Эта книга написана с великой любовью о великом русском поэте, лауреате Нобелевской премии Иосифе Александровиче Бродском. Любовь — содержание, форма, язык, философия, религия книги Владимира Бондаренко о поэте, которого знал он лично и с которым общался дружески в России, а также на Западе.
Для Бондаренко ничто не запретно: ни еврейский вопрос, ни русский ответ, ни фотография Бродского с крестом на шее, ни поиск русской природы и русской «водички» в Скандинавии, в Венеции, ни угол крестьянской избы на русском Севере, где поэт любил Марину Басманову, легендарную королеву его поэзии, вечной разлуки.
В темноте всем телом твои черты,
как безумное зеркало, повторяя.
Стихи, поэмы, проза, интервью, Нобелевская речь, воспоминания деревенских соседей в поселке, где Бродский был в политической ссылке, — всё живет в этой книге и дышит кислородом любви, с которой Бондаренко пишет о Бродском.
Книжным поэтом, не русским, не нашим, холодным, заумным, не народным, инородным и тыр-пыр восемь дыр — по-всякому его обзывали те самые братья-писатели, что от зависти к выдающемуся таланту выдавили Бродского из нашей страны на Запад. А потом эти братья задыхаются от зависти к тем страданиям, которые сами они причиняют замечательным людям, увеличивая стократно их лучезарную славу.
Случай Бродского — исключение из правил, «беззаконная комета среди расчисленных светил». Окончил восемь классов и бросил школу, пошел на завод, ни в каких университетах не учился, но стал прекрасно образованной личностью, писал замечательные стихи, абсолютно не антисоветские, не диссидентские, поэтика традиционная, не абсурдная, но его нигде не печатали, объявили тунеядцем, судили, отправили в ссылку на Север, вынудили уехать на Запад, где он не загнулся на радость завистникам, не утратил читателей русской поэзии, а издал прекрасные книги, написал гениальные стихи, великолепную прозу, стал профессором в университете, учил американских студентов любить русскую литературу и получил Нобелевскую премию — как русский поэт.
В этот день мне позвонили с зарубежного радио и спросили, не поздравлю ли я Бродского, не скажу ли о нем несколько слов. Такую прекрасную просьбу я исполнила с превеликой радостью, после чего со мной перестали здороваться знаменитости, которые были уверены, что эта Нобелевская премия украдена лично у них.
Много поэтов, крещеных обрядно, а поэзия у них — не крещеная христианской сутью Творца:
Только с горем я чувствую солидарность.
Но пока мне рот не забили глиной,
из него раздаваться будет лишь благодарность.
Иосиф Бродский крещен русской поэзией, русской речью, историей, географией, где «в деревне Бог живет не по углам». Его читатель — в России, которая сама выбирает себе великих русских поэтов. Она выбрала Иосифа Бродского. Страна и ее человечество никогда не равны режиму. Режим отверг поэта, а страна — нет, Россия любит его, как никто другой.
Об этом книга Владимира Бондаренко, и сильная сторона этой книги — язык, лишенный симулякров и пузырей спецтерминов, которые, как принято думать, пробивают дорогу на Запад и вписывают в научную элиту, а на самом деле отбивают всякую охоту читать.
Сегодня, когда русофобия превратилась в заразную политическую эпидемию, стало ясно, что Иосиф Бродский, великий русский поэт, лауреат Нобелевской премии, — очень сильное противоядие от русофобии в отличие от многих писбратьев.
Юнна Мориц
ВЕЛИЧИЕ ЗАМЫСЛА
Двадцать девятое ноября 1963 года, уже более пятидесяти лет назад, газета «Вечерний Ленинград» напечатала статью «Окололитературный трутень», подписанную некими Лернером, Медведевым и Иониным. В этом фельетоне молодого поэта Иосифа Бродского клеймили за «паразитический образ жизни». Стихи, раскритикованные в пух и прах, отчасти принадлежали Дмитрию Бобышеву, ученику Ахматовой, а отчасти были скомбинированы из совершенно невинного стихотворения Бродского, где речь шла о русской провинции: «Люби проездом родину друзей <…> Жалей проездом родину чужую», в результате получилось у пасквилянтов: «Люблю я родину чужую». Но ведь и у Лермонтова были стихи о его единственной отчизне — Шотландии, и Маяковский не однажды ругал «снеговую уродину» Россию. Дело не в этой подтасовке. Может быть, та газетная атака оказалась пропуском Бродского в бессмертие?
Писать об Иосифе Бродском сложно, потому что он закрыл свои личные архивы на 75 лет, но ведь о Лермонтове достоверных данных у историков еще меньше — тем интереснее им работать. Когда-то Александр Сергеевич Пушкин, размышляя о планах
Двадцать девятое ноября 1963 года, уже более пятидесяти лет назад, газета «Вечерний Ленинград» напечатала статью «Окололитературный трутень», подписанную некими Лернером, Медведевым и Иониным. В этом фельетоне молодого поэта Иосифа Бродского клеймили за «паразитический образ жизни». Стихи, раскритикованные в пух и прах, отчасти принадлежали Дмитрию Бобышеву, ученику Ахматовой, а отчасти были скомбинированы из совершенно невинного стихотворения Бродского, где речь шла о русской провинции: «Люби проездом родину друзей <…> Жалей проездом родину чужую», в результате получилось у пасквилянтов: «Люблю я родину чужую». Но ведь и у Лермонтова были стихи о его единственной отчизне — Шотландии, и Маяковский не однажды ругал «снеговую уродину» Россию. Дело не в этой подтасовке. Может быть, та газетная атака оказалась пропуском Бродского в бессмертие?
Писать об Иосифе Бродском сложно, потому что он закрыл свои личные архивы на 75 лет, но ведь о Лермонтове достоверных данных у историков еще меньше — тем интереснее им работать. Когда-то Александр Сергеевич Пушкин, размышляя о планах
Последние комментарии
1 час 53 минут назад
2 часов 6 минут назад
2 часов 40 минут назад
3 часов 12 минут назад
18 часов 42 минут назад
18 часов 52 минут назад