Возрастное ограничение: 18+
ВНИМАНИЕ!
Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!
Вероятно, я одета больше, нежели другие женщины, но почему-то я чувствую себя более уязвимой. Я оказываюсь полностью раздета для осмотра. Я одета обычно, а не как более сексуальная версия самой себя, которую стоило бы продемонстрировать мужчинам по другую сторону двери. На самом деле, мне не хочется, чтобы они видели настоящую меня.
Я хотела бы накраситься, возможно, надеть парик со светлыми длинными волосами, и нацепить кисточки, которые свисали бы с моих сосков. Я могла бы быть той, кем они захотят. Вместо этого я — просто Софи, и это, кажется, намного более опасно для меня. Я не могу позволить своему новому владельцу проникнуть внутрь моей головы. Он может купить права на мое тело, но у него определенно, никогда не будет настоящей меня. Я должна помнить это.
Когда мы останавливаемся возле стальной двери, паника разливается по моим венам, а горло сдавливает. Рвотный рефлекс грозится выплеснуть накопившуюся желчь. Я делаю глубокий вдох и открываю рот, намереваясь сказать Билли, что изменила свое решение, когда его рука вдруг хватает меня за локоть и тянет, а сам он поворачивает дверную ручку.
Дверь распахивается, открывая вид на большую тускло освещенную комнату. Единственный свет исходит от лампочки, которая висит непосредственно над платформой, напоминающей сцену, в центре комнаты. Мужчины сидят в креслах, стоящих перед небольшой круглой сценой. Их лица полностью скрыты в тени. С той точки, где я нахожусь, невозможно различить ни одной черты лица. Суть этих вечеринок состоит в полной анонимности. И деньги, которые будут потрачены сегодня вечером, полностью ее окупают.
Билл легонько подталкивает меня в спину, шепча слова поддержки, но я ничего не слышу из-за шума пульсирующей крови в ушах, которые заглушают его голос.
Мои ноги несут меня в сторону сцены, в то время как руки все ещё в мёртвой хватке скрещены на груди. Слабый запах дыма сигар тревожит мое обоняние, пока я пересекаю комнату. Мой взгляд прикован к полу, когда я двигаюсь в направлении полосы света от единственной лампочки, висящей сверху. Ноги дрожат, ведь мне остается всего несколько шагов.
Наконец, я ступаю на платформу и становлюсь лицом к небольшой группе мужчин. Потупив взгляд, я думаю о том, что никогда не буду достаточно храброй, чтобы раздеться перед всеми этими мужчинами. Мне с трудом удается стоять здесь без дрожи в коленях, а уж просто вдыхать и выдыхать воздух, кажется мне чем-то запредельным. Но неожиданно решимость пронзает меня. Я здесь, чтобы спасти Бекки.
Человек, стоящий в стороне и скрытый тенью, откашливается:
— Я представляю Вам девятую и последнюю девушку на этот вечер. И поверьте мне, джентльмены, когда я говорю Вам, что мы оставили лучшее напоследок. Она чиста и нетронута, как младенец. Она девственница, полностью готовая к условиям шестимесячного контракта. А теперь, кто бы хотел первым предложить цену?
Здесь настолько тихо, что я слышу биение своего сердца. Я жду того, что вот-вот должно произойти.
— Убери руки со своих буферов, ангел, — говорит один из мужчин.
Подняв глаза на звук голоса, я все же не убираю руки с груди. У меня в душе возникает желание бросить вызов. Наверное, это неповиновение приказу. Но я ведь еще никому не принадлежу. Еще ни одной ставки не сделано. Я все еще могу управлять собой.
Я сдвигаюсь с места, чувствуя, как покалывает ногу от усталости, и крепче сжимаю свою грудь, будто держась за что-то очень ценное. Мое сердце бешено колотится и на руках, несмотря на прохладу в комнате, появляются небольшие бисеринки пота. Я могу сделать это. Я должна это сделать.
— Две сотни, — человек, который приказал убрать руки, делает первую ставку.
Я надеюсь, что он говорит о двухстах тысячах, а не о двух сотнях долларов. Я не подумала о том, что на меня должна быть установлена минимальная ставка, пока это не началось.
Я никогда бы не стала спать со стариком за двести долларов. Но потом я вспоминаю Билла. Он говорил что-то о шести цифрах в сумме, и я немного расслабляюсь.
— Двести пятьдесят, — говорит другой голос. Он кажется моложе и в нем слышен легкий испанский акцент.
— Три сотни, — хрипло говорит третий голос.
Вскоре цена достигает пятьсот семидесяти пяти, и у меня кружится голова от услышанной суммы. Я должна прийти в себя, пока меня не стошнило или я не упала в обморок, или что-нибудь пострашнее, вроде похода домой с одним из этих больных.
Будь сильной, Соф.
— Шестьсот тысяч, — парирует поклонник моих буферов. Я не
Последние комментарии
6 часов 25 минут назад
6 часов 28 минут назад
2 дней 12 часов назад
2 дней 17 часов назад
2 дней 18 часов назад
2 дней 20 часов назад