Сайт самоубийц (ЛП) [Келли Йорк] (fb2) читать онлайн

Келли Йорк Сайт самоубийц 

ИЮНЬ

Глава 1

 В прошлый сочельник я увидел, как девушка бросилась с моста Вудшир-Бридж.

Я не знал её и никогда не видел раньше в городе или его окрестностях. Это была незнакомка, которую я встретил вовремя утренней пробежки трусцой в полутора милях от дома.

Дождя не было, но было холодно и сыро. Я остановился в начале моста в тени деревьев и наблюдал за ней. Она не заметила меня, или заметила, но не подала вида. Честно говоря, я не уверен, что в тот момент её заботило, что происходит вокруг. На ней был клетчатый жакет и черные штаны. Спутанные волосы закрыли её лицо, когда она перебрасывала ноги через ограждения моста. Выступ с другой стороны перил был достаточно узок, и она стояла, держась за ограду позади себя, и смотрела в бездну.

Поначалу я не понял, что она делает. Идея казалась мне слишком странной, хоть я и слышал о людях, прыгнувших с моста. Это было излюбленное место самоубийц. Новый, более широкий, более крепкий мост построен ближе к главным дорогам, и Вудшир-Бридж довольно заброшенное место. Я слышал, что здесь так высоко, что тело при падении разбивается о воду. Даже если вас не убьет прыжок, то вы не сможете плыть, и река поглотит вас. Эта мысль ужасала меня, но девушка на мосту не была испугана. С того места, где я стоял, я мог видеть её лицо. Оно было…

Умиротворённым.

Когда она начала убирать руки с перил позади себя, я шагнул вперёд и хотел позвать её, сказать… Не знаю что. Что-нибудь, что угодно.

— Эй!

Мой голос дрогнул, но она меня всё же услышала. Она остановилась и посмотрела на меня. Одной рукой она держалась за ограждение, а вторая свободно свисала. Не говоря ни слова, она просто ждала, что я буду делать дальше, как будто я остановил её на улице, чтобы спросить дорогу.

В тот момент я должен был спросить о многом. Я должен был спросить её, почему она хочет умереть, и действительно ли жизнь так плоха. Могу ли я как-нибудь отговорить её от этого шага, и понимает ли она, какие увечья получит, прыгнув и…

Но ничего такого не пришло мне в голову.

Я просто спросил:

— Как тебя зовут?

Мой вопрос поразил её. Сначала я думал, что она мне не ответит, но,наконец, она ответила:

— Джессика.

Джессика. Джессика-прыгунья. Я вздохнул с облегчением.

— Ты не думаешь, что кто-то будет скучать без тебя, Джессика?

Её улыбка была еле уловима. Скорее рефлекс. Её глаза не улыбались.

— Никто не будет скучать по мне. Вот увидишь.

Она широко раскинула руки и прыгнула.

Я не видел, как она упала в воду. Она просто исчезла в тумане.

Джессика была права. Я просмотрел все газеты, но нигде не упоминалось о девушке, которая сбросилась с моста. Не было ни сообщения о пропаже человека, ни некролога, ни найденного тела, ничего. Земля продолжала вертеться. Джессики-прыгуньи не стало, и никого это не волновало. И все же она выглядела тогда на мосту настолько расслабленной и умиротворённой. Она была согласна попасть в ад из этого мира. Её печаль была закончена.

С тех пор я много думал о ней. Когда я подавлен, я всегда вспоминаю её лицо и дышу глубоко, вдох — выдох, вдох — выдох, пытаясь найти в себе то умиротворение, которое она достигла прямо перед смертью. Иногда это работает. Иногда — нет.

В данный момент это не помогает.

Даже когда я стою со своими одноклассниками-выпускникамиперед аудиторией полной людей, я думаю о Джессике. Интересно, сколько ей было лет? Успела ли она окончить школу или только собиралась это сделать? Ходила ли она в обычную школу или посещала курс свободного обучения, как я? Он называются так, потому что его посещает небольшое количество учеников. Я имею в виду курс свободного обучения. Некоторые из них выбрали этот курс, чтобы раньше получить аттестат, но большинство, включая и меня, посещали его, потому что не были приняты в обычную школу.

Поскольку мы беспризорники, мы надели дешёвую, заимствованную шапочку и мантию, от которой у меня чесались руки. Или это связано с тем,что на меня направлены сотни пар глаз?

Я хотел выскользнуть из моей собственной кожи, сбросить её и выбежать с криками из комнаты.

Я продолжал осматривать толпу, ища Мэгги. Я не видел её, но знал, что она где-то там. Я вышел из дома сегодня утром после того, как она отмахнулась от меня и сказала убираться вон, чтобы у неё было время привести себя в порядок перед церемонией. И, несмотря на её сдержанный тон, я знал, что она рада. Она усыновила меня три года назад, и все это время мы не знали, смогу ли я этого добиться. У меня бы ничего не вышло, если бы не она.

— Винсент Хейзлвуд, — вызвал ведущий.

Стоящий рядом парень пихнул меня локтём под ребра, и я шагнул вперёд. Нет, я не могу пересечь эту маленькую сцену, когда на меня смотрят столько людей. Ни за что. Я заваливал предметы, потому что отказывался выступать с докладом перед классом или участвовать в групповых заданиях.

Но в зале присутствовала Мэгги и я не хотел её подводить. Было бы хорошо, если бы она хоть раз могла гордиться мной за попытку быть нормальным.

С трясущимися коленями я подошел к женщине у микрофона и взял свой аттестат. Я даже пожал ей руку и одарил публику скромной улыбкой. Смотрите, я могу сделать что-то и не напортачить. Тем не менее, я не сказал спасибо, а поспешил со сцены, так как был в трёх секундах от того, чтобы или разрыдаться, или стошнить на её красивые туфли.

В соседней комнате я стянул колючую мантию и отбросил в сторону шапочку, сжимая в руках долгожданный аттестат. Может, в нём нет ничего особенного, возможно, он не похож на реальный аттестат из реальной средней школы, но, черт побери, он мой и я много для этого работал. Всё, чего я хочу, это убраться отсюда, найти Мэгги и показать аттестат ей. Может, она купит мне чего-нибудь вкусненького. Может, она меня даже обнимет. Она редко это делает.

Я вернулся в зал и стал пробираться через плотную толпу. Так много гостей для небольшого количества выпускников и все набились в арендованный зал как сардины в банке. Даже когда я добрался до дальней стены рядом с двойной дверью, Мэгги я не нашёл. Должно быть, она увидела, что я ушёл со сцены, и направилась к выходу.

Я дождался, пока всем выпускникам вручат аттестаты. Затем подождал пока ребята, большинство из которых я знаю в лицо, а не по именам, воссоединились со своими семьями и прошли мимо меня к выходу. Осталась только небольшая группка людей и я, но не Мэгги.

Возможно, она опоздала. Это то, что я говорил себе, пока, щурясь, оглядывал парковку в поисках её минивэна. Но как только я это подумал, то сразу понял, что это маловероятно. Мэгги раздражительная, капризная, властная, но она никогда не опаздывает.

Я вытащил из кармана ключи, телефон и направился к своему мотоциклу. У меня было три непринятых вызова от незнакомого мне номера и голосовая почта. Я остановился возле мотоцикла, сердце дико забилось. Я мог чувствовать его в кончиках пальцев, в ушах. Этот номер ничего не значит. Это просто номер. Возможно, даже неправильно набранный номер. Мне никто не звонит, кроме Мэгги. Я сел на мотоцикл и прослушал голосовую почту.

— Здравствуйте, я Дэбра, я звоню Винсенту Хейзлвуду из больницы графства. Если можете, перезвоните, пожалуйста.

Что это могло значить? Почему звонят из больницы? Если только… Мэгги упала, сломала ногу, запястье, бедро. Она пожилая дама, и кости у неё хрупкие, как у любого человека её возраста. Я постараюсь быть сдержанным, когда её увижу. Думаю, сломанная кость — уважительная причина, чтобы пропустить важное для меня мероприятие. Хотя я хотел бы знать это заранее, чтобы избавить себя от мук нахождения на сцене, под прицелом сотни пар глаз.

Я не перезвонил Дэбре. Больница была недалеко, и я отправился прямо туда. Если Мэгги что-то себе сломала, ей понадобится моя помощь даже для того, чтобы просто передвигаться. Верно? Верно.

***

Я никогда до этого не был в больнице. Не было необходимости. Я ходил кругами, пока кто-то не указал мне на пост медсестры, где я назвал своё имя и сообщил, что ищу Дэбру. Оттуда меня направили на другой пост этажом ниже, где я нашёл маленькую, пухлую женщину с седеющими волосами и бейджиком«Дэбра». Я стоял возле её стола, смотря на неё, пока она не подняла глаза.

— О, я даже… Извините. Чем могу помочь?

Я показал телефон, как будто это могло всё объяснить.

— Вы, эээ. Вы звонили мне.

Её взгляд стал хмурым.

— Я Винсент Хейзлвуд, — сказал я и повторил: — Вы мне звонили.

Выражение лица Дэбры тут же смягчилось.

— О, дорогой… — Она отодвинула стул, встала и обошла свой стол.

— Я звонила по поводу Мэгги Аткинс. Ты её?..

— Приёмный сын.

Мой голос дрогнул. Чёрт, откуда это взялось? Я хотел бы сказать:«Яеё сын, где она?».Вот только Мэгги не усыновила меня официально. Я ей не позволил.

— Что с ней случилось? Упала в душе?

Взгляд, которым она на меня посмотрела… Он мне не понравился. У меня всё внутри перевернулось.

— У неё был сердечный приступ, дорогой, — сказала Дэбра.

Я уставился на неё, не понимая.

— Окей, — сказал я.

— Сегодня днём. Соседка была там. Но к тому времени, как приехала скорая помощь, они уже ничего не могли сделать.

Она погладила мою руку, но я этого совсем не почувствовал. Меня охватило своего рода оцепенение. Всё, что я мог сказать в этот момент:

— Женщины не умирают от сердечного приступа.

— Они… — Дэбра поджала губы. — Почему ты так решил?

Я просто уставился на неё, потому что у меня не было ответа. Это казалось правдой. Разве не так говорит статистика? Может, если я буду говорить и думать так, то это станет правдой.

Но не стало.

В конце дня я все ещё бесцельно бродил по дому, где Мэгги оставила размораживаться курицу к обеду и где на столе лежала открытая ею книга. Интересно, понравилась ли ей эта книга? И была бы она разочарована, что не дочитала её?

Я взял книгу и бросил её через комнату. Звук её удара о дальнюю стену был не таким, как я ожидал.

Я думал, что должен что-то сделать. Возможно, обзвонить знакомых и сообщить о том, что случилось. У Мэгги было несколько друзей, чьи имена записаны в блокноте на кухне. Но держу пари, что если здесь во время случившегося была наша соседка Пэнни, то весь город уже в курсе. У Мэгги не было семьи. Её единственного сына убили во время войны. У неё был только я, а у меня— только она. Единственное, что нас объединяло —то, что мы были одиноки в этом мире.

Никому я не был нужен. Кроме Мэгги.

Единственный человек, который когда-то дал мне реальный шанс, мёртв, а всё, о чём я могу сейчас думать — как разочарован тем, что она не присутствовала на вручении диплома.

Что-то не так с моей головой.

Я разорвал свой аттестат. Это всего лишь бумага. Это доказательство того, что я смог запомнить кое-какие факты и воспроизвести их в нескольких тестах. Это доказательство того, что я сделал то, что все делают. Это не доказательство того, что я особенный.

Я сидел на диване до глубокой ночи, думая о Мэгги, размышляя об одиночестве, больницах и бесполезных бумагах, которые не значат ничего, как только мы умираем.

Наверное, Джессика была права.

Глава 2

Когда мне было тринадцать, у меня появился мой единственный друг. Кори Ларсон была такая же одиночка, как и я, за исключением того, что я принимал своё одиночество спокойно, а она была громкой и нахальной. Мы хорошо ладили и проводили выходные вместе, смотря фильмы, где умирали люди или что-то взрывалось. По ночам мы гуляли по кладбищам. Её родители ненавидели меня.

Потом мне исполнилось пятнадцать. Почти каждый месяц я ввязывался в драки в школе. Мои оценки снизились настолько, что все думали, что я тупой. Я был тих, угрюм и погружен в себя, поэтому все считали меня высокомерным. У меня никогда не было девушки, и все думали, что я гей. Но это не главное.

Каждая моя приёмная семья была готова передать меня кому-нибудь другому. Регулярно. Я сменил уже пять семей, когда Мэгги взяла меня к себе. Но она жила в шести часах езды от моего прежнего места жительства. Для детей нашего возраста это огромное расстояние, поэтому я видел Кори дважды в первый мой год у Мэгги, один раз во второй год и ни разу за последние двенадцать месяцев. Она изменилась, превратилась в красивую девушку, которая привлекает к себе внимание, куда бы она ни пошла. Я думаю… Я не знаю. Она выросла. Она переросла меня.

Но Кори — моя единственная возможность поговорить с кем-то о Мэгги. Если я этого не сделаю, я взорвусь. Или выброшусь в окно. Или сброшусь с моста.

Последние несколько раз, когда я ей звонил, она или не отвечала, или говорила, что ей надо срочно идти. Я не привык к такого рода отказам, поэтому на следующее утро всё-таки написал ей емейл. Мне понадобилось тридцать минут, чтобы написать письмо на целую страницу. И ещё полчаса, чтобы вырезать всё, кроме нескольких строчек, и поставить слова в правильном порядке. Передать ими главное.

От кого: Винсент Х. <herecomesthesun@beemail.com>

Кому: Кори Ларсон <larsonyyy@beemail.com>

Тема: Привет

Привет, как дела? Сегодня я окончил школу, и сегодня умерла от сердечного приступа Мэгги.

Было бы неплохо встретиться. Позвони мне.

Винс.

Возможно, она ответит. Может, и нет. Она не ответила на мои четыре последние емейла.

Но она всё, что у меня есть.

Другой человек, с которым я более или менее часто общаюсь, это Пэнни— назойливая соседка. Даже при том, что она была с Мэгги, когда та умерла, она не заглянула ко мне за целый день.

Вероятно, она ожидала, что я приползу к ней в истерике, нуждающийся в её сочувствии. Она тот человек, который любит чувствовать себя нужным и полезным. Интересно, какой полезной и нужной она будет себя ощущать, когда, в конце концов, найдёт меня повешенным в гараже или в обмороке на кухонном полу после пачки таблеток снотворного.

Возможно, ей будет всё равно.

Вместо того, чтобы каждые три минуты смотреть, не ответила ли мне по электронной почте Кори, я нашел на рабочем столе Мэгги ключи, сел в её минивэн (всё ещё пахнущий её духами) и поехал в то место, куда иногда хожу: городской приют для животных.

Он только открылся, когда я туда приехал. Волонтёры в красных рубашках смешались с толпой, разговаривая с семьями о потенциальном усыновлении питомца. Я вижу знакомые лица то там, то тут. Но даже если кто-то узнаёт меня, то никогда ничего не говорит, несмотря на то, что я прихожу сюда несколько раз в месяц в течение последних двух лет.

Это своего рода терапия— сидеть в тишине с кем-то, кто так же одинок, как и я, и знать, что они понимают тебя на инстинктивном уровне как никто другой.

Я направился к собачьим будкам. Кошки очень хорошие, но они сидят в своих зеркальных комнатах, и я не могу взять их или погладить, не спросив разрешения. К тому же сотрудники могут подумать, что я хочу забрать кого-то домой, и тогда мне придётся объяснять, что я не могу позаботиться даже о себе, не говоря уже о другом живом существе.

Собачий питомник наполнен громким непрекращающимся лаем. Я никогда не подхожу к лающим собакам. Я отыскиваю самую тихую, печальную собачку. Ту, которой, возможно, уже не будет здесь, когда я вернусь. Она попала в приют, потому что однажды её уже не хотели и отказались от неё, если же собаку никто не хочет брать из приюта, то её отводят в заднюю комнату и убивают.

На этот раз я выбрал ротвейлера по кличке Бэлла. Мех вокруг её морды начал седеть, и из-за болезни ног она не может уверенно стоять. Никто не хочет её забрать себе, потому что она старая и несовершенная. Я сел напротив её будки и стал перебирать пальцами по её клетке, пока она не расслабилась и не захромала ко мне.

Кори постоянно спрашивала меня, зачем я сюда хожу.

— Это чертовски грустно. Зачем проводить всё своё свободное время с собаками, которые скоро умрут?

Я не мог объяснить ей этого тогда и не могу объяснить этого себе даже сейчас. Просто быть здесь, как бы грустно не было, для меня намного комфортнее, чем что-либо другое.

Кроме того, все умирают.

Я сидел с Бэллой около двух часов, поглаживая её голову, которую она прислонила к ограждению с тяжелым вздохом. Уходя, я сказал, что мне жаль и что я буду скучать.

***

В течение трех следующих дней я много бродил по дому и не спал, слушая на максимальной громкости диски «Битлз». Я хотел плакать. Заплакать было бы нормальной реакцией на то, что ты потерял кого-то, кто был тебе больше чем семья, больше, чем кто-либо когда-либо. Лучше быть убитым горем, чем чувствовать всё и ничего одновременно и быть неспособным физически отреагировать на горе.

На третий день появилась Пэнни, но только для того, чтобы сказать, как она расстроена потерей такой хорошей подруги, и узнать, когда похороны.

Я безучастно посмотрел на неё. Она нахмурилась.

— Ты же планируешь похороны, не так ли?

— Конечно, — ответил я, хотя это не так. Что я мог знать о подготовке к похоронам?

Позже, когда зазвонил телефон, я бросился к нему и, затаив дыхание, снял трубку в надежде, что это Кори. Человек на другом конце провода был мужчиной.

— Винсент? Это ты? Это Гарольд.

— О, — я сделал паузу и стал перебирать в уме имена.

— Адвокат Мэгги, — уточнил тот.

— Ага, — сказал я, потому что он глупый, если думает, что я не узнал его. Он работал с Мэгги на протяжении многих лет, задолго до того, как я у неё появился. Пусть я и встречал его мимоходом только несколько раз, но часто слышал, как Мэгги разговаривала с ним по телефону, и несколько раз они ходили вместе обедать.

— Мне так жаль, сочувствую твоему горю, парень. Я знаю, что сейчас не самое удачное время, но я хотел бы заскочить к тебе сегодня вечером и просмотреть с тобой кое-какие бумаги.

Что понадобилось от меня адвокату Мэгги? Но я согласился с ним встретиться и повесил трубку. Неужели он придёт ко мне, чтобы поговорить о доме? Очевидно, без Мэгги никто не платит за ипотеку и коммунальные услуги, а у меня нет возможности сделать это. Я должен съехать? Куда мне идти? Я только окончил школу. С ума сойти. У меня нет даже работы.

К тому времени, как появился Гарольд в своём костюме с иголочки и гладко зачёсанными седеющими волосами, я был в полнейшей панике, и у меня не было времени, чтобы принять своё лекарство. Где бумажный пакет, когда он так нужен?

Гарольд совсем не выглядел обеспокоенным. Он поставил свой портфель на пол и сел. Ну хорошо, возможно, он выглядел грустным. Ведь они с Мэгги знали друг друга почти двадцать лет. Но он пришёл, чтобы выкинуть меня из моего дома, я отказываюсь ему сочувствовать.

Гарольд положил руки на стол. Я сел напротив него. Он сидит на месте, где обычно сидела Мэгги. Но я не могу найти подходящего повода попросить его подвинуться.

— Как ты держишься, Винсент? — спросил он.

— Нормально,— я пожал плечами.

— Я тебя долго не задержу. — В его глазах было такое же сочувствие, как и во взгляде медсестры из больницы.

— Я не хочу съезжать, — выпалил я.

— Что? — Гарольд отложил в сторону портфель, который взял в руки, чтобы расстегнуть.

— Я не хочу уезжать из этого дома. Я ведь должен?

— Винсент… — Он слегка улыбнулся. — Позволь мне всё объяснить. Всё не так плохо.

Мне стало легче дышать. Ненадолго.

— Дела у Мэгги шли не совсем гладко. Я не думаю, что она смогла бы сохранить этот дом, — продолжил адвокат. — Вот её завещание. Она откорректировала его прошлой зимой. Хочешь его прочесть? — Он порылся в бумагах и достал несколько из них.

Он протянул их мне, не дожидаясь ответа. Завещание походило на какой-нибудь контракт. Я не видел слов или просто не понимал их значение. Кроме моего имени.

— Я не понимаю, — сказал я.

— Банк заберёт дом. У тебя шестьдесят дней, чтобы съехать. — Он медленно вытащил бумаги из моих рук.

Вон. Вон на улицу. Что ж в этом хорошего?

— У тебя не будет дома, но ты сможешь распоряжаться её наследством. Не буду лгать, это совсем небольшое состояние, но его будет достаточно, чтобы комфортно существовать некоторое время, — сказал адвокат, словно прочитав мои мысли.

— Наследство, — повторил я. — Что? Деньги?

Он ухмыльнулся и склонил голову.

— Да, это деньги. Кто-нибудь из похоронного бюро звонил тебе?

Когда я замотал головой, он продолжил:

— Мэгги заранее оплатила услуги похоронного агентства. Тебе не придётся об этом беспокоиться. Я могу позаботиться о документах, которые им понадобятся, если ты сейчас не в состоянии заниматься этим.

Я почувствовал облегчение, потому что всё равно не знал, что нужно делать в таких случаях. Интересно, Мэгги всё подготовила, потому что знала, что умрёт? Потому что считала, что я не справлюсь? И я не могу её винить за это.

— Всё будет хорошо, парень. — Гарольд положил руку мне на плечи.

Что он может знать? Мэгги умерла. Я должен уехать из дома. У меня будут деньги на первое время, но потом что? Мэгги хотела, чтобы я пошёл в колледж, но я не могу это сделать без неё. Да и зачем? Это была её мечта. Это было то, что она хотела для меня.

Когда Гарольд ушёл, я попытался отвлечь себя, решив приготовить себе немного поесть. Я ем мало, но неразборчивый голос Мэгги у меня в голове говорит мне, что я должен. Кроме того, я не умею готовить. Это всегда делала Мэгги. Я попытался сделать обед, как она бы это сделала, с мясом, кукурузой и яблочным пюре.

Пакет документов, который оставил Гарольд, лежал на обеденном столе. Я вспомнил, что отсчёт начался. Х-дней до того, как я попрощаюсь с этим домом.

Мясо подгорело. Кукуруза была водянистой. У меня не получалось открыть яблочное пюре. Банка упала на пол, и я со слезами на глазах, в истерике, опустился на колени перед осколками. Я плакал из-за разбитой банки пюре, но не из-за того что недавно произошло. Что со мной не так?

Глава 3

Кори не ответила на моё письмо.

Вечерами я сидел, уставившись на телефон в ожидании услышать чей-нибудь голос, но не Гарольда или Пэнни. А вдруг она позвонит, когда я буду на похоронах?

Это был первый раз, когда я вышел из дома после окончания школы куда-то, кроме приюта. Я тщательно вымылся, зачесал свои кудри назад и надел черные брюки и белую рубашку, которую мне купила Мэгги на прошлое Рождество. Я ненавидел этот наряд, но Мэгги он всегда нравился, и сегодня последний день, когда я могу сделать что-то приятное для неё.

Гарольд предложил подвезти меня, но я отказался. Я хотел иметь пути отступления, если вдруг захочу уйти, и если я буду зависеть от кого-то, то это только помешает.

Возможно, мне следует вести себя с Гарольдом немного проще. Он просто пытается помочь, и я думаю, он — по-настоящему хороший парень, который думает о моём благополучии. Но он мне не друг и не член семьи. Я даже сам не знаю, что чувствую, поэтому на все его встревоженные взгляды и вопросы могу только пожать плечами и сказать, что всё в порядке.

Я в порядке. Всё отлично.

Всё превосходно.

Если повторять это, то можно в это поверить.

Интересно, говорила ли Джессика то же самое в тот день, когда прыгнула с моста?

— Я в порядке. Спасибо, что спросили.

Поняли ли люди, насколько плохо ей действительно было?

Похороны Мэгги были простыми. Не было ни причудливого гроба, ни сложной церемонии. Всё было в точности, как и она сама: практично. Я сидел позади всех, удивляясь, кто все эти люди. Некоторые, я думаю, были из её пятничного Бинго-клуба. Остальные — соседи. Несколько человек подошли ко мне после службы с сочувствующими взглядами, но я старался отстраниться от них. Я не хотел подходить к открытому гробу Мэгги. Но пока гости общались между собой, Пэнни подошла ко мне, взяла мою руку в свою, и у меня не осталось выбора, как только следовать за ней.

Гроб был сделан из красноватой древесины и отполирован так, что я мог видеть в нём своё отражение. Внутри он обшит голубым атласам, который сочетался с её платьем. Она любила это платье. Седые волосы Мэгги были собраны так, как она всегда их носила. Хотя что-то в её лице выглядело не так. Её закрытые глаза, тонкие губы, резкие черты лица… Это не совсем она.

Я думаю, что Пэнни ждала от меня чего-то. Может, слёз или истерики. Честно говоря, я в каком-то роде сам ожидал, что разрыдаюсь в конце концов. После инцидента с яблочным пюре я три часа прорыдал, не в силах остановиться. Но теперь нет никаких слёз, когда они должны быть.

Пэнни погладила мне руку.

— Время прощаться, Винсент.

Я хмуро взглянул на Мэгги. Она была как из глины. Как будто кто-то сделал глиняную копию головы Мэгги.

Я мог бы протянуть руку и размазать её морщинки, оставив отпечатки пальцев на её коже.

— Я не могу сказать «прощай».

— Я знаю, что это трудно, дорогой, но…

— Конечно, это трудно. Она мертва. Как можно прощаться с кем-то, кто уже умер? — Я высвободил свою руку из её рук. — Говорить «прощай» мёртвым людям бессмысленно. Они всё равно не услышат.

По выражению её лица можно было подумать, что я ударилеё. А ведь я даже не повысил голос. Он звучал естественно и спокойно, так как я не мог найти в себе сил заставить себя сердиться. Она умерла, и это отстой. Это действительно чёртов отстой, но что я должен делать?

Я не мог заставить себя грустить.

Чем бы это ни было, этот промежуточный этап между «чувствую» и «не чувствую», я ненавижу его.

Я ушёл, прежде чем Гарольд или Пэнни, или кто-нибудь ещё дал мне умный совет о том, что мне нужно держаться, и что Мэгги сейчас в лучшем месте. Я вернулся домой, снял дурацкую официальную одежду, растрепал волосы и начал думать, как мне упаковать всё, что в доме, чтобы или взять с собой, или продать. Мне нужно разобрать все вещи Мэгги, прежде чем меня выкинут из этого дома.

Что потом? Я могу найти себе собственную квартиру. Работу. Что-нибудь. Но какой в этом смысл? Мне сейчас трудно было найти причину, для чего всем этим заниматься. Я думаю, что если бы был один человек, которому не всё равно, хотя бы один, то у меня была бы причина не забивать на все это.

Я набрал номер Кори.

Я звонил с домашнего телефона, а не со своего сотового, чтобы она не узнала номер и не включила голосовую почту. Один гудок, второй, и я услышал её голос, весёлый и родной.

— Алло!

Если и есть кто-то, перед кем я могу раскрыть свои чувства, то это она. Думаю, что мог бы, если бы мы встретились лицом к лицу.

— Привет, это я.

Пауза.

— Привет, Винс. Что случилось?

Она не читала моё письмо. Так что, возможно, она не избегает меня или, возможно, это всё глупое недоразумение, и я просто… навязываюсь. Я ожидал слишком многого.

— Слушай, может, мы могли бы встретиться? У меня есть фургон, так что…

Последовала ещё одна длинная пауза, и я расслышал приглушенные голоса и смех на заднем плане. Она где-то с друзьями. Возможно, у неё новый парень. Чтобы занять чем-то руки, я начал доставать из шкафа кружки и упаковывать их. Маленькие вещички из фарфора. Мэгги часто пила из них чай.

— Знаешь… это не лучшая идея, — услышал я в ответ.

Всё внутри меня больно сжалось, напомнив мне, что я ещё существую.

— Я писал тебе на емейл. Я мог бы... — Я глубоко вдохнул, всё крепче сжимая чашку в руке.— Я очень хотел бы увидеть тебя прямо сейчас. Прошёл уже целый год.

А на самом деле я хотел кричать: ты нужна мне, ты нужна мне, ты нужна мне, ты нужна мне.

Мне нужен кто-то.

— Вот именно, Винс, это было больше года назад. Я имею в виду, это было здорово, верно? Это было круто. Но... Может быть, тебе следует завести новых друзей?

Кружка выскользнула у меня из рук и упала на пол, разлетевшись на сотни мелких осколков.

Именно так. Для меня нет больше места в её жизни.

Забыт.

Вторая чашка — в осколки. Как и каждая из приёмных семей, которые избавлялись от меня под любым предлогом. Как и мои родители, которые решили, что я им не нужен. Кори была единственным человеком, который, я надеялся, никогда так со мной не поступит. Я подумал о Мэгги, которая всегда говорила, что люди не идеальны, вот и весь сказ.И она была права. Я самый несовершенный из всех.

— Винс?

Ещё одна чашка вдребезги.

— Да. Я здесь.

— Я должна идти… Извини.

Самое смешное, что она, похоже, не врёт.

— Конечно.

Я слышал, что она ещё не повесила трубку, будто колеблясь. Я больше ничего не сказал, и она попрощалась.

Очередная чашка на полу. Последняя из набора. Звук, которыйона издала при падении, принёс облегчение только на доли секунды.

Интересно, прочтёт ли Кори моё письмо? Я надеюсь, что нет. Я никогда не хотел стоять у кого-нибудь на пути, тем более у Кори, и если прекратить со мной общение— это то, что она хочет, то я готов.

Но какое это теперь имеет значение?

***

Около полуночи я натянул спортивные штаны с футболкой и отправился на пробежку. Вместо моего привычного маршрута мимо Вудшир-Бридж, я пересёк его и остановился у места, где в канун Рождества видел Джессику.

Я вспомнил её безмятежное выражение лица и подумал: что было бы, если бы я её остановил? Если бы я подбежал, схватил её и оттащил от уступа. Была бы она благодарна или возненавидела бы меня за то, что я вмешался? Когда кто-то так близок к краю, что падение с высоты со скоростью семьдесят миль в час становится лучшим выбором, чем прожить ещё один день, вы должны задать себе вопрос: действительно ли он хочет быть спасён?

Я схватился за перила. Металл был такой холодный, что почти обжигал ладони. Ещё мгновение, и я уже перекидываю ноги через ограждение.

— Никто не будет скучать по мне, — сказала мне в тот раз Джессика.

По мне тоже никто не будет скучать.

Но… Я скучаю по ней, разве нет? Я хотел бы знать больше о ней. Я хотел бы знать, почему она была такой же одинокой, как и я.

Я соскочил с перил. Моё сердце колотилось.

Несмотря на то, что я вдруг почувствовал себя неважно, до дома я добрался без особых затруднений. Я включил музыку на компьютере на всю громкость, как будто песни Джона Леннона могли хоть как-то заглушить мои мысли.

Я открыл интернет и, подумав немного, набрал единственное, что меня интересовало в данный момент.

Каково это— умереть?

Нашлось большое количество ответов. Я прочитал почти двадцать страниц, но яснее не стало. Некоторые говорят, что это так же спокойно, как и уснуть. Им противоречат другие, которые утверждают, что это ужасно, такое ощущение, что тебя выдёргивают из собственного тела. Среди множества открытых окон блогов и спиритических сайтов был один сайт, который я, должно быть, открыл случайно. Не было ничего примечательного в его начальной странице. Никакого объяснения, что это такое. Только запрос на логин, и черно-белый логотип, который гласил:

Сайт самоубийц

Я щелкнул на изображение. В верхнем углу краткая аннотация:

Этот сайт не для слабонервных. Обращаться только по серьёзным вопросам. Пожалуйста, хорошо подумайте перед заполнением регистрационной формы.

Интересно, что они имеют в виду под серьёзными вопросами?Я прокрутил страницу вниз к вопросам для регистрации. Имя, адрес электронной почты, город, штат…

У меня перехватило дыхание. И это всё? Это какая-то афера. Некая группа, которая ищет потенциальных самоубийц и пытается их исправить. Бьюсь об заклад, они находят депрессивных старшеклассников, готовых проглотить упаковку снотворного, и связываются с их родителями.

Но ведь они просят не так много информации. Даже фамилию не спрашивают, только имя, местонахождение и адрес электронной почты.

В Хиллсдейле найдётся около двадцати парней с именем Винсент и это только с этой стороны моста. Кроме того, кому они будут звонить? Единственный человек, кого бы это заботило, сейчас уже на шесть футов под землёй.

Прежде чем я это понял, я уже заполнил регистрационную форму сайта. Почему? Я серьёзно задумываюсь о самоубийстве? Я не знаю, но думаю, что мог бы покончить с собой. Однажды я пытался объяснить Мэгги, что я или ничего не чувствую или чувствую всё сразу. Для меня не существует золотой середины, и это часто усложняет мне жизнь. Я не знал, что я хочу умереть. Идея в целом казалась мне слишком драматичной и глупой. Может это означает, что я в действительности не хочу умирать.

Но жить становится слишком одиноко.

Глава 4

Проведя бессонную ночь, я начал медленно и механически упаковывать вещи. В гараже была тонна коробок, и я перетащил их в гостиную. Мэгги сохранила их, утверждая, что они ещё понадобятся. Как она была права.

Столько вещей! Гарольд сказал, что все они теперь мои, но я не знаю, что с ними делать. Я даже не хочу смотреть на них. Эти старые лампы, подстаканники, декоративные подушки и ковры и Мэгги, Мэгги, Мэгги. Даже притом, что я здесь жил, я всегда осознавал, что это еёдом, а не мой. Я никогда не оставлял свои вещи за пределами своей маленькой комнаты. Я думаю, это был способ защитить себя. Таким образом я старался лишний раз не напоминать ей, что я здесь, возможно, поэтому у неё и не возникало желания избавиться от меня.

За несколько часов я упаковал большинство вещей из гостиной: старые пластинки и CD-диски, картины, лампы, свечи. Я засунул их в коробки с надписью «На благотворительность». Кому-то они могли бы ещё послужить. Я сначала был в замешательстве, что же делать с мебелью, пока мне в голову не пришла идея сфотографировать её и выложить фото в интернет.

Когда я сел за компьютер, чтобы загрузить фотографии, я заметил, что мне на электронную почту пришло письмо.

От кого: ПРЕДВЕСТНИК <admin@yoursuicidewatch.com>

Кому: Винсент Х. <herecomesthesun@beemail.com>

Тема: Подтверждение регистрации (не отвечать)

Спасибо, что зарегистрировались на нашем сайте. Пожалуйста, перейдите по ссылке внизу, выберите себе имя пользователя и представьтесь на форумах.

С уважением, Предвестник (администратор сайта)

То беспокойство, которое я испытал вчера вечером, приняв сайт за некую аферу, куда-то улетучилось. Может потому, что я был так истощён, что мои эмоции на время притупились. Поразмыслив немного, вдохновлённый Битлз, я взял себе ник ЧеловекИзНиоткуда.

Сам сайт меня особо не впечатлил. Обычный и непримечательный формат. Вверху ссылки на разделы Видео, Истории, Фотографии и Форум. Я выбрал вкладку Фотографии. Уменьшенные изображения были слишком маленькими, чтобы что-то разобрать, поэтому я нажал на первую фотографию. Это было ужасного качество фото девушки, спящей в своей постели.

Спящей или…

Лаксвуд87, пользователь Сайта Самоубийц (СС), зафиксировал свою кончину последним фото, гласила подпись.

Моё сердце замерло.

Её лицо привлекло моё внимание. Оно было спокойное и умиротворённое, как у Джессики. Умирая, она не чувствовала ни боли, ни печали, ни одиночества. Она поставила свою веб-камеру так, чтобы люди на сайте могли стать свидетелями её смерти.

Следующий час я провёл, просматривая остальные фотографии, которые были одна ужаснее другой. Многие из них были фото, сделанные с записей веб-камер. Они располагались под соответствующими видео, но я пока не решился их посмотреть. Просматривать фотографии —одно, но наблюдать за происходящим —совсем другое. Фотографии захватывают лишь момент времени, обычно когда человек уже мёртв. Но всё равно, некоторые из них мне приходилось быстро пролистывать, иначе бы меня просто стошнило. Больше всего меня поразили фото с огнестрельными ранениями. На них были люди, которые пустили пулю себе в голову. Под одной из них подпись: Аскот Прайз, давний пользователь СС, покинул этот мир, чтобы воссоединиться со своей женой. Фотография сделана администратором сайта, Предвестником.

У меня кровь застыла в жилах. Зачем кому-то снимать это? Или вернее, зачем кому-то сидеть и наблюдать за этим?

(Но я ведь наблюдал за Джессикой).

Я решил, что с меня хватит фото, и кликнул на форум, хотя не знал чего ожидать. За несколько секунд просмотрев страницу, я узнал всё, что хотел. Этот сайт действительно предназначен для людей, которые хотят умереть.

На форуме можно было найти разделы, посвященные способам самоубийства — самый болезненный, самый креативный, самый быстрый; группы, в которых обсуждались темы о том, что бывает после смерти, и группы, где люди делились впечатлениями о фильмах и музыке или просто болтали. Словно это обычный форум для людей, которые хотят пообщаться с единомышленниками. Судя по комментариям, появлявшимся каждую секунду, этот сайт очень посещаемый. У некоторых участников стоит таймер в их подписях.

49 дней, 8 часов, 3 минуты.

Я поёжился.

Я до сих пор не понял, что я обо всём этом думаю. Действительно ли этого хочу, действительно ли мне это необходимо. Но мне ужасно любопытно, и я хочу понять это. Понимание того, что есть и другие люди, которые смогут сделать это, у которых те же вопросы, что и у меня, делало саму идею менее комичной.

Я открыл раздел для новичков и сидел, уставившись в экран не в силах придумать что-то,кромепривет.Я не хотел писать о себе и отправлять это в пустое пространство. А вдруг никто не ответит? Вместо этого я стал читать комментарии других.

Вскоре я был увлечен историями о том, что привело людей на этот сайт. Я узнал о неизлечимо больных, о людях в глубокой депрессии, о детях, над которыми издеваются в школе, о геях, отвергнутых своими семьями, о мужьях и жёнах, чьи супруги покинули их ради других.

Я нашёл таких же одиноких, как и я.

Людей, которые ничего не потеряли, потому что у них изначально ничего не было.

Под именами пользователей были написаны город и штат, и я нашел девушку по имени Каспер, живущую в Уолнуте Глене, в сорока пяти минутах от Хилсдейла. Из её комментариев я узнал о её «лечении», о том, что родители возили её в художественную галерею, о её любимом телешоу. Я не знал, что ей написать, потому что другие пользователи общаются с ней, как будто давно её знают. Я чувствовал себя неловко, но всё же написал ей:

ЧеловекИзНиоткуда:

В моём городе есть отличная галерея. В следующем месяце там будут выставлять граффити.

И неважно, что я никогда не был в картинной галерее в центре города и что нужно посетить её, чтобы узнать, какие мероприятия там намечаются. Глупо, не правда ли?

Хотя, всегда так было. Я всячески старался найти что-то общее с кем-то. Когда я впервые познакомился с Кори, она была милой и всё такое, но я заставил её прогулять со мной школу, притворившись, что мне нравится её любимая женская рок-группа, которая была в городе и раздавала автографы в честь выхода нового альбома. Я никогда не признавался ей, как ненавижу эту группу.

Спустя двадцать минут она ответила. Не в комментариях, а личным сообщением.

Каспер: Звучит круто. Ты идёшь?

Общение. Связь. Кто-то, кто прочитал то, что я написал и посчитал нужным ответить, пусть даже кратко.

ЧеловекИзНиоткуда: Не думал над этим. Я редко куда хожу.

Это было так и до смерти Мэгги. Я предпочитал сидеть в своей комнате, слушать музыку или играть в видео игры. Это сводило Мэгги с ума.

Каспер: Я тоже. Какой у тебя диагноз?

Какой мой диагноз?

ЧеловекИзНиоткуда: Я не знаю. А какое у тебя лечение? Ты больна?

Каспер: Рак. Различное лечение.

Мы обменивались сообщениями больше двух часов. Я не спросил, как её зовут, да и она не спросила моего имени, но я узнал, что больна она не так давно и что лечение не особо ей помогает. Мне было её жалко, но я чувствовал, что жалость— это последнее, чего бы она хотела.

В конце концов она сказала, что ей надо идти и что она меня потом найдёт. Это хорошо. Разве это не хорошо? Каспер общается в таком духе, что наводит на мысль, что она не большая любительница заводить близких друзей. С другой стороны, я помню, что говорили обо мне раньше в школе, то же самое.

Как только я собрался выключить компьютер, на экране появилось ещё одно сообщение. Оно было не от Каспер, а от кого-то под никомРоксвэлл. В строке тема было «привет». Не уверен, но не странно ли то, что мне уже кто-то пишет, хотя я написал только один комментарий на сайте.

В сообщении были написаны несколько строчек из песни Битлз «Человек из ниоткуда». Внутри меня всё перевернулось. Я знаю слова. Конечно, знаю. Наверное, глупо было думать, что никто не поймёт смысл моего ника, но тот факт, что кто-то всё же понял, грел душу.

Я ответил следующими несколькими строчками из песни, отправил и стал ждать.

Глава 5

В течение следующих нескольких недель дом постепенно пустел. Я не знал, какие цены назначить за вещи Мэгги в моих онлайн объявлениях о продаже, и просто написал «наилучшее предложение». На самом деле, все предложения, на которые я согласился, были не самые лучшие, но я хотел быстрее избавиться от всего этого.

Больно смотреть на то, как мало значит имущество человека после того, как его не стало. Раньше мне хотелось бы что-то при этом чувствовать, но теперь я не так в этом уверен. За забором трава всегда зеленее или что-то вроде того.

Пара молодоженов купила набор мебели для столовой, несколько парней купили диван и кофейный столик. С мебелью из спальни Мэгги дело обстояло сложнее, потому что кровать нужно было демонтировать до того, как её кто-то захочет купить, но здесь я был не помощник. Я просто не мог находиться в её комнате. Вместо этого я стоял в прихожей и слушал, как болтают отец с сыном, рабочие, которые разбирали кровать. Я пытался не думать о нынешней выложенной сатином кровати Мэгги на кладбище, как вдруг зазвонил мой мобильник. Никто не обращал на меня внимания, поэтому я проскользнул вниз по лестнице, чтобы ответить. Судя по рингтону, это была Кори.

— Привет.

— Я только что прочла твоё письмо. Винс, боже, мне очень, очень жаль.

Я уставился в потолок. Как давно я послал его? Она только села и прочла его? Или она прочла его давным-давно, но просто не знала, что сказать?

— Я и понятия не имела, когдамы говорили с тобой. Ты в порядке? Тебе что-нибудь нужно?

Какой забавный момент для воспоминаний.

Школа. Коридоры. Парни, пихающие меня и зовущие меня «шестеркой». Кори, встающая между нами и орущая им в лицо, прежде чем обернутся ко мне. Всё в порядке. Ты в норме. Винс, я сожалею…

Я подумал о Гарольде, который звонит почти каждый день, чтобы сообщить, как продвигается работа с документами. Я подумал о Каспер, с которой общался по Интернету на «Сайте Самоубийц» почти каждый день в течение последних трёх недель, о мосте, о Джессике, о собаках в собачьем приюте, которые должны скоро умереть, о Роксвэлл, который присылает мне сообщения со словами из песен «Битлз».

В то же время я пытался понять, нужно ли мне что-нибудь от Кори, и ничего не придумал.

— Мне нужна была поддержка друга, — сказал я. — Но сейчас уже поздно.

— Винс…

— Знаешь, ты права. У нас больше нет ничего общего. Ты пошла дальше. Так что не волнуйся об этом только потому, что чувствуешь себя виноватой. Я должен идти.

Я не стал ждать, пока она ответит, и повесил трубку. Она не перезвонит. Это и есть способ избавиться от кого-то, прежде чем он избавится от тебя.

Рабочие закончили разбирать кровать Мэгги и перетащили её в свой фургон. Под конец они купили ещё и комод, за компанию. Когда они ушли, дом наполовину опустел, и у меня защемило сердце.

Когда я зашел на форум, меня ожидало сообщение от Каспер. Последнее, что я ей написал вчера вечером, было:

ЧеловекИзНиоткуда: У меня возник странный вопрос. Я просматривал фотографии, видео и прочее, и ты знаешь, администратор сайта помечен как автор большинства из них. Что это значит?

Я заметил, что это тенденция. На фото и видео были люди, живущие в родном городе Предвестника или в его окрестностях. Судя по его сообщениям на форуме, он был достаточно мил, хотя я с ним лично никогда не общался. Прошло время, пока Каспер ответила мне.

Каспер: Какой твой адрес электронной почты?

Странный ответ на мой странный вопрос. Хорошо. Мы с Каспер говорили обо всём на свете за последние две недели. Об искусстве, о музыке, о фильмах, сплетничали о звездах и о многом другом, но мы ни разу не заговорили о смерти. Ни о чём в таком роде. Может быть, это потому, что я держал её на расстоянии, или она меня, но между нами была стена и никто из нас, кажется, не возражал. Несмотря на это, я послал ей свой электронный адрес и через несколько минут получил ответ.

Кому: ЧеловекИзНиоткуда<fangtastic@kooncast.net>

От кого: К. Хармс<fangtastic@kooncast.net>

Тема: Болтовня

Предвестник очень активный пользователь сайта. Он известен тем, что приходит в дома к тем участникам, которые уже готовы покончить с собой, и снимает их. Что-то вроде последнего послания миру. Чудной, да?

На секунду я задумался, является ли «Каспер» её настоящим именем. Наверное, лучше не спрашивать. Есть причина, по которой люди в Интернете пользуются вымышленными именами, особенно на таком сайте. Нам всем нравится наша анонимность. И всё же она увидит моё настоящее имя, когда я ей напишу ответ. Но меня это не беспокоило. Это просто имя.

Кому: К. Хармс<fangtastic@kooncast.net>

От кого: Винсент Х.<herecomesthesun@bee.mail.com>

Тема:RE:Болтовня

Извращенец— вот лучшее слово для этого. Я думаю, это недопустимо и немного грустно.

Она написала ответ:

Кому: Винсент Х.<herecomesthesun@bee.mail.com>

От кого: К.К. Хармс<fangtastic@kooncast.net>

Тема:RE: Болтовня

Смерть не должна быть печальной. Я имею в виду, что такое, конечно, может быть, но не всегда. Грустно, когда люди умирают неожиданно, не желая этого. Я думаю, что это перестаёт быть грустным, когда мы берем всё в свои руки и управляем этим.

Я задумался. Она больна, я это помню. Возможно, она не выживет и именно поэтому и посещает «Сайт Самоубийц».

Я: Ты действительно хочешь покончить с собой?

Она: А ты?

Я:Не знаю. Иногда мне кажется, что всё в порядке, иногда — нет. В прошлое Рождество я видел, как девушка прыгнула с моста. Почти рядом с моим домом. Я часто прохожу мимо этого моста и думаю о том, чтобы спрыгнуть.

Она: Так почему бы и нет?

Я:Раньше причина была в моей приёмной матери. Я думал, что если у меня есть хоть один близкий человек, то я не должен заставлять его грустить.

Она: Это та, которая умерла, верно? Так… что ты собираешься делать?

Я:Поэтому я и зарегистрировался на «СС», чтобы попытаться понять это. Ты так и не ответила на мой вопрос. Ты собираешься покончить с собой?

После пятнадцатиминутной паузы она ответила:

— Я сделаю это прежде, чем это сделает рак.

ИЮЛЬ

Глава 6

Кому: Роксвэлл<adayinthelife@beemail.com>

От кого: Винсент Х.<herecomesthesun@beemail.com>

Тема: Один день из многих

Вчера вечером я опять разговаривал с адвокатом моей приёмной матери. Он часто звонит узнать, как у меня дела. Это странно. Казалось бы, Пэнни, наша соседка, должна была бы навещать меня чаще, так как она знает меня гораздо лучше, но она этого не делает.

Может быть, она ещё расстроена из-за того, что произошло на похоронах. Я сказал ей, что не могу попрощаться с Мэгги, потому что она мертва. Разве в этом есть смысл? Как можно прощаться с человеком, который тебя не слышит?

Мне бы хотелось, чтобы кто-нибудь просто сказал: «Эй, мне очень жаль, это такой удар». По крайней мере, это было бы искренне. По крайней мере, я бы охотнее согласился с этим, чем с тем, что она в лучшем месте.

Если она в лучшем месте, то почему остальные из нас так стараются задержаться здесь, в этом мире? 

Глава 7

Гарольд вручил мне чек на сумму, которую я в жизни не видел. Он сказал, что этого достаточно, чтобы жить ни о чём не беспокоясь некоторое время, несколько месяцев или даже год, если быть осмотрительным. Я даже не знаю, буду ли я жив к тому времени. Год — это целая жизнь. Гарольд спросил, нужна ли мне помощь в поисках новой квартиры, и я ответил, что нет, хотя помощь мне бы не помешала. У меня ещё был месяц в запасе, и я мог отложить это на потом.

Кори написала мне два дня назад, спросила как у меня дела и не хочу ли я поговорить. Она умоляла позвонить ей. Одна часть меня хотела броситься к компьютеру и написать, что я хочу поговорить. Я столько хочу сказать. Все эти чувства и мысли крутятся у меня в голове и так зудят в груди, что я мог бы вырвать себе сердце, чтобы только избавиться от этого.

Я хотел, но не мог ответить ей. Она ясно дала понять свою позицию. Она переросла нашу дружбу, и мне не нужно её сострадание. Я удалил её письмо, не ответив на него.

Кроме того, у меня есть Каспер и в некоторой степени Роксвэлл, который пишет мне только тексты из песен и ничего больше. У нас с ним завязалось странное общение. Я начал писать ему и рассказывать, как прошел мой день. А он отвечал мне строчками из песен, которые объясняют то, что он хочет донести. Чтобы добиться нужного эффекта, не всегда получается ограничиваться только песнями «Битлз», но это ничего.

Каспер — это нечто другое. Она нагловатая и глуповатая и считает меня чрезмерно чувствительным, поэтому некоторые вещи я не могу с ней обсуждать. Иногда, когда у неё бывает трудный день, она выдаёт целые тирады глупостей, но большинство времени…я не знаю. Я думаю, она просто устала. У неё есть родители, которые её любят до безумия, и это её убивает также, как и рак.

Вчера она написала мне:

— Мне нужно выбраться из этого дома. Давай что-нибудь сделаем, куда-нибудь сходим. Разве не ты говорил, что недалеко от тебя есть галерея искусств?

Это было так давно. Я почти забыл об этом. Эта страница была у меня в закладках, и я вывел её на экран. И тут до меня дошло, что она хотела сказать.

Она хочет куда-нибудь выйти. Со мной. Лично.

Прежде чем я мог придумать отговорку, чтобы не идти, она написала:

— Звучит отлично. Я сяду на трамвай в центре, а ты меня встретишь?

Моё сердце колотилось. Что за ужасная идея и с какой стати она вдруг подумала об этом?

Я: Ты не захочешь меня видеть.

Она: Почему нет? Ты урод?

Я: Не знаю…

Она:Это была шутка. Я знаю дорогу, так что, если я выеду в 10.35, то в 12 я буду у тебя. Круто?

Я не смог придумать никой отговорки. Это неизбежно. Мы с ней встретимся, и она поймёт, что я кое-как выражаю свои мысли, что я глуп и едва могу ходить и жевать жвачку одновременно. Более того, она поймёт, что я совершенно неинтересный человек. Если бы я попытался ей это сейчас объяснить, то она сочла бы меня идиотом. Поэтому я написал ей, что было бы круто встретиться, хотя я так не считал.

Я написал Роксвэллу, особо не вдаваясь в детали.

ЧеловекИзНиоткуда: В эти выходные мне предстоит что-то ужасное. Я договорился кое с кем встретиться. Что, если этот кто-то поймёт, что я не достоин этого?

Он ответил, только когда я уже собрался ложиться спать. Впервые за всё время это были не слова из песен, но сообщение было короткое и по делу. Я перечитал его сотню раз.

Роксвэлл:Не волнуйся ты так. Будь собой.

***

На остановке трамвая я был без пятнадцати двенадцать. Трамваи ходят каждые полчаса, так что следующий должен быть её. Я был так взвинчен, что собирался написать Каспер, что я заболел и надо всё отменить, пока не понял, что уже поздно. Она, наверное, уже вышла из дома.

У меня в аптечке были таблетки для лечения повышенной тревожности, которые мне когда-то прописал психиатр. Однажды Мэгги уговорила меня пройти обследование. Я сходил к нему, и это был первый и последний раз.

Я принимаю эти таблетки только в тех случаях, когда они мне действительно нужны, когда я чувствую, что мои эмоции готовы вырваться из моей груди как некое существо и проглотить меня. Я почти принял их. Почти. Но у них было одно побочное действие. Они действовали на мой кишечник, а я не уверен, что это то, что мне сейчас надо. После ощущения состояния оцепенения от смерти Мэгги, паника — почти желанное чувство.

Как только трамвай начал подходить к остановке, меня вдруг осенило, что я понятия не имею, как выглядит Каспер. Мы никогда не обменивались фотографиями. Чёрт возьми, я даже не спросил её настоящее имя. Я ничего не знаю о ней помимо того, что она больна. А она обо мне знает ещё меньше, так как больше любит говорить, чем слушать.

Тем не менее, как только она вышла из трамвая, я узнал её. Она была единственной девушкой, которая остановилась и стала оглядываться по сторонам, как будто ждала кого-то. Она была маленькая, с копной белых коротких волос и ангельским лицом, что навело меня на мысль о том, сколько же ей лет. Она упоминала, что недавно окончила среднюю школу, поэтому не может быть такой молодой.

Я сделал несколько шагов вниз по лестнице. Это мой последний шанс сбежать. Если я это сделаю, то это означает, что я уже никогда не смогу появиться на «Сайте Самоубийц». Они даже не заметят этого. Мои немногие случайные ответы на форуме и попытки общения с людьми в виртуальном мире также не эффективны, как и в реальном мире.

Каспер заметила меня, помахала мне рукой и направилась ко мне. Когда она подошла ближе, я увидел, что она довольна симпатичная, несмотря даже на круги под глазами и худобу. На ней была не подходящая по размеру одежда, что только подчеркивало то, как мало она весит. Интересно, это следствие того, что она больна, или она всегда была такой?

— Привет, — сказала она.

Я опустил голову и уставился на свои ботинки:

— Привет.

— Рада, что ты не сорокалетний извращенец, который только и ждёт шанса, чтобы воспользоваться мной на заднем сидении фургона.

— У меня действительно есть фургон, — сказал я.

На её лице появилась ухмылка.

— Так куда идти?

Я тупо посмотрел на неё.

— В какой стороне галерея искусств?

О, точно. Я ссутулился и подал ей знак рукой следовать за мной. Галерея была в нескольких кварталах, и нам повезло, что было не очень жарко. Я ненавижу лето. Мне не хватает зимнего дождя, когда всё пахнет чистотой и возрождением, а не воняет и старается изо всех сил выжить под натиском палящего солнца и глобального потепления.

По дороге я пытался придумать, что бы сказать. Я, честно говоря, был удивлен, что она не болтает без умолку, хотя на сайте могла говорить часами. Возможно, в жизни она скромнее.

— Хм… Как ты добралась?

Она бросила на меня косой взгляд и подняла бровь.

— Обычно.

— Твои родители, наверное, рады, что ты выбралась сюда?

— А я им ничего не сказала. Они бы меня не отпустили.

— Потому что ты больна? — Я нахмурился.

— Потому что я больна, — подтвердила она. — Я рано или поздно умру, и я не хочу торчать в своей комнате всё оставшееся мне время.

Я представил себе, как могло бы выглядеть имя Каспер на форуме с одним из тех таймеров под ним. Интересно, а что она сама думает? Шесть месяцев, семь месяцев, десять лет… Какой у неё диагноз? Сколько времени ей осталось, если лечение уже не помогает? Но я не знал, как спросить об этом.

Мы нашли галерею. В очереди перед нами стояло два человека. Хотя билеты стоили всего пять долларов, я всё равно заплатил за неё, понимая, что она уже потратилась, купив билет на трамвай. Зайдя внутрь, мы вспомнили о таком чуде, как кондиционер. Ни одной капельки пота на моей шее, и рубашка не липнет к спине.

Мы прошли по залам, стены которых украшены фресками. Я пытался представить себе художника, использовавшего стены вместо обычного холста. Они огромные, выше меня, а некоторые даже шире моей спальни. Эти стены словно привезли из пригорода и поместили в музей. Они выглядели неуместно здесь. Это то, что я хотел бы видеть на заброшенных зданиях и вдоль железнодорожных путей, что-то красивое и светлое, чтобы придать шарма грязным и гниющим вещам.

Мы останавливались около каждой картины, и Каспер наклонялась, чтобы вслух прочитать о каждом художнике. Я пытался придумать, чтобы такого интересного и умного сказать.

Пока Каспер читала, я остановился у фрески, где был изображен огромный заснеженный лес. Это произведение захватывающее, жуткое и пустое, выполненное так, будто ты смотришь сквозь толстый осколок стекла, которое деформирует тонкие ветки и заставляет небо казаться унылым.

Я с трудом выговорил слова:

— Это похоже на… он, ты знаешь…

Что-нибудь остроумное, что-нибудь умное, ничего не пришло мне в голову. Каспер посмотрела на меня искоса, а потом ухмыльнулась.

— Успокойся. Это всего лишь картина.

Я перестал заикаться. Я уставился на фреску, лицо горело.

— Серьезно, — сказала она, — я не какой-то там большой ценитель искусства, который пытается вникнуть в смысл каждого произведения. Если что-то красивое, то оно мне нравится. Если что-то не очень красивое, то не нравится. Я совсем не разбираюсь в искусстве.

— Тогда почему ты попросила отвести тебя в галерею?

— Как я уже говорила, я устала сидеть в четырех стенах.

— И тебе понравилось? — Это был обычный вопрос. Самый простой вопрос.

— Да. — Она засунула руки в карманы. — А как насчёт тебя?

— Да, мне тоже. — Моё напряжение испарилось.

— Знаешь, кому бы это всё могло понравиться? — спросила она, шагая по залу к следующей фреске. — Роксвэллу. Вы же общаетесь с ним, верно?

Каким-то чудом мне удалось устоять на ногах.

— Мм-да. Вроде того. Если только это можно назвать общением. Ты его знаешь?

— Знаю ли я его? Да я та, кто посоветовала ему связаться с тобой. Знаешь, он живет здесь недалеко.

Сердце забилось у меня в груди. Значит, Роксвэлл знал, о ком я говорил, когда рассказывал ему, что собираюсь кое с кем встретиться? Неужели он думает, что у нас свидание? Это было бы просто глупо, и даже если бы это было правдой, то это его не касается.

— Да. Он просто… не очень разговорчивый, — сказал я.

— Он стеснительный.

Оглядевшись, Каспер провела пальцами по картине, прослеживая линии серого и синего цвета. У них не было текстуры картины, написанной маслом, но она, кажется, была увлечена деталями и тонкими линиями, которые удались художнику на славу.

— Знаешь, ему дома так паршиво живётся. Раньше его родители были безжалостны, заставляя его быть идеальным ребенком. Но после того как его отец умер, мать притворилась, что его вообще не существует. Он любит искусство и музыку, играет на гитаре и поёт.

— И хорошо поёт?

— Я думаю, да, но он говорит, что я не так хорошо разбираюсь в музыке, чтобы судить. — Она пожала плечами. — Если вы с ним не разговариваете, то что же вы делаете?

Я повернулся в сторону фрески, чтобы она не заметила, что я покраснел.

— Он… мм, он посылает мне строчки из песен.

— Да, иногда он так делает.

— Мне постоянно присылает.

— Я должна вас лично познакомить. Возможно, ваши отношения наладятся.

От идеи встретиться с этим безликим человеком, который любит правильную музыку, мне стало не по себе. Я говорил с ним много раз. Я рассказывал ему многое лишь потому, что он был безмолвной, безликой пустотой, куда я сбрасывал всю свою боль.

— Я не знаю, — сказал я.

— Я знаю, каково это, Винс. Я общаюсь с одним парнем, Джоуи, который живёт на Востоке. У него тоже рак. Мы своего рода вцепились друг в друга, потому что поддержка… это приятно. Что ты теряешь? Вы оба несчастны. Почему бы вам не пообщаться?

Каспер зашагала вперёд. Я последовал за ней.

Я думаю, что она права. Страдание действительно лучше переносится с кем-то за компанию.

***

В музее мы провели два часа. Я купил Каспер и себе открытки с изображением фрески, которая нам понравилась, а потом она сказала, что ей пора возвращаться. Я пытался показаться не слишком разочарованным, особенно когда она сказала:

— Я обещаю, что в следующий раз останусь дольше. Мои родители с ума сойдут, когда увидят, что меня нет.

Мне стало легче дышать. По-видимому, мне не следует её останавливать. Мы вернулись на остановку трамвая, где она купила билет, и пока мы ждали, я, справившись с нервами, сказал:

— Спасибо, что пришла. Знаешь, мне было весело.

Она нежно толкнула меня локтём. Это был первый физический контакт между нами за целый день.

— Ты не шутил, когда говорил, что гуляешь не часто.

— Я вообще не выхожу, — ответил я. С тех пор как я переехал, с тех пор как потерял Кори. У меня больше никого не осталось. — А у тебя есть близкие друзья?

Каспер вздохнула:

— Когда-то давно были.

Это не моё дело, но мне стало любопытно.

— Что произошло?

— Никто не хочет дружить с безумной стервой. — Она поджала губы. — Это та, кем я стала, когда заболела. Все сбежали, включая бойфренда.

— Для меня ты не стерва.

— Это потому что, после того как они все от меня отвернулись, я поняла, как гадко быть одной. Знаешь, это так ужасно, когда у тебя никого нет. — Она пожала худенькими плечами, и это простое движение ещё раз подчеркнуло, какая она маленькая и хрупкая.

— Раньше я была толстой, жирной, я тебе не рассказывала? Но у меня были друзья. Раньше я была толстой и счастливой, а теперь стала тощей и несчастной.

Я попытался вспомнить время, когда был по-настоящему счастлив, и не смог.

— Я тоже потерял своего единственного друга.

— Потому что был эгоистичной сволочью?

— Нет. — Я обнял сам себя. — Потому что был собой.

Каспер хотела что-то сказать, но не успела, так как к остановке с грохотом подошел трамвай. Она задумчиво посмотрела на него, и мгновение я надеялся, что она останется до следующего трамвая, останется ещё на некоторое время. Я не успел ей рассказать, как меня ненавидит Кори, за исключением случаев, когда ей меня жалко, и как все, кто меня знал, считали меня сумасшедшим, кроме Мэгги, конечно.

Каспер вздохнула и ударила меня по плечу.

— Значит, твой друг не заслуживал быть рядом с тобой. В следующий раз, когда мы встретимся, ты должен обязательно показать мне тот мост, о котором говорил.

Она зашла в трамвай, и он увез её от меня.

АВГУСТ

Глава 8

— Парень, у тебя есть две недели, чтобы съехать, — позвонил мне напомнить Гарольд.

Как быстро пролетело время.

Дом Мэгги почти опустел. В гостиной остался только телевизор, столик, на котором он стоял, и лампа. Её комната казалась покинутой. Коридоры, столовая, кухня… Везде была пустота. Если бы в дом случайно зашёл незнакомец, то он бы решил, что я незаконный жилец, спрятавшийся в своей комнате — единственном месте, где всё сохранилось как прежде.

Мне не составит труда собрать всё моё скудное имущество, но это не решит проблему, куда мне дальше идти. Я бы хотел остаться в этом районе, быть поближе к мосту, к Мэгги.

Надо было принять предложение Гарольда помочь мне с поиском квартиры.Я осмотрел три жилых комплекса по соседству, два из них были захудалые, и жильесдавалось явно по завышенным ценам. Я мог бы быть не таким требовательным в выборе жилья, но не хочу просыпаться ночью от того, что по мне ползают тараканы.

Я нашёл ещё одну квартиру с другой стороны моста, которая была дальше, чем я хотел, но всё равно достаточно близко. По крайней мере, близко к остановке трамвая и приюту для животных. Когда я вошел в здание, на этажах было тихо. Только в арендованном офисе кудрявая блондинка лет двадцати шумно печатала на машинке. Я остановился у двери и, переминаясь с ноги на ногу, стал ждать, когда она меня заметит.

В конце концов она перестала печатать и подняла глаза.

— О, извини. Ты, наверное, здесь, чтобы попросить снизить квартплату для твоих родителей?

Краска залила моё лицо.

— Я здесь не живу. Я ищу квартиру.

Её глаза округлились, она встала из-за стола и протянула руку.

— Я Лэнни. Ты извини. Просто ты выглядишь…— она запнулась и улыбнулась. — Ладно, проехали. Садись мистер?..

Я ненавижу, когда ко мне так обращаются.

— Винсент.

Я пожал её руку и позволил ей усадить меня в кресло.

— Винсент, — сказала она, пододвигая ближе ко мне развернутый план комплекса, — какую квартиру ты бы хотел?

— Я не знаю, — признался я. Это был мой стандартный ответ. Вместо того чтобы начать меня уговаривать, Лэнни просто показала жестом на брошюры и дала мне несколько секунд, чтобы изучить их.

— У вас есть… — прервался я и протянул ей брошюры, — что-нибудь на втором этаже с видом на реку?

Лэнни кликнула по клавиатуре и повернула монитор ко мне, чтобы показать схему комплекса, которая для меня была как китайская грамота.

— Ну, у нас есть неплохая двухкомнатная квартира в особняке вниз по дороге… Также там есть небольшая студия. Вот насчёт вида из окна я не уверена.

Она взглянула на меня, и когда я ничего не ответил, предложила:

— Если ты хочешь, мы можем съездить посмотреть её.

Она взяла связку ключей, мы сели веё гольф-кар и поехали вдоль комплекса. Я почти почувствовал запах реки. Когда мы поднялись вверх по лестнице, она сказала:

— Ты знаешь, в квартире-студии нет ничего особенного. Просто ещё одна большая комната. У тебя есть кто-то, с кем ты будешь жить?

— Нет. Только я.

Я вошел внутрь.

Она была права, когда говорила, что помещение маленькое. Меньше, чем маленькое. Главная комната была размером со столовую и гостиную Мэгги. Есть скользящая стеклянная дверь, ведущая на террасу, кухня в углу и дверь в крошечную ванную.

Но ничего из этого не имеет значения. Я не знаю, что бы я делал с большим количеством пространства. Всё, что меня волновало — это вид из окна.

Я открыл раздвижную дверь и шагнул на террасу. На первом плане было несколько деревьев, но с наступлением осени листва опадёт и у меня будет прекрасный вид на Вудшир-Бридж. Лэнни уже стояла рядом со мной.

— Вода и вывоз мусора оплачены. Разрешается держать домашних животных с небольшим ежемесячным взносом. Соседи в большинстве своём спокойные. Есть парочка студентов в соседней комнате, которые могут шуметь по выходным.

— Я беру, — быстро ответил я.

— Здорово, —улыбнулась она мне. — Теперь вернёмся в офис, и ты напишешь заявление, а я сделаю запрос на проверку твоей кредитоспособности.

Я нахмурился и повернулся к ней.

— А что, если у меня нет никакого кредита?

Она кивнула, будто ожидала это услышать.

— Ни разу не снимал квартиру, угадала?

Когда я отрицательно покачал головой, она продолжила:

— Кредитные карты? Студенческие кредиты на образование? Нет?

— Ничего такого, — выдавил я из себя.

Прежде чем она смогла что-то сказать, я добавил:

— Я могу заплатить за всё вперед. Могу я это сделать? Если я снимаю квартиру на шесть месяцев, могу оплатить всю сумму?

По выражению лица Лэнни я увидел, что она сильно удивлена. И я её понимаю. Возможно,я мог бы отделаться и меньшей суммой, но если в течение следующих месяцев со мной что-то случится, я не хочу, чтобы Лэнни оказалась в ситуации, когда надо срочно искать новых арендаторов.

Она хлопнула меня по спине.

— Всё в порядке. Давай подпишем договор, и ты получишь на руки свои ключи.

***

К выходным я перевез все свои вещи из квартиры Мэгги в свою новую. Все вместилось в фургон, хотя мне понадобилось сделать два рейса. Мне пришлось повозиться с моим матрацем и разобрать металлический каркас.

В последний свой приезд я отдал Гарольду ключи от квартиры Мэгги, и мы стояли посреди гостиной, оглядывая всё вокруг. Он дважды проверил все шкафы и тумбы, чтобы удостовериться, что я ничего не забыл. Мы стояли и смотрели на пустую квартиру, и я пытался почувствовать что-то, кроме негодования и страха перед тем, что происходит.

Гарольд тяжело вздохнул и положил ключи в карман.

— Как тебе нравится твоя новая квартира? — спросил он.

Я пожал плечами. Я ещё нежил там. Свою кровать я отвёз туда только сегодня утром.

— Это просто квартира, — ответил я.

Он кивнул. Мы вышли и заперли дверь. С этого мгновения на меня стала накатывать паника, пульс зашкаливал, сердце билось всё сильнее. В любой момент я готов был броситься назад. Это мой дом. Так или иначе. Нужно вернуть все вещи на места, как они были. Я ещё недостаточно силён, чтобы сделать такой шаг.

Но я стоял, смотрел, как Гарольд закрывает дверь, и ничего не сделал.

Когда он обернулся ко мне, я заметил, что его глаза немного затуманены.

— Винсент, слушай. Я знаю, что всё это действительно… дерьмово. Всё то, через что тебе пришлось пройти.

Он положил руки мне на плечи и наклонился, не оставив мне никакого выбора, как только смотреть ему в глаза.

— Это всё несправедливо. Я уверен, что ты не заслуживаешь быть брошенным на произвол судьбы. Я хочу, чтобы ты сохранил мой номер и позвонил мне, если тебе что-то будет нужно или если я чем-нибудь смогу тебе помочь. Хорошо?

У меня внутри всё сжалось от смущения. Я не хочу, чтобы кто-то жалел меня.

— Я сохраню ваш номер, — заверил его я.

Сам себе я сказал, что обязательно сотру его, если соберусь умереть, чтобы тот, кто найдёт меня, не позвонил ему, решив, что он член моей семьи. Так он никогда не узнает, что случилось со мной. Пусть он живёт дальше, думая, что я переехал, вырос в хорошего, уравновешенного парня.

Гарольд предложил угостить меня ужином, но я вежливо отказался, сказав, что в следующий раз обязательно.

Я чертовски устал, а у меня ещё целый фургон вещей, которые надо занести в мою новую квартиру.

Моя квартира. Это звучит так странно.

Со столом, кроватью и телевизором студия смотрелась не такой уж и маленькой. Еще осталось даже немного места. Свой компьютерный стол я продал, так как он мне больше не нужен, потому что у меня был ноутбук. Кроме того, у меня была полка с небольшим количеством книг и видео игр. Она выглядела ещё более пустой и одинокой чем прежде, но я не знал, чем её заполнить. Я люблю скачивать музыку, а CD-диски — это только пустая трата времени.

Я поставил ноутбук на пол и оставил его так, чтобы уснуть под песни Пола Маккартни. Я размышлял о том, как заполнить пустоту в мой жизни.

СЕНТЯБРЬ 

Глава 9

Каспер: Я уже начала думать, что ты меня избегаешь.

Я извинился в ответном письме. За последнее время мне и в голову не пришло зайти в интернет.

Она спросила, как мне моя новая квартира. Я ответил, что это маленькое тёмное помещение и что мне нужно купить ещё одну лампу. Но Роксвэллу я признался, что голые стены заставляют меня чувствовать себя одиноким.

В своём как всегда односложном ответе он предложил мне использовать плакаты. А это идея. Куда лучше, чем пустое место. Я оделся и проехал пару кварталов до музыкального магазина, который специализировался на подержанных вещах. Там я покупал большую часть моих видео игр. Я сразу нашел витрину с плакатами, но, пролистав больше двадцати постеров с артистами и голыми девушками, сдался и стал бесцельно бродить по магазину. Там был целый стенд, посвященный новому альбому группы «Страдание Китти». Кори была бы в восторге.

В глубине магазина, рядом с завешенными полками «18+», я нашел целый стеллаж с виниловыми пластинками. Я никогда не слушал винил. Теперь у меня возникло чувство, как будто я что-то упускаю. Мне стало интересно, что значит слушать голос в записи, как это изначально и было задумано.

По привычке я подумал, что не могу себе этого позволить, но тут же напомнил сам себе, что могу. У меня есть деньги. К тому же довольно солидная сумма. Теперь если я хочу купить что-то, то могу это сделать, и никто мне не скажет, что это глупая идея.

Я начал с буквы «А» и стал перелистывать пластинки, выбирая все альбомы «Битлз», какие мне попадались. Также я ухватил пластинки Queen, Боба Дилана, The Doors, Led Zeppelin и Дженис Джоплин. И так как у меня не было проигрывателя, я взял и его.

— Уверены, что вам больше ничего не надо? — спросил меня парень, оглядывая мои покупки. Я покраснел и пробормотал «нет» себе под нос. Он выбил мне чек, я расплатился и пошел домой, нагруженный покупками.

Пластинки заняли своё место на полке и украсили мою комнату. Теперь было видно, что в ней действительно кто-то живёт.

Я развернул проигрыватель, подключил и покрутил его. Затем достал пластинку «Револьвер» и стал разбираться, как же её запустить. Сначала было слабое потрескивание, а потом я услышал голос Джорджа Харрисона, который запел «Сборщик налогов». Я растянулся на полу и закрыл глаза.

Я прослушал первый трек, затем второй. Мне нравилось, как это звучит. Глубже, чётче, чем на CD или mp3. Я не мог объяснить. Затем я услышал голос Джона Леннона и открыл глаза. Это была песня «Я всего-навсего сплю», моя любимая. Самая любимая из всех песен, которые он написал.

Я думаю, поэтому люди и слушают пластинки. Потому что звук его голоса, низкий и меланхоличный, разбил мне сердце на сотни кусочков. Я не мог дышать. Каждое слово песни было правдой, и я знаю, что он написал её в тот период жизни, когда был на распутье, как я сейчас. Он был погружен в апатию и спал целыми днями. Люди говорили, что он стал ленив после того, как получил популярность. Но они были слишком слепы, чтобы понять, что к лени это не имело никакого отношения. Ему было грустно. Он был на гране внутреннего краха, который перевернул бы всю его жизнь и то, над чем он так усердно работал.

Я задумался: неужели это про меня? Действительно ли я нахожусь на пороге большого кризиса, который перевернёт мою жизнь и превратит её в причудливое существование, где все окружающие будут думать, что я абсолютно чокнутый?

Я лучше сброшусь с моста, чем позволю этому случиться.

Глава 10

Кому: ЧеловекИзНиоткуда <herecomesthesun@beemail.com>

От: ПРЕДВЕСТНИК <admin@yoursuicidewatch.com>

Тема: Активность на сайте

Привет! Я администратор этого сайта. Ты меня знаешь под ником «Предвестник». Я заметил, что ты не очень активен на форуме сайта. По соображению безопасности мы взяли за правило сохранять только активные аккаунты.

Но не волнуйся. Мне просто интересно, не возникли ли у тебя проблемы с адаптацией и могу ли я чем-нибудь тебе помочь?

Иногда очень трудно выразить словами свою боль и тяжело обсудить с кем-то своё намерение покончить жизнь самоубийством. Мне бы хотелось, чтобы пользователям моего сайта было комфортно говорить со мной о такого рода вещах. Ты думал уже над тем, как хочешь уйти из жизни?

Глава 11

Вчера вечером я получил письмо от Каспер, в котором она спрашивала, не занят ли я завтра и не хотел бы я прогуляться. Она предложила сходить на мост, о котором я так часто упоминаю.

Я просто одержим этим мостом. Словно то, чему я был свидетель, это тайна, в которую никого больше не следует посвящать. Но я уже рассказал ей об этом и думаю, что если кто и достоин разделить эту тайну со мной, так это она, человек, который почти стал мне другом.

После того как я ей ответил, она написала:

— Ты не против, если я приведу с собой Роксвэлла? Он хочет встретиться с тобой.

У меня холодок пробежал по спине. Она хочет привести…

Я знал, что они знакомы, но не думал, что они общаются и вживую. Роксвэлл для меня это мысленный образ, который появляется, откуда ни возьмись, произносит несколько строк из песни и исчезает. От мысли встретиться с ним — тем более что это его желание — меня замутило.

На следующий день, стоя на трамвайной остановке, я не знал, чего ожидать. Я ничего не знал об этом парне. Каспер говорила, что он застенчивый, что он не любит бывать на людях. Что она ещё говорила? Что дома ему живётся не сладко.

У Роксвэлла родители, которые о нём не заботятся.

У Каспер родители, которые её чересчур опекают.

У ЧеловекаИзНиоткуда и вовсе нет родителей.

Первое что я заметил, это были белокурые волосы Каспер. Она стояла, облокотившись о кирпичную стену, и с кем-то разговаривала. Её лицо казалось ещё больше осунувшимся и уставшим, чем в прошлый раз.

Парень, который стоял возле неё, должно быть и был Роксвэлл. Я не мог толком его рассмотреть. На нём были джинсы и черная куртка, которая была плотно застёгнута, хотя ещё достаточно тепло. На шее у него висел черно-белый шарф, а на голове была шляпа в стиле греческого рыбака, такая же, какую носил Джон Леннон. Шапка была так плотно натянута на глаза, что я не мог рассмотреть его лица, а только выбивающиеся из-под неё тёмные волосы.

Каспер заметила меня, выпрямилась, но махать мне не стала, так как я уже направился в их сторону. Мы обошлись без приветственных обнимашек, как это было обычно у нас с Кори. Я боялся, что причиню ей боль.

— Привет, — поздоровался я.

— И тебе привет, — ответила она, пристально взглянув на меня. Темные круги под глазами делали их ещё больше и придавали им глубокий оттенок синего.

— Мы проголодались. Может быть, заскочим куда-нибудь перекусить? — спросила Каспер.

Я пожал плечами, бросив взгляд на Роксвэлла, который до сих пор стоял, опустив голову.

— Да, конечно. Может по бургеру? Я знаю здесь одно место на соседней улице.

— Звучит круто, — отозвалась Каспер. Она толкнула своего спутника локтём.

— Кстати, Винсент, это Адам Роксвэлл. Адам, это Винсент Хейзлвуд.

— Очень приятно.

Я всегда чувствую себя глупо, когда предлагаю руку людям своего возраста, но именно это я и сделал в тот момент. Адам уставился на меня, и мне казалось, что прошла целая вечность, пока он не поднял свою руку, чтобы пожать мою. Его пальцы были холодные. Я заметил, что у него тонкие губы и такие большие золотистые глаза, что я не мог отвести взгляда, и хотелось спросить, носит ли он контактные линзы. Наверное, это просто солнце так отразилось на его лице, сделав его глаза такими яркими.

— Привет, — сказал он более мягким голосом, чем я ожидал.

Каспер ткнула меня пальцем под ребра и я, поняв намёк, повёл их к минивэну Мэгги.

— Стильная тачка, — сказала она, плюхаясь на переднее сидение. Я покраснел и подумал, что стоит обменять его на что-то менее унизительное.

Я отвез их в «Бургеры Зика», в заведение, где заказ делаешь возле прилавка и ждёшь, когда готовый заказ принесут тебе за столик. Что-то вроде смеси фаст-фуда и традиционного ресторана. После того как мы определились с заказом, кассир спросил, как нам посчитать.

— Я заплачу, — ответил я, прежде чем кто-то из них мог что-нибудь сказать. Раз поездка на моём минивэне была не особо впечатляющая, то хотя бы купив им обед, я реабилитируюсь.

Когда нам принесли заказ, Каспер пару раз укусила гамбургер, съела чуть-чуть картошки фри и отодвинула тарелку. Она откинула голову назад и вздохнула.

— Всё в порядке? Что-то не так? — спросил я.

— Всё хорошо.

Я хотел было спросить её, почему она не ест, как вспомнил, что она рассказывала мне в одном из своих многочисленных письмах о еде. Она так сильно похудела, потому что во время лечения её постоянно тошнит. Наверное, мне надо было купить ей что-нибудь другое, что было бы легче для её желудка. На прошлой неделе она начала третий этап своего лечения. Интересно, выпадут ли в этот раз у неё волосы или нет.

Тем временем Адам поглощал свои гамбургеры, словно ничего вкуснее он в жизни не пробовал. По крайней мере, хоть кто-то получал удовольствие.

— Ты знаешь, — сказала Каспер через несколько минут, — Рокс музыкант. Он играет на гитаре и поёт.

Конечно, я знал об этом, но я сделал вид, что впервые это слышу.

— Правда?

Адам поднял голову, рот полный еды. Он выглядел как олень, попавший в свет фар. Он быстро прожевал и проглотил.

— Зачем ты рассказала об этом?

Каспер закатила глаза.

— Затем, что ты сидишь, опустив голову и набив рот, и это бесит. Скажи что-нибудь.

Он немного сгорбился и совсем замкнулся в себе. Может быть, он любит, когда его долго уговаривают? Он явно неразговорчивый парень, но и я со своей стороны не приложил никаких усилий, чтобы начать общение. Я продолжал любоваться его красивыми глазами.

— Так какую музыку ты играешь? — спросил я.

Он пожал плечами и откусил свой гамбургер. Ему нужно было время, чтобы собраться с мыслями.

— Кавер-версии, — наконец ответил он.

— Кавер-версии? — переспросил я.

— Перепеваю известные песни, вот и всё.

Каспер хлопнула ладонью по столу.

— Да не слушай ты его. Он действительно молодец. И если он будет писать собственные песни, это будет замечательный материал, только он боится попробовать.

Адам опустил плечи и уставился в свою тарелку.

Каспер попыталась вернуться к своему гамбургеру, но сделала лишь два укуса.

— Это была плохая идея, — простонала она, вылезая из-за стола и направляясь уборную. Я вздохнул.

— Не жалей её, — пробормотал Адам.

— Почему?

— Она знает, что она уже не в состоянии жить так, как раньше.

— Но почему тогда она здесь? — спросил я.

— Упрямство, — ответил он, пожав плечами.

Я просто снова хочу быть нормальной, сказала бы мне она.

Чтобы не говорил Адам, но когда Каспер вернулась с бледным лицом и пустым желудком, мне было её очень жаль.

— К черту фильм, — сказала она, — пойдём лучше посмотрим твой мост.

***

Вудширский мост расположен вдали от оживленных улиц и является такой древностью, что когда ты на него въезжаешь, кажется, что он слегка пошатывается. Я провез их по всей длине моста и припарковался так, чтобы мы могли пройтись пешком по маршруту, по которому я обычно бегаю по утрам. Я когда-то видел фотографии моста Золотые Ворота с антисуицидальными знаками, на которых написаны номера телефонов кризисных центров. Здесь всё не так. Шансы быть спасенным в таком заброшенном месте ничтожны.

Мы остановились прямо на том месте, где я видел Джессику. В этот раз тумана не было, и я мог взглянуть вниз в бурлящую воду.

— Вот это да. — Каспер схватилась за перила и перегнулась через них. — Неужели кто-то серьёзно…

Адам стоял позади меня, опустив глаза. От порывов ветра старый мост поскрипывал, и казалось, словно он вздрагивает.

— Адам, ты боишься высоты? Если хочешь, мы вернёмся назад?

Он пожал плечами, даже не взглянув на меня. Его щеки слегка покраснели. Отсутствие ответа с его стороны вывело меня из себя. Он даже ни разу не взглянул на меня с тех пор, как я встретил их на остановке.

Я повернулся к нему.

— Ты вообще когда-нибудь разговариваешь? — спросил я его. — Знаешь, если я тебе не нравлюсь, мог бы не приходить.

Адам поднял голову, и я увидел в его глазах недоумение.

— Я не… — пробормотал он.

— Что «я не…». Значит, с Каспер ты разговариваешь. — Я взглянул на неё, и она кивнула. — А мне достаются только тексты песен и пожимание плечами.

Он пожал плечами, и поняв, что тем самым доказал мою правоту, нахмурился.

— Почему у тебя нет родителей? — неожиданно спросил он.

— Что?

— У тебя была приёмная мама. А что случилось с твоими настоящими родителями?

Это был первый раз, когда мы встретились глазами, и он тут же отвёл взгляд.

— Я… не знаю.

— Они тоже были евреями? Ты похож на еврея.

Каспер стукнула его кулаком в плечо. Но он, кажется, не почувствовал этого.

— Мне было бы обидно, — сказала она, — нельзя так просто сказать человеку, что он похож на еврея.

— Иудаизм — это не раса, — пробормотал я.

Адам покраснел, но судя по тому, как беспомощно он посмотрел на меня, он так и не понял, что сказал что-то не то. Он просто попытался завязать разговор, задать вопрос, потому что я заставил его, потому что он не хотел… не хотел, чтобы я думал, что он меня ненавидит. Я не знаю. Но он попытался, и это главное.

— Я не знаю, что случилось с моими родителями, — нахмурившись, ответил я. — Я был ещё маленький. Возможно, они погибли.

— Автомобильная авария?

— Может быть.

А правда была в том, что я прекрасно знал, что произошло с моими родителями. Они были слишком молоды, и ребенок им был не нужен, поэтому они от меня отказались. Я никогда не пойму, как мама с папой после двух с половиной лет могли решиться отдать своего ребенка.

Я думаю, они поменяли меня на кошку. Дешевле и забот меньше.

Адам хотел что-то сказать, но остановился,глаза округлились. Я обернулся, чтобы посмотреть, на что он уставился у меня за спиной, и увидел, что Каспер перелезала через перила моста.

Моё сердце замерло. Я не мог даже шевельнуться, чтобы схватить её.

Каспер не прыгнула. Она осторожно стала по другую сторону перил моста на том же месте, где стояла тогда Джессика, и схватилась руками за перила.

— Каспер…

Она обернулась и посмотрела на нас с усмешкой.

— Что? Да брось ты, не смотри на меня так. Я не собираюсь прыгать. Вы должны тоже попробовать, вид здесь…

Она отвернулась от нас. Ветер трепал её короткие волосы, тянул её за одежду, пытаясь сорвать её с моста в реку. Я представил себе, как её худенькое тельце, касаясь поверхности воды, разбивается на миллионы кусочков. Моментальная смерть.

Затем я подумал, что она умрет сейчас такая, какая есть, пока болезнь не съела её.

Даже не задумываясь, я шагнул вперед, перекинул ноги через перила и стал рядом с ней. У Адама перехватило дыхание, но он не сдвинулся с места.

Выступ был неширокий, и мои ноги не могли на нём полностью поместиться. Я крепко схватился за перила и сделал, как Каспер…медленно наклонился над водой. Это было небезопасно, если я сорвусь, никакие перила меня не удержат. Я почти летел. Между мной и смертью не было…ничего. Ничего, кроме моего решения держаться.

Даже на секунду эта мысль, это чувство… это освобождение.

— Такое ощущение, словно паришь, — прошептала Каспер.

— Ребята…

Голос Адама, такой нежный и умоляющий, потянул меня назад, подальше от воды. Я перешагнул через перила, и Каспер последовала за мной. Адам смотрел на нас такими большими глазами, что я мог видеть в нихсебя. Он был напряжен.

Это моя вина.

Каспер, должно быть, тоже заметила его состояние, потому что вздохнула и обняла его за шею.

— Эй, не смотри так. Мы не собирались прыгать.

— Я знаю, — прошептал он. Но по взгляду, каким он посмотрел на нас, я понял, что это не так.

***

Я не хотел приглашать Каспер и Адама к себе в гости, потому что там было совсем неуютно. Но Каспер настаивала, да и других идей, куда бы нам пойти, не было. Мы подъехали к моему дому, и я провел их в свою мрачную обитель с шумными соседями, где единственная лампа освещает угол комнаты.

Снимая пальто, я старался не смотреть на моих гостей.

— Я бы провел вам экскурсию, но моя квартира вся как на ладони.

Каспер шагнула вперед без колебаний, сняла свой пиджак и бросила его на кровать.

— Это круто, — сказала она.

— На самом деле, не очень.

— Нет, круто. Это твое собственное место. Я бы убила за то, чтобы у меня было своё жильё.

Когда она это озвучила, я действительно понял, что это чудесно, когда у тебя есть свой угол. Она остановилась в центре комнаты, которая вдруг показалась мне более просторной. Каспер была такой маленькой, что, казалось, стены могли проглотить её.

Адам не снял свою куртку, а просто стоял и смотрел вокруг. На несколько секунд его взгляд задержался на моих пластинках с проигрывателем, и его потянуло к ним словно магнитом. Он наклонился, чтобы лучше рассмотреть, но не тронул. Каспер плюхнулась на мою постель и растянулась на ней. Я сел возле неё.

— Ты можешь рассмотреть их поближе, если хочешь, — сказал я Адаму. — Они не кусаются.

Он посмотрел на меня и стал аккуратно перебирать пластинки.

— Знаешь, что тебе нужно? — спросила Каспер, повернувшись на бок лицом ко мне. — Собака. Ты должен обязательно завести собаку.

Её предложение застало меня врасплох. Я посмотрел на неё. Я никому из них не рассказывал о своих частых походах в приют для животных.

— Я не хочу брать себе кого-либо, к кому могу привязаться, чтобы потом не оставить его в одиночестве.

Выражение лица Каспер изменилось.

— Это вроде того, как с тобой поступила твоя приёмная мама, так ведь? — неожиданно сказал Адам.

Каспер хотела что-то сказать, но не нашла слов, чтобы отчитать его. Адам посмотрел сначала на неё, потом на меня, и, осознав, что опять сказал что-то не то, быстро отвернулся.

А ведь это правда. Я собака, которую приютила Мэгги. Бездомный, которому нужен был дом. И она оставила меня в полном одиночестве. Но это не её вина. Сколько раз она говорила мне, что когда-нибудь я доведу её до инфаркта?

— Ребята, может быть, закажем пиццу? — спросил я, пытаясь перевести тему.

Каспер поспешно ответила «да», и я пошел заказывать пиццу. Я вспомнил, что Мэгги была одержима купонами. Она заказывала пиццу только тогда, когда ей надо было истратить купоны, которые пришли ей по почте.

Адам выбрал одну из пластинок и запустил её. Прослушав пару строчек, Каспер спросила:

— Это очень хорошо. Кто это?

Адам обернулся и одарил её недоверчивым взглядом.

— Как ты могла не узнать голос Фредди Меркьюри? — спросил он.

Я поднял голову от ноутбука и уточнил:

— Фредди Меркьюри. «Queen».

— А, ну да, я слышала о нём.

— О них. Это группа. Ты же раньше слышали их песни?

Она пожала плечами.

— Только то, что крутили на радио.

Мы с Адамом обменялись взглядами. Я заказал большую пиццу, немного содовой и сырные палочки. Онлайн и без купонов.

Глава 12

После плотного ужина Каспер уснула на моей кровати. В квартире не было места, где бы мы с Адамом могли поговорить, не разбудив её, поэтому мы перетащили на балкон несколько одеял и устроились там.

Я хотел рассказать ему про сообщение от Предвестника, но не знал, как начать разговор. «Эй, знаешь, администратор сайта беспокоится, что я мало общаюсь в чате и при этом не удаляю свой аккаунт. Что мне делать?»

Кроме того, если я расскажу ему об этом сообщении, то мне придётся рассказать и о том, что я написал в ответ, что у меня есть план, но я ещё не уверен, хочу ли я им воспользоваться.

Адам прервал ход моих мыслей.

— Ты не чувствуешь себя здесь одиноко? — спросил он.

Я посмотрел на него, пытаясь понять, действительно ли он первым заговорил со мной или мне это только показалось.

— Иногда. Немного. У меня много соседей, поэтому я как бы и не один.

— Ты просто уговариваешь сам себя.

— Возможно. Но у меня, по крайней мере, есть свой угол. Разве я не должен быть благодарен за это? Я мог быть бездомным, мог бы слоняться по улице, — ответил я.

Если бы не деньги Мэгги, так всё и было бы.

— Я в это не верю, — Адам нахмурил брови. Он закутался в одеяло с головой. — Люди всегда говорят что-то подобное.

— Что-то подобное?

— Типа, есть люди, которым хуже, чем мне, и я должен быть благодарен за то, что имею. Это несправедливо.

— Но это правда. Всё могло быть намного хуже. Мы могли бы питаться из мусорных баков, не задумываться о сроке годности продуктов. Но вместо этого мы здесь. Сытые, с центральным отоплением, теплой водой и…

— И всё это не имеет значения. — Он укатался в одеяло по самую макушку, так что я не мог видеть его лица. — Даже люди, живущие на улице, могут сказать, что всё не настолько плохо, как могло бы быть. Ты всё ещё можешь чувствовать боль. Только это имеет значение. Остальное неважно, если рядом нет людей, которые тебя понимают. Людей, которые понимают, что иногда тебе действительно чертовски грустно, и это безо всякой причины. Ты начинаешь беситься, потому что понимаешь, что грустишь без особого повода, и от этого становиться ещё хуже.

Я открыл рот, но не произнёс ни звука.

Потому что он прав. Мне грустно. Мне очень грустно, и на это нет веских причин. Я потерял Мэгги, да, но ещё до этого я то чувствовал тупое безразличие ко всему, то впадал в жуткую депрессию, и это сводило Мэгги с ума. Кори это тоже бесило. Возможно, именно поэтому она и не захотела больше со мной общаться.

На глаза навернулись слёзы. Я давно не плакал. Я не плакал ни из-за Мэгги, ни из-за потерянного дома. Ну, только если из-за разбитой банки яблочного пюре. Я накрылся одеялом с головой. Если я не могу видеть Адама, то не хочу, чтобы он видел меня. Не хочу, чтобы он видел, что я плачу, потому что мне грустно, а не по более веской причине.

Прошло несколько минут, прежде чем я почувствовал, что Адам подвинулся ближе.

— Прости, — пробормотал он, — я не хотел тебя расстроить.

— Ты не виноват. Я сам себя расстроил.

Я подумал, что мне надо отодвинуться от него, но подумать и сделать — это две разные вещи. И я остался сидеть, где сидел. Я мог чувствовать его тепло сквозь наши одеяла.

— В последний раз я плакал, когда умерла Мэгги… Из-за банки яблочного пюре.

— Из-за банки пюре?

— Я не мог её открыть. Это была просто чертова банка, но я разрыдался. Я не могу заплакать по реальному поводу, как это делают обычные люди. Например, когда кто-то умер.

Плотина была прорвана. Слезы хлынули ручьём, намочив одеяло, в которое я спрятал свое лицо. Это то, что я так упорно хотел скрыть от Мэгги и Кори, но это было неизбежно. От близкого человека это не скроешь.

Но Адам не упрекнул меня и не сказал, что я веду себя глупо или как сумасшедший. Он вытащил голову из-под одеяла и наклонился, пытаясь заглянуть мне в лицо. Какое то время он просто наблюдал, как слезы катятся по моим щекам.

— Знаешь, однажды я испортил ковер в нашей столовой.

Мне пришлось наклонить чуть голову, чтобы хотя бы одним глазом наблюдать за ним.

— Что?..

— После того как мы переехали в новый дом, родители устроили званый обед. Это был ужасный день для меня. — Он согнул ноги и положил подбородок на колени. — Отец велел мне оставаться в своей комнате и ни с кем не разговаривать. Он всегда думал… я не знаю. Возможно, он не хотел, чтобы меня видели его коллеги, потому что он стыдился меня. Они хотели похвастаться своим домом, а не сыном. Меня это задело, я был просто взбешен. Мама сказала мне, что я очень чувствительный. Она часто мне это повторяла. — Он растерянно улыбнулся. — Поэтому я сделал себе бутерброд и уронил банку с вареньем на совершенно новый белый ковер. Вдребезги. Осталось уродливое фиолетовое пятно. У мамы по этому поводу был нервный срыв.

Я фыркнул.

— Ты сделал это специально?

— Да. Потом я пожалел об этом, но в тот момент я хотел, чтобы меня заметили. Кроме этого ничего бы не сработало. Я всё это натворил, чтобы привлечь к себе их внимание. Затем мой отец умер, а мама… да она не заметила бы, даже если бы я проколол каждый дюйм своего тела и сделал себе ирокез. Она бы просто сказала, что я её позорю.

— И ты оставил попытки достучаться до неё.

Он наклонил голову и провел рукой по волосам.

— Думаю, что так и есть.

Я хотел протянуть руку и коснуться его волос. Запустить в них свои пальцы. Они неопрятные, но выглядят так нежно. Мне хотелось обнять его и сказать, что я его понимаю. У меня нет семьи, а он не существует для его семьи. Я хотел сказать ему, что я его замечаю, даже если никто другой этого не делает.

Я знаю, что он мне на это ответит. Что он не достоин, чтобы его замечали. Поэтому я ничего не сказал. Так мы и сидели вдвоём на балконе бок о бок и грустили.

Глава 13

Гарольд позвонил через четыре дня и спросил, не хочу ли я с ним пообедать. Я отодвинул от себятелефонную трубку, посмотрев на нее так, словно она сошла с ума. Внутри меня нарастала паника. Что-то случилось? Может быть, мне не следовало тратить деньги?

— Успокойся, я просто хочу узнать как у тебя дела.

Я не успокоился, но всё же согласился пообедать с ним завтра недалеко от его офиса.

Гарольд выглядел как всегда презентабельно в костюме и галстуке, с седеющими зализанными волосами. Он смотрелся нелепо в этом кафе, в то время как я был как раз к месту со своими растрепанными волосами и дырками на штанах. Даже если бы он и заметил, что ему здесь не место, то виду бы не подал. Он улыбнулся и сел напротив меня.

— Как живёшь, Винсент?

Ещё до его приходая заказал себе напиток и теперь сидел и теребил соломинку, иногда поднимая глаза. Он меня раздражал. Почему я так нервничаю? Может быть, потому что до этого он приносил мне только плохие вести, и я боялся, что в это раз будет то же самое.

— Да всё в порядке.

Я не знал, как прямо спросить у него, чего он хочет.

— Это хорошо.

Он положил руки на стол. Разве раньше он не носил обручальное кольцо?

— Я знаю, что это выглядит по меньшей мере странно, что я тебя расспрашиваю. Я просто хотел сам удостовериться, что ты в порядке.

Я кивнул. Возможно, слишком быстро.

— Всё круто. Как видите, я в порядке. Живой.

Пока.

— Что у тебя новенького?

О, я зарегистрировался на форуме самоубийц, встретился с единомышленниками, размышлял о смысле жизни. На какую-то долю секунды мне показалось, что Гарольд знает всё до мелочей. У него в портфеле целое досье на меня, моя интернет-переписка, мои передвижения, количество часов в неделю, потраченное мною на утреннюю пробежку, и, возможно, он знает о моём решении сброситься с моста.

О боже, пожалуйста, скажи, что я не выгляжу таким испуганным, каким себя чувствую.

— Извините, что?

— Ясно. — Гарольд сделал ничего не значащий жест. Подошла официантка и предложила кофе, на что он улыбнулся и кивнул. Потом он повернулся ко мне: — Ты работаешь? Думал уже о колледже? Мэгги мне что-то говорила про колледж.

— О, — я выдохнул. — Я не знаю… На самом деле…

Слова повисли в воздухе. Его это не касалось, и я не знал, как ему это объяснить. Что бы он сказал, если бы узнал, что я почти всё время провёл в постели, не в силах заставить себя двигаться? Я ничего не делал. Совершенно ничего.

Гарольд тяжело вздохнул.

— Винсент, юридически ты уже взрослый. Но мне бы хотелось, чтобы это было не так, потому что я бы взял тебя к себе и присматривал бы за тобой.

Я посмотрел на него, но ничего не сказал.

— Тебе было нелегко. По правде говоря, тебе пришлось довольно хреново. В тот день, когда ты появился у Мэгги, она позвонила мне и сказала, что хочет изменить завещание и оставить тебе всё то немногое, что у неё было.

— Я не хочу говорить об этом, — пробормотал я.

— Мэгги к тебе очень привязалась. Временами она была невыносима, но только богу известно, как сильно она тебя любила. И если что-нибудь случится…

— А какая вам разница?

Я не хотел говорить об этом, мне это причиняло боль. Я не хочу, чтобы меня принуждали к чему-то только потому, что этого хотела бы Мэгги. Она умерла и какой в этом смысл?

Казалось, Гарольд даже не смутился.

— А почему ты решил, что меня это не касается?

— Потому что вы были её адвокатом, но она мертва, — выпалил я. — Она умерла, а вы не можете работать на мертвых. Вы не можете попрощаться с ними, сделать так, чтобы они гордились вами, вы не можете жить ради них. Ну, ещё раз, какое вам дело до меня? Вы меня даже не знаете.

Я решительно встал и собрался уходить. Гарольд не пытался остановить меня. По крайней мере, физической силой. Но то, что он сказал в следующую секунду, заставило меня передумать.

— Сын Мэгги, Аллен, был моим другом детства.

У Мэгги был ребенок. Об этом я знал. Он умер заграницей много лет назад, возможно, ещё до моего рождения. Я даже не знаю, на какой войне он был убит. Мэгги не хотела мне рассказывать о нём, когда я спрашивал.

— Мэгги любила делать вид, что у неё всё хорошо. — Гарольд сложил пальцы в замок и уставился туда, где мгновение назад сидел я. — Она была сильной. Но Аллен всегда просил приглядывать за ней, когда его не было рядом, потому что ей было одиноко. После того как он умер, я старался чаще её навещать. Я и моя жена. Просто чтобы показать ей, что у неё есть кто-то, кто о ней заботится. Она потеряла мужа, а теперь и сына. У неё никого больше не осталось.

Наконец Гарольд поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза.

— Годы спустя она призналась мне, что моя семья была единственной причиной, почему она не покончила с собой. Потом появился ты, и она сказала мне, что ты напоминаешь ей её в тот период.

Я был ошеломлен услышанным.

Я попытался представить себе, что Мэгги вот так просто сдалась, легла бы и ждала бы смерти. Нет, она была такая сильная, такая упрямая. Я никогда не видел, чтобы она плакала или была расстроена. Она была кремень, в то время как меня любая мелочь могла выбить из колеи.

— С тех пор как ты появился в её жизни, Винсент, к ней впервые за долгое время вернулось желание жить.

По его глазам было видно, что он говорит искренне.

— Если тебе что-то будет нужно, то обращайся, я всегда помогу.

Да. Да, мне нужна помощь. Я хочу… хочу перестать ощущать себя так. Кроме того, просто интересно: что значит чувствовать себя нормальным? Если убрать всё то, что было в моей жизни — неуверенность, боль, одиночество, целый каскад мыслей от сумасбродных до разумных в периоды моего маниакального настроения, и беспомощность, когда я понимал, что это настроение завладевает мной (вот как сейчас) — что останется в итоге? Пустота?

Я принимал лекарство, которое лишало меня чувств. Лекарство, которое буквально вынимало моё нутро и оставляло меня пустым внутри. Иногда я принимал его, потому что эта внутренняя пустота была единственным способом не дать разбиться моему сердцу. Вот это всё в моей голове, Гарольд, все эти эмоции, и я не знаю, как от них избавиться.

Я невольно улыбнулся и сказал:

— Нет, вы преувеличиваете. Я действительно в порядке.

Я извинился, сказал, что мне нужно идти, и оставил его одного наедине с его кофе.

Глава 14

Хорошее происходит с плохими людьми, а плохое — с хорошими. Я не отношу себя ни к тем, ни к другим. И, возможно, поэтому я такой, как есть. Именно поэтому я то ничего не чувствую, то могу пережить целую бурю эмоций. Поэтому мне тяжело дышать и щемит в груди, а мой мозг готов взорваться.

Я помчался домой, забаррикадировался изнутри и забрался на кровать. Каждый вдох требовал усилий. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Если бы мне не хватало воздуха, то я бы тут же упал в обморок, правильно? Я хочу позвонить Каспер. Или Адаму. Я хочу услышать голос кого-то, кто бы мог заверить меня, что всё будет хорошо, что я не сумасшедший и что это пройдёт. Каспер, наверное, скажет мне, чтобы я перестал драматизировать. Адам, скорее всего, просто бы сидел возле меня и молчал, но даже его присутствие помогло бы.

Кори испугалась бы и не знала, что со мной делать. Как это было в последний раз.

Если честно, то я сделал всё, чтобы убедить её, что я нормальный. Я так думаю. По крайней мере, она ни разу не видела ни одного моего заскока. Все мысли, которые могли бы считаться «ненормальными», я тут же выкидывал из головы. Как говорится: не можешь сказать что-то разумное, лучше помолчи.

Затем я узнал, что переезжаю. Очередная приёмная семья от меня отказалась, и Мэгги хотела, чтобы я переехал к ней. Так я оказался вдалеке от Кори. Когда я, расстроенный этой новостью, пришел к ней, она просто сказала: «Всё будет хорошо, Винс», и это почему-то меня очень задело. Я обвинил её в равнодушии. Я бросил стакан на пол и наступил на осколки босыми ногами. Я плакал, задыхался и кричал, что ничего не будет хорошо, что никогда ничего не будет хорошо. Я устал от людей, которые меня отталкивают и избавляются от меня, когда это им вздумается. И почему я должен переезжать к Мэгги, если всё равно я ей надоем через пару месяцев?

По этой причине я всегда отказывался, когда она заводила речь об усыновлении. Это только бы добавило проблем, если бы вдруг она решила от меня избавиться. Но Мэгги не собиралась меня выгонять. Хотя в глубине души я ждал и боялся этого до последнего дня.

Что у меня осталось? Аттестат об окончании школы, который мне совершенно не важен. Пустая квартира, да я, сидящий в темноте и убеждающий себя, что не умираю, хотя мне было бы всё равно, даже будь оно и так, и до ужаса боящийся позвонить людям, которых считаю своими друзьями.

Когда я немного успокоился и смог пошевелиться, я взял одну из пластинок Битлз и поставил песню «Эй, Джуд». Теперь я слушал другие голоса, вместо собственного голоса в моей голове.Я лег на пол, закрыл глаза и сконцентрировался на музыке.

Так я лежал долго. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Затем снова тишина и я почти в полудрёме смутно осознал, что засыпаю. Или я был настолько измучен, что не мог пошевелиться. Когда я проснулся, было уже около девяти часов вечера. Значит, я проспал всю вторую половину дня и весь вечер, и теперь буду бодрствовать всю ночь.

Думаю, что это даже к лучшему, потому что Каспер в сети круглые сутки. Я, она и Адам скачали и установили себе программу мгновенного обмена сообщениями, поэтому как только я появился в сети, Каспер мне написала.

Каспер: Разве тебе не пора в постель, молодой человек?

Я:Я только проснулся. Какой прекрасный закат.

Каспер: Ты в норме? Рокс сказал, что звонил тебе, а ты не отвечал.

Где мой телефон? Зачем он звонил? Что он хотел сказать? Адам такой скромный в общении, что я не могу представить себе его, говорящим по телефону. Я бы вечно сидел и слушал его дыхание.

Я:Ничего особенного. Как ты себя чувствуешь?

Каспер: Всё по-старому. В эти выходные родители неохотно согласились съездить на свадьбу кузины. Я долго их убеждала, что обо мне не надо волноваться и что они могут спокойно ехать и хорошо провести время.

Я:А ты с ними не поедешь?

Каспер: Я не выдержу долгой поездки. Они не заставляют меня делать то, чего я не хочу. Мы должны обязательно что-то предпринять, пока их нет в городе.

Я:Что например?

Каспер: Вечеринка с ночевкой. Возьмем в прокате ужастики. Последний раз я не ночевала дома больше года назад.

Ночевка.

Адам и Каспер были у меня в гостях несколько раз, но ни разу не оставались на ночь. Мы или бродили по городу или сидели у меня, а потом я провожал их на остановку. Я никогда не был на вечеринке с ночевкой. Пару раз я пытался заночевать у Кори, но её родители постоянно будили меня и отправляли восвояси, поэтому не знаю, можно ли это назвать ночевкой.

Я решил, что мы соберёмся у меня. Я просто не мог отказать Каспер, поэтому я сказал ей, что это классная идея и что с меня угощение. Что было очевидно, так как Каспер не могла попросить у родителей денег, иначе бы они что-нибудь заподозрили, а мать Адама даже не помнила о его существовании.

В пятницу вечером я встретил их на остановке. Несмотря на то, что Каспер улыбалась, выглядела она изможденной. И я думаю, что будет ещё хуже, потому что лечение, которое она в тот момент проходила, очевидно, не помогало. Я ничего ей не сказал. Я не настолько социально незрелый, чтобы поздороваться с ней, сказав: ты выглядишь паршиво.

Мы загрузились в мой минивэн и поехали ко мне, заехав по дороге купить содовой и закусок. Когда мы зашли в квартиру, то у нас были чипсы, мороженое, печенье и содовая. Утром я проснусь на триста фунтов тяжелее.

Я снова заказал нам пиццу, потому что нормальной еды у меня как всегда не было, да и Адаму, по словам Каспер, в прошлый раз очень понравилось. Как я завидовал ей, что он с ней делится такими мелочами, а со мной едва разговаривает. Но потом я вспомнил, как мы вдвоём сидели на балконе и рассказывали друг другу как нам грустно.

Мы успели посмотреть пол фильма, когда доставили пиццу. Мы уселись на полу в кружок и стали есть. Вдруг Каспер сказала:

— Ты можешь поставить что-нибудь из «Queen»?

Мы с Адамом переглянулись. Я пожал плечами. Он запихал в рот оставшийся кусок пиццы и бросился к проигрывателю, чтобы поставить «Ночь в опере». Каспер закивала в такт головой. Она больше ковырялась в еде, чем ела. Мне показалось, что она что-то задумала.

— Ты раньше даже не знала, кто такой Фредди Меркьюри, а теперь просишь поставить его песни, — сказал я.

— Я слушала некоторые его песни в интернете. Мне понравилось.

— С тобой ещё не всё потеряно.

— Эй, у меня всё в порядке с музыкальным вкусом. — Она бросила свой кусок пиццы и вытерла жирные пальцы салфеткой. — А ещё я много читала о нём. Про то, как он умер, и всё такое.

Мы с Адамом снова обменялись взглядами. Интересно, подумал ли он в тот момент о том же, о чём и я: к чему она клонит? Надеюсь, Каспер организовала эти посиделки не для того, чтобы поговорить о смерти. Какая глупость думать, что мысли о смерти — это единственная вещь, которая нас объединяет.

— В общем, — Каспер замахала салфеткой как белым флагом, — я хочу поговорить с вами, пока мы здесь.

Адам облизал соус с верхней губы. Это заставило меня уставиться на его рот.

— О чём?

— О смерти Джоуи.

Адам быстро проглотил свой кусок пиццы.

— Что? Я думал, что он ещё…

— Лечится. Да, он пробовал. — Каспер отломила кусочек пиццы. — Судя по его нескольким последним сообщениям это так и было. Он застрелил себя.

Мы с Адамом ничего не сказали, так как были ошарашены. Каспер никогда не встречала Джоуи. Она лишь пару раз упомянула его в разговоре со мной. Но для неё он был что-то вроде родственной души. Тот, кто каждый день имеет дело с болью и мучениями, которые переживает она сама. Но в последний раз, когда я о нём слышал, он не унывал и не собирался сдаваться. По крайней мере, пока. Что же, черт возьми, произошло?

Каспер опустила голову и сказала:

— Я уговорила родителей прекратить моё лечение.

Двойной удар.

Это не должно было меня так удивить. В первом же нашем разговоре Каспер сказала, что устала от химиотерапии и хотела бы насладиться оставшимся ей временем без всего этого. Но желание изменить что-то и воплощение изменений в жизнь — разные вещи.

Адам, было, открыл рот, но тут же передумал. У него не нашлось слов. Поэтому вопрос пришлось задать мне:

— Что это всё значит?

— Это значит, что для начала у меня есть три месяца, если повезет. — Она поставила локти на коленки и не осмелилась взглянуть на нас. — Может, меньше. Да и кто знает, как долго за это время я буду… работоспособной.

Я попытался представить себе Каспер, такую яркую и живую, прикованной к постели, и не смог. Она всегда полна энергии. Даже если она устала и ей больно, в её глазах можно увидеть, что это только оболочка. Внутри она такая неугомонная, что не может устоять на месте. Мир вокруг Каспер живет буйством красок, и она всего лишь хочет быть его частью. Только её тело не позволяет ей этого.

Работоспособная. Словно она какая-то машина.

— А теперь давай на чистоту, — сказал я. Я сразу понял, к чему она ведёт. И это не имело никакого отношения ни к отказу от лечения, ни к оставшимся месяцам жизни без него.

— Да. — Каспер выпрямилась и, наконец, подняла на нас глаза. — Я хочу знать, могу ли я на вас рассчитывать, когда решу, что готова, что время пришло.

Прежде чем я успел что-то сказать, она добавила:

— Это не значит, что я хочу, чтобы вы выстрелили меня или что-то подобное. Я имею в виду, что придете ли вы, если однажды ночью я позвоню вам и попрошу прийти поддержать меня?

В этот момент у меня должна была быть буря эмоций. Ужас. Страх. Печаль. Я это понимал, но испытывал только беспомощность и оцепенение, как тогда, когда я смотрел, как Джессика прыгала с моста. Потому что это было решение Каспер. Когда она будет готова, она хочет взять нас с собой на Вудширский мост. Она хочет, чтобы мы были рядом, когда она умрет.

— Это несправедливо, — пробормотал Адам дрожащим голосом. — Ты просишь нас помочь…ты хочешь, чтобы мы… видели твою смерть?

Выражение лица Каспер даже не изменилось.

— Я всего лишь прошу вас помочь мне пройти путь, который сама выбрала. Я прошу вас помочь мне, если вдруг я сама не смогу этого сделать. Я не хочу провести последние дни моей жизни прикованной к постели, беспомощной, нуждающейся, чтобы меня кормили, мыли, водили в туалет. Я хочу уйти достойно.

Адам сжал челюсти.

— Что же тут достойного, когда твоим родителям придётся опознавать твоё тело в морге?

На долю секунды повисла пауза. Затишье перед бурей. Еще секунда и я отшатнулся от них двоих в сторону, так как Каспер пошатываясь встала, опрокинула ногой свою содовую, раскинула руки в стороны и закричала:

— Какое право ты имеешь судить? Ты. Не. Имеешь. Права. Как мы могли вообще познакомиться, Адам? Мы с вами общаемся, потому что устали от жизни, потому что вы оба тоже хотите всё бросить, так же, как и я!

Я закрыл уши руками. Я ненавижу, когда кричат, ненавижу, ненавижу, ненавижу. Адам, не мигая, уставился на Каспер. Он тоже не мог терпеть этого.

— Это всё из-за Джоуи? Он убил себя, и ты решила, что тоже должна?

— Да пошел ты. Он вообще тут ни причём.

— Тогда как ты можешь… так спокойно это планировать? Как можно назначить дату истечения срока своего существования?

— Можно, потому что в отличие от вас двоих, — она закашлялась, отпила немного содовой, — я неизлечима.

Мы все были сломлены. Каждый из нас. Но Каспер уже нельзя было «починить».

Наконец я понял всю серьезность её намерений. Ничто не могло заставить её отказаться от задуманного, так как от неё уже ничего не зависело. Она умирает. И даже если мы не пойдём с ней на мост и не увидим, как она сбросится, мы всё равно будем свидетелями её смерти… только медленной и мучительной.

— Я согласен, — едва слышно сказал я. — Если это действительно то, чего ты хочешь…то я сделаю это.

Они посмотрели на меня так, словно только заметили, что я ещё здесь.

На лице Адама можно было прочесть множество эмоций — неуверенность, печаль, злость, утрату, смирение.

— …Да. Я тоже.

Вот и всё. Буря успокоилась. Её запал иссяк, плечи распрямились, огонь в глазах погас.

— Спасибо, — сказала она шепотом.

Глава 15 

Мы не спали всю ночь, смотрели фильмы, ели, слушали пластинки и просто болтали. Точнее, болтали Адам и Каспер. В основном Каспер. У неё много интересных историй о школе, о жизни. Истории Адама трудно было назвать забавными — например, как его, новичка, поймали на полпути домой два старшеклассника и обвинили, что он подглядывал за ними в раздевалке. Они скорее были даже ужасные и унизительные.

Мне нечего было им рассказать. Мне приходили в голову истории, связанные либо с Кори или Мэгги, либо истории о том, как я калечил себя или ломал вещи. То есть всё то, что я бы не хотел озвучивать. Говорить о людях, которых ты потерял и по которым очень скучаешь, это тоже самое, что сковырнуть старую рану. Болит не меньше, чем в первый раз. Если не говорить и не думать о них, то не так больно. Нужно сфокусироваться на людях, которые рядом в данную минуту.

Каспер и Адам — моя отдушина.

Мы спали до обеда, доели холодную пиццу и посмотрели ещё один фильм, поэтому к тому времени как мы собрались выходить, уже наступил вечер. Придя на остановку, мызаметили, что там непривычно тихо и безлюдно. Прошло минут пятнадцать, прежде чем Адам спросил:

— Который час?

Каспер достала телефон.

— Почти пять.

Он нахмурился.

— Сегодня суббота.

— Ага, — сказала Каспер. И вдруг: — По субботам транспорт ходит до четырех.

Они посмотрели на меня с упреком, будто я должен был знать об этом. Я только руками развел.

— Вы можете остаться у меня, если хотите.

— Нет. Мои предки завтра рано утром уже будут дома.

Каспер перекинула свою сумку с одного плеча на другое. Адам попытался взять у неё сумку, но она только отмахнулась.

— Извини, Винс. Ты не подкинешь меня до дома? Я верну тебе деньги за бензин.

— Конечно, не волнуйся, — сказал я это с большим удовольствием, чем нужно было. Это означало, что она мне настолько доверяет, что покажет, где она живет. Кроме того, Адам ничего не сказал. Значит ли это, что он поедет обратно ко мне? Мы никогда не оставались одни. Не считая того времени, когда болтали с ним по душам на балконе, а Каспер спала в соседней комнате.

Изменится ли что-нибудь, если мы останемся наедине? Может быть, я наберусь смелости сказать ему, что я скучаю по нему, когда его нет рядом. Или что мне нравятся его губы. Или что я завидую Каспер, которая слышала, как он поёт. Я мог бы рассказать ему о сообщении от Предвестника и спросить его мнение, посмотреть на его реакцию. Или, может быть, без Каспер, которая служит своеобразным проводником между нами, мы будет просто сидеть в тишине.

До дома Каспер мы доехали быстро. Быстрее, чем если бы она добиралась на трамвае. Она жила в хорошем районе в уютном доме. Прекрасный дом для её прекрасной семьи и прекрасной собаки. Что сказали бы её родители, если бы узнали, что она планирует покинуть их раньше времени? Будут ли они сожалеть о времени, которое могли провести с ней? Станет ли им легче, и поймут ли они её поступок?

— Тебе помочь с вещами? — спросил я её, когда она открыла дверь. Она лишь махнула рукой.

— Я справлюсь. Спасибо за поездку и за угощение.

Она помахала на прощание и зашла в дом.

Мы с Адамом остались одни. Я наедине с Адамом.

Он перелез с заднего сидения на пассажирское место рядом со мной. Мы одни, и сидим так близко друг к другу. Куда делся воздух? Как мне дышать? Я сглотнул, в горле ком, внутри одновременно и страх, и возбуждение.

— Я отвезу тебя домой или ты хочешь?..

— Я не хочу надоедать тебе.

— Вовсе нет. — Я глубоко вздохнул. — Ты мне не надоедаешь. Я был бы только рад. Поехали бы ко мне, потусовались бы ещё вместе.

И что дальше? Ни малейшего понятия. Мне просто нравится его лицо, линия его подбородка, когда он говорит, то, как он хмурится, когда задумается. Я бы хотел, чтобы он чаще улыбался. У него такие красивые губы, и они ещё краше, когда он улыбается.

— Если ты так хочешь, — ответил он, искоса взглянув в мою сторону. — Но сначала мне надо заскочить домой.

Мне без разницы. Адам кое-как объяснил, как проехать от дома Каспер до его дома. Несмотря на то, что он и раньше бывал у Каспер (что для меня было новостью), он всегда ездил на автобусе и не знал даже названия улиц.

Если дом Каспер можно было назвать «уютным», то дом Адама был…огромным. Двухэтажный с автоматическими коваными воротами. Я смутно припомнил приют, похожий на этот дом, в котором я когда-то жил. Пробыл я там недолго.

Внутри дома Адама была милая обстановка. Без особой роскоши, но так, что сразу можно понять, что, во-первых, домработница приходит регулярно, и во-вторых, что он не приспособлен для жизни в нём детей или животных.

Адам выглядел нелепо в этой обстановке с его черными взъерошенными волосами и в черной одежде. Но чувствовал он себя вполне естественно, как впрочем, и должно быть. Он провел меня на кухню. Я надеялся, что его мамы не окажется дома, иначе мне стоило бы остаться в машине.

— Хорошо, что я не видел твоего дома до того, как ты побывал у меня, — сказал я. — А то бы я никогда не осмелился пригласить тебя к себе.

Адам открыл шкафчик под раковиной и достал коробку корма для кошек.

— Почему ты шепчешь? — спросил он.

— Я не… извини. — Я посмотрел на кошачий корм. — У тебя есть кошка?

— У моей мамы есть.

Он пересек кухню и подошел к двери, ведущей на задний двор. Это был великолепно благоустроенный и тщательно ухоженный двор с бассейном, таким же безупречным, как и сам дом. Адам присел и наполнил миску. Это выглядело так же неуместно в таком ландшафте, как и потрепанная черно-серая кошка, которая выскочила из кустов и стала ластиться к Адаму.

— Судя по тому, что ты мне рассказывал, я и представить не мог, что твоя мама любит кошек.

— А она и не любит. — Он с грустью улыбнулся. — Просто у кошки её подруги появились котята, одного из них мама посчитала милым и взяла себе. Не знаю, о чём она думала. Она, наверное, не понимала, что иметь котенка — значит водить его к ветеринару, кормить его и убирать за ним.

— Это всё делаешь ты.

— Кто-то же должен. Я не запускаю его в дом, чтобы он не попадался ей на глаза, иначе она его вышвырнет. А так он живет на заднем дворе, а не бродяжничает.

Он выпрямился и шагнул назад в дом. Криспи остался за дверью опустошать миску.

— Ей надоел её собственный ребенок. Почему она решила, что с кошкой всё будет по-другому? — добавил он.

Было бы лучше, если бы Адам выразил печаль по этому поводу или даже злость. Но в его голосе звучало полнейшее равнодушие. Почему? Потому что это для него норма. Это то, что составляет его жизнь, то, к чему он привык. Как же меня это бесит. Она не должна с ним так обращаться, игнорировать и недооценивать.

— Пойдём, — позвал он. Мы поднялись наверх в его комнату. Она выглядела совсем иначе, чем я себе представлял. Нет ни постеров на стенах, ни разбросанных по всей комнате дисков. Даже здесь, где всё, казалось бы, должно принадлежать исключительно Адаму, было чисто и идеально, как и во всём доме. Единственная вещь, которая бросалась в глаза из всей этой идиллии была фотография «Битлз» с автографами, которая висела на обратной стороне двери. Наверное, он надеялся, что там её никто не заметит.

— Ничего себе. Она настоящая?

— Я купил её на eBay, поэтому кто знает. Но я думаю, что да.

Он рылся в шкафу, подбирая себе новую одежду. Если не брать во внимание вечно растрепанные волосы, Адам всегда опрятный. Он никогда не оставит за собой беспорядка, он всегда моет за собой посуду, и я никогда не видел его в одной и той же одежде два раза подряд. И тут мне стало стыдно, что свои штаны я ношу, не снимая, уже три дня.

Я протянул руку и дотронулся до фотографии, чтобы ещё раз удостовериться и восхититься. Судя по стрижкам, она, должно быть, была сделана в начале шестидесятых. Возможно, период песни «Help!». Это напомнило мне о том, как Адам впервые появился в моей жизни, написав строчки из песен Битлз. Я обернулся и стал рассматривать комнату, пока мой взгляд не упал на его компьютерный стол. Моё воображение тут же нарисовало мне, как он сидит за компьютером с включенной крошечной настольной лампой и пишет мне. Рядом стояла гитара.

— Могу я послушать, как ты играешь?

Адам перестал рыться в вещах и выпрямился.

— Что?

— Каспер мне рассказывала, что ты играешь, но я ещё не слышал, так что… — Я жестом показал на гитару.

Он посмотрел на гитару, потом на меня, потом снова на гитару и сказал:

— Я не очень хорошо играю.

— Каспер мне рассказывала совсем другое.

— Каспер не разбирается в музыке.

— А я — да.

— Вот именно. — Он отвернулся, и это значило, что разговор закончен.

Я не стал настаивать. Кроме того, мне показалось, что я услышал, как подъехала машина. Я выглянул в окно и увидел, как рядом с моим убогим стареньким минивэном припарковался внедорожник.

— Кажется, твоя мама приехала.

Адам замер, стиснул зубы, а потом начал быстро запихивать вещи в свою сумку. Затем он вытолкал меня из комнаты, и мы поспешили вниз по лестнице.

— Давай выбираться отсюда, пока…

Когда миссис Роксвэлл вошла в дом, мы были уже в коридоре. Это достаточно красивая женщина. У Адама были её скулы и нос. На ней был костюм в офисном стиле, дополненный ниткой жемчуга, и красный пиджак, который сочетался с её туфлями. По ней было заметно, что она не ожидала увидеть здесь своего сына и, тем более, меня.

— Адам, я думала, что мы с тобой говорили по поводу гостей в нашем доме. — Она сказала это таким слащавым тоном, словно журила семилетнего мальчика за то, что он не доел свой обед. Я представил себе, как неуместно я выгляжу в её безупречном доме в своей помятой рубашке и трехдневных джинсах. В придачу у меня на одном ботинке развязался шнурок.

— Извини, — пробормотал Адам. — Мы просто забежали взять кое-какие вещи и уже уходим. Пойдём, Винс.

Это был первый раз, когда Адам назвал меня по имени. Я почему-то тут же покраснел. Мы направились к выходу. Миссис Роксвэлл вздохнула и гневно посмотрела на Адама.

— Я так не думаю,— сказала она.

— Почему нет?

— Потому что ты не спросил у меня, можно ли тебе иди куда-нибудь.

— А с каких пор тебя волнует, куда я иду?

— Следите за своим языком, молодой человек. — Она повернулась ко мне и, продолжая улыбаться, сказала: — Извини. Винс, не так ли?

— Винсент, — сказал я. Мне не понравилась эта женщина, и я не хотел, чтобы она произносила моё имя, которое так прекрасно звучало в устах Адама минуту назад.

— Если хотите, я могу дать вам мой адрес. Я живу недалеко и…

— Не надо, всё в порядке.

Проходя мимо нас, миссис Роксвэлл попыталась вырвать сумку из рук Адама, но он не ослабил хватку. Они тут же впились глазами друг в друга. Я думаю, это была битва темпераментов, в ходе которой они не проронили ни слова, а всё сказали глазами. Миссис Роксвэлл победила.

Адам выпустил сумку из рук и, не глядя на меня, сказал:

— Извини. Может быть, в другой раз.

Не знаю, кто из нас был больше смущён: он, тем как его мама повела себя в присутствии его друга, или я, тем как мама моего друга отнеслась ко мне. Не могу сказать, что для меня это было впервые. Родители Кори не могли меня терпеть. Я почувствовал се6я брошенным. Предполагалось, что этот вечер мы проведем вместе с Адамом. Он уже не ребенок, так почему он позволяет матери себя третировать?

Кроме того, мне показалось, что он не хочет принимать самостоятельных решений. И возвращаясь к нашему разговору в машине, я подумал, что, возможно, он согласился только потому, что я был настойчив.

Я натянуто улыбнулся и сказал:

— Хорошо. Рад был с вами познакомиться, миссис Роксвэлл.

И я ушел без возражений и споров.

Я надеялся, что больше не встречусь с этой женщиной.

#

Кому: ЧеловекИзНиоткуда <herecomesthesun@beemail.com>

От: ПРЕДВЕСТНИК <admin@yoursuicidewatch.com>

Тема: активность на сайте

отношения бессмысленны. Поначалу все прекрасно. но что происходит, если человек устал от вас и решает уйти? это человеческая природа. люди заботятся только о себе. если они перерастают отношения или просто не хотят больше быть с кем-то, они просто отмахиваются от вас.

незаменимых нет.

каждый может предать.

ты знаешь,

может, ты и я могли бы

Сообщение повреждено.

#

«Сайт Самоубийц» заблокирован. Нет предупреждения «ведутся технические работы», а просто…«ошибка 404»и всё. Я написал Каспер, а она мне перезвонила и сказала:

— Его удалили несколько часов назад. Кто знает? Возможно, хостинг-компания поняла, что это за сайт и избавилась от него.

Если сайт удален, то как мне дошло сообщение Предвестника? Я старался не думать об этом. Я решил не говоритьКаспер о его сообщении, а просто сказал:

— О, странно.

— Да, удивительно,— ответила она поникшим голосом. Казалось, что она что-то недоговаривает. — Адам разве не с тобой?

Моё сердце заколотилось.

— Нет. Я отвез его домой.

— Ты шутишь? Пожалуйста, скажи мне, что ты шутишь.

— Вовсе нет.

Рассказать ей о сумасшедшей мамочке Адама или нет? Интересно, была ли она у него в гостях, знакома ли она с его мамой? Я не мог представить себе, чтобы Каспер промолчала, если бы миссис Роксвэлл выставляла её из дома. К тому же, в этой ситуации она назвала бы Адама бесхребетным.

— Потому что я оставила вас двоих, чтобы вы могли побыть наедине, — возмущенно сказала она.

— Но ты сказала, что скоро должны вернуться твои родители.

— Они вернутся завтра вечером.

Я тяжело вздохнул.

— А что ты хотела этим добиться? Зачем ты оставила нас наедине?

Она рассмеялась в ответ.

— Да ладно тебе, Винс. Ты думаешь, я не вижу, как ты на него смотришь? Мне так и хотелось сказать тебе, чтобы ты вытер слюни.

Мои щеки загорелись.

— Это вовсе не так. Он… я даже не знаю, действительно ли он…

— Гей?

— Это своего рода… ты знаешь, очень важно… — Я даже понятия не имел, что хотел сказать. Мой язык окаменел.

— Если честно, то я не думаю, что Адам относится к этому именно так. Ему просто нравишься ты. Он тебе доверяет.

Несмотря на то, что мне хотелось поговорить на тему, как я нравлюсь Адаму и как он мне доверяет, я не сказал ни слова. Я не мог. У меня никогда не было такого рода отношений. Я, конечно, целовался с парнем на одной из вечеринок Кори (или точнее он сам меня поцеловал), но это было год назад и ни к чему не привело. Во всяком случае, ни к чему хорошему. Кроме того, что меня пару раз посадили в мусорный контейнер после школы и удерживали под водой во время занятий в бассейне.

— Мне нужно идти, — пробормотал я.

— Винсент, не будь таким.

Но я такой. Я пожелал ей спокойной ночи и повесил трубку.

Глава 16

Адам написал мне письмо с извинениями: прости за маму. Я не ответил ему, потому что я всё ещё чувствовал себя обиженным. Возможно, это глупо, но мне казалось, что меня предали. Ему восемнадцать, и его мама больше не имеет право им командовать.

С другой стороны, я был не самым послушным ребенком. Я никого не слушал, ни моего приёмного старшего брата, ни моих приёмных родителей, ни учителей в школе. Нельзя сказать, что я был бунтарём, который намеренно нарушал правила, просто были вещи, которые я действительно не хотел делать…

Как, например, устный доклад. Кто, черт возьми, решил, что это хорошая идея поставить ребенка, которого ненавидят все остальные дети, перед классом и при этом ожидать от него блестящего ответа? Я испытал это однажды, в средней школе. С меня хватило. Это было причиной почти всех моих плохих оценок.

«У Винсента есть потенциал, но ему плохо даётся работа в группах и участие в жизни класса».

Есть большая разница между неумением уживаться в коллективе и пониманием того, что лучше держаться подальше от этого коллектива, потому что одноклассники постоянно издеваются над тобой. Меня столько раз кидали в мусорные баки, запирали в шкафчике, преследовали меня до самого дома, воровали обед и даже снимали с меня обувь — связали шнурки и перекинули через линию электропередач.

Кого волнует, что я не хочу выставлять себя идиотом перед классом? Кому какая разница, что я хочу рисовать людей и кроликов, а не корзину с фруктами? Кому какая разница, что я не могу уснуть и хочу прогуляться в два часа ночи?

Но я никому никогда не причинял ни физической, ни эмоциональной боли, по крайней мере, до тех пор, пока они не обижали меня первыми. Я сомневаюсь, что смог бы кому-нибудь реально навредить. На занятиях я старался концентрироваться, даже если ничего не понимал или был погружен в свои мысли. Я не хотел быть непослушным ребенком. Клянусь, не хотел.

Мне просто хотелось самому контролировать свою жизнь. Небольшие акты неповиновения были единственным способом добиться этого. В некоторой степени Мэгги понимала это. Если я прилежно учился и не врал ей, то она позволяла мне заниматься теми вещами, которые делали меня счастливым. Она разрешала мне совершать пробежку по ночам, но с условием, что она заранее будет знать мой маршрут и что я возьму с собой телефон. Она забрала меня из обычной школы и записала на независимое обучение, где я мог обучаться в моём собственном темпе и очень скоро нагнал материал, который пропустил за прошлые годы.

Все родители должны быть похожи больше на Мэгги и меньше на маму Адама. Все дети должны быть готовы бороться за определенную степень свободы вместо того, чтобы быть всё время на коротком поводке.

Я не ответил Адаму, потому что не знал, что сказать. Кори всегда говорила, что когда я расстроен, я немного не в себе. Поэтому мне лучше сейчас помолчать до тех пор, пока я не смогу думать рационально и сделать вид, что ничего не было.

Это могло бы сработать, если бы Адам не позвонил на следующий день. Возможно, мне надо было написать ему что-нибудь ободряющее, чтобы он успокоился и отстал от меня.

Или, может быть, мне совершенно не хотелось, чтобы он отстал от меня. Может быть, я хотел посмотреть, позвонит он или нет? Я не знаю. Но когда на телефоне высветился его номер, внутри у меня что-то затрепетало. Значит, Адам не хотел расстраивать меня. Значит, ему не наплевать на мои чувства и он хочет удостовериться, что я в порядке. Моё сердце заколотилось.

— Алло.

— Привет.

Я прижал телефон плечом к уху и обтер вспотевшие ладони о джинсы.

— Привет. Как ты?

— Я в порядке. — Он помедлил. — Я не был уверен, что ты получил моё письмо и… Извини за тот день. Я не знаю, что на неё нашло.

— Да всё в порядке.

Пять минут назад было всё по-другому, но в ту секунду, когда я услышал голос Адама, всё стало прекрасно.

— Если бы было всё в порядке, то ты бы ответил на моё письмо, — сказал Адам. В его голосе слышались нотки сомнения.

Он меня раскусил.

— Сейчас уже всё хорошо. Я имею ввиду… что привык к тому, что не нравлюсь родителям моих друзей, я просто…

— Просто что?

Теперь была моя очередь выдержать паузу. Повисла тишина.

— Я не понимаю тебя, вот и всё. Ты должен был ей всё высказать.

— Она моя мама, Винс. Я не могу её отчитывать.

— А я думаю, что можешь.

Адам ничего не ответил. Я тут же представил его, молча сидящим на краю своей кровати, ссутуленного и собирающего несуществующие ворсинки со своего балахона. Молчание и Адам — лучшие друзья. Это сводит меня с ума. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он робко и нечетко пробормотал:

— Как насчет следующей недели…прогуляемся…

Я глубоко вздохнул и спросил его:

— А что, если она опять не разрешит тебе никуда идти?

— А её не будет в городе. Она уезжает в четверг.

— Значит, это будет нашим секретом.

Как же меня это раздражает. Кори всегда скрывала от родителей наше общение, потому что они считали, что я плохо на неё влияю. Каспер поступала точно также, потому что её родители никогда бы не отпустили её с двумя парнями, которым они не могут доверить заботу о ней. Мне не нравилось быть таким тайным другом, но я всегда понимал это, до этого момента. Со стороны Адама меня это обидело.

— Мы будем проводить время вместе, пока твоей мамы нет в городе, а в остальное время мы будем осторожны, чтобы она ни о чём не догадалась, ведь так?

— Так будет проще.

Я попытался собраться с мыслями.

— А я так не думаю. Она же не просто попросила тебя сделать домашнюю работу или вынести мусор. Она не имеет право указывать тебе, с кем ты можешь дружить, а с кем нет. Я веду это к тому, что её всё равно никогда не бывает дома, тогда какая ей разница, где ты и с кем ты?

— У тебя нет родителей, — резко сказал он. — Поэтому не делай вид, что ты в этом что-то понимаешь.

Это было так, словно на меня вылили ушат холодной воды. Я уставился на стену и пытался понять, действительно ли он это сказал.

Адам сделал глубокий вдох. Его голос дрожал:

— Винс, извини…

Я повесил трубку.

ОКТЯБРЬ

Глава 17

Мой проигрыватель кричал так громко, что я думал, мои соседи меня выселят. Лежа на полу с закрытыми глазами и наслаждаясь песнями Джорджа Харрисона, я, разумеется, не слышал, как звонила Каспер. Только около двух часов ночи, когда я решил, что пора идти в постель, я заметил четыре пропущенных вызова и кучу смсок от неё. Она писала, что хочет срочно со мной поговорить. Я устал, моё сознание затуманено таблетками, и мне всё равно.

Я ненавижу это лекарство. Или ненавидел бы, если бы у меня были силы. Я больше не злился ни на Адама, ни на себя. Я…просто…был.

Иди спать. Спишемся утром, написал я Каспер.

Только я стащил с себя рубашку и рухнул в кровать, как она ответила:

Нет. Давай поговорим сейчас.

Я не успел сообразить, что ей на это ответить, как она позвонила. Спор с Каспер потребовал бы больше времени и сил, поэтому лучше ответить на этот чертов звонок и послушать, что она хочет сказать. Я вздохнул, перевернулся на другой бок, дотянулся до телефона и прижал его ухом к подушке.

— Разве ты не должна сейчас спать?

— Приятель, ты должен сесть за свой комп и прочитать моё письмо.

— Каспер, сейчас два часа ночи. Я собирался лечь спать.

По её голосу казалось, что она на гране нервного срыва.

— «Сайта Самоубийц» больше не существует. Копы его закрыли, а Предвестника арестовали.

Это привлекло моё внимание, хотя я не мог понять, что чувствую по этому поводу помимо легкого беспокойства где-то глубоко внутри.

— Что?

— Семья одного из пользователей сайта, который покончил с собой, нашла в истории его браузера ссылку на наш сайт и заявила об этом. Расследование началось, потому что на сайте было зарегистрировано много несовершеннолетних.

Я провел рукой по лицу, пытаясь окончательно проснуться.

— Они не могут арестовать кого-то только за то, что он вел форум для людей, желающих уйти из жизни.

— Конечно, нет. Но они могут арестовать того, кто был соучастником самоубийств. Не потому, что он нажимал на курок или давал им таблетки, а за то, что он всё знал и никому об этом не сообщил.

Точно, фотографии, — вспомнил я. Мы как-то обсуждали, что Предвестник наблюдал самоубийства нескольких пользователей сайта. И тут меня осенило…

— Джоуи?

Каспер молчала, но я слышал её дыхание.

Теперь понятно, почему она так разволновалась, когда Джоуи умер. Почему она казалась такой отрешенной, когда сайт в первый раз закрыли. И почему сейчас она так возбуждена.

— Я не уверен, правильно ли я всё понял. Предвестник был с ним? Откуда ты знаешь?

— Потому что он выложил фото. Благодаря этому я и узнала, что Джоуи больше нет. В последние месяцы он говорил, что ему становится лучше, поэтому он думал, что сможет ещё продержаться. Он был не готов умереть, Винс. Потом вдруг, ни с того ни с сего, Предвестник назначает ему встречу и он умирает. В этом нет смысла.

Нет. Смысл был.

Внутри меня всё похолодело. Значит, вот что он делал. Он уговаривал людей совершить суицид. Джоуи был из Чикаго. Чем больше я об этом думал, тем больше вспомнил форумчан, чьи посмертные фотографии были сделаны Предвестником. Они жили или в Чикаго, или в его пригороде. Возможно, он был не просто свидетелем самоубийств, он помогал людям уйти из жизни.

Затем я вспомнил Джессику и подумал: а чем я лучше Предвестника? Я мог бы схватить её, остановить. Я был так близко. Но всё что я сделал — спросил её имя и смотрел, как она бросилась вниз.

Я бы рассмеялся, если бы мне так не хотелось заплакать.

Я так отчаянно пытался почувствовать хоть что-нибудь, когда умерла Мэгги, а сейчас я чувствую слишком много. Золотой середины не существует.

— Как ты думаешь, нас это как-нибудь коснется? У них есть наша информация, но это ничего не значит… у них есть только имена и номера.

— Не уверена. Они знают IP-адреса. Если они захотят, они могут отследить каждого из них, но главный вопрос… насколько это серьезно? Их в основном интересуют несовершеннолетние.

— Тебе же семнадцать.

— Хорошо, что я, возможно, буду уже мертва, когда они начнут меня искать, ха. —Казалось, этот факт её искренне забавлял.

Мне стало нехорошо, перед глазами всё поплыло. Я поморгал, чтобы вернуть четкость глазам.

— Мне не нравится, когда ты так говоришь.

— Раньше ты так не реагировал.

— Раньше меня это не волновало.

— А ты лучше подумай, что скоро ты потеряешь друга и это причинит тебе боль. И независимо от того, убью я себя или нет, ты всё равно меня потеряешь. Ты должен смириться с этим.

Это правда. И это меня бесит.

Какая-то часть меня была убеждена, что если я смогу сделать Каспер счастливой, если смогу стать ей настоящим другом, то она не умрет. Что за дурацкая мысль. Она неизлечима. Я закрыл глаза и попытался убедить себя, что ни я, ни кто-либо другой не в силах спасти её.

После нескольких секунд моего молчания Каспер выпалила с раздражением:

— Боже, как же мне осточертел этот дом. Заедешь за мной?

Я посмотрел на часы.

— Сейчас почти три часа ночи.

— У тебя есть другие предложения?

— Нет. А как же твои родители?

— Они спят. Я смогу выскользнуть.

Она что, хочет, чтобы меня арестовали за похищение? Отлично. К тому же, я не был уверен, стоит ли мне садиться за руль после того, как я принял таблетки. Я вздохнул и скатился с кровати.

— Хорошо. Дай мне время, чтобы окончательно проснуться, и скоро я буду у тебя.

***

Я припарковался на противоположной стороне улицы. Жутко хотелось спать. Я положил голову на руль и почти задремал, когда увидел, как Каспер крадется вдоль дома. Она заметила минивэн, перебежала через дорогу, плюхнулась рядом со мной на сидение и выдохнула:

— Видишь, никаких проблем.

— А что они подумают, когда через несколько часов проснутся, а тебя нет? — спросил я, включая посильнее отопление, потому что маленькая и замершая Каспер вжалась в сидение.

— Просто поехали.

Она прижала руки к обогревателю и закрыла глаза.

— Я удалила свой почтовый ящик.

Минивэн отъехал от бордюра и развернулся в ту сторону, откуда я приехал. Я нахмурился.

— Зачем ты это сделала?

— Мне показалось, что это хорошая идея. На случай, если они начнут проверять мою связь с «Сайтом Самоубийц». Разумеется, я хочу увидеть Предвестника гниющим в тюрьме, поэтому я всё себе сохранила. Но я не уверена, что готова сейчас иметь со всем этим дело. Только представь себе, как на это отреагируют мои родители? Что с ними будет, когда они узнают, что я общалась на форуме для людей, желающих уйти из жизни?

Я молчал. Я вспомнил о странных сообщениях от Предвестника. Возможно, это была автоматическая реакция: нажать «отправить», прежде чем кто-то увидит твой экран.

— Может, мне тоже надо так сделать?

— И Адаму тоже. Надо его предупредить.

Каспер заметила мой хмурый взгляд.

— Да перестань же, Винс. Может, хватит на него злиться?

Я пробормотал что-то уклончиво. Она ткнула пальцем мне в ребра, что заставило меня резко дернуть руль влево. Черт, я боюсь щекотки.

— Боже, Каспер…

Она еле сдержала смех.

— Это то, что ты будешь получать, если не будешь со мной разговаривать. Тебе нужно с кем-то поговорить.

Возможно. Я должен кому-то выговориться. Но не смертельно больной девочке. У неё достаточно своих проблем.

— Да неважно. Я справлюсь.

— Ты почему-то решил, что быть нелогичным — приемлемое для тебя поведение, — сказала Каспер, растягивая слова. — Может через неделю, может через две недели, ты справишься со своей обидой. А если нет? Вы оба такие сверхчувствительные.

Я весь напрягся.

— Я имею право сердиться.

— Конечно, имеешь. Эмоции всегда нелогичны и иррациональны. — Она смотрела на меня своими голубыми глазами. — Но ты должен знать, как их обуздать. Признать, что что-то безрассудно, и не позволить этому вылиться на кого-то другого — это самое лучшее.

Я запаниковал. А что, если она права, и он никогда не простит мне такую бурную реакцию?

— Ты должен понять, что Адам не предавал тебя, Винс. У него свои проблемы, которые по большей части касаются его мамы. Ты оказался свидетелем одного из конфликтов. Как ты думаешь, как он себя чувствовал, когда ты ушел? Вдвоем с матерью, которая отругала его как пятилетнего ребенка и отправила в свою комнату?

Я не хотел себе даже представлять этого. Адам, тихо сидящий в своей комнате, на краю своей кровати. Он бы сыграл на гитаре, но не решается, потому что маме это не понравится. Если бы тогда мы пришли на десять минут пораньше, то успели бы выскользнуть из дома до её прихода.

— Я позвоню ему, — пробормотал я. Главным образом для того, что бы она больше меня не расспрашивала.

Каспер тут же успокоилась. Мы приехали ко мне, она съела небольшую тарелку каши, и мы вдвоем уснули в моей постели.

Глава 18

Деревья за окном окрасились в оранжевые и золотистые цвета, и в воздухе витает аромат осени. Сегодня первый день за последние полторы недели, когда я не принял таблетки, и я снова чувствую себя человеком. Немного медлительным и ленивым, но уже более живым.

(Я звонил Адаму три раза.)

Я включил на всю громкость песню Меркьюри «Я хочу вырваться на свободу», открыл стеклянную раздвижную дверь, чтобы впустить прохладный воздух, и начал убираться.

(Он не перезвонил.)

Я пропылесосил и закинул вещи в стиральную машинку. Я вычистил ванну и вымыл пол на кухне. Мэгги всегда заставляла помогать ей по хозяйству, но сейчас я чувствовал себя более взрослым, делая тоже самое, но в собственной квартире и по собственному желанию, а не потому, что надо.

(Я писал ему на почту и отправлял смски. Чем больше я об этом думаю, тем сильнее хочу вернуться к таблеткам.)

Каспер собиралась заехать ко мне сегодня вечером, но в последнюю минуту отказалась, сказав, что неважно себя чувствует. Это был первый раз, когда Каспер отказалась от наших совместных планов, и меня это, конечно, взволновало бы, если бы усталость в её голосе не была так очевидна.

Но она позвонила, как только я закончил уборку на кухне, и сказала, что спала весь день и вечером уже не сможет уснуть. Мои руки пахли моющим средством. Я вытер их о свои джинсы, сел на кровать и открыл ноутбук. С «Сайтом Самоубийц» ситуация не изменилась, но я всё равно следил за новостями.

Я сохранил все письма от Предвестника.

На всякий случай.

Я ещё не знаю, что буду с ними делать.

— Я убираюсь, — сказал я Каспер.

— Рада слышать, что моё отсутствие повышает производительность, — зевнув, ответила она. — Серьезно. Я думала, что ещё смогу уснуть. Но режим сна уже нарушен, да и интернет сегодня скучный.

— Повиси. — Я прижал плечом трубку к щеке, чтобы освободить правую руку, сердце заколотилось. — Адам прислал мне письмо.

— Как странно, и мне тоже.

Мы оба замолчали, читая письмо.

— Просто стихи, — хмыкнула Каспер.

Слова из песни «В моей жизни», Битлз. В одном из писем я как-то признался Адаму, что это моя любимая песня. Я не стал спрашивать у Каспер, написал ли он ей тоже самое, потому что здесь было что-то не так.

(Три звонка, четыре письма, два сообщения. Все без ответа.)

Я знал текст этой песни досконально. Одна из строчек была неверная. Эта мелочь, но я всё-таки заметил. Потому что это Адам, и как мог он, со своей дотошной внимательностью и любовью к Битлз, перепутать хоть одно слово в тексте их песни?

Но строчка «некоторых умерших и некоторых живых» вдруг стала « некоторых умерших и некоторых умирающих». И единственный человек в жизни Адама, который мог заметить эти незначительные изменения, это…

У меня перехватило дыхание.

— Ты ещё здесь? Что случилось?

— Мне нужно бежать, — только и успел сказать я, вскакивая с постели. — Звони 911. Адам собирается сделать это. Уже делает.

Уже сделал.

О… Боже… Я…

Глава 19

Я запрыгнул в свой минивэн и помчался в сторону дома Адама. Если бы не мой последний визит, я бы не вспомнил дороги. Я мог бы заблудиться. Я мог бы перепутать дом. А что, если я еду слишком медленно? А что, если уже слишком поздно? А что, если… Что, если?

Автоматические ворота были уже открыты и возле дома стояли две машины «скорой помощи». Я остановился, потому что одна из них, включив сирену и проблесковые огни, уехала. Я не смогу дальше жить, если с Адамом что-то случится.

Всё, что мне оставалось — надеяться, что после звонка Каспер медики приехали вовремя. Надеяться, что мы не опоздали и те тридцать секунд, которые понадобились нам, чтобы прочесть и понять письмо Адама, не стали роковыми.

Я выскочил из машины и бросился к полицейским. Один из офицеров разговаривал по рации, но, увидев меня, прервал разговор и вопросительно посмотрел на меня.

— Куда его повезли? — Мой голос звучал на удивление спокойно. Мне казалось, я буду дрожать, как осиновый лист. Офицер мне не ответил, и я спросил ещё раз, но уже громко: — Куда увезли Адама? Он мой друг. Это мы сообщили о том, что с ним что-то случилось.

Полицейский снял шапку, пригладил рукой волосы и внимательно посмотрел на меня.

— Его доставят в больницу МёрсиРидж.

Я понятия не имел, где, чёрт возьми, находится эта больница, но прыгнул в машину и забил ее название в gps-навигатор. Я добрался туда быстро. Даже не заблудился. Я зашел через отделение скорой помощи, потому что не знал, куда мне надо идти. Когда я был в больнице в последний раз, мне сообщили о смерти Мэгги. Сейчас они скажут мне о смерти Адама? Такому как я совершенно бессмысленно привязываться к кому-то, потому что мы все сломлены, Адама больше нет и Каспер скоро тоже уйдёт.

Сонная медсестра, сидевшая за столом, была крайне удивлена, когда я направился прямо к мамочке с орущим младенцем и спросил её:

— Куда мне идти, если я хочу навестить пациента?

Она указала на двойную дверь, за которой я увидел ещё один стол и сидящего за ним санитара. Он взглянул на меня только тогда, когда я сказал ему, что ищу парня, которого недавно привезли — Адама Роксвэлла.

Он посмотрел поверх очков и спросил:

— Вы родственник?

— Да, — с легкостью соврал я. Если бы я сказал правду, то он не пустил бы меня и не сообщил бы ничего о состоянии Адама. Возможно, он ещё не видел Адама, иначе бы понял, что между нами нет никакого родства. Я с оливковым тоном кожи и черными кудрями, и Адам с бледным цветом лица, большими золотистыми глазами и прямыми темными волосами. Только слепой мог принять нас за родственников.

Санитар снял трубку, чтобы позвонить и узнать о состоянии Адама. Закончив разговор, он обратился ко мне уже более любезным тоном:

— Извини, но он ещё в операционной.

У меня подкосились ноги, и я ухватился за стол.

— Что он… Он будет?..

— Извини, сынок. Ещё рано о чём-то говорить. — Он пожал плечами с пониманием и сочувствием, как человек, который наблюдает подобные вещи изо дня в день. — Можешь присесть и подождать, если что-нибудь станет известно, то я сообщу.

Кажется, я поблагодарил его, но не уверен, что издал хоть один звук. Подождать? А что мне ещё остаётся?

Напротив его стола была ниша с телевизором, торговым автоматом, парой стульев и стопкой журналов. Если бы это была больница, куда привезли Мэгги, то журналы были бы прошлогодние, а телевизор бы не работал. Но эта больница находилась в приличном районе, и поэтому здесь всё было новое. Всё, что я мог — надеяться, что докторам здесь хорошо платят и им не всё равно, выживет Адам или умрёт.

Я не знаю, сколько я там просидел. Я посмотрел несколько ситкомов, пару ток-шоу, прочитал три журнала от корки до корки и даже разгадал кроссворд в газете. Мобильный телефон не ловил, поэтому я не мог ничего сообщить Каспер. Я боялся сдвинуться с места, чтобы не пропустить что-то важное. Кроме того, мне пока нечего было ей сообщить. Мы оба были в полнейшем неведении.

Парня за столом сменил пожилой джентльмен в круглых очках и с сильным кашлем курильщика. Я тут же обратился к нему:

— Извините, не могли бы вы позвонить и узнать о состоянии Адама Роксвэлла?

Он позвонил, и вскоре к нам спустился врач. Доктор посмотрел на меня с растерянной улыбкой и протянул руку.

— Так ты его… брат.

Он, явно, уже видел Адама. Я молча пожал ему руку, потому что не знал, что мне делать. Потом я произнес «сводный брат», в надежде, что это развеет всё его сомнения.

— Ну конечно. Я доктор Карл. Для начала я хочу тебя успокоить и сказать, что с Адамом будет всё в порядке.

У меня перехватило дыхание. Я облокотился на стол, закрыл глаза и осторожно сгреб кусочки своего сердца в кучу и соединил в одно целое.

С ним будет всё хорошо.

— А могу я его увидеть?

Доктор Карл провел меня в нужную дверь и выдал бейджик Посетитель. Просто посещение. Нет причин волноваться. Я не собираюсь падать в обморок или умирать у вас в коридоре, теперь я знаю, что Адам поправится.

По пути доктор Карл объяснил мне, что таблетки, которые Адам принял, значительно снизили его давление, поэтому они дали ему препараты, нейтрализующие их действие. Ему повезло, что они успели вовремя и таблетки не успели навредить его печени или почкам.

Когда мы подошли к палате, он остановился и сказал:

— Адам ещё не в состоянии самостоятельно дышать, поэтому он подключен к аппарату искусственного дыхания. До тех пор, пока он не проснется.

Я кивнул и хотел зайти в палату, но доктор положил мне руку на плечо и спросил:

— Винсент… ты не знаешь причину, по которой Адам решил покончить с собой?

Я молча посмотрел на него. Причин была тысяча. С тех пор как умер его отец, мать перестала его замечать, и он считал себя самым одиноким на свете, хотя таким не являлся, так как у него был я.

— В последнее время ему было нелегко, — сказал я.

Доктор понимающе кивнул.

— Мы подержим его ещё несколько дней под наблюдением и проверим его психическое состояние. Мы только что связались с вашей мамой. Её не будет до завтра, а пока ты будешь держать её в курсе всего происходящего.

Значит миссис Роксвэлл сейчас в одной из своих рабочих командировок. И, наверняка, перед отъездом они снова поссорились. Он был расстроен и один, а сейчас… сейчас её нет рядом с ним, когда она так нужна.

Я снова кивнул и шагнул в слабоосвещённую комнату. От шипения аппарата — как я догадался, аппарата искусственной вентиляции легких — у меня побежали мурашки. Я не допущу, чтобы Адам проснулся в одиночестве, даже если мне придётся спать на коврике рядом с его кроватью. Это, наверное, так страшно, когда открываешь глаза в больничной палате, с трубкой в горле, а рядом кричат и плачут другие пациенты. Больница — это место, которое не способствует улучшению психического здоровья.

Я отдернул штору, которой была завешена кровать Адама. Он ещё спал и выглядел таким маленьким, бледным и хрупким на накрахмаленных простынях. На лице у него была маска аппарата искусственного дыхания, и она меня раздражала.

Он никак не отреагировал, когда я подошел к его кровати и дотронулся до его ноги. Я не был уверен, слышит ли он меня, хочет ли он меня слышать. Вдруг меня осенило, что, возможно, он злится на меня и Каспер за то, что мы вызвали скорую. Мы испортили его попытку уйти из так ненавистной ему жизни. А имели ли мы на это право? На тот момент мне казалось, что я поступал верно. Я спасал Адама.

Сейчас я совсем в этом не уверен.

— Эй. — Даже шёпот оглушает в этом подземелье. — Адам, это я. Ты меня слышишь?

Как будто он мог мне ответить. Я набрался смелости и подошел к нему поближе. До этого я просто стоял и смотрел на него. Чувствуешь себя совсем по-другому, когда не надо бояться, что он заметит мой взгляд.

У Адама красивые руки. Я сел на стул рядом с его постелью и взял одну из них. Его пальцы длинные, слегка мозолистые на кончиках от игры на гитаре. Я погладил подушечками пальцев его ладонь, кисть и спустился вниз, поглаживая каждый палец.

— Когда ты проснешься, ты будешь очень зол на меня, — сказал я, продолжая изучать его руку, его запястье. Это проще, чем смотреть ему в глаза и сдерживать слезы. — Извини за то, что ты будешь злиться на меня, а не за то, что я вызвал скорую.

На несколько секунд машина, отслеживающая пульс Адама, запищала, но затем всё пришло в норму.

— Слушай, я знаю, что ты считаешь, что жизнь ужасна. И это так. Она…действительно дерьмо. Но ты не собирался прощаться с ней. Не сейчас. Ты думаешь, что это правильно, потому что никто не будет скучать по тебе, но ты ошибаешься, — мой голос задрожал, — ты сильно ошибаешься, Адам. Мне будет тебя не хватать.

Глава 20

 Когда я проснулся, на мои плечи было накинуто одеяло. Понятие не имею, кто и когда меня им укрыл. Спину и шею ломило от того, что я заснул, скрючившись в кресле, подложив руки под голову вместо подушки. Адам был без изменений. Только выглядел он немного бледнее в лучах пробивающегося в окно солнца. Меня разбудила медсестра, пришедшая проверить показания приборов. У неё на груди был бейджик с именем Моника.

Заметив, что я уже не сплю, она подмигнула:

— Доброе утро. Вы крепко спали.

Я потер глаза.

— Который сейчас час?

— Уже десять. Как насчет завтрака?

Прошлой ночью меня мутило даже от мысли о еде. Но сейчас… Казалось, что в последний раз я ел сутки назад. Я молча кивнул.

Вскоре Моника вернулась с подносом еды. Ничего особенного, но я заметил, что она прихватила для меня дополнительную порцию пудинга, и хотя яйца и тосты уже остыли, они были не так плохи. Я молча ел, украдкой поглядывая на Адама, чувствуя вину за то, что я наслаждаюсь его завтраком. Наевшись, я откинулся назад, подмял под себя ноги и стал наблюдать, как он дышит. Я наблюдал, как он спит, как он, я надеюсь, выздоравливает.

Вдруг его веки дрогнули. Это было так молниеносно, что я подумал, что мне это показалось. Я наклонился вперед и присмотрелся, через мгновение движение повторилось. Адам слегка шевельнулся и поднял руку на несколько сантиметров от кровати, издав приглушенный звук.

Я вскочил и нажал на кнопку вызова медсестры.

— Шшш… Адам. Привет. Всё хорошо. Не бойся… — Я взял его за руку.

В его полуоткрытых усталых глазах читался страх. У меня не было времени сделать ещё что-нибудь, а только улыбнуться ему, потому что я услышал стук каблуков. Но это была не Моника, как я ожидал, а мать Адама.

Миссис Роксвэлл появилась в дверном проёме.

Наши глаза встретились. Так мы и стояли, пока в палату не ворвалась Моника.

— Он очнулся? — спросила она. Я кивнул. По крайней мере, мне так показалось. Я не сводил глаз с миссис Роксвэлл. Моника стала говорить что-то успокаивающее Адаму. Именно это и вывело миссис Роксвэлл из оцепенения.

— Я думала, что сюда пускают только родных, — ледяным тоном сказала она.

Моника мельком взглянула на неё.

— Ну да, он… — Она перевела взгляд на меня, и до неё дошло. — Мы сделали исключение, потому что к нему больше никто не приходил.

Мне захотелось обнять её.

Миссис Роксвэлл сделала шаг вперед. Моника её больше не интересовала, и она обратилась ко мне:

— Послушай меня. У Адама никогда не было проблем подобного рода, пока он не связался с тобой. Он вдруг стал кричать и огрызаться с матерью. Я не знаю, во что ты его втянул. Пожалуйста, уйди. Сейчас же.

Я даже представить себе не могу, чтобы тихий Адам на кого-то кричал, хотя это было бы забавно. Я бы рассмеялся ей в лицо, если бы ненавидел эту женщину всей душой.

— У него всегда были проблемы, просто вы не обращали на него внимания. Он был несчастлив, потому что вам было наплевать на него, его отцу было наплевать на него! А когда его отец умер, вы даже перестали притворяться, что вам нет до него дела, за исключением случаев, когда он разлил варенье на ваш ковер или испортил вашу дурацкую вечеринку!

Адам сжал мою руку. Мне так показалось. Я не уверен. Возможно, я сильно сжал его пальцы.

— У тебя есть десять секунд, чтобы убраться отсюда, пока я не вызвала охрану и тебя не вышвырнули, — сказала она с нескрываемой злостью. Казалось, она была готова меня ударить. Я даже хотел этого. Тогда бы мы посмотрели, кого бы из нас вышвырнули из больницы. Могу поспорить, Моника бы была на моей стороне.

Но я не хотел её впутывать. Я не хотел расстраивать Адама. Он смотрел на меня уже широко открытыми испуганными глазами, поэтому перед тем как высвободить свою руку, я ещё раз сжал его пальцы и пошел к выходу. Надеюсь, что Адам не возненавидит меня. Надеюсь, его мать не заставит его пожалеть, что мы спасли ему жизнь.

Если я ещё раз появлюсь в их доме, я испачкаю вареньем все её ковры.

Глава 21

С Адамом всё хорошо. Позвоню позже, — написал я Каспер, сидя возле собачьего приюта и ожидая, когда тот откроется. Как только двери открылись, я протиснулся сквозь тех, кто замешкался, и направился прямо к клеткам.

Сегодня день толстого питбуля по клички Роджер. Я протянул руку сквозь решетку и почесал ему за ушком. Он настолько огромный, что когда перекатывается на спину, ему требуется много времени и усилий, чтобы вновь встать на ноги. Он страшный и слюнявый, но я хочу, чтобы он нашел себе дом. Он может осчастливить какую-нибудь семью, если только они увидят, какой он на самом деле ласковый.

Я вышел из приюта не понимая, стало мне лучше после моего визита или только хуже. Мой телефон был полон смс и непринятых звонков от Каспер. От долгой вибрации он даже завалился за пассажирское сидение. Я достал его, вздохнул и набрал Каспер.

— Я к чертям убью тебя. Почему так долго?

— Извини, — пробормотал я. — Я был… Я отвлекся. С Адамом будет всё в порядке.

— Он очнулся? Ты с ним разговаривал?

— Нет. Да. Навроде того. Его мать появилась как раз в тот момент, когда он стал приходить в себя. Она меня просто выставила.

— Боже, опять эта женщина… — Каспер вздохнула. Было понятно, что она чувствует себя неважно. — Заскочи ко мне ненадолго, как раз всё подробно расскажешь.

— Заскочить к тебе… к тебе домой. В гости?

— Ну да, я так и сказала.

— А что насчет твоих родителей?

— Мама на работе, а отец дома. Да и кому какая разница? Я думаю, что твоё присутствие никому не помешает.

Я больше не возражал и сказал, что скоро буду у неё. Только по дороге к Каспер я понял, что раньше она ни разу не приглашала нас с Адамом к себе. Сейчас, видимо, она хотела меня видеть, но из-за плохого самочувствия не могла выйти из дома.

Ей стало хуже, а я даже не спросил, как у неё дела.

***

Когда я припарковался, у дома Каспер стояла машина. Прежде чем постучаться, я вытер ладони о штаны, опасаясь, что дверь откроет её отец и учует запах псины. Но, слава богу, мне открыла сама Каспер. Прошла всего неделя с тех пор, как я видел её в последний раз, но круги под её глазами стали темнее, а щеки впали ещё больше. Она улыбнулась и кивком пригласила меня зайти. Я молился про себя, чтобы её дом не оказался таким же безупречным как у Адама, а её отец — таким же ужасным как миссис Роксвэлл.

Но волноваться было не о чем. Я сразу же почувствовал себя как дома. За дверью стояла куча обуви. Кроссовки, рабочие ботинки, пара туфель. Каспер была в одних носках, поэтому я поспешил снять обувь, но она закатила глаза и утащила меня из прихожей.

— Не волнуйся. Ты можешь бросить свою обувь где угодно.

Совсем не то, что у Адама. Даже не так, как у меня в квартире. Я не люблю, когда по дому ходят в обуви. Каспер провела меня через кухню и ванную в свою комнату. Больше никого в доме не было. Возможно, машина перед домом ничего не значит?

Её комната была размером с мою квартиру. Нельзя сказать, что она огромная, но она больше, чем моя комната в доме Мэгги. Конечно, в ней был небольшой беспорядок. Повсюду валялись книги и обувь, корзина грязного белья была переполнена.

Каспер плюхнулась на неубранную постель и укрыла одетые в носки ноги одеялом. Она была в пижаме, которая раньше, вероятно до болезни, была ей в пору.

— Ну, рассказывай…что случилось?

Я бродил рассеяно по комнате, осматривался и изучал вещи Каспер.

— Я приехал, когда его уже увозили в больницу, — ответил я, подходя к зеркальной двери шкафа, на которой висело много фотографий. Людей на фото я не знал. Я даже не узнал Каспер. Не сразу узнал.

Она не врала. Раньше она была полная, круглолицая, с пышными бедрами. Честно говоря, полнота была ей к лицу. Сейчас она была кожа да кости. Я дотронулся до фотографии. Рядом с Каспер стоял улыбчивый парень, который обнимал её за плечи. Наверное, бойфренд.

— Ты провел там всю ночь?

Я опустил руку и повернулся к ней.

— Я не мог оставить его одного. А если бы он очнулся?

Каспер сидела, наклонив голову и обхватив колени руками.

— Но он не очнулся. До тех пор, пока не появилась его мама.

Я пристально посмотрел на неё и спросил:

— Как ты думаешь, он нас возненавидит?

— Возможно, — сказала она, пожав плечами. — Разве это имеет значение?

— Конечно, имеет. А что, если он с нами больше не захочет разговаривать? — Я чуть не сказал со мной. Что, если он не будет больше разговаривать со мной? Но речь шла не только обо мне. Если Адам разозлится на одного из нас, то это значит, что он будет злиться на нас обоих.

— Если бы мы этого не сделали, то уже никогда бы больше с ним не поговорили. По меньшей мере, мы избавили себя от чувства вины за то, что позволили другу умереть.

И она была совершенно права.

— Но зачем мы это сделали? Он хотел умереть. Он всегда говорил, что планировать своё самоубийство глупо. Да и к тому же он никогда бы не предупредил бы об этом, верно? Это должно быть спонтанно.

Каспер вздохнула, откинулась на подушки и сложила руки на животе.

— Я сделала это, потому что это был бы позор.

— Позор?

— Вам обоим этого не понять, — сказала она и уставилась в потолок, — у вас есть выбор.

У меня опустились руки.

— В жизни происходит что-то из ряда вон, и вы тут же чувствуете себя несчастными, одинокими. Затем печаль становится всеобъемлющей, превращается в монстра, пожирающего вас изнутри. Но у вас с Адамом есть впереди вся жизнь, чтобы всё исправить и почувствовать себя счастливыми.

Она сказала, что у нас впереди вся жизнь. Но насколько она длинная? Я опустился на кровать рядом с ней.

Каспер даже не взглянула на меня.

— Ты спас его, потому что у вас с ним много общего. Он, как и ты, сломлен, но не безнадежен.

Я молча смотрел на свои руки, в то время как Каспер уставилась в пустоту. Так мы сидели пару минут, потому что не было смысла переубеждать её и оскорблять её обманом.

Вместо этого я тихо сказал:

— Я не хочу тебя терять.

— Но это произойдёт.

Мой голос дрогнул:

— Как тебе это удаётся? Беспокоиться о других, когда…

— А что мне ещё остаётся? Я не хочу зацикливаться на смерти. — Она вздохнула. — У меня не так много времени. Всё, что я могу сейчас сделать, это постараться, чтобы после меня не осталось ничего такого, чтобы могло очернить память обо мне. Я хочу, чтобы вы с Адамом тоже об этом задумались.

Краем глаза я заметил таблетки на её ночном столике. Болеутоляющие? Не знаю. Я испугался. Наверное, я чего-то не знаю.

— А какой у тебя рак?

Каспер посмотрела на меня так, словно давно ожидала этого вопроса от меня.

— Рак шейки матки.

— А, — сказал я, будто я что-то понимал в этом.

— Сначала я стала ощущать боль в спине и ноге. Я перестала есть, похудела. На первых стадиях рак шейки матки не имеет явных симптомов. Сейчас даже делают от него прививку. Мне даже в голову не приходило, что надо сходить и провериться. А потом я просто стала игнорировать симптомы, что привело к тому, что рак распространился во все органы, расположенные ниже легких.

Она пожала плечами и закрыла глаза.

— У меня полностью удалена матка, яичники и всё в таком роде. Я прошла через химиотерапию, облучение, криотерапию. Но этого было недостаточно. Мои родители винили себя за то, что раньше не настояли на том, чтобы я обследовалась. А я думаю, что это ничего бы не изменило. Если чему суждено случиться, то оно неизбежно случится. И если есть здесь чья-то вина, то только моя за моё невнимание к своему здоровью.

Не задумываясь, я схватил её руку. Она была такая маленькая и хрупкая в моих ладонях. В этот момент мне хотелось… хотелось до неё дотронуться, тем самым успокоить её, дать ей понять, что она ни в чём не виновата. А также утешить себя тем, что она ещё рядом, ещё жива, и я должен ценить это.

Каспер какое-то время смотрела на наши сцепленные руки, потом обвила своими пальцами мои, подвинулась поближе и положила голову мне на плечо.

Я повернулся к ней и прошептал:

— Я боюсь.

— Чего? Жить? Это не так уж и страшно.

— Нет, мне страшно, что я тебя потеряю.

Каспер вздохнула. Я не видел её лица. Она лишь прошептала:

— Да, мне тоже.

Глава 22

Когда в комнату вошел отец Каспер, она уже спала.

Это был высокий мужчина с аккуратно подстриженными усами и бородой, которые бы подошли больше офисному клерку. Он выглядел нелепо в футболке и джинсах. Возможно, ему больше подошли бы брюки и рубашка с галстуком. На самом деле, я даже понятия не имел, чем занимаются родители Каспер.

Он остановился в дверях и уставился на меня. Каспер мирно спала возле меня, свернувшись калачиком, а я последние полчаса лежал и изучал потолок, как сейчас меня изучает её отец. Надеюсь, он не порвёт меня на куски, застав в постели с его дочерью.

— Она спит, — сказал я, запинаясь, как будто он этого сам не видит. Я медленно встал, радуясь тому, что сам не задремал. Мягко говоря, было бы неловко проснуться и обнаружить, что тебя рассматривает отец девушки.

Мужчина слегка наклонил голову и произнес:

— Я Роберт, отец Кейтлин. Ты, должно быть, Винсент.

Сначала яподумал: «О, он меня знает!», потом: «Черт, он знает меня», ведь я не имел представления, что ему обо мне рассказывала Каспер. Затем я подумал:«Её реальное имя Кейтлин, а я до сих пор этого не знал».

Я неловко пожал его руку.

— Да. Извините, мы просто…разговаривали. Я имею в виду, что мы действительно разговаривали, а не…

Боже, Винсент, заткнись.

Он выдавил из себя улыбку и жестом указал на дверь. Мы вышли в холл, чтобы не мешать Каспер.

— Адама я уже видел, значит, ты второй из тех двоих, с кем Каспер ускользает из дома.

Я замер. Мой мозг стал лихорадочно вспоминать обстоятельства, когда мы оба были замечены в том, что помогали Каспер смыться из дома. Ей ещё семнадцать, она несовершеннолетняя, и её родители знают, что она сбегала из дома, чтобы переночевать у меня.

— Вы… всё знаете?

— Сейчас да.

О, черт.

Роберт улыбнулся и повел меня по коридору.

— Не смотри на меня так, словно я приговорил тебя к смерти. Мы знаем, что она убегает из дома, но…

— И вам не хотелось её наказать? — спросил я и тут же пожалел об этом. Наверное, мне следовало бы промолчать.

— Ты угадал. Как я уже сказал, мы видели Адама пару раз и он мне показался порядочным парнем. Я ведь прав?

Я подумал об Адаме, который в данный момент лежал в больнице на аппарате искусственной вентиляции легких. У меня ком застрял в горле.

— Да, сэр.

— А ты порядочный парень?

Его вопрос застал меня врасплох. Я? Не знаю. Мэгги говорила, что я хороший, но она была единственная, кто так считал. Она говорила, что я не плохой, просто растерянный, одинокий и обозленный на весь мир. Одно я честно мог ему сказать, что она с нами в безопасности.

По крайней мере, пока она не попросит нас помочь ей спрыгнуть с моста. Чувство вины грызло меня изнутри. Я потупил взгляд, а он уже направлялся на кухню.

Улыбка исчезла с лица Роберта, теперь на его лице читалась невероятная усталость, которуюя ни у кого раньше не видел. Он налил себе чашку крепкого кофе и сел за стол.

— Ей становится хуже. Она сейчас очень восприимчива ко всяким рода болезням. На самом деле, это палка о двух концах. Я понимаю, что её затворничество плохо влияет на её эмоциональное состояние, но прогулки могут нанести вред её физическому здоровью.

Я не знаю, зачем он мне всё это говорит. Он разговаривает со мной как… со взрослым. Не как с подростком, который боится прочитать доклад перед классом или который иногда сходит с ума, лежит, скрючившись на полу, и ждёт, пока подействует лекарство, которое придаст ему силы жить дальше. В этот момент, смотря на уставшее лицо Роберта, я подумал, что не могу и не хочу его подвести.

— Я сделаю всё, только чтобы ей было хорошо, — сказал я.

— Как давно вы знакомы?

— Пару месяцев. Я знаю, что это покажется странным, но мы… мы похожи. Я, она и Адам. Я не знаю, как объяснить, но если я могу что-то сделать для неё, только скажите.

Роберт задумчиво посмотрел на меня.

— Просто береги её. Мы решили бросить работу, только чтобы быть рядом с ней. Мы бы раньше это сделали, но нам надо было оплачивать её лечение. Сейчас она… — его голос задрожал. Он не мог выговорить слово «умирает». — Сейчас нам нужно только создать для неё самые комфортные условия и окружить заботой. Если ты сможешь убедить её больше не сбегать тайком из дома, то вы с Адамом можете приходить к ней в любое время.

Это приглашение приходить в гости когда нам угодно? Я думаю, это неплохо. Хотя будет странно собираться здесь, а не у меня на квартире, но если так надо, то…

Я пообещал Роберту, что сделаю всё, что в моих силах, вежливо отказался от предложенного кофе и ушел.

Я не знал, что и думать. Я понятия не имел, как должен себя вести, когда со мной обращаются как со взрослым. Возможно потому, что не считал себя таковым. Если задуматься, то Гарольд поступает также. Он зовет меня пареньком, но его разговор со мной по поводу завещания Мэгги, его способ донести до меня все тонкости дела, всё указывает на то, что он вовсе он считает меня беззащитным ребенком.

Мысль о том, что я больше не ребенок, испугала меня.

Я взрослый, а это значит, меня исключили из мира девочек и мальчиков и бросили в мир мужчин и женщин, где от меня ждут взрослого поведения.

Но в том, что касается Каспер, я должен всё же постараться повзрослеть.

Когда я вернулся домой, моя квартира показалась мне маленькой и пустой. Чтобы заполнить тишину я поставил кассету «Queen» и забрался в постель. Было такое чувство, что я не спал много дней. Но я не мог спать. Я беспокоился о Каспер, об Адаме. Интересно, возненавидит ли он меня, когда поймет, что произошло?

Я проверил «Сайт Самоубийц», но он ещё не работал. Ни новых статей, ни странных сообщений. Я подумал: может написать Кори и узнать, не хочет ли она поговорить со мной, но не решился. Она давно не звонила, не писала. К тому же, у меня совсем не было сейчас сил разбираться во всём этом. Я сидел, смотрел в пустой ящик электронной почты и думал, что однажды Каспер заснет и не проснётся, и о том, что Адам почти уже это сделал.

Какое желание у меня было, когда Мэгги умерла?

Тогда я хотел дорожить чем-то, ради кого-то жить. Чтобы кто-то скучал по мне, если меня не станет.

Сейчас у меня всё это есть, и скоро я это потеряю.

Глава 23

За последние две недели я почти не находился дома, всё время я проводил у Каспер. Аманда — её мама — и Роберт были почти всегда дома, брали отгулы или работали дома. Они милые люди, и это, наверное, был первый раз, когда я находился в кругу семьи, среди людей, которые огорчались, когда я уходил. Я даже поймал себя на мысли, что с нетерпением жду эти «семейные вечера».

Пока Аманда готовит ужин, мы играем в компьютерные игры или смотрим фильм. Как обычно, поначалу Каспер всячески противилась этой идеи, но мягкость в высказываниях, сменившая грубость, говорила о том, что она совсем даже не против.

От: К Хармс <enigmaticism@kooncast.com>

Кому: Винсент Х.<herecomesthesun@beemail.com>      

Тема: Это забавно

Раньше я терпеть не могла семейные посиделки. Мне казалось, что они отнимают время, которое я могу провести с друзьями или которое я могу потратить на просмотр любимого телешоу. Я думала, что это ненужная трата времени. Но сейчас мне это даже нравится. Я никогда не признаюсь в этом, потому что причина очевидна. Я умираю и хочу видеть рядом только родных людей.

Я рада, что ты рядом.

В кругу семьи Каспер не вела себя как смертельно больная. Она ни разу не упомянула об этом, не пожаловалась, что устала или что плохо себя чувствует. Хотя это всё прекрасно видно по её лицу и глазам, она старается не подавать виду.

— Скоро Хэллоуин, — напомнил Роберт за ужином. — У тебя какие планы, Винсент?

Аманда приготовила любимое блюдо Каспер: отварную солонину с капустой. Когда мы шли на кухню, Каспер сказала, что не голодна, но она всё равно ест. Это часть её игры в нормальную. Она не хочет обижать маму. Она не хочет, чтобы родители знали, как отвратительна для неё сама мысль о еде. Её даже воротит от любимого блюда.

— Ну… — Я задумался над ответом и посмотрел на Каспер, которая пыталась проглотить очередной кусок. Когда я под столом лягнул её ногой, она просто меня проигнорировала. — Я ещё даже и не думал об этом.

— Ну хорошо, а что ты обычно делаешь на Хэллоуин? — спросила Аманда.

Я уткнулся в тарелку и стал вспоминать, как много лет назад Кори уговорила меня нарядиться и ходить с ней по соседним домам. Это был кошмар. Даже воспоминание о том, как я себя чувствовал, когда мы встретили на улице моих одноклассников…

Меня замутило.

— Сижу дома, раздаю всем желающим конфеты, — пробормотал я, уставившись в тарелку.

Роберт взглянул на Каспер. Это был мимолетный взгляд, но я уловил его краем глаза.

— Вы можете сделать тоже самое у нас дома, если хотите. Мы возьмем в прокате пару фильмов, наготовим закусок…

Я понял, чего он хочет добиться: если я соглашусь остаться в Хэллоуин дома, то Каспер не будет особо настаивать на том, чтобы выйти из дома, потому что одна она никуда не пойдет.

— Я думаю, это было бы здорово.

Каспер справилась со своим ужином, сказала, что наелась, поставила тарелку в раковину и вышла из кухни. Я всегда ощущаю какую-то неловкость, когда остаюсь с её родителями наедине. Поэтому я быстро опустошил тарелку, поблагодарил за ужин и поспешил за ней.

Она была в ванной, её тошнило.

Я остановился в дверях как идиот, не зная, что делать. Я мог бы подержать ей волосы, если бы они не были такими короткими. Вместо этого я уставился в стену.

Когда она закончила, я повернулся к раковине и наполнил стакан. Она взяла его, не проронив ни слова, другой рукой нажала на слив, закрыла сиденье унитаза, плюхнулась и залпом выпила воду.

— Боже, я думала, это никогда не закончится.

Я присел рядом с ней.

— Ты в порядке?

Она откинула голову назад и тяжело вздохнула.

— Солонина уже не такая вкусная, когда выходит назад.

— Спасибо за красочные образы. Теперь меня тошнит.

— Далеко бежать не придётся.

Мы посмотрели друг на друга и улыбнулись.

Каспер хлопнула меня по коленке и медленно встала.

— Кстати, тебе совсем необязательно приходить к нам на Хэллоуин. Не позволяй моим родителям манипулировать тобой.

Я вскочил.

— Но у меня действительно нет никаких планов, и я хочу провести этот праздник с тобой.

Она сполоснула лицо холодной водой, сделала небольшой глоток и посмотрела на меня в зеркало.

— А как насчёт Адама?

— А причём тут Адам?

— Мы его будем приглашать?

Мы вышли из ванной и направились в комнату Каспер.

— Он не отвечает ни на наши звонки, ни на наши письма. Я сомневаюсь, что он захочет провести с нами Хэллоуин.

— Как знать. — Она пожала плечами и устало плюхнулась на кровать. Казалось, болезнь её совсем растоптала. — Его мать будет контролировать его, пока ему не исполнится тридцать лет. Наверное, она уже лишила его доступа к телефону и интернету.

Хотелось бы так думать. Если учесть, что её никогда не бывает дома, я не представляю, как она будет это контролировать. На самом деле, я думаю, что это будет прекрасная возможность для Адама получить хоть капельку её внимания. Хотя чтобы она не делала, всё причиняет ему боль.

Интересно, а знает ли он, что случилось с «Сайтом Самоубийц»?

Моё молчание затянулось, и Каспер не выдержала.

— Ладно, ладно. Больше никаких разговоров про Адама. Давай лучше поищем в интернете самые страшные ужастики для нашего вечера на Хэллоуин.

Я задумался: а понимает ли Каспер, что это будет её последний Хэллоуин?

Глава 24

Я нашел себе новое место для пробежек от своего дома до самого берега реки. Но оно достаточно популярное. Там всегда много бегающих трусцой, велосипедистов, собаководов. Поэтому я поехал на мост и пробежал по своему старому маршруту. Я так соскучился по этой тишине, по мосту. Я побежал вдоль моста и остановился на середине, вздохнул полной грудью прохладный утренний воздух.

Я задумался: сколько же ещё пройдет времени, прежде чем Каспер придёт на это самое место и спрыгнет? Её слова так и звучали в моей голове:«Я не знаю, сколько ещё смогу выдержать».Сколько она ещё будет терпеть? Рвота, боль, изнеможение. А когда придет время, действительно ли она заставит меня сдержать моё обещание?

А после того как это произойдет, узнают ли её родители, что я ей помогал? Будут они винить меня? Смогу ли я притвориться, что так же шокирован, как и они? Мне действительно нравятся Роберт и Аманда. Я не хочу, чтобы они меня возненавидели. Они никогда не поверят, что это действительно то, чего хотела их дочь. Может быть, мне лучше прыгнуть вместе с ней.

Размышления о смерти напомнили мне про Адама. Этим утром я ещё раз написал ему письмо. Нет ответа. Прошло ровно две недели. Если я позвоню в больницу, то мне, конечно, ничего не скажут, тем более после того, как миссис Роксвэлл устроила скандал, возмущаясь по поводу моего присутствия.

Всё, что я знал — что когда он вернётся домой, он обязательно попытается покончить с собой ещё раз, а я никогда об этом не узнаю.

От этой мысли меня замутило и зашатало. Я сел на корточки, схватился за перила и глубоко вдохнул. У меня с собой нет никаких лекарств. Не время сходить с ума.

С Адамом всё в порядке.

Каспер тоже в порядке — пока.

Я ещё их не потерял, всё хорошо.

Дыши, Винсент.

Просто дыши.

***

В этой части Калифорнии не бывает ни осени, ни весны. Лето сменяет зиму, а зима — лето. Некое подобие осени наступает в октябре, когда листва желтеет и опадает, а температура резко понижается.

Я вернулся домой около полудня, но на улице не потеплело с тех пор, как я выезжал на пробежку. У меня изо рта шел пар. Я запыхтел как паровоз, выпуская кольца пара. Со стороны я выглядел как идиот. Когда я подошел к своей квартире, я увидел, что на лестничной клетке сидит Адам.

Он был в толстовке, что для лета было слишком, а для зимы совсем не подходило. За спиной у него висела гитара, руки были в карманах, велосипед стоял возле перил, а в ногах лежал рюкзак.

Я смотрел на него, а моё сердце было готово выскочить из груди. Оно забилось так сильно, что я стал чувствовать боль.

Адам словно почувствовал моё присутствие и поднял голову. Он быстро встал и скинул капюшон. Волосы его были взъерошены, будто он только вылез из постели. Потом он заговорил, еле шевеля губами, как человек, долгое время просидевший на холоде:

— Что ты имел в виду?

— Ты о чём?

— Что ты имел в виду, когда сказал, что будешь по мне скучать?

Мне захотелось ударить его.

Вместо этого я подошел и обнял его так крепко, как никогда никого не обнимал. Крепче, чем я обнял Кори в последнюю нашу встречу, уверенный в том, что больше её не увижу. Адам обнял меня в ответ. Мы оба замерзли, но, обняв друг друга, нам стало тепло, стало хорошо. Ему хорошо. Мне хорошо. Он жив, и он рядом.

— Я скучаю по тебе даже сейчас, — пробормотал я. Адам обнял меня сильнее. Он весь дрожал. Поэтому я разжал объятия и повел его вверх по лестнице. Мы затащили его велосипед и оставили его возле двери моей квартиры.

Центральное отопление уже включили, и в квартире было тепло и уютно. Адам облегченно вздохнул. Я поставил его рюкзак на пол, а он робко снял гитару и прислонил к полке с дисками.

— Что случилось? — спросил я.

Адам фыркнул. Его щеки и нос покраснели от холода. Он присел на край кровати.

— Меня подержали в больнице ещё одну неделю, чтобы убедиться, что я не представляю угрозу ни себе, ни окружающим.

Я сел на пол к его ногам так, что мог видеть его лицо.

— Потом ты пошел домой?

Он скривил рот. Каспер болтушка. Она может болтать без умолку, и она может говорить откровенно. Я тоже разговорчив, но у меня это часто получается нелепо, и я могу сказать больше, чем хотел. Но Адам… Мне даже видно то усилие, с которым он открывает рот, чтобы что-то сказать. Он привык, что его не замечают, не слушают, и теперь ему трудно поверить, что то, что он говорит, для кого-то важно.

Я попытался помочь ему, спросив:

— Она тебя выставила?

Адам затряс головой.

— Что-то вроде того… — Он тяжело вздохнул. — Когда мы вернулись домой, она совсем взбесилась. Сказала, что я эгоист, потому что она потеряла мужа, а я единственный, кто у неё остался. Я сказал ей…что она потеряла меня уже много лет назад. Она выдвинула мне ультиматум. Если я хочу остаться жить с ней, то должен пройти курс терапии в реабилитационном центре.

— Боже, но ты же не наркоман.

— Есть клиники для людей, склонных к суициду. Я сказал ей, что согласен на терапию, но жить с ней я больше не хочу. Сел на велосипед и уехал.

Напряженность, с которой он рассматривал свои руки, выдавала его нервозность. Он был смущен.

— Наверное, я должен был убедиться, что мне есть куда идти, — сказал он робко.

Мне захотелось его снова обнять.

Я осторожно подвинулся и обнял его за колени. Я не хотел знать, сколько времени ему пришлось добираться от своего дома до меня, потому что я бы обязательно расплакался.

— Теперь ты знаешь. Где-то в глубине души ты был уверен, что тебя тут ждут.

Адам закрыл глаза. Он наклонился вперед, так что его лоб коснулся моего, и обнял меня за шею. В каждой точке, в каждом сантиметре, где соприкасались наши тела, чувствовалось тепло и понимание, которых я никогда раньше не знал. Потому что я понимал одиночество Адама так же, как он понимал моё, и он знал, хотя я ни разу и словом не обмолвился, что здесь ему всегда рады.

— Спасибо, — прошептал он. Я хотел поцеловать его. Я действительно очень хотел поцеловать его. Но то, что сейчас было между нами, это намного интимнее, чем поцелуй. Поэтому я закрыл глаза и наслаждался моментом.

В конце концов, я произнес:

— На Хэллоуин у нас будет вечеринка.

***

Мы приехали к Каспер уже в костюмах. Или, точнее, в том, что смогли надеть на себя в последний момент.

Адам был в черных кожаных перчатках, толстовке, украшенной на плечах заклепками, и в ботинках до середины голени, которые ему так шли. На голове у него был ирокез, а за спиной висела гитара, для придания завершенности образу.

Он стройнее меня, но его футболка была мне в пору. Я надел черные джинсы, одну из его поношенных футболок и черный пиджак. Аманда с Робертом незаметно впустили нас, мы пробрались к комнате Каспер и закричали «Сладость или гадость». Она посмотрела на нас и расхохоталась.

— О Боже, в кого вы вырядились?

— Мы рокеры, — хмуро ответил Адам.

— Типа Битлз или что-то вроде того?

— Вовсе нет, — сказал я невозмутимым тоном.

— Учти, что всё было сделано в последнюю минуту, — добавил Адам.

— А как насчет макияжа?

— А зачем нам макияж?

— Ладно, пойдем.

Мы зашли в ванную, и Каспер достала из-под раковины косметичку. Судя по тому, как далеко она была запрятана, ею не часто пользуются. Каспер достала карандаш для глаз, усадила Адама на крышку унитаза и принялась за работу. Надо отдать должное, Адам сидел смирно. Когда она закончила с ним, она принялась за меня.

— Нужно ещё накрасить ногти. Для пущего эффекта.

— Я думаю, ты увлеклась, — пробормотал Адам, рассматривая себя в зеркало.

Я старался не моргать, но это было сложно. Я боялся, что она ткнёт мне в глаз.

— А как же ты? Ты тоже должна нарядиться.

Она остановилась и поморщилась.

— Боюсь, у меня не найдётся в гардеробе ничего «рокерского».

— Может, хоть что-нибудь.

Я быстро заморгал, встал и взглянул на себя в зеркало. Я выглядел как енот.

— Гот, — предположил Адам.

— Вовсе нет, — сказала с ухмылкой Каспер. Она стояла между мной и Адамом, и мы втроём смотрели в зеркало. Каспер задержала взгляд на своём лице и сказала: — Давайте сделаем из меня зомби.

— Отвратительного зомби, — добавил Адам, и она стукнула его по плечу.

— Я серьёзно. Винсент, ты пока подбери мне мерзкий наряд, а Адам займется моим мэйкапом.

Я оставил их вдвоем, а сам вернулся в спальню Каспер и начал рыться в её вещах. В девчачьем гардеробе сложно что-то подобрать для образа зомби. Но мне всё же удалось отыскать затертые джинсы с дырками на коленках. Мне бы и в голову никогда не пришло купить подобные джинсы. Я нашел жуткую футболку с дыркой на плече, которая была велика ей на четыре размера. Когда-то на ней даже был какой-то логотип, но он так затерся, что я не мог разобрать.

Когда я зашел обратно в ванную, лицо Каспер было выкрашено белым цветом, а под глазами тенями наведены черные круги. Адам ещё продолжал наносить тени на её губы, чтобы придать им серый оттенок. У меня перед глазами всплыл образ Мэгги в гробу, похожей на воск, холодной. Я задрожал. Каспер посмотрела на меня и спросила:

— Что-нибудь нашел?

Я протянул ей футболку и джинсы. Она осмотрела футболку, внезапно изменилась в лице и оттолкнула Адама.

— Я закончу сама и переоденусь. Я знаю, что вы оба гомики, но не хочу, чтобы вы видели, как я переодеваюсь.

Нам ничего не оставалось, как вернуться в комнату. Адам хотел потереть глаза, но вспомнил про макияж и скорчил рожу.

— Ты выглядишь классно, — сказал я, и он улыбнулся мне в ответ.

— Ты тоже.

— Врешь.

— Да, я соврал. Извини.

Наши глаза встретились, и мы улыбнулись друг другу.

— У тебя такое лицо… Я даже не знаю. Макияж отвлекает внимание от твоих глаз.

Он сделал мне только что комплимент? Мы снова посмотрели друг на друга. На долю секунды я подумал, что должен попытаться поцеловать его. Быстро. Может, просто в щёчку или в уголок губ…

Дверь ванной распахнулась. Закатив глаза и вытянув вперед руки, в комнату зашла Каспер.

— Убедительно, — сказал я, а у самого чуть сердце из груди не выскочило. Не потому, что я испугался, а потому, что если бы она не появилась, я бы попытался поцеловать Адама.

Каспер опустила руки и улыбнулась.

— Чья это футболка? — спросил Адам, дергая её за рукав. Одно плечо сползло и оголило её худенькую руку. Каспер поправила его, взъерошила свои стриженые волосы и отвернулась.

— Она принадлежала Джошуа, моему парню.

Я готов был провалиться сквозь землю. Из всего её гардероба я умудрился достать вещь, которая напоминает ей о том, о чём бы она не хотела думать.

— Извини.

— Да ничего. Всё нормально. Она ещё даже пахнет им.

Она села на кровать и стала надевать носки.

— Если мы с ним больше не общаемся, это не значит, что я не могу иногда вспоминать приятные моменты, так ведь?

Мы с Адамом посмотрели друг на друга.

— А почему ты ему не позвонишь? — осмелился спросить я.

— Зачем? Я слышала, он уже с кем-то встречается. Мы расстались с ним по определенной причине, и я не собираюсь возобновлять с ним отношения только потому, что… — она замолкла, не закончив предложения.

Потому что скоро конец. И это правда.

Было видно, что эта тема её раздражала.

— Нам пора. Я бы хотела заскочить хотя бы в пару домов, пока улица не наполнилась другими детьми. Идёмте.

Она достала пару пластиковых баночек для конфет, и мы все вместе пошли на кухню, где её родители наполняли большой оранжевый шар леденцами. «Сладость или гадость», — хором закричали мы. Они оба обернулись, посмотрели на нас и рассмеялись. Но когда они увидели Каспер, улыбка исчезла с их лиц. Роберт быстро опомнился и натянуто улыбнулся. Губы Аманды задрожали, и она, извинившись, выскочила из кухни.

На лице Каспер не дрогнул ни один мускул, словно она ничего не заметила. Она протянула свою пластиковую баночку Роберту и, улыбнувшись, спросила:

— Где наши конфеты?

Роберт сжал челюсти, казалось, он сейчас расплачется. Набрав целую горсть леденцов, он насыпал в каждую из наших баночек. Я не понял, для чего всё это. Мне было наплевать на конфеты, да и Каспер особо не интересовалась чем-то съедобным, но она улыбнулась и слегка приобняла отца за талию. Роберт поцеловал её в макушку.

— Ты уверена, что хочешь пойти?..

— Мы обойдём пару домов и вернёмся. Будем дома через двадцать минут, — успокоила его Каспер, и мы вышли из дома, притворившись, что не слышали рыдание Аманды в соседней комнате.

***

На улице уже совсем стемнело, и к тому времени как мы дошли до конца улицы, наши баночки уже наполовину наполнились. Каспер шагала всё медленнее, и я собирался предложить вернуться домой, как вдруг она споткнулась обо что-то. Может, трещина в тротуаре, может, просто ноги подкосились, не знаю.

Мы с Адамом едва успели удержать её, а то бы она шлепнулась лицом прямо на асфальт. Я запаниковал, потому что глаза у неё были закрыты, и я подумал, что она потеряла сознание. Она тяжело задышала, пытаясь восстановить дыхание, но это не удавалось.

— Черт, мне нужно... — Она выбросила свою банку с конфетами и оперлась на Адама. — Мне нужно присесть.

Я собрал её конфеты, и мы усадили её на лавочку в парке через дорогу. Каспер опустила голову на руки и выругалась себе под нос.

— Мы можем довести тебя до дома, — прошептал Адам. — Или можем позвать твоего отца.

— Ага, и он больше никогда не выпустит меня из дома. — Она всхлипнула, и я понял, что она плачет. Я никогда не видел, чтобы она плакала.

— У нас уже достаточно конфет. Пойдёмте домой.

Именно так и закончился наш поход за сладостями на Хэллоуин. Каспер всю дорогу домой тихонько плакала. Я старался не думать о том, что это был её последний Хэллоуин, и о том, что она провела его, еле передвигая ноги.

Когда мы вернулись домой, Роберт и Аманда уже ушли спать, предоставив кухню и гостиную в наше распоряжение для просмотра ужастиков. Пока Адам делал попкорн, я уложил Каспер на диван и принес из её комнаты покрывала с подушками. Я думаю, вряд ли её родители позволили бы нам спать всем вместе, но я не стал это озвучивать. Мне повезло, я лег посередине.

Мы все вместе забрались на диван и смотрели кино до поздней ночи. Первым уснул Адам, уютно устроившись у меня под боком спиной ко мне. Мы и раньше спали втроём, как-то раз даже на полу, но сейчас как никогда мне хотелось обнять его и зарыться лицом в его волосы.

Каспер положила голову мне на плечо, её глаза были полузакрыты. Думаю, уже никто из нас не смотрел кино, мы просто боролись со сном.

— Ты ещё не спишь? — прошептала она. Приподняв голову, она попыталась посмотреть на меня. — Когда меня не станет, я хочу, чтобы ты отдал полиции все сохраненные мною скриншоты и сообщения, касающиеся «Сайта Самоубийц». Покажи им и письма от Джоуи. Я хочу, чтобы они знали, что он не собирался умирать.

Я слишком устал, чтобы вникнуть в смысл её слов, поэтому просто согласился:

— Угу.

— Но я уже готова.

Сон как рукой сняло. Мои глаза открылись, я резко сел и посмотрел на неё. Она положила свою руку на мою, тем самым дав понять, что мне лучше помолчать, а то мы разбудим Адама.

— Не сейчас. Боже, успокойся. Просто… — Она вздохнула. — Может, на этой неделе.

— Но почему? Ты не… Ты ещё…

— Сегодня был первый день с тех пор, как мы виделись в последний раз, который я провела не в постели, — сказала она. — Я не могу пройти до конца улицы без болеутоляющих, не упав в обморок. Я вынуждена принимать ванну, так как чтобы просто постоять под душем мне нужно приложить массу усилий. Мои ноги опухают, и меня постоянно тошнит после еды. Я не могу… Я просто… Мне больно, Винс. Я больше так не могу.

Она произнесла это таким нежным и уставшим голосом. Всё к этому и шло. Несмотря на то, что я думал об этом, боялся этого, я оказался не готов. Совершенно не готов.

Я медленно лег на подушку. Она приобняла меня и положила голову мне на грудь. Я ничего не сказал, потому что это было бы лишним.

Я дал обещание. Теперь я должен его сдержать.

НОЯБРЬ

Глава 25

Каспер всё спланировала.

Она хочет сделать это в пятницу вечером. Через неделю после Хэллоуина. Она попросила меня передать это Адаму, потому что он — и весьма обоснованно —очень расстроен. Ничего не сказав, он просто швырнул носки в дальний угол моей (или уже нашей?) квартиры. Но я уже хорошо научился понимать его молчание. И это молчание мне не нравилось.

— Может быть, она ещё передумает, — предположил я, но мы оба прекрасно знали, что это маловероятно. Ночью, как только я уснул, он взял мою руку и прижал к себе. Когда Каспер не станет, мы останемся только вдвоём. Мы нужны друг другу.

Всю следующую неделю мы провели у Каспер. Она была слишком слаба, чтобы выйти из дома, что её явно угнетало. В понедельник и вторник она была злая оттого, что из-за плохого самочувствия не смогла пойти в кино. В среду она была спокойна как никогда. Казалось, она совсем смирилась. Когда мы пришли к ней в четверг, она сидела за столом и что-то писала.

— Это письма, — объяснила она. — Я не знаю электронные адреса всех моих друзей.

Я посмотрел на стопку писем.

— Ты хочешь, чтобы я их все отправил?

— Да. Но если даже ты этого не сделаешь, не страшно. Я же не смогу это проверить.

Она вложила письмо в конверт и, взяв остальные письма, положила их в ящик, подальше от родителей.

Всё это время Адам молчал.

А я же, наоборот, говорил без умолку, хотя понятия не имел, что надо сказать.

Этим вечером по дороге домой мы не проронили ни слова.

В пятницу Каспер попросила нас не приходить. Она хотела провести день с родителями. Последний семейный вечер.

Мы с Адамом в этот день были как на иголках, не могли ни есть, ни думать о чём-нибудь другом. Я застал его на балконе, играющим на гитаре. Он остановился, когда заметил моё присутствие и, не отрывая взгляда от моста на горизонте, спросил:

— Мы действительно собираемся сделать это?

— Ты вовсе и не должен в этом участвовать. Это я ей обещал. Я не хочу, чтобы ты думал, что…

— Я должен быть там ради неё. После всего того, что она для нас сделала, мы должны быть рядом с ней.

Я не мог припомнить, что же такого особенного сделала для нас Каспер. Вероятно, что-то она всё же сделала.

Именно поэтому, сразу после полуночи, мы стояли у дома Каспер. Адам незаметно подкрался к входной двери и помог ей выйти, так как чувствовала она себя неважно. А всего лишь пару недель назад она без проблем выскальзывала ночью из дома и бодро перебегала улицу. Всего лишь пару недель назад.

Прошло всего пару месяцев с тех пор, как она узнала о смерти Мэгги и сказала:

—Соболезную, это хреново.

И всего лишь неделю назад она сказала мне, что готова умереть.

Держа в руках письма, написанные всем друзьям, Каспер с помощью Адама забралась на заднее сидение машины. Они сидели, прижавшись друг к другу. Адам слегка придерживал её за плечи. Я завел машину, и мы поехали к мосту.

Я припарковался на прежнем месте. Каспер отказалась от нашей помощи и пошла вперед самостоятельно. Втроём, натянув капюшоны и опустив головы, мы направились к мосту. Мы шли медленно, чтобы Каспер могла успевать за нами. Скоро нас останется только двое. Было холодно. Ветер буквально срывал с нас одежду.

Адам по просьбе Каспер взял с собой гитару. Мы дошли до места, где я видел Джессику, и присели на бордюр, чтобы укрыться от ветра.

— Что ты хочешь, чтобы я сыграл? — спросил Адам.

Каспер пожала плечами.

— Что-нибудь. На твоё усмотрение.

— Давай «Черный дрозд», — предложил я.

Адам склонился над гитарой и коснулся струн. Я впервые слышал, как он поёт. У него прекрасный голос. Нежный и мелодичный. Мне хотелось обнять его. Обнять их обоих и сказать, что всё будет хорошо. Я хотел защитить их. Я их любил и хотел отвести их далеко-далеко, туда, где нет этого моста, болезни Каспер и матери Адама. Всего того, что сломало нас, что привело нас на этот мост.

Но я не мог ничего изменить.

Адам спел припев несколько раз. Думаю, для того, чтобы потянуть время, ожидая, что Каспер скажет:«Ладно, пойдемте домой». Но она молчала. Вдруг он остановился. У Каспер по щекам катились слезы, но она улыбалась.

— Это было круто.

Мы с ней одновременно протянули друг другу руки. Я взял её маленькие ручки в свои, и она сказала:

— Помоги мне встать.

Мы встали. Каспер оперлась на перила и посмотрела вниз на воду. Я подумал о том, как мы будем чувствовать себя после этого. Наверное, мы должны прыгнуть все втроем. Вместе. Не надо никаких прощаний.

Словно прочитав мои мысли, Каспер сжала мою руку и посмотрела мне в глаза. Я знал, чего она хочет, что ей нужно. У меня внутри всё переворачивалось, но я перекинул ногу через перила и оказался на самом краю. В это время Адам помогал Каспер сделать тоже самое.

Мы помогаем нашему другу умереть. Без нас бы она не смогла этого сделать.

Одной рукой я держался за перила, а другой держал Каспер. Было темно. Нельзя было понять, где кончается бездна и начинается небо. Адам остался стоять на месте. Когда я обернулся, я увидел его широко раскрытые глаза, полные тревоги и страха. Наверное, он решил, что я тоже прыгну.

Я мог бы.

Но я не думал об этом, потому что мысль оставить Адама одного пугала меня. Она пугала меня больше, чем мысль о том, что будет завтра, когда Каспер не станет.

Из-за сильного ветра я почти не слышал её дыхания. Она наклонилась вперед и посмотрела вниз. На глазах у неё были слёзы. Она боялась. Она не Джессика. У неё нет выбора.

Мы стояли так, а время шло. Три, десять минут. Каспер отпустила мою руку и схватилась за перила. Вероятно, для того, чтобы я не смог схватить её в последний момент.

Она закрыла глаза.

И…

— Боже, я не могу…

Она обернулась ко мне, рыдая:

— Прости, прости меня.

Я попытался её обнять и сделал я это так резко и быстро, что моя нога соскользнула. Долю секунды я думал, что мы оба упадём. Но тут я почувствовал у себя на шее руки Адама, который вцепился в меня и потащил нас обоих через перила.

Мы лежали на мосту и рыдали.

Глава 26

Каспер свернулась клубочком на заднем сиденье, повернувшись спиной к нам. Я не знал, спит она или нет, поэтому мы с Адамом не разговаривали. А может мы не говорим потому, что не знали, что сказать.

Когда мы подъехали к дому Каспер, её родители ещё спали. Она настолько устала, что с трудом передвигалась. Зайдя в дом, она долго и медленно собирала письма, которые оставила для родителей. Что было бы, если бы они проснулись и увидели их?..

Мы почти дошли до комнаты Каспер, как из спальни появилась Аманда. Застыв на месте, она зажала рот рукой, чтобы не закричать. Я думаю, что любой испугается, увидев три фигуры у себя в доме в четыре часа утра.

— Боже, мам, это я, — прошептала Каспер.

Аманда шагнула вперед. Во взгляде читались страх и ярость.

— Ты убегала из дома? Кейтлин Лили Хармс, как ты могла… — Её взгляд упал на нас, но прежде чем она продолжила, Каспер взяла её за руку.

— Это всё я. Я пошла прогуляться, но сил вернуться самой домой не хватило. Винс и Адам приехали меня забрать. Извини.

Её слова, казалось, успокоили Аманду, по крайней мере, немного. Выражение её лица смягчилось, и она крепко обняла Каспер. Она не стала сопротивляться, но через мгновение аккуратно высвободилась из её объятий.

— Я только попрощаюсь с этими двумя и тут же пойду спать.

Аманда кивнула и неохотно направилась к себе. Мы помогли Каспер дойти до её комнаты, сняли с неё пальто, обувь, носки.

— Извините меня, — сказала она, укладываясь в кровать. — Заставить вас пройти через всё это… О чём я только думала? Это нечестно.

Мы с Адамом боялись посмотреть ей в глаза.

— Я вас обоих очень сильно люблю. Вы ведь это знаете? Я отдалила от себя всех дорогих мне людей, но мне повезло, и я встретила вас. И по какой-то счастливой случайности вы спокойно воспринимаете весь мой бред. Я вас действительно… люблю.

Мы сели на кровать, обняли её и заверили, что мы тоже очень её любим.

Когда мы уходили, Каспер нам подмигнула и помахала рукой.

— Ведите себя хорошо. Не совершайте глупостей.

***

Домой мы добрались только к шести часам утра. Сняв обувь, я тут же рухнул в кровать. Я уже почти уснул, как понял, что Адам ещё не ложился. Он переоделся и бросил свою грязную одежду в стирку.

Он заметил, что я на него смотрю, покраснел и отвернулся.

— Что?

— Мне нравится на тебя смотреть, — сказал я. Видимо, я сильно устал. Мне стоило бы помолчать.

Он почти незаметно улыбнулся, выключил свет и, взяв гитару, присел на кровать рядом со мной. Я много раз слышал, как он играет, но то, как он поёт, я услышал только сегодня вечером на мосту. Я подвинулся, чтобы освободить для него больше места. Я надеялся, что вновь услышу его пение, но только уже без шума ветра и плеска воды.

Адам тронул струны, кивнул и начал играть.

У меня защемило в груди. Это была та самая песня «В моей жизни», Битлз, слова из которой нам прислал Адам, когда решил уйти из жизни. Раньше она была моя самая любимая, но с того дня я не могу слушать её спокойно.

Но сейчас он сам пел её, и напряжение понемногу спадало. Мы были только вдвоём, сидели в темноте, и лишь свет луны позволял мне видеть его силуэт, форму его губ и каждое движение его пальцев. В песне всё правильно говорится. «У каждого места есть свои моменты». Прямо как сейчас. Прямо здесь. Я и он.

Впервые с тех пор как Адам переступил мой порог, всё было хорошо, по крайней мере, на данный момент.

Мы не боимся, что придётся смотреть, как Каспер прыгает с моста.

Мы не боимся, что я могу прыгнуть вместе с ней.

Адам знает. Я никогда не озвучивал это, но думаю, что он знает, что единственное место, где бы я хотел быть сейчас, это здесь, рядом с ним. Даже после того, как он отложил гитару и лег рядом со мной, он продолжал напевать эту песню мне на ухо.

***

Примерно в полдень мы вылезли из кровати. Мне вдруг захотелось отвести Адама в приют для животных. Я там не был уже неделю, что для меня своеобразный рекорд.

— Приют для животных? — спросил он. — Ты хочешь взять себе питомца?

— Нет. Просто я… хожу туда иногда.

— Зачем?

— Это расслабляет. — Я помедлил и продолжил: — Так ты пойдешь со мной?

Было видно, что идея ему понравилась. Наверное, он соскучился по общению с животными, так как, вернувшись из больницы, обнаружил, что его мать выкинула кошку Криспи. А может быть, просто был рад сменить обстановку.

Через полчаса мы были уже у дверей приюта. У меня дыхание перехватило. Это место было моим убежищем долгие годы, и я понятия не имел, как себя вести при Адаме.

Адаму нравятся кошки. И мы пошли в комнату к кошкам. И это стоило того, потому что, наблюдая за ними через стекло, Адам довольно улыбался. А я так люблю его улыбку. Вдруг он схватил меня за руку и сказал:

— Посмотри, там ещё есть, пойдём.

Мы обошли все клетки с кошками и направились к вольерам с собаками.

— Собаки навевают тоску, — пробурчал он. А я тем временем высматривал тех собак, к которым когда-то приходил. Мы ненадолго задерживались около каждой будки. Я не хотел, чтобы Адам догадался, что я обычно тут делаю. Он улыбался и был готов погладить любого пса, независимо от того, приговорен тот к смерти или нет.

Мы остановились возле какой-то маленькой собачки, когда он вдруг сказал:

— Тебе надо устроиться сюда на работу.

— Зачем? Мне не нужны деньги.

По крайней мере, еще пару месяцев я не буду нуждаться в деньгах. А потом...возможно.

Да. Потом.

— Чтобы хоть чем-то заниматься, — ответил он, поглаживая очередную собачку. — Чем-нибудь, кроме просиживания целый день дома.

— Я не могу находиться целый день в окружении людей.

Я направился к выходу, надеясь, что он поймет намёк и сменит тему. Он последовал за мной.

В конце ряда, в заднем углу комнаты, стояли отдельно несколько клеток. Это вновь прибывшие, которые находятся в карантине и проверяются на наличие различных заболеваний.

Пара больших дворняг зарычала и залаяла на меня. Думаю, у них нет шансов. Глупо. Так глупо. Они просто напуганы, поэтому и кидаются. Они испытывают тоже самое, что и забившаяся в угол собака. Просто со страхом все справляются по-своему.

Лающие собаки были как Каспер, обозлённые и пытающиеся казаться сильными, думая, что это их спасет. Но они лишь себе делают больно, отгоняя от себя людей. В итоге, как и все остальные, они будут лежать в углу своей клетки, опустив голову и потупив взгляд.

Они станут как Адам, не поднимающий ни накого взгляда и ни с кем не конфликтующий.

Среди беснующихся собак я заметил еще одного пса, стоящего в углу и дрожащего. Прежде чем я сообразил, что делаю, я был уже около его клетки. На табличке значилось, что поступил он вчера, имени нет, предполагаемый возраст — два года.

Я посмотрел на него, а он на меня. Язык высунул, словно только с пробежки, хвостом виляет. Я просунул руку через решётку и, помедлив немного, он все же решился подойти ко мне.

Адам стоял у меня за спиной. Я даже не слышал, как он подошёл.

— Вот бедолага.

Да уж. Задняя правая лапа пса как-то странно изгибалась. Половина одного уха была оторвана, заштопана, покраснела и воспалилась. К тому же он был непонятного окраса, с глазами разного цвета. Действительно бедолага.

Я присел. Пес обнюхал мои пальцы. Он мог меня укусить, и я бы заболел бешенством и умер. Но собака просто лизнула меня. Она так сильно виляла хвостом, что я думал, она потеряет равновесие и упадет.

Адам присел рядом со мной и тоже протянул руку. Нас могли застукать, но нас это не волновало.

Пес заскулил и, подняв на Адама глаза — один голубой, другой карий, — стал облизывать его руку.

Я просто влюбился.

— Смотри, — зашептал Адам, — здесь нет людей, здесь одни животные. Ты мог бы заботиться о них.

— Мне не нужна работа, Адам, — резко ответил я и тут же пожалел, как только увидел его взгляд. Даже собака, залаяв, отпрыгнула, словно я сломал ей еще одну ногу. Я повернулся и бросился прочь от клетки, прочь из приюта.

А чего он ожидал? Что я найду работу и буду жить нормальной жизнью, пока не соберусь покончить с собой? Конечно, я еще не решил окончательно, готов ли я умереть, потому что это зависит от многих факторов — Каспер, Адам, мое собственное настроение, — но перспектива каждый день ходить на работу и общаться с людьми меня пугала.

Когда Адам вернулся к нашему минивэну, я сидел и боялся поднять на него глаза. Мне было стыдно, что я его обидел и что до сих пор не научился контролировать свои эмоции. Стыдно, что как пятилетний мальчишка не могу объяснить свое поведение.

Что со мной не так?

Он ничего не сказал, просто сел рядом на пассажирское сидение. Так мы просидели в тишине некоторое время, пока у него не зазвонил телефон. Я узнал этот звук. Это было сообщение. Он вздохнул, помедлил пару секунд и достал из кармана телефон.

Я был погружен в свои мысли, когда услышал дрожащий голос Адама:

— Нам нужно спешить.

Глава 27

Возле дома Каспер стояли тринезнакомые мне машины. Я постучал в дверь, наверное, даже сильнее чем следовало бы. Дверь открыла пожилая женщина и,посмотрев на нас, спросила:

— Что вам нужно?

Мы всего лишь перебежали через улицу, а я никак не мог восстановить дыхание.

— Каспер дома?

— Извините?

— Кейтлин, — поправил меня Адам, — мы пришли к Кейтлин.

Женщина поджала губы. Я подумал, что она сейчас прогонит нас, но тут в дверях показался Роберт.

— Диана, всё в порядке. Они могут войти.

Она развернулась и пошла в гостиную, где было много незнакомых мне людей. Я не увидел Аманды. Но что самое главное, я нигде не видел Каспер.

Меня начало трясти.

Роберт выглядел ужасно. Глаза красные, под глазами синяки, волосы растрепаны. Он сел за стол, и мы сели напротив него. Казалось, у меня сейчас закипит мозг, я не мог произнести ни слова. И снова Адам пришел мне на выручку.

— Что происходит? — спросил он.

Отец Каспер вздохнул и выпалил:

— Этой ночью Кейтлин не стало.

Нет. Нет, нет, нет.

Этого не может быть.

Только не это.

— Мы только недавно…

Я задыхался.

— …видели её. Вчера вечером. Она была…

Я не мог больше говорить. Адам взял меня за руку.

— Мы думаем, что она напилась таблеток, — прошептал Роберт. — Намеренно это было или случайно…

Если бы я не сидел, то рухнул бы на пол.

Где-то всеобъемлющее чувство оцепенения, которое я чувствовал, когда умерла Мэгги? Я хочу сейчас чувствовать именно это. Я хочу ничего не чувствовать, потому что это слишком больно — видеть несчастье Роберта, его потерянное лицо.

— Вы, ребята, были… — Он расплакался. — Вы делали её счастливой. Вы были для неё настоящими друзьями. Я… очень благодарен вам. Я даже не могу…

Он закрыл лицо руками.

Роберт извинился и исчез в соседней комнате. Одна из женщин, я так полагаю, тётя Каспер, объяснила, что Аманда напилась успокоительного и прилегла, а Роберт на гране срыва. Мы поняли, что в данный момент нам не стоит находиться здесь.

Мы вернулись в минивэн и поехали домой. Поднявшись по лестнице, мы молча, держась за руки, сели на кровать.

Вдох. Выдох. Мы живы, а её больше нет.

Это больно.

Я спал, зарывшись лицом в волосы Адама. Наши ноги и руки были переплетены.

Вдох, выдох. Снова и снова. Словно доказательство тому, что разбитое сердце не может убить.

Глава 28

От: К Хармс <enigmaticism@kooncast.com>

Кому: Винсент Х. <herecomesthesun@beemail.com>

Адам Рокси <adayinthelife@beemail.ru>

Тема: Дорогие мои

Знаете, мост был моей идеей фикс, потому что я хотела уйти из жизни с грохотом, прыгнуть в бездну или что-то на подобие этого. Знали бы вы, как я сожалею о том, что впутала вас во всё это. Но говоря, что я готова уйти, я не лукавила. Я просто выбрала неправильный способ.

Вы, конечно, будете злиться на меня, не сразу, но обязательно будете. Это неизбежно.

Родителем я не оставила письма. Я понимаю, что если выяснится, что я покончила с собой, они не получат страховки. А только богу известно, в какие долги они влезли, чтобы оплатить моё лечение.

Ситуация была так запутана, что любое её решение не принесло бы никому удовлетворения. Это жизнь. И смерть.

Я вас обоих очень люблю. Вы наполнили последние месяцы моей жизни смыслом, и поэтому я хотела умереть с мыслью, что сделала что-то важное, свела двух людей вместе. И я убедилась, что добилась своего. Это мой вам прощальный подарок.

Винс, посмотри блог, ссылку на который я тебе кинула. Я думаю, тебе будет это интересно.

Продолжайте бороться.

У вас вся жизнь впереди, чтобы всё исправить.

И этот остаток жизни продлится столько, сколько вы сами решите.

Прощайте. С любовью. К.

Глава 29

Мир погас.

Адам безутешен. Я в замешательстве.

Лучше бы он заплакал или разозлился. Он просто бродил по квартире, принимал два раза в день душ и иногда садился на свой велосипед и уезжал куда-то.

Я думаю, нам нужно время, чтобы отдохнуть друг от друга.

Ночью мы спим, обнявшись, и мне так хочется прижать его к себе покрепче и пообещать, что всё будет хорошо. Но это будут пустые слова, а я не хочу давать обещания, которые не в силах выполнить. Мы словно муж с женой, которые настолько устали и разочарованны, что не хотят ничего менять.

Ссылка, которую мне прислала Каспер, вела на сайт местной женщины, у которой пропала сестра. Было это в январе. В блоге говорилось, что сёстры поссорились, а через две недели в реке нашли тело девушки.

Её имя было Джессика Мэллори.

Это та девушка, которую я видел на мосту.

Джессика умерла, думая, что никто не будет по ней скучать. Но она ошиблась. Её семья до сих пор скорбит, до сих пор сожалеет об утрате.

Я купил газету, чтобы вырезать некролог Каспер. Я не знал, что с этим делать. Это просто кусок серой бумаги с нанесенными на неё чернилами. На фото Каспер улыбалась. Это было старое фото, фото того времени, когда она была полна жизни. Фото её лучших дней.

***

Роджер и Аманда сообщили нам время и место похорон Каспер, но всю ночь накануне мы спорили, должны идти туда или нет. Мы никого не знаем, и никто не знает нас. Я мог бы накачать себя лекарствами, и мне было бы всё равно, кто и что скажет, но сделать это — «оглушить» себя лекарствами — было бы неуважением к памяти Каспер.

В конце концов мы решили пойти. Красиво одетые (Мэгги могла бы мной гордиться) мы направились в часовню, где уже собралось много народу. Там были члены её семьи, друзья из школы и просто знакомые. Когда мы вошли, все взгляды были устремлены на нас. Адам, видимо почувствовав мой дискомфорт, взял меня за руку и больше не отпускал.

Мы подошли к Роджеру и Аманде, чтобы выразить им свои соболезнования. Мы действительно сожалели об их утрате. Если раньше, на похоронах Мэгги, я думал, что все эти соболезнования звучат глупо, то теперь мне казалось, что родителям Каспер станет от этого легче. Потом мы отошли в дальний угол комнаты и остались там стоять. Мы здесь ради неё, потому что мы действительно любили её, но похороны нужны больше родным и близким, чем самому покойнику. Разве не так?

(Все собрались здесь, чтобы попрощаться с ней. Но мой вопрос до сих пор остался без ответа: как можно прощаться с тем, кто уже умер?).

Под конец церемонии Аманда ещё раз подошла к нам, обняла нас и сказала:

— Не забывайте нас. Заходите в любое время. Мы будем рады.

Когда мы уже выходили, у входа я заметил пару парней и девушку нашего возраста. Я вспомнил, что видел их на фото у Каспер. Это были её друзья и её бывший парень. Те, кого, по её словам, она от себя оттолкнула во время своей болезни. Возможно, они не совсем от неё отвернулись. Они же все-таки пришли.

Так много людей любили Кейтлин Хармс. Хотел бы я ей сказать, что это её наследие.

— Письма, — прошептал мне Адам.

Ах да. Письма. Это было одной из причин прийти сюда. Я не знал, будут ли на похоронах её друзья, но на всякий случай взял письма от Каспер. Думаю, будет лучше вручить их лично, чем посылать по почте.

Я вытащил письма из кармана, и мы направились к ребятам. Они замолчали и обернулись к нам. Имя одного из них я уже знал:

— Ты Джошуа? — обратился я к высокому парню.

— Да. А ты кто?

— Мы друзья Каспер, — сказал Адам.

— Это вам от неё. Мы обещали, что доставим их. — Я достал стопку писем.

На лице Джошуа читалась такая неописуемая печаль, когда он взял адресованное ему письмо. Он машинально сказал «Спасибо». Ни я, ни Адам не знали, что ещё сказать, поэтому попрощались и ушли. Любопытно, что же такого могла написать Каспер в своём последнем письме человеку, который когда-то был ей дорог?

Дорога домой показалась вечностью. Возможно потому, что машина не сразу завелась, а по пути я всё прислушивался к странным звукам, которые она издавала. Надо бы проверить её. Уже возле дома Адам сказал мне подниматься в квартиру, а сам остался внизу проверить голосовую почту, которая пришла ему ещё во время службы. Я уже почти разделся, когда вошел Адам.

— Мне нужно кое-куда сходить. Ты в порядке?

Я всё никак не мог справиться с галстуком.

— Зачем? — нахмурившись, спросил я.

У меня внутри всё сжалось. Куда он идет? Зачем? Прямо после похорон? Я вышел за ним в подъезд, рубашка в руке, галстук наполовину развязан. Я начинал паниковать, потому что происходило что-то странное, и я не понимал что.

— Адам…

Он отстегнул свой велосипед от перил, повернулся ко мне и сказал:

— Я вернусь к ужину, хорошо?

Прежде чем я смог что-либо ответить, Адам крепко поцеловал меня в губы. Я остолбенел.

Адам стащил свой велосипед вниз по лестнице, запрыгнул на него и умчался.

Что, черт возьми, происходит?

Я должен был бы обидеться на то, что он вот так просто сбежал и оставил меня одного. Но его поцелуй компенсировал всё с лихвой.

Из соседней квартиры вышел мужчина. Когда наши глаза встретились, он чуть не споткнулся. Увидев его удивленный взгляд, я вспомнил, что стою на лестничной клетке полураздетый и с глупым выражением лица. Сгорая от стыда, я забежал в свою квартиру.

Произошло что-то важное. Он поцеловал меня.

Я было ринулся к компьютеру написать об этом Каспер, но тут же осёкся. Из моего временного блаженства меня вывела реальность того, что она уже никогда мне не ответит. Я так и остался стоять перед компьютером, чувствуя себя идиотом. Теперь есть только я и Адам.

Находиться одному в квартире для меня было невыносимо. Я всё время думал о поцелуе Адама, и эта мысль заставляла меня стыдиться того, что я так счастлив, хотя только что похоронил одного из своих лучших друзей.

Я переоделся, сел в свой минивэн и поехал… куда-нибудь. Мне было всё равно. Машина не сразу завелась. Если она заводится, значит ещё не всё так плохо. Но печка уже не работала. Я доехал до конца переулка и забежал в магазин купить молока и чипсов.

Как только я попытался завести минивэн, он зашипел и заглох. Я попробовал снова. Бесполезно. Я не знал, плакать мне или смеяться. Мои эмоции так непредсказуемы, что я не знаю, какую от себя ожидать реакцию.

Я все-таки рассмеялся. Опустил голову на руль и расхохотался.

Иногда я так жалею, что у меня не было нормального детства. Я хотел бы, чтобы у меня были нормальные родители, которые бы научили меня, как нужно вести себя в подобных ситуациях. Мэгги была прекрасной мачехой, но она не научила меня всяким мелочам. Например, как оплатить счет или как пользоваться чековой книжкой, как зарегистрировать машину или что делать, если машина сломалась.

Я же не могу просто оставить её здесь? Что подумает Адам, когда вернувшись, не застанет меня дома? Я понимал, что это не конец света, но в голове крутилась одна и та же мысль: Каспер знала бы, что надо делать. У меня в голове была каша, мысли метались в панике, и вдруг я вспомнил, что так и не удалил номер Гарольда.

— Привет, Винсент.

— У меня сломалась машина, и я не знаю, что мне делать, — выпалил я, чувствуя одновременно и вину, и смущение, что побеспокоил его по такому пустяку. Мне восемнадцать лет, я совершеннолетний и даже понятия не имею, что делать в такой пустяковой ситуации.

— Что именно случилось?

— Она не заводится, вот что случилось. Я поворачиваю ключ, а она не заводится… — в приступи панического смеха объяснил ему я.

— Хорошо, хорошо, только успокойся. Скажи мне, где ты, и я приеду.

Гарольд записал адрес, и я повесил трубку. Он, наверное, решил, что я ненормальный.

Через полчаса появился Гарольд на своём черном седане. Он приехал сразу из офиса, потому что на нём был костюм, а рукава были закатаны до локтей. Я вышел из машины, потупив взгляд, стараясь не встречаться с ним глазами. Но он улыбался.

— Автосервис Гарольда к вашим услугам. Подними капот.

Я тупо смотрел на него несколько секунд, пока не вспомнил, что видел какую-то кнопку для открывания капота. Слава богу, я нашел её достаточно быстро, чтобы не показаться совсем уж идиотом. Гарольд подпер капот, откинул на спину галстук, достал инструменты и принялся за работу. Я встал рядом, чтобы смотреть, что он делает. Мне было любопытно, но я боялся задавать вопросы.

— Тебе надо продать эту развалюху, — сказал Гарольд. — Мэгги была упряма в этих вещах. Она не любила покупать машины. Но ты не должен ездить на такой двадцатилетней развалине.

Этому минивэну столько лет? Я только пожал плечами. Моё любопытство взяло верх, и я спросил:

— А для чего эта штука?

Несколько секунд он медлил, потом отвлекся от того, что делал, выпрямился и поправил галстук:

— Это вольтметр. Им проверяют заряд аккумулятора… который, кстати, у тебя сдох.

Сдох аккумулятор. Словно машина простой карманный фонарик.

— Вверх по улице есть магазин автозапчастей. Мы можем купить новый аккумулятор, и я его установлю. Так мы сэкономим на механике.

Он улыбнулся. Интересно, почему? Чтобы успокоить меня или потому что был рад, что я обратился к нему за помощью? Честно говоря, вся эта ситуация мне не нравилась и мне хотелось скорее со всем закончить.

Гарольд достал старый аккумулятор и погрузил в свой багажник. Его машина не новая, а пахнет, как только что купленная. Он, наверное, уделяет ей много времени. Раз он недавно развёлся, значит у него полно свободного времени.

Я посмотрел на руку. Кольца не было.

— Что случилось с вашей женой?

Выражение лица Гарольда изменилось. Я быстро отвернулся к окну.

— Неважно. Извините. Не моё дело.

— Мы разошлись. Она ушла от меня через три недели после смерти Мэгги.

— Неподходящее время она выбрала.

Гарольд усмехнулся.

— У нас уже давно были проблемы в отношениях. Просто...настала кульминация.

Повисла пауза. Я не знал, продолжить ли мне обсуждение или сменить тему. Это действительно меня не касается, но ведь Гарольд постоянно интересуется моей жизнью, поэтому я спросил:

— Почему?

— Она нашла себе другого. Ты не поверишь, он страховой агент.

— У неё, наверное, особая любовь к людям такого рода профессий.

— Я думаю, да, — усмехнулся он. — Да всё в порядке. Я её не виню. Она считала, что я слишком много работаю… А почему ты меня расспрашиваешь об этом?

— Не знаю. Просто любопытно.

Я, наверное, уже привык к тому, что Роберт всегда разговаривал со мной как со взрослым. Словно я один из его друзей-ровесников. И мне нравилось это.

Тем временем Гарольд подъехал к автосервису и заглушил мотор. Я только собрался выйти из машины, как он снова заговорил:

— Сьюзен хотела детей. Мы пытались в течение нескольких лет. Она беременела пару раз, но мы потеряли их.

— Их?..

— Три выкидыша. Потом мы совсем сдались.

— Но это же не ваша вина. Почему она винит во всём вас?

— Иногда людям нужен кто-то, на кого можно переложить вину. — Он пожал плечами. — Может, она не столько винит меня, сколько не может пережить того, что я напоминаю ей о том, чего у неё никогда не будет. Она нашла себе моложе, симпатичнее…

— И это вас совсем не расстроило?

Гарольд повернулся ко мне и сказал:

— Винсент, это выбило меня из колеи. Это меня сильно расстроило.

— По вам не видно.

— Иногда, если кто-то не выглядит несчастным, это не значит, что в жизни у него всё прекрасно. Есть очень хороший метод, чтобы не сойти с ума от горя. Просто надо понимать, что проблемы, с которыми ты столкнулся, не вечны. Всё проходит.

До этого момента я был полностью на его стороне. Но тут он не прав. Не всё проходит. Я открыл дверь машины и вышел. Гарольд последовал за мной. Не то чтобы я куда-то собрался идти, просто… я не мог спокойно сидеть. Я сделал круг около машины и вдруг выпалил:

— Иногда проблемы не кончаются. Иногда это может убить тебя.

— Ты хочешь со мной поговорить о чём-то, Винсент?

Я внимательно посмотрел на него. Я заметил у него круги под глазами, рубашка мятая, волосы растрепаны. И я понял, что он улыбался мне все эти месяцы только ради моей пользы. Потому что он думал, что нужен мне.

Я самый ужасный человек в мире.

— Сегодня я был на похоронах подруги. Она покончила с собой, потому что уже умирала от рака.

Взгляд Гарольда смягчился.

— Мне действительно жаль, Винс.

Но я ещё не закончил. Вдруг ни с того ни с сего я начал рассказывать ему все подробности истории с «Сайтом Самоубийц». О Предвестнике, о доказательствах против него, о материалах, которые собрала Каспер, и о том, что я ума не приложу, что со всем этим делать. Я не знаю, с чего начать. К кому обратиться. А вдруг родители Каспер лишатся страховки, если станет известно, что она участвовала во всём этом и покончила жизнь самоубийством.

Гарольд меня внимательно слушал, иногда кивая. Закончив рассказ, я вытер глаза. Нет, я не заплакал, но был близок к этому. Мимо проходили люди и наблюдали, как странный мальчик на парковке изливает душу уставшему адвокату. Звучит как начало плохой шутки.

— И ты хочешь раскрутить это дело, не так ли?

Я пожал плечами, потому что речь шла вовсе не обо мне. Это ради Каспер и Адама, ради того, чтобы Предвестник сел в тюрьму и больше никому не причинил вреда.

— Послушай, — он положил мне руку на плечо. Я заставил себя посмотреть ему в глаза. — Я уже раньше тебе говорил, что ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь. Я займусь этим делом и наведу кое-какие справки. Ты главное собери мне все доказательства, а остальное я беру на себя.

— Ок, — быстро ответил я и добавил:— Спасибо.

Он улыбнулся мне, но я-то знал, что это его обеспокоило. Я мог прочесть это по его глазам. Он даже не спросил меня, почему я зарегистрировался на этом сайте или почему общался с Предвестником. Он не спросил, насколько серьезно я задумываюсь о самоубийстве. Я не знаю, смог бы я ответить на эти вопросы.

Гарольд похлопал меня по плечу, как обычно делают отцы.

— Пошли за аккумулятором.

***

Минивэн немного сопротивлялся, но завелся. Гарольд захлопнул капот и подошел ко мне, сидящему на водительском сидении и уставившемуся на панель приборов, словно ожидая, что мотор сейчас взорвётся.

— Всё элементарно, — сказал он, вытирая руки о влажную тряпку. — Теперь должно работать. Если возникнут какие-нибудь проблемы, позвони мне, и я отвезу её к механику. Это уже будет проблема в генераторе.

Я понятия не имел, что такое генератор. Вот такой я парень. Я могу назвать сотню лучших групп, начиная с 60-х годов, или рассказать, как пройти финальный уровень в почти всех компьютерных играх, которые вышли за последние три года. Но до сегодняшнего дня я даже не знал, как поменять аккумулятор.

— И я серьезно говорил, когда предложил тебе продать это корыто, — сказал Гарольд, осмотрев ещё раз машину.

Я кивнул. Было уже три часа. Слава богу, на улице было морозно, и молоко, которое я купил, не прокисло.

— Мне нужно… домой. Меня ждет сосед.

Сосед. Вот как я его назвал. Это лучше, чем объяснять, кто он на самом деле.

Гарольд посмотрел на меня заинтригованно.

— Я не знал, что у тебя есть сосед.

— Он недавно появился. Это друг Каспер. Он не смог ужиться с матерью и остался у меня.

Вдруг Гарольд заулыбался.

— Это же прекрасно.

— Да?

— Конечно. Я бы не хотел, чтобы ты был всегда один. Это никому не идёт на пользу.

Я сел поудобнее на водительском сидении, и Гарольд закрыл дверь. Я опустил стекло и сказал ему:

— Спасибо ещё раз. Извините, что испортил вам день.

— Всё в порядке. Не волнуйся. Увидимся.

Он отошёл от машины и помахал мне. Я подумал: что же за жизнь у него сейчас? Наверное, работает круглые сутки напролет, чтобы забыться. А сидя на работеглядит на свой рабочий стол и представляет, как бы прекрасно смотрелись на нём фотографии его детей.

Я высунулся из окна.

— Гарольд.

Он остановился и обернулся.

— Я думаю, вы были бы прекрасным отцом.

***

Когда я вернулся домой, Адама ещё не было. Я выложил покупки и плюхнулся на диван играть в компьютерную игру. Адам появился только через час с полной сумкой китайской еды.

Он улыбался, и я почти забыл, что зол на него. И сбит с толку его поведением. Точнее сказать, более сбит с толку, чем зол. Если бы я вскочил и расцеловал его, было бы это уместно?

— Всё ещё жарко.

Он опустил пакет на пол и сел рядом со мной. Мне давно следовало купить обеденный стол. Хотя бы небольшой, который бы поместился в углу кухни.

Я поставил игру на паузу, взял пару палочек и начал есть, не спрашивая его ни о чём. Он выглядел счастливым. И ел он с аппетитом, а не ковырялся в еде как обычно.

Доев последний кусок курицы в кисло-сладком соусе, он сказал:

— Теперь у меня есть работа.

Я чуть не подавился.

— Что?

— Я нашел работу в музыкальном магазине, про который ты мне рассказывал.

В том самом, где я купил свои пластинки и проигрыватель. Это в нескольких милях отсюда. Далеко, но он же ездит на велосипеде.

— Но зачем?

Адам нахмурился. Очевидно, он ожидал не такой реакции. (А чего он ожидал?)

— Из-за денег, — ответил он.

— Зачем тебе деньги? Я…

— Ты обо мне позаботишься. Но я не хочу так. Это несправедливо по отношению к тебе. Насколько ещё хватит денег, которые тебе оставила Мэгги?

Теперь пришла моя очередь хмуриться. Я до сих пор избегал проверять остаток на банковском счету, потому что очевидно, что там меньше, чем я хотел бы. Я мог бы жить на эти деньги целый год, если бы хоть иногда экономил. Но я растрачивал их очень быстро, оплачивая еду, бензин и фильмы для Каспер и Адама.

Адам покачал головой.

— Я ценю твою заботу. И ты об этом знаешь. Поэтому я и хочу помочь тебе. Понимаешь? Со мной нет рядом матери, которая постоянно диктовала мне, что и когда мне делать. Мне нужно учиться думать своей головой.

Понимает ли он, о чём говорит? Значит, он уже не планирует покончить с собой? Не хочет спрыгнуть или отравиться? Хотя с другой стороны, это даже хорошо, я бы не пережил его уход.

— Это хорошо. Правда…это круто, — сказал я и пошел в ванную за своими таблетками. Я не хотел, чтобы он видел мой приступ паники.

— Винсент? — Адам последовал за мной. Зайдя в ванную и увидев у меня в руках таблетки, он выхватил их у меня из рук. Я даже крышку не успел открыть.

— Эй!

— Прекрати. Винсент, поговори со мной, прежде чем накачать себя таблетками.

— Я не… — Я расплакался. Я так устал плакать по пустякам. — Что ты хотел мне сказать?

— Несмотря на то, что ты сомневаешься, я думаю, всё будет хорошо.

Он сел на край ванны и посмотрел мне прямо в глаза.

— Какое это имеет значение, Адам? Зачем всё это? У тебя теперь есть работа. Это классно. Я действительно так считаю. Но что это значит для меня?

Это говорит о том, что ему стало лучше. Он пытается наладить жизнь, двигается вперед. Это значит, что он отдаляется от меня, потому что теперь ему больше не нужно, чтобы я о нём заботился. А я застрял на одном месте и понятия не имею, что мне делать.

— Я не знаю. Ты тоже можешь найти работу. Например, можешь работать и ходить в колледж.

— Работать где? В приюте для животных? Ухаживать за обреченными на смерть собаками?

Я понял, что повысил голос. Я не хотел кричать на Адама. Я себе этого не прощу.

— Мне только и остаётся что всю оставшуюся жизнь помогать больным животным и людям. А что я ещё могу? Я бесполезен. Я тупой, у меня проблемы с головой, в окружении людей я впадаю в панику и я…просто…не могу, это слишком, Адам.

— Что?

— Будущее. И всё с ним связанное!

Адам выронил баночку с таблетками. Она закатилась в угол. Он вскочил с ванной, прижал меня к стене и стал целовать. Делал он это как-то неуклюже. Сразу видно, что он не опытен в этом деле. Я тоже не эксперт, но мне это даже нравилось. Мы попытались найти какой-то ритм и под конец уже не могли оторваться друг от друга.

Адам отступил и, почти задыхаясь, сказал:

— Ты ошибаешься. Ты не бесполезен. Для меня ты много значишь. И ты намного сильнее, чем думаешь. Чтобы не случилось… всё можно исправить.

Работа. Лечение. Или, может, больше лекарств? Я не уверен, что справлюсь.

Глава 30

— Как дела у Адама на работе? — спросил меня Гарольд, когда я заскочил к нему в офис, чтобы передать материалы по «Сайту Самоубийц». Он пролистал документы и положил в стол. Хорошо, что он не стал детально их рассматривать, пока я был там.

Мне было трудно набраться смелости и отдать Гарольду все доказательства. Некоторые письма содержат настолько личные мысли и чувства, что после того как он их прочтет, он будет знать всё обо мне и о том, что творится в моей голове. Письма Каспер я решил ему не отдавать. Чтобы засадить Предвестника в тюрьму доказательств хватит, а родителям Каспер лишние проблемы не нужны. Поэтому я отдал ему только мои письма.

Я пожал плечами в ответ на его вопрос.

— Ему нравится. Он целый день говорит о музыке с покупателями и за это получает хорошую скидку.

За две недели, что он там работает, наша коллекция пластинок увеличилась вдвое. Каждый день он возвращается домой с подарком для меня.

Работа пошла ему на пользу. Я никогда не видел, чтобы он так много улыбался.

Должен признаться…что его работа пошла мне не на пользу.

— Хорошо. — Гарольд склонил голову и внимательно посмотрел на меня. — А как насчёт тебя?

— Со мной… всё намного хуже, — ответил я честно.

Он кивнул и достал из ящика своего стола визитную карточку.

— Вот. Возьми.

Я взял. На карточке стояло имя Амелия Думар. Я посмотрел на Гарольда.

— Что это?

— Это телефон моей кузины. Она психолог. Я немного обрисовал ей твою ситуацию… — Прежде чем я смог как-то отреагировать, он добавил: — Не вдаваясь в детали, конечно. И она попросила тебя и Адама позвонить ей.

Я взглянул на карточку. У меня, возможно, остались только деньги на то, чтобы оплатить счета, а тут ещё за психиатра плати.

— Она сказала, что проведет консультацию бесплатно, — словно читая мои мысли, сказал Гарольд. — Позвони ей, если хочешь. Она будет ждать.

Кивнув, я зажал карточку в руке. Я мог бы засунуть её в передний карман, потому что передние карманы у меня были для вещей, которые надо выкинуть. Квитанции, обёртки от жвачки. Наверное, мне стоит её выкинуть. В последнюю мою встречу с психиатром он просто назначил мне лечение, и мы больше не встречались.

Я поблагодарил Гарольда и засунул визитку в задний карман, рядом с бумажником.

***

Теперь, когда спрос на кошек закончился, приют совсем опустел. Но через несколько недель дела должны наладиться. Скоро Рождество, и семьи будут искать себе питомцев.

Печальная статистика гласит, что большинство из таких животных всё равно оказываются в приюте. И только некоторым везёт с хозяевами. Только некоторым удаётся избежать гибели. Не всем. Но это лучше, чем ничего.

Собака с поврежденной лапой, которую мы с Адамом видели в последний наш приход, находилась ещё в карантине. Я осмотрелся, чтобы убедиться, что никого нет, и быстро пробрался к клетке. Пес поднял голову и настороженно посмотрел на меня.

— Эй, — прошептал я. Собака медленно поднялась на ноги и захромала ко мне. Она подошла настолько близко, что я смог её внимательно рассмотреть. Казалось, кость в её ноге деформирована и искривлена. Я протянул руку в клетку и почесал ей шею. Пес зашлепал своим целым ухом и оттопырил второе половинчатое ухо. Швы ещё не сняли, но болезненная краснота прошла. Оно стало заживать.

— Ты такой несуразный! (Мы оба с тобой).

Он лег на спину и начал кататься по полу, показывая мне свой живот. Это было так забавно.

— Эй, тебе нельзя здесь находиться!

Я отдернул руку так быстро, словно обжёгся, и вскочил на ноги. Собака испугалась и забилась в дальний угол клетки. На меня, нахмурив брови, смотрела женщина в синей форме работника, с широкими плечами и конским хвостиком.

— Парень, ты нарушаешь закон. Этот пёс на карантине. Ты читать умеешь?

Покраснев, я мигом перелез через ограждение.

— Извините, я просто… эта собака…

— К ней ещё нельзя.

— Я знаю. А что с ней случилось?

— Кто-то подобрал её на дороге и привёз сюда.

— Её нога уже была не в порядке?

— Да. Ветеринар считает, что она сломала ногу и та неправильно срослась… и теперь имеет такой вид.

Она сложила руки на груди. Её, должно быть, зовут или Берта, или Дотти. Она больше похожа на Дотти.

— Она до сих пор наблюдается у врача из-за своего уха. Если она тебя заинтересовала, оставь свои координаты, и мы тебе позвоним.

— Не в этом дело. — Я шёл рядом с ней вдоль клеток, постоянно оглядываясь на ту собаку, даже когда её уже не было видно. — Я принес документы…

— Чтобы взять питомца?

— Нет, чтобы устроиться на работу.

Она остановилась. Я остановился. Она прищурилась. До меня дошло, что быть пойманным в неразрешённом месте — не лучший способ произвести первое впечатление. Я протянул ей своё заявление. Женщина взяла его, просмотрела первую страницу и с удивлением взглянула на меня.

— Ты до этого где-нибудь работал?

Я отрицательно покачал головой.

— Тогда почему я должна взять тебя на работу?

Я едва сдержался, чтобы не ответить ей: А вы и не должны. Извините, что отнял у Вас время. Я сильно прикусил себе щеку, и боль отвлекла меня от начинающегося приступа панической атаки.

— Потому что я прихожу сюда уже два года и могу быть вам полезен.

На её лице появилась улыбка.

— Мы тебе позвоним.

Она ушла, оставив меня стоять у дверей приюта в замешательстве. Толи я принят, толи я с треском провалился. Поэтому я решил пока никому не говорить об этом. Я не хочу давать Адаму надежду, а потом разочаровать его, если меня не возьмут на работу.

Когда я вернулся домой, велосипед Адама стоял на обычном месте. У меня до сих пор щемит сердце, когда я это вижу, от осознания того, что каждый вечер Адам возвращается домой, чтобы побыть со мной. Мы всегда ужинаем вместе, даже несмотря на то, что кулинары из нас никудышные и нам приходится заказывать еду.Потом мы смотрим вместе фильмы или играем в компьютерные игры.

Иногда он слегка касается своими губами моей щеки или уха, и я перестаю стесняться и делаю то же самое в ответ.

У меня есть парень. Но мы этого никогда не озвучиваем.

Я, улыбаясь, открыл дверь и зашел в квартиру. Адам был на кухне. Это настолько странное явление, что мне потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что он делает.

— Ты готовишь?

Он поднял голову. Обычно бледное лицо его раскраснелось, на лбу капельки пота.

— Тебя ещё не должно быть дома, — сказал он.

— Но я тут.

Я направился к кухне, однако Адам лопаточкой — у нас есть лопаточка? — показал держаться подальше.

— Нельзя, пока я не доделаю.

Я сел на край кровати.

— Почему ты решил сам готовить?

— Не знаю.

Он смотрел то в распечатанный откуда-то рецепт, то на плиту. Он пару раз обжег руку и уронил что-то на пол. Но это было так потрясающе, смотреть, как он старается. Каспер бы это понравилось. Адам пробует делать что-то новое. Ему так комфортно — со мной, — что он поборол свой страх неудачи.

Мне так захотелось его поцеловать.

Он поставил на стол жаркое на бумажных тарелках и яблочный сидр в пластиковых стаканчиках. Это выглядело забавно. Мы сидели на полу друг напротив друга и наслаждались ужином, представляя, что это наше романтическое свидание в дорогом ресторане. Ужин был на удивление вкусным.

Мы легли в постель смотреть телевизор, и всё время целовались, больше, чем когда-либо.

Единственное, что может быть лучше, чем любоваться губами Адама, это целовать его губы, потому что они такие мягкие, нежные и неопытные, как и он сам. Меня возбуждала сама мысль, что он никогда ни с кем не делал этого раньше.

Адаму нравится скользить рукой под рубашкой вдоль моей спины. А я люблю проводить рукой по его волосам. Мы делаем всё это медленно, словно неловкими движениями боимся разрушить что-то ценное.

Но нас это устраивает. Медленно, шаг за шагом. Уснули мы рано, потому что я был измотан подачей заявления на работу, а Адам устал от экспериментов на кухне.

***

Когда я проснулся, Адам играл в компьютерную игру. Я повернулся на другую сторону и провел пальцами по ноге Адама. Он улыбнулся, но не отвлёкся от игры. Только пройдя уровень, он обернулся ко мне.

— Доброе утро.

— Я не знаю, как ты умудряешься играть с такой точностью на таком крошечном экране.

Адам пожал плечами.

— Иногда мне не хватает моего большого плоского телевизора.

Он лёг мне на ноги. Я попытался пощекотать его пальцами ног.

— Что значит твой телевизор?

— Мой. Я купил его на свои деньги на прошлое Рождество.

— Если он твой, то ты можешь его забрать.

Адам, нахмурившись, посмотрел на меня из-под копны своих черных волос.

— Разве мы можем?..

— Я не знаю. Думаешь, твоя мама нам не позволит?

— Её постоянно нет дома, а у меня остались ключи. Он по праву мой. Так же, как и компьютер, кстати.

Я удивлённо приподнялся на локтях. Мы с Кори точно так и сделали бы. Как тогда, когда взломали машину её бывшего парня, чтобы забрать его магнитолу, потому что он отказывался отдавать её диски. (Меня поразило осознание того, что, думая о ней, у меня уже не щемит сердце.)

Но это Адам, который до недавнего времени не мог даже посмотреть в глаза своей матери и послать её к черту. Я удивляюсь, как изменился Адам с момента нашей первой встречи. Я жду не дождусь того момента, когда мы зайдём вновь в его дом. Я очень хочу «размазать варенье по ковру».

***

В доме Адама царила полнейшая тишина. Домработница приходит только по четвергам, машина миссис Роксвэлл отсутствовала. Открыв дверь, Адам облегченно вздохнул. Он боялся, что его мать сменила замки.

Мы поднялись по лестнице, и подошли к его комнате. Адам толкнул дверь и…

— Она закрыта. — Он попробовал ещё раз, подергал ручку. — Она заперла дверь в мою комнату.

— Чтобы ты не смог забрать свои вещи, точно тебе говорю.

Адам посмотрел на меня растерянно, но уже через секунду на его лице появилось дерзкое выражение решимости. Он повернулся спиной к двери, поставил удобнее ноги, развернул плечо в сторону двери и толкнул её с такой силой, что зашатались висевшие на стене картины.

Я не мог удержаться от смеха.

Адам попробовал ещё раз. Я решил ему помочь и стал рядом с ним.

— На счёт три…

Наши удвоенные усилия дали результат, дверь распахнулась, и мы оба рухнули на пол спальни. Встав, я тут же направился к телевизору, чтобы отключить все провода. Адам подошел к компьютерному столу и сделал тоже самое.

— Это же не воровство, правда? — прошептал Адам. — Получается, что я вломился в её дом.

— Это не взлом, у тебя же есть ключи, — ответил я, перекидывая сетевой шнур через плечо.

Я осмотрелся в комнате и решил взять кое-какие мелочи, которые могут понадобиться Адаму. Ручку с изображением Элвиса, постер Битлз, куртку.

Когда мы закончили, у меня был целый рюкзак вещей, постер подмышкой и ноутбук Адама в руках. Он же аккуратно нес свой телевизор. Я задумчиво посмотрел на кухню, но решил не совершать свой «вандализм с вареньем».

Забери у женщины ребёнка, и она озлобится, но если ты испортишь её ковер, на тебя обрушится весь её гнев.

***

Остаток дня мы провели, играя в компьютерные игры на новом телевизоре. Адам как обычно выиграл, да я и не против. Он всегда так искренне удивлён и рад тому, что он с чем-то хорошо справляется.

После ужина Адам удивил меня, спросив, не хочу ли я побегать. Он никогда не бегал со мной. Когда я согласился, он взял мой плащ и сказал:

— Пойдём на мост.

Ещё не было шести, а солнце уже село, оставив только оранжевую полоску на горизонте. Мы припарковались и побежали вниз к мосту, потом по мосту и остановились на середине. Я мог точно показать то место, где Каспер собиралась спрыгнуть.

На мгновение я забылся. Очнулся, крепко держась за ограждение. Адам тоже опёрся на перила и всматривался в воду.

— Можно мне спросить тебя кое о чём? — сказал он.

Последние несколько дней были чудесны, и мне не хотелось бы сейчас говорить о чём-то мрачном. Я ответил:

— Конечно.

— У нас всё хорошо?

Вопрос с подвохом. Я повернулся и облокотился спиной об ограду. Стало так холодно.

— В каком смысле? — спросил я.

— Скажи, что всё будет хорошо. С нами всё будет в порядке?

У меня не хватило смелости посмотреть ему в глаза.

— Я не знаю. Думаю, что да. Сейчас же всё хорошо?

Адам сунул руки в карманы и опустил взгляд.

— Я подумал над тем, что мне сказала мама. Я хочу пройти лечение. Вместе с тобой.

— Я уже был у врача, — запротестовал я.

— Все доктора разные. Это было давно. А сейчас — это сейчас.

Я это прекрасно понимал. Но не думал, что они скажут мне что-то новое. В разговоре с доктором, к которому меня отвела Мэгги, речь шла о госпитализации, о маниакальной депрессии, о пожизненном приёме лекарств.

Но, с другой стороны, я не узнаю, если не попробую. Стоит попробовать хотя бы ради Адама.

Мы стояли на мосту, не поднимая друг на друга глаз. Я знал, что он беспокоится обо мне, но понимал, что он пока сам ещё нуждается в поддержке.

Наконец я сказал:

— Гарольд дал мне контакты одного психиатра. Она может принять нас в любое время и бесплатно.

— Мы можем попробовать.

Я сел на корточки.

— Я не знаю, смогу ли я.

— Поэтому я и говорю пробовать, а не делать. Я буду рядом.

— Мне не нужна помощь.

— Каждому иногда нужна поддержка, Винс. — Адам сел рядом со мной и взял мои руки в свои. — Каждому. Мы с тобой справимся, если будем держаться вместе. Мы заслуживаем большего. В том, через что тебе пришлось пройти, нет твоей вины.

Я взглянул на него. Не моя вина. Разве? Никто раньше мне этого не говорил.

Это не твоя вина, что тебя бросили родители. Нет твоей вины в том, что тебе не везло с приёмными семьями. Не твоя вина, что умерли Мэгги и Каспер; ты ничего не мог с этим поделать.

Я человек, который ничего никогда так просто не отпускает. Я никогда не прощу приёмные семьи, которые вышвырнули меня вместо того, чтобы разобраться,что не так?Что мы можем сделать, чтобы стало лучше? Я никогда не прощу Пэнни, которая заставила меня чувствовать себя неловко на похоронах Мэгги. Я не прощу Каспер за то, что она не попрощалась с нами. И Адама за то, что он поцеловал меня и заставил задуматься над своей жизнью.

Наверное, стоит попробовать.

ДЕКАБРЬ 

Глава 31

Я: Мне позвонили из приюта.

Адам: !!!???

Я: У меня есть работа.

***

Я не умею общаться с людьми. Хорошо, что моя работа в приюте связана больше с общением с животными, чем с людьми, желающими их взять. Несколько дней в неделю по шесть часов в день я чищу клетки, лотки и кормлю животных.

Моя любимая часть работы — выгул животных. На третий день они стали узнавать меня в лицо и уже знали, что если у меня в руках поводок, значит, их ждёт глоток свободы и свежего воздуха. Каждый из них рад моему появлению.

Теперь, когда я здесь работаю, мне позволено подходить к собакам, которые находятся в карантине. Каждый день я навещаю того самого пса с покалеченной ногой. Вчера я возил его в ветеринарную лечебницу на последний осмотр его поврежденного уха. Теперь он здоров и может переехать в общий зал к другим питомцам. Сегодня впервые я поведу его на прогулку.

Когда я остановился возле его клетки, то увидел, что на ней висит листок бумаги с надписью «Нашёл хозяев».

Я только мельком посмотрел на объявление, но оно отдалось болью в каждой клеточке моего тела. Это хорошая новость, разве нет? Не прошло и суток, как его перевели из карантина, а он уже кому-то понравился, его хотят забрать домой и сделать частью своей семьи.

Может, этот кто-то даже сделает операцию на его искалеченной ноге. (Я не хочу принимать эту ситуацию близко к сердцу.Только не сейчас.)

Пёс запрыгал по клетке, остановившись только для того, чтобы я смог надеть поводок, потом пулей выскочил из клетки и потащил меня за собой. Я натянул поводок, заставив его идти рядом со мной, и повёл его к выходу.

Возле приюта расположен общественный парк, и в самой глубине парка есть огороженное место, которым пользуются только наши сотрудники. Я закрыл за нами калитку и отстегнул поводок. Пёс понюхал траву у себя под ногами, остановился и вопросительно посмотрел на меня.

— Это трава. Давай, вперед. Ты должен выгуляться. Бегай, прыгай, валяйся. Делай всё, что должны делать собаки на прогулке.

Из ящика с игрушками я достал летающий диск, помахал им перед мордой собаки и швырнул его. Он пролетел несколько футов и упал на землю. Это был первый раз, когда я запускал фрисби, и это был полнейший провал.

Пёс доковылял до него и просто обнюхал. Я поднял диск и попробовал ещё раз запустить его.

На этот раз я, видимо, сделал всё правильно, потому что диск взлетел вверх. Пёс навострил уши и бросился вдогонку.

Он бежал неуклюже. Поджав повреждённую лапу, он практически бежал на трёх оставшихся. Подпрыгнув, он зубами схватил фрисби и рухнул на землю. Я подбежал, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке. Но пока я до него добежал, он уже вскочил на ноги и, счастливый, кусал диск. Я присел рядом и почесал его за ухом, погладил живот и позволил ему облизать мне руки.

Мне хотелось плакать, потому что его забирают, и в тоже время я чувствовал радость за него, и это самое главное. Даже осознавая, что это было неизбежно, я был ещё не готов расстаться с ним.

Когда я привел его обратно в приют и завел в клетку, я присел и крепко обнял его за шею.

— Ты принесешь своим новым хозяевам много счастья.

Мне хотелось верить, что так или иначе, но я скрасил его существование в приюте. Возможно, даже помог побороть его страх перед людьми.

Я надеюсь, что он будет помнить обо мне.

— Его ухо выглядит намного лучше, — услышал яголос Адама у себя за спиной.

Я вскочил на ноги и повернулся.

— Эй, что ты тут делаешь?

Адам убрал волосы с лица. У него в руках был пакет из магазина пластинок, что означало, что он пришел сразу после работы.

— Народу в магазине почти не было, и они отправили меня домой. Ты скоро освободишься?

— Через двадцать минут. — Я засмущался, лицо расплылось в улыбке. Мне захотелось поцеловать его, но я не был уверен, что следует это делать. Он лучше разбирается во всех этих нежностях на публике. Я не люблю привлекать к себе внимание. Это ещё один пункт в списке вопросов, которые я бы хотел обсудить с доктором Дюмар. Зато у Адама с этим не было проблем, он наклонился и прижался своими губами к моим. Быстро, слегка, просто чтобы удовлетворить себя. Некий компромисс.

— Мне осталось закончить пару дел, и я буду свободен, — сказал я, склонив голову, потому что покраснел как рак.

Доделав всю свою работу, я отмыл руки от собачьего запаха и переоделся в обычную одежду.

Когда я уже надевал плащ, в раздевалку заглянула Хелен — широкоплечая женщина, которой я отдавал своё заявление.

— Думаю, тебе будет интересно узнать, что твоя собака собирается отправиться к новым хозяевам.

Я стал как вкопанный.

— Что?

Она кивком указала на холл.

— Если ты хочешь с ней попрощаться, то тебе нужно поспешить.

Я ринулся из комнаты, сердце бешено стучало. Я не готов к этому. Я очень сильно старался эти дни и не хочу потерять самообладание и разочаровать Адама и Хелен. Я помчался вдоль клеток, и, подбежав к столу регистрации, увидел пса, весело виляющего хвостом. Он тоже заметил меня и стал рваться с поводка, словно рыба с крючка.

А поводок был в руках у… Адама.

Я остановился в нескольких шагах от них. Я не мог поверить своим глазам.

Адам обернулся и посмотрел на меня. В одной руке у него была ручка, а в другой та самая табличка с надписью «Нашёл хозяев».

Пёс снова попытался сорваться с поводка, и Адам на этот раз отпустил его. Он подбежал ко мне и попытался запрыгнуть на меня, но не смог удержаться. Я подхватил его и позволил облизать мне лицо и волосы.

— У меня есть только половина нужной суммы. Ты можешь внести вторую половину, и пёс будет наш общий, — сказал Адам.

Я не знал, что сказать. И не уверен, что смог бы произнести хоть слово, не расплакавшись.

Я поставил собаку на пол, подошел к Адаму и взял у него ручку, чтобы подписать бумаги.

— Винс, ты понимаешь, что собака — это не игрушка. Если ты полностью не уверен, тогда не стоит этого делать.

Да. Собака это навсегда. Не на один-два года, на десятилетия. И даже больше. А что потом? Потом жизнь, произнёс тонкий голосок у меня в голове. После этого будет жизнь. Жизнь, которой Каспер и Мэгги лишились так рано.

То, что Адам мне предлагает, не просто давай жить вместе и заведём собаку, это намного больше.

Давай проживём жизнь вместе.

Давай бороться вместе.

Давай исправлять ошибки вместе.

Всё будет прекрасно, потому что мы вместе.

Это будет нелегко. Однажды наступит день, когда мне станет грустно,и я не смогу ни о чём другом думать, как только о моей грусти. Но сейчас, глядя на Адама и на нашу собаку, думая о будущей совместной жизни, я понимаю, что после моей апатии жизнь продолжится.

Я подписал все бумаги на собаку. Потом подошел к Адаму и поцеловал его.

Взявшись за руки, мы вышли из приюта.

— Как мы его назовем? — спросил Адам.

Мы посмотрели на нашего причудливого пса с его сумасшедшими глазами, высунутым языком, кривыми ушами и искалеченной ногой. Любой, кто его увидит, подумает…

— Давай назовём его Фубар.

***

От кого: Винсент Х. <herecomesthesun@beemail.com>

Кому: К Хармс <enigmaticism@kooncast.com>

Тема: ответ на Дорогие ребята

Каспер,

Мне кажется, что мне нравится моя работа. Это чудо, что я её получил. Я не говорил тебе, но Хелен — женщина, которая меня наняла — видела меня до этого несколько раз. Оказывается, я не настолько незаметный, насколько думал.

Мы с Адамом посещаем доктора Дюмар дважды в месяц. Она очень милая. Она говорит, что иногда нам нужно впадать в грусть для того, чтобы обратить свое внимание на вещи, которые мы обычно игнорируем. Я рад, что она не направила меня на лечение.

Раз в две недели мы ходим в гости к Гарольду. Иногда к нам присоединяется его новая подружка. Она работает в кабинете хиропрактики рядом с его работой. Они встретились, когда он обратился в их кабинет с болями в шее, после того как помог мне с машиной. Вот так случайно я свел двух людей. Он счастлив. Мне это нравится.

Фубар уже привык к нам. Мы собираемся переезжать в более просторную квартиру. (Там есть настоящая ванная комната!) Она находится рядом с парком, и мы сможем больше гулять.

Питер Феликс (настоящее имя Предвестника) был арестован и обвинен в девяти преднамеренных убийствах и в убийстве первой степени. Но на вынесении приговора его не было. Его нашли мертвым в камере. Это так символично, разве нет?

Мы ходим на мост каждую неделю. Нам тебя не хватает.

Когда-то я потерял всё и был совсем один. Грусть, боль, казалось, это не закончится никогда. Когда ты бредешь один в бурю, ты не видишь конца пути, но он есть, ты просто не знаешь, как долго тебе ещё идти.

Я всё ещё в пути, но я уже не чувствую себя потерянным.

Я продолжу бороться. Обещаю.

Винни.

Оглавление

ИЮНЬ

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 7

АВГУСТ

  Глава 8

СЕНТЯБРЬ 

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15 

  Глава 16

ОКТЯБРЬ

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

НОЯБРЬ

  Глава 25

  Глава 26

  Глава 27

  Глава 28

  Глава 29

  Глава 30

ДЕКАБРЬ 

  Глава 31