Окольные тропы [Наташа Аллунан] (fb2) читать онлайн

СЕКРЕТНЫЕ МАТЕРИАЛЫ Файл № 504 ОКОЛЬНЫЕ ТРОПЫ

Северная Флорида, округ Леон

Комары здесь были — звери. Надежный, многократно проверенный репеллент не помогал нисколечко, несмотря на то, что Майкл мазался им каждые десять минут. Если не чаще. Подлые твари залетали за воротник, шея превратилась в один сплошной волдырь, на руки он старался просто не смотреть. Очень хотелось сделать привал и посвятить его сладострастному почесыванию всех открытых участков тела. А вот Марти хоть бы хны. Несправедливо. В такие минуты Майкл ненавидел свою работу. В этих чертовых лесах жарко, как в парилке, куртку не скинешь — кровососы съедят заживо, нивелир тяжелый и с каждым шагом кажется все тяжелее. Майкл яростно пришлепнул за ухом целую гроздь москитов.

— Слоун, держи ровно, — немедленно раздался голос Марти из динамика карманной рации.

— Вот сам бы и держал ровно, а я бы на тебя посмотрел, — огрызнулся Майкл. — Чем скорее осушат этот комариный питомник, тем лучше.

— Эх, Слоун, — укоризненно вздохнул Марти. — Это не просто комариный питомник. Это уникальная экосистема возрастом постарше нашей цивилизации. Но люди слишком невежественны, чтобы относиться к природе с должным уважением.

«Зануда», — мрачно подумал Майкл. О таких вещах хорошо рассуждать на лоне этой самой цивилизации. Например, здесь же, во Флориде, только поближе к побережью. Сидеть в пляжном баре, пить ледяную пина-ко-ладу, подставлять физиономию морскому бризу и вкручивать девчонкам про человеческое невежество. Они, конечно, разбегутся, но это мелочи. Другие прибегут. Была бы пина-ко-лада. Все лучше, чем так…

— Слоун, двигай на следующую точку, — прервал его мечтания добродушный голос Марти. — И давай-ка уже соберись. На этом самом месте построят огромный кинотеатр.

С кока-колой и воздушной кукурузой. Ты же любишь кино?

— Да ладно тебе, Марти, — устало отмахнулся Майкл. — И без того уже жду не дождусь, когда мы с этим всем покончим, и можно будет кружку-другую в баре пропустить.

— Слоун, а теперь на четыре фута влево, — Марти был мягок, но неумолим, когда дело касалось работы.

Майкл мысленно позволил себе еще один тяжелый вздох и дернул нивелир. Тот не тронулся с места.

— Не могу, — механически доложил он.

Еще пара часов такой работы, и он полностью превратится в автомат для переноски оборудования.

— Почему не можешь? — уточнил Марти.

— Не могу, потому что эта штуковина застряла, — Майкл еще не окончательно отупел от усталости, просто ему хотелось немного позлить Марти. Тот, конечно, хороший мужик, но когда все эти комары и духота, даже самый распрекрасный напарник раздражает, как гвоздь в ботинке.

— Так вытащи, раз застряла, — в тон ему ответил Марти.

Вывести его из себя было нелегко. Практически невозможно. Он сам был как ходячая экосистема — идеально сбалансированная и само-восстанавливающаяся.

Майкл опустился на корточки. Земля в этом лесу была рыхлая, густая, насыщенная перегноем. Жало нивелира входило в нее без малейшего усилия. Если бы он так не замотался, то и сам бы подивился, с какой стати на этот раз ненавистная железяка вдруг отказалась вылезать. «Может, она решила пустить корни», — устало подумал он. И сам бы пустил, только комары зажрут. Он поскреб кончиками пальцев рыхлую почву у основания нивелира — и отдернул руку. Ему показалось, что земля была горячей. Не раскаленной, а просто горячей, как тарелка супа. Он посмотрел на руку, и понял, что его хватил солнечный удар, или как там это называется, когда глюки от жары идут — пальцы были в крови. Боли он не чувствовал и ранок не видел. У него было такое ощущение, словно он только вложил персты в рану — чужую, но свежую. Горячую.

Под кочкой, у которой застрял нивелир, что-то неуловимо изменилось. Майкл потер глаза левой, не окровавленной рукой. Глюки, похоже, продолжались: прямо перед ним на темно-коричневой, сытной почве загорелись два крошечных рубиновых огонька. Словно глаза. Глаза моргнули. На мгновение Майклу показалось, что вокруг них, словно на детской картинке-загадке, проступило лицо — слепилось из хвоинок, неровностей грунта, сухих веток.

А потом невидимая сила скрутила его узлом. Закричать он успел.

Он не успел услышать, как окликает его Марти. Не успел увидеть, как тот вглядывается туда, где только что стоял его напарник, как папоротники на поляне вдруг начинают шевелиться, словно сквозь них бежит кто-то невидимый.

И этот невидимый бежал прямо на Марти. И тогда Марти Фокса, который не боялся ни начальства, ни бандитов, ни одиночества, — Марти Фокса обуял страх. Тупой, животный ужас. Так бывает только в ночных кошмарах, когда на тебя движется что-то неведомое, но страшное настолько, что у тебя даже мысли не возникает встретиться с ним лицом к лицу.

И Марти побежал — что есть мочи, не разбирая дороги, не оглядываясь, спотыкаясь на каждой кочке. Тренированное сердце забыло свои обязанности и колотилось в ушах, как припадочное. Перед глазами постепенно темнело. Марти понял, что если он не остановится, то просто рухнет без чувств. И тогда он скатился в очень вовремя подвернувшийся неглубокий овраг, скорчился на его дне и попытался отдышаться. Воздух царапал легкие, словно наждак. Каждую секунду Марти ждал, что сейчас на него кинется сверху тот, невидимый. Но ничего не происходило. Он немного успокоил дыхание и решился осторожно выглянуть. Вокруг все было спокойно. Ни одна травинка не шевелилась более, чем ей полагалась шевелиться под еле заметным лесным сквознячком.

Марти с облегчением опустился на дно оврага. «Про-нес-ло>> — недоверчиво отстукивало в ушах. Пронесло. Пронесло.

Во мху прямо перед ним загорелись два рубиновых глаза.

Северная Флорида, округ Леон 7:45 утра

Солнце уже два часа как встало, но еще не успело прогреть воздух. В лесу пока было свежо, на листьях папоротников дрожали хрустальные капли росы. Папа шел впереди — большой, сильный, надежный, с двустволкой на плече. Луис шагал вслед за отцом. Бу весело трусил рядом и время от времени возбужденно обнюхивал все что попало. Хорошо.

Они вышли на небольшую заросшую папоротником и кустами поляну. Отец остановился.

— Луис, спускай Бу, пусть работает, — сказал он.

Луис отстегнул поводок, и пес с энтузиазмом нырнул в подлесок.

— Пап, а откуда собаки знают, где искать опоссумов? — спросил Луис.

— Сынок, у них есть свое звериное чутье. Животные вообще чувствуют намного больше, чем мы. Им без этого чутья не выжить.

— Что, и наши предки тоже вот так вот чутьем — охотились? — недоверчиво спросил Луис, вспоминая все отсмотренные за свои одиннадцать лет сериалы про первобытных людей. Дубинки там были, каменные топоры были, а вот чутья… зачем чутье, чтобы поймать мамонта?

— Верно, Луис, охотились. Только мы с тех пор многое позабыли и многого лишись. Поэтому нам теперь не обойтись без подспорья, — отец любовно похлопал полированный приклад двустволки.

— Пап, а это что такое?

На дальнем конце поляны что-то блестело.

— Это… оборудование землемеров, — удивленно ответил отец. — Кто-то побросал здесь свое барахло…

Бу залаял — как-то странно залаял. Тревожно. Они поспешно проломились сквозь заросли.

Отец опять шел впереди. Луис старался не отставать. Отец резко остановился. Из-за его широкой спины решительно ничего не было видно.

— Пап, что там? — в который уже раз спросил он.

Джон Айзенкопф привык доверять своему чутью. По крайней мере, в лесу. На работе, в городе, чутье притуплялось. Наверное, у кого-то работало и там, превратившись в процессе эволюции в деловую сметку, а вот у Джона так и осталось тем самым древним, глубоко подсознательным звериным чутьем, бесполезным среди бетона и асфальта, но зато жизненно необходимым здесь, среди древнего, как мир, леса.

Стоя над окровавленной курткой, над которой тучей вились мухи и слепни, Джон понял, что это как раз тот случай, когда городской здравый смысл, требующий строгого расчета и неопровержимых доказательств, не стоит ни гроша.

Вокруг все было тихо. Солнечное утро в лесу. Ничего опасного. Кровь уже засохла, значит, кто бы здесь ни был — медведь или пума — их уже нет. Или они сыты. Пес явно никого не чуял. Отпускать Луиса домой одного было опасно. Но Джон Айзенкопф привык доверять своему чутью.

— Луис, слушай меня внимательно, — быстро заговорил он, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, — Возьми Бу и беги прямо домой.

— Но, пап…

Джон зарядил оба ствола. Брошенный теодолит. Куртка. Тишина вокруг. Птицы замолкли. Только мухи жужжат. Зловеще.

— Беги прямо домой! — тоном строже сказал он. — Не останавливайся и не оглядывайся.

Луис послушался. Он вообще был послушным мальчиком. Господи, как хорошо, что хотя бы об этом не надо было думать — Джон твердо знал, что сын отправится прямо домой и, если повезет и на него не нападут по дороге…

Он откуда-то знал, что ребенка не тронут. И он дождался, когда шевеление в папоротниках подойдет поближе, совсем близко, футов на пять. И разрядил оба ствола — в это шевеление. Должно быть, промахнулся.

Северная Флорида, округ Леон, шоссе номер 48 Около полудня

Это было ужасно. Невыносимо. Мучительно. Впереди еще полтора часа дороги. А они все говорят, говорят, говорят…

— О, в прошлом году было настоящее откровение. Этот тренинг назывался «Команда строителей». Нам поручили построить башню из обыкновенной офисной мебели. Представляете — стулья на колесиках, столы… — Кинели на минуту перевел дух, и агент Стоункайфер немедленно подхватила эстафету, на миг оторвавшись от программы семинара, которую она перечитывала, как изучают меню в роскошном ресторане, когда за обед платит некий спонсор.

— Когда я встала на плечи Майкла и водрузила на вершину нашей башни электрическую точилку для карандашей, — она мечтательно улыбнулась, — в тот миг мы поняли, что построить это сооружение мы могли, только работая в команде — сплоченной, слаженной, где все помогают друг другу, никто ни от кого ничего не скрывает…

Молдер представил себя в подобной команде с Карлой Стоункайфер. Как она от него ничего не скрывает и требует в этом отношении взаимности. Ему немедленно захотелось придушить и ее, и ее жизнерадостного на-, парника. А потом вернуться, найти менеджера по персоналу ФБР, который направил их со Скалли на этот дурацкий семинар, и пропустить его через электрическую точилку для карандашей.

— Убей меня прямо сейчас, — доверительно шепнул он сидящей рядом на заднем сиденье Скалли. — Пожалуйста.

Скалли была одета в светло-серый официальный костюм и официальную вежливую улыбку. В ответ на его мольбу она продемонстрировала Молдеру этот оскал. У Молдера родилось новое страстное желание — эвакуироваться из машины. Пусть даже на ходу. Зарыться в мох и затаиться навеки.

А ведь Карла все еще говорит.

— Агент Скалли, а вы когда-нибудь посещали семинары по практической психологии? — она извернулась на сиденье, чтобы не сидеть спиной к собеседникам, и теперь ее физиономия маячила прямо перед Молдером. Из-под белобрысой челки на него взирали круглые, как у рекламной коровы, глаза с накрашенными до несгибаемости ресницами. Молдер сделал вид, что ужасно заинтересовался пейзажем за окном.

— Случалось, — сдержанно ответила Скалли. — Когда я только пришла на работу в ФБР, нас направили на тренинг конструктивного решения проблем.

— О, решение проблем, — плотоядно простонала Стоункайфер, — это совсем не то. Коммуникация, общение — вот что главное в нашей жизни и работе. Вот, например, вы там играли в эту игру, когда вам запрещают упоминать отрицательные обороты? Тренинг, направленный против негативного мышления?

— Я помню, — поддержал агент Кинсли, — как мне самому это было трудно — не употреблять слова «нет».

— У меня сейчас та же самая проблема, — сдерживаясь из последних сил, улыбнулся им Молдер.

Кине ли, сидящий за рулем, аккуратно затормозил. Молдер решился посмотреть вперед — к счастью, сияющая коммуникативным энтузиазмом физиономия Стоункайфер уже пропала из поля зрения.

Дорога была перекрыта — поперек шоссе стояли две полицейские машины, но особенного ажиотажа, как и дорожно-транспортного происшествия, не наблюдалось. Офицер, вежливо попросивший подождать несколько минут, показался Молдеру ангелом-спасителем. Он готов был кинуться ему на шею и расцеловать. Вместо этого он кинулся вон из машины.

Господи, как хорошо! Лес, свежий воздух… и в кои веки не слышно этого тарахтения, прославляющего роскошь человеческого общения. В нескольких десятках метров уютно зеленел свежей краской придорожный сортир, а рядом — видимо, для того, чтобы справивший нужду путник заодно и просветился — под аккуратным навесом покоился срез одного из здешних многовековых деревьев, которые росли тут задолго до высадки испанцев. Годичные кольца были снабжены аккуратными красными стрелочками с пояснениями.

Молдер с наслаждением потянулся и пошел, куда глаза глядят. Чем позже его догонят Кинсли и Стоункайфер — тем лучше.

Его догнали, но это оказались не осточертевшие коллеги, а совершенно незнакомая ему женщина — невысокая, чуть полноватая, одетая, как провинциальная домохозяйка, и очень встревоженная.

— Простите, вы не из спасательной команды? — она смотрела ему в глаза с мольбой и надеждой.

— Нет, что вы. Мы просто мимо проезжали, дорога перекрыта… А что случилось? — не сдержавшись, спросил Молдер.

Любопытство не вытравить никакими семинарами.

— Мой муж… Сегодня утром они с сыном ушли в лес, он хотел научить мальчика стрелять. Там что-то случилось, кто-то напал на них. Луис вернулся, а мужа до сих пор нет. Теперь вроде бы нашли окровавленную куртку, но мне не говорят, моего мужа это куртка или нет… — она всхлипнула. — Прошу вас…

Непонятно, что она хотела просить у случайного путника, но Молдеру стало жаль ее. Он не раз видел таких вот заплаканных домохозяек, но так и не научился относиться к ним равнодушно, просто как к свидетелям, источникам сведений. Он сказал:

— Я попробую найти какое-нибудь начальство, — и пошел туда, где топтались двое полицейских в широкополых шляпах. Все равно делать было больше нечего.

Начальство он нашел не сразу — пришлось углубиться в лес. Хорошо еще, что один из полицейских, увидев удостоверение агента ФБР, любезно согласился проводить его. Молдер прекрасно понимал, что он тут совершенно бесправен, более того, ему тут просто нечего делать. Но мысль о том, чтобы вернуться в машину, где его ждут Кинели и Стоункайфер, а за поворотом поджидает этот треклятый семинар, добавляла ему энтузиазма.

Начальство оказалось молодой женщиной — подтянутой, энергичной, в походных штанах, спортивной куртке и белоснежной рубашке. Женщина чуть смуглее среднестатистической белой южанки, в чертах лица сквозило нечто экзотическое, но Молдер не решился бы гадать о ее происхождении. Звали ее, по словам того же любезного офицера, Мишель Фазекас.

— Офицер Фазекас?

Женщина упруго поднялась с корточек.

— Специальный агент Молдер, ФБР, — Молдер, не дожидаясь вопросов, предъявил значок.

— Но мы не вызывали ФБР, — спокойно возразила Фазекас.

— Я знаю, мы просто мимо проезжали, — признался Молдер. — Тут были какие-то выстрелы? — быстро спросил он, не давая ей опомниться.

— Да, нам сообщили о выстрелах, но нет никаких оснований предполагать, что кто-то в кого-то стрелял.

— А что есть? — не отставал Молдер.

Вообще-то она имела полное право — формальное и моральное — послать его куда подальше. Но Фазекас почему-то этого не сделала. Она в ответ только пожала плечами:

— Ну, вчера вечером двое работавших здесь землемеров не вернулись с работы. Мы нашли куртку одного из них, окровавленную и основательно порванную. А сегодня утром мальчик пошел с отцом охотиться на опоссумов, и они разделились.

Молдер подавил в себе неуместное желание спросить, не опоссумы ли, собственно, разделились. Все-таки желчи за время поездки накопилось слишком много.

— То есть как это — разделились? — вместо этого уточнил он.

— Похоже, что их разделило нападение какого-то дикого животного, — осторожно предположила Фазекас.

— Какого животного?

— Пока я не могу этого сказать, — покачала головой офицер. — Я шла по хорошим следам двух землемеров, но потом на их следы наложились другие, и… я не могу определить, чьи.

Молдер очень хорошо понимал, что Фазекас сейчас видит в нем этакого столичного хлыща в галстуке и начищенных ботинках, который от нечего делать лезет не в свое дело. Собственно, она была совершенно права.

Он спросил:

— Я правильно понимаю, что вы не можете определить, какому животному они принадлежат?

— Нет, — твердо сказала Фазекас. — Я не могу определить, это следы человека или животного.

Это было уже интереснее.

Она ничуть не смутилась этим признанием, и эту Молдеру понравилось. Мишель Фазекас была явно из настоящих профессионалов, которые твердо знают пределы своих возможностей и не мучаются ложными комплексами по поводу того, что эти возможности хоть и велики, но все же ограничены.

— А как насчет отца того мальчика? — спросил Молдер.

Его затылку стало как-то неуютно, пришлось обернуться. Из-за деревьев показалась недовольная жизнью Скалли.

— Подожди минуту, я сейчас, — быстро сказал он ей, опережая упреки.

— Следы отца мальчика ведут вот сюда, — Фазекас отвела Молдера чуть в сторону и присела на корточки. Молдер поддернул брюки и сел рядом. — Вот видите, тут каменистая почва, но по отпечаткам на мху я могу определенно утверждать, что, кроме следов мужчины, мальчика и собаки, тут есть еще два набора следов. Вон там земля примята, кусты повреждены, там шла борьба. Но потом след теряется.

— А пантеры здесь водятся? — спросил Молдер.

— Пантеры, медведи, — кивнула Фазекас. — Но эти следы не принадлежат ни тем, ни другим.

Молдер поднялся на ноги.

— И последний вопрос, — сказал он, — Где здесь поблизости можно найти приличный мотель?

Фазекас чуть улыбнулась такой наглости, но тут же посерьезнела.

— Простите, но нам не нужна помощь ФБР. Мы вполне справимся с этим делом сами.

* * *

Скалли шла по лесу. Каблуки увязали во мху, по светло-серым брюкам хлестали стебельки трав, и через десяток метров она наверняка будет по колено в пятнах сока.

Скалли шла и раздумывала, кого из коллег ей сейчас больше хочется придушить — разговорчивых Кинсли со Стоункайфер или Фокса Молдера. С парочкой поклонников семинаров она была солидарна ровно в одном вопросе — относительно подлости агента Молдера, который выскочил из машины и куда-то убрел, прежде чем его успели схватить за рукав. Никому, естественно, не сказавшись. Ну куда, спрашивается, его опять понесло?

С другой стороны, его тоже можно понять. Возможно, лучше вязнуть каблуками в перегное, чем сидеть в машине и слушать, как Стоункайфер переживает по поводу того, что они опоздают на банкет, и ни вина, ни сыра им не достанется. В конце концов, не так уж часто Дэйне Скалли с момента прихода на работу в ФБР выпадала возможность побродить по лесу. Но когда выпадала — почему-то всегда приходилось брести по следам Молдера. A-а, вот и он. Не будь это Молдер, она бы решила, что он решил завести роман по дороге. Ишь, как эта мадам ему улыбается.

Мадам улыбнулась, отшила Молдера подальше и пошла по своим делам.

Скалли подошла ближе.

— Молдер, у нас же семинар, ты не забыл? — тоном терпеливого родителя непослушного ребенка сказала она. — Нас ждут…

Он почесал бровь. Все было ясно. Уже нацелился. Куда, зачем — пока непонятно, но вот такая вот хитринка в глазах — это не к добру.

— Понимаешь, Скалли… ну, как бы мне это сказать, не употребляя отрицательных оборотов?

— Что сказать? Что ты не поедешь на семинар? — что и требовалось доказать.

Молдер улыбнулся до ушей и обнял ее за плечи.

— Ну, конечно! Зачем нам семинары по общению? Общаться надо не задумываясь, как дышишь! Легко и свободно, безо всяких башен из офисной мебели!

И он чуть не вприпрыжку умчался прочь по кочкам. Вся мизансцена означала, что объявлять неприятную новость коллегам, жаждущим вина и сыра, придется Скалли. А все эти обнимашки — молдеровский способ извиниться за то, что он опять валит на нее самую неприятную работу. Подлиза.

Ладно, в конце концов, во всем есть свои положительные стороны — МЫ НЕ ЕДЕМ НА СЕМИНАР!!!

Приличный мотель в округе Леон, Флорида. Вечер, начало десятого

Когда Скалли вошла в номер Молдера, неся поднос с изяществом вышколенного стюарда, напарник сидел, уткнувшись носом в экран ноутбука.

— Ничего себе! — присвистнул он, отвлекшись от своего занятия. — Вино и швейцарский сыр!

— Ну, я подумала, раз уж мы не поехали на семинар, надо это как-то отпраздновать, — Скалли поставила поднос на тумбочку у кровати — единственный в номере стол занял Молдер со своим ноутбуком.

— Здорово! Значит, гуляем? — Молдер потянулся и встал из-за стола.

— Гуляем. Но должна тебе сказать, — Скалли принялась расставлять бокалы, — что я сознательно пошла на нарушение правил, которые запрещают разнополым агентам ФБР пребывание в одном номере.

— Послушай, еще раз напомнишь мне об уставе — получишь! — шутливо пригрозил Молдер. — Вопрос на засыпку: какое животное нападает на более сильного противника, а слабому позволяет убежать?

— Что? — резкая перемена темы немного сбила Скалли с толку.

— Ответ: ни одно животное так не поступает, — торжественно сообщил Молдер, — Кроме человека, конечно.

Скалли только сейчас заметила, что просматривал он какую-то энциклопедию животного мира.

— Молдер, я думала, мы не на расследовании. Разве это дело — не просто предлог, чтобы уклониться от семинара? — она и сама уже прекрасно понимала, что нет.

— Мне кажется, мы тут имеем дело далеко не с обычным хищником. Сценарий, описанный мальчиком, больше напоминает поведение первобытных людей.

— Молдер, но это же Флорида! — безнадежно попыталась остановить этот поток Скалли. — Здесь самое первобытное — это уйти на пенсию и жить на окраине леса.

— Да, но здесь восемьсот квадратных миль этого самого леса, — возразил Молдер. — И никто толком не знает, что там в этих лесах может обитать.

О господи. Опять.

— Куда ты собрался?

Молдер набросил плащ и направился к двери.

— Подышу немного, — он был весел и полон жизни, как щенок в песочнице.

— Знаешь, Молдер, — задумчиво сказала Скалли, — мне теперь начинает казаться, что тебе не помешало бы поработать над навыками общения с коллегами.

Молдер радостно усмехнулся. Ничем его не прошибешь.

— Ладно, я сейчас вернусь, и мы построим башню из мебели. Если хочешь, можешь всю дорогу стоять у меня на плечах.

Хлопнула дверь. Скалли задумчиво посмотрела на бутылку. Варианты: выпить в одиночку, вылить в раковину, догнать Молдера и разбить об него…

Дом Айзенкопфов 21:22

Луис опять заснул перед телевизором. Нехорошая привычка, надо будет сказать Джону, чтобы он поговорил с сыном…

Если Джон вернется. Мэри Айзенкопф заставила себя больше не думать об этом. Невозможно вот так сидеть, ничего не знать и бояться, бояться, бояться…

Телевизор зловеще расхохотался. Мэри сильно вздрогнула и поспешно отключила его. Почему-то Луису очень нравился этот старый, еще черно-белый, фильм. Но сейчас от злобного смеха человека-невидимки, который разматывал свои бинты на глазах у обомлевших констеблей и прочих зрителей, у нее мурашки побежали по спине. Она задернула поплотнее занавеску и подошла поправить подушки и одеяло сыну, и оказалось, что Луис вовсе не спит. Или проснулся только что.

— Он не вернется, да? — спросил мальчик, глядя на нее темно-карими, как у отца, глазами.

— Ну почему ты так говоришь, Луис? — она изо всех сил старалась, чтобы голос звучал спокойно и ласково.

— Потому что папа метко стреляет. И, если бы он застрелил это, он был бы уже дома, — в голосе сына сквозило спокойное отчаяние.

Если Джон не вернется, это отчаяние наполнит всю их жизнь, мальчик замкнется, уйдет в себя, перестанет улыбаться…

— Наберись мужества, Луис, — Мэри погладила сына по голове. — Мы оба должны быть мужественными. Мы должны не терять надежды. А сейчас поспи. Утро вечера мудренее.

Луис послушно закрыл глаза. Мэри чмокнула его в щеку и пошла вниз. Она сильно сомневалась, что мальчик сегодня сможет заснуть. А если и сможет — что ему может присниться?

Она пошла на кухню и принялась мыть посуду, оставшуюся после ужина. Было очень непривычно — всего два набора посуды. Но все равно — привычная домашняя работа не раз выручала ее, когда хотелось уткнуться в подушку и разреветься, как в детстве — без конкретного повода, просто от тоски и страха.

Бу почему-то сидел у входной двери, неотрывно глядя сквозь стеклянный переплет на улицу и чуть подскуливая. Тоже, наверное, тосковал.

Пес вдруг залаял — истошно и требовательно. Это было странно, он же совсем недавно гулял. А теперь вот явно просился на улицу. Может, почуял кого-нибудь?

Было очень трудно отогнать страх. Что за чушь — в своем доме, в родном городке, где сроду ничего страшнее ограбления кассы бензоколонки не случалось! Мэри с опаской отвела занавеску на двери. Ей почему-то казалось, что там, снаружи, кто-то есть — стоит у порога и смотрит на нее. Ерунда, конечно, там никого не было.

Лай собаки разбудил Луиса, тот окликнул ее сверху.

— Все в порядке, Луис, — крикнула Мэри. — Можешь спать дальше.

Она повернула ручку замка и выпустила собаку. Бу стремглав умчался прямо в кусты. И исчез.

На улице к вечеру похолодало, Мэри вышла на крыльцо, зябко ежась в домашнем халате.

— Бу! Куда ты делся? Мальчик, давай домой!

Никакого ответа. Бу как сгинул.

Кусты, кажется, шевелились.

Она с опаской подошла ближе.

— Бу! Это ты, Бу?

Никакого ответа. Мэри набралась храбрости и отвела рукой ветку.

— Бу!

Пес выскочил из кустов и залаял ей прямо в лицо. Мэри непроизвольно отшатнулась.

— Бу, ты чего? Пойдем домой.

Бу залаял, но с места не сдвинулся.

— Ну хорошо, хорошо. Оставайся здесь, если хочешь, — кто его знает, что у пса на уме. Может, опоссума унюхал. А может, нервы сдали после того, что сегодня в лесу произошло.

Мэри вернулась к двери. Дверь не открывалась. Замок — немногим сложнее задвижки в туалете — сам захлопнуться не мог. Она что было силы заколотила в дверь.

— Луис! Луис, проснись!

Луис не спал, поэтому подхватился мгновенно как был — в футболке и трусах — вскочил с постели, выбежал в коридор, остановился у лестницы. Мама отчаянно колотила в дверь — снаружи. Бу не было видно. И было совершенно непонятно, что произошло. Но ясно, что ничего хорошего.

Внизу, в прихожей, было темно. Из-за тонкой кисеи дверной занавески лился свет уличного фонаря, оттуда из-за двери звала мама. Первым побуждением было броситься вниз и открыть дверь. Но Луис почему-то задержался. Он не мог бы объяснить, что заставило его остановиться наверху и внимательно оглядеть прихожую.

А потом он увидел это. Темный, почти невидимый силуэт, ростом чуть повыше его самого. Сквозь силуэт просвечивали обои в цветочек, и маленькие, горящие красным глазки висели словно бы в пустоте.

Конечно, он испугался. Но даже сквозь страх ему хватило ума сообразить, что оставаться в доме нельзя. И нельзя приближаться к двери. Но ведь была и еще одна дверь — на кухне. Только для того, чтобы туда добраться, надо было спуститься вниз. И она уже заперта, но там есть лаз для собаки.

И тогда Луис сломя голову бросился вниз по лестнице, свернул налево, в гостиную, и дальше — на кухню и нырнул в лаз. И когда он уже был снаружи, кто-то схватил его, прижал к себе.

— Тихо, тихо, Луис, это всего лишь я, — сказал кто-то смутно знакомый.

Мальчик поднял голову — его мягко удерживал тот мужчина из ФБР, который сегодня днем расспрашивал его о том, что произошло на охоте. Как его, агент Молдер, кажется.

— Луис, что случилось?

— Оно в доме, — выдохнул мальчик.

Дом Айзенкопфов 8:35 утра

Весь дом был набит полицейскими в широкополых шляпах. Молдер опрашивал миссис Айзенкопф и ее сына в столовой, Скалли поднялась на второй этаж, в детскую.

Да, если судить по состоянию комнаты, Луис Айзенкопф определенно был на редкость примерным мальчиком — обычного кавардака, так характерного для мальчишеских комнат, тут не было и в помине. Или это миссис Айзенкопф так следит за порядком? На безвкусном желтеньком комоде — явно наследии еще тех времен, когда Луис был младенцем, а семейство умиленно сюсюкало вокруг, — громоздилась стереосистема. А вот плакатов с рок-звездами почему-то не наблюдалось. Впрочем, книг тоже было немного. Зато напротив подросткового дивана стояла на тумбочке видеодвойка. Наверное, родители считали телевизор достойным источником знаний. Скалли подошла ближе, извлекла из видеомагнитофона кассету, взглянула на ярлычок и поспешила вниз.

Молдер все еще сидел в Столовой и тихо беседовал о чем-то с потерпевшими. Миссис Айзенкопф прижимала к себе сына, как наседка. Скалли взглядом отозвала Молдера поговорить в сторонке. Тот извинился и подошел.

— Ну, как самочувствие у мальчика? — спросила Скалли.

— Все еще дрожит. Напугался, бедняга, — в глазах у Молдера было самое неподдельное сочувствие. Интересно, с каких это пор наш одинокий Призрак Молдер полюбил детей?

— Знаешь, кажется, я могу пролить свет на это невидимое существо, которое его преследовало по всему дому, — Скалли продемонстрировала кассету.

— «Человек-невидимка»? — хмыкнул Молдер. — Скалли, человек-невидимка, насколько я помню, был невидимым.

Да, с этим было трудно спорить.

— Ну, да, — пожала плечами Скалли.

— А мальчик говорит о существе с красными горящими глазами, — веско заявил Молдер.

Скалли снова пожала плечами. Подумаешь, важная деталь. Из этого только и следует, что мальчик не лишен воображения.

— Скалли, пойдем, я тебе кое-что покажу, — как-то уж слишком ласково сказал Молдер. Нет, с тех пор, как он отвертелся от семинара, он даже глупости делает с подростковым энтузиазмом.

Он повел ее в прихожую. Они поднырнули под желтую ограничительную ленту, которой полиция изолировала зону предполагаемой работы по сбору улик. Господи, ну какие тут могут быть улики?

— Могут остаться следы, Скалли, — заговорщицки сказал Молдер, опускаясь на корточки.

Скалли готова была поклясться, что не произносила своего вопроса вслух.

— Вот, смотри, — продолжал меж тем неугомонный напарник, — помнишь, миссис Айзенкопф рассказывала, как вчера входная дверь оказалась закрытой и она не смогла попасть в дом?

— Помню, — вздохнула Скалли.

— А теперь смотри внимательно: вот здесь и здесь. На плитках отпечаталась уличная грязь.

— Ну, это могла быть и собака, — брезгливо поморщилась Скалли.

— Нет, это не собака. Вот, видишь — это ступня, как у человека, босая ступня. Вот пятка, носок, пять пальцев.

Скалли пригляделась — да, пальцев действительно было пять. Кто ж тут босиком по улице бегал?

— Ты же, кажется, говорил, что это не человек? — напомнила она.

— Правильно, Скалли. Это не человек, потому что распределение веса при ходьбе у этого существа не человеческое. Обрати внимание: пятка отпечаталась в обоих случаях хуже, чем носок. Это существо при ходьбе на нее почти не опирается. А люди ходят с пятки на носок.

— Молдер, откуда ты все это знаешь? — удивилась Скалли.

— Мы с папой были индейскими следопытами, — гордо сообщил Молдер.

— Привет! — неожиданно раздалось над головами.

Скалли поспешно встала на ноги, Молдер последовал ее примеру.

— Похоже, я немного опоздала, — улыбнулась Мишель Фазекас, тряхнув рыжей шевелюрой.

Надо же как некоторым везет с цветом лица — никакой косметики не требуется, умылась — и хоть на бал, сдержанно позавидовала Скалли.

— А, тут следы, — Мишель уже опустилась на корточки. — Очень странные следы. Я такие уже видела.

— Где видели? — не преминула уточнить Скалли.

— В лесу, — охотно пояснила офицер Фазекас. — На месте исчезновения землемеров и мистера Айзенкопфа. В самом деле, очень необычно: ступня, как у человека, а распределение веса, как у животного.

Агенты переглянулись. Молдер сиял от самодовольства.

— Думаю, мы имеем дело с каким-то пока неизвестным нам хищником, — заявил он. — Хищником, который обладает удивительной способностью к мимикрии, как хамелеон. Хищником, который не побоялся напасть на троих взрослых мужчин. А вчера это существо или существа обнаглели до такой степени, что вломились в дом. И у них есть перед нами одно очень серьезное преимущество.

Женщины синхронно подняли брови: Скалли — правую, скептически, офицер — левую, вопросительно. Да, Молдеру на этот раз досталась благодарная аудитория.

— Весь Аппалачский национальный заповедник, — просветил их Молдер.

— И как же нам его одолеть? — с усмешкой спросила Мишель Фазекас.

— Выследить и поймать, пока оно еще на кого-нибудь не напало, — подал свежую и оригинальную идею Молдер.

Северная Флорида, округ Леон, окраина национального заповедника, 11:20

Куртками с ними поделились в местном лесничестве, Молдер переобулся в случайно оказавшиеся в багажник кроссовки, а Скалли на предмет походной обуви пришлось навестить местную лавочку. Поиск предполагался недолгим, поэтому шли налегке. В точке рандеву на опушке леса их уже ждал очкастый лопоухий блондин, который представился как Джефф Глассер, и тут же бросился демонстрировать Молдеру свой инфракрасный детектор. Мишель Фазекас опять задерживалась. Скалли воспользовалась моментом, чтобы позвонить по сотовому. Молдер слышал, как она время от времени кричит в трубку: «Что? Повторите! Повторите, говорю! Вас не слышно!».

— Это называется «Инфракрасная камера впередсмотрящего», — с энтузиазмом говорил между тем Джефф Глассер, водя раструбом прибора по сторонам. — Сокращенно — ИКВС, я его зову просто «Иксом». Разрабатывалась эта штука для пилотов военных вертолетов.

— Да, для правительственной разработки совсем неплохо, — скупо похвалил Молдер.

На маленьком дисплее мелькало искаженное изображение попавшего в поле зрения камеры участка леса. Потом появился человеческий силуэт — энергично направляющийся прямо к ним.

— Вижу, вы уже познакомились, — сказала Мишель Фазекас, поправляя сумку на плече, — Джефф — наш техник. Некоторые ходят в лес с собаками, а мне почему-то кажется, что лишняя пара рук — всегда полезна.

И она сходу перешла к инструктажу:

— Ваши сотовые телефоны, — она кивнула на Скалли, которая сражалась с дурной связью, — можете выключить. Единственный вид связи в этом лесу — коротковолновая рация. Что бы ни случилось — не теряйте друг друга из виду. Если потеряете — переходите на голосовой контакт, то есть кричите. Если ответа не услышите, никуда не бегите, сидите смирно и ждите меня. Я найду. Все ясно?

— Повторить? — улыбнулся Молдер.

Мишель улыбнулась в ответ, и они двинулись.

Скалли отключила свой телефон и догнала Молдера.

— Местная полиция все силы бросила на поимку гастролера, прикончившего двух человек в Алабаме, — сообщила она. — Они чуть с ума не сошли, когда я сказала им, чем мы тут занимаемся.

— Скалли, я не думаю, что это гастролер. Мне вообще кажется, что их на самом деле двое.

— Почему?

Молдер пожал плечами.

— Это существо вчера намеренно выманило миссис Айзенкопф из дома. Оно хотело, чтобы они с сыном разделились. Это продуманный стратегический ход, Скалли: если противник превосходит тебя числом, ты разделяешь его силы и уничтожаешь их по отдельности.

— Думаешь, кто-то объявил войну Айзенкопфам? — усмехнулась Скалли.

— Не Айзенкопфам, — Молдер покачал головой. Пока что они шли по дороге, и можно было говорить на ходу. — Человеку. Мне это пришло в голову вчера, когда я допрашивал семейство Айзенкопфов. Землемеры обмеряли новый участок застройки в сто тысяч акров. Цивилизация в последние годы перешла в наступление на эти леса. Возможно, кто-то из обитателей леса решил защититься.

Они сошли с дороги и углубились в лес. Идти через густой подлесок было нелегко. Комары яростно зудели, ветки хлестали по лицу. Шли цепочкой: впереди — Фазекас с легким рюкзачком за плечами и ярко-белыми метками в поясной сумке, которыми она отмечала дорогу, раскладывая их на кочках и пнях, за ней — Джефф, с экраном своего «Икса» на поясе и камерой наизготовку, следом шла Скалли и Молдер — замыкающим.

— Ну, как там, что-нибудь видно? — не удержалась Скалли.

— Ничего, — покачал головой Джефф, не отрываясь от экрана. — Даже диких зверей нет, что странно. Я, конечно, не эксперт, но, по моему скромному опыту, обычно в этих лесах жизнь так и кишит.

— Здесь очень красиво, — Скалли на ходу погладила рукой ствол-исполин. — Девственный лес.

— Ага, — очень скептически согласился Джефф. — Вот так вот залюбуешься на первозданную природу, и сам не заметишь, как тебя уже вовсю кушают.

— Вы считаете, что пропавших кто-то сожрал? — уточнила Скалли. Мальчика что-то потянуло на философию. Какое-никакое, а развлечение.

— Не знаю, — отрезал тот. — Я знаю только, что в природе существуют два вида живых существ: одни едят других, чтобы выжить, а другие стараются не попасться к ним на обед из тех же соображений. И когда мы восхищаемся красотой природы, мы склонны забывать об этом обстоятельстве.

— Мьюир? — спросила Скалли.

— Нет, — без улыбки ответил Джефф. — Сериал «Когда животные нападают».

Да, следовало бы сразу догадаться. Это поколение ничего не читает — оно смотрит телевизор.

Они шли долго. Фазекас не забывала оставлять метки. Потом Джефф вдруг резко остановился. Скалли успела среагировать, а вот Молдер налетел на нее сзади.

— Там кто-то есть! — воскликнул техник, не отрывая глаз от экрана.

— Где? — спросили все хором.

— Прямо по курсу, ярдах в двадцати.

Все уставились вперед, но, как ни вглядывались, ничего не увидели.

— Там ничего нет, — сказала Фазекас.

— Но оно же там сидит, — озадаченно пробормотал Джефф. — Нет! Теперь оно движется. Оно уходит! Туда!

Побежали. Метров через двести Джефф снова резко затормозил.

— Ничего не понимаю! Теперь их двое. Они разделились: один — туда, другой — сюда, — он махнул свободной рукой, указывая направление.

Мальчики — налево, девочки направо, про себя усмехнулся Молдер, когда они с Джеффом бросились в погоню за существом, которое уходило влево, а Скалли с Фазекас — в противоположную сторону.

Да, это была погоня. Молдер несся сквозь лес, перепрыгивая через поваленные стволы, кочки и ямы, едва успевая отводить от лица колючие ветки. Впереди бежал белобрысый техник, и ему приходилось еще труднее — он как-то умудрялся смотреть и на экран, и под ноги. Молдер искренне позавидовал такой координации, и Джефф споткнулся. Потом остановился.

— Вот оно!

— Где?

— В сорока ярдах от тебя, — он ткнул камерой, — впереди и чуть слева.

Молдер повел дулом пистолета в указанном направлении, но по-прежнему никого не увидел.

— Точнее можешь?

— Не могу, — ответил Джефф, — Я его потерял. Только что оно было, и вот уже никого.

* * *

Скалли бежала, глядя на развевающуюся на бегу огненную шевелюру Фазекас. Больше ничего она все равно не видела. Видела ли Фазекас — другой вопрос. Во всяком случае, когда минут через десять они выбежали из небольшого молодого ельника, офицер огляделась и разочарованно покачала головой:

— Никого. Раньше впереди ветки шевелились, а теперь вообще никого и ничего не видно.

До Скалли с опозданием дошло, какую ошибку они совершили — припомнился совсем недавний разговор с Молдером о тактических приемах.

— Они же пытаются нас разделить, — выдохнула она. — Давайте вернемся.

И они повернули назад — тем же порядком: Фазекас впереди, Скалли в нескольких шагах позади. А потом Скалли под ногу подвернулся совсем уж неудобный камень. Нога соскользнула, Скалли охнула, но сумела сохранить равновесие и ощупала щиколотку. Кажется, обошлось — не хватало еще вывихнуть лодыжку. Она облегченно вздохнула и подняла взгляд…

Фазекас не было. Нигде. Только что была — и как сквозь землю провалилась. Скалли окликнула ее раз, другой. Никакого ответа.

Скалли стало очень не по себе — она одна, в лесу, где бродят невидимки и похищают людей…

Вокруг по-прежнему никого не было видно. Она достала пистолет, но привычная тяжесть оружия на этот раз спокойствия не прибавила. Все время казалось, что кто-то стоит за спиной. Невидимка с красными глазами. Бред какой-то!

— Молдер! Молдер, сюда! — закричала она. — Молдер, мне нужна помощь!

В подлеске раздался громоподобный треск. Скалли волчком развернулась туда, но это оказался ненаглядный напарник с очкастым техником. Ну, хоть из этой пары оба целы, и то хорошо.

— Что случилось?

— Где Фазекас? — одновременно спросили мужчины.

— Пропала. Шла прямо передо мной, и вдруг исчезла, — объяснила Скалли.

Джефф повел камерой по сторонам:

— У меня ничего. И никого. Ее здесь нет. Черт возьми, да что тут творится-то?

— Нас разделили, — задумчиво сказал Молдер. — Они намеренно разделили нас, чтобы убрать Фазекас. Она была самой сильной, лучше всех нас знала эти леса, умела ориентироваться, у нее была вода и основная часть снаряжения. Они все продумали.

— Но не могла же она просто провалиться сквозь землю! — фыркнул Джефф.

Скалли заметила, что у мальчика начинают дрожать руки.

— Верно, — спокойно согласился Молдер. — Мы должны найти ее.

— Как? — вспылил Джефф. — Встать в шеренгу и колотить по кустам?!

Да, подумала Скалли, еще немного, и он окончательно спятит от страха. Она достала сотовый, но тот, конечно, не работал.

— Молдер, мы должны вернуться, — твердо сказала она.

— Хорошо, — ответил он, — Возвращайтесь. Только оставьте мне «Икс». Я сам найдуее.

Джефф ожесточенно тряхнул головой.

— Возвращаемся все вместе.

Скалли вздохнула и приступила к убеждению.

— Молдер, я тоже не хочу бросать офицера Фазекас на произвол судьбы. Но ты правильно заметил: она единственная из нас, кто обладал необходимыми навыками. Мы не готовы к поискам. У нас нет ни пищи, ни воды, ни снаряжения. Мы не знаем этих мест, мы вообще не знаем, где мы в данный момент находимся. Связи тоже нет. У нас попросту нет шансов найти ее втроем. Мы должны вернуться и привести подмогу.

Молдер помрачнел, но кивнул.

— Хорошо. Мы возвращаемся. Втроем.

Джефф облегченно вздохнул.

* * *

Они снова брели по лесу. Теперь все старались держаться поближе друг к другу и не спешить. Джефф снова уткнулся носом в экран и водил камерой по сторонам. Молдер и Скалли шли следом.

— Ох, что-то немного нам пользы от этой штуки, — устало пробормотала Скалли.

— Ну, кое-какая польза все-таки есть, — возразил Молдер. — Тот факт, что оно вдруг исчезло с экрана, когда мы с Джеффом за ним гнались, и то, что Джефф не обнаружил ничего сразу после похищения Фазекас, говорит о том, что, возможно, эти существа умеют регулировать температуру тела.

— Возможно, — согласилась Скалли, — Как клещи, например. Клещ живет восемнадцать лет и может чуть ли не весь отведенный ему срок провести в спячке, пока однажды ему не подвернется что-нибудь походящее — теплокровное животное. Тогда он падает сверху и сосет кровь досыта.

— Послушай, Скалли, это мне кое-что напомнило. В девяносто втором году в одном маленьком городке в Вирджинии какое-то существо терроризировало местных фермеров — нападало на скот и даже на людей. Очевидцы описывали его как нечто человекообразное с горящими красными глазами. В «Секретных материалах» оно проходило как человек-крот.

— Вместе с тараканом, который съел Цинциннати? — усмехнулась Скалли.

— Нет, — с серьезной миной возразил Молдер, — Таракан, который съел Цинциннати, был на букву Т, а человек-крот — на букву Ч.

Очень верное замечание, подумала Скалли, и уже собралась высказаться по этому поводу, но тут Джефф вдруг остановился и растерянно обернулся:

— Мы идем не туда!

— То есть как — не туда? — удивился Молдер, — Мы ведь шли по этой тропе, я помню.

— Нет, — Джефф помотал головой, — Мишель всегда помечает дорогу белыми камешками, а мы до сих пор не прошли ни одного. Уже двадцать минут идем — а я не видел ни одной метки!

Было ясно, что юный техник опять намерен удариться в панику.

— Да это только потому, что твой нос был постоянно приклеен к экрану! — не сдержался Молдер.

Джефф Глассер немедленно вспыхнул, как маков цвет, и бросился в свару. Скалли тактично отвернулась, пока мужчины переругиваются, как торговки на базаре. Отвернулась, и… успела заметить, как метрах в сорока справа качнулась ветка.

— Молдер! — напряженно окликнула она, доставая пистолет.

Пояснять не пришлось. Мужчины разом замолкли, Глассер навел камеру туда, куда целилась Скалли, потом просканировал окрестности.

— Прибор ничего не показывает, — растерянно сообщил он.

— Я видела его, — упрямо сказала Скалли, до рези в глазах вглядываясь в густой подлесок, — Лес притих… как тогда…

Позади них оглушительно хрустнула ветка. Все, как по команде, развернулись на сто восемьдесят градусов.

— Есть! — обрадовался Джефф.

— Где? — спросил Молдер.

— Ярдах в тридцати перед нами, — сказал Джефф. — Оно там просто сидит, и все. На одном месте.

Молдер с пистолетом наизготовку ломанулся в указанном направлении через подлесок.

— Какого черта он делает?! — испуганно завопил Джефф.

— Веди его, — прошипела Скалли. — Говори, куда идти.

— Не думаю, что…

— Говори! — рявкнула Скалли.

— Э… агент Молдер, возьмите чуть левее… — промямлил Джефф. — Теперь оно прямо перед вами. Так… Еще немного… Исчезло! — обескураженно выпалил он.

Молдер остановился. Теперь вся надежда была на собственные глаза. Лес действительно притих, даже ветерка не было. Все вокруг испуганно замерло. А прямо перед ним лежала коряга. Большая такая, развесистая. И что-то в ней было не так. Он и сам бы ни за что не смог объяснить, что именно, и как раз из этого-то и следовало, что он нашел то, что нужно. Молдер осторожно шагнул вперед. Предательская ветка хрустнула под ногой. Коряга открыла глаза — два крошечных тлеющих уголька. А потом от коряги отделился почти невидимый силуэт и побежал прочь от Молдера, круто забирая вправо, туда, где остались Скалли и Глассер.

Молдер два раза выстрелил в неясную тень — словно марь раскаленного воздуха впереди исказила очертания стволов и зелени. Марь скрылась за толстым стволом, Молдер побежал следом за ней и снова заметил легкое будто бы дрожание воздуха, сделал еще несколько выстрелов, но ветки качались намного дальше, уже перед Скалли. Он слышал, как она открыла огонь. Скалли стреляла снова и снова, а потом выстрелы стихли.

— Скалли! — окликнул Молдер.

— Я здесь, — откликнулась она.

— Ты попала в него?

Молдер подбежал к ней. Скалли держала на прицеле ближайший куст.

— Не знаю, — ответила она. — Оно просто вдруг остановилось.

— А где Глассер? — спросил Молдер.

В самом деле, техника нигде не было видно.

* * *

Джефф Глассер бежал, не разбирая дороги. Он забыл про свой «Икс», который по-прежнему болтался у него на груди. Он просто бежал, куда глаза глядят, лишь бы подальше прочь. Потому что страшно. И пусть там эти двое сумасшедших агентов корчат из себя героев, а ему, Джеффу Глассеру, было просто страшно. Он забыл обо всем, он не думал, что может безнадежно заблудиться в этих лесах, что если он потеряет из виду агентов, он останется совершенно один, без воды и пищи, без оружия, без компаса и ориентиров. Он бежал прочь от неведомой силы, которая уже схватила Мишель и теперь подбиралась к нему. Он бежал.

А потом земля вдруг расступилась под ним, и он провалился во тьму. Вскрикнуть он не успел. Да его все равно бы никто не услышал.

* * *

— Так, теперь мы потеряли Глассера вместе с «Иксом», — сказал Молдер. — Скалли, сколько выстрелов ты сделала?

Скалли так и не опустила свой пистолет. Из-за какого куста оно выскочит в следующий раз? Только что было здесь. Но это еще ничего не значит.

— Не знаю, шесть… может быть, семь, — с запинкой ответила она.

— Это твоя единственная обойма?

Скалли в ответ кивнула. Конечно, единственная. И у Молдера тоже. На семинар ведь ехали.

— Больше не стреляй, если не будешь уверена, что попадешь, — сказал Молдер, бродя по окрестным кустам. — Возможно, они ждут, когда у нас закончатся патроны. А ведь оружие — наше единственное преимущество.

— Да кто же это такие, в конце-то концов? — вырвалось у Скалли.

— Не знаю, но они явно умнее нас, — мрачно констатировал Молдер, — По крайней мере, в условиях этого леса…

Он вдруг осекся.

Скалли повернулась туда, откуда только что раздавался голос напарника. Его нигде не было видно.

— Молдер! — отчаянно крикнула она. — Молдер, ты где!

— Здесь, — раздался придушенный голос Молдера. — Скалли, сюда!

Она побежала на голос.

Молдер катался по земле. Это было дико. И еще более дико было то, что сверху на него наседала и пыталась задушить почти прозрачная фигура. Скалли успела разглядеть большую шишковатую голову и открыла огонь.

Кажется, она опять промахнулась. Но неведомый хищник отступил. Молдер остался лежать на земле. В первый момент Скалли увидела только то, что он, хоть и с трудом, но дышит, и физиономия у него вся исцарапана, как после удачного падения с мотоцикла мордой об асфальт.

— Ты цел?

— Почти, — еле слышно выдавил он, но не торопился подниматься на ноги и вообще шевелиться.

* * *

С наступлением ночи пришел холод. Они устроились на ночлег около поваленного ствола огромного дерева. Молдер скорчился, прислонившись к нему спиной. Его все еще трясло. А дальше будет только хуже. Далеко он в таком состоянии не ушел бы. Наверное, в местном полицейском управлении уже подняли тревогу, но искать начнут только утром. А если Молдер прав, и их загадочные противники целенаправленно убрали все метки, искать их будут долго. А противник ждать не станет.

Спичек ни у кого не было. Скалли впервые в жизни пожалела о том, что никто из них не курит. Хворост для костра она собрала и уже даже сложила его шалашиком, но толку-то…

— И как же в таких ситуациях добывают огонь индейские следопыты? — полюбопытствовала она.

— Индейские следопыты в таких ситуациях идут в магазин и покупают спички, — в тон ей ответил Молдер.

— Я бы с удовольствием, — вздохнула Скалли, — да вот бумажник в машине забыла, а ты? — она села рядом с Молдером, достала пистолет и выщелкнула обойму.

— Что ты делаешь? — с интересом спросил Молдер.

— Пытаюсь открыть патрон, — объяснила Скалли, — Если мне это удастся, то, может быть, я сумею поджечь порох.

— Угу, — согласился Молдер, — А может быть, с неба сейчас посыплются хот-доги и зефиры.

— Что я слышу! — притворно возмутилась Скалли. — В твоей речи проскользнул оттенок негативного мышления или мне показалось?

— Нет, тебе просто показалось, — немедленно возразил Молдер и тут же сдался, — но показалось совершенно правильно. А вот я где-то слышал, — избитый, дрожащий, съежившийся, подтянув колени к подбородку и спрятав кисти рук в рукавах, он каким-то образом умудрился скорчить наивно-игривую мину, — что лучший способ согреться — это заползти обнаженным в спальный мешок, в котором уже лежит другой человек. Тоже голый. Вот.

— Ну, если сейчас с неба посыплются спальные мешки, может, тебе и выпадет такой шанс, — усмехнулась Скалли. — Смотри-ка, получилось, — она гордо продемонстрировала раскуроченный патрон.

— Скалли, да ты просто чудо, — великодушно похвалил Молдер.

Она осторожно высыпала драгоценный порох на приготовленный шалашик костра, и снова взялась за высекание огня при помощи двух булыжников.

— Когда ты была маленькой, ты смотрела «Семейку Флинстоун»?

Ну, эта ассоциация вполне понятна. Скалли поневоле улыбнулась, вспоминая один забавный мультфильм про жителей каменного века, которые покупали в мясных лавках ребрышки мамонтов, вместо отбойных молотков использовали динозавров, а мебель и даже вся бытовая техника у них была из камня.

— Конечно смотрела, — ответила Скалли. — А что?

— А на кого ты хотела быть похожей — на Уилму или на Бетти? — с искренним интересом спросил Молдер.

— Мне нравился бюст у Бетти, — призналась Скалли.

— Мне тоже, — согласился Молдер.

Он был прав. Лучше натужная веселость, чем молчание и мысли о смерти. Главное — говорить. И лучше всего о пустяках.

— Но я никогда не согласилась бы выйти замуж за Барни, — сказала Скалли. — Хотя дети у них вышли очень даже ничего себе.

— Да? И где они сейчас?

Скалли на миг оторвалась от высекания огня. Оказывается, Молдер не просто так завел этот разговор.

— Люди-кроты? Ты серьезно, Молдер?

— Абсолютно, — пробубнил он, поежившись. — Посуди сама: эти существа похожи на людей, но они гораздо ближе к природе. И то и другое я очень хорошо почувствовал на себе, когда мы боролись. И мыслят они как люди. У меня такое ощущение, что они когда-то были людьми, а потом одичали, мутировали, влились в жизнь этого леса. Если нас не спасут и не прикончат, мы тоже такими станем. Будем бегать невидимыми и защищать свою территорию.

— Думаешь, тут живет своя семейка Флинстоун? — усмехнулась Скалли.

— Мне почему-то кажется, что их только двое, — сказал Молдер. — Доказать не могу, но пока, по крайней мере, они всегда действовали вдвоем: один отвлекает на себя внимание, второй похищает жертву. Странно то, что не убивает на месте, а именно похищает. Это тоже что-то должно означать.

— А почему — кроты? — вдруг пришло в голову Скалли.

— А потому, что возникали как из-под земли. Хотя…

— Под корнями вековых деревьев могут быть пустоты в почве, — закончила за него Скалли, — Помнишь, Глассер возмущался, что Фазекас не могла провалиться сквозь землю. А почему, собственно? Под землей бы ее прибор не засек…

Еще через полчаса искра упала на порох, тот вспыхнул ярким, живым пламенем… и, прогорев, погас. Хворост был сыроват от вечерней росы.

Скалли тяжело вздохнула и села поближе к Молдеру. Она поймала себя на том, что вскоре тоже скорчилась в позе эмбриона — ночной холод давал себя знать. Проснулись ночные насекомые — к зуду комаров добавился стрекот то ли сверчков, то ли еще кого-то из местных обитателей, в черноте леса холодным светом мерцали светляки и гнилушки. Страшно почему-то не было. Страх попросту иссяк, отступил под напором смертельной усталости и безнадежности. Безнадежность — это неправильно. Стоит потерять надежду, и тебе точно конец. Нужно было что-то делать. Немедленно. Например, поговорить о чем-нибудь хорошем и радостном. Она спросила:

— Ты когда-нибудь серьезно задумывался о смерти?

— Только однажды, — признался Молдер. — Там, среди льда.

— Знаешь, — Скалли поглубже упрятала кисти рук в рукавах; рукава были коротки, куртка чужая, — когда я пыталась сопротивляться болезни, на меня больше всего давила несправедливость. Все это казалось очень несправедливым и бессмысленным. Я лежала совсем без сил, держалась только на обезболивающем и все не могла понять — за что? Зачем? Чего ради? А потом я поняла, что как раз в борьбе и заключается смысл. Только когда смерть подступает совсем вплотную, тогда только и понимаешь, чего стоит эта жизнь, как ты ее на самом деле любишь, и что это стоит того, чтобы упереться всеми лапами и сопротивляться, невзирая на то, что говорят врачи. Это еще один мудрый закон природы, которому подчиняется сама жизнь.

— Не знаю, — пожал плечами Молдер. — Мне всегда казалось, что природе решительно наплевать на каждую отдельно взятую жизнь. Если тебе повезет — ты доживешь до семидесяти лет. Если повезет чуть больше — до восьмидесяти. А если ты редкий счастливчик — только до пятидесяти и умрешь с полной головой волос.

Оба грустно усмехнулись.

— Это все равно что в Лас-Вегасе, — сказала Скалли. — Банкомет всегда в выигрыше. Молдер, тебе все-таки надо согреться, у тебя еще шок не прошел. Иди ко мне сюда, — она поднатужилась и повернула его, скукоженного, так, чтобы голова легла к ней на колени. Рукой она обняла сведенные от холода плечи.

— Не хочу сопротивляться, — сонно пробормотал Молдер, и было непонятно, что он имеет в виду. Скалли решила считать, что это не относилось к разговорам о смерти, — Скалли, прости меня, но одному из нас придется не спать.

— Спи, Молдер, — ответила она, из последних сил подавляя зевок. — Я пока покараулю.

— Если устанешь, разбуди меня, — Молдер по-детски подсунул кулак под щеку, вторую руку зажал между коленями.

— Я не устану, Молдер, — заверила его Скалли.

— Знаешь что? Спой-ка мне песенку, — вдруг попросил Молдер.

Если бы у Скалли хватило сил, она бы, наверное, икнула от неожиданности. Надо же, совсем замерз, бедняга, в детство впал.

— Молдер, я не умею петь, спи.

— Ну, спой, чтобы я был уверен, что ты не спишь, — выкрутился настырный напарник. — Пожалуйста…

— Молдер, у меня ни слуха, ни голоса. Лес вымрет.

— Ну и пусть, — тоном капризного ребенка не отставал Молдер. — Спой.

Пришлось запеть. Первое, что пришло в голову. Она изо всех сил старалась, чтобы голос звучал бодрее, но выходило уныло и сонно. Она допела первый куплет и замолчала.

— А теперь — припев! — немедленно потребовал Молдер.

Пришлось петь дальше. На третьем куплете Молдер, наконец, заснул, и она осталась одна наедине с лесом. Молчаливым, живущим своей, загадочной жизнью. Страшно не было. Было одиноко.

* * *

Молдер проснулся один. Солнце стояло еще не высоко, но спросонок свет показался ему ослепительным. Он зажмурился и сквозь головную боль и ломоту во всем теле вспомнил все, что произошло вчера. И вдруг понял, что он один.

— Скалли! — завопил он, не надеясь, что услышит ответ.

— Доброе утро, Молдер! — ответила она где-то справа.

Молдер приподнялся на локте — левая рука его почти не слушалась. В кустах маячила физиономия напарницы. С учетом нынешних обстоятельств, даже слишком жизнерадостная. Молдер даже готов был увидеть команду спасателей у нее за спиной, но таковых не наблюдалось. Зато Скалли что-то жевала.

— Я еду искала, — предчувствуя его вопросы, объяснила она. — Тут есть лесные ягоды, сейчас я тебя накормлю.

— Скалли, — укоризненно покачал головой Молдер. Голова немедленно откликнулась всцышкой боли. — В наших с тобой обстоятельствах нельзя отходить далеко друг от друга.

— Молдер, — в тон ему откликнулась Скалли, — я ни на минуту не теряла тебя из поля зрения.

Лежать на земле было неудобно. Это еще мягко говоря. А вообще-то все тело затекло, и ощущение было такое, словно его пропустили через электрическую точилку для карандашей. Вот ведь, говорят же, не надо желать другим зла, а то аукнется…

Молдер совершил над собой героическое усилие и поднялся на ноги. Для этого пришлось сначала встать на четвереньки, потом опереться о поваленное дерево под боком. Естественно, пока он проходил все эти этапы эволюции, то на пару-тройку секунд выпустил из виду Скалли. А когда все-таки привел себя в вертикальное положение, ее уже нигде не было видно. Только ветки колыхались там, где она только что стояла.

Молдер — в который уже раз за последние сутки — перешел на истошный голосовой контакт.

— Скалли!!!

— Я здесь!!! — глухо раздалось оттуда, где только что колебались ветки, — Я свалилась!

Постоянно перекликаясь с напарницей, Молдер добрел до того места, где он ее последний раз видел. Сначала он бежал, но последние шаги делал очень осторожно. Конечно же, Скалли ведь говорила вчера, что под деревьями могут быть каверны. А могут быть и волчьи ямы. Хотя вот волков здесь, кажется, не водится. Иначе они бы обязательно навестили поцарапанного, пахнущего свежей кровью и беспомощного агента ФБР минувшей ночью.

Яму он отыскал довольно быстро. Только это оказалась не яма, а просто дыра в покрытой дерном земле — небольшая, как раз под человеческие размеры. В густой траве на поляне ее было почти не заметно, если бы он не знал, чего ждать, запросто мог бы и сам туда отправиться.

— Скалли! Ты цела?

— Да вроде бы. Тут целая куча какой-то мягкой грязи, — брезгливо сообщила Скалли. — Кажется, это одна из тех самых каверн, о которых мы вчера говорили.

Фонариков у них не было, и Молдер прекрасно понимал, что, свесившись в яму, он закроет Скалли единственный источник света. Приходилось заглядывать осторожно. Он только заметил, что там глубоко — глубина гораздо больше человеческого роста. А веревок у них, конечно же, тоже не было.

Скалли внизу вдруг вскрикнула.

— Что там? — всполошился Молдер.

— Я нашла Мишель, — сообщила она.

— Она жива?

Сверху он видел, как Скалли протянула руку куда-то к стене. Господи, да что ж там, жертвы по стенам развешаны?

— Жива, но долго она не протянет. Надо ее отсюда вытащить.

— Там есть более пологий выход? — без особой надежды спросил Молдер.

— Не знаю, — откликнулась Скалли, — Тут, по-моему, целый лабиринт. И темно. И тут еще люди. Непонятно, живы они или… Молдер! — голос Скалли зазвенел, как натянутая струна.

— Что?! — только дурацкие вопросы он сейчас и мог задавать. Он уже догадался, что.

— Я не одна, — так же тихо, но напряженно сказала Скалли. И вдруг вскрикнула, словно перепуганная девочка: — Молдер, мой пистолет исчез!

— Отойди от дыры, я скину тебе свой!

Он сбросил вниз пистолет, тот упал и чуть отскочил за пределы круга света, падающего из дыры. На мгновение Молдер испугался, что Скалли не сможет сразу отыскать его, но, наверное, ее глаза уже привыкли к темноте.

Что-то заставило его обернуться. Наверное, за ночь, проведенную в лесу, у него здорово обострились инстинкты. Во всяком случае, он ничего не слышал. Просто то ли легкий ветерок как-то неправильно погладил кожу, то ли ощущение чужого взгляда кольнуло затылок…

Второй невидимка бежал на него сквозь подлесок. Не скрываясь. У него не было пистолета и не было сил. И оставался единственный выход. Молдер взял себя в руки и шагнул в нору.

Внизу действительно было мягко, но ему сейчас и это не помогло — он не устоял на ногах и повалился на бок, скрипя зубами от боли. Скалли стояла к нему спиной и напряженно целилась в темноту.

— Цел? — сквозь зубы спросила она.

— Да, — выдавил он. — Не отвлекайся на меня.

Она и не отвлекалась. Она целилась вовсе не в темноту, а в две горящие рубиновые точки. И ждала, когда они приблизятся. Потому что в обойме Молдера оставалось только шесть патронов. Интересно, с какого расстояния этот хищник бросится на нее? Тогда стрелять будет уже поздно. Еще чуть-чуть. Он тоже почему-то медлит. Он знает, что такое пистолет. Но он не отступает, он подходит ближе — по шажочку. Еще два таких шажка, и…

Земляные стены поглощали звук. Три выстрела, один за другим, прозвучали глухо, словно она стреляла в подушку. Рубиновые точки погасли. А что, если он просто закрыл глаза?

Тихий шелест осевшего наземь тела. Тишина.

Некоторое время они выжидали, но все было тихо. Скалли, не опуская пистолета, подошла ближе. Молдер заставил себя снова принять относительно вертикальное положение и шагнул следом.

Он проявлялся. Медленно, как изображение на фотопленке. Вытянутый череп, чуть сплюснутый у висков… Грубые, словно высеченные из дерева, черты лица. Да он и весь был, словно человекообразное дерево, и кожа его больше всего напоминала кору старого дуба — коричневая, грубая, вся в продольных морщинах и складках. Это был не человек-крот, а скорее что-то вроде дендроида.

А еще в пещере были люди. Много людей. Большинство из них были мертвы, но двое еще дышали — Мишель Фазекас и высокий мужчина с чуть одутловатым лицом. Оба были на грани истощения, у Мишель плетью висела левая рука.

Своды пещеры были предусмотрительно укреплены толстыми грубо обтесанными бревнами. Молдер осторожно оперся на один из столбов рукой. Глаза уже немного привыкли к темноте, и, приглядевшись, он разобрал надпись по вертикали: «AD NOCTUM».

Надо было как-то отсюда выбираться.

Северная Флорида округ Леон Аппалачский национальный заповедник 14:30

— Жаль, что здесь нет офисной мебели, — мрачно пошутила Скалли, помогая напарнику укладывать очередной труп в пирамиду, которую они строили под выходом из пещеры.

— Ну что ж поделаешь, — сквозь зубы, чтобы не застонать от боли во всем теле, ответил Молдер. — Зато из нас с тобой получилась отличная команда строителей. Еще двадцать тысяч трупов, и ключик наш.

— Агент Молдер! — раздалось наверху.

— Мы здесь! Мы внизу! — наперебой закричали Молдер и Скалли.

Свет, лившийся из отверстия наверху, заслонила тщательно выбритая физиономия агента Кинсли. В белоснежной отутюженной рубашке и при галстуке.

— Агент Молдер, агент Скалли! Что вы там делаете? — наивно поинтересовался он.

«Вот уж никогда бы не подумал, что буду так рад его видеть», — умилился Молдер.

— У нас тут раненые, — сразу перешла к делу Скалли. — Нужна лестница.

Агент Кинел и кивнул и умчался.

Северная Флорида, округ Леон Обочина окружной трассы номер сорок восемь 15:42

Раненый мужчина, которого они нашли в пещере, оказался Джоном Айзенкопфом. Всхлипывающая миссис Айзенкопф с сыном топтались рядом с носилками, которые медики задвигали в машину «Скорой помощи».

Вторая машина увезла Мишель. Ей досталось больше — осколочный перелом руки, перелом ключицы плюс еще целый набор диагнозов. Молдер искренне пожелал ей выкарабкаться. В себя она так и не пришла, а вот мистер Айзенкопф оказался покрепче — Молдер заметил, как тот, прежде чем носилки убрали в машину, крепко сжал ладонь жены.

Сам Молдер в больницу ехать категорически отказался, несколько ушибов и ссадин — это еще не повод. Ссадины ему промыли, воды дали, пару уколов сделали, чего ж еще желать?

Правда, самокритично подумал Молдер, являться в таком виде на семинар по проблемам общения явно не стоило — физиономия исцарапана, под глазами круги, как после недельного запоя, водолазка порвана и вообще весь в грязи. Не то что Кинсли и Стоункайфер в своих костюмчиках, чистенькие, свеженькие, уже успевшие усовершенствовать свое умение общаться.

Миссис Айзенкопф вытерла слезы платочком и бросилась к агенту Кинсли, чтобы пожать ему руку и выразить свою горячую благодарность за спасение мужа. Молдера, стоящего тут же неподалеку, у местной достопримечательности — сруба огромного ствола векового дерева, — она словно бы и не заметила.

Агент Кинсли произнес приличествующие случаю слова, попрощался с миссис Айзенкопф и подошел к Молдеру.

— Ну что ж, как обычно, вы делаете всю грязную работу, а благодарности достаются нам, — натянуто улыбнулся он.

Молдер решил не ударить в грязь лицом и тоже проявить способности к коммуникации как высокому искусству.

— Напротив, агент Кинсли, — светски произнес он, — мы никогда бы не взялись За это дело, если бы не вы.

— Правда? — озадаченно ляпнул Кинсли. — Вот уж не подумал бы…

Молдер поспешил сменить эту тему, пока до его собеседника не дошла тонкость издевки.

— Видите вот это? — он показал на срез дерева.

Ближайший к сердцевине ствола указатель обозначал годичное кольцо, соответствующее 1513 году — году высадки испанского конкистадора Понсе де Леона, гласила надпись.

— О да, — кивнул Кинсли. — Я, помнится, еще в прошлый наш приезд обратил внимание агента Стоункайфер на этот любопытный факт.

— Это не просто любопытный факт, агент Кинсли, — сказал Молдер. — Понсе де Леон прибыл сюда четыре с половиной столетия назад в поисках источника вечной молодости. Это — факт. А в той пещере, где вы нас нашли, была вырезана надпись: «AD NOCTUM». Это — тоже факт.

— Это — по-латыни? — неуверенно уточнил Кинсли.

— Да, — сказал Молдер. — «Ad noctum» означает «Во тьму». Такими надписями испанские завоеватели хотели отпугнуть местных жителей.

Кинсли заморгал.

— Вы что, серьезно? — вопросил он. — Вы что, хотите сказать, что это существо, которое нашли в пещере…

— За четыреста лет жизни в этих лесах они могли успеть приспособиться и идеально адаптироваться к окружающей среде, вам так не кажется? — задал риторический вопрос Молдер.

Разумеется, мистеру Кинсли так совсем не казалось.

— Этого не может быть, — заявил он. — Вы просто хотите приписать это дело к вашим «Секретным материалам», чтобы списать расходы на мотель и оправдать свое отсутствие на семинаре!

Неизвестно, чем бы кончилась эта светская беседа, если бы в нее не вмешалась агент Стоункайфер.

— Поисковая группа так и не смогла найти ни Джеффа Глассера, ни второго хищника, — деловито сообщила она. — Поиски продолжаются.

— Остается надеяться, что они будут успешными, — сказал Молдер. — Хотя надежды мало.

— Агент Молдер, — Карла кокетливо поправила белобрысую челку и сложила накрашенные губки бантиком, — я не понимаю одного момента. Может быть, вы мне объясните, почему эти лесные жители напали на мальчика в доме?

У Молдера не было времени подумать об этом. Но вопрос был не глуп, приходилось отдать должное поборнице активного общения.

— Эти существа в процессе приспособления к окружающей среде стали самыми настоящими хищниками. И вели себя как хищники, но с человеческим интеллектом. Они защищали свою территорию, как это делают звери, но шли в этом несколько дальше. Очевидно, они считали своим врагом любого, кто хотя бы однажды ступал на их территорию. Даже маленького мальчика.

— Означает ли это, — все так же кокетливо, но деловито продолжала Стоункайфер, — что они напали бы на любого из нас, стоило нам войти в этот лес?

Молдер изумленно уставился на нее. Второй хищник жив. И список его врагов пополнился. В частности, туда теперь входит…

— А где агент Скалли? — выпалил он.

— Она поехала в мотель собирать вещи, — сообщила Карла. — Она сказала, что упакует и свои, и ваши, и просила вам передать… ну куда это он опять?!

Это Молдер еще успел услышать, но не обернулся. Машина, на которой приехали Кинсли и Стоункайфер, стояла у обочины. До нее было всего несколько метров, и ключи, конечно, были на месте.

— В этой машине остался мой пиджак, — тяжело вздохнул Кинсли, провожая взглядом рванувший с места «форд».

Северная Флорида, округ Леон мотель на окружной трассе номер сорок восемь 16:05

Они привыкли путешествовать налегке. Это приходит с опытом, а опыта командировок при их работе не занимать. Конечно, поначалу Скалли то и дело обнаруживала, что какая-то незаменимая мелочь не влезла в дорожную сумку или просто по забывчивости оставалась дома. Но это быстро прошло. Скалли уже и приблизительно и сказать не могла, сколько раз ей приходилось проделывать нехитрую процедуру, связанную с разгрузкой вещей по приезде и обратным процессом при отъезде соответственно.

Поэтому со своими вещами она управилась мигом. Последний раз проинспектировала тумбочку, подоконник, полочку над раковиной на предмет забытой зубной щетки, собралась с духом и пошла в номер Молдера.

Да, здесь было сложнее. Интересно, как это ему удается организовать такой бардак буквально из ничего, да еще и за столь короткий период?

Только на ванную ушло минут десять. Вдобавок ко всему, у нее все еще немного кружилась голова от усталости и обезвоживания. И все, время мерещилось, что кто-то за ней наблюдает. Вот притаился где-нибудь, в шкафу, например, или под кроватью и ждет удобного момента.

Нет, так больше нельзя. Это все тоже от переутомления. Или сказывается последствие пережитого страха. Если сейчас не побороть эту слабость, потом всю жизнь придется бояться темноты.

Скалли решительно раздвинула дверцы шкафа. Да, не густо. Ну конечно, потому что вчерашний костюм висит не в шкафу, а на стуле, а половина рубашек свалилась с вешалки и валяется внизу. Так, теперь ноутбук, сотовый… где же его сотовый? В лес он его не брал…

— Скалли!!!

Молдер кричал так, словно они опаздывают к старту летающей тарелки. Вопль сопровождался грохотом — должно быть, дверь ее номера вот-вот рухнет.

Она высунулась в окно:

— Молдер, что случилось?

Тот немного смутился. Он был только что из леса — грязный, всклокоченный и встревоженный.

— Ничего, — нарочито ровным голосом сказал он. — Давай-ка побыстрее выбираться отсюда.

— Может, хотя бы душ примешь? — по-пыталась пристыдить его Скалли.

— Некогда, — он упрямо помотал головой. — Ты все собрала?

— Все, только вот твой сотовый…

— Я его дома забыл, — соврал он, подхватил оба чемодана, отнес их в машину.

Скалли вышла на улицу. Молдер закрыл багажник, потом вернулся, чтобы запереть номер, но почему-то долго стоял на пороге, пристально оглядывая комнату.

— Молдер…

— Да. Садись в машину, я сдам ключи.

* * *

Ветхая фанерная дверь тихо скрипнула, закрываясь. Щелкнул замок. Существо под кроватью открыло глаза — в сумраке покинутого номера вспыхнули два рубиновых огонька.

Оглавление

Северная Флорида, округ Леон

Северная Флорида, округ Леон 7:45 утра

Северная Флорида, округ Леон, шоссе номер 48 Около полудня

Приличный мотель в округе Леон, Флорида. Вечер, начало десятого

Дом Айзенкопфов 21:22

Дом Айзенкопфов 8:35 утра

Северная Флорида, округ Леон, окраина национального заповедника, 11:20

Северная Флорида округ Леон Аппалачский национальный заповедник 14:30

Северная Флорида, округ Леон Обочина окружной трассы номер сорок восемь 15:42

Северная Флорида, округ Леон мотель на окружной трассе номер сорок восемь 16:05