Необычные подозреваемые [Наташа Аллунан] (fb2) читать онлайн

СЕКРЕТНЫЕ МАТЕРИАЛЫ Файл № 501

НЕОБЫЧНЫЕ ПОДОЗРЕВАЕМЫЕ 

Вечер

Пролог

Все-таки хорошо, когда кондиционер. А то ведь лето в относительно северном мегаполисе — та еще парилка. Весь день сплошная духота, а ночью откроешь окно — сразу задует мерзкий, пропитанный выхлопными газами и городской пылью сквозняк.

Нет, правда, хорошо. Хорошо вот так прийти домой, сварить кофе — настоящий кофе, а не ту бурду, которая сочится из автомата в управлении, — прислониться спиной к старому, любимому книжному шкафу и смотреть в окно. Благо там ничего особенного не наблюдается. И потертые кожаные корешки ласково холодят затылок.

Холостяцкий уют. Кто-то, может, и усмехнется, воспевая прелесть коттеджей с видом на ухоженный газон, но этот кто-то сюда нипочем не попадет. А друзья поймут.

На то и друзья. И то, что сегодня ты, старина Манч, не пошел с ними пить пиво, они тоже поймут. Ну, по крайней мере, примут спокойно. Спишут на обычные странности, ибо кто у нас, в убойном отделе, без странностей? Хотя с давешней троицей клоунов и невменяемым федеральным агентом нам, конечно, не сравниться. Господи, до чего же здорово, что в таких вот ситуациях никому из наших не надо ничего объяснять и никто не будет на тебя тревожно коситься и дергать за рукав на предмет недопустимости отрыва от коллектива.

Да разве ж такое в двух словах объяснишь? Даже самому себе — и то непросто. И то, что завтра к одиннадцати мой отчет должен лежать на столе у лейтенанта, само по себе еще не повод, чтобы отказаться пропустить по паре кружек.

Завтра к одиннадцати. А ведь я еще даже не знаю, что у меня там, в этом отчете, будет. Нет, врешь. Врешь, старина Манч. Самому себе притом. Нехорошо. Стареем. Давай-ка признаваться — здесь можно, никто не видит. Ты ведь уже все решил, Манч. Не вышло из тебя Дон Кихота. Кишка у тебя тонка, и слаб ты в коленках — с системою бодаться.

Ну и ладно. Слаб так слаб. Не каждому дано, а мы в блаженные и не стремимся. В конце концов, тряпкой и слизняком из-за этого себя всю жизнь ощущать причин тоже нет. Свою работу я делаю, и вроде бы даже неплохо. Немало живодеров, психов и просто сволочей, не привыкших ценить человеческую жизнь, село моими стараниями за решетку. А то и закончило свое бренное существование раньше срока в соответствии с законодательством штата. Бороться с балтиморскими убийцами у меня хорошо получается, а против вселенских заговоров пусть кто-нибудь другой воюет. Вот хотя бы этот фэбээровец, которого сейчас эскулапы успокаивающим потчуют. У него для борьбы великой уж больно подходящий типаж. А с меня и убойного отдела хватит. И вообще, где ты ни на что не способен, там ты не должен ничего хотеть. Римляне говорили. Мудрые были люди. Кончили, правда, плохо, но это к делу не относится.

Ну, хорошо, а чего ж я тогда пиво пить не пошел? Если все уже решил и в общих чертах предвижу ту околесицу, которая завтра шефу на стол ляжет? За моей подписью, что характерно. А лейтенант украдкой вздохнет с облегчением, да и свалит всю эту кашу на федералов. Все равно эти деловые ребята в отутюженных костюмчиках уже завтра прибегут в управление. С ложками. Кашу расхлебывать.

А пиво ты не пошел пить потому, старина Манч, что так просто ты эту историю из сердца вон вместе с отчетом своим шелковым не выкинешь. Не даст она тебе покоя, так и будешь потом вечерами свое самомнение, ошибочно совестью именуемое, всю жизнь штопать. Так и будешь себе доказывать, что кому-то, дескать, дано, тебе не дано, у него типаж, у тебя — отдел…

Да, знаю. Так и будет. Если только прямо вот сейчас, нынче же ночью, не задействовать старую, неоднократно проверенную схему: сесть и выхлебать это дерьмо до донышка. Испить, так сказать, чашу. Не поперхнувшись притом. Разобраться с этим делом раз и навсегда, разложить все по полочкам, промусолить все, до мелочей, честно посмотреть, что получается, и честно признаться себе, что я это шефу не понесу. Потому как совершенно невозможно. Немыслимо. Я это, конечно, и так знаю, только вот где-то в глубине сидит этакий червячок сомнения — а вдруг? А вдруг существует в природе тот соус, под которым этому делу можно дать ход? То есть это, конечно, ерунда, но, сколько ни повторяй — червячок никуда не девается. И именно он потом будет всю жизнь проедать мне дырку в совести, если мы его прямо сейчас в зародыше не придушим.

Ладно, старина. Кончай скулеж и приступай.

Откуда?

Да хоть бы и с самого сначала, балда. Что там тебе сначала на стол легло? Правильно, отчет начальника спецназа. От вчерашнего дня 1989 года. Вот с него и начинай.

Нет. Первыми на место прибыли наши — просто усиленный наряд полиции. Около полуночи кто-то позвонил из автомата и сообщил о выстрелах в промзоне «Белл Пойнт». Точнее — на одном из тамошних складов.

Полиция оцепила склад, покричала в мегафоны и села ждать прибытия спецназа. Который не заставил себя долго ждать. Как там, бишь, спецназовского командира звали? А, не важно. Пусть будет просто Лейтенант.

Значит, промзона «Белл Пойнт». Как же, знаем. То еще местечко — целый лабиринт складов и пакгаузов, черт ногу сломит. И внутри каждого из этих огромных пакгаузов — свой лабиринт штабелей коробок, ящиков, стройматериалов, автопогрузчиков и прочей лабуды. Время от времени в этих дебрях обнаруживается то пара-тройка трупов, то кокаин под видом стирального порошка, то ящики с боеприпасами, то еще что-нибудь нехорошее. Словом, нет у нас в Балтиморе, наверное, такого полицейского, кто не клял бы эти промзоны на чем свет стоит.

А это был, видать, совершенно обычный склад. Никакой там особенной охраны не было, раз эти чайники туда просочились. Хотя кто-то же узнал, что они просочились. Кто-то в кого-то стрелял. И кто-то вызвал полицию.

Короче, склад окружен, сирены воют, мигалки мигают, кто-то из новичков, только что из полицейской академии, нервно проверяет личное оружие и вытирает о штаны потные ладони. Те, что поопытнее — и начальник патруля в том числе — тоже не слишком комфортно себя чувствуют, ибо в подобных случаях никогда не знаешь, кто или что из этого склада может выскочить. Рядовое будничное светопреставление, словом. Без лишнего шума подъезжают черные фургоны спецназа, к общей какофонии присоединяются короткие лающие команды, к складу бегут тренированные ребята в черном, с модифицированными штурмовыми винтовками М-16 наперевес.

А Лейтенант у них — командир опытный, это даже по отчету чувствуется. Немолодой уже, но еще крепкий мужик. Может, и Вьетнам прошел. И пока его бойцы оперативно выгружаются, он в считанные секунды находит среди полудюжины полицейских машин начальника наряда, сдержанно, без надменности здоровается и, не тратя времени на такие мелочи, как знакомство, парой рубленых, четких вопросов уточняет обстановку.

Значит, так…

* * *

Начальник патруля был явно рад приезду спецназа, но на шею Лейтенанту и его ребятам тоже прыгать не стал. Лейтенант его сам нашел.

— Привет, — поздоровался Лейтенант, — что слышно?

— Нам сообщили, что было, по крайней мере, десять выстрелов, — откликнулся начальник патруля. Тоже не новичок в полиции, но вот почему-то засиделся в сержантах… — Похоже, кто-то проник на склад, но сигнализация не сработала.

— Кого-нибудь видели? — не теряя времени, Лейтенант жестами отдавал команды, расставляя своих людей по местам.

— Ни души. Если к нашему приезду там кто еще и был, то они все еще внутри, Лейтенант. Ручаюсь.

С этого момента начальник патруля для Лейтенанта временно перестал существовать. Началась работа.

Работать на таких вот складах им было не впервой. А этот еще и относительно небольшой, что облегчает задачу. И всего три выхода, если верить полицейским. Значит — по одному на каждый, четверо в резерве, остальные — через главный вход, без лишней суеты. В спецназе суетливых не держат.

Склад был забит картонными коробками. Должно быть, с какой-то мелочевкой. Штабеля коробок тянулись аккуратными рядами, посередине шел проход пошире остальных. По знаку Лейтенанта две пары ушли прочесывать боковые проходы, а сам он с Дэвисом и Гонсалесом двинулся по центральному.

Метров через тридцать они наткнулись на первую лужу крови. И, как очень быстро выяснилось, не последнюю. И россыпи гильз — кто-то патронов не жалел. А пройдя еще метров двадцать, услышали стон. Сдавленный, тихий, почти неслышный. Кто-то слабо шевелился и стонал под грудой упаковочного картона. Ну, понятное дело — какого-то бедолагу изрешетили, да впопыхах не удосужились сделать контрольный выстрел. Дальше — тоже все отработано: один из парней взял на мушку объект, другой держит радиус. Лейтенант осторожно раскидал картон.

Крови не было. Совсем. Был жалкий, голый, скорчившийся в позе эмбриона человек. Весь какой-то липкий, словно от пота. Зрачки, как булавочные головки, слюни текут. Щурится на свет, повизгивает, что-то лепечет непонятное. Жертва.

— Эй, приятель, ты как?

Нет, не ответит. Похоже, вообще невменяем. Обкололи, наверное. Или сам обкололся. Ладно, не до него сейчас.

В дальнем конце прохода с грохотом обрушились коробки.

— Дэвис, Гонсалес!

Догнали, конечно. В момент. Да и бежать-то этим простофилям было некуда — здание оцеплено. Они и не пытались особенно — по первому окрику остановились, лапки подняли. Гонсалес, добрая душа, их мордами в пол уложил — для порядка. Молодец, парень, на задании все должно быть по уставу. А кто там простофиля, а кто жертва — пусть другие разбираются. Им за это деньги платят.

Вот только голый почему-то оживился и как завопит:

— Они здесь! Они здесь!

Так и вопил всю дорогу. Кто здесь, где здесь — от него так и не добились.

* * *

Собственно, на этом ночной выезд и закончился. Спецназ обшарил склад, но ничего интересного больше не обнаружил. Лейтенант сдал голого и невменяемого типа начальнику патруля, и троих простофиль — туда же. Написал рапорт и выкинул это дело из головы.

Начальник патруля тоже написал рапорт, понаехали эксперты, нафотографировали лужи крови и гильзы. Обычные пистолетные гильзы, от патронов типа «парабеллум», сорок пятого калибра. Стреляли, надо полагать, из автоматических пистолетов. Никаких зацепок.

Голого типа привезли в участок, но быстро переправили под присмотр психиатров, потому как тот не только в себя не пришел, но своими воплями насчет тех, которые здесь, всю КПЗ перебудил и дежурных достал. Отпечатки с него, правда, сняли, к утру установили личность — агент ФБР Фокс Молдер, личный значок номер такой-то. Специализируется на маньяках-убийцах. Коллега, значит, в каком-то смысле.

И вообще, ну кому, скажите на милость, пришла в голову мысль спихнуть это дело на убойный отдел? Трупа-то нет. Ни единого. А кровь… Ну, кровь. Ладно, замнем для ясности.

Троица чайников провела остаток ночи в участке. А с утра шеф наш осчастливил меня сим многообещающим делом, и я пришел на них посмотреть. Чайники как чайники — напуганные, вяло переругивающиеся в стиле: «Тебя с твоим хайром первым на сигареты обменяют!» — «А ты бы уж лучше помалкивал, Фрохики! Это ты меня втянул в это дерьмо!» — «Как ты меня назвал?!»…

Словом, дружная подобралась компания. А один из них в перепалку старался не встревать, сидел этак печально с видом покорности судьбе. И, в отличие от своих приятелей, был он почему-то в костюме. Вот он-то мне и приглянулся. Со своим костюмом и со своей покорностью судьбе. Сразу видно было, что запираться не станет.

Он и не стал. Нет, что хотите со мной делайте, а я ему верю. По крайней мере, верю в то, что был он искренен до последнего чиха.

Хотя звучит это все, мягко говоря…

Ну, скажем так: слишком похоже на те бредни, которыми подобные идеалисты друг друга потчуют.

А этот Джон Байерс — безусловно, идеалист. И даже романтик. Но — тихий, не воинствующий. Не то, что двое других из этой троицы — Фрохики и этот, как его… Лэнгли. Вот с ними разговора не получилось. Лэнгли заявил, что он ни слова не скажет хоть с адвокатом, хоть без него, а Фрохики заявил, что у него пробелы в памяти на нервной почве.

Вот как раз из-за своего идеализма и оказался Байерс в то утро на выставке каких-то там современных технологий в качестве раздатчика значков при входе. Брр, вот тут я ему могу только посочувствовать. Всегда ненавидел подобные мероприятия, а уж в такой роли себя представить — лучше сразу удавиться: грохот музыки, мегафонные крики зазывал, гирлянды воздушных шариков, публика с дежурными мордами…

Ведь он, Джон Байерс, судя по всему, неплохой специалист. Диплом с отличием, приглашение на работу в Федеральную комиссию по коммуникациям. А потом у него что-то там не заладилось. И карьерного роста особого не замечено. Так и сидит младшим специалистом по связям с общественностью. Вот и поручили ему ответственное задание — раздавать аляповатые дурацкие значки при входе в выставочный павильон.

Ну, Байерс, положим, хоть и романтик, но не размазня. Пороху встрять в эту историю у него хватило. Так что, когда он там стоял, потрясая банкой со значками, он, небось, старательно внушал себе, что задание и вправду ответственное, что и эту работу кто-то должен делать, а раз ему поручили — он будет делать ее хорошо, и так далее, и тому подобное. По такому случаю он даже облачился в нелюбимый выходной костюм-тройку — который, разумеется, сидел на нем, как балетная пачка на Шварценеггере.

Так вот, стоит, значит, наш Байерс на своем почетном посту, пытается всучить всякому сюда входящему посетителю значок размером с блюдце, те, само собой, носы воротят, а он всячески старается не падать духом. И тут является ему Прекрасная Незнакомка. То есть на самом-то деле не так чтобы головокружительно прекрасная, если по фотороботу судить, да и имя мы ее теперь уже знаем, но тогда, в то чудное мгновение, для Байерса это была именно Прекрасная Незнакомка, все с большой буквы и с придыханием.

Блондинка, рост…

Ладно, черт с ним со словесным портретом. Сейчас не важно. Пусть это будет натуральная чуточку рыжеватая блондинка с колдовскими зелеными глазами, высокими скулами и грудью тоже высокой, небольшой такой, и… Манч, не отвлекайся!!! Ну, короче, при всем том это была не секси-барби — и одета она была стильно и сдержанно, и интеллект в глазах наблюдался…

Хотя Байерс, конечно, первым делом не интеллект у нее в глазах увидал, а некоторую растерянность и простую человеческую доброжелательность. И уж больно она отличалась от всех этих энергичных молодых людей, деловых до полированных носков ботинок. И самодовольных матрон, притащивших за уши на выставку своих чад ради интеллектуального развития, и их мужей, опытным хозяйским взглядом оценивающих, какое последнее слово техники не слишком поранит кошелек, и при этом вызовет колики зависти у соседа. И развязных хакеров, среди которых за ним, цивильным служащим, прочно закрепилось прозвище «зануда».

Словом, почувствовал Джон Байерс, что вот эта женщина не шарахнется от него и не фыркнет презрительно. Несмотря на его оттопыренные уши и жиденькую бородку. Несмотря на проклятый костюм. Несмотря на то, что никак не удавалось спихнуть с лица это идиотское заискивающее выражение.

И он предложил ей свой значок — за неимением лучшего. А она рассеянно улыбнулась, отчего показалась ему еще прекраснее, покачала головой и исчезла в толпе.

И тогда Джон Байерс совершил один из самых отчаянных поступков в своей жизни — он решил во что бы то не стало разыскать эту женщину. Безусловно, этому предшествовала некоторая внутренняя борьба. Но Джон, движимый древнейшим инстинктом всех отчаявшихся романтиков, в рекордно короткие сроки одержал над собой победу, попросил своего непосредственного начальника (который активно принимал участие в работе выставки, сидя к публике и Байерсу задом, к монитору передом) заменить его ненадолго (тот не счел это достойным поводом отвлекаться от «диггера») и отправился на поиски.

Разумеется, тогда Джон еще не знал, что поддавшись минутному порыву, он навсегда изменил свою жизнь. Ох, не работать ему больше, небось, в федеральных комиссиях, не раздавать значки на выставках, не получать дежурных фитилей от начальства. Теперь ему одна дорога — в хакеры, и станет он, в конце концов, таким же неадекватным и асоциальным типом, как все эти Фрохики…

А может, обойдется?

Ладно, не будем гадать о будущем, погадаем о прошлом. Итак, Байерс набрался храбрости и отправился на поиски Прекрасной Незнакомки…

* * *

Она была не такая, как все. Нет, в ней не было ничего кричащего, эпатирующего, вызывающего. И все же она так выделялась из толпы, что Джон уже через пару минут заприметил в толпе ее скромный синий костюм. Боже, какая легкая у нее была походка! Некоторое время Джон шел за ней, словно загипнотизированный. Возможно, она заметила это — несколько раз она останавливалась у стендов, как бы невзначай оборачивалась. Но Джон еще не был готов, чтобы подойти и заговорить с ней. В конце концов, он просто не представлял себе, что ей скажет. Так что в такие моменты он старательно прятал глаза и тоже делал вид, что разглядывает местные достопримечательности.

Один раз она вот так же рассеянно остановилась у неряшливого крошечного выставочного места, и оттуда на нее налетел старый знакомый Байерса — Мелвин Фрохики.

— Здравствуй, красавица! Представь себе: кристально четкое телевидение, тридцать три канала, и все это — без оплаты за кабельное!

Словом, он попытался всучить ей свою «новейшую разработку» — систему для «левого» доступа к кабельному телевидению. Тут же из соседнего закутка объявился его вечный конкурент и заклятый приятель Лэнгли со своим альтернативным предложением, и эти двое ударились в свою обычную свару. То есть начали они с того, что принялись напоминать друг другу все самовозгорания и короткие замыкания, которые случались с их «новейшими разработками», а потом перешли уже на сугубо профессиональный жаргон, так что даже и не заметили, как Прекрасная Незнакомка покинула их.

Байерсу же меньше всего хотелось, чтобы знакомство с заворожившей его леди произошло в присутствии Фрохики или Лэнгли. Эти два желчных типа в глаза и за глаза называли его исключительно «зануда» — только потому, что он работал на правительство и пытался быть приличным человеком.

Поэтому пока он так старался не попадаться Прекрасной Незнакомке, а заодно и этим хакерам, на глаза, что приотстал даже немного больше, чем следовало, он потерял ее из виду. Признаться, он запаниковал, ускорил шаг, резко завернул за угол… и со всего размаха на летел на Незнакомку, собственной персоной. К его облегчению, последствия столкновения ограничились расстегнувшимся замочком на ее сумочке. Так что они оба принялись подбирать высыпавшееся содержимое, причем Байерс, в свою очередь, тоже рассыпался — в извинениях.

Среди всякой обычной женской дребедени из сумочки выпала небольшая фотография маленькой девочки с большими бантиками над ушами. Байерс благоговейно поднял это сокровище и протянул Незнакомке.

— Чудесное дитя… — робко улыбаясь, ляпнул он.

Незнакомка улыбнулась в ответ, но почему-то улыбка у нее вышла печальной.

— Да, — тихо сказала она. — Чудесное…

На этом минута томительного восторга со смущением пополам, когда они сидели на корточках, почти соприкасаясь головами и коленками, и собирали раскатившуюся по полу мелочь, истекла. Незнакомка рассеянно поблагодарила Байерса за помощь, грациозно поднялась на ноги и повернулась, чтобы уйти.

Но Байерс не мог дать ей просто так исчезнуть. Теперь — или никогда! И, поколебавшись всего секунду, он решился окликнуть ее.

Она обернулась и вопросительно приподняла тонкие брови. У Джона перехватило дыхание.

— Просто, — услышал он свой собственный голос, — мне показалось, что вам нужна помощь…

И они отправились пить кофе. Здесь же, на выставке. Сидя за белым пластиковым столом, на синих пластиковых стульях, среди чавкающих хот-догами посетителей, связок синих и белых воздушных шариков и грохота жизнерадостной музыки.

Но для Джона Байерса эта забегаловка в тот момент была садом Эдемским. Прекрасная Незнакомка рассказывала ему свою историю, а Джон не столько слушал, сколько смотрел, как меняется ее чудное лицо, каким простым и грациозным жестом она отбрасывает со лба волосы, как ей идут эти крошечные сережки, как наполняются слезами ее глаза… слезами…

— …он был такой загадочный, таинственный. А я была молода, и мне это нравилось. Но чем дальше, тем он становился загадочнее и таинственнее. Он работал на министерство обороны — я не знаю, в каком качестве. Когда я забеременела, он меня бросил. А шесть месяцев назад… — она потерянно опустила глаза, безуспешно пытаясь скрыть слезы. — Шесть месяцев назад он похитил мою трехлетнюю дочь.

Джон поймал себя на том, что от желания и невозможности как можно более искренне выразить сочувствие, он уже налег грудью на стол и кивает, словно китайский фарфоровый болванчик. Так хотелось сказать ей что-то такое… такое…

Он спросил:

— Вы обращались в полицию?

— Конечно, — кажется, она немного успокоилась. — Полиция, частные детективы — все без толку. Единственное, что мне удалось узнать — это что он теперь живет в Балтиморе. И вот я здесь.

— Ну, раз он живет в Балтиморе — это уже что-то. Есть, так сказать, с чего начинать.

Утешил, называется. Тупица. В Балтимору несколько миллионов жителей, поди найди.

Удивительная женщина. Она ничем не выказала раздражения, хотя, конечно, тоже понимала, что Байерс сморозил глупость. Она просто вежливо улыбнулась и полезла в сумочку.

— Вот. Это моя единственная ниточка к нему. Частный детектив сказал мне, что это каким-то образом связано с ним, — и она протянула Джону клочок бумаги.

На этом клочке был записан электронный адрес.

— Это как-то связано с компьютерами, да? — робко спросила Незнакомка. — С Интернетом?

— Не совсем, — Джон в глубине души был готов плясать от счастья, что наконец-то ему представился случай реально помочь ей. А заодно проявить собственную компетентность. — С так называемым арпанетом. Это внутренняя сеть министерства обороны, но можно попробовать войти туда через Интернет.

О, как она посмотрела на него. Тут была и мольба, и надежда, и… Ну словом, что-то такое, и Джон вновь пережил мучительный бой с самим собой. Что ж, видно судьба у него такая — ради прекрасной дамы сражаться исключительно с собственной трусостью. Или собственным благоразумием. Это уж как посмотреть.

— Если хотите, я помогу вам, — внутренне обмирая, выдохнул Джон.

Она улыбнулась ему с робкой надеждой:

— Правда? Я была бы вам очень признательна.

И тогда Байерс решился.

— Кстати, — выпалил он, — меня зовут Джон Байерс, — и он протянул через стол руку для пожатия.

Наградой ему была еще одна милая улыбка.

— Очень приятно. Холли.

Джон не знал, что еще сказать, потерянно опустил взгляд и заметил на столе маленький бумажный пакетик из-под порционного сахара. «Сахар „Холли”» — значилось на нем.

— Холли? — переспросил он. — Совсем как сахар?

— Да, — ничуть не смутилась Холли. — Совсем как сахар.

В самом деле, почему бы ей и вправду не носить это простое американское имя? А сахар… ну, бывают в жизни совпадения.

— Забавно, — пробормотал Джон, вконец напуганный скоростью, с которой разворачивались события, и собственной наглостью.

Рабочее место у них было одно на двоих с шефом. И компьютер, соответственно, тоже один, но зато какой — IBM 386, последнее слово вычислительной техники. Проблема заключалась только в том, что эту чудесную машину намертво занял непосредственный начальник Байерса. Впрочем, теперь Джона не могло остановить даже это великое препятствие. Он чувствовал, что за эти полчаса сам он и вся его жизнь необратимо изменились. Вот только пока не знал, к лучшему ли это.

— Майк, ты не мог бы уступить мне машину на пару минут? — с ходу налетел он на шефа.

Тот, должно быть, настолько не ожидал этого от зануды Байерса, что послушно встал из-за стола, буркнул что-то утвердительное и потрясенно удалился.

Джон, чувствуя себя настоящим героем, занял его место, вошел в сеть и набрал адрес, который ему дала Холли. Сама она нетерпеливо заглядывала ему через плечо, и ноздри ему щекотал тонкий запах ее духов.

— Ничего себе! — воскликнул Джон, — Мы попали в сеть министерства обороны. Боюсь, дальше нам хода нет. Это тупик.

Жаль, что все так быстро кончилось, подумал он.

Холли, конечно, тоже огорчилась, но несколько по другому, надо полагать, поводу.

— Тупик? А… может быть… вы могли бы… как это называется? Хакнуть?

— Хакнуть?! — все-таки за полчаса законопослушный служащий Федеральной комиссии по коммуникациям не может так вот запросто превратиться в хакера. — Да вы понимаете ли, о чем говорите? Это же секретная база данных министерства обороны, там сплошные военные тайны. Если это обнаружится, я не просто потеряю работу, тут пахнет куда более серьезными неприятностями!

Холли грустно улыбнулась:

— Понимаю. Что ж, я попробую другие пути. Простите, что отняла у вас столько времени…

И она повернулась, чтобы уйти. Вот так просто навсегда уйти из его жизни, а они ведь только познакомились. Конечно, она старалась быть вежливой, но от этого Джону было не легче. Он не оправдал ее доверия, он сам дал ей надежду найти дочь, бедную, беззащитную малютку, и тут же, из-за своей вечной трусости, все разрушил. Нет, Джон не мог отпустить ее.

— Постойте! — окликнул он. Холли быстро обернулась. И снова в ее глазах мелькнула отчаянная надежда. Уши Джона покраснели. — Хорошо. Только учтите — вы этого не видели. Вообще-то я чисто случайно знаю парочку обходных логинов. Так, мы попали в базу. Что дальше?

— Попробуйте поискать информацию на Сьюзен Модески. Это моя дочь, — Холли снова склонилась у него над плечом, и это было так волнительно…

— Господи, что информация о вашей дочери делает в министерстве обороны? Ваш бывший друг что, там работает?

— Честно говоря, я не знаю точно, кем он работает, — призналась Холли. Глаза ее лихорадочно блестели. — Знаю только, что на правительство. Что это за тарабарщина?

На экране в ответ на запрос появились непонятные значки в большом количестве.

— Файл зашифрован, — объяснил им Байерс.

— Вы можете его расшифровать?

— Боюсь, что нет, — вынужден был признаться Джон. — Я в этом не специалист.

— А распечатать?

— Да, конечно.

Джон вывел файл на печать и принялся заметать следы. Оглушительно застрекотал принтер. Холли бросилась подбирать распечатку. Почему-то при этом она все время напряженно оглядывалась. Едва принтер остановился, Холли подхватила распечатку, схватила Джона за руку и стремительно втащила его за занавеску.

Джон почувствовал, что его собственный процессор в черепной коробке сейчас задымится.

— Холли?..

— Тихо! Он там— она одним глазом выглядывала в щель между занавесями.

— Кто?

— Мой бывший. Должно быть, он меня выследил. Вон там — видите?

Действительно, этот человек не слишком походил на обычного посетителя выставки средств связи. Даже меньше, чем сама Холли. Он был примерно ее ровесником — на вид не старше тридцати, высок и, честно признал Джон, весьма хорош собой. И одет очень хорошо, но слишком официально. Но, пожалуй, выдавало его не столько то, как он был одет, сколько взгляд и манера поведения — он как-то растерянно оглядывался, словно искал кого-то или что-то, и почти не обращал внимания на экспонаты. Только один раз задержался у стенда, на котором какой-то жулик предлагал детекторы распознавания инопланетян; над стендом красовался яркий транспарант «Они здесь! Пришельцы среди нас!»

* * *

Вот эта-то фраза и застряла в мозгу бедняги Молдера, ибо этим странным типом был именно он. И теперь агент Молдер лежит, привязанный к койке пятью точечными ремнями и орет: «Они здесь!».

Но Байерс, конечно, тогда еще не знал, что перед ним — агент ФБР. Холли утверждала, что это ее бывший друг, что он психопат и, причем, психопат опасный, умоляла держаться от него подальше и помочь ей расшифровать файл. И тогда Байерс был вынужден наступить на горло собственной гордости и обратиться к некоему хакеру по имени Мелвин Фрохики.

По мне, так этот Фрохики и его приятель Лэнгли — настоящие отморозки, каких нечасто встретишь даже в психушке. Та еще парочка. Фрохики — лысоватый большеголовый очкарик-коротышка, Лэнгли — астеник баскетбольного роста, тоже в очках и с длинными белесыми волосами. Такому только немецких террористов в третьесортных боевиках играть. Оба пышут энтузиазмом на предмет, как бы влипнуть в историю. На обоих уже числится несколько приводов в полицию — в основном, за мелкое хулиганство и оскорбления при исполнении. И оба считают себя гениями и вообще склонны запредельно переоценивать собственные способности и возможности.

Интересно, как Джон Байерс вообще свел с ними знакомство? Может, в колледже? Единственное, что их роднит — это склонность к идиотическому идеализму. Интересно, поспособствует ли эта история тому, что эти трое теперь надолго объединятся в своей романтической паранойе? Или наоборот, они начнут избегать друг друга, чтобы побыстрее забыть все вчерашнее? Хотя им-то стыдится нечего. Как ни странно. Все трое, конечно, здорово перетрусили, но не отступили. Так что, учитывая склонность этой компании видеть все в раду ясном свете, они вполне могут вписать эти события в рыцарскую сагу собственного сочинения и продолжать начатое, распространяя подозрения в очередном зловещем заговоре против американского народа. Никто им, конечно, не поверит, они начнут чувствовать себя отверженными, но безоговорочно правыми борцами за истину и свободу. Как там выразился, по словам Байерса, тот совсем уж фантастический зловещий персонаж? «Одинокие стрелки»?

Ну, ладно, это все к делу не относится. Хотя и забавно.

Короче говоря, Байерс скрепя сердце привел свою прекрасную даму к Мелвину Фрохики. Вдвоем они изложили ему ситуацию, но Фрохики не выразил желания заниматься расшифровкой, а внес встречное предложение: пойти и набить лицевую панель этому подлому типу, и дело с концом. При этом он на голубом глазу утверждал, что является лучшим борцом в стиле кунфу не то в штате, не то в мире, не то в галактике. Остается только гадать, что он под этим своим кунфу подразумевал.

Видно, Байерс каким-то образом заразил Фрохики своим рыцарским духом, и того тоже потянуло на подвиги в честь прекрасной дамы. Потянуло столь неодолимо, что он остался глух к категорическим требованиям самой прекрасной дамы, чтобы они держались от ее бывшего дружка елико возможно дальше. Более того, он и Байерса за собой потащил. Для храбрости, должно быть. Впрочем, тому уже давно отступать было некогда — он увяз в своих романтических иллюзиях по самые уши.

Так что они оставили Холли за занавеской стенда «Фрохики Коммуникейшнз» и отправились бить лицевую панель нехорошему человеку, который ее обидел. Долго ли, коротко ли они кружили по залу вслед за высоким типом в плаще, делая вид, что просто гуляют, но в один прекрасный миг тот скрылся в коридоре, ведущем к запасному выходу, и там, в этом темном коридоре, подождал своих преследователей.

* * *

— Привет, ребята. Кого-то ищете? Господи, ну откуда он взялся? Только что ведь никого не было. Фрохики, видимо, решил, что еще не время демонстрировать свои боевые качества, и держался тише воды ниже травы. Пришлось Байерсу отдуваться за двоих.

— Нет, — промямлил он. — Мы просто так… гуляем…

— Позвольте представиться, — спокойно и без вызова продолжал между тем бывший друг Холли. — Агент Молдер, ФБР. А я вот кое-кого ищу — одну девушку, — и он развернул черно-белый портрет Холли. Распечатано на хорошем принтере, машинально заметил Джон. Возможно, даже струйном. — Вы ее, случайно, не видели?

— Нет! — поспешно выпалил Фрохики и отвел глаза.

— А что она натворила? — собрав остатки мужества, спросил вконец сбитый с толку Байерс.

— А вам-то что? — вопросом на вопрос ответил агент Молдер, — Ну ладно. Если встретите — позвоните мне, — и он вручил Байерсу карточку.

Они побрели обратно. В самом деле, что тут было еще делать? Про чистку лицевой панели больше не вспоминали.

В конце концов, надо было поговорить с Холли. Что все это значит? Ее бывший парень — агент ФБР? И агент ФБР похитил ее дочь? Или он не агент? Нет, все это определенно было очень странно.

Но Холли уже и след простыл. Джон сразу упал духом. Теперь он никогда не узнает ответов на все эти вопросы и, что гораздо ужаснее, никогда больше не увидит ее тонкое лицо, ее печальную улыбку, ее зеленые глаза…

Вокруг что-то изменилось. К фоновому гулу выставки добавился какой-то смутно знакомый, но совершенно неожиданный звук. Байерс машинально покосился в сторону своего рабочего места… и обомлел.

Команда людей в камуфляже и черных беретах, с автоматами наперевес, грохоча десантными ботинками, направилась прямо к его шефу, Майку, который уже вернулся за компьютер к любимой игрушке. Командир отряда попросил всех присутствующих соблюдать спокойствие, Майка выдернули из-за компьютера (он так заигрался, что и не заметил приближающейся опасности), заковали в наручники и повели к выходу. Майк, конечно, был в шоке, лоб его моментально покрылся испариной, он пытался объяснить, что он всего лишь гонял в «диггера», но никто его, конечно, не слушал.

Джон Байерс впал в оцепенение и некоторое время просто тупо наблюдал эту сцену. Когда к нему, наконец, вернулся дар речи и способность передвигаться, он рванулся было туда, к страшным и безжалостным людям в камуфляже. Он был виноват, а Майк — нет. Он хотел сказать им об этом, хотел все объяснить…

Но его остановили. И остановил его не кто иной, как Мелвин Фрохики.

— Ты чего?! — коротышка плотно встал у Байерса на дороге и покрутил пальцем у виска.

— Но это же я… — пролепетал Джон, со смешанным чувством вины и облегчения глядя, как закрывается дверь за последней камуфлированной спиной.

— Сдаться решил? Совсем спятил, зануда? Хакеры не сдаются!

— Но я же не хакер!

— Нашел, чем гордиться! И вообще, ты хоть понимаешь, что этого нельзя так оставить? В кои веки случилось что-то интересное, а ты сразу сдаваться? — глаза Фрохики горели священным энтузиазмом искателя приключений на свою задницу. — Эту твою красотку разыскивает ФБР, на ее дочь лежит досье в базе министерства обороны, тут шныряют агенты и военные! Сплошные загадки. И есть только один способ их разгадать — вскрыть мэйнфрэйм ФБР.

Джон ощутил противную слабость в коленках. С другой стороны, одно противоправное действие сегодня он уже совершил. Одной взломанной базой больше, одной меньше. Он нервно облизнул губы. И это теперь — его единственная ниточка к Холли. Не мог же он просто взять и выкинуть свою Прекрасную Даму из головы?

— Хорошо. Как мы это сделаем?

* * *

И тогда они пошли к Лэнгли, потому что только у него был солидный опыт в такого рода делах и необходимое оборудование. С выставки тот уже смылся, и им пришлось немало попотеть, чтобы его разыскать. А потом еще и попотеть, чтобы заставить его оторваться от любимого занятия игры на деньги.

Лэнгли считал, что Госпожа Удача давно и по уши влюблена в его длинноволосую персону. По этой причине за игровым столом он чувствовал себя столь же раскованно, как в чужих базах данных. Он царил, он играл на чувствах соперников, он поддразнивал их и ставил на место…

К слову сказать, играли они не в общепринятые карты, а в некую настольную игру по мотивам фэнтези с драконами и прочей ерундой. Так что там Лэнгли звали как-нибудь вроде «Лорд Дэн Хамнер». Симптоматично, однако — в плане склонности этой троицы к уходу от реальности. Так и запишем. В рапорте.

Лэнгли, конечно, не обрадовался, что его отрывают. И еще менее он обрадовался, увидев физиономию Байерса. И даже не очень-то корректно поинтересовался у Фрохики, что здесь делает Зануда?

* * *

— Я спрашиваю, на фига ты его сюда притащил? Могу я, черт возьми, хоть раз в жизни спокойно…

Фрохики от волнения замахал коротенькими лапками и зашипел, как выкипевший до донышка чайник:

— Тсс! Тихо ты, у нас к тебе дело. Настоящее дело.

— Да? — очень натурально удивился Лэнгли. — И какое же у вас с Занудой может быть ко мне, недостойному, дело?

Фрохики стал торжественным, как священник на венчании.

— Самый крутой хак на свете! — гордо произнес он.

Как ни странно, но столь расплывчатое и явно многообещающее в плане неприятностей объяснение вполне удовлетворило Лэнгли. И даже где-то в чем-то вдохновило. Во всяком случае, он не соизволил отреагировать, когда раздраженные игроки попытались вернуть его за стол, впился глазами в своего приятеля Фрохики и тихо, но настойчиво произнес:

— Говори. Я жду.

Фрохики вздохнул, поморщился, фыркнул, переступил с ноги на ногу, но деваться было некуда. Как бы ни страдала от этого гордость, приходилось признать, что без Лэнгли ему никак не обойтись, а отступать было уже поздно.

— Ты — лучший по части кунфу, — признал он.

И они поехали к этому хиппи домой. Впрочем, домом это назвать было трудно, но Лэнгли искренне полагал, что то пространство, посреди которого установлен его личный компьютер, и есть его дом — сколь бы неорганизованным и нелепым это пространство ни было.

Кроме компьютера в этом жилом мотельном пространстве (одна уборная на полкоридора, бывает и такое) Лэнгли хранил еще массу аппаратуры собственного изготовления и совершенно недоступного посторонним умам назначения. Один из таких неописуемых аппаратов он и выволок на необъятный лабораторный стол и принялся подключать — к компьютеру, к сети, к телефонной розетке, все через какие-то адаптеры, разветвители и выпрямители. Причем ползать под столом, согнувшись в три погибели, он доверил Байерсу, а Фрохики вообще к машине не подпускал. Должно быть, опасался за свою интеллектуальную собственность.

Фрохики терпел. Для него это тоже был день великих испытаний. Правда, когда все, что требовалось, было втиснуто в разъемы и примотано изолентой, Лэнгли с царственным видом опустился на колченогий стул перед монитором и небрежно пробежал пальцами по клавиатуре, Фрохики не выдержал и поинтересовался:

— Ну и что делает эта штуковина?

— Помимо перегрева и возгорания, — гордо пояснил Лэнгли, — эта, как ты выразился, штуковина осуществляет также закольцовку сигнала. Для чайников поясняю: всякий, кто попытается выследить наш коннект, получит в ответ свой собственный номер телефона.

— Здорово, — признал Байерс, вспоминая перекошенное лицо Майка, когда его вели в наручниках.

— Ну, ладно, приступим, — Лэнгли размял пальцы, словно пианист перед выступлением. — Значит, говорите, мэйнфрэйм ФБР? Это можно. Теперь просьба не встревать. Просто смотрите и учитесь.

На какое-то время Фрохики и Байерс послушно затаили дыхание. Лэнгли и вправду был мастером своего хакерского дела. Шаг за шагом он пробивался на многократно защищенные и запароленные уровни святая святых ФБР.

— Есть контакт! — в конце концов гордо воскликнул он, откидываясь на спинку стула. — Сущее фуфло все эти правительственные системы. Я как-то раз вломился в базу департамента дорожной полиции и поменял свой статус на инвалидный. С тех пор у меня никаких проблем с парковкой. Ну, что вам там хотелось узнать?

Байер чуть перевел дыхание и придвинулся ближе к монитору.

— Попробуй найти досье на агента Молдера.

Лэнгли запустил поиск.

— Вот он, родимый.

Теперь и Фрохики влип носом в экран.

— Да, это тот самый, — кивнул он, близоруко щурясь на фотографию. — Агент Фокс Молдер, рост-вес, все дела… Так, степень по психологии, академия ФБР в Куантико… Черт, вы только посмотрите, какие характеристики! Какой индекс интеллекта! Я тащусь.

— В настоящее время работает в отделе особо тяжких преступлений, — прочел Байерс. — Интересно, за каким же таким преступлением его сюда-то занесло?

— Кого еще посмотрим? — спросил Лэнгли, которому уже явно стало скучно.

— Холли Модески, — сказал Баейрс.

Лэнгли постучал клавишами.

— Ничего, — объявил он. — Досье отсутствует. Как вид.

— Тогда… — Байерс чуть поколебался. — Попробуй Сьюзен Модески, это ее дочь.

Досье на Сьюзен Модески присутствовало. Увидев фотографию, все трое подались вперед и сшиблись лбами. Впрочем, никто даже не стал ныть по этому поводу. Потому что на фото было очень знакомое и отнюдь не детское лицо — лицо красавицы Холли.

— Что за черт?! — выпалил Фрохики. — Она — Сьюзен Модески?

Все трое недоуменно переглянулись и погрузились в чтение.

И прочитанное потрясло их до такой степени, что несколько минут в грязной берлоге Лэнгли царило молчание. Тяжелее всех, конечно, пришлось Байерсу.

* * *

Стоп. Дальше пойдет совсем другая история. Вернее, вторая часть все той же истории, но если все изложенное Байерсом до этого пункта я готов счесть более или менее истинным, то дальнейшее — уже чистейшая фантастика.

В самом деле, ну встретил этот Байерс некую мадам, которая его так заворожила, что он пошел на серьезное нарушение в виде несанкционированного проникновения в базы данных Минобороны. Бывает. Не он первый, не он последний. Потом выяснилось, что даму разыскивает агент ФБР, а самой ее тем временем и след простыл. Тоже вполне понятно.

То, что далее нашей компании хакеров попало в коллективную задницу некое шило, и они полезли в правительственные базы, чтобы разнюхать, что к чему — вполне в духе этих самых хакеров. И то, что они почувствовали себя, мягко говоря, некомфортно, обнаружив, что красотка пудрила им мозги, а разыскивает ее ФБР за четыре убийства, что она при высочайших умственных способностях страдает паранойей и крайне психически неустойчива, что даже агентам ФБР не рекомендуется вступать с ней в контакт, не дождавшись подкрепления… м-да, тут кто угодно перетрусит до колик.

Они и перетрусили. До колик и истерик.

По словам Байерса, в досье говорилось, что эта самая Сьюзен Модески работала в одной из лабораторий министерства обороны в Нью-Мексико, потом вдруг съехала с катушек, убила парочку своих коллег и пару охранников, взорвала лабораторию и бежала. Милая такая девочка. Естественно, Байерс и прочие быстренькосложили два и два и сообразили, что она использовала их для каких-то своих загадочных целей недоступных пониманию людей психически нормальных и что, возможно, ей взбредет в голову убрать их как свидетелей. А ведь Байерс и Фрохики представились ей по полной форме. Она знала их фамилии, знала, где работает Джон, Фрохики — вообще фамилия редкая, тут достаточно просто телефонную книгу посмотреть.

А Байерс, бедняжка, мучился втройне. Мало того, что он в кои веки совершил нечто противоправное, мало того, что из-за него пострадал невинный любитель погонять «диггера», так теперь у него не было этому никакого оправдания в виде рыцарского благородства — его Прекрасная Дама обернулась Злобной Ведьмой. Небось, рвал на себе волосы и пытался бежать каяться в полицию. Приятели его, конечно, удерживали, и тут дверная ручка начала тихонько так поворачиваться.

Интересно, как она нашла берлогу Лэнгли? Выследила Фрохики с Байерсом? Маловероятно — по словам Байерса, им пришлось здорово побегать, чтобы разыскать Лэнгли, а в таких подпольных закутках она в своем цивильном костюме бросалась бы в глаза, как мужик в лесбийском клубе. В мотелях такого сорта справки о постояльцах тоже не очень охотно дают. Но ведь как-то же вычислила. Причем не имея за собой полицейской базы и вообще ничего не имея. И в кратчайшие сроки. А может, Лэнгли на выставке ей попросту визитку вручил? Байерс этого мог и не видеть.

Ну, ладно, это первая шероховатость.

А вторая — то, что эти три напуганные кролика ей все-таки поверили.

Нет, наверное, все-таки стоит делить эту сагу на три части. Первая была романтическая, но вполне правдоподобная, вторая — маловероятная, но вполне допустимая, а вот уже на складе началась полная ерунда.

Но все по порядку. Значит, читали они файл, потом переваривали информацию, а потом ручка хлипкого дверного замка… — запертого, что характерно! По крайней мере, Лэнгли потом Байерса в этом уверял. Так вот, ручка этого запертого, но крайне символического механизма начала поворачиваться. Тихонько так, словно бы тот, кто был снаружи, очень старался не привлекать к себе излишнего внимания. Двух великих мастеров кунфу, естественно, сразу же внезапным порывом ветра сносит за не слишком широкую спину Зануды-Байерса. Там им, конечно, тесновато, но зато они намертво перекрыли Джону путь к отступлению. Пришлось ему расправить плечи и встретить опасность лицом к лицу. Да, что-то у меня Джон Байерс всю дорогу выходит героем поневоле.

* * *

Конечно же, это была она. Вошла, прикрыла за собой дверь, аккуратно повернула ручку замка и посмотрела прямо на них — виновато, но решительно.

Байерс твердо решил больше не поддаваться магии этих зеленых глаз.

— Привет, ребята, — она подошла к столу. — Читаете обо мне? Ну что ж…

Байерс на миг зажмурился, Фрохики и Лэнгли попытались сделаться такими маленькими-маленькими, совсем даже незаметными.

А она заговорила снова. Спокойно, ровным голосом, словно собиралась покаяться перед ними в том, что сама считала единственно верным.

— Меня зовут Сьюзен Модески. Моя специальность — органическая химия. Я работала в военной лаборатории, разрабатывала новейшее оружие. Но я никогда ничего не взрывала и уж точно никого не убивала. Я просто хотела уйти оттуда. Но эта работа не из тех, откуда можно просто уйти.

— А ваша дочь? — сглотнув, спросил Байерс. Все-таки его не просто так прозвали Занудой.

— У меня нет дочери. Простите. Мне пришлось вам солгать. Вы же понимаете, если бы я сразу рассказала правду, вы бы не поверили. А мне нужна была ваша помощь.

— В чем именно? — спросил Фрохики.

Джон Байерс в этот момент опять накрепко увяз во внутренней борьбе. Ему очень хотелось ей верить. Эти глаза не могли лгать. Но однажды они ему уже солгали. И он читал досье. Она просто морочит им головы.

— В чем? — спросил и он тоже.

— Чтобы получить вот это, — откуда-то из недр сумочки она извлекла сложенные вчетверо несколько листов бумаги. Байерс и Фрохики узнали распечатку файла, извлеченного Байерсом из базы министерства обороны. — И я надеюсь, что вы поможете мне это расшифровать. Здесь все, что требуется, чтобы разоблачить самый страшный заговор — заговор правительства США против собственного народа. Заговор, на который я, сама того не зная, работала. Я помогала им разрабатывать газ И-Эйч.

— Что? — переспросил Лэнгли, который полагал себя сведущим практически во всех науках.

— И-Эйч. Это вещество, которое, будучи распыленным даже в минимальных количествах, вызывает у человека приступы страха и паранойю.

— А… — хором протянули Фрохики и Лэнгли. Байерс все еще сражался с собой и потому промолчал. — Паранойю. Заметно.

— Вы мне не верите, но это правда! — в отчаянии выкрикнула Сьюзен, — Они хотели испытать его на живых людях! Здесь, в Балтиморе! Разве вы не понимаете — никто не может чувствовать себя в безопасности. Вспомните, что они сделали с Кеннеди!

— А что они сделали с Кеннеди? — спросил Байерс, которому никак не удавалось припомнить, чтобы за Кеннеди были замечены приступы паранойи.

— Даллас, 1963 год, не припомните? — ее глаза снова горели лихорадочным блеском, но теперь Байерс знал, откуда этот блеск, — Они хотят контролировать всю нашу жизнь, с рождения до колыбели.

И она вдруг бросилась к прикроватной тумбочке Лэнгли и дернула ящик. Разумеется, ничего, кроме пары дохлых тараканов не обнаружила, но продолжала шарить по ящикам, залезла под кровать…

Юбка у нее была чуть выше колена, и при последнем маневре все трое хакеров как по команде вытянули шеи. Когда Сьюзен вылезла (почти не испачкавшись) из-под кровати, сжимая библию, вся троица дружно покраснела. Но она этого, кажется, не заметила.

— Вот, — заявила она, потрясая добычей — увесистым томом в кожаном переплете с золотым тиснением. — Отельная библия. Кто ее сюда подбросил?

— Правительство? — с усмешкой предположил Фрохики.

Сьюзен не обратила на его иронию никакого внимания.

— В каждом номере каждого отеля Соединенных Штатов. Никому никогда ни придет в голову задаться вопросом, зачем она здесь. Прекрасное изобретение для тотальной слежки, — в том, как она говорила, четко, коротко и выразительно, чувствовался опыт то ли преподавательской работы, то ли выступлений на собраниях.

Вот к этому моменту Фрохики и Лэнгли уже достаточно расхрабрились. Ну что, в самом деле, страшного — обыкновенная истеричная баба, которая кричит, что все на нее охотятся? Выставить прочь, и дело с концом.

— Минуточку, — возмутился Фрохики, решительно вылезая из-за спины Байерса, откуда до сих пор они с Лэнгли предпочитали не высовываться. — Вы хотите сказать, что правительство Соединенных Штатов, то самое правительство, которое больше всех в мире тратит на социальные программы, которое подарило нам «его величество Бакс», это правительство стоит заговоры против собственного народа?

— Вот, например, стоит Зануда Байерс, он тоже работает на правительство — и он тоже участник заговора? — подхватил Лэнгли.

— Я докажу. Я докажу вам. Только помогите мне расшифровать этот файл! — и она отшвырнула библию и полезла в сумочку за распечаткой. Вместо распечатки на пол выпал револьвер.

* * *

Еще раз стоп. Загадочное оружие загадочной Сьюзен Модески. Короткоствольный револьвер с барабаном то ли на шесть, то ли на пять патронов. Это если верить Байерсу, который в оружии не слишком разбирается.

А кроме этих ребят, его вроде никто и не видел. Ну, если верить описанию Байерса, выходит, что это была игрушка типа «Colt Special Police», то ли «Smith&Wesson Special Police». В любом случае, неплохая игрушка, калибра ноль тридцать восемь. И достать ее в наше время не так уж трудно.

Вот только одна проблема — револьвер этот благополучно растворился в воздухе, как и сама Сьюзен Модески. Совершенно бесследно, в самом прямом смысле этого слова. Если она стреляла из него на складе, где пули?

Тела, если таковые были, тоже исчезли. Видимо, туда же, куда и пули. Короче говоря, чем дальше, тем больше все это напоминает…

Черт возьми, больше всего это напоминает бред параноика. В частности, Сьюзен Модески. Если только она сама — не плод воображения. Коллективного. Или реальность оказалась немногим лучше параноидального бреда. Так тоже бывает. Редко, но бывает.

* * *

На несколько секунд все замерли. Перед глазами Джона снова замелькали строчки из досье: вооружена и очень опасна, страдает приступами буйного помешательства, галлюцинациями…

А вдруг она решит, что он, Джон Байерс — один из тех правительственных заговорщиков? Добрый Лэнгли ей напомнил, что он работает в Федеральной комиссии по коммуникациям…

Но Сьюзен Модески не стала впадать в буйство. Двигаясь нарочито медленно, не спуская глаз со всех троих (благо, они опять сбились в кучу), она подобрала револьвер, но далеко убирать не стала.

— Ну так что, ребята, вы мне поможете?

Они переглянулись. Всем почему-то расхотелось возражать.

И в тесном номере мотеля закипела работа.

К счастью, у Лэнгли нашелся сканер — неподключенный. Но через пару часов им как-то удалось наладить аппаратуру. Стемнело, свет никто не включил — все почему-то избегали подходить к выключателю.

Еще через полчаса новейший суперкомпьютер — IBM 386 с аж восемью мегабайтами оперативки — закончил дешифровку.

* * *

Так. Конец второй части, дальше начинается то, что в рамки разумного не лезет ни с какими натяжками. То есть в мой отчет оно не полезет точно.

В файле, по словам Джона Фицджеральда Байерса (вот ведь имечко!), содержалась сообщение, что, дескать, несмотря на действия доктора Модески, ИБО (инженерно-биологическая операция, как пояснила им доктор Модески, то бишь испытания препарата на ничего не подозревающих жителях) будет проведена в ранее установленные сроки в Балтиморе, штат Мериленд. Сотрудники отдела доктора Модески нейтрализованы, изобретено правдоподобное объяснение (то есть убиты, а вина повешена на нее — это опять же по ее словам). Далее следовал адрес того самого злополучного склада в Белл Пойнте и номер контейнера с препаратом.

Бред. Если даже допустить, что подобное сообщение действительно имело место где-то в засекреченных недрах министерства обороны, само по себе, без интерпретации Сьюзен Модески, оно еще ничего не значит. А кроме того, почему этот элемент секретной переписки содержался в файле на ее имя? И ведь она определенно знала, что она там найдет — не свое досье, а информацию по испытаниям препарата.

Но самое неудобоваримое началось потом. Завершалось это сообщение утверждением о том, что доктор Модески находится под колпаком двадцать четыре часа в сутки, способ контроля — электронный, аппаратура установлена доктором Майклом Килборном такого-то числа прошлого года.

Кто-то из наших хакеров, естественно, поинтересовался, а кто же такой этот доктор Килборн? Сьюзен ледяным голосом пояснила, что это ее дантист, извинилась и ушла в санузел. Втихаря прихватив с собой пассатижи. Или плоскогубцы. Вот тут Байерс затруднялся сказать.

Ребята остались втроем, переваривать информацию. А когда из ванной раздался придушенный вопль, решили все-таки посмотреть. Видимо, гипотезу о паранойе и галлюцинациях они к тому времени уже отбросили. В отличие от меня.

Но у них передо мной есть одно большое преимущество. Гипотеза не считается опровергнутой, пока не выдвинута альтернативная гипотеза. У них такая альтернатива была — заговор правительства против собственного народа. А вот мне придется очень постараться, чтобы как-то объяснить появление на складе номер такой-то в промзоне «Белл Пойнт», во-первых, как минимум, троих лиц, которым там решительно нечего было делать, во-вторых, агента ФБР, который покинул этот склад уже невменяемым (каким он прибыл — оставим пока за скобками, но вообще-то вряд ли он в таком состоянии мог гулять по Балтимору), в-третьих, что самое интересное, двух луж крови и большого количества стреляных пистолетных гильз. И все это при полном отсутствии на указанном складе к моменту прибытия полиции оружия, трупов, раненых, каких-либо неизвестных веществ и каких-либо докторов Модески.

Ну ладно, об этом можно и утром подумать. На свежую голову. А сейчас мы остановились на том, что Байерс, Фрохики и Лэнгли услышали в ванной сдавленный вопль и пошли посмотреть.

То есть они, конечно, испугались. Но не очень. Потому что Байерс уже почти поверил, и вообще у него лимит страха на ближайший год был исчерпан, а Фрохики с Лэнгли принадлежали к тому типу людей, которые могут бояться только непосредственно наблюдаемой угрозы, во всех прочих случаях они отважны до полного дебилизма. Постучали, не заперто. Засунули в дверь три любопытных носа — по росту.

Сьюзен Модески стояла вся в слезах. Одной рукой она зажимала кровоточащую ранку во рту, а другой настойчиво протягивала друзьям только что выдранный без наркоза коренной зуб. С дикцией у нее, конечно, в тот момент были некоторые проблемы, и им не с первого раза удалось разобрать, что она решительно требует, чтобы они этот мало-аппетитный предмет пристально изучили.

Изучили. Потом изучили еще раз через лупу. Дружно ахнули, присвистнули: пломба была определенно странной конструкции. Толком было-ничего не разобрать даже через лупу, слишком мелко. Но Байерс божился, что это была именно конструкция, с проводками и прочим. Вот этот предмет мог бы служить вещественным доказательством, но они его выкинули в унитаз. Побоялись, что он на них наведет нехороших злых людей. Из правительства.

Вот после этого они ей и поверили окончательно и безоговорочно. Зря, по-моему. Я бы нипочем не поверил.

* * *

Байерс сам предложил поехать на склад в Белл Пойнте и разыскать лот А-9000. Сьюзен благодарно улыбнулась ему, прижимая к скуле пакет со льдом.

Байерс втайне боялся и надеялся, что путь их кончится у запертых дверей, поскольку взламывать они умели только информационные системы, но, как ни странно, вскрыть склад оказалось очень легко. Будь у них хоть немного побольше здравого смысла, они бы сообразили, что это неспроста.

На складе царил порядок, и они довольно быстро отыскали лот А-9000 — это оказалась картонная коробка примерно метр на метр. Она стояла на другой такой же, так что Сьюзен просто взяла у Лэнгли нож и разрезала картон на уровне лица.

Внутри оказались ингаляторы для астматиков.

Байерс осторожно достал один из них — потом, на допросе, он очень жалел, что не догадался прихватить его с собой. А на вид это был самый обычный ингалятор в яркой упаковке. Джон попытался прикинуть, сколько астматиков завтра могли бы стать еще и параноиками — несколько сотен? Тысяча? А если кто-то из них в приступе паранойи начнет убивать людей? А если не кто-то, а сразу все?

— Вот как они намерены распространить газ, — сказала Сьюзен. — Метод случайной выборки.

— И что мы теперь с этим будем делать? — спросил Фрохики. — Мне почему-то не хочется идти в полицию.

— Это улики, — сказала Сьюзен. — Я все равно буду бороться. Кроме полиции есть еще пресса. Это единственная надежда.

Должно быть, пока они разглядывали нарядные красно-зеленые коробочки и обсуждали находку, они несколько потеряли бдительность. Или — что вероятнее — этот Молдер был хорошим агентом. Во всяком случае, он опять возник шагах в десяти от них, словно бы из ниоткуда — со значком наперевес.

— ФБР! Сьюзен Модески, вы арестованы за убийство четырех человек на военной базе Вайтстоун.

— Она этого не делала! — выпалил кто-то из хакеров.

Все трое дружно вышли вперед, задвинув даму за широкие спины. Почему-то в тот момент они совершенно не боялись. Наверное, не очень-то этот Молдер страшный.

— Вы, трое, тоже арестованы, — немедленно отреагировал федеральный агент. — Не отягощайте вину сопротивлением, ложитесь на землю и не двигайтесь.

— Да послушайте вы! Здесь все не так просто! — снова запротестовала троица энтузиастов.

— Я сказал, на пол, живо! — очень убедительно рявкнул Молдер.

Через секунду почему-то оказалось, что все трое смирно лежат рядком на полу, опираясь на локти. Причем Джону приходилось из этой позиции вертеть головой, поскольку агент был прямо по курсу, а Сьюзен осталась сзади, и не спешила ложиться рядом.

Про оружие Молдер, надо полагать, из дела Модески знал — она пистолет пока не доставала. Она просто потихонечку, по шажочку пятилась прочь.

— Мэм, не двигайтесь, иначе я вынужден буду стрелять!

Сьюзен чуть покачала головой и сделала еще один шажок назад. А потом передумала и снова посмотрела на Молдера — причем на этот раз уже откровенно испуганно. Казалось, она колеблется — то ли броситься ему на шею, то ли сбежать. Через мгновение Джон, вывернув голову до хруста в суставах, увидел, почему она так испугалась.

К ним решительным шагом подошли еще два персонажа. Появились они из-за спины Сьюзен — двое молодых, крепких и очень настойчивых ребят в костюмах вроде того, что был на Молдере — дорогих, но неброских.

— Доктор Модески, пройдемте с нами!

Вот так вот просто и незамысловато — пройдемте, а куда, зачем и в каком качестве — объяснить они нужным не сочли. Молдеру это, разумеется, не понравилось.

— Федеральный агент Фокс Молдер, — он снова достал значок. — Вы мешаете задержанию опасного преступника. Назовитесь.

Те, разумеется, и не подумали. То есть они, кажется, вообще не удостоили агента вниманием.

— Пройдемте с нами! — снова повторил один из них, взяв Сьюзен за локоть.

Молдер выхватил пистолет:

— Я сказал, выйдите вперед и назовитесь!!!

Они переглянулись, а потом вдруг резко отшвырнули Сьюзен назад, себе за спины, и синхронным движением полезли под пиджаки.

Все происходило очень быстро. Джон, например, и сообразить ничего не успел. Только чисто рефлекторно ткнулся носом в пол и зажал уши. Потом он был очень благодарен агенту Молдеру за то, что тот заставил их лечь на пол.

* * *

Ну, из такого положения немного разглядишь, так что разобраться нам с Байерсом удалось не сразу. К счастью, он хоть и полный профан в оружии, но наблюдательный.

По его словам, агент Молдер не успел сделать ни единого выстрела, зато успел в броске уйти из-под огня в сторону, за ящики и коробки. В том числе за лот номер А-9000.

А ребята в костюмах патронов не жалели. Стреляли, судя по всему, из автоматических пистолетов. Так что агент был совершенно прав, когда не стал пытаться продолжать переговоры. Один из эти загадочных деятелей всю обойму расстрелял — Байерс как раз чуть поднял голову, когда грохот прекратился, и видел, как двое, перешагнув через замерших от страха хакеров, подошли к лежащему Молдеру и тот, что приказывал Сьюзен пройти с ними, на ходу небрежно вогнал новую обойму.

* * *

А агент Молдер в это время лежал под лотом А-9000, изрешеченным пулями, и жидкость из ингаляторов лилась на него, как из душа. Он задыхался, корчился и срывал с себя одежду. Вряд ли он тогда еще что-нибудь видел, и уж совершенно точно не мог сопротивляться.

Парень в костюме, ухмыляясь, поднял перезаряженный пистолет с явным намерением добить невезучего агента. Раздался выстрел. Даже два — подряд. И обомлевший Байерс увидел, как двое неизвестных тяжело рухнули на пол. Рядом с агентом. Когда он решился обернуться, Сьюзен все еще стояла с дымящимся кольтом в руках, словно не могла заставить себя опустить его. В конце концов она просто разжала непослушные пальцы. Кольт упал на пол — оглохшему от пальбы Джону казалось, что все происходит в ватной тишине. Она прошла мимо — даже не взглянув на троих распластанных приятелей. Потом Байерс уговорил себя, что не стоит на нее за это обижаться — все-таки она впервые в жизни убила кого-то. Она на секунду задержалась над агентом Молдером, посмотрела на него с ужасом и жалостью и убежала прочь, к тому выходу, через который они проникли на склад.

— Сьюзен! — окликнул ее Джон.

Она не остановилась. Возможно, она его просто не слышала. Он, например, себя почти не слышал.

Не успели они опомниться и подняться с пола, как выяснилось, что еще ничего не кончилось. Наоборот, кажется, самое странное и опасное для жизни только начиналось.

Байерс не услышал, как открылись ворота — он просто обернулся на свет. Свет шел снаружи — от главного въезда на склад. Автоматическая, как в гараже, дверь скользнула наверх, снаружи стояла какая-то машина. Кажется, грузовая — против света видно было плохо.

Поэтому Джон не сразу понял, почему у людей на пороге такие большие головы. У шестерых из них в руках были яркие пластиковые чемоданчики, а седьмой поводил по сторонам каким-то попискивающим прибором, потом махнул рукой — люди в дверях сняли противогазы и расступились, пропуская Главного.

* * *

Главный. Этакий Человек в Черном. Или просто Черный Человек. То есть, если только это не плод фантазии Байерса от начала и до конца, он действительно был афроамериканец, высокий, немолодой, в черном костюме и черном плаще. Да, и уехал он на черном лимузине. Больше Байерс ничего внятного про него сказать не мог. А послать его на фоторобот — значит, признать, что я ему верю. А мне почему-то пока не хочется этого делать.

Персонаж-то опереточный. Злодей в черном, появляется неизвестно откуда, мановением руки сметает все улики и исчезает, как по волшебству.

Хотя, с другой стороны, кто из нас не опереточный? Например, с точки зрения того же Байерса, я — тупой опереточный коп, который погряз в бюрократии и дальше носа своего видеть не желает.

Ладно. Продолжим. Главный, он же Черный Человек, прошествовал к месту наиболее жарких событий, оглядел застреленных мальчиков в костюмах, агента Молдера, бормочущего непонятное, револьвер Модески на полу, то, что осталось от лота А-9000…

* * *

А Байерса, Лэнгли и Фрохики, которые к тому времени уже успели перейти в вертикальное положение, он словно бы не заметил. И никто их будто не замечал. Их просто обходили, как мебель. Как ящики с барахлом, которых здесь был целый склад.

Главный остановился над агентом Молдером. Его догнал человек, который минутой раньше брал пробы воздуха, — без противогаза он оказался лысоват. Ничего не спросил, просто почтительно замер за спиной. Как ординарец. Высокий такой, жилистый мужик лет сорока с невыразительным, как отключенный монитор, лицом.

— Зачистить, — небрежно обронил Главный.

Лысый вернулся к своим людям, те полезли в свои чемоданчики, и работа закипела.

При этом троих посторонних по-прежнему никто не замечал. Даже когда Лэнгли не выдержал и брякнул:

— Эй, пипл, вы кто такие вообще?

Действовали они умело, слаженно и быстро. Поврежденный контейнер с ингаляторами обмотали полиэтиленовой пленкой, заклеили скотчем, подцепили автопогрузчиком и увезли. А потом на этом же автопогрузчике привезли новый — точно такой же лот А-9000.

Кто-то в маске ползал со шлангом, которым как пылесосом подбирал осколки и лужи, кто-то полз за ним и только что языком пол не вылизывал. Лысый с помощником засунули одного из парней в костюмах в черный полиэтиленовый мешок для перевозки трупов, унесли. Вернулись за вторым, а тот очнулся и стал протестовать. Лысый вопросительно обернулся на Главного. Тот как стоял с каменной мордой, так и остался. Видимо, это означало, что помилования не будет. Раненого зачехлили и тоже унесли. Из чехла продолжали доноситься стоны и мольбы, но люди Черного действовали равнодушно, как машины.

Вот в этот момент до троих приятелей начало доходить, что зачистка вполне может коснуться и их тоже. Потому на них как на мебель и смотрят.

Главный подобрал револьвер Сьюзен и подошел к агенту Молдеру. За его спиной немедленно материализовался Лысый.

— Зачехлить? — уточнил он.

— Нет, — ответил Черный и веско добавил: — Этого — не трогать.

И тут Байерс не выдержал. В нем как будто кончился страх. Он уже понимал, что их вряд ли оставят в живых. И он хотел знать, ради чего все это и кто эти сноровистые ребята с каменными лицами.

— Эй! Слушайте, по какому праву вы тут командуете? — окрикнул он.

— Байерс, заткнись, — хором прошипели Лэнгли и Фрохики.

Черный повернулся и подошел к ним. Лысый, словно тень, следовал за ним. Лицо его по-прежнему ничего не выражало. Вот так же спокойно, не моргнув глазом и не поморщившись, он, наверное, мог бы убить кого угодно. Хоть Кеннеди. И это показалось Байерсу гораздо страшнее всей сегодняшней пальбы и всех испытаний отравляющих газов на людях. Деловые исполнительные ребята с равнодушными лицами, которые зачехлят кого угодно.

И его понесло.

— Зачем? Ради чего все это? Вы подставили доктора Модески, вы планировали испытание химического оружия на живых людях. Зачем вам это надо?

— Байерс, заткнись! — это опять Фрохики.

А Черный смотрел на него с каким-то даже интересом. Как на подопытного кролика. Как на кролика, который посмел не подчиниться гипнотическому взгляду удава. И в руке у Черного был револьвер Сьюзен. А на руках — кожаные перчатки. Три выстрела — и еще тремя убийствами в личном деле Модески станет больше.

Наверное, эта мысль как-то отразилась на лице у Байерса. Черный едва заметно ухмыльнулся и небрежно проверил барабан. К Байерсу и компании со всех сторон бросились люди с равнодушными лицами и поставили на колени.

— Чехлы не понадобятся, — бросил Черный.

Чистильщики отступили.

Черный не спеша зашел Байерсу за спину. Он стоял на коленях, не смея обернуться, с нелепо поднятыми руками и пытался понять, неужели уже все? И больше ничего не будет? Как это, сухой треск выстрела — и тебя нет?

Потом он услышал щелчок. Ему показалось, что это был грохот. Причем прямо между ушами. Перед глазами потемнело, но ничего не произошло. Боли не было. Сзади донеслось:

— Ведите себя хорошо, — и удаляющиеся шаги.

Тогда он все-таки заставил себя обернуться.

— Вот значит, как? — голос дал петуха. — Вы просто хотите нас запугать, чтобы мы помалкивали и не рыпались?

— Байерс, еще слово, и я тебя сам заткну, — пообещал сквозь зубы Фрохики, но Байерс уже не мог остановиться.

Черный Человек не обратил на него внимания. Он уходил. Остальные чистильщики уже куда-то исчезли. На складе снова было темно.

— Так значит, это правда? То, что говорила Сьюзен? Вы и Кеннеди убили?

Черный Человек остановился и как-то странно посмотрел на Байерса.

— Я слышал, его убил одинокий стрелок, — ровным голосом негромко произнес он и пошел дальше.

Шлепнул ладонью по кнопке, дверь поползла вниз. Трое приятелей еще успели увидеть, как Черный садится в черный лимузин с откидным верхом. Снаружи уже вовсю доносился вой полицейских сирен.

* * *

Вот, собственно, и все. Услышав сирены, трое хакеров остались верны своему идиотизму и решили отсидеться за коробками, где их и взяли.

Лот А-9000 к моменту прибытия полиции был на месте, в целости и сохранности, и к вечеру уже были готовы предварительные результаты анализов — никаких психотропных препаратов в ингаляторах не обнаружено.

И что, спрашивается, мне теперь со всем этим делать?

Хотя все не так страшно. Оружия при нашей троице не обнаружено, так что их вполне можно провести как свидетелей. А все прочее свалить за пределы юрисдикции полиции Балтимора.

Но это уже завтра. На свежую голову.

Ну, хорошо, а что же там было на самом деле?

Положим, демонический образ Черного Человека, сильно смахивающий на Джи-Джи в плохом настроении, можно оставить на совести Байерса. Целиком и полностью.

Но факт остается фактом: кто-то стрелял. Причем не из служебного пистолета агента Молдера. И кто-то в кого-то попал. Причем серьезно.

Кто-то увез трупы. Или раненых. Причем весьма вероятно, что именно в пластиковых мешках, потому что кровавых следов не наблюдается.

И этот загадочный кто-то действовал очень уверенно: и прибыли они как раз вовремя, и палить в федерального агента не стеснялись, и следы ликвидировали со знанием дела.

Но не все следы, вот в чем штука. Если допустить, что все, касающееся лота А-9000, — не мистификация и у этих ребят было с собой оборудование для химической очистки помещения (и не случайно они были такие предусмотрительные), что им стоило прибрать не только тела и осколки ингаляторов, но и кровь, и гильзы… и агента Молдера, и Байерса с компанией, если уж на то пошло?

Если верить Байерсу, инициатива такого гуманного обращения исходила от Черного. Вот только в гуманизм его не верит даже Байерс. Кем бы ни были люди Черного, но работали они профессионально. Все серьезные улики уничтожили, а несколько зацепок оставили. Безусловно, это было сделано с определенной целью, но с какой?

Да, на этот предмет я бы не отказался побеседовать даже со Сьюзен Модески. Хотя состояние ее психики и вызывает у меня некоторые сомнения. Нормальный человек никогда бы не заварил такую кашу.

А вот агент Молдер вряд ли знает намного больше моего. Да и придет ли он в Себя — пока не известно. Интересно, его-то зачем в живых оставили? Ведь в его организме могли остаться следы этого, как его… И-Эйч.

Такое ощущение, что этот Черный или тот, кто за ним стоит, почему-то хотел, чтобы кто-то получил основания для неких догадок, которые он, тем не менее, не мог бы никому доказать.

Нет, господа, я вам не параноик. И посему не собираюсь делать из этого допущения вывод, что сие послание адресовано мне, инспектору отдела по расследованиям убийств Манчу. Но тогда кому? Явно не Байерсу с приятелями, они — всего лишь часть послания. Доктор Модески и так слишком много знает, а при такой охоте долго не выживет. Агент Молдер невменяем. На этом круг известных мне заинтересованных лиц исчерпан. Я пас.

Заключение

На следующее утро инспектор Манч приехал в участок пораньше, чтобы спокойно напечатать отчет. Но в участке его уже ждали.

— Доброе утро, инспектор, — вежливо поздоровался молодой человек в темном костюме.

— Агент Молдер? Вас уже выписали? — Манч пока не решил для себя, отнести ли этот сюрприз к хорошим, или же наоборот.

— Как видите, — развел тот руками.

— Что ж, очень рад видеть вас в добром здравии. Присаживайтесь.

И они поговорили. Сюрприз оказался из разряда положительных. Агент Молдер оказался весьма толковым и корректным сотрудником, если б все федералы такими были — жизнь полиции была бы намного легче. Он не стал качать права и метать понты, а просто рассказал, что ему было известно.

Во-первых, он подтвердил то, что касалось досье ФБР на Сьюзен Модески. Он, оказывается, специализировался на маньяках, и в Балтимор его прислали ловить именно маньячку Модески. На хвост он ей сел задолго до ее встречи с Байерсом, но она старательно держалась в людных местах, а брать психопата посреди толпы — значит неоправданно рисковать жизнями мирных граждан.

На выставке он ее потерял, а в берлоге Лэнгли нашел снова — отыскать берлогу одинокого хакера для агента ФБР было не так сложно. Оттуда он выследил всю компанию до склада в «Белл Пойнте» — эти дилетанты даже в пустынной промзоне слежки не заметили. А дальше, по словам агента Молдера, все было так, как рассказывал Байерс. С той только разницей, что с момента попадания под душ из вскрытого контейнера агент Молдер уже ничего не помнил, кроме каких-то фигур с непропорционально большими головами, которых принял за инопланетян.

— Инопланетян? — переспросил Манч. — Забавно.

— Да, вы правы, — как-то невесело усмехнулся Молдер. — А вы что скажете?

Манч замялся:

— Вообще-то, если бы вы согласились немного подождать, мы бы предоставили вашему ведомству полный отчет…

— Если вас не затруднит, — мягко, но настойчиво попросил Молдер, — не могли бы вкратце описать ситуацию. Все-таки Сьюзен Модески — особо опасный объект, и если она на свободе…

— Да, ей удалось скрыться, — подтвердил Манч, — Примерно за минуту до появления на складе неких неизвестных личностей, которые уничтожили все следы происшествия, за исключением луж крови и гильз, оставшихся от тех двоих мужчин, которые в вас стреляли, троих свидетелей и лично вас, агент Молдер. Я вот вчера весь вечер ломал голову, откуда такая избирательность при заметании следов. Может, это был ваш знакомый?

— Кто?

— Свидетель Байерс описывает главаря чистильщиков как высокого афроамериканца в официальном костюме. Вообще-то Байерс переволновался, и его описание, мягко говоря, на словесный портрет никак не тянет. Эти трое горе-взломщиков почему-то решили, что имеют дело с правительственным заговором.

— Заговором? — удивился Молдер. — Да, в самом деле, странная история. Знакомых заговорщиков у меня вроде бы не имеется. Спасибо за помощь, инспектор.

— И вам спасибо, агент Молдер. Всего доброго.

И инспектор Манч отправился пить кофе.

* * *

Надо же, как он вовремя в себя пришел. Надо будет потрясти медиков на предмет его анализов. Потому что если все, что было после перестрелки, можно будет свалить на воздействие неизвестного галлюциногена, с отчетом проблем не будет, и Байерса с компанией можно будет отпустить, и свалить это дело на ФБР и с плеч долой.

Например, так.

Доктор Сьюзен Модески, бывшая сотрудница лаборатории на военной базе Вайтстоун, разыскиваемая ФБР по подозрению в убийстве четырех человек и диверсии на военном объекте (досье ФБР прилагается), согласно показаниям агента ФБР Фокса Молдера (показания прилагаются), позавчера прибыла в Балтимор и отправилась на выставку современных средств связи, где познакомилась с Джоном Фицджеральдом Байерсом, Мелвином Фрохики и Ринго Лэнгли.

Доктор Модески, прибегнув к обману, убедила этих троих добрых граждан Соединенных Штатов, сопровождать ее на склад номер такой-то в промзоне «Белл Пойнт».

Далее, доктор Модески, Джон Фицджеральд Байерс, Мелвин Фрохики и Ринго Лэнгли незаконно проникли на склад. Цель данного поступка доктора Модески осталась неизвестной, однако необходимо принять во внимание психическую нестабильность и параноидальные наклонности.

На складе агент Молдер, которому был поручен розыск особо опасной преступницы Модески, попытался произвести задержание, но процесс задержания был прерван двумя неизвестными, которые отказались назваться и открыли по агенту Молдеру огонь из автоматического оружия.

В ходе перестрелки агент Молдер подвергся воздействию неизвестного вещества, оказывающего временно дезориентирующее воздействие на центральную нервную систему (см. заключение медэксперта).

При этом нельзя исключать, что свидетели Байерс, Фрохики и Лэнгли подверглись воздействию того же вещества, но в меньших дозах, в связи с чем их показания относительно дальнейших событий не могут считаться абсолютно достоверными.

Тем не менее, пятна крови на полу склада косвенно подтверждают показания свидетеля Байерса. Согласно показаниям Байерса, доктор Модески воспрепятствовала попытке неизвестных застрелить агента Молдера, находящегося под воздействием неизвестного препарата, убив или тяжело ранив обоих из личного оружия — предположительно калибра ноль тридцать восемь, — и скрылась.

После чего на место происшествия прибыл еще ряд неизвестных лиц, которые забрали двоих убитых (или тяжелораненых) субъектов и личное оружие доктора Модески и тоже скрылись.

Вот и все. Вывод: данное дело лежит вне компетенции полиции Балтимора по причине участия в нем находящейся в федеральном розыске Сьюзен Модески. Кроме того, последнее место работы доктора Модески заставляет предположить возможность участия в этом деле иностранных разведывательных служб, что также дает основания для передачи этого дела в федеральные службы соответствующего профиля.

Свидетелей Байерса, Лэнгли и Фрохики — выпустить за отсутствием состава преступления.

Вот с этого и начну.

* * *

Свидетели Байерс, Лэнгли и Фрохики выглядели, мягко говоря, помятыми. Еще бы, после двух ночей в кутузке. Особенно помятым выглядел выходной костюм Байерса. Манна они не заметили, увлеченные процессом возвращения конфискованного при задержании личного имущества. Когда дежурный дошел до новейшей разработки «Фрохики Коммуникэйшенз», Манч не выдержал, подошел сзади, взял из рук обалдевшего Фрохики его изделие для бесплатного подключения к кабельному и сунул себе в карман. Надо же хоть иногда похулиганить, чтоб не сдохнуть от тоски со всеми этими заговорами.

— Прощайте, ребята, и не возвращайтесь, — постаравшись состроить мину построже, посоветовал он, пока они не опомнились. — Скажите спасибо агенту Молдеру, он подтвердил ваши показания. И один добрый совет на прощанье: из алюминиевой фольги получается отличная шляпа для защиты от дистанционного чтения мыслей!

Вся троица на него неприязненно покосилась и уныло побрела прочь. Манч чувствовал себя, как закоренелый ханжа, который на каждом углу орет о недопустимости разврата, а вечерами бегает, замаскировавшись, по веселому кварталу.

Они еще не успели дойти до дверей, когда к Манчу подскочил новенький сержант — вечно Манч забывал его фамилию.

— Инспектор, мы нашли машину агента Молдера, — выпалил он.

Байерс, который уже взялся за ручку двери, затормозил и прислушался.

— Да? — вяло уточнил Манч, наблюдая за правым локатором Байерса.

— У Восточного вокзала, на площади. Должно быть, Модески угнала машину, и теперь уже едет прочь из города. Мы проверяем железнодорожные кассы…

Ох, навязался этот настырный на мою голову, устало подумал Манч.

— Хорошо, — махнул он рукой. — Проверяйте.

Все равно она уже за пределами штата. И хорошо.

* * *

— Ну, а сам-то ты что об этом думаешь? — спросил Джи-Джи, небрежно помахивая отчетом Манча.

Манч подавил тяжелый вздох. Если уж шеф пристает с такими вопросами — не отвертишься.

— В этом действительно замешана какая-то крупная шишка, — поморщившись, сказал он. — Настолько крупная, что нам не по зубам.

— Почему ты так решил?

— Да по тому, как профессионально и с размахом они работают, — Манч снял очки и стал их методично протирать. — Агент Молдер подтвердил, что попал под струю из простреленного контейнера, который как раз при его появлении вскрывали Модески с сообщниками, Значит, фальшивые ингаляторы существовали, и я бы их друзьям не рекомендовал. А дальше приехали крутые ребята, за десять минут все прибрали и заменили контейнер. То есть они заранее предполагали, что может понадобиться его заменить. И полицию, скорее всего, тоже они вызвали. Причем заранее. Они даже знали, когда появится наряд — отбыли буквально за минуту до его прибытия. И, если в ингаляторах для астматиков действительно был психотропный препарат, разработанный военными, то представьте себе размах мероприятия: добыть препарат из лап военных, ввести его в невинные ингаляторы серийного производства, что в домашних условиях не сделаешь, и подсунуть его в оптовую торговлю так, чтобы никто ни сном ни духом. Да тут такая махина должна работать… — Манч устало махнул рукой. — Пусть ФБР разбирается. Или АНБ.

— Да, — согласился лейтенант. — Ты конечно прав.

Это был один из тех моментов, когда Манч очень не завидовал Джи-Джи. Все-таки быть начальником — такой геморрой…

* * *

— Свобода! — восторженно заявил Фрохики, едва они покинули гостеприимный участок. — Поверить не могу, что все обошлось.

Лэнгли украдкой сплюнул через левое плечо. Все хакеры суеверны, ничего не поделаешь.

— Да стойте вы!!! — вмешался Байерс. — Вы что, ничего не слышали? Про машину, которую взяла Сьюзен?

— Ну и что с того? — пожал плечами Лэнгли. — Машина у вокзала, а Сьюзен твоя уже далеко. Мы ей больше ничем не поможем.

— Да нет же! Она для этого слишком умна, — возразил Байерс, — Она хотела, чтобы они подумали, что она уехала, а сама…

Тут осенило Фрохики.

— Помните, она говорила про прессу? А редакция «Балтимор Гардиан» как раз в пяти минутах пешком от вокзала!

И они бросились на автобус — на такси денег не было.

Уже по дороге Байерсу пришла в голову мысль, что машину Сьюзен оставила у вокзала наверняка еще вчера, и в редакции она побывала еще вчера, а сейчас, скорее всего, ее действительно уже нет в городе, и он ее больше никогда не увидит. Он запретил себе думать об этом.

Им повезло. Им просто фантастически повезло. Они вывалились из автобуса на остановке в полусотне метров от золоченой вывески «Балтимор Гардиан» и не успели пройти и двух шагов, как из редакционного подъезда вышла знакомая точеная фигурка в элегантном синем костюме.

— Сьюзен! — забыв обо всем на свете, Байерс побежал к ней.

Лэнгли и Фрохики рванули следом, уронили пожилую леди, принялись ее поднимать и немного приотстали. И у Байерса было несколько секунд, чтобы стоять рядом со Сьюзен, смотреть в ее прекрасные глаза и мучительно подыскивать слова.

Она заговорила первая — когда подоспели остальные.

— Мне не поверили, — спокойно призналась она. — У меня ведь не было доказательств.

— И… что теперь? — неловко спросил Байерс.

Сьюзен пожала плечами и отбросила челку со лба.

— Есть другие газеты. Радио, телевидение. Я не сдамся, — она чуть улыбнулась.

Рядом с ними вдруг зазвонил уличный таксофон. Все покосились на дребезжащий аппарат. На другой стороне улицы стоял большой тупорылый фургон.

— И я хочу вас тоже попросить — не сдавайтесь, — Сьюзен беспокойно огляделась по сторонам и попятилась, — Никогда не сдавайтесь, ребята. Не давайте им запугать себя! — последнюю фразу она выкрикнула уже на бегу.

— Сьюзен! — громко и отчаянно окликнул ее Байерс.

Она бежала — неловко, на подламывающихся каблучках, но упрямо. Когда она добежала до угла, прямо перед ней, откуда не возьмись, объявился знакомый черный лимузин. Сьюзен затормозила, кинулась в другую сторону, но из черного лимузина к ней уже бежали двое мужчин с  невыразительными лицами. Сьюзен схватили и затащили в машину. Байерс обнаружил, что уже давно бежит туда, к этой зловещей машине, к этим людям с равнодушными лицами — спасти, защитить… он даже не успел спохватиться, что ему не по силам тягаться с ними.

Мягко хлопнула дверца. Лимузин чуть проехал и остановился на светофоре. Плавно опустилось тонированное стекло задней двери. Черный Человек посмотрел прямо в глаза Байерсу — с тем же странным выражением, как тогда, когда Джон спросил у него про Кеннеди.Светофор загорелся зеленым, лимузин неспешно и величаво тронулся с места.

Некоторое время они просто стояли посреди улицы, избегая смотреть друг на друга.

Прохожие задевали их, кто-то посоветовал не торчать на дороге…

Наконец Фрохики нерешительно кашлянул.

— И куда мы теперь?

— Что-то мне не хочется идти в газеты, — признался Лэнгли, — Результат уж больно… не обнадеживающий.

Байерс в отчаянии посмотрел на друзей. Да, теперь уже — друзей. И Занудой они его давно не обзывали. И тут он вспомнил.

— Подождите, — он принялся лихорадочно шарить по карманам. — Вот! Нашел!

Фрохики вытянул шею.

— Визитка агента Молдера? Ты с ума сошел.

— Почему? Ведь он же был там и все видел. Эти парни пытались его убить. Надо только ему все хорошенько объяснить. Он поймет!

— Он ведь разыскивает Сьюзен… — с сомнением произнес Фрохики.

— Ну да! — подхватил Байерс. — И он просил позвонить, если нам станет что-нибудь о ней известно. А нам теперь известно, что ее увезли эти типы. Вот пусть он их и ищет.

— И ее заодно, — хмыкнул Лэнгли. — За четыре убийства и диверсию в лаборатории.

— Так мы же ему расскажем! Про И-Эйч, про испытания на людях. Уж ему-то этот газ на собственной шкуре знаком.

— Еще не факт, что он от этого И-Эйч оправился, — напомнил Лэнгли.

— Инспектор же сказал, что он подтвердил наши показания, — задумчиво сказал Фрохики. — И вообще другого-то пути все равно пока не наблюдается. Нельзя же просто сидеть и ничего не делать.

Лэнгли снова хмыкнул — на этот раз не столь скептически.

* * *

Они встретились с агентом Молдером в бывшем выставочном павильоне. Выставка закончилась, рабочие демонтировали стенды и лотки, уборщики гудели пылесосами, большинство стульев составили один на другой, стены казались неприлично голыми без плакатов и гирлянд воздушных шариков. Байерс увидел на своем рабочем посту забытую всеми банку со значками и с трудом одолел приступ зеленой тоски.

Агент Молдер появился ровно в шесть, как они и договорились.

— Здравствуйте, — он снял с башни стульев верхний, и уселся на него верхом. — Вы хотели мне что-то рассказать.

— Да! — с энтузиазмом подтвердил Фрохики. — Дело в том, что в правительстве Соединенных Штатов существует заговор против собственного народа…

— Погоди, — перебил его Байерс, — Давай я расскажу все по порядку.

— Ладно уж, — великодушно согласился Фрохики, — Только про отельную Библию не забудь.

— И про Кеннеди! — встрял Лэнгли.

— Хорошо, хорошо, — отмахнулся Байерс. — Все началось позавчера. Я стоял здесь и раздавал значки…

Оглавление

НЕОБЫЧНЫЕ ПОДОЗРЕВАЕМЫЕ