Жёлтые цветы [Екатерина Ракитина] (fb2) читать онлайн

- Жёлтые цветы 258 Кб, 79с. скачать: (fb2)  читать: (полностью) - (постранично) - Екатерина Ракитина

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Екатерина Ракитина Жёлтые цветы


1

Синтия Коббетт вышла из пекарни Беркса и едва не потеряла шляпку из‑за резкого порыва северо–западного ветра. Дождь, однако, кончился, и Синтия, убеждая себя, что небо немножко прояснилось, а за облаками даже проглядывает солнце, быстрым шагом двинулась по Хай–стрит, поплотнее запахнув воротник пальто. Нет, в воздухе определённо чувствуется весна, вот и алыча возле дома мисс Хартнелл уже готова зацвести, сказала себе Синтия — и, подойдя к калитке, ахнула.

— Тётя Джейн!.. Вас нельзя оставить одну и на полчаса! Почему вы на улице в такой холод? Ведь доктор Хейдок сказал…

Тётя Джейн покачала головой.

— Милая, боюсь, доктор просто понял, что тебя не переспоришь. Я вполне оправилась. Решила посмотреть, как поживает форсайтия.

— Форсайтия, — улыбнулась Синтия, беря тётю под руку и решительно увлекая её к дому, — благоразумно дожидается, когда потеплеет, хотя у неё и не было вашего бронхита. Идёмте, я купила к чаю ваш любимый тминный кекс.

— Тётя Джейн, — спросила Синтия, подливая пожилой леди чая, — я всё хотела спросить: что такого особенного в форсайтии?.. Вы каждый день спрашиваете, не зацветает ли она — бывает, что и не по разу. А когда я во вторник предложила срезать несколько веточек и поставить в гостиной, чтобы цветы распустились поскорее, вы огорчились и сказали, что это совсем не то.

— Но ведь это и в самом деле не то, — кротко ответила тётя Джейн. — Когда она зацветает в саду, сразу понимаешь, что зима кончилась. Всё кругом ещё бурое и унылое, только куст форсайтии весь покрыт цветами и светится, как солнце.

— Да вы поэт, тётя Джейн, — улыбнулась Синтия. — Признайтесь, у вас с цветами форсайтии связаны какие‑то особенные воспоминания? Была какая‑то история, много лет назад, весной?

Пожилая леди подняла на Синтию бледно–голубые глаза, чуть склонила голову набок и задумчиво произнесла:

— Можно сказать, милая, что история, которая началась с цветов форсайтии, продолжается по сей день. Во всяком случае, её никак нельзя назвать завершившейся. И в каком‑то смысле именно из‑за тех событий мы с тобой сейчас пьём чай с этим кексом, который, к слову, сегодня особенно удался мистеру Берксу: пышный, в меру сладок… о чём я?.. да, повернись всё тогда иначе, кто знает, как сложилась бы моя жизнь. Впрочем, это дело давнее, никому не интересное, и я вовсе не хочу утомлять тебя россказнями заболтавшейся старой тётушки.

— Что вы такое говорите, тётя Джейн! — Синтия всплеснула руками, едва не смахнув со стола чашку. — Я так люблю ваши рассказы! Конечно, — добавила она самым невинным тоном, — если вы хотите принять лекарство и отдохнуть… Вы ведь ещё не совсем окрепли после болезни…

Тётя Джейн поджала губы: лекарством Синтия называла какой‑то новомодный порошок, который нужно было размешать в чуть тёплой воде, чтобы получилось отвратительное на вкус питьё. Принять его теперь означало бы напрочь погубить удовольствие от чая с тминным кексом.

Синтия, сделав хитрый ход, затаилась в ожидании.

— Будь добра, милая, подай мне вязанье, — попросила пожилая леди.

И, когда Синтия, сгоравшая от любопытства, принесла клубки, спицы и нечто бело–голубое, — подарок очередному крестнику или малышу бывшей служанки, — укутала плечи тёти шалью и уселась напротив, тётя Джейн начала:

— Не помню, рассказывала я тебе, что училась в школе в Европе?..

Синтия кивнула:

— Кажется, в Италии?

— Да, во Флоренции — с милыми Рут и Керри, ты вряд ли их помнишь, но это не так важно, хотя с Керри потом тоже случилась удивительная, хотя и очень печальная история… Когда я вернулась домой, мне было восемнадцать, я, как все тогдашние барышни, писала акварелью, читала стихи, но, боюсь, крайне мало знала о настоящей жизни. Милли, моя сестра, как раз вышла замуж и уехала из дома. Я осталась совсем одна, хозяйство вела неумело и, надо признать, была довольно‑таки стеснена в средствах, когда получила письмо от дорогого дяди Томаса. Прежде он служил каноником в Или, но тогда уже ушёл на покой. Он спрашивал, не соглашусь ли я стать компаньонкой миссис Форсайт, очень уважаемой вдовы священника–миссионера. Миссис Форсайт была немолода и нуждалась в помощнице. К тому же, она задумала издать проповеди своего покойного мужа и хотела, чтобы кто‑нибудь занялся его бумагами. Жила миссис Форсайт недалеко от Истбурна, в прелестной деревне Апсток, где покойный мистер Форсайт когда‑то был викарием, и откуда он и миссис Форсайт отправились в миссию на Золотой берег. Дом мистер Форсайт купил, вернувшись из Африки.

Пожилая леди отвлеклась от вязания, опустила спицы и мечтательно подняла глаза.

— Стоило мне увидеть этот дом, Гаскин–Гейт, как я решилась остаться у миссис Форсайт. Он стоял за деревней, чуть на отшибе, от дороги его отделял старый деревенский выгон и сад, который показался мне самым прекрасным на свете.

— Там, должно быть, росла форсайтия? — спросила Синтия.

— О, разумеется. Замечательный старый куст, который мистер Форсайт велел посадить в подарок супруге, когда они вернулись из Африки. Но когда я впервые увидела Гаскин–Гейт, она уже отцвела — была середина июня, самое время для роз. Ах, милая, какие там были розы! А чубушник, а жимолость! Словом, я бы пошла в компаньонки к миссис Форсайт ради одного сада, — улыбнулась тётя Джейн. — Тем более, при виде самой миссис Форсайт я слегка оробела: она была статной величественной дамой, держалась любезно, но несколько холодно, и взгляд у неё был весьма пронзительный и суровый. Потом, правда, я поняла, что пронзительность взгляда миссис Форсайт объяснялась тем, что зрение её с годами ослабело, и ей приходилось немного щуриться, поскольку носить очки она не любила.

Мне отвели комнату на втором этаже, напротив спальни самой миссис Форсайт. Бумаги мистера Форсайта я разбирала в его кабинете, выходившем в сад. Иногда читала миссис Форсайт выдержки из дневников покойного мужа. Судя по всему, жили супруги счастливо и были очень привязаны друг к другу. Когда миссис Форсайт тяжело переболела в Африке какой‑то местной лихорадкой, мистер Форсайт, не раздумывая, оставил миссию, посчитав, что жене вреден климат Аккры.

Кроме нас двоих постоянно в доме жила только горничная Сьюзен. Миссис Рикс, кухарка, и её муж, садовник, занимали домик у дороги, Гаскин–Лодж, там же была конюшня, где помещалась старая смирная лошадь, которой почти не приходилось возить экипаж — миссис Форсайт редко выезжала. Мистеру Риксу, которого всё чаще мучила поясница, приходил помогать с садом Нед, паренёк с ближней фермы. У миссис Форсайт тоже мало кто бывал, кроме викария, мистера Тарлоу, доктора Ленгстона и мисс Юнис Митчем, кузины покойного мистера Форсайта, которая, собственно, и подала миссис Форсайт мысль издать проповеди мужа. Мисс Митчем, сухопарая особа, несколько напоминавшая лицом овцу и вечно занятая делами благотворительности, жила в Истбурне и приезжала в Гаскин–Гейт довольно часто. А на Рождество приехал Чарльз Торнфилд…

Служанка Глэдис заглянула в гостиную и хотела, было, собрать чайную посуду, но Синтия покачала головой:

— Спасибо, Глэдис, пока не нужно.

Хозяйка, замолчавшая, когда вошла служанка, между тем, как ни в чём не бывало, снова принялась за вязание.

— Тётя Джейн, — осторожно спросила Синтия, когда за Глэдис закрылась дверь, — кто такой Чарльз Торнфилд?

— О, — вздохнула пожилая леди, — самый бесполезный, лживый и недостойный человек из тех, кого я в те годы знала. С тех пор, увы, мои познания в человеческой натуре несколько расширились. Миссис Форсайт Чарльз приходился племянником. Сын её несчастной сестры, беспутный игрок и позор семьи. Полагаю, в тот раз он явился к тёте просить денег. Но ни о чём таком я тогда, конечно, и догадываться не могла. Чарльз, дорогая моя, был необычайно привлекателен, — выразительные тёмные глаза, живое лицо, располагающая улыбка, — вечерами читал нам вслух, очень мило поддерживал разговор, а главное, так убедительно изображал пылкого бедного юношу с чистым сердцем и высокими помыслами, во всём зависящего от властной богатой тётки!.. Через неделю, самое большее, я была от него без ума.

— Тётя Джейн!.. — ахнула Синтия.

— Мне было едва девятнадцать, милая, и жизнь я знала лишь по книгам, да и то, скажем прямо, не самым правдивым. Боюсь, чувства мои были очевидны любому, кто дал бы себе труд их заметить. Во всяком случае, Чарльз внезапно проникся любовью к тётушке. Он снова навестил её в конце февраля, потом в апреле. Июль он провёл в Гаскин–Гейт. На Рождество, когда миссис Форсайт задремала у камина, Чарльз отвёл меня к окну и сказал, что всё обдумал: отправляется в Африку в надежде заработать достаточно, чтобы сделать мне предложение. Потом спросил, готова ли я его ждать. Я дала слово, и мы обручились. Миссис Форсайт снабдила племянника письмами к прежним знакомым по Аккре, он надеялся быстро сделать карьеру в колониальных полицейских силах и вернуться в Англию. Помолвка была тайной, поэтому писать мне в Гаскин–Гейт он не мог. Мы условились, что он станет писать кому‑то из своих знакомых в Лондоне, а тот будет пересылать письма мне, якобы от моей школьной подруги. Даже не хочу думать, кто на самом деле отправлял мне те письма, но тогда всё это казалось таким захватывающим! Правда, писем пришло всего двенадцать. В последнем Чарльз сообщал, что его направляют в Лагос. Через несколько месяцев нас известили, что Чарльз Торнфилд погиб при переходе через буш на подступах к Иджебу–Оде.

Пожилая леди замолчала и проворно защёлкала спицами. Синтия, выждав с полминуты и едва не отломив ручку чайной чашки, не выдержала.

— Но при чём тут форсайтия, тётя Джейн?

— Форсайтия? — с недоумением произнесла тётя Джейн. — Ах, форсайтия! Понимаешь, милая, миссис Форсайт питала к своему кусту форсайтии понятную сентиментальную привязанность. Каждый год после Рождества она начинала твердить, что мечтает ещё раз увидеть, как зацветёт форсайтия, прежде чем воссоединиться с дорогим Джорджем. Думаю, говорила она это больше по привычке, потому как чувствовала себя вполне сносно — настолько, что доктор Ленгстон захаживал к нам просто выпить чаю со сконами и фруктовым пирогом миссис Рикс. Миссис Форсайт говаривала, что её бережёт африканская магия.

Синтия фыркнула.

— Да, милая, именно так. Мистер Форсайт, судя по всему, отличался довольно широкими для священнослужителя взглядами. Как бы то ни было, когда миссис Форсайт заболела в Аккре, он обратился к местному знахарю, и тот дал ему целый мешок каких‑то зёрнышек, наказав съедать по одному натощак каждое утро. Мистер Форсайт так беспокоился за жену, что тщательно следил, чтобы она принимала зёрнышки, и даже привёз их с собой в Англию в таком, знаешь, высоком африканском барабане, который при мне служил столиком в кабинете. Мистер Форсайт привёз много такого рода вещиц, одну особо неприятную маску я, помнится, сперва накрывала шалью, когда работала в кабинете — вот только оказалось, что так ещё страшнее… О чём, бишь, я… Ах да, волшебные зёрнышки. За много лет содержимое мешка сократилось и сперва было пересыпано в супницу, а потом в серебряную конфетницу, стоявшую на буфете. Каждое утро миссис Форсайт надевала очки, доставала из конфетницы одно зёрнышко, крохотное, немногим больше просяного, и старательно разжёвывала. Не думаю, что она верила в чудодейственную силу африканской медицины, но дорогой Джордж перед смертью заклинал её не пренебрегать снадобьем.

Пожилая леди поправила очки и принялась считать петли.

— А форсайтия?.. — воспользовавшись паузой, спросила Синтия.

— Это было через два года после отъезда Чарльза, — сказала тётя Джейн, переворачивая вязание. — Форсайтия той весной не спешила распускаться, совсем, как сейчас. Миссис Форсайт печально вздыхала и повторяла, что хочет напоследок полюбоваться цветами, тем более, что время её на исходе и дорогой Джордж давно её ждёт. Она вообще была погружена в непривычное уныние, мисс Митчем, гостившая у нас две недели, — она приезжала за бумагами мистера Форсайта, которые я уже успела разобрать, — призывала кузину быть сильной духом, но добилась немногого.

В тот день я решила дойти до Гаскин–Лодж, посмотреть, не зацвёл ли куст, росший возле ворот: солнца там было больше, а дом надёжно закрывал форсайтию от ветра. Спускаясь, я услышала, как миссис Форсайт в гостиной отчитывает Сьюзен, которой в последнее время была очень недовольна: на этот раз та едва не впустила в дом какого‑то бродячего торговца колониальными диковинками. «О чём ты думала? — укоряла её миссис Форсайт. — Живём мы уединённо, в доме три женщины, а ты открываешь дверь какому‑то бродяге, у которого бог весть что на уме!». Сьюзен, девушка весьма бойкая, отвечала, что в саду работает Нед, а он крепкий парень, и бояться ровным счётом нечего.

Нед и в самом деле чистил клумбы. Увидев меня, он распрямился, и я в который раз поразилась, насколько он, говоря словами Сьюзен, крепок: грабли у него в руках казались детской игрушкой. Мы, помнится, перемолвились с ним парой слов о том, что день солнечный и весна, похоже, наконец‑то наступила. Форсайтия, однако, упорно не желала зацветать, её бутоны были плотно закрыты. Зато вдоль тропинки вовсю цвели крокусы и примулы. Было тепло, я шла не спеша, слушала, как щебечут птицы, и на душе у меня впервые за много дней было легко.

Дойдя до Гаскин–Лодж, я повернула за угол, и у меня едва не перехватило дыхание: тамошний куст был усыпан цветами, сиявшими на солнце так ярко, что я на мгновение зажмурилась. А потом, вспомнив, в каком подавленном настроении пребывала последние несколько дней миссис Форсайт, подумала, что хорошо бы принести домой несколько цветущих веточек, чтобы порадовать её. Однако это оказалось не так‑то просто. Во–первых, земля была ещё сырой после дождей, и, попытавшись подойти к кусту, я сразу же оступилась, подвернула ногу и увязла в грязи. Во–вторых, по–весеннему гибкие ветки решительно отказывались ломаться. Я уже думала идти в Гаскин–Лодж, просить у миссис Рикс садовые ножницы, когда услышала за спиной: «Добрый день, мисс Марпл. Похоже, вам нужна помощь», — и, оглянувшись, увидела мистера Верниера, жильца Риксов, который вскоре после Рождества снял в Гаскин–Лодж комнаты.

Мистер Верниер приехал из Франции, но на француза похож не был, скорее, голландец. Он был кем‑то вроде натуралиста, во всяком случае, его интересовали меловые скалы. Почти каждый день он проходил несколько миль до моря и возвращался с целой сумкой, как он говорил, образцов. Миссис Рикс иной раз жаловалась, что в комнате у него всё покрыто меловой пылью, а чистить его одежду — сущее наказание. Миссис Форсайт пару раз приглашала его к обеду, но его разговоры о науке её утомляли, а обсуждать деревенские новости мистер Верниер был не склонен. Его, правда, заинтересовала африканская коллекция покойного мистера Форсайта, но миссис Форсайт в ней не особенно разбиралась.

— Учёный джентльмен, — заключила Синтия. — Старый сухарь.

— Да, милая, — кивнула тётя Джейн, — ты, как и я тогда, сочла бы, что он немолод. Ему было лет сорок, и я не сказала бы, что он был хорош собой. Высокий, очень худой, рыжеватые волосы, лысеющий лоб, круглые очки. А главное, он, при всей безупречности манер, совершенно не стремился быть приятным. В деревне таких не слишком любят. Однако в тот раз, возле куста форсайтии, он очень меня выручил. У него оказался при себе складной нож, которым он ловко срезал несколько веток, после чего помог мне перебраться через грязь и предложил проводить меня до Гаскин–Гейт, поскольку я подвернула лодыжку и немного прихрамывала.

2

Джейн сделала пару шагов и поморщилась.

— Полагаю, мисс Марпл, вам стоит опереться на мою руку, — заметил мистер Верниер, вручая ей ветки форсайтии. — Вы, очевидно, потянули лодыжку, поскользнувшись на мокрой земле. Можно было бы попросить мистера Рикса запрячь лошадь и довезти вас до Гаскин–Гейт, но, судя по свежим следам возле конюшни, мистер Рикс уехал в Апсток, как и собирался с утра.

— Благодарю вас, сэр, — сказала Джейн, с облегчением беря мистера Верниера под руку. — Было бы совершенно излишне беспокоить мистера Рикса, с вашей помощью я прекрасно дойду до дома, просто не так быстро, как обычно. Мне так неловко отнимать у вас время.

Мистер Верниер не счёл нужным ответить на слова Джейн, однако она обратила внимание, что он старается шагать не слишком широко, — что с его длинными ногами и стремительной манерой двигаться было непросто, — и нашла, что этого вполне достаточно.

— Вы сегодня снова ходили к утёсам? — спросила она.

Мистер Верниер коротко кивнул.

— Нашли что‑нибудь любопытное?

Мистер Верниер посмотрел на Джейн поверх очков, и ей на мгновение показалось, что его серые, как пасмурный день, глаза лукаво блеснули.

— Да, очень неплохой экземпляр Anahoplites planus, похоже, почти не повреждённый, хотя сложно сказать, пока он окончательно не очищен. Хотите взглянуть?

— С удовольствием, — отважно произнесла Джейн, понятия не имевшая, что такое анахо‑как–его–там.

Мистер Верниер на ходу сунул руку в сумку, висевшую у него на плече, и протянул Джейн раскрытую ладонь — на ней лежал невзрачный камешек размером с грецкий орех. Джейн аккуратно, двумя пальцами, взяла камешек и, присмотревшись, удивлённо воскликнула:

— Там ракушка! Прямо в камне!

— Точнее, аммонит. Окаменелость, которой, вероятнее всего, больше ста миллионов лет. Если посмотреть в увеличительное стекло, хорошо видна структура. Дать вам лупу?

Девушка зачарованно кивнула, не отводя глаз от спирали, выступавшей из камня. Мистер Верниер извлёк из сумки увеличительное стекло в медном футляре и, ловким движением сдвинув крышку в сторону, поднёс его к камню. Джейн склонилась к стеклу, потом подняла на мистера Верниера восхищённые глаза:

— Как красиво. Похоже на дубовые листья.

— Пожалуй, — кивнул мистер Верниер.

— Неужели такое можно найти возле наших утёсов? — недоверчиво спросила Джейн, вернув мистеру Верниеру аммонит.

— Нужно знать, что ищешь, где это можно найти, и обладать некоторым навыком, — ответил мистер Верниер, убирая лупу и образец обратно в сумку.

— Я столько раз гуляла летом по берегу, — сказала Джейн. — Там тысячи камней. Наверное, даже миллионы. Не представляю, как отыскать среди них нужный.

Мистер Верниер улыбнулся углом рта, и Джейн подумала, что впервые видит на его лице хоть какую‑то улыбку.

— Всё просто, мисс Марпл. Нужно иметь привычку к наблюдению, поскольку наблюдение — ключ к пониманию. Глядя на вас, например, я могу с совершенной уверенностью сказать, что к Гаскин–Лодж вы сегодня шли не по подъездной дороге, а срезали путь через выгон, по тропинке. Более того, по пути вы сорвали цветок мать–и–мачехи.

— Но… Как вы догадались? — изумлённо прошептала Джейн.

— Не догадался — сделал вывод на основе наблюдения. За поля вашей шляпки спереди зацепилась сухая веточка боярышника, из тех, на которых держатся ягоды. Боярышник образует изгородь вдоль тропинки, пересекающей выгон, в то время, как подъездная дорога идёт вдоль старой ограды, где растут, в основном, шиповник, орешник и клёны. Однако боярышник не нависает над тропинкой, значит, ветка не могла упасть сверху, вы должны были сама задеть её краем шляпки, снизу, что можно сделать, только распрямляясь после того, как наклонился за чем‑то возле тропинки. Разумеется, вы могли что‑то уронить — но в этом случае ваша перчатка не была бы запачкана такой яркой жёлтой пыльцой. Как, прошу простить мне это замечание, и ваш нос.

Мистер Верниер взглянул на застывшую Джейн и невозмутимо продолжил:

— У цветов мать–и–мачехи приятный запах, не правда ли?

Джейн, осознавшая, что её спутник всё это время наблюдал её выпачканный жёлтым нос, залилась краской и достала носовой платок.

— Мне, — дрожащим голосом сказала она, тщательно вытерев нос и убирая платок, — очень хотелось бы как‑нибудь самой попытаться найти какую‑нибудь… окаменелость.

— Что ж, это можно устроить, — подумав, ответил мистер Верниер. — Я обещал доктору и миссис Ленгстон взять их с сыновьями в своего рода экспедицию по пляжу, когда старший мальчик приедет на пасхальные каникулы. Вы могли бы к нам присоединиться.

— Спасибо, — только и смогла сказать Джейн, снова опираясь на руку мистера Верниера.

Добравшись до Гаскин–Гейт, — по дороге мистер Верниер увлечённо рассказывал Джейн о составе почв, французских угольных шахтах, способах химической очистки образцов и свойствах линз — всё это было на удивление интересно, — они застали миссис Форсайт в обществе викария Тарлоу, старавшегося развлечь её беседой. Джейн отдала веточки форсайтии Сьюзен с просьбой поставить их в воду и ненадолго поднялась к себе. С лестницы ей было слышно, как мистер Верниер рассказывает о том, что произошло возле Гаскин–Лодж, и как миссис Форсайт ахает и сокрушается настолько бурно, словно её компаньонка осталась калекой на всю жизнь.

Вернувшись в гостиную, Джейн приготовилась выслушать всё то же лично, но тут Сьюзен внесла вазу с цветущей форсайтией.

— Это мисс Джейн принесла, мэм, — сообщила Сьюзен, предъявляя букет хозяйке. — Нарочно ходила к Гаскин–Лодж, чтобы вас порадовать. Наша‑то пока не цветёт, Нед говорит, солнца ей мало, яблоня слишком разрослась.

— Удивительно, — с чувством произнёс викарий Тарлоу, — как немного нужно, чтобы заново осознать красоту мира. Несколько цветущих веточек — и всем сердцем понимаешь, что пришла весна, не так ли, миссис Форсайт?

Миссис Форсайт была близка к слезам.

— Вы совершенно правы, викарий. Сьюзен, поставь вазу сюда, чтобы я её лучше видела. Мисс Марпл, — она повернулась к Джейн и на мгновение прижала руки к груди, — дорогая Джейн, вы мой ангел. Я так боялась, что не застану цветы в этом году.

— Миссис Форсайт, ну что вы, — укоризненно сказала Джейн. — Я уверена, вы ещё много лет будете любоваться форсайтией по весне.

— О да, — печально кивнула миссис Форсайт. — Но не здесь. Рядом с моим дорогим Джорджем. Куст, посаженный им, не хочет зацветать — это знак.

— Полагаю, знак того, что Неду давно следовало бы обрезать яблоню, — заметил мистер Верниер.

— Голос здравого смысла, миссис Форсайт, — улыбнулся викарий. — Порой самое простое объяснение и есть самое верное.

— С другой стороны, — поднял длинный палец мистер Верниер, — иногда единственно верным объяснением оказывается самое невероятное.

Джейн с интересом взглянула на мистера Верниера. Лицо натуралиста было вполне серьёзно, и всё же ей снова показалось, что глаза у него лукаво поблёскивают.

***

Когда джентльмены откланялись, миссис Форсайт поднялась к себе. Джейн собиралась, было, заняться до ужина бумагами мистера Форсайта, как вдруг сверху послышался голос миссис Форсайт:

— Сьюзен! Немедленно иди сюда, негодница! Сьюзен!..

Джейн покачала головой. Последнее время хозяйка постоянно ругала Сьюзен то за одно, то за другое, но такого раздражения Джейн припомнить не могла. Тем временем миссис Форсайт, не дозвавшись Сьюзен, решила спуститься сама и встретилась со служанкой на лестнице. Джейн посчитала, что благоразумнее будет остаться в кабинете и не вмешиваться в их разговор.

— Где брошь, бесстыжая девчонка? — гневно спросила миссис Форсайт.

— Что стряслось, какая брошь, мэм? Что вы потеряли?

— Да как ты смеешь!.. Брошь, которой была сколота лента на портрете мистера Форсайта! Она пропала!

— Так, верно, булавка отошла, она и упала, — предположила Сьюзен. — Сейчас, мэм, я поищу…

— Даже не думай, что я ещё раз пущу тебя в комнату, — грозно произнесла миссис Форсайт. — Ты сейчас же соберёшь вещи и покинешь этот дом. Здесь не место воровке.

— Воровке?.. — задохнулась Сьюзен. — Что вы такое говорите, мэм!.. Как можно такое говорить про честную девушку!..

— Чтобы через час тебя здесь не было.

Отдав это приказание, миссис Форсайт, судя по звуку шагов, вернулась в свою комнату. Джейн осторожно выглянула из кабинета. Сьюзен сидела на нижней ступеньке лестницы и горько плакала, закрыв лицо передником.

— Сьюзен, — тихонько позвала Джейн.

Сьюзен подняла залитое слезами лицо.

— Мисс Джейн, да как же так?.. Я — и воровка? Брошка‑то, небось, лежит себе на каминном коврике, я бы мигом нашла. А она меня воровкой!.. Вы‑то не верите, что я украла?

— Тише, Сьюзен, — Джейн присела рядом с горничной и взяла её за руку. — Конечно, не верю. Но миссис Форсайт сегодня очень расстроена, слушать она ничего не станет. Собери саквояж на пару дней и пойди к миссис Рикс, скажи, что тебе надо в Апсток, к отцу, пусть мистер Рикс тебя отвезёт, чтобы ты не ходила одна. А завтра я поговорю с миссис Форсайт, и всё улажу.

— Да проводить меня и Нед может, — сказала Сьюзен, немного успокоившись. — Он сидит в кухне, я ему перекусить собрала, а то весь день в саду работал… Ох, только вы миссис Форсайт не говорите, а то у неё насчёт этого строго.

Джейн подавила улыбку:

— Хорошо, Сьюзен. Ступай.

Через полчаса Джейн проводила Сьюзен и Неда с чёрного хода. Нед, склонив голову, чтобы не задеть карниз, топтался на крыльце, пока Джейн давала Сьюзен последние наставления, и мрачно повторял:

— Нехорошо это, мисс Джейн. Разве так делается между людьми? Уж я бы ей сказал… Я бы ей втолковал…

Тут он крепко сжал огромные кулаки, и Сьюзен шикнула на него:

— Придержи‑ка язык, Нед Харди! Болтаешь невесть что.

Простившись с Недом и Сьюзен, Джейн заглянула к миссис Форсайт. Та полулежала в кресле, возле неё стоял флакончик с нюхательными солями.

— Миссис Форсайт, когда вы будете ужинать?

— Я совсем не хочу есть, дорогая, — слабым голосом ответила миссис Форсайт. — И, верно, скоро лягу, мне нехорошо. Прошу, принесите мне отвар и заприте входную дверь, если вам не трудно.

Когда Джейн повернулась, чтобы выйти, миссис Форсайт задумчиво произнесла ей вслед:

— Знаете, чего бы мне хотелось, Джейн… Чтобы те ветки в вазе, в гостиной, никогда не вяли. И я могла бы смотреть на них до конца своих дней.

Кажется, подумала Джейн, спускаясь по лестнице, я знаю, как это сделать — хотя бы это.

Ещё через полчаса, отнеся миссис Форсайт лечебный отвар и капли, Джейн забрала из гостиной вазу с ветками форсайтии и поднялась к себе. Достала старый, ещё школьный, альбом для рисования, коробку акварели, кисти, взяла карандаш и принялась прилежно зарисовывать букет. Зелёная с золотом ваза миссис Форсайт, в которую Сьюзен поставила форсайтию, получилась сразу, а вот изгиб веток Джейн никак не давался. Она не могла сосредоточиться: думала о Сьюзен, и о том, как убедить миссис Форсайт вернуть горничную, гадала, отчего миссис Форсайт в последние дни сама не своя, и захочет ли Нед теперь помогать мистеру Риксу в саду, после чего мысли её обратились к цветам, и она с некоторым смущением вспомнила свой испачканный пыльцой нос и мистера Верниера. Удивительный он человек, мистер Верниер. Кажется таким сухим, резким и словно вовсе не интересуется ничем вокруг, но столько всего знает и так рассказывает, заслушаешься. И эти его древние камни — интересно, подумала Джейн, я смогу найти хоть один? Он сказал, что всё дело в наблюдательности. Я наблюдательна?.. Вот, например, в какой шляпке ушла сегодня Сьюзен?.. Здесь Джейн вздохнула и напомнила себе, что у Сьюзен всего одна шляпка, с синей лентой.

Между тем, стемнело. Джейн зажгла лампу, поставила её возле зеркала, чтобы было посветлее, и окунула кисть в жёлтую краску. Акварель непременно надо закончить, чтобы поутру сразу показать её миссис Форсайт. К тому же девушке совершенно не хотелось спать, день оказался непривычно полон событий.

***

Проснулась Джейн оттого, что в дверь её комнаты стучала миссис Рикс.

— Мисс Джейн, вы здоровы? Уже четверть девятого.

Джейн подскочила: Сьюзен в Апстоке! Значит, никто не принёс миссис Форсайт отвар в половине седьмого. Как она, должно быть, сердится.

— Да–да, миссис Рикс, доброе утро, — поспешно отозвалась Джейн. — Миссис Форсайт уже встала?

— Почему я к вам и стучусь, мисс Джейн. Не встала — и не откликается. А дверь у неё заперта.

Набросив халат и шаль, Джейн выбежала в коридор. Встревоженная миссис Рикс указала ей на дверь спальни миссис Форсайт.

— Сама посмотрите. Дверь заперта, в скважину ничего не видно, в замке ключ. Я и стучала, и звала — всё без толку.

Джейн с упавшим сердцем постучала в дверь.

— Миссис Форсайт!.. Миссис Форсайт, вам плохо?..

Потом повернулась к миссис Рикс и растерянно произнесла:

— Но почему же дверь заперта? Она ведь никогда не запирается.

— Ох, мисс Джейн, — вздохнула миссис Рикс. — Что‑то мне тревожно. Надо, похоже, бежать за моим стариком, пусть ломает дверь.

— Давайте лучше я, — подумав, сказала Джейн. — А вы стучите, зовите — вдруг миссис Форсайт просто приняла свои капли и спит крепче обычного.

Одевшись и наскоро причесавшись, Джейн помчалась через выгон. Вчерашнее растяжение давало себя знать, но она не обращала внимания на боль и бежала со всех ног. Через четверть часа, запыхавшись и пару раз едва не упав, Джейн стучала в дверь Гаскин–Лодж. Мистер Рикс, открывший дверь, чуть не выронил изо рта трубку.

— Мисс Джейн, что стряслось? На вас лица нет!.. Мы часом не горим?

— Миссис Форсайт…, — выдохнула Джейн. — Не открывает и не откликается. Миссис Рикс сказала, что надо ломать дверь.

— Вот беда, — мистер Рикс покачал головой. — Вы подождите минутку, я запрягу старушку Тилли.

— Здравствуйте, мисс Марпл, — послышался голос за спиной мистера Рикса.

На пороге гостиной стоял мистер Верниер, очевидно, собиравшийся в очередную экспедицию к утёсам.

— Доброе утро, мистер Верниер, — ответила Джейн и, смутившись, добавила, — хотя добрым его не назовёшь.

— Я слышал, — кивнул мистер Верниер. — Если позволите, я предложил бы другой план действий. Я пойду с вами в Гаскин–Гейт и попробую открыть дверь. Некоторые навыки механика у меня есть. А мистера Рикса на повозке лучше послать за доктором Ленгстоном. Боюсь, он, скорее всего, понадобится. Вы согласны?

Джейн кивнула и внезапно ощутила такое облегчение, что у неё даже закружилась голова. Мистер Верниер, с его спокойным скрипучим голосом, холодноватый, сухой и бесконечно здравомыслящий мистер Верниер был именно тем, в ком сейчас нуждались все.

— Миссис Форсайт обычно запирает дверь спальни? — спросил мистер Верниер по дороге в Гаскин–Гейт.

Он шёл так быстро, что Джейн приходилось почти бежать, чтобы не отстать.

— Нет, никогда. Ключ обычно торчит в замке, но дверь не заперта.

— Кто, кроме неё и вас, был в доме?

— Никого. Вчера вечером она отпустила…, — Джейн замялась и вдруг поняла, что мистеру Верниеру лучше сказать всё как есть. — Она прогнала горничную.

Мистер Верниер взглянул на Джейн, и она только тут заметила, что на нём нет очков. Без очков взгляд мистера Верниера, как ни странно, был более цепким и внимательным.

— За что?

— Миссис Форсайт не нашла на привычном месте брошь и сочла, что Сьюзен, горничная, её украла.

— Вы так не считаете?

— Нет, — Джейн решительно покачала головой. — Сьюзен может дерзить и временами плохо протирает пыль, но она не воровка. Брошь, скорее всего, просто упала и затерялась.

— Это стоит проверить, — твёрдо сказал мистер Верниер.

Возле двери миссис Форсайт мистер Верниер опустился на колено, внимательно изучил замочную скважину, потом провёл по ней кончиком пальца и обратился к Джейн и миссис Рикс:

— Дамы, могу я одолжить у вас шпильку и шляпную булавку?

Получив требуемое, мистер Верниер вставил шпильку и булавку в замочную скважину, сделал почти незаметное движение, и по ту сторону комнаты что‑то со стуком упало.

— Ключ, — коротко пояснил мистер Верниер. — Теперь откроем замок.

Ещё через полминуты замок щёлкнул. Мистер Верниер поднялся на ноги, взглянул на женщин и откашлялся.

— Дамы, весьма возможно, то, что мы увидим в комнате миссис Форсайт, представляет собой крайне неприятное зрелище. Кто из вас готов войти?

— Да уж верно я, сэр, — отозвалась миссис Рикс. — Я на своём веку повидала всякое. А мисс Джейн совсем молодая девушка, ей это ни к чему.

— Совершенно с вами согласен, миссис Рикс, — кивнул мистер Верниер.

С этими словами он приоткрыл дверь. Миссис Рикс проскользнула внутрь и вскрикнула. Через мгновение она появилась на пороге, прижимая руку к губам, бледная, с расширенными глазами.

— Сэр, она… Миссис Форсайт…

Мистер Верниер бережно отстранил миссис Рикс и зашёл в комнату.

— Ох, мисс Джейн, — прошептала миссис Рикс, — ужас‑то какой, просто кровь стынет…

— Что там, миссис Рикс? — тоже шёпотом спросила Джейн. — Миссис Форсайт… она… умерла?

— Да если бы умерла, мисс Джейн!

Мистер Верниер, между тем, вышел из комнаты и плотно закрыл за собой дверь.

— Боюсь, мисс Марпл, я ошибся. Доктор Ленгстон миссис Форсайт не понадобится. Она мертва. Судя по состоянию тела, избита и задушена.

3

Приехавший вскоре доктор Ленгстон, взглянув на тело, принял решение вызвать констебля и послать за коронером. Через час Гаскин–Гейт был полон народа. Старший констебль Филдинг с помощниками осматривали дом и сад, ходили туда–сюда, шумно топая на лестнице. Приехал на своём катафалке мистер Брэттен, гробовщик, чтобы отвезти тело в Апсток для освидетельствования. Примчалась из деревни Сьюзен, и теперь они с миссис Рикс пили на кухне чай и шептались.

— Как подумаю, что мисс Джейн совсем одна в доме была, когда бедная миссис Форсайт… когда этот душегуб…, — миссис Рикс поёжилась.

— Я чего и прибежала, — кивнула Сьюзен. — Как миссис Брэттен сказала Джуди Гейнс, а та — нашей Бет, я сразу собралась. Отец мне сам говорит: «Не дело мисс Джейн там одной быть».

Бледная и растерянная мисс Джейн в это время сидела в гостиной с доктором Ленгстоном и мистером Верниером. Старший констебль Филдинг, наскоро опросив всех троих, готов был попрощаться с джентльменами. Однако джентльмены сочли, что Джейн лучше не оставлять в такую минуту одну: она только что по просьбе констебля осмотрела спальню миссис Форсайт, чтобы удостовериться, что ничего не пропало, и теперь изо всех сил старалась не думать о том, что незадолго до того вынесли из комнаты, накрыв простынёй.

— Позвольте мне высказать мнение друга и врача, мисс Марпл, — мягко произнёс доктор Ленгстон. — После того, что случилось, вам, возможно, лучше покинуть Гаскин–Гейт. Если вы согласитесь, мы с миссис Ленгстон будем рады вас принять.

— Благодарю вас, доктор, — ответила Джейн. — Но, думаю, мне нужно быть здесь. Кто‑то должен встретить мисс Митчем, она наверняка захочет приехать… на похороны. Я сегодня же ей напишу.

— Мисс Марпл, я бы советовал вам принять приглашение доктора, — подал голос мистер Верниер. — Коронер приедет лишь завтра, присяжных соберут в лучшем случае на следующий день, а когда коронер выдаст разрешение на похороны, неизвестно. Вам и мисс Джарвис лучше перебраться в Апсток, хотя бы до завершения дознания.

— Вы полагаете, тот, кто… этот человек… может вернуться? — с ужасом спросила Джейн.

— Я полагаю, что в нынешних обстоятельствах двум дамам лучше не оставаться одним в доме на отшибе.

Доктор горячо закивал, соглашаясь с мистером Верниером.

— Хорошо, — подумав, сказала Джейн. — Мне нужно будет дождаться, когда старший констебль Филдинг закончит, и собраться. Доктор, я попрошу мистера Рикса отвезти меня, когда буду готова, чтобы не задерживать вас.

— Я предупрежу миссис Ленгстон, она приготовит вам комнату. Написать все необходимые письма вы сможете уже у нас. Думаю, викарий Тарлоу с супругой не откажутся принять мисс Митчем, если она приедет до того, как вы вернётесь в Гаскин–Гейт.

— Миссис Форсайт оставила завещание? — поинтересовался мистер Верниер.

— Насколько я знаю, да, — кивнула Джейн. — Оно должно храниться в бюро в её комнате. Видимо, всё отойдёт дочери покойной кузины миссис Форсайт, она в Симле, замужем за индийским чиновником.

— Других наследников нет?

— Нет, с тех пор, как Чарльз…, — Джейн на мгновение запнулась. — С тех пор, как погиб в Африке её племянник, Чарльз.

В гостиную заглянул старший констебль Филдинг.

— Доктор Ленгстон, можно вас на пару слов?

Доктор, извинившись, вышел.

— Мисс Марпл, — понизив голос, быстро произнёс мистер Верниер, — я счёл бы разумным, если вы позволите, осмотреть комнату миссис Форсайт, когда старший констебль Филдинг и его люди закончат. Местные полицейские силы по недостатку опыта в подобных делах часто упускают из виду крайне важные обстоятельства.

Джейн удивлённо посмотрела на мистера Верниера и беспомощно пожала плечами.

— Если вы полагаете, что это необходимо… Но я уже сказала констеблю, что из комнаты ничего не пропало. У миссис Форсайт было не так много драгоценностей, и все они на месте, в шкатулке.

— Вы упоминали исчезнувшую брошь, — мистер Верниер подался вперёд и сцепил длинные пальцы в замок.

— Да, но это случилось ещё вчера. Пропажу обнаружила сама миссис Форсайт.

— А что это за вещь? Ценная?

— Разве что сентиментальной ценностью, — грустно улыбнулась Джейн. — Это брошь с прядью волос мистера Форсайта, сделанная после его смерти. Миссис Форсайт её на моей памяти не носила, предпочитая гагатовую камею, которую подарил ей мистер Форсайт по возвращении из Африки.

— Она лежала в шкатулке вместе с другими украшениями?

— Нет, миссис Форсайт сколола ею траурную ленту на фотографии мистера Форсайта. Фотография стоит на каминной полке.

В гостиную между тем вернулся доктор Ленгстон.

— Мисс Марпл, констебль Филдинг сейчас говорит с миссис Рикс — это займёт совсем немного времени, потом он и его люди покинут дом. Боюсь, я также вынужден вас оставить: мне предстоит исполнить свои печальные обязанности в Апстоке. Мы с миссис Ленгстон ждём вас сегодня в любое время.

— Не беспокойтесь, доктор, — сказал мистер Верниер. — Я побуду с мисс Марпл до отъезда и провожу её в Апсток.

Джейн ещё раз поблагодарила доктора, и он откланялся. Вскоре от Гаскин–Гейт в сторону Апстока тронулась коляска доктора Ленгстона, а за нею полицейская линейка и катафалк мистера Брэттена.

Мистер Верниер рывком поднялся из кресла.

— Итак, мисс Марпл, за дело!..

Джейн никогда прежде не видела жильца Риксов таким: и без того внимательный взгляд мистера Верниера сделался пронзителен и сосредоточен, тонкие губы сжались в твёрдую линию, ноздри подрагивали, как у охотничьей собаки. Казалось, он гудит от напряжения, как натянутая струна. Едва Джейн встала и произнесла: «Прошу вас…», — мистер Верниер, мгновенно оказавшись у двери, отворил её перед Джейн — и взлетел по лестнице.

В спальне миссис Форсайт он сперва застыл возле двери; Джейн даже подумала, не окликнуть ли его. Но тут натуралист устремился к окну, — Джейн изумлённо наблюдала, как мистер Верниер, почти уткнувшись носом в раму, изучает её края — согнулся и распрямился он легко, как юноша, — тихо хмыкнул, двумя широкими шагами пересёк комнату и оказался перед камином. Припав на колено, мистер Верниер отставил в сторону экран, провёл рукой вокруг каминного портала, заглянул в корзину, выпрямился, отряхивая руки, и склонился к каминной полке.

— Фотография мистера Форсайта всегда стояла именно здесь? — спросил он, не оборачиваясь.

— Да, сколько я помню, — отвечала Джейн.

— Брошь была приколота к розетке на левом краю рамы, я правильно понимаю?

— Да.

Мистер Верниер повернулся и поманил Джейн.

— Взгляните, мисс Марпл. Что вы видите?

Джейн подошла и послушно посмотрела на каминную полку.

— То же, что всегда, — сказала она через пару мгновений. — Портрет мистера Форсайта, африканскую резную шкатулку, в которой миссис Форсайт хранит разные мелочи, часы, два подсвечника… Обычно здесь стоит ещё зелёная ваза, но сейчас она у меня в комнате — я рисовала ветки форсайтии, которые в неё вчера поставила Сьюзен.

— Ваза находилась слева от портрета?

Заметив удивление Джейн, мистер Верниер ткнул длинным сухим пальцем в едва видный след на каминной полке:

— Вы, помнится, сетовали, что мисс Джарвис порой не вполне добросовестно исполняет свои обязанности. Пыль явно не протирали несколько дней, но ещё вчера здесь стоял какой‑то предмет.

«Ох, Сьюзен», — укоризненно подумала Джейн.

— Дело, однако, не в прилежании вашей горничной, — продолжал мистер Верниер. — Но в том, как именно стояла ваза. Вам ничего не кажется странным, мисс Марпл?

Джейн изо всех сил постаралась увидеть в кружке на каминной полке что‑то странное, но не смогла и покачала головой. Мистер Верниер нетерпеливо поморщился.

— Ну же, мисс Марпл, давайте учиться не только видеть, но и замечать. Ваза, если поставить её вот так…, — мистер Верниер поднёс руку к каминной полке, обозначив место.

— Закрывает край портрета и розетку, — догадалась Джейн.

— Именно! — кивнул мистер Верниер. — А поскольку розетка держится на булавках, и брошь была приколота исключительно для украшения…

— …она могла исчезнуть, когда угодно, — подхватила Джейн. — Но миссис Форсайт заметила это лишь вчера, когда Сьюзен убрала вазу!

— А теперь взгляните вокруг, — мистер Верниер обвёл комнату широким жестом. — И скажите мне, что вы видите?

Джейн повернулась и осмотрелась. С некоторым смущением увидела смятое покрывало на кровати, слегка сдвинутую полицейскими ширму, за которой висело платье миссис Форсайт и стоял на столике таз с кувшином для умывания. Бюро и кресло возле окна, чашку, в которой вчера принесла миссис Форсайт отвар, флакон с каплями и стакан воды на прикроватном столике…

— Боюсь, вам досталась скверная ученица, сэр, — огорчённо произнесла Джейн спустя минуту. — Я не вижу ровно ничего необычного. Комната выглядит, как всегда, если не знать, что здесь случилось. Видимо, я недостаточно наблюдательна.

— Как раз напротив, мисс Марпл, — отозвался мистер Верниер, всё это время пристально наблюдавший за девушкой. — Вы обратили внимание на самое главное. Если исходить из того, что мы знаем, что здесь произошло, комната выглядит предельно странно. Миссис Форсайт мы нашли между кроватью и дверью, на полу. Покойная была женщиной дородной. Повреждения, обнаруженные на теле, предполагают… гхм… некоторое движение. Однако вы ничего не слышали.

Джейн сокрушённо покачала головой.

— Совершенно ничего. При том, что моя комната прямо напротив. Я не понимаю, как это получилось.

— Это можно было бы списать на здоровый молодой сон, — Джейн показалось, что мистер Верниер слегка улыбнулся углом рта, — если бы не полный порядок в комнате. Даже чашка и стакан на прикроватном столике нетронуты. Что, кстати, было в чашке?

— Ячменный отвар с лимонной цедрой, я сама принесла его вчера вместе с каплями и стаканом воды. Миссис Форсайт пила отвар перед сном и по утрам, после своего африканского лекарства.

Мистер Верниер с интересомповернулся к Джейн.

— Африканское лекарство?

— Да, снадобье, которое миссис Форсайт по настоянию мужа принимала много лет. Она заболела лихорадкой в Африке, и местный лекарь дал мистеру Форсайту какие‑то зёрнышки, которые, по мнению мистера Форсайта, и спасли его жену.

— Как я понимаю, — заметил мистер Верниер, — это было почти сорок лет назад. Запас должен был быть весьма существенным.

— Да, — кивнула Джейн. — Миссис Форсайт рассказывала, что поначалу зёрнышек был мешок. То, что осталось, помещается в конфетницу в столовой.

— Вы не возражаете, если я взгляну? — спросил мистер Верниер.

— Конечно, пойдёмте, — сказала совершенно сбитая с толку Джейн.

В столовой мистер Верниер заглянул в серебряную конфетницу, покачал её, потом подошёл с ней к окну. Помешал зёрнышки пальцем, высыпал часть на ладонь, внимательно рассмотрел и обратился к Джейн.

— Мисс Марпл, вас не затруднит подойти сюда?

Девушка с готовностью повиновалась.

— Взгляните на эти зёрнышки. Вы ничего не замечаете?

Джейн склонилась над ладонью натуралиста, покатала зёрнышки пальцем и подняла на мистера Верниера недоумевающий взгляд.

— Они разные!.. Одни сероватые и неровные, с бороздкой, другие посветлее и просто круглые.

— А если я скажу вам, что те, что с бороздкой, были на дне конфетницы, а ровные сверху? — мистер Верниер вопросительно склонил голову набок.

Джейн задумалась, напряжённо глядя на мистера Верниера. В другое время она сочла бы неприличным так пристально смотреть в лицо постороннему мужчине, но сейчас ей нужно было разгадать загадку, ответ на которую она словно надеялась прочесть в глазах своего собеседника — серых с ореховыми крапинками, внимательно смотревших из‑под рыжеватых ресниц.

— Вы хотите сказать, — прошептала Джейн через какое‑то время, — что кто‑то насыпал в конфетницу поддельные зёрнышки?

— Браво, мисс Марпл! — воскликнул мистер Верниер.

Он аккуратно ссыпал большую часть зёрнышек обратно в конфетницу и поставил её на окно. Потом кончиками пальцев взял с ладони сероватое зёрнышко с бороздкой, попробовал его размять и положил в конфетницу.

— Судя по всему, это семечко какого‑то африканского растения. Что до этого…

Мистер Верниер поднял светлое зёрнышко и также сдавил его. Зёрнышко неожиданно подалось в его твёрдых пальцах и рассыпалось в пыль. Джейн ахнула. Мистер Верниер понюхал пальцы, потёр их один о другой и удовлетворённо кивнул.

— Миссис Форсайт не упоминала, каково её лекарство на вкус?

— Слегка сладковатое, — отозвалась заворожённая Джейн.

— Осмелюсь предположить, что это своего рода пилюля из крахмала и толчёного коричневого сахара. Если не присматриваться, очень похоже на настоящее зёрнышко. У миссис Форсайт было слабое зрение, верно?

Джейн кивнула. Потом, осознав услышанное, в ужасе спросила:

— Мистер Верниер… Сэр… Вы же не думаете, что миссис Форсайт отравили?

— О нет, — задумчиво покачал головой мистер Верниер. — То, что случилось с миссис Форсайт, едва ли можно объяснить действием яда. Во всяком случае, мне такие яды неизвестны — полагаю, их не существует в природе.

Здесь мистер Верниер высыпал оставшиеся зёрнышки с ладони в конфетницу и решительно сказал:

— А теперь, мисс Марпл, вам нужно собираться, а мне — выкурить трубку и подумать.

Джейн, не в силах вымолвить ни слова, кивнула и отправилась к себе.

Положительно, за всю её жизнь с нею не случалось ничего более удивительного и волнующего.

4

Всю дорогу до Апстока Джейн вполуха слушала, как Сьюзен на разные лады ужасается и вопрошает, кто же мог этакое сотворить и как таких извергов земля носит. Мысли Джейн занимало то, на что обратил её внимание мистер Верниер: она пыталась разгадать его загадки и понимала, что всё больше запутывается. Кто бы ни совершил это чудовищное преступление, зачем ему подменять зёрнышки в конфетнице?.. и почему мистера Верниера так заинтересовала пропажа броши?.. но главное, как могло получиться, что в комнате миссис Форсайт полный порядок, а сама Джейн ничего не слышала? Размышляя об этом, Джейн не заметила, как оказалась у дверей доктора Ленгстона.

Миссис Ленгстон, встретившая её на пороге, истолковала задумчивость девушки по–своему:

— Мисс Марпл, дорогая!.. У вас совершенно потерянный вид. Проходите скорее, вам нужно присесть. Вы завтракали?

Только тут Джейн осознала, что со вчерашнего дня ничего не ела.

— Нет, миссис Ленгстон… Боюсь, сегодня утром всем было не до того.

— Понимаю, — миссис Ленгстон сочувственно кивнула. — Такой ужас. Идёмте, я напою вас чаем, вам не помешает подкрепиться.

После того, как Джейн поела, миссис Ленгстон, милосердно воздержавшаяся от расспросов и говорившая большей частью о погоде, отвела гостью в предназначенную ей комнату на втором этаже. Вещи Джейн были уже на месте: шляпная картонка на комоде, а возле него — ковровая сумка, с которой девушка приехала из Гаскин–Гейт. Над комодом висели литографии с изображением птиц, — с одной смотрела очень грозная белая сова, на другой были два зимородка, — и три бабочки в раме под стеклом. Осмотревшись, Джейн заметила на полках книги по биологии и истории, несколько оловянных солдатиков и маленький полевой микроскоп. Возле окна стоял небольшой письменный стол.

— Миссис Ленгстон, могу я воспользоваться письменным прибором? — спросила Джейн. — Мне нужно написать письмо мисс Митчем.

— Конечно, мисс Марпл. Но, боюсь, со времени отъезда Руперта чернила могли засохнуть. Я попрошу Люси принести вам всё необходимое из кабинета доктора.

— Это комната вашего сына?

— Да, нашего старшего. Он сейчас в школе.

— Он ведь скоро приедет на каникулы? Мне не хотелось бы стеснять…

— Полно, мисс Марпл, — миссис Ленгстон, ласково улыбнувшись, коснулась руки Джейн. — Руперт вполне может пожить какое‑то время в одной комнате с братом. Они с Уильямом замечательно ладят. А теперь я вас оставлю, отдыхайте.

Джейн была готова послушаться, но, разобрав сумку, поняла, что совершенно не может отдыхать. Напротив, ей хотелось заняться каким‑нибудь делом. Когда горничная принесла чернильницу и бумагу, Джейн быстро написала письма сестре и мисс Митчем — и вскоре пожалела, что не захватила с собой ничего из бумаг мистера Форсайта, или хотя бы вязание. До самого обеда Джейн то пыталась читать одну из книг Руперта о птицах, то просто ходила взад–вперёд по комнате, останавливаясь временами у окна посмотреть на двор дома Ленгстонов. За окном, словно в насмешку, ярко светило солнце и оглушительно щебетали птицы.

Доктор Ленгстон, вернувшийся к обеду, был погружён в себя и почти всё время молчал: ему предстояло готовить отчёт для коронера, которого ждали завтра. Круглое румяное лицо доктора было непривычно мрачным, он несколько оживился лишь после обеда, в гостиной, когда няня привела младшего мальчика, семилетнего Уильяма. Какое‑то время доктор листал с сыном книгу — Джейн показалось, что это были басни Эзопа для детей. Потом, когда мальчик ушёл, доктор посмотрел на Джейн и жену, тихо беседовавших на диване у камина, и вздохнул. Миссис Ленгстон подняла от шитья голову, заправила за ухо выбившуюся из узла тёмную прядь и улыбнулась мужу.

— Просто не верится, — произнёс доктор, потирая висок. — У нас в Апстоке, такое…

***

На следующее утро миссис Ленгстон и Джейн как раз обсуждали поход в лавку Годриджа за чёрной тканью, когда в гостиную заглянула горничная Люси.

— Мэм, пришла Сьюзен Джарвис, служанка покойной миссис Форсайт. Говорит, ей очень нужно повидать мисс Марпл.

— Проводите её сюда, будьте добры, — несколько удивлённо ответила миссис Ленгстон и повернулась к Джейн:

— Мисс Марпл, вы о чём‑то просили Сьюзен?

— Нет, — отвечала Джейн. — И не могу представить, что ей может быть нужно.

Глаза у Сьюзен, пару мгновений спустя вошедшей в гостиную, были подозрительно блестящие, нос — распухший и красный. В руках она комкала насквозь мокрый платок.

— Миссис Ленгстон, мэм, вы простите, что я так к вам заявилась… Но мне пойти не к кому, только к мисс Джейн… Что же это делается, мисс Джейн?.. Что теперь будет?

— Сьюзен, что случилось? — спросила встревоженная Джейн.

— Неда Харди арестовали, вот что!.. — Сьюзен всхлипнула. — Говорят, будто это он на бедную миссис Форсайт напал.

Джейн ахнула и прижала руки к груди.

— Кто говорит? — вмешалась миссис Ленгстон. — Сядьте, Сьюзен, и расскажите всё толком.

— Констебль Филдинг, — отозвалась Сьюзен, опустившись на стул. — Прямо с утра пришёл на ферму старика Харди и говорит: «Должен взять под стражу Эдварда Харди, обвиняемого в убийстве миссис Форсайт, и препроводить в тюрьму». И…, — Сьюзен зашмыгала носом, — и препроводил.

— Но почему? — изумилась Джейн. — С чего он взял, что Нед может быть виновен?

— Ох, мисс Джейн… Нед меня в тот вечер проводил до дома, как мы ушли, а потом, оказывается, зашёл в Мартлет–Инн к Питеру Гейнсу, и что‑то такое в разговоре сказал про миссис Форсайт. Что она меня обидела, и он бы ей при случае… ну, вы же знаете Неда: болтает, не подумавши. А все слышали, и, как вчера узнали, что случилось, по деревне слухи пошли.

— Так почему не спросить его семью, они же скажут, что он был дома в ту ночь! — воскликнула Джейн.

— В том‑то и дело, мисс Джейн, что не скажут, — горестно всхлипнула Сьюзен. — Он пока до фермы добрался, они уж легли, и старый Харди двери запер. Неду пришлось спать в фургоне, в сарае. Никто не видел, как он вернулся. Но он же не мог… Мисс Джейн, вы же не верите, что это он? Он и курицу зарезать не может, над ним сёстры вечно смеются: такой здоровенный лоб, а как дитя малое.

Джейн мысленным взором снова увидела огромные руки Неда, сжимавшие грабли; вспомнила, как он топает при ходьбе, как вечно задевает то стол, то дверь, пытаясь повернуться в кухне.

— Нет, Сьюзен, — твёрдо произнесла Джейн. — Ни секунды не верю.

— Я не слышала о младшем Харди ничего дурного, — заметила миссис Ленгстон, — и тоже не могу поверить, чтобы он был на такое способен. Думаю, Сьюзен, вам сейчас нужно успокоиться и идти домой. А мы поговорим с доктором и посмотрим, что можно сделать.

— Спасибо, мэм, — вздохнула Сьюзен. — Доктор Ленгстон Неда знает, уж он‑то разберётся.

Когда Сьюзен, обнадёженная, ушла, миссис Ленгстон и Джейн решили всё же отправиться в лавку Годриджа. Надевая перед зеркалом шляпку, Джейн взяла с комода булавку и поняла: если кто и разберётся во всём, так это мистер Верниер. Вот с кем непременно нужно поговорить.

***

Мистер Верниер, судя по всему, был наделён ещё одним удивительным талантом: чувствовать, когда в нём нуждаются. Он зашёл к Ленгстонам незадолго до вечернего чая и, слушая рассказ миссис Ленгстон об аресте Неда Харди и предъявленном тому обвинении, принялся раздражённо барабанить пальцами по подлокотнику кресла.

— Полнейший вздор! — воскликнул мистер Верниер, когда миссис Ленгстон закончила. — Начать с того, что спальня миссис Форсайт была заперта изнутри. Разумеется, человек, владеющий определёнными навыками, мог бы повернуть ключ в скважине, находясь снаружи, но я очень сомневаюсь, что подобные навыки есть у мистера Харди. Насколько я помню, к тонкой работе его руки не слишком приспособлены. Оконная рама не повреждена, более того, её не поднимали выше, чем на фут, уже довольно давно. В подобную щель человеку, обладающему телосложением Неда Харди, протиснуться невозможно. Впрочем, даже если предположить, что злоумышленник покинул комнату через окно, ему пришлось бы прыгать в клумбу с крокусами, — или поставить туда лестницу, — а никаких следов на клумбе нет, хотя земля была влажной.

— Может быть, он поднялся по верёвке на крышу? — неожиданно для самой себя произнесла Джейн.

Мистер Верниер взглянул на Джейн, и ей на мгновение показалось, что он сейчас улыбнётся — но натуралист только поднял рыжеватую бровь и слегка склонил голову к плечу.

— Мисс Марпл, должен признаться, меня эта мысль тоже посещала. Но состояние подоконника и карниза за окном полностью исключает такую возможность.

Джейн, растерявшаяся от собственной смелости, смутилась и покраснела.

— Как бы то ни было, молодой мистер Харди никак не может быть причастен к случившемуся, — заключил мистер Верниер и обратился к миссис Ленгстон. — Миссис Ленгстон, я полагаю, доктор уже подготовил отчёт для коронера? Присяжных собирают в понедельник.

— Насколько я знаю, да, — кивнула миссис Ленгстон. — Доктор неохотно говорит о подробностях… своей работы. Всё произошедшее стало для нас большим потрясением.

— Понимаю.

— Апсток всегда был таким мирным уголком, — миссис Ленгстон покачала головой. — Невыносимо думать, что здесь бродит человек, способный на подобное злодеяние. Хочется верить, что к возвращению Руперта его поймают.

— Когда приезжает ваш сын?

— Через две недели.

— Надеюсь, — подала голос Джейн, — к тому времени я освобожу его комнату. Не знаю, смогу ли я вернуться в Гаскин–Гейт, но мне хотелось бы закончить с архивом мистера Форсайта — по–моему, это мой долг перед миссис Форсайт. Жаль, что я не захватила бумаги с собой.

— Риксы, как обычно, поедут в воскресенье в церковь, — сказал мистер Верниер. — Думаю, мисс Марпл, они не откажутся довезти вас до Гаскин–Гейт, и вы сможете взять всё необходимое. Я готов вас встретить, чтобы вы не оставались одна в доме.

— Благодарю вас, мистер Верниер, — отозвалась Джейн, чувствуя, как снова заливается краской.

Сердце её по непонятной причине неистово колотилось.

***

Мистер Верниер, как и было условлено, ждал у ворот Гаскин–Лодж. Он помог миссис Рикс выйти из экипажа, перемолвился парой слов с мистером Риксом, сидевшим на козлах, и, коснувшись в знак приветствия козырька своей охотничьей шляпы, обратился к Джейн:

— Здравствуйте, мисс Марпл. Готовы ли вы отправиться в Гаскин–Гейт?

— Добрый день, мистер Верниер. Думаю, я готова.

Мистер Верниер коротко кивнул, легко запрыгнул на подножку и сел напротив Джейн. Экипаж тронулся.

Всю дорогу от Апстока Джейн пыталась придумать, о чём говорить с мистером Верниером, но ей так ничего и не пришло в голову. Теперь она молча теребила пуговицу на перчатке, не смея посмотреть своему спутнику в лицо.

— В добром ли здравии вы оставили Ленгстонов? — церемонно осведомился мистер Верниер.

Джейн бросила на него быстрый взгляд, опасаясь снова увидеть насмешливо поднятый угол рта и искрящиеся лукавством глаза, но натуралист был сама любезность.

— Благодарю вас, сэр, у Ленгстонов все здоровы, — пролепетала девушка и, изо всех сил стараясь поддержать беседу, добавила. — Вы в эти дни не ходили к утёсам?

— Увы, обстоятельства этому препятствовали, — ответил мистер Верниер. — Но я не оставляю надежды осуществить маленькую экспедицию, о которой мы с вами говорили.

— Руперт, старший мальчик Ленгстонов, очень интересуется естественной историей, — помолчав, сказала Джейн. — У него в комнате столько научных книг. Я даже пыталась читать одну, о птицах, но, боюсь, не смогла вполне сосредоточиться. Кажется, там было что‑то про выпь.

— Должно быть, это «История птиц Британии» Бьюика, — предположил мистер Верниер. — Прекрасное издание, доктор мне его, помнится, показывал.

Джейн беспомощно пожала плечами.

— Возможно. Я была в таком смятении, что даже не посмотрела на обложку. Будь у меня с собой бумаги мистера Форсайта, я, наверное, смогла бы отвлечь себя работой, но птицы…

Мистер Верниер, слегка прищурившись, посмотрел на Джейн.

— Мисс Марпл, в чём именно состоит ваша работа с бумагами мистера Форсайта? И что это за бумаги?

— Большей частью дневники, письма, проповеди и заметки к ним. Миссис Форсайт хотела издать труды мужа, нужно было перечитать архив, отобрать нужное и упорядочить записи по годам. Мисс Митчем уже увезла две партии бумаг, мне осталось просмотреть только то, что относится ко времени пребывания Форсайтов в Африке.

— Мисс Митчем — это родственница миссис Форсайт, приезжавшая на Рождество? Кажется, кузина?

— Нет, она приходится кузиной покойному мистеру Форсайту. С миссис Форсайт они всю жизнь были подругами. Мисс Митчем очень высокого мнения о трудах мистера Форсайта.

— А вы?

Джейн смутилась.

— Я никогда не задумывалась об этом, сэр… Но его африканские дневники казались мне очень увлекательным чтением — у мистера Форсайта прекрасный слог, а жизнь на Золотом берегу полна захватывающих событий. Представьте, мистер Форсайт спас внука местного колдуна во время войны между племенами! Вывез его в Аккру, а потом и в Англию.

— У мистера Форсайта есть чернокожий крестник? — с интересом спросил мистер Верниер.

— Да, и его тоже зовут Джордж, — улыбнулась Джейн. — Насколько я знаю, у него аптека в Лондоне.

— Я верно понимаю, что этот колдун и снабдил мистера Форсайта зёрнышками, которые вы мне показывали? В благодарность за спасение внука?

— Совершенно верно. Это очень трогательная история. Мистер Форсайт писал, как просил колдуна продлить жизнь миссис Форсайт ещё немного, и ещё, а тот всё черпал и черпал зёрнышки из большой бочки…

Джейн взглянула на мистера Верниера и поняла, что история его нисколько не трогает: натуралист привстал, держась за борт экипажа, и пристально всматривался в Гаскин–Гейт, показавшийся в конце аллеи. Потом пробормотал:

— Минуту, мисс Марпл, — и, выпрыгнув из экипажа на ходу, бросился к дому.

Мистер Рикс, натянувший от неожиданности поводья, обернулся к Джейн.

— Что это с нашим жильцом, мисс Джейн? Стряслось что?

— Думаю, да, мистер Рикс, — кивнула встревоженная девушка.

Экипаж уже поворачивал к крыльцу, когда мистер Верниер вышел из‑за дома и предупреждающим жестом поднял руку.

— Мистер Рикс, боюсь, я вынужден просить вас вернуться в Апсток за старшим констеблем Филдингом. Похоже, мы вспугнули взломщика.

С этими словами он подал руку Джейн и помог ей выйти из экипажа. Потом обратился к мистеру Риксу.

— Мистер Рикс, мы с мисс Марпл пока осмотрим дом, чтобы понять, за чем охотился взломщик. Ждём вас с констеблем.

— Слушаю, сэр, — отозвался мистер Рикс, разворачивая лошадь. — Что за напасть, одно за другим.

Разбитое окно гостиной Джейн увидела сразу, как и следы на клумбе под ним. Лиловые крокусы были безжалостно втоптаны в землю.

— Двери в Гаскин–Гейт надёжные, — заметил мистер Верниер. — Взломать их случайному человеку едва ли удастся. Взломщик проник в дом через окно, выломав внутренние ставни в гостиной. Судя по всему, он знал, что Риксы уехали в церковь, и не ждал, что кто‑то появится в Гаскин–Гейт. Услышав подъезжающий экипаж, он сбежал через чёрный ход: задняя дверь распахнута, но не взломана, засов открыт изнутри.

Джейн отперла дверь, и они с мистером Верниером вошли в дом. С окна в гостиной была сорвана штора, искорёженные ставни лежали на полу, на сбившемся ковре возле опрокинутого столика и на паркете чернели грязные следы.

Ахнув, Джейн потянулась расправить угол ковра, но мистер Верниер, вытянув руку, преградил девушке путь.

— Мисс Марпл, первое правило: ничего не трогать и не сдвигать с места, наступать только туда, где нет следов. Сперва нужно внимательно осмотреть место преступления, оно нам очень многое расскажет. Итак, что вы видите?

Джейн окинула взглядом разорённую гостиную, потом, стараясь держаться вплотную к стене, подошла к двери, ведущей вглубь дома, и заглянула за неё.

— Здесь был один человек, — сказала она, подумав.

Мистер Верниер одобрительно кивнул.

— На основании чего вы это предположили?

— Грязные следы ведут вверх по лестнице, то есть, взломщик сразу поднялся на второй этаж, никого не впустив через дверь чёрного хода. Других следов ни на клумбе, ни на ковре нет, а это означает, что через окно тоже больше никто не влезал.

— Совершенно верно, мисс Марпл. Что вы можете сказать о взломщике?

— Это, безусловно, мужчина, — решительно сказала Джейн. — Видимо, не старый и крупного телосложения, судя по размеру следов и силе, необходимой для того, чтобы выломать ставни.

— Что‑нибудь ещё?

Джейн пару мгновений напряжённо всматривалась в следы, потом покачала головой и огорчённо посмотрела на мистера Верниера. К удивлению девушки он ободряюще улыбнулся и произнёс:

— Неплохо, мисс Марпл. Очень даже неплохо. А теперь, если позволите, я кое‑что добавлю к вашим наблюдениям.

Легко перемахнув одним шагом смятый ковёр и следы на полу, мистер Верниер склонился над обломками ставней, сдвинул брови, хмыкнул, извлёк из кармана всё то же увеличительное стекло в медном футляре, изучил нечто на сломе доски, уткнувшись в него носом, потом осмотрел разбитое окно — и, распрямившись, резким щелчком задвинул лупу обратно в футляр.

— Ну что ж. Мужчина, о котором мы говорим, довольно высокого роста, немногим ниже меня, худой, темноволосый, давно не стригся. Он правша, на ладони и внутренней стороне левой руки у него свежая рана. Дела его идут не лучшим образом, он живёт в дешёвых комнатах в Ист–Дине, и пришёл сюда пешком за несколько миль. Одет он в изрядно поношенное коричневое пальто, на ногах подбитые железом сапоги. Возможно, я смогу сказать что‑то ещё, продолжив осмотр.

Мистер Верниер снова перешагнул ковёр и грязные следы и, осторожно ступая, вышел из гостиной.

— Идёмте, мисс Марпл! — донёсся его голос с лестницы. — Нашему взломщику что‑то было нужно на втором этаже, узнаем, что именно.

Изумлённая Джейн поспешила следом.

Дверь в спальню миссис Форсайт была открыта, ящик бюро, взломанный, очевидно, кочергой, валявшейся тут же, лежал на полу, хранившиеся в нём бумаги были рассыпаны по комнате.

— Будьте очень внимательны, мисс Марпл, — не оборачиваясь, произнёс мистер Верниер, рассматривавший дверцу платяного шкафа. — Только вы можете понять, пропало ли что‑то.

Джейн, подобрав юбки, медленно двинулась на цыпочках между разбросанными бумагами.

— Он пытался взломать кочергой платяной шкаф, но не сумел, дверца слишком плотно пригнана, — сказал, наконец, мистер Верниер. — В шкафу хранится что‑нибудь ценное?

— На верхней полке стоит шкатулка с драгоценностями миссис Форсайт, — ответила Джейн. — Их не так много, и ничего особенно ценного там нет, разве что жемчужное ожерелье и серьги, да пара колец… Боже мой, мистер Верниер, сэр!..

Мистер Верниер, мгновенно оказавшись рядом с Джейн, подхватил её под руку.

— Что такое, мисс Марпл, вам дурно?

— Нет, — покачала головой Джейн, не отнимая, однако, руки. — Но завещание миссис Форсайт!.. Оно лежало в бюваре вишнёвой кожи — а теперь нет ни его, ни бювара! Завещание пропало!..

5

Старший констебль Филдинг, как выяснилось около часа спустя, отправился по поручению коронера оповещать присяжных в Ист–Дине о назначенном на завтра заседании. Молодой дежурный констебль Ричардсон, прибывший в Гаскин–Гейт, поглядел на разбитое окно и выломанные ставни, прошёлся по дому, выслушал рассказ взволнованной Джейн о пропавшем завещании — и в глубочайшей задумчивости застыл посреди комнаты миссис Форсайт, держа в руках кочергу, послужившую орудием взлома.

Мистер Верниер, сцепивший в нетерпении длинные пальцы, с полминуты подождал, потом откашлялся и произнёс:

— Констебль Ричардсон, если вы не против, вернёмся в гостиную, и я коротко изложу, к каким выводам мне удалось прийти, осмотрев место преступления. Сможем сопоставить наши наблюдения.

Констебль Ричардсон оторвался от созерцания кочерги и поднял на мистера Верниера голубые, как незабудки, глаза.

— Да, сэр… То есть, нет, сэр, я не против. Пожалуйста.

— Прежде всего, — устремляясь в коридор, начал мистер Верниер, — взломщика следует искать в Ист–Дине, скорее всего, в номере тамошней гостиницы. Если не ошибаюсь, она носит мало ей подходящее название «Корона».

Джейн, зная обыкновения жильца Риксов, поспешила за ним. Растерянный констебль Ричардсон замешкался на пару мгновений и появился в дверях комнаты миссис Форсайт, когда мистер Верниер уже сбежал по лестнице и стоял на пороге гостиной.

— Почему? — только и спросил констебль.

Мистер Верниер выбросил вперёд руку:

— Прошу вас!

Джейн проскользнула в гостиную и отошла в сторону, чтобы не мешать. Мистер Верниер подвёл констебля Ричардсона к окну, осторожно обойдя следы на полу.

— Взгляните, констебль, — мистер Верниер указал на подоконник. — Следы на карнизе и нижней части рамы.

Констебль Ричардсон послушно посмотрел на жирную грязь под окном, потом перевёл недоумевающий взгляд на натуралиста.

— Земля. Но он шёл по клумбе…

— Безусловно, — мистер Верниер кивнул и поднял палец. — Но присмотритесь: там, где нога нашего взломщика немного соскользнула с края оконного проёма, и вот здесь, на выступающей части рамы… суглинок с примесью мела! В здешних местах почвы больше песчанистые, а вот если идти пешком по дороге из Ист–Дина, срезая путь через пустоши, набрать на истоптанные подошвы с подковами такой грязи проще простого — тем более что погода в последние недели стояла сырая.

Констебль Ричардсон посмотрел на мистера Верниера едва ли не с испугом.

— Да, сэр… Вижу, сэр… Но почему вы решили, что он, взломщик этот, в «Короне»?

Мистер Верниер слегка склонил голову набок и поднял рыжеватые брови.

— Основываясь на уликах, констебль. Прошу, посмотрите сюда. В нижней части рамы справа, где остались осколки стекла, и вот здесь, на краях пролома в ставне, видны клочки коричневой шерсти. От неё, если наклониться и принюхаться, отчётливо пахнет дымом от бурого угля низкого качества и пригоревшим жиром, который, судя по особо отвратительной ноте запаха, не раз разогревали. Итого — место, где топят дешёвым углем и готовят на старом жире. Не думаю, что в Ист–Дине таких много.

— «Корона», — кивнул констебль Ричардсон. — Как вы объясните, сэр, всё, вроде, сразу ясно. А сам ни в жизни бы не додумался.

Джейн, всей душой согласная с констеблем, осмелилась вмешаться в разговор.

— Мистер Верниер… Сэр, раньше вы сказали, что взломщик высокий, худой и темноволосый? Это тоже понятно по следам?

Мистер Верниер еле заметно улыбнулся углом рта.

— Разумеется, мисс Марпл. Судя по ширине шага и высоте, на которой сделан первый пролом в ставне, взломщик почти такого же роста, как я. При этом глубина следов во влажной земле клумбы позволяет предположить, что он удивительно мало весит для высокого мужчины. Я бы сказал, он на грани истощения, во всяком случае, питается очень плохо, уже давно, и крайне нуждается.

Джейн и констебль Ричардсон уставились на мистера Верниера с изумлением.

— Тёмные волосы, — невозмутимо продолжал мистер Верниер, — довольно длинные, оставшиеся на верхнем крае рамы, не вырваны с корнем и не оборваны. Это прекрасно видно, если рассмотреть их с помощью увеличительного стекла. Они просто выпали, зацепившись за раму. Концы у них расщеплённые и тонкие. Всё вместе это указывает на очевидную скудость питания и нездоровье. К тому же, если вы вновь взглянете на клочья шерстяной ткани, станет очевидно, что она неравномерно окрашена: волокна гораздо светлее снаружи и более насыщенного коричневого цвета в глубине. Пальто взломщика сильно выгорело и изрядно обветшало, иначе ткань не рвалась бы так легко.

— Темноволосый высокий бродяга. Худой, в старом коричневом пальто, обувь железом подбита. Живёт в «Короне», — подытожил констебль Ричардсон. — А старший констебль Филдинг как раз в Ист–Дин поехал!.. Сэр, да если я его застану, мы вдвоём этого взломщика мигом схватим!..

Джейн, всё это время рассматривавшая обломки ставней, выпрямилась и твёрдым голосом добавила:

— Констебль, мистер Верниер прежде упомянул, что у взломщика рана на левой ладони. Посмотрите, вот здесь он взялся за пролом в ставне, левой рукой, поскольку правой держался за оконный проём, но рука, видимо, сорвалась: щепки на краю пролома сломаны внутрь, на них кровь. Ищите человека с тремя глубокими царапинами на внутренней стороне левой руки.

— Спасибо, мисс, — кивнул уже ничему не удивляющийся констебль Ричардсон.

Мистер Верниер с интересом взглянул на Джейн и, как ей показалось, одобрительно опустил ресницы.

***

К десяти утра в понедельник Джейн, миссис Рикс и мистеру Верниеру, обнаружившим тело миссис Форсайт, и доктору Ленгстону, проводившему осмотр и вскрытие, надлежало явиться в общий зал Мартлет–Инн на заседание суда коронера. Джейн, после ужина рассказывавшая Ленгстонам о новом происшествии в Гаскин–Гейт, так разволновалась, что накануне ночью не смогла уснуть. Сперва она лежала, глядя в темноту и видя перед собой мистера Верниера с увеличительным стеклом в руке, склонившегося над обломками ставней, потом — мистера Верниера, стремительно сбегающего по лестнице в гостиную, мистера Верниера, поднявшего длинный палец, мистера Верниера, одно долгое мгновение прямо смотрящего ей в лицо, его удивительные серые глаза с тёплыми золотистыми искрами… в конце концов, Джейн встала, накинула шаль, зажгла лампу и принялась читать африканские дневники мистера Форсайта, которые привезла из Гаскин–Гейт.

Горничная Люси, заглянувшая к девушке поутру, чтобы разбудить её, ахнула:

— Мисс Джейн! Вы что же, совсем не спали? У вас такой трудный день впереди… Давайте, я вам имбирного чаю принесу, для бодрости. И льда, а то, прошу прощения, глаза у вас… нездоровые.

Джейн оторвалась от чтения, поняла, как у неё звенит в голове, как пересыпается по телу усталость, словно горячий песок, и подумала, что имбирный чай будет очень кстати.

— Спасибо, Люси. Который час?

— Половина седьмого, мисс. Миссис Ленгстон уже встала, доктор спустился в кабинет. Сейчас принесу вам чай и помогу одеться.

Джейн ещё раз поблагодарила Люси и, отложив дневник мистера Форсайта, взяла с комода щётку для волос. Мыслями она всё ещё была в Африке, на Золотом берегу, в затенённой комнате, где лежала больная миссис Форсайт. Совсем ещё молодая миссис Форсайт, «милая Лавиния», как называл её в дневниках мистер Форсайт. Удивительно, думала Джейн: статная строгая миссис Форсайт, с убранными по стародавней моде седыми волосами, когда‑то была белокурой «милой Лавинией», и, судя по всему, они с «дорогим Джорджем» очень любили друг друга. Джейн вздохнула, посмотрела в зеркало, которое велела принести в комнату Руперта миссис Ленгстон, и стала причёсываться.

Отчего‑то ей казалось, что она прочла в дневнике что‑то очень важное. Но что именно, Джейн никак не удавалось понять — сказывалась бессонная ночь.

За завтраком в столовой было очень тихо. Доктор явно размышлял о предстоявшем ему докладе, Джейн снова начала волноваться перед выступлением в суде, а миссис Ленгстон решила не тревожить домочадцев попусту и просто подкладывала им на тарелки кусочки повкуснее. Джейн, однако, почти не притронулась к еде. Наконец, доктор положил салфетку на стол и сказал:

— Мисс Марпл, мне нужно закончить с бумагами. Давайте через час встретимся в гостиной и отправимся в Мартлет–Инн. Пешком, если вы не возражаете против небольшой прогулки. Думаю, нам обоим она пойдёт на пользу.

Джейн кивнула. Пожалуй, подумала она, свежий воздух поможет ей прийти в себя.

***

В общий зал Мартлет–Инн вознамерился набиться, судя по всему, весь Апсток. Те, кому не хватило места, толпились на улице, пытаясь что‑то разглядеть через щели в ставнях, до половины закрывавших окна. Сидевший на плечах у рослого Билла Стивенса, посыльного из бакалейной лавки, Томми Джарвис, младший брат Сьюзен, то и дело прижимал нос к стеклу и на всю улицу объявлял, что происходит внутри:

— Старый мистер Мортон платком лоб вытирает — душно там, видать.

— Ещё бы не душно, — отозвалась толпа, — столько народу‑то…

Или, пару мгновений спустя:

— Констебль Ричардсон с приезжим мистером Хорнби говорит… На ухо ему что‑то шепчет… А тот недоволен, похоже.

— А чего ему довольным быть, — пробурчал стоявший на крыльце мистер Рикс, — сорвали с места, да по такому душегубству… Да бездельники наши, поди, ещё и сделали всё не так… Доброе утро, мисс Джейн. Здравствуйте, доктор.

Джейн поздоровалась с мистером Риксом и оглянулась в поисках миссис Рикс и мистера Верниера.

— Они уже внутри, мисс Джейн, — сказал мистер Рикс. — Да и вам надо бы идти, сейчас начнут.

Доктор Ленгстон подал Джейн руку, и они зашли в зал.

Джейн от кого‑то слышала, что дознание должно производиться «в присутствии тела», и очень боялась, что в зале будет лежать то, что осталось от миссис Форсайт, но, по счастью, тело оставили в холодной комнате при Мартлет–Инн.

Первую часть слушания Джейн просидела, как в тумане: в зале действительно было душно, голос мистера Хорнби, коронера, слышался издали, сквозь общий шёпот и кашель, глухо и невнятно. Кроме того, после бессонной ночи Джейн начала отчаянно клевать носом. Сперва она пыталась отыскать среди публики мистера Верниера, но потом сосредоточилась на том, чтобы не уснуть.

Зачитал своё заключение доктор Ленгстон. Джейн краем уха слышала слова «многочисленные кровоподтёки», «переломы гортани», «удушение», но постаралась не вникать в их смысл. Потом опрашивали саму Джейн, но она говорила рассеянно и запомнила только желтоватое, с резкими чертами, лицо мистера Хорнби, слегка перегнувшегося через стол, чтобы расслышать её ответы.

Вызвали миссис Рикс, а после — мистера Верниера, который спокойно и обстоятельно изложил, как именно узнал о несчастье в Гаскин–Гейт, как открыл дверь спальни миссис Форсайт и обнаружил, что произошло. Мистер Хорнби поинтересовался, откуда у мистера Верниера навыки обращения с замками, и тот отвечал, что обладает некоторыми познаниями в механике, необходимыми для работы с оборудованием, которое требуется натуралисту.

К радостному удивлению Джейн, когда мистер Хорнби отпустил мистера Верниера, тот не вернулся на своё место, но сел между ней и доктором. Увы, мистеру Верниеру оказалось нужно что‑то обсудить с доктором Ленгстоном: они с минуту тихонько шептались, потом мистер Верниер выпрямился и взглянул на Джейн. Она ждала улыбки или какого‑то особого знака, но жилец Риксов просто коротко вежливо кивнул и отвернулся.

Когда в зале появился Нед Харди в сопровождении двух констеблей, публика оживилась. Как ни была расстроена Джейн, она отметила про себя, что Нед выглядит скверно: подавленный, ссутулившийся, он мало напоминал того румяного здоровяка, что ещё недавно ухаживал за садом в Гаскин–Гейт. Нед отвечал на вопросы мистера Хорнби угрюмо и немногословно, отрицая какую‑либо причастность к смерти миссис Форсайт.

— Вызываю мистера Поммерела, поверенного!.. — провозгласил мистер Хорнби, закончив с Недом.

Джейн недоумённо подняла голову: мистер Поммерел из Истбурна был поверенным миссис Форсайт, именно он составлял её завещание. Но какое отношение это могло иметь к дознанию, Джейн понять не могла.

Мистер Поммерел, невысокий и круглолицый, поднялся со своего места и прошёл вперёд.

— Назовите себя суду, — произнёс мистер Хорнби.

— Джеймс Артур Поммерел.

— Что связывало вас с покойной?

— Я был поверенным её мужа, а когда его не стало, она доверила мне вести свои дела.

— Расскажите суду, что вам известно.

Мистер Поммерел откашлялся, поправил круглые очки и начал:

— Три года назад, в начале марта 1891 года, миссис Форсайт написала мне с просьбой посетить её при первой возможности. Когда я приехал в Гаскин–Гейт, выяснилось, что речь шла об изменении завещания, которое было составлено вскоре после кончины мистера Форсайта.

— Каково было содержание первоначального завещания? — спросил мистер Хорнби.

— Согласно ему, большая часть состояния и имущества миссис Форсайт отходила её племяннику, мистеру Чарльзу Торнфилду. Определённые суммы были выделены также двоюродной племяннице миссис Форсайт, чете Риксов и мисс Юнис Митчем. Кроме того, были сделаны распоряжения относительно благотворительности.

— Какие изменения миссис Форсайт желала внести в завещание?

— Новое завещание исключало из числа наследников мистера Торнфилда. Вместо него основной наследницей становилась присутствующая здесь мисс Джейн Марпл, компаньонка покойной миссис Форсайт.

Зал Мартлет–Инн загудел.

Джейн замутило, ей показалось, что она летит вместе со скамьёй сквозь пол, куда‑то вниз. Девушка покачнулась и, не подставь ей руку мистер Верниер, упала бы. Твёрдые пальцы натуралиста сомкнулись на запястье Джейн, он наклонился к ней и тихо сказал:

— Мисс Марпл, попробуйте несколько раз медленно вдохнуть носом и выдохнуть через рот. Это может помочь.

Джейн послушно втянула воздух, осторожно выдохнула через разомкнутые губы, потом ещё раз, ещё — и после третьего выдоха почувствовала, как у неё проясняется перед глазами и отступает дурнота.

Мистер Поммерел, между тем, продолжал:

— Новое завещание было составлено тут же, его заверили местный викарий, мистер Тарлоу, и мой кучер, мистер Фелпс. За прошедшие годы миссис Форсайт ни разу не возвращалась к вопросу завещания, однако неделю назад я получил от неё письмо с просьбой принять означенный документ на хранение.

— По какой причине? — осведомился мистер Хорнби.

— Миссис Форсайт не уточнила, — отвечал мистер Поммерел.

— Завещание у вас?

— Да, разумеется.

Мистер Поммерел обернулся, кивнул клерку, и тот подал ему знакомый Джейн бювар вишнёвой кожи, который мистер Поммерел положил на стол мистера Хорнби.

— Похоже, мы с вами обманулись, мисс Марпл, — тихо произнёс мистер Верниер.

Джейн подняла на него глаза и чуть не ахнула: мистер Верниер улыбался — едва заметно, одним углом рта, но совершенно безошибочно.

Когда улёгся общий шум, вызванный оглашением завещания, мистер Хорнби поманил констебля Ричардсона, дежурившего в дверях, коротко переговорил с ним и объявил:

— Вызываю старшего констебля Томаса Филдинга.

Старший констебль Филдинг подошёл к столу.

— Старший констебль, — начал мистер Хорнби, — вчера, в воскресенье, вы произвели арест в гостинице «Корона» в Ист–Дине. Так ли это?

— Да, сэр. Я и констебль Ричардсон задержали человека, которого подозревали во взломе дома покойной миссис Форсайт.

— Удалось ли вам установить его личность?

— Он назвался Джоном Мэтьюсом, сэр. Но я склонен считать, что это не настоящее имя.

— Здесь ли тот, кто называет себя Джоном Мэтьюсом?

— Так точно, сэр.

— Введите, — приказал мистер Хорнби.

Старший констебль Филдинг сделал знак своим людям, и в общий зал Мартлет–Инн ввели человека, назвавшегося Джоном Мэтьюсом. Как и говорил мистер Верниер, он был высокого роста, с грязными тёмными волосами, спадавшими на воротник обтрёпанного коричневого пальто. Пальто оказалось ему заметно велико, поскольку назвавшийся Джоном Мэтьюсом был чудовищно истощён: клочковатая щетина только подчёркивала впалые щёки, вокруг глаз залегли тёмные круги, худая шея болталась в вороте несвежей рубашки.

Констебль Ричардсон подвёл его к столу мистера Хорнби.

— Назовите себя суду, — потребовал коронер.

— Джон Мэтьюс, — сиплым голосом произнёс бродяга.

Джейн вздрогнула и выпрямилась. Мистер Верниер встревоженно повернулся к девушке.

— Мисс Марпл, — прошептал из‑за его плеча доктор Ленгстон, — что с вами? Вам нехорошо?

— Боже милосердный! — воскликнула вдруг миссис Рикс, сидевшая ближе к столу.

Бродяга обернулся на её возглас, и Джейн, прижав ладонь к губам, застонала.

Перед ней стоял Чарльз Торнфилд, погибший два года назад в Африке. Оборванный, грязный, исхудавший и заросший, но, без сомнения, Чарльз Торнфилд. Эти тёмные глаза, этот голос Джейн узнала бы, как бы ни изменился их обладатель.

— Чарльз…, — в повисшей мгновенно тишине произнесла Джейн, поднявшись со своего места.

— Джейн, — отозвался Чарльз Торнфилд. — Милая Джейн, как я виноват…

Джейн сделала пару шагов вперёд и рухнула в обморок — прямо на руки вовремя подоспевшему мистеру Верниеру.

6

Придя в себя, Джейн увидела пыльный старый полог и потемневший потолок: она лежала на кровати в незнакомой обшарпанной комнате. Кто‑то снял с Джейн жакет и расстегнул воротник её блузки. Шляпка обнаружилась на одном из вбитых в стену крючков.

Джейн попыталась сесть, и комната тут же поплыла у неё перед глазами, подёрнувшись зелёной рябью.

— Лежите, мисс Джейн, лежите!.. — послышался откуда‑то голос миссис Рикс. — Доктор сказал, вам нельзя сразу вставать. Велел, как очнётесь, выпить прежде сладкого чаю — я как раз заварила, сейчас посажу вас и напою.

Бережно, как ребёнка, миссис Рикс приподняла девушку, сунула ей под спину подушку, потом принесла чай и, присев на край кровати, поднесла чашку к губам Джейн.

— Вот так, попейте, будьте умницей.

Джейн послушно сделала глоток, потом потянулась взять чашку:

— Миссис Рикс, спасибо, я сама…

Миссис Рикс покачала головой.

— Да вы сейчас не то что чашку чая, ложку не удержите. А уж бледная какая!.. Спали, небось, плохо, переживали? Да не позавтракали?

Джейн смущённо кивнула.

— Оно и видно. Хотя, — понизила голос миссис Рикс, — я вам так скажу, мисс Джейн: я, как мистера Чарльза увидела, сама чуть не обомлела.

Джейн отпила ещё немного из чашки и, затаив дыхание, спросила:

— Он что‑нибудь рассказал?.. Что с ним случилось, когда он приехал?..

— Где там, мисс Джейн! — миссис Рикс покачала головой. — Мистер Хорнби решил, что продолжать сегодня не станут. Сказал, «в связи с вновь открывшимися обстоятельствами»: то бишь, что никакой это не Джон Мэтьюс, а мистер Чарльз. Миссис Форсайт, упокой Господь её душу, похоронить разрешил, а присяжных теперь только в пятницу на следующей неделе заново созовут. До тех пор будут, верно, выяснять, что к чему.

Джейн отстранила руку миссис Рикс и снова попыталась сесть.

— Мне непременно нужно с ним поговорить!.. Я должна знать!..

— Вы про мистера Чарльза? Так его увезли в Ист–Дин, его там под стражей держат. Вы пейте, пейте. Доктор сказал, непременно вам нужно чаю. Мистер Верниер, как отнёс вас наверх, и вовсе хотел фляжку свою оставить, с бренди, но не дело это, бренди с утра, девушке‑то!..

— Мистер Верниер? — пролепетала Джейн, чувствуя, как у неё обрывается сердце. — Мистер Верниер меня сюда принёс? На руках?

— Как подхватил вас в зале, так и не выпустил, — кивнула миссис Рикс. — И по лестнице сам поднял, один. Это он с виду такой худой да хилый, а когда Тилли наша назад подалась некстати да повозкой в дверь стукнула, он запорный крюк погнувшийся прямо руками выпрямил, даже без молотка. По скалам‑то лазать сколько сил надо!.. А вы, вон, и порозовели. Допивайте чай, будьте умницей.

Всем лицом уткнувшись в чашку, Джейн чувствовала, как её охватывает жар, как предательски полыхают её уши. Ни одно бренди в мире не возымело бы такого действия.

***

Когда Джейн с величайшими предосторожностями, словно тяжело больную,доставили к Ленгстонам, — мистер Рикс всю дорогу натягивал вожжи, вынуждая Тилли, смирную гнедую лошадку, идти шагом, «чтобы мисс Джейн не растрясло», — доктор проверил её пульс, задал несколько вопросов и постановил, что Джейн нужен отдых. Как ни возражала сама Джейн, вполне оправившаяся после обморока и желавшая немедленно ехать в Ист–Дин, добиваться, чтобы ей позволили поговорить с Чарльзом Торнфилдом, миссис Ленгстон проводила девушку наверх и уложила в постель.

— Миссис Ленгстон!.. Право же, я совершенно здорова! — с досадой воскликнула Джейн.

— Мисс Марпл, извольте не спорить! — с шутливой строгостью отозвалась миссис Ленгстон, задёргивая шторы. — Исполняйте назначение врача. И никакого чтения!..

С этими словами миссис Ленгстон забрала дневники мистера Форсайта, лежавшие на столе, и вышла из комнаты.

Джейн с досадой откинулась на подушку и уставилась в потолок. Мысли её метались и путались. Чарльз жив!.. Что произошло? Где он был эти два года? Почему не дал о себе знать, как дошёл до столь ужасающего состояния?.. А главное, какое отношение он имеет к смерти миссис Форсайт? Неужели?..

Закрыв глаза, Джейн будто снова увидела человека, представшего перед ней в зале Мартлет–Инн: оборванного, худого, с запавшими лихорадочными глазами… худого… окно в спальне миссис Форсайт открывалось не больше, чем на фут, сказал мистер Верниер. Нет, не может быть, содрогнулась девушка. Мистер Верниер наверняка объяснил бы, почему это невозможно, он ведь сразу во всём может разобраться. Склонил бы голову к плечу, поднял бровь и произнёс своим скрипучим ровным голосом: «Мисс Марпл, обратите внимание…», — Джейн вздохнула и попыталась представить, как мистер Верниер на руках нёс её по лестнице в Мартлет–Инн. Интересно, какое у него при этом было лицо? Невозмутимое, как всегда?..

Размышляя об этом, Джейн сама не заметила, как задремала.

Проснулась она в половине пятого, бодрая и полная сил.

К вечернему чаю явился мистер Верниер — проведать больную и занести ей письма, пришедшие в её отсутствие. Одно было от мисс Митчем и извещало, что в среду она приедет в Апсток и остановится, как было условлено, в доме викария и миссис Тарлоу. Второе письмо пришло от сестры Джейн.

— Милли зовёт меня погостить у них в Кенте, — сказала Джейн, складывая листок и поднимая глаза на сидевших за чайным столом Ленгстонов и мистера Верниера.

— Вы вряд ли можете уехать до окончания дознания, — заметил мистер Верниер, утвердив на блюдце чашку.

Миссис Ленгстон, разрезавшая сладкий пирог, добавила:

— Тем более, в нынешнем вашем состоянии. Мисс Марпл, раньше, чем через две недели, мы с доктором вас никак не отпустим. Верно, доктор?

Доктор Ленгстон улыбнулся:

— Как врач я безусловно могу рекомендовать мисс Марпл покой и общество друзей.

Джейн крепко сжала руки и решилась.

— Доктор, я хотела бы попросить дружеского совета и помощи — у вас с миссис Ленгстон и, — она сделала глубокий вдох, — у вас, мистер Верниер.

Все трое внимательно посмотрели на Джейн.

— Милая мисс Марпл, — сказала миссис Ленгстон, — вы можете во всём на нас рассчитывать.

— Готов сделать всё, что в моих силах, — произнёс, коротко кивнув, мистер Верниер.

Джейн собралась с духом и начала:

— То, что произошло сегодня во время заседания, я имею в виду неожиданное появление мистера Торнфилда, которого мы два года считали погибшим, повергло меня в глубочайшее смущение и замешательство. У меня было время всё обдумать, и я поняла, что не могу оставаться в неведении, мучая себя пустыми предположениями и догадками. Я должна поговорить с Чарльзом… с мистером Торнфилдом и получить хоть какие‑то объяснения. Однако я не могу представить, как действовать, почему и прошу вашего совета.

В комнате воцарилось молчание. Джейн, сама не своя от смущения и тревоги, сидела, потупившись, и чувствовала, как заливается краской.

— Думаю, — нарушил тишину мистер Верниер, — самым верным будет обратиться к старшему констеблю Филдингу.

Спокойный суховатый голос жильца Риксов прозвучал для Джейн дивной музыкой. Девушка подняла на него глаза, и у неё перехватило дыхание от того, с каким теплом и участием смотрел на неё мистер Верниер.

— Совершенно согласен, — поддержал мистера Верниера доктор Ленгстон. — Я завтра же переговорю со старшим констеблем и объясню ему положение вещей. Думаю, вам позволят увидеться с мистером Торнфилдом в Ист–Дине… там, где его содержат.

— Роберт, — вступила в разговор миссис Ленгстон, — мисс Марпл едва ли может отправиться туда. Молодая девушка среди полицейских, в подобном месте…

— Не волнуйтесь, миссис Ленгстон, — произнёс мистер Верниер. — Я буду сопровождать мисс Марпл, если она позволит.

С этими словами мистер Верниер взглянул на Джейн, и ей показалось, что её подхватывает и уносит, как пушинку ветром.

— Я буду вам бесконечно благодарна, сэр, — только и смогла пролепетать девушка.

***

Мисс Юнис Митчем, как и обещала в письме, явилась в среду и водворилась в доме викария. Джейн навестила её, снова подивившись про себя, насколько почтенная дама походит на чопорную овцу в чепце с рюшами, и обсудила с нею печальные вопросы, которые предстояло разрешить в ближайшее время.

— Понимаю, мисс Марпл, сейчас не время говорить об этом, — вздохнула мисс Митчем, — но потом, надеюсь, мы с вами побываем в Гаскин–Гейт. Мне хотелось бы ради дорогой Лавинии завершить дело, которому она посвятила последние годы, и забрать оставшиеся бумаги мистера Форсайта. И, если вы сочтёте возможным, взять что‑нибудь на память о моей бедной подруге.

— Конечно, мисс Митчем, — заверила её Джейн. — Когда всё разрешится. Вы ведь останетесь в Апстоке на какое‑то время?

— По крайне мере, до Пасхи. Так мы условились с викарием и миссис Тарлоу.

Похороны назначили на пятницу.

Церемония была скромной, однако в церкви собрался едва ли не весь Апсток. День стоял солнечный и ветреный. Джейн обменивалась с подходившими к ней жителями деревни положенными словами, придерживала край накидки и совершенно некстати думала, что, должно быть, форсайтия возле Гаскин–Гейт уже расцвела.

Последним к Джейн подошёл мистер Верниер. Коротко поклонившись стоявшей рядом мисс Митчем и пробормотав что‑то неразборчиво–подобающее, он выпрямился, заложил руки за спину и по обыкновению начал без обиняков:

— Мисс Марпл, о нашем деле. Доктор и я говорили со старшим констеблем Филдингом. В понедельник после полудня нас ждут в Ист–Дине, — тут он дёрнул углом рта, — в тамошнем учреждении. Нас встретит констебль Ричардсон, думаю, вы его помните. Мы с мистером Риксом заедем за вами без четверти одиннадцать, будьте готовы к этому времени.

— Благодарю вас, мистер Верниер, — Джейн изо всех сил старалась не улыбаться. — Буду ждать вас в понедельник.

Жилец Риксов кивнул и, резко развернувшись, пошёл прочь.

— До чего неприятный человек, — произнесла мисс Митчем. — О чём он, мисс Марпл? В каком таком учреждении в Ист–Дине вас ждут в понедельник?

— Это по поводу дознания, — уклончиво ответила Джейн.

Мистер Верниер — неприятный человек, подумать только!.. Джейн возмущённо вскинула голову. Мистер Верниер, вне всякого сомнения, был лучшим из людей: благородным, надёжным, необычайно умным и проницательным… и, если присмотреться внимательно, в его узком лице с костистым орлиным носом, твёрдым острым подбородком и высоким лбом было какое‑то своеобразное очарование. И этот взгляд, вздохнула Джейн. В самое сердце, такой, что ничего не боишься и ни о чём не тревожишься.

***

В понедельник, без четверти одиннадцать, как и было условлено, мистер Верниер появился у Ленгстонов, чтобы сопровождать Джейн в Ист–Дин. Два прошедших после похорон дня Джейн пыталась чем‑то себя отвлечь от мыслей о предстоящем разговоре с Чарльзом. Она не могла работать с бумагами мистера Форсайта, не могла читать, у неё не получалось сосредоточиться. Единственным, что скрасило время ожидания, оказалось новое неожиданное занятие: Джейн начала учить маленького Уильяма, сына Ленгстонов, рисовать.

Вышло это само собой. В пятницу вечером, в гостиной, Джейн рассеянно чертила на обороте конверта какие‑то узоры, потом набросала профиль миссис Ленгстон, склонившейся над шитьём. Всё семейство пришло в восторг, Уильям сперва попросил Джейн изобразить что‑нибудь ещё, а после взял карандаш сам, и Джейн стала его поправлять. На следующий день они рисовали мяч Уильяма и только что распустившиеся в саду нарциссы.

Весна, словно прося прощения за опоздание, выложила все свои подарки разом. Сидя в экипаже, Джейн жмурилась от солнца и смотрела на голубые россыпи вероники вдоль дороги, на звёздчатку и примулы, на жёлтые соцветия барбариса в изгороди, белые от цветов кусты терновника и дикой вишни, слушала птиц и совершенно не думала о том, что её ждёт в Ист–Дине. Ей хотелось вечно ехать вот так, сидя напротив мистера Верниера, задумчиво щурившегося из‑под козырька охотничьей шляпы на весенние красоты. И, пожалуй, молчать — потому что она не знала, что сказать.

Наконец, мистер Верниер кашлянул и произнёс:

— Мисс Марпл, прошу прощения, если мой вопрос покажется вам бестактным и неуместным, но, поверьте, мною движет не праздное любопытство. Если я верно понимаю, вас с мистером Торнфилдом связывает не только общее знакомство с миссис Форсайт?

Джейн посмотрела в серые глаза мистера Верниера и с удивившей её саму лёгкостью ответила:

— Да, мы были помолвлены.

— Были? — мистер Верниер вопросительно поднял бровь.

— До прошлого понедельника, — грустно улыбнулась Джейн, — я полагала, что наша помолвка прекратилась в силу… естественных причин. К новому положению вещей я ещё не привыкла.

— Позвольте, я задам ещё один вопрос. Когда именно состоялось ваше обручение?

— На Рождество 1891 года, — ответила Джейн. — Два с половиной года назад, перед отъездом Чарльза в Африку.

— То есть, — подытожил мистер Верниер, — через полгода после того, как миссис Форсайт изменила завещание в вашу пользу.

— Да, — кивнула Джейн. — Но я ничего об этом не знала.

— Вопрос в том, — сказал мистер Верниер, потирая подбородок, — знал ли об этом мистер Торнфилд. Впрочем, думаю, мы скоро это выясним.

Растерянная Джейн не нашлась с ответом.

В длинной сумрачной комнате, куда их проводил для встречи с Чарльзом Торнфилдом констебль Ричардсон, не было никакой мебели, кроме двух лавок вдоль стен и привинченного к полу грубого стола. Джейн, подобрав юбки, прошла поближе к окну и присела на краешек лавки. Мистер Верниер встал у неё за плечом, заложив руки за спину.

Минуту спустя констебль Ричардсон и незнакомый Джейн служитель ввели в комнату Чарльза.

— У вас есть полчаса, — объявил служитель, после чего вышел в коридор и запер за собой дверь.

Констебль Ричардсон деликатно отступил в тень возле двери.

Какое‑то время Джейн не находила в себе сил заговорить и даже посмотреть на Чарльза. Ей на помощь пришёл мистер Верниер.

— Мистер Торнфилд, мисс Марпл пожелала получить от вас некоторые объяснения. Думаю, вы сами понимаете, по какому поводу.

— А вы кто такой? — насмешливо спросил Чарльз. — Ещё одна полицейская ищейка?

— Мистер Верниер, — произнесла Джейн, — мой друг. Он любезно согласился меня сопровождать. Вы можете смело говорить в его присутствии, я ему полностью доверяю.

Чарльз Торнфилд сел напротив Джейн, прислонился к стене и вздохнул.

— Ну что ж. Я всей душой надеялся избежать этого разговора, но деваться, видимо, некуда. Что вы хотите узнать, Джейн? Уверены ли вы, что хотите знать?

Джейн подняла на Чарльза глаза. Увидела его измученное лицо, потрескавшиеся губы, по–прежнему прекрасные тёмные глаза, блестевшие теперь нездоровым блеском, худые руки, торчавшие из рукавов, и тихо, но твёрдо сказала:

— Да. Я хочу знать всё.

Чарльз на мгновение прикрыл глаза и начал:

— Я очень виноват перед вами, Джейн. Поверьте, я говорю это искренне, от всего сердца. Тётя Лавви, да покоится она с миром, старая моралистка, была тысячу раз права на мой счёт: я — человек бесполезный, порочный и легкомысленный. Когда я в тот раз, три с половиной года назад, приехал к ней на Рождество, цель у меня была одна — выпросить денег. Я проигрался и задолжал столько, что на слово мне больше не верили. Разумеется, тётушка отказала. Она была строгих правил, да вы и сама это знаете. Но у меня появилась надежда — вы.

— Я? — упавшим голосом спросила Джейн.

— Судите сама, насколько я был испорчен: тётушка явно к вам благоволила, и я понадеялся, что, добившись вашего расположения, смогу с вашей помощью получить желаемое. Что ж, с вами всё прошло гладко. Но тётушка была орешком покрепче…

Чарльз усмехнулся и покачал головой.

Джейн стиснула руки под накидкой и покосилась в сторону мистера Верниера. Тот, как и прежде, неподвижно стоял у неё за плечом, и от этого девушке стало спокойнее.

— Продолжайте, — выговорила она.

— Как вам будет угодно, — отозвался Чарльз. — В апреле тётя Лавви нанесла мне коварный удар. Она заявила, что денег я от неё не увижу ни теперь, ни после её смерти, поскольку она вычеркнула меня из завещания. Кто назначался наследником вместо меня, тётушка не сказала, но я, каюсь, открыл ящик её бюро с помощью столового ножа, и прочёл известный вам документ. Что ж, тётя Лавви, подумал я. Если мне не получить наследство, отчего бы не заполучить наследницу? Не буду отрицать, мне не пришлось делать над собой усилие. Вы были прелестны, как самая светлая мечта, Джейн, и остались такой.

— Но для чего вы решили ехать в Африку? — прервала его Джейн.

Чарльз на мгновение замолчал, прикусив губу. Потом поднял на Джейн глаза, отчего у неё замерло сердце, убрал со лба сальную прядь и тихо сказал:

— В кои‑то веки я решил сделать всё правильно. Накануне Рождества тётушка позвала меня к себе для серьёзного разговора. Она не могла не заметить того, что происходит между вами и мной, и тревожилась за вас. Джейн, она любила вас всей душой. Вас нельзя не любить. Я признался, что хочу сделать вам предложение, и тётя Лавви, этот неколебимый столп христианской морали, внезапно исполнилась ко мне участия. Она готова была связаться со своими прежними знакомыми в колониях, дать мне рекомендательные письма, поспособствовать моей карьере — лишь бы я стал вас достоин. И я в минуту слабости, — или силы, кто знает, — согласился. Видит бог, я хотел быть достоин вас.

Джейн прижала пальцы к щеке и поняла, что по лицу у неё текут слёзы.

— А дальше? — прерывающимся голосом спросила она.

— А дальше, — ответил Чарльз, — я, возможно, по грехам моим, оказался в аду.

7

Поймав испуганный взгляд Джейн, Чарльз усмехнулся.

— Поначалу никто и подумать не мог, что всё сложится именно так. Шестнадцатого мая мы выступили из Эпе в Побо. Браво, как на параде. Сожгли несколько деревень, убили с десяток иджебу. Потом был бой при Атумбе, и происходящее перестало походить на увеселительную прогулку. Полковник Скотт, однако, жаждал доказать всему миру, что его люди с Золотого берега могут сражаться не хуже регулярного Вест–Индийского полка. Он поставил вест–индийцев в центр строя, а нас выслал вперёд. Мы шли к Иджебу–Оде по старому торговому пути, вытоптанной за века тропе через буш. Тропинка была узкая, идти приходилось гуськом, и наша колонна растянулась мили на две.

Чарльз закашлялся, поморщился и, переведя дыхание, продолжил:

— Они нападали внезапно, из засады. Просто хватали человека и снова исчезали в непролазном кустарнике — а безголовый обезображенный труп позднее подбрасывали на тропинку. К вечеру, не дойдя до реки Йемойи, мы с моим приятелем по Аккре, Джонни Мэтьюсом, упокой Господь его душу, решили бежать. Куда угодно, лишь бы не видеть больше отрубленных голов и пятен крови на рыжей тамошней земле. Едва стемнело, мы тихо выбрались из лагеря и пошли, как мы думали, на запад, надеясь выйти на дорогу в Сагаму, чтобы оттуда попасть в Лагос. Но нам не повезло.

— Что случилось? — шёпотом спросила Джейн.

— Мы попали в плен. Я не буду рассказывать, что нам пришлось пережить, пока нас не выручил один из местных, торговавший с англичанами. Через полгода мы всё же оказались в Лагосе, но какой ценой!.. Бедный Джонни Мэтьюс был болен и умер у меня на руках в каком‑то грязном сарае в порту. Каюсь, я взял его вещи и бумаги, а свои сжёг: если меня поймают и отправят на каторгу за дезертирство, думал я, то пусть никто в Англии об этом не узнает. Так я стал Джоном Мэтьюсом. Иногда мне кажется, что тогда, в Лагосе, умер я — а Джонни как‑то принял мой облик и отправился дальше.

— Но почему вы не дали о себе знать? — воскликнула Джейн.

Чарльз пожал плечами.

— Зачем? Лучше быть в чьей‑то памяти героем, павшим на поле боя, чем жалким дезертиром, опозорившим себя и всех своих близких. Впрочем, даже на то, чтобы исчезнуть, у меня не хватило силы воли и благородства. Идти мне было некуда, в Лагосе меня могли в любой момент арестовать. С великим трудом я устроился на корабль, шедший в Танжер, оттуда перебрался в Испанию, дальше тронулся пешком… О моих приключениях можно было бы написать книгу, если бы мир могла заинтересовать судьба такого ничтожества.

— Мистер Торнфилд, — подал голос мистер Верниер, — когда вы прибыли в Ист–Дин?

— В середине февраля, — ответил Чарльз. — Мне удалось заработать немного денег, продавая кое–какие безделушки, африканские, как я говорил. На самом деле, я делал их сам из любого подручного мусора. Люди легковерны, особенно, когда речь идёт о дальних загадочных странах.

Чарльз усмехнулся и снова закашлялся, на этот раз приступ был мучительнее и дольше. Джейн беспомощно взглянула на мистера Верниера, тот пристально посмотрел на Чарльза и обратился к констеблю Ричардсону:

— Констебль, можно попросить воды? Мистер Торнфилд явно нездоров.

— Сию минуту, сэр.

Констебль Ричардсон с готовностью кивнул и постучал в дверь. Когда ему открыли, он вышел в коридор переговорить со смотрителем.

Чарльз, между тем, немного отдышался.

— Мистер Торнфилд, — сказал мистер Верниер, склонившись к Чарльзу и глядя ему в лицо, — вы бывали в Гаскин–Гейт до того, как наведались туда неделю назад?

— Однажды, — признался Чарльз. — В конце февраля, в субботу, я неожиданно встретил тётю Лавви с этой старой святошей, кузиной покойного дяди, в Ист–Дине возле почтовой станции…

— Миссис Форсайт поехала проводить мисс Митчем, — пояснила Джейн, поймав вопросительный взгляд мистера Верниера. — Та гостила у нас пару недель, если помните.

Мистер Верниер кивнул.

— Тётушка, — продолжал Чарльз, — как мне казалось, меня не заметила. Однако, судя по тому, что сказал на дознании её поверенный, не только заметила, но и приняла меры. Как бы то ни было, через несколько дней, когда деньги у меня совсем кончились, я отважился прийти в Гаскин–Гейт со своими поделками. Притворился бродячим торговцем. Горничная меня не узнала, зато тётя Лавви… Тётушка раскусила меня с первого взгляда — и выставила со двора. Это было за день до того, как тётя Лавви… как её… как раз накануне.

Мистер Верниер склонил голову набок, прищурился и задал новый вопрос:

— Что вы искали в комнате миссис Форсайт, когда вломились в дом?

Чарльз взглянул на мистера Верниера с искренним удивлением.

— Деньги, что же ещё. Или что‑нибудь, что можно было бы продать. Одно жемчужное ожерелье тёти Лавви позволило бы мне пару месяцев не голодать и, наконец, избавиться от этого тряпья.

Он с отвращением отряхнул потёртый рукав и смущённо добавил:

— Я, впрочем, шёл в Гаскин–Гейт не за этим. Не знаю, на что я надеялся. Возможно, думал застать вас, Джейн. Или добрейшую миссис Рикс, которая, по крайней мере, накормила бы меня. Обнаружив, что дом пуст и заперт, я пришёл в отчаяние и ярость, которые придали мне сил. У меня получилось выбить ставни, но на этом порыв иссяк. Я чуть не сорвался с карниза, пытаясь влезть в окно, поранил руку и не смог даже взломать платяной шкаф тёти Лавви. В бюро она обычно хранила кошелёк с мелкими монетами для посыльных и деревенских детей. Его‑то я и забрал, после чего смог толком поесть, первый раз за пять дней…

Джейн слушала Чарльза, кусая губы. Потом не выдержала и, вскочив со своего места, бросилась к нему:

— Чарльз, бога ради, умоляю, поклянитесь, что вы не убивали миссис Форсайт!

С этими словами Джейн коснулась грязной худой руки Чарльза и ахнула: он горел.

Чарльз бережно накрыл пальцы Джейн своей ладонью и посмотрел девушке в глаза.

— Клянусь вам, чем хотите, Джейн, хоть бы и бесполезной своей жизнью, что пальцем не тронул тётушку Лавви. Признаюсь, порой я бывал на неё так зол, что мне хотелось свернуть старушке шею, но, как бы я ни злился, на такое я не способен.

Дверь отворилась, и в комнату зашёл констебль Ричардсон с кувшином и кружкой. Мистер Верниер налил Чарльзу воды. Тот пил жадно, а потом, опустив кружку, прислонился к стене и закрыл глаза. На лбу у него выступила испарина.

— Нужен врач, — заключил мистер Верниер. — И как можно скорее.

Чарльз открыл глаза и протянул кружку мистеру Верниеру.

— Бесполезно, сэр. От этой африканской заразы, будь она неладна, нет лекарства. Она за три месяца убила Джонни Мэтьюса, а теперь доедает меня — я оказался покрепче, но это лишь дало мне чуть больше времени. Даже если меня захотят повесить за убийство тётушки, хоть я этого и не делал, я, скорее всего, не доживу до виселицы.

Он посмотрел на заплаканную Джейн и улыбнулся. На мгновение Джейн показалось, что перед ней прежний Чарльз, такой светлой и спокойной была его улыбка.

— Простите меня, Джейн, — произнёс Чарльз, не сводя с девушки глаз. — Нет, не так. Вы, чистая душа, простите и самого дьявола. Я виноват, так будет вернее. Я бесконечно виноват перед вами, Джейн, и мне бесконечно жаль, что я не смог стать лучше. А теперь простимся.

— Нам дали полчаса, они ещё не истекли, — прошептала Джейн.

Чарльз покачал головой.

— Я потратил столько времени зря, что за несколько минут ничего не исправить. К тому же, милая Джейн, я не могу придумать, что ещё сказать. Разве что вернуть вам слово. Живите счастливо, и, если сможете, вспоминайте обо мне без печали. Стаббс, мы закончили!..

Служитель, ждавший у двери, забрал Чарльза.

Глаза Джейн туманили слёзы. Она застыла на месте, не зная, что делать. Мистер Верниер, присутствие которого девушка скорее почувствовала, чем увидела, подал ей руку.

— Идёмте, мисс Марпл, — сказал он, — я помогу вам.

Забыв о приличиях, Джейн ухватилась за его локоть обеими руками, и мистер Верниер осторожно, не торопясь, вывел Джейн на воздух и солнце.

Почти всю дорогу до Апстока они молчали. Мистер Верниер, попросив разрешения, закурил трубку. Джейн, выплакавшись, забилась в угол сиденья и прикрыла глаза. От яркого солнца, птичьего щебета и слёз у неё нестерпимо разболелась голова, покачивание экипажа вызывало дурноту.

Уже на въезде в Апсток, там, где от дороги уходил в сторону просёлок, ведший через луг с купами орешника и рябин, мистер Верниер окликнул сидевшего на козлах мистера Рикса и попросил его остановить экипаж. Джейн открыла саднящие глаза.

— Мисс Марпл, — мягко произнёс мистер Верниер, — возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, поездка не доставляет вам удовольствия. Если вы в силах, я предложил бы пройтись до Ленгстонов пешком, через выгон. Просёлок идёт как раз мимо их сада, самое большее, через полчаса мы будем на месте.

Джейн, подумав, кивнула:

— Благодарю вас, сэр. Мне и в самом деле будет полезнее немного пройтись.

Мистер Верниер по обыкновению стремительно поднялся, легко соскочил с подножки и подал Джейн руку.

— Мистер Рикс, мисс Марпл немного укачало, — сообщил он, — мы пройдёмся до дома Ленгстонов по просёлку. Не ждите меня, прошу, поезжайте в Гаскин–Лодж. Я вернусь позже.

— Как скажете, сэр, — отозвался мистер Рикс. — Мисс Джейн, это у вас от солнца, видать. Печёт, как летом. Погуляйте, оно и полегчает. Доброго дня.

Мистер Рикс приложил пальцы к козырьку своей кепки и тронул экипаж.

Какое‑то время Джейн и мистер Верниер шли молча. Джейн опиралась на руку своего спутника, благодарная ему за возможность ни о чём не говорить, и с удивлением чувствовала, как понемногу отступают дурнота и горячая тяжесть в голове.

Потом мистер Верниер вынул изо рта давно погасшую трубку и, глядя строго перед собой, словно внимательно изучал показавшийся вдали старый вяз возле апстокской церкви, задумчиво сказал:

— Мисс Марпл, я плохо умею говорить нужные слова в нужное время, более того, считаю, что их произнесение большей частью лишено смысла. Но поверьте, я всей душой вам сочувствую. То, что произошло с вами, в высшей степени несправедливо. Впрочем, жизнь редко бывает справедливой, как ни прискорбно.

Джейн кивнула. И, помолчав, спросила:

— Вы верите, что Чарльз непричастен к убийству миссис Форсайт?

— Я в этом убеждён, — решительно ответил мистер Верниер.

Он покосился на Джейн и добавил:

— Скажу больше, я полагаю, что мистер Торнфилд вовсе не так плох, как хочет казаться.

— Война его очень изменила, — отозвалась Джейн.

— Не думаю, мисс Марпл, — покачал головой мистер Верниер. — Мне доводилось близко знать людей, прошедших настоящие бои. Подобный опыт не столько меняет человека, сколько очищает его от всего наносного и ложного. Именно так, после закалки огнём, порой получаются лучшие люди.

Джейн вздохнула.

— Чарльз, боюсь, не из них. Но я так рада, что вы ему верите. Только если ни Чарльз, ни Нед Харди не нападали на миссис Форсайт, кто тогда мог это сделать?..

Мистер Верниер внимательно посмотрел на Джейн. На солнце ореховые крапинки в его серых глазах казались ярче, да и серый цвет был не таким пасмурным, слегка отливал палой листвой.

— Вынужден признать, — начал, наконец, мистер Верниер, — это едва ли не самое странное дело среди тех, что мне попадались.

— Попадались? — изумлённо повторила Джейн. — Вы хотите сказать, что подобное с вами не впервые?

— Случалось и прежде, — сдерживая улыбку, произнёс мистер Верниер. — Искать истину — одно из самых увлекательных занятий на свете, мисс Марпл.

— И вы всегда её находите?

Мистер Верниер, наконец, улыбнулся.

— Раньше или позже. Впрочем, я часто не вижу загадки там, где все пребывают в растерянности, — и, напротив, нахожу её там, где окружающим всё кажется простым и понятным.

Джейн помолчала, обдумывая его слова, потом робко поинтересовалась:

— Вы когда‑нибудь разгадывали загадку, схожую с нынешней? Находили, кто убил?

Мистер Верниер склонил голову в знак согласия.

— Боже!.. — прошептала Джейн. — Но ведь это так жутко!..

— Повторю, мисс Марпл, — тихо сказал мистер Верниер, — жизнь редко бывает справедливой. Если в наших силах хоть как‑то это исправить, мы должны действовать.

Потрясённая Джейн не нашла, что на это сказать, но ей показалось, что перед нею открылся какой‑то неведомый, суровый и прекрасный мир, частью которого она на мгновение захотела стать — и тут же, испугавшись, отогнала от себя это видение.

— Мистер Верниер, — спросила она полминуты спустя, — вы знаете, кто убил миссис Форсайт?

— Мне нужно кое‑что выяснить, — ответил мистер Верниер. — Нынче вечером я на пару дней уеду из Апстока, а когда вернусь, думаю, смогу говорить вполне уверенно.

Такой привычный и понятный мистер Верниер: долговязый, сухощавый, с вечно прищуренными глазами, резким орлиным носом, скрипучим голосом и длинными подвижными пальцами. Джейн, однако, продолжала видеть внутренним взором сверкающие доспехи, пылающий на солнце меч и что‑то вроде белых крыльев за спиной жильца Риксов.

***

После обеда Джейн долго говорила с миссис Ленгстон. Та обещала, что доктор осмотрит Чарльза и постарается как‑то облегчить его страдания. Выслушав сетования Джейн на жалкое состояние одежды Чарльза, — рассказывая об этом, девушка снова расплакалась, — миссис Ленгстон приняла решение:

— Я пошлю ему пару рубашек и что‑нибудь из старых вещей доктора. Ему, правда, всё это будет не по росту, он ведь, как я поняла, много выше Роберта, но вещи хотя бы будут чистые и целые.

— Миссис Ленгстон!.. — всхлипнула Джейн. — Не знаю, как вас благодарить. Вы так добры ко мне. И к бедному Чарльзу.

Миссис Ленгстон ласково улыбнулась и погладила Джейн по плечу.

— Мисс Марпл, милая Джейн, если вы позволите вас так называть. Люди должны быть добры друг к другу. Мистер Торнфилд мог вести жизнь неправедную и порочную, он поступил с вами в высшей степени недостойно, но это не даёт оснований быть к нему жестокими. Он и так сурово наказан.

— Вы полагаете, что жизнь обошлась с ним справедливо? — печально спросила Джейн, вспомнив слова мистера Верниера.

Миссис Ленгстон покачала гладко причёсанной темноволосой головой.

— Я полагаю, что у всех наших поступков есть последствия. И, делая выбор, мы выбираем надолго вперёд. Чарльз Торнфилд сделал дурной выбор. Что ж, это повод задуматься для других.

В тот вечер, заплетая перед сном косу, Джейн вдруг ясно осознала, что мир, в котором она жила до сих пор, то ли полностью изменился, то ли вовсе исчез.

Дни до пятницы, на которую было назначено повторное слушание дела, тянулись невыносимо медленно. Мистер Верниер уехал, к Ленгстонам никто не захаживал выпить вечером чаю. Джейн занималась рисованием с Уильямом, — мальчик делал заметные успехи, — вязала в обществе миссис Ленгстон и прилежно составляла опись книг и богословских трудов, упомянутых в дневниках мистера Форсайта. О последнем её особо попросила мисс Митчем, с которой Джейн, к величайшей своей тоске, виделась теперь в доме викария ежедневно.

Мисс Митчем, судя по всему, вознамерилась взять компаньонку покойной подруги под своё покровительство. Покровительство состояло в том, что пожилая дама помыкала Джейн, как могла: посылала её то к аптекарю, то на почту, просила читать вслух скучнейшие брошюры, над которыми Джейн изо всех сил старалась не заснуть, а главное, бесконечно рассказывала о покойном мистере Форсайте, о его высоком призвании и значении его трудов.

— Если бы не болезнь Лавинии, из‑за которой он принял опрометчивое решение воспользоваться услугами местного колдуна, — говорила мисс Митчем, скорбно заламывая брови, — Джорджа ждало бы великое будущее. Когда обо всём стало известно, Джордж был вынужден оставить миссию, чтобы избежать скандала. Разумеется, его блестящий ум и редкостный дар проповедника от этого не пострадали, но, увы, высокое положение в церкви для него отныне было невозможно.

Наслушавшись в четверг за чаем о погубленной карьере мистера Форсайта, Джейн вернулась к Ленгстонам в расстроенных чувствах и застала в доме весёлую суматоху: только что приехал из школы на каникулы Руперт. Джейн, занимавшая комнату мальчика, почувствовала себя крайне неловко.

— Миссис Ленгстон, — прошептала она, отведя хозяйку в сторону, — мне лучше вернуться в Гаскин–Гейт. Я не хочу вас стеснять.

— Полно, дорогая Джейн, вы никого не стесняете, — ответила миссис Ленгстон. — И потом, вы ведь всё равно собирались к сестре, если коронер вынесет завтра решение. К чему лишние переезды.

Несмотря на сердечность миссис Ленгстон, на душе у Джейн не стало легче. Она тихонько ушла наверх, — это комната Руперта, напомнила она себе, — и, чтобы прогнать дурные мысли, по привычке взялась за бумаги мистера Форсайта. После разговоров с мисс Митчем ей хотелось заново перечитать историю о том, как заболела миссис Форсайт, и как мистер Форсайт сделал важнейший в своей жизни выбор, из‑за которого позже так пострадал.

Глаза Джейн скользили по давно знакомым ей строкам:

23 августа. Милой Лавинии всё хуже. Доктор Гийо, французский врач из Гран–Бассама, подтвердил наши самые страшные опасения. Болезнь Л. — лихорадка эдже'йара, которая около трёх месяцев назад поразила несколько деревень к северу от Аккры. Исцеления от этого недуга европейская медицина не знает, но, возможно, сказал доктор Гийо, имеет смысл обратиться к здешним знахарям, которые, по его словам, умеют облегчать течение болезни и продлевать жизнь больному. Прибегнуть к помощи колдовства…

Эдже'йара, повторила Джейн непривычно звучащее слово. Потом, смутно вспомнив что‑то, перелистала дневник на несколько дней назад и нашла нужное:

«От легчайшего прикосновения на коже Лавинии остаются синяки, — читала она, ведя пальцем по странице. — Она уже не может пить… Сижу подле неё до утра…».

— Боже мой, — прошептала Джейн. — Боже мой, это нужно показать доктору Ленгстону!.. Немедленно!..

Схватив дневник, Джейн бросилась вниз но, подойдя к двери гостиной, вдруг почувствовала, как у неё слабеют коленки. Войти, прервать мирный семейный разговор, отвлечь доктора от общения с сыном, которого он давно не видел, и высказать свои, возможно, пустые догадки… при мысли об этом Джейн растерялась. Она уже готова была уйти прочь, но потом взглянула на дневник мистера Форсайта, напомнила себе слова мистера Верниера: мы должны действовать — и решительно открыла дверь.

Миссис Ленгстон, рассматривавшая какой‑то камень, который ей с гордостью показывал Руперт, подняла голову.

— Джейн, дорогая, что‑то случилось?

— Пока не знаю, миссис Ленгстон. Но мне нужно срочно переговорить с доктором.

Доктор Ленгстон удивлённо взглянул на Джейн, потом на жену — и поднялся из кресла.

— Пойдёмте в кабинет, мисс Марпл.

8

— Слушаю вас, мисс Марпл.

Присев на краешек кресла, Джейн начала:

— Я, как вы знаете, работаю с бумагами мистера Форсайта и сейчас читаю его африканские дневники. Сегодня я нашла в дневнике описание лихорадки, которой переболела миссис Форсайт в Африке. Вот оно.

Джейн открыла заложенную пальцем страницу.

— Послушайте. «От легчайшего прикосновения на коже милой Лавинии остаются синяки. Горло так отекло, что она уже не может пить и дышит с большим усилием, особенно по ночам. Я сижу подле неё до утра, возвращая её на подушки, когда она мечется: без подушек Л. задыхается. Вчера начались судорожные припадки, настолько сильные, что доктор Крофорд опасается переломов».

Джейн подняла глаза от дневника. Доктор Ленгстон сидел, переплетя пальцы, и внимательно смотрел на неё.

— Что вы об этом думаете, доктор?

— Тропические болезни, — задумчиво произнёс доктор Ленгстон, — весьма разнообразны, для них характерны самые причудливые симптомы. Я не обладаю достаточными знаниями в этой области медицины, чтобы сказать, какова природа недуга, который перенесла миссис Форсайт. Однако она благополучно излечилась, прошло сорок лет, и я не вполне понимаю, что вас так встревожило.

— Мне показалось, всё это очень похоже на… на повреждения, которые вы обнаружили на теле миссис Форсайт, — робко выговорила Джейн, чувствуя, как щёки и уши у неё делаются пунцовыми.

Доктор Ленгстон снял очки и размял пальцами переносицу.

— Сходство, безусловно, есть. Но, мисс Марпл, едва ли заболевание может столько лет дремать в человеческом теле, чтобы потом так внезапно и губительно проявиться.

— Миссис Форсайт принимала африканское лекарство, — еле слышно сказала Джейн.

— Увы, — развёл руками доктор Ленгстон, — о лекарственных средствах африканских знахарей мне известно даже меньше, чем о тропических болезнях. Я не могу сказать по этому поводу ничего определённого.

— То есть, — печально заключила Джейн, — я зря вас побеспокоила, и в этой записи нет ничего важного?

— Сказать по совести, мисс Марпл, — вздохнул доктор, — я не знаю. Я мог бы приложить выдержку из дневника мистера Форсайта к своему отчёту, но, боюсь, коронер не сочтёт эти сведения имеющими отношение к делу.

Доктор взглянул на совершенно павшую духом Джейн и добавил:

— Впрочем, захватим тетрадь с собой на завтрашнее заседание.

— Хорошо, — кивнула Джейн. — Доброй ночи, доктор.

Поднявшись с кресла, девушка направилась к двери.

— Надеюсь, завтра всё решится, — отозвался доктор. — К тому же, наш друг мистер Верниер обещал пролить новый свет на дело.

Джейн встрепенулась и обернулась к доктору Ленгстону. Тот взглянул на неё поверх очков с самым невинным видом и произнёс:

— Доброй ночи, мисс Марпл.

***

Народу в зале Мартлет–Инн было ещё больше, чем на первом слушании.

Ещё на крыльце Джейн пришлось расстаться с доктором Ленгстоном: девушку прихватила за локоть пришедшая с викарием и его супругой мисс Митчем. Джейн с тоской проводила глазами доктора, занявшего место рядом с мистером и миссис Рикс, и покорно поднялась с мисс Митчем на галерею, где, по уверениям пожилой дамы, было почище и не так душно.

Сев у самых перил, Джейн то и дело вытягивала шею, пытаясь рассмотреть, что происходит возле двери. Она ждала мистера Верниера, но тот всё не появлялся. Мисс Митчем, поджав губы, осмотрела зал.

— Бедняжка Лавиния, упокой Господь её душу, всегда доставляла окружающим столько хлопот, — вздохнула пожилая дама. — Не по своей воле, разумеется.

Присяжные уже заняли свои места, когда у входа в зал мелькнула знакомая Джейн охотничья шляпа. Пробравшись сквозь толпу, мистер Верниер подошёл к доктору Ленгстону, что‑то сказал ему, склонившись к самому уху, и передал какие‑то бумаги. Доктор пробежал глазами первый лист и поднял на мистера Верниера изумлённый взгляд.

Мистер Хорнби, между тем, объявил заседание суда открытым.

— Сэр, я хотел бы сделать заявление, — поднял руку доктор Ленгстон.

— Доктор, мы выслушали вас во время прошлого заседания. Вы хотите дополнить отчёт?

— Скорее, полностью изменить его.

В зале зашептались. Коронер Хорнби пожевал губами и скучным голосом произнёс:

— Это несколько неожиданно. Что ж, доктор, прошу вас.

Доктор Ленгстон, сжимая в руках бумаги, переданные ему мистером Верниером, поднялся со своего места.

— Господа присяжные, во время первоначального осмотра я заключил, что покойная миссис Форсайт подверглась избиению и была задушена. Однако вновь открывшиеся обстоятельства вынуждают меня признать это заключение ошибочным. Во время своего пребывания в колониях миссис Форсайт, как следует из дневника её супруга, перенесла местную лихорадку, называемую эдже'йара, и была спасена африканским знахарем. Сегодня, перед самым началом слушания, в моём распоряжении оказалась справка, составленная в Кембридже членом королевского медицинского общества сэром Генри Калвертом, который много лет изучает тропические болезни. Позвольте, я зачитаю суду этот документ.

— Если вы считаете это необходимым, — ответил коронер.

— Безусловно, — кивнул доктор. — Итак, вот что сообщает сэр Генри Калверт: «Лихорадка эдже'йара, — на местном наречии это означает «быстрая кровь», — поражает в первую очередь кровеносную систему. Разрушение сосудов приводит к тому, что на теле больного от малейшего прикосновения остаются синяки и кровоподтёки, возрастает опасность кровотечений, которые практически невозможно остановить, за что болезнь и получила своё название. По мере развития заболевания возникает отёк дыхательных путей, усиливающийся в горизонтальном положении и часто приводящий к удушью. Судорожные припадки на поздней стадии болезни так сильны, что могут повлечь за собой вывихи и переломы»…

Пока доктор зачитывал письмо, в зале понемногу воцарилась напряжённая тишина. Джейн крепко стиснула дневник мистера Форсайта, словно боялась, что он исчезнет.

— И далее, — продолжал доктор Ленгстон, — самое важное. «Лихорадка эдже'йара в настоящее время признана неизлечимой. В народной медицине Золотого берега, однако, существует средство, способное замедлить течение болезни на долгое время. Секрет его местные знахари не раскрывают, но, судя по всему, оно растительного происхождения. Известны случаи, когда постоянный приём данного средства продлевал жизнь заболевшего на годы и даже десятилетия».

Доктор Ленгстон сделал паузу, поправил очки и откашлялся.

— Я несколько лет был врачом миссис Форсайт и могу с уверенностью сказать, что она принимала средство, полученное её супругом от местного знахаря в Аккре. Миссис Форсайт называла это средство «африканским лекарством», оно представляет собой мелкие зёрнышки, похожие на семена растения. Дневник мистера Форсайта суду может предоставить мисс Марпл, обнаружившая упоминание о лихорадке эдже'йара.

— Каково же будет ваше новое заключение, доктор Ленгстон? — осведомился коронер Хорнби.

Зал затаил дыхание. У Джейн бешено колотилось сердце.

— Учитывая всё ранее изложенное, — подвёл итог доктор, — я склонен полагать, что причиной смерти миссис Форсайт была перенесённая ею лихорадка эдже'йара. Кровоподтёки и переломы, принятые нами за следы избиения, являются характерным симптомом этого заболевания, как и удушье. Не могу однозначно утверждать, что вызвало обострение болезни, возможно, «африканское лекарство» за долгие годы утратило свои целебные свойства.

Публика загудела и загомонила, кто‑то внизу прокричал:

— Отпустите Неда Харди! Парень ни в чём не виноват!..

Джейн нашла взглядом мистера Верниера. Он стоял, скрестив руки на груди, и, казалось, внимательно изучал собственные манжеты. Происходящее явно не слишком его занимало.

Коронер Хорнби осмотрел зал и провозгласил:

— Объявляю получасовой перерыв в заседании для ознакомления с документами. Господа присяжные, прошу со мной!..

Викарий Тарлоу невозмутимо взглянул на своих спутниц и произнёс:

— Думаю, мы сможем пока выпить чаю в верхнем зале.

***

В верхнем зале Мартлет–Инн, небольшой комнате с камином и длинным столом, вскоре появились доктор Ленгстон с четой Риксов, а за ними и мистер Верниер. Миссис Тарлоу, взяв на себя обязанности хозяйки, разливала чай и раздавала желающим куски кекса, принесённого нарочно из пекарни Симмонса.

— Удивительное происшествие, поистине удивительное, — заметил викарий, ставя чашку на стол. — То, что мы считали злым умыслом, могло быть предрешено свыше. Это повод задуматься.

— Каюсь, — кивнул доктор Ленгстон, — я руководствовался первым впечатлением, не пытаясь вникнуть в суть вещей. Некоторые странности во время… гхм… осмотра должны были меня насторожить!

— Будет вам, доктор, — сказала миссис Рикс. — Кто же мог знать, что миссис Форсайт так больна. Да ещё с самой Африки!.. Теперь мистера Чарльза и Неда Харди должны отпустить.

— Столько треволнений, — произнесла мисс Митчем. — И всё ради того, чтобы выяснить, что смерть бедняжки Лавинии вызвана непостижимым промыслом Божьим, а не чьей‑то злой волей.

— О нет, мисс Митчем, — подал голос мистер Верниер, всё это время куривший в кресле у камина. — Смерть миссис Форсайт вызвана именно человеческой злой волей. Миссис Форсайт была убита — хладнокровно, безжалостно и изощрённо.

С этими словами мистер Верниер стремительно поднялся из кресла и подошёл к столу. Сидевшие за столом замерли,глядя на него с изумлением и ужасом.

— Позвольте, мы поближе рассмотрим ваш браслет, мисс Митчем, — неожиданно сказал мистер Верниер.

Перегнувшись через спинку стула мисс Митчем, он твёрдыми пальцами стиснул запястье пожилой дамы и перевернул её руку ладонью вверх.

— Да как вы смеете!.. — возмущённо выдохнула мисс Митчем.

— На похоронах миссис Форсайт я заметил некоторую странность в вашем браслете, — как ни в чём не бывало продолжал мистер Верниер. — Вы носите его камнем внутрь. Вернее, внутрь тем, что я сперва принял за камень.

Ловким движением мистер Верниер поддел булавку и снял с браслета мисс Митчем небольшое плоское украшение в гладкой серебряной рамке.

— На самом деле это не камень, — мистер Верниер распрямился и вытянул руку, демонстрируя собравшимся снятое с браслета украшение, — но…

— Пропавшая брошь миссис Форсайт!.. — ахнула Джейн.

Мистер Верниер наклонил голову.

— Именно, мисс Марпл. Я рассчитывал, что вы опознаете этот предмет.

Доктор Ленгстон снял очки, растерянно поморгал и спросил:

— Что происходит? В чём вообще дело?

— Дело в том, доктор, — отвечал мистер Верниер, — что перед нами убийца миссис Форсайт. Мисс Митчем, объясните, зачем вы подменили лекарство подруги?

Мисс Митчем медленно поставила чашку с блюдцем на стол, выпрямилась и процедила:

— Подруги? Лавиния Пенроуз не была мне подругой. Она разрушила мою жизнь и получила по заслугам.

— Мисс Митчем! — воскликнул викарий. — Что вы такое говорите!..

— Правду, викарий, как бы неприятна она ни была. Мы с Джорджем Форсайтом самим провидением были предназначены друг другу: у нас были общие убеждения, общие ценности, мы верили в одно и то же. Я стала бы ему верной подругой, и он добился бы всего, что было ему суждено! Но тут появилась Лавиния. Белокурая Лавиния Пенроуз, хохотушка, пустая кокетка. Эти её песни под пианино, эти домашние спектакли!.. Как‑то раз для шарады она переоделась в мужское платье. Вообразите, Джорджа, будущего священника, это бесстыдство нисколько не возмутило. Он счёл происходящее забавным. Когда я воззвала к его нравственному чувству, он ответил: «Юнис, в том, чтобы радоваться и веселиться, нет греха». Нет греха, ни больше, ни меньше!..

В комнате стояло гробовое молчание.

Мисс Митчем оглядела собравшихся и ткнула пальцем в Джейн, сидевшую с расширенными от ужаса глазами:

— Вы!.. Мисс Марпл!.. Вы молоды, у вас ясный ум. Можете вы объяснить, что он нашёл в этой легкомысленной девице, которая в итоге загубила его жизнь?

Джейн беспомощно взглянула на мистера Верниера. Он стоял, задумчиво упёршись подбородком в ладонь, и с печальным интересом смотрел на мисс Митчем. Поймав взгляд Джейн, мистер Верниер отнял руку от лица и тихо произнёс:

— Радость, мисс Митчем. Радость, которой вам, увы, не понять. Вам знакома только иссушающая зависть, которая свела вас с ума и заставила убить.

— Вы не можете меня обвинить, — вскинула подбородок мисс Митчем. — У вас нет доказательств.

— Ни один суд в королевстве, — отозвался мистер Верниер, — к несчастью, не примет дело, основанное на моих рассуждениях. Но вы будете до конца своих дней жить в том аду, куда вас привела ненависть.

***

Смерть миссис Форсайт была признана ненасильственной. Викарий Тарлоу убедил собравшихся не обвинять мисс Митчем публично и долго беседовал с нею в верхнем зале Мартлет–Инн. Никто не знал, о чём они говорили.

Совершенно раздавленная Джейн стояла одна среди толпы, обсуждавшей решение коронера, когда к ней подошёл мистер Верниер.

— Мисс Марпл, как я понял, мы с вами пришли к одним и тем же выводам?

В глазах мистера Верниера светилось недвусмысленное восхищение.

— Получается, что да, сэр, — ответила смущённая Джейн. — Правда, я никого не знаю в королевском медицинском обществе, и мои предположения были, скорее, догадками.

— Сэр Генри — мой давний знакомый, — пояснил мистер Верниер. — Когда у меня появились подозрения, что случившееся с миссис Форсайт было следствием болезни, я понял, что мне нужно поговорить с кем‑то, разбирающимся в тропических заболеваниях, и отправился в Кембридж.

— А когда они появились? — поинтересовалась Джейн.

— После осмотра комнаты миссис Форсайт.

Джейн изумлённо посмотрела на мистера Верниера. Тот беззвучно рассмеялся.

— Мисс Марпл, не будьте так легковерны. Мне понадобилось выкурить пару трубок, прежде чем смутное ощущение, что в этом деле что‑то не так, обрело внятные очертания.

С этими словами мистер Верниер подал Джейн руку, и они вышли из зала Мартлет–Инн на улицу. Джейн глубоко вдохнула свежий воздух, посмотрела на молодые листья, сиявшие под солнцем, и, вспомнив произошедшее в верхнем зале, содрогнулась.

— Мистер Верниер, — прошептала она, — но как вы поняли, что это сделала мисс Митчем?..

Мистер Верниер дёрнул углом рта.

— Лекарство мог подменить только человек, вхожий в дом и знавший о болезни миссис Форсайт. Когда вы рассказали мне о пропавшей броши, упомянув, что она была не особенно ценной, траурной, с прядью волос мистера Форсайта, я понял, что убийца питает к мистеру Форсайту особые чувства, и причиной убийства была жгучая застарелая ненависть. Дальнейшее было элементарно.

Джейн хотела что‑то сказать, но тут подошёл доктор Ленгстон.

— Ну и день! — воскликнул доктор. — Верниер, вы отобедаете с нами?

— Боюсь, доктор, я вынужден отказаться. Я приехал на слушание прямо из Кембриджа, не заезжая в Гаскин–Лодж.

— Тогда заходите позже, проводить мисс Марпл.

Мистер Верниер растерянно взглянул на Джейн.

— Мисс Марпл, вы уезжаете?

Джейн кивнула.

— Да, нынче вечером, к сестре в Кент. Доктор любезно предложил довезти меня до почтовой станции в Ист–Дине.

— Когда вы вернётесь? Мы ведь так и не осуществили ту экспедицию к скалам, о которой говорили пару недель назад. Доктор, сколько пробудет дома ваш старший сын?

— Руперт уезжает в пятницу после Пасхи, — отвечал доктор.

— Я могла бы вернуться во вторник, — с надеждой сказала Джейн. — Милли захочет, чтобы я провела Пасху у них.

— Тогда в среду мы сможем отправиться к скалам, — заключил мистер Верниер.

Он поклонился Джейн и доктору на прощание и, было, направился прочь, но потом обернулся и, подняв палец, произнёс:

— Мисс Марпл, палеонтология — занятие, требующее сосредоточенности и наблюдательности. Будьте готовы.

***

Недельное пребывание у сестры, которого Джейн с таким нетерпением ждала, превратилось в пытку. Милли и её муж окружили гостью любовью и заботой, маленький Рэй был само очарование, но Джейн считала часы до отъезда. Наконец, после обеда в пасхальный понедельник, Джейн собралась обратно в Гаскин–Гейт.

— Джейн, — лукаво спросила Милли, зайдя к сестре перед её отъездом, — скажи, ты ведь так рвёшься в Сассекс не из‑за вновь обретённой собственности?

Джейн всплеснула руками.

— Милли, не будь такой гадкой!.. — воскликнула она. — Уверяю тебя, мне просто не терпится увидеться с друзьями. Ленгстоны собираются на прогулку по берегу в эту среду. У них чудесные мальчики.

— А кто ещё будет? — невинно поинтересовалась Милли.

— Мистер Верниер, наш жилец, — стараясь говорить ровно, ответила Джейн.

Однако несмотря на все старания, уши у неё неистово запылали.

***

Ленгстоны, как и было условлено, заехали за Джейн около десяти утра.

Весь вечер накануне Джейн бродила по дому, не в силах поверить, что теперь он принадлежит ей. Пока она гостила у сестры, мистер Рикс заново остеклил разбитое окно в гостиной и починил ставни. Ковёр был вычищен, мебель расставлена по местам. В бывшей спальне миссис Форсайт ничто не напоминало о покойной хозяйке.

После приветствий и первых расспросов, Руперт перебрался к отцу на козлы, Джейн уселась рядом с миссис Ленгстон, напротив поместились Уильям и мистер Верниер. В ногах у них стояла корзина для пикника.

— Они меня отговаривали, — смеясь, сказала миссис Ленгстон, — но я‑то знаю, как им захочется есть, когда они набегаются и надышатся морским воздухом.

День выдался чудесный: высокие облака бежали по ясному небу, солнце не пекло и не слепило, но ласково согревало, дул свежий, но не холодный ветер. Джейн подняла лицо к солнцу и прикрыла глаза. Она временами чувствовала на себе взгляд мистера Верниера, но твёрдо решила не искать с ним беседы.

Разговор начал Уильям.

— Мисс Марпл! — сказал он, доставая альбом. — Посмотрите, я рисовал, пока вас не было.

Джейн взяла альбом и задумчиво перелистала его. Уильям положительно делал успехи: он изображал ветки деревьев в саду, игрушки, вазы на камине, и даже пытался рисовать портреты близких. Джейн с улыбкой узнала круглое лицо доктора с неизменными очками, Руперта с вихром на макушке, миссис Ленгстон с шитьём на диване — и резкий профиль мистера Верниера с трубкой в зубах.

Коляска, между тем, спустилась на пляж. Мальчики вылезли первыми и наперегонки бросились к скалам.

— Похвальный интерес к науке, — заметил мистер Верниер, спрыгивая с подножки и подавая руку дамам.

Джейн, зачем‑то захватившая альбом Уильяма, сделала несколько шагов по пляжу и остановилась.

— Идёмте, мисс Марпл! — позвал её мистер Верниер. — Вы же мечтали о славе палеонтолога.

Оглянувшись, Джейн подобрала небольшой увесистый камешек, прижала им альбом и поспешила за партией натуралистов.

Увы, ей так и не удалось найти ничего сколько‑нибудь достойного внимания. Даже Уильяму посчастливилось заметить отпечаток древней ракушки в меловом склоне. Руперт же почти сразу отыскал прекрасный аммонит, которым любовалось после за чаем всё семейство.

— Здесь замечательные в геологическом отношении места, — сказал мистер Верниер, обводя рукой скалы.

От морского ветра у него на скулах горел рыжеватый румянец. Джейн впервые поняла, что обычно мистер Верниер бывает очень бледен.

— Я бы сказал, во многих отношениях, — улыбнулся доктор.

— Сассекс — чудесный край, — поддержала его миссис Ленгстон. — Здесь так хорошо растить детей.

— Увы, — развёл руками мистер Верниер, — это мне, боюсь, недоступно. Но, кто знает, возможно, когда‑нибудь, уйдя на покой, я куплю здесь домик…

— И неужели станете огородничать? — не удержалась Джейн.

Все засмеялись.

— Не уверен, что решусь выращивать кабачки, — улыбаясь углом рта, произнёс мистер Верниер, — но, думаю, я мог бы завести пчёл.

Ответом ему снова был общий смех.

— А что скажете вы, мисс Марпл, — поинтересовался позже доктор, — как новый местный землевладелец?

Джейн смутилась.

— Я не думала об этом.… Но, боюсь, я не смогу жить в Гаскин–Гейт. С этим домом столько связано… Скорее всего, уладив дела, я вернусь в отчий дом, в Хемпшир.

— Вы хотите продать Гаскин–Гейт? — огорчённо спросила миссис Ленгстон.

Джейн растерянно посмотрела на неё.

— Не знаю. Я действительно не думала об этом.

После этого разговора настроение компании неуловимо переменилось.

***

Это случилось в субботу на пасхальной неделе.

Джейн возилась в саду с розами, когда у калитки появился мистер Верниер. Они не виделись с пикника на берегу, и теперь у Джейн заколотилось сердце.

Мистер Верниер был напряжён и сосредоточен. Поздоровавшись с Джейн, поспешно стянувшей за спиной испачканные землёй перчатки, он на пару мгновений замолчал, а потом решительно произнёс:

— Мисс Марпл, я пришёл попрощаться. Сегодня я получил телеграмму, меня срочно призывают дела.

— Вы уезжаете? — упавшим голосом спросила Джейн. — Надолго?

— Думаю, я не вернусь в Апсток, — сказал мистер Верниер, глядя на цветущую алычу.

В глазах у Джейн померкло солнце. Она пошатнулась, едва не потеряла равновесие и опустилась на скамеечку, на которую обычно ставили лейку. Мистер Верниер встревоженно склонился к девушке.

— Вам дурно, мисс Марпл?

— Нет, ничего, — прошептала Джейн.

Мистер Верниер оглянулся и присел на большой валун, лежавший у края дорожки. Когда Джейн подняла глаза, выяснилось, что лицо натуралиста необычайно близко к её лицу: она могла различить россыпь мелких веснушек на тонком горбатом носу мистера Верниера, веснушек, которые, казалось, забрели ненароком и в его глаза, став рыжеватыми крапинками на сером. От углов его глаз расходились лучами тонкие морщинки, такие же шли от крыльев носа вниз.

Не сводя с Джейн глаз, мистер Верниер тихо сказал:

— Мисс Марпл, я знаю множество людей, чей разум кажется мне вялым и ленивым. Мне приходилось встречать и тех, кто оказывался умнее и хитрее меня. Но, пожалуй, никогда я не встречал человека, который думал бы, как я, и видел то, что вижу я, с той же остротой и ясностью.

Сердце Джейн замерло.

— Тем удивительнее найти товарища и соратника в юной леди, которой подобная сторона жизни в новинку. Вы наделены редкими талантами, мисс Марпл. Жаль, если вы пренебрежёте ими. Но, позвольте мне говорить как другу и старшему, я искренне желаю вам никогда больше не расследовать смертей и не применять на практике ваш талант к сопоставлению фактов и наблюдательность.

— Почему? — только и смогла спросить Джейн.

— На этой стезе сложно найти то, что называют обычно счастьем, — улыбнулся мистер Верниер. — Впрочем, для подобного счастья нужно другое дарование: обманываться и жить иллюзиями, к чему люди нашего склада способны крайне мало.

— Нашего склада? — одними губами повторила Джейн.

— У нас с вами куда больше общего, чем может показаться на первый взгляд, — промолвил мистер Верниер.

С этими словами он резко поднялся и протянул Джейн руку. Ледяными пальцами девушка взялась за его тёплую сухую ладонь и опасливо встала. Ей казалось, что сад кружится вокруг неё, словно она мчится на карусели в Брайтоне.

— И ещё кое‑что, мисс Марпл, — сказал мистер Верниер, не убирая руку. — Помните, вы хотели отыскать какую‑нибудь окаменелость?

— И у меня не вышло, — грустно улыбнулась Джейн. — Видимо, я всё же недостаточно наблюдательна.

Мистер Верниер сунул другую руку в карман и вынул нечто, завёрнутое в бумагу.

— Я взял на себя смелость изучить камень, которым вы тогда на берегу прижали от ветра альбом младшего мальчика Ленгстонов. Взгляните.

Мистер Верниер протянул свёрток Джейн. Руки не слушались девушку, но она, в конце концов, развернула бумагу, и на ладони у неё оказался белый камешек с вмятиной в виде цветка посредине.

— Он похож на сердце, — прошептала Джейн.

— Micraster coranguinum, — пояснил мистер Верниер. — Окаменелый морской ёж.

— Я нашла его, — задумчиво произнесла Джейн, — и сама того не поняла.

— Но теперь находка ваша по праву. Прощайте, мисс Марпл.

Мистер Верниер поклонился и пошёл прочь из сада. Оступившись на краю дорожки, он сломал прекрасный нарцисс, но ни сам наблюдательный мистер Верниер, ни Джейн, сжимавшая в руках каменное сердечко, этого не заметили.

***

— А что было дальше? — тихо спросила Синтия, когда тётушка Джейн замолчала.

— Дальше, милая, я сдала Гаскин–Гейт и вернулась сюда. Через несколько лет дом купил какой‑то джентльмен из Лондона, бумаги оформил адвокат, я не нашла в себе сил снова поехать в те края. Дело Чарльза Торнфилда передали в колониальную администрацию, но суд так и не состоялся, Чарльз умер через три месяца. Я навещала его в больнице, он был спокоен и ухожен, кто‑то даже передал ему вещи, подходившие по размеру. Ленгстоны около года спустя переехали в Борнмут, где доктору предложили место в лечебнице. Мисс Митчем перенесла удар вскоре после суда и больше не вставала.

— А мистер Верниер?

— О нём, милая, никто с тех пор не слышал. Что ещё тебе рассказать?.. Ах да, Сьюзен вышла за Неда Харди, как и следовало ожидать. Я была крёстной её первенца, прелестной девочки. Если ты принесёшь мне фотографии из шкатулки в моей спальне, я тебе её покажу.

Синтия не испытывала ни малейшего желания смотреть на дочь Сьюзен, но послушно поднялась и направилась в спальню тёти Джейн. Шкатулка, о которой шла речь, затейливая африканская вещица, стояла на комоде. Синтия подняла резную крышку, вынула пачку фотографий, перевязанных тесьмой крест–накрест, и вдруг увидела на дне шкатулки нечто, привлёкшее её внимание.

Белый камешек, размером с палец, в форме сердца, в бумажном гнезде.

Осторожно достав его, Синтия погладила пальцем шероховатую поверхность. Потом присмотрелась к смятой бумаге, в которой лежал камешек, и, вытащив её из шкатулки, расправила.

То был бланк телеграммы почтового отделения Апстока, Сассекс.

На бланке побуревшими чернилами, твёрдым почерком телеграфиста было написано:

31 марта 1894 г.

М–ру Хорасу Верниеру, Гаскин–Лодж.

Тигр напал на человека. Жертва скончалась. Время начать охоту. М. Х.



Оглавление

  • 1
  • 2
  •   ***
  •   ***
  • 3
  • 4
  •   ***
  •   ***
  •   ***
  • 5
  •   ***
  •   ***
  • 6
  •   ***
  •   ***
  •   ***
  • 7
  •   ***
  • 8
  •   ***
  •   ***
  •   ***
  •   ***
  •   ***
  •   ***
  •   ***