Дневник любовницы мафии [СИ] [Александра Гейл] (fb2) читать онлайн

Александра Гейл Дневник любовницы мафии

Пролог

Ручка лихорадочно скользит по форзацу одной из тетрадей:

«Я каждый день с ужасом смотрю на исписанные листы… Они словно кровью политы. Мне больно не только говорить правду, мне даже записывать ее больно. Словно по частичке себя отрываю, так глубоко я ее запрятала. Если эти глупые тетрадки попадут не в те руки, я потоплю стольких людей… Кстати сказать, дорогих мне людей.

Или может быть я все выдумала? Может быть никогда этого ничего не было? Вдруг и меня тоже нет? А вдруг я выдумала и его…»

— Карина? — раздается над ухом знакомый голос. — Такси под дверью. Скорее, мы опоздаем на рейс до Петербурга. — Симпатичный молодой парень наклоняется ближе. — Ты снова пишешь? Я думал, что ты закончила.

— Мы не опоздаем, — отвечаю я спокойно. — Взгляни какая на улице стоит погода. Рейс задержат часа на два минимум!

— Ты этого не знаешь, — качает он головой.

— Хочешь поспорим? — хмыкаю я, а он забирает у меня ручку и зачеркивает последнее предложение, а потом весело улыбается:

— Ты не выдумала. Все правда. Вы скоро увидитесь снова.

— Ты этого не знаешь. На его месте я бы от самой себя сбежала!

— Хочешь поспорим?

Глава 1

Школьный двор был таким… зеленым. На дворе стоял май. Учиться было невмоготу совершенно. Где-то около забора цвела сирень, и вместо злосчастной тригонометрии я задавалась вопросом почему мне понадобилось полюбить именно тот цветок, который цветет всего однажды в год. Какие-то жалкие две недели, ну что это вообще? Ничто. И жди когда в следующий раз ее увидишь. Я отвернулась от окна, окончательно разочаровавшись в местной флоре, и автоматически взглянула на часы. Сплошное разочарование. Я всегда была неусидчива, школьные занятия для таких, как я, — мука.

— Если ты не перестанешь щелкать ручкой, я тебя придушу, — пригрозила мне Лена, поправляя волосы.

Мы с Леной — полные противоположности. Я равнодушна к моде, косметике. Мои мысли никогда не крутились вокруг любой особи мужского пола. Наделенная в равной мере ветреностью в увлечениях и бесконечной верностью в отношении глубоких привязанностей, я контрастировала с ней на все сто процентов, и то, что мы с ней рассорились окончательно и бесповоротно мне не кажется удивительным. Вообще непонятно, что могло связывать нас с этой навечно маленькой поверхностной девочкой. Она считалась первой красавицей, видимо, за то, что как только в радиусе видимости появлялся молодой человек, ее жеманное кокетство остановить было не под силу человеческой руке. Да, она была потрясающе хорошенькой. Одета как куколка, модная короткая стрижка, длинные, неизменно накрашенные накладные ногти, на ножках неизменные туфельки на каблуках… и море энтузиазма в любом направлении, куда бы не обернулась ее очаровательная головка. Она меняла парней как перчатки, не оставалась и на два дня одна, причем каждый из ее кавалеров был старше и состоятельнее предыдущего. Поначалу я полагала, что она уже к окончанию школы будет встречаться с престарелым олигархом, но потом как-то так получилось, что разница в возрасте на пять лет ее вполне устроила, да и состояние чуть меньше миллиона — тоже. И она полгода (трудно представить такое!) встречалась с человеком по имени Дмитрий. Меня же он, наоборот, не устраивал, о чем я сообщила и Лене, и Дмитрию непосредственно. Дура, меня это совершенно не касалось! Однако, она так часто волоком тащила нас — своих подруг — к нему, или его — к нам, что игнорировать свою неприязнь мне казалось невыносимым. А меня он раздражал своей галантностью и неизменным вниманием в любом вопросе… Хотя, пожалуй, не это было главным. Что-то в нем было такое, необъяснимое, непередаваемое, что заставляло бояться… Но не о нем речь.

Я в то время считала идеальной одеждой джинсы, объемный свитер и кроссовки. А еще считала, что природа не так уж бедно меня одарила, чтобы размалевывать лицо всеми цветами радуги. В семнадцать лет, я полагаю, можно позволить себе такую точку зрения, особенно если учесть, что на моей почти болезненно-белой коже любой оттенок становится вызывающе кричащим. Теперь-то я понимаю, за что получила прозвище девочки-пацанки! Но тогда я без проблем свыклась с этим амплуа. Мне казалось, что помимо одежды, прически и макияжа есть множество внутренних достоинств девушки. А еще я никогда не выглядела на собственный возраст, в семнадцать мне давали лет тринадцать, не больше. Подавляя зевок, я ответила. И тут явилось спасение — прозвенел звонок. После сего события учеников удержать решительно невозможно. Все стали галдеть и быстро сваливать учебники в рюкзаки, реже — сумочки. Я записала своим корявым детским почерком домашнее задание.

— Давай быстрее, — поторопила меня Лена.

— Только не говори, что твой хахаль опять ждет тебя на улице! — досадливо воскликнула я.

— А он пригласил нас всех в клуб, — тут же приняла разряжать ситуацию она. — Так что…

Я согласилась только потому, что танцевать любила и знала, что в клубе на танцполе можно спрятаться даже от приставучей Лены и ее сверхгалантного Димы. И хотя нам было по семнадцать, а я выглядела и того младше, в клуб мы ходили свободно, так как брат Лены работал в нем секьюрити.

Нас было четверо подруг. Лена, Света, Маришка и я. Мы четко распределили обязанности в своем маленьком и тогда еще дружном коллективе. Я была самой спортивной, так как занималась художественной гимнастикой, Лена — самой красивой, Маришка — самой умной, а Света сплачивала нас всех своей добротой. И казалось, что ничто на свете не в силах нас разлучить, раз уж мы такие разные, и все-таки подруги. Я очень сильно ошибалась.

Мы приехали вместе с Димой, набившись в его красивую спортивную, но уж больно не приспособленную для перевозки пассажиров машину. Мне казалось, что он в нее ложится, а не садится. Мои же ноги оказались где-то под водительским сиденьем, и неожиданно показалось, что от падения спинку кресла впереди спасают только мои колени.

— Здравствуйте, девушки, — поприветствовал нас Дима.

Это был высокий, симпатичный молодой человек с торчащими в разные стороны соломенными волосами и зарождающейся блестящей карьерой кардиохирурга. У него были светло-серые глаза, странные, светлые-светлые. Меня это нервировало, взгляд у него был как у человека, который видел слишком много, которого не увидишь. Наверное, таким и должен быть медик. А кожа его была белая-белая, почти прозрачная, неприспособленная к загару совершенно. Может этим он мне и не нравился.

Я сидела прямо за водительским сиденьем, устремив взгляд в окно на расплывчатую световую дорожку огней родного Петербурга. Но вдруг что-то заставило меня повернуться и посмотреть в зеркало заднего вида. Глаза Димы были устремлены прямо на меня. По спине побежали мурашки. Мы дружно поспешно отвели глаза, и я снова вернулась к созерцанию проносящихся мимо урбанистических пейзажей. Когда показался клуб, я очень обрадовалась и вылезла из машины, только стоило той затормозить.

Оказавшись в клубе, мы сразу отправились на танцпол. Это был мой первый поход за последние три месяца, так как только недавно тренер улетела на соревнования, а занятия гимнастикой отнимают почти все свободное время. В общем, я планировала оторваться по полной программе. Лишь час спустя подруги ухитрились дотащить меня до бара.

— Что-нибудь будете? — спросил Дима, доставая бумажник. Так как я считала себя еще маленькой и глупенькой, не стала брать спиртное под издевательский смех Леночки, которая тут же заказала себе дорогого шампанского. Света последовала ее примеру, а Марина примкнула к обществу анонимных зануд. И мы уселись на диванчики за столик.

— Глянь-ка туда! — восхищенно воскликнула вдруг Лена. Она насильно повернула голову Светы в сторону. Я усмехнулась. Неужели она, даже придя сюда с парнем, не может оторвать взгляд от других молодых людей? Лена, надо делиться! Я откинулась на спинку диванчика и потянула через трубочку сок.

— Вот это да… — услышала я возглас Светы и сама невольно обернулась. Ну потому что для второй подружки подобное поведение не настолько типично.

А там в луче прожектора танцевал молодой человек лет двадцати. Он двигался потрясающе. Но насладиться зрелищем в полной мере не удалось. У него зазвонил телефон. Он повернулся к нам спиной, и я смогла оценить непринужденность позы и достоинства его фигуры, оставаясь незамеченной. А затем он повернулся к нам лицом, и я застыла. Он был невообразимо красив, идеал любой девушки. Я буквально застыла на месте. Лена восхищенно защебетала. Сама же я испытала легкое чувство зависти. Вот бы на меня так хоть раз в жизни посмотрели. И вдруг он поднял голову, и мы встретились глазами. Неловко, однако. А затем свет начал мерцать. Разглядеть что-либо стало невозможно, а когда свет застабилизировался, парня на месте уже не было. Я разозлилась на себя и сунула в рот трубочку пресловутого сока.

— А где Дима? — спросила неожиданно Лена и начала оглядываться, явно только сейчас вспомнив, что она не одна. Уголки ее губ досадливо поползли вниз.

— В такой темноте ты его не увидишь, — усмехнулась Марина.

— А вот и я, — сказал Дима, словно из телепорта выныривая, подходя ближе и кладя руку на плечо Лене. Рядом с ним стоял тот самый парень с танцпола. Мне захотелось провалиться сквозь землю за то, что я снова встретилась с ним взглядом. — Позвольте представить, дамы, это Алекс. — И вот с этого момента начался период в моей жизни, которого не должно было быть никогда!

Лена чуть с ума не сошла. Она завертелась, самозабвенно кокетничая, как Дима это стерпел — непонятно, мне даже стало его жаль. Но он лишь улыбнулся, поймав мой взгляд, и неожиданно съязвил, чем убил мое зарождающееся хорошее отношение к нему:

— Тебе только печенья не хватает для эталона маленького ребенка! — сказал он. Я демонстративно отвернулась, наверняка только усугубив его замечание.

— Алекс, это моя Леночка, Марина, Света и Карина, — представил Дима. Только когда Дима произнес мое имя, я решилась вежливо улыбнуться Алексу. А он смотрел на меня, и, кажется, все это время. Я видела как вспыхивают в свете прожекторов его ярко-ярко синие глаза. Он не обратил внимания на ужимки Лены, вообще казалось, что кроме нас двоих тут никого нет. Но я не испытала ни смущения, ни благоговения. Стало просто неуютно, будто меня сверлят. — Присоединяйся к нашей компании, — предложил Дима. Лена была вне себя от невнимания гостя к ее персоне. И я понимала ее, даже мне было бы обидно, если бы такой красивый юноша не обращал на меня внимания… но и его внимание не радовало. Может быть, действительно было бы лучше, чтобы он проникся привычной симпатией к моей подруге. Я так погрузилась в свои мысли, что даже не услышала вопрос.

— Карина! — щелкнула перед моими глазами пальцами Света. — Ты где?

— Простите, я сейчас, — сказала я и встала из-за столика. Но за мной вскочила и Лена. В уборной она схватила меня под руку и начала расспрашивать:

— Ты его знаешь?

— Откуда?! — возмутилась я. — Впервые вижу!

— Кажется, ты ему понравилась. — Тон излишне небрежный, она очень сердита. Тем более, что девушка все время улыбалась и постоянно поправляла волосы.

— У тебя есть Дима, — сказала я, скривившись. Она обиделась, что я ее так быстро раскусила.

— И что? Он же такой красавчик.

Пришлось спасаться в кабинке туалета. Мне не нравился его взгляд. Я вздрогнула. Нет, я не такая глупая и смешная, как Лена! Я никогда не позволю себе мечтать об Алексе. Я вышла лишь когда восстановила веру в свою самодостаточность и направилась зеркалу. Мы стояли с Леной бок о бок, и было тяжело не сравнить. Она хоть и крашеная, но блондинка. Мои волосы тоже светлые, но рыжеватые. И это, по-моему, главный недостаток! Немыслимо, чтобы я могла казаться лучше, чем Лена. Она всегда хорошо одета и ярко накрашена. Я не чувствовала себя рядом с ней ущербной, но понимала, что представители противоположного пола подобное стремление к первозданной красоте не одобряют. К тому же, выглядела Лена лет на семнадцать, то есть намного старше меня. Я отогнала грустные мысли и, во избежание неприятных взглядов и разговоров, направилась на танцпол. Тут королева я. В неумении двигаться меня никто бы не упрекнул. Я гимнастка, пластика, грация и чувство ритма у меня превосходные.

— Он все время на тебя смотрит, — сказала мне Света, которая предпочла присоединиться ко мне.

Но это было излишне, я чувствовала его взгляд. Холодный такой. Я с уверенностью могла сказать даже где он находится.

— Он тоже врач? — предположила я. Потому что в их с Димой глазах мне мерещилось что-то общее…

— Откуда мне знать… Тише, сюда идет.

И он действительно подошел ко мне и сказал:

— Можно тебя на пару слов?

Алекс повел меня в какой-то кабинет, где музыка была не слышна. Он подошел к столу, зажег лампу и уселся в кресло. Я ничего не понимала, как будто сон, в котором события меняются, не поддаваясь никакой логике, что это за место? Зачем тут я? Кто он?

— Присядь. — А события принимали деловой оборот. — Итак, Карина Алексеевна Орлова, — улыбнулся он, а мне стало по-настоящему страшно. Откуда ему известно мое полное имя? — А я ведь давно за тобой наблюдаю, — я нервно откинула волосы назад. Ну что ж, все логично, но это совсем не то, что думают мои подруги. — Около полугода.

— Зачем? — спросила я, пряча страх за высокомерием.

— Мне нужно твое согласие на одно мероприятие, — он снова улыбнулся. И я насторожилась. Больше он не казался мне столь божественно красивым. Эта улыбка скорее могла бы принадлежать змею-искусителю.

Он протянул мне фотографию. Я увидела на ней двух людей, сидящих в кресле в окружении, очевидно, телохранителей. Красивый молодой парень, лет двадцати двух и очень похожая на него хорошенькая девушка лет шестнадцати, очевидно, сестра, она сидела вполоборота к парню, на подлокотнике кресла.

— И что это значит? — поинтересовалась я.

Он посмотрел на меня с непониманием. А потом протянул мне еще одну фотографию. Мою. Я взглянула на нее, а потом — на первую. Сравнила. Кровь бросилась в голову. Я выронила оба фото. Девушка была моей собственной копией, только блондинкой и несколько старше, я потому сначала и не поняла в чем дело. И, конечно, потому что она сидела в профиль.

— Во что ты меня хочешь втянуть?! — Я непроизвольно вжалась в кресло.

— В маленькую аферу, Карина. ОН — Константин Граданский. ОНА — Эльвира Граданская. Они мои враги, — по слогам, тоже считает меня ребенком! Я выразила протест просто и доступно: оттолкнула ногой упавшие фотокарточки. — Соглашайся, — он подошел и поднял объект моего негодования. — Мне надо всего лишь, чтобы ты подменила ее на неделю. Можешь просить взамен что угодно, — улыбнулся он. — И ты прекрасно понимаешь, что это строго между нами. Я не привык, чтобы болтали. К тому же, ты можешь оказаться весьма полезной им. Не хотелось бы убирать такое юное, красивое и наивное создание.

Я вспыхнула. Это был не комплимент, и я разозлилась. Алекс задумчиво посмотрел на экран сбоку, я последовала его примеру. По коридору, находящемуся непонятно где, шел Дима. Он подошел к камере и показал Алексу средний палец. Тот рассмеялся. А я вскипела. Бред, все это сплошной бред и фарс. Ну не может оно быть правдой!

— Это по твоей указке он закадрил мою подругу?! — спросила я гневно.

— Закадрил?! Боже милостивый! Нет, конечно! Такую девочку врагу не пожелаешь. Есть разные типы девушек. От такой, как она, и не откупишься, и не отвяжешься. Она заметила твой «хвост» намного быстрее тебя самой и прилепилась как банный лист.

— И к какому типу девушек ты относишь меня? — неожиданно для себя спросила я. Ну ладно хоть раздраженно прозвучало.

— Тебя? — он устремил на меня свои пронзительно-синие глаза. — Определенно к самому редкому. Но это в будущем. Пока что ты всего лишь капризный ребенок. И мне правда очень-очень жаль…

Он грустно усмехнулся, присаживаясь прямо на стол. Мне это не нравилось. Совсем не нравилось.

— Карина, соглашайся. И никто не пострадает.

— Я не хочу ничего делать, но и чтобы меня «убрали» тоже не хочу, — сказала я. Он взял меня за руку и подвел ближе, чтобы я смотрела ему точно в глаза. Ему, наверное, казалось, что это меня убедит, а мне было очень неловко, теперь я знаю, откуда этот взгляд хирурга… Он же убийца. А меня воспитали правильной-правильной.

— Тебе никто не причинит вреда. Ты можешь просить все, что угодно, привыкнешь и успокоишься. Все просто.

Тогда я не верила, и очень зря. Это правда, что ко всему можно привыкнуть.

— Выбора у меня все равно нет, верно?

Алекс победно улыбнулся.

— Запиши, пожалуйста, мой номер, — попросил он и продиктовал номер, который просто кричал о том, что его нельзя не запомнить. — Да, и еще, — улыбнулся он нагло. — Я буду нередко появляться у тебя в школе. Скажи лучше, что я твой парень, чтобы глупых вопросов не задавали.

— На таких условиях я не согласна, — фыркнула я и тряхнула волосами.

— Осложнишь жизнь нам обоим. А они все равно не заметят разницы, поверь, — продолжал дьявольски улыбаться Алекс.

— Я о тебе ничего не знаю! — воскликнула я.

— Хорошо, давай знакомиться, — он склонил голову набок и улыбнулся. — Мое полное имя Александр Сергеевич Елисеев. Я родился восьмого января. Мне двадцать. Учусь я на юридическом, заочно. Я красив, умен, живу на широкую ногу. Пью, курю, все в меру, но ненавижу наркотики. Люблю машины, хорошее виски и красивых девушек, правда последние мне быстро надоедают.

— Пфф, какая самонадеянность, — ляпнула я, не подумав.

— Ну, тогда переубеди меня, — подался ко мне он.

Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но передумала. Он легко парировал все мои выпады. Умело затыкал мне рот, иными словами. Правда, вскоре у меня нашлось чем на это ответить.

— Я буду у твоего дома утром. Жди звонка.

Я, естественно, не ждала. Я спала после веселой ночи, которую даже памятное знакомство не особо испортило. Суббота. Неделя началась за здравие, закончилась… как обычно. И мне хотелось просто отдохнуть. Гудок клаксона заставил меня так ругаться, что у соседей, наверное, уши загорелись. Только когда зазвонил мой мобильник, я вспомнила что это за мной. Восемь утра. А я вернулась в пять! Какого черта ему не спится?! Я взяла мобильник и услышала только одно слово: «Вставай!». Но это было, признаться, ой как трудно.

Наша с родителями квартира маленькая двухкомнатная, но очень уютная. Моя мама — женщина, которую я никогда не могла понять. У нее нет друзей и, кажется, на уме одна уборка, да семейное благополучие. Она отдала меня в художественную гимнастику скрепя сердце и только потому, что это было необходимо. Она была уверена, что дети должны воспитываться дома, а спорт — зло. Но когда мне было четыре года, я попала в страшнейшую аварию, потеряла память, перестала ходить и говорить. Меня заново учили всему. И чтобы укрепить ослабленный организм, меня отправили заниматься художественной гимнастикой. Как только у меня восстановились функции опорно-двигательной системы, стало понятно, что спорт я не брошу. Оторвут с руками. Сейчас мой тренер — Евгения Ивановна Ливанова. Она олимпийская чемпионка и говорит, что я стану обладательницей заветной награды каждого спортсмена.

Я подошла к старому покосившемуся шкафу и начала выкидывать на диван свои вещи, пытаясь найти свитер и джинсы, которые одевала два дня назад. Мама бы умерла от ужаса, если бы увидела такое кощунство. Но она не увидит. Дело в том, что они с папой решили навестить его родственников и уехали из города примерно на месяц. Меня оставили на попечение тренера, ставшей почти крестной, справедливо расценив, что надо сильно постараться, чтобы найти крупные неприятности и испортить успеваемость за оставшие до летних каникул две недели. В общем этот месяц обещал стать веселым и… одиноким. Только вот родители уехали, тренер уехала, и у меня как по заказу крупные неприятности нарисовались. Что я скажу родителям, когда те вернутся? Вообще-то у нас в семье замечательные отношения, и это неплохо бы сохранить! А вранье в этом ну никак не помогает.

Однако, я оделась и вышла, даже не подумав о завтраке. Алекс ждал меня около подъезда.

— С добрым утром. Прошу, — и направился к машине. А я залюбовалась. Влюбилась с первого взгляда. Это была новая модель мицубиши эклипс серии спайдер. Черная, блестящая, ни царапинки. Только потом я узнала, что это самая штатная из всех машин Алекса, хотя и самая любимая. И номера на ней Е888АС. По инициалам, выпендрежник! А вообще у него в гараже обретались такие тачки как Порш Карера и Додж Чаржер. Но предпочитал Алекс японские машины, остальные держал скорее для коллекции. Но все тюнинговал по высшему разряду.

— Красавица, — признала я.

— Я тоже так думаю, — с отеческой гордостью протянул Алекс. — Пристегнись.

А сам не стал. Но когда он рванул с места, я поняла, что если бы не пристегнулась, то, возможно, надумала бы выскочить из машины на полном ходу. А было быстро. Слишком.

Но я отдалась на волю судьбы, поплыла по ее течению, решила не спорить с неизбежным, не перечить Алексу, когда ситуация того не требует. Хотя, кажется, ему больше нравилось, когда я спорила и кричала. В порядке разнообразия его развлекало то, что я могу сказать ему в лицо что угодно и без последствий, ведь я была нужна.

Мы подъехали к дому-свечке. Я уже была тут однажды, когда Лена приходила к Диме. Он жил на девятом этаже. А первые два и нулевой этаж, как выяснилось занимали помещения, принадлежащие Алексу. Правда, принадлежали только формально. Да и слово «помещения» я употребила не случайно. Он не любил эту квартиру и превратил ее в офис. И было отчего не любить. На двух нижних этажах не было ни одной комфортной комнаты. Туда был открыл доступ, кажется, всем знакомым Алекса… Ну как минимум тем, чьи отпечатки пальцев были в базе данных. Пожалуйста, хоть живите, ему фиолетово.

— Пойдем сразу на второй этаж, — сказал Алекс, отворачиваясь от камеры. А искусственных глаз здесь было предостаточно. Они, как и голые отштукатуренные стены мало способствовали уюту. Даже деревянные двери не могли сгладить впечатление. На втором этаже было лучше. Камеры оказались теперь вмонтированы в стену, как бы спрятаны, и на том спасибо. Появились ковры, а на стенах — картины. Увидев их, я подумала, что у него вообще-то неплохой вкус. Ну или плохой, но тогда и у меня такой же. Не берусь судить. А тем временем мы пришли в его кабинет. Тот, кстати, оказался вполне уютен.

— Что не так с твоей квартирой? — спросила я удивленно и не дожидаясь приглашения присела на небольшой диванчик в углу, опустив ноги в глубокий ворс ковра. — Тут невозможно жить.

— Здесь как раз-таки жить можно, — он показал руками что-то, что, наверное, означало второй этаж. — Я въехал сюда не так давно, а заниматься благоустройством — дело женских рук. У меня хватило терпения только на один этаж. Если будет время — сделаю, а пока можно и этим довольствоваться.

— Итак, Карина. Это моя квартира. Но я здесь бываю не очень часто. Мой отец владеет банком, а потому большую часть времени я провожу там.

— Стоп, секунду! — воскликнула я, хватаясь за голову. — С каких пор банками владеет мафия?

Он лишь загадочно улыбнулся.

— Итак, базовая информация: есть мой отец, есть Виктор Граданский. Они на ножах. А мы с Константином, так и быть, достойные продолжатели боевых действий.

И тут у него зазвонил телефон. И, собственно, таким образом у нас и закончилась исключительно информативная вводная лекция. Я даже не узнала что именно эти двое не поделили, и чем это грозит лично мне.

И вот чем все продолжилось:

— Ладно, болтовню в сторону, Карина, — сказал Алекс и развернул меня лицом к зеркалу. — Ты должна привыкнуть к амплуа Эльвиры Граданской. Так что мы с тобой идем по магазинам.

А денег он не жалел. Вещи выбирал дорогие, не кричащие, не безвкусные… Короче, к вопросу моего преображения подошли со всей серьезностью. Но его представление о том, как должна выглядеть девушка разительно отличалось от моего, он как раз ценил внешность, а не внутреннее содержание. Истинно мужской подход. Но, надо признать, тут бы и Лена была посрамлена.

И вот я уже стояла перед совершенно другим зеркалом в короткой юбке, симпатичном очень женственном топике. Против последнего я не имела ничего, а вот по поводу мини у меня нашлось много бранных слов, особенно когда встала на шпильки. Я пригладила волосы и отодвинула шторку примерочной. Алекс сидел в кресле и читал какие-то бумаги. На манер лучших американских фильмов он делал в них пометки простым карандашом. Кстати сказать, остро заточенным карандашом. И ноль внимания на меня. А потому я демонстративно подошла к зеркалу, в котором помещалась в полный рост и стала себя критично рассматривать. Ко мне засеменила услужливая девушка-продавщица.

— Все подошло? — спросила она, взирая на меня с подобострастием. Что ей там наплел Алекс?!

— Вполне, — сказала я и, наконец, поймала в зеркале взгляд Алекса. Я развернулась к нему. — Идем дальше. Мне не нравится.

— А мне нравится, — спокойно ответил он. Я чуть наклонилась к нему, мои волосы соскользнули с плеча и почти коснулись его лица. Алекс фамильярно заправил их мне за ухо. И в очередной раз я подумала, стоит ли ругаться по этому поводу. Однако, решила спустить на тормозах, так как нашелась причина повесомее.

— Но мне не нравится, — сказала я. Он вызывающе вскинул голову.

— А мне нравится. И я не спрашиваю твоего мнения.

Я развернулась и пошла в примерочную, но стоило задернуть шторку, как нарисовался Алекс. Уже без бумаг и карандашей. Как же мог такой педант оставить без присмотра конфиденциальную папку и не менее конфиденциальный карандаш?!

— Выйди, — спокойно сказала я, хотя внутри все кипело от ярости. Продавщица топталась около примерочной, не зная, что делать.

— Нет. Прости за грубость, но твой гардероб я бы отправил на свалку от начала и до конца! — он взял мой свитер. Я была вынуждена задыхаясь от возмущения созерцать как Алекс по ниточке его распускает! Где-то на середине до меня дошло, что самое время кричать и топать ногами.

— На коренное изменение моей жизни я не давала права, — прошипела я.

Алекс улыбнулся.

— После встречи со мной твоя жизнь никогда не станет прежней, — двусмысленно сказал он, бросил недораспущенный свитер вниз и, взяв меня за плечи развернул к зеркалу. — Ты такая красивая девушка, ты можешь получить все, что угодно, но совершенно этим не пользуешься.

— Я не собираюсь носить такую юбку, к тому же, взгляни на меня, никто в здравом уме не назовет меня девушкой! — сказала я мрачно, глядя на наше общее отражение. Признать, что выгляжу плохо, я действительно не могла, просто мне было некомфортно. Я выглядела взрослее… ну с натяжкой мне можно было бы дать лет пятнадцать, при большом воображении.

— Одну юбку ты переживешь. Обещаю, что остальной твой гардероб будет… скромнее.

И только это заставило меня согласиться. Мир обернулся не на 360, а на 720 градусов как минимум, не попав против всех законов природы в ту же самую точку.

Считать ли это победой Алекса? Он сдержал слово. Он одел меня так, что я не могла придраться ни к чему кроме этой пресловутой юбки. Когда мы вышли из этого магазинчика, я выглядела совершенно по-другому. На мне была довольно короткая кофта на молнии, узкие джинсы и высокие легкие сапоги на каблуке. И все потому что кое-кто ухитрился выбросить все, в чем я пришла. Затем Алекс отправил пакеты с водителем, а я ведь даже не подозревала, что нас сопровождают. Мы шли уже вниз, когда он сказал:

— Мне совершенно все нравится, — я даже обернулась. Но обдумать слова Алекса не успела, так как к нему подошла девушка. Красивее и ладнее, чем она, до того момента я никогда не встречала.

— Может объяснишь мне, что это значит? — спросила она, оглядывая меня как соперницу. Я такого не ожидала. Кто? Я? Она действительно обо мне говорит?

— Разумеется, Линда. Сотрешь мой номер? — поинтересовался он, глядя в ее лицо с каким-то садистским наслаждением. Он действительно ловил кайф от того, что вот так беспардонно ее отшил.

— Что? — воскликнула она. Видимо, Линда надеялась, что он начнет оправдываться. Я, если честно, тоже на это надеялась.

— Мне надоели твои придирки, да и сама ты мне надоела, — скривил он губы.

Я была в ужасе. Благо Линде хватило гордости броситься прочь… А я из женской солидарности повернулась к Алексу и залепила ему пощечину. Сама от себя такого не ожидала. Мгновение он молчал и предельно мрачно смотрел на меня. А потом развернулся и пошел к машине. Я осталась стоять на месте, тогда он вернулся, схватил меня за локоть и потащил следом.

Сидя в салоне мицубиши, я нервно кусала губы. Теперь подобное вмешаельство казалось несусветной глупостью. Украдкой взглянув на Алекса, я заметила на его щеке алый след, оставленный моей ладонью.

— Я не из хрусталя, так что перестань дергаться, — усмехнулся Алекс.

— Что с ней не так? Не та категория? — поинтересовалась я. — Она ведь такая красивая…

— Не смеши, есть намного лучше…

— Так вот что с ней не так, Дон Жуан… — протянула я задумчиво. Алекс рассмеялся.

— Да не в этом дело. Я на дух не выношу ревность и глупые придирки, да и серьезных намерений по отношению к Линде у меня не было. Даже если бы я ей объяснил, что нас с тобой связывают чисто деловые отношения, она бы не поверила. Потому я и попросил тебя сказать подругам, что я твой парень. Все равно в обратное никто не поверит.

— Они и в то, что ты мой бойфренд, не очень-то верят, — усмехнулась я. — Ты выбрал для роли плохую актрису, — неожиданно эта мысль меня испугала. Если Константин узнает что я не Эля, то мне не светит ничего хорошего.

— Это вопрос времени, — отмахнулся Алекс. — Давай лучше прокатимся…

И меня вжало в кресло. Алекс вел быстро и уверенно, его движения были четкими, но не резкими, ни одного лишнего. Это было незабываемое ощущение, сильнее которого бывает только тогда, когда ты за рулем сам, сливаешься с машиной в единое целое. Я улыбнулась. Алекс, кажется, заметил, и повернулся ко мне. Я так испугалась, что пропищала:

— Смотри, пожалуйста, на дорогу.

Он засмеялся и переключил передачу, заходя в поворот. А я схватилась за ручку двери, чтобы ни обо что не удариться.

— Была бы погода получше, я бы сложил верх. В кабриолете еще круче. Ну да ничего, наверстаем, — с завидным энтузиазмом пообещал он.

— Спасибо, но я и без этого молюсь, чтобы отсюда не вылететь!

Он затормозил столько же резко, как стартовал. Я резко наклонилась вперед, не достав до лобового стекла всего пару сантиметров.

— Как тебе? — спросил он, а я заметила, что его идеальная прическа порядком растрепалась. Но его это не испортило. А Алекс продолжал выжидательно смотреть на меня, и в его глазах горел безумный синий огонь.

— Супер, — призналась я, не в силах оторвать от него глаз. Любоваться-то им, наверное, не опасно.

Алекс искренне и радостно, точно ребенок, улыбнулся и вышел из машины. Наверное, любители гонок не стареют.

А тем временем на уроке физики:

— Ну рассказывай, как у вас с Алексом? — тихонько спросила Лена, толкнув меня плечом.

— Хорошо.

Они все заметили перемену в моем образе. Алекс заставил меня носить новые шмотки везде, в первую очередь, чтобы я научилась ходить на шпильках. Я сопротивлялась, но сдаться пришлось, когда он пообещал, что заставит меня ходить каждый день в мини-юбке, если я не закрою рот. В общем, компромисс был найден, перемирие установлено. И сегодня он привез меня в школу. Подруги просто с ума посходили. Точнее Света и Лена. А Маришка, как я подозреваю, начала догадываться, что все не так просто, потому как предельно вежливо улыбалась. И поскольку мне приходилось врать родителям, я начинала всерьез опасаться ее молчаливости. А еще становилось как-то боязно от взглядов одноклассников-парней, ведь раньше никто из них в мою сторону и не глядел.

— И как он? — не отставала Лена.

— В смысле?

— Тебе он нравится? — хороший вопрос, нравится ли он мне. Скажем так, он меня цепляет своей неординарностью, непохожестью и каким-то неоднозначным отношением ко мне. А еще он постоянно рядом и трудно думать о ком-то другом.

— Разумеется, — изобразила я удивление. — Кому он не нравится, даже тебе, хотя у тебя есть Дима…

— Это совсем другое, — отмахнулась Лена. Ее мало трогало наличие парня, ведь он — явление временное.

И расспрашивала она меня до тех пор, пока нас не пообещали выставить из класса и в назидание вызвали Лену к доске. Слава Богу, не меня. Физика — не мое сильное место. А после уроков мы вышли во двор.

— Встречает, — тут же шепнула Лена. Сначала я подумала, что она про Диму, а потом увидела черную мицубиши. И мне стало неловко. Неужели необходимо рисоваться перед всеми? Купил бы, ну скажем, джип и ездил себе на здоровье, и то менее заметно… На моем лице отразилась досада, Лена тут же заметила.

Ей было искренне непонятно, как с Алексом может быть что-то не так. А с ним было не так и даже очень немало всего. Алекс прямиком подошел к нам, спасая меня от объяснения причин. Я была ему благодарна и даже улыбнулась. Правда я быстро спохватилась, так как этот мой жест мог быть истолкован неправильно. Алекс улыбнулся в ответ и обхватил одной рукой меня за талию. Я чуть покраснела. Врать подругам не хотелось. Но это уж лучше, чем сообщить всему свету, что затевает мой псевдовозлюбленный.

— Прошу меня простить, леди, — сказал Алекс, обводя взглядом моих подруг. — Но Карину я у вас забираю.

— Да ничего, — поспешно пролепетала Света. — До завтра?

— Ага, — сказала я. Ничего более умного не смогла придумать. Меньше соврешь — более спокойна душа. На заметку, от этого принципа тоже пришлось отказаться.

Алекс развернул меня к машине и повел вперед. На нас смотрели все. Девушки, увидев Алекса, просто застывали на месте, как будто забывая куда шли. Я могла бы гордиться, что не была одной из таких. Алекс, наверное, уже привык и не обращал внимания.

— Что-то случилось? — спросил он. Я натянуто улыбнулась.

— Скоро вся школа будет знать нас в лицо, — сказала я.

— Просто ты сегодня потрясающе выглядишь. Все заметили, — нашел самое нелогичное объяснение он.

— Все проще — никто тебя не знает, вот и строят догадки, — хмыкнула я.

— Давай найдем золотую середину, — предложил Алекс. — Просто они увидели тебя в непривычном амплуа со всех сторон.

— Только справа, — буркнула я, а Алекс, который шел справа от меня, понимающе хмыкнул.

Неделю спустя Карину Орлову было не узнать. Я как губка впитывала все новшества, и быстро адаптировалась. И вот мы уже в клубе сидим с Алексом на диванчике. А мои друзья отрываются на танцполе. Алекс для поддержания имиджа положил мне руку на плечо. Я уставилась в противоположный конец зала. Мы не говорили. Сейчас не нужно было играть. Кажется, так Алекс отдыхал. Я уважала его право на эти минуты, и старалась на мешать. Я пропустила момент, когда взгляд Алекса переместился на меня.

— Ты действительно редкость. Ты молчишь, — улыбнулся он.

— Я еще помню, — сказала я и сделала глоток сока. Меня удивляло то, что ему комфортно обнимать совершенно чужого человека. Я так и не научилась намеренно пересекать личные зоны людей. — Если ты не против, я пойду потанцую, — сказала я и отправилась к Свете, игнорируя Лену и ее приятеля. Общество Димы с определенных пор меня сильно напрягало. Правда проходя мимо, я прошептала ему в ухо: «Предатель!». Да, злилась, да, ребячливо себя вела, но полегчало же!

Стоило заиграть медленной музыке, как около меня оказался Алекс.

— Кажется, мое общество тебе поднадоело, — сказал он.

— Есть немного, — не стала отрицать я.

— Неужели я тебе неприятен? — спросил он.

— Обстоятельства. Это они неприятные. А к тебе, может быть, когда-нибудь привыкну.

И я привыкала очень быстро. Меня саму пугала эта скорость. А Алекс обнял меня за талию и повел в танце. Как я уже говорила, двигался он превосходно. Только сегодня у него была другая цель, он, словно доказывая собственную «приятность», теснее, чем обычно, прижимал меня к себе. Наверное, так он пытался подавить мою волю к сопротивлению. И не только физически. Стоит отклониться от курса — оказываешься зажатой в тиски обстоятельств. Однако, на этот раз его близость была мне на руку. Я чуть потянулась к его уху, а он наклонил голову.

— Обещай мне одну вещь, — попросила я тихо.

— Какую? — спросил он, тон его подсказал, что он даже догадаться не смеет о том, о чем я попрошу.

— Сначала пообещай, — заупрямилась я.

— Это нечестно, — спокойно проинформировал он.

— Ничего неосуществимого, — быстро предупредила я.

— Хорошо, — сквозь зубы процедил он. А ведь обещаний он на ветер не бросал.

— Обещай, что мои родители из-за этого не пострадают, — сказала я. — Обещай.

— Обещаю. — Казалось, он очень удивился.

— Спасибо, — поблагодарила я его. Не будь я в его объятиях, может обняла бы. Но сейчас это было неактуально. Алекс снова склонился к моему уху:

— Может лучше покатаемся? — предложил он.

— Поехали, — согласилась я.

На этот раз, как и обещал, Алекс сложил верх машины. Он до отказала выжал педаль газа, и мы понеслись по городу. А когда оказались за его чертой, я осмелилась встать. Ветер тут же перепутал мои волосы. Было довольно тепло, но глаза заслезились. Но я ведь люблю скорость. Теперь я точно знала, что люблю.

— Сядь, впереди поворот, — сказал Алекс. Он улыбнулся мне. А я в ответ — ему. И сразу пожалела о своей уступке. В тот миг я поняла, что как бы там ни было, жизнь моя изменится до неузнаваемости.

Глава 2

Алекс прятал меня ото всех, кроме трех человек. Это были Дима, Коля и Коршун. Дима меня прекрасно знал, даже лучше, чем хотелось бы, а вот с остальными пришлось познакомиться. Начнем с простого. Коля был адвокатом. И, насколько я поняла, Алекс переманил его от Константина, так как тот был в курсе дел конкурента. Иными словами, он оказался по целому ряду причин исключительно ценным кадром. Собственно, за этим нас и познакомили — чтобы я могла задать интуресующие меня вопросы и получить информацию из первых рук. Однако, это не сработало. Единственный вопрос, который постоянно крутился у меня в голове, был предельно прост и ясен: как ты ухитрился уйти? Сработает ли это с Алексом? Я не тешила себя надеждой, что сбросить путы будет просто. В конце концов я должна буду молчать, и за этим станут следить…

Коля был просто эталоном приятной наружности. Не роковой красавчик на манер Алекса, не симпатичный доктор со взглядом патологоанатома. Просто парень, которому хочется верить. Каштановые волосы, серые серьезные глаза, весьма улыбчивый и мягкий в обращении. А еще я отчего-то подумала, что у него даже штрафов за превышение скорости быть не может. Почему и как он связался с подобными людьми?

Как-то раз мы с Колей оказались в комнатке, откуда велось наблюдение за квартирой нашего общего босса. Алекс разговаривал с гостем, я его не знала, и мне было на него наплевать. Коля же, напротив, с живейшим интересом наблюдал за происходящим, но тогда-то я и не сдержалась, любопытство взыграло. А как человек вежливый, товарищ по каморке отказать в беседе мне не смог.

— Почему ты ушел от Константина? — спросила я, отрывая Колю от созерцания монитора. — И как ты сделал это?

Он вздохнул. У меня создалось впечатление, что он к этому разговору готовился, но надеялся, что таковой не состоится.

— У меня был договор. — Он вдруг словно состарился… хотя, надо признать, Коля всегда выглядел на удивление усталым. — По которому я не мог передавать информацию о делах Константина, а в случае ухода обязан был заплатить неустойку. Очень крупную неустойку, — я нахмурилась. — Нет, не подумай, я сам настаивал на подобных условиях. Это как гарантия хоть какой-то безопасности.

— Но откуда у тебя такие деньги?

— Ниоткуда, — грустно улыбнулся он. — Зато у Алекса и Сергея Елисеевых они нашлись.

— Но зачем ты им понадобился? — теперь я повернулась к нему всем корпусом.

— Потому что я хороший юрист. Считай, они меня перекупили. Они неплохо выигрывают уже на том, что защищать интересы Константина я больше не буду.

Нет, я решительно не понимала.

— А тебе какая выгода?

Коля поморщился, но ответил:

— Константин Граданский очень умен. Но в обращении с некоторыми людьми весьма непрактичен. Именно это меня и не устраивало. У Константина очень четко выстроенная структура людей, которые с ним работают, своеобразная очередная башня. И приходится десятилетиями ждать пока его милость снизойдет на тебя. А Алекс… импульсивнее. Может, из-за возраста, может, просто характер у него такой, но с ним мне проще. Если ты ему сумеешь понравиться или доказать собственную полезность, твои проблемы он решит. И отец ему слова поперек не скажет. Это короткий путь наверх. Так вот там я работал на износ, но был никем без права слова и гарантий. А здесь нет.

Я натянуто улыбнулась. У меня не было контракта. И вообще ничего, что могло бы заинтересовать хоть кого-то. Из числа моих достоинств было только одно: лицо, которое принадлежало, как оказалось, не только мне… Это не обнадеживало. А тем временем Алекса на экране уже не было. Дверь открылась через пять секунд.

— Ты в офис, а ты, — он указал на меня, — со мной.

И приехали мы в тир, то есть переходим от простой части к… просто невыносимой.

— Коршун, — приветствовал мужчину как закадычного друга Алекс. Но меня этот «закадычный друг» просто шокировал. У него был безобразный шрам на все лицо. Коршуну было явно за сорок, седина уже прорезала волосы. Однако одет он был в одежду истинного гангстера, даже круглые черные очки на лбу. — Знакомься, это Карина Орлова, — сказал Алекс. Коршун проигнорировал то, что меня ему представили и продолжил говорить о делах. Они обсуждали что-то мне непонятное и неинтересное, а пойми я — пугающее. За время диалога мужчин я успела рассмотреть тир. Весьма неприглядное серое помещение, об отделке вообще не было речи, тут не это главное, а того самого было много: пистолеты, винтовки, автоматы. Я даже испугалась, раньше оружие я видела только по телевизору…

— Нужен пистолет, — оторвал меня от размышлений голос Алекса. М-м-мне, вытаращилась на него я. А если не мне, то зачем тут я? Сомнения развеялись мигом.

— Она ребенок женского пола, зачем ей пистолет? И вообще он понадобится только тебе, — я видела, как изменился в лице Алекс. А Коршун понял, что ляпнул что-то не то. Я догадалась, что творится что-то, о чем мне знать не положено. Что что-то недоговаривали.

— Коршун, выдай ей пистолет! — таким тоном произнес Алекс, что я похолодела. — Двадцать второй калибр.

— Мне не нужен пистолет! — истерически воскликнула я. — Я не возьму его в руки!

— Делай, что я сказал, — заявил Алекс Коршуну. — Мы на минуту.

Алекс вывел меня за дверь и прижал к стене. Я заметила, что он очень зол, только вот на что?

— Ты должна слушать меня! Я не желаю тебе зла, я хочу, чтобы ты была защищена. Тебя никто не знает, даже мои люди могут тебе причинить вред. А это меньшее, что я могу сделать для твоей защиты и меньшее, что ты можешь сделать для того, чтобы себя обезопасить. Пожалуйста, я очень не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

Я только сдавленно сглотнула и ничего не ответила.

Коршун выложил передо мной пистолет. Я спрятала руки за спину, будто только что меня застукали за крайне неподобающим занятием.

— Итак, — начал Коршун и легким движением пальца открыл барабан. — Сюда вставляются пули. Если непонятно, Алекс покажет. Я не нянька. Это пуля. Травматическая, — я не сдержала облегченный вздох, и Коршун воспользовался моментом: — на первое время. Закрываешь. Это предохранитель, его убирать только перед выстрелом. А в твоем случае желательно не убирать вообще, — хмыкнул он. — Стрелять нажатием на курок. Примерно так, — и не целясь выстрелил. Я обернулась. В десятку попал. Ну еще бы. — Но раз так ты никогда не сможешь, лучше целься. И не в окружающих, пожалуйста. Пистолет надо чистить, чтобы не ржавел, иначе стрелять он не будет.

— Я поняла.

— Поняла она, — передразнил меня Коршун. — Тогда бери и стреляй. Желательно попасть по мишени. Хотя… эти стены, пожалуй, уже все повидали.

Я дрожащими руками взяла пистолет, встала наизготовку и выстрелила в мишень. Попала по самому краю.

— Да ты умничка, гляди-ка, никого не убила. Приедешь завтра сюда и будешь стрелять пока у Алекса не закончатся деньги на патроны, — улыбнулся язвительно Коршун. — Ведь на самом деле террористов не существует, все это женщины с оружием, которые попытались отмахиваться им от маньяков.

Почему-то мне захотелось ударить Коршуна новоприобретением со всей дури. Заметив улыбку Алекса, я не сдержалась. И только мы покинули тир, заявила:

— Мне надо прогуляться, одной.

— Да не злись ты, Коршун вовсе не плохой, — крикнул мне вдогонку Алекс. Но я надела наушники и не услышала остальное им сказанное. Я засунула руки глубоко в карманы и, опустив голову, прячась за черными очками, ушла от него, ни разу не обернувшись.

Случилось в минувшие дни еще одно событие: вернулась тренер. И начались жесточайшие тренировки, ведь необходимо наверстать упущенное. Она была невероятно красивой, высокой, очень строгой женщиной. Для тренера идеальна: гоняла меня нещадно, пока каждая мышца не заболит. И в этот раз, на свою голову, я ухитрилась прийти точно к началу тренировки. Подобное отношение ее злило, и тренер приступила сразу. Таким образом, уже на третьей минуте я потянула мышцу и готова была выть от боли.

— Сама виновата, — под конец сказала мне тренер. Я бесформенной кучей лежала на гимнатическом ковре, не в состоянии пошевелиться. Обхватив руками колени, я размышляла о несправедливости жизни. Кто виноват, что я попала в пробку?! Теперь меня ждут муки завтра, послезавтра и так далее пока не пройдет спина. Причем даже спать будет больно!

После тренировки был душ. Было уже одиннадцать вечера. Я, кривясь, рваными движениями вытерла волосы и бросила полотенце в сумку. Каждое движение причиняло боль. И сушить их не было времени, нужно было торопиться. От метро до дома далеко, вот бы поймать последний автобус…

— Карина, зайди на минуточку, — сказала взволнованно тренер. Я очень удивилась ее обеспокоенности, но последовала за ней. Нет, пить чай после тренировки не в новинку, но вот волнение… Жаль, теперь точно придется топать пешком. Но отказать тренеру я не посмела. А затем я вошла в тренерскую и встретилась глазами с Алексом.

— Не понимаю, — единственные слова, пришедшие на ум. Я автоматически пригладила волосы и разозлилась на себя, что типично по-женски стараюсь выглядеть лучше, чем есть на самом деле.

— Присядь, будешь чай? — спросила тренер все так же взволнованно. Она боялась признаваться в содеянном. И я вдруг тоже захотела оставить все как есть. Сделать вид, что не заходила в эту комнатку.

— Мне надо бы ехать… — указала я на дверь.

— Я тебя подвезу, — пообещал Алекс.

Все. У меня не было повода отказаться, я прошла внутрь тренерской и села на стул, скромно сложив руки на коленях. Евгения Ивановна протянула мне уже заранее приготовленную чашку чая. Я взяла ее и замерла, чтобы не сделать лишним движением себе больно. Тренер взяла расческу и фен и стала сушить мне волосы. Один раз она сильно дернула, и чай расплескался, обжигая ладонь. Я поставила чашку на стол.

— Сергей, отец Алекса, мой старый приятель, — начала она, теперь обращаясь с моими волосами на этот раз чуть более уважительно.

— Значит, это вы подсказали Алексу, где искать дубликат… — вздохнула я. Это было предательство чистой воды. Я считала тренера кем-то вроде крестной мамы. По крайней мере мне бы хотелось, чтобы мамина сестричка приняла на себя хоть толику того участия, которое оказывала порой тренер. Если у меня были проблемы в школе я, обычно, сначала советовалась с ней, а только потом шла докладываться родителям. С другой стороны, все логично. Проблемы были всегда из-за пропусков по причине соревнований и тренировок.

— Фактически, получается так. Но я не желала тебе зла, Карина. И сейчас я хочу знать все ли у тебя хорошо, — произнесла она.

— Не на что жаловаться, — уклончиво ответила я.

— Алекс? — крайне недовольно спросила тренер. Да, она меня знала. А Алекс сделал ангельское выражение лица, даже как-то младше стал. Обычно он выглядел старше своих лет. Должно быть, мы с ним комичная парочка. Мне при хорошем воображение и подходящей одежде можно дать пятнадцать, а ему — как минимум двадцать два.

— У нас некоторое несопоставление взглядов на жизнь, но вроде бы все неплохо, — проговорил он, аккуратно подбирая слова. Его глаза чуть потемнели.

— Алекс, выйди, — скомандовала тренер.

— Зачем? — тут же насторожился парень, обнаруживая куда как более привычную для него подозрительность.

— Мне придется раздеть девушку, чтобы приложить лед. По ее мимике театр пантомимы плачет. — И правда я снова скорчилась от боли, так как она дернула меня назад, заставив прислониться к спинке стула.

— Жаль, — улыбнулся Алекс. Я бросила на него убийственный взгляд. Он подмигнул мне и вышел.

Тренер и впрямь подошла к холодильнику и достала лед из морозилки. Я молчала. Она приложила лед, заставив меня застонать, и примотала его эластичным бинтом.

— Сиди и не дергайся, — велела она.

И вдруг Евгения Ивановна присела передо мной на корточки и взяла за руки. На ее лице я увидела то самое обеспокоенное выражение. И все же она была так красива. Каштановые волосы, по которым плакала реклама шампуня, на ее лице не было ни одной морщинки, ни единой, словно она не моргает, не морщит лоб, даже не улыбается. Гладкая безупречная кожа, после недавней поездки чуть тронутая загаром.

— Ты уверена, что все хорошо? — спросила она. — Я знаю Алекса, можешь не сомневаться.

— Все в порядке. Самое ужасное, что он сделал — заставил меня носить мини. Пока. А что с ним не так?

— Карина, — сказала тренер. — Может быть ты не понимаешь меня, надеюсь на это. Но не вздумай в него влюбляться. Ничего хорошего из этого не выйдет, я еще не знаю что у него на уме! — сказала она неожиданно. Мой рот раскрылся. Я и не думала об этом. Иногда мне нравилось его общество, иногда не нравилось, но я не думала, что могу в него влюбиться всерьез. Я же видела ту девушку, Линду. Тем более что Алекс меня не любит. Настоящая любовь без взаимности не бывает. А о другой не хочется даже думать.

— Не беспокойтесь, — уверенность в моем голосе должна, просто обязана была успокоить тренера.

— Не забудь то, что я сказала, хорошо? — попросила она, молитвенно складывая руки. Кажется, она всерьез переживала за меня. — Я надеюсь, что все будет хорошо, дорогая. Скоро все закончится.

— И тогда я буду жить как раньше? — осторожно поинтересовалась я.

— Разумеется, — даже несколько удивилась она вопросу.

Кажется, она действительно в это верила. Господи помоги нам. Такая детская наивность не была свойственна даже мне! Нет, не так. Даже тогда такая наивность мне не была свойственна.

Тем днем я приехала в тир. Коршун кружил вокруг меня, поджидая очередную возможность меня высмеять. Парни, также пришедшие пострелять, поглядывали на меня чаще, чем хотелось бы. Ну конечно, девушка в тире, да еще и знакомая с владельцем. Я постаралась не обращать на них внимания. Выстрелив в очередной раз, я впервые попала в десятку и победно улыбнулась. Видел ли это самодовольный женоненавистник Коршун? Стоп! Что за ребячество?

Коршун стоял невдалеке и действительно наблюдал за мной, но очень хмуро. Он говорил по телефону. Однако стоило ему заметить, что я повернулась, как ушел и громко хлопнул дверью. Мне очень не понравился его прощальный взгляд. Но не спросишь же чем я ему так не угодила. Я открыла барабан и зарядила пистолет.

— Девушка, может быть, вам помочь? — спросил какой-то парнишка. Неужели похоже, что мне нужна помощь? Его, однако, ничуть это не смутило. — Я вас вчера здесь видел, тренируетесь в стрельбе?

— А не похоже? — спросила я и закрыла барабан.

— Хорошая штуковина, — кивнул он на пистолет. — Удобный.

— Да? В любом случае он у меня единственный, — пожала я плечами и снова прицелилась. Я выстрелила и попала в восьмерку.

— Неплохо, — одобрил мой новоявленный почитатель.

Вдруг в мой локоть впились стальные пальцы Коршуна. Он бесцеремонно втащил меня в свою каморку и снова с силой хлопнул дверью. А, кстати, каморкой эта комнатка казалась только снаружи, внутри она больше смахивала на хоромы. Вот так сюрприз. Коршун, тем временем, по-хамски швырнул меня в кресло и навис надо мной. Я инстинктивно вжалась в спинку.

— Тебе русским языком сказали, что нельзя светиться. Общаться со всякими идиотами тоже нельзя! — прошипел он. Лучше бы кричал. Мне было бы не так страшно. Я притянула колени к груди. — Если тебя заметят, пусть лучше думают, что ты Граданская. Это для твоей же безопасности, дура!

Я разозлилась, хотела высказать все, что о нем думаю, но не успеела — он уже ушел.

— Я больше туда не поеду! — закричала я на Алекса. — Мне плевать, что ты на это скажешь! Я запрусь дома и буду сидеть там, пока не закончится воздух! Я больше видеть его не желаю и слушать оскорбления — тоже.

— Кто бы тебя спрашивал! — злобно пробормотал Алекс. — Я выломаю дверь и поволоку тебя силком, но ты будешь делать то, что я скажу! Я же не прошу тебя о невозможном! — всплеснул он руками. Парочка прохожих удивленно обернулась на нас. Я поправила солнцезащитные очки и спустила на лицо несколько прядей.

— Как же вы с Коршуном оба меня раздражаете…

— Ах я раздражаю! — воскликнул он и резко развернулся. Я почти налетела на него и отступила на шаг. — Посмотрим как я тебя буду раздражать, когда ты окажешься один на один с Константином!

— Естественно, раздражаешь! Я уже скоро перестану удивляться, если буду видеть кого-либо из твоих людей даже в собственной спальне ночью. Чувствую себя как заключенная: туда не ходи, а вот сюда тебе обязательно, сделай это, сделай то… Ты даже до моих тренировок добрался! Я к такому не привыкла. И не намерена общаться с хамами типа Коршуна. Неужели все это настолько необходимо?

— Слушай, от тебя у меня мигрень! — вдруг взорвался Алекс. — Ты что думаешь, мне доставляет удовольствие носиться с тобой?! Тебя раздражает все, что я делаю. И, знаешь, меня тоже раздражает такое отношение. Думаешь что я не нашел бы себе более приятной компании?! — спросил он саркастически. — Твои финты поперек горла! — я схватилась за голову и пошла в обратном направлении.

— Ты куда?

— Нам обоим стоит друг от друга отдохнуть.

— Времени нет отдыхать. Твои родители скоро вернутся, — пожилая женщина, проходящая мимо, осуждающе на меня посмотрела и прошла мимо, качая головой и бормоча себе под нос что-то про нравы современной молодежи. Я вздохнула. И правда, со стороны мы выглядим по меньшей мере подозрительно. Я остановилась и подумала, что же мне делать, во что же я влипла. — Слушай, давай займемся делами. Съездим, к примеру, за линзами, — предложил Алекс. — Тебе еще придется к ним привыкнуть.

Ладно, уговорил, хоть какой-то шаг вперед, к делу, а не то, что в тире постреляй.

— И зачем тебе подсвечивающие линзы? — удивлялся парень за прилавком оптики. — В жизни не видел таких фиолетовых глаз, а ты пытаешься сделать их карими?

— Делай что говорят, — бросил ледяным тоном Алекс. Парень на него опасливо покосился, но ничего не сказал. Его явно огорчало наличие рядом со мной красавчика-кавалера. Не знаю по этой ли причине, но когда мы выходили из магазина, рука Алекса покоилась на моей талии.

— Отбиваешь у меня потенциальных ухажеров?

— Они тебе не нужны.

— Правда? А я и не знала.

— Не сейчас, — сказал он и открыл передо мной дверь. — В данный момент ты наслаждаешься моим безраздельным вниманием.

После этого была покраска волос. Алекс, разумеется, уехал, и вообще казался жутко обиженным. Только я не поняла на что. Однако, оставить меня одну ему не позволила врожденная недоверчивость, и вызвал провожатого. Чувствую я, в назидание и доказательство, что он не худший вариант. Короче, спасибо моему упрямству, теперь рядом обретался предатель Дима. Умоляю, уж лучше бы Алекс. Он хоть хорошего не разыгрывает!

Чтобы не разговаривать со своим недосекъюрити, я прочитала все найденные в парикмахерской журналы, пока мне волосы обесцвечивали, тонировали, стригли и много раз сверяли с… фотографией как бы меня самой, но раньше. То, что на этом фото из прошлого я старше никого не взволновало. Но когда меня, наконец, повернули лицом к зеркалу, я обомлела. Передо мной сидела копия Эли Граданской. Я словно быть собой перестала. Парикмахер довольно улыбнулась. Я поблагодарила ее, Дима же расплатился и протянул мне коробочку линз. Ну все, теперь я официальная Эльвира. Теперь спрятаться будет не почти невозможно, а вообще невозможно. Хоть под косынку волосы прячь.

А потом был торговый центр. Шопинг проходил, опять же, в компании Димы. Мне был выдан список нарядов Эльвиры, которые она сама покупала в недавнее время, чтобы если меня вдруг опознают на улице как Граданскую, совпадение в гардеробе было стопроцентным. И, кажется, она скупала все. Бессистемно. И даже не глядя на ценники. Эдакая типичная богатенькая наследница, которой кроме бутиков и занять-то себя нечем. Лично я, к примеру, жутко устала примерять эти одежки.

Но когда мы шли в обувной, я остановилась перед витриной. Там висело обалденно красивое платье, как со страниц журналов мод. Броское, необычное. Красно-оранжевое, мне оно до безумия понравилось. Но оно, конечно, не пришлось по вкусу ЕЙ.

— Я ненадолго, — сказала я. Впервые в жизни я просто с ума сошла, увидев такую вещь. Я прошла в примерочную и напялила платье на себя. А оно словно меня дожидалось. И только когда я вышла из примерочной и покрутилась перед зеркалом в полный рост, нашла его единственный недостаток — цена.

— Вам очень идет, — сказала девушка. — Возьмите.

У меня нет таких денег, ни с собой, ни дома. Дима обошел меня с разных сторон, оценивающе разглядывая. А я так расстроилась, что даже с рук ему это спустила. Просто постаралась напоследок запомнить свое отражение в зеркале и мысленно поклялась, что когда-нибудь у меня будет много подобных вещей. И нет, оно никак не вписывалось в гардероб Эли Граданской.

— Последнее осталось. Но очень маленькое, никому не походит, — уговаривала меня девушка.

— Я его тебе куплю, — усмехнулся Дима. — Если нравится…

— Не смей, — возразила я.

— Я же должен загладить свою вину. Давай. И хватит дуться на меня!

Это было ужасно, но я не устояла. Такое платье стоит того, чтобы немного отступить от принципов. Оранжевая подкладка и тяжелое плетение кружева поверх нее… Когда мы добрались до обувного, я просто сияла. Белые туфельки, которые купила Эля, с платьем смотрелись идеально.

— Пожалуй я не буду снимать все это, — сказала я.

— Я скажу Алексу, что мы вернулись, — сказал Дима, провожая меня в одну из комнат. — Можешь тут подождать.

Я налила себе в бокал воды и села на диван, раскинув руки на спинке и скрестив ноги. Я ждала, входила в образ. По моему мнению именно так должна была вести себя Эльвира Граданская. Не знаю что там сказал Дима и куда летел на всех парах Алекс, но когда я поздоровалась, он словно наткнулся на стеклянную стену.

— Привет. — Алекс порывисто обернулся и замер. В его глазах было недоверие и какое-то суеверное восхищение, бальзамом полившееся на мою изнеможденную шопингом душу. — Что скажешь? — скривила я губы в коварной усмешке.

Он подошел ближе, я тоже встала ему навстречу. Пальцы Алекса коснулись моих волос, шеи, скользнули на затылок, двинулись выше, запутываясь в обесцвеченных прядях, еще выше по затылку и, наконец, добрались до шрама, оставшегося после автомобильной аварии. Если и было доказательство, что перед ним Карина Орлова, а не Эльвира Граданская, то это было оно. Брови Алекса сошлись на переносице. Он хотел спросить? Я отшатнулась, как от удара, и отвернулась. Он знал где искать, а значит он знал эту историю и добавить мне нечего.

— Теперь можно приступать к самой сложной части. Но это до завтра терпит, — он оглядел платье, я это почувствовала как холодок на коже. — Я такого не помню.

— Это мне Дима подарил, — призналась я хрипло, все еще не в состоянии восстановить самоконтроль.

— Мне нравится, — признался Алекс. — Есть подвижки, я рад. У тебя сегодня есть тренировка?

— Нет. Завтра.

— До нее ты должна съездить в тир! — приказал Алекс. — Ну что, мне тебя подвезти, или Диму попросить? — его глаза лукаво блеснули.

— Не надо Димы! — всплеснула руками я.

— Он же тебе платье подарил… — ядовито, но так очаровательно улыбнулся Алекс.

— Ну, может в таком случае я простила ему два месяца слежки… из шести, — пожала я плечами. Алекс рассмеялся. Я повернулась, не веря своим ушам. Но он вмиг снова стал серьезным. Не знаю как, но я поняла, что он снова думает о моей странной реакции на прикосновение к шраму.

Лена меня обошла трижды, ее прищур не сулил мне ничего хорошего. Ну да, ну да. Это она у нас штатная блондинка. И теперь явно считает меня подражательницей.

— Ты какая-то бледная стала. Нет, тебе совершенно точно не идет.

— А жаль, — притворно вздохнула я. Сама я себе точно не казалась бледной.

— Алекс предпочитает блондинок?

Я даже как-то с ответом не сразу нашлась. Пришлось вспоминать Линду. Нет, та была шатенкой.

— Хм, да вроде нет, — пожала я плечами.

— То есть это не из-за него? — почти в лоб меня ткнула длинным ногтем Лена.

Еще как из-за него!

— Захотелось… экспериментов. Ну там знаешь изменения в жизни и всякое такое. — Это так бредово, однако, прозвучало!

— И как на это отреагировал Алекс?

Начал исследовать меня на предмет нательных изьянов… Я не выдержала и прыснула. Как я хохотала! Согнувшись! До слез и размазанной туши. Должно быть, нервное. Кажется, только это и спасло меня от последующего допроса.

— Разве мог он сказать что-то против? — наконец, выдавила я. — Он же просто потрясающий, — сказала я именно то, что Лена хотела услышать. А с другой стороны… что есть, то есть. Он меня не устает «потрясать», и не всегда в хорошем смысле.

Но меня обеспокоила реакция Маришки. Она лишь фыркнула и отодвинулась от меня. Вообще за последние дни она мне ни слова не сказала. И когда я спускалась вниз по эскалатору в метро, возвращаясь домой, неожиданно получила от нее смс: «Я знаю кто он. Беги, пока не поздно», но ответить не смогла — связь отключилась. Я до крови закусила губу.

Вечером я поймала ее в соцсетях и стала расспрашивать. А в ответ получила одни лишь угрозы. Маришка обещала, что если я не «покончу со всем этим», то она будет вынуждена рассказать обо всем учителям и моим родителям. Случилоась истерика. Я не знала, что делать и позвонила единственному человеку, который мог подсказать:

— Алекс, она все знает. Она знает, кто ты на самом деле! — всхлипывала я в трубку.

— Тише, успокойся. Ты дома? — спросил он очень мягко и ровно.

— Да, но…

У него есть одна отвратительная привычка: бросать трубку на половине слова собеседника. Но я уже знала, что от этого товарища можно ждать. Ночь, одиннадцать, а ко мне приехал Алекс. Что скажут моим родителям соседи?! И как ни в чем не бывало Алекс прошел внутрь квартиры. Впервые. И как к себе домой! Я плакала и пыталась его выставить, уверенная, что родители все узнают, и мне будет ой как несладко, я не смогу объяснить, даже до угроз дошло, хотя и смешных, но он просто обнял меня и попросил рассказать по порядку что случилось. В ответ я сдалась и показала ему переписку. Не так давно Марина лежала в больнице с аппендицитом, в том госпитале как раз работал Дима, и она услышала их с ребятами очень неприятный разговор про Алекса. В том числе была упомянута черная мицубиши эклипс… Ну она сходу и догадалась, кто это перед ней… Переписка сопровождалась многими шикарными эпитетами и в мой адрес, и в его, но хладнокровию Алекса можно было позавидовать. Только крылья его носа раздувались чаще чем обычно.

— Что скажешь? — прошептала я, первой нарушив паузу.

— Подожди, — он уселся на мой стул и помолчал. На его лице перемешались эмоции. — Это оборотная сторона медали. И, смею заметить, друзей ты выбираешь отвратительно! Разве это подруга?! — от моего лица так он и написал ей. И еще мнооого чего хорошего. Я сопротивлялась и кричала. В конце концов, мы оба упали на пол, я пнула его в колено, а он скручивал мне руки. Минут через пять ему удалось меня обездвижить настолько, что я дышала только с его позволения. — Успокоилась? — спросил Алекс. Мои непривычно белые волосы прилипли к мокрым от слех щекам.

— Я устала, я больше не могу с тобой сражаться, — прошептала я. — Но я чувствую, что это для меня закончится очень и очень плохо.

— Воды принести? — полностью проигнорировал мои слова Алекс.

— Я сама, — вздохнула я в ответ. Как он, так и я.

Алекс отпустил меня очень неохотно, он, видимо, боялся, что я снова буду вести себя как в приступе бешенства. Я взглянула на монитор и увидела, что Маришка ответила, что это исключительно для моего блага. Стерва! Мне захотелось схватиться за голову и громко закричать так, чтобы весь мир знал, что Карина сошла с ума. Но, опять же, узнают только соседи и расскажут родителям, тогда мне точно не оправдаться. Тем и так уже кучу всего надо выслушать. Нейтрализованы будут еще дня на два после приезда. Дружным трио с Алексом и Маришкой мы так и не договорились ни до чего хорошего. В качестве моральной компенсации я сварила своему позднему гостю кофе, что его, как ни странно, не смутило. Хотя вряд ли Алексу требовался заряд бодрости, выглядел он после драки на редкость потрепанно.

— Ты обещал, что мои родители не пострадают.

— Не пострадают, — на автомате отозвался он и постучал по столу пачкой сигарет. Я категорически запретила ему курить в этом доме. Вот еще, не хватало!

— Да плевать ты хотел на меня, на мою жизнь. Плевать тебе на моих друзей. И вообще… Гребаный ты эгоист!

Он поднял на меня пронзительно-синие усталые глаза и предельно честно ответил:

— Ты права. Я эгоист, — пожал он плечами. — Но мне не плевать, хотел бы, но нет.

Это признание странным образом нас примирило. Уехал Алекс только в три часа ночи, я же на удивление быстро уснула.

Тир. Теперь я не просто ни с кем не разговаривала, я даже ни на кого не смотрела, а занималась под пристальным надзором Коршуна. Но был и плюс: я выглядела такой мрачно-воинственной, что владелец тира даже не пытался язвить. Но вот именно уже нужно было уходить на тренировку, я обнаружила, что Коршун пропал. И вот хрен бы с ним, только после того, как он не стал меня сегодня допекать, я пообещала себе с ним вежливо попрощаться. А вдруг поможет? Только о моих планах, как всегда, никто свыше не был поставлен в известность. На полпути я замерла, услышав голос Коршуна. Сначала подумала, что с ним Алекс, потом дошло, что разговаривают они по телефону.

— Брось этот бред. Ты сам не вытягиваешь. А Карина — тем более. Я не знаю и знать не хочу зачем тебе это, но тысущее дерьмо задумал, какая из нее актриса?! Не нашего поля она ягодка, не станет она такой же! — воскликнул Коршун импульсивно. — О спасении души смеяться не приходится, Алекс. Нам всем дорога в ад.

Я обалдела… Коршун, оказывается, религиозен! Я о себе бы послушала, если бы хоть что-то поняла, а так не стоит оно растяжения мышц! И постучалась. Коршун тут же злобно на меня уставился, будто это кого-то другого он недавно защищал. Однако, как выяснилось, я успела заразиться некими зачатками симпатии.

— Мне нужно ехать, — без тени злости произнесла я.

— Едь, кто мешает? — рыкнул на меня Коршун.

— До завтра, — бросила я и направилась к выходу.

— Подвезти? — внезапно прозвучало за спиной. Ручка сумки чуть не выскользнула из моих пальцев.

— Да не стоит, я на метро, тут рядом.

— Ну, бывай.

Только-только зажила спина, а меня тренировали по полной программе. Я отрабатывала полную программу упражнений. Булавы, скакалка, потом мяч и в завершение ленту. Обруч мне по жребию на сегодня простили.

Вдруг под конец третьего часа приперся Алекс. И случилось это вот как:

— Давай ленту, — как раз сказала тренер. Мячом она осталась довольна. Единственным. Я подошла к подоконнику, где разложила пыточный инвентарь, и сменила предмет. Внезапно скрипнула дверь. Я повернула голову и увидела, как вошел Алекс. Он посмотрел на меня, а потом отправился прямиком к тренеру. Если честно, совсем не хотелось, чтобы Алекс сидел тут и любовался моими мучениями.

— Быстрее, — поторопила меня тренер. Я распустила ленту. Тренер заговорила с Алексом, но взглянула на меня. — Начинай, Карина!

Я стрельнула в нее уничтожающим взглядом и приняла начальное положение упражнения. Тренер включила музыку. И только началась музыка, лента чуть не в макраме завязалась!

— Шикарно! — Евгения Ивановна меня готова была убить. — Сначала, — и за каждую ошибку сначала. Везет если не по два раза. Медлить как-то сразу расхотелось.

Я распутала ленту, положила на пол, а сама опустилась на колено изогнулась, вытянув одну ногу в сторону. Ею нужно было подбросить ленту, а затем извернуться и встать через мостик. Я выполнила трудность тела без ошибок, даже без потери равновесия. Тренер коротко сменила меня оценивающим взглядом и продолжила трепаться с Алексом. И как я выполняла вращение с закручивающейся вокруг меня лентой — тоже. Никаких комментариев. А потом прозвучало это кошмарное слово: заново. Снова две минуты я прыгала и крутилась по полю. А потом молчание.

— Так, две потери равновесия, предмет летит куда попало. Ау, Орлова! Олимпиада на носу… — ну и далее по списку. Она поправила меня везде, где можно. И только через полтора часа осталась довольна результатом.

Выходя из душа, я невольно услышала обрывок разговора между тренером и Алексом:

— В любую форточку влезет, что тебе еще надо? — мне стало даже смешно. Алекс в своем репертуаре. Латентный карманщик!

И с тех пор на моих тренировках Алекс начал появляться каждый день. Подвозил, по дороге домой расспрашивал про гимнастику или просто молчал.

— Какой твой любимый предмет? — спросил он день на второй.

— Мяч.

— А мне нравится лента.

— Ну еще бы, — фыркнула я.

— Ты не поняла, — улыбнулся он и толкнул меня. — То, как она обтекает тело, то, как виртуозно запутывается и распутывается… Это сексуально.

— Угу, бдсмщикам видней.

Алекс расхохотался, ничуть не задетый моей шпилькой, а я… сумела скрыть таким образом собственное смущение! А затем добавила:

— Красиво бывает на соревнованиях. А сейчас, когда я прыгаю в черном трико — ничего хорошего. Чувствую себя как в цирке, дрессированной обезъянкой, тем более когда ты смотришь, — призналась я.

Алекс явно задумался.

Утро. Школа. Алекс подвез меня и ушел. Марина стоит в стороне и даже не взглянет. Лена и Света удивляются. И пока они удивляются, все в порядке, значит она ничего им не сказала… однако меня ждал сюрприз… когда учительница математики попросила меня задержаться после занятий.

— Карина… твоя подруга рассказала мне что молодой человек, с которым тебя видели, занимается нелегальной деятельностью… — как витиевато! — Твои родители в курсе?

— Я о его нелегальной деятельности не имею ни малейшего представления, если Марина Шилова что-то об этом знает, спросите у нее. Она пыталась мне об этом сообщить, но у меня нет ни малейших тому подтверждений. — Очень разумно вот так внаглую врать, когда у тебя в рюкзаке спрятан пистолет.

— Что ж… возможно твоим родителям будет интересно узнать об этом, — мрачно произнесла она. Я лишь демонстративно пожала плечами.

— Возможно. Но меня его нелегальная деятельность, даже если такая имеется, не касается нисколько. Извините, мне нужно на тренировку, — она, наверное, заметила, как я побледнела при упоминании родителей. Но я ничего не могла сделать. Повернулась и ушла.

— Меня искренне радует, что ты не бросаешь спорт, особенно в связи с последними событиями, — заметила она мне в спину. Я тихонько выругалась.

И, конечно, мне надо было сначала в тир. Я пришла туда, швырнула сумку в каморке Коршуна, схватила пистолет и начала стрелять по всем мишеням без разбора. Я была зла, разочарована во всем белом свете. Я стреляла, почти не целясь. Стена вокруг мишени стала выглядеть так, словно осталась здесь после штурма фашистскими солдатами! И, (о да!) ко мне сегодня никто не подходил, наоборот, растерянно поглядывали и спешили убраться подальше. Сзади, как обычно, стоял Коршун и наблюдал. Я вытащила барабан, точным движением запустила туда шесть патронов и выпустила все пули на мгновение. В мишень ни одна не попала. Рядом боязливо топтались мальчишки, которым не посчастливилось занять места подальше. Вокруг меня образовалась санитарная зона. Я снова перезарядила пистолет и снова продырявила стену. А потом взглянула на часы.

— Мне пора, — сказала я и бодро потопала к выходу.

Я стояла у перехода около метро, когда рядом со мной затормозила ярко-красная с серыми винилами BMW M3. Я отступила назад, вытаскивая из уха сиреневенький наушник.

— Садись, — заявил Коршун. Люди рядом со мной ругались на чем свет стоит, ведь мой хамоватый собеседник их самым безпринципным образом обрызгал и даже не раскаялся. — Садись, Орлова!

Я села, пока мое имя не стало достоянием общественности, значащимся как ответчик в суде всех по делам об обрызганных одежках Петербургских граждан. А Коршун рванул на манер Алекса. Он не заботился об окружающих и щедро обдавал всех не успевших увернуться водой из луж. После его проезда воды на проезжей части оставалась вдвое меньше… Я даже успела невольно восхититься этим его искусством!

— Что у тебя случилось?

— Не твое дело, — буркнула я.

— Орлова, я тебе не Алекс, я намного хуже, но даже сосунка-пижона ты не сможешь заставить отстать по одному лишь собственному желанию, — рявкнул на меня Коршун.

И я рассказала ему обо всем. Ну хотя бы потому что думать обо мне хуже, чем он уже думает, трудно. Коршун внимательно выслушал и помолчал с минуту. Тем временем, я старательно сдерживала слезы.

— Почему ты так беспокоишься о том, что подумают родители? У тебя с ними плохие отношения?

— Замечательные, но у мамы сердце больное, — вздохнула я. Руки Коршуна на руле сжались. — Я не знаю что делать. Они расскажут, я уверена.

— Забирай документы, если все так плохо, — выдал он единственную здравую мысль. — Скажи родителям, что поругалась с подругами и злишься на них. Ты гимнастка, тебя возьмут с руками и ногами… ну и ленточками всякими.

— Думаешь? — спросила я.

— Я обещаю, что родителям твоим они ничего не расскажут. Но тебе лучше перейти в другую школу…

— Что ты собрался делать? — вдруг испугалась я.

— Для начала я скажу Алексу все, что думаю об этой истории. Он не безнадежен. Дурак временами, но подход найти можно. А уж если Алекс ничего не сделает, сам возьмусь за дело, — пробормотал Коршун.

— Почему ты делаешь это? — спросила я удивленно. — Мне казалось, что ты меня терпеть не можешь!

— Я в принципе женщин ненавижу. Мне с ними «везет», — сквозь зубы процедил Коршун. — Но тебя жалко. Ты ведь еще такой ребенок.

И черт меня дернул задать тот идиотский вопрос:

— И почему ты женщин не любишь?

— Ты маленькая еще, сиди молча и попробуй порадоваться тому, что есть вот такой сердобольный я. Вот если толк из тебя выйдет — расскажу, о том, чего тебе лучше не делать никогда.

— Коршун, спасибо, — искренне я улыбнулась ему.

— Дура! А ну пошла отсюда, — он вывернул руль и ударил по тормозам. Я полетела вбок и неплохо приложилась головой о стекло. Машина немыслимым образом идеально вошла в узенькое парковочное место неподалеку от дворца спорта. Я открыла дверь и побежала, угроза Коршуна меня не испугала, тренер вдруг показалась куда как ужаснее!

Не знаю что такого Коршун сказал Алексу, но тот на моей тренировке не появился. А потому на автобус домой пришлось торопиться. Я вышла на улицу с полусырыми волосами и спрятала их в капюшон спортивной кофты. Как и днем, лил дождь. И я поймала себя на мысли, что на всякий случай высматриваю на парковке машину Алексу. Но той не было. Пришлось топать пешком до автобусной остановки. Буквально на несколько секунд опоздала и, застонав в голос, двинулась к метро. Подражая инвалидам и пассажирам с детьми, я плюхнулась на сидение и поклялась себе, что меня отсюда разве что с половиной вагона унесут — не встану. Ноги нещадно горели. Вот не нажаловалась бы Коршуну, сейчас бы сидела себе с комфортном в мицубиши, под тихие рок-баллады…

И вдруг я заметила, что на меня слишком пристально смотрит какой-то человек. Я не могла отделаться от ощущения, что его не моя неземная красота привлекла, потому что той после обильного полива и изматывающей тренировки и не пахло. Так и получилось. Только вышла из вагона, он — за мной. Я перешла на станцию другой ветки, и снова. Достала телефон — связи нет. Где я только беру каждый раз такие станции?! И вот тогда стало страшно. Я села в вагон… Он сел в следующий, наверное, заметил мою нервозность. Полагась на свою миниатюрность, я выбрала наиболее людную станцию ветки и попыталась слиться со столь редкой в поздний час толпой. На эскалаторе ехали туристы с чемоданами — не обойти, и я ломанулась по нерабочему. Это и стало главной ошибкой. Девушка, убегающая по пустому эскалатору — вот моя тупая голова, давайте же, скорее, избавьте меня от нее! Собрав все силы и полностью положившись на выносливость, я бросилась на улицу. Годы тренировок, надо отдать им должное, пытались помочь в меру своих способностей. Еще бы голова соображала, подумала я, кувыркаясь через капот истерически гудящей машины. Но водитель молодец — затормозить успел, кувыркнулась я контролируемо, то есть приземлилась на ноги и дальше поскакала. Однако, все тщетно: преследователь был выше, старше и да, гендерное наравенство сил, чтоб его, еще никто не отменял. Он бежал за мной слишком быстро, а я после тренировки на последнем издыхании! Я свернула на какую-то незнакомую улицу и побежала по ней, ломанулась в подъезд, но зараза меня заметил. И я впервые представила, что беру в руки пистолет вне тира. Я бросилась на чердак, отстрелив замок, оказалась на крыше. Перепрыгнуть было можно, чем я, собственно и занялась. Элементам акробатики тренер меня тоже учила когда-то. Но, видимо, тщетно… потому что секунду спустя я, визжа на всю улицу, чуть не полетела вниз. Благо удалось зацепиться за водосток. Сначала он меня не заметил — в темноте, на фоне темного дома, в темной одежде… видно подумал, что я упала, лишь это и спасло. Другая крыша была прямее, по ней было легче бежать. И тут за моей спиной раздался выстрел… Слишком близко, чтобы промахнуться.

— Иди-ка сюда, дорогая.

— Кто ты? — выкрикнула я и огляделась, намереваясь сигануть на чей-нибудь балкон. Однако быстро я поняла, что это плохая идея, так как пологие скаты не позволяли зацепиться.

— Я друг. Иди-иди, — и перепрыгнул сам за мной, намного более удачно. — Константин будет рад знакомству.

— Черт подери… — он отступил на шаг. — Алекс, эта сволочь, добрался первым до тебя…

— Алекс? Алекс Елисеев, о чем ты? С ума сошел?! — он снова удивленно на меня уставился, а потом спросил.

— Ну раз ты утверждаешь что Эльвира Граданская, то скажи мое имя!

Моя рука нащупала успокаивающе холодную сталь пистолета. Я закрыла глаза и сжала пальцы вокруг рукояти.

— Ты думаешь, что я в состоянии запомнить всех прихвостней брата? — фыркнула я. Он расхохотался.

— О! Меня бы ты запомнила, будь ты Элей Граданской и убегать бы точно не стала, — и он достал пистолет. — Извини, ты могла бы быть полезна, но не теперь. Чао.

Я выкинула руку с пистолетом первой и выстрелила, практически не целясь. Он просто упал. Текли секунды, я ждала, что он встанет, не опускала пистолет. Но он не встал, и тогда я приблизилась, подгоняемая надеждой, что ошиблась, что не убила. Даже почти согласная, чтобы он выстрелил и убил меня. Как с таким жить?! Я не знала ответа на свой вопрос.

Но стоило взглянуть на ровную и аккуратную дыру у самой кромки волос, как все сомнения отпали, я зажала рукой рвущийся изо рта крик и на одном лишь адреналине бросилась на соседнюю крышу, где легла и затаилась. Я плакала, я боялась. Но больше всего я ужасалась тому, что натворила. Внизу завопили полицейские сирены, и я поняла, что выстрелы услышали жильцы… У меня была крошечная фора, они не знали где искать. Представители правопорядка шастали внизу и вынюхивали… меня, словно стадо шакалов. И я не пропустила момент, когда их взгляды устремились, наконец, вверх… Мне оставалось только переползти на другую сторону крыши и молиться. Если бы меня сейчас взяли, я бы точно сдала, сейчас и себя, и Алекса, и Лену, которая в седьмом классе тушь из магазина умыкнула! Я опасливо взглянула вниз со своего нового ракурса и, о чудо, под ярким фонарем обнаружила черную мицубиши. Сердце забилось как ненормальное. Я тут же схватилась за телефон.

— Ты сейчас где?

— На уровне пяти этажей над тобой, — прошептала я в трубку.

— Оставайся там!

Мое сердце больно колотилось о ребра, я все ждала, что меня схватят и арестуют… Но единственным, кто явился на крышу спустя пару минут, был Алекс.

— Быстрее, — тихо сказал он.

Меня не нужно было подгонять. И невозможно было потерять. Я вцепилась в его руку так, что пальцы заболели. Так и спускались вниз. Меня устраивало, что мы молчали, что не нужно объяснять, что случилось, будто можно просто двигаться без остановки, и пройдет. Я как безвольная кукла спустилась до первого этажа и даже не заметила, что мы остановились напротив одной из дверей.

— В этой квартире свет не зажегся даже когда завыли сирены. Кажется, тут никого нет.

— Да, — невпопад ответила я.

— Спокойно, — сказал Алекс и позвонил в звонок. Мы спрятались. Он оказался прав никто не открыл. Тогда Алекс вытащил из кармана шпильку и открыл дверь. Я бы очень удивилась то, что у него в кармане запросто нашлась шпилька, если бы не пребывала в некоем анабиозе.

А потом все было просто: мы прошли через комнату, Алекс открыл окно, и мы вылезли прямо к его машине. Копы нас даже не заметили! Они крыши теперь осматривали. Вот так. Никогда бы не подумала, что убить и не попасться так просто. И вот я в вожделенной мицубиши, а Алекс, вопреки своему обычному стилю вождения, упободился ну просто образцовому водилю! Не привлекаем внимания. Никакого внимания. Мы просто мимо ехали.

— Как ты нашел меня? — спросила я тихо, просто чтобы самой себе доказать, что еще могу разговаривать.

— Я звонил Жене. Она сказала, что ты уже полчаса назад ушла. Телефон ты не брала, я так и не понял почему, — я взглянула на дисплей и обнаружила 24 пропущенных вызова. — Я решил подождать около твоего дома, поехал к нему. А потом увидел как ты чуть не угодила под колеса какой-то машины и как Антон выскочил из метро. Но вы побежали по дворам, а мне пришлось идти на разворот… Потерял вас, короче, и слегка запутался в застройке. Пришлось поколесить там, а затем копов увидел…

Он остановился в темном-темном дворе вдали от фонарей, где черную машину не могло быть видно. Дождь лил стеной. А я вдруг осознала, что все еще плачу и вытираю глаза еще более мокрым рукавом кофты.

— Как же ты меня напугала. Я боялся, что он тебя убьет, — повернулся ко мне Алекс. И, всматриваясь в серую мглу за окошком, я прошептала:

— Да. Но убила я…

— Ты убила его?! — воскликнул Алекс таким тоном, что я в голос всхлипнула. А он и не знал, мы ведь не разговаривали. — Это была самооборона, тише. Просто самооборона. Ты имела право себя защитить.

Я как-то автоматически прислушалась. Да уж, из него, вероятно выйдет классный адвокат! Алекс обнял меня. Недолго думая, я взобралась к нему на колени и как маленькая заплакала. Он включил печку, чтобы подсушить одежду и волосы.

— Он сразу понял, что я — не она. Не знаю как. Расскажи мне все о ней и всем ее окружении…

— Понимаешь, Карина… если поговорить с вами, то разница чувствуется.

— Не понимаю, — возразила я.

— Она далеко не самая умная девушка… — пробормотал Алекс.

— Но я тоже, — возразила я, вспоминая сколько раз прокололась за один лишь этот день.

— Ну… я бы так не сказал. Особенно в сравнении с ней. Ты перепрыгнула на соседнюю крышу, она бы просто не смогла такое сделать. И, естественно, не стала бы убегать от Антона. А еще у нее другой голос, — мягко и тихо говорил Алекс.

Я потянулась к магнитоле, просто чтобы заполнить возникшую пустоту и тишину. Просто за ощущением нормальности. Тихая музыка словно дымка заволокла салон, отгоняя страхи подальше.

— Коршун приезжал, — продолжил болтать Алекс. Да, кстати, почти забыла упомянуть, что временами этого товарища заткнуть без кляпа нереально! Но тогда было в тему. — Ты можешь быть спокойна за свою… нашу тайну. Никто твоим родителям ничего не расскажет.

Моя голова лежала у него на плече. И я все еще дрожала от холода. Алекс догадался стянуть с меня мокрую кофту и то же самое проделал с собственным пиджаком, оставшись в одной рубашке. Он пальцами стал перебирать моиволосы, чтобы быстрее высохли, а я скинула мокрую обувь и поставила ноги на переднее сиденье. На мгновение показалось, что все так хорошо, и безмятежно, и тепло, а потом его пальцы снова наткнулись на мой шрам. Мы оба застыли. Нужно было что-то сказать, и я призналась:

— Я ничего не помню.

— Это… наверное хорошо, — ответил он неуверенно.

Глава 3

После наших посиделок в машине вроде бы наши с Алексом отношения должны были улучшиться, однако, этого не произошло. Противоречие всем законам природы. Мы разговаривали, мы обнимались, мы делились теплом, мы разъехались непозволительно поздно (или рано), мы встретились на следующий день и провели каждую свободную минуточку вместе… в немом молчании, прерываемом лишь краткими неприятными комментариями об Эле Граданской. Будто больше и тем не было:

— Да, кстати, кофе она не любит. Это вредно для кожи.

И после такой резкой критики сего напитка богов, меня посетило смутное ощущение, что мы с Граданской как день и ночь. Ее желания и вкусы совершенно не совпадали с моими. Иногда казалось, что если я люблю белый цвет, то она сто процентов должна любить черный. Но я любила сиреневый, а она — ярко-красный, что тоже весьма не близко. Она не любила кофе, все свое время проводила в клубах, могла покрыть кого-нибудь трехэтажным матом и спала со всеми без разбора. Последнее Алекс как-то умолчал, но, собственно, тех материалов, которые были мне предоставлены, хватало, чтобы утверждать с уверенностью.

Затем Алекса посетила новая идея: он попытался заставить меня копировать поведение Эли и сыпал ядовитыми комментариями. Запоролась я в самом начале: на банальнейшем этикете. Ну какая из меня аристократка? Годовой доход моих родителей едва переваливает за полмиллиона, надо полагать, высший свет мне был заказан. Добавьте катастрофическую нехватку времени из-за постоянных тренировок, ну и, собственно, все ясно. А Алекс создал для меня искусственную капсулу, куда и запихивал всеми силами. Тесное платье. Кстати, вести себя как Эля оказалось невероятно сложно, а мой «наниматель» с садистским интересом за этим наблюдал и только фыркал.

Надо думать, после такого я страстно, до боли полюбила тренера и мучительные тренировки. Как раз подвернулись соревнования, и мне полагалось теперь все время проводить в спортзале, что резко срезало часы Алекса.

А затем и вовсе как отрезало. И все потому что мы полетели в Москву на соревнования. Всего пара дней, не криминально. Только вот я неверно оценила степень собственного отчаяния: когда начались соревнования, я поняла, что вглядывась в трибуны, надеясь увидеть знакомое лицо. Одно-единственное. Я даже видела его в каждом сидящем, стоящем и прохожем. Правда, лишь на мгновение. Я скучала. Чертовски. Таким образом, хотя я вполне ожидаемо выиграла, настроение было паршивое.

Иными словами, я вернулась в Петербург в необыкновенном для меня смятении. Тренер предупреждала меня не влюбляться в Алекса. И только за чертой Петербурга я поняла, что это выше моих сил. Эта зараза мне даже присниться успела! Когда я увидела его снова в Питере, мне показалось, что мир перевернулся и стал светлее… Дура? Несомненно.

Итак, предпоследний учебный день. Я села в машину Алекса. Он на меня вопросительно посмотрел. Пряча глаза, я погрузилась в созерцание собственных пальцев.

— Тренировка? — поинтересовался он, вдоволь налюбовавшись моим затылком.

— Нет, у меня два заслуженных выходных, — ответила я не просто ровно, а роботоподобно.

— То есть едем дальше изучать введение в жизнь сестрицы Константина?

— Я устала, если это возможно, отвези меня, пожалуйста, домой, — попросила я.

Дома я легла на диван, закинула ноги на его спинку и уснула. Проснулась только глубокой ночью. И уснуть уже никак не получалось. Я залезла в интернет и забила в поисковик имя Константина Граданского. И, о Господи, сколько всего я нашла! Он был крупным бизнесменом, вращавшимся в соответствующих кругах. И мне стало страшно, что же со мной будет после того, как я заменю Эльвиру. Я вбила в поисковик имя Алекса Елисеева и нашла не меньше статей. Разница была одна: про Константина писали как про состоявшегося предпринимателя, про Алекса — как про ловеласа-красавчика. А еще я нашла фотографию его отца — Сергея. Как они были непохожи! Одни только глаза, которые, казалось, за мной наблюдают, в какую точку комнаты я не отходила! Более пугающего человека, чем Сергей Елисеев не видела никогда. Я порывисто вышла на страничку с Алексом и на автомате принялась читать о нем. Хм, ну, судя по всему, он немало работал, однако я с этой частью его жизни не познакомилась. Так хотелось думать, что это из-за меня. Эта мысль согрела, но была, конечно, бредом. Разозлившись на себя, я даже не потрудилась должным образом выключить компьютер, и легла спать снова.

А утром отправилась на заключительную школьную линейку. Дневники выдали, всех, как и подобает, отчитали. И, естественно, Света предложила отметить сие мероприятие. Но когда я пришла в кафе, как договаривались, подруги уже были там, и Маришка уже рассказала. Осталось только развернуться и почти домой, до боли выпрямляя спину и высокомерно откидывая голову.

В тот день прежняя Карина Орлова умерла. И на сцену вышла новая, другая, чуждая и мне самой. Карина, которую Коршун полюбил, как родную дочь, и Карина, которую до конца жизни не забудет Алекс. О, он всегда будет меня вспоминать последними словами. А началось все банально: со вранья родной мамочке:

— Алло, мам? У меня все отлично. Я закончила хорошо, пятерок и четверок напополам, — говорила я радостным голосом, хотя в это время из зеркала напротив на меня смотрели совершенно невеселые глаза. От света из кухонного окна глаза эти вспыхивали фиолетовыми огоньками. Ярко-фиолетовые. — Что, мам? — спохватилась я.

— Говорю, у тебя деньги остались еще?

— Конечно, — удивилась я. — Глупый вопрос.

— Я так соскучилась! Видели тебя по телевизору… Зачем ты покрасила волосы? — Вот черт!

— Не устояла, Лена уговорила, — тон получился раскаивающимся, но глаза не изменились.

— Ах, эта ужасная кокетка! — беззлобно усмехнулась мама. — Ты совсем ничего не ешь, да? Опять похудела. Так я и знала, что ты не будешь готовить!

Я опасливо взглянула на свою плиту, словно два дня уже как покрывшиеся плесенью макароны могли меня разоблачить.

— Мамочка, я хорошо ем, просто тренировки отнимают все силы. Сколько бы я не ела — не поможет.

И она мне поверила, откровенной лжи, родная мама! Человек, который знает меня лучше, чем кто-либо… Я тяжело вздохнула, прикрыв ладошкой микрофон.

— Ну ладно, скоро мы уже приедем.

— Ой, мне звонят, мама! Я побегу.

— Ну беги к подругам, — я поджала губы. Знала бы она кто именно мне звонит.

— Конечно, целую, мамочка. Люблю-люблю, — так я всегда говорила ей с экрана и посылала поцелуи. Она усмехнулась и нажала отбой, а я поторопилась принять другой вызов: — Привет, Алекс, — и прозвучало это так, словно я только что несколько километров пробежала. Пришлось ругать саму себя последними словами, потому что его звонки меня радовали все больше. Кому я вру? Все гораздо хуже: я начинала злиться, когда от него не было вестей.

Выступление во дворце культуры организовала тренер. Она обещала губернатору показать свою «олимпийскую надежду».

— Евгения Ивановна, вы уверены, что это было нужно? — спросила я от нечего делать, пока она завивала в любезно предоставленной нам гримерке мои волосы. Я не впервые заметила, что ей в принципе нравится со мной возиться.

— Знаешь, я всегда хотела, чтобы у меня была дочка, хорошенькая, с милыми детскими кудряшками, — улыбнулась она, рассматривая меня в зеркале. — Я мечтала, что буду ее одевать, причесывать, красить, как куколку. Вот смотрю на тебя — ты просто ребенок о каком я мечтала. Лет двенадцать тебе было, когда я тебя взяла? Ничуть не изменилась, — она вздохнула. — Как так получилось, что бог не дал мне детей? — по ее щеке одиноко скатилась слеза, которую тренер тотчас смахнула. — Если бы я знала, чем закончатся мои победы на чемпионатах, я бы послала к черту все эти медали, — она сняла с плойки еще один безупречный локон. — Спорт — не всегда хорошо. Сегодня ты выступаешь как живое произведение искусства. Запомни. Если решишь покинуть большой спорт — ни слова против не скажу.

— Но у вас есть муж. — Господи, ну зачем я это сказала?

— Есть-есть, — произнесла она бодро. И как-то очень цинично добавила: — куда ж ему деться?

Она отключила плойку и начала собирать мои волосы на затылке в причудливую прическу. Я уж было подумала, что странный разговор закончен, но не тут-то было!

— Вот воспитываю я вас, моих учениц, как родных детей, но вы когда-то уйдете, у вас будут заботы поважнее, чем прежний тренер, — грустно улыбнулась она. — Но что мы все обо мне, когда у тебя на лице все признаки полномасштабной личной трагедии? Выкладывай.

Я запрокинула голову, чтобы не растекалась тушь от слез. Тренер погладила меня по спине. И я рассказала ей про подруг. Вот бывает так, что кому-то что-то говоришь, и ноль эмоций, а у тренер аж губы подрагивали от досады.

— Иногда мне хочется убить Алекса, — задумчиво проговорила она она и царапнула меня заколкой. Я не ожидала и дернулась, а она без тени сочувствия дернула меня обратно. Вот такая вот она: физическая боль для нее ничего не значит, а чуть что случись — сразу в слезы.

— Не надо. Он-то в чем виноват? — вздохнула я. Честно говоря, я пыталась обвинить Алекса, и иногда мне даже удавалось это, но потом я совершала новую переоценку ценностей, и понимала, что без червоточинки так запросто не расковыряешь. Так что перекладывать с больной головы на здоровую?

— Ой не надо! Он привлекает слишком много внимания и прекрасно это знает. И наслаждается эффектом. Сплошная показуха: стрелки на брюках, машина в винилах, — она покачала головой. — Ну еще бы, а скажешь что, так в ответ: я гонщик, гонщик…

— Да? — удивилась я.

— А ты не знала? — удивилась тренер.

Я даже улыбнулась. Пусть бы она побольше о нем рассказала. Стоп! Нельзя. Мне нельзя о нем думать, это закончится плохо. Тренер молчаливо, но вряд ли осознанно поддержала мое решение и предпочла сосредоточиться на прическе.

— Ну, что скажешь?

— Очаровательно.

И я правда стала похожа на Элю Граданскую. Платье бы еще алое, и вообще копия. А абсолютно довольная собой тренер улыбнулась и вышла из комнаты, оставляя меня наедине с моими мыслями. Но от такой перспективы я отказалась, накинула халат поверх костюма и вышла в коридор. Мимо прошествовали двое парней, оба окинули меня одобрительными взглядами. Надо будет еще раз поблагодарить тренера.

— Я собираюсь ехать в лагерь вожатой на пару недель, — протянула мне она бутылку воды. — Тебе надо со мной. Поговорить с мамой?

— Да, конечно, — кивнула я.

— Отлично. Давай разминайся.

Оставалось три номера до моего выхода. Я прислонилась головой к стойке прожектора и задумчиво уставилась на сцену. На сцене как раз скакали паркурщики. Вот уж кто бы не поскользнулся на крыше, убегая от преследования. Дальше пошла петь какая-то девочка. Она пела плохо. На редкость плохо. Меня это немного отвлекло от мрачных мыслей. Но когда оставался один номер до моего выхода, меня взял нервоз. А вдруг кто-то в зале меня узнает, вдруг я что-то не так сделаю? За целый номер я так и не могла настроиться.

Я на сцене. Свет померк. Одновременно с началом мелодии вспыхнул луч прожектора. Последний вдох перед началом. Музыка для художественной гимнастики очень быстрая и драматичная. Но ведь это показательный номер. Тренер всегда считала, что щадить меня бессмысленно. А сцена неожиданно скользкая, и вообще трудно делать упражнения, которые требуют мягкого ковра на голом деревянном полу. Но даже если здесь я допускала ошибки во вращениях, в обращениях с предметом, то этого никто не замечал. Мне позволили выступить с мячом, ради удовольствия, к тому же тренер решила, что необходимо, чтобы я предстала с наиболее выгодного ракурса, ведь государственная поддержка для нас имеет значение.

Когда включили свет, я увидела губернатора, рядом с которым сидел Алекс, и стало как-то радостнее. Он пришел посмотреть на меня? Я очень хотела, чтобы это было так. Пряча счастливый блеск глаз, я поклонилась под оглушительные аплодисменты, и ушла за кулисы.

Я переоделась и вышла из комнаты. Евгения Ивановна наверняка на банкете, организованном для сильных мира сего. И куда мне идти, что делать? На телефоне ни одного пропущенного звонка, то есть Алекс тоже ничего сказать мне не хочет. Я уже взялась за ручку входной двери, когда мне на плечо легка рука тренера.

— Ты куда? — удивилась она. — Идем со мной. Губернатор жаждет познакомиться. Не смей кусать губы!

Я прошествовала за ней, несколько нервничая оттого что одета была вовсе не для светских мероприятий. Тренер, кстати, тоже, однако ничуть не смущалась. Я оставила сумку в гардеробе, и теперь налегке скользила между гостями.

— Господин губернатор, — сказала тренер, подходя к нему со спины. — Это и есть моя Карина.

Губернатор аж подпрыгнул. Это был невысокий, весьма полненький человек с седыми волосами. Чем-то напомнил мне санта-клауса, и, судя по всему, зачинщик мероприятия уже изрядно повеселел от выпитого. И на его пивном брюшке очень забавно раходился пиджак.

— Ну точно, гимнастки подкрадываются, как никто другой! — засмеялся он, совсем как санта, и я улыбнулась. Точно подметил. — Добрый вечер, Кариночка.

— Здравствуйте, — я очень старалась не выдать того, насколько меня покоробило такое фамильярное обращение.

— Полагаю, что вас я должен поздравить, так?

— На ваше усмотрение, — развела я руками.

— Ну, тогда поздравляю, я видел ваше выступление по телевизору, потрясающе красиво. Но там вы мне показались… эмм… взрослее.

Я с трудом не скривила противную гримасу. Естественно, там все взрослее, ведь на мне, к примеру, грима было больше, чем на всех артистах выездного театра вместе взятых. А сзади губернатора нарисовался Алекс, и я делала все возможное, чтобы на него не смотреть. Не выдать знакомство, не показать, как соскучилась.

— Алекс, позволь познакомить тебя с Кариной Орловой. Очень хорошенькая девушка, — он подмигнул Алексу. Тот тоже не подал виду, что мы уже знакомы.

— Добрый вечер, — поприветствовала я. Алекс коротко кивнул.

— Я заметил. — Сказано это было таким тоном, что я мороз по коже пробежал. И вот по этому я соскучилась?

— Мне очень понравилось, — сказал губернатор. — Почаще бы Женечка позволяла вам выступать на подобных мероприятиях.

— Это отнимает столько времени, — воскликнула тренер, морща нос в знак протеста. — Нам обеим приходится работать весьма серьезно, чтобы достигать должных результатов. Одного лишь таланта мало, мы живем в непростое время.

— Безусловно, — вздохнул губернатор. Я коротко взглянула на Алекса, от нечего делать переключившегося на помощника губернатора. А тренер все раскланивалась с «сантой», который что-то говорил ей, положив руку на талию, взгляд его прочно застрял в ее декольте. Мне этот жест очень не понравился, судя по напряженным плечам тренера — ей тоже. Сказаться что ли больной, чтобы нас обеих отпустили. Но только я начала искать наиболее правдоподобный вариант, как разговор прервался.

— Из-за вот таких вот типов и появились лесбиянки, — буркнула тренер, передергивая плечами, словно стряхивая оцепенение. — Хорошо, что ты смыла грим, а то и тебе досталось бы.

— Алекс с ним сотрудничает? — не удержалась я от вопроса.

— Сергей. Ну а самый быстрый путь к сердцу папы лежит через покатание капризам ненаглядного чада. Несмотря на странноватые замашки, губернатор не дурак, — подмигнула мне тренер. — Есть хочешь?

— Нет.

Я осталась скучать в одиночестве. Я выглянула в окно и удивилась, увидев быстро отъезжающую машину. Тренер притащила мне парочку тарталеток, набитых очень вкусным салатом.

— Это очень калорийно, — предупредила она. — Но разок можно.

Но я даже вторую внусняшку съесть не успела — началась паника. В комнату стали просачиваться черные клубья дыма. Люди закричали, забегали. Открытая дверь показала, что на лестнице вовсю хлещет пламя. Я отступила назад и на кого-то наткнулась.

— Тише, успокойся, — тихо шепнул Алекс. — Идем.

Мы нашли тренер и, не останавливаясь, направились в коридор гримерок.

— Кто это сделал?

— Здесь был человек Константина. — После этих слов мое сердце, кажется, остановилось.

— Я…

— Со сцены и под гримом не было видно сходства, — сказал Алекс спокойно. — Скорее.

И он втолкнул меня в одну из комнат. Пламя уже частично захватило помещение, и пришлось прикрыть рот тканью.

— Окно выходит на выступ с колоннами, — быстро проинструктировал Алекс. — Нижний этаж весь горит. Рядом дерево. Перепрыгнем. Я пойду первым.

— Такое впечатление, будто это ты спланировал пожар. — Собственно, а почему нет?

Алекс выбил окно, так как рама оказалась заколочена. Тренер в последний момент оттащила меня от фонтана стекла. И тут же ветер рванул в комнату. Вот это погодка! Попрыгаешь тут! После этого мы окупировали тонкий маленький выступ. Но он, как и все хорошее, однажды закончился. А дерево… оказалось вовсе не близко.

— Ты спятил?! — заорала я. — Тут метра два!

— Тише, — и Алекс перепрыгнул на ветку, с трудом удержав равновесие с помощью тонкой веточки. — Женя, прыгай! — позвал он тренера. Она прыгнула, Алекс подхватил ее чуть ли не на лету и дернул к себе. От падения их спас только уместно нарисовавшийся ствол дерева. Алекс помог тренеру спуститься, чтобы освободить место. Правда это было лишнее, так как она прыгала по веткам с ловкостью обезьяны. Поразительно.

— Давай прыгай, — крикнул мне Алекс. Я отчаянно замотала головой и посмотрела вниз, на два этажа под ногами.

— Я не допрыгну.

— Допрыгнешь, никуда ты не денешься! — бесцеремонно заявил Алекс. Я услышала как где-то рядом провалилась часть крыши (слишком быстро!) и со вскриком зажала рот. — Быстрее, ну! Я поймаю!

— Не поймаешь! — я вцепилась в гладкую колонну и правда чуть не свалилась с узкого выступа.

— Черт возьми, Карина, не заставляй меня приносить соболезнования твоей маме!

Я вспомнила ее, и подумала, что сгори я тут, мама бы точно этого не пережила. И потому зажмурилась и прыгнула. В следующее мгновение мое плечо ударилась обо что-то твердое и неровное — ствол дерева.

— Ты прыгаешь лучше, чем думаешь, — сказал Алекс, придерживая меня одной рукой. Я не выдержала и рассмеялась от облегчения. — Давай вниз.

Я переступала с ветки на ветку намного осторожнее, чем тренер, и скоро мы все оказались около машины Алекса.

— Знаешь, о чем я жалею? — неожиданно спросила тренер. — Твой костюм сгорел, а тебе он так шел!

И мои губы тоже обиженно дрогнули. И впрямь жаль, надо заказывать новый. А Алекс пробормотал что-то подозрительно похожее на ругательства в адрес всех представительниц слабого пола.

— Где остальные люди? — спросила я Алекса. Он молчал. И я увидела как алый факел выпрыгнул из окна, кто это был? В этот момент Алекс вдавил педаль газа в пол, и дворец культуры замелькал между стволов деревьев. Мимо бок о бок проехали машины скорой и пожарной.

— Константин своего добился, — тихо сказал Алекс.

— Почему ты не помог остальным? — закричала я почти в ухо ему. Он резко дернулся в сторону, машина зацепила поребрик.

— Потому что если бы я спасал всех, то не спас бы никого, — сообщил он. — Представь что все люди ломанулись бы толпой в это несчастное окно, все бы разбились.

— Но губернатор же ваш человек!

— Этого мало, — отрезал Алекс. И я заплакала, забиваясь в угол машины. Я увидела, что тренер подозрительно упрямо смотрит в сторону. Кажется, и она плакала. Я крепко обняла ее за шею прямо через сидение. Она положила свою руку поверх моей. Еще один момент взросления в мою копилку.

Похороны губернатора были масштабными. Толпа народа собралась на площади перед Казанским Собором, где того отпевали. В сам храм я не пошла, но проститься и увидеть захотела. Естественно, тело было закрыто тряпкой, чтобы никто не видел изъеденной огнем плоти. Я стояла впереди и с трудом удерживала равновесие, так напирали сзади. Я пришла рано, одной из первых и ждала долго, но почему-то взглянуть было очень важно.

За гробом шла длиннющая процессия. В числе первых — Алекс, рядом с ним — Коршун. Поравнявшись со мной, Алекс взглянул на меня, точно, будто знал, где я есть. И его глаза радостно вспыхнули, но в тут же потухли. То есть? Я не поняла, а потому резко развернулась и, проталкиваясь и извиняясь, покинула кружок любопытных (ну а как еще это назвать?). Я тихо скользила по улице, словно тень. Ни один человек не посмотрел в мою сторону, жаркое солнце палило нещадно, высушивая воздух. Я дошла до набережной спустя минут сорок. А по мосту, который был мне виден так отчетливо, туда-сюда сновали машины, будто не было в этот час в Петербурге пробок, будто жизнь не желала останавливаться, будто все шло, как раньше. И как будто я была все той же Кариной, девочкой, не знавшей забот и разочарований.

Мой телефон зазвонил.

— Алло, Алекс… — мой голос прозвучал предельно обыденно. Однако, я прекрасно понимала, если бы он не позвонил, после памятного взгляда я бы напридумывала себе массу типичных для любой влюбленной девчонки ужасов.

Глава 4

— Ты прекрасно знаешь, что все у меня в порядке, — говорила я в трубку папе, топая по торговому центру. Пришлось тащиться туда, чтобы положить на телефон деньги. И только миссия оказалась выполнена, как я набрала папин номер. С ним мы перезванивались реже, чем с мамой, но он тоже за меня сильно беспокоился. Я относилась к редкой категории детей, которые отца любят чуть ли не больше матери.

Неожиданно я встала как вкопанная.

— Ладно, я перезвоню, — и, не дождавшись ответа, бросила трубку. Потому что впереди меня шли Света и Лена. Я тенью пристроилась за ними, поправляя огромные черные солнцезащитные очки так, чтобы меня было не узнать. И вот я догнала их ровно настолько, чтобы слышать разговор. Мне вдруг показалось, что они обязательно скажут что-нибудь важное для меня.

— С Димой мы расстались, — грустно провозгласила Лена. — И знаешь почему? Потому что мы, видите ли, плохо с Кариной обошлись! Невероятно.

— Так и сказал?! — изумилась Света.

— Да, представляешь, он меня бросил, потому что я, видите ли, неподобающе обращаюсь с подругами! Да еще и из класса один как-то раз сказал, я слышала, что Карина якобы симпатичнее меня! Представляешь?! — она это воскликнула так громко, что я даже усмехнулась. Так вот в чем причина ее лютой ненависти ко мне. Лену подобное не могло не задеть. Ей плевать на Алекса, просто нашелся к шарику горшок, а к скандалу со мной — повод… Надо было меня унизить, молодцы, ухитрились. Я вспомнила ее слова об Алексе: «Он же такой симпатичный, я б даже думать не стала!» Она бы не посмотрела что он мафия, просто обидели ее, а, стало быть, нужно было унизить меня.

— Ну, Карина весьма симпатичная девушка, может она в его вкусе, — осторожно сказала Света.

— Перестань! Это все из-за Алекса. Не будь у нее самый красивый парень в школе…

— Думаешь, Маришка не права, и он все-таки ее парень? — удивилась Света.

— Ну а на кой она ему еще? Поиграет и бросит. Она же ничего не знает и не умеет. Только гимнастика ее эта, — фыркнула она презрительно. — Хотя, говорят, парням именно это и нравится…

— А мне ее все равно жалко, — вдруг сказала Света. И меня захлестнуло теплой волной. Неужели все-таки кто-то еще на моей стороне?

— Света, если хочешь, иди ее пожалей, только не жди, что мы потом тебя примем назад. Марина всей школе рассказала, с кем она спуталась, можешь присоединиться. Хотя, вдруг и для тебя найдется подобный красавчик!

— Не хочу. Ну уж нет, подруги важнее. Смотри, какой шарфик!

И правда, как же летом без шарфика? Значит, к теме они больше не вернутся. Ладно-ладно, вполне себе познавательно. А я продолжила свою прогулку по улице. Как-то в раздумьях я дошла до тира, пришла к Коршуну и попросила пострелять. Коршун удивился, ведь Алекс уже освободил меня от ежедневных занятий, после истории на крыше. Он прекрасно понимал, что для меня это будет тяжелым испытанием и без «пострелять каждый день». Но мне просто захотелось излить мою злость на ни в чем не повинную мишень и собраться с силами. С тех пор я часто в порыве ярости приезжала именно в тир. Коршун, наверное, был уверен, что я психованная истеричка, но с его мнением о женщинах вряд ли можно было ожидать для меня другого вердикта.

Если бы не инцидент с подругами, я могла бы быть счастливой, так как в остальном все шло неплохо. Без пагубного влияния угроз со стороны школьных товарищей и учителей я немного расслабилась. И однажды, после тренировки, я решила не торопиться на автобус домой, и расспросить Евгению Ивановну о наших общих знакомых за чашечкой чая:

— Как вы познакомились с Сергеем Елисеевым?

— Ты уверена, что хочешь знать? — спросила она спокойно. Она с пониманием относилась к моему желанию поскорее повзрослеть и не препятствовала, а значит вопрос с подковыркой…

— Да.

— А ты с ним знакома? — спросила она и сделала глоток обжигающего чая. Я всегда ждала, пока тот остынет, а тренер холодный не признавала.

— Я видела в интернете его фотографии, — сказала я.

— Это не то же самое, — усмехнулась тренер. — Сергей Елисеев относится к категории людей, на которых обращаешь внимание сразу, хотя вроде бы нет видимой причины. Он не красавец, но чем-то цепляет, — сказала она.

— И благодаря этому вы познакомились? — напомнила о себе я, так как тренер целиком окунулась в воспоминания.

— Ну… возможно. Было время, когда он очень ценил… хотя и сейчас, полагаю, ценит красивых женщин. Я была одной из его девушек, лет пятнадцать назад. Я была чуть старше тебя, — улыбнулась она. — В конечном итоге я оказалась слишком полезной, мы так и остались друзьями.

— Понимаю, — вздохнула я. Она спала с отцом Алекса. Она дружит с Алексом. Ой, не к добру все это!

— Говорят, яблочко от яблони недалеко падает, — тренер покачала головой. — Вот смотрю я на Алекса, как он похож на отца!

— Совсем нет, — вспомнила я, как сравнивала их фотографии.

— Чисто внешне — нет. А по характеру — похож. Упрямый баран, — с грохотом поставила она чашку в раковину.

А я только начала пить чай.

— А почему расстались? — спросила я, понимая, что лезу туда, куда не приглашали.

— Карина, как думаешь, почему я тебе сказала держаться от Алекса подальше и не влюбляться? — я лишь пожала плечами. — Он мальчик из высшего общества, — грустно пояснила она. — И кто ты такая? Пока держишься свысока — будешь интересна, а потом потеряешь всю свою привлекательность. И найдется кто повыше. Вот так, милая. В общем, не повторяй моих ошибок.

— А мать Алекса…

— Никогда о ней не говори! Она просто шлюха, — я открыла рот, тренер покраснела. — Прости. Не в этом смысле, нет. Черт. Не хочу о ней. Сергей меня любил, но разорвала отношения я. Потому что так дальше продолжаться не могло.

Понятно, что ничего не понятно, думала я, спускаясь по лестнице. А когда вышла из здания, увидела припаркованную у обочины дороги черную мицубиши и так обрадовалась, что сама себя отругала.

— Прошу, — Алекс галантно распахнул дверь передо мной, и я уже привычно скользнула на переднее сидение. Все как надо! Что врать? Вот она причина, по которой я не торопилась на автобус. Я хотела поехать с ним, но не была уверена, что он приедет к самому окончанию тренировки.

Но свернули мы черт знает куда.

— Скажи, пожалуйста, почему мы идем в запечатанную милицией квартиру? — свистящим шепотом попросила я, глядя на полицейские ленты.

— Мне нужно кое-что забрать, — ответил так же шепотом Алекс, играючи справляясь с препятствием и проскальзывая в двери.

— Тогда зачем тут я?

— Потому что надо, чтобы кто-то следил за входом, — я вздохнула. Почему я? Он думает, что из меня хороший соучастник? Вот же наивный! — Не оставляй отпечатков пальцев, — он с пугающим профессионализмом натянул латексные перчатки. Я же на всякий случай засунула руки в карманы джинсов, но это было неудобно. Попыталась оглядеться. Это было небольшое, но вполне современное жилище. Алекс подошел к полкам с документами и начал там копаться. А я направилась к книжному шкафу, где заметила фотографию. Женщина, ребенок и мужчина, которого, как я выяснила по пути, убили.

— Где они теперь? — спросила я громко, Алекс подпрыгнул от неожиданности, и ловко поймал оброненную папку. — Прости.

— Ты помнишь, что я просил за входом следить? Не беспокойся. Я помог устроить и Лизу, и мальчика, — я подозрительно посмотрела на него. — Что? — закатил он глаза.

— Почему? На гения благотворительности ты не похож.

— Я виноват в том, что произошло. Отчасти, — вздохнул Алекс. — И да, я не святой.

— Я в курсе, — сухо бросила я. Алекс хмыкнул.

Женщина на фотографии являлась обладательницей огненно-рыжих кудрявых волос и прижимала к себе маленького ребенка — мальчика с волосами чуть менее насыщенного цвета, нежели у нее. И мужчина, который выглядел… счастливым. Совершенно обыкновенная семья. Которая разрушена.

— Посмотри, пожалуйста, не идет ли кто, — попросил Алекс, отрывая меня от созерцания снимка. То ли понял мое состояние, то ли снова напомнил о возложенной миссии, но пришлось подчиниться. Иными словами я поставила фото на полку и отошла к двери.

А когда мы спустились вниз, Алекс сел вслед за мной в машину и бросил мне на колени фоторамку, на которую я польстилась несколько минут назад.

— Зачем ты ее взял? — опешила я.

— На ней теперь твои отпечатки пальцев, а я просил ничего не трогать. Теперь храни ее у себя. А это, положи, пожалуйста, в бардачок, — попросил Алекс, протягивая мне стопку документов. На первой странице значилась фамилия Степанов.

Я приехала домой и залезла в интернет. В поисковике я забила: Елизавета Степанова. Было глупо думать, что я найду что-то о женщине с таким распространенным именем, но мне повезло. Перейдя по ссылке, я обнаружила ее блог. Мой шок трудно было передать, когда на произвольно выбранной странице обнаружилось упоминание о Константине…

«Сегодня приходил Константин. Он попросил меня сопровождать его на вечер. Я, конечно, согласилась. Наверное, любую девушку радовало бы, если бы в нее был влюблен такой мужчина!»

Я не верила своим глазам. Прочитав еще несколько фрагментов, я обнаружила, что Лиза официально была девушкой легкого поведения, которая благодаря Константину достигла небывалых карьерных высот. Он водил ее по балам и банкетам. Но особенной радостью оказались фрагменты про Эльвиру Граданскую.

«Сестра Константина — девушка на редкость недалекая, да простят меня читающие. Она бежит за словарем при любом упоминании слова „интеллект“. Может быть, природа поделила между ними с братом мозги так, что ей остался минус, ведь Костя очень умен.

Если есть понятие высокородная паскуда, то это про нее. Она спит с кем попало, наверное, потому что после дозы и десятка сигарет ни один жирный урод кайф обломать в принципе не способен. И все же тусоваться с ней одно удовольствие. Каждый раз поражаюсь на то, что она ухитряется выкинуть. И самое забавное — Костя ее действительно любит! Все ей прощает»

Блог велся давно, и я читала всю ночь напролет. И жизнь Лизы напоминала мне остросюжетный детективный роман. С завязкой, кульминацией, развязкой и массой идиотических поступков. Например:

«Наверное, я была идиоткой, когда согласилась переспать с Володей. Но он целых три месяца меня обхаживал и предлагал такие суммы, что в голове не укладывается. Может быть, если бы Костя предложил мне бросить работу и официально стать его девушкой, я бы согласилась, но он этого не сделал. А потому я просто не видела смысла отказываться от денег»

Ну и как следствие:

«Я и впрямь идиотка. Когда Костя узнал о том, что я спала с его другом, он рассвирепел. Притащил его ко мне, устроил скандал. А тот спрашивает: а что такого, думаешь, она только со мной т******сь? Думаешь, типа шлюха может быть тебе верна?»

«А самое забавное вот что: я беременна. И я даже точно знаю, что этот ребенок от Кости, только если раньше вопросов по поводу отцовства не возникало, то теперь я почему-то из шлюхи превратилась в шлюху в квадрате, и он уверился, что ребенок не от него. Ну и что мне теперь делать?! Знала бы я Виктора, уломала бы. Но я не знаю его отца, а кроме него Костька никого не слушает…»

«У ребенка должен быть отец. Я считаю это правильным. И мне даже почти неплевать кем он будет, главное, чтобы не жестоким. Вот так я согласилась выйти за Степанова. Чем не отличный мотив?»

А затем она ради ребенка бросила работу и, соответственно, подруг, работавших в этой сфере. Муж работал, она сидела в декрете, затем выяснилось, что такая жизнь скучна и однообразна. Но неприятности не дремлют, а кто ищет, тот всегда найдет. Так вот, значит, внимание, апофеоз:

«Он нашел меня сам. Он из людей, которых меня учили бояться. Но черт меня возьми, если я хоть раз в жизни встречала более красивого парня, чем он. Как его вообще можно бояться? Он сам еще почти ребенок! Он младше меня лет на пять. И что ему от меня нужно я так и не поняла. Но впервые в жизни я счастлива. И мне все равно…»

Сначала мне казалось, что она просто влюбилась… Однако скоро ее откровения стали более походить на одержимость. Одержимость Алексом. Ну а кем еще? И самое занятное, что многое я чувствовала так же, как она… Я сцепила руки, закинула ноги на стол и продолжила читать, непроизвольно заламывая пальцы.

«Мне безумно страшно. Я не знаю, что будет дальше. Все это было для того, чтобы выманить у меня несколько бумаг. На что он вообще пойдет ради достижения цели? И что со мной будет дальше? Я верила, что он не причинит мне вреда. Мне и сыну. Нет, я просто не верю, что он не остановится на этом. Он просто не может быть еще хуже, чем кажется сейчас!»

«Страшнее всего попасть между жерновами. А проще говоря, узнав о пропавших документах, Константин убил моего мужа. И сейчас Елисеев высылает меня из страны под предлогом защиты. Я не знаю куда, но буду очень удивлена, если по приезду мне оставят паспорт».

Я стерла со щеки одинокую слезинку. На телефоне я нашла наше с Алексом совместное фото. Кто ты? Что тебе на самом деле от меня нужно? Думала я, глядя на улыбающееся безупречное в своей красоте лицо.

— Скажи, тебе никогда не хотелось бросить все эти махинации? — спросила я у Алекса, когда он как-то раз нанес мне очередной «дружеский визит» с утра пораньше. Мы как раз сидели на кухне и пили кофе.

Он вскинул на меня глаза и несколько секунд будто соображал что я сказала и я ли вообще это была.

— Что за ерунду ты несешь? — удивился он. Ясно. Не приходило. Я поджала губы, однако спустя пару минут спросила:

— Сливки?

Алекс автоматически прикрыл рукой чашку.

— Нет, спасибо. Я пью черный, — сказал он. — Но с сахаром, — и отобрал у меня сахарницу.

— Не понимаю, что здесь может затягивать, — не отстала я. — Неужели никто не уходит?

— Почти. Иметь друзей в нашей среде удобно, а те, кто уходит, лишаются поддержки, статуса — всего, — снова молчание. И он вдруг хмыкнул. — Все еще не понимаешь? Хочешь, покажу? — спросил он.

Не дожидаясь ответа, Алекс схватил меня за руку и потащил в гараж, посадил в машину и погнал куда-то за город. Отъехав не то чтобы далеко, Алекс свернул на какой-то заброшенный стадион и внезапно вылез из машины. Не поняла, но тоже вышла. А он уселся на мое место и указал на водительское сиденье. Я не поверила собственным глазам.

— Ты… нет, ты точно ненормальный, — покачала я головой. Алекс улыбнулся, сверкнув глазами, и снова кивнул на сиденье рядом. Я открыла дверь дрожащей рукой и уселась на сиденье. — Ты в курсе, что я впервые за рулем?

— Да что ты, правда, что ли? — издевательски спросил он. — Тебе ж целых семнадцать, ты ж могла кататься так давно! Выжимай сцепление и тормоз.

— Что? Где? — с ужасом проговорила я. Алекс засмеялся и начал давать мне инструктаж.

Это оказалось даже веселее, чем я ожидала. Машина то дергалась и вставала колом, то я забывала ручник снять, то каблуки цеплялись за рельеф коврика. Алекс хохотал надо мной, отпускал отвратительные шуточки про крашеных блондинок (которые, однако, все пролетали мимо цели), сам непроизвольно все время тянулся то к рулю, то к рычагу переключения передач, то к ручнику (да-да, тот тоже понадобился, когда я ухитрилась заглохнуть на пригорке, попасть по газу вместо тормоза, отчего машина на нейтралке жутко зарычала). Но, надо отдать моему учителю должное, голоса он не повышал. Терпеливо ждал, когда все мои приступы поглупения пройдут. Он добился от меня успехов спустя минут двадцать пять. А потом я проехала покругу вокруг стадиона и даже ухитрилась прилично затормозить.

— Давай направо, — наконец, велел он мне выезжать со стадиона. Я с воем двигателя рванула с места, и даже повернула без особых проблем, а он так лааасково говорит: — родная, право в другой стороне. — Итак, вывод — за тот день Алекс нашел все бреши в моем интеллекте.

— На трассу?! Я не поеду на трассу! — воскликнула я.

— Поедешь! — усмехнулся он и «помог» мне повернуть. Собственно, воюя за руль, мы чуть не врезались в парочку деревьев.

Машин, благо, было мало. И я ехала довольно быстро, но, разумеется, дико боялась. И все же это чувство близкой опасности, раскрытия тайны… Это опьяняло. Словно поняв, что я прониклась, Алекс обломал мне весь кайф:

— Давай тормози, — сказал он, помог мне остановиться на обочине, а потом сменил меня за рулем.

— Хочешь сказать, ради машин можно влезть по уши во все эти неприятности?

— Да не ради машин, а ради адреналина. Ради вседозволенности. Это и страх, и восторг, и все на свете, — усмехнулся он. — Ты чувствуешь себя сейчас самым счастливым человеком на свете? Нет? А я вот чувствую и тебе советую, — он откинул с наслаждением голову. Ветер тут же растрепал по коже сидения его черные волосы.

— Диковатая у тебя философия, дружок, — пошутила я, обзавидовавшись в душе, повернувшись к нему всем корпусом и положив руку на приборную панель. И не могла понять его. Может быть, действительно все дело в этом понимании, что слова «нет» не существует? Алекс прекрасно знал, что я на него смотрю и, кажется, кайф ловил. Но я не могла не спросить, вопросы буквально разрывали мою голову:

— А зачем тебе были нужны документы Степанова? — спросила я.

— А зачем тебе это знать? — вопросом на вопрос ответил Алекс холодно, отрывая голову от подголовника. Улыбка пропала, вокруг носа обозначились резкие складки.

— Это секрет?

— Это не твое дело, — резко бросил он мне. — Документы касаются Константина.

— Лиза не была связана с Константином деловыми отношениями.

— Откуда ты знаешь? — спросил он обманчиво спокойно.

— Она ведет блог. Там я нашла немало интересного. Эти документы стоили больше, чем она?

— Ты пытаешься уже в который раз доказать мне же мою аморальность. Зачем? Хочешь сделать мир чуть-чуть получше, избавив его от меня? Поверь, я далеко не безнадежный случай.

— А меня по окончанию аферы ты тоже куда-нибудь за границу сошлешь? — вознегодовала я.

— Такого в моих планах нет, — покачал головой Алекс. Почему-то я поверила. И правильно сделала, планы Алекса были куда как занятнее. Только вот поверить-то поверила я не зря, зря я успокоилась!

Я вернулась с тренировки и, не раздеваясь, уснула прямо на диване, банально не дошла до кровати. Пять утра. Гудок клаксона. Я нащупала телефон и попыталась отключить будильник. Разумеется, не помогло, но сообразить что происходит, удалось не сразу. Я позвонила Алексу и сквозь сон заявила.

— Не сегодня, я сплю, — и бросила трубку. Звонок в дверь. — Ну, за что ты мне?! — простонала я. — Кара Господня!

— С Господом у меня совершенно ничего общего. Собирайся, мы уезжаем, — заявил Алекс.

— Куда? Зачем? — я отправилась в ванную и много раз протерла глаза в надежде, что они наконец-таки откроются. — Я так хочу спать.

— Мы поедем к моим родителям, — сказал Алекс. Вот оно, глаза мигом открылись. Я уставилась на него прямо в старое зеркало. Алекс ответил мне тем же. Только навряд ли ему понравилось то, что он в зеркале увидел. Да ну его! Без приглашения явишься — и не такое обнаружишь.

— Зачем?

— Нужно. Но я не хочу тебя оставлять здесь одну, — сказал он. — Это опасно.

— Что мне взять с собой?

— Для девушки этот вопрос очень странный.

— Скажи хоть, на сколько дней мы туда, — слышала, что они живут не в городе. От Коли.

— На два.

По дороге до дома родителей Алекса я спала, подогнув под себя ноги и прислонившись головой к окну. А проснулась в комнате весьма экзотической расцветки: малиновый, лимонный и экрю перемешались и гармонично, и необычно. Обстановка свидетельствовала о деньгах, и умении вложить их достойно. Где хоть я? Надеюсь в доме родителей Алекса. Я поразмышляла, стоит ли мне выходить из комнаты, или подождать, когда меня найдут сами. Но ждать не хотелось. Я взглянула на часы — десять. Я вышла из комнаты, направилась к лестнице и спустилась по ступенькам, покрытым ворсистым ковром. Дальнейший путь мне представлялся весьма смутно, помогли, однако голоса. Я уже взялась за ручку прикрытой двери, когда услышала разговор, заставивший меня улыбнуться.

— Как я соскучилась, ты нас совсем забыл! — донесся до меня женский эмоциональный голос. Наверное, мать Алекса. Что-то не похоже на описание тренера, хотя, что я вообще могу знать? — Приезжал бы почаще. Да ешь, Алекс! — голос приобрел стальные нотки. — Нельзя же быть таким худым! Это против всех законов природы.

— Анжела! — голос Алекса был шокированным. — Я ж подавлюсь! Я не худой, а стройный, — он обращается к ней по имени — Анжела, наверное, все-таки не мать…

— Вот уж сказки! Раньше, когда ты был подростком, я надеялась, что это возраст, но сейчас ты уже взрослый, и все равно непозволительно худой!

— Стоп, Сергея ты тоже не смогла откормить. Может я в него пошел.

— Ну-ну! — воскликнула Анжела. — Твой папа никогда не был таким худым, да и ты, к несчастью, совсем не в него пошел.

— Почему к несчастью? — закашлялся Алекс. Было так удивительно подслушивать за ним в семейной обстановке. Я впервые подумала, что он еще вчера был ребенком, и улыбнулась.

— Тебе не пошла на пользу твоя внешность, и все это прекрасно знают!

— Я, видимо, действительно давно не приезжал, и ты решила добить меня единовременно! Я доволен своей внешностью на все сто процентов, а худоба у меня аристократическая. Все,съела?

Эх, еще бы Алекс был недоволен собственной внешностью.

— Лучше бы ты все съел! — парировала выпад Анжела.

Я решила, что надо войти, пока я не рассмеялась в голос или кто не нашел меня подслушивающей, и повернула ручку двери.

— Доброе утро, — я шагнула вперед, стараясь не выдать ничем то, что их слышала.

— Вполне доброе, — улыбнулась Анжела. Она тоже, к слову, не была пышкой. Для своих сорока с хвостиком женщина оказалась очень даже стройной. То, что ей сорок можно было догадаться только по косвенным признакам, выглядела она довольно молодо: ни тени седины в волосах, и морщинок на лице не то чтобы много. Невысокая, домашняя, я сразу, автоматически, прониклась к ней симпатией. Она не была красива, что немного смущало. По сравнению с моим тренером Анжела Елисеева показалась бы замарашкой. Нет, не могла она потеснить Евгению Ивановну, или я чего-то не понимаю в этом мире.

— Итак, Анжела, это и есть Карина, — сказал Алекс. — Карина, это Анжела, моя… мама, — Анжела при этих словах с благодарностью посмотрела на Алекса. И я могла понять почему: внешне они были с Алексом совершенно непохожи. Тренер все-таки говорила не о ней: успокаивает, это успокаивает.

— Присаживайся, дорогая, — улыбнулась она. — Ты ведь хочешь есть?

— Не особенно, — я увидела мстительную улыбку Алекса. Догадался, что я слышала? Или придумал на кого переводить стрелки?

— Придется, — сказала Анжела безапелляционным тоном.

— Карина, ты тоже считаешь, что я слишком худой? — поинтересовался все тем же мстительным тоном Алекс.

— Ну… это было бы лицемерием, — отвертелась я. Алекс довольно хмыкнул. По поводу собственной фигуры я не испытывала иллюзий, куда там, меня даже мама глистой обзывала.

С такой ноты началось знакомство меня и четы Елисеевых. Продолжилось оно несколько иначе, стоило взойти на доску королю.

— Здравствуй, Алекс, доброе утро юная леди, — сказал Сергей Елисеев, просверлив меня взглядом. И с тех пор мне каждый, каждый раз казалось, что в обществе Сергея Елисеева я попадаю под рентген-лучи. Тренер правильно сказала, от этого человека исходила особенная энергетика, только вот ничего обаятельного в отце Алекса я не нашла. Еще один момент меня поразил. Стоило Анжеле оказаться с ним рядом, и я поняла, что она влюблена в него до потери сознания. Мне стало даже несколько стыдно за то, что я сравнивала их с тренером. Евгения Ивановна, конечно, просто идеал, но привязанность Анжелы определенно заслуживает права на жизнь!

И с этих пор все время, что я сидела за столом и давилась вкусной, но обильной едой, Сергей как будто проверял меня на наличие изъянов. Он бросал на меня короткие взгляды, но я могла назвать их продолжительность в секундах, так как от них становилось холодно-холодно.

— Я видел твое выступление, Карина, — сказал неожиданно Сергей. — Женя всегда делает все по высшему разряду. Как она?

Меня немного покоробили его слова. А как же я? Это мое выступление!

— Прекрасно, — вежливо улыбнулась я ему, старательно скрывая обиду.

— Давно мы с ней не виделись, надо будет исправить это досадное упущение.

— Она тебе привет передавала, — сказал Алекс. — Но она вся в делах. У нее много учениц. — Это что было? Попытка защитить Анжелу? Выказывание неодобрения дейтствий отца?

Я заметила, что Анжела молчит, и взглянула на нее. Она с деланым спокойствием поправляла и без того идеальные цветы в вазе.

— Неудивительно. Таких талантливых учениц грех бросать.

— Я принесу чай, — вдруг воскликнула Анжела.

— Я помогу, — предложила я.

— Спасибо, — Анжела прошла на просторную кухню.

— Вы в порядке? — осторожно спросила я.

— Да, конечно. Это давняя, очень давняя история. Просто… не обижайся, Кариночка, но я Женю Ливанову не очень люблю.

— Могу понять за что, — уверила ее я. Я, конечно, на стороне тренера, но Анжелу я понимаю! Не хотелось бы иметь подобную соперницу.

— Да, некогда Сергей был ею сильно увлечен, — улыбнулась грустно Анжела. — Давно ее не видела, но как сейчас помню, что она очень красивая.

— Да, я тоже иногда ей завидую.

Анжела взглянула на меня и куда как более искренне улыбнулась.

— Пойдем.

За столом Анжела поддерживала разговор, а Сергей больше отмалчивался, он оценивал ситуацию, и я была практически уверена, что он составлял мой психологический портрет.

— Куда пойдешь учиться? — расспрашивала меня Анжела. Алекс при этом выглядел крайне мрачным. Я не понимала причину. Хотя… может быть, ему было это неинтересно, мы с ним ни разу не затрагивали вопросы о том, что будет после обещанных друг другу нескольких недель.

— Ну… пока не решила, но из всех дисциплин я знаю только математику и английский, — виновато призналась я.

— В институт физкультуры не собираешься? — поинтересовалась моя собеседница.

— Ни за что, — засмеялась я. — У меня терпения не хватит быть тренером.

— Так не будь тренером, — предложила она.

— Выступать с шоу? Наступит момент, когда то, что сейчас кажется красивым, потом будет смотреться глупо. Какая гимнастика может быть после тридцати лет? Это непрактично. Да и гастроли — не лучший образ жизни, — жаль, конечно, будет бросать гимнастику, но когда-то все равно придется.

Я обхватила пальцами остывающую чашку с чаем, вспоминая моего тренера. Я очень ее любила. Многие тренеры не привязываются к ученицам, но я у Евгении Ивановны была если не первой, то одной из первых, и отношения у нас были тоже особенные. Как мы разойдемся в разные стороны? Я очнулась от взгляда Алекса и автоматически выдавила улыбку. И опять вспомнила предупреждение тренера. Ну ладно, да, мне он нравится, но ему об этом не обязательно знать. Так что отводим глаза. Быстрее.

— Да, мам, я у Светы на даче, — плюхнулась я на кровать в выделенной мне комнате. — У нее же завтра день рождения, она попросила помочь, приехать пораньше. Лена и Марина подтянутся позже, — самозабвенно заливала я трубку. — Я тебя люблю. Возвращайся скорее, — хоть бы ты подольше оставалась там! — Нет, я не голодная, все в порядке. Света передает тебе привет. А ты передавай привет папе. Я в лагерь поеду, ты не против? — спросила я с надеждой. — Евгения Ивановна берет меня в качестве личного протеже. Мам, ну ты что, я от Светы скоро уже приеду. Ладно, завтра тебе позвоню, — пообещала я. — У меня телефон скоро сядет. Все. Пока. Целую.

Вру родной мамочке и не краснею. Я закрыла лицо подушкой и застонала. Докатилась! Испортил он меня. Ну, ничего, не так долго врать осталось!

— Мда… — высказал свое мнение Алекс, сел рядом и убрал с моего лица подушку. Я и не заметила, как он зашел.

— Ты давно тут? — я рывком села и оказалась с ним слишком близко, а потому спешно отодвинулась.

— Я слышал достаточно, — многозначительно изогнул он брови.

— Нужно все закончить до их возвращения, — сказала я.

— Закончим, — кивнул Алекс. — Я, собственно, пришел передать тебе, что Анжела собирается в город на пару часов. Поедешь с ней? Ты ее просто очаровала, — он закатил глаза.

— Поеду, — ответила я. Не хотелось мне оставаться здесь с Алексом и Сергеем. Глупо, конечно, ехать в город, только приехав оттуда… но раз мне лучше забыть Алекса как страшный сон, нужно бежать при любой возможности.

Мы вернулись уже по темноте. Анжела после затяжного шопинга просто сияла. Я пошла положить сумку в комнату, когда услышала доносившиеся голоса:

— Так все, что я слышал, — правда? — спрашивал Сергей.

— Разумеется, — нагло отвечал Алекс.

— Ведешь себя как неразумный капризный мальчишка, чего ради?!

— Хочу. Похожи? — я замерла. Я ясно видела усмешку Алекса, будто бы он был перед моими глазами.

— Ничуть!

— Да ладно, отец, они как две капли воды! Я думал, что ты будешь злиться, или ты уже настолько смирился с моим произволом? — усмехнулся Алекс.

— Произвол я тебе еще припомню, а насчет твоего… ммм… плана, так мне и голову тебе откручивать не придется, сам пожалеешь. И еще как пожалеешь, — несколько секунд напряженной тишины. — Не смей курить в доме! Кто тебя воспитывал?!

— Явно не ты, — я остолбенела. Сначала мне казалось, что у Алекса с отцом хорошие отношения. Да и то, что я от тренера слышала… Хотя может ли она быть объективной? — Курить нельзя в обществе дам, ты вроде бы пока на таковую не похож… А почему же я пожалею? — голос Алекса звучал язвительно. Из комнаты потянуло табаком.

— Пусть, мой мальчик, это останется для тебя сюрпризом. А теперь вон из моего кабинета! — прорычал Сергей. Я бросилась к своей комнате, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной, чтобы отдышаться. В коридоре прозвучал смех Алекса и легкие шаги, затем хлопнула дверь его комнаты, которая находилась немного дальше моей.

Отдышавшись и несколько переварив услышанное, я спустилась к Анжеле и стала помогать ей готовить.

— Ты себя хорошо чувствуешь? — Даже в отражении стекла посудного шкафа было заметно, насколько я бледна. Она приложила руку к моей голове. — Ты холодная.

— Это лучше, чем горячая, — по возможности беззаботно улыбнулась я. Анжела немного успокоилась. Меня не покидала мысль, что Алекс мог приехать к отцу ради разговора, часть которого я подслушала. Но мои опасения не подтвердились.

— Алекс, а теперь о делах. Губернатор погиб. Ты смотрел материалы, которые я тебе передал? — спросил Сергей.

— По мне так вот эти двое подходят, — Алекс, как волшебник, вытащил две папки, чуть ли не из воздуха. Анжела закатила глаза:

— Может, не за столом?

— Цыц, женщина, — с наигранной строгостью сказал Сергей и начал внимательно изучать досье.

— Я бы порекомендовал второго, — заметил Алекс. А мне вдруг подумалось, что это он так сдает экзамен отцу. — Он не так управляем, но более надежен.

— Одобряю.

Кажется, только что, в этой столовой независимый комитет подсчитал голоса избирателей всей области. Вот после этого пусть мне хоть кто-нибудь скажет, что политика не продажная.

А следующий день я Алекса практически не видела. Он только проходил мимо, кивал и улыбался, как всегда. И вечером объявил, что мы уезжаем. Больше всех расстроилась Анжела. Она умоляла Алекса еще раз приехать вместе со мной к ним. А Алекс с Сергеем только переглянулись. И я вдруг почувствовала, что каждый из них просто не знает что сделать, что сказать, обняться ли на прощание. В общем они несколько неловко пожали друг другу руки и слишком поспешно разошлись в разные стороны.

В машине Алекс иногда настороженно на меня посматривал.

— Что? — не выдержала я.

— О чем ты думаешь?

— О жизни.

— И какая она, жизнь? — усмехнулся Алекс.

— Лживая.

Губы Алекса насмешливо дрогнули:

— Что ты знаешь о лжи?

— Вполне достаточно.

Слава богу, разговор прервался ямой на дороге. Нас так тряхнуло, что я схватилась за ручку двери. А Алекс даже газ не сбросил.

Глава 5

Раньше мне казалось, что Петербург — большой город, но в тот день я осознала, что ошибалась. Метро, поправляю черные солнцезащитные очки. Они меня душат… Я вздохнула и обхватила себя руками. На табло высветилось уже четыре минуты, поезда все нет. Я нервно закусила губу, с некоторх пор у меня с подземным транспортом связаны не лучшие ассоциации. Тяжело вздохнула.

— Здравствуй, Карина, — произнес знакомый голос. Я обернулась. Екатерина Дмитриевна, география, классный руководитель. — Как у тебя дела? — ой, вот только не надо. Ну, за что мне все это?!

— Великолепно, — ответила я тоном, означающим конец разговора. География и математика — именно эти учителя под конец года меня доканывали. Из-за Алекса, разумеется.

— Что ты в черных очках? — спросила она настороженно. А что я в черных очках? Алекс снять не разрешает, а то ведь узнают еще.

— С Шиловой подрались, — улыбнулась я вежливо. Шилова Маришка в жизни ни мухи не убила, она считала это противоестественным насилием.

— О, Господи, почему? — И она мне поверила, вот ужас-то!

— Я, ммм, пошутила. — Пока не рассказали ничего родителям, пошла на попятный я. — Просто я очень устала и даже забыла их снять. Тренировки и все такое, знаете ли.

Пренебрегая осторожностью, я сняла очки и выдавила улыбку.

— У тебя все хорошо?

Где чертов поезд?!

— Ну конечно! — успокаивающе улыбнулась я ей.

— Если что не так, пожалуйста, не молчи, — попросила она.

— Что она вам сказала, что меня собираются продать на органы? Мне ничего не грозит…

— Александр Елисеев…

— Если бы не Марина, я бы ничего об Алексе не узнала, — резко отозвалась я. — Или, может, вы думаете, что именно его связь с криминалитетом меня привлекает?

— Карина, мы же хотели как лучше! — воскликнула она.

— Я тоже. Говорят, что любовь зла — полюбишь и козла, почему на меня это правило не могло распространиться? Я не выхожу за него замуж, в остальном — какие претензии?

Она смутилась. Навряд ли я кому-то когда-то подобным образом раньше дерзила. Но ситуацию спас поезд. Я намеренно села в другой вагон, цепляя на нос очки. Воспоминания о другой поездке были слишком свежи. Надо бы перейти в другую школу, то угрозы, то чрезмерная забота. Ах, Алекс, вот и что мне с тобой делать?

Я вышла из метро, опасливо оглядываясь по сторонам. И правильно делала! Потому что неподалеку от меня остановилась дорогая белая машина. Оттуда вышел телохранитель. А за ним выпорхнула… Эля Граданская. Я прижалась спиной к стене дома, инстинктивно пряча волосы в кулак. Будто только это нас и роднило.

— Паша, — растягивая слова, словно с акцентом, произнесла Эля. — Возьми мою сумку.

Телохранитель достал сумку и почти собачкой побежал за девушкой в бутик. Путь к дому был отрезан (ну а вдруг кто-нибудь посмотрит в шикарную стеклянную витрину?). Машина осталась их ждать. Я боялась вздохнуть, уйти? Но стоять тут столбом тоже нельзя… Как бы не хотелось за ней понаблюдать, а здравый смысл взял верх, и я обошла дворами злополучную улицу, скрепя сердце. Нет, две встречи в течение сорока минут — перебор.

На душе было премерзко, и я поехала в тир, но все мишени, как ни странно, оказались заняты. Поэтому Коршун предложил мне подождать, всучив какой-то жуткого вида напиток.

— Что это, Коршун? — спросила я, морща нос.

— Пей молча, тебе понравится! — бросил он.

— Откуда у тебя такое прозвище? — я сделала глоток. И действительно вкусно. Коктейль из свежевыжатых фруктов, кажется. Забавный он персонаж, никогда бы не подумала, что у него есть соковыжималка. Я скинула ботинки и под недовольным взглядом Коршуна залезла с ногами в кресло.

— Охоту люблю. Ты вот стреляешь в тире по мишеням, а я люблю загонять животных, — он указал на чучело совы, которое вызывало у меня какие-то нездоровые ассоциации. Более жуткую птицу еще поискать! Я допила коктейль и взяла яблоко. — Поедешь со мной как-нибудь? — спросил Коршун, поддразнивая меня.

— Поеду, — закивала я.

— Правда, поедешь? И будешь целый день скакать верхом и спать в палатке? — он явно не рассчитывал на положительный ответ.

— Буду, — с готовностью сказала я и хитро улыбнулась ему. Коршун фыркнул. Прошло некоторое время, пока я не решалась задать вопрос. — Коршун, а шрам у тебя тоже с охоты?

— С охоты, с охоты, — зло сверкнул он глазами. — С охоты золотоискательниц на состоятельных мужчин, — он обнажил желтые от табака зубы. Я грустно посмотрела на него. — Ты вот печалишься, что друзей потеряла? А зря. Недостойные они, жалкие, раз в беде не поддерживают. Новых найдешь. А вот если прогнешься — себя потеряешь и уже не вернешь.

По моей щеке скатилась слеза. Именно это я и чувствовала, будто саму себя теряю.

— Знаешь, я вот так подумала, может ты и прав, но до встречи с Алексом я была счастливее. Пусть и в компании «недостойных» подруг. А теперь сама становлюсь холодной и злой на весь мир. Если бы не тир, я бы кому-нибудь уже глаз подбила. Там никакая мишень не освободилась?

Коршун фыркнул, но выглянул из каморки. Однако ни до чего мы не договорились, так как вернулся он уже с Алексом. А тот сегодня был не в настроении, что вообще-то для него нетипично. Коршун тоже как-то притих. Я поняла, что мое присутствие явно лишнее. Им нужно было поговорить, потому я тихо выскользнула из подвала, нацепила очки и отправилась по улице. Однако осталось какое-то неприятное чувство. Но насладиться им мне не дали, примерно через полквартала меня нагнала мицубиши:

— Девушка, а девушка, можно вас подвезти? — спросил Алекс, выглядывая из своего прекрасного кабриолета.

— Зачем? — удивилась я. — Я просто гуляю.

Я засунула руки в карманы и спрятала лицо, была уверена, что сегодня лучше к Алексу не подходить. Алекс переключил на первую передачу и свободной рукой попытался меня поймать.

— Куда ты меня везти собрался?

— Ну, скажем, в кафе, — пожал он плечами.

— Я не голодна.

Впереди мицубиши показалась припаркованная машина, которую Алекс лихо объехал, затем выскочил на улицу и стал ждать когда я дойду до него. Ну не стоять же было, в самом деле.

— Ты злишься? — спросил он.

— Да нет, вообще-то сегодня злишься ты.

— Не на тебя же, — сказал Алекс и потянул меня в мицубиши. — Поехали.

Расплавленный диск солнца заставлял машины медленно ползти по улицам огромного города. Раскаленный камень асфальта заставлял прохожих двигаться быстрее под палящими лучами солнца. На кабриолет недобро посматривали измученные жарой водители закрытых автомобилей. Алекс сидел с невозмутимым видом и постукивал пальцами по колену.

— Куда ты едешь? — спросила я, когда машина покинула черту города.

— К заливу.

Час спустя мы вышли на берег. Удивительно, но здесь не было людей. Вообще. Редкостно уединенный уголочек природы. Я уселась прямо на траву. Четыре часа дня, жара начала спадать, легкий ветерок нежно трепал мои волосы.

— Ты умеешь плавать? — оторвал меня от размышлений Алекс.

— Да. Но не в одежде же…

— Ну, плавай без одежды, — весело блеснул глазами Алекс. — Видишь камень? — спросил он, указывая чуть правее. — С него нырять хорошо, берег там очень крутой. Пошли.

— Я в жизни ни разу не ныряла, — воскликнула я, пытаясь упираться. Но если Алекс что-то решил, невозможно его заставить передумать.

— А также не носила мини и не стреляла. Я знаю, — усмехнулся он. — Научим.

Он приволок меня на камень и, обнял за талию. Я уже успела отвыкнуть от его объятий. Но сопротивляться не стала.

— Мне тебя раздеть или так нырнешь? — я не смогла быстро вспомнить насколько открытое на мне белье, потому отказалась от стриптиза. — Тогда задержи дыхание, — предупредил Алекс и бросил меня в воду. Я и не представляла, что от меня может быть столько брызг. Их было действительно много, я выплыла на поверхность и зло посмотрела на Алекса, который заливисто смеялся. — Отплыви, — попросил он и, стоило мне чуть-чуть сместиться, сам прыгнул в воду изящной рыбкой. А вынырнул счастливый, как ребенок. — Понравилось?

— Не знаю, — призналась я. — В туфлях плавать неудобно.

Был уже вечер, я только немного обсохла после продолжительного совместного купания. Стемнело. Алекс включил неоновую подсветку и смотрел куда-то за окно точно такими же синими глазами. Я молчала, лежа в откинутом кресле и таращилась на загорающиеся звезды. И все бы хорошо, но влажность собрала всех насекомых в округе. Тем не менее, мы с Алексом оба упорно не жаловались и вообще делали вид, что все как надо. Я — потому что он был рядом, а он почему? Что с нами будет, когда все закончится? Разойдемся в разные стороны? Я повернулась и уставилась на его точеный профиль.

— О чем ты думаешь? — спросил Алекс.

— А ты?

— Я спросил первым.

— О будущем, — призналась я.

Неожиданно он наклонился в попытке поцеловать меня. Я выставила руку перед собой, не пуская его ближе. Что бы я там не чувствовала, доверять ему причин не было никаких. А после этого осталось еще меньше. Зачем он меня заманивает? Я же чувствую, что он не просто так крутится поблизости.

— Это явно лишнее, — холодно произнесла я.

— Почему? — спросил он, поставив около моего уха собственный локоть и опустив голову на ладонь. — Я тебе все еще не нравлюсь?

— Лично ты нравишься, — уронила я. — Но все остальное беспокоит.

Под моей рукой, все еще удерживающей его на небольшом, но порядочном расстоянии, его сердце билось на редкость ровно. Возможно, я бы уступила, если бы не это обстоятельство. Алекс полулежал на мне, стоило ли скандалить по этому поводу? У нас с ним были совершенно разные представления о том, что есть близость. Полагаю, у него было столько подружек, что понятие личного пространства просто истерлость под ноль. А я, напротив, никого к себе не подпускала. У меня не было парней, у меня банально не было на них времени.

— Да нет, я тебе, в самом деле, не нравлюсь, — заявил он с улыбкой.

— Удивительное открытие. Что же заставляет тебя так думать? — съязвила я, надеясь, что он своим словам верит.

— И это грустно.

— Ничуть. Я тебе тоже не нравлюсь, — заметила я.

— А тебя-то что заставляет так думать? — спросил он.

Серьезно?! Мне мало пары часов под звездами и ночных объятий в машине. Мне мало быть забытой.

— Поехали в город. Я хочу есть, и здесь становится слишком много мошек.

Он послушно поднялся, а я почувствовала, странный для летней жары холод.

Тренировка закончилась, я поехала в тир к Коршуну, чтобы хоть какое-то занятие было. И там-то случилось оно — неожиданно этот типа протянул мне сигарету.

— Она курит, — заявил Коршун. — И тебе придется.

— Я ее загодя ненавижу, — я взяла сигарету и с отвращением оглядела со всех сторон.

— Сигарета обычная, среднестатистическая, без мышьяка, — сказал он раздраженно. Я бросила свое занятие — ну что разглядывать сигарету? — Огоньку? — предложил Коршун.

— Да уж, пожалуйста, — вздохнула я смиренно.

Впервые вдохнув табачный дым, я закашлялась. Тьфу, какая гадость! Коршун рассмеялся.

— И куда только смотрит Алекс? — закатил он глаза. Я сверкнула глазами, не сумев скрыть все эмоции. — Что случилось?

— Не знаю, он уже два дня не звонит, — пожала я плечами.

— Почему?

— Думаю, что я знаю причину, но лучше бы ошибалась, — ответила я тихо. — И не будем об этом. Дай пострелять.

И я пошла потрошить бедные мишени, уже не раз пострадавшие от моей руки.

Дома мне лучше не стало, и от нечего делать я включила Scorpions и начала танцевать. Маневрируя на обычном стареньком советском ковре, я подумала, что получается настолько неплохо, что можно и номер показательный поменять. Надо бы обсудить с тренером. И пусть он будет обязательно с лентой, синей-синей. Решив, что Алекс и утром не появится, я легла очень поздно, но ошиблась, так как разбудил меня гудок клаксона под окном.

Я распахнула дверь прежде, чем Алекс успел подняться по лестнице. Выглядел он еще более усталым, чем я.

— Я приготовлю нам кофе, а ты собирай чемодан, летим в Англию. У тебя же есть виза с соревнований?

— Е-есть, — заикаясь от шока, созналась я. А затем уточнила. — В Англию? Я?

— Да, Карина, ты, в Англию. Тебя здесь одну я не оставлю, — он прошел на кухню и загремел там посудой.

— Нет, не полечу, — встала я в дверях у косяка, скрестив и руки, и ноги.

— Ты хочешь, чтобы я тебя туда силой приволок? — спросил он резко. — Ты знаешь, что со мной спорить бесполезно! — угадав, что он тщетно ищет турку, я бросила ему ее и ушла в комнату, кляня тот день, когда мы вообще познакомились. Нет, одно дело в область ехать, к Анжеле и Сергею, но совсем другое — в Англию. Это непозволительно — заставлять меня. Не поеду и точка, думала я, собирая вещи. Из кухни потянуло свежим кофе. Я вошла туда и посверлила Алекса взглядом, подбирая аргументы в свою защиту, он знал, что я здесь, но делал вид, что не видит.

— Остынет, — будто в пустоту бросил Алекс. Я села на стул и в пару глотков опустошила чашку. Да, я задела его тогда, в машине. И сильно. Он был как минимум в недоумении. Могла ли я поступить иначе? Ради себя — нет. Ради него — нет. Так что оказалось ошибкой? Я сидела за столом и смотрела в окно.

— Едем? — спросил он, стоило расставить чашки.

— А у меня есть выбор? — огрызнулась я.

У Алекса был личный самолет. Ну, или у Сергея, не суть. Маленький. Но собственный. И роскошный. Я с трудом представляла, что такое частный самолет, но вот, увидела. Алекс сидел напротив и что-то делал за ноутбуком. Разговор не то, что не клеился, его просто не было! Однако занятие я нашла: диванчик был удобным, потому я укрылась собственной кофтой и уснула. Чтобы проснуться уже в Великобритании.

— Карина, — тихо позвал меня Алекс. Я открыла глаза и невольно отшатнулась от его лица, оказавшегося слишком близко. — Мы на месте, — и встал. У меня создалось впечатление, что я снова его обидела.

— Мэри, Люк! — воскликнул Алекс и обнял пожилую пару людей. Они нас встречали на собственной машине. Завязался разговор, но в беглой речи иностранцев я странным образом не могла ни слова разобрать, просто стояла и мерзла. Среди вещей, что я взяла, был плащ, однако его я не надела, а теперь очень жалела, так как мой чемодан прочно закрепился за Алексом. Он, кажется, заметил мое состояние, так как внезапно накинул мне на плечи свой пиджак. Тот пах его одеколоном. Цитрусовый, свежий запах с примесью синтетического табака. Мы сели в машину Люка, который беспрестанно что-то рассказывал, только я не понимала и половины, и в какой-то момент у меня создалось впечатление, что у Алекса та же проблема… Я была в Лондоне и раньше, но почему-то только в этот раз он мне показался таким прекрасным и загадочным. Мрачновато-загадочным.

Мэри и Люк привезли нас к своему дому. Пялясь в окошко на мокрые лондонские улицы, я все пыталась понять зачем Алекс меня повсюду таскает за собой. С родителями познакомил, теперь с Мэри и Люком (а как я выяснила, Люк оказался управляющим заграничного филиала банка Сергея Елисеева). Но моим размышлениям помешало сообщение. Удивительно. Мама не смогла до меня дозвониться, потому отправила смс: через неделю они будут дома. На волне паники, я выскочила из комнаты и тут же наткнулась на Алекса.

— Смотри сюда! — показала я ему телефон. Его лицо не изменилось, но он, благо, внял:

— Когда прилетим, отправляешься к Константину, я дам тебе все указания в самолете, — сказал он и ушел, оставив меня одну. Я спустилась к Мэри.

Мэри, очевидно, думала, что я вообще не говорю по-английски, потому, когда я у нее спросила, можно ли посмотреть город (а мне не сиделось, тем более с надутым Алексом под одной крышей), она опешила, но потом нарыла где-то карту и рекомендации, не переставая повторять, что не дело в чужой стране по улицам молодым девушкам в одиночку таскаться. Я покивала, но сделала, как посчитала нужным. Во мне было сразу видно иностранку. Наверное, поэтому прохожие на меня откровенно пялились. Однако, карта или не карта, а заблудиться я ухитрилась. У меня не было обменянной валюты, чтобы вызвать такси, и я руководствовалась всего лишь не совсем понятными объяснениями допрошенных местных жителей. Мое отчаяние достигло своего апофеоза около какого-то отеля. Я подняла голову, снова огляделась и увидела подозрительно знакомую спину… Алекс? И вдруг я поняла, кто стоит рядом с ним. Елизавета Степанова. Ну, совсем как на фотографии. Стараясь остаться незамеченной, я подобралась ближе и спряталась за какой-то машиной, делая вид, что копаюсь в телефоне. А сама прислушалась.

— И что это значит, зачем ты приехал? — спрашивала она холодно. Мне что, так повезло, что я попала на самое начало разговора?

— Я к тебе приехал, — сказал он. Я сильно зажмурилась после этих слов, потому что если у меня в душе и жила юношеская надежда на его теплые чувства, то теперь она рассыпалась прахом. Я повернулась и чуть присела, чтобы посмотреть что происходит. Молодец, если мне было мало, то теперь точно стало достаточно, потому что Алекс тронул ее подбородок и заглянул в глаза. Но Лиза вырвалась.

— Что, бумажки фальшивые? — резко спросила она.

— Лиза, не глупи, я не за этим приехал, — уверял он ее. — С тобой все в порядке? А с Данилом?

Мне было больно это слышать, но я не была поражена, не была удивлена. Все закономерно. Совершенно закономерно. Со мной. Но не с его нынешними уверениями. Уж больно спешно он подхватился после того проникновения в квартиру… Искал и не находил?

— Со мной все прекрасно. И с сыном, — произнесла она. Как странно, подумала я, ведь именно таким я и представляла ее голос. — Ты получил от меня что хотел, ты нашел эстонский проект, что еще надо тебе от нас?

Эстонский проект? Что это такое? Я не знала, меня это мало интересовало. Я хотела знать, что будет делать Алекс дальше. Они поговорили о переезде, и ее перспективах (ты здесь ровно до того момента, пока все не утрясется! Потом ты вернешься в Россию, Лиза). И я слушала их, мечтая, чтобы владелец хаммера на время забыл о своей роскошной машине. Проезжавшие мимо водители ошарашенно таращились на девушку, которая стояла на проезжей части, да еще и пригнувшись. Лишь бы не сбивали, остальное казалось мелочью.

— Я не верю тебе, Алекс. Что тебе нужно? — наконец, спросила она. — Ты любишь не меня, не ври, я же все знаю, тебе нужна другая, — я вся превратилась в слух, мое тело как на тренировке все напряглось, как будто готовясь к чему-то очень трудно осуществимому. Стало больно, очень больно.

— И жалею об этом, — сказал он. — С тобой было бы проще.

— Из вас получится смешная пара, если, конечно, получится. Знаешь в чем твоя ошибка, Алекс? Тебе всего лишь двадцать, и кажется, что все тааак серьезно, но это бред. Бред-бред-бред. Ты маленький неразумный мальчишка, который играется людьми, их ломает, а потом выкидывает! Ты хоть догадываешься, насколько это аморально?

— Зато ты у нас говоришь как сорокалетний мужчина, как мой отец, — усмехнулся Алекс. — А пара из нас получится, я все для этого сделаю.

— Изобретательности тебе не занимать, но ты тратишь ее впустую. Это глупо, Алекс. Уходи. Оставь меня, и иди к ней, — голос Лизы дрогнул, я снова взглянула на них и заметила, что она зажала ладонью рот. Алекс приблизился, Лиза попыталась вырваться, но сдалась. Очень-очень быстро. Я видела, как она прильнула к нему, буквально растворяясь в одном только прикосновении губ. И я поняла, как было бы, если бы он действительно хотел тогда в машине сорвать мой поцелуй. Он смог бы, приложи хоть каплю усилий. Наверное, впечатление мое не было бы столь же сильно, если бы я не заметила, что он очень далеко, что он просто стоит рядом, словно недостижимый, словно позволяя, а она вся в его власти. Вот так было бы и со мной, я ничего утаить не смогла бы.

— Пойдем, — сказал он, улекая ее за собой.

И они вошли в отель уже в обнимку. А я осталась одна, посреди улицы, в чужом городе, в чужой стране, с чужими людьми. Не знаю зачем, но я скользнула на тротуар и затаилась за колонной отеля. Чувствовала себя шпионкой, которая пытается разведать военный секрет, губительный, но важный. Минут сорок я так и простояла, хотя была уверена, что мудрее было бы уйти, а Алекс, наконец, появился. Один. Он достал сигарету и закурил, откинул назад растрепанные волосы с влажного лба, тягостно вздохнул, взглянув на небо, и быстро зашагал по улице к стоянке такси на противоположной стороне дороги.

А еще пятнадцать минут спустя из отеля вышла Лиза. Ее глаза были красными от слез. На землю упали первые капли дождя. Она держала зонт в руке, но не раскрыла его, казалось, у нее просто не осталось на это сил. Я не знала, что сказал Алекс ей, но по осанке поняла, что это если не сломало ее, то подвело к черте точно. По дороге она уронила зонт, попыталась его поднять, но пальцы не послушались. Она не смогла его поднять и во второй раз. Вымещая злость на зонте, она пнула его под колеса машины и торопливо зашагала прочь, движением плеч словно стряхивая груз, словно решив жить несмотря ни на что. Я вздохнула и тоже шагнула под стену дождя. Три человека разошлось в три разные стороны, невольно став участниками тайны, которую никто никогда кроме нас не узнает. Или так я думала. Как же меня уберегла судьба в тот вечер на заливе? Это можно считать чистейшей воды везением. Будь я чуть взрослее, попалась бы как Лиза. Просто я оказалась слишком похожа на маленькую девочку, и меня пожалели. Пока что.

Мне повезло встретить земляка, который подсказал куда идти, таким образом, я добралась до дома Мэри и Люка без происшествий. Мокрая и замерзшая, я тихо кралась мимо гостиной, не желая привлекать внимания, хотя не имеет значения, меня все равно заметили.

— Ты где была? — спросил Алекс, он уже выглядел как обычно. Ничто не напоминало о Лизе. Вряд ли она может похвастаться тем же самообладанием. О, как я не хотела его сейчас видеть. В голове крутились слова Лизы, и в обход всякий логики, в обход собственной строптивости, несговорчивости я чувствовала себя преданной. Я не имела права в него влюбляться, ведь тренер предупреждала, что взаимности я не дождусь. Не могла Лиза говорить обо мне. Ну, никак. И… и я просто стояла и мрачно смотрела на Алекса. Слишком долго, чтобы он не почувствовал моего настроения. Его бровь поползла вверх, и только тогда до меня дошло, что он задал вопрос и ждет ответа.

— Гуляла. Город смотрела, — ответила я ровно, наверное, слишком ровно, чтобы он поверил. — Я немного промокла. Пойду, переоденусь.

И ушла, не дожидаясь новых вопросов. Наконец, я с ненавистью бросила на пол мокрую противную одежду и зашла в душ. Каждый нерв вопил от боли, живот разрывался беспокойством.

Стоя под струями воды, я вдруг начала понимать, что такое Алекс. Хорошо рядом с ним жилось только тем, кто оказывался ему полезен в долгосрочной перспективе. Как Коля, например. Остальных он мог поломать, а потом с самым недоуменным видом вернуться и сделать вид, что ничего не случилось, что его совесть кристально чиста, а затем снова с глаз долой, из сердца вон. Заманчивые открываются у меня перспективы, однако!

Я вышла из душевой кабины и остановилась напротив зеркала. Потемневшие от воды волосы заставили меня улыбнуться, я соскучилась по своим рыжим космам. Ни за что бы раньше не подумала. Наконец, я натянула халат, вышла из душа и увидела в комнате Алекса, сидящего на моей кровати. Он рассматривал кучу одежды, которая грустно валялась на полу, и я смутилась. Неужели я забыла запереть дверь?! Не верю.

— Зачем ты здесь? — я первым же делом схватила свои вещи и унесла в ванную.

— Мэри и Люк организовали банкет, у Люка сегодня день рождения.

— Счастливо повеселиться, — пожала я плечами. Мог бы и предупредить, я бы хоть поздравила.

— Ты это мне пожелала? — поднял бровь он. — Ты пойдешь со мной.

— Мне нечего надеть, ты меня не предупредил. Я не пойду. — Мне очень не хотелось идти, особенно с ним.

— Потому, собственно, я и пришел, — кивнул Алекс и достал из складок покрывала коробочку.

— Что это? — удивилась я.

— А ты открой, — посоветовал он.

Я пожала плечами и сделала, как сказали. И замерла. Сначала меня заворожил цвет светло-сиреневый, невыразимо нежный. Блестящий шелк, я провела по нему пальцами. Легкая, тонкая, гладкая материя.

— Нравится? — спросил Алекс.

— Очень красиво, — ответила я рассеянно. — Спасибо.

— Могу ли я вечером рассчитывать на твое общество? — это уже больше смахивало на вежливое приглашение.

— Да, — сказала я. У меня больше не было повода отказываться. К тому же это вызвало бы ненужные вопросы.

— Отлично.

Он почти прыжком поднялся и направился к двери, довольный своей победой. Я просверлила глазами его спину, вспомнив Лизу и попытавшись прикинуть, насколько сильно разнится то, что он делает с ней и со мной. Не так уж и сильно. Она — мое будущее. Кажется. Но вдруг Алекс обернулся, и что-то такое на моем лице увидел. Потому что застыл в недоумении. Либо мне показалось, либо в его глазах промелькнул страх, с чего бы?

— Что-то случилось? — насторожился он.

Я тебя презираю, вот что случилось!

— Нет, — ответила я, безмятежно улыбаясь. — Просто задумалась.

— Что случилось? — его рука оторвалась от ручки двери.

— Если ты хочешь, чтобы я собралась, мне нужно остаться одной.

Алекс не знал что делать, несколько секунд он молча постоял на пороге, глядя на меня, а затем все-таки ушел. А я начала собираться, часто отвлекаясь на собственные мысли. Пока я не высушила волосы, платье подходило идеально, но когда они вернули себе белизну, какая-то часть очарования потерялась. Я покрутила их и так, и эдак, но, в конце концов, пришла к выводу, что Лена была права, и блондинка — не мое, и с нехарактерной для себя свирепостью начала убирать их с лица в высокую прическу. Накраситься мне пришлось, приподнимая уголки губ и глаз, чтобы из зеркала не смотрел Пьеро. Когда я открыла дверь комнаты, наткнулась прямо на Алекса. Он выглядел великолепно, ему вообще не с чего было выглядеть плохо. Да нет, даже не так, в черном костюме с безупречно белой сорочкой он выгдядел просто божественно, глаз не отвести. И когда он при мне стал поправлять манжету, я с трудом подавила желание попросить сделать это самой. Просто чтобы прикоснуться, чтобы убедиться, что он действительно существует.

Кстати, мой внешний вид тоже оценили. Мэри долго и упорно хвалила мое платье. Я вырубилась уже через пару предложений. Сначала речь шла о том, что платье мне совсем под цвет глаз. Потом — не знаю. Для спортсменов знание языка важно, но здесь, в Великобритании он родной, и я никогда не болтала на бытовые темы раньше… И все равно, спорю, тренер бы мне здорово вспыпала.

На банкете я находилась в полной пространции. Я никого не знала, и боялась раскрыть рот. Меня хватило только на кривое поздравление для Люка. В ответ он пригласил меня на танец, однако я отказалась, так как, по сути, меня даже на мероприятие не приглашали. Алекс не в счет. Люк понимающе улыбнулся, а я устремилась в свой излюбленный угол, где можно было в полном согласии с собой пялиться в окно на стену дождя.

— Почему такая красивая девушка грустит? — спросил Алекс.

— Девушка скучает, — ответила я, не оборачиваясь, но втайне радуясь возможности открыть рот и не чувствовать себя непроходимой идиоткой.

— Позвольте развеять вашу скуку, — манерно произнес мой спутник.

— Ну, попробуйте, — в тон ответила я.

Когда мы с ним начали танцевать, он спросил:

— Ты никогда не была на такого рода вечеринках? — спросил он.

— Конечно нет, когда бы?

— Не знаю. Я с детства к ним привык, правда, сам предпочитаю клубы, там хоть напиться не зазорно, — подмигнул он.

Заиграла новая мелодия, странный выбор для такого мероприятия: Woman, Scorpions, та, которая мне так понравилась накануне. Это судьба? Разговор затих сам собой. Объятия Алекса стали чуть крепче, чуть ближе. Я закрыла глаза, но он не видел. А я представляла, как буду выступать под эту мелодию перед многочисленной публикой. С лентой. Синей-синей.

Банкет завершился только к трем утра, и спать хотелось дико. Однако я буквально приклеилась к зеркалу. Шелк, сиреневый, струящийся мягкими складками обтекал фигуру. Подол в пол, справа разрез до колена, и две тончайшие бретельки, а декольте глубже, чем люблю я, однако меньше, чем предпочитает Эля Граданская! Она бы такое никогда не надела.

На следующий день мы запланировали вернуться. Наши чемоданы уже лежали в припаркованной неподалеку от летнего кафе машине. За рулем дожидался водитель, предоставленный то ли Люком, то ли банком, не разберешь. Мы уже попрощались с радушными хозяевами, исчерпали запас хвалебных благодарностей. А потом, к моему счастью, англичане уехали, и мир вернулся на круги своя. Алекс заказал себе эспрессо, я — латте, и мы, так и не найдя компромисса, в молчании стали пополнять запас кофеина в организме.

— Расскажи мне как все будет, когда приедем, — Алекс поразмыслил, и кивнул. А потом сказал нечто несколько неожиданное:

— Мне нужны любые сведения об эстонском проекте. Слушай, о чем он будет говорить, докладывать будешь раз в день, приезжать и рассказывать, ну или по мере необходимости. Водитель ее машины — мой человек. Паша. Он в курсе, все знает. Ты можешь ему доверять.

— Что такое эстонский проект? — спросила я сразу же. Он нахмурился.

— Новый нефтяной трубопровод в Европу, финансирование строительства которого идет за счет банка Граданских. Мягко говоря, отцу это не выгодно.

Я кивнула. А на пути домой вдруг подумала, что… хм, а ведь у меня может появиться союзник против и Алекса, и Константина. Один, но есть. Елизавета Степанова. Она бы мне могла сильно помочь, но станет ли? Что ж, есть только один способ это узнать. Это было безумно рискованно, но почему-то я почувствовала, что из спины вырастают крылья, и счастливо улыбнулась.

Глава 6

Я впервые была в банке Алекса. Его кабинет с окнами во всю высоту стены был исполнен в оттенках синего и произвел на меня неизгладимое впечатление, здесь было очень просторно, очень уютно. Намного лучше, чем у него дома. Не потому ли, что через некоторое время он планировал сюда окончательно переселиться?

— Ты любишь синий цвет? — спросила я.

— Да, — ответил он отрешенно. Мы оба волновались. Линзы уже резали глаза. Я даже пожалела, что не удосужилась в них проходить столько времени раньше. — Тебе он нравится? — спросил он.

— Да, приятный, — пожала я плечами. Алекс рассеянно кивнул, подтверждая, что диалог скорее дежурный, чем с подтекстом, и подошел к окну. — Все будет хорошо, — наконец, сказал он, и я поняла, что Эльвира Граданская здесь. Нет! Не так! Здесь. Несколькими этажами ниже. Ее машина. Я встала рядом и бессознательно посмотрела на Алекса. Внезапно он резко обвернулся, обхватил руками мои плечи и вгляделся в мое лицо. Его вопрос прозвучал порывисто, появилось ощущение, будто от моего ответа зависит его жизнь, никак не меньше!

— Ты мне доверяешь? — проговорил он хрипло.

— Да, — без запинки солгала я. Потому что если бы я ответила иначе, он бы все отменил, и это кончилось бы плохо. Для меня. Для него. И черт знает, для какого количества людей, кроме нас. У Алекса банально сдали нервы, и мне пришлось толкнуть его в нужную сторону. Возникло чувство, что вот сейчас, после этих слов, он крепко меня обнимет, и с обрыва… Так, стоп, это уже Голливудом навеяно.

— Идем, — взяв себя в руки, произнес Алекса и потащил меня к лифту, дверь закрылась. Я автоматически нацепила солнцезащитные очки. В линзах и очках я чувствовала себя вдвойне глупо. Мои руки чуть дрожали. Алекс потянулся и ласково стянул с меня очки.

— Нас увидят! — испугалась я, хватаясь за его руку и не давая отнять мой спасательный круг.

— Ничего. Сейчас все правильно, — успокоил Алекс. — Так и было задумано, помнишь? Теперь тебя должны увидеть.

Мы с ним пришли в банк рано-рано утром, когда еще в здании небыло ни одного человека. Я много раз проходила мимо этого шедевра из стекла и бетона, но понятия не имела кому тот принадлежит. Теперь поняла. И прониклась высотой полета семейки Елисеевых. Двери лифта открылись, и я, клянусь, ждала, что все будут на нас смотреть, но этого не было. Людям было просто не до нас, все спешили, а если и смотрели, то не на меня, а на моего более именитого спутника. За все это время Алекс не сказал ни слова. Эля же вышла из машины и огляделась по сторонам. Паша загородил меня спиной, легко отвлекая внимание девушки на какую-то витрину. А я просто, до невероятия просто скользнула в машину за темные стекла. Рокировка. Павел попрощался с Элей, пообещав заехать за ней через несколько часов. Уж не знаю каков был уговор, но ее ни капли не удивило, что она осталась стоять на тротуаре одна рядом с тылом врага. Я сидела и таращилась в заднее стекло, пока Эльвира Граданская не скрылась из виду. Ну вот, теперь это имя временно закреплено за мной.

— Сейчас мы едем домой, к Константину, — не обременяя себя приветствиями, произнес Паша. — Всю ночь Эля была в клубе, так что сделай вид, что устала и иди спать сразу. Пообвыкнешься как раз, а я буду держать тебя в курсе дела. Главное поменьше болтай с Константином.

— Легко, — согласилась я. Поспать после английской драмы? Освоиться в доме Граданских? Не трепаться с человеком, который может меня раскусить и прибить? Да с удовольствием!

Мой пульс участился так, как никогда прежде, стоило машине остановиться у ворот дома. В висках стучало. Я чувствовала, как душит меня необходимость лгать.

— «Брату» парочку слов, и просто пройди в комнату, третья дверь справа на втором этаже, — сказал Паша и вышел, чтобы открыть мне дверь. Я вылезла из машины, старательно изгоняя мысли из головы и заставляя глаза казаться пустоватыми. — Голос не перепутай, — предупредил он. Точно…

Я с замирающим сердцем прошла мимо охраны. Моё лицо было белым, как мел. Двери открыл Константин лично.

— Доброе утро, — зевнула я, прикрывая рот ладошкой.

— Привет, — он поцеловал меня в щеку. Этот жест буквально парализовал. А вдруг он учует разницу в запахе. Или учует краску для волос? Я не уверена, что Эля красит волосы… как я могла не выяснить это?! — Ты долго сегодня, — сказал он. Я как-то по-детски сложила руки за спиной, но быстро себя одернула и пригладила волосы.

— Пробки достали, — безмятежным певучим голосом протянула я.

— Ладно, иди отдыхай, я к отцу? Или хочешь со мной?

Я с тем же глупым выражением лица покачала головой, про себя подумав: да еще чего, разбежался! Итак. Вот мой новый дом. Я старательно не рассматривала убранство, прошла сразу по лестнице наверх, в комнату и к окну. Выглянула на улицу. Паша разговаривал с моим псевдобратом. Под конец Костя хлопнул его по плечу и взглянул наверх. Я отшатнулась от занавески, вдруг заметят, и начала поспешно раздеваться, швырнула вещи в кресло (Эля же «устала») и скользнула в постель. Я не знала, есть ли тут камеры, потому как можно меньше времени желала быть неодетой. Я притворялась спящей, хотя мне сильно мешали линзы. Но через некоторое время уснула по-настоящему. Проснулась я около трех часов дня и чуть не бегом бросилась в ванную. Так. Урок номер один: в линзах больше не спим! И надо спросить Пашу про камеры. В любом случае в ванной их быть не могло, кажется, теперь она станет моим любимым местом во всем вражеском лагере. Я, наконец, сняла линзы и крепко зажмурилась, только после этого залезла в пенную воду. Это было наслаждение, я сумела расслабиться и вышла только через час. С первого раза нашла лестницу.

— Эльвира Викторовна, подать обед? — спросил кто-то типа дворецкого. Я уже открыла рот, когда вспомнила про голос.

— Я не голодна, — бросила я свысока, после секундной заминки, которую можно было списать на раздумья. Собственно, я была дико голодна, но понятия не имела, проведут ли меня в столовую… и еще меньше о том, где она располагается.

— Ваш брат велел вас не слушать и все равно накрыть на стол, — тьфу тебя, зараза! И тут я заметила Пашу. Ура!

— Как скажешь, — дворецкий натянуто улыбнулся и ушел. А Паша услужливо распахнул нужную дверь, якобы пропуская меня вперед. Здорово, что мне предоставили этого типа!

— Желаете куда-нибудь ехать? — спросил он, пока я уминала всякие разносолы.

— Госпожа желает обедать, — холодно сказал дворецкий. Этот тип Элю явно недолюбливает. Не долюбливат и не скрывает. А значит с ним нужно быть особенно осторожной. В голове снова запульсировала боль.

— Да, как поем, так сразу, — ответила я. Он же не просто так спросил…

Обед был словно в ресторане, такой обильный и разномастный, я не смогла съесть и половины. Но я старалась, правда… Потом я села в машину, и только тогда почувствовала себя в относительной безопасности.

— Скажи, где в доме есть камеры. И как зовут дворецкого, а еще остальную прислугу.

— Остальную прислугу Эля не знает по именам. Дворецкий — Анатолий. И да, в ее комнате есть камеры. Собственно, для нас с тобой это очень выгодно, так как я знаю, когда ты спишь, а когда выходишь, — ухмыльнулся Паша. Угу. И когда я гуляю в одном белье он тоже в курсе.

— Надеюсь, она обычно в ванной переодевается?

— Разумеется, нет. Ей все равно, а охране маленькая радость. Все все видели, — он многозначительно посмотрел на меня в зеркало. Я обхватила себя руками. Только сейчас я поняла, что не знаю о ней многого, точнее почти ничего не знаю. И, конечно, неловко. Мне нечего стыдиться в своей фигуре, но обычно я не раздеваюсь, зная, что на меня пялятся посторонние мужчины.

— Куда мы едем?

— Сначала в торговый центр, как всегда, и там вы встретитесь с Алексом, а потом будешь долго и упорно собираться, чтобы провести очередную ночь в клубе с Ваней, с парнем твоим, — со смешком ответил Паша. Я кивнула, но он вряд ли это видел. Что за Ваня, черт его дери?! Сейчас Алекс у меня получит!

С мистером Молчуном я встретилась в оживленном холле, и мы сразу спрятались в одном из закутков.

— Все в порядке? — спросил он быстро, а настроение… настроение у него было отличное, выглядел он не в пример мне превосходно.

— Ваня? ВАНЯ? Почему ты, черт тебя дери, не сказал мне ничего об этом. Как я предполагается должна отбиваться от домогательств бойфренда Эльвиры Граданской?! Да, Алекс, не считая того, что я почти ничего не знаю, все в порядке! — Я нервно заметалась по небольшому пятачку нашего укромного уголка.

— Но достаточно, чтобы тебе поверили, — воскликнул Алекс. Да что с ним?! Мне все меньше нравилось происходящее. — Паша все знает, он поможет тебе.

— Но я не знаю! — рявкнула я. Ну что тут сказать? Поведение Алекса было как минимум странным. И я знала, что с этим делать. — Давай обратно, к Граданским, — велела я Паше.

— Без покупок она не возвращается.

— Скажу, что забыла кредитку! — вызверилась я.

И впервые заметила что-то, сходное с уважением в глазах моего новоиспеченного шофера. Я вернулась к Граданским, заперлась в комнате и открыла Элин ноутбук. Вышла в интернет, зашла на почту (благо, она сохраняла все пароли). В блоге Лизы значился ее электронный адрес, я вбила его в адресаты и начала нарочито медленно печатать послание, дабы не привлекать внимания камер. Полагаю, с такими накладными ногтями, какие обычно делает эта девушка, быстро у нее выходить не могло в принципе!

Лизе я выложила без обиняков. Про Алекса. Про блог. Про себя. Сообщила мало, чтобы в случае чего она не написала полноценное послание Константину с указанием всех моих биометрических данных, но достаточно, чтобы понять — ситуация аховая. Я попросила ее ответить, если она сможет, или если захочет. И, не стесняясь, выразила желание услышать все, что ей известно. А после этого, помолившись всем известным богам, я выключила ноутбук и стала переодеваться, стараясь не думать о камерах вовсе. Это не я, не Карина Орлова, никому нет дела до Карины Орловой. Это Эльвира Граданская. И все. Я оделась и вышла из комнаты. Тут ко мне подошел Костя.

— Я сегодня с вами в клуб, — сообщил он. И это меня не порадовало, придется прятаться.

Мы вышли из машины. Костя придержал дверь, и подал мне руку. Как вдруг:

— А что с твоими ногтями? Где вчерашний маникюр? — насторожился он. Я была в Лондоне и не могла сделать такой же.

— Мне не понравился, стерла, — прохрипела я.

— Ты мне этими узорами два дня мозги мыла! — беззлобно усмехнулся он. — И стерла, стоило посетить салон?! Женщины.

Мне стоило нечеловеческих усилий не закричать, не убежать. Я тяжело оперлась о дверцу машины. Живот узлом скрутило.

И мы в клубе. Костя встретил кого-то и пропал из виду. Я было обрадовалась, но рано. Потому что ко мне подкатил высокий сбитый блондин. Паша подсказал, что это и есть Ваня. Он меня притащил на диван, начал лапать и расспрашивать о том, как прошел день. Честно говоря, я так офигела, что не знала, как реагировать, спас телефонный звонок. Я пулей вылетела из клуба. Но мне стало не сильно лучше, звонила подруга Эли.

— Мы в баре, давай к нам! — пьяно вопила она в трубку.

— Мы с Ваней в клубе.

— Бросай его! — фыркнула Пенни (судя по записи на мобильнике. Понятия не имею, кто она на самом деле). — Тут в двести раз горячее мальчики! — засмеялась она. Меня как Карину покоробило бы подобное заявление, но сейчас я Эля. А что бы сказала она? Пока я задавалась философскими вопросами межличностных различий, меня нашел Ваня.

— Опять Пенни, эта стерва, — взвился он мигом.

— Пен, я перезвоню, — поспешила ответить я.

— Как обычно, — фыркнула она, и я поняла, что, может, не все так безнадежно. Может быть, я понимаю кто такая Эля Граданская? А Ваня улыбнулся и протянул мне сигарету. Я не отказалась. «Свои» я «забыла». А точнее даже не вспомнила. Еще раз спасибо Алексу, чтоб его. Я затянулась, подавляя отвращение. А парень вдруг нагнулся и поцеловал меня. Никогда не думала, что мой первый поцелуй случится с человеком, которого я вижу двенадцатую минуту и не увижу, возможно, никогда. Некоторые думают, что это пикантно? Ну, так вот его язык просто скользнул по моим губам, оставляя липкий слюнявый след. Облизал, точно собака! И это должно было свести меня с ума? Да вы шутите! И то, что я отмерла, и в приступе паники прикусила его губу заставило его… простите… стонать?! Капец! Стоило поцеловаться с Алексом хотя бы для того, чтобы знать, как это делается. Я почти, почти пожалела. Тот мне хотя бы нравился. А от Вани еще и алкоголем разило за версту…

Подавляя мрачное настроение, проклиная Алекса (чтоб ему икалось), я потягивала дорогущее шампанское, даже не озаботившись тем, что нужно сделать «лицо попроще». Уверена, Эле капризы не в новинку, вон как все вокруг прыгают. Мне тоже можно. И есть масса причин. Меня бесит Ваня, меня бесит шамнаское. И то, что сигаретный дым пропитал волосы. И меня бесит, что меня поцеловал совершенно посторонний человек! Но когда подошел Костя, я очень попыталась взять себя в руки. К тому же, Ваню будто ветром сдуло. Не хочу знать, что именно эти двое не поделили, но у Константина был определенный и очень весомый плюс: он не лез с домогательствами!

— Ты сегодня какая-то тихая, — сказал он, присаживаясь рядом. — Не заболела?

— Наверное, не выспалась, — отмахнулась я. Костя на меня недоверчиво посмотрел. И я похолодела.

— Оставишь мне дом назавтра? — спросил он, будто все хорошо было, будто я была его настоящей сестрой. Я не сумела сдержать улыбку. Как мне понравилась эта идея! Одна, без камер, без вранья! Но, надеюсь, с письмом от Лизы, которое грело душу!

— К тебе гости? — спросила я, сохраняя на губах улыбку.

— Не те, о ком ты подумала, — эх, знал бы он, о чем я думала! — Помнишь эстонский проект?

— Нет, — мгновенно включилась я. Пусть рассказывает.

— Ничего не помнишь! — вздохнул он. — Мы тянем нефтепровод по территории Эстонии в Польшу, это принесет большие деньги, — Константин сверкнул карими глазами, совершенно такими, как у его сестры. — Поэтому приедут эстонские коллеги. В общем, мне понадобится дом.

— Ну ладно, — скривила я губы, хотя мне нравилась эта идея куда больше, чем я осмелилась показать.

Костя улыбнулся и, проведя рукой по моим волосам, ушел. Итак, моя защита от Вани пропала, и я пошла танцевать, надеясь, что он из тех парней, которые стесняются двигаться на глазах у всех. Просчиталась. Он подкатил ко мне. Еще более пьяный и настроенный на интим. С одной стороны это было хорошо — никто не понял бы насколько хорошо или плохо я танцую, с другой… пришлось срочно включать режим: я не Карина. Не Карина!

В четыре часа утра мы с Ваней поехали-таки в бар к Пенни… где обнаружился женский стриптиз. Пожалуй, хорошо, что не мужской, иначе я бы сидела там красная, как помидор, и не объяснишь же. Вот только Пенни вдруг решила, что она танцует лучше тех, кто на сцене, а потому схватила меня за руку и потянула за собой. Я затравленно взглянула на Пашу, но он кивнул. Как же я ненавидела Элю Граданскую. Кляла ее и шлюхой, и дурой. А уж Алексу как досталось. И все потому что мне тоже пришлось танцевать стриптиз. Я покрутилась по сцене, подняла юбку, сверкая чулками с подвязками и да. Сняла блузку. Разумеется, Пенни, которая осталась в одних трусиках и чулках, я проиграла, но… слава богу! Одно радовало — почти никто и никогда не узнает, что это была я, а не Эля. Эх, чего не сделаешь, когда жить захочешь!

Только мы оказались в машине, я вытащила линзы и забилась в угол. Однако спрятаться в темноте не удалось. Привет, белые ночи!

— Классно танцуешь, — проинформировал меня Паша с гаденькой ухмылкой. Я не стала комментировать это высказывание.

— Кинь весточку Алексу, что к Константину сегодня прибывают визитеры из Эстонии.

— Зачем? — не понял Паша. Секунду. Он не в курсе моей миссии?

— Он об этом меня просил. Я ведь для этого здесь. — И вот в этом месте меня и накрыло. Я буквально подскочила к его сидению и, вдруг осипнув, спросила: — Или не для этого?

Он промолчал.

— Ответь!

— Да мне-то откуда знать?! Сказано было тебя возить и помогать. На этом все.

Он лгал.

Я тихонько плакала в квартире Эли Граданской, здесь камер не было, и мне было комфортнее. Я сняла, наконец, линзы, потом поспала и все остальное время лежала в ванной. И тут до меня дошло, что надо бы проверить почту.

Мне снова повезло, что Эля и тут сохранила пароли. Я зашла на ее почту и увидела письмо Лизы. Короткое, всего две строчки, без темы, но в нем было все, что имело значение.

«Если ты не врешь, то, бедняжка, ты же уже мертва! Напиши мне все, что знаешь ты, а я напишу, что знаю я. Я никому не скажу. Обещаю. Да это и навряд ли мне поможет».

Взаимовыгода. Мои руки дрожали, когда я набирала письмо. Я написала как есть, а потом вышла из ее почты. Тренировок не было, а соревнования никто не отменял. В конечном итоге я снова села в джакузи. К Пенни на вечеринку я опоздала. Радовало меня лишь одно — там не было Вани. Хотя нет, два. Стриптиза тоже не намечалось.

Вместо того чтобы сесть на заднее сидение машины, я села вперед и объявила Паше:

— Ты! Твоя миссия — помогать мне. Так?

— Ага, — скучающе отозвался он.

— Тогда ты-то мне сейчас и поможешь.

— И чем?

— Целуй меня.

— Это у тебя такой способ снятия стресса? — опешил водитель.

— Что? — мы вытаращились друг на друга. Мне он не нравится. Определенно нет. И я ему тоже. Как вообще ему в голову пришло… Так, мне срочно необходимо очень некультурное просвещение! — Я не умею целоваться. Меня целует парень Эльвиры Граданской, а я понятия не имею как это делается. Начинай помогать мне в этом нелегком деле!

— Твою же мать. Тебе сколько лет? Откуда ты вообще взялась такая?

— Я профессиональная спортсменка! У меня нет времени на бутылочку по пьяни! — сорвалась я. — Давай. Уверена, с тебя не убудет.

Ошиблась. Так как следующие пятнадцать минут, хоть смейся, хоть плачь, но я в теории и на практике постигала азы искусства обмена слюной! Назвать то, что мы делали, мне не удалось бы никак иначе. Огромный вредный чувак, и я, по виду и вовсе малолетка. Он считал меня дурой, а я его — неотесаным мужланом. А ведь в детстве я мечтала, что не только дественность до свадьбы сохраню, но и никогда не поцелуюсь ни с кем, кроме мужа! Это так, лирическое отступление на тему «докатилась». Прервал наши неловкие изыскания звонок Кости. Кажется, мы оба испытались ни с чем не сравнимое облегчение, и я чуть вместе с дверью не вышла, спеша убраться на заднее сидение.

— Эля! — воскликнул он. Я поздоровалась с ним своим голосом, и в ужасе закрыла рот ладонью. Но, как оказалось, один только привет не мог меня скомпрометировать. — Возвращайся, домой!

— Но я еду к Пенни!

— Да мне насрать на твою Пенни, — он очень зол и… напуган? — Они подорвали самолет эстонцев прямо у меня на глазах, тебя могут убить! — воскликнул он. Пауза, заполненная моим страхом и чувством вины! — Я еще не пустил в новости информацию. Эля, пожалуйста, возвращайся в квартиру и не выходи никуда. Дай Пашу.

Он передал свои распоряжения водителю лично. Я ничего не слышала.

— Давай к Алексу, — сказал Паша.

— Не надо к Алексу, верни меня в квартиру Граданских. Пойду на произвол, и запрет сестру под надзором отца. Такого мне не пережить!

— Ты права, — подумав, кивнул Паша.

Мы вернулись в квартиру. Водитель на меня подозрительно посмотрел.

— Я тебя умоляю, забыли! Просто уходи, — отмахнулась я и непроизвольно потянулась к сигарете. Это помогало сбросить напряжение. Я осталась снова одна в квартире. Я открыла ноутбук в поисках письма от Лизы. Но того не было, и я ужасно расстроилась. Я легла снова спать и проспала до двенадцати дня, наслаждаясь паразитическим образом жизни Эльвиры Граданской. Не помню, чтобы со мной такое было хоть раз. И разбудил меня запах еды. Кто здесь?! Мне стало страшно. Я вскочила, нацепила линзы и накинула халат.

— Привет, — улыбнулся Константин. — Я подумал, что неплохо бы повидаться до того, как я уеду к отцу. Завтрак тебе как раз приготовил, — я постаралась не выдать своего шока от вида его заботливости. У меня не было ни братьев, ни сестер. Так что, правда делают? Разве старший брат не должен насмехаться по любому поводу и дергать за косички?

— Кость, — попыталась соответственно отреагировать я. — Все так плохо? — а затем подошла ближе и неловко погладила по плечу. Как было бы здорово, если бы у меня был брат. Такой, как он. Вот она, сила иллюзии. Рядом со мной стоит человек, который похож на меня, точно родной, а, по сути, враг. Но я хотела, чтобы он был моим братом. Он моего смятения не заметил и положил руку поверх моей.

— Ничего хорошего, будь готова, наверное, придется лететь в Эстонию.

Я почувствовала себя сволочью за то, причинаю ему боль, и, скорее всего, сделаю только хуже. Я не знала, что Алекс собирается делать с Элей Граданской, но вдруг понадеялась, что не убьет! Не лишит Константина Граданского сестры, которая так ему дорога. Безумие!

— Я готовил, значит, ты моешь посуду, — как ни в чем не бывало, заявил Костя, и направился к выходу. Торопился. Но не забыл о сестре. Интересно, а Алекс так умеет?

Я позавтракала, потрепалась с Пенни, а та уговорила меня поехать за покупками. Я вызвала Пашу.

— Мы едем по магазинам с Таней и Пенни.

— Куда? — спросил он.

— По магазинам.

— Куда именно? — спросил он ледяным тоном, будто я могла заранее обговорить маршрут. Ну… пришлось обговорить, а что еще делать? Может он с Алексом решил там скооперироваться.

Когда мы доехали до тогового центра, Пенни и Таня уже выпорхнули из машины, а я докладывалась Константину о своем местоположении. Паша со скучающим видом стоял, открыв для меня дверь. Я вышла, посмотрела на него, собираясь поблагодарить за ожидание… но впервые прониклась словами Лизы. В его глазах застыли жалость и жесткость. Приговор. Я примерзла к месту, а он то ли понял, то ли… не знаю, в общем, но как-то поспешно отошел. Здесь затевается что-то совершенно страшное. Я простояла так десять секунд, а потом почти бегом бросилась вслед за подругами.

Ресторан. Я думала о своем, не могла сосредоточиться.

— Хватит вешать нос, поехали лучше к Винси, возьмем по дозе и потом веселиться.

Дозе? Дозе чего? Какой дозе? Скажите, что мне послышалось. СКАЖИТЕ, ЧТО МНЕ ПОСЛЫШАЛОСЬ!

Таня нашла идею соблазнительной, а я благоразумно не открывала рот. Потому что оттуда рвались слова, и все неприличные. Но выбор у меня был небольшой, то есть я стояла уже минуту, наверное, и тупо пялилась на белый маленький пакетик… И терзала меня только одна мысль: куда его, мать вашу, деть?! Возможно, это была последняя грань моего отчаяния. Таня и Пенни тут же выложили коксовые дорожки на гладкой поверхности стола. А я ушла в туалет, наврав что-то про носовое кровотечение. Там я нашла единственное приличествующее этому пакетику место — собственный бюстгальтер, причем вдруг выяснилось, что он тонну весит.

— К Алексу, — сказала я коротко своему водителю. Он выглядел, надо сказать, немногим лучше моего и безмолвно подчинился. А «подруги» уже сидели в баре в полубессознательном состоянии, им было явно не до моих приходов и уходов.

Алекса я не видела, кажется, слишком давно и думала о том, что скоро свихнусь, потеряюсь в личности другой девушки, если не встречу хоть одно лицо, которое бы мне напомнило о том, что я все еще Карина Орлова. Не знаю, как живут актеры, но от меня каждая минута в образе Эльвиры Граданской словно кусок отхватывала!

Неужели же в этой квартире, у Алекса, я не была всего-то три дня? Мы уезжали отсюда в банк, кажется, в прошлой жизни! Я оглядела прихожую, и вдруг силы меня покинули. Я рухнула на диванчик в коридоре и закрыла лицо руками. Паша остался снаружи. Через пять минут я подняла глаза и увидела, что Алекс стоит в дверном проеме холла, опираясь плечом о косяк, и наблюдает за мной. И в глазах его я не увидела ничего. Как будто между нами непроницаемая стена. Или мне сейчас везде мерещатся кошмары?

— Знаешь, я не ожидал тебя увидеть, — сказал он наиграно-спокойно. Он злится? Нет, кажется, он в ярости. Но что не так? Что я сделала? Кажется, все было правильно!

— И я не ожидала, что приеду, — я потянулась к собственному декольте. Ну, надо отметить, когда я запустила руку в собственный бюстгальтер, Алекс неприкрыто удивился. Только мне было не до его моральных потрясений. — Знаешь, я догадывалась, что она не ангел, но она не только дура и шлюха, а еще и наркоманка, — я швырнула ему под ноги эту гадость. А потом, наконец, осмелилась взглянуть на молчавшего парня. При этих словах он буквально к месту прирос, приклеился к этому мешочку глазами. — О таких вещах надо предупреждать, — закончила я.

А в ответ раздался не более чем хрип:

— Я не знал. Мне неоткуда было знать.

Он достал пистолет, поднял мешочек, подбросил и выстрелил в него. И я всем телом задрожала, хотя целились не в меня. Повисло гробовое молчание, которое нарушил телефонный звонок. Костя. Я сжала зубы, между бровей залегла морщинка, мне было почти физически больно отвечать, больно здесь находиться.

— Алло, Кость? — позвала я ее голосом. Алекс, уже не скрывая интереса, стал за мной наблюдать. — Я пока у Вани, — сказала я, уж туда-то он точно проверять не сунется. — Давай. Скоро буду. И я тебя люблю, — я закрыла телефон. — Мне надо ехать, — буркнула я.

— Карина, на будущее. Паша прекрасно знает, как избавляться от наркотиков без моего участия!

Я просто кивнула и ушла. А ощущение, будто выставили, ей богу. Паша, увидев меня, насмешливо приподнял бровь. И я напомнила себе: три дня. Эльвирой Граданской мне оставалось пробыть всего три дня. Три дня страданий. Три дня, после которых все изменилось до неузнаваемости.

Я приехала в дом Кости. Мы с ним поужинали. Он расспрашивал, как прошел день, и я ему отвечала.

— У тебя ужасное окружение, — сказал он. — Как только может человек настолько плохо выбирать себе знакомых? — вздохнул он. Я запротестовала. — И даже не спорь: Ваня папочкин сыночек, который уже сейчас пьет, Пенни, наркотики тоннами лопает, — я испугалась, неужели и он не знает? Дура, Эля, дура! Я потупила взгляд.

— Но они мои друзья! — воскликнула я.

— Я закрываю глаза на твои походы по злачным местам, однако отцу это не нравится, ты последние три дня к нему и не ездила, он уже спрашивает что случилось!

И я задохнулась, откуда мне знать было, что Виктор Граданский так скучает по дочери?! Я вообще о нем ничего не знала и боялась показаться на глаза.

— Ты еще помнишь, что он всегда говорил нам? Он говорил, что ближе, чем семья никогда у тебя никого не будет, а ты тратишь все время на прогулки, алкоголь, мужиков, господи, ты послушай, что про тебя говорят! — восклицал он, всплескивая руками.

— Мне наплевать что говорят, — фыркнула я.

— Я понимаю, иначе ты бы давно бросила все свои проделки! Лиза по сравнению с тобой ангел, — он во всем прав, мне было все равно, что он скажет, все это ни в коей мере к Карине Орловой не относилось. Я воспринимала все как Эля, Карина тут совершенно не к месту.

— Ты ее любишь! — воскликнула я.

— Неправда! — воскликнул Костя. — Она…

— Ты просто злишься, что она переспала с Елисеевым!

— Она с половиной города спала! — воскликнул он громко. — Да, я поступил с ней плохо, но она была виновата не меньше. Да и вообще, когда тебя стала интересовать моя жизнь?! Будь добра, запрячь свою проснувшуюся проницательность в зад! — мне захотелось затопать ногами.

Он встал и ушел. Да, пожалуй, не стоило ссорить Костю и Элю еще больше. Я взяла вилку и уставилась в телевизор, где показывали взрывы самолета эстонцев. Красочно. И я видела машину Кости на экране, видела, как он бежал к самолету, похожий на героя-спасителя. А где-то неподалеку явно гулял Алекс.

И мне стало как-то плохо оттого, что я знала правду, чуть ли не единственная была виновницей произошедшего. Я вскочила из-за стола, убежала в комнату, села в ванную и уснула там. Меня не поняли, так как через некоторое время в дверь начал стучаться Костя.

— Прости, Элька, прости. Я дурак, просто все как-то не клеится нигде, — говорил он. — Ну, выйди, пожалуйста, я жду тебя в комнате.

Он плюхнулся на мою кровать и притянул меня к себе, обнимая и гладя по волосам.

— Съезди завтра к отцу, — попросил Костя. — Он скучает. Я понимаю, почему ты ко мне переехала, никто на мозги не капает и все такое, однако он там совсем один, знаешь же, как болезненно он воспринимает одиночество…

В принципе мне должно было бы быть все равно, но отчего-то я чувствовала, что разрушаю чудесную семью, чье-то счастье. И ради чего? Ради… кого? Алексу определенно многовато чести! Но все, что я могла — кивнуть и потупиться.

— Мне надо собираться, — сделала я невинные глаза. А Костя усмехнулся и ушел.

— Как всегда.

— Я останусь в квартире? — с надеждой спросила я.

— Опять с этим? — с отвращением скривился «брат».

До ноутбука я добралась с замирающим сердцем и чуть не завизжала от счастья, увидев входящее сообщение, но вдруг притащился дворецкий, я не смогла прочитать письмо Лизы. Оно шло под заголовком «Привет Алексу!».

А ведь Костя беду накликал. Ваня действительно за мной в квартиру увязался, отделаться никак не удавалось. Паша вдруг перестал давать мне указания, вообще внимания не уделял моим проблемам, и от «парня» отделаться не помог. То ли Алекс сменил указания, то ли что-то случилось, короче непонятно. Пьяный Ваня, который еле дополз до лифта, чтобы подняться ко мне, сел на диван и чуть ли не приказал мне идти к нему. Честно? Я надеялась, что он отключится сразу по приходу, иначе и на порог бы не пустила. Но абсолютное отсутствие координации не помешало его решению получить от вечера все возможное.

— Едь домой, ты пьян, я вызову такси! — попыталась оттолкнуть его я.

— Сюда иди! — крикнул он и поднялся. Я попыталась отойти, но он пошатнулся в непосредственной близости от стеклянного стежала, и я, испугавшись, поспешила его придержать. Тактическая ошибка. Он схватил меня за руки и заломил их назад. Я пыталась вырваться, без толку! Спортсменка вроде, а сил все равно не хватало. Или дело в отсутствии у пьяных инстинкта самосохранения?

— Отпусти меня! — закричала я своим голосом.

— Не ори ты, дура.

Его губы жадно впились в мою шею. Свободной рукой он расстегнул несколько пуговиц моей блузки, затем швырнул меня на диван. Я ударилась спиной о подлокотник, дыхание перехватило. Пока он копался с пуговичками, я завела руку назад, схватила вазу с цветами и со всей силы ударила его по голове. В брызгах воды и стекла, придавленная тяжеленным храпящим телом, я оказалась в блаженной безопасности. Подождав, пока слабость и дрожь пройдут, я скинула незадачливого кавалера на пол, где он и уснул. А я плюнула ему под ноги и ушла в свою комнату, не только запершись на ключ, но и забаррикадировав дверь креслом, а после позвонила Паше и сказала убрать из гостиной «тело». Пусть сам разбирается. Одного не учла — ноутбук остался там же, и пойти за ним я не решилась.

Не добралась я до электронного девайса и утром, так как ко мне заявился сияющий от счастья «брат». Моя выходка года произвела на него даже большее впечатление, чем я ожидала. Откуда узнал только…

— Он был пьян, как сволочь, — бросила я, глядя на ухмыляющуюся белобрысую физиономию Константина.

— Понимаю, — ухмыльнулся он коварно. Решил, что Эля взялась за ум? Увы, дружок. — Ты, дорогая сестрица, показала себя с лучшей стороны, чем я ожидал. Лучшей, чем обычно. — Отлично. Просто супер.

— Откуда ты знаешь?

— Паша рассказал.

— Трепло! — бросила я зло и отправилась в комнату, чтобы посмотреть, наконец-таки письмо Лизы!

— Не торопись бежать, — оборвал меня Костя. — Мы улетаем в Эстонию через два часа. Тебе нужно собраться.

Так. У меня проблемы!

— А мне в магазин надо! — воскликнула я.

— Тогда быстрее. — Кажется, после моей выходки с вазой он бы мне что угодно позволил. Не думала, что хочу порадовать Константина Граданского, но на душе стало как-то чуть потеплее.

Я вылетела растрепанная, с бешеными глазами, села в машину и скомандовала Паше ехать к Алексу как можно быстрее. Он рванул с места, даже не спрашивая, что случилось.

— Он у себя? Или в офисе?

— У себя, — сказал Паша.

— Ты уверен? Ты там был? — У меня не было второй попытки!

— Поверь мне, он у себя, — многозначительно хмыкнул Паша.

В квартиру Алекса я ворвалась, как ураган. Я его искала в каждой комнате, начиная со второго этажа. И ведь кричать было нельзя, где-то здесь могла быть Эля. Я хваталась за каждую ручку двери, открывала и видела одну лишь пустоту. Как во сне — за тобой гонятся, а ты постоянно спотыкаешься, бежишь снова, знаешь, что догоняют, но не можешь оторваться, не можешь найти единственную верную дверь. Кабинет, библиотека, ванная, кухня, даже спальня — его не было нигде! Тщетно обыскав оба этажа я уже без особенной надежды спустилась в подземную игровую… и сразу услышала голоса. Мужской. И женский.

— Почему брат с отцом меня не ищут? — вопрошала Эля.

— А ты хочешь, чтобы искали? — спросил из-за полуприкрытой двери Алекс. Я бесшумно подкралась ближе, мой желудок завязался в узел, я невольно накрыла его рукой. — Разве тебе здесь, со мной, плохо? — и я зажмурилась, линзы застлала оболочка слез.

— Мне никогда не было так хорошо, — я не выдержала и заглянула в щелку. Вовремя, очень даже вовремя, именно когда Эльвира Граданская скинула с себя покрывало и подошла к Алексу. На ней были только длинные золотые сережки и алые бусы. Мои пальцы помимо воли коснулись точно таких же. Выдох, вырвавшийся из груди, прозвучал слишком громко. Щель в двери давала достаточный обзор. И увидев этот поцелуй, их поцелуй, я без труда поняла, о ком говорила Лиза. Если бы я только прочитала то письмо. Если бы, если бы! Алекс влюбился в сестру своего врага. Но как урвать кусочек счастья, чтобы не вызвать подозрений? Он нашел способ. И какой план-то коварный придумал!

Подмена на неделю. Неделю счастья. Неделю? Это не похоже на Алекса. Насовсем? Нет, не может быть. Я бы на такое не пошла, не согласилась. И все равно бы прокололась, даже специально обученные агенты прокалываются, а я… я была, считай, совсем не подготовленной. Тогда что?

Я не сразу поняла, зачем я нужна, но за две минуты наблюдения до меня дошел весь дикий, безумный смысл происходящего. Мы никогда не говорили о будущем. А Коршун сказал, что оружие понадобится только Алексу… И то, как он дистанцировался от меня временами. И малый объем информации. Мне можно было просто стать скульптурным слепком, иллюзией видимости. Его целью было убить двойника… Константин ведь никогда не узнает, что вместо его сестры погибла совсем другая, чужая ему девушка. А Алексу плевать, ему адреналина подавай! Но черт возьми, она же того не стоила! Эта мысль взорвала всю меня изнутри. Я влюбилась в Алекса. До этой минуты я и не представляла насколько влюбилась в него! И уж точно не представляла, что бывает так больно. Будто кислоты плеснули. Это не одинарное предательство, даже не двойное. Вот она, вся правда о мужчинах: он захотел ее, красивую обертку, пустую, глупенькую наркоманку. И решил пустить в расход меня. Не такую блестящую и яркую, но полную каких-то вряд ли даже достижимых устремлений… Я хотела олимпийскую медаль. Я хотела настоящих друзей. Я хотела уберечь родителей. Нет, я отказываюсь верить в то, что я чем-то хуже! Но самое страшное, что он понял какая я. Я бы хотела обвинить его в поверхностности, но это было ложью. Он увидел меня, и нашел дыру в моей броне, и пробрался в самое сердце. Как ему удалось? Я ненавижу себя за уступку. Он не просто воспользовался своими знаниями, он сделал это во вред мне! Он не заслуживал моей привязанности.

А хуже всего, что я полюбила его именно за попытки. Странные и неуклюжие. Я повелась не на красивую внешность, не на подарки, не на статусы и полеты на самолете, а на то, что он приехал ко мне, когда меня обвинила Марина, на то, что пообещал защитить мою тайну, на глупое вождение, на смех с тренером, на плавание в заливе, на умение рассмешить меня, даже на обиды, которые следовали за моими отказами. На то, что он сумел меня услышать и понять. Он недоумевал, но он пробным путем выяснил, что мне дорого и запомнил. Он увидел. Нет, он не идеальный, даже не близко, но и я тоже, мне оказалось достаточно того, что он просто всегда был рядом, того, что оказался внимателен ко мне. И я не посмотрела на причины, просто он смотрел и видел, а я даже не поняла, что он находку не оценил. Даже не попытался. Он словно сорвал печатку, распахнул двери, оставил их открытыми, но не зашел и не огляделся! И будто каждый сунул нос, чтобы поухмыляться, пообсуждать и поосуждать. Марина, учителя, тренер… все уже догадались!

Хотелось сделать ответную гадость. Сильно. Но войти сейчас и заявить о своем присутствии значило бы умереть смертью гордых. И все же я бы просто так не ушла, я жаждала не мести, нет, я просто хотела показать ему, что такое «нет». Доказать, что не только с другими можно поступать, как вздумается, с ним тоже можно. Что я могу сделать ему не менее больно и обидно. Не только другие зависят от его доброй воли!

Я видела, как Эля быстрыми движениями срывала с него рубашку. Я видела, как он дернул на ее шее бусы. Нить порвалась, бусины раскатились в разные стороны. А она вскрикнула и засмеялась. Я надеялась, что в этой жизни ценится не только внешность, но, видимо, в наше время слишком важны деньги, показное великолепие и пустая красота. Он и она — эталоны времени.

А я старомодна, я полюбила слова, которые говорил сестре Константин. Они были так редки и так дороги! Костя был лучше. Моя блузка намокла от слез, скатывающихся по подбородку, шее, груди… Интересно другое, почему я все еще здесь, почему мне вообще выпал шанс обо всем узнать? Пока я размышляла, Эля и Алекс скрылись из поля моей видимости, со мной осталось только многообразие звуков. Я повернулась и своей бесшумной походкой отправилась наверх. На столике перед диваном в гостиной Алекса одиноко стоял ноутбук. Я, словно на автопилоте, открыла его и начала печатать:

«Ну, здравствуй, Алекс. Сейчас я с Константином лечу в Эстонию дооформлять документы по эстонскому проекту. Не стала вам мешать. Думаю, что теперь мне стоит с тобой попрощаться. Напоследок тебе: он, может и не догадался, но он добрый. И любит ее. И если бы я вернулась назад, то пошла бы к нему и все рассказала о тебе. И я бы с радостью прочитала новость о твоей „случайной гибели“ в утренней сводке новостей.

Я не знаю, как подписаться, я не Карина, я не Эля. У тебя лучше получится найти мне определение.

P. S. Есть один человек, кому я обо всем рассказала, не надейся, что тебе сойдет все с рук!»

Ноутбук на стеклянном столике и ваза с единственной кровавой розой на нем. Я коснулась ее губами, оставляя след перламутровой помады, а потом бросила на клавиатуру ноутбука. Ну да, театрально. И внимание привлекает. И вообще, я девочка.

Я вышла на улицу. Было безлюдно, только это и спасло. Я зажала руки ушами и закричала. Мне это было нужно, а потом, достала пачку сигарет и докурила все пять штук. Одну за одной. Но все равно дрожали руки, все равно текли слезы. И тогда я вспомнила о времени и том, что пока еще жива и планирую это преимущество сохранить.

Когда я села в машину, Паша лишь усмехнулся на мои красные глаза.

— Клево, а? — и наглая усмешка.

Я вытащила пистолет, приставила к его виску.

— Все знал? Молодец. К Константину гони! — ровно своим голосом сказала я.

— Ты не сделаешь этого, — сказал он. — Ты самое невинное существо, что я встречал. Знаешь, а он хотел тебя убить… В тот день, когда вы с Пенни и Таней поехали в торговый центр, он стоял на крыше и держал тебя на прицеле. На твоей одежде лазерный зайчик плясал, — с каким-то извращенным удовольствием засмеялся он, рука скользнула за пояс, пытаясь нащупать пистолет. — Но пожалел, видимо. Детка, ты не переживай. Я отвезу твое тело Косте, не бойся, — только я не дала ему такой возможности и спустила курок. В его глазах навечно застыло удивление. После я с каким-то психопатическим равнодушием открыла водительскую дверь, села на переднее сиденье и вытолкнула из машины тело. А потом вытащила у трупа полупустую пачку сигарет (они правда помогают!) и сама села за руль.

Не знаю, что за странные мотивы были у Алекса, но, хм, он всему необходимому для миссии, как выяснилось, меня научил. Как убить человека. Как заглушить нервы сигаретами. Как вести машину и доехать до дома Константина к установленному сроку!

Уроки Алекса оказались весьма в тему. Я добралась вовремя до дома Константина, времени на сборы, конечно, не осталось.

— Что произошло? — спросил Константин.

— Елисеев убил Пашу, — хрипло соврала я.

— Ты не пострадала?! — воскликнул он с ужасом в голосе, с беспокойством всматриваясь в мое лицо. — Как ты доехала?!

— Молитвами праведников! И, нет, не пострадала, — буркнула я и схватила ноутбук Эли, словно величайшую ценность. Я прочту это письмо! Сдохну, но прочту! — У меня нет времени собираться, — сказала я.

— Откуда у тебя пистолет? — спросил он, глядя на небрежно заправленный за пояс джинсов пистолет.

— Это Пашин. Я взяла его, — только бы ему не пришло в голову проверить номер!

Костя подошел, выдернул его и открыл барабан. Там не хватало одной пули, и я побелела. Он вздохнул, заткнул его обратно.

— Лучше… пусть у тебя будет. Оставь его себе, — сказал он и обнял меня. Я разрыдалась у него на плече. И, кажется, он тоже плакал, но я не уверена. Думаю, он решил, что это Паша отстреливался…

— Тише, дорогая, — так трудно было играть сейчас. — Все хорошо, теперь все в порядке, ты дома.

Как бы я хотела, чтобы это было правдой, чтобы поменяться местами с Элей, пусть остается у Алекса, а я с Константином, я буду самой лучшей, самой благодарной сестрой на свете, если он будет меня любить вместо нее. Но потом я вспомнила о маме, папе и тренере. И я отстранилась от него. Меня тоже есть кому любить. Без но и если. И пошли все эти оружейные бароны.

— Возьму необходимое.

— Я не узнаю тебя…

— Полетели, Костя. Я не могу здесь оставаться!

— Прости. А… эээ… зачем тебе ноутбук?

— Хочу! — вцепилась в него я.

— Ладно, как скажешь, — тут же отступил Костя, удивленный моей реакцией.

«Если сравнить Алекса и Костю, я скажу тебе, что у Кости нет и половины талантов Алекса, а у Алекса совершенно никакого представления о человеческой порядочности, коим Костя, кстати, обладает. Попади ты к нему в хорошее время, он бы, думаю, привлек тебя на свою сторону и по возможности выдавал за сестру, холил и лелеял, ты никогда не узнала бы, что такое неприятности, он благодарный. Но предателей не прощает. Поэтому ты сейчас по уши в дерьме, дорогая. И мне тебя жаль. Сколько тебе? Вряд ли больше семнадцати. Но жизнь, как я знаю, штука крайне несправедливая к некоторым людям. А кому-то слишком везет.

Мои родители погибли, когда мне было двенадцать. Тогда у меня особенного выбора, как казалось, нет. Карина, выбор есть всегда. Ты тоже этого не знала, так? Надо было бежать к Константину, он бы защитил тебя. И вот и мне, и тебе поздно плакать и кусать локти. Я пленница за границей. У меня паспорт другого человека, без российского гражданства, и никто меня на родину не пустит, глупо думать, что обо мне не осведомлено посольство. Иногда мне кажется, что за мной следят.

Эля Граданская жила себе всю жизнь прекрасно, ее любит до потери пульса брат, отец… ты с Виктором знакома? И вот теперь Алекс. Ну, за что ей такое? Она просто избалованная прелестями жизни идиотка. Но, я думаю, ты ее знаешь даже лучше меня… Надеюсь, что я не поздно тебе это рассказываю. Слушай, если есть хоть один шанс, беги, куда угодно беги, эта карусель сильных, а ты на аукционе кто первый всадит пулю. Это жестоко, больно, страшно… тебе пришлось страшнее, чем мне. Но я знаю как больно, когда тобой вертят те, кто отчего-то решил, что у них есть на тебя права, а ты не представляешь, как это изменить.

Как я сказала тебе, Костя не прощает. Алекс — тем более. У тебя есть родители? Подумай о них, пожалуйста. И живи для них. Я желаю тебе удачи. И надеюсь тебя увидеть, взглянуть в глаза человеку, который понимает… Ответь, если еще жива. Лиза»

Я опустила лоб на руку. Ну, за что, ну почему я не прочитала письмо раньше? Могла ли я подумать, что оно могло изменить мою жизнь так радикально? Да никогда!

«Если я буду жива, ты сможешь меня увидеть по первому каналу на Олимпиаде, в соревнованиях художественной гимнастики, но я постараюсь тебе писать… А если перестану, пожалуйста, позвони моим родителям и скажи им, что я их люблю. Карина»

Я переслала все письма на свою почту, чтобы не забыть, навсегда сохранить, может быть даже не для себя, просто сохранить, а потом я удалила их с ноутбука Эли, отставила его в сторону и легла спать. Дико мешали линзы, дико горели глаза.

Алекс,я надеюсь на то, что ты никогда не сможешь спать спокойно. Моя ненависть не может остаться бесследной, я ненавижу тебя и всегда буду ненавидеть, несмотря на то, что люблю не меньше, может быть больше, и от этого пусть бы ты спал еще хуже! Надеюсь, что я смогу еще посмеяться над тобой когда-нибудь.

У меня была масса способов сбежать в Эстонии, потеряться, но я не сделала этого. Не знаю почему, просто так получилось. И я рада, что так получилось.

Глава 7

— Эля, вставай, — позвал меня Костя. Я открыла глаза, самолет, ночь. — Ты плачешь?

— Мне кошмар приснился, — проговорила я ненавистным голосом, глядя в ненавистные глаза, на ненавистно светлые волосы, не из-за него, просто такие были у него сестры. Мне хотелось в этот момент подойти к зеркалу и остричь под корень свои, нет, не свои, ее волосы! Перед глазами пронеслись последние события: игра, фарс, ложь, фальшь… Моя новенькая жизнь.

Константин взял меня за руку и помог встать. Я выпрямилась, держа спину неестественно прямо. Он в удивлении посмотрел на мой вскинутый с вызовом подбородок. Я исправилась и улыбнулась ему глуповатой, заученной, не своей улыбкой. Я о ней не знала и половины того, чтобы сыграть ее, но справилась лучше, чем даже ожидалось. Константин взял чемоданы и спустился по трапу, я шла за ним, зябко кутаясь в кофту. Что теперь делать, куда дальше идти? Никаких распоряжений. Что мне теперь делать? Я специально оступилась на трапе, Костя подхватил меня свободной рукой, и я с улыбкой поблагодарила его. Я подошла к машине. Костя сразу поехал по делам, а меня усадили в машину-замену той, в которой я убила Пашу. Костя наблюдал за нами, пока не скрылся за поворотом. Боялся.

— Больше играть не нужно, — сказал Алекс, выныривая из-под приборной панели. И дал водителю новые координаты. Он молчал всю дорогу, а наш шофер изредка бросал на меня настороженные взгляды. Я постаралась не обращать внимания на него и уставилась в окно. Мы проезжали по набережной, я разглядывала разведенные мосты и автобусы туристов, фотографирующих то, к чему мы привыкли с детства. Когда мы повернули к дому Алекса, я заметила, что водитель все еще посматривает на меня. Кажется, мои дела даже хуже, чем я думала, он явно переживает.

За всю дорогу не было произнесено ни слова. Пока в машину сажали упирающуюся Элю, меня водитель прятал в тени закутка у лифта. Мы встретились глазами на краткий миг, и его руки на моих плечах дрогнули.

— Как вы провернете вылет из ее памяти целой недели? — прошептала я.

Он долго на меня смотрел, а потом покраснел и отвел глаза.

— Наркотики, — сказал он.

Они ее накачали. Алекс ее накачал. Потому что этот парнишка, просто не мог бы сделать подобного. Но это его не оправдывало, и я резко дернулась из хватки его рук. К горлу подступила тошнота. В Эстонии я просидела в номере почти все время, якобы приходя в себя, а на самом деле просто боясь не выдержать и выложить все, как на духу. Только предупреждение Лизы удержало меня от раскрытия. Тем не менее, я сделала все, чтобы Костя почувствовал мою благодарность за поддержку. По-моему он это заслужил. Он заслужил немножко лжи и притворства. А теперь… теперь к нему вернется настоящая Эля, обдолбанная до безсознательности. С другой стороны, может брат ее в наркоклинику пихнет, наконец. Не могу сказать, что желаю ей добра, но ради Константина… Мне срочно нужно избавляться от этой странной привязанности к чужому мне человеку!

— Ты… — почувствовал мое состояние шофер.

— Я не хочу с тобой разговаривать, — жестко отрезала я. Тот уже открыл рот, еще больше краснея, как явился мой ночной кошмар.

— Вези ее домой, — велел Алекс.

— Алекс! — крикнула Эля в окно, но машина уже тронулась, я стояла в тени лифта, не смея шелохнуться. — Вернись, Ааалекс, ну пожалуйста…

Однако он даже не взглянул в сторону машины. Все его внимание, вся его ярость сосредоточилась на мне.

— Что стоишь? Боишься?

Я не ответила, у меня язык примерз к небу. Мы в немом оцепенении таращились друг на друга минуту, а потом я не выдержала и отвела глаза, а он шарахнул кулаком по кнопке лифта.

— Прошу, — издевательски протянул он и склонился на манер дворецкого.

Мне было так страшно, он явно ничего хорошего для меня не припас, но в голове вдруг проступила редкая ясность. Я вошла в квартиру и остановилась в коридоре, ожидая дальнейших распоряжений. Только линзы сняла. Алекс внимательно наблюдал за мной, будто эта перемена была существенной. Она и была, ведь теперь от образа Эли остались только мерзкие светлые волосы. Меня в принципе вдруг стало сильно напрягать, что мое лицо принадлежало не только мне.

— Что, Алекс, не похожа? — поинтересовалась я с мазохистским спокойствием.

И вот после этих слов у него сорвало крышу окончательно. Алекс тронул меня за плечо, развернул к себе спиной резко, схватил за волосы и прямо в ухо прошептал.

— И слава всевышнему. А то я уже так в вас запутался, что ухитрился найти даже что-то общее! — в спину мне уперлось холодное круглое дуло пистолета, аккурат между лопаток. Я невольно изогнулась, чтобы оказаться как можно дальше. Разумеется, это не помогло. А кожу головы из-за его хватки словно током прошило, так больно стало!

— Это и был твой план. Что же ты? Стреляй.

— Зачем тебя теперь убивать? — вздохнул Алекс, в голосе просквозила боль, дуло соскользнуло ниже, а волосы оказались на свободе.

— Теперь меня убьет он! Правильно, Алекс, быстрой смерти я не заслужила! Браво, твоей жестокости нет предела! — Я резко развернулась, схватилась за ствол пистолета и приставила его к груди. Мозги мне, кажется, отказали. А, может, просто хотела напугать Алекса. Потому что несмотря ни на что не верила, что глядя мне в лицо он способен выстрелить. Это не то же самое, что с крыши. — Стреляй! — заорала на него я.

Тем не менее, он даже не сделал попытки убрать оружие. Мы так и будем стоять и трепаться, разделенные несколькими сантиментрами стали?

— Почему ты не убил меня? — Мне хотелось услышать, мне хотелось, чтобы он признал, что не выдержал собственной аморальности. Мне хотелось, чтобы он пообещал, что он никогда больше ни с одним человеком так не поступит! — Сейчас здесь была бы она. — Мой голос против воли сорвался. — Хотя Лиза была права.

— Кто?!

— Вы с Элей оба смешные. Безнравственная скотина и дура-наркоманка! — На его лице застыло такое выражение, что я поняла, теперь у него может и случайно, но обязательно дрогнет палец на курке. И я лихорадочно начала вспоминать снял он предохранитель или нет. Я не хотела смотреть вниз, чтобы проверить, не хотела выдавать свою слабость. — Ты в шоке? Ага, я тоже! Какова вероятность того, что натолкнешься на почти единственного знакомого человека в чужой стране? Да еще в какой компании! Это судьба была, Алекс!

— И ты все видела и слышала? — глаза у него сузились, ноздри яростно раздувались.

— Я видела и слышала все. Даже больше, чем ты. Я дождалась, когда она выйдет из отеля, в то время как ты просто сел в такси и уехал. Ублюдок! Тогда я и поняла, что ты делаешь. Не только со мной, со всеми! — выплюнула я ему в лицо. — Лиза все знает. Пока я была у Константина, я ей писала. Все это время. Она расскажет моим родителям. Если я не пришлю ей весточку, она позвонит и расскажет. — Чистый блеф. Я не могла позволить матери узнать, она бы не смогла, не перенесла, но Алекс не в курсе. Его интересовала не моя жизнь, а как подобраться ко мне поближе. Так что он просто понятия не имеет, на что я пойду и не пойду по отношению к родным.

Мне казалось, что он не станет стрелять, а один раз хорошо ударит головой о стену, и… Внезапно его рука обхватила меня за шею, и я полетела на пол, больно ударяясь плечом о паркетный пол. Помимо воли и логики, я начала отползать спиной к стене. Белые ночи или нет, в коридоре царил полумрак, не до света нам было. И все же я видела жуткий лихорадочный блеск в его глазах… Но остановиться я не могла, меня буквально прорвало:

— Ты пожалел меня. Даже дважды. Тогда, на заливе. И потом, на крыше торгового центра. — Я заметила, как дрогнул пистолет в его руках. Он не знал, что я в курсе? — Ты совершил огромную ошибку. Я буду тебя вечно ненавидеть. Если ты меня не убьешь, ты будешь знать, что в этом мире есть человек, которого ты решил пустить в расход, но который не сделал тебе ничего плохого. Ты с этим сможешь жить, Алекс? Сможешь?

— Я знал, на что иду. Я знаю, кто ты, знаю какая ты. Я знаю о твоих мечтах и твоих бывших друзьях. Я знаю о тебе намного больше, чем тебе кажется. Я все продумал, все просчитал, но я не смог выстрелить в ребенка. Ты стояла на парковке такая бледная и беспомощная, этот урод тебя напугал до полусмерти. И я не выстрелил, позволил тебе сбежать, — хрипло сказал он. — Но если бы я только знал, что ты спуталась с этой шлюхой, если бы я знал, что ты на самом деле только притворяешься, я бы сделал это. Без колебаний.

— Почему? — искренне изумилась я.

— Потому что ты лгунья. Ты лгунья, Карина. Ты спрашивала про свой типаж. Вот он: красивая лживая сука. — У меня даже челюсть отвисла. — От таких надо избавляться сразу.

— Так давай! — прорычала я. — Давай! Ты же теперь знаешь про Лизу!

— Не могу, — с некой обреченностью прохрипел он. — Когда я тебя вижу, мне до безобразия хочется свернуть тебе шею, но теперь какой в этом смысл? Никакого. Так что просто проваливай отсюда.

А затем в меня полетело нечто маленькое и блестящее… Я не сразу осмелилась взглянуть на то, что это было. Кредитная карточка?! Мир сошел с ума.

— Забери эту дрянь обратно!

— Ах да, как это говорится? Спасибо. За помощь.

— У тебя биполярное расстройство?! — заорала я.

— Очень надеюсь, что нет, — серьезно сказал он. — Ты сделала то, что я просил, здесь гонорар. И можешь обвинять меня в чем угодно, но не в том, что моральную компенсацию не получила. И да, Карина, я не шутил. Лучше просто не попадайся мне на глаза! Вовсе. — И вот с этими словами он развернулся, намереваясь уйти.

— Последний вопрос. Почему ты и ее тоже вышвырнул?

Внезапно Алекс резко развернулся, оказался от меня очень близко и до боли сжал пальцами мой подбородок.

— Это не твое дело, запомнила? — ласково проговорил он. — Но если тебе будет житься спокойнее, то я отвечу. Она наркоманка. А я никогда не суну голову в петлю добровольно!

После этого он ударил меня затылком о стену позади. Не то, чтобы больно, а, видно, не удержался. И я осталась одна в темном коридоре. Карточку я попыталась сломать, но сил не хватило, руки дрожали. Да и, боюсь, если бы я ее выбросила здесь, он прислал бы ее по почте в подарок моим родителям. Я выругалась неподобающим девушке образом и выскочила на холодную ночную улицу.

Влажность воздуха зашкаливала. Я шла по грязной дороге к себе домой, потерявшись в пространстве, забыв обо всех направлениях и наличии общественного транспорта. До меня вдруг дошло, что я вела себя как законченная самоубийца. Не знаю, как вообще меня Алекс не пришиб! Провокация без тормозов. Я шла и шла, пока не уткнулась носом в какое-то огромное офисное окно. В стекле я должна была увидеть собственное отражение, но этого не случилось. Я увидела ее. И, ненавидя всей душой, жаждая сломать Эльвиру Граданскую, изгнать ее из себя навсегда, с размаху ударила по лицу девушки напротив. И стекло посыпалось дождем, брызнуло во все стороны, завизжала сигнализация. С каким-то странным заторможенным удивлением я уставилась на вонзившийся мне в руку осколок. Я вскрикнула, кровь хлестнула фонтаном, боль отрезвила, но было поздно. Я выдернула с пояса ремень и попыталась пережать артерию, но другая рука, тоже вся в порезах, не слушалась, осколки обжигали болью. Над моей головой вдруг откуда ни возьмись оказался куст сирени, отцветший, поблекший. И стало так все равно, что я легла прямо на землю и закрыла глаза в сонном оцепенении, вызванном кровопотерей. Сквозь закрытые глаза я видела насмехвающееся лицо Эли Граданской… или свое, откуда мне знать? Вокруг звучали какие-то голоса, потом я почувствовала, как меня поднимают. Кто? Я с превеликим трудом открыла глаза, но голова была запрокинута, и единственное, что я увидела — засохшее соцветие. Как красиво и пышно они цветут, и как скоро вянут. И почему-то мне вспомнилось, как в детстве тайком брала чьи-то духи с запахом сирени и разбрызгивала их по дому.

Глаза не открывались. Темно. Значит это ад. Все болит, значит это ад. Электронный сигнал? Есть ли в аду электроника? Ну конечно, в аду есть электроника, она слишком противоестественна всему, что есть в природе. Я вздохнула и с ужасом обнаружила, что сделать это трудно. Когда мне удалось открыть глаза, создалось ощущение, что веки распухли как минимум вдвое. Ночь. Больница. Тусклый свет. Провода искусственного дыхания. Ну чем не Блок?

— Проснулась, — произнес очень знакомый голос с заметной долей облегчения. — Три дня спала. Твои родители с ума сходят, — я даже подпрыгнула на кровати, чем вызвала гнев доктора Дмитрия Дьяченко.

— Дима! — воскликнула я. В идеально белом накрахмаленном халате он напомнил мне моль. Тоже такой бледный-бледный. И, тем не менее, в данных декорациях он смотрелся естественно как никогда. — Что произошло?

— Мне бы тоже хотелось это знать, — кивнул он. Я постаралась вспомнить, но в голову словно ваты напихали. — Я нашел тебя в осколках битого стекла, под кустом сирени и всю в крови. Мы потратили на тебя половину банка крови, пока штопали руку, так что лежи и не двигайся.

Стоило ему напомнить мне о стекле, как память прорезалась. И паника. Я на автомате начала ему врать, но он, не будучи дураком, не поверил мне. И пришлось рассказывать про то, как я разбила стекло на самом деле. Я только не стала признаваться в том, зачем это сделала. Ну, потому что нездорово оно. А после Дима просто вложил мне в руку карточку, отданную Алексом, и я поняла, что он немало знает и без моего признания. Его пальцы все еще сжимали мой кулачок, когда он произнес:

— Карина, я доктор, — он стиснул зубы. — И знаю, что ты сейчас никому не можешь рассказать о случившемся. Но я бы хотел надеяться, что стекла ты больше бить не станешь. От меня ничего не нужно скрывать, если хочешь поговорить, ты знаешь, где меня искать. — Я кивнула, пообещав себе, что скорее ад замерзнет, чем попрусь к Диме делиться наболевшим. — Родителям твоим сказали, что дети играли на улице в мяч и разбили окно, когда ты проходила мимо злосчастного здания. Это так, чтобы ты знала что врать, если не захочешь инсценировать крошечную амнезию.

Я кивнула и погрузилась в свои невеселые мысли. Опять врать! Я-то было понадеялась, что все закончилось.

— Дима, — позвала я, когда он уже почти вышел. — Спасибо.

Я пролежала в больнице неделю, а потом меня выписали. Швы сняли, но тренер меня чуть не добила, клянусь. Личная мегадрама в олимпийский сезон, МОЙ олимпийский сезон. Второго у меня может и не случиться, да и этот лучше всего по возрасту подходит… Так что тренер категорически отказалась дать мне отпуск в лечебных целях, ограничилась щадящей нагрузкой.

После одной из тренировок перед самым отъездом в лагерь тренер не выдержала. Она вызвала меня к себе, гневно взглянула и сказала:

— Я же предупреждала тебя! — И я сжала челюсть так, что услышала скрип собственных зубов. Ну, нет, без нее бы я ни за что не догадалась как капитально облажалась!

— Я ничего «такого» не сделала, а что сделала — мои проблемы, разберусь. — И тренер опешила. Раньше я никогда не позволяла себе такого тона в разговоре с ней.

— Выезд в семь тридцать. Не опаздывай, — не менее ледяным тоном сообщила она, явно наказывая. И мои губы дрогнули.

Я вылетела из здания на не по-летнему холодную улицу и заплакала. Потому что я обидела человека, который всегда желал мне добра. Но я не могла не злиться, это ее стараниями я… И вдруг тренер вышла на улицу и по-матерински обняла.

— Простите, пожалуйста. Мне так жаль.

— И ты прости, — прошептала она. — Ты можешь мне рассказать.

— Нет, не сейчас. Может, позже, — покачала я головой, а потом направилась к метро.

Краска с волос начала, хвала господу, смываться, однако волосы стали отвратительного светло-светло ржавого цвета! О да, я нашла оттенок еще хуже моего золотисто-рыжего — пепельно-рыжий. А еще после болезни я перестала наряжаться и краситься, словно это могло меня отдалить от образа Эли Граданской. И выглядела, признаться, просто жутко. С синяками под глазами, страшным цветом волос и ярко-красным шрамом на руке. На лбу не хватает надписи «неблагополучный ребенок». Думаю, мама и папа больше никогда и никуда не уедут, напротив, устроят мне домашний арест длиною в жизнь. А я этого хочу? Нет, не хочу! А это значит, надо перестать хандрить и взять себя в руки, пока у них остались еще нервые клетки. В тот день я решила, что пусть я травмированная, но все еще красивая лгунья. И я дала себе обещание, что тот день будет последним. Никто никогда больше не увидит меня такой! А для этого надо было выговориться. У меня на выбор было две жилетки.

— Дима! — на всех парах влетела я в кабинет доктора Дьяченко. И он успокаивающе улыбнулся. Ждал. Настоящий доктор и, забегая вперед, настоящий друг. Мой лучший друг. Мы поехали к нему домой. Это как насмешка. Один человек из этого дома и подъезда пропал из моей жизни, а другой появился. И когда он оставил на подземной стоянке машину, неподалеку я увидела черную мицубиши. Меня точно ножом полоснули.

Прежде чем мы начали разговор по душам, товарищ доктор притащил два стакана, достал спирт и с пугающим профессионализмом начал тот самый спирт разводить. Не удивительно, что я выложила ему все, что случилось, как на духу. И даже с лирическими отступлениями в виде собственных домыслов и рассуждений. Какой ужас. Он молчал до последнего, но под конец все-таки начал пьяно материться.

— Знаешь, я не хочу быть такой как она, даже внешне, — сказала я.

— Не будь. Если тебе это поможет, делай все не как она! Не одевайся как она, не делай то, что она, не связывайся с парнем, с которым спит она. Пей, например, спирт! И у меня даже есть тост! За то, чтобы больше никто об этом не узнал. Мы сохраним это в тайне! Только ты и я, — заговорщически подмигнул он.

Что удивительно, наутро у меня не было похмелья. Я сочла сие за знак свыше. Значит, оно мне было нужно. И я дала себе клятву, что больше об Алексе плакаться не буду. Ну и такую гадость, как спирт, больше пить зареклась.

— Вот смотрю я на тебя, Карина, и думаю, что же ты тут без нас делала? — вопрошала мама, вытаскивая из моего шкафа кучу новых шмоток.

— Я, мам, встречалась с одним молодым человеком, который решил, что я одета неправильно, — решила не врать на этот раз я. Мама на меня посмотрела недовольно.

— Ты взяла у него деньги?

— Знаешь, мам, было очень трудно отказаться, учитывая, что половину моей прошлой одежды он попросту выбросил!

У мамы дар речи, кажется, отнялся.

— Ты ничего о нем не говорила. Вы расстались?

— Это было несерьезно. Он из ветреных. Но накупить мне кучу тряпок успел, — изобразила я усмешку. Мама пожала плечами, но она не поверила. Мда, эту часть легенды я не продумала.

— Как его зовут? — спросила она.

— Саша, — ответила я без запинки.

Мама кивнула. Самое обычное имя. И меня оно ничуть не задело, Алексу оно не подходило, ассоциаций не вызывало. Пока мама отходила от шока, я сидела, закинув ноги на стол и уставившись в экран компьютера, полыхающий разноцветным ковром лугов. В последнее время у меня в плейлисте крутилась только одна печальная песня, верный признак затяжной депрессии.

До отъезда в лагерь меня взяла новая мания: те вещи, что покупал мне Алекс, я переделывала под новый стиль. На душе серо, а стало быть, надо одеваться ярко. И ни у кого не будет повода думать, что девушка, одетая как попугай на самом деле только что выбралась… не скажем откуда.

День отъезда выдался солнечный. Я стояла с чемоданом в руках и размышляла. Евгения Ивановна больше никого не взяла из своих учениц. Мы с ней ожидали автобус. Мама не смогла прийти, и я была за это ей благодарна.

Короткая джинсовая юбка была одета поверх черных ажурных леггинсов, ярко-сиреневый топик и на высоком каблуке зеленые босоножки. На руки я одела вязаные зеленые рукава.

— Смотри, краска почти стерлась, — улыбнулась тренер, глядя на мои волосы. Вот бы и сердце так же отформатировать! Я усмехнулась своим невеселым мыслям и села в облезший красный автобус. Жара, духота, многим было плохо, потому ехали долго, часто останавливались, чтобы погулять. Я сидела рядом с тренером впереди и не обращала внимания на неудобства. За окном проносились залитые солнцем поляны. На меня в отражении грязного стекла смотрела уже совсем не Эльвира Граданская, но и совсем не Карина Орлова. Я словно в одночасие повзрослела. Мое лицо было по-прежнему нежным и гладким, но глаза настороженные, недоверчивые, а между бровей складочка.

— Как ты? — спросила тренер.

— Отлично, — улыбнулась благодарно я. Мне не надо было с ней играть в прятки, она знала меня хорошо.

— До отлично тебе как до луны, но, надеюсь, без больниц обойдемся, — буркнула она и забросила в рот очередной леденец. Второй протянула мне.

В палатах нас было по трое. Мои соседки-болтушки были девушками хорошими, но я больше не верила свой удаче. Я не подпускала их близко, и они, кажется, решили, что у меня звездная болезнь. Как далеко от правды! Мое доверие было предано и растоптано дважды в течение слишком короткого времени, дружить не хотелось. Два дня я почти все время проводила на тренировках. Евгения Ивановна, однако, не была в восторге.

— Мне не нравится, что ты никуда не ходишь и ничего не делаешь с другими ребятами. Придется заставить. Будешь танцевать на приветствии. Возьми соседок и ставьте номер.

Правда, заставить их что-то делать можно было только из-под палки, пришлось воспользоваться железной волей тренера, она все быстро расставила по местам. Мы уже репетировали приветствие в последний раз, когда тренер взяла в руки телефон. Она взглянула на меня, думая, что я не замечу, но я заметила и скосила на нее глаза. Она закрыла ладошкой губы, чтобы нельзя было опознать ни слова, и отошла подальше. Я вздохнула, мне хотелось хоть разочек еще окунуться в мир Алекса, но это было невозможно. Может, я ненормальная? Я снова поймала себя на мысли, что только стоило отдалиться ото всего этого, как меня будто магнитом тянуло обратно. И я знала, что это не так легко искоренить.

— Ты пропустила выход, — сказала моя соседка, та, что Вика. Однако мне за это даже не попало, потому что вернулась крайне озадаченная тренер, даже музыку выключила. Она подошла ко мне и тихо спросила:

— Скажи мне, ты ведь с ним не..? — и подозрительно прищурила глаза.

— Господь с вами, Евгения Ивановна! — воскликнула я громко и уже тише: — у него хватает наглости обо мне спрашивать?! — спросила я в шоке.

— Тише, Карина. Ничего особенно он не спрашивал, только о твоем самочувствии, — я вздохнула. — Просто дежурный вопрос.

— Вы прекрасно знаете, что не дежурный, — недобро сощурилась я, скрещивая руки.

— Иди-ка репетировать, Орлова, — заявила она спокойно. Разговор об Алексе был закончен. — И да, кстати, я давно хотела предложить тебе звать меня на «ты», — почесала она висок. — Я к тебе как к сестре, а ты «выкаешь», и я чувствую себя старой и дряхлой.

В любое другое время я бы предложению обрадовалась, но после разговора об Алексе за ним почувствовалось признание собственной вины.

— Приготовились, — скомандовала тренер прежде, чем я успела додумать свою мысль. И я запрятала под шапкой все свои эмоции, замкнулась в себе.

Праздник открытия. Вика и Рита сидят рядом, болтают. Тренер вела представление. Нет, я правда понимала, за что ее так недолюбливала Анжела. В тот день она была одета в шикарное платье, ей все завидовали. А еще я лучше всех теперь понимала, что Евгения Ивановна явно не забыла Сергея Елисеева. Вообще не понимаю, зачем она мне соврала тогда. А вдруг, мне уготована та же участь?! Я ужаснулась от одной только мысли.

— Второй отряд, — назвала нас тренер, и мы побежали к сцене. Вика и Рита встали по разные стороны. Тренер посмотрела на меня, и я кивнула. Так было всегда. Рита и Вика начали танцевать. Я ждала своего выхода, он был чуть ли не в середине, пока они танцевали, я смотрела на косяки, тренер молча качала головой. Выступать без предмета так спокойно… удивительно, что они не могли сделать все правильно. Меня знали и встречали аплодисментами. Я медленно, что самое сложное, прогнулась и встала на руки, подняв ноги в шпагат, а потом, оттолкнувшись руками, я вскочила на ноги, и начался уже непосредственно танец. Вика и Рита танцевали сзади, а я на переднем плане. Когда пришла пора становиться на колени, я поняла, что останутся синяки. Мы решили не добавлять много элементов гимнастики. Просто танец. Но вот я встала и подняла сзади ногу, прижимая ее прямую к плечам. В своей стихии, поворот, и мы все втроем на удивление синхронно упали, заканчивая танец. Кажется, это единственное, что мы сделали синхронно.

— Это было ужасно, — заявила тренер. Я только кивнула. Ну а что? Правда же.

— Сейчас не тренировка, — отмахнулась я.

— Твое счастье, — вздохнула она. — И только попробуй уйти с танцпола.

Я свернулась на стуле калачиком, чтобы снять нагрузку с ног. В руке от нечего делать крутила телефон, а потом не сдержалась — открыла и нашла фото Алекса. Его одного. Стоит ли все это удалить? Наверное, стоит. Я нажала на кнопку удаления фотографии и задумалась над запросом подтверждения. Оставить? Удалить? Заиграла медленная музыка, рядом со мной примостились Вика и Рита, ожидая приглашения на танец. Они шумели, мешали мне. Смех вдруг показался совершенно неуместным. Я опустила голову, на глаза упала прядь почти привычных собственных рыжих волос. А когда отбросила ее обратно, обнаружила рядом какого-то парня. Промелькнула мысль, что это может быть Алекс. Я вскинула голову и посмотрела на молодого человека, который приглашал меня танцевать. Конечно, с Алексом ничего общего. Это все мое больное воображение.

— Я не танцую, — сказала я и ни с того, ни с сего выронила телефон. Он присел и поднял его, взглянув на экран, где все еще красовалась фотография Алекса.

— Понятно почему, — усмехнулся он.

— Ничего тебе не понятно, — бросила я тихонько, но он услышал.

— А кто ж тебе еще не разрешает танцевать?

— Кто угодно, только не брат, — солгала я.

— Тогда я не понимаю, почему ты отказываешься! — заявил он.

Я гневно на него взглянула, но не на того нарвалась. Товарищ обладал определенным нахальством. Так и пришлось согласиться. Я приблизилась к нему и ощутила кольцо рук на собственной талии.

— Меня Антон зовут, — сказал он, стоило мне положить руки ему на плечи.

— Карина, — я напряглась, навряд ли я смогу нормально реагировать когда-нибудь на это имя.

— Я знаю.

И больше почти ничего не сказал. Ну, зато у тренера был вид кота, объевшегося сметаны.

Это была среда, самая середина рабочей недели, когда неожиданно тренер вошла в палату и сказала, что ко мне приехали. Я знала точно, что это не мама с папой, после той детской аварии он за руль не садился. А ехать на автобусе после работы? Неа. И потому меня словно петардой подбросило. Алекс? Я чуть по лбу себя не ударила. Ну что за идиотка?! Ну откуда вообще такие мысли.

— Кто ко мне? — спросила я, ненавидя свой дрожащий голос.

В ее глазах мелькнула злость.

— Твой доктор, — резко ответила она. Я кивнула. Ну да, а кто еще? Я слезла с кровати и вышла из комнаты вслед за ней.

— Тренер, я хотела попросить тебя кое о чем, — сказала я. — Я хочу поменять показательный номер.

— На что?

— У меня уже есть идея.

— Ладно, посмотрим.

Я выскочила из корпуса и почти наткнулась на Диму.

— Димка! — воскликнула я и бросилась ему на шею. Он зафыркал. Мимо с постной миной прошел Антон. Я сделала вид, что не заметила его.

— Ты как себя чувствуешь? — спросил Дима.

— Хорошо. Правда хорошо. Рука в порядке. Я уже даже тренируюсь в полную силу.

— Дай взглянуть, — попросил он, и я закатала длинный не по погоде рукав. — Шрам останется, но очень заметным не будет, — пообещал он тоном врача-педанта. — А вообще ты в порядке? Жалуйся, пока я тут.

— Ну, нет, жаловаться я начну не раньше, чем напьюсь спирта, — улыбнулась я. Он тоже усмехнулся.

— Значит только мне!

— Что ж так-то?

— Кроме меня никто не умеет достойно разводить это пойло. А выглядишь ты… хм… ярко.

— Спасибо. Тебе нравится? — я оглядела собственный сине-малиновый наряд.

— Конечно, не нравится. Но если нравится тебе, то какая разница? Тебе неожиданно идет.

— То есть?

— Ну, никому другому я бы так одеваться не советовал…

Я смотрела на его почти белые волосы, которые раздувал ветер. Такие забавные, на пух похожие. Дима облокотился на перила, в руке зажав ключи от ядовито-желтой машины, которую можно было разглядеть даже через ельник и ограду лагеря.

— Ты надолго? — спросила я с надеждой.

— На пару часов.

— Здорово. Я рада… что ты приехал. Тут довольно тоскливо. И тренер на меня злится.

— Что так?

— Ну… она как бы меня предупреждала.

— Да ладно, это все с ее подачки. Она злится не на тебя, а на себя.

Мы помолчали. Потому что оба понимали, что он и сам немногим лучше.

— Дима, как ты думаешь… Я… ну того… в порядке? Просто я поступила так глупо, будто у меня отключился мозг. Я плохо помню все, что было до, а потом — раз, и я стою под стеклянным дождем, и вопит сигнализация, и крови столько…

— Эй. Ты не похожа на суицидницу. Я бы предпринял меры, Кари, я же врач!

— Ты правда так думаешь? Потому что мне себя приходится убеждать в этом каждый день.

— Тихо. — Он прижал меня к себе.

А затем я зачем-то рассказала ему про звонок и странный вопрос тренера. Дима поджал губы, а потом остановил меня рукой.

— Слушай, тебе не хватило что ли того, что произошло?! Если тебе мало адреналина, то вполне можно устроить еще. Забудь о нем, как друг тебе говорю. Навсегда забудь. Найди себе приличного парня, обычного с большой буквы О. И хватит истерик с разбитыми окнами. Переживешь. Не ты первая, не ты последняя. Даже если он понимает, что поступил неправильно, это его не изменит. Он дурак, сам не знает что творит, а ты сильная, умная и красивая. Ты заслуживаешь лучшего, не ты ли это говорила? Знаешь, есть такая терапия. Запиши свои мысли, события. Все запиши и сожги. Оно пройдет, полегчает. Теперь у тебя есть я, и я не исчезну, я не такой, как жеманные девицы — твои подружки. И ты не такая как они. Живи дальше. И не будь идиоткой. И не злись на меня, я врач, так надо! — сказал Дима, положив мне руку на плечо. — И не реви.

— Я не злюсь и не реву, — сказала я сквозь злые слезы.

— Это совсем не похоже на правду, — по-доброму улыбнулся Дима. Я никогда раньше не замечала насколько успокаивающая у него улыбка. — Запиши.

Он вытащил из кармана кожаную книжечку всего с парочкой исписанных врачебным почерком страниц и вручил ее мне.

— Сделай, как я сказал. У меня следующий выходной в понедельник, я снова приеду.

— Ты решил мне в психотерапевты записаться? — спросила я резковато.

— Если понадобится, — пообещал он.

Когда Дима уходил, тренер коснулась его руки и одними губами поблагодарила. И я поняла, что безумно люблю каждого из них.

— Что ты хочешь за номер? — спросила она. И я подумала, стоит ли теперь, после разговора с Димой идти на это? Да, тысяча раз да! Алекс был частью моей жизни и навсегда в ней останется. Может быть и мне легче станет. Я рассказала ей, а тренер обломала лучшие порывы: сомнительно.

— У тебя есть эта композиция? — спросила я.

— Нет, я думала, что она есть у тебя, — удивилась тренер. Да, я неувязок. — Ладно, найдем.

Вечером вместо сеанса кино тренер позвала меня в зал и сказала:

— Я нашла композицию.

— Да? Я уж хотела Диме позвонить, чтобы привез…

Я вошла в зал, там сидел Антон.

— Хм… я не уверена, что это и есть композиция, — фыркнула я. — У меня уже был один восторженный наблюдатель, ничем хорошим не закончилось, — скрестила я руки на груди.

— Поменьше яду, Орлова, — отрезала тренер. — Чем точить об меня зубы и истерики устраивать, лучше займись делом, а то в последнее время, то в Англии она, то в больнице. У меня и без тебя куча дел. Можешь нос задирать среди своих, а мне не дерзи. Переодевайся и быстро! А то времени разогреться не будет, на этот раз у меня нет с собой холодильника с пачкой льда! — и ушла, хлопнув дверью.

Я была в бешенстве. Рваными движениями переоделась за какой-то ширмой и стала разминаться. Но присутствие посторонних меня раздражало, и я не выдержала:

— Что ты тут собираешься делать? — спросила я у Антона, пока разминалась.

— Акомпанировать, — указал он на гитару. — Кто такой Дима?

— Что?

— Я вас с ним подслушивал. И так ничего и не понял.

— А спросить было не судьба? — помрачнела я, вспомнив свой опыт подслушивания.

— Так не интересно.

— Понимаю. Много узнал интересного?

— Достаточно. Я узнал, что тебя это бесит.

— Верно. И в следующий раз лучше спроси.

— Так кто он?

— Он доктор.

— Ну, это-то я как раз и понял. Он твой парень? — Уф, кажется, Антон слышал не все!

— Он мой доктор!

В этот момент пришла тренер. Она усадила меня на стул и стала причесывать.

— Ну что, дуешься на меня? — усмехнулась она. — Вот и зря. Пожалели и хватит, чем больнее бьешь по человеку, тем сильнее он становится, — она закрепила на моей голове прочный узел из волос. — Я знаю. Я на твоем месте побывала. А теперь болтовню в сторону, показывай.

Я отвлеклась от проблем, энергично объясняла, показывала, маниакально блестели глаза. Тренер выслушала и сказала:

— Реализация сомнительная, — сказала она. — Особенно сомнительно в твоем исполнении. Нужна плавность и медлительность, а в тебе этого нет. Но раз уж костюм твой сгорел, попробуем.

— Я сделаю, — заупрямилась я.

— Да, пожалуйста. Просто если будет плохо, то я заставлю тебя вернуть старый номер, — скрестила руки на животе тренер. — Кстати, какой костюм ты хочешь к этому номеру?

— Сиреневый! — воскликнула я. — И синюю ленту.

— БОЖЕ! — воскликнула она. — У меня от твоих одежек глаза режет, но я еще надеюсь, что это пройдет. Давай сделаем запись песни.

— Запись получится очень тихая, ничего я поиграю, — «успокоил» Антон. Тренер скривила губы, пытаясь скрыть улыбку. Заговорщики! Ррр, ненавижу!

— Карин, начинай, — тренер встала и подошла ко мне. Я опустилась на колени.

Я прогнулась назад и взяла ленту в руки. Тренер не останавливала меня, просто спросила по окончанию:

— Давно у тебя эта идея?

— Не очень, но все же.

— Ясно. Так, иди сюда. — И она стала править «проблемные места». Я несколько удивилась тому, как давно не видела, чтобы она сама делала гимнастические упражнения. Но тогда будто захотела сама примерить на себя этот номер. Закончили мы только в час ночи. Как я догадывалась, тренеру идея понравилась больше, чем она пыталась показать.

До корпуса меня провожал Антон.

— Такое впечатление, будто ты сломаешься. Твои родители всяких травм не боятся?

— Мама боится. Но с тренером не поспоришь. Она решила, что я обязана заниматься, и мама сдалась, — сказала я и остановилась у перил домика.

Антон внезапно схватил мою руку и задрал рукав.

— Пока ты танцевала, я заметил.

— Я разбила стекло, и осколок порезал артерию, — призналась я. — Дима нашел меня. Он… не парень, — сказала я и поняла, что допустила оплошность.

— Нашел? — удивился Антон. Ну да, не объяснять же, что я ночью шлялась по улицам в одиночку.

— Забудь, — я отвернулась. — Просто нашел и все.

— Просто нашел и все. Как скажешь. Спокойной ночи, Карина.

Дима оказался прав. Когда я писала дневник, эмоции словно вытекали через кончик ручки на бумагу. Я удалила все фотографии Алекса, кроме одной, самой любимой. А что про лагерь? Тренер поставила мне великолепный номер, лучше которого в моей жизни никогда не было и не будет (от моего, признаться, осталось очень мало!), с Антоном я так и не начала встречаться, несмотря на все его попытки. Я не могла вынести звучания его имени и вспоминать о том, что последнего парня, который меня поцеловал, я тоже застрелила, а о голову первого разбила вазу. Эдакая опасная дама.

Я выиграла олимпиаду и даже, к собственному смущению, выиграла титул самой красивой спортсменки (говорю это потому, что данное обстоятельство вернуло мне некую веру в себя!). Я настояла, чтобы костюм был сиреневым, а лента синей, тренер сопротивлялась, но я добила ее, сказав, что либо так, либо я выступлю со старым номером. Я оказалась права, он влюбилась в эту постановку и сдалась. Весь мир услышал крик моей души. Но почти никто не понял. Woman, you can change my world. Не про нас с Алексом, но я верила, что чей-нибудь мир изменю! Изменю!

Я стояла на берегу залива и держала в руках дневник. Полыхал костер, жар заставлял покрыться потом мое лицо. Но в воду я не собиралась окунаться. Огонь уже начал затухать, когда я швырнула туда дневник. И он жадно потянулся к бумаге. Если бы я знала, что придется писать свою историю еще раз, я бы такой глупости не сделала!

Глава 8

Если вы, как и я, думали, что на этом все закончилось, то это глубокое заблуждение. И теперь я расскажу чем обернулось то, что Алекс меня пощадил. А точнее кто решил меня убить вместо него. И вы правильно догадались. Неожиданного тут ничего нет. Моей изрядно подвыпитой кровушки захотел и Константин Граданский. Но обо всем по порядку.

Сначала моей кровушки возжаждали журналисты. Выигранная олимпиада сделала меня знаменитостью наконец-таки не за смазливое личико, но и ему досталось. Очень много шума в прессе наделал мой показательный номер, а особенно — интервью после него. Прозвучали вопросы о больнице, о дальнейших планах, но один заставил меня серьезно задуматься над ответом:

— Скажите, пожалуйста, ваш номер потряс всех тем, что он очень глубокий и явно имеет личный подтекст, может быть он чему-то или кому-то посвящается? — спросил журналист, сверкая глазами. Давным давно уже они старались разнюхать хотя бы песчинку информации о личной жизни Карины Орловой. Не знаю как от них отбился Алекс, про которого знала вся моя школа, но я благодарна за то, что никто не ткнул в меня тогда пальцем и, обнажая все полузажившие раны не завопил: это ж новая сломанная куколка Елисеевых! Однако, придумывать подоплеку номера пришлось:

— Ну, я могу сказать, что у множества спортсменов детство получается скомканным, творческая зрелость — лишь следствие. А этот номер я, наверное, могу посвятить женщине по имени Лиза и хочу сказать ей: Лиза, я выжила, — а дальше камеры запечатлели мои блестящие от непролитых слез глаза.

— И кто она? Кто такая Лиза?

— Я не стану скрывать, несколько последних месяцев выдались для меня очень тяжелыми, но Лиза — тот редкий человек, который не бросил в беде, — лаконично ответила я.

А после тренер погладила меня по родным и дорогим тициановым волосам. Я видела потом эту запись. Сиреневый костюм мне подходил идеально, в руках я рассеянно крутила ярко-синюю ленту, когда дошло до памятного вопроса, мое лицо не дрогнуло, а вот выражение глаз стало совершенно другим. Было заметно, что меня задели за живое, черт бы побрал журналиста!

Мама и папа не поняли моего обращения, никто не понял, кроме всего нескольких человек. Но, разумеется, эти осведомленные товарищи коллективно промолчали. И потому в прессе долго еще искали некую Лизу, но наша связь была слишком тайной, чтобы можно было за что-то зацепиться.

За олимпийское золото Федерация решила отплатить мне сполна. Щедро растранжиривая казну, губернатор Петербурга раскошелился на квартиру в роскошной новостройке в центре города. В душу закрались легкие подозрения… ведь губернатору мои друзья не совсем чужие. Я дежурно поулыбалась, вытерпела все поцелуи руководства города, получила ключи и направилась оценивать приобретения. Однако, буквально у самого выхода из здания, я наткнулась на Алекса и Колю. Последний озаботился тем, чтобы меня поздравить. А я очень сильно постаралась даже не смотреть в сторону Елисеева.

— Сегодня было награждение? Поздравляю, — улыбнулся Коля.

— Ммм… да, — выдала я гениальный ответ. За спиной защелкали фотоаппараты. Я вздрогнула. Ну что за невезение?

— Квартира?

— Угу. На Заневском. Красота, — кивнула я. Снова неловкое молчание.

— Кстати, поздравляю, — выдавил Коля.

— Спасибо.

— Уверен, Алекс присоединится к поздравлениям.

— Я передавал через Женю, — сухо сказал он, не глядя на меня. Ого как. А до меня они, естественно, не дошли.

— Ладно, передам через нее свое спасибо, — демонстративно равнодушно пожала я плечами, и, кажется, Алекс едва заметно улыбнулся. — Мне пора.

И с тяжелым сердцем я чуть не бегом бросилась в сторону метро. Ночью мама опять слышала, что я плачу.

Гонорар за олимпиаду родители оставили за мной. И вкупе с деньгами, доставшимися мне от Алекса, я начала с завидным воодушевлением обставлять новую жилплощадь. С головой ушла в обустройство, не жалея избавлялась от миллионов Алекса. Их я ненавидела не меньше, чем его.

Сначала сделали проводку, потом паркет. Я радовалась, как ребенок, наблюдая изменения в своем будущем доме. А потом настал черед красок, обоев и так далее. Но вдруг однажды мне в голову что-то стукнуло и жизненно необходим стал дизайнер. Его нашел опять же Коля. Максим Громов был молод, находился в поисках опыта, а, главное, у него было время, чтобы мне помогать. Также его не ужаснула идея покрасить квартиру во все цвета радуги!

Мы договорились встретиться в кафе около моего дома, где я не побывала еще ни разу. Я, как порядочный клиент, пришла раньше. Неожиданно передо мной вынырнула девушка, и я обомлела.

— Линда… — удивилась я.

— Ой, я тебя помню, — пробормотала она. — Правда, имени не знаю.

— Карина, — она с удовольствием пожала мне руку. — Я и не думала, что ты работаешь официанткой, ты больше на модель похожа…

— Но и я не думала, что ты олимпийская чемпионка по художественной гимнастике, — усмехнулась она. — А моделью я подрабатываю. Правда… не очень успешно, — скорчила она забавную гримаску. Внезапно ее лицо потемнело. — Как там Алекс?

— Без понятия, — улыбнулась я и впервые почувствовала, что чуть-чуть отпустило. Она удивленно на меня посмотрела, но я не собиралась вдаваться в подробности. Моя страшная история совсем недавно закончилась, и я медленно, но верно, успокаивалась. Не хотелось бередить раны. Пока еще больно, но выбора нет. Зачем тратить нервы на истерики, когда легче принять как должное ту часть моей жизни.

Я заметила, как в кафе вошел высокий парень, и сталосматриваться.

— К тебе? — спросила Линда.

— Может быть.

— Инет? — понимающе спросила Линда, видимо мир электронный знакомств не оставил красавицу в стороне.

— Неа, это дизайнер, мне же выделили квартиру, — немного смутилась я. — Здесь рядом, буду частым гостем. — А потом я помахала рукой Максиму (да, это был он). Парень подошел ко мне и присел.

— Карина Орлова?

— Она самая, — я протянула ему руку для пожатия. — Заказывайте.

— Чай, черный, с сахаром и лимоном, — Линда улыбнулась и кивнула.

— Двойной капучино.

— А в двух чашках пойдет? — опешила официантка.

— Главное, чтобы он был, — закивала я.

Она улыбнулась мне и убежала. Невольно я задалась вопросом, а сколько Линде лет?

— Знакомая?

— Скорее да, чем нет.

— Итак, Карина, какие у тебя пожелания? — спросил Макс.

— Ну, во-первых мне нужен скорее консультант. Во-вторых, так получилось, что у меня не слишком много времени, — вздохнула я.

— Ну, зато у меня его достаточно, — успокоил Максим. — Сейчас не сезон, да и я пока не так знаменит, как хотелось бы. — Мы понимающе улыбнулись друг другу. И принялись за обсуждение. Максим остался доволен моими идеями, хоть и удивлен. Последние две недели лета мы пробегали по магазинам, подбирая то, что устраивало нас обоих.

Мама не могла на меня нарадоваться, ведь теперь я не грустила, не сидела в углу с плеером в ушах. Радость ее была преждевременной, ведь я собиралась съехать так быстро, как удастся. Некоторые мои знакомые достаточно наглы и могут заявиться домой без приглашения. Например Константин… А значит выход только один: пусть приходят в другой дом, где вредить кроме меня некому.

Школа стала самой страшной каторгой. Я была совершенно одна, про меня говорили только шепотом, но так дружно! То есть все знают, но никто не скажет в лицо. Из-за трусости.

Одиночество напрягало неимоверно. Теперь я была не только отверженной, но и знаменитой. Мне даже не с кем было поговорить. Я чувствовала себя призраком, на меня не поднимали глаза ученики и, по возможности, — учителя. Уж и не знаю что с ними Алекс сделал. Но даже мама отчего-то сделала вид, что ничего не происходит, хотя не могла не заметить, что мои подруги бесследно испарились. Я хотела бы думать, что родители меня не раскусили и сдались, но они не дураки, скорее всего сами догадались.

Если я не бывала на тренировке или в школе, не спала и не отделывала квартиру, то сидела за компьютером. Часами. Меня это нисколько не напрягало, что только подтвердило мою идею: я хочу работать с компьютером. Не на компьютере, а именно с ним.

Правда, будущая профессиональная деятельность выражалась только в том, что я пошла на курсы подготовки к поступлению, чем уничтожила жалкие остатки свободного времени. Там было всего три девушки: я, Настя и Оля. Они были знакомы раньше, обе из Питера, обе клубные девочки, все из себя. Меня, однако, приняли за свою. У них были богатые папы и любящие большие семьи. А я послушала их и предпочла просто не рассказывать о себе. Про гимнастику упомянула вскользь, такие люди не интересуются спортивными обзорами.

Школа. Конец урока. Я от нечего делать сидела в наушниках и просто теребила волосы. Жалостливый взгляд Светы. Но как только она поняла, что я заметила его, сразу же отвернулась. Теперь с Леной сидела она, и наша штатная блондинка выносила мозг ей. Кто кому еще должен сочувствовать. Однако, вокруг меня образовалась самая настоящая санитарная зона, что тоже настроению не способствовало.

Как только прозвенел звонок, я вышла на улицу и встретила Максима, с которым мы собирались продолжить шопинг-терапию.

— А прошлый-то был подонок, но получше, — бросила громко Лена Свете, та снова грустно на меня взглянула и промолчала.

— Они думают, что я твой парень? — поинтересовался Макс. — А кто был прошлый?

— Не обращай внимания, — улыбнулась я безмятежно. — У меня мало времени, тренировка через два с половиной часа.

Пока мы ехали в его машине, он старательно пытался выяснить кто я такая и откуда знаю Колю, но сам не рассказывал, какими судьбами подвязался с этими людьми. Когда я спросила о нем у Коршуна, тот сделал такие глаза, будто Максим имел отношение только к планете Марс.

Я приехала чуть-чуть загодя, чтобы потренироваться, с собой приперла тучу пакетов. А мыслями уже переезжала.

— Что это ты такая счастливая? — подозрительно спросила тренер, не привыкшая к тому, чтобы я веселилась.

— Скоро перееду, — обрадовала ее я.

Однако, мой ответ убил ее интерес на корню. Она пожала плечами и оставила меня разминаться в гордом одиночестве.

Но мое настроение быстро испортилось, когда мама сказала, что раз теперь не за горами перебор квадратных метров на одну меня, то ко мне приедет пожить Надя — моя двоюродная сестра, которая только-только поступила в университет Петербурга и живет, бедная, в общаге. Я не любила маминых родственников, а точнее тетю Дину с дочерью Надей. Сестра моей мамы была дамой на редкость стервозной, иногда мне казалось, что ее основная цель — изжить родню. Благо, обитали они в другом городе, но, ура, кузина приехала учиться именно к нам, и вся моя радость от переезда померкла. В последний раз я видела Надю воочию, когда мне было девять, и на радостях от встречи, кузина бесцеремонно толкнула меня на косяк. Я неделю сверкала здоровенной шишкой на лбу. Мама разумеется, все простила. А я оказалась более злопамятной. Иногда мне казалось, что мама чувствует себя за что-то виноватой перед ними, и Дина с радостью этим пользуется. Иными словами, моя родительница родственников любила, а я ненавидела за двоих.

— Мама, я переезжаю на следующей неделе, пусть Надя пока займет мою комнату тут, а я буду там заниматься отделкой, скоро там уже можно будет безболезненно существовать, — постаралась я откреститься от назойливого присутствия родственницы хотя бы на время.

— А ты сама как до этого «скоро»? — удивилась мама.

— Я нормально.

Она обняла меня. Я была, если честно, в шоке, уже подготовила речь на тему самостоятельности и того, что нам всем, да еще и с Надей будет тесно. Даже шутку про очередь в ванную по утрам заготовила… Вот же странность.

— Слишком рано ты стала взрослой, девочка моя! — сказала она с затаенной в глубине глаз грустью.

— Мама, ну кто в здравом уме назовет меня взрослой? — улыбнулась я. — Посмотри, я же вечный ребенок. Мне до сих пор в автобусах место у окошка уступают.

— Я не об этом, — она мою шутку не восприняла.

Курсы. Перерыв. Мы с Олей и Настей гуляли по университету, где мечтали учиться ближайшие пять лет.

— Его Артур, вроде бы, зовут, — сказала Оля.

— Кого? — полюбопытствовала я.

— А видела, какой брюнет симпатичный на третьей парте у окна сидит? — спросила Оля. — Он тааак Насте понравился, — подмигнула подружка. Я усмехнулась. Как это не удивительно (а может и совсем не удивительно), я так погрузилась в личные драмы, что перестала обращать внимание на представителей противоположного пола.

— Зазнайка он, кажется, правда откуда-то с юга приехал, из Казахстана вроде. На машине ездит. Красной селике, — чуть покраснев выдала там краткую справку Настя. — Я… немного про него разузнала. — Так, с одной все ясно.

И вдруг тот самый Артур вырулил из-за поворота. Он действительно был необычной для русского человека наружности, точно откуда-то с юга, и действительно симпатичный. И что-то было в нем от Алекса, что-то в изгибе бровей, что-то в рисунке губ, но не глаза, не карие глаза. Я забыла, что рассматривать так пристально человека неэтично. И вообще может быть истолковано неправильно.

— Ну, удачи, — улыбнулась я Насте, которая отчаянно покраснела, будто он мог знать, к чему я это сказала. Я подхватила под руку Олю и попыталась уйти, но Настя неожиданно поспешила за нами. Оля закатила глаза, бормоча что-то про безбожных трусих.

— Я боюсь, — призналась она. — Он такой симпатичный, девушки вокруг него, наверное, вьются толпами…

— А ты что, некрасивая? Вокруг тебя парней мало? Каждая думает, как ты, потому он достанется тебе, — подмигнула я.

— Какая у тебя… интересная точка зрения. — Угу. Еще бы ей верить!

Мы ухитрились чуть опоздать к началу второй половины курсов.

— Можно? — спросила Оля и вошла, не дожидаясь позволения. Эта леди точно не стала бы, как Настя, ждать и надеяться на лучшее. В аудитории были парты на три человека, что оказалось нам на руку. Я решила свою задачу и подняла глаза на преподавательницу, чтобы показать результаты. И неожиданно наткнулась взглядом на Артура, который с интересом за мной наблюдал. Да, кажется разглядывание мне аукнулось…

— Какой ответ? — спросила преподавательница. Я с секундной заминкой назвала число Да, потому что задумалась обо всяких… ррр! После этого меня отпустили.

Я решила подождать подруг и взяла в руки телефон. Вовремя. Он как по заказу зазвонил. Это Дима. Я обрадовано вскочила и вылетела в коридор, прямо с порога аудитории говоря в трубку громко и радостно:

— Алло!

Абитуриенты дружно захихикали.

— Секунду, я на курсах, — сообщила я, отходя от полной ушей аудитории.

— Наши устраивают соревнования по бильярду. Не хочешь сходить сегодня ночью? — сказал он. — Я решил, что тебе неплохо бы увидеться… с тем же Коршуном. Алекса в городе нет.

— А, ну тогда поехали. Подхватишь меня у универа?

— Конечно, — терпеливо сказал доктор.

И только мы вышли из корпуса, передо мной остановилась машина Димы. Он вышел, я обняла его, чмокнула в щеку и отстранилась.

— Это Дима, мой друг, — улыбнулась я подругам. — Это Настя и Оля, любимые подружки.

Они, очевидно, подыскали множество синонимов к слову друг, но меня это мало волновало.

— Очень приятно, дамы, — улыбнулся он. — Никто не желает присоединиться к нашей маленькой дружной компании?

— Эмм… мы нет. — Ну говорю же — не поверили.

— Значит, увидимся, — улыбнулась я подругам. И пока я садилась в машину Димы, в дверях показался Артур. А Дима просто пафосно развернулся и покинул парковку.

Бильярдный клуб, куча народа. Мне понравилось здесь, все, кроме сигаретного запаха. И не потому что я боялась прокурить вещи, а потому что обзавидовалась! Кто был не на машинах, непременно пили. И мне вручили бутылку вина. Дима ухитрился всех представить за жалкие три минуты, и у меня взорвался мозг, но как минимум одного я запомнила очень хорошо. Олег.

— Я тебя помню, — улыбнулся он. Я так долго молча на него смотрела, что он решил пояснить:

— Я вез тебя в ту ночь, когда ты вернулась из Эстонии, — напомнил он.

— Я помню, Олег. Это от нервов.

— Что от нервов?

— Моя стервозность той ночью. — Не уверена, что вела бы себя иначе в другой ситуации, но когда объяснила, у парня на лице появилось такое облегчение, что я поняла — только то, как я на него пару раз рявкнула, он обо мне и запомнил. Вот так и рождается репутация.

Поначалу меня сторонились, хотя никто с Граданской, вроде, не путал. Просто новое лицо, мало кому знакомая девочка.

— Алекс не играет? — поинтересовались в толпе. Я навострила уши.

— Алекса в городе нет, — ответила спокойно Инна — его секретарша, — я после этих ее слов обрадовалась и окончательно расслабилась. Но мое счастье неожиданно разделили:

— Значит, у нас будет новый чемпион, — потер ладошки Олег.

А рядом словно из ниоткуда вырос Коршун и поинтересовался:

— Ты почему больше не ездишь в тир? Помнишь, как мы собирались на охоту?

— Помню, конечно, — улыбнулась я. И некоторые начали заинтересованно на меня поглядывать. Мол раз Коршун знает — значит своя?

— Приезжай, поболтаем, а потом решим когда на охоту рвануть.

— Хорошо, — улыбнулась я. — Удачи на чемпионате. Правда, не знаю как ты играешь…

— Я играю достаточно хорошо, чтобы надрать задницу и доктору, и юристу, — подмигнул Коршун, я засмеялась, пытаясь, однако, сообразить которому из юристов он собирался надрать задницу. Меня бы больше устроил в роли проигравшего, разумеется, Алекс, но это было невозможно, так как его-то здесь, на мое счастье, и не было. — Здесь еще Эрик и Олег неплохо играют. Приглядывай за ними. И да, развлекайся, ребенок.

Единственным человеком, кого не обманула моя попугайская одежда и кто не постеснялся расспросить про Элю Граданскую, явилась Инна. Она, кажется, что-то прознала и теперь ждала откровений. Я мило улыбнулась и сказала, что не представляю, о ком она говорит, что вообще-то я приехала с Димой, что я маленькая школьница, которая в жизни мафию видела только по телевизору. Для достоверности я изобразила невинную улыбку на лице.

— Ну-ну, — сказала Инна и ударила бесконечно длинным ногтем по широкому карману юбки, где я сегодня решила спрятать пистолет. Не думала, что так сильно видно! Пока она шла к Эрику, я лихорадочно соображала кто еще в курсе моего прелестного аксессуара.

Я болела за Коршуна. И ах! Как они играли. Это было так классно, что я успела обзавидоваться. Сама я понятия не имела даже каким концом кия бить. Один раз, не выдержав, я закурила вместе со всеми, и оперлась на свободный бильярдный стол. Где-то сбоку сверкнула вспышка, и я немного испугалась.

— Олег, не показывай, пожалуйста, их Алексу. Ему не стоит знать, что я здесь была.

— Почему?

— Просто. Не надо.

Кстати, самый роскошный итоговый сет состояла именно между Олегом и Эриком. Ажиотаж стал понятен с первых ударов. Забивали быстро, ярко и эпично. А в конечном итоге Эрик выиграла и улыбнулся во все тридцать два желтых от табака зуба. Ах, как его целовала Инна, будто он ее герой, как минимум!

Когда перевалилось за полночь, веселье плавно перетекло в пьяные беседы и ленивые командные сеты. В толпе я заметила Максима и решила поздороваться. Он рассказал, что допоздна сдавал проект и не успел со всеми делами разобраться, а то бы обязательно (обязательно, как же) выиграл у Эрика. Я похихикала над его бахвальством, потому что оба мы понимали, это так, шуточки. Макс не походил на заядлого бильярдиста.

— Ну как тебе? — поинтересовался почти герой дня — Олег.

— Здорово, — улыбнулась я.

— Хочешь, научу играть?

— Хочу, только не сегодня. Я уже пьяная, — улыбнулась я, отчаянно пытаясь вспомнить откуда у меня в руке взялась сигарета.

— Ладно, найдемся через Димку, — подмигнул он.

Максим как-то прохладно на меня посмотрел. Не в восторге от моего полуфлирта? Ну-ну. Мои мысли прервал Коля, который вдруг громко крикнул (не думала, что он умеет громко кричать):

— Тише, Алекс звонит.

Все смолкло, кажется, даже на телевизоре громкость убавили. Событие, блин. Всем бы такой уровень организации.

— Как едешь? А мы тут без тебя чемпионство разыграли, — сказал Коля со смешком. Мы с Димой панически переглянулись, но доктор уже изрядно набрался, и везти меня никуда не мог. А я хоть и понимала, что Алекс навряд ли меня прирежет при всем честном народе, однако очень не настроена была его видеть. А потому я взмахнула ресницами и схватила Максима за руку.

— Увези меня, пожалуйста! — прошептала я ему в ухо.

— От Алекса бежишь? — спросил он, захлопывая дверь машины и пристегиваясь. Я вздохнула.

— Ага. Лучше нам не встречаться. — Максим тоже пристегнулся.

— Вам или тебе? — в его голосе прозвучала откровенная злость. — А я думал ты другая, не из тех девочек, что теряют от красавчиков голову!

Я категорически отказывалась оправдываться за свое недостойное поведение. Хотя… о том, что он меня может выкинуть из машины, признаться, не подумала.

— Не твое это дело, Макс, — отрезала я.

С черной мицубиши все-таки встретились, прямо на выезде с парковки. Я вообще не поняла, как они не снесли друг другу зеркала, но машина Алекса по-змеиному скользнула на свободное парковочное место, а затем мы повернули, так что самого хозяина я не увидела, как ни старалась. Эмоции по этому поводу у меня оказались самые противоречивые.

— Вы встречались? — не отстал от меня Макс. Я раздраженно повернулась в своему сегодняшнему водителю и на корню решила пресечь все дальнейшие разговоры на эту тему:

— Он пытался меня убить.

— Вот дерьмо… — прошептал Макс. — Извини.

— Только не болтай. От чужих «извини» мне приятнее не становится.

Максим больше ни слова не сказал. О причинах тоже не спросил.

Поскольку Настя так и не решилась даже заговорить с Артуром, а Оля такой проблемы даже не представляла, она решила подруге помочь. В перемену она запросто подкатила к нему и завела какой-то туманный разговор. Настя словно воды в рот набрала, а я… ну я в своем репертуаре, где-то в облаках витала. Оказалось, что Артур очень даже не против потрепаться, что и требовалось доказать. После обычных расспросов на тему: а кто ты, а откуда, а на кого пойдешь, я окончательно отключилась от происходящего.

Однако, рано. Потому что Оля вдруг завела разговор о машинах. И очухалась я и «включилась», только когда меня ущипнули.

— Ауч! — возмутилась я.

— Прием, Карина, говорит планета Земля, — фыркнула Оля. — О чем мечтаешь?

— Так что? — поинтересовалась я, думая о том, что бы она выдала в ответ на реплику: о золотых портьерах!

— Я спросил не гоняет ли профессионально твой парень.

— Эээ, кто? — рассеянно переспросила я.

— А кто за тобой на машине приезжал? — Ах да!

— Дима, — «понятно» объяснилась я.

— Так Дима в гонках участвует? — спросил Артур.

— Не знаю, может быть, — меланхолично отмахнулась я. — Друзья его точно гоняют, а у него не спрашивала.

— Значит не парень, — улыбнулся Артур.

— А это твое дело? Неужели, — поражаясь его наглости, хмыкнула я.

— А я-то думал, что ты милая девочка, просто слегка не в себе.

— Ошибся? Бывааает, — участливо покивала я и ушла в аудиторию.

Идея Оли не была хорошей. Это стало понятно уже вечером, когда я вышла из корпуса и отправилась в сторону метро, а передо мной неожиданно затормозила алая таета селика.

— Подвезти? — спросил Артур открывая окно.

— Артур, ты ведь Артур? — спросила я, нагибаясь к окну и откидывая назад мешающие волосы. Он кивнул. — Проедь примерно два квартала на север и подвези лучше Настю, она оценит.

— А я нет, — ответил он, ничуть не удивившись и не смутившись.

— Тогда удачно тебе добраться до дома, — я выпрямилась и, обогнув машину, юркнула в метро.

Я, наконец, переехала. В моем новом пристанище были стол, стул, кровать, санузел, плита, ящик для посуды и стремянка, с которой я пыталась повесить отглаженные маминым утюгом золотые портьеры. И вот я включила ноутбук в низкую розетку, поставив его прямо на пол, и увидела сообщение от Лизы. Она приглашала меня в каникулы слетать в Англию к ней. Я не задумываясь соврала маме, что еду с тренером на судейство соревнований.

Чтобы знать сколько в школе осталось мучиться, я повесила на голую стену огромный календарь и вычеркивала прошедшие даты красным, зеленым или желтым. Красный — ужасный день, зеленый — хороший день, желтый — ничего хорошего, но в принципе терпимо, таких было девяносто процентов.

Квартира быстро начала заполняться мебелью, так как я постоянно ходила по магазинам и покупала все, что приглянулось, Максим даже пошутил, что если я продолжу в том же духе, то скоро обставлю жилища половины его клиентов, потому что в мою уже не влезут. Первой оказалась готова уборная, где я поставила роскошную большую удобную ванную и повадилась в ней спать после особо тяжелых тренировок.

На курсах после памятного разговора Настя как-то поугасла. А Артур возжелал заполучить меня в частное пользование. Что наводило на размышления. Ну правда, вот что ему от меня понадобилось?

— Артур, — Дима держал в руках фотографию Артура, найденную в базе данных. — Красивый парнишка. Жил в Казахстане восемнадцать лет, а потом переехал в Россию к отцу. Тот работает в Петербурге уже шесть лет. Закончил школу с золотой медалью, — улыбнулся Дима. — Какие еще вопросы?

— Он мне звонит под скрывающимся номером.

— Я тебе в смс отправлю, сейчас данных нет, — улыбнулся Дима. — Родился 5-го февраля, ему девятнадцать. В связи с переездом в этом году страдает фигней вместо того, чтобы учиться. Что еще хочешь узнать?

— Как от него отвязаться.

— Брось, — воскликнул Дима. — Он идеален.

— Он похож на Алекса… Господи, это безумно меня нервирует, — всплеснула я руками и поискала глазами сигареты. — Я бы согласилась даже на парня, похожего на Константина… Но не на Алекса! К тому же в него влюблена моя подруга, — вздохнула я.

— Ты что издеваешься? Ему ты понравилась. Подруга переживет, тебе и самой колется, — сказал Дима. — А про Алекса… тебя не зацепил ни один парень, непохожий на него, так тогда брось бесполезное занятие и встречайся с тем, кто на него похож! — Он швырнул бумаги, которые читал, на стол.

— Артур не зацепил меня, — заупрямилась я.

— И по этой причине я собираю на него досье, да? Не делай из меня идиота, Орлова!

Я инстинктивно сунула руку в карман и, неприлично выругавшись, схватилась за голову.

— Бросила курить? — спросил Дима участливо.

— Тренер сказала, если увидит с сигаретой — придушит.

— Правильно сделает.

— Ты вообще кардиохирург-курильщик. Или ты думаешь, что тебя профессия от рака легких спасет? Уговорит, наверное, рентгеновские снимки.

— Ха-ха-ха, — скривился он.

Глава 9

В Англии я получила такой информационный передоз, что впервые в жизни начала страдать бессонницей. Слоняясь по квартире, подобно привидению, я вспоминала наш с Лизой разговор. «Ты знаешь, по какой причине воюют Алекс и Константин? Виктор и Сергей, было время, дружили, да еще как! Вместе втянулись в мафию. У Граданского была невеста — Ульяна Феркеева. Уже после смерти матери Константина, конечно. Ульяна была очень красивой женщиной, удивительно красивой и весьма неглупой. Правда кокс нюхала. Виктор ее пытался отучить, но никак. Она все время срывалась. А потом уж я не знаю, как и когда кого перемкнуло, но Сергей ее взял и увел. Она родила ему сына и бросила, когда тому было четыре. Как думаешь, может, у Алекса тяжелая психологическая травма, раз он к любой женщине как в дешевке относится?»

Я вошла в темную и уже обустроенную кухню, чтобы налить себе воды, включила свет и обнаружила там Надю.

— И тебе не спится? — спросила она, раздраженно морщась.

Жить с сестрицей под одной крышей было ужасно. Я ее не любила, она отвечала мне полной взаимностью. Ее природная страсть к унижению родственников не иначе как по наследству передалась. И ревность с завистью, похоже, тоже. Как и все, она было решила, что Макс мой парень, и уже через несколько недель, как я поняла, они переспали, у меня, к слову, камень с души свалился, внимание дизайнера становилось несколько навязчивым. А теперь она прибегала домой с цветами и ставила их в вазу на столе в гостиной, думая, что меня это злит. Ну да, несколько злила. А как же иначе, кто, думаете, опавшие лепестки убирал?

Надя была симпатичной, как ее мать, у нее были каштановые вьющиеся волосы и удивительные фиолетовые глаза, которые, видимо, являлись нашей фамильной черточкой. Правда, если у нас с мамой они были ярко-фиолетовыми, то у Нади — черными с фиолетовым отливом. А еще у нее была изумительная смуглая кожа и ладная фигурка. Внешне она мне бы нравилась, будь я парнем. Хотя, что может знать девушка о мужских пристрастиях? Мне и Линда казалась воплощенным идеалом! Уж всяко лучше некоторых наркоманок.

— Мыслей много, — вздохнула я устало.

— Это из-за дня рождения. Он ведь у тебя через неделю, верно? Кстати, кого позовешь? — будто прочитав мысли, спросила Надя.

— Диму, Макса, Олю, Настю, — пожала я плечами. — Могу и тебя позвать, если выйти из комнаты самостоятельно не соизволишь.

— Негусто, — фыркнула Надя.

Она знала, что у меня проблемы в школе. Но мы это не обсуждали. Наверное, даже у нее есть свой предел бестактности. Хотя иногда казалось, что он мифический. Она все время пыталась одеть мои вещи, но большинство ей было мало и чтобы больше не находить любимую кофточку с дырой на боку, я врезала замок. Полезное приобретение, обеспечивающее должный уровень приватности.

Я легла на кровать и повернула голову к тумбочке, где хранила фотографию нас с Алексом. Я вытащила ее, посмотрела на разбитое стекло и подумала, что вставлять новое бессмысленно. Зачем я вообще ее храню? Просто, чтобы помнить о собственной глупости? Или потому что мне хочется иметь хотя бы крошечную его частичку? Я застонала от собственных мыслей. Сколько можно, прошло уже несколько месяцев! Это… даже больше, чем длилось наше знакомство! Хватит, нет-нет-нет! Я швырнула фотографию в ящик и закрыла его на ключ.

В школе никаких изменений не наблюдалось, все было по-старому, меня никто не видел, никто не замечал. А ведь то был мой восемнадцатый день рождения! Я улыбнулась своим мыслям и села за парту. Мне казалось, что скоро я растворюсь в воздухе. И разноцветная одежда, в которой я была, совершенно не помогала чувствовать себя более заметной.

Дома я хлопотала вокруг плиты, когда неожиданно не раздался звук клаксона снизу. Сердце екнуло. Я вспомнила Алекса и бросилась на балкон. Я выглянула вниз и увидела там машину. Сиреневую. И из нее высовывался Дима. Я побежала вниз, бросив жаркое прямо на плите.

— Дима! — закричала я и бросилась ему на шею.

— Солнце, с днем рождения! — воскликнул он. — Таета супра, правый руль. Что-то мне подсказывает, что тебе понравится. Я немного ее переделал под кабриолет… — сказал Дима. — Как тебе?

Я обняла его и залилась слезами. Дима меня пытался успокоить, а потом завел машину в гараж. Я уже влюбилась…

Оля и Настя стояли в моей квартире и пораженно осматривались. Кажется, обилие цвета их впечатлило. И только когда явился Максим, Надя соизволила выйти из комнаты. Судя по взглядам, симпатии к моим подругам она не испытала.

— Надеюсь, Артур не придет? — спросила Оля, стоило Насте утопать в ванную.

— Что? — ошарашенно спросила я. — Ольга, ты за кого меня принимаешь?! — воскликнула я, а Дима отчетливо зафыркал. — Напротив, я приложила все усилия, чтобы он не услышал о предстоящем мероприятии.

Неожиданно на столе звякнул ноутбук. Почта. Я бросила ложку и подбежала к нему. Меня ждало сообщение от Лизы.

— Лиза! — воскликнула я, чем вызвала море удивления. Кроме Димы никто вообще ни о какой Лизе не подозревал.

«Мое поздравление зачитай в качестве третьего тоста», — писала она, но почитав его предварительно, я погрустнела. Она меня знала, а, может, мы просто одинаково чувствовали. Эдакая сестра по несчастью.

— Что-то случилось? — спросил Дима, заходя в мою спальню, где я спряталась подальше от глаз.

— Нет, просто это же Лиза, — ответила я грустно.

— Пошла бы твоя Лиза… — и дальше нецензурная брань, за которую он огреб от меня полноценную пощечину, но только пожал плечами.

— Не смей ее оскорблять!

— Да как скажешь. Хочешь шишки набивать сама — вперед. Оно неприятно, но результативно.

— Она меня понимает, — бросила я ему в лицо резко.

— Она идиотка, которая сама во всем виновата! Твоя вина только в том, что ты была рождена двойником одной наркоманки… И в том что Алекс придурок.

— Не понимаю при чем тут он, как я могу быть виновата в том, что он придурок?

— Не понимай, — сказал он. — Думаю, даже он уже понял кто он есть.

— Сегодня, между прочим, мой день рождения, и имя Алекса — табу!

Мы вышли с ним к гостям. Оля и Настя сидели на диване, а остальные — на стульях. Первым поздравлял меня Дима, естественно.

— Я хочу поздравить с днем рождения, возможно, самого хорошего человека на свете. Я знаю о тебе больше всех, я видел тебя полгода назад, когда тебе было очень плохо. И я очень рад, что ты теперь здесь, что ты улыбаешься. Я безумно рад, что ты позволила тебе помочь, — я грустно улыбнулась. — И я могу пожелать тебе только оставаться такой же сильной, такой же красивой и, наконец-таки, распрощаться со всеми бредовыми предрассудками, — он поцеловал меня в щеку, и все начали недоуменно переглядываться. А что? Пусть. Вот такая я загадочная. — Ммм, а спирта у тебя нет? — спросил Дима, недовольно морщась. — Что ты народ вином травишь?

— В моей квартире в салатах спать запрещено! — отчеканила я, и все засмеялись.

Второй тост говорила Надя, за родителей, как единственный человек, с ними знакомый.

— Я бы хотела еще прибавить за моего тренера, за Евгению Ивановну, которая мне как крестная мама, — улыбнулась я, вспоминая ее поздравление, я ее пригласила, но она здраво рассудила, что компания неподходящая.

А третий тост был от Лизы.

«Дорогая Карина, надеюсь, что в твоей жизни с наступлением совершеннолетия закончится полоса жизни, которую ты не захочешь вспоминать. Это третий тост: за любовь, но, на мой взгляд, формулировка отвратительная. Надо пить за любовь взаимную, за любовь, которая приносит радость. Она бывает разной: сильной, страстной, безрассудной, но все это не ведет к взаимности. Давайте любить тех, кто того заслужил. Давайте выпьем за то, чтобы нас любили чуть сильнее, чем любим мы. Я знаю, что мы достойны этого. Я поднимаю бокал за тебя, Карина, находясь в другой стране. За счастливую любовь».

— Высокопарно, — прокомментировал Максим. Возможно, но откуда бы ему понять? И вдруг, как по заказу, раздался стук в дверь. Я поднялась по трем ступенькам и отперла замок ее. На мгновение испугавшись, что это-таки назойливый Артур прознал… ан нет, там стоял посыльный. Посыльный с огромным букетом красных роз.

— От кого? — тут же спросила Настя с придыханием. Она думала, что от Артура. Я подошла к стулу, положила цветы, с замирающим сердцем взяла записку дрожащими пальцами. Стоило мне увидеть почерк, как я побледнела и невольно глянула на Диму. Он шумно вздохнул.

— Я верну сам, — сказал он, вырывая у меня букет. Но не вышло… Что-то с грохотом упало на пол и покатилось по нему. Длинная коробочка. Мы замерли. Я стояла, не шелохнувшись. Он оставил мне букет, а сам присел и загородил коробочку так, чтобы никто, кроме нас, содержимое не увидел. — Господи, Кари…

Я решительно подошла ближе, забыв о том, что прижала злосчастные розы к груди. И тоже задохнулась. Там было бриллиантовое колье, и я до сих пор не знаю, какой телефонный номер совпадет с его стоимостью. Я опустилась на колени и тронула колье пальцем, а потом вырвала у Димы и пошла на балкон.

— Не смей, — схватил меня Дима. — Да ты что делаешь?!

— Недавно ты пытался выбросить цветы и записку, а если честно, они для меня значат куда больше чем эти безликие камушки, — сказала я и дернула к себе коробочку, за которую он успел ухватиться.

— Я не скряга, но выкинуть в окно такие деньги не позволю! С каких пор бриллианты безликие, кто тебе это сказал?! — он потянул коробку на себя. Я пнула его под колено, и пока он охал, отодвинула дверь балкона.

— Ты не понимаешь! Это все как покупка моего молчания, это все напоминает мне о той ночи, когда я оказалась в больнице. Об отражении в стекле, которое принадлежало не мне. Это все атрибуты Эльвиры Граданской, не меня! Если я избавляюсь от того, что связывает меня с ней, то я должна избавляться ото всего, без исключений. Теперь я снова Карина, снова нормально смотрю на жизнь, снова начинаю жить, не существовать, а он снова тут и снова колышет мои воспоминания. Дай прочитать записку и верни все это ему. Оставь меня одну всего на пару минут.

Дима вошел в квартиру, а я развернула послание. Я прислонилась к стене балкона и, ежась от холода, начала читать. Почерк, такой красивый, такой понятный, совершенство…

«Карина. Поздравляю тебя с днем рождения. Я желаю тебе поменьше в жизни таких людей, как я, наверное, это самое заветное твое желание на сегодняшний момент, прости мою наглость и мой подарок, не хотел тебя задеть, а если получилось — извини. Я не хочу, чтобы ты забыла всю нашу историю, ведь только последняя ее часть была грустной. Я уверен, что ты правильно все рассудишь. Подаренные бриллианты приносят счастье. Так что счастья тебе. До свидания, Карина».

Не знаю почему, но от этих слов вдруг так легко на душе стало. Достойное прощание. Мне вдруг почудилось, что внутри меня на одну ранку стало меньше, затянулось. И правда, забывать ничего не надо, надо просто принять, что было, и больше на те же грабли не наступать. Я вошла в комнату, виновато улыбаясь, а потом взяла коробочку и унесла в комнату.

— Что там? — спросил подозрительно Дима, когда я вернулась.

— Ничего, что бы тебя разозлило, — сказала я. — И ничего, что заставило бы меня поменять мнение. Просто я оставлю все у себя.

— Больше я тебе переливание крови делать не буду! — прошипел Дима. Настя удивленно охнула.

— Жадина! — беззлобно прокомментировала я и вернулась на свое место.

А через несколько дней мы с Коршуном отправились-таки на охоту.

— Верхом ездить умеешь? — спросил он.

— Нет, конечно! — воскликнула я. Он посадил меня на лошадь, и сказал скакать. И чего тут, вроде, сложного? Я решительно не понимала, но Коршун хохотал так, что чуть с лошади не свалился. Всласть насмеявшись, он начал показывать как правильно двигаться и сидеть в седле. Оказалось, в Коршуне умер учитель.

Коршун почему-то не признавал охоту у своего загородного дома, потому мы очень далеко ехали, прежде чем начали по-настоящему искать животных. Я подстрелила одного зайца, а он притащил пару гусей.

— А теперь решай, — сказал он. — Можно остаться в лесу на ночь и продолжить все это завтра, либо сейчас отправиться домой.

— Давай останемся в лесу, — предложила я.

— Холодно, — предупредил Коршун. Температура для второй половины осени была аномально теплой, и мы рискнули остаться, сварили суп из зайчатины и стали греться у костра. Я закуталась в клетчатый плед и встала перед огнем прямо на колени.

— Знаешь на кого ты в обычной жизни похож? — улыбнулась я, оборачиваясь назад.

— На кого? — спросил он, предвидя заранее подвох.

— На гангстера.

— А, я знаю. А что, разве я не гангстер? Самый что ни на есть. Ты просто мало про нас знаешь. Может, оно и к лучшему. Ведь и Дима далеко не всегда людей спасает. Ты хоть догадываешься сколькими способами можно убить человека во время операции? В карте не отметил, что дал антикоагулянты, и здравствуй несвертываемость крови, — я похолодела и опустила взгляд. Он мог бы убить и меня, если бы Алекс приказал. Ну, когда я лежала в больнице. Я потянула руки к костру, старательно натягивая рукава так, чтобы не было видно шрама. — Пить будешь? Согреешься.

— Когда мы с Димой в последний раз этим промышляли, утром он попросил меня больше ни с кем подобными вещами не заниматься. Я вроде как все помню, но ему, должно быть, померещилось, что я становлюсь непозволительно разговорчивой.

— Дмитрий сам в нетрезвом виде отвратителен, — фыркнул Коршун. — Поверь, если он выпил столько, сколько обычно, то и сам ничего не помнит. Так что давай сюда твою железную чашку.

— Алкоголики, — вздохнула я и подставила гнутую жестяную посудину. — Все друг про друга знают, да? Вы что, всем скопом пьете темными вечерами?

Неожиданно я решилась задать вопрос.

— Что ты знаешь про Стаса?

Он мигом помрачнел.

— А что?

— Дима сказал, он водить учит и права делает в два счета.

— Карина, Стас гонщик. И троюродный брат Алекса. Сделай выводы сама.

Упс!

— Он знает обо мне?

— Ба, девочка! Чтобы Алекс рассказал обожаемому старшенькому о том, как он облажался? Да ты, должно быть, головой повредилась. О ветки не ударялась? Нет?

Я недобро на него взглянула.

Я вошла в гараж, адрес которого мне оставил Коршун, и спросила, где найти Стаса. На меня удивленно вылупился парень и заявил, что Стаса нет. Я уже подумала, что ошиблась гаражом, когда ворота влетела машина и затормозила юзом.

— А вот и Стас, — фыркнул парниша так, будто это не он изображал изумление до глубины души. — Как всегда рисуется.

Из машины вышел Стас. Он выглядел точно так, как должно было нравиться малолеткам: длинные каштановые волосы, серьга в одном ухе, кожаная косуха и целое облако табачного дыма вокруг. Только пусть и должно было бы, но лично меня не впечатлило. И на Алекса он был ни капельки не похож, и все-таки нисколько не похож, что-то было от Сергея, но, кстати, глаза другого цвета. Мне он показался тенью Елисеевых, что-то есть, но ничтожно мало.

— Что-то потеряла, крошка? — спросил он и замер, приглядевшись. Заметил мое сходство с Элей Граданской. Вот так вот? Сходу?

— Ты Стас? — спросила я, откидывая назад длинные волосы.

— Стас, — он все еще хмурился. — А ты кто? — вопрос должен был быть для меня решающим. Если бы я отреагировала как-то неправильно, то могла бы получить и пулю в висок.

— Карина, — я протянула руку ему. — Мне о тебе рассказал Дима Дьяченко, — я вынула визитку Стаса и показала ему. Он все еще недоверчиво на меня смотрел. — Ты учишь водить?

И тут Стас развеселился, он смеялся от души, я даже сама попыталась найти в этом вопросе нечто забавное, но, видно, у меня с чувством юмора совсем труба. Либо он нахал. Склоняюсь ко второму варианту.

— Детка, — усмехнулся он снова. — Я не учу детей водить игрушечные машинки на коробке-автомат.

— А таета супра тебя устроит? — спросила я. — Она не розовая и не пластмассовая.

Стас шутку, кажется, оценил.

— Откуда ты Диму знаешь? — поинтересовался Стас.

— Он мой друг.

— Ты ведь понимаешь, что это нетрудно проверить, так? — спросил снова Стас с многообещающей улыбкой.

— Ну, позвони ему, — я протянула телефон с номером Димы на дисплее. Стас кивнул, но телефон мой не взял. Я могла бы поспорить, что номер Димы он наизусть не знал, так что будь я Элей Граданской, провела бы его влет.

— Ладно, только я не буду учить тебя ПДД, будешь ездить, как я скажу, садись в машину.

И для меня начался новый, незнакомый мир питерских дорог, дорог, где Стас постоянно останавливался, чтобы поприветствовать кого-нибудь из друзей Алекса, попался нам как-то раз и Дима, который радостно и беззаботно помахал мне рукой, заставив Стаса увериться в моей непричастности к семейке Граданских.

В тот день я ухитрилась подрезать Артура, приехав с урока вождения прямо на курсы. Сияя улыбкой, я выскочила из машины, помахала Стасу и резво направилась в корпус, не дожидаясь, пока возмездие меня найдет само. Однако оно оказалось проворнее, чем я думала.

— Не мала еще водить машину? — догнал меня Артур.

— Что?! — возмутилась я, аж застыв. — Мне восемнадцать! — только после этого я отмерла и быстрым шагом отправилась на третий этаж. Однако Артур не отставал, во всех смыслах.

— Тебе, что, серьезно, восемнадцать?

Я попыталась представить сколько бы он мне скинул лет, если бы я была без косметики, если даже так я его крайне не устраиваю… И разозлилась.

— Не удивляйся, просто тебе уже восемнадцать, а обычно все заканчивают школу… раньше.

Ааа, ну тогда ладно.

— Просто я выгляжу младше своих лет, и мама отдала меня в школу на год позже. — Ну и потому что в возрасте четырех после аварии меня пришлось заново учить говорить, что ускорению развития не поспособствовало…

— Так у тебя есть права?

— Как раз собираюсь получать со дня на день.

— Это твой инструктор по вождению тебя учит так ездить? Он ненормальный? — усмехнулся Артур. Если я скажу, что парень — он прилипнет, не дай Бог, к Стасу, а тот неизвестно что с меня в обмен на эту должность потребует. Сдается мне, он не из тех, кто отказывает или отличается особой жертвенностью.

— А тебе, собственно, какое дело? — остановилась я и скрестила руки на животе.

— Меня покатаешь? — спросил Артур. У меня отвисла челюсть. — Подвезти тебя до дома ты не разрешила, однако это же не значит, что ты не можешь сама до него доехать. Могу одолжить мою машину.

Я уже открыла рот, и вдруг у меня с языка чуть не сорвалось имя Алекса, так он мне его напомнил. В общем, я побелела (еще чего не хватало!), закусила губу и, извинившись, зашла в аудиторию. Артур, не ожидавший такой реакции, последовал за мной и уселся на другой ряд. Несчастные глаза Насти могло было на камеру снимать и вместо кота из Шрэка выкладывать, но мне удалось ее заболтать и отвлечь, притворяясь, что я ничего не заметила. Успокоилась я, только убедив в своей невиновности даже Олю. Ну, приехали одновременно, подумаешь!

Дима решил отмечать новый год со своей новой девушкой в клубе, то есть сей праздник мне пришлось справлять с Надей и Максом. Но эти двое вдруг намылились туда же, и я решила, что никакая потенциальная встреча с Алексом не заставит меня сидеть дома в одиночестве. Алекс как-нибудь переживет. Я в какой-то степени полюбила его мир и надеялась на шанс хоть одной ногой там потоптаться.

В клубе мне чуть ли не в дверях встретился Олег, а это уже обещало компанию. К тому же он давал мне отличный повод избегать общества вечно целующейся парочки.

А вообще если приглядеться, то знакомых здесь было отнюдь не мало Лена, Марина, Света с несколькими одноклассниками и парнями, Артур с какой-то хорошенькой девочкой. Я поморщилась и прикинула несколько укромных уголков, где можно спрятаться от крайне навязчивого общества. Неужели в городе перевелись клубы? Да, этот лучший, но все же. Надя с Максом сначала танцевали, а потом перебрались на диван в конце зала, занявшись друг другом и оставив меня около танцпола в гордом одиночестве. Я скинула туфли, подогнула ноги и честно попыталась призвать отсутствующие паранормальные способности, чтобы просверлить в Лене дыру одним только взглядом.

— Не ожидал тебя здесь встретить, — раздался голос Артура. Я повернулась к нему, он протянул мне бокал с мартини.

— Спасибо, — я взяла предложенное угощение и сделала глоток.

— Я присяду?

— Ну, присядь, — великодушно позволила я. — Надеюсь твоя подружка не очень сильно обидится, — усмехнулась я.

— Она с друзьями, не скучает, — улыбнулся Артур. — А вот ты скучаешь. Неужели одна пришла? — спросил он с деланным ужасом в голосе.

— Не дождешься, — сладко улыбнулась я и отставила мартини. — Просто моя компания временно рассредоточилась.

— Потанцуем? — предложил Артур. И я на него удивленно посмотрела.

— Найди себе более достойную партнершу. После этой счастливой встречи я прилипла к компании Олега, Димы и Стаса. Полный комплект людей, которые были рады моему обществу.

— Я смотрю, ты больше не прячешься, — шепнул Дима. — Это радует.

Я, надеюсь, загадочно улыбнулась в ответ:

— За старый год, — подняла я бокал и скинула руку Олега с собственного колена.

— Да ты у нас прям мисс Недотрога, — хмыкнул Стас.

Дима скрипнул зубами. Олег как-то приуныл.

— Тебе виднее, — спокойно бросила я. — Я слышала, что ты улетаешь за границу? Когда вернешься?

— Через пару недель. Я позвоню тебе, поедемкататься, — подмигнул он Олегу. Тот недобро уставился на потенциального оппонента. — А как иначе мне научить девушку ездить?

— Смотря на чем ездить, — парировал Олег. Ауч…

Неожиданно люди завизжали от восторга, я не поняла, что случилось, взглянула на Диму, а тот кивнул мне, мол, топай, Алекс явился.

— Я вас покидаю, — улыбнулась я, совершенно не радуясь перспективам.

— Да посиди еще с нами, что случилось? Твоя сестрица совсем о тебе забыла, — заявил Олег и дернул меня обратно, стоило привстать с диванчика, и тут же убрал руки. Урок усвоен. Я даже усмехнулась.

— Я пойду потанцую, хочешь со мной? — предложила я ему, чтобы не объяснять причину своего ухода.

— Подожди, выпьем и пойдем, — сказал Олег. Я закусила губу, а Дима на меня мрачно посмотрел. Объясняться мне совсем не хотелось. Олег, Стас и Дима стукнулись стаканами (остальные решили, что до нового года не стоит безбожно надираться). Я кинула взгляд через плечо и увидела, как Артур продолжает зажигать с милой молодой особой. Красивый, зараза! Уголки моих губ непроизвольно опустились, я вздохнула и повернулась к Олегу, который, наконец, соизволил оторваться от стакана. Пусть так. На сегодняшний вечер он моя компания. Однако очень скоро снова осталась в гордом одиночестве, так как Олег решил почтить присутствием хозяина действа. Вот тогда-то мое везение и закончилось:

— Какая приятная встреча, — пропела Леночка сбоку. Она была уже изрядно навеселе. — Не ожидала тебя здесь увидеть, да еще в какой компании, — они стрельнула косоватыми глазками в сторону столика Димы. — Не думала, что после всего случившегося вы с Алексом останетесь друзьями. Где твоя хваленая гордость?

— А ты знаешь, что это такое? — наигранно удивилась я. — Все еще завидуешь? Дима принял мою сторону, Алекс на тебя даже не взглянул, наверное ты в бешенстве, верно? — невинно улыбнулась я.

— Да? И с кем ты осталась? С парнишкой, который ни тому, ни другому в подметки не годится? — засмеялась Лена. Мда, это она его еще с Надей в обнимку не видела…

Неожиданно меня сзади кто-то тронул за локоть.

— Пойдем-ка потанцуем, — настороженно произнес Артур. Впервые в жизни я была так рада его назойливости.

— Пойдем, — сверкнула я в его сторону ослепительной улыбкой.

Грустная музыка. Слишком близко, чтобы видеть его лицо. Я закрыла глаза. Как вкусно…

— Не ожидал, что у тебя есть враги, — очень вовремя прервал мои размышления будущий одногруппник.

— Кто? — удивилась я.

— Враги, — повторил он.

— Это не враги, — бросила я. Да уж, враг мой — Константин. — У меня нет врагов.

— Ну недоброжелатели… Хотя, пожалуй можно было и догадаться. Что ты сделала? Увела ее парня? — спросил он, я слышала, как он усмехнулся.

— Нет. У меня со всеми отличные отношения, и уводить парней — неэтично, себе бы я такой участи не пожелала, — отрезала я.

— Однако отличных отношений хватило, чтобы ты, вопреки всему, что говорила раньше, согласилась со мной потанцевать, — шепнул он мне в ухо. Мне захотелось, как прижаться к нему, чтобы было все хорошо, чтобы он меня обнял и спрятал от злых взглядов. Как Алекс, когда я еще не знала о его корыстном интересе. Я не ответила. — У тебя действительно проблемы?

— Тебе нравится со мной танцевать? — спросила я.

— Конечно, — прищурился недоверчиво Артур.

— Тогда молчи, иначе я уйду.

— С тобой трудно спорить, — он прижал меня крепче, чтобы я и не подумала его покинуть. А что? Я и не против.

Но оказалось, что в этом месте есть одна забавная традиция: вместе обращения президента слушать… Алекса. Интересно.

— Я приветствую всех, с кем в этом клубе еще не поздоровался. — Я почему-то повернулась к Наде и увидела на ее лице то самое выражение, которое отличает девушек, стоит им взглянуть на этого человека. — И я бы хотел обратиться, в основном, к моим друзьям. Вот осталось пять минут до нового года, но уж поскорее бы они закончились, скатертью дорожка! Уходящий год принес многим собравшимся здесь немало разочарований. А лично у самого себя хуже года не припомню. Ни для кого в городе не секрет, что накалились до предела отношения с Константином Граданским, в этом виноват лично я. И я прошу прощения у всех, кого обидел. — Я опустила глаза в пол. Можно ли сказать, что Алекс меня обидел? Вряд ли. Предал. Подставил. Вот как это должно было звучать. — Я могу только надеяться, что в следующем году все наладится. Думаю, каждый из здесь собравшихся вынес для себя что-то полезное, каждый изменился, кто-то немного, а кто-то до неузнаваемости. Давайте верить в то, что все это к лучшему. — За все время Алекс, как мне показалось, ни разу не взглянул в зал.

— Да… — произнес Максим задумчиво. — Навряд ли сам Алекс изменился в лучшую сторону…

— В смысле? — спросила я.

— Он послал Константину фото, где развлекался с его девчонкой — с Лизой Степановой. Ой, что после этого началось. Что голову в гильотину сунуть. Да, Алекс вообще в последнее время ведет себя как настоящий самоубийца. Не знаю что такое с ним случилось… — покачал головой Макс.

— Когда?

— Что когда?

— Фото послал когда? — Я понимала, что конкретно палюсь, но пребывала в бешенстве, и мозги у меня отключились.

— Где-то в конце лета.

Сразу после моего обращения на Олимпиаде. Я зажала рот рукой. Моя Лиза… Это я ее подставила? Я с ненавистью взглянула в сторону Алекса. Он на брудершафт пил шампанское со своей новой подружкой. Я правда, искренне верила, что новый год будет лучше старого, ведь он будет без Алекса…

Глава 10

Я вернулась с этапа гран-при уставшая, но счастливая. А все потому что без меня Максим доделал квартиру. И, войдя в двери, я просто застыла в изумлении. Не потому что много что поменялось, а потому что все было совершенно как нужно. Не только квартира, а моя жизнь. Наладилось. И это было великолепно! Это было то, что я хотела. Не зря столько времени было потрачено, чтобы объяснить как и какую полочку я хотела повесить вот в тот угол на пять миллиметров ниже, чем планировалось изначально. И не зря я мучилась в школе. Все плохое… ушло. Ушел почти год на отделку, обстановку и так далее, но это того стоило.

Я села на диван и уставилась на свадебную фотографию моих родителей, ту, где они садились в красивую старинную машину.

Я была на пороге чего-то нового и прекрасного. Я была на пороге университетской жизни, в которой будет все так, как я захочу. Я никому не позволю снова разрушить мою жизнь. Никому. Я выжила. Я сбрасываю все наболевшее как ненужную шкуру. Я никому не позволю снова все разрушить. Все, жизнь входила в прежнее русло. Никакого криминала. Никаких Алексов!

Начались репетиции последнего звонка. Меня поставили в задний ряд, хотя я и не была высокой. Но даже то, что я стояла так, для галочки, не напрягало. Разве что курсы и приближающиеся экзамены. Я не глупа, но прилежной ученицы из меня не вышло, и если в обычное время все прокатывало, то сейчас аукнулись пробелы, пришлось поднапрячься. Даже был разговор с тренером о том, чтобы пропустить этот сезон. Она не пришла в восторг, однако понимала, что моя жизнь не будет вечно связана с гимнастикой и претензий не высказывала.

На одно из последних занятий я немного опоздала. Настя и Оля виновато взглянули на меня: трехместных парт нам сегодня не досталось. Потому я села в самый конец аудитории и уставилась в окно, стараясь справиться с подступающей паникой. Но, оказалось, я пришла не последней. Запыхавшийся и далеко не радостный в аудиторию влетел Артур, на ходу извиняясь без тени раскаяния в голосе. Преподавательница на него недобро посмотрела. А он просто отправился на место. Затем заметил, что я сижу одна, вернулся, обошел преподавательский стол и уселся рядом со мной.

— Привет, — сказал он. Я заметила, что Настя обернулась и не скрываясь на нас смотрит.

— Ты нарушил покой моего одиночества, — патетично заявила я.

— Надеюсь на это.

Преподавательница не радостно на нас взглянула, и я уставилась в тетрадь с завидным интересом. На Артура внушение, однако, подействовало меньше.

— Как экзамены?

— Приближаются! Давай н-не сейчас. Он не обиделся и опять же не проникся.

— Как клуб?

— Стоит на месте.

— Сходить туда не собираешься? Я бы нечаянно пришел в то же время и увел тебя у очередного симпатичного мальчика.

— Увел меня? — засмеялась я и попыталась замаскировать смех под кашель. — Ты хоть просвети меня, когда такое было!

— Последняя парта! — воскликнула преподавательница, и я непроизвольно залилась краской. Артуру хватило совести извиниться.

Это было пятнадцатое мая. День нашей с Алексом встречи. Я выставила Надю к Максу и осталась дома одна. Осознание, что прошло целых двенадцать месяцев, признаться, застало меня врасплох. Полгода тумана и попыток забыть о случившемся. Полгода лихорадочных попыток наладить и срастить то, что осталось. Худо-бедно удалось. Я написала Лизе письмо, оставила ноутбук открытым на столике рядом и легла на диван, закинув ноги на спинку. Я руке я зажала бокал с красным вином. Я повернула голову в сторону и посмотрела на фотографию, которая символизировала псевдопраздник. Рядом лежала свеженькая веточка сирени. Я поставила бокал на стол и поднесла соцветие к носу. Нежные цветы ласкали мою кожу приятным холодом. Хотела бы я сказать, что мне удалось не заплакать, но это ложь. Я снова потонула в жалости к себе, не стала учить уроки, забила на все на свете, я просто лежала на диване в одиночестве и пила вино, которое мне притащил Дима еще лет сто назад.

После бутылки вина я решила с Алексом поговорить. За неимением настоящего и сгодилась фотография. Спустя год у меня нашлось эпитетов не меньше, чем в день прилета из Эстонии. А закончилось банальнее некуда:

— Я тебя ненавижу, — сказала я и сбросила фотографию со стола. Стекло в рамке в очередной раз треснуло.

А потом я вышла на балкон и долго смотрела на догорающие огни города.

Последний звонок для меня явился огромной радостью, но и огромным шоком. Потому что меня попросили выступить на нем! Я не была уверена, что о моем существовании хоть кто-то еще помнит, а тут сюрприз! Наверное, они решили, что придется оправдываться каким это образом олимпийская чемпионка полностью обделена вниманием, даже нет, словно изолирована, словно… не существует. А потому я решила не терзаться выборами композиции. На случаи личных драм и у меня есть мой олимпийский номер.

На последний звонок ко мне, разумеется, пришла тренер. Она не была бы собой, если бы пропустила подобное мероприятие и не напросилась ко мне в визажисты. Как и раньше, Евгения Ивановна зализала мне волосы гелем с блестками, подкрасила помадой губы. И хотя я не знаю что именно было иначе, но выглядела я намного лучше, чем обычно. Может быть дело просто в блеске глаз. В избавлении.

Танцевать свой номер я захотела с серебряной лентой, а не синей, как на олимпиаде, что было логично, так как в костюме присутствовали серебряные вставки, но тренер воспротивилась. Будто в школе мало напоминаний об Алексе и без ленточки!

— Нет бы синюю взяла! — возмутилась тренер.

— Не возьму, — тихо, но твердо произнесла я.

— Ах… под цвет его глаз, верно? — она с самого начала это знала? Интересно. Ну и теперь, конечно, самое время глазами закатывать. Ага.

— Да, а что? — спросила я с вызовом.

— Лента у тебя с собой?

И тут вошла моя мама.

— Какая лучше к костюму? — пока я не успела вмешаться, спросила тренер.

— Синяя, — без запинки ответила мама. Не знаю почему. Чувствуют они что ли?

Тренер победно улыбнулась, а я состроила кислую мину в зеркале.

— Ты победила.

И тут я увидела лицо моей мамы и со всей отчетливостью осознала, что ей мои отношения с тренером неприятны. Ревность? Зависть? Или, может, она знает с кем связана Евгения Ивановна?

Оказавшись на сцене, я скрутила на полу ленту, а затем неожиданно для всех протянула руку по направлению к микрофону.

— Этот номер я посвятила женщине по имени Лиза — моей лучшей подруге, единственному человеку, который поддержал меня в очень сложной ситуации. Она, так же как и я, вынуждена была расстаться с прошлым. Этот номер — мое официальное прощание с ним. А теперь и с людьми, сидящими в этом зале. Большинство из вас я бы хотела больше никогда не встречать. — Я бы могла говорить много и долго, но заметила лицо моей мамы. Удивление, обида. Ее ранили мои недомолвки. Моя ложь… И я произнесла: — Это все, что я хотела сказать. Поздравьте меня с праздником избавления из этого ада. И да, наслаждайтесь, номер признан одним из шедевров художественной гимнастики.

С этими словами я отдала микрофон. Зазвучала музыка. И я приготовилась. Ощущения были совершенно не такие, как на олимпиаде. Безмерная усталость, обида и боль отступили. Как говорится, и на мою улицу пришел праздник. Я была более раскованной, более свыкшейся с мыслью, что случившееся со мной неизбежно и без следа не исчезнет. Но я и не хотела бы, чтобы оно исчезло. например, Диму бы я оставила. Или Лизу. Или Коршуна. Что-то я потеряла, но что-то и обрела. Не только негативный опыт, который, как правило, скидывать со счетов не рекомендует минздрав.

После праздника я стояла в стороне и видела слезы на глазах одноклассников и представителей параллельных классов, учителей, типа им жалко прощаться друг с другом. Чушь. Я не выдержала их лицедейства и отвернулась к окну.

— Карина! — неожиданно позвала меня Света.

— Да? — спросила я.

— Прости нас за все, мы ведь не хотели тебя обидеть, — я видела, что это всего лишь власть момента, власть эмоций, нежелание прощаться с радостным временем. А я рвалась вперед, чтобы больше никогда не видеть этих лиц. Нет коричневым платьицам и белым передничкам! Света попыталась меня обнять, но я легко остановила ее, сбросила руки и отошла на шаг. Эту сцену видели и мама, и тренер.

— Не надо, Света. Мне вот совершенно ни к чему твои сантименты. Мы обе знали, на что идем. Лена и Марина для тебя более подходящая компания, не стоит им видеть нас в опасной близости друг от друга. Вдруг подцепишь от меня редкую форму всеобщей ненависти.

С этими словами я просто ушла, к своим. Мама открыла рот, но ни слова не сказала мне, только покачала головой и погладила по плечу.

Экзамены прошли, и я чувствовала себя измученной, но счастливой. И чтобы еще больше усилить свое счастье я завалилась к Диме. Там мы дружно предавались порокам. Каждый своему. Он пил спирт, а я дорвалась до сигарет. Тренер бы меня пришибла на месте, но я так устала, что другого способа снять стресс не придумала. Дима уже находился в некоем неадеквате и рассуждал почему-то о таблетках. Нет, не о наркотиках. Он зачем-то решил мне поведать о падении качества настоящих медикаментов. Названия выговорить он был уже не в состоянии, но и от меня требовалось только участливо кивать, потому что я при всем желании не поняла бы и половины. Когда я, наконец, открыла рот, чтобы вставить свое веское словечко в этот монолог тщетности, зазвонил мой телефон.

— Извини, — сказала я и подняла трубку. Высветилось то, что номер скрыт. — Алло.

— Привет, — сказал Артур. — Я тебя поздравляю с окончанием экзаменов. Надеюсь, не разбудил.

— А сколько времени? — поинтересовалась я.

— Два ночи, — хмыкнул он в трубку.

— Нет, не разбудил. Спасибо за поздравления. Тебя тоже.

— Спасибо. Отметить не хочешь? — спросил он. Я оглядела стол Димы, где были спирт, пиво, тоник, сушеная рыба и три пачки чипсов.

— Да я уже, — усмехнулась я.

— В клуб не поедешь? — спросил он.

— Нет, я устала, хочу отдохнуть от громкой музыки и толпы народа.

— Тебя подвезти домой? — тут же предложил находчивый Артур.

— А кто сказал, что я не дома? — удивилась я подозрительно.

— Отсутствие света в твоих окнах, — бросил Артур.

— Я на машине. Ее некому будет отогнать.

— Ну тогда просто не хочешь всего лишь увидеть симпатичного одногруппника? — спросил Артур.

— Если бы он у меня был… — вздохнула я.

— А что надо сделать, чтобы он был у тебя? Всего лишь сказать, где ты находишься, — усмехнулся Артур. — Соглашайся.

Повисло продолжительное молчание, наполненное выпроваживающими жестами Димы.

И тогда я быстро буркнула адрес и сбросила звонок, прежде чем услышала язвительные комментарии собеседника.

— Я уже говорил, что ты без ума от этого красавчика? — спросил Дима.

— Я без ума от другого красавчика, который очень похож на этого. Но уж пусть бы было как ты говоришь. Дай жвачку, — попросила я. — Он, кажется, еще не в курсе, что я вечно бросающая курить личность.

— Встречайся, он неплохой парень. Я за ним наблюдал, — признался Дима. — Вопрос только оценишь ли ты, насколько он хорош.

— Я не собираюсь с ним встречаться.

— А что ты сейчас делаешь?

— Я не встречаюсь с ним! — воскликнула я.

— Пока нет, — усмехнулся Дима. — Но ты с возражениями поаккуратнее. Звучит неправдоподобно. Давай иди отсюда. Не заставляй мальчика ждать… еще дольше.

Я зябко куталась в бирюзовую кофту, сидя на капоте своей машины, и вглядывалась в просвет между домами. Должно быть мне отказал мозг, раз я о такой ситуации не подумала, но вместе с красной машиной показалась еще и черная. Селика притормозила, пропуская вперед мицубиши, а у меня сердце в пятки ушло. Не хватало еще разборок с Алексом на тему моего ночного шатания в опасной близости от его дома. Я опустила руку и царапнула по карману, где уже не было сигарет. Алекс затормозил неподалеку от меня. Я указала на въезд в гараж, нечего ему тут делать. Сердце, однако, билось так часто, что разболелись ребра. Артур вылез из машины и подошел ко мне.

— Привет еще раз, — сказал он и провел рукой по моему плечу.

— Привет, — ответила я.

— Дашь погонять?

— Разбежался, — улыбнулась я одними губами. Машина с синим неоном меня нервировала, но почему-то не так сильно, как прежде. — Она моя.

— Откуда запах сигарет? — удивленно сказал он.

— Дима курит, — отмахнулась я. — Поехали отсюда.

Я села в машину. Тонированные стекла черной мицубиши все так же безлико смотрели в мою сторону. Я включила зажигание рванула с места. Только тогда Алекс тоже тронулся. Пожалуй, не знай я, кто водитель, испугалась бы всерьез. Ненормальная какая-то ситуация.

Кстати, с Артуром прокатались мы недолго. Закончилось все веселее не придумаешь. У меня застучала подвеска, а потому мы доехали до гаража и бросили рядом с ним мою машину, после чего я любезно позволила отвезти меня домой.

Домой я вернулась в четыре часа утра, а уже в десять поехала на метро в гараж Стаса.

— Это ты мне такой сюрприз с утра пораньше устроить решила? — хмыкнул Стас, едва меня завидев.

— Стучит.

— Ну давай посмотрим, что стучит, — сказал он.

Пока они ковыряли машину на подъемнике, я сидела и таращилась, ничего не понимая. Спустя час все было устранено, кроме одной проблемки:

— Сколько возьмешь? — спросила я у Стаса.

— Я предпочитаю натурой. — В его глазах появились не очень хорошие искорки. Парни вокруг гадко зафыркали.

— Не пойдет.

— Надо было раньше обговаривать, малышка, — оскалился Стас.

Серьезно моя рука уже скользнула ближе к пистолету.

— Да ладно, шучу, — я выдавила настороженную улыбку. — Поцелуй. На первый раз хватит.

— А кроме этого ничего тебе не надо? — спросила я недовольно.

— Что за жуткая ты особа! Ладно, съездишь со мной в клуб, выпьем. Пойдет?

— Пойдет. Только… кто еще будет? — Я очень надеялась, что не Алекс.

— Дима, Олег… Короче, там у Игорька день рождения. Потом, если захочешь, поедем на гонки. Я сам тебя покатаю.

Я уже более уверенно кивнула.

— Послезавтра в десять.

Стас заехал за мной, как договаривались, и мы направились в клуб. Дима был уже навеселе и обнимал девушку, которую я с трудом могла назвать симпатичной, и, стоило взглянуть на чулки со стрелками, как мне стало плохо.

— Зря. — Тем не менее друг, как всегда, не поскупился на свое «фи».

— Что зря?

— Со Стасом ты зря, — ответил он раздраженно. — Очень зря… Ты с ним аккуратнее, — предупредил Дима.

Несмотря на его предостережения, вечер был просто потрясающим. Мы со Стасом сначала танцевали, потом пошли пить мартини. Скоро к нашей немаленькой компании присоединились Инна с Эриком. За мою супру я даже позволила Стасу обнимать меня за талию. Только сегодня, но, так и быть, можно. Кто-то открыл бутылку шампанского и облил всех окружающих, но я оказалась не в состоянии вспомнить, кто это был. Как всегда, Дима очень скоро перебрал и начал клевать носом. Каждый раз я думала, что надо с ним поговорить, но мой доктор был таким ангелом, что слова застревали в горле. Наверное, я эгоистка.

— Как потом будем добираться до дома? — спросила девушка Игорька, юбка которой уже задралась выше положенного сантиметров на десять.

— Домой? Никто за руль не сядет. — И я поняла, что гонки были просто отмазкой, Стас знал, что таким образом меня можно будет легче уговорить согласиться. — Здесь неподалеку есть отель, там и продолжим веселье, — его взгляд опустился аккурат в декольте девушки, и я возблагодарила небеса за тот наряд, в котором была. У меня если и был вырез, то разве что на спине! Нет, я решительно отказывалась застревать тут надолго!

Внезапно проснувшийся Дима закивал, словно прочитал мои мысли. Так вот о чем он говорил… Выходит, у Стаса всегда такие методы? И я будто случайно опрокинула бокал со своим мартини, намереваясь больше не пить. Ближе к часу ночи в клубе опять объявился Артур. Тьфу, ему тут медом что ли намазано?

— Дима, часто он тут появляется? — спросила я тихонько у доктора, подсаживаясь ближе. Дима с трудом собрал мысли в связную речь.

— Часто, — подтвердил он. — И почти каждый раз с новой девицей, — пьяно хихикнул доктор.

— Подонок, — не более трезво бросила я, гипнотизируя взглядом изящную спинку его спутницы.

— Да и ты, если посмотреть, часто с разными парнями: то Олег, то Артур, то Максим, то теперь вообще Стас… Так что не суди строго.

— Ну про Макса не надо, — фыркнула я. — Он парень моей сестры.

— Но в бильярде ты именно с ним тусовалась, — усмехнулся Дима.

— Ты не можешь верить, что он с ними только по клубам шляется и ни-ни.

— А у тебя есть прекрасный шанс проверить. Сходи да разузнай. И поздороваться не забудь.

— Не пойду, — резко сказала я. — Сдурел что ли?!

— Вы о ком? — спросил Стас, подходя и садясь рядом со мной. Его рука опять приклеилась к моей талии. Это начинало раздражать. Хотя раз у нас тут Артур…

— Ни о ком, и я собираюсь танцевать, — сказала я и потянула его за собой.

Стас притащил меня на танцпол и прижал к себе. Неудобно, но это соответствовало моей цели пребывания в толпе: Артур заметит, да и на диване распускать руки проще, а оно мне надо?

— Представляешь, мне и следующую ночь не спать, у меня выпускной, — сказала я ему в ухо, отстраняясь на несколько сантиметров, пока была такая возможность.

— И мне, у меня гонки. Может, раз так, пойдем спать? — спросил он с явной надеждой.

— В выпускных нет ничего веселого. Так что хотя бы сегодня я должна оторваться, — я улыбнулась. — И вообще ты классно танцуешь.

— Так повторим? — спросил он.

— Конечно, — улыбнулась я и, наконец-таки заметила взгляд Артура. От этого моя улыбка стала только шире. А девушка, тем временем, все сокращала дистанцию до вроде бы моего воздыхателя. И в этом месте, как всегда подстава:

— Стас! — крикнул Дима. — Идем пить!

Стас подхватил меня и потащил к столику. Из женщины и выпивки мужчина предпочтет выпивку, рассудила я.

Два часа ночи. Последней трезвой осталась я и оглядела остальную компанию: Дима уже мило спал на диване с обнимку с девушкой облегченного поведения, Игорь — тоже. И почему-то с ней же. Стас рассказывал пошлые анекдоты, даже про меня забыл, Коля глупо хихикал. Инна презрительно фыркала и допивала очередной стакан (меня потрясло ее умение пить весь вечер и оставаться трезвой, как стеклышко). Эрик над анекдотами тоже посмеивался, но старался это скрывать. Ну, если бы Инна так смотрела на меня, я бы тоже испугалась! Только один Олег хмуро таращился на сцену, где танцевали полураздетые девицы, и пил водку. Стопку за стопкой. Я повернулась и посмотрела на Артура, слившегося со своей новой пассией в страстном поцелуе. Дима был неправ. Я нашла чей-то недопитый мартини и в порыве «счастья» его прикончила.

— Привет! — воскликнул Стас и вскочил, чуть не убив меня, я порадовалась, что сидела, поджав ноги, а то бы пьяный кавалер их мне попросту отдавил. Артур ласково отодвинул от уха своей девушки волосы и прошептал что-то. Они дружно рассмеялись. Это выводило из равновесия. Что со мной не так? Это же очевидно, что он мне нравится, я что, попросту боюсь обжечься еще раз? Или я прониклась сочувствием к самой себе годичной давности настолько, что не могу подкинуть свинью подруге? Я повернулась к Стасу, даже не пытаясь скрыть разочарование. И тут вдруг Стас абсолютно осмысленно отодвинулся от новоприбывшего Алекса и спросил знаком ли тот с Кариной. Мне вдруг срочно понадобилось несколько кубометров неразбавленного кислорода. Я выдавила кривую улыбку, поставила бокал на стол, встала и, перешагнув через ноги спящего Димы, покинула компанию, сжимая в руках туфли.

— Подожди, ты куда? — воскликнул Стас. Алекс ничего не сказал.

Мне нужна была передышка. Я так давно не видела Алекса. А еще дольше я не видела Алекса так близко. И вовсе не жаждала. Умыв лицо водой, я уставилась на свое отражение в зеркале. Вид у меня был странный. Растекшаяся после воды тушь сделала почти невозможное — визуально накинула мне недостающие годы. Вкупе с мокрыми от воды прядками волос и дурацким освещением создавалось впечатление, что я чем-то серьезно больна. Или это Алекс на меня так действует?

— Уже уходишь? Потанцуем? — услышала я и обернулась. Артур отлепился от стены.

— Не хочу. Я уже натанцевалась, — сухо сообщила я.

— Кажется, я единственный, кому ты сегодня отказала, — сказал он. — Туфли одеть не хочешь?

— Нет, у меня болят ноги. И мне пора домой, — сказала я и, прощально махнув рукой, отправилась к выходу.

— Один танец, тебе жалко? А я тебя подвезу.

— А подружку? — усмехнулась я.

Артур рассеянно обернулся к девушке, которая выжидательно наблюдала за нами.

— Я бы лучше тебя подвез, — нагло улыбнулся он.

— Спасибо, а я бы предпочла, чтобы ты подвез подружку. Женская солидарность, знаешь ли, пока, Артур, — сказала я и уже набрала номер такси.

— Ты всегда думаешь только о других? — спросил Артур, схватив меня за руку выше локтя и глядя с каким-то… отчаянием? Я услышала короткие гудки. Артур приблизился ко мне очень тесно, подружка, наверное, получила инфаркт. Две девушки в течение часа. Он серьезно?

— Но это лучше, чем думать только о себе, — сказала я. — Прости, я пойду.

— Да что с тобой, то ты идешь навстречу, то возвращаешься в заоблачные дали! — воскликнул он. — Недавно мы катались ночью, ты даже смеялась… а сегодня опять делаешь вид, что я — пустое место?

— Ты не пустое место, Артур! Просто неужели ты не понимаешь, что я не из таких девушек, как она, — стрельнула я глазами в его подружку. — Я не из девочек на вечер.

— Ты что, смеешься? Девочка на вечер? Ты мне нравишься, Карина, и достаточно сильно, чтобы я при случае уже больше полугода пытался склонить тебя хотя бы на прогулку, танец… да без разницы. Ради «девочек на вечер» я такого не делаю! — воскликнул он так громко, что я прижала ладонь к уху. — Да что с тобой вообще? Почему ты мне не веришь? Что я сделал не так? Я хороший парень.

— Я знаю, ты хороший. Но не все такие, как ты. — Это заставило меня окунуться с головой в воспоминания.

— И что?

— А то… — Я замолчала примерно на минуту. Если бы не встреча с Алексом, я могла бы совершенно иначе отреагировать на слова Артура.

— Карина, ты в порядке? — уже забеспокоился моему отсутствию Артур.

— А то, что дело не в других, Артур. Я знаю таких как ты, — снова кивнула я на его подружку. — Мне жалко лоб, каждый раз на одни грабли наступать, даже если они любимого цвета и вблизи лучше видно, — улыбнулась я печально. Артур в полном замешательстве завис над моей последней фразой.

А я уже на улице дождалась такси и уехала домой. К счастью, одна.

Глава 11

— Я ничего не знаю, — прошептала Настя, обхватила живот руками и стала раскачиваться вперед-назад. Я чувствовала себя так же.

— Мой рейс из-за грозы на сутки задержали, и я вообще несколько часов назад дома-то оказалась! — буркнула я.

— Где была? — уцепилась за единственную тему Настя.

— Соревнования, — вздохнула я. От дальнейших расспросов меня отвлекло появление новых персонажей:

— Извините, вы тоже сдаете информатику? — спросила девушка, подходя к нам.

— Да, — живо ответила Оля. А я замерла. Чем-то эта девушка меня поразила. Не знаю чем. Но она мне понравилась. Очень. Только вот я ее своим вниманием явно смутила. — Я Оля, а это Настя и Карина.

— Лариса, — улыбнулась она и сбросила с плеча свои роскошные длинные каштановые волосы.

— Ой, вы только посмотрите, кто явился! — фыркнула Оля, глядя на Артура. — Представляешь, он пригласил мою одноклассницу в клуб, а потом там клеил какую-то другую девчонку, — возмущенно заявила она. — Мерзавец. Может, у него это систематическое?

Я прикусила язык. Знаем мы кого он там клеил. Одноклассница Оли, значит. Плохо. Меня легко описать: рыжая, как попугай одетая. И того, и другого, а уж вместе сразу даже в Петербурге не водится в больших количествах!

— Привет всем, привет золото, — сказал он и поцеловал меня в щеку. Я офигела, а потом оттолкнула его и потерла щеку. — Опять не в духе?

— Сгинь, — бросила я. Настя, как всегда, поджала губы. Я, конечно, не эксперт, но сколько ж это все длиться-то будет? Почти год уже по кругу ходим!

— Бросай свои глупости и поехали со мной кататься вечером. Кстати, тебе подвеску-то починили? Если нет, так можно и в клуб. Пропустим по стаканчику мартини, а потом я снова с удовольствием послушаю твою ерунду про грабли.

— По-твоему это я от сильного желания потрепаться? Серьезно?

— Не, на болтушку ты не тянешь, прости.

— По гонкам и клубам у нас Стас профи. Телефончик дать?

— А, парнишка, с которым вы в последний раз весь вечер обнимались? — спросил Артур с улыбкой. — Как же, помню.

— Ты его знаешь? — удивилась я. Вот уж не подумала бы.

— Брось, Орлова, я всех твоих воздыхателей знаю. До Стаса, к примеру, был Олег. Не смотри на меня, как на маньяка. Их компания там зависает почти каждый вечер. Еще с ними дружок твой Дима, Игорь, Эрик, Инна и, конечно Алекс, но с ним ты не в ладах. Кстати, почему? — спросил он. Некоторое время я просто стояла и «висела». Не хватает хлопушек и криков: сюрприз! Он даже выяснил, что я с Алексом «не в ладах». — Аудиторию открыли, — заметил Артур. — Хм, и еще одну. Ты со мной вон в ту! — воскликнул он и потянул меня за руку. Я попыталась ухватиться за руку Оли, пусть спасает. Но пальцы зацепили только пустоту. Лариса хмыкнула и пошла за мной. Думаю, она справедливо рассудила, что поддержка мне ой как нужна.

Так и сели: по одну сторону от меня Артур, по другую — Лариса.

— Кажется, я ничего не знаю, — вздохнула я, вспоминая зону турбулентности, не позволившую мне читать конспект.

— Это нормально, — махнул рукой самоуверенный Артур.

— Что ты такой уверенный?

— Да я уже прошел, я вообще здесь, чтобы на тебя полюбоваться, — улыбнулся он.

Я покраснела. Ничего не могла с собой поделать.

— Ух, как любопытно, — добавил он.

Спустя полчаса я сосредоточенно грызла ручку и нервно стучала каблуком по полу. Артур взглянул в мой бланк и спокойно поставил галочку на правильный ответ. Лариса скосила на нас глаза и улыбнулась. Я специально наступила Артуру на ногу каблуком. Он начал ругаться, но тихо, я опустила голову, чтобы скрыть улыбку, и снова принялась за тест.

После экзамена мы с Ларисой немного поболтали. Оказалось, что она иногородняя, приехала сюда, в Петербург, учиться. Собиралась жить в общежитии. Пока мы болтали о жизни, я обхватила себя руками. Иногда после переживаний мне становится холодно. А потому спешащий на помощь Артур накинул мне на плечи свой пиджак. Я скинула его движением плеч.

— Не надо.

— Ты замерзла, — сказал он и снова надел на меня пиджак. — У меня будет очень строптивая девушка, — подмигнул он Ларисе, вытаскивая мои волосы из-под пиджака и разглаживая их по спине. — Давай… отметим окончание экзаменов, я приду в клуб, так и быть, один, ты… ну ладно, уступлю, приходи с друзьями, встретимся, потанцуем, — подмигнул он. Лариса засмеялась.

— Если бы меня так уговаривали, я бы согласилась, — подмигнула Лариса.

— Вот так непросто мне живется, — вздохнул Артур.

Открылась аудитория Оли и Насти, и я поспешно скинула пиджак Артура снова.

Первое, что я услышала, войдя в тренировочный зал — торопливое обещание перезвонить. Значит Алекс. Они с тренером часто перезванивались. Природу их отношений я решительно не понимала.

— Ты не хочешь старый показательный оставить? — спросила она.

— Ни за что! — возмутилась я. — Да и костюм я изрезала ножницами… — соврала я, чтобы уж наверняка сменить упражнение. Однако такой бурной реакции я не ожидала.

— Что?! — закричала тренер. — Это был твой лучший костюм!

— Значит, закажу еще один лучший, идет?

Она бросилась на меня и начала трясти как тряпичную куклу. Я кричала и вырывалась.

— Я тебе не позволю больше вести себя как полная идиотка! Я не для того столько времени избегаю разговоров о тебе, чтобы ты тут сопли размазывала из-за него! — кричала тренер.

— Я не размазываю сопли. Я вообще его не видела! Хватит, тренер! — пыталась я и заверить ее, и язык в процессе не откусить!

— Тогда с какой стати он о тебе спрашивает?! — И она бесцеремонно и весьма ощутимо ткнула меня в живот кулаком. — Я тебе еще устрою!

Я попыталась увернуться от очередного выпада. Ну ведь бред же, нет? Однако, получилось иначе. Мы с ней не удержали равновесие, упали и покатились по полу, царапаясь и отбиваясь. Нет, я люблю тренера, и она, очевидно, тоже ко мне не равнодушна, иначе с чего бы у меня по всему телу синяки остались? Я понимаю, конечно, что падение было ощутимым, да и вообще две костлявые женщины, дерущиеся на голом полу — травмоопасно, но, блин, у меня ее пятерня на запястье осталась! И в виду отсутствия бойфренда даже обвинить, вроде, некого.

Учеба с Артуром оказалась штукой совершенно невыносимой. Приходилось терпеть его ежедневные подколы и приставания. Ей богу, пора бы вырасти, а если нет, то перерасти, ну сколько можно за косички-то дергать? И ведь он был умен, ему учеба давалась лучше всех в группе. Только вот ум его шел вкупе с остроумием, а это, надо думать, мне оказалось не на руку, поскольку бессменным объектом шуток являлась я. Короче смешно было всем, кроме меня. Он подкалывал по поводу моего внешнего вида (а учитывая мою манеру одеваться, тут есть над чем позубоскалить), по поводу моих реплик, и в конце недели я поехала лечить нервы спиртом и дружеской компанией.

— Он меня достал! — закричала я с порога. — Дима, пристрели его, сделай это для меня!

Правда я не учла, что он может быть не один. Предельно серьезный Коршун буквально подорвался на месте и предложил собственные услуги. Он будет рад помочь, разумеется. Пришлось срочно идти на попятный, потом посетовать на судьбу несправедливую, а Дима, гад такой, принялся прояснять ситуацию:

— Это парень, с которым Карина хочет встречаться, но артачится. Да и с подружкой, которая в него влюблена, отношения портить не хочет. А парень, видимо, догадывается о ее скрытых мотивах. И вот нашла коса на камень.

Они так дружно хохотали, что я оскорбилась и поехала домой. Это был чудесный вечер, в течение которого мы с Надей кляли мужиков с практически непостижимым единодушием! И пока мы не опустошили весь мой скудный, но для двух девушек вполне себе достаточный, бар, спать не ушли. Разобрали по косточкам всех!

Этот чемпионат сложился для меня крайне неудачно. Я на втором из четырех упражнений в отдельных видах повернула ногу, да так, что дальше выступать было невозможно в принципе. С трудом я-таки закончила обруч, но, надо сказать, зря. Нога болела невероятно, и, думаю, я только больше повредила ее во время продолжения упражнения. Когда все закончилось, я буквально рухнула на скамейку, старательно пряча заплаканное лицо от камер. Я потом смотрела и выступление, и съемку после. Это был ужас.

Моя нога распухла вдвое, и я не могла даже наступить на нее. До самолета я, да-да, прыгала! Целую неделю я была вынуждена отсижываться дома, прежде чем сумела вернуться в университет. Но и тогда безбожно хромала.

— Ты как? — спросила Лариса и обняла меня, помогая идти.

— Ну, я могу передвигаться без костылей, — я улыбнулась. — Неужели кто-то смотрит спортивные соревнования кроме олимпиады?

— Конечно. Интересно же, — подмигнула Лариса. Мы вошли в универ и подошли к аудитории. Точнее шла Лара, а я хромала.

— Спорим сейчас Артур что-нибудь ляпнет, типа почему я не на десятисантиметровых шпильках…

— Ты о нем плохо думаешь, — пожала плечами Лариса. — Наша Настя, как ты уехала, просто расцвела, а он — нет. И он очень переживал, что ты ногу подвернула.

— Бог мой, тот ролик, где я рыдаю на плече у тренера, должен войти в анналы истории! — вздохнула я и прислонилась к окну. Поскольку я реально оценивала свою скорость движения, а на помощь Ларисы не рассчитывала, пришли мы первыми. — И как после этого жить?

— Ну, раз за тобой бегает самый красивый парень на курсе — вполне даже счастливо, — обнадежила Лара. Самый красивый парень в мире бегает (или бегал) за девушкой, с которой у нас одно лицо на двоих… Может, Лара не так уж неправа.

Сидя прямо за спинами Оли и Насти, я слышала их перешептывание и, судя по тому, что они поглядывали временами на меня, понятно о ком шла речь. Лариса не знала в чем дело. Вот вам и жизнь с друзьями с чистого листа. Мне объявлен бойкот за то, что я понравилась не тому парню. Когда пара закончилась, я от греха подальше так торопилась свинтить, что наступила на больную ногу и даже вскрикнула. Тем не менее, после этого сочувствия со стороны подруг стало значительно больше… Одно радовало — Артур ко мне не лез. Ну или влез, но только когда занятия закончились, и я поковыляла к метро.

— Садись, — распахнул он дверцу. А я замялась. — Садись, говорю. Не хватало еще чтобы ты топала по неработающим эскалаторам.

Это было мощно. И я с облегчением плюхнулась на сидение, закусив губу.

— Они просто завидуют. Не обращай внимания. И ты не в том состоянии, чтобы кому-то угождать. Здоровье важнее, — сказал он.

— Да. Спасибо. Теплый же мне устроили приемчик, однако. Ничего не скажешь. Будто без них проблем мало! Впервые за столько лет слить чемпионский титул… Там уже, наверное, уже поделили все мои будущие медальки. — Артур как-то странно фыркнул. Я на него покосилась. Но нет, показалось, наверное. Я всплеснула руками. — Не обращай внимания, я тут поболтаю сама с собой, ладно? Редко, но со мной случается. — Снова ноль эмоций. — Мне восемнадцать, почти девятнадцать. Это же ужасно много. Скоро на гимнастическую пенсию без выходного пособия, а меня…

И тут он не выдержал. Салон машины заполнил просто гомерический хохот. Я даже была уверена, что мы куда-нибудь въедем. Серьезно. Ну вот и что ему было смешно? У меня личная драма. Трагедия. Ну все! Оставшуюся дорогу до моего дома я молчала и смотрела в окошко, а Артур извинялся.

А на следующий день подругам было просто не до третирования меня. Они так животрепещуще что-то обсуждали, что я не выдержала и подошла ближе. Не прогадала. Меня тут же включили в общий диалог, и не странно:

— Что случилось?

— Как, ты не слышала? В метро сбило человека. Его нашли прямо на рельсах. Он был весь в крови… — А дальше я опущу кучу подробностей, после которых Дима бы узнал очень много нового о человеческой анатомии. Ну там, к примеру, что кишки могут через глаза вылезть… Я попыталась абстрагироваться, но ровно до слов:

— Кажется, там была перестрелка.

— Перестрелка? — почти шепотом спросила я. — В метро?!

Класс! У меня итак с петербургским метрополитеном супервоспоминания связаны, а теперь еще и это. Как я домой поеду? Да я на улицу выйти теперь бояться буду. Психи там, пистолеты, крыши и… ни одной спасительной черной мицубиши!

— Этот человек шел по туннелю.

— А имена. Имена называли?

Так, я сморозила что-то не то. Потому что на меня все очень странно посмотрели. Все, давайте, колитесь, я уже испортила, давайте, скажите мне Елисеевы или Граданские. Красные или белые. Чей лагерь?

— Ну, там что-то про мафиозную конфронтацию было, — отмахнулась Настя.

— Упоминали Владимира Быкова, — вмешался Артур. Он как человек дождя, у него безупречная память. — Но погиб не он. Ты кого-то из них знаешь? Мне срочно нужно было что-то соврать.

— У одного моего знакомого, Коршуна, друг пропал вчера, и… — я сделала неопределенный жест рукой.

— Как жаль, — первой купилась Настя. — И что это за имя такое, Коршун?

— Он держит тир. И он правда похож на Коршуна.

— Так Владимир Быков… — начал снова Артур.

— Нет, я не знаю этого человека.

Итак, моя тайна не раскрыта. Надеюсь, мне поверили.

Я очень надеялась, что за день моя паранойя пойдет на спад, но этого не случилось. А потому после пар я стою в холле и опасливо гляжу на улицу. Кого я там ищу? Константина с гранатометом, наверное. Ну или Алекса с его сногсшибательной улыбкой. Но ни того, ни другого не обнаружилось.

— Кого-то ждешь? — спросил Артур. Я вскрикнула и подпрыгнула на больной ноге, потому сморщилась от острой боли и переступила на другую.

— Ты меня напугал.

— Да я уже догадался, — сказал Артур. Я огляделась по сторонам, но присутствия подруг не обнаружила. Что-то это становится совсем ненормально. Я нормально общаюсь с Артуром, пока рядом нет подруг. Ну и фиг с ними.

— Ты меня подвезешь? Пожалуйста. — У Артура прямо вот на моих глазах случился разрыв шаблона. Это было и мощно, и, видно, мучительно. Он, кажется, в уме штука двадцать вариантов причин перебрал, а потом я сжалилась. — Не спрашивай почему, просто сделай так, как я прошу.

— Почему ты меня попросила? — пристегиваясь, поинтересовался он.

— Сейчас выйду.

— Не выйдешь. Ты боишься. Что тебя напугало? Перестрелка в метро?

— Эм… однажды меня в метро преследовал мужчина.

— И чем закончилось?

— Меня заметил знакомый, который ехал мимо. Очень повезло.

Артур вдруг улыбнулся. Я не поняла. Я ему страшилки рассказываю, а он…

— Это уже вторая промашка с твоей стороны. Может всене так безнадежно? — спросил он. Я поправила повязку на ноге, чтобы не отвечать. Потому что свои промашки я уже тоже успела посчитать. Артур, однако заметил как я тереблю бинт и сказал:

— Никогда не думала спорт бросить?

— В последний раз — вчера, — кисло сообщила я. — Это не навсегда. Но пока — мне это нужно.

— Почему? — удивился он.

— Потому что это развлечение. Стабильное. Полезное.

— Как-то это безнадежно звучит, — фыркнул он. — И ты же сама ходишь в клубы с друзьями? Разве это не развлечение? И никаких пенсий едва достигаешь совершеннолетия…

— Я люблю гонки, люблю клубы, веселье, деньги тратить люблю, что уж врать, но, в то же время спокойствие, домашний уют, родителей. Но временами все это надоедает мне до чертиков, и вот тогда мне начинает нравиться художественная гимнастика, — усмехнулась я.

— На тебя трудно угодить, — заметил он, присвистнув.

— А ты до сих пор и не догадывался? — театрально прижала я руку к груди.

— Что во мне не угодило тебе? Что там с граблями?

— Ты просто чудо, Артур. Только у меня одно чудо уже было. Хватило позарез! Вот что с граблями.

— Понимаю.

Я вышла около дома и долго медленно шла по лестнице, чувствуя его взгляд на моей спине.

Моя нога зажила примерно через неделю. И хотя я пыталась отказаться, Дима настоял на профессиональном осмотре врача. Точнее собственном.

— Дима, что в метро случилось? — спросила я.

— Больно?

— Немножко. Скажи, — попросила я.

— Да случился бред какой-то. Даже наших не было. Кто-то кого-то обхамил, этот кого-то был под кайфом и достал пушку. И понеслось, — Дима повернул мою стопу в сторону, я вздрогнула от боли. — Больно?

— Терпимо, — соврала я, желая поскорее вернуться к тренировкам. — Хм, а я никогда не спрашивала, так как считала само собой разумеющимся, но… тогда все прошло, как надо? Эля все забыла? Константин не знает?

А в ответ самый страшный ночной кошмар. Молчание.

— Немедленно отвечай, — дрожащим голосом прошептала я.

— Слушай, — Дима потер губы ладонью. — Я принимал в этом участие. Я рассчитывал дозировку. И да, возможно, я просто испугался. У меня в голове ты была, не она. А ты… ну, худее. Немного, но все равно это играет большую роль. А, может быть, это Алекс испугался и дал ей меньше. Или, может быть, она нюхает лет с двенадцати, и ей нужна слоновья доза. Мы рассчитывали на неопасный для жизни передоз. — С каждым его словом мне становилось все хуже. — Она попала в больницу, но всю неделю она не забыла. Олег был там. Она вспомнила, что была у Алекса. Костя, конечно, списал все на глюки, в конце концов какая бы девушка в эротических фантазиях на Алекса отказалась полюбоваться — вопрос, но он не мог не засомневаться. Потому что Эля бы никого не пристрелила и не стала вести себя как порядочная школьница. Ты в шаге от травли, это правда. Если вы с ним пересечетесь, он все поймет…

Пока мое сердце училось биться заново, Дима продолжил крутить мою ступню во все стороны, причиняя адскую боль.

— То есть все плохо? — спросила я с ужасом в голосе.

— Все нормально. Тебе больно?

— Терпимо, — снова соврала я.

— Мисс Терпимость, сидеть дома еще три дня! — А затем он взглянул в мое лицо и начал… шутить. — Если бы было все плохо, я бы достал спирт. Мы разберемся, не волнуйся за это. У тебя достаточно покровителей: один Коршун за десятерых сойдет, — ободряюще улыбнулся Дима. Но Алекс сошел бы за сотню… потому что враг Константина не Коршун.

— Спасибо, — я обняла его за шею.

В этот момент вошла молоденькая медсестра и покраснела, опустив взгляд. А я ведь тут часто появляюсь. Личную жизнь другу, так сказать, порчу.

— Ну, доктор, я могу идти?

— Идти — да. Бежать — нет, — усмехнулся он. — Приедешь ко мне через три дня, я снова посмотрю твою ногу, а завтра можешь сесть за руль. Долго же на тебе заживает…

— Ну извините, — развела я руками.

Глава 12

В последнее время я отличалась редкой для себя жизнерадостностью. Мы с Димой как два чокнутых заговорщика достали карту Петербурга и, заливаясь полубезумным хохотом, стали желтым текстовыделителем размечать город. По секторам влияния, конечно. Иными словами определяли, куда можно ходить, а где лучше не появляться. Теперь я чувствовала себя всемогущей. Потому, даже кислый видок сестрицы не испортил мне тем утром настроение. Дело было так: они расстались с Максом, и теперь Надя откровенно скучала и тосковала в одиночестве. Подозреваю, что инициатива разрыва была общая, так как в последнее время они часто ссорились. О последнем мне рассказывали несчастные двери, которыми хлопали с удвоенным/утроенным/учетверенным усердием, и в кои-то веки закончившиеся букеты в гостиной.

В универе все было как обычно: Оля и Настя уткнулись носами в телефоны, а мы с Ларисой в спешке дописывали задание. Я с самым честным видом уверяла окружающих, что это отсутствие свободного времени не дает мне делать домашку вовремя, но учитывая, что сезон только прошел, это было вранье-вранье-вранье, конечно.

— Непорядок, и это всего-то первый курс, — пробормотал мне в ухо из ниоткуда взявшийся Артур. Я почти увидела затылком, как Настя напряглась. — Что же с тобой будет на пятом, Орлова?

— Тебе-то что? Пойди покури куда-нибудь.

— Не приписывай мне собственные вредные привычки.

— ЧТО?! — громко воскликнула я.

— Ты куришь, и не ври, что это не так.

— Я не курю. Я…

— Находишься в вечном режиме: это последняя, и все, завязываю. Кстати, ты потеряла минус, — сказал он. Я застонала, скомкала листок и швырнула в него. — А еще у тебя отвратительный характер, — улыбнулся Артур. — Но это ничего, я тебе буду разрешать курить по праздникам и куплю запасной комплект тарелок. Во избежание, — с гаденькой усмешкой прошептал он. И пока я срочно копалась в собственных мозгах, подыскивала достойный ответ, он, хвала Господу, ушел.

А когда мы зашли в аудиторию, рядом со мной вдруг села Настя, а не Лариса. Я почувствовала неладное, посмотрела на подругу, словно извиняясь, но она только кивнула. Причина смены дислокации выяснилась, как только началась пара: Настя вырвала листок из блокнота и написала:

«Он от тебя не отстанет. Уступи»

«Ты моя подруга, так нельзя»

«Я бы уже на твоем месте давным-давно сдалась. Любая бы сдалась»

«Перестань, он мне просто не нравится»

«Нравится. Тебе даже спорить с ним нравится. Я не буду обижаться, правда»

Мучила ли я Артура просто так, или он отдувался у меня за прегрешения Алекса? А какая разница? Он мне никто. Пара текла медленно. Мы с Настей как добропорядочные студентки сидели рядом и даже почти не разговаривали. Неловкость. Я, честно говоря, не верила, что она не обижена на меня. Я понимаю, что наша с Элей и Алексом ситуация не имеет почти ничего общего с нами с Настей и Артуром, но… не знаю что за но. Но это «но» имело место быть. И ставить ее в собственное положение мне вовсе не хотелось.

Я выезжала со стоянки, когда зазвонил телефон. Не доехав до ворот нескольких метров, я остановилась и взяла трубку.

— Алло, Коршун? — обрадовалась я.

— На охоту через две недели съездить не хочешь?

— Шутишь? Хочу! — обрадовалась я. Дальше мы с ним начали обмениваться последней информацией. Я еще не рассказала ему о Диме и Константине, а потому решила вкратце поведать. Только место я выбрала неподходящее. В мое стекло постучался Артур. Я уже собралась на него привычно нашипеть за бесконечные приставания, как вдруг:

— Ты перекрыла выезд! — с чисто водительским раздражением объявил он. Я бросила взгляд в зеркало заднего вида и обнаружила нервную очередь. Удивительно, что еще сигналить не начали!

— Извини, — сделала я по-детски невинные глаза

— Угу, — кивнул он и ушел.

Моя комната была открыта. Нет, не то чтобы я сильно зла, что Надя вскрыла замок, тут ведь не сейф, но тем не менее.

— Как ты открыла дверь? — спросила я у сестры.

— Не бесись, что ты как мегера? Я уже намочила волосы и обнаружила, что у меня закончился шампунь. Не сушить же их и не идти в магазин? А в твою ванную можно попасть только из спальни. Я все вернула на место, — сказала она. — И уже купила новый, — указала она на тумбочку. Как-то мне не понравилась эта предусмотрительность.

— Как ты замок открыла? — спросила я снова. На вопрос-то она не ответила.

— Такие замки отлично вскрываются ножом! — закатила она глаза.

И какая-то она была подозрительно счастливая, просто перекатилась на другой бок и продолжила листать журнал, что-то мурлыча себе под нос. Ну ладно, может и на ее улице настал праздник. Я слишком устала, пошла в свою ванную и на всякий случай проверила уровень шампуня. Да, я шизанутая на всю голову! Но в тюбике правда стало немного меньше. Значит, она не врет. Я прикрыла дверь и на всякий случай проверила на месте ли фотография Алекса. Не знаю так ли она лежала, давно на нее не смотрела, но ты была на месте, и пес с ней. После этого я ушла в ванную и… уснула там.

— Я ничего не выучила и еще и опоздала, — пожаловалась я Ларисе, которая семенила рядом со мной и тоже опаздывала. — Я с тренировки приехала в двенадцать, а потом уснула в ванной, — Лариса удивленно на меня уставилась.

— И часто ты спишь в ванной?

— С тех пор как будить меня там стало некому! Раньше мама не давала. Знаешь, вода снимает напряжение с ног.

— Должно быть, ты самый чистый человек в Петербурге, — засмеялась Лариса и вошла в здание универа. Мы с ней поднялись прямиком в кабинет.

— Доброе утро, можно войти? — спросила я, делая фирменные невинные глаза, и сопровождая все это полной раскаяния улыбкой. Преподаватель вздохнул и кивнул.

— Слава Богу, ты пришла, а то у меня билеты в кино пропадают! На сегодня на восемь, — стоило сесть, раздалось над ухом.

— У меня тренировка, — шепнула я уголком губ.

— Хватит заливать. У тебя они сейчас через день! Только накраситься не забудь, там возрастное ограничение 16+.

— Может, я лучше паспорт покажу?!

— Договорились. Ты его только не забудь.

Вот зараза! Знает чем поддеть! Лариса начала тихо всхлипывать от смеха, и наше шевеление не прошло незамеченным: препод на нас зашипел, естественно, пару секунд была соблюдена строжайшая тишина.

— Итак, задание, посчитать предел, — занудно протянул преподаватель, а я сразу захотела лечь на парту и уснуть. Но не тут-то было:

— Давай посчитаем предел твоего терпения, — снова начал Артур. И я обернулась к нему гневно. Артур откинулся на спинку стула, сверкнув глазами, ну совсем как Алекс. Нет-нет-нет. Они непохожи. Чтобы сохранить остатки рассудка, я повернулась к доске, и всю оставшуюся пару оставляла его комментарии безнаказанными.

От похода в кино мне удалось отвертеться, но домой я вернулась в прекрасным настроении. Как и Надя. А потому мы с ней сели за стол и наконец-то по-человечески поговорили:

— Вы с Максимом совсем разбежались?

— Да козел он. Меня к нему уже не тянет, его ко мне — тоже. Так на кой черт это надо? — пожала она плечами и задумчиво сбросила с плеча прядь волос.

— Наверное, ты права, — собравшись поставить чайник, я милостиво предложила сестрице присоединиться. — Чай будешь?

— Я бы кофе. Только черный. С сахаром.

Я вздрогнула и замерла у плиты на пару секунд. Какие, однако, подробности! И ведь мне не надо знать с сахаром ей кофе или нет. Уж его-то она точно положит сама. Так… мамочки, что это было? Ну да ладно, что мучаться догадками. Мало ли людей в Петербурге любят сладкий эспрессо? Я налила две чашки кофе, одну с черным, терпким кофе, а на другую сливок не пожалела.

«Дорогая Лиза. У меня все хорошо. Удивительно, но это действительно так. Вроде бы жизнь налаживается. И хотелось бы, наконец-то прыгать и радоваться, не будь у меня завтра тренировки. Как будто я переборола все невзгоды. Наконец-то появились друзья, мама перестала переживать… все вроде бы неплохо, даже страшно становится, вдруг это затишье перед бурей? Нет, думать об этом не буду! Люблю тебя. Карина. Целую, целую, целую».

— Перед охотой вспомнить бы хоть как стрелять, — улыбнулась я Коршуну, напяливая наушники для стрельбы. Он усмехнулся и выставил мне новую мишень. Я ее с превеликим удовольствием изрешетила до состояния прошлой. Но Коршун не обиделся, только потом стал подначивать на тему того, что я стрелять разучилась. В отместку я отшучивалась, что целью прожитого дня было выстрелять круг «семерок». После чего Коршун посоветовал мне не ставить на охоте целью выстрелять круг знакомых на лошадях.

— Я так понимаю, Карина довольна жизнью? — спросил он.

— Есть такое, — улыбнулась я.

— Рад слышать, — и помрачнел. — Правда я тебя должен предупредить: охота может накрыться. Есть одно дельце, не в Питере.

— Когда уезжаешь? — расстроившись, спросила я.

— Завтра.

— Тогда удачи.

— Спасибо, — вздохнул он. Навряд ли его дельце приятное.

Шли дни, а Коршун все не возвращался, я попросила Диму узнавать, что и к чему, но когда тот сунулся в это дело, ему надавали по шапке. Личное задание Алекса. Видно, ему классно так попало, потому что он попытался отыграться и на мне. А я-то что? Откуда мне было знать?

В пятницу само собой выяснилось, что охота не состоится. Вернувшись домой, я сняла куртку и уже собиралась повесить ее на крючок, когда увидела мужской плащ рядом с Надиной курточкой. На редкость качественный мужской плащ. Я пригляделась. Пятидесятый размер. Попыталась прикинуть какой размер у Макса и решила, что больше сорок восьмого не будет никоим образом. Около обувной полочки красовались начищенные до блеска туфли, но их ярлычки я разглядывать не стала. Это мне ничего не даст, я понятия не имею какой у Макса размер ноги. К тому же он носит кроссовки. Так… кто с Надей? Нашла себе парня? И сразу притащила его в квартиру? У нас об этом разговора не было, Максим был не только ее приятелем, но и моим знакомым, тут никаких дополнительных вопросов. А это кто? Я не против, нет, я вообще существо понятливое, но… хоть бы сказала. Ну или представила. Судя по одежде не какой-нибудь оборванец. Но вдруг оттуда Константин Граданский выйдет? Или… или… я не могу об этом думать! Нет!

Я прошла на кухню. Я выпила воды и продолжила в хорошем настроении размышлять о жизни. Затем вышла из комнаты в гостиную и начала снимать с руки браслет, когда услышала голоса. Я так и застыла, держась за застежку.

— Сестры не будет на выходных, классно, да? Она уехала на охоту, — говорила абсолютно довольная Надя. — Квартира в полном моем распоряжении. — Я же забыла ей сказать. Засада!

— На охоту? — спрашивал мягкий мужской баритон. — Необычное занятие для девушки.

— Да она вообще странная. Она не только охотится, так еще и одевается так, что всю дичь может распугать…

— Так она разозлится, если узнает, что ты меня привела? — спросил он.

— Уверена, она даже не заметит. Живем как незнакомцы-квартиросъемщики, она меня ни о чем не спрашивает. Главное не мешать друг другу и поменьше на глаза попадаться. У нее своя параллельная реальность. Классно, а? — бросила Надя и засмеялась.

— А у нее что, у самой гостей не бывает? — Я сжала зубы.

— Гостей? Ты о… парне? Нет, я ничего об этом не знаю.

Голоса стали ближе. Я стояла и смотрела на дверной проем со смесью ужаса и ярости. Внутри меня поднималась горькая волна отчаяния. И вот из проема вынырнула Надя. А за ней… да, Алекс. Черный, мать его, кофе с сахаром! Она нашла фотографию, нашла фотографию! Вот что она искала в моей комнате, вот что нашла! Ножом открыть можно и ящик тоже! Врежу сейфовый замок. Вот ей Богу!

— Да чтоб вас всех, ну что ж вам параллельно со мной не живется?! — я дернула браслет, и тот разлетелся на мелкие части. Ну конечно, все было слишком хорошо, по-показному хорошо. Не знаю что Надя такого увидела на моем лице, но отступила на шаг и врезалась в Алекса. — Иди, собирай вещи, — указала в направлении ее комнаты, а сама упала в кресло и закрыла лицо руками.

— Что?! Почему? — упрямо спросила она.

— Потому что это моя квартира, и я могу выставить отсюда кого угодно и когда угодно. Вещи собирай.

— Это квартира твоих родителей. Тебе не было восемнадцати, когда она появилась, не ты ее владелица…

— Да правда что ли?! — сладко пропела я. — Ты рылась в моих вещах и неоднократно. Мне об этом матери рассказать? Это моя квартира. Моя олимпиада и моя квартира! Мама со мной согласится. Выметайся из моей квартиры.

А Алекс молча смотрел на меня, будто оценивая, будто разочарованно.

— Алекс, скажи ей, — капризно заныла она. И именно это окончательно меня взбесило. Я встала и сама пошла в Надину комнату, достала из шкафа чемодан, побросала туда, все, что нашла (даже мои блузки и позабытый флакон духов).

— Что ты делаешь? — воскликнула она. А я вытащила чемодан к ее ногам.

— Он поможет тебе донести чемодан до лифта, — сказала я и указала на дверь, передавай ей ручку чемодана.

— Я не уеду отсюда. Никуда не пойду! — воскликнула она, демонстративно ударяя чемоданом об пол. — Я учусь в университете! — она уселась в кресло и схватилась за подлокотники, будто силы, способной оторвать ее от кресла не найдется!

— В параллельной реальности живу, говоришь? Так вот я в курсе, что тебя еще в по итогам прошлого семестра отчислили! Так что проваливай в свой мухосранск и жалуйся на меня своей матушке сколько влезет. Привет ей пламенный передавай. А тут тебе делать нечего.

— Я никуда не поеду, — по-детски выпятила она губу.

Ну все! Я схватила ее чемодан и потащила его на балкон, не обращая внимания на Надину истерику. Она была уверена, что я не посмею. И я бы не посмела, не стой здесь, в моей квартире, в моем святилище, гребаный АЛЕКС. Я размахнулась и швырнула чемодан вниз. Улицу огласил громкий Надин вопль. За все то время, что мы были с Алексом знакомы, не помню ни раза, чтобы он так хохотал. Буквально пополам согнувшись. А вот мне было не смешно. Я совсем разум потеряла. Надя бросилась на меня и попыталась расцарапать мне лицо. Но куда ей до моего тренера? У той чувствуется просто, ух, многолетняя закалка! Алекс-таки перестал ржать, пришел в себя, отодрал нас друг от друга и во избежание крепко обнял Надю. Но кто бы сдержал меня! Кляп, к примеру вставил. Потому что, случившееся после можно было списать только на полную потерю рассудка.

— Можно, мне пожить у тебя? — спросила Надя Алекса, с надеждой глядя ему в глаза.

А я расхохоталась. Злобно и мрачно. Дьявольски. Ну почему сорвалась охота с Коршуном? Может быть, я бы ничего и не узнала до самого их разрыва? Ведь они бы точно расстались. Я подняла глаза и заметила, что Алекс с легким ужасом за мной наблюдает. Угу, не только я поняла, что моя крыша помахала мне ручкой.

— Прости, Алекс, прости, не буду портить момент, я знаю какое удовольствием тебе доставляет вышвыривать из своей жизни людей, подобно половым тряпкам. Представь, что меня нет, и вперед!

— Что это значит? — спросила Надя непонимающе. — Алекс…

— К несчастью, Надя, Карина недалеко ушла от правды, — сказал он ровно. — А если совсем честно, то я с самого начала знал, что ты ее сестра. Не то, чтобы вы были так похожи, просто я не люблю неожиданности и выяснил. И мне было очень-очень интересно с чего бы девушке, которая всеми правдами меня избегает засылать ко мне сестру.

— Не понимаю, — воскликнула Надя.

— Так она не в курсе? — воскликнула я шокировано. Алекс взглянул на меня. — Ты переплюнул сам себя!

— Нет, она ничего не знает обо мне, и, как ни смешно, ничуть не больше знает о тебе, — усмехнулся Алекс. — Очень обидно. Да, Надь, сначала я думал, что Карина знает, потом путем недолгой слежки я обнаружил, что она даже в кошмаре представить не может, что ты творишь.

— Да, я наивно надеялась, двух замков на один скелет в шкафу достаточно.

— Ты что? — изумился Алекс. — Чем цепей больше, тем любопытнее. — А затем он улыбнулся и нежно поцеловал Надю в нос. — Шпионка моя. — Она подняла на него обнадеженные глаза.

— Не вешай ей лапшу на уши. Ты свое черное дело сделал, — рявкнула я и полезла в кошелек за фотографией Эли Граданской, которую протянула Наде.

— Зачем мне твоя фотография? — спросила Надя. Затем присмотрелась. — Ты красилась в блондинку? Тебе не идет.

— Красилась. Только на фото не я.

— А кто?

— Другая девушка, — а затем я коротко и без подробностей пересказала ей наше с Алексом чудное прошлое.

Она посмотрела на Алекса.

— Он хотел убить меня. Ты притащила ко мне домой моего несостоявшегося убийцу, — хрипло произнесла я.

— Я не верю, — всхлипнула она. — Это совершенно сюрреалистично.

— Это то, с чем приходится иметь дело! — рявкнула я.

— Это правда? — наконец, спросила Надя у Алекса. Мне она, значит, не поверила, а ему да?

И я не выдержала, схватила пальто Алекса и запустила руку во внутренний карман, ошарашив этим всех окружающих. Даже себя (и после этого скажите еще, что мы с Надей не родня). А в кармане, как по заказу, обнаружился небольшой пистолет. Я его привычным жестом разрядила и бросила сестрице. А та… как заорет и рванет в подъезд. К лифту. Мне понадобилась секунда, на осознание, что сейчас что-то произойдет, и я бросилась к двери. За то же время Алекс уже успел собрать по частям пистолет и ломануться за мной. На двадцать пять лестничных пролетов мы забыли обо всех разногласиях. Он даже удержал меня, когда я оступилась и чуть не начала считать носом ступеньки. Я вылетела из подъезда на Заневский ровно в то момент, когда тело кузины перелетело через капот машины и в неестественной позе приземлилось на асфальт. Я закричала и чуть не повторила подвиг Нади, однако меня поперек талии схватил Алекс. Пока все движение вокруг не встало окончательно, он меня не отпустил. А это значило, что несколько водителей уже обступили девушку, и мне пришлось их расталкивать. Водитель, чья машина послужила трамплином, выглядел так, будто это его переехали. Наверное, я должна была его успокоить, но все мое внимание было сосредоточено на крови, текшей из головы сестры. Это было неплохо. Если кровь течет, значит она еще жива. Но зачем же так много?! Кто-то вызвал скорую.

Я вскинула голову на Алекс и заорала так, что несколько человек отшатнулись:

— Звони Диме, осел! — А за этим последовали извинения перед бессознательной девушкой.

Я боялась ее даже тронуть, боялась навредить сильнее, чем уже это сделала. Машина скорой и Дима приехали одновременно, скорая — с мигалками, а Дима — за ней по двойной сплошной на гоночной канареечной красотке. Пожилой доктор в халате и Дима в щегольской курточке посмотрели друг на друга со вполне понятным недоверием.

— Дима, пожалуйста, — попросила я, хватая его за руку, и потянула его вниз на себя, отвлекая от архиважной задачи испепеления Алекса взглядом. Доктор Дьяченко мне, однако, подчинился.

— Перелом ноги, обширное сотрясение мозга, очевидно, перелом нескольких ребер. Надо сделать снимки, Кари, но, кажется, она вне опасности, — коснулся он моего плеча, оставляя там кровавый след. И я улыбнулась. — Иди домой, выпей валерьянки, позвони родителям и… обуйся, — я автоматически посмотрела на свои изорванные колготки. — Скажи, что ее сбила машина на подходе к дому, я буду придерживаться этой версии. Вылечим ей все, кроме природной тупости. Можно воспользоваться вашей скорой? — спросил он офигевших от такой наглости врачей.

— Пожалуйста, — подняла я на пожилого доктора заплаканные глаза.

Тот вздохнул и кивнул.

— Алекс, не поможешь? — я знала, что врачи бы сделали все куда как лучше, но Дима явно боялся, что Алекс пойдет за мной. Вот так грамотно и спокойно он изолировал меня от неприятного общества. Я забрала разваливающийся на части чемодан Нади и зареванная, ободранная и в кровавых пятнах потащилась домой. А теперь внимание. У нас дома есть вахтерша. Старая и сварливая. Дальше объяснять?

Но сюрпризы на этом не закончились. Дверь своей квартиры я не закрыла, и в ней обнаружился Макс. Мое сердца сжалось.

— Ты к Наде пришел? — спросила я дрожащим голосом.

— Что случилось? — оглядев меня с ног до головы, ошарашенно спросил он. — Ты почему с чемоданом? И почему ты плачешь?

— Надю только что сбила машина, — всхлипнула я в который раз. У него на лице застыл шок.

— Черт… так вот почему такая пробка и мигалки, — воскликнул он. — Она жива?

— Да, Дима сказал, что, кажется, она вне опасности, — у меня из горла снова вырвались рыдания. Макс нервно сглотнул. Расстались или нет, но встречались они долго. Не может быть ему все равно. — Макс, мне так жаль! — я бросила чемодан, подошла к нему и обняла. Потому что полагала, будто нам обоим это нужно.

Это было ошибкой. Потому что в нос мне вдруг ударил убийственный запах алкоголя. Я попыталась даже отстраниться, однако он схватил меня за локоть.

— Эта сука бросила меня ради Алекса.

— Прости? — и тут я увидела, что его глаза полыхают такой неконтролируемой злобой, что снова попыталась вырваться. Но не вышло. — Зачем ты пришел? — спросила я дрожащим голосом.

— Ты такая же. Тоже сохнешь по этому кретину.

— Отпусти! — вскрикнула я.

— Все вы его шлюхи одинаковые. Что в нем такого? Чем я хуже? Личиком не вышел? Ты ведь даже не смотрела на меня. Ходила вся такая оскорбленная неприступность! Как знамя носишь свою обиду на весь род мужской. А я лучше, чем он. Знаешь?

— Д-да. Конечно лучше, — прошептала я в надежде, что отпустит.

— Ты врешь! — Он так сильно тряхнул меня, что зубы клацнули. — Ничего. Я тебе докажу…

Ох ты ж дьявол… Стоп!

— Макс… Макс, я, правда… Ты лучше, действительно лучше, — попыталась улыбнуться я.

— Поцелуй меня.

— Зачем? — этим я выдала весь свой страх.

— Целуй меня! — заорал он.

— Ты пьян, пусти! — сорвалась я. — Мне очень больно.

— Я пьян? Нет-нет, Карина, я не пьян! Просто я тебя хочу, понимаешь?

Еще бы не понять! Он решил «отомстить» Алексу. Вот так своеобразно. И да, его губы оказались на моей шее, не помню более противного ощущения, однако хватка его рук начала ослабевать, и я почувствовала некоторое облегчение. И на этот раз у меня не было вазы, не было защитников, не было никого, кто мог бы помочь. Мои защитники дружным скопом спасали сестру! Макс крутанул меня, едва устояв на ногах и почти уронив, а затем потащил в спальню. Я отпиралась, кусалась, царапалась, но он был пьян, не уверена, что он даже чувствовал то, что я делала. Пьяный человек — уже не совсем человек.

Неужели я выиграла борьбу за собственную неприкосновенность у того, кого любила и проиграла тому, кто совершенно ничего для меня не значил? Я заливалась слезами, кричала, но стоило мне почувствовать спиной бархат покрывала, как паника пошла на новый виток. Я пиналась, отбивалась, как животное. Наверное, я на редкость жизнелюбива, учитывая сколько на меня уже свалилось, а я все еще не сдалась.

— Прошу, пожалуйста, — простонала я. — Прошу, не надо, Максим, пожалуйста. Не надо так со мной, я ничего тебе не сделала! Господи, да за что?! — мои мысли были почти бессвязными и только одна ясная. Лучше бы со мной сюда поднялся Алекс. Дима перехитрил всех и самого себя. Алекс… он бы точно поднялся, чтобы донести чемодан Нади. Не знаю почему, но я была в этом уверена. — Алекс… — вырвалось у меня. Это стало последней каплей для неудачливого любовника, он ударил меня по щеке, а потом разорвал на мне одежду. Я даже не кричала, стараясь все силы вложить в сопротивление, отбивалась от его вездесущих рук. Он ударил меня головой о спинку кровати. Тем местом, где у меня шрам. И несколько мгновений я была парализована болью и страхом. А может, потеряла сознание, не знаю. Но я отчетливо помню, как комнату огласил звук расстегиваемой ширинки. Еще чуть-чуть, и от моего крика посыпались бы стекла.

Я снова проиграла. Душевные терзания смешались с парализующей физической болью от каждого его движения. Мне оставалось только ждать, когда Макс отключился, я закрыла лицо руками, чтобы ничего не видеть и не чувствовать алкогольных паров. В свете подобных событий увидеть сегодня Алекса вообще было подарком. Что же они со мной делали?! Как вообще посмели. Наконец, послышался глухой стон Максима, он рухнул на кровать и мгновенно захрапел, а я скатилась на пол. Меня долго рвало. Смотреть на свое тело, сплошь покрытое синяками, было невыносимо.

Я ничего не сделала Максиму, хотя могла бы даже кастрировать, не думаю, что он бы проснулся. Будь мне не настолько плохо, я бы подожгла, наверное, квартиру, не пожалев ничего и никого, но меня не слушались ни руки, ни мозг. Все оставшиеся силы ушли на переодевание и я поехала в свое безопасное место — к Диме. Вот только я не вспомнила, что в тот момент он спасал жизнь моей сестре! Это вообще чудо, что меня не остановили копы, ведь я кому-то снесла зеркало, свою машину несколько раз поцарапала, да и бросила ее около дома Алекса так, что протиснуться мимо смог бы не каждый, а потом свернулась в кабине лифта, поднимаясь на этаж Димы. И только надавив на звонок вспомнила, что он на работе, к тому же по моей вине. А мне-то казалось, что уже вечность прошла, но это был один лишь только день, один нескончаемый день. Сил куда-то еще идти не было, а потому я плюхнулась на лестницу и прислонилась головой к перилам.

Болело все тело. По лицу непрерывным потоком текли слезы.

И правда, это же моя жизнь. Если все хорошо, то оно просто не может не превратиться в полную противоположность — в ужас-ужас-ужас. В голове появилась вдруг жутчайшая мысль — лучше бы той гребаной ночью я умерла. Лиза, я сдаюсь. Я больше не могу бороться. У меня не осталось сил бороться ни с чем, ни с кем. Кажется, я пыталась сражаться с ураганом, стоя на краю утеса. И упала.

Часа через четыре, а, может, больше приехал Дима. Он выглядел усталым. Но моему визиту не удивился. Видел машину (хотя кто ее не видел и трехэтажным не покрыл)?

— Карина? — ошарашенно спросил он, касаясь моей мокрой щеки. — Ну не плачь, все хорошо. Она в порядке. Как я говорил, Надя вне опасности, — гладил он меня по плечу. А я боролась с желанием сбросить его руку. — Ей сделали операцию на ноге, зашили голову. Она отлежится и все. Пойдем ко мне, ты замерзла.

Он протянул мне руку, помогая подняться, я приняла ее, оперлась, и тут широкий рукав соскользнул, обнажая багровые синяки. Дима как завороженный уставился на мою руку. А потом обратил внимание на выражение лица и спешно убрал ладонь, догадавшись.

Думаю, его учили, что делать в таких ситуациях, потому что дальнейшее его поведение было безукоризненно вежливым и ненавязчивым. Он оставил на столе снотворное, болеутоляющие и какие-то мази. А также он оставил банные принадлежности. И ни о чем не расспрашивал.

— Я спущусь к Алексу. Переночую у него. Вернусь утром. И я буду задавать вопросы, — предупредил он.

Наутро он действительно вернулся. Я уже сварила кофе. На двоих.

— Дима, если это попадет в мою медкарту… — вместо приветствия сказала я. Утром все выглядело чуточку, но лучше. Так всегда бывает.

— Нет. Но тебе обязательно нужно показаться врачу. Это не прихоть. И у меня есть прекрасный знакомый психотерпевт.

— Не в больнице?

— В больнице. Но я обещаю тебе анонимность.

Мы помолчали в ожидании главного вопроса.

— Кто?

— Максим Громов.

У Димы на лице отразился истинный шок. Не ожидал.

Забегая вперед, могу сказать, что я больше никогда и ничего не слышала о Максиме Громове. Я не спрашивала жив ли он, сел ли за изнасилование. Мне просто понравилась идея притвориться, что его никогда не существовало.

Дима поселил меня в общей палате и заставлял как можно больше общаться. Не только с психологом, вообще со всеми. Чтобы я не боялась, чтобы я не пряталась, чтобы я не чувствовала… вины? Ну уж вот этого-то не дождутся! А еще он заставлял меня общаться с Надей. И в этом был смысл. Правда мне пришлось ей пересказать чуть ли не в деталях все об Алексе, но это ничего. Мне тоже не мешало повспоминать хорошее из отношений с ним. Напомнить себе, что козлы бывают разные. Не все пытаются насиловать. Некоторые убийством готовы удовольствоваться. В чем уж Алекса не обвинить, так это в принуждении! Разве что переодевал он меня насильно.

Правда среди всех этих разговоров однажды Надя здорово дала маху:

— Пусть он придет, позвони ему, попроси приехать, я не могу дозвониться, — она захлебнулась слезами. — Я знаю, что если попросишь ты — он приедет.

— Если попрошу я, он приедет. Но я не хочу его видеть! Я не стану ему звонить, — сказала я тихо. — У меня даже его номера нет.

— Так возьми мой телефон, там его номер есть, перепиши и позвони. Карина, мне это нужно.

— Надя, не нужно, — тихо, но настойчиво сказала я. — У меня не просто так нет его номера. Я не хочу иметь ничего общего с этим человеком. И тебе того же желаю. Поезжай домой и забудь, пока он еще хуже не сделал.

— Бери его! — закричала она и сунула телефон мне в руки. Я взяла его, открыла крышку аккумулятора, достала симку и переломила ее пополам. И неожиданно… Надя успокоилась. — Ты выглядишь хуже, чем я. Хотя, кажется, куда уж хуже.

— Неважно.

Мы помолчали.

— Надеюсь, это не Алекс был? — хрипло спросила она. Наверное, Дима ее предупредил.

— Нет.

— Ты, эм… в порядке?

— За мной ходит десять Диминых помощников. Следят, проверяют психическое состояние… в общем полный комплект начинающего душевнобольного. Стоит поправиться только ради того, чтобы от них избавиться.

— Готова? — спросил Дима.

— Да. Бери.

Вот так, общими усилиями мы сняли с моей кровати матрас вместе со всем содержимым. Добавили к этому фото Алекса и поехали за город. К финскому заливу. Символично. Я с наслаждением смотрела как огонь пожирает все, что осталось моих постельных принадлежностей. Тогда огонь уже догорал, я взглянула на фотографию Алекса в последний раз и бросила ее в огонь тоже. Та, словно сопротивляясь, начала медленно тлеть по краям. До лица огонь добрался в последнюю очередь.

Глава 13

Пока не выцвели самые явные синяки, я в университет не ходила (да-да, еще немного, и меня от вылета уже ничто не спасло бы). Я немножко пришла в себя, начала улыбаться, скоро обещали выписать Надю. Я проводила почти все время в больнице Димы. Он охотно принимал меня. Машину я отдала на косметический ремонт, и… я просто пыталась поймать такси. Только ни одного не находилось. И мне стыд и позор, потому что вскоре я заблудилась. В родном городе. Где всю жизнь прожила. Я хотела уже позвонить Диме, пожаловаться, что мне страшно, чтобы он забрал меня. Но, увы, зарядка села под ноль. И я тупо шла дальше по улице, надеясь случайно набрести на знакомые места. Я шла быстро, так как мерзла, да и одета была весьма ярко, на радость маньякам. Сиреневый блестящий плащ и лазурный шарфик. Руки я засунула глубоко в карманы, чтобы меньше мерзли. Собственный стук каблуков пугал и заставлял оглядываться, меня, наверное, слышно было на полгорода. Я шла и как мантру повторяла, что молния дважды в одно место не бьет. Не нападут на меня маньяки, энтропия не позволит! Я грустно усмехнулась и оглянулась. Мне чудилось, что за мной кто-то следит. И потому я шла все быстрее.

Повернула налево, направо, черт, совсем незнакомые низкие дома, и ни одной постройки выше девяти этажей. Я шумно вздохнула, снова обернулась и повернула направо. Бинго! У машины горели стоп-сигналы. Там люди. Я припустила вперед, для себя решив, что лучше прикинусь приезжей, а не сознаюсь, что заблудилась в собственном городе! Но подойдя ближе я почуяла неладное. И все же поздно. Там были три людские фигуры.

— Как мило, что ты согласился приехать повидаться. — А ведь знакомый голос, я сделала еще два шага и остановилась, поняв, что вот так, по собственной дури, набрела прямо на… Константина Граданского. Бежать, прятаться. Мне нужно было ну хотя бы отвернуться… или выйти из-под фонаря, но… вдруг они все дружно повернулись ко мне, будто я, не знаю, сигнальную ракету в небо отправила. И Константин, и Эля, и Алекс. Что с моим везением? Вернись, зараза! Но ничего подобного, судьба упряма. И в мою сторону направились сразу два дула пистолета. Говорю сразу, при непредвиденных обстоятельствах я впадаю в ступор. Я стояла и смотрела прямо на сверкающую сталь оружия, не в состоянии перевести взгляд на лицо Алекса или даже на пистолет Константина. Почему именно на него? Просто Алекс стоял ближе. И пистолет его казался… неотвратимее.

— Ого, а вот и дополнение к нашему миленькому шабашу! — ядовито протянул Константин. Я стояла, слушала его и не могла вымолвить ни слова. Алекс повернулся и направил в него пистолет. — Как тебя зовут, моя драгоценная?

И как он только с такого расстояния меня разглядеть ухитрился! Надо ли говорить, что мой язык так от неба и не отлепился? Меня бесполезно расспрашивать под дулом пистолета.

— Не впутывай еще и ее, — вдруг произнес Алекс. После такого я не выдержала и моргнула.

— Ого. Ты ее… защищаешь? — изумленно усмехнулся Константин. — Ну-ну, посмотрим, что ты будешь делать дальше.

— Дальше? — переспросил Алекс.

— Дальше, — кивнул Константин и… выстрелил. Удар сбоку, и я полетела на асфальт, пуля просвистела где-то около руки, обжигая ее. Удар о землю вернул мне нарушенные умственные способности. Я уставилась на того, кто меня сбил.

— Артур! — воскликнула я, чуть присев, насколько позволял мне парень, пытавшийся героически прикрыть меня собственным телом. В его глазах застыл ужас и, словно не веря в то, что мы оба живы, обхватил мою челюсть ладонью, а большим пальцем погладил по щеке.

— Ты в порядке? — прошептал он.

— Да, конечно, — выдохнула я.

— Да, конечно, — фыркнул в ответ Артур. А я вспомнила, что мы не одни. Я обернулась и прижалась плечом к Артуру. На нас смотрели три пары глаз. Константин мрачно усмехался, а Алекс… в общем я была уверена, что он наставит пистолет на меня снова. Под его взглядом я съежилась.

— Вы так и будете сидеть на асфальте. Живо отсюда! — рявкнул он. И я вдруг четко осознала, что везение тут, со мной, и сегодня меня не добьют.

А что, нас дважды просить не пришлось. Мы с Артуром вскочили и побежали. Знаете, как удобно бегать на шпильках, когда сзади два психа с пистолетами?

— Я на машине, в отличие от тебя, и в отличие от тебя знаю, где мы находимся, — сказал Артур. — Ты тут уже час блуждаешь.

— Ты следил за мной? — воскликнула я. — Ты совсем ненормальный?

Артур открыл передо мной дверь, и я скользнула на сиденье. Он уселся рядом, завел мотор и рванул с места.

— Да люблю я тебя, что тебе непонятно? В университете не появляется, никто не знает почему, телефон поменяла, дома света нет. Я доехал до автосервиса, решил спросить у Стаса, где ты. Он позвонил Диме и выяснил, что ты в больнице, что там у тебя лежит сестра. А с тобой что? Вроде как жива, здорова…

— Я лежала в больнице с ангиной, — тут же нашлась я.

— И давно ангина позволяет гулять по ночам и меняет номер телефона? — зарычал он.

— Ладно, дело не в ангине! — рявкнула я, но почему-то глаз не могла оторвать от него. — Прости. Я так испугалась. И спасибо тебе огромное, я не знаю… он бы убил меня, если бы не ты.

— Кажется, я испугался сильнее. Как подумаю, что он бы попал… — его кадык дернулся. И я отчего-то улыбнулась. Причем улыбка до самого моего дома сохранилась.

Когда Артур выключил зажигание, я прильнула к его губам. И было совсем не страшно. И ничего неправильного. Артур сначала не ожидавший такой пылкой благодарности аж вздрогнул, а потом пальцами приподнял мои волосы и прижал меня теснее. Мешалась перегородка между сидениями. Прошло несколько мгновений, и он оттолкнул меня.

— Слушай, у тебя с головой все в порядке? — спросил он и оттянул ворот водолазки.

— Я хочу, чтобы ты был моим парнем, — заявила я.

— Ты головой не ударялась? — задохнулся он.

— Ты ответь мне да или нет, а потом будешь уверяться в трезвости моего рассудка! — воскликнула я.

— Да я все на свете за эти слова отдал бы! — сказал он, вылез из машины и открыл мне дверь. — Я раньше был уверен, что про женскую логику привирают, но ты просто живое свидетельство страшилок, которыми нас с детства пичкают!

— Зайдешь ко мне? — спросила я.

— Ночью? — удивился он. — Однако…

— Ты не обольщайся, когда надо будет, я тебя выставлю, — пообещала я.

— Вот уж в чем я не сомневаюсь, — вздохнул Артур.

Вахтерша на меня взглянула и сразу же отправилась смотреть свой телевизор дальше. Грязная после валяния на асфальте? На голове воронье гнездо? Сомнительная компания? Ничего необычного, ведь это Карина Орлова! Мы с Артуром подошли к лифту и в полной тишине стали дожидаться, когда тот сползет с двадцать третьего на первый.

И вот звоночек известил о том, что лифт прибыл. Я приложила привычным жестом палец к сенсорной кнопочке, и лифт с такой же черепашьей скоростью пополз вверх.

— Ты не поранилась? — спросил Артур.

— Ладонь немножко болит, — пожала я плечами. — Все в порядке, — я невольно оправила рукав, чтобы не получилось как с Димой и еще не до конца сошедшими синяками. Руки Артура обхватили мою талию. И паники не было. Никаких неприятных ощущений. Я стояла, затаив дыхание и смотрела ему в глаза.

— Наконец-то ты сдаешься, — улыбнулся Артур.

— Я сдаюсь? — удивилась я. — Разве я не выиграла?

— Все равно ты со мной.

— Но ведь я выиграла, ты меня любишь, ты сам сказал.

Артур улыбнулся и наклонился, чтобы поцеловать меня. Я ждала, я очень ждала этого первого настоящего поцелуя в жизни, но лифт снова звякнул, и двери открылись. Мы грустно улыбнулись друг другу и вышли. Артур удивленно огляделся. Прямой коридор, одна квартира, и небольшой проем для лестницы.

— Единственная? — удивился Артур.

— Она налеплена как шапка на все остальное здание. Но по площади не больше, потому одна, — улыбнулась я и повернула ключ.

— Вау, какая красота, — воскликнул Артур. Окна открыты. Я не поверила своим глазам, открыты окна!

— О нет! — простонала я и обыскала глазами столики. Вот она, записка от мамы. Обиженный тон. Я давно ей не писала. Я подошла к окну и закрыла его.

— Что такое?

— Пока меня не было, родители приходили.

— Пока ты была в больнице? Почему ты там лежала?

— Несанкционированный аборт, — пошутила я.

— Не скажешь, значит. — После этих слов я испытала прилив благодарности. Он ни на мгновение во мне не усомнился. Хотя после того, что со мной случилось, чем черт не шутит.

— Что будешь пить?

— Водку, — улыбнулся Артур.

— Водки у меня не бывает. — Только чистый спирт, господа, и то при наличии врачебного присмотра! — Кофе или чай? — выглянула я из-за стеклянных полок моей кухни. Он уже вовсю рассматривал свадебную фотографию моих родителей.

— Чай, — ответил он. — На кого ты похожа?

Я чуть было не ляпнула, что на Элю Граданскую.

— На маму больше, — крикнула я ипоставила чайник.

Мы уселись на диван, и я вдруг буквально приклеилась к нему взглядом. К моему маленькому подобию Алекса. И мне вдруг захотелось плакать от счастья и облегчения. Я, оказывается, действительно не знала, чего хочу.

Не сдержавшись, я протянула руку и коснулась его волос. Они оказались такими жесткими. И впервые до меня как-то отчетливо дошло, что Артур никакой не русский, я не расистка, националистка, и вообще к этим — стка отношусь не слишком положительно, просто за время общения как-то подзабыла. Симпатичный парень. Говорит без малейшего акцента. Умный и… да, забавный. Но у него жесткие волосы и темные глаза, в то время как Алекс…

Додумать мне эту мысль, к счастью, не дали. У Артура на мой счет был собственный интерес. Он обхватил меня за талию и прижал к себе. Лица были так близко, что дыхания смешались. Внезапно он очень радостно улыбнулся и прижал меня к себе. Теперь я на нем полулежала и чувствовала своим телом биение его сердца.

— Ты уверен, что порядочная девушка должна тебе такое позволять в первый же вечер? — ехидно, но беззлобно, поинтересовалась я.

— Порядочные девушки не поступают так, как ты, чертовка! — воскликнул Артур. — Меня ты целый год динамила! Некоторые послабления я… выстрадал.

А в следующий миг я оказалась под ним на собственном диване. Чуточку боясь, чуточку ожидая продолжения, но прежде всего с любопытством разглядывая. Он наклонился и нежно коснулся губами моей шеи, и я забыла опасения. Это было ни капельки не страшно, напротив, очень приятно. Ничего общего с моими прошлыми смешными и трагичным поцелуями. Наверное, дело было в том, что я не воспринимала его в отрыве от Алекса, слабость к которому навсегда сохранилась в моем сердце. Артур изначально был для меня подменой. Нечестно? А мне плевать. Я банально растворилась в его объятиях, представляя себе другого мужчину. Да, надо было найти средство разлюбить Алекса, научиться ценить Артура за то, каким был он, в нем ведь так много хорошего, но я не знала лекарства… хотела, но не могла. Полагаю, если бы мы с Алексом встречались и расстались, если бы я хотя бы поцеловала его тогда, на заливе, все было бы иначе. А эта недосказанность, плюс полномасштабная драма… В этом я увязла и погрязла. Однако наслаждаться плагиатом мне все это ничуть не мешало. Впервые на моей памяти я до самозабвения целовалась с парнем и прятала руки, чтобы не начать стаскивать с него рубашку. Только звук свистка чайника вернул меня в реальность.

И все равно, когда мы пили неуместнейший на свете чай, глаз друг от друга не могли оторвать. И смешно, и неловко, и приятно.

Он отставил чашку на стол, и то же самое сделал с моей. Я словно со стороны видела, как он медленно наклонился. Сквозь полуопущенные веки я любовалась его лицом, а потом, словно марионетка, подняла руку и коснулась смуглой кожи его щеки, никогда не казавшейся гладко выбритой благодаря смольной черноте волос… Я коснулась его губ. Это было восхитительное ощущение. Он почти Алекс и совсем мой. Руками я обвила его шею и теснее прижалась к нему. В ту ночь я создала для себя хрустальную иллюзию, в своем сознании, и не раз ловила себя на том, что даже назвать Артура собиралась другим именем. А он, тем временем, смял рукой подол моей блузки и неожиданно резко отбросил. Я даже не сразу поняла почему. Он открыл глаза, и немного протрезвела.

— Ты завтра приедешь в универ? — спросил Артур.

— Нет, — ответила я.

— Но почему?

— Я не готовилась ни к чему и уже не буду, да и справку Дима мне еще не оформил.

— Глупости, справку потом принесешь. Завтра нам ко второй паре, успеешь, а задание у меня спишешь, — уговаривал меня Артур. Мне и самой хотелось поехать. В конце концов, в универе Артур, а в больнице одни лишь психотерапевты! И разве то, что я целуюсь с парнем, не доказательство моей стабильности?

— Хорошо, — улыбнулась я.

— Я заеду, ведь твоя машина в ремонте, — вздохнул Артур и направился к выходу.

— А попрощаться? — воскликнула я.

— Зачем? Всего несколько часов, и мы снова увидимся, — засмеялся Артур. Взглянув на часы, я обнаружила, что стрелка неотвратимо приближается к пяти. Кажется, ложиться спать бесполезно.

Артур открыл передо мной дверь. Я вышла из его машины под взглядами окружающих. Да что и говорить, Артур мальчик видный, а его отношения со мной уже давно, жарко и повсеместно обсуждаются. Кто-то даже присвистнул. И, конечно, чуть ли не первой нам на пути попалась Настя. Она мне натянуто улыбнулась. Разумеется, все заверения об отсутствии обиды — сплошная туфта. Надо отдать должное Артуру, который, не встревая в мой красочный монолог о страшной ангине с последующей госпитализацией, просто шел рядом и обнимал за талию. А, может, ему казалось интересным стоять на страже моих секретов. Ну… если так, то у него работы в скором времени прибавилось бы в разы!

Пары прошли быстро.

— Карина! — позвал сзади Артур. Я повернулась к нему, а он неожиданно поцеловал меня. Преподаватель покачал головой, но ничего не сказал. — Поехали?

— Поехали, — улыбнулась я, уже предвкушая множество поцелуев: в машине, в лифте, на парковке, у меня в квартире… предвкушая, как я буду на его месте представлять… другого парня. Блин!

Но все планы посыпались, стоило шагнуть за порог университета. На стоянке красочным пятном выделялась сиреневая супра.

— Моя машина! — воскликнула я к любимице. — Стас! Привет.

А из супры с королевским видом вылез Стас. Артур, остановившийся сразу за мной, начал напоминать оскорбленное изваяние. Стас нагло подошел ко мне и смачно поцеловал в щеку. За спиной раздалось раздраженное шипение, на которое я очень постаралась не реагировать. Ну а что? Разве произошло что-то неприличное?

— Готова? — спросила я и обошла машину со всех сторон. Стас высокомерно поднял нос.

— А то! Смотри.

— Ты мне зачем винилы положил? — спросила я, рассматривая зеленое пламя, появившееся на крыльях.

— Потому что на гонки без винилов не солидно. Можешь и друга прихватить, — наградил он Артура понимающей ехидной улыбкой.

— Ты прекрасно знаешь, что я на гонки почти никогда не езжу.

— Самое время начать и не позорить своего учителя. Это, между прочим, личное оскорбление! — воскликнул Стас. — А я обидчивый. Или ты у нас трусишка? — И, не дожидаясь ответа, он протянул руку Артуру. — Ревновать ко мне бесполезно, моя страсть на всю жизнь — машины, — улыбнулся он.

— Артур, — бросил мой молодой человек. — Можешь ревновать ко мне машины, я их тоже люблю. Однако, в клубе ты с ней танцевал.

— Да ладно, я с ней не спал, — фыркнул Стас.

Уголки моих губ опустились. Еще бы!

— Стас, ты как собрался добираться? — спросила я. Честно говоря, я впервые видела его не за рулем.

— Меня подвезут, — сказал Стас уклончиво. — Ну, бывай, красавица.

Он пошел к выходу и залез в кабриолет мицубиши. Что-то наши встречи слишком участились, случайно ли это? Артур обнял меня за плечи, и я, переступив через себя, ради демонстрации поцеловала его. Потому что при Алексе все вдруг стало совершенно иначе. А это означало, что мне нужно держаться от него как можно дальше! Взвизгнули шины, я успела заметить, как черный эклипс попадает за поворотом.

Надю выписали спустя две недели. За это время тетя Дина сумела взять отпуск и поселиться у моей мамы, дабы иметь возможность промывать нам мозги по поводу недоброго отношения к ее доченьке. Нет, официально она приехала, чтобы быть с Надей, но, кажется, львиную долю времени занималась тем, что проедала маме плешь. Я сначала было подумала даже поселить ее у себя (искренне веря, что на мою психику повлиять сложнее), но потом вспомнила о визите Алекса и нависшую тень Константина, и отказалась. Однако, Надю я пустила к себе. Под моим зорким оком она бы хоть лишнее не выболтала.

А чтобы мама и тетя Дина так уж надолго не зависали у меня, я пару раз заявила, что сейчас придет Артур. «Лишние» с первого раза намек поняли и смылись с потрясающим энтузиазмом. Мама не скрывала желания с моим молодым человеком познакомиться, однако была уже на все согласна. Ну, серьезно, мне почти девятнадцать стукнуло, а отношений у меня, считай, не было. То гимнастика, то какая-то неведомая ей история с «Сашей», то холодная война в школе… В общем мама была на седьмом небе от счастья. И теперь, когда я упоминала об Артуре, она начинала счастливо улыбаться.

Надя фишку мою просекла, оценила и тоже стала Артуром шугать родню. Однако стоило тому в самом деле нарисоваться на пороге, запиралась в комнате и носу не казала. Думаю, мой новоиспеченный бойфренд решил, что у меня в родне все слегка того, но это было мне на руку, и разубеждать его я не собиралась! Ему меня надо было? Заберите, распишитесь. Вот я, а вот тысяча моих тараканов! И он не жаловался, его амбиции были на седьмом небе от счастья, ведь нас назвали самой красивой парой университета.

В тот день, когда Наде сняли гипс, я зашла в ее комнату, чтобы спросить, как она. А в ответ услышала:

— Вчера, пока ты была в университете, приезжал Алекс.

— С-сюда? — спросила я, подавляя панику.

— Да. Он меня навестил и… — она остановилась, заметив мое выражение лица. — Не бойся, я больше не буду с ним спать. — Дьявол, я бы запросто обошлась без таких подробностей. Даже как-то гадко на душе стало…

— Что он тебе сказал? — холодно спросила я.

— Он сказал, что у тебя неприятности, — сказала она. А я замерла. — Константин тебя ищет. Так он сказал.

У меня подкосились колени, и я вынуждена была сесть.

— Он найдет меня. Он меня убьет. Он не остановится, — прошептала я в пустоту.

— Кто? — удивилась Надя.

— Константин, — прошептала я.

— Знаешь, Карин, — вдруг мрачно заговорила она. — Я думаю, что тебе стоило бы рассказать родителям. Они поймут.

— Они никогда ничего не узнают! Пожалуйста, Надя, не рассказывай никому об Алексе, умоляю. Они определенно точно не поймут. Уверена, что это испортит все!

— Но почему? В этом не было твоей вины.

— Я им врала. И все еще вру. Я должна была рассказать им сразу, или никогда не рассказывать вовсе!

Надя только покачала головой.

Если сначала на нас с Артуром посматривали с любопытством, то теперь мы всем надоели. Интрига быть или не быть пропала… и мы стали одной из заурядных парочек, тискающихся по углам. Теперь это кажется таким глупым!

Тем не менее так и было. Я обняла его на прощание и прошептала:

— Увидимся вечером? — Артур кивнул и поцеловал меня снова.

А я предложила подвезти Ларису, так как на улице стояла дикая слякоть.

— Как Настя? — спросила я подругу. Наши отношения с воздыхательницей Артура так и не пришли в норму.

— Да она уж смирилась. Ясно было, что такого напора ты не выдержишь, зато сейчас Артур ходит счастливый и павлиний хвост распускает.

Как точно она заметила. Я засмеялась и взглянула в зеркало заднего вида, за мной ехала гоночная машина, которой я невольно залюбовалась.

— Тебе он тоже нравился, это было заметно.

— Есть в нем что-то, что меня сводит меня с ума, — улыбнулась я и повернула налево в образовавшийся маленький просвет встречного потока. Однако гоночная машина юркнула за мной, заставив других притормозить и даже посигналить. Я насторожилась.

— Слушай, мне не нравится эта машина… — она посмотрела в свое левое зеркало.

— Ты думаешь? Вот и мне так кажется, — поджала я губы.

— А что, есть причины оказаться? — тихо спросила Лара.

Я сглотнула ком в горле и не ответила.

— Карина?

Я снова промолчала и, скрепя сердце, нажала на педаль тормоза, намереваясь свернуть к общежитию…

— Не останавливайся, — закричала Лариса, хватаясь за мою руку и не давая переключить передачу. — Они тебя поймают! — ее голос сорвался.

— Я не могу подставить себя, — прохрипела я.

— Пожалуйста! — тихо проговорила она. — Пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты из-за меня пострадала.

— Но тогда ты пострадаешь! Неужели не понимаешь?

— Газ прибавь, — зашипела, и этот тон заставил меня заколебаться. — Я сказала, жми! — рявкнула она.

Я вздохнула и выжала педаль до упора.

— Вот так, — улыбнулась Лариса. Мы с ней помчались… куда-то. Но машина не отставала. А затем к ней присоединилась еще одна: зеленая Audi TT.

— Черт! Черт, черт! О нет! — ударила я по рулю обеими руками. — Лезь на заднее сидение и лучше пригнись.

— Что?

— Делай что говорю!

— Что происходит?

Мне пришлось быстро поведать ей урезанную версию произошедшего. Рассказала, что меня втянули в это люди из мафии, но имя моего злого гения не прозвучало ни разу. И все это время я петляла по городу в надежде оторваться, но не получилось. Когда мы выехали из города, на хвосте было уже три машины. Я гнала со всех сил, надеясь уже не оторваться, а вычерпать до дна их бензобаки.

— Кто тебя в это втянул? — зацепилась за самую суть Лариса. — Давай звони ему, пусть спасает, это же он виноват!

— Он хотел убить меня!

— Он не убил тебя!

— Ррр, какая разница? Я его номер удалила, — воскликнула я. — Дима не берет трубку, а Коршун недоступен… Коля тоже не отвечает… где все? Где?!

— Удалила номер? Ты что, совсем? О нет, ты мне явно что-то недоговариваешь! — воскликнула она громко. — Отвечай немедленно! Как его зовут?

— Алекс, — процедила я сквозь зубы, поняв, что она не отстанет.

— И что с этим… Алексом?

— А то, что он редкостный ублюдок!

— Ты влюблена в него? — опять-таки добралась до самой сути Лара.

Мои руки на руле сжались.

— Вот почему ты так долго отказывала Артуру. Ты влюблена в другого.

— Я была в него влюблена, Лара. Была. Больше нет.

— А теперь мы умрем, — вздохнула Лариса.

— Потому что я была влюблена?

— Нет! Потому что нам наперерез стоят несколько машин! ТОРМОЗИ!

Твою мать! И я действительно нажала на тормоз…

— Так, Лара. Когда я скажу тебе прыгать, ты прыгнешь… Сейчас!

И она сделала, как я сказала. А я выжала любезно предоставленную мне Стасом закись азота и последовала ее примеру. Казалось, я вечность кувыркалась вниз по склону магистрали. И слышен был взрыв, треск пламени. Казалось, он не закончится никогда, вокруг все полыхало алым заревом пожара. От боли было очень тяжело пошевелиться, но я не пострадала. Я спортсменка, я умею группироваться. Чтобы найти Лару потребовалось немало времени. И даже то, что люди Константина уже спускались, не помешало моим попыткам. Они шли медленно, торопиться было некуда, отсюда не сбежать. Когда они были всего в нескольких метрах, я увидела неподалеку терракотовую курточку Ларисы.

— Лариса, Лар, ответь мне! — звала я, накрывая ее тело своим.

В голове огненными буквами горел номер Алекса, что за глупая гордыня?! Что я за упрямая идиотка? Кому я сделала лучше. Я всегда помнила его номер, он не из тех, которые просто забыть. Такие идут по особым расценкам! Неужели было необходимо дожидаться чуть ли не героической гибели Лары, чтобы решиться? Никогда не позвоню! Никогда! Думала я, набирая его номер. Константин остановил своих амбалов и с любопытством стал за мной наблюдать.

Пара гудков, и Алекс поднял трубку. Судя по удивленному голову, мой телефон для него секретом не являлся.

— Алекс, это Карина, — представилась я на всякий случай. — Мы… в смысле я и Константин сейчас на московской трассе. Здесь случилась авария… эм… не без моего участия. Без сознания девушка, Лариса Светлова, пожалуйста, очень прошу, переправь ее Диме. Он не берет трубку.

Ответ был несколько неожиданным:

— Ты не пострадала?

— Нет. — Ну не на царапины же ему жаловаться? — Ну… эм… спасибо? — Не знаю как мне удалось это произнести.

— Обращайся, — мягко ответил он. И я не поняла его интонаций и просто сбросила звонок.

А Константин кивнул на меня:

— Ведите ее ребята.

А я как представила, что меня начнут лапать всякие уроды… и еще вспомнила Макса…

— Я пойду сама! — несколько истерично произнесла я. — Одну секунду. — Я вбила в справочник телефона имя Алекса вложила его Ларисе в руку, не уверенная, что та не придет в себя раньше, чем ее найдут. А еще заткнула за пояс брюк пистолет. У меня его в любом случае отберут. А ей, может, пригодится. — Оружия у меня больше нет. Даже шпилек. Клянусь. Не верите — разденусь. Только не лапайте!

Константин оценивающе посмотрел на меня, затем велел амбалам встать позади, а мне — идти за ним. Ну так нет проблем!

— Что ты собираешься со мной делать? — полюбопытствовала я.

— Не твое дело, — бросил он. А, пардон, чье? Но я промолчала.

Константин вежливо открыл мне дверь и сел рядом — на заднее сидение. Не ожидала, что личный водитель есть не только у его сестры…

— Ты хочешь жить? — спросил он.

— Да.

— Я тебе скажу честно, — улыбнулся Константин и провел пальцем по царапине на моем лбу. — Твоя жизнь теперь зависит только от решения Алекса. — А потом Константин оглядел мое лицо и помрачнел. — Не спутайся ты с ним, так я бы, не задумываясь, попросил тебя работать на меня… — я невольно вспомнила слова Коли о служебной лестнице Константина. Не впечатлило. — Но стараниями Елисеева ты теперь мне враг. А ведь мы могли бы найти общий язык, правда?

Я подняла на него глаза. Я вспомнила, с какой теплотой он относился к собственной сестре.

— Правда. Если бы сложились иначе обстоятельства, я бы выбрала твою сторону.

— Представляешь сколько вреда от людей, которые сами не знают, чего хотят.

За разговорами я почти не заметила, когда мы подъехали к дому Константина. Привет, дежавю. Он снова придержал мне дверь.

— Пожалуй, мне будет непросто тебя убить, — задумчиво проговорил он.

У меня расширились глаза. Я вошла в дом, чувствуя себя ягненком, которого ведут на заклание. Меня проводили в комнату, где я смогла, наконец, смыть грязь. Я даже не пыталась сбежать, хотя могла бы открыть окно и… Выйдя из душа, я нашла целую и чистую одежду, переоделась в нее и в ожидании уселась в кресло. Шли часы, а я просто сидела, не зная, что делать, но обдумывая варианты развития событий. Уже ближе к одиннадцати вечера пришел Константин и сказал, что мы едем на гонки к Алексу.

Я села в машину Константина. Из окна дома, на первом этаже, на меня смотрела Эля Граданская. Я вдруг вспомнила, как сама смотрела на отъезжающую машину Константина. В день своего прибытия в этот дом. Почти полтора года назад…

— Девушка, что была с тобой, твоя подруга?

— Да, — бросила я.

— С ней все в порядке. Она почти не пострадала. Подумал, что тебе будет интересно.

— Спасибо. Мне интересно.

Послышались звуки музыки, мощный сабвуфер отбивал ритмы. И вот появились первые пестрые машины в окружении не менее ярких девушек, однако стоило Константину приблизиться, как большинство голосов стихло, как-то все приуныли и стали жаться к стенам. Тусовка прибавление к компании не оценила. Я повернула голову и увидела, как из черной мицубиши вылез предельно сосредоточенный Алекс. Он был здесь ради нас. Ну или ради Константина. И он даже не скрывал недоверия, в мгновение ока окружила охрана. Я опустила голову и начала рассматривать микроскопическую трещинку в кожаном чехле сиденья Константина. Спустя минут пять, не больше, Константин подал мне руку, и я оперлась о нее, выходя. В самом деле, что паясничать? Оппоненты со своей стороны привели какого-то полуживого типа, кстати, намного менее вежливо. Я подошла ближе, чувствуя себя до крайности неуютно.

— Скажи что-нибудь, чтобы они поверили, что это ты, — сказал Константин. Я повернулась к нему.

— Что-то вроде: Лиза, как ни странно, я все еще жива? — невинно поинтересовалась я. Лицо Константина стало пепельно-серым. Кажется, я поразила мишень с первого выстрела.

— Ну что Константин, бартер? — спросил Алекс тоном предпринимателя, заключающего контракт. Сволочь!

— Бартер, конечно, — кивнул он, но неожиданно схватил меня за волосы и оттянул голову назад, я непроизвольно схватилась за виски руками. В руке он зажал пистолет, который приставил к моему горлу. — Знаешь, Алекс, ты меня поразил. На свободе гуляет живое доказательство твоей мягкотелости, а ты и в ус не дуешь. Я могу избавить тебя от этой небольшой проблемы запросто и совершенно без усилий, что так сложно было нажать на курок?

— Иногда да, и ты это прекрасно знаешь, — ровно ответил Алекс. — Отпусти ее, я выполнил свою часть сделки. — В его голосе я услышала угрозу, но видела из такого положения, разумеется, только то, что на небе ни звездочки. Мрачные декорации под стать ситуации. А потом Константин отпустил меня и сильно толкнул. Только появилась такая возможность, Алекс меня схватил и притянул к себе, не позволяя отстраниться ни на шаг. Честно говоря, и желания такого не возникло. После нескольких часов ожидания страшной расправы от руки Константина я была счастлива постоять рядом с Алексом, который, вроде как, пока меня убивать не собирался. Так что мы просто стоим и ценим что имеем.

— Ты запомнила, что я тебе сказал? — поинтересовался Константин.

— Запомнила, — мрачно бросила я.

— Я почти жалею, что редко ошибаюсь, — загадочно вздохнул Константин и направился к машине. — Ну, Карина Орлова, значит еще увидимся.

Я стояла и смотрела вслед ауди, я просто приросла к месту. И к Алексу. Я даже почти успела забыть, насколько это все ненормально в обычной моей жизни. Хотя о какой обычной жизни можно говорить? Я чувствовала на собственной макушке взгляд Алекса и, потому смотрела только вслед обидчикам. Ситуацию примчался спасать, как всегда, Дима. Только тот подошел, Алекса словно ветром сдуло. Вот это номер! А Дима просто набросил мне на плечи собственную куртку и повел к машине.

— С Ларисой все хорошо. Она у меня в больнице. Ты мне наработаешь скоро такую практику, что я… — он говорил и говорил, и я его слушала и не перебивала. Честно говоря, я даже не стала заморачиваться на его медицинские термины.

— Я завралась по самые уши, — прошептала я, глядя огромными глазами в пространство. — Мне срочно надо во всем этом разобраться. Кажется, если Лариса и Артур сопоставят, что я им понарасказывала… мне конец, — вздохнула я.

— Сколько она знает? — спросил Дима. Гонки начинались заново.

— Достаточно много.

— А Артур?

— Ни слова, — усмехнулась я.

Дима вздохнул.

— Нашла бы парня из наших, — покачал он головой. — Было бы намного проще. Как Инна и Эрик… Нет же…

— Я не хочу парня из «ваших», — заявила я холодно. — Мне достаточно неприятностей и без этого. И ты сам сказал, что Артур — лучший кандидат.

— Для такого безнадежного случая как ты, он не только лучший, а вообще единственный. Но ты не сможешь врать ему вечно. Так просто не бывает.

— Отвези меня домой, я хочу в ванную. Отмыться.

— Ну, выглядишь ты чистой, — сказал он.

— А чувствую себя так, будто меня поливали все, кому не лень! — фыркнула я.

Дима неожиданно поджал губы.

— Карина… Тебе придется вернуться.

— В смысле?

— В смысле то, что случилось — только начало.

— И ты позволишь ему опять втянуть меня в это? — спросила я резко. — Ты сам его ненавидишь!

— Я никогда не ненавидел его. Если бы я его ненавидел, то уже давно бы послал это все к черту, — вздохнул Дима. — Я просто в бешенстве от того, как он поступил с тобой, но… он признал свою ошибку. Ты и сама знаешь. Иногда ради безопасности стоит забыть о гордости, дорогуша! Пока Константин тебя не искал, все было иначе. Можно было постоять в позе. Но мне не защитить тебя. Я просто не в той лиге. Тягаться с Граданскими я не могу! — вздохнул Дима. — Больше я тебе не помощник, можешь считать меня предателем, но мне будет больнее знать, что я позволил Константину погубить тебя. И… и… и я еду на стажировку. За границу. Это отличная возможность, — говорил он, кусая губы. — Я даже задержался здесь из-за тебя. Боялся оставлять после Макса. Но тебе придется довериться кому-то другому. Кому-то еще.

— Алексу? — спросила я холодно.

— Ну, с ним очень просто ладить, Карина.

— Ох, да неужто?

— Да-да. Проще не придумаешь. Ты и сама знаешь.

— И что же я знаю?

— Ну… не раздвигаешь ноги, и у него случается разрыв шаблона.

После этого я просто закрыла лицо руками и, против всякой логики, начала истерически хохотать.

Официальная версия гласила, что мы попали в аварию. И хотя из повреждений у меня была царапина на лбу, синяк на бедре и легкий вывих запястья, для острастки мне выписали справку. Однако, практически все это время я провела в больнице извиняясь перед Ларисой и дежурно цапаясь с Димой на тему Алекса. Почему дежурно? Потому что мы оба знали, что я в заведомом проигрыше, таком глубоком и позорном, что признать его сходу было просто невозможно.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила я у Ларисы.

— Лучше, чем вчера. И если ты меня еще раз спросишь, я тебя стукну! Ты лучше скажи насколько сильно влипла!

— У меня все хорошо, — закивала я.

— Так, немедленно села и рассказывай от чего я тебя спасала, рискуя жизнью. У меня уши специфические, знаешь ли…

— Ты о чем?

— О том, что лапша на них надолго не задерживается!

Я закатила глаза и вздохнула. Не помогло. А потому я легла к ней на кровать рядышком, поверх одеяла и тихо заговорила. Рассказала ей все как есть. Потому что чувствовала себя сильно виноватой, а на меня это плохо влияет. Становлюсь болтливой. Однако Лариса повела себя нетипично. Она мне посочувствовала. Я почти, почти расплакалась от жалости к себе (в очередной раз, разумеется), но вдруг раздались стремительные шаги, и дверь распахнулась.

Я подскочила на кровати и обернулась. Мы с Алексом прямо так и застыли, глядя друг другу в глаза. Изменившиеся обстоятельства заставили меня почувствовать, будто это наша первая встреча после той ночи. Я онемела и оцепенела.

— Хм, дорогая, я так полагаю, вы знакомы. Ты нас не представишь?

— Нет, я сижу и надеюсь, что у меня галлюцинация, и если с ней не заговорить, то она исчезнет, — доверительно сообщила я.

— А, ну тогда вы, должно быть, Алекс.

— Неужели меня так и представили?

— Ну, если опустить цензуру…

— Вот это куда как более вероятно. Рад, что вы так скоро пришли в себя. — Я посмотрела на Ларису. Она старательно сохраняла на лице невозмутимость, но что-то заставило меня почувствовать, что она сдерживается, чтобы не наорать на меня.

— Ммм, да, спасибо. Я так чувствую, своим чудесным спасением я вам обязана?

— Роль благодетеля человечества закреплена за доктором Дьяченко. А я так, его небесная канцелярия по приему заявок на чудодейственное спасение, — мне пришлось за фырканьем скрыть рвущийся наружу смешок. Лариса не стала заморачиваться на подобные мелочи и честно рассмеялась. — Но я не за благодарностями пришел, а с просьбой.

Я насторожилась, встала с кровати и обошла ее, подбираясь поближе к опрометчиво оставленному в сумке пистолету. Даже на обувание не стала заморачиваться. Алекс проводил меня насмешливым взглядом, кажется, прекрасно сознавая смысл моих хитроумных манипуляций.

— Я слушаю, — вежливо ответила Лариса.

— Я хотел попросить притвориться, что вы не помните подробностей аварии. — Я слегка опешила. — Потому что неплохо бы сделать каким-нибудь образом так, чтобы одна наша общая знакомая не пошла по статье о непредумышленном убийстве.

— ЧТО?! — разумеется, это была моя реплика.

— Взрыв повлек жертвы. Ты об этом, как я понимаю, не подумала, верно?

— Но я не хотела…

— Потому и присутствует слово непредумышленном, — пожал плечами Алекс.

Моя голова пошла кругом, о таких неприятностях я не задумывалась, мне казалось, что я поступала единственно возможным образом. Ну знаете, как в фильмах-боевиках. У героев, которые всех злодеев перестреляли, не бывает потом неприятностей. Они потом просто садятся в вертолет и нагло пожевывая жвачку летят убивать следующих… Чтобы не упасть, я схватилась за спинку кровати.

— Сколько жертв?

— Пять.

— Пять, — эхом повторила я.

— Карина, ты же понимаешь, что мы тебя отмажем. Есть множество смягчающих обстоятельств и… да, связей и денег.

— Алекс, ПОГИБЛИ ПЯТЬ ЧЕЛОВЕК. Для тебя это хоть что-то значит?!

— Карина, сейчас я пришел сюда как твой юрист к свидетелю. Если очень хочешь обсудить со мной вопросы психического равновесия, то начнем мы с тебя. Почему ты, мисс Бонд, просто не остановилась? Скорость не была запредельной. Расчет был на то, что ты остановишься, но ты этого не сделала…

— Потому что за несколько недель до этого в аварии пострадала ее сестра, — заявил Дима. Алекс сглотнул. Класс, его терзает чувство вины, и Дима прекрасно об этом знает.

— Тогда найди мне справку про попытки взять ситуацию под контроль, состояние аффекта и прочую ересь, на которую так любят ссылаться мозгоправы.

— Найду, уж поверь. У тебя все?

— Лариса, у меня все?

— Разумеется, — сглотнула она.

— Тогда у меня все. Карина, до скорой встречи.

Он ушел, а Дима вздохнул и захлопнул дверь.

— Должна будешь! — буркнул он. — И, кстати, надеюсь, ты убедилась, что твои злоключения не прошли бесследно?

— Да, — прохрипела я.

— Тогда желаю выздоравливать вам обеим. И впредь думать головой, а не иными частями тела.

Он ушел, а я не выдержала и выругалась.

— У тебя серьезные проблемы, да?

— Да.

— Я не об этом. Я о том, что ты не упомянула о том, что он выглядит как живая эротическая фантазия.

— Какая разница? — скривилась я. — Это только усугубляет его сволочной характер.

— Разница в том, что Артур весьма на него похож. Так что да, у тебя серьезные проблемы.

Глава 14

Одиннадцать вечера. Настроение паршивое. Сижу в машине, любезно подогнанной Стасом, и слушаю Wind of Change. Старомодно? И что? Вот в мою сторону определенно этот ветер дул. Да, я вернулась в универ, да, внешне все стало по-прежнему, но не в моей душе.

Сложив верх, я пересела на левое сиденье, чтобы можно было закинуть ноги на приборную панель, в руке зажала телефон. Я вернулась с тренировки и плевать хотела на все на свете, особенно на учебу, у меня болели ноги, на душе скреблись кошки. Нет, стать самой прилежной студенткой группы — не моя стезя, пусть Артур отдувается. Я откинула спинку кресла и, полулежа, размышляла о своем будущем. Приехала соседская дочка — вся такая клубная девочка, удивленно на меня посмотрела и направилась к лифту, качая головой, признала во мне ненормальную, не иначе. Только бы родителям не донес никто, а так мне все равно.

Вдруг в гараж въехала черная мицубиши. Я повернула громкость на минимум. Алекс остановился напротив моей машины. Я не обрадовалась его визиту. Говорить с ним было больно. Даже смотреть. Казалось, он тоже не знал, что делать. Прошло минуты три, прежде чем он вышел и направился ко мне. Я вскинула на него глаза, только когда он уже открыл дверь моей машины и сел на одно кресло со мной. Слишком близко. Я почувствовала острый приступ злобы, спустила ноги с приборной панели и пересела на водительское кресло, не вылезая из машины. Если он надеется, что я, как и прежде, маленькая и глупая — вынуждена разочаровать. Алекс, однако, моим бегством совершенно не впечатлился. Он с комфортом развалился на пассажирском сидении и устремил взгляд на проигрыватель.

— Wind Of Change, — со знанием дела произнес он Алекс.

Это так разозлило! До ужаса. Влез в жизнь, в душу, а теперь в машину и проигрыватель! И за неимением лучшего варианта, последний я отключила и получила некое моральное удовлетворение.

— Верно, ветер дует с другой стороны. — Стоп. Это моя мысль! Я взглянула на него, Алекс ответил спокойным взглядом, хотя, навряд ли стоит удивляться. Разве мое состояние и положение дел не очевидно? — Полтора года прошло, а сколько всего изменилось. И так странно сидеть здесь сейчас, будто прошла неделя…

— Возможно, для тебя прошла неделя, а для меня все не так. Казалось, я только избавилась от последствий прошлого, и тут снова! И все те же проблемы. Надо проскользнуть под носом у злодеев, и ни одному не попасться.

— Теперь будет все иначе, — многообещающе протянул Алекс.

— Алекс, объясни мне, почему я должна тебе верить? Как я вообще теперь могу тебе доверять? — всплеснула я руками. — Меня коробит от одной лишь мысли, что я позволяю тебе что-то для меня делать.

— Карина, ты просто не думай. И не вини себя, это все бесполезно. Меня с детства учили убеждать окружающих в собственной невиновности. В конечном итоге мне все всегда верят. — Господи, как это заманчиво звучало. Просто отдайся на милость, плыви по течению и не думай. На этот раз меня даже не ждет в конце экзамен. Но я не могла. Я даже попытаться не хотела. Мне нужен был злодей, мне нужно было этого злодея винить. — Прокатишь? — спросил, тем временем, мой злой гений.

Я завела мотор, вспыхнул ярко-синий неон, и я сразу же подумала о глазах Алекса. Догадывается ли он, что этот цвет для меня значит? И что это должно значить для него? Почему его глаза казались такими необычными? Они были равномерно-синие, не темнее по краям, не светлее у зрачка. Просто… синие. Алекс вопросительно посмотрел на меня и потянулся к проигрывателю. Я закатила глаза, и звук тут же вновь заполнил помещение гаража. Я просто поставила первую передачу и рванула с места. Алекса это не напугало, короткий разгон, вторая, третья, четвертая, пятая, и вот уже дома и улицы сливаются в одно пятно, машин так мало… полупустые улицы меня манят и зовут, вызывают ощущение эйфории. Я даже почти забыла, что надо бы злиться и ненавидеть Алекса, что надо бы встроить в сидение катапульту и вышвырнуть его при первом удобном случае. Но я подставила лицо пронизывающими ледяными иглами ночному ветру, ветру перемен. Снятое зацикливание песни пустило по кругу мою любимую музыкальную подборку. Но когда очередь дошла до песни Woman, Алекс ее переключил за секунду до того как я сама протянула к проигрывателю руку. Я не сумела подавить улыбку. А еще через минут двадцать я замерзла кататься в кабриолете без верха и остановилась на темной улице, под тусклым фонарем. Я убавила звук почти до минимума, повыше подтянула синий шарф.

— Согласен, — сказал Алекс. Он вообще приехал в теплой машине в легком плаще и явно не планировал прогулки на свежем воздухе. — Надеюсь, на этот раз ты знаешь где находишься? — не преминул подколоть Алекс.

— Благодарю, если что у меня есть номер Артура, — фыркнула я. — Хотя всегда есть вероятность, что он бродит поблизости.

— Артур, — произнес Алекс, и мне не понравилось, как это имя прозвучало в его исполнении. — Если бы не он, ты бы проблуждала там до утра.

— Если бы не он, я бы сейчас была на кладбище, — заметила я холодно.

— Тоже верно. А он-то что там делал? — поинтересовался Алекс. Я хмыкнула и отвернулась, прикрыв рот рукой. Артур… я по нему соскучилась. — Неужто безнадежно влюбленный романтик?

— И почему в твоем исполнении это звучит как приговор? — поморщилась я. — Меня вот, к примеру, все устраивает.

Теша собственное самолюбие, я попыталась вспомнить выражение лица Артура в тот момент, когда он понял, что пуля меня не задела, только его как-то перекрывали черты Алекса. Сумасшедшее болезненное наваждение. Я отмахнулась от этих мыслей. Вместо любимых подруг теперь была Лариса, а вместо любимого мужчины — Артур. Только если подруга была настоящей, лучше старых, то парень — суррогат. Эта мысль заставила меня вздрогнуть, утешилась я тем, что другого у меня нет, не будет, да не очень-то и хотелось!

Когда мы вернулись в гараж, я сделала глупость. Алекс уже попрощался, ушел, открыл дверцу мицубиши, а мои губы сами собой растянулись в довольной улыбке. Он ушел ни с чем. Я выиграла. Но вдруг он обернулся и заметил мою спешно гаснущую улыбку. Дверца машины захлопнулась, несколько шагов. Он подошел ко мне на опасно близкое расстояние и произнес:

— Да, можешь сегодня смотреть на меня с триумфом в глазах, все равно я сделаю так, что ты будешь ждать меня.

— В отличие от других, я знаю, что ждать тебя не стоит, потому что без охапки неприятностей ты не ходишь! Лучше бы ты убрался из моей жизни насовсем.

— Если я это сделаю, у тебя будут неприятности, серьезные неприятности, — напомнил он. — Ты имеешь дело и с Константином, и с законом. Иди домой, — сказал он и стер с моего носа капельку слез. — Ложись спать, завтра успокоишься.

Я согнула ногу, схватилась за каблук и сняла туфлю. За ней вторую. Алекс наблюдал за процессом с неким нездоровым интересом.

— Мне больно, — произнесла я тихо, как бы поясняя свои действия, но прозвучало крайне двусмысленно, и Алекс, разумеется, решил трактовать мои слова иначе:

— Это ненадолго. Ты будешь меня ждать, — повторил он.

— Я уже жду, — кивнула я. — Жду, когда ты приедешь в следующий раз, потому что это означает, что тебе пора уехать сейчас и оставить меня ненадолго в покое.

Алекс гневно втянул воздух, развернулся и пошел к машине. Я тоже развернулась и ушла, может быть разойтись в разные стороны, то судьба поймет, что не надо нам больше видеться? Однако, я не выдержала и обернулась, когда услышала, что и в его динамиках тоже звучал «ветер перемен».

С тех пор Алекс не звонил. Хвала всевышнему. Я попыталась разграничить свою жизнь на ту, где он был, и ту, куда ему путь заказан. Иными словами я не просто вычистила из телефона все упоминания о нем (кроме номера в справочнике, который надежно закрепился вопреки моим ожиданиям, на первой строчке списка, аккурат перед Артуром), я даже отказывалась обсуждать его в разговорах с окружающими, пока мы не оказывались в полном привате. То есть если Дима или Лариса мне звонили пока я находилась в универе или дома с Артуром и спрашивали о мафиозных делах, я превращалась в глухонемую.

Когда я приехала на занятия впервые после аварии, Артур схватил меня в охапку и долго не отпускал. Я почти устыдилась того, что не позволяла ему приехать ко мне в больницу. Разумеется, получила за это, но было так приятно… Я чувствовала себя всемогущей. Взяла и поделила все наилучшим образом. Артур не знает об Алексе, последней, вроде как, держится на расстоянии. Чего еще желать?

Однако, в тот день все изменилось. Вообще все. Нас отпустили пораньше, Оля и Настя пошли что-то покупать в банкомат, оставив нас с Артуром наедине, чем я не преминула воспользоваться: бросила сумку на подоконник, обвила руками его шею и растворилась в поцелуе. Правда длилось все недолго, потому что в университете нет ни одного укромного уголка.

— Перестань, ты меня с ума сведешь, — пробормотал Артур и, прижавшись лбом к моему, попытался восстановить дыхание. — Мне надо задержаться, сегодня собрание профоргов.

— Иди, — шепнула я.

— Всего одну секунду, — улыбнулся он, заглядывая мне в глаза. В такие моменты я как никогда чувствовала себя предательницей. Я жаждала увидеть… не его глаза.

А потом он ушел, а я бросилась догонять подруг. Выскочила из университета на крылечко и чуть не врезалась в толпу застывших студентов. Оля и Настя тоже там были.

— Карина, смотри туда, видишь? — спросила благоговейным шепотом Оля.

— Вижу пресловутую мицубиши эклипс серии спайдер, — вздохнула я тяжело. А еще вижу Алекса. И не могу с уверенностью сказать на что именно пялится народ.

— Да нет. — тут же прояснила ситуацию Оля. — Я не про машину. — О нет, уведите меня отсюда. — Идем знакомиться.

Она схватила за руку Настю и заторопилась в сторону моего персонального ночного кошмара. Я понуро поплелась за ними, про себя покрывая матом Алекса, который ухитрился запарковаться рядом с моей машиной (точно помню, что утром втискивалась между двумя соседними, так ведь выгадал момент). Глядя на спешно приглаживающих волосы моих подружек и раздраженную меня, он, не скрываясь, забавлялся ситуацией. И почему-то щелкал семечки.

— Привет, сигаретки не найдется? — спросила Оля, как самая бесстрашная и языкастая. Она ухитрилась представить и их, и меня. — Ты учишься здесь?

— Нет, я из правовой академии, — он протянул ей пачку сигарет, а потом и всем остальным. Когда очередь дошла до меня, губы Алекса дрогнули в улыбке. Я сглотнула ком и отмахнулась. Зараза!

— То-то я и подумала, что раньше тебя здесь не видела…

— Заочно учишься? — неожиданно встряла Настя. Так, финиш. Она что, только в обществе Артура принималась заикаться?

— Ага, — легко согласился объект двойного обстрела. — Кстати, я Алекс.

После этого Оля так воодушевилась, что я чуть не хлопнула себя по лбу. На этом празднике счастливых встреч и знакомств я была явно лишней. Мне безумно не хватало рассудительной Ларисы. Ну, или в крайнем случае Артура. Я нервно оглянулась на крылечко.

— Вы все с IT-факультета? — поинтересовался Алекс. Дружное общее кивание. — И как вас сюда занесло?

— Меня папа заставил, — улыбнулась Оля. — Я хотела стать дизайнером.

— У тебя бы получилось, — поддержал Алекс, оглядывая ее одежду.

— Спасибо, — покраснела от удовольствия Оля.

— А мне брат посоветовал, — кокетливо улыбнулась Настя.

Все, мои уши окончательно завяли, и я, добавив в голос притворного сожаления, сказала:

— Ну а мне, собственно, пора бежать. Удачно вам… потрепаться. — И, протиснувшись мимо Насти, сняла свою машину с сигнализации. Однако Алекс, который ждал, разумеется, именно меня, обхватил рукой мою талию и притянул к себе.

— Руки убери, — прошипела я очень тихо, чтобы никто не слышал.

— Куда это ты намылилась? Думаешь, я сюда приехал на твою альма-матер полюбоваться? — хмыкнул он. — Да и кому тебя обнимать, как не старым знакомым вроде меня? — спросил он. И в отличие от меня Алекс голос понижать не собирался. — Семечек?

— Алекс!

Он улыбнулся, но руку не убрал. Я попыталась его оттолкнуть, между двух близко стоящих машин это оказалось неожиданно сложно.

— Вы знакомы? — поинтересовалась Настя. В ее глазах появился нездоровый фанатизм.

— Угу, это длинная запутанная история. Ее тренер была любовницей моего отца, а потом мы с Женей ухитрились наладить деловые отношения… Она-то нас и познакомила. Правда, отношения, как видите, никак не складываются. — Он снова протянул мне семечки. — Не стесняйся. Они помогают бросить курить. Как и ты, я в очередной раз пытаюсь сохранить остатки легких.

— Я не курю.

— Сказочница! — мягко протянул Алекс.

— Зачем ты приехал? Если по делу, то самое время переходить к сути. Если чтобы порисоваться, то без меня, пожалуйста.

— По делу, конечно, — вмиг посерьезнел Алекс. — Никуда не уходите. Мы на пару минут, — подмигнул он моим подругам и распахнул передо мной дверь машины.

Я не стала сопротивляться и села. Алекс обошел капот и сел с другой стороны. На приборной панели лежали документы по поводу иска. Много. Увидев их, я побледнела, как полотно.

— Спокойно, — проговорил Алекс. — Драмы ни к чему, правда? Все в порядке. Уверена, что хочешь сначала прочитать?

— Да, —огрызнулась я. А он рассмеялся.

— Сегодня после тренировки ты поедешь ко мне, — сказал Алекс, а я нервно взглянула на него. — С тобой останется Олег.

— Что вы задумали?

— Никуда не высовывайся, никому не звони. Никто не должен знать, где ты. Мы со Стасом заедем за тобой после тренировки, и он возьмет твою машину. Она нам понадобится. Хочу посмотреть на реакцию Константина.

— В смысле реакцию?

— Не блефует ли он по поводу покушений. Подписывай.

Дрожащей рукой я поставила пару закорючек и, ни на мгновение не задерживаясь, вылезла из машины.

— Твой комплект, — протянул мне Алекс бумаги. Я выхватила у него листы и прижала к груди, чтобы, упаси Боже, подруги ничего не увидели. Когда я уже завела машину, он постучал в стекло, заставляя меня открыть его. Думала что важное забыл, а он: — Жене привет передавай.

Угу, конечно, уже бегу. Я молча высунула в окно средний палец. Алекс расхохотался.

— Девушки, вас куда-нибудь подвезти? — обратился он к моим подругам. Те пришли в восторг, а я скрипнула зубами и выехала с парковки.

Время — час ночи. Я лежала на диване, не в состоянии пошевелиться после тренировки. Тишину разрывали только звуки ударов кия о бильярдные шары. Олегу радость, а я все равно не могла бы уснуть от беспокойства. Некоторое время Олег задумчиво мазал кий мелком и смотрел на меня, будто раздумывая, стоит ли мне сказать то, что крутится на языке.

— У тебя шикарная машина, но гонять на ней невозможно, — наконец выдал он неповторимую по своей гениальности мысль.

— А мне нравится, — я откинула с глаз рыжие волосы и положила голову на подлокотник.

— Задний привод. Странный выбор для девушки, — почесал затылок Олег и прицелился. Шар очень красиво полетел, ударился о другой и вошел в лузу. Олег расплылся в улыбке.

— Не хочешь попробовать? — спросил он.

— Хочу, но не сегодня. Скорее бы они вернулись, и я смогла поспать.

Он передернул плечами и чуть не выронил кий. Из-за меня рисковали люди, разумеется, это не тривиальная ситуация. Спорю, Олег не знал, как к этому относиться. Его друзья неизвестно где, а он прохлаждается, нянчась с виновницей и гоняя бильярдные шары.

— Извини. Я не хотела.

— Ложись спать, когда они приедут, и я тебя разбужу, — пообещал он. Я помотала головой.

— Я должна дождаться. Олег, а что ты знаешь про Константина? Зачем я ему сдалась? Раньше я думала, что он просто хочет меня выменять у Алекса на того человека, но теперь понятно, что нет… — я разглядывала идеально ровный потолок.

— Эмм… спроси лучше у Алекса, — посоветовал Олег, спрятав глаза.

— Ты что-то знаешь! — возмутилась я.

— Угу, разумеется, Алекс с Константином наперебой с отчетами ко мне ходят, — съязвил он. — Все, что есть в моем активе — досужие сплетни.

Я закусила губу и взглянула на часы. Очень не вовремя, потому что услышала:

— Черт! — И Олег пулей вылетел из комнаты. Я, пошатываясь, поднялась на ноги и последовала за ним. Он бежал, а меня штормило. Но потеряться было невозможно, говорили громко. И матом. Нашлась пропажа на кухне. Первым меня увидел Дима, и тут же взял в оборот:

— А ты иди сюда, — заявил он. Я сначала не поняла, что случилось. За столом Алекс, а Дима раскладывает какие-то жуткие штуковины. — Найди нитки.

— Зачем? — насторожилась я.

— Карина! Игра в тысячу и один вопрос отменяется. Шуруй быстрее!

— Это квартира Алекса, и она большая. Хоть примерно скажите, где искать.

— Если это поможет, дарила мне их Женя на новоселье. С тех пор я их не видел ни разу, — сквозь зубы процедил Алекс.

А потом я вспомнила, что у меня в сумочке есть катушка. Ее-то я и принесла.

— Умничка, — похвалил меня Дима, а я-таки выяснила, зачем ему нитки… Потому что с Алекса за это время стянули плащ, под которым обнаружилась окровавленная рубашка. Меня словно парализовало. Я примерзла к месту, уставившись на расплывающееся алое пятно. Ну… кровь у него красная, а не голубая. А то я уж было опасалась.

— Ты думала, что я неуязвимый или что-то в этом роде? — поинтересовался Алекс, заметив мой нездоровый интерес. А вот мне было совсем не смешно, именно так я и думала. Но с ним я разговаривать категорически отказывалась. Разве подстреленные люди вообще разговаривают. Я повернулась к Диме и полушепотом спросила:

— Это был он?

— Он самый, — кивнул Дима и нашел мне следующее поручение: — Ножницы.

Я обшарила несколько кухонных ящиком и вытащила пугающего вида ножницы. Дима подтащил меня к Алексу и показал на рубашку:

— Режь!

— Не смогу! Я не буду! — шарахнулась я в сторону. — Здесь что, больше никого нет?

— Все остальные со Стасом.

— А что со Стасом? — прошептала я.

— Кирдык. Будет. Если ты сейчас же, твою мать, не начнешь резать! Мне нужно к Стасу в больницу! — чувство вины накрыло меня с головой. Я, клянусь, чуть прямо там не расплакалась… — Иди сюда, — подтащил меня ближе Дима и бесцеремонно схватил Алекса за подбородок, заставляя того смотреть прямо на меня. — Это Алекс, помнишь? Он ублюдок. И у тебя прекрасный шанс ему отомстить. Поверь, когда мы сейчас начнем кромсать его одежду, ему будет от одного лишь нашего дыхания адски больно. Ну как, нравится перспектива?

— Очень, — не покривила я душой, и уголок губ Алекса дернулся вверх.

— Вот и чудесно. Поехали.

Я встала слева от Алекса, колени подкашивались. Я коснулась его руки пальцами, чтобы оттянуть ткань, и вздрогнула. Его кожа даже через одежду была аномально горячей. Несмотря на «уникальную возможность», выяснилось, что я не в состоянии пытать человека. Маньяк, в отличие от некоторых, во мне не умер. Так что я старалась не делать движений больше, чем нужно. Тем не менее по выступавшим на шее венам я догадывалась, что Алексу и без того было хреново. Он героически молчал, конечно, но когда Дима сдирал очередной лоскут ткани, я слышала отчетливое шипение. Благо, закончилось все быстро.

— Уколы ставить умеешь? — спросил меня Дима.

— Нет… — я вздрогнула и уронила ножницы.

— Значит… ты без допинга обходишься? Серьезно? — не поленился позубоскалить Дима. — Непутевая из тебя спортсменка, — я терпеливо подождала, пока порыв бреда закончится, а затем взяла ампулу и лезвие. — Угу, все верно. Молодец, — закивал Дима.

— Сам бы уже быстрее справился, — изогнула я бровь.

— Когда я уеду, это придется делать тебе! — заявил Дима.

— Что?! Зачем?

— Обезболивающее действует только час.

— Но… разве его нельзя усыпить, например?

— Можно. Но только в больнице под врачебным надзором.

— Тогда почему вы не в больнице.

— Да, Алекс, почему мы не в больнице? Какого хрена тебе вожжа под хвост попала?

— Я не поеду в больницу, — раздалось в ответ.

— Вероятно, он предпочитает рисковать быть убитым одной начинающей медсестрой.

А ведь я действительно чувствовала себя хирургом-убийцей и искренне верила, что нечаянно избавлю от Алекса этот мир. Знала бы я раньше, что пожалею его, не поверила бы!

— Коли в трапециевидную мышцу.

Кажется, я впервые в жизни порадовалась, что благодаря тренеру знаю где такая находится. Но Алекс почему-то зарычал.

— Ах да, — улыбнулся Дима. — Совсем забыл сказать: укол ну оооочень болезненный. Но ты можешь продолжать в том же темпе, ведь кое-кто в больницу с обученным медперсоналом ехать отказывается…

— Я начинаю тебя бояться, — сообщила я Диме и я вытащила иголку, зажимая ранку смоченной в спирту ваты. Дима хмыкнул, подождал пару минут, а потом взял инструмент. Пока он вытаскивал пулю я сидела под столом, зажав руками уши. Шли минуты, наступила тишина.

— Вы там все? — позвала я, преодолевая дурноту.

— Почти. Вылезай, — в этот момент я увидела, как Дима вяжет хирургические узелки… Мне стало дурно, однако доктор Дьяченко с удовольствием начинающего маньяка смачно хлопнул Алекса по плечу (благо, здоровому), велел мне смыть кровь, перебинтовать Алекса и вводить обезболивающее каждый час. Он уже было хотел уйти, но обернулся на пороге и пошутил:

— Каждый раз удивляюсь, какое у судьбы забавное чувство юмора.

А после мы остались вдвоем. Мне было очень страшно.

— Кажется, ночь будет длинной, — заметил Алекс. Я бы, может, и покраснела, но после увиденного была сине-зеленой и спустила ему шуточку.

Я нашла какую-то миску непонятного назначения и налила туда воды, чтобы смыть кровь. И начала искать какую-нибудь тряпку.

— Возьми мою рубашку… в смысле бывшую рубашку, — посоветовал Алекс. — Вряд ли ее теперь можно использовать как-то иначе.

Я расстегнула то, что осталось от пуговиц и стянула с Алекса остатки ткани. В нос ударил запах крови и одеколона. Я вспомнила, как сегодня днем представляла Алекса на месте Артура, и желудок скрутило от беспокойства. Я очень старалась не смотреть на его тело, тем более, что он ранен, а мне еще смывать с него кровь. Чтобы было проще, я зашла за его спину и начала с шеи.

— Не больно? — спросила я.

— Нет, — ответил он. Я не поверила, но звучало вполне бодро. Вода сразу же окрасилась в розовый. Чувства мной вделали противоречивые. Я не ожидала, что придется провести ночь с полуодетым Алексом у него в квартире… А еще я старалась не вспоминать об Артуре. Чтобы не терзаться и не путаться.

— Что это все значит? — шепотом спросила я.

— Что он хочет убить тебя, — повернул ко мне голову Алекс. Я отступила на шаг.

Я смотрела в воду и думала о том, что, должно быть, не последняя девушка, кого эти люди оставили в качестве сиделки. За что они воюют? Я знаю почему, но не знаю за что. Неужели жизнь можно приравнять к чему-то материальному?

— Другой жизни у нас нет. — Хрипло сказал Алекс, а я опустила глаза на шрамы на его спине. — И не будет. И у тебя не будет. Мне жаль, что я тебя в это втянул, но почему-то никогда не удается открыть дверь и постоять на пороге. Это правда. Всегда есть тот, кто тебя потянет за собой. Если бы ты тогда не ушла, у тебя были бы какие-то гарантии и знакомства, я думал, что обошлось, только прошлое всегда кусает за пятки.

— Если ты помнишь, я не сама ушла, — холодно сказала я и встала, чтобы сменить воду. Напоминать мне о той ночи как минимум неэтично. До сих пор меня мучают кошмары, где я стою около зеркала, а мое отражение — вовсе не я. Меня нет. По спине, как всегда, побежали мурашки. — Но я радовалась, что ушла.

Трижды сполоснув миску, я налила в нее чистую воду и вернулась, на этот раз села к нему лицом на соседний стул.

— Это необычно. Наши люди, обычно, находят себе друзей из того же окружения.

— Почему?

— Как это почему? Потому что у каждого из нас своя история. А другие люди очень любят вешать ярлыки. Именно поэтому ты так отчаянно врешь. А раз ты врешь, мозаику сложат неправильно.

— Это не твое дело!

— Ты строишь тонкий хрупкий мостик, который от одного неверного шага рассыплется в прах.

— Так не делай этот шаг! — воскликнула я. — Это только у тебя такие крайне разрушительные ботинки. Но нет, ты начинаешь снова. Приезжаешь ко мне в университет, флиртуешь с моими подругами. Зачем? Их у меня три, три на весь Петербург! Три подруги и Артур. Оставь мне этот крошечный анклав, это что, много? Клянусь, ты мне должен больше.

— Не бойся, они меня не интересуют. Но по-твоему это что, нормальные друзья? На них нельзя положиться, им даже правду нельзя сказать. Куда, кстати, когда я приехал, ты Артура дела? Он бы наверняка впечатлился твоим прошлым. Я прямо предвкушаю…

— Хватит высмеивать мое окружение! — воскликнула я и расплескала по столу воду, бросив в миску тряпку. Алекс уже стал похож на человека.

— Хочешь, снова проверим насколько оно хорошее? Я тебе скажу, что будет — тебя продадут за тридцать сребреников! Из них только один человек заслуживает уважения — Лариса Светлова. И ты это знаешь. Твой ненаглядный Артур не выдержит первым. Настя и Оля струсят сразу вслед за ним. Они такие же, как Надя. Пока можно делать вид, что ничего не происходит, они уповают на собственную слепоту, а потом, когда выяснится, что ловить нечего, задирают носы. Они тебе не чета. Они боятся правды. И они будут бояться тебя. Просто потому что ты другая…

Я не выдержала, взяла миску с водой и вылила ему на голову. Он неожиданно резво поднялся со стула. Списывать Алекса в калеки было явно рановато. Я тоже вскочила и стала отступать назад, пока не уперлась спиной в холодильник. Алекс сбросил волосы с глаз, поднимая в воздух фонтан брызг.

— Ты забываешь одну формальность, Карина, — сказал он и вплотную приблизился ко мне. — Я для тебя опасен не меньше Константина и, между прочим, ранен не так уж и страшно. — Я инстинктивно уперлась рукой ему в грудь. — Разумеется, я не буду бегать за тобой, размахивая пистолетом, у меня есть более надежное оружие, — он склонился ко мне, я отвернулась в сторону, едва дыша от наплыва эмоций.

— Спасибо, я поняла, — бросила я куда-то вправо. Мое сердце стучало как после гимнастического упражнения. Алекс не мог не почувствовать мое состояние. Хотя я ничего, признаться, не поняла. Только то, что он разозлился.

— Отлично, — выдохнул он мне в ухо.

На мне была коричневая кофта, а потому кровавых пятен не было видно, за что я поблагодарила небеса.

— Злиться на меня бесполезно, — напомнил Алекс, когда я в полном молчании бинтовала его плечо.

— Мне нечего противопоставить тебе и нечего противопоставить ему, — вздохнула я. — Так какая разница злюсь я или нет?

— Тебе придется вымыть мне волосы.

— Ты без этого точно не проживешь?

— Никоим образом.

— Знаешь, никогда бы не подумала, но пол-литра воды превращают холеного красавчика в занудного нытика. Кто бы мог подумать, — посетовала я.

— Значит, я холеный красавчик? И почему мне такое определение не нравится? — скривился он. — Ты правда так думаешь?

— Ты о чем? — растерялась я.

— О том, что я холеный красавчик, — раздраженно бросил он.

— Если бы не считала, не сказала бы, — буркнула я. — И если ты правда намереваешься заставить меня мыть тебе голову — топай в ванную, — скомандовала я. Надо же. Послушался…

Я притащила с кухни стул и поставила его спинкой к раковине, после чего заставила Алекса откинуть голову. И, черт возьми, я ухитрилась выяснить, что у него, в отличие от Артура волосы совсем не жесткие… Это тактильное несоответствие повергло меня в глубочайший шок. А после этого я не только вымыла Алексу волосы (вот уж последнее, чем я собиралась в этой жизни заняться), но и зачесала их назад. Не знаю почему, но мне это дело очень понравилось. Да-да, как сказала Лариса, у меня были серьезные неприятности.

— Мне идет? — поинтересовался Алекс.

— Ага, — улыбнулась я, на мгновение забыв, что очень зла на него.

Ну как же так, ругала себя я. Он собирался меня убить, заставил меня влюбиться в него и вышвырнул, как кусок мусора. Он спал с моей двоюродной сестрой, чтобы поиздеваться надо мной… И я все равно ему улыбаюсь, все равно таю от одного лишь взгляда. Я ненормальная?

После второго укола обезболивающего мы с Алексом оккупировали диван.

— Тебе нужно поспать, — сказала я ему.

— Не думаю, что с такой болью усну, — признался Алекс. — Хочешь поговорить?

— Да. Расскажи мне о Жене и твоем отце. Что у них за мутная история?

Алекс поморщился.

— Мутное не то слово. Ей было девятнадцать, когда они с отцом познакомились. А мне — восемь. И до определенного момента она мне нравилась не больше остальных девиц отца. Правда меня очень удивляло, что она — такая хорошенькая, легкая и веселая, связалась с мрачным, старым и далеко не самым симпатичным Сергеем, — усмехнулся Алекс. Я поерзала на диване и, наконец, плевав на осторожность, подогнула под себя ноги. — Но ее влюбленность была очевидна. И безответна. Я вообще не уверен, что Сергей способен на какие-то теплые чувства.

И Алекс всячески старается ему подражать.

— Кроме Жени у него было еще несколько любовниц. Они приходили, уходили. Она все знала, но терпела. Старалась не устраивать истерик, не перечить понапрасну. Эдакая безропотная наложница. Официальная любовница. Когда он нашел Анжелу… — Алекс сглотнул и опустил глаза. — Женя пришла к нему в последний раз. Она тогда не прошла дальше прихожей, он ей сообщил, что женится. Она ничего не ответила. Вообще. И тогда он сухо сказал ей, что это ничего не меняет, что между ними все может остаться по-прежнему. Она просто развернулась и ушла. Через неделю сделала аборт и потеряла возможность иметь детей, а через месяц вышла замуж за другого мужчину. Еще через два месяца состоялась свадьба Сергея и Анж. Я до сих пор помню ее глаза. Я такого взгляда даже у приговоренных к смерти не видел.

Я моргнула и почувствовала, как слеза скользнула по щеке и остановилась где-то в уголке губ. Спеша ее стереть, я оцарапала щеку колечком.

— А твоя мать? — решила я спросить.

Алекс поджал губы.

— Она была брюнеткой, — сухо отозвался он. — Я помню о ней только это.

Мы в полной темноте, на циферблате электронных часов менялись цифры. Я посмотрела на Алекса и вдруг я ощутила жалость. Счастливый ли он человек? Нет. Он слишком противоречивый, такие люди редко счастливы. И потому ему не жалко рисковать собственной шкурой, поэтому он временами ведет себя как мазохист. Чего стоит одна история с фотографией Лизы… За рассуждениями о жизни я незаметно для себя отключилась. Но некто больной и страдающий меня услужливо разбудил по истечении часа.

— Почему Константин гоняется за мной? — спросила, вводя в плечо Алекса иглу.

— В каком смысле? — запрокинул он голову, глядя мне в глаза. От такой близости рука со шприцом дрогнула.

— В том, что он делает это демонстративно, словно в кошки-мышки играет.

— Ты с ним игралась, он отвечает тем же.

Это объяснение более ли менее меня устроило, но совсем не порадовало.

Последний час перед универом я проспала. И разбудил меня снова Алекс:

— Пойдем, сваришь обоим кофе, и поедешь в университет. Тебе не стоит привлекать к себе внимание.

— Вспомни это, когда в следующий раз заявишься на своей мицубиши, — буркнула я и вздохнула.

Как же я не хотела спускаться после всего произошедшего в злосчастное метро! Алекс точно прочитал мои мысли и произнес:

— Возьми что-нибудь из моего гаража, — он здоровой рукой поднес чашку кофе к губам. — Можешь выбрать, — усмехнулся он.

— Мицубиши? — невинно поинтересовалась я. Чтобы позлить и посмотреть на реакцию.

— На мицубиши ты не поедешь. Ее я засветил. Начнут еще спрашивать, где это ты ночь провела, что теперь на моей машине катаешься… — злорадно улыбнулся Алекс. — Не оправдаешься. Зато у меня есть красный порш. Леворульный, но очень-очень девчачий. — Знаем-знаем, уже облизывались на его красную кареру жити.

— Откуда у тебя девчачий порш?

— Выиграл в гонках.

— Ты развел какую-то девчонку на машину?

— Да, а что? Поверь, она не очень обиделась, — многозначительно подмигнул мне «больной».

— Ключи, — протянула я ладошку.

Меня заметили сразу. Кричаще-красный порш. Логично. Пока я шла по парковке собрала целую коллекцию завистливых взглядов. А у самой аудитории меня уже поджидали неприятности:

— Почему ты не брала вечером телефон? — скрестив руки, поинтересовался Артур.

— Извини, — я посмотрела на телефон и обнаружила девять пропущенных.

— Я даже домой тебе звонил! — нахмурился он.

— Я ночевала у родителей, — пожала я плечами. Угу, а по дороге до университета обзавелась лишней машиной.

Мое сердце выстукивало барабанную дробь, но я честно старалась успокаивающе улыбаться. Хотя навряд ли синяки под глазами и нетвердая походка придавали образу достоверности.

— Ты выглядишь уставшей, — тем не менее, смягчился Артур. — Это кровь? — неожиданно спросил он, указывая на мой лоб.

— Не думаю, — засмеялась я, хотя внутри все заледенело.

Я посмотрелась в зеркало и заметила, что прямо у кромки волос виднеется полоска крови. Поняв, что еще парочку вопросов об этом я просто не вынесу, да и вообще прийти в себя не мешает, я отпросилась у преподавателя и вышла в туалет. На салфетке остался куда более красный след, чем я рассчитывала. Колени задрожали, я оказалась вынуждена опереться ладонями о раковину. Я сильно сдала позиции, но у меня не было права проколоться.

Спокойно. Алекс рядом, снова рядом, все будет хорошо, он не отдаст меня Константину. Я раздраженно швырнула салфетку в мусорное ведро и прилипла к зеркалу. Там отразилась усталая девочка, глаза которой горели ярко, вызывающе. Почти… счастливо? Что же ты делаешь, Карина?! Тебе мало? Как ты могла так влипнуть?!

— Это остатки маски из глины, — нашлась я и Артур улыбнулся. Осталось минимум — чтобы эта глина не обнаружилась в местах для глины не предназначенных.

На перемене я почувствовала, что еще чуть-чуть, и усну. Потому, когда Оля подбежала и схватила меня за руку, я чуть не поперхнулась кофе.

— Скажи мне номер Алекса! — вцепилась она в мой локоть. Ровно через пару меня об этом же попросила Настя. Делая себе намеренно больно в надежде, чем отпустит, я продиктовала номер и той и другой. Да, я просила Алекса о том, чтобы он их не трогал, но ведь я имею право на короткую электрошоковую терапию?

Я вышла из корпуса, автоматически поискала глазами сиреневое пятно, но заметила только порш, и покраснела, увидев, что студенты фотографируют его на мобильные. Попыталась обнять Артура, чтобы забыться, успокоиться, но вдруг это перестало работать, мой дурман, мой наркотик перестал действовать. Мне хотелось сесть в машину и поехать совсем к другому человеку. Невероятно. Невозможно. Я же понимала, что Алекс просто хитрит, сбивает меня с толку. Когда я ждала лжи, он говорил правду, когда ждала удара, получала только веселую насмешку. Что он сделал со мной? Как? Прошло ведь всего несколько часов.

— Скажи мне, что с тобой все хорошо, — попросил Артур. Он вгляделся в мои глаза, будто что-то там искал, а потом обнял. Первым порывом было оттолкнуть его, но я сдержалась. Я хотела быть с другим человеком, но он не мой, он меня не любит, хотя так умело скрывает все симптомы этого диагноза. А Артур любит, и он похож на Алекса… И он мой. Нечего гоняться за журавлями в небе.

— Конечно, и всегда будет, — пообещала я невозможное и прижалась головой к его груди, вытесняя романтические бредни о другом мужчине.

Между мечтами и реальностью пропасть. Я точно знаю. Когда я была еще ребенком, мама купила мне персик, на юге, близ моря. Я их не любила. Но мама протянула мне его, и, капризничая, я откусила кусочек. Мне показалось, что ничего вкуснее я за всю жизнь в рот не брала. И вот то же самое я чувствовала сейчас, только сначала я ела персик с юга, а потом зашла в дешевый магазин в надежде найти такой же.

Я не стала сообщать Артуру о смене средства передвижения, а потому шокировала его до глубины души, сев в нашумевший красный порш. Припарковавшись в гараже Алекса, я некоторое время посидела в машине. Мне было нужно подняться хотя бы для того, чтобы вернуть ключи. Но увидеть его я хотела не поэтому. А значит требовалось некоторое время на то, чтобы вправить себе мозги. Алекс все так же сидел на диване и читал. Увидев меня, он безмятежно и приветливо улыбнулся. На нем была светлая рубашка и свежие бинты.

— Как себя чувствуешь? — спросила я вместо приветствия.

— Прекрасно, — кивнул он.

— Я вернула машину, — сообщила я и протянула ему ключи.

— Вкусно? — поинтересовался он, и я не сумела удержать улыбку.

— Я в топ-листе обладателей самых клевых тачек универа.

— Еще бы! — усмехнулся Алекс. — Это тебе не какая-нибудь супра или эклипс. — Он некоторое время помолчал. — У твоей таетки в боку несколько пулевых отверстий, так что порш можешь взять в качестве компенсации.

— Это слишком, — резко ответила я и протянула ключи.

— Серьезно? Ты снова воспылала страстью к метрополитену и психам с пистолетами? — Тут-то моя решимость и пошатнулась. Тем более, что с последним он попал в самое яблочко. — Это не попытка тебя задобрить и не благотворительность. — Он сжал мои пальцы вокруг брелка сигнализации. Я знала, что в этой ситуации неправильно все. Однако правды не обнаруживалось и в том, что за мной гонялся мстительный псих, который покалечил прошлой ночью как минимум двоих мужчин.

Я решительно вырвала сжатый кулачок из его ладони и коротко сказала:

— Тогда спасибо я говорить не стану.

— Ты не останешься? — спросил он тихо. Я отступила к двери.

— У меня тренировка.

— Ну… тогда тебе надо бежать, — вроде бы невинно сказал Алекс. Но у нас все было совсем как в «Улыбках Сфинксов» группы Флер. Он знал. А я знала, что он знает. И он знал, что я знала, что он знает.

Тренер жестко запрокинула мою голову.

— Что происходит? — требовательно спросила она, вглядываясь в мои глаза.

— За мной гоняется Константин. Ты уже знаешь, что Алекса подстрелили?

— Я… — начала она, но не закончила, только сглотнула. Она знала. — Карина, я за тебя переживаю. Во многих отношениях. Мне лучше других известно, на что способны Елисеевы. Нет, помолчи, — подняла она палец. — Есть разные виды отношений, Карина. Алекс с Сергеем… не такие уж и разные. Самые поломанные игрушки они держат на виду. И в красивых упаковках.

— Что это значит? — испуганно прошептала она. — Ты меня пугаешь.

— Да, и намеренно. Есть мужчины, которых невозможно забыть, а если попытаешься — тебе найдут способ напомнить. Он тебя никогда не оставит в покое. Ты ему нравишься. Ты его кукла, и он за тобой наблюдает. Все время подсматривает. Ему нравится медленно, но верно тебя менять. Внешность, — подняла она мою руку, ногти на которой были выкрашены во все цвета радуги. — Окружение. — И я вспомнила о скоропалительной стажировке Димы. — Декорации. Он любит дарить подарки. Разные, но броские, чтобы не давали забыть. И ему нравится наблюдать, как ты снова и снова соглашаешься, ведь повод, вроде, существенный. Это последний подарок, а это во благо, а квартира вообще не от него…

— Тренер, я…

— Ты ничего не можешь с этим поделать. Кто ты, чтобы противостоять Константину Граданскому в одиночку? Тебе он нужен. Он это знает. Он эту карту разыграет.

Хлопнувшая дверь заставила нас с тренером дружно обернуться. Пришла еще одна гимнастка. Она даже не поняла, какому архиважному разговору помешала.

— Лента. — А? Что? Ах да, тренировка, не без труда вспомнила я.

Вот день подстава. Судя по тому, что я узнала о них с Сергеем, у нее есть все причины опасаться. А мне стоит держаться от Алекса как можно дальше. Серьезно, я ведь не собираюсь его прощать! Так почему в его присутствии у меня все равно вырастают крылья?

Когда Ларису выписали, я отвезла ее в общагу лично. И даже поскандалила с вахтершей за право проходить без того, чтобы Лара меня встречала лично. Серьезно? Она едва оклемалась, и будет бегать по лестнице?! Когда мы прошли мимо разгневанной гарпии, до моего появления скрывавшейся под личиной добродушной бабульки, Лариса кисло напомнила мне, что инвалидность ей пока не присвоили.

Я к Алексу больше не ездила. А сам он не мог ко мне наведываться, его временным водителем был назначен Олег. Довольствовались мы телефонными разговорами. Короткими. Сухими. Профессиональными.

А Константин сообразил, что его провели и, по-видимому, новый покушенческий подвиг совершать не спешил.

А, главное, Артур все еще ни о чем не подозревал. Лариса продолжила играть в молчанку, легко согласившись с тем, что сообщать морально неустойчивому миру о моем криминальном окружении излишне. Я очень боялась, что после всего произошедшего отношения с ней испортятся, но этого не произошло, даже наоборот, мы каким-то образом стали ближе.

Я стояла перед аудиторией и смотрела в окно, по губам блуждала улыбка. На моей талии покоились руки Артура. Я положила руку поверх его ладони и откинула голову ему на плечо.

— Я рад видеть, что ты улыбаешься. Недавно ты не была счастлива, — сказал он и коснулся губами моей шеи.

Но даже он понимал, что все неправильно, что понемногу меня теряет. Я этого не хотела, но ничего не могла с собой поделать.

Глава 15

— Ты же вроде говорила, что на выходные уезжаешь, — сказала Настя, настороженно глядя на Олю.

— Я собиралась, но передумала, — беззаботно отозвалась подруга.

— Что случилось? — спросила я у Ларисы, посматривая на воинственно настроенных подруг.

— Алекс и разметка территории, — ответила Лара. Я мысленно отстегнула себе сотню баллов за актерское мастерство, потому что ухитрилась никак не выказать захлестнувших эмоций. Но этой кровопийце было мало. — Он пригласил Олю в клуб, а Настя припомнила, что та куда-то там собиралась… — услужливо пояснила Лариса. У меня не осталось выбора, кроме как… отстегнуть себе еще сотню. Потому что рядом стоял Артур. — Может быть, ты им-таки скажешь, из-за кого Алекс их приглашает…

— Мне-то откуда знать, кто из них чем занимается?! — огрызнулась я и ушла, пока окончательно не сорвалась. Скандалы мне ни к чему. Для начала придется оправдываться перед собственной совестью, а потом врать-врать-врать! Лариса, благо, не обиделась, но ее смешок моему душевному спокойствию не помог.

Под конец дня подружки-акулы меня доконали в край. Сказавшись больной, я сбежала за несколько минут до конца пары, потому что финал учебного дня грозил мне полномасштабным нервным срывом. Собственно, прежде чем валить домой я решила успокоиться на крылечке несколькими сигаретками за раз. Самое парадоксальное во всей этой ситуации было то, что мои подруги делили моего любимого парня, притом, что я ни слова никому не могла сказать, и вообще встречалась с другим! Я попалась в паутину собственной лжи. Но это было в высшей степени закономерно. Пытаясь сдержать подступающие слезы, я закусила ноготь на большом пальце, наблюдая за устремляющимся в небо сигаретным дымом, от которого только больше защипало глаза. В таком состоянии я даже пропустила, как явился Алекс.

— Как прошел день? — спросил он, перепрыгивая через несколько ступенек сразу. Я вздрогнула. Он очутился рядом со мной и вырвал из моих пальцев сигарету. Да так проворно, будто всю жизнь этим занимался. — Это тебе не надо. Ты забыла, что больше куришь, — усмехнулся он глубоко, с наслаждением затянулся.

— Ты тоже забыл, что больше не куришь.

— Ранение свело на нет всю мою силу воли. А почему ты не на паре? — поинтересовался он.

— Вот такая я негодяйка-прогульщица, — изогнула я бровь, вспоминая о двух девушках, жаждущих его внимания двумя этажами выше. Я не выдержала, оттолкнулась от перил и достала следующую сигарету.

— Что у тебя случилось? — растерял весь игривый настрой Алекс.

— Ничего, — сказала я, сноровисто зажигая сигарету. Он приподнял мой подбородок, заглядывая в глаза, и я впервые осознала, насколько он меня выше. Что он надеялся увидеть? Лично для себя я обнаружила пленочку вокруг его радужки. И если бы я не знала, что такой цвет глаз и у Сергея тоже, то решила бы, что линзы подсвечивающие. Такие красивые глаза… По спине и рукам побежали мурашки. Вот бы и Артур так умел: вроде бы просто заглянуть в глаза, и вмиг поработить мой мозг.

— Что будет если я тебя поцелую? — вдруг спросил Алекс.

— Ничего хорошего. — Холодно ответила я. Неужели он понял, о чем я думаю? Блин!

— Ладно, на ничего хорошего я согласен, — заявил Алекс, наклоняясь, и я шарахнулась в сторону, обрывая внутренний монолог. И подальше отошла на всякий случай.

— С твоей стороны это чистейшей воды свинство! — возмутилась я, но продолжить не смогла: прозвенел звонок. — Мне надо идти, ведь по задумке я уже дома… А ты останься, Олю с Настей подожди, они обрадуются, — если, конечно, глаза друг другу и не выцарапают!

— Эм, да я, пожалуй, тоже поеду, — вдруг спешно засобирался Алекс.

— Ой да что ты. То есть ты умываешь руки, а мозги они выносят нам с Ларой? — Тем не менее мое настроение подскочило в разы.

— Хочешь, быстро и безболезненно все эти разговоры прекратить? — тут же воспрянул духом Алекс.

Я примерно представляла, как именно он собирается это делать, и закатила глаза. Безболезненно. Для кого?!

— Забудь, что я вообще подняла эту тему.

— Посмотрим-посмотрим, — многообещающе улыбнулся Алекс. Я как раз скользнула на сидение машины.

Я лежала на ковре в собственной гостиной и дописывала типовик. Несколько мешало то, что Артур уже пять минут гипнотизировал мой шкаф. Не то, чтобы там имелось нечто важное, но рыльце-то в пушку…

— Что это? — наконец, сдался он. Я сделала вид, что не наблюдала за ним все это время.

— Пустая рамка для фотографии, — ответила я спокойно.

— Без стекла?

— Так и было задумано, — отозвалась я и снова уткнулась в тетрадь.

— А осколки стекла в уголочке — гениальное дизайнерское решение? — улыбнулся он. — Расскажешь, в честь кого пустая фоторамка.

— Сейчас допишу, и поболтаем о жизни.

Угу, теперь у меня два варианта: быстро придумать вариант или делать вид, что я не в состоянии переписать ответ. Отличная, кстати, мысль! Минут пятнадцать спустя делать вид, что выражение под квадратным корнем бесконечное, уже не удавалось, а потому я поставила жирную точку и стала собирать разбросанную канцелярию.

— Итак? — спросил Артур.

— Итак, — дерзко улыбнулся он.

— Фоторамка.

— Какая фоторамка? — поинтересовалась я, увлекая его на диван. — Что такое фоторамка? В чем смысл существования фоторамки? Почему фоторамка приняла форму фоторамки? И прочие философские вопросы из разряда убей лучшие годы своей жизни.

Артур расхохотался и навис надо мной, сладко целуя в шею. Я привычно скользнула руками по его спине, однако, в голове мелькали совершенно чуждые непонятные мысли, которых раньше не возникало: тревоги, волнения, цифры из типовика откуда-то взялись. Что за бред? Я никак не могла сосредоточиться и вызвать состояние обычного транса. Я плотно закрыла глаза и сглотнула ком в горле. Корни, строчки кода, графики… Прочь, проклятые… Алекс… Я представила его и задрожала. От смеси желания и отвращения к самой себе. Ну что я за дрянь, если все мое хорошее отношение к собственному парню от пары улыбок Алекса рассыпалось в пыль? Не любила я Артура, не смогла полюбить… Надо было забыть, надо было навсегда отказаться!

Мои губы и руки двигались механически. Ааа, к черту. Я сомкнула глаза и снова представила, что это Алекс склоняется ко мне, как тогда, на крылечке. Не хватало запаха табака, но это же не принципиально. Имелось несоответствие посерьезнее!

А затем пальцы Артура пробрались под мою блузку. Хм, а ведь так намного лучше. Я снова закрыла глаза и изогнулась в его руках, предаваясь на этого раз философии персонифицирования. Эгоизму, короче. Лично мне хорошо, а какая разница с кем? Ну в смысле не с кем угодно, конечно, но вы меня поняли. Блузка полетела в сторону, юбка из шотландки оказалась задрана до бедер. Мамочки, и я еще жаловалась? С каким совратителем я вообще связалась, если он несколькими прикосновениями сумел обратить ситуацию в свою пользу, да еще и коренным образом? Девушки из клуба определенно не были его многочисленными сестрами!

Артур вдруг оторвался от моих губ и прошептал в самое ухо:

— Позволь мне чуть больше обычного, — попросил он и в качестве намека скинул с моего плеча лямку бюстгальтера.

Я кивнула. Потому что после случившегося мне хотелось знать границы допустимого. И мне нужно было напоминание, что с ним бывает очень хорошо… Артур. Я. Топлес. Его губы на моей груди, и я почти счастлива, я абсолютно… здесь. Определенный прогресс… Стон Артура переходит в какой-то странный звук. Жужжание? Что? К лешему его, ведь мои ноги обвились вокруг талии Артура, а его пальцы ласкают бедра…

Бам… Внезапно Артур, куда как лучше понимавший смысл происходящего, оторвался от меня и схватился за мой мобильник. А? Что? И он… нажал кнопку ответа!

— Алекс, привет. Ты ведь Алекс, верно?

— Верно, — услышала я в динамике предельно холодный голос. Меня словно в прорубь окунули! Я даже дышать перестала.

— Алекс, в порядке мужской солидарности, перезвони минут через тридцать-сорок. А еще лучше завтра.

— ЧТО?! Артур, это может быть важно! — услышала я со стороны собственный голос и попыталась вырвать у него телефон. — Отдай сейчас же!

Не обращая внимания на лишние уши, Артур цветисто выругался, передавая мне трубку.

— Привет. — Боже, частота моего дыхания только глухому не поведала бы о том, в каком я пребывала состоянии. Если мне нужна была противоалексовая шоковая терапия, так вот она.

— Нам нужно встретиться по поводу процесса, — предельно профессионально произнес Алекс.

— Процесса? — спросил Артур.

Все, аут. Хуже быть не могло.

— Авария, в которой пострадала Лариса Светлова, — пояснил прекрасно все расслышавший Алекс.

— Процесса?! Карина…

— Умоляю, Артур, давай потом это обсудим.

— Когда потом? Ты вообще собиралась мне сказать?

— Так я заеду сегодня вечером? — бесстрастно поинтересовался Алекс.

Я попала. Я попалась. Я не представляла, что теперь делать.

Закончилась ситуация, как и всегда. Алекс у меня в квартире дожидается, пока я соберусь… эм… куда-то, а Артур обиделся и не отвечает на телефонные звонки. Не могу сказать, что сложилось все наилучшим образом, но на сегодняшний вечер я избавлена от необходимости врать, и это… вы не представляете какое это счастье! Мне вот вообще нечего скрывать от Алекса. Все обитающие в моих шкафах скелеты он же мне любезно и одолжил.

Пока я собиралась, Алекс занимался тем же, чем и Артур — рассматривал фотографии на полке. И у него идентификационных проблем не возникло:

— Итак, это полный перечень твоих знакомых. Мама, папа, Женя, Лена, Света, Марина, Дима, Лиза, Дэнни, Олег, Игорь, Стас, Коршун, Инна, Эрик, Надя… Лариса, Оля, Настя, Артур… Значит, это я? — спросил он и показал на пустую фоторамку.

— Угадал. — Я как раз наклонилась к зеркалу и вдела в ухо сережку. — После истории с Надей я сожгла твое фото, — бесцеремонно заявила я. Алекс моим признанием не впечатлился, да и кому понравилось бы чтобы его фотографию сожгли? Он просто поморщился и добавил:

— А также разбила рамку.

— Не надейся, рамку я разбила до истории с Надей, — усмехнулась я и тронула перламутровой помадой губы.

— Неужели все было так плохо? — вдруг спросил он. Я посмотрела на него в зеркале и решила, что раз уж честность, до кристальная. До конца.

— Ты знаешь, что да. Так куда мы идем и почему? И при чем процесс?

— При том, что я его выиграл, — коварно улыбнулся Алекс. Я так и застыла, наблюдая за ним в зеркале и не веря собственным ушам. Эта новость повергла меня в суеверный трепет.

— Про-процесс? — язык вдруг начал заплетаться. — Как… и все?

— Мы с Константином пришли к соглашению, по которому он свидетельствует о неисправности тормозов и аварии на дороге, которая заставила вас действовать единственно возможным образом.

Я не хотела знать, о каком соглашении он говорит. Вместо этого я сделала несколько шагов навстречу Алексу, обняла его и уткнулась носом в шею. Он с готовностью обхватил руками мою талию, не позволяя отстраниться. И мне тоже уходить не хотелось, но это было неправильно…

— Так значит, мы отмечаем, — произнесла я.

— Точно.

Клуб встретил нас привычными огнями. Я вылезла из машины Алекса и сразу поняла, что сплетни будут. На нас уже на стоянке начали пялиться. Ну еще бы, здесь обсуждают каждую девушку Алекса… Стоило войти в клуб, как нас сразу же обступили люди. Алексу пожимали руку все кто ухитрялся дотянуться. Не думаю, что он хотя бы половину из них знал.

Поисками компании Алекс озадачиваться не стал — потащил меня сразу к бару, взял там бутылку красного вина и два бокала. А затем мы вошли в какую-то дверь и оказались на запасной лестнице.

— Куда мы? — удивилась я, пристраиваясь к его шагу.

— На крышу, — кивнул Алекс и открыл передо мной скрипучую металлическую дверь.

Несмотря на малый этаж, вид был потрясающий. Яркие машины, огни ночного города. Алекс разлил по бокалам вино.

— Я… не поблагодарила тебя за Ларису. — И не очень понимаю, почему сейчас вздумала. Ничего не изменилось. Он не изменился. Он это сделал ради собственной выгоды. Как и говорила Женя.

— Это было совсем не сложно, — тем не менее, Алексу мои слова понравились. — Ну, за победу?

— За вооруженное перемирие. — Победа для меня представлялась чем-то далеким и совершенно безоблачным. Сейчас все было явно иначе.

— Неправильно! — заупрямился Алекс. — Это именно победа. Не в войне, но тем не менее.

— Тебе виднее, ты у нас историк.

— Именно.

Я фыркнула, и пригубила вино. Алекс, тем временем, полез в карман и достал телефон. Я поежилась.

— Если танцевать, будет теплее, — заметил он.

— Разве твое плечо уже в норме? — поинтересовалась я и сделала еще глоток вина.

— Почти, — кивнул Алекс, забирая у меня бокал.

Больной рукой он держал мою ладонь где-то в области собственного сердца. Я другой рукой обнимала его плечо и старательно прятала лицо. Мы не говорили и не смотрели друг на друга. Я даже музыку плохо слышала, только неровное биение его сердца.

До нормального человеческого танцпола мы не добрались, потому что, как выяснилось, «плечо почти в норме» означало, что он даже руку поднять не в состоянии. Разумеется, делать там было нечего. А раз так, мы ушли очень рано. Когда Алекс свернул к машине, я зашипела:

— Ты пил.

— И что?

— За руль ты не сядешь. — Губы Алекса дрогнули в улыбке. — В смысле можешь делать, что хочешь, но чтобы меня рядом не было… — решила я подчеркнуть, что мне плевать на него. Только вдруг он не выдержал и рассмеялся.

— Чтобы меня напоить пары глоточков вина маловато.

— Я за тебя рада, но сейчас ты позвонишь в такси, или я еду одна…

— Навряд ли, — поцокал он языком и бесцеремонно запихнул меня в машину. Всю дорогу я фыркала и порывалась выйти, но отчего-то угрозу не исполнила. А доехали мы без приключений. Совсем без приключений. И только я повернулась, чтобы попрощаться, как Алекс распахнул свою дверь.

— Я провожу.

Дожидаясь пока спустится лифт, я сказала:

— Замечательный вечер. Спасибо.

Звяк… Мы зашли в кабину.

— Да, чудесный. Только ты меня не поблагодарила, — заявил он.

— Разве? Я точно помню, что говорила спасибо. Несколько раз. И это точно не пьяные галлюцинации, — возмутилась я. — И вообще, ты мне все еще должен авансом на годы вперед.

Алекс закатил глаза.

— Мое плечо сообщает, что оно в курсе. — Я чуточку смутилась, но злости было больше. Тем не менее Алекс повернулся ко мне и продолжил: — Послушай, я знаю, что оправданий у меня нет. И я обещаю, что сделаю все для того, чтобы ты не пострадала. Но, боюсь, на чистом энтузиазме мне не продержаться, — театральновздохнул он. — Так что рассчитываю на некоторую благодарность.

— Что тебе надо? — насторожилась я.

Он подошел ко мне вплотную. Я вжалась спиной в стенку лифта.

— Не смей, — зашипела я. — Не трогай меня.

Но он не стал меня слушать. Просто взял мою руку, поцеловал открытую ладонь. Это было так приятно и… уважительно (не знаю откуда в голове взялось такое слово!), что воевать и вырываться я перестала, больше — с любопытством замерла и стала ждать. А Алекс положил мою руку себе на больное плечо и шагнул еще ближе. И тут снова звякнул лифт. Я с облегчением вздохнула и попыталась выйти. Однако, моих устремлений вот ни разу не оценили:

— Ты разве куда-то торопишься? — насмешливо поинтересовался Алекс и нажал на кнопку первого этажа.

Прежде, чем я придумала, что делать, он коснулся моих губ. Я поспешно закрыла глаза и попыталась прогнать лицо Алекса, вспомнить кого угодно, вспомнить Макса, однако как вообще можно было это осуществить, когда горячие ласковые губы касались всего лишь уголка моего рта? Казалось, он знал, что именно мне понравится. Мои пальцы сами собой, клянусь, скользнули в его мягкие шелковые волосы, и я задохнулась от этого ощущения. Казалось, каждое движение, каждое легчайшее, мимолетное касание лишало меня воли к борьбе. Зачем бороться?! Я забылась, повернула голову и поцеловала его в ответ. Сама. Отягчающие обстоятельства исчезли бесследно. Я не могла поверить, что добровольно отказывалась от подобного блаженства. Пальцы в его волосах непроизвольно сжались, а губы раскрылись. Однако результат оказался неожиданным, потому что внезапно он заставил меня запрокинуть голову. Его губы оказались на моей шее и заскользили вниз, с каждым движением становясь настойчивее. Обжигая. Мои пальцы очертили его ключицу и оказались под тканью рубашки. Прикосновение к коже оказалось на удивление знакомым. Это смело остатки самоконтроля. Я застонала и обвила руками его талию, прижимая к себе, запрокидывая голову и не открывая глаз пытаясь поймать его губы… Но их не было. Я в растерянности так широко распахнула глаза, что почувствовала как изогнутые реснички коснулись век… Почему он остановился? Я взглянула ему в глаза и увидела там слишком много, чтобы понять и прочувствовать. Что-то намного большее, чем я была способна воспринять. Молниеносным движением Алекс обхватил мое лицо, вжимая в стену лифта, и со стоном приник к моим губам, обводя их языком с некой отчаянной жаждой, намного менее сдержанно, чем раньше. Совершенно не понимая, что делаю и зачем, я согнула ногу и повела ею вверх: по его лодыжке, по колену, а дальше замерла, потому что осознала, что и Алекс застыл. Я испугалась того, что творю и…

— Нет! — простонал он, обхватил мое колено и потянул его выше, еще выше. И я почувствовала… ну… все.

Понятия не имею, чем закончилось бы, если бы не звякнул лифт. Я не поверила своим глазам. Снова двадцать пятый… я не видела, как мы доехали до первого, не видела, как Алекс отправил лифт обратно. Пятьдесят этажей чистого удовольствия пронеслись как миг. Я оттолкнула Алекса и выскочила на лестничную клетку.

— Спокойной ночи, — дрожащим голосом произнесла я.

— Это… навряд ли, — сглотнул он, гипнотизируя меня взглядом и механически потирая большим пальцем кончики остальных, будто прикосновение к моему колену жгло… Я вспыхнула, развернулась и чуть не бегом бросилась к двери.

Не знаю, как Алекс, а я заснуть так и не смогла.

Мой день рождения начался с поздравлений родителей, которые приехали и начали меня будить. Однако вместо подарков и улыбающихся родителей я уставилась в потолок, а только потом нашла силы на радостные объятия. И только появилась возможность — потянулась к телефону.

А почему? Да потому! Потому что один синеглазый любитель интима в кабинах лифтов бесследно исчез. Дожевывая очередной кусок испеченного мамой пирога, я даже набрала номер Алекса, но тут же отменила вызов. А что я ему скажу?

Какого хрена ты меня целовал так, что я уже несколько дней ни о чем другом думать не могу?

И вообще у меня есть парень.

И да, куда пропал-то?

Не то, чтобы я планировала закончить начатое…

Я со стоном уронила голову на кухонный стол. С чувством так, даже чашка подпрыгнула. Родители, кстати, тоже меня не поняли.

Зато Лариса с третьего взгляда на дисплей телефона догадалась, в чем дело. Спустя еще одну пару я начала капитально сходить с ума от беспокойства. Чтобы Алекс не звонил аж два дня? Нонсенс! Да ведь у него цель жизни — не давать мне спать по утрам. Каждый день объявлялся, а тут… А ведь я так рада была его слышать! Я же ругалась так, для профилактики.

Но вот именно сегодня, в день рождения, он мне не позвонил, и вчера не позвонил. И в общем даже бешеное чувство вины перед Артуром (да-да, мы, разумеется, помирились, позаверяли друг друга в предельной честности и откровенности и снова взялись за ручки) не помогло мне вести себя как обычно.

— У тебя же день рождения, ты должна быть веселой и счастливой, — сгреб он меня в свои объятия. Вот сейчас он поймет, почувствует. Какая разница как? Ведь, прости Господи, у меня из-за соприкосновения тонкого капрона с кожаным ремнем Алекса даже стрелка на колготках осталась. А еще меня дико раздражали собственнические медвежьи объятия Артура. Ну кто так обнимает? Ну серьезно! Никакой нежности, никакого уважения. Лариса заметила, что я закипаю, и поспешила на помощь:

— Черт. Черт-черт-черт! — всплеснула она руками. — Я забыла в общаге ключи! И у соседки пары до ночи. Карин, подвези, а?

Отмазка была шита белыми нитками. Не так далеко у нас общаги. Но наживку заглотили, да и терпеть больше не было сил… Мы с Ларой уселись в мою машину и проехали пару улиц, после чего свернули во дворы, где оккупировали старые скрипучие качели. Мои каблуки наполовину утонули в грязи, но я даже внимания не обратила.

— Что у тебя случилось? — спросила она мрачно.

— Ничего, — ответила я, не представляя как сформулировать собственную проблему.

— Это из-за Алекса? Вы поругались? — ничуть не купилась она.

— Нет, в том-то и дело. Мы не ругались. Но он исчез, — на лице у Ларисы появилось такое хитрое выражение! — Ты не понимаешь! Это нонсенс, он же всегда звонит! По утрам. Каждый день. И это минимум… — и тут я увидела на ее лице шок. — Он всегда мне говорит что делать, куда приехать, а тут пропал. Два дня ни слуху, ни духу.

— О Господи, неужели все настолько запущено? — вытаращилась на меня подруга.

— В смысле?

— То есть я и не подозревала, что вы с ним постоянно видитесь и созваниваетесь, партизанка ты моя.

— Я очень стараюсь сделать так, чтобы Алекс как можно меньше лез в мою обычную жизнь, Лара. У меня своя двойная игра. Которая, кажется, превратилась в одиночную, — закончила я мрачно и удивилась тому, насколько сильно меня расстроили эти слова.

— Позвони сама, — предложила Лариса.

— Нет. Я не из тех девчонок, что вешаются ему на шею. Не дождется. Ты ведь его видела. Да у него таких полгорода. Обойдется!

— Ты понимаешь, что подобное упрямство выдает тебя намного сильнее? — поинтересовалась подруга.

Если бы она только знала! Дать Алексу от ворот поворот, это же тот самый разрыв шаблона, про который говорил Дима. Он просто не знает что делать со словом нет. Хотя в чем-то смысл просматривается… раньше он зализывал раны и всегда возвращался, чтобы попробовать снова.

Но вдруг подруга продолжила:

— Не волнуйся, милая, он позвонит.

— Почему ты так думаешь? — осторожно спросила я.

— Потому что он тоже влюблен в тебя по уши, — улыбнулась она. — Он не просто так тебе звонит, не просто так ссорит тебя с Артуром.

— Ссорит?

— Ну а ты думала, он Артуру просто так про процесс поведал? — закатила глаза подруга. — Алекс же прекрасно тебя знает, маленькая врушка.

Пожалуй, она не могла бы сделать мне лучший подарок на день рождения. Однако он не звонил, а значит либо пытался меня обидеть, либо — заставить нервничать. А, может, что-то случилось? Его плечо… Да нет, мне бы обязательно сообщили.

— Карина, мы ведь живем один раз, может быть тебе стоит бросить Артура? — спросила Лариса.

— Лара, у меня только одно сердце. Я не могу каждый раз подносить его на блюдечке с голубой каемочкой, надеясь, что на этот раз все иначе. Это очень больно.

— Я тебя понимаю, страшно рисковать. Но ты сидишь в свой день рождения на парах с таким видом, будто сейчас с бензопилой на окружающих бросишься! Позвони, обмани, скажи, что вооруженный до зубов Константин за тобой гонится, а потом скажи что это шутка, а ты просто напилась.

— Глупо.

— Зато будешь знать, что он жив-здоров, он на тебя накричит, и ты кричи, вот увидишь, потом он сам приедет извиняться.

— Нет.

— Как же надоел твой траурный вид. Улыбайся, живо! — воскликнула Лариса. Я изобразила дежурную улыбку.

Так прошел день. А вечером я стала собираться в клуб. Мое настроение было чуточку лучше. Еще бы, Лариса ради этого едва ли не сплясала. Однако я все время спрашивала себя, зачем я вообще еду туда? Зачем я еду в место, где можно с долей вероятности Алекса встретить? Это жалко. Из зеркала на меня смотрела девушка, губки которой были капризно поджаты. Неужели это я? Какая противная я, однако, бываю! Совсем как Эля.

Мерцающий свет, музыка закладывает уши. Я всматриваюсь в толпу, в надежде увидеть Алекса, и, конечно, Артур обнимает меня за талию.

— Ну, за самую прекрасную девушку в мире, — и он поднял бокал с шампанским. Я ненавижу шампанское… Поставила галочку в графе его негативных качеств. Даже не спросил, что заказать. — Я хочу пожелать тебе, чтобы у тебя не было никаких проблем и забот, чтобы было много друзей и как можно меньше грусти.

Звон бокалов, радостные лица друзей, громкая музыка, приглашение на танцпол, отказ, все ушли, одна наедине с шампанским, Артур танцует с какими-то девками. Донжуанские замашки неискоренимы.

— Знаешь, на кого ты сейчас похожа? — спросил он через полчаса, появляясь около меня.

— На кого?

— На ту грустную Карину, которую я с трудом добился. Такая же потерянная и одинокая. Я думал, что это пройденный этап. Ну давай, веселее, — стрельнул он на выход из уединенной кабинки, которую мы на этот раз оккупировали. Хочет сбежать? За пожалуйста.

— Я сегодня не настроена танцевать, — сказала я.

— Да ладно тебе, ты пришла в клуб, чтобы погрустить? Брось.

— Я пойду на крышу, проветрюсь. А потом посмотрим, — сказала я, сжимая в кармане припрятанную пачку сигарет.

Тяжелая металлическая дверь крыши поддалась только с третьего пинка. Я подошла к каменному бортику и уставилась на мигающую вывеску. А что? Клевые декорации.

Холодный ветер отрезвлял. Одна затяжка, и я почувствовала, как вместе с дымом мои легкие покидает беспокойство. И я чуть ли не впервые за день улыбнулась. Я любовно стукнула ногтем по сигарете. Ветер подхватил осыпавшийся пепел и понес его по направлению к стоянке. Проследив за ним взглядом, я увидела, что подъехала гоночная машина. Из нее выплыла красивая девушка и опустила ламбо-дверь. Обхватив себя одной рукой, чтобы хоть как-то согреться, она поднесла к уху телефон и заговорила с кем-то. Может быть, даже с Алексом. Где вот его черти носят? С этими мыслями я позволила себе сделать еще затяжку. Унылая вывеска вспыхнула, а потом на ней потухла центральная буква, образуя совсем непонятное трудночитаемое слово. Я нервно провела ладонью по мерзнущей ноге, теснее прижимая к себе юбку. Я как-то ухитрилась пропустить, когда открылась и закрылась дверь, но ко мне сзади подошел Артур и обнял за талию. Стало значительно теплее, и я прислонилась головой к его плечу.

— Красиво здесь, — заговорила я и глубоко затянулась, не обращая внимания на то, что вообще-то в присутствии Артура стараюсь не курить. — Знаешь, когда я бываю на соревнованиях, всегда сравниваю города друг с другом. Наверное, глупо это, но у каждого города есть свой стиль, свой дух. Какой-то мне ближе, какой-то нет. И я еще не нашла ни одного, который бы мне не понравился. Наверное, я могла бы просто всю жизнь ездить по миру и смотреть, и восхищаться. Фотографировать…

Все они просто изумительны, но ни на один я не променяла бы Петербург. Этот город — моя душа. А знаешь почему? Конечно не знаешь, и не понимаешь к чему весь этот бред, что я несу. Честно говоря, я напилась, и мне наплевать. Ладно, слушай. Каждый город просто чудо, но бездушное чудо. Только то место, где тебя ждут и любят, может быть по-настоящему желанно, — я затянулась и выдохнула длинную дымную дорожку, которую тут же рассеял ветер. — И да, когда мне плохо и грустно, я курю. Обычно нет. И на это мне тоже плевать. Потому что когда знаешь, что есть хоть один человек, который тебя любит за то, какой ты есть, курящий и путающийся с сомнительными личностями, — уже можно жить и надеяться на лучшее. И, надо сказать, их у меня такой человек не один. Только вот это не ты, хотя раньше я этого не осознавала. Чего ты от меня хочешь? Да, я депрессивная, я чуть не угробила Ларису и за это чуть не пошла под статью, а еще я пью спирт с доктором, который с каждым миллилитром понимает меня все лучше.

А тебе кого надо? Ты любишь идеализированный, но, к несчастью, такой далекий от правды вариант Карины. Я не потерянная, я прекрасно сознаю, чего хочу. Я не бездумная пустышка… — и я дрожащими пальцами опять поднесла к губам сигарету, слезы чуть отступили. — Моя жизнь есть моя жизнь, мои жизненные ценности нерушимы, и мне проще тебя бросить, чем поступиться некоторыми правилами! Когда любишь, принимаешь человека таким, какой он есть, со всеми заскоками и недостатками. Тем более, что я не самый безнадежный случай. Если тебя не интересует ничто, кроме оболочки, то я могу подсказать, по какому адресу тебе поискать нечто подобное.

— Извини, я там уже побывал, — сказал Алекс. Я резко обернулась и отошла от него. Он коснулся больного плеча, где была моя голова секунду назад и сказал: — Спасибо.

Первое, что бросилось в глаза: волосы он умудрился зализать назад гелем, как в нашу ночь уколов. И точно совсем как тогда одна прядь выбивалась, не желая слушаться. Я не сдержала улыбку. Вообще, он выглядел просто идеально. Черные брюки со стрелками, темно-темно зеленая рубашка, привычные до блеска начищенные ботинки, черное пальто и кашне. Мысли сошли с ума, возвратив меня в лифт, и приписали нам двоим еще проездов десять. А сердце выстукивало фразу: а ведь все возможно, он тебе все предложил!

— Мог бы сказать, что это ты!

— Это наше место! Кого ты еще здесь ждала? — ревниво поинтересовался Алекс.

— Наше? С тобой? Или еще толпой девиц, которых ты сюда водишь?

— Ты серьезно? — искренне изумился Алекс. — Даже если предположить, что я совсем безнадежен, то тут десять месяцев в году холодно. Никто со мной несчастным сюда не пойдет. А если ты намекаешь на то… на что намекаешь, — хитро улыбнулся он. — Здесь есть намного более теплые и симпатичные местечки. Хочешь покажу? — невинно поинтересовался он.

— Обойдусь, — кисло улыбнулась я. — Зачем ты пришел? И когда? — не позволяя развить тему, укромных уголков, сказала я, искренне надеясь, что моих пылающих щек не видно. А на душе стало так легко и хорошо, что я обозвала себя слабохарактерной идиоткой.

— С днем рождения хотел поздравить, тем более что пришел не я, а ты. Я знал, что ты поднимешься и, как видишь, дождался. Декорации под стать королеве драмы, а ты как раз из таких.

— Я?!

— Лиза, я жива! — тоненьким голоском пропел Алекс.

— Ладно, уломал, — вздохнула я, скользнув глазами по его прическе. Черт, ну почему он такой безупречный?

— Так как же ты ухитрилась нас перепутать? — весело сверкнул глазами Алекс.

— Я не привыкла, чтобы меня обнимали чужие, — сухо поведала я. — А еще я пьяная.

— Ах да, это все объясняет, — с явной насмешкой произнес Алекс и облокотился на бортик крыши. — Я с тобой согласен.

— В чем?

— Про города. Про людей. Прогибаться тошнотворно. Говори чаще. Говори с другими. Если крутят пальцем у виска, значит не слушают. А если не слушают — ничего не стоят.

Я нахмурилась.

— Тем, кто стоит и значит, этого говорить не нужно. Они уже знают.

— Неверно, — покачал он головой, выбившаяся из прически прядка запрыгала по его лбу. Я отвернулась и бросила в урну окурок.

— Я замерзла.

— Одну минуту. Повернись ко мне спиной.

Сначала я ничего не поняла. Его пальцы убрали волосы с моей шеи, но потом поняла — моей груди чуть ниже шеи коснулось что-то холодное. И оно было тяжелым… Я схватилась за кулон и удивленно на него посмотрела.

— Нажми сюда, — велел Алекс. Я нашла пальцем маленькую кнопку, и его телефон ожил. — Если попадешь в переделку, сможешь незаметно со мной связаться.

Поразительно. Я кивнула и взглянула вниз. Это был изящный золотой цветок с гранатовым центром и бриллиантовыми лепестками.

— И еще, — сказал Алекс, забирая кулон. Он повернул круглый выступ позади цветка, и появилась маленькая флэшка. — Здесь информация: то, что тебе стоит знать, — я кивнула и подняла глаза на Алекса, не в состоянии насмотреться на него. Два дня не видела, а соскучилась, будто год прошел. В горле комок застрял. — Злилась на меня? — спросил Алекс и аккуратно отпустил кулон, наклоняясь ближе. Его пальцы скользнули по моей шее вверх, до самого шрама под волосами. Я попыталась сохранить остатки самообладания и попыталась отодвинуться от его лица. — Ты меня ждала, — весело шепнул он мне в ухо.

— Ты обещал, что мы спустимся вниз. — Не стала я комментировать его заявление.

Мое настроение подпрыгнуло на несколько отметок, захотелось танцевать. И не обязательно под музыку. Можно, например, просто прыгать от счастья. Алекс галантно открыл передо мной дверь и, будто все как надо, спросил, где мы расположились. По пути я заметила, что Настя в танце почти прижалась лбом к щеке Артура. И он ее не отстранил!

Если не знать, что он не ее парень, а мой, и она — не его девушка, а моя подруга, залюбуешься — прекрасная парочка. Я готова была вскипеть от злости. Однако стоило мне посмотреть на Алекса, как на смену гневу пришел страх. По его лицу я поняла, что мои познания о злости весьма скупы.

— Сколько непростительных ошибок, и все за один день. Грех не воспользоваться, — произнес он и улыбнулся мне. Я даже знать не хотела, что он имел в виду. Тем не менее, это было на руку. Не то чтобы я собиралась вызывать ревность Артура, но как он, так и я! И у меня, между прочим, день рождения. Когда Артур, Настя и Оля явились, они слегка опешили, увидев дополнение к нашей компании. Мы с Ларисой, к тому моменту сидели по обе стороны от Алекса и травили забавные университетские истории.

Артур и Алекс-таки познакомились. И мне-таки было плевать. Я была слишком веселая и не слишком трезвая. И вообще, была проблема посерьезнее, ведь моя подруга вешалась на шею моему парню, в то время как я страдала по парню, с которым целовалась в лифте два дня назад… атас.

Но я отвлеклась. Сценку знакомства Артура с Алексом надо было видеть. Если бы хоть один из них так посмотрел на меня, я убежала бы с криком. Но это было всего лишь многообещающее начало большущих проблем. Разумеется, собственную совесть я попыталась заглушить, списав все на пресловутое признание о процессе и последовавшую реакцию… В общем я обратилась к человеку, который просто не мог не поддержать меня:

— А ты что одна сидишь? — поинтересовалась я у Ларисы.

— Вообще-то это ты здесь сидела одна, и я решила составить тебе компанию и прикончить на двоих эту самую бутылку. А потом следующую. Но ты исчезла. И вот я сижу, дожидаюсь тебя, а ты развлекаешься. Так что с тебя должок, — подняла она бутылку, явно намекая, каким образом она мзду будет изымать. А я бы уже и не против, но…

— Что это? — тут же спросил Алекс, подозрительно косясь на шампанское.

— Не Дом Периньон и не Вдова Клико, но очень даже ничего, — поморщилась Лариса, намекая на снобизм некоторых личностей не нашего круга.

— Карина ненавидит шампанское, — сказал он и повернулся ко мне.

У меня глаза на лоб полезли. Я сидела и ловила ртом воздух, уверенная, что никогда, никогда не говорила ему об этом! Я при нем старалась не пить, ведь рядом со мной находился субъект весьма опасный…

— Тебе что принести? — догадавшись, что адекватной реакции не дождется, спросил Алекс. Это была более безопасная территория.

— Мартини, — выдохнула я.

— Окей, — совершенно обыденно сказал Алекс и свалил.

— И много, — пробормотала я.

— Это что было?! — возмутился Артур, выражая общую мысль. Но ответа в моей голове так и не нашлось. — Откуда он вообще взялся?

— Мы встретились, пока курили.

— И поэтому он приперся сюда?

— Нет, Артур, он приперся сюда, потому что он мой друг.

— Друг? Какой, к черту, друг?! Раньше ты от него, как от огня шарахалась.

— Значит, ПЛОХОЙ.

Лариса прыснула, а Артур обиделся. В таком вот настроении и нашел нас Алекс. Я окончательно запуталась на чьей я стороне, и это было отвратительно. Вроде бы я должна была поддержать Артура, но его поведение раздражало. А Алекс… я не знала, как с ним себя вести. Да, конечно, приятно, но эта приятность может рассыпаться в прах. Я не из тех, кто боится отношений, но однажды он уже меня предал, второй раз на ту же дорожку шагнет только самоубийца.

— Спасибо, — слабо улыбнулась я Алексу, забирая у него бокал мартини.

— Не за что, — тепло улыбнулся он мне и плюхнулся на диван рядом с Ларисой. И, наконец-таки за меня выпили.

— Вы как хотите, а я насиделась, — объявила Лариса.

— Сейчас, я с тобой, — сказала я.

— Ты же не танцуешь сегодня, — ядовито заметил Артур.

— А я напилась, — утрируя собственную жизнерадостность, объявила я и встала с дивана. Однако, как выяснилось, я не врала. С координацией оказалось неожиданно плохо. Лариса меня поддержала, при этом чуть не упала сама. Мы дружно рассмеялись и ушли.

Собственно, остальных ждать пришлось недолго. Только Артур, в отместку, не иначе, танцевал с Настей и Олей. А последняя, к тому же, сбежала искать себе иную компанию на вечер.

— Отстой, — прокомментировала ситуацию Лариса. — Что будешь делать?

— Пить, — ответила я. — А после все само разрешится.

— Отличный вариант! — одобрила подруга.

Я до последнего надеялась, что когда заиграет более медленная музыка, Артур обнаружит остатки совести и пригласит меня, но этого не случилось. Гордость, и хоть ты убейся!

И вот таким замысловатым образом я оказалась в кольце рук Алекса. Поскольку он все еще не мог вытянуть руку, моя ладонь в захвате его пальцем лежала на его груди. Я чувствовала, как бьется его сердце, его дыхание, движение каждой мышцы под одеждой, и знала, что проиграла. Он был здесь, был всегда рядом, слишком близко. И вот, дожила, два дня без него превратили меня в неврастеничку. Мне бы убираться и подальше… Но как?

— Ты все сломал.

— Я сказал, что он сдастся первым.

— Это твоя вина. И сделал ты это специально.

От его дыхания волосы у меня на виске зашевелились.

— Карина, давай честно. Ты ему врешь. Про процесс, про машину, про то, что ночевала у меня, про лифт… — Ауч, это звучит даже хуже, чем выглядит. — Из-за этого ты чувствуешь себя виноватой. Постоянно, а потому позволяешь ему намного больше, чем стоило бы. Ты взяла на себя вину за то, что ничего не сказала о процессе. Хотя, ты ему не жена, чтобы отчитываться за каждый шаг. Если бы он хотел догадаться, что у тебя юридические трудности, он бы понял. Ни одна авария без разбирательства не проходит, а он, к тому же, знал, что есть как минимум один пострадавший. Его бесит не то, что ты не сказала ему, а то, что ты это сказала другому человеку. Что самое смешное — юристу. Ты взяла всю вину на себя. И не потому что он прав, а потому что на твоей совести куда как более серьезные прегрешения. Но он об этом не знает. Он думает, что ему все можно. Вы — заложники сказки до и после. Ты права, он тебя не знает и такой, какая ты есть, не хочет. Ему достаточно победить и покрасоваться.

— Ты не прав!

— Я прав. Он самый красивый, самый умный, ему хочется лучшего. — Алекс скользнул пальцем по моему лицу от уха к подбородку. — Но его не устраивает, что ты его не боготворишь. Ты этого не умеешь.

— Еще чего! — фыркнула я.

— Вот именно, — улыбнулся Алекс. — А она умеет, — указал он на Настю. — Исторический опыт показывает, что идея о свободе, равенстве и братстве не работает. И в отношениях тоже всегда кто-то лучше. Ты не согласна с тем, что он лучше, а он править девушке не позволит. Тем более, что ты испорченная.

— Алекс! — разозлилась я и попыталась его оттолкнуть.

— Еще раз, — улыбнулся он, не позволяя мне уйти. — Ты испорченная. У тебя на руках семеро трупов. У тебя на хвосте Константин Граданский. У тебя подруга проститутка. Откуда твои деньги? А машина? А почему она за полгода уже третья? Ты не хуже, нет, совсем нет. Но ты не его королева. Не лучшая. Ты испорченная.

— Это твоя вина, — сдавленно произнесла я.

— Да. И нет. Ты была инфантильной неприметной рыженькой девочкой в дурацком свитере, которая всегда слушает маму и папу. Может быть ты бы поступила в этот университет, на этот факультет… Но твой Артур такими не интересуется. — И никто вообще, повисло в воздухе. Было обидно! Но он продолжил. — Но да, я тебя испортил, и это дало неожиданный результат. Рыжие волосы стали гордостью, мрачность и замкнутость — загадочностью, а пыльные свитера сменились провокационно-яркими нарядами. И ни дня без сюрприза…

— Замолчи, — прошептала я, впервые осознав, как именно эту ситуацию видит он.

— Неужели? Я мог бы продолжать всю ночь, — я немного опешила от такой двусмысленности. — Это правда, — изогнул он бровь, а потом снова склонился ближе к моему уху. — И Константин хочет все это у меня отнять.

Палец Алекса опустился на мою руку и проследил траекторию неровного шрама от стекла. Будто это было клеймом, символом принадлежности.

— Я обидел его сестру. Хуже, я причинил ей вред. Еще хуже, я открыл ему на сестру глаза. И во всем этом я виноват. Я понимаю его желание отомстить, — я остановилась и замерла в нерешительности. — Но с этой обидой ему как-то придется жить, ведь я не могу ему позволить причинить тебе вред, — его губы на мгновение коснулись моего уха. Я не могла бы и мечтать о лучшем подарке. И все же понятия не имела что со всем этим делать. Это был перебор, это было не в тему, не вовремя. Но на короткий момент я позволила себе верить, что все будет иначе, что я могу быть с ним… скажем, пока он не найдет непоправимый изъян и у меня, как у Эли. Скажем то, что меня изнасиловал ублюдок, который решил, что приглашение зайти в мою жизнь и меня равнозначны. Я не могла себе позволить любить Алекса и потерять. Шрам на руке — достойное напоминание, что даже меньшее сводит с ума. Глаза защипало.

— Спасибо, что сказал, — сказала я. Почему-то меня не напугало то, что я услышала. Наверное, потому что Лариса сказала нечто подобное днем. Или потому что именно тогда поверила, что Алекс меня защитит.

Я обеими руками обняла его шею, и движением головы откинула волосы назад. Алекс еще теснее прижал меня к себе, и я не стала возражать. Почему-то неловкости я не чувствовала, одной рукой он обнимал меня за талию, а другую положил где-то между лопаток. О том, что где-то там Артур, я вообще не думала. Настолько логичным мне казался момент, что я не обращала внимания на окружающих.

Настроение музыки сменилось, и все начали двигаться в ритм. Однако я не собиралась менять компанию. Велика роскошь! Алекс был только рад этому обстоятельству.

И вот тогда-то притащился с разборками Артур. А я уж и забыла о нем! Он подошел к Алексу, дернул его за больное плечо (я даже закрыла рот ладошкой).

— Проблемы? — спросил Алекс, невольно встряхивая рукой. Люди вокруг стали расступаться. Настя побелела. Оля и Лариса протиснулись вперед.

— Проблемы? Конечно. Ты полвечера лапаешь мою девушку, — заявил он раздраженно. Полвечера? О да!

— Ты ее оставил одну. Она грустила и скучала. Я всего лишь повел себя по-джентльменски. Тем более что у нее день рождения. — Музыка стихла. Артур смерил меня презрительным взглядом.

— Если ей так скучно, могла бы пойти с нами танцевать, — заявил он, глядя уже на меня.

— С тобой и Анастасией? — издевательски уточнил Алекс.

— Ты на что нарываешься? — спросил резко Артур.

— Я просто сообщаю, что ты неправ. Или, может, тебе хочется, чтобы тебя у окошка ждали?

— Оставь ее в покое. Или у тебя, наконец, закончились варианты с кем спать?

— Может и так. Хотя не уверен, не считаю, — улыбнулся со льдом в глазах Алекс. — Знаю только, что двух за один раз не бывает, — многозначительно посмотрел он на Настю. — Кстати, это как раз разнообразивает варианты. Да и вообще, у меня такой принцип. Девушки, знаешь ли, любят чувствовать себя особенными. — Я поежилась. Это именно то, что он делает со мной. И, видимо, со всеми. Вообще весь этот диалог был отвратителен настолько, насколько вообще возможно. — Ты лучше сам разберись. Я вообще-то не очень близкий друг, но одно о Карине знаю — она ненавидит быть одна. А нет, знаю еще одно: компанию выбирает хреново. А ведь я ее на твой счет предупреждал…

— Достаточно! — рявкнула я, окончательно разозлившись… на этот раз на Алекса.

И как бы не раздражало, но пришлось подойти к Артуру и сказать:

— Хватит скандалить, пойдем отсюда. — Я попыталась взять его за руку, однако он не позволил.

— А разве у тебя не другая компания на сегодня? — огрызнулся он.

— Как угодно, приятного тебе вечера, — пожала я плечами и демонстративно спросила у Алекса. — Ты меня отвезешь?

— Естественно, — снова приподнял он бровь.

— Тогда я буду еще мартини, — улыбнулась я.

Мы с Алексом послали к черту эту тошнотворную кабинку и расположились на диванчике у танцпола, я пила мартини и смеялась над его рассказами. Инцидент с Артуром не испортил мне вечер невосстановимо. Потому что рядом был Алекс. У моего хорошего настроения появилось имя.

В семь утра я с трудом поднялась в универ, рядом со мной лежала записка на подушке:

«Пить тебе нельзя, я забрал один ключ из твоей связки, чтобы закрыть дверь, заедь за ним как сможешь. Алекс».

И самое смешное, что после скандала с Артуром я не помнила почти ничего. Хотелось надеяться, что никто из моих друзей того, что было после, тоже не видел или не запомнил… и что несмотря на откровенный флирт, уснула я одна. Кстати, а с кем уехала Лариса?!

Я нашла на новой флэшке видео. С Алексом. Как ни странно снятое в его гараже… Он сидел на капоте мицубиши, видимо, чтобы поставить камеру на крышу другой машины и влезть в кадр.

«Еще раз с днем рождения, Карина. Пожалуй, подарок, который я дарю, носит не праздничный характер, но, думаю, тебе понравится. Слушай внимательно. Я не знаю точных планов Константина касательно тебя, но считаю, что мне нужно поделиться тем, что он уже раскопал. Я искреннее верю, что тот, кто предупрежден — вооружен.

Сначала про маячок. Всегда носи его с собой. Вообще всегда, запаяй на шее и не снимай. Информацию никуда не сбрасывай, даже не открывай на чужих компьютерах. Там… много того, что никому знать не стоит. Первая часть — Константин и его люди. Попробуй их запомнить, чтобы исключить ситуации, как тогда в метро. Вторая — мои полезные знакомства. Третья — ты. То, что знает он. То, что он собрал. В общем, постарайся себя обезопасить. И да, кстати, я люблю тебя».

Я отмотала назад и снова прослушала последние слова. Сколько не старайся, понять Алекса невозможно. Я снова перевела ползунок на начало, просто чтобы на него полюбоваться.

Конечно, будучи представительницей слабого пола, я начала смотреть папки с конца. С себя. Вот вам я, как на ладони. Я нашла фото большинства моих знакомых, инфо на каждого вплоть до гастрономических пристрастий… А потом я посмотрела, сколько всего разузнали лично про меня… и схватилась за голову. Мои фотографии, записи разговоров, письма Лизы, и те были там. И все это знал обо мне не только Константин. Алекс тоже. Такого наплыва я не выдержала и схватилась за телефон. Голос Алекса звучал на удивление сонно.

— Давай так, — пробормотал он сходу. — Ты сейчас положишь трубку и пойдешь завтракать, потом поедешь в универ. А днем приезжай, поговорим.

— Слушай, ты это что, серьезно? Я…

— Абсолютно серьезно, — оборвал меня Алекс. — Сегодня я буду в банке. Можем даже пообедать где-нибудь. — И на этой радостной ноте, не дождавшись согласия, он банально бросил трубку.

Я попыталась представить как выглядит сейчас Алекс, но злясь на себя зарычала, швырнула подушку в стену и пошла собираться в универ.

— Привет, — бросила я всем. Лариса выглядела странно. Настя и Артур в мою сторону даже не повернулись. Оля, наоборот, сильно забавлялась. Я села рядом с Ларисой и повернулась, но прежде чем успела спросить, как она, услышала:

— Ты даже не представляешь где и с кем я проснулась! Кажется, была даже пьянее тебя, если такое вообще возможно, — сказала она, хватаясь за виски. — Последнее, что я помню — как симпатичный блондин засунул язык мне в горло. Наверное, меня должно радовать, что проснулась я с ним же. Ну и то, что теперь у меня точно есть парень, — фыркнула она. — Если бы я еще имя его вспомнила…

— Ну ты даешь! — присвистнула я.

— А ты как добралась?

— А я… не помню.

— То есть? — вытаращилась на меня Лариса. А я понизив голос сказала:

— Алекс оставил мне на подушке записку, сказав больше не пить и заехать за ключом к нему, значит, закрыть за ним дверь я была не в состоянии.

— А Алекс джентльмен, — хихикнула она.

— Если бы, — вздохнула я.

— Да-да-да, — закатила она глаза. — Но вчера он вел себя образцово. И Артуру не врезал, что странно, я думала, дракой закончится…

— Он Артуру не врезал, потому что несколько недель назад схватил плечом пулю…

— Эээ, ладно. Он подстреленный джентльмен, — пошла на уступки Лариса. А я не выдержала и захихикала.

— Не напомнишь, что я делала? — спросила я Ларису.

— Ну, после твоей личной полбутылки мартини Алекс понял, что пахнет жареным и с танцпола тебя увел. Вы часа два сидели на диване, ты несла такую чушь, что розовые слоники с сиреневенькими бегемотами мирно курят в уголочке. Но ему было по барабану. Он гладил тебя по щеке, перебирал волосы и растекался счастливой лужей у твоих ног… И я почти не преувеличиваю, — я недоверчиво фыркнула. — По-моему, когда бутылка мартини закончилась, ты уткнулась носом в его шею и что-то говорила по поводу его одеколона, но насчет этого могу приврать, не помню… может, это я говорила… в смысле не Алексу, конечно. Но, думаю, это все-таки была ты. После этого Алекс, бедняга, продержался, недолго, и повез тебя домой. А вот что было потом я не знаю… — вздохнула Лариса.

Алекс встретил меня в фойе банка и протянул ключ.

— Прости. За вчерашнее, — неловко проговорила я.

— Ну нет. За вчерашнее тебе спасибо, — хмыкнул он.

— Святые небеса, что же я тебе такого наговорила? — спросила я, заранее морщась.

— Ну уж нет! — коварно улыбнулся он. — Не выведаешь.

Я вздохнула и попробовала утешиться: все лучше, чем оставить выпад Артура безнаказанным.

— Так ты голодна?

— У меня тренировка.

Угу, через три часа. Но я совершенно точно не собиралась оставаться в его обществе еще дольше. Да. Боялась. Например того, что он повторит сказанное на видео наяву… А что бы вы думаете я ответила? Естественно! У меня тренировка. Так зачем усугублять неловкость, если можно воспользоваться тем же поводом заранее.

С Артуром мы помирились только через неделю. Его эго пострадало знатно. Зато, кажется, он речью Алекса проникся, приехал за мной к спорткомплексу вечером. Ровно один раз. И Настю вниманием больше не баловал.

Из досье Алекса я ухитрилась выяснить, что Дима не наврал. История с Максимом не всплыла. Что хорошо, так как я определенно не собиралась эту тему обсуждать с кем-либо! Я знала, что если соберусь с кем-то спать, мне придется ляпнуть что-то вроде: «хм, если я начну вопить, ты не бойся, просто был у меня один случай…» Однако, хорошо, что Алекс не в курсе. Если он узнает, что это «было», то что будет дальше только Богу известно.

Артур помог мне одеться. Мы в обнимку вышли из кафе. Неожиданно передо мной затормозила, скрипя тормозами, ауди тт. И воздух закончился. Я отступила на шаг и потянула Артура за собой.

— Что происходит? — спросил он, а я не могла объяснить. Мне хотелось спрятаться за его спину, однако это было бы самой большой ошибкой. Вот если бы сейчас со мной был Алекс, я бы уткнулась лбом в его спину и… жить бы там стала. Да-да! Кстати, эта мысль напомнила мне о маячке! И я нажала на кнопку.

— Карина Алексеевна Орлова, — улыбнулся Константин, вырывая меня из мира грез о безопасности, и обошел машину. Я крепко сжимала руку Артура и чувствовала, что причиняю ему боль.

— Здравствуй, Константин, — ровно ответила я. Артур насторожился. — Весьма неприятный сюрприз.

— Что делать, мы живем в жестокие времена, — улыбнулся он. — Как думаешь, мы с тобой как в прошлый раз полюбовно договоримся?

— То есть?

— Сама со мной поедешь или потребуется… профессиональная помощь? — кивнул Константин на машину.

— В прошлый раз ты не обещал меня убить. И тогда я была более сговорчива, — произнесла я.

— Ах, упущенные шансы как ножом по сердцу. Но я смотрел по приоритетам. Кстати, как там Алекс? — уголки губ Константина демонстративно грустно опустились.

— Прекрасно.

— Надо было стрелять не в плечо. А то поговаривают, вы с доктором его заштопали в момент. Я, признаться, надеялся, что в тебе побольше выдержки, а ты сломалась, стоило ему поцарапаться. Как думаешь, он это подстроил? Пулевое ранение и тебя в халатике сексуальной медсестрички.

Клянусь, я зашипела. Буквально. Но беда пришла откуда не ждали — Артур, он схватил меня за плечи и встряхнул.

— Расскажи мне все и сейчас же!

Я вздрогнула от его тона.

— Артур, прошу, не надо. Не сейчас, — прошептала я и чуть выдвинулась вперед.

— А он ничего не знает? — усмехнулся Константин. — Ты что, и правда не знаешь? Я думал, что она тебе рассказала все сразу после той первой нашей встречи. Ай-ай-ай, девочка, мама не учила тебя, что врать нехорошо? — поинтересовался Константин. — Так и быть, я расскажу тебе кто такая Карина Орлова.

— Я поеду с тобой, — ответила я сразу же. — У тебя даже будет шанс заставить меня говорить.

— Так не интересно. К тому же просвещать людей так весело! — Я до скрипа сжала зубы. — У меня, Артур, есть младшая сестра. Безумно красивая девушка, — улыбнулся задумчиво Константин. — Мечта любого парня. Тебе бы она понравилась, — Артур удивленно на меня посмотрел, словно подозревал розыгрыш. — И вот однажды зимней загульной ночью в питерском клубе, где ее знали все и вся, она познакомилась с Алексом Елисеевым. А ей было… семнадцать лет. Головокружительный роман омрачался лишь тем, что мы с Алексом враждовали, и я бы убил его, если б узнал об их связи. То есть виделись они слишком редко и только под прикрытием, у нее был парень, у него были… ммм… девушки… Но как всегда, когда неможется, хочется стократ. И в гениальную бессовестную голову Алекса пришел отличный план: он нашел Карину Алексеевну Орлову, похожую на мою сестру, как две капли воды, личную протеже его старой знакомой Евгении Ивановны Ливановой, и подменил Элю. Оставалась малость — один выстрел, чтобы Эльвира Граданская навсегда умерла для меня и осталась с ним. А вот Карина Орлова должна была просто бесследно исчезнуть с лица земли. Всего один день, и все стало бы так, как хотел Алекс. Но Карина прожила в моем доме под видом Эли почти неделю и вернулась, а мне досталась сестра с передозом…

— Не пори горячку, Константин, она БЫЛА наркоманкой. А может есть. Я сама держала в руках дозу, предназначенную ей! — После этих слов Константин помрачнел. На его челюсти заиграли желваки. — И она была наркоманкой очень-очень долго. Настолько долго, что они не сумели рассчитать дозу и дали ей меньше запланированного. Они не хотели ее убивать!

— Детка, а кто именно? Назови-ка мне имена ублюдков, которые это сделали. Какой же нужно было быть бессердечной сукой, чтобы заглядывая мне в глаза обливаться слезами и уверять в том, что ты моя вдруг взявшаяся за голову сестра, а при этом знать, что через несколько дней ее до беспамятства накачают эти мудаки?! — сорвался он.

— Я ничего не знала! Если ты не в курсе, план пошел к черту, в тот момент, когда я осталась жива! — заорала я. — И когда захочешь жить, пойдешь и не на такое.

— Если бы ты все мне рассказала, я бы помог тебе выбраться!

— Это ты сейчас так говоришь. И знаешь что? Алекс мне говорил то же самое. Это не страшно. Всего одна неделя, и ты свободна. И как, похоже на то, что я свободна? Сначала меня собирался убить он, а теперь ты. И знаешь, что самое отвратительное и унизительное во всей этой истории?

— Ну? — равнодушно поинтересовался он, поглядывая на часы.

— Меня предали и бросили все, кроме пары людей, одна из которых ваша с Алексом шлюха, а второй — доктор, который месяцами докладывал обо мне ему. И первое время я сама как наркоманка жила на одной лишь ненависти и жалости к себе, а только выкарабкалась, появился ТЫ. И я вынуждена колоть обезболивающее по ночам Алексу. Алексу, черт тебя дери, Константин, человеку, который несколько раз держал меня на мушке!

— Ты закончила?

— Ты вообще слышал меня?!

— Меня твои злоключения не интересуют, — улыбнулся он, мрачно глядя мне в лицо.

— А знаешь, у вас с Алексом есть нечто общее.

— И что же?

— Пока вы треплетесь о собственной значимости и моей никчемности, не замечая никого вокруг, можно успеть спасти мир. И несколько раз.

А после раздался грохот, и Константин обернулся. На этот раз Алекс был не на мицубиши. То был новенький внедорожник инфинити, который без особого напряга смял в гармошку бок ауди. А запасного плана Константин не придумал. Недооценил меня. А я что? Я схватила Артура за руку и потащила к джипу.

— Давай за руль, — крикнул мне Алекс, наставляя на Константина пистолет. Дважды меня просить не пришлось. Я села на самый краешек сидения (ну не двигать же сидение в самом деле). Пара выстрелов… отъезжая я заметила, что Константин из видимости пропал. — Куда ты так гонишь? Мало того, что я его ранил, так ему нас еще и не на чем догонять. Карина…

— Ты можешь хоть минуту помолчать?! У меня, между прочим, стресс!

В ответ на это Алекс протянул мне пачку сигарет. Отличная идея.

— Сбрось скорость, а то мы окажемся либо в кувете, либо на ближайшем посту ДПС.

Пока я зажигала сигарету, машину упорно вело влево, а руль держал Алекс. К счастью, молча. Но перед пешеходным переходом пришлось-таки притормозить мне. Юзом. Однако эта остановка позволила мне подвинуть кресло.

— Ты там как, живой? — позвал Алекс Артура таким веселым и беззаботным тоном, будто всю жизнь только и делает, что спасает людей от смерти, играя в автобоулинг.

— Ты психованный ублюдок, — отозвался Артур.

— Точно, — согласилась я.

— А ты чем лучше? Ну ты и врушка! Ангина у нее, как же. И все путаешься с этим… — ах, сколько в его голосе эмоций прозвучало. Пренебрежение, отвращение, презрение, ярость. Все симптомы гребаного «я лучше», с которым я имела дело весь одиннадцатый класс.

— Ты, наверное, думал, что я дочка богатого папика? — затянулась я и презрительно фыркнула. — Как Настя? Для таких как вы с ней, как Алекс мои родители никто. И я никто. Вечная жертва. Убивай, похищай, спасай — нулевой резонанс. Девочка, которая может пропасть бесследно. Ну по крайней мере до олимиады я точно ею была! Мои мама с папой знать не знают с кем я спуталась. Если Алексу нравится играть в спасителя имени меня, то пусть развлекается. На этот раз от его бзиков хоть какая-то польза. Я тоже задирала нос, да никогда, да ни за что. Это чуть не стоило Ларисе жизни. Спасибо. Проходили. Так что твои комментарии мимо вот вообще мимо цели.

Некоторое время в машине висела гнетущая тишина.

— Прямо, — сказал Алекс. — Сначала отвезешь его. А потом я вызову своих ребят, будем выяснять, что я сделал с Константином. Хоть бы не убил…

— Хоть бы не убил? А меня все устраивает.

— Ну ты, однако, наивная. Одно дело с Константином бодаться, но совсем другое — с его отцом!

Глава 16

Приблизился новый год. Что и говорить, приготовления банкета в честь праздника развернулись широкомасштабные. Памятуя о маленькой слабости Алекса к себе любимой, я выпросила у него клуб для всего нашего потока. Мы даже согласны были скинуться, но у него, как всегда, оказалось, на сей счет собственное мнение.

— Так что, говоришь, ты сделала, чтобы Алекс не взял с нас денег? — спросила Лариса, складывая стопочкой наши телефоны на край ватмана.

— Он передо мной в долгу, — отмахнулась я.

— А теперь честно, — сказала Лариса и отложила кисточку, которой разукрашивала эмблему нашего факультета. А мне досталась надпись «С Новым Годом».

— Он попросил меня с ним новый год отмечать. А так как Артур решил слетать к матери в Казахстан, я так понимаю, прощения мне нет и не найдется. И сегодня тридцатое, как ты можешь заметить. В общем… в общем отмечаю я с Алексом и его мафиозной семейкой, — вздохнула я и посмотрела на Ларису.

— Я тебе почти завидую, — вдруг усмехнулась она.

— Чем же это?

— Ты говоришь о нем, краснеешь, смущаешься. Это чертовски мило, особенно учитывая, что ничего такого интимного в совместной встрече нового года нет, — улыбнулась она. Лара была права, и я опустила голову к зажатой в руке кисточке.

Мы с подругой оккупировали сцену, чтобы не мешаться тем, что доставлял продукты к празднику. Я сделала несколько новых мазков, а потом подняла голову и выпалила:

— Мне и без интима проблем хватает. Я опять начинаю от него зависеть. Это небезопасно, — от обилия эмоций я нечаянно брызнула краской на ватман и попыталась ее закрасить другим цветом.

— Художник в себе не умер! — вздохнула Лариса.

— Так бери кисточку, чего сидишь, — возмутилась я. Она никак не отреагировала, потому что художник не умер и в ней тоже.

И мы продолжили наше нехитрое дело. В дверь протиснулась группа людей с ящиками. Оля бодро вышагивала впереди всей процессии. С ее-то энтузиазмом только руководить парадом. А с меня клуб и плакат. Артур, напротив, процессию замыкал. Рядом с ним шла Настя и весело болтала. Что мы делаем? Сохраняем видимость полностью разрушенных отношений.

— Карина? — позвала Лариса. Я сначала не поняла причину ее беспокойства, но потом почувствовала боль в ладони и поняла, что сжимаю кулон.

— Спасибо. Что не комментируешь.

Лариса взглянула на Артура и сказала:

— А комментарии излишни.

И она была права. Мы просто вернулись к рисованию. Посмотреть на сие действо пришел и хозяин. Ну или не для того, потому что направился он прямо ко мне. Я против воли улыбнулась. А Алекс, не обращая ни на кого внимания, подошел и уселся, на край сцены. Он внимательно следил за тем, что я делаю. А я не знала, что сказать, а также ждет ли он, что я заговорю первой. После минут трех напряженного молчания я не выдержала и рискнула открыть рот:

— Привет, Алекс.

— Добрый день, — сказал он, но глаз ни на одну из нас не поднял. Лариса только приветственно помахала. — Дай сюда, — вдруг не выдержал Алекс и отобрал у меня кисточку, обмакнул ее в гуашь и смешал с белым прямо в крышке, а потом сделал несколько мазков, и буквы оказались… объемными. — Хоть одна из вас может объяснить, почему надпись «С Новым Годом»… фиолетовая?

— А какой ей быть? — возмутилась я.

— Она фиолетовая, потому что иначе Карина бы раскрасила каждую букву новым цветом, даже если бы понадобилось задействовать белый, — сообщила Лариса. — Ни на что, кроме фиолетового она не согласится.

— Ясно, — усмехнулся Алекс. — Ты не хочешь немного прокатиться?

— Неа, — ответила я. — Я плакат рисую.

— А мне надо уехать, — вдруг сказал он.

— Надолго? — спросила я у него.

— Не знаю. Кстати, — он указал на плакат. — Я могу помочь.

— Что-то случилось? — растерялась я.

— Хотел тебя попросить об одном одолжении, — сказал он.

— Ладно. Нарисуешь — попросишь, — сказала я и протянула ему кисточку.

Закончив работу и за меня, и за Ларису, Алекс протер платком перепачканные краской пальцы и взял мое пальто, чтобы помочь одеться.

— Кстати, у тебя на щеке фиолетовое пятно, — сказал он, глядя на мои губы. Однако, почему-то идея иметь на лице следы краски меня только порадовала. Эдакая дополнительная эксцентричность.

— Тебя это смущает?

— Нет.

— И меня нет. Так куда мы едем?

— К тебе домой.

Я удивилась, но что тут скажешь? Артур в нашу сторону даже не повернулся.

— И зачем мы приехали ко мне? — спросила я, когда Алекс остановил машину в гараже моего дома.

— Я решил самостоятельно выбрать себе подарок.

Я, конечно, слегка ошалела, но возражать не стала, потому что никак не могла придумать, что подарить Алексу. Тем не менее, мой шок было трудно описать словами, когда он направился в спальню. Я его догнала и попыталась спросить, что он делает, однако Алекс огляделся и подошел к «олимпийскому» шкафу. Он взял оттуда синюю ленту, дважды обмотал вокруг запястья и попросил нести ножницы. Я на него посмотрела дикими глазами.

— Ты с ума сошел? — он собрался резать ленту! Мою олимпийскую ленту!

— А что? — спросил Алекс. — Жалко?

— Отдай сюда, — я попыталась вырвать у него ленту. Это было похоже на перетягивание каната. Я дернула к себе, Алекс — к себе. — Не трогай ее. — Почему-то это было важно.

— Ладно.

Он отпустил палочку, и она прицельно стала продвигаться по направлению к люстре. Привычным движением я дернула ее к себе, спасая абажур, а потом вышла из комнаты и включила утюг, чтобы погладить предмет моей гордости.

— Может, объяснишь мне причину своего детского поведения? — спросил Алекс, входя в ванную.

— Я не обязана оправдываться. Это только мое, — я провела полугорячим утюгом по ленте. — И, к тому же, разве я не похожа на ребенка?

— Это глупо, — шепнул мне в ухо Алекс. Я отодвинулась.

— Мне все равно, — ответила я безразлично. — Зачем тебе это нужно?

— Пусть у меня будет вещь, напоминающая о тебе.

— Зачем? — я выключила утюг и свернула ленту. — Тебе нужна новая Эля Граданская? О ней тебе нужна памятка? Я эта памятка? Я уж думала, что варианты издевательств у тебя закончились. Так нет же. Зачем ты это делаешь? — Я раздраженно руки скрестила руки на груди. Однако, в ответ услышала:

— Я всего лишь прошу маленькое напоминание о тебе. — А после этого я помимо воли опустила голову, утыкаясь взглядом в свернутую в руках ленту.

— Алекс, что ты творишь? Я не могу тебе верить, понимаешь? Я всегда жду подставы, оглядываюсь назад. Как забыть… то, что ты со мной сделал?

— Я ничего с тобой не сделал. Я ничего не смог сделать. Я чувствовал себя полным кретином, но я оказался бессилен. После того случая, когда я не выстрелил, когда понял, что я не смогу, я хотел… я собирался оставить тебя себе. Но ты все увидела и поняла. И мне ничего не оставалось. А уж когда ты сказала про эту шлюху…

— Не называй ее так! — вызверилась я.

— А то что? — меланхолично поинтересовался Алекс. — Когда ты это сказала, я понял, что потерял контроль над ситуацией намного, намного раньше. И, между прочим, меня с самого детства учили тому, что это начало катастрофы. Так оно и есть. Ты меня переиграла, но чудесным образом при этом совсем ничего не выиграла. Упрямица, — так ласково произнес он, что я зарделась. — Карина, я просто хочу иметь частичку тебя у себя. Всегда. И очень. Хочешь поторговаться? Давай. Что я должен сделать? — я сначала не поверила в то, что слышу. Я могла просить что угодно? И вместо того, чтобы воспользоваться карт-бланшем на полную катушку, ляпнула:

— Возвращайся сегодня. — И на лице Алекса расплылась такая улыбка, что можно было город осветить. Веду себя… как обиженная подружка. Если он начнет меня воспринимать в таком амплуа, то мне конец. Я швырнула ему только что отглаженную ленту и закрылась в спальне, меряя ее шагами и сходя с ума от счастья и беспокойства. У меня были крайне серьезные проблемы…

— Эм, Карина? — раздался стук в дверь.

— Что? — отозвалась я из-за запертой двери.

— А ты шить умеешь?

— Что? — я даже дверь открыла. Алекс стоял на пороге моей спальни с крайне несчастным видом и сжимал в руках ленточку. — Сшить?

— Ну да.

— Она же не будет сниматься.

— Логично. Именно это я и подразумевал под всегда.

Пять минут спустя я в полном ступоре сшивала шелковыми сиреневыми нитками на его руке края синей ленты.

Алекс подъехал к клубу, остановил машину. Я вышла из нее и наткнулась на Артура.

— Я буду поздно, — будто так и надо, пообещал Алекс и умчался, доверив разбираться с проблемами мне самой. Я с беспокойством проводила его взглядом. Я же не спросила, куда именно он едет. А вдруг далеко? Вдруг придется ехать слишком быстро? Отгоняя мрачны мысли и пытаясь избежать ненужных вопросов, я повернулась к Артуру.

— Ну и что ты мне на это скажешь? — поинтересовался он.

— А что ты жаждешь услышать? — спросила я. — Оправдываться мне не за что.

— Ты моя девушка. Все еще. Но все видят, как ты с ним уходишь, как возвращаешься. Мы в его клубе, он обещает тебе вернуться… Карина, что между вами творится? Это не просто помощь. Иногда мне кажется, что это тебя от него надо спасать, — заявил Артур и схватил меня за локоть, не позволяя уйти.

— А чем ты лучше, если постоянно флиртуешь с моей подругой? — спросила я.

— Ей я хотя бы дорог, — в его голосе звучала такая горечь, что на краткий миг я в самом деле стушевалась. А потом разозлилась. Дорог? В последнее время он ничего не делал для того, чтобы быть частью моей жизни!

— Так и катись к ней! — воскликнула я громко, мне было плевать на его обиды. — Лучше быть одной, чем вот так и вместе! Уходи, Артур, я не обижусь.

— Ты хочешь, чтобы я добровольно оставил тебя с этим Алексом?! — потрясенно спросил Артур. — Ну как скажешь, он же не пощадит тебя, — его лицо было злым. — Надоешь ему — бросит. Как всех остальных. Чем отличаешься ты?

Да, чем ты лучше? Лучше Линды, лучше Эли, лучше Нади? А ничем. Только теперь у Алекса на запястье моя ленточка, и это значит… не это значит, а я, я значу. Что-то, да значу!

— То есть ты еще не бросил меня только из благотворительности? — хрипло спросила я.

— Карина, не надо все упрощать настолько. — Мне от этих слов стало дурно.

— Я думала, что ты меня будешь любить, как говорил, но стоило возникнуть первой же проблеме, ты тут же переметнулся к штучке попроще. На здоровье. Наверное, это правда, все говорили: найди парня из своих, зачем он тебе? А я не послушала, только им я и нужна. Я не лучше, просто им я своя. И в отличие от таких, как ты, они своих не бросают.

— Да не в этом дело! — сорвался Артур. — Ты его любишь. Это же, черт возьми, очевидно. Как только он появился, ты начала улыбаться, забросила тех друзей, которых он не одобрил. Ты очень изменилась. Ты… ты даже привычки его перенимаешь.

Серьезно?

— Да. Да, люблю. И я не знаю как перестать. Ему это было нужно, а он своего добиваться умеет. Он покупает меня своим вниманием, заботой, внезапностью. И мне больше не на кого положиться, особенно теперь, когда меня хотят убить. Я попалась.

— И ты молчала. Ничего не говорила. Он появился, и все!

— Артур, давай честно. Ты меня придумал, уж не знаю какой, но придумал. Настоящая я тебе не нужна. И все. Просто все.

— Значит все?

— Значит все.

И вместо того, чтобы зайти в клуб я села в порш и поехала домой. Целый день я просидела в ванной, пытаясь осознать происходящее. Благотворительность… То, что начиналось как красивая сказка, превратилось в жалость. Меня жалели все и постоянно. Все, кто знал нашу с Алексом историю. Дима. Женя. Артур. Даже Лариса. И я вдруг поняла, что меня это бесит! И именно это словно пробкой вышибло меня из ванной. Я оделась, накрасилась, волосы уложила, и когда подошла к зеркалу, не узнала эту девушку. Очень злую девушку, очень непохожую на Элю Граданскую. Ровно настолько непохожую, что это позволило мне переодеть топик на… белый. Обычный белый топ и джинсы. Затем, мрачно глядя на собственное отражение, я брызнула духи на шею и запястья и отправилась в клуб. Веселье уже началось, однако у меня была цель, более присущая, обычно, Алексу — шокировать. Я хотела, чтобы Артур пожалел. Благотворительность. Нет. Я заслуживаю лучшего! Я сразу направилась к Ларисе. Та меня не сразу и узнала, Карина в джинсах, а не в ядовито-оранжевой юбке, в которой, кстати, я была днем! А потом она отреагировала еще интереснее: стрельнула глазами в сторону. Не будучи идиоткой, я проследила за ее взглядом. Один из диванчиков оккупировали Артур с Настей, и сидели они слишком близко, она казалась совершенно счастливой. Что странно, ни тени ревности я не испытала, только усталость и да, зависть. Вот почему кому-то везет? Почему я никогда не могла бы сидеть вот так с Алексом и наслаждаться жизнью? Ну почему мне приходится все время соблюдать дистанцию?

Десять вечера. Мы с Олей и Ларисой взяли по мартини, и теперь пили за новый год. А вокруг ходили сокурсники, благодарили за предоставленный клуб, а некоторые даже вслух выражали удивление тому, что я сменила компанию. Точнее было бы сказать — тому, что Артур ее сменил, но мнимую тактичность еще никто не отменил.

В общем, часам к двенадцати, когда, наконец-таки, началась нормальная музыка и заполнился танцпол, я пить больше не решалась. Когда я вышла на пару минут на улицу, чтобы отдышаться и посмотреть на по сторонам (а вдруг Алекс едет), какая-то изрядно набравшаяся девица, имени которой я не знала, ухитрилась рассказать мне о своем бывшем, который ей изменял направо и налево. И будучи тоже не очень трезвой, я даже сначала не поняла к чему это она, а потом дошло, что, по ее мнению, я являюсь ее сестрой по несчастью. И как бы ни была я зла на Артура, я честно сказала, что ситуация у нас совсем иная, правда на меня посмотрели с еще большим сочувствием. И вот тогда предел моего терпения лопнул: в компании бутылки мартини я завалилась на диванчик, намереваясь провести на нем остаток ночи, гоняя всех подошедших. Но… не вышло. Когда над ухом раздался знакомый голос, я чуть не завизжала от радости.

— И почему же самая потрясающая девушка из всех, кого я встречал, грустит в одиночества? Познакомимся? Без ложной скромности, я богат, умен, красив и буду любить тебя как никто и никогда. — После этих слов у меня задрожали колени. Если бы я стояла, мне потребовалась бы опора. — Для полного счастья мне не хватает только тебя. Но я не спешу и предлагаю тебе всего лишь потанцевать, — произнес до боли знакомый голос прямо около уха.

— Алекс… — Я повернулась, глядя на него в полном восторге..

— Тише. Моего имени ты не знаешь, — он приложил палец к моим губам. — Потанцуем? Я здесь, чтобы твой вечер стал лучше, чтобы сделать тебя счастливой. А завтра я отвезу тебя туда, где ни одно разочарование тебя не коснется. — И он протянул мне руку. У меня не было выбора, я не могла сказать нет, это было бы против всех законов мироздания.

Когда мы остановились посреди танцпола, я, окончательно растерявшись от происходящего, положила руки ему на грудь и спросила:

— У тебя не болит плечо?

— У меня ничего не болит, и сегодня ты меня впервые видишь, — напомнил Алекс и прижал меня к себе.

Мы тут же привлекли внимание. Потому что сегодня все смотрели на меня. Что ж, кажется, очень скоро народ перестанет понимать кто кого бросил. Пусть поломают головы, правда все равно слишком неприятна. О ней невозможно догадаться. Правда вообще всегда неприятна. Но мы сейчас не об этом, а о том, что живем один раз. И я наслаждалась этой жизнью, сверкающей новизной. В паре метров от нас сливались в жарком поцелуе Настя и Артур, но не мы. Типа непонятно что им и без меня хорошо. И хотя я не завидовала, нет-нет, конечно, нет, все равно глаза сами собой опустились на губы Алекса, и я судорожно вздохнула. Он, разумеется, заметил, наклонился и прошептал в самое ухо:

— Будь моей.

— Нет. Я не встречаюсь с парнями, с которыми только познакомилась.

— Так значит мне осталось всего-то чуть-чуть подождать… — улыбнулся он. А я закусила губу.

На этом компрометирующие моменты вечера были исчерпаны. И мы просто танцевали и веселились. И я не чувствовала давления, было очень просто. Все на свете. Но какой бы не была волшебной ночь, настало утро.

Как и в прошлый раз, по пути в дом Елисеевых я уснула и проснулась в комнате, которую до сих пор помнила. Уж не знаю, как так получилось, но стоило мне оторвать голову от подушки, Анжела заглянула в дверь и бросилась меня обнимать.

— Я так рада тебя видеть! — воскликнула она. — Алекс сказал, что вы отмечали новый год от университета и что не стоит тебя будить.

Клянусь, я понятия не имела как вести себя с этими людьми. В курсе ли они? Ну Сергей-то да, а Анжела? Я просто не представляла мир, где эта женщина знает, что ненаглядный пасынок собирается убить девушку, а она молчит. А потом они ругаются, проходит полтора года, и она, как ни в чем не бывало, меня обнимает. Что-то тут явно не так. Надо расспросить Алекса. А пока пришлось придумать нечто нейтральное для разговора:

— Сколько время? — демонстративно зевнула я, прикрывая рот ладошкой.

— Час дня, — улыбнулась она и указала на часы, собственно, да, не самый удачный вопрос. — Как раз обед. Гости приедут чуть позже, пока только все свои.

«Свои» сидели в столовой с каменными минами. То ли это для Алекса и Сергея нормально, то ли что-то они успели не поделить. В попытке взбесить отца (а заодно и всех окружающих), Алекс выстукивал пальцами трель по столу. В молчании, прерываемом только звоном посуды и приборов, было до крайности неуютно. Жаль, что Анжела не разрешила мне помочь, я бы охотно сбежала, так как Сергей гипнотизировал меня глазами, будто интересуясь, сколько я выдержу и как отреагирую. И что же мне, думаете, оставалось? Сидеть и смотреть на него в ответ и тихо ненавидеть. Шли минуты. Одна, две, три… На столе появлялись тарелки, вилки, ложки, блюда разные… А мы с Сергеем играли в гляделки. И когда Анжела сбежала на кухню, за любимым занятием так и не заметив разворачивающейся драмы, я уже было хотела открыть рот, но Сергей меня опередил.

— Знаешь, ты мне нравишься. Надавала Константину, надавала моему сыну. Растешь, становишься сильнее. Это хорошо. Только сохранению жизни не способствует.

Алекс закатил глаза, одним лишь этим жестом выражая свое отношение к происходящему. Я ответить ничего не успела, так как снова вошла Анжела и, мурлыкая себе под нос что-то незамысловатое. А потом она, наконец, уселась на стул и начала болтать, расспрашивать меня о том, как учеба, как занятия гимнастикой. И меня вдруг осенило: Алекс подружек сюда не водит, а Анжела не знает как правильно себя вести в таком случае. И она пытается выказать поддержку хотя бы… мне. Моя улыбка после этого стала куда как более натянутой.

Несколько часов спустя я достала из сумки цепочку и в последний раз на нее посмотрела. А потом вышла из комнаты и постучалась в дверь Алекса. Никто не открывал, я уже собралась уйти, подумав, что он может быть где-то в другом месте, однако, дверь открылась.

— Заходи, — сказал Алекс. Наверное, я вытащила его прямо из душа, так как волосы были влажными, а рубашка не до конца застегнута.

— Неужели ты собираешься еще дольше меня? — поинтересовалась я.

— Мы с отцом заигрались в бильярд. А дольше тебя не собирается никто. — Увидев отразившееся на моем лице возмущение, Алекс рассмеялся. И я решила пропустить ремарки обиженной дамы, и сказала:

— Я знаю, что заранее не поздравляют…

— Брось, ведь не день рождения, — улыбнулся Алекс. Я протянула ему цепочку с продетой пулей, которую выпросила у Димы.

— Я долго думала, что же можно подарить человеку, у которого есть все…

— И решила, что воспоминания. Прекрасный выбор, — улыбнулся Алекс. — А теперь отвернись.

Я подчинилась. Когда он мне велел открыть глаза, я им даже не поверила. Он держал в руках стеклянную коробку, в которой красовалась ветвь сирени из драгоценных камней. А рядом с ней — флакон духов.

— Возьми, — подсказал Алекс.

— Боюсь разбить, — прошептала я, но взяла в руки коробочку. Она была тяжелая. Я положила ее на кресло и села рядом прямо на пол. Это был шедевр, настоящее произведение искусства. Столько времени и сил надо было вложить, чтобы сделать такое? Когда я решилась открыть коробочку, в нос сразу ударил сильный яркий аромат. Удивительный. В нем сирень сочеталась с чем-то другим, более мягким. Я открыла крышку и поднесла к носу. Долгое время я не решалась их использовать, потому что не хотела тратить ни миллилитра. Я не хотела, чтобы это чудо заканчивалось. Как оказалось, Алекс за мной наблюдал.

— Нравится?

— Конечно, спасибо! — я обняла его.

— Тебе идет этот запах, — сказал он. — Не уходи, нечего тебе делать одной у себя.

— Ну… хорошо.

Когда мы спустились вниз, дом был уже полон гостей. Но самым огромным сюрпризом для меня явилось присутствие Димы. Я буквально бросилась к нему на шею, забыв обо всех остальных. Мы с ним обменялись новостями, которых накопилось столько, что очнулись мы не без помощи Сергея. Он звал меня танцевать. Я не хотела прикасаться к этому человеку и не представляла, что в нем нашла тренер. Мой страх перед Сергеем был совершенно особенным, каким-то суеверным, неподконтрольным, иррациональным… А потому хотя я и не посмела ему отказать, пожалела об этом тут же. Даже до того, как он открыл рот и произнес:

— Я слышал, что Константин жаждет твоей крови. Занятно. Почему он собирается тебя убить?

— Хочет мести, я полагаю.

— Точно. Мой сын, как я слышал, не совсем здоров… — театрально вздохнул Сергей. Я чуть не сбилась с шага. — Знаешь, Карина, в проект имени тебя я вложил очень много надежд. Потому что Алексу, очевидно, нравится такой типаж девушек, но их… хм… роман с Эльвирой мог доставить мне немало проблем. А ты лучше, — приподнял бровь Сергей. Вот оказывается как. — Мы с сыном, знаешь ли, совсем не близки, хотя, кажется, ты уже догадалась, а потому мне приходится все узнавать через… посредников. — Мой тренер, например. Ага, я намек поняла. — В принципе мне все равно с кем он спит. Но я люблю своего сына, я желаю ему добра. И… долголетия. Ты понимаешь, к чему я?

— Да, — я вздрогнула.

— Твою небольшую проблему с Константином я легко решу, ты только держись от Алекса подальше. Ты умненькая девочка, тебе не составит труда обыграть все так, чтобы он в тебе… немного разочаровался. А в обмен я пришлю тебе смс с номером человека, который поможет. Тебе даже ничего делать не нужно — просто назваться и вкратце обрисовать ситуацию.

— И кто этот человек? — хрипло спросила я.

— Виктор Граданский, — усмехнулся Сергей.

— Это что, шутка такая? — гневно спросила я, весь страх улетучился.

— Карина, Виктор — человек справедливый. В сложившейся ситуации твоей вины нет. Если у Виктора будут претензии к моему сыну, то я уж найду чем его заткнуть. Я просто хочу сказать, что вы немножко заигрались в самостоятельность. — Он провел пальцем по моему подбородку. — Ты меня услышала?

— И почему вы говорите об этом со мной?

— Потому что из-за одной мешающейся под ногами девчонки я не намерен портить хрупкое перемирие между нами с сыном. И раз у меня руки связаны, то действовать придется тебе. — Я поджала губы. — Карина-Карина, неужели ты думаешь, что я бы одобрил отношения в девушкой вроде тебя?

— Вроде меня?

— Вроде той, кто является никем, — услужливо пояснили мне. — Или, может быть, ты думаешь, что я от большой любви к Анжеле выставил Женю вон? Поверь мне, я прекрасно понимаю, насколько она… интереснее.

Аут. Шах и мат. И я даже не знаю чем бы все кончилось, если бы не вмешался Алекс.

— Отец, можно украсть твою даму? — Я аж подпрыгнула от его голоса.

— Разве она моя дама, Алекс? — улыбнулся Сергей и галантно передал мою руку сыну. Глаза Сергея стали мягкими и теплыми. Такая метаморфоза шокировала до глубины души. — Разумеется, счастливого нового года, Карина. Развлекайся, будь как дома. И тебе хорошо отметить, сын. — С этими словами Сергей хлопнул Алекса по плечу. По больному плечу. Но тот даже виду не подал, что ему больно.

— Что он тебе сказал? — настойчиво потребовал Алекс.

— Ничего особенного.

— Ты бледна, как призрак, на тебе лица нет.

— Спасибо, ты очень любезен, — съязвила я.

— Что он сказал тебе? — не дал сменить тему Алекс. Его пальцы сжали мою талию сильнее. Он прижал меня к себе так, что я почувствовала каждую пуговицу его пиджака, мне даже показалось, что я почувствовала каждую пуговицу его рубашки! Из-за плеча Алекса я поймала удивленный и заинтересованный взгляд Анжелы. Однако, мы так и не поговорили, так как кто-то прибавил звук, и раздалось тиканье часов. Пришлось в срочном порядке ловить проходящего мимо официанта и забирать у него бокалы с шампанским.

Мы с Алексом встретились глазами.

— До дна, — велел Алекс, и раздался бой курантов.

Помещение заполнили крики и мелодичный звон. Но мы с Алексом решили, что нам и компании друг друга хватит. Об обещании до дна я пожалела сразу, так как за то время, что я пыталась проглотить застревающую в горле пенистую жидкость, Алекс успел бы трижды по столько выпить и вдоволь надо мной посмеялся. Но на этом новогодние традиции, как оказалось, не закончились. Меня вдруг подхватили чьи-то руки, и потянули в замысловатом хороводе целоваться со всеми присутствующими. Я потеряла счет обнимающим незнакомцам. Мне казалось, что мир свихнулся. Нескольких я узнала, Анжела меня долго душила, Дима смачно чмокал в обе щеки… но когда меня в самом деле поцеловал Сергей, я чуть не отскочила на добрую пару метров. Лицемер треклятый! Неожиданно весь этот цирк закончился тем, что людской поток вынес меня из зала и прямо в объятия Алекса, который схватил меня за руку и потащил в какой-то коридор. Он привел меня в какой-то кабинет и захлопнул дверь.

— Что тебе сказал мой отец? — спросил Алекс. Вот же привязался.

— Что ты из-за меня неоправданно рискуешь.

— Но ты этого стоишь! — возмутился он. От этих слов стало тепло-тепло.

— А он так не считает! — Алекс нахмурился и решительно шагнул ко мне и прошептал.

— Не слушай. Даже не думай так. — Он поднял руку и коснулся пальцами моих губ. — Я же тебе еще должен новогодний поцелуй. — Я замерла, не в состоянии оторвать от него глаз.

— Да. Должен.

Алекс улыбнулся, переместил руку на мой затылок и поцеловал. Мои руки заскользили по его груди к шее. Я столько раз вспоминала те поцелуи в лифте и думала, что нет, мне померещилось, а как же иначе? Не могло это было так прекрасно, я занималась откровенным самообманом. Все было правдой. Здесь и сейчас я не потеряла сознание только потому, что было бы кощунством пропустить хоть секунду волшебства. Алекс шагнул вперед, заставляя меня отступить, и таким образом, не разрывая поцелуя, мы оказались около стола. Алекс наклонился к моей шее, прижимая к себе мое тело и заставляя прогнуться назад. Его рука скользнула по моей спине, будто изучая ее изгиб, а губы оказались на моей шее. Кабинет стал неожиданно маленьким и душным. А еще он, вроде бы, закружился. Равновесие меня оставило, я вынуждена была опереться рукой о стол, а затем и вовсе неловко присесть на него. Алекс с улыбкой наблюдал за этими манипуляциями. А потом он провел рукой по моей шее, медленно очертил ключицу и добрался до бретельки платья. Несколько мгновений он просто на нее смотрел, а я не понимала почему, затем его пальцы очень медленно сдвинули ее в сторону, совсем чуть-чуть, и еще на столько же. Он с неким болезненным интересом наблюдал за тем, как соскальзывает с плеча ткань. Плотный плетеный корсет мешал платью спуститься ниже, но мне вдруг захотелось, чтобы корсета не оказалось, да и против отсутствия юбки возражать бы не стала.

Алекс все так же медленно наклонился к моему плечу и коснулся языком ямочки ключицы. Это было просто невероятно, я не понимала как ему удается сводить меня с ума простейшими действиями… Я прижала руку к его груди и ощутила, как сильно и часто бьется его сердце. Я не выдержала и обняла его, прижимаясь губами к его губам, забываясь, не желая, чтобы он контролировал каждое свое действие. Я обвила ногой его бедро, и он не выдержал, поцелуи стали более глубокими, резкими и рваными, а его пальцы заскользили вверх под моей шелковой юбкой, выше, до ажурной кромки чулка. Очень аккуратно Алекс коснулся обнаженной кожи и застонал.

— Ты с ним спала? — прозвучал вдруг на редкость осмысленной вопрос. И меня словно ледяной водой окатили.

— Что?!

— Ты спала с Артуром? — я сглотнула. Мечтала, чтобы ослышалась, но это было реальностью.

— Почему это тебя интересует?!

Его губы изогнулись в горькой усмешке, момент, и он стоит в нескольких метрах от меня, засунув руки в карманы. Темно-темно синие глаза с расширенными зрачками смотрели на меня внимательно, будто вбирая каждую деталь. Энергии в комнате было как при атомном взрыве.

— Потому что если да, то я займусь с тобой сексом здесь и сейчас, а если нет… то лучше на сегодня закончить, потому что если бы я не смог остановиться, это было бы в высшей мере эгоистично.

— Первый вариант твой эгоизм не умаляет! Черт тебя дери, ты же знаешь насколько мне дорог, ты не можешь этого не знать! Если тебе надо только это, зачем ты вообще толкаешь красивые речи, просишь у меня дорогие сердцу вещи? Что ты делаешь, Алекс? Я теряюсь в догадках!

А он просто пожал плечами и направился к окну, открыл его и облокотился о подоконник. Зимний морозный ветер раздувал его волосы.

— Да, мне нужны твои ленточки, шрам на затылке, твои злые взгляды и ядовитые комментарии. Но только этого мне мало.

— То есть после всего, что было, без обещаний, без ничего я сейчас должна безропотно тебе отдаться? — Я пребывала в ужасе. И внезапно вариант Сергея о звонке Виктору перестал быть таким уж пугающим.

— То есть спасать тебя мне позволено, но при этом держать дистанцию я обязан? Любить тебя можно, но руками не трогать…

— Я хочу не этого. Я просто хочу, чтобы ты меня ценил не только как…

— Как что?

— Как… как Элю.

— Ах вот оно что, — медленно произнес он. — А я до последнего верил, что ты не настолько паршивого обо мне мнения…

Да, может быть я перегнула. Процитировала, считай, Сергея. И все покатилось к черту. Разговор был бессмысленный, и вел он в самый центр всем известного «никуда», а потому я соскочила со стола, поправила платье и направилась к двери. Выходя из кабинета, я услышала, как щелкнула зажигалка.

Лежа на кровати, я полчаса не могла прийти в себя. Мне казалось, что мир свихнулся. Да, пожалуй, Алексу было не все равно, он же остановился, правильно? Я достала мобильник и начала читать сообщения с поздравлениями и рассылать ответы. Последним я нашла смс Сергея с номером Виктора. И я сохранила оба телефона, хотя дала себе обещание, что никогда не воспользуюсь ни одним из них, затем встала и подошла к зеркалу. Я уже почти пришла к норму, кожа снова стала матово-белой, перестав лихорадочно гореть. Но я все еще чувствовала прикосновения Алекса и все еще вспыхивала, как спичка. И алкоголь не при чем. Мне надо было спуститься. Мой взгляд нашел на платье едва-едва заметную складку, и я вздрогнула.

Больше той ночью я Алекса не видела. Нигде. Я не знаю куда он исчез, но сделал он это качественно. О нем даже не вспоминали, что почти невероятно.

На следующий день большая часть гостей уже разъехалась. Это было хорошо, но больше всего меня порадовало, что НА НАШЕ ПОЧТИ ЧАСОВОЕ ОТСУТСТВИЕ НИКТО НЕ ОБРАТИЛ ВНИМАНИЯ! Это был нонсенс, думала, так не бывает. Или, может, Сергей заметил, но я с ним не виделась, равно как и с Алексом. Они на весь день закрылись в кабинете, а я довольствовалась обществом Анжелы и страдала от мысли, что забыла в комнате Алекса духи. Как теперь зайти за ними? В том же режиме полуневидимки я провела и второе января тоже, а на третье Анж спросила:

— Вы уезжаете сегодня?

— Без понятия. Это Алекс решает.

— Вы с ним поссорились?

— Нет, все хорошо. — Моя натянутая улыбка, естественно, убедила ее в обратном. — Правда. Анжела, все хорошо.

И оказалось, что она права. Мы действительно уезжали в тот день. Я уже почти собралась, когда в дверь постучали. Я замерла в нерешительности, некоторое время помедлила. Я точно знала, кто за дверью. Почувствовала. Прежде чем открыть дверь, я нацепила на лицо самое вежливое выражение из своего арсенала.

На пороге действительно стоял Алекс. И в руках у него была коробочка с моими духами. Я чуть покраснела и поблагодарила его, а он просто кивнул и спросил готова ли я.

Анжела так порхала вокруг нас, когда мы стояли у двери, что стало даже неловко. Она приглашала нас на рождество, и поскольку Алекс не посчитал нужным открыть рот, я сообщила, что у меня сессия, и это было бы не очень вовремя. После этих слов мой спутник просто распахнул входную дверь. Всю обратную дорогу мы провели в молчании.

Глава 17

Стоило мне вернуться от Елисеевых, как тренер взяла меня в оборот по полной программе. Чтобы не думать о ситуации с Алексом (который, кстати, бесследно исчез) я с невероятным рвением согласилась на ее кабальные условия. И как-то вышло, что мы переусердствовали, и я повредила руку. Сильно. Даже машину водить не могла. А дабы не шляться вечером по метро, подвезти меня попросила Олега. Тот, разумеется, согласился. Приехал он, однако, не один — с Игорьком. Ну и все было прекрасно, я залезла на заднее сидение и приветливо улыбнулась:

— Привет, парни.

— Привет, Карина, — меланхоличным хором ответили они, однако, как выяснилось, у них была тема поинтереснее, чем моя рука и даже моя персона. А уж как меня-то заинтересовало!

— Ну так вот, блин, баба обалденная. Глаза зеленущие, как у кошки… А фигура… Свихнуться можно. Зовут ее тоже необычно. Оксана, — вдохновенно говорил Олег.

— Да уж, — печально отозвался Игорь. — Где их Алекс таких находит? Все как на подбор.

Мое настроение тут же свалилось в глубокий минус. Даже заплакать захотелось. Любовь прошла, нашлась Оксана. И вот верьте после этого мужикам. Он спрашивает почему я ему не доверяю? Серьезно? Кретин! Ненавижу! Я знала, что про него рассказывают, но раньше он держал меня и своих пассий порознь, потому что у него на меня были какие-то планы, виды и так далее. А теперь что? Пока я размышляла на тему четвертования всего мужского населения планеты, внимание присутствующих обратилось на меня. Ой, лучше бы и дальше обсуждали эту Оксану и этого Алекса, поддерживая парад тысячи причин моей ненависти к упомянутому субъекту.

— Ты будешь на дне рождения Алекса? — спросил Олег у меня. Я не слышала его, через полминуты он повторил вопрос. — Карина! Ты будешь на дне рождения Алекса?

— Если честно, не хочется. Да и экзамены скоро. Но думаю, что меня как обычно никто не спросит, чего я хочу.

Олег и Игорь не нашли ответных слов, догадались, видно, отчего я такая счастливая. Вот ведь два гения!

Шли дни. Я не виделась Алексом, и уже не ждала его звонков, а оных и не было. Я сидела и учила лекции, жалея, что Лариса с родными. Много времени проводила у Димы в больнице, пока он не уехал на свою стажировку снова.

Вечером шестого числа я возвращалась с тренировки пешком, вся в раздумьях. Что подарить Алексу на день рождения (ну если исключить цистерну яда)? Потому, собственно, я и решила прогуляться — чтобы было время подумать. Мое настроение было по-прежнему плохим. И меня не покидало параноидальное чувство, будто кто-то следит. Я оборачивалась, как законченный шизофреник. А когда оказалась под фонарем, раздался выстрел. Не знаю что за недоделанный снайпер стрелял, но он промазал, а я закатилась за близстоящую машину. Выстрелы посыпались как пулеметная очередь. Поняв, что стреляют с крыши, достала пистолет и наугад выстрелила, не попала, снова выстрелила и спряталась за машину. Ситуация аховая. Ночь, на улицах пустынно, а с нашим современным уровнем терпимости никто и внимания не обратит. Звонить Алексу? И что он сделает? Приедет? Когда от меня решето останется? И я выпустила из руки маячок, выстрелила снова, не попала, но с крыши что-то упало на тротуар. Меня вдруг разобрало любопытство. Что именно это было? Внезапно раздался скрип колес, и открылась дверь.

— Лезь немедленно! — велел Коля.

— Секунду! — крикнула я и бросилась туда, где лежал предмет.

— Ты ненормальная?! — завопил он. — Живо сюда!

Собственно, ничего страшного я не делала, так как стрелок стушевался, стоило ему увидеть подмогу.

— Ты не ранена? — спросил Коля.

— Как ты меня нашел?

Молчание.

— Это Алекс заставляет за мной следить?

— Сергей, — лаконично ответил Коля. — Попросил приглядывать.

— Приглядывать или докладывать?

Снова молчание. Видно, Елисеев старший доволен моими действиями, раз прислал телохранителя. Своеобразного, конечно, но жаловаться грех.

— Ты уверен, что ты адвокат? Ты совсем не умеешь врать.

— Я не адвокат! — огрызнулся он. — Я по части финансовых… эм…

— Афер, — подсказала я. — Как экзотично.

— Не смешно! — резко оборвал меня Коля. — Кто это был, ты видела?

— Ах, прости, я забыла дома прибор ночного видения.

— Ты лучше скажи, что забыла на улице ночью и одна?

— Какая разница, ты ведь Алексу все равно не скажешь, — поддела я. — Иначе придется объяснять как ты меня нашел. А он не обраааадуется.

Придя домой, я задернула шторы и открыла рюкзачок, в который бросила обнаруженную перчатку снайпера. Рука стрелка была небольшой, но пальцы толстые. Невысокий мужчина? Один из пальцев показался мне странным, я ощупала его, похолодела и спешно извлекла оттуда… перстень. Алый рубин, орнаментальная буква Г. Я застыла. В меня стрелял Константин Граданский лично. Что ж, мне таких трофеев не нужно, но Алексу на день рождения подарок найден. И вот теперь скажите, что моя прогулка была бесполезна. Да уж, судьба умеет повеселиться.

Не знаю почему, но мне было обидно, что Константин не доверил мое убийство никому другому. Не знаю зачем, но я засунула руку в перчатку. Пальцы мне были в самый раз, а ведь я девушка… Я не знала какие руки у Эли, но вдруг подумала, а сколько всего мы в прошлый раз не учли? Она на пару сантиментов выше, немного полнее, и у нее уж точно шире бедра (такая в нашем спорте особенность), у нее, наверное, другие пальцы, и вообще… меня раскрыть не составило бы труда. Может быть Константина именно это бесит? Он не разглядел под личиной родной сестры другую девушку. Вовсе не похожую на нее девушку. Тогда, может, Сергей прав? Может, Виктор, который не при делах, не стал бы мстить именно мне, а Алекс… Алекс сам прекрасно разберется! Без меня.

На день рождения Алекса я приехала во взвинченном состоянии. Вечеринки в печенках, поздравлю и уеду. Я хотела отдохнуть после тренировок и поучить материал, даже взяла с собой тетрадь, так на всякий случай.

Гостей встречала, как ни странно, не хозяйка банкета — Оксана, — а Инна. Всего лишь Инна, как всегда. Я приехала поздно, чуть ли не позже всех, чтобы не скучать.

— Опоздала, — заметил Дима.

— Плевать, — я огляделась и не увидела знакомых лиц. Однако, жаждала я увидеть именно незнакомое. — И где же легендарная Оксана?

— Ауч, полегче, ты на себя не похожа, — фыркнул доктор Дьяченко.

— Определенно, — я поправила перстень на пальце, пусть бы только не соскользнул. — Я так, на огонек заскочила, на нее полюбоваться приехала! Мне вообще учиться по должности положено.

— Ааа… сессия, — улыбнулся Дима.

— Так ты мне ее покажешь или поискать Олега? — огрызнулась я.

— Тише, ревнивица, пошли. Ты только на месте никого не убивай, ладно? В таких условиях тяжеловато прятать трупы. — С этими словами Дима подхватил меня под локоть и повел в зал. — И, кстати, Алекса поздравить не забудь, — продолжил точить об меня зубки Дима.

Мы вошли в зал. Алекса я увидела почти сразу. Он выглядел как всегда — выше всяческих похвал. Рядом с ним стояла высокая, почти с него ростом, девушка модельной внешности. И ее надменность окружала ее почти осязаемым ореолом. Красивая, просто шедеврально красивая девушка. И моя полная противоположность.

— Ну что ж, она не зря легендарная, — тяжело вздохнула я и развернулась, чтобы выйти из зала.

— Ты куда?

— Мне нужно выпить.

— Перед встречей с этой парочкой? — спросил доктор. — Понимаю. Компания нужна?

— Всегда!

Мы с Димой вышли из комнаты и направились искать бар и знакомых. Ведь напиться надо тоже где-то. И лучше, если компания будет подходящая. Нашлись те, конечно, в бильярде. Мне определенно больше нравились банкеты у Алекса, чем у Сергея. Тут хоть есть куда свалить, чтобы спрятаться от лишних глаз и ушей!

Опустошив пару бокальчиков красного (и, как говорили, просто потрясающего) вина, я почувствовала себя куда как более счастливой. А не очень трезвый Стас с такой счастливой миной цеплялся за мою талию, что даже моя самооценка сдалась и чуточку окрепла.

— Ты уже поздравила Алекса? — спросил он спустя часа два (уехала я, как же).

— Нет еще, — отмахнулась я.

— Пойдешь со мной?

— Ну пойдем.

Я подумала, что вариант классный. Стас примет на себя весь удар, будет нести чушь, а я только отчитаюсь. Все как надо. Стас побывал недавно в Бразилии на мотогонках, и о своих приключениях всем уже рассказатьуспел не по разу, думаю, Алекса эта участь не обойдет стороной. А мои мысли занимала встреча с Оксаной. Если Сергей серьезно предполагал, что Алексу нравятся девушки типажа Эли, то эта особа опровергала теорию коренным образом. А тем временем Стас безошибочно определил местонахождение Алекса.

— Иди сюда братишка!

Стас, казалось, собирался переломать имениннику все ребра. И я не сдержала улыбку, хотя и пыталась сохранить серьезный вид. Но, Бог мой, как презрительно на сие действо смотрела Оксана. Только когда Стас освободил брата, я смогла поприветствовать его. Сама я Алекса обнимать и под дулом пистолета отказалась бы. Даже на шаг не приблизилась. Лишь произнесла заученные и отрепетированные поздравления. Он с такой же постной физиономией все это выслушал, а потом я протянула ему перстень, и вся показная невозмутимость с него слетела. Однако пришедшая на смену злость оказалась мне непонятна:

— Откуда это?

— Снайпер один обронил, — пожала я плечами.

— Снайпер, — вздохнул Алекс, разглядывая кольцо.

— Я решила, что не хочу иметь такой трофей у себя.

— И подарила.

— Да. Представишь?

— Разумеется. Карина, Оксана, — сказал он, коротко взглянув на свою красавицу. Все. На этом с неприятной частью было покончено, и я собиралась пить и играть в бильярд снова.

— Не буду отвлекать от гостей.

Олег наконец-таки попытался научить меня играть, но я оказалась необучаема, и он так смеялся, что я почти обиделась. Однако когда попытался сыграть Стас, он хохотал еще громче, и я простила незадачливого учителя.

На время сессии я предложила Ларисе переехать ко мне, чтобы одной не сидеть в общаге. И мы с ней начали дружно захламлять гостиную конспектами и шпаргалками. И вот теперь обнаружив на краешке собственной кровати подругу в розовой пижаме со слониками, я даже рассмеялась.

— Привет, — шепнула мне Лариса, улыбаясь. Я уснула прямо в платье, в котором была накануне и с трудом выпуталась из складок. Мой вечер закончится громкими караоке в обнимку со Стасом, и говорить оказалось не так-то просто! — Как прошло?

— Весело.

— Как Алекс? — блеснула она глазами.

— Весь вечер обнимался с красоткой Оксаной.

— Это весело?

— А что, плакать? Пусть делает что хочет. Зато меня учили играть в бильярд и решили, что этот вид спорта не для меня, — продолжала я хрипеть. — А, черт, мне же на тренировку!

Это был тот самый случай, когда пришлось быстро влить в себя чашку кофе и мчаться на всей скорости на другой конец города. Причем я чувствовала, что уже на разминке пожалею что позавтракала, так как кофе противно булькал в животе при каждом движении.

Тренер усадила меня на стул, взяла в руки расческу и заявила:

— Если ты не в состоянии прийти в себя после вчерашних гулянок, то хоть сделай вид, что пыталась! — И гелем начала зализывать назад мои полурасчесанные волосы. Никогда не понимала, как ей удается так больно дергать за них! Тренер улыбнулась и закрутила на моей макушке крендель. — Как Алекс?

— Не знаю, — прохрипела я. — Я его вчера почти и не видела. Ай! — тренер в последний раз дернула мои волосы и отправила на разминку.

— Буду через двадцать минут, — сказала она и, зачем-то взяв пальто, ушла.

Но спустя двадцать минут она не появилась. А мне предстояло сменить предмет, и я подошла к подоконнику, на котором оставила булавы. На крыльце стояли две фигуры: тренер и высокий мужчина, явно не ее муж. Я боялась взглянуть в глаза правде и узнать его. Они разговаривали, просто разговаривали. Вот только тренер стояла по стойке смирно, скрестив руки на груди. А он — наоборот — в расслабленной позе. Его каштановые волосы трепал ветер. А затем он почувствовал мой взгляд и поднял голову. Тренер тоже обернулась. Я быстро отошла от окна и начала упражнение. Злость накатывала волнами. Ну ведь свинство же! Она спросила у меня про Алекса и прямо при мне пошла докладывать обо всем Сергею! Как же я все это ненавижу!

— А знаешь что? — спросила она вдруг. — Это совершенно не твое дело.

— А ты знаешь, что это просто отвратительно?! Будто мало из-за тебя у меня было проблем! — Ее губы дрогнули и сложились в горькую усмешку.

— А ты знаешь, что может быть это единственный способ его увидеть?! — это напомнило мне пушечный выстрел! Просто бомба!

— И вот после этого признания ты мне говоришь что делать и чего не делать? — тихо спросила я.

— Что Алекс? — засмеялась тренер сквозь слезы. — Мальчишка. Он вырастет, поумнеет, найдет себе девочку познатнее и пошлет тебя, Карина, слышишь? — она упала на стул и уронила голову на руки, захлебываясь слезами. Я испытывала по отношению к ней противоречивые чувства. Из любви к Сергею она готова была меня продать со всеми потрохами. Но она меня любила, а я любила ее. И я присела перед ней на колени и обняла ее за плечи. В этот момент я поняла о чем она горюет — Сергей ее сломал. И не так, как Алекс меня. Он не только разбил ее сердце и уничтожил брак, он сломал ее гордость и способность к сопротивлению. Он разрушил все. Он сломал ей жизнь. — Однажды он просто придет к тебе и скажет, что женится на девушке из высшего общества. Или хуже, ты возьмешь утреннюю газету и… — она задохнулась. — Твоя жизнь будет разрушена. — Просипела она. — А ты останешься грязью под его ногами.

— Не надо так, Женя, — сказала я, впервые осознавая, насколько подходит ей это имя. Только вот тренер еще громче заплакала и прижала меня к себе.

— Когда-то я дала себе зарок не плакать, не жаловаться, но знала бы ты как это больно. Я думала, что если буду красивой, самой идеальной, то он вернется. А на самом деле некоторые вещи невозможно исправить. Есть то, что не лечится, — она протерла нос. — Не повторяй моих ошибок. Не связывайся с Алексом, — она погладила меня по щеке и вдруг улыбнулась. — Может быть если бы у меня была дочь, ну скажем, такая же чудесная, как ты, все было бы иначе.

— Ты мне как крестная, тренер.

— Мне послышалось, или ты назвала меня по имени?

— Женя.

— Женя, — повторила она.

— Да, — зачем-то добавила я.

Тренировки как таковой не получилась. В какой-то момент своей жизни я перестала руководствоваться опытом моей матери, я стала равняться на Лизу, на Женю. Потому что была уверена, что никогда не выйду замуж на человека, подобного Алексею Орлову и не построю жизнь в четырех стенах, коря себя за какие-то ошибки юности.

Экзамен подкрался незаметно, выпив из меня все соки (простите, весь кофе). Консультация. Я стучала ногой по батарее, сидя на подоконнике. На фоне зеленоватых студентов Настя казалась королевой. Щеки розовые, глаза горят. Влюблена. Но больше удивила меня не она, а Оля, которая вдруг сильно обеспокоилась своими оценками. Даже не ожидала.

— Ты выглядишь ужасно, — заметила я.

— Ты не лучше, — и мы понимающе улыбнулись друг другу. — Смотри, наша Миледи, — фыркнула Оля.

Миледи мы прозвали Наталью Владимировну Орехову. Она училась в аспирантуре, но ходили все вокруг нее на цыпочках. Она обладала незаурядно привлекательной внешностью и ужасным характером. Стерва редкая, и меня она не любила, кажется, за всех насоливших ей студентов мира.

— Прячусь, — фыркнула я.

— Орлова, слезь с подоконника, — ледяным тоном произнесла Наталья Владимировна. Да уж, подо мной он непременно сломается! Дважды как минимум. Я соскользнула с подоконника, а преподавательница модельной походкой удалилась в район лестничного проема. У нее и мысли не возникло, что я ослушаюсь.

После консультации я обнаружила около аудитории Алекса. Удивилась. Мы так давно не созванивались, что я не была уверена, что он о моем существовании помнит. Потому, его появление для меня стало чем-то сродни второму пришествию.

— Привет, — сказал он.

— Ты что здесь делаешь? — поинтересовалась я. — Что-то случилось? — подруги уже топали куда-то вдаль.

— Ты идешь? — крикнула Оля.

— Секунду, — ответила я.

— Я приехал с тобой повидаться, — сказал он.

— Карина, надо готовиться, — попыталась спасти меня Лариса, и я последовала за ними, но и Алекс — тоже.

— На празднике ты была не слишком разговорчива, — напомнил он.

— Поправка, я была очень даже разговорчива. Даже голос сорвала. — Я заметила, что слушают все. Ну еще бы, народ-то любопытный. Ну еще бы, мы танцевали, вели себя почти как парочка, а теперь расплевались. — Только разговаривала я не с тобой. И если тебя это волнует, то это твои проблемы.

— Да, гонщик, доктор и бильярдист удостоились большего внимания, — презрительно фыркнул он, а меня покоробило. Потому что я опять вспомнила слова Сергея. Как он это делает? Он словно чип мне в голову встроил! — Ты случаем не знаешь, что случилось у Жени? Она перестала отвечать на мои звонки.

Я даже остановилась.

— Что случилось у Жени? Ты правда не знаешь, что у нее случилось? Твой отец у нее случился. И она плачет. — У него стало такое лицо, что я пожалела о собственных словах.

— Я понял, — кивнул Алекс спокойно. Хотя, думаю, он был в бешенстве. Но в данный момент мне было глубоко плевать.

— Так зачем ты пришел? Выяснить как дела у Жени?

— Ты прекрасно знаешь, зачем я пришел.

— Нет, я не знаю. Потому что ничего нового не случилось. Ничего не поменялось.

Я резко свернула к зеркалу, подкрасила губы, намотала шарф. В этот момент мимо как раз проходила Наталья Владимирами. Она обратила на Алекса внимание, ну конечно. И, разумеется, не безответно.

— Да, ты правильно угадал, — заявила я, невинно хлопая глазами, как только вышла преподавательница. — Она у нас самая, — я обрисовала руками не женскую фигуру, но гриф гитары, — колоритная личность.

Настя прыснула. Алекс, однако, отреагировал интереснее: он прошелся по моей фигуре сверху вниз таким взглядом, что я покраснела. По-моему вспыхнули даже подруги. Это немного (совсем чуть-чуть) меня смягчило.

— Ты мне не сказала. Ты должна была мне сказать. Да, мы наговорили друг другу гадостей, но это не отменяет моих обещаний.

— Ты прав, — кивнула я. — Я разозлилась на тебя, — и ужасно испугалась угроз твоего отца, но я не уверена, что он одобрит, если я скажу тебе об этом. — Все обошлось и просто забудем.

— Все в порядке? — мягко спросил он.

— Да, все в порядке, — грустно улыбнулась я.

Я так и не узнала, что было после того, как мы разъехались в разные стороны, но на следующий день, сдав экзамен, я увидела, как подъехала к корпусу университета мицубиши. Думала за мной, однако оттуда вышла наша колоритная гарп… личность. У меня открылся рот, даже на глаза слезы навернулись. Нет, Оксана — это одно, но, черт его дери, эта стерва моя преподавательница! И она меня ненавидит! Алекс и Наталья Владимировна некоторое время постояли на парковке, поговорили. Я смотрела, ждала, что он поднимется ко мне, что объяснит… ну хоть бы что-нибудь сделал. Да позвонил бы что ли, без разницы. Просто чтобы оказалось, что он не ради нее приехал. Потому что я не представляла, как жить со знанием, что ему настолько на меня наплевать! Однако, это было так наивно, так по-детски. Он просто сел в машину и уехал, а я была вынуждена откашляться и вытереть слезы.

— Я сдала! — закричала Лариса и бросилась меня обнимать.

— Поздравляю. На что? — спросила я, стараясь взять себя в руки.

— Что случилось? — тут же догадалась Лариса.

— Н-нет, все в порядке. На сколько ты сдала?

— На пять, — куда как менее радостно ответила подруга.

Сил на признание мне хватило только дома за неизменной чашкой кофе.

— Я видела Алекса с нашей Миледи. Он ее подвозил. — Мне можно было дать Оскар за ровный тон. Однако поток брани Ларисы потряс меня до глубины души. И да, поднял настроение. — Иногда мне кажется, что в голове у Алекса стоит перемычка. И его кидает в разные стороны.

— Ты уж прости, но далеко не каждый захочет запариваться на такие проблемы, как у тебя.

— Он их создал! А теперь не хочет запариваться?!

— Карина, дело не только в гоняющемся за тобой убийце. Или двух. Или сколько их там. Причина иная: ты никому не доверяешь. Ты не рассказываешь о себе знакомым, пока не припрет. И даже когда твоя симпатия к какому-то парню очевидна, ты намеренно держишь его на расстоянии, предпочитая общество гонщика, доктора и бильярдиста… Потому что они ничего для тебя не значат и не могут на тебя влиять… И… и я уж не говорю про Лизу, которой ты доверяешь больше чем мне только потому что она в Англии. Хотя ты ее не знаешь, хотя раз она далеко, хороший друг из нее выйти не может! Ладно, я пойду спать.

А я осталась сидеть одна на кухне, задумчиво оглядываясь по сторонам. Моя квартира была завалена бумагами сверху донизу. Они были на ковре, на паркете, на мебели, на кухонном столе. Везде. Книги, расчерканные распечатки, в холодильнике пусто, а в раковине — гора немытой посуды. Но мы жили в этом бедламе с Ларисой и не жаловались. И тянули друг друга наверх. Без нее я не смогла бы закончить даже этот семестр, я много пропустила, по болезни ли, нет ли, неважно. Без нее бы у меня ничего не получилось. Да, такого Лиза бы для меня не сделала. Да, мне сложно было Ларисе доверять, даже ей. Но я не думала, что ее это настолько сильно задевает.

После сдачи очередного экзамена, посреди сессии, несчастные студиозусы не выдержали напора и направились в кафе. Настроение за столиком царило слегка менее радостное, чем обычно, потому что мучения наши еще не закончились. Осталась Наталья, чтоб ее, Владимировна, а это по определению не так просто, как хотелось бы.

Когда все заказали пиццу, а я — салат, надо мной начали подтрунивать.

— Ты у нас фигуру бережешь? — фыркнула Оля, которая вечно пыталась сесть на диету, но после прочтения очередного списка позволенных продуктов теряла весь пыл.

— Я гимнастка, мне нужно быть худой и есть полезную пищу.

— Ключевое слово здесь есть, — заметила Лариса. — А ты только кофе литрами хлещешь. Через пять лет у тебя будет тахикардия, гипертония и отвратительная кожа.

— Смотри как удачно, что у меня друг кардиохирург, — фыркнула я.

— А с кожей что будешь делать?

— Да что угодно, ведь если я не накрашена, меня даже на аттракционы не пускают без паспорта или сопровождения родителей. — В ответ на это раздался дружный хохот. — Кстати, о них. Мне нужно позвонить.

Я хотела съездить и навестить родню. Мне, разумеется, прочитали лекцию на тему неблагодарных детей, которые об отчим доме не помнят. Выслушав в свой адрес массу недовольств, я положила трубку и вдруг заметила странного мужчину, который пристально смотрел именно на меня. Я похолодела, хотела было вернуться к людям в зал, но не вышло.

— Куда-то спешишь, красавица? — спросил он… и достал нож. И как на зло в закутке у зеркала никого не было! Только я и он. А затем он двинулся на меня. Я видела только оружие. Ничего вокруг. Мной завладело некое странное оцепенение. Отмерла я только когда он размахнулся, я отскочила, но не успела. Из разреза на предплечье хлынула кровь. Было до одури больно. Он зарычал и снова бросился на меня, маленькое помещение, он с ножом и быстр как профессиональный киллер. Но так ли это? Не знаю, у меня снова создалось впечатление, что со мной играют, а не пытаются убить! Однако, оказалось, он все-таки киллер-психопат, так как стоило мне оступиться — он навалился сверху, целясь ножом в горло. Я боролась отчаянно, хотя больно было до помрачения рассудка. Мы оба перемазались в моей крови? Кое-как, с превеликим трудом, я вытащила пистолет и опустошила барабан в его ногу, а затем бросилась к стоянке такси. В глазах темнело. Становилось все холоднее. Очнулась я несколько часов спустя в больничной палате подключенная к капельницам.

— Я не могу дозвониться до Алекса, — сквозь белую пелену тумана я увидела две размытые фигуры. Говорил Дима. Я смутно припомнила, что через несколько дней он снова уедет. А как же я? С такими событиями мне он ой как нужен. — Она скоро придет в себя. Сосуды не задеты, но раны серьезные. Швов много.

— Где Алекса только носит?! — услышала я обеспокоенный голос Коршуна.

— Привет, — сказала я тихо. — Все в порядке. Я в порядке.

— Да правда что ли? — злобно умилился Дима.

Понимая, что так больше продолжаться не может или может, но очень недолго, я взяла такси и поехала к Алексу домой. Дверь была заперта, но машина в гараже. То есть когда-нибудь он должен спуститься. На моей руке в несколько слоев был намотан бинт. Болело очень сильно, несмотря на обилие обезболивающих. Стоять было трудно, и я присела на капот мицубиши (надеялась, что завоет сигнализация, и хозяин объявится, но чуда не случилось). Примерно через полчаса он спустился. Его телефон был недоступен все это время.

— Не сиди на капоте, вмятины останутся, — предельно ровно заметил он. Почему-то мне не понравился его тон. Я привстала и посмотрела на нетронутый металл.

— Не от меня, — обронила я. Рука пульсировала болью, практически ни о чем другом я думать не могла. И вежливости это совсем не помогало. — Где твой мобильник? — без обиняков спросила я.

— Разбил, — пожал плечами Алекс. — Что случилось? — в его голосе послышалось раздражение.

Мои губы сами собой сложились в грустную улыбку. Если он хочет выставить меня назойливой прилипалой, то я не могу ему помешать. В этот момент в гараж въехала машина. Из нее выпорхнула совершенно счастливая Наталья Владимировна. Она выглядела выше всяческих похвал. Словно сошла с картинки. Однако, увидев меня, тут же спросила, что я здесь делаю. Алекс вопросительно на меня посмотрел. Кажется, Лариса была права. Никому мои проблемы не интересны. Даже тем, благодаря кому они появились.

— Я просто… ухожу, извините за беспокойство, — сказала я и соскользнула с капота мицубиши. Меня немного мотало, но я старательно прятала бинты под рукавом, хотя это и было больно. Но прятаться было бессмысленно, так как когда я, не выдержав, обернулась, обнаружила, что до меня уже никому нет дела. Вообще.

Из такси я позвонила Ларисе и сообщила о своем состоянии, об Алексе, о том, что останусь ночевать в больнице. В общем пыталась загладить вину перед ней за Лизу. Какой абсурд, но если это поправит наши отношения, все оправдано. Она даже предложила привезти мне конспекты, я не стала отказываться. Желания вылезать из больницы и моря самокопания не возникало. Сбросив вызов, я на автомате пролистала телефонный справочник до имени Виктора Граданского. Может быть, только может быть, мне следовало поступить именно так. Раз и навсегда отказаться от помощи Алекса, от его доверия, ото всего, что могло бы быть хорошего между нами. Просто поверить его отцу, а не ему. А потом я подумала: Сергей меня с крючка не снимет. Нет, конечно. Он завербовал Колю, что мешает поступить так со мной. Я персона очень даже засвеченная, по-своему выгодная… Вот позвонить бы лучше Константину Граданскому и сказать ему все, что думаю о его жадном стремлении отомстить Алексу. Интересно, сейчас ситуация достаточно изменилась, чтобы он ко мне прислушался, или все еще оглушен обидами? В любом случае я плохо просчитываю варианты. Я не знала что для меня в такой ситуации было лучшим. А потому я как всегда ехала в больницу плакаться и прятаться в объятиях лучшего друга.

Пару дней спустя, перед самым экзаменом, я психанула, села за руль и поехала на гонки. Не знаю почему, просто когда мне хреново, я могу сделать большую глупость. И вот, я за рулем машины, вся в бинтах и порезах. Зато гордая и несломленная. Не попытки ли убедить себя в собственной силе являются первым звоночком о том, что все далеко не так хорошо?

— Я тоже поеду, — заявила я с порога Стасу.

— Совсем двинулась? — поинтересовался он, глядя на мои бинты.

— Ставка, — протянула ему деньги.

— Да мне-то до лампочки. Как скажешь, — фыркнул он. Верно, это просто не его дело.

Вести машину было не слишком удобно. И не больно только благодаря таблеткам. Со мной ехала парочка каких-то незнакомых юнцов на машинах, которые поршу и в подметки не годились. А потому преимущество было налицо. До этого я на гонках была всего несколько раз, и дважды участвовала в заездах, но сегодня мне нужно было выиграть. Мне нужно было хоть что-то взять под контроль. Одного из парней я сразу обошла на повороте, но второй оказался более искушенным гонщиком. И мне пришлось с ним повозиться. Через три поворота в заносе я обошла его, но на четвертом он снова взял лидерство. Он не давал мне пройти вперед. И только после того, как я его не совсем честно напугала, уступил мне считанные доли секунды. Когда я вылезла из машины, Стас буквально схватил меня на руки и закружил.

— Моя ученица! — гордо объявил он.

— Поставь меня! — простонала я, чувствуя, как кровь пропитывает бинты. Швы разошлись?

Стас взял три рулончика банкнот и отдал их мне. Кто-то снимал нас на видео. Я попыталась отвернуться, но не удалось. Я не стала переживать, мы все знали, что в сеть это выкладывать гонки — табу. Стас и Алекса за этим лично следили.

Когда я приехала на перевязку, Дима вылупил глаза.

— Ты что вчера делала? — завопил он.

— Извини, — пожала я плечами, уверенная, что не умру, а остальное не имеет значения.

— Извини?! Я сейчас голову отрежу и пришью. И извиняться не стану! — завыл он.

— Я тут у тебя позанимаюсь, ладно?

Он некоторое время на меня смотрел, как на ненормальную, а затем просто фыркнул и стал отдирать бинты. Руку сгибать было больно, потому я поставила ногу на стул, а руку положила на колено. И закурила, чтобы и снаружи, и изнутри меньше болело. Я зажала сигарету между пальцами правой руки, а левой пыталась накарябать хоть что-нибудь. Ведь подлянка же, нет? Спустя минут двадцать я презрительно отшвырнула ручку. Не левша я, совсем нет, шпоры разве что в телефон перегонять. Вот Миледи обрадуется. Я горько усмехнулась и пододвинула к себе конспекты, осыпая их пеплом сигареты. Я переложила сигарету в другую руку и взяла конспект.

— Она так тебе и не сказала?! — раздался возмущенный голос Димы. Дверь об стену, и на пороге двое крайне разъяренных мужчин. Занятно, отстраненно заметила и по привычке попыталась согнуть правую руку, чтобы поднести сигарету к губам, но та просто вывалилась из онемевших после обезболивающих пальцев.

— Я в норме, — заявила я.

— Нннет! — зарычал Дима. — Ты НЕ в норме. Ты вообще не в себе.

— Дима, уймись! — вспылила я. — В конце концов, я не при смерти!

— Но с завидной регулярностью с некоторых пор танцуешь с ней джигу!

Спас звонок телефона.

— Артур? — искренне удивилась я.

— В интернет можешь выйти? — поинтересовался он.

— Да.

— Я тебе сейчас адрес кину, взгляни. — И положил трубку. А я полезла в браузер.

Я открыла ссылку и застонала. Видео на ютубе. Вчерашнее. С гонок.

— Ну что ж, — прокомментировала я. — Пойду позвоню маме и быстренько поведаю ей, что не приехала повидаться, потому что меня чуть не прирезали в кафе. Пока ей на работе не рассказали, чем я на самом деле по вечерам занимаюсь. Надеюсь, в кардио еще остались свободные койки.

Глава 18

На консультацию я явилась в топике. Не смогла надеть кофту, а Лариса уехала раньше. Зрелище не для слабонервных. Воображение уже рисовало лица подруг, когда те увидят бинты. Или лучше просто не снимать пальто?

— Как они сервак ютуба свалить ухитрились? — с интересом спросил Артур.

— Без малейшего, — покачала я головой, ничуть не покривив душой.

Нас впустили в аудиторию за пять минут до начала консультации. Я не стала раздеваться, дабы не травмировать тонкую душевную организацию некоторых особ.

— Итак, — начала преподавательница. Выглядела она усталой, даже… постаревшей. Что же стало причиной ее странного поведения и состояния? — Ситуация немного изменилась, — сказала она. — Мне срочно надо уехать, потому я поставлю вам оценки автоматом.

Аудитория взорвалась. Некоторые были рады, Артур и Лариса ругались, что без толку учили. А я… я зависла и конкретно.

— Тихо! — призвала Наталья Владимировна к порядку. Аудитория снова погрузилась в молчание. — Несогласные со своими оценками будут сдавать другому преподавателю экзамен завтра в восемь тридцать, по расписанию.

— Я сдаю, — усмехнулась я, уверенная, что автоматом мне может быть только три. — Не зря учила.

Однако когда аспирантка Орехова продиктовала наши оценки, мне был обещан высший балл.

— Кто согласен, несите зачетки, остальные свободны.

Большинство, разумеется, побежали к ее столу. Мне же казалось все происходящее сном, в полутрансе я протянула ей зачетку. Однако Миледи подняла на меня глаза и полностью проигнорировала. Оля, которой сейчас ставили ее заслуженную четвертку, опасливо на меня посмотрела. А вдруг это оговорка или ошибка? Никто не ожидал такой щедрости. Студенты собирались и уходили, а она все не подписывала. Я, наконец, не выдержала, улыбнулась друзьям и кивнула на выход, чего ждать-то? Они ушли, оставив меня, преподавательницу и еще двух студентов. Те были рады и счастливы, а мой нервоз достиг апогея. И только когда я увидела, как она твердым острым почерком ставит роспись под оценкой отлично, отпустило. Так и не сказав ни слова, я медленно начала убирать зачетку в сумку. Наталья Владимировна встала и подошла ко мне. Шокировав меня до глубины души, она помогла мне поправить на плече ремешок сумки.

— Передай это Алексу, — попросила она на удивление мирно и протянула что-то в пакете, очевидно, какую-то продолговатую коробочку.

— Непременно, — ответила я ровно. Хм, интересно. И почему это я должна была выступить посыльным? Она скользнула взглядом по моей шее, обнаруживая там кулон. И тут осенило. — Вы выложили то видео? — спросила я.

— Я, — вздохнула она.

Я могла бы сказать ей все, что думаю, но удалось выдавить только:

— До свидания.

Это было практически невероятно. Почему она это сделала? Чем я так проштрафилась, что ей захотелось сделать мне подлянку? Откуда она вообще его взяла?

— Ну как? — с придыханием спросила Лариса.

— Все путем. Не поможешь? — попросила я подругу, протягивая ей шарф. Около соседнего подоконника меня дожидался Алекс. Наталья Владимировна вышла из аудитории, увидела Алекса и, крепко сжав зубы, отправилась на вахту сдавать ключ. Все пооткрывали рты. А Алекс подошел ко мне.

— Тебе просили передать, — сказала я и отдала ему пакет.

— Спасибо, — он взял его и убрал в карман. — Значит, ты летишь в Лондон, — сказал Алекс. — Не надо, Карина, ты ранена…

— Мне снимут швы уже сегодня. Я в порядке.

— Ты не в порядке.

— А кто тебе сказал, что меня интересует твое мнение? — взорвалась я и прищурилась. — А знаешь что? — я открыла окно и вышвырнула туда собственный мобильник. — Теперь у меня тоже новый номер телефона. Ты был не в настроении со мной разговаривать, теперь моя очередь. Катись отсюда, — я указала забинтованной рукой на выход. Он оглядел бинты на моей ладони. — В Лондоне я буду хотя бы в безопасности!

— Ты в состоянии послушать?

— Нет. Но если ты настаиваешь, я уйду сама! — И, чеканя шаг, направилась к лестнице. — Я вам напишу, — крикнула я друзьям, не оборачиваясь. Мое настроение провалилось в глубокий минус.

Лариса взяла чашечку кофе и села рядом со мной.

— Я Алекса ни черта не понимаю, — призналась мне вечером Лариса.

— Алекса? — фыркнула я. — Он любит, чтобы его боготворили. Он развлекается, как может, живет, как хочет, что еще ему надо от этой жизни? У него куча денег, толпы женщин, друзья его обожают, есть ненаглядный враг, зачем ему о других думать? Еще три недели назад он любил меня, две недели назад — Оксану, неделю назад — Наташу. К чему ему париться по поводу моих проблем? Его волнуют только острые ощущения. Только. Это же Алекс, — воскликнула я весело. — Пока ты ему интересен — ты на вершине мира, а потом он убирает из-под ног ступеньку, и оказывается, что падать больно! Но когда у него хорошее настроение, он — просто совершенство.

— Цинично, — заметила Лариса.

— Раньше я такой не была, — улыбнулась я грустно. — Это он меня испортил.

В тот февраль я приобщилась-таки к неприятной стороне жизни Лизы Степановой. И прошло это на редкость болезненно.

Надо сказать, сначала все казалось безоблачным. Выглядела она значительно лучше, чем раньше. Думаю, привыкла к Англии, может быть, наконец, смирилась и стала принимать ситуацию как данность. Злость разъедает все хорошее, это я по себе знаю. Видимо, ее отпустило. Дэнни уже исполнилось шесть лет. Он был самым очаровательным ребенком из всех, кого я встречала, однако так походил на Константина, что меня дрожь пробирала. Только волосы у него были рыжие, как у Лизы. Или как у меня.

— Дай мне покурить русские сигареты, — попросила тем же вечером Лиза. Затягиваясь обычным LD, она выглядела как самый счастливый человек в мире. Данил уже спал, я перебирала его волосы, удивляясь тому, насколько они пушистые, и временами рассматривая смешные веснушки. Самое удивительное, что они его ни капли не портили. У меня веснушек никогда не было, и я благодарила за это небеса. А у него были, как у Лизы. И ему шло! Невероятно.

— Как у тебя дела? Выглядишь великолепно, — улыбнулась я.

Лиза опрокинула в рот стопку водки и огляделась.

— У меня появился друг, — улыбнулась она кокетливо. — Но вообще тут погано. Понимаешь, — выдохнула она длинную струю дыма. — Одиноко. С одной стороны, я понимаю, что Британия — место далеко не худшее, не у черта на рогах, Европа и так далее. Но тут все чужое. Люди, улицы, запахи, еда, порядки — все иное.

Меня бы одиночество определенно напрягало, рассуждала я, гуляя по Лондону с новеньким фотоаппаратом. Но лично мне нравилось сравнивать города. И я определенно была влюблена в сам Лондон. Дело не в еде, не в запахе, людях или порядках. Просто я смогла бы здесь жить. Да. Точно смогла бы. Если бы Алекс-таки решил меня куда сослать, то я бы предпочла именно Лондон. А еще я стояла и слушала разговоры людей. Наверное, людей смущало, что какая-то девушка стоит и наблюдает, но мне было все равно. Здесь меня не знали. Мало ли причуд у иностранцев? Ведь я не похожа на англичанку! Я слишком яркая. Рыжая, как альбинос белокожая и одета в клоунский костюм. Но мне комфортно быть такой! Это стало частью меня.

В конце дня выяснилось, что из моих фотографий можно составить путеводитель. Однако Лиза даже смотреть не стала. Пришлось довольствоваться компанией Дэнни. За то время, что мы не виделись, он очень вырос. И болтал по-английски так легко, что мы с Лизой обе зеленели от зависти. А самое удивительное в нем было то, что он замечал вещи, которым мы уже вовсе не уделяем внимания. Голубя на крыше, смотрящего в камеру, мордочку из капель дождя. Глядя на этого ребенка я просто… позавидовала Лизе. Тому, что она имеет возможность быть рядом, наслаждаться этой детской непосредственностью. И что бы там про нее ни говорили, сколько бы ни вытирали ноги, сына она любила. Заботилась о нем. Она сама могла выглядеть жутко, но мальчик всегда был опрятен. И пусть мне кто-нибудь посмеет еще сказать, что недостойная профессия — клеймо на всю жизнь!

Когда мы с Дэнни строили пирамидку из его фломастеров, Лиза вдруг спросила:

— Слушай, Карин. Можешь посидеть ночью с Даней? — и прозвучало это виновато.

— А ты? — насторожилась я.

— Я хотела с другом увидеться, — улыбнулась она.

— Да, конечно, иди, — мигом прониклась я.

— Спасибо, — обрадовалась Лиза, развернулась к выходу из комнаты, но вдруг вернулась. — Если что, я в «Сапфире». Просто на всякий случай, — махнула она рукой в сторону сына.

Но кто бы мог подумать, что случай действительно настал. Дэнни спал, а я выкладывала в соцсети фотографии Лондона. Мне не спалось, было немножко грустно. И стало еще грустнее, когда я залезла к Насте на страницу и увидела множество их с Артуром фотографий. Не из-за него, нет, я позавидовала ее счастью. И уже в который раз. Бывает так, что с возрастом обнаруживаешь в себе качества, которые тебе совсем не нравятся. Не то чтобы я была очень завистливой, совсем нет, напротив, наверное, именно поэтому вспышки тоски и злости были мне так неприятны. На самом деле я вообще зря влезла. Они так счастливы вместе. И она действительно может дать ему именно то обожание, на которое он рассчитывает. Жаль, что понять это нам удалось неправильным образом… А затем я услышала хрип и кашель. Я вскочила и побежала к Дэнни.

— Маму позови, — сипел он.

— Ее нет дома, Даня, — воскликнула я. — Что случилось?

— В аптечке мой ингалятор, — задыхался ребенок. Я перепугалась не на шутку. Я никогда не видела человека с астмой, а тут маленький чужой ребенок. Беспомощность, полная и жуткая. Когда я вернулась с ингалятором, Дэнни был уже синего цвета. Однако ему мгновенно стало лучше. И… и мне, кажется, тоже. Клянусь, если бы с ним что-то случилось, инфаркта я бы не избежала!

— Я побегу и найду твою маму. А с тобой останется соседка! — проинформировала я его и спросила, с кем из них он знаком. Оказалось, что Данил несколько раз оставался с миссис Голфридж — старой дамой в истинно английском чепце, от вида которого я чуть не рассмеялась. Прямо из романов Джейн Остин, ей богу! Она к проблеме отнеслась с пониманием и убийственной ответственностью. Прошла, осмотрела ребенка, наверное, боялась, что я убийца. А потом поинтересовалась, не родственница ли я.

Ах да, мы же похожи! Вот так подарок судьбы. Я похожа на Константина, Дэнни похож на Константина, и вообще мы оба рыжие! И я… да… назвалась его тетей. И не потому что это избавило бы меня от лишних вопросов. Мне так хотелось. И я привыкла врать во спасение!

Когда я попросила таксиста подвезти меня к «Сапфиру», тот откровенно неодобрительно на меня покосился. И мне вдруг стало страшно, а не соврала ли Лиза? Таксист пренебрежительно на меня взглянул. Но он ничего не сказал и молча повез меня туда. Да если бы и сказал… я бы сделала вид, что просто не говорю по-английски. И не оставила бы ему выбора.

Сапфир мне не понравился сразу. И вопрос охранника о моем возрасте тоже. Я знала, что кое-где есть возрастные ограничения двадцать один плюс, но пронесло, здесь было всего восемнадцать.

И новый казус: что у меня за вечные истории с клубами и стриптизом?! В тот миг, когда я вошла в двери, девица со сцены бросила в толпу свой бюстгальтер. Повторив про себя раз пять, что меня здесь никто не знает, я направилась к бармену и стала расспрашивать его об иностранке с рыжими кудрями. Но он упорно ее не знал. Что ж, двести фунтов стерлингов развязали ему язык, будь он неладен! Однако он даже лично меня проводил к двери. А на губах играла гаденькая улыбочка.

Русский мат я услышала сразу. Но, чтобы убедиться во всей мерзости происходящего не удержалась и заглянула. Компашка была на загляденье. Толстый мужчина в дорогом костюме хохотал, лапая девицу, одетую в прозрачную тунику, в кресле рядом сидел высокий тонкий парень такого интеллектуального вида, что не хватало только надписи «проблема» поперек лба. Я почему-то сразу Константина вспомнила. И не зря, наверное, потому что очень скоро к нему подошла Лиза (одетая так же откровенно, как и все остальные) и ласково провела пальцем по его скуле. Нет, серьезно? Несколько мужчин играли в карты, а женщины для них танцевали. И все — все! — говорили по-русски. Вот такой чудненький анклавный междусобойчик. И я вдруг поняла, что если переступлю сейчас этот порог, неприятностей станет еще больше. В разы. Да, я люблю Дэнни, но он уже не при смерти, а я опять на свою голову навлеку тонну неприятностей. И я просто развернулась и ушла.

— Я не нашла твою маму, — вздохнула я и погладила Дэнни по волосам. К моему облегчению, он выглядел здоровым. — Спи.

Затем я предложила миссис Голфридж попить чай. В благодарность. А она вдруг говорит:

— Бедный мальчик. Он ведь прекрасно знает о роде занятий собственной матери. — И тяжело так вздохнула.

— Я не понимаю вас, — улыбнулась я опасливо.

— Бросьте, здесь мужчин бывает немало.

Мои кулаки сами собой сжались. И я поняла одну простую истину: все мы судим. Как ни крути, кто-нибудь да обязательно! Иначе не бывает. Но разве она плохая мать? Разве все так однозначно? Мир не делится на черное и белое. В чем-то мы хороши, в чем-то нет. И когда-нибудь обязательно ступаем на скользкую дорожку. Иначе не бывает. У всех свои недостатки. Нет, мы не имеем права судить! Я так долго думала о Лизе, о себе и… конечно, об Алексе, что всю ночь не сомкнула глаз.

Мы с Лизой и Дэнни сидели в кафе. Чумазый и беззубый ребенок бегал с моим фотоаппаратом по кафе и приставал к окружающим, но не существовало человека, который был бы способен устоять перед обаянием этого мальчугана.

— Ты, как я понимаю, приезжала в Сапфир? — спросила Лиза, глядя куда-то вдаль.

— Да. Приезжала. Но за шестьсот фунтов бармен мог бы и промолчать, — попыталась я пошутить.

— И что теперь? — спросила она.

— Ничего, — пожала я плечами. — Мне все равно.

— Так не бывает, — сухо парировала она.

— Ладно. Мне не все равно. Просто скажи почему.

— Карина, — улыбнулась она. — Ты прекрасно знаешь, что такое остаться одной против всего света. Уже никакие методы не кажутся жуткими и пугающими. Как бы ни звучало ужасно, они мои земляки, и я чувствую себя среди них… лучше. Это чуть ли не единственный способ избежать одиночества. Я не могу найти работу, потому что я плохо знаю язык, да и опыт у меня, сама понимаешь в чем и сколько. Я была замужем, это обеспечивало мне все. Теперь у меня ребенок на руках, который никому, кроме меня, не нужен. Понимаешь?

— Да, — кивнула я. Вопрос на этом был исчерпан.

Когда в аэропорту я увидела Алекса, сначала подумала, что померещилось. Снова в сияющих доспехах. Снова… мой? Я не сказала ему ни слова. А он просто подхватил мой чемодан и потащил его к выходу. Все так же, не говоря ли слова, он открыл передо мной дверцу, а я села, не в силах подавить глупую улыбку. Хотя какая разница, если и он тоже не мог? Мы переглянулись, а затем Алекс тронул газ. Я очень старалась не уснуть, но в самолете поспать не удалось, да и лондонские приключения сделали свое дело. Последнее, что я помню — как Алекс был вынужден развернуть машину, так как мы нарвались на разведенный мост.

В мои глаза било солнце. Солнце? Зимой? В Петербурге? Да вы, должно быть, шутите! Откуда бы ему вообще взяться? Я потерла глаза и огляделась. Да, я помнила эту комнату. Я сюда заходила в тот день, когда увидела Элю и Алекса. Итак, я у Алекса дома. Волнует ли меня это? Ни разу!

Я поднялась с трудом, посмотрела на свою помятую одежду и поморщилась. Рядом хозяйку покорно дожидался чемодан. Но переодеваться одной рукой было неудобно до чертиков. Меня хватило только на то, чтобы причесаться, а потом я чуть не бегом бросилась искать Алекса. Я была уверена, что он где-то здесь, хотя, по всему, в десять утра ему было самое место в банке. Хотя, если честно, понятия не имею, какой Сергей задал ему график работы. И тем не менее я угадала. С кухни доносился вкуснейший запах свежего кофе. Мой желудок в предвкушении узлом завязался. Алекс полусидел на окне, и вот на нем-то одежда была отглажена идеально.

— С добрым утром, — улыбнулся он. — Так я и знал, что ты придешь на запах.

Он просто улыбался. Совсем-совсем как раньше. Почему-то это подкупало. Я так скучала, он такой красивый… Я практически подкралась к нему поближе, набрала в легкие побольше воздуха и поцеловала. Кажется, он совсем не удивился. Просто ласково касался моей шеи, волос, шрама на затылке. У него на руке все еще красовалась моя ленточка. На самом деле она была с ним все это время, даже когда я считала, что сказка кончилась… Возможно, именно это не давало мне сделать звонок Виктору, довериться Сергею. Я бы потеряла свою синюю ленточку навечно. Что-то шипело, кажется, это выкипал кофе. И я улыбнулась и отстранилась, как никогда благодарная Лизе за невольно преподанный мне урок. Все не так однозначно. Все не так просто. Иногда нужно уметь прощать. Люди заслуживают второго шанса. И мы с Алексом его тоже заслужили.

— Останься здесь, — предложил Алекс.

— Зачем? — спросила я коварно. А он взял мою ладонь и начал загибать пальцы.

— Здесь тепло. Безопасно. И у тебя с собой чемодан вещей. А еще здесь я.

Не знаю, кто придумал сделать флаг капитуляции белым, вот лично я, например, напротив — покраснела. И в ответ такую глупость сказала:

— Я привезла фотографии. Хочешь посмотреть?

— Разумеется, — ответил Алекс, старательно скрывая усмешку.

— Только я сначала в душ заскочу, можно?

— Конечно.

И пока я не сморозила очередной вопрос, на который он ответит «абсолютно», «естественно» или, еще лучше «чувствуй себя как дома» (а после такого я бы точно сбежала), я ретировалась в душ.

Я честно пыталась вымыться быстро, но с моей рукой не вышло, тем не менее мне ни слова упрека не сказали. И когда я повалилась на кровать и открыла ноутбук, на котором уже красовалась добрая тысяча фотографий, меня тоже приструнить оказалось некому. Алекс просто плюхнулся рядом.

— Одежду помнешь, — заметила я.

— Предлагаешь мне раздеться? — спросил он, посмеиваясь. — Я бы мог, но тогда тебя найдут через пару часов на границе с Канадой.

— Это не смешно!

— Конечно, нет, — предельно серьезно ответил он. И хотя у меня появилась уверенность, что надо мной особо изысканно издеваются, я промолчала. Смерив Алекса подозрительным взглядом, начала листать фотографии, сопровождая их комментариями, все больше вдохновляясь и втягиваясь в процесс.

— У тебя выходят хорошие снимки. — Алекс приблизил лицо к экрану, словно пытаясь рассмотреть. — Особенно мне нравится цветопередача.

— Цвета? — улыбнулась я.

— Да, — кивнул он. — Может быть это странно, но мне нравится, как ты одеваешься. Иногда, конечно, кажется, будто ты шла мимо стройки, и на тебя сверху вылили несколько ведер краски разного цвета…

— Я очень советую тебе замолчать. Вот на этом самом месте.

Алекс рассмеялся и опрокинул меня на спину, нависая сверху. Я думала, что он меня поцелует, но он этого не сделал. Просто наклонился к моему уху и прошептал:

— Мне все в тебе нравится. Твои цвета. И то, что ты любишь останавливаться у окон и смотреть на улицу. И то, что когда я тебя целую, во рту остается привкус кофе. И запах сирени в твоих волосах. И то, что когда ты злишься, так забавно размахиваешь кулаками, будто хочешь меня ударить, и не решаешься. А когда ты напиваешься, ты полностью слетаешь с катушек и говоришь такие приятные глупости. Я бы каждый день тебя поил просто ради этого! Я ценю все это. Я люблю все это. Ты никогда не ассоциировалась у меня с Элей, ты на нее совсем не похожа. И я понятия не имею, каким чудом Константин ухитрился не признать в тебе подмену.

Я просто обняла его. Я не способна так красиво говорить, как он. Может быть, его этому учили. Он должен быть очаровательным в суде. Он должен быть очаровательным переддрузьями отца. Он как ожившая реклама или визитная карточка. Так его воспитал Сергей, а этот жуткий человек, спорю, редко проигрывает!

Так все-таки что я должна была ему сказать? Не знаю.

— Твои глаза, — сказала я, и голос показался мне чужим. — И эта ленточка… — Алекс поднял руку. — Мы с Женей долго спорили, но я настояла.

Он моргнул и вздохнул:

— Это такая генетическая болезнь.

— Знаешь, с генетической болезнью тебе повезло.

Алекс рассмеялся.

— Повтори это, когда я лет через двадцать ослепну.

— А ты ослепнешь?

— С большей вероятностью, чем многие.

— Фотографии.

— Ах да, конечно.

Я перелистнула несколько, и Алекс остановил мою руку. На фото был Дэнни. Перепачканный мороженым и до безобразия счастливый.

— Это Данил, — зачем-то сказала я.

— Он просто рыжая вариация Константина.

— Согласна. Тебе разве не нужно на работу?

Алекс тяжело вздохнул.

— Уже полдня как нужно. Но, откровенно говоря, совершенно не хочется. И мой «забытый» мобильник, уверен, уже давно разрывается.

И тут я вспомнила.

— Алекс, а как теперь маячок…

— Я оставил прежний номер. Ну… я поеду, мне пора.

— Пока.

— До вечера.

Не знаю, почему это все было так легко и просто. Великими усилиями Алекса? Или просто совсем без усилий и притворства? Мы ели привезенную им еду и слушали блюз с настоящих старых пластинок и обсуждали, что можно подцепить китайскими палочками, а что — категорически невозможно. И даже вопросов о том, где я останусь ночевать, не возникло… Хотя, надо сказать, знание, что Алекс находится всего через пару стен от меня, совсем не поспособствовало душевному спокойствию.

Три дня спустя я от Алекса сбежала. Тайком. Взяла чемодан и ушла. Не потому что было плохо, напротив. И не потому что собиралась с ним порвать. Просто мы застряли в мыльном пузыре счастья, настолько плотном и вакуумном, что я начала сходить с ума. Мне банально не хотелось его отпускать и не хотелось уходить. Я могла бы целями днями сидеть в окружении его вещей и млеть от счастья. И поскольку мой мозг начал под гнетом эндорфинов стремительно размягчаться, позорно сбежала. Даже повод придумала: начало занятий. А в универе народ по полной сработал в поддержку восстановления трезвости моего мышления. Взять хотя бы Настасью:

— Слушай, ты в Лондоне всю пыль что ли сфотографировала? — съязвила она. Ее почему-то сильно интересовали мои лондонские фотографии, по крайней мере, откомментировала она каждую. И положительных отзывов не наблюдалось.

— Да, мне нравится Лондон, — пожала я плечами.

— Мне больше по душе Париж, — заметила Настя.

— Романтика-романтика, — усмехнулась я.

— Так вы с Алексом, помирились? — поинтересовалась Настя.

Я сыграла как надо, а вот Ларисе пальмовую ветвь не дадут никогда. Она откровенно захихикала.

— Хватит уже!

— Ты мне трижды звонила с его телефона, потому что свой вышвырнула в окошко и не удосужилась купить себе новый. И один раз это было поздно ночью. Я даже как-то не сообразила, что это тайна.

— Это не тайна, но, блин, Лара! — всплеснула я руками.

— Что? Я занимаюсь моральной поддержкой.

— Поддерживай молча, а то очень скоро по мою душу явится его папочка.

— А ты даже с его родителями знакома? — вытаращилась на меня Настя. — Вот это скорость.

Я уже открыла рот, чтобы объясниться, но до меня вдруг дошло, что они просто наслаждаются поддразниваниями. Ну их! А вот когда мы сели в аудиторию, стало очевидно, что писать я все еще не в состоянии. Я печатала. И со всех сторон, конечно же, посыпались вопросы. Что случилось? И как объяснить? Перемена обещала быть откровенно жуткой, однако, как выяснилось, нашлось нечто поинтереснее: разговоры вдруг стихли. Я обернулась и столкнулась нос к носу с Алексом, у которого, судя по времени, был как раз обеденный перерыв в банке. И вместо того, чтобы есть, он, очевидно, решил меня отчитать…

— Вот так просто вздумала сбежать, да? — спросил он резко. — Хорошо хоть послания на ноутбуке не оставила!

— Я не сбегала. И вообще, как ты обнаружил?

— Провидение подсказало, не иначе. Ты могла бы хотя бы предупредить, а то твоя манера сбегать от проблем и ответственности начинает становиться привычкой!

— Алекс, — рассмеялась я, не в состоянии понять его злости. Ну что такого? — Я поехала домой. Я никуда не сбегала. — Я не выдержала и обхватила его лицо руками, а он при всех поцеловал меня. Я даже не попробовала воспротивиться. Может быть неэтично, некрасиво показывать отношения на людях, однако мы с общественным мнением никогда не жили дружно.

— Позвать или пусть остаются? — донесся до меня ехидный голос Оли. Очевидно, пришел преподаватель. Алекс отстранился от меня и вдруг тоже направился в аудиторию. Мы коллективно удивились, хотя в поточке, конечно, и слона можно спрятать.

Алекс достал свой телефон и показал мне стилус.

«После пар ты поедешь со мной», набрал он.

«Что-то случилось?» написала я в ответ.

«Глаз с тебя не спущу, негодяйка!»

Я захихикала и отобрала у него стилус.

«У меня начинаются тренировки».

Это было слабо сказано… У меня начинались пытки. Тренер свирепела.

— Вот это не олимпийское упражнение. Все, чего мы добивались ценой неимоверных усилий коту под хвост! Ты вообще потеряла связь с предметом. — Рвала и метала она. Ну еще бы не потерять, меня одна рука почти не слушается! Я ведь не рассчитывала, что меня будут экзаменовать по полной программе. А мне назначили шестичасовые тренировки. Ежедневные. И, сдается мне, без Сергея здесь не обошлось!

Учебу приходилось пропускать, с Алексом я виделась мало. И вот только тогда, впервые я подумала о том, что возможно — только возможно — художественная гимнастика действительно стала обузой. Даже не просто обузой, а средством давления. Это осознание стало настолько неожиданным и пугающим, что я стала заниматься с удвоенным усердием. Я оказалась не готова расстаться со своими ленточками.

Тем вечером у меня настолько сильно болели ноги, что Алекс буквально на руках донес меня до кровати. Ни о какой спа-ванне и речи не было — я бы до нее не доползла.

— Я пойду, — шепнул он, но я не хотела с ним прощаться, я безумно скучала по нему.

— Не уходи, — сквозь сон прошептала я, притягивая к себе Алекса за рукав джемпера.

А когда я проснулась утром в кольце его рук, казалось, ничего более прекрасного на свете не существует. Я не удержалась и коснулась пальцами его щетины, проверяя, действительно ли она такая колючая, как кажется.

— Не помню, чтобы я хоть когда-нибудь просыпалась в таком хорошем настроении, — прошептала я. Он уже не спал, но и проснувшимся не выглядел. Я сразу вспомнила тот момент, когда позвонила ему домой утром, а он сказал, что разговаривать со мной будет только после обеда. И тут до меня дошло, что он ужасно устал. С банком, со мной, с трениями с отцом… — Спи дальше. Сегодня выходной. Никто не знает где ты. Телефон твой я унесу в гостиную.

Алекс сначала пытался отказаться, а потом и правда уснул. А ведь я не прогадала. Его телефон звонил с завидной периодичностью. Под него даже пришлось подложить несколько журналов — очень раздражало бесконечное жужжание. К тому моменту, как он встал, я успела прибраться, принять душ и приготовить завтрак.

— Обычно я сплю меньше, — сказал он в свое оправдание. А я что? Я ни разу не усомнилась. — И обычно мне этого хватает. Что ты со мной сделала?

— Ничего, — торжественно провозгласила я. — Будешь есть?

— Буду.

Он сел за стол, размешал сахар в кофе, поднял на меня глаза и вдруг совершенно не к месту спросил:

— Ты меня любишь?

Я аж подавилась. Мне совсем не хотелось отвечать на этот вопрос. Пока он мне мог поставить только шах, но стоит злокозненным словам сорваться с губ, и мат будет тоже обеспечен.

— Ты сам все прекрасно знаешь.

— Я хочу, чтобы и ты это знала тоже.

— О чем ты?

— О доверии.

— Опять?

— Да, опять.

— Алекс, не порти момент.

— Что значит не порти момент?! — его тон стал раздражительным. «А счастье было так возможно!» — продекламировало мое подсознание. — Я просто хочу, чтобы ты произнесла это очевидное невероятное вслух.

— Если ты сейчас ждешь, что я брошусь тебе на шею со словами, что навечно твоя, то этого не будет. Потому что тебе этого от меня не нужно. Мы опять возвращаемся к разговору о шрамах и ленточках?

— Мы возвращаемся к разговору о том, что ты снова замыкаешься. Мы мало видимся, мало разговариваем. Если ты думаешь, что мне не страшно, что ты дашь задний ход, то ошибаешься.

— Что ты имеешь в виду?

— Что я хочу услышать, просто услышать, что ты это признаешь. Я люблю тебя, я говорил тебе это, и не раз. А ты можешь мне это сказать?

— Я…

Свет. Занавес.

Хлопок входной двери.

Глава 19

Я знала, я была уверена, что наш с Алексом роман закончится плохо, я понимала, что мне будет горько, но не думала, что за такой короткой срок он может мне стать настолько необходим. Я, казалось, намеренно держала дистанцию, чтобы этого не допустить. Не говорила, что люблю, не позволяла ему зайти дальше поцелуев, но разве это меня уберегло? Ну, судите сами. Я стояла на крылечке университета, сжимая в кулаке пустую пачку сигарет. А моя одежда так пропиталась едким дымом, что даже самой было противно. Но я не могла остановиться. И отвлечься это не помогало.

— Опять Алекс? — вздохнула Лариса.

Тут-то меня и прорвало:

— Да, ты была права. Я оставляю себе пути отхода. Я такая. И это бесит всех. Но я не могу броситься в омут с головой и сделать вид, что меня это не волнует!

Все застыли в молчании.

— Я знаю, — просто кивнула Лара.

— А он не знает. Он ушел и хлопнул дверью так, что штукатурка посыпалась. — Самое удивительное, что после этой вспышки я дышала так, словно стометровку пробежала.

Я знала, что в тот день он не мог вставить линзы, они за ночь высохли, как он вел машину? Сорок минут спустя я позвонила ему, просто чтобы удостовериться, что он благополучно добрался домой, но как только услышала спокойный голос — бросила трубку, а потом расплакалась, обзывая себя последней дурой.

Когда мы вышли из корпуса, я оглядела крылечко в надежде стрельнуть у кого-нибудь очередную сигарету. Хотя кому я вру? Я искала черную мицубиши. И Алекса. И что самое невероятное — я и то, и другое нашла! Мне пришлось схватиться за плечо Ларисы, чтобы не упасть. А еще у мицубиши был открыт верх. В феврале. Ну а как же иначе? Я сразу заподозрила неладное! Из машины вышел Алекс, и ни о каких сигаретах я уже не думала, я вообще забыла, что они существуют! Кстати, он нес в руках три розы. Разумеется, я подумала, что это мне и почти бросилась к нему на шею, только вот этот… не знаю, как его назвать… подошел к каждой из моих подруг и подарил по цветку. Нормально вообще?! После сего знаменательного действа он остановился напротив меня. Я поежилась и скрестила руки на груди. А потом он вдруг схватил меня и потащил к машине. Не могу сказать, что я громко орала или сильно сопротивлялась, все было лучше, чем игра в незнакомцев. А потом он бросил меня на заднее сидение машины. Я сначала не поняла что происходит. Вокруг было что-то странное. И ужасно холодное. А только потом я огляделась и поняла, что сидение и пол усыпаны… бутонами красных роз. Кажется, я разучилась дышать.

— И сколько цветочных магазинов ты разорил? — хрипло спросила я.

— Лучше спроси, сколько цветочных магазинов разорили меня! — парировал он. Либо мне показалось, либо Настя попросила Олю ее ущипнуть. И меня тоже, и меня! Вокруг начали собираться люди. Все, буквально все пялились. — Надеюсь, я прощен?

О да. Он просил прощения. У меня.

— Ты сам знаешь, — сглотнула я.

— Да. Знаю, — улыбнулся он.

Я вскочила на колени, оскальзываясь на лепестках, и порывисто поцеловала его.

— Могла бы что-нибудь сказать, — пробурчал он недовольно. — Я вообще-то их сам отрезал. Лично!

Я рассмеялась.

— Я скажу, — вдруг вмешалась Лара. — Ты, Алекс, конечно, временами полный кретин, но ухаживать умеешь.

— Знаешь, Лариса, если бы я уже не был влюблен, думаю, у нас бы что-нибудь вышло.

— Неа. Никогда. Я люблю свою психическую устойчивость, а ты даже на расстоянии дурно на нее влияешь, — хмыкнула она и помахала на прощание рукой.

Каждый день я выходила из здания университета с замирающим сердцем. Мне казалось, что сегодня Алекс пропадет, растает как дым. Именно сегодня он придет ко мне и с отсутствующим, отстраненным видом скажет, что я ему надоела. Или вовсе не придет. В конце концов, чем я отличаюсь от любой другой девушки? Инициалами в паспорте. Но каждый день он возвращался с улыбкой. Кроме того памятного. В тот день он был явно не в настроении. Мы выходили из дверей корпуса, я увидела выражение лица, и мигом запаниковала. Он шел мне навстречу, его лицо было серьезным, почти сердитым.

— Ты что как резко тормозишь? — налетела на меня Настя.

А я дар речи потеряла. Алекс, однако, причин не подтвердил:

— Мой отец хочет тебя повидать.

— А я н-не хочу видеть, — заплетающимся языком пробормотала я. Нервы-нервы. — И вообще мне на тренировку.

Я потупилась и засунула руки глубже в карманы пальто. Подруги дипломатично разбежались.

— Объясни-ка мне, что он тебе сказал на самом деле.

— Не понимаю, о чем ты.

— Карина, не надо мне врать. Ты от одного лишь упоминания его имени зеленеешь!

Я вздохнула.

— Он велел мне держаться от тебя подальше.

— Почему?

— Почему? Потому что я подвергаю тебя опасности. Потому что я не вашего круга. Но в данный момент я делаю все ему поперек.

— Глупости! Константин…

— Он сказал, что разберется… — приврала я. — Если мы с тобой просто разойдемся в разные стороны.

— А если нет?

— Ну… он не уточнял. Но мы оба знаем, что он может со мной сделать что угодно.

Я вздохнула, а Алекс прижал меня к себе и сказал:

— Он ничего тебе не сделает. Я обещаю.

— Конечно нет. Это бы повредило вашим с ним добрым отношениям. Однако, он может сделать что-то с Женей. С Лизой. С Димой. Это было бы не менее больно, понимаешь? Только больно было бы не тебе.

Я почувствовала, как дрогнули руки Алекса. Он понял, он услышал.

— А у тебя есть я. Я не позволю ему причинить тебе боль. Я обещаю.

Но, тем не менее, с Сергеем мы встретились. В кафе около банка. И более неприятной ситуации сложно было даже вообразить. Алекс сидел напротив отца, я — рядом с ним. Заказанный кофе давно остыл. Однако никто из нас к еде даже не притронулся. И кроме как о делах не говорили, да и то Елисеевы всего парой фраз обменялись. Когда Сергей перешел к сути, я напоминала комок нервов, у меня даже голова от напряжения разболелась.

— Прекрасная погода нынче в Лондоне, — сказал вдруг Сергей и улыбнулся. Повторять дважды ему было не нужно. А еще уточнять.

— Не очень-то. В середине марта там мрачно и дождливо, — хрипло отозвалась я, делая вид, что совсем его не поняла.

— Нет? Ах да, конечно. Я немного перепутал полушария. Это в Сиднее сейчас чудно… там вообще круглый год погода на загляденье.

И на лице у него расползлась такая улыбка…

— Заткнись, — процедил Алекс сквозь зубы, испепеляя взглядом отца.

— Не одобряешь, Алекс? Это бы решило все проблемы с Константином. Совсем все.

— Я. Разберусь. Сам.

— Ты не в состоянии с ним разобраться. Вы две кошки, которые воюют за одну набитую валерьянкой игрушечную мышку. В нее стреляли, резали, подставляли под ДТП. По-твоему, сын, рисковать жизнью девочки просто за возможность с ней спать честно? — Я задохнулась. Умеет он выбрать тон беседы. Мне он откровенно угрожает, а в случае Алекса давит на чувство вины. И, вот же дьявол, это работает. Да еще как. — Нельзя быть таким эгоистичным. Кстати сказать, а Ирина в курсе?

— Мама?

— Да, твоя мать. И отец. Они в курсе, с кем ты встречаешься?

— Разумеется, — ответила я, глядя прямо ему в глаза, и избегая лишних движений. Манипуляторов.

— Хм, это же прекрасно. Значит, никто не возразит против этого, — улыбнулся Сергей и бросил на стол сегодняшнюю газету, в которой красовались наши с Алексом фотографии и заголовок типа «Разве можно не любить гимнасток?». Мы были запечатлены на дворцовой площади. Счастливые, смеющиеся, влюбленные настолько, что видно невооруженным глазом.

— Ты просто урод, — рявкнул Алекс, встал, схватил меня за руку и вытащил из кафе. А Сергей просто усмехнулся. Но он был прав. Во всем и всегда.

Это было низко, мерзко и отвратительно, но в надежде, что мама смягчится, я поехала к ней. Выдержать вечер совместной готовки, смеяться, делиться университетскими рассказами, но при этом не открыть рот и не называть истинную причину визита оказалось одним из сложнейших заданий за всю мою жизнь. Все-таки она мама. И она важнее других. Я решила, что чай — лучшее время для разговора, и начала весьма издалека:

— Мама, а как ты видишь молодого человека, с которым я должна встречаться?

— Он должен быть умный и порядочный, а что? — ровно ответила она. Алекс и порядочность? Не в этой жизни.

— Просто интересно.

— Да, Карина, мне тоже, — кивнула она и подтолкнула ко мне газету. Я закрыла глаза и сглотнула. Ого, так актриса я еще и потомственная! Она тоже весь вечер шутила и смеялась, ни словом, ни намеком не выдала, что понимает цель моего прыганья вокруг на мягких лапках.

— Мам… я его люблю.

— Вне всяческих сомнений, — все так же меланхолично отозвалась она. И мне захотелось ее убить. Лучше бы она накричала, устроила скандал… да что угодно.

— И что?

— А что? Карина, кто он? Чем он занимается? Какой он на самом деле? Ты согласна с его жизненными принципами? Этого не может быть, не будь я твоей матерью. Я тебя воспитала другой!

— Нет, меня не все в нем устраивает, — предавая нечто запрятанное в глубине сердца, произнесла я. — Но я и не выхожу за него замуж.

И вот после этих слов ее чашка опрокинулась, и маму прорвало.

— Еще бы ты замуж собралась за этого… морального инвалида! Елисеевы, Карина, жуткие люди, ужасные. Его отец владеет наркокартелями, игорными домами, местными притонами проституток, снабжает нелегально ввезенным оружием полстраны, а ты мне говоришь… что, так и быть, замуж за него не собираешься?!

И чашка полетела на пол. Я никогда не видела, чтобы посуда билась на такие крошечные кусочки. Или, может быть, мне только так показалось, потому что мы с мамой собирали эти осколочки в гнетущем молчании, показавшемся вечностью.

Да, Сергей был прав. Да, мама была права. Да, мы с Алексом не пара. Но разумные доводы мне были уже ни к чему. Меня не могли они остановить, и вечером, когда Алекс мне позвонил и объявил, что сейчас приедет, я безумно обрадовалась. Я даже не попыталась сопротивляться.

Будто подтверждая мамины слова, Алекс повел меня в заведение сомнительной репутации, типа дешевой забегаловки с азартными играми. Там нас ждали Олег, Игорь, Стас и Эрик с Инной. Мы провели вместе веселый, восхитительно бессмысленный вечер. Вырвали, украли, казалось, спрятались ото всех неурядиц. Как сейчас помню, что Игорь был крайне словоохотлив. Собственно, и собрались мы в его честь — у него родилась племянница. Я никогда раньше не задумывалась о личных жизнях этих людей. Как-то не принято что ли было об этом говорить, но теперь выяснилось, что у него есть старшая сестра, которая счастливо замужем, а теперь еще и родила девочку весом три килограмма и восемьдесят граммов (да-да, я все это помню, и вы поймете почему). И он напился в хлам по такому событию. И все были за него рады… Но счастливее меня не было никого на свете, потому что я сидела рядом с Алексом, а он обнимал меня за талию. В тот вечер не существовало никого и ничего, кроме нас. Ни родителей, которые не понимали, ни одного психованного подонка, который жаждал испить моей крови. Мы веселились, играли, я всех нафотографировала на годы вперед. Но все хорошее, как это часто бывает, закончилось слишком быстро. И вы даже не представляете как!

Мы с Алексом остались ночевать у меня. Мы не смогли закончить вечер на остановке такси. Как раз были выходные, все предвещало долгий сон и сладкие объятия. Утром я проснулась от его поцелуев. Ласковых и трепетных, словно я была драгоценной. Однако, я повернулась к нему и начала покрывать его лицо поцелуями, а он смеялся и жаловался, что щекотно. Решив, что я в достаточной мере развлеклась, он опрокинул меня на спину и застыл. А потом поцеловал, даже не так, как раньше, а с жаждой, с отчаянием, отчего я задохнулась и изогнулась в его руках, пытаясь стать еще ближе, пытаясь стать с ним одним целым. Но я не знала, как это сделать, и было до слез обидно. Мой топ от пижамы явно был лишним, и он отправился куда-то в неведомые дали, а пальцы Алекса застыли на моей груди.

— Ты нужна мне, — сказал он, я понимала, к чему он это говорит.

— Да. И ты мне, — сглотнув, произнесла я. А он улыбнулся.

Его губы коснулись кожи в ложбинке меж грудей, и я застонала. И тут… раздался стук в дверь.

— Надеюсь, я не сильно помешала? — донесся до моего заторможенного сознания голос мамы, казалось, вся имеющаяся в моем теле кровь прилила к щекам. — Я подожду на кухне, — добавила она и ушла.

— У тебя такой вид, будто ты меня в шкаф затолкать собралась, — вздохнул Алекс.

— Можно залезть туда вместе, — буркнула я. — Это бы решило очень многие проблемы.

— Не говори глупости. После той газеты личное знакомство было неизбежно.

— Но не настолько же личное! — возмутилась я. Алекс хмыкнул. Он явно не осознавал масштаб проблемы.

Когда мы предстали перед воинственно настроенной родительницей (успевшей за время наших сборов приготовить завтрак), я даром что руки за спиной, точно школьница, не сцепила.

— Знакомьтесь. Мама, это Алекс. Алекс, это Ирина Леонидовна.

— Очень рад знакомству, — ответил со светской вежливостью Алекс и подкупающе улыбнулся. Я молилась, чтобы его бесконечное обаяние подействовало и на мою маму. Но разве существует женщина более пуленепробиваемая, чем та, что подарила тебе жизнь и вдруг застукала вас с поличным?

— Взаимно, — ответила мама таким тоном, что у меня волосы дыбом встали.

— Может быть кофе попьем? — предложила я.

Молчание. Но все коллективно прошествовали на кухню. Она поставила на стол блюдо с булочками. Я разлила кофе, при этом делая умоляющие глаза в сторону Алекса. А когда расселись, Ирина Орлова устроила настоящий допрос:

— Давно вы знакомы?

— Относительно, — пожал плечами Алекс. Дипломат, ничего не скажешь. Только маме нужно было в цифрах. До секунды!

— Кто вас познакомил?

— Женя Ливанова. — И я почувствовала, как моя спортивная карьера помахала мне ручкой. Надо будет убедить тренера некоторое время не показываться маме на глаза.

Ну а дальше понеслось:

— Я немало слышала о вас, Алекс, — сказала она холодно.

— И, конечно, не только хорошее.

— Врать не буду, хорошего — мало, — не стала мама миндальничать. — И вам нравится то, что вы делаете?

— Далеко не все, — ответил он.

— Зачем вам моя дочь? Она хорошая, порядочная девушка…

— Хорошие и порядочные девушки — редкость, Ирина Леонидовна. И вам напрасно кажется, что такой ужасный человек, как я, не в состоянии это оценить, — перебил ее он, кардинально меняя манеру общения.

— О, конечно, можете, просто, насколько мне известно, такие люди, как вы… привыкли к меньшему. Или большему. Как посмотреть.

— Мама! — воскликнула я. Она жестом оборвала меня.

— Она не понимает. Она совсем вам не ровня. Не легче ли поискать компанию из себе подобных, Алекс?

И тут мне ясно представилось, что мама под моим молодым человеком подразумевает примерно соседа из пятой квартиры. Обычного прыщавого мальчишку с растрепанными соломенными волосами и доброжелательной улыбкой. Он неплохо учится, но большую часть времени тратит на игру в «линейку», распитие пива с двумя друзьями из дома напротив и поиск полуодетых девушек в интернете. Он редко стирает свои вещи, а еще реже их гладит, не читает книг, не смотрит по телевизору ничего, кроме футбола и понятия не имеет о том, что девушку, которая жила пару лет назад двумя этажами выше сейчас пытаются сосватать за ему подобного. И я с благодарностью посмотрела на моего Алекса, который всегда одет с иголочки, разбирается в алкоголе, с компьютером общается только по долгу работы, но прочитал кучу книг и наизусть выучил гражданский кодекс, он смотрит, в основном, новости и документальные фильмы и не знает, кому принадлежит клуб «Челси». А еще может заставить любую полуодетую девушку из интернета сквозь слезы умолять его не уходить. В общем, похожи эти два молодых человека только в одном: Алекс тоже понятия не имеет, что девушку, которая сидит рядом с ним, пытаются сосватать за соседа из пятой квартиры.

— Не спорю, с возрастом все обесценивается, но сейчас мне двадцать два, ваша дочь кажется самой прекрасной девушкой на свете, и я совершенно не задумываюсь о смысле «равенства».

— А кто задумывается? Только потом вам станет двадцать три. Двадцать пять. Тридцать, — с отстраненной вежливостью говорила мама. — Что будет тогда? Она вам надоест, и для двадцати двух это нормально, но ваша жизнь… затягивает.

Ох, мама, лучше бы ты и дальше молчала.

— И вмешается ваш отец, а Карина останется одна с кучей неприятностей.

И с парнем из пятой квартиры. Боже.

— Мама! Прекрати, пожалуйста.

— Что он может тебе пообещать? Что? Что ты будешь ему нужна до конца жизни? Что его будут до последнего вздоха волновать неприятности, порочащие твое имя газетные заголовки?! Тебя до конца жизни, родная, будут с ним связывать. С его именем. Ты навсегда застрянешь среди так называемых любовниц мафии, как… Евгения Ливанова, — последнее она произнесла, точно ругательство. Я за тренера искренне обиделась! Отзывается о ней, как некоторые… о Лизе. — Они навсегда остаются собственностью, и ни на грош не больше. Только семья имеет значение. Не в традиционном понимании, и это еще хуже. Взгляни правде в глаза. Как скажет «семья», так и будет. А вернее, как скажет Сергей Елисеев, так и будет, и это продлится до тех пор, пока не найдется львенок, который перегрызет ему глотку и не захватит власть над прайдом. А тот еще слишком юный.

Не знаю почему, но вдруг у меня из глаз потоком хлынули слезы, и я встала из-за стола и убежала к себе в спальню. Мамины слова были серьезны и неоспоримы, как падающая бетонная плита! И честны, непривычно честны. Мы с Алексом красиво вальсировали вокруг правды, которая только что была высказана здесь, за кухонным столом в одной квартирке на Заневском, в девять тридцать два утра двадцать первого марта.

Я перестала рыдать лишь на одно мгновение — когда хлопнула входная дверь. И, клянусь, это ужасно, но я надеялась, что ушла мама. Только я не угадала. Она вошла в мою комнату и тихо произнесла:

— Он ушел, Карина. Все в порядке, — произнесла мама. Будто так и было задумано! У меня чуть новый виток истерики не случился.

— Как ушел?! — обернулась я резко. — Что ты ему сказала?

— По-моему, все было необходимо, сделала ты сама… — ужасающе ровно заметила мама.

— Не удивляйся, мам, но, несмотря на все твои заверения, я его люблю. Я просто не представляю, как его отпустить. Мам, если не жить сейчас, то когда?

— Ты испортишь себе будущее.

— А ты думаешь, что я уже не испортила? Как ты думаешь, за что меня травили в школе?

Она закрыла глаза и сглотнула.

— Да, мамочка. Я прекрасно осознаю последствия.

— Если ты вообразила себя взрослой и готовой к его жизни, ты очень ошибаешься!

Я приехала к Алексу в тот же день и увидела, что он куда-то собирается. Заметив мою машину, он остановился и улыбнулся. Я буквально выпрыгнула из порша и побежала к нему, обвивая руками шею и прижимаясь ухом к груди.

— Не слушай ее, все будет не так, — шептал мне Алекс. — Мы сможем. Ты веришь мне?

— Я верю. Мне все равно, Алекс. Если ты уйдешь, я отпущу тебя, но я хочу эти несколько мгновений.

— Она меня не знает, она судит меня по отцу. Но я не такой, как он, ему меня не перегнуть! Даже если мне будет сто лет, я никогда не буду думать как Сергей. Но она мне не поверит, может быть, никто не поверит, и наплевать, но ты должна. Это имеет значение. Пожалуйста.

Он меня прижал к себе и долго целовал… лицо, как я утром, затем он подхватил меня под колени и усадил в машину.

— Ты куда меня везешь? — спросила я, не в состоянии сдержать смех.

— К Стасу. Он пригласил меня на гонки, надо бы азот поставить.

Наблюдая, как Алекс с энтузиазмом лезет под капот, я очень удивлялась.

— Где ты этому научился? — спросила я его, наблюдая за разбором мицубиши на «органы».

— А, это я его научил, — махнул рукой Стас. — Я учился в Европе, приезжал в Петербург только на каникулы. Точнее будет сказать, в Европе я не учился, а так, а баловался тачками. С гонками подвязался, когда мне было девятнадцать, Алексу — соответственно, — четырнадцать. — Я была поражена этими открытиями, даже не задумывалась, какая у них разница в возрасте. — Дома у Елисеевых были сплошные скандалы. Анжела с Сергеем из-за Жени, Алекс с Сергеем из-за Анжелы (ты что, он ее просто ненавидел когда-то). Они ругались из-за малейшей ерунды. Я так подумал — поубивают ведь друг друга, и притащил мальца в гараж. Так вот первым из его пороков стали машины. Ездили вместе на гонки, ездили вместе ремонтировались. — Стас закурил, делая перерыв в повествовании. Да уж, не так много я знала об Алексе. Кстати, тот все это время молчал и просто смотрел в никуда. — Он тебе обо мне не рассказывал? — мрачно хмыкнул Стас. — Интересно. Темное прошлое скрываешь, братишка? — И я почувствовала за этими словами нечто большее. Больную тему, например.

Словно подтверждая мои слова, Алекс с грохотом захлопнул крышку капота.

— Если интересно, я тебе сам расскажу. И не так, в режиме кратного изложения сухих фактов.

— Ну да, ну да. Ты ведь у нас сторонник правды. Законник, — усмехнулся Стас. — Не трясись. Тебе больше нечего бояться. Не то, что некоторым.

А затем он хлопнул грязной ладонью Алекса по плечу и ушел, оставив меня в полном недоумении, а брата — в кошмарном настроении.

— Ты хочешь, чтобы я осталась? — спросила я у Алекса тем вечером. Он кивнул:

— Пойдем наверх.

Один раз в жизни до этого момента я видела его спальню. В тот день, когда нашла сюрприз в виде Эли. Но тогда я не могла рассмотреть ее. Было не до того. А сейчас… обнаружила даже нашу с ним фотографию. И это придало мне уверенности:

— Алекс, о чем ты запретил говорить Стасу?

— Ты уверена, что хочешь знать? — спросил он мрачно. — Твоя мать права. Во мне немало такого, что разочаровывает, — усмехнулся Алекс. — Ты уже знаешь меня, но ты точно хочешь знать, как я таким стал?

— Да. Хочу, — без тени сомнений сказала я и села так, чтобы можно было смотреть ему точно в глаза. Казалось, мой ответ его расстроил.

— Хорошо. Слушай, — пожал он плечами. — Я родился в Петербурге. Мой отец женился на женщине, которую увел у Виктора Граданского. Ульяна Феркеева. Она была красива, хитра и жадна, наверное, ты уже наслышана о ней. Ходит поверье, однако, что она до Виктора и Сергея побывала в постели каждого, у кого были деньги или статус. Это неважно. Уж не знаю насколько она была предана отцу, думаю, что настолько же, насколько и остальным, но она умудрилась подарить ему великое горе — меня. И, что совершенно непостижимо, говорят, отец ее любил. По-настоящему. Может быть, в его скотском отношении к женщинам нужно винить именно мою мать, я не знаю, мне это и не особенно интересно. Суть в том, что прожили они вместе мало. Пять лет. А потом она исчезла. Отец ее искал. Но та как в воду канула. Он решил, что ее прикрыл следующий тугой кошелек. Да, кстати, я сказал, что она была наркоманкой? Нет? Ну так вот и я не знал, это знание и для меня приберегли на потом.

Разумеется, четырехлетнему Саше — а тогда меня звали так — никто не объяснил что и к чему. Отец пустился во все тяжкие и уже спустя месяц отослал меня на юг, где обитали две его тетки — престарелые старые девы, для которых я стал отдушиной. Они меня любили, и это единственные люди из детства, которых я вспоминаю с благодарностью. Они не были так непозволительно богаты как отец… это к тому, чтобы ты не подумала, будто со мной по доброте душевной возились, но заботились, как ни крути. Когда мне было шесть, я вернулся в Петербург, к отцу. Сюрприз заключался в том, что он меня даже видеть не мог. Из-за нее, Ульяны. Потому что я похож на нее. И особенным удовольствием Сергея стало рассказывать мне, какой она была гадкой, как должен я ее ненавидеть за то, что она разрушила наши жизни. Это оседало в моей голове, точно программа. Даже сейчас, понимая, что отец повел себя как полный кретин, — а увести у друга подружку-наркоманку, жениться на ней и удивиться, что она кинула его, дано не каждому, — я все равно считаю ее исчадием ада. Вот так, особенно не нужный отцу, я отправился в привилегированную частную школу, директриса которой нередко посещала наш в дом в качестве приват-гостьи.

Я ненавидел Петербург. Множество людей, которым до меня никакого дела, но которые стараются ради благосклонности Сергея сделать вид, что души во мне не чают, девочки-няньки, которые сначала укладывают спать меня, а потом — отца, вечеринки, на которых меня заставляют вести себя прилично, а если нет — наказывают молчанием и отсутствием внимания. Как я все это ненавидел.

Школа тоже стала адом. Раньше меня воспитывали в соответствии с традициями двух старых дев. Результат: вежливый, начитанный ботаник. К тому же слишком высокий, худой, со впалыми щеками. Добавь сюда очки с толстыми линзами и некогда кудрявые волосы. Я считался на редкость некрасивым ребенком. — У меня от его слов глаза на лоб полезли. — Никаких друзей, никаких компаний, только прихвостни и подхалимы Сергея. И только стремление заслужить одобрение отца своим безупречным послушанием. Моей отдушиной стала Женя Ливанова. Она задержалась в постели отца на несколько лет, и за это время мы сблизились. Она, можно сказать, вернула мне веру в человеческий род. Ей было не плевать. А Сергей оказался по-своему благодарен за то, что его избавили от обузы. Иногда я думаю, что только это ее и спасло от моментального пинка, как остальных. Даже когда отец, можно сказать, вышвырнул ее, меня она не оставила. Только Женя. Разумеется, Анжела расплатилась у меня сполна… Я ее люто ненавидел. Ну а вторым человеком, которому оказалось не наплевать был, как ты уже вероятно догадалась, Стас. Брата отца убили, и уже давно, а от его жены и ребенка он, надо думать, попросту откупился. Стас отправился в интернат в Британию. И все. Проблемы нет. Мы с ним, вроде, всегда ладили, но он учился у черта на рогах, и виделись мы редко.

Стас вечно казался каким-то… неприкаянным. И компанию он искал среди всякой швали. Как он уже рассказывал, Стас тогда вернулся на каникулы, мне было четырнадцать. И он же притащил меня на первые гонки. Это была такая радость — заниматься тем, что нравится, что получается. И быть, наконец, своим. Никого не интересовало, что водить мне рано, даже если бы поймали — отец бы выкупил. Но это было меньшее из зол Стаса, к которым меня он приобщил. Вторая — клубы. Стас там зависал с каким-то девицами, а я просто благоговел перед ним и всем, что он делает. И собственно, изо всего этого вытекает третье — конечно, куда без них, наркотики. — У меня перехватило дыхание. — Уж этого добра там было предостаточно. Начиналось все, как обычно, с легкой марихуаны. Потом захотелось большего. — Я в неверии потерла глаза. — А дальше все покатилось по наклонной. Когда мне исполнилось пятнадцать, жизнь резко повернулась ко мне лицом. Я перестал напоминать нескладного подростка, а наши со Стасом увлечения начали вызывать среди моих сверстников откровенную зависть. И грязный, продажный Петербург расцвел для меня. Он будто ждал меня. Все клубы, банкеты, гонки, отцовские партнеры — все они ждали моего пятнадцатилетия. Со мной вдруг начали… считаться. И крышу снесло. Я стал Алексом, марихуана — героином, и толпы подружек Стаса теперь тоже принадлежали мне. За пятнадцать лет гребаных мучений я расплатился сполна. Я устраивал драки между лучшими друзьями, я переспал со всеми девчонками моей параллели и почти всеми двух соседних. И я действительно ставил зарубки на кровати, это казалось забавным. Еще бы, под героином жизнь легкая до невероятия.

Когда мне исполнилось семнадцать, Сергей решил, что я достаточно повеселился. Я вернулся домой после очередной драки со сбитыми костяшками пальцев, с фингалом на полщеки, после дозы, с помадой на рубашке… Отец просто взял и заехал мне по второму глазу. А затем сказал: «Ты такой же жалкий, как твоя мать». Я никогда не забуду ему эти слова. Никогда. И никогда не забуду, что он был прав.

Я не собирался возвращаться жить к отцу. Ни тогда, ни потом. Я переехал… к Жене Ливановой. Она обладает замечательным, знаешь ли, качеством. Совершенно невосприимчива к чужой физической боли. Наверное, если бы я знал, как она за меня возьмется, не решился бы. Я даже вспоминать не хочу, что тогда было, но оно сработало. А вот Стас даже не попытался. Я до сих пор вытаскиваю его из переделок и бесконечно радуюсь, что смог выкарабкаться. Хотя, если честно, эта тяга… она не проходит. И поэтому я не езжу в больницы, поэтому мне нельзя колоть наркотические обезболивающие.

Эля Граданская встретилась мне одной ночью в клубе. А проснулись мы с ней черти у кого дома, и были так пьяны, что я даже не понял, кто она. Красивая. Веселая. И острых ощущений масса. А что до мозгов, так у меня бы на двоих хватило. Еще бы у кого порядочности в долг взять…

Когда я тебя встретил, ты даже не представляла, что есть люди, которые живут как мы с Элей. Я было полагал, что ты просто наивная, а оказалось, что нет. Ты в два счета меня переиграла, причем, что самое занятное, я сам сдал тебе козырного туза. Лиза Степанова. Сколько бед, кто мы мог подумать.

Когда ты той ночью ушла, я был в бешенстве. Я проиграл все, по всем статьям. Я даже почти поверил, что тебе на меня наплевать. Но в конце концов понял, что нет. Ты мне не доверяла, но тем не менее легко изменилась. Ты стала такой, какой я тебя хотел видеть. И не вернулась к прежнему. И всякие глупые мелочи, песня показательного номера, отказ Жени говорить о тебе, то, что ты не окончательно порвала с компанией моих ребят… Когда мне позвонила Надя, я был крайне заинтригован и начал за тобой следить. А потом как раз подвернулся Константин, и я не упустил случая тебя вернуть. Себе.

Все. У меня сел голос, и я хочу спать.

Он попытался отвернуться, но я не позволила и начала расстегивать пуговицы на его рубашке.

— Алекс, мне все равно каким ты был. Ты в одиночку устроил мне полноценный персональный ад, и если уж я на это могу закрыть глаза, то твои маленькие искусственные радости — совсем мелочь. — Я поцеловала его шею и стянула рубашку. — Поверь, я прекрасно сознаю, что за подарочек мне достался.

— Умеешь же ты найти утешительные слова, — фыркнул он.

Глава 20

Полагаю, раньше у Константина были какие-то дела. А, может, он просто решил сменить хобби… как знать. Или к запугиваниям подключился Сергей, но факт в том, что теперь выходить из дома стало попросту опасно. Я практически нигде больше в одиночестве не появлялась. Считалось, что это меня защищает, хотя, разумеется, на самом деле просто подставляло окружающих меня людей под удар.

Выйдя из университета, я как всегда огляделась в поисках черной мицубиши. Сегодня Алекс был не один. С Игорем. Мы с ним обменялись дежурными шутками про то, что у меня, как у кошки, девять жизней (отчего-то его очень веселило это сравнение), а потом он забрал ключи от моего порша, оставляя нас с Алексом вдвоем. Это случилось не впервые. Ничего странного не происходило. Ничего не предвещало беды. Вот только когда Алекс тронул ключ в зажигании, мицубиши тряхнуло. Отовсюду завопили сигнализации. И люди. Я сначала не поняла, что произошло, а Алекс сразу ломанулся в дверь. На месте, где секунду назад находилась моя машина, полыхало пламя.

— Игорь! — закричала я и бросилась туда. Однако Алекс успел меня схватить, после чего мы оба рухнули на колени. Сидя на асфальте, я вытирала слезы со щек перепачканными руками. Алекс все еще крепко меня держал. Я прижалась к его груди и плакала. Взрыв был небольшой силы, но две рядом стоящие машины пострадали. И Игорь… его было не спасти. Студенты бессовестно тыкали в нас пальцами, а когда появились преподаватели, Алекс чуть ли не насильно запихнул меня в машину, не позволяя устроить допрос с пристрастием. Не их это дело!

На месте Игоря мог быть кто угодно. Эрик, Олег, Алекс… Если бы в тот день погиб Алекс, я бы, наверное, добровольно легла рядом. Я не могла трезво соображать, я не могла отогнать жуткие мысли, я плакала и плакала. А если не плакала, то тупо смотрела в стену. Алекс не сидел рядом со мной. Он занимался своими делами, но часто проходил мимо комнаты, обозначая свое присутствие и не позволяя мне изливать на него потоки жалости к самой себе. Веди он себя более участливо, я бы дорыдалась до обезвоживания. Только около одиннадцати вечера я в достаточной мере пришла в себя, чтобы заговорить с ним.

— Что ты будешь теперь делать?

— Ужинать, — крайне обыденно и уравновешенно отозвался Алекс. Кажется, он был доволен, что я вышла из добровольной тюремной камеры. — Я не знал, — сказал он тихо.

— Я тебя не виню и не подозреваю, — я отломала от булочки небольшой кусок и положила рядом. Так я поступила и с оставшейся ее частью. — Но из-за меня гибнут люди. Это неправильно.

— Это из-за меня гибнут люди, — сказал Алекс.

Той ночью мы оба не смыкали глаз.

На следующий день я оделась во все белое. Разве не видно, что я не при чем? Просто ангел. Мне было нужно казаться себе чище, чем я есть, тем более, что после произошедшего на меня все показывали пальцем. Друзья старательно делали вид, что ничего не произошло, но некоторая изоляция Ларисы подсказывала, что это ее рук дело. Разумеется, она запретила им обсуждать со мной случившееся. Или вообще винить. Разумеется, обращались ко мне постольку поскольку, а улыбались натянуто, но это было значительно лучше того, что было в школе. Хотя тогда на меня ярлык убийцы не вешали. Не думаю, что во всем университете отыскался бы хоть один человек, у которого остались сомнения на мой счет.

Я не знала, приедет ли Алекс. Ему лучше было не появляться. Я знала, что для него смерть Игоря тоже явилась шоком, и он тоже чувствовал себя виноватым. А это было плохо. Это подталкивало к кардинальным изменениям.

— Алекса сегодня не будет, — раздался ненавистный голос неподалеку от меня. Я всем телом повернулась к Сергею Елисееву. — Ну, невестка, как спится? Мучают кошмары по ночам?

— Чтовам надо? — спросила я холодно.

— Ты прекрасно знаешь, что мне нужно, Карина. В той машине вчера мог оказаться мой сын. Ааа, по лицу вижу, что данная идея тебе в голову уже приходила.

Моя компания отчего-то не разошлась, они опасливо поглядывали на Сергея и мялись в сторонке. Но я бы предпочла, чтобы они ушли. Я бы предпочла, чтобы они никогда не видели живое доказательство моей испорченности. Ведь Сергей Елисеев выглядел как мафия, говорил как мафия и действовал как мафия. По-моему он олицетворял собой порок.

— Пойми, подстроить твою смерть сейчас было бы проще простого. И никто бы даже не догадался, что не я за нее в ответе. Ты ведь понимаешь это, верно?

— Вы убили Игоря?

Он усмехнулся.

— А знаешь кто будет следующим? Я пропущу медленное выкорчевывание вашей маленькой компании, ведь моему сыну нужна свита, и он по-своему к ним привязан. Но одна русско-британская шлюха и ублюдок Граданских для него ничего не значат. И ты никак не сумеешь мне помешать. — У меня перехватило дыхание, а Сергей демонстративно погладил меня по волосам. — У тебя еще все будет, девочка, ты такая хорошенькая, что хоть на полку ставь и любуйся. Ты сможешь за дорого продаться.

— Я не из таких!

— Конечно, из таких. Все вы одинаковы, — пропел он. — И я даже не брошу тебя не произвол судьбы, поспособствую, чем смогу. Но только если ты будешь держаться подальше от моего сына.

— Мне ничего от вас не надо! — зарычала я. — Я сделаю как вы хотите, но с одним условием — не приближайтесь ко мне больше. Никогда!

— Легко, — отвесил он мне издевательский поклон и удивительно легко растворился в толпе студентов.

А я чуть ли не бегом бросилась в метро, на ходу натягивая на голову капюшон и пряча свои примечательные волосы за шиворот. Где-то в переходе я купила черную спортивную сумку, в которую собиралась покидать оставленные у Алекса вещи.

Я не помню за собой еще одного такого полномасштабного припадка из-за… ничего… Я приехала к Алексу и стала собираться. Искренне надеялась, что он меня не застукает, но не успела я и половину сложить — явился. Он схватил мою сумку и швырнул ее на пол. Мой скарб разлетелся по всей комнате.

— Ты куда собралась?! — закричал он.

— Прости, Алекс. Я должна уйти. Сейчас же. — Стараясь не поднимать на него глаза, я присела и стала обратно укладывать вещи. Он схватил меня за плечи и поставил на ноги, как тряпичную куклу.

— Почему? Из-за вчерашнего?

— Да!

— Тебя убьют.

— Нет, меня не убьют. Я знаю, что делаю.

— Ты виделась с моим отцом! Он приходил к тебе, да? — встряхнул меня Алекс.

— Виделась. Он угрожал Лизе, Алекс.

— Почему для тебя так важна эта шлюха? Почему она для тебя важнее, чем я?

У меня слезы хлынули из глаз.

— Нет ничего важнее тебя, я никого не люблю так, как тебя, но они живые, Алекс, понимаешь? Молодая женщина и ни в чем не повинный ребенок могут погибнуть просто потому что мы решили, что выстоим против мира сильнейших. Но ведь это неправда! Игорь уже погиб. Неужели мало?

Я сделала это. Я заставила Алекса почувствовать себя виноватым. Надавила. Как Сергей, и это сработало.

— Мы сделаем вид. Ты не можешь уйти. Я хочу, чтобы ты всегда была рядом. Как он собирался это сделать? Как он хотел чтобы ты избавилась от Константина?

— С помощью Виктора Граданского.

— НЕТ! — снова встряхнул меня Алекс. — Это не выход. Абсолютно точно нет! Это создаст только больше проблем! Виктор Граданский только с виду хороший, а на самом деле…

— Так Сергей солгал?

— Возможно. Я не знаю, — схватился за голову Алекс.

— Ладно, это не имеет значения, если я хочу сохранить жизнь Лизе, я все равно должна уйти.

— Я обещал, что с тобой ничего не случится, — попытался притянуть меня ближе к себе Алекс.

И я подняла голову и прошептала:

— Я освобождаю тебя от этого обещания.

Видеть его лицо в тот момент было совершенно невыносимо. Мне даже показалось, что он заплачет. Я так не могла, я не знала как быть и прильнула к нему в отчаянном поцелуе. И мир содрогнулся. Его пальцы вцепились в мою спину, захватывая волосы и причиняя боль, но разве она могла сравниться с той, которую причинили нам уже? Когда я сдалась на милость Алекса, когда я позволила ему разрушить все стены, которыми отгораживалась, выяснилось, что они не единственные, и зависит все совсем даже не от меня. Но я бы не изменила ни секунды. Каждая рана, каждая слезинка, каждая обида того стоили. Он стал моим определением, чем-то незыблемым и нерушимым. Он стал основой меня как личности. И я должна была его отдать.

Спотыкаясь о мои разбросанные вещи, мы оказались около кровати. Я безумно хотела забрать у него последнее, то, что не произошло только благодаря моему упрямству и страху. Какая же я идиотка. Я должна была больше ему доверять, больше отдавать, пока у меня был на это шанс. Неужели мне, как всегда, необходимо было дойти до самого края, чтобы прозреть? Он отдавал мне больше. Даже с самого начала он отдавал, а я отталкивала. И теперь, он приходил, он извинялся первым, и он был готов рисковать ради меня как жизнями друзей, так и своей. А я все время пыталась спрятаться, лгала себе, что недостаточно, что все не так. Винила его за то, что он живой человек. Лара была права. Я оставляю себе пути к отступлению. И не тропинку, а целую магистраль. Нет, я не хотела всю жизнь жалеть о том, что оказалась последней трусихой!

Одежда отправилась в дальний угол комнаты, мои ноги обвивали его талию, пальцы оставляли синяки на его спине. Но было мало, боюсь, мне всегда его будет недостаточно, но…

— Нет, — сказал он, высвобождаясь из моих объятий.

— Алекс…

— Пройдет неделя, месяц, год, неважно, однажды все изменится. Я не всегда буду «львенком слишком юным», — процитировал он мою маму, накидывая на меня простыню. — Я отказываюсь верить, что это конец. Я не позволю тебе заставить меня вспоминать, как это было, а не мечтать о том, как будет! Я не позволю тебе сейчас дойти до точки невозвращения и с чувством выполненного долга навсегда меня оставить.

— Ты шутишь?!

— Нет, я ухожу. А ты собираешь свои вещи и тоже уходишь.

Я бы хотела взять частичку него с собой навсегда. Не маячок, духи или что-то, сделанное для меня, а его частичку. Его аналог синей ленточки. Но я не знала такого.

Я скучала так, сильно, что было впору выть на луну. Постоянно вспоминались какие-то подробности: например, что во время сна морщинка меж его бровей разглаживалась. И то, что просыпался он всегда в хорошем настроении, всегда был рад меня видеть.

А еще я скучала по нашей чудесной компании из Стаса, Олега, Эрика, Инны, Димы и Игоря… Игоря, который погиб по моей вине… У меня с этих встреч осталось так много фотографий. И на каждой Алекс был одет в нечто темное, а я в половину цветов радуги.

Я знала, что это чистейшей воды эгоизм, но попросила Ларису переехать ко мне, чтобы меньше тосковать, чтобы она меня отвлекала. Тренировки я свела к минимуму и плевать на это, я не могла вынести мысль, что Женя снова и снова ходит докладывать Сергею о каждом моем шаге, о каждом взгляде побитой собаки. А потому вечерами мы с Ларой лежали рядом в моей кровати, укрывшись одним пледом на двоих, и смотрели старые фильмы, объедаясь искусственными эндорфинами, принимавшими вид, как правило, мороженого. И крепкие объятия подруги заставляли меня чувствовать себя чуточку лучше.

Памятуя о словах Алекса, я не позвонила Виктору Граданскому. Сидела и смотрела на дисплей аж несколько раз, но не решилась нажать одну-единственную кнопку. Я не смогла довериться Сергею.

Я застряла. Казалось, все вокруг проматывается в ускоренном режиме. Закончилась очередная пара (какая по счету? Не знаю, все они скучные и глупые), я наблюдала, как студенты выбегают из аудитории, несутся по своим делам. Серая масса с мелькающими редкими яркими пятнами. Нет, в серый и черный могут одеваться только такие люди как Алекс. Которым не нужно стараться выделиться, которые своим существованием уже раскрашивают этот мир.

— Я пойду вниз, кофе возьму.

Я спустилась по лестнице, дошла до автомата, который варил кофе редкой степени паршивости, бросила туда деньги и стала дожидаться, когда тот приготовит напиток. Однако в холле царило необычайное оживление, и только автомат снабдил меня желаемым, я двинулась к толпе людей, окруживших монитор.

Монотонный голос диктора сначала меня не увлек, но потом еще как…

«Взрыв нескольких инкассаторских машин повлек недовольство вкладчиков, владелец банка — Сергей Елисеев — уверяет, что все потери будут компенсированы в кратчайшие сроки…»

И стаканчик выскользнул из моих пальцев, проливая кофе на одежду и обувь мне и стоящим поблизости. Но сколько бы меня не материли окружающие, я была не в состоянии оторваться от экрана, потому что дальше шла живая сьемка.

Около здания банка Елисеевых было столпотворение. У входа — Сергей. Как оказалось, здание проверяли на наличие бомб. Перед лицом Елисеева старшего я насчитала целых двенадцать микрофонов. Транслируют по всем каналам? А потом донесся гул голосов, камера переместилась на подъездную дорожку, где крайне неосторожно припарковалась черная мицубиши эклипс. Из машины вышел Алекс и, перепрыгивая через две ступеньки сразу, направился к отцу. Фотовспышки отовсюду. Мое сердце стучало где-то в горле от одного лишь его вида. Сергей дернул сына в сторону и что-то ему сказал. А у Алекса на лице появилось такое выражение, что я поняла — быть драке. Он подался вперед и коротко что-то сказал. Руки Сергея сжались в кулаки. Вдруг словно из ниоткуда вынырнула Женя Ливанова. Она обхватила руку Алекса и что-то зашептала ему в ухо. Я хотела тоже быть там, с ним. По моим щекам потекли слезы.

А потом… Алекс с разворота врезал отцу в челюсть. Женя что-то кричала, но было, конечно, слшком далеко от микрофонов. Кто-то бросился их разнимать. Я даже боялась представить, что там происходит на самом деле.

— Ну, тебе нравится? — спросил прямо у уха сладкий голос, а потом Константин дернул меня за волосы вниз. Я вскрикнула, ну что ему вечно надо от моих волос?! А Константин провел рукой по моей шее, вытягивая золотую цепочку. — Изящный маячок, чего у Елисеева не отнять, так это хорошего, знаешь ли, вкуса, — Константин сдернул цепочку, сломав замочек, и я схватилась за шею, внезапно почувствовав себя голой. — И на подарки, и на девушек, — усмехнулся он. — А теперь самое время проявить хороший вкус мне, правильно? — развлекался Константин. — Который будет включать в себя и его девушку, и ее подарок!

Он, кажется, огляделся по сторонам.

— Ты! — воскликнул Константин, обращаясь к кому-то, и я скосила глаза, чтобы понять, что происходит. Неподалеку открыв рот стояла Настя. — Елисееву передай.

А потом он нажал на кнопку на маячке, заставляя телефон Алекса звонить, и швырнул его Насте.

— Как мне нравятся ваши милые сердцу гаджеты! — воскликнул Константин и дернул мою голову, заставляя взглянуть на экран и увидеть, как Алекс сорвался с места и бросился к мицубиши.

— Ну а теперь пойдем, псевдосестричка.

Только мы сели в машину, как мне к носу поднесли эфир.

Я сидела на стуле. Веревки опутывали все тело, будто мне было куда бежать! Кроме Константина здесь было два человека, каждый из которых мог меня как пристрелить, так и уложить одной левой.

Цементный пол, какие-то колонны. Пусто, хотя что-то мне подсказывает, что раньше это было здание завода.

— О, ты проснулась. Теперь можно переходить к самому интересному. — И он начал набирать номер Алекса. Губы Константина растянулись в совершенно безумную улыбку, и на момент я действительно усомнилась в его здравомыслии. Он взорвал инкассаторские машины, чтобы точно знать, где в этот момент будет Алекс? Если это так, то, простите, он ненормальный! Алекс долго не отвечал, наверное, пытался поставить прослушку. А Константин, тем временем, достал пистолет и начал привинчивать к нему глушитель. А я внезапно поняла, что не хочу умирать. Что я слишком многого не успела! До этого момента мне не верилось, что смерть вот так вот близка. Всегда была надежда, а тут…

— Здравствуй, Алекс, как твои дела? — Константин наклонился к моему лицу, позволяя мне слышать ответы Алекса. — А со мной рядом твоя красавица. Не хочешь с ней напоследок поговорить?

— Дай ей трубку, — хрипло произнес Алекс.

— Это я, — собственный голос показался мне чужим.

— Где ты?

— Я не знаю, Алекс. Я только пришла в себя.

— Опиши мне место!

— Бывший завод. Ныне пустой и пыльный. На стене граффити с изображением логотипа металлики.

Константин расхохотался, явно наслаждаясь, и сбросил звонок.

— Дольше нельзя. Засекут сигнал, — подмигнул он. — Ну что, Карина Орлова, предсмертные пожелания будут?

— Смотри мне в глаза, когда будешь убивать девушку, от которой получил отдачи больше, чем от сестры за всю жизнь!

И он… побледнел. Меня его реакция порадовала. Если это последнее, что я запомню в жизни — уже неплохо. Да ладно, вру, я была в жуткой панике и истерике, я просто хотела сделать с ним то же, что сделал со мной Сергей — сознательно сломать сознание, волю к борьбе. Я ненавидела Элю. Я ненавидела Константина. Я хотела, чтобы Алекс однажды передумал и стер их с лица земли к чертовой матери!

Он поднял пистолет и наставил на меня. Но его телефон снова разорвался трелями.

— Да кто там опять?! — прошипел Константин, но увидев имя стушевался. — Да, пап. — Я застыла. Вот и Виктор Граданский объявился. «Пап». Так обращалась к своему отцу я. Папа. Не отец. Не так, как Алекс к Сергею. Да у них, выходит, отношения иного рода!

Жалела ли я, что не позвонила Виктору? Временами находило, конечно. И в тот момент я понадеялась, что его звонок меня спасет.

Константин ничего не говорил, только слушал. Пять минут прошло, еще пять… Я в очередной раз коснулась языком в кровь искусанной губы. Внезапно Константин бросил охране пистолет и достал нож. Он зашел со спины, и приставил лезвие к моей шее. Я не выдержала — зажмурилась, а лезвие чиркнуло… и перерезало веревки.

— Вон отсюда. Сейчас же! — рявкнул он.

Я бы хотела бежать, но циркуляция крови в ногах была нарушена, не удавалось. И только я оказалась на улице, поняла, что все это бред и шутки. Никто никогда меня не отпустит из этого круга ада и кошмара. Потому что на меня неслись две здоровенные злющие немецкие овчарки, явно намеревающиеся разорвать самозванку в клочья! Если Константин жаждал зрелищ на тему бегающей и вопящей меня, то он обломался. Потому что все, на что я оказалась способна — упасть в оборок.

Очнулась я в больнице. Надо мной склонился Алекс.

— Привет. — Он провел большим пальцем по моей брови. Я подумала, что либо уже умерла, либо сейчас снова упаду в обморок. От счастья.

— Собаки… — вдруг вспомнила я и огляделась.

— Их отозвали. Спокойно. Я узнал завод по твоему описанию.

Я пошевелилась. Ничего не болело, двигалась я нормально.

— Что со мной?

— Нервное истощение, обезвоживание или что-то в этом духе. Все это мелочи, — пожал плечами Алекс. — Ты почти здорова. — И он прижал меня к себе.

А я заплакала от облегчения и радости. Он был рядом. Со мной.

— Нам надо поговорить, Карина. — Он погладил меня по волосам и отстранил. Его лицо было серьезным и грустным. — Тебе нужно уехать.

И я закричала. Сначала без слов, а потом вполне осознанно и гневно:

— Это твой отец сказал?! Ты не можешь! Ты права не имеешь! Куда ты собрался меня сплавить?

Я мечтала, надеялась, что назовет Британию. Ну или хотя бы Европу.

— В Сидней, — произнес он.

Да. Мы сделали все точно так, как хотел Сергей Елисеев. Как по нотам.

— АВСТРАЛИЯ?! — снова заорала я. — Может сразу в Антарктиду, нет? А почему, кстати, нет?

— Тише, — прошептал Алекс и приложил палец к моим губам. Я с трудом подавила жгучее его укусить. Причинить боль. Козел! Ненавижу! — Карина, пожалуйста, это ненадолго. Пока Константин не успокоится. Сидней это хорошо, поверь. Там живут мои друзья. Хорошие люди. А не Люк и Мэри, которые у Сергея на побегушках.

— И еще саранча с палец и пауки. И дальше ты меня сплавить просто не мог! — вопила я. — Ты не подумал, каково мне? Ты делаешь все, как это тебе удобно!

— МНЕ?! — не выдержал Алекс. — Да я только о тебе и думаю! Ты умрешь здесь, если ты правда этого хочешь, то я согласен. Ты не хочешь жить? Правда нет?

Я упала на кровать и закрыла лицо руками.

— А как же мама и папа? Как же вся моя жизнь?! Университет… Гимнастика…

— Да, тебе придется гимнастику бросить, но учебу нет. Мой хороший знакомый Бенжамин Картер — ректор университета кибернетики, с переводом проблем не возникнет, — я даже не шевелилась, боясь расплакаться. — А может случиться так, что ты прилетишь туда, и через месяц вернешься, Карина, и никакого перевода не будет. Послушай! Лучше живи и обижайся на меня там, чем… умирай счастливой тут, — он поморщился.

— Уйди, Алекс. Просто оставь меня.

Досрочная сдача сессии. Три экзамена. И хотя мы с Алексом с мрачной решимости тратили последние совместные русские деньги, Сергей не объявлялся, да уже и не появится.

Меня шокировало, что моему отъезду в университете никто не удивился. Видимо, все понимали, что дела у меня не плохи, а на грани.

Мы с Алексом той ночью лежали рядом и смотрели в потолок. Как бы там ни было, наша сказка оказалась разрушена.

— Кто там будет? В Австралии.

— Моя троюродная тетя Алина. И ее дочь — Аня. А еще Шон.

— И какие они? — спросила я.

Алекс пожал плечами.

— Алина добрая, на моего отца совсем не похожа. Аня — избалованная эгоистка, но она забавная. А Шон… он мой друг… он будет за тобой приглядывать. Он немножко социопат, но именно поэтому я уверен, что Сергей до него не доберется.

— Здорово, — без выражения ответила я.

— Пиши мне. И звони. Кстати, — сказал Алекс и потянулся за чем-то на тумбочке. Он разжал кулак, и я увидела мой маячок с новой цепочкой.

— Мне он больше ни к чему, — тускло произнесла я.

— Он достаточно красив, чтобы быть просто украшением.

Алекс застегнул замочек на моей шее, и я прижалась к нему.

После того, как я поставила в известность тренера, та долго молчала. Видимо, не знала, что ответить. На ее лице смешалось столько эмоций, что перечислять их было бы слишком долго. Это, пожалуй, было худшее из всего.

— Что ж, — наконец выдавила Женя. — Я говорила, что если ты соберешься уйти, мешать тебе не я стану. Просто я не ожидала, что это случится так скоро.

— Я не сама так решила. И из плюсов этой поездки я нашла только один — прекрасная языковая практика.

— Ну, хоть один нашла. Кхм… Карина, судьба редко чинит нам непреодолимые препятствия. Борись.

Мне оставалось пять дней. Экзамены. Прощания. И убийственный разговор с родителями. С криками, слезами, хлопаньем дверьми, заявлениями «я же тебя предупреждала» и так далее. Но как бы там ни было, время шло, и день отлета неумолимо приближался.

От Димы и Ларисы я потребовала много-много фотографий и писем. О каждом дне, о каждом шаге. Я не могла оборвать свои связи, я не могла смириться с тем, что все закончилось для меня так же, как для Лизы. Алекс, Сергей, Константин… они разрушили меня. И далеко не первую, так что жаловаться?

Я летела на частном самолете, который запомнила еще по визиту в Англию.

— Ты приземлишься за городом. Встретит тебя Шон, — сказал Алекс и протянул мне фото Шона. Он был старше Алекса. И пугающе серьезен. — Он тебя довезет до дома Алины и все расскажет. Кстати, он говорит по-русски. Он полиглот. Чертов гений.

Я повернулась к Алексу и заглянула ему в глаза.

— Пожалуйста, присмотри за моими родителями, — попросила я.

— Конечно, — пообещал он и погладил меня по волосам.

— Я люблю тебя.

— Я знаю, — улыбнулся Алекс.

И тут, скрипя шинами, на взлетную полосу вырулила зеленая ауди. Я задрожала от страха, я вспомнила выражение лица Константина, и тех собак… Я чувствовала страх и усталость. Ну что еще ему от меня нужно? Ну что еще, он хотел со мной сделать?

— Идем. Быстро, — сказал Алекс и открыл дверь.

Константин тоже вышел, а за ним — несколько людей. Может быть Алекс был прав, что отсылал меня в Сидней?

— Стой! — раздался его голос.

— Пошел отсюда, — произнес Алекс так, что у меня кровь в венах застыла. А затем он наставил на Константина пистолет.

— Уйди с дороги.

— Я предупредил. — Алекс кивнул на самолет. Я не выдержала, обняла его, коротко поцеловала на прощание и со всех ног бросилась к трапу.

— Остановите ее! — рявкнул Граданский. И тут раздался звук выстрела. Влетев в салон, я обернулась и увидела, что Константин лежит на асфальте в луже собственной крови. Преследователи растерялись. Меня хватать или его спасать? Уже в иллюминаторе, когда мы пошли на разгон, я увидела, как отъезжает мицубиши.

«Я не пострадал. И я тебя жду. Мы скоро увидимся» — сообщило мне смс. Его скоро означало целых три с половиной года…

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20