Отклонение [Джеффри Арчер] (fb2) читать постранично

Джеффри Арчер Отклонение

Септимус Горацио Корнуоллис не соответствовал своему имени. С таким именем ему бы следовало быть министром, адмиралом или, по крайней мере, настоятелем прихода. На самом же деле Септимус Горацио Корнуоллис работал клерком в отделе компенсаций известной страховой компании лондонского Сити.

В своем имени Септимусу следовало винить отца, слыхавшего краем уха о Нельсоне; мать, отличавшуюся суеверностью, и пра-пра-прадедушку, который, как утверждали, приходился седьмой водой на киселе знаменитому генерал-губернатору Индии. После школы Септимус поступил на службу в страховую компанию. Был он тогда худощавым, анемичным, преждевременно лысеющим юношей. В школе ему сказали, что для молодого человека с его квалификацией место в страховой компании просто идеально. Уже после, размышляя над этим советом, Септимус испытывал смутное беспокойство, ибо даже он понимал, что квалификации у него не было никакой. Впрочем, это не помешало Септимусу медленно, но верно подниматься по служебной лестнице, от мальчика на побегушках до старшего клерка (нельзя сказать, что поднимался он по лестнице стремительно, скорее, ему приходилось довольно подолгу отсиживаться на каждой ступеньке). В конце концов, он достиг едва ли не заоблачной высоты: Септимуса назначили заместителем заведующего отделом (исков и компенсаций).

Весь рабочий день Септимус проводил за стеклянной перегородкой на седьмом этаже, разбирая иски и страховые выплаты, не превышающие миллиона фунтов стерлингов. Ему казалось, что если он ничем себя не запятнает (одно из любимых выражений Септимуса), то лет так через двадцать его назначат заведующим отделом исков и компенсаций. Тогда он отгородится настоящей непрозрачной стеной и ковёр у него будет не из маленьких квадратиков зеленоватых оттенков. Может быть, он даже удостоится чести и будет ставить свою подпись на чеках в миллион фунтов стерлингов.

Жил Септимус в городке Севеноукс [*графство Кент, неподалеку от Лондона] вместе с женой Нормой и двумя детьми, Уинстоном и Элизабет. Сын и дочь учились в местной государственной школе. Жизнь Септимуса протекала по раз и навсегда заведенному расписанию, подразделы которого были запрограммированы как на мини-компьютере; но сам себе он казался верным хранителем традиций и порядка. Что ещё у него было в жизни, кроме порядка и привычек? Если бы кому-то вдруг пришло в голову совершить покушение на жизнь Септимуса, то для этого понадобилось бы понаблюдать за ним всего лишь неделю; тогда заговорщики знали бы, что Септимус делает в любую минуту года.

Каждое утро Септимус вставал в 7.15 и надевал один из двух тёмных костюмов в крапинку. В 7.55 он выходил из дома 47 по Палмерстон Драйв, перед этим проглотив свой неизменный завтрак: яйцо всмятку, две гренки и две чашки чаю. На станции, на I-ой платформе, Септимус покупал свежий номер «Дейли экспресс» и садился на поезд, отбывающий в 8.27 в Лондон. На пути к Кэннон Стрит, от которой было рукой подать до работы, Септимус читал газету и выкуривал две сигареты. В 9.07 поезд прибывал на Кэннон Стрит. Придя на работу, Септимус садился к столу за стеклянной перегородкой на седьмом этаже. В 9.30 принимался изучать первый иск. В 11.00 выпивал кофе и позволял себе выкурить ещё две сигареты, одновременно развлекая коллег рассказами о воображаемых успехах сына и дочери. В 11.15 вновь принимался за работу. В 13.0 °Cептимус выходил из «Большого Готического Собора» (ещё одно любимое выражение) на часовой обеденный перерыв, который он проводил в пабе, где выпивал полпинты пива с каплей лимонного сока и съедал дежурное блюдо. После еды Септимус выкуривал ещё две сигареты. В 13.55 вновь усаживался за бумаги и не отрывался от них до 16.00. В пятнадцатиминутный перерыв выпивал чашку чая с традиционным ритуалом из двух сигарет. В 17.30, минута в минуту, Септимус брался за зонтик и чемоданчик бизнесмена типа «дипломат» с серебряными литерами С.Г.К. сбоку, и покидал помещение, дважды повернув ключ в замке своей стеклянной клетки. Проходя мимо машинисток, Септимус бросал с наигранным весельем: «До завтра в то же время, девочки» и, спускаясь в лифте, мурлыкал мелодию из популярного мюзикла «Звуки музыки». Влившись в поток клерков, запрудивших улицы Сити, Септимус не отклоняясь, шагал к станции Кэннон Стрит. Его зонтик ритмично постукивал о тротуар. Он двигался плечом к плечу с банкирами, судовладельцами, нефтепромышленниками, маклерами, и Септимус не без удовлетворения думал о себе как о частице великого лондонского Сити.

Дойдя до станции, он покупал свежий номер вечерки «Ивнинг стандард» и сигареты в киоске, и прятал всё это в чемоданчике, поверх бумаг. Обычно Септимус садился в четвёртый вагон. Его поезд отходил с 5-ой платформы в 17.50. В купе у него было своё любимое место — у окна, по ходу поезда, рядом с лысеющим господином, неизменно с газетой «Файнэншл