Милее дома места нет [Мари-Хелен Бертино] (fb2) читать постранично

Милее дома места нет Мари-Хелен Бертино

Перевод Владимира Бабкова Иллюстратор Анджела Дин (Angela Deane) The short story «Safe as Houses» was reprinted from the book SAFE AS HOUSES by Marie-Helene Bertino, published by the University of Iowa Press © 2012 by Marie-Helene Bertino.

Used with permission.

Ошейник со стразами мы не трогаем. Айпад и лэптопы тоже. Не берем мятую бумажку в пятьдесят долларов, монеты на блюдце.

А вот само блюдце мы крадем — детскую глиняную поделку с хвастливой надписью: «Папочке». Крадем поздравительные открытки с сердечками из макарон. Банку для печенья в виде трехцветной кошки и рисунок в застекленной рамке мы разбиваем. «Друзья — это цветы в саду жизни» — выспренне утверждает вышитая подушечка до тех пор, пока мы не вспарываем ее садовыми ножницами.

Марс забирает все, что прилеплено к холодильнику магнитиками в форме бутылочек. Ссыпает в наволочку расписания футбольных матчей и школьные табели.

— Аманда не волочит в математике. Вон сколько жалоб от училки.

Я листаю книгу, лежащую на кухонном столе Андерсонов: «Помоги близкому человеку: женщина как дерево». Книга разбухла от бесконечного чтения в ванной, а может, от слез.

— Она, наверно, слишком много телевизор смотрит. Как все американские дети.

В прямом смысле слова мы с Джилл Андерсон никогда не разговаривали. Она ходит в тот же фитнес-клуб, куда две недели назад записался и я. В непрямом мы разговаривали несколько раз. Джилл делится всеми подробностями своей жизни с подругой, когда они разминаются на беговых дорожках, поэтому я знаю, что до пятницы Андерсоны будут в Мексике, в парке развлечений. Я знаю, что соседка Джилл по имени Дороти выгуливает ее шпица два раза в день и что Дороти однажды попросила у мужа Джилл взаймы пятьсот долларов, так что он, по словам Джилл, «прямо растерялся». Я чуть ли не до последнего уголка знаю их дом, этакий пригородный парфенончик с маленькой колоннадой и прочими выкрутасами.

Меня отвлекает от книги глухое ворчание; я опускаю взгляд и вижу вытянутую злобой мордочку шпица.

— Когда закончишь здесь, давай в гостиную, — говорю я Марсу. — Я туда.

Гостиная у Андерсонов оформлена как центр управления космическими полетами — садись и пилотируй семейный корабль. Я опускаюсь на колени перед джазовой коллекцией мужа. Здесь сотни пластинок: Колтрейн, Монк, Рейнхардт. Я по очереди вынимаю их из конвертов, переворачиваю и ломаю о бедро.

Возвращается Марс; собачонка вьется вокруг его лодыжек. Мы с ним в одинаковых оранжевых комбинезонах. Марс — тощий парень с такими же рыжеватыми волосами, как у меня, только без седины, и с большим залихватским чубом. Он разиня в буквальном смысле слова, потому что у него огромный рот, который он разевает почем зря. Сейчас он разевает его на гигантский телеэкран размером в полстены. Потом на белый кожаный диван подковой, вмонтированный в пол.

— Бабла у этих ребят немерено, — говорит он. — Может, стырим пару динамиков? А, Плуто?

Я встаю. В коленях болезненно стучит, но я стараюсь этого не замечать.

— То, что нам нужно, важнее денег. Мы настроены на более высокую волну. Я бы сказал… байроническую.

— Байроническую, — говорит он и пялится на экран.

* * *

Газетчики придумывают мне остроумные (как им кажется) прозвища: Гроза Безделушек, Убийца Памяти. Я отправляю им остроумные (как я считаю) записки — всего отправил пока штук пять или шесть. После нескольких первых операций я вырезал для них буквы из журналов, а последнюю написал от руки. Анна всегда говорила, что почерк у меня аховый. Не сомневаюсь, что и в эту минуту какой-нибудь эксперт-графолог водит лупу над моими каракулями, анализируя зигзаги и курдюки, которые служат у меня заменителями «г» и «д».

На втором этаже мы находим комнату девочек. Над их кроватями висят красивые таблички с именами — Аманда и Мария.

Мы разносим вдребезги картинки с единорогами. Выпускаем кишки мягким игрушкам.

Я обрушиваю стул на застекленное стихотворение Аманды под названием «Мой песик Джейк». Ты смотришь на меня глазами из попкорна. Мой дорогой, чудесный пес. Потом мы принимаемся за кукол Барби: обезглавить, обкорнать волосы, вырвать ноги.

— Ты как думаешь, она гомосечка? — спрашивает Марс.

— Лесбиянка? Кто?

— Линдсей Вагнер.

По улице за окном громыхает грузовик.

— Да не бионическая, — говорю я. — Байроническая. Был такой лорд Байрон.

Голова Барби, которую я выкручиваю, отрывается с ласкающим слух хлопком.

— У тебя дети есть, Плуто? — спрашивает он.

— Нет.

— А собака?

— Я больше… вор-кошатник.

— Назвать собаку Джейк — это тупо. Собак надо называть сильными именами — Медведь, Черноух. Джейк только для собаки-пидора годится. Вот если у тебя Черноух или Рекс, тогда это нормальный пес.

— У меня раньше был кот по имени Рамон, — говорю я, но он не