Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем [Николай Васильевич Гоголь] (fb2) читать постранично

Глава I

Славная бе­ке­ша у Ива­на Ива­но­ви­ча! от­лич­ней­шая! А ка­кие смуш­ки! Фу ты, про­пасть, ка­кие смуш­ки! си­зые с мо­ро­зом! Я став­лю бог зна­ет что, ес­ли у ко­го-ли­бо най­дут­ся та­кие! Взгля­ни­те, ра­ди бо­га, на них, - осо­бен­но ес­ли он ста­нет с кем-ни­будь го­во­рить, - взгля­ни­те сбо­ку: что это за объяде­ние! Опи­сать нельзя: бар­хат! се­реб­ро! огонь! Гос­по­ди бо­же мой! Ни­ко­лай Чу­дот­во­рец, угод­ник бо­жий! от­че­го же у ме­ня нет та­кой бе­ке­ши! Он сшил ее тог­да еще, ког­да Ага­фия Фе­до­се­ев­на не ез­ди­ла в Ки­ев. Вы зна­ете Ага­фию Фе­до­се­ев­ну? та са­мая, что от­ку­си­ла ухо у за­се­да­те­ля.

Прекрасный че­ло­век Иван Ива­но­вич! Ка­кой у не­го дом в Мир­го­ро­де! Вок­руг не­го со всех сто­рон на­вес на ду­бо­вых стол­бах, под на­ве­сом вез­де ска­мей­ки. Иван Ива­но­вич, ког­да сде­ла­ет­ся слиш­ком жар­ко, ски­нет с се­бя и бе­ке­шу и ис­под­нее, сам ос­та­нет­ся в од­ной ру­баш­ке и от­ды­ха­ет под на­ве­сом и гля­дит, что де­ла­ет­ся во дво­ре и на ули­це. Ка­кие у не­го яб­ло­ни и гру­ши под са­мы­ми ок­на­ми! От­во­ри­те то­ль­ко ок­но - так вет­ви и вры­ва­ют­ся в ком­на­ту. Это все пе­ред до­мом; а пос­мот­ре­ли бы, что у не­го в са­ду! Че­го там нет! Сли­вы, виш­ни, че­реш­ни, ого­ро­ди­на вся­кая, под­сол­неч­ни­ки, огур­цы, ды­ни, стручья, да­же гум­но и куз­ни­ца.

Прекрасный че­ло­век Иван Ива­но­вич! Он очень лю­бит ды­ни. Это его лю­би­мое ку­шанье. Как только ото­бе­да­ет и вый­дет в од­ной ру­баш­ке под на­вес, сей­час при­ка­зы­ва­ет Гап­ке при­нес­ти две ды­ни. И уже сам раз­ре­жет, со­бе­рет се­ме­на в осо­бую бу­маж­ку и нач­нет ку­шать. По­том ве­лит Гап­ке при­нес­ти чер­нильни­цу и сам, собст­вен­ною ру­кою, сде­ла­ет над­пись над бу­маж­кою с се­ме­на­ми: "Сия ды­ня съеде­на та­ко­го-то чис­ла". Ес­ли при этом был ка­кой-ни­будь гость, то: "участ­во­вал та­кой-то".

Покойный судья мир­го­родс­кий всег­да лю­бо­вал­ся, гля­дя на дом Ива­на Ива­но­ви­ча. Да, до­миш­ко очень не­ду­рен. Мне нра­вит­ся, что к не­му со всех сто­рон прист­ро­ены се­ни и се­нич­ки, так что ес­ли взгля­нуть на не­го из­да­ли, то вид­ны од­ни только кры­ши, по­са­жен­ные од­на на дру­гую, что весьма по­хо­дит на та­рел­ку, на­пол­нен­ную бли­на­ми, а еще луч­ше на губ­ки, на­рас­та­ющие на де­ре­ве. Впро­чем, кры­ши все кры­ты оче­ре­том; ива, дуб и две яб­ло­ни об­ло­ко­ти­лись на них сво­ими рас­ки­дис­ты­ми вет­вя­ми. Про­меж де­рев мелька­ют и вы­бе­га­ют да­же на ули­цу не­большие окош­ки с рез­ны­ми вы­бе­лен­ны­ми став­ня­ми.

Прекрасный че­ло­век Иван Ива­но­вич! Его зна­ет и ко­мис­сар пол­тавс­кий! До­рош Та­ра­со­вич Пу­хи­воч­ка, ког­да едет из Хо­ро­ла, то всег­да за­ез­жа­ет к не­му. А про­то­поп отец Петр, что жи­вет в Ко­ли­бер­де, ког­да со­бе­рет­ся у не­го че­ло­век пя­ток гос­тей, всег­да го­во­рит, что он ни­ко­го не зна­ет, кто бы так ис­пол­нял долг хрис­ти­анс­кий и умел жить, как Иван Ива­но­вич.

Боже, как ле­тит вре­мя! уже тог­да прош­ло бо­лее де­ся­ти лет, как он ов­до­вел. Де­тей у не­го не бы­ло. У Гап­ки есть де­ти и бе­га­ют час­то по дво­ру. Иван Ива­но­вич всег­да да­ет каж­до­му из них или по буб­ли­ку, или по ку­соч­ку ды­ни, или гру­шу. Гап­ка у не­го но­сит клю­чи от ко­мор и пог­ре­бов; от большо­го же сун­ду­ка, что сто­ит в его спальне, и от сред­ней ко­мо­ры ключ Иван Ива­но­вич дер­жит у се­бя и не лю­бит ни­ко­го ту­да пус­кать. Гап­ка, дев­ка здо­ро­вая, хо­дит в за­пас­ке, с све­жи­ми ик­ра­ми и ще­ка­ми.

А ка­кой бо­го­мольный че­ло­век Иван Ива­но­вич! Каж­дый воск­рес­ный день на­де­ва­ет он бе­ке­шу и идет в цер­ковь. Взо­шед­ши в нее, Иван Ива­но­вич, раск­ла­няв­шись на все сто­ро­ны, обык­но­вен­но по­ме­ща­ет­ся на кры­ло­се и очень хо­ро­шо под­тя­ги­ва­ет ба­сом. Ког­да же окон­чит­ся служ­ба, Иван Ива­но­вич ни­как не утер­пит, чтоб не обой­ти всех ни­щих. Он бы, мо­жет быть, и не хо­тел за­няться та­ким скуч­ным де­лом, ес­ли бы не по­буж­да­ла его к то­му при­род­ная доб­ро­та.

- Здорово, не­бо­го! ^[1] - обык­но­вен­но го­во­рил он, отыс­кав­ши са­мую ис­ка­ле­чен­ную ба­бу, в изод­ран­ном, сши­том из зап­лат платье. - От­ку­да ты, бед­ная?

- Я, па­ноч­ку, из ху­то­ра приш­ла: тре­тий день, как не пи­ла, не ела, выг­на­ли ме­ня собст­вен­ные де­ти.

- Бедная го­ло­вуш­ка, че­го ж ты приш­ла сю­да?

- А так, па­ноч­ку, ми­лос­ты­ни про­сить, не даст ли кто-ни­будь хоть на хлеб.

- Гм! что ж, те­бе раз­ве хо­чет­ся хле­ба? - обык­но­вен­но спра­ши­вал Иван Ива­но­вич.

- Как не хо­теть! го­лод­на, как со­ба­ка.

- Гм! - от­ве­чал обык­но­вен­но Иван Ива­но­вич. - Так те­бе, мо­жет, и мя­са хо­чет­ся?

- Да все, что ми­лость ва­ша даст, всем бу­ду до­вольна.

- Гм! раз­ве мя­со луч­ше хле­ба?

- Где уж го­лод­но­му