Копейка [Вильям Федорович Козлов] (fb2) читать постранично

Вильям Козлов Копейка

1. КАК МЫ ПОССОРИЛИСЬ С ГРАЧОМ

Глупо как-то мы поссорились с Ленькой Грачом. Из-за ерунды. Мы с ним сидели на одной парте. Три года сидели, и все было хорошо. Бывало, конечно, и поругаемся. Не без этого. Только девчонки могут сто лет дружить и не ругаться. Мы ругались, а потом мирились. Как и положено нам, мальчишкам. А вот вчера поскандалили не на шутку. Вряд ли теперь помиримся.

На уроке географии Грач попросил у меня перочинный ножик. На время, конечно, попросил: нужно было ему что-то обстругать. А может быть, фамилию свою на парте вырезать. А я, как назло, вчера наточил ножик. Как следует наточил: бумагу на лету режет. Первый раз за все время так здорово наточил я свой ножик. И вот на тебе! Подавай его Грачу. А я его знаю, Леньку Грача! Ему наплевать, что я целый час водил лезвием по бруску. Он в два счета может затупить. А я потом снова точи?

Не дал я нож Грачу. Похлопал себя нарочно по карманам и сказал, что забыл дома. А врать мне, оказывается, совсем нельзя. Я очень рассеянный. Лехе сказал, что ножик дома забыл, а через полчаса преспокойно вытащил из кармана и стал лезвие пальцем пробовать. Уж очень я здорово нож наточил. Захотелось вдруг еще раз в этом убедиться.

Грач, конечно, разозлился. Сначала он запыхтел, как паровоз, а потом сказал:

— Жила ты! Ножа пожалел?

На это я ему ответил:

— А ты — раззява; коли свой потерял, так у других не клянчи… Другие совсем не обязаны давать тебе острые как бритва ножики!

Если по совести разобраться, то я прав. Нож мой: захочу — дам, а захочу — не дам.

— Я думал, он со стыда под парту заберется, а он еще что-то такое говорит! — сказал Грач. — В общем, я тебя больше не знаю, понял?

— Действительно, гражданин, как вы попали за мою парту? — сказал и я.

— А так… — усмехнулся Грач. — Будьте здоровы, живите богато!

И на переменке пересел на другую парту. И свою чернильницу прихватил. Я уж забыл, что это он ее из дому принес. Думал, общая. Три года сидели мы с Грачом вместе, ни разу он не пересаживался, а тут вот взял и пересел. Всерьез. И не к кому-нибудь, а к моему лютому врагу Тольке Щукину, которого все в классе звали просто Щукой. Этого я не мог простить. Подошел на следующей переменке к Грачу и сказал:

— Я давно хотел, чтобы ты, грач — птица весенняя, пересел на другую парту Хорошо, что сам ты догадался.

На это Ленька ответил:

— Три долгих года я просидел на одной парте с этим человеком! Где были мои глаза?

Мой лютый враг Толька Щукин тут же откликнулся:

— Три года вычеркнул ты из жизни, Грач! Я бы не смог с Ганькой Куклиным и дня просидеть на одной парте… Погляди, какие у него глупые глаза! Одна губа чего стоит!

Ганька Куклин — это я. Глаза у меня самые обыкновенные, серые. И губа нормальная. Ну, может быть, немного толстовата. Когда я был маленький, то все время губу оттягивал. Мне это очень нравилось. Так со мной разговаривать никто не дал Щуке права. Я хотел без долгих разговоров залепить ему хорошего леща, но раздумал. Выдержка прежде всего. От кого-то я слышал или читал, что руки распускают только те, у кого не хватает ума. «Тот доказывает свою правоту кулаками, кто бессилен доказать ее словами». Я хорошо запомнил эту цитату. Выучил наизусть, как стихотворение.

Я презрительно посмотрел на Щуку и отошел.

Я знал, что с ним бесполезно спорить. Ему ничего не докажешь ни кулаками, ни словами.

Сидеть одному за партой — неприятная штука. Не с кем словом перекинуться. И потом, когда один за партой, ты весь на виду. Что бы ты ни сделал, учителю все видно. А с другой стороны, никто тебя не отвлекает. Сиди и слушай, что говорит учительница. Теперь пятерки буду загребать лопатой. На родительском собрании говорили, что если бы я не вертелся за партой и поминутно не отвлекался, то давно бы отличником был.

Конечно, одному в сто раз лучше. И как я этого раньше не замечал? В тот день, когда от меня ушел Грач, мне не сделали ни одного замечания. А Грачу и Щуке — целых три! По полтора замечания на каждого.

Что и говорить, мне повезло. Без Грача-то теперь наверняка буду отличником!

2. КУВШИН НА ЗАБОРЕ

Утром, когда на небе появляется солнце, спать нет никакой мочи. Солнечные лучи и зайчики не дают житья: лезут в глаза, нос, уши. Даже под простыню от них не спрячешься. Когда приходит в наш дом солнце, я просыпаюсь. А моя мать просыпается еще раньше, когда солнце приходит на росистую лужайку, что зеленеет перед нашими окнами. Я еще не открываю глаза, а уже слышу: в лесу трещат сороки, щелкает клест. Пищат под самой крышей ласточкины птенцы. Слышу, как за околицей свистит длинный кнут колхозного пастуха, мычат коровы. И наша буренка с придыханием мычит за околицей. Я ее по голосу узнаю.

Потом я в одних трусах выхожу на крыльцо, сажусь на теплые ступеньки и жмурюсь от яркого солнца; в такую рань мне не хочется ничего делать: ни причесываться, ни умываться, ни завтракать. Хочется сидеть на ступеньке и слушать, как жужжат над навозной кучей большие синие мухи. А потом все это