Поэт Сьерра-Флета [Фрэнсис Брет Гарт] (fb2) читать постранично

- Поэт Сьерра-Флета (пер. Нина Леонидовна Дарузес) (и.с. Библиотека «Огонек») 68 Кб, 12с. скачать: (fb2) - (исправленную)  читать: (полностью) - (постранично) - Фрэнсис Брет Гарт

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Брет Гарт Поэт Сьерра-Флета

Энергичный редактор «Вестника Сьерры», стоя у наборной кассы и составляя очередной номер газеты к следующей неделе, не мог не слышать стукотни дятлов на крыше. Ему пришло в голову, что дятлы, должно быть, еще не научились видеть в этой примитивной постройке явление прогресса, и эта мысль так ему понравилась, что он тут же внес ее в передовицу, над которой трудился за двоих: как наборщик и как автор. Ибо редактор «Вестника» был также и наборщиком «Вестника», и хотя считалось, что влияние этой замечательной газеты распространяется на весь округ Калаверас и большую часть округа Туолумны, строжайшая экономия была одним из необходимых условий ее процветания.

От своего дела редактор был оторван появлением небольшой, скатанной в трубку рукописи, которая влетела в открытую дверь и упала к его ногам. Он подбежал к двери и выглянул на пропадавшую в кустах тропу, которая вела к проезжей дороге. Но таинственного репортера нигде не было видно. Заяц медленно заковылял прочь, золотисто-зеленая ящерица замерла на сосновом пне, и дятлы прекратили свою возню. Безлюдье в лесу было настолько полным, что редактор затруднился приписать эту выходку человеку. Скорее могло показаться, что у зайца какой-то виноватый вид, что дятлы недаром так многозначительно примолкли и что ящерица окаменела, терзаемая раскаянием.

Однако, рассмотрев рукопись, он сознался, что был несправедлив к беззащитной природе. Это были стихи, плохие до крайности, и потому они, несомненно, являлись делом человеческих рук. Редактор отложил их в сторону. В эту минуту ему показалось, что за окном мелькнуло чье-то лицо. В негодовании выскочив за дверь, он обшарил кустарник вокруг дома, но поиски его остались по-прежнему бесплодными. Поэт — если только это был он — скрылся.

Несколько дней спустя редактора в его уединении потревожили голоса, звучавшие то просительно, то убеждающе. Подойдя к порогу, редактор изумился, увидев мистера Моргана Мак-Коркла, почтенного гражданина поселка Ангела и подписчика газеты, который отчасти силой, отчасти уговорами направлял какого-то нескладного юнца к дверям редакции. Достигнув наконец своей цели и благополучно усадив свою жертву на стул, Мак-Коркл снял шляпу, старательно вытер узкую полоску лба, отделявшую его черные брови от щетинистых волос, и, махнув рукой в сторону упиравшегося спутника, объяснил:

— Прирожденный поэт и дурак, каких свет не создавал!

Приняв улыбку редактора за согласие познакомиться с поэтом, мистер Мак-Коркл отфыркнулся и продолжал:

— А еще не хотел идти! Говорит: «Господин редактор не пожелает меня видеть». «Пожелает! — говорю. — Ты прирожденный поэт, а он прямо-таки гений, неужто вы не столкуетесь?» Вот я его и привел. Стой, стой, куда ты?

Прирожденный поэт, выказывая все признаки смущения, пустился было бежать. Но Мак-Коркл немедленно настиг его, схватил за полы длинного парусинового сюртука и усадил обратно на стул.

— И бежать тебе некуда. Пришел — так сиди, ведь ты прирожденный поэт, хоть и труслив, как заяц. Вот, полюбуйтесь на него!

Поэт отнюдь не являл собою привлекательного зрелища. В его бесхарактерном лице едва ли была хоть одна черта, достойная внимания, кроме глаз, влажных, робких и напоминавших глаза того животного, с которым сравнил его Мак-Коркл. Это было то самое лицо, которое редактор видел в окне.

— Четыре года я его знаю, с тех пор как он еще мальчишкой был, — продолжал Мак-Коркл громким шепотом. — Вот всегда он такой, убей меня бог. Рифмы для него ничего не стоят: раз, два — и готово. А ведь образования никакого и всю жизнь прожил в Миссури. Зато стихи из него так и прут. Еще сегодня утром спрашиваю его (а он живет вместе со мной). «Мильт, — спрашиваю, — завтрак готов?» А он вскочил да и выпалил без единой заминки: «И завтрак готов, и птицы поют на свободе, и утренней зарей сияет все в природе!» Когда человек сочиняет такие стихи, да еще по собственному почину, жаря в то же время оладьи, значит, он прирожденный поэт, — сказал мистер Мак-Коркл, торжественно понижая голос.

Наступило неловкое молчание. Мистер Мак-Коркл покровительственно улыбался своему протеже. Прирожденный поэт смотрел так, как будто снова собирался пришпорить — не Пегаса, а самого себя. Редактор спросил, чем может быть полезен.

— Конечно, можете, — ответил мистер Мак-Коркл, — вот именно можете. Мильт, где эти стихи?

Физиономия редактора вытянулась, когда поэт извлек из кармана свернутую трубкой рукопись. Однако он взял ее в руки и машинально просмотрел. Это был дубликат подброшенных в редакцию стихов. Ответ редактора был краток, но внушителен. Мне жаль, что я не могу передать точных его слов, но из них следовало, что никогда еще столбцы «Вестника» не были так переполнены. Материалы первостатейной важности, имеющие отношение к экономическому прогрессу Сьерры и затрагивающие вопросы престижа округов Калаверас и Туолумна, дожидались своей очереди. Пройдут недели,