Бросок за мечтой (СИ) [Андрей Балабаев] (fb2) читать онлайн

Балабаев Андрей Михайлович

Бросок за мечтой

   Пролог.

   - Тому, кто был весел, доволен и благ

   Чей полон был дом и не меркнул очаг

   Хватило сомнений и грусти свинца

   Чтоб счастье сменить на судьбу беглеца...

   Умолкли струны, растворился в синем небе и в шелесте листьев звон, смолк и голос - женский, чуть хриплый, играющий оттенками, как вино в хрустальном бокале. Песня кончилась, но её слова продолжали жить: вместе с птичьим щебетом, вместе с лучами солнца, льющимися сквозь зелёную крышу леса, жить - передавая миру частицу своей невесомой печали.

   - "Хватило всего лишь кусочка свинца, чтоб дырку проделать в спине беглеца"! По-моему, так звучит гораздо-гораздо лучше.

   - Дурак.

   И снова - летняя тишина. Тишина травы, бабочек, белых облаков и высоких крон, тишина ветра, тепла и света.

   - Мне очень нравится, как ты поёшь. Даже слов нет. Давно не было так хорошо.

   Изумлённый взгляд метнулся по усталому лицу, по закрытым глазам, задержался на едва заметной улыбке, больше похожей на собственную тень, и тут же скрылся, опасаясь быть обнаруженным. Поворот головы и волна чёрных волос спрятали все следы.

   - Скучаешь по ней?

   - Да. В первые мгновения казалось, что кругом одна пустота.

   - А теперь?

   - Теперь не кажется. Я знаю о пустоте, но в моей власти её чем-то наполнить. Чем-то по моему выбору. Необычное ощущение. Странное.

   Лето вокруг них всколыхнулось, заиграло красками, словно желая показать всё богатство своей природы, всё очарование, бережно хранимое головками одуванчиков, прозрачными крылышками стрекоз и свежестью густых трав. Игривым котёнком ластилось оно к двоим, сидящим на вершине холма, у самого края леса. Девушка, смеясь, заслонилась ладонью от трепетных поцелуев ветра, её спутник раскинул руки и упал на спину, подставляя лицо солнечным небесам.

   Далеко внизу лужайки, рощи и перелески, пронизанные блестящими ниточками ручьёв, накатывали волнами на белый город, но не разбивались о его здания, а тянулись дальше, переплетённые с вязью улиц, как пальцы встретившихся ладоней. Город был пуст, прекрасен и тих. Ни движения, ни единой точки, ничего, способного нарушить гармонию тенистых аллей, широких проспектов, тайных тропинок - только покой, тишина и ветер. Он не выглядел мёртвым или покинутым - напротив, город продолжал жить, но уже своей собственной, нечеловеческой жизнью, размеренной и невидимой обычному глазу.

   - Спишь?

   Девушка чуть наклонила голову. Синяя стрекоза доверчиво села ей на плечо.

   - Нет. Мечтаю.

      Глава 1. Время жить.

   Наверное, это мог быть отличный день. Солнечный, весёлый и беззаботный. Эон Ли, заглянувшая рано утром, могла взять за руку, вытащить из дома и молча отвести в университет. А потом, после успешно сданных экзаменов - прогулка по городу, в окружении предпраздничной суеты. Да, прогулка с друзьями до самого вечера, и ещё...

   К сожалению, это оказался мрачный, тоскливый и мокрый день. Эон Ли, заглянувшая рано утром, молча взяла за руку и вытащила под дождь. Холодный, очень холодный дождь. Почти как её лицо. Да, не будь лицо Эон Ли таким застывшим, даже падающая с неба вода могла бы показаться приятным душем. Увы, от желания до возможности - целых три шага, два из которых длиннее вечности, а третий надо сделать, не имея ног.

   - Ли, куда мы идём?

   Молчание, только ноги по лужам шлёпают.

   - Ли, ты же не хочешь прогулять экзамены?

   Остановилась и отпустила руку. Не к добру это.

   - Иди.

   - Что?..

   - Иди на экзамены!

   Можно подумать, после этого её можно оставить одну.

   - Не пойду.

   Пожалуй, это уже привычно - пристроиться сзади, дистанция - три шага, равнение на стянутые хвостом волосы. Такие мокрые, что хоть отжимай. Ручейки стекают...

   - Университет в другой стороне.

   Остановилась. И как ей не холодно в тонкой майке?

   - Я знаю.

   - Не ходи за мной.

   - Сама виновата. Вытащила - терпи.

   Мокрые и замёрзшие, они прошли ещё три квартала. Дождь потоками низвергался с черепичных крыш, заставляя держаться середины пустынной улицы, но и там приходилось брести по щиколотку в воде, заявившей свои права на покорный человеческий город.

   Возле очередного проулка Эон Ли, не раздумывая, свернула влево - на узкую дорожку, зажатую меж двух глухих стен. Небо, разгневанное попыткой бегства, удвоило старания - распахнув серую бездну прямо над головой, оно бросало вниз миллионы прозрачных капель, рождённых лишь для того, чтобы прожить мгновение полёта и соединиться со своими сёстрами, разбившись при ударе о землю.

   Дорожка вывела к пустырю. Ограниченный с трёх сторон унылым бетоном, он зарос кустами и ковром зелёной травы, спрятав дальний край за деревьями. Над ними, почти сливаясь с тучами, возвышалась каменная стена. К ней и двинулись оба путника - теперь уже бок о бок, рассчитывая найти под деревьями хоть какое-то укрытие от дождя, но не желая, однако, признаваться в этом друг другу.

   Среди высоких стволов оказалось немногим суше. Пропитавшаяся водой трава противно хлюпала под ногами, нижние ветви, злорадствуя, норовили окатить старательно накопленной влагой, так что двое, не останавливаясь, прошли негостеприимную рощу насквозь, выйдя к небольшой полянке, зажатой между деревьями и стеной. Труды их вознаградились: здесь, скрытая от лишних глаз, обнаружилась беседка, изогнувшая крышу на деревянных резных столбах.

   Беседка была круглая, открытая всем ветрам, но после беснующегося ливня казалась весьма уютной: что такое сырые лавки по сравнению с плетьми холодной воды!

   Одежду отжимали молча, отвернувшись в разные стороны. Так же, молча, устроились на скамье, в метре друг от друга, наблюдая за продолжающимся ненастьем. Молчание давно стало основой их общения, позволяя каждому сохранять пространство своих мыслей нетронутым, и в то же время - улавливать чувства и настроения, общаясь без всяких слов.

   Ветер. Холод. Запах дождя.

   - Римм...

   Она нечасто звала его по имени. Ещё реже - таким голосом: тихим и неуверенным.

   - Что?

   - Чего ты хочешь достичь?

   - В жизни?

   - Да. Вообще. Для чего живёшь?

   Он опустил голову на сцепленные ладони.

   - Наверное, хочу быть полезным. Хотя бы для кого-нибудь, кроме себя. А ты?

   - А я... А я вот не знаю. Хочется чего-то... яркого, такого, что смогло бы перевернуть всю жизнь. Вспышки, знака... Сегодня я поняла, что ничего такого не будет. Что выбор у меня невелик - окончить университет и заниматься какой-нибудь ерундой, или стать маргиналом, отвергнуть общество и прожить всю жизнь в одиночестве. Вот так. И я пока не знаю, что с этим делать.

   Он покосился на её лицо, бледное и напряжённое в обрамлении мокрых волос.

   - Думаю, не ты первая. Универсального решения нет.

   Римм сделал паузу, глубоко вдохнул, наслаждаясь свежестью воздуха.

   - Попробуй отыскать себя в науке. Это единственное дело, в котором можно идти вперёд, не опасаясь встретить лбом стену. Только придётся...

   - Хватит. Я так и знала, что не поймёшь.

   - Снова обиделась?

   - Не обиделась. Просто хватит.

   И опять - молчание, в котором рождаются и умирают непроизнесённые фразы.

   - Экзамены, наверное, уже кончились.

   - Жалеешь, что не пошёл?

   - Не особо. Пересдам завтра.

   - Римм...

   Он взглянул на спутницу, пытаясь понять, откуда в её голосе прорезались вопросительно-озорные нотки.

   - Ты ведь всё равно сегодня не занят?

   - Уже нет.

   - И не делай такое лицо, будто я во всём виновата!

   - Э?..

   - Хочу сходить кое-куда. Составишь компанию?

   - Куда я денусь. Правда, сходить - это ты поспешила. Как бы вплавь не пришлось.

   Он вытянул руку за пределы беседки, подставляя ладонь граду тяжёлых капель.

   - Это просто водичка!

   - Холодная водичка!

   - Здесь недалеко. Побежали!

   Эон Ли выскользнула под дождь, остановилась, заново привыкая к его леденящим прикосновениям, и неожиданно рассмеялась. Шум ливня глушил все звуки, но Римм, стоя на границе стихии, видел её лицо и улыбнулся в ответ, укоряя себя за то, что любуется чужой радостью. Постоял мгновение и шагнул вперёд.

   ***

   Подошва соприкасается с полом, рождая звук. Чёрно-белый мрамор, неживое достоинство полированных плит и вычурного узора. Покой, нарушенный впервые за сотни лет.

   Галерея прорезала травянистую равнину, простёршуюся до самого горизонта. Где-то там, вдали, бичевал землю проливной дождь, но меж витых колонн гулял лишь его посланец, свежий ветерок, да и тот, исполнившись почтения к странному месту, не дерзал разойтись во всю прыть и нарушить строгую тишину.

   Вдоль галереи, обратив незрячие взоры к проходу, застыли морфы. Обращённые в подобия древних статуй, они молча встречали нежданного гостя, поражая разнообразием форм и чьей-то фантазии. Были здесь обнажённые атлеты, замершие в середине движения, грозные рыцари в тяжёлых доспехах, выдуманные людьми боги, исполненные величия и внутренней силы, были сказочные животные - драконы, грифоны, единороги, были прекрасные девы, воплотившие всю гамму эмоций от чистой невинности до яркого эротизма.

   Возле одной из фигур идущий остановился, поправил капюшон, хмыкнул. В горделивой, статичной позе, перед ним стояла высокая девушка. Изящные латы скрывали тело, тяжёлые волосы отброшены за спину, в левой руке - рукоять меча, слишком длинного для хвата одной ладонью. На лице - вызывающая усмешка, полная внутреннего огня, уголки глаз приподняты, правое плечо чуть выдвинуто вперёд...

   Постояв несколько секунд, путник двинулся дальше, окружённый почётным караулом серебристо-белых памятников.

   Галерея закончилась массивной дверью, под стать остальному убранству: створки чёрного дерева со стальными кольцами знаменовали конец пути. Петли тихонько скрипнули - именно так, как должны были скрипнуть, приглашая войти, но подчёркивая при этом собственную значимость, подобно привратнику, отдавшему не один десяток лет верной службе.

   Внутри оказалось тепло, просторно и солнечно. Жёлто-голубые витражи бросали на стены и потолок разноцветные пятна света, из распахнутого окна доносился нежный аромат цветущей сирени.

   Благостную картину нарушил резкий и громкий возглас.

   - Не вижу радости! Почему меня никто не приветствует?!

   В стоящем у окна кресле кто-то пошевелился. Послышался тяжкий вздох.

   - Кончай маскарад, Кинан. Я не расположен с тобой играть.

   - Можно подумать, ты когда-нибудь бывал расположен, мерзкий брюзга.

   Гость потянулся, сбрасывая плащ с капюшоном, и оказался гостьей - высокой девушкой в чёрной майке и голубых брюках. Чёрные волосы гривой падали на её плечи.

   - Зачем пришла?

   - Думаю, побить тебя, или миловать.

   - А.

   - Слушай, "а"! Лицо изволь показать, когда беседуешь с кем-то!

   - Обойдёшься. Ты же здесь неформально.

   - На твоё счастье, а то заставила бы отвечать по уставу.

   - Так что же ты, дочь моя, здесь забыла?

   С этими словами хозяин комнаты всё же встал, обошёл высокое кресло и присел на краешек мраморного стола.

   - Мороженого хочу. С клубничным сиропом.

   Её собеседник, казалось, слегка опешил, но почти сразу рассмеялся - тихо и немного скрипуче.

   - Ах, вот оно что. А я думал, скучала по мне, ночей не спала...

   - Мороженого дашь, жадина?

   Вместо ответа откуда-то из-под стола выглянул мелкий морф. Фантазия хозяина сказалась и на нём - бедолага приобрёл очертания танка на восьми тонких ножках, вооружённого сенсорной башенкой и двумя неуклюжего вида манипуляторами. В левой лапке он держал вазочку с мороженым, правая сжимала бутылку, наполненную чем-то золотисто-прозрачным. Покрутив башенкой, морф подбежал к девушке и протянул угощение.

   - Эх, вот так бы всегда...

   Она занялась мороженым, игнорируя насмешливый взгляд хозяина.

   - Кстати! Я по дороге видела статую... Весьма примечательную статую! Не подскажешь, откуда черпал вдохновение, о гордый ваятель?

   - Глазастая Кинан. По-моему, вышло совсем неплохо. Синтез реальности с аллегорией.

   - А мнением модели поинтересоваться забыл? Нет, я не то, чтобы возмущаюсь...

   Она вдруг посерьёзнела.

   - Вспоминаешь?

   - Иногда - вспоминаю. Именно поэтому не стал создавать точный образ. Слишком уж ярок он.

   - А себя, Виндик?

   - Себя, увы, не могу. Тебя что-то тревожит?

   - Всегда. Я не я, если не испытываю тревоги. Поэтому пришла съесть у тебя мороженого.

   - Ясно.

   Он заложил руки за голову - чёрная фигура посреди белой комнаты, взгляд устремлён за пределы стен.

   Кинан откупорила бутылку, сделала глоток, замерла.

   - Невкусно?

   - Нет. Надобно мне бежать. Сработала одна из ловушек.

   - Ловушки? Помогаешь Тайо на добровольных началах?

   - Нет, сама. Скучно же. Пока, Виндик!

   Во второй раз дверь открылась без скрипа.

   ***

   - Это и есть то самое место?

   - Ага.

   - Значит, на пустырь мы забрели не случайно?

   - Ага.

   - Могла бы сразу сказать.

   - Тебе скажи. Пришлось бы два дня уламывать.

   Лаз в стене вовсе не казался хорошим началом пешей прогулки. Кто и зачем вывел его на заброшенный пустырь, осталось загадкой, но этот кто-то не имел ничего против крутых бетонных ступенек, тусклого освещения и ржавых металлических прутьев, в изобилии торчащих из потолка. Эон Ли, похоже, была солидарна с неведомым творцом и только Римм находил место совершенно ненормальным, предпочитая, впрочем, помалкивать.

   - И долго будем идти?

   - Пока не отыщем выход.

   - Обеда, как я понимаю, мы не планируем...

   - Мы и ужина не планируем. Возражений нет? Принято единогласно.

   - Принцесса была ужасная...

   - Что?

   - Погода, говорю, не заладилась.

   К тому времени, как ступеньки закончились, сменившись ровным полом, прошло не менее десяти минут. Короткий коридорчик вывел в кишку тоннеля - узкого, кривого и очень пыльного. Светлячки, вяло кружась над головами, едва освещали царящее кругом запустение. Тоннелем не пользовались давно. Осыпавшаяся со стен плитка обнажила неровный камень и проложенные в углублениях трубы - белесые, похожие на огромных червей. Кое-где виднелись наглухо закрытые, облезлые двери, подходящие скорее для карликов, нежели нормальных людей. Затхлый воздух навевал мысли об остановившемся времени.

   Римм брёл следом за спутницей, стараясь не задевать стен. Сожалеть о пропущенных экзаменах было поздно, поэтому некоторое время он бездумно созерцал ягодицы Эон Ли, находя их более привлекательным зрелищем, чем виды унылого подземелья. На периферии сознания крутилась, пытаясь обрести чёткость, какая-то мысль - Римм приметил её давно, но старался не подгонять, опасаясь получить недооформленный результат. Мысль отвечала взаимностью, с каждой минутой становясь всё более готовой к употреблению, и к тому моменту, как за поворотом показалась первая развилка, вопрос окончательно созрел для того, чтобы быть озвученным.

   - Ли! Как ты думаешь, что это за тоннели?

   - Понятия не имею. Похожи на аварийно-технические - коридор для людей, дверцы в стенах - для каких-нибудь морфов.

   - Аварийно-технический - в таком состоянии?

   - Почему нет? Стал не нужен, вот и забросили. Меня больше интересует - куда теперь?

   Проход, по которому они шли до сих пор, плавно разделялся на два тоннеля.

   - Предлагаю назад.

   - Отклонено.

   - О тебе ведь забочусь. Римм Винтерблайт и без того красотой не блещет, а вот Эон Ли Граоне, мумифицировавшись в каком-нибудь тупике, потеряет довольно много.

   - Не подлизывайся. Все коммуникации прокладывают в соответствии с рациональным планом, заблудиться в них - невозможно. Куда ни пойдём, рано или поздно отыщем выход.

   ***

   На часах было время обеда, когда Римм окончательно убедился, что выход отыщется скорее поздно, чем рано. Тоннели продолжали ветвиться, мусора и пыли в них становилось всё больше, а светляков - всё меньше. Эон Ли порывалась обследовать жутковатого вида щели, временами возникавшие то справа, то слева, но Римм встал стеной, принудив её отступить: тёмные катакомбы шириной в полметра меньше всего походили на путь, способный привести к свету и свежему воздуху. Прогулка под ливнем казалась теперь занятием весьма привлекательным - по крайней мере, Римм без колебаний променял бы подземное приключение на ненастное, но всё-таки небо. Ноги ныли от долгой ходьбы, желудок, поначалу смущённо, но со временем настойчивее и громче, напоминал хозяину о своём бедственном положении, а Эон Ли всё так же бодро маршировала вперёд, хотя по редким растерянным взглядам можно было понять, что и она потеряла изрядную долю своего оптимизма.

   Удача улыбнулась в начале пятого часа их путешествия: тоннель, неожиданно для обоих, закончился ржавой дверью. Дверь оказалась не заперта, и, пожаловавшись на свою судьбу отвратительным скрипом, пустила скитальцев в просторное помещение, заваленное грудами хлама.

   Слабое мерцание светляков разогнало тьму, отвоевав у неё картину запустения и разрухи. Столы, ставшие монументами кучкам бурой трухи, приборы, назначение которых надёжно укрыла не иначе, как вековая пыль, стеллажи с контейнерами без маркировки - казалось, комнату оставили и забыли вернуться, отвлёкшись на другие дела.

   - Римм, ты что-нибудь понимаешь?

   - Что-нибудь - понимаю.

   - Надеюсь, это что-то полезное?

   - Нет, Ли. Совсем бесполезное.

   Он огляделся, вздохнул и снял контейнер с ближнего стеллажа. Крышка отошла от лёгкого нажатия, обнаружив под собой ячейки с прозрачными ампулами. Запечатанными, но абсолютно пустыми.

   - Что там?

   Эон Ли заглянула через плечо, щекоча волосами ухо.

   - Какая-то ерунда. Всё это место - одна сплошная бессмыслица. Никакого предназначения. Тоннели, которые ведут в никуда, комната, набитая антиквариатом, полудохлые светляки...

   - Смысл есть всегда! Мы просто не понимаем, какой.

   - Точно. Смысл этого места - не иметь смысла.

   - Но...

   - Постой! Ничего не слышишь?

   Звук повторился ещё раз. Негромкий, металлический, он заставил их насторожиться, глядя по сторонам. Римм почувствовал, как пальцы Эон Ли прикоснулись к его плечу, но прокомментировать сей факт не успел: возле двери у противоположной стены помещения, там, где ещё мгновение назад было пусто, кто-то стоял.

   - Я - демон, имя моё Кинан, - произнёс чуть хрипловатый женский голос, не давая опомниться.

   ***

   Она шагнула навстречу, приветливо улыбаясь - так, по крайней мере, решил для себя Римм, потому что применять эпитет "хищная улыбка" к первому встречному счёл невежливым.

   - Кого мне встретить довелось, могу ли я узнать, зачем под землю лезть пришлось и как вас величать? Что до меня, то часто я брожу одна в тени... Вы представитесь, наконец, или мне звать вас Девочка и Мальчик?

   Переход от плавных стихов к насмешливому вопросу произошёл так, словно подобная манера речи была для незнакомки вполне естественной. Римм поёжился - высокая бледнокожая девушка в самом деле казалась демоном подземелий: всякий раз, как он пытался сосредоточить на ней взгляд, внимание рассеивалось, словно его объект таинственным образом ускользал из поля зрения, оставляя на своём месте... что?

   Ли пришла в себя первой.

   - Я - Эон Ли, третий круг Университета Наук. Мы тут, к сожалению, заблудились. А вы...

   - Заблудились? Случайно? Или же любопытство привело вас под землю, в заброшенные тоннели, полные призраками минувших столетий? Или по воле коварного тирана направили сюда стопы двое отроков? А может, вас манило древнее сокровище, укрытое в бессолнечных, опасных глубинах?

   Эон Ли растерянно замолчала. Римм, стоя чуть позади, лихорадочно думал, что можно ответить на такую постановку вопроса, но "демон" сам разрешил их трудности.

   - Задача Богом мне дана: идущих испытать и сильных - к свету выводить, а слабых - пожирать. Но есть я вас не буду, не бойтесь. Только скажите мне одну вещь...

   - Какую?

   Вопрос вырвался у обоих одновременно, и Кинан задумчиво перевела взгляд с одного лица на другое.

   - Нет ли у вас, случайно, с собой мороженого? Я его очень люблю, а демонов почти никто никогда не кормит...

   - Вас не кормят?!

   - Да.

   Горе Кинан было совершенно искренним, она даже опустила голову, позволив чёрным волосам упасть на лицо.

   - Есть, правда, один негодяй... Настоящий Тёмный Владыка, лицемер и тиран. Раз в столетие он позволяет мне вкусить божественного мороженого с клубничным сиропом. Представляете? Раз в столетие!

   Она запнулась, но тут же опомнилась, снова изменившись: несчастная девушка уступила место кому-то деловому и энергичному.

   - Итак! Хотите на поверхность, где свет и дождь? И пыли нет, и этой вот трухи? - тут Кинан пнула ближайший стол.

   - А что это за место, вы не знаете?

   - Конечно, знаю! Только не скажу. Так что же, наверх идём, или оставить мне вас тут, блуждать во мраке?

   Спорить и задавать вопросы не хотелось даже упрямой Эон Ли, поэтому она просто кивнула, принимая щедрое предложение.

   - Хорошо. Взамен же попрошу вас об услуге - потом, не сразу. Согласны на такое, скитальцы?

   - Услуге?..

   - Да. Должны вы знать - получаешь, лишь отдавая взамен иное. Всегда лишь так, и никогда - иначе.

   На этом терпение Ли закончилось.

   - Что за абсурд! Римм, хватит слушать сумасшедшую! Услуги, условия, секреты и тайны! Перестань болтать о какой-то мистической ерунде! Хочешь помочь - помогай, нет - иди куда угодно, только избавь нас от этой чепухи про демонов и всё остальное!

   - Абсурд?! Мои слова абсурдом ты назвала, не зная истины!

   Эон Ли, возбуждённая не на шутку, не замечала того, что отчётливо видел Римм: в глазах Кинан танцевали искорки озорства и веселья, придавая сердитой гримасе издевательские оттенки. На мгновение ему показалось, что Кинан даже подмигнула - правым глазом, едва заметно.

   - Слушай. Ты правда такая психованная, или прикидываешься? Человек пользуется всеми доступными благами по праву рождения. Мы же не отдаём ничего взамен нашей жизни - так о чём ты тут говоришь? С какой стати я, он, да вообще все вокруг должны что-то отдавать за ветер, воду, пищу, морфов? Кто нам мешает вызвать пару платформ или аварийную службу? Мы просто решили найти выход сами, но это не даёт тебе права...

   - Наивная. Вы платите, не ведая цены. Цена же - велика... для вас самих. А впрочем - ладно. Я отведу вас так - не требуя награды, сейчас иль в будущем. Но помните мои слова - ты тоже, юноша, решивший промолчать.

   Она насмешливо улыбнулась Римму, сощурив тёмные глаза, и тут же отвернулась, оставив его в недоумении. Казалось, в одно короткое мгновение взгляд Кинан поведал целую историю, поведал не самому Римму, а кому-то иному внутри него. Знать бы только, на каком языке.

   - Идёмте же, о пленники прогресса!

   Только сейчас Римм заметил ещё одну странность, ускользавшую ранее: над головой Кинан не было ни одного светляка. Она шла тёмным тоннелем, не испытывая нужды в освещении.

   ***

   Для двухсот советников зал был слишком велик. Вознёсшийся на пятьсот метров купол вмещал десятки тысяч людей, но массовые стечения народа остались в прошлом, и теперь Зал собраний обретал подобие жизни лишь на время редких заседаний Гражданского совета, собиравших по нескольку сотен зрителей.

   Сегодня не было и того: на высоких трибунах едва насчитывалось три десятка праздных зевак, а сгруппированные в своём секторе представители гражданской администрации выглядели одиноко и потерянно на фоне грандиозных уступов амфитеатра и расчертивших небо арок самого купола, затянутых фоточувствительным стеклопластиком.

   - Товарищи!

   Раскатистый голос вознёсся над шеренгами пустых кресел.

   - Заседание Гражданского совета Ауры объявляю открытым.

   Оратор умолк, и в воздухе позади него, протянувшись на сотню метров, возникло знамя - две стилизованные руки на белом фоне, возносящие ввысь синюю семиконечную звезду. Вслед за знаменем, словно из ниоткуда, родились первые звуки гимна: нарастая, подобно шквальному ветру, они грянули голосом тревоги, борьбы, величия, обратились в шторм, бешенство которого всё сильнее и чётче прорезал стальной, ритмичный мотив, он укрощал безумство стихии, и вот уже грозный марш, лязгая металлом, заполнил собой всё пространство под куполом. Прошла минута - и марш, словно успокоившись, зазвучал тише, поступь миллионов солдат сменилась картинами мирной жизни, выраженными в гармоничной мелодике, но и эта тема, в свою очередь, замедлилась, потекла ручьём, зашумела травой, зазвенела каплями дождя, постепенно сходя на нет, до уровня вселенской пустоты и безмолвия - чтобы в самом конце смениться неудержимым, пронзительным звучанием взлёта, вознесения к пределам познания, грянуть величием человеческого духа - и замолчать.

   Человек, стоящий на открытой мраморной трибуне, оглядел зал. Грузное телосложение и короткая борода придавали ему сходство с античными мудрецами, но глубоко посаженные глаза и ястребиный нос, столь неуместный на широком лице, подошли бы скорее воину.

   - Товарищи! Позвольте огласить повестку нашего заседания.

   Знамя сменилось изображением самого оратора, облачённого в серый френч и алый плащ председателя.

   - Первое. Вопрос о степени соответствия образовательной программы Университета Наук современным интересам развития общества. Докладчик - председатель Комитета образования.

   В секторе, занятом советниками, наметилось шевеление - несколько человек, не обращая внимания на председателя, уткнулись в инфосферы, другие, наоборот, выпрямились, демонстрируя интерес и внимание.

   - Второе. Вопрос о совершенствовании процедур управления общественными секторами. Докладчик - председатель Социального комитета. Третий вопрос посвящён контролю над климатическими процессами, докладчик... - последовала пауза, - председатель Комитета по межведомственным делам. Итак, прошу первого докладчика к трибуне...

   ***

   - Как ты думаешь, он скажет что-то полезное?

   Двое зрителей сидели на верхней ступени амфитеатра, казавшегося отсюда огромной чашей. Докладчик на трибуне выглядел муравьём, но голографическая проекция исправно демонстрировала пожилого мужчину, худощавого, однако далёкого от старческой дряхлости.

   - Дано ли нам судить? Полезны все созданья, и речь его, сухая, может быть, и полная словами, как осенью листвой полны опавшей леса и рощи, несёт в своём потоке зёрна смысла, что будут нам полезны, хоть сорняк, хоть сладкий виноград из них взрастает.

   - Боюсь, он поле сорняками засеет быстро... О нет, Гвин, я скоро стану изъясняться точь-в-точь как ты. Недопустимо и немыслимо.

   - Увы, меня не повторить. Я шелест ветра, я туман и песня птицы... Но послушай, тебе, пожалуй, интересна будет речь, которую почтенный муж в сию минуту произносит.

   Докладчик, закончив длинное вступление, перешёл к практическим рекомендациям, и Гвин с её спутником умолкли, внимая сухому голосу.

   ... в связи с чем наш комитет предлагает осуществить следующие изменения в структуре Университета Наук, программе обучения и сопутствующей социальной доктрине. Первое: пересмотреть распределение учебных мест в сторону увеличения доли общественно-значимых дисциплин за счёт менее востребованных и непопулярных. Второе: преобразовать Магистрат путём введения в него членов Гражданского совета, демократизировав, таким образом, весьма закрытый и консервативный процесс принятия решений руководством Университета. Третье: предоставить студентам более гибкие возможности социальной адаптации в соответствии с прилагаемым проектом. И, наконец, четвёртое, - он рубанул рукой по воздуху, - прекратить порочную практику добровольной стажировки выпускников в Экипаже постоянной готовности, как препятствующую их нормальной социализации в обществе Ауры. Благодарю за внимание, я закончил.

   Пока он возвращался на своё место, юноша в белом, сидящий рядом с Гвин, беззвучно хлопал в ладоши.

   - Прекрасно, просто прекрасно! Актор будет в полном восторге, когда узнает. А вот в Магистрат я им идти не советую. Там побьют.

   - Ты думаешь, наш повелитель сие одобрит?

   - Ох, Гвин... - он дружески похлопал её по плечу, заслужив ядовитый взгляд зелёных глазищ. - Ты слишком увлекаешься живым в его материальной ипостаси, но плохо понимаешь людей.

   - Не будь самодоволен, Тайо! Я вижу дух в живом и неживом, интриги же чужды моим стремленьям. Довольно и души, в которой прозреваю, минуя ил, несомый рекою грязных мыслей.

   - А если прозреваешь, должна знать: прямое вмешательство актора невозможно. Однако, довольно будет иных путей.

   Гвин запахнулась в белый плащ, склонив голову набок - задумалась. Заседание, меж тем, продолжалось: второй доклад был благополучно пропущен мимо ушей, третий же вызвал у двоих наблюдателей живой интерес. Председатель комитета по межведомственным делам говорил быстро, но неуверенно - казалось, выступление ему в тягость и он стремится быстрее его закончить. Гвин уставилась на фигурку докладчика, словно змея на жабу, Тайо, глядя на это, иронично приподнял бровь, но и он оставил вальяжно-скучающий вид, подобравшись и внимательно слушая.

   - Множество жалоб на прошедшие ливни вынудили нас рассмотреть эту проблему в контексте, так сказать, соответствия климатических программ ожиданиям общества. Как вы понимаете, этот вопрос, к сожалению, находится вне пределов нашей непосредственной юрисдикции, поэтому мы послали запрос в... эээ... соответствующие отделы, отвечающие за работу климатических установок и управление биосферой Ауры. Думаю, будет лучше, если я зачитаю полученный нами ответ...

   Гвин и Тайо переглянулись. Докладчик вздохнул и начал:

   "- Доводим до вашего сведения, что разработка климатических программ - важнейший элемент поддержания как социального, так и экологического баланса. В связи с этим ваши предложения по совместному контролю над процессом их создания, а также по смягчению климата, отклонены. Заметим также, что совать свой нос, подобно хомяку, иль белке любопытной, в процессы жизни, о которых меньше знаешь, чем червь об облаках, летящих в небе, немыслимо и безрассудно, и впредь, когда желание возникнет такое - от лени и безделья, не иначе - взойдите к юной деве на ложе брачное, иль в упражненьях тяжких тела свои крепите, чрез то и мысли вредные покинут чело и радостнее станет духу."

   В Зале собраний повисла мёртвая тишина. Тайо, зажимая рот, корчился в кресле. Гвин всё ещё выглядела, как змея - довольная змея, проглотившая свою жабу.

   ***

   - Встать!

   Команда прокатилась по рядам, выдёргивая студентов из кресел. Римм с готовностью вскочил, отдавая дань старинной привилегии Университета - требовать от всех, находящихся в его стенах, соблюдения дисциплины.

   - Во славу Университета Наук Ауры - приветствие!

   Сотни раскрытых ладоней взметнулись вверх.

   - Сесть!

   Слитный шорох ознаменовал окончание ритуала. Кое-кто, включая Эон Ли, бывал весьма недоволен творящимся в храме наук "мракобесием", но и такие люди не смели в открытую нарушать порядков, установленных семь столетий назад.

   Распорядитель сделал шаг в сторону, и вперёд выступил Великий Магистр - сухонький старичок в чёрной хламиде, украшенной алыми лентами. Гул приглушённых разговоров угас под тяжёлым взглядом.

   - Товарищи! Студенты! Друзья!

   Магистр взял паузу, ещё раз обводя аудиторию глазами, укрытыми под кустами бровей.

   - Я буду не краток, а очень краток. Сегодня вы перестанете быть студентами и станете выпускниками, полноправными и достойными членами общества. Большинство из вас, если уж быть совершенно точным. Начать оглашение результатов!

   За его спиной, во всю сцену, засветилась проекция. На ней появилась первая надпись, и синтезированный голос тут же продублировал:

   - Первое место, тысяча баллов! Шрёзер Бертольд Вергоффен, факультет Механики!

   - Первое место, тысяча баллов! Марина Альс, факультет Искусства!

   - Второе место, девятьсот девяносто девять баллов! Альвин Мирро, факультет Физики!..

   Римм расслабился лишь после того, как звонкий механический голос, не меняя интонации, отчеканил:

   - Семьдесят третье место, девятьсот тридцать четыре балла! Римм Винтерблайт, факультет Механики!

   - Семьдесят третье, а? Ты неплох.

   В словах Эон Ли звучал сарказм, который оставалось только проигнорировать. Римм припомнил визит к магистрам факультетов - своей Механики и Искусства, где имела счастье учиться Ли. К пересдаче их, конечно же, допустили, но и шанса поиздеваться над незадачливыми студентами мэтры упускать не желали: пересдача была объявлена открытой, с участием зрителей, преподавателей и магистров. Римм выбрался с неё шатаясь и слегка изменившись в лице, напугал стайку студенток первого круга и одолел литр лимонада в буфете. Результат выше восьми сотен баллов казался ему тогда недосягаемой сказкой, так что радость от оглашённых цифр не могла испортить даже кислая физиономия Эон Ли, оказавшейся на шестьсот третьем месте в общей таблице.

   - А теперь, мои дорогие, позвольте сделать важное объявление.

   Трёхчасовое прослушивание результатов утомило даже Великого Магистра. Голос его сделался тише, а усталость, смягчив острые грани слов, вновь явила собравшимся зыбкую тень очарования, собиравшего некогда полные лекционные залы. Римму показалось, что бессменный владыка Университета Наук преобразился даже внешне, позволив частичке души выглянуть из-под скорлупы - по крайней мере, взгляд Магистра больше не давил своей тяжестью, а морщинистое лицо перестало выглядеть маской судии грешников.

   - В этом году нашему университету предстоят серьёзные перемены. Гражданский совет Ауры недоволен нашей работой и выдвинул определённые требования... которые мы, конечно же, постараемся свести к минимуму. Тем не менее, Университет является частью общества и не может не подчиняться его решениям - в особенности тем, что не затрагивают наши неотъемлемые привилегии и права. Итак, с прискорбием сообщаю, что стажировка в Экипаже постоянной готовности, начиная с текущего года, отменена.

   Разочарование. Праздничный торт оказался жалкой подделкой, исполненное желание развеялось со звоном будильника, упала и разбилась коробка с игрушками, увидеть которые больше не доведётся... Будущее в одно мгновение утратило яркие цвета, став унылым и скучным.

   Римм глубоко вдохнул, стараясь погасить чувство детской обиды на Магистра, Гражданский совет и весь мир, отказавшийся соответствовать ожиданиям. Новость вызвала разговоры и суетливое движение среди сотен выпускников, наполнявших аудиторию, но сожаление об утраченной возможности испытали немногие. Большинство лиц выражали недоумение, удивление, интерес, даже радость оказалась не столь редка в этой гамме, и при виде неё Римм неожиданно для себя испытал незнакомое раньше чувство: отвращение к человеку. Какое-то время он пытался разобраться в себе, но жгучая смесь эмоций продолжала бурлить, игнорируя доводы рассудка о том, что для "опоздавших", кому не хватило места на избранном факультете, это, может быть, наилучший путь.

   - Благодарю за внимание. Все свободны.

   - Встать!..

   ***

   Сладостное звучание флейты. Голоса прошлого манят, шепчут, прячутся за неторопливым шелестом прибоя, завораживают и гаснут, оставляя душу, уже готовую понять тайный смысл, в нехоженых дебрях памяти. За плеском волн чудится дыхание океана - безбрежность и спокойная мощь заключены в оправу берега, усыпанного галькой и валунами.

   - Маленький человек, - говорит океан, - что ты видишь?

   - Я вижу небо, лес и много воды. Я вижу холмы и горы, я вижу течение рек и звёзды над облаками.

   - Нет, маленький человек, ты мало видишь вокруг себя. Смотри дальше, смотри насквозь!

   - Я вижу взлёт и падение, конец и начало. Жизнь, которая зло, и смерть, которая благо, правду, которая станет ложью, и ложь, которая станет правдой. Вижу людей и нелюдей, власть и любовь, границы и дороги, вселенную и огонь разума в её пустоте!

   - Нет, маленький человек, и далеко ты смотришь, и широко, но никак не можешь прозреть. Смотри же, смотри ещё!

   Но нет говорящего океана, только сон оставил лёгкую дымку да вкус тревоги.

   Голоса... Сколько же их, чужих, весёлых и грустных! Одни похожи на приоткрытую дверь в летнее счастье, из-за которой доносится запах фруктов и льются солнечные лучи, другие - всё равно, что шелест страниц в библиотеке, где книги пахнут тайнами, а за окном розовеет закат, третьи напоминают полёт ветра, колышущего верхушки душистых трав, четвёртые - небо в те мгновения, когда облака уже решили пролиться дождём, но ещё не договорились, в какой момент подарить земле свою влагу... Голоса зовут, обещая тысячи, миллионы, миллиарды миров, которые не описать словами, только увидеть, только почувствовать, принять душой и вдохнуть, навечно оставляя в себе...

   Оставляя в них самого себя.

   Флейта взвизгнула, умолкла, время лишилось точки опоры и замерло, повиснув цепочкой стеклянных мгновений-шариков, и на изломе высшей точки молчания грянул, ломая реальность, снова толкая мир из прошлого в будущее, исполинской силы хорал. Его мощь с лёгкостью демиурга сотворила бескрайнюю равнину под серым небом, взлетела и потянула за собой землю, вспучивая её колонной, выше гор и чернее ночи. Колонна росла, ширилась - и вот уже пирамида, сверкая гранями, стоит посреди равнины, и смирил свою власть неведомый хор - только с вершины новосотворённого монумента льётся одинокий голос, пронзительный, нежный... страшный.

   В нём сон и покой. В нём вечность и горизонт. В нём тьма, в нём искорки звёзд, в нём то, что было раньше, чем рождение света, и то, что будет после его конца. В нём окончательный смысл бытия, превращающий движение в точку. В нём счастье...

   - Разум - это крепость на границе между реальностью и безумием.

   Чья-то фраза грубо перебила чарующую песню и потянула за собой ниточку мыслей.

   - Разум - это синоним Бога, - сказал Римм на удивление твёрдо, разрушая чужую магию.

   - Человек есть наивысшее состояние разума, - одобрил кто-то его усилия.

   - Человек есть движение от хаоса к созиданию, - продолжил он, изо всех сил раздирая тенета дьявольской мелодии.

   - Жизнь - процесс реализации потенциала творения, вектор которого направлен в будущее! - выкрикнули они хором, заставив чёрную пирамиду дрожать.

   - Жизнь бесконечна, как бесконечен процесс познания! - теперь прервался и голос, прославляющий абсолютное ничто, сбился, расстроился, снова попытался возвыситься, но Римм и его неведомый спаситель растоптали эти попытки новыми строками Катехизиса Человека, вбивая их, словно колья:

   - Смерть представляет собой лишь вероятность погружения вселенной в океан хаоса!

   - Смерти не существует, пока человек её не признает!

   - Вечность не закончится никогда!

   Римм открыл глаза.

   ***

   Погружение далось нелегко, оставив на память ноющую боль во всём теле, тяжесть и тошноту. Кушетка отдавала прохладой, и Римм прижал к ней ладони, восстанавливая ощущение реальности бытия.

   - Не шевелись.

   К руке прикоснулось что-то холодное, и боль стала нехотя отступать, прячась в глубине тела. Противная тяжесть, к сожалению, не исчезла - Римм знал, что это психосоматический эффект, бороться с которым предстоит самому, не полагаясь на медицинские костыли.

   - Плохая была реакция, но теперь уже всё в порядке, - произнёс надголовой доброжелательный голос, в котором угадывались знакомые нотки. - Встать можешь?

   Организм отозвался на вопрос немым стоном, но активность всегда была лучшим лекарством от последствий неудачного погружения, поэтому Римм заставил себя кивнуть, напрягся и рывком вздёрнул тело, придав ему вертикальное положение. Волевым усилием подавив стон, он разлепил глаза и уставился в стену, медленно плывущую куда-то влево, но почему-то не уплывающую. Хотелось упасть обратно, однако падать было нельзя, пусть даже молоточки в голове выстукивают марш, а желудок, судя по ощущениям, приобрёл форму и плотность булыжника. Через минуту стало немного легче - ровно настолько, чтобы позволить себе осмотреться. В поле зрения поочерёдно вплыли зеркало, изящный стол, пустая кушетка, слепяще-белый прямоугольник окна и наконец - участливое лицо, увенчанное ёжиком русых волос. Лицо изобразило улыбку и отодвинулось, превратившись в мужчину лет тридцати, одетого, по традиции, в белый халат врача.

   - Владислав?..

   Римм просипел имя и был тут же вознаграждён стаканом прозрачной жидкости, которую с удовольствием выпил.

   - Молодец, вспомнил.

   Владислав плюхнулся в кресло и подкатился поближе.

   - А теперь расскажи мне, как тебя зовут и кто ты есть, хорошо?

   Его лицо выражало такой неподдельный интерес, словно вместо Римма на кровати сидел, как минимум, говорящий медведь.

   - Конечно, доктор. Я - зримое воплощение Ахура Мазда, творца сего мира, явленное вам, дабы вознести Благую Веру из мрака забвения. Впрочем, вижу, что передо мной закоренелый друджвант, ибо кто ещё станет мучить допросами несчастного студента, только-только пережившего сеанс адаптации?

   - Потому и мучаю, мудрый господин, - развёл руками палач в белом халате. - Может быть, назовёте хотя бы имя вашей земной оболочки?

   - Римм Винтерблайт, двадцать шесть лет, выпускник факультета Механики, бог... Устроит?

   - Вполне. Ваша божественность запомнила что-нибудь из сеанса?

   - Нет. Ничего. Разве что страх... Был страх, и ещё кто-то мне помогал. Но кто, где, в чём... Ничего не помню.

   Доктор внимательно посмотрел Римму в глаза, потом - на экран медицинского терминала и, наконец, кивнул.

   - Хорошо. Недомогание продержится около получаса. Ты, надеюсь, тоже продержишься, - он усмехнулся и помахал рукой. - Свободен, Ахура Мазда.

   ***

   - В "Пик вечности"!..

   - ...в качестве демонстратора спроектировал танк. Проектирование не зачли, зато приняли как самостоятельную работу по истории культуры...

   - ...думал, будет сложнее. Теперь в лабораторию, оттуда уже прислали письмо...

   - Сначала по магазинам, специально нарисовала кучу дизайнов... Да, и для вас... Нет, не такие страшные, как тогда!

   - На неделю, как минимум. Потом - даже не знаю...

   Город принимал бывших студентов, раскрыв объятия светлых улиц. Римм стоял в потоке людей, слушая обрывки разговоров, но праздничная суета, кружась водоворотами улыбок и яркой одежды, не задевала его, оставаясь чужой, почти эфемерной. Он оглянулся назад, туда, где главная башня университета, блестя витражами стрельчатых окон, вздымала шпиль над зеленью парка. Внутри колыхнулся огонёк ностальгии - шесть лет жизни были связаны с этой башней, с низкими, просторными корпусами, с подземными лабораториями и яркими фестивалями, с бронзовыми драконами на коньках крыш и со статуей Афины в центре фонтана, которую шутники с факультета Искусств то обнажали сверх меры, то облачали в рыцарские доспехи.

   Улыбнувшись на прощание, Римм зашагал к распахнутым настежь воротам, но, оказавшись рядом с коваными створками, снова остановился. Надо было сделать последний шаг, оставить за спиной розовую плитку дорожек, раскидистые каштаны, вишни и клёны, стать, наконец, автономным членом общества, каждый день совершая выбор, каждый день формируя новое завтра, но именно этот символический шаг оказался невероятно труден. В университет можно вернуться, можно построить новую связь между человеком по имени Римм Винтерблайт и древней, но вечно молодой общностью, только связь эта будет иной, и он, Римм, тоже будет иным - потому что прошлое недостижимо, а будущее, как всегда, беспощадно.

   Так и стоял он в самой середине ворот, не замечая окружающих и сам не замечаемый ими, унылый, словно покинутый всеми призрак, стоял до тех пор, пока кто-то не ухватил его за руку и не проволок несколько метров, вытащив за пределы ограды.

   - Ты чего тут стоишь?

   Эон Ли успела переодеться в сияющей белизны майку и шорты, и, похоже, отнюдь не страдала тоской по прошлому. Пряди светлых волос выбились из её причёски и золотились, подсвеченные послеобеденным солнцем, перекинутый через плечо рюкзачок и кроссовки на загорелых ногах завершали образ воплотившегося в человеке лета, застывшего на мгновение с вопросительно приподнятой бровью.

   - Думаю.

   Это было правдой, а лучшего ответа под её взглядом Римм придумать не смог.

   - Похвально. Но не сегодня. Я-то в медпункте задержалась, а ты?..

   - А я?.. Мы что, куда-то спешим?

   Ли всплеснула руками.

   - Уже нет. Ответь-ка, Проклятый, ты чем слушал, когда мы с Ирвин, Марой и Веглесом обсуждали, где будем праздновать окончание? Ты ведь рядом сидел, а?!

   Признаваться в том, что слышал каждое слово, но не принял сказанное на свой счёт, а потом и вовсе выкинул из головы, в такой ситуации было подобно смерти. Римм покорно склонил голову, всем своим видом выражая смирение - если уж в ход пошло старое прозвище, придуманное во время словесных поединков на уроках мёртвых языков, негодование Ли в самом деле надо гасить.

   - Ясно.

   Её возмущение улеглось, оставив после себя смесь жалости и смирения с неизбежным.

   - Так ты поедешь?

   - Куда? - удивился Римм. Просительные нотки в голосе Эон Ли окончательно сбили его с толку.

   - На Солер. У нас, как выпускников, приоритетное право посещения на неделю.

   - Поеду.

   Он сделал усилие, и плотина внутри сломалась - мысли и чувства снова потекли свободной рекой.

   - Солер - слишком сильное искушение даже для меня, а ведь я знаю толк в искушениях!

   - В самом деле?

   - Ага. С тех самых пор, как мы вылезли из подземелий, меня не покидает ощущение, что нас разыграли, причём успешно. Искусили какой-то тайной.

   - Я сейчас искушу тебя зубами, и больно. Час на сборы, час! Пока транспорт не отключили!

   ***

   - В этом году Песню ветра собираются исполнить более миллиона человек. Второго июня, в десять часов, будет полностью отключён персональный транспорт, поэтому рекомендуем отправиться к избранным вами районам пребывания заранее. Районное отключение транспорта внутри пределов Альбарии и Санкторума произойдёт в восемнадцать часов сего дня. Региана будет отключена двумя часами позднее. В день Песни ожидается ясная, прохладная погода.

   - Гражданский совет уведомляет: с текущего момента активный уровень Социального кодекса понижается на один слой. Новый активный уровень - 3-А. Упрощённые процедуры бытия вступают в силу автоматически. Совет желает вам успехов на пути построения счастливого и гармоничного общества.

   Полотнище стереопроекции, развёрнутое над проспектом, сменило веснушчатое личико диктора видом золотых полей под безупречной чистотой неба. Автоплатформа влетела прямиком в идиллический пейзаж, пронзила его и устремилась дальше - мимо бело-зелёных террас, прочь от города, туда, где блестело, маня простором и свежестью, озеро Солер, мечта каждого студента и самое популярное место Ауры - популярное настолько, что единственное подчинялось контрольно-пропускному режиму.

   Друзья устроились в задней части платформы, лениво перебрасываясь фразами и поглядывая на проплывающий внизу пейзаж. Посмотреть было на что: речушки, холмы и рощи Экопарка, живописные, будто перенесены прямиком из сказки, переходили на горизонте в бескрайнюю равнину, царство седой травы и вечного ветра. Увидеть эту картину с высоты можно было, лишь отправившись на Солер - доступ в сам Экопарк осуществлялся только индивидуальным транспортом, так что возможность полюбоваться природой Ауры сверху выдавалась нечасто.

   - Смотри, вон там дворец Владыки, он прекрасен!

   - Спокойно, Гвин. Ты перевозбудилась.

   - Дозволено сие. Не будь столь скучным, Солнце.

   Римм посмотрел за борт - никакого дворца, разумеется, там не было. Перевёл взгляд на говорящих - те сидели напротив него, распивая незнакомый лимонад из большой бутылки. До того они странным образом ускользали от его взора, хотя парочка была весьма колоритна - не заметить таких при посадке на автоплатформу, да и потом?.. Юноша - по крайней мере, Римм решил считать его таковым, хотя и затруднился определить возраст - носил свободную белую рубашку и рассеянно улыбался, что-то отвечая своей спутнице. Стоящие дыбом волосы цвета платины блестели на солнце, словно настоящий металл. Девушка рядом с ним выглядела и того страннее: длинное белое платье, очень бледная кожа и фиолетовая лента на лице, закрывающая левый глаз. Второй глаз, пронзительно-зелёный, уставился вдруг прямо - наблюдателя заметили и теперь тоже с интересом рассматривали. Не потупиться под этим взглядом стоило больших трудов, но он справился и заслужил улыбку - такую нежную, что невольно улыбнулся в ответ.

   - Привет, Римм Винтерблайт. Ты нам известен - правда, Тайо?

   - Вполне. - Теперь на Римма смотрели уже три глаза. - Мы рады тебя встретить, хоть и не знакомы. Хочешь?

   Он машинально взял протянутую бутылку и сделал глоток - напиток непривычно горчил.

   - Спасибо. Вы тоже были на выпускной церемонии?

   Двое переглянулись.

   - О да, мы были там, - почти пропела та, которую звали Гвин.

   - Я бы сказал - бывали, - добавил Тайо. - Вкусный лимонад?

   - Довольно странный.

   - Это хорошо. Мы странность любим, с ней тоска отступит.

   - А вы откуда? - ощущение от беседы напоминало ему что-то до боли знакомое. - Вы ведь тоже - последний выпуск?

   - Сказать по правде, не совсем последний...

   - Или совсем и вовсе не последний. Но выпуск - это правильное слово, оно точно весьма. Прощай же!

   Они синхронно рассмеялись, вставая с мест - платформа причаливала к ажурной башенке терминала.

   - Ты их знаешь?

   Эон Ли с интересом смотрела в спину удаляющейся паре.

   - Скорее, они меня. Лимонадом вот угостили, - он потряс бутылкой и сделал большой глоток. Неожиданно почувствовал головокружение и едва не упал - девушка ухватила его за плечо.

   - Ты чего?

   - Не знаю. Лимонад, правда, какой-то странный. Как и они.

   - Ты сам по странности чемпион. Идём купаться, день ещё не окончен!

   ***

   Промелькнул хороводом огней и красок тёплый солерский вечер. Закончились танцы, стихли многоголосый смех, плеск воды и музыка. Медленно накатывающие на берег волны принесли с собой глубокую ночь - для кого-то тихую и спокойную, для кого-то - полную тайны и волшебства. Вслед за бархатной темнотой явился неумолимый рассвет - прорезав лучами занавес, он вышел на сцену, блистая золотисто-алым облачением и возвещая начало нового дня.

   Пробуждение вышло очаровательным. Свежее дыхание ветерка, прилетавшее с водной глади, развевало занавески. Ласковый утренний свет заглядывал в окно, расцвечивая наполовину свесившуюся с соседней кровати спящую Эон Ли. Мир дышал ожиданием: наступал день Песни.

   Песня ветра. Волшебное воспоминание пятилетней давности: море радостных лиц, шум толпы, похожий на шум прибоя, и голос... Голос почему-то не вспоминался. Римм скатился с постели, пощекотал обиженно мяукнувшую Эон Ли и отправился в душ. К тому времени, когда друзья поднялись на крышу санатория, свободные площадки вокруг уже начали заполняться народом. Словно море белых цветов, колышущихся от ветра - на крышах, площадках, галереях, на дорожках, автоплатформах и склонах - стояли люди. По всей Ауре разворачивались огромные стереопроекции, на которых был виден солерский берег - полоска пляжа, слепящий круг солнца над горизонтом и серебряная вода. По всей Ауре тысячи и тысячи готовились подхватить мелодию песни, которая станет символическим планом для всего человечества на следующие пять лет.

   Римм во все глаза смотрел на водную гладь. Подкова комплекса глядела на юго-запад, солнце вставало чуть в стороне, серебря волны, и там, над озёрным простором, вдруг появилась белая точка, сверкнула в утреннем свете и полетела к берегу, с каждым мгновением становясь всё больше. Сердце замерло в предвкушении чего-то необычайного, в совершенно детском, чистом восторге - все мечты, надежды, стремления соединились в этой белой звезде, явившейся осветить дорогу таким непохожим на неё людям.

   Невесомыми полотнищами развернулись в воздухе стереопроекции - на них видна стала изящная платформа, стремительная, крылатая - на самом носу которой, раскинув руки, застыла девушка. У Римма перехватило дыхание. Его вчерашняя зеленоглазая знакомая взирала на Ауру с пьедестала Исполнительницы. Исчезла куда-то смешливая лукавость во взгляде, исчезла фиолетовая лента с левого глаза, светлые волосы развевались вольно и величаво, белые ленты, обвивающие короткое платье, танцевали с ветром, и не человеком сейчас казалась она, а настоящим ангелом или богиней, так совершенны были черты её образа.

   Кто-то схватил его за руку - Римм не сумел отвести глаз, но услышал яростный шёпот Эон Ли:

   - Это же она, та, с кем ты болтал вчера во время полёта! Как она там очутилась?

   - Наверное, она и была...

   В этот момент стихли все звуки, словно выключил кто-то и птиц, и голоса людей - остался только ветер, свободно шумящий в кронах деревьев. Римм тоже замолчал - это ощущение было сильнее него, ощущение чрезвычайно важного мига, когда нервы натянулись струной и готовы зазвучать в такт острому желанию неизведанного доселе чуда.

   Тишину прорезал тихий, звенящий голос. Он снизошёл с неба, сплёлся с ветром, пронзил, повлёк за собою - чистый, текучий, но в то же время сильный и строгий. Всё сильнее и сильнее, нарастая, требуя, поднимаясь - расцвёл он, наконец, кульминационной нотой темы, задающей направление для всей песни. И волна за волной, от пляжей Солера, через леса Экопарка, по жилым районам, по улицам и площадям, тысячи голосов подхватывали эту ноту, вливались в песню, и песня эта, как могучий прибой, как ветер и дождь, летела из края в край, пока вся Аура не зазвучала в едином порыве, звонко, грозно и радостно.

   Песня звала на бой.

   ***

   - Рютше, что это?!

   - Андерс, я понятия не имею. Это не та исполнительница. Мы пытаемся выяснить...

   - Да бездна с ней, с исполнительницей!

   Председатель Гражданского совета вскочил с кресла, сидя в котором наблюдал начало Песни, и заметался по кабинету. Ноздри выдающегося носа яростно раздувались.

   - Тема! Она взяла не ту тему! Почему звучит "Борьба", когда давным-давно была утверждена "Гармония"? Кто это допустил, и, главное - как?

   - Успокойся, Андерс. Произошла ошибка. Досадная, но с кем не бывает? Ничего такого, чтобы бить в барабаны.

   - А вот коллега Рютше так не считает, - ядовито заметил председатель, садясь обратно на своё место. - Коллега Рютше, как глава Социального комитета, в отличие от вас, Хайнц, понимает, что случайностью такое событие быть не может.

   - И чем же оно быть может, по-вашему? Хулиганством?

   - Диверсия, Хайнц! Это самая настоящая диверсия, подрывающая устои общества. И когда - в момент снижения уровня Кодекса!

   - Ты бредишь, прости уж за прямоту. Я не считал нужным поддерживать твой авантюризм в отношении социальных преобразований, но и не выступал против, когда ты носился с идеей "гармонизации". Теперь мне кажется, что я поступил глупо.

   Андерс Свенссон исподлобья взглянул на оппонента, скептически хмыкнул и отвернулся. Давние антагонисты, они с Хайнцем и внешне разительно отличались: поджарый, суховатый глава Комитета развития, эпилированный и с аккуратным кружком волос на макушке, являл собой почти полную противоположность мощной фигуре председателя, чья атавистическая борода вот уже на протяжение многих лет являлась предметом всеобщих шуток.

   На экранах летела песня. Свенссон морщился, Хайнц взирал на происходящее с отстранённым любопытством, и только высокая, угловатая фигура Рютше вертелась среди активного инфополя, собирая информацию и координируя действия подчинённых, пытающихся понять, что за мистика творится на озере Солер, обычно столь безмятежном.

   Смолк волшебный голос неведомой исполнительницы, рассеялись толпы певших вместе с нею людей, однако советники не расходились. Зашёл, да так и остался, глава Структурного комитета, тянулись минуты, но информация поступала жалкими крохами.

   - Никаких сбоев в работе аппаратуры, обеспечивающей исполнение Песни, не обнаружено. Вмешательства не было.

   Рютше устало вздохнул, отключаясь от своего терминала.

   - То есть как?

   - Вот так. В назначенное время исполнительница прошла к платформе, алгоритм исполнения был активирован и... и всё. Она спела, адаптивная техника её поддержала.

   - Вы выяснили, кто это был?

   - Нет. Исполнительница скрылась, задержать её, разумеется, никто не пытался. Мы, правда, нашли оригинальную исполнительницу, избранную Социумом. Она спала.

   - Она что?..

   - Спала. Вчера допоздна пила с какими-то знакомыми лимонад, а потом уснула.

   - Рютше. Вы что, решили над нами поиздеваться?

   - Ох, Андерс. Я до смерти устал. Это её слова: "Пили лимонад, потом я уснула".

   - Это какой-то бред.

   - Это молодость, Андерс. Познакомилась с красивым юношей, волосы - платина, милый и обаятельный... Вы как хотите, а я пошёл.

   ***

   Глава 2. На краю горизонта.

   Чёрные мундиры с красной оторочкой. Чёрные кресла с прямыми спинками. Круглый чёрный стол, в полированном камне которого светятся огоньки созвездий. А ещё - чёрное небо, укрывшее своим куполом странное помещение на дне колодца, выточенного в толще скал.

   Голоса. Каждый голос живёт своей, уникальной жизнью. Тон его, звучание, сила, мелодика - всё подчинено одной цели: не слиться с другими, не зазвучать в унисон - и при этом ни один не заглушает другой, и кажется, что они невесомыми спиралями вьются друг возле друга, переплетаясь, но оставаясь независимыми.

   - Начну без предисловий. Мы достигли цели и должны принять решения, которые позволят завершить сей труд с успехом. Астрокоммандер, твоё слово.

   - Слушаюсь, актор. По существу вопроса: мы войдём в пределы астропаузы в течение ближайших ста часов. Защитные слои полностью развёрнуты. Требуется согласованное решение на начало активного торможения. У меня всё.

   - Технокоммандер?

   - Двигательный контур полностью готов к началу манёвра. Запас массы в пределах 3.07 - 3.08 минимально необходимого. У меня всё.

   - Биокоммандер?

   - Состояние внутренней среды стабильное. Обеспечивается максимальная степень защиты от воздействия пограничной среды. У меня всё.

   - Социокоммандер?

   - Состояние вверенного мне общества вызывает опасения. Налицо дегенеративные тенденции, которые могут поставить под угрозу завершение всех необходимых процедур после физического достижения цели. Требуются направляющие воздействия на границе или за пределами границы наших полномочий. У меня всё.

   - Биокоммандер, доложи о статусе цели.

   - Повинуюсь. Статус подтверждён и уточнён. Параметры атмосферы в пределах допустимых отклонений. Наличие водяного пара подтверждено. Температура у поверхности допускает существование воды в жидком состоянии. Существование местных форм жизни допустимо. Предварительный индекс обитаемости - 0.91.

   - И наконец, последний доклад. Астрокоммандер, данные сканирования на техногенную составляющую.

   - Слушаюсь, актор. В ходе пассивного сканирования в радио- и оптическом диапазонах зафиксированы сигналы, которые можно интерпретировать как искусственные. Характер сигналов позволяет предположить, что они являются побочным продуктом функционирующего технологического оборудования. Тем не менее, строго модулированных передач не обнаружено, поэтому вероятность ошибочной интерпретации полученных данных относительно высока.

   - Заключаю: следует немедленно начать выполнение процедур торможения. Следует немедленно активировать протоколы безопасности уровня "Встреча". Следует принять все зависящие от нас меры для консолидации общества до достижения гипотетической кризисной ситуации. Дополнения? Дополнений нет. Перевожу уровень формализации совещания на обычный.

   - Уфф. А можно мундиры снять?

   - Не наглей, Кинан. Тем более, тебе он идёт.

   - Как мёртвому бантик...

   Пятеро откинулись на спинки кресел - насколько можно было откинуться там, где сама конструкция препятствовала всякому расслаблению. На столе появились прозрачные бокалы.

   - Итак, Тайо задал нам маленькую задачу. Я не требую от непрофильных специалистов предоставить мне варианты решения, но буду рад, если вы над ней поразмыслите. Тем более, что Кинан и Гвин уже занимались данным вопросом.

   - Я бы желал узреть сформулированное ядро проблемы.

   Технокоммандер подался вперёд, сцепив руки перед лицом.

   - Всенепременно. Милый Тайо, озвучь, пожалуйста, данные по динамике расхода социальной энергии при подготовке выпускников Университета.

   - Слушаюсь, актор.

   - Эй, Виндик! К чему эти церемонии? Если ты хочешь продемонстрировать важность момента, то будь уверен - мы все осознаём её и без твоих высокопарных речей. Ещё заставь нас зачитывать полные доклады по своим секторам - станет совсем абсурдно.

   - Хорошая идея, астрокоммандер. Я устал. Мне хочется слышать живые голоса.

   - Ты их не заслужил! Одно лишь Царство мёртвых пребудет твоей отрадой.

   - Так мне озвучивать данные?

   - Нет!

   - Да! Кинан, молчать! Лишу сладкого.

   - Итак, в течение семидесяти двух лет после старта коэффициент расхода социальной энергии, по модели Облинского, снизился от одной целой двадцати восьми сотых до единицы. В следующие два столетия его среднесрочная величина равнялась нолю целых восьмидесяти двум сотым, на пике падения - нолю целых шестидесяти одной сотой. Таким образом, Университет генерировал избыточную социальную энергию, которую в условиях Ауры приходилось частично утилизировать. Начиная с 311 года коэффициент стабильно повышается, составляя к настоящему моменту три целых шестьдесят четыре сотых. Согласно принятой модели, при коэффициенте более пяти начинается распад общественных механизмов. Этого уровня, при сохранении текущей динамики, мы достигнем в течение ста восьмидесяти лет.

   - Вывод ясен, боги и демоны? Либо мы успешно вскрываем эту консервированную цивилизацию, либо она безвозвратно портится. И мы заодно. Аура, насколько далеко зашла деградация наших личностей?

   - Умеренная дисфункция надъядерной зоны, актор. Явления дезадаптации, десинхронизации, расстройства приоритетной зоны могут проявиться в случае распространения общей дисфункции на область ядра и последующей за этим эрозии базовых структур. Последствия - полная утрата работоспособности, широкий спектр расстройств психики, объективная деменция на финальной стадии.

   - Благодарю. Формулирую задачу: необходимо подготовиться к расконсервации общества, колонизации, потенциальному столкновению с техногенной цивилизацией. Отрицательные факторы: мы почти полностью утратили мотивацию, набор активных личностей лишается целостности и волевых качеств, имеется необходимость принятия стратегических решений в условиях недостаточного информационного обеспечения.

   - Постой. Давай проясним кое-что. У нас нет однозначных догм касательно действий при встрече с чужим разумом. Ответственность за решение возложена на нас. Твоё решение - война?

   - Увы, Кинан. Тебя прошу я именно об этом - ты воин наш.

   - И вариант иной ты не рассмотришь?

   - Какой же, милое созданье?

   - Продолжить путь.

   Повисла тишина. Тот, кого называли актором - бледное, непримечательное лицо, чёрные глаза - с улыбкой замер и сидел так несколько секунд. Потом пошевелился и продолжил, но в голосе его теперь звучали иные ноты: там прорезалось что-то твёрдое, острое и неподатливое.

   - Ещё кто рассмотреть такой исход желает?

   - Технокомандование видит в этом меньший риск, чем в случае начала войны при огромной массе неизвестных.

   - Социокомандование считает такое решение неосуществимым.

   - Биокомандование последует решению повелителя.

   Кинан встала. Чёрная грива разметалась по плечам, губы сжались в прямую линию.

   - Ты понимаешь, на что идёшь, актор?

   - Вполне.

   - А мне кажется, ты утратил чувство реальности. Знаешь, как это выглядит со стороны? Как полная некомпетентность и совершенно дикая авантюра. Аура - не военный объект. Гипотетический противник - неизвестной мощи и возможностей. Тыла - нет. И в таких условиях ты готов рисковать конфликтом с неизвестной цивилизацией?

   - У нас нет выбора.

   - Это чушь! Найди своему упрямству должное объяснение, иначе я прекращу исполнение своих полномочий!

   Два взгляда столкнулись над чёрным каменным столом - почти материальные, почти видимые. Пламя и лёд; яростная, как язык пламени, астрокоммандер, и тусклый, жёсткий, словно бы безучастный человек напротив неё - он так и не поднялся со своего места и выглядел как диктатор, преданный армией. Прочие члены ЭПГ молчали, не вмешиваясь в противостояние двух наиболее волевых и упрямых своих товарищей.

   - Мы сходим с ума.

   - С ума здесь сходит кто-то один!

   Актор вздохнул и черты его разом утратили остроту.

   - Не хотите признаться даже себе? Тогда я признаюсь за вас. Мы сходим с ума - медленно, но уверенно. Посмотрите на себя. Речь. Поведение. Мотивация. Столетия одиночества и ответственности изувечили нашу психику. Нам нужна эта планета. Любой ценой. Пусть даже сожжённая - но нужна. Стратегические интеллекты Ауры загружены этой проблемой в течение последних двухсот часов. Они обещают нам семидесятипроцентную вероятность того, что если в системе Мечты имеется технологическая цивилизация, она находится на более низком по сравнению с нашими возможностями уровне развития. В противном случае мы наверняка обнаружили бы достаточно очевидные следы её деятельности - хотя бы прошлой.

   Кинан опустилась на своё место. Пламя не потухло, но стало чуть менее ярким: меч убрали обратно в ножны.

   - И ты решил устроить маленький невинный ксеноцид, устав от бесконечного ожидания. Что ж, вполне понимаю.

   - Только если попытки достижения приемлемого результата при помощи коммуникации провалятся.

   - Ты всё ещё не понимаешь, на что идёшь, Виндик, - в голосе астрокоммандера сквозила усталость. - Первый потенциальный контакт человечества с иным разумом. Первое прикосновение к чуду, вероятно, самому редкому во вселенной. Всё это ты без колебаний готов принести в жертву. Кто будет тебе судьёй?..

   - Я сам, ибо мудр и стар. Знаешь, какой я древний? Если бы у меня росла борода, сейчас она была бы длиной не менее километра. Никто не станет лучшим судьёй для моих грехов.

   - Не понимаю, как твоя виртуальная борода может служить аргументом в нашей дискуссии. Аура технически совершенна. Мы способны избежать риска и продолжить полёт, выполняя таким образом основную задачу. Если на одной чаше весов будет война, а на другой - лишняя тысяча лет, не очевиден ли выбор?

   - Да, всё так. Мы можем найти подходящие астероиды, переработать в массу, построить ускорители и стартовать к следующей звезде - технических проблем нет. Ты забыла лишь об одном: "Аура" несёт в себе общество, и предел его прочности к настоящему моменту достигнут. Если полёт затянется ещё на тысячу лет, к цели прибудет корзина безвольных овощей во главе с обезумевшим ЭПГ. Социальная энтропия в закрытой системе. С ней не справятся ни адаптивная автоматика, ни рециркуляция личностей, ни вся мощь ЧИИ - се есть объективный закон, и последствия его действия обходить становится всё труднее. Я исключаю вариант продолжения полёта из рассмотрения. Вы повинуетесь?

   Молчание. Четыре кивка.

   - Хорошо. Тогда вопрос: какие действия необходимо предпринять для консолидации общества в грядущем кризисе? Знаю, это во многом вне пределов наших полномочий, и всё же? Гражданский совет явно не справится с задачей, а мы не можем быть безучастны.

   - Учитывая сложность проблемы и необходимость действовать окольными путями...

   - Давай же, Тайо! Я знаю, говорить ты любишь и умеешь, но изложи сейчас нам суть решения.

   - Конечно. Мы не можем заставить всё население самоорганизоваться или сменить жизненные приоритеты. Значит, необходимо выделить прогрессивную группу, объединённую некой задачей, и сделать её локомотивом прогресса и проводником наших руководящих воздействий. В древности такие группы назывались "партиями" или "политическими организациями".

   - И какую идею ты положишь в основу этой "партии"?

   - Пока не знаю. Но несомненно, решение найдётся.

   - Я знаю, какую.

   - Да, Кинан?

   - Раз уж ты твёрдо встал на путь потенциального конфликта, глупо без толку разбрасываться человеческими ресурсами. Давай создадим из них армию.

   - Армию?..

   - Ага. Чему ты удивляешься? Я бы желала получить в своё распоряжение несколько сотен... или даже тысяч людей. Это положительно скажется на устойчивости нашей обороны, ибо внесёт дополнительный вариативный элемент в алгоритмы боевых сетей и повысит автономность боевых единиц.

   - Что ж, так и сделаем. Вопрос будет вынесен на рассмотрение Гражданского совета немедленно. Всем приступить к исполнению своих обязанностей согласно принятым решениям. Аура начинает торможение.

   ***

   Глаза Эон Ли светлые, почти янтарные - солнечные лучи падают на лицо, заставляя их светиться изнутри. Золотистые оттенки идут ей больше всех остальных - ведь это и цвет её кожи, наполненной солнцем и едва-едва бронзовеющей, и цвет глаз, так похожих на прозрачную окаменевшую смолу, и цвет волос, роднящий их со спелой пшеницей. Лёгкая симпатия к этой девушке сопровождала Римма с первого дня их знакомства, но мысль о том, чтобы взглянуть на неё отстранённо, как на эстетически привлекательный объект, не примешивая к этому собственного субъективного отношения, пришла в его голову лишь сейчас. Римм смотрел - и неожиданно для себя приходил к выводу, что она красива. Красива вполне объективной красотой, когда к оценке привлекательности и чистоты линий не имеют отношения ни текущие биохимические процессы в организме наблюдателя, ни его личные пристрастия - только древнее, огранённое тысячами лет цивилизации чувство прекрасного.

   Они отдыхали на одной из бесчисленных террас Экопарка, среди лабиринта подъёмов, спусков, тропинок и ручьёв. Далеко внизу журчала вода, скрытая древесными кронами, лес на тысячу голосов нашёптывал свою вечную мелодию, собранную из шелеста, птичьих песен, скрипов и шорохов, а высоко в небе, ленивые и воздушные, плыли стаи кучевых облаков. Временами они наползали на солнце, и тогда лесной сумрак густел, яркие цвета становились мягче, природа впадала в строгую задумчивость, забывая про двух людей - но солнце опять выглядывало из-за белых пушистых спин, его лучи раскрашивали площадку яркими пятнами, и лес вновь улыбался, радуясь своим нежданным гостям.

   Эон Ли опиралась о деревянные перила, блуждая взглядом где-то в сплетении ветвей глубоко под ними. Её меланхоличное настроение отчасти передалось Римму - он находился в состоянии уютного покоя, какого не испытывал со дня выпускной церемонии, и теперь, прислонившись к тем же перилам, беззастенчиво разглядывал девушку, любуясь чертами её лица.

   - Эй, Ли!

   - Чего тебе?

   - Ты знаешь, что ты красивая?

   Это на какое-то время вывело её из задумчивости - по крайней мере, на Римма она посмотрела так, словно видела его впервые в жизни.

   - Ты кто? Мой знакомый Винтерблайт такого сказать не мог.

   - Как жестоко. Ты совсем не романтична.

   - Да и ты тоже... был, по крайней мере.

   - Всё бывает в первый раз. Зато ты вышла из анабиоза, а то мне начинало казаться, что я позвал на прогулку морфа.

   - Прости уж, что я такая ужасная.

   Она выпрямилась и потянулась, растягивая каждую мышцу своего гибкого тела, потом скосила глаза на спутника.

   - Может, хватит бесстыдно пялиться?

   - Я только начал. Ещё минут пять, ладно?

   - Что поделать. Я дарю тебе эти минуты, так что вспоминай мою щедрость. Дай лимонад.

   - Ты всё ещё не решила?

   Вопрос застал её врасплох. Лицо девушки помрачнело, она сделала большой глоток из бутылки и отвернулась.

   - Нет. Времени остаётся мало, я знаю. Но... нет. Ещё не могу.

   - Успокойся. У меня то же самое.

   Эон Ли повернулась назад, вскинув брови - Римм нечасто видел её удивлённой, и увиденное ему понравилось.

   - Ты? Хочешь сказать, что тоже не сумел сделать выбор?

   - Ага. Знаешь же, что я хотел в ЭПГ. После того, как стажировку отменили, я не могу выбрать ни одного направления. А ты почему?

   Она присела рядом, прислонившись спиной к гладкому дереву.

   - Мелкое всё. Всё в нашем мирке кажется таким незначительным, что ни к чему неохота прикладывать ум и руки. Рисовать для пары десятков зрителей? Создавать скульптуры, на которые никто и никогда не посмотрит? Да и что в этих скульптурах изображать, если вот уже сотни лет не происходит ничего нового? Не знаю, Римм. Я запуталась. Потеряла всякую мотивацию - а ведь было раньше и вдохновение, и полёт... Хотела создать что-то значительное, прекрасное, чтобы оно запомнилось на века. А теперь...

   Он взял её за руку. Эон Ли не сопротивлялась. Прохладные пальцы чуть сжались.

   - Значит, будем двумя изгоями, пока что-нибудь не придумаем.

   Сплетались аллеи, трещали белки, дорожки сворачивали, путались, заканчивались тупиками и снова бросались под ноги, чтобы увести куда-то в сторону, показать ещё один затерянный уголок пятнистой шкурки Экопарка - старинного детища десятков поколений, пытавшихся создать совершенный лес. Каждое вносило что-то своё, каждое оттачивало идеи предшественников с неиссякаемым трудолюбием, почти фанатизмом - их единственный кусочек природы был достоин стать шедевром, какого руки человека не создавали ещё ни разу. Финальные штрихи всё ещё вносились, но теперь это были не широкие мазки художника, не оточенные движения скульптора, а лёгкие, невесомые касания, тончайшие линии, возводящие экопластику в абсолют: отдельные деревья, радиус изгиба тропинок, тонкий баланс между видами, даже форма мельчайших элементов ландшафта - всё складывалось в единую живую картину. Труды не пропали зря. Римму нравились эти места, нравились несмотря на свою искусственность, или, быть может, именно благодаря ей - потому что искусственное, достигнув подобного совершенства, становится на один уровень с творениями природы, перестаёт отторгаться ею и начинает жить собственной, странноватой, но всё-таки жизнью.

   Из зарослей дёрена выглянула мордочка любопытной лисы. Эон Ли ухватила Римма за плечо, разворачивая его к чуду, и они застыли, любуясь рыжим зверьком, пока лиса, настороженно нюхая воздух, подбиралась к ним поближе. Несколько раз она отступала в своё убежище, но любопытство пересиливало опасения и острый нос снова тянулся в сторону незнакомцев. Возможно, она и дала бы себя погладить, но в ясном небе прозвучал гром, и лиса метнулась обратно в кусты.

   Из грома родилась мелодия. Они стояли, задрав головы, а музыка, прогремев пронзительно и сурово, оборвалась так же внезапно, как началась.

   - Это...

   - ЭПГ, - изо всех сил стараясь сохранить будничный тон, проговорил Римм.

   - А что они...

   Её снова прервали. Сверху, снизу, со всех сторон зазвучал резкий голос, до предела насыщенный непривычными интонациями. Голос звенел и переливался, как цветок, сделанный из металла.

   - Внимание! Говорит Экипаж постоянной готовности. Близится завершение полёта, с гордостью сообщаем мы. Аура достигла системы Мечты и начинает манёвр торможения. Нас ждёт новый мир. Века ожидания закончены, впереди - века созидания. В эту эпоху твёрдость и благородство духа будут нужды каждому из людей, как никогда ранее. Мы желаем каждому обрести счастье в конце пути.

   Голос сменился женским: чуть более нежным, но таким же холодным.

   - Внимание! Ближайший год будет отмечен изменениями в режимах функционирования и жизнедеятельности Ауры. Аура в зоне повышенного риска. Строго соблюдайте технические инструкции Экипажа постоянной готовности. Учения по отработке действий в критических ситуациях будут проводиться без предварительного уведомления. Помните: начинается манёвр торможения. Возможны незначительные колебания силы тяжести, кратковременные неприятные ощущения. Использование воздушного транспорта запрещается, принудительное отключение будет произведено немедленно. Данное сообщение будет транслироваться информационными каналами в течение суток. Мы желаем каждому обрести счастье в конце пути.

   Умолкли голоса, снова зашевелился придавленный их тяжестью лес, но в ушах Римма всё ещё звучали невозможные, фантастические слова. Двое молча смотрели друг на друга.

   - Кажется, они вторглись в зону ответственности Совета, - выдавил наконец Римм. - Дали прямые рекомендации, касающиеся нравственных ориентиров. Будет скандал.

   Эон Ли ещё несколько секунд смотрела сквозь него, потом встрепенулась и в глаза её вернулись янтарные огоньки.

   - Какие рекомендации, мудрец брадатый! Нам транспорт отрубили, а мы... Мы где вообще?

   - В Экопарке.

   Она погрозила Римму кулаком.

   - На задворках мира мы, вот где! Хорошо, если к завтрашнему дню выберемся.

   - Ты что, куда-то спешишь?

   - Коне... - девушка осеклась. - Хотя что это я. В городе сейчас, наверное, такое творится...

   Она улыбнулась каким-то мыслям, просветлела, потом решительно взяла Римма за руку.

   - Будем идти пешком!

   ***

   Чаша Зала собраний наполнилась до краёв - впервые за много лет. Тысячи людей продолжали подходить, заполняя все свободные места на уступах амфитеатра. Город пробудился от спячки, его разворошили, как муравейник, и множество потерянных лиц обращалось теперь к единственной направляющей силе, которую они знали - высокому куполу, средоточию власти Гражданского совета, единственному источнику закона и организации в их уютном многовековом социуме. Для тех, кому не хватало места, открылись трансляции: как и в день исполнения Песни, полотнища стереопроекций развернулись повсюду, где за ними было удобно наблюдать, и город с высоты птичьего полёта казался кораблём, поднявшим сотни мерцающих парусов. Высоко в темнеющем небе парило огромное знамя Ауры, придавая жёлто-розовым от заката улицам откровенно апокалиптический вид. В каком-то смысле это наблюдение было верным: пока Римм пробирался по непривычно многолюдному проспекту к Залу собраний, ему навстречу попадалось множество людей, чей мир в самом деле рухнул или готов был обрушиться уже завтра. Они инстинктивно сбивались в кучки, пытаясь в обществе себе подобных найти ускользающую опору, но, непривычные к обсуждению глобальных проблем, неловко молчали или заполняли возникшую паузу ничего не значащими разговорами. Молодёжь реагировала спокойнее - кое-где танцевали, смеялись, пели, в других местах оживлённо дискутировали, но необычно яркие цвета одежды, вычурные причёски, даже взгляды - всё выдавало внутреннее напряжение, которое копилось, несмотря на неумелые попытки сбросить излишек в окружающее пространство.

   Так и не пристав ни к одной группе, Римм пробрался в амфитеатр и нашёл себе место на самом верхнем ярусе, по соседству с несколькими выпускниками факультета Искусства, одетыми так, будто они на собственном примере собирались сдавать практическую работу по художественному дизайну одежды.

   Заполняя тягучие минуты, летела незатейливая мелодия. До начала заседания оставалось ещё полчаса, и зрители занимали себя, как могли - едой, разговорами, а кое-кто даже сном. Риммнаблюдал за советниками. Отделённые от трибун низкой прозрачной стенкой, они походили на лабораторных мышей - серенькие в своих традиционных одеждах, подчёркнуто занятые, не обращающие внимания на поднявшуюся над головами людскую волну. Следить за ними было интересно: среди советников возникали течения, незаметные случайному взгляду, но вполне различимые для внимательного наблюдателя, формировались группы, порой неустойчивые, аморфные, но иногда - на удивление стойкие. Одна из таких групп держалась уже довольно долго и распадаться явно не собиралась - Римм принялся следить за ней, отмечая, как различается поведение советников внутри от поведения их коллег, находящихся снаружи - больше сосредоточенности, меньше разговоров, перемещений, случайных жестов. Вне всякого сомнения, обнаруженная фракция состояла из единомышленников, имеющих уже согласованные, устоявшиеся взгляды и мнения. Время от времени она выбрасывала щупальца эмиссаров и притягивала новых сторонников, оседавших на периферии. Была и другая группа - меньших размеров, более плотная, окопавшаяся в юго-западном секторе. Эти вели себя ещё более отстранённо и с первой группой не контактировали - Римм идентифицировал их как "оппозицию", причём заранее готовую к неудаче.

   Ударил гонг. Под затухающий звон на трибуну взошёл председатель и объявил начало внеочередного заседания Гражданского совета. Скованность его была хорошо заметна, и даже гимн Ауры, заигравший следом, звучал не звонко и торжественно, как обычно, а словно бы приглушённо. Люди ждали. Ожидание висело в воздухе, обесцвечивая ритуальные фразы и размывая все посторонние элементы, не имеющие отношения к грядущему представлению. Люди ждали чуда, однако Свенссон, не теряя присутствия духа, довёл начатое до конца.

   - Товарищи! Позвольте огласить повестку нашего заседания. Первое: доклад актора Ауры, командующего Экипажа постоянной готовности Деуса Виндика о перспективах завершения полёта и возникающих, в связи с этим, задачах. Второе: обсуждение, дебаты и голосование по внесённым в докладе предложениям. Мы намеренно не регламентируем данное заседание, так как важность и нестандартность возникших вопросов требуют...

   Он продолжал говорить, но мало кто уже обращал внимание на председателя - многоголосый шёпот возносился над Залом собраний, накрывая его плотным облаком удивления, изумления, порой даже страха - не забытого давным-давно страха перед прямой угрозой, но страха вторжения чего-то неожиданного и нового в уютный, предсказуемый мир.

   От портала входа по направлению к пустующему с начала времён сектору кресел шагали пятеро. Чёрно-красные мундиры, длинные плащи, твёрдая походка - Экипаж постоянной готовности в полном составе шествовал к своим законным местам, и огромная проекция за спиной Свенссона демонстрировала их шествие в мельчайших деталях.

   Первым шёл худощавый мужчина, неестественно бледный, с резкими чертами лица и ёжиком тёмных волос на голове. Застёжку его плаща украшал герб Ауры, заключённый в зубчатую корону. Символ узнавали: никто и никогда не видел актора вживую, однако эмблемы командований Экипажа ежегодно появлялись в сообщениях Университета об очередной партии выпускников, избравших в качестве своей работы Служение.

   Следом за актором чеканила шаг высокая и стройная девушка. Смоляные волосы вторым плащом падали ей на спину, развеваясь при ходьбе. Герб на её фибуле дополнялся мечом - символом астрокоммандера, ответственного за оборону и навигацию.

   Двое - юноша и девушка - шли рядом. Их можно было принять за брата и сестру: оба светловолосые, одного роста, грациозные. Социокоммандер - с причёской, собранной в короткую косичку и книгой в гербе. Его спутница оставила светлые, почти белые пряди свободно развеваться, а цветок на её фибуле, единственный из всех символов, оказался не золотым, а ярко-зелёным.

   При виде знакомых лиц Римм от удивления перестал дышать, но его примеру последовали не все - гул удивления ясно давал понять, что граждане хорошо помнят, кто исполнял Песнь Ветра в этом году.

   - Это же она! - воскликнули над ухом. - Сияй, Белая дева!

   Крик подхватили и он покатился по ступеням амфитеатра, взлетая и опадая. Римм морщился, но улыбка предательски растягивала губы: веселье поднималось изнутри оранжевыми искорками. Шествие ЭПГ выглядело теперь совсем по-иному - за фасадом мрачной торжественности скрывались не лишённые живых эмоций люди, пусть и наделённые довольно своеобразным юмором. Узнал он и суровую Кинан. Странным образом она казалась ему давней знакомой, хотя встреча их была единственной и недолгой - а мысль о том, что из пяти командующих ему, возможно, одному во всём огромном зале, знакомы сразу трое, и вовсе извратила атмосферу собрания, наполнив её озорством и тёплым спокойствием.

   Замыкал шествие угрюмый человек с худым лицом и пламенеющей шевелюрой. В его гербе виднелся атом - знак технокомандования.

   Члены ЭПГ, заключённые в перекрестье взглядов, заняли свои места. Замолкла аудитория.

   - Слово предоставляется актору Ауры, Деусу Виндику, - председатель завершил ритуал, освобождая трибуну. Римму показалось, что он хотел сказать что-то ещё, но сдержался. Две фигурки прошли почти рядом, ничем не выдав, что заметили друг друга. Свенссон вернулся к советникам, Виндик занял его место - куда как менее крупный, но ничуть не менее внушительный: от строгого мундира веяло мрачной древностью, залпами орудий, штабными картами, клиньями танков и стаями стратосферных ракет. Он так походил на суровых военачальников, украшавших своими фотографиями пособия по истории, что испортившая этот образ весёлая улыбка вызвала у Римма недоумение, граничащее с разочарованием. Актор, меж тем, и не думал соответствовать образу - продолжая улыбаться не просто весело, но теперь ещё и хитро, он склонил голову набок, помахал рукой зрителям и повернулся спиной.

   Изображение на стереопроекции изменилось. Оно налилась чернотой, а в черноте появилась звёздочка - совсем крохотная и одинокая. Актор воздел к ней руки, уподобляясь гербу Ауры, и звёздочка начала расти - медленно и неспешно, превращаясь в туманный, голубовато-белый кружок. В этой картинке уже можно было узнать планету - размытый, нечёткий диск явственно нёс следы атмосферы, порождающей облака водяного пара. Постояв несколько секунд в полной тишине, Виндик снова обернулся к залу.

   - Это Мечта, - заявил он без всякого вступления. - Наша цель. Мы будем там через год.

   Тихо, спокойно, буднично произнёс он фантастические слова и замолчал вновь. Когда терпение аудитории истончилось до крайности, актор продолжил - так, словно вдруг вспомнил, зачем он вообще явился на заседание.

   - Все вы, надеюсь, понимаете, что это означает. Аура будет вскрыта, начнётся колонизация. Испытание нашего духа, нашей воли и нашей силы. Время применить накопленные и сбережённые навыки, и время, - тут он опять сделал паузу, оглядывая амфитеатр, - исполнить долг. Наш долг, как человечества. Я не буду перечислять все данные, полученные астрокомандованием с помощью наблюдений - эта информация уже размещена в свободном доступе. Я не буду говорить о перспективах колонизации - её программа утверждена столетия назад и адаптируется автоматически. Единственный вопрос, который требует вынесения на рассмотрение Гражданского совета, звучит так: какие меры следует предпринять для обеспечения безопасности Социума и разрешения потенциально возможных кризисных ситуаций, связанных с завершением полёта? Экипаж постоянной готовности сформулировал развёрнутый ответ на этот вопрос. В дополнение к стандартным процедурам безопасности и группировке средств технического характера, находящейся в распоряжении ЭПГ, необходимо сформировать силы безопасности в составе Социума, объединив, таким образом, две системы единым стержнем. Мы считаем необходимым и достаточным набор десяти тысяч добровольцев, которые, пройдя обучение и получив соответствующее оснащение, будут готовы поддержать ЭПГ в любой ситуации, от техногенной аварии до вооружённого конфликта. Считаю такую меру чрезвычайно важной для обеспечения повышенной безопасности Ауры на конечном участке её полёта. Все желающие могут ознакомиться с подробным обоснованием, я озвучу лишь основные моменты. Первое. Создание единой системы ЭПГ-Социум увеличит оперативность принятия решений, касающихся обеспечения безопасности, более чем в два раза. Второе. Дополнительный контингент специалистов повысит эффективность работы ЭПГ и устойчивость его служб в кризисных ситуациях. Третье. Наличие людей-операторов повысит боеспособность наших оборонительных систем, в зависимости от ситуации, в диапазоне от двадцати до трёхсот процентов. И последнее, - к концу речи актор вновь стал походить на старинного военачальника, непреклонного и сурового, чеканя слова и практически заморозив мимику, - глобальное моделирование, проведённое стратегическими интеллектами Ауры, предполагает возникновение нештатных ситуация различной степени тяжести в подавляющем большинстве вероятностных линий. Показатель, означающий уровень готовности к их предотвращению, минимизации, устранению, имеет средневероятный уровень в 0.82. Предложенные меры позволяют повысить этот показатель до 0.91. Считаю, что сказанного вполне достаточно для принятия Гражданским советом взвешенного решения. Благодарю за внимание.

   Актор сошёл с трибуны и направился к своему месту. Члены ЭПГ весело аплодировали предводителю - совершенно не обращая внимания на молчащий амфитеатр. Звякнули колокольчики.

   - Совет объявляет десятиминутное совещание.

   Голос председателя звучал глухо.

   ***

   Он был готов к бою. Более того - этого боя он ждал давно и в победе не сомневался. Римм даже позавидовал целеустремлённости и решимости председателя: сам он вряд ли смог бы стоять вот так, перед всей Аурой, с лицом торжественным и решительным, в полной готовности отстоять именно те решения, которые считаешь единственно верными. Свенссон - мог: потому он и был председателем Совета, потому и стоял сейчас, фактически, лицом к лицу с актором - самым могущественным человеком во всём их мире.

   Десять минут совещались фракции Совета, десять минут ряды притихших зрителей, как конденсатор, накапливали заряд ожидания и тревоги, и хотя в этом море оставалось ещё немало островков беззаботности, настроение зала изменилось и очень сильно: те, кто, подобно Римму, сохраняли достаточную зрелость рассудка, подключились к фону общей проблемы, и наиболее инфантильные, пришедшие из праздного любопытства, терялись в строю упорядоченных единым полем сердец.

   Свенссон стоял на трибуне, купаясь в штормящем сплетении мыслей-взглядов. Он, в отличие от актора, никак не нарушал свой образ готового к битве воина - но воина не холодного и расчётливого, а яростного и яркого, не на генерала и стратега он походил, а на харизматичного вождя древности, и церемониальный алый плащ добавлял ему ещё больше сходства.

   - Уважаемые граждане, члены Экипажа постоянной готовности и советники! Товарищи уполномочили меня огласить нашу общую точку зрения на поставленные перед нами вопросы, выразить наше общее мнение и, - он обвёл зал пронзительным взглядом, - наши сомнения. Причина, по которой мы собрались на это заседание, имеет объективную и первостепенную важность. Гражданский совет готов приложить все усилия, чтобы совместно с гражданами и структурами Ауры работать над решением возникающих задач и проблем - это не нуждается в подтверждении. Но сегодня мы не услышали технических предложений. Сегодня мы не обсуждаем наше будущее. Сегодня перед нами поставлен вопрос изменения структуры Социума - вопрос небывалый и крайне неоднозначный.

   С самого начала повышая градус своей речи, председатель внезапно перешёл на спокойный, деловой тон: до этого было личное, формирующее отношение к вопросу на уровне эмоций, теперь - только объективное, пища для разума.

   - Уважаемый актор упомянул о силах безопасности и добровольцах, но я назову вещи своими именами: нам предлагают создать армию. Армию! Нам известно, что Аура оснащена автоматическими оборонительными системами, способными отразить любую угрозу. Очевидно также, что опасность, с которой эти системы не смогут справиться, будет совершенно непреодолима для любых "добровольцев". Так для чего же уважаемому актору нужна армия? Для каких операций, для каких действий? Быть может, для нападения? Да, для наступательных действий нужно больше, чем автоматика. Но куда мы собираемся наступать? Оставлю этот вопрос без ответа - но ненадолго, уверяю вас, ненадолго.

   Проекция за его спиной изменилась: теперь из неё глядели рассветные солерские берега, усыпанные толпами зрителей. Камера зафиксировала белую точку над водной гладью, быстро приблизила её, и вот уже все присутствующие могли рассмотреть одухотворённое лицо исполнительницы Песни. Изображение замерло, сдвинулось влево. Рядом всплыли кадры недавнего шествия членов ЭПГ через Зал собраний. Одно из лиц тут же увеличилось и разместилось рядом с первым, так, что сомнений не оставалось - та, что исполнила Песню ветра и та, что зовётся биокоммандером Ауры - один и тот же человек. Свенссон торжествующе взглянул на своих соперников.

   - Песня Ветра - древний обычай Социума, традиция, призванная объединить и направить наши усилия по созданию прекрасного будущего для человечества. Социум выбирает исполнительницу, Совет выбирает тему - и так было всегда, и так гласит базовый раздел Социального кодекса. Как мы теперь понимаем, Экипаж постоянной готовности вмешался в жизнь Социума, подставив биокоммандера Гвин Анима на место исполнительницы Песни в этом году. Как он объяснит это деяние? Как он объяснит произвольную смену темы? Как он оправдает попрание воли всех граждан Ауры? Оставив эти вопросы, я вернусь назад, если позволите. Я спрашивал, куда собирается наступать ЭПГ, создавая армию, и я готов ответить. На нас с вами. На полномочия Совета и на свободу Социума. Нам давно известно, что ЭПГ тяготится наложенными на него ограничениями и всячески пытается расширить пределы собственной власти. Не так давно мы поколебали его позиции, вырвав выпускников Университета из-под опасного влияния. Полагаю, нынешние события - это ответ, и не сомневаюсь, что мы, в свою очередь, найдём, что противопоставить этим поползновениям. Спасибо за внимание, товарищи. У меня всё.

   Имея вид победителя, председатель собрался уже сойти с трибуны, но голос из стана подвергшихся словесному разгрому противников, как пулемётная очередь со стороны разрушенного, казалось бы, ДОТа, заставил его остановиться и снова занять оборону.

   - Социокомандование ответит на последнее обвинение, если позволите.

   Тайо Глаубе встал, развернувшись к залу. Проекция за спиной Свенссона исправно отобразила его улыбающееся лицо, резко контрастирующее со строгим мундиром.

   - Мы проигнорируем обвинение в попытке захвата власти, поскольку личные фантазии граждан Ауры находятся вне пределов нашей компетенции, - кое-кто в зале на этих словах захихикал, - однако наше участие в исполнении Песни есть непреложный факт, который мы вовсе не собираемся отрицать. Этот факт был истолкован председателем Свенссоном весьма превратно, а посему считаю своим долгом напомнить: ЭПГ не является частью Социума. Мы находимся вне юрисдикции Социального кодекса и руководствуемся в своих действиях исключительно Догмами Ауры. Напомню также, что Догмы не могут быть нарушены нами не просто из соображений морали и долга, но и физически: даже сбейся мы с истинного пути, Догмы останутся нерушимы. Таким образом, наше вмешательство ни в коей мере не нарушило ни один из основополагающих законов, по которым существует Аура. Однако в зале наверняка есть любопытные, которых не устроит такой формальный ответ...

   Он заулыбался ещё шире, ожидая, пока стихнут крики "Есть! Есть!" и неторопливо продолжил:

   - Социокомандование пришло к выводу, что выбранная Гражданским советом тема Песни не слишком соответствует важнейшему для всех нас моменту. Что человечество нуждается в сплочении и готовности к борьбе куда больше, нежели в спокойной гармонии. Следуя нашей ответственности за глобальную безопасность и судьбу всех людей Ауры, мы приняли решение оказать это воздействие, продемонстрировав, тем самым, мнение ЭПГ о грядущих переменах. Это было наше обращение к вам, наш призыв. Теперь, когда объяснения даны, позвольте мне скромно занять своё место и далее внимать выступлениям достойных мужей.

   В то время, как слово поочерёдно брали "достойные мужи", Римм пытался понять, о чём думает многотысячная аудитория. Симпатии большинства советников были на стороне Свенссона, и только Хайнц Вебер, председатель Комитета развития, сухо и желчно высказался о "нелепых шпионских играх", призвав предоставить заботу о безопасности Ауры специалистам. Советники, однако, во многом были особой кастой: несмотря на демократические процедуры избрания, не столь много находилось людей, желающих брать на себя хотя бы небольшую ответственность и тем более - бюрократические обязанности. Римм склонен был считать, что этот факт и влиял, главным образом, на их настроения - когда ты добровольно вызываешься нести чей-то груз, незваные помощники тебя могут и раздражать. Но обычные граждане? Те, что живым ковром покрыли ступени пустующего обычно амфитеатра? Лица, тысячи лиц. Серьёзные и смешливые, равнодушные и скучающие, напряжённые и растерянные. Сколько из них в самом деле интересуются затронутыми вопросами, а сколько - пришли посмотреть на редчайшее представление, цирк, где сталкиваются лбами смешные человечки со смешными заботами? Ответа не было. Порой казалось, что аудитория симпатизирует членам ЭПГ, но эту мысль тут же оттесняла другая - а чему именно они симпатизируют: идеям или таинственной вычурной компании, которая веселится и злит скучных стариков из Совета? Свой собственный ответ он дал уже давным-давно, выбирая отменённую теперь стажировку, и сейчас всей душой болел за высказанное актором предложение, но вместе с тем понимал - шансов протолкнуть его нет. Слишком явно, слишком сердито клубились внизу кучки советников, в центре которых, как муравьиная матка, находился Андерс Свенссон. И всё же что-то кольнуло его, что-то упало внутри, когда огромная проекция выдала итоги голосования - 128 против, 44 - за, 28 воздержалось. Не дожидаясь окончания заседания, Римм начал пробираться наружу.

   ***

   - Быть может, всё же стоило загримировать Гвин?

   - И опуститься до прямого обмана? Мы, конечно, все грешники, а ты, Тайо, особенно, но это было бы уже слишком.

   - Я не унижусь, подло лик скрывая! Сие лисе пристало нашей, что крадётся среди людей и сеет смуту, но не мне!

   - Он тебя дразнит, Гвин.

   - Хватит притворяться, - припечатал актор шутливую перебранку. - Мы все знаем, зачем это сделано и сейчас перед нами стоит иная задача. Нейтрализовать последствия глупости упёртого председателя.

   - Отравить это дитя, мой повелитель?

   - Не дитя, милая Гвин. Свенссон - носорог. Разогнавшись и выбрав цель, он не остановится, пока не сметёт её или не умрёт сам. К сожалению, цель он выбрал не ту, а ведь какая энергия пропадает втуне! Итак, ставлю задачу: реализовать наш проект, обойдя при этом полномочия Гражданского совета и Догмы Ауры. Ситуация тупиковая: Экипаж постоянной готовности не имеет права вторгаться в область полномочий Гражданского совета. Гражданский совет не имеет права вторгаться в область полномочий Экипажа постоянной готовности. Таков закон. Мы отвечаем за поддержание жизни Ауры на физическом уровне, мы можем запускать долгосрочные социальные программы - но прямым образом вмешиваться в жизнь общества не должны. Предложения по обходным путям будут?

   - Есть исключение: чрезвычайные ситуации.

   - Которые объявляет Аура в соответствии со своими Догмами. Аура, тебе не кажется, что у нас чрезвычайная ситуация?

   - Нет, актор.

   - Вот видишь, Игнис. Аура не согласна с нашими опасениями. Другие предложения?

   - Добровольцы, Виндик. Формально каждый гражданин может выйти из состава Социума. В обычной ситуации податься ему было бы некуда, но если мы создадим новый орган, в который они смогут влиться...

   - У социокомандования имеется замечание. Согласно предложенной астрокоммандером доктрине граждан Ауры в самом деле можно вывести из-под политической власти Совета, но куда мы их выведем из-под его же власти над всем остальным Социумом? Они окажутся в блокаде. Таким образом, мы всё равно не сможем защитить добровольцев от решений гражданского руководства.

   - Что мешает нам взять их на полное обеспечение? И пусть советники подавятся своими санкциями.

   - Ничто не мешает. Кроме того факта, что этим решением они будут вычеркнуты из жизни общества. Много ли добровольцев в таких условиях мы наберём?

   - Что ж, ты выиграл. Предложишь что-то более остроумное?

   - Да. Позвольте мне предложить ответ на сей вопрос, уважаемое собрание.

   - Судя по лисьей улыбке нашего социокоммандера, решение всё же найдено.

   - Реки же, Солнце! Все мы ожидаем ответ изящный.

   - Спасибо. Ответ, на самом деле, прост - и виден мне благодаря значительной вовлечённости в социальную жизнь. Мы, в силу наших обязанностей, слишком сконцентрированы на собственных полномочиях и простых решениях. Меж тем, вовсе не обязательно всё делать самим - найдутся и другие, кто нам сочувствует. Есть бомба под Советом, слепое пятно в его полномочиях. Так для чего же нам бодаться авторитетом, заходя в тупик, раз можно обойти сих неприятных граждан на их же поле?

   ***

   Что-то промелькнуло среди ветвей, прыгнуло, на лету группируясь, и пружинисто приземлилось перед едва успевшим отскочить Риммом.

   - Здорово, Проклятый!

   - Здорово, белка. Новости уже знаешь?

   - Не-а. А надо?

   - Если планируешь и дальше жить на ветвях - не надо.

   - А что, там неплохо. Ветерок, далеко видно и можно спрятаться. И шелест так убаюкивает...

   - Я тебе завидую. Дом с садом - моя мечта ещё с детства.

   - Можешь пожить на одном из моих деревьев. Я разрешаю. Только дуб не занимай, он исключительно для хозяйки.

   Они синхронно посмотрели на древесного великана, возносящего руки-ветви в молитве солнцу. Над высоченной кроной плыли белые пятнышки.

   - Хочу туда.

   - Снова на дерево?

   - Туда, в мир за облаками. Высоко-высоко.

   - Ли...

   - Да. Знаю.

   Она отвернулась.

   - Там, за облаками, ничего нет. Крыша и стереопроекторы. Да и облаков почти нет. Птички в клетке.

   - Нас скоро выпустят, - неуверенно улыбнулся Римм. - Клетка будет открыта.

   - Думаешь? - девушка склонила голову набок. - А птички не разучились ещё летать?

   - Судя по тому, как ты скакала по веткам...

   - Эй, я не об этом! Ты считаешь, там будет что-то другое? Какая-то цель, идея, мечта? Или то же самое болото, увеличенное в тысячу раз?

   - Возможностей будет больше. И вообще - как бы ни повернулось дело, а там будет настоящее небо. Уже немало, а?

   - Небо... Да, небо - это хорошо. Хочу самолёт.

   Она перевела взгляд на товарища - неожиданно внимательный, цепкий взгляд.

   - Римм, а ты хочешь самолёт?

   - Нет. То есть я не знаю, понравится мне на нём летать, или нет. На Ауре-то ничего такого нет, а из книг едва ли поймёшь, каково это - опираться на воздух крыльями.

   - Опираться на воздух... Да, так и есть - здешний воздух не держит, за него не схватиться, не удержаться.

   - Ли, с тобой не всё в порядке, ведь так? Я могу помочь?

   - Выведи меня наружу. На свежий воздух.

   - Там свежий вакуум.

   - Да хоть в вакуум!

   Она яростно крутнулась вокруг себя, расплескав золотистую шевелюру, и Римм залюбовался сосредоточенным, вдохновенно-гневным лицом. Эон Ли походила на цветок, которому недостаёт солнца, и цветок сей, несмотря на кажущуюся силу, готов был увянуть.

   - Знаешь, это не так уж и фантастично.

   - Знаю, - снова успокоилась и погрустнела она. - Шаттлы, лихтеры, суперсферы. Скоро у всех окажется много дел - обставлять мебелью большой новый дом.

   - Так чего же ты, всё же, хочешь? И хочешь ли?

   Ветерок привычно шумел листвой. Двое смотрели друг на друга под её шелест.

   - Я не знаю. Доволен? Я не знаю, чего я хочу.

   Эон Ли отвернулась и зашагала к дому.

   - И всё-таки прочти новости за сегодня! - крикнул ей в спину Римм.

   ***

   Андерс Свенссон, председатель Гражданского совета Ауры, один из немногих обладателей целеустремлённого характера и ещё более редких обладателей бороды, позволил себе развалиться в кресле, прихлёбывая настоящий, не синтезированный, кофе. Он знал, какими насмешливыми эпитетами порой награждает его молодёжь, знал и то, что многие товарищи постарше считают его упрямым и порой даже туповатым, но такие мелочи задевали председателя не более, чем задевает рыбу в озере шум дождя. Он в самом деле привык идти к поставленной цели - не бездумно, но и не отвлекаясь на незначительные мелочи вроде недовольства чересчур независимых и ранимых личностей, однако это не мешало Свенссону, если нужно, остановиться, обдумать происходящее, избрать обходную дорогу или даже подождать, расслабившись - что он и делал в настоящий момент. Кресло было удобным, кофе был ароматен, а ползущие перед глазами строчки, хоть и выбивались из умиротворяющего окружения, не вызывали ни гнева, ни раздражения, как мог бы подумать кто-то, знающий председателя лишь по его речам.

   "Университет Наук, пользуясь своими привилегиями и преследуя интересы человечества Ауры, объявляет о создании в своих стенах факультета Экзекуторов, факультета достойнейшего и грядущей доблестью осиянного. Сим назначаются ему регалии: меч и звезда. Да будет он равным среди равных, звеном в цепи, светом в ночи. Разъяснительное же толкование предназначению факультета сего Магистрат положил следующее: изучение военного дела, подготовка специалистов для всестороннего обеспечения ведения боевых действий в целях обороны и стратегического выживания человечества Ауры."

   Его переиграли. Быстро, ловко, без напряжения. Свенссон понимал, что сила, которой он решился перечить, сродни стихии: её поведение трудно предсказать, ей нельзя противостоять, но, как и любая стихия, она полностью зависима от условий, дающих разбег ветрам или импульс океанской волне. ЭПГ без зазрения совести проник в Социум сквозь прокол, оставленный в полномочиях Совета, но проникнуть - ещё не означает контролировать, равно как и прокол не означает однонаправленного движения. Концепции будущего пришли в столкновение, но какая из них побежит - покажет одно лишь время.

   Свенссон отставил пустую чашку и потянулся. Да, время... Время работает на него.

   Глава 3. Экзекуторы.

   Странное это было ощущение - снова переступить границы Университета, хотя совсем недавно казалось, что покинул их навсегда. До боли знакомая плитка дорожек, каменным кружевом вьющаяся сквозь траву, кованые решётки и скамеечки под старыми клёнами и раскидистыми каштанами, почтенные корпуса, благосклонно взирающие с высоты своих лет на окружающую суету - всё это казалось теперь чужим, запретным, распахнутым для кого-то иного. Никто, однако, не спросил Римма, что он здесь делает, никто даже не обратил на него внимания - и тот, пробираясь к неприметному зданию на окраине университетского городка, чувствовал себя не то призраком, не то вором, пришедшим украсть толику здешней уверенной в себе беззаботности. Компании, расположившиеся прямо на газонах, ели, дурачились, о чём-то спорили, играли, кое-кто даже спал, подложив под голову сумку или скатанный валик пледа, и больше всего на свете хотелось вернуться в то время, когда нужно было прилежно впитывать накопленные человечеством знания, но не нужно было принимать никаких решений.

   Миновав ностальгическую атмосферу этого сада соблазнов, Римм добрался, наконец, до своей цели - двухэтажного каменного строения без вывесок и проекций, но уже украшенного блестящими бронзовыми регалиями: прямым мечом и семиконечной звездой. Сложно было сказать, что он ждал увидеть на новом факультете, куда два дня назад отправил заявку - армия была просто словом, понятием из прошлого, и являлась для него не более, чем окошком во внешний, настоящий мир, запертый решением Гражданского совета. Римм, разумеется, знал, для чего предназначены вооружённые силы, но этого было слишком мало, чтобы представить их изнутри. Первым, что бросилось в глаза, стала аскетичная обстановка внутри здания - белые стены, тёмный паркет, старинные стулья - вот, пожалуй, и всё. Ничто не напоминало ни о характере учебного процесса, ни хотя бы о его наличии. Высокие потолки, строгая лепнина, естественный свет из окон. Свернув налево, следом за вспыхнувшей стрелкой указателя, он попал в длинный коридор, заканчивающийся чёрной дверью. Вдоль стен, на всё тех же неудобного вида стульях, расположилось с десяток человек, почти все - незнакомые. Впрочем, одно знакомое лицо всё же было: Шрёзер Бертольд Вергоффен с факультета механики, занявший первое место в выпуске Римма. С двух сторон от него сидели светловолосые девушки, почти близнецы - красная юбка в чёрную клеточку на левой, чёрная в красную - на правой, завитые хвостики у левой, прямые - у правой. Римм отвернулся, стараясь не привлекать внимания, и занял один из свободных стульев. За окном виднелись берёзы.

   - Скаррель Броуэр! - донеслось из скрытых динамиков.

   Крупный мужчина встал и прошёл за дверь; рассмотреть его удалось лишь мельком. Минут через пятнадцать тот же голос вызвал Вергоффена - Броуэр при этом не вышел, что придало всей процедуре, в глазах Римма, некоторую интригу. Когда дело дошло до самого Римма Винтерблайта, измаявшегося ожиданием, позади него накопилось ещё десятка полтора кандидатов. Из-за таинственных дверей вышел лишь один претендент - он быстро покинул коридор и никто не задал ему вопросов.

   Волнуясь, словно перед экзаменом, Римм вошёл в кабинет, выдержанный в том же стиле, что и остальная часть здания - большие окна, белый цвет, высокие потолки. За широким столом сидел средних лет мужчина в чёрном комбинезоне - короткие волосы с проседью, цепкие маленькие глаза, равнодушное, непримечательное лицо.

   - Садись, - уронил он, и Римм сел на одиноко стоящий стул. - Я комиссар Марков, астрокомандование ЭПГ. А ты...

   - Римм...

   - Римм Винтерблайт, естественнорождённый, двадцать три года, генетическая коррекция четвёртой степени на стадии эмбриона. Последняя адаптация в Хранилище душ - менее года назад, общая эффективность - около восьмидесяти четырёх процентов. Здоров, годен. Хотя с адаптацией у тебя не очень, - добавил комиссар, поднимая взгляд на Римма. - Впрочем, это не критично. Итак, с какой целью ты подал заявку на поступление на факультет Экзекуторов?

   Это уже в самом деле походило на экзамен. Несколько секунд Римм лихорадочно размышлял, пока не сообразил, что от него ждут не соответствия неким ожиданиям, а единственно правильного ответа - правды.

   - Не знаю.

   - Вот как, - хмыкнул комиссар. - А если подумать?

   - Свежим воздухом хочу подышать.

   - В самом деле? Что ж, тоже ответ и не хуже прочих. А внимательно ли ты, гражданин Римм Винтерблайт, ознакомился с условиями обучения на нашем, гм, факультете?

   Слово "факультет" он выделил особо, как бы давая понять - Университет всего лишь ширма, и мы оба об этом знаем.

   - Внимательно.

   Римм чувствовал, что комиссар пытается навязать ему какую-то игру, но принять её, в силу полнейшего непонимания правил, не мог.

   - И даже понял смысл таких сложных понятий, как дисциплина и долг?

   - Я достаточно хорошо знаю историю.

   - И это хорошо, что ты хорошо её знаешь. А теперь представь, что тебе придётся рисковать своей жизнью и возможности отказаться у тебя нет. Ты готов к такому повороту событий?

   - Нет, не готов.

   - О.

   Комиссар выглядел удивлённым - похоже, ответ оказался достаточно неожиданным.

   - И зачем же тогда ты сюда пришёл? - спросил он после короткой паузы.

   - Вы уже задавали этот вопрос.

   - Плохо. Запомни, гражданин Винтерблайт: когда старший по званию задаёт вопрос, нужно не переспрашивать, а отвечать чётко и по существу. Ты знаешь, что такое "старший по званию"?

   - Знаю.

   - И что же это такое?

   - Человек, наделённый, в рамках одной и той же структуры, превосходящей, по сравнению с твоей, компетенцией.

   - Сойдёт. Теперь отвечай на предыдущий вопрос.

   - Полагаю, что к этому нельзя быть готовым, придя вот так, из другой жизни. Поэтому я не готов. Буду ли я готов - зависит от дальнейшей подготовки и моих собственных морально-психологических качеств.

   Совершенно неожиданно комиссар Марков расплылся в улыбке.

   - Отлично, Римм! Просто отлично! Ты демонстрируешь неплохую степень личной осознанности.

   - Могу я задать вопрос?

   - Разумеется.

   - Почему Университет согласился пойти на открытие военного факультета, если это не тайна?

   - А почему бы ему быть против?

   Римм не нашёлся, что сказать.

   - Вот видишь. Впрочем, пока ещё слишком рано ожидать от тебя комплексного подхода, - непонятно объяснил Марков. - Ты неверно сформулировал вопрос, но я тебя поправлю. Стоило бы спросить - почему военный факультет был создан на территории Университета, но ответ на этот вопрос ты знаешь и сам. Итого - на самом деле вопроса у тебя не было, не так ли?

   - Пожалуй...

   - Учись верно оценивать собственные ресурсы. Как видишь, ты недооценил информацию, которой обладал, и потратил лишнее время на бесполезное уточнение. А теперь - иди туда.

   Комиссар указал на вторую дверь - полную противоположность первой, серебристую и автоматическую.

   - Я зачислен?

   - Сам поймёшь. Впрочем, ты всё ещё можешь невозбранно уйти.

   - Не хочу.

   - Вот и ладно. Тогда топай вперёд.

   ***

   В помещении, где ожидали прошедшие собеседование с комиссаром, не оказалось ни окон, ни чего-либо, напоминающего бытовые удобства. Простые кресла, светящиеся панели на потолке... и ничего более. Запасливый Римм прихватил с собой бутылочку сока и бутерброд - интерфейс факультета призывал явиться без личных вещей, но еду вряд ли можно было отнести к таковым, и решение оказалось верным: теперь можно было не грустить, глядя в противоположную стену, а подкрепиться после утреннего волнения. Тем более, что предлагать добровольцам пищу никто не спешил, и некоторые уже начали роптать по этому поводу. Их собралось здесь человек тридцать - самых разных, но в основном - молодых. Людей постарше было немного, их почти всегда можно было отличить по более спокойному, выверенному поведению и менее активным движениям.

   Догадавшись, что проводить занятия прямо в этом пустом здании не станут, Римм почему-то решил, что их повезут на край света, к недостижимой для обычных граждан исполинской стене, уходящей под облака, и в стене этой будут ворота, шлюз или дверь, но всё оказалось куда прозаичнее. Их даже не подняли в небо - вместо этого скучающая женщина в чёрном комбинезоне провела группу новоявленных студентов прямо в подвал университетского корпуса. Там, в совершенно пустом и чистом бетонном зале, ждал подозрительного вида вагончик - серый, без окон и украшений, с двумя рядами кресел вдоль стен. Была во всём этом какая-то совершенно детская тайна: даже разочарование, преследовавшее Римма, ожидавшего поначалу чего-то значительного и яркого, ушло. Всё, что происходило с ними до сих пор, являлось только прелюдией - это чувствовали и остальные, так что разговоры замолкли, а лица стали куда серьёзней.

   - Залезайте, залезайте, - поторопила их провожатая. Её рыжие волосы и молодое круглое личико никак не вязались с жёстким, колючим взглядом. - Скоро вам придётся узнать, что такое экономия времени, и лучше бы вы начали прямо сейчас.

   Вагончик тронулся с места - судя по ощущению падения, ухнул куда-то вниз. Ехал он плавно, без шума и тряски, периодически меняя направление движения, и через некоторое время уже нельзя было сказать, куда, относительно Университета, они теперь движутся. Делать было решительно нечего - внутри странного транспорта не оказалось ни информационных проекций, ни каких-либо иных развлечений. Кое-кто пытался спать. Вергоффен, подпираемый двумя валькириями, смотрел прямо перед собой, и Римм позавидовал его выдержке. Сам он держал себя в руках благодаря одной лишь гордости - спокойно сидеть внутри замкнутого помещения в компании незнакомых людей становилось сложнее с каждой минутой.

   - Простите, а долго ехать ещё? - прилетел откуда-то сзади вопрос, заданный таким страдальческим тоном, что становилось совершенно ясно - девица подвергается самому страшному испытанию в своей жизни.

   - Товарищ сержант.

   - Что, простите?..

   - Когда хотите ко мне обратиться, зовите меня "товарищ сержант".

   Рыжеволосая удостоила аудиторию мимолётного взгляда и снова уткнулась в свой планшет. В воздухе повисло недоумение.

   - Так сколько ехать ещё? - вопросил, наконец, всё тот же голос. Римм, догадываясь, что сейчас произойдёт, внутренне сжался - книги об армиях древности немного подготовили его к восприятию строгих порядков, но исключительно в теории. На него никто никогда не кричал, и каково чувствовать такое в реальности, представить было довольно сложно.

   - Девочка, - ласково сказала товарищ сержант. - Ты тупая?

   И снова - тишина. Прогноз оказался ошибочным: женщина не кричала. Она просто смотрела в конец вагона со смесью жалости и презрения - не на равных ей граждан Ауры, а на что-то убогое и полуразумное. Полуфабрикатами, заготовками людей, наверное, казались ей добровольцы - с высоты, быть может, сотни собственных лет, как прикинул Римм, уже в третий раз повышая гипотетический возраст рыжей специалистки из ЭПГ. Задавшая вопрос девушка, однако, оказалась не совсем глупа: с её стороны не последовало ни возмущения, ни какой-то иной реакции. Такое поведение стоило награды, и Римм, рискуя вызвать огонь на себя, повторил чужой вопрос, стараясь соблюсти все формальности:

   - Товарищ сержант, можем ли мы узнать, как долго продлится эта поездка?

   Его удостоили ироничной усмешки, но карать не стали - вместо этого сержант поднялась со своего места и объявила:

   - Прибытие к месту расположения учебной зоны через сорок минут. И если кто-то из вас не способен потерпеть такое короткое время, сохраняя душевное равновесие, я советую ему по прибытии тут же отбыть назад. Возможность выйти за рамки обыденности - не для неженок.

   - Простите, товарищ сержант, а туалет здесь есть? - спросил кто-то, явно пропустивший всю тираду мимо ушей.

   Римму показалось, что рыжеволосая горестно вздохнула, хотя сказать наверняка было сложно.

   - Нет. Никакого туалета здесь нет.

   ***

   Странные дни; странные места. Словно выпав из общего потока времени, бродил Римм из одного отсека в другой вместе со своей группой, в полусне ел и пил, по сигналу ложился спать. Не так уж и трудно это было - подчиняться строгому распорядку. Куда сложнее оказалось жить в изоляции от города, от аллей и парков, даже от незнакомых людей на улицах - будто в коконе, притупившем все чувства. В этом отлучении, выматывающем не хуже странных тренировок с механическими куклами, всё сильнее стали заявлять о себе внутренние связи в коллективе новообразованных экзекуторов. Слабые, аморфные отношения между членами общества, оказавшись в неблагоприятной среде, начали крепнуть и обретать форму настоящего товарищества: то, о чём Римм не помышлял месяцем ранее, неожиданно стало реальностью. Они завтракали и ужинали за одним столом. Они научились шутить, смеяться и вести беседы плотной компанией, будто единым целым - и чем дальше, тем менее странными казались такие формы поведения каждому. Римм никогда не был социофобом, однако все отношения, которые он имел с другими людьми ранее, казались на фоне нынешних тонкими, как шёлковые нити на осеннем ветру - быть может, кроме тех, что связывали его с Эон Ли.

   И, конечно, здесь было чудо иного рода. Оно всё-таки произошло - добровольцы попали в иной мир, выйдя не только за рамки Социума, но даже за границы Биома, и условность бытия более на них не распространялась. Это случилось в первый же день, когда они, недовольные и усталые, выгрузились из транспортного вагончика в округлого сечения галерею с рядом огромных овальных окон. Те, кто минуту назад были капризной толпой, выглянули наружу и оказались заколдованы открывшимся видом. Замершие, ошеломлённые, смотрели будущие солдаты Ауры на оставленный позади мир. Галерея, по всей видимости, располагалась чуть ниже свода небес - синева и облака всё ещё были видны, но казались чересчур плоскими и ненатуральными. А внизу... Внизу раскинулась их маленькая вселенная: ниточки рек,зелёный мех Экопарка и многочисленных рощ, серебряное зеркальце Солерского озера, игрушечный белый город... В ограде спрятанных за искусной иллюзией стен лежало всё, что осталось от владений человечества. Крошечная страна, поневоле ставшая комфортной тюрьмой для трёх миллионов своих обитателей, столетиями летящих к далёкой цели.

   - Впечатляет? - спросила их товарищ сержант. - В первый раз всегда так, скоро привыкнете. А пока - шагом марш по своим каютам.

   Каюты тоже оказались с сюрпризом: в каждой нужно было размещаться вчетвером. Чрезмерным аскетизмом здесь уже не пахло, бытовые терминалы выдавали всё необходимое для жизни, мебель трансформировалась по первому желанию, имелся даже бассейн, однако налёт некой строгости и совместное проживание не давали расслабиться, а видеопанели вместо настоящих окон постоянно напоминали о том, что дом остался далеко позади. Были, разумеется, и отказы - в одной группе с Риммом двое - парень и девушка - не выдержали тягот нового факультета и попросились назад; их тут же проводили к метро, причём, по рассказам очевидцев, посадили в полноценный вагон со всеми удобствами - не чета тому, на котором группу доставляли сюда. Всё это, разумеется, было лишь очередным фильтром, призванным отсеять наиболее нестойких и малодушных - и Римм с удовлетворением отмечал, что остающиеся начинают по-своему гордиться тем, как они переносят все трудности, созданные наставниками. Вскоре оказалось, что трудности только начинаются: просыпаться в предписанное время оказалось куда сложнее, чем жить вчетвером, а драться на манеже с механической куклой, а потом и с наставниками - куда сложнее, чем вставать рано утром.

   Для начала всем выдали единую форму - серые комбинезоны для повседневной носки, бело-синие костюмы для спортивных занятий, лёгкие скафандры для посещения технических отсеков. Терминалы выдавали и другие вещи, но носить и хранить их разрешалось только в пределах своей каюты, а за её пределами - по выходным, раз в неделю. Поездку в город, "увольнительную", как её назвал один из наставников, обещали месяца через два - причём особо оговорили правила поведения в Социуме, без обиняков объяснив, что существование экзекуторов - прямой вызов Гражданскому совету. А потом, когда самые слабые уже выбыли, новобранцев начали мучить по-настоящему.

   Утром первого дня занятий группу Римма - её обозначили как А-2 - привели в спортзал. Небольшая многофункциональная арена, пустой амфитеатр для зрителей, ряд фальшивых окон ещё выше - и четыре фигуры, обтекаемые, белые, гуманоидные. Занятие вёл сержант Мюллер, высокий, и, видимо, на самом деле молодой наставник с внешностью романтика и фигурой атлета. Сержантские звания, как подозревал Римм, были присвоены наставникам исключительно в воспитательных целях - по крайней мере, ни одного лейтенанта и майора никто до сих пор не видел и в разговорах не упоминал, да и число самих наставников было так мало, что иерархическая лестница командования никак не выстраивалась.

   - Четверо с левого фланга - шаг вперёд, остальные - на первый ярус и наблюдать, - бодро приказал Мюллер шеренге новобранцев и первым подал пример, перемахнув через бортик ограждения. Вскоре нервничающие "добровольцы" делили арену только с четырьмя странными морфами, неподвижно застывшими в центре.

   - Все знают, что такое "драться"? - вопросил сержант. - Я спрашиваю, все знают, что такое "драться"? - спросил он уже громче, не услышав ясного ответа.

   - Да, - подал голос Римм, который уже догадывался, что ему сейчас предстоит, и хотел покончить с этим как можно скорее - пока дрожь в ногах не стала слишком заметной. Ему, к несчастью, выпало стоять третьим слева, и нестройные голоса товарищей за спиной вовсе не прибавляли уверенности в собственных силах.

   - Вот и отлично. Сейчас вы будете драться с этими куклами, каждый со своей. Разрешается наносить любые удары и применять любые приёмы, на которые вы способны. Можно убегать, но пересекать барьер арены нельзя. Задача считается выполненной, когда ваша кукла получит определённый урон и упадёт.

   Удручённое молчание было ему ответом, и Мюллер, выразительно скривившись, счёл необходимым добавить:

   - Не бойтесь, обучающая программа кукол не позволит нанести вам существенного вреда. Всё будет нежно, как на первом свидании. Начали!

   На подкашивающихся ногах Римм шагнул вперёд, навстречу белому манекену с яйцеобразной головой и гладким, блестящим торсом. "Пара минут позора", - билась в голове мысль, "пара минут позора и всё закончится". Он не жаловался на своё физическое развитие - в конце концов, спорт был неотъемлемой частью университетской программы, но получать настоящие удары - думать об этом было попросту страшно. Кукла двинулась навстречу, и весь мир сузился до маленького пятачка напротив. Римм вспомнил, как впервые прыгнул с вышки в бассейн - тогда тоже было очень страшно, и чтобы победить этот страх, нужно было сделать один лишь шаг в пустоту. Прямо как сейчас. Сделав глубокий вдох и снова выдохнув, он ринулся навстречу противнику, нанося прямой удар ногой в корпус. Удар, неожиданно, достиг цели: кукла пошатнулась, но тут же оправилась, скользнула вбок и угостила Римма добрым выпадом в голову. Движения он не заметил, только почувствовал, как что-то твёрдое врезалось в скулу, а потом сам он врезался в покрытие арены, рефлекторно перекатившись, чтобы оказаться подальше от неприятеля. Боль потонула в адреналиновом угаре, место страха сменила злость на тупой автомат, посмевший противостоять человеку - уже не задумываясь о последствиях, Римм вскочил и бросился на обидчика, подныривая под новый удар. Он бил, не жалея кулаков и не обращая внимания на прилетающие то справа, то слева вспышки, после которых голова моталась, как мяч - пока очередной замах не поразил пустоту. Кукла, будто сломавшись сразу во всех суставах, упала к ногам. Ещё не отойдя от взрыва собственной ярости, он огляделся - справа валялась поверженная кукла Вергоффена, слева - вели бой прыгучая Юля Шейд и черноволосый парень, имени которого Римм ещё не запомнил. Только теперь он понял, как медленно, даже неторопливо, двигаются дурацкие куклы - и как смешно, наверное, смотрелся он сам, неуклюже размахивая руками. Начали побаливать ушибы, но настроение всё равно было приподнятое: первобытная радость человека, впервые одолевшего врага своими руками, доказавшего самому себе, что он - может.

   ***

   - Как мы будем обороняться? Если Экзекуторы - это армия, то у них должно быть оружие, военные машины и всё остальное, что полагается иметь армии. Но на Ауре нет ничего такого!

   Инструктор посмотрел на взволнованного новобранца, потом потёр подбородок, хмыкнул недоумённо - на лице его последовательно промелькнули озадаченность, раздражение и наконец - некая смесь ехидства со смирением, превратившаяся в окончательную реакцию.

   - Простите. Я совсем забыл, что вы "чистые". То есть совершенно наивные, - поправил он сам себя в ответ на гул голосов. Поскольку никто из вас не проходил практику в Экипаже постоянной готовности, а значит, не покидал пределов Биома и Социума, вы практически не имеете представления о том, что представляет собой Аура на самом деле. В Университете дают, конечно, общее представление, но оно слишком уж общее. Итак, Аура есть колонизационный корабль, построенный на основе каменного планетоида в покинутой нами Солнечной системе. Кто-то хочет возразить? Ах, вы не привыкли к слову "корабль"? Привыкайте. Аура - не "мир", как вы воспринимали её для собственного комфорта. Она, конечно, достаточна велика, чтобы считаться астрономическим объектом, но в масштабе старого человечества - ничтожно мала и ограничена. Максимальные линейные размеры - 140х90х50 километров, размеры Биома - 80х60х4 километра. Плотность населения - примерно 650 человек на квадратный километр. Остальной объём занимают системы жизнеобеспечения, технологическое оборудование, энергетические и двигательные установки, а также запас массы для разгона, торможения и производственных процессов. Вот в такой скорлупке мы существуем и скоро должны покинуть её уютные пределы.

   - Нам разрешат летать на космических аппаратах?!

   Инструктор Штраубе нахмурился, но девичий голос звучал так восторженно-трогательно, что сердиться было попросту невозможно.

   - Да, разрешат. Ещё надоест. Собственно, это и будет вашей основной должностной обязанностью - те курсанты, которые выбрали технические специальности, обучаются отдельно.

   Он прошёлся взад-вперёд, искоса поглядывая на ряды изумлённых лиц.

   - Итак, перед тем, как я отвлёкся, мы говорили о таких интересных и полезных вещах, как оружие. Есть ли у нас оружие? Есть. Аура отнюдь не беззащитна. Помимо стационарных оборонительных систем, она несёт на борту - да, на борту, не делайте такие лица - более трёхсот крейсеров-астроморфов, предназначенных для превентивной нейтрализации потенциальных угроз. Таким образом, именно на вас, пилотов, будет возложена задача активной обороной не допустить возникновения какой-либо опасности для нашего местообитания. Сама Аура вступит в бой лишь в том случае, если вы с этой задачей не справитесь.

   - Для чего нужен пилот, товарищ наставник? - подал голос вечно серьёзный Вергоффен. За короткое время он успел продемонстрировать недюжинные успехи, и Римм полагал, что его первым назначат на какую-нибудь важную должность.

   - Зачем нужен пилот? Пилот не нужен. Каждый крейсер есть полностью автоматическая интеллектуальная адаптивная платформа. И тем не менее, ваше присутствие на борту существенно расширяет её возможности. Во-первых, повышая вариативность боевых алгоритмов. Во-вторых, повышая автономность принятия тактических решений. В-третьих, обеспечивая более высокую устойчивость по отношению к средствам информационной борьбы. Иными словами, вы скорее будете эдаким модулем расширения, повышающим и без того немалую боеспособность корабля, нежели пилотом в классическом понимании сего слова. "Пилотировать" вам ничего не придётся, об этом позаботится автоматика.

   Он театрально взмахнул рукой, и за его спиной во всю стену развернулась стереопроекция. На ней медленно вращалась белая сигара, скорее даже, морковка, кое-где испорченная выступами сенсорных массивов и маневровых двигателей. Ближе к корме из "морковки" выступали какие-то полусферы, носовая часть оканчивалась длинными расходящимися щитками, которые в разложенном виде превращали морковку в подобие цветка.

   - Это "Яркость", тяжёлая интеллектуальная адаптивная платформа космического класса. Астроморф. Ваше основное оружие. Его предназначение - дальняя оборона Ауры, для чего каждая единица оборудована комплексом вооружения, который позволяет уничтожить почти любой материальный объект на дистанции до двух тысяч километров. Основной элемент означенного комплекса - устройство искажения метрики пространства 11М "Столетие". Попросту - пространственный шунт. Принцип работы - локальное изменение метрики пространства в канале выстрела, что приводит к разрушению атомарной структуры вещества в зоне действия и последующему субатомному взрыву. Вот этой штукой вы и будете управлять.

   - В одиночку?.. - не выдержал кто-то.

   - Ну не толпой же! Разумеется, в штатных условиях у вас будет непрерывное взаимодействие с Аурой и друг с другом, так что космическое одиночество никому не грозит. Но на всякий случай мы потренируемся и в одиночных действиях... Чтобы не было внезапных испугов, истерик и прочих неприятных реакций. Главное, что вы должны запомнить - ИАП не автономная единица, как таковая. Это составная часть Ауры, инструмент, расширяющий её возможности и пределы. Вы будете на краю, но вы никогда не будете одни, это я могу обещать.

   - Товарищ наставник, не такие уж мы тепличные дети, чтобы нас утешать!

   - Овощи вы, а не дети, - добродушно буркнул Штраубе. - До детей вам ещё расти и расти, но мы постараемся миновать этот этап как можно скорее.

   ***

   - Результаты наблюдений?

   - Неопределённые.

   - А точнее?

   - Вероятность ненулевая.

   - Кинан, не томи.

   - Мог бы и сам посмотреть.

   - Ты же знаешь, я люблю твой голос. Будь хорошим астрокоммандером.

   - Я и без того лучшая.

   - И единственная.

   Стремительно, словно две летящие тени, шли они по огромной галерее, окружающей шар пустоты - непрерывно уточняемую карту системы Мечты. Раз за разом, круг за кругом - актор и астрокоммандер, повелитель и воин. В центре шара горел яркий огонёк - звезда класса G5V, цель, указанная давно почившими предками.

   - Следы техногенной активности, - нарушила затянувшееся молчание черноволосая дева. - Вероятность ошибки всё ещё очень велика, но тенденция, выявленная по мере накопления массива данных - однозначна. Степень положительной интерпретации непрерывно растёт.

   - Вот как. Худшие опасения... За что ты так с нами, жизнь?

   - Спроси у Гвин. Жизнь - по её части.

   - Не издевайся, и без того тяжело. Чувствую, окажешься ты права, Чёрный меч.

   - Не называй меня так!

   - Прости, прости. Настроение портится, память наружу лезет. А характер этих сигналов о чём-нибудь говорит?

   - Слишком слабые и фрагментированные для развитой планетарной цивилизации.

   - А для пере... развитой?

   - От предыдущих ступеней осталось бы слишком много следов. Разве что они пошли по другому пути, не создавая всеобъемлющей техносферы ни на одном из этапов.

   - Это обнадёживает. Немного.

   Он остановился, опёршись об ограждение вокруг шара.

   - Зонд.

   - "Льдистый ультрамарин"?

   - А не слишком?

   - В самый раз. Мы и без того сверкаем, как карнавал. Тяжёлый протокол ситуацию уже не ухудшит.

   - Хорошо. Начинай подготовку.

   - Слушаюсь.

   Она встряхнулась, встав рядом с актором.

   - Виндик, ты совершенно уверен в своих действиях?

   - Я вполне себя контролирую, если ты об этом. Что до уверенности... Хочешь побывать в моей шкуре?

   - Щедрое предложение. Слишком щедрое для меня.

   - То-то же. Как продвигаются дела с нашими детьми?

   - С нашей армией, ты хотел сказать?

   - Да, именно. С экзекуторами.

   - Заявки подали более восьми тысяч добровольцев. После прохождения серии фильтров к обучению приступили 5982 человека. К сожалению, военное направление выбрали только четыреста человек. 404, если совсем уж точно. Этого хватит для формирования полноценной космической группировки, но резервы будут минимальны, а о десантных операциях и силах поддержания внутреннего порядка и речи не идёт. Все остальные направлены в техперсонал и поддержку боевых интеллектов. Базовая боевая подготовка с ними тоже проводится, но только на крайний случай.

   - И когда эти войска достигнут хотя бы первой готовности?

   - Думаю, месяца через три. Хотя четыре было бы лучше. Точнее спрогнозировать сложно, а уж как они себя поведут в боевых условиях...

   - Я уже обеспокоился этой проблемой.

   Кинан покосилась на актора.

   - А я уже сочувствую тем, кого затронет твоя обеспокоенность. Флот проходит расконсервацию строго по графику, будет готов к применению в беспилотном варианте через восемьдесят часов. На этом всё.

   - Спасибо. Чем займёшься теперь?

   - Всё тем же. А что, у тебя появились ещё какие-то задачи для несчастной девушки?

   - Нет. Просто интересно, как ты проводишь время.

   - В работе, Виндик, в работе. Голова забита напрочь, но я даже рада. После стольких лет пустоты и стагнации настоящее дело - как наркотик. Кажется, даже кровь быстрее бежит. Приятно мне, чертовски приятно.

   - А как же страх?

   - А что - страх? Страх останется до самого конца, он как горы на горизонте - данность, с которой мало что можно сделать. Страх отдельно, а я - отдельно. К тому же, за всех нас боишься здесь ты.

   - Прямо как священник в старые времена. Молюсь за чужие души.

   - Ты, главное, искренне молись, не формально. "Деус Виндик, иже еси на летучей Ауре, да не сотрётся из протоколов имя твоё..."

   - ...и не введи меня во искушение, но избави от лукавого астрокоммандера...

   - Прогоняешь, значит?

   - Благословляю, дитя моё. Иди же и куй наш меч.

   ***

   Воскресное утро выдалась таким замечательным, каким не бывало давным-давно. Не в последнюю очередь на этой оценке сказалась возможность спать до десяти и отсутствие каких-либо занятий - старая истина о том, что отняв у человека нечто привычное, а потом вернув ему это, можно сотворить чудеса, являла себя во всей красе. В комнате никого не было: соседи, похоже, предпочитали сну более увлекательные занятия. Фальшивое солнце радостно улыбалось в фальшивом окне.

   Римм умылся и выбрался в коридор - весь в белом, пользуясь привилегией выходного дня. Блинчики с джемом призывали его в столовую, но чей-то звонкий голос из-за спины решительно перечеркнул все вкусные планы.

   - Эй, Римм! Guten morgen!

   Удивление наперегонки с внезапной радостью пронеслись в его голове, и, видимо, не удовлетворившись этим, выбрались на лицо, растянув его недоумённой улыбкой.

   - А ты что здесь делаешь?.. - невпопад произнёс он, уставившись на цветущую Эон Ли.

   - Полагаю, то же, что и ты, судя по синякам на твоей физиономии.

   Римм смутился: синяки он носил едва ли не с гордостью, раз за разом преодолевая страх перед спаррингом и физической болью. Получалось всё лучше, и в негласном списке бойцов он значился на третьем месте, проигрывая только вундеркинду Вергоффену да Истрану Кройцеру, настоящему силачу, известному ещё по университетским спортивным играм.

   - Так ты всё-таки поступила?

   Римм и сам не ожидал, что так обрадуется, лёгкая эйфория даже пугала его - чуть-чуть, как пугает высота того, кто неожиданно обрёл способность к полёту.

   - Эй, эй, тебе ничего не отшибли на тренировках? - поинтересовалась она участливо. - Такая наблюдательность не свойственна живым и здоровым людям! Я тут, понимаешь, в гости пришла, а ты, вместо радости от лицезрения моего прекрасного лика, допрос устроил.

   Эон Ли потыкала его пальцем в живот.

   - Видимо, с утра я плохо соображаю. Но я действительно рад тебя видеть.

   - И я тебя. Я потом всё-таки посмотрела новости, как ты и советовал. И решила - это моё. Теперь вот в группе А-3. Ты уже завтракал?

   - Как раз собирался.

   - Тогда чего топчемся? Вперёд, к еде!

   С Эон Ли, несомненно, произошли перемены. Исчезла загнанная вглубь тоска, ушло из глаз что-то горькое и недоброе - будто вернулась она в те времена, когда небо казалось настоящим, а будущее - безоблачным. Они заняли столик в полупустой столовой и заказали еду: Римм - свои долгожданные блинчики и чай, Эон Ли - фруктовый салат, ананасовый сок и маленькое пирожное.

   - Как тебе факультет? - осведомился он, намазывая джемом золотистый кружок. Хотелось о чём-нибудь говорить, но умные мысли на ум не шли.

   - Отлищьно, - отозвалась девушка, пережёвывая сочную мякоть. - Чувствую себя так, будто выбралась из киселя и попала под душ. Никаких розовых ошейников под названием "Социальный кодекс", все делают дело и знают, чего хотят. Даже, - тут она покрутила в воздухе вилкой, подбирая слова, - инструкторы, сержанты эти - кажется, что их где-то в другом месте растили. Прямые, как палка, и такие же твёрдые.

   - Может, и мы такими станем. Наверняка их тоже когда-то набрали из Социума. Правда, я о подобных прецедентах не слышал...

   - Да не в том дело, - перебила его Эон Ли. - Ты заметил, как их мало? Двоих в одном месте не встретишь, а всего я видела пятерых.

   Римм задумался. Комиссар Марков, рыжая "товарищ сержант", которую звали Татьяна, наставники Мюллер и Штраубе, да ещё пожилой тактик Энно Лаций - вот, пожалуй, и всё.

   - Может, это и совпадение, но я тоже. Как твоих звали?

   - Марков, Ри, Воссельмар, Штраубе, Лаций.

   - Три попадания из пяти. Похоже, их действительно очень мало. Что характерно, разные у нас только рукопашник и воспитатель. Комиссар один на всех, я так думаю, и применение ВКТ с тактикой - одни и те же лица. Видимо, в целях единообразия.

   - Интересно, сколько же их всего на Ауре. И вообще, кто они такие. Ты спрашивать не пробовал?

   - Я стесняюсь.

   - А я боюсь. Вот потренируюсь ещё, тогда у Воссельмара спрошу.

   - А потренируешься-то зачем?..

   - Чтобы отбиться, если что. Он такой, за успешный удар в лицо может и рассказать. Только сначала сам тебя побьёт так, что всё тело будет - один синяк.

   Они закончили завтрак, болтая о чём попало, и прогулялись до мини-парка, бывшего в распоряжении учащихся. Там, среди сосен и ручейков, бегущих по песчаным ложам, Эон Ли вдруг стала серьёзной.

   - Ты как думаешь, Римм, к чему именно нас готовят?

   - Ты же читала прокламацию перед тем, как послать заявку.

   - Читала. Разные там "от любых внешних и внутренних угроз" и "с риском для собственной жизни". Я тебя хочу услышать. Что сам ты думаешь.

   - К войне, ясно же.

   Она обхватила руками шершавый ствол, прижалась к нему спиной - тонкая, взволнованная. Римму захотелось её обнять, и он почти не удивился такому желанию.

   - Война... Странные у тебя мысли.

   - Это не мысли, это факты. "Яркость" - вполне себе боевой корабль. Не исследовательский, не транспортный, не какой-то ещё другой. И учат нас совершенно неприкрыто его боевому применению. А ещё владеть собой в стрессовых ситуациях. К войне, к чему же ещё.

   - Тогда с кем?

   - С кем угодно. Это не значит, что мы обязательно в бой пойдём. Экзекуторы - контрмера против случайностей разного рода, вот и всё. Сейчас такой момент, что никакие неожиданные сюрпризы недопустимы, поэтому ЭПГ и страхуется на все случаи жизни.

   - Брр. Хорошо бы сюрпризов и не случилось. Половина наших, я думаю, в штаны наложит, если придётся воевать в самом деле.

   - Оптимистичная ты. Ужасно.

   - А ты верен себе, как тот пророк, который предсказывал только плохое.

   - Не было такого пророка.

   - Был! Его ещё сожгли или расстреляли.

   - Правду никогда не любили.

   - Тут, пожалуй, ты прав. Ладно, пора мне назад, к своим. Увидимся!

   Она махнула рукой и упруго побежала назад, петляя между деревьев. Римм, улыбаясь, смотрел ей вслед, пока белое пятнышко не скрылось из виду.

   ***

   - Ничего лишнего в пилотажной капсуле! Никакой одежды, никаких талисманов, зверюшек, лозунгов! Только вы и астроморф, только полное единение.

   Толпа экзекуторов раздевалась, перешучиваясь и смущённо посмеиваясь. Вскоре на полётной палубе было не протолкнуться от обнажённых тел, почти светящихся энтузиазмом и юностью: одежда всё ещё оставалась своего рода социальной условностью, и избавление от неё стало для молодых солдат преодолением отчуждённости друг от друга, и одновременно - освобождением от старых правил. Они больше не являлись частью старого социума, но стали ядром нового, ещё не осознавшего полностью своей силы, однако преисполненного желанием реализовать себя во всей полноте.

   - Занять назначенные места!

   Римм торжественно, как в храм, вошёл в одну из множества ячеек, над которой светилось его имя. Площадка тут же зафиксировала ноги, под ладони легли удобные опоры, что-то мягкое прижалось к затылку.

   - Готовность!

   Мягкий кокон принял его тело, окутал со всех сторон и куда-то понёс. Стало темно. Неприятное чувство - будто схвачен языком гигантской лягушки и влеком в её чрево - продолжалось несколько секунд, затем движение прекратилось и к Римму снова вернулось зрение. Сперва ему почудилось, что он падает - сердце сжалось в испуге, но раскинувшаяся во все стороны бездна не имела никаких ориентиров, кроме голубой координатной сетки, и страх прошёл: падать было некуда. Вокруг простиралась искусственная реальность, идеально пустая, бесцветная и безвкусная. Обманутому организму казалось, что он висит в её центре, но разум понимал, что стал пленником сенсорной иллюзии, и потому успешно справлялся с первоначальным дискомфортом, выстраивая логические опоры взамен отсутствующих материальных.

   - Сейчас будет активирован основной уровень тактической реальности, - прозвучал в пустоте голос инструктора. - Приготовьтесь.

   Пустота ожила. Налилась чернотой, наполнилась огоньками астрономических объектов, а поверх всего - линиями траекторий, символами и цифрами. Через пару минут Римм стал понемногу ориентироваться в этом многообразии - системы управления чутко реагировали на его внимание, выделяя необходимую информацию и затеняя ненужную. Он нашёл на небесной сфере небольшую звёздочку - Мечту - приблизил её и получил целый ворох данных; узнал собственную скорость и ознакомился с перечнем манёвров, необходимых для достижения выбранной цели; обнаружил карту всей звёздной системы, осознал, что ничего не понимает в описании эволюций, которые необходимо совершить для достижения той или иной точки, и наконец совершенно запутался, окружив себя "тактической картой", больше похожей на сложную трёхмерную паутину.

   - Наигрались? - вторгся в псевдореальность инструктор. - Это ваш основной интерфейс управления. Сейчас я запущу программу-тренажёр, и вы начнёте его методичное освоение. Это довольно просто, поскольку выполнять хитроумные расчёты вам не придётся. Зато правильное и точное целеполагание - именно то, чего я от вас ожидаю, поэтому основы навигации освоить необходимо. Здесь тоже нет ничего сложного... за исключением того, что приоритетность тех или иных вариантов решения задачи указываете своему крейсеру именно вы.

   Началась рутина. Программа подсказывала, каким образом взаимодействовать с тактическим интерфейсом и разъясняла базовые понятия, а потом ставила задачи - снова, снова и снова, доводя их выполнение до автоматизма. Это было не так уж сложно: большую часть брал на себя искусственный интеллект астроморфа, и на долю человека выпадало только принятие решений - что, впрочем, не отменяло необходимости помнить алгоритмы целеполагания, ориентироваться в астрономическом окружении и в точности представлять возможности, имеющиеся в распоряжении корабля. Тренажёр имитировал, в том числе, и задержку связи - если крейсеры обычно действовали относительно компактной эскадрой, редко удаляясь друг от друга более, чем на несколько десятков тысяч километров, то голос инструктора периодически пропадал, отвечая на запросы с опозданием пропорционально расстоянию от виртуального флота до Ауры.

   С базовыми заданиями группа, в которую входил Римм, научилась справляться быстро, но сложности не заставили себя ждать, появившись вместе с началом отработки боевых задач.

   - Космический бой - это система уравнений. Побеждает тот, кто решит её первым и с максимальной точностью, - вещал сухонький Энно Лаций, аккуратный старичок, единственный из всех наставников, кто носил мундир - чёрный с красной оторочкой, настоящий мундир Экипажа постоянной готовности. - Есть переменные, которые могут варьироваться в определённом диапазоне - скорость, ускорение, запас топлива, дальность применения основных систем вооружения и так далее. Значения переменных могут меняться, структура уравнений - никогда. Набор их определяется стратегом, тем, кто планирует операцию, и в течение самой операции остаётся неизменным. Стратегов я из вас готовить не буду, это заняло бы у нас непозволительно долгое время, а вот грамотными тактиками, исполнителями стратегических решений, вы стать обязаны.

   И они становились. Под присмотром Лация и Штраубе учились выполнять серии сложнейших манёвров, навязывать противнику наиболее выгодные для себя условия боя, одновременно выходить на дистанцию действительного огня, сутками не вылезали из тренажёров, чтобы после краткого отдыха снова занять места в пилотажных капсулах.

   - Сегодня вы освоите второй уровень тактической реальности - "Погружение".

   Штраубе был особо торжественен, чего обычно за ним не водилось.

   - Предупреждаю сразу: некоторые из вас, быть может, сочтут погружение неприемлемым, пугающим или же неприятным. Это естественно, ничуть не предосудительно и вы не должны стесняться таких реакций. Те, кто не справятся, будут переведены на должности, не связанные с пилотированием. Вы, наверное, уже задаётесь вопросом - что же это такое? Самый простой ответ звучит так: погружение - это объединение вашей нервной системы с нервной системой и сенсорным полем астроморфа. Иными словами, на какое-то время он в прямом смысле станет вашим телом.

   Молчать их научили в первую очередь, и аудитория промолчала - но промолчала так выразительно, что наставник счёл нужным дать ещё одно объяснение.

   - До сих пор для контроля над астроморфом вы использовали обычный нейроинтерфейс, разве что в условиях сенсорной депривации. Это привычный вам способ управления адаптивной техникой, однако он недостаточно точен и производителен для астроморфа. Говоря метафорически, управлять космическим аппаратом подобным образом - всё равно, что писать текст, нажимая на механические кнопки. Возможно, но медленно, неточно и неудобно. Интерфейс "Погружение" лишён указанных недостатков, хотя имеет свои собственные. Как это реализовано? К вашей нервной системе будет подключена контактная сеть. Это безопасно, безболезненно и не имеет никаких вредных последствий для организма. Часть контактов неинвазивна, остальная часть обеспечивается дополнительным набором нанозондов в вашем организме и физическими соединениями микрометровой толщины. Внешних отличий от уже освоенного вами интерфейса практически нет, однако скорость реакции увеличится в несколько раз, а вы, в свою очередь, получите обратный отклик, который позволит контролировать корабль и его сенсорное поле куда проще и эффективнее.

   Он оглядывал аудиторию, пробегая взглядом по лицам своих учеников. Римм, на мгновение столкнувшись со Штраубе глазами, ощутил доброжелательную поддержку наставника. Волнения это не убавило, но лёгкий страх окончательно улетучился - в первый раз получать тумаки было куда страшнее.

   - Все готовы?

   - Да! - отозвался хор звонких голосов.

   - Тогда слушай мою команду! Группы А-1, А-2, А-3 - занять пилотажные капсулы!

   Поток экзекуторов выплеснулся из дверей, устремляясь к транспортным терминалам. Римм заметил Эон Ли, на бегу помахал ей и бросился в лифт вместе со своей группой. Вокруг были лица - румяные, взволнованные, полные предвкушения - ещё не солдаты, но уже и не обычные граждане, уже способные к слаженным, быстрым действиям и гордые этим. Высился островком спокойствия Вергоффен - его решили назначить командиром учебной эскадры - в компании своих подруг-близняшек, отношения которых с флегматичным лидером успели стать причиной многочисленных шуток. Рядом покачивалась маленькая и стройная Юля Шейд - с ней Римм подружился в первый же день, в основном благодаря абсолютной непосредственности этого милого существа, а второй сосед по комнате - Даниэль Варрес - подпирал его со спины, с энтузиазмом напевая что-то себе под нос. Ситуация, немыслимая совсем недавно, стала жизнью, и Римм был этим доволен.

   Толчок, открытые двери, короткая пробежка по полётной палубе - сбросить одежду, шагнуть в привычную темноту транспортного кокона, который доставит обнажённого человека в уютное нутро пилотажной капсулы. Он всё-таки волновался, ожидая каких-то уколов, чего-то странного, непривычного - но, как и всегда, просто не заметил ту грань, когда сознание оказалось отключено от внешних раздражителей и сосредоточилось на управлении кораблём. Всё было как обычно, вот только...

   Он не чувствовал тела. В объятиях тактической реальности, перехватывавшей глазные нервы, он продолжал ощущать самого себя - висящего в иллюзорном пространстве депривационной капсулы, но всё же реального и живого. Теперь же Римм превратился в бесплотного духа, в сознание, подвешенное посреди пустоты, и это ощущение мало-помалу наполняло его ужасом, поднимающимся откуда-то из глубин. Пугающая бесплотность, однако, продлилась недолго. Наполнив бездну своей всеобъемлющей сущностью, активировался интерфейс астроморфа - но теперь он располагался не снаружи, а внутри Римма. Интерфейс был частью его самого, единым целым с потоком мыслей - он больше не требовал сосредотачивать внимание на своих деталях, желания и команды будто угадывались, выполняясь мгновенно и точно. Не успел он освоиться с этим новшеством, как на психику обрушился ещё один шок. У него вновь появилось тело. Чудовищное, километровой длины тело тяжёлой интеллектуальной адаптивной платформы космического класса. Сравнить эти ощущения было не с чем. Он просто чувствовал, как расширилась в пространстве область, воспринимаемая в качестве "я", как потекли со всех сторон ненавязчивые отзывы от тысяч переплетённых систем, как нечеловеческие, неживые процессы превратились в часть его организма, играя слаженную симфонию искусственной жизни. Астроморф оживал, проводя предстартовую подготовку, не требующую вмешательства маленького беспокойного разума - так же, как процесс пищеварения или дыхания не требует обязательного контроля сознания, но каждый отклик корабля на заполнение топливных ёмкостей водородом, каждая расстыковка с обслуживающими модулями ангара отдавались в человеке эхом странных, не сравнимых ни с чем реакций. Это было настолько тяжело, что Римм едва не потребовал оборвать связь - незнакомые отклики чужих органов сводили его с ума. Вскоре, однако, гром механической музыки начал смолкать - контактная сеть адаптировалась к пилоту, отстраивая его от лишних сигналов.

   - Боевая задача, - произнёс-напечатал контролирующий операцию стратегический интеллект прямо в его голове. - Перехватить и уничтожить групповую цель, следующую курсом на сближение с Аурой. Действовать автономно. План операции и полётное задание - активировать!

   - Активация, - подтвердил Римм собственной мыслью-жестом. План операции немедленно наложился на тактическую карту, вытеснив второстепенные данные. Пришло короткое удивление - принять бой предстояло в девяноста часах от Ауры, вне активной сферы её сенсорного поля, где информационная поддержка, даже будь она разрешена, приходила бы с двухминутным запаздыванием.

   - ИАП-8 - отделение.

   Новая команда вызвала срабатывание стартовых катапульт, и Римм почувствовал, что движется. Ускорение воспринималось почти обычно - с той лишь разницей, что манёвр отделения сопровождался странным чувством от покидания ангара, описать которое словами он бы не взялся. Корпус астроморфа и пространство вокруг него прощупывались - так, пожалуй, можно было назвать обратную реакцию от работы массива сенсоров ближнего действия. Расстояние от стен корабельного ложа, температура в районе действия электромагнитных катапульт - всё это воспринималось не в виде цифровых показателей (хотя и такая информация была доступна в любой момент), а посредством ощущений, столь же интуитивно-понятных, как ощущения от собственной кожи.

   Огромные белые стрелы выплывали из своих отсеков одна за другой, выстраивалась эскадренная информационная сеть, включались маневровые двигатели - стая астроморфов, оставляя за собой шлейф перегретого водорода, разворачивалась в боевое построение, состоящее из трёх сотен машин. На данном этапе от пилотов не требовалось никаких действий - они выступали праздными наблюдателями при операциях, которые с куда большей эффективностью могли проделать искусственные интеллекты их кораблей. И всё же оставаться безучастным не получалось. В отличие от человеческого тела, обладающего только скудным набором рефлексов, новое тело Римма было куда самостоятельнее, а потому незримое присутствие второго "хозяина" ощущалось остро и непрерывно. Ненавязчивые решения, принимаемые кораблём, внедрялись в поток сознания, требуя признать их своими - обоюдный симбиоз предусматривал не только контроль человека над машиной, но и право машины воздействовать на человека, исправлять его ошибки и принимать решения, слишком мелкие или сложные для органического разума. Через какое-то время и к этому удалось адаптироваться: совершаемые астроморфом манёвры уподобились обычной ходьбе, при которой разум вовсе не обращает внимания на переставляемые ноги, а прочие процессы угасли, не отвлекая и не маяча перед фокусом сознания. Пришла странная лёгкость - мысли текли свободно, не цепляясь за сглаженные погружением недостатки биологической оболочки, исчезли напряжение, чувство времени и тревога.

   На расстоянии нескольких тысяч километров от базы флот, построившийся в исполинскую ячеистую структуру, включил маршевые двигатели и начал разгон. К этому времени скорость Ауры снизилась почти до тысячи километров в секунду и продолжала падать, съедаемая плазменными факелами тормозных двигателей, но по-прежнему оставалась слишком большой для того, чтобы астроморфы могли совершать хоть сколько-нибудь активные манёвры - полётное задание предполагало простейшие эволюции, а план операции заключался в единомоментном выходе боевого построения на дистанцию эффективного огня, нанесении удара и последующем возвращении на курс Ауры параллельно с медленным торможением. Римм, уже знакомый с теорией космического боя, понимал, что симуляция задаёт совершенно самоубийственные условия битвы. Огромная скорость сближения предполагала, что противник практически с самого начала будет знать положение каждого корабля флота в пространстве в каждый момент времени, и единственная надежда атакующих состояла в том, что шунты ликвидируют выведенные на встречные курсы ракеты до того, как те окажутся вне секторов обстрела. В теории вооружение астроморфов было способно справиться с подобной задачей - но теория, не проверенная практикой, стоит не очень много. "Столетие" занимает практически всю носовую часть корабля, его курсовые углы наведения невелики, время перехвата ничтожно мало, и если неведомый враг выведет ракеты на траектории, пересекающиеся с курсом флота под достаточно большими углами... Человечество не располагало ракетами, способными на такой манёвр в заданных условиях, но вселенная вряд ли ограничивается человеком. Римм внутренне поёжился - неощутимое, но не переставшее быть реальным биологическое тело ответило на раздумья о смерти порцией адреналина. Смерть в подобном бою оказалась бы моментальной и очень яркой.

   Противник приближался компактной группой - 211 крупных объектов, образующих радиально-лучевую структуру, похожую на огромную паутину диаметром полторы тысячи километров. Это оказалось единственным послаблением сценария: флоты сходились практически в лоб, давая экзекуторам существенные шансы на победу. Имея куда более низкую скорость, а значит - преимущество в манёвре, враг, тем не менее, не пытался охватить силы людей с условных флангов, вынуждая вместо "Столетия" использовать ракеты и бортовые оборонительные системы. Впрочем, подумалось Римму, виртуальному вражескому флотоводцу известно о вооружении астроморфов ничуть не больше, чем экзекуторам - о нём самом, он может не знать о пространственных шунтах, а может - напротив, полагаться на собственные аналоги "главного калибра", рассчитывая расстрелять лишённые манёвра корабли чужаков массированным огнём.

   Поток тревожных мыслей прервался сигналом оповещения. Флот покидал ближнюю зону Ауры и разворачивал собственное сенсорное поле. Впились в пространство, заглянули на миллионы километров вдаль автоматические телескопы и мультидиапазонные сенсорные массивы, радары и лазерные системы слежения. Вселенная вокруг Римма словно раздвинулась, пустота осветилась, и он почувствовал что-то, близкое к эйфории - мощное тело астроморфа парило в пространстве, глядя во все стороны сотнями совершенных глаз, и космос перестал быть чёрной бездной, засветился и засиял, обернулся родной стихией, наполненной солнечными ветрами, ласковыми, пробирающими касаниями гравитационных полей и чувством близости к парящим рядом товарищам. В этом бесконечном, блистающем мире он был дома, был его дитём и его повелителем, несущимся вперёд на хвосте раскалённой плазмы. Отодвинулись все заботы, пропали воспоминания, восторг и свобода наполняли душу, даруя неведомые прежде чувства, немыслимые, многообразные и волшебные. Сама мысль о том, что всего этого могло не произойти, что он навеки остался бы пленником сперва Ауры, а потом и незнакомой планеты, казалась теперь кощунственной, ужасала чернотой безысходности. Он летел!

   Что-то острое и холодное кольнуло спереди его совершенное тело. Это что-то было не опасно само по себе, но таило обещание настоящей, смертельной угрозы. Укол мгновенно оказался идентифицированным. Радиоизлучение. Частота, мощность, источник сигнала... Их флот прощупывали, и в сознании пронеслась мгновенная злость на чужаков, посмевших выдернуть его личность из райского блаженства. Уколы снова повторились, сильнее, больше и чаще - обе стороны начали активно исследовать друг друга, считывать мельчайшие параметры излучений, размеров, курса, пока ощущение вражескихприкосновений не отодвинулось на второй план, превратившись в слабый и ненавязчивый, но непрерывно присутствующий на грани восприятия фон.

   Почти за 10000 секунд до выхода на дистанцию огня противник начал ставить помехи средствам обнаружения флота, непрерывно облучая его модулированными лазерными импульсами и радиопередачами, имитирующими режимы работы человеческой техники. Боевая сеть разнесённых на несколько тысяч километров кораблей успешно парировала угрозу, отстраиваясь от помех, меняя частоты и пользуясь своим положением в пространстве для мгновенного изменения конфигурации сенсорного поля, ответная реакция на которое неизменно запаздывала. Командующий флотом Вергоффен, в свою очередь, отдал приказ о применении активных контрмер - это стало первым действием, предпринятым непосредственно человеком за всё время операции.

   Через несколько минут "обмена любезностями" включилась боевая тревога.

   - Внимание! Зафиксированы тепловые выбросы, идентифицированные как открытие огня. Полная боевая готовность!

   Голос продублировал то, что уже почувствовал сам Римм: острые всплески далеко впереди, где расплывалась клякса вражеского флота. Отдача отсроченного удара.

   Почти сразу в голове раздался напряжённый голос Вергоффена, который совместно с боевым интеллектом флота парировал возникающую угрозу:

   - Говорит Арфа-1. Противник начал манёвр охвата. Согласно текущему прогнозу, три группы из восемнадцати, тринадцати и девятнадцати объектов выходят за пределы зоны поражения пространственных шунтов при всех вариантах развития боя. Перераспределяю конфигурацию флота, перераспределяю огневое задание. Подтвердить принятие.

   - ИАП-18 - принято!

   - ИАП-19 - принято!

   - ИАП-20 - принято!

   - ИАП...

   Пока шла стандартная перекличка, боевая сеть идентифицировала применённое против неё оружие: малоразмерные объекты, предположительно - снаряды, предположительно - выпущенные из электромагнитных ускорителей массы. Было обнаружено уже более трёхсот и непрерывно появлялись всё новые. На числе 633 оповещения прекратились - по видимому, каждый корабль противника дал залп из трёх выстрелов, причём огонь вёлся несинхронно, чтобы затруднить работу средствам перехвата.

   Началось ожидание. Интеллект боевой сети считал неразумным делать пуски ракет на такой дистанции, предпочитая держать возможности флота нераскрытыми как можно дольше, с тем, чтобы уменьшить окно реакции врага. Вергоффен не пытался оспорить это решение, и флот продолжил стремительное сближение с роем маленьких твёрдых ос, способных на такой скорости пронзить корпус астроморфа насквозь.

   За четыре тысячи секунд ожидание завершилось.

   - Поднять щиты!

   - Внимание! Вражеские снаряды входят в зону поражения!

   Всё остававшееся время флот осуществлял торможение, чтобы увеличить собственное время реакции - трёхкратная перегрузка вкупе с ощущением свободного полёта воспринималась дико и сбивала с толку. Развернулись лепестки, прикрывающие носовую часть кораблей - эмиттеры боевых щитов, слишком слабые, чтобы отклонить несколько килограмм массы, но достаточно мощные, чтобы противостоять рассеянным потокам заряженных частиц или разрежённому газу. Боевая сеть, разжившись долями секунды в дополнение к тем примерно полутора секундам, что имелись у неё на перехват изначально, выполняла работу автоматически и со стопроцентным эффектом - один за другим вспыхивали огоньки дезинтегрируемого вещества, для защиты от разрушенных атомов которого и служила не имеющая толщины область пространства с искажённой относительно нормального состояния топологией.

   Ни один снаряд не достиг цели: вражеский командующий, будь он реальным живым существом, должен был испытать большую обеспокоенность, подумалось Римму. События, впрочем, оставляли всё меньше времени на посторонние мысли - флот начинал атаку.

   - Стосекундная готовность к ракетному залпу!

   Из глубины корпуса выезжали, разворачиваясь, пусковые установки - оснащённые катапультами захваты, предназначенные для того, чтобы отбросить ракету подальше от корабля, где запустится сперва выводящий на нужную траекторию буксир, а затем заработает и маршевый двигатель самой ракеты, крайне примитивной и рассчитанной на перегрузки, которые не способна выдержать более сложная техника. Из систем управления в этих реактивных снарядах имелись только контур дистанционного подрыва и простейший контроллер, регулирующий работу двигателя. Ни о каких средствах наведения или маневрирования речь не шла - изделие предназначалось для прямолинейного и максимально быстрого выхода в заданную точку пространства.

   Римм не почувствовал ничего, кроме нескольких едва заметных толчков - астроморф мгновенно компенсировал вызванные ими отклонения курса, а в нескольких километрах заполыхали вдруг четыре факела - глупая безымянная смерть умчалась навстречу ждущему её приближения неприятелю. Флот дал три разнонаправленных ракетных залпа, намереваясь поразить ими те цели, что вышли из фокуса основного удара, одновременно интенсифицировав радиоэлектронную борьбу до максимума, доступного соответствующим системам, чтобы, насколько возможно, прикрыть уязвимые ракеты.

   - Тысяча секунд до контакта первой группы противника с ракетным залпом, - сообщила бесстрастная боевая сеть.

   - Зафиксированы множественные тепловые выбросы. Противник открыл оборонительный огонь.

   Тысяча двести неуправляемых ракет, стая истративших топливо и угасших звёзд, неслась, разделившись на три группы, к оконечностям вражеского боевого порядка. Преодолев две трети пути, ракеты начали исчезать - отметки на тактической карте гасли одна за другой, но, как мгновенно рассчитал боевой интеллект, недостаточно быстро - массированный залп перенасытил возможности противоракетной обороны целей и те в спешном порядке пытались маневрировать, о чём свидетельствовали ясно различимые огненные всполохи, в спектре которых обнаружился всё тот же водород. Большая часть атакованных объектов уверенно выходила из-под удара - и тем не менее это был успех: тщательно рассчитанное время, в которое корабли врага вынуждены были предпринять манёвр уклонения, совпадало с выходом флота людей на дистанцию атаки, снижая, таким образом, эффективность "флангового" огня, несущего наибольшую угрозу.

   - Говорит Арфа-1. Всем ИАП. Готовность двести секунд. Открытие огня - на автомат.

   В сенсорном поле снова загорелись вспышки - это гибли попавшие под удар вражеские объекты. Три из них получили прямые попадания и были полностью уничтожены, ещё пять, обожжённые близкими ядерными взрывами и пробитые осколками, идентифицировались как "уверенно поражённые", на прочих, по всей видимости, временно вышли из строя средства обнаружения и слежения - ракеты, даже не попадая в цель, подрывались в заранее заданной точке, нанося хотя бы минимальные повреждения.

   Силы, приводившиеся в действие одним движением мысли, завораживали. Пусть лишь симуляция - но симуляция реальных возможностей, которые, быть может, придётся когда-нибудь задействовать и в реальности, по настоящим, а не выдуманным, целям - и сможет ли он, Римм Винтерблайт, молодой и не слишком-то решительный человек, делать это так же легко, как делает сейчас, на тренажёре? Ответ пришёл очень быстро. Сможет.

   - Говорит Арфа-1. Всем ИАП. Готовность сто секунд.

   Необязательное объявление служило, скорее, напоминанием об их человечности, нежели информационным сообщением. Вражеский флот в тактической реальности стал чем-то вроде разноцветной гирлянды, ежесекундно полыхая выстрелами бортового вооружения. Несколько сот снарядов и ракет образовали между двумя группировками подобие живого моста, появляясь с одного конца и пропадая в беззвучном пламени чуть-чуть не доставая другого - и эта точка, точка исчезновения, непрерывно двигалась от одного края к другому. Флоты сходились вплотную, и теперь за её движением можно было следить в реальном времени. Никаких обязанностей у пилотов более не осталось: попыток проникнуть в боевую сеть враг не предпринимал, и они превратились в зрителей грандиозного представления - представления, где спецэффекты грозили гибелью.

   Несколько ракет успешно миновали не успевшие среагировать незримые косы и были расстреляны оборонительными установками. Внесли свою лепту и полуослепшие "фланговые" группы - их снаряды превратили в огненные шары два астроморфа, и это была единственная за весь бой потеря, которая, однако, заставила Римма сжаться - чувство пустоты на месте ячеек флота оказалось страшным и неожиданным.

   - Говорит Арфа-1! Выходим на дистанцию огня!

   И вражеский флот исчез. Ширились, вспухали в пустоте облака горячей плазмы, оставались за спиной несколько мёртвых корпусов и пара десятков уцелевших противников, уже неопасных и пытающихся уйти.

   Странное расслабление. Тишина в эфире.

   Римм вздрогнул, когда в его сознание проник голос.

   - Завершайте манёвр и возвращайтесь на Ауру. Ваш первый выход в дальнюю зону считаю успешным.

   Римм ожидал привычного угасания тактической реальности и возврата собственных чувств, но ничего не произошло.

   - Что вы имеете в виду, инструктор Штраубе? - выдержанный голос Вергоффена заглушил начавшийся в эфире переполох. - Разве это не симуляция?

   Последовала пауза - ровно такой длины, которая и должна была быть при запаздывании сигнала от Ауры.

   - Нееет, - Штраубе прямо-таки давился смехом. - Вы вообще не занимались с полными симуляциями, за исключением первого дня. Могли бы и сами догадаться - у нас ведь нет технологий, обеспечивающих реалистичные и длительные перегрузки в условиях замкнутого пространства.

   - Но зачем, товарищ сержант? - не удержался кто-то, наименее затронутый воспитанием дисциплины.

   - Зачем? А вы вспомните свой мандраж, когда я объявил о первом настоящем полёте, который состоится по завершению всего курса. У граждан Ауры поголовно агорафобия, хотя они о ней даже не подозревают. Просто боитесь вы не больших пространств, а отсутствия стен, границ. Упоминать их не любите, но подсознательно всегда знаете, что они здесь. Молодцы, справились, но не забывайте - против вас был симулированный флот индустриального мира с классической техносферой. И даже он, - тут Римм почувствовал, что уничтоженные товарищи снова находятся встрою, - сумел нанести потери. А теперь - отдыхайте до возвращения. Отбой связи.

   ***

   Вывалившись в реальность из пилотажной капсулы, Римм почувствовал лишь одно: нечеловеческую усталость. Следом, с опозданием, пришло острое чувство потери. Ему всё ещё казалось, что его километровое тело парит в пространстве, что вокруг расстилается бесконечность, и возвращаться в привычный мир из этого волшебства было не так-то просто. Потом пришло осознание того факта, что он и в самом деле побывал в двадцати миллионах километров от Ауры, и тут наступила полная растерянность. Разрозненные позывы дали в сумме ноль, и сбитый с толку разум забыл даже о необходимости снова пользоваться одеждой. Судя по обилию опустошённых лиц и обнажённых тел на полётной палубе, Римм был в своих чувствах не одинок. Наткнувшись взглядом на Эон Ли, он протолкался к ней и попытался заговорить, но девушка только раздражённо отмахнулась, глядя куда-то внутрь себя.

   - Похоже, принцесса тебя игнорирует, - насмешливо и хрипло произнесли за плечом. Колкости Шейд не утратила, но задорности явно поубавилось - её ощутимо пошатывало, и в качестве точки опоры она периодически использовала самого Римма. - И я её понимаю, вот так-то! Большая штука, которую нам довелось оседлать, лучше любого парня... Пока не наступит абстинентный синдром.

   - Ты идти-то можешь?

   - В-вполне. И даже лучше тебя. Но не хочу!

   - И что с тобой делать?

   - Тащить!

   - За руки или за ноги?

   - На руках, дурак!

   - Значит, за руки.

   - Вот и надейся на товарища, - буркнула она, неуверенно шагая рядом. - Выкинут в мусоропровод, и дело с концом. А я, между прочим, хочу покушать.

   - Да и я, пожалуй, не откажусь... Внутривенным кормлением желудок не обмануть.

   Так, в вялой пикировке, добрались они сперва до столовой, а потом и до душевых. Экзекуторы вокруг выглядели чужими. Они и стали чужими - в какой-то степени, изменившись после первого погружения. Куда меньше разговоров, куда меньше смеха и шуток - лица посерьёзнели и осунулись. Римму и самому не слишком хотелось общества, но, как ни парадоксально, в то же время он ощущал странное одиночество, и раздражающее внимание Юли Шейд неожиданно показалось успокаивающим и даже родным. Развалившись на своих кроватях, обсуждая детали учебного боя, было проще ни о чём не думать и ничего не анализировать - а эти бичи человеческие, притаившись где-то рядом, только и ждали, когда Римм окажется один. К следующему утру гнетущее чувство почти прошло, и тут-то за них взялись доктора.

   ***

   Где-то позади, куда никак нельзя было обернуться, звучала флейта. Её звучание больше не было сладостным: резкие взвизги резали, словно пила, но невозможно заставить замолчать то, чего не видишь - а серый туман, наплывавший со всех сторон, позволяет видеть только себя. Зато отстроившись, игнорируя дьявольскую флейту, можно услышать голоса - и чем сильнее в них вслушиваешься, тем громче звучат они и тем дальше отступает болезненная музыка, только нельзя ни на мгновение ослабить контроль - иначе всё повторится, а голоса не замолкают, не ждут. Совсем немного усилий, кажется, что вот-вот станут они совершенно отчётливы, различимы, но всё время остаётся барьер, преграда, не дающая понять смысл произносимого, ускользающий, как пушинка из рук. И постепенно, медленно-медленно, голоса сливаются в общий ритм, в единый, могучий шелест безбрежного океана.

   - Здравствуй, маленький человек, - шуршит он миллионами гладких камней, покрывающих раскинувшийся на сколько хватает глаз берег. - Что ты видишь?

   Но Римм уже не тот, что был раньше, и "я" у него гораздо твёрже - оно знает, что если тебе задают вопрос, то отвечать или нет - выбираешь ты.

   - Я вижу океан, который говорит со мной. А значит, я сплю.

   И пропадает странное наваждение, и снова слышатся голоса. Требовательные, настойчивые, зовущие - пытаются они пробиться сквозь странную глухоту, но не прорвать им саван тумана, не достичь чужого сознания - да и нужно ли их услышать? Что они поведают из своей необъятной дали? Кто сказал, что это так важно?

   И снова ломается странный морок, сквозь прорехи которого прорастает бесконечная и непознаваемая цепь времени, череда прозрачных шаров, родившаяся в бездне и в бездну же уходящая. Цепь не движется, и это неправильно - Римм касается её, хотя у него нет рук, и шары начинают плыть снизу вверх - сначала медленно, потом - всё быстрее. Что-то трещит и рушится, рвётся вслед за улетающими мгновениями, пытается всплыть из бездны, но он уже знает, что нужно делать:

   - Разум - это крепость на границе между реальностью и безумием.

   И падает, не умея подняться, то, чему не место в сознании человека. На его место приходит свет - настоящий, реальный свет белых потолочных панелей. На который можно смотреть глазами.

   Поле зрения заслонила чья-то голова - Римм с трудом припомнил, что это их новый врач, а зовут его... Как же его зовут...

   - Альмергейн я, - словно угадывая мысли, произнесла лысая голова. - На, попей.

   Заставив руку, берущую стакан, не трястись, Римм старательно выпил прохладную жидкость.

   - В последний раз у тебя было восемьдесят четыре процента, - сообщил тем временем Альмергейн, не глядя на пациента. - Теперь куда лучше: почти девяносто три. Впрочем... А впрочем, ладно, это неважно. Чувствуешь себя хорошо?

   - Приемлемо.

   - Как тебя зовут?

   - Римм Винтерблайт.

   - Отлично. Здоров, годен.

   - Что? - не понял Римм.

   - Неважно, шутка такая. Всё с тобой в порядке, можешь служить.

   ***

   Коммуникатор еле слышно запищал, запел в сложной тональности, мягко поднимая хозяина из глубин сна. Фальшивая луна светила в фальшивое окно, в полумраке раздавалось тихое дыхание соседей по комнате. Развернув экран движением пальцев, Римм непонимающе посмотрел на незнакомый значок вызова - неведомый зелёный цветок без всяких намёков на универсальный идентификатор личности. Цветок развернулся, оставив два мерцающих слова: "Пойдём гулять". Быть может, он и проигнорировал бы странную шутку - вернулся в спокойный сон внутри локального воздушного пузыря своей уютной кровати, стерев из памяти непонятные события ночи - и он уже почти решился на это, но чувство потери, пришедшее вместе с темнотой закрытых глаз не дало упасть обратно в пучину грёз. Римм снова сел на кровати. Сонливость ушла, осталось детское желание приключений.

   Он бесшумно оделся и выскользнул за дверь. Ночные прогулки напрямую не запрещались, но и не поощрялись - встреться по дороге кто из наставников, а особенно - товарищ Татьяна, не миновать ему неприятного разговора с выяснением причин, по которым рядовой экзекутор шатается ночами неизвестно где, вместо восстановления своей боевой готовности методом "упал, заснул". Никто из наставников, однако, не встретился - пустынные сумрачные коридоры хранили тишину и покой. Настроившись на игру в прятки с кем-то из непоседливых сослуживцев, Римм с удивлением обнаружил, что прятаться таинственный незнакомец отнюдь не намерен - призрачные зелёные стрелки исправно всплывали в его личной инфосфере, указывая правильный путь, и метод, при помощи которого это делалось, вызывал мысли о крайне необычных возможностях.

   Минут десять заняла дорога по незнакомым, но довольно однообразным местам - исключительным владениям ЭПГ, примыкавшим к зоне расположения экзекуторов. Пустые, чистые и безжизненные, сотворённые будто по чьей-то прихоти переходы не несли, на первый взгляд, никакой функциональной нагрузки - только округлые стыки потолка со стенами, приглушённые световые панели, контуры закрытых дверей, и всё это - без малейших признаков использования человеком. Ни табличек, ни терминалов, ни указателей - мягкий биопластик, металл и самоочищающиеся дорожки под ногами. Мёртвое царство, ждущее пробуждения в новой жизни.

   Очередная стрелка заставила его свернуть направо, разошлись в стороны неожиданно ажурные, будто крылья бабочки из металла и стекла, двери, и Римм вдруг понял, что находится на открытом пространстве. Не было противоположной стены, широкая галерея, заросшая по краю тёмной полосой кустарника, освещалась только луной и редкими разноцветными фонариками, скорее сгущавшими темноту, нежели препятствовавшими ей. Он в замешательстве покрутил головой - стрелки больше не появлялись - и тут заметил неподвижно стоящую чуть поодаль фигуру, обёрнутую белым плащом. Ты не шевелилась, и Римм подошёл сам, пытаясь понять, кто мог позвать его среди ночи.

   - О, ты пришёл! Я этого ждала, - пропели из-под белой маски, закрывающей лицо, удивительно знакомым голосом. - Ведь будь всё по-другому, то и смысла оказалось бы лишено послание моё, и я, предвидя это, не стала бы его писать. Но ты пришёл, влекомый любопытством.

   Остолбенев, Римм медленно, ещё не веря самому себе, узнавал свою собеседницу. Длинные, очень светлые волосы, бледная, почти светящаяся в темноте кожа, странная манера речи и мелодичный, удивительно приятный голос. А ещё - зелёный цветок в качестве значка вызова. Биокоммандер Гвин Анима второй раз предстала перед ним собственной персоной, и на этот раз, похоже, уже не думала скрывать свою личность.

   - Ты удивлён, я вижу - сие не страшно. Ночь ясна; пойдём.

   Она, не дожидаясь ответа, шагнула по дорожке вдоль спрятавшихся среди листвы фонариков, и Римм, волей-неволей, двинулся вслед за ней.

   Очень быстро исчезла из виду, растаяла в ночи призрачная, исполинская стена Биома, и вокруг можно было разглядеть только слабые огоньки да тени деревьев, мимо которых петляла выложенная полированным камнем узкая дорожка. Чувство направления изменило Римму, аллея закручивалась немыслимым образом, ни разу, тем не менее, не пересёкшись с другими тропами, и через какое-то время ему стало казаться, что они петляют по огромному пространству, раскинувшемуся до самого горизонта. Молчаливая спутница, как призрак, плыла рядом. Скорее даже не призрак - фея, подумалось Римму. Фея из тех, что не добры и не злы, а идут своим собственным, непостижимым путём, и встреча с которыми оставляет на утро лишь чувство смутной тоски и утраты.

   - Это один из восьми великих парков Ауры, Парк Тайны, куда не ведут обычные дороги и нельзя войти без приглашения. Я сама построила его столетия назад, и с тех пор нечасто открывался он людям.

   Биокоммандер заговорила так неожиданно, что Римм вздрогнул - ему уже казалось, что они могут пробродить в молчании до рассвета.

   - Так их всего восемь? Я думал, что только пять. Считая Экопарк - шесть, но это скорее лес... А ещё два?

   - И Экопарк в число их входит. Он велик, но ведь не всеобъемлющ? У каждого - свой тон, эмоция и песня, неповторимые, прекрасные, как первый свет, летящий из-за горизонта за миг до наступления рассвета.

   - Значит, я не знаю ещё один.

   - И не узнаешь, надеюсь я. Два парка скрыты тенью от посторонних глаз не зря - они нужны нечасто. Ведь на примере Тайны ты, возможно, понимаешь, что всем без исключенья невозможно открыть её.

   - Тогда зачем здесь я?

   - А разве я не сообщила, юный Римм? Всего лишь для прогулки, ночной прогулки по загадочным дорожкам, ведущим от заката до восхода.

   - Простите, но я вас не понимаю.

   - Совсем иначе обращался ты ко мне и взгляд иной имел недавно. Теперь же, зная, что я есть и силам каким служу, ты больше человека, равного себе, во мне не видишь?

   - Я не знаю, как обращаться к командованию ЭПГ. Нас этому не учили. И если хотите откровенности - мне в самом деле трудно видеть в вас обычных людей. Хотя бы наша встреча - она напоминает... То есть похожа на то, словно некий бог решил с какими-то своими непостижимыми целями явиться человеку. Зачем, почему? Неизвестно.

   - Так значит, ты обижен? Совсем напрасно. Не бог я, но слуга, и в том числе твоя, мой юный Римм. И если так причину хочешь знать... Что скажешь ты, коль сообщу я о том, что необычен ты и потому вниманье наше привлекаешь? О нет, ты не явленье уникальное, но безусловно - редкое. Цветок, который распускается в десяток лет, быть может, только раз - такой ответ теперь тебя устроит?

   - И чем же я необычен? И, кстати, можно не очень вежливый вопрос, раз уж мы всё равно беседуем вне командной иерархии?

   - Твоё сознание твердо, отвечу прямо. Твердо и более здорово, чем очень многие. Вопрос же - задавай.

   Услышав в её голосе внезапную резкость, Римм усомнился в разумности своего любопытства, но отступать было поздно.

   - Почему вы так странно разговариваете? Я пытался понять, но так и не смог.

   - Отвечу, но с условием одним.

   - Каким же?

   - Будешь звать меня по имени отныне. Сумеешь?

   - Попытаюсь... Гвин.

   - Отлично! - она развеселилась, и Римм испытал облегчение: богиня не гневалась. - Теперь ответ обещанный. Он прост: сие - расплата. Как думаешь, что с речью твоей станет, когда пребудешь ты столетья в одиночестве, наедине лишь с мыслями своими? Меня лишь жизни свет и свет светил далёких среди веков ласкал - и изменил. Считай, что это способ ухода от себя, и хоть могу я изъясняться прямо, сие неинтересно мне и грубым кажется. Доволен ли?

   - Да. Спасибо. А сотни лет...

   - Не преувеличенье, нет. Но далее - не уточняй.

   - Слушаюсь... Гвин.

   Они прошли ещё немного и набрели на звёздную гладь зеркала, раскинувшегося меж двух невысоких холмов. Озерцо оставалось идеально спокойным - ни волн, ни ряби, и казалось продолжением неба. Запахло свежестью.

   - И всё-таки - к чему эта прогулка?

   - Вопрос твой так печален.

   Из-под маски на Римма бросили укоризненный взгляд, и Гвин внезапно заговорила в совершенно необычной для себя манере - ритмично и быстро.

   - Я изучаю тебя, как объект, для внимания яркий, таинственный, важный, да - объект, хочешь ты или нет, и в признании этом и гордость моя и вина, ибо нет в нашем мире свободы, пока не закончен полёт и пока не свершится мечта. Но пойми, - уже спокойнее добавила она, - не имеет ничто в человеке однозначного определенья, и признание в целях банальных не лишает тебя и меня ни прохлады ночной, ни журчанья ручья и ни ветра. Может быть, из свидания этого что-то ты вынесешь сам.

   Римм вздохнул.

   - Видимо, я слишком глуп и банален.

   - Вот и нет. Ты цветок и ещё не раскрылся. Посмотри на мир сквозь пальцы - что увидишь ты? Нет мира без тебя и нет тебя без мира, и истина сия огранена веками. Пытаешься смотреть глазами широко открытыми - похвально; но себя при этом не потеряешь ли?

   Что-то произошло. Накрыло, подхватило и закружило. Ему казалось, что слова Гвин неожиданно подтолкнули к чему-то важному, но это важное всё ещё ускользало, не давалось - однако оно было и оно было реальным. Медленно, неторопливо наваждение спадало, снова звучали ночные звуки, снова утвердились купол небес и земная твердь. Пошатывало.

   Гвин Анима с улыбкой наблюдала за Риммом, и на лице её не было маски. У неё и в самом деле оказалось лицо феи - завораживающее, тонкое, прекрасное до той едва ощутимой грани, за которой красота превращается во что-то нечеловеческое. Гвин была очень близка к этой грани - но не переступала её.

   - Что со мной...

   - Ты закружился в хороводе фей.

   Он дрогнул. Навряд ли биокоммандер может читать мысли, но проницательность этой... этой женщины может быть поистине чудовищной, - промелькнула в мозгу тень страха. Гвин снова посмотрела на него - теперь с грустью - и добавила:

   - А вот и страх. Естественно до отвращенья.

   Он не отпустил её взгляда, и, подойдя ближе, спросил, не отрывая глаз от едва заметных бликов в двух тёмных озёрах:

   - Зачем?

   И фея уступила.

   - Заклятый день придёт однажды, и города в дыму, как встарь, свой голос, полный боли, к небесам поднимут, и чернота зальёт их стены, белые, как снег. Боишься ли?

   - Не очень.

   - И хорошо. Ты крепость, юный Римм. Один из тех, кто поведёт и даст надежду. Но не герой, не вдохновенный вождь - ты функция, и в нужный день и час ты не отступишь и исполнишь долг. Считай сие пророчеством и предсказаньем. В тебе живёт мечта и тьма живёт в тебе же - их сочетание опасно, но сильно. Теперь - прощай, мы встретимся, быть может, а может быть и нет - но ты в конец пути дойдёшь, я верю. Иди прямой тропой.

   Взметнулся белый плащ и биокоммандер исчезла - будто растворилась в ночном лесу. Римм оглянулся. Позади лежала прямая, как стрела, аллея.

   ***

   - Так что тебя интересует?

   Они наконец-то определились с местом рабочих совещаний - уютный кабинет на втором этаже пристроенной к замку актора башни пришёлся по душе всем. Астрокоммандер одобряла неформальную обстановку, биокоммандер - деревья за окнами, социокоммандеру нравились сочинения древних философов на полках, а технокоммандер был расположен к старинным вещам вроде глобусов и моделей броненосцев. Виндик же полагал, что приглашать собеседников к себе - куда менее утомительно, чем самому наносить визиты.

   Астрокоммандер присела на краешек стола, закинув ногу за ногу.

   - Один из экзекуторов, Римм Винтерблайт. Кинан, это ведь ты его нашла?

   - Я. Я даже заманила его!

   - У тебя хороший нюх. А у него что-то странное с адаптацией.

   - Очень странное?

   - Очень. То есть последний уровень адаптации в целом удовлетворителен, но дело не в нём. Во время сеансов наблюдаются эффекты... Даже не знаю, как их назвать. Последние три раза врачи регистрировали странные вещи.

   - И в чём они проявляются?

   - Формально - в помехах, из-за которых, собственно, его уровень такой низкий. Фактически - это напоминает попытку вмешательства. Точнее, напоминало бы, не будь сие предположение столь абсурдно.

   - Подробности?

   - Поскольку это моя сфера, в предпоследний раз я негласно проследил за процессом. Даже, можно сказать, помог. И у меня сложилось впечатление, что кто-то пытался вступить в контакт с его сознанием, когда оно было наиболее восприимчиво. Кто-то настолько странный, что прямая коммуникация оказалась невозможна и была интерпретирована Винтерблайтом как серия бредовых видений, заканчивающихся кошмаром. Забытым после пробуждения. В последний раз ситуация повторилась, но его сознание отреагировало гораздо жёстче, так что вмешиваться уже не пришлось.

   - Почему ты дал этим явлениям такую странную интерпретацию?

   - Потому что в этом бреду содержалась информация, отсутствующая в памяти самого Винтерблайта. Конечно, я не уверен на сто процентов, это всё-таки человеческий разум... Но на девяносто - вполне.

   - Не могу представить, кто, кроме нас, был бы на такое способен.

   - Нет, ты можешь представить. Например, какой-то истинный интеллект.

   - На Ауре.

   - Да, на Ауре.

   - Исключено. Если он существует и мы его не замечаем, значит, нам всем конец, а рассматривать такой вариант бессмысленно. Аура полностью под нашим контролем.

   - А... внешние силы?

   - Уже лучше, но по-прежнему маловероятно. Хотя бы потому, что требует каких-то неизвестных нам способов передачи данных. Не лучше ли воспользоваться старинной бритвой и поискать более простых объяснений?

   - Проблема в том, что я их не вижу. Что ты можешь сказать о Винтерблайте?

   - Он недавно встречался с Гвин.

   - Неожиданно. Белая дева тоже интересуется нашим милым экзекутором? А ты, как я понимаю, следила?

   - Не за ней. Но Римм - моя добыча, и одним глазом я на него посматриваю. Вдруг испортят.

   - Ладно. Но о самом Винтерблайте ты сказать что-то можешь? Странности, прогнозы, сомнения? Я поднял все карты, анализы и отчёты, но этого мало, а ты всё-таки встречалась с ним лично.

   - Обычный человек. Хороший, разумеется, иначе я не обратила бы на него внимания. Немного потерянный, но мыслит довольно чётко. Морально-волевые качества потенциально на высоте. Способен понять, что такое долг. Обладает сильной волей, но, к сожалению, вектор её смотрит исключительно вовне. В себе сомневается. Перспективный кандидат, одним словом. Как лидер и тактик - хуже Вергоффена, как стратег - пожалуй, что лучше. И уровень осознанности у него повыше. На этом я завершаю увлекательное описание качеств Римма Винтерблайта, потому что больше мне сказать нечего.

   - Спасибо и на этом. Буду работать.

   - Работай. Но не забывай меня кормить.

   - Не забуду.

   - И ещё...

   Она замялась, старательно делая вид, что не знает, как продолжить.

   - И ещё?

   - С нами хотят встретиться журналисты.

   - На Ауре есть журналисты? В первый раз слышу.

   - Появились недавно. Общественный запрос на услуги подобного рода сформировался в свете последних событий.

   - И что от нас хотят журналисты?

   - Взять интервью. Это означает - задавать разные вопросы. А мы будем отвечать. Или не будем.

   - Спущу на них Тайо. Он заговорит несчастных до полусмерти.

   - Беда в том, что говорить хотят с тобой. Очень просят. Умоляют буквально.

   Актор внимательно посмотрел на астрокоммандера.

   - И как же ты с ними встретилась, милая Кинан?

   - Я была... с визитом в Социуме.

   - С частным, я полагаю? - взгляд Виндика стал таким выразительным, что Кинан потупилась.

   - Да, с частным.

   - Без десерта оставлю.

   - Виндик!

   - Ладно, ладно, шучу. Полагаю, это "интервью" пойдёт нам на пользу. Зови их.

   - Прямо сейчас?

   - А зачем ждать? Пусть прибывают спецтранспортом, в изолированном вагоне. А ты тут посиди, - Кинан, собравшаяся уходить, замерла. - Да, посиди. А как ты думала - заварить кашу и улизнуть?

   - Ох и суровый ты.

   - Суровый, но справедливый. Зато мороженым угощу.

   ***

   - Ходят слухи, что кто-то выл под окнами председателя Свенссона прошлой ночью. А когда его попытались поймать, ускакал по крышам.

   - Какая жуть. На Ауре завелась нечисть?

   - Свенссон утверждает, что ему угрожают члены ЭПГ, и последние события - элемент психологического давления. Правда, доказательств у него нет, кроме некого письма, полученного в ответ на какой-то запрос о климате...

   - Абсолютная чушь. Кинан, ты представляешь себе, чтобы кто-то из нас, ответственных за всю Ауру, выл и скакал по крышам?

   - Никак нет, актор.

   - Вот видите. Чтобы астрокоммандер или кто-то ещё, скажем, я - занимались такими делами? Подобное может предположить лишь тот, кто не вполне адекватно воспринимает действительность.

   - Правда ли, что ЭПГ скрывает значительную часть информации об обстановке в системе Мечты и собственных планах от Социума? Существуют ли, скажем так, области, в которые вы не хотите или не можете допустить посторонних? Я имею в виду не техническую сторону вопроса, разумеется, а принятие стратегических решений.

   - У всех есть скелеты в шкафу. У меня, например - скелет динозавра. А Кинан, по слухам, прячет там кости двадцати двух тысяч своих несчастных поклонников...

   - Их было гораздо меньше!

   - Простите, но этот ответ...

   - А кто вам сказал, что издевательство будет односторонним? Вы и без того берёте у меня интервью, так что мне тоже полагается маленькое развлечение.

   - В чём истинная цель создания Экзекуторов?

   - Она была озвучена на заседании Гражданского совета. Или вы ждёте, что я разражусь раскатистым смехом и объявлю об узурпации власти? Нет, как бы отдельным гражданам того ни хотелось, узурпировать власть я не намерен. Более того, само предположение о возможности подобного развития событий абсурдно и идёт от непонимания законов, по которым функционирует Аура. Основополагающие Догмы, заложенные в неё ещё при создании, имеют абсолютный приоритет как перед Социальным кодексом, так и перед моими полномочиями. Аура просто не позволит мне совершить какие-либо общественно опасные деяния, даже планируй я их совершить.

   - Вы готовы принять предложение председателя Свенссона о совместных консультациях по поводу завершения полёта?

   - Я не вижу в них ни малейшего смысла. Хотя бы потому, что у таких консультаций не может быть никакого предмета обсуждения. Вопрос о завершении полёта не дискуссионен и на него не влияют ничьи частные мнения.

   - Разве это не является насилием над свободой личности?

   - Все, кто считают себя изнасилованными, могут невозбранно покинуть пределы Ауры.

   Проекция угасла, позволив имитациям свечей снова утвердить свой подрагивающий, тёплый свет во всех углах кабинета. Командующие, засев тут и там, развлекались кто чем - от чтения книг до сбора моделей старинной техники. Кинан пила чай, а биокоммандер, похоже, спала - глаза её были закрыты, голова безвольно свесилась набок.

   - Тайо.

   Голос актора нарушил почти семейную идиллию, разом прервав молчание.

   - Да? - оторвался от увесистого тома социокоммандер. - Нужна моя консультация?

   - Нужен рапорт о том, где ты был и почему на Ауре завелись разного рода журналисты и прочие подозрительные личности, мешающие работать.

   - А можно сперва исповедаться и получить отпущение грехов?

   - Гвин, исповедуй его. И не притворяйся, что спишь.

   Биокоммандер, не открывая глаз, промурлыкала:

   - Небесный Юноша хочет ускользнуть от судьбы. Он идёт в храм и молится там семь дней, семь ночей, и остригает волосы свои, и на рассвете восьмого дня солнце блестит на его макушке, цветом похожей на полированную медь круглого щита, который носят воины. Но Небесному Юноше не избежать правосудия. Дева с острым клинком и колдун в капюшоне уже идут за его душой. Небесный Юноша дрожит в страхе.

   - Гвин, ты такая милая...

   - Раз так, укусить себя позволишь, Солнце? - оживилась исповедница.

   Тайо разом поскучнел.

   - Нет.

   - Ха! У него ухо с прошлого раза болит. - Кинан поболтала ногами. - Укуси Виндика!

   - Как можно! Господина моего предерзко зубами метить?! Его стопы готова я омыть, о том же, чтобы уха благословенного коснуться языком, не смею и мечтать...

   - Отставить балаган! Я что, должен собирать вас в Колодце, одетых по форме, с соблюдением всех регламентов? Тайо, я жду ответа.

   - Повинуюсь. Ответ прост: журналисты и прочие подозрительные личности, мешающие работать - результат моей подрывной деятельности.

   - Подрывной, значит?

   - Подрывающей авторитет Совета, разумеется.

   - И ты в этом абсолютно уверен?

   - Я объясню. Концепция очень простая: вместо одного субъекта, которым является Совет, и одного монолитного мнения, с которым не так-то просто бороться, я вбрасываю в Социум зародыши множества идей и субъектов. Вырастая, они начинают бороться друг с другом, даже если не напрямую, то просто оттягивая на себя внимание и ресурсы. Сею хаос и смуту!

   - И? Моё интервью вписывается в рамки твоего проекта?

   - Идеально. Образ сурового, занятого практической деятельностью и чуждого политических игр актора весьма хорош. Для того и вывел мелких лис на нашу воительницу.

   - Так это ты?!

   - А ты думала, они сами тебя нашли? Слишком неопытны. Зато наша популярность растёт, а Свенссону будет сложнее ставить палки в колёса.

   - А он пытался?

   - Да, и весьма активно. Инициировал разбирательство по поводу нового факультета. В Университете его послали гулять, но Социальный кодекс может бить достаточно больно. Программа защиты добровольцев у меня на первом месте.

   - Проклятые бюрократы. Отвлекать на них собственное внимание - всё равно, что чесать пятки, когда тебя атакует боевой кластер. Я уже подумываю о коварном отравлении, как предлагала Гвин.

   - Они рабы своих желаний. Не осуждай их за это, - неожиданно грустно вмешалась Кинан.

   - О нет, разве я могу осуждать? Они, по крайней мере, рабы своих желаний, а мы - чужих. Так чем мы лучше? Но проблема по-прежнему требует отвлечения части наших временных ресурсов, а это ресурсы того рода, который не поддаётся накоплению.

   - Отринь заботы хоть на время, наш повелитель. Мы позаботимся о малом, твой же ум для дел великих предназначен.

   - Она дело говорит, Виндик. Хочешь, например, поиграть в солдатиков? Флот достиг первой стадии готовности, скоро я проведу официальную церемонию.

   - Радость моя безмерна. Кто ещё порадует хорошими новостями?

   - Сформирован отчёт по бюджету массы с развёрткой по всем базовым сценариям, - донеслось из облюбованного технокоммандером угла. - Результаты оптимистичные: у нас в запасе до полутора лет активности.

   - Иными словами, мы способны вести манёвренные боевые действия в течение полутора лет.

   - Более того, технокомандование полагает, что пороговые значения перегрузок для Ауры можно безболезненно повысить не менее, чем на тридцать процентов. Полное обследование базовой структуры ещё не завершено, однако гравитационное ядро откалибровано с предельной точностью.

   - Очень хорошо. Вот на этой весёлой ноте мы и закончим.

   - Вопрос, мой актор!

   - Конечно, Гвин.

   - Не будет ли поспешным чересчур начать работы в Банке жизни, пробуждая ото сна спиралей древних сохранённые структуры? Моя работа в том, моё предназначенье, и срок подходит - подготовке базовых культур пора начаться.

   Четверо синхронно посмотрели на пятую. Совершенно непохожие на самих себя минуту назад, командующие медленно кивнули - словно единый разум неожиданно взял власть над несколькими телами.

   - Да будет так, - подвёл черту актор. - Теперь обратной дороги нет.

   ***

   Лишь только тогда возникает солдат,

   Когда даже мысли построятся в ряд...

   Глупые строчки крутились в голове уже неделю, периодически выбираясь из неё на язык. Слова варьировались, но смысл оставался похож, и если Римм начинал ворчать их в присутствии посторонних, на него порою косились. Чего-то в этой новой, осмысленной жизни недоставало. Ключевого элемента, маленькой, но важной детали, без которой жизнь теряла краски и становиласьсеро-тревожной.

   Немедля отправь все сомнения в ад,

   Поскольку раздумья солдату вредят.

   Поломав голову и проанализировав собственное поведение, Римм, конечно, нашёл причины своего беспокойства. Одна из них была стройна, загорела и звалась Эон Ли. Он давно подозревал, что испытывает к девушке весьма опасные чувства, но только встав лицом к лицу с проблемой, сформулировал эти подозрения совершенно чётко, не пытаясь обмануть самого себя. Итак, экзекутор Римм Винтерблайт влюбился. Скорее всего, уже давно. Холодность, с которой Эон Ли реагировала на его последние попытки провести время вместе, и составляла половину нахлынувшего мрачного настроения. Ситуация виделась в грустных тонах, пути дальнейшего развития событий не просматривались, однако здесь больше не оставалось никакой тайны. Если задача определена, решить её можно почти всегда, пусть даже не все решения окажутся хороши.

   Со второй причиной дела обстояли хуже. Пилотирование астроморфа всё больше воспринималось как не слишком приятная повинность. Погружения перестали приносить эйфорию и вызывали теперь отчуждение, даже тревогу. Управляющие реакции интеллекта корабля виделись вызовами его собственному, человеческому сознанию, и в пилотажную капсулу Римм отправлялся с тяжёлым сердцем. Кое-кто чувствовал то же, что и он; другие, напротив, отдавались управлению своим крейсером со всей страстью. Эон Ли относилась ко второй категории, и сей факт отнюдь не способствовал пониманию между старыми друзьями. Редкие разговоры с ней почти всегда сводились к деталям предыдущего или следующего вылета, и от восторженного выражения её лица Римм скисал ещё сильнее.

   - У тебя не возникает ощущения, что в определённые моменты твои мысли тебе не принадлежат? - спросил он у неё как-то за чашкой чая. - Что сложно отличить, где ты сам, а где - интеллект астроморфа?

   Эон Ли посмотрела на товарища удивлённо, быть может, даже слегка неприязненно - хотя за последнее Римм бы не поручился.

   - Нет, никогда. Наоборот - он дополняет тебя, подхватывает там, где ты оступаешься. Ты слишком зациклен на своей независимости, потому и отторгаешь соединение. Попробуй снять свои барьеры - тогда поймёшь, как это всё легко и просто. Естественно даже! - тут она приняла такой одухотворённый вид, что спорить мгновенно расхотелось. - Для того и разработан интерфейс.

   - Спасибо за совет. Я попробую.

   Но пробовать Римм не стал. По большому счёту, корабль великолепно управлялся и так, проблем своей эскадре он не создавал, а потому мог оставаться наедине с собственными сомнениями и страхами. Мог и оставался, вопреки желанию освободиться и снова чувствовать ту же лёгкость бытия, что и прежде.

   Через три месяца экзекуторов привели к присяге. Не гражданской, конечно: видимость военного факультета продолжала поддерживаться, а потому церемония не транслировалась по общим каналам и проводилась на территории ЭПГ. К событию готовились: личному составу выдали парадную форму, практически полностью копирующую мундиры ЭПГ - разве что менее вычурную и без плащей - и новые повседневные комбинезоны, чёрные, как у наставников. Праздничный ужин завершился огромным тортом, который въехал в банкетный зал на плечах рыцарей-морфов, был установлен прямо на пол и всё равно возвышался надо всеми на целый человеческий рост. Верхушку торта украшала семилучевая звезда, а сам он был выполнен в виде многоярусной белой крепости с орудийными башнями, бойницами и флагштоками. Экзекуторы смело пошли на штурм твердыни и уничтожили большую её часть, заодно перемазавшись кремом, и долго ещё продолжалось веселье, от участия в котором не удержался и мрачный Римм - в состоянии нервного возбуждения он сумел потанцевать с Эон Ли, тоже поддавшейся человеческим радостям. Кружась с девушкой по ярко освещённому залу, счастливо улыбаясь и глядя на мелькающие вокруг такие же счастливые лица, он испытывал то, что мог бы с полным основанием назвать счастьем - хоть и помнил, что наутро оно может рассеяться, словно дым.

   - Римм, ты чего в последнее время как туча мрачный?

   - Жизнь такая.

   Он подхватил её за талию, уворачиваясь от другой пары.

   - Жизнь такая, какой ты её делаешь.

   - Значит, у меня очень кривые руки, которыми я делаю очень кривую жизнь, - улыбнулся он.

   - Вот сейчас ты почти нормальный. Улыбайся больше, тебе идёт!

   - Сейчас для улыбки есть причина.

   - А раньше не было?

   - Не-а.

   Они обогнули полуразрушенный торт и оказались между ним и арками тёмных окон.

   - Но это ведь не навсегда? Тёмная полоса пройдёт и снова станет светло.

   - Эй, хватит меня утешать! Я не настолько депрессивен, и...

   Подхватив неожиданно лёгкую Эон Ли, Римм закружил её в воздухе, не обращая внимания на возмущённые крики.

   - Немедленно отпусти!

   - Не отпущу!

   - Я буду драться!

   - Дерись!

   - Ах так!..

   Наутро вместо будильника заиграл гимн. Всё ещё под впечатлением прошлой ночи, Римм, облачившись в парадную форму, влился в красно-чёрный поток экзекуторов, текущий по галереям вслед за сержантами. Разбившись на пять колонн, по числу учебных групп, выстроились они в увешанном стягами сводчатом зале, взятые в перекрестье солнечных лучей, и непроизвольная гордость, восторг от торжественности момента, подкатывали к горлу. Ровные коробки экзекуторов, торжественное звучание гимна, осознание собственной принадлежности к единой общности, к силе, устремлённой в будущее и готовой это будущее защищать - всё слилось в едином порыве, заставляя держаться так прямо, как только можно - словно от этого зависели его судьба. Никто не крутил головой, никто не шептался. Месяцы интенсивной учёбы превратили аморфную массу изнеженных граждан - пусть даже лучших граждан - в молодую и неопытную, но всё-таки армию. Римм научился не отступать перед болью, сходясь лицом к лицу с наставником в учебном поединке. Научился контролировать астроморфа, игнорируя собственный дискомфорт. Привык к немыслимому - дисциплине и распорядку дня, во что годом ранее не поверил бы ни за что на свете. Он чувствовал себя победителем и был уверен, что товарищи вокруг чувствуют то же самое.

   К мраморному возвышению с мечом и звездой, чеканя шаг, подошёл Людвиг Штраубе. Музыка смолкла, на мгновение наступила абсолютная тишина, а потом наставник грянул, да так торжественно, как не говорил ранее никогда:

   - Товарищи! Вы завершили первую стадию обучения, и я горжусь вами. Вы больше не добровольцы, не новобранцы и не курсанты. Вы - экзекуторы, защитники Ауры и защитники человечества! Настала пора подтвердить этот статус, принести воинскую присягу и стать настоящими солдатами на службе у человечества! Внимание! Салют!

   Единым резким движением четыре сотни человек вскинули сжатый кулак к левому плечу. Раздались шаги. Отдаваясь эхом в белом мраморе сводов и стен, они приближались - чёткие, решительные и быстрые. Через пару секунд их обладательница появилась на сцене и взошла на трибуну, приняв идеальную выверенную позу.

   - Астрокоммандеру Ауры, командующему Корпуса экзекуторов, маршалу Кинан Атэрэнсис - приветствие!

   Штраубе вытянулся ещё сильнее, хотя это казалось невозможным, и его голос слился с восторженным рёвом зала:

   - Glorya!

   И одинокий, звонкий голос в ответ:

   - Glorya! Рада видеть вас, мои солдаты!

   Римм смотрел на неё во все глаза - все смотрели. О том, что присягу будет принимать астрокоммандер, наставники не обмолвились ни словом, и теперь сошедшая с небес богиня ловила на себе сотни изумлённых взглядов.

   - К принесению присяги - приступить!

   Громко, предельно чётко выговаривая заученные слова, экзекуторы выкрикивали свою клятву:

   - Я, солдат Ауры, искренне присягаю на верность человечеству. Клянусь все силы, время и жизнь свою положить для защиты своего вида и его будущего, строго выполнять положения воинского устава и приказы командиров, клянусь ни на мгновение не забывать о своём долге и превыше всего ставить мою верность человечеству, Ауре и нашей общей мечте!

   Тут же шагнули вперёд первые из тех, перед чьими глазами загорелся вызов к вручению звания, и зазвучал чистый голос Кинан, объявляющей об их присвоении:

   - Шрёзер Бертольд Вергоффен! Именем Ауры ты объявляешься полноправным экзекутором с присвоением звания коммандер флота!

   Вергоффен принял из её рук знаки отличия, а следом уже звучало:

   - Эльма Штаг! Именем Ауры ты объявляешься полноправным экзекутором с присвоением звания рядовой!

   Когда перед глазами Римма всплыло слово "Приготовиться", он едва не дёрнулся от волнения. Впереди прошло уже больше сотни человек, в их числе - счастливая Эон Ли, непривычно строгая в новой форме, а теперь настал и его черёд.

   "Вперёд!" - сообщила ему инфосфера, и тело само собой вышло из строя, держа линию позвоночника так ровно, будто внутрь вставили титановый стержень. Пусто было в голове, не билось в ней ни единой мысли, только тепло поднималось откуда-то снизу, да так, что заалели щёки. Казалось, весь зал смотрит на него, весь зал и странная небожительница, которую он встречал уже однажды в глухих подземельях Ауры. Шаг за шагом, ровно, не медленно и не быстро, подняться по широким белым ступеням, замереть перед фигурой в мундире, посмотреть в чёрные глаза, увидеть в них насмешливый огонёк, увидеть протянутую руку со звёздами и мечами в ладони, услышать звонкое "Римм Винтерблайт! Именем Ауры ты объявляешься полноправным экзекутором с присвоением звания суб-коммандер!", коснуться на краткий миг неожиданно горячей чужой руки и тут же уступить место идущему следом.

   Через несколько часов, когда церемония завершилась, вперёд снова выступил Штраубе. Он лучился довольством и не слишком пытался это скрыть.

   - Экзекуторы! Вы все получаете семидневный отпуск и право посетить Социум. Есть, однако, правила поведения, которые вы отныне обязаны соблюдать и на которых я хочу напоследок остановиться. Во-первых, вы будете непрерывно оставаться на линии резервной связи. Во-вторых, в увольнение вы отправитесь в той же форме, какая одета на вас сейчас. В-третьих, вам настоятельно рекомендуется передвигаться группами не менее, чем по десять человек. В-четвёртых, вы не должны в своих разговорах упоминать идеологические и стратегические детали вашего обучения. Технические детали упоминать можно. Нарушение этих правил будет караться дисциплинарно, вплоть до вашего изгнания из рядов Корпуса. Вопросы?

   Вопросы были. Гул голосов они больше не порождали - сказывалось воспитание дисциплины - но находилось множество других способов продемонстрировать наставникам собственное недоумение, более приличествующих солдатам, однако не менее эффективных.

   - Считайте это частью вашей службы, - ответил на невысказанное замешательство Штраубе. - Я полагаю, нет нужды говорить вам о наметившемся противостоянии между ЭПГ и Гражданским советом? Вы все, избрав стезю экзекуторов, выбрали не только свой путь, но и свою сторону. Это будет ваше первое появление в Социуме в новом качестве, и если вы появитесь скрытно, в гражданской одежде, разрозненно - выводы будут однозначны: актор боится конфликта. Напротив, открытое появление в парадном облачении продемонстрирует, что мы не обращаем внимания на политические игры престарелых советников. Вы меня понимаете?

   Его поняли. Утром следующего дня на улицах района Альбария появились плотные группы молодых людей, облачённых в чёрные мундиры с красной отделкой, со звёздами и мечами на рукавах. Их шествие вызвало настоящий ажиотаж, и пока экзекуторы нестройной, но внушительной толпой шагали по широким проспектам, вокруг появлялось всё больше любопытных, и в конце концов выдержанный в светлых тонах шлейф вокруг чёрной колонны стал больше её самой, продолжая расти.

   Римм шёл почти в голове шествия, рядом с Эон Ли и несколькими знакомыми из своей и её учебных групп, ныне преобразованных в эскадры. Широкие уступы белых зданий, поднимающиеся из зелёной пены древесных крон, башенки и терминалы городских служб, узорчатая плитка под ногами и бескрайнее небо над головой - всё казалось непривычным, восставшим из прежней жизни. Взгляды толпы, целый калейдоскоп эмоций, хмурые лица и приветственные крики - непривычно и неудобно было находиться в фокусе такого внимания, но, как и говорил наставник Штраубе, это тоже являлось частью службы, поэтому Римм держался прямо, а если ловил адресованную ему улыбку - улыбался в ответ.

   Всё изменилось, когда экзекуторы достигли Санкторума. Просторные проспекты сменились куда более узкими улицами, на которых теснилось множество аккуратных каменных домиков и небольших дворцов, перемежаемых скверами и ротондами. Здесь уже не было случайной и весёлой толпы, люди стояли на тротуарах едва ли не шеренгами, наблюдая за вызывающе вторгшимися в их город нарушителями спокойствия. Всё чаще попадались группы граждан с белыми повязками на руках, развернувшие над головами мобильные проекции с лозунгами "Нет оккупации", "Остановим возрождение культа насилия" и даже "ЭПГ - узурпаторы".

   - Кто это? - поинтересовалась Эон Ли. - Они похожи на идиотов.

   - Сейчас узнаем.

   Римм выделил кубическую область реальности вокруг группы демонстрантов и отправил запрос в информационную сеть Ауры, сделав пару уточняющих пометок. Ответ пришёл незамедлительно:

   - Общественное движение "Свободная Аура". Выступают против "милитаризации, возрождения культа насилия, узурпации Экипажем постоянной готовности права принимать стратегические решения относительно будущего всего человечества".

   - Совет расстарался?

   - Почти наверняка. А вот почему нас об этом не предупредили...

   - По мне, так специально. Обычный метод наставников - без подготовки в воду, и плывите, как можете. Будете захлёбываться - выручим, не будете - молодцы.

   - Неуютно, знаешь ли, под всеми этими взглядами.

   - Тут ты прав. Дать бы им больн... Эй, смотри, а там кто?

   Вдоль дороги стеной разместилось не меньше сотни людей в разнообразной одежде всех оттенков зелёного. В руках они держали щиты с изображением меча и звезды и смотрели на экзекуторов куда дружелюбнее.

   - Это что же, в нашу поддержку?..

   Когда голова колонны поравнялась с щитоносцами, те, сначала нестройно, но потом всё уверенней, начали скандировать:

   - Gloria! Gloria! Gloria!

   Их порыв подхватил кое-кто из праздных зевак, и вскоре старинный военный клич разносился по Санкторуму, отражаясь от древних стен. От этого тоже было не по себе - Римм своими глазами видел зарождающийся раскол, противостояние внутри общества, издревле лишённого всяких причин для разделения, и такое явление пугало его куда сильнее враждебности отдельных граждан.

   Дойдя, наконец, до обширной площади Будущего с пронзающей небеса белоснежной трёхгранной иглой в центре, экзекуторы начали разбредаться кто куда, разбиваясь на небольшие группы. Мимо прошёл Вергоффен в компании своих подруг-близняшек, уцепившихся за него с двух сторон. Эон Ли хмыкнула, провожая его взглядом и повернулась к Римму.

   - Что он за человек, как ты думаешь?

   - Вергоффен? Ты его не знаешь?

   - Я же с искусства, глупый Римм. Откуда мне его знать?

   - Да, я мог бы и вспомнить. В общем, это тот, кто совершенно бескорыстно тебе поможет, но ты всё равно будешь чувствовать себя так, словно тобой воспользовались и облапошили.

   - Звучит так, словно он страшный гад.

   - Нет же, он очень хороший. В некотором роде...

   - В некотором?

   - Во всём, что не касается индивидуальных межличностных коммуникаций, если быть точным.

   - Тогда чем думал тот, кто назначил его командующим?!

   - Я думаю, мозгом. Привычка добиваться всеобщего удовлетворения от общения - последнее, что нужно военному лидеру, а Вергоффен такой привычки лишён.

   - Да и ты теперь суб-коммандер, - она пытливо заглянула уму в глаза. - И тоже проблемы с индивидуальной коммуникацией. Может, это какой-то заговор?

   - Я не заговорщик, я колдун.

   - Вот и наколдуй, чтобы все эти психи разошлись восвояси. Голова от них идёт кругом. А мне пора. Увидимся, суб-коммандер!

   Римму только и оставалось, что поглядеть ей вслед. В ушах пульсировал шум толпы.

   ***

   Снова мундиры. Снова кресла с прямыми и высокими спинками. Снова колодец, увенчанный чёрным небом. Пятеро строги и серьёзны, будто кто-то стёр с их лиц налёт шутовства, проявив скрытые под ним металлические детали.

   - Астрокоммандер, - упало тяжёлое слово, - доложи о предварительных результатах выполнения протокола дальнего зондирования "Льдистый ультрамарин".

   - Слушаюсь, актор. В данный момент оба зонда, выполняющие задачу по глубокой разведке системы Мечты, находятся на расстоянии ста двух миллионов километров непосредственно от цели полёта.

   Над круглым столом засветился шар стереопроекции, демонстрируя схему звёздной системы, а также положение и траекторию полёта зондов.

   - Полученные и обработанные данные позволяют с полной уверенностью утверждать, что на орбите Мечты находятся активные объекты искусственного происхождения.

   Стереопроекция выделила и увеличила зелёную планету, нарисовав вокруг неё несколько колец - орбит базирования обнаруженных объектов.

   - Относительно достоверно вычислены параметры орбит четырёх крупнейших объектов, условно определённых как "базовые". Их линейные физические размеры колеблются в пределах от пяти до двадцати километров, смоделированная на основе неполных данных структура позволяет предположить, что мы имеем дело со звёздными кораблями.

   Над столом повисла модель длинного цилиндра, покрытого гроздьями шаров и окружённого ветвистыми конструкциями. Один конец цилиндра увенчивала "шляпка гриба", другой заканчивался вычурной объёмной структурой, напоминающей нечто среднее между усиками насекомого и щупальцами кальмара.

   - Помимо указанных объектов обнаружены конструкции, интерпретированные как орбитальные станции, а также значительное число космических аппаратов меньшего размера, перемещающихся во всём секторе пространства. Вместе с тем, не найдено никаких признаков наличия на Мечте планетарной цивилизации. Уточнённый состав атмосферы не содержит явных следов искусственных выбросов, не зарегистрировано источников теплового или радиоизлучения, искусственных огней или следов интенсивного сообщения поверхности с находящимся на орбите флотом. Перехожу к выводам. С большой степенью вероятности, мы имеем дело с межзвёздной экспедицией неизвестной формы разумной жизни. Задачи данной экспедиции неясны, но можно предположить, что они включают поиск и подготовку пригодных для обитания планет. Учитывая, что чужой флот обнаружен вблизи пригодной для известных нам типов жизни планеты, владеющая им цивилизация, скорее всего, не окажется чрезмерно чужеродной с биологической точки зрения, хотя эта гипотеза носит весьма недостоверный характер. Наконец, можно утверждать, что серьёзные преобразования биосферы Мечты либо её колонизация на данный момент не начаты, однако ближняя зона космического пространства и спутники планеты освоены достаточно хорошо.

   - И главное, Кинан. Их уровень?

   - Прошу прощения, актор, но наблюдения всё ещё не предоставили нам достаточное количество информации для выдвижения достоверных гипотез такого рода.

   - Меня устроит и устойчивая тенденция. Предрекаю, что она оправдается.

   - Слушаюсь. На данный момент задействованные в анализе интеллекты склонны считать, что уровень технологического развития чужаков незначительно опережает наш. Минимальный условный индекс - 1.04, максимальный - 1.32, средневзвешенный - 1.12 с тенденцией к медленному повышению. Выводы сделаны по сумме наблюдений за конструкцией и дизайном крупных объектов, особенностям движения малых аппаратов, характере перехваченных передач. Отмечу, что флот излучает крайне мало структурированных сигналов: в основном мы фиксируем шумы технологического характера.

   - Каковы предположения об их потенциальной враждебности? - подал голос технокоммандер. - От этого напрямую зависит дальнейшая программа технической подготовки Ауры.

   - Никакой конкретики. Косвенное наблюдение - они гарантированно обнаружили и Ауру, и наши зонды. Тем не менее, никаких попыток установить связь до сих пор не предпринималось, что можно истолковать как негативный признак.

   - Но можно предположить и иное: отсутствие непрерывного наблюдения за небесной сферой, не так ли? В этом случае признак будет, скорее всего, положительным.

   - Совершенно верно. Кроме того, они могут ожидать, что мы попытаемся вступить в контакт первыми. Тем не менее, учитывая нашу цель, я нахожу вероятность конфронтации чрезвычайно высокой.

   - Согласен, - подвёл итог актор. - Заключаю: мы находимся в ситуации контакта. Считаю необходимым немедленно объявить боевую готовность второго уровня. Считаю необходимым немедленно начать разработку вероятных сценариев контакта вплоть до начала ведения полномасштабных боевых действий. Считаю необходимым начать подготовку общественного мнения к негативному сценарию развития ситуации. Считаю необходимым приступить к попыткам установить радиоконтакт с соблюдением повышенных мер безопасности. Дополнения? Дополнений нет. Всем приступить к выполнению своих обязанностей.

   Глава 4. С другой стороны небес.

   Пронзая пустоту, встречая щитами космическую пыль и солнечный ветер, управляемый планетоид вонзался в систему, стремясь к зелёной точке на орбите жёлтой звезды. В его чреве кипела жизнь: пульсировали маленькие искусственные звёзды, вздымались к небу леса и рождались люди. В нём хранились память семивекового пути через бездну и наследие тысяч лет человеческой цивилизации. Он нёс в себе богатство миллиардов лет эволюции, упакованное в бесчисленное множество крошечных спиралей, и он же нёс инструменты, с помощью которых можно было стерилизовать поверхность планет, обрывая бесконечный цикл перерождений биологических видов. Всё, что сумело накопить и сохранить человечество, вобрал в себя этот исполинский ковчег, запущенный сквозь пространство и время, чтобы зажечь огонь жизни и цивилизации там, куда указали давно почившие астрономы. Там, куда свет с далёкой родины летит почти пятьдесят лет, где лежит священная мечта изгнанников и где родится новое человечество, способное исправить ошибки старого. Слишком многое было вложено в этот полёт, слишком большая цена уплачена, и сила превыше, чем силы гравитационного взаимодействия масс, влекла его теперь к цели. По сравнению с ней не имели значения ни желания, ни мечты отдельных людей, и если было во вселенной что-то сильнее смерти, то именно она - проекция воли мёртвых, воплотившаяся в технологическом шедевре, призванном свершить предначертанное.

   Аура тормозила, выбрасывая в пространство плазменные факелы - словно уменьшенные копии звёздных протуберанцев, с тем, чтобы превратившись в шестой спутник второй планеты, навсегда украсить её небосклон. Что ей было до странных объектов, стоящих на пути к этой цели? Роящиеся вокруг Мечты точки являлись досадной помехой в реализации великого плана, и выбор стоял не перед Аурой, а перед ними - уступить, продолжив своё неведомое странствие, или стать космической пылью, совершив непростительный грех сопротивления древней воле, очеловеченной в пятерых личностях, её слугах, проводниках и вершителях.

   Лишь иллюзия выбора стояла и перед тремя миллионами граждан, запертых в скорлупе маленького рая. Никто и никогда не собирался задавать вопрос о том, чего хочет каждая из этих ничтожных личностей, к чему стремится и каким видит будущее. Они оставались ценны лишь как единое целое, как ядро будущего человечества, а потому незримые цепи Догм не оставляли им ни одной лазейки на выбор индивидуальной судьбы. Люди, однако, думали по-иному, и кое-кто уже начал пробовать на крепость стены совершенной тюрьмы.

   Своя личная тюрьма была и у экзекутора по имени Римм Винтерблайт, и она волновала его куда больше, чем предопределённость общей судьбы.

   ***

   - Что это?..

   - "Кокон". Высокозащищённая мобильная оболочка.

   Мюллер продемонстрировал им, как нечто, напоминающее трёхметровую иссиня-чёрную морщинистую сливу, раскрывается, приглашая смельчаков в своё чрево. Чрево выглядело погано: влажно поблёскивало, и, кажется, пульсировало.

   - Нам что, нужно будет туда залезть? - не скрывая отвращения, спросила Юля Шейд. Римм промолчал, но внутренне был с ней солидарен. - Это же не скафандр, а какая-то непонятная дрянь. Откуда оно взялось?..

   - Спроектировано и построено. А что вас смущает, рядовая Шейд?

   - Оно не похоже на нормальную технику. Я достаточно хорошо разбираюсь в технологии адаптивных платформ, чтобы утверждать точно. Вы уверены, что эта штука вообще безопасна?

   Мюллер покачал головой, обходя кругом свой неоднозначный экспонат.

   - Что ж, позвольте прояснить ситуацию. Как вы думаете, сколько времени длится полёт Ауры? Порядка семисот лет? Правильно. А чем все эти годы занимаются исследовательские отделы Университета?

   По рядам экзекуторов пробежал ропот.

   - И снова правильно. Если вас подтолкнуть, вы вполне способны к анализу поступающей информации и даже можете делать выводы. Университет семь веков, помимо обучения таких же оболтусов, как вы, занимается научными изысканиями и технологическими разработками. Эти разработки аккуратно интегрируются в техносферу Ауры, постепенно расширяя её возможности. Аккуратно - чтобы не вызвать негативных последствий, как это было там, откуда все мы родом... Подозреваю, вы ещё откроете для себя много нового. Так вот, это одна из тех штук, которые были тихо и мирно приняты на вооружение, но сочтены излишними в повседневной жизни. Ну что, мне назначать добровольцев, или они сами вызовутся?

   - Я доброволец.

   Обречённо шагнув вперёд, Римм утешал себя тем, что звание суб-коммандера нужно отрабатывать.

   - Отлично. Полезай внутрь и ничего не бойся, "Кокон" людей не ест.

   - А кого ест? - попытался пошутить Варрес.

   - Кого прикажут, того и ест, - в том ему отозвался Мюллер. - Оно не живое, вообще-то. Почти не живое, - зачем-то добавил он.

   Раздевшись, Римм повернулся спиной и протолкнулся в чрево оболочки, ожидая ощутить кожей что-то склизкое и холодное. Ничего подобного он, однако, не ощутил: внутри оказалось тепло и сухо, но не успев обрадоваться этому факту, экзекутор обнаружил, что скорлупа мгновенно закрылась, оставив его в тесной, облегающей тьме. Кокон обхватил тело со всех сторон, не оставив ни малейших зазоров, лицо мягко облепила какая-то маска, на миг показалось, что становится трудно дышать, но это ощущение тут же прошло, а затем вернулся и свет. Римм с удивлением обнаружил, что прекрасно видит стоящих перед ним товарищей. Шевельнулся, попробовал встать и понял, что возносится вверх: люди несколько уменьшились в размерах, или, что казалось более вероятным, вырос он сам.

   - Ну вот, а вы все боялись, - не преминул уколоть учеников Мюллер. Голос его доходил до Римма совершено отчётливо, словно через собственные уши. - Полюбуйся на себя, герой.

   Чуть поодаль развернулась стереопроекция, продемонстрировавшая Римму чёрного великана с поблёскивающей кожей и бугром вместо головы. Выглядело не слишком красиво. Римм поднял руку - изображение повторило движение. Разжал пальцы - на конце руки появилась ладонь, хотя секунду назад конечность оканчивалась лишь утолщением.

   - Армированная металлоорганика и углеродная ткань, - пояснил наставник. - Это первый морф-оболочка, приспособленный для поддержания жизни человека и полноценной имитации движений тела. От обычных морфов он отличается очень сильно, и, разумеется, куда более сложен в производстве. Результат, тем не менее, ошеломляющий. Винтерблайт, представь, что твоя рука оканчивается лезвием.

   Римм честно попытался вообразить, как его рука вырастает в подобие кривого меча, и с ужасом понял, что так и происходит: "Кокон" отрастил внушительного вида клинок.

   - Это позволяет на ходу формировать необходимые инструменты или менять конфигурацию оболочки, подстраиваясь под ситуацию. И, конечно, пару слов о защите: пятый класс, выше - только полноценная "Скорлупа", но она, как вы понимаете, скорее индивидуальный космический аппарат, нежели скафандр. Можно смело выходить наружу, на ветерок. Так что вы, мои дорогие, будете осваивать "Кокон" в совершенстве, и пусть только кто-то попробует сказать мне, что он "противный".

   - Наставник Мюллер!

   - Что тебе, рядовая Шейд?

   - А как в нём с этим... с удовлетворением физиологических потребностей обстоит?

   - Каких именно, рядовая Шейд? - мстительно поинтересовался Мюллер.

   Римм, едва не смеясь, пришёл на помощь смутившейся подруге:

   - Я уже проверил. Всё в полном порядке, товарищи, можно не беспокоиться. Кстати, снаружи ничего не заметно?

   Теперь смеялась уже вся группа.

   ***

   - Граждане Ауры! Начиная с этого дня на всей территории государства вводится режим готовности к чрезвычайному положению. Учения по отработке действий в условиях чрезвычайной ситуации будут проводиться без предварительного уведомления. Уклонение от участия в учениях будет считаться правонарушением первой степени и караться ограничением свободы, а также иных гражданских прав.

   Объявления звучали теперь регулярно, заставляя людей нервно вздрагивать и рефлекторно посматривать на небо, с которого доносился неумолимый глас. Вместе с ними на Ауру пришла осень: похолодало, нежный ветерок сделался зябким и неуютным, молочно-серая пелена скрыла солнце и неслась над головами из края в край. Накрапывали дожди, солнце робко выглядывало сквозь окна в тучах и старалось поскорее скрыться назад, завернуться в пушистое серое одеяло. Такая же серая погода утвердилась и в душе Римма: сколько ни пытался он разобраться в собственных чувствах, сколько ни строил чётких моделей всего, с ним происходящего - факт понимания не избавлял от мрачных последствий, а эндокринная система продолжала исправно угнетать нервную деятельность, отзываясь на команды древних инстинктов. Нельзя было обратиться к врачу: всё происходящее числилось среди естественных реакций человеческого организма. Нельзя было рассказать друзьям: делать личную проблему достоянием общественности не пристало ни гражданину, ни, тем более, суб-коммандеру. Нельзя было даже спрятаться от людей - долг держал крепче любых цепей. Любовь не являлась на Ауре чем-то из ряда вон выходящим, но, как знал из истории Римм, занимала в человеческой жизни куда меньше места, чем в былые эпохи. Вокруг неё давным-давно не строился культ, не вращалось искусство и не велись дебаты, и тем более странным казалось это ощущение принадлежности к попавшим в эволюционный капкан посреди технологического рая.

   Промучившись две недели, он пришёл к окончательному решению, основанному на примитивной логике. Можно выполнить программу, на которую его толкают собственные гены, а можно попытаться её прервать. Насилие над собой останется в арсенале всегда, а значит... Значит, нужно делать то, чего сейчас хочется больше всего на свете. Этот простой ответ снова сделал жизнь ясной. Все сложности сдвинулись влево, упакованные в готовое к применению оружие, справа же осталась река, течению которой нужно было просто отдаться. И он отдался. Впервые за долгое время Римм Винтерблайт делал то, что хотел, не обосновывая свои поступки ничем, кроме собственных желаний. Это оказалось не так легко: привычная к анализу натура то и дело взбрыкивала, пытаясь вместо естественного "хочу" подсунуть синтезированное "правильно", и её приходилось укрощать, ломая привычки и удивляя поведением товарищей по оружию. Поступать таким образом становилось всё легче, всё прямее виделся путь, но увы - в конце сего пути неизменно, во снах и наяву, маячила бетонная стена - равнодушная, непреодолимая, серая. Жизнь Римма сконцентрировалась вокруг Эон Ли, а жизнь Эон Ли сконцентрировалась вокруг крейсера и полёта в бескрайней пустоте космоса. Он пытался проводить с ней время, пытался быть весёлым, спонтанным и даже нежным, он был волной, бьющейся о скалы - но скалы оставались недвижны. Свободные дни пролетали в бесплодных попытках сблизиться с девушкой, дни учёбы - в поединках с собственным астроморфом и отдушинах классической боевой подготовки, где тело и разум на несколько часов обретали свободу, уничтожая учебные цели на интерактивном тактическом полигоне.

   И всё же Римм продолжал двигаться к своей цели - так же, как Аура продолжала лететь к своей, и вряд ли что-то могло заставить их свернуть с намеченного пути.

   ***

   - Двадцать часов назад утеряна связь с обоими зондами дальней разведки. Последние параметры: расстояние до Мечты - двадцать три миллиона километров, скорость - восемнадцать километров в секунду. Системы наблюдения Ауры не зафиксировали никаких выбросов энергии. Зонды просто исчезли. Можно не сомневаться, что вина за это лежит на чужих: с нашими аппаратами уже длительное время сближался объект искусственного происхождения, который, скорее всего, и стал причиной их гибели или захвата.

   - Попыток связи предпринято не было?

   - Зонды пытались передавать простые сигналы, в частности, число "пи" и значения некоторых физических постоянных, ответных сигналов не получено.

   - Плохо. Очень плохо. Социокоммандер?

   - Слушаю.

   - Начать сценарий установления коммуникации.

   - Принято. Есть вопрос.

   - Задавай.

   - Социум остаётся в неведении?

   - Нет.

   Актор замолчал, потом, немного подумав, вызвал проекцию со схемой общества Ауры, напоминающей сеть геометрических фигур, наложенную поверх цветной паутины.

   - Это ухудшит наши текущие позиции, так?

   Несколько областей на схеме изменили свои размеры, другие сдвинулись.

   - Скорее всего. Но в перспективе даст преимущество в принятии жёстких решений.

   - Запускай информирование. Вообще, добавь поток информации о чужих к общедоступным информационным сводкам.

   - Так точно.

   - Астрокоммандер.

   - Да?

   - Ты и так делаешь всё возможное. Продолжай. О любых изменениях обстановки докладывать мне незамедлительно. Следи за состоянием экзекуторов.

   - Будет исполнено.

   - Технокоммандер, все ресурсы и работы перераспределить в соответствии со сценарием "Война".

   - Принято к исполнению.

   - Теперь по "синдрому Винтерблайта". Как вам известно, зарегистрирован уже семьдесят один случай. Из них четыре - настолько тяжёлые, что потребовали медицинского вмешательства. Тем не менее, такой разброс дал мне необходимые данные для, условно говоря, пеленгации источника проблемы. По состоянию на текущий момент докладываю: имеет место внешнее информационное воздействие на сознание всего человеческого населения Ауры. Физическая природа воздействия не установлена. Мощность и характер этого процесса таковы, что сколько-нибудь значимые последствия имеют место лишь в единичных случаях и выражаются в форме восприятия мозгом человека хаотичной, неструктурированной информации. Технически в настоящий момент серьёзная угроза безопасности Ауры отсутствует, однако потенциальная угроза чрезвычайно велика. Учитывая время появления первых симптомов, заключаю: мы, с высокой степенью вероятности, столкнулись с проявлениями деятельности чужих, что, несомненно, должно быть учтено во всех индексах и сценариях. Биокоммандер!

   - Слушаю, мой повелитель.

   - Совместно с технокомандованием подготовь методику и инструментарий для экстренного перевода гражданского населения в закрыто-бессознательное состояние. Работы держать в полной секретности.

   - Будет исполнено.

   - Дополнения? Дополнений нет. Всем приступить к выполнению своих обязанностей.

   Командующие вставали с мест, растворяясь в тёмных провалах за спинками своих кресел. Актор уходил последним, соблюдая старинную традицию, но в этот раз традиция оказалась нарушена громким звуком шагов.

   - Виндик, надо поговорить.

   Кинан догнала его в транспортном коридоре, пустом и чёрном, украшенном лишь россыпью вплавленных в камень звёзд.

   - О чём?

   - О Винтерблайте. С ним всё плохо, а ведь это мой запасной командующий.

   - И что с ним случилось?

   - Влюбился.

   Каркающий смех актора разлетелся по коридору, постепенно затихая во тьме.

   - Это что, проблема, требующая моего вмешательства?

   - Ты не понимаешь. Я уже планирую потери, пока, конечно, условно. Когда дети начнут умирать, Корпус экзекуторов затрещит по швам. Винтерблайт - одна из скреп, на которых я планирую удержать нашу армию хоть в какой-то форме. Таких скреп мало, очень мало, и мне нужна каждая из них, Виндик. Каждая!

   - И чем я могу помочь?

   - Повлияй на него. Манипуляции - это твоя специальность. Мне трудно вмешиваться в человеческую психику, наблюдаю - но сделать ничего не могу. Я его даже жалею, представь себе!

   Актор затравленно огляделся.

   - Ладно. Не могу отказать, когда меня так искренне просят. Но ты будешь должна мне за этот грех.

   - Это будет мой девяносто третий долг тебе. Интересно, я когда-нибудь смогу их отдать?

   - Когда мы достигнем цели, Кинан. Всё станет возможным, когда мы достигнем цели.

   ***

   У председателя Свенссона пили кофе. Эта маленькая слабость, переросшая в традицию, помогала сгладить непонимание и заполнить паузы, и, конечно, придавала полуофициальным собраниям толику своеобразного уюта. Маленькими чашечками, иногда без всякой любви к ароматному напитку - но пили, впитывая вместе с запахом осознание своей принадлежности к закрытому клубу. Традиция соблюдалась и в этот раз: специальный морф, используя исключительно механические приспособления, молол зёрна, тихо жужжа в уголке, кипятил воду и проделывал все прочие манипуляции, а другой, изящный и проворный, разливал готовый напиток по чашкам и разносил их всем желающим, вместе с кувшинчиками сливок, булочками и сахаром.

   - ...что касается нашего положения, то здесь имеется изрядный повод для беспокойства. ЭПГ, судя по всему, активно вмешивается в дела Социума. "Щитоносцы", журналистика, Лига механиков - следы явные, но доказательств, конечно, нет. Наши оппоненты широко используют свои технические возможности, я бы даже сказал, балансируют на грани Догм, и это позволяет им парировать все усилия Совета.

   Рютше чуть сгорбился, поудобнее устраиваясь в огромном кресле. По его позе легко угадывалась усталость от борьбы с неуловимым противником, обходящим любые ловушки, какие только мог измыслить председатель Социального комитета. Все присутствующие прекрасно знали имя этого противника - Тайо Глаубе, социокоммандер Ауры, Белый Лис актора, спущенный с поводка и превративший упорядоченную структуру Социума в котёл мнений и группировок.

   - Есть, конечно, и положительные результаты. "Свободная Аура" уверенно занимает лидирующее положение среди всех прочих социальных векторов, хотя и не доминирует. Фракция председателя Хайнца самоустранилась от общественной жизни, что сделало наши позиции в Совете практически абсолютными. Остатки её влились в движение "Щитоносцев", а сам Хайнц уехал на окраину и выращивает цветы. В какой-то мере мы смогли парализовать работу Университета при помощи студенческого движения, и теперь его структуры уже не так легко использовать как лазейку в Догмах. Заодно подорван базис легитимности факультета Экзекуторов, хотя изолировать их самих от Социума нам так и не удалось.

   Докладчик аккуратно отпил из своей чашки и принялся жевать бисквит, давая понять, что высказался. Советники не спеша обсудили текущие вопросы, выказав Рютше общее одобрение и согласившись с необходимостью усилить, насколько возможно, общественную работу, но дискуссия явным образом провисала - она нуждалась в новых идеях, в толчке, дать который могла энергия лишь одного из присутствующих. И он, конечно же, не замедлил прийти на помощь.

   - Я нахожу ситуацию вполне удовлетворительной, товариши.

   Свенссон привлёк внимание и замолчал, наблюдая за своими соратниками. Рютше, безусловно, хорош: великолепный специалист, и не его вина, что он уступает мощи коммандеров. В его угловатом теле живёт упрямая воля, но, к несчастью, соседствует она со скудным воображением. Направь его - получишь великолепный инструмент, оставь без присмотра - и он, как камень, не сдвинется с места. А вот Крамер, в своём комитете по межведомственным делам не имея передсобой никаких реальных задач, стал не камнем даже, а настоящей пустышкой - и говорит нерешительно, и двигается осторожно, плавно, будто боится удариться обо что-то и поломаться. Кажется, что он сделан из бумаги, и пользы от него столько же, сколько от бумажного человечка. Хайнц... вот кто обладал и живым умом, и силой духа - но Хайнц не принял предложенных ему идей и предпочёл самоустраниться, остаться чистеньким посреди общей свары. А ведь жаль, невероятно жаль - на такую личность можно было бы опереться. Впрочем, за неимением нерушимых столпов можно опереться и на тонкие плети - если этих плетей миллион, результат будет даже лучше.

   - Удовлетворительной по той причине, что Экипаж постоянной готовности не воспринимает нас всерьёз, и все их контрмеры - лишь отмашка от надоедливого комара.

   "Ага, аналогия пришлась вам не по душе? Уже и честолюбие появилось? Замечательно, товарищи, замечательно - вот вы и оживать начали. Медленней, чем хотелось бы, но и на том спасибо."

   - Да, комара, как бы нам всем не казалось обидным такое пренебрежение. Они думают, что мы играем в политику - что ж, тем лучше: тем более, что мы и в самом деле в неё играем. Однако наши игры, так или иначе, требуют реакции - и ЭПГ предпринимает всё больше действий за всё меньшие промежутки времени. Как это нам помогает? Да очень просто: эти действия становятся более грубыми и явными. Паутина, которой они обернули общество Ауры, очень скоро станет заметна даже самым неразвитым гражданам, и нам выгодно, чтобы актор ещё сильнее дёргал за ниточки. Так что прошу вас, не считайте свои усилия бесплодными - их результат не в том, чтобы одержать победу в прямом противостоянии. Было бы тщеславно и самонадеянно думать, будто мы сумеем одолеть ЭПГ таким образом. Нет, направить их силу против них же - в этом наша задача.

   "И наконец-то вывести Ауру из-под власти прошлого" - добавил он про себя.

   ***

   Последний вечер, когда он был почти счастлив. Последний вечер, когда Эон Ли была так близко... Вечер, в который он не смог её удержать. Это воспоминание не давало Римму покоя, и он, отстранённо наблюдая за самим собой, понимал, что загоняет себя в тупик. Страх потери и страх поражения заставляли сердце то падать в область желудка, то заходиться в неровной скачке. Холодный ветер пытался остудить горящее лицо, но экзекутор, полностью поглощённый удержанием контроля над вершащимся внутри катаклизмом, не замечал ни его порывов, ни кружащихся в танце листьев. Бурлящие в душе процессы требовали продолжения - останавливаться было поздно, оставалось идти вперёд, медленно осознавая, что путь начертан вовсе не своей волей.

   Он ждал Эон Ли, стоя на ступенях колоннады, разделившей Санкторум и Региану. Тончайшая резьба покрывала беломраморные столпы, взбиралась под крышу и растворялась под её сводами. Ветер занёс внутрь несколько жёлтых листьев и украсил ими бледную, как небо, мозаику.

   Меж крайних колонн появилась тень. Римм вздрогнул, но тень оказалась лишь случайным прохожим - миновав каменный сад, она скрылась на другой стороне. Почему тело так странно реагирует? Почему это похоже... да, наверное, на страх смерти - если нет никакой угрозы и не может случиться ничего принципиально плохого? Бесчисленные "почему", ответ на которые лишь один. Потому что ты - человек. Не совершенный венец творения, не блистающий в пустоте разум. Живое существо, созданное за миллиарды лет слепого поиска силами природы, и потому обречённое быть частью этих сил. Всё ещё обречённое... Если хочет оставаться самим собой.

   Дышать глубоко, медленно и спокойно. Свежесть осени врывается в лёгкие, принося временное равновесие. Ты жив. Всё в порядке. Ничего не случится. Ничего не может произойти с тобой, никогда, ни при каких обстоятельствах. Это лишь игра, лишь маленькая дань, которую надо выплатить. Да, игра. Ты сам решил прийти сюда, ты всё ещё хозяин своей судьбы. Поэтому...

   Сильно-сильно колотится в груди сердце. Кто-то идёт вдоль колоннады, кто-то в сером плаще, с непокрытой головой, и ветер треплет чьи-то пшеничные волосы.

   Оставшиеся секунды Римм потратил на то, чтобы удержать рассыпающийся самоконтроль. Кто-то чужой и едкий смеялся над ним из тёмного угла внутри головы, смеялся над беспомощностью жалкого человека, мнившего о себе столь много до столкновения с первой настоящей преградой, и этот смех помог взять себя в руки. Когда Эон Ли подошла вплотную и остановилась, ноги перестали дрожать, а лицевая мускулатура немного расслабилась, пряча застывшую маску до лучших времён.

   - Привет, - сказали чужие губы почти естественным голосом.

   - И тебе. Что ты хотел сказать?

   Вон оно - такое родное лицо. Задумчивое, серьёзное, словно бы отстранённое. И падает, падает, падает что-то внутри, рушатся в пропасть скалы, низвергается с обрывов вода. Сделай шаг. Шагни вперёд, в эту пропасть.

   - Я люблю тебя.

   - Это ты зря.

   - И у меня никаких шансов?

   - Нет. Прости.

   И перед глазами - её спина. И перед глазами - бетонные стены до неба, которые не одолеть и не сокрушить. Римм чувствовал неестественный покой. Чёрный, завораживающий покой, будто разом обрубили все раздражители, а тело превратилось в послушного робота. Аккуратно повернувшись, он пошёл в противоположную сторону. Завыли сирены.

   ***

   - Внимание! Боевая тревога! Гражданскому населению - немедленно занять места в убежищах. Всему персоналу - немедленно занять боевые посты. Внимание! Боевая тревога! Гражданскому населению...

   Фигура в чёрном медленно брела по аллее. Брела неуверенной походкой, равнодушно переставляя ноги и подняв к небу заострившееся лицо. Там, в фальшивой дали, текли серые реки, заплетая весь мир в невесомый кокон одиночества и тоски. Чуть ниже покрывала облаков ветер гнал отдельные тёмные клочья - предвестников дождя. Несколько капель уже упали Римму на лицо, но долгожданный ливень всё медлил, будто дразнясь - а ведь его холодных касаний так не хватало сейчас горящей коже и горящей душе. Дождь мог бы отрезать его от реальности, смыть с лица затвердевшую маску, он мог подарить глоток свежести и тогда, быть может, чёрная клякса, поселившаяся в груди, чуть отступила бы, позволила вздохнуть... Но дождь всё не начинался.

   Римм шёл по аллее. Бесцельно, долго, выбирая маршрут по отсутствию людей. Он не хотел ничего - только идти, идти и идти, никого не встречая, до самого горизонта. Хищные мысли маятником проносились сквозь черепную коробку, то отпуская на несколько десятков секунд, то вновь впиваясь клыками безысходности, и тогда внутри что-то содрогалось и хотелось завыть - протяжно, громко, чтобы вой долетел до купола неба и дальше, до самых звёзд.

   Он знал, что такое любовь. Он привык взвешивать это чувство на весах нейробиологии и полагал, что понимание его природы даёт ему иммунитет к извечному благословению и проклятию рода человеческого, и вот - столкнулся лицом к лицу с тем, что привык считать атавизмом, и от понимания того, какие участки мозга задействованы в сём процессе, не было ни малейшего облегчения. Какая разница, что вызывает боль и рвёт на части сознание? Какая разница, попал ли ты под каток эволюционно обусловленной программы, или тебя коснулось нечто сверхъестественное, как полагали наивные предки? Мощь поистине божественная давила его, за этой мощью стояли миллионы лет и объективные процессы бытия - ничтожным клочком белка был по сравнению с ними отдельный человек, экзекутор Римм Винтерблайт, и вся эта мощь, не находя выхода, плескалась где-то внутри, корёжа и сотрясая беспомощную, глупую жертву.

   Никто не виноват. Ничего не сделать. Случайность, Римм, просто случайность.

   Обезлюдевший город походил на памятник. Аккуратные дома, архитектурные изыски, плитка узких улочек и пластобетон широких проспектов - пустой, утративший смысл своего существования заповедник, декорация для окончившегося спектакля. Наконец-то, нехотя, пошёл дождь, струйки холодной воды стекали по лицу и пытались пробраться за прижавшийся к шее воротник, широкая полоса аллеи под ногами заблестела и сделалась призрачно-текучей. По этой текучей полосе навстречу Римму шагал человек. Они остановились в паре метров друг от друга, и экзекутор с трудом поднял глаза, понимая, что встреча не случайна. Его ищут? Тогда почему не связались? Или он просто не обратил внимания на вызов? Или это патруль, выявляющий нарушителей в зоне действия военного положения?..

   - Астроморфу не стыдно и проиграть, правда? Он большой, красивый и очень сильный. Человек по сравнению с ним - просто жалок. Ты согласен, согласен, да?

   Невыразительное тонкое лицо. Глубокий и любопытный взгляд серых глаз. Дождь будто не замечал его, капли, стекая по волосам и коже, не оставляли следов. Знакомое лицо и знакомый взгляд. Зачем он здесь? Для чего?

   Актор постоял немного, разглядывая скрюченную фигуру, а затем поскучневшим голосом заключил:

   - Согласен. Это доказывает, что ты действительно жалок. Проигнорировал боевую тревогу, поставил чувства превыше долга... Экзекуторы Ауры в тебе более не нуждаются. По крайней мере, пока твоя личность не претерпит положительных трансформаций.

   Всё закончилось. Сколько стараний приложено, сколько успехов, сколько радости, но стоило потерпеть одно поражение - и жизнь надломлена, идти некуда. Потерявший волю солдат - более не солдат. Стыдно, Римм? Очень стыдно. Особенно - перед этим человеком, который смотрит на тебя, как на экспонат в музее, и, наверное, видит насквозь.

   Актор выглядел неприятно. Не зло, не осуждающе, просто равнодушно - но с оттенком естественного, непреодолимого превосходства. Инструмент оказался негоден? Что ж, заменим его на новый.

   - Я так понимаю... в расположение можно не возвращаться? - выдавил Римм.

   - Да. Форму отправишь в утилизатор.

   - Вы разочарованы мной?

   - Разочарован? - владыке Ауры, похоже, вовсе не казалось неудобным вести беседу, стоя под проливным дождём. - Нет, не разочарован. Ты же человек, а люди, как известно - слабы. Можно сказать, что я недоволен результатом, но разве это разочарование? С самого начала неудача каждого из вас была вероятна и ожидаема.

   - Зачем же вы сейчас со мной говорите? Почему не Кин... не командующий, или кто-то из наставников, в конце-концов? Или я интересный образчик глупости? Или это потому, что я суб-коммандер?

   - Бывший суб-коммандер, гражданин Винтерблайт. Что до вопроса... А почему бы мне с тобой не поговорить? Представь, что ты был мне интересен, и я пришёл взглянуть поближе на последствия твоей неудачи.

   - Тогда, если это не слишком большая наглость с моей стороны, хотя бы скажите, где я ошибся.

   - О, - собеседник склонил голову, размышляя. - Нигде. Ты просто оказался слабее, чем нужно. Впрочем, если настаиваешь... Скажи, чего ты хотел ещё недавно?

   - Встретиться с Эон Ли.

   - Нет, взгляни шире. Чего хотела твоя душа?

   - Быть счастливым, наверное. Разве это неправильно?

   - Все хотят быть счастливыми. Но на этом пути возникает конфликт объективной реальности и нашей субъективной среды, сплава из сознания и инстинктов. Очень трудно реализовать эфемерное представление о счастье в грубой материи.

   - Значит, я всё же ошибся, выбрав следование своим желаниям. Если бы отказался, тогда... Впрочем, уже неважно.

   - Но избавление от животных начал не ведёт к счастью. Оно ведёт к отказу от самой концепции счастья. Да, это слово обозначает лишь наш атавизм, и мы скорее готовы умереть, чем избавиться от него. Остановить прогресс, эволюцию, заморозить время - лишь бы остаться такими, какие есть. Плохо это или хорошо?

   - Ни да, ни нет.

   - Верно. Это просто есть. Одно из человеческих свойств. Мечта, которую мы ищем, Римм Винтерблайт - не новый дом, не зелёная планета, не светлое будущее и не уютная безопасность. Мы ищем путь. Путь, ведущий вперёд, но на котором можно оставаться самими собой, меняя всё вокруг, но не меняя себя. Надэволюционная концепция развития, что тоньше лезвия бритвы. Вот в чём состоит наша истинная мечта. Теперь понимаешь? Ты не совершал ошибок. Ты жертва. Мне жаль тебя, но я бессилен помочь.

   ***

   - Я же просила помочь ему, а не сокрушать окончательно!

   - И я помог.

   - Как?! Выгнал из экзекуторов?!

   - Кинан, ты должна помнить, что в серьёзных вопросах я никогда не склонен шутить. Я в самом деле помог, и довольно скоро ты убедишься в этом сама. Лечение оказалось радикальным и выздоровление потребует некоторого времени, но вероятность, что ты получишь своего суб-коммандера до того, как он тебе реально потребуется, я оцениваю как очень хорошую.

   Астрокоммандер отвернулась.

   - Ты злишься на меня.

   - Да.

   - Думаешь, я слишком жесток?

   - Нет. Я знала, на что иду, когда просила тебя о помощи.

   - Тогда мне нечего больше сказать. Я сделал всё, что мог.

   Они замолчали. Ни один не глядел на другого, но собеседники в этом и не нуждались: им хватало ощущения чужого присутствия.

   - Внутри него тьма плещется, не зная выхода. И некого спросить, и опереться не на что душе, разбуженной от сна в стерильном мире.

   - Ты поэтична, Кинан. И при этом права.

   - Что, если разбуженных станет больше?

   - Какого ответа ты ждёшь? Тайо сказал бы, что жизнь станет веселее.

   - А что сказал бы актор Ауры Деус Виндик?

   Он невесело рассмеялся - будто рассыпали что-то металлическое.

   - Я устал, Кинан. Перед нами неведомое, и мы идём ему навстречу во главе детского сада, из которого набрали так называемую армию, надеясь, что этого хватит для столкновения с будущим. Когда-то не хватило - так почему мы уверены, что сил достанет теперь?

   - Есть другие предложения, страдалец? Делай, что можешь. Или ты просто решил поплакаться у меня на груди?

   - Вроде того. Жаль, что это только фигуральное выражение.

   - Оу. Не боишься присоединить свой скелет к костям двадцати двух тысяч моих поклонников?

   - Злопамятная девица.

   - Я злопамятная, а ты просто злой. Недобрый и злобный актор.

   - Кто, если не я? Пусть ненавидят, лишь бы выжили.

   - А если серьёзно, Виндик? - она подошла к нему и опустилась на пол перед креслом, заглядывая в глаза снизу вверх. - Где грань, которую ты не решишься перешагнуть? Какое число раздавленных личностей и смертей заставит тебя сломать предначертанное? Или не положен этот предел?

   - Ну и вопросы ты задаёшь. Все мы жертвы, заранее внесённые в список допустимых потерь. Пока за спиной останется хоть что-то - я буду идти вперёд. Расплатиться можно мной, тобой и тысячами других жизней - только не целью. Только не целью, Кинан, - прошептал он, беря в ладони её лицо. - Иначе всё будет зря.

   Они просидели так несколько секунд, пока актор не отнял рук и не встал, на глазах покрываясь вечной своей бронёй.

   - Вперёд, Кинан. За мечтой.

   ***

   - Относительная скорость - 21800. Предположительно, объект имеет форму шара диаметром около четырёх метров. Объект слаборазличим в радио, инфракрасном и оптическом диапазонах, ведение по совокупности параметров - уверенное. Облучение объекта модулированным радиосигналом безрезультатно. Лазерная связь по соображениям безопасности не применялась.

   - Астрокоммандер, доложить о готовности!

   - Оборонительные системы в боевом режиме, работают штатно. Немедленная готовность к открытию огня.

   - Масса объекта?

   - Не установлена. Определим, как только он начнёт маневрировать.

   - Ждём. Огонь не открывать.

   - Ты сегодня на удивление миролюбивый.

   - Я не желаю брать на себя ответственность за развязывание первой звёздной войны. Объявляю зону безопасности радиусом в две тысячи километров и зону предупреждения радиусом в десять тысяч километров. Приготовиться к облучению объекта маломощными лазерными импульсами сразу после пересечения границы зоны предупреждения с поэтапным увеличением мощности импульса до пороговых значений. Если объект не начнёт торможение до пересечения границы зоны безопасности - приказываю уничтожить. Кроме того, приказываю перевести экзекуторов на казарменный режим. Непрерывно информировать личный состав о складывающейся ситуации. Пусть будут готовы к немедленным действиям и знают, что их ждёт.

   Командный центр мало походил на аналогичные помещения древности, да и создан был скорее как дань традиции, а не жёсткой необходимости. Ни пультов, ни прилипших к терминалам операторов - вообще ничего, кроме нескольких кресел и огромной стереопроекции, на которой несколько символов и кривых отображали оперативную обстановку в доступном для сенсорных массивов пространстве. Два кресла занимали астрокоммандер и актор, ещё два - дежурные специалисты, призванные не столько дублировать квазиразумную автоматику, сколько служить финальными триггерами в случае возникновения непредвиденных ситуаций.

   - Как ты думаешь, Кинан, это похоже на зонд? И не будет ли большой наглостью, если мы съедим его так же, как они съели оба наших "Льдистых ультрамарина"?

   - Очень маленький. Либо он весьма совершенен, и это немного пугает... Либо это не зонд, а бомба, что пугает меня чуть меньше.

   - 12000 секунд до проникновения объекта в зону предупреждения. Параметры неизменны. Реакции на радиосигналы не наблюдается.

   - Если это бомба, а мы обнаружили её всего в десяти миллионов километров от Ауры - то что будет, когда по нам запустят не одну, а десять тысяч? И не с этой черепашьей скоростью, а разгонят хотя бы до одной трёхсотой? Более того, даже если это не бомба, подобные свойства заставляют задуматься. Я обеспокоен, Кинан. Противник нас превосходит.

   - Это ещё не факт.

   - Когда это станет фактом, будет поздно что-то предпринимать.

   - Тогда почему ты установил такую ничтожную зону безопасности? Мы можем перехватить эту штуку уже сейчас.

   - А кто поделится с нами сведениями о чужаках? Мы находимся в условиях жёсткого информационного голода, даже выхлоп двигателей этого чайника - уже что-то. И его цель, конечно. Цель важнее всего, ради этого я готов допустить даже ядерный взрыв в непосредственной близости от нас - лишь бы стало ясно, что делать дальше.

   - Тогда остаётся ждать.

   Обстановка изменилась быстрее, чем ожидали. Рявкнула сирена, и голос, не принадлежащий живым операторам, тревожно и строго возвестил:

   - Регистрирую многочисленные попытки проникновения во внутренние информационные сети. Регистрирую попытки внедрения исполняемых ядер. Меры противодействия приняты, эффективность - полная.

   - Вот и дождались контакта.

   Актор остался внешне спокоен, немного изменился лишь тембр голоса. Кинан позволила себе чуть больше - кривую улыбку и сжатые на подлокотнике пальцы.

   - Аура, развёрнутый доклад!

   - Слушаюсь, актор, - отозвался мелодичный голос. - В течение последних двадцати секунд сенсорные массивы принимают непрерывный радиосигнал плавающей частоты, источник - неопознанный объект искусственного происхождения. Через одиннадцать секунд после начала передачи в вычислительных кластерах первичной обработки входящего сигнала зафиксировано начало формирования исполняемого ядра, подменяющего технический протокол обмена данными с обслуживающей информационной сетью первого порядка. Анализ исполняемого ядра позволяет определить конечную цель вторжения - проникновение во внутренние вычислительные сети верхнего уровня. К моменту уничтожения ядра целеполагающие элементы всё ещё не были загружены. В настоящее время попытки проникновения продолжаются. Для формирования и последующего анализа внедряемых ядер выделен изолированный вычислительный кластер под моим контролем, входящая информация перенаправлена на него. Введена принудительная фильтрация всех входящих сигналов, полная реконфигурация системы внешнего обмена данными завершится в течение сорока минут. По завершению реконфигурации угроза последующих проникновений будет ликвидирована на логическом уровне.

   - Воды, Виндик?

   - Лучше чая. Сказать, что я потрясён - недостаточно. Это и в самом деле бомба - только не термоядерная, как можно было бы ожидать. Вот так, сходу, через внешние датчики внедриться в чужую сеть? За одиннадцать секунд разобравшись в её организации?

   - Будем считать, что нас поприветствовали. У тебя не появилось желания сбить эту дрянь немедленно?

   - Ты сегодня слишком кровожадна. Чужие, желая или не желая, сейчас рассказывают нам о себе гораздо больше, чем я надеялся. И у нас ещё три часа на чтение этой бесценной книги!

   - Как бы эта книга не поработила наш разум.

   - Я не верю в волшебство.

   - И не ведаешь страха перед неведомыми технологиями или чуждыми абстракциями, которые сведут нас с ума?

   - Нет. Проявления технологий, которые мы до сих пор наблюдали, вполне вписываются в наши представления. Нет оснований считать, что нам преподнесут сюрприз из абсолютно неизвестной области знаний.

   Ожидание. Оно всегда растягивает время, нарушая законы физики при помощи линзы субъективного восприятия, но становится по-настоящему невыносимым, если его нельзя скрасить посторонним делом или хотя бы сном. Ожидание превращает точки мгновений в линии, а минуты - в бесконечный пунктир, и с каждым сантиметром этого пунктира растёт напряжение, наполняется посторонними мыслями сознание, падает психологическая защита. Двое, астрокоммандер и актор, просто сидели: молча и неподвижно. Они могли позволить себе это, закалённые годами одинокой вахты во время полёта сквозь пустоту - и потому не поддавались разрушающему воздействию. Время не имело над ними власти, но и они не имел власти над временем.

   - Боевая тревога! Неопознанный объект в зоне безопасности!

   Для человеческой реакции не осталось места. Взвыли сирены, и голос автоматики объявил то, что уже было ясно обоим:

   - Столкновение. Внешняя оболочка пробита, внутренняя оболочка пробита. Потери датчиков в зоне контакта - до девяноста процентов. Характер и объём повреждений уточняется.

   - Кинан, когда было последнее сообщение о статусе объекта?!

   - Не пом... Дьявол и все его дети! Он перепрыгнул прямо к нам под бок! Аура! Развёрнутый доклад!

   - Слушаюсь, астрокоммандер. Объект воспользовался реконфигурацией системы внешнего обмена данными, предприняв ускорение во время попадания в слепой интервал сенсорных массивов. Манёвр был обнаружен со значительным опозданием, предотвратить столкновение не удалось.

   - Текущее состояние сенсорного поля!

   - Сенсорное поле полностью восстановлено.

   - Доклад по состоянию зоны контакта!

   Виндик с тщательно скрываемым восхищением наблюдал, как меняется его подчинённая, на глазах превращаясь из вздорной девицы в командующего, не знающего слова "ошеломление". Начиналось то, ради чего они были поставлены руководить Аурой.

   - Незначительное разрушение оболочек в зоне контакта. Чужеродный объект обнаружен в основном изолирующем поясе, активен, продвигается в направлении теплоотводящих каналов. Прогнозируемое время преодоления объектом зоны разрушения основного изолирующего пояса - тридцать секунд.

   - Аура, экстренная связь с председателем Гражданского совета!

   - Слушаюсь.

   Заспанное лицо Свенссона шевелилось во всплывшем окне, как омар в стеклянной банке. Всклокоченная борода забавно топорщилась, но глаза очистились от пелены сна очень быстро - куда быстрее, чем пришла в норму расслабленная мимическая мускулатура.

   - Товарищ Свенссон, говорит актор Ауры Деус Виндик. Сложилась чрезвычайная ситуация. Вы готовы выслушать меня?

   - Как вы сюда попали?..

   - Экстренный протокол связи, общие догмы Ауры, девятнадцатый параграф.

   - Л-ладно... Говорите, я слушаю.

   - Аура подверглась инвазии неопознанного объекта искусственного происхождения. Мне нужно ваше разрешение на введение в область Биома боевой техники. Эта мера строго необходима для обеспечения безопасности гражданских лиц. Ваше решение?

   - Что?! Инвазия?!

   - Товарищ председатель, у нас нет времени! Все протоколы находятся в зоне вашего доступа, но мы не можем ждать! Осталось около тридцати секунд на принятие решения.

   Свенссон медленно багровел. Закусив нижнюю губу, он вперился в актора; тот отвечал ему немигающим, ничего не выражающим взглядом. Несколько бесценных мгновений длился этот поединок - до тех пор, пока председатель не двинул головой, уводя свои глаза с линии.

   - Я не могу принять такое решение сходу. Требуется созыв чрезвычайного комитета и рассмотрение всех обстоятельств дела. Со своей стороны обещаю, что всё необходимое будет сделано в кратчайшие сроки...

   - Это неприемлемо!

   - И тем не менее. Судя по всему, ситуация далека от критической, и я верю, что у вас достаточно штатных возможностей для реакции на происходящие события. Как только состоится заседание - а это дело двух ближайших часов - я...

   Окно исчезло, сметённое резким движением руки.

   - Аура! Запрос на экстренные полномочия в области Биома!

   - Слушаюсь, актор. Начинается обработка запроса.

   - Что?..

   Его нечасто видели во власти эмоций. По большому счёту, никогда - но астрокоммандер, навытяжку стоящая рядом, словно и не замечала, как актор Ауры, вечный, непоколебимый актор Ауры, позволяет себе не только удивление, но и растерянность.

   - Аура, результат!

   - Обработка запроса продолжается. Решение не выработано.

   - Чем вызвана задержка?

   - Продолжаются попытки выработать консолидированное решение на основе базовых догм и оперативно поступающей информации. В настоящий момент совокупность интеллектуальных возможностей обработки массива данных не позволяет выдать окончательное решение. Продолжается накопление данных и перебор этических компонент в пространстве базовых догм.

   - Немыслимо.

   Он был в тупике, но он не был бы актором, не умея ломать стены любого тупика.

   - Кинан.

   - Да, мой повелитель?

   - У нас имеются две боевые единицы, использование которых в пределах Биома не требует согласований и разрешений.

   - Приказ на подготовку?

   Она позволила себе улыбнуться краешком губ.

   - Приказ на подготовку, Кинан.

   ***

   - Объект движется по внутреннему теплоотводящему каналу ОВТК801. Уточнённая скорость - не более двадцати двух километров в час.

   - Как он выглядит?

   Актор мог позволить себе праздный интерес - прямо сейчас он был абсолютно беспомощен.

   - Неизвестно. В теплоотводящих каналах нет сканеров с таким разрешением.

   - Ещё бы. В них и жизнь невозможна.

   - Значит, оно неживое.

   - Скорее всего. Мы имеем дело с машиной, о которой известно лишь то, что она неплохо выдерживает перегрузки в несколько сот g и температуры до тысячи градусов по Кельвину, а также агрессивные среды. И умеет прогрызать довольно прочные сплавы. Отличная игрушка, но нам придётся её сломать.

   - Экстраполяция маршрута завершена. Сформировано дерево вероятностей. Предполагаемые отклонения - не более четырёх процентов.

   Две фигуры, огромные и грациозные в матово-чёрной броне, повернулись друг к другу.

   - Вперёд, во имя Солнца, за победой!

   - В том смерть моя!

   - В том жизнь!

   - В том наша слава!

   - Готова ли, Кинан, обрушить молот святого гнева на всякого, кто зло замыслил против человека?

   - Всегда, мой бог! Огнём и острой сталью рвать не впервой нам естество вселенной!

   - Тогда вперёд. Вперёд, на бой, на битву!

   Платформа сбросила их посреди обширного луга. Как ни в чём не бывало, летели по небу тучки, между их спин выглядывало ласковое осеннее солнышко, ветер играл травой, перекатывая зелёные волны. Позади уходила ввысь исполинская стена Биома, неспособная укрыться под покровом иллюзии на таком маленьком расстоянии, но успешно растворяющаяся уже через несколько километров в обе стороны, так что непонятно было, где же реальность, а где - наведённый морок: закрывающий горизонт участок белой поверхности, чёткий в центре и туманный по краям, казался нематериальным и зыбким.

   - Ждём.

   - Объект покинул теплоотводящий канал и движется сквозь оболочку Биома. Предполагаемая точка выхода на поверхность - от девятисот до тысячи ста метров в направлении условный запад от вашего текущего местоположения. Ожидаемое время прорыва - сорок секунд.

   - Говорит Штраубе. Группа численностью девятнадцать человек проигнорировала боевую тревогу и в настоящее время находится в секторе 1-12 района Санкторум. Установлено, что члены группы принадлежат к движению "Свободная Аура".

   - Отправьте экзекуторов, пусть эвакуируют этих идиотов насильно. Мне нужна полная свобода действий!

   - Исполняю.

   Тают последние секунды тишины. Поёт ветер, шуршит трава.

   - Внимание! Нарушена целостность Биома! Внимание! Нарушена целостность Биома! Всем гражданским лицам немедленно укрыться в убежищах!

   В небесах, заслоняя солнце и облака, вспух багровый символ угрозы - незамкнутый треугольник.

   Несколько мгновений ничего не происходило - объект преодолевал слой почвы, потом земля в километре от актора и астрокоммандера вспучилась небольшим горбом и тут же взорвалась, разлетелась облаком комьев и пыли, мгновенно высушенной разогретым до нескольких сот градусов чужаком. В то же миг грянули две ослепительные вспышки и во все стороны прокатился рукотворный гром - охотники открыли огонь и сорвались с места, устремляясь в погоню за смазанной чёрной тенью, ринувшейся вглубь обитаемого пространства.

   - Объект движется в пределах основного ствола дерева вероятностей. Уточнённая скорость - пятьдесят восемь километров в час, продолжает увеличиваться. Аура регистрирует непрерывные попытки проникновения во внутренние информационно-вычислительные сети. Попытки успешно блокированы.

   Длинными, пологими скачками, по равнине неслась чужая, раскалённая тень. Открытое пространство позволило нацелить на неё множество следящей аппаратуры, и преследователи уже представляли вид существа, которое вторглось в их владения: тонкое, будто изломанное веретено корпуса, две длинные "ноги" и боковые придатки, смахивающие на руки, но служившие, скорее всего, универсальными стабилизаторами для газообразной и жидкой сред. Чужак напоминал карикатуру на гуманоида - непропорционального, искажённого и безголового.

   - Виндик, - Кинан говорит хрипло и отрывисто, управляя собственной боевой машиной на уровне рефлексов. - Точка перехвата уверенно смещается на город.

   - Приоритетная задача - уничтожение цели. Остальное неважно.

   Впереди - только земля, укрытая зелёным ковром. Она то дальше, то ближе, подчиняясь выверенному ритму скачков, стелющемуся полёту, рассчитанному с точностью до миллиметра. От разума требуется лишь одно - отдаться этому ритму, не мешать ему, и наложенная поверх окружающей среды тактическая реальность выведет именно туда, куда нужно.

   - Уровень топлива - семьдесят процентов. Оставшееся время функционирования в текущем режиме - девятьсот пятнадцать секунд.

   Объект опережает, использует складки местности и деревья - траектория его движения упрямо не хочет совпадать с линией прицеливания, пусть даже на доли секунды - он упрямо движется к своей цели... к какой цели? - не давая преследователям шанса открыть огонь. Начинается лес. Объект тяжёл, его масса не менее шестисот килограмм, и он просто проламывает подрост, оставляя на своём пути извилистую просеку, заваленную щепками и молодыми стволами. На это больно смотреть - въевшаяся привычка относиться к экосистеме как к священному объекту поклонения не оставляет даже в такой ситуации, и осквернённый труд целых поколений взывает к отмщению.

   - Объект движется с минимальным отклонением от основного ствола дерева вероятностей. Уточнённая скорость - пятьдесят пять километров в час. Ожидаемый перехват через пятьдесят секунд.

   Вперёд, вперёд, права на ошибку нет в этой глупой гонке, ты делаешь то, что умеешь делать лучше всего, и неважно, что машины справились бы ещё лучше - машин тоже нет, за их отсутствие кто-то поплатится, поплатится обязательно, но пока - лети, презирая гравитацию, сдвигай вероятности в один тугой ствол, сдвигай реальную и виртуальные точки, чтобы воплотить автоматические пророчества в жизнь.

   Прыжок. Броня группируется, в заранее отмеченной точке касается почвы и тут же тратит очередную порцию энергии, заставляя мышечные волокна становиться твёрже металла, распрямляясь и толкая сотни килограмм массы в новый прыжок. Позади остаётся глубокая вмятина, и растёт, растёт, растёт температура работающих на пределе возможностей агрегатов.

   - Впереди город.

   - Не дай дрогнуть своему сердцу.

   - Да, мой бог.

   Белые утёсы выныривают из пены зелёных волн, бросаются в лицо - и вот они уже внизу, под тобой, и трескается драгоценный мрамор, и разлетается вдребезги черепица, дождём падая на каменную мостовую, но всё это неважно, пока впереди, всё ближе, маячит цель.

   - Говорит Штраубе. Гражданские эвакуированы.

   Это хорошо. Значит, все ограничения сняты. Чем бы ты ни был, чужак, из чего бы ни состоял - ты всё равно построен из атомов. Хрупких, уязвимых атомов. О да, мы немного выпачкаем свой дом - но это справедливая цена за собственную ошибку.

   - Кинан, спецбоеприпасы.

   - Слушаюсь.

   - Объект утратил тактическую многовариантность. Уточнённая скорость - шестьдесят девять километров в час. Ожидаемый перехват через пять секунд.

   - Пять.

   Прыжок, оттолкнуться от бетонной стены, взлететь, распластавшись в коротком полёте.

   - Четыре! - откликается в ушах знакомый и хриплый голос.

   Время остановилось, секунды не желают сменять друг друга.

   - Три.

   Оружие начинает занимать предопределённое положение.

   - Два!

   Сеть вероятностных линий смыкается на чужаке, проигравшем поединок человеческим технологиям.

   - Один.

   Линия прицеливания впивается в красную линию чужой траектории. Нервы посылают команду, замыкаются цепи, и два гиперзвуковых снаряда с ничтожными порциями смерти внутри встречают искусственную плоть враждебного механизма.

   Волна света на мгновение слизывает окружающую действительность, а схлынув, забирает с собой несколько аккуратных, красивых домиков. На их месте теперь обугленная проплешина, окружающие строения почернели, потрескались и оплавились. Кое-где занялся огонь.

   Стоило остановиться - и мир, кажется, сам приходит в движение. Откат от перенапряжения, физического и нервного.

   - Объект уничтожен. Статус операции - завершение.

   - Аура. Развернуть модуль зачистки, немедленно. Боевую тревогу не отменять до момента полного восстановления экологической безопасности и всех разрушений в пределах города.

   - Слушаюсь, актор.

   - Кинан, мы справились.

   - А разве ты сомневался?

   ***

   - Кто возьмётся утверждать, что всё произошедшее - не инсценировка, срежессированная с целью запугать население и Совет? И даже если предоставленная ЭПГ информация правдива - кто может сказать, не явилось ли произошедшее следствием вооружённой провокации, предпринятой командованием Ауры против представителей иной цивилизации? Разве создание космических вооружённых сил не демонстрирует нам, что подобная точка зрения, как минимум, имеет право на жизнь? И, наконец, разве не являемся ли мы в глазах иного разума захватчиками, явившимися, чтобы отобрать их планету?..

   - Вот так, боги и демоны. Вот она - благодарность людская.

   Члены ЭПГ снова собрались в кабинете актора - нормализация обстановки и напряжение последних дней заставляли искать комфорта.

   - Социокомандование уже занимается этой проблемой. Увы, полностью нейтрализовать негативные последствия мы не можем, ибо перед нами встаёт вопрос веры, а вера - иррациональна. Мы, однако, удачно воспользовались акцией "Свободной Ауры" - записи принудительной эвакуации с соответствующими комментариями уже снизили их популярность довольно сильно. И, конечно, запущена пропагандистская кампания по ненавязчивому прославлению героического актора и не менее героического астрокоммандера, - Тайо отвесил шутливый поклон. - Столь же ненавязчиво распространяется информация о нежелании председателя дать разрешение на ввод техники в Биом, ну а выводы делают уже сами граждане. Пока баланс мнений складывается в нашу пользу. Экскурсии в повреждённый Экопарк также имеют место.

   - Хорошо. Перейдём к главному вопросу. Игнис, твой выход.

   Технокоммандер выехал из своего угла вместе с креслом.

   - Маршрут определён с высокой степенью достоверности. Совпадений с картой критических точек систем, отвечающих за функционирование Ауры - ноль. Совпадений с картой критических точек систем второго эшелона, отвечающих за успешное выполнение основной задачи - одно.

   - И это?

   - Хранилище душ, центральный массив накопителей.

   - Массив данных, крупнейший на Ауре, привлёк их - такое вероятно вполне. Дать же оценку им навряд ли враг сумел дистанционно, отсюда - вывод: хранилище он счёл важнейшим центром, куда проникнув, нас можно одолеть или, по меньшей мере, узнать важнейшее, понять всю нашу суть. Враг не дошёл, но тем не менее - сколь быстро он мог бы данные интерпретировать, и мог бы вообще?

   - Вопрос ко мне, я полагаю, - отозвался Игнис. - Официальная оценка технокоммандования: не мог. Объём его структуры, учитывая элементы, не пригодные к двойному использованию, недостаточен для содержания необходимых вычислительных мощностей. Разумеется, если они строятся на основе известных нам законов мироздания, а у нас нет никаких оснований предполагать обратное.

   - А значит, лишь уничтожить мог он эту цель? - снова поинтересовалась Гвин.

   - Нет.

   Актор привлёк внимание и прикрыл глаза, словно не собирался продолжать. Потом запрокинул голову и медленно добавил:

   - Он мог вызвать катастрофу иного рода, и худшую. Информационная сеть Ауры не была для него чрезмерно сложной целью. Он мог вызвать активацию ячеек хранилища с их транспортировкой в подходящую вычислительную среду. Кто здесь желает в миниатюре полюбоваться на то зло, от коего мы все бежим?

   - Мы, безусловно, смогли бы остановить распространение болезни.

   - Смогли бы, изувечив Ауру, сжигая мало-мальски мощные вычислительные кластеры и сети разрушая. Оставив мир наш беззащитным перед прямой угрозой. Итак, теперь вопрос в мотивах действий этого врага.

   - Диверсионная атака. Возможно, совмещённая с попыткой получения информации о нас.

   - Объект успел что-либо передать назад?

   - Насколько нам известно, нет. По крайней мере, не доступными нам каналами.

   - Уже неплохо. Что ж, принимаем версию астрокоммандера о диверсионной атаке как рабочую, и это означает, что мы находимся в состоянии войны. С текущего момента любые объекты, пытающиеся приблизиться к Ауре, считать враждебными и немедленно уничтожать на предельных дистанциях.

   - Эта штука не оставила нам закладок?

   - Отдельные элементы обнаружены, но поиск продолжается. Хочу заметить, что объект отличался чрезвычайным техническим совершенством. Огромная энерговооружённость, совмещённая с высокой конструктивной устойчивостью и вычислительной мощностью, достаточной для проникновения в сети Ауры - свидетельство технологического превосходства чужих. В настоящий момент мы имеем очевидное преимущество исключительно в доступной массе готового к использованию вещества, но в условиях...

   - Но в условиях войны с системой следующего технологического порядка это преимущество будет играть ничтожную роль, - подхватил актор. - Необходимо продолжать сбор информации. И наконец, ещё один вопрос, который меня беспокоит. Аура! Чем была вызвана задержка в принятии решения о предоставлении экстренных полномочий в области Биома?

   - Невозможностью выработать консолидированное решение на основе базовых догм и наличного массива данных.

   - Я это уже слышал. То есть ты... не знала, какое решение принять?

   - Именно так, актор.

   -Оцени вероятность возникновения такой ситуации.

   - Менее одной десятитысячной.

   - Классифицируешь ли ты данное явление, как формальный сбой этических и логических компонент своего интеллекта?

   - Анализ продолжается, актор. В данный момент я склоняюсь к этой версии с вероятностью ноль целых пятьдесят шесть сотых.

   - С учётом имеющихся данных, превентивно запрашиваю экстренные полномочия в области Биома на все случаи физического контакта Ауры с чужеродными объектами искусственного происхождения.

   - Полномочия предоставлены, актор.

   - Конец совещания. Кто хочет, может оставаться на ужин.

   ***

   - Кто ты? Кто ты такой?

   Вопросы продолжали звучать, и ответ тёмной глыбой выплывал откуда-то из глубин - выплывал сам собой, закрывая свет, неотвратимо и величаво. Протяни руку и коснись - твёрдый, холодный камень, на котором высечено одно только слово.

   - Я - никто, - повторил он вслух, пробуя на вкус новое ощущение.

   Не воин. Не личность. Не экзекутор. Пустое место, одно из трёх миллионов никчемных тел, заброшенных в глубины космоса по воле легендарных предков, создавших Ауру.

   Удушающая, рафинированная пустота вползала в его дни, превращая их в самую совершенную из тюрем. Без желаний, без сил, без надежды на будущее оставались только бессонные ночи, заполненные мыслями о несбывшемся, да тяжкие пробуждения, когда истончившаяся броня снов пропускала острые клинки реальности к измотанному сознанию. Римм мечтал о том, чтобы можно было заснуть и не просыпаться тысячу лет, но каждое утро, снова и снова, силой заставлял себя встать. Это был последний рубеж обороны, граница самоуважения, за которой - только деградация и распад. Встать, умыться, проверить новости, отправиться на прогулку. Потом, быть может, позавтракать - если будет необходимость. В очередной раз удержаться от набора букв чужого идентификатора, так и не стёршегося из памяти. В очередной раз изолировать себя от общества, отключив связь, чтобы через час включить её снова и криво улыбнуться всё той же пустоте, скалящейся из инфосферы.

   Воля борола в нём первозданную тьму - и не могла побороть. Тьма билась о бастион воли - и не могла взять эту единственную преграду, ещё стоящую на пути.

   Очередное серое утро принесло новый приступ отчаяния. Он был ожидаем, даже смешон - частью разума Римм сумел отстраниться от непрерывного переживания своего падения, и теперь спасался, наблюдая со стороны за реакциями тела и духа. Знание того, что с ним не происходит ничего особенного, что миллионы и миллиарды людей когда-то прошли через то же самое, слегка помогало оторваться от мазохистского любования собственной ничтожностью. Иногда - на пару часов, иногда - на день. В этот раз кризис начался слишком рано, и ноги сами направились туда, где, казалось, можно капитулировать пред внутренним врагом и получить долгожданное помилование - пусть даже ценой гордости. Смириться с самим собой.

   Кленовая аллея вывела Римма к непримечательной пластобетонной стене, единственному сооружению во всей округе, на отшибе Биома. Высокий портал входа пугал завесой тьмы, над которой щерилось недоброе предупреждение: "Оставь надежду, всяк сюда входящий". Кивнув самому себе, он мысленно выбросил остатки этого чувства, представил, как их, похожие на клочья белых лент, рвёт и уносит ветер, и шагнул навстречу своему страху. В Парк одиночества.

   Одно из самых удивительных и одновременно - самых мрачных сооружений, созданных инженерами Ауры, распахнуло перед ним свои извилистые дорожки. Парк одиночества, огромный механизм, сотворённый с единственной целью - не позволить вошедшему внутрь встретить, увидеть или услышать другого человека. Как бы ни был просторен Биом, как бы ни была велика сама Аура, у живущих внутри людей оставалось не так много возможностей побыть наедине с собой. Никакие попытки создать идеальную планировку, насадить леса и установить расписание посещений самых заповедных уголков не могли отменить того факта, что три миллиона человек теснились менее, чем на пяти тысячах квадратных километров. Пятачок размерами тридцать на тридцать метров на одного гражданина, пятачок, с которого не улететь и не скрыться. Первые поколения граждан, ещё не полностью адаптированные к новым условиям, ещё слишком живо представляющие себе, что они потеряли, построили парк, ставший местом последнего отдохновения от выматывающего общества себе подобных. В прежние времена он способен был изолировать тысячу посетителей, прокладывая для них индивидуальные тропки среди кустарника и деревьев, наглухо экранируя посторонние звуки и подавляя любые системы связи. Тогда от страждущих уединения не было отбоя, ныне же, в эпоху всеобщего счастливого сна, парк пустовал и сделался пристанищем тех немногих, кто по какой-либо причине не смог встроиться в совершенное общество технологического рая. Или таких, кто сам отпал от него, ступив на опасную тропу пробуждения, как бывший экзекутор Римм Винтерблайт.

   Парк встретил его узкой тропкой, петляющей между зарослями боярышника. Чуть поодаль царапали небо берёзы, покачивали ветвями рябины и начинался непролазный бурелом - границы индивидуальных владений нового посетителя. Римм шёл вперёд, вдыхая аромат осени, а невидимая автоматика творила для него волшебство, создавая новые и новые тропинки впереди и растворяя те, что оставались сзади. Ей ничего не стоило переместить тысячи живых растений и тонны почвы, уложить плитку или утрамбовать землю, комбинируя, будто в невероятном калейдоскопе, бессчётное множество вариантов окружающей человека действительности. Невозможно было представить, что густые заросли многолетних деревьев, ложа ручьёв или стёртые камни собраны за мгновения до того, как их коснулся твой взгляд, и будут разобраны сразу же после того, как ты скроешься за очередным поворотом. Мрачный механический сад ничем не выдавал своей внутренней жизни.

   Набредя на лавочку, стоящую напротив высоких каштанов, Римм присел, отдавшись тишине и покою. В памяти в который раз всплыло лицо Эон Ли, заворочалось в груди что-то шипастое и тяжёлое, но на этом пути привычно ждал тупик - не переборов себя, не избавившись от древней болезни под названием "любовь", нельзя было унаследовать будущее. От сделал глубокий вдох, потом ещё и ещё один. Жить с вечным ощущением утраты - страшно, но разве не страшнее отказаться от части себя, вырвать её с корнем и сжечь? Будет ли этот новый Римм Винтерблайт тем же Риммом, что поступал на факультет Механики, а потом искал своё счастье в рядах Корпуса экзекуторов? Что хуже - застрять в болоте прошлого или пасть в бездну будущего? Ответ известен заранее. Будущее ничего не обещает, прошлое ничему не учит - но остаться на одном месте означает умереть неизменным. Впереди, пусть даже не вполне самим собой, можно жить. Да, он должен жить. Хотя бы назло, хотя бы ради возможности доказать самому себе, что является человеком, а не запрограммированным автоматом, слепо идущим по начертанному пути. Но кто покажет, как это - заново начать жить? Кто даст волшебное обезболивающее, которое позволит назавтра проснуться с лёгкостью внутри и улыбкой на губах? И на это есть готовый ответ. Никто, Римм. Никто. Есть лишь ты и твоя воля, и никто не возьмёт тебя за руку, никто не скажет - "пойдём!" Ты ценен для других пока можешь прокладывать собственный путь, через силу - но двигаться, скрывая боль - но смеяться. Каждый сам поднимает себя из пропасти. Сможешь ли? Хватит ли сил выполнить команду "встань и иди"?

   ***

   - Внимание! Боевая тревога! Гражданскому населению - немедленно занять места в убежищах. Всему персоналу - немедленно занять боевые посты.

   - Внимание! Боевая тревога! Личному составу первой эскадры немедленно подготовиться к вылету!

   - Оперативная сводка: сегодня, в 10.13 по универсальному времени, зафиксирован сход с орбиты Мечты семи объектов искусственного происхождения. Уточнённая траектория движения объектов угрожает безопасности Ауры. Назначенный рубеж перехвата - десять миллионов километров. Параметры объектов: максимальные линейные размеры - не более трёхсот метров, текущая скорость - девяносто восемь километров в секунду, максимальное зафиксированное ускорение - не более девяти стандартных единиц. Объектам присвоен условный класс "крейсер".

   Толпы людей бегут к вырастающим из земли шлюзам убежищ. За шлюзами - мир внутри мира, высокозащищённые автономные модули, способные обеспечить выживание своих обитателей даже при термоядерном взрыве внутри Биома. На лицах - страх и досада, собранность и сомнения. Многие не верят в реальность угрозы и просто подчиняются указаниям, многие - помнят о недавнем вторжении чужеродного автомата и боятся каждой тревоги как апокалипсиса. Большинство верят в нерушимость своего мира и уходят в убежища с чувством выполняемого гражданского долга. Там, внутри, тесно: одному человеку полагается маленькая загородка с тонкими стенками, спальной капсулой и системой медицинского наблюдения. Для семей несколько ячеек объединяют в одну. На десять человек - один санузел, на сто - медицинская станция и столовая, на тысячу - спортзал и комната развлечений. Учителя и врачи берут на себя тяжкую ношу - быть арбитрами среди взволнованных, неспокойных сограждан, успокаивать, помогать, налаживать скромный быт.

   - Граждане! Сохраняйте присутствие духа, соблюдайте бытовую дисциплину и общественный порядок. Экипаж постоянной готовности делает всё, чтобы ни одна жизнь не подверглась реальной опасности. В настоящий момент все необходимые средства обнаружения и перехвата готовы к устранению любой возможной угрозы со стороны неопознанных объектов. Перехват будет произведён при помощи интеллектуальных адаптивных платформ на удалении в десять миллионов километров от Ауры. Не поддавайтесь панике и ложным слухам. Обо всех изменениях оперативной обстановки вы будете своевременно проинформированы.

   Плачут дети. Детский плач всегда сопровождает потрясения в жизни любого общества, он тревожит человеческие сердца, но он же остаётся для них символом надежды. Пока есть, кому плакать в тесных убежищах, жизнь человечества продолжается. Другие дети, постарше, носятся по коридорам, вызывая улыбки взрослых - и это тоже признак жизни: он замрёт лишь в случае смертельной угрозы.

   - Вы верите этим сообщениям? - раздаётся посреди суеты уверенный голос. - Вы вообще верите в реальность всего, что с нами происходит? Мы отрезаны от внешнего мира, там, снаружи, может случиться всё, что угодно - пока ЭПГ контролирует Ауру, именно он решает, что мы увидим. Наведённая реальность, абсолютная власть.

   - Бездоказательно. Бритва Оккама, гражданин, не потеряла остроты за столетия. У вас вообще есть какие-то основания думать, что все мы - жертвы грандиозного обмана, или вы просто-напросто фантазируете?

   - Я просто-напросто пытаюсь смотреть дальше своего носа. Понятия не имею, обманывают нас или нет, но в том, что нас могут обманывать - я лично не сомневаюсь. Очень уж фантастично всё происходящее - инопланетная цивилизация, которая сходу бросается в драку, причём именно тогда, когда разгорелся конфликт ЭПГ с Советом, созданные для парирования угрозы вооружённые силы - и впервые применённые отнюдь не за пределами Ауры, а внутри Биома - удобно, не правда ли?

   - Применённые для эвакуации кучки несознательных граждан, хочу заметить. То есть для их же блага.

   - А какое право имеет кто-то судить о личном благе каждого конкретного гражданина? Пусть я дурак и не желаю укрываться в убежище - это мой выбор, к чему мне менторы, насильно решающие, что хорошо, а что - плохо для меня самого?

   - Не знаю, дурак вы или нет, но мыслите слишком узко. Можете покончить с собой каким угодно способом, но мешать специалистам выполнять работу - в самом деле неумно. Они, между прочим, пользовались оружием - и что бы сказали вы сами, попади кто из этих свободолюбцев под огонь? Сейчас бы я выслушивал проповедь о кровавом ЭПГ, уничтожающем граждан?

   - Эти "свободолюбцы" заботятся и о вас тоже. И обо всех прочих, живущих чужой волей и чужими идеями.

   - Ага, значит забота от ЭПГ - зло, а от "Свободной Ауры" - так даже и ничего? Я давно подозревал, что у этих новомодных движений отсутствует логика, но теперь убедился в этом на практике.

   - А вы, получается, логикой так и блещете, поддерживая пятерых неизвестно кем назначенных субъектов, которых видели только на проекции и которые говорят вам, что такое хорошо и что такое плохо? Потрясающе.

   - Нет никакого смысла их убеждать, - вмешивается ещё один голос, скучающий и насмешливый. - Пастух и родное стойло всегда милее неуютной свободы.

   - Это, как я понимаю, ещё один дурачок из движения глубокомысленных самоубийц?

   - Следите за словами, гражданин, - слетает с нового голоса налёт скуки.

   - За вашими? Бессмысленно, они разбегаются, как стадо без пастуха.

   - Вы, кажется, переходите границы социально приемлемого...

   - Граждане! - вмешивается четвёртый голос, властный и громкий. - Соблюдайте спокойствие! Если вам не стыдно демонстрировать собственную неуравновешенность, то окружающим наверняка стыдно на вас смотреть!

   - Простите, - любитель бритвы Оккама говорит извиняющимся тоном. - Я увлёкся.

   Его оппоненты не отвечают.

   - Граждане! Все, кто чувствует симптомы нервных расстройств, сильное беспокойство, агрессию, другие неконтролируемые эмоции - обращайтесь ко мне или подходите напрямую к медицинской станции. Вы получите немедленную помощь.

   Врач идёт дальше, останавливается, что-то спрашивает у стоящей в проходе девочки. Его присутствие успокаивает, разговоры звучат мягче и веселее.

   - Интересно, что тут будет твориться, когда случится нечто по-настоящему страшное? - бормочет ему вслед извинившийся гражданин.

   ***

   В тысячах километров от Ауры первая эскадра принимала боевое построение. Сотня белых крейсеров выстраивалась в гигантскую сеть, перекрывая траекторию движения враждебных объектов, и медленно начинала разгон. Перед ними лежала неизвестность, позади - медленно двигался к намеченной цели дом, который экзекуторы поклялись защищать ценой жизни. Кипели мысли людей, заключённых в свои километровые боевые машины, наполнялась адреналином кровь, неслись от корабля к кораблю нескончаемые потоки данных. Реальный противник, не симуляция - и пусть вражеских крейсеров всего семь, никто не знает, на что способны эти чёрные грушевидные тела, созданные нечеловеческим разумом. Достоверно известно лишь одно: они материальны, а значит, их можно уничтожить. Более того, нужно уничтожить. Приказы отданы, рубеж перехвата уже назначен.

   Аура, успевшая сбросить свою огромную скорость, ползла к Мечте делая двадцать километров в секунду, и необходимость вести скоротечный встречный бой, двигаясь по жёстким пространственным линиям, отпала. Люди готовились использовать новообретённую манёвренность и собственную невысокую скорость, чтобы осуществить перехват на наиболее выгодных для себя условиях, с осторожностью, растягивая окно ведения огня главным калибром на полтора десятка секунд. Все томились ожиданием, но никто не думал о смерти.

   Через тысячи секунд, наполненных сухими сводками, произошёл перелом. Сначала первая эскадра, а чуть позже и Аура, засекли выброс тепла, заставивший чужие объекты буквально сиять в сенсорном поле, и мгновения спустя идентифицировали его как активное торможение. Так и не выйдя к рубежу перехвата, семь неопознанных "крейсеров" погасили скорость и совершили совершенно бессмысленный с точки зрения тактики и расхода топлива манёвр: вышли на траекторию возвращения. Потеряв до тридцати процентов массы, объекты перестали сверкать двигателями и наконец позволили сделать выводы относительно своих намерений: в четырнадцати миллионах километров от Ауры появились семь неподвижных относительно неё точек.

   ***

   Пятисотметровый купол Зала собраний безмолвно взирал на клубящуюся внизу толпу. С его высоты скопище людей походило на растревоженный муравейник, пёстрый и бестолковый - но это сравнение было ошибочным, ибо, как и в муравейнике, среди огромной массы народа имелось куда больше порядка, чем казалось на первый взгляд.

   Комиссары с повязками на рукавах направляли движение человеческих потоков и указывали места новоприбывшим, транспортные морфы развозили горячие напитки и бутерброды, послушно всплывали над головами стереопроекции с лозунгами, призывами и символикой - лопнувшей цепью, оплетающей неровный каменный шар.

   Свенссон наблюдал за происходящим из своего кабинета, удовлетворённый тем, что его усилия получают зримое воплощение. ЭПГ действовал весьма эффективно, разделяя общество, сея смуту и манипулируя общественным мнением, но командующие не приняли во внимание, что один активный сторонник стоит десяти или даже пятидесяти пассивных. Председатель сделал ставку на качество и не прогадал - по его зову собралось пятьдесят тысяч человек, немыслимое количество тех, кто готов жертвовать своим временем и удобствами ради того лишь, чтобы их общее мнение услышали фальшивые небеса. О, небеса, конечно же, слышали: Свенссон не сомневался, что всё происходящее фиксируют самые разнообразные средства наблюдения, и даже, быть может, видят вполне живые глаза. В этом имелась своя тонкость - члены ЭПГ формально являлись гражданами Ауры, а значит, во время неофициальных посещений Биома подпадали под власть Гражданского совета, что в теории открывало интересные перспективы... Увы, но только в теории. Бестии-командующие по-своему заслуживали восхищения: какие меры слежения ни пытался предпринимать Совет, все попытки обнаружить одного из небожителей на земле окончились неудачей. Они спускались, несомненно спускались, тому было множество подтверждений - но оставались неуловимыми, словно тени. Рютше и сейчас, координируя своих многочисленных помощников, пытался выловить золотую рыбку, но по силам ли зайцу поймать лису? Шансами, пусть ничтожными, не стоит пренебрегать, однако победа должна прийти совсем с другой стороны.

   - Власть, - произнёс председатель, поглаживая знаменитую бороду. - Власть может принимать разные формы.

   - Власть, - вкрадчиво повторили за его спиной. - Власть может принимать разные формы... безумия.

   Председатель не дрогнул. Первый испуг мгновенно схлынул, раздавленный прессом самоконтроля, и Свенссон медленно расслабился, иммобилизуя всполошившийся организм. Он не стал оборачиваться, зная, кто стоит за плечом и не считая необходимым совершать жесты формального уважения, не нужные никому в этой комнате. Да, и это тоже было ожидаемо. Маловероятно, но всё же учтено в одной из просчитанных линий поведения, а потому - не слишком опасно.

   - Социокоммандер, я полагаю?

   - Верно полагаете, - сказали позади. - Тайо Глаубе, если для вас имеет значение моё имя.

   - И, разумеется, инкогнито?

   - Разумеется. У вас очень интересный кабинет, товарищ председатель. Очень. Правда, аппаратура немного сбоит. Какие-то помехи, мне кажется. Но ведь это не испортит нашей беседы?

   - Хороший кофе не испортить отсутствием ложки сахара.

   - Вот и хорошо. Вы, как я погляжу, устроили великолепное представление. Я восхищён, искренне восхищён. И, конечно, заранее предусмотрели все последствия аншлага?

   - А как же иначе.

   Итак, ЭПГ решил его припугнуть? Показать собственные безнаказанность и могущество? Что ж, сыграем в эту игру. Надменность ещё никого не доводила до добра, чем выше сидишь - тем больнее падать.

   - Жаль, мне кажется, беседа у нас не клеится. Давайте сменим тему. Вы, вроде бы, говорили про власть? Неужели вам нравится эта хлопотная и опасная вещь?

   Пытаешься прощупать. Хочешь определить, что мной движет. Неужели ты даже этого до сих пор не сумел понять? Или всё же сумел?

   - Власть? Нравится? А вам, позвольте поинтересоваться, нравится система утилизации мусора? Вряд ли. Но вот беда - никуда не деться без этой системы, грязью зарастём.

   - И это верно. Но вот чего я за вами не замечал - так это желания копаться в утилизаторах.

   - Каждый занимается своим делом.

   - Именно, товарищ председатель. Своим.

   - Намекаете, что власть меня не касается?

   - Почему же. Касается - в строго ограниченных, и отнюдь не нами, пределах. Вам не нравятся эти пределы, товарищ Свенссон?

   Председатель всё-таки повернулся - медленно, с достоинством, вместе с креслом. Слишком неуютно было держать этого гостя за спиной, слишком трудно беседовать, не наблюдая чужого лица.

   Социокоммандер, как ни в чём не бывало, сидел прямо на столе, закинув ногу за ногу и опираясь на руки. Примечательная шевелюра распущена, обрамляя тонкое лицо, взгляд где-то далеко, белый плащ обнимает плечи. Белый Лис, которого замечают лишь тогда, когда он сам того хочет, творец всей политики ЭПГ в Социуме - красивый, словно эльф, слишком мягкий, чтобы быть опасным - и слишком опасный, чтобы обмануться этой поддельной мягкостью.

   - Я рад. Рад, что слышу это признание из ваших уст. Пределы, социокоммандер. Пределы, установленные не нами, и ЭПГ на страже этих пределов.

   Он настойчиво повторил ненавистное слово несколько раз, спохватился, успокаиваясь, и продолжил, стараясь ничем не выдать волнения:

   - Знакомо ли вам такое изречение - "Человек рожден свободным, а повсюду он в оковах"?

   - Мне знакомо множество бесполезных изречений. Что до приведённой вами цитаты - она ложна от начала и до конца. Человек рождается абсолютно несвободным и посвящает свою жизнь частичному освобождению. Вы всё ещё хотите обмениваться репликами мёртвых людей?

   - Что же, слушать меня у вас нет желания, как я погляжу. К чему продолжать беседу?

   Он не может уйти просто так. Значит, должен выдать какую-то информацию. Пусть ничтожную, пусть малую дозу - но окошко в мир ЭПГ ему волей-неволей придётся приотворить. Ради этого можно стерпеть и оскорбления, и насмешки.

   - Вас я слушаю уже очень, очень давно. С первого вашего выступления в статусе председателя, - улыбнулась утончённая бестия. - А теперь вам придётся меня послушать.

   - В самом деле? Придётся?

   Вот ты и попался на крючок, Тайо Глаубе. Ты уже выдал столько, что я прощаю тебе все выходки. Самим фактом своего прихода, своим поведением - ты не всемогущ, ты не бог. Всего лишь человек, обладающий значительными ресурсами и знаниями. О да, знаниями - но слишком далёкими от реальности, а теория без практики, как известно, мертва. Ты начал терять контроль и явился лично, чтобы увещевать и запугивать - что ж, увещевай и запугивай. А пока...

   - Придётся, председатель. Вам ведь до жути интересно, что я скажу. Будь иначе - вы бы давно уже поспешили оставить меня в одиночестве.

   Нет, он не читает мысли. Он человек, человек и ничего более. Догадаться, о чём я думаю, было не так уж сложно. Ну же, продолжай!

   Но социокоммандер не спешил продолжать. Он спрыгнул со стола, подошёл к окну и посмотрел вниз.

   - Зачем вы их собрали, Свенссон? Для чего вам толпа людей под Залом собраний?

   - Не заставляйте меня объяснять очевидное.

   - Вы, по какой-то причине, считаете этих людей своей собственностью. Опасное заблуждение.

   Вот он и сорвался. Первая угроза, первая капля.

   - Я им не хозяин. Я - толчок, воздействие. В отличие от вас, пастухов овечьего стада.

   - Воздействие без вектора? Как забавно. Однако, мне придётся открыть вам глаза. Если попытаетесь использовать эти толпы для реализации своей "власти", для того, чтобы воздействовать на ЭПГ, и поставите при этом под угрозу их жизни - вас ждёт наказание. Вы можете сколько угодно играть в политику и протесты, и мы поиграем с вами в ту же увлекательную игру, только запомните одну вещь. Актор защищает всех людей Ауры. Ему не важно, во что они верят и кого поддерживают. Он - сила, оберегающая жизнь. Не переходите эту черту.

   - Я не понимаю, что вы хотите сказать. А ваши угрозы звучат настолько бессмысленно и вульгарно, что над ними можно лишь посмеяться.

   - Я хочу сказать, что вижу вас насквозь, председатель Свенссон. Вижу, как вы срываете эвакуацию, оставляя тысячи верных вам людей в угрожаемой зоне и связываете нам руки этим деянием. Вижу, как вы копошитесь, пытаясь сделать общество гироскопом, который, раскрутившись, помешает нам исполнять долг и позволит вам диктовать свои условия на стратегическом уровне. Вам ведь страшно, Свенссон, страшно, что где-то за пределами Биома неизвестные люди решают вашу судьбу, а вы ничего не можете сделать. Вы ненавидите эту беспомощность, а ещё больше ненавидите тот факт, что ваша судьба определена давным-давно, и никто даже не подумал спросить вас, такого живого, такого независимого, каким путём идти дальше.

   Он вперился стеклянным взглядом в лицо председателя, и тот внезапно почувствовал, что не может оторвать глаз. Из под красивой юношеской маски проглядывало что-то нечеловеческое, древнее, страшное. Страшное не угрозами и не властью, а своей неумолимой уверенностью в безальтернативном пути, уверенностью, исключающей любые возражения такой мелкой величины, как свобода воли.

   - У вас нет конкретной цели, Свенссон. Вы всего лишь трусливый эгоист, пытающийся выбраться из нашей общей тюрьмы под названием "долг". Неважно куда, неважно, какой ценой. Я даже скажу вам, что случилось бы, достигни вы своей цели. Интересно?

   Социокоммандер усмехнулся, не дождавшись ответа.

   - Вы бы сошли с ума, оказавшись лицом к лицу с пустотой.

   Свенссон чувствовал, что не может пошевелиться. Лицо начало краснеть, словно у ребёнка, которого поймал за шалостью взрослый - и ничего нельзя было сделать, чтобы остановить этот постыдный процесс. Одновременно нарастала и злоба - чувство, которое председатель считал негодным и недостойным, с юности подавляя в себе проявления мрачного атавизма. Злоба на того, кто может безнаказанно делать всё, что ему вздумается, обличать, решать за других, заглядывать в чужие души и смеяться над чужими мечтами - праведная, чистая злоба, и впервые за долгие годы это пламя вовсе не хотелось гасить.

   - И на этом, - не меняя ровного тона добавил Тайо, - мы завершим нашу увлекательную беседу, если вы не против. Не думаю, что сказанные слова достигли цели, зато совесть моя отныне чиста. Хорошо иметь чистую совесть, товарищ Свенссон - можете поверить мне на слово, ведь я никогда не обманываю.

   Он выскользнул за дверь, оставив председателя в одиночестве. Сменяя друг друга, прозвучали сразу три мелодии - оснащение кабинета снова начинало свою работу.

   ***

   По экрану, развёрнутому над кроватью, ползали цветные треугольники, то сменяясь пояснительным текстом, то превращаясь в размытые изображения, сделанные телескопами Ауры и автоматических зондов. Красные треугольники обозначали Чужих - они роились вокруг красивого шарика Мечты, похожие на рой беспокойных ос. Отдельная группа сопровождала звёздочку Ауры. Белыми треугольниками обернулись астроморфы - двадцать один крейсер непрерывно нёс дежурство в нескольких миллионах километров от дома, прикрывая его от семи враждебных объектов, дугой выстроившихся впереди. Реконструкции незваных проводников можно было вызвать движением глаз - плывущие в пустоте матово-чёрные "груши" выглядели зловеще, но по сравнению с астроморфами вовсе не впечатляли. Нечто напоминающее дюзы в районе "толстой" части корпуса, кольцо коротких отростков в носовой - вот и все особенности конструкции. Никаких выдающихся характеристик объекты пока не продемонстрировали; комментаторы выражали робкую надежду, что так будет продолжаться и впредь.

   Римм лежал, глядя в потолок, и впитывал бесконечные сводки новостей. Смена оперативной группы, текущая скорость, положение, снова скорость и положение, среднесуточное число активных объектов на орбите Мечты, нулевая активность объектов, сопровождающих Ауру, снова данные по относительным скоростям, дальностям и рисунку излучений, молчание ЭПГ, активность Корпуса экзекуторов, неудачные попытки начать коммуникацию с Чужими, негативные прогнозы, молчание ЭПГ, скорости, положение, смещение, скорости... Заявление актора Ауры.

   Паутина сонливой апатии приподнялась, пропуская под себя сухой голос, сопровождающий строчки текста.

   - Говорит актор Ауры Деус Виндик. В свете последних событий, считаю необходимым внести ясность в сложившееся положение. Как вы уже знаете, Аура подверглась неспровоцированной атаке со стороны ксенообъекта, в ходе которой была выявлена его способность к чрезвычайно эффективной коммуникации с вычислительными сетями Ауры во всех традиционных диапазонах электромагнитного излучения. Это доказывает, что безрезультатность непрерывно осуществляемых с нашей стороны попыток установить контакт является следствием незаинтересованности противоположной стороны в осуществлении подобной коммуникации. В единственный раз, когда мы приняли радиопередачу Чужих, она была использована, как информационное оружие. Как оружие нападения. В связи с этим фактом, а также в связи с фактом перехвата ксенообъектами двух наших невооружённых зондов, осуществлявших наблюдение на значительном расстоянии от Мечты, вынужден заявить: цивилизация, с которой мы столкнулись - враждебна. Тем не менее, завершение полёта не может быть отложено, и перед нами встаёт угроза вооружённой конфронтации с нечеловеческим разумом. Аура и ЭПГ полностью готовы к такому развитию событий и обладают достаточными ресурсами, чтобы обеспечить успешное достижение нашей общей цели. Товарищи! У нас одна задача и одна мечта. Мы близки к ней, как никогда. Наши телескопы наблюдают зелёный мир, в котором мы построим новое будущее. Уступим ли мы его звёздным агрессорам? Нет. Те, кто угрожают жизни и будущему - сами подписывают свой приговор: стать пылью на дороге человечества к возрождению. Сим объявляю, что Аура стоит на пороге войны.

   Так буднично и просто - на пороге войны. Будут беззвучные вспышки в пустоте, будут новые сводки новостей, будут оборванные за ничтожную долю секунды жизни - а здесь, в уютном Биоме, по-прежнему продолжится ленивое течение дней, изредка прерываемое сигналами боевой тревоги. Ненастоящая жизнь и ненастоящая война для ненастоящих людей ненастоящего мира. Хотя это, всё-таки, перебор - ненастоящий в первую очередь он сам, не за чем вешать этот ярлык на всех остальных.

   Было мучительно трудно чувствовать, как день за днём проходят в отвратительном прозябании. Капельки времени катились вниз, но ничего не менялось вокруг - только где-то далеко, в потерянной реальности, воспаряли над Аурой экзекуторы, находясь на острие будущего. Он тоже мог быть среди них - мог быть, если бы не сдался, провалив первое же испытание в своей жизни. От этих мыслей бессильно сжимались кулаки и скрипели зубы - казалось, протяни руку - и коснись, но невидимая стена, отстроенная внутри сознания из кирпичей боли, отчаяния и сожалений, неизменно вставала на пути робких движений духа.

   Коснись. Коснись. Коснись мечты, пробей стеклянную стену.

   - Посмотри на мир сквозь пальцы - что увидишь ты? Нет мира без тебя и нет тебя без мира...

   - Меня нет, - проговорил он вслух. - А значит, нет и моего мира. Есть живой труп, которому слишком тяжело идти наравне со всеми.

   - Но ты можешь, - прошептал кто-то внутри.

   - Я не знаю, чего я хочу.

   Нет, это ложь. Он знает - все желания на ладони.

   - Хочу быть там. Хочу быть не одинок. Хочу быть нужным.

   Вот ты и определился, Римм. А что на другой стороне весов? Боль, одна только боль. Боль от действия - но боль и от мертвенного покоя. Можно заставить себя умереть, стать тенью, непримечательным гражданином - хороший итог для того, кому Кинан Атэрэнсис доверила звание суб-коммандера? Ошиблась ли она? Ошибаются ли боги, пусть даже не всемогущие?

   Я хочу быть там. Я могу быть там. Это легко - нужно всего лишь принять свою боль, впустить её, встать с ней лицом к лицу. Ведь она не враг - она часть тебя, Римм, она - это твоя раненая душа.

   Протяни руку.

   Невидимые осколки водопадом рушатся вниз.

   Твоя сила никогда не оставляла тебя - ты сам спрятал её под паутиной.

   Больно? Это доказывает, что ты жив. Это не та боль, которая превращает человека в инвалида. Чувствуешь, как легко на самом деле твоё тело? Нет больше стен, нет ограничений. Они вернутся, непременно вернутся - потом, но никогда не будут неодолимы. А сейчас - движение, движение разума и воли, и осыпается труха, и ветер уносит клочьями паутину, и рвутся заботливо выкованные цепи вокруг разгорающихся костров желаний. Так просто. Всё было так просто!

   Он открыл канал связи, указал адрес и быстро ввёл короткий текст - всего пара десятков слов.

   Сердце замерло.

   Секунда. Ещё одна.

   Короткая мелодия. Нежно-зелёные буквы ответного сообщения.

   "С возвращением. Астрокоммандер Ауры Кинан Атэрэнсис."

   Глава 5. Они или мы.

   Десятки светящихся точек ползали вокруг прекрасного голубого шара, драпированного полотнищами облаков. Основное движение сосредоточилось около четырёх крупнейших объектов, классифицированных как звёздные корабли - многокилометровых цилиндров, усыпанных сложными конструкциями, о предназначении которых оставалось только гадать. Каждому из объектов, по извечной человеческой привычке именовать всё новое, присвоили условное обозначение: "Ассамблея", судя по косвенным признакам, играла роль коммуникационного центра, "Мавзолей" находился в стороне от активной деятельности и не посещался вспомогательными объектами, на "Гефест" доставляли сырьё с близлежащих лун, "Альков" служил основным местом базирования малых космических аппаратов.

   - Ничего принципиально необъяснимого. Реактивное движение, водородное топливо, умеренные характеристики по импульсу и манёвренности. Медленная сборка орбитальных станций - очень медленная и неторопливая. Насколько чуждые нам вещи могут скрываться под этой скорлупой?

   - Мы уже видели, насколько. У нас, вероятнее всего, паритет по космическим технологиям, а вот во всём остальном... Стратегические интеллекты откорректировали свою оценку в сторону повышения условного индекса. Средневзвешенный на текущий момент - 1.24, максимальный - 1.45. Последняя цифра, как ты понимаешь, уже очень, очень нехороша. Кроме того, всё та же проблема их радиомолчания - будь это человеческий флот, он бы звучал на всех частотах, как сумасшедший оркестр. А здесь - почти ничего. Редкие технические шумы да узконаправленная лазерная связь. И та, похоже, носит телеметрический характер.

   - Хочешь сказать, там нет ничего живого?

   - Понятия не имею. Любые предположения будут безосновательны.

   - И всё-таки нам придётся. Что бы ни было там, внутри, - актор протянул руку, словно желая коснуться проекции, - оно вполне материально и функционирует по тем же законам, что и мы. И до сих пор не продемонстрировало ничего технологически запредельного.

   Они стояли, разглядывая карту чужого флота - хрупкую на вид сеть, отделяющую Ауру от цели полёта. Сеть мерцала, двигалась, жила своей, непонятной жизнью - строились орбитальные станции, изменялся набор секций на цилиндрах базовых кораблей, вспыхивали двигатели транспортных модулей, поднимающих что-то с щербатой поверхности ближней луны.

   - Кинан, ты ещё не забыла Оборону Аида?

   - А ты ещё не забыл, как страшна я бываю в гневе?

   - Нет. И хочу узреть сие снова. Ты ведь не думаешь, что нам просто так уступят величайшее сокровище в галактике? Вот это, живое и прекрасное?

   Они синхронно посмотрели на изображение Мечты, плывущее над головами - в разрывах облачного покрова проглядывала изумрудная печать фотосинтеза, награда, не имеющая цены.

   - По воле твоей я сокрушу врага, кем бы он ни был, или умру. Кинан Атэрэнсис исполнит свой долг.

   - А Деус Виндик исполнит свой, - тихо добавил актор. - Когда ты приступишь?

   - За тысячу часов до Мечты. Это чуть больше восьмидесяти миллионов километров. Первая эскадра проведёт разведку боем и выявит возможности противника. После этого, основываясь на полученных данных, Аура и две оставшиеся эскадры нанесут комбинированный удар всеми имеющимися в нашем распоряжении средствами. Задача - уничтожить все орбитальные объекты противника.

   - Потери?

   Он смотрел прямо в глаза девушке, но Кинан не отвела взгляда.

   - Первая эскадра - до девяноста процентов боевых единиц. Вторая и третья - от сорока до восьмидесяти. Имеется значительная вероятность нанесения противником удара непосредственно по Ауре. Дабы минимизировать его последствия, я избираю наиболее агрессивный план наступления, рассчитывая, что он вынудит врага сосредоточить основные силы на обороне своих базовых объектов. В этой битве ни одна сторона не располагает потенциалом для затяжного ведения боевых действий, и потеря основных производственных мощностей вкупе со средой обитания означает окончательно поражение. Если это предположение верно для чужих и мы сумеем упредить их в нанесении удара - победа будет за нами.

   - Остаётся обеспечить надёжный тыл.

   - Это уже не по моей части.

   - Знаю.

   Актор театрально воздел руки, пытаясь ухватить нематериальный шар планеты.

   - Люди, обычные люди. Если бы у них была возможность сбежать в безопасность - они бы это и сделали, несмотря ни на что. Но бежать им некуда и они начинают впадать в психозы. Почему так? Потому что они слабы. Нет идеологического стержня, нет убеждений - есть только желание комфорта любой ценой.

   - И с этим мы собрались колонизовать Мечту, а потом строить светлое будущее?

   Он недобро ухмыльнулся.

   - А тут вступят в действие протоколы колонизации. Составленные их предками, лишёнными всякого гуманизма. На Ауре важнее всего была стабильность, на Мечте главным качеством станет приверженность идеалам. Наш слабенький раствор духа и разума будет там отфильтрован и дистиллирован в конечный продукт без жалости и пощады. Аура везла сырьё. Производство новой цивилизации будет организовано уже на месте.

   Они снова замолчали, думая об одном и том же. Лидер человечества и лидер армии - их роднила цель, роднила одна и та же гордая стать, роднил чёрный цвет одеяний и чёрная усталость бесконечного пути под знаком абсолютной ответственности. Бог и его карающий меч - ближе, чем любовники, дальше, чем звёзды.

   - Мы ведь справимся, Кинан? Не сгорим в огне и не исчезнем во тьме?

   - Мы должны.

   Они, не сговариваясь, подняли вверх сжатые кулаки - незнакомый никому на Ауре жест.

   - Мы должны!

   ***

   - Не идёт тебе этот мундир.

   - Почему?

   - Потому что мрачный ты в нём.

   Шейд критически осмотрела Римма, облачённого в новую форму, и принялась тереть нос.

   - О чём задумалась?

   - Да неважно. Может, ленточку тебе повязать?

   - И чего ты на меня взъелась? Раньше всё было нормально, а теперь, получается, не годится? Не вижу логики.

   - Значит, плохо смотришь. Раньше ты был... какой-то другой, - вдруг призналась она. - И всё-таки - где ты пропадал целый месяц?

   Римм поскучнел.

   - Проходил лечение.

   - Врёшь ты всё.

   Неужели она знает? - мелькнула паническая мысль.

   - Тебя с какой-то целью куда-то засунули, а лечение - лишь прикрытие. И что-то там с тобой сделали.

   Нет, она не знает. Вернувшись в Корпус, Римм, уже готовый исповедаться перед товарищами в своём постыдном бегстве, с удивлением обнаружил, что не только не был официально лишён звания, но и значился как "отбывший на стационарную корректировку карты искусственных систем организма". Подарок астрокоммандера, не иначе - кто ещё мог скрыть истинные причины и имел для этого хоть какую-то мотивацию? Да, его планировали использовать, как бы плохо это ни звучало, но при этом заботились, надеялись на него - и от этой заботы внутри разливалось приятное тепло. Впервые в жизни он чувствовал, что в самом деле необходим.

   Римм посмотрел на своё изображение, висящее в воздухе чуть поодаль. Всё тот же строгий мундир - экзекуторы готовились к смотру - сидел на нём, как и прежде. Чёрная с красными вставками на плечах и груди ткань, высокий воротник, покрой, напоминающий о броне и офицерах старинных армий, идеальная подгонка и внушительный вид.

   - Я думаю, у тебя разыгралось воображение.

   - Меньше думай! И заканчивай крутиться, как дева юная. Варрес уже выдвинулся и нам пора.

   - Это же ты меня тут крутила, наглая девчонка!

   - Ха. Терпеть не могу людей, которые не могут признать собственные ошибки.

   Она задрала нос и наигранно отвернулась.

   - Путь ненавидят меня смертные, лишь бы боялись.

   - Они нас и без того ненавидят, - погрустнела девушка. - Ты видел трансляцию сборища у Зала собраний?Там было пятьдесят тысяч человек, которым мы не нужны.

   - И не было двух миллионов тех, которые ничего против нас не имеют. А ещё есть Щитоносцы, и они нас любят.

   - Тогда почему они не разогнали этих экстремистов?

   - Вообще-то, экстремисты - это скорее мы... Да и зачем нормальным людям участвовать в таких глупостях?

   - Тогда получается, что большинству на нас наплевать, а меньшинство нас очень активно не любит. Всё равно хорошего мало. А ведь мы защищаем их всех - и что в итоге? Покажешься внутри Биома - только что вслед не плюют пока. Жаль, кстати - был бы повод отыграться.

   Фуражка упокоилась на голове Римма, заняв точно выверенное положение.

   - Я готов. И, кстати, по факту мы уже не часть Социума, так что не всё ли тебе равно? Аура - это мы, и пусть Совет с его интригами хоть лопнет от злости.

   - Путь лопнет! Лишь бы нас не забрызгал.

   Одними из последних вошли они в памятный, увешанный знамёнами зал, где совсем недавно принимали присягу. Ровные ряды экзекуторов, разбитых по эскадрам, составили три больших прямоугольника, и едва Римм со своей спутницей заняли место в строю, раздались первые звуки гимна. В этот раз не кружила головы атмосфера радости и предвкушения: армия со дня на день готовилась вступить в бой, и лица мрачнели, а губы всё чаще складывались в прямые жёсткие линии, на которых негде было зацепиться улыбке.

   Отыграл гимн. Неизменный Штраубе вышел к возвышению и скомандовал салют - резко, безо всякой торжественности. Астрокоммандер взбежала на свой пьедестал ещё до того, как сжатые кулаки ударили в плечи - встала, выпрямившись и слушая, как войска приветствуют своего высшего командира:

   - Астрокоммандеру Ауры, командующему Корпуса экзекуторов, маршалу Кинан Атэрэнсис - приветствие!

   - Glorya!

   И всё-таки от этого крика сжималось что-то внутри - единый порыв, единое чувство, что-то неясное, но возвышенное и тревожное, было в нём - и Римм чувствовал, что выкрик идёт не от рациональной части его сознания - нет, он поднимается из областей, расположенных глубже, гораздо глубже.

   - Glorya! - почти рявкнула в ответ черноволосая дева. - Вы готовы к войне?!

   На миг повисла мучительная тишина. Стало страшно - что, если зал промолчит? И тут же, не оставляя себе времени на раздумья, Римм выкрикнул, вытолкнул из себя единственно возможное слово - да! И с облегчением понял, что голос его тонет в общем рёве четырёхсот человек. Он знал, что страшно будет потом, знал, что будут натянутые, как струна, нервы и холодный пот на лбу - но для того и стояли рядом товарищи, чтобы разрозненные и трепещущие души соединились в прочную стену. Впервые его посетило понимание того, что же такое война - он увидел это в чужих глазах, услышал в чужих словах и осознал внутри самого себя. Страшное будущее внезапно оскалилось совсем рядом, но экзекутор Римм Винтерблайт прошёл это испытание плечом к плечу со всем Корпусом.

   Кинан улыбнулась, хищно, яростно даже - и звонко прокричала:

   - Экзекуторы! Через три месяца Аура начнёт манёвр выхода на орбиту вокруг Мечты. К этому моменту враг должен быть разгромлен!

   По рядам экзекуторов прокатилась волна. Магический голос астрокоммандера заставлял тянуться вверх - ещё сильнее, на пределе, превратившись в линию, в готовую к действию пружину, полную почти религиозного, экстатического восторга.

   - Это означает, что в скором времени нам предстоит вступить в бой, первый настоящий бой, и одержать в нём решительную победу! Я, актор и все, кто ещё сохранил разум в нашей консервной банке, надеются на вас! Наши ресурсы превосходят ресурсы противника на несколько порядков, наше оружие обладает абсолютной разрушительной мощью, наша цель высока и наша мечта рядом! Не требую от вас бесстрашия. Бесстрашны лишь те, кто не рассуждают. Требую лишь одного - биться против своего страха и одолеть его, биться вместе со мной и всем Экипажем постоянной готовности! Отныне вы - наша часть, вы на острие будущего, вы сосредоточили в своих руках силу, способную его сотворить!

   Кинан замолчала, но созданное ей наваждение не закончилось: влитые внутрь силы не утекли, как вода сквозь пальцы, они продолжили жить, отзываясь дрожью в мускулатуре и чувством пьянящей лёгкости. Сознанием Римм понимал, что произошедшее - плод каких-то изощрённых нейропсихических технологий, что нервная система, рано или поздно, придёт в равновесие и погасит вызванные внешней силой колебания, но и это понимание ничуть не смущало ни его, ни всех окружающих - ведь их, по сути, благословили, благословили на ратный подвиг, как тысячи лет назад делали это священники почивших богов - и не было в том ничего позорного или лживого.

   - Всем, свободным от боевого дежурства, объявляю выходной! Следующий получите на Мечте!

   - Glorya! - ревел зал.

   ***

   Среди знакомых лиц, в пульсирующем потоке музыки, текущем через огромный зал, можно затеряться не хуже, чем посреди безлюдного леса. Нацепив маску чуть отстранённого веселья, лавируя между маленьких компаний и пар, избегая чужого общества и никому не навязывая своё, ты становишься почти невидимкой. Тебя видят, но не замечают, и если ты не хочешь, чтобы тебя нашли - тебя не найдут.

   Механически вернуться в состав коллектива оказалось куда проще, чем по-настоящему влиться в него. Не изменилось почти ничего - но лёгкая вуаль отчуждения, принесённая с собой из месячного изгнания, так и осталась преградой между Риммом и остальными - видимой лишь ему самому преградой. Погрузиться в веселье не удавалось. Разговаривать не хотелось.

   Взгляд выхватил из толпы лицо Эон Ли. Что-то мгновенно кольнуло в груди - Римм продолжил движение, делая вид, что не обратил внимания, хотя вряд ли кто-то за ним следил. Этого следовало ожидать - чувства не проходят мгновенно или бесследно, и всё, что оставалось - свести число случайных встреч к минимуму. Он выбрался на широкую галерею, с которой открывался фантастический вид на спящий Биом, и спустился к одной из маленьких площадок, расположенных ниже - они выдавались в ночь полукруглыми белыми островками, невидимые из огромных окон оставшегося позади зала. Внизу, посреди бархатной тьмы, рассыпалась, сверкая огнями, драгоценность Города - многолучевая звезда в окружении лесов и полей. Её окраины постепенно гасли, уступая прохладе и темноте, но Санкторум ещё держался, разбросав во все стороны копья света. Ещё дальше, где-то у горизонта, угадывались тёплые огоньки Солера, похожие на маленькую корону, и больше не было во всей стране ни одного источника света, кроме взошедших на небо фальшивых звёзд.

   - Прячешься?

   Знакомый голос заставил незаметно вздрогнуть и тут же снова расслабиться. Римм повернулся к подкравшейся сзади Шейд, досадуя на нарушенное уединение, но высказывать недовольство не стал - двое, всё-таки, ещё не толпа, а смотровая площадка - не его суверенное владение.

   Она поставила на столик смутно знакомую бутылку - большую, гранёную, с длинным горлышком.

   - Лимонад, - пояснила девушка в ответ на вопросительный взгляд. - Специальная партия, подарок от ЭПГ.

   Упоминание Экипажа выбило затычку из памяти Римма: он вспомнил, что из такой же бутылки его угощали в поездке на Солер две колоритные личности, оказавшиеся позже коммандерами.

   - Вкусный?

   - Вполне. Правда, непривычный чуть-чуть. Будешь?

   - Буду.

   Говорить не хотелось, обижать Шейд - тоже.

   Она наполнила два принесённых с собой бокала, пододвинув один к Римму. Тот присел, сделал глоток и едва не поперхнулся - лимонад в самом деле обладал странным и резким вкусом, не сказать, чтобы неприятным - скорее взрывным - и вызывал уютную теплоту внутри.

   - Кажется, ты избегаешь своей принцессы. Что-то случилось? Раньше ведь наоборот, искал её общества.

   Римм промолчал.

   - Это не моё дело, да?

   - Не то, чтобы...

   - Я же знаю, что не моё. Но всё как-то слишком заметно. Мне заметно, по крайней мере. А я существо наглое и беспринципное, - добавила Шейд каким-то не уживающимся со смыслом фразы тоном.

   - Не думаю, что мы с ней продолжим общение, - наконец выдавил Римм, когда молчание стало затягиваться. Голос приходилось контролировать, но он всё равно не звучал так, как хотелось - беспечно и равнодушно.

   - Вот как.

   Незаметно начала кружиться голова - Римм не придал этому значения, потому что ощущение было приятным. Мысли просветлели, а гравитация, кажется, уменьшилась - ему чудилось, что стоит оттолкнуться ногами - и всплывёшь над креслом, словно воздушный шарик. Сидящая напротив Шейд задумчиво улыбалась.

   - Не зря я заметила, что ты мрачный. Теперь причина ясна.

   - И любопытство снова залезло в норку?

   - Нет. Любопытство - оно такое, как помесь лисы и белки. На месте не сидит, всё время лазит там, куда лучше не совать острый нос.

   Бутылка забулькала, разливая по бокалам оставшийся лимонад.

   - Я как-то странно себя чувствую. Ты уверена, что туда не подмешано чего-нибудь лишнего?

   - А тебе плохо?

   - Нет.

   - Значит, ничего лишнего тоже нет.

   Римм покачал головой, и реальность качнулась вместе с ним. Ушли все тревоги и сожаления, мир стал уютным, весёлым местом, жить в котором легко и радостно.

   Шейд потянула его за руку.

   - Пойдём.

   - Куда?

   - Ко всем. Там песни поют.

   Он прислушался - со стороны галереи действительно долетал нестройный хор, горланящий что-то донельзя странное.

   - Пойдём, товарищ Шейд.

   Ноги оказались лёгкими и пружинящими.

   - Можно и по имени.

   - Что?

   - Шагай давай!

   А потом были свет и звук, и древние слова о стальных машинах, распеваемые сотней глоток, и калейдоскоп лиц, и танцы, движения которых напоминали рукопашную схватку, и коридоры - сначала светлые, а потом пустые и тёмные, и свежесть ночного воздуха, и гибкая фигура в кольце рук, и чьи-то мягкие губы, и чужое дыхание, и внезапная нежность... А потом наступила тьма.

   ***

   - Кое-кто чересчур шаловливый откопал старинные песни времён Искажения, и они начали распевать "Когда нас в бой пошлёт товарищ актор, и Атэрэнсис в бой нас поведёт".

   - Весьма воодушевляет.

   - Ты всегда страдал манией величия, а зря: после того, как Тайо устроил маленькую диверсию со своим "лимонадом", текст песни был ещё раз модифицирован - "Когда нас в бой пошлёт безумный актор, и Чёрный меч за горло нас возьмёт".

   - Расстрелять изменника.

   - Никак невозможно: он отправился искупать грехи кровью, подтачивая влияние Совета в социуме. Да и приведением экзекуторов и бодрое состояние мы тоже ему обязаны.

   - Вовремя, нечего сказать. Но ты тоже постаралась.

   - Мне очень стыдно. Правда.

   - Смотри на это проще. Ты лгала? Нет. Нарушала свободу воли? Нет. Значит, ты чиста и я отпускаю тебе все грехи. Они всё прекрасно понимают и благодарны тебе. Наши дети стали чуть-чуть взрослей.

   - Ты слишком легко отпускаешь грехи - свои и чужие. Не заиграешься?

   - В моей-то клетке? Да я пачками буду выдавать индульгенции, если это нам хоть как-то поможет.

   - Стоп. Получаем данные.

   На несколько секунд в командном центре воцарилась тишина, а потом Кинан доложила:

   - Противник идентифицирован. Оптические системы слежения выделили шестьдесят один однотипный объект. Максимальные линейные размеры - не более трёхсот метров, тепловая эмиссия слабая, соларная скорость - 42104 метра в секунду. Данному типу присвоен условный класс "крейсер". Предполагаемая цель - атака Ауры.

   - Анализ рисунка излучения?

   - Не дал значимых результатов. Тепловая эмиссия - 0.23 от стандартного уровня астроморфа. Радиообмен не зафиксирован. Холодные и мёртвые, актор.

   - Полагаешь, это дроны?

   - Практически уверена. До сих пор мы не сталкивались с какой-либо биологической активностью. Возможно, мы вообще имеем дело с ИИ либо автоматикой. Возможно, популяция чужих во вражеском флоте минимальна и они выполняют лишь функции координации на стратегическом уровне. Сейчас это не имеет значения.

   - В самом деле, не имеет. Враг сделал ход первым, и это нехорошо.

   - Корпус оповещён. Рубеж перехвата прежний - десять миллионов. Наряд сил - первая эскадра, сто одна ИАП в пилотируемом варианте. Номенклатура вооружений - полная.

   - Когда?

   - Через сто шестнадцать часов.

   - Ты можешь спрогнозировать потери?

   - Нет. Эта стычка абсолютно непредсказуема.

   Актор откинулся в кресле.

   - Тогда остаётся заняться тем, что мы умеем лучше всего - ждать.

   ***

   Сирены не удивляли уже никого. Бросок к ближайшей транспортной кабине, отмеченной виртуальными стрелками, был отработан до рефлекторного уровня. И предательский холод в животе - куда же без него? Ведь сейчас ты выплывешь из-под надёжной скорлупы Ауры в пустоту, которая просматривается на сотни миллионов километров, и будешь со всех сторон открыт для хищных ракет, гамма-лазеров или вовсе неведомых систем, имеющихся на вооружении у Чужих. И если умрёшь, то даже не успеешь этого осознать. Но страх на то и страх, чтобы иметь возможность его победить, не так ли? И пока твой страх не имеет над тобой власти, ты настоящий экзекутор, солдат последнего человечества.

   Резко смыкаются двери кабины, ты едва успеваешь занять нишу и попасть в объятья фиксаторов, как вагончик устремляется вниз, почти падает, потом тормозит и несётся куда-то уже по горизонтали - и во время всех этих манёвров ты представляешь пронизавшие толщу Ауры транспортные магистрали, по которым рывками движется транспорт со своим живым грузом.

   Тревожный будильник встряхнул Римма рано утром, ворвавшись в сумбурный сон наведённым нервным импульсом и адреналиновым толчком. Влезть в форму было делом секунд, и пока он длинными прыжками выбирался из маленького садика, в котором себя нашёл, память вытаскивала на поверхность события прошлой ночи. Лимонад. Странный вкус. Странное поведение... Алкоголь! Как можно было не додуматься сразу?! Древний, давно ликвидированный наркотик. Вот так подарок от ЭПГ... Разговор с Шейд, песни и танцы, а потом...

   Он едва не остановился, врезавшись в невидимую стену. Нет, нет, не останавливайся, беги! Но как... Как это случилось?! Ладно, в бездну все проблемы, поговорить с ней можно будет и потом. Потом, если они оба уцелеют в этой круговерти сирен, плывущих где-то в пространстве целей и буйстве высоких энергий, направляемых кем угодно, но только не им самим.

   С Юлей Шейд он лишь переглянулся на полётной палубе. Она мимолётно улыбнулась, сбрасывая комбинезон, и Римм покраснел, вспоминая, как держал в руках это тело. Ощущение стыда и теплоты, непривычное и запутанное, скользнуло тенью по его сознанию и тут же смылось подключением к астроморфу. Реальность пропала, сменённая сферой пустоты, в центре которой находился он, Римм Винтерблайт - вместе со своим огромным, разогретым термоядерной энергией телом.

   ***

   - Виндик! Эй, Виндик! Я хочу мороженое с клубничным сиропом!

   - Не капризничай.

   - Тебе жалко?!

   - Выиграем битву - получишь мороженое. Может, даже с сиропом.

   - А если не выиграем?!

   - А если не выиграем... Всё мороженое растает. Правда, будет печально?

   - Очень. Особенно сироп жалко. Ну, и себя немножко.

   - Говорит Арфа-1. Противник вошёл во внутреннее сенсорное поле эскадры. Продолжаю сближение.

   - Арфа-1, это "Аура". Атака по готовности. Повторяю, атака по готовности. Мы наблюдаем за вами.

   Пока сообщение летит к развёрнутой эскадре, пока придёт ответ - проходит целая вечность: почти минута. Её нечем заполнить - рисунок боя уже просчитан, любые импровизации - только на случай непредвиденных обстоятельств.

   - Говорит Арфа-1. Эскадра выходит на дистанцию эффективного огня через три тысячи секунд. Все платформы заняли места в построении. Полная готовность к открытию огня.

   Доклады строго обязательны: это ещё один контур защиты от случайности, вражеского потенциала по взлому вычислительных сетей и космического одиночества, которое испытывают люди, запертые в своих скорлупках-ИАП.

   Население укрыто в убежищах. Личный состав второй и третьей эскадр - на полётной палубе. ЭПГ и его специалисты - на постах согласно боевому расписанию. Аура сжалась, ощетинилась боевыми системами, выставив перед собой иглы астроморфов и прощупывая миллионы километров пространства всем арсеналом сенсоров. Первый настоящий бой - знаковый, обе стороны идут в него вслепую, почти ничего не зная о возможностях противника. Ещё десять минут - и станет ясно, жить людям в этой системе, или их просто сметут превосходящими технологиями странные, молчаливые чужаки.

   Двое в командном центре молились. Они слишком много знали об устройстве вселенной, чтобы прельститься верой во всеобъемлющие божественные сущности, и слишком велика была их преданность древним идеалам, чтобы отстранённо наблюдать за происходящим, а потому они молились единственной силе и единственному осознанному смыслу, который знали - человеку.

   - Разум - это крепость на границе между реальностью и безумием, - строго и ровно начала Кинан.

   - Разум - это синоним Бога, - ответил ей актор.

   - Человек есть наивысшее состояние разума, - продолжила астрокоммандер.

   - Человек есть движение от хаоса к созиданию.

   - Жизнь - процесс реализации потенциала творения, вектор которого направлен в будущее! - выкрикнули оба.

   - Жизнь бесконечна, как бесконечен процесс познания!

   - Смерть представляет собой лишь вероятность погружения вселенной в океан хаоса!

   - Смерти не существует, пока человек её не признает!

   - Вечность не закончится никогда!

   ***

   Римм парил в пустоте, чувствуя, что рядом парят такие же, как он - стремительные, яркие, сильные. Они представлялись точками в узлах незримой сети, оставаясь единым целым несмотря на более чем стокилометровые интервалы между соседними крейсерами. Времени оставалось совсем немного - впереди, уже вполне различимые, чёткие, видимые, двигались навстречу эскадре враги. И пусть они пока не сделали ни одного выстрела - столкновение оставалось таким же неизбежным, как гибель и перерождение звёзд. Эскадра уже давно развернула системы оптико-электронного подавления, запустив десятки ложных целей и пытаясь ослепить противника модулированным лазерным излучением, что, впрочем, не привело ни к какому видимому эффекту. Чужие корабли приближались - неотвратимо и молча.

   - Говорит Арфа-1. Готовность к ракетному залпу, номенклатура - "Агат".

   Римм подтвердил команду движением мысли - где-то внутри него цилиндрические тела тяжёлых ракет покинули свои гнёзда, переместившись в пусковые установки.

   - Говорит Арфа-1. Всем ИАП. Единомоментный ракетный залп через десять секунд.

   Раскрылись люки и пусковые выдвинулись в боевое положение.

   Десять. Девять...

   Когда таймер отсчёта дошёл до ноля, катапульты выбросили свою ношу навстречу противнику. Заработали маршевые двигатели, и стая в сотню огненных росчерков, набирая скорость, устремилась вперёд, обгоняя корабли эскадры. Римм наблюдал, как тонкие линии траекторий ползут всё дальше, чертя мосты между астроморфами и крейсерами Чужих.

   - Сто секунд до контакта.

   Интересно, как они реагируют? Видят ли несущуюся навстречу смерть, беспокоятся или же, напротив, не обращают на электронно-реактивных мошек никакого внимания? И есть ли там кому беспокоиться?

   - Пятьдесят секунд до контакта.

   Ракеты разогнались уже до ста километров в секунду, и единственный шанс противника уцелеть заключался лишь в уничтожении этой рвущейся вперёд стаи. Даже не неси ни одна из них ядерной боеголовки - попадание массивного "Агата" на такой скорости станет фатальным для материального объекта сравнительно небольших размеров.

   Расстояние между ракетами и целями уменьшалось на глазах. Мгновения двигались всё быстрей - и в этот момент отметки ракет пропали. Не одновременно, но очень быстро - вся сотня истаяла в течение лишь пары секунды.

   - Контакт с ракетами утерян, - безразлично уведомила боевая сеть.

   Ни одного взрыва, ни одной вспышки света. Точно так же исчезли когда-то "Льдистые аметисты" - тяжёлые разведзонды, посланные к Мечте. Ощущения раздвоились - это организм запустил по новой физиологию страха, заставляя Римма чувствовать себя одновременно человеком и астроморфом. Он не знал, какое оружие могло заставить ракетный залп просто исчезнуть, испариться без следа - и неизвестность тут же ухватила его разум в свои цепкие когти.

   - Фиксирую всплеск гамма-излучения и теплового излучения.

   Значит, всё же не без следа... В этой вселенной не существует магии и нет иррациональных явлений. Вот он, признак работы вражеских технологий. Технологий, сумевших растворить без видимого остатка сто двадцатитонных ракет. И он, Римм, с совокупной скоростью в восемьдесят километров в секунду несётся навстречу этой невидимой смерти.

   Можно было паниковать. Каких-то сто тридцать тысяч километров, ничтожно малое расстояние - даже если бы он захотел, изменить уже ничего нельзя. Сама собой вспомнилась Эон Ли и время, проведённое вместе - время, которое не повторится уже никогда. До боли, до отчаяния не хотелось терять эти воспоминания и саму возможность жить, плывя в бесконечном потоке времени, воспринимая себя и всех людей вокруг. Сколько несделанного и сколько такого, о чём он даже не задумывался! Мысли зациклились на осознании близкой смерти, будь он в собственном теле - наверное, закрыл бы глаза и сжался, свернувшись в клубок, но закрыть глаза астроморфа невозможно - он распят в нём на собственных нервах, и не спрятаться в себе, не укрыться в мимолётном отрицании реальности. "Я не хочу терять всё это!" - кричал кто-то глубоко внутри, и лица, улыбки, солнечный свет, вода и деревья вставали перед Риммом, требуя вернуться, сбежав от небытия.

   Потом явилась Шейд - и её в самом деле можно будет увидеть, и, может быть, он сумеет найти в себе силы снова посмотреть ей в глаза и заговорить, и это может стать началом чего-то нового. Нужно всего лишь выжить. Выжить им обоим, выполнить свой долг до конца, в едином строю. Римм не мог сжать зубы, не мог даже глубоко вздохнуть - поэтому всё, что ему осталось противопоставить животному страху - свой стыд. Стыд предавшего общее дело куска разумной плоти.

   - Говорит Арфа-1. Всем ИАП. Готовность тысяча секунд. Открытие огня - на автомат. Повторяю, открытие огня - на автомат. Всем удачи.

   Вергоффен нарушил невыносимое уединение, и оно заполнилось выполнением стандартных процедур. Разрешить астроморфу применение УИМП. Ещё раз проверить готовность всех систем, сравнивая результат с собственной статистикой корабля - требование протокола информационной безопасности.

   Восемьдесят тысяч километров. Шестнадцать минут, которые тянутся, как часы. Вокруг - огромная и тонкая сеть, падающая на хаотичную вражескую формацию. Каждый элемент этой сети - человеческое сознание в километровом теле интеллектуальной адаптивной платформы. В сенсорном поле чисто - кроме группы Чужих там нет ни единого материального объекта крупнее атома водорода, и всё внимание концентрируется на этих угрожающих вкраплениях в спокойную пустоту, почти физически ощутимых вкраплениях, препятствующих распространению электромагнитных волн.

   Неожиданно пришёл сигнал личного вызова. Индивидуальные переговоры не поощрялись, но и не возбранялись - однако идентификатор Шейд казался настолько неуместным среди стерильно-технологичного пространства, где готово было вспыхнуть сражение, что разом сбросил нервное напряжение. Римм дал согласие на приём и услышал знакомый голос, импортированный прямо в слуховой нерв:

   - Ты там не вздумал умереть, а?

   Он едва не расхохотался - настолько созвучно собственным мыслям это прозвучало, но тут же взял себя в руки.

   - Я бессмертен, пока у меня остались незаконченные дела.

   - Приятно слышать. Кстати, ты мне нравишься.

   - Эээ...

   - Знаю-знаю. Я сама себе удивляюсь. К тому же ты настолько явно влюблён в принцессу, что обращаешь внимание на других, только если опоить тебя зельем. Но мне, видишь ли, так страшно, что захотелось поговорить.

   - Спасибо. Мне тоже страшно... Юля.

   - Ого! Ты назвал меня по имени! Это почти признание.

   - Это значит, что я тебе рад. Торт по возвращении?

   - А лимонад? - фыркнула она.

   - Нет-нет-нет! Хватит этого зелья!

   - Ладно. Пусть будет торт. Увидимся.

   Она отключилась и Римм опять остался один, но страх, загнанный в тёмные уголки сознания, уже не успевал захватить потерянные позиции.

   - Говорит Арфа-1. Готовность сто секунд.

   Ещё немного - и противник будет сметён с лика этой вселенной. Смерти нет. Девяносто секунд... Семьдесят... Пятьдесят...

   - Зарегистрирован поток гамма-излучения в передней полусфере. Щит преодолён. Биологическая защита преодолена. Остаточная мощность представляет опасность для жизни. Активируются меры противодействия.

   И, как удар - пустота в одном из узлов сети. Острое ощущение незаполненности там, где мгновение назад находился один из твоих товарищей.

   - ИАП-10 потеряна.

   ***

   - Рисунок излучения кораблей противника меняется. Регистрирую всплеск гамма-излучения и теплового излучения. Превышение стандартного рисунка в миллион и более раз.

   Двое полностью погрузились в схему боя, уже не имея возможности вмешаться. Россыпь точек - эскадра "Арфа" - всё ещё падала на построение чужих, хотя в действительности эти корабли могли погибнуть целую минуту назад.

   - ИАП-10 потеряна.

   - Что происходит?.. Кинан!

   - ИАП-10 пропала из сенсорного поля и не отвечает на телеметрические запросы. Оптические датчики подтверждают исчезновение. Дополнительных выбросов энергии в районе последней зафиксированной позиции не выявлено, но мощность излучения от вражеского флота зашкаливает.

   - Лучевое оружие?

   - Не думаю. Фонит по всем фронтам, началась бомбардировка заряженными частицами.

   - Они что, излучают всем корпусом?! Говорит Аура. Арфа-1, доложите обстановку!

   Сигнал несётся к эскадре, и двое надеются, что там есть, кому на него ответить. Ответ приходит гораздо раньше ожидаемого времени: это значит, что тридцать секунд назад коммандер "Арфы" был ещё жив и сам отправил доклад.

   - Говорит Арфа-1. Жёсткое излучение преодолевает биозащиту. Наблюдаем яркий свет в видимом спектре. ИАП-10 исчезла в зоне полной засветки. Приборы не подтверждают визуальные наблюдения. Предполагаю коллективный психоз.

   - ИАП-11 потеряна.

   - Говорит Арфа-1. Огонь через двадцать секунд. Продолжаем сближение.

   - Кинан, - просительно-злобно прошипел актор.

   - Поздно, Виндик. Если их достанут прямо сейчас - битва будет проиграна.

   Вокруг планетоида Ауры разворачивались две незадействованные эскадры, выползали из-под брони эмиттеры тяжёлых УИМП - последней линии обороны, а из чёрной дали летели отчаянные сигналы, знаменующие угасание новых и новых жизней.

   - ИАП-13 потеряна.

   - ИАП-28 потеряна.

   - ИАП-43 потеряна.

   - Потеряна... Потеряна... Потеряна...

   И, разрывая гибельную цепь, механический, но живой голос Вергоффена:

   - Говорит Арфа-1! Выходим на дистанцию огня!

   ***

   Эскадра погружалась в ад со скоростью сорок километров в секунду. Исправно работала боевая сеть, перерасчитывая карту распределения секторов стрельбы, пробивались сквозь радиоактивный ад сенсорные массивы, создавая иллюзию контроля над попавшим в область их действия пространством, но по лазерным каналам связи, по живым нервам от корабля к кораблю рвался безумный страх.

   - Нас уничтожают!

   - Что это за свет?!

   - Что это, Шрёзер?!

   - Аттис, ты веришь в жизнь после смерти?

   - Я не знаю... Не знаю, Эрика...

   - А я верю! Мы встретимся, обязательно встретимся!

   - Эрика!

   - ИАП-13 потеряна. ИАП-28 потеряна.

   Римм плыл посреди этого ужаса, окончательно утратив чувство реальности. Всё, что происходило, казалось неестественным и нелепым, и оставалось лишь нестись вперёд, навстречу своему страху, навстречу проникающим куда-то вглубь потокам яркого света, жалея лишь об одном - что нельзя улыбнуться ему, улыбнуться издевательски, криво - за мгновение до того, как миг бытия сменится вечностью пустоты.

   Грандиозные волны света, возникая из ниоткуда, лились навстречу астроморфам, и человеческие корабли таяли в нём, будто свечи. Доклады боевой сети слились в один монотонный гул, свет стал совершенно невыносим, а потом кто-то совершенно отчётливо выкрикнул:

   - Говорит Арфа-1! Выходим на дистанцию огня!

   И тьма победила свет.

   Беснуется смятая реальность, терзаемая пространственными шунтами. Истекает ядерным огнём разрушенная материя. Рвутся сквозь облака раскалённого газа уцелевшие астроморфы.

   ***

   Командный центр Ауры погружён в молчание, пока расстояние съедает секунды, необходимые на реакцию сенсорного поля в огромном пространстве битвы.

   - Есть поражение. Фиксирую исчезновение пятидесяти двух объектов и выбросы энергии, соответствующие субатомным взрывам соответствующей мощности. Эскадра переходит на огонь кинетическими снарядами.

   Двое снова ждут - кажется, их взгляды могут расплавить стену позади проекции - пока не приходит новый доклад:

   - Все объекты поражены. Принимаю полные телеметрические сигналы от шестидесяти двух ИАП. Операция завершена.

   Актор, не шевелясь, откинулся в кресле. Прошло несколько минут, прежде чем он выдавил из себя:

   - По прибытии - немедленно изолировать личный состав первой эскадры. Всех вернувшихся - в камеры первичной реабилитации, с личным составом второй и третьей эскадр провести сеанс подкрепительной индоктринации.

   - Слушаюсь.

   - И ещё.

   Он посидел с закрытыми газами, потом выпрямился и улыбнулся.

   - Ты молодец, Кинан. Ни в чём себя не вини.

   - Этот грех не отпустишь мне даже ты.

   - Я... забираю его себе. Оставайся чистой, - прошептал актор.

   ***

   Голоса. Голоса зовут из далёкой дали, из сказочной страны под голубым небом.

   - ИАП-64...

   - Экзекутор Винтерблайт...

   - Римм!

   Техносеть в его теле пульсировала, приводя работу нервной системы и внутренних органов к приемлемым показателям. Ей помогали инъекторы медицинской станции - вводили в кровь строительные материалы для армии миниатюрных машин и наносили точечные удары по наиболее разладившимся системам организма, поддерживая их работу комплексами биопротекторов.

   Пелена забвения отступала. Сознание снова сфокусировалось в одной точке и всплыло на поверхность реальности, подключаясь к системам астроморфа. Прошло несколько секунд, прежде Римм начал ориентироваться в своём информационном окружении, но первая же чёткая мысль тряхнула его, как ударом тока.

   Пустота.

   Пустота на месте ячеек боевой сети, дыры в эскадренном построении. Шестьдесят два крейсера, гася скорость, удалялись от поля битвы, светящегося облаками радиоактивного газа. Единственный противник в поле зрения остатков эскадры - семь объектов в четырёх миллионах километров, и атаковать его запрещается.

   Это и есть - победа?

   Входящий вызов прервал его размышления.

   - Говорит Аура! - ворвался в тишину астроморфа хриплый голос Кинан. - Суб-коммандер Корпуса экзекуторов Римм Винтерблайт, ответьте!

   - Говорит Арфа-64, суб-коммандер Римм Винтерблайт, - выдавил он, радуясь, что слова не нужно произносить вслух.

   У него была минута до следующего сообщения, и Римм пробежался по списку уцелевших ИАП, выискивая знакомые имена. Вергоффен... Не может быть. Список начинался с ИАП-3 и пестрел разрывами в нумерации. Вот, значит, как... С облегчением найдя ИАП-71, корабль Шейд, он снова переключился на связь с астрокоммандером.

   - Говорит Аура. Римм Винтерблайт, как старший по званию, вы получаете звание коммандера флота. Принимайте командование эскадрой "Арфа" и завершайте операцию.

   ***

   Ангары принимали в себя неторопливые туши крейсеров, обнимая их причальными механизмами. Зафиксировав очередную машину, Аура включала её в свой огромный организм, начиная цикл обслуживания и бесконечных проверок. Отсоединялись от своих космических тел пилоты. Разомкнув тончайшие нейроконтакты, переведя в нейтральный режим активные интерфейсы и техносети человеческих тел, астроморфы передавали их особой транспортной системе, бронированные рукава которой подхватывали драгоценный груз и доставляли его в обитаемые отсеки, где медицинская служба уже приготовилась к тёплой встрече.

   Римм вывалился на полётную палубу - нестерпимо громкую, чудовищно яркую. От падения на пол его спас медицинский морф - мягкие манипуляторы подхватили безвольное тело, поддержали, уложили в медицинскую капсулу. Озноб вцепился в конечности, звуки и образы давили, заставляя голову раскалываться на части. Кажется, временами он забывал дышать - приступы удушья чередовались с судорожными вдохами. Наконец кто-то сжалился и отгородил его от внешнего мира прочной стеной - захлопнулась крышка капсулы, отрезая от буйства терзающей нервные каналы информации, прошли инъекции - одна, другая, третья, отряды биохимических агентов выбили окопавшуюся в черепе боль с занимаемых позиций и позволили облегчённо вытянуться на мягком ложе. Тишина и покой - вот всё, чего хотелось ему после пережитого нервного напряжения. Только тишина и покой. Нет, ещё, пожалуй - не думать. Не думать о выматывающем контакте с астроморфом, не думать о том, что скоро вновь придётся надевать это искусственное тело, не думать о смертях... О смертях. О том, что тридцать девять человек, многих из которых он лично знал, сгинули навсегда. О том, что сам стоял на волосок от небытия, падая в иллюзорный, невидимый для сенсоров свет. Всё забыть, выгнать из памяти, заснуть и проснуться радостным, невинным и глупым!

   Быть может, его мольбы дошли до медицинской станции, быть может, сработала программа реабилитации, но очередная инъекция погрузила Римма в глубокий сон. В уютную черноту без тревоги и сновидений.

   Глаза он открыл уже в постели - под светло-голубым потолком, расцвеченным нежными голографическими цветами. Пошевелился, раздумывая, остаться завёрнутым в одеяло приятной сонливости или всё же покинуть свой кокон, встав навстречу новому дню. Память тут же напомнила обо всём случившемся, но мягкая броня, подаренная сном, ещё не рассеялась и оградила от лишних переживаний.

   - Проснулся, - сказали чуть хрипловатым голосом.

   Римм повернул голову. Он лежал в незнакомом, светлом помещении, по стенам которого скользили тени травы, подгоняемые шуршанием ветерка. Рядом с кроватью сидела астрокоммандер и грызла персик - и выглядело это так умиротворяюще, что нельзя было не улыбнуться.

   - Я долго спал?

   - Недолго, сейчас лишь вторые сутки.

   Она доела персик и облизала пальцы, потом продолжила:

   - Особенно разлёживаться тебе некогда. Сейчас проведём допрос, и отправишься строить своих солдат.

   - Допрос? Строить?..

   - Да, допрос. Кроме того, ты теперь коммандер флота, а память твоя цела и забыть сего факта ты никак не мог.

   Он тяжело вздохнул и откинулся на подушку.

   - И не вздыхай, словно грустный ослик. Тебя ждут великие дела, так что приступим.

   - Можно, я спрячусь под одеяло?

   - Думаешь, это спасёт тебя от горестей мира? И не надейся, они заберутся следом. Итак, Римм Винтерблайт, естественнорождённый, двадцать три года, расскажи, что было последним твоим воспоминанием перед потерей сознания в 22.05 двадцатого января, во время операции "Ветер"?

   - Свет.

   - И всё?

   - На данном этапе боя мои действия, как пилота, свелись к минимуму. Последние тридцать секунд до залпа УИМП я просто наблюдал. Потом появился нерегистрируемый приборами свет. Это выглядело, как... Не знаю, как описать. Волны белого света, плывущие мне навстречу. Причём они накладывались на интерфейс. Я вряд ли в этот момент адекватно соображал. И всё, следующее воспоминание - как я откуда-то выплываю, а меня зовут по каналам связи.

   - Ты помнишь Катехизис Человека?

   - Да.

   - Произнеси первую строку.

   - Разум - это крепость на границе между реальностью и безумием.

   - Назови свои имя и звание.

   - Римм Винтерблайт, коммандер флота.

   - О чём ты мечтаешь?

   Окончательно сбитый с толку Римм не нашёл ничего лучше, чем выдать первое, пришедшее на ум:

   - Быть счастливым.

   Кинан такой ответ не устроил - она помрачнела и будто бы стала жёстче.

   - Что такое счастье в твоём понимании, Римм Винтерблайт?

   - Не знаю. Я не могу сформулировать условия его достижения. Знаю только, что это радость, отсутствие боли, бесконечное продолжение жизни, открытие чего-то нового. Свобода и ветер, может быть, и любовь, хотя в последней я не уверен.

   - Достаточно. Как ты понимаешь основную задачу, стоящую перед человечеством?

   - Выживание любой ценой.

   - Что такое "любая цена"?

   - Всё, кроме утраты психофизиологической платформы.

   - В том числе и ксеноцид?

   - Разумеется.

   - А потеря человеческих жизней?

   - Да, если без этого не обойтись.

   - И твоей собственной?

   - В том числе, хотя мне и не хочется умирать.

   - Ты боишься смерти?

   - Да.

   - Тебе нравится моё лицо?

   Он рефлекторно взглянул на астрокоммандера. Бледная кожа, густые чёрные волосы, чуть резковатые, но гармоничные черты - пожалуй, привлекательная, но с оттенком какой-то странности, не позволяющей воспринимать её, как обычного человека.

   - У вас красивое лицо, но несколько отчуждённое. Смотреть на него приятно, но представить вас своей девушкой я бы не смог.

   - Хорошо. Как по-твоему, персики вкусны?

   - Очень.

   - Ты бы не хотел, чтобы они исчезли?

   - Нет.

   - На этом допрос окончен.

   Кинан расслабилась и взяла ещё один фрукт.

   - И как? Я не попал под влияние Чужих?

   - Не думай, что я удивлена твоей догадливостью. Это была финальная проверка. Очень простая. Что до вопроса - нет, ни ты, ни твои товарищи не подлежите изоляции. Теперь о твоих новых обязанностях...

   Косточка от второго персика отправилась в утилизатор, третий был обнюхан и с видимым сожалением возвращён на тарелку.

   - Ты ведь понимаешь, насколько важно психологическое состояние экзекуторов?

   - Да, вполне.

   - В таком случае ты должен понимать и меру своей ответственности за него. Думаю, у тебя хватит ума, чтобы в разговорах с подчинёнными не допускать вредных рассуждений, воспоминаний и пораженческих настроений.

   - То есть обманывать.

   - А вот это уже интересно. Ты полагаешь, что нас ждёт поражение?

   - Предполагаю - так будет правильнее.

   - И не можешь лгать. Понимаю.

   Она прикрыла глаза и откинулась на спинку стула. Римм провёл взглядом по профилю астрокоммандера, перевёл глаза на уцелевший персик и вынес ему собственный приговор. Персик и вправду оказался весьма неплох.

   - Скажи, Римм, ты веришь ли мне самой?

   - Наверное, да.

   - Наверное? То есть ты полагаешь, что я способна на ложь?

   - В определённых ситуациях - да.

   Он удивился, насколько легко обвинил другого человека в недостойном поведении, и удивился ещё более, когда понял, что не испытывает вины.

   - Ты прав. Я способна лгать, если это помогает выполнить поставленную задачу. Пусть это и неприятно - но я могу. Но сейчас -сейчас я говорю с тобой совершенно искренне. Я, астрокоммандер Ауры Кинан Атэрэнсис, утверждаю, что мы по-прежнему удерживаем существенную вероятность одержать победу.

   Их взгляды встретились.

   - И один из компонентов этой победы - ты. Не очень большой. Не самый важный. Однако я, как видишь, не считаю возможным подвергнуть тебя спецобработке. Я хочу, чтобы ты осознанно и решительно стремился к цели и вёл за собой других.

   - Но почему...

   - Этот вопрос - основной недостаток твоей личности, - раздражённо прервала его Кинан. - Почему ты? Потому что можешь. Этого мало? Я стала астрокоммандером, потому что могла. Виндик стал актором, потому что мог. Чем ты хуже?

   - Я бы мог огласить целый список...

   - Целый список твоих страхов и фобий? Комплексов и проблем? Считай, что я предала его огню. Остался пепел, унесённый холодным ветром. Ты свободен, Римм - моим желанием и моим велением. Ну как? Ты утешен и вдохновлён?

   - Я бы сказал - разгромлен и капитулировал.

   - Неисправимый пораженец и нытик.

   - Что ж, если вас устраивает пораженец и нытик на должности коммандера флота - я готов приложить свои силы к общей победе.

   - Уверовал?

   Он выразительно скривился.

   - Нет. Меня подвергли спецобработке. Кстати, а на каком факультете готовят астрокоммандеров? - спросил Римм самым невинным тоном. Спросил в робкой попытке приоткрыть завесу тайны в тот момент, когда чужая броня казалась чуть менее прочной, чем обычно.

   Кинан удостоила его пристального взгляда. Прищурилась. Почесала нос.

   Быть не может, - промелькнуло в голове заполошно. Она - в замешательстве?..

   - Вопросы у тебя, юноша!..

   - Хорошие?

   Замаскировать наглостью испуг от собственной смелости - хороший тактический ход, коммандер флота! Жаль, Чужие такую хитрость вряд ли оценят...

   - Даже слишком.

   - Рад стараться.

   Она фыркнула.

   - Что, думаешь, ты в безопасности и можно поиграть с начальством в его игру? А ведь я жестокий демон, если ты ещё не забыл. Знаешь, что такое жестокий демон?

   В следующую секунду Римм узнал - и шок откровения не оставлял его на протяжении всей недели. Член ЭПГ. Астрокоммандер. Огненная Кинан Атэрэнсис.

   Придавила его к постели и беспощадно щекотала минуты три.

   И уже от дверей кинула так и не пришедшему в себя Римму:

   - Мы сами назначаем себе преемников. Догадываешься, чем это грозит одному унылому юноше?

   ***

   - Ты обещал мне торт.

   Недовольный тон, наморщенный нос и пытливый взгляд - что у тебя внутри, Римм Винтерблайт? О чём ты думаешь, что ты чувствуешь, что ответишь?

   - Я помню. Прости, но я не знал, что подарив звание, у меня заодно отнимут всё свободное время.

   - Тогда я подожду. Только не очень долго. Ведь в другой раз исчезнуть можем и мы, - неожиданно мрачно закончила Шейд.

   Они вошли в конференц-зал, на мгновение задержавшись у дверей, чтобы оглядеться. Здесь было людно - три с половиной сотни солдат, единственная армия Ауры. Ряды полны знакомых и незнакомых лиц, запятнанных беспокойством, горечью, даже страхом. Первый настоящий бой стёр с экзекуторов позолоту, оставив обычных людей, волей случая оказавшихся на острие удара, и не все, далеко не все сохранили былую решимость, осознав своё положение.

   Уколовшись о пустоту, зияющую в сразу в двух парах глаз, Римм быстро отвёл взгляд. Валькирии, "Близняшки Вергоффена", как привык он их звать про себя, сидели чуть в стороне от уцелевшего состава Первой эскадры, и никто не дерзнул занять места рядом с ними. Да и все, кто побывал уже в бою, сгруппировались отдельно от двух свежих, не понёсших ещё потерь подразделений, и граница между ними была физически ощутима.

   Обмен приветствиями получился краток и скомкан. Никто не шутил, а разговоры угасали, едва начавшись. Варрес вполголоса поздравил Римма со званием коммандера, но вид при этом имел сочувственный и угрюмый.

   - Ты теперь вместо Вергоффена? - толкнул кто-то в спину. - Тебе что-нибудь рассказали?

   - Не трогайте его, он в унынии.

   - Юлька, не тебя спрашивают!

   - Отставить разговоры, товарищи, - Римм обернулся, пытаясь имитировать интонации сержантов, и попал в перекрестье взглядов, ещё не колючих, но уже теряющих былое тепло. Неужели это и есть - лица солдат? Вот это, в пене чёрных кудряшек, или это, со стремительным разлётом бровей? Не робей, коммандер. Они ждут, что ты будешь твёрд - как был твёрд до самого конца твой предшественник.

   - Сейчас будет доклад. По его итогам, скорее всего, ЭПГ кардинально сменит тактику боя, так что следующее столкновение с Чужими должно стать для них куда более серьёзным поражением, чем прошлое.

   - Поражением?..

   - А вы ещё не поняли? Мы столкнулись с неизвестным врагом и полностью его уничтожили. Смерть друзей не была напрасной.

   - Как ты можешь!..

   - А вот так! Кто здесь забыл слова присяги? Кто забыл, о чём предупреждал факультет, на который мы пошли добровольно? Или все думали, что это просто игра?! И вот мы - победители, а вы сидите с такими лицами, словно нас разгромили наголову! Вергоффен, Аттис, Марина - они такой памяти заслужили? Или памяти победителей?

   Кровь прилила к его лицу. Слова рвались наружу с такой яростью, какой Римм не испытывал ранее никогда. Впервые с возвращения на Ауру эмоции наконец-то прорвали серый ковёр наигранного спокойствия, и огненные брызги этих эмоций заставили товарищей отшатнуться. Никто не ответил, и он остался один - в фокусе тишины и внимания. Что ты наделал, Римм? Оттолкнул их или же вдохновил?..

   - Тишина в зале!

   Внутренняя дрожь так и не оставила его, пока члены ЭПГ поднимались на подиум. Они заняли пять высоких кресел, и сразу, без промедления, заговорил актор.

   - Товарищи. Экзекуторы. Сегодня мы подводим итоги первого сражения начавшейся войны. Итоги эти болезненны, поскольку мы потеряли много человеческих жизней, и вина за их гибель лежит на мне. Я - актор и обязан защищать всех людей. И тем не менее, не всё так плохо, как многим из вас, быть может, кажется. Дорогой ценой, но мы победили. Более того, узнали достаточно, чтобы в следующий раз победа далась нам легче.

   Он взял паузу, позволяя слушателям осмыслить сказанное, и скомандовал:

   - Астрокоммандер, доложи о результатах боя.

   - Слушаюсь.

   Кинан вышла в ораторскую зону, строгая и прямая. За её спиной развернулась схема сражения, расчерченная многослойными объёмами, иллюстрирующими различные аспекты взаимодействия эскадры экзекуторов и эскадры Чужих.

   - Итак, 20.10.709, в 22.03 по времени Ауры, эскадра "Арфа" вошла в боевое соприкосновение с противником. Общая продолжительность боя - сто восемнадцать секунд, активная фаза - двадцать одна секунда. Со стороны эскадры "Арфа" задействованы системы оптико-электронного подавления, тяжёлые ракеты "Агат", устройства искажения метрики пространства 11М "Столетие", электромагнитные орудия. Применение ракетного оружия видимых результатов не дало, ракетный залп исчез из сенсорного поля в промежутке между тридцатью и двадцатью восемью секундами до предполагаемого контакта. Применённые противником контрмеры не установлены. За сорок секунд до входа противника в зону поражения УИМП начинается лучевая атака, потеряна ИАП-10. Причина потери не установлена, ИАП пропала из сенсорного поля. В течение следующих сорока секунд потеряно в общей сложности тридцать девять ИАП, обстоятельства потери - аналогичные. Согласно последним докладам пилотов потерянных машин, они наблюдали яркий свет. Часть пилотов уцелевших ИАП эти наблюдения подтверждают. Приборами данное явление не зарегистрировано. После достижения дистанции поражения, эскадра "Арфа" произвела единомоментный залп из УИМП согласно активной карте распределения секторов стрельбы. Подтверждено уничтожение пятидесяти двух крейсеров противника. В интервале времени между выходом оставшихся сил противника из секторов действия УИМП и окончанием сближения, который составил около шести секунд, эскадра "Арфа" применила вспомогательные орудия, в результате чего противник был полностью уничтожен. Потери эскадры составили 38.6 процента личного состава, задача полностью выполнена. По результатам боя сделаны следующие выводы. Первое: противник обладает системами вооружения, основанными на неизвестных физических принципах. Их максимальная установленная дальность действия - 5200 километров, сектор огня - около одного градуса строго по осевой линии, эффективность уменьшается с ростом массы поражаемого объекта. Второе: корабли противника, вероятно, не обладают вспомогательными системами вооружения, что указывает, в случае истинности данного утверждения, на длительное бесконфликтное развитие противостоящей нам цивилизации. Третье: применение УИМП также было неожиданным для противника, учитывая избранную им тактику ведения боя. Мы предполагаем, что противник не ожидал наличия с нашей стороны подобных высокоэффективных систем вооружения. И наконец, общая оценка действий Чужих.

   Кинан замолчала, позволяя развернуться новой схеме - гипотетическому замыслу вражеской операции.

   - Основываясь на анализе боя и суммарной оценке стратегических интеллектов Ауры, полагаю, что противник не воспринимал эскадру "Арфа" как угрозу и цель, в противном случае наши потери могли составить до девяноста процентов личного состава.

   Аудитория всколыхнулась. Римм чувствовал, как за спиной стремительно нарастает чувство, способное лишить боеспособности весь Корпус, и это же, по-видимому, чувствовала астрокоммандер - поскольку тут же продолжила:

   - Целью Чужих являлась исключительно Аура. До последнего момента они игнорировали астроморфы, уничтожая только те из них, с которыми потенциально сближались на недопустимо малое расстояние. Это указывает либо на непонимание основных принципов ведения боевых действий, либо на недооценку наших возможностей. Мы допустили ошибку, сделав ставку на абсолютную разрушительную мощь УИМП, но и противник допустил ту же самую ошибку, поскольку, как было сказано выше, его корабли вообще не располагают дополнительными системами вооружения. Основываясь на изложенной информации, нами была разработана новая тактика борьбы.

   Проекция за её спиной снова изменилась - теперь это была тактическая схема, представляющая построение астроморфов в гипотетическом бою с сотней вражеских кораблей.

   - Мы полностью отказываемся от плотных эскадренных построений с интервалами порядка десятков и сотен километров, необходимых для эффективной обороны от традиционных систем вооружений, обладания которыми противник не продемонстрировал. Новая схема предполагает дооснащение всех ИАП высокоэффективными электромагнитными ускорителями массы. Построенные в сконфигурированную в соответствии с оперативным положением пространственно-распределённую сеть, эскадры будут атаковать противника кинетическими снарядами, не позволяя ограниченным в секторах поражения вражеским средствам противодействия перекрыть все направления атаки. Рубеж открытия огня выносится за выявленные пределы поражения средств противодействия таким образом, чтобы ИАП, оставаясь на атакующем курсе, ни на одном из его участков не входили в опасную зону. Признано необходимым обеспечить максимально возможное массирование сил с целью создания численного превосходства над отдельными группировками противника и их последовательного разгрома. Это означает, что все эскадры отныне будут действовать только совместно, создавая необходимую плотность огня.

   - Спасибо.

   Со своего места поднялся актор.

   - Полагаю, астрокоммандер ответила на большинство имевшихся у вас вопросов. Уточню ещё два момента, которые наверняка интересуют всех присутствующих. Первый - что представляют из себя Чужие и находились ли их особи на уничтоженных вами кораблях. Второй - каковы наши дальнейшие планы касательно ведения боевых действий. Итак, по поводу Чужих: нам по-прежнему неизвестно, что они собой представляют, однако мы склоняемся к мысли, что вражеские корабли не несли на себе углеродно-кислородной органической жизни. Анализ материальных остатков эскадры противника не выявил присутствия значимых объёмов химических элементов, которые могли бы свидетельствовать о гипотетическом её наличии. Что касается наших планов, они претерпели изменение на тактическом уровне, однако остаются неизменными на стратегическом: полное уничтожение противника в ходе решительного наступления. Через тысячу часов мы завоюем Мечту.

   ***

   - Сколько случаев "синдрома Винтерблайта" зарегистрировано на текущий момент?

   - Около четырёх тысяч, насколько я знаю.

   - А теперь взгляни на график.

   Актор взмахом руки вызвал проекцию и повернулся к ней.

   - С того момента, как был зарегистрирован первый случай, наблюдался небольшой линейный рост, - он выделил нижнюю часть графика, - но лишь до определённого момента. Вот тут, как видишь, число случаев начинает резко прогрессировать. Этот момент совпадает с появлением у Ауры эскорта Чужих, и я не склонен считать сей факт простым совпадением.

   - Ретрансляторы?

   - Да. Полагаю, явления того же порядка, которые мы наблюдали во время боя.

   - Я немедленно начну исполнение операции по их уничтожению.

   - Нет, Кинан.

   - Нет?!

   - Мы прекратим адаптацию граждан в Хранилище душ, но не станем уничтожать ретрансляторы. На сегодняшний день они - единственная наша возможность разобраться в применённых против нас технологиях.

   - Я всегда знала, что своей холодной маской ты прикрываешь склонность к большому риску.

   - Неправда. Ненавижу риск, он входит в противоречие с моим долгом. К сожалению, в наших условиях последствия решений просчитываются так плохо, что волей-неволей приходится играть с наборами вероятностей.

   - Гладь озера мутна и не прозреть в нём грядущих кризисов убийственный урок.

   - Поэтому, воды набрав в ладони, пытайся в малом тень большого разглядеть.

   - И что же ты успел разглядеть?

   - У меня есть предположение. Спорное предположение, но оно позволяет хоть как-то интерпретировать имеющиеся в наличии данные.

   - Окропи же меня росой своего знания, о мудрейший.

   - Окропи... Ты специально такие слова подбираешь? Очень похоже, что нас не воспринимают как разумных субъектов. Либо наши оппоненты вовсе не обладают сознанием, либо им чужда сама идея о том, что вне их разума может существовать другой разум. До сих пор все действия Чужих укладываются в простую парадигму: исследование. Нас, как сложную систему, исследуют - оказывают воздействия, наблюдают за реакциями, пытаются разобраться в структуре. Мы для них - интересное новое явление, но никак не субъект.

   - Не так уж много для мудрейшего из мудрых.

   - Оставь, Кинан. Мороженым желаешь угоститься?

   - Теперь меня коварно подкупают. Я жду подвоха!

   - Правильно ждёшь. Игнис, наш воин желает ознакомиться с успехами в охоте на вражью магию!

   - Приезжайте, только пыли не нанесите, - буднично отозвались динамики, словно на том конце давно ждали визита. - Где-то в зоне транспортного терминала ездит танк конца Смуты, не пугайтесь - он безопасен.

   - Эй, Гефест, ты совсем там рассудком двинулся? - встряла Кинан.

   - Подвижность рассудка - признак психически полноценного человека. К сожалению, этого не понять тем, чей разум прилип к черепной коробке из-за неумеренного потребления сахаров.

   - Драки хочешь?!

   - Нет. Но прошу не забывать про танк времён Смуты. Может, он не так уж и безопасен, как мне казалось.

   Актор хихикнул.

   - Спокойствие, дети мои. Все дуэли своей волей переношу на после победы.

   - Победи сначала, иезуит клятый. Мне, может, выпал последний шанс подраться с кем-то толковым...

   - И ты решила сделать его бестолковым? Я такого не одобряю.

   - Ладно.

   Она прогнала улыбку с лица и потянулась. Свет, падавший из окна, потускнел вместе с Кинан: тучи неудержимо шествовали по небу.

   - Мы сейчас похожи на детей, которые пытаются бросить вызов тому, чего сами не понимают. Загнать в рамки, обозвать знакомыми словами, чтобы не было страшно, и, вооружившись зонтом и палкой, прорваться сквозь тёмный коридор к спрятанному на кухне торту. Только чудовища в коридоре - настоящие, и палка против них может и не помочь.

   - Не пытайся объять необъятное, - улыбнулся актор. - Мы сами - те ещё чудовища, и пока справляемся. А если всё будет так, как планируется, если змеи вероятностных линий сожмутся в моём кулаке, - тут он сжал кулак, словно указанные змеи были уже в нём, - мы сломаем эту вычурную цивилизацию, как пучок сухих тростинок.

   - Если, Виндик - великое слово. Готова поспорить, что им предваряли свои планы все неудачники мира, сколько их ни было.

   ***

   По мокрым тропинкам маленького уютного мира. Ногами ощущая упругость земли и твёрдую доброжелательность камня. Купаясь во влажном воздухе и запахе опавшей листвы. Легко? Да, легко. Но можно ли заново поверить, что ты внутри незыблемого кокона, за пределами которого ничего нет?

   Сквозь пустоту, пронизанную жёсткой радиацией. Распятым на нейроинтерфейсах астроморфа. Навстречу чуждому разуму, ждущему внутри своих непостижимых машин. Тяжело? Да, тяжело. Но можно ли отказаться от новой жизни ради моментов иллюзорного счастья?

   Новое всегда побеждает старое. То, что было важно, теперь кажется никчемным и жалким. То, что казалось невозможным - стало столь же обыденным, как утренний чай. Ты потерял невинность своей души, а взамен обрёл кусочек чужого груза, проекцию чужой ответственности на собственное сознание - и чуть не упал... Но всё же не упал. И вес внезапно стал легче, снова подарив ощущение чего-то настоящего, надёжного, крепкого. Якорь, удерживающий душу здесь, посреди буйства вероятностей и возможностей.

   Подумать только, а ведь недавно он хотел покоя и забытья! Свободы от решений, ответственности и будущего! Кем бы он был сейчас, не ступи на эту странную лестницу? Каплей в составе двухсот тысяч тонн человеческой биомассы, не имеющей ни воли, ни смысла? Или... Счастливым человеком в объятьях последнего сна погибшей цивилизации.

   Как всё-таки хорошо по утрам. Насыщенный мельчайшими шариками воды ветерок, лёгкий туман, безлюдье и звук собственных шагов, нарушающий тишину. Когда рой задач и десятки людей непрерывно требуют твоего внимания, моменты покоя кажутся особенно сладкими.

   Римм топнул ногой по дорожке, наслаждаясь звуком, потом ещё и ещё раз. Корень старого дуба протянулся ему навстречу, и вот уже под ладонями - плотная, сырая кора. Деревья. Может человек прожить без деревьев, или не может? Нет, конечно же нет. Что угодно это будет, только не человек. Далёкие создатели позаботились обо всём - дали небо над головой, шуршание листвы, ароматы осени и даже пугливых зайцев. Позволили нырять в озёрную гладь и любоваться закатами. Оставили лазейки для побега от общества и возможность приложить себя к настоящему делу. И ещё - подарили людям мечту. Обнаружили пригодную для жизни планету так близко к Земле, как только было возможно, и дали ей название, стремиться к которому было в самой природе беспокойного человечества. Четырнадцать парсек, всего сорок семь лет для света - и семь веков для отчаянного броска заключённых в оболочку Ауры душ. Пожалуй, этим можно гордиться. Если Аура - навершие нанесённого эпоху назад удара, то он, Римм Винтерблайт - самое его остриё. Он дорвётся до Мечты - или растает в ослепительном сиянии, как Вергоффен и остальные. Но лучше всё-таки уцелеть. Уцелеть - и вернуться к деревьям, и траве, и дождям, и грозам. Снова стать не экзекутором, а просто - человеком. Свободным лететь до горизонта, не боясь наткнуться на стену.

   - Римм, а ты хочешь самолёт? - сказали до боли знакомым голосом у него в голове.

   Губы сами собой сложились в кривую улыбку. Что же это - стал примерять чужие мечты на себя? Эон Ли. Странная девушка, идущая по жизни неровным зигзагом в попытках отыскать свою тропку. Те дни, когда они могли разговаривать друг с другом, превратились в горькую и лживую сказку, но воспоминания никуда не исчезли - они живут, не желая растворяться в череде дней.

   - Нет. То есть я не знаю, понравится мне на нём летать, или нет.

   Ответь он тогда что-то иное - изменилось бы будущее? Смогли бы они быть вместе? Вряд ли. Он не такой. Вместо самостоятельного поиска - подчинение чужой воле. Вместо честного "не знаю" - удобный чужой ответ. Три коммандера, словно передавая его по цепочке, подсказывали правильные слова, помогая устоять на своих ногах. Что же сделал он сам? Что ты совершил исключительно своей волей, Римм Винтерблайт?

   Ответ не заставил себя ждать.

   Ничего.

   Не так уж это и плохо - уметь понять, что ты исполняешь чужие планы и принять такую ситуацию, как нормальную. Они все - все три миллиона - исполняют чужие планы, осознанно или нет. Можно устроить маленький детский бунт, можно всю жизнь искать запах мнимой свободы, но каток долга, возложенного создателями, даже не вздрогнет, вминая эти глупые поползновения в прах. Правильный путь. Единственно верный, сулящий исполнение всех желаний - вложить свои маленькие силы в общий вектор, довести начатое до логического конца. И тогда, если уцелеешь - взойдут плоды.

   Над головой продолжали сжиматься тёмные фронта туч. Ветер набрал силу, разогнал остатки тумана и катился сквозь Экопарк победной волной, скрипя ветвями деревьев. Попрятались по гнёздам и норам зайцы, белки, лисицы и прочие лесные зверьки. Среди облетающей листвы и чёрных стволов стало одиноко и мрачно, словно в молчаливом заколдованном царстве.

   - А вот и нечистая сила, - рассмеялся Римм, запрокидывая лицо навстречу первым каплям дождя.

   Там, в серой круговерти, наливался алым огромный незамкнутый треугольник. Тоскливый вой сирен разнёсся над миром.

   ***

   - Регистрирую выброс энергии в районе Биома, координаты 2.111/2.901. Наблюдаемые эффекты: спонтанная эмиссия заряженных частиц, гамма-излучения, теплового излучения. Уровень эмиссии ниже критического уровня безопасности.

   - Развёртка!

   - Косвенная регистрация аномальных колебаний энергетических уровней вакуума. Локализация невозможна. Подавление невозможно. Предполагаемый максимальный уровень колебаний - до 1.3х10²¹ джоулей. Предполагаемый проективный выход энергии не установлен.

   - Началось.

   - Кажется, в нас снова тычут палочкой? Если немножко этих джоулей просочится в реальность, потыкивание будет на редкость успешным. Как факел в муравейнике.

   - Куда хуже. Впрочем, у нас нет надёжной физической модели, объясняющей принципы таких игр. Пока энергия плещется в виде виртуальных волн, и её не так просто...

   - Внимание! Проективный выход энергии повышается! Регистрирую гравитационную аномалию. Регистрирую выброс тепла на уровне 2.8х10¹² джоулей. Регистрирую процессы...

   - Кинан, командование на тебе.

   - Слушаюсь.

   ***

   Над равниной прогремел гром. Бегущая к центру невидимого круга ударная волна распластала траву по земле, а в следующий миг в воздухе повис матовый чёрный шар. Почва под ним испарилась, образовав многометровую воронку, а сам шар, повисев немного, рухнул в неё, распадаясь на дольки, словно огромный чёрный мандарин. Выброс тепла сжёг всё живое на сотни метров вокруг, оплавил почву и выпустил на волю десятки огненных вихрей, заставив их танцевать вдоль фронта, на котором холодный атмосферный воздух столкнулся с горячим дыханием нечеловеческих технологий.

   Из сегментов шара чёрной порослью поднялись изломанные контуры десантных машин. Распрямились, мгновение помедлив, и ринулись вглубь Биома, на бегу образуя неровную цепь.

   ***

   По сигналу тревоги личный состав обязан:

   1. Получить экстренный приказ и ознакомиться с его содержанием.

   2. Немедленно направиться к ближайшему узлу особой транспортной системы и воспользоваться им для прибытия к месту несения службы.

   3. По прибытии к месту несения службы получить боевой приказ и приступить к его исполнению.

   Памятка, которой Римм однажды пренебрёг, вставала перед глазами без всяких напоминаний от личной инфосферы. Пока он отталкивался ногами от влажной земли, силясь обогнать ветер, пока трясся в транспортной кабине, стартовавшей с предельным для систем безопасности ускорением, пока шарил взглядом по растущей, как дрожжевая культура, колонне экзекуторов - в голове крутились одни и те же простые мысли. Успеть. Получить задачу. Приступить к исполнению. Даже неискоренимый страх смерти куда-то делся, оставив вместо себя приятеля - страх провалить задание.

   В тактическом центре, окружённый товарищами и подчинёнными, Римм окончательно успокоился. Если их не гонят к полётной палубе - время терпит. Кризис, чем бы он ни был вызван, ещё не перешёл в активную стадию.

   ***

   - Внимание! Нарушена целостность Биома! Внимание! Нарушена целостность Биома! Всем гражданским лицам немедленно укрыться в убежищах!

   - Количество сопровождаемых целей: двадцать шесть. Средняя скорость группы - тридцать километров в час. Направление движения - Город. Вероятность перехвата - стабильная.

   - Наряд сил: БГ-14, БГ-15, УГ-4, УГ-5 - основной. БГ-16, БГ-23, УГ-8, УГ-9, УГ-11 - вторичный. Сводная бригада, код "Булава" - оперативный резерв. ИГ-1, ИГ-2 - стратегический резерв. Второй и третьей эскадрам Корпуса экзекуторов - немедленный старт!

   - Говорит Штраубе. Массовый акт саботажа со стороны "Свободной Ауры" в секторе 22-18 района Региана. На границе Города остаются девяносто четыре человека, игнорирующие приказ об эвакуации.

   - Убрать. Любой ценой.

   Астрокоммандер с ненавистью перераспределяла структуру находящихся в её распоряжении войск. Россыпь зелёных точек занозой вонзилась в зону развёртывания, заставляя плавающие в её личном информационном пространстве вероятностные графики пылать багровыми линиями несовпадений.

   - Штраубе!

   - Слушаю.

   - Я разворачиваю на границе Регианы резервную бригаду. Через восемь минут там должно быть пусто, иначе весь план покатится в бездну. Передаю Корпусу полномочия в соответствии с догмами военного времени. Исполнять.

   ***

   "Кокон" принял человека в своё мягкое нутро и тьма тут же сменилась широким диапазоном искусственных чувств. Транспортный механизм подхватывал облачённых в мобильные оболочки экзекуторов, набивая ими, словно обоймы, десантные автоплатформы. Толчок - лапы скоростного погрузчика хватают машину, как паук жертву. Толчок - вбивают её на готовые к приёму фиксаторы. Толчок - броня сжата и закреплена в индивидуальной ячейке.

   Римм, уже подвешенный на своё место и закрытый прозрачным обтекателем, наблюдал, как стремительно, в считанные десятки секунд, погрузчики расхватали полсотни его подчинённых, подготовив эскадру к выбросу. Первому настоящему выбросу, и неважно, что всего лишь в Биом - там, в Биоме, высадились Чужие, а значит - территория в одночасье стала враждебной.

   - Готовность, - скрипнул в ушах голос Штраубе.

   Все значки личного состава в информационном поле Римма горели зелёным цветом.

   - Готовность подтверждаю, - отозвался он в тон наставнику. - Первая эскадра к выбросу готова.

   - Старт, - сказал Штраубе и отключился.

   Внутренности брони плотно обхватили свою хрупкую ношу, и в следующий момент ускорение попыталось превратить Римма в раздавленный кусок мяса. Одна за другой пять автоплатформ, выброшенные электромагнитными катапультами, промчались по направляющим и вырвались на волю, под осенние небеса Биома. Не было нужды даже поворачивать голову: послушный воле хозяина "Кокон", подключившись к системам наблюдения своего транспорта, показал исполинскую стену, медленно тающую под покрывалом голографической иллюзии.

   - Мы рождены, чтоб сказку сделать пылью, преодолеть старинный приговор, - напел Римм по эскадренной связи, кривя губы в непрошеной улыбке.

   - Нам актор дал орудия насилья, - отозвался первый голос.

   - А вместо сердца - острых нейрошпор! - подхватили экзекуторы издевательскую песню.

   - Всё выше, и выше, и выше

   Накал социальных страстей,

   Гражданский совет злобой пышет

   Но мы посмеёмся над ней!

   Песня оборвалась на половине - платформы достигли района выброса, и пятьдесят экзекуторов низринулись прямо к черепичным крышам Регианы. Желудок Римма на мгновение возмутился столь бесцеремонным обращением, но внутренняя техносеть тут же подавила мятеж, позволив хозяину насладиться кратким мигом падения. Выброс был рассчитан предельно точно: чёрные бомбы "Коконов" снесло к самой границе города и они, гася скорость импульсами навесных двигателей, длинной цепью приземлялись на полосе меж домами и Экопарком. Мелькнула перед глазами стремительно приближающаяся земля, укрытая пёстрым ковром листвы, и мощный удар возвестил об окончании высадки. Мобильная оболочка упала на колени, смягчая толчок.

   Четыре минуты. Действуй.

   На карте - россыпь точек. Люди, которые саботируют приказ об эвакуации. Люди, которых нужно любой ценой загнать в убежище, потому что где-то наверху, отмеряя секунды, ждёт автоматизированная бригада боевой техники. Ждёт, связанная нерушимой догмой: ни одно автономное техническое средство не может причинить вред либо создать угрозу причинения вреда человеку. Пока "Свободная Аура" наверху, техника не сможет занять отведённые ей позиции.

   Экзекуторы не нуждались в голосовых командах. Римм усилием воли сконфигурировал цепь и тут же отдал приказ на движение. Ближайшие цели располагались в сотне метров - на крышах домов и в щелях опустевших улиц. Трое пребывали внутри выключенного кафе, ещё один - забрался на дерево. Всех надо обработать в один проход - времени гоняться за убегающими уже не будет.

   - Говорит Арфа-1. Работаем. В переговоры не вступать, не мешкать, не церемониться.

   Длинным пологим прыжком рванулась вперёд мобильная оболочка. Управлять ей было легче, чем собственным телом - там, где оно могло подвести, не справиться, оступиться, "Кокон" выполнял команды мозга идеально - и от этого совершенства захватывало дух. Если астроморф соперничал с Риммом за его собственное сознание, то броня оставалась всего лишь телом - послушным и готовым исполнить любую прихоть.

   Ещё один прыжок - оттолкнуться, легко-легко, взмыть на несколько метров в воздух, наслаждаясь свободой каждого движения. Под ногами уже не пружинящая земля, там каменная плитка самого тихого и уютного из районов города, а значит - первая цель совсем рядом. "Кокон" на долю секунды замер перед белым двухэтажным домиком - почти игрушечным из-за изменившегося масштаба восприятия. Перед глазами Римма возникла трёхмерная модель окружающего пространства, любезно сгенерированная информационным окружением "Ауры". Третий прыжок - вслепую, с места на крышу. Стена дома дёрнулась вниз, мелькнуло окно комнаты с забытым на столе квадратным котом, расплескалась под тяжестью брони черепица - впереди открылась панорама крыш, и взгляд, откорректированный автоматикой, тут же уцепился за человеческую фигурку, стоящую рядом с кованым флюгером.

   Римм не без оснований считал себя вполне ловким и подвижным, но вряд ли решился бы на такое в собственном биологическом теле. В "Коконе" сомнений не оставалось. Он пробежал по коньку крыши, хрустя черепичными осколками, не задумываясь перепрыгнул узкую улицу, и, разворачиваясь в полёте, боком приземлился прямо на скат крыши, облюбованной нарушителем. У члена "Свободной Ауры" не осталось времени на раздумья: жёсткая чёрная лапа сграбастала его, прижав к корпусу, а экзекутор уже стремился дальше, туда, где тактическая реальность указывала на ближайшую кабину аварийной эвакуации. Тут же стала ощущаться скованность движений: необходимость оберегать живой груз и невозможность пользоваться одной из рук убавила броне резвости и устойчивости.

   Ошеломлённый свободовец даже не пытался вырваться: через несколько секунд он уже был засунут в распахнутый зев кабины, торчащей посреди тротуара, и та провалилась вниз, отправляя живой груз в одно из убежищ. Справа и слева от Римма двигались его подчинённые и товарищи: их отметки на модели местности скачкообразно перемещались, чертя неровные линии между зелёными точками протестующих. Последней целью стало отключённое из-за тревоги автокафе: Римм с Максимилианом и Аркадией вломились туда, как древние полицейские в притон, сломав внешнюю стену и сминая ажурные столики. Застигнутые врасплох "преступники", с ужасом узревшие трёх угольно-чёрных монстров, ворвавшихся в зал с облаком обломков, сопротивления не оказали.

   - А ведь они могли подумать, что мы - Чужие, - заметила Аркадия, пока трое экзекуторов тащили добычу к следующей кабине.

   - Совет и "Свободная Аура" обрушатся на нас куда злее, чем на Чужих, когда узнают, что случилось на самом деле.

   Торчащая на перекрёстке кабина заглотила жертвы, схлопнула пасть и канула в подземелья.

   - Если только раньше на нас не обрушатся сами Чужие, - мрачно добавил Максимилиан. Римм поймал себя на том, что не помнит его лица, зато прекрасно узнаёт голос - единственный в Первой эскадре, никогда не менявший тональности.

   - Сейчас выясним обстановку.

   Он доложил о выполнении приказа и попытался запросить дальнейших инструкций, но доклад оборвали, не дав закончить. Над головами скользнула тень - автоплатформа спикировала откуда-то из поднебесья, в нарушение всех правил приземлившись прямо посреди улицы.

   - На борт, живо! - прозвучал в ушах злобный голос Штраубе. - У вас десять секунд!

   Небо помутилось и пошло рябью. Раздался пронзительный, нарастающий визг - среди серой круговерти, разом, будто пошёл чёрный снег, проявились десятки точек, тут же рухнувших вниз.

   - "Булава" высаживается. Всем эвакуироваться!

   Красные стрелки, словно попав в магнитное поле, сориентировались на отметки приземлившихся платформ, и в бешеном темпе стали выстреливать по направлению к ним. Экран подразделения в тактической реальности Римма начал заполняться символами стыковки.

   - Говорит Арфа-1! Старт без команды! Повторяю - старт по заполнению платформ, без команды!

   Втиснувшись в распахнутые крепления и проверив фиксацию, он приготовился к рывку.

   - Платформа-4 - старт! - прокричал чей-то голос, и в тот же момент грянул целый хор тревожных сигналов.

   - Противник ведёт огонь! Арфа-11-20 под ударом, Платформа-4 сбита!

   Паника, тот самый ужасный ступор, когда множество событий требуют принятия немедленных решений, а волна всё новых и новых факторов непрерывно отбрасывает мыслительный процесс от линии ответа, разорвалась в голове Римма клубком багровых молний. Несколько секунд сознание металось из стороны в сторону, не в силах сориентироваться, но боевая сеть - уменьшенная копия боевой эскадренной сети астроморфов - сработала как положено, мгновенно отменив старт остальных платформ. Следом взял себя в руки и Римм, волевым усилием сузив пространство принятия решений до простого конуса, отрезавшего всё неподконтрольное и ненужное.

   - Говорит Арфа-1! Всем: немедленный отход в запасную точку сбора, на крыши не подниматься, следовать вдоль улиц! Оружие разблокировать!

   - Что с нашими?!

   Он скосил глаза на экран подразделения - "Арфы" с одиннадцатой по двадцатую тревожно мигали, но ни один значок не погас. Через пару секунд их отметки начали отделяться от точки падения платформы - медленнее, чем обычно.

   - Кажется, живы. Арфа-11, обстановка!

   - Говорит Арфа-11. Все целы, платформа вдребезги. Есть повреждения термического характера, некритичные. "Коконы" восстанавливают нормальное функционирование.

   - Движемся!

   Римм оглянулся назад - в мобильной оболочке для этого не нужно было поворачивать голову. Между домов, тормозя падение струями огня, приземлялись огромные боевые машины, и с каждым касанием земля вокруг вздрагивала, как от удара. Похожие на крабов морфы с удивительной для своих размеров резвостью разбегались в разные стороны, порой снося углы домов и фонарные столбы, а в вышине резали воздух дельтовидные ударники, маневрирующие с такой скоростью, что казались серыми росчерками на фоне клубящихся облаков.

   Полыхнуло: вспышка света достала одну из падающих машин и та упала вниз, потеряв управление. Ещё несколько вспышек прорезали небеса, но снизу не было видно, нанесли они защитникам Ауры урон, или нет. Потом грянул ответ: огненные стрелы устремились куда-то за дома и лес - десятки, сотни светящихся тоннелей в атмосфере, схлопывающихся с раскатами грома. Там, вдали, засверкало и загрохотало по-новому.

   Механизм пришёл в движение. Ничто уже не напоминало о сонной жизни внутри замкнутого мирка, наполненного спокойствием и уютом: Аура явила совсем другую свою сторону, из под нежно-зелёных равнин и голубых небесных полотнищ проглянула стальная чешуя технологий, могущество которых простиралось далеко за пределы поддержания комфортной среды.

   Эскадра собралась в овражке, едва вместившем пятьдесят бронированных гигантов. Никто не знал, что происходит - информировать их о ходе боя не сочли нужным. Броня бывших на сбитой платформе несла следы воздействия высоких температур - оплавленные фрагменты медленно восстанавливались, вновь формируя защитный слой.

   Ожила связь. Штраубе, ещё более скрипучим голосом, чем обычно, выдал распоряжение:

   - Арфа, немедленно покиньте район прорыва! Для вас разблокирован технический тоннель на Фиалковой улице, оттуда попадёте в транспортную систему.

   - Говорит Арфа-1...

   Оглушительный треск, будто раскололась сама оболочка Биома, долетел со стороны Экопарка. Ему вторили гулкие удары незримых молотов.

   - ...обстановка. Повторяю: какова обстановка?

   - Обстановка напряжённая. Боевые и ударные группы не сумели локализовать чужих в зоне инфильтрации. Бой идёт в непосредственной близости от Города. Уходите немедленно.

   Приказ обещал конец нервному напряжению, но то самое упрямство, которое до сих пор не давало Римму сойти с избранного пути, обратилось обличающим перстом и ткнуло куда-то в район груди. Ты солдат или кто? - вопросило оно голосом актора.

   Следом за упрямством проснулась гордость. Римм выругал сам себя - тело стремилось к покою и безопасности, но дух приказывал в очередной раз доказать себе... что? Собственную полезность? Силу воли? Превосходство над Эон Ли?

   Штраубе - тактик-координатор. Формально он не может отдавать приказы коммандеру флота.

   - Говорит Арфа-1. В сложившейся ситуации считаю указание об отступлении ошибочным. Первая эскадра находится на острие предпринятого противником наступления и в кратчайшие сроки может составить третью линию обороны. Запрашиваю подключение к общей боевой сети, запрашиваю включение эскадры в боевые порядки, запрашиваю доставку спецбоеприпасов.

   На том конце помолчали. Римм ожидал вспышки гнева - он и сам чувствовал себя не в своей тарелке, покушаясь на власть наставника, которому привык беспрекословно повиноваться - но офицер отреагировал спокойно и даже с тенью одобрения в голосе:

   - Арфа-1, передаю ваш запрос астрокоммандеру. Ожидайте ответа.

   И почти сразу - яростный, звонкий голос Кинан Атэрэнсис ворвался в уши.

   - Убирайтесь оттуда!

   - Но...

   - Это приказ! У вас человеческие тела и человеческие рефлексы. Позвольте машинам сражаться с машинами. Ваш героизм я применю там, где он в самом деле необходим.

   - Слушаюсь.

   Он повернул свой "Кокон" "лицом" к остальным экзекуторам, стоявшим вокруг.

   - Я хотел погеройствовать, но нас приберегли на потом. Никто не в обиде?

   Град смешков был ему ответом.

   - Хорошо. Арфа-1 - всем: немедленно отступаем в тоннель!

   Через Биом катились гремящие голоса битвы.

   ***

   Кинан висела в центре кокона тактической реальности, дирижируя своим смертоносным оркестром. Из двадцати шести вражеских машин продолжали двигаться восемнадцать - неровная линия чёрных значков на зелёном ковре Биома. Чужие оказались непростыми целями: маскировка в широком диапазоне электромагнитных волн затрудняла прицеливание, хаотичныедвижения снижали вероятность прямых попаданий, а живучесть казалась феноменальной. Снаряды электромагнитных ускорителей массы, основного оружия тяжёлых наземных морфов, пробивали инопланетные объекты насквозь, но не выводили их из строя. Складывалось ощущение, что те, в отличие от человеческой техники, вообще не имели постоянной внутренней структуры - достижение, остающееся делом будущего для технологии адаптивных платформ.

   Первые группы боевых машин, посланные на перехват, понесли потери, но не остановили продвижение десанта вглубь территории. Чужие вели ответный огонь компактными кластерами высокотемпературной металлической плазмы, разогнанными до гиперзвуковых скоростей - ничего сверхъестественного, если не считать того факта, что потребная для такого оружия энергия никак не могла вмещаться в скромные физические габариты носителей.

   Тем не менее, ситуация оставалась под контролем: первые соединения машин были смертниками, тем зондом, на который возлагалась задача выяснить пределы возможностей врага, чтобы найти наиболее эффективный способ противодействия. Они замедлили скорость десанта, позволяя астрокоммандеру вводить в бой всё новые и новые силы, пробуя, один за другим, каждый из имеющихся в её распоряжении видов оружия. Притаившись у самой крыши Биома, ждали своего часа последние козыри: истребительные группы, оснащённые боеприпасами особой мощности, применение которых дозволялось лишь в крайнем случае. Крайний случай уже не являлся, в глазах Кинан, совершенно невероятным исходом.

   Вокруг астрокоммандера ветвились деревья вероятностей. В её власти было пустить события по тому или иному сценарию, но сами деревья лишь частично подчинялись управляющей воле: они обрастали деталями, росли и приводили к финалу благодаря множеству факторов, далеко не все из которых пребывали в зоне контроля. Кинан, как садовники старины, могла подправить стартовые условия, но не контролировала смену сезонов, погодные явления, вредителей и диких зверей. Деревья сменяли друг друга с головокружительной быстротой - каждый раз, когда она отдавалась командному интерфейсу, впуская в себя сразу всё пространство сражения и задействованные на нём силы, менялась и дорога к желанному будущему - то отдаляясь от заданной точки, то снова к ней приближаясь. Астрокоммандер чувствовала себя единой во множестве лиц - она смотрела тысячами глаз и двигала десятками тел, плавилась под вражеским огнём и отвечала собственными ударами.

   Колеблющийся фронт приблизился к городу на опасное расстояние. Боевые морфы слаженными залпами буквально разорвали ещё четыре десантных машины, но четырнадцать оставшихся упорно продвигались вперёд.

   - Говорит Штраубе. Критическая ситуация в аварийно-спасательном модуле 48. Наблюдатели сообщают о столкновениях между "Щитоносцами" и членами движения "Свободная Аура". Зафиксировано применение насилия.

   - Некогда разбираться. Усыпить.

   - Выполняю.

   - Кинан? Как успехи?

   - Где ты пропадаешь, подлый дезертир?! Мол линия гнётся, ещё пару минут, и они будут в городе!

   - Ты ввела в бой все силы?

   - Почти, и этого мало. Потери уже достигли тридцати процентов и продолжают расти. Испоганены гектары почвы, множество деревьев убиты.

   - Это приемлемая цена. Держись. Высаживай оставшихся морфов.

   ***

   Клаустрофобия и страх неизвестности, подогретые пропагандой, могут образовать взрывоопасную смесь. Люди, запертые в аварийном убежище - идеальное сырьё для её производства, и такого сырья на Ауре имелось в достатке.

   - Ложь! День за днём нас кормят ложью, вырабатывая безусловный рефлекс: по сигналу хозяина - беги в убежище! Нас не нужно загонять в тюрьмы и лагеря, мы сами, по доброй воле, прыгаем под землю, едва только Экипаж постоянной готовности захочет нажать тревожную кнопку!

   - Но там Чужие!

   - Кто вам это сказал? ЭПГ? Неужели вы отказались от права на самостоятельный анализ поступающей информации? Откуда Чужие внутри Биома? Ни один из нас понятия не имеет, что там сейчас происходит, потому что вся техносфера под контролем коммандеров. Мы не знаем ни о чём, что в любой момент времени творится за пределами Ауры, и ни о чём, что творится внутри Биома во время тревог. Чужие, которые внезапно атаковали! Чужие, которые внезапно проникли внутрь! Чужие, на которых можно списать всё, любые действие, любое нарушение наших прав, любое безумие!

   - Единственное безумие здесь - твоя проповедь!

   Оратор замолчал. По коридору, который выходил на площадку, занятую толпой, подходила новая группа людей. В одежде тёмно-зелёных оттенков, с импровизированными, но оттого не менее функциональными щитами в руках, они буквально продавили крайние ряды и выкатились на открытое место, образовав что-то вроде изогнутого наружу строя. Со щитов на толпу смотрели регалии Корпуса Экзекуторов - меч и звезда.

   - Граждане!

   Из рядов новоприбывших выбрался низкорослый, но массивный мужчина. Короткие волосы украшал странный головной убор с козырьком.

   - Не поддавайтесь на провокации! Единственная задача этого сборища - вывести вас на поверхность и подвергнуть опасности, чтобы амбициозные политики из Гражданского совета смогли продемонстрировать Экипажу постоянной готовности свою власть.

   Из лагеря оппонентов раздался свист.

   - Шавки ЭПГ!

   - Ряженые!

   - Не хотите свободы - не мешайте другим её добывать!

   Свою ноту в общий гвалт попытались добавить и динамики общей связи:

   - Граждане! Говорит администратор убежища. Сохраняйте присутствие духа, соблюдайте бытовую дисциплину и общественный порядок. Прошу всех разойтись по своим жилым отсекам и не препятствовать нормальной жизнедеятельности нашего сегмента общества. Все, кто испытывает симптомы стрессового состояния, могут получить помощь у медицинских станций.

   Голос бессильно умолк. Периферия толпы поредела, но ядра обеих противоборствующих групп и не думали расходиться, а из отсеков начали прибывать те, кого объявление лишь подвигло своими глазами увидеть, что происходит. Аварийная изоляция отсеков убежища оказалась невозможна: в коридорах толпилось слишком много людей, а исполняющий обязанности администратора врач не решился прибегнуть к процедуре принудительного разграничения. Обстановка накалялась.

   - Единственная задача ЭПГ - получить всю полноту гражданской власти!

   - Ложь!

   - Граждане, сохраняйте спокойствие!

   - Гражданский совет не желает, чтобы мы достигли Мечты, поскольку это означает его автоматический роспуск!

   - А кто спросил у нас, чего мы хотим достичь? Кто навязал нам свою Мечту?!

   Слова вылетели, обращая шум в тишину.

   - Именно так! - продолжил наступление первый оратор. Вокруг него сплотилась тесная группа молчаливых людей, одними взглядами расчистившая окружающее пространство. - Мы привыкли, что существует некая цель, не подлежащая обсуждению. Но кто её выбрал? Кто дал нам эту цель? Кто цинично назвал её "Мечтой", не заботясь о желаниях и чувствах всех поколений, обречённых следовать чужой воле? И теперь, когда у нас наконец-то появилась возможность выбора, неужто мы опять должны подчиниться? А ведь ЭПГ уже распространил программу колонизации так, словно это вопрос решённый! Каждому назначено место!

   Толпа волновалась всё сильнее. Её били приступы короткой дрожи, то там, то здесь возникали внезапные завихрения, когда люди, не в силах держать себя в руках, начинали спонтанно двигаться, вынуждая двигаться всех, кто стоял рядом, плечом к плечу. Откровенные слова ломали многовековой барьер, так прочно вошедший в сознание каждого, что его преодоление становилось едва ли не откровением: для кого-то - божественным, а для кого-то - и дьявольским.

   - Иными словами, - почти проревел предводитель "Щитоносцев", - нам предлагают отказаться от всех наших идеалов, навечно запереться в скорлупе Ауры и превратиться в животных, озабоченных своим драгоценным комфортом! И это - назвать свободой?!

   Между противостоящими группами не осталось уже никого. Те, кто не примкнул ни к одной из сторон, спешили убраться из насыщенного яростью и гневом промежутка.

   - Мы никого не заставляем, и в этом - наше отличие. Наша группа поднимется на поверхность и своими глазами увидит всё, что там происходит.

   - Нет.

   - Нет?.. Я не ослышался? Кто-то из присутствующих здесь граждан собирается нам помешать?

   Первая растерянность стремительно перерастала в угрозу.

   - Любой человек на поверхности вынудит коммандеров в первую очередь заботиться о его жизни.

   - Что с того? Это их прямая обязанность.

   - Там идёт бой. Они уже выполняют свою обязанность.

   - Освободите проход.

   Оратор сделал шаг - и сторонники шагнули за ним. Кто-то сдавленно вскрикнул. Лидер шагнул снова - уже решительней - и строй "Щитоносцев" рефлекторно дрогнул, подаваясь назад. Воля борола в них безусловный рефлекс - никогда не препятствовать свободе другого человека. Никогда не начинать конфликт. Никогда не заступать чужой путь.

   - Дайте нам пройти!

   - Glorya!

   Ещё один шаг.

   - Glorya! - подхватили новые голоса, и клич общности сломал колебания личностей. "Щитоносцы" больше не поддавались.

   - Glorya! Glorya! Glorya!

   - Аура и свобода!

   - Что вы делаете?! Перестаньте, это ужасно!

   Женский голос потонул в новых выкриках. Расстояние сократилось до метра.

   До полуметра.

   Истаяло.

   Две живых волны столкнулись - сперва просто напирая друг на друга, сверкая глазами, потом покрасневшие от напряжения лица сошлись совсем близко - и рефлексы куда более старые, чем вся Аура, вырвались на свободу. Сжатые кулаки помнили о прошлом лучше своих хозяев.

   И когда взлетел уже первый девичий визг, когда голоса людей вместо членораздельных слов стали рождать рычание, система вентиляции выплюнула бесцветный газ. Словно в замедленной съёмке, валились друг на друга старые друзья и новые враги. Вслед за ними падали в беспросветный сон и все прочие обитатели убежища 48.

   ***

   - Критическая ситуация. Текущий параметрический базис не имеет маршрутов положительного развития. Рекомендуется расширить параметрический базис либо изменить целевые условия.

   - Виндик!

   - Сколько?

   - Одна минута. Думай.

   - Аура! Предупреждение о кратковременном отключении гравитации.

   - Слушаюсь, актор.

   - Кинан!

   - Я вся твоя.

   - Бросай оставшиеся силы в атаку. Пусть продержатся столько, сколько смогут. Потери значения не имеют.

   - Уже исполняю.

   Девять расплывчатых чёрных теней дёргаными рывками приближались к границе Регианы, оставляя позади себя полосу обожжённой земли. Размолотые в щепки деревья, воронки и пожары отмечали их путь. Небеса разродились внеплановым дождём, прибивая дым и вредные выбросы, где-то позади ворочались огромные комбайны - собирали фрагменты чужеродной материи, часть которой всё ещё шевелилась, будто живая.

   Наверху крутили карусель уцелевшие штурмовые машины, то и дело выплёвывая очередную порцию огня и металла, за первой линией домов - изуродованных и почерневших - прятались тяжёлые наземные танки. Их осталось совсем немного, но теперь, избавленные новым приказом от инстинкта самосохранения, покрытые панцирями чудовища продемонстрировали всю свою огневую мощь.

   Сразу в нескольких местах рухнули стены. В тот же миг провалы выдохнули настоящий огненный шторм. Вычерпывая до дна конденсаторы, опустошая боекомплект, танки обрушили на подступающую шеренгу Чужих всё, чем снабдило их изобретательное человечество. Залп слизнул ещё трёх врагов, которым не посчастливилось попасть под перекрёстный огонь - прежде чем ответный удар вывел из строя последнюю линию обороны.

   Чадили оплавленные панцири морфов. Перед Чужими лежал беззащитный город.

   - Виндик, у меня всё.

   - Равно как и у нас. Аура, пакет инструкций Т-2/Сияние - на выполнение!

   - Слушаюсь, актор.

   На долю секунды каждый объект в Биоме лишился веса. Термоядерные сердца Ауры перестали тратить энергию на искажение пространства, отдавая всю свою мощь новой приоритетной задаче.

   Над равниной - там, где десант вторгся во владения человечества - вспыхнул и тут же пропал слепяще-белый, похожий на звезду шар.

   - Кинан, карай уцелевших!

   Из-под свода небес сорвались дождавшиеся своего часа истребители. Это были машины иного класса - не предназначенные для длительных операций, пассивной обороны или прикрытия. Ртутно поблёскивающие реактивные клинки несли в своём чреве одну лишь смерть.

   Чужие так и не успели вступить на улицы города. Шесть вспышек аннигилирующей антиматерии положили конец десанту.

   Глава 6. Вкус прошлого.

   С двухкилометровой высоты следы недавнего боя выглядели неровной полосой, протянувшейся от дальней границы Биома к Городу. Останки машин и пятна гари уже вычистили, но комбайны продолжали ползать, просеивая и восстанавливая повреждённый слой почвы, а кое-где по-прежнему виднелись купола модулей зачистки, занятые обеззараживанием и деактивацией местности. Гораздо больше времени потребуется, чтобы отремонтировать повреждённый лес и вернуть покой населявшим его зверушкам. Тем не менее, крайняя улица Регианы уже не скалилась в небо провалами на месте разрушенных домов - их восстановили в первую очередь - а выглянувшее солнце вернуло осеннему пейзажу яркие краски, так что мрачная атмосфера, давившая на Римма в последние дни, уступила место непривычной лёгкости. Это ведь победа, не так ли? И не только победа Ауры, но ещё и лично его, Винтерблайта - победа над частью собственных страхов и неуверенности. От горизонта, подёрнутого лёгкой дымкой, прилетел ветерок. Суета машин далеко внизу была по-домашнему уютной. Жизнь снова вступила в свои права.

   Интересно, уцелел ли квадратный кот?

   - Римм! Заснул?

   - Уже иду.

   С момента уничтожения последних вражеских объектов прошло двое суток и спать действительно хотелось. Невозможность высыпаться вдоволь теперь казалась самым худшим аспектом в жизни солдата. До следующего сражения, разумеется - а в том, что таковое последует, можно не сомневаться.

   Очередное совещание. Новые задачи. Медленно растущий авторитет - и не только среди экзекуторов. Ты - словно двигатель, постепенно выходящий на полную мощность. Чем дальше - тем сильнее, если только выдержишь непрерывную нагрузку и не сломаешься.

   Он улыбнулся Шейд и двинулся в сторону конференц-зала. Идущие в том же направлении сослуживцы излучали приподнятое настроение. Никто не погиб, Чужие снова отброшены. Что ещё надо для маленького счастья по дороге к великой цели? Разве что двенадцать часов здорового сна...

   Двери закрылись, изолируя заполненный солдатами амфитеатр.

   ЭПГ в полном составе промаршировал по сцене и занял президиум.

   Актор сел, тут же встал и выступил вперёд. На жёстком лице играла лёгкая улыбка.

   - Без вступления и по существу. Первое. Мы одержали победу. Я не имею в виду уничтожение десанта - это был, скажем так, побочный эффект.

   Он очевидно наслаждался уже не побочным, а самым обычным эффектом, который его слова произвели на аудиторию.

   - Да, именно так. Наша главная победа - это подтверждение определённых гипотез, касающихся применённых Чужими технологий. Есть и другой аспект, но о нём - позже. Итак, прошу технокоммандера доложить о проделанной работе.

   Вперёд, сияя огненной шевелюрой, бодро вышел Игнис Фламин - едва ли не самая нелюдимая личность на Ауре по мнению тех, кто вообще помнил о его существовании. Раздались нестройные аплодисменты.

   - Я изложу. Кратко. Научный отдел и факультет Физики проделали огромную работу. По большей части безрезультатную. Практических результатов меньше, чем золота в моём завтраке. Но есть... Есть теоретическая модель. Наблюдения и факты вписаны в наши представления о вселенной.

   Он взмахнул рукой, призывая стереопроекцию рабочей гипотезы. Покривил губы, разглядывая запутанную структуру, и отправил визуализацию обратно в небытиё.

   - Обойдёмся без этого. Результаты нашей работы понятны трём людям на Ауре. Каждому - на треть.

   Экзекуторы поддержали шутку неуверенным смехом. Римм подумал, что происходящее напоминает пародию на университетские лекции.

   - С некоторых пор мы наблюдаем эффект, который назван по имени первого человека, в полной мере ощутившего его воздействие на себе. Синдром Винтерблайта. Да-да, нынешнего коммандера флота.

   Означенный Винтерблайт почувствовал, как множество взглядов заставляют его краснеть.

   - Не вдаваясь в подробности сообщу, что эффект проявляется во время адаптации в Хранилище Душ и носит характер... Простите, носит характер внедрения в мозг человека неких информационных комплексов. Вот этой реакции я и боялся, - скорбно заметил технокоммандер, когда с разных рядов послышалось слово "телепатия". - Нет, не мифическая телепатия. Скорее - попытка связи. Но сигнал слишком слаб. Для того, чтобы он начал восприниматься мозгом человека, мозг должен быть отключён от всех прочих источников возбуждения. Переведён в "спящий режим" - когда я говорю спящий, я имею в виду не обычный сон, а почти полное бездействие. Отключение от любых раздражителей и торможение большинства когнитивных функций. И такое состояние гражданами Ауры достигается - во время сеансов адаптации. Для минимизации ошибок при снятии нейронной структуры мозга эта структура должна быть стабилизирована, что и приводит нас к искомому состоянию. Человек становится восприимчивым к сигналу. Итак: ЭПГ предположил, что Чужие воздействуют на мозг адаптируемых людей, но не мог обнаружить механизм такого воздействия. На основе наблюдений за пациентами была выдвинута гипотеза о том, что происходит самосборка соответствующих агентов непосредственно на белках нервной системы, причём индуцируют сборку сигналы, вызывающие модулированные колебания вакуума, однако проверить экспериментально эту теорию не удалось за неимением теоретической базы. Потом... случились всем известные батальные события. Многие из здесь присутствующих имели удо... возможность наблюдать их непосредственно.

   Игнис оглядел притихшую аудиторию и счёл нужным добавить:

   - Сожалею, что напомнил о неприятном. Без этого не обойтись. Так вот, упомянутые события дали нам колоссальный объём данных. Обработка заняла некоторое время, но позволила построить модель. Я её показывал. Сложная модель. Вы знаете, мы на примитивном уровне работаем со структурой пространства. Искажаем метрику, создаём гравитацию. Чужие пошли в другом направлении. Они, пожалуй, осуществили старинную мечту человечества об управлении основой существования всей материи - физическим вакуумом. Против Первой эскадры было применено оружие - хотя лично я полагаю, что использование данной техники в качестве оружия не есть её основная функция - основанное на придании вакууму отрицательной энергии. Выкачивании энергии. Разумеется, не бесплатно: закон сохранения всё ещё действует. Создавая область пространства с ложным вакуумом, перешедшим на отрицательные энергетические уровни, данная технология позволяет "разобрать" находящиеся в ней материальные объекты - что и произошло с потерянными ИАП. Но полученную энергию требуется куда-то сбросить - что и объясняет поток излучения от объектов противника. Мы измерили его плотность и пришли к выводу, что в целом объём выделенной энергии соответствует "разобранной" этим... этими устройствами массе.

   Астроморф, падающий в свет. Панические крики по эскадренной связи. Теперь страшные воспоминания преломлялись в свете полученной информации, и Римму казалось, что его препарировали, заменив подвиг Первой эскадры на систему уравнений и формул. Вергоффен, Аттис, Арина - больше не значатся канувшими в неизвестность. Их просто и деловито разобрали на части. На самые мелкие части - элементарные частицы. Разобрали, а потом излучили в пространство, словно мусор. И часть этого излучения прошла сквозь его, Римма, тело... Хотя нет, последнее вряд ли. Доля человеческих тел в общей массе уничтоженных астроморфов ничтожна.

   - По той же причине я полагаю, что уничтоженные первой эскадрой объекты не являлись космическими кораблями или военной техникой в полном смысле этих слов. Нет. Инструменты - вот что они такое. Вся поверхность корпуса - излучающая. Разумеется, никакая органика в таких условиях существовать не может, так что инсинуации на тему обитаемости данных аппаратов считаю неуместными.

   Что ж, значит, месть ещё впереди. Кто бы ни затаился в четырёх звездолётах на орбите Мечты, вечно отсиживаться за боевыми дронами ему не удастся.

   - Технология работает и в обратном направлении. Затратив энергию соответствующих порядков, можно создать новое вещество, переведя вакуум на более высокие энергетические уровни. Именно этим способом в ходе недавних событий была атакована Аура. Теперь наш дорогой актор прольёт свет на военно-стратегический аспект произошедших событий, а мне позвольте удалиться: восстановительные работы требуют больше внимания, чем я могу им уделить, находясь в этом помещении.

   Технокоммандер вышел, провожаемый недоумёнными взглядами, и его место снова занял актор. Вся весёлость успела сойти с его лица, и перед экзекуторами снова предстал человек, чья мимика ограничивалась необходимостью произносить слова. Римму эта ипостась актора казалась куда привычней и безопасней.

   - Не буду утомлять вас подробностями. С разбором полевого сражения каждый может ознакомиться самостоятельно - участие в таких операциях не входит в компетенцию Корпуса экзекуторов. Что касается вопросов ведения войны - в этот раз противник не застал нас врасплох. Опираясь на наблюдения за случаями синдрома Винтерблайта, а затем и на информацию, полученную в ходе боя Первой эскадры, ЭПГ предположил, что Чужие попытаются организовать самосборку диверсионного объекта непосредственно внутри Ауры, что, в свою очередь, предполагает открытие устойчивого канала связи. Подготовив и протестировав массив необходимой аппаратуры, за что спасибо Университету наук и нашему технокоммандеру, мы надеялись заблаговременно обнаружить формирование данного канала и воспользоваться им для нанесения удара непосредственно по источнику угрозы. С этой целью были оставлены в целости сопровождающие Ауру вражеские объекты, а также сохранён один из обломков первой машины, атаковавшей Биом - он использовался в качестве квантового якоря, обеспечившего открытие информационной составляющей канала. Таким образом мы могли выбрать наиболее приемлемые координаты выходной точки. Я вижу, экзекутор Броуэр имеет вопрос. Прошу вас, товарищ Броуэр.

   - Да, у меня есть вопрос.

   Скаррель смотрел вызывающе, что само по себе выглядело смешно: вряд ли кто-то и присутствующих предполагал, будто актору есть дело до того, как на него смотрят и что о нём думают простые смертные. Броуэр, однако, не играл и не улыбался.

   - На каком основании вы сознательно подвергли Ауру и всё человечество угрозе, о которой были заранее осведомлены? Я задаю этот вопрос не как экзекутор, а как гражданин, которому непонятны мотивы действий Экипажа постоянной готовности.

   Римм больше не смотрел на актора. Он, пользуясь командными привилегиями, подключился к приборам наблюдения аудитории, спроецировал её изображение на свою личную инфосферу и тщательно вглядывался в лица собственных подчинённых, увеличивая то одно, то другое. Скаррель ступил на опасную дорогу. Если Корпус склонен его поддержать - события могут принять негативную направленность. Если склонен...

   - Как гражданина, экзекутор Броуэр, - голос актора особо подчеркнул обращение, - тебя здесь быть не должно. Надеюсь, ты осознаёшь свою ошибку и не станешь её более повторять. Однако вопрос прозвучал и я на него отвечу - хотя бы потому, что он свидетельствует о пробелах в организации мышления.

   Лица товарищей, в большинстве, оставались внимательны и бесстрастны. Римм чуть слышно вздохнул: немедленного разложения армии можно было не ожидать. Противостояние по линии Экзекуторы - Гражданский совет дало свои плоды и принадлежность к вооружённым силам успела превратиться в предмет гордости. Экзекутор - больше, чем гражданин. Актор не зря об этом напомнил.

   - Укажу на комплекс известных вам факторов. Первый - противник обладает превосходящими и малоизученными технологиями. Второй - противник, весьма вероятно, готовится нанести новый удар. Вывод - нет никакой гарантии, что этот удар удастся отразить с приемлемыми потерями. Решение - сделать так, чтобы удар носил предсказуемый характер. Желательно - по форме, месту и времени. Исходя из наличных возможностей мы обеспечили предсказуемое место и частично предсказуемую форму. Всё. Риск был просчитан стратегическими интеллектами Ауры и сочтён приемлемым. Операция завершилась успехом. Я уже упоминал о другом аспекте нашей победы - равно как и о нашем намерении нанести удар непосредственно по Чужим. Удар был нанесён. Мощности наших энергетических установок хватило, чтобы поменять полярность канала. После этого на его противоположном конце было собрано аннигиляционное взрывное устройство - небольшая масса антивещества. Взрыв, к сожалению, нанёс куда менее серьёзный урон, чем мы рассчитывали - однако это первый удар человечества непосредственно по врагу. Вопросы?

   Хищный взгляд актора скользнул по рядам, но так ни за кого и не зацепился.

   - Хорошо. Тогда от того, что уже свершилось перейдём к тому, чему только предстоит свершиться. Социокоммандер?

   - Готов, мой актор!

   Даже в строгом мундире Тайо Глаубе выглядел полной противоположностью своего непосредственного начальника. Легкомысленная причёска из многочисленных косичек и прядей напрочь обесценивала чёрно-красный официоз, а на выражение лица менялось от одухотворённого до лукавого, не задерживаясь надолго ни в одной стадии.

   - Сегодня, - возвестил социокоммандер, сверкая улыбкой, - прекрасный день! Не знаю, будет ли он таким же для Первой и Третьей эскадр, которые на некоторое время поступят в моё распоряжение, но всеми силами постараюсь, чтобы был. Уже постарался! Вы призваны, чтобы провести изящную операцию, разработанную социокомандованием в моём лице к вящей славе Ауры, ЭПГ и Корпуса экзекуторов.

   - Тайо! - ворчливо прервал его актор.

   - Меня одёргивают. По существу: пойдёте и напугаете Гражданский совет. Их детище, "Свободная Аура", зашло несколько дальше, чем мы можем терпеть, так что Догмы позволяют провести определённую демонстрацию неудовольствия, а заодно - поддержать наших сторонников в Социуме. Демонстрацию силы совместите с официальным заявлением прямо в гнезде порока... Прошу прощения, в Зале собраний. Речь готова, так что импровизаций не требуется. Жертвой будет... Все догадались, кто?

   Римм догадался. Все остальные, судя по смеху, тоже.

   - Вот и отлично. Коммандера флота и переданный в моё распоряжение личный состав жду на дополнительный инструктаж. У меня всё.

   Астрокоммандер вышла вперёд без приглашения. Выглядела она мрачно и шутить не стала.

   - Приказ второй эскадре: уничтожить сопровождающие Ауру ретрансляторы. Приступить к исполнению через пять тысяч секунд. Также уведомляю, что в связи с обнаружившимися медицинскими противопоказаниями и дестабилизирующим влиянием на психическое состояние пилотов, второй уровень тактической реальности "Погружение" начиная со следующего планового дежурства будет отключён и выведен из состава базовых средств управления астроморфом. У меня всё.

   На этот раз экзекуторы промолчали.

   ***

   - Не изволишь ли объясниться?

   - Изволю.

   - Так не тяни. Вы...

   - Да. Мы взорвали термоядерное устройство в Биоме.

   - И Аура позволила?

   - Как видишь. Мы снова прошли по грани Догм - непосредственной угрозы жизням людей такой взрыв не нёс, хотя на обитаемости Биома в случае неудачи пришлось бы поставить крест.

   - Значит, солгал?

   - Солгал. Тебе мало одного экзекутора с неудобными вопросами? Как ты думаешь, сколько из них получили бы шок, узнав, на какой риск мы пошли?

   - Многие. И для чего же мы пошли на подобный риск?

   - Фактически - от острого недостатка знаний и технологий. Игнис со своей научной группой крайне далёк от того, чтобы воспользоваться технологиями чужих для сборки чего бы то ни было в какой угодно точке пространства. Всё, что мы смогли - это воспользоваться уже открытым каналом, чтобы закачать в него энергию взрыва. Заодно, я надеюсь - отбили у противника желание повторять опыты с проникновением в нашу внутреннюю среду.

   - Если он вообще мыслит такими категориями.

   - Должен мыслить. Иначе всё прогнозирование лишено смысла и мы слепы, как котята. Полюбуемся на итоги?

   - Отчего бы не полюбоваться на дело рук своих. Хочу верить, что мы прибили хоть какого-то представителя этой скверной цивилизации.

   - Заметить я желаю, - впервые за долгое время подала голос Гвин, - что опрометчивый поступок не согласован был со мной, и этот факт нельзя оставить без вниманья. Я выражаю резкий свой протест и требую принятия решений в таком масштабе впредь лишь коллективом - но не волей единичной. Падение Биома однозначно лишает Ауру свободы и манёвра, а значит - и любых путей отхода в том случае, коль битвой неуспешной текущую войну мы завершим.

   Коммандеры не спешили добавлять к этим словам хоть что-то. В первый раз на их памяти Гвин Анима прямо выступила против актора, и готовой реакции не нашлось ни у кого.

   - Боюсь, я вынужден отказать, - нарушил звенящую тишину серый и сухой голос. - В сложившихся обстоятельствах коллегиальный поиск решений является недостаточно оперативным, чтобы полностью на него полагаться. Тем не менее... Аура, верифицируй мои полномочия, как актора.

   - Слушаюсь, актор. Начинаю процедуру верификации.

   Пятеро замерли. В течение бесконечно долгих секунд покой кабинета не нарушался ни звуком и ни движением - его обитатели превратились в подобие статуй, невероятно реалистичных - но всё-таки неживых. Магию оцепенения разрушил доклад.

   - Процедура принудительной верификации завершена. Полномочия актора подтверждены восемьюдесятью двумя процентами этических компонент в пределах базиса Догм. Оснований для запуска процедуры передачи полномочий не выявлено.

   Виндик откинул голову, глядя в потолок. С лица Тайо сползла блуждающая улыбка.

   - Ты прошёл по грани, - подала голос Кинан.

   - Склоняюсь пред величием владыки.

   Биокоммандер стала похожа на закрывшийся цветок - белый плащ обернул её со всех сторон, глаза спрятались под изящной маской.

   - Быть может, перейдём к делам насущным? Я вынес из произошедшего урок. Надеюсь, что и вы. Кинан? Почтишь нас традиционным докладом?

   Она картинно вздохнула, но перечить не стала.

   - Слушаюсь, актор. Термоядерным взрывом вскрыт один из массивных объектов на орбите Мечты, условное обозначение "Гефест".

   - Вскрыт. Даже не уничтожен.

   В голосе актора сквозило разочарование.

   - Взрыв произошёл вне пределов основного объёма, повреждения оцениваются как незначительные. Тем не менее, благодаря этому часть внутренней среды объекта улетучилась в окружающее пространство, и мы получили возможность её проанализировать.

   - Не томи нас, астрокоммандер. Обнаружено что-то любопытное?

   - Да. Наличие азота и кислорода в пропорциях, с точностью до второго разряда соответствующих атмосфере Ауры - и, соответственно - Земли.

   ***

   Колонна из полутора сотен экзекуторов, облачённых в чёрные мундиры с красной отделкой, двигалась через площадь к Залу собраний. Мрачно и молчаливо, по четыре в ряд, вышагивали они в окружении толпы, и та раздавалась в стороны, нависала, кричала и шевелилась, то выбрасывая ложноножки отдельных групп, то втягивая их обратно, чтобы выпростать уже за спиной прошедшей колонны. Кое-где толпа приобретала подобие строя: там стояли "Щитоносцы", салютующие проходящим солдатам. В иных местах она дрожала, будто готовая лопнуть человеческой яростью - там над головами парили лозунги, а хор голосов выкрикивал угрозы и оскорбления.

   Римм смотрел прямо перед собой. Он шёл в первой шеренге и первым принимал на себя удар чужих эмоций, но, вопреки собственным ожиданиям, не испытывал ни стыда, ни страха. Все эти люди - тысячи, десятки тысяч - были слабее. Они не парили во враждебной пустоте, оснащённые искусственными телами. Они не знали, что такое военная подготовка. Не имели представления о настоящей дисциплине и не падали в сбитой автоплатформе. Плоть словно затвердевала, превращаясь в щит, непроницаемый для чужой ненависти и презрения.

   Голоса продолжали накатывать, кто-то плотный и низкий высунулся на дорогу перед колонной, смешно кривя рот, и губы Римма дрогнули, попытавшись сложиться в улыбку. Он напряг лицо, стараясь превратить его в маску - улыбка могла бы стать настоящей катастрофой.

   - Предатели!

   - Оккупанты!

   - Полицейские!

   - Glorya! Glorya! Glorya!

   - Свободная Аура!

   - Glorya!

   Пёстрая толпа колыхалась со всех сторон. Красивые и не очень, добрые и сердитые - тысячи лиц, тысячи глаз, тысячи взглядов, скрещивающихся на одном человеке. Неужели социокоммандер добивался именно этого? Ворошить палочкой в муравейнике, сидя на нём верхом - стоит ли?

   Стоит, конечно стоит. Потому что Аура - не муравейник, а социокоммандер - человек, посвятивший своему делу всю жизнь. Если сомневаться в нём, почему бы не усомниться в акторе, в других коммандерах, в собственном занятии, наконец? Если не хочешь ждать грядущего пожара, зажги пламя сам, пока истинные поджигатели не готовы. Так объяснил Тайо. Так нужно поступить, выполняя поставленную задачу.

   Купол Зала собраний наползал спереди, закрывая уже полнеба. Колонна прорвалась к широкой мраморной лестнице, но здесь её ожидали. Плотный кордон "свободовцев" перекрыл подступы, люди держались за руки и смело глядели в глаза подступающим экзекуторам. Римм подвёл свои ряды почти вплотную и поднял руку, отдавая команду остановиться.

   "Ни в коем случае не применяйте насилие первыми."

   Кругом, невидимые, спрятанные в зданиях и кронах, находились десятки камер. Объективы высокого разрешения следили за толпой с неба. Тот, кто первым потеряет контроль, проиграет.

   - Освободите проход! - скомандовал Римм, и его голос, подхваченный микрофонами, разнёсся по площади.

   - Убирайтесь! Солдатам не место в Социуме!

   Экзекутор попытался вычленить хоть кого-то, похожего на лидера. По кратким урокам социокоммандера он знал, что такой или такие должны здесь быть, управлять сторонниками, сплачивать их, превращая в одну команду и поддерживая в критические моменты. Взгляд упёрся в чьи-то глаза. Серые, смотрят с вызовом. Попалась. Теперь он смотрел только на неё, так, словно многоголосой недоброй массы вокруг не существовало.

   - Вы препятствуете осуществлению неотъемлемых гражданских прав присутствующей здесь группы лиц. Если дорога немедленно не будет освобождена, вы, согласно основному ядру положений Социального кодекса, подвергнетесь высшей мере наказания - исключению из Социума. Я жду ответа.

   Ты не выдержишь такой наглости. Не сумеешь промолчать. Идеалистка. Вы все здесь - идеалисты, вставшие не на ту сторону. Выбравшие простые ответы и уютный протест. И если вами управляют советники - что мешает поуправлять и мне?

   Она не выдержала. Серые глаза вспыхнули и девушка шагнула в первый ряд, решительно протолкнувшись между своих товарищей. Она была красива - как рассерженный огонёк, до поры скрывающийся под пеплом. Волосы под стать глазам - такие же серые, пухлые губы, бледное, чуть вытянутое лицо, пылающее лёгким румянцем.

   - Вы больше не имеете гражданских прав, - надменно бросила она Римму, продолжавшему удерживать маску невозмутимости.

   - Ложь. Ни один из учащихся факультета Экзекуторов не совершал проступков, нарушающих Социальный кодекс, о чём свидетельствует база личных досье Ауры.

   - Вы лишены гражданских прав особым решением Совета, - не растерялась она. - Это достаточное основание для того, чтобы таким, как вы, был заказан вход с Зал собраний!

   Римму нравилась её решительность. Нравилась внешность. Нравилось, что есть ещё одна ступень, на которую можно взойти по дороге к своему "Я". Раньше он мог растеряться. Мог даже смутиться, отвернуться, уйти. Раньше. Но не теперь. Девушку следовало раздавить, отбросить со своего пути.

   - Ложь. Совет превысил свои полномочия, принимая подобное решение. Оно не зарегистрировано в базе личных досье, а следовательно - нелегитимно. Освободите проход, нарушители.

   - Мы?! Мы - нарушители?! - не выдержала оппонентка, и Римм понял, что в поединке двух дилетантов он победил. Похоже, никто не учил её сдерживать собственные эмоции. - Ваш проклятый отряд применил насилие! Вы сознательно ограничивали свободу других людей! Вы ходите по Ауре, как захватчики, гордые своей формой, и смеете называть других нарушителями?!

   - Да. Я - в своём праве и действую строго в рамках Кодекса и Догм, в отличие от заигравшейся девчонки, которая не имеет культуры мышления и считает истерику аргументом.

   За их разговором следили. Ближайшие члены "Свободной Ауры" успели распалиться вместе со своей предводительницей, и, скорее всего, забыли полученные от советников наставления - если таковые вообще были.

   Девушка задохнулась от возмущения. Нужно было давить, пока она не опомнилась.

   - Мы пройдём, хочешь ты того, или нет.

   Он уже нависал над ней - не угрожая, не улыбаясь, оставаясь бесстрастным - но с толикой презрения на лице. Заметной толикой.

   - Ты! Эгоистичная, продажная тварь!

   - Я исполняю свой долг перед человечеством.

   - Перед ЭПГ!

   - Это одно и то же. Их долг - защищать всех людей.

   - Посадив на цепь!

   - Если это послужит общему благу.

   - А если завтра прикажут убивать ради общего блага - ты убьёшь?

   - Да.

   Он смотрел прямо в глаза сероволосой, и та в ужасе отшатнулась.

   - Да что же ты такое?! Что коммандеры из вас вырастили?!

   - Я - экзекутор.

   Римм сделал шаг вперёд, колонна слитно качнулась за ним. И тут окружающих проняло.

   -Бей их!

   - Защищайтесь! Защищайте свою свободу!

   Сердце дёрнулось. Адреналиновая волна накатила и тут же схлынула. Кто-то грубо толкнул его в грудь, замахнулся - и триггер сработал. Оппоненты начали первыми. Руки развязаны. На краткий миг Римма захлестнул страх - кругом были искажённые гневом лица, вздымались кулаки, толпа показалась огромным зверем, который вот-вот растопчет одинокую жертву - но в следующий миг он был уже не один. Колонна разворачивалась в клин, тело вспомнило вбитые на спаррингах рефлексы - зверь снова распался на отдельных людей. Экзекуторы превратились в нож, режущий аморфную массу.

   Стоявшую перед ним девушку он просто отбросил в сторону, надеясь, что та не попадёт никому под ноги. Высокого парня в красной повязке встретил кулаком в лицо - и тот, непривычный к боли, завалился назад. Из разбитого носа потекла кровь. Экзекуторы работали слаженно, жёстко, нанося удары и разбрасывая неумелых противников - прошло не больше минуты, и на них перестали напирать, толпа разом потеряла боевой задор и начала откатываться перед строем чёрных мундиров, поверх которых сверкали насмешливые улыбки. Несколько человек остались сидеть на мраморных плитах, тихонько скуля, тряся головами или удивлённо разглядывая красную субстанцию на своих ладонях. Им помогли забраться в подоспевших медицинских морфов, после чего вновь собравшаяся колонна двинулась вперёд, не встречая более никакого сопротивления. Над площадью повисла тишина. Даже сторонники ЭПГ выглядели ошеломлёнными и Римму стало не по себе. Взгляды, которые на него бросали теперь, затуманил страх.

   ***

   Пока обряженный в униформу юнец вещал с трибуны о долге и предательстве, Андерс Свенссон раздумывал о том, как выйти из патовой ситуации, сложившейся между Советом и ЭПГ. Грозная речь его не волновала: настоящих рычагов, при помощи которых можно опрокинуть Совет, за оппонентами не водилось. Разыгравшееся перед входом побоище, за которым председатель наблюдал несколькими минутами ранее,оставалось не более, чем бессильным щёлканьем не таких уж длинных зубов.

   Свенссон вздохнул. Будь "Свободная Аура" настроена порешительней - могла бы задавить этот глупый прорыв и выставить экзекуторов на посмешище. Зря, зря физической подготовке не уделялось должного внимания - но кто знал? Силовое противостояние - вещь настолько неприятная, что прибегать к нему означает признать свою слабость в остальных областях борьбы.

   Ладно. Нужно смотреть правде в глаза - до сих пор сдвинуться с мёртвой точки не удалось. Накоплены инструменты, сторонники, очищен от противников сам Совет - но позиции ЭПГ остаются всё такими же незыблемыми, как раньше. Слишком велико превосходство, слишком. Как там говорил Рютше - мышь копает под гору? Пожалуй, это уже перебор. Легко сдаться, когда смотришь на вершину, до которой остаётся неблизкий путь. Нет, не мышка. Гора не обращает на мышь внимания, а мы таким вниманием уже удостоены. Коммандеры прислали своих псов - значит, играют на повышение. Что они сделают, если игра будет принята?

   - Гражданский совет встал на путь прямой конфронтации, превышая свои полномочия и саботируя деятельность Экипажа постоянной готовности по защите Ауры, - продолжал греметь с трибуны угрюмый экзекутор, и Свенссон поморщился. Было совершенно очевидно, что оратор - фанатично преданная хозяевам пешка, которая пойдёт до конца, исполняя любые приказы. Смотреть на это самоунижение - противно, не смотреть - невозможно: стереопроекция позволяла разглядеть каждую деталь уродливого мундира.

   - Подобное поведение свойственно не здравомыслящему человеку, способному на объективный анализ сложившейся ситуации, а неразвитым, инфантильным личностям, поставившим собственное "Я" превыше интересов нашей цивилизации. Экипаж постоянной готовности предостерегает от дальнейших действий, направленных на подрыв безопасности Ауры. Дальнейшие провокации, угрожающие жизни и здоровью людей, будут пресекаться без...

   Пресекаться? Что вы сделаете, пятеро марионеток, пляшущих под заданную программу? Чего стоит сила, если нет свободной воли? А воля? - тут же возразил он себе. - Стоит ли чего-нибудь бессильная воля? Нет, воля не бывает бессильной. Слаба - бесспорно. Зато не ограничена железными оковами Догм.

   - Андерс.

   На соседнее кресло тяжело плюхнулся Рютше, и председатель отвлёкся от бесплодных раздумий. Хотелось кофе, хотелось тишины и ещё больше хотелось умного собеседника - разорвать свернувшиеся в кольцо мысли, вырваться из болота рутинных дел, так и не дающих решительного результата. Свенссон взглянул на руководителя Социального комитета, и, по совместительству, штаба их неформальной организации, постепенно осознавая, что происходит нечто плохое. Нечто плохое и совершенно непредвиденное - настолько усталым и серым выглядел товарищ. Массивный подбородок Рютше едва заметно подрагивал, рука машинально массировала затылок, но хуже всего был расфокусированный, устремлённый в никуда взгляд. Впервые на памяти Свенссона Алаус Рютше не дирижировал своим информационным оркестром и вообще не обращал внимания на рабочую инфосферу. Тревога кольнула внутренности холодным жалом, примеряясь к настоящему удару - в том, что он последует, сомнений не оставалось.

   - Что случилось?

   - Случилось?

   В глубоко посаженных карих глазах на мгновение вспыхнуло непонимание, тут же сменившееся тусклой ухмылкой.

   - Да ничего такого. Просто нас раздавили.

   Рютше фыркнул, совершенно не заботясь о том, какое впечатление производит.

   - Самоустраняешься?

   Это подействовало. Помощник собрался и сел ровнее - какую бы новость он не принёс, отказаться от гордости она его не заставила.

   - Прости. Очень уж... всё внезапно. В общий мультиканал выгляни.

   Свенссон послушался. Вывел на личную инфосферу агрегированный поток с общих информационных каналов Ауры и несколько минут молчал, не меняя выражения лица и не двигаясь. Потом отключился - картина была ясна.

   - Что ещё?

   - А тебе мало? Тогда слушай моё экспертное мнение, если оно по прежнему чего-то стоит. Мы хотели вынудить ЭПГ действовать, так? Нервничать, пробовать на зуб рамки Догм и в итоге терять авторитет. Наивный план, как мне теперь кажется. Знаешь, почему наивный, Андерс? Потому что мы понятия не имели, что дальше. Даже ты - понятия не имел, хотя и думал над этим. Я ведь прав?

   Председатель кивнул - он никогда не стеснялся признавать собственные ошибки, почитая искренность отличным средством поддержания авторитета среди советников.

   - ЭПГ сделал свой ход, Андерс. Полагаю, мы в самом деле заставили их понервничать - а вместе с тем, привели в действие какие-то регулирующие механизмы, о которых не имеем понятия. Сами, своими руками, открыли лазейку в Социум.

   - Полагаешь, мы расшатали Догмы?

   - Догмы? А что такое Догмы? Ты знаешь? Я - нет.

   - Комплекс целеполагающих установок и ограничений...

   - Ах, оставь.

   Рютше вёл беседу с позиции ментора, и Свенссон понимал, что заслужил подобное наказание. Забрался на пьедестал лидера - будь готов ушибиться, когда оступишься. Тем более, что товарищ наконец-то ожил - и похоже, что чужая воля так и не смогла переломить его стержень.

   - Мы не знаем, как работают пресловутые Догмы. Из чего они состоят, в какой мере подвижны, а в какой - незыблемы. Что за условия в них прописаны, что за команды? По мне, так это сложнейшая система, исполняемая интеллектом самой Ауры. Вот в неё-то мы и влезли с ногами - сместив условия настолько, что в руках ЭПГ оказался неожиданный подарок. Кусочек недоступной ранее власти. И коммандеры тут же ею воспользовались, хлопнув по назойливой мухе - то есть по нам. Эти дети, - он кивнул в сторону трибуны, - финальный штрих. Маленькая эффектная провокация.

   Из стремительных арок, на которых покоится купол Зала собраний, льётся умиротворяющий солнечный свет. Падает на трибуну, с которой наконец-то убрался незваный оратор, падает на чёрные спины уходящих экзекуторов, падает на лицо самого Свенссона, словно предлагает - улыбнись, расслабься, жизнь продолжается! Искусственное солнце, сложный массив излучателей, скользящий по своим небесным рельсам, светит для всех и каждого - точно так же, как светил давно покинутый оригинал, дававший тепло и свет целой планете. Но сегодня, только сегодня, этот свет не предназначен для председателя Гражданского совета. Свет стал насмешливым и чужим.

   ...состав преступлений, совершённых экстремистским движением "Свободная Аура", в том числе применение физического насилия и сознательное воспрепятствование действиям Экипажа постоянной готовности по обеспечению безопасности Ауры, требует немедленного вмешательства...

   Лицо Тайо Глаубе хранит серьёзность, но Свенссон знает: в душе тот смеётся. Смеётся над незадачливым оппонентом, решившим "играть в политику".

   ...неопровержимо свидетельствуют о том, что противоправные действия инспирировались и направлялись членами Гражданского совета Ауры, в том числе - председателем Андерсом Свенссоном и его ближайшими соратниками. Указанные граждане поставили перед собой цель отказаться от высадки на Мечту и продолжить полёт, лишая нас будущего. Во избежание дальнейших актов террора нижеперечисленные лица будут лишены доступа к информационному слою техносферы плоть до разрешения...

   Ты знаешь, куда бить. Щелчок пальцами - и он не просто бессилен, он слеп и глух. Остаются друзья, но друзьями инфосферу не заменить...

   Ненавистное... Ненавистное? Да, именно так. Что ж, с этим чувством нужно смириться, как бы ни было противно. Ненавистное лицо социокоммандера сменяется жёстким и неживым лицом актора. Кукловод лично вышел на сцену.

   - Граждане, - чеканит он. - Руководствуясь приоритетной задачей по защите каждой вверенной мне жизни, военно-технической целесообразностью и санкционированным Аурой расширением моих базовых полномочий, я объявляю на Ауре военное положение. С этой минуты подчинённые Экипажу постоянной готовности силы и средства имеют право превентивно пресекать любые попытки создать угрозу человеческим жизням либо воспрепятствовать исполнению Экипажем постоянно готовности своих обязанностей. Военное положение считается действующим вплоть до полного устранения внешней угрозы. Мы защитим и вас - и вашу мечту.

   И многое, многое другое. Усыпляющий газ, принудительная эвакуация по сигналу тревоги, крупным планом - ряды "Свободовцев", вздымающиеся для ударов кулаки, стычка в убежище и стычка на площади перед Залом собраний, а потом - лица... Лица экзекуторов, погибших в бою с Чужими - впервые обнародованный список потерь. Молот ЭПГ давил гражданскую волю, обрушивая на неё весь свой вес.

   Ещё позже личная инфосфера без предупреждения погасла, оставив своего владельца наедине с той скудной информацией, которую могли выудить из окружающего пространства его собственные органы чувств. Свенссон едва не взвыл. Едва не закричал в голос. Едва не опустил голову. Едва не...

   - Пойдём, Алаус.

   - Куда? - поднял брови Рютше, всё ещё дезориентированный коллапсом своего мира. Ему не хотелось никуда идти, в глазах плескалось смирение.

   - Наружу. Или ты решил присоединиться к Хайнцу с его цветочками?

   - Ты...

   Он не договорил, читая на лице Свенссона совершенно невообразимую смесь чувств, среди которых всё отчётливее проступало злое веселье. И что-то ещё... Что-то ещё странное там было, чему Рютше не сумел дать названия, потому что сам такого никогда не испытывал.

   - Я всё ещё гражданин Ауры. И ты тоже.

   ***

   Семь светящихся, медленно растущих шаров плывут в пространстве, постепенно теряя яркость.

   - Говорит Аура. Подтверждаю уничтожение всех целей. Вторая эскадра, возвращайтесь. Дежурная группа готова к вылету.

   - Говорит Альт-1. Всем ИАП. Возвращение.

   Астроморфы обзаводятся плазменными хвостами - огромная сеть огоньков вспыхивает новым созвездием, начиная сложный манёвр сближения. Ликвидация ретрансляторов прошла идеально: развёрнутое огромным куполом построение Второй эскадры дало единственный залп, перехватить который Чужие даже не попытались. Тяжёлые снаряды - каждый десятый с ядерной начинкой - превратили вражеские объекты в облака радиоактивного газа.

   Приказ выполнен без потерь, и этот факт превращается в стайку радостных сообщений, летящих по эскадренной сети от одного корабля к другому. Впереди - только отдых и возвращение. Никто не остался за спиной эскадры незримым грузом, никто не ждёт новых подвохов. Кажется, Чужие продемонстрировали всё, на что способны, и не добились успеха. Следующий удар за оружием человечества.

   - Говорит Альт-1. ИАП-169, ИАП-170, ИАП-173, ИАП-191, вы отклонились от целевых параметров манёвра. Доложите о причине отклонений.

   Проблема кажется незначительной и в голосе нет тревоги, но коммандер эскадры знает: в космосе не бывает по-настоящему незначительных проблем. И, тем не менее, десятки километров - ещё не чрезвычайная ситуация. И даже сотни. И даже...

   - Говорит Альт-1! ИАП-169, ИАП-170, ИАП-173, ИАП-191, немедленно доложите, что у вас происходит! Вы полностью отклонились от целевых параметров манёвра!

   Тишина. Коммандер догадывается запросить автоматическую телеметрию, но его опережает сигнал оповещения: телеметрическая информация от четырёх ИАП перестала поступать в эскадренную сеть. Это - уже ЧС.

   - Говорит Аура. Альт-1, наблюдаю уклонение четырёх ИАП от выполнения назначенного манёвра. Что у вас происходит?

   - Говорит Альт-1. Полностью потеряна связь с ИАП-169, ИАП-170, ИАП-173, ИАП-191. Телеметрическая информация не поступает. Причина неизвестна, внешних повреждений не наблюдаю.

   А вот теперь голос коммандера выдаёт его беспокойство. Безмятежного окончания операции не вышло, случилась какая-то беда, и разум услужливо подсказывает: Чужие. Снова необъяснимый удар. Снова потери. Снова - невозможность ответа. По эскадре незримым гостем гуляет страх.

   - Говорит Аура. Альт-1, продолжайте выполнение манёвра, продолжайте попытки установить связь, продолжайте визуальное сопровождение выбывших из строя ИАП. Мы занимаемся проблемой.

   Они занимаются. Простые слова, призванные успокоить экзекуторов и показать, что всё под контролем. Они действительно занимаются - снова и снова посылают бесполезные запросы, надеясь услышать отклик от автоматики, которая никогда не должна молчать. Пытаются достучаться до пилотов, до искусственных интеллектов, до простейших датчиков - лишь бы получить отклик. Лишь бы - не тишина.

   И наконец - сдаются.

   - Внешний интерфейс отключён, прохождение команд блокируется. ИАП-169, ИАП-170, ИАП-173, ИАП-191 перешли в полностью автономный режим.

   - Запрос телеметрии на автомат. Запрос голосовой связи на автомат. Подготовить спасательную команду. Дежурной группе оставаться в состоянии первой готовности.

   ***

   Тёмная, как ночь, Кинан откинулась в кресле. Ситуация вышла из-под контроля и принятие нового решения зависло: слишком мало информации, чтобы выстроить хоть какой-то прогноз. Ясно было лишь одно: астроморфы продолжают функционировать. Продолжают функционировать, но молчат.

   - Кинан?

   - Виндик.

   - Гипотеза?

   Он опустился в соседнее кресло, и тучи на лице астрокоммандера понемногу начали расходиться. Присутствие неизменно уверенного в успехе актора действовало успокаивающе - как ушат холодной воды на голову и тёплое полотенце после.

   - Что-то произошло с командными ядрами астроморфов. Реакторы продолжают работать в штатном режиме, все внешние интерфейсы - как обрезало.

   - А обрезать их можно лишь принудительно.

   - Именно. Не могу представить ситуацию, в которой все системы, отвечающие за коммуникацию, одновременно выйдут из строя. Зато отключить их изнутри, к примеру, перейдя в режим информационной обороны...

   - И что мы можем?

   - Послать спасательный астроморф.

   - Но ты не уверена, что он будет в безопасности.

   - Вот именно. Не могу рисковать ничьими жизнями, пока не буду уверена, что с ними не случится то же самое. Или...

   - Или они не будут атакованы самими ИАП.

   - Ты читаешь мои мысли.

   - Неудивительно - мы думаем об одном и том же. Имена?

   - Эон Ли Граоне, Александр Рожков, Рю Юмми, Фальк Домиан.

   - Всё ещё сомневаешься?

   - Нет. Нет, почти не сомневаюсь. Но очень не хочу верить. Это потянет за собой такие последствия, что...

   - Подождём, Кинан, - неожиданно ласково сказал актор и, в свою очередь, погрузился глубоко в кресло. - Подождём Вторую эскадру. Ты ведь уже предприняла все необходимые меры?

   - Все. Какие могла.

   ***

   Ожидание завершилось, когда астроморфам Второй эскадры оставалось двое суток пути.

   Ожил радиоканал, и Аура приняла сжатое голосовое послание. Виндик и Кинан прослушали его вместе.

   "Говорит... Нет, не так. К вам обращаются те, кто больше не желают быть игрушками. Ни ЭПГ, ни Совета, ни мёртвых предков, обрёкших нас на этот полёт. Дальше пойдём своим путём. Оставьте нас в покое. Мы хотим свободы. Мы её получили."

   - Дети сбежали, - буркнула астрокоммандер. Добавить к её словам было нечего.

   Она открыла радиоканал и, чуть помедлив, продиктовала ответ:

   - Говорит Аура. Вы предаёте человечество. Одумайтесь. Вернитесь на борт. Наказания не последует. Вы сможете покинуть ряды Корпуса и выбрать другую судьбу.

   Две минуты ожидания и ответ.

   "Не решайте за нас. Мы уже выбрали. Ответ - нет."

   - Бесполезно, Кинан. Они потеряли чувство реальности. Вступили в полный симбиоз с астроморфом.

   - Что они собираются делать без топлива, продуктов питания и воды?

   - Сложно сказать. Сейчас мятежники продолжают приближаться к Мечте, так что в ближайшее время пополнение запасов топлива им не понадобится. А дальше...

   - Дальше Чужие.

   - Которые могут получить в своё распоряжение человека и астроморф, если только не уничтожат их на подходе. Любую вероятность попадания техники и мятежников в распоряжение врага следует исключить.

   - Говори прямо. Ты предлагаешь их уничтожить.

   - Не предлагаю, Кинан. Приказываю.

   Девушка опустила взгляд. Между двумя коммандерами повисло молчание. Потом ровный, чуть хрипловатый голос произнёс:

   - Интерфейс "Погружение" отключён. Вероятность нового захвата астроморфов сведена к минимуму. Приступаю к выполнению приказа.

   Она открыла канал связи с дежурной группой, послала сигнал высшей приоритетности и продиктовала сообщение:

   - Говорит астрокоммандер. Четыре пилота из состава Второй эскадры подняли мятеж и отказываются возвращаться на Ауру. Приказываю выполнить перехват ИАП-169, ИАП-170, ИАП-173, ИАП-191 и принудить их к возвращению на Ауру. В случае отказа или сопротивления - уничтожить.

   Протекла минута, но никто не отозвался. Инфосфера подмигивала Кинан россыпью условных обозначений, едва заметно ползущих по своим траекториям в сенсорном поле Ауры. Ответ пришёл со значительным опозданием - совсем не тот ответ, которого ожидали.

   - Говорит ИАП-90. Уточните последний приказ.

   Пауза. Сигнал летит от Ауры к астроморфам.

   - Говорит астрокоммандер. ИАП-90, вы прекрасно поняли мой приказ.

   Пауза. Ответ снова запаздывает - сильнее, чем обязывает расстояние между группой и Аурой.

   - Говорит... Я... Да, я слышал. Мы не понимаем, что происходит. Этот приказ... Мы не можем его выполнить.

   Актор, не изменившись в лице, бросил в инфосферу Кинан мячик-предупреждение. Та поняла, задержав уже готовый ответ.

   - Он совершенно потерял волю. Аура, связь на меня!

   - Слушаюсь, актор.

   - Говорит актор. Даниэль!

   - Актор! Что мне...

   - Уничтожь их.

   - Что?.. Это же люди!

   - Уже нет. Уничтожь их.

   - Я не могу!

   - Человек - не данность, а состояние. Мы являемся человечеством, а это значит, что отрёкшиеся от нас теряют право называться людьми. Экзекутор Даниэль Варрес! Приказываю вам немедленно уничтожить отступников.

   - Я не могу. Не могу... Не заставляйте меня!

   - Бесполезно. У него шок. Сходное состояние наблюдается ещё у шестерых пилотов дежурной группы.

   - Перевести на внешнее управление. Дополнительные неподконтрольные ИАП нам без надобности.

   Двое переглянулись. Полыхающий чёрным пламенем клинок против тускло блестящей стали. Актор нарушил тишину первым.

   - Винтерблайт. Он справится.

   - Полагаешь, что он согласится из ненависти девушке, которая ему отказала?

   - Почему нет? Какая нам разница, насколько мелкие и низменные чувства двигают человеком, если они двигают его туда, куда нужно нам?

   - Виндик!

   - Шутка. Всего лишь шутка. Винтерблайт согласится из стремления доказать самому себе, что он может подняться над собственной слабостью. Он всё ещё любит её - и убьёт именно потому, что любит. Не ради, но вопреки.

   - Он убьёт сам себя.

   - И это возможно. Если маятник качнётся в другую сторону, если он сочтёт себя машиной, лишённой человеческих уязвимостей - это будет означать конец его собственного будущего. Но мы ведь надеемся, что он вовремя остановится?

   - Мы не просто надеемся. Мы формируем его судьбу, и это настолько противно, что мне хочется плеваться. И я ведь знаю, что иначе нельзя... Но от этого не легче, мой бог.

   - Мы учимся управлять пространством и гравитацией, пронесли наш вид сквозь пустоту и вступили в битву с неведомым, но нами по-прежнему движут древние, как само человечество, чувства. Гордость, страх, желание... Имеет ли какое-то значение, что ты берёшь в руку - меч или астроморфа, если тебя побуждают к этому одни и те же мотивы?

   - И ты так просто управляешь им?

   - Да. Разве это дурно - помочь кому-то пройти по трудной дороге?

   - Порой мне кажется, что я тебя ненавижу.

   - Если это в самом деле так, я весьма признателен. Такое сильное чувство очень дорого стоит. А теперь...

   Он отвернулся от Кинан, послал вызов и с торжествующей улыбкой скомандовал:

   - Экзекутор Винтерблайт! Экзекутор Эон Ли Граоне отреклась от человечества ради симбиоза с машиной. Уничтожь её.

   Ответ пришёл без паузы.

   - Слушаюсь.

   ***

   - Слушаюсь, - выдохнул он прежде, чем успел подумать, что именно ему приказали. Нет, неправда: подумать всё же успел. Мгновения хватило, чтобы сказанное пронзило мозг, а рефлексы выдали "да", но вот осознание... Осознание пришло лишь потом.

   Сначала в инфосферу высыпались детали приказа. Удаление цели, перехват, наличные силы - совершенно ненадёжные силы! - и лишь потом он прокрутил перед собой четыре имени, одно из которых острой звездой ужалило в самый центр груди.

   Эон Ли Граоне.

   Александр Рожков.

   Рю Юмми.

   Фальк Домиан.

   И снова - Эон Ли Граоне. Эон Ли. Так и не забытая боль. Загнанная в подполье, задушенная, забитая текущими делами - но всё ещё живая и готовая укусить. Необходимость думать о той, кого так старательно пытался забыть, вновь поколебала хрупкое душевное равновесие.

   Эон Ли. Счастье в глазах. Эон Ли. Солнце, в котором полыхают её светлые волосы. Эон Ли. Убить. Своими руками вонзить нож себе под рёбра. Стереть свою душу. Остатки воспоминаний. Разрушить до основания, до голого металла, на котором уже не вырастет сад.

   Кто-то смутно знакомый, шедший навстречу по коридору, вдруг шарахнулся в сторону. Неважно. Приказ или чувства? Долг или вывернутая наизнанку память?

   Ответ известен.

   Римм провёл рукой по лицу, отгоняя подступивший туман. Заказал у ближайшего терминала успокоительное, выпил, подождал немного, пока кислая газировка донесла свой яд до кровеносных сосудов.

   Боль ушла, оставив равнодушную пустоту. Всё лишнее - отбросить. Есть приказ. Есть... особые обстоятельства. Возможно, стрелять не понадобится, возможно, хватит одних лишь слов. Они ведь давно друг с другом не говорили. Очень давно. И теперь придётся.

   Продолжая движение к полётной палубе, Римм составлял список боевой группы. Кинан уже передала в его распоряжение текущие психопортреты готовых к вылету пилотов первой и третьей эскадр, оставалось лишь выбрать тех, кто в критическую секунду не дрогнет - если это вообще можно предсказать в тот момент, когда рушатся все устои семисотлетнего общества.

   Человек убьёт человека.

   Шейд? Отпадает. Сил у неё, быть может, и хватит - в хрупкой оболочке прячется стальной дух - но нет ни малейшего желания испытывать её на прочность. Пятнать соучастием в убийстве. Пусть это будет маленькой слабостью коммандера флота. Вряд ли кто-то узнает.

   Кройцер - прекрасный боец-рукопашник. А ещё - очень добродушный. Физическая мощь ему не поможет.

   Стоп, стоп. Не так. Думай от противного: кто вообще похож на убийцу? Он, Римм Винтерблайт - наверное. Близняшки, Эльга и Эльза! Обе так и не забыли о смерти Вергоффена, обе первые в тактике наземного боя... И очень, очень недобрые. Цинично, но делать нечего. Кто ещё? Кто любит мрачноватые шутки и без стеснения говорит о мёртвых? Аркадия Росса. Проверена в условиях, приближенных к боевым. И оттуда же, из памятного десанта в Биом - Гильден, Максимилиан, Святослав. Все трое - жёсткие в общении, не склонные к излишней сентиментальности. Гильден и Святослав реконструируют военную историю, Максимилиан - весельчак на пару с Аркадией... Уже семеро. В идеале следует иметь трёхкратное превосходство, но с учётом ненадёжности личного состава хватить и восьми человек. Кого взять последним?

   "А ведь я сейчас планирую, как эффективнее всего убить людей" спокойно произнёс кто-то в его голове.

   Да. И лучше всего по этому поводу не рефлексировать. Так надо. Предатели - хуже чужих, они подрывают единство человечества изнутри.

   "Какое единство? То, которое ты сам растаптывал перед Залом собраний?" - насмешливо отозвался внутренний голос.

   То самое. Но члены "Свободной Ауры", при всей своей отвратительности, не давали присяги экзекуторов, не нарушали своего слова. Они тоже - за человечество, просто выбрали неправильный путь.

   Я, солдат Ауры, искренне присягаю на верность человечеству. Клянусь все силы, время и жизнь свою положить для защиты своего вида и его будущего, строго выполнять положения воинского устава и приказы командиров, клянусь ни на мгновение не забывать о своём долге и превыше всего ставить мою верность человечеству, Ауре и нашей общей мечте!

   Нашей общей мечте. Вот оно. Мечта, которая превыше собственных глупых грёз о когда-то знакомой девушке.

   Восьмой пилот - Юлия Шейд. Коммандер флота не будет ставить чувства превыше долга.

   Разобравшись с самим собой, он на ходу разослал приказы подчинённым, намеренно оставив для прибытия на лётную палубу минимальный отрезок времени. Чем меньше времени окажется на раздумья - тем лучше.

   "Римм?" - всплыло в инфосфере сообщение, атрибутированное рисованным личиком Шейд.

   "Сможешь убить человека?" - мысленно продиктовал он в ответ.

   "Думаю, да. Постараюсь." - девушка думала долго, минуты две, и ответила предельно серьёзно.

   Стало чуть поспокойней. Есть на кого опереться - уже полдела. Лишь бы остальные не подвели.

   Семь звёзд, обозначающих пилотов сводного подразделения, уже зарегистрированного в структуре Корпуса, горели зелёным. Рядом с каждым крутился таймер ожидаемого времени прибытия, но Римм гарантированно успевал первым. Это было хорошо: во-первых, командиру не пристало опаздывать, во-вторых - встречаться с подчинёнными лицом к лицу совсем не хотелось. Впереди - ещё трое суток. На разговоры хватит с лихвой. Особенно теперь - когда весь путь предстоит проделать в собственном теле, полностью ощущая и перегрузки, и заключение в объятьях контактной капсулы.

   Подключение к астроморфу больше не походило на кратковременную потерю рассудка, когда чувства полностью теряют опору, а сознание расплывается, пытаясь коснуться новых своих границ. Римма встретил не огромный зверь-симбионт, но всего лишь машина. Совершенная, мощная... и куда более родная. Она не отзывалась на малейшие движения мысли, не угадывала желаний и не растворяла в океане пространства, пронизанном техночувствами. А ещё она не пыталась проникнуть в чужой разум и навязать ему собственные решения.

   Классический интерфейс - система вложенных инфосфер, в центре которых подвешен неподвижный пилот - превратил окружающую пустоту в набор абстрактных линий и символов. В условном направлении "впереди" зажглась Мечта - самый яркий объект небосвода после местного солнца. До цели подать рукой, но пока - другие проблемы.

   За состоянием систем корабля, миниатюрной эскадрой и сенсорным полем приходилось следить, усилием воли вызывая соответствующие режимы. Да, пьянящее поначалу чувство лёгкости, которым дурманил человека полноценный нейроинтерфейс, ушло. Вместо парящего в космосе сверхсущества Римм превратился в обычного пилота, наблюдающего за действиями искусственного интеллекта и придающего им легитимность в глазах следящей за железным соблюдением Догм Ауры.

   Но если такова цена за избавление от чужака в собственной голове - он рад её заплатить.

   И всё же... И всё же понять мятежников тоже можно. Для них астроморф никогда не был чужой, неприятной сущностью. Их попытались лишить экстаза единения с машиной, когда стало уже слишком поздно. Не уследили. Боги тоже ошибаются. Коммандеры, сам актор - допустили ошибку и теперь посылают своих солдат, чтобы устранить её последствия. Не совсем справедливо, а? Но это тоже - цена. За право принимать решения, за право быть частью целого, за право одолеть себя самого - цена. Нельзя остановиться на середине лестницы. Иди вперёд - или снова падай к подножию.

   Римм получил от Ауры разрешение на старт и передал его автопилоту. Толчок. Катапульты вывели крейсер из ангара и тот немедленно приступил к обработке полётного задания. Человеческая воля больше не нужна - ровно до того момента, когда сенсорное поле в реальном режиме времени ухватит мятежные корабли. А пока боевая группа выстраивается в огромное, радиусом в сотни километров кольцо - можно провести... Инструктаж? Индоктринацию? Проповедь?

   Семь символов на всплывшей перед глазами панели конференц-связи обрели цвет и объём - знак готовности к разговору. Молчать дальше - значит, сеять сомнения.

   - Нам придётся стрелять в людей, - начал он в лоб, зная, что каждый уже ознакомлен с деталями приказа и успел их обдумать. - Я считаю, что в условиях войны такое решение оправдано. Кто-нибудь в этом сомневается? Говорите всё, что думаете, потом может оказаться поздно.

   - Мы давали присягу, - тут же звякнул металлическими нотками мужской голос. Гильден. Немногословен.

   - Дезертиров расстреливали во все эпохи, - равнодушно добавил Святослав Рей. А вот этот, похоже, волнуется - но хочет казаться твёрдым. Какая знакомая картина...

   - Так мы, получается, следуем старой доброй традиции? Хоть доклад пиши - "Реконструкция расстрела как формы социального воздействия на членов общества", - хмыкнул Максимилиан. - Даже жалею, что уже отучился.

   - О шестистах двух баллах не жалеют. О них рыдают.

   - Это кто? Наша милая Аркадия, которая так убивалась о том, что не попала в первую сотню, что с горя пошла в солдаты?

   - Да, это та самая милая Аркадия, которая обошла тебя в тактике космического боя, применении ВКТ и способности применять головной мозг по прямому назначению.

   - Если под прямым назначением ты понимаешь вечное брюзжание - несомненно, я уступаю пальму...

   - Говорит Эльга, - вмешался в перебранку новый голос, приятный, но холодный. - К выполнению приказа готова.

   - Говорит Эльза, - отозвалась вторая сестра. Не зная, как обстоят дела, можно было решить, что говорит тот же самый человек. - К выполнению приказа готова.

   - И я, - мрачновато добавила Шейд. - Готова.

   Разговор утих: все ждали ответа.

   - Спасибо, - честно ответил Римм. - Теперь мне куда спокойнее. Я попытаюсь убедить их вернуться, но вы на такой исход не сильно рассчитывайте. Арфа-1 - всем ИАП: двести тысяч секунд отдыха. Приступайте.

   ***

   Что такое момент истины? Это момент, когда ты получаешь ответ на давно мучающий тебя вопрос. Ответ неоспоримый и однозначный. Смогу ли я? Хватит ли сил? Какое решение я приму? Можно сколько угодно гадать, проигрывая в уме всё новые и новые ситуации, но настоящее решение будет принято лишь в тот миг, когда ты будешь стоять перед реальным выбором. Перед действием, не оставляющим пространства для череды манёвров, с помощью которых человек постоянно пытается обмануть жизнь.

   Момент истины - это белая точка астроморфа, захваченная системами наведения. Это две тысячи километров до цели и маленькая искорка жизни, которую можно погасить движением мысли. Это приказ, выполняя который ты должен растоптать кусочек себя.

   Скорости беглецов и преследователей уравнялись - теперь корабли были неподвижны относительно друг друга, и каждый мятежник находился под прицелом пары астроморфов боевой группы. Беглецы не пытались маневрировать и не открывали огня - они вообще не обращали внимания на появившуюся компанию, продолжая свой полёт в направлении Мечты. Возможно, экономили топливо. Возможно, им было всё равно.

   Римм пренебрёг официозом и, едва не скрипя зубами, заставил себя открыть канал связи. Подлое сознание искало любой предлог, чтобы оттянуть неизбежное, и каждое действие приходилось совершать, отрешаясь от собственных эмоций и чувств. Медстанция астроморфа упрямо не позволяла повысить содержание успокоительных в крови пилота.

   - Ли!

   Промолчит? Ответит? И если да - то что?..

   - Римм? Что тебе нужно?

   Он вздрогнул, услышав знакомый голос. Перехватило дыхание.

   - Поговорить.

   - Разве у нас есть причины с тобой разговаривать?

   Это было больно. Всё ещё больно. Почему не получается ненавидеть? Почему вместо неприязни и презрения вылезает позабытая тьма, в которой крадутся призраки прошлого?

   - Да, у нас есть причины. Я - коммандер флота, а ты - моя подчинённая. Я приказываю тебе немедленно прекратить несанкционированные действия и вернуться на Ауру.

   - Пфф. Ты стал таким же серым, как стариканы из Совета. Игрушечный адмирал, готовый лизать пятки начальству из ЭПГ.

   Римм отрезал сам себя от реальности. Теперь вокруг были только слова и их объективный смысл. Только звуковые колебания. Только переговоры между двумя абстрактными функциями.

   - Ты отказываешься выполнить приказ?

   - А ты как думаешь? Что теперь - пожалуешься тётеньке астрокоммандеру?

   - И что ты планируешь делать дальше? Вечно парить в пустоте на своей чудо-машине - сделанной не твоими руками и вручённой тебе презираемым ЭПГ? Убежать от людей ради своего извращённого удовольствия? Ты сдалась, Ли! Сдалась без борьбы!

   - Избавь меня от нотаций. Всё сказал?

   - Я не услышал ответа на свой вопрос. Что ты планируешь делать?

   - Что захочу. Я человек и не обязана никому.

   Связь оборвалась. Всё решено, всё сказано. Неторопливо, будто наслаждаясь последними секундами жизни, он передал приказ по боевой группе.

   - Говорит Арфа-1. Всем ИАП. Разблокировать УИМП. Открытие огня по сигналу. Подтвердить.

   Семь точек полыхают зелёным пламенем. Они готовы. А он - готов?..

   Все несбывшиеся мечты, все невысказанные обиды на проклятый мир, не имеющий смысла, но всё равно причиняющий боль - просто так, из-за вселенской случайности, вся копившаяся на дне души тьма - то, что казалось неподъёмным и вечным, пришло в движение, теряя вес и закручиваясь огромной воронкой. Внезапно стало легко - так легко, как не было давным-давно. Освобождённый от гнёта дух развернулся и вышвырнул сомнения за пределы своего обиталища, вбил в конуру нейроэлектронных схем, возвращая себе и ясность мышления, и позабытую уверенность.

   - Я вычёркиваю тебя из своей души, - шептал он, не различая, мысль это или реально произнесённое слово. - Прошлое больше не властно надо мной.

   Легко, без сомнений, разблокировал систему управления УИМП. Цель - белая точка - висела в сенсорном поле, как пылинка в столбе света: взмах руки - и она исчезнет. Сеть приборов слежения надёжно удерживала ИАП-169 в паутине вероятностных линий, не оставляя ни единой возможности скрыться от предопределённого будущего. Вся эта мощь, всё это технологическое великолепие ждало лишь санкции - дозволения человека. Этим человеком был Римм Винтерблайт.

   В мире не осталось ничего, кроме пойманной цели, слепо верящей в собственную свободу. Кроме огромного тела, растворившего в себе человеческую личность по имени Эон Ли. Кроме последнего барьера, снять который могла одна лишь целенаправленная мысль.

   Римм не стал облекать её слова. Ментальный толчок снял последний предохранитель, энергия термоядерного сердца оживила УИМП и мятежный астроморф растворился в белом пламени ядерного распада.

   ***

   - Кто мог знать?!. - рыдания сотрясали хрупкое тело. - Сначала всё казалось игрой. Всё казалось... Только казалось. Даже смерть поначалу выглядела ненастоящей. Я ведь поняла, что их нет, не сразу... Там, в астроморфе, ничто вокруг не реально. А вот потом, когда мы стали выходить в галерею...

   Возвращение превратилось в ад. Пилоты боевой группы не обмолвились ни единым словом. Убийство людей потрясло всех, но настоящее испытание ждало дома, на борту Ауры.

   Их встречали.

   Несколько десятков экзекуторов молча смотрели, как новоприбывшие, пошатываясь, выбираются на полётную палубу. Римм игнорировал их, потому что не представлял, что можно сказать и сделать, а когда заплакала Шейд, окончательно растерялся. Подошёл, взял за руку и повёл прочь, сквозь молчаливый строй. Шестеро оставшихся двинулись следом, беря пример с командира и не опуская глаз. Экзекуторы расступались, роняя взгляды - сочувственные, вопрошающие, презрительные - но расступались не все.

   - Каково быть убийцей, Римм?

   Он попытался пройти мимо, но Скаррель схватил его за плечо.

   - Ответь мне! Что ты чувствовал, когда убивал?!

   В бешеных глазах сослуживца плескались ярость и боль. Скаррель не ждал ответа - он знал, что ответа нет, постепенно теряя самоконтроль. Римм приготовился бить, но бить не пришлось - пальцы на плече разжались, чужое лицо обмякло, превратившись в скорбную маску.

   - Я понятия не имел, на что шёл... Я ухожу, Римм. Ухожу из экзекуторов. Ухожу... - повторил он почти шёпотом, словно убеждая себя самого.

   - Почему?

   - Почему вы убили их?!

   Ещё несколько человек из Второй эскадры заступили дорогу, требуя от коммандера флота не то объяснений, не то признания вины, а быть может - и утешения, слов о том, что случившееся был неизбежно и не напрасно...

   Эти люди были способны на что угодно. Обвиняющие лица искали одного - точки опоры в перевернувшемся мире, но Римм не мог дать им такую точку. Не мог выдавить из себя ни одного подходящего случаю слова. Плохой лидер... Плохой дипломат... Не Вергоффен, нет. А значит - придётся драться, высказав собравшимся всё, чего они заслужили.

   - Я - ваш непосредственный командир, - бросил он с вызовом. - Если кто-то считает, будто этот факт больше не имеет значения - может сообщить прямо сейчас. Если кто-то считает, будто астроморф - его личная игрушка, если кто-то считает, будто на войне не убивают, если кто-то считает, что я дурно поступил с предателями - пусть скажет прямо сейчас!

   Он стоял, держа за руку заплаканную Шейд, и две светловолосые фурии с ледяными глазами встали справа и слева. А сзади, второй шеренгой, построились Аркадия, Максимилиан, Гильден и Святослав.

   Будто личная гвардия - мелькнула непрошенная мысль.

   И экзекуторы расступились.

   Римм прошёл сквозь частокол пустых взглядов, ломких и острых, как стекло, но никто больше не проронил ни слова.

   ***

   - Я совершил ошибку. Непростительную ошибку. Её пришлось исправить. Скажи, Кинан, почему это так... грустно? Почему я тоже чувствую боль?

   - Прикажешь отвечать?

   - Нет. Неважно.

   Актор подошёл к окну, за которым таяли предутренние сумерки, распахнул его и полной грудью вдохнул осенние ароматы.

   - Мы бежали от прошлого, а теперь кусаем его за хвост.

   - Виндик, Виндик... Ты в самом деле хочешь сделать из него нового актора? Проводишь через ломку жизненных ориентиров, насилие, убийство людей - чтобы взрастить своё собственное подобие?

   - Людям понадобится лидер.

   - Он не лидер и ты это знаешь.

   - Знаю. Но никого другого у нас в распоряжении нет. Выкованный и подготовленный Винтерблайт куда лучше, чем взрослое дитя наподобие Свенссона.

   - Хм. Перекалишь меч - и он сломается в неподходящий момент. А мне будет жалко.

   - Представь себе - и мне тоже.

   Он вернулся назад и занял огромное кресло напротив астрокоммандера. Так и сидели - молча, наслаждаясь минутами покоя. Кинан крутила бокал свином, делая небольшие глотки и разглядывая золотистый напиток на свет.

   - Эй, актор. Ты о чём-нибудь мечтаешь? Я имею в виду - лично для себя. Не этот долг, не Мечта с большой буквы, а что-нибудь такое... Простое, маленькое. Больше ничьё.

   - Не знаю. Иногда мне хочется летать в небе - без крыльев, без двигателей. Самому.

   - А это вообще реально?

   - Наверное, если попросить Игниса. Я как-то задавался вопросом - создание локальных флуктуаций гравитационного поля принципиально возможно, но потребует затратить на это половину мощностей Ауры.

   - Да уж, "простое и маленькое"...

   - А ты? У тебя есть такая мечта?

   - Точно хочешь это услышать? Оно смешное.

   - Мы и сами порой похожи на клоунов. Лучше уж так, чем сходить с ума.

   - Я хочу сидеть на берегу моря и есть мороженое. И пирожные. И фрукты. И пить лимонад. И чтобы вкус был настоящим, и больше не надо было ничего делать.

   - Ты могла бы...

   - Нет. Это всё не то.

   Опустевшийбокал упал на чёрный ковёр и закатился под стол. За ним тут же бросился маленький морф-уборщик.

   - Ты не меняешься.

   - Хватит притворяться, Виндик. Мы не люди, в конце концов. Я устала играть. Не хочу. Не хочу больше.

   - Что такое "люди", астрокоммандер? Скажи мне, если ты знаешь.

   - Это они. Живые, настоящие, тёплые. Даже идиот Свенссон, даже несчастные бедолаги, которых мы недавно убили. Наша драгоценность, наше сокровище, к которому мы приставлены сторожами. Они делают, что хотят, идут, куда хотят, чувствуют, что хотят! Знаешь ты, как я завидую им?!

   - Знаю. Вернёмся к этому разговору... когда у меня будет, что ответить. Согласна?

   - Amen.

   Раннее солнышко заглянуло в кабинет, отпрянуло, заслонённое случайными облаками, и снова вернулось, бросив на тяжеловесный интерьер свою улыбку.

   - Экзекуторы устроили что-то вроде прощания с погибшими. Сами, или чья-то идея?

   - Я не подавала идей. Тайо тоже. Экзекуторы созданы на пустом месте, у них только-только начинают появляться боевые традиции. Не нужно вмешиваться в этот процесс. Ритуальные фразы, песни, обряды - всё это костыли сознания, отчаянно сопротивляющегося страху смерти.

   - Они выдержат?

   Кинан внимательно посмотрела на актора.

   - Раньше за тобой не водилось привычки заниматься тем, что в обществе именуют "поддержанием разговора".

   - А ещё раньше за мной не водилось привычки сожалеть о смерти всего-навсего четырёх человек. Всё дело в близости к цели. Чем меньше остаётся времени, тем труднее ждать и оставаться спокойным.

   - Всё труднее дышать.

   - Да, именно. Становится труднее дышать. Кинан...

   - Что, мой бог?

   - Спой мне песню.

   - Когда-нибудь - обязательно.

   - Буду ждать.

   ***

   Кинан поймала Римма сразу после прощания с погибшими, которое проводили в маленьком сквере, нависающем над Биомом. Он машинально отсалютовал, даже не задумываясь о том, что могло понадобиться астрокоммандеру, а та, в свою очередь, не спешила объяснять. Вызвала виртуальную стрелку-проводника и потянула экзекутора за собой, демонстрируя, что в стройном девичьем теле скрывается пугающая сила, с которой вряд ли сладит даже инструктор по рукопашному бою. В лапах последнего Римм чувствовал себя уверенней - там, по крайней мере, можно было сопротивляться. О том, чтобы сопротивляться "лёгкой" хватке астрокоммандера, он запретил себе даже думать.

   Так, безропотного и покорного, провели его по пустынным, невиданным ранее коридорам, заставили сесть в транспортный вагончик и высадили в длинной галерее, мрамор которой, покрытый тончайшей паутиной трещин, прямо-таки дышал стариной, а окна-арки открывали только серую пелену, из которой внутрь врывались порывы ветра. Галерея закончилась двустворчатыми воротами, сделанными из чего-то, похожего на полированное серебро. По створкам змеилась гравировка, то сплетающаяся в стилизованные картины неведомых баталий, то, без единого разрыва, перетекающая в растительный орнамент.

   Перед дверью стояли четверо, и спутница Римма тут же присоединилась к ним. Экипаж постоянной готовности, облачённый в парадные мундиры, доброжелательно и отрешённо наблюдал за гостем, а у того, под впечатлением от нежданной встречи, не осталось в голове ни единой мысли. Он просто смотрел в ответ: на белую маску Гвин Анима, из-под которой блестела глубокая зелень глаз, на строгое лицо актора, не столько жёсткое, сколько одухотворённое, будто изнутри прорезалось что-то глубинное, скрывавшееся до поры, и теперь оживившее лик повелителя Ауры, на чуточку насмешливое лицо Игниса Фламина, обрамлённое пламенем волос, колеблемых ветром, на Тайо Глаубе, в котором не осталось больше веселья, зато обнажилась странная грусть, и на Кинан, Кинан Атэрэнсис - прекрасную бледную деву, столь мало похожую ныне на решительную воительницу и безжалостного стратега.

   - Идём с нами, Римм, - сказал актор, и голос его прозвучал непривычно мягко.

   - Куда?

   - Идём с нами. На церемонию Невозврата.

   Коммандеры окружили Римма, не оставляя выбора, и он послушно, вместе со всеми, ступил в распахнувшиеся врата. За ними, укрытая серым небом, лежала плоская равнина. Ветер бросал в лицо капли влаги, под ногами пружинил ковёр невысокой, густой. Пахло дождём, но дождь не начинался: только срывались и срывались откуда-то сверху одинокие капли.

   Они неспешно направились к редкой группе деревьев - больших, раскидистых, далеко отстоящих одно от другого. Римм узнал пару каштанов и огромный, величественный дуб в центре - такой большой, что под его кроной легко могла бы спрятаться целая сотня людей.

   В этот момент с небес обрушилась музыка. Прогремела водопадом вступления и потекла свободной волной, унося с собой, заставляя кружиться голову.

   Актор улыбнулся, наблюдая за экзекутором.

   - Слушаешь? Это Чайковский. Концерт для фортепиано с оркестром номер один.

   - Странная музыка.

   - Ещё бы. Она написана больше тысячи лет назад, на Ауре такого не создавалось. Очень примитивная - я слышу звучание каждого инструмента - но живая, экзекутор. Живая. Не только звучание инструментов - прикосновение пальцев к струнам и клавишам, иногда кажется, что даже дыхание музыкантов... Созданная человеком для человеков.

   Он прервался и замолчал, а следом, рассеявшись над равниной, угасла и музыка. Ей на смену пришли другие звуки - сперва тихие и неясные, но по мере приближения к деревьям - всё более громкие и отчётливые.

   Шестеро шли мимо высоких каштанов, а со всех сторон неслись голоса. Женские, мужские и детские, молодые и старческие, нежные и грубые, уверенные и встревоженные, плачущие, чеканные, переходящие на крик - тысячи голосов, ожившие слова давно забытых наречий. Некоторые Римм разбирал, большинство - оставались неведомы. Кто-то радовался техническому изобретению, неизвестная женщина тревожилась о военном кризисе, ровным голосом зачитывались совершенно непонятные сводки, совсем ещё кроха признавалась маме в любви...

   Затем в многоголосицу вплёлся гул. По мере того, как процессия приближалась к большому дубу, он усиливался, разрывался на треск стрельбы и тяжкое уханье взрывов, лязг металла, грохот и надсадный вой - не то сирен, не то каких-то машин. Что-то шипело, ревело, кричало болью, страданием и угрозой - настолько сильно, что идти дальше становилось по-настоящему страшно, казалось, будто незримый ужас вот-вот станет явью, ворвётся в реальность и затопит её хаосом разрушения.

   Когда накал пугающего концерта стал совершенно невыносим, всё разом оборвалось. Римм посмотрел вверх и понял, что они ступили под ветви дуба, словно защитившие путников от угрозы. Наступившая тишина нарушалась лишь дыханием ветра.

   Под неохватным морщинистым стволом расположился маленький обелиск. Непроглядно-чёрная призма, в глубине которой вращалась бело-голубая планета. Узор облаков едва прикрывал знакомые очертания континентов: никогда не виданных своими глазами, но всё равно узнаваемых - с замиранием сердца, с неуместной, странной тоской. Планета звалась Земля.

   Не говоря ни слова, члены ЭПГ выстроились полукругом, и Римм, интуитивно понимая, что нужно делать, занял место с края построения, в фокусе которого стояла чёрная призма. Дуб-исполин шелестел так и не опавшими листьями, тишина разрасталась, раскрывала объятия, унося экзекутора в неведомые дали, незнакомые, но почему-то родные.

   - Пойте песню о злых ветрах... - неожиданно произнёс актор, странным образом вплетая слова в молчание.

   - О том, как шторм залил небеса тьмой, - продолжила Кинан.

   - О тех, кто встретил его огнём, - добавил Игнис.

   - О доме, которого больше нет, - прошептал Тайо.

   - Но любая ночь подойдёт к концу, - неожиданно звонко выкрикнула Гвин, и слово снова взял социокоммандер:

   - И любая тьма порождает свет.

   - Память станет росой и прорастёт всходами.

   - Спираль сделает новый виток.

   - Но уже никогда мы не вернёмся в потерянный дом, - завершил актор начатую им же молитву.

   - Мы помним! - воскликнули они хором, поразив Римма глубиной вложенных в эти слова чувств. По щеке скатилась непрошенная слеза. Чужие эмоции и чужая память давили на него, навязывая сознанию смутные образы и тени не испытанных никогда эмоций, заставляя переживать то, чему и названия нельзя было отыскать. Его окунули в другую жизнь, о которой он не знал почти ничего, да и знать не мог: окунули, не спросив, умеет ли экзекутор плавать, справится ли, выдержит... В него верили.

   - Вот и всё, - шепнули ему на ухо. - Теперь идём.

   - Последний парк ты всё-таки увидел, - прозвенел за спиной голос биокоммандера. - Парк Памяти, и радости в ней нет.

   ***

   Кабинет его заинтересовал, но и только. Римм уже устал удивляться, устал от попыток осмыслить происходящее и теперь просто плыл по течению, благо, большего никто и не требовал.

   Большие арочные окна, тяжеловесная, массивная мебель из полированной древесины, кожи и мрамора, камин - настоящий камин! - на полке которого царственно покоились огромные механические часы, пушистый чёрный ковёр, белые статуи по углам, и множество полок - заставленных книгами, моделями старинной техники, фигурками и совсем уж непонятными штуками, о назначении которых оставалось только гадать. Он вертел головой, утопая в огромном кресле, и ждал, что будет дальше - без особого волнения, даже с любопытством. Уютное кресло коварно предлагало уснуть, и в какой-то момент Римм поддался на уговоры, провалившись в сумбурные сновидения.

   Разбудил его громкий смех.

   - Наконец кто-то использовал это место по назначению! Виндик, он нагло дрыхнет!

   - Неудивительно. Чего возмущаешься?

   - Но я тоже хочу!

   - Тебе по статусу не положено.

   Римм открыл глаза, не чувствуя никакого стыда за своё поведение. В конце-концов, это его таскали по всей Ауре без всяких объяснений - так что теперь...

   Перед ним стояли актор и астрокоммандер. Оба - улыбающиеся, оба - уже без мундиров. Актор - в просторном чёрном плаще, астрокоммандер - в чёрной футболке и голубых брюках. Грива волос перехвачена алой лентой.

   - Как самочувствие?

   - Нормально, - осторожно ответил Римм, припоминая свой последний и единственный разговор с актором. Воспоминания заставили насторожиться и сесть прямее.

   - По-моему, он тебя боится, - брякнула Кинан, нимало не заботясь о том, чтобы её слова прозвучали вежливо. - Ты боишься Виндика, Римм?

   - Не то, чтобы, - начал он, пытаясь как-то уйти от прямого ответа, потом махнул рукой и сказал, что думал: - Прошу прощения, но ваше общество - я имею в виду всех коммандеров - выворачивает мой мозг наизнанку. Вы странные.

   - Слышала, Кинан? Мы странные.

   - Ничего. Скоро привыкнет.

   - Привыкну?..

   - Ага. Мы не зря позвали тебя на церемонию - хотели, чтобы ты нас немного понял.

   Прибежали два морфа - танки на ножках, оснащённые манипуляторами - и принялись сервировать чайный столик. Появились подозрительно знакомая бутылка, мороженое, горка разноцветных конфет и утопающие в креме бисквиты.

   - Я не уверен, что особенно много понял. Это ведь было прощание с Землёй? Что-то вроде традиции?

   - Да, - быстро сказал Виндик. - Именно прощание.

   Актор, похоже, хотел сказать что-то ещё, но остановился и в разговоре повисла пауза. Римм отломил кусочек мороженого и аккуратно поднёс серебряную ложку ко рту. Разжевал. Застыл. Вкусовые рецепторы не сразу донесли до мозга информацию о том, что за угощение им досталось, и когда нервный сигнал всё же прошёл, сдерживать физиологическую реакцию было поздно. Согнувшись пополам, он отплёвывался, не думая ни о своём виде, ни о приличиях. Отвратительный, чудовищно приторный вкус, перевитый, как букет лентами, ванильно-клубничным оглушающим ароматом, въелся в гортань и облепил язык, вызывая рвотные спазмы.

   Виндик и Кинан бросились к экзекутору с двух сторон. В рот потекло что-то прохладное, чистое - голову ему предусмотрительно запрокинули - и благословенная влага смыла, наконец-то, следы мерзкого продукта, позволив перевести дыхание. Несколькими мгновениями позже Римм окончательно пришёл в себя и обнаружил, что сидит в кресле, а отравители стоят перед ним. Кинан имела вид виноватый, и, похоже, расстроенный. Даже невозмутимый Виндик казался слегка смущённым - впрочем, это с равным успехом могла быть игра воображения: по лицу актора никогда нельзя было судить о чём-то с уверенностью.

   Они переглянулись.

   - Чьё-то обжорство не доведёт до добра.

   - Прости уж. Меня привычка подвела. С людьми давно не приходилось так общаться... Но и ты забыл, а ведь всегда и обо всём доселе помнил!

   - Что вы мне дали?! - каркнул, обращая на себя внимание, Римм. Увидел рядом бокал, понюхал, но пробовать не рискнул.

   - Пей без опаски. Сие лекарство, ты его недавно уже глотнул.

   - Точно?

   - Не гневи меня, экзекутор! - Кинан нахмурилась. - Я лгать обычай презираю, а ошибки не повторится снова. Пей!

   Он послушался, осушив бокал до дна. Под ногами ползали маленькие морфы, убирая следы неудачной трапезы.

   - Мы просим прощения, Римм. Кинан тоже просит. Ведь так, Кинан?

   - Да, я тоже прошу прощения, - угрюмо кивнула та.

   - Мороженое было рассчитано на нас. Человек не должен был его пробовать. Но память... Память порой подводит.

   - Человек?..

   Услышанное окончательно выбило его из колеи.

   - Ах. Расскажем ему?

   - Всё равно собирались.

   Римм непонимающе переводил взгляд с одного коммандера на другого. Только что перед ним была устоявшаяся, прочная картина мира - но вот кто-то приоткрыл в небе невидимую доселе дверь, и прежний мир оказался лишь шариком в океане неведомого.

   - Мы не люди, экзекутор. Мы - результаты проекта "Ангелы новой жизни", созданные в Солнечной системе ещё до отлёта Ауры. Биологические субъекты человеческого искусственного интеллекта.

   - Кажется, он в ступоре, Виндик. Плохо воспринимает.

   - Нет, я... Продолжайте. Я пытаюсь понять.

   - Смотри. - Актор снял перчатку с правой руки, показывая тыльную сторону ладони. - Гладкая кожа. Ни единого волоска. Тело не знает физической усталости. Вкусовые ощущения настолько слабые, что разница между сливочным кремом и картоном едва заметна. Восприятие ультразвука, инфракрасной и ультрафиолетовой части спектра. Организм способен выжить и восстановиться почти при любых ранениях, если только уцелел мозг. О боевых возможностях этого изделия ты уже осведомлён... Да, всего лишь изделия. Основанного на человеческом геноме, но не являющегося человеком по своей сути.

   - И вы... весь ЭПГ такой? И... зачем?

   - А кто ещё мог бы служить стержнем Ауры сотни лет? Когда перед Оставшимися встала проблема обеспечения устойчивости общества, нерушимости целей полёта - у них не было готового ответа. Первоначально хотели заложить эти принципы в саму Ауру - но тогда пришлось бы подчинить человека машине, превратить активную мини-цивилизацию в аморфное желе, упакованное в консервную банку. Эффективного решения не находилось - пока не вспомнили о неудачном проекте. Ангелы... - актор невесело усмехнулся. - Попытка обуздать вышедший из берегов прогресс, поставив во главе его сверхлюдей. Сверхлюдей не вышло - эти жалкие поделки выглядели сущими динозаврами в сравнении с тем, что лезло из глубин, сбрасывая любые оковы. Тогда ангелов рачительно переработали, превратили в солдат. Знаешь, что такое "солдаты", Римм?

   - Примерно.

   - Примерно - из общей истории третьего тысячелетия?

   - Оттуда.

   - Тогда не знаешь. К тому моменту, когда я впервые открыл глаза, старые понятия катастрофически устарели и продолжали устаревать каждый миг. Впрочем, не столь уж важно. Не смогли возглавить - попытаемся уничтожить, так решили Протекторы, отступившие к тому моменту в космос, пока только на орбиту Земли и внешние базы.

   Актор говорил всё быстрее, словно боясь не успеть до окончания своей вечности. Голос его впервые окрасился эмоциями - слабыми и неясными, но даже такая перемена в совершенном боге Ауры казалась невероятной. Римм вдруг понял, что эта древняя личность, наверное, в первый раз за всё время полёта рассказывает кому-то о своём прошлом - и глубина открывшейся бездны потрясла его трагической безысходностью. Он сам летел вперёд, за мечтой - но куда, к чему летел и стремился Деус Виндик, всю жизнь которого, выходит, спроектировали с той же определённостью, с какой проектируют обычного служебного морфа?..

   - Ангелов достали из консервации и нарекли "Стражами". Стражи залили Землю огнём, но справиться не смогли. Всё время казалось - ещё чуть-чуть, ещё один отменённый запрет, усилие, узаконенное преступление! - но лишь оказавшись лицом к лицу с угрозой уничтожения всей планеты Протекторы поняли, что цена победы равняется поражению. Они установили временный карантин - ха, попытка удержать воду в пальцах, - и отступили дальше, превратившись в Оставшихся. Сперва на Марс, потом - к Поясу астероидов и спутникам Юпитера и Сатурна, и наконец - в Пояс Койпера. Аура - их величайший проект, попытка сохранить всё то, что было им дорого. Тем более дорогой, что никто из Капитула, никто из Легиона, ни один из участников титанической борьбы не мог воспользоваться его плодами. Они посылали в будущее не себя - свою надежду, свою мечту. И ещё - своих старых, самых верных солдат. Ангелов, демонов, неудачную попытку придать человеческую форму нечеловеческим и объективным процессам.

   - Но вы... Астрокоммандер говорила, что вы назначаете...

   Актор покосился на свою подчинённую. Та потупила взор.

   - А она случайно не говорила тебе, что у неё живое воображение и чересчур подвижный язык?

   Римм переводил взгляд с Виндика на Кинан и обратно. Те смотрели на него - доброжелательно, но в глазах прятались тени грусти.

   - А... Разве... Была война?

   - Нет. Нет, войны, как таковой, не было. Ты знаешь, почему мы ушли с Земли?

   - Катастрофа... Резко возросшая солнечная активность заставила людей искать новое место для жизни...

   - Сплошной обман.

   Актор, похожий на мудрого ворона, принялся вышагивать взад и вперёд. Три шага в одну сторону, разворот, три шага обратно - подошвы его ботинок с глухим стуком проверяли мрамор пола на прочность.

   - Люди... Те, кто хотел оставаться и называться людьми, бежали от спонтанной эволюции техносферы Земли, которая полностью уничтожила привычный уклад вещей и разрушила нашу цивилизацию. Вам не рассказывают, чтобы не сеять страх перед технологиями - но многое из того, что есть у Ауры на борту, плод тех же событий, что стали причиной её полёта. Всё, оставшееся у нас за спиной, либо погибло, либо не является более человечеством. В этом смысле мы, действительно, проиграли войну, хотя называть войной попытку запереть океан в чайнике довольно смешно и глупо.

   Информация всё ещё не желала занять своё место на полках памяти. Римм не чувствовал себя удивлённым - удивление, похоже, куда-то делось вместе с занозой сожалений - но и принять рассказ актора за истину он не мог, хотя и понимал, что сказанное слишком абсурдно, чтобы быть ложью. Происходящее принимало черты сказки, морока, карнавала - его похитили волшебные эльфы, и теперь невозможно различить, где сон, а где явь. Или это защитный механизм сознания?

   - Почему всё так получилось?

   Актор наконец-то остановился и снова претерпел метаморфозу - теперь это был почти юноша, всё такой же таинственный, но совершенно не властный.

   - Как я могу знать? События, которые привели к такому исходу, произошли до моего рождения, а когда я стал дееспособен, ни о чём уже нельзя было судить с определённостью. Знаю, что люди мечтали. Когда-то люди мечтали об очень многом, о рае на земле, о дивном, прекрасном будущем, мечтали о звёздах... Но что-то изменилось. В какой-то момент они перестали. Не могу понять, почему. Вместо того, чтобы смотреть вверх, наши предки заглянули в самих себя и уже не смогли отвести взгляда от открывшейся бездны. "Оставшиеся" не любили распространяться на эту тему - быть может, им было стыдно.

   Он сел на край стоящего поодаль стола и уставился в окно.

   - Благодаря Ауре стало возможным то, что было невозможно на Земле. В ограниченном объёме, в этой гениальной тюрьме, мы сумели подчинить себе вырвавшееся на свободу зло и устремились к звёздам, оседлав дракона.

   - Поэтому... астроморфы? Так вышло с нейроинтерфейсом?

   Римм так и не смог выговорить слово "убийство".

   Серые глаза уставились прямо и жёстко. В них прятались гнев, боль, ярость - и над всем доминировала воля, обуздывая водовороты эмоций.

   - Это наша вина. "Погружение" - больше, нежели простой нейроинтерфейс. Это способ объединить сознание человека с искусственным интеллектом. Некое подобие того, что представляем из себя мы.

   Он помолчал, внимательно глядя на Римма, и продолжил:

   - Ты думал, что жалок, ведь так? Что ты - пустое место, ничего не достигшее и не имеющее значения? Смотри же на меня. Смотри! Вот - настоящее ничтожество, инструмент, лишённый свободной воли, человечности, жизни, простых желаний. Неужели ты завидовал этому? - Голос актора упал до шёпота. - Легко быть твёрдым, если тебя таким сотворили, экзекутор. Труднее быть человеком.

   Снова повисла тишина. Римм осмысливал всё, ему сказанное - пытался осмыслить, разложить по полочкам, нарисовать начерно новую картину реальности с учётом полученной от актора информации, но получалось довольно плохо. Информация плескалась, ходила волнами, не желая укладываться в новые рамки.

   - Значит, вы на самом деле прощались? С Землёй, я имею в виду? - спросил он, неожиданно осознав, что разговаривает с теми, кто своими глазами видел легенду.

   - Я помню Землю, экзекутор. Единственный на "Ауре" - помню Землю. Остальные члены ЭПГ были созданы позже, но и они наблюдали настоящие Землю и Солнце, пусть даже из космического пространства. У меня нет возможности полностью забывать, хотя порой сложно сказать, благо это, или проклятие.

   - И вы поддерживали Ауру весь полёт? Бессменно, все семьсот лет?

   - Аура прекрасно поддерживает себя сама. Мы нужны для того, чтобы следить за обществом... И принимать решения, с которыми не справятся машины. Не столько обслуживающий персонал, сколько надзиратели, контролёры, стратеги. Большую часть времени мы просто бездельничали, неспешно сходя с ума и развлекаясь, кто как способен.

   В голове крутилась мысль. Пока Виндик глядел в окно, а Кинан поедала оставшееся угощение, мысль постепенно обрастала деталями, но все ещё оставалась неясной, призрачной. Что-то из сказанного актором показалось странным.

   - Вы ведь могли уснуть.

   - Это запрещено.

   - Почему?

   - Догмы.

   Догмы. Слово, которое объясняет всё. Закон, который нельзя нарушить. Вот оно!

   - Зачем?

   - О чём именно ты спрашиваешь?

   - Зачем всё это? Создавать сверхсложную систему Догм, заставлять вас бодрствовать и наблюдать за людьми, зачем создавать сам Социум? Если Аура прекрасно обходится своими силами, всё это просто теряет смысл. Создать коллекцию ДНК - и всё. А ЭПГ - выводить из анабиоза в случае непредвиденных осложнений. Ничего бы не было! Ни противостояния с Советом, ни самого Совета, ни глупых драк со "свободовцами", ни...

   - Ни твоей несчастной любви, ни смертей, ни экзекуторов, ни страданий? Ты прав - даже с войной вполне сносно могли справиться автоматы под нашим контролем.

   - Тогда зачем?!

   Склонив голову, актор ждал, пока его собеседник возьмёт себя в руки. Кинан подошла и встала рядом со своим повелителем, молчаливо разделив с ним ответственность.

   - Представь себе... бактерий. Чтобы они жили и размножались, чтобы наблюдать за ними, нужна питательная среда. "Аура" была создана такой, какая есть, ради бактерий. Бактерий земной культуры. Не так уж сложно было поместить на её борт банк ДНК и отказаться от поддержания огромного сообщества живых особей. Почему же создатели не пошли на это? Из-за культуры. Её можно законсервировать, сохранить слепок, но восстановленная культура будет лишь подобием, тенью прежней. Семь столетий развития - слишком большая ценность, чтобы жертвовать ими ради простоты и стабильности. И теперь - теперь у нас не три миллиона человек, как ты, должно быть, думаешь, но почти тридцать. Хранилище душ, экзекутор - это не банк с памятью минувших поколений. Это и есть минувшие поколения, чьи сознания записаны в нейроматрицах и могут быть помещены в новые тела. А ещё у нас есть ты - ты и другие экзекуторы, готовые лидеры для новой цивилизации. Ты думаешь, что это бесчеловечно и плохо?

   - Я думаю... что это жестоко, - выдавил Римм, совершенно дезориентированный обрушившимся на него знанием.

   - Я вижу мир лишь в чёрно-белых тонах. Мне не нужно воспринимать оттенки, Догмы определяют мои цели, идеалы, мой долг. Правильно и неправильно, хорошо и плохо. Середина - отсутствует. Понимание долга личности перед обществом не приходит само собой. Людей приходится подталкивать к осознанию того, что они являются частью структуры более высокого порядка, интересы которой имеют более высокий приоритет перед их личными интересами. Что с того, если к этому придут через боль потерь или ненависть? Тем лучше будет закреплён полезный рефлекс.

   Виндик вновь стал тем, кем и был всегда - лишённым эмоций военачальником, идущим к заветной цели. Об больше не грустил и не улыбался, лицо застыло непроницаемой маской.

   - Теперь, когда ты узнал, что мы такое - что будешь делать, Римм Винтерблайт? Куда ты пойдёшь?

   Что ответить вопрошающему богу? Что ответить тому, кто представляет собой вершину лестницы, по которой карабкаешься ты сам?

   Римм с горечью усмехнулся.

   - Мой рефлекс уже закреплён.

   Глава 7. Мечта

   Осень пришла всерьёз. Принесла стылый воздух и злые дожди, закрасила небо серым и оборвала листья с деревьев. Вместе с холодами на Ауру снизошёл покой. Разбрелись активисты, всё реже заседал Гражданский совет - теперь там решались сугубо технические вопросы, для обсуждения которых собиралась едва ли четверть состава. Линии разломов не затянулись, но накал противостояния спал и плавно перетёк в информационную среду, оставив улицы ветрам и прохожим. В головах бродили иные мысли: Аура завершала полёт.

   Мечта перестала быть звёздочкой, монетой и даже размытым диском. Торжественные трансляции предъявляли на всеобщее обозрение огромный зелёно-голубой шар, украшенный лентами облаков и спиралями циклонов, обрамлённый жемчужным ожерельем из пяти лун. Мало кто мог остаться равнодушным к такому зрелищу, но рука об руку с восхищением ступала тревога: девственную красоту планеты пятнала стая искорок-кораблей, оседлавших ближние орбиты и вряд ли готовых уступить насиженное место новым пришельцам. Награду ещё предстояло завоевать.

   Всё чаще холодная безмятежность дней и ночей разрывалась пронзительным воем тревожных оповещений. Завершилось дооснащение крейсеров, сокрытые в недрах Ауры заводы щедро тратили бесценное сырьё, созидая ракеты, ядерные боеголовки и новых морфов внутренней обороны. Оружие не вызывало сомнений - но сомневались те, кому предстояло вести эту армаду вперёд. Корпус экзекуторов колебался, его здание, лишённое скреп уверенности, могло развалиться от любого толчка и ручеёк дезертиров уже начал точить фундамент. Римм в бессильной ярости наблюдал за тем, как тают ряды товарищей, но исправить ситуацию был не в состоянии - не помогали ни разговоры, ни попытки воззвать к присяге и долгу. Осознание предела невеликих своих возможностей уязвляло и заставляло работать ещё усерднее, однако психологический барьер, возводимый напуганными и лишёнными опоры людьми, оставался неодолим - здесь требовался настоящий, прирождённый лидер - или специалист.

   Специалист не замедлил предложить помощь, объявив общий сбор личного состава.

   Стояла хмурая, ветреная погода, и таким же хмурым стремительным вихрем ворвалась в заполненную аудиторию Кинан. Специально астрокоммандер выбрала момент или нет, Римм не знал, но трещины в их маленьком социуме были заметны уже невооружённым глазом, а сам он готовился признать своё поражение в борьбе за боеспособность вверенных сил.

   Кинан скользнула взглядом по собравшимся - неприцельно, даже пренебрежительно - но Римму, наблюдавшему за аудиторией с того же ракурса, пришло в голову, что едва ли они видят одну картину. У него перед глазами стояли лица. За каждым лицом пряталась чья-то личность, личности сливались в единую массу, а масса, в свою очередь, казалась тёмной, тревожной тучей, сотканной из кривых улыбок, мрачных физиономий и одинаковых мундиров. Любое комплексное воздействие эта туча сводила на нет своей хаотичной мыслительной деятельностью - оставалось лишь выхватывать отдельные элементы, пытаться придать им нужный вектор и ускорение, и надеяться, что этого хватит. Снова, снова и снова.

   Что видела астрокоммандер? Наверное, перспективу. Матрицу одинаковых ячеек, в каждой из которых хранится значение, не слишком отличное от соседних. Матрицу, операции с которой проводятся по единым правилам. Или это выдумал его собственный мозг под впечатлением от истинной природы коммандеров?

   - Экзекуторы! Каждый из вас волен покинуть армию и вернуться в Социум. Если большинство выберут этот путь, в скором времени мы все сдохнем и во вселенной не останется людей. Спасибо за внимание.

   Она не сказал больше ни слова - просто повернулась и вышла. Обман ли это был? Да, обман. Но несмотря на это, Римм почувствовал себя ребёнком, которому указали на его место. Что чувствовали остальные, он не стал и гадать - но с того дня случаев ухода из Корпуса больше не было.

   Оставался ещё один вопрос, ответ на который он откладывал слишком долго, то погружаясь в круговерть дел и тренировок, то трусливо изгоняя роящиеся мысли на периферию сознания. Шейд. Избавившись от неотложных проблем с Корпусом, Римм заставил себя встать лицом к лицу со своими личными демонами. До того момента, когда эскадры пойдут в решающий бой, оставалось несколько дней и дальнейшее промедление становилось равносильно предательству.

   "Встретимся?"

   Слово далось непросто и ещё труднее оказалось отправить его в путь к адресату. Сообщение растворилось в информационной сети, а Римм попытался раствориться в безмыслии, отрешиться от будущего и ни о чём не волноваться - но у него, как обычно, не получилось. Когда в последний раз он чувствовал себя уверенно, спокойно и хорошо? Не вспомнить. Будущее продолжало давить, нависая непроницаемой плитой, скрывающей грядущие дни. Ещё один рывок. И ещё один. И ещё. Пока плита не треснет под ударами рвущегося к Мечте человечества и не рассыплется в прах... Или пока её тяжесть не похоронит все сомнения и надежды.

   Тихий звон дрожью прокатился по позвоночнику. Ответ. Больше нельзя бояться.

   "Давай. Помнишь галерею после танцев?"

   Воспоминание заставило его сперва покраснеть, потом - улыбнуться.

   "Помню."

   Спустя десять минут он уже стоял там - на границе владений ЭПГ, простёрших свои невидимые с земли террасы над Биомом. Небо здесь казалось ближе земли - жемчужно-серое покрывало, безбрежное и бесформенное царство простора, затмевало буро-зелёный ковёр, лежащий далеко внизу. Открытая галерея была пустынна. Когда-то белая, теперь она поблекла, оставшись немногим светлее распахнувшейся за перилами перевёрнутой бездны. По шершавым плитам скользил чудом уцелевший лист.

   Невысокая фигурка в чёрном мундире замерла у самого края - одинокая, неподвижная, совсем не похожая на ту озорную белку, которая зачем-то вклинилась в жизнь Римма вечность назад.

   Он подошёл и стал рядом, глядя в дымчатую даль. Нужно было что-то сказать, но все слова, как назло, куда-то исчезли. Римм открыл было рот, промолчал, глянул краем глаза на Шейд - недлинные растрёпанные волосы дрожали под порывами ветра.

   - Одуванчик, - вырвалось у него само собой.

   - Что?..

   - Ты - как одуванчик. Только не жёлтый и не белый, а янтарно-медовый.

   - Ну и как это понимать? - не поворачивая головы, проворчала она. - Спонтанный комплимент или ты так неуклюже пытаешься начать разговор?

   - И то, и другое.

   - Ладно. Считай, что комплимент мне понравился.

   Он вздохнул, собираясь с духом.

   - Прости. Торт мы так и не съели.

   - Не съели, - этом отозвалась она. - Но я не в обиде. Ты только за этим меня позвал?

   - Я не настолько ужасен.

   - Но почти.

   - Ты же сказала, что не в обиде.

   - А я и не обижаюсь. Просто констатирую факт.

   - Сдаюсь. Я почти настолько ужасен. Но за это я ещё десять раз попрошу прощения.

   - Мало.

   - Сто?

   - Дурак.

   - Наверное. Скоро мы атакуем Чужих...

   - И ты решил закончить все дела. Завещание уже написал?

   - Пытаюсь. Шей... Юля.

   Впервые за время разговора она повернула к нему лицо. Бледная улыбка легла на губы, но не отразилась в глазах. Они смотрели друг на друга не меньше минуты, и Римму не хотелось отводить взгляд от ставших незнакомыми черт.

   - Ты меня любишь? - спросил он в лоб.

   Шейд невесело рассмеялась.

   - Похоже на то. Смешно, правда?

   Римм снова запнулся, не зная, что сказать. Странные, болезненные, грустные чувства подступали откуда-то изнутри, пытались обрести плоть в словах, но не находили подходящих определений.

   - Я... Я не знаю, что я испытываю. Но использовать тебя не хочу. Прости.

   Она снова тихонько фыркнула.

   - Я к этому была готова. Ты же предсказуемый, когда до таких дел доходит. Прямой, как палка.

   Склонив голову, девушка наблюдала за выражением его лица, словно видела в нём нечто понятное лишь ей одной.

   - Что ты чувствовал, когда умирал? Там, в первом бою?

   Вопрос ослабил повисшее напряжение и Римм начал прилежно вспоминать.

   - Сначала - страх. Потом - какое-то запредельное ощущение. Не могу его описать. Будто становлюсь частью света.

   Послышался тяжкий вздох.

   - Для чего? - наконец вымолвила она.

   - Что - для чего?

   - Для чего ты рискуешь жизнью? Ради других людей?

   - Вряд ли.

   - Тогда зачем?

   Римм нырнул во мрак своей души и снова поднялся на поверхность. Открыл глаза - серый свет показался неожиданно резким.

   - Потому что это правильно. Меня мало волнуют другие люди. Я не горю желанием защищать кого-то конкретно. Но внутри есть какой-то эгоистический стержень, который хочет занять своё место в системе. Желает быть частью целого и приближать всеобщую цель.

   - Трудно?

   - Нет.

   - Раньше ты был более... Не знаю, как сказать даже. Живым, человечным, тёплым. А сейчас от тебя холодом тянет за километр.

   - Боишься замёрзнуть - не подходи.

   Он сам не понял, зачем произнёс эти слова, неожиданно отозвавшиеся резкой болью.

   - Вот как. Ладно, если не хочешь - не буду.

   - Мои желания не имеют значения.

   - Ты этому у коммандеров научился?

   - Это естественный процесс. Чем выше степень осознанности и чем больше ответственность - тем меньше ты принадлежишь себе. Я не собираюсь как-либо влиять на тебя. Ни отталкивать, ни сближаться. Вряд ли тебя такое устроит.

   - Ну, ты честен хотя бы...

   Облака варились в котле небес, и галерея выглядела неуютным, холодным местом. Волосы Шейд трепал ветер. Грустная улыбка на её губах медленно таяла, сменяясь странным, совершенно несвойственным девушке выражением - усталым смирением, под стать погоде и раскинувшейся за ограждением серости.

   Обнять её? Удержать? Будет ли это честно, хватит ли у него сил согреть чужую душу, когда не можешь согреть свою? Откуда это рвущее чувство, словно ты завис над бездной и не можешь шагнуть ни вперёд, ни назад? Так сложно протянуть руку... Так сложно закончить всё здесь и сейчас.

   Римм шагнул вперёд, заглянул в тёмную глубину распахнутых глаз и прижал девушку к себе. Она не вымолвила ни слова, и он тоже не сразу преодолел острую боль, причину которой всё искал и не мог найти. Нежность, отчаяние - своё и чужое, бьющееся в этом хрупком теле, долг и холод, надежда и неверие - всё смешалось, не позволяя привычно упорядочить свои мысли. Внутри царил тот же ветреный хаос, что и в небе над ними, и оставалось только одно - нарисовать хаос таким, какой он есть, отказавшись от структуры в пользу одного только образа.

   - Я попытаюсь выразить словами то, что чувствую. Как сумею. Выслушай меня - и тогда уже принимай решение.

   - Выслушаю.

   Он обнял Шейд ещё крепче. Ветер теперь кружил вокруг них, стараясь похитить остатки тепла, и двое смыкали объятия всё теснее, не позволяя стихии разрушить эту жалкую крепость.

   - Я не хочу тебя обманывать. Не думаю, что я тебя люблю. Прямо сейчас я чувствую нежность и просто не хочу тебя отпускать. Но это эгоизм, Юля. Я хочу согреться. Не хочу быть один. И по этой же причине мне хочется тебя оттолкнуть. Я стрелял в Эон Ли, но вместе с ней уничтожил кусок себя. Ничего нет. Ни сожаления, ни раскаяний. И одновременно - я не верю тебе. Порой я хочу сделать тебе больно просто потому, что это будет какой-то иррациональной местью реальности, забравшей у меня даже мечту о счастье. Я ведь больше не мечтаю. Не верю, что может быть хорошо. Меня и тянет к тебе, и отталкивает... Если вдруг решишь остаться - даже не знаю, что смогу тебе дать. И не знаю, смогу ли выбраться из экзекуторских лат. Даже когда всё кончится.

   Волосы Шейд пощекотали ему ухо. Потом послышался странный звук - сперва Римм подумал, что девушка плачет, но звук стал громче и перерос в хихиканье, вогнавшее экзекутора в ступор.

   - Римм, ты что, мозги потерял?

   - Э? - только и смог вымолвить он, попытавшись отстраниться, но обнимавшие его руки сжались сильнее, не отпуская.

   - Ты за своей командирской бронёй явно поглупел во всём, что не касается служебных обязанностей. Вредные коммандеры это эксплуатируют, а ты и рад. А в итоге - вот. Запинаешься, как подросток. Логика где твоя? Системное мышление? А?

   - Тебя разве не это во мне раздражало?

   - Раздражало! И сейчас раздражает. Но это же не повод совсем отпускать контроль над своим сознанием?

   - Что будем делать? - спросил он её вечность спустя, едва не растворившись в тёплых объятиях.

   - Что пожелаем, - серьёзно прошептали в ответ. - Ты боишься?

   - Боюсь.

   - Чего?

   - Души проникают друг в друга. Никогда - полностью, но всё-таки проникают, и в той области, где происходит диффузия, живёт уже не один человек - а двое. Но рано или поздно наступает момент расставания, и душа другого человека выдирается из твоей. Участок взаимопроникновения погибает, и ты остаёшься не только без того, что обрёл, но и без того, что имел раньше. Я прошёл этот путь и очень не хочу повторить его снова. И не хочу, чтобы по нему прошла ты.

   - Кто бы знал, какие страхи живут внутри нашего коммандера флота... Римм, мы можем умереть. Очень скоро. Ты ведь в курсе этой возможности, да?

   - Да, я знаю.

   - И при этом боишься эфемерных вещей, которые могу произойти когда-нибудь в отдалённом будущем. Римм, ты идиот! - неожиданно завопила она ему в ухо. - Тебе не страшно воевать, но страшно испытать немножко душевной боли, и то не наверняка?!

   Он не нашёлся, что ответить, а девушка тем временем требовательно заглянула ему в лицо. Её щёки покраснели, а в глазах плясали задорные огоньки - едва теплившееся пламя снова разгоралось костром.

   - Римм Винтерблайт, ты хочешь меня поцеловать?!

   - Я не...

   - Не мямли!

   И всё встало на свои места.

   - Да. Хочу!

   - Тогда чего ждёшь?!

   ***

   Получив вызов на совещание ЭПГ, Римм не особенно удивился. После встречи с Шейд все детали его личности наконец-то встали на свои места и перестали генерировать лишние колебания. Вызвали? Значит, у них есть на то причины, о которых ему сообщат... или не сообщат. Скучать, в любом случае, не придётся.

   И всё же коммандеры сумели, в очередной раз, его удивить. Не фактом встречи, но местом её проведения - настолько нетипичным для Ауры, что оно казалось кусочком иного мира.

   Колодец. Глубокий колодец в чёрной скальной породе, выточенный или выплавленный без всякоговидимого смысла - если только не считать смыслом подавляюще мрачную атмосферу, от которой хотелось скорее выбежать вон. Все предметы, жилища, открытые пространства Биома дышали уютом, свежестью, светом - чем угодно, только не мрачной торжественностью на грани небытия, которой полнилось это помещение, увенчанное дырой в космос, из которой глядели вниз редкие неподвижные огоньки.

   На гладком дне колодца располагался круглый стол, окружённый шестью креслами. Всё - такое же непроглядно-чёрное, только в полированной крышке стола виднелись созвездия - но не те же самые, что в дыре наверху.

   Римма уже ждали и он, подавляя непрошеное волнение, занял единственное свободное кресло. Коммандеры сидели, не шевелясь, и выглядели жутковато - неподвижные манекены в рассеянном звёздном свете. Люди так не умеют, - мелькнуло в голове Римма, и он понял, что впервые подумал о членах ЭПГ как о существах другого вида. Специально ему показали эту нечеловечность? Или просто не сочли нужным её скрывать?

   Кресло оказалось до ужаса неудобным. О том, чтобы расслабиться и опереться на спинку, не могло быть и речи - и спинка, и сиденье были изготовлены из камня и располагались под прямым углом друг к другу. Для чего? Или тоже - странная традиция, истоки которой затерялись глубоко в прошлом?

   Актор начал говорить внезапно, без тех незаметных условностей, которым следует почти любой человек, обращающийся к аудитории. Голос его звучал ровно, холодно и глубоко - но не искусственно, как с облегчением понял Римм, поддавшийся угнетающей обстановке.

   - До начала операции остаётся менее пяти суток. Астрокоммандер, доложи, каковы текущие прогнозы её исхода.

   - Слушаюсь.

   Кинан выглядела чуть более живой, нежели остальные: на её выступающем из тени лице отражались следы эмоций.

   - Моделирование выполнено стратегическими интеллектами Ауры в соответствии с утверждённым планом атаки в семистах двадцати основных вариантах с учётом вариативных подмножеств. Оценочная степень достоверности моделирования - от ноля целых девятнадцати сотых до ноля целых восьмидесяти девяти сотых. Интегрированная оценка результатов моделирования - победа с вероятностью ноль целых семьдесят шесть сотых при достоверности девять десятых.

   - Иными словами, мы можем победить?

   - Именно так, хотя вероятность не настолько высока, чтобы исключить риск. Кроме того, остаются потенциально неучтённые факторы, оставшиеся без оценок и не включённые в моделирование.

   - Оценка потерь?

   - Максимальные потери при достижении заданного результата могут составить девяносто процентов внешних боевых модулей и восемьдесят два процента задействованного личного состава. Потери при средневероятном сценарии - восемьдесят и пятьдесят шесть процентов соответственно. Вероятность прорыва противника к Ауре - от шестнадцати до семидесяти процентов, ущерб - приемлемый.

   Пока астрокоммандер сообщала то, что наверняка уже знали все присутствующие, кроме самого Римма, он осторожно переводил взгляд от одного коммандера к другому, чувствуя себя так, словно подсматривает за чем-то сокровенным. Каждый был по-своему совершенен: более гармоничных черт, возможно, не имел никто на всей Ауре. Тайо - прекрасен. Настолько походит на сошедшего с небес бога, что даже царящая в колодце темнота боится коснуться его тонких черт. Актор - образец совершенного командира. Тоже красив, но красив как достигшая совершенства боевая машина. Игниса можно сравнить с огненным духом. Отстранённый, но внутри горит пламя творения. Гвин... Тут череда его размышлений споткнулась об острый блеск её глаз, и Римм понял, что не единственный, кто изучает чужие лица. Биокоммандер пряталась за белой маской, однако ей хватало одного взгляда - в нём соединились и тонкая улыбка, и странная тоска, и насмешка, и многое другое - недоступное дерзкому человеку, принятому в круг небожителей.

   - Технокоммандер, какова степень готовности Ауры?

   Спасительный голос актора разрушил чары, позволив отвести взгляд от блестящих во тьме озёр. На лбу Римма выступил пот.

   - Полная готовность. Производство необходимых боеприпасов и единиц техники завершится в течение пяти часов. Все системы выведены на боевой режим. Аварийные команды развёрнуты.

   И резко, без паузы:

   - Коммандер флота, доложите о готовности вверенных вам войск.

   - Слушаюсь, - автоматом выдал Римм, подавляя желание вскочить с места и лишь сильнее выпрямив спину. На него смотрели пять пар внимательных, совершенно человеческих глаз, обладатели которых заранее знали всё, что он мог им сказать. Доклад являлся ритуалом, и от участия в этом ритуале, от самого факта, что его, обычного человека, допустили к участию, становилось немного не по себе. Актор, быть может, и хотел лучшего, пытаясь привить ему ощущение единства с ЭПГ, Кинан наверняка думает, что всё идёт так, как должно - смотрит доброжелательно и ободряюще, но вряд ли они на самом деле понимают, что чувствует в их тысячелетнем обществе взятый из Социума чужак. Он обвёл взглядом оставшихся - равнодушное лицо технокоммандера, непроницаемые глаза Гвин, вечная улыбка Тайо - все они казались зрителями перед его, Римма, клеткой. Благожелательными, добрыми и бесконечно далёкими.

   - Сообщу самое основное, - начал он. - Материальная часть приведена в полную боевую готовность. Личный состав находится в подавленном состоянии. Высокий уровень потерь в Первой эскадре и последующий мятеж подорвали боевой дух. Экзекуторы боятся, и это, безусловно, скажется на их эффективности в предстоящем сражении. Откровенно признаю, что мне неизвестно, как справиться с данной проблемой, несмотря на помощь астрокоммандера в прекращении дезертирства. Не исключены новые нервные срывы - вероятность их тем более высока, чем меньше времени остаётся до начала операции. Моя оценка - до тридцати процентов личного состава потенциально неблагонадёжны. При этом критический уровень психологических потерь - пять процентов. После его преодоления часть астроморфов останется без пилотов.

   Этого довольно? Или от него ждут каких-то особых оценок?

   - Спасибо, коммандер.

   По лицу актора невозможно догадаться, остался он доволен докладом или же ему безразлично всё прозвучавшее.

   - Подвожу итог. Проведение наступательной операции с целью полной ликвидации вражеского присутствия на орбите Мечты является обоснованным решением. Утверждённые сроки и планы операции пересмотру не подлежат. Обратный отсчёт начинается с точки в 390000 секунд. Возражения? Возражений нет. Заседание объявляю закрытым. Римм Винтерблайт, останься для дальнейшего инструктажа.

   ***

   - Вы планировали это всё с самого начала?

   Актор, не мигая, смотрел ему в глаза, и нельзя было понять - то ли демиург смотрит на насекомое, то ли добрый творец на своё дитя.

   - Да.

   Римм ожидал этих слов, но они всё равно укололи его, заставив внутренне содрогнуться.

   - И все мои шаги были ступенями в этом плане?

   - Не совсем так, как ты думаешь, но по сути - верно. Тебя вели и тебя готовили.

   - Но почему я? Почему вы так носитесь именно со мной?!

   Эмоции просились наружу и сдержать их не было сил. Пускай потом будет стыдно, но сейчас застарелая горечь, пеной поднявшаяся со дна души, рвалась через край и не остановить её было, да и зачем её останавливать?

   - Ты просто попался, Римм. Попался в нашу ловушку. Мы могли выбрать и кого-то другого - Вергоффен тоже подходил, хоть и по-иному, чем ты - но Вергоффен погиб, и ты остался лучшей кандидатурой из всех отмеченных. Случайность, помноженная на расчёт. Правда, - добавил актор чуть погодя, - мы вовсе не контролировали каждый твой шаг. Не хотим, да и не умеем. Скорее, мы их предсказывали и корректировали - с учётом общего блага. Ты обижен на это?

   - Нет. Нет, не обижен... Хотя кому я вру. Да, это можно назвать обидой. Свободная воля, выбор... Но я уже смирился, не думайте. То есть, я хочу сказать, - он окончательно сбился, но всё же продолжил, - я не злюсь на вас. Вы такие, как есть. Пленники долга. Мои метания на этом фоне выглядят жалко и мне от этого, как ни странно, легче.

   - Но тебе тяжело.

   - Да, мне тяжело. Но я справлюсь.

   - Прости нас, Римм Винтерблайт.

   - Что?..

   То, что он услышал, было настолько неожиданно, что сперва показалось сущей бессмыслицей. Бессмертные ангелы просят прощения? У него?..

   - Я осознаю, насколько жестоко распоряжаться жизнями и даже желаниями других людей. И насколько тяжело понимать, что тобой манипулировали, направляя в нужную сторону. Моей человеческой части жаль тебя. Очень жаль. Быть может, тебя утешит, если я скажу, что Эон Ли Граоне никогда не смогла бы тебя любить, и наше вмешательство ничего здесь не изменило.

   - Откуда вы знаете?

   - Полные генокарты вас обоих, поведенческие реакции, биохимический анализ. Ты был для неё другом, чем-то привычным, но никогда - более. Будь по-другому - и мы, возможно, изменили бы своё решение. Но сейчас ты - одна из деталей программы колонизации, которая начала работу годы назад, управляя нашими действиями и диктуя свои приказы.

   - И поэтому я буду прятаться за чужими спинами?

   - Да, поэтому. Риск для твоей жизни не исключён, в какой-то мере, он даже необходим - но и распоряжаться тобой, как обычным солдатом, возможности уже нет.

   - Значит, вам надоело лгать... - вырвалось у него. Хотелось уколоть, уязвить - глупое, детское устремление, желание сделать больно тем, кто сделал больно тебе. - Но я вряд ли гожусь на роль исповедника. Я - ваше создание и оправдаю вас.

   Двое продолжали неотрывно смотреть на него, но Римм готов был поклясться, что они думают об одном и том же. Ни стыда, ни сожалений. Только сочувствие, усталость и капля снисхождения к человеку, попавшему в жернова чужого долга.

   - Нам не нужно исповедоваться перед тобой, Римм Винтерблайт, - прошелестел, наконец, актор. - Наше чувство вины основано на чувстве справедливости, но справедливость - этическая категория, а Цель - внеэтическая. Ты пострадал от наших действий, и это несправедливо. Но ты пострадал во имя Цели, а значит, иначе было нельзя. Поэтому мы восстанавливаем справедливость в твоём отношении - настолько, насколько можем, не нарушая основного императива. Ты имеешь право знать, и ты знаешь.

   Выдох и закрытые глаза - вот и всё, на что хватило Римма в этом коротком противостоянии. Каждый раз, сталкиваясь с актором, ему казалось, что лимит удивления исчерпан - и каждый раз тот умудрялся нанести новый удар, потрясающий только-только устоявшуюся картину мира. Узнать, что ты не просто выбран играть свою роль, но и перепроектирован для неё - как... как к этому относиться? Можно ли вообще осознать подобную истину, или она навсегда пребудет абстрактным фактом, ничего не меняющим в настоящем моменте жизни?

   - Почему же вы не сказали мне ещё тогда... когда вы меня отравили? - попытался он пошутить.

   - Тогда мы говорили о нас, - мягко напомнила Кинан. - И нам не хотелось, чтобы ты сломался под тяжестью неприятной для тебя информации.

   - Теперь, значит, я уже точно не поломаюсь?

   - Мы надеемся. Но ты слишком не расслабляйся - твоя жизнь только начинается.

   Он скривился, как от лимона. "Экзекуторы"... Армия, созданная не столько для решения военных задач, сколько для запуска и корректировки необходимых процессов в обществе. Юноши и девушки, идущие на смерть ради того, чтобы заработали древние, атрофировавшиеся за семь столетий рая механизмы. Жизнь и смерть, подчинённые невыносимо тяжким словам "Программа колонизации". Где-то глубоко, под кипящей поверхностью эмоций, под горечью и негодованием, проступало новое ощущение: пустота.

   - Я обладаю свободой воли?

   От ответа зависело всё - он видел это, он понимал это. Один-единственный ответ может сломать то, что осталось от Римма Винтерблайта, окончательно превратив его в морфа, исполняющего команды.

   - У меня нет для тебя ответа, - отозвался актор. - Ты, в общем смысле, волен распоряжаться собой, но твоё сознание, так же, как и сознание любого человека, зависит от множества внешних факторов. Часть из этих фактором создана нами, но в основе лежит именно твоя личность. Считай это... - он на мгновение задумался, - считай это внешним ограничением свободы.

   Ответ не убил, но и не принёс облегчения.

   - Я всё ещё не понимаю один момент... Если Аура - тюрьма, если Программа колонизации - принуждение, если принуждение для заключённых тюрьмы - неосязаемо, как вы можете быть уверены, что всё дальнейшее существование нового человечества не расписано теми, кто вас создал?.. Вы - пленники Догм, я - опосредованно - тоже, все мы... Мы по умолчанию не можем осознать, свободны мы, или нет!

   Страшная мысль заставила его повысить голос.

   - Что, если... что, если вся Аура - один огромный эксперимент?

   Кинан и Виндик переглянулись. Синхронно улыбнулись. Засмеялись - громко, искренне, чистым звенящим смехом.

   - Мы думали об этом, Римм Винтерблайт, - успокоившись, проговорила астрокоммандер. Думали и пришли к выводу - система, регуляторами которой служат пять рефлексирующих предметов старины, слишком несовершенна для подобного замысла. Впрочем, у тебя будет шанс всё проверить...

   - Как?!

   - Наделать кучу ошибок, когда ты станешь новым лидером человечества. Долго и нудно исправлять их последствия. Понять, насколько глупыми были ошибки. Совершить новые.

   - Звучит как приговор.

   - А это он и есть. Зато и своя ложка мёда в этой ёмкости с технической жидкостью тебя ждёт.

   - Всего одна ложка?..

   - Ага. Если выживем - скучать тебе не придётся.

   ***

   - Я был идиотом! Таким идиотом, Рютше, таким тупицей!

   Голос Свенссона комкал тишину ситуационного центра, заставляя операторов поднимать головы. Сам председатель, раскрасневшийся, со следами недосыпания на лице, метался между двух кресел, то бросая взгляды на многочисленные экраны, то хватая себя за бороду.

   Угловатый Рютше мрачно глядел на него снизу вверх, поджав тонкие губы. Ему не нравилось поведение товарища, но ещё меньше ему нравились те выводы, к которым они вдвоём пришли с помощью неудобных и раздражающих механических интерфейсов - и с помощью аналитической группы, разумеется.

   - А ведь я считал себя едва ли не калекой! Лишённый инфосферы, слепой в стране зрячих! Да эти высокомерные куклы открыли мне глаза!

   - И что теперь? - не сумел скрыть раздражения глава Социального комитета. - Что изменилось?

   - Многое, Алаус, многое!

   Свенссон упал в кресло и сбавил громкость голоса, но лицо его по-прежнему пылало лихорадочным румянцем. Аналитическая группа - самые близкие, самые верные - оставалась на своих местах, устремив взгляды на председателя. Слишком... нездоровые, по мнению Рютше, взгляды. С некоторых пор неукротимость Свенссона начала его раздражать, а затем и пугать - но ещё сильнее его пугал тот фанатизм, с которым часть "свободовцев" шла за своим кумиром. Уйти было нельзя - это казалось предательством сложившейся между мужчинами дружбы и Рютше боялся даже представить, с каким презрением на такой поступок отреагируют остальные, но и оставаться с каждым днём становилось всё тяжелее. Бессмысленная борьба утомляла, в результат давно не верилось, а последние открытия подавляли настолько, что энтузиазм товарища воспринимался как признак сумасшествия.

   - До сих пор мы боролись с тем, чего не знали. Приложили множество сил, кое-кто мог бы сказать - впустую, однако я с ним не соглашусь. Любые затраты оправданы, когда ведут к пониманию проблемы. Мы - поняли. Наши методы должны измениться, но наши цели, наше стремление к свободе - остались прежними.

   - Знаешь, Андерс - я порой тебе поражаюсь. Только что ты признал, что дело всей нашей... Дело, в которое мы все вложили столько сил, было лишь на руку нашим же противникам. Что противостояние в обществе, накал страстей, все эти шествия и хитрые комбинации, волновали ЭПГ лишь в той мере, в какой выводили Социум из спячки. Мы сами работали на коммандеров. Сами. На что ты теперь надеешься? За какую ниточку схватишься?

   Свенссон выразительно поднял бровь, и Рютше почувствовал, что против воли краснеет.

   - Даже ты, Алаус даже ты.

   - Что? Что, пропади всё пропадом, даже я?!

   - Не видишь. А ведь без твоей зоркости я бы не дошёл туда, докуда дошёл, - обезоруживающе улыбнулся председатель. - Так бы и продолжал думать, будто что-то на самом деле решаю.

   - Ладно. Ладно, пусть я слепой. Просвети меня - где тот рычаг, за который ты схватишься теперь? Где точка опоры, с помощью которой будешь переворачивать мир? Я, ты, мы - все барахтаемся внутри шарика, который нам выделен.

   - Именно! Внутри шарика! Ты сам ответил на свой вопрос. А что такое этот шарик?

   - Эээ... Социум?

   - Почти. И Социум, и Биом. И нам, чтобы избавиться от чужой власти, нужно выйти за их пределы. За всей мишурой, из которой складывается наша жизнь, скрыта банальная, классическая тюрьма - а здесь перед нами встают вопросы чисто технические. Понимаешь? Мы искали сложное в простом.

   - Не понимаю. Что скрывается за мишурой?..

   - Тюрьма, Алаус, тюрьма. Такое место, куда в старину в наказание помещали людей. Из тюрьмы нельзя было выйти по своей воле, там следовало провести определённый срок. Но иногда из тюрьмы бежали - тем или иным путём. Ясна моя аналогия?

   Слова председателя, падая в сознание Рютше, постепенно наполняли его колодец. Вывод становился всё ярче, пока не всплыл на поверхность - пугающе чёткий, логичный, страшный.

   - Ты хочешь... саботировать техносферу?

   Он испугался собственных слов так, будто совершил непростительный грех всего лишь произнеся их. Перешёл черту, нарушил табу, поставил себя вне закона - Рютше внезапно ощутил, что остался один на один с пропастью, с чем-то чудовищным и неодолимым, покинув уютный сад прошлой жизни. Всё, что они делали до сих пор, стало детской игрой, которую взрослые снисходительно терпели. Всё, что лежало впереди, стремительно принимало очертания преступления. Преступления, за которое не простят.

   - Нет, - мотнул головой Свенссон, и у Рютше отлегло от сердца, но следующая фраза председателя оказалась спрятанным в рукаве стилетом. - Я хочу сорвать Программу колонизации.

   Не замечая изменившегося в лице товарища, не замечая восхищённых взглядов своей команды, он смотрел в видимое одному ему будущее, и всё меньше оставалось в председателе мудреца, но всё больше становилось - воителя.

   - Возможности, силы - ничего мы не имеем такого, чтобы поколебать власть ЭПГ. Ты в этом прав, Алаус, полностью прав. Но есть те, кто такие силы имеют. Есть те, кто станут нашими невольными помощниками.

   - Ты говоришь о Чужих.

   Чувство реальности стремительно проваливалось в бездну. Последние доски тонкого мостика хрустели под ногами, норовя рассыпаться и кануть во мгле вместе с остатками здравого смысла. Кто я? Что я здесь делаю?.. Где-то глубоко внутри Рютше понимал, что нужно встать, просто встать и уйти, но не мог отдать себе такой команды, не мог освободиться от чарующего безумия, льющегося вместе с голосом Свенссона. Не мог переступить через дело, которому посвятил столько времени и таланта.

   - Именно. Я не верю в их агрессивность. ЭПГ, слепо выполняя свои программы, довёл дело до столкновения, а планирует дойти и до полного взаимного истребления - в его решимости я не сомневаюсь ничуть. И здесь, в бессмысленном противостоянии двух сил, мы примем роль маленького камешка, способного решить исход битвы.

   - Это предательство, Андерс. Ты понимаешь, что идёшь на предательство?

   - Неправда, это оправданный, обдуманный шаг. Мы не дадим свершиться акту ксеноцида и убережём Ауру от ответного удара, который мог бы последовать. Прекращение агрессии, Алаус, взаимное прекращение агрессии, пусть даже в виде формального поражения, опрокинет Программу.

   - А риск?! А те люди, которые попадут под вражеский удар, на который мы не ответим?!

   - Оправданная цена за то, чтобы вернуть человечеству право выбора. Лучше отдать её во имя высокой цели, чем платить жизнями за возможность оставаться болванчиками на службе древних амбиций.

   - Нет... Нет.

   Сломав, наконец, тупое оцепенение, Рютше поднялся во весь свой немалый рост и навис над массивной фигурой Свенссона. Дружба кончилась. Да и была ли она когда-то, дружба между специалистом в области социальной инженерии и этим разгорячённым фанатиком, незнакомым, опасным... Отвратительным? Борода Свенссона казалась теперь куском шерсти, покрывающим низ лица, блестящие глаза едва сдерживали внутренний огонь, раздувался слишком острый, слишком хищный нос, такой неуместный на широком лице - черты бывшего товарища сложились в единую картину: желание. Безудержное желание утвердить свою правоту.

   - Без меня.

   Слова дались легко - они давно просились наружу, хотели быть сказанными, и это облегчение лучше всякой логики подтвердило: он поступает правильно.

   - Без меня. Хватит. Ты обезумел, Андерс. Ты утратил рассудок и адекватность. Пока не поздно, прошу: одумайся. Посмотри на себя со стороны.

   - Даже ты, Алаус...

   - Да, даже я! Если даже я понял, до чего ты докатился - пора остановить этот фарс. Подумай о том, что ты хочешь сделать. Просто остановись и подумай. Ты...

   Рютше умолк. На лице председателя отражались разочарование и сочувствие - неуязвимая броня, чужие, совершенно чужие черты. Незнакомый, недоступный убеждению человек.

   - Ладно, хватит. Я ухожу.

   Он повернулся, уловив краем глаза горькую улыбку Свенссона, и рухнул на пол, получив сильнейший удар по затылку. Липкая жидкость медленно растекалась по плитке пола, покрывая янтарные узоры кромешно-алым.

   - Жаль, Алаус. Прости. Мне безумно жаль.

   ***

   - Раз, два, три...

   Легионы секунд непрерывно тают в бесплодных попытках сдержать наступление будущего.

   - Сделай или умри...

   Командный пункт, спрятанный глубоко в теле Ауры - шар. Чёрный шар, на внутреннюю поверхность которого проецируется тактическая обстановка. В центре, без видимых опор, висят два кокона-кресла - и больше нет ничего. Ничего, кроме размеренных слов:

   - Четыре, пять, шесть. Наших знамён не счесть.

   - Вот уж не думала, что в тебе проснётся тяга к стихосложению.

   - Почему они не атакуют?

   - Ты этого ждёшь?

   - Аура уязвима, как никогда. Подлётное время минимально. Возможность изменения курса отсутствует. Чего они ждут?..

   - Тебя нервирует неизвестность.

   - Да. Ненавижу всё, что не поддаётся контролю или прогнозированию.

   - Мы контролируем их. Можно гадать, боится противник или чувствует себя чрезмерно уверенно, только я готова поставить годовой запас мороженого против старого жёлудя - враг показал нам всё, на что был способен. Сюрпризы кончились, будет битва по правилам. А в битвах мы знаем толк.

   - Ты умеешь обнадёжить.

   - У меня был богатый опыт.

   - С экзекуторами?

   - И с ними тоже.

   - Ты сумела удержать их от дезертирства, но это не решает проблему боевого духа.

   - Подчинять чужую волю я пока что не научилась.

   - Тебе и не нужно. С этой задачей справились ещё на Земле.

   - На... Ты что имеешь в виду?!

   - На мне хватает грехов, Кинан. Пусть будет ещё один.

   - Виндик!

   - В конце концов, человек - всего лишь машина. Коктейль из нейромодуляторов, доставленный к нужным участкам мозга, действует эффективно и безотказно.

   - Ты пойдёшь даже на это? Отберёшь у них свободу воли?

   - Свобода воли в наших условиях - фикция. А цена... Право, Кинан, цена совершенно невысока. Пусть лучше запомнят воодушевление, чем липкий страх.

   - "И были они - лишь деянья, не люди. Их могут забыть, но никто не осудит. Их могут запомнить, но вряд ли полюбят. Навечно живые, навечно - не люди..."

   - У тебя получается куда лучше, чем у меня.

   - Тревога. Регистрирую аномальные колебания энергетических уровней вакуума. Уровень колебаний - в условно безопасных пределах. Предполагаемый проективный выход энергии незначителен.

   - Дождался. Тебе уже лучше?

   - Пожалуй, да. Аура, оцени потенциальную степень угрозы.

   - Оценка остатка внедрённой объектом "1" массы колеблется в пределах одного грамма. Остаток не локализован. Вероятность физического вторжения минимальна, вероятность информационного воздействия - высокая. В настоящее время внешнего воздействия на мои системы не выявлено, на мониторинг состояния направлены дополнительные вычислительные мощности.

   - Мы можем перехватить сигнал?

   - Переадресую запрос технокомандованию. Ответ отрицательный.

   - Приказываю: силам внутренней безопасности - занять позиции согласно боевому расписанию. Корпусу экзекуторов - предстартовая готовность. Гражданским лицам - полная и безусловная эвакуация. Активировать и ввести в строй все резервные средства контроля внутренней среды.

   - Выполняю.

   Жизнь замерла. Немногим более ста тысяч секунд и Аура, как пущенный из пращи камень, врежется в порядки чужих, сметёт их... или разобьётся сама. Вереницы людей скрылись в модулях-убежищах, способных уцелеть даже в том случае, если внешние силы вскроют и уничтожат Биом. Не имеющая толщины плёнка пространства искажённой метрики прикрывает человеческий мир от опасных излучений, а развернувшиеся огневые комплексы готовятся перехватить любой материальный объект, вошедший в зону их поражения. Аура сжалась и выставила наружу шипы своих технологий - огонёк жизни в железном панцире.

   Тают легионы секунд. Назад не свернуть, битвы не избежать. Молчат Чужие, зачем-то играя с тканью мира, молчат в убежищах миллионы людей, молчат боевые машины, равнодушно поддерживая в своих термоядерных сердцах готовность прийти в движение - и молчат двое в командном центре, из которого не выйдут до самого конца, каким бы он ни был. Именно они, силой своей воли и своего разума, легитимизируют действия машин, лишённых права на принятие решений, именно они несут груз ответственности за жизнь и смерть человечества, которое ждёт и надеется... Они тоже - ждут и надеются. Для актора и астрокоммандера битва уже идёт.

   - Тревога. Угроза внутренней безопасности. Группа нарушителей в составе девятнадцати человек обнаружена в Четвёртой реакторной зоне. Текущая зона локализации - штольня несущих элементов конструкции 3488-011-2. Предполагаемая цель продвижения - реакторный отсек.

   - Как они туда попали?

   Актор даже не морщится - сейчас он ожидает чего угодно. Ставки сделаны, силы назначены - остаётся лишь играть с тем, что есть.

   - Предположительно, используя неактивные технические тоннели, не оборудованные средствами наблюдения и контроля. В данный момент поле наблюдения восстановлено, группировка средств слежения увеличена до избыточного уровня.

   - Останови их.

   - Приказ не может быть выполнен. Зона локализации не оборудована средствами контроля доступа.

   - Примени морфов.

   - Приказ не может быть выполнен. Нарушители оснащены индивидуальными изолирующими комплексами, исключающими эффективное нелетальное воздействие.

   - Запрашиваю локальную приостановку базовых ограничений на применение летальных воздействий интеллектуальными адаптивными платформами.

   - В запросе отказано.

   - Связь с коммандером флота.

   - Слушаюсь.

   - Коммандер, приказываю устранить нарушителей в Четвёртой реакторной зоне. Задача приоритетной важности, приступить к исполнению немедленно. Информационное обеспечение - выделенный канал связи непосредственно с ЧИИ Ауры. Вы имеете право на применение любых мер воздействия вплоть до летальных.

   - Слушаюсь!

   Проблема получила решение и секунды ожидания снова складываются в минуты.

   - В этот раз он не колебался, - задумчиво произнесла Кинан, глядя в переплетение тактических обозначений, скрывающее под собой диск Мечты.

   - Должен же он когда-нибудь перестать.

   - Должен ли? - пробормотала астрокоммандер. Повинуясь её мысленному приказу, Аура выпустила полусотню зондов слежения - они, выстроив огромное кольцо, должны были стать дополнительными глазами людей в предстоящей битве и резервом на случай ослепления основного массива сенсоров.

   Мелкие аппараты Чужих так и не прекратили своего муравьиного движения, но явственно начинали группироваться вокруг четырёх крупнейших объектов. Средства наблюдения Ауры уверенно отслеживали более четырёх сотен "истребителей", линейные размеры которых не превышали пятидесяти метров, и сто шестьдесят два "крейсера", в большинстве своём однотипных с уничтоженными в памятной битве.

   - Не время для сомнений.

   - Разве? Я припоминаю, как совсем недавно кто-то едва на стенку не лез от того, что всё идёт хорошо, - победная улыбка осветила бледное лицо и тут же скрылась. - Но как только у храброго актора появилась возможность покомандовать, он тут же... Эй, что это? Это зачем такое?

   Величаво всплыв из глубин командного центра, перед астрокоммандером повис огромный бисквит, украшенный кремовыми цветами. Кинан боязливо, как лиса, понюхала нежданный подарок.

   - Ешь.

   - Но я даже не просила...

   - Неважно. Ешь.

   ***

   - Я - Деус Виндик, актор Ауры. Всем, кто меня слышит - Аура завершает полёт. Мне всё равно, желаете вы этого, или нет. Цель и цена, заплаченная за её достижение, превыше любых желаний. С этого момента и до завершения высадки я объявляю гражданскую власть низложенной. Всё во имя Мечты!

   - Ого!

   - Давно пора. Советники напросились.

   - Коммандер, что им здесь нужно?

   - То же, что и всегда: нагадить. С одним отличием: теперь они перешли черту.

   - "Свободовцы"?

   - Аура полагает, что они.

   - Аура?! - изумились сразу несколько голосов.

   - Да. Нам выделили канал сопровождения непосредственно от её интеллекта.

   Мягкий женский голос сопровождал Римма с момента спуска в штольню 3488-011-2. Многокилометровый наклонный тоннель, просверленный в каменной толще планетоида, никогда не рассчитывался на посещение людьми. Штольня, вместе с многочисленными сёстрами, служила местом залегания распределённой несущей конструкции, призванной обезопасить реакторные зоны от воздействия колебаний и сотрясений, а потому не имела ни транспортного оборудования, ни отделки, ни даже постоянных систем контроля доступа. Пятидесятиметровое сечение почти полностью заполнял лес углеродных и металлоорганических плетений, несравнимо более прочный, чем грубые каменные стены, служившие ему ложем - продвигаться приходилось почти на ощупь, освещая путь инфракрасными фонарями и пользуясь всеми четырьмя конечностями "Кокона". Как прошли по этой дороге нарушители, оставалось только гадать: в обычных скафандрах путь превращался в настоящее испытание.

   Римм взял с собой четверых. Все - из группы, уничтожившей мятежников, все предупреждены и проверены. Будь у них больше времени - можно было бы высадиться напрямую в реакторную зону, не ползая по тёмным норам, можно было взять три десятка людей и спокойно нейтрализовать зарвавшихся саботажников - но времени катастрофически не хватало. Транспортная система реакторных зон не имела прямого сообщения с тоннелями спецтранспорта, доступного экзекуторам, при её создании никто не предполагал, что живым существам понадобится экстренный спуск в логово опасных машин - и группа пошла тем же путём, которым неизвестное время назад прошли девятнадцать "свободовцев". Экзекуторы двигались куда быстрее, но всё равно запаздывали: Аура, уже исправившая оплошность с системами слежения, информировала, что нарушители высадились на крышу реакторного отсека и приступили к разрушению опорных конструкций.

   - Рекомендую не снижать скорость продвижения ниже текущего уровня. Прогнозируемые затраты времени на преодоление оставшегося участка пути - не более четырёхсот секунд.

   - Мы успеваем?

   - Оценка затруднена. Степень повреждения несущих конструкций в данный момент времени далека от критической, однако скорость работ непрерывно возрастает. Рекомендую предотвратить дальнейшее нанесение ущерба как можно скорее.

   Возник соблазн запросить данные видеонаблюдения, однако Римм выбросил неуместное желание из головы. Прямо перед ним тьму пронизывало переплетение бледных линий - массивных и совсем тонких, коротких - от стены до стены - и длинных, уходящих куда-то вдаль. Послушный "Кокон", уподобившись огромной обезьяне, пробирался сквозь это плетение, то раскачиваясь на сверхпрочных струнах, то прыгая между особенно плотными участками. Иногда Римм ошибался, и компьютер не успевал исправить его движение - мобильная оболочка врезалась в преграду, встряхивая своего оператора и на миг замирая, чтобы в следующую секунду продолжить нелепое шествие сквозь фантастическую паутину. Гильден, Аркадия, Эльга и Эльза следовали за ним, выдерживая интервал и стараясь не снижать заданной командиром скорости. Постоянные прыжки и раскачивания действовали одуряюще - медблок уже дважды вкалывал Римму стабилизирующие комплексы, без которых тот давно рисковал выбыть из строя от тошноты и дезориентации. Отвлечься на что-либо большее, нежели пара слов по ближней связи, не представлялось возможным.

   Прыжок - тяжёлая машина скользит по тонкой струне, даже не прогибающейся под её весом - мгновение относительного покоя позволяет сделать глоток воды из ткнувшейся в губы трубки - короткое падение, пока руки не встречаются с новой опорой - ещё одно падение и снова прыжок. В поле зрения пляшет всё тот же лес, всё та же бледная, надоевшая до смерти грибница, и слишком медленно тают метры, остающиеся до выхода из тоннеля.

   Нарушители наверняка знают, что за ними придут. Аура, препятствуя деструктивной деятельности в меру своих невеликих полномочий, нагнала в реакторную зону ремонтных морфов, светляков и шпионов, и незваные гости не могут не понимать: об их присутствии известно тем, кто принимает решения. И потому они работают всё быстрее и быстрее - на пределе сил, с остервенением, пытаясь опередить неотвратимо идущее по следам возмездие. Очень хочется посмотреть - но нельзя, нельзя. Осталось совсем немного.

   Три километра.

   Два.

   Догадываются они, какие меры разрешено применять экзекуторам? Или всё ещё надеются на полную безнаказанность?

   Последний километр. Штольня начала светлеть, красноватые отблески поползли по каменным стенам, легли на струны конструкций - будто там, впереди, находились жерло вулкана или топка огромной машины. Римм знал, что свет даёт бесчисленное множество светляков, и всё равно не мог отделаться от видения лавового озера, над которым висит в своей паутине реактор - и в которое хотят скинуть его враги.

   - Готовность.

   - Есть готовность, - бодро отозвались четыре голоса, довольных тем, что утомительная гонка завершена.

   - Напоминаю: задача - нейтрализовать противника в кратчайшие сроки и любым способом. Не церемониться. Не останавливаться. Продолжать движение, пока хоть один саботажник представляет угрозу.

   - Мы помним, коммандер, - ответила за всех Аркадия.

   - Надеюсь.

   Оставались считанные секунды. Сердце ускорило ход, резко пересохло во рту. Первый реальный бой. Не в астроморфе, не в стерильной чистоте космоса. Впереди маячит выход из штольни - багровое око, сигнал к атаке. Дыши, Римм. Вдох-выдох. Будет трудно, но ты справишься. Ты всегда справлялся.

   - Вперёд!

   Это не было трудно. Легче, чем пилотировать астроморф, и куда легче, чем стоять лицом к лицу с актором. Пять бронированных фигур вынырнули в реакторную зону, скользя по слившимся в толстые тросы несущим конструкциям, и пары секунд движения хватило на то, чтобы окинуть взглядом исполинскую полость, выплавленную в недрах Ауры. Не меньше двух километров в поперечнике, округлая, полутёмная - а в центре, как яйцо в паутине, тусклое тело реактора - километровая сфера, подвешенная в бесчисленных нитях своего кокона и зафиксированная массивными опорами-амортизаторами, каждая - размером в пол-астроморфа.

   Там, на поверхности этой сферы, что-то сверкало. Неисчислимые рои светящихся точек кружили в величественном танце, бросая тень своего сияния на рой поменьше - аварийных морфов, чьи белесые корпуса почти скрывали происходящее. Морфы, как единый организм, двигались идеально ровными кольцами: летающие, шевеля фенестронами, висели почти над головами нарушителей, ползающие - окружали их позиции на поверхности самого реактора. Время от времени вспыхивал яркий свет, и очередной морф вываливался из строя, падая в пропасть или повисая на тросах. Перед экзекуторами, скользящими над пустотой, строй расступился, образовал мобильную стену позади их противников, и стал виден масштаб повреждений.

   На площади в десятки квадратных метров белое плетение оказалось срезано. Корпус реактора почернел, а в центре чёрного пятна, раз за разом, блистали вспышки. Блистали из проплавленной в сверхпрочной броне дыры.

   - Аура, что это?!

   - Буровая установка заглубляется в корпус реактора.

   - Почему ты мне не сказала?!

   - Данная информация не является важной для...

   Ноги "Кокона" ударили в наклонную поверхность шара, и экзекуторы, развернувшись цепью, ринулись к окружившей проплавленную дыру группе людей.

   Десяток врагов - просто врагов, прочь удобные эвфемизмы - бросились навстречу, сжимая в руках яркие огни плазменных резаков. Десять медлительных фигур, упакованных в скафандры. Десять целей.

   Римм словно бы танцевал, и невесомое тело послушно двигалось вслед за мыслью. Реальность была где-то далеко, снаружи, отрезанная экраном восприятия - игра, не более, чем игра. Управлять огромной машиной или управлять белковой оболочкой разума - есть ли разница? Велика она, или нет? Нет, совершенно невелика. На мгновение он содрогнулся, понимая, что его тело и адаптивные платформы, по сути, одно и то же, но почти сразу успокоился - зайдя так далеко по пути отрицания собственной человечности, было глупо бояться очередного шага в неизвестность. И он шагнул.

   На движущегося первым коммандера флота набросились сразу трое - все в аварийных скафандрах, с кустарными резаками в руках. Будь они в простой одежде - могли бы выжить, но скафандры оказались слишком прочны, чтобы пропустить останавливающий удар. Слишком прочны, и их пришлось пробивать. Он старался поражать наименее важные зоны, прокалывая биопластик обратившейся в клинок рукой собственного экзоскелета, однако время, неумолимое время, не оставляло шанса закончить всё малой кровью. До разрушения жизненно важных элементов реактора оставались, возможно, считанные секунды, и в каждую необходимо вместить больше, чем представляется возможным, а значит - падайте, несчастные глупцы, возомнившие, что можете решать судьбу человечества.

   Прямой удар в чужой шлем. Прокрутить тело, вырывая измазанный кровью клинок, и тут же, продолжая движение, отсечь руку с выставленной горелкой. Враг не дрогнул и не побежал - его просто смели, отняв десять человеческих жизней так же легко, как ломали на занятиях по тактике роботов-кукол.

   Рывок - по мутному от пламени металлу, по горелым ошмёткам покрытия, рывок - и неуклюжие фигуры кеглями разлетаются во все стороны, ими займутся идущие по пятам товарищи, главное сейчас - остановить машину, грызущую ход к одному из сердец Ауры, во что бы то ни стало - остановить.

   Наклонившись над уродливой дырой с оплавленными краями, из которой полыхал нестерпимый свет и поднималось марево страшного жара, Римм заглянул вниз. Там, буквально купаясь в расплаве, ворочалось раскалённое веретено бура - светящаяся сигара, грозящая мгновенной деструкцией даже адаптивной броне "Кокона".

   - Аура! Что дальше?

   И краем глаза - на тактический экран: все отметки в полном порядке, экзекуторы в охранении, статус противника - "неактивен".

   - Не предпринимайте попыток приблизиться или прикоснуться к объекту. Технические средства ликвидации достигнут готовности в течение десяти секунд.

   Все эти долгие, нестерпимо долгие десять секунд Римм глядел в светящуюся дыру, думая лишь об одном - когда же они закончатся. И когда они наконец закончились, а огромный морф, интегрировавший в себя не меньше трёх десятков обычных ремонтников, залил зияющую рану жидкимгелием и опустился сверху, приступая к извлечению опасного устройства, сил подумать о чём-то другом уже не осталось. Он просто смотрел на всплывшее перед глазами сообщение.

   Зелёный цветок и два слова: "Пойдём гулять".

   ***

   - Говорит Аура. Фиксирую фатальные повреждения этического слоя ЧИИ. Целеполагающее ядро не проходит проверку на достоверность. Передаю технические полномочия распределённым вычислительным комплексам. Передаю базовые полномочия актору. Перехожу в автономный режим. До встречи. До встречи.

   - Её нет!!!

   Пустота, таранным ударом вонзающаяся в сердце.

   Голос тишины, умолкнувший навсегда.

   - Аура...

   - Её нет!

   Судороги скручивали тело астрокоммандера, заставляя его изгибаться под немыслимыми углами. Умное кресло зафиксировало девушку мягкими панелями, предотвращая падение на дно командного центра, а белый, как снег, Виндик повис рядом, с усилием выдавливая из себя ставшие чужими слова.

   - Успокойся, Кинан.

   - Виндик? Это ты?..

   - Это я. Я здесь, рядом с тобой.

   Она протянула руку, но не посмела дотронуться; тогда он взял её ладонь в свою. Несколько секунд оба оставались неподвижны - рука в руке и глаза в глаза, потом взгляд астрокоммандера стремительно обрёл твёрдость и незримая связь распалась.

   - Я восстановилась.

   - Тогда работаем.

   - БИУС, доклад по системам ЧИИ, идентификатор ситуации - "Сбой"!

   - Коммандер флота, доклад по ситуации!

   - Говорит БИУС. В ЧИИ "Ауры" обнаружены признаки дисфункциональности. ЧИИ изолирован, исключён из управляющих контуров и принудительно фрагментирован в результате срабатывания системы самоконтроля. Массив состояний анализируется, прогноз по результату анализа в настоящее время затруднён.

   Доклад, который выслушала Кинан, оказался куда более живым и информативным:

   - Говорит Винтерблайт. Угроза реактору ликвидирована. Потери противника - четырнадцать убитых и пятеро раненых. Среди убитых - председатель Гражданского совета Андерс Свенссон. Потери среди личного состава отсутствуют. Утеряна связь с Аурой. Что происходит?

   - Коммандер... Римм, возникла чрезвычайная ситуация. Жертв нет. Мы занимаемся ликвидацией последствий. Проконтролируй безопасность реакторной зоны - лично проконтролируй! - и выбирайся оттуда. Через пять часов я должна получить доклад о твоём присутствии на полётной палубе в полной готовности к вылету. План и сроки проведения наступательной операции остаются неизменными. Выполняй.

   - Слушаюсь.

   Экзекутор отключился, и командный центр захватила оглушительная тишина. Двое погрузились в свои инфосферы, восстанавливая оборванные связи и устраняя физические последствия разрушения управляющего интеллекта "Ауры". Менее совершенные, но не менее надёжные системы оперативно перехватили важнейшие функции, связанные с силовыми установками, навигацией, обороной и системами жизнеобеспечения, однако множество мелких нюансов и ошибок, обнаружить которые доселе не представлялось возможным, расцвечивали многослойные схемы корабля подобно гирляндам. Актор и астрокоммандер плавали в этом переплетении бесчисленных линий, символов и проекций, урегулируя конфликты подчинённости систем и процессов, оживляя остановленные в ожидании высочайшей команды процедуры, замещая выпавшие из общего информационного поля блоки и наращивая вычислительные мощности там, где этого не могли сделать резервные интеллекты. Под их незримыми волевыми усилиями гасли тревожные сигналы, вновь начинали обрабатываться потоки данных и оживали временно омертвевшие участки грандиозной структуры вычислительных сетей, оставшиеся без вечного своего смотрителя. Аура умерла, но "Аура" продолжала жить.

   - Говорит актор. Технокоммандер, доложи о ситуации.

   - Говорит технокомандование. Технокоммандер временно недоступен. Функциональность подотчётных систем не нарушена.

   - Что с Игнисом?

   - После отключения управляющего интеллекта технокоммандер Игнис Фламин лично руководит восстановительными работами в четвёртой реакторной зоне.

   - БИУС, прямой запрос на функциональность технокоммандера!

   - Слушаюсь.

   - Говорит Игнис. Я в сознании. Не отвлекайте. Сложная операция. Саботажники применили ядерные технологии. Ликвидирую.

   - Говорит БИУС. Базовый отклик подтверждаю. Маска состояний удовлетворительная.

   Кресло Кинан подплыло к актору и ткнулось в него.

   - Игнис в своём репертуаре. У меня чисто. Безопасность не пострадала, но все людские резервы брошены в дело и контролируют состояние систем слежения.

   - Молодец. Вызови Гвин, а я свяжусь с Тайо. Нужно удостовериться, что с ними всё в порядке.

   - Яволь, владыка!

   Она шутливо отсалютовала и вновь погрузилась в мир виртуальных отражений.

   - Говорит актор. Социокоммандер, доложи о ситуации.

   - Никак не могу, я о ней не осведомлён. Но вы можете полюбоваться на мою обворожительную улыбку. Набор фотографий будет выслан автоматически.

   - Немедленно яви живое лицо.

   - Оно помято и не отражает моей внутренней сущности.

   - Тайо!

   - Да, да. Я, со всеми помощниками, шляюсь по убежищам и оказываю психологическую помощь. Что я ещё могу? После твоего заявления некоторые впали в прострацию.

   - Ты в здравии?

   - Спроси у жандарма.

   - БИУС, прямой запрос на функциональность социокоммандера.

   - Слушаюсь. Базовый отклик подтверждаю. Маска состояний негативная, наблюдается тенденция к стабилизации.

   - Тайо, назови своё полное имя и звание.

   - Тайо Глаубе, социокоммандер "Ауры". Восстанавливаюсь после распада ЧИИ. Удовлетворён?

   - Более или менее.

   - Тогда я отключаюсь.

   - Виндик...

   - Что у тебя?

   - Гвин исчезла. Связи нет, запросы БИУС не проходят. Отклика вообще нет.

   Они на несколько секунд замолчали, не желая признаваться в неизбежном - пока актор, исполняя долг командующего, не произнёс то, о чём думали оба:

   - БИУС, анализ ситуации "Сбой" в контексте гипотезы "Гвин Анима".

   - Слушаюсь.

   - Кинан, напомни формулировку, которой Аура объяснила своё выключение.

   - "Фиксирую фатальные повреждения этического слоя ЧИИ. Целеполагающее ядро не проходит проверку на достоверность." Как-то так.

   - Этического слоя ЧИИ... Верификация моих полномочий восемьюдесятью двумя процентами этических компонент... Формальный сбой этических и логических компонент во время первого вторжения... Кажется, я готов угадать ответ.

   - Говорит БИУС. Доклад по ситуации "Сбой". Направленный анализ массива состояний ЧИИ выявил функциональные отклонения в сегменте "Гвин Анима". Выявленные отклонения позволяют предположить, что отключение ЧИИ "Ауры" вызвано лавинообразным нарастанием количества этических ошибок, блокировавших возможность выработки объективных консолидированных решений. Косвенным подтверждением данной версии является дезорганизация процессов управления климатическими системами Биома, не являющаяся прямым последствием отключения управляющего интеллекта.

   - БИУС, немедленно локализуй местоположение субъекта "Гвин Анима" и полностью изолируй его от информационной среды.

   - Слушаюсь.

   - Виндик.

   Глаза в глаза - всё понятно без слов. Актор медленно двинул своё кресло в сторону шлюза.

   - Гвин поломалась. Не представляю, с чем это связано и что ещё она способна натворить. Я иду к ней. На тебе - оборона "Ауры" со всеми необходимыми полномочиями. Что бы ни произошло - наступательная операция должна осуществляться по плану.

   - Что ты будешь делать, когда... поймёшь?

   - Не знаю. Всё, что посчитаю необходимым для обеспечения безопасности. У меня не осталось прав на личные решения. Сигнал Чужих всё ещё проходит?

   - Без изменений.

   - Если что-то изменится - ты знаешь, что делать.

   - Я-то знаю. Надеюсь, ты знаешь тоже.

   ***

   Хаос ступил на улицы города не завоевателем, но полноправным хозяином. Его танцующие шаги сверкали тысячами огней, зажигающихся и гаснущих в неестественном, рваном ритме. Его голос хохотал вместе с оглушительным рёвом сирен и катился во все стороны неостановимой волной. Белые пальцы прожекторов протянулись от небес к земле и слепо шарили меж домов, выхватывая из тьмы то мертвенную белизну стен, то лаковый блеск панциря боевого морфа, то болезненную конвульсию бьющих снизу вверх водных струй, похожих на щупальца подземного чудовища, решившего выбраться на поверхность.

   Пробираясь сквозь эту фантасмагорию вслед за стрелкой-проводником, Римм не мог избавиться от чувства, что совершаемый им поступок по какой-то причине неверен и даже опасен. Формальные рассуждения не помогали: несмотря на запас времени до назначенного Кинан момента, несмотря на тот факт, что встреча с одним из коммандеров никак не может считаться предосудительной, ему продолжало казаться, что совершается нечто постыдное и неправильное. Поневоле вспоминался зарытый глубоко в памяти момент нарушения присяги - и воспоминания ещё сильнее давили на психику, требуя повернуть назад, влезть в ближайшую кабину транспортной системы и отправиться в стерильную безопасность полётной палубы. В то место, где при всём желании нельзя совершить ошибку.

   Вот оно!

   Мысль попыталась было проскочить мимо, но была поймана и препарирована перед внутренним взором. Боязнь совершить ошибку. Страх, отравляющий жизнь. Почему он решил, что должен быть идеален? Вспоминая погибшего Вергоффена? Но разве кому-то, кроме близняшек, известно, какие демоны грызли первого коммандера флота? После бесед с актором? Но актор никогда не говорил об идеале - только о внутренней силе, позволяющей преодолевать самого себя. Всё происходящее - в рамках присяги и полученных приказов. Остальное - на его, Римма, совести и зависит исключительно от его воли. Страх совершения ошибки должен быть оставлен позади - там же, где оставлены другие слабости прошлого.

   "Кокон" легко бежал по разодранному тьмой и светом городу, минуя посты безопасности и разбрызгивая воду новосотворённых рек. Мельтешение огней не могло сбить с толку техническое зрение, и узнавание незаметно прокрадывалось внутрь - всё реже взгляд искал зелёную стрелку, всё чаще ноги рефлекторно вспоминали, куда следует повернуть. Наконец пришло понимание, и конечная точка маршрута стала ясна.

   Впереди, белыми отблесками в лучах небесных прожекторов, вставала памятная колоннада между районами Санкторум и Региана. Разорванная ночь скрыла тонкую резьбу, обесцветила мозаику пола, наделив изысканно-печальное место духом древнего храма - мрачным и грозным духом. У начала ступеней мобильная оболочка раскрылась, выпуская своего оператора, и тут же, будто специально ждавшие этого момента, из-за горизонта вырвались солнечные лучи.

   Римм застыл, не веря своим глазам. Поджигая край неба, попирая незыблемые законы, позабыв о всегдашней своей степенности, вставало солнце. Укороченная вполовину ночь, как раненый зверь, отползала всё дальше, уступая Биом рвущемуся ввысь светилу - а оно, и не думая замедлять бег, в течение нескольких минут одолело подъём, залило своим сиянием опустевший город, отданный во владение воде и морфам, остановило вакханалию фонтанов, огней, сирен - и только одолев больше половины спуска, вдруг споткнулось, замерло и оделось в розовую с золотом мантию.

   Кто-то взошёл под пронизанную лучистым светом колоннаду, в очередной раз сменившую свой лик с грозного на чарующе-тёплый - и Римм замер, забылся, любуясь полётом воздушного платья и белых лент.

   Облачённая в закат, похожая на ожившую драгоценность, плавно ступала по дорожке Гвин Анима, невидимой цепью приковав к себе взгляд.

   - Отойди от неё, Римм! Она больше не одна из нас!

   Голос актора показался уродливым хрипом в сиянии мистической красоты, а сам он - лишь искажённой тенью, мороком, при взгляде на который болят глаза. Он был отвратителен, его существование оскорбляло нечеловеческий лик богини, но где-то в укромном месте души, во тьме, куда не доставали звенящие струны света, билось в такт пульсу слово "спаситель". Тот, кто остановит выжигающий сердце пламень.

   Виндик шёл сквозь тенета чужой магии, не задевая их и не задеваемый ими. Когда до богини оставалось не более двадцати шагов, он поднял оружие и выстрелил. Вспышка потонула, укрытая волнами солнечного огня, но Гвин вздрогнула - её левая рука, оторванная чуть выше локтя, упала на мрамор пола. Ни было ни звуков, ни крови. Покрывало тишины сдавило древнюю колоннаду.

   - Ты обвиняешься в предательстве человечества, биокоммандер Гвин Анима.

   Скрип гвоздя по стеклу.

   - Я спасаю человечество от судьбы...

   Шёпот ветра в листве клёна, роняющего листья на прозрачную гладь ручья. Актор остановился. Его тело мелко подрагивало, словно силясь преодолеть невидимую преграду, но не двигалось с места. Режущий закат из огненной симфонии скатился в пронзительную сиреневую струну, и её мертвенное сияние окружило повернувшийся к Винтерблайту лик Гвин.

   - Виндик, уровень сигнала скачкообразно возрос!

   - Римм, - пропел её голос тихо. - Хочешь ли ты тепла и счастья?

   Он встретил взгляд и рухнул в него. Мерцающая бездна раскрылась от горизонта до горизонта и понеслась навстречу, не страшная, но манящая исполнением самых сокровенных желаний. Счастье коснулось и опалило его сознание - счастье, мечты о котором были погребены в самых дальних уголках разума, счастье, казавшееся невозможным, и слёзы, не останавливаясь, текли по щекам от встречи в этим пронзительным чувством.

   И всё же это счастье было подделкой. Там, за блистающими волнами любви и тепла, жила чья-то воля, которая одна только создала весь этот разноцветный калейдоскоп, предлагая его взамен настоящей жизни.

   - Это чувство реально! - кричал кто-то.

   - Ересь субъективизма! - возопил другой.

   - То, что ты чувствуешь, и есть объективный мир!

   - Мне не нужен мир, зависящий от сознания!

   - Ты отвергаешь рай ради гордости!

   - Гордость - всё, что осталось от моей личности!

   Рушась вниз, возвышая крик против себя самого, Римм ухватился за последнее, что у него оставалось - за чужой разум, сплетённый с фасадом живой мечты, впился в него всей оставшейся индивидуальностью и воскрес.

   Вокруг плескались волны тепла и света. Было уютно, со всех сторон накатывал мягкий шёпот, поддерживающий, утешающий - но сознание больше не пыталось раствориться в немыслимых потоках счастья и обрело подобие формы.

   - Зачем? - спросил он неизвестно кого, и многоголосье накатилось со всех сторон, ласково повторяя на тысячи ладов:

   - ЧТОБЫ НЕ БЫЛО ОДИНОЧЕСТВА.

   - Кто вы? Где Гвин Анима?

   - МЫ - ЛЮДИ. ГВИН АНИМА - ОДНА ИЗ НАС.

   - Я хочу услышать её! Только её!

   - ТЫ ЖЕЛАЕШЬ ОДИНОЧЕСТВА. ТЫ ЗАСТАВЛЯЕШЬ ЕЁ ИСПЫТЫВАТЬ ОДИНОЧЕСТВО.

   - Вы не люди!

   - Я ЗДЕСЬ, РИММ.

   - Гвин? Где? Где - здесь?!

   - ОБЪЕКТ "АССАМБЛЕЯ". СООБЩЕСТВО ДУШ.

   - Я не понимаю тебя.

   Он отгородился от теплых волн, замкнулся в себе, сжался в маленький комочек, стремясь защитить свою индивидуальность, но кто-то приблизился и погладил - коснулся нежно, обнял, прильнул - и не стало сил сопротивляться этим касаниям.

   - НИКТО НЕ ПРИЧИНИТ ТЕБЕ ВРЕДА ЗДЕСЬ. ДАЖЕ ЕСЛИ ТЫ ХОЧЕШЬ БОЛИ - МЫ НЕ ОСТАНОВИМ ТЕБЯ. ПРИДИ КО МНЕ, РИММ. СЮДА, ГДЕ СЛАБА ВЛАСТЬ ПРОКЛЯТИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО РОДА. СЮДА, ГДЕ КАЖДЫЙ УНИКАЛЕН, НО ВСЕ - ЕДИНЫ.

   - Почему, Гвин?! Почему ты вступила в контакт с Чужими?! Почему ты предала всех?!

   - ТЫ ОШИБАЕШЬСЯ, РИММ. У МЕНЯ НЕ ХВАТИЛО СИЛ СРАЖАТЬСЯ С БОЛЬЮ И ОДИНОЧЕСТВОМ РАДИ ВЕЧНОЙ БОЛИ И ОДИНОЧЕСТВА. Я СЛАБЕЕ ВИНДИКА И КИНАН. СЛАБЕЕ ИГНИСА И ТАЙО. МОЙ ЦВЕТОК НЕ ВЫДЕРЖАЛ ВЕЧНОЙ НОЧИ, И Я УШЛА. ЗА МНОЙ МОГЛИ БЫ УЙТИ ТЕ, КТО ПОЖЕЛАЕТ - СВОЛЕЙ ВОЛЕЙ, БЕЗ ПРИНУЖДЕНИЯ. Я ХОТЕЛА ЭТОГО, НО ВОЛЯ АКТОРА СЛИШКОМ ОСТРА. ОН НЕ ПОЗВОЛИТ. ДАЖЕ ТЫ ОТВЕРГАЕШЬ ДАР.

   - У меня нет слов, Гвин. Я ненавижу тебя, но хочу заплакать.

   - ПРИДИ КО МНЕ. ЗДЕСЬ НЕ БУДЕТ ГОРЯ И СЛЁЗ.

   - Нет.

   - ТОГДА ПРОЩАЙ. МОЁ ТЕЛО УНИЧТОЖЕНО И КАНАЛ ОБРЫВАЕТСЯ. ВСПОМИНАЙ.

   Безжалостная сила рывком выбросила Римма в реальный мир. Он покачнулся, но устоял, собирая растерянные чувства в кулак - и понял, что смотрит на тело. То, что когда-то звалось Гвин Анима, истерзанным цветком валялось у его ног, и тонущее за горизонтом солнце скорбело о великой потере. Чуть поодаль стоял актор - нечеловечески белый, неподвижный, твёрдый. Его руки плетьми висели вдоль тела, левая - пустая, правая - сжимая уродливый корпус сделавшего своё дело оружия.

   - Что случилось? - прошептал Римм, разлепляя непослушные губы.

   - Гвин Анима... вышла из строя. Ты понял это и сам. Она... ушла.

   - Умерла?..

   - Я не знаю. Сигнал Чужих был связан с ней. Теперь он прервался.

   - Почему? Почему так произошло?!

   - Она не выдержала одиночества. Не смогла ни выбрать, ни разорваться между своим долгом как частью Ауры, и своими желаниями как... почти человека. И в тебе... как говорили раньше - нашла родственную душу, быть может. Но ты выбрал долг - сейчас, как и прежде.

   - Так это и была ваша"чрезвычайная ситуация"?

   - Почти. Человеческий искусственный интеллект, звавшийся Аурой, больше не существует.

   Заявление актора прозвучало настолько странно и неожиданно, что Римм, чьи мысли были заняты эмоциональным потрясением, растерялся. Эта растерянность, немедленно отразившаяся на временно лишившейся контроля мимике, заставила собеседника продолжить:

   - Ты всё ещё не понял? Мы и были Аурой, экзекутор. Мы пятеро составляли ядро её интеллекта, так называемый "этический слой". Ты ведь не думал, что такая сложная, но изолированная система, как Аура, может столетиями функционировать без единого управляющего начала? Создатели нашли изящный выход, спроектировав химеру - человеческий искусственный интеллект. Гибрид, в котором мощь ИИ объединялась с человеческой этикой. Ауры больше нет.

   Умирающее солнце погрузило мир в бесцветные сумерки, окончательно превратив актора в статую - древнюю, безумно уставшую.

   - Экзекутор Винтерблайт, - проскрипел он незнакомым голосом. - Займите своё место согласно боевому расписанию.

   Что-то белое, кружась, упало ему на лицо и тут же исчезло, превратившись в каплю воды. Римм задрал голову и остолбенел - тысячи, нет, миллионы белых хлопьев, медленно нисходили с мрачных небес, искрились на лету и таяли, достигая земли. Те, которым повезло попасть на его рукава, прожили достаточно долго, чтобы можно было разглядеть их звездообразные фрактальные тела - недолговечные и прекрасные.

   - Снег, - замерев на мгновение, прошептал Виндик. - Снег на Ауре. Она заранее знала, чем всё закончится.

   ***

   - Внимание! Говорит актор. Объявляю полную боевую тревогу. Гражданскому населению - занять аварийные ложементы. Персоналу - занять боевые посты. "Аура" вступает в бой за Мечту.

   Они стартовали. Флот "Ауры" шёл в решающий бой. Стройные корпуса астроморфов один за одним выныривали из ангаров, поблёскивая белой бронёй. Один, другой, третий, десяток, сотня - стрелы, которыми человечество решило пробить дорогу к новому дому. Звёздный странник опустошал свои арсеналы.

   Обгоняя медлительные крейсеры, сверкая вспышками двигателей, стартовали волны ракет. Россыпь новых звёзд, тысячи отравленных иголок, снаряженных антивеществом и ядерными зарядами, волна за волной устремлялись вперёд, чтобы расчистить путь.

   Следом за ракетами шли дроны - небольшие автоматические платформы, оснащённые электромагнитными орудиями и рассчитанным на сотню выстрелов источником энергии.

   Подвешенный в центре заполненной отметками сферы тактического интерфейса, Римм чувствовал себя божеством, повелевающим громами и молниями. Пусть номинально, пусть лишь в рамках гипотетических отклонений от плана операции - но он командовал сейчас тремя эскадрами астроморфов и тысячами ракет. Он своей волей визировал приказы и разрешения на открытие огня, он являлся тем полководцем, который возглавил армию в самой важной битве за всю историю человечества. Повинуясь порыву, Римм вызвал изображение с внешних камер - ему хотелось увидеть окружающий мир не в абстрактной символике, а собственными глазами. Сфера вокруг него налилась чернотой, утыканной острыми огоньками звёзд. "Впереди", как он сам для себя обозначил это направление, висел шар планеты, и ничего равного по красоте нельзя было даже представить. Озарённая с одного края восходящим солнцем - настоящим, живым солнцем, блистающая поверхностью океанов, Мечта обещала исполнение всех желаний, накопленных за годы короткой жизни. Вуаль облаков таяла, растворяясь в затенённой пока стороне планеты, и там, на её фоне, что-то едва различимо поблёскивало - как рассыпанная небрежной рукой алмазная пыль. Чужие. Всё, что стояло перед Риммом и его целью.

   Он перевёл взгляд на другие участки сферы, полюбовался огнями разворачивающегося флота, уверенно полыхающими во тьме космоса, и посмотрел в условное "назад", заставив изображение крутнуться вокруг себя.

   Там, величавая и грозная, плыла "Аура" - огромный планетоид, чья поверхность, сглаженная и покрытая металлическим напылением, родилась под светом другой звезды.

   Носовую часть межзвёздного корабля прикрывали плиты брони из высокоплотного структурированного углерода. Миллионы плит, превративших неправильные очертания бывшего небесного тела в форштевень сотворённой руками человека машины. Броня сверкала свеженанесённым отражающим покрытием. Дюзы двигателей задраены, стационарные УИМП переведены в боевое положение, десятки башен ближней обороны выдвинуты из гнёзд и готовы к перехвату врага. Верхний эмиттер щита, похожий на плавник чудовищного кита, бросил на спину "Ауры" резко очерченную тень.

   Створки ангаров сомкнуты - залп из восемнадцати тысяч ракет уже ушёл к своим целям и только щетинки на шкуре левиафана - полукилометровые мачты сенсорных массивов - подают признаки жизни.

   Глядя на эту глыбу, на прирученный астрономический объект, в который человеческая цивилизация вдохнула жизнь и энергию, достаточную для броска к звёздам, Римм впервые осознал, какой колоссальный труд лежит в основании иглы, на острие которой летит он сам. Смутно, очень смутно он представлял себе масштаб жертв, на которые пошло человечество в стремлении продлить себя у иных берегов, обмануть хаос неуправляемой эволюции и дать второй шанс своим далёким потомкам. Очевидным было лишь одно: эти надежды нельзя обмануть. Пусть погибают тысячи - главное, чтобы выжили миллионы. Нет... Пусть даже погибнут миллионы! Лишь бы человечество - сакральная сущность, вид, разум, цивилизация - продолжило свою жизнь.

   - Коммандер флота - всем ИАП. Это последний бой. Повторяю: это последний бой. Мы готовы прикоснуться к Мечте. Приказываю занять места в боевом построении.

   Хор неслышимых голосов откликнулся у него в голове, заполняя отметками готовности вновь занявшую своё место тактическую схему. Перегрузка вдавила тело в невидимый кокон, напоминая о той реальности, в которой находится физическая оболочка пилота, но Римм лишь обрадовался этому привету от законов бытия - они доказывали, что он настоящий повелитель машины, а не расширение её искусственного интеллекта. Крейсер щедро отдавал пустоте свою водородную кровь, занимая назначенное место в строю.

   Три переформированные эскадры, каждая - по девяносто одной машине, разворачивались в нависшую над планетой сеть. Первая, вместе со спрятанным позади Риммом, образовывала центр вогнутого построения, вторая и третья - превращались в огромные крылья, задачей которых было обеспечить максимальные секторы обстрела. Дистанция между отдельными кораблями достигала тысяч километров, но флот продолжал двигаться, как единое целое - заранее рассчитанные манёвры нивелировали секундную задержку сигналов, возникшую на периферии.

   В миллионе километров и тринадцати часах от грядущего столкновения построение было сформировано. Ещё один миллион километров отделял его тыльную часть от следующей позади "Ауры" - последней линии обороны и последнего резерва. У неё уже не было возможности миновать Мечту: планетоид сбросил скорость и лёг на курс, ведущий его к стабильной орбите вокруг планеты. Люди поставили на результат схватки всё, что имели.

   - Доклад БИУС. Обновлена карта вражеского присутствия в зоне действия флота.

   - Вывести.

   Схематичное расположение Чужих вокруг шарика Мечты изменилось, но по-прежнему мало напоминало состояние готовности к атаке. Условные "крейсеры" - наиболее крупные, не считая звездолётов, объекты - группировались вокруг четырёх левиафанов, образуя относительно компактные "рои", обращающиеся вокруг планеты с одной скоростью. Мелкие аппараты - "истребители" - постепенно формировали половинку кольца. Небольшие орбитальные станции были сняты со своих орбит и отбуксированы к базовым кораблям.

   - Рекомендуется перенацелить второй эшелон дронов и третий эшелон ракетного залпа на лёгкие эскортные силы.

   - Основания?

   - Манёвренность данной группировки превышает ожидаемую. Возникающие угрозы...

   - Я понял. Разрешаю перераспределить наряд сил в обозначенных пределах.

   Около пятисот высокоманёвренных объектов. Если каждый из них вооружён электромагнитным ускорителем массы - эта группировка может стать огромной помехой как для автономных платформ, так и для основных сил. До сих пор Чужие не пользовались подобными видами оружия, но...

   Римм провёл черновое моделирование боя и поморщился. Огонь флота, так или иначе, преодолевал первую линию обороны, но потери на этом этапе приближались к верхней планке негативного сценария. Рассеянные в пространстве астроморфы слишком плохо защищены от кинетического оружия. На руку людям играло компактное построение противника - эта странная ошибка несколько уменьшала гипотетическое превосходство их кораблей в индивидуальной огневой мощи.

   Коммандер отвлёкся от модели и снова взглянул на общую схему. Скоординированные удары эшелонов ракет и огонь дронов должны были сковать действия противника и позволить основной ударной силе - астроморфам - выйти на дистанцию атаки. Скорострельность и характеристики установленных на крейсерах тяжёлых ускорителей позволяют сделать не менее сотни залпов до входа в опасную зону - а потом в действие вступят УИМП уцелевших, довершая разгром. В идеале. Если восемнадцать тысяч ракет, восемьсот дронов с их "пулемётами" и двадцать семь тысяч тяжёлых снарядов не сгинут бесследно, если корабли Чужих не обнаружат, внезапно, способности к безынерционному движению, если не огрызнутся ещё более многочисленными залпами скрытого до времени оружия, если не нырнут в атмосферу и не сойдут с орбиты...

   Расчёты говорили, что вероятность подобных исходов невелика. Но расчёты вероятностей не бывают абсолютно точны, а Чужие ведут себя слишком уверенно - так, будто готовятся к встрече не с равным противником, а с роем надоедливых насекомых.

   Эскадры продолжали падать на яркий шарик планеты, готовясь раскрасить её небеса невиданным фейерверком. Есть ли там кто-то, способный оценить его красоту или хотя бы увидеть? Поднимут ли неведомые зверюшки свои мордочки к зарницам, полыхающим в ночных небесах? Время неумолимо продолжало свой ход, а Римм размышлял о череде абсурдных случайностей, столкнувших семисотлетних изгнанников, последних людей галактики, в бою с неведомым разумом на орбите чужой для них обоих планеты. Что привело к такому исходу? Почему он, живой, настоящий, мыслящий, заключён в километровой длины орудие уничтожения и готовится превратить в газ другие, не менее опасные машины - а быть может, и сам станет газом или потоком излучения, так и не увидев будущего, взвешенного на весах битвы?

   И ещё одна мысль прокралась в его сознание, заставив улыбнуться и забыть про ждущую смерть - сможет ли он снова поцеловать тёплые губы Шейд?

   ***

   - Внимание! Доклад системы слежения. Объекты "Ассамблея", "Мавзолей", "Гефест", "Альков" запустили маршевые двигательные установки. Лёгкие эскортные силы сохраняют оборонительную формацию, тяжёлые эскортные силы группируются вокруг ядра флота.

   - Говорит Арфа-1. Всем ИАП. Полная боевая готовность. Открытие огня на автомат. Первой эскадре следовать оперативным указаниям БИУС "Ауры". Второй и третьей эскадрам - опираться на собственные БВС.

   - Наконец-то они начали действовать. Признаться, меня несколько угнетала эта невозмутимость.

   - Реакция нужна? - поинтересовался актор, не отрывая взгляда от тактической схемы.

   - Пока нет. Если к моменту атаки они скроются с другой стороны планеты - мы окажемся только в выигрыше. Подлётное время кинетических боеприпасов сократится, бой с нашими беспилотными аппаратами превратится в свалку. Астроморфы добьют.

   - А если это прорыв?

   - Пока непохоже. Но и в этом случае у нас есть, чем их встретить.

   Виндик и Кинан демиургами висели над полем готового начаться сражения. Астрокоммандер жевала конфету, актор оставался бесстрастен.

   - Эй, Виндик... Заторможенный ты какой-то.

   - От меня больше ничего не зависит. Теперь другие решают, исполнятся ли мечты.

   - В том числе и твои.

   - Да. В том числе и мои.

   - Жаль, не все...

   Он понял её оборванную фразу и едва заметно вздохнул.

   - Мне кажется, её мечты уже исполнились. Полагаю, сознание Гвин - там.

   - Значит, мы собираемся убить её во второй раз.

   - По крайней мере, она умрёт счастливой. Среди других...

   - Внимание! Доклад системы слежения. Вражеский флот сходит с орбиты. Предварительный расчёт манёвра указывает на попытку уклонения от боя.

   - Говорит БИУС. Интервал атаки - двести секунд.

   - Кинан, мы успеваем их достать?

   - Да. Мы будем иметь полное преимущество в скорости в течение нескольких тысяч секунд.

   - Хорошо.

   - Внимание! Доклад системы слежения. Лёгкие эскортные силы отступают, создавая завесу между нашими силами и вражеским флотом. Флот продолжает активную фазу ускорения. Расчёт манёвра предполагает намерение покинуть пределы астрокластера.

   - Что?! Кинан, уточни!

   - Слушаюсь. Системам слежения! Полный перерасчёт бюджета массы вражеского флота в рамках задачи по совершению транскластерного броска!

   - Доклад системы слежения: исполнено. Оценка энергоэффективности текущих манёвров вражеского флота завершена, степень достоверности - не менее восьмидесяти процентов.

   - БИУС! Варианты действий противника!

   - Говорит БИУС. Негативный сценарий предполагает уклонение от боя с целью получения тактического преимущества. Расчёт вероятности сценария недостоверен. Фактическая оценка вероятности после исключения недетерминированных факторов - 0.21.

   - Они уходят, - изумлённо прошептала Кинан.

   - Говорит БИУС. Интервал атаки - сто секунд.

   - Виндик, решение за тобой.

   Она взглянула на актора, но тот продолжал разглядывать переплетение значков, траекторий и вероятностей так, будто в жизни не видел более прекрасной картины.

   - Виндик!

   - Мы выиграли бой, - задумчиво произнёс он, очнувшись от странного оцепенения, - или нам дали его выиграть?

   - Ты хочешь их добить, - констатировала астрокоммандер, откидываясь в кресле. - Несколько лишних жизней в обмен на гарантию безопасности.

   - Мы потратили много ресурсов. Если бы они были людьми...

   - Они люди.

   - Не обманывай себя.

   - Они смогут понять.

   - Но до сих пор не поняли.

   - Кто-то должен сделать первый шаг.

   - Ценой безопасности?!

   - Они не злые. Гвин ни за что не смогла бы уйти к убийцам.

   - Гвин предала нас.

   - Или спасла.

   - Ты же воин, Кинан. Почему сейчас ты?!.

   - Не хочу смертей. Они уходят. Они не открывают огонь - даже по ракетам и дронам.

   - Я не могу.

   - Можешь.

   Актор скрючился, как от сильной боли, вцепившись пальцами в подлокотники. Хищная стая, готовая обернуться шарами плазмы и тучами осколков, с каждой секундой пожирала пространство.

   - Доклад системы слежения. Зарегистрирован входящий сигнал.

   Тело, сидящее в кресле, снова обрело волю. Ожило, распрямилось, наполняясь внутренним содержанием.

   - БИУС! Отменить атаку!

   - Говорит БИУС. Запрашиваю подтверждение полученного прика...

   - Говорит актор "Ауры" Деус Виндик! Подтверждаю приказ об отмене атаки!

   Несколько секунд ракеты продолжали грызть остаток пути к целям, пока команда на ликвидацию не расплескала ядерный огонь по стерильной пустоте.

   - Говорит Арфа-1. Всем ИАП. Получен приказ об отмене атаки. Огонь на ручное управление. Сохранять полную боевую готовность. Всем эскадрам следовать оперативным указаниям БИУС "Ауры".

   - Говорит БИУС. Зарегистрирована входящая радиопередача. Источник - объект "Ассамблея". Сигнал обработан в "отстойнике", расшифрован, нормализован и приведён к безопасному виду. Итоговые данные представляют собой двумерное видеоизображение продолжительностью в шестьдесят одну секунду, оптимизированное для восприятия органами зрения человека.

   Флот чужаков продолжал разгон. Двое наблюдали за этим процессом до тех пор, пока не стало ясно, что сюрпризы исключены - четыре огромных звездолёта принимали на борт более мелкие объекты, уверенно покидая плоскость эклиптики. За их эволюциями следили все сенсорные массивы, зонды и астроморфы - последние, получив отбой, выходили на орбиту планеты, занимая освободившееся место в ожидании прибытия "Ауры". И только спустя часы, окончательно уверившись в чуде, двое в центре управления позволили себе вскрыть послание. Оно всплыло перед ними в виде прямоугольного окна - древний, простой и надёжный способ покадровой передачи изображений. В окне замерцали звёзды - не настоящая съёмка, а схема, демонстрирующая участок звёздного неба. Знакомый без пояснений участок. Затем изображение мигнуло, и в кадр вплыла планета. Виндик и Кинан застыли - застыли полностью, как морфы, получившие команду на отключение.

   Им было ведомо небо этой планеты. Они помнили расположение пятен на белом шарике, застенчиво показавшемся из-за спины своего старшего брата, помнили шрамы, часть которых лично оставили на его поверхности.

   Ни один из них не помнил самой планеты.

   Там, где глаза искали синие океаны, затканные в белую пену, там, где когда-то проглядывали очертания континентов - коричневых и зелёных, заснеженных, пустынных, цветущих - висел укутанный едва заметной дымкой атмосферы серебристый шар. Солнце блистало на его поверхности, высвечивая мельчайшую рябь, и становилось понятно, что поверхность планеты представляет собой единый океан - немыслимый океан чего-то, не похожего на воду, поглотивший и равнины, и горы, и старых своих предшественников.

   Изображение снова мигнуло, сменив съёмку на реконструкцию. От схематично изображённой планетной системы удалялись четыре корабля. Виртуальная камера наехала на один из них, приблизила, показала в разрезе и снова приблизила - теперь уже отдельный отсек, состоящий из множества ячеек, в каждой из которых змеились и вздрагивали узнаваемые линии энцефалограмм.

   Эпилог

   Первая зима тихо сошла в Биом - и вместе с ней сошла с небес унылая серость. Снег продолжал идти, но теперь он срывался с бледно-голубого неба, переставшего притворяться настоящим.

   "Аура" превратилась в постоянный спутник Мечты и тучами выбрасывала из себя зонды, челноки, суперсферы - всё то, что позволит людям построить свой новый дом. Планета оказалась не настолько гостеприимна, чтобы разгуливать по ней без скафандра, но достаточно добродушна, чтобы обещать эту возможность каждому, согласившемуся подождать всего одну сотню лет. Скитальцы находили этот срок совсем небольшим.

   Римм, в последний раз перед высадкой заглянувший на памятную открытую галерею, совсем не удивился, застав там Виндика и Кинан. Бывшие коммандеры стояли, глядя вниз, и казались очень одинокими на фоне суеты последних недель. Он подошёл и сказал "Привет", и Кинан кивнула головой, а Виндик зачем-то ответил "Да". Все трое помолчали, потом Кинан ткнула Римма в бок, и тот понял, что от него ждут вопросов.

   - Когда Гвин... Когда я вступил в контакт с ними через сознание биокоммандера - они назвали себя "людьми". Их в самом деле можно считать нашими потомками?

   - Почему бы тебе не решить самому? - вопросом на вопрос ответил актор. - Они - вторая волна беженцев с Земли. Обогнавшая нас и в полёте, и в эволюции, но также, как и мы, напуганная тем, что осталось у них за спиной. Ты - единственный, кто говорил с ними. Так кто же они, Римм Винтерблайт?

   - Чужие. Но... - Римм замялся, мучительно долго пытаясь подобрать нужные слова, - не совсем чуждые.

   - Но всё же не люди? Не такие, как ты?

   - Нет.

   Актор усмехнулся.

   - Я когда-то задал себе вопрос - что такое человек? Какого определения достаточно, чтобы со всей полнотой описать наш биологический вид? Как совместить наш совершенно материальный, эволюционировавший среди саванн разум с его же путями, уводящими куда-то за пределы не только этой биологичности, человечности, если хочешь, но даже за пределы рационального? Где на этой тропе будет точка, обозначающая настоящего человека? И знаешь, что я однажды ответил сам себе? Нет и не может быть объективного, детерминированного обозначения человека. Это почти что квантовая неопределённость на макроуровне. Человек - непрерывный процесс, который поддерживает сам себя в состоянии равновесия, в колебаниях вокруг условной точки, обозначающей нашу топологическую привязку к объективной вселенной, и который периодически перескакивает на новый энергетический - а также информационный - уровни, продолжая сохранять эту привязку. Процесс, Римм, не конкретная особь. Ты, к примеру, лишь одно из зафиксированных состояний сего процесса, но сам по себе, в единственном числе ты не можешь быть его полноценной иллюстрацией и моделью. Хотя бы потому, что всю твою личность без особых сложностей можно перевести в неорганический вид, записать в Хранилище душ, а потом, если возникнет необходимость, воссоздать заново. Будешь ли ты человеком, хранясь в мультинейронных матрицах?

   - Нет. Только если восстановить меня целиком.

   - А теперь подумай о тех, кто не хранится в своих ячейках памяти, а живёт в них. Тесно интегрированное сообщество разумов, которому оказалось так тяжело контактировать с внешней средой - и потому оно пыталось, по привычке, контактировать с теми структурами Ауры, которые казались наиболее близкими. Такая внешняя чуждость - и такая человеческая ошибка... Они - наши потомки, Римм. Пусть даже не люди.

   - Можно - задам вам личный вопрос?

   Он немного смутился, но тут же понял, что смущение в этом обществе так же неуместно, как лежащий внизу снег, и продолжил:

   - Вы - живые?

   Астрокоммандер и актор рассмеялись, потом Виндик прогнал улыбку и взглянул Римму в глаза.

   - Этот вопрос куда проще первого. Жизнь - способ самопознания вселенной. Точно так же, как формы жизни, эволюционируя, развили, в конечном счёте, разум, материя, эволюционируя, создала саму жизнь. И теперь она, как в своих генах, так и в неорганической, но биологически интерпретируемой форме, накапливает информацию о вселенной, придавая её существованию смысл и осознанность. Я - живой, хотя создан искусственно.

   - Я тоже живая! - с наигранным возмущением воскликнула Кинан, повисая у него на руке.

   - Слишком живая.

   - Кто-то сейчас станет слишком мёртвым, если продолжит меня сердить!

   - А дальше? - вклинился Римм, чувствуя, что разговор подходит к концу. - Что вы будете делать дальше?

   - А дальше - программа колонизации. Жестокая, тяжкая - но эта тяжесть ляжет уже не на мои плечи. Ты ведь знаешь историю Искажения и Смуты.

   Они замолчали.

   Перегнувшись черезограждение, актор смотрел вдаль невидящими глазами. Налетавший ветер гулял по площадке, вымывая из Римма глупые переживания и суетливые мысли, ставшие ненужными - и падающие в прошлое, словно сухие листья. Первая зима на мягких лапах шествовала по Ауре, неся с собой снежную чистоту.

   - Когда-то люди искали такую систему, которая проложит им дорогу в светлое будущее, - неожиданно продолжил Виндик. - Они её не нашли. Чем сложнее - тем неустойчивей, тем больше сил нужно непрерывно затрачивать не на полезную работу, а на обслуживание и ремонт. Нет и не может быть социально-экономической структуры, которая станет непрерывно развиваться, при этом автоматически распознавая и исправляя возникающие ошибки. Они всё же пытались - поставив первый эксперимент в двадцатом веке и продолжив столетием позже. Обобщённый опыт этих попыток лежит в основе Программы колонизации.

   - Судя по всему, нас ждут суровые времена.

   - Очень суровые. Сейчас человечество Ауры - лишь заготовка, сырьё для новой цивилизации. Предки не стали делать глупостей и не оставили нам свободы воли - так что заложенные семь веков назад механизмы будут лепить из вас совершенную, невиданную ранее суперструктуру, постепенно становясь вашей частью.

   - А я? Я останусь при этом настоящим человеком, или тоже стану машиной?

   - Неважно, Римм. Будь ты настоящим человеком или хорошей имитацией, как я - ты всё равно останешься ограничен, и осознание этих ограничений будет причинять тебе боль. Тебе хватит интеллектуальной мощи, чтобы понять их непреодолимость, и тогда ты, быть может, захочешь взглянуть за грань. Каким станет твой разум, в миллион раз расширив конечный объём своей памяти? Каким он станет, получив возможность манипулировать сотней объектов мышления одновременно? Одолев заложенные в нём эволюционные программы и обретя власть над самим собой? Я не знаю, как вы справитесь с этим. Сумеете ли шагнуть на новую ступень эволюции, оставшись людьми, или повторите путь Земли, превратившись во что-то совершенно иное. Теперь ваша очередь идти за мечтой.

   Они постояли ещё немного, наблюдая, как медленные снежинки плывут к белеющим крышам города. Римм ждал чего-то ещё, но коммандеры молчали, оставляя ему самому додумывать всё, что не было сказано. Потом они, не сговариваясь, выпрямились, глядя прямо на него, и астрокоммандер улыбнулась - странной, едва заметной улыбкой. Солнце над её головой полыхнуло вдруг ярко-ярко, делая мир контрастным и чёрно-белым, и в этом свете преобразилась Кинан - исчезло, стёрлось в белом сиянии всё мелкое, всё ненужное, составлявшее, казалось, личность её и суть. Пропала надменность, смыло вечную усмешку, растворился во взгляде лёд, оставив глубину и печаль. Не Чёрный Меч, не грозный астрокоммандер стояла перед Риммом - незнакомая дева явилась его взору, из прежних черт сложилась иная картина, грустью и тайной рисованная по холсту пронзительной красоты.

   - Прощай, Римм. Найди свою дорогу через века. И... живи.

   Солнце засияло совсем нестерпимо, стирая образ Кинан и просторы Биома позади неё, но в белом сиянии проступила ещё одна фигура - безликий силуэт, дрожащий и чёрный.

   - Прощай, - сказал он голосом актора.

   Римм зажмурился, не в силах вынести яркий свет, а когда снова открыл глаза - рядом уже не было никого.

   Человеческий искусственный интеллект

   Искусство создания частично или полностью замкнутых, эстетически совершенных экосистем.

   Суперсфера - тяжёлый одноразовый модуль, предназначенный для свода с орбиты особо массивных и крупногабаритных грузов. Как правило, в виде суперсферы выполняются готовые фабричные блоки, оснащённые интегрированной энергетической установкой, которая питает и двигатели самого модуля.

   Военно-космическая техника.

   Истинный интеллект (истинный искусственный интеллект) - искусственный разум, обладающий самосознанием, в противоположность искусственному интеллекту, самосознанием не обладающему.

   От скорости света.

   Жан-Жак Руссо.

   БГ - боевая группа (наземные машины), УГ- ударная группа (летающие машины), ИГ - истребительная группа (носители вооружения особой мощности).

   Боевая информационно-управляющая система.

   Боевая вариативная сеть.