Живодерня [Алексей Ручий] (fb2) читать постранично, страница - 2

делает меня здесь хозяином.

 Проверив клетки и замки, я удаляюсь под тихое шуршание моих пленников. Сегодня я еще вернусь к ним, а сейчас меня ждут дела. До встречи, мои милые…

 Выйдя из сарая, я направляюсь через сад в сторону перелеска. По двум ржавым рельсам, когда-то бывшим основанием небольшого мостика, перехожу через речку-говнотечку, стараясь дышать через рот. От воды поднимается плотный едкий пар, который к тому же сильно смердит. Еще я вижу дно, покрытое густой желеобразной массой зеленого цвета. По берегам растет сухая трава и чертополох, из земли торчат сухие стволы мертвых деревьев, покрытые мхом.

 Речка несет сточные воды с химического завода к очистным сооружениям, иногда по ней проплывают трупы птиц и мелких животных и прочий сор. Она извивается по перелеску, потом мимо полей фильтрации и теряется среди железобетонных конструкций и ангаров. Ее мутная вода, а также покрытые сухой травой берега и близлежащий лес, все вокруг нее – мертво.

 Вообще все вокруг моего жилища напоминает огромное языческое капище Смерти, где каждый камень, каждое дерево и травинка посвящены Ей и только Ей.

 Перелесок выплескивается в поле, бывшее когда-то аэродромом, отсюда уже видны блочные многоэтажки жилого микрорайона. Летом пацаны здесь играют в футбол, а зимой катаются лыжники.

 Я иду, не спеша, поглядывая по сторонам, мои инстинкты охотника всегда работают на пределе, выискивая жертву и предупреждая меня об опасности. Окружающий меня мир жесток и коварен, и из охотника я легко могу превратиться в жертву – это я уже успел усвоить за свою недолгую жизнь.

 Я вхожу в город, и здесь я стараюсь быть еще более незаметным, ибо у людей нет ни малейшего повода любить меня, да и у меня их – тоже. Я иду дворами, иногда пересекая узкие улицы, народу навстречу попадается немного – город маленький и по выходным все в основном на рынке. У ларьков трутся алкаши с сизыми обветренными лицами, они вызывают у меня непроизвольное омерзение; даже животные, мои бывшие и будущие жертвы, выглядят куда более достойными своего существования на земле, нежели они.

 Думаю, пора немного рассказать вам о себе. Мне четырнадцать лет, я невысок, но достаточно крепок, хоть и хромаю слегка на левую ногу – родовая травма или что-то вроде того, точно не знаю. Я живу в этом городе уже три года, с тех пор, как сбежал из детдома. Почему сбежал? Мне просто там надоело. Детдом – не то место, о котором вы будете вспоминать с придыханием.

 Что еще сказать? Я ненавижу весь этот гребаный мир, и уж поверьте, у меня есть на то достаточно весомые причины.

 Возможно, вы захотите спросить, где же мои родители? Хе-хе, это отдельная история, но я вам ее не расскажу.

 Еще я стараюсь не попадаться на глаза ментам: сами понимаете, беспризорный подросток вызывает кучу ненужных вопросов, а в детдом я возвращаться не хочу. С тех пор, как я оказался там, я ненавижу детдомы.

 Живу я, как уже рассказывал, на Живодерне, я облюбовал ее в свое первое лето в этом городе, то есть три года назад. Живодерня идеальна для моих экспериментов со Смертью – там совсем нет людей, а значит лишних глаз. Забредающих в заброшенный поселок бомжей я в расчет не беру, их интересует только еда и выпивка, да и защититься от них я всегда смогу. Еду я ворую на рынке, иногда питаюсь мясом пойманных животных, одежду меняю редко, только когда совсем изнашивается, покупаю ее на краденные или вырученные от сдачи пустых бутылок и макулатуры деньги.

 Считайте, что вам повезло: о себе я рассказываю редко, да и, как понимаете, некому. Мои животные, может, и рады бы меня выслушать, но им такой возможности не представляется, еще раньше их настигает Смерть. А Смерть – это тоже своего рода занимательная история.

 Миновав несколько жилых кварталов, я выхожу к городскому рынку. Он расположен на небольшой площади, огороженной проволочным забором, недалеко от реки. По будням на рынке немноголюдно, встречаются в основном все те же алкаши да цыгане, которые торгуют мясом, - а в выходные сюда выбирается почти все население этого маленького городка. Самое лучшее время, когда можно остаться в толпе незаметным, поэтому я и хожу на рынок по выходным, если можно так сказать, ведь я нигде не работаю, и выходным, соответственно, у меня является каждый день.

 У входа бабки продают варенье, домашние соленья и сушеные грибы, алкоголики – книги, старые радиоприемники, магнитофонные кассеты, короче, все, что можно продать, а вырученные деньги пропить. Внутри самого рынка стоят ларьки и открытые лотки; небритые кавказцы продают фрукты и овощи, краснолицые тетки невнятного возраста – рыбу или тряпки, мужики в кожаных куртках, как правило, джинсы и модную одежду – это челноки, которые ездят за товаром заграницу, в дальнем углу старьевщики, их товар вроде того, что у алкашей на входе, но отобранный более систематично – значки, редкие книги, антиквариат. Я захожу в рынок и ныряю в толпу.

 Скольжу в толпе, словно выплывшая на охоту акула.