Загадка третьей мили [Колин Декстер] (fb2) читать постранично

Колин Декстер Загадка третьей мили

Моей дочери Сэлли

И кто принудит тебя идти с ним одну милю, иди с ним две.

МИЛЯ ПЕРВАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ Понедельник, 7 июля

В которой участник наступления при Эль-Аламейне^[1] вспоминает самый трагический день своей жизни.

Их было трое, братьев Гилбертов: близнецы Альфред и Альберт и их младший брат Джон, убитый позже в Северной Африке. Именно о нем, о своем погибшем брате, думал Альберт Гилберт, сидя в конце дня в небольшом уютном ресторанчике в северной части Лондона. Он думал о Джоне, который не всегда мог постоять за себя, который в одиночку был, в сущности, столь же беззащитным, сколь грозной, неразлучной и практически неразличимой была их парочка, известная всем школьным товарищам как Альф и Берт; о том самом Джоне, которого они, старшие братья, всегда стремились взять под свою защиту; о том самом Джоне, которого они не смогли защитить в тот страшный день 1942 года.

Операция «Бросок» началась ранним утром второго ноября от рубежа дороги Рахман в направлении к западу от Эль-Аламейна. Гилберту всегда казалось странным, что военные историки говорят об этой кампании как о неслыханном стратегическом триумфе. Его собственные воспоминания об этой битве, в которой он участвовал хотя и недолго, но не без доблести, сводились в основном к картинам страшной неразберихи, царившей вокруг в течение всей предрассветной атаки.

«Танки должны прорвать линию фронта» — таков был приказ, отданный накануне вечером и переданный по цепочке сверху вниз от высших чинов танковой бригады, щеголявших красными петлицами, простым полевым офицерам и унтер-офицерскому составу Королевского Уилтширского полка, куда в октябре 1939 года завербовались Альф и Берт. Первым местом их службы была долина Солсбери, где их посадили на танки старого образца. Здесь оба вскоре получили звание старшего капрала, и отсюда в конце 1941 года вместе со своим полком они были доставлены морем в Каир. И поистине счастливым был для них обоих день, когда Джон прибыл в их полк для прохождения боевой службы.

Шла вторая половина 1942 года, время, когда обе стороны проводили подготовку своих укреплений накануне решающего сражения.

Ранним утром 2 ноября в ноль часов пять минут Альф и Берт вместе с остальными двинулись на своих танках вдоль северной Киднейской гряды, где тут же попали под сплошной огонь немецких 88-миллиметровых орудий и броневиков, база которых находилась в Тель-Агагире. Уилтширские танки шли на большой скорости, ведя огонь по вражеским линиям. Бой был горячим, но неравным. Вскоре британские танки вырвались далеко вперед, сделавшись открытой мишенью для противотанковых орудий немцев. Не имея никакого прикрытия, они подверглись жестокому обстрелу со стороны немецких позиций и были наголову разбиты.

Даже сейчас, когда с тех пор прошло столько времени, вспоминать об этом было тяжело и горько, однако Гилберт дал волю свободному течению своих мыслей. Теперь он мог себе это позволить. Да, настало время хорошенько припомнить все подробности.

...Танк, что был впереди примерно в пятидесяти ярдах, горел. Тело танкиста застыло, перегнувшись через край люка, левая рука безжизненно свисала вниз, в сторону главной орудийной башни^[2], голова в каске была вся забрызгана кровью. Другой танк, слева, рывками двигался вокруг своей оси, грозя вот-вот замереть на месте, — немецкий снаряд вдребезги разбил его левую гусеницу. Четыре танкиста выбрались наружу и бросились бежать, надеясь найти спасение в безбрежных песках, что простирались позади.

Все вокруг грохотало, снаряды рвались с оглушающим шумом, шрапнель свистела в воздухе, неся смерть людям, оказавшимся в этот предрассветный час посреди пустыни. Солдаты что-то кричали, пытались защитить себя, как могли, бежали и умирали. Одни мгновенно, почти не испытав мучений, другие медленно, лежа со смертельными ранами на окровавленном песке. Были такие, кто заживо сгорал в танках, если так случалось, что крышку люка вдруг заклинивало или же перебитые конечности уже не в силах были сделать последнего отчаянного усилия.

Внезапно танк, что был справа от Гилберта, полыхнул огнем. Какой-то офицер быстро спрыгнул вниз и бросился бежать, прижимая к гpyди руку, из которой струей хлестала кровь. Он был уже на безопасном расстоянии, когда танк взорвался, вспыхнув ослепительным пламенем.

Стрелок из экипажа Гилберта крикнул ему сверху:

— Боже праведный! Ты только посмотри, что делается, Берт! Теперь я понимаю, почему немцы окрестили эти чертовы танки «ловушками для Томми»!

— Ты лучше, смотри не промахнись, Уилфред! — крикнул в свою очередь Гилберт.

Но ответа не последовало, потому что это были последние слова Уилфреда Барнза, рядового Королевского полка йоменов^[3] графства Уилтшир.

Затем перед глазами Гилберта возникло лицо рядового Филлипса,