Операция "Золотой Будда". Книга третья [Олег Владимирович Уланов] (fb2) читать онлайн

Олег Владимирович Уланов Операция «Золотой Будда» книга третья (Золотой Будда — 3)

Часть пятая. Филадельфия

Глава первая

Канун Рождества

В отличие от России в США главным новогодним праздником был не сам Новый год, а Рождество. Праздновалось оно по юлианскому календарю 25 декабря.

В канун этого события американцы, как одержимые, начинали к нему готовиться. Огромные очереди в супермаркетах, пестрящих рождественскими скидками, были визитной карточкой этих суетливых дней.

Перемещаясь по громадному супермаркету с массивной металлической тележкой, Умелов с интересом наблюдал за посетителями, заваливающими такие же тележки грудами бесполезного красочного рождественского барахла.

Мэри тоже что-то выбирала. Она на какое-то время отходила от Олега, чтобы принести и положить в «телегу» очередную вещь или красочно упакованную еду.

— Все, пожалуй, — придирчиво осмотрев свои покупки, вздохнула она. — Ты иди занимай очередь в кассы, а я пока вернусь в отдел кулинарии. Там для нас мясо для стейка должны были отложить.

Олег развернул свое транспортное средство и двинул его в сторону касс. Их здесь было не менее сотни, но, несмотря на это, у каждой был свой длинный хвост людской очереди.

Ловко маневрируя между торговыми стеллажами, Умелов безошибочно определил, что меньше всего покупателей было у касс рядом с входом в торговый зал.

Вычислив, как ему показалось, наименьшую очередь, Олег пристроился позади полной темнокожей американки. Хотя слово «полная» не совсем точно описывало ее внешний вид. Это была дама неимоверных размеров. И если бы она попыталась сомкнуть руки на своем животе, это у нее вряд ли получилось бы.

Встав в очередь, Олег повернулся в торговый зал, пытаясь отыскать взглядом Мэри.

Толстая афроамериканка зло посмотрела на Умелова.

— Do not come to me! This is my personal space!

Олег машинально отдернул свою тележку, стоявшую рядом с женщиной.

— Excuse me, — виновато улыбнулся он в ответ, не понимая при чем здесь «космос».

Фыркнув себе что-то под нос, женщина брезгливо отвернулась.

«На себя посмотри, корова!» — подумал Умелов.

Он снова начал искать взглядом Мэри. Ее нигде не было видно. Сзади к Умелову подошла пожилая худая женщина и, встав на почтительное расстояние в длинную очередь, улыбнулась Олегу дежурной американской улыбкой.

Умелов натянуто улыбнулся в ответ.

Заметив краем глаза, что очередь в который раз пришла в движение, он тоже толкнул тележку, продвигая ее ближе к кассе. По какой-то причине толстая афроамериканка не стала проходить вперед вместе со всеми, и покатившаяся тележка Умелова остановилась в считанных миллиметрах от необъятной задницы темнокожей скандалистки. Хотя касания не было (по крайней мере так показалось Олегу), афроамериканка повернулась к Умелову и, округлив свои карие, навыкате глаза, закричала:

— You break my personal space! I shall bring an action against you!

Умелов опешил от такого поворота событий. Он оглянулся назад, ища поддержки у пожилой дамы, но та, продолжая фальшиво улыбаться, демонстративно отодвинулась подальше от предполагаемой зоны конфликта.

Тем временем афроамериканка продолжала кричать, указывая подошедшим служащим супермаркета на тележку Умелова.

«Была бы ты в России, я б тебе ответил! Свиноматка ходячая», — выходя из себя, подумал Олег.

Если бы не вмешательство Мэри, которая появилась как нельзя кстати, Умелов запросто мог бы познакомиться с правосудием по-американски.

* * *

Олег немного успокоился, только когда они сели в автомобиль, располагавшийся на третьем уровне подземной автопарковки.

— Неужели она действительно могла подать на меня в суд?

— Как бы странно это для тебя ни прозвучало, — улыбнулась Мэри, — но она действительно могла это сделать. И более того, выиграла бы это дело.

Она включила зажигание и, пристегнувшись, стала выруливать с парковочного места.

— Но ведь я ее даже не задел!

— Это не имеет значения. Ты вторгся в ее личное пространство.

— Интересно получается. А кто определяет это самое пространство? — начал заводиться Олег.

— Только сам индивидуум, — спокойно ответила Мэри.

— То есть если бы я зашел в переполненный лифт и оказался вплотную с этой… — запнулся Умелов, чуть не сказав «толстой негритянкой», — афроамериканкой, то я бы не нарушил ее личное пространство? Я правильно понимаю?

— Абсолютно точно.

— Тогда я не могу понять логики вынесения американскими судами тех или иных решений. Ведь одно и то же действие в одном случае будет являться нарушением, а в другом случае — нет.

— Такова американская действительность, — кивнула Мэри. — Здесь можно с легкостью быть ограбленной и изнасилованной в каком-нибудь неблагополучном районе вроде Гарлема в Нью-Йорке. И в то же время попасть в ситуацию, которая только что произошла с тобой.

Олег вдруг в голос рассмеялся.

— Ты что? — удивилась Мэри.

— Я просто подумал: раз мы с тобой официально не женаты, то я по нескольку раз за день нарушаю твое личное пространство. Я уж не говорю про ночь… Значит, юридически у тебя тоже есть право обратиться в суд?

Бросив быстрый взгляд на Олега, Мэри хитро улыбнулась:

— Да, милый.

— Так-так! — посмотрел на нее Умелов.

Мэри ничего не ответила, решив больше не поддерживать этот разговор. Она внимательно посмотрела на Олега и более серьезным тоном произнесла:

— Олег, сегодня из Нью-Йорка возвращается мой отец. До его приезда ты должен разместиться в гостевой комнате. Он, естественно, знает, что я хочу выйти за тебя замуж, но показывать ему, что мы живем как супруги, совсем необязательно.

Умелов посмотрел на Мэри. Она сосредоточенно вела машину по прямой, как струна, улице Филадельфии.

— Хорошо. Что еще мне следует знать перед знакомством с твоим отцом?

— Он очень любит говорить про Россию и политику. Но поскольку все знания о своей исторической родине он получил от своих родителей, а политические новости он черпает из деловой американской прессы, то его представления о сегодняшней России, мягко говоря, своеобразны. Поэтому будь снисходителен к тем рассуждениям, которые он обязательно будет высказывать. И если он вдруг спросит, как ты относишься к коммунистам, то, пожалуйста, скажи ему, что отрицательно.

— А к комсомольцам?

— Что «к комсомольцам»? — не поняла Мэри.

— Ну, если он вдруг спросит меня: как я отношусь к комсомольцам? — Олег, прищурившись, посмотрел на Мэри.

— Не спросит, — ответила она, почувствовав, что в этом вопросе есть какой-то подвох.

— О чем он еще любит говорить? — как ни в чем не бывало продолжил Умелов.

— Поскольку он не бизнесмен, а ученый, то все вопросы, касающиеся индексов, процентов и прочей экономической тематики, ему не интересны. А вот мировая политика его может заинтересовать.

— Обязательно учту, — кивнул Умелов.

Мэри удовлетворенно кивнула, продолжая внимательно следить за дорогой.

* * *

Когда отец Мэри появился на пороге своего дома, к его встрече все было уже готово. Вещи Олега лежали в гостевой комнате, а сам он сидел в гостиной, наблюдая за прямой трансляцией матча по американскому футболу. Из кухни доносился запах жареного стейка. Там Мэри колдовала, готовя праздничный ужин на три персоны. Услышав, как щелкнул замок входной двери, Олег поднялся с дивана.

На пороге появился высокий пожилой мужчина в сером утепленном плаще. В правой руке он держал большую дорожную сумку. Усы и борода делали его похожим на какого-то генерала царской армии.

Хозяин дома взглянул на Умелова, поставил на низкую тумбочку свою дорожную сумку и решительно двинулся к нему.

— Добрый вечер, — практически без акцента произнес он.

— Добрый вечер, — скованно ответил Умелов.

— Позвольте представиться, Корн Иван Андреевич, отец Марии.

С этими словами родитель сделал легкий дворянский поклон.

— Умелов Олег Викторович, журналист из России.

Олег не решился произнести фразу: «жених вашей дочери».

— Папка, родной мой! — раздался из кухни радостный голос Мэри.

Через секунду она возникла в гостиной и, кинув фартук на спинку стула, бросилась в объятия своего отца. Тот, не снимая плаща, прижал к себе дочь и долго раскачивал ее из стороны в сторону. Наконец, она повернулась в сторону Умелова.

— Папка, знакомься — это Олег. Я тебе о нем говорила.

— Мы уже познакомились, — улыбнулся Иван Андреевич.

Олег тоже кивнул в знак согласия.

Поняв, что контакт уже произошел, Мэри вдруг засуетилась и направилась на кухню.

— У меня там стейк на плите, — бросила она мужчинам на ходу, — вы тут пока пообщайтесь.

Иван Андреевич не спеша снял плащ, повесил его в шкаф и вернулся к Олегу.

— Надеюсь, вы хорошо разместились? — вежливо поинтересовался он у Умелова.

— Да, Мария любезно предоставила мне гостевую комнату.

— Вот и хорошо. Позвольте полюбопытствовать: вы надолго прибыли в Штаты?

Иван Андреевич постарался сделать заинтересованное выражение лица.

«Неужели Мария не сказала ему про свадьбу?» — мелькнуло в голове у Олега.

— Вообще-то меня сюда привело журналистское расследование. Я думаю, время покажет, как оно будет дальше продвигаться.

Отец Мэри понимающе кивнул головой:

— Если не секрет, в чем оно заключается?

— Я расследую факты, относящиеся к тайнам Второй мировой войны. Особенно это касается тайн нашего восточного соседа — Японии.

Иван Андреевич внимательно посмотрел на Умелова.

— Понимаю. Сейчас у России с Японией есть взаимные претензии по территориальным вопросам. Наверное, эта тема интересна в вашей стране?

— Я бы так не сказал. Сейчас политики в России больше озабочены внутренними проблемами, чем внешними. У нас через полгода выборы президента.

Иван Андреевич кивнул.

— Правильно ли я понимаю, что расследование, которое вы сейчас ведете, косвенно касается и нашей семьи?

От столь неожиданного вопроса Олег невольно напрягся:

— Иван Андреевич, я не совсем понимаю, что вы имеете в виду?

— Как что? Истории России и Японии тесно переплетены в нашей семье. Я сам — потомственный русский дворянин. А покойная мать Марии, то есть моя жена, была наполовину японкой. Так что моя дочь на три четверти — русская, а на четверть — японка. Разве она вам об этом ничего не говорила?

Умелов в недоумении отрицательно покачал головой.

— Нет. Когда мы были в Японии месяц назад, она даже словом об этом не обмолвилась. А у вас там есть родственники?

— К сожалению, родственников в Японии у нас нет. Ее бабушка японка, которая родилась в Токио, была абсолютной сиротой. Все ее родные братья погибли во время Второй мировой войны. А в сорок пятом году от бомбежек американской авиации погибли ее родители. И сейчас единственной родственницей Марии по этой линии можно считать родную сестру моей жены мисс Джессику Паркер.

Умелов понимающе кивнул.

В комнату вошла разгоряченная Мэри.

— Ужин готов. Мойте руки, я буду накрывать на стол.

* * *

После ужина беседа пошла значительно оживленнее. Ивана Андреевича искренне интересовали события, которые происходили сейчас внутри и вокруг России. К тому же Умелов как журналист владел по этому поводу достаточной информацией и умел интересно ее донести.

Старику Корну новый взгляд на Россию и комментарии Умелова были чрезвычайно интересны. Ведь западная пресса, несмотря на свою декламируемую свободу и независимость, явно грешила штампами и однобокостью в освещении жизни россиян.

— Скажите, Олег, вы действительно считаете, что нынешнее руководство России способно удержать власть и вновь победить на выборах президента?

— Хотите откровенно?

— Да!

Будущий тесть с интересом посмотрел на будущего зятя, предвкушая смелое толкование этого вопроса.

— Если вы думаете, что с приходом коммунистов изменится внешняя политика, то я хочу вас разочаровать. При смене власти могут поменяться только конкретные представители элиты, стоящие у рычагов распределения. Не более того. Любой политик, получивший законную власть в России, если, конечно, он реальный политик, а не марионетка в руках иностранных хозяев, будет стараться сохранить, тот вектор развития, который был заложен еще несколько столетий назад. То есть имперский. И какая бы идеология ни являлась доминирующей на время его руководства страной, ничего это, по большому счету, не изменит. Потому что это отразится в первую очередь на социальной, то есть внутренней, политике России. А внешняя политика всегда будет строиться на одном и том же постулате: «Мы — великая многонациональная страна с многовековой историей, то бишь империя». И фундаментом для этого вектора развития является наша огромная территория, которая служит для нас и политическим, и экономическим ресурсом. Вспомните историю: до большевиков царская Россия для многих в мире казалась империей зла. И с приходом к власти коммунистов многие за рубежом наивно полагали, что крах имперских основ просто неизбежен. Но прошло время, и на месте Российской империи появился СССР, который стал в глазах других стран еще большим злом. Сейчас Россия слаба и экономически, и политически, но фундамент ее имперской сущности никуда не исчез. Вот поэтому я и утверждаю, что при любых итогах выборов президента мир получит в будущем ту же внешнюю российскую политику, какая была ранее.

— Интересная позиция, — с неподдельным интересом в глазах кивнул Корн. — Я бы даже сказал: крайне интересная. Скажите, Олег, а вы сами до этого додумались или в России есть политики, которые тоже стоят на подобных политических позициях?

— То, что я вам сейчас сказал, это мое сугубо личное мнение. Возможно, что оно ошибочно. Но это мое мнение и я им дорожу.

Иван Андреевич посмотрел на свою дочь и неожиданно воскликнул:

— Машенька, я очень рад, что твой выбор пал на такого интересного молодого человека, как Олег! У него есть внутренний стержень. Я думаю, что такой человек не подведет в жизни.

Повернувшись к Умелову, он продолжил:

— Молодой человек, вы не хотите мне как родителю этой прекрасной девушки что-то сказать?

Олег немного опешил от такого резкого разворота в беседе, но, справившись с волнением, все же произнес:

— Иван Андреевич, я люблю вашу дочь. Прошу вас отдать мне ее в жены.

— Слава Богу! А я уж начал думать, что вы так и не решитесь сказать о главном.

Довольный отец разгладил пальцами свои усы, встал из-за стола и подошел сзади к сидящим рядом Мэри и Олегу. Чуть наклонившись, он положил им на плечи свои руки.

— Дети. Я даю вам свое отцовское благословление. Надеюсь, что вы осознанно, на всю свою жизнь делаете свой выбор.

Мэри повернулась к отцу. В ее глазах блестели слезы. Это были слезы радости и счастья.

* * *

Впервые за два месяца Олег спал один, без Мэри. Конечно, он мог бы тайком пробраться к ней в комнату, когда заснет ее отец. Но поскольку Мэри настойчиво попросила его потерпеть несколько дней, Олег решил не испытывать судьбу.

Чтобы хоть как-то занять себя, он стал продумывать план своего предстоящего расследования в Америке.

Первое, что предстояло сделать Умелову, это найти госпиталь и возможных свидетелей странной смерти отставного сотрудника ЦРУ Дэна Фаррела. Ведь именно с ним были связаны события, которые произошли в 1985 году на Онекотане. Если бы это удалось, можно было бы попробовать отыскать знакомых или родственников этого Фаррела. Хотя за такой короткий срок это было маловероятно.

Вторым объектом, интересующим Умелова, значился таинственный Бенджамин Смолл. У Олега был его телефон и адрес, но внутренний голос подсказывал ему, что найти этого американского писателя и публициста будет непросто.

Конечно, генерал-лейтенант Воронцов настойчиво просил Умелова не лезть в дела, которые активно расследовал Смолл, но журналистский зуд не давал Олегу покоя. Может быть, то, что успел нарыть этот американец, даст ключ к разгадке тайны золота, спрятанного на Курилах?

Ворочаясь с боку на бок, Умелов еще раз подумал о предостережениях Воронцова.

«Интересно, ЦРУ уже знает, что я в Америке? Скорее всего, да. После того, что произошло в этом году на Онекотане, меня наверняка уже занесли в специальные списки Госдепа», — думал Умелов, лежа на спине.

Из окна струился холодный свет от уличного фонаря. До Рождества оставалось совсем немного, и вряд ли можно было успеть до праздников решить хоть одну проблему.

«Может быть, не гнать лошадей? А спокойно через пару недель после окончания праздничных каникул заняться этим вплотную?» — размышлял Олег, глядя в окно.

Повернувшись на бок, он попытался отключиться от всего, что мешало спокойно заснуть. Но мысль о том, что же все-таки раскопал этот Бенджамин Смолл про золото Японии, упрямо лезла в голову. Из-за чего он так стал опасаться за свою жизнь? Размышляя об этом, Умелов не заметил, как его сознание погрузилось в царство Морфея.

В это же время в двухстах метрах от дома Корнов на обочине стоял большой микроавтобус «Форд». В глубине его салона сидели три человека.

Воронцов был прав, когда говорил Умелову о вероятности оказаться под колпаком американских спецслужб. В одном только он ошибся. Люди, сидевшие в «Форде», были не цэрэушники, а агенты ФБР. И дело тут было вовсе не в каких-то особых претензиях этой могущественной спецслужбы США конкретно к Умелову. Просто в Америке было два супермонстра — ЦРУ и ФБР. И каждая спецслужба вела жесткую борьбу между собой за долю в щедром американском бюджете. Но по законодательству США ЦРУ не имело права проводить любую оперативную деятельность (то есть слежку и сбор информации) на территории самих Штатов. В подобных случаях, когда агентов ЦРУ интересовали иностранцы, прибывшие в США, они вынуждены были обращаться к своим негласным конкурентам в ФБР с просьбой собрать всю необходимую для них информацию.

Глава вторая

Старые тайны

В отличие от московской декабрьской слякоти зима в Пенсильвании была несравнимо мягче. За завтраком Олег попросил Мэри помочь ему найти тот самый госпиталь, где десять лет назад мог скончаться Дэн Фаррел.

Отец Мэри не вмешивался в разговор дочери и будущего зятя. Лишь изредка поглядывая на Умелова, он про себя отмечал все новые и новые качества избранника его дочери.

— Благодарю за кофе. Мне пора в университет, — откланялся Иван Андреевич и прошел к шкафу с верхней одеждой.

Мэри поднялась следом за отцом, чтобы проводить. У порога она обняла его и поцеловала в щеку.

— До вечера.

Закрыв за ним дверь, Мэри вернулась к столу и молча села напротив Олега.

Она явно была чем-то озабочена.

— Что-то не так? — спросил Умелов, почувствовал перемену в настроении невесты.

— Олег, а зачем нам нужен этот госпиталь?

— Я же тебе уже объяснил. Ты что, забыла? Мы же вместе с тобой слышали от бывшего радиста шхуны, задержанной у острова Онекотан, что владелец этой рыболовецкой компании, некто Дэн Фаррел, работавший под прикрытием ЦРУ, скоропостижно скончался в одном из госпиталей Филадельфии.

Мэри снова задумалась, пытаясь вспомнить подробности разговора с японцем месяц назад. Вдруг она серьезно посмотрела на Олега.

— Я, кажется, знаю этот госпиталь.

— Откуда? — удивился Олег.

— Возможно, это совпадение, но сердце мне подсказывает, что я видела того человека, которого ты хочешь найти.

Умелов напрягся, продолжая внимательно слушать Мэри.

— Десять лет назад, — продолжала она, — когда отец уехал в очередную командировку, я осталась с тетей Джессикой. В это самое время моя бабушка Ханако лежала после операции в Пенсильванском госпитале. В тот день мы поехали с Джессикой в госпиталь, чтобы поговорить с лечащим доктором. Я помню, что когда мы выезжали со стоянки госпиталя, в нас чуть не врезалась автомашина. Из нее буквально вывалился пожилой мужчина и стал корчиться на асфальте. Моя тетя убежала в приемный покой, чтобы позвать на помощь, а я осталась в машине.

Умелов слушал ее затаив дыхание. Он чувствовал, что это не было простым совпадением.

— Когда тетя Джессика убежала, к машине подъехал микроавтобус с надписью «Срочная доставка пиццы». Из него вышел какой-то молодой человек. Он переступил через корчащегося на дороге мужчину, открыл переднюю дверку его автомобиля и что-то забрал оттуда. Перед тем как сесть в свой микроавтобус, он подошел к нашей машине и угрожающе посмотрел на меня. С тех пор прошло уже десять лет, но я никогда не забуду этот взгляд.

Олег не мог поверить, что его невеста могла косвенно иметь отношение к этой истории. Конечно, то, о чем сейчас говорила Мэри, могло оказаться чистым совпадением и тот мужчина, у которого случился приступ, вполне мог оказаться совсем не Дэном Фаррелом. Но вдруг…

— А ты ничего не перепутала? Это действительно было десять лет назад?

— Да. Тогда же, в восемьдесят пятом, моя бабушка умерла в этом госпитале.

Умелов стукнул костяшками пальцев по столу.

— А где сейчас живет твоя тетя Джессика?

— Здесь, в Филадельфии, только в другом районе, на 30-й улице, рядом с пересечением Вартон-стрит.

Олег кивнул, хотя сказанное Мэри ни о чем ему не говорило.

— Как ты думаешь: будет удобно, если мы сейчас съездим к твоей тетушке?

— Зачем? — удивилась Мэри.

— Наверняка она знает больше, чем ты. Ведь когда это случилось, тебе, по моим подсчетам, было всего тринадцать лет. К тому же она могла запомнить его имя, когда его оформляли в госпиталь.

Мэри кивнула, соглашаясь с доводами Олега.

— Я сейчас ей позвоню. Возможно, она сейчас уже дома.

Умелов подлил себе еще чаю, приготовившись слушать телефонный разговор невесты со своей тетей.

— Привет, Джессика, это я. Я тоже рада тебя слышать. Да, два дня назад. Я хочу тебя познакомить со своим женихом из России. Да, ему тоже будет очень приятно. Мы не нарушим твоих планов, если заедем к тебе в ближайшее время?

Умелов напряг слух, ловя интонацию английской речи Мэри.

— О'кей. Тогда мы будем у тебя к полудню.

Мэри положила трубку и, посмотрев на Олега, сообщила ему итог разговора, который был ему уже известен.

Олег посмотрел на свои часы и, встав из-за стола, подошел к любимой.

— Значит, у нас есть еще три часа. Я очень по тебе соскучился.

— Мы же только одну ночь не были вместе, — улыбнулась ему Мэри, обнажив свои белые зубы.

— Все! Я хочу тебя!

С этими словами Умелов схватил Мэри за руку и быстро увлек в гостевую комнату.

В горячем пылу они не слышали, как щелкнул замок входной двери.

Иван Андреевич осторожно прошел в гостиную, чтобы забрать забытый на столе конспект с лекциями, которые он должен был читать студентам. Никого там не обнаружив, он собрался окрикнуть дочь, но тут услышал стоны, раздававшиеся из гостевой комнаты. Он подошел вплотную к закрытой двери, не решаясь постучать. Постояв несколько мгновений в растерянности, он вдруг улыбнулся и, покачав для приличия головой, тихо вышел на улицу.

* * *

В свои сорок лет Джессика Паркер выглядела как киноактриса. Особого шарма ей придавали восточные черты лица и отличная фигура двадцатилетней девушки. Олег не мог не оценить эту зрелую женскую красоту, но сейчас его больше интересовал только один вопрос: вспомнит ли Джессика тот эпизод у госпиталя. Не желая форсировать события, он терпеливо ждал, когда женщины наговорятся друг с другом. Слушая их английскую речь, он с радостью осознал, что понимает смысл их разговора без особого напряжения.

Джессика была в восторге от рассказов Мэри. Иногда она бросала быстрый взгляд на Олега. Он мог поклясться, что это был взгляд настоящей женщины-хищницы.

— Спроси его: может быть, он хочет еще кофе? — обратилась Джессика к племяннице.

— Ты хочешь еще кофе? — тут же по-русски поинтересовалась Мэри у Олега.

— Нет, спасибо, — немного нервно ответил Умелов, желая быстрее перейти к главному вопросу, ради которого они, собственно, и приехали к Джессике.

Неожиданно его внимание привлекла фотография, стоявшая в старой рамке на каменной полке над камином.

— Кто это? — показал он на старое фото.

— Это? Это старший брат моей японской бабушки, — ответила Мэри за Джессику.

— Он был военным? — спросил Умелов, не решаясь спросить разрешения рассмотреть фотографию поближе.

— Да. По словам бабушки, он пропал без вести осенью сорок четвертого года.

Журналистский инстинкт не давал покоя Умелову.

— А при каких обстоятельствах это случилось?

— Джессика, — обратилась Мэри к тетушке, — Олег спрашивает, знаешь ли ты, при каких обстоятельствах пропал брат нашей бабушки.

Джессика кивнула и быстро пересказала историю, которую наверняка ей неоднократно рассказывала ее мать-японка.

Дослушав рассказ тети, Мэри обратилась к Олегу:

— Она говорит, что ее дядя во время войны служил в японской армии, где-то в Маньчжурии. Осенью сорок четвертого он приехал на побывку домой. Прямо перед вылетом на Филиппины, на новое место службы. Перед отъездом он отдал нашей бабушке эту фотографию. Через месяц пришло сообщение, что самолет, на котором дядя летел на Филиппины, видимо, был сбит над океаном. Потом пришли известия о гибели других ее братьев. Эта фотография — единственное, что осталось от имущества моей бабушки после авиационного налета, когда погибли все ее родственники.

Не удержавшись, Умелов все-таки спросил на английском языке:

— Можно мне поближе ее рассмотреть?

— Разумеется, — кивнула головой Джессика. Олег поднялся с дивана и снял фото с полки. Фотография была сделана в классическом для того времени стиле. На темном фоне стоял молодой человек в военной форме, опираясь одной рукой на высокую спинку стула. Рамка была сделана из бамбука, который за столь длительное время лишь слегка изменил свой цвет. Перевернув фото, Умелов увидел, что сзади в рамке была вставлена деревянная дощечка без каких либо надписей и дат. Еще раз взглянув на изображение, Олег вернул его на место.

— Спасибо, — кивнул он Джессике. — А как его звали?

— Такэо, — ответила Мэри.

Умелов снова сел на диван и все же решился перевести разговор на тему, ради которой они с Мэри приехали сюда.

* * *

Информация, которую Умелов узнал от Джессики Паркер, почти на сто процентов подтверждала факт того, что Дэн Фаррел и был тем самым мужчиной, у которого случился приступ у самых дверей госпиталя десять лет назад.

Сам Пенсильванский госпиталь располагался на пересечении улиц Спрюс и Девятой, прямо напротив сквера Вашингтона. Для тех, кто ни разу не был в Филадельфии, лучшим ориентиром для самостоятельного поиска этого госпиталя была набережная реки Делавер, от которой это медицинское учреждение находилось в пяти кварталах. Ориентиром, где нужно было поворачивать с набережной, служил Центр ветеранов Вьетнама.

Кроме подробностей случившегося с Дэном Фаррелом у въезда в госпиталь Умелов узнал от Джессики еще одну немаловажную деталь — фамилию лечащего врача, который мог хорошо знать Фаррела.

«Доктор Крауч», — записал Олег на листке бумаги.

Поставив машину на стоянку госпиталя, Олег и Мэри прошли в приемный покой. В это время суток там было много посетителей.

Умелов остался в приемном покое, где стояли многочисленные кожаные диваны, а Мэри ушла к стойке регистратуры, чтобы выяснить, как можно найти доктора Крауча. Ожидая невесту, Олег в уме то и дело прокручивал сценарий разговора с этим доктором.

«Главное, чтобы он сразу не замкнулся», — думал Олег.

Во избежание этого они с Мэри договорились придерживаться легенды, по которой он был не русский журналист Умелов, а латышский корреспондент восточного отдела ВВС Юргенс. И ему якобы поручено журналистское расследование, в котором фигурирует имя Дэна Фаррела.

— Он освободится только через полчаса, — прервала размышления Олега вернувшаяся из регистратуры Мэри.

Посмотрев на часы, Умелов подумал, что это, может быть, даже к лучшему и за это время они смогут еще раз обговорить с Мэри предстоящий разговор.

* * *

Доктор Крауч оказался высоким мужчиной с обильной сединой на висках. На вид ему было около пятидесяти лет (или немного больше). Пригласив Мэри и Олега в помещение, напоминающее ординаторскую, он присел напротив и, улыбнувшись, спросил:

— Чем я могу быть вам полезен?

— Доктор Крауч, — начала Мэри, — меня зовут Мэри Корн, я научный сотрудник Пенсильванского университета. Это — мистер Юргенс. Он живет в Восточной Европе и является сотрудником Восточного отдела ВВС. Извините, что мы приехали к вам без предварительной договоренности.

Доктор снова улыбнулся симпатичной девушке:

— Ничего страшного. Это моя работа. Так какой у вас ко мне будет вопрос?

Мэри тоже улыбнулась в ответ.

— Это касается одной истории, которая произошла в вашем госпитале десять лет назад. Вам был знаком мистер Фаррел?

С лица доктора сразу же слетела улыбка.

— Скажите, кто вы?

— Я же вам объяснила, что я американка и являюсь научным сотрудником Пенсильванского университета, а это мой друг из Восточной Европы, сотрудник ВВС, — как можно спокойнее постаралась произнести Мэри.

— Тогда ответьте мне, почему вы интересуетесь мистером Фаррелом?

Олег понял, что пришло время ему вступить в этот диалог. Он прокрутил в голове подготовленную фразу и, стараясь выдать правильное английское произношение, сказал:

— Доктор Крауч, дело в том, что я веду собственное журналистское расследование. Эта информация для меня очень важна.

Явный акцент Олега заставил доктора вновь улыбнуться:

— Вы действительно из Восточной Европы? — спросил он Умелова.

— Да. Я из Латвии, — кивнул Олег.

— О! Я читал о вашей стране. Наша пресса пишет, что вы очень сильно пострадали от советской оккупации.

Заметив, что Умелов не понял некоторых слов доктора, Мэри быстро перевела ему всю фразу.

— Да, — вынужденно согласившись с утверждением Крауча, снова кивнул Олег, хотя имел на этот вопрос совсем другую точку зрения.

Крауч улыбнулся, услышав утвердительный ответ «прибалтийского» журналиста. Подавшись немного вперед, доктор сделал внимательное выражение лица.

— Так что конкретно вас интересует?

— Мистер Крауч, вы не будете возражать, если мистер Юргенс будет задавать вопросы на русском языке, а я буду их переводить вам? — спросила Мэри.

Доктор снова напрягся.

— А почему он говорит по-русски?

Олег предвидел этот вариант развития разговора, поэтому заранее проинструктировал Мэри на этот счет.

— Видите ли, доктор, во время советской оккупации все граждане в Латвии должны были знать русский язык. Мистер Юргенс мог бы задавать вопросы на английском языке, но у него пока не слишком большая практика. Он также мог бы задавать вопросы на латышском, но, к сожалению, я не знаю этого языка. И поскольку я выросла в семье русских эмигрантов и прекрасно владею русским языком, то лучшим вариантом будет именно этот. Мистер Юргенс и вы будете общаться через меня.

Это объяснение полностью сняло все вопросы, и доктор Крауч снова надел на лицо свою дежурную улыбку, ожидая вопросов от мистера Юргенса.

— Скажите, доктор, вы были лечащим врачом мистера Фаррела? — спросил Умелов.

— Это не совсем так. Мистер Фаррел несколько раз проходил полное медицинское обследование в нашем госпитале. И я вел его медицинскую карту.

— Скажите, в тот день, когда с ним случился сердечный приступ у входа в ваш госпиталь, почему он приехал на своей машине, а не на карете скорой помощи? — Олег легко воспроизводил заранее приготовленные вопросы, которые быстро переводила Мэри.

— Дело в том, что приступ случился с ним неожиданно. До этого он чувствовал себя нормально.

— Откуда вы это знаете? — не дожидаясь перевода, спросил на английском Умелов.

— За полчаса до этого он звонил мне от своего нотариуса и просил срочно подготовить выписку из своей медицинской карты для оформления каких-то нотариальных действий. Я согласился, и он пообещал немедленно прибыть за этой выпиской в госпиталь. Но у самого въезда на нашу парковку с ним произошел этот самый сердечный приступ. К сожалению, инфаркт был слишком обширным и глубоким. Мои коллеги были бессильны.

Олег дождался перевода Мэри и, уже празднуя в душе свою журналистскую победу, решил развить успех.

— Скажите, доктор, а на теле мистера Фаррела не было никаких следов от уколов или инъекций?

Услышав этот вопрос, Крауч удивленно уставился на Умелова:

— Вы считаете, что его могли отравить?

Олег утвердительно кивнул.

— Нет, — закачал головой Крауч, — это исключено. Есть акт вскрытия, который подтверждает, что у мистера Фаррела произошел обширный инфаркт, а не токсикологическое отравление. А главное, никто не проводил никаких специальных экспертиз. Симптомы и смерть от обширного инфаркта были очевидными.

— Но вы же сами говорили, что мистер Фаррел был абсолютно здоров? — не унимался Умелов.

— Да, действительно, мистер Фаррел при последнем обследовании был вполне здоров. Но я не исключаю, что за несколько месяцев, прошедших после этого обследования, что-то могло сильно подорвать его здоровье.

Олег, конечно, понимал, что провал диверсионной операции на Онекотане мог отразиться на здоровье Дэна Фаррела, но чтобы от этого получить инфаркт да еще на пороге госпиталя, куда он приехал за своей медицинской картой, это было маловероятно. Умелов по-прежнему думал, что, скорее всего, это было убийство, инсценированное под сердечный приступ.

— Скажите, мистер Крауч, вы случайно не знаете нотариуса, от которого звонил мистер Фаррел?

Доктор отрицательно покачал головой.

— К сожалению, в этом я не смогу вам помочь.

— Тогда у меня последний вопрос. После смерти мистера Фаррела кто-нибудь приезжал в госпиталь для того, чтобы выяснить причину его скоропостижной кончины?

Доктор Крауч на мгновение задумался и утвердительно кивнул головой:

— Да. Я точно не помню когда, но, возможно, это было через полгода после смерти мистера Фаррела. Ко мне в госпиталь приехал мужчина, который сказал, что он вместе с Дэном Фаррелом имел бизнес, по-моему, где-то на Филиппинах. Он так же, как и вы, расспрашивал меня об обстоятельствах смерти мистера Фаррела.

— Вы не сможете вспомнить, как его звали? — с надеждой посмотрел на доктора Умелов.

— Нет, — отрицательно покачал головой Крауч, но, видимо, что-то припомнив, продолжил: — Хотя надо посмотреть мои записи. Дело в том, что я уже лет двадцать веду некий журнал или, если хотите, личный дневник. У меня на чердаке должны быть ежедневники, относящиеся к восемьдесят пятому году. Возможно, там я записал имя этого посетителя. Пожалуйста, возьмите мою визитку. В ближайшие дни я постараюсь посмотреть свои архивы. Я не исключаю, что там есть то, что вас интересует.

Умелов был воодушевлен полученными подробностями и, главное, надеждой на то, что доктор Крауч сможет назвать ему имя человека, который имел с Дэном Фареллом общие дела на Филиппинах.

— Благодарю вас, доктор! — по-английски произнес Умелов.

— К вашим услугам. Надеюсь, моя информация поможет вам в вашем журналистском расследовании.

— Я позвоню вам, доктор. Но если вы что-то вспомните раньше, то вот моя карточка, — Мэри протянула визитку доктору.

Они встали из-за стола и пожали по очереди Краучу руку на прощание.

— Всего доброго! — улыбнулся посетителям доктор и направился прочь по больничному коридору.

Глава третья

ФБР

В трехкомнатном номере отеля Omni на пересечении Честнат-стрит и Четвертой улицы шло дневное совещание временного штаба сотрудников ФБР.

В просторном холле за столом сидели двое мужчин. Из спальни, располагавшейся за белой резной дверью, к ним вышел третий с заспанным лицом. Всю предыдущую ночь он провел в спецмашине наблюдения, осуществляя со своими агентами визуальный и технический контроль дома Корнов. Это был старший агент Пол Адамс, который руководил всей операцией по скрытому наблюдению за русским журналистом.

— Добрый день, коллеги.

— Как спалось, Пол? — повернулся к вошедшему один из сидевших мужчин.

— Спалось хорошо, — ответил Адамс и в свою очередь спросил: — Есть новости?

— Да. Только что отзвонились наши ребята из наружки. Объект вместе со своей спутницей сейчас выехал из Пенсильванского госпиталя. Судя по маршруту, которым едет их машина, они движутся к дому мисс Корн.

Адамс протер заспанные глаза.

— Удалось установить, с кем встречался объект в госпитале?

— Да, он встречался с доктором Краучем. Встреча длилась около двадцати минут. О чем шел разговор, пока не известно.

— Хорошо. Я пока пойду, умоюсь, а вы закажите, пожалуйста, кофе в номер.

Пока Адамс приводил себя в порядок, горничная принесла горячий кофе и поставила поднос с приборами на большой стол.

Застегнув пуговицы на рукавах рубашки и воротничке, Пол сел в центр стола рядом с чашкой дымящегося ароматного напитка.

— Коллеги, давайте подведем итоги нашей деятельности в Филадельфии. Итак, за несколько дней нашего наблюдения можно сделать вывод, что русский журналист целенаправленно занимается расследованием. Поскольку наши коллеги из ЦРУ не предоставили нам исчерпывающую информацию о том, что именно расследует этот русский, для нас сейчас самое важное — самим разобраться в этом вопросе. Очевидно, что его действия здесь, в Пенсильвании, имеют целенаправленный характер. Пока мы не можем с уверенностью определить, действует ли он самостоятельно или его деятельность — это хорошо спланированная операция российской разведки.

Агенты внимательно слушали монолог своего шефа, назначенного руководителем операции неделю назад.

— Коллеги, хочу также проинформировать вас о том, что, по нашей информации, этот русский хорошо знаком с системой организации скрытого наблюдения спецслужбами, поскольку он, как журналист имел доступ к подобным методикам. И, кроме того, по информации, которую мы получили от коллег из ЦРУ, мы уже знаем, что он остро чувствует опасность. В ходе наших мероприятий прошу вас учитывать эти факторы.

Мужчины за столом молча кивнули, давая понять, что информация ими усвоена.

— Есть ли у вас ко мне вопросы? — поинтересовался Адамс.

— Что конкретно сейчас мы должны предпринять в отношении этого журналиста?

— Пока ничего. Мы по-прежнему осуществляем только скрытое наблюдение за объектом и фиксируем все, с кем он встречается, с кем созванивается, какие темы в своих разговорах он затрагивает. Как только у нас будет достаточно материала, я сообщу вам о дальнейших наших шагах. Возможно, в его окружение нужно будет внедрить нашего агента. Но пока мы наверняка не узнаем его планов, это будет нецелесообразно.

Встав из-за стола, Адамс вернулся в спальню и через минуту вынес оттуда металлический серебристый кейс. Положив его на стол, он открыл кейс, нажал клавишу питания и, дождавшись, когда монитор гибрида спецкомпьютера и спутникового телефона начнет отображать информацию, ввел двенадцатизначный код доступа.

— Роберт, — обратился Пол к одному из мужчин, — садись за компьютер и подготовь отчет для управления о действиях объекта за последние сутки. Когда закончишь, покажешь мне. Потом его надо будет отправить в Нью-Йорк, в штаб-квартиру.

— О'кей, Пол.

Адамс взял пластиковую карточку от входной двери номера и прошел к выходу.

— Я вниз — позавтракать. Если позвонят из центра, скажите, что я буду минут через сорок.

С этими словами старший агент ФБР Пол Адамс вышел из номера.

* * *

Информации, которую Умелов узнал всего за один день, хватило бы на целый месяц расследований. Теперь он точно представлял, как погиб Дэн Фаррел. То, что к этому делу было причастно ЦРУ, для Умелова стало теперь очевидным, как дважды два четыре.

Олег пока не знал, как яд, вызвавший у Фаррела обширный инфаркт, мог попасть ему в кровь. Может быть, он выпил отравленный напиток, который ему незаметно подменили, например, в машине. А может, Фаррела чем-нибудь укололи на улице, когда он шел от нотариуса до автомобильной парковки. Сейчас гадать над способом попадания яда в его организм было бесполезно, да это было не так уж важно. Очевидным было одно: Фаррела «зачистило» ЦРУ, вероятно, опасаясь, что тот мог предать огласке какие-нибудь документы, относящиеся к операции по поиску золота Японии.

Если ему и дальше будет везти (а Умелову почему-то казалось, что так оно и будет) и доктор Крауч обнаружит в своих записях имя того филиппинского компаньона Дэна Фаррела, то у Олега появится новая ниточка в расследовании. Возможно, что этот человек все еще жив и знает, откуда Фаррел получил информацию о сокрытом золоте на Онекотане.

Размышляя об этом, Олег вдруг вспомнил лицо японского офицера на старой фотографии, которую он рассматривал в доме Джессики Паркер.

«Интересно… А ведь этот офицер тоже был как-то связан с Филиппинами», — подумал Умелов, глядя на Мэри, которая на кухне что-то резала на разделочной доске.

Олегу вдруг открылось слишком большое количество совпадений, которых он раньше не замечал. К этим совпадениям можно было отнести японские корни его невесты, о которых она сама предпочитала не распространяться, и тот факт, что на острове Онекотан именно Мэри случайно помогла разоблачить истинного агента ЦРУ. А ее своевременное появление переводчика с английского языка в различных обстоятельствах было просто удивительным. А теперь еще и то, что ее двоюродный дедушка был японским военным, который пропал без вести при перелете из Японии на Филиппины в 1944 году. В списке невероятных совпадений последний факт можно было назвать главным.

«Не исключено, что этот Такэо тоже имел какое-нибудь косвенное отношение к золоту Ямаситы, раз уж его в сорок четвертом году отправили на самолете в зону боевых действий на Филиппины. Может, он был чьим-нибудь ординарцем или порученцем?» — размышлял Олег.

— Ты там не скучаешь? — голос Мэри вывел его из раздумий.

— Нет.

— А почему молчишь?

— Я просто думаю.

— О чем?

— О совпадениях.

— А мне можешь рассказать о них?

Мэри смахнула ножом рубленую зелень в открытую кастрюлю из нержавейки.

— Я думаю, что если бы мы с тобой не встретились этим летом в экспедиции, то я бы ни за что не продвинулся в своем расследовании.

— Ты преувеличиваешь, —снисходительно улыбнулась Мэри.

— Нет, это действительно так! Пожалуйста, приведу тебе только один пример сегодняшнего дня. Если бы ты не оказалась свидетельницей того, что случилось с Дэном Фаррелом десять лет назад у входа в Пенсильванский госпиталь, то мы бы не поехали к твоей тете Джессике. А она бы в свою очередь не рассказала мне о дополнительных деталях того происшествия. А главное, я бы не узнал от нее имя лечащего врача Дэна Фаррела, который в свою очередь может дать нам имя филиппинского компаньона погибшего. Разве это неудивительно?

— Возможно, ты прав. Но дело, скорее всего в тебе. Помнишь, в Японии, когда ты мне показал отметину под твоим левым соском на груди? Ты сказал тогда, что кто-то свыше оставил тебе жизнь для того, чтобы ты сумел довести это расследование до конца. Значит, и я на твоем пути появилась не случайно, а по высшей воле.

Олег встал с дивана и, подойдя к Мэри, обнял ее.

— Да! Ты появилась в моей жизни не случайно. Но не только и не столько как помощник в моем расследовании, а как моя вторая половинка, которую я так долго искал.

— Ты это серьезно? — Мэри посмотрела в глаза Олегу.

— Да!

Умелов взял ее руку и хотел было вновь, как и сегодня утром, увлечь Мэри в свою комнату, но звук щелкнувшего замка во входной двери резко погасил его пыл.

* * *

За ужином Иван Андреевич Корн старался ни мимикой, ни жестами не выдать свою осведомленность о близких отношениях дочери и своего будущего зятя. Эта новость была для него не столько неожиданным, сколько неприятным моментом.

Тот, кто сам стал отцом, мог бы понять внутренние терзания Ивана Андреевича. Он очень надеялся, что воспитал свою дочь в истинных православных традициях. Хотя его покойная жена, которая была наполовину японкой, не очень разделяла его методов воспитания, особенно манеру общения с дочерью и тотальное внедрение русского языка при общении с ней в домашнем кругу.

«Может быть, я старомодный и не понимаю, что мир вокруг уже давно изменился?» — думал Иван Андреевич, глядя на счастливую дочь.

— Папка, ты что сегодня такой задумчивый? — вопрос дочери вывел отца из раздумий.

— Извини, Машенька. Я просто задумался о работе, — соврал Иван Андреевич.

— Как тебе овощное рагу? — не унималась Мэри.

— Спасибо, очень вкусно. А у вас сегодня все получилось? — поинтересовался Иван Андреевич, стараясь перевести разговор на другую тему.

— Да, сегодня у нас очень удачный день, — ответил за Мэри Умелов.

— Ну что же. Я рад за вас, — сдержанно отреагировал родитель.

Чтобы опять не возникла напряженная пауза, Иван Андреевич быстро спросил:

— А завтра вы чем займетесь?

— Я хочу отправить письмо одному американцу. Вот надеюсь на помощь Марии. Она обещала мне найти поблизости интернет-кафе, откуда я могу отправить это письмо по Интернету. Думаю, что завтра этим и займемся, — Олег с надеждой посмотрел на Мэри.

— Вот это новость! — неожиданно воскликнула Мэри. — Теперь я узнаю о твоих планах не напрямую, а через вопросы моего отца.

Мэри удивленно смотрела на Умелова.

— Я хотел тебя об этом попросить сразу же после ужина, — попробовал оправдаться Олег.

— Мне кажется, что ты…

— Пожалуйста, не ссорьтесь, — перебил свою дочь Иван Андреевич, чтобы не дать разгореться пустяковой ссоре. — Мне так приятно смотреть на вас, когда вы счастливы и улыбаетесь.

Мэри с укором посмотрела на Олега и демонстративно отвернулась.

— Ты поможешь мне? — спросил ее Умелов, решив воспользоваться косвенной поддержкой отца.

Мэри не успела ответить, потому что зазвонил телефон.

— Это, наверное, меня, — произнес Иван Андреевич.

Он быстро вытер губы салфеткой и поспешил к телефону.

— Да-да?

Из дальнейшего разговора и нервного поведения Мэри Умелов понял, что звонил кто-то из ее старых знакомых. Олег даже разобрал имя «Тэд», которое произносил Иван Андреевич, видимо, уговаривая того больше не звонить на этот номер.

После того как отец Мэри положил трубку, Умелов, не дожидаясь неловкой паузы, которая неминуемо могла сейчас возникнуть, как ни в чем не бывало опять обратился к Мэри с вопросом:

— Так ты поможешь? Мне действительно нужно отправить письмо человеку, который живет в Нью-Йорке.

Справившись с волнением, вызванным последним звонком, Мэри кивнула:

— Да, мы завтра отправим твое сообщение.

Иван Андреевич вернулся за обеденный стол и обратился к Олегу:

— Извините, что вмешиваюсь в ваше журналистское расследование, но мне кажется, что лучше воспользоваться другими каналами связи. Например, телефоном. Это все-таки быстрее и удобнее.

— Возможно, вы правы, — согласился Умелов, — хотя в письме я только хотел попросить этого человека о встрече. Но, учитывая информацию, которая есть у меня на этого человека, пожалуй, я воспользуюсь вашим советом и попробую ему позвонить.

Эта фраза встревожила и заинтриговала Ивана Андреевича.

— Извините, что опять лезу не в свое дело. А кто этот человек, если не секрет?

— Бенджамин Смолл, — спокойно ответил Олег.

— Это случайно не писатель из Нью-Йорка?

Умелов с надеждой посмотрел на будущего тестя.

— Да. Вы его знаете?

Тот кивнул в ответ:

— Да, мне приходилось с ним встречаться.

— Вы серьезно?

— Да.

— А вы можете мне помочь встретиться с ним?

— Я не могу обещать. Я с ним не виделся много лет.

— Иван Андреевич, пожалуйста, помогите мне. Это для меня очень важно, — взволнованно произнес Олег.

Иван Андреевич взглянул на свою дочь и, увидев в ее глазах ту же просьбу, согласился:

— Хорошо, я попробую.

* * *

Утро следующего дня началось так, как и было запланировано. Оставив Олега одного разбираться со своими бумагами, привезенными из Москвы, Мэри решила съездить в свой университет. Ей было необходимо выяснить обстановку и попытаться продлить дополнительный научный отпуск на случай, если после обручения они с Олегом соберутся в свадебное путешествие.

Иван Андреевич отправился на работу следом за дочерью на своей машине. Памятуя о вчерашней просьбе Умелова, ему необходимо было найти возможность связаться с Бенджамином Смоллом.

Оставив свой автомобиль на подземной стоянке университета, Мэри прошла в свой корпус, чтобы отыскать там необходимого ей сотрудника. Пробираясь по коридору через многочисленные стайки студентов и преподавателей, которые уже предвкушали приближение рождественских каникул, Мэри услышала знакомый голос:

— Мэри!

Обернувшись на окрик, она увидела своего бывшего парня Тэда, стоявшего у большого окна.

— Привет, я был уверен, что ты сегодня приедешь в университет.

— Здравствуй, — кивнула Мэри молодому человеку и проследовала дальше по коридору.

Тэд быстро направился вслед за Мэри. Догнав девушку, он взял ее за руку.

— Мэри, постой. Мне надо с тобой поговорить.

— Извини. Я очень спешу, — быстро ответила она, отдернув свою руку.

— Ну, пожалуйста, — умоляюще произнес Тэд.

Мэри остановилась и жестко посмотрела на него:

— По-моему, мы уже обо всем поговорили.

— Пожалуйста. Я должен тебе кое-что сказать.

— Хорошо, только давай уйдем отсюда. Мне не хочется, чтобы о наших взаимоотношениях знал весь университет.

С этими словами Мэри быстро пошла в конец коридора к переходу в научный корпус. В отличие от учебных корпусов там сейчас было не так многолюдно.

Пройдя мимо закрытых дверей биологической лаборатории, Мэри остановилась у окна, выходящего в университетский двор, и, резко развернувшись, спросила.

— И что же ты мне хотел сказать?

Тэд встал рядом и внимательно посмотрел ей в глаза:

— Скажи, ты действительно решила выйти замуж за этого русского?

— По-моему, мы закрыли с тобой эту тему еще в прошлый раз.

— Тогда объясни, почему?

— Что «почему»?

— Почему именно он, а не я. Ведь мы же знакомы с тобой семь лет, начиная с первого курса в университете. В конце концов ты меня любила и я твой первый мужчина.

Мэри нервно засмеялась, глядя на Тэда.

— Я что-то не так сказал?

— Да.

— Что? Ты меня все это время обманывала? У тебя до меня кто-то был?

— Дурак ты, Тэд! Разве в этом дело?

— А в чем? — не унимался молодой человек.

— Я очень надеюсь, что тебе когда-нибудь встретится женщина, для которой ты тоже станешь «первым мужчиной». Извини, я тороплюсь.

Мэри резко развернулась и пошла по коридору, оставив своего бывшего парня в растерянных чувствах.

Он долго смотрел ей вслед, так и не поняв истинного смысла ее последней фразы.

* * *

Сев за руль своего автомобиля, Мэри не сразу завела двигатель. Она откинулась на спинку сиденья. В памяти возникло растерянное лицо Тэда. Конечно, его было немного жаль, но такова жизнь. Ей встретился тот, кто стал ей ближе всех на свете. Это был ее любимый человек — Олег Умелов, который действительно стал для нее «первым мужчиной».

«Какой все-таки наивный Тэд», — думала Мэри, закрыв глаза.

Разве сам факт самой первой физической близости может означать первенство мужчины в сексуальной жизни женщины? Отнюдь. Теперь-то Мэри знала, что это не так. В конце концов это всего лишь физиологическая (причем довольно неприятная) сторона процесса. А вот настоящий «первый мужчина» появляется в жизни женщины только тогда, когда она вдруг понимает, что именно этот партнер раскрыл для нее такие грани и ощущения в интимной близости, о которых она и не подозревала. Когда она вдруг осознает, что она НАСТОЯЩАЯ ЖЕНЩИНА.

Наверное, потом в жизни женщины могут быть и другие мужчины, которые усилят или подтвердят ее ощущения. Но тот, кто открыл для нее этот новый мир чувств, останется всегда «первым». Для Мэри таким мужчиной, безусловно, был Олег.

Она опустила спинку сиденья слегка назад и, закрыв глаза, предалась воспоминаниям…

Это было в начале лета на Онекотане, когда Олег в составе их научной экспедиции играл с ЦРУ в кошки-мышки. Тогда между ними уже возникли чувства, которые разгорались с каждым днем все сильнее и сильнее.

В тот вечер Умелов пришел к ее палатке, разбитой вблизи мыса Субботина. Мэри проводила там научную работу. Когда они закончили собирать научную аппаратуру, Олег почти вплотную подошел к ней. Он долго смотрел на нее своими серыми глазами с большими ресницами. От этого взгляда и неуловимых флюидов, исходящих от Умелова, у нее закружилась голова. Она закрыла глаза.

— Я люблю тебя и хочу, чтобы мы всегда были вместе: я и ты, — взволнованно произнес Олег.

Это были слова, которых Мэри так долго ждала от него. Она чувствовала, как мягко и сладко защемило ее сердце. Она, наконец, разомкнула ресницы и посмотрела в его глаза. Взгляд Олега был действительно взглядом человека, который любил.

— Ты мне сердце задел. Ты хоть понимаешь, что ты делаешь?

Он кивнул головой и притянул ее к себе. Склонившись над ней, он снова заглянул в ее глаза. Их взгляды встретились.

«Боже мой! Что я творю? Я же улетаю от его ресниц…» — стучало в ее висках.

Олег склонился еще ниже, и их губы слились в страстном поцелуе.

Он нежно провел левой ладонью по ее спине, опуская руку к ее округлым ягодицам. От этого движения тело Мэри содрогнулось, предвкушая сладкую истому, и мелкая дрожь пробежала от шеи до самого низа живота.

Олег, почувствовав это, еще сильнее прижал ее к себе. Мэри «поплыла», отдавшись на расправу его горячим губам и ласковым и в то же время сильным рукам. Когда ее живот через несколько слоев одежды ощутил бьющийся пульс его мужского начала, она вырвалась из его объятий и, схватив его за запястье, выдохнула:

— Все, больше не могу!

И увлекла его за собой в палатку…

Такой близости у нее не было никогда. Это было просто невообразимо! Тогда Мэри поняла, что такое настоящий оргазм, хотя в свои двадцать три года думала, что уже знает о себе все…

Олег был просто неистощим. Хотя в первый раз она не успела как следует подготовить «капитуляцию» и от этого даже немного расстроилась. Но он очень быстро восстановился, и вторая атака была более умелой и затяжной. Он снова и снова атаковал ее, вскрывая все новые и новые слои ее обороны. Она уже сбилась со счета от тех волн, которые накрывали ее всю, когда падал очередной взломанный рубеж…

От этих воспоминаний Мэри вытянулась в сладкой истоме, случайно нажав на педаль тормоза.

Когда приятная волна откатила от низа ее живота, она приподнялась в кресле и, вернув его в привычное положение, повернула ключ зажигания.

Вырулив со стоянки, Мэри поспешила домой, туда, где ее ждал «первый мужчина».

Глава четвертая

Загадочный мистер Смолл

Иван Андреевич Корн в свои пятьдесят три года был вполне состоятельным и довольным жизнью человеком. У него была любимая работа, любимая дочь, два автомобиля и свой дом, за который он уже сумел выплатить ипотечный кредит. В общем, все, что требуется нормальному человеку для полноценной жизни.

Единственное, чего ему не хватало, — это спутницы жизни.

После смерти жены он несколько раз задумывался об изменении статуса вдовца, но всякий раз его что-то останавливало. Скорее всего, это был отцовский инстинкт. Он очень любил свою дочь, и она отвечала ему взаимностью. Появление в доме чужой женщины могло нарушить их семейную идиллию.

Нельзя сказать, что Иван Андреевич вел монашеский образ жизни, но все свои личные тайны и связи на стороне он умело скрывал. Одна из этих тайн была связана с именем Бенджамина Смолла.

Это случилось семь лет назад, когда Иван Андреевич был в Нью-Йорке на одном из научных симпозиумов. После деловых встреч и заседаний устроителями был организован вечерний коктейль для всех участников.

Там Иван Андреевич и встретил Лару. Ей было чуть больше тридцати лет. Ее гордый профиль и манера держаться неуловимо напоминали ему его покойную жену. Он не сводил с нее глаз целый вечер, боясь приблизиться. Это не осталось незамеченным с ее стороны. Лара сама решилась подойти к солидному мужчине, внимательно наблюдавшему за ней весь вечер. Пообщавшись с ней, Иван Андреевич понял, что Лара не только красива, но и умна. За несколько часов, проведенных вместе, он понял, что начал влюбляться в нее.

Она ему тоже явно симпатизировала. Оставив Ивану Андреевичу свою визитную карточку, Лара на прощание недвусмысленно дала ему понять, что будет ждать его звонка.

С этой минуты жизнь Корна разделилась надвое. С одной стороны, он оставался примерным отцом, а с другой — у него появилась тайна, которую он тщательно скрывал от всех. Каждую неделю он летал в Нью-Йорк, где встречался с Ларой в ее квартире в Бруклине. Так продолжалось почти два года, пока в один прекрасный момент она вдруг не заявила ему о том, что пора бы им оформить свои отношения. Испугавшись, что Лара не сможет найти общий язык с Мэри, Иван Андреевич решил остановиться и постарался как можно мягче оформить разрыв…

Он мучился почти год, порываясь снова позвонить Ларе. Но когда, наконец, он решился это сделать, на другом конце провода трубку снял какой-то мужчина. Иван Андреевич не стал разговаривать с незнакомцем. Он тотчас же вылетел в Нью-Йорк, чтобы объясниться с Ларой. Но было уже поздно. Лара вышла замуж за известного публициста и писателя Бенджамина Смолла, с которым так настойчиво искал встречи жених его дочери — Олег Умелов. Если бы он знал, как нелегко было Ивану Андреевичу снова звонить на знакомый номер.

— Алло, — ответил он, дождавшись соединения.

— Кто это? — раздался в трубке такой знакомый и милый голос Лары.

— Это я.

— Иван?

— Да.

В трубке повисла гнетущая тишина.

— Прости, что беспокою тебя. Мне нужна твоя помощь, — решительно произнес Иван Андреевич.

— Вот как? И чем же я могу тебе помочь?

* * *

Умелов сидел в столовой за большим обеденным столом, разложив на нем все свои бумаги. Раздался звук открывающейся входной двери.

— Ты не скучал без меня? — спросила Мэри, прямо с порога бросив свою сумку на большой диван, стоявший в холле.

— Еще не успел.

— Отец не звонил?

— Пока нет. Ты все сделала в университете?

— Да. Я свободна до десятого февраля. Так что мы можем планировать наше свадебное путешествие на январь. Если, конечно, ты не передумал на мне жениться.

Умелов отложил в сторону свои бумаги и внимательно посмотрел на свою невесту.

— Слушай. Что же, у нас и свадьба тоже будет?

Мэри подошла к нему сзади.

— А ты как думал?

— Но ведь к ней надо готовиться: платье, кольца, заявление в загс в конце концов.

Мэри рассмеялась:

— Здесь все гораздо проще. Мы обращаемся в свадебный салон, и они за пару дней нам все организуют: от платья невесты и колец до свадебного торта. А регистрация в Америке происходит в церкви в любой день, когда мы будем готовы.

— А как же гости?

— Ты хочешь, чтобы было много гостей, как на той свадьбе, где мы были недавно?

Умелов понял, что Мэри имела в виду свадьбу его крестницы, на которую они случайно попали, будучи в гостях у его родителей в Нижнем Новгороде.

— Нет, боже упаси!

— Не волнуйся, к нам на свадьбу придет всего несколько человек. Моя близкая родня по отцовской линии, тетя Джессика и пара моих лучших подруг. Я думаю, это человек десять-пятнадцать.

— И когда состоится наша свадьба?

— Я хочу, чтобы мы вместе сейчас это решили.

— А ты когда хочешь?

— Я бы очень хотела, чтобы она состоялась первого января. Во-первых, Новый год, а во-вторых, еще рождественские праздники не кончатся.

— Значит, каждый последующий Новый год мы будем и дату нашей свадьбы отмечать? А что? Мне нравится, — констатировал Олег.

— Вот видишь, какая я у тебя умница! — улыбнулась Мэри.

Олег согласно кивнул, собираясь попросить ее позвонить доктору Краучу. Но в дверь неожиданно позвонили.

Мэри поспешила к входной двери. На пороге стоял высокий молодой человек в синей короткой куртке и утепленной бейсболке.

— Тэд?! — растерянно произнесла Мэри.

— Я что, сильно изменился за прошедший час?

Олег прислушался к английской речи. В голосе незнакомца явно звучал вызов.

— Что тебе еще нужно? — уже твердо спросила Мэри.

— По-моему, мы с тобой недоговорили, — произнес Тэд и решительно шагнул через порог дома.

Он прошел в гостиную прямо к обеденному столу, за которым сидел Умелов, и пристально посмотрел на него.

— И ты променяла меня на этого русского? — ухмыльнулся Тэд, обернувшись к Мэри.

— Пожалуйста, уходи! Я тебе уже сказала, что между нами все кончено, — пыталась образумить гостя Мэри.

— Я уйду, но ты должна знать, что это я мог бы сделать тебя счастливой, а не этот русский выскочка!

Умелов, все это время молча наблюдавший за происходящим, медленно поднялся из-за стола и, обойдя его, подошел вплотную к американцу. Будучи довольно высоким и крепким, Олег все же немного уступал своему рослому сопернику. Пристально глядя ему в глаза, Умелов медленно по-русски произнес, указывая на Мэри:

— Это моя женщина!

— What? — скривившись, переспросил Тэд, не понимая значения услышанной фразы.

— She is my women! — так же медленно повторил Олег по-английски и, не дожидаясь ответа, резко ударил соперника коленом в пах.

Резкая боль в мошонке согнула американца пополам. Потеряв равновесие, он рухнул на пол. Скуля и причитая, он стал кататься по паркету, пытаясь унять тупую боль внизу живота.

Стоя над ним, Умелов спокойно наблюдал за его конвульсиями. Когда американец начал приходить в себя, он присел рядом с ним на корточки и снова спокойно, но твердо повторил.

— Это моя женщина! You thing?

— Yes, — скалясь, прошипел тот.

Умелов отошел в сторону, не пытаясь помочь своему сопернику.

С трудом поднявшись, Тэд тяжело прошел к двери, поднял слетевшую с головы бейсболку и, ничего не говоря, удалился.

Когда захлопнулась дверь, Олег обернулся к Мэри. Она стояла в оцепенении. Подойдя к ней, Умелов взял ее за руку.

— Он больше не придет.

Мэри ничего не ответила.

— Ну что ты? Все нормально, — спокойным и мягким тоном произнес Олег, стараясь вернуть ей душевное равновесие.

Мэри растерянно подняла на него глаза и тихо произнесла:

— Я не думала, что ты можешь быть таким жестоким…

* * *

В спецмашине ФБР, замаскированной под микроавтобус фирмы по быстрой доставке продуктов на дом, сидели два сотрудника наружного наблюдения. Они внимательно наблюдали за домом семейства Корн.

Визит мужчины в синей куртке и бейсболке также не остался для них незамеченным. Молодой человек пробыл в доме несколько минут. Когда он снова вышел на улицу, агентов ФБР сразу же привлекло его необычное поведение.

В полусогнутом состоянии незнакомец медленно прошел до мусорных контейнеров и, ухватившись за крышку одного из них, стал проделывать странные манипуляции. Он то вставал, то снова приседал, дважды рукой стаскивая набок металлическую крышку бака. Затем он поднялся и разогнулся. Было отчетливо видно, как он вынул что-то из кармана и, оглядевшись по сторонам, опустил это в мусорный бак.

После этого он дважды присел и направился к своему автомобилю. Сев в него, он быстро выехал из зоны видимости службы наблюдения.

— Звони в штаб. По-моему, этот парень что-то оставил в контейнере. Может, это специальный канал связи с русским журналистом?

После доклада о странном посетителе минут через двадцать к микроавтобусу подъехал неприметный с виду «Шевроле каприз классик», каких на дорогах Пенсильвании было превеликое множество. Из автомобиля не спеша вышел мужчина средних лет и немного развязной походкой отправился вдоль дороги. Как только он поравнялся с микроавтобусом, дверь автомобиля отъехала в сторону и мужчина быстро скрылся внутри.

Пройдя к мерцающим мониторам пульта управления, он присел на свободный металлический раскладной стул.

— Запись сделали? — деловито спросил он.

— Да, сэр.

— Включай, — распорядился Пол Адамс.

На одном из мониторов появилось изображение недавнего странного действа. Вот высокий молодой человек в короткой спортивной куртке и бейсболке выходит из припаркованной автомашины и идет к двери дома семейства Корн. Вот он подносит руку к звонку. Через несколько мгновений дверь открывается, и он скрывается внутри.

Пол Адамс непроизвольно посмотрел на свои часы, как бы засекая время. Сидевший рядом помощник, заметив это движение, деловито прокомментировал:

— Он был в доме ровно пять минут. Может, перемотать вперед?

— Не надо, — покачал головой Пол Адамс, надеясь, что его помощники могли не заметить каких либо деталей, когда просматривали запись.

Адамс снова отмотал запись назад и еще пристальнее начал вглядываться в монитор, пытаясь понять, что именно опустил в бак этот незнакомец.

— По-моему, это была какая-то коробочка? — обратился он к своим сотрудникам, как бы ища у них подтверждения своему предположению.

— Сэр, давайте я проверю, — предложил один из них.

— Нет. Это вызовет подозрения у соседей или случайных прохожих. Просто пока наблюдайте за этими баками, а я свяжусь со штабом.

Пол набрал номер отеля, где сейчас находились его коллеги. Объяснив им ситуацию, он распорядился, чтобы они выяснили, кто вывозит мусор с этой улицы.

…Через пару часов к дому Мэри проехала мусороуборочная машина. Двое коммунальных служащих спрыгнули с подножки и, взяв мусорный бак, отнесли его к машине. Перевернув его, они вытряхнули мусор, но не во чрево машины, а в заблаговременно приготовленный пластиковый мешок…

Через двадцать минут к стоящему микроавтобусу подъехал такой же «Шевроле каприз классик», как и тот, что стоял рядом. Пол дождался, когда агент, организовавший маскарад с вывозом мусора, зайдет в спецмашину и покажет то, что лежало в мусорном баке.

Развернув пластиковый пакет, Адамс извлек из него черную бархатную коробочку. Аккуратно открыв крышку, он уставился на ее содержимое. Там, поблескивая желтым металлом, лежало золотое колечко, которое обычно дарят невестам или любимым девушкам.

Пол Адамс непроизвольно улыбнулся и философски резюмировал:

— Все ясно. Видимо, этот парень оказался третьим лишним.

* * *

Прошло уже три часа, как ушел Тэд, а Умелов никак не мог найти правильных слов, чтобы объяснить Мэри, почему он поступил именно так.

Она разговаривала с ним, но Олег чувствовал, что его поступок глубоко задел девушку.

«Неужели она не понимает, что это был лучший вариант решения этого вопроса? Пусть жесткий, зато чрезвычайно действенный, чем выяснение отношений с этим Тэдом», — думал Умелов, отсутствующим взглядом пробежав по разложенным перед ним на столе бумагам.

Телефонный звонок дал Олегу надежду на необходимость вернуться к расследованию. На его счастье, звонил доктор Крауч.

Взяв трубку, Мэри поприветствовала его и, внимательно выслушав слова доктора, жестом показала Умелову, чтобы он срочно подал ей ручку и лист бумаги. Что-то быстро записав, она поблагодарила доктора Крауча за то, что тот не забыл их просьбу, и, пожелав ему успехов в жизни и работе, положила трубку.

Олег с нетерпением смотрел на нее, предвкушая новую порцию разгадок.

— Ну, давай, не тяни! — в нетерпении попросил он Мэри.

Она протянула Олегу листок.

— Вот имя и фамилия человека, который приезжал в госпиталь и расспрашивал доктора о смерти Дэна Фаррела.

Умелов взял в руки бумагу и прочитал вслух:

— МакДуглас Чарльз.

Далее следовал номер его телефона.

Мозг осенило быстрой догадкой. Умелов уже видел это имя в бумагах, которые ему передал Мальцев.

Олег быстро стал перелистовать страницы с текстом, которые лежали перед ним.

— Вот он! — воскликнул он.

Чарльз МакДуглас был человеком, который руководил тайными раскопками под фортом Сантьяго в Маниле. После того как подземный ход, который прокапывали его подручные, внезапно обвалился и при этом погибло нескольких человек, эта история всплыла на поверхность и стала достоянием прессы.

«Значит, за МакДугласом и этими раскопками в старинном форте стоял не кто иной, как Дэн Фаррел», — рассуждал Олег.

А если это было так, то получалось, что ЦРУ опосредованно, через своего человека, коим являлся Дэн Фаррел, руководило и направляло всю деятельность поисковиков. И было не исключено, что сам МакДуглас даже не догадывался, что за всем этим стоит ЦРУ. Иначе как объяснить тот факт, что он после смерти Фаррела приехал в Пенсильванский госпиталь и начал выяснять обстоятельства смерти своего патрона. Возможно, МакДуглас догадывался, что смерть Фаррела была неслучайной, и попытался сам во всем разобраться. И это только подтверждает вероятность того, что он реально не знал, что за всем этим стоит ЦРУ.

Если это так, то вполне возможно, что именно на Филиппинах, где активно велись поиски золота Ямаситы, Дэну Фаррелу стали известны факты, давшие ему основания полагать, что золото находится на Курильском острове Онекотан.

Значит, Чарльз МакДуглас может знать, какую именно информацию получил Дэн Фаррел на Филиппинах и что заставило его изменить географию поисков и переключиться на Курильские острова.

Мэри молча смотрела на Олега, пытаясь понять по выражению его просветлевшего лица, о чем он сейчас думал. Посмотрев в ее сторону, он поймал ее пристальный взгляд.

— Прости меня. Я действительно погорячился, — виновато проговорил Умелов.

Мэри вздохнула и подошла к нему.

— Обещай мне, что ты больше не будешь таким жестоким.

— Я постараюсь, — произнес Олег, глядя ей в глаза.

Мэри подошла еще ближе и уткнулась ему в плечо.

— Просто, когда ты сделал это, я глядела на тебя и с ужасом думала, что это не Олег Умелов, а какой-то другой, совершенно чужой мне человек — тихо сказала она, внимательно посмотрев на него.

— Не бойся. Я больше не буду тебя так расстраивать, — снова пообещал Олег.

Мэри улыбнулась и, чтобы сменить тему разговора, спросила его:

— Тебе что-то дала фамилия, которую сообщил доктор Крауч?

— Да, — сразу же оживился Олег. — Теперь у меня появился шанс найти истоки этой истории. Я почему-то уверен, что этот самый МакДуглас знает, почему Дэн Фаррел начал искать на Курильских островах золото Японии.

Хлопнувшая входная дверь отвлекла Мэри от дальнейших расспросов. На пороге стоял ее отец с загадочным выражением лица.

* * *

По выражению лица Ивана Андреевича Умелов понял, что вопрос о встрече с Бенджамином Смоллом был решен положительно.

Раздевшись, Корн прошел к столу, где сидели Олег и Мэри, и присел напротив.

— Как успехи? — поинтересовался он.

— Боюсь спугнуть удачу, но пока все идет как нельзя лучше, — ответил Олег, постучав по деревянной столешнице.

— Вот и отлично. У меня тоже есть для вас информация в отношении Бенджамина Смолла.

Умелов радостно выдохнул, готовясь к очередной порции успеха.

— Он сейчас живет в Нью-Йорке, в Бруклине, — продолжил Иван Андреевич, — но сразу после Рождества они с женой на пару месяцев собираются отправиться в Европу. У него там какие-то дела по работе. Так что если Смолл вам действительно нужен, то с ним нужно встречаться прямо сейчас, пока он не отбыл во Францию.

Умелов посмотрел на Мэри.

— То есть нам надо выехать в Нью-Йорк? — переспросила отца Мэри.

— Да.

— А как мы найдем там этого Бенджамина Смолла? — поинтересовался Олег.

— Если вы готовы вылететь завтра, то я сегодня же позвоню в Нью-Йорк и согласую время и место вашей встречи.

Иван Андреевич выжидающе посмотрел на Умелова, понимая, что именно от него сейчас зависело принятие решения.

Олег снова взглянул на Мэри, ища ее поддержки.

— Мы готовы, — сразу за двоих ответил Умелов.

— Что же. Тогда я сейчас поднимусь к себе в комнату и попробую связаться с его помощником.

С этими словами Иван Андреевич встал из-за стола и направился на второй этаж.

Когда молодые остались вдвоем, Мэри укоризненно посмотрела на Олега.

— Мы же договорились, что займемся подготовкой к свадьбе. Ведь через четыре дня Рождество. И если мы сейчас не закажем все, что нам нужно, то все уйдут на рождественские каникулы и нам придется ждать начала января.

Олег умоляюще посмотрел на невесту.

— Может быть, я сам съезжу в Нью-Йорк, а ты пока займешься организацией нашего бракосочетания?

— Интересно на это посмотреть, — с укором произнесла Мэри. — Ты же совершенно не знаешь Америки. Даже я в Нью-Йорке теряюсь, а уж ты точно попадешь в какую-нибудь историю. Или тебя вместо Бруклина в какой-нибудь неблагополучный район занесет, или ты опять с нехорошими людьми встретишься.

— Но ты же слышала, что сказал твой отец. Этот Смолл сразу после Рождества улетает в Европу на целых два месяца. А он мне нужен сейчас. Возможно, у него есть информация, которую я сам никогда не сумею добыть.

Мэри сокрушенно вздохнула:

— Боже, когда это кончится?! Я так ждала этого момента, и вот снова ты ставишь свое расследование выше наших планов!

Не зная, что сказать в ответ на такую реплику, Олег попытался использовать обычный в данных случаях мужской прием. Он обнял свою невесту, надеясь, что она хоть немного оттает в его объятиях. Но Мэри отстранила его.

— Я вижу, вы все еще сомневаетесь? — откуда-то сверху раздался голос Ивана Андреевича.

Умелов обернулся, заметив будущего тестя, спускающегося со второго этажа.

— Машенька, позволь мне вам помочь. Давай я съезжу в Нью-Йорк с Олегом вместо тебя. Тем более что лекции у меня уже закончились и до окончания рождественских каникул я относительно свободен. А ты пока займешься всеми вопросами.

Олег, не ожидавший такого неожиданного выхода из ситуации, сразу же приободрился.

— И правда. Ты же сама справишься, — с надеждой произнес он.

— Как же я без тебя свадебный костюм выберу? Надо же мерки в салоне снять, — капризным тоном спросила Мэри, цеплялась за последнюю возможность избежать этой поездки.

— Я могу в Нью-Йорке сам костюм выбрать. Иван Андреевич, вы же мне поможете с этим вопросом?

— Разумеется, — кивнул отец.

— Тогда решено, — за всех подытожил Умелов.

Услышав это, Иван Андреевич, удовлетворенно вздохнул и присел за стол.

Ни Мэри, ни Олег даже не догадывались, что этому пожилому мужчине хотелось побывать в Нью-Йорке даже больше, чем Умелову. Ведь там жила женщина, которую он любил до сих пор.

Глава пятая

На улицах Нью-Йорка

Умелов никак не мог взять в толк, почему именно Нью-Йорк считался столицей мира.

Аэропорт «Ла Гардиа» располагался в северной части района Квинс прямо на берегу залива Флашинг Бей. После приземления самолета Олег окунулся в обычную жизнь американского обывателя, для которого этот аэропорт, обслуживающий внутренние рейсы, был таким же привычным местом, как и для среднестатистического москвича какая-нибудь станция «Комсомольская» или «Парк культуры».

В местном городском такси Олег и Иван Андреевич проехали через весь город с севера Квинса на юго-запад Бруклина.

По сравнению с тем, что Умелов раньше видел в фильмах про Америку, увиденное его несколько разочаровало. Да, Нью-Йорк с его небоскребами и лоском Манхэттена сильно отличался от Москвы и других европейских городов, в которых побывал Умелов. Но издалека этот город смотрелся гораздо лучше, чем изнутри.

Проезжая по прямым, как струна, улицам этого мегаполиса, можно было заметить, что его обычная жизнь была далека от стандартов западных городов. Если бы Умелов своими глазами не видел груды черных пакетов с мусором, наваленных по разным сторонам на тротуарах и у проезжей части, он бы не поверил, что в Нью-Йорке может быть такое.

Конечно, вид города с высоты вертолета или смотровой площадки небоскреба наверняка совпал бы с ощущением, что ты действительно находишься в мегагороде. Но вид из окна городского такси явно говорил об обратном.

У Олега даже возникло некое патриотическое чувство, что в Москве дух большого города был выражен гораздо ярче.

— Как вам Нью-Йорк? — поинтересовался Иван Андреевич у Умелова, смотрящего на мелькающие за окном городские пейзажи.

— Если честно, я ожидал большего.

— И чем же он вам не приглянулся?

— Мне кажется, что до столицы мира этот город явно не дотягивает. Я был во многих европейских городах, и там не встретишь столько мусора. Да и архитектура здесь слишком прямолинейная. Если бы не небоскребы, можно было бы подумать, что это какой-нибудь Мехико, — проговорил Умелов и снова уставился в окно.

— Вы были в Мексике? — поинтересовался Иван Андреевич.

— Нет. Если честно, я даже сам не понимаю, почему я выбрал именно это сравнение. Возможно, я где-то читал, что это самый большой город мира с самой длинной улицей.

Водитель такси, в облике которого явно прослеживались латиноамериканские корни, даже в русской речи уловил знакомую транскрипцию слова «Мехико». Поправив зеркало заднего вида, он посмотрел на пассажиров и живо поинтересовался:

— Простите, вы из Европы?

— Нет, — ответил Иван Андреевич по-английски. — Я — американец, а это мой родственник из России.

— Извините, что я вмешался. Мне показалось, что вы сейчас говорили про Мексику.

— Да, мой родственник сравнил Нью-Йорк с Мехико.

Шофер громко рассмеялся.

— Скажите своему амиго, что в Мехико может два Нью-Йорка разместиться.

Иван Андреевич, повернулся к Олегу и перевел ему фразу водителя:

— Слышите, он говорит, что в Мехико может уместиться два Нью-Йорка. На самом деле он сильно преувеличил. Нью-Йорк совсем немного уступает по площади столице Мексики.

Умелов усмехнулся и сам обратился к водителю по-английски:

— Это большие города, но Москва еще крупнее.

Латинос удивленно посмотрел через зеркало заднего вида на русского пассажира:

— Неужели Москва — большой город?

— Да, там очень большие площади и очень широкие улицы. В несколько раз шире, чем в Нью-Йорке.

Водитель недоверчиво взглянул на Олега через зеркало.

— У вас так много автомобилей? — спросил он.

— Нет. Но у нас в городе много медведей и им нужно где-то гулять.

Иван Андреевич услышав эту распространенную байку о России, засмеялся, а латиноамериканец серьезно спросил:

— Надеюсь, мистер шутит?

— Да-да, — с улыбкой поспешил ответить Корн.

Водитель тоже широко улыбнулся ему в ответ.

* * *

Пятикомнатная квартира, в которой жили Лара и Бенджамин Смолл, располагалась в доме на западе квартала Бруклин Хайтс, выходившего на южный Манхэттен. Этот квартал выгодно отличался от центральных районов Квинса и Бруклина обилием зеленых бульваров и чистыми обочинами.

Такси остановилось у нужного дома на улице с красивым названием Orange St. Иван Андреевич с Умеловым вышли из машины и, осмотревшись по сторонам, перешли на противоположную сторону улицы. Там располагалось небольшое кафе в ирландском стиле. Присев за столик, они заказали по чашке капучино.

— Олег, я сейчас позвоню помощнице Смолла и сообщу, что мы уже прибыли. Да, вот еще что: будет лучше, если вы ко мне станете обращаться при нем так, как это принято в Америке. То есть по фамилии.

— Хорошо, мистер Корн, — сразу принял условие игры Олег.

— Я сейчас вернусь.

С этими словами Иван Андреевич поднялся и направился к телефонному аппарату, висевшему на стене у входа.

Умелов не слышал, о чем говорил по телефону отец Мэри с помощницей Бенджамина Смолла, но сумел заметить, как в процессе разговора тот явно изменился в лице.

«Наверное, она ему нравится», — мелькнула мысль в голове Олега.

В кафе зашел очередной посетитель и, присев за соседний столик, поднял руку, чтобы сделать заказ.

Внутренний индикатор опасности Умелова неожиданно дал о себе знать приступом нервного озноба в области шеи. Умелов даже непроизвольно передернулся. Он почувствовал, что чувство опасности исходило от нового посетителя кафе. Чтобы не вызывать ненужных подозрений, Олег осторожно достал из кармана куртки шариковую ручку и быстро написал на салфетке: «Пожалуйста, не говорите вслух про нашу встречу. За нами следит человек, сидящий сзади меня. Это очень серьезно!!!»

Закончив разговаривать по телефону, Иван Андреевич с довольным выражением лица вернулся на свое место.

— Вот и все. Мы сейчас…

Он не успел договорить свою фразу, потому что Умелов положил руку на его ладонь и мимикой дал понять, чтобы Иван Андреевич замолчал. Тот, опешив, уставился на Олега. Воспользовавшись этой заминкой, Умелов сунул Корну исписанную салфетку. Прочитав текст, Иван Андреевич округлил глаза, непроизвольно взглянув через плечо Олега на предполагаемого филера.

— Иван Андреевич, давайте по городу погуляем. Я очень хочу на Манхэттене побывать, особенно на Бродвее, — подмигнул будущему тестю Умелов, стараясь вывести его из скованного состояния.

— Да, да. Конечно, — закивал Иван Андреевич.

— Тогда пойдемте, — Олег резко встал и направился к выходу.

Отец Мэри тоже быстро поднялся и, кинув на стол двадцатидолларовую купюру, вышел следом за Умеловым.

Оглядевшись по сторонам, Олег безошибочно определил, что микроавтобус, стоявший в пятидесяти метрах от кафе, был спецмашиной ФБР.

— Где здесь ближайшая станция метро? — поинтересовался он у Ивана Андреевича.

— Через два квартала. Это станция «Кларк-стрит».

— Иван Андреевич, пожалуйста, не показывайте руками. Просто взглядом укажите мне направление. И объясните, как лучше до нее добраться, — проговорил Олег сквозь зубы.

— Можно вернуться назад до пересечения с Генри-стрит и, повернув направо, пройти два квартала. А можно прямо сейчас повернуть на Хикс-стрит, дойти до пересечения с Кларк-стрит и повернуть налево.

Оценив оба маршрута, Умелов выбрал первый, потому что на Оранж-стрит было одностороннее движение и спецмашина ФБР не могла просто так развернуться и поехать за ними, нарушая правила дорожного движения (все-таки это США, а не Россия!). Это давало шанс оторваться.

— Иван Андреевич, у вас как здоровье? Вы сможете быстро идти? — так же, практически не раскрывая рта, спросил Олег будущего тестя.

Тот утвердительно кивнул.

— Тогда быстро идем первым маршрутом до метро. А там — по обстоятельствам.

Подняв воротник куртки и, прикрыв лицо якобы от зимнего атлантического ветра, Олег с Иваном Андреевичем быстро направились в сторону ближайшей станции нью-йоркского метрополитена.

* * *

Станция метро «Кларк-стрит», как и большинство станций нью-йоркского сабвэя, была абсолютно лишена архитектурных изысков. Более того, она выглядела настолько неприглядно и неэстетично, что Умелов в очередной раз с гордостью подумал о московском метрополитене, который был просто шедевром по сравнению с этой убогостью.

Во-первых, вход в метро сильно напоминал обычный подземный переход. Во-вторых, не было никаких эскалаторов. Но самым главным разочарованием для Олега стал вид самой станции. На полу лежала светло-коричневая плитка, которая местами была выбита (особенно у края платформы) и замазана желтой мастикой. Убогие деревянные лавки посредине не очень широкого перрона делали его каким-то провинциальным. Обшарпанные стены ниже уровня кафельной плитки, как в дешевом общественном туалете, наводили на мысль, что это не станция метро, а некие декорации для съемок клипа какой-нибудь афроамериканской группы. Картину довершали грубые металлические двутавровые балки темно-зеленого цвета с крупными клепками. Они выполняли функцию колонн. Прямо на них красовалось название станции. И все это освещалось обычными люминесцентными лампами.

Умелов еще раз посмотрел на металлические ступеньки лестницы в конце перрона. По ней спускались немногочисленные пассажиры. Среди них пока не было видно человека, из-за которого они покинули кафе.

Подъехавший поезд затормозил, скрипнув колодками, и распахнул двери. Умелов с Корном зашли в центральный вагон, сели на свободные места и наконец перевели дух.

— Олег, пожалуйста, объясните, что произошло? — взволнованно проговорил Иван Андреевич.

Умелов придвинулся ближе, чтобы не говорить громко.

— Иван Андреевич, я скоро вам все подробно объясню. А пока скажите: вы хорошо знаете эту ветку метро?

— Вполне.

— Тогда вспомните, на какой станции нужно выйти, чтобы сразу же можно было взять такси.

Корн на минуту задумался, вспоминая, рядом с какой станцией метро была стоянка такси.

— Я думаю, это «Пак плэйс».

— Это далеко?

— Нет. Сейчас по туннелю переедем реку,отделяющую нас от Манхэттена. Потом будет «Уолл-стрит», потом «Бродвэй Нассау», а потом эта остановка.

— Отлично!

Остальной участок пути Умелов молчал, внимательно разглядывая пассажиров, входивших в вагон на следующих станциях.

Только оказавшись вместе с будущим тестем в такси, он произнес:

— Иван Андреевич, вы меня извините, что я вас так замучил. Но это действительно серьезно. Сейчас мы сделаем контрольную пересадку на другую ветку метро, а потом я вам все объясню.

Отец Мэри не стал спорить с Олегом.

«В конце концов, — думал он, — если он действительно знает то, что могло навредить им или, не дай бог, Ларе и ее мужу, то лучше поездить по Нью-Йорку».

* * *

В Филадельфии в номере отеля Omni шло оперативное совещание временного штаба агентов ФБР, ведущих Умелова на территории США.

Пол Адамс был явно недоволен результатом работы своих нью-йоркских коллег. Читая отчет об их действиях, он невольно ловил себя на мысли, что если бы он сам организовывал скрытое наблюдение за объектом, то вряд ли тот смог бы заметить слежку и уйти от агента ФБР.

Но факт оставался фактом: русский журналист не только заметил за собой хвост, но и профессионально его отрезал.

В данный момент было абсолютно неизвестно, где в Нью-Йорке находились Умелов с мистером Корном, поэтому оставалось только ждать или заниматься аналитикой. В чем, впрочем, Пол Адамс за последние полчаса явно преуспел.

— Итак, подведем промежуточный итог, — произнес Адамс, критически пробежав взглядом по лицам своих подчиненных. — Наш подопечный за последние три дня развил очень бурную деятельность. Он явно преследует какую-то цель. Сначала эта встреча с доктором Краучем. Потом визит Тэда Торнера, который либо играет роль «третьего лишнего», либо на самом деле таковым является. И вот сегодня эта странная экстренная поездка в Нью-Йорк. Причем в сопровождении не мисс Корн, а ее отца. Мне с трудом верится, что за столь короткий срок русский журналист смог полностью подчинить своей воле столь уважаемого человека, как мистер Корн.

Прервавшись для того, чтобы поправить воротник сорочки, Адамс продолжил:

— Очевидно, что тот район Бруклина, куда приехал русский журналист с мистером Корном был выбран не случайно. Скорее всего, в этом районе находится то, ради чего «объект» срочно покинул Филадельфию. Умелов явно приехал в Нью-Йорк, чтобы с кем-то встретиться.

Коллеги Пола Адамса внимательно следили за его артикуляцией.

— Агент Джонсон, пришел ответ из Нью-Йорка? — обратился Адамс к сотруднику, сидевшему за отдельным столиком.

— Нет, сэр.

— Что же, подождем еще немного. Надеюсь, у вас, коллеги, есть соображения насчет того, где нам искать русского журналиста?

Агент Кроули поднял руку.

— Разрешите, сэр?

— Да, пожалуйста.

— Я думаю, нам стоит сосредоточить дополнительных агентов в кварталах Бруклина, в радиусе полумили от Оранж-стрит. Я просто уверен, что русский журналист обязательно вернется в этот район.

— Это исключено. Мы и так вышли за рамки бюджета. Начальство вряд ли одобрит подобную инициативу. Тем более что нам не известна истинная цель приезда Умелова в Нью-Йорк.

Агент Джонсон, следящий за спецаппаратурой, повернулся к Адамсу:

— Сэр. Пришло какое-то сообщение.

— Отлично! Срочно расшифровывай и мне на стол.

Дождавшись, когда Джонсон вывел на лист бумаги полученное сообщение, Пол нетерпеливо выхватил из его рук бумагу. Это был ответ от их руководства из Нью-Йорка, в котором было написано следующее:

«Агенту Адамсу. Срочно. По имеющимся оперативным данным, полученным из Отдела сбора информации на территории США, входящего в Оперативный директорат ЦРУ, на территории района Бруклин Хайтс проживает известный публицист и писатель Бенджамин Смолл, который ведет независимое расследование деятельности частных фондов, финансировавших ЛДПЯ в различные периоды. Кроме того, Б. Смолл активно собирает материалы для своей новой книги о деятельности Японии в Юго-Восточной Азии во время Второй мировой войны и о связи финансово-политических кругов США с верхушкой руководства правящей партии Японии. Есть большая доля вероятности, что „объект“ появился в районе Бруклин Хайтс именно для встречи с Бенджамином Смоллом. Рекомендуем вам, используя оперативные возможности, проверить информацию обо всех звонках, сделанных с домашнего телефона мистера Корна. В случае если в списке телефонных номеров будет указан номер Бенджамина Смолла, немедленно свяжитесь с нами».

Далее следовало два телефонных номера с кодом Нью-Йорка.

Дочитав сообщение, Адамс поднялся, обошел большой стол и встал перед агентом Кроули.

— Срочно выясните информацию обо всех телефонных звонках, сделанных из дома мистера Корна за последние сутки.

* * *

— Олег! Как вы могли так рисковать судьбой моей дочери?! — с упреком воскликнул Умелову Иван Андреевич в ответ на услышанные подробности расследования русского журналиста. — Вы даете мне повод сомневаться в том, что вы приехали в Америку ради моей дочери, а не ради своего расследования.

Умелов хотел возразить, но, встретившись взглядом с глазами отца Мэри, передумал. В конце концов мистер Корн где-то был прав, хотя Умелов никогда бы сам себе не признался в этом…

«Но ведь я люблю Марию, и это главное!» — резкая, как росчерк пера мысль, перечеркнула его намечавшиеся сомнения и терзания.

— Иван Андреевич, я люблю вашу дочь и без нее не мыслю своего дальнейшего существования. Но я журналист. И это моя работа. Призвание, если хотите. И я не могу отступить от моих принципов. Я должен довести расследование до конца. И ваша дочь знает это… — Умелов запнулся, увидев в глазах Корна блеснувшую слезу.

Корн отвернулся в сторону окна, выходившего на Бродвей, пытаясь подавить подступивший к горлу комок. Затем он вышел из-за маленького столика и обратился к Олегу:

— Извините. Мне нужно отлучиться.

Подойдя к раковине, он открыл воду и умылся. Вытерев бумажной салфеткой сначала глаза, потом бороду, Иван Андреевич посмотрел на свое отражение.

«Может быть, этот парень прав?» — в очередной раз подумал он, пытаясь отогнать от себя эту мысль.

Ведь он сам когда-то оказался в роли отвергнутого Тэда, когда Лара вышла замуж за Смолла, который, так же как и Умелов, невзирая ни на что, шел к своей цели.

«Может, таким женщинам, как Лара и Маша, нужны именно такие мужчины, как Умелов и Смолл?» — продолжал рассуждать Иван Андреевич, снова поставив своего бывшего соперника и будущего зятя в один ряд.

Грустно посмотрев на свое отражение и мысленно констатировав, что это, скорее всего, перст судьбы, Корн вернулся за столик, где его ждал Умелов.

— Извините, Олег.

— Иван Андреевич, с вами все в порядке? — на всякий случай поинтересовался Умелов.

— Да.

Олег смотрел на Ивана Андреевича, пытаясь понять, как ему построить дальнейший разговор.

— Олег, прошу еще раз меня извинить за мои эмоции. Давайте все-таки вернемся к делу, ради которого мы, собственно, и прилетели в Нью-Йорк.

Умелов улыбнулся, почувствовав перемену в настроении Корна.

— Я только «за».

— Тогда скажите, что я должен сделать?

— Сейчас позвоните, пожалуйста, помощнице мистера Смолла и коротко изложите ей, что за нами, возможно, ведется слежка. Попросите ее, чтобы она перенесла время и место встречи с мистером Смоллом.

— Хорошо.

Иван Андреевич поднялся из-за стола и направился к телефонному аппарату, висевшему на стене заведения. Умелов видел, как снова преобразилось его лицо, когда он начал разговаривать с помощницей мистера Смолла.

«Она ему явно небезразлична», — снова мелькнуло в голове Олега.

Повернувшись к Умелову, Иван Андреевич сделал знак, чтобы журналист подошел к нему. Олег быстро поднялся и, лавируя между столиками, подошел к Корну.

— Она спрашивает, можем ли мы сейчас подъехать на встречу с мистером Смоллом.

Умелов быстро закивал головой.

— Да, Ларочка. Сейчас запишу адрес.

Умелов вернулся за столик и вопросительно посмотрел на будущего тестя.

«Ларочка? Ай да Иван Андреевич! Ай да конспиратор! Ведь он в нее по уши влюблен», — усмехнулся про себя Олег.

Эта мысль так развеселила его, что он даже не мог скрыть улыбку, когда его будущий тесть вернулся на свое место.

— Вы готовы? — спросил Иван Андреевич, тоже не скрывая своего хорошего настроения.

— Всегда готов, — по-пионерски ответил Умелов.

Глава шестая

Новые факты

Пятидесятилетний Бенджамин Смолл был известным публицистом и писателем, снискавшим лавры не на ниве любовных романов или саг о вампирах, а в области серьезных расследований на грани фола. В этом ему, бесспорно, помогали блестящее экономическое образование, полученное в престижном Колумбийском университете, и многочисленные связи в деловых и политических кругах ряда стран. Эти связи нарабатывались годами, а первые узелки завязались тридцать лет назад, когда он учился на одном курсе с теми, кто сейчас как раз делал себе политическую или экономическую карьеру.

Как человек умный и независимый он рано понял, что мир для западного обывателя — это лишь красивая оболочка, искусственно созданная кем-то. И за этой оболочкой было все: развлечения, политика, страсти, войны, свобода слова. Но не было главного — правды.

Найдя единомышленников у себя в США и в Европе, он понял, как страшна модель существования мира, выбранная мировой элитой. Решив бороться с этой системой, Смолл нашел, как ему тогда казалось, наилучший способ. Он стал писателем, чтобы через свои книги нести людям свет истины.

Сначала издатели не хотели печатать его труды, ссылаясь на то, что его книги — «неформат» и что читателю нужны очередные похождения людей-мутантов или романы о вампирах Нью-Йорка. Когда же Бенджамин Смолл стал читать лекции в университетах Европы и о его смелых идеях заговорила европейская пресса, издатели выстроились в очередь.

Начав с общих тем из области политики и экономики, Смолл быстро переключился на расследования, проводимые им самостоятельно с помощью своих связей в Европе и США. Каждая новая книга приносила ему популярность. Но вместе с этим его книги привнесли в его жизнь и жизнь его жены Лары элемент опасности. Он чувствовал, что уже длительное время за ним ведется скрытое наблюдение. Смолл внутренне был готов к любой неприятности.

Когда он узнал от жены, что русский журналист, специально прилетевший к нему на встречу, заметил за собой слежку, Смолл понял, что лучше им встретиться немедленно там, где он находился в настоящий момент.

По его просьбе Лара сообщила гостям адрес отеля, где в одном из конференц-залов Бенджамин Смолл читал лекцию для своих коллег-журналистов.

Поговорив с женой, писатель вернулся в зал, где за огромным столом сидели его слушатели. Он извинился за отвлекший его телефонный звонок и, пройдя к небольшой доске посредине зала, продолжил свою лекцию.

* * *

— На чем я остановился? — обратился Смолл к сидевшим перед ним журналистам.

— Вы собирались перейти к теме Федеральной резервной системы, — напомнил нить прерванного диалога один из присутствующих.

— Да, спасибо. Итак, почему я хочу сейчас вам рассказать именно о Федеральной резервной системе? Потому что эта система была создана вопреки воле нашего народа, вопреки здравому смыслу существования нашего государства и вопреки тем целям, которые ставили перед собой отцы-основатели нашей страны.

Бенджамин Смолл подошел к столу, где стоял его портфель. Он извлек из него две колоды игральных карт и холщовый мешок приличных размеров.

— Это мой реквизит. Он нам понадобится в ближайшее время, — прокомментировал он.

При виде карт несколько журналистов недоуменно переглянулись.

— Но прежде я вам расскажу о сущности самой ФРС. Для тех, кто не знает, что это такое, напоминаю, что это система, выполняющая функции Центрального банка страны. И как любой Центральный банк, действующий независимо от государства, эта система является самой извращенной финансовой аферой, которую только можно себе представить. Сейчас я вам попытаюсь не только это объяснить, но и показать на практике.

Смолл подошел к доске, взял в руки маркер и начал писать, поясняя при этом:

— Итак, основной функцией Центрального банка является выпуск денег, то есть эмиссия. Выпуская деньги, ЦБ регулирует их стоимость через учетную ставку, то есть размещая эти средства под проценты на счета самого государства либо других банков. Количеством же выпущенных денег Центральный банк регулирует инфляцию и инвестиционный климат. А теперь, ничего предварительно не объясняя, я хочу предложить вам игру. Согласны?

— Да-а, — почти хором ответило несколько человек.

— Условия игры следующие. Предположим, я — ФРС, а вот вы, — Смолл обратился к сидящему рядом коллеге, — вы будете правительством, а все остальные, сидящие здесь, будут гражданами страны.

Все закивали с улыбками.

— Предположим, — продолжал Смолл, — что календарный год — это всего пять минут. О'кей?

— Да.

— Тогда приступаем. Вот это, — Смолл поднял над головой льняной мешок, — фишки из детской игры «Монополия». Они нам заменят деньги. Я как ФРС отдаю правительству сто фишек, то бишь сто долларов, под десять процентов годовых.

С этими словами Смолл высыпал перед коллегой, который играл роль правительства, сто пластиковых кружочков.

— Теперь вы как правительство можете их раздать гражданам.

— Поровну? — поинтересовался «игрок-правительство».

— Это не имеет значения. Я позже объясню почему.

Человек-правительство обошел стол и раздал каждому по пять фишек.

— А теперь, — повернулся Смолл к «гражданам страны», — я вам передаю две колоды карт. Пожалуйста, разделитесь по десять человек, выберете себе раздающего игрока и сыграйте друг с другом в блэкджек.

В зале сразу же стало шумно и весело.

Бенджамин Смолл медленно прохаживался вдоль стола, наблюдая за действиями коллег и периодически посматривая на часы.

— Все! Пять минут прошло. Как вы помните, это наш календарный год.

Он подошел к игроку, который играл роль правительства, и протянул ему руку.

— По условиям игры вы должны мне десять процентов, то есть десять фишек.

— А где мне их взять?

— Соберите налоги. Вы же правительство.

— И сколько можно собрать?

— Вы и только вы решаете, сколько денег можно забрать у граждан.

Журналист встал и, обойдя стол, забрал у всех по одной фишке.

Смолл с интересом наблюдал за происходящим. Определив, у кого стало больше фишек, он подошел к ним и выдал им еще по пять, но при этом сказал, что эти деньги даются тоже под процент, но на этот раз под двадцать годовых.

Предложив всем сыграть еще раз, он подождал, когда закончатся очередные пять минут, и, забрав еще десять фишек у «правительства», стал подводить итог.

— Давайте посмотрим, что же произошло. На начальном этапе я, вернее ФРС, дал вашему правительству сто долларов. Ваше правительство решило поступить честно, распределив эту сумму между вами поровну. Дальше вы все вступили между собой в карточную игру, которая имитировала товарно-денежные отношения в государстве. И что же в итоге? У одних денег не осталось вовсе. У кого-то всего одна или две фишки. А у нескольких человек денег оказалось больше, чем им дало государство.

Все закивали, соглашаясь с очевидными выводами.

— Но заметил ли кто-нибудь из вас, что только один человек в зале гарантированно получает прибыль, при любом раскладе?

— Да, конечно. Это государство, — ответил кто-то.

— Нет. Неверно. Этим человеком был я, то есть Федеральная резервная система. Посмотрите: за два года работы я вернул себе двадцать фишек из ста выданных ранее, но при этом вы все равно остались мне должны сто фишек.

— Мистер Смолл, но если вы каждый год будете изымать по десять фишек, то через десять лет в «государстве» просто не останется денег?

— Хороший вопрос. И я как ФРС заинтересован в том, чтобы те деньги, которые мне возвращаются в виде процентов, я снова вкладывал в экономику, прикручивая к этим вложенным деньгам новый процент. И этот ком будет расти с каждым годом. Чем дольше существует ФРС, тем большую сумму с каждым годом мы все будем ему должны.

Один из присутствующих закачал головой, пытаясь возразить:

— Мистер Смолл, вы говорите, что мы все должны ФРС и что этот долг растет с каждым годом. Но ведь у нас столько богатых людей в Штатах. И они явно не чувствуют, что кому-то должны.

— Вы совершенно верно это заметили. Даже у вас за столом появились те, у кого фишек стало больше, чем было выдано изначально. И если бы у нас с вами было много времени и мы целый день играли в эту игру, то я могу вам с уверенностью сказать, что те из вас, кто стал бы много выигрывать, непременно стал бы давать в долг другим игрокам. Если перевести все это на нормальный язык, то эти игроки должны были бы играть роль банков. И со временем всем бы начало казаться, что каждый должен деньги только банку или друг другу. Но в этом-то и есть самый большой обман, потому что вам кажется, что вы действительно не должны ФРС, за исключением банков и государства, которые получали у ФРС деньги напрямую, но все вместе вы все больше и больше погружаетесь в долговую яму, из которой нельзя выбраться. И у правительства есть только два варианта, как вернуть эти навязанные проценты — это либо занять денег у вас или у кого-то еще за пределами страны, выпустив долговые бумаги, либо просто забрать эти деньги у вас в виде налогов. Надеюсь вам понятно то, что я хотел сказать?

— Мистер Смолл, но если все именно так, как вы нам сказали, какой из этого есть выход?

— Дело в том, что я всего лишь человек, открывающий вам правду. И объяснив вам суть этой глобальной аферы, я не претендую на роль мессии. Пусть этим занимаются политики и финансисты.

— Тогда для чего вы нам все это рассказали?

— Для того, чтобы вы знали, куда мы все идем. Вернее, куда нас всех ведут.

— Разве нельзя правительству взять и заменить ФРС на какую-то другую, более справедливую систему?

— Можно. Но в жизни все происходит ровным счетом наоборот. Это не правительство меняет ФРС, а ФРС меняет правительства. Вернее, те люди, которые стоят над всей этой системой. И вы как журналисты помогаете этим людям в смене правительств. Теперь вам понятно, почему я включил в цикл моих лекций и эту тему?

— То есть, мистер Смолл, вы хотите сказать, что мы все как журналисты вовлечены в эту большую аферу. И то, что мы пишем в наших изданиях, в конечном счете становится на руку тем силам, которые стоят за всей этой системой?

— Именно так, — удовлетворенно кивнул Бенджамин Смолл.

— Но я независимый человек и пишу только то, что считаю нужным, — возразил ему один из журналистов.

— Это не совсем верно. Вы действительно пишете то, что считаете для себя правильным. Но все, что вы делаете, вписывается в стратегию и цели тех, кто управляет этим глобальным процессом. Держу пари, что как только вы напишете в своей газете, например, о том, что я вам рассказал сегодня, я просто уверен, что ваш главный редактор не пропустит такой материал. А вас обвинят в том, что вы сторонник «теории заговоров».

Споривший журналист не стал больше возражать лектору, сел на место и что-то записал в свой блокнот.

* * *

Умелов именно так и представлял себе Бенджамина Смолла. Это был высокий мужчина с умными проницательными глазами, плотного телосложения, почти с черными волосами, слегка тронутыми легкой сединой. Что-то неуловимо знакомое в его внешности напрягло память Олега. И только сев с ним за один стол, Умелов понял, что именно. Это были его глаза, вернее их цвет. Как и у Олега, глаза у Смолла были серо-голубые.

— Позвольте представиться: Бенджамин Смолл, писатель и публицист, — произнес американец на чистейшем русском языке.

Немного опешив, Умелов ответил не сразу:

— Очень приятно. Олег Умелов — журналист газеты «Особо секретно» из России.

Когда очередь дошла до Корна, Иван Андреевич молча пожал руку мистеру Смоллу, не произнеся ни слова.

— Ничего, если мы пообщаемся здесь, а потом что-нибудь придумаем насчет обеда?

Умелов кивнул в знак согласия.

— Что же, тогда я к вашим услугам, — произнес Смолл, внимательно глядя на Умелова.

Еще раз прокрутив в уме вопросы, которые он заготовил для своего визави, Олег решил начать с общих тем.

— Мистер Смолл, извините меня за любопытство, но откуда вы знаете русский язык?

— Я знаю не только русский, но и еще семь языков. Не могу сказать, что у меня какой-то дар, но иностранные языки действительно мне даются легко.

Умелов понимающе кивнул головой.

— Еще раз извините, что я отвлекаю вас, но… дело в том, что я уже несколько лет веду одно расследование, которое неким образом пересекается с вашими исследованиями. Вот поэтому я и искал встречи с вами. К счастью, мой путь к вам оказался недолгим.

Смолл снова внимательно посмотрел на Умелова.

— О каком расследовании вы говорите?

— Вот об этом, — Олег протянул американцу копию статьи, полученную от своего коллеги Кирилла Черновецкого.

В ней была та самая информация от Смолла о том, что в случае его смерти его доверенные люди отправят в средства массовой информации нескольких стран материалы и документы расследования, относящиеся к пропавшему из Манилы золоту. В списке этих стран значилась и Россия.

Смолл сразу же сделался серьезным.

— Если бы не рекомендация моей жены относительно вас, я не стал бы с вами даже разговаривать на эту тему. Но поскольку Лара вам доверяет, то я готов обсудить с вами этот вопрос. Что вы хотели спросить?

— Мистер Смолл, вы на сайте указали несколько стран, в том числе и Россию. Скажите, если это, конечно, не тайна, а в какое средство массовой информации были бы отправлены эти документы, если бы, не дай бог, с вами что-нибудь случилось?

— С какой целью вы интересуетесь?

— Дело в том, что наше издание как раз и специализируется на подобных расследованиях.

— Приятно слышать, что вы работаете именно в таком издании, но я не могу ответить на ваш вопрос. Эта информация абсолютно закрыта. Надеюсь, вы понимаете почему.

— Разумеется, — утвердительно кивнул Олег.

— Скажите, мистер Умелов, почему вас интересует именно эта тема? — спросил Смолл, скрестив ладони под подбородком.

— Я веду собственное расследование о пропавшем золоте Ямаситы. Прочитав статью Тома Винтера в «Нью-Йорк таймс» за октябрь прошлого года, я понял, что вы обладаете информацией, которая может помочь мне. Ведь этот журналист опирался на ваши материалы.

— В таком случае я хотел бы сначала получить материалы вашего расследования. Ведь у вас уже есть какие-то результаты?

Писатель пристально посмотрел на Умелова.

— Я согласен, Мистер Смолл, — не сразу ответил Олег. — Надеюсь, результаты моего расследования помогут вам. Но в таком случае я тоже рассчитываю на взаимность.

Смолл показал взглядом, что готов на обмен.

Собравшись с мыслями, Олег начал излагать то, что он знал о золоте, спрятанном на одном из Курильских островов, и о том, кто и как хотел его заполучить. Единственное, о чем не сказал Умелов американцу, было то, что вместо золота на острове были найдены свинцовые муляжи.

* * *

— То, что вы сейчас мне рассказали, очень интересно! — не скрывая эмоций, воскликнул Смолл. — Я бы даже сказал, чрезвычайно интересно и важно! Вы открыли мне новые, неизвестные стороны этой истории.

— Я рад, что моя информация заинтересовала вас. Могу ли и я узнать, что известно вам об этом деле?

— Разумеется.

— Мистер Смолл, расскажите мне о том, кто и как экспроприировал золото и ценности из оккупированных территорий в период с сорок третьего по сорок пятый год.

— Хороший вопрос. Конечно, я знаю не все, но многие факты происходящего мне теперь доступны и я могу составить общую картину тех событий. Для начала я хочу вам напомнить, что в сороковых годах прошлого века не было ни кредитных карт, ни чеков «Американ экспресс» даже здесь, в Штатах, не говоря уже о регионах Юго-Восточной Азии. Поэтому единственным средством сбережения своих средств в этих странах являлось золото. Причем это были необязательно мерные слитки центральных банков. В большинстве случаев это были либо украшения, либо монеты. А с учетом известий о приближавшейся войне буквально всех жителей этого региона охватила повальная тезаврация. Когда эти территории стали захватывать японцы, зная эту особенность местного населения, они попросту начали их грабить.

— Вы можете описать саму технологию?

— Пожалуйста. Возьмем, к примеру, Филиппины. После оккупации этой страны передовыми частями японского десанта туда сразу же потянулись щупальца якудза. Те военные администрации, которые учреждались в захваченных регионах, с удовольствием сотрудничали с представителями японского криминалитета. Схема была проста, но эффективна. Для начала захватчики собирали информацию о тех гражданах, которые имели золото или другие ценности. Для этого японцы в первую очередь «отрабатывали» банкиров. Всех сотрудников банков, имевших отношение к клиентской базе, арестовывали и отдавали на проработку членам якудза. Те, используя физические и психологические методы давления, выбивали из служащих банков всю интересующую их информацию. После этого якудза захватывали заложников из числа членов семей выбранной жертвы и, действуя через угрозы и шантаж, обирали несчастных до нитки. Так же поступали и с самими банками. Просто в банк неожиданно наведывались специальные подразделения, состоявшие из военных и членов якудза. Они угрозами заставляли служащих открыть все хранилища, и на армейских грузовиках из банка вывозились все ценности, которые на тот момент хранились там.

— Но если местные банки разграблялись таким образом, то как в этих странах функционировала торговля? — вступил в разговор Иван Андреевич.

— Для этого Япония на каждой оккупированной территории вводила «военные деньги». За отказ от приема этих денег в счет оплаты товаров или услуг вводилась смертная казнь. Кстати, этот метод грабежа был еще циничнее первого, поскольку с этих территорий вывозились колоссальные объемы сырья, товаров и продовольствия, купленные на пустые, ничем не обеспеченные бумажки.

Умелов усмехнулся.

— Это похоже на то, что творится сейчас во всем мире. Только роль «военных денег» играет доллар.

Бенджамин Смолл удивленно посмотрел на Олега.

— Вы дали очень точное сравнение! Браво! Между прочим, час назад я как раз читал лекцию на эту тему.

— Интересно. Я бы очень хотел вас послушать.

— Пожалуйста. Приходите. Я буду рад видеть вас среди своих слушателей.

Смолл посмотрел на часы.

— Время обеда. Может быть, где-нибудь перекусим?

— Я «за», — согласился Олег. — Надеюсь, что за обедом вы продолжите свой рассказ?

Он рассчитывал с пользой провести этот вынужденный перерыв.

— Конечно, — улыбнулся Смолл. — Какую кухню вы предпочитаете?

Умелов переглянулся с будущим тестем и, получив от него молчаливое одобрение, ответил за двоих:

— Французскую.

Смолл широко улыбнулся.

— У вас хороший вкус.

* * *

Информация о телефонных звонках, сделанных из дома мистера Корна, поступила в штаб только после полудня. Пол Адамс нисколько не удивился, увидев в присланной распечатке номер нью-йоркского телефона квартиры Бенджамина Смолла. Распорядившись отправить сообщение в штаб-квартиру ФБР, Адамс устало опустился в глубокое кресло, не обращая внимания на своих агентов, которые что-то вполголоса обсуждали за столом. Мысли его текли вяло, он думал о том, что от него сейчас ровным счетом ничего не зависело.

«Стоп! Почему же?» — вдруг мелькнуло в его голове.

Резко поднявшись из удобного кресла, Адамс пересел за большой стол и указал жестом своим подчиненным, что совещание возобновляется.

— Агент Кроули!

— Да, сэр!

— Мне нужна полная информация о Тэде Торнере. Кто его родители, чем он болел в детстве, где и как учился, с кем дружил, чем увлекался, вплоть до самых пикантных подробностей вроде детского онанизма. Вы поняли?

— Да, сэр.

— Тогда приступайте. Даю вам ровно сутки. Можете взять себе в напарники любого агента.

— Хорошо, сэр.

Кроули поднялся из-за стола и, сделав знак рукой агенту Джонсону, направился с ним в соседнюю комнату готовить план действий.

Тем временем Адамс позвонил сотрудникам, ведущим скрытое наблюдение за домом Корнов. Выслушав их отчет, он решил выйти на улицу подышать свежим воздухом, как вдруг характерный сигнал аппарата специальной связи известил о том, что пришел очередной ответ из Нью-Йорка.

В шифровке говорилось, что уже установлено место нахождения Бенджамина Смолла. Далее следовал адрес и название нью-йоркского отеля, где Смоллом для своих лекций был арендован конференц-зал.

Прочитав эту информацию, Адамс немедленно связался со старшим агентом Кригом, который курировал наружное наблюдение за объектом на территории Нью-Йорка. Сообщив ему адрес отеля, он попросил того действовать впредь очень осторожно, чтобы не повторить недавней ошибки на Оранж-стрит.

После этого Пол Адамс наконец отправился на улицу, чтобы вздохнуть полной грудью свежий зимний воздух, насыщенный влагой Атлантического океана.

Практически одновременно с ним из номера вышли агенты Кроули и Джонсон. Составив план действий, они отправились выполнять поручения шефа. Первой точкой их маршрута был университет, где раньше учился Тэд Торнер. По непроверенной пока информации, он мог играть за сборную университета по американскому футболу. А в любой спортивной команде всегда есть люди, которые знают о других больше, чем сам тренер…

Глава седьмая

Неожиданное предложение

Оставшуюся половину дня Умелов провел в обществе Бенджамина Смолла. Полученной от него информации было так много и настолько она была интересна, что Олег мечтал как можно скорее вернуться в Филадельфию, чтобы законспектировать все услышанное и в спокойной обстановке проанализировать полученный материал.

Сидя в кресле зала вылетов в аэропорту «Ла Гардиа», Умелов снова и снова прокручивал в голове весь разговор с Бенджамином Смоллом, чтобы не забыть никаких деталей. Рядом в соседнем кресле сидел чем-то расстроенный Иван Андреевич.

— Иван Андреевич, что-то случилось? — поинтересовался Умелов.

— Нет, не обращайте на меня внимания, — растерянно ответил тот.

Тут до Олега вдруг дошло, почему его будущий тесть был таким разбитым. Он же так и не увидел сегодня ту, ради которой прилетел в Нью-Йорк. Иван Андреевич наверняка рассчитывал на то, что встреча со Смоллом состоится в его квартире, где будет и Лара. Но, как известно, слежка агентов ФБР спутала первоначальные планы.

«Надо его чем-то отвлечь», — подумал Умелов.

Вдруг его неожиданно осенило.

— Иван Андреевич! — воскликнул Олег. — Мы же костюм для свадьбы должны были мне выбрать! Маша очень расстроится, если мы этого не сделаем.

Корн посмотрел на Олега и, кивнув, встал с кресла.

— Я пойду поменяю билеты, а вы пока сообщите ей, что мы задержимся.

— Хорошо.

Олег тоже поднялся и направился в зону, где располагались телефонные автоматы. Нащупав в кармане куртки несколько монет, Умелов подошел к ближайшему телефону-автомату, накрытому алюминиевым козырьком, снял трубку и опустил в приемник четыре квотера.

Услышав любимый голос, Олег непроизвольно расплылся в улыбке:

— Привет, солнышко! Ты по нам еще не соскучилась?

— Нет. Я уже начинаю ужин готовить к вашему приезду. Так что вы там ничего на ходу не хватайте.

— Я как раз и звоню, чтобы сказать, что мы очень рассчитываем на домашний ужин. Только мы немного задержимся — буквально на пару часов.

Олег слышал, как Мэри недовольно выдохнула.

— Опять проблемы?

— Если честно, мы не успели купить мне свадебный костюм. Сейчас твой отец меняет наши билеты на более поздний рейс, и мы быстренько съездим в какой-нибудь торговый центр Квинса, где могут продаваться мужские костюмы.

— Ну ладно ты, — явно недовольным тоном произнесла Мэри, — но как мог забыть об этом папа?

«Потому что у него сорвалась встреча, ради которой он и прилетел в Нью-Йорк», — чуть не вырвалось из уст Умелова.

— Не знаю, — соврал он вслух.

— Ладно. Только, пожалуйста, выбирай костюм светлого тона, — уже обычным голосом произнесла Мэри.

— Обязательно. Все — люблю, целую. До встречи.

Олег прикрыл глаза, представив свою любимую, и уже хотел повесить трубку на аппарат, как вдруг услышал фразу, произнесенную на русском языке:

— Золото Ямаситы — это большая тайна.

Не успел Олег повернуться, чтобы посмотреть на человека, произнесшего эти слова, как прозвучала следующая фраза, заставившая его застыть.

— Пожалуйста, не поворачивайтесь и делайте вид, что продолжаете говорить по телефону. В этом зале есть агенты ФБР, которые висят у вас на хвосте.

Слушая короткие гудки в телефонной трубке, Умелов сделал вид, что продолжает говорить, и тихо обратился к незнакомцу:

— Кто вы?

— Мы — те, кто ищет золото Ямаситы.

— Что вам нужно от меня?

— Я не могу вам этого сказать. Меня лишь уполномочили вам сообщить, что в ближайшее время вы получите информацию, где будет озвучено наше предложение. Пожалуйста, сразу уничтожьте носитель, на котором оно будет записано.

— И когда же это произойдет?

— Подождите несколько секунд, я сейчас узнаю.

Олег, прижав трубку к уху, натянуто улыбался, исправно делая вид, что слушает Мэри.

— Я жду, — примерно через минуту обратился к незнакомцу Умелов.

Ответа не последовало.

— Вы здесь? — снова спросил Олег.

Незнакомец по-прежнему молчал.

Повесив трубку и стараясь не делать резких движений, Умелов развернулся к соседнему телефону-автомату. Там никого не было. Быстро пробежав взглядом по залу вылетов, Олег пытался вычислить таинственного незнакомца, но внутренний индикатор молчал. У ряда кресел, где они только что сидели, стоял Иван Андреевич и махал рукой Умелову.

— Олег, у нас вылет через два двадцать. Времени очень мало, поэтому, пожалуйста, давайте поторопимся.

— Вы знаете, куда надо ехать? — спросил Умелов.

— Сейчас возьмем такси, и нас довезут куда надо.

Умелов кивнул головой и быстро отправился на выход следом за отцом Мэри. Перед выходом он еще раз обернулся, пытаясь вычислить незнакомца. Но все было безрезультатно.

* * *

Объяснив таксисту, что им нужен был недорогой свадебный салон недалеко от аэропорта, Иван Андреевич повернулся к сидевшему рядом Олегу:

— Как там Машенька? Все нормально?

— Да. Готовит для нас ужин.

Корн улыбнулся и, посмотрев на часы, обратился к водителю:

— Пожалуйста, у нас очень мало времени.

— Не волнуйтесь, мистер, я знаю, куда вас отвезти. Это в пяти кварталах от аэропорта. Там есть крупный торговый центр. На третьем этаже есть свадебный салон.

— Благодарю вас, — кивнул ему Иван Андреевич и, успокоившись, откинулся на кожаное сиденье.

Остаток пути до торгового центра он молчал, отрешенно глядя в окно со своей стороны.

Торговый центр оказался огромным многоуровневым супермаркетом, где на первом этаже располагались кафе, ресторанчики и кредитные офисы банков, а остальные семь этажей занимали многочисленные магазинчики и бутики.

Найдя нужный отдел, Олег с Иваном Андреевичем сразу же очутились в круговороте свадебной атмосферы. В салоне, на удивление, было многолюдно. Продавцы-консультанты буквально порхали между кабинками для переодевания и залом, в котором висели костюмы, рубашки и платья.

— Чем могу вам помочь? — наконец обратилась к вошедшим мужчинам девушка в белой блузке.

— Нам надо выбрать костюм для свадебной церемонии, — ответил Иван Андреевич.

— Вы отец невесты?

— Да, но костюм нужен не мне, а жениху, — с этими словами он знаком показал на Умелова.

— Какой тон вы предпочитаете? — обратилась девушка к Олегу.

Умелов напрягся, переводя в уме английскую фразу. Заметив это, Иван Андреевич перевел:

— Она спросила: какой тон вы предпочитаете?

— Мария хочет, чтобы костюм был светлым.

Услышав ответ, девушка заулыбалась. Попросив Олега пройти в одну из кабинок и смерив его взглядом, она ушла выбирать костюмы для жениха по нужному цвету и размеру.

Сняв куртку и свитер, Умелов остался в одних джинсах и трикотажной майке. Принеся несколько вещей, девушка поочередно передала их Олегу.

Через несколько минут Иван Андреевич заглянул к Олегу в кабинку. Оглядев Умелова с ног до головы, он произнес:

— Олег, вы тут пока выбирайте, а я пойду Машеньке позвоню.

— Идите, идите. Я сам тут разберусь.

Приступив к примерке, Олег медленно поворачивался перед зеркалом, придирчиво разглядывая очередную обновку. Неожиданно из-под боковой перегородки, где располагалась соседняя кабинка, вылетел белый конверт. Быстро нагнувшись, Умелов поднял его. На нем была всего одна надпись: For Mr. Umelov.

Олег поднес ухо к перегородке, из-под которой вылетело это послание, и, стукнув по ней костяшками пальцев, тихо спросил:

— Вы здесь?

Ответа не последовало.

Продолжая прислушиваться, Умелов понял, что в соседней кабинке никого не было. Олег хотел сразу же посмотреть содержимое конверта, но голос девушки-консультанта, подошедшей к примерочной с вопросом «Все ли в порядке?», остановил его.

Умелов решил прочитать послание позже, когда будет совершенно один.

* * *

«Боинг-737-300» быстро набрал высоту. Умелов расстегнул ремень безопасности и, высунув голову в проход, посмотрел, свободен ли туалет.

— Я пойду, умоюсь, — на всякий случай сообщил он Ивану Андреевичу.

Отодвинув тонкую дверцу туалетной комнаты, Олег шагнул в маленькое узкое помещение. Закрывшись, он нетерпеливо достал конверт и, поднеся его к лампе, просмотрел на свет. Ничего там не разглядев, он осторожно надорвал краешек и вынул вчетверо сложенный лист бумаги. Послание было написано по-русски. В нем говорилось следующее:

«Мистер Умелов! Мы следим за Вашими поисками утерянных ценностей генерала Ямаситы. У Нас есть основание полагать, что Вы — именно тот человек, который сможет найти их. Мы знаем, что на Курильских островах находятся тайные хранилища, в которых спрятаны исчезнувшие ценности. Мы знаем также, что одно из этих мест находится на Онекотане. И Мы знаем, что Вам тоже известно это место. Само золото Нас не интересует. Но среди этих ценностей должны находиться старинные предметы, которые мы ищем. В связи с этим Мы делаем Вам ПРЕДЛОЖЕНИЕ: Если Вы найдете и передадите то, что Нас интересует, Вы станете очень богатым человеком. Но в случае, если об этом ПРЕДЛОЖЕНИИ станет известно кому-либо еще, тогда Вы станете очень несчастным человеком, потому что Вы можете потерять людей, которые Вам сейчас очень дороги. Даем Вам на принятие решения несколько дней. Если Вы принимаете Наше ПРЕДЛОЖЕНИЕ, то Наш человек сообщит Вам, о каких старинных предметах идет речь. Наш человек также сообщит Вам сумму, которую Мы Вам выплатим, если эти реликвии будут вновь обретены Нами.

P.S. Не забудьте уничтожить это письмо. Помните, что судьба близких Вам людей в Ваших руках».

Умелов еще раз перечитал текст. Сложив вчетверо лист бумаги, он убрал его в конверт и посмотрел на тонкое отверстие унитаза. Было ясно, что здесь у него явно не получится уничтожить письмо. Убрав конверт обратно в карман, он нагнулся над раковиной, открыл воду и несколько раз плеснул себе водой в лицо. Посмотрев на свое отражение в зеркале, висящем на стене, Олег обратился к своему отражению:

— Чем дальше в лес, тем толще партизаны…

Вернувшись на свое место, он аккуратно присел в кресло, стараясь не разбудить дремавшего рядом Ивана Андреевича.

Прошло всего четырнадцать часов с того момента, как он сегодня утром, поцеловав Мэри, вышел вместе с ее отцом из дома. Сейчас ему казалось, что прошла уже целая вечность. От новой информации и событий, произошедших за день, голова шла кругом. Откинувшись на высокую спинку, он закрыл глаза, пытаясь осмыслить все это.

На размышления у Олега был всего час. Именно столько длился перелет из Нью-Йорка в Филадельфию.

* * *

Он знал, что слишком большой объем информации мешает сосредоточиться, поэтому решил четко определить для себя, что на данный момент для него было важнее: то, что он узнал от Бенджамина Смолла, или странное предложение, сделанное в такой же странной форме.

Напрашивался вывод, что вопрос с таинственным незнакомцем был более важен. Расставив для себя приоритеты, Олег сосредоточился на предложении, которое было сформулировано в письме, лежащем в его кармане.

Первым приходило на ум соображение, что таким образом ЦРУ пыталось снова вступить с ним в контакт. Смущало только то, что в письме говорилось о неких реликвиях, а не о золоте. То, что ЦРУ было известно, что на Онекотане находится японское золото, это было неоспоримым фактом. Но золото, которое тайно пытались вывезти с острова диверсанты, было в слитках. И наверняка в архивах ЦРУ хранится отчет о том, как выглядели эти слитки, данные об их маркировке и примерном весе. Но в письме незнакомцев говорится, что их не интересует золото как таковое.

«А кого собственно „их“? — вдруг подумал Олег, вспомнив, что в письме все местоимения были написаны с заглавной буквы. — Странно. Может, это масонский стиль изложения? Хотя при чем здесь масоны?»

Конечно, можно было предположить, что это не ЦРУ, а кто-то третий. Ведь месяц назад в Японии Умелов тоже не мог предположить, что за этим золотом кроме всех прочих охотится и якудза.

«Кто же эти таинственные люди или организация?» — напряженно думал Олег, глядя в свое отражение в стекле иллюминатора.

Не найдя никакого ответа, Умелов решил попробовать пойти от обратного. То есть от цели, которую преследовали эти незнакомцы. Он напряг память, чтобы вспомнить, что в письме было сказано насчет утерянных реликвий, но так и не смог вспомнить чего-то конкретного.

Оставалось ждать, когда эти люди опять выйдут с ним на контакт и сообщат, что именно они хотят найти. Возможно, тогда и получится найти ответ на вопрос, кто стоит за всем этим.

«Но для этого нужно принять их условия, — продолжал рассуждать Умелов. — И если я не приму их условий, они вряд ли оставят меня впокое. Уж если они открыто сообщили мне о своих намерениях, то должны были просчитать, что я как журналист не успокоюсь и буду тянуть за эту ниточку до тех пор, пока не получу ответ, кто стоит за всем этим. Значит, они уверены, что я приму их предложение. Интересно, почему у них есть такая уверенность?»

— Что-то случилось? — вопрос Ивана Андреевича вывел Умелова из размышлений.

— Нет, все нормально.

— Олег, я же вижу, что вы очень напряжены.

— Иван Андреевич, прошу вас, не беспокойтесь, пожалуйста. Я просто стараюсь осмыслить информацию, которую получил сегодня от Бенджамина Смолла.

— Вы считаете, что все сказанное Смоллом является правдой?

— Да.

— Но ведь он вам не показал ни одного документа, не упомянул ни одного источника, откуда он взял все это. А что если он просто все выдумал?

— В таком случае обо мне можно судить точно так же, потому что я никогда не назвал бы другому человеку своих источников.

Иван Андреевич пожал плечами, не найдя аргументов для того, чтобы возразить Олегу.

Умелов подвинулся к нему ближе и вполголоса попросил:

— Пожалуйста, никому не рассказывайте о том, что вы сегодня услышали от мистера Смолла. Это может навредить вашей карьере.

Мистер Корн строго посмотрел на Умелова и после короткой паузы произнес:

— Я не настолько глуп, чтобы не понимать этого.

— Извините меня, Иван Андреевич.

— Ничего, — уже более мягким тоном ответил Корн.

Зажегшееся над проходом табло известило пассажиров о том, что самолет начал снижение и всем следует пристегнуть ремни безопасности.

* * *

Весь вечер во время семейного ужина Умелов не переставал думать о том, что узнал за прошедший день. Даже знаки внимания Мэри не могли надолго отвлечь его от этих мыслей.

Видя перемены в настроении Олега, Мэри решила специально не расспрашивать его о результатах поездки. Ее отец тоже в этот вечер был не особо разговорчивым. После ужина все трое обменялись дежурными фразами и, пожелав друг другу спокойной ночи, разошлись по своим комнатам.

Умелов, оставшись в одиночестве, сел за письменный стол, достал несколько листов бумаги и приготовился писать. Он собирался сделать конспект на основе той информации, которую получил сегодня от Бенджамина Смолла. Тут он вспомнил про письмо со странным предложением. Олег достал его из кармана, еще раз перечитал, после чего изорвал его на мелкие кусочки. Собрав их в карман, он потихоньку прошел в туалетную комнату и смыл обрывки бумаги в канализацию. Вернувшись в гостевую комнату, он закрыл дверь на защелку и приступил к работе.

Для начала он подписал каждый лист, чтобы можно было классифицировать всю информацию. Получилось три темы. На первом листе было написано: «Факты, относящиеся к экспроприации золота и ценностей Японией в Юго-Восточной Азии». На другом: «Факты, относящиеся к перемещению золота и ценностей из Юго-Восточной Азии в Японию». На третьем листе он написал: «Факты, относящиеся к появлению и использованию золота и ценностей в послевоенное время».

Положив перед собой первый листок, он стал вспоминать и записывать информацию Смолла о том, как экспроприировалось золото в обозначенном регионе и как потом эти ценности переправлялись в Манилу. По словам американского публициста, процесс ограбления населения был не спонтанным актом мародерства, а целенаправленной, хорошо спланированной операцией. И за всем этим стояла императорская семья во главе с младшим братом тогдашнего императора Японии, принцем Чичибу. По утверждению Бенджамина Смола, в Японии была создана тайная организация под названием «Золотая лилия», во главе которой встал этот самый принц Чичибу. Кроме самих принцев и князей в этой организации числились многие видные военачальники, члены кабинета министров и главари якудза. Поскольку Умелову самому пришлось недавно столкнуться с японским преступным кланом «Ямагути гуми», эта информация, полученная от Смолла, выглядела очень правдоподобной.

Влиятельных членов и главарей преступного сообщества Японии массово выпускали в то военное время из тюрем, чтобы с их помощью наладить процесс изъятия золота на оккупированных территориях. Видимо, существовали некие договоренности, по которым золото и другие ценности не присваивались самими якудза, а передавались уполномоченным членам «Золотой лилии». Взамен этого преступные кланы на оккупированных территориях получали все возможности для осуществления своих преступных замыслов. Во всех странах региона начала процветать торговля опиумом и контрабанда, открывались многочисленные игорные заведения и публичные дома. Смолл сказал, что одних только «женщин для отдыха» (так японцы называли женщин, насильно вовлеченных в проституцию) было около полумиллиона. И то, что «Золотая лилия» не смогла забрать силой у населения, изымалось через наркотики, «военные деньги» или проституток.

Была еще одна интересная деталь, которую для себя отметил Умелов. По утверждению американского публициста, большинство золотых предметов перед отправкой в Манилу переплавлялось в слитки. Самым крупным центром по переработке золотых изделий в слитки был малайзийский город Ипох. Умелов очень хорошо запомнил это название.

Записав все это в первый конспект, он поставил рядом с названием этого города восклицательный знак, а в скобках оставил для себя пометку о том, что нужно найти этот город в географическом атласе.

Олег понимал, что золото переплавлялось в слитки не просто так. Во-первых, его так проще было учитывать, а во-вторых, его так проще было хранить и транспортировать. Но не все золотые изделия подвергались подобной переработке. Были золотые изделия, которые японцы не трогали. В основном это относилось к предметам, изъятым из буддийских монастырей региона, или к предметам искусства, стоимость которых превышала стоимость золота, из которого они были сделаны.

Олег вдруг понял, что полученная им ранее информация о том, что японцы оставляли предметы культа в их первозданном виде согласно существующей договоренности с Германией относительно сохранности религиозных артефактов, получила новое подтверждение. Записав эту мысль, Олег обвел ее и рядом приписал: «Аненербе!!!»

Встав из-за стола, он походил по комнате, чтобы размять ноги и спину. При этом не прекращал прокручивать в уме факты, полученные от Смолла.

Вернувшись к столу, он прочитал написанное и продолжил работу. Он записал слово, которое показалось ему ключевым: «методичность». Относилось оно к тому, как действовали захватчики. Даже после набегов и грабежей монгольских орд у уцелевшего населения еще оставалось припрятанное золото и ценности. Но после японцев, которые действовали с маниакальной методичностью, не оставалось почти ничего. Причем, как сказал Смолл, в рамках организации «Золотая лилия» были созданы специальные подразделения, которые специализировались на определенных группах населения. Если одно подразделение занималось только банкирами и крупными клиентами этих же банков, то отъемом золота у старейшин родовых союзов занималось уже другое подразделение. По жестокости их даже не с кем было сравнить. Японцы не гнушались ни пытками, ни изнасилованиями несовершеннолетних, ни публичными казнями старейшин родов перед своими соплеменниками…

Умелов закрыв глаза, представил себе несколько картинок из этого ужасного прошлого. Неожиданно вспомнился Саппоро, где они недавно были с Мэри.

Цивилизованная страна, культурные и учтивые люди. Но факт оставался фактом: и современные японцы, и их потомки, орудовавшие в Юго-Восточной Азии в середине прошлого века, были представителями одной и той же нации.

Еще раз перечитав свои записи, Умелов решил пометить (чтобы не забыть потом), как маркировались золотые слитки, которые переплавлялись в Ипохе.

Припомнив, что ему рассказывал Смолл, Олег нарисовал на листке стилизованный золотой слиток и, направив на него маленькие стрелочки, поставил соответствующие надписи. Рядом с одной из стрелок он написал слово: «иероглифы», рядом с другой стрелкой — фразу: «звездочки, означающие чистоту слитка». Рядом с третьей стрелкой было написано: «латинские буквы — страна происхождения золота».

После этого он удовлетворенно просмотрел исписанные листы, убрал их в папку и, потянувшись, произнес вслух:

— На сегодня хватит. Остальное допишу завтра.

Встав из-за стола, он выключил свет в комнате и, прислушавшись к звукам в доме, лег в кровать.

Глава восьмая

Скелеты в шкафу

То, что агентам Кроули и Джонсону удалось выяснить о Тэде Торнере у игроков его команды, вполне могло стать основанием для его удачной вербовки. В команде от университета, за которую играл Торнер (как и в любой футбольной команде), были такие игроки, которым казалось, что тренер незаслуженно принижает их игровой потенциал.

Тэд Торнер был игроком основного состава, поэтому агенты ФБР предпочли общение с теми, кто в основном проводил время на скамейке запасных.

По легенде Кроули и Джонсон были функционерами одного из клубов профессиональной футбольной лиги Восточной конференции и якобы искали талантливых игроков в университетских сборных. Обратившись к тем, кто всегда числился в запасе, агенты получили несколько компрометирующих фактов на успешного Тэда Торнера, которые давали возможность двигаться дальше.

Прочитав отчет своих подчиненных, Пол Адамс удовлетворенно положил его в папку.

— Что же, это хороший задел. С чего планируете начать?

— Я думаю, надо отработать его предполагаемую связь с учительницей истории из университета. Она значительно старше его, к тому же у нее есть муж, который имеет выборную должность в муниципалитете. В любом случае ему придется отводить от нее и от себя эти подозрения, — предложил агент Кроули.

— А я думаю, что надо сначала съездить в прокатный пункт видеокассет, о котором нам сказал его одноклубник. Возможно, мы узнаем, чем Тэд Торнер интересуется в свободное от футбола время, — выдвинул альтернативное предложение агент Джонсон.

— Согласен. Действуйте, — ответил Адамс.

Отправив агентов на новое задание, он решил лично проверить работу службы наблюдения. Когда он вернулся, Кроули и Джонсон были уже в штабе. На их лицах были саркастические улыбки.

— Надеюсь, вам есть что сказать? — спросил Адамс прямо у самого порога.

— Да, шеф, — за двоих ответил Джонсон.

Адамс снял пальто, повесил его на плечики и присел за большой стол.

— Вот список фильмов, которые чаще всего брал в прокате Тэд Торнер. Почти все они из категории «приват видео».

Адамс взял список в руки и, пробежав по нему взглядом, даже присвистнул:

— Ого! Да он любитель «клубнички».

— Причем какой «клубнички»! — подхватил Джонсон.

— Что ты имеешь в виду? — поинтересовался Адамс.

Джонсон взял список в руки и стал комментировать:

— Смотрите сами, сэр: фильм «Горячие двустволки» категория бисексуальное хард-порно. Вот еще один фильм — «Все любят всех» — из той же серии. А вот этот фильм — «Горячие парни» — вообще входит в категорию гей-видео.

— О-о! С этой информацией его хоть сейчас можно брать за яйца!

Повернувшись к молчавшему все это время Кроули, Адамс отдал распоряжение:

— Подготовьте все необходимое для его вербовки. Как только определите время и место, сразу сообщите мне. Я сам хочу принять участие в этой акции.

— Хорошо, сэр.

* * *

— Правда, красивое? — уже в пятый раз за утро Мэри спросила Олега, при этом любуясь своим выбранным свадебным платьем.

Умелов снова покосился на открытый каталог и устало произнес:

— Я же тебе сказал, что очень красиво.

— Тебе что — совсем не интересно, как я буду выглядеть на нашей церемонии?

— Почему же? Интересно. Но если каждый час ты будешь меня спрашивать, нравится ли мне твое платье, я просто не выдержу.

Молча спрыгнув с дивана, Мэри ушла готовить себе кофе.

Олег хотел ее окликнуть, но передумал, потому что знал, что это могло закончиться сексом, а настроения для любовных игр у него сегодня не было.

Всю прошедшую ночь ему снились какие-то кошмары. В них его преследовали таинственные незнакомцы, пытающиеся отнять у него карту острова, где были спрятаны старинные артефакты… Умелов тряхнул головой, чтобы избавится от этих неприятных виртуальных образов.

«Что же делать? — в очередной раз всплыли в его голове мысли, касающиеся вчерашних событий. — Почему они думают, что я соглашусь на их условия?»

— Олежка, ты извини, что я тебя своими дурацкими вопросами замучила. Просто я так счастлива, что мы скоро станем одним целым и на всю жизнь. Я так тебя люблю, — голос Мэри с кухни приятно всколыхнул струны его души.

«Вот почему! Разве я смогу без нее?» — сам себе ответил Умелов.

— Ты меня слышишь?

— Да.

Олег встал с дивана и подошел к ней.

— Ты меня тоже прости. Я же знаю, что ты только этим и живешь в последние дни. Ты для меня — все. Ты — моя любовь и судьба.

Мэри отвлеклась от кофеварки и посмотрела на Олега.

— Я варю тебе кофе, — с улыбкой произнесла она.

— Отлично!

— Я забыла тебе вчера сказать. Пока вы были в Нью-Йорке, я звонила этому МакДугласу.

Умелов удивленно уставился на Мэри.

— Ты что, забыл? О нем же нам доктор Крауч рассказывал.

— Я все прекрасно помню, — в интонации Олега зазвучали нотки раздражения. — Просто объясни, зачем ты это сделала?

— Я хотела помочь тебе в твоем расследовании, — не понимая такого тона, обиженно ответила Мэри.

Олег тяжело выдохнул.

— Ну и что он сказал?

— Его сейчас нет в Штатах. Он постоянно живет на Филиппинах, а сюда приезжает не чаще двух раз в год. Я сейчас дам тебе его телефон в Маниле.

— Если его нет в США, тогда с кем ты говорила?

— С его управляющим. Вернее, управляющей. У него свой дом, в котором постоянно живет его родственница. Она следит за домом и ухаживает за газоном. Кстати, очень милая женщина.

— Интересно, почему она тебе дала его номер телефона?

— Не знаю, может, я ей понравилась?

— А кем ты представилась?

— Я сказала, что я племянница мистера Фаррела и что мне сообщили в госпитале, где умер мой дядя, что его навещал мистер МакДуглас. Я сказала, что хочу поговорить с мистером МакДугласом и узнать у него о последних днях моего дяди.

Умелов смотрел на Мэри, открыв рот.

— Слушай, а ты в детстве случайно не участвовала в школьной самодеятельности?

— А что это такое?

— Правильно, — спохватился Олег, — у вас же в Америке такого понятия не существует. Я просто хотел спросить: ты раньше не занималась в театральной студии?

— Нет, не занималась, — засмеялась Мэри.

— Знаешь, в тебе живет хорошая актриса. Когда ты сейчас все это рассказывала, я действительно поверил, что ты племянница покойного Дэна Фаррела.

— Ой, чуть кофе не убежал!

Мэри сняла турку с плиты, быстро разлила напиток по маленьким чашкам и, вытерев руки о цветастый передник, достала из кармана джинсов свернутый вдвое лист бумаги.

— На, возьми. Здесь его телефон и адрес в Маниле.

Олег взял из рук Мэри бумагу, подошел к ней вплотную и страстно поцеловал.

— Только в будущем никакой самодеятельности. Хорошо?

— Обещаю, милый.

* * *

Вечером того же дня Олег после ужина что-то шепнул Мэри на ухо и быстро удалился в свою комнату, ничего не сказав ее отцу.

— Что это с ним? Он не заболел случайно? — удивленно посмотрев на дочь, поинтересовался Иван Андреевич.

— Нет, просто Олег хотел сегодня пораньше лечь спать, а перед этим ему надо поработать и кое-что записать.

— Понятно. Тогда я тоже пойду отдыхать.

Тем временем Умелов уже сидел за столом в гостевой комнате. Перед ним лежали вчерашние недописанные бумаги. Он перечитал их по очереди, потом на листе с надписью: «Факты, относящиеся к перемещению золота и ценностей из Юго-Восточной Азии в Японию» продолжил записывать то, что он узнал от Смолла.

Итак, основные факты, которые привел Бенджамин Смолл, лишь подтверждали мысли Умелова о том, что Япония задолго до конца войны стала вывозить из Манилы золото и ценности. Версии Олега и Смолла расходились лишь в том, что американец оперировал фактами, которые указывали на то, что золото вывозилось с Филиппин морскими судами, а Умелов думал, что Япония вывозила ценности не только морским путем, но и воздушным.

На встрече с американцем Олег озвучил свои предположения, но Смолл довольно скептически отнесся к ним. Он считал, что вариант с воздушной транспортировкой был чрезвычайно рискован и Япония вряд ли бы на него пошла. Умелов спорить не стал, но все же остался при своем мнении.

Теперь Олег пытался вспомнить названия плавучих госпиталей, которые ему сообщил Смолл. Вернее, это были не плавучие госпиталя, а суда, замаскированные под эти госпитали. По законам ведения боевых действий на море суда с эмблемами Красного Креста или Красного Полумесяца были неприкосновенны. Именно этим и пользовались представители «Золотой лилии», когда таким образом тайно переоборудовали несколько транспортных судов.

«Кажется, одно из них Смолл назвал „Ава Маару“», — вспомнил Олег.

Записав название, он откинулся на стуле и стал напряженно вспоминать дальше, перебирая в памяти незнакомые японские слова. Вспомнилось еще одно название — «Тэнно Мару», но Умелов не был уверен, что именно так назывался еще один из квазигоспиталей.

«Надо было при Смолле все записывать», — с досадой подумал Умелов.

Решив не тратить больше времени на бесполезные воспоминания, он сосредоточился на фактах.

«Итак, допустим, что транспортировка ценностей шла только морским путем, для чего „Золотая лилия“ использовала плавучие лжегоспитали. Таких судов у японцев, по словам Смолла, было шесть. Если учесть, что водоизмещение каждого было не менее пяти тысяч тонн, то золота они могли брать на борт не более двух тысяч, чтобы подлодки американцев не смогли по осадке догадаться, что на борту есть очень тяжелый груз», — рассуждал Олег.

Он умножил вес золота на количество судов, и у него получилось, что за один раз японцы могли вывезти золота от шести до десяти тысяч тонн. Умелов попытался умножить количество на стоимость. Написав на бумаге нужные цифры и разобравшись с нулями, он невольно присвистнул. Получившаяся цифра выглядела слишком фантастической.

Сами собой напрашивались вопросы: Сколько же тогда награбили японцы, если им понадобилось целых шесть транспортных судов? И сколько тогда золота осталось на территории Филиппин?

Олег вспомнил, как Смолл говорил, что вывозились в основном золотые слитки, которые изготавливались в малайзийском Ипохе из золотого лома. А предметы культа, которых особенно много было изъято из храмов Вьетнама и Лаоса, переправлялись в форт Сантьяго в Маниле. Там было много золотых статуй и фигурок Будды. Также встречались и поистине уникальные вещи, имевшие возраст в несколько тысяч лет.

«Интересно, какие именно реликвии интересуют тех, кто сделал мне предложение?» — думал Олег, потирая переносицу.

Вспомнив еще несколько фактов, Умелов добавил в свои записи информацию о том, что, по утверждению Смолла, оккупированные территории с инспекционными поездками неоднократно посещали два члена императорской семьи: принц Чичибу и принц Такэда. Причем делали они это якобы вплоть до 1945 года.

«Интересно, каким образом они могли безопасно добираться до Филиппин и возвращаться назад в Японию? Надо будет потом спросить об этом у Смолла», — подумал Олег и поставил рядом с последним предложением большой знак вопроса.

Встав из-за стола, он сделал несколько упражнений, разминая затекшую шею.

«Сварю себе кофе, потом продолжу», — решил Умелов, при этом сильно потянувшись вверх руками.

По царившей в доме тишине Умелов понял, что Мэри с Иваном Андреевичем уже спали.

* * *

После чашки крепкого кофе Умелов вернулся в комнату с твердым намерением закончить все свои конспекты.

Положив перед собой лист с надписью: «Факты, относящиеся к появлению и использованию этого золота и ценностей в послевоенное время», Олег приступил к завершающей фазе своей работы.

Против цифры 1 он написал: «Американские войска». Дальше он коротко законспектировал все, что Смолл назвал «относительно подтвержденной информацией». По его словам американские войска, наступавшие на Манилу, сообщали своему командованию о многочисленных находках золотых слитков. Позднее эти донесения и отчеты были изъяты из открытого доступа и переданы в специальные архивы США, поэтому сегодня вряд ли получилось бы проверить эту информацию.

Далее против цифры 2 Умелов написал фамилию: «Маркос». Олег хорошо представлял себе этого человека, так как прекрасно знал, о ком идет речь. Этот правитель Филиппин, по словам Смолла, мог иметь самое непосредственное отношение к той части исчезнувшего золота, которое могли тайно извлечь из хранилищ, расположенных в джунглях острова Лусон в период с 1974 по 1978 год.

Смолл упомянул имя некоего Роберта Кертиса, который будучи горным инженером приехал на Филиппины по приглашению Маркоса для проведения каких-то специальных работ. Объект, где проходили раскопки, носил женское название «Тереса». Смолл утверждал, что этот самый Кертис поднял на поверхность золота на общую сумму восемь миллиардов долларов. После столь успешной операции Маркос якобы приказал убить Кертиса. Но горный инженер как-то смог вырваться с Филиппин, прихватив с собой пленку с копиями ста семидесяти двух старых карт, где были указаны все места, в которых было спрятано золото.

Дописав все это, Умелов добавил ремарку: «Выглядит малоубедительно и не имеет документального подтверждения. Но в качестве одной из версий вполне подходит».

Под номером 3 Олег записал: «Оккупационные силы в Японии». По этой версии, часть золота была найдена американцами сразу после капитуляции Японии на самой ее территории. Смолл говорил, что американские морские суда со специальным подводным оборудованием смогли отыскать по крайней мере два транспорта, потопленных американским субмаринами в период с 1943 по 1945 год у берегов Японии, и тайно поднять находившееся в трюмах золото. Кроме этого, Смолл говорил о каком-то бункере рядом с Нагано, где хранилось вывезенное с Филиппин золото и которое вполне могло стать добычей американцев. Причем, по его описаниям, это был десятикилометровый подземный комплекс под какой-то горой.

Олег записал ее название — Минаками, поставив рядом с ним маленький знак вопроса.

Последним, четвертым пунктом стало: «Японское закулисье». Напротив него Умелов поставил большой восклицательный знак. Речь шла о финансово-политических кругах Японии, которые реально управляли страной и процессами, в ней происходящими. Именно с ними была связана основная версия исчезновения награбленного золота. По этой версии, сразу же после войны золото, которое уже находилось на территории Японии, было передано на баланс тайных фондов, созданных либо напрямую самими американцами, либо японцами, но с одобрения американских спецслужб. Этими фондами руководили высокопоставленные чиновники Японии. Смолл даже назвал одного из них. Это был бывший премьер-министр Нобосукэ Киси. За счет этих колоссальных средств правящая элита в лице Либерально-демократической партии Японии могла безраздельно править целых пятьдесят лет.

Умелов вывел на листе название тайного фонда — «М-Фонд».

«Надо потом спросить у Татцуо Нагаи, знает ли он что-нибудь об этом», — отметил Олег.

Из столовой послышались какие-то звуки.

«Это, наверное, Мария спустилась из своей комнаты», — прислушавшись, радостно подумал Олег.

Быстро поднявшись со своего рабочего места, он, окрыленный, вышел в освещенный холл.

Но Умелов ошибся. Это был ее отец.

* * *

Встретившись взглядом с Иваном Андреевичем, Олег не стал ретироваться. Он кивнул будущему тестю и тоже вышел в столовую.

— Как успехи? — поинтересовался Корн.

— Нормально. Только что закончил конспектировать то, что вчера услышал от Бенджамина Смолла.

Отец Мэри снял с плиты турку с готовым сваренным кофе.

— Хотите? Я как знал, что вы тоже не спите.

— С удовольствием, — Олег достал вторую чашку и поставил ее на обеденный стол.

Иван Андреевич разлил кофе и, убрав турку в раковину, присел рядом с Умеловым.

— Олег, вы меня, конечно, извините, что я опять вмешиваюсь в ваши дела, но у меня появились кое-какие мысли относительно рассказанного этим Смоллом.

— Вот как? Любопытно было бы послушать.

Корн вопросительно посмотрел на Умелова.

— По-моему, вы сейчас это сказали с некой иронией?

— Нет. Я действительно хочу выслушать ваши соображения, — ответил Олег абсолютно серьезным тоном.

— Ну, что же, тогда извольте. Вы помните плотность золота?

— Не могу точно утверждать но, наверное, грамм пятнадцать на один кубический сантиметр будет. Правильно?

— Не совсем. Девятнадцать и три десятых. Вот эта цифра и не дает мне покоя.

— А при чем здесь плотность золота?

— Как при чем? Вспомните, что говорил Смолл. Он утверждал, что золота было экспроприировано на двести миллиардов долларов. Если это перевести в тонны по сегодняшнему курсу, то получится тринадцать тысяч тонн. Вы понимаете, куда я клоню?

Олег отрицательно покачал головой.

— Ну, что же вы? Я думал, что у журналистов мозги работают креативнее. На вашем месте я бы нашел статистические данные обо всем мировом золоте. Вернее, о его мировых запасах.

Теперь Олег вопросительно смотрел на будущего тестя.

— А вы что, уже смотрели эту информацию?

— Да. Мне днем позвонил мой бывший студент, который сейчас стажируется на Уолл-стрит, и дал исчерпывающую информацию. Так вот, на сегодняшний день все мировые запасы золота оцениваются в тридцать тысяч тонн, а по данным Смола, во время этой войны пропала его треть. Ведь это же нонсенс.

Умелов улыбнулся.

— Иван Андреевич, ваш бывший студент невольно ввел вас в заблуждение. Он назвал вам цифру банковских резервов, которые номинированы в золоте. То есть мерные золотые слитки. Но кроме этого золота есть ювелирные украшения, монеты, предметы интерьера и искусства. И этого золота может быть в разы больше, чем слитков, хранящихся в банках.

— Пусть я в этом ошибаюсь, — не успокоился Иван Андреевич, — пусть золота будет именно тринадцать тысяч тонн. Но где же тут логика? Ведь она должна была быть у японцев?

— Какая логика?

— Олег, вы знаете, какой объем должны были занять тринадцать тысяч тонн золота в слитках?

— Нет. Но можно прикинуть.

— Не надо. Я уже посчитал. Это всего одна тысяча кубометров. И то — с учетом ящиков. А знаете, какая площадь нужна для такого хранилища?

— Догадываюсь.

— Вот именно. Достаточно помещения двадцать пять на двадцать метров с высотой потолка в три метра не более. А у Смолла получаются какие-то хранилища безумных размеров. Помните, он говорил, что одно из них было размером с футбольное поле?

Олег посмотрел на отца Мэри так, будто перед ним сейчас сидел брахман, который только что открыл для него тайну мироздания.

— Если вы поделите все золото на то количество мест, о которых говорил Смолл, то есть на сто семьдесят, то получится, что объем одного такого хранилища не более пяти кубических метров. А это, я извиняюсь за столь странное сравнение, всего одна могила, а уж никак не футбольное поле.

— Иван Андреевич, да вы просто гений!

— Полноте вам, батенька, — с улыбкой ответил Корн, — не преувеличивайте. Я всего лишь проанализировал те факты, которые вам сообщил Бенджамин Смолл.

— Нет, вы действительно молодчина! Вы не обиделись, что я вас так назвал?

— Нет. Мне это даже понравилось. Обычно я хвалю своих студентов, а тут мне такую оценку дали. Я надеюсь, мои мысли вам помогут?

— Иван Андреевич, я и раньше думал, что официальная версия о ста семидесяти двух местах, где японцы якобы спрятали золото, выглядела малоубедительно, а после ваших выкладок эта версия вообще стала выглядеть неразумной. Действительно, зачем копать в горах такие огромные пещеры, куда могли заезжать даже грузовики? Чтобы спрятать там пять кубометров золотых слитков? Действительно, бред какой-то. Ведь выкопать яму и спрятать там десяток ящиков, было бы гораздо быстрее и надежнее. Причем в таком случае и секретность проще соблюсти.

— Вот именно, — согласился будущий тесть.

— А прятать золото в джунглях — это неразумность в квадрате. Если бы японцы сооружали в джунглях именно такие маленькие хранилища для сокрытия золота, то потом они вряд ли нашли бы эти места. Ведь джунгли — это постоянно меняющийся растительный мир. Там невозможно оставить ни одного долговечного ориентира, с помощью которого можно было бы снова отыскать это место. И я могу сделать вывод, что вся эта история со скрытым в джунглях Филиппин золотом — всего лишь дезинформация японцев, которые хотели, чтобы все поверили, что золото осталось на острове Лусон. Тем самым скрыв от всего мира тот факт, что это золото уже давно работает на тех, кто реально управляет Японией. Как вы считаете, Иван Андреевич, в этом утверждении может быть истина?

— Думаю, да.

— А что это вы не спите? — неожиданно раздался заспанный голос Мэри.

Мужчины синхронно повернули головы в ее сторону. Она стояла на лестнице в белом махровом халате и по-детски протирала свои глаза маленькими кулачками.

— Мы тут кофе пьем и беседуем, — первым нашелся Олег.

— Пойдемте спать. Сегодня же последняя ночь перед Рождеством. А завтра хоть до утра спать не будем.

Мужчины, переглянувшись, кивнули в знак согласия и отправились каждый в свою комнату.

Глава девятая

Жесткая вербовка

Тэд Торнер оставил машину на парковке перед торговым центром и не спеша направился к елочным украшениям, которые продавались на открытом воздухе рядом с центральным входом в гипермаркет. Пошатавшись среди пестрой толпы многочисленных покупателей, он прошел в здание гипермаркета. Примерно через полчаса он вернулся с тележкой, заполненной разнообразной снедью. Дотолкав свои покупки к своей машине, Тэд недовольно выругался. Какой-то недотепа на «Шевроле» умудрился сломаться прямо перед его автомобилем, загородив ему выезд с парковочного места.

— Эй! У вас что-то серьезное? — поинтересовался Тэд у мужчины, озабоченно стоявшего возле «Шевроле».

— Не знаю. Не могу завести мотор.

Положив свои покупки в багажник, Тэд подошел к неисправной машине.

— Мистер, давайте толкнем ее вручную, чтобы я мог выехать.

— Давайте, — радостно согласился незнакомец.

Сев за руль, он махнул рукой через приоткрытое окно, показывая, что готов выруливать.

Тэд уперся руками в крышку багажника, силясь сдвинуть с места тяжелую американскую машину. Но все было тщетно.

— Послушайте! А вы поставили машину на нейтральную скорость? — запыхавшись, спросил Тэд своего нечаянного знакомого.

— В смысле?

— Вы что, не знаете что такое нейтралка? — зло выдохнул Тэд.

— Вы имеете в виду ручной тормоз?

— Вы что, действительно не понимаете, о чем я говорю?

— Простите, но я только сегодня взял машину у своей жены. Я вас не очень обременю, если попрошу вас мне помочь?

— Хорошо. Выходите, я сяду за руль.

Мужчина быстро вышел из «Шевроле» и, уступив свое водительское место Тэду, послушно уперся руками в крышку багажника. Переключив ручку передачи скоростей в положение N, Тэд стал медленно выруливать на свободное место.

— Мистер, прошу прощения, — подбежал мужчина к открытому окну своей автомашины. — Я, кажется, забыл свои вещи в камере хранения.

С этими словами он озабоченно засеменил в сторону стеклянных дверей гипермаркета.

«Этого еще не хватало: охранять чужую машину!» — подумал Тэд, недовольно посмотрев вслед незадачливому водителю.

Как только незнакомец скрылся за стеклянными дверями гипермаркета, Тэд интуитивно повернул ключ зажигания. Машина мгновенно завелась, приятно обрадовав Тэда здоровым шумом работающего двигателя.

«Вот недотепа! Даже машину завести нормально не может», — недовольно поморщился Тэд, посмотрев на двери гипермаркета. Мельком взглянув в боковое зеркало, он увидел, как сзади к нему бесшумно подкатил большой микроавтобус.

«Видимо, я загораживаю проезд», — мелькнула в его голове мысль.

Снова заведя чужую машину, Тэд медленно двинулся на ней на свободное место, чтобы дать возможность проехать микроавтобусу. Но тот остановился прямо рядом с «Шевроле». Двери микроавтобуса распахнулись, и из него выпрыгнули два человека. Быстро подбежав к водительской двери, они вытащили Тэда на улицу и, закрутив ему руки за спину, поволокли к раскрытым дверям микроавтобуса. Чтобы тот особо не сопротивлялся, один из незнакомцев приложил к шее Тэда электрошокер.

Несколько прохожих, открыв рты, наблюдали за этой сценой. Чтобы избежать лишних вопросов, один из незнакомцев специально обернулся к зевакам и, вытащив жетон ФБР, громко произнес:

— Прошу вас не волноваться. Это операция по задержанию подозреваемого.

После этих слов он впрыгнул в открытую дверцу микроавтобуса, который быстро ускорившись, выехал с территории парковки.

* * *

Придя в себя, Тэд понял, что его куда-то везут на злополучном микроавтобусе. Внутри салона было тесновато, поскольку достаточно много места занимала какая-то аппаратура.

— Сэр, он очнулся, — отрапортовал один из незнакомцев.

— Отлично, тогда останови машину.

Тэд понял, что этот голос принадлежал самому старшему в этой странной компании.

Проехав еще какое-то время, микроавтобус плавно притормозил. Подсев к Тэду, старший сразу же приступил к делу.

— Что ж, мистер Торнер, давайте знакомиться. Меня зовут Пол Адамс. Я старший агент ФБР. И скажу вам сразу, что вы, мистер Торнер, попали в очень скверную историю.

Тэд сглотнул липкую слюну, которая появилась так некстати.

— Я не понимаю, о чем вы сейчас говорите.

— Сейчас объясню. Агент Кроули, включите, пожалуйста, запись.

Только сейчас до Тэда дошло, что аппаратура, расположенная в салоне микроавтобуса, имела отношение к наружному наблюдению.

Тэд уставился в монитор, на котором замелькали кадры, где был запечатлен автомобиль «Шевроле».

— Узнаете себя?

Тэд молча кивнул.

— А вот человек, за которым мы уже давно ведем охоту, — Адамс показал рукой на незадачливого водителя «Шевроле».

— Но я не сделал ничего предосудительного. Я всего лишь помог ему с его неисправной машиной. А потом он быстро убежал в гипермаркет, сказав, что забыл какие-то вещи в камере хранения.

Пол громко рассмеялся и с сарказмом произнес:

— У вас есть хороший адвокат?

— Нет. А зачем он мне?

— Мистер Торнер, неужели вы думаете, что, посмотрев эту пленку, присяжные поверят вам? Посмотрите внимательно. Вот вы садитесь в машину. Он вам что-то говорит, показывая рукой. Вот он быстро уходит. А потом вы отъезжаете с этого места. О какой неисправной машине вы сейчас нам говорите?

Тэд снова испуганно посмотрел на экран.

— Но я правда вижу его впервые!

— Мистер Торнер, допустим, что это так. Но поверят ли вам присяжные? Ведь обвинение в шпионаже в пользу другого государства — это очень серьезно.

— Но я говорю вам чистую правду. Я видел этого человека впервые.

— Возможно, но мы в любом случае должны все проверить. Если вы хотите связаться со своим адвокатом, вы имеете право это сделать. Но после этого мы вынуждены будем дать официальный ход этому расследованию.

Торнер замер в немом молчании.

— Но есть и другой вариант, — продолжал незнакомец. — Вы сейчас подробно рассказываете нам о том, что вы делали вчера и сегодня утром. Затем подробно вспоминаете, во сколько вы приехали в гипермаркет и кто вас там видел или мог видеть. Мы проверяем эти факты, и в случае, если вы действительно оказались там случайно, тогда из главного подозреваемого вы становитесь свидетелем.

Тэд быстро закивал в знак согласия.

— Пока мы все не проверим, вы отправитесь в нашу штаб-квартиру.

— Я согласен.

* * *

Для американцев день перед рождественской ночью всегда непохож на другие. Особенно это ощущалось в крупных городах Америки. Последние приготовления, последние покупки перед семейным праздничным ужином делали первую половину этого дня самой суетливой в году.

— Олежка, по-моему, я забыла купить приправу к нашему рыбному блюду. Ты поедешь со мной? — радостно щебетала Мэри в кухне.

— Конечно, поеду, — быстро согласился Умелов. Ему хотелось быстрее прижать и расцеловать Мэри в салоне ее авто.

— Тогда собирайся. Я сейчас тоже переоденусь.

Олег отправился в свою комнату. Натянув теплый свитер и накинув зимнюю куртку с капюшоном, он вышел на улицу. Вместо привычного московского морозца и пусть грязного, но все-таки снега улица Филадельфии встретила Умелова зимним пронизывающим атлантическим ветром и по-осеннему безысходной промозглостью.

Не спеша Олег прошел вдоль невысокого кустарника к проезжей части. Посмотрев по сторонам, он заметил в двухстах метрах от дома Корнов микроавтобус. Хитро улыбнувшись кому-то невидимому, Умелов быстро зашагал к припаркованной автомашине. Когда до микроавтобуса оставалось около пятнадцати метров, он неожиданно тронулся с места и быстро скрылся за первым же поворотом.

— Ага, испугались?! — ловко сымитировал Умелов интонацию героя Анатолия Папанова из фильма «Берегись автомобиля».

Развернувшись, он быстро зашагал обратно, к дому Мэри. Она уже выехала из гаража на своей машине. Сев рядом с ней на переднее сиденье, Олег с улыбкой подмигнул ей.

— Что, поехали?

— А ты что такой веселый?

— Так ведь Рождество сегодня.

— Тебе правда в Филадельфии хорошо?

— С тобой мне в любом месте хорошо.

— Правда-правда?

— Да.

Перегнувшись через среднюю консоль, Олег крепко обнял Мэри, прильнув своими губами к ее полуоткрытому рту. Спустя несколько минут, устав от длинного поцелуя, она отстранилась от Умелова.

— Все! Поехали, а то нас соседи увидят.

— Тогда — вперед! — Олег сделал жест рукой, как бы показывая направление.

Неожиданно зазвонил сотовый телефон Мэри.

— Алло. Говорите. Извините, но я вас не слышу, — по-английски ответила она в трубку.

— Не хотят говорить? — поинтересовался Умелов.

— Да. Это уже второй звонок за этотчас.

— Не бери в голову. Кто бы это ни был, он все равно нам не испортит праздника. Поехали.

Переключив рычаг коробки передач в положение D, Мэри вырулила на дорогу и, плавно нажав на педаль газа, направила свою машину к ближайшему гипермаркету.

* * *

В апартаментах отеля Omni, переоборудованного под временный штаб агентов ФБР, было совсем не рождественское настроение. Большой стол, стоявший посредине холла и заменявший в данном случае привычный стол заседаний, был «украшен» стопкой каких-то бумаг и канцелярским стаканом с торчащими из него острыми карандашами.

Указав Тэду Торнеру на свободный стул, Пол Адамс присел напротив.

— Мистер Торнер, может быть, пока наши сотрудники проверяют ваши показания, вы что-нибудь нам расскажете о себе?

— Что конкретно вы хотите от меня услышать?

— Расскажите свою биографию.

Немного смутившись, Тэд начал с того, где и когда родился и кто были его родители. Вдруг его осенило неожиданной догадкой.

— Мистер Адамс, извините, что я спрашиваю вас об этом. Но откуда вам было известно мое имя? Ведь в микроавтобусе я вам его сам не называл. Эта сцена с «Шевроле» была подстроена?

«А он не так прост, каким показался сначала», — подумал Пол, холодно глядя в глаза своему оппоненту.

— Что же? Раз вы обо всем догадались, то постарайтесь теперь понять, почему все это произошло именно с вами.

Тэд наивно захлопал ресницами, соображая, как отреагировать на такой поворот событий.

— Нет никаких соображений? — уже почти по-доброму поинтересовался Адамс.

— Нет.

— Тогда давайте снова посмотрим видеозапись, и вы все поймете.

Тэд молча уставился в монитор. Агент Кроули подошел к видеомагнитофону и вставил в него кассету. На экране была уже не парковка перед гипермаркетом, откуда его увез микроавтобус, а фрагмент улицы возле дома Мэри Корн.

Вот к ее дому подъезжает его автомобиль. Вот сам Тэд выходит из машины и идет к входу. В другом кадре Тэд выходит из дома Мэри, скрючившись после удара в пах этого русского ублюдка. Вот Тэд опускает в мусорный бак коробочку с кольцом, которое он хотел подарить Мэри.

— Узнаете? — Пол положил перед Торнером ту самую коробочку.

— Да, — сглотнул липкую слюну Тэд.

— Скажите, мистер Торнер, вам не обидно, что такая красивая и умная девушка выбрала себе в спутники не вас, а этого русского журналиста?

— Нет, — через силу соврал Торнер.

— Вы мне лжете. Я же вижу, что вы и сейчас сильно переживаете.

— Какое это имеет значение?

— Как ни странно, но для вас и для меня это имеет очень большое значение.

— Допустим, для меня имеет, но вы-то тут при чем?

— А вы не допускаете мысль, что несколько агентов Федерального бюро расследований находятся здесь, в Филадельфии, не случайно? Вы думаете, что мы просто так прожигаем деньги наших налогоплательщиков, бестолково проводя Рождество вне своего дома?

— Нет, я так не думаю.

— И правильно делаете. Потому что мы здесь проводим специальную операцию и нам очень не нравится то, чем занимается мистер Умелов на территории нашей страны. Хотя формально он не нарушает наших законов, но, проводя свое журналистское расследование здесь и, возможно, за пределами Штатов, он может серьезно затронуть наши национальные интересы.

— Каким образом? — непроизвольно вырвалось из уст Тэда.

— Это вас не должно интересовать. Давайте договоримся на будущее, что вы никогда не будете задавать никаких вопросов, касающихся нашей деятельности. Ни мне, ни моим агентам. Договорились?

— Хорошо, сэр! — по-военному ответил Торнер.

— Я могу это расценить как ваше желание сотрудничать с нами?

— А что я должен буду делать?

— Во-первых, вы расскажете мне о ваших взаимоотношениях с мисс Корн. А во-вторых, вы нам подскажете, кто из ее подруг в дальнейшем может помочь нам. Нам нужен надежный источник информации из ее близкого окружения. Да! И вы тоже постарайтесь восстановить с ней хорошие отношения. Даже ценой «дружбы» с этим русским журналистом.

Слово «дружба»Адамс произнес так, чтобы у Торнера не оставалось выбора относительно своих дальнейших действий.

— А если я не соглашусь с вами сотрудничать? — на всякий случай робко спросил Тэд.

— Поверьте, мистер Торнер, это не лучший вариант. Мы знаем о вас гораздо больше, чем вы можете себе представить. Известно, что каждый человек носит в себе много того, о чем не должны знать другие. Если вы хотите проверить нашу осведомленность, то я к вашим услугам.

— Нет, не надо! Я готов к сотрудничеству, — торопливо ответил Торнер.

— Я был просто уверен, что вы умный человек и патриот нашей свободной страны.

Тэд ничего не ответил. Он уже вышел из того возраста, когда подобные слова воспринимались именно в том смысле, в котором их произнес Адамс.

* * *

Площадь перед гипермаркетом была полна праздношатающегося народа. Высокая искусственная ель в виде ровного треугольника возвышалась в самом центре этой огромной парковки. Десятки Санта-Клаусов сновали между машинами пенсильванцев, одаривая каждого какой-либо безделушкой.

— Может, ты не пойдешь со мной? Я сама все куплю быстрее, — спросила Мэри, тронув за руку Умелова.

— Тогда я тебя в машине подожду, — согласился Олег.

— Хорошо. Только никуда не уходи, а то я тебя в такой толпе не найду.

— Да не беспокойся ты обо мне. Я что, дитя грудное? Иди. Если я и отойду, то, может быть, только вон до той елки.

— Тогда я оставлю тебе свой телефон. На всякий случай. Вдруг там очереди огромные и я буду долго отсутствовать, — она протянула Умелову свою «Моторолу».

Он положил телефон на центральную консоль.

— Ключи тоже оставь, а то я замерзну в холодной машине.

Мэри, чмокнув Олега, вышла из машины и, подняв свой воротник, быстро скрылась за автомобильными рядами.

Умелов включил магнитолу и стал тыкать в клавиши, пытаясь найти подходящую музыкальную волну. Наконец найдя приятную тему, Олег откинулся на сиденье, прикрыл глаза и начал наслаждаться приятным женским голосом, доносящимся из динамиков. Неожиданно зазвонил телефон.

— Алло, — ответил Умелов, не сомневаясь, что это звонила Мэри, чтобы сообщить примерное время своего отсутствия.

— Мистер Умелов? — неожиданно раздался в трубке знакомый мужской голос, который Олег слышал в аэропорту «Ла Гардия».

— Да.

— Вы обдумали наше предложение?

— Да, — не сразу ответил Умелов.

— Пожалуйста, назовите ваше решение, — голос незнакомца не выражал никаких эмоций.

Олег лихорадочно соображал, что ответить.

«А вдруг я сейчас отвечу отказом или скажу, что мне надо еще подумать, и они больше не выйдут со мной на связь? Тогда я никогда не узнаю, что эти люди ищут», — мелькнула в голове Умелова мысль, склонившая чашу весов в сторону продолжения этой игры.

— Я согласен, — ответил Олег незнакомцу.

— Хорошо. Я рад, что вы приняли правильное решение.

В голосе говорившего впервые прозвучали эмоции.

— А как вы мне сообщите о том, что вас интересует? — спросил Олег, решив сразу брать быка за рога.

— Вам передадут необходимую информацию.

— Когда? — нетерпеливо спросил Умелов.

— Прямо сейчас. Пожалуйста, выйдите из машины и не спеша прогуляйтесь вокруг елки. Наш человек найдет возможность встретиться с вами. Надеюсь, вам не надо объяснять, что вы должны вести себя естественно, чтобы не привлекать чрезмерного внимания агентов, сидящих у вас на хвосте.

— Не беспокойтесь, я все сделаю правильно. Но как я узнаю вашего человека?

— Он сам обнаружит себя.

В трубке зазвучали прерывистые гудки.

Умелов выключил зажигание у машины, натянул капюшон куртки и отправился в самый центр парковки, где находилась новогодняя елка. Лавируя между стоящими рядами автомашинами, Олег вышел в пешеходную зону, где было большое шумное скопление людей. Медленно обходя высокую искусственную ель, Умелов разглядывал ее многочисленные украшения с таким видом, будто его это действительно интересует.

— Извините, мистер, хотите получить от меня подарок? — послышалась за спиной Олега английская речь.

Повернувшись к спросившему, Олег увидел перед собой одного из многочисленных Санта-Клаусов.

— Да, — по-английски ответил ему Умелов.

— Очень хорошо. Вы — русский?

Вопрос поставил Олега в тупик.

— Да, — от неожиданности по-русски ответил он.

— Я тоже русский! — почти без акцента сообщил Умелову Санта.

Олег оценивающе смерил взглядом плотную фигуру загримированного незнакомца и про себя подумал: «Неужели это и есть их человек?»

— Какой подарок вы хотели бы получить? — поинтересовался русскоязычный Санта.

— А что у вас есть?

Незнакомец почти вплотную подошел к Умелову и, склонившись к его уху, прошептал:

— У меня есть мягкие игрушки. Есть праздничные открытки. Я знаю, что одна открытка именно для вас.

Приклеенные белые усы и борода незнакомца неприятно коснулись щеки Умелова. Олег отстранился от Санта-Клауса, пытаясь рассмотреть за гримом и усами лицо этого человека.

— Пожалуйста, не нервничайте. На нас могут смотреть.

— Кто вы? — резко спросил Олег, именно этим вопросом решив проверить, тот ли это человек.

— Мне сообщили, что вы согласны на наши условия, — спокойно ответил Санта.

— Да, — подтвердил Умелов.

Санта снова склонился к уху Умелова и быстро, но четко произнес:

— Сейчас я вам отдам открытку. На открытке будет изображение тех артефактов, в которых мы заинтересованы. Количество и размер этих артефактов указаны на оборотной стороне открытки. Надеемся, что вы будете благоразумны. Нас не ищите. Мы сами найдем вас. Вы приняли наши условия, и обратной дороги у вас уже нет. Помните, что в ваших руках судьбы тех, кто вам дорог.

Отстранившись от Умелова, он вдруг радостно крикнул по-английски:

— С Рождеством вас, мистер! Вот вам мой рождественский подарок!

С этими словами он извлек из мешка перемотанную яркой елочной мишурой открытку и передал ее Умелову.

Буркнув традиционное «спасибо», Олег сунул открытку во внутренний карман своей куртки. А Санта-Клаус, сделав свое дело, как ни в чем не бывало продолжил свой путь вокруг елки, одаривая очередных счастливчиков пустяковыми новогодними безделушками.

— Олежка! Вот и я!

Умелов обернулся, увидев приближающуюся Мэри.

— Я все купила. Мы можем ехать.

Олег подошел к ней и, взяв из ее рук пакет с покупками, обнял за плечи.

— Поехали скорее домой.

Они быстро зашагали к припаркованной машине.

* * *

Весь обратный путь Умелову не терпелось поскорее достать и рассмотреть открытку, на которой, по словам незнакомца, были изображены таинственные артефакты.

Мэри заметила, что Олег явно был чем-то взволнован. Стараясь не отвлекаться от дороги, она правой рукой тронула его левое колено.

— Что-то случилось?

— Нет.

— Почему же ты такой возбужденный?

— Я? — пытаясь изобразить удивление, вместо ответа спросил Олег.

— Если не хочешь, можешь не говорить, — немного обиженно ответила Мэри.

— Ну почему сразу: «если не хочешь»? Может, я о Родине сейчас вспомнил!

— Уже по России скучаешь?

— Я всегда по ней скучаю, когда за границу уезжаю, — шумно выдохнул Олег.

Ему действительно сейчас вспомнился родительский дом в Нижнем Новгороде, где они недавно гостили вместе с Мэри.

Словно почувствовав, о чем сейчас подумал Олег, Мэри предложила:

— Давай сейчас твоим родителям позвоним?

— Я только хотел об этом тебе сказать, — искренне удивился Умелов.

— Вот видишь? Мы с тобой как две половинки, даже думаем одинаково.

Оставшуюся часть дороги она уже не вспоминала о своих сомнениях, щебеча с Олегом о разных пустяках.

Только оказавшись в своей комнате, Умелов наконец смог рассмотреть таинственную открытку. Она была сделана из плотного картона хорошего качества с нанесенным по периметру стандартным рождественским текстом с поздравлениями и пожеланиями. В центре этой композиции был рисунок. Вернее, даже не рисунок, а, скорее, старая фотография, обработанная с помощью каких-то спецэффектов. Это было изображение пластины прямоугольной формы с какими-то надписями и символами. Впрочем, качество изображения не давало возможности идентифицировать эти надписи и знаки.

Перевернув открытку, Олег прочитал на ее обороте странный текст: «Пусть Рождество подарит вам новые надежды. И пусть удача принесет вам желанную победу на шахматной доске. Пусть таких побед будет восемь. Но только все победы дадут желанный результат. С Рождеством!»

Перечитав текст еще раз, Умелов так и не смог понять смысла написанного.

Внимательно осмотрев открытку и не найдя в ней ничего, что могло бы натолкнуть Мэри на ненужные подозрения, он решился показать ей свой «подарок».

«Вдруг я неправильно что-то перевел с английского?» — подумал Олег.

Он прошел в столовую, где Мэри уже начала заниматься сервировкой стола. Подойдя к ней вплотную, Олег протянул ей открытку.

— Посмотри, пожалуйста. Что тут написано?

— Откуда ты это взял?

— Пока ты была в магазине, мне Дед Мороз ее подарил.

— Ты имеешь в виду Санта-Клауса?

— Да какая разница?

Мэри взяла открытку в руки и, быстро просмотрев ее, перевела:

— Тут написано: «Пусть Рождество подарит вам новые надежды. И пусть удача принесет вам желанную победу на шахматной доске. Пусть таких побед будет восемь. Но только все победы дадут желанный результат. С Рождеством!» Чушь какая-то, а не поздравление. Наверное, это мантра каких-нибудь восточных приверженцев сакрального смысла.

— Может быть, — задумчиво произнес Олег, протянув руку за открыткой.

— Зачем тебе она? Давай выкинем ее, — предложила Мэри.

— Нет. Я из нее закладку сделаю. Мне нравятся вещи, смысл которых не сразу понимаешь.

Мэри отдала картонку Олегу. Убрав ее в карман, Умелов участливо поинтересовался:

— Тебе помочь?

— Нет, спасибо. Ты лучше родителям позвони. Ты же хотел это сделать, как только мы домой вернемся.

— Точно! Спасибо, что напомнила.

Он поцеловал ее в щеку и направился к телефонному аппарату.

* * *

Даже во время разговора с родителями в голове Олега все время крутился навязчивый вопрос: «Что означает эта фраза»?

Поговорив с мамой, он положил трубку на аппарат. Сказав Мэри, что ему надо разобрать свои бумаги, Олег ушел в свою комнату. Там он в очередной раз перечитал текст. Вдруг у него начал вырисовываться истинный смысл содержания этого поздравления.

Слово «победа» встречалось в поздравлении три раза. Значит, именно это слово могло заменять то, что изображено на рисунке, то есть некую прямоугольную пластину.

Фраза: «Только все победы дадут желанный результат», явно намекала на то, что таких пластин несколько, точнее восемь. Ведь в другой фразе четко говорилось, что «таких побед будет восемь». По-прежнему оставалось непонятным высказывание насчет шахматной доски.

Умелов закрыл глаза, вспоминая предыдущее послание, которое он уничтожил. На ум пришло только то, что в предыдущем письме была фраза о неких артефактах, которые были утеряны, но что это было, как они выглядели и какие размеры имели…

«Стоп! Размеры! Вот что было зашифровано в этой фразе про шахматную доску!» — вдруг спохватился Олег, соображая, каких размеров может быть шахматная доска.

На ум приходили разные шахматные доски, которые он встречал ранее, но все они отличались друг от друга своими размерами. Но у всех досок было одинаковое количество черных и белых клеток.

Неожиданная мысль осенила его мозг догадкой. Он снова прочитал текст и громко рассмеялся. Теперь он знал истинный размер этих пластин. Они были восемь на восемь дюймов, потому что в самом тексте рядом со словосочетанием «на шахматной доске» стоял значок в виде верхних двойных скобок, которые являлись международным обозначением дюйма. И, хотя Умелов не играл в шахматы, он точно помнил, что общее число клеток на шахматной доске было равно шестидесяти четырем, то есть восемь на восемь клеток.

Теперь странная фраза, написанная на обороте открытки, прибрела конкретный смысл и могла обозначать следующее: «Артефакты, которые нас интересуют, это золотые пластины: восемь на восемь дюймов. Всего таких пластин восемь. Нас интересуют только все пластины вместе».

Довольный быстрой разгадкой, он вернулся в столовую, где сервировка стола была в полном разгаре.

— Ты что такой возбужденный? — спросила Мэри, сразу заметив перемены в настроении Олега.

— Очень есть хочется.

— Придется потерпеть. Я уже подготовила все для жарки рыбы. Сейчас стол закончу сервировать и отправлю ее в духовку.

— Ладно, потерпим.

Щелкнувший замок входной двери возвестил их о том, что домой вернулся Иван Андреевич Корн.

Глава одиннадцатая

Ночь перед Рождеством

Красочно оформленный рождественский стол манил вкусными ароматами жареной рыбы в ямайском соусе и яркими пятнами разнообразных салатов, разложенных в неглубокие салатницы.

Мэри еще раз критически осмотрела убранство стола. Удовлетворившись проделанной работой, она пошла переодеваться в вечернее платье.

Умелов тоже решил сменить свитер на белую рубашку.

Оставшись в одиночестве, Иван Андреевич обошел стол и по очереди зажег рождественские свечи. Приглушив свет в холле и на кухне, он оставил только несколько спотов, освещавших сам стол. Теперь сервированный стол с горящими свечами еще красивее смотрелся в ярком потоке направленного света.

Достав из шкафа компактную видеокамеру, он присоединил ее к треноге и установил на журнальном столике. После этого Иван Андреевич сел во главу стола, как и подобало хозяину дома.

Первым вернулся Умелов.

— Ого! — воскликнул он, не сумев сдержать восхищения от увиденного.

Было удивительно, как Иван Андреевич такими простыми манипуляциями за несколько минут сумел создать столь уютную обстановку.

— Присаживайтесь, Олег.

— Спасибо.

— Вы уже решили, куда отправитесь в свадебное путешествие?

— На Филиппины.

— Там сейчас, наверное, дождливо и холодно?

— Нет. Там как раз сейчас наступил сухой сезон и не так жарко, как в марте или апреле.

— Вы там бывали?

— Нет.

— А откуда вы знаете о погоде?

— Я ведь журналист.

Иван Андреевич потер переносицу и, как показалось Умелову, специально перевел разговор на другую тему.

— Послушайте, Олег, вы хороший человек и любите мою дочь. Я буду счастлив иметь такого зятя, как вы. Но ваша профессия…

— Что — моя профессия? — не очень вежливо перебил будущего тестя Умелов.

— Она опасная. Я это понял, когда мы летали с вами в Нью-Йорк.

Умелов не стал возражать.

— Олег, пожалуйста, берегите мою дочь. Она все, что у меня есть в этой жизни.

— Иван Андреевич, я обещаю вам, что буду беречь ее и сделаю все, чтобы она была счастлива.

Олег говорил абсолютно искренне. Но в душе он понимал, что сдержать свое обещание ему будет непросто. Если бы Иван Андреевич знал, что две недели назад в Москве его дочь была похищена криминальной группировкой именно из-за компромата, который хранился у Олега, он никогда бы не дал своего согласия на свадьбу Умелова и Марии.

— Вы знаете Олег. Я давно хотел вам сказать, что… — Иван Андреевич хотел выложить Умелову информацию, которая могла перевернуть его представление обо всем, чем он занимался, но не успел.

— А вот и я!

В освещенном пространстве столовой показалась Мэри. Увидев любимую в вечернем платье, Олег невольно открыл рот. Он никогда не видел ее такой.

— Я люблю тебя! — сумел он выдохнуть, любуясь обворожительными формами своей невесты.

* * *

— С Рождеством! — обратилась к мужчинам Мэри.

— С Рождеством! — подхватил Иван Андреевич.

Олег поднял фужер, предлагая всем чокнуться. Мэри и ее отец с улыбками переглянулись. Догадавшись, что в американском обществе этот ритуал не является обязательным, Олег перестал тянуться фужером к присутствующим. Выпив маленькими глотками игристое белое вино, он поставил пустой фужер на стол, накрыв ладонью красивые пальцы своей невесты.

— Предлагаю включить видеокамеру, — предложил Иван Андреевич.

— А я думала, она уже работает.

— Сейчас все поправим.

Включив видеозапись, Иван Андреевич вернулся на свое место и сразу же поднял свой фужер.

— Дорогая Машенька! Сегодня последнее Рождество, которое мы встречаем вместе. Через несколько дней вы с Олегом создадите новую семью. Отныне ваша жизнь будет проходить, как я полагаю, вдали от этого дома. Конечно, это грустно осознавать, но таков удел всех отцов. Рано или поздно ребенок вырастает и покидает родительское гнездо. Я хочу, чтобы ты помнила: ты — самое дорогое, что у меня есть в этой жизни. А вы, Олег, берегите ее.

В глазах Мэри блеснули слезы.

— Ты у меня самый лучший отец в мире! Я очень тебя люблю! — произнесла она сквозь комок в горле.

— Спасибо, Машенька!

Чтобы хоть как-то увести разговор от столь сентиментального настроя, Олег вдруг тихо запел:

Мэри удивленно посмотрела на Олега. Заметив ее взгляд, он замолчал.

— Чьи это слова? — спросила Мэри.

— Михаила Танича.

— Красивые. А дальше как?

— Дальше припев. Только его надо громко петь.

— Пожалуйста, спой еще, — просяще посмотрела на Олега Мэри.

Олег запел красивым шансонным голосом:

— Вы очень хорошо поете! У вас есть музыкальное образование? — подхватил Иван Андреевич.

— Нет, — покачал головой Олег. — Вероятно, это от природы.

— Спойте еще что-нибудь, — попросил Корн. — Может, вы старые русские романсы знаете?

— Это папина слабость, — прокомментировала просьбу отца Мэри, чуть склонившись к Олегу.

Олег отрицательно покачал головой.

— К сожалению, русских романсов я не знаю. Но есть один, очень красивый романс Владимира Высоцкого: «Здесь лапы у елей дрожат на весу».

— Пожалуйста, спойте.

И Олег запел…

* * *

Микроавтобус плавно двигался по вечерней Филадельфии.

— Мистер Торнер, вы все запомнили, что нужно сделать?

— Да, сэр.

Пол Адамс пристально посмотрел на молодого человека.

— Тогда повторите, пожалуйста.

Тэд, кашлянув, начал излагать то, что ему предстояло сделать. Закончив, он выжидающе посмотрел на Адамса.

— Отлично, мистер Торнер. И, пожалуйста, постарайтесь отбросить все эмоции. Помните, что вы это делаете в интересах своей страны.

Тэд кивнул в знак согласия.

— Агент Джонсон! Вы проверили специзделия?

— Да, сэр.

— Тогда покажите мистеру Торнеру, как нужно крепить их.

— Да, сэр.

Адамс пересел на другое сиденье, освободив место для агента Джонсона, который должен был показать Торнеру все нюансы обращения с подслушивающими жучками.

Перед самой остановкой микроавтобуса Джонсон закончил инструктаж и вернулся на свое место.

— Что ж, мистер Торнер, как говорится, ваш выход.

— Я готов, — выдохнул Тэд.

— Тогда идите. И старайтесь не нервничать. Помните, что мы вас страхуем.

Тэд поднялся с сиденья и, застегнув куртку на молнию, направился к двери микроавтобуса.

— Не забудьте подарок, — агент Джонсон протянул Торнеру красочный пакет.

Взяв в руки рождественский сюрприз, Тэд толкнул дверь микроавтобуса и выскочил на промозглую улицу. До дома Корнов нужно было пройти два квартала. Накинув на голову капюшон, Тэд зашагал навстречу неизвестности.

* * *

— Жаль, что в нашем доме нет фортепьяно, и жаль, что никто из нас не умеет на нем прилично играть, — сокрушенно констатировал Иван Андреевич.

Мэри хотела возразить отцу, что и без фортепьяно Олег прекрасно поет, но не успела, поскольку в дверь позвонили.

Она посмотрела на отца.

— Может, это Джессика? — предположил Иван Андреевич.

— Не знаю. Сейчас посмотрю.

Она встала из-за стола и грациозно последовала к входной двери. Открыв ее, она удивленно уставилась на Тэда, который, потупив глаза, тихо произнес:

— Я пришел попросить у тебя прощения. И я хочу помириться с твоим женихом. Пожалуйста, не прогоняй меня. Мне сейчас очень плохо.

Это было сказано таким тоном, что Мэри отошла в сторону, пропуская Тэда в дом. Переступив порог, молодой человек несмело прошел в столовую и с порога обратился к мужчинам:

— Мистер Корн и мистер Умелов, простите меня, что я нарушил ваш семейный вечер. Я скоро уезжаю из Филадельфии в Нью-Йорк навсегда. Я не мог не прийти, чтобы не попрощаться с вами. Мистер Умелов, извините меня за мое поведение. Хоть мне и больно это говорить, но я желаю вам счастья с Мэри. Пожалуйста, сделайте ее счастливой.

Мэри слушала монолог Тэда, стоя позади него. Иван Андреевич подошел к Тэду и с радостью пожал ему руку. Повернувшись к Умелову, он вопросительно посмотрел на него.

— Олег, вы не будете против, если я приглашу мистера Торнера за наш стол?

Умелов тоже поднялся и, обойдя стол, подошел к ним. Посмотрев на Тэда, он первым протянул ему руку, сказав при этом:

— Надеюсь, вы тоже простите мне мою излишнюю горячность?

Не понимая смысла русских слов, Тэд интуитивно почувствовал, что надо согласиться с тем, что сейчас произнес этот русский.

— Да, — утвердительно кивнул он, пожав при этом руку Олега.

Мэри, стоявшая рядом, мысленно поблагодарила Бога за то, что все так хорошо заканчивалось в этот рождественский вечер.

Пройдя к столу, Тэд достал из пакета картонную коробку. Аккуратно открыв ее, он извлек оттуда свой подарок. Это была искусно воспроизведенная сценка появления Христа на свет. Маленькие фигурки Иосифа и Марии, стоявших у яслей младенца, и три фигуры волхвов, расположившихся чуть поодаль, были известны каждому христианину.

— Какая прелесть! Давайте ее в центр стола поставим? — предложила Мэри.

Она даже не могла предположить, что в колыбели, где лежала фигурка Иисуса-младенца, был вмонтирован высокочувствительный микрофон, передающий все, что произносили сидящие за столом.

Тэд, немного освоившись, начал согласно специально разработанной для него тактике ненавязчиво выводить собеседников к тому разговору, которой хотели услышать в своих наушниках люди, сидящие в спецмашине ФБР.

* * *

— Сэр, связь с домом установлена. Сигнал хороший. Он пока идет с основного жучка, — сообщил своему шефу агент Джонсон.

— Надеюсь, у него получится установить и другие жучки, — произнес Пол Адамс.

— Сэр, отец Мэри говорит мистеру Торнеру, что после свадьбы мистер Умелов и его дочь отправляются в свадебное путешествие на Филиппины.

— Отлично! Фиксируйте все, а я поеду в отель. Надо позвонить своим, Рождество все-таки.

— Хорошо, сэр.

Адамс попрощался с агентами, которые оставались дежурить в спецмашине. Выйдя на улицу, он сразу ощутил холодное дыхание Атлантики.

* * *

Утром, когда Мэри и ее отец крепко спали после весело проведенной рождественской ночи, Умелов тихо встал и прошел в столовую.

Подойдя к уже чистому столу, он аккуратно взял в руки подарок Тэда и перевернул его. Снизу картонки шли две тоненькие полоски, замазанные зеленой краской. Определив место, где они кончались, он перевернул картонку и увидел, что это место было прямо под колыбелью Спасителя. Приподняв фигурку младенца, он заметил вороненую сталь ободка мини-микрофона.

«Какое кощунство — использовать Иисуса для таких неблаговидных целей», — подумал Умелов.

Вернув композицию на место, он так же тихо прошел по всем местам, где вчера был Тэд Торнер. Внимательно проверив помещения общего пользования, Олег обнаружил еще два жучка в ванной комнате и холле. Теперь Умелов точно знал, что Тэд Торнер был завербован ФБР.

Что же, сейчас, когда Олег знал о том, что дом прослушивается, можно было использовать это для слива дезинформации. Но спешить в этом деле не стоило. Нужно было хорошенько подготовиться.

Часть шестая. В джунглях Лусона

Глава первая

Сухой сезон

Январь в Маниле — месяц особенный. Это может сказать каждый, кто хоть раз побывал на Филиппинах в это время года. Яркое, не слишком жаркое солнце, теплое море и белый песок городских пляжей делали этот зимний месяц благодатным раем для многочисленных туристов. К этому моменту сезон дождей уже проходил, а жаркий весенний период, когда от дневного зноя хочется быстрее спрятаться в прохладном номере отеля, еще не наступал. Это было самое лучшее время года для того, чтобы в полной мере насладиться прелестью мягкого климата Филиппин и ласковым дыханием теплых вод Южно-Китайского моря.

Для многих филиппинцев, живущих в столице, январь тоже был благодатным периодом. Наплыв иностранцев вносил существенное оживление в туристический сегмент экономики страны, чем пользовались многие горожане, чтобы получить дополнительные доходы.

Вито Гомес был из их числа. В свои двадцать пять лет он вполне прилично владел нескольким языками и прекрасно справлялся с функциями гида для многочисленных туристических групп, а если особенно повезет, то мог поработать и индивидуально на какого-нибудь богатого европейского клиента.

В этот сухой сезон Вито явно везло. Сначала он поработал гидом для пожилой английской супружеской четы, а когда те уехали, он по рекомендации своего родственника устроился переводчиком к русскому миллионеру, прилетевшему на короткий недельный отдых в Манилу вместе со своей секретаршей. А пару дней назад он (опять же по рекомендации другого своего родственника — водителя в местном туристическом агентстве) устроился переводчиком к японскому журналисту, прибывшему из Саппоро.

Этот японец, как оказалось, был не намного старше самого Вито. К счастью, кроме своего родного языка представитель Страны восходящего солнца свободно владел английским. Вито сразу же предложил тому общаться только на нем. Звали этого японца Татцуо Нагаи.

В первый же день работы журналист попросил Вито помочь ему связаться с редакциями ведущих филиппинских газет. Хотя Вито Гомес не имел никаких родственников в сфере средств массовой информации, он, как и большинство филиппинцев, решил не отказывать своему гостю. Для того чтобы выполнить просьбу японца, Гомесу пришлось обращаться к своему компадре Филиппе Родригесу, у которого был влиятельный родственник, имеющий связи в политических кругах Манилы. Выслушав своего крестника, Родригес помог организовать ему необходимые контакты и протекции в ведущих филиппинских СМИ. Получив от своего компадре список редакций газет с телефонами и именами главных редакторов, Вито принялся обзванивать их, чтобы согласовать время встречи с японским журналистом. Договорившись обо всех деталях, Вито передал список газет и график назначенных аудиенций японцу.

Татцуо Нагаи был очень доволен работой своего филиппинского переводчика, а по совместительству еще и помощника. Всего в списке фигурировало пять наиболее крупных филиппинских газет. Это были «Манила таймс», «Филиппин дейли инкуайрер», «Манила буллетин», «Малайа» и «Филиппин стар».

— Мистер Нагаи, вы возьмете меня на переговоры? — поинтересовался Вито, увидев довольное лицо японца.

— Конечно.

— А о чем вы будете беседовать на этих встречах? Если это не секрет.

Японец, улыбнувшись, ответил:

— Я хочу получить в этих газетах информацию о фактах, имеющих отношение к поиску золота на Филиппинах.

— Вы имеете в виду то золото, которое японцы спрятали здесь во время войны? — не сдержался Вито и тут же осекся, поняв, что этот вопрос может быть неприятен или неудобен для японского журналиста.

— Да, именно это я и имел в виду, — спокойно ответил тот.

— О! Это популярная тема в наших газетах. Я сам много раз читал различные статьи.

Японец, улыбнувшись, кивнул в такт словам Вито.

— А вы сами что-нибудь знаете об этой теме? — поинтересовался он у своего помощника.

— Я? Что вы! Я всего лишь скромный переводчик.

— А может, вы знаете кого-то в Маниле, кто мог бы мне помочь получить эту информацию?

Вито задумался, перебирая в памяти свою многочисленную родню.

— Я не уверен, — через несколько секунд продолжил он, — но мой компадре имеет очень влиятельных родственников, в том числе и в государственных органах Манилы. Я спрошу его об этом.

— Спасибо. Я буду вам обязан, если вы мне поможете.

В душе Вито поднялась волна гордости, ведь на Филиппинах было очень престижным оказать услугу кому-то, кто о ней просил. Считалось, что потом этот человек должен был чувствовать себя обязанным.

— Я хочу попросить вас еще об одном одолжении, — обратился к помощнику японец, заметив по мимике Вито, что тому нравилось выполнять просьбы.

Гомес снова сделал внимательное выражение лица.

— О чем?

— Послезавтра в Манилу из Америки прилетают мои друзья. Это молодая супружеская пара. У них медовый месяц, и они хотят провести свой отдых на Филиппинах. Мне нужно для них найти переводчика.

Выслушав японца, Вито улыбнулся.

— Они будут отдыхать отдельно или вы будете общаться с ними?

— Да. Я буду с ними практически все время их отдыха.

— Тогда почему нельзя воспользоваться моими услугами? — искренне удивился Вито.

— Потому что они русскоязычные. Им нужен переводчик, который знал бы кроме английского языка еще и русский.

Вито Гомес рассмеялся.

— Сеньор Татцуо. Я неплохо знаю русский язык, тем более у меня совсем недавно была прекрасная практика с русскоязычными гостями Манилы.

Японец удивленно посмотрел на переводчика.

— Вы действительно владеете русским языком?

— Да. Я говорю и хорошо понимаю, — ответил Вито на русском языке.

Услышав знакомую славянскую речь, японец удовлетворенно закачал головой.

— В таком случае с послезавтрашнего дня я удваиваю ваше жалованье. А сейчас давайте займемся подготовкой к предстоящим переговорам с редакторами газет.

* * *

В номер четырехзвездочного отеля «Ендза Шангри-ла» вошли двое мужчин. Их лица имели характерные черты представителей японского этноса. Первый, помоложе и выше ростом, был одет в расписанную летнюю рубашку навыпуск и широкие светлые брюки свободного покроя. Второй мужчина с короткой стрижкой имел плотное телосложение. Одет он был в дорогой черный костюм со светлой рубашкой и темно- бордовым галстуком. По его виду чувствовалось, что в этой паре главным был он.

На самом деле статус, который он имел на Филиппинах, позволял ему получать от представителей японской диаспоры любую необходимую помощь и содействие в его миссии. Потому что Риохиро Акаши (так звали этого японца), был специальным посланником самого могущественного клана якудзы «Ямагути гуми».

Мужчину помоложе звали Итиро. Он был местным координатором японской диаспоры. Поставив около платяного шкафа большую дорожную сумку, Итиро, повернувшись к своему спутнику, спросил:

— Господин Акаши, вы хотите отдохнуть с дороги?

— Нет, Итиро. Мы сейчас с тобой сходим и купим мне одежду. Я не хочу выделяться в толпе отдыхающих.

— Хорошо, господин Акаши.

Риохиро нравилось, что здесь, на Филиппинах, к нему относились как к настоящему оябуну, почтительно называя по фамилии «господин Акаши». Это в Саппоро, откуда он был родом, его называли только по имени, поскольку он не был главарем ни одной из банд, а оказывал специфические услуги по устранению неугодных людей по приказу местного руководства клана «Ямагути гуми».

Спустившись на лифте в холл отеля, японцы оставили ключи на ресепшн и вышли на жаркую улицу Манилы.

— Ты знаешь, где здесь можно купить приличную летнюю одежду? — обратился Риохиро к своему помощнику.

— Да, господин Акаши. Рядом есть супермаркет «СМ». Еще можно зайти в «Едза Плазу», но там вещи дороже.

Сделав однозначный выбор в пользу качества, Риохиро остановился на втором варианте. В дорогом супермаркете «Едза Плазу» он выбрал для себя несколько баронгов разной расцветки и с цветными вышивками, пару летних брюк и соломенную шляпу с маленьким полями.

Покончив с покупками, они вернулись в отель. Риохиро Акаши переоделся в местную летнюю одежду, достал из своей дорожной сумки пластиковую папку и пересел к столу.

— Итиро, подойди сюда.

Тот послушно подошел к столу.

Риохиро протянул ему чье-то фото.

— Возьми вот эту фотографию, размножь ее и выдай нашим людям. На ней изображен человек, которого нужно найти. Его зовут Татцуо Нагаи. Он журналист газеты «Асахи симбун». Сейчас он в Маниле. Как только вы его обнаружите, установите за ним скрытое наблюдение. Остальные указания я вам дам позже.

— Хорошо, господин Акаши.

Итиро взял со стола фотографию японского журналиста и убрал ее в карман. Поднявшись, он поклонился и быстро вышел из номера.

* * *

После ряда встреч с журналистами местных газет у Татцуо Нагаи появилось несколько интересных фактов и документов, которые, по его мнению, могли оказаться полезными в поисках исчезнувшего золота Ямаситы. Более того, один из журналистов пообещал Татцуо организовать встречу с представителями племени игоротов, живущих в горах на севере Лусона, которые якобы нашли в окрестностях города Багио тайную пещеру с золотыми слитками.

Присутствуя на переговорах с местными представителями прессы в качестве переводчика, Вито Гомес ощущал свою значимость. Волею случая он вдруг стал свидетелем и невольным соучастником расследования тайны, о которой был наслышан с самого детства. И не он один. На Филиппинах многие говорили о японском золоте, которое свозилось сюда во время войны со всех оккупированных стран Юго-Восточной Азии. Можно было остановить практически любого сеньора в Маниле или Багио и спросить его о спрятанном золоте Ямаситы, как сразу можно было услышать какую-нибудь историю об очередном счастливчике, которому повезло найти часть этих сокровищ.

Больше всего Вито не терпелось увидеть русскоязычного журналиста, который сегодня вечером должен был прилететь из США вместе со своей молодой женой. Ведь именно для него Татцуо собирал информацию о золоте Ямаситы. Тот факт, что русский прибывал в Манилу из США, заставлял Вито рисовать в своем воображении этого таинственного журналиста как некоего отважного героя, который по прибытии на Филиппины обязательно найдет утерянные сокровища. Эта наивная уверенность Вито Гомеса подогревалась яркими впечатлениями, полученными недавно от просмотра американского фильма о приключениях Индианы Джонса.

Вито посмотрел на японца, который иероглифами что-то заполнял в формуляре, лежащем на столе.

— Господин Нагаи, я могу отлучиться на пару часов?

Японец отвлекся от своего занятия и, обернувшись, посмотрел на переводчика.

— Хорошо. Только не опаздывай. Нам надо будет вместе выехать в аэропорт, чтобы встретить моих друзей.

— Не волнуйтесь, я успею вернуться.

Нацепив на переносицу солнцезащитные очки, Вито вышел из номера. В холле отеля он чуть не столкнулся нос к носу с рослым японцем в желтом баронге. Увидев Гомеса, тот сразу же отвернулся от него. Вито мог поклясться чем угодно, что сегодня он уже видел этого сеньора, причем не единожды. Оглянувшись на незнакомца, Гомес быстро покинул холл отеля.

* * *

Проводив взглядом незнакомца в солнцезащитных очках, Итиро знаком подозвал к себе молодого человека, сидевшего на диване напротив огромного телевизора.

— Проследи за ним. Только сделай так, чтобы он тебя не заметил.

Молодой человек, имеющий внешность стандартного филиппинца, молча кивнул и не торопясь вышел следом за Вито Гомесом.

Подождав, пока его подручный скроется за дверями отеля, Итиро быстро направился к телефонному аппарату, висевшему на противоположной стене холла. Набрав семизначный номер, он негромко произнес в трубку:

— Господин Акаши, переводчик покинул отель минуту назад. Я отправил за ним Хосе. Какие будут указания?

— Итиро, — раздался в ответ спокойный голос шефа, — оставь в отеле кого-нибудь за себя, а сам приезжай ко мне. Я дам тебе дополнительные инструкции.

— Хорошо. Я скоро буду.

Сделав все как велел господин Акаши, Итиро на такси отправился в отель «Шангри-ла». Оябун встретил своего помощника в белом атласном халате с логотипом отеля. Пройдя мимо Риохиро вглубь номера, Итиро краем глаза заметил на застеленной кровати сложенный горкой синоби-седзоку, на котором лежал меч ниндзя. Стараясь скрыть свое удивление, Итиро присел возле стола.

Увидев смятение в глазах молодого человека, Акаши еле заметно усмехнулся, прошел к платяному шкафу и скинул с себя атласный халат. Перед взором восхищенного помощника предстало мускулистое тело шефа, испещренное цветными татуировками в виде батальных сцен из самурайской жизни. Даже руки мужчины, вплоть до запястий, были покрыты цветными рисунками. Надев сиреневый баронг с красной вышивкой, Риохиро сразу же превратился в обычного среднестатистического азиата, поскольку глухой стоячий воротник и длинные рукава полностью закрыли все его цветные тату.

Риохиро положил перед своим помощником цветные фото, на которых были запечатлены молодой европеец и симпатичная девушка, явно имеющая азиатские корни.

— Вот еще две фотографии. Размножь их и раздай нашим людям. Эти двое могут скоро появиться в Маниле.

— Хорошо, господин Акаши, — еле заметно поклонился Итиро и принялся внимательно разглядывать полученные снимки.

— Учти, что этот европеец очень умный. Он крайне внимателен к деталям, поэтому твои люди должны быть осторожны. Он не должен знать, что за ним ведется наблюдение.

— Я все сделаю, господин Акаши, — вновь поклонился Итиро.

— И еще. Найди надежных людей из местных, которые могут быть проводниками в горах Центральных Кордильер. Я думаю, что мы скоро отправимся туда.

— Хорошо, я займусь этим.

— И постарайся сам не вести наблюдение за объектом. Твоя внешность сразу выдает в тебе японца. Пусть этим занимаются наши друзья-филиппинцы.

Итиро кивнул в знак согласия.

— Я могу идти?

— Да. Но как только ты найдешь людей, знающих горную местность в Центральных Кордильерах, сразу же сообщи.

— Хорошо.

* * *

Оставшись в одиночестве, Татцуо Нагаи продолжил заполнять формуляр, лежащий перед ним. Это был подробный отчет в Информационно-исследовательское бюро при Кабинете министров Японии о тех действиях, которые он уже совершил и планировал совершить в ближайшее время.

Закончив писать, он взял в руки исписанный лист бумаги и еще раз внимательно все перечитал. Там было написано следующее: «Прибыл в Манилу 22 января. Расположился в отеле „Хайят“ в номере 412. Сразу же по прибытии в Манилу обратился в туристическое агентство „Манила бейс“ для поиска местного переводчика. По рекомендации агентства принял на работу некоего Вито Гомеса, который владеет несколькими языками, в том числе английским и русским. Вито Гомес — коренной житель Манилы, двадцати пяти лет, по национальности тагал, общителен и гостеприимен. Имеет влиятельного родственника, у которого есть связи в органах власти Манилы. Благодаря этим связям мне была оказана необходимая протекция в средствах массовой информации Манилы. На данный момент я имел контакты с редакциями пяти ведущих газет Филиппин: „Манила таймс“, „Филиппин дейли инкуайрер“, „Манила буллетин“, „Малайа“ и „Филиппин стар“. По информации, полученной от филиппинских коллег-журналистов, мне стало известно о нескольких свидетелях, которые могут подтвердить факты об уже найденных золотых предметах и слитках золота.

Сегодня вечером в Манилу прибывает господин Умелов со своей супругой. Проживать они будут в том же отеле, что и я, в номере 418. После приезда русского журналиста я сообщу вам о его дальнейших планах и действиях. С уважением, Татцуо Нагаи».

Запечатав отчет, Татцуо печатными латинскими буквами написал на конверте адрес и имя человека, которому предназначалось это послание: «Токио. Главное почтовое управление, а/я 79, господину Фудзите Сиро». Адрес был подставным, а имя — настоящим, оно принадлежало сотруднику разведки, через которого Татцуо Нагаи держал связь с Информационно-исследовательским бюро Японии.

Спустившись в холл отеля, он спросил у девушки за стойкой ресепшн, можно ли через администрацию отеля отправить почтовую корреспонденцию.

— Давайте ваше письмо, — с улыбкой сказала она, — его сегодня же отправят адресату.

Отдав девушке конверт, японец направился к себе номер. Он не обратил внимания на сидевшего в холле низкорослого филиппинца, который делал вид, что увлеченно читает газету, а на самом деле внимательно наблюдал за ним.

* * *

В здании аэропорта имени Ниноя Акино было свежо и сухо. Теплый влажный воздух Манилы господствовал только за стеклянными стенами международного терминала.

Вито внимательно наблюдал за реакцией Татцуо Нагаи, пытаясь определить, увидел ли тот в толпе прилетевших русского журналиста. Наконец лицо японца просияло. Это означало, что те, ради кого они приехали в аэропорт, появились в зоне выхода пассажиров.

— Господин Умелов! — воскликнул Татцуо и замахал рукой высокому темноволосому европейцу, который неторопливо шагал к выходу, толкая перед собой металлическую тележку с багажом. Рядом с ним шла красивая стройная девушка. Она придерживала большой пакет, лежащий сверху остальной поклажи.

— Добрый день, Татцуо, — произнес в ответ русский журналист и помахал японцу в ответ свободной левой рукой. Девушка тоже махнула ему ладошкой.

Вито отошел чуть в сторону, давая возможность Татцуо выразить свои чувства к гостям. Наблюдая со стороны за крепким рукопожатием двух мужчин, он думал, что так могут приветствовать друг друга только старые верные друзья. Наконец Татцуо обратил внимание на Вито.

— Позвольте представить вам нашего переводчика и по совместительству помощника и гида — Вито Гомеса. Уверен, что он будет вам очень полезен, поскольку Вито свободно владеет не только английским, но и русским языком.

— Вот как? — не смог скрыть своего удивления русский журналист. — Вы действительно говорите на русском?

— Да.

— Отлично. Тогдапозвольте мне представиться на моем родном языке.

Вито с радостью кивнул в ответ.

— Меня зовут Олег Умелов, — по-русски произнес он, — а это моя супруга Мария. Впрочем, вы можете обращаться к ней по имени Мэри.

Девушка улыбнулась Вито и, протянув ему руку, представилась:

— Мэри.

— Вито Гомес, — смутившись, ответил молодой человек.

Татцуо нетерпеливо посмотрел на Умелова.

— Мы можем идти к такси. Апартаменты в отеле «Хайят» уже забронированы на ваше имя.

Русский журналист с благодарностью кивнул японцу и, развернув тележку, толкнул ее в сторону выхода.

Выйдя на улицу, Олег и Мэри сразу ощутили теплый и влажный воздух субтропиков. После холодной и промозглой Филадельфии, откуда они только что прилетели, этот цветущий город казался им раем, который они заслужили.

Сняв с тележки дорожные сумки, они пристроились в хвост пестрой многонациональной очереди, которая быстро двигалась в зону посадки такси, где бойко орудовали местные полицейские, регулируя движение таксомоторов. Загрузив свои вещи в синий «Ниссан», Умелов с Мэри сели на заднее сиденье автомобиля. Уже через тридцать минут они очутились возле центрального входа отеля «Хайят». Следом за ними подкатило такси, на котором приехали Татцуо и Вито.

Положив вещи на тележку стюарда, вновь прибывшие оформили документы у стойки ресепшн, после чего все вместе прошли в зону лифтов.

Когда за тремя мужчинами и женщиной закрылись двери лифта, молодой филиппинец, все это время незаметно наблюдавший за ними, вышел из холла отеля и на такси отправился в отель «Шангри-ла».

Глава вторая

Белый песок

Только тот, кому довелось провести медовый месяц в ласковом тропическом раю, мог понять всю глубину наслаждения, присущую счастливым молодоженам. Любимый человек рядом, яркое солнце, синее теплое море и белый песок городских пляжей делали каждый день пребывания Олега и Мэри на Филиппинах похожим на сказку.

Умелов наслаждался этими ощущениями, глядя на светящиеся глаза своей жены. Мэри тоже была на седьмом небе от счастья. Им казалось, что так будет продолжаться всегда…

Мэри привстала с белого песка и посмотрела на спокойную гладь моря.

— Может быть, еще искупаемся?

— Только я больше не хочу в тапочках плавать, — тоже приподнялся с лежака Умелов.

— Но нам же сказали, что без них ни в коем случае нельзя. Можно наколоть ногу о морского ежа.

— Тогда поплыли на плот, — предложил Олег.

— Поплыли, — согласилась Мэри.

Они поднялись с песка и пошли к пирсу, где дежурила небольшая лодка, курсирующая межу берегом и плавучим пляжем. Выяснив у аборигена, управляющего лодкой, во сколько им обойдутся два часа купания на плавучем пляже вдвоем, Умелов достал из кармана джинсов шестьсот песо и, не торгуясь, оплатил поездку. Филиппинец благодарно принял оплату, помог Мэри забраться в лодку и, дождавшись, когда в ней разместится Умелов, оттолкнулся от пирса. Лодка резво понеслась в открытое море и уже через пять минут причалила к плавучему пляжу.

С берега это сооружение почему-то казалось хлипким и непрочным. Умелов даже решил, что это всего лишь бамбуковый плот, стоящий на якоре. Но на поверку оказалось, что плавучий пляж представлял собой большую прямоугольную платформу, собранную из синих пластиковых кубов, соединенных между собой большими шпильками, сделанными из такого же пластика, на которых красовался лейбл MAGIC FLOAT.

Выбравшись из лодки, Умелов прошелся по необычному сооружению, проверяя его на прочность. Спасатель, сидевший на шезлонге под большим белым зонтом, засмеялся и показал Умелову большой палец.

— Этот плот крепко привязан? — по-английски спросил сияющего филиппинца Олег.

— Да.

— А какая здесь глубина?

— Пять метров.

— Тут есть акулы или мурены? — с интересом разглядывая местность, спросила Мэри.

— Нет. Они дальше в море, у рифов, а здесь можно встретить только рыбу-дьявола. Но она в это время года не опасна.

Мэри сразу поняла, что речь шла о большом скате, которого называли манта. Все же морская биология была ее основной специальностью.

Спасатель, встав с шезлонга, подошел к молодым людям и протянул им снаряжение ныряльщиков.

— Вот, возьмите маски. Вы можете плавать в открытом море, а можете в защищенной зоне, — при этом он показал рукой на огромный квадратный проем посредине плота, — эта зона огорожена сетками.

Только сейчас до Умелова дошло, каково было предназначение этого, по сути дела, внутреннего бассейна.

Взяв у филиппинца маску, Олег посмотрел на свою жену.

— Ну, где будем нырять?

— Конечно, в открытое море, — не раздумывая, ответила Мэри.

— А может, в защищенном бассейне? — Умелов кивнул в сторону проема.

— Эх ты, трус, — засмеялась девушка, — тут, на мелководье, нет ни одного опасного для человека морское существа. Акул, мурен и морских змей ты здесь точно не встретишь. Я тебе это обещаю как специалист по морской биологии.

Она явно подтрунивала над ним.

— А я и не боюсь, — спокойно ответил Олег, — между прочим, я лучше тебя плаваю и ныряю, так что ты сильна в теории, а я в практике.

Умелов подмигнул жене и, надев маску, спрыгнул с плота в открытое море.

* * *

На бульваре Рохас у здания Љ 1201, где располагалось посольство Соединенных Штатов Америки, притормозило такси. Из него вышел подтянутый мужчина в темных очках. Он держал небольшую дорожную сумку и серый льняной пиджак.

Пройдя к дверям посольства, он предъявил документы морскому пехотинцу, стоявшему у входа, и беспрепятственно проследовал внутрь. Пройдя еще две зоны контроля, мужчина поднялся на второй этаж, где находись помещения политического отдела посольства. Приоткрыв дверь, на которой висела латунная табличка с номером 7, он поприветствовал сидевшего там чиновника:

— Привет, Джо!

— Сэм? Какими судьбами? Тебя ведь вроде бы перевели в Токио?

— Да. Но руководство попросило опять вернуться в Манилу. Им срочно понадобились мои связи на Филиппинах.

Хозяин кабинета Джо Стокер поднялся навстречу своему гостю — Сэмюэлю Хьюстону, который по имени и фамилии был полным тезкой первого президента Республики Техас.

— Где остановился? — поинтересовался Стокер.

— В отеле «Хайят», — ответил Сэм, наливая себе минеральную воду из пластиковой бутылки.

— А почему не на нашей квартире? — поинтересовался Джо, имея в виду съемную квартиру для сотрудников ЦРУ, работающих в Маниле.

— Мне так удобней, — ответил Сэм. Он решил пока не рассказывать Джо о том, что в отеле «Хайят» проживал тот, ради кого его и вернули на Филиппины.

— Я могу тебе быть чем-то полезен? — поинтересовался Стокер.

— Да. Мне помнится, что у тебя были хорошие связи в некоторых средствах массовой информации Манилы.

— А что тебе конкретно нужно?

Сэм ответил не сразу. Сначала он открыл свою сумку и вытащил из нее белый бумажный конверт. Раскрыв его, он извлек оттуда несколько фотографий, на которых был запечатлен какой-то молодой мужчина с симпатичной девушкой.

— Это русский журналист Олег Умелов, — пальцем показал Хьюстон на первый снимок. — А это его жена Мария Умелова, уроженка Филадельфии, гражданка США, в девичестве Мэри Корн. Их свадьба состоялась несколько недель назад в Пенсильвании.

Сейчас они находятся в Маниле. Есть информация, что Умелов прибыл на Филиппины с целью проведения частного журналистского расследования. Он собирает информацию о золоте и ценностях, которые Япония награбила и скрыла во время Второй мировой войны.

— Ты имеешь в виду золото Ямаситы? — переспросил Джо.

— Ну, если тебе будет так угодно, то да.

— И для чего же тебе нужны мои связи в прессе?

Хьюстон присел на стол, положив пустой конверт рядом с собой на столешницу.

— Он журналист. И я уверен, что основную информацию о поисках золота он постарается узнать от своих филиппинских коллег. Возможно, он уже связывался с какими-то редакциями заранее. Я бы хотел, чтобы ты выяснил по своим каналам, были ли такие контакты.

Джо присел на свое кресло и еще раз посмотрел на фотографии. Положив их на стол, он дипломатично спросил:

— Прости, Сэм. Но я не понимаю, почему мы должны заниматься этой ерундой! Ведь про японское золото уже столько написано, что найти что-либо новое в этой истории уже невозможно.

Хьюстон вновь взял небольшую паузу. Он понимал, что таким образом Джо пытался его прощупать. Этот старый лис наверняка захочет связаться с руководством Управления, чтобы подтвердить полномочия Сэма.

«Ну что ж, это его право», — подумал Хьюстон и с улыбкой посмотрел на Джо.

— Руководство Управления очень серьезно относится к деятельности русского журналиста. Больше, к сожалению, я тебе сказать ничего не могу, потому что сам не знаю всей подоплеки вопроса. Зато я знаю другое. Этот журналист появился здесь, в Маниле, не ради своего медового месяца. Он здесь ради своего расследования. И мы должны знать о каждом его шаге на Лусоне.

Джо сделал серьезное выражения лица.

— Хорошо, Сэм. Я сегодня же выясню по своим каналам о его контактах с филиппинской прессой.

— Спасибо, старина.

Хьюстон взял фотографии со стола и засунул их обратно в конверт. На столешнице осталось лежать только одно фото с русским журналистом.

— Надеюсь, тебе достаточно будет этой фотографии?

— Вполне, — согласился Джо.

— Тогда я пошел. Мне еще надо кое с кем сегодня встретиться.

Хьюстон махнул Стокеру на прощание рукой и отправился к выходу.

— Если я что-нибудь выясню, как мне с тобой связаться?

Сэм остановился в дверях кабинета.

— Мой номер в отеле — триста семь. Позвони администратору отеля и оставь сообщение о том, что ты меня искал.

— О'кей, — кивнул Джо Стокер.

Хьюстон еще раз махнул рукой и вышел.

* * *

От белого песка и яркого солнца уже начинали болеть глаза. Умелов перевернулся на другой бок, подставив свою правую сторону под горячие лучи тропического солнца. Мэри тронула его за плечо.

— Олежка, может, на сегодня хватит? А то обгорим.

— Пожалуй, да, — кивнул Умелов и поднялся с лежака.

— Тогда пошли.

Они собрали вещи и не торопясь побрели в зону бассейнов с пресной водой. Окунувшись в одном из них, они переоделись и вышли к центральному входу отеля, где всегда дежурило несколько такси. Назвав свой отель, молодожены плюхнулись в выстуженный кондиционером салон «Ниссана».

— А когда мы поедем в джунгли? — спросила Мэри, прижавшись к плечу мужа.

— Уже скоро. Сегодня Татцуо должен договориться о встрече с человеком, который заочно согласился стать нашим проводником в горных джунглях.

— А почему нам нужен проводник? — Мэри было явно интересно слушать ответы Олега.

— Потому что горные джунгли — очень опасное место. Там можно легко заблудиться и, кроме всего прочего, там живут не тагалы, а игороты. А у этих народов совсем другие обычаи, чем у тех, кто живет в городах и поселках.

— А кто такие тагалы и кто такие игороты? — не унималась девушка.

— Тагалы — это основная народность, живущая на Филиппинах. Практически все, кого ты встречаешь в Маниле, как раз представители этой народности. А игороты — это горцы, которые сильно отличаются от остальных и своим укладом жизни, и своей религией. Когда-то их называли охотниками за головами.

— Почему?

— Потому что они, убивая врага, обязательно его обезглавливали.

— Фу, какая дикость, — поморщилась Мэри, очевидно, представив эту картину.

— Но это все в прошлом. Сейчас они законопослушные граждане. Но тем не менее лучше, если с нами будет человек, который знает их обычаи и нормы поведения. Вот поэтому Татцуо ищет такого проводника.

— А Вито разве не подойдет для этой роли? — наивно поинтересовалась Мэри.

— Вито хороший помощник и хороший переводчик, но он городской человек и к тому же тагал, — спокойно аргументировал свой ответ Умелов.

— Тебе видней, — согласилась она.

Олег внимательно посмотрел на жену и понял, что пришло время поговорить с ней о том, о чем он никак не решался до этого.

— Машенька, — серьезно начал он, — послушай меня, пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты со мной отправлялась в эту поездку.

Мэри с недоумением посмотрела на мужа.

— Почему? — в ее голосе прозвучали нотки обиды.

— Потому что эта поездка в джунгли может оказаться очень опасной. У меня нехорошие предчувствия на этот счет.

Олег посмотрел Мэри прямо в глаза в надежде найти в них понимание. Девушка решительно взяла его руку.

— Тогда я тебя тоже не отпущу, — твердо проговорила она.

Олег тяжело вздохнул.

— Пойми, это мой шанс найти истину. Я знаю, что она уже рядом. И еще я знаю, что ты мое слабое звено. Если вдруг с тобой что-нибудь случится, то я просто не смогу дальше жить, — Олег крепко сжал ее ладонь, — так что тебе лучше остаться в Маниле.

— А если со мной что-нибудь произойдет, пока ты будешь в джунглях? Ведь, пока ты со мной, ты меня оберегаешь. А как только я останусь одна, эта защита исчезнет. Ты же не доверишь меня никому другому?

Умелов вдруг осознал, что Мэри была права. Действительно, как он может на несколько дней оставить ее одну в чужой стране, зная, что он сам находится под пристальным вниманием ЦРУ. Ведь это в США цэрэушники действовали с оглядкой на внутренние законы Штатов, а за границей они могли делать все, что угодно. Наверняка в Маниле Умелова уже «вел» кто-то из местного посольства. Он как журналист прекрасно знал о том, что у посольства (а уж тем более американского) были не только дипломатические функции.

Олег еще сильнее сжал ладонь жены.

— Хорошо. Мы едем вместе.

Мэри победоносно улыбнулась.

— Я знала, что ты примешь правильное решение.

Умелов ничего не ответил, молча склонив к ней свою голову.

* * *

Риохиро Акаши несколько раз с силой рубанул воздух коротким мечом ниндзя.

В дверь номера кто-то постучал. Громко выдохнув, японец ловким движением засунул клинок в черные ножны. Приподняв покрывало двуспальной кровати, он быстро сунул туда синоби-гатану, поправил покрывало и пошел к двери.

— Господин Акаши, есть новости, — прямо с порога начал говорить явно чем-то взволнованный Итиро.

— Успокойся и расскажи все обстоятельно, — сухо проговорил Риохиро, взглядом осадив своего помощника.

Осознав, что он и вправду излишне эмоционален, Итиро поклонился и начал спокойно излагать ту информацию, ради которой он так спешил сюда.

— Господин Акаши, я нашел надежного человека, который сможет быть для нас проводником в горных джунглях. Он сейчас ждет нашего ответа. Внизу, в холле.

Риохиро нахмурил брови.

— Зачем ты привел его в наш отель?

— Он надежный человек, господин Акаши. Вам не стоит волноваться. Я могу поручиться за него.

Риохиро сделал жесткое выражение лица, пристально посмотрев на своего помощника. От этого колючего взгляда Итиро стало не по себе.

— За деньги ручайся, за человека никогда, — словами народной пословицы выразил Риохиро свое отношение к самоуверенности молодого кобуна.

— Извините, господин Акаши. Я был не прав, когда сделал этот опрометчивый шаг.

— Запомни на будущее, Итиро. Лошадь познается в езде, а человек — в общем деле, — нравоучительно продолжал Риохиро воспитывать своего помощника, напомнив ему еще одну японскую мудрость.

— Господин Акаши, что я сейчас должен сделать? Может, мне спуститься вниз и сказать проводнику, что встреча будет в другом месте?

— Это глупо. И это может вызвать у него настороженность. Иди и пригласи его ко мне в номер. Скажи ему, что я оказываю величайшее доверие, приглашая его к себе. Входи без стука. Я оставлю дверь приоткрытой.

Итиро, слегка поклонившись, быстро отправился выполнять поручение шефа.

Тем временем Риохиро подошел к платяному шкафу и достал оттуда аккуратно свернутый костюм ниндзя. Взяв из этого набора только ига-бакама и таби, он скинул халат и уверенно надел эти предметы. Достав из-под покрывала меч ниндзя, он обнажил его и начал перед зеркалом имитировать технику защиты от нападения.

Риохиро слышал, как приоткрылась дверь номера и в помещение вошли двое. Прежде чем повернуться к вошедшим, он заметил в отражении зеркала, как вытянулось лицо филиппинца при виде его татуированного торса.

— Господин Акаши, я привел вам нашего друга, — с почтением проговорил Итиро, — его зовут Мигель Родригес.

Японец выжидающе посмотрел на своего шефа, который в штанах ниндзя выглядел еще более устрашающе. Риохиро повернулся к посетителям и рукой показал на центр комнаты.

— Прошу вас к столу.

Филиппинец, ни слова не понимавший по-японски, с открытым ртом разглядывал живого ниндзя. Он был явно ошарашен увиденной картиной.

Акаши сложил меч в ножны и вышел из комнаты. Переодевшись в ванной в обычную одежду, оставленную там заранее, Риохиро вышел к гостям. Присев рядом с ними за стол, он стал обстоятельно спрашивать Мигеля Родригеса о том, что тот знает о джунглях провинций Нуэва и Вискайя, которые располагались в районе Центральных Кордильер. Риохиро неплохо знал английский язык, но в данной ситуации он говорил по-японски, делая вид, что не понимает, о чем говорил его филиппинский собеседник. Итиро не спеша переводил его вопросы на английский язык. В ответ Родригес так же обстоятельно пытался рассказать то, что он знал сам.

За час общения Риохиро выяснил, что Мигель был коренным жителем Багио. С детских лет он с отцом работал в джунглях на вырубке леса в провинции Нуэва. Он был прекрасно знаком с обычаями игоротов, которые населяли горные джунгли, и, самое главное, он знал несколько мест в горах, где можно хорошо и надолго укрыться. Как раз это и нужно было Риохиро Акаши.

В конце разговора Мигель попросил японцев озвучить сумму за его услуги.

— Переведи ему, что мы готовы заплатить десять тысяч песо, если он покажет нам место в Кордильерах, где можно надолго укрыться. Это место должно быть недоступно для других.

Итиро перевел слова своего шефа, после чего филиппинец заулыбался и быстро что-то заговорил в ответ.

— Он сказал, что согласен на такую сумму, хотя ему сегодня сделали более выгодное предложение. Еще Мигель сказал, что он рад послужить настоящему ниндзя.

Риохиро насторожился.

— Спроси его, — обратился он к Итиро, — от кого еще он сегодня получил предложение.

Помощник перевел вопрос филиппинцу, затем обратился к Риохиро.

— Он сказал, что сегодня утром встречался с японцем из отеля «Хайят».

— Спроси, для чего его хотели нанять.

Риохиро терпеливо ждал, пока филиппинец что-то долго объяснял его помощнику. Наконец он услышал ответ.

— Он сказал, что этот японец ищет проводника для участия в экспедиции к пещере, где когда-то было спрятано золото, которое якобы нашел Маркос. Этот японец предложил Мигелю двадцать тысяч песо, но тот отказался.

— А почему он отказался от такой суммы? — перебил своего помощника Риохиро.

Родригес снова начал что-то долго объяснять. Итиро быстро перевел шефу услышанное.

— Он сказал, что слышал об этой пещере, но идти в этот район провинции он боится, потому что это исконная территория нескольких родов илонготов. Он сказал, что четыре года назад в районе деревни Абака, которая находится в провинции Нуэва, разыгралась трагедия. В отместку за случайное убийство одного из членов общины три рода илонготов вышли на тропу войны и стали обезглавливать всех, кто появлялся на их территории. За неделю они обезглавили тринадцать человек из числа местных крестьян и лесорубов. И только вмешательство регулярных войск остановило эту резню. Вот поэтому Мигель боится этого района в провинции Нуэва.

Внимательно все выслушав, Риохиро слегка приподнял свою бровь. Он впервые слышал о существовании на Филиппинах такого дикого вида кровной мести.

— Скажи Мигелю, что я добавляю ему еще десять тысяч песо за его информацию. Сними для него недорогую комнату в каком-нибудь бунгало. И завтра же вместе с ним займись подготовкой снаряжения для нашей экспедиции.

— Хорошо, господин Акаши.

Итиро пересказал Родригесу слова своего шефа. При упоминании о дополнительных десяти тысячах песо лицо филиппинца расплылось в широкой улыбке. Он поблагодарил господина Акаши на своем диалекте и, раскланявшись, удалился вместе с Итиро.

Оставшись в одиночестве, Риохиро положил руки на стол и закрыл глаза. Он был доволен тем, что случайно узнал о планах русского журналиста. В том, что японец из отеля «Хайят» и есть журналист Татцуо Нагаи, Риохиро не сомневался. И то, что он по поручению Умелова пытается найти проводника для своей экспедиции, было как нельзя кстати.

Согласно своему предварительному плану Риохиро Акаши хотел сначала найти и оборудовать в горных джунглях тайное место, где можно было в случае необходимости надолго и безопасно спрятать пленника. После этого Риохиро хотел выманить Умелова на встречу. Во время его отсутствия он планировал захватить в заложники его американскую жену и спрятать ее в горных джунглях. Он не сомневался, что русский журналист, спасая жену, будет вынужден отдать ему письмо, которое являлось опасным компроматом против его оябуна, господина Ацуо Таканиси.

Неожиданная новость, полученная от филиппинца, очень обрадовала японца. Значит, русский журналист сам идет в «открытую пасть дракона», отправляясь в провинцию Нуэва, тем самым упрощая замысел Риохиро. Ведь в джунглях провести захват заложника гораздо проще, чем в городе.

Теперь Риохиро Акаши мог точнее спланировать свои дальнейшие действия.

* * *

Умелов переоделся в свежее белье и достал из сумки лист бумаги с адресом человека, которого он хотел найти в Маниле. Его звали Чарльз МакДуглас. Именно он когда-то был компаньоном некоего Дэна Фаррела, который руководил тайной операцией на Курильском острове Онекотан летом 1985 года. Умелов также знал о том, что Чарльз МакДуглас уже давно занимается поисками японского золота на территории Филиппин. Возможно, МакДугласу было известно, каким образом его компаньон Дэн Фаррел впервые получил информацию о тайнике с золотом, который находился на Курильском острове.

Олег повернулся к Мэри и жестом попросил ее, чтобы она подошла к нему ближе.

— Я все думаю, — обратился он к жене, — как мне лучше сделать подход к этому Чарльзу МакДугласу?

— Давай я к нему съезжу, — предложила подошедшая к мужу Мэри.

— Ты? — Олег сделал удивленное лицо, хотя интуитивно ожидал от нее именно этого ответа.

— По-моему, это хороший вариант. Я молодая и симпатичная женщина, к тому же американка. Думаю, мне будет легче найти к нему подход, чем тебе. А когда я подготовлю почву, то попрошу его о встрече с тобой.

— Хорошо. Но прежде чем звонить ему, давай отправим Вито к его дому. Пусть наш филиппинский друг постарается выяснить какие-нибудь дополнительные подробности об этом МакДугласе.

Олег снял трубку и набрал номер Татцуо.

— Добрый день. Как ваши дела? — на американский манер поинтересовался у японца Умелов. — Вито у тебя? Тогда приходите в мой номер.

Положив трубку, он посмотрел на Мэри.

— Убери, пожалуйста, наше пляжное белье, а то перед гостями неудобно.

Девушка беспрекословно сняла со спинок стульев купальники и убрала их в платяной шкаф.

Дождавшись Татцуо и Вито, Умелов пригласил их к небольшому столу в центре номера.

— Татцуо, ты встречался с проводником? — Олег сразу перешел к главному.

— Да. Но он отказался от нашего предложения.

— Сказал почему?

— Он боится идти в этот район Кордильер.

— А чего именно он боится?

— Не объяснил, — в очередной раз лаконично ответил Умелову Татцуо.

— Где же мы тогда найдем проводника?

В разговор неожиданно вмешался молчавший до этого Вито Гомес.

— Простите, но я думаю, что лучше это сделать в Багио. Я спрошу у моего компадре о его родственниках в этом городе. Если у него есть там родня, то через них мы найдем хорошего проводника. Ведь Багио граничит с провинцией Нуэва.

— Спасибо, Вито, — кивнул ему Олег, — пожалуйста, сегодня же свяжись со своим крестным и выясни этот вопрос. Кроме этого, у меня к тебе есть еще одна просьба.

Умелов протянул филиппинцу лист бумаги с адресом МакДугласа.

— Пожалуйста, съезди вот по этому адресу. В этом частном доме живет человек, который нам нужен. Мне хотелось бы, чтобы ты постарался выяснить у соседей или прислуги, что это за человек, чем он занимается. В общем, меня интересует все, что ты сможешь узнать о нем.

— Хорошо, сеньор. Я могу ехать?

— Да, поезжай. И вот еще, — Умелов протянул Вито две тысячи песет, — возьми на дополнительные расходы.

— Спасибо, — поклонился Гомес и, взяв деньги, сразу же ушел выполнять поручение русского журналиста.

Умелов переключил свое внимание на японца.

— Татцуо, пожалуйста, расскажи мне еще раз о том, что вы успели на сегодняшний день купить для нашей экспедиции.

Японец не спеша стал перечислять Умелову все покупки, которые они делали с Вито. Умелов кивал, слушая японца. Иногда Олег что-то быстро записывал в свой блокнот, лежащий перед ним на столе.

— Итак, давай подведем черту. На сегодняшний день в нашу экспедицию входит шесть человек. Это я, моя жена, ты, наш переводчик Вито, журналист газеты «Манила таймс» Марко Санчес, который согласился помогать в нашем расследовании, и, собственно, тот отставной офицер филиппинской гвардии, который, по словам нашего коллеги, знает, где находится эта тайная пещера.

Татцуо кивнул в знак согласия.

— Что мы сейчас имеем? Арендованный микроавтобус «Форд» на восемь посадочных мест. Из снаряжения у нас есть шесть комплектов спальных мешков, веревки, фонари, противомоскитные сетки, посуда, компасы. Из оружия у нас только пять боло на каждого из мужчин. Нам, наверное, придется просить Вито, чтобы он купил для себя пистолет, ведь в джунглях совсем без огнестрельного оружия нам не обойтись.

Татцуо снова кивнул.

— Может, ты еще что-нибудь вспомнишь, что я мог упустить из виду? — Умелов вопросительно посмотрел на японца.

— Если нам действительно нужно будет спускаться в пещеру, то для длительного освещения могут понадобиться факелы. Еще нам нужны медикаменты и мази от москитов.

Умелов записал пожелания японца в свой блокнот.

— Завтра надо докупить все это.

При этом он показал шариковой ручкой на свою последнюю запись.

— Хорошо, Олег.

Татцуо впервые за все время их знакомства назвал русского журналиста по имени. Умелов улыбнулся японцу.

— Я рад, что мы полностью перешли на «ты».

— Я тоже.

Мэри, все это время стоявшая в стороне, подошла к мужчинам.

— Вы, по-моему, забыли включить в список очень важную вещь. Без нее у нас всех могут быть большие проблемы.

— Ты имеешь в виду ружье? — серьезно спросил Умелов.

— Нет. Я имею в виду туалетную бумагу.

После этих слов все трое в голос засмеялись.

Глава третья

Зов джунглей

Молодая симпатичная филиппинка за стойкой реcепшн обратилась к американцу, вошедшему в холл отеля.

— Мистер Хьюстон, вас искал мужчина. Он представился именем Джо и сказал, что вы знаете, кто он.

— Благодарю вас, — улыбнулся Сэм девушке.

Поднявшись в свой номер, он сразу же набрал номер Политического отдела посольства США.

— Привет, Джо.

— А, это ты, Сэм? Добрый день. Тебе передали, что я тебя искал?

— Конечно. Поэтому я и звоню.

— У меня есть для тебя информация. Когда ты сможешь подъехать?

— Прямо сейчас.

— Тогда жду тебя.

Хьюстон положил трубку на аппарат и, подойдя к зеркалу, посмотрел на свое отражение. Оставшись довольным своим видом, он вышел из номера и по служебной лестнице поднялся на один этаж выше. Выглянув в коридор и убедившись, что там никого нет, он сделал скучающий вид и неторопливо пошел по коридору.

Из двери 418-го номера, где проживал русский журналист со своей женой, вышел молодой филиппинец и быстро отправился в зону лифтов. Хьюстон уже знал, что Умелов поддерживает близкие отношения с японцем из 412-го номера, а этот филиппинец, судя по всему, был их переводчиком.

Повинуясь инстинкту разведчика, он устремился за молодым человеком. Стараясь не торопиться, чтобы не вызвать подозрений, Хьюстон спокойно вышел в зону лифтов. Филиппинец повернулся к американцу и добродушно улыбнулся ему во весь рот. Сэму ничего не оставалось делать, как улыбнуться ему в ответ.

— Вам вниз? — вежливо поинтересовался Вито у незнакомца.

— Да, — кивнул Сэм, не переставая улыбаться.

Когда двери лифта распахнулись на их этаже, Вито пропустил американца вперед, после чего зашел сам. Спустившись в холл, филиппинец быстро вышел из отеля и поднял руку, чтобы поймать такси. То же самое сделал и Хьюстон.

Увидев, что незнакомец тоже ждет такси, Вито решил уступить ему свою очередь, но американец наотрез отказался. Филиппинец не стал настаивать, поскольку к входу отеля как нельзя кстати подъехало сразу два автомобиля. Вито сел в первое такси и назвал адрес водителю.

Хьюстон сел во вторую машину.

— Вы говорите по-английски? — тотчас же обратился он к таксисту.

— Да, сеньор.

— Тогда я дам вам двойную цену, если вы не упустите вот это такси, — Сэм пальцем показал на отъезжающую от отеля машину, в которой сидел филиппинец.

— Хорошо, сеньор, — радостно согласился таксист.

Вырулив на дорогу, он быстро нагнал своего коллегу.

* * *

Джо Стокер недовольно взглянул на часы. Уже прошел час с тех пор, как должен был появиться Хьюстон. Но его все не было. Наконец дверь кабинета приоткрылась и в проеме появилась довольная физиономия Сэма.

— Извини, Джо, — с порога выпалил он, — пришлось срочно поменять планы.

Стокер недовольно взглянул на коллегу.

— Мог бы позвонить.

— Прости, старик, но такой возможности не было.

Присев к столу Стокера, Хьюстон как ни в чем не бывало, спросил:

— Так какая у тебя для меня информация?

— Мне даже не хочется с тобой говорить, — буркнул Стокер.

— Джо, дружище, хватит дуться! Я действительно торопился на встречу к тебе. Могу поклясться, что сразу же отправился в посольство после нашего телефонного разговора. Но в холле отеля я увидел филиппинского переводчика, который обслуживает русского журналиста. Он явно куда-то торопился. Я не мог упустить такой возможности и решил проследить за ним. Поэтому и задержался. Зато я узнал кое-что интересное.

Выслушав объяснение Хьюстона, Джо немного смягчился.

— Ладно, — примирительным тоном протянул он, — слушай. Я встречался кое с кем из местных СМИ и выяснил, что к ним действительно обращался русский журналист, но не напрямую. В редакции газет на переговоры приезжал некто Татцуо Нагаи. Он тоже журналист, но работает в региональном подразделении японской газеты «Асахи симбун». По его словам, они с Умеловым проводят совместное журналистское расследование. Тема этого расследования ќ- японское золото, исчезнувшее из Манилы в конце войны. В газете «Манила таймс» мне сообщили, что их журналист Марко Санчес тоже подключается к этому расследованию. Но самое интересное то, что к ним собирается примкнуть бывший офицер личной гвардии покойного президента Маркоса — некто Арсенио Батиста. Этот вояка утверждает, что знает место, откуда бывший филиппинский диктатор тайно извлек огромное количество японского золота. В ближайшие дни они все вместе отправляются в окрестности Багио, чтобы удостовериться в этом.

Хьюстон выслушал эту информацию с огромным интересом.

— Прекрасно, Джо! — вскликнул он. — Ты просто молодчина! Нам нужно обязательно иметь свои уши в этой пестрой компании. Идеальный вариант, если в их экспедицию внедрится наш человек.

— Интересно, как мы это сможем сделать? Журналист из «Манила таймс» никогда не пойдет на такое сотрудничество. К тому же я не смогу вербовать его напрямую. Ведь я общаюсь с прессой не как сотрудник посольства, а как представитель неправительственной организации, используя документы прикрытия. А на то, чтобы подвести к русскому журналисту другого подготовленного человека, уйдет уйма времени.

— Ты прав, Джо. Но все-таки я не зря опоздал на нашу встречу. Проследив за филиппинским переводчиком Умелова, я выяснил, что тот не просто так ездил на окраину Манилы в район Пасиг. Он искал там один дом. Вернее, не сам дом, а его хозяина, которого зовут Чарльз МакДуглас.

— МакДуглас? — оживился Джо. — Не тот ли это МакДуглас, который в свое время активно занимался поисками золота под нашим патронажем?

— Он самый! — возбужденно воскликнул Хьюстон. — Его шефом был покойный Дэн Фаррел. Я хорошо знал старика, потому что одно время был у него в подчинении. Так что кандидат на роль наших глаз и ушей, который может внедриться в их компанию, уже есть. Умелов явно что-то хочет узнать у МакДугласа. Поэтому он и отправил филиппинца к его дому. Держу пари, что завтра Умелов сам наведается к нему в гости.

Стокер внимательно смотрел на Сэма, обдумывая каждое его слово.

— Может, нам стоит вызвать этого МакДугласа в посольство и проинструктировать? — предложил он коллеге.

Хьюстон отрицательно покачал головой.

— Рано. Все должно выглядеть естественно. Пусть сначала они встретятся друг с другом, а потом в дело вступим мы. Кстати, тогда нам уже будет ясно, чего именно Умелов хочет от МакДугласа.

— Пожалуй, ты прав, Сэм. Действительно, не стоит торопиться.

— Вот и отлично. А пока предлагаю заняться архивами. Надо хорошенько покопаться в прошлом этого МакДугласа.

* * *

— Мистер МакДуглас, это я, миссис Корн, — нарочно назвала свою девичью фамилию Мэри в окошко домофона.

— Одну минуту, вам сейчас откроют, — раздался мужской голос, искаженный динамиком.

Через пару минут щелкнул электромагнитный замок, и глухая калитка отворилась. В проеме появилась фигура щуплого филиппинца в сиреневом баронге.

— Проходите, сеньора. Хозяин ждет вас.

Слуга шире приоткрыл дверцу калитки, пропуская внутрь американскую гостью.

Проследовав за филиппинцем, Мэри незаметно оглянулась на ворота. От ее внимания не ускользнул тот факт, что по внутреннему периметру всего забора была натянута колючая проволока.

«Как в тюрьме», — подумала она.

Обойдя дом с левой стороны, они вышли на открытую веранду, где под большим белым пляжным зонтом стоял накрытый столик со стеклянной вазой с фруктами и коробкой шоколадных конфет.

— Сеньора, — поклонился Мэри слуга, — пожалуйста, располагайтесь. Хозяин сейчас к вам присоединится.

Оглянувшись по сторонам, девушка, присела на свободный стул.

Когда филиппинец удалился, она принялась внимательно осматривать внутренний участок, примыкавший к дому. Метрах в десяти от веранды блестело бирюзовое пятно бассейна. Сразу же за ним начинались низкие кусты какого-то тропического растения, над которыми явно потрудился местный садовник. Что находилось за стрижеными кустами, Мэри с этого места веранды видно не было.

— Нравится? — прозвучал за ее спиной мужской голос.

Мэри вздрогнула и обернулась. Перед ней стоял Чарльз МакДуглас.

— Вы появились так неожиданно, — постаралась оправдаться Мэри.

Хозяин виллы поставил на стол бутылку французского коньяка и присел напротив гостьи.

— Привычка. Еще со времен Вьетнама.

— Вы были во Вьетнаме?

— Где я только не был, — мечтательно закатил глаза МакДуглас, очевидно имея в виду свои похождения во времена, когда он был «зеленым беретом».

Мэри изучающе посмотрела на мужчину, сидевшего перед ней. Ему явно было уже далеко за пятьдесят. Она лихорадочно соображала, с чего же ей начать непростой разговор о его бывшем партнере Дэне Фарреле. Вспомнив наставления своего мужа, она отрыла рот, чтобы начать, но ее опередил хозяин.

— Прошу меня простить, — учтиво произнес он, — я немного задумался. Давайте я налью вам коньяка?

— Благодарю, но я не пью спиртное.

— Похвально. А я, с вашего позволения, выпью.

МакДуглас хлопнул в ладоши и громко крикнул:

— Николас!

Из дома выглянул уже знакомый филиппинец.

— Николас, принеси мне вместо этого коньяка «Джек Дэниэлс».

— Одну минуту, сеньор.

Пока слуга выполнял поручение своего хозяина, МакДуглас подвинул ближе к Мэри вазу с фруктами.

— Угощайтесь.

— Спасибо, — кивнула она и взяла одну ягоду клубники.

Николас поставил на стол бутылку американского виски и быстро удалился. После того как МакДуглас плеснул коричневой жидкости в свой стакан, он наконец обратился к Мэри с вопросом, которого она ждала с нетерпением:

— Так что за дело вас привело ко мне?

Мэри сосредоточилась и проговорила:

— Мистер МакДуглас, вы знали мистера Фаррела?

Услышав знакомую фамилию, американец изменился в лице. Залпом выпив свой виски, он с шумом поставил стакан на стол и быстро заговорил:

— Я не стану спрашивать, кто вы. Если уж вы спрашиваете об этом, значит, вам наверняка известно, что я был хорошо знаком с покойным Дэном Фаррелом.

Мэри напряженно слушала хозяина дома. Он перевел дыхание и продолжил:

— Но только хочу вам заметить, что к делам Фаррела я не имел никакого отношения! Я никогда не лез в эти ваши цэрэушные дела! Я всего лишь занимался поиском японского золота на Филиппинах, а Фаррел финансировал все это. И откуда он брал деньги, меня абсолютно не интересовало.

Мэри хотела возразить МакДугласу, что она не является агентом ЦРУ, как вдруг ее осенило, что данным заблуждением ее собеседника можно воспользоваться. Она пристально посмотрела на Чарльза, решив идти ва-банк.

— Вы знаете, отчего умер мистер Фаррел? — строго спросила Мэри.

Вопрос заставил МакДугласа еще больше занервничать.

— Нет. Я только слышал, что у него что-то случилось с сердцем, а что конкретно, мне не известно.

— Неправда, мистер МакДуглас. Вы прекрасно знаете, что именно произошло с мистером Фаррелом в Филадельфии, потому что вы были в госпитале и встречались с доктором Краучем, который все вам рассказал. Но вы не поверили, что у Дэна Фаррела случился обширный инфаркт. Ведь так?

— Послушайте, миссис Корн, чего вы от меня хотите? — в интонации хозяина сквозило явное раздражение.

— Откуда Дэн Фаррел узнал, что на Курильских островах может быть спрятано японское золото? — в лоб спросила Мэри.

Она явно переигрывала, ведь от нее требовалось лишь подготовить почву для встречи Олега с МакДугласом. Но Мэри вошла в азарт.

— От японского старика, — ответил бывший «зеленый берет», думая, что он отвечает на вопросы сотрудника разведывательного ведомства США.

В эту минуту МакДуглас даже не подозревал, что вывалил девушке сверхважную информацию.

— От какого старика? — переспросила Мэри.

МакДуглас налил в свой стакан еще виски, после чего продолжил:

— Он сам нашел меня. Сказал, что хочет встретиться с человеком, который финансирует поиски золота на Филиппинах. Я связался с Дэном и сообщил ему об этом старике. Фаррел попросил меня снять для него номер в отеле «Шангри-ла». На следующий день он прилетел в Манилу. Мы сначала приехали в номер Фаррела, где он установил записывающее оборудование. После этого Дэн попросил меня привести к нему японца. Лично я присутствовал только при начале их разговора. Мне помнится, старик говорил, что очень нуждается в деньгах и может рассказать о месте, где спрятано японское золото. Потом Дэн попросил меня удалиться.

— Это все?

— Да.

— А вам известны детали их разговора? — Мэри явно вошла во вкус, примерив на себя роль дознавателя.

— Нет. Ведь меня там не было.

— Тогда откуда вы узнали, что речь шла о Курильских островах? Ведь вы нисколько не удивились, услышав от меня эту информацию, — не унималась она.

— Позже Фаррел пересказал мне вкратце суть разговора.

— А что конкретно он вам рассказал?

— По словам Дэна, этот старик служил во время войны на Курильских островах и якобы участвовал в сокрытии ящиков с золотом на одном из этих островов.

— Спасибо, мистер МакДуглас. Вы нам очень помогли. Я с вами свяжусь позже. Пожалуйста, скажите Николасу, чтобы он проводил меня.

Мэри встала из-за стола, давая понять, что сильно торопится. МакДуглас тоже поднялся.

— Николас! — обратился он к слуге. — Проводи сеньору.

Мэри протянула МакДугласу руку.

— До свидания.

— Всего хорошего, — сдержанно ответил хозяин виллы.

Она с достоинством направилась к выходу в сопровождении филиппинца. Как только нежданная гостья скрылась за углом дома, МакДуглас поднял коробку конфет и отключил миниатюрный диктофон, которой лежал под ней.

* * *

— Как ты могла?! — воскликнул Умелов и зашагал взад-вперед по комнате. — А если бы он не поверил в то, что ты сотрудник ЦРУ? Он мог бы запросто выставить тебя за дверь, и тогда моя встреча с ним оказалась бы под большим вопросом. Это просто удачное стечение обстоятельств, что он принял тебя за представителя разведки.

Мэри виновато смотрела на мужа, сидя на диване.

— Зато есть результат, — неуверенно попыталась оправдаться она.

— Пойми, тебе просто повезло. А я не хочу полагаться на слепую случайность. К любому действию всегда надо тщательно готовиться.

— Но я же хотела как лучше…

Умелов сел за стол и знаком показал жене на соседний стул.

— Ладно, присядь и постарайся слово в слово вспомнить весь ваш разговор. Возможно, ты могла упустить какую-либо деталь.

Мэри присела рядом с Олегом и заново пересказала весь диалог с МакДугласом.

Умелов внимательно слушал жену, переспросив ее только тогда, когда она закончила.

— Еще раз вспомни. МакДуглас заранее снял номер в отеле для Фаррела?

— Да. Он именно так и сказал.

— Ты уверена?

— Абсолютно.

— Мне кажется, что МакДуглас лгал, когда сказал тебе, что Фаррел сам потом рассказал ему о Курильских островах.

— Почему ты так думаешь?

Умелов с азартом посмотрел на Мэри.

— Смотри! Фаррел попросил МакДугласа оставить их наедине с японцем. Спрашивается — зачем?

— Может, Фаррел не хотел, чтобы МакДуглас знал о деталях этого разговора? — предположила Мэри.

— Правильно. Тогда возникает логичный вопрос: если Фаррел не хотел, чтобы о деталях его разговора с японским стариком знал кто-то еще, почему он потом рассказал об этом МакДугласу? Напрашивается очевидный ответ. МакДуглас узнал о деталях этого разговора не от Дэна Фаррела.

— А от кого?

— Скорее всего, он установил в номере Фаррела дополнительное записывающееоборудование. Ведь именно он снял этот номер в отеле.

— Ты хочешь сказать, что МакДуглас записал своего шефа на диктофон?

— Вполне возможно. Я даже не удивлюсь, если во время вашей встречи он тоже пользовался диктофоном.

— Не может быть! — уверенно замотала головой Мэри. — Зачем ему все это?

— А ты поставь себя на его место. В твоем доме вдруг раздается телефонный звонок, и некто неизвестный настойчиво просит тебя о встрече. Я бы на его месте именно так и поступил. Мало ли что. Я ведь не знаю, кто и с какими намерениями приедет ко мне в гости. Кстати, что лежало на столике, когда вы с ним разговаривали?

— Ваза с фруктами и коробка конфет.

Что-то быстро сообразив, Олег решительно поднялся и пересел к телефону.

— Вот что, — серьезно посмотрел он на Мэри, — ты сейчас позвонишь ему и скажешь, что с ним хочет встретиться еще один человек, то есть я. Представишь ему меня как своего коллегу. Для него я буду мистером Юргенсом.

— Ты хочешь съездить к нему?

— Да.

Мэри набрала номер телефона Чарльза МакДугласа. Сообщив ему все, что велел ей Олег, она выслушала ответ американца. Прижав ладошкой микрофон трубки, она вполголоса шепнула мужу:

— Он ждет тебя через час.

Умелов кивнул головой. Мэри быстро сообщила МакДугласу, что его условие принято.

* * *

Чарльз МакДуглас оказался именно таким, каким его представлял Умелов. Короткая стрижка, легкая седина на висках и волевой подбородок. Типичный представитель братства «зеленых беретов». На столике, за которым пару часов назад сидела Мэри, по-прежнему стояла ваза с фруктами и лежала коробка конфет.

— Мистер Юргенс, — вопросительно посмотрел на гостя МакДуглас, — хотите виски?

— Если только вы составите мне компанию.

— Николас! — громко крикнул слуге американец. — Принеси нам виски и стаканы со льдом!

Дождавшись филиппинца с заказанной выпивкой, МакДуглас пододвинул к себе два стакана, в которых гремели кубики льда, не спеша разлил по ним немного ароматной жидкости и обратился к Умелову:

— Что еще вы хотели узнать от меня? По-моему, я вашей напарнице рассказал все, что мне было известно о Дэне Фарреле.

Умелов отпил маленький глоток виски и, показав взглядом на коробку конфет, спросил:

— Вы не возражаете?

— Конечно, угощайтесь, — кивнул хозяин виллы.

Олег поднес свою руку к угощению, но вместо того, чтобы взять конфету, быстро поднял всю коробку. Как он и предполагал под ней лежал маленький диктофон.

— Вы фиксируете нашу беседу? — глядя прямо в глаза американцу, спросил Умелов.

МакДуглас явно смутился, не ожидая таких действий от журналиста.

— Поймите меня правильно, — попытался оправдаться американец, — я ведь не знаю, кто вы на самом деле. Это всего лишь мера предосторожности с моей стороны.

Решив развить успех, Умелов резко развернул вектор разговора и широко улыбнулся американцу.

— И правильно делаете, — хитро подмигнул хозяину Олег, — я не буду ходить вокруг да около. Ни миссис Корн, ни я не имеем отношения к ЦРУ. Мы журналисты. Я вижу, что вы деловой человек, и хочу сделать вам выгодное предложение. Я желаю купить у вас запись разговора Фаррела с японским стариком и могу предложить за нее хорошие деньги.

Лицо МакДугласа вытянулось, глаза налились кровью.

— Проклятые щелкоперы! — выдавил он.

Резко поднявшись, он грозно надвинулся на Умелова и, вскинув правую руку в сторону выхода, буквально прорычал:

— Вон из моего дома!

Умелов неторопливо встал и, сделав примирительный жест, стал пятиться к дорожке, ведущей к выходу. МакДуглас, грозно надвигаясь на журналиста, продолжал изрыгать проклятия:

— Бумагомаратели! Это из-за вас я потерял все! Это вы сломали мой бизнес на Филиппинах!

Умелов, пятясь к выходу, вдруг снова расплылся в дружелюбной улыбке.

— Послушайте, МакДуглас, вы ведь даже не спросили, какую цену я готов заплатить за эту запись.

— Я сказал убирайтесь! Мне не нужны ваши вонючие деньги! Даже если вы мне предложите миллион, вы все равно не получите эту запись.

Изобразив на лице крайнее расстройство, Умелов быстро вышел за ворота участка. Лишь удобно устроившись на заднем сиденье притормозившего такси, он наконец дал волю своим эмоциям. Согнув руку в локте в характерный нецензурный жест, он радостно выдохнул:

— Йес-с!

Причина столь бурной реакции русского журналиста была проста. Сумев вывести из равновесия бывшего «зеленого берета», Умелов получил неопровержимые доказательства того, что запись разговора Фаррела со стариком действительно существует. Теперь оставалось придумать, как ее заполучить.

* * *

МакДуглас был вне себя от гнева. Это чувство переполняло все его существо, ровно так же, как раскаленная лава переполняет жерло вулкана, стремясь наружу. После ухода незваного гостя он уже десять минут ходил взад-вперед по участку, швыряя в разные стороны попавшуюся ему под руку садовую мебель.

Николас, из-за угла дома опасливо наблюдая за неадекватными действиями своего хозяина, дожидался, когда тот наконец выпустит пар. Но МакДуглас никак не мог успокоиться. Он продолжал ходить взад-вперед по участку, постоянно прикладываясь к бутылке и мысленно коря себя за свою чрезмерную невнимательность.

Он, как последний болван, повелся на расспросы смазливой американской журналистки! Как он сразу не понял, что она не из ЦРУ?! А этот пижон с восточноевропейским акцентом! Как у него только хватило наглости явиться к нему в дом с подобными предложениями! Ведь из-за таких писак, как он, МакДуглас потерял возможность заниматься поиском золота на Филиппинах.

Эта история случилась уже после смерти Фаррела, когда к власти на Филиппинах пришла вдова оппозиционного политика. Чарльз без особого труда нашел выход на экстравагантную вдову своего знаменитого мужа. Он сразу смог убедить ее в том, что японское золото находится под старинным фортом Сантьяго в центре Манилы и что он сможет найти эти сокровища. При этом Чарльз пообещал вдове определенный процент от суммы добытого золота. Он даже по секрету поведал ей, что сам Фердинанд Маркос, сбежавший из страны после поражения на выборах, хотел начать раскопки под старинным фортом, но не успел. «Зеленый берет» пообещал даме, что она может войти в историю как президент, который вернул стране награбленное золото.

МакДуглас не знал, что подействовало больше: эти высокопарные слова или что-то иное, но после его встречи президент дала согласие на поиск золота под фортом Сантьяго. Правда, выдвинула условие — раскопки должны вестись втайне.

До поры до времени все шло хорошо, если бы не та роковая случайность…

В подземном ходе, за полтора года вырытом наемными рабочими, от небольшого землетрясения выпали подпорки, удерживавшие свод. В результате грунт рухнул, завалив девять копателей. Спасти удалось не всех. Шесть человек погибло. А те, кто выжил, дали интервью местной манильской газете.

С этого дня жизнь МакДугласа превратилась в сущий ад. Журналисты раздули эту историю до национальных масштабов. Президент сразу же открестилась от своей причастности к этой истории, и МакДугласу пришлось отдуваться самому. Только чудом он остался на свободе. Про поиски золота ему пришлось забыть навсегда. Даже американское посольство дистанцировалось от него.

Когда шум вокруг этого дела немного улегся, МакДуглас решил уехать в Штаты. Как говорится, от греха подальше.

Прилетев в Америку, он первым делом навестил Пенсильванский госпиталь, в котором скоропостижно умер Дэн Фаррел. И когда доктор Крауч рассказал ему об обстоятельствах смерти Фаррела, МакДуглас сразу понял, что его шефа убрали люди из ЦРУ.

Первые дни после визита в госпиталь он шарахался от каждого звонка, боясь, что его также зачистят. Ведь он тоже знал немало. В любом встречном ему мерещился агент всесильной спецслужбы. Через неделю МакДуглас понял, что если он не уедет из Штатов, то окончательно свихнется. Оставив дом на попечительство своей сестры, он снова вернулся в Манилу и стал жить отшельником. Только по прошествии трех лет он полностью успокоился и уже начал забывать о грозившей ему когда-то опасности.

А опасаться ему действительно было чего. Ведь этот выскочка-журналист со своей подружкой были правы. У МакДугласа действительно была диктофонная запись разговора старого японца с его покойным шефом. Чарльз сделал ее втайне от Фаррела двенадцать лет назад в номере отеля «Шангри-ла». А как ему было поступить иначе? Ведь МакДугласу тоже хотелось знать, где спрятано японское золото. Он долгое время не решался расшифровать эту запись, ведь Фаррел разговаривал с японцем на его родном языке, а МакДуглас, кроме английского, знал всего несколько иностранных фраз, и то по-вьетнамски. Он долго сомневался, стоит ли снова влезать в эту опасную историю, но любопытство пересилило страх. Он нанял филиппинца, который неплохо знал японский язык. И когда тот перевел МакДугласу смысл записанного на пленку разговора, «зеленый берет» наконец узнал все детали, которые японец когда-то поведал Фаррелу…

Мысли Чарльза прервала трель телефонного звонка. МакДуглас со злостью подошел к телефонному аппарату и, сняв трубку, рыкнул:

— Вы что, не поняли, что я вам сказал?!

Голос незнакомца, раздавшийся из трубки в ответ, был без акцента. Он явно принадлежал не журналисту.

— Мистер МакДуглас, добрый день. Я вижу, визит мистера Умелова вывел вас из себя?

— Кто вы такой, черт вас побери?

— Успокойтесь. Я Джо Стокер, сотрудник американского посольства. Я жду вас в своем кабинете через час.

От этой фразы «зеленый берет» немного опешил. Продолжая сомневаться в том, что это не очередная подстава журналистской братии, он все-таки сбавил обороты и уже более спокойным тоном буркнул в трубку:

— Какого черта мне делать в посольстве?

— Это в ваших интересах. Не повторяйте ошибок других.

При этих словах у МакДугласа перехватило дыхание. Он вдруг отчетливо представил себе Фаррела, который корчился в предсмертных судорогах. Сглотнув комок в горле, Чарльз выдавил:

— Я скоро буду.

Глава четвертая

Таинственный незнакомец

В зоне таможенного контроля международного аэропорта Манилы к стойке дежурного офицера, проверяющего документы у приезжих туристов, подошел очередной иностранец. Это был широкоплечий, атлетически сложенный мужчина средних лет с длинными черными волосами, собранными в пучок на затылке, пухлыми щеками, карими глазами и усами с бородкой на манер «испанки». В его ушах блестели небольшие клипсы с черными камнями. В руках он держал чешский паспорт и авиационный билет с рейса Прага-Гонконг-Манила.

Внимательно сверив лицо гостя с фотографией в паспорте, офицер поставил въездную визу и с заученной улыбкой протянул иностранцу документ.

Забрав свой паспорт, чех миновал толпу встречающих и отправился прямо на стоянку такси. Назвав по-английски адрес нужного отеля, он молча погрузил в багажник свой увесистый чемодан, сел на заднее сиденье и загородился от водителя глянцевым журналом.

В отеле незнакомец быстро оформил необходимые документы, поднялся в свой номер и закрыл входную дверь на два оборота. Убедившись, что дверь надежно заперта, он первым делом снял с ушей клипсы и убрал их в боковой карман своей дорожной сумки. Затем он извлек из-за щек силиконовые накладки на десны, делающие щеки более пухлыми. После этих нехитрых манипуляций он присел к большому зеркалу, висевшему над столом, и стянул с головы длинноволосый парик, обнажив при этом свой бритый череп. Затем он осторожно отклеил накладные усы и бородку.

Достав из сумки дорожный набор, мужчина неторопливо открыл его и выложил все содержимое на столик. Вытащив из полиэтиленовой упаковки стерильную салфетку, он с ее помощью снял контактные линзы. После этого он закапал несколько капель тетризолина в глазные яблоки и, сморгнув лишнюю влагу, взглянул на свое отражение. Теперь цвет его зрачков был уже не карим, а серым.

Закончив манипуляции с внешностью, иностранец принялся распаковывать свой чемодан. Первым делом он выложил на бежевое покрывало кровати несколько толстых книжных томов. Открыв одну из книг, он извлек из сделанного в страницах тайника две увесистые пачки американских долларов. Такую же операцию он проделал с остальными книгами. Пересчитав пачки с купюрами, иностранец разложил их на две стопки. Меньшую он убрал в дорожную сумку, предварительно упаковав наличность в непрозрачный полиэтиленовый пакет.

Затем мужчина подошел к телефону и набрал заученный наизусть номер.

— Хелоу, — по-английски с сильным акцентом произнес он, — мне нужен сеньор Санчо Кампос.

— Я слушаю, — раздался мужской голос в трубке.

— Это Иржи Новак. Я в Маниле.

— Где вы остановились?

— В отеле «Интернациональ».

— Я понял. За вами скоро заедут.

— Спасибо.

Новак положил трубку и подошел к большому окну. Оглядев окрестности улиц, прилегающих к отелю, чех задернул тяжелые занавески и вернулся к кровати. Растянувшись на ней в полный рост, он лежал, глядя в потолок, пока трель телефонного звонка не заставила его подняться со своего ложа.

— Сеньор Новак, — услышал он долгожданный голос в трубке, — меня прислал за вами сеньор Кампос.

— Я спускаюсь.

Мужчина надел свой парик, достал из сумки черные очки и, нацепив их на переносицу, быстро вышел из номера.

* * *

В малом зале филиппинского ресторана «Гаспарелли» за столом из ротанга сидел Санчо Кампос. Увидев вошедшего Иржи Новака, он приподнял руку, давая понять, что узнал иностранца. Новак подошел к столу и, сняв солнцезащитные очки, присел рядом с филиппинцем.

— Как долетели? — учтиво поинтересовался Кампос.

— Нормально, — кивнул чех, сняв сумку с плеча и поставив ее себе на колени.

— Что-нибудь заказать?

— Нет, спасибо.

Новак слегка похлопал ладонью по своей поклаже, лежащей на коленях.

— Я привез оплату за ваши услуги.

— Только не здесь, — жестом показал чеху под стол Кампос, — я верю вам.

Чех опустил сумку на пол и задвинул ее между ножками стула.

— Что вы смогли выяснить о человеке, который меня интересует?

Санчо Кампос понимающе улыбнулся:

— Он остановился в отеле «Хайят» в номере четыреста восемнадцать. Вместе с ним проживает его жена. На этом же этаже в номере четыреста двенадцать остановился некий японец по имени Татцуо Нагаи, с которым сеньор Умелов поддерживает тесные взаимоотношения. Их обслуживает местный гид по фамилии Вито Гомес. Он у них вроде переводчика.

— А чем они сейчас занимаются?

— По моей информации, Гомес арендовал для них микроавтобус. Они планируют выехать на нем в Багио. Там они собираются нанять местного проводника и отправиться в джунгли. Кроме того, русский журналист пригласил в эту поездку двух филиппинцев. Один из них — местный журналист, а второй — отставной офицер из гвардии Маркоса.

— Это точная информация?

— Абсолютно, — Кампос широко улыбнулся.

— Это все, что вы смогли выяснить об этом русском журналисте?

— Мои люди, работающие в отеле «Хайят», сообщили мне, что в холле который день дежурят люди, связанные с японской диаспорой.

Услышав эту информацию, Новак напрягся.

— А если подробнее?

— Я дал своим людям команду проследить за теми, кто ведет слежку за сеньором Умеловым. Следы привели в отель «Шангри-ла». Там проживает некий Риохиро Акаши. Он недавно прилетел из Японии.

— Отлично! — одобрительно кивнул Новак. — Мои друзья не ошиблись, когда рекомендовали вас. Вы действительно профессионал.

Филиппинец снова широко улыбнулся и с довольным видом произнес:

— Купюры с портретами американских президентов могут сделать многое.

Чех тоже улыбнулся в ответ.

— Теперь таких портретов у вас будет еще больше. Где я могу вам их передать?

— В моей машине.

— Я готов.

Новак нагнулся, чтобы поднять с пола свою сумку.

— Не торопитесь, — остановил его филиппинец, — это еще не вся информация.

Чех снова напрягся.

— Три дня назад в «Хайят» заехал некий американец Сэмюэль Хьюстон. Мои люди в отеле сделали для меня распечатку телефонных звонков из номера Хьюстона. Так вот, номер, по которому тот звонил, принадлежит посольству США.

Услышав последние слова Кампоса, чех удивленно поднял брови, после чего одобрительно произнес:

— Люблю работать с профессионалами.

— Я тоже, — расплылся в улыбке филиппинец.

* * *

Вито Гомес просто светился от счастья. Последние дни он был нарасхват. Сначала он вместе с Татцуо Нагаи ездил по магазинам, закупая необходимое снаряжение. Потом вместе с сеньором Умеловым ходил в оружейный магазин, где на свое имя приобрел фирменный пистолет марки «Беретта». Правда, выбор за него сделал русский журналист, поскольку сам Вито никогда оружием не владел и даже не имел понятия, как с ним правильно обращаться.

Пистолет обошелся Вито Гомесу в триста с лишним долларов. Справедливости ради надо было сказать, что Вито предлагал сеньору Умелову не тратить такие большие деньги, а приобрести более дешевое оружие у местных кустарщиков с острова Данао. Но русский журналист категорически отказался покупать доморощенный пистолет стоимостью восемьдесят баксов.

Закончив с покупками, Вито начал заниматься подготовкой микроавтобуса «Форд» к предстоящей экспедиции. Он сам поменял на мини-вэне ремни, масло и свечи, после чего отправился на нем к своему компадре за координатами его родственника из Багио.

Покончив с этими важными делами, он наконец вернулся в отель «Хайят». Доложив сеньору Умелову, что транспортное средство полностью готово к предстоящей экспедиции, Вито тотчас же получил указание грузить вещи. Когда в салон «Форда» были перенесены последние сумки, Вито с удовлетворением от проделанной работы перегнал мини-вэн на подземную парковку отеля.

* * *

Отъезд в Багио Умелов назначил на восемь часов утра. За пятнадцать минут до означенного времени Вито Гомес доложил, что машина уже стоит рядом с входом в отель.

Оглядев номер на прощание, Умелов взял жену за руку и решительно двинулся к выходу.

— Ну, как говорится, с Богом!

— Надо присесть на дорожку, — остановила его Мэри.

Олег не стал спорить. Исполнив этот нехитрый ритуал, он снова взял в руку ладошку Мэри, и они наконец покинули номер.

Кроме Вито в салоне старенького «Форда» уже находился Татцуо Нагаи. Он заблаговременно занял место рядом с водителем. Двух других участников экспедиции Гомес собирался забрать в условленных местах.

Первым, кого предстояло забрать Вито, был журналист местной газеты Марко Санчес. На вид ему можно было дать лет двадцать пять, хотя на самом деле журналисту было уже тридцать три года. Очевидно, тагальская внешность придавала ему столь моложавый вид.

Поздоровавшись со всеми, Марко протиснулся в самый конец салона и засунул свой походный рюкзак под боковое сиденье. Вито внимательно посмотрел в зеркало заднего вида. Убедившись, что Санчес уже устроился на своем месте, водитель плавно тронулся с места.

Последним участником экспедиции был отставной офицер Арсенио Батиста. На вид ему было около шестидесяти лет. Левую часть его лица украшал большой вертикальный шрам.

«Форд», потолкавшись по загруженным улицам Манилы, наконец пересек мост через реку Пасиг, вырулил на дорогу, ведущую на север острова, и резво помчался туда, где в горах провинции Бенгет раскинулся город Багио.

Пока мини-вэн петлял мимо рощ с кокосовыми пальмами, Умелов не терял времени даром. Через Вито он расспрашивал новых членов экспедиции о предстоящем маршруте и немного о фактах, относящихся к поиску золота на Филиппинах.

Как оказалось, Арсенио Батиста не первый раз участвовал в подобной экспедиции. Еще будучи на службе в президентской гвардии, он дважды выезжал со своими сослуживцами в горы провинции Нуэва, где (как уверял бывший гвардеец) Маркос в середине 1970-х годов нашел японское золото. Сам Батиста не участвовал в основной фазе этой тайной операции и лично не видел, как изымали золото из тайника в горной пещере. Но, по его словам, подразделение, которым он командовал, участвовало в оцеплении этого участка горных джунглей. Оттуда выехало три грузовика, груженных золотом. Он мог поклясться, что когда грузовики проезжали мимо его поста, он отчетливо слышал бряканье золотых слитков в кузове. Хотя прошло около двадцати лет, Арсенио Батиста прекрасно помнил и место, где находилась пещера, и горную дорогу, ведущую к ней.

Умелов с большим вниманием выслушал рассказ старого гвардейца. Он хотел поподробнее расспросить Батисту о деталях той секретной операции, но Вито, свернув с шоссе на заправку, невольно прервал их разговор.

Пока служащий заправки занимался машиной, Олег и Мэри решили немного размять ноги. Не успели они выйти из мини-вэна, как к ним подскочил местный абориген в цветастом баронге, предлагая купить у него что-то съедобное. При этом он жестом показывал, что блюдо будет очень вкусным. Повернувшись к Вито, Умелов поинтересовался, что ему предлагает этот шустрый негоциант.

— О! Это наше любимое местное блюдо. Оно называется балют.

— Это рыба или мясо? — поинтересовалась Мэри.

— Ни то и не другое, — покачал головой Вито, — это вареные утиные яйца. У нас каждый мужчина должен съедать в день хотя бы один балют.

— Это почему же? — не унималась Мэри.

— Они помогают восстанавливать мужскую силу, — простодушно прокомментировал молодой филиппинец.

Мэри взяла мужа под руку и лукаво посмотрела на него.

— Олежка, давай купим. И я с тобой тоже попробую.

Умелов улыбнулся и знаком подозвал торговца. Рассчитавшись за два яйца, Олег передал их жене, чтобы она почистила их.

— Подожди, — ответила Мэри, — я руки вымою.

С этими словами она отошла на обочину и плеснула на руки газированной воды из пластиковой бутылки. Вытерев влагу носовым платком, она вернулась к Олегу и взяла у него одно яйцо. Попросив его подержать развернутый носовой платок, чтобы складывать туда скорлупу, Мэри принялась очищать яйцо.

Вдруг под расколовшейся скорлупой появился контур птичьего эмбриона с уже заметным клювом и легким оперением. Мэри с криком выронила из рук недочищенное яйцо и, зажав ладошкой рот, побежала к обочине дороги.

* * *

Первые десять минут после того, как мини-вэн отъехал от заправки, Мэри постоянно держала у рта гигиеническую салфетку, пытаясь подавить непрекращающиеся рвотные позывы. Воспоминания о вареном эмбрионе не давали ее организму прийти в нужное равновесие.

Все остальные участники экспедиции деликатно молчали, делая вид, что ничего не случилось. Вито сосредоточенно смотрел на дорогу, коря себя за то, что косвенно стал инициатором этого конфуза. Он, конечно, знал, что многие европейцы не любят филиппинскую кухню, но не предполагал, что будет такая реакция…

Умелов в отличие от других выглядел веселым. Ведь то, что произошло у заправки, было частью приключения, в котором он сам участвовал. Если бы рядом не было Мэри, он обязательно попробовал бы эмбрион на вкус. Но, увидев однозначную реакцию жены на это экзотическое блюдо, он не стал испытывать ее организм на прочность и выкинул нетронутый деликатес подальше от дороги.

Чтобы как-то занять себя, Умелов достал из сумки папку с аналитической запиской. Она была подготовлена им на основании информации, которую он получил из разных источников. Вынув из папки скрепленные листы, он углубился в чтение:

«Информация от Санчеса. В филиппинской прессе было напечатано интервью некоего живого свидетеля тех давних событий. Им оказался 84-летний японец Микио Сакамото, который был майором военной разведки императорской армии, расквартированной на Филиппинах во время Второй мировой войны. По его словам, он сам закапывал ценности в джунглях под огнем наступавших американских войск. Сакамото утверждает, что не менее 10 тысяч золотых монет, весом 35,3 грамма каждая, были доставлены им лично в конце войны из Японии в распоряжение генерала Томоюки Ямаситы. Однако сразу же после этого американцы высадились на острове Лусон, что помешало японцам потратить привезенные деньги. Командование отступавших японских войск приказало частично закопать золото в районе города Багио, а частично распределило по отдельным подразделениям. Во время последних боев, отчаянных и безнадежных, японцы пытались прятать эти монеты в скалах в наспех вырытых ямах. По его мнению, уже после войны многие мелкие „самодельные“ клады, зарытые в последние дни боев, были найдены американцами и местными жителями. Сам Сакамото еще в 1950-х годах пытался отыскать золото, однако потерпел неудачу, поскольку плохо помнил место, где оно было закопано.

По мнению Сакамото, золото генерала Ямаситы действительно было спрятано японской армией на Филиппинах, однако его было несравнимо меньше, чем утверждают поклонники этой захватывающей легенды. Всего, полагает бывший майор, японцы могли спрятать на Филиппинах от 2 до 6 тонн золота. (В этом месте стояла ремарка, сделанная Умеловым чуть раньше: „Возможно, это сознательная дезинформация“.)

В 1988 году в филиппинскую прессу просочилась информация о том, что под фортом Сантьяго в центре Манилы скрытно ведутся поиски золота. При этом несколько рабочих, участвовавших в раскопках, погибло в результате обвала грунта. При журналистском расследовании выяснилось, что группу золотоискателей возглавлял отставной офицер американских частей особого назначения („зеленые береты“) Чарльз МакДуглас. Многие журналисты считали, что разрешение на раскопки под фортом Сантьяго было получено с одобрения президента Филиппин…»

Умелов прервал чтение и посмотрел на жену. Мэри уже убрала салфетку ото рта и молча смотрела в окно.

— Ты нормально себя чувствуешь?

— Да. Все нормально, — чуть сдавленно ответила она.

Решив дать жене время окончательно прийти в себя, Олег больше не стал ее беспокоить и вернулся к тексту:

«Информация из редакции „Особо секретно“. Некоторый свет на судьбу сокровищ Ямаситы пролили интервью вдовы бывшего президента Филиппин Фердинанда Маркоса, а также информация, полученная от нескольких высокопоставленных чиновников администрации бывшего президента. Как рассказал в одном из интервью бывший губернатор провинции Кири-но Орнест Дамай, на протяжении всего периода правления Маркоса под непосредственным контролем президента велись интенсивные поиски кладов Ямаситы. За двадцать лет своего правления Маркосу удалось обнаружить около трети всех запрятанных сокровищ. В обстановке сверхсекретности золото и ценности вывозились за рубеж, где поступали на личные счета Маркоса в иностранных банках. Этим объясняется феноменальное богатство семьи Маркос. Дамай утверждал, что в начале 70-х годов сам лично видел, как золотые слитки, драгоценные камни и золотые статуэтки Будды были извлечены из шахты и погружены на три грузовика. Бывший губернатор писал о том, что сокровища извлекались в основном ночью, под охраной филиппинских военнослужащих и под надзором нескольких японцев — офицеров императорской армии. И Маркос (по его же словам) иногда присутствовал при извлечении кладов.

Уже после смерти Маркоса его вдова на допросах прямо заявляла, что источником огромного состояния ее семьи как раз и было золото Ямаситы. По ее словам, Фердинанд Маркос наткнулся на сокровища еще в конце войны, когда руководил партизанским отрядом, действовавшим в глухом горном районе Филиппин. Еще до своего избрания на пост президента Маркос занимался бизнесом с драгоценностями, но держал свои дела в секрете, поскольку размеры найденных им ценностей были „астрономическими“.

Бывшая первая леди Филиппин рассказала, что когда она впервые обнаружила в доме золотые слитки, то приняла их за какие-то кирпичи (слитки были покрыты слоем свинца) и выбросила на помойку. Она сообщила также, что Маркос хранил золото в тайниках, устроенных в стенах его дома.

Однако филиппинские власти, расследующие финансовые преступления четы Маркос, скептически отнеслись к рассказам вдовы. Они посчитали, что с помощью таинственного возникновения золота женщина попыталась отвести предъявленные ей обвинения в том, что в течение 20 лет она помогала покойному супругу „искать сокровища“ в государственной казне. Судебные власти Филиппин давно обвиняют семейство Маркос в расхищении государственных средств на сумму около 5 миллиардов долларов. По мнению главного прокурора Филиппин Франсиско Моралеса, миф о сокровищах Ямаситы используется только для того, чтобы „скрыть совершенно явный случай коррупции и мошенничества против филиппинского народа“…»

Дочитав последнюю фразу, Умелов улыбнулся. Он отложил бумаги в сторону и взглянул на Мэри. Она по-прежнему смотрела в окно. Но теперь выражение ее лица было совсем другим. Мэри чувствовала себя заметно лучше и явно наслаждалась местными пейзажами. Олег со спокойной душой вновь углубился в чтение аналитической записки.

«…Между тем следы „золота Ямаситы“ всплыли в Нью-Йорке. Летом 1991 года окружной апелляционный суд Манхэттена принял к производству иск гражданина Филиппин Артура Рокаса к холдинговым компаниям в Нью-Йорке, принадлежавшим покойному филиппинскому диктатору Фердинанду Маркосу. Истец требовал выплатить ему возмещение за сокровища, отобранные у него при правлении Маркоса. По словам Рокаса, подручные диктатора отняли найденную им в 1971 году большую статую Будды из чистого золота. Он утверждал, что статуя являлась частью обнаруженного им клада золотых слитков и драгоценных камней, награбленных и спрятанных японскими военными во время оккупации Филиппин в ходе Второй мировой войны. Рокас написал в своем заявлении в суд, что Маркос специально арестовал его в 1971 году. Оказавшись в тюрьме, Рокас под пытками рассказал, где находится клад. Именно на вырученные от его продажи средства супруги Маркос скупили в Нью-Йорке и Европе несколько компаний, владеющих недвижимостью».

— А почему на тех пальмах нет листвы? — раздался голос Мэри.

Умелов повернулся к окну и увидел пальмы, сиротливо торчащие голыми стволами в небо.

— Это каданг-каданг, — с готовностью пояснил Вито, обрадовавшись, что жена русского журналиста снова пришла в себя.

— А что это? — живо поинтересовалась Мэри.

— Это название болезни арековой пальмы. Вот уже несколько лет эта болезнь распространяется по острову.

— Ее же надо остановить.

— Конечно, надо. Но пока средство борьбы с этим недугом еще не найдено.

— Жаль, — произнесла Мэри.

Умелов взял в руку ладонь жены и крепко сжал ее. Она ответила ему тем же, давая понять, как крепко она его любит.

Мини-вэн продолжал нестись вперед, с каждым часом сокращая расстояние до конечной точки маршрута.

А где-то сзади в потоке машин по той же трассе в Багио неслось два джипа марки «Нисан», в одном из которых сидел представитель могущественного «Ямагути гуми».

Глава пятая

Багио

Город Багио располагался в южных отрогах Центральных Кордильер острова Лусон. Мягкий климат этого района и прекрасные сосновые леса, окружающие город, по праву сделали Багио классическим горноклиматическим курортом с неимоверным обилием красочных орхидей. Недаром в путеводителе, который Умелов заблаговременно купил в Маниле, этот город был указан как цветочная столица Филиппин. Кроме этого, Багио считался летней резиденцией правительства.

Но не только эта особенность влекла многочисленных туристов в этот райский уголок. Багио слыл местом обитания филиппинских хилеров, чье непревзойденное искусство делать операции без скальпеля было известно по всему миру.

После Росарио шоссе, ведущее из Манилы, плавно перешло в дорогу с английским названием «Кенон роуд». Попетляв по невысоким горным перевалам, эта дорога незаметно влилась в городской пейзаж Багио.

Проезжая мимо обшарпанных домов на окраине, Умелов решил, что они все нежилые, настолько заброшенный был у них вид. Но цветастое белье, развешанное на веревках верхних этажей, говорило об обратном.

Обогнув с левой стороны здание центрального медицинского центра Багио, Вито направил мини-вэн в центр города. Остановившись в районе главного собора, который, судя по путеводителю, слыл одной из основных достопримечательностей Багио, Вито заглушил мотор. Выйдя из тесного салона, участники экспедиции подошли к Умелову в ожидании дальнейших распоряжений.

— Коллеги, — обратился он к собравшимся, — предлагаю сейчас устроиться в какой-нибудь отель, там всем вместе пообедать и за общим столом обсудить наши дальнейшие действия.

Предложение было принято с одобрением. Единственным камнем преткновения стал выбор отеля, где членам экспедиции удобнее было остановиться. Арсенио Батиста хорошо знал Багио и сразу же озвучил три адреса. Уточнив у него цены и уровень обслуживания в этих заведениях, Вито решил проявить инициативу. Видимо, пытаясь сэкономить деньги русского журналиста, он предложил Умелову, Мэри и Татцуо разместиться в одном из вышеназванных отелей. Сам же он вместе с Санчесом и Батистой могли бы (по словам Вито) снять номера за пятьсот песо в гостинице классом ниже. Услышав это предложение своего земляка, Марко и Арсенио утвердительно закивали.

Умелов догадался, что его филиппинские друзья хотят таким образом сэкономить бюджет экспедиции. Недолго посовещавшись с Мэри, он принял единственно верное решение разместиться всем вместе в одной гостинице среднего класса, тем самым сохраняя принцип равноправия. Подходящий отель со странным названием «45» располагался буквально в двух шагах от того места, где они припарковались.

Номера, которые сняли члены экспедиции, были маленькими, но уютными. Правда, имелась одна неприятная особенность — в них не было окон. Когда же Мэри решила вымыть руки, выяснилось, что и туалет с душевой комнатой были общими и находились в самом конце коридора. Но этот недостаток с лихвой компенсировался тем, что места общего пользования содержались персоналом отеля в идеальной чистоте.

Неожиданно Марко Санчесу позвонил коллега из Манилы. Редактор его газеты срочно отзывал его назад. Расстроившись, он попрощался с участниками экспедиции и с хмурым видом уехал на центральный вокзал Багио, пообещав вернуться при первой же возможности. Эта непредвиденная потеря немного расстроила остальных участников экспедиции.

Пока все размещались по номерам, Вито Гомес успел связаться с родственником своего крестного. Заскочив в номер к Умелову и Мэри, он отпросился на пару часов, чтобы встретиться с тем самым человеком, который должен был им помочь найти проводника в Кордильеры. Олег не стал возражать, только попросил Вито зайти по пути в какой-нибудь ресторанчик и заказать для всех обед, состоящий из национальных блюд.

При слове «национальных блюд» у Мэри, стоявшей рядом с Олегом, снова невольно подкатило к горлу.

Заметив реакцию жены, Умелов улыбнулся и добавил:

— Только без утиных яиц.

* * *

Два черных «Ниссана» припарковались на стоянке отеля «Паладин». Из машин молча вышли девять человек и не спеша проследовали в отель, где для них уже было забронировано три номера.

Швейцар, встречающий гостей у входа, обратил внимание, что среди новых постояльцев восемь были японцы, а девятый, скорее всего, местный, поскольку имел характерные черты тагальца. Носильщик попытался предложить им свои услуги, но крепкий низкорослый японец, идущий впереди всех, знаком показал, что они не нуждаются в его услугах. Поднявшись на свой этаж, они все вместе прошли в номер Риохиро.

Встав полукругом возле кресла, в которое присел их шеф, японцы приготовились слушать указания.

— Ты, Итиро, — обратился Риохиро к своему главному помощнику, — возьми людей и найди адрес, где остановился русский журналист со своими сообщниками. Как только выяснишь, сразу дай мне знать.

— Хорошо, господин Акаши, — поклонился Итиро и быстро удалился.

— А ты, Хидэки, — обратился японец к другому помощнику, — съезди в магазин и купи там провизии на десять дней. Завтра утром мы отправимся в Кордильеры, чтобы подготовить место для нашей акции.

Послушно кивнув, второй помощник так же быстро удалился из номера. Посмотрев на оставшихся двоих, Риохиро дал им знак, что они пока свободны.

* * *

Частный одномоторный самолет Cessna-182, совершивший посадку в аэропорту Багио, быстро прокатился по небольшой взлетно-посадочной полосе, вырулил на стоянку и остановился. Через пару минут дверка кабины открылась, и на бетонную площадку бодро выпрыгнул первый пассажир. Это был Сэмюэль Хьюстон. За ним неторопливо спустился Чарльз МакДуглас.

Нацепив черные солнцезащитные очки, Сэм уверенно зашагал в сторону здания аэропорта, где их должна была ожидать машина. Его спутник шел следом, придерживая правой рукой козырек своей бейсболки.

Прямо из аэропорта мужчины отправились на служебную квартиру посольства, которое ЦРУ использовало для своих нужд. Оставшись наедине с МакДугласом в съемной квартире, Сэм в который раз за прошедшие сутки обратился к бывшему «зеленому берету» с вопросом:

— Итак, мистер МакДуглас, какой аргумент вы используете в разговоре с русским журналистом, чтобы он захотел включить вас в состав своей экспедиции?

МакДуглас недовольно поморщился.

— Я же сказал вам, что этого русского интересует Дэн Фаррел. Значит, в разговоре с ним я буду использовать его интерес к моему покойному шефу. Кроме всего прочего, этот журналист наверняка осведомлен о том, что я уже двадцать лет занимаюсь поиском золота Ямаситы на Филиппинах. А писак всегда интересуют подобные тайны.

Чарльз лукавил. Он прекрасно знал, что у него есть железный аргумент, ради которого этот русский будет готов на многое. Имелась в виду та самая диктофонная запись разговора Дэна с японским стариком, которую Чарльз сделал втайне от своего шефа. Но до недавнего времени об этой записи никто не знал. МакДуглас решил не сообщать о ней и цэрэушнику. Он был уверен, что именно информация о Курильских островах, записанная на пленке, в итоге отправила на тот свет Дэна Фаррела.

Сэм пристально посмотрел на МакДугласа.

— По-моему, вы мне что-то недоговариваете, дружище!

От этого пристального взгляда Чарльз сразу же покраснел. Это не ускользнуло от внимания Сэма Хьюстона.

— А ведь вы действительно от меня что-то скрываете, — уже утвердительно повторил Сэм, специально растягивая слова, чтобы добиться нужного психологического эффекта.

МакДуглас лихорадочно соображал, как выкрутится из этой ситуации. И чем дальше затягивалась пауза, тем сильнее он краснел.

— Я думаю, вы совершаете большую ошибку, — продолжал наседать Сэм.

Вдруг МакДугласа осенило. Он громко выдохнул и кивнул головой.

— Да. Я вам рассказал не все, — наконец он ответил Хьюстону.

Выражение лица Сэма сразу же приобрело хищный вид.

— Слушаю.

— Я вам не сказал о том, что этот русский журналист в основном интересовался тем, как именно умер Дэн Фаррел, — выпалил МакДуглас.

— А вы знаете, как он умер?

— Нет, — отрицательно замотал головой Чарльз, пытаясь усилить значение сказанного.

— Тогда почему журналист обратился с этим вопросом именно к вам? — профессионально загонял собеседника в угол Сэм.

Но на этот вопрос у Чарльза уже был готов ответ.

— Потому что он встречался с лечащим врачом Фаррела и узнал у него, что я тоже приезжал в госпиталь и интересовался причиной смерти моего шефа.

Хьюстон усмехнулся.

— А этот парень не промах. Работает профессионально.

МакДуглас еще раз выдохнул. Ему показалось, что ненужная напряженность исчезла.

— Ну что же, мистер МакДуглас. Если Умелов интересуется кончиной Дэна Фаррела, то используйте этот аргумент. Скажите ему, что вы знаете истинную причину его смерти. Но расскажете ее только в том случае, если Умелов согласится включить вас в состав своей экспедиции.

— Допустим, он согласится, и… — МакДуглас на мгновение запнулся, — что я должен буду ему сказать?

— Скажете, что Фаррела отравили специальным ядом, который симулирует сердечный приступ. А причина простая. Он мог рассказать прессе о сорвавшейся секретной операции.

МакДуглас округлил глаза. То, о чем он боялся думать все это время, вдруг так запросто прозвучало из уст этого цэрэушника.

— Это правда? — выдавил он.

Сэм громко рассмеялся, при этом два раза хлопнув в ладоши.

— Нет, конечно! А вы поверили? — продолжал хохотать Хьюстон.

Просмеявшись, он положил руку на плечо МакДугласу.

— Старик действительно был очень болен и умер от сердечного приступа на пороге госпиталя. Я лично читал внутренний отчет о расследовании этого инцидента. Ведь Дэн долгое время работал на нашу контору и в архивах есть копии его медицинской карты.

МакДуглас не поверил Хьюстону. Он решил, что в данной игре лучше вести свою собственную партию.

* * *

Расположившись за двумя сдвинутыми столиками в небольшом ресторанчике, компания во главе с Умеловым шумно отмечала начало первого дня своего увлекательного приключения. Настроение у всех было отличным.

Вито удачно переговорил с родственником своего крестного, и тот пообещал ему помочь найти хорошего проводника. И сейчас, преисполненный своей значимости от выполненного задания, молодой человек с важным видом сидел за столом, слушая очередной рассказ Арсенио о том, как тот служил в президентской гвардии и пробирался по непролазным джунглям в поисках японских тайников.

Мэри, забыв об утреннем конфузе, без опаски пробовала местные блюда, которыми был заставлен весь стол, не забывая делиться с Олегом своими вкусовыми впечатлениями.

За столом солировал Арсенио Батиста.

— …И вот когда мы стояли у входа, — продолжал травить он свою очередную байку, — и думали, что вот в этой самой пещере находится золото Ямаситы, вдруг появился полковник из Манилы, который приказал нам остановиться и вернуться от пещеры в лагерь. Ночью мы слышали, как по горной дороге проехало несколько грузовиков. Скорее всего, к пещере подвозили строительную технику или инструменты. Потом нам приказали встать в оцепление на всех дорогах, ведущих в этот район…

Слушая бравого вояку, Умелов не забывал подливать своим новым знакомым яванского рома, который так здорово развязывал языки всей компании. Неожиданно Олег почувствовал на себечье-то пристальное внимание. Стараясь ничем не выдать своих предчувствий, Умелов надел солнцезащитные очки, чтобы под темными стеклами не было видно, куда был устремлен его взгляд.

Мэри с удивлением тронула мужа за руку.

— Ты зачем очки нацепил?

— Да в глаз что-то попало. Сейчас проморгаюсь, — быстро солгал Умелов.

Этот ответ, как ни странно, удовлетворил Мэри, и она снова переключила свое внимание на филиппинского рассказчика.

Олег тем временем, не поворачивая головы, внимательно осмотрел весь зал спереди себя. Сидевшие перед ним люди не вызвали у него никакого беспокойства. Теперь нужно было осмотреть вторую половину зала, находящуюся за его спиной.

Рядом с Олегом быстро пробежал официант в клетчатом фартуке. Воспользовавшись этим, Умелов повернулся за ним вслед, якобы стараясь его остановить. Этого мгновения хватило, чтобы он заметил человека, сидевшего за столиком рядом с окном. У незнакомца были черные длинные волосы, завязанные в пучок, пухлые щеки и бородка с усами на манер «испанки». Глаза незнакомца скрывали черные солнцезащитные очки.

Повернувшись обратно, Олег понял, что именно этот человек вызвал его внутреннее беспокойство.

— С тобой все нормально? — голос Мэри вывел Олега из оцепенения.

— Да. Все хорошо, — дежурно ответил он.

Умелов мог поклясться, что он где-то уже видел этого человека. Но где и при каких обстоятельствах? Он вспомнить никак не мог.

Решив еще раз посмотреть на незнакомца, Умелов резко повернулся, якобы ища взглядом официанта. Место, где только что сидел человек с бородкой, опустело. О его недавнем присутствии напоминала лишь незатушенная сигара, сизый дым от которой струился из керамической пепельницы.

* * *

Весь оставшийся вечер в голове Умелова вертелась мысль о незнакомце, который так неожиданно исчез из ресторана. В том, что этот человек вел за ним наблюдение, у Олега не было никаких сомнений. Беспокоило другое: Умелов не мог вспомнить, где и при каких обстоятельствах он уже сталкивался с этим незнакомцем. Первым на ум пришло предположение, что это был один из сотрудников ЦРУ, с которым Умелов мог пересечься весной прошлого года. Он снова и снова перебирал в памяти лица цэрэушников, которые занимались его псевдовербовкой, но сходства с незнакомцем из ресторана Олег так и не находил.

«Может, это кто-то из тех, с кем я раньше сталкивался в процессе моих журналистских расследований в России?» — подумал Умелов.

В дверь номера постучали. Отвлекшись от своих мыслей, Олег поднялся с кровати и подошел к двери. Мэри приподняла голову с подушки.

— Спроси, кто там.

Умелов, проигнорировав наивную просьбу жены, повернул защелку и слегка приоткрыл дверь номера. В коридоре стояла девушка с ресепшн, которая оформляла им документы при заезде в отель. Она улыбнулась и на английском языке постаралась объяснить Олегу, что внизу его ожидает какой-то сеньор. Умелов кивнул, попросив передать посетителю, что скоро спустится.

Наблюдавшая за этим диалогом Мэри присела на кровати и, сдвинув брови, сурово посмотрела на мужа.

— Все! Хватит нам с тобой японских приключений. Ты никуда не пойдешь, — но, увидев взгляд Олега, быстро добавила, — по крайней мере один.

Умелов присел на край кровати.

— Не говори глупостей. Я только спущусь и посмотрю, что это за человек. Если я пойму, что не знаю его, или вдруг почувствую какую-нибудь опасность, то не буду с ним разговаривать.

— Пусть с тобой сходит Вито. Или попроси сеньора Батисту. Он все-таки бывший военный, — не унималась Мэри.

Олег подошел к шкафу и снял с вешалки цветастую тагальскую рубашку с длинным рукавом, купленную в Маниле. Сняв майку, он облачился в эту расшитую национальную одежду и, нагнувшись, вытащил из-под кровати свою сумку. Достав из нее пистолет, приобретенный им накануне, Умелов проверил его предохранитель. Убедившись, что все в порядке, он поднял полы рубашки и засунул вороненую сталь за пояс своих брюк.

Мэри молча наблюдала за манипуляциями мужа. Он тем временем подошел к зеркалу и глядя в свое отражение, проверил, не виден ли под рубашкой силуэт пистолета. Оставшись довольным такой подготовкой, Олег повернулся к Мэри.

— Я скоро вернусь. Обещаю, что все будет хорошо.

С этими словами он вышел за дверь. Мэри, сидя на кровати, со злостью стукнула кулачками по матрасу и в сердцах выдохнула:

— Боже, когда это все закончится?

* * *

Спустившись в маленький холл отеля, Умелов сразу узнал человека, который искал с ним встречи. Это был бывший «зеленый берет» Чарльз МакДуглас собственной персоной.

Олег не смог скрыть своего удивления.

— Вы?

— Да, я, — с достоинством проговорил американец, — а что, собственно, вас так удивило? Вы же сами искали со мной встречи.

Умелов оглядел холл отеля, ища глазами тех, кто мог прийти вместе с МакДугласом. Поняв этот взгляд русского журналиста, «зеленый берет» расплылся в улыбке.

— Я пришел один. Можете не проверять.

Умелов кивнул, давая понять, что верит МакДугласу.

— У меня к вам дело, — продолжил «зеленый берет», — может быть, мы посидим в каком-нибудь ресторанчике и поговорим?

Олег на мгновение задумался, оценивая все риски, которые могли возникнуть в связи с этими действиями, но, не почувствовав своим шестым чувством никакой опасности, дал свое согласие.

— Что же, давайте поговорим.

Умелов прошел к стойке ресепшн и с улыбкой обратился к девушке:

— Если меня будет искать моя жена, скажите ей, что я ушел с сеньором МакДугласом. Она знает, кто это.

Чарльз, стоявший за спиной Олега, расплылся в саркастической улыбке:

— Страхуетесь?

— Положение обязывает, — отшутился Умелов.

МакДуглас показал на выход.

— Пойдемте. В двух кварталах отсюда есть чудесный ресторанчик в европейском стиле. Там нам никто не помешает.

Умелов незаметным движением поправил пистолет под рубашкой и уверенно зашагал к выходу.

МакДуглас на прощание махнул симпатичной служащей отеля и вышел следом за русским журналистом.

* * *

Умелов постарался устроиться за столиком таким образом, чтобы рукоятка пистолета не сильно давила на живот. МакДуглас расположился напротив.

— Что-нибудь выпьем? — предложил он.

Умелов отрицательно мотнул головой.

— Нет, я уже сегодня достаточно принял рома. Но за компанию могу поднять стаканчик мохито.

Чарльз знаком подозвал официанта и сделал заказ: стаканчик безалкогольного мохито и стакан виски Jack Daniels со льдом.

Дождавшись, когда официант удалится, Умелов первым начал прощупывать своего собеседника.

— Скажите, мистер МакДуглас, как вам удалось найти меня в Багио?

Чарльз был готов к этому вопросу, поскольку перед встречей прокрутил в уме все возможные варианты.

— Не забывайте, что я живу на Филиппинах уже почти два десятка лет и у меня много друзей не только в Маниле, но и по всему острову. Так что выяснить, что вы остановились в Маниле в отеле «Хайят», мне не составило большого труда. А остальное, как говорится, дело техники.

Умелов усмехнулся.

— Вы следили за мной?

— А что мне оставалось делать? Вы заявились в мой дом под видом сотрудников спецслужб. А потом стали требовать, чтобы я вам продал какую-то запись. Я был просто обязан выяснить, кто вы есть на самом деле.

«Не какую-то запись, а вполне конкретную, которая у тебя спрятана где-то в доме», — мысленно возразил Умелов своему оппоненту.

— А когда я узнал, что вы готовитесь к экспедиции…

— Простите, что перебиваю вас, — не удержался Олег, — а с чего вы взяли, что мы готовились к экспедиции?

МакДуглас на секунду смутился, но вскоре уверенно продолжил:

— Во-первых, ваш помощник арендовал микроавтобус. Во-вторых, этот помощник с вашим японским другом приобретали вещи, которые будут нужны в джунглях. Я имею в виду веревки, фонари, москитные сетки. Так что догадаться о том, куда вы собираетесь отправиться, мне не составило труда.

«А он неплохо подготовился», — констатировал про себя Умелов и вслух продолжил:

— Допустим, что это все так и было. Но как вы меня нашли в Багио?

— Ну, это вообще пустяк, — махнул рукой МакДуглас, — когда вы утром выехали из отеля, мой человек сообщил мне, что ваша машина отправилась на север острова. Тогда я позвонил своему приятелю в Багио и просил встретить вас на дороге «Кэнон роуд». Ведь это она ведет из Манилы. Заметив вашу машину, он сел вам на хвост и проводил до самого отеля. А дальше я сел в самолет и отправился в Багио на встречу с вами.

— Зачем? — в лоб спросил Умелов, сделав попытку вывести МакДугласа из равновесия.

Но «зеленый берет» даже не повел бровью.

— Как «зачем»? Вы же собираетесь в джунгли на поиски золота Ямаситы. А я, пожалуй, лучший специалист по этому вопросу на Филиппинах. Я думаю, мое присутствие в экспедиции пойдет всем на пользу.

— А с чего вы взяли, что мы отправляемся на поиски золота?

МакДуглас вновь замолчал в замешательстве, но в его памяти тотчас же всплыл инструктаж в посольстве, где Джо Стокер говорил ему о филиппинском журналисте Марко Санчесе.

— У меня есть связи в некоторых местных СМИ, — ответил он, — и я прекрасно осведомлен о том, что филиппинский журналист, которого вы взяли в экспедицию, как раз специализируется на поисках золота.

«Здорово тебя натаскали мои американские „друзья“», — мысленно усмехнулся Умелов.

— Допустим, это так. Но почему вы решили, что я включу вас в наш состав?

— Я же уже вам сказал, что я профи. И у меня много опыта в подобных мероприятиях. И к тому же я мог бы занять место этого Марко Санчеса, ведь, насколько мне известно, его отозвали в Манилу.

Умелов решил, что пора переходить в наступление.

— К сожалению, мистер МакДуглас, я вынужден вам отказать.

— Почему?

— Потому что дело, которым я занимаюсь, является тайной для всех, кто не входит в мой круг.

Чарльз скривил гримасу.

— Какая к черту тайна?! В Маниле с детства каждый знает о том, что где-то в джунглях японцы зарыли золото! Возможно, для вас это и тайна, а для меня это бизнес, которому я посвятил два десятка лет!

Умелов с удовлетворением отметил, что ему снова удалось вывести «зеленого берета» из равновесия.

— Мне кажется, — приступил к завершающему акту Олег, — вам самому хочется попасть в экспедицию. Иначе зачем вы примчались в Багио в поисках встречи со мной.

МакДуглас на несколько секунд задержал взгляд на русском журналисте, затем признался:

— Да, это нужно мне. Мне просто показалось, что вы именно тот человек, который реально что-то знает о золоте Ямаситы.

— Хорошо, — кивнул Олег, довольный ходом разговора, — теперь я знаю, что вам нужно от меня, а вы знаете, что мне нужно от вас. Предлагаю взаимовыгодный обмен.

Чарльз сразу догадался, что речь шла о злополучной записи, но сделал вид, что не понимает сути предложения Умелова.

— О чем вы? — удивленно посмотрел он на журналиста.

— Я говорю о пленке, на которой записан разговор Дэна Фаррела и японского старика.

— С чего вы взяли, что она у меня есть? — постарался выкрутиться МакДуглас.

— Вы сами мне об этом сказали. Помните нашу последнюю встречу в вашем доме? Вы тогда в порыве гнева крикнули, что даже если я предложу вам миллион, вы все равно не отдадите эту запись. Значит, она у вас есть, — подытожил Умелов.

«А он очень умен, этот русский писака», — зло подумал МакДуглас.

— Так что подумайте, — продолжал Олег, — я вас не тороплю. У вас есть еще сутки.

— Я подумаю, — процедил сквозь зубы «зеленый берет», после чего поднялся и небрежно кинул на столешницу две купюры по тысяче песо. МакДуглас уже собирался выйти из ресторана, когда Умелов окрикнул его.

— Я вам не сказал главного.

Американец остановился и, бросив взгляд на Олега, вернулся к столу. Умелов знаком показал ему, чтобы тот снова присел. Чарльз опустился на свой стул. Перегнувшись через стол, Олег почти шепотом произнес фразу, от которой у МакДугласа заколотилось сердце.

— Японец не соврал. Фаррел действительно нашел на Курильских островах золото. И я знаю место, где находится одно из хранилищ.

После этих слов Умелов встал из-за стола и на прощание легонько похлопал по плечу своего ошарашенного оппонента. На выходе из зала Олег услышал за спиной голос МакДугласа:

— Официант! Еще виски.

* * *

Сэмюэль Хьюстон ждал МакДугласа в служебной квартире. Прошло уже три часа, как «зеленый берет» ушел на встречу с русским журналистом. Сэм нервно поглядывал на часы, размышляя, что могло там происходить. Условный стук в дверь прервал размышление специального агента.

На пороге стоял нетрезвый МакДуглас. Пропустив своего подопечного в квартиру, Сэм на всякий случай выглянул в коридор. Удостоверившись, что за Чарльзом нет хвоста, он закрыл дверь на два оборота замка.

— Ну, как прошла встреча?

— Нормально, — выдохнул МакДуглас.

Комната сразу же наполнилась винными парами.

— Зачем же так напиваться? — поморщился Сэм. — Давайте ваш диктофон.

Чарльз беспрекословно расстегнул рубашку. На его обнаженном торсе с помощью лейкопластыря был закреплен микрофон, а сам диктофон был спрятан на поясе брюк.

Сняв с МакДугласа записывающую аппаратуру, Сэм отправил «зеленого берета» в спальню, а сам принялся внимательно прослушивать запись.

Через час он снял наушники и удовлетворенно потянулся. Из спальни доносился храп его подопечного. Теперь Сэму стало многое понятно. Во-первых, МакДуглас действительно не все рассказал ему. Он скрыл, что имеет диктофонную запись, на которой записано, как Дэн Фаррел расспрашивает старого японца о золоте. Во-вторых, русскому журналисту уже известно, что такая запись существует, и он хочет ее заполучить. В-третьих, Умелов откуда-то узнал о спрятанном на Курильских островах золоте. А это значит, что о японских ценностях уже может знать и русская контрразведка. Если это так и русский журналист действительно связан с ФСБ, то зачем он рассказал о золоте МакДугласу?

Сэм откинулся на спинку стула и, закрыв глаза, потер виски. Он попытался вспомнить все, даже самые незначительные, нюансы из той информации о русском журналисте, которую он получил в штаб-квартире в Лэнгли две недели назад.

Тогда ему стало известно, что ЦРУ сумело завербовать Умелова в Германии прошлой весной. Он также узнал, что после удачной вербовки русского журналиста специально внедрили в научную экспедицию, где ему была отведена роль отвлекающей фигуры в секретной операции ЦРУ на Курильском острове Онекотане. Но когда операция вступила в завершающую стадию, Умелова задержали российские пограничники. А это могло означать только то, что, скорее всего, журналиста уже расколи на Лубянке и сейчас Умелов вполне мог работать на российские спецслужбы. Именно поэтому всем агентам ЦРУ, участвовавшим в многоходовой операции под кодовым названием «Золотая лилия», предписывалось не вступать в прямой контакт с русским журналистом.

Но то, что Умелов сегодня сам рассказал МакДугласу о золоте, явно было неспроста. Тут могло быть только два варианта. Либо это была хорошо продуманная акция российской контрразведки, либо русский журналист проявил личную инициативу, поскольку мог иметь какой-то интерес в этом вопросе.

«А в этом что-то есть, — размышлял Хьюстон, — сейчас он женат на гражданке США. Рождество провел в Америке. А вдруг ему у нас понравилось и он готовит себе фундамент для безбедной жизни?»

Прислушавшись к храпу МакДугласа, он подумал, что завтра нужно будет вытрясти из этого искателя сокровищ кассету с записью. И если на ней будет только то, о чем ЦРУ уже и так известно, то ее можно использовать как разменную монету в их большой игре.

Встав из-за стола, Сэм решил пойти прогуляться по вечернему Багио.

Глава шестая

Охотники за головами

Два черных «Ниссана» остановились около огромного лауана, растущего прямо у обочины горной дороги. Из первой машины вышел филиппинец и показал рукой на могучий ствол лесного великана.

— Здесь, — уверенно произнес он.

Из машин высыпали восемь японцев и сразу же начали выгружать из багажных отделений провизию, москитные сетки и спальные мешки. Водрузив на себя всю эту поклажу, мужчины углубились в джунгли вслед за местным проводником Мигелем Родригесом.

То, что считалось лесной тропой, представляло собой просвет между деревьями, опутанный свежими побегами ротанга. Для того чтобы пробиться вглубь джунглей, мужчинам постоянно приходилось работать боло, рубя им непослушные ветви и колючки, которые норовили разодрать в клочья одежду непрошеных гостей.

Впереди всех шел Родригес, ловко орудуя большим филиппинским клинком. После него оставалась заметно очищенная тропа. Следом за ним шел Риохиро, осторожно ступая по пестрой подстилке из жухлых листьев и хвои. За ним шаг в шаг двигались его подручные. Родригес невольно улыбался, время от времени поглядывая, как осторожно ступал самый главный японец.

Заросшая тропа, ведущая сквозь джунгли, стала вдруг шире. Вместо огромных лауанов и частокола бамбука появились стволы сосен, которые росли реже. Проводник вышел на ровное место к большому камню, покрытому ярко-бурым мхом, и поднял руку. Здесь можно было немного передохнуть. Видя, как Риохиро снова посмотрел себе под ноги, Родригес улыбнулся.

— Сеньор боится змей? — добродушно спросил японца филиппинец.

— Я никого не боюсь, — хмуро ответил тот, — но я всегда должен быть готовым к опасности.

Родригес расплылся в улыбке.

— В джунглях вам ничего не грозит. Змеи сами боятся человека и убегают, как только услышат его шаги. Уж если и следует сейчас чего-то опасаться, так это только басил. Но пока мы шли, я не заметил ни одной нити.

— А что это за басил? — поинтересовался японец.

— Это такая пушистая гусеница. Она как раз в это время появляется в джунглях.

— И чем она опасна?

— О-о! Если она попадет на открытый участок кожи человека, то у того начинается нестерпимый зуд. Можно даже кожу содрать до костей.

Японцы непроизвольно покосились на заросли. Глядя на них, Родригес снова широко улыбнулся.

— Вы сразу заметите басил. Она натягивает между деревьями свои нити, как паук. И по ним сразу видно, что рядом есть гусеница.

Филиппинец поднял свой боло на плечо и повернулся к Риохиро.

— Вы готовы идти дальше?

— А сколько нам еще осталось?

— Около двух километров. Я думаю, за два часа мы дойдем.

Японец сделал знак, чтобы Родригес начинал движение. Вся группа снова углубилась в джунгли.

* * *

Как и обещал филиппинский проводник, путь до конечной точки маршрута занял почти два часа. Место, куда Родригес привел группу, оказалось огромной поляной, заросшей мелким побегами кустарника, площадью несколько десятков гектаров. С одного края поляна граничила с почти отвесным склоном горы, а с другой были джунгли.

Пройдя через открытое место ближе к склону горы, Риохиро наконец увидел то, ради чего он проделал этот трудный путь. На краю поляны стояли несколько хижин, сделанных из бамбука. Рядом с хижинами в маленькой низине протекал мелкий ручей.

Когда все члены группы вышли на открытое место, Родригес, шедший впереди всех, поднял вверх руку. Все остановились, прислушиваясь, не донесутся ли со стороны хижин чьи-то голоса. Но, кроме стрекота цикад, ничего не было слышно.

Убедившись, что бамбуковые строения покинуты людьми, группа двинулась в сторону маленькой деревни. Остановившись около самой большой хижины, Родригес показал на нее рукой.

— Это дом вождя. Он самый большой в деревне. Можно остановиться в нем.

Японцы как по команде стали снимать с плеч тяжелую поклажу.

— А где люди? — спросил Риохиро, недоверчиво осматриваясь по сторонам.

— Они ушли в прошлом году на новое место.

— Зачем? — вступил в разговор Итиро, нарушив субординацию.

— Это деревня илонготов. Они живут так с незапамятных времен. Выбирают место в джунглях, выжигают их и занимаются земледелием. А когда земля истощается, то они уходят дальше.

Риохиро подошел к хижине и заглянул внутрь.

— А почему ты считаешь, что в эту деревню никто не заявится? Насколько я знаю, в этом районе идет лесозаготовка.

— Лесорубы тут точно не появятся. Они боятся илонготов.

— Почему? — снова встрял в разговор Итиро.

— Илонготы считают места, которые они покинули, своей собственностью. Даже если они уже сюда никогда не вернутся. И если они узнают, что кто-то занял их брошенное жилище или возделывает их землю, то они обязательно вернутся и накажут такого человека.

— А как? — не удержался Итиро.

— Отрежут голову, — ответил Родригес. Он произнес это так буднично, как будто говорил не о жутком обычае филиппинских горцев, а о каком-то незначительном событии, которое происходит чуть ли не каждый день.

Итиро повернулся к Риохиро, ожидая его реакции. Тот выслушал эту новость с невозмутимым спокойствием и знаком руки показал своим подручным, что они остаются в деревне.

— Это именно то, что нам нужно. Я думаю, нашу будущую пленницу здесь никто не будет искать. А с головорезами, — Риохиро положил руку на рукоятку своего меча, торчащего из-за спины, — мы сумеем договориться.

При этих словах своего босса японцы одобрительно закачали головами.

* * *

Сэм уже битый час слушал диктофонную запись, которую МакДуглас передал ему утром. Как и предполагалось, «зеленый берет» не сразу сознался в том, что она существует. Но Хьюстон сумел его уговорить, приведя для этого весьма веские доводы.

Выяснилось, что МакДуглас прятал кассету в специальном тайнике, сделанном в верхней крышке сигарного ящика, который лежал в его дорожной сумке.

Поскольку Сэм Хьюстон прекрасно владел японским языком, то разобрать смысл разговора двух собеседников ему не составило большого труда. Дослушав запись до конца, он выключил диктофон и поднялся из-за стола. Мужчина прошелся по комнате взад-вперед, соображая, стоило ли передавать эту запись русскому журналисту.

Его размышления крутились вокруг одного факта. Японский старик говорил о двух островах: Онекотане и Шумшу. При этом он точно знал место тайника только на Онекотане, а месторасположение тайника на Шумшу ему было неизвестно. Вчера Умелов слил МакДугласу информацию о спрятанном японском золоте именно на Онекотане, значит, скорее всего, об этом тайнике уже знает и российская контрразведка. Выходило, что эта диктофонная запись всего-навсего секрет Полишинеля, о котором и так знают те, кто был в этом заинтересован.

Повернувшись к МакДугласу, который все это время с хмурым лицом сидел на диване, Сэм вынес вердикт.

— Значит, так. Сегодня же встретитесь с Умеловым и согласуете с ним вопрос обмена. Вы ему — диктофонную запись, а он вам — согласие включить вас в свою экспедицию.

— А что мне ему сказать?

— Скажите, что готовы передать ему только копию записи. Но для начала поторгуйтесь. Пусть русский журналист думает, что вы это делаете вынужденно.

— А если он спросит, зачем я так стремлюсь в его экспедицию?

— То есть как «зачем»? — искренно вскинул брови Сэм. — Вы же искатель японского золота! Убедите Умелова, что вы верите в его интуицию, в его счастливую звезду, черт возьми!

— Хорошо. Я попробую, — кивнул головой МакДуглас.

Хьюстон пристально посмотрел на мужчину.

— Только не вздумайте вести свою игру. Это может плохо закончиться.

В голосе Сэма послышались стальные нотки. Чарльз напрягся, но постарался сделать честное выражение лица.

— Вы можете мне доверять, — взволнованно сказал он, — я сделаю все, что вы мне поручите.

— Ну вот и хорошо. Сейчас главное, чтобы Умелов вам поверил. Только не гоните лошадей. Все должно выглядеть естественно.

МакДуглас решительно встал с дивана.

— Я готов.

— Отлично. Тогда вперед, — Хьюстон показал взглядом на дверь.

МакДуглас выжидающе посмотрел на Сэма.

— Вас что-то смущает? — спросил цэрэушник.

— А вы не будете сегодня вешать на меня аппаратуру?

Хьюстон, рассмеявшись, подошел к МакДугласу и панибратски похлопал его по плечу.

— Чарльз, дружище! С этой минуты никаких микрофонов. Я вам доверяю.

МакДуглас прижал руку к груди.

— Я вас не подведу.

— Идите, идите, — слегка подтолкнул своего подопечного к выходу Хьюстон, — и помните, что все должно выглядеть так, будто у вас нет другого выхода.

— Я понял.

Когда за МакДугласом закрылась дверь, дежурная улыбка сразу же слетела с лица Сэма. Присев за стол, мужчина принялся писать отчет в Управление.

Через час Хьюстон уже находился в аэропорту Багио. А еще через два часа пакет с отчетом был в руках сотрудника американского посольства Джо Стокера.

* * *

Конечно, Умелов надеялся, что его наживка с информацией о золоте на Онекотане может сработать, но не ожидал, что все произойдет так скоро. Когда МакДуглас снова появился в отеле, Олег искренне удивился его визиту, но сделал вид, что появление американца было для него вполне ожидаемо. И когда Чарльз начал издалека подходить к условиям обмена, Умелов почувствовал себя рыбаком, который уже подсек крупную рыбешку. Теперь его задача состояла в том, чтобы она не сорвалась с крючка.

Олег заметил, что МакДуглас немного нервничал, объясняя, почему ему необходимо было попасть в эту экспедицию. Было очевидно, что «зеленый берет» вел какую-то свою игру, ведь, по сути дела, экспедиция не преследовала цели найти золото Ямаситы. Но Олег всячески старался показать, что верит в искреннюю заинтересованность МакДугласа.

Когда наступил кульминационный момент переговоров, Умелов предложил произвести обмен немедленно. МакДуглас сделал вид, что решение дается ему с трудом. Олег решил ему подыграть, сказав, что знает, какую информацию японский старик передал покойному Дэну Фаррелу. После этих слов русского журналиста МакДуглас согласился передать ему копию диктофонной записи и засобирался за ней на съемную квартиру.

— Есть! — громко выдохнул Умелов, когда за американцем закрылась дверь.

* * *

Получив от МакДугласа кассету, Умелов пригласил к себе в номер Татцуо Нагаи. Вместе они стали расшифровывать текст старой записи. Поскольку Дэн Фаррел общался со стариком исключительно на японском языке, то помощь Татцуо была просто необходима.

Процесс расшифровки выглядел следующим образом. Умелов включал диктофон и ждал, когда Татцуо сделает знак рукой, чтобы Олег остановил запись. После этого Татцуо переводил услышанное предложение на английский язык. Затем Умелов уже с помощью Мэри записывал это же предложение, но уже на русском языке.

Через два часа работы вся диктофонная запись была переведена на русский язык.

Умелов взял исписанные листы в руки и снова перечитал весь текст с того места, где японец начал говорить о Курильских островах.

«Японец: В конце сорок третьего года я был переведен на остров Онекотан командиром базы торпедных катеров в звании тайса.

Дэн Фаррел: А где конкретно находилась эта база?

Японец: Наша база находилась со стороны Охотского моря. Мы обеспечивали прикрытие острова и проливов от нападения американцев.

Дэн Фаррел: Только вы охраняли острова?

Японец: Нет. Кроме нашей базы на острове находилось еще две береговые артиллерийские батареи, обеспечивавшие прикрытие острова с Охотского моря и Тихого океана. Была также звероферма. А в начале каждой весны на остров привозили несколько сотен пленных, в основном китайцев. Но были и корейцы. Они строили дороги и другие инженерные сооружения. Я имею в виду подземные склады и укрытия. До зимы, как правило, многие пленные погибали, а те, кто оставался в живых, рыли для себя землянки и пытались дотянуть там до весны. Но доживали единицы, поэтому каждую весну на острова завозили новые партии пленных.

Дэн Фаррел: Извините, что перебиваю, но вы обещали мне сообщить информацию о золоте.

Японец: Да, конечно. Летом сорок четвертого года на нашу базу пришла радиограмма. В радиограмме был приказ: выйти на торпедных катерах в море и встретить южнее острова Онекотан морской караван из двух транспортов, которые следовали с острова Матуа. В приказе также говорилось, что торпедные катера должны были взять под охрану эти суда и сопроводить их до острова Шумшу. Встретив караван, я поднялся на транспортное судно, где находился их командир. Им оказался не капитан судна, а офицер разведки, который представился мне как Куроки Такэо. Он передал мне пакет с приказом из штаба Северной группировки. В бумаге из штаба было написано, что я должен выполнять все приказы Куроки Такэо так же, как приказы своего непосредственного командования. Получив указания от своего нового командира, мы пошли курсом на Онекотан. Когда мы вышли на траверс нашей базы, я получил приказ от Куроки Такэо подойти к берегу. Уже на берегу, когда мы остались наедине в бункере, он сказал, что выполняет секретную миссию, которая может повлиять на судьбу Японии. Поэтому все, что мне станет известно в процессе ее выполнения, является государственной и военной тайной императора. И поскольку я и мои подчиненные будут участвовать в этой секретной операции, то после ее окончания ни один из нас не должен капитулировать или сдаться в плен. Он пояснил мне, что в штабе Северной группировки принято решение заминировать базу на случай, если возникнет реальная угроза захвата Курильских островов американским десантом. И я как командир должен буду в этом случае ее подорвать. После этого Куроки Такэо приказал пленным, которых сопровождала специальная конвойная команда, выкопать рядом с основанием командного бункера большую яму, чтобы туда можно было заложить большое количество взрывчатки. После того как была организована эта работа, мы снова вернулись на борт судна и отправились дальше на север, к острову Шумшу. Там Куроки Такэо приказал выгрузить из трюма на берег сто пятьдесят ящиков с маркировкой „специзделия“. Выгрузку производили пленные, которых было не менее трехсот человек. Все они находились в трюмах второго судна. После выгрузки ящиков пленные перенесли их вглубь острова. Куда именно — я не знаю. Эту колонну сопровождала конвойная команда, которая также находилась в составе морского каравана. Всем лично руководил Куроки Такэо. Только к вечеру следующего дня конвойная команда привела пленных обратно на морские транспорты.

Дэн Фаррел: А вы где были в это время?

Японец: Я все это время находился на одном из торпедных катеров вместе со своими подчиненными. Когда пленных загрузили на транспорты, Куроки Такэо отдал приказ идти обратно на юг к Онекотану. Подойдя к острову, он приказал войти в бухту Немо, которая находилась на северо-восточной оконечности Онекотана. Там мы выгрузили еще сто пятьдесят ящиков с маркировкой „специзделия“. После этого пленные перенесли их к Черному озеру.

Я знал, что на берегу озера уже была сооружена подземная галерея. Куроки Такэо приказал мне тоже присутствовать при заложении ящиков в это подземное хранилище.

Весь следующий день пленные опускали в шахту эти ящики. Когда последний ящик был спущен под землю, Куроки Такэо приказал мне вывести всех пленных в бухту и погрузить на транспорт. Сам же Куроки Такэо остался минировать вход в шахту. Вместе с ним остались четыре офицера, которые его сопровождали всюду. Мы прождали их до вечера на берегу бухты, но они так и не появились. Утром я отправился с двумя моими подчиненными к Черному озеру. У меня было предчувствие, что там что-то случилось. Мы обнаружили Куроки Такэо на берегу озера. Он был легко контужен и находился в ослабленном состоянии. После оказания ему медицинской помощи мы узнали, что во время минирования у них сдетонировал один из зарядов. Поскольку он был не в шахте, а у входа, то его выбросило взрывной волной. Мы проверили взорванный вход и убедились, что его подчиненные погибли. Их завалило в шахте. После того как мы вернулись на судно, Куроки Такэо приказал каравану следовать курсом на нашу базу торпедных катеров. Когда мы вернулись на базу, то переправили на шлюпках к берегу около сотни ящиков с взрывчаткой. Потом пленные заложили взрывчатку в основание строящегося бункера. И Куроки Такэо сам установил детонаторы. После этого команда вывела пленных на берег и там расстреляла. С острова морской караван уходил уже без пленных.

В августе сорок пятого года, когда Советский Союз напал на острова, я, следуя приказу, пытался подорвать базу, но детонаторы почему-то не сработали. После пленения нас переправили в Советский Союз, в Иркутскую область, где мы в качестве военнопленных строили разные объекты.

Дэн Фаррел: Позвольте! Вы обещали мне рассказать про золото. А я услышал от вас какую-то странную историю о неких ящиках со специзделиями.

Японец: Я сейчас дойду и до золота. Так вот. В начале пятидесятых годов началось возвращение в Японию, поэтому исправительные отряды, состоявшие из японских военнопленных, стали укрупнять. Когда в наш отряд прибыла новая партия соотечественников, то один из них сказал, что знает меня. Его звали Кюити Накамура. Я пытался припомнить, где мы могли с ним встречаться. Он мне напомнил, что был командиром конвойной команды в морском караване, который мы сопровождали от Онекотана до Шумшу в июле сорок четвертого года. Тогда я вспомнил его. Это действительно был старший сержант из конвойной команды. После этой встречи мы стали с ним часто общаться и решили держаться вместе. Через некоторое время он рассказал мне, что на самом деле было в ящиках, на которых стояла маркировка „специзделия“. Он признался мне, что при первоначальной разгрузке ящиков, когда они только прибыли из Токио, он находился рядом с Куроки Такэо. И когда один из ящиков упал и разбился, то он случайно заметил его содержимое. Это была небольшая золотая статуя Будды. Именно тогда он понял, что в этих ящиках находилось золото. Я попросил его, чтобы он никому больше не говорил об этом. Но через месяц после этого разговора он погиб при странных обстоятельствах. Когда я вернулся в Японию, то зарисовал по памяти место и координаты подземного хранилища, которое находилось на острове Онекотан.

Дэн Фаррел: Вы можете показать это место?

Японец: Место я покажу только после того, когда вы мне заплатите.

Дэн Фаррел: Мне надо подумать.

Японец: Решайте прямо сейчас. Мне срочно нужны деньги для моей дочери. Решайте! Или я сейчас уйду и буду искать других людей, которых заинтересует эта информация.

Пауза (длительная).

Дэн Фаррел: Хорошо. Я согласен. Первую половину суммы вы получите завтра, а остальную — после того, как подробно опишете координаты этого места.

Японец: Я знал, что не ошибусь, когда вылетал к вам в Манилу.

Дэн Фаррел: Езжайте в свой отель, ни с кем не встречайтесь и не разговаривайте. Я сам приеду к вам завтра.

Японец: До свидания.

Дэн Фаррел: Всего хорошего».

Умелов отложил в сторону листы и удовлетворенно потер ладони.

— Ну вот, теперь все встало на свои места.

Увидев такую реакцию Олега, Татцуо вдруг куда-то заторопился.

— Извините, мне нужно отправить открытку своей семье в Японию. Сейчас начался праздник сегацу.

— Конечно, иди, — согласился Умелов и крепко пожал японцу руку, — спасибо тебе, Татцуо. Ты настоящий друг. Я так рад, что нас с тобой свела судьба.

Выйдя из номера Олега и Мэри, Татцуо быстро прошел к себе и запер дверь на два оборота. Затем он сел за стол и начал писать сообщение своему куратору из Информационно-исследовательского бюро Японии.

* * *

Мэри задумчиво смотрела на мужа.

— Ты что? — спросил Умелов, заметив ее странный взгляд.

— Мне кажется, что моего двоюродного дедушку по японской линии звали так же.

Олег вдруг вспомнил эпизод со старинной фотографией японского офицера, когда они вместе с Мэри были в гостях у ее тетки в Филадельфии.

— Ты говоришь о том офицере, который изображен на старом фото в квартире Джессики?

— Да, — кивнула Мэри, — его тоже звали Куроки Такэо. И у меня такое чувство, что мой двоюродный дедушка и офицер, о котором шла речь в этой записи, один и тот же человек.

Умелов тоже задумался.

— Вполне возможно, — протянул он, — расскажи мне о нем все, что знаешь.

— Мне известно не так уж и много. Я знаю, что он был старшим братом моей бабушки. И в отличие от других ее братьев он был кадровым военным. Джессика мне как-то рассказывала, что он якобы служил в Квантунской армии.

— В Квантунской, говоришь? — переспросил Олег, при этом его лицо озарилось какой-то догадкой.

— Да.

— А как он погиб? Ты знаешь об этом?

Мэри кивнула.

— Он пропал без вести в конце сорок четвертого года, когда вылетел на самолете из Токио на Филиппины.

Умелов вдруг хлопнул в ладоши и громко воскликнул:

— Все!

— Что все? — Мэри даже немного испугалась такой бурной реакции своего мужа.

— Все сходится! — Умелов довольно потер ладони. — Понимаешь? Твой двоюродный дед служил в Квантунской армии, которую до сорок четвертого года возглавлял генерал Томоюки Ямасита. Потом Ямаситу назначили командующим Юго-Восточной группировкой, которая занималась обороной Филиппин. Значит, твой дед был офицером по особым поручениям самого генерала Ямаситы!

Мэри в недоумении смотрела на жестикуляцию Олега. Он подошел к жене и взял ее ладони в свои руки.

— Слушай, — с надеждой проговорил Олег, — а у вас в семье остались какие-нибудь письма от Куроки Такэо?

Мэри отрицательно покачала головой.

— Нет. Я не помню, чтобы Джессика мне что-то об этом рассказывала.

Неожиданно лицо Мэри просияло.

— Хотя нет. Одно письмо точно есть. Я его сама лично видела.

— Где оно хранится? У вас с отцом или у Джессики?

— У Джессики. Оно спрятано между старым фото Куроки Такэо и бамбуковой рамкой. Я его случайно нашла, когда была маленькой. Я думала, что это письмо любимой девушке. Я даже отца попросила перевести письмо с японского языка, но он сказал, что читать чужие письма — это нехорошо.

Глаза Олега горели от нетерпения.

— Мне срочно нужно это письмо!

— И как ты себе это представляешь? — постаралась остудить пыл супруга Мэри.

— Позвони Джессике и объясни ей, что мне срочно нужна рамка с фотографией Куроки Такэо. Пусть Джессика вышлет ее скоростной почтой.

— Ты неисправим, — сокрушенно вдохнула Мэри, — хорошо, я сейчас же позвоню Джессике.

* * *

Выйдя из отеля и осмотревшись по сторонам, Татцуо быстрым шагом направился в центр Багио, где, как он полагал, должна была находиться почта. Он не видел, как следом за ним из проулка вышел человек. Судя по внешности, он не был филиппинцем. Скорее всего, незнакомец имел японские корни. Следуя на почтительном расстоянии, неизвестный прошел за Татцуо пару кварталов. Когда он вслед за журналистом вышел на центральную улицу, к нему присоединился еще один мужчина. Вместе они быстро нагнали Татцуо Нагаи и обступили его с двух сторон. Японский журналист испуганно посмотрел на задержавших его незнакомцев.

— Извините, — по-английски произнес он, — вы, наверное, ошиблись?

— Заткнись, тамаэ! — на чистейшем японском языке ответил незнакомец. — Ты сейчас пойдешь с нами.

У Татцуо учащенно заколотилось сердце. Журналист попытался ретироваться, но острый нож, упершийся в его левое ребро, заставил его застыть на месте.

— Что вам от меня нужно? — дрожащим голосом выдавил он из себя.

— Поговорить, — лаконично ответил незнакомец, при этом слегка вдавив лезвие ножа в межреберное пространство своей жертвы.

Лицо Татцуо исказила гримаса боли. Незнакомец ослабил нажим, чтобы Татцуо перестал выгибать свой торс. Когда к перекрестку подкатил черный внедорожник «Ниссан», он снова надавил клинком в ту же точку, давая понять Татцуо, чтобы тот быстрее сел в подъехавшую машину.

Как только японский журналист оказался в салоне «Ниссана», внедорожник тотчас же сорвался с места и быстро скрылся в узких улочках Багио.

* * *

Место, куда привезли Татцуо, оказалось обочиной узкой лесной дороги, ведущей в горы. Остановившись около большого лауана, незнакомцы выволокли Татцуо из машины и, тыча его ножом в спину, заставили углубиться в джунгли.

Лесная тропа, ведущая вверх по склону, была практически свободна от лиан. Захватчики вывели Татцуо на небольшую поляну.

— Жди здесь, — приказал один из них, — сейчас с тобой будет говорить наш оябун.

С этим словами незнакомцы скрылись на лесной тропе, ведущей назад к автомобильной дороге. Татцуо нервно огляделся, пытаясь определить, откуда мог появиться их главарь. Ведь, судя по слову «оябун», которое только что прозвучало из уст одного из рейдеров, он, вероятнее всего, имел дело с одним из кланов японской якудза. Посреди маленькой поляны возвышался большой камень, поросший бурым мхом. Татцуо присмотрелся. Ему показалось, что из-за камня торчит макушка чьей-то головы.

— Я хочу знать, что вам от меня нужно? — несмело начал журналист.

Но «голова» осталась неподвижной. Татцуо неуверенной походкой приблизился к большому валуну. Движения оттуда по-прежнему не последовало. Осторожно обойдя злополучный камень, японец вдруг понял, что голова была вовсе не головой, а большим кокосовым орехом, на который был нацеплен парик и очки в тонкой оправе. А там где должен был находиться рот, на орех был наклеен белый прямоугольник лейкопластыря, на котором виднелись какие-то иероглифы.

Татцуо нагнулся и поднял эту странную «голову». Прочитав иероглифы, он чуть не выронил орех из своих рук, поскольку на лейкопластыре было начертано имя его младшего брата.

— Ты все правильно понял, — раздался за его спиной чей-то голос.

Татцуо непроизвольно вздрогнул. Обернувшись, он увидел незнакомца, облаченного в одеяние ниндзя. Это был Риохиро Акаши. Нижняя часть его лица была скрыта маской.

— Дай мне эту голову, — властно произнес Риохиро.

Изрядно напуганный Татцуо послушно протянул ему орех дрожащими руками.

Риохиро вдруг резко развернул свой торс, при этом выкинув вперед свои руки. Татцуо едва успел заметить блеск разящего клинка. В следующее мгновение орех треснул пополам и разлетелся в разные стороны. Сок и мякоть кокоса, брызнувшая на лицо Татцуо, заставили его интуитивно зажмуриться. Открыв глаза, он увидел в руке только половину ореха, на которой сиротливо болтался оторванный лейкопластырь.

— Ты хочешь, чтобы голова твоего брата разлетелась так же, как этот орех? — грозно произнес Риохиро.

— Нет, — хрипло выдавил из себя Татцуо.

— Тогда приведи жену русского журналиста ко мне.

Услышав эти слова, Татцуо замотал головой.

— Нет, я не могу это сделать. Они мои друзья.

Риохиро усмехнулся, хотя его улыбку надежно скрывала полумаска.

— Ты не там ищешь друзей. Мы оба японцы и должны помогать друг другу.

Татцуо снова отрицательно замотал головой.

— Я не могу. Они мне доверяют.

Риохиро снова усмехнулся.

— Вот поэтому ты и приведешь мне девчонку.

— Нет, — снова попытался возразить Татцуо.

Риохиро молча обошел журналиста кругом, не сводя с него глаз. От этого взгляда Татцуо втянул голову в плечи.

— А куда ты торопился, выйдя из отеля?

Татцуо сглотнул комок в горле.

— Мне нужно было отправить открытку в Японию, чтобы поздравить с праздником мою семью.

— Ты врешь мне. Праздники кончаются через два дня.

Риохиро положил клинок на шею своего визави и свободной рукой бесцеремонно вытащил из куртки Татцуо запечатанный конверт.

— Господину Сиро Фудзите, — с сарказмом прочитал Риохиро имя на конверте.

Распечатав его, он бегло пробежал взглядом по листу бумаги, испещренному иероглифами. После этого Риохиро громко рассмеялся.

— Значит, ты говоришь, что они твои друзья? А как же твой отчет в японскую разведку?

Татцуо, уличенный в предательстве, склонил голову и закрыл глаза.

Риохиро снова положил ему клинок на плечо, но уже тупой стороной и приподнял им подбородок журналиста.

— Только не надо сцен раскаяния. Мы оба служим Японии. Я по-своему, а ты по-своему. Русский журналист для нас чужак. Тем более что с Россией, которая не хочет возвращать нам наши северные острова, у нас особые счеты.

Татцуо молчал. По его лицу было видно, что он сомневается.

— Если ты боишься за девчонку, то я даю тебе слово, что с ней ничего не случится. Да и с Умеловым тоже. Я не намерен их убивать. Мне всего лишь нужно письмо, которое компрометирует моего оябуна. Я знаю, что это письмо находится у русского журналиста. Когда девчонка будет у нас, он будет более сговорчивым.

Татцуо мучительно размышлял над своими дальнейшими действиями, слушая слова грозного незнакомца. Видя сомнения журналиста, Риохиро вытащил из-за пазухи серый пакет и бросил его к ногам Татцуо.

— Надеюсь, это тебя убедит.

Татцуо нагнулся и медленно поднял пакет. Открыв его, он вытащил пачку фотографий, на которых был запечатлен его младший брат. Причем все фото были сделаны в разных местах.

Татцуо вдруг осознал: если он не примет сейчас эти условия, то никогда не вернется из джунглей, а его младший брат погибнет от руки такого же наемника.

— Я согласен, — с трудом выдавил он.

— Я знал, что мы договоримся. Возвращайся в машину. Мои помощники проинструктируют тебя, что ты должен будешь сделать.

Опустив голову, Татцуо поплелся назад по лесной тропе.

Глава седьмая

Лусонская пленница

Прошло уже несколько часов с тех пор, как Татцуо Нагаи ушел на почту отправлять поздравительную открытку домой. Умелов уже начал волноваться. Он послал Вито на поиски японского журналиста, но молодой человек вернулся ни с чем. Умелов понял, что с Татцуо что-то случилось.

— Вито, — обратился Олег к своему помощнику, — нужно обзвонить все госпитали. Вдруг с ним произошел несчастный случай?

— Хорошо, сеньор Умелов.

— И обязательно позвони в полицию, — вмешалась в разговор Мэри, — может, у них есть какая-нибудь информация.

— Хорошо. Я все сделаю, — снова кивнул филиппинец и поднялся с места, чтобы немедленно приступить к выполнению поручения.

В номер кто-то постучал.

— Извините, — раздался за дверью учтивый голос консьержки, — сеньор Умелов, вас кто-то просит к телефону.

Олег быстро вышел из номера и почти бегом спустился к стойке ресепшн.

— Алло, я слушаю вас, — по-английски произнес он в трубку.

— Это сеньор Умелов? — вопросом ответил ему незнакомый мужской голос.

— Да.

— Меня попросил позвонить ваш друг сеньор Нагаи.

— Где он? — перебил незнакомца Олег.

— Он в нашей деревне. У него вывихнута нога. Он попросил меня связаться с вами, чтобы вы приехали за ним на машине.

Услышав это, Умелов облегченно выдохнул и вновь обратился к звонившему:

— А как он попал в вашу деревню?

— Его обнаружили наши женщины, когда возвращались из города. Ваш друг лежал на обочине. Рядом с ним лежал мопед. Когда женщины рассказали о незнакомце, наши мужчины взяли тележку и привезли его в деревню.

— Он сказал, что с ним произошло?

— Да. Он сказал, что узнал какую-то важную информацию и поехал ее проверить, но не справился с управлением и упал.

Умелов убрал трубку от уха и показал жестом Вито, чтобы тот подошел к нему ближе. Молодой человек быстро подбежал.

— Сходи за сеньором Батистой, — прошептал ему Олег, — мы сейчас вместе поедем за Татцуо Нагаи.

Вито тотчас же отправился выполнять поручение русского журналиста.

— А где находится ваша деревня? — вновь обратился к невидимому собеседнику Олег.

— По дороге из Багио к озеру Амбуклао. Деревня называется Богоса. Это километров тридцать от города. Вам любой может показать дорогу.

— Спасибо вам огромное за помощь. Мы скоро будем.

Поднявшись в номер, Олег пересказал Мэри содержание разговора с незнакомцем.

— Мы сейчас втроем съездим за Татцуо, — резюмировал он свой рассказ, — я, Вито и Арсенио. А ты подожди нас здесь.

Мэри не стала возражать. Тем более что вместе с ее мужем ехал бывший офицер президентской гвардии сеньор Батиста. Рассказы этого пожилого филиппинца о своем бравом прошлом создавали у нее стойкое ощущение, что на него можно было положиться.

— Пока нас не будет, никуда не выходи из номера! — строго посмотрел на жену Умелов. — Обещаешь?

— Обещаю, — улыбнулась она и поцеловала мужа.

* * *

Мэри снова посмотрела на свои часики. С момента отъезда Олега прошло всего лишь полтора часа, но ей казалось, что целая вечность. Неожиданно в дверь громко постучали. Встрепенувшись, девушка привстала с кровати.

— Кто там?

— Это я, Татцуо, — послышался за дверью знакомый голос японца.

Предчувствуя беду, Мэри быстро подбежала к двери и распахнула ее настежь. На пороге стоял растерянный Татцуо Нагаи. Одной рукой он опирался на бамбуковую трость.

— Что-то с Олегом?! — испуганно спросила Мэри.

Японец печально кивнул.

— Они перевернулись на микроавтобусе на горной дороге. Их сейчас всех отвезли в госпиталь.

Мэри быстро схватила сумку с документами и бросилась к выходу. Растерянный Татцуо не трогался с места.

— Что же ты стоишь? — на ходу крикнула она ему. — Немедленно поехали в госпиталь!

— Да, да. Я уже нанял машину.

Выбежав из отеля вслед за Мэри, Татцуо показал ей знаком на черный «Ниссан», стоявший у соседнего здания.

— Нам вот сюда.

Мэри, не задумываясь, открыла заднюю дверку и юркнула в салон с затемненными стеклами. Татцуо сел на переднее сиденье.

Отъехав пару кварталов, «Ниссан» притормозил. Два японца, дежуривших у дороги, как по команде распахнули задние дверцы внедорожника и, запрыгнув на заднее сиденье, зажали своими телами ошарашенную Мэри. Один из незнакомцев приставил к ее шее длинный нож и по-японски скомандовал водителю:

— Гони!

Джип резко тронулся с места. Неподвижно сидя между незнакомцами, Мэри вдруг с ужасом осознала, что у нее начинается дежавю. Ведь два месяца назад она уже была в подобной ситуации в Москве.

* * *

Приехав в деревню, Умелов сразу понял, что телефонный вызов был чьей-то хитроумной подставой. Вито усердно пытался расспросить местных аборигенов о японском журналисте, но никто из опрошенных даже не слышал о том, что рядом с деревней произошло какое-то дорожно-транспортное происшествие. Сердцем чувствуя уже случившуюся беду, Олег распорядился быстро садиться в мини-вэн и гнать в Багио.

Когда в отеле он услышал от консьержки, что его жена двадцать минут назад куда-то ушла с японским журналистом, он облегченно выдохнул. Мэри была с их общим другом Татцуо Нагаи, значит, ничего страшного произойти не могло.

«Скорее всего, Мэри рассказала Татцуо, что мы уехали за ним, и теперь они поехали искать нас», — подумал Умелов.

Раздумья Олега оборвал вопрос Вито Гомеса.

— Сеньор Умелов. А нам что сейчас делать?

Олег повернулся к переводчику и положил ему руку на плечо.

— Спасибо, Вито, за беспокойство. Думаю, они скоро вернутся. Наверняка они поехали в ту же деревню, но мы с ними разминулись.

— Хорошо. Мы будем в своих номерах, — за двоих ответил Вито и, повернувшись к Арсенио Батисте, пояснил ему: — Надо немного подождать. Они скоро вернутся. Пойдемте в номер.

Дождавшись, когда мужчины удалятся из холла отеля, Олег обратился к консьержке:

— Сеньор Татцуо был один? — обратился он к вежливо улыбающейся женщине.

— Да. Он немного прихрамывал и опирался на трость, — ответила она.

«Прихрамывал? Значит, он действительно попал в аварию. Просто звонивший что-то напутал!» — окончательно успокоившись, подвел итог Умелов.

Он поднялся к себе в номер и внимательно осмотрелся. Тревога снова закралась в его душу. Нигде не было видно сумки Мэри, в которой она хранила все свои документы.

Олег заглянул в свой дорожный баул, надеясь увидеть ее сумочку там. Но не успел он проверить содержимое багажа, как в комнату постучала консьержка.

— Сеньор Умелов, к вам пришел гость. Он ожидает вас внизу.

«Кто бы это мог быть?» — с тревогой подумал Олег.

— Я сейчас спущусь, — крикнул он через дверь.

Быстро облачившись в тагальскую рубашку навыпуск, Умелов достал «Беретту» и, убедившись, что оружие стоит на предохранителе, засунул пистолет за пояс брюк.

Спустившись вниз и увидев в холле отеля человека, который искал с ним встречи, он буквально оцепенел. Это был его старый знакомый — киллер японского преступного клана «Ямагути гуми» Риохиро Акаши. Пару месяцев назад Умелов уже сталкивался с этим головорезом на японском острове Хоккайдо, но тогда судьба улыбнулась Умелову. Олег промахнулся, метнув в него нож, а японец не стал лишать жизни русского журналиста, поскольку в последний момент получил приказ не трогать его.

Появление такого персонажа в отеле, где остановился Умелов, не предвещало ничего хорошего. Риохиро жестом показал Олегу, чтобы тот шел за ним к выходу. Незаметно поправив под рубашкой рукоятку «Беретты», Олег проследовал за японцем на улицу. Риохиро не спеша завернул в проулок и, повернувшись к идущему за ним следом Умелову, демонстративно поднял руки, давая понять, что у него при себе нет никакого оружия.

Олег остановился в пяти шагах от киллера, держа правую руку на уровне пояса. Застыв в тревожном ожидании, он заметил, как откуда-то снизу проулка к Риохиро подошел еще один человек (судя по внешности — тоже японец). Незнакомец встал рядом с Риохиро и на чистом английском языке обратился к Умелову:

— У нас есть для вас информация о вашей жене.

Умелов напрягся.

— Сейчас она находится у нас, — продолжал неизвестный, — нам нужно, чтобы вы вернули письмо, которое компрометирует господина Таканиси. У вас есть для этого три дня.

Услышав эту фразу, Олег мгновенно побледнел. Первым его желанием было выхватить из-за пояса пистолет и расстрелять этих негодяев прямо здесь, на улице. С трудом справившись с волнением, Олег процедил сквозь зубы:

— Где Мария?

Риохиро вполголоса по-японски что-то быстро сказал своему помощнику. Тот, кивнув головой, перевел:

— Она в надежном месте. В горных джунглях. Мы сразу же ее отпустим, как только вы передадите нам оригинал письма, которое хранится у вас.

Умелов ненавидящим взглядом смерил своих врагов. Заметив этот взгляд, Риохиро снова что-то сказал своему подручному.

— Господин Риохиро предупреждает вас, — быстро начал переводить японец, — чтобы вы не делали опрометчивых шагов. Если вы попытаетесь обратиться в полицию, ваша жена будет обезглавлена. То же самое случится, если вы не передадите нам в течение трех суток это письмо.

— У меня с собой нет этого письма, — снова сквозь зубы процедил Умелов.

Переводчик едва успевал переводить с английского на японский и обратно.

— А где оно?

— В Москве.

— Значит, вам придется вылететь в Россию сегодня же, ведь у вас всего три дня.

Олег зло посмотрел на помощника Риохиро, но, справившись с очередной волной гнева, ответил:

— Я смогу сделать так, что мне привезут его сюда, в Манилу.

Услышав от помощника смысл последней фразы, Риохиро расплылся в улыбке.

— Я знал, что мы сумеем договориться, — произнес помощник, глядя на своего довольного оябуна.

Умелов до хруста в суставах сжал кулаки и медленно выговорил:

— Если с Марией что-то случится, обмена не будет.

— Не беспокойтесь, господин Умелов, — сдержанно перевел ответ Риохиро помощник, — нам нужно только письмо. Как только мы получим его, ваша жена вернется к вам целой и невредимой.

Риохиро нагнулся к своему подручному, чтобы сказать еще что-то. Тот, выслушав, кивнул головой и с улыбкой пересказал Умелову требования своего шефа.

— Господин Умелов. Меня зовут Итиро. Мне поручено находиться с вами неразлучно три этих дня. Я буду контролировать каждый ваш шаг. И если вы вдруг захотите нас обмануть и обратиться в полицию, то об этом сразу станет известно господину Риохиро. Я буду звонить своему связному каждые полчаса. Если я не позвоню в условленное время, то ваша жена сразу будет убита.

Итиро слегка поклонился своему шефу и вплотную подошел к Умелову.

Риохиро Акаши, усмехнувшись кривой улыбкой, отправился вниз по проулку.

— Если с ней что-нибудь случится, я вас всех убью! — еле слышно прошипел Олег по-русски, глядя вслед японцу.

* * *

Если бы рядом не было этого Итиро, Умелов непременно дал бы волю своим эмоциям. Но ненавистный японец и красный флажок в виде жестких сроков не давали ему возможности выплеснуть накопившийся гнев.

Олег осознавал, что якудза никогда не бросают слов на ветер. Уж если они о чем-то говорят, то обязательно исполняют сказанное. Помощь полиции в данной ситуации была бы просто бессильна. Во-первых, три дня слишком малый срок, чтобы полицейские смогли вычислить место в джунглях, где удерживалась Мэри. А во-вторых, якудза не стали бы ждать три дня. Они убили бы Мэри сразу, как только им станет известно, что он обратился в полицию.

Умелов также понимал, что постоянно находящийся рядом Итиро был «не единственными глазами» якудзы. Чтобы не вызвать лишних подозрений, Олегу пришлось солгать своим коллегам. Он сказал им, что Мэри с Татцуо пришлось срочно уехать в Манилу якобы для того, чтобы уладить неожиданно возникшие вопросы с посольством. А своего соглядатая, который ходил за ним как тень, он представил участникам экспедиции как еще одного журналиста из Японии.

Олегу стоило неимоверных усилий выглядеть внешне спокойным, хотя под маской напускного спокойствия бушевал огонь ярости и гнева. Тем более что в этом деле был как-то замешан Татцуо Нагаи. Ведь это он увел Мэри из отеля…

Где-то глубоко в подсознании Олег все же надеялся на то, что Татцуо сам стал таким же пленником, как и Мэри. Вся сущность Умелова сопротивлялась тому, что Татцуо мог предать его.

Помимо всего прочего Олегу было необходимо решить еще одну проблему. Этой проблемой был Чарльз МакДуглас. Начало экспедиции было назначено на завтра, и Олегу предстояло придумать для американца правдоподобную легенду, которая могла бы объяснить причину срочного отъезда Мэри. Причем легенда, связанная с поездкой его жены в американское посольство, для «зеленого берета» явно «не прокатила» бы. Умелов был на сто процентов уверен, что МакДуглас был тесно связан с местным филиалом ЦРУ, находящимся под прикрытием посольства США. И этот фактор был самым опасным. Если бы только цэрэушники узнали от МакДугласа, что Мэри попала в лапы якудза, они по законам США обязаны были бы включить механизм защиты своих сограждан. И тогда от Умелова уже ничего бы не зависело, поскольку операцией по освобождению его жены занялся бы Госдеп США.

Все эти мысли роем кружились в голове Умелова. И сейчас он должен был дозвониться в Москву, чтобы немедленно вызвать в Манилу Игоря Мальцева, у которого в сейфе хранилось это злополучное письмо. Олег под неустанным наблюдением Итиро набрал номер своего друга. Поскольку разница между московским и филиппинским временем была приличной, Умелов позвонил Игорю не в офис, а домой.

Трубку подняла его жена Наталья.

— Алло.

— Наташа, привет. Это Олег, — с трудом стараясь сохранять спокойствие, заговорил Умелов, — позови, пожалуйста, Игоря.

— Что-то случилось? — с тревогой спросила Наталья, по голосу Олега почувствовав, что произошло нечто неординарное.

— Нет. Все нормально. Мы сейчас с Мэри на Филиппинах. Просто она немного перегрелась на солнце и у нее поднялась температура. Позови Игоря.

Умелов как мог старался держать себя в руках.

— А его нет, Олег.

— Где он? — напрягся Умелов, боясь услышать, что его друга сейчас нет в Москве.

— Не знаю, — спокойно ответила Наталья, — он уже две недели в командировке. В служебной. Куда уехал — не сообщил. Ты же знаешь, какая у него работа.

Внутри у Олега все оборвалось. Наверняка Игорь никому бы не доверил ключ от своего сейфа. А это означало, что письмо, которое хотели заполучить якудза в течение трех суток, прибыть на Филиппины явно не успеет.

Умелов еле справился с волнением и решил сыграть ва-банк. Он еще плотнее приложил трубку к уху, чтобы Итиро не мог услышать невидимого собеседника и, сделав радостное выражение лица, продолжил:

— Игорь, привет! У меня мало времени, поэтому ничего не спрашивай.

— Олег, ты что… — раздался на том конце провода растерянный голос Натальи.

— Возьми в сейфе письмо, которое я передал тебе на хранение, — как ни в чем не бывало продолжил Умелов, — и срочно вылетай в Манилу. Я жду тебя завтра, в крайнем случае послезавтра. Я сейчас в Багио. Как только прилетишь, позвони в отель. Его название — «45». Я снимаю номер в этом отеле. Все. Жду. До встречи.

Умелов отключил трубку и посмотрел на Итиро.

— Я все согласовал. Письмо будет вовремя.

После этих слов он быстро прошел в свой номер, лихорадочно соображая, что можно было бы предпринять в возникшей патовой ситуации. Итиро, как тень, проследовал за Умеловым.

* * *

Олег демонстративно улегся на двуспальную кровать, всем своим видом давая понять японцу, что сейчас он намерен немного отдохнуть. Итиро покосился на лежавшего с закрытыми глазами Умелова, затем взглянул на свои наручные часы.

— Мне надо сообщить своему связному, что все идет по плану, — обратился он к русскому журналисту.

Умелов демонстративно отвернулся, показывая, что не намерен общаться. Задержавшись у входной двери, Итиро обернулся и сухо сказал:

— Из номера не выходите. Я вернусь через десять минут.

Когда дверь за японцем закрылась, Умелов судорожно вскочил с кровати. Вытащив из шкафа свою сумку, он нетерпеливо расстегнул клапан, достал оттуда сверток, в котором лежали патроны, и пересчитал их.

Олег уже твердо решил, как он будет действовать дальше. Когда Итиро вернется в номер, он под угрозой немедленной расправы заставит его рассказать, где они прячут Мэри. Потом он поедет в это место и силой отобьет свою жену из рук якудза…

Его порыв остановил настойчивый стук в дверь. Олег выхватил из-за пояса «Беретту» и встал рядом с дверью.

— Кто?

— Свои, — по-русски прозвучало за дверью.

Голос был очень знакомым. От неожиданности Умелов чуть не выронил пистолет. Он распахнул дверь и еще больше удивился, увидев стоявшего на пороге незнакомца. Тот снял темные очки и голосом Игоря Мальцева произнес:

— У нас мало времени.

Олег растерянно пропустил гостя внутрь. Сдернув с головы черный парик и выплюнув из-за щек силиконовые валики, он действительно превратился в его друга Мальцева, но без шевелюры.

— Когда обещал вернуться японец? — вопрос Игоря вернул Умелова в действительность.

— Через десять минут.

Игорь посмотрел на свои часы.

— Значит, так. У нас есть пять минут. Быстро говори, какие условия выдвинули похитители.

— Так ты уже знаешь, что Мэри похитили? — растеряно пробормотал Умелов.

Мальцев нервно огляделся.

— Олег, у нас мало времени. Отвечай по существу.

— Они требуют вернуть им письмо, в котором есть компромат на их главаря.

Мальцев, закончив беглый осмотр номера, повернулся к Умелову.

— В какой срок? — лаконично спросил он.

— Мне дали три дня.

— Отлично! Значит, я успею.

— Что «успею»? — Олег выжидающе посмотрел на своего друга.

— Слушай внимательно. Я знаю, где находится Мэри. Мне нужны сутки, чтобы подготовиться к операции. Ты должен мне помочь.

— Ты знаешь, где Мэри? — в голосе Олега засквозила надежда.

— Не перебивай, Олег. Лучше запоминай, что ты должен сделать. Сегодня я позвоню в Москву, и на твой адрес отправят письмо-пустышку скоростной почтой. Скажешь своему соглядатаю, что компромат выслали почтой. Можешь даже сходить с ним в офис DHL и при нем проверить номер заказа. Пусть якудза думают, что письмо уже в дороге. Завтра жди от меня дополнительную информацию. Встречу организуем в час дня в том же кафе, где ты первый раз заметил меня.

Олег вспомнил эпизод, когда за ним в кафе наблюдал облаченный в парик Мальцев.

— На всякий случай сообщаю тебе, что я здесь нахожусь под прикрытием. Меня зовут не Игорь Мальцев, а Иржи Новак. Я чех. Понял?

— Да, — кивнул Умелов.

Теперь он снова обрел уверенность. Ведь операцию по освобождению Мэри начал осуществлять его друг, бывший когда-то лучшим сотрудником специального подразделения военной контрразведки СССР, которое было создано для того, чтобы нейтрализовывать или уничтожать диверсантов во время военных действий.

* * *

Мэри зло отвернулась от протянутой чашки с напитком, которую ей сунул под нос охранник. Выплеснув содержимое чашки на земляной пол, японец ухмыльнулся и, заголив ноги девушки, бесцеремонно их огладил. Мэри лягнула ногой наглого азиата и подогнула колени под себя. Она не могла дать ему пощечину, поскольку ее руки были привязаны к двум бамбуковым стойкам лесной хижины. Азиат, сально улыбнувшись, вышел из хижины.

Девушка не знала, куда именно ее привели, но интуиция ей подсказывала, что это место находилось где-то в джунглях. Когда ее с завязанными глазами выволокли из машины и куда-то потащили, она по стрекоту цикад и щебетанию лесных птиц сразу поняла, что вокруг нее были дикие места. Когда с ее лица сняли повязку, она смогла рассмотреть место своего заточения. Это было просторное жилище с земляным полом. В одном его углу был сделан помост из бамбука, на котором были расстелены стеганые циновки.

Сквозь щели в бамбуковом частоколе было видно, что около хижины постоянно кто-то маячил.

«Наверное, охранник», — подумала Мэри, глядя на передвигающуюся тень.

С улицы то и дело доносились чьи-то возгласы. Неожиданно они стихли. Видимо, охранявшие ее японцы куда-то срочно удалились. Тень, мелькнувшая снаружи, материализовалась в хижине в фигуру Татцуо Нагаи. Он юркнул вдоль стены и нервно посмотрел сквозь щель на улицу. Видимо убедившись, что его никто не заметил, он подошел к Мэри и присел рядом с ней на корточки, поправив ей при этом задранную юбку.

— Простите меня. Я не мог поступить иначе. У меня просто не было выбора. Они грозились убить моего младшего брата.

Мэри смерила презрительным взглядом их бывшего друга.

— Выбор всегда есть, — процедила она сквозь стиснутые зубы и демонстративно отвернулась от Татцуо.

Тот, тяжело вздохнув, быстро удалился прочь.

Глава восьмая

Спецназ контрразведки

Олег все сделал так, как ему сказал Мальцев. Утром следующего дня он уведомил своего соглядатая, что письмо с компроматом уже отправлено из Москвы в Багио. Итиро, услышав эту новость, не смог сдержать своей радости. Но сразу звонить своему связному он не стал, поскольку хотел получить от русского журналиста документальное подтверждение этой информации.

Приехав с японцем в офис почтовой службы DHL, Олег попросил на руки копию накладной и сразу передал документ Итиро. Тот немедленно удалился, чтобы по телефону сообщить своему шефу, что все идет по плану и через сутки письмо прибудет в Багио.

По реакции японца Умелов понял, что тот безоговорочно поверил в этот спектакль.

Ровно в двенадцать часов Олег отправился в кафе, где должна была состояться его встреча с Мальцевым. Итиро как тень проследовал за Умеловым. Разместившись за столиком, Олег незаметно огляделся. Среди немногочисленных посетителей Мальцева видно не было.

«Может, он опять кардинально сменил имидж?» — подумал Умелов.

Итиро тем временем попросил меню. Как только официант принес ему полный список блюд и напитков, он сразу же углубился в его изучение. Олег еще раз незаметно обвел взглядом зал ресторана. Он заметил, что прямо у окна сидел пожилой филиппинец в очках с позолоченной оправой. Встретившись взглядом с Умеловым, незнакомец сделал ему еле заметный жест, означающий: «Следуй за мной».

Олег перевел взгляд на Итиро. Но тот даже не поднял головы от красочного меню.

— Я пойду, вымою руки, — на всякий случай вслух произнес Умелов.

Неторопливо встав из-за стола, Олег проследовал за незнакомцем, который уже вышел из зала в коридор с туалетными комнатами и техническими помещениями.

«Неужели это загримированный Мальцев?» — глядя на спину пожилого филиппинца, подумал Олег. Неожиданно дверь, рядом с которой проходил Умелов, распахнулась и чьи-то сильные руки буквально втащили его в темное помещение, служившее местом хранения уборочного инвентаря.

— Тихо! — раздался шепот Мальцева.

Олег попытался разглядеть в темноте силуэт своего друга.

— У нас ровно две минуты, поэтому слушай меня и не перебивай.

Умелов весь превратился в слух.

— Марию держат в заброшенной деревне. Это по дороге в сторону озера Амбуклао, куда ты ездил по ложному вызову твоего японского друга.

— Ты и это знаешь, — не вытерпел Умелов, тем самым нарушив требование Мальцева.

Тот сунул Умелову свернутый вчетверо лист бумаги.

— Вот здесь точная карта, где начинается лесная тропа, ведущая к заброшенной деревне. Главный ориентир — огромный лауан, растущий у дороги. Я на нем оставлю какой-нибудь знак.

Олег послушно кивнул и убрал карту в задний карман джинсов.

— Я начну операцию завтра ровно в двенадцать десять. Ты должен получить конверт в офисе почтовой службы около одиннадцати тридцати. Но не позже. Нужно, чтобы твой японец успел позвонить своим и сказать, что письмо уже находится у тебя и ты готов встретиться с главарем.

— Я понял.

— Как только твой соглядатай позвонит своему связному, сразу нейтрализуй его. Делай что хочешь, но он не должен снова выйти на связь со своими сообщниками. После этого тебе нужно будет приехать к тому месту, которое указано на карте.

Мальцев на мгновение замолчал.

— Если все пройдет нормально, — чуть более приглушенно продолжил он, — то я выйду с Марией к твоей машине не позже половины четвертого.

Олег пожал крепкое плечо друга.

— Спасибо, Игорь.

— Вот еще что. После того, что я сделаю в джунглях, у тебя могут возникнуть большие проблемы с властями. Поэтому будь готов к худшему варианту развития событий. Но помни, что бы ни случилось, мы тебя никогда не оставим одного.

— Я это знаю, Игорь. Но для меня сейчас главное — спасти Мэри.

— Все, время вышло. Возвращайся.

С этими словами Мальцев приоткрыл дверь и, выглянув в коридор, вытолкнул Умелова из каморки.

Олег оглянулся по сторонам и не спеша вернулся в зал.

* * *

Сэмюэль Хьюстон не понимал, что происходило вокруг Умелова. Его очень нервировало, когда он не мог уловить суть событий.

Вроде бы все шло по тщательно выстроенному плану. Даже этот болван МакДуглассыграл отведенную ему роль на «отлично». И вдруг начали происходить какие-то странные вещи.

Сначала Умелов заявил МакДугласу, что начало экспедиции откладывается на неопределенный срок. Затем выяснилось, что жена русского журналиста неожиданно скрылась из Багио в неизвестном направлении. Причем скрылась она не одна, а в сопровождении их японского друга, который, судя по всему, был главным партнером Умелова в предстоящей экспедиции. На этом странности не закончились. Буквально в тот же день рядом с Умеловым появился еще один японец, который как тень стал следовать за русским журналистом по пятам.

Пытаясь понять смысл всего этого, Хьюстон поймал себя на мысли, что не может в них разобраться, поскольку не знает чего-то, что является основой всего происходящего. Но как ему было узнать эту основу?

Хьюстон посмотрел на МакДугласа, который второй день валялся на диване, таращась в телевизор.

— Послушайте, Чарльз. Вам не надоело валяться, как баклажану на грядке?

— Ну, вы же сами не хотели, чтобы я шлялся по Багио.

— Потому что тогда вы бы сразу напились, а мне нужен адекватный помощник. Я и так не понимаю, что происходит.

— А по-моему, все ясно, — лениво протянул МакДуглас, вставая с дивана, — этот русский щелкопер обманул нас. Ему нужна была только кассета. И вся эта экспедиция — блеф, на который он нас купил.

Хьюстон не ответил. Он мысленно прокрутил в голове эту версию.

«А если это действительно так?» — подумал он.

Эта мысль неприятно царапнула по самолюбию Хьюстона. Чтобы не выдать своих сомнений, он подытожил:

— Это покажет время. Давайте подождем до завтра, а там посмотрим, что нам дальше делать с этим Умеловым.

* * *

Татцуо Нагаи не спал всю ночь — его мучили угрызения совести. Как он ни старался прогнать прочь мысли о предательстве, они упорно лезли в голову.

Утром, как только рассвело, он вылез из спального мешка и, пройдя мимо сонного часового, спустился к ручью, чтобы умыться.

Чистая вода несла прохладу. Присев на берегу, Татцуо уставился на бегущий ручей. Прав был кто-то из мудрецов, сказав, что человек может бесконечно смотреть только на две вещи: на горящий огонь или на текущую воду.

Просидев так с полчаса, он умылся и уже хотел идти обратно в деревню, как у него схватило живот. Оглядевшись по сторонам, он решил не портить берег ручья и углубился в джунгли. Продравшись сквозь зеленый массив, Татцуо стал присматривать подходящее место. Найдя небольшой пятачок в этом безбрежном и опасном зеленом океане, он приготовился опуститься на корточки. Вдруг откуда-то сбоку раздались знакомые голоса охранников.

— Давай быстрее, — сказал один из них, — нам надо успеть выкопать две могилы до того, как все проснутся.

Журналист тотчас же забыл о том, зачем он зашел в джунгли, и осторожно ступая, отправился следом за охранниками. Метров через двести они остановились.

— Вот хорошее место, — буднично проговорил все тот же охранник, — здесь низина и много мха. Сейчас верхний слой снимем и в сторону отложим, чтобы им потом могилы сверху прикрыть. А когда ямы выроем, землю подальше отнесем, чтобы в случае чего никто ничего не заметил.

— Сколько копать? — спросил второй охранник.

— С полметра. Для девчонки и этого достаточно. А вторую чуть глубже…

Татцуо Нагаи вдруг с ужасом осознал, что мужчины готовили могилы для него и Мэри. У него все оборвалось внутри.

«Это конец?» — в отчаянии подумал он. Эта мысль буквально пульсировала у него в голове.

Татцуо осторожно начал пробираться назад из джунглей. Пока он шел, в его голове зрел план побега. Зайдя в деревню, он незаметно огляделся по сторонам. Рядом с хижиной, где содержалась Мэри, сидел, опершись на большой чурбак, сонный охранник. Остальные члены банды, скорее всего, спали в соседней хижине. Оценив обстановку, Татцуо незаметно поднял с земли увесистый камень и, подойдя сбоку к сонному часовому, с размаху опустил свою руку на бритый череп своего соотечественника. Тот даже не успел среагировать и сразу потерял сознание. Татцуо нагнулся над охранником, вытащил из его ножен острый нож и быстро заскочил в хижину.

Мэри полулежала на боку со связанными сзади руками. Увидев влетевшего в хижину Татцуо, в руках у которого был нож, она непроизвольно вскрикнула.

— Тише. Я пришел вас спасти.

С этими словами японец кинулся к Мэри и, бесцеремонно перевернув ее на живот, быстро разрезал прочные путы. После этого он поднял ее на ноги.

— Вы можете идти?

Мэри с трудом переставила затекшие ноги.

— Могу. Но не очень быстро.

— Пойдемте! У нас мало времени. Скоро все проснутся.

С этими словами японец взял Мэри за руку и потащил ее к выходу. Переступив через лежащего у входа охранника, чья голова лежала в небольшой лужице крови, они побежали в сторону лесной тропы, ведущей к автомобильной дороге.

* * *

Татцуо старался двигаться к месту их возможного спасения как можно быстрее, но Мэри было тяжело поддерживать столь высокий темп. В результате им приходилось часто останавливаться.

— Ну, еще немного. Скоро мы уже будем на дороге, — старался приободрить свою спутницу Татцуо.

— Все, — шепотом застонала вконец обессиленная Мэри, — я больше не могу. Давай хоть чуть-чуть дух переведем.

С этими словами она тяжело опустилась на большой камень, поросший мхом. Татцуо тоже присел рядом.

— Хорошо, — нехотя согласился мужчина, — только отдыхаем одну минуту. А то нас могут спохватиться.

Мэри, тяжело переводя дух, вдруг повернулась к Татцуо и, глядя ему прямо в глаза, спросила:

— Зачем ты это делаешь? Ты же сказал, что в их руках жизнь твоего брата?

Он не сразу ответил, глядя в землю.

— Они сегодня собирались убить нас, — наконец произнес японец.

— Ты уверен?

Татцуо кивнул головой.

— Я утром увидел, как они рыли в джунглях две… — Татцуо не успел договорить, потому что его взгляд уперся в осколок кокосового ореха с оторванным пластырем, лежащий у камня. Мэри тронула Татцуо за локоть, видя, как у того на лице появилась гримаса ужаса.

— Что с тобой?

— Пойдем быстрее отсюда. Это страшное место.

Татцуо снова взял в руку ладонь Мэри и резко встал с камня. Но не успели они сделать и трех шагов, как на их пути словно из-под земли вырос силуэт ниндзя. Татцуо выхватил из-за пояса нож, загородив собой перепуганную Мэри. Облаченный в костюм ниндзя Риохиро резко выдернул из-за спины синоби-гатану.

— Ты принял не ту сторону, — злобно прошипел он.

Мэри не поняла смысла фразы, поскольку она прозвучала на японском языке. Зато Татцуо прекрасно понял все. Он отступил на шаг назад, выставив при этом руку с ножом вперед.

— Не подходи, — с угрозой в голосе выкрикнул Татцуо.

Риохиро медленно двинулся навстречу беглецам.

— Прежде чем я убью тебя, — растягивая слова, обратился к соотечественнику ниндзя, — скажи мне, почему ты это сделал? Разве тебе не жаль брата?

При этом он медленно надвигался на беглецов.

— Вы все равно бы убили меня! Я сегодня видел, как ваши люди копали две могилы для нас.

Риохиро остановился.

— С чего ты взял, что вторая могила для тебя?

— А для кого же? — немного замешкался Татцуо.

— Она для русского журналиста. Он так хотел попасть в джунгли, что я решил устроить ему это навсегда.

Татцуо продолжал стоять с вытянутой рукой, в которой блестел нож. Мэри, прятавшаяся за спиной журналиста, по-прежнему не понимала смысла разговора двух японских мужчин. Риохиро снова медленно двинулся к беглецам.

— Опусти нож, свяжи девчонку и отведи ее в деревню. Тогда я не буду убивать тебя.

Татцуо отрицательно мотнул головой.

— Я не верю тебе. Ты обещал, что не тронешь моих русских друзей. Как я могу тебе снова доверять?

Риохиро еще ближе подошел к Татцуо.

— Не походи, — закричал тот.

— Это твой выбор, — спокойно ответил Риохиро.

В следующую секунду он молниеносно описал дугу своим мечом, и кисть руки Татцуо, в которой был зажат нож, упала на землю. Из обрубка запястья хлынула кровь. Татцуо интуитивно прижал ее к животу, пытаясь зажать свою рану, при этом он присел на одно колено. Риохиро быстро зашел сбоку к склоненному Татцуо и отточенным движением хладнокровного убийцы отсек тому голову.

Мэри несколько секунд отрешенно смотрела, как обезглавленное тело японского журналиста стало заваливаться набок. Вдруг она буквально взорвалась. Это был всплеск эмоций, смешанных со страхом, переживаниями и ненавистью. Она бросилась на Риохиро, пытаясь выцарапать ему глаза. Тот, опешив от такого неистового порыва, не сразу ответил девушке. Но когда ее пальцы впились в его переносицу, он со всей силой ударил ее по голове рукояткой своего меча. Мэри, отлетев на метр, упала навзничь. Подойдя к ней, Риохиро склонился над телом девушки. Она не подавала признаков жизни. На левой стороне виска была видна вмятина от квадратной гарды.

Через пару минут со стороны деревни на тропе появились остальные члены банды.

Риохиро показал мечом на обезглавленное тело журналиста и приказал своим подчиненным закопать его. Затем он повернулся к неподвижно лежащей Мэри.

— А ее отнесите в хижину.

* * *

Олег показал запястье с часами японцу, который сидел напротив него, развалившись в кресле. Стрелки на циферблате показывали ровно одиннадцать утра.

— Я думаю, письмо уже должно быть в офисе почтовой компании. Я сейчас спущусь вниз и сделаю звонок.

Итиро сразу же поднялся.

— Я тоже спущусь.

— Дело твое.

Выяснив нужную информацию в офисе почтовой компании, Умелов повернулся к Итиро и сообщил:

— Письмо пришло.

— Тогда чего мы ждем? — оживился японец. — Поехали быстрее.

Умелов не тронулся с места.

— В чем дело? — спросил Итиро.

— Я хочу гарантий.

— Каких?

— Если я поеду один и со мной что-то случиться, то я хочу, чтобы об этом узнала полиция.

Итиро замер, лихорадочно соображая, что имел в виду русский журналист.

— Я возьму с собой помощника, — пояснил свою мысль Умелов.

— Зачем?

— Когда я получу письмо и поеду на встречу с вашим главарем, мой помощник запомнит машину и людей, с которыми я уеду. И если я не вернусь к вечеру, то он обратится в полицию.

Итиро вновь замер, соображая, как ему поступить. У него не было четких инструкций на этот счет. Решив, что он все объяснит своему оябуну по телефону и получит от него новые указания насчет помощника Умелова, японец кивнул русскому журналисту.

— Хорошо. Берите своего помощника.

Умелов попросил горничную сходить в номер к Вито и пригласить его спуститься вниз. Уже через пару минут Вито Гомес стоял рядом с Олегом.

— Вито, — обратился к нему Олег, — ты сейчас поедешь с нами.

— Хорошо, сеньор Умелов.

* * *

В офисе DHL было прохладно от работающего кондиционера. Расписавшись за полученную корреспонденцию, Умелов забрал красно-желтый конверт и вышел с ним на улицу. Итиро нетерпеливо ждал у входа. Увидев Олега, он сразу же подошел к нему.

Умелов убрал конверт за спину и жестко посмотрел на японца.

— Звони своему шефу и скажи, что письмо у меня. Я готов к обмену.

Итиро, нервно оглядываясь в поисках своих сообщников, пригрозил Олегу указательным пальцем.

— Никуда не уходите. Я сейчас вернусь.

Отойдя на значительное расстояние — так, чтобы его не было слышно — Итиро набрал условный номер. Сообщив информацию о письме и получив необходимые инструкции, японец вернулся к Умелову.

— Мы подождем здесь, на площади. В течение часа за нами приедет машина, и мы поедем на обмен.

— Хорошо, — кивнул ему Умелов, — но зачем стоять на жаре? Давайте сядем в салон. Там хоть кондиционер есть.

И, не дожидаясь ответа, он отправился к мини-вэну, за рулем которого сидел Вито.

Итиро ничего не оставалось делать, как проследовать за русским журналистом.

Разместившись в салоне напротив Олега, японец уставился на желто-красный конверт. Заметив этот взгляд, Умелов понимающе кивнул головой.

— Мне и самому не терпится посмотреть. Кстати, у Вито в бардачке есть ножницы. Я сейчас попрошу у него.

Олег посмотрел в сторону своего помощника и крикнул:

— Вито достань, пожалуйста, ножницы и передай их мне через нашего друга.

И пока Итиро, обернувшись к водителю, ожидал от него ножницы, Умелов быстро вытащил из-за пояса «Беретту» и засунул под правое бедро. Так, чтобы ему было удобно выхватить пистолет в нужный момент.

Итиро, получив ножницы, развернулся и протянул их Олегу. Но Умелов сделал отрицательный жест рукой.

— Нет. Открывай конверт сам.

С этими словами Олег неуклюже протянул письмо японцу и как бы случайно уронил его на пол. Итиро интуитивно нагнулся, ища конверт. В это мгновение Умелов молниеносно достал пистолет и с силой ударил японца по затылку.

Подняв обмякшее тело Итиро на сиденье, Умелов громко скомандовал:

— Вито, быстро гони в отель.

Ничего не соображающий помощник нажал на педаль газа. Машина резко дернулась с места.

После того как микроавтобус остановился недалеко от отеля, Олег послал Вито за сеньором Батистой. Когда в салоне мини-вэна наконец появился отставной офицер, Умелов вкратце рассказал своим филиппинским друзьям всю подноготную этой истории.

Узнав, что Мэри похищена, Арсенио Батиста изъявил желание немедленно ехать с Умеловым на ее освобождение, но Олег слегка остудил его пыл.

— Сеньор Батиста, наверняка вы умеете связывать пленных?

— Да, — утвердительно кивнул отставной офицер.

— Тогда найдите веревку и свяжите его, пока он не очухался.

С этими словами Олег покосился в сторону Итиро.

Арсенио сразу же покинул салон мини-вэна, чтобы найти подходящую веревку.

— А ты, Вито, не своди с него пистолет, — распорядился Умелов и передал своему помощнику «Беретту», — и помни, что моя судьба и судьба моей жены в твоих руках.

— Не беспокойтесь, сеньор Умелов. Он никуда не денется до вашего возвращения.

— Спасибо. Я ваш должник.

— Удачи вам. Я буду за вас молиться.

— Лучше держи его на мушке.

С этими словами Умелов вышел из мини-вэна. Он торопился. В ближайший час ему предстояло где-то найти другую машину и отправиться на ней в то место, которое Мальцев указал на карте. Умелов никогда в жизни не нарушал закон, но сейчас он был вынужден это сделать, потому что единственным способом найти машину за столь короткое время был банальный угон.

* * *

Получив от своего помощникадолгожданную информацию по телефону, Риохиро Акаши первым делом отправил двух людей в Багио, где они должны были забрать Умелова с конвертом.

После этого он собрал остальных своих подчиненных и распределил роли между ними. Первых двух он отправил к горной дороге, откуда начиналась лесная тропа, чтобы они встретили джип с Умеловым и сопроводили русского журналиста до базы. Еще двоим он приказал подготовить засаду на лесной тропе на случай, если за Умеловым будет полицейский хвост (тогда они должны были оперативно сообщить по рации об опасности). Одного человека он на всякий случай оставил у хижины, где уже несколько часов без сознания лежала раненая Мэри. Судя по всему, у нее была проломлена височная часть черепа.

Сам же Риохиро Акаши уединился в своей хижине. Настроив рацию на нужную частоту, он стал ожидать того мгновения, когда ему наконец удастся избавить своего оябуна Ацуо Таканиси от компромата, отравлявшего тому жизнь.

Тем временем бандиты стали выдвигаться на свои позиции. Первыми заняли свое место дислокации те, кто должен был находиться в засаде на лесной тропе. Внимательно осмотрев землю, они прилегли на заваленную листвой моховую подстилку и стали наблюдать за открытым участком тропы, который хорошо просматривался между двумя огромными стволами лесных исполинов.

— Ты не взял с собой фляжку? Что-то в горле пересохло, — обратился один к другому.

— На, держи, — ответил второй, отстегивая ее от поясного ремня.

Неожиданно непрекращающийся стрекот цикад перекрыл громкий шум хлопающих крыльев. Это пролетела стая белых попугаев, чем-то или кем-то встревоженная.

Японец, протянувший флягу, задрал голову вверх. Проводив восхищенным взглядом птичью стаю, он повернулся к своему напарнику, который, отвернувшись, одной щекой лежал на мху.

— Эй, держи фляжку! — легонько толкнул он его. — Ты что, заснул?

Напарник не ответил. Повернув его за плечо, японец понял, почему его товарищ молчал. В его виске зияла дыра от пулевого ранения, через которую толчками выходила алая кровь. Увидев эту картину, он лихорадочно схватился за автомат, но не успел им воспользоваться, поскольку следующая пуля, выпущенная невидимым стрелком, вошла ему прямо в переносицу.

Через минуту из зарослей показалась крепкая фигура Мальцева в камуфлированной одежде. Подойдя к убитым, он профессионально проверил их вещи и, достав из сумки рацию, сменил частоту, на которую она была настроена. После этого он убрал ее в свой подсумок.

— Двое готовы. Осталось еще шестеро, — тихо констатировал Мальцев.

Посмотрев на свои командирские часы, он осторожно двинулся к автомобильной дороге, куда пятнадцать минут назад ушла вторая пара бандитов.

* * *

Как только Риохиро Акаши отзвонились его подручные, дежурившие в Багио, он сразу же понял: что-то пошло не так. В указанном месте ни Умелова, ни Итиро не оказалось. Оябун решил подождать условленного времени, предположив, что по каким-то причинам Итиро все же мог изменить место встречи. Но когда в назначенный срок помощник не вышел на связь, стало понятно, что Умелов затеял свою игру.

Риохиро приказал своим подручным быстро уезжать из Багио и вместе с людьми, которые дежурили на тропе, возвращаться в лагерь. Прошло уже больше часа. За это время ни рация, ни телефон так ни разу и не ожили.

В очередной раз набрав номер своих подручных, Риохиро в ответ услышал только длинные гудки.

Приблизив к губам микрофон рации, он снова произнес позывной:

— Дракон, ответь базе.

Рация продолжала молчать. Это могло означать только одно: с людьми Риохиро Акаши уже что-то произошло.

«Если моих людей арестовала полиция и копы сейчас движутся к лагерю, то я убью девчонку при начале штурма», — решил Риохиро.

Он быстро облачился в костюм ниндзя и вышел из хижины. Солнце уже высоко поднялось над горными джунглями, и резкие тени от высоких деревьев стали сливаться в одну зеленую массу с низкими зарослями.

Обойдя хижину, в которой лежала раненая Мэри, Риохиро приблизился к своему подручному, охранявшему вход. Тот вальяжно пускал сигаретный дым изо рта.

— Как она?

— По-моему, она пару раз приходила в себя, что-то бормотала или стонала.

Риохиро огляделся по сторонам, чутко прислушиваясь к звукам джунглей.

— Брось сигарету и займи огневую позицию за каким-нибудь укрытием. У нас могут быть проблемы, — приказал он.

Подручный с недовольным видом выкинул сигарету и снял с плеча короткий автомат.

— Если бы что-то случилось, наши дали бы знать об…

Он не успел закончить фразу, потому что пуля прошила его насквозь в области шеи. Риохиро мгновенно сделал кувырок через голову. Этот маневр спас его, ибо следующая пуля раскрошила в щепки бамбуковую жердь, из которых состояла стена хижины. Если бы не отличная реакция Риохиро, то эта пуля вошла бы точно в центр его грудной клетки.

Вскочив на ноги, Риохиро запетлял в сторону ручья, рядом с которым начинались густые заросли. Он бежал и чувствовал, как рядом с ним в землю вгрызались пули. Когда до спасительных зарослей оставалось всего несколько метров, одна из пуль все-таки настигла его. Японец развернулся вокруг своей оси и упал юзом в высокую траву.

Выстрелы тотчас же прекратились.

* * *

Мальцев еще раз осмотрел через окуляр прицела своей снайперской винтовки заброшенную деревню. Никакого движения среди хижин не было видно.

Игорь мог бы все закончить раньше, ведь он уже несколько минут держал на мушке часового. Но он ждал момента, когда на линии стрельбы появится их главарь. Как только появился Риохиро, Мальцев решил убрать их обоих спаренным выстрелом, который он многократно отрабатывал в специальном центре, где готовился спецназ военной контрразведки. Но реакция главаря была слишком быстрой, и Игорю понадобилось еще пять выстрелов, чтобы пуля наконец смогла настичь свою жертву.

Поднявшись из укрытия, Мальцев осторожно отправился в сторону заброшенной деревни. Подойдя к хижине, рядом с которой лежало тело первого убитого бандита, Игорь нагнулся к нему. По огромной луже крови темно-бурого цвета он понял, что у погибшего была перебита яремная вена. Поднявшись с корточек, Мальцев отправился осмотреть труп главаря. Но там, где должно было лежать тело бандита в костюме ниндзя, была лишь примятая трава, испачканная кровью. По кровавому следу было видно, что раненый полз в сторону ручья. Дальше его следы терялись. Изготовив винтовку к немедленной стрельбе, Игорь прошел вдоль берега несколько десятков метров вверх и вниз по течению. Но ни самого главаря, ни его кровавых следов Мальцев так и не обнаружил. Он точно помнил, что этот раненый был без огнестрельного оружия, поэтому не боялся выстрела из засады.

Посмотрев на часы, Игорь понял, что времени на поиски последнего недобитого бандита у него уже не осталось.

Вернувшись к хижине, где содержалась пленница, он быстро вошел внутрь. Присев рядом с Мэри, Игорь внимательно осмотрел ее висок. Мэри в очередной раз пришла в сознание. Открыв глаза, она увидела склоненное над ней лицо Мальцева.

— А где Олег? — еле слышно прошептала она.

— Он ждет нас на дороге.

С этими словами Игорь осторожно поднял Мэри на руки и вышел из хижины.

* * *

Умелов решил, что лучшее место, где можно было бы угнать машину, это автомобильная заправка. Поймав такси, он попросил водителя отвезти его к какой-нибудь автозаправочной станции на северо-востоке Багио. Ведь именно из этого района начиналась дорога, ведущая к озеру Амбуклао.

Остановившись у нужной заправки, Олег рассчитался с водителем и стал ожидать подходящего момента. Время шло, а машины, которую можно было бы угнать, все не было и не было. Наконец к автозаправке подкатил микроавтобус «Мицубиси», за рулем которого сидел пожилой европеец. Он помог выбраться своей такой же немолодой спутнице, и они отправились в здание заправочного комплекса. На ходу европеец распорядился залить в бак его авто двадцать литров бензина. Умелов заметил, что ключи остались торчать в замке зажигания. Дождавшись, когда служащий закончит заправку, Умелов описав крюк, подошел к микроавтобусу с той стороны, где находилась водительская дверка. Бесшумно открыв дверь, Олег юркнул на сиденье. Он посмотрел в боковое зеркало и, убедившись, что служащий уже закрыл крышку бензобака, быстро завел мотор и рванул с места.

Глядя в зеркало заднего вида, Олег видел, что служащий заправки даже не обратил внимания, что на мини-вэне уехал совершенно другой человек.

Выехав за город, Олег развернул карту. Сверившись с ней, он уверенно повел машину по дороге, которая вела в горы.

Рядом с местом, которое было указано на карте, у обочины стоял черный «Ниссан» с тонированными стеклами. Умелов притормозил в двадцати метрах от этого джипа и внимательно всмотрелся в заднее тонированное стекло внедорожника: нет ли там кого-нибудь.

Вспомнив, что в указаниях Мальцева ничего не было сказано об этой машине, Олег предположил, что она могла принадлежать бандитам, похитившим Мэри. Осмотрев салон мини-вэна, Умелов заметил на заднем сиденье кожаную сумку, из которой торчали рукоятки клюшек для гольфа. Выбрав самую тяжелую клюшку, Олег вылез из автомобиля и осторожно двинулся к «Ниссану». Обойдя его с правой стороны, он заглянул в салон. Машина была пуста.

Опустив с плеча клюшку, Олег оглядел обочину. Он сразу заметил большой ствол лауана, на котором виднелась свежая зарубка. Вероятно, это был знак, оставленный Мальцевым. Сразу за стволом могучего дерева начиналась лесная тропа. Умелов вошел в джунгли и, оглядываясь по сторонам, осторожно пошел вглубь безбрежного зеленого массива. Пройдя метров сто по тропе, он заметил, что впереди за крупным деревом кто-то прятался. Олег прекрасно видел торчащую ногу в высоком ботинке и руку в защитном камуфляже. Спрятавшись за такой же толстый ствол, Умелов посмотрел на незнакомца, но тот по-прежнему оставался неподвижен. Подождав пару минут, Олег поднял с земли палку и кинул ее в сторону неизвестного. Но он даже не шелохнулся.

Умелов осторожно вышел из своего укрытия. Обойдя дерево, из-за которого виднелась нога незнакомца, он наконец понял, почему этот человек был неподвижен. Перед глазами Умелова предстал труп японского бандита, у которого было буквально снесено полчерепа от выстрела в упор. Чуть дальше на тропе в неестественных позах лежали еще два мертвых человека.

«Неужели это сделал Мальцев?» — подумал Умелов.

Это никак не вязалось с образом Игоря, ведь Олег знал его добрым и компанейским семьянином. Вспомнив, что за годы длительного тесного общения Мальцев ни разу не демонстрировал Умелову свои навыки спецназовца, Олег вдруг осознал, что в этот момент Игорь был не Игорем, а частицей огромной машины российских спецслужб, которая сейчас оберегала его вдали от Родины. От этой мысли сразу стало легче на душе. Олег вдруг всем своим существом почувствовал, что он не один и с ним рядом всегда есть такие же, как и Мальцев, бойцы невидимого фронта. И от ощущения причастности к этой большой и реальной силе Умелов вдруг испытал неподдельное чувство гордости за Россию.

Оглядевшись по сторонам, Умелов хотел было двинуться дальше по тропе, но вдруг вспомнил указания Мальцева. Игорь велел Олегу ждать его в машине у обочины, куда он должен был вывести освобожденную Мэри.

«Они же могут выйти с Марией по другой тропе, которых в джунглях, скорее всего, несколько», — мелькнула мысль в голове Олега.

Развернувшись, он быстро начал спускаться назад к машине.

* * *

Игорь нес Мэри уже больше получаса, практически не останавливаясь. Он очень устал, ему хотелось сесть и передохнуть, но мысль, что Мэри срочно нужна квалифицированная медицинская помощь, гнала его дальше и дальше вниз к автомобильной дороге, где их уже должен был ждать Умелов.

Очень сильно мешала снайперская винтовка, но Игорь как профессионал понимал, что ее нельзя было оставлять в джунглях. Ведь рано или поздно кто-то найдет трупы бандитов, после чего непременно начнется следствие. Возможно, полицейские станут прочесывать все окрестные джунгли, используя местное население, для которых эти дикие леса как дом родной. Винтовка — это металл, который легко обнаружить с помощью металлоискателей там, где земля самая обычная, без металлических включений. Если оставленная Мальцевым винтовка попадет к специалистам, они легко вычислят всю цепочку продавцов и покупателей и выйдут на филиппинских друзей Мальцева. А этого допустить было нельзя — он не имел права их подставлять.

Игорь увидел впереди большой камень, поросший мхом. Он аккуратно опустил Мэри на траву и прислонил ее спиной к камню. Она опять была без сознания, и ее голова безвольно упала на грудь. Игорь поправил ей голову, подложив под основание шеи свою вязаную шапку. Разогнувшись, он перевел дух и прикинул, сколько еще осталось до автомобильной дороги.

Сняв винтовку с плеча, он поискал взглядом место, куда ее можно было бы прислонить. Черная тень, метнувшаяся сзади, заставила его обернуться. И это спасло ему жизнь, ибо он успел среагировать на разящий удар японского меча. Игорь просто интуитивно выставил винтовку на пути смертельного клинка. От этого удара дорогая немецкая оптика разлетелась в разные стороны. Нападавшим был тот самый раненый главарь, который ушел от пули Мальцева.

Игорь снова уклонился от очередного удара, который Риохиро нанес ему своим мечом. Теперь удары посыпались как из пулемета. Игорь еле успевал подставлять цевье винтовки, вращая ее в руках, как мельницу.

«Раненый, а так прекрасно двигается!» — мелькнула мысль в голове Мальцева.

Риохиро только наращивал темп. Казалось, что он специально не хотел убивать Игоря сразу, дожидаясь того момента, когда обессилевший Мальцев сам опустит руки.

Игорь действительно уже стал уставать, еле успевая защищать свою голову или тело от рубящих ударов Риохиро. Неожиданно оступившись о половинку кокосового ореха в траве, Игорь припал на левую руку, выпустив при этом винтовку.

Риохиро понял, что наступил кульминационный момент. Он подскочил к Мальцеву, широко расставил ноги и занес меч над головой поверженного противника, приготовившись нанести ему заключительный рассекающий удар. Но какая-то неведомая сила обрушилась на его правое запястье. Боль от сломанной лучевой кости выгнула дугой тело Риохиро. Он развернулся, пытаясь увидеть, кто сломал его руку, и в то же мгновение второй удар, обрушившийся на его голову, отправил японца в глубокий нокаут.

Мальцев ошарашенно смотрел на Умелова, который двумя ударами клюшки для гольфа буквально разрушил легенду о непобедимости ниндзя. Игорь поднялся, опершись на протянутую руку друга.

— Спасибо, брат. Ты как раз вовремя.

Олег хлопнул Мальцева по плечу.

— Это тебе спасибо.

Обернувшись к лежащей без сознания Мэри, Умелов быстро подошел к ней. Нагнувшись над лицом жены, Олег увидел рану на ее виске. Он почувствовал, как к его горлу покатил комок.

— Ничего. Сейчас у нас все будет хорошо, — тихо произнес он, глядя на любимые черты ее лица.

К Умелову подошел Мальцев.

— Олег, Марии срочно нужна медицинская помощь.

— Да. Да, конечно, — быстро закивал Умелов и поднялся с колен, — надо идти.

Сзади послышался хрип очнувшегося Риохиро.

— Живучий, черт, — прокомментировал Мальцев.

— Что будем с ним делать? — спросил Олег.

— Бери Марию и спускайся к машине, а я вас догоню, — ответил Мальцев, глядя на поверженного врага.

Умелов поднял жену на руки и осторожно понес ее вниз по тропе.

Когда Мальцев и Риохиро остались одни, Игорь подошел к сидящему на земле японцу и поднял с земли его меч.

— Это единственное, что я могу для тебя сделать.

С этими словами Игорь взялся двумя руками за клинок и ритуально передал его поверженному ниндзя. Риохиро принял меч также двумя руками, хотя правая его рука была сломана. Посмотрев снизу вверх на Мальцева, он по-японски ответил:

— Спасибо, что позволили сохранить мне честь.

С этими словами японец присел на колени и, закрыв глаза, начал свою последнюю молитву.

Игорь не стал мешать японцу и тихо ушел вниз по тропе.

А на поляне остался Риохиро, который начал подготовку к ритуалу сеппуку. Ибо для него теперь был возможен только один путь — в далекую страну Еми.

* * *

Осторожно расположив Мэри в салоне мини-вэна, друзья встали у обочины. Игорь протянул руку Олегу.

— Ну, — с улыбкой произнес он, — с этой минуты наши пути расходятся. Встретимся в Москве.

— Спасибо, тебе Игорь.

Друзья крепко обнялись.

— Все, — отстранился Мальцев, — мне пора. Ты вот что… Пока будешь ехать, придумай правдоподобную версию того, как ты оказался здесь и что случилось с Марией. Помни, она гражданка США, так что будь готов к любым неприятностям.

— Я всегда к ним готов, — усмехнулся Умелов.

— Да, и вот что еще. Валерий Петрович просил тебе передать, что этой весной на Онекотане расформировывают пограничную заставу. Так что остров совсем без прикрытия остается. Хорошо, если бы эта информация к американцам попала через источник, заслуживающий доверия. Подумай над этим. У тебя ведь голова светлая.

— А зачем это нужно? — спросил Умелов.

— Не знаю. Я тебе всего лишь пожелание Воронцова передал, — Игорь посмотрел на свои часы, — все, брат. Пора.

Он еще раз обнял Умелова и, вытащив из кармана ключи с брелком, прокомментировал:

— Военный трофей.

Мальцев открыл с брелка черный «Ниссан» и ловко запрыгнул в салон. Через мгновение внедорожник сорвался с места и скрылся за ближайшим поворотом горной дороги.

Олег посмотрел вслед своему другу и поспешил к машине, где лежала его раненая жена.

Быстро сев за руль, он с тревогой оглянулся на Мэри. Она по-прежнему была без сознания.

Лихо развернув мини-вэн на узкой дороге, Умелов помчался в Багио.

Часть седьмая. Сантии

Глава первая

Филиппинское заточение

В филиппинской тюрьме «Нью-Билид», расположенной на окраине Манилы, содержалось около двадцати тысяч человек. Построена она была более полувека назад. Как и в большинстве тюрем мира, плотность заселения камер здесь была превышена почти в два раза, поэтому говорить о каких-то минимальных удобствах просто не приходилось.

С момента своего заточения Умелов уже знал об обычаях и нравах филиппинской тюрьмы практически все. Здесь, так же как и на русской зоне, не жаловали насильников. И если такой арестант попадал в камеру, где сидели люди, имеющие за своими плечами «правильные» статьи, то с ним обычно делали то же самое, что тот когда-то сделал со своей жертвой. К заключенным, которые входили в какие-нибудь преступные группировки, и тем, кто попал сюда по обвинению в убийстве, было особое отношение. Одних побаивались, других уважали.

Умелов оказался в числе последних. Ведь ему инкриминировали суровую статью: убийство в джунглях провинции Бенгет восьми человек. Причем убиты были не обычные филиппинцы, а этнические японцы, которые входили в один из кланов якудза. Поэтому в «Нью-Билиде» Олег сразу же стал уважаемым человеком.

Если в российских зонах во главе арестантской пирамиды стояли воры в законе или их смотрящие, то в филиппинских тюрьмах эту функцию выполняли люди, носящие странное название «мэр». Причем мэром мог стать абсолютно любой арестант. Главное, чтобы этот человек был сильным и мог постоять не только за себя, но и в случае необходимости подчинить своей воле других арестантов.

За четыре месяца своего заточения Олег сбросил не меньше десяти килограммов. И это было немудрено, поскольку основным рационом питания в тюрьме были овощной суп без мяса, а на второе — небольшая плошка риса или шпината. Но чаще всего вместо риса арестантам давали рубленые листья местного растения, называвшегося в простонародье кангконг (Олег уже знал от своих сокамерников, что в филиппинских деревнях этими листьями в основном кормили домашних свиней).

Каждый день к Умелову приезжали следователь и адвокат, и он по нескольку часов давал показания.

Олег был уверен: все, что случилось с ним после того, как он доставил Мэри в госпиталь Багио, было провокацией со стороны американцев. Несмотря на возражения Умелова, служащие госпиталя связались с местным отделением полиции. И с этой минуты все стало развиваться так, как предупреждал Мальцев. Сначала офицер филиппинской полиции опросил Умелова. Потом он связался со своим начальством и сообщил, что раненая является гражданкой Соединенных Штатов Америки. Затем появился представитель посольства США, якобы случайно оказавшийся в Багио, после чего полицейские нашли в джунглях труппы японцев.

В первые дни своего ареста Олег надеялся, что все образуется и его отпустят. Но время шло, а обвинение так и не снимали. И лишь спустя месяц филиппинский адвокат Умелова сообщил ему, что Мэри вывезли на территорию США, чтобы сделать ей срочную операцию.

Теперь Олегу стало понятно, что его содержание в этой тюрьме было своеобразным элементом давления на него. Причем это давление исходило от местной резиденции ЦРУ, которое работало под прикрытием посольства США в Маниле.

Зато за эти четыре месяца заточения Олег смог переосмыслить многие вещи, которые на первый взгляд казались ему очевидными.

Вспоминая слова Мальцева о просьбе Воронцова, Олег начинал понимать всю глубину той игры, в которую он был втянут. То, что казалось очевидным, вдруг приобрело совсем иные очертания. Он уже полностью отдавал себе отчет, что игра шла гораздо сложнее, чем ему казалось поначалу. И даже если очень грубо разложить по полкам, кто сейчас был завязан на этой теме, то выходило, что он, Олег Умелов, и есть главная фигура в этой сложной операции.

Это осознание своей ведущей роли давало ему моральное право проявить инициативу и сыграть свою партию так, чтобы эта сложная операции в итоге завершилась успешно.

Глядя на своих сокамерников, он иногда переставал слышать их голоса и, закрыв глаза, полностью уходил в свой внутренний мир. И тогда в голове калейдоскопом мелькали годы службы на пограничной заставе и все последующие события, которые крепко привязали его жизнь к пограничным войскам и органам контрразведки. Именно в одну из таких минут он подумал, что все в жизни происходит не случайно. И если бы его распределили в военкомате не в пограничные войска, а куда-то в другое место, то он никогда бы не стал тем, кем он стал сейчас.

Олег был уверен, что он родился под светлой звездой. Он уже не мог себе представить, что его судьба могла бы быть связана не с войсками КГБ, в которых началась его взрослая жизнь, а с чем-то другим, пусть таким же достойным.

Именно в такие минуты, он как никогда остро чувствовал свою связь с далекой Родиной. И в памяти сразу всплывали слова Игоря Мальцева: «Что бы ни случилось, мы тебя никогда не оставим одного».

* * *

Следователь показал на металлический стул, привинченный к полу.

— Сеньор Умелов, садитесь.

Присев на указное место, Олег растер свои запястья, минуту назад скованные металлическими наручниками.

— Итак, вы не передумали изменить свои показания? — спросил следователь и подвинул ближе к краю стола свой диктофон.

— Нет, — коротко ответил Умелов.

— Значит, вы по-прежнему утверждаете, что не знаете, кто убил восемь человек в джунглях провинции Бенгет?

— Да. Не знаю.

— Сеньор Умелов, у нас есть показания Вито Гомеса, который был вашим помощником. В этих показаниях сеньор Гомес говорит, что вы уехали из Багио спасать свою жену, которую захватили японские якудза, в час дня. При этом вы поручили сеньору Гомесу удерживать в салоне машины одного из похитителей. Вы вернулись в Багио, через четыре часа на угнанном автомобиле, в салоне которого лежала ваша тяжелораненая жена. После этого вы велели отпустить человека, которого удерживал сеньор Гомес. Аналогичные показания дал и Арсенио Батиста. Если вы не убивали людей в джунглях, то кто это сделал? Ответьте.

Умелов перевел взгляд на адвоката, сидевшего за маленьким столом в углу помещения. Тот сделал утвердительный знак головой, означавший, что надо сказать. Олег устало кивнул в ответ и начал пересказывать следователю то, что уже не раз говорил ему на допросах:

— Когда я приехал на угнанном автомобиле к тому месту, где начиналась лесная тропа, я сразу пошел в джунгли. На лесной тропе я заметил несколько человек. Все они уже были мертвы. Поднявшись вверх по склону, я обнаружил свою раненую жену. Она лежала около большого камня. Я взял ее на руки и понес к машине.

— То есть вы не трогали похитителей и они все были мертвы к вашему появлению. Так? — уточнил следователь.

— Именно так, — утвердительно кивнул головой Умелов.

— Тогда как вы объясните мне тот факт, что на клюшке для гольфа, которую мы нашли на тропе, были ваши отпечатки пальцев, а на металлической головке клюшки была найдена запекшаяся кровь. И эта кровь принадлежала человеку, который сделал себе харакири. Кстати, его тело лежало неподалеку.

Умелов задумался, соображая, что ответить. Адвокат, видя колебания своего подзащитного, обратился к следователю:

— Сеньор следователь, мне нужно пообщаться со своим подзащитным. Я думаю, что смогу его убедить говорить правду.

Следователь с недовольным видом отключил диктофон, убрал его в карман и направился к выходу. Возле двери он обернулся.

— У вас есть на это пять минут, — сухо проговорил он, — и не вздумайте что-нибудь передать заключенному. Кабинет находится под наблюдением.

С этими словами мужчина вышел из помещения. Оставшись наедине со своим подзащитным, адвокат внимательно посмотрел на Олега.

— Сеньор Умелов, вы должны сказать мне правду. Иначе я не смогу вам помочь.

— Я не могу этого сделать.

— Я знал, что вы мне ответите именно так.

Оглянувшись на стены кабинета, адвокат сложил ладони в трубочку и, приложив их к губам, почти шепотом произнес:

— Ко мне обратились уважаемые люди и просили передать вам кое-что.

Умелов напрягся, вслушиваясь в каждое слово.

— Вы знаете человека по фамилии Хромов? — продолжил адвокат, не убирая рук ото рта.

Олег еле заметно кивнул.

— Этот Хромов передает вам привет от Валерия Петровича.

Умелов снова еле заметно кивнул головой, давая понять, что все прекрасно расслышал. Адвокат опустил руки и уже обычным тоном произнес:

— Если эта информация вам как-то поможет, то считайте, что я не зря получил деньги за вашу защиту.

Быстро прокрутив в голове слова адвоката, Умелов уже знал, что ему нужно делать дальше. Когда в кабинет вернулся следователь, Олег сразу сделал ход конем.

— Я хочу сделать важное заявление, — выпрямившись, заявил он, — обстоятельства этого дела имеют прямое отношение к интересам Соединенных Штатов Америки. Пожалуйста, свяжитесь с американским посольством и сообщите им, что у меня для них есть важная информация.

Следователь удивленно посмотрел сначала на Умелова, затем на его адвоката и, пожав плечами, встал из-за стола.

— Что ж, как вам будет угодно. Я сейчас же проинформирую свое начальство о вашем заявлении.

* * *

Сэмюэль Хьюстон находился в приподнятом настроении. Еще бы! Наконец-то русский журналист сломался и сам попросил о встрече. Теперь, полагал Хьюстон, из этого русского Пинкертона можно будет вытянуть массу важной информации.

Естественно, что все четыре месяца Умелов был под неусыпным оком ЦРУ. Американский агент, действующий под прикрытием сотрудника тюрьмы «Нью-Билид», постоянно передавал в посольство информацию о русском журналисте. Был момент, когда Хьюстон уже хотел начать операцию по внедрению в окружение Умелова своего человека, который смог бы войти к нему в доверие. Но, видимо, невыносимые условия пребывания в переполненной камере сделали свое дело, и Умелов сам попросил о встрече.

«Интересно, что он мне сейчас скажет?» — думал Хьюстон, сидя в салоне посольской машины, ехавшей в администрацию тюрьмы «Нью-Билид».

Хьюстон рассчитывал увидеть раздавленного и сломленного человека, но вид Умелова его несколько обескуражил. Несмотря на то что русский журналист осунулся и похудел, в его взгляде чувствовались твердость и решительность.

— Добрый день, мистер Умелов, — начал Хьюстон, — вы хотели нам что-то сообщить?

— Да. Но прежде чем я вам отвечу, убедитесь, что этот кабинет не прослушивается администрацией тюрьмы. Иначе то, что я сейчас вам скажу, может уйти на сторону. А ваше начальство из Лэнгли вряд ли вам скажет за это спасибо.

Хьюстон быстро вышел из кабинета. Вернувшись через пару минут, он продолжил:

— Теперь вас никто не услышит, кроме меня и вот этого диктофона, — Сэмюэль положил на стол записывающее устройство, — так что вы нам хотели сообщить?

Глядя прямо в глаза Хьюстону, Умелов сдержанно произнес:

— Господин Хьюстон, прошу вас не обижаться на меня, но вы не та фигура, для которой предназначена эта информация. Поймите меня правильно, что через вас я могу только подать сигнал вашему руководству о готовности к сотрудничеству по той теме, которая интересует ваших руководителей. И я знаю, что вы все равно сами не примете решения, поскольку ваших полномочий недостаточно.

Хьюстон недовольно нахмурил брови, задетый хотя и деликатным, но таким колким и точным резюме русского журналиста.

— Говорите. Я сегодня же отправлю вашу запись в Лэнгли.

— Передайте вашему руководству, что я могу достать с Онекотана то, что вы давно ищете. Я знаю, где это находится, и знаю, как это можно достать.

Хьюстон напряженно слушал Умелова. Тот же спокойно продолжал:

— Я готов это сделать немедленно, но взамен я требую одного. Моя жена и ее отец должны беспрепятственно покинуть Америку до начала операции.

Олег замолчал, внимательно глядя на цэрэушника. Тот продолжал о чем-то напряженно думать.

— Это все? — наконец ответил Хьюстон.

— Нет, не все. Передайте своему руководству, что я согласен на условия, которые мне выдвинули.

— Какие условия? — переспросил Хьюстон.

— Это знают только те, кто мне их выдвинул, когда я был в декабре в Филадельфии. Умелов имел в виду странное предложение, связанное с золотыми пластинами.

Он был уверен, что люди, вышедшие на него тогда, каким-то образом были связаны с ЦРУ. Хьюстон не стал ни о чем переспрашивать.

«Возможно, с Умеловым выходил на контакт кто-то из ФБР, когда они „вели“ его в Филадельфии», — подумал он и вслух продолжил:

— Хорошо. Я сегодня же передам ваше предложение своему руководству. Как только придет ответ, я вас извещу.

Умелов встал со стула.

— Постарайтесь это сделать быстрее, чтобы у меня не было соблазна передумать.

Хьюстон улыбнулся.

— Мы ценим тех, кто делает нам шаг навстречу. Я уже договорился с начальником тюрьмы. С сегодняшнего дня вас переведут в двухместную камеру с кондиционером и телевизором. Так что ожидание нашего ответа будет для вас не столь утомительным.

* * *

Ответ пришел даже быстрее, чем ожидал Олег. И маховик, запущенный им, завертелся в нужную сторону. Буквально сразу же следователь нашел в деле русского журналиста обстоятельства, которые свидетельствовали о том, что он физически не мог осуществить стрельбу в японцев. Обвинение в угоне тоже рассыпалось, поскольку владелец автомобиля оказался гражданином США и вдруг вспомнил, что сам отдал свою машину Умелову, чтобы тот мог съездить за раненой женой.

Выйдя из тюрьмы, Олег всей своей грудью ощутил пьянящий воздух свободы. Но его «новые американские друзья», дежурившие у ворот, сразу же пригласили его пройти в служебную машину. Таким образом, выйдя из одной тюрьмы, Умелов тут же попал в другую — посольство США в Маниле.

Там с Умеловым началась серьезная работа. Первым делом его проверили на детекторе лжи. Так и не сумев выявить серьезных отклонений в показаниях полиграфа, специалисты дали свой вердикт: он говорит правду.

Далее с Олегом начал работать Хьюстон, которому было поручено отработать все детали операции по изъятию золота с Онекотана. Предложение Умелова приняли в Лэнгли, и теперь от Хьюстона требовалось пошагово согласовать с русским журналистом все его дальнейшие действия.

— Итак. Как вы планируете попасть на остров? — начал детально прорабатывать план Умелова Хьюстон.

— На японской рыболовецкой шхуне.

— И где вы ее возьмете? — в голосе американца слышался сарказм.

— В Японии, — уверенно ответил Олег, — я ее обменяю на компромат, который у меня есть.

Поймав недоуменный взгляд Хьюстона, Умелов решил подробно рассказать о событиях, которые произошли с ним в Саппоро осенью прошлого года. Именно тогда в руки Олега попало письмо, в котором содержался компромат на главаря хоккайдского филиала самого могущественного клана якудза «Ямагути гуми».

— Значит, здесь на Филиппинах якудза хотели заполучить у вас это письмо с компроматом на их главаря и для этого похитили вашу жену? — подытожил Хьюстон, выслушав рассказ Умелова.

Олег утвердительно кивнул.

— А если вы, передав письмо, вместо рыболовецкой шхуны получите от них пулю в лоб? Вы такой вариант не просчитывали? Ведь из-за вас погибли их люди.

— Я не буду сам с ними встречаться. У меня есть человек, который все устроит.

— И кто же он? — поинтересовался Хьюстон.

— Сергей Хромов. Это мой давний и надежный друг. Нас связывает дружба со службы в погранвойсках. Надеюсь, вы понимаете, о чем я говорю. У нас в России даже после многих лет расставания пограничники встречаются каждый год на 28 мая. Так что он для меня как брат. А сейчас он крупный предприниматель во Владивостоке. Он имеет совместный бизнес в Японии с кланом «Ямагути гуми». Его кличка Хром. Вы можете это сами проверить по своим каналам.

Хьюстон быстро записал услышанную информацию в свой блокнот. Олег тем временем продолжал:

— Ацуо Таканиси имеет с Хромом общие дела, связанные с контрабандой подержанных машин из Японии в Россию. Если я возьму в долю Хрома, то он выступит гарантом в этой сделке.

Хьюстон откинулся в своем кресле.

— Интересный расклад вырисовывается. Допустим, все получится и японцы пойдут на размен с вашим Хромом. Но как вы сами в таком случае попадете на борт этой шхуны?

— Так же, как и ваши люди. На американской военно-морской базе в Йокосуке, — спокойно ответил Олег.

— Я вижу, вы все хорошо продумали, мистер Умелов.

«Вы даже не представляете, насколько хорошо», — про себя парировал Олег американцу, но ответил так, как того требовал момент:

— Стараюсь.

— Ну что же, мистер Умелов, ваш план вполне реализуем, за исключением одной детали, — американец встал с кресла и пересел на краешек своего стола перед Умеловым.

— Какой детали?

— Как вы собираетесь действовать на острове под носом у пограничников? Ведь сама наземная фаза операции займет не менее двух, а то и трех недель!

Олег улыбнулся цэрэушнику.

— Нам никто не помешает. Я вам гарантирую.

— А как же пограничная застава?

— К моменту нашего прибытия на остров там не будет пограничников. Заставу с этого года уже расформировали.

Хьюстон внимательно посмотрел на Умелова.

— Откуда вам это известно?

— Не забывайте, что в прошлом году я был на острове в составе экспедиции и кое-что успел узнать. И потом, я когда-то сам служил на этой заставе. Так что точно знаю, что застава уже расформирована.

— Не темните. Скажите, что вам известно, — прищурился Хьюстон, снова пересев в свое кресло.

— Во-первых, когда я в последний раз был на Онекотане, то случайно подслушал разговор прапорщика с командиром заставы, в котором они обсуждали план мероприятий по вывозу личного состава и имущества. Во-вторых, я разговаривал с молодым пограничником, который обмолвился, что на следующий год он будет заканчивать службу уже в другом месте. В-третьих, я заходил в угольный склад и видел, что нового завоза угля не было, а это могло означать только одно: на заставе не собирались топить котлы целый год. Ну и наконец четвертое. Я украл письмо одного из пограничников из комнаты дежурного, в котором прочитал, что весну этот пограничник собирался встретить на новом месте службы, так как уже пришел приказ о расформировании заставы.

Закончив свой монолог, Олег выжидающе посмотрел на Хьюстона. Тот расплылся в широкой улыбке.

— Ну, если это так, господин Умелов, то считайте, что одобрение на операцию уже получено.

— А как выполняются условия с вашей стороны? — жестко осадил его Олег.

— Не беспокойтесь, ваша жена поправилась, и ей передали вашу просьбу. Насколько нам известно, она уже приступила к сборам, чтобы вылететь в Россию вместе со своим отцом.

— Спасибо за информацию, — искренне произнес Олег.

— Давайте-ка я сварю кофе, — по-дружески предложил Хьюстон, — и мы вместе подумаем, как нам включить в игру вашего друга Сергея Хромова.

С этими словами Хьюстон направился к кофе-машине в углу его кабинета.

* * *

Пока Хьюстон делал кофе, Умелов мысленно ушел в себя, размышляя о событиях, которые с ним произошли за последние несколько дней.

Олег очень ждал какого-то знака от своих. И когда адвокат шепнул Умелову, что Сергей Хромов передает ему привет от Валерия Петровича, Олег сразу понял ВСЕ. Уж если крупный преступный авторитет, коим являлся Сергей Хромов, связал свое имя с именем генерал-лейтенанта Воронцова, который руководил всей этой операцией, это могло означать только одно: Сергей Хромов пошел на сотрудничество с российской контрразведкой.

Олег не знал, какие доводы и аргументы заставили Хромова пойти на этот шаг, но он точно знал другое: на Хрома можно было положиться. Связав в уме все эти факты, Умелов понял, что таким образом из Центра ему дали вектор, в направлении которого он должен был действовать. И Олег начал завершающую фазу своей игры с американской разведкой…

Хьюстон посмотрел на задумчивого Умелова.

— Что-то не так?

Олег очнулся от своих раздумий и, взглянув на американца, постарался все свести к своим переживаниям.

— А вдруг он откажет? — с наигранной неуверенностью в голосе произнес Умелов.

Он сидел перед телефоном в кабинете посольства США и изображал сомнение, хотя был на сто процентов уверен, что Хром сейчас находится дома и уже давно ждет его звонка.

Хьюстон подвинул телефонный аппарат ближе к Олегу.

— Ну, смелее.

Умелов на память набрал домашний номер Хрома. Трубку сняла его гражданская жена. Олег сразу узнал этот хриплый женский голос.

— Алло.

— Добрый день. Мне Сергей нужен.

— А кто это? — в трубке было слышно, как невидимая собеседница выпустила дым изо рта.

— Умелов Олег.

— А-а, фартовый? — по ответу дамы было понятно, что она уже была наслышана о приключениях Умелова в Японии. — Сейчас позову.

Через мгновение в трубке прозвучал голос Хрома.

— Здорово, брателло!

— Привет.

— Какие проблемы на этот раз? Ты ведь просто так не позвонишь.

Хром сразу взял инициативу разговора в свои руки.

— Серега, тема одна есть, — начал Умелов.

— Слушаю. Что за тема?

— Помнишь, я тебе письмо с компроматом на нашего общего знакомого показывал?

— Ну?

— Короче. Я хочу ему передать это письмо через тебя.

— Опа!? — в голосе Хрома послышалось удивление. — Ну-ка, давай колись, что ты там опять придумал.

— Я тебе не могу это сказать по телефону. Нам надо встретиться. Могу сказать лишь одно. То, что я тебе предложу, будет в несколько раз круче того, чем ты сейчас занимаешься.

— Звучит обнадеживающе, — в трубке было слышно, как Хром усмехнулся.

— Я говорю серьезно. То, чем ты сейчас занимаешься, это детский лепет по сравнению с тем, что я тебе могу предложить.

— Ну все, все! Заинтриговал. Куда подъехать? В Москву?

— На Филиппины. Я сейчас здесь.

— Куда? — удивленно переспросил Хром.

— На Филиппины, в Манилу.

Хром присвистнул.

— Если бы мне это кто-то другой предложил, то я бы его послал. Но от тебя можно ждать чего угодно.

— Так ты прилетишь? — с надеждой спросил Умелов.

— Короче, делаем так. Я прилетаю и выслушиваю тебя. Если дело стоящее, то я в доле, а если ты мне фуфло зарядишь, то я забираю письмо с компроматом и отваливаю. Такой расклад устраивает?

Умелов посмотрел на Хьюстона, который, сидя напротив, слушал через наушники телефонный разговор. Американец утвердительно кивнул головой.

— Да, устраивает. Я остановился в отеле «Хайят» в номере четыреста сорок четыре. Запомнил? Три четверки.

— Запомнил. Ладно, скоро буду. И письмо не потеряй, — шуткой разрядил обстановку Хром.

— Все. До встречи, — Олег положил трубку и посмотрел на Хьюстона.

Американец был явно доволен проделанной работой. Но если бы он знал, что все, что сейчас произошло, было заранее срежиссировано пограничной контрразведкой, то у него было бы совсем другое настроение.

* * *

Олег переживал, что при встрече Хром как-то выдаст себя. Но русский авторитет прекрасно отыграл свою роль.

Был момент, когда Умелову показалось, что Хром действительно ничего не знает и все происходящее принимает за чистую монету. Но когда Хьюстон, присутствовавший на встрече, отвлекся, чтобы поднять упавшую ручку, Хром еле заметно подмигнул Олегу. Этого мгновения было достаточно для того, чтобы Умелов понял: все идет по намеченному плану.

Конечно, номер в отеле «Хайят» был под видеонаблюдением ЦРУ, но ни одна камера не смогла бы зафиксировать то, что мог увидеть человеческий глаз. Поэтому сотрудники, принимавшие видеосигнал в спецмашине, припаркованной на стоянке отеля «Хайят», тоже не ничего не заметили.

По легенде, которую придумали в ЦРУ, Хьюстон был деловым партнером Умелова. Именно он осуществлял финансирование всей операции. Поэтому, когда Хром заговорил о своей доле, в разговор вмешался Сэмюэль Хьюстон.

— Мистер Хромов, я предлагаю вам не процент от найденных ценностей на острове, а фиксированную сумму. Поверьте, что это лучший вариант. Ведь может так случиться, что вы ничего не найдете.

Хром, прищурившись, посмотрел на Хьюстона.

— И о какой сумме идет речь?

— Полмиллиона долларов.

Хром саркастично улыбнулся.

— Я не понял это че, разводка?

Хьюстон непонимающе посмотрел на русского бандита.

— Вас не устраивает сумма?

— Да я за такие деньги с тобой на одном поле срать не сяду, — Сергей был в своем амплуа.

Наблюдая за этим торгом, Умелов веселился от души, сохраняя при этомсерьезное выражение лица.

— Сколько вы хотите?

— Десять. И причем наличными, — отрезал Хром.

— Вы с ума сошли! Это очень большие деньги, — Хьюстон постарался остудить пыл русского мафиози.

— Это всего лишь одна минута работы вашего печатного станка, — парировал Хром.

— Ну, хорошо, — через несколько секунд проговорил Хьюстон, — один миллион долларов.

— Тогда ни вашим, ни нашим. Три миллиона, — отрезал Хром.

В другой ситуации Умелов просто взорвался бы от смеха, видя, как ЦРУ предлагало деньги на финансирование операции российской контрразведки. Но в данном случае Олег сидел с непроницаемым лицом.

— Хорошо. Деньги получите сразу же на борту шхуны, как только закончите дело.

Хром, прищурившись, пристально посмотрел на него.

— Слышь, ты че тут лоха нашел? Деньги я должен получить до начала операции. Тридцать процентов сейчас, а семьдесят в Японии, после того как шхуна придет на вашу базу в Йокосуке.

Видя такой решительный настрой, Хьюстон решил не перегибать палку, ведь игра стоила свеч.

— Хорошо. Я подготовлю первый транш и сегодня же передам его вам.

— Вот это другое дело, — расплылся Хром в широкой улыбке.

Наблюдавший за этим спектаклем Олег с удовлетворением отметил, что Сергей Хромов справился со своей ролью на «отлично».

Глава вторая

Последний акт

Все шло так, как и было запланировано.

Вернувшись в Россию, Хром сразу же получил письмо с компроматом от Игоря Мальцева и немедленно вылетел с этой злополучной бумагой в Японию.

Ацуо Таканиси воспринял появление своего русского партнера с письмом, за которым он так охотился, как знак доброй воли. И поэтому просьба Хрома о компенсации в виде рыболовецкой шхуны была воспринята главарем клана как само собой разумеющийся ответный жест за оказанную услугу.

Не прошло и трех дней, как шхуна с опытным экипажем уже была готова к отплытию из порта Отару. Дав указание капитану идти курсом на американскую военно-морскую базу в Йокосуке, Хром вылетел из Саппоро в Токио, чтобы в условленном месте получить оставшуюся сумму.

Тем временем Умелов уже прибыл на американскую базу, где стал ожидать появления Хрома. Из-за прошлогодних событий, случившихся с Олегом на Хоккайдо, японские иммиграционные власти включили фамилию Умелова в «черный список». Поэтому американцам пришлось сделать Олегу дипломатические документы на чужое имя. Благодаря этим липовым бумагам Умелов беспрепятственно прошел иммиграционный контроль в аэропорту Страны восходящего солнца. У аэропорта его уже ждал служебный автомобиль посольства, на котором Олега доставили на базу. На ее территории он мог чувствовать себя в безопасности от посягательств иммиграционных властей Японии, поскольку тут действовали американские законы.

Буквально на следующий день Олегу стало известно, что на Онекотан вместе с ним отправится его старый знакомый Александр Гольц. Именно под этим именем Олег знал офицера из специального отряда «морских котиков» США.

Поскольку они уже встречались год назад во время экспедиции на Онекотан, Олег прекрасно понимал, что основную работу по подъему золота из затопленной галереи будет выполнять именно Гольц. Поэтому все технические вопросы подготовки этой операции Умелов стал решать с ним.

Гольц обстоятельно выспросил Умелова обо всем, что Олег мог знать об острове. Обсудив различные варианты, они пришли к единому мнению, что идеальным местом для высадки группы и выгрузки необходимого оборудования была бухта Немо. В качестве запасного варианта для высадки на случай сильного волнения моря со стороны Охотского моря они выбрали северный участок бухты Блакистон рядом с мысом Ягодный.

В подготовке к предстоящей экспедиции на Онекотан незаметно пролетели три дня. Когда шхуна пришла на военно-морскую базу в Йокосуке, все детали операции были окончательно утверждены, а необходимое оборудование для проведения подводных работ готово к погрузке на борт.

Хром в сопровождении Хьюстона появился на базе в назначенное время. Судя по довольному выражению его лица, русский авторитет уже получил все причитавшиеся ему деньги и теперь делал вид, что предстоящая экспедиция на Курильский остров — это всего лишь еще одно приключение в его и так перенасыщенной событиями жизни.

Проконтролировав погрузку на борт провизии и оборудования для подводных работ, Хьюстон собрал всех участников в специальном помещении штаба военно-морской базы, чтобы дать последние инструкции. Там Умелов узнал, что кроме Александра Гольца на остров должны были высадиться еще два человека. Судя по внешнему виду, это были действующие сотрудники одного из спецподразделений ЦРУ. Хьюстон представил их как Джека и Рэя.

Своим шестым чувством (которое Умелова никогда не подводило) он понял, что этой парочке было поручено выполнить функцию «чистильщиков» после того, как образцы золота будут доставлены на борт шхуны.

«Значит, мне и Хрому нужно будет успеть выйти из игры до того, как эти двое начнут исполнять свои функции», — подумал Олег, делая вид, что внимательно слушает Хьюстона.

Пройдя последний инструктаж, все участники операции отправились на борт шхуны.

* * *

Переход с военно-морской базы Йокосука до Онекотана занял почти пять суток. За это время Умелову ни разу не удалось оказаться с Хромом наедине. Крохотная каюта, разделенная на четыре спальных места, в которой постоянно кто-то находился, была не лучшим местом для приватного общения. Так что долгожданный разговор с Сергеем, во время которого Умелов рассчитывал получить от авторитета хоть какую-нибудь дополнительную информацию из Центра, пришлось отложить до острова.

А шхуна тем временем приближалась к конечной точке своего маршрута, хотя крепкий ветер и высокие волны сильно замедляли ее ход. Но как только на горизонте появилась южная оконечность Онекотана, шторм, изрядно потрепавший судно, неожиданно стих. И уже через пару часов Охотское море стало спокойным.

Еще в Йокосуке участниками операции было принято решение подойти к западному берегу Онекотана и встать на траверсе рейда Шестакова прямо напротив того места, где на берегу находилась пограничная застава. Этот рискованный маневр был предпринят для того, чтобы еще до высадки группы на Онекотане стало понятно: есть на острове пограничники или застава действительно уже расформирована. Если бы на острове все еще были пограничники, они сразу проявили бы себя, поскольку иностранная шхуна при таком маневре явно нарушала государственную границу России.

Глядя в мощные окуляры бинокля, Александр Гольц наблюдал за территорией заставы. Никакого движения на берегу не было видно. Территория пограничной заставы казалась безжизненной. Когда шхуна подошла к берегу на расстояние двух кабельтовых, все присутствующие на палубе смогли разглядеть, что окна здания заставы были закрыты листами железа, которые были крест-накрест заколочены досками.

Гольц повернулся к Умелову, который тоже пристально всматривался в береговую полосу.

— Остров чист, — сделал заключение американец, — будем готовиться к высадке.

* * *

Выгрузку в бухте Немо произвели быстро и слаженно. Даже Хром, сбросив с себя все бандитские понты, на равных таскал контейнеры и ящики от надувной лодки до склона сопки, где было оборудовано место для временного складирования оборудования и провизии. Спрятав лодку на берегу, все собрались у подножия сопки. Хром через спутниковый телефон вышел на связь с капитаном шхуны и дал ему команду отойти от острова в нейтральные воды, чтобы в безопасности ожидать дальнейших указаний.

Погрузив на себя часть тяжелой поклажи, Умелов повел за собой группу. Он всего лишь раз ходил этим маршрутом, но прекрасная зрительная память не подвела Олега, и через час подъема на крутой склон прибрежной сопки всем открылся завораживающий вид на вулкан Немо, у подножия которого раскинулось Черное озеро.

Зная особенности курильской растительности, Умелов повел людей единственно возможным маршрутом — по хребту сопки до северного склона вулкана. Сделав там получасовую остановку, группа начала трудный спуск со снаряжением по крутому склону южного берега озера к самой кромке воды. Тяжелее всего приходилось Хрому. Отсутствие постоянных физических нагрузок и наличие вредных привычек делали свое дело. Он буквально валился с ног.

— Слышь, Олежек. Давай перекур устроим, а то я сейчас прямо здесь кони двину, — еле переводя дух, прохрипел Хром.

Умелов остановился, тяжело дыша.

— Десять минут отдыха, — по-английски произнес Умелов, обращаясь к Джеку и Рэю, которые замыкали колонну.

Перекинувшись многозначительными взглядами, американцы остановились и сняли с плеч свою тяжелую ношу. Олег заметил, как Гольц криво усмехнулся, наблюдая за мучениями Хрома. Тот сидел на большом камне, тяжело дыша.

— Серега, — обратился Умелов к бывшему сослуживцу, — давай я у тебя что-нибудь возьму. Тебе сразу полегче станет.

Тот поднял на Умелова усталый взгляд и, шумно выдохнув, ответил:

— Ты че, за клоуна меня держишь?

Олег не понял, при чем тут клоун, но переспрашивать не стал. Выждав положенные десять минут, он показал знаком, что надо двигаться дальше.

Через два часа изнурительного передвижения по каменистому берегу Черного озера они подошли к нужному месту.

* * *

Расчистив склон от побегов молодого кустарника, участники операции наконец увидели вход в затопленную галерею, который был завален камнями. Оценив объем работ, Умелов решил распределить роли среди всех участников. Для того чтобы работа не останавливалась, он предложил работать по парам: Гольц — с Олегом, а Джек — естественно, с Рэем. Сергею Хромову Олег предложил заняться обустройством лагеря и приготовлением пищи.

Хром не стал спорить с Умеловым, лишь недовольно усмехнулся:

— Вот попал! Никак не думал, что когда-нибудь в шкуре шныря окажусь.

Вскоре работа закипела. Вытаскивая камень за камнем, Олег вдруг поймал себя на мысли, что они все были кем-то сложены вручную. Причем их размер и вес позволяли одному человеку легко справляться с этой работой.

«Значит, вход в затопленную галерею был просто завален, а не взорван», — в уме подытожил свое наблюдение Умелов.

Ему казалось, что камни лежат только сверху, а сам проход вниз по-прежнему свободен. Через три часа непрерывной работы стало понятно, что выводы Умелова оказались верными. Все камни лежали на четырех толстых деревянных столбах, положенных крест-накрест.

Разобравшись с последним препятствием, Умелов с Гольцем протиснулись в узкий проход, который расширялся книзу. Осветив фонарем бетонный колодец с темной водой, Олег рассмотрел ступени, ведущие вниз, в затопленную галерею. Гольц, стоявший рядом, присел на корточки и, опустив руку в воду, проверил ее температуру.

— Нужен гидрокостюм, — сказал он, поднявшись с корточек, — спуск начнем завтра с утра.

— Хорошо, — согласился Олег и, развернувшись в узком проходе, стал вылезать наружу.

* * *

После ужина, когда Гольц отозвал в сторону неразлучную парочку — Джека и Рэя, Умелов наконец остался наедине с Хромом. Оглянувшись на американцев, которые метрах в тридцати от разбитого лагеря о чем-то беседовали друг с другом, Олег вполголоса спросил Хрома:

— Серега, теперь мы одни. Быстро говори то, что ты должен мне передать из Центра.

Хром засунул руку в карман и, вытащив что-то, незаметно протянул это Умелову.

— На, возьми. Это нужно выпить прямо сейчас, а то я тебя не разбужу завтра.

Олег мельком взглянул на красно-синюю пилюлю в своей ладони.

— Что это?

— Антидот от снотворного, которое я подмешал в пищу. Остальное скажу потом.

Хром осекся, глядя на Гольца, который уже возвращался к костру. Умелов незаметным движением отправил пилюлю в рот и запил ее большим глотком воды из фляги.

Подошедший Гольц снял с огня закипевший чайник, плеснул кипятка в свою кружку и присел рядом с Умеловым.

— Мне кажется, что там уже ничего нет, — обратился он к Олегу, сделав маленький глоток.

— Почему?

— Слишком уж легко мы разобрали вход в галерею. Такое ощущение, что те, кто это делал, специально оставили нам такую возможность.

Оценив всю опасность подобных выводов, Умелов быстро сориентировался.

— А что тут странного? Галерея была обнаружена в восемьдесят пятом году. Я служил на этой заставе и прекрасно помню, что этой галереей вплотную хотели заняться на следующее лето. Но сначала весной рванул Чернобыль, потом началась перестройка Горбачева, и, как говорится, всем уже не до этого было. Так что вход действительно был временно завален пограничниками, а потом об этом просто забыли.

— Но ты же не знаешь, что было после восемьдесят шестого года? Насколько мне известно, ты покинул остров именно в этот год, — возразил Александр.

— Хорошо, — кивнул Олег, — я действительно не знаю, что произошло позже. Но включи логику. Ведь если бы из галереи все подняли, то ее либо взорвали бы к чертовой матери, либо оставили так, как есть.

— Слышь, братва, — встрял в их разговор Хром, — может, вы все-таки кольнетесь, что за ценности мы тут ищем?

Гольц повернулся к Сергею и жестко отрезал:

— Завтра все узнаешь.

Посмотрев на темное вечернее небо, он продолжил:

— Все, пора спать. Завтра подъем в шесть утра.

С этими словами американец поднялся и снова отправился к своим напарникам, которые продолжали о чем-то оживленно спорить.

Глядя вслед уходящему Гольцу, Хром усмехнулся и еле слышно произнес:

— Это кому как. Лично вы раньше десяти вряд ли проснетесь.

* * *

Умелова кто-то лихорадочно тряс за плечо. И только когда на его лицо потекла струйка холодной воды, Олег смог еле-еле разлепить свои веки. Перед его глазами маячило размытое лицо Хрома.

— Слышь, брателло. Я что тебе, дневальный? — сквозь пелену послышался растянутый голос Сергея.

Олег с трудом присел на своем лежаке. Только сейчас он рассмотрел Серегу, сидевшего рядом с ним с фляжкой в руке.

— Все, давай, вставай. Надо отваливать, — Сергей взял Умелова за локоть и с силой поднял его на ноги.

Олег, шатаясь, подошел к срезу воды и, присев на корточки, несколько раз брызнул на свое лицо. Живительная влага Черного озера сделала свое дело, и через минуту он уже мог адекватно воспринимать действительность.

— Ну, как ты? — подошел к нему сзади Хром.

— Вроде ничего, только голова как воздушный шарик, — ответил Олег, интенсивно растирая щеки и уши, чтобы кровь сильнее побежала по сосудам.

Окончательно придя в себя, Умелов подошел к общей палатке и заглянул внутрь.

Американцы мирно лежали в спальных мешках. По их лицам было видно, что они сейчас находились в фазе глубокого сна.

Умелов осторожно достал из палатки свои вещи и выбрался наружу. Хром, сидя на камне, перешнуровывал свои высокие ботинки.

— Сколько они еще будут спать? — спросил Олег.

Хром мельком взглянул на свои дорогие часы.

— Минимум еще четыре часа. Так что мы сможем уйти очень далеко.

Олег внимательно посмотрел на Хрома.

— А теперь давай рассказывай.

Тот, закончив шнуровать ботинки, встал с камня.

— А что тут рассказывать, нам с тобой надо сейчас отсюда сваливать на территорию пограничной заставы. Генерал мне сказал, что дорогу туда ты знаешь. А там нас должны встретить.

— Кто? — переспросил Умелов.

— Братан, ты че, так и не понял, что остров под колпаком наших?

Олег интуитивно обернулся, всматриваясь в склон вулкана и берег Черного озера.

— Не смотри. Все равно ни хрена не увидишь. Я сам вчера все глаза высмотрел.

— Ладно, сейчас пойдем. Но перед этим мне надо Гольцу записку оставить, — Олег расстегнул клапан своего рюкзака, ища там блокнот.

— Зачем?

— Нужно наш побег органично представить. Пусть думают, что я испугался, будто меня могут убить на острове.

Хром снова опустился на камень.

— Ну, валяй. Пиши.

Олег присел на соседний камень и, разложив на коленях блокнот, стал быстро писать записку. Перечитав текст, он вырвал листок из блокнота и перегнул его пополам.

— Где у тебя спутниковый телефон? — спросил он у Хрома.

— В рюкзаке, — недоуменно ответил Сергей.

— Давай его сюда.

— На хрена?

— Им же нужна связь со шхуной, — пояснил Умелов.

Хром достал массивный спутниковый аппарат и передал его Олегу. Тот засунул свою записку между толстой антенной и корпусом самого телефона, а затем поставил его на камень с ровной поверхностью прямо напротив входа в палатку.

— Все. Можем идти, — констатировал Олег.

Хром, наблюдавший за действиями Умелова, встал с камня. Еще раз окинув взглядом лагерь, мужчины двинулись по берегу озера на восток. Как справедливо заметил Сергей, эту дорогу к заставе Олег действительно знал как свои пять пальцев.

* * *

Выйдя на черный песок бухты Блакистон, Олег с Сергеем остановились, чтобы перевести дух. Они поправили ремни на рюкзаках и отправились дальше на юг острова. Там в Тихий океан впадала мелкая речушка Ольховка, по руслу которой можно было добраться до плато. А дальше по этой ровной, как стол, платформе можно было легко дойти до устья реки Фонтанки, где располагалась пограничная застава.

Идти по песку было одно удовольствие. Дыхание не сбивалось.

Олег оглянулся на Хрома, который шел следом.

— Серега. Можно я тебя спрошу?

— Валяй, — ответил Хром.

— А почему ты согласился сотрудничать с контрразведкой?

Хром ухмыльнулся.

— Я ни с кем сотрудничать не собирался и не собираюсь.

Олег приостановился, недоуменно глядя на Сергея.

— А как же все это?

— А это я только ради тебя делаю.

Остановившись, Хром скинул рюкзак, расправил плечи, после чего продолжил:

— Когда меня во Владике нашли и сказали, что ты в беду попал, я сначала не поверил. Подумал, что это очередная разводка. Но после того, как мне документы показали, что ты в крытой сидишь, и не где-нибудь, а на Филиппинах, я решил тебе помочь. Вот поэтому я с твоим генералом и свиделся.

Олег на мгновение задумался.

— Так, значит, эту историю с островом использовали для того, чтобы меня вытащить оттуда?

— Выходит, что так, — подмигнул ему Хром и снова закинул рюкзак за спину.

— Слушай, так лучшей легенды даже придумать нельзя.

— Наверное. А вообще-то мне понравилось с умными людьми дело иметь. Они же все ходы наперед просчитывают. Если бы в нашей среде так же могли все на пять шагов вперед считать, как в твоей конторе, то, может, и валили бы мы друг друга меньше. И знаешь что, Олег, я, пожалуй, деньги, на которые американцев кинул, твоему Мальцеву отдам. Он мне обещал протекцию в Совет Федерации устроить. Говорит, что там такие же приличные люди, как и я, собрались.

Умелов рассмеялся такому сравнению Сергея, но, взглянув на часы, заторопился.

— Все, пошли быстрее, а то уже десять. Скоро наши американские друзья очнутся.

И Олег с Сергеем быстро зашагали туда, где их ждали свои.

* * *

Александр Гольц с трудом поднял тяжелую голову от жесткого валика, заменявшего ему подушку. Оглядевшись по сторонам, он увидел пустые спальные мешки Умелова и Хромова. Взглянув на циферблат электронных часов, Гольц с удивлением констатировал, что проспал более двенадцати часов.

Выползая из палатки, Александр краем глаза заметил телефон, стоящий на плоском камне. Он подошел к аппарату, поднял его и сразу же заметил записку, прикрепленную к антенне. Гольц быстро развернул ее и начал читать:

«Александр, мы ушли. Не ищите нас и не тратьте на это время, поскольку я знаю остров лучше, чем ты. Мы сами доберемся до материка. Я вынужден был так поступить, потому что точно знаю, что после того, как мы поднимем из галереи то, за чем вы сюда прибыли, вы должны будете нас убить.

Я уверен, что вы обязательно достанете золотые слитки из затопленной галереи. Не удивляйся. Я знаю, что там спрятаны именно слитки. Год назад на острове (если ты вспомнишь), когда все члены экспедиции собрались в столовой на прощальный обед, я закашлялся выпитым спиртом и выбежал из-за стола, чтобы умыться. Так вот. Я это все инсценировал, чтобы успеть проверить вещи каждого. Именно в твоем рюкзаке я нашел золотые слитки. Естественно, я хотел получить свою долю. И я мог бы забрать у тебя один слиток прямо там, но подумав, что наши вещи могли проверить пограничники, я вновь убрал слитки в твой рюкзак. Я решил, что если досмотра не будет, то уже на корабле смогу припереть тебя к стенке, чтобы ты поделился со мной.

Но меня так не вовремя арестовали…

А сейчас для меня самое важное — это не золото, а моя жизнь и жизнь моей жены.

Так что удачи тебе, Александр. Надеюсь, что из галереи ты достанешь то, что так долго искал, и обеспечишь себе безбедную жизнь.

Олег Умелов».

Гольц зло скомкал записку. Но подумав, что она может ему пригодиться, он расправил лист бумаги, сложил вдвое и убрал в карман. Растолкав своих спящих напарников, он объяснил им возникшую ситуацию.

* * *

Дорога от устья реки Ольховки до заставы Шестакова заняла еще пять часов.

Когда Олег подошел к краю плато, откуда спускалась заросшая мхом дорога, он увидел впереди родные очертания пограничных строений. Обогнув здание аккумуляторной, Умелов на всякий случай заглянул внутрь. Там, где рядами должны были стоять щелочные аккумуляторы, валялось лишь несколько разбитых корпусов от них.

Подойдя к крыльцу заставы, Олег дернул дверь. Она не поддалась. Причиной тому был толстый гвоздь, забитый через полотно двери в косяк. Оглядевшись вокруг, мужчины не заметили ни малейших признаков присутствия людей. Везде сквозило запустение.

— Может, в этом сарае кто-то есть? — Хром показал рукой на деревянное здание склада, стоявшего на фундаменте старого японского бункера.

— Пойдем, посмотрим, — кивнул ему Олег.

Открыв дверь склада, друзья зашли внутрь. На полу и на полках валялись разломанные ящики от провизии и обрывки бумаги. Неожиданно в проеме двери мелькнула чья-то тень. Резко обернувшись, Олег увидел перед собой военнослужащего, одетого в маскировочный халат грязно-зеленого цвета.

— Спокойно, я свой, — вполголоса произнес контрразведчик, — быстро следуйте за мной.

С этими словами он покинул склад и, пригибаясь, быстро пошел в сторону речки Фонтанки, постоянно оглядываясь на идущих следом за ним Олега и Сергея. Только перейдя речку вброд, Умелов наконец сообразил, куда они шли. Это было стрельбище, расположенное на склоне соседней сопки. Олег знал, что именно с этого места просматривалась вся застава и дорога, идущая с плато.

Дойдя до старого блиндажа, в котором когда-то сидели пограничники, управлявшие фанерными мишенями во время учебных стрельб, контрразведчик ловко спрыгнул в траншею. Он легко отодвинул деревянную стенку, которая оказалась имитацией бруствера. За ней сразу начинались ступени, выложенные старыми досками. Спустившись на пять метров вглубь, Олег с Хромом оказались в землянке, стены которой были укреплены окрашенными листами ДСП. За деревянным столом рядом с рацией сидел уже знакомый Умелову по прошлогодней экспедиции подполковник Рыжов. Он поднялся и по очереди обнял Олега и Сергея. Показав рукой на стол, он почти по-домашнему произнес:

— Присаживайтесь. Сейчас чайку организуем.

Умелов присел на грубую лавку около стола.

— Наш пост на Черном озере сообщил, что американцы два часа назад спустились со снаряжением для подводных работ внутрь расчищенного лаза. Теперь будем ждать их появления из галереи, — сообщил им Рыжов.

— Вы их будете брать с поличным? — спросил Олег.

— Нет. Они должны уйти с острова с образцами, — ответил Рыжов.

— Зачем? — Умелов явно не понимал всего происходящего.

— А это тебе Воронцов расскажет, если все нормально пройдет.

— Я не понял, кто-то чай обещал, — бесцеремонно вмешался в разговор Умелова и Рыжова Сергей.

Но Рыжов не успел продемонстрировать свое гостеприимство, потому что рация, стоявшая на столе, «ожила» трескучим голосом:

— Орленок, я Ракита. Как слышно?

— Слышим тебя, Ракита, — сразу же ответил Рыжов в эбонитовый микрофон рации.

— Туристы поднялись на башню. Рассматривают картинки. Как слышно?

— Понял тебя, Ракита. Продолжай наблюдение. Связь каждый час.

— Вас понял.

Рация затихла. Рыжов положил на нее микрофон и, посмотрев на Умелова, пояснил:

— Все. Американцы поднялись из галереи. Образцы у них в руках. Сейчас начнется последний акт спектакля. Как только дождемся сигнала от нашего корабля береговой охраны, что шхуна забрала американцев с острова и вышла в нейтральные воды, будем сворачиваться.

Олег вдруг вспомнил о Мэри.

— А о моих ничего не слышно? — тихо спросил он у подполковника, изменившись в лице.

— Все нормально. Они уже пятый день как в Москве. Наслаждаются столичной жизнью.

Умелов облегченно выдохнул.

* * *

Александр Гольц опустился на колени и извлек из сумки, прикрепленной к поясному ремню гидрокостюма, четыре увесистых слитка.

— Там порядка ста пятидесяти ящиков. Я смог вскрыть только четыре, — обратился он к своим коллегам и выложил на камни свою добычу.

— Пока выковыривал слиток из первого ящика, мне показалось, что он слишком мягкий для золота, — продолжил Гольц.

Джек стоял сбоку и фиксировал все происходящее на видеокамеру. Рэй присел на корточки рядом с Александром и поднял один из слитков.

Гольц достал из ножен боевой нож «морских котиков» и, взяв у Рэя слиток, острым концом с силой провел по его поверхности. Тонкая позолота сразу же отскочила, обнажив серое свинцовое чрево слитка.

— Фак ю! — громко выругался Гольц. — Это свинец!

Забрав из рук Гольца нож, Рэй поднял следующий слиток.

— Надо проверить другой.

Но результат оказался таким же.

— Не трать время. Остальные — такие же муляжи. Япошки обманули всех. Тут нет золота, — зло процедил Гольц и убрал нож обратно в ножны.

Джек, снимавший весь процесс на видеокамеру, выключил «запись» и, подойдя к Гольцу, приказал:

— Звони капитану шхуны. Пусть подходит в бухту. Мы уходим с острова. Образцы забираем с собой.

Гольц устало расстегнул клапан своего рюкзака и, вытащив телефон, набрал номер капитана шхуны.

— Мы закончили. Ждем вас в бухте.

Выслушав ответ, он отключил вызов и передал своим напарникам полученную информацию.

— Они будут в бухте через четыре часа.

Глава третья

Золотые пластины

Никогда в жизни Олег так не стремился домой, как в этот раз. Весь путь от Курил до Камчатки, а потом от Петропавловска-Камчатского до Москвы он только и думал о своей встрече с Мэри.

Когда он, наконец, ворвался в свою квартиру, то прямо с порога крепко обхватил свою жену за талию. Мэри тоже прижалась к нему. Почти час он не выпускал ее из своих объятий, гладя по волосам и целуя ее губы.

Отец Мэри — Иван Андреевич Корн — дипломатично удалился из квартиры, оставив наедине дочь и зятя. Ни Олег, ни Мэри этого даже не заметили…

Только под вечер, немного устав от ласк, Олег вышел на кухню, чтобы сварить кофе. Разлив по чашкам ароматный напиток себе и жене, он уже было хотел отнести его в комнату, как на пороге кухни появилась Мэри в наброшенной на голое тело рубашке Умелова. В руках у нее было старое фото ее двоюродного дедушки Куроки Такэо.

— Помнишь, ты хотел посмотреть письмо моего японского родственника? — с этими словами Мэри протянула Олегу рамку с фотографией. — Оно под снимком.

Умелов поставил чашки на стол и взял рамку в руки. Повернув ее тыльной стороной к свету, он понял, что нужно было убрать деревянные фиксаторы, чтобы открыть заднюю бамбуковую пластину, удерживающую фото в рамке. Олег достал свой швейцарский нож, в котором были маленькие плоскогубцы, и легко вытащил шесть деревянных щепок. Далее он извлек из-под рамки три тонких листа, потемневших от времени. Аккуратно развернув их, Олег увидел, что вся поверхность бумаги была испещрена мелкими иероглифами.

— Надо завтра же сделать перевод.

Мэри подошла к Олегу и поцеловала его в мочку уха.

— Надеюсь, это тебе поможет, — прошептала она.

* * *

Утром, оставив Мэри нежиться в постели, Умелов быстро собрался и выскочил из квартиры. Иван Андреевич, спавший на кухне на раскладном диване, даже не проснулся — настолько сильно он вчера вымотался, гуляя по Москве.

Олег отправился на площадь Курского вокзала. Именно там находилось бюро переводов, где работал специалист по японскому языку. Отдав письмо на перевод, Умелов вышел на улицу и около часа бесцельно шатался по прилегающим к вокзалу улицам, глядя, как доверчивые граждане оставляли свои деньги наглым зазывалам-лохотронщикам.

Наконец получив перевод письма, Олег нетерпеливо начал читать его текст. Чем дальше он углублялся в чтение, тем выше поднимались его брови. Теперь он знал все: и почему на Онекотане были спрятаны муляжи золотых слитков, и где находится настоящее золото. Это было невероятно, но факт оставался фактом. Фундамент старого японского бункера, над которым пограничники построили свой склад, был в буквальном смысле золотым!

Сложив бумаги в папку, Олег немедленно позвонил Мальцеву.

— Алло, — донесся из трубки заспанный голос друга.

— Привет, Игорь. Мне нужно срочно встретиться с Воронцовым, — взволнованно произнес Умелов.

— Привет. А к чему такая спешка? — в голосе Мальцева послышались нотки удивления.

— У меня для него есть архиважное сообщение!

— А до завтра подождать не можешь? Он ведь нам на завтра время назначил, — возразил Игорь.

— Нет! — нервно выпалил Умелов. — У меня все кипит в голове от этой информации. Ты меня понимаешь?

— Хорошо, хорошо. Я сейчас попробую с ним связаться.

— Это действительно очень важно, — Олег постарался вложить в эту фразу максимум эмоций.

— Я тебе перезвоню.

С этими словами Мальцев отключил связь. Через десять минут Игорь позвонил Олегу и сообщил, что Воронцов ждет их у себя.

* * *

Помощник в звании полковника указал Мальцеву и Умелову на массивные стулья в приемной, обитые темно-зеленой кожей.

— Присаживайтесь, пожалуйста.

Мужчины послушно присели. Помощник взял в руки папку и приоткрыл дверь в кабинет Воронцова.

— Товарищ генерал-полковник, разрешите?

С этими словами офицер зашел к своему начальнику. Умелов с Мальцевым переглянулись.

— Ты слышал? — шепотом спросил Умелов, имея в виду новое звание Воронцова.

Мальцев кивнул головой. Дверь кабинета открылась, и в приемную вышел помощник.

— Проходите, пожалуйста. Генерал-полковник ждет вас.

Первым вошел Мальцев, за ним следом Умелов. Воронцов вышел из-за стола навстречу своим гостям. Пожав им руки, он пригласил Олега с Игорем за стол заседаний.

— Ну, что, друзья мои, засуетились? Выкладывайте.

Умелов положил на стол письмо Такэо и листки с переводом. Но прежде чем изложить важную информацию, он не преминул отметить новые звезды Воронцова.

— Валерий Петрович, поздравляю вас с очередным званием.

— Спасибо. И давай сразу к делу, — Воронцов направил разговор в деловое русло, хотя по выражению его лица было видно, что реплика Умелова насчет нового звания была ему приятна.

— Валерий Петрович, я знаю, где на Онекотане спрятано настоящее золото.

— И где же? — спокойно переспросил генерал-полковник.

— Ящики с золотом находятся под фундаментом бункера, на котором стоит склад пограничной заставы.

Мальцев, слушая Умелова, удивленно округлил глаза. Воронцов, напротив, был абсолютно спокоен.

— Откуда тебе это известно? — спросил генерал-полковник.

— Вот из этого письма, — Умелов подвинул к Воронцову бумаги, лежащие на столе, — это письмо офицера, который руководил всей операцией по сокрытию японского золота. В нем он докладывает генералу Ямасите о выполненной задаче.

— Откуда оно у тебя? — нарушив субординацию, спросил Мальцев.

— Ты не поверишь, — возбужденно произнес Олег, — но этот офицер — двоюродный дедушка моей жены!

— Вот это фокус! — непроизвольно воскликнул в ответ Мальцев.

— Товарищ генерал-полковник, нужно срочно организовывать экспедицию на Онекотан для извлечения ценностей, — выпалил Умелов.

Воронцов по-прежнему был спокоен.

— Не надо, — покачал головой он, — там уже нет золота.

— Почему «нет»? — растерянно спросил Умелов.

— Оно было изъято летом восемьдесят седьмого года, когда мы получили информацию о его существовании.

— Как изъято? — не поверил Олег.

— Очень просто. Инженерная рота сделала боковой подкоп под фундамент бункера, и все ящики легко вытащили наружу. А личному составу заставы сообщили, что прошло штатное разминирование японских боеприпасов.

Олег ошарашенно смотрел на Воронцова.

— А откуда вы узнали, что золото именно там? — наконец справившись с растерянностью, спросил Умелов.

— В восемьдесят шестом году на научной конференции в Ганновере к руководителю советской делегации обратился один американец и сообщил, что у него есть важная информация. Ему организовали встречу с нашим посольским сотрудником, который был действующим офицером КГБ. На этой встрече американец передал нашему коллеге копию этого письма.

То, что сказал Воронцов, было верно. Но он не стал говорить Умелову о той колоссальной работе, которая развернулась сразу же после получения этого документа. Письмо сначала было переправлено по дипломатическим каналам на Смоленскую площадь — в МИД. Затем оно было передано в КГБ. После совещания на самом высоком уровне Первому управлению было поручено проверить через сеть своих нелегалов, действующих в США, всю информацию об Иване Андреевиче Корне, от которого было получено это письмо. Именно тогда к Корну была подведена одна из самых лучших сотрудниц Первого управления — Лара Смолл, которая впоследствии стала супругой американского публициста Бенджамина Смолла. Она смогла вскружить голову Ивану Андреевичу и со временем стала близким ему человеком. Именно после этой проверки руководство КГБ решило передать материалы в Пограничную контрразведку, чтобы там подготовили секретную операцию под кодовым названием «Золотой Будда». Именно тогда в руки Воронцова в первый раз попала копия этого письма, которое сейчас лежало перед ним на столе.

Взяв со стола письмо Куроки Такэо, он посмотрел на Умелова и продолжил:

— Надеюсь, ты понял, кто был тот американец.

— Иван Андреевич, — растерянно пробормотал Умелов, догадавшись, что речь шла о его тесте.

— Вот именно, — подытожил генерал-полковник.

Умелов почувствовал, что у него внутри все начало закипать.

— А как же все это?! Зачем же тогда весь этот сыр-бор с экспедициями, с моим расследованием?! — в сердцах выпалил он.

— А этот, как ты выразился, сыр-бор — не что иное, как специальная операция контрразведки под кодовым названием «Золотой Будда». Ее разработало наше Управление и успешно провело, в том числе и с твоей активной помощью, — в голосе Воронцова появились командные нотки.

Олег повернулся к Игорю.

— И ты все это время молчал?

— Он тоже не знал о том, что золото уже найдено, — заступился за Мальцева Воронцов.

Умелов с укором посмотрел на генерал-полковника.

— Валерий Петрович, но мы же жизнью своей рисковали! Неужели вы раньше не могли нам это сказать?

— Олег, ты не забыл, где находишься? — Воронцов взглядом обвел свой кабинет. — Это военная контрразведка, а не редакция газеты «Особо секретно». И если бы мы со всеми делились своими планами, то нас давно бы все разведки переиграли на раз-два.

Умелов опустошенным взглядом уставился на уже ненужное японское письмо. Генерал-полковник, видя смену настроения Олега, решил его приободрить.

— Но без тебя мы эту операцию все равно успешно не провели бы. Ты был ее стержнем. Правда, сам ее чуть-чуть не подпортил.

Умелов поднял взгляд на Воронцова, не понимая, о чем идет речь.

— Когда?

— Тогда, на острове. Когда ты золотые слитки на гантели поменял в рюкзаке американского агента Гольца. Мы же хотели, чтобы они под нашим контролем эти образцы вывезли и убедились, что на Курильских островах нет японского золота. А ты нам чуть всю операцию не завалил. Хорошо, что мы тебя органично на второй круг запустили.

Умелов, нахмурив брови, вспомнил прошлогоднюю операцию и эпизод с гантелями. Единственное, чего он не понимал, это почему он узнал об этом только сейчас…

— Ну, хорошо, вы не открыли мне тайну о найденном золоте. Но почему подполковник Рыжов мне не сказал, что образцы золотых слитков должны быть обязательно вывезены с острова? Ведь я-то думал совсем по-другому, поэтому и решил слитки спрятать, чтобы они американцам не достались.

— Олег, ты не обижайся, но мы на тот момент решили тебя использовать втемную.

Услышав эти слова Воронцова, Умелов просто опешил. Он даже не сразу смог ответить.

— Мне не доверяли? — переспросил он.

— А как ты хотел? Ведь когда наше управление спланировало эту операцию, мы просчитали, что на тебя, когда ты вынужденно стал изгоем в России, должны выйти иностранные спецслужбы и как-то проявить свой интерес к Онекотану. А когда ты пропал за границей на целых два месяца, а потом вдруг объявился в научной экспедиции, которую мы ждали на Онекотане… — Воронцов замешкался, видимо, решая, говорить следующую фразу или нет, — Мы приняли решение в интересах дела использовать тебя как «подставу». Надеюсь, когда ты остынешь и все проанализируешь, поймешь, почему мы приняли такое решение.

Умелов вдруг изменился в лице. Теперь он выглядел не растерянным, а сосредоточенным.

— Я все понимаю, Валерий Петрович, — согласно кивнул он, — вы действовали правильно.

Воронцов впервые за время разговора улыбнулся.

— Ну, вот и хорошо, что ты все понял. И раз уж вы пришли сегодня, а не завтра, как было запланировано, то, так и быть, я вам скажу это сейчас. Наше Управление представило вас к награждению государственными наградами за успешно проведенную операцию «Золотой Будда».

Умелов с Мальцевым переглянулись.

— Так что хоть заранее и не поздравляют, но я все же нарушу это правило.

Встав со стула, генерал-полковник застегнул свой китель, пожал руки мужчинам и крепко обнял их по очереди.

Умелов вдруг вспомнил о золотых пластинах.

— Валерий Петрович, а где сейчас это золото? — невольно нарушил он торжественный момент.

Генерал-полковник покачал своей головой.

— Ты неисправим. Золото еще в восемьдесят восьмом было передано через нашего спецпредставителя буддистам Юго-Восточной Азии. Я в этом сам не участвовал, но знаю, что тогдашнее руководство страны очень хотело понравиться всему миру. И, чтобы не злить нашего китайского соседа, эта операция по передаче золота буддистам прошла в строжайшем секрете. Я знаю только, что ящики с ценностями вывезли на транспортном самолете в одну из юго-восточных стран, а кому они были переданы, это уже, как говорится, вопрос не нашей епархии.

— А пластины там были? — не вытерпел Умелов.

— Там много чего было. Тебе-то это зачем? — переспросил Воронцов.

— Валерий Петрович, это очень важно, поверьте.

— Ну ладно. Поскольку это дела минувших дней, я сейчас сделаю звонок в наш архив, и тебе дадут доступ к описи всех изъятых ценностей.

— Спасибо, Валерий Петрович. Но можно еще один вопрос?

— Давай.

— А Сергея Хромова как-нибудь отблагодарили за участие в операции?

Воронцов, услышав вопрос Умелова, расплылся в улыбке.

— Молодец, что заботишься о друге. Причем, заметь, о хорошем друге. Ведь пограничная дружба — одна из самых крепких.

Умелов кивнул, соглашаясь со словами генерал-полковника.

Воронцов продолжал:

— Сергей завтра будет награжден ведомственной наградой, которой, я думаю, он будет гордиться всю жизнь. Впрочем, он сам тебе об этом расскажет, если захочет.

* * *

Открыв дверь своим ключом, Умелов зашел в квартиру и с порога крикнул:

— Маша!

Вместо нее в прихожую вышел Иван Андреевич. Увидев выражение лица Олега, тесть немного смутился.

— Что-то не так? — спросил он Умелова.

Олег с упреком посмотрел на Корна.

— Иван Андреевич, почему вы мне в Филадельфии не сказали, что передали копию письма Куроки Такэо в советское посольство?

— Ах, вот вы о чем?

Поняв причину такого поведения зятя, Иван Андреевич немного успокоился.

— Вы же знали, чем я занимаюсь, — сухо продолжил Умелов.

— Олег, я хотел вам это сказать, но… — Корн замялся, — но я побоялся за вас. Вы даже не представляете, в каком круговороте вы могли бы оказаться с этим золотом. Ведь все это могло быть чрезвычайно опасно. Я уж не говорю, что с этим золотом и жизнь можно было потерять.

— Эх, Иван Андреевич, — в сердцах махнул рукой Олег и прошел на кухню.

«Знали бы вы, — думал он про себя, — что я уже два года как хожу по лезвию ножа из-за этого золота».

Кинув на кухонный стол ксерокопии фотографий золотых пластин, сделанных в архиве ФСБ, Умелов достал турку и насыпал в нее кофе.

Иван Андреевич, решив загладить свою вину, тоже зашел на кухню. Он уже настроился рассказать Олегу все. Как летом восемьдесят пятого года его дочь принесла ему это письмо и попросила перевести его. Как, сделав перевод, он лишился покоя и сна, боясь рассказать хоть кому-то о сделанном открытии. Как он долго решал, что дальше делать с эти письмом. Как, все же решившись передать его в посольство СССР, он, чтобы не попасться на крючок американской контрразведке, придумал для себя легенду, что он хочет посетить советское посольство якобы для того, чтобы написать заявление о поиске своих родственников в Стрельне. Как он, выбрав подходящий момент, передал руководителю советской делегации в Ганновере просьбу о том, что ему нужно встретиться в посольстве с послом или его помощником. Как, передав письмо и получив из рук посольского сотрудника письмо-алиби, что его заявление о поисках родственников будет рассмотрено, он быстро вылетел в Америку. Как он долгое время ждал, что к нему рано или поздно придет ФБР. Как, узнав от дочери, что Умелов занимается поиском того самого японского золота, он сомневался до самой последней минуты, стоило ли говорить своему зятю о том, что письмо уже передано…

Прокручивая в голове все эти мысли, Иван Андреевич уже хотел было начать приносить свои извинения, как его взгляд упал на листы сизображением пластин. Не спрашивая разрешения, он поднял со столешницы один из снимков и принялся внимательно его разглядывать.

— Откуда это у вас? — взволнованно произнес Корн.

Умелов обернулся.

— Из архива. Эти пластины входили в перечень тех ценностей, которые были извлечены на Онекотане.

— Этого не может быть! — с волнением проговорил Иван Андреевич и поднял со стола остальные листы.

— Что вы имеете в виду? — переспросил Умелов, глядя на странную реакцию своего тестя.

— Это невероятно! — продолжал удивляться тот, явно не услышав вопроса своего зятя.

— Иван Андреевич! Черт возьми! Вы можете мне толком объяснить, что вы имеете в виду?

Глаза Корна заблестели.

— Олег, — выдохнул он, — вы слышали что-нибудь о сантиях?

— О чем? — не понял Умелов.

— О сантиях. Это золотые пластины, на которых написаны Веды.

Умелов отставил в сторону турку с кофе и взял из рук тестя один из листков.

— Вы думаете, что это действительно сантии?

— Я просто уверен, — продолжил Иван Андреевич, посмотрев на Умелова, — Олег, я уже много лет изучаю материалы, относящиеся к ведической культуре. Сейчас многие стали обращаться к этой теме, особенно после того, как были опубликованы тексты с дощечек Изенбека. Есть очень много письменных источников, в которых упоминаются сантии. Но самих их никто не видел, за исключением тех пластин, которые историки называют «сантии даков».

В Умелове начал просыпаться журналистский зуд.

— А что это за сантии даков?

Иван Андреевич увлеченно продолжал:

— Эти пластины нашли в Румынии в конце девятнадцатого века на месте древнего ведического капища. Король Румынии Карл Первый решил переплавить найденные пластины в монеты. К счастью, он оставил несколько золотых пластин, а с тех пластин, которые решено было переплавить, он распорядился сделать свинцовые копии. И сегодня эти румынские пластины — единственное подтверждение, что сантии существуют. Правда, самим пластинам, найденным в Румынии, всего три тысячи лет. А по письменным ведическим источникам, где-то должны быть спрятаны сантии, которым сорок тысяч лет!

Умелов еще раз взглянул на черно-белые ксерокопии.

— Вы хотите сказать, что это именно они и есть?

— Я просто уверен! — воодушевленно потряс бумагами Иван Андреевич. — Вы даже не представляете, что бы случилось, если бы эти пластины были представлены научному сообществу! Ведь вся мировая история могла бы перевернуться с ног на голову. Я уж не говорю о религиях.

Умелов лихорадочно потер свои ладони.

— Я знаю ниточку, которая приведет нас к этим пластинам, и мы… — Олег не успел закончить свою фразу, поскольку на пороге кухни появилась Мэри. Было видно, что она только что зашла с улицы.

— О чем спорите?

— Да вот решаем, с чего начать новое расследование, — улыбнулся ей Олег, — ты не представляешь, что мы держали в своих руках. И сейчас я знаю, с чего нужно начать наши поиски.

Мэри с улыбкой понаблюдала за яркой жестикуляцией мужа, потом тихо подошла к нему и, прильнув к его груди, посмотрела ему в глаза. Олег немного смутился от этого взгляда.

— Ты чего?

— У нас будет маленький, — тихо произнесла Мэри.

Умелов хорошо расслышал ее слова, но тем не менее ему захотелось услышать это еще раз.

— Что?! — с волнением переспросил он.

— У нас будет ребенок.

Олег недоверчиво посмотрел на Мэри.

— Но ведь прошли всего одни сутки, — растерянно проговорил он, имея в виду их вчерашнюю близость.

— Какие сутки? — улыбнулась Мэри. — Беременности уже больше четырех месяцев.

Иван Андреевич, улыбнувшись, подошел к дочери и поцеловал ее в щеку.

— Поздравляю.

Затем он лукаво посмотрел на Умелова и с улыбкой произнес:

— Значит, новое журналистское расследование отменяется?

Олег стоял и не верил в то, что сейчас происходило с ним. Новое ощущение близости отцовства дарило ему такие переживания, которых он никогда не испытывал раньше. Его душа ликовала!

Кинув беглый взгляд на стол, где лежали фотографии сантий, он подумал:

«Пусть эти пластины ищет кто-нибудь другой. А на мой век приключений уже хватит… Во всяком случае не сегодня».

Оглавление

Часть пятая. Филадельфия

  Глава первая

  Глава вторая

  Глава третья

  Глава четвертая

  Глава пятая

  Глава шестая

  Глава седьмая

  Глава восьмая

  Глава девятая

  Глава одиннадцатая

Часть шестая. В джунглях Лусона

  Глава первая

  Глава вторая

  Глава третья

  Глава четвертая

  Глава пятая

  Глава шестая

  Глава седьмая

  Глава восьмая

Часть седьмая. Сантии

  Глава первая

  Глава вторая

  Глава третья