Тереза [Артур Шницлер] (fb2) читать постранично

Артур Шницлер Тереза. История жизни одной женщины

1

К тому времени, когда подполковник Губерт Фабиани после выхода в отставку переехал на жительство из Вены, последнего места его службы, — не в Грац, как большинство его сослуживцев, — а в Зальцбург, Терезе исполнилось шестнадцать лет. Произошло это весной, окна дома, в котором поселилось семейство, смотрели поверх крыш городка на Баварские Альпы. И день за днем, уже за завтраком, подполковник расхваливал жене и детям, как особое везенье, тот факт, что ему удалось, еще не дожив до старости, в свои неполные шестьдесят лет, освободившись от служебных обязанностей и избавившись от пыли и суеты большого города, получить возможность посвятить себя с юности любезному его душе наслаждению природой. Терезу, а иногда и сына Карла, старше ее на три года, он охотно брал с собой на небольшие пешие прогулки. Мать оставалась дома, больше прежнего погружаясь в чтение романов, и мало заботилась о хозяйстве, что и при их жизни в Коморне, Лемберге и Вене служило поводом к некоторому недовольству мужа, а вскоре — неизвестно, каким образом это ей удавалось, — опять стала собирать у себя два-три раза в неделю на чашку кофе компанию общительных дам, жен или вдов офицеров и чиновников, приносивших к ней в дом местные слухи и сплетни. Подполковник же, если случайно оказывался в это время дома, всегда удалялся в свою комнату, а за ужином позволял себе отпустить несколько язвительных замечаний в адрес компании своей супруги, которая обычно отвечала ему ехидными намеками на некие веселые дружеские вечеринки мужа, имевшие место в прежние времена. После этого подполковник частенько молча поднимался из-за стола и уходил из дому, чтобы вернуться поздно ночью, грохоча сапогами по ступенькам лестницы. После его ухода мать обычно принималась в туманных выражениях говорить детям о тех разочарованиях, от которых никто не застрахован в жизни, и об особо тяжком жребии, требующем большого терпения, который выпадает женщинам. А заодно рассказывала истории, только что почерпнутые ею из книжек. Но рассказывала так сбивчиво, что казалось, будто она путает содержание разных романов. Тереза иногда не удерживалась и как бы в шутку высказывала такое предположение. Тогда мать обзывала ее дерзкой девчонкой, обиженно отворачивалась к сыну и гладила его по волосам и щеке, словно в награду за терпение и доверие к ее словам, не замечая, что он украдкой подмигивает впавшей в немилость сестренке. Тереза же вновь принималась за свое рукоделие или садилась за вечно расстроенное пианино, чтобы поупражняться в экзерсисах, которые она начала в Лемберге и продолжила в Вене, беря дешевые уроки музыки.

Прогулки с отцом еще до наступления осени прекратились, причем таким образом, какой совсем неожиданным никак не назовешь. Уже довольно долгое время Тереза подмечала, что отец продолжал эти прогулки, в сущности, лишь в оправдание себе и своей тоске. Все трое вышагивали по намеченному маршруту почти молча, во всяком случае, без восхищенных восклицаний, произносить которые раньше вменялось детям в обязанность. И лишь дома, перед лицом супруги, подполковник путем вопросов и ответов, как в известной игре, пытался напомнить детям некоторые моменты только что закончившейся прогулки и задним числом вызвать у них восхищение природой. Но и это вскоре закончилось. Туристический костюм, который подполковник каждый день носил со времени своей отставки, был повешен в шкаф и заменен темным уличным.

Как-то утром Фабиани неожиданно вновь явился к завтраку в мундире, причем с таким строгим и отсутствующим видом, что даже мать предпочла удержаться от каких-либо замечаний по поводу этого внезапного преображения. Несколько дней спустя на имя подполковника прибыла из Вены посылка с книгами, за ней — еще одна, уже из Лейпцига, некий букинист из Зальцбурга также прислал большой сверток. С тех пор пожилой офицер проводил много часов в день за письменным столом, поначалу не посвящая никого в суть своей работы. Но однажды он с таинственным видом пригласил Терезу в свою комнату и начал монотонным и четким командирским голосом зачитывать ей аккуратно исписанные прямо-таки каллиграфическим почерком страницы рукописи, излагающей сравнительный стратегический анализ самых знаменитых сражений нового времени. Терезе стоило больших усилий внимательно — или хотя бы с пониманием — следить за утомительным чтением сухого текста, но, поскольку отец с некоторых пор вызывал у нее постоянно возраставшую жалость, она постаралась придать своим сонным глазам хотя бы слабую видимость интереса. И когда отец закончил наконец чтение отрывка, она поцеловала его в лоб как бы в знак растроганности и восхищения. За первым вечером последовали еще три в том же роде, прежде чем подполковник покончил с чтением рукописи и отнес сей манускрипт на почту. С этого дня он проводил все свое время в различных пивных и кофейнях. Он завязал знакомства в городе, по