Оружие Древних (СИ) [Андрей Анатольевич Прусаков] (fb2) читать онлайн

Оружие Древних

Заключительный роман трилогии «Саги Арнира». Орэн—Завоеватель хочет победить грозных морронов и править всем Арниром. Для этого ему нужен «Гнев Игнира» — оружие Древних, способное превращать в прах даже камни. Молодой фагир Шенн обещает достать его, и отряд лучших воинов отправляется в далекий и безжалостный Кхинор. Там, в непроходимых топях, колдуны Гунорбохора варят зелья, способные превращать людей в покорных рабов и великолепных убийц. Орды неведомых существ продвигаются на восток, и все живое бежит, страшась встречи с ними. И лишь горстка храбрецов идет навстречу им, на запад. Там, в подземельях Древних, находится то, что может спасти их родину. Смогут ли Шенн, Далмира и отряд из лучших бойцов Арнира дойти до намеченной цели через земли, в которых никто никогда не бывал? Смогут ли уберечь мир от нашествия, если мира нет в самом отряде? Сможет ли Улнар сбросить проклятье Гунорбохора, и чем закончится противостояние братьев — узнаете в третьей саге!

Андрей Анатольевич Прусаков

Глава 1. Далмира.

Пугливый наксар встрепенулся, услышав, как что–то шевельнулось в зарослях и, задрав увенчанную длинными рогами голову, стремительно прыгнул в сторону и умчался. Кустарник на холме затрещал. Гибкие, увенчанные фиолетовыми цветками, ветки не хотели пропускать человека, но, орудуя кинжалом, он яростно продрался сквозь них. Опустив кинжал в ножны, Далмира перевела дыхание. Перед ней великой синей гладью расстилался полноводный Кхин. Она пришла.

Девушка сунула кинжал за пояс и с улыбкой подумала, что теперь, наконец, сможет помыться и отдохнуть. Здесь ее не настигнут воины одана и даже хартоги… Вооруженная незнакомка с огненно–красными волосами собрала множество любопытных взглядов в торговом городке у Кхина. Но никто не спросил, откуда она, и не посмел остановить.

Далмира усмехнулась, припомнив, как однажды ей предложили сбрить или покрасить волосы. Нет, она не сделает этого. Не потому, что жаль волос. За годы скитаний учишься ценить то, что у тебя есть, то, что всегда будет твоим, что не отнимут и не украдут. Она родилась красноволосой, такой ее любил отец, такой знали друзья, и она не станет другой.

От странствующего купца девушка узнала, где искать торговый городок — место, где ортаны продают товар, привезенный из далеких земель за Кхином. Далмира слышала, что владельцам шагающих крепостей всегда нужны воины и надеялась наняться к ним. Так она сможет покинуть Арнир, где ее ничто больше не держит. Шенн пропал, все друзья погибли, и ей незачем оставаться там, где все напоминает о горе и утратах.

В прибрежном торговом городке девушка узнала, что ортаны распродали товар местным купцам, и катящаяся крепость направилась к броду. Ортаны никогда не углублялись в Арнир, предпочитая продавать товар перекупщикам на берегу. Кто объяснял это их верой, кто желанием быстрее вернуться домой… Далмире было плевать. Она знала одно: не успеет настигнуть эмонгир до брода — придется ждать следующего целую луну.

Торговец, у которого она купила хлеб, объяснил, что тяжелый эмонгир может двигаться только по ровной поверхности, и ортаны пойдут до брода пологим берегом, а берег делает глубокий изгиб. Если она отправится напрямик через дикие холмы, то сможет настичь ортанов у брода. Если, конечно, они не станут спешить.

Она бежала всю ночь. Ноги болели, одежду иссекли кусты и колючки, но Далмире было не привыкать. Говорили, что в холмах водятся опасные звери, но для той, что прошла Круг хартогов, это не было препятствием. И ни один из хищников не решился напасть на бегущего по ночным холмам человека. То ли чуя острый запах стали, то ли чувствуя опасность, гибкие полосатые твари уходили с ее пути, ища более легкую жертву…

Торговец сказал: брод пропустить невозможно. На берегу из камней сложены вехи — их видно издалека.

Она спустилась с холма, остановилась и перевела дух. Вот они, вехи! Но где же эмонгир? Неужели она опоздала, и ортаны перешли Кхин?!

За холмами раздался шум. Это не был звук человеческого голоса или рев животного. Странный, чужеродный звук вторгся в мирную тишину побережья, перемалывая ее со скрипом и скрежетом. Над деревьями показалась верхушка эмонгира, затем ползла и сама крепость. Глухой ритмичный гул исходил от нее.

Огромные, больше человеческого роста, колеса, массивные башни, узкие бойницы в деревянных стенах. Далмира знала, что движет эту крепость, но для увидевшего эмонгир впервые он был настоящим чудом. Как, как может передвигаться такая огромная крепость?

Далмира знала секрет. Однажды она побывала внутри. Пленницей, неопытной испуганной девушкой, которую потом продали безжалостным хартогам… Она невольно оглянулась: позади остался мир арнов, мир, который не принял ее. Стоит ли жалеть о нем? Вперед!

Вечные скитальцы и прирожденные торговцы, ортаны имели древнее право присваивать все, что находили на левом берегу Кхина. Так много лун назад Далмира и дикарь Шенн оказались пленниками эмонгира. Шенну удалось бежать, а она… Что было, то было. Теперь бывший хартог может постоять за себя, и здесь — правый берег.

Далмира перехватила копье и побежала к эмонгиру. Теперь она успеет.

Меньше всего ей хотелось встретиться с продавшим ее хартогам эмоном. Имя его она забыла, но лицо запомнила. Тогда она едва не зарезала этого похотливого ублюдка, не хотелось бы встретиться с ним вновь. Тот город на колесах вспоминался смутно, Далмире казалось, что этот — совсем другой. Что ж. Проверить можно только одним способом.

Подойдя к каменным вехам, крепость остановилась, и Далмира догнала ее. Высыпавшие из укрытия ортаны копошились возле кучи камней, затаскивая их внутрь. Интересно, зачем?

Стерегущая город охрана заметила девушку, и несколько воинов подбежали к ней.

— Кто ты и что тебе нужно? — спросил долговязый длинноволосый воин, по цвету кожи явно не ортан.

— Я воин и хочу наняться в охрану.

Охранники переглянулись, на лицах были усмешки:

— Ты воин? Да, откуда ты взялась?

— Воин? — переспросил покрытый шрамами наемник. — Я бы повоевал с тобой в постели, девчонка.

Они захохотали.

— Осторожнее, Бронст, как бы она не проткнула тебя копьем! — заливался длинноволосый.

— Скорее я ее проткну… Своим копьем, — ухмыльнулся Бронст.

Далмира молча проглотила насмешку. Нельзя рисковать. Пусть смеются. От этого не умирают. Надо дождаться начальства, эти — всего лишь наемники…

Бронст приблизился, остановившись в шаге от девушки.

— Значит, ты воин? — спросил он.

— Я сказала.

Рука наемника легла на грудь девушки. Далмира стояла без движения. Похотливо улыбаясь, наглец опустил глаза ниже — в тот же миг она ударила. Сбитый с ног подсечкой Бронст вскрикнул: его кисть оказалась вывернута и зажата в крепком захвате.

— Отпусти! — зашипел он, понимая, что опозорился перед товарищами, но Далмира надавила сильнее, заставив стража застонать и зарыться головой в песок.

— Что здесь происходит?

Наемники притихли и расступились. Судя по властному голосу, явился начальник.

— В следующий раз сломаю твое копье, — шепнула на ухо Бронсту Далмира и разжала захват. Бормоча проклятия, Бронст поднялся. Она ждала нападения, но наемник и не думал. Или усвоил урок или боялся того, кто пришел.

Перед Далмироц стоял человек в просторном платье ортанов, поверх которого блестела дорогая кольчуга.

— Кто ты такая? — судя по выговору и скуластому загорелому лицу, он действительно был ортан.

— Наемник, — ответила она. — Найми меня. Я хорошо сражаюсь.

Смуглое хищное лицо ортана оставалось бесстрастным:

— Откуда ты здесь?

— Я следовала за вами от торгового поселка. Хотела наняться там, но опоздала и нагнала вас тут. Я умею сражаться. Охраняла купцов. Хочу наняться к ортанам. Говорят, вы щедро платите наемникам.

— Хорошим наемникам, — процедил ортан. — Чего стоишь ты, я не знаю. Одно дело — уронить в грязь бестолкового стража…

Бронст опустил голову.

— …другое — защищать эмонгир, как свой дом. Арнир велик, в нем найдется место женщинам–воинам и прочим чудесам. Я не хартог и не стану смотреть твои зубы и тело, скажу одно: мы просто так асиры не даем. Струсишь или не выполнишь приказ — выкину посреди Кхинора. Согласна?

— Да, — сказала Далмира. Отступать некуда.

— Хорошо. Какова твоя цена?

Далмира замялась. Она не знала, сколько платят наемникам.

— Ты заплатишь столько, сколько я заслужу.

Ортан улыбнулся. Похоже, ответ ему понравился.

— Хорошо. Если ты хороший воин, получишь плату, как все наемники. Я не обманываю, и не терплю, когда обманывают меня.

Далмира с трудом выдержала последний взгляд ортана. Его слова явно предназначались ей. И девушка поняла их лучше, чем любой из присутствовавших. Она уже знала, на что способны ортаны.

— Иди за мной.

Они миновали охрану и людей, затаскивавших внутрь эмонгира камни, и Далмира чувствовала их любопытные взгляды.

Внутри катящаяся крепость ортанов выглядела точь–в–точь как та, в которой она побывала когда–то. Деревянные перекрытия, тесные коридоры и обширные помещения. Смуглые обитатели в просторных разноцветных одеждах. И сильный мускусный запах, въевшийся в пол и стены. Далмира знала, откуда этот запах, и знала, какие монстры скрываются за толстыми стенами в середине эмонгира.

Ортан, назвавшийся Джалмерном, привел девушку в тесную комнатку:

— Здесь будешь спать.

Далмира кивнула.

— На обед тебя позовут. Пока переправляемся через Кхин — отдыхай. В Кхиноре будет работа.

В комнатке было крошечное вытянуто вверх окно–бойница и, едва Джалмерн вышел, девушка прильнула к нему. Сейчас она видела кусочек берега и воду — великий Кхин, который эмонгир пересечет по броду. Теперь она в безопасности, и у нее есть работа — о чем еще мечтать?

Насмотревшись, Далмира села на пол, но тотчас вскочила вновь — эмонгир тронулся! Чуть покачиваясь, скрипя и гремя огромными колесами, деревянный город медленно входил в воды Кхина. Далмира видела, как ортаны пересекали пустыни, но перейти великий Кхин! Город был велик и тяжел, тащившие его животные невероятно огромны и сильны, и все же девушка боялась. Славившийся сильным и быстрым течением Кхин тоже казался ей живым и могучим чудовищем… Неужели они пересекут его вброд?

Берег ушел в сторону и исчез. Перед глазами девушки раскинулась водная гладь, Далмира слышала, как струи бьются о деревянные стены, как, пенясь и ворча, вода проникает внутрь незащищенного снизу города… Но могучие звери, не останавливаясь, тащили эмонгир вперед, и река не могла поколебать их твердого шага. Вода была так близко к окну, на расстоянии копья!

Далмира вздрогнула и обернулась. В комнату вошел один из наемников, рослый широкоплечий парень в простом кожаном доспехе из скрещенных полос толстой кожи без рукавов.

— Здравствуй, — сказал он.

— Здравствуй, — отозвалась Далмира. Взгляд девушки упал за спину наемника: там, за высоким порогом, плескалась вода.

— Меня зовут Карон, — сказал он.

— Меня Далмира.

— Хорошо, — сказал он, немного смущаясь. — Я живу в этой комнате.

— Ты? — Далмира осеклась. Конечно, ей придется делить комнату с другим — у хартогов было так же. Никто не даст ей отдельную комнату — в городе ортанов нет свободных помещений, все заняты товаром, кормом для зверей и припасами.

— Да, я.

Наверно, этот парень все же лучше, чем Бронст, решила девушка, в любом случае она не даст себя в обиду.

Вода хлынула в комнату. Далмира ахнула.

— Не беспокойся, — улыбнулся Карон. — Когда мы переходили на ту сторону, было так же. Я привык, и ты привыкнешь.

Она улыбнулась ему. Простое, открытое лицо парня располагало к себе.

— Откуда ты родом? — спросила она.

— Из Тейлора. Это на юге, — ответил он. — А ты?

— Я не арн. Мой народ живет тоже на юге, но далеко, там, где Кхин впадает в океан. Если б нас смыла река, мы приплыли бы туда.

Карон улыбнулся ее шутке.

— У тебя удивительные волосы, — сказал он. — Я никогда не видел таких. Ты очень красива.

Далмира почувствовала смущение. Она не раз слышала восторженные слова от мужчин, многие восхищались ее волосами, лицом, фигурой… но никогда еще похвала не звучала так искренне и невинно.

— Спасибо тебе, Карон.

— За что?

— За такие слова. Смотри, вода все прибывает!

— Это ничего, эмонгиру это не страшно. Скоро пойдет на убыль. Ристы чувствуют брод, они не утонут.

— Кто?

— Ристы. Так здесь называют этих огромных зверей, — пояснил Карон. — Ты видела их?

— Нет, — соврала Далмира. Пожалуй, им незачем знать, что когда–то она была пленницей в таком эмонгире.

— Тебе стоит на них взглянуть! — наемник не скрывал восхищения. — Они огромны! Крог по сравнению с ними — мошка! Как только ортаны смогли приручить их!?

Вода действительно сходила на убыль, просачивалась сквозь щели и ушла, бурля где–то под полом.

— Давно ты служишь им? — спросила девушка. Карон повел могучими плечами:

— Не очень. Один раз ходил с ними до Эвилона, оттуда пошли на запад, теперь вот снова идем на юг.

— А морроны? Не трогают вас?

— Один раз пробовали, да зубы обломали, — усмехнулся наемник. — В городе полно оружия, много стрел и дротиков. А лестниц у морронов нет.

Они рассмеялись.

— Чтобы напасть, они должны нас остановить, а это им вряд ли удастся, — объяснил Карон. — А на бегу много не навоюешь.

Далмира кивнула. Да, он прав. Чтобы взять эмонгир штурмом, надо его остановить. Но даже река не может остановить ристов.

— А зачем грузили камни? — спросила она.

— С камнями эмонгир устойчивей, течение не может сдвинуть его. Правда, ристы сильно устают после переправы, и им дают отдохнуть.

— А они когда–нибудь спят? — спросила Далмира.

— Да, только днем. Так их приучили. И в определенных местах. Ночью в Кхиноре стоять опасно.

Девушка кивнула.

— Позволь спросить, — в голосе Карона звучал неподдельный интерес. — Как ты стала воином?

— Это долгая история. Долгая и не слишком приятная… для меня.

— Хорошо, я не буду об этом спрашивать, — произнес Карон, и Далмира улыбнулась: простоватый и открытый парень все больше нравился ей. Он напомнил девушке Немого — хартога, с которым она билась бок–о–бок в Круге, и который умер, помогая ей бежать. Пожалуй, Карона не стоит опасаться.

Город остановился. Далмира глянула в окно: они остановились на песчаной косе. Снизу доносились крики и топот бегущих ног.

— Что–то случилось? — обеспокоенно спросила девушка. Карон качнул головой:

— Сейчас начнут выбрасывать камни.

Двери распахнулись, возникший на пороге наемник бросил на Далмиру любопытствующий взгляд и проронил:

— Джалмерн велит всем выйти. Поторапливайтесь.

— Захвати оружие! — предупредил Далмиру Карон. — Здесь уже не Арнир…

Наемники цепью окружили эмонгир, пока ортаны выбрасывали из крепости ненужный балласт.

Далмира стояла в оцеплении, не понимая, зачем столько охраны, ведь с крыши эмонгира видно очень далеко, любой отряд морронов будет замечен, прежде чем сумеет напасть. Но — приказ есть приказ, и девушка выполняла его, всматриваясь в каждый куст и пригорок.

Кхинор! Страшное место, но когда–то с варваром по имени Шенн она пересекла эту великую равнину, и только теперь понимала, насколько безумен был их поступок, и насколько им повезло! Особенно Шенну, ведь ее взяли в плен ортаны и тогда, как теперь, она оказалась под защитой крепости, а он… Как только он выжил? Воспоминания едва не отвлекли от дела. Далмира встрепенулась, когда кусты неподалеку шевельнулись, но оттуда выскочил мелкий голошкурый зверек.

— Возвращаемся! — передали по цепи. Воины отступили к крепости и, один за другим скрылись во чреве двигающегося монстра.

Земля вздрогнула, когда тяжелые колеса завращались, и крепость пришла в движение. Стоя на задних лапках, любопытный зверек наблюдал за катящимся прочь чудовищем, не почуяв, как сверху спикировала хищная тень. Острый клюв раздробил кости, и когти сжали мертвое тельце, унося в небеса.

Кхинор не знал жалости.

Глава 2. За Кхин!

Небольшой рыбацкий поселок бурлил. Не каждый день к потрепанной пристани пристает такой корабль! Не каждый день у жителей скупают корзинами вяленую рыбу, мясо и овощи, щедро расплачиваясь асирами. Нечасто в далекое приграничное селенье приходит столько воинов.

— Никак морроны зашевелились, — тревожно шептались селяне. — Неспроста это!

Хотя каждый мальчишка знал: здесь Кхин так широк и полноводен, что чернолицым никогда не перебраться на этот берег. Разве в верховьях и жарким летом, когда пересыхают притоки, и великая река мелеет, местами превращаясь в неглубокий ручей…

На расспросы никто из прибывших не отвечал, и тревога хешимов усиливалась.

— Быть войне! — сказал усатый староста окружившим его селянам, и самые осторожные принялись собирать пожитки.

С удивлением обнаружив среди воинов фагира, рыбаки бросились к нему:

— Да благословит тебя владыка вод Эльмер! Скажи нам, будет ли война? Нам надо знать, чтобы спасти наших детей!

— Успокойтесь и идите по домам, — несмотря на молодость, фагир обладал даром убеждения. Да и как не верить служителю Сущих! — Вам ничего не угрожает. Мы приплыли, чтобы пополнить запасы, и скоро вас покинем. Опасности нет.

— Куда же вы направляетесь? — спросил кто–то. Фагир улыбнулся:

— Никуда. Просто проверяем границы.

За его спиной под присмотром грузного широкоплечего воина моряки грузили на борт мешки и корзины с припасами. Воины в погрузке не участвовали. Одни отдыхали на корабле, развлекаясь игрой в кости, другие шатались по деревне, заигрывая с местными девушками, кто–то просто спал. И ни один, как не расспрашивали селяне, не проронил ни слова о том, куда плывет корабль.

Закончив с погрузкой, помощник фагира подошел к сидящему на нагретой солнцем палубе невысокому воину и хлопнул его по плечу:

— Скучаешь, Улнар? Скоро отправимся!

Тот поднял глаза:

— Нет, Хаггар. Я не тороплюсь, — голос воина звучал размеренно, но в темных глазах билась беспокойная мысль.

— Зато он, — Хаггар кивнул в сторону фагира, — торопится. Не к добру эта спешка, как думаешь, Улнар?

— Все в воле Сущих, — притронулся к красной головной повязке — тофу — воин.

— Я давно хотел спросить: почему ты не стал фагиром? — рассмеялся Хаггар. Он отцепил от пояса флягу размером с полведра и сделал залихватский глоток. — Жара!

— Это не мой путь, — проронил Улнар.

— Знать бы, где наш путь, — утирая пепельно–рыжие усы, буркнул Хаггар. — Я никогда не понимал: если все предопределено богами, почему они не скажут людям об их судьбе? Если б я знал, что не стоит играть в кости с тем ушлым гурданцем, то мои асиры остались бы при мне, и я бы не стоял здесь, а пил холодное пиво в Ринерессе…

Улнар лишь усмехнулся в ответ. Как знать. Не встреть он Хаггара в Ринерессе, и не требуйся тому воины, что бы он делал тогда? Но Великий Игнир хранит его — и вот он на пути в Кхинор, и цель — далекий Гунорбохор — стала чуть ближе. Отряд Хаггара пойдет на запад, какое–то время он будет с ними. Потом их пути разойдутся. Зелье морронов заканчивается, и он должен добраться до Гунорбохора прежде, чем иссякнет последняя пылинка черной пыльцы. Иначе — смерть.

Со дня вербовки и во время пути до корабля Улнар сидел в одиночестве, не торопясь заводить знакомых, не говоря уже о друзьях. Впереди нелегкий поход, стычки и битвы. Он увидит, кто чего стоит. В Братстве вольных воинов Улнара называли Честным, а кто–то звал Угрюмым. Его уважали, но немногие могли назваться его товарищами. Улнар знал это и был доволен тем, что есть. Теряя друзей в походах, заковываешь сердце в броню, не прикипая ни к друзьям, ни к женщинам. Есть давний приятель Хаггар — и достаточно. По крайне мере, здесь…

Он вспомнил Элану — первую женщину, разбудившую в нем неведомые прежде чувства. Из–за дочери одана Улнар едва не простился с жизнью — но не жалел о былом ни на минуту. Если Игнир спас из стольких передряг, значит, богу нужно, чтобы Улнар жил. А для чего — покажет время.

Бормоча молитву, воин притронулся к тофу и услышал:

— Молишься? Думаешь, поможет?

Перед ним стоял Маррод. Оплетенная кожей рукоять длинного меча виднелась из–за спины наемника, предплечья стягивали простые кольчужные наручи. Сейчас он не походил на гордого эмона, которым знал его Улнар.

Вольный воин поднялся. Глаза былых соперников встретились:

— Игнир всегда помогает мне.

— Верь не богам, а своему мечу! — Маррод смерил воина взглядом и повернулся, чтобы уйти. Но замер, услышав брошенную в спину фразу:

— Я запомню твой совет, Маррод.

В глазах Маррода вспыхнула угроза. Из всего отряда лишь Улнар знал его настоящее имя. Остальным он назвался Дорраном.

Улнар не знал, зачем Маррод скрывает имя — и знать не хотел. Не его это дело. Но, похоже, Маррод делал это неспроста. Иначе бы так недвусмысленно не дотронулся до рукояти кинжала за поясом…

— Мое имя Дорран. Запомни это накрепко! — Маррод хищно усмехнулся и ушел.

Улнар посмотрел ему вслед. Ему не нравился этот человек. Не потому, что когда–то они бились насмерть, и Маррод одержал верх, а Улнар чудом выжил. Злобы к нему не было, а было странное чувство, то ли горечь, то ли сожаление… ощущение чего–то, чего воин не мог выразить даже в мыслях. Интересно, Маррод убьет его, если Улнар расскажет всем, кто тот на самом деле?

— Он не прав, — сказал, появляясь рядом, фагир. — Я слышал, о чем вы говорили.

Улнар замер. Что он слышал?

— Игнир твой покровитель, воин? Это о многом говорит.

— О чем?

— Игнир младший из Четырех Сущих, — сказал служитель богов. — Его око цвета крови и ярости. Те, кто выкрикивают его имя в бою, получают его силу. Те, кто смиренно молится, знают другие качества бога: верность и честь. Ведь это Игнир спас братьев от войны, которая едва не уничтожила этот мир. Это удалось только потому, что он всегда был честен.

Улнар отвел глаза. Мальчишка словно заглянул в душу. Он не так прост, хоть и молод, этот Шенн.

— Да хранит тебя твой покровитель, воин, — фагир поклонился и отошел.

— А тебя пусть хранит твой, — традиционной фразой ответил воин, заметив цвет висевшего на шее фагира камня. Желтый цвет — цвет глаз Алгора.

Не все вольные воины верили в богов. Большинство носили тофы для приличия, сами же никогда не молились, уподобляясь еретикам–мергинам. Подобных Улнару было немного, в походах воин не раз слышал насмешки товарищей, но относился к этому снисходительно и спокойно. Ни смерть матери, случившаяся в месяц Игнира, ни другие беды не могли пошатнуть его веру. Общение с божеством было для Улнара радостью, в молитвах он доверял богу самое сокровенное и знал, что будет услышан.

Половину отряда Улнар уже знал по именам. Вот идет молодой стрелок Семир, там, на корме, неугомонный эшнарец Эрбин играет в кости с гурданцем Эвраном. С остальными он еще не был знаком. Успеется. Улнар заметил, что Маррод тоже держится особняком, не общаясь ни с кем на корабле.

Наконец, поднялись сходни, и воин услышал бодрый рев Хаггара:

— Отплываем! Храни нас, Эльмер!

Моряки оттолкнули корабль баграми и быстро расправили парус. Ветер был попутным. Добрый знак.

Воины притихли, даже говорливый Эрбин умолк, провожая взглядом отдалявшийся берег.

— Да хранят нас Сущие! — негромко проронил кто–то. Улнар глядел на предводителя. Шенн был спокоен, смуглое скуластое лицо фагира оставалось отрешенно–сосредоточенным. Воин заметил: вместо привычного глазу балахона служителя Сущих, на Шенне был кожаный доспех с нашитыми на груди стальными пластинами, на руках — перчатки. Оружия, правда, у фагира не наблюдалось.

Едва отплыли от берега, рыжебородый Хаггар собрал воинов на палубе.

— С этой минуты мы слушаем приказы мастера! — обведя пристальным взглядом лица бойцов, сказал он. — И я тоже. Мастер Шенн наш проводник и командир. Те, кто не бывал в Кхиноре, должны уяснить: приказы должны выполняться быстро и точно, если хотите выжить и получить свою награду.

Хаггар умолк и посмотрел на Шенна. Фагир кивнул:

— Хорошо, Хаггар. Теперь я скажу.

Воины с любопытством смотрели на проводника. Мало того, что молод, так еще и фагир.

— Я поведу вас через Кхинор, — сказал Шенн. — Вы наемники, вам заплатят большие деньги, но… я хочу, чтобы вы думали не об асирах, но о людях на той стороне.

Рука фагира в странной черной перчатке с нашитыми металлическими бляхами указала за корму, на восток.

— Если мы не достигнем цели, Арнир ждет беда, — сказал он. — Большая беда.

Воины переглянулись. О чем он толкует?

— Потому вам и обещана такая награда, — сказал фагир.

— Что может случиться с Арниром? Какая беда? — недоверчиво спросил один из воинов. — Морроны нападут?

— Я не могу рассказать, всего и сам не знаю. Знаю лишь цель, то, что предстоит разыскать и привезти в Ринересс. От этого будут зависеть жизни тысяч людей.

— И что это? — спросил Маррод. Шенн взглянул на эмона:

— Узнаете. В свое время. Мы должны добраться до места, где хранится карта. Дальше она поведет нас.

— А далеко ли придется идти, мастер Шенн?

Вопрос задал эшнарец. Держа на плече боевой топор, он шагнул вперед и ухмыльнулся. Правильный вопрос, подумал Улнар. Лишний день в Кхиноре — лишняя схватка со смертью и меньше шансов выжить.

— Не более трех дней до Руаннора. Это мертвый город в песках. Там будет первая остановка. И там нас будут ждать.

— Будут ждать? — удивленно спросил один из воинов, худой и жилистый уроженец Гурдана. — Кто?

— Древний. Мой учитель.

Бойцы изумленно переглянулись. Ну, дела! Молодой фагир учился у древнего, да еще и в Кхиноре! Возможно ли такое?

— Он ждет меня. И даст карту, по которой мы пойдем дальше.

— Карту? Карту Кхинора? — изумленно переспросил Эрбин. — Клянусь всеми Сущими, откуда у него такая карта?!

— Что тут удивительного? Когда–то древние владели миром, — сказал Ильдорн. Он был эмоном, но в отличие от Маррода, в нем чувствовалась порода. Но с простыми воинами он держался дружелюбно.

— Хватит об этом! — решительно прервал Шенн. — Я сказал все, что хотел. Теперь скажет Хаггар. Он моя правая рука, в бою будет командовать он.

Улнар удовлетворенно кивнул: парень тверд, хоть и молод. Умеет зубы показать.

— Позволь вопрос, мастер! — поднял руку Маррод. Шенн кивнул:

— Я слушаю, Дорран.

— Тебе приходилось убивать?

Воины переглянулись. Кто–то усмехнулся. Хаггар недобро оскалился в бороду. Маррод оставил его яростный взгляд без внимания.

— Чаще, чем хотелось бы, — ответил Шенн.

Маррод усмехнулся и склонил голову, давая понять, что удовлетворен.

— Каждый понесет провизию и воду на три дня, — сказал Хаггар. — Нас десять человек, таким образом, запасов хватит надолго. Мясо мы можем добыть по дороге, а вот воды на равнине мало, ее надо беречь, пока не дойдем до места, указанного мастером Шенном. Там есть источник. Далее. Каждую ночь я буду назначать охрану. Двух человек. Если заснете на посту, не взыщите: лично перережу горло… Мне не нужны ротозеи, и я не допущу, чтобы из–за одного погиб весь отряд!

Улнар смотрел на бойцов. Никто не возразил Хаггару, и это было хорошо. Неизвестно, каковы они в бою, но парни должны понять: в Кхиноре умение владеть оружием — не главное. Важнее чувство плеча и выручка. Без этого они быстро станут морронским кормом.

— То же касается боя. Никто не нападает, и не бежит без команды. Запомните это, если хотите жить и получить свою награду.

— И пусть поможет нам красноликий Игнир! — завершил фагир. Улнар склонил голову, кончиками пальцев касаясь тофа на лбу, потом груди. Все воины повторили жест. Это был знак почтения Игниру, покровителю воинов.

— А теперь готовимся! — сказал Хаггар. — Скоро высадка.

Люди задвигались, зашумели, развязывая походные мешки. Свободные от вахты моряки смотрели, как воины облачаются в сталь.

Улнар не торопился, тщательно подгоняя ремни на панцире. В таком деле спешка не нужна. Одеваясь, он наблюдал за соратниками: кто как одет и вооружен. Опытному воину это о многом скажет.

Большинство наемников носили прямые арнские мечи в два локтя, лишь Хаггар расхаживал с любимой двуручной секирой. Единственным стрелком был Семир. Сидя на палубе, лучник тщательно осматривал каждую стрелу в своем колчане. Улнар одобрительно кивнул, отвел глаза и занялся экипировкой. Опыт походов в Кхинор научил его быть внимательным к мелочам. На этих равнинах все, каждая стрела или развязавшийся ремень могут сыграть спасительную или роковую роль. Небрежно пригнанное снаряжение натрет спину или звоном выдаст тебя, плохо наточенный меч не прорежет защиту врага…

Хаггар прохаживался между воинами.

— Это что? — наметанный взгляд рубаки выхватил болтавшиеся на поясе Семира деревянные ножны. — Сними!

Стрелок подчинился.

— Замени на кожаную петлю, дерево не годится! Это всех касается!

Хаггар двинулся дальше.

— Ты что на себя надел?

— Шлем, Хаггар, ты что, не видишь? — горделиво поворачивая голову, сказал Эрбин. — Отличная сталь!

— У нас уже есть походный котел, — бросил Хаггар, — и второй не нужен. В этой железке твои мозги сварятся быстрее, чем ты дойдешь до места. Вон, Улнар оделся как надо!

— Шлем нужен. Мне надо защищать голову! — возразил эшнарец.

— Я всегда подозревал, что она — твое слабое место, — буркнул Хаггар и отошел. Эрбин сплюнул. Он давно знал Хаггара и не обиделся.

Когда все были готовы, Хаггар вынес котелок с густой буро–зеленой жижей:

— Смажьте этим оружие. И доспехи.

— Яд для морронов? — усмехнулся Семир.

— Нет, приправа, чтобы вкуснее тебя сожрать.

Ходившим в Кхинор не надо было объяснять. Улнар и Эрбин первыми зачерпнули зеленый отвар и смазали лезвия мечей и металл на доспехах. Блестевшее на солнце оружие видно издалека — так зачем выдавать себя морронам? Красящая масса быстро сохла, Хаггар оглядел переставший сверкать сталью отряд и удовлетворенно кивнул. Неплохо.

До берега оставалось совсем немного. Теперь узкая полоска воды широной в бросок копья отделяла отряд от владений чернолицых. В этих местах Улнар не был. Они спустились вниз по реке много южнее, воин предполагал, что никто из отряда здесь не высаживался. А вот мастер Шенн сказал, что бывал. Что ж, это хорошо, но… В Кхиноре выживает не тот, кто знает местность, а тот, кто умеет воевать с чернолицыми, умеет скрываться и выживать. Хаггар и эшнарец состояли в Братстве и не раз ходили в Кхинор, силу Маррода Улнару довелось испробовать на себе, чего стоят остальные — еще предстояло узнать.

Глава 3. Высадка.

Широкий нос корабля ткнулся в песчаный, покрытый редкой травой, берег. Вот он, Кхинор, с виду обычная земля, но каждый арн знает — это земля смерти, владения чернолицых морронов.

— Эвран, вдоль реки налево! Улнар — направо! — скомандовал Хаггар.

Вольный воин знал, что делать, и за невысоким жилистым воином спрыгнул на песок. Они прикроют высадку, а в случае появления морронов дадут сигнал товарищам.

— Отряд, на берег!

Воины спрыгивали на мокрый песок, оглядывались, поправляли оружие.

— Оставайтесь неподалеку, — сказал капитану Шенн. — Если в течение суток не вернемся, отплывайте.

Капитан, арн с холеными длинными усами, поклонился:

— Все исполню, как велишь, господин.

Шенн последним сошел с корабля. Сердце фагира часто билось, но не от страха. Скоро он окажется там, где бывал, увидит до боли знакомые края и встретит учителя! Надеется, что встретит…

Улнар легко бежал по песку. Тщательно пригнанное оружие не звенело и не мешало движению. Воины Братства, ходившие за Кхин, быстро поняли: тяжелое вооружение не годится в этих местах. Да, шлемы и крепкие латы — хорошая защита от одетых в кожу кочевников, но в них быстрее устаешь, теряется мобильность и скорость. А морроны двигаются быстро. Как беспощадные хищники, они могут преследовать долго, изматывая внезапными бросками…

Улнар взбежал на пригорок и приник к земле, оглядывая горизонт. Кажется, все спокойно. Ни движения, ни дыма костров. Лишь серые облака резво бежали по небу туда, где находился Гунорбохор. «Я доберусь до тебя!» — подумал Улнар. Воин оглянулся: корабль медленно отчаливал. «Теперь наши жизни в наших руках," — подумал он. Сердце забилось чуть сильнее, и Улнар притронулся к тофу:

— Великий Игнир, помоги добраться до цели!

Словно услышав его слова, тучи разошлись, и солнечный свет хлынул на землю.

Улнар увидел, как крошечный отряд начал движение. Воин приподнялся и пошел параллельно ему. Впереди и по левую сторону двигались другие разведчики. Их задача — первыми обнаружить опасность, ибо в Кхиноре обычно побеждал тот, кто нападал первым. Опытный Хаггар шел впереди отряда, и это было правильно. Улнар никогда бы не доверил это место новичку, не бывавшему за великой рекой. Даже такому воину, как Маррод. Потому что разведчику не нужно быть сильным или отлично драться на мечах — прежде всего он должен быть незаметным и чуять врага.

Солнце палило нещадно. Жара была еще одной причиной, по которой вольные воины не носили лат — под ними было ужасно жарко. Металл быстро нагревался, и находиться внутри железной печки становилось невыносимо. Хаггар пытался объяснить это новичкам еще в столице, но, судя по доспехам некоторых, слушали его не все. Напрасно. Скоро они узнают жаркое дыхание Кхинора. Хорошо, что никто не взял двуручных мечей и секир. Морроны не носят железных доспехов, значит, тяжелое двуручное оружие ни к чему. Огромная секира была у Хаггара, но Улнар знал: командир вынослив и силен, как крог, воин управлялся с секирой, как с прутиком.

Испуганно пискнув, из–под ног сиганул зверек. Улнар до рези в глазах всматривался в лежащую перед ними равнину. Ни деревца, ни камня. Любой человек или зверь здесь — как на ладони. Словно почувствовав что–то, он глянул наверх. Высоко кружа, над ними парили несколько огромных птиц. Охотники и падальщики. Говорят, они чуят кровь…

Улнар заметил, что ему машут, и подбежал.

— Привал, — объявил Хаггар, снимая кожаный шлем. Длинные седые волосы воина слиплись от пота. Десятник отцепил от пояса флягу и глотнул.

Воины сняли заплечные мешки и расположились на земле. Улнар еле заметно улыбнулся: сразу видно, кто в Кхиноре впервые. Бывалые рубаки сели бы спинами друг к другу, чтобы видеть все, что происходит вокруг, эти же сели друг к другу лицом. Хаггар перехватил его взгляд, ухмыльнулся краешком рта, но ничего не сказал.

Едва присев, Эрбин полез в мешок, извлек хлеб и вяленое мясо и стал есть, смахивая крошки с черной, заплетенной в две косы, бороды. Усевшийся спиной к нему Хаггар снял сапоги, подставляя ноги ветерку. Воин был массивен и широкоплеч, а сидя и вовсе казался квадратным. Улнар перехватил его взгляд: светло–голубые глаза Хаггара излучали спокойствие и уверенность, присущие всем сильным людям.

— А ведь я тебя помню, — прожевывая мясо, проговорил эшнарец. — Ты был в отряде Торланда, ведь так?

— Да, мой второй поход, — проговорил Улнар, коснувшись шрама над переносицей. — Я едва не погиб тогда.

— Говорят, ты хорошо бился, — сказал Эрбин, утирая рот. — Торланд не ошибся, приняв тебя в Братство.

Улнар молча кивнул, замечая, что многие прислушались к их разговору. Сейчас он чувствовал то, что ощущал каждый раз, попадая в Кхинор: окружение неведомого и страшного мира. Что ждало их впереди, не мог предвидеть никто. Эти края были краями смерти, ибо существа, обитавшие здесь, не знали жалости…

Они двинулись дальше. Холмы сменились широкой долиной с высохшим руслом реки, заросшим высокими, выше пояса, травами. Судя по солнцу, проводник вел их на северо–запад.

Отряд взобрался на холм, с которого открылась бескрайняя равнина, усеянная обломками скал и простиравшаяся до самого горизонта. Каменистая Равнина.

— Может, сделаем здесь привал? — спросил кто–то. — Хорошее место. Видно все вокруг.

— А нас видно еще лучше, — буркнул Эрбин, снимая шлем и вытирая катящийся со лба пот.

Хаггар огляделся:

— Эрбин прав. Нам лучше спуститься, — сказал он. — Внизу отдохнем.

Воины сошли с холма и на этот раз расселись, как надо — Хаггар втолковал по дороге. Вдруг Семир вскочил на ноги:

— Смотрите!

— Что случилось? — отряд вскочил на ноги. Кто–то схватился за оружие. Семир раздвинул траву носком сапога:

— Кости…

В траве белели скелеты неизвестных воинов, рядом валялось проржавевшее оружие.

— Они дошли только досюда, — сказал Идгерн. Из всего отряда он единственный был знатного рода. С начала похода Улнар опасался, что эмон начнет ставить себя выше прочих, но пока тот ничем не выделялся. Разве что эфесами двух коротких мечей, украшенными драгоценными камнями. Дорогие клинки. «Интересно, — подумал Улнар, — зачем он ввязался в этот поход, ведь вряд ли из–за денег?»

Хаггар пожал плечами. Лицо десятника выражало полное равнодушие.

— Кто знает, может, это морроны? — предположил ринересец Кронир, пнув ногой ржавый разрубленный шлем.

— Отдыхайте и подкрепляйте силы, — сказал Хаггар. — Сегодня сделаем еще переход и заночуем.

Воины расселись, почти скрывшись в высокой траве. Улнар немного поел и попил воды. Фляга на поясе нагрелась, и вода была теплой, но воин к этому привык. Он взглянул на фагира: мастер Шенн был спокоен и сосредоточен. По дороге он быстро нашел общий язык с Семиром, и Улнар удивлялся: что могло сблизить фагира и охотника?

Вскоре двинулись дальше. Высокое солнце перестало слепить глаза и теперь грело спины, заметно склоняясь к закату. Под ноги ложилась густая, зеленовато–желтая трава, а в воздухе витал ее пряный, дурманящий запах.

— Мастер Шенн, — прервал молчание Эрбин. — Ты никогда не думал, как назвать наш отряд?

— Нет, не думал. А зачем?

— Ну, как это? — развел руками эшнарец. — Нельзя без названия! Вот добудем мы то, что там где–то спрятано, и все скажут: это свершил отряд, называемый… — он сделал многозначительную паузу. — А не будет названия, скажут: это сделала шайка наемников. Чувствуешь разницу, мастер?

— Я — не совсем, — ответил за Шенна Маррод, и воины расхохотались.

— Если мы вернемся, поручаю тебе придумать название, — сказал Шенн. — Сейчас надо думать о другом.

Пересекая высохшее русло ручья, отряд вытянулся в длинную цепочку. Воины шли след в след, чтобы морроны не догадались, сколько людей здесь прошло.

Когда травы окрасились красным, а тени вытянулись далеко вперед, Хаггар объявил привал.

— Осталось два дня пути, — сказал Шенн. — Завтра мы пересечем тропу ортанов, опасное место, там мы будем, как на ладони. Не знаю, кочуют ли там морроны, но надо быть готовыми ко всему…

— А обойти нельзя? — спросил Улнар.

— Там, — показал фагир на север, — начинаются владения гулхов. Ты слышал о них, воин?

Улнар кивнул. Да, этих тварей лучше обойти стороной. Даже чернолицые их боятся.

— Мы пересечем тропу, — продолжил Шенн, — далее будут холмы. Воды там нет. За холмами перелески и дальше — город. Наша цель.

— Значит, ты уже бывал здесь, мастер? — спросил еще один воин, Руннор, меченосец из гвардии одана.

— Бывал.

— Быть может, мастер расскажет нам эту историю? — спросил Маррод. Шенн посмотрел на него:

— Быть может, расскажу, Дорран. Но сейчас я хочу спать.

— Время назначить часовых, — сказал Хаггар. — Стоять будем по–очереди и по–двое, все, без исключения. Желающие есть?

Вызвались Улнар и Семир.

— Следующие полночи — я и Эрбин, — сказал десятник. — Все. Гасите огонь.

Семир и Улнар сидели спина к спине и тихо разговаривали, оглядывая заросли травы за лежащими у погасшего костра товарищами.

— Улнар, откуда ты родом? — спросил лучник. — Мне кажется: на арна ты не очень похож.

— Я родился в Гарде, это оданство Ринересс, — ответил Улнар. — Я не знаю, из какого народа мой отец, а мать была дочерью арна, простого рыбака.

— Знаешь, ты напоминаешь мне лицом одного купца из Эдерна, который одно время приезжал к нам в селение. Он так же, как и ты, часто молился, только Великому Алгору — он ведь считается покровителем Эдерна. Но тот человек был смуглее тебя, да и говорил так, что иногда не разберешь, чего он хочет.

— А ты откуда родом, Семир? — спросил воин.

— Я родился в Кадане — это маленький город на севере. Я литерн, не арн. Вот Эрбин — из Эшнара, это рядом.

— Кто твой покровитель?

— Алгор.

Улнар взглянул на усыпанное звездами небо. Как россыпь драгоценных камней, они окружали величаво плывущую сквозь рваные облака светло–желтую луну.

— Началась первая декада Алгора. Твой покровитель будет с тобой еще долго.

Они помолчали.

— А кем был твой отец, Улнар? — не унимался с расспросами Семир.

— Воином. В последний раз я его видел, когда день моего рождения пришел в двенадцатый раз.

— А потом?

— Потом он ушел в поход, и больше я его не видел. Думаю, он погиб, иначе бы обязательно вернулся.

— Выходит, ты, как и я, потерял отца, — протянул Семир, меняя положение на более удобное, и нечаянно толкнув ногой спящего Эрбина, но эшнарец лишь сильней захрапел.

— А как ты попал в отряд?

— Я выиграл состязания в Гурдане. Там я был лучшим стрелком. Но мне захотелось чего–то большего. Например, пойти в Кхинор, — Семир улыбнулся. — Все же я не такой великий стрелок, как ты, наверно, думаешь…

— Я ничего не думаю, Семир, я скоро это увижу.

Утро встретило ярким солнцем и приятным, еще хранившем прохладу ночи, ветерком. Воины поели и двинулись в путь. Первая ночь, проведенная в Кхиноре, прошла спокойно. И это был добрый знак.

Полдня отряд продвигался вглубь Кхинора. Несмотря на предупреждение, что источников на равнине мало, воины много пили, и фляги с водой в заплечных мешках становились все легче…

На втором привале Хаггар разрешил развести огонь, чтобы все поели горячей пищи. И здесь Шенн удивил всех, собственноручно приготовив наваристую похлебку, и воины с аппетитом ели густое мясное варево, приправленное ароматными листьями и пряностями, которые, оказывается, фагир носил с собой. Наевшись, воины разлеглись на траве, лишь троедозорных бодрствовали, выдвинувшись на сотню шагов перед отрядом.

— Мой отец был оружейником, лучшим в городе, — говорил, сидя и тлеющего костра, Хаггар. — Эту секиру сделал он.

Сидевший рядом Улнар бережно взял в руки оружие десятника, поражаясь, как искусно оно сделано. Обоюдоострое, полукруглое лезвие секиры было остро, как бритва, сверху имелась прорезь для захвата клинков и острый трехгранный наконечник, для ударов по броне. Рукоять из прочнейшего дерева, пропитана лаком и укреплена стальными полосами, переходящими в причудливый эфес, защищавший кисти от ударов.

— Я не видел подобного оружия, — признался Улнар, впервые так близко рассматривая оружие Хаггара. — Твой отец действительно большой мастер.

— Да, и он хотел, чтобы я стал кузнецом, как и он. Но я вступил в Братство. И тогда он…

— Морроны! — сидевший в дозоре Руннор выскочил из травы. — Там! Идут сюда!

— Проклятье, они могли заметить дым от костра! — выругался Хаггар. — Скольких ты видел?

— Пятерых!

— Они видели тебя?

— Не знаю, — выдавил Руннор.

— Их пятеро, — подтвердил Кронир, второй дозорный.

— Убьем! — радостно осклабился Эрбин.

— Даже если всего пятеро, не будем рисковать! — сказал Хаггар. — Это разведчики, за ними может двигаться орда. Пусть уходят.

— Они не уйдут, — сказал Маррод, приподнимая голову над травой. — Они идут прямо сюда.

— Ублюдки Даора! — выругался Хаггар. — Они заметили дым! Расползаемся в стороны. Нападайте, когда я крикну.

Десятник остался сидеть у костра.

— Ты, что, Хаггар? — замер возле него Кронир. — Прячься, они сейчас будут здесь!

— Убирайся в кусты! — сверкнул глазами десятник. — Я знаю, что делаю!

Разведчики подошли совсем близко. Лежащий в десятке шагов от Хаггара Улнар уже мог разглядеть их плоские черные лица. Выйдя к кострищу и увидя одиноко сидящего воина, морроны вскрикнули. Сжимая секиру, Хаггар медленно поднялся. Оскалив зубы, один из кочевников выхватил дротик и метнул в Хаггара. Сердце Улнара екнуло, но десятник, не дрогнув, уклонился от летящего снаряда и пошел на морронов. Второй вскинул лук, но мгновеньем раньше стрела Семира вонзилась ему в грудь. Морроны замешкались, в этот миг Хаггар с ревом прыгнул на них, срубив одного секирой. Слева из травы поднялся Эрбин. Взрезав воздух, метательный топорик эшнарца воткнулся третьему моррону в спину. Взмахнув руками, тот упал в траву. Оставшиеся в живых чернолицые бросились бежать, но один не смог миновать вставшего на пути Маррода. Кочевник взмахнул мечом, но эльд неуловимым движением опередил его, и голова моррона покатилась по траве.

Последний ткнул копьем в лицо Кронира. Воин отшатнулся, запнулся о камень и упал. Но чернолицый не стал добивать, а бросил копье и изо всех сил припустил прочь.

— Держите его! — заревел Хаггар. — Не упустите!

Воины бросились следом, но сухопарый полуобнаженный моррон бежал так, что пятки сверкали. Улнар понял: не догнать, остановился и увидел натягивавшего тетиву Семира. Его мощный лук загудел, стрела унеслась вдогонку за морроном, настигла беглеца и клюнула в спину. Моррон упал.

— Клянусь Игниром! — прошептал воин. — Ты… — он бросил восторженный взгляд на Семира: стрелок улыбался.

— Ветер, — сказал он, расставив пальцы веером. — Подуй он сильнее, и я бы не попал.

— Но ты попал! Мир не видел такого стрелка, как ты! — воскликнул подбежавший к ним Руннор.

— Мой отец стрелял лучше, — скромно ответил Семир.

— Лучше? Да лучше стрелять невозможно!

— Хватит болтать, — прервал подошедший к ним Хаггар. — Бегите и посмотрите, что с ним! Если жив, перережьте горло.

Стрела вошла моррону в основание шеи, он истекал кровью и почти не дышал.

— Пусть лежит, — сказал Улнар. — Солнце и падальщики расправятся с ним, не останется и следа.

Он выдернул окровавленную стрелу и протянул Семиру:

— Возьми.

— У меня еще есть стрелы, — пожал плечами стрелок. — И запас наконечников.

— Послушай, что я скажу, Семир: лишних стрел в Кхиноре не бывает. И еще: твоя стрела — это след, а мы не должны оставлять следов, если хотим выжить.

— А трупы?

— Трупы мы не станем прятать. Закапывать бесполезно. Морроны все равно будут искать и найдут их. Здесь другое. Ты слышал о магии морронов?

— Нет, — удивленно сказал Семир. — А что у них за магия?

Они вернулись к остальным. Эрбин деловито обшаривал убитых, остальные наблюдали. Кто с интересом, кто — с брезгливостью.

— Морроны не будут искать по следам, они найдут нас по твоей стреле. Их магия сильна.

— Так ли это? — спросил Маррод. — Думаю, их магия — ничто!

— Напрасно, — Улнар взглянул на бывшего противника. — Ты просто не испытал ее на себе.

— А ты испытал?

Воин не ответил. За спиной Маррода возникла чернокожая ведьма Ош–Рагн, протягивающая Улнару зелье:

— Бери, воин. Здесь сила, великая сила…

— Смотрите, что у них на шеях! — Идгерн указал на убитых. Улнар не видел, но знал, что там. Морроны носили на шее ожерелья из пальцев убитых врагов…

— Что, никогда не видел? — спросил Эрбин.

— Никогда, — признался Идгерн.

— Теперь насмотришься, — эшнарец пнул ногой голову убитого. — Жаль, нельзя отрезать пальчики…

— Зачем? — изумился Идгерн. Эрбин удивленно глянул на эмона:

— Ты не знаешь? За два больших пальца Братство платит пять полновесных асиров, а, бывало, и по семь!

— Но кому нужны их пальцы? — спросил Руннор.

— Ну, ты спросил! Их жарят и едят! — довольный шуткой, эшнарец захохотал. — Пальцы никому не нужны — и живые нелюди тоже! Понял?

— Хватит болтать, уходим! — распорядился Хаггар.

Как и предсказывал Шенн, к полудню отряд вышел к караванной тропе ортанов — огромной, вытоптанной животными и огромными колесами, полосе, тянувшейся с запада на восток. По ней ортаны возили товары из Эвилона и других далеких стран в Арнир.

У дороги высокая трава заканчивалась, то здесь то там виднелись растрескавшиеся проплешины солончаков и чахлый, не дававший тени кустарник. Здесь сделали последний привал перед броском. Эту выжженную равнину надо пересечь как можно быстрей — застигнутый в поле немногочисленный отряд легко станет добычей орды морронов. Все понимали это и тревожно оглядывались друг на друга. «Первая стычка закончилась удачно, — думал Улнар, — но морроны найдут трупы разведчиков и пойдут по нашим следам. Если повезет, мы оторвемся от них. Кхинор велик. А если нет…»

— Вперед, чего стоять? — прикрикнул Хаггар и первым шагнул на тропу.

Воины невольно ускоряли шаг: всем хотелось быстрее пересечь открытое и потому опасное место. Улнар вздохнул с облегчением, когда солнце, наконец, коснулось края земли, и небо потемнело, сливаясь с горизонтом за спиной. Ночь укроет их.

Глава 4. Встреча в пустыне.

Эмонгир размеренно двигался дальше, но, отойдя от реки мер на двадцать, остановился.

— Что случилось? — спросила девушка.

— Здесь ортаны отдыхают и спят, — охотно объяснил Карон. — Днем это безопасней: сверху степь хорошо видна, никто не подберется незамеченным. Ночью зверям идти легче, чем по жаре — так что ночью мы не останавливаемся.

— А что делает охрана?

— Ничего, — пожал мощными плечами Карон.

— Хорошая работа, — улыбнулась девушка. — А как же морроны?

— Иногда они пробуют напасть, но при мне такого не было. Эмонгир трудно повредить, мы под хорошей защитой.

Пользуясь остановкой, Карон провел Далмиру по основным палубам движущейся крепости. Все было примерно таким же или похожим на то, что она видела раньше.

В коридоре они столкнулись с Бронстом. Еще несколько воинов стояли за его спиной. Наемник преградил дорогу:

— Карон, куда ты ее ведешь?

— Показываю эмонгир.

— Не то девушкам показывать надо, — осклабился Бронст. — А потайную комнату показывал?

— Нет…

— Тогда ты ничего не видела, — подмигнул Далмире наемник. — Пошли, посмотришь. Тут рядом.

Они поднялись по деревянной лесенке в большой зал, и в ноздри ударил запах прелого сена. Возле стены громоздилась гора скошенной травы, противоположная стена заканчивалась двумя огромными воротами, из–за которых слышался странный свистящий шум.

Бронст подошел к воротам и вытащил деревянный засов. Далмира заметила, как его приятели изо всех сил старались сохранить невозмутимые лица и поняла: ее испытывали.

— Там… — начал Карон, но наемник толкнул воина в плечо:

— Молчи, пусть сама увидит.

Он распахнул створку, и Далмира увидела чудовищную голову зверя, тащившего на себе эмонгир. Зверь спал стоя. Глаза размером со щит были закрыты, из огромных ноздрей с шумом вырывался воздух, и Далмира поморщилась: запах был не слишком приятным. Толстые морщинистые губы твари приподнимались во сне, показывая желтые пни зубов.

Девушка повернулась и поймала растерянный взгляд Бронста. Она поняла: зрители надеялись, что вид чудовища напугает ее, а они смогут потешиться, наблюдая за ее страхом…

— Забавный зверь, — проронила Далмира и отвернулась. — Карон, а что сегодня на обед?

Кормили здесь довольно сносно. Далмира с удовольствием поела овощную похлебку с грубым, но вкусным ортанским хлебом. Она очень хотела подняться на вершину эмонгира, но Карон объяснил, что туда наемников не пускают.

— Ты очень смелая! — сказал Карон. — Знаешь, у нас обычай: всех новичков мы приводим туда и показываем этих чудовищ. Все пугаются, когда видят их в первый раз, хотя они ничем не опасны и жрут только траву. Бронст сказал, чтобы я не смел говорить тебе об этом испытании. Но ты не испугалась.

— Да, я не испугалась.

— Ты удивительная девушка, Далмира. Я понял это, как только увидел тебя.

— А ты хороший человек, Карон.

Они улыбнулись друг другу. Он простоват, подумала Далмира, быть может, наемники смеются над ним, но по мне, такой друг много лучше иных. Лучше довериться простаку, чем хитрецу.

— А кто такой Джалмерн? — спросила она.

— Глава всех наемников. Джалмерна слушают все, даже эмон. И ты слушай.

— Ясно.

— Далмира, а как ты стала воином?

Ей не нравились подобные расспросы, но улыбка Карона была столь простодушна и заразительна, что девушка ответила:

— Когда–нибудь я расскажу тебе. А как стал воином ты?

Широкое лицо Карона вытянулось и осунулось, улыбка исчезла.

— Так уж вышло, — тяжело проговорил он.

Далмира поняла: не у нее одной есть то, о чем не хочется вспоминать.

— Забудь, Карон, — сказала она, трогая его за плечо. Под материей рубахи чувствовались стальные мускулы. — Я просто так спросила. Мне не нужно это знать.

Приближался вечер. И вот крепость дрогнула и сдвинулась с места. Огромные колеса загудели и заныли, перекатывая огромный груз. Далмира смотрела в окошко, вспоминая, как с Шенном впервые увидела жуткий, чудовищный и чужеродный силуэт эмонгира. Как наивный дикарь Шенн принял его за живое существо, а она поняла, что внутри есть люди… Далмира вздохнула. Все это было так близко и так далеко. Сотни дней прошли с тех пор. Она изменилась, и Шенн, наверно, тоже. Узнала бы она его сейчас, и что бы он ей сказал?

Длинный и хриплый звук рога разодрал монотонный гул катящегося города. Далмира вздрогнула:

— Что это, Карон?

Схватившись за меч, воин вскочил с соломенной циновки:

— Это морроны!

Они выскочили из комнатки. По коридорам, сталкиваясь и гремя оружием, бежали люди.

— За мной! — сказал Карон. Вслед за наемником Далмира поднялась на ярус выше, оказавшись внутри странной комнаты, в которой вместо стены была лишь невысокая, по–пояс, перегородка. За ней прятался ортан с коротким луком в руках.

— Пригнитесь, они стреляют!

Стрела с черным оперением вонзилась в деревянную обшивку, и Далмира быстро пригнулась, не успев рассмотреть, кто их атакует.

Далмира услышала тягучий гортанный вой и выглянула из укрытия. Вокруг эмонгира суетились черные тени. Морроны бежали параллельно крепости, забрасывая стрелами и крючьями с привязанной веревкой. Ортан–лучник привстал и, на мгновенье замерев, выпустил стрелу. Внизу кто–то вскрикнул. Ортан вновь пригнулся — и Далмира услышала стук воткнувшихся в перегородку стрел.

— А нам что делать? — спросила она сидевшего на полу Карона.

— Иногда они лезут наверх, — сказал воин.

Эмонгир продолжал движение. Остановка означала смерть — это хорошо понимали те, кто защищался и те, кто нападал. Морроны падали под меткими выстрелами защитников, но платили той же монетой, сбивая стрелами замешкавшихся воинов.

Высунувшийся ортан получил стрелу в грудь и рухнул на пол. Карон и Далмира переглянулись:

— Ты умеешь стрелять? — спросил воин.

— Нет.

— И я нет, — он выглянул и вовремя отшатнулся — крюк из черного железа вцепился в бортик.

— Сейчас полезут, — сказал Карон. Далмира огляделась и поняла: на крошечном балкончике ни ему, ни ей даже не размахнуться.

Показавшийся над бортиком моррон спрыгнул на пол и попал в объятья Карона. Мужчины сцепились. Вытащив кинжал, Далмира бросилась на помощь, но могучий воин сжал врага так, что тот застонал, оторвал его от пола и бросил вниз.

— Еще лезут! — глядя вниз, сказал он, и Далмира повисла на его поясе:

— Пригнись!

Он успел. Прикрывая своих воинов, вражеские стрелки держали балкон под прицелом, и сразу две стрелы прошили воздух там, где только что стоял воин.

— Бей их, когда перелезут! — сказала она. Карон кивнул. На лице его совсем не было страха, и девушка поняла: он погибнет, если она не присмотрит за ним. — Тогда они не будут стрелять.

Внезапно крепость остановилась. Крики морронов стали пронзительней и ближе.

— Почему мы остановились? — спросила она и дернула попытавшегося выглянуть воина. — Не надо.

— Я не знаю, — ответил Карон. Далмира почувствовала запах дыма.

— Мы горим! — воскликнула она.

Стоя на верхней палубе эмонгира, Джалмерн видел, как остановившуюся крепость окружает кольцо огня. Морроны подстроили им ловушку! Чернолицые нападали и раньше, но никогда не пытались поджечь крепость, зная, что в таком случае от нее ничего не останется, и добычи не будет. Но сейчас… В наступавшей тьме дозорные не разглядели приготовления морронов, и внезапно вспыхнувшее высокое пламя преградило путь. Ристы, как любые звери, боялись огня. Они были слепы, но прекрасно чуяли дым и жар пламени. Джалмерн понимал: стоя на месте, они не отобьются от кочевников. Надо тушить огонь и вырываться из западни!

Рог проревел три раза. Карон вскочил:

— Это вылазка! Нам надо идти!

— А морроны? — воскликнула девушка, но наемник уже заталкивал ее внутрь эмонгира.

— Дверь запирается! — сказал он, опуская окованную железом балку. — Бежим вниз, Джалмерн не любит ждать!

Вместе с другими воинами они спустились на нижний ярус. Там стоял Джалмерн в кольчуге, с мечом в руках. Его окружали воины.

— Морроны окружили нас огнем! — сказал он. — Мы должны атаковать и растащить преграду, иначе они сожгут эмонгир.

Воины переглядывались. Выйти и атаковать морронов без прикрытия стен — безумие! Но иного пути не было. Либо они расчистят путь, и уцелеет хоть кто–то, чем сгорят заживо все…

— Три десятка пойдут впереди, мои лучники прикроют их, остальные несут бурдюки с водой и заливают огонь!

Времени подготовиться не было. Двери в стене распахнулись, и воины выскакивали наружу, в гудящий пламенем ад. Свистели стрелы, звенели, сталкиваясь, мечи. Карон схватил два бурдюка и спрыгнул на песок. Далмира встала рядом.

— Туда! — ткнул ее в спину кто–то. — Быстрее!

Морроны выли. Их черные полуголые тела прыгали за языками пламени, дротики и стрелы вспарывали дрожащий от жары воздух. Далмира сжала копье и побежала за всеми.

Карон швырнул бурдюки на горящую вязанку хвороста и ударил по ним мечом. Вода зашипела, заливая пламя. Через дымящийся проход прыгнул моррон. Карон одной рукой отшвырнул его в сторону, а кто–то из воинов прикончил.

Залить завал удалось быстро, но морроны не давали оттащить еще тлевшие ветки в сторону. Закипела жестокая резня. Меч в могучих руках Карона летал, как пушинка, и не успевшие отскочить кочевники валились, как срубленные косой колосья. Встретив лезвием летевший в грудь клинок, Далмира сразила нападавшего. Вскрикнув, моррон повалился в огонь. Кашляя в плотном дыму, девушка разила черные тени, чувствуя, как с древка на пальцы стекает кровь…

Более искушенные в ближнем бою, наемники оттеснили морронов и бросились расчищать рукотворный завал. Далмира помогала мужчинам, обжигая руки, отбрасывала еще тлеющие ветки в стороны, как вдруг заметила карабкающиеся по эмонгиру тени. Морроны перехитрили их, выманили большую часть воинов из крепости и атаковали оставшийся без защиты эмонгир! Наемники услышали страшные крики женщин и все поняли.

— Что делать? — закричал кто–то. — Мы окружены!

— Бежим к эмонгиру! — крикнул Бронст. Карон двинулся за ними, но Далмира схватила его за плечо:

— Там смерть! Их слишком много!

Он глядел на нее, не понимая. Кровь и черные разводы сажи делали лицо воина страшным.

— Бежим отсюда! — она повлекла его прочь. Эмонгир обречен. Морроны уже прорвались внутрь.

Они побежали в пустыню. Ночь и плотный удушливый дым укрыли их, и ни один кочевник не заметил беглецов. Морроны грабили эмонгир, и еще долго Далмира слышала крики умиравших защитников. Затем наступила тишина…

Всю ночь они шли без остановки. Далмира понимала: опытным следопытам, морронам ничего не стоит выследить их, но надеялась, что, занятые грабежом, да еще и ночью, они не сразу обнаружат двоих беглецов.

Они спаслись, но не было ни воды, ни еды. Но страшно не это. Если орда заметит следы, жить им осталось недолго. Морроны, как никто другой, умеют преследовать и догонять.

Когда поднялось солнце, путники сделали привал. Удивительно, но никто из них не был ранен, не считая нескольких ожогов и царапин.

— Куда мы идем? — спросил наемник.

Далмира задумалась. Куда? Ясно: подальше от морронов. Но это их земли, и в любой момент беглецы рискуют встретить другую орду кочующих чернолицых… Шансы выжить малы, но лучше куда–то идти, чем сидеть и ждать смерти. И ведь Шенн как–то выбрался отсюда!

— Не знаю, — ответила она, и Карон принял ее ответ, как должное. Он тоже не знал.

Усталость уже сковывала ноги, но Далмира знала: надо идти, пока есть силы. Инстинктивно она повернула на север. Почему на север? Должно быть, там не так жарко… Солнце раскаляло землю так, что жар прожигал подошвы сапог. И — ни деревца, ни тени. Карон шагал молча, ни о чем не спрашивая, словно верил ей, а когда Далмира упала, запнувшись о камень, схватил и поднял девушку на руки.

— Отпусти! Отпусти сейчас же, я могу идти, я просто споткнулась!

Она освободилась и оттолкнула его.

— Ты ведь устала, — пробормотал воин.

— Когда понадобится помощь, я скажу! — зло отрезала Далмира, и ей тут же стало стыдно за грубость. — Прости, Карон.

Местами твердый спекшийся песок сменялся выгоревшей травкой и странными игольчатыми кустами. И ничего, что указывало бы на близость воды. Губы Далмиры ссохлись и обветрились, жажда мучила и отнимала силы.

Они все чаще останавливались и отдыхали. Морроны не появлялись, но Далмира уже не боялась их. Смерть от жажды была гораздо ближе. Но, как ни было тяжело, копье она не бросила.

— Карон, тебе рассказать, как я стала воином? — спросила она. Наемник кивнул:

— Расскажи.

Она не знала, зачем рассказала Карону все. Быть может, от ощущения почти осязаемой смерти, притаившейся за спинами, ступавшей след в след и ждущей своего часа. А может, потому, что этот простой парень умел слушать и с первого же знакомства смотрел на нее не как на женщину, а как на друга.

— … и так я оказалась на берегу Кхина, — закончила она.

— Ты столько всего повидала, — сказал Карон, подумал и добавил. — Если бы я был с тобой, то защитил бы тебя.

Она улыбнулась: как хорошо, когда люди говорят то, что у них на сердце. И как жаль, что они делают это так редко.

— Пойдем, Карон. Нам надо найти воду.

Беглецы поднялись и пошли. К радости Далмиры, им все чаще попадались рощицы карликовых деревьев и заросшие травой холмы. Где–то здесь должна быть вода! Спустившись с гребня холма в лощину, путники не сразу заметили метнувшиеся наперерез тени. Карон выхватил меч, Далмира не успела повернуться, как кто–то налетел и сшиб ее наземь. К горлу прижалась сталь. Только не плен! Рука выхватила кинжал, но захват разжался, и в лицо удивленно выдохнули:

— Ты кто?!

Невысокий воин с вытянутым костлявым лицом протянул ей руку:

— Вставай. Я едва не прирезал тебя. Кто вы такие?

Далмира поднялась с земли. Прирезал? Ее кинжал был едва ли дальше от сердца нападавшего.

— Вода у вас есть?

Воин протянул флягу, и девушка жадно пила, слушая, как Карон отвечает на вопросы. Подходили какие–то люди, но ей было все равно. Вода!

— Далмира! — вскрикнул кто–то, и фляга выпала из рук. Перед ней стоял Шенн.

Глава 5. Раздор.

— Смотрите, там кто–то есть! — указывая на горизонт, крикнул Эвран. Улнар всмотрелся: гребень холма пересекали две черные фигурки.

— Морроны, — сказал воин.

— Мы можем случайно наткнуться на них, — сказал Хаггар. — Или они заметят нас и сообщат своим. Их надо убить. Семир, сможешь?

— Темнеет, — качая головой, ответил лучник. — Могу промахнуться.

— Тут надо бить наверняка, — сказал Кронир.

— Я убью их, — вызвался Эвран. — Кто со мной?

— Улнар, иди, — сказал Хаггар. — Возьмите еще кого–нибудь.

— Я и один бы их прикончил, — проронил Эвран.

— Мы справимся вместе, — сказал Улнар.

Оставив заплечные мешки товарищам, воины налегке побежали за кочевниками.

— Берем их, когда перевалят холм, — шепнул Эвран. — Ты правого, я левого.

Морроны шли медленно, часто останавливались, но почти не оглядывались. Как настоящие хозяева. Один был рослым и широкоплечим, настоящим гигантом, другой тоньше, сложением напоминая женщину, но морронские женщины часто были более умелыми, ловкими и беспощадными воинами, чем мужчины. Вспомнить хотя бы Ош–Рагн…

Воины подобрались совсем близко и, когда морроны стали спускаться с холма, прыгнули им на плечи. Эвран сбил своего наземь, противник Улнара успел обернуться и вскинуть меч. Сталь звякнула, и воин еле удержал занесенный меч. Даже в сумерках он увидел: лицо врага не было черным. Свои?

— Вставай. Кто вы такие? — спросил Эвран, подавая руку сбитому им человеку. Тот поднялся, и Улнар изумленно взглянул на рассыпавшиеся по плечам волосы: женщина!

— Вода у вас есть? — спросила она. Гурданец отцепил от пояса флягу:

— Пей.

Запрокинув голову, девушка жадно пила. Улнар засмотрелся на нее. Ни покрытая грязью одежда, ни усталое лицо не могли скрыть красоты красноволосой. И даже в медленных усталых движениях ее ощущалась скрытая сила, а то, как она держала оружие, говорило само за себя. Улнар не встречал женщин–воинов, но незнакомка была бойцом. И хорошим бойцом, если сумела выжить здесь. Воин глянул на ее спутника:

— Откуда вы взялись?

— Мы бежали из эмонгира. Морроны захватили его и сожгли, — ответил воин. Его широкое, открытое лицо со смелыми, широко расставленными глазами понравилось Улнару.

— Судя по одежде, вы не ортаны. Наемники?

— Да.

С гребня спрыгнули Маррод и Руннор, за ними остальные.

— Это кто еще? — изумленно пробормотал Хаггар, и тут, оттолкнув воина, фагир бросился к девушке:

— Далмира!

— Шенн!

Воины с изумлением наблюдали, как, раскинув руки, они жарко обнялись.

— Ты, это ты, Шенн! — повторяла она. — Ты жив!

Слезы хлынули из глаз, и, скрывая их, Далмира прижалась к лицу Шенна, не в силах поверить, что это он. Но этот шрам на щеке и эти глаза!

— Да, я жив, Далмира. Но как ты оказалась здесь?!

Успокоившись, она уселась и повела рассказ. Воины с интересом слушали, и Хаггару стоило немалого труда отправить двоих в дозор: все желали узнать, как эта парочка оказалась в самом сердце Кхинора, и откуда Шенн знаком с красноволосой красавицей?

Стесняясь окружавших ее слушателей, Далмира говорила мало и сбивчиво. Карон был более словоохотлив, и девушка умолкла, предоставив наемнику рассказывать о бое с морронами и бегстве. Далмира видела, как Шенн жаждет узнать о ней все, но не хотела говорить о себе при всех.

— Хаггар, мне нужно поговорить с ней, — сказал Шенн десятнику. — Наедине. А воины ловят каждое наше слово.

— Что я могу поделать?

— Мы отойдем в ложбину и поговорим, и пусть никто нас не беспокоит!

— Э, нет! — отрезал воин. — Мы все отвечаем за твою жизнь. Я не дам тебе ни шагу ступить от стоянки!

— Хаггар, ты не понимаешь! Эта женщина…

— Явилась нам на беду! — закончил Хаггар. — Я не знаю, что там у вас было, догадаться нетрудно, одно скажу: женщина в отряде — не к добру!

— Ты ничего не знаешь, Хаггар! — резко сказал фагир. — Ни о ней, ни обо мне! Все, что мне нужно сейчас — это поговорить с ней наедине. И я поговорю!

— Мальчишка! — сквозь зубы процедил Хаггар, провожая взглядом уходящего в темноту фагира. Встретившись с Шенном взглядом, старый воин понял, что не сможет удержать его. Ладно, мягкой вам травки!

— Куда это они пошли? — спросил подошедшего Хаггара Кронир.

— А куда бы ты с такой пошел? — ухмыльнулся Эвран. — Хороша деваха! Слушай, Хаггар: разве фагирам можно быть с женщинами?

— Откуда мне знать? — отмахнулся воин. — Кто в дозоре?

— Дорран и я.

— Где Дорран?

— Там, — показал гурданец.

— Тогда почему ты здесь? — рявкнул Хаггар, и Эвран вскочил. — Живо на пост!

Шенн с Далмирой отошли от стоянки и сели у небольшого камня. Наконец, они одни!

Они говорили, смеясь и перебивая друг друга, и ночь пролетела, как час.

— Ты очень изменилась, — говорил Шенн, — ты непохожа на Далмиру, что я знал.

— Это плохо? — спросила она. Он пожал плечами:

— Я не знаю, Далмира. Я много лун вспоминал тебя такой, какой ты была. У тебя те же глаза, но иной взгляд, то же тело, но двигаешься ты не так, как раньше… Лишь волосы остались прежними. И голос.

— И ты не тот Шенн… — глаза девушки скользнули по одежде и ожерелью фагира. — Ты был варваром и еле говорил по–арнски, теперь фагир и говоришь так, будто всю жизнь прожил в Арнире!

— Да, я изменился, — признал Шенн. — Я многое узнал и многому научился.

— Но ты не забыл меня?

— Нет, Далмира! Я всегда о тебе помнил.

Поистине, эта встреча была чудом, и Далмира не отпускала рук Шенна, словно тот мог оказаться миражом и исчезнуть.

Настало утро. Нежданых гостей накормили и дали вдоволь напиться. Шенн рассказал им, что отряд идет в Кхинор, и сейчас они направляются к Руаннору — древнему разрушенному городу посреди пустыни…

— И вам придется идти с нами, — сказал Шенн. — Мы выполним задание и вернемся в Арнир.

— Конечно, я пойду с тобой, Шенн, — сказала Далмира. — И Карон пойдет. Да, Карон?

— Я пойду, — просто сказал Карон.

— Послушай, мастер, — сказал Хаггар. — Бойцы нам пригодятся, но женщина…

— Ты предлагаешь оставить ее в пустыне? — резко спросил Шенн. — Она пойдет с нами.

— Это не к добру, — покачал головой бородатый вояка. — Мы никогда не брали женщин в Кхинор!

— Хаггар правильно говорит! — сказал Эрбин. — И вот почему: морроны найдут их следы, и по этим следам найдут нас! Мы погибнем из–за них!

— Похоже, он дело говорит, — сказал Кронир, и никто из воинов не возразил.

— Вы, что, хотите оставить их здесь? — спросил Улнар. — А, может, нам их убить, чтобы они ничего не рассказали морронам? Они должны идти с нами!

— А как же с секретностью нашего дела, мастер? — спросил Идгерн. — Эти двое — неизвестно кто.

— Далмиру я знаю, как себя! — горячо ответил Шенн.

— Ладно. Пусть девчонка ни при чем. А он? — кивнул на Карона Идгерн. — Кто поручится, что он — не шпион? Они говорят, что катящуюся крепость разграбили морроны, но кто из нас хоть раз слышал о подобном? И как им удалось уцелеть?

Карон стоял и молчал. Далмира смотрела на воинов, но не видела ни жалости, ни участия.

— Он ортанский наемник, — сказал Идгерн. — Мы все знаем, кого нанимают ортаны. Мергинов, воров и убийц, скрывающихся от суда фагиров.

— Да, я бежала от воинов одана и помогала мергинам! — крикнула Далмира. Ее рука стиснула копье. — Хочешь судить меня? Попробуй!

— Тише, Далмира. Я фагир, и я буду судить, если потребуется, — сказал Шенн. — Они идут с нами — это мой приказ.

— Если все, о чем они рассказали — правда, то морроны уже идут за ними! — гнул свое Эрбин.

— Значит, мы пойдем еще быстрее! — отрезал Шенн.

Кронир покачал головой:

— Мастер Шенн, ты заставляешь нас напрасно рисковать! Этим людям нельзя доверять, к тому же их преследуют. Мы погибнем из–за них!

— Ты предсказатель, Кронир? — язвительно спросил Улнар. — Что ты делаешь здесь, если так боишься боя с чернолицыми? Если ты и Эрбин боитесь схватки, давайте вас оставим здесь вместо них, — вольный воин указал на Далмиру и Карона. — Они не боятся! А морронам все равно.

Семир и Руннор рассмеялись, остальные молчали. Улнар понимал: раскол в отряде не принесет ничего хорошего, но воин был уверен — Хаггар подчинится Шенну. Так и вышло.

— Как бы то ни было, — сказал десятник, — поздно что–то менять. Найдут их следы — найдут и наши. Надо идти.

Шенн ободряюще взглянул на Далмиру. Его взгляд говорил об одном: что бы ни случилось, я не брошу тебя.

Девушка с благодарностью взглянула на Улнара. Воин в красном тофе чем–то неуловимым выделялся среди прочих, его глаза глядели на нее так странно…

Эвран и Маррод вернулись из дозора. Гурданец присел подкрепиться, а Маррод застыл в трех шагах от Далмиры. Только теперь он, как следует, рассмотрел девушку…

Далмира вскочила. Лезвие копья направилось в Маррода:

— Ты!

Все застыли. Эмон не обнажал меча, но было заметно, что он готов к схватке.

— Я, — удивленно произнес он. — Так ты жива? Вот уж, не ожидал.

— Я убью тебя! — копье ударило Маррода, но воин уклонился и выхватил меч.

— Желаешь продолжить нашу схватку? — усмехаясь, проронил эльд.

Улнар и Карон бросились между ними.

— Никаких поединков, пока я жив! — вскочил Хаггар. — Вам, что, делать нечего?

Шенн схватил Далмиру за руку:

— Что случилось? Почему ты напала на него?

Девушка с ненавистью глянула на Маррода:

— Мы встречались. Он едва не убил меня!

«Вот как! — с изумлением подумал Улнар. — И меня он едва не убил. Как же тесен Арнир! Или все, что происходит — немыслимая игра богов?»

— Это правда? — напряженно спросил Шенн.

— Да, — ответил Маррод. Голос его был спокоен.

— Но почему ты хотел убить ее?

Воины собрались вокруг.

— Это была работа.

— Убийство было твоей работой, Дорран? — продолжил допрос фагир.

— Я служил одану Тейлора, — пояснил воин. — Меня отправили в южные области, там восстали мергины. Мне приказали убить бунтовщиков и их главарей.

— Мергины не бунтовщики, а честные и справедливые люди! — возразила Далмира, и Улнар мысленно согласился с ней. Он верит в своих богов, мергины — в своих. И он хорошо знает, отчего мергины бунтуют…

— Я выполнял работу, — повторил Маррод. — У меня нет ненависти к тебе.

— Зато у меня есть! — воскликнула Далмира. — Ты убил всех моих друзей, и ты ответишь за это! Вы называете его Дорраном, но его имя — Маррод. Маррод, — повторила девушка. — Так его зовут. И он не простой наемник. Когда он расправлялся с вольными мергинами, ему подчинялся целый воинский отряд. Люди говорили: он прислан из Ринересса самим оданом…

Маррод с усмешкой пожал плечами. Похоже, ситуация забавляла его.

— Почему ты назвался другим именем? — спросил Шенн. Маррод пожал плечами:

— Что изменит мое имя? Здесь важно не имя, а умение владеть мечом.

— Ты не ответил! — произнес Шенн.

— А я не стану отвечать, — усмехнулся эльд.

— Как бы то ни было, никто не обнажит меча без приказа! — сказал Хаггар. — Если хочешь идти с нами, красноволосая, запомни это накрепко! И ты запомни! — сказал он Марроду.

— Если он попробует напасть на тебя, Далмира, я убью его, — проговорил Карон. Хаггар воздел к небу кулаки:

— Молчать! Или мы будем одним отрядом, или я поворачиваю назад! Мастер Шенн, я хочу быть уверен в своих бойцах! Они должны прикрывать друг друга в бою, но я вижу лишь ненависть!

— Хаггар прав, — сказал Улнар. — Мы все умрем здесь, если не будем стоять друг за друга. В Братстве это знают все, и потому мы — братья.

— Далмира, обещай, что не станешь мстить Марроду! Прошу тебя, — произнес Шенн.

— Хорошо, — процедила девушка. — Но я не прощу его. Никогда!

Маррод с усмешкой поклонился ей:

— Как тебе будет угодно.

— Ты тоже обещай! — потребовал Шенн. Эмон пожал плечами:

— Я сказал: у меня нет к ней ненависти. Я не хочу ее убивать.

— Вот и отлично! — обрадовался Хаггар. — Тогда быстро собираемся и выступаем. Солнце уже высоко!

Они продолжили движение. Улнар держался неподалеку от девушки и не спускал глаз с Маррода. Ему казалось: эмон лжет. Как можно не испытывать ненависти к тому, кого едва не убил? Далмира не скрывает своих чувств — это честнее, чем прятать кинжал за ухмылкой. Случись стычка — Улнар знает, на чьей он будет стороне.

К радости уставших от жары людей, небо затянули тучи, и вскоре пошел мелкий дождь. Холмистая степь перешла в каменистую, покрытую редким кустарником равнину. Кое–где возвышались обветренные обломки скал, под которыми, как испуганные люди, лепились друг к дружке чахлые деревья.

Дождь быстро кончился, тучи рассеялись, и солнце засияло еще ярче. Стало жарко и тяжело идти.

— Долго еще идти, мастер? — спросил Хаггар, вглядываясь в серую безрадостную равнину.

— Недолго, — ответил Шенн.

— Ты не ошибаешься? Непохоже, чтобы в этих местах когда–то был город.

— Ты увидишь все сам.

Глава 6. Завещание Ольфа

Шенн узнавал эти места. Широкие песчаные барханы, как и много лун назад, неторопливо и упорно заносили обветренные останки стен и колонн из белого камня.

— Мы пришли! — радостно объявил он воинам. — Мы в Руанноре!

Сердце взволнованно билось. Как там Ольф, ждет ли его, жив ли?

— Не спеши, мастер, — придержал Шенна Хаггар. — Здесь удобное место для засады.

Шенн вспомнил, как в первый раз, измученный и умирающий от жажды, вошел в этот каменный лес,

как встретил мастера Ольфа. Как глупый, знающий лишь пару слов на арнском, дикарь учился у мастера–эльда, как покинул его, чтобы выполнить волю наставника…

Вот здесь он встретил мастера Ольфа, тут прятался от морронов, там… Чем ближе подходил Шенн к убежищу Ольфа, тем сильней сжималось сердце. Мастер давно бы встретил их, увидел, почуял прежде, чем они его. Но руины безмолвствовали…

— Мастер Шенн, ты говорил: нас встретят. Надеюсь, не морроны, — мрачно пошутил Хаггар. Отряд осторожно продвигался через руины, и замыкающий цепочку Улнар с тревогой глядел на оставленные ими следы. Как скоро ветер заметет их?

— Морроны тут бывают редко, — Шенн подвел отряд ко входу в убежище. — Все. Мы пришли.

— Отлично! — Хаггар махнул рукой. — Улнар, Руннор, Карон — дозорные. Остальные разбивают лагерь.

— Мы можем переночевать там, — сказал Шенн, кивая на чернеющий провал входа. Учитель не встретил их. Фагир сглотнул подступивший к горлу ком. Что ж, он пойдет и посмотрит.

— Ты куда, мастер? — обеспокоился Хаггар.

— Найти того, кто меня ждет.

— Я с тобой! Эвран, Идгерн, за мной! Не стоит лезть туда без разведки, мастер! Эй, возьмите факела.

— Мне факел не нужен. Я знаю здесь все, — Шенн решительно направился к темному провалу.

— Э, нет, мастер, только после меня! — Хаггар оттеснил Шенна и шагнул в проем. — Кто знает, какие твари тут могут водиться? А я отвечаю за тебя головой… И наградой.

— Здесь нет никаких тварей, — сказал Шенн.

— Я пойду с тобой, Шенн, — сказала Далмира.

— Тебя я, кажется, не звал, — обернувшись, недовольно проговорил Хаггар. — Занимайся лагерем.

— Пусть идет, Хаггар. Она не помешает нам.

Судя по ровному слою песка и пыли, по этому коридору давно никто не ходил. Свет факела выхватывал из мрака шершавые, покрытые облезлыми фресками стены и невысокий полукруглый потолок.

— Направо, прямо, — командовал Шенн, и голос его дрожал. Далмира шагала рядом, представляя, как когда–то учитель вел Шенна по этим коридорам. Она видела, как Шенн ждал этой встречи, но их никто не встречал? Что же случилось?

— Мастер! — оттолкнув Хаггара, Шенн бросился к ложу в стенной нише, на котором лежал человек. Воины поспешили за ним.

— Мастер, мастер Ольф! — Шенн упал на колени перед телом учителя и заплакал. Далмира взглянула на тело: мастер Ольф был мертв уже давно. Плоть иссохла и истлела, тонкая, почти прозрачная кожа обтягивала лицо лежащего скелета. Одежда эльда сохранилась лучше, в сложенных на груди руках он держал продолговатый кожаный футляр.

— Что это? — Эвран указал на него и нагнулся, чтобы взять.

— Не трогай! — предостерегающе сказал Хаггар. — Думаю, мастер знает, что с этим делать.

Шенн поднялся с колен. Избегая смотреть на воинов мокрыми от слез глазами, он протянул руку и извлек футляр из мертвых пальцев.

— Покойся с миром, мастер Ольф, — произнес он.

— Давайте вынесем и похороним его, — сказала Далмира.

— Нет, — покачал головой фагир. — Он хотел остаться здесь. Я знаю.

Он осмотрелся.

— Здесь он учил меня. За этим столом я постигал грамоту и знания древних…

Шенн оборвал себя:

— Идите назад. Я останусь с учителем.

— Но… — хотел сказать десятник.

— Здесь безопасно, Хаггар. Видишь, даже звери не тронули его тело. Оставьте меня. Это ненадолго. Я сам выйду к вам.

— Ладно, идем, все, — Хаггар повернулся. Бросив взгляд на Шенна, Далмира тоже вышла. Фагир даже не посмотрел на нее.

Когда шаги воинов затихли, Шенн встал рядом с телом Ольфа и открыл футляр. Как он и ждал, внутри оказался свернутый в трубку плотный кусок пергамента… И странной формы каменный брусок с тщательно отполированными гранями. Шенн отложил его и быстро развернул пергамент…

«Я верю, что ты придешь, Шенн, и для тебя пишу эти строки. Я знал, что мы не увидимся, но это пустяки по сравнению с тем, что грядет. Мне было видение. С запада идет беда, и ты должен сделать все, чтобы спасти народ арнов. Действуй решительно, Шенн, от тебя зависит многое. Верю, что ты спасешь свой народ.

Сюда ты придешь не один. Берегись, ибо рядом могут быть враги. Будь мудр и не доверяй безрассудно.

В игре богов человек — ничто. Не сходи с пути, ученик, ставший мне сыном, иначе все будет напрасно. Помни, о чем я говорил: ни асиры, ни женщины, ни слава — ничто не должно мешать тебе идти путем, предназначенным свыше.

Теперь о главном. То, о чем я тебе говорил, находится в подземельях дворца эльдов в Анвиноре. Ступай туда и будь осторожен — древние умели оберегать свои сокровища. Эта карта поможет тебе. Ты найдешь нужный адэрн в полдень, в тени белой башни, на востоке Анвинора. Этот камень — ключ от него, он же поможет найти дорогу в подземельях. Там тебя будет ждать мой друг Эндор. Ты узнаешь его по рисунку на плече, такому же, как у меня. У него тоже есть ключ.

Теперь самое важное. Сын мой, я видел будущее, то, чего не знает Эндор. В видении моем зло с запада было повержено небесным огнем, но затем этот огонь обратился против самих арнов, и погибли многие тысячи, горели города… Оружие Древних не должно попасть в руки арнов — или оно обратится против них. Поэтому металл богов должен остаться в Хранилище навсегда, а ты должен уничтожить оба ключа. Если Эндор не поверит тебе — убей его, ибо лучше пусть умрет один, чем погибнет целый народ.

Да хранит тебя твой покровитель.

Ольф.»

Шенн читал, переводя взгляд на лежавшее перед ним тело учителя. Для него Ольф оставался живым. Он говорил этими скупыми строками, предупреждал и желал удачи. Разве он умер? Нет, он будет жить во мне всегда!

— Я все сделаю, учитель, — Шенн, как мог, глубоко поклонился мумии, и вышел. На другой стороне письма рукой Ольфа была нанесена карта Кхинора. Их цель.

Когда фагир вернулся, воины сидели в у костра, подкрепляясь вяленым мясом и хлебом.

— Ты говорил: здесь есть вода, — глядя на Шенна, произнес Хаггар. — Покажи, где. Но прежде скажи: ты знаешь, куда идти дальше?

— Да, — задумчиво сказал Шенн. — Я знаю. Мастер оставил мне карту.

— Ты покажешь нам ее? — оживился Эрбин.

— Достаточно того, что я знаю, куда идти, — проговорил Шенн. В голове юноши стучало предупреждение Ольфа: рядом могут оказаться враги! Нет, карту он не даст никому!

— И куда же, мастер? — спросил Маррод.

— Мы идем в Анвинор.

Воины зашумели.

— Это же сердце Кхинора, проклятая богами земля! — воскликнул Хаггар. — Как мы пройдем туда? Морроны перебьют нас!

— Мы должны! — сказал Шенн. — За этим мы и здесь. Именем одана.

— Э-э, нет, мастер! — привстал Эрбин. — Это сколько же мы должны идти через Кхинор: всю луну? Это безумие!

— Нам сказали: мы дойдем до руин города, где ты найдешь то, что хотел найти! — сказал Идгерн. — Но теперь ты говоришь, что надо идти дальше! Это верная гибель!

— Никто не ходил в Кхинор так далеко, — поддержал эмона Эвран. — Никто бы не согласился даже за тысячу асиров!

— Верно! Мы пришли сюда, а теперь пойдем обратно! — сказал Эрбин. — Я не хочу так рисковать за жалкие тысячу асиров!

Шенн глянул на Хаггара. Его воины бунтовали, а десятник сидел молча. Значит, и он — против.

— Я не вернусь! — сказал Шенн. — Кто хочет, может возвращаться в Арнир. Только вы не получите ничего… без меня.

— Ну, это поправимо, — сверля фагира глазками, сказал Эрбин. — Свяжем тебя — и вся недолга. Привезем живого, будь спокоен, да, Хаггар?

— Ты с нами, Хаггар? — спросил Эвран. Десятник посмотрел на гурданца и не ответил.

— В Братстве в подобном случае решает большинство. Нам всем стоит принять решение, — наконец, сказал он.

— Если решать — так всем! — сказала Далмира. — Давайте позовем дозорных, они тоже имеют голос. Но, что бы вы не решили, я остаюсь с Шенном.

— Я тоже иду с мастером! — неожиданно заявил Маррод. Эрбин изумленно глянул на эльда:

— Ты с ума сошел?

Семир и Кронир сидели, невмешиваясь в перепалку. Ринересец поднялся:

— Я позову остальных.

Через минуту отряд собрался весь, и дозорным объяснили, о чем спор.

— Вы не выполнили задание, значит, награды не будет! — говорил Шенн.

— По крайней мере, останемся живы, — отвечал Руннор. — Идти дальше — верная гибель. Я — за то, чтобы вернуться.

Карон заявил, что отправится с Далмирой.

— Я тоже иду с Шенном, — сказал Улнар. Вернуться воин не мог. Возвращение равнозначно смерти, никчемной и страшной. Лучше смерть в бою. И шанс спасти душу от зелья морронов.

— Ты свихнулся, брат! — завопил Эрбин. — Вы не дойдете!

Семир согласился с ним. А Кронир принял сторону Шенна. Отряд разделился надвое.

— Нас поровну, — усмехнулся Маррод. — Что скажешь теперь, Хаггар? Что говорят законы Братства?

— Они говорят, что братья не должны бросать друг друга, Хаггар, — сказал Улнар. Воин был немало удивлен, что Маррод оказался на его стороне, но о мотивах эмона он подумает позднее. Сейчас Улнар понимал: если отряд расколется, вшестером они не выживут.

— Вот и пошли с нами, Улнар, не глупи, — сказал эшнарец.

— Идите и продолжайте жить на гроши, — высказался Кронир. — А мы дойдем и получим свою награду. Думаю, и вашу долю тоже.

— Это как так? — всполошился Эрбин.

— Уверен, одан не поскупится, когда мы принесем ему то, чего он хочет, — сказал Шенн.

— А я уверен: помимо награды, мы сможем вынести из Эльденора еще кое–что, — произнес Маррод.

— Что? — спросил Хаггар.

— Если в эмонгирах древних можно найти сокровища, то что говорить о древней столице? Да там дворцов больше, чем в Ринерессе!

— Откуда ты знаешь, что дворцов там больше, чем в Ринерессе? — спросил Улнар. — Ты что, был там?

Маррод ухмыльнулся:

— Слышал. А почему нет? Всем известно, что когда–то города эльдов были великолепны и богаты. Что тут странного?

Воины переглянулись. На лицах «отказников» проявилось сомнение.

— Ведь мастер Шенн не будет возражать, если мы прихватим то, что там лежит? — спросил Эвран.

— Нет, не буду. Лишь бы… сделать то, что нужно одану.

— Тогда я согласен! — заявил Эрбин. — Это — совсем другое дело! Сокровища Древних — это то, что надо! А? — обернулся он к остальным.

— Что ж, я тоже готов идти, — сказал Хаггар.

— Не нравится мне это, — сказал Руннор.

— Все будет хорошо! — хлопнул его по плечу эшнарец. — Мы разграбим сокровищницу Древних и вернемся богачами!

— Решено! — сказал Хаггар. — Мы идем дальше. Дозорные, возвращайтесь на пост!

Улнар, Карон и Руннор поднялись. Наступала ночь. Звезды высыпали на небо, мерцая над руинами города так же ярко, как должно быть, мерцали тысячу лет назад, когда город был жив.

— Воин, спасибо тебе, — сказала, оказавшись рядом, Далмира.

— За что? — спросил Улнар. — Я сделал это не ради тебя.

— Ты честен, Улнар. Тогда скажи: ради чего?

— Не скажу. Мне пора на пост.

Воин кивнул девушке и отошел, направляясь к обломку колонны, с которого прекрасно просматривались окрестности. Карон и Руннор пошли в другие стороны.

Теперь Хаггар выставлял не двух, а трех караульных. И Улнар был согласен с десятником. Кто знает, чего ожидать от этих мест, до которых не доходил ни один отряд Братства?

Мысли воина вернулись к девушке. Она нравилась Улнару, и воин отдал бы все, чтобы она какой–нибудь магической силой перенеслась отсюда в Арнир. Ее странные огненно–красные волосы были отметиной Игнира, а ведь это и его покровитель! Какая необычная девушка! Вот бы узнать ее историю, откуда она и как стала воином? Судя по хватке, которой держит копье, она опытный боец. Шрамы на руках тоже говорят о многом. А еще она защищала мергинов…

Задумавшись, Улнар едва уловил едва заметное движение. Кто–то крался внизу, в темноте по следам отряда. Зверь или…

Существо замерло. Улнар еле видел его: смутный черный сгусток в тени стены. Кинжал покинул ножны. Не отрывая глаз от пришельца, воин достал каменный флакончик и вдохнул порцию зелья…

Моррон жадно втягивал носом воздух. Арны были где–то здесь! Несколько дней они шли по следам светлокожих и сегодня догнали. Он подал знак остальным и вышел из тени. В тот же миг сверху обрушилось что–то, прижало к земле, острая сталь полоснула по горлу. Умирая, он слышал лязг стали и крики товарищей.

— Морроны!!

Лагерь всполошился. Воины вскочили, хватаясь за оружие.

— Где они, где?!

— Морроны! — крикнул Улнар, подбегая к стоянке. — Я убил нескольких, остальные идут по нашим следам!

Над руинами пронесся знакомый каждому воину вой.

— Они уже здесь! — крикнул кто–то. Семир вскинул лук — и выскочивший из–за стены кочевник завалился назад со стрелой в брюхе.

— Сколько их, Улнар?

— Не знаю!

Черные тени сбегались отовсюду. Стрела с треском разлетелась на куски, ударившись в камень за спинами воинов.

— Они окружают нас! — пятясь, крикнул Руннор.

— Поздно бежать, — сказал Маррод. Он шагнул вперед, но Шенн схватил его за плечо:

— Назад! Туда! — фагир указал на полуразрушенный храм. — Я знаю другой выход!

Бросив почти все снаряжение, воины скрылись под аркой полуразрушенного дворца. Морроны бросились следом.

— Не бежать! — крикнул Хаггар. — Здесь остановим их!

Первые, сунувшиеся в проем, морроны полегли под ударами мечей. За аркой входа была небольшая зала, и отряд стал полукругом, контролируя вход. Улнар еле уклонился от летящего в лицо дротика:

— Стреляют! Не стоять перед входом!

— Шенн, брось факел за угол! — сказал Хаггар. Фагир так и сделал. Зал погрузился во тьму.

Столпившиеся снаружи морроны не видели врага, но очень хотели достать дерзких арнов — и первые смельчаки ринулись внутрь.

Семир спустил тетиву. Раненый моррон закричал, падая под ноги своих товарищей. Воины встретили кочевников мечами, и воздух огласили предсмертные крики.

Меч Улнара со звоном отбил удар моррона, отработанным приемом воин оттолкнул противника так, что тот врезался в стену.

— Куда? Ты стой здесь! — Хаггар секирой преградил путь рванувшейся в бой Далмире. — Без тебя справятся!

Десятник был прав. Сражались в такой тесноте, что не взмахнуть мечом. Воины просто кололи набегавших кочевников, а если удар парировался, схватывались лицом к лицу.

Из десятка нападавших не выжил почти никто. Понимая, что так ничего не добиться, морроны бросали в проход факела, а за факелами летели стрелы. Рядом охнул кто–то из воинов, и Улнар схватил покачнувшегося Руннора. В него попала стрела.

— Отходим! — приказал Хаггар. — Мастер, показывай путь! Кто прикроет?

— Я, — сказал Маррод.

— Улнар, Семир, поможете ему, остальные бегом!

Воины побежали. Маррод отступал, держа клинок на отлете. Улнар встал рядом.

— Не мешай, — произнес эльд. — Я справлюсь с ними один. Одному легче.

— Я помогу! — твердо сказал Улнар.

— Не попади под мой меч! — процедил Маррод.

— Постараюсь.

Чернолицые с воплями хлынули внутрь. Стрела Семира тотчас нашла одного из них, и убитый рухнул наземь. Стрелять можно было, не целясь.

Маррод прыгнул вперед. Меч эльда взлетел и затанцевал. Кружась по залу, Маррод оставлял после себя корчащиеся в агонии тела, и Улнар поразился мастерству эмона.

Отбив удар изогнутого меча, Улнар ткнул эфесом в лицо противника, выбив ему глаз. Тут же, с разворота, полоснул набегавшего и добил по спине.

— Уходим, хватит! — Улнар подбежал к Марроду и едва отбил встречный удар.

— Я же говорил: не попадись! — выдохнул эльд. Сейчас Улнар понял мысль Маррода: в темном зале лучше биться одному, когда знаешь, что вокруг только враги…

— Отступаем! Быстро! — Улнар поднял валявшийся под ногами факел. Пока морроны не опомнились, воины побежали по следам отряда, четко различимым на пыльном полу. Вслед им полетели стрелы.

Шенн с зажженным факелом шел впереди. Отступая со всеми, Далмира слышала за спиной звуки боя, и сердце ее замирало. Только бы спастись! Больше всего девушку поразило желание Маррода прикрывать отступление. Он шел на верную смерть! И еще тот воин, Улнар! Почему десятник приказал остаться именно ему?!

— Ждем их здесь, — сказал Хаггар. Все остановились. Воины мрачно смотрели друг на друга. Где–то там сейчас бились их товарищи, которых они, быть может, не увидят уже никогда.

Но они вынырнули из тьмы, усталые и забрызганные кровью.

— Они не скоро нас догонят! — ухмыльнулся Маррод. Его меч был в крови до самой рукояти. Улнар поднял факел:

— Уходим!

Отряд бежал по разрушенным коридорам. Следуя за проводником, воины огибали упавшие колонны, ныряли в проломы и, наконец, над ними раскинулось небо. Они выбрались из города!

— Теперь куда? — тяжело дыша, проговорил Хаггар. Шенн поглядел на небо:

— Анвинор там! — указал он. — Но туда мы не пойдем.

— Как? — изумился Руннор, прижимая к пробитому стрелой плечу окровавленную тряпку.

— Морроны, тупица! — сказал Эрбин. — Пока чернолицые на хвосте, нам никуда не деться. Выследят.

— Знать бы, сколько их, — сказал Маррод, покачивая клинком. С лезвия капала кровь.

— Биться хочешь? — спросил Хаггар, взвешивая в руках секиру.

— Для того нас и наняли, — Маррод взглянул на десятника. — Разве нет?

— Но мы не знаем, сколько их. И не знаем, куда отступать, — сказал Идгерн. — Думай, мастер, скоро они найдут нас!

Улнар смотрел на спину Маррода и думал, что воин сражается так, как никто другой. И что он, Улнар, может прекратить погоню — стоит только показать морронам флакончик Ош–Рагн… Но что скажут друзья? Как объяснить, что он не служит гунорбохорской ведьме? И еще: власть Ош–Рагн велика, но не все морроны подчиняются ей. Преследователи могли быть из их числа.

Шенн бросил взгляд на звезды:

— Идем туда! — указал он, и никто не стал спрашивать, почему. Фагир вывел отряд из засады, и теперь ему верили все.

Глава 7. Буря

— На востоке болота гулхов. Там есть, где пройти, и морроны туда не сунутся, но это далеко. Не дойдем, — объяснял Шенн настырному Хаггару. — Учитель говорил: в эти пески морроны не заходят. Нет воды, песчаные бури…

Хаггар фыркнул и сплюнул на песок.

— А мы как пройдем? Все припасы там остались. И вода. Только фляги при нас, и то не у всех.

— Пройдем, — уверенно сказал фагир. — У меня карта. По ней мы выйдем к источнику.

— Источник? Прямо в пустыне? — усомнился рыжебородый воин. — Что–то не верится…

Они сделали, как велел Шенн: повернули на север. Изрезанные холмами и лощинами земли сменила пустыня, усеянная бурыми клочками травы и низким колючим кустарником. Затем потянулись голые безводные пустоши, где властвовали ветер и песок.

— А следы–то заносит! — радостно показал товарищам Семир. — Морроны не выследят нас.

— Мастер, — к Шенну подошел Улнар. — Разреши спросить.

— Конечно, Улнар. Спрашивай.

Воин говорил вполголоса, пока они не отошли в сторонку:

— Мне случалось видеть карту Арнира. Настоящую карту, ту, что есть у самого одана… Я много скитался и знаю, что на ней многого нет, а я всегда хотел знать: что там, на западе?

— Ты любознателен, — отметил Шенн. — Как тебе, должно быть, известно, за Кхином простирается великая равнина. К югу она упирается в горную гряду, на севере опять же горы, в которых, нашли убежище остатки древних. Это место известно как Эльденор.

Улнар кивнул:

— А слышал ли мастер о Гунорбохоре?

— Гунорбохор? Хм, воин, откуда тебе известно об этом месте? — Шенн с удивлением взглянул на Улнара.

— Бывает, мы допрашиваем пленных морронов… Я знаю, это их родина.

— Я сам недавно узнал о нем. Это болотистые земли к западу от Анвинора.

— Сколько дней пути?

— Зачем тебе это знать?

— Любопытно, — Улнар не мог лгать, но и правду говорить было нельзя. — Я слышал: там кочуют многие их племена, и Ош–Рагн собирает их под свою руку. Вот я и думаю: сколько времени им потребуется, чтобы дойти до Кхина, и успеем ли мы вернуться быстрее? Ведь ты говорил: от нас зависит жизнь многих…

— Ты мыслишь, как военачальник. И знаешь имя Ош–Рагн…

— Имя морронской ведьмы знает всякий, кто когда–нибудь бился в приграничье, — ответил воин. — Можешь спросить у Хаггара.

— Ты слышал о Следе Топора? — спросил Шенн.

— Да. Это трещина, рассекшая Кхинор надвое.

— Ты прекрасно знаешь мир, Улнар! Так вот, начало След Топора берет недалеко отсюда, а заканчивается у болот Гунорбохора.

Улнар кивнул. Теперь все ясно.

— Скажи, мастер, а что дальше? Что за болотами на твоей карте? Или это тайна?

— Не тайна. Дальше пергамент заканчивается, — улыбнулся Шенн.

— А ты хотел бы узнать, что там, мастер?

— Конечно!

— Когда соберешься туда, вспомни обо мне. Я тоже хочу это узнать.

Шенн довольно рассмеялся:

— Я рад, что в этом мы похожи.

Среди бесконечных рыжих барханов гулял ветер, занося следы путников. И правда, подумал Улнар, здесь нас морроны не найдут. Если сами тут не сгинем.

Солнце палило. Ноги увязали в мелком красноватом песке. Улнар заметил что–то блестящее, наклонился и поднял изогнутый осколок ракушки. Похожие он в детстве находил на берегу Восточного моря. Но там было много воды, а здесь…

Могучий Карон помогал идти раненому стрелой Руннору. Воин двигался тяжело, загребая ногами, и Улнар подумал, что он долго не протянет. Так и случилось. После привала Руннор подняться не смог.

Шенн осмотрел раненого: горячий лоб, затрудненное дыхание. Фагир нахмурился:

— Дай мне осмотреть рану!

Сама рана была неопасной: стрела угодила в мякоть мышцы, не задев кости, но воин потерял много крови. Наконечник тут же извлекли. Как водится, рану присыпали толченым корнем синелиста, останавливающего кровь, и наскоро перевязали.

Шенн снял повязку и покачал головой: рана не заживала. Кожа по краям была черной, сама рана сочилась гноем…

— Что? Что там? — спрашивал бледный, как полотно, Руннор. Шенн молчал, заново перебинтовывая рану.

— Вот, съешь и запей, — Шенн высыпал раненому в рот порошок и поднес к губам свою флягу. — Все будет хорошо, верь мне.

— Он выживет? — спросил фагира Хаггар. Шенн качнул головой:

— Не знаю. Похоже, стрела отравлена. Я не знаю, что это за яд. Это очень плохо.

— Слушай, мастер, а может… — воин многозначительно погладил рукоять кинжала. — Если он все равно не выживет? И ему мучений меньше.

— Нет! — резко ответил Шенн. — Я не знаю, выживет ли он, но… Незачем это, десятник. Морроны не идут за нами — иначе бы давно нагнали — значит, не надо спешить. Он может выжить. Вели сделать носилки.

Воины взяли копья, накинули сверху плащи, привязали. Так, меняясь каждый час, несли Руннора.

— Пейте меньше, — говорил воинам Шенн. — До источника еще далеко.

— Что–то небо мне не нравится, — сказал Эрбин, указывая на горизонт.

Улнар вгляделся: действительно, небо подернулось черно–синей дымкой, а солнце заволокло серым туманом.

— Что это может быть? — спросил Хаггар. — Мастер, ты знаешь?

Шенн помрачнел:

— Это песчаная буря. И нам ее не обойти.

— Теперь я понял, почему морроны не суются сюда! — крикнул Идгерн. — Они не такие дураки, как ты!

Словно в подтверждение, налетевший порыв ветра швырнул воинам в лица горсть песка. Послышались витиеватые проклятья Эрбина — песок попал эшнарцу в глаза.

— Это пустяки по сравнению с тем, что вот–вот начнется, — сказал Шенн. — Слушайте меня. Замотайте лица и привяжитесь друг к другу. И не останавливайтесь, если хотите жить. Вперед!

Ветер крепчал. Тучи песка и пыли носились в воздухе, закрывая от путников солнце. Намотав на головы тряпки, воины с трудом продвигались сквозь удушающую рыжую пелену. Все держались за веревку. Улнар смутно видел спину Карона, бредущего впереди — и все это было лишь началом бури. Когда ветер засвистел так, что воины не слышали друг друга, а стена крутящегося в вихре песка не давала рассмотреть ничего дальше двух шагов, идущий впереди Шенн стал молиться Алгору. Только великий Алгор, повелитель воздуха, бурь и ветров, мог помочь им. Закрывая плащом лицо, Шенн шептал молитву покровителю.

Никто не мог сказать, сколько продолжалась буря, казалось, она не кончится никогда, и им суждено погибнуть в этих песках… Но вдруг ветер утих. Буря улеглась, и песок, недавно могущий убить людей, мирно лежал, поблескивая в лучах проглянувшего солнца.

Буря не смогла забрать их жизни, но отняла последние силы, и отряд, как по команде, сел отдыхать. Накрытый плащом Руннор был жив, но песок покрыл лежащего на носилках воина желтым саваном.

— Попей, — Улнар протянул Далмире флягу. Он сразу заметил, что наемники не имели ни фляг, ни припасов. Это не было проблемой вначале, но теперь, когда бурдюки с водой и почти вся еда достались морронам…

— Спасибо, — девушка смочила горло и вернула флягу. Улнар отодвинул ее руку:

— Оставь воду себе.

— Я не могу, воин.

— Возьми! — настоял он. — А то не удержусь и выпью все. А путь еще долог.

Далмира улыбнулась и взяла.

— Когда кончится эта пустыня, мастер? — спросил Кронир. — Долго нам еще идти?

— И где здесь найдешь воду? — добавил Эвран.

— Я говорил: надо идти на север. Мы увидим скалу, а под ней — источник.

— А если источника не будет? Если врет твоя карта? — выпятив усыпанную песком бороду, спросил дотошный Эрбин.

— Мастер Ольф не мог солгать, — ответил Шенн.

— Твоему мастеру уже все равно, — махнул рукой эшнарец. — А нам нет.

— Хватит болтать! — прикрикнул Хаггар. — И вот еще что. У кого осталась вода?

— У меня. У меня, — раздались голоса.

— Всю воду мне! — приказал десятник. — Быстро! Я хочу, чтобы никто не пил больше, чем другой!

— Это почему еще? — возмутился Эвран. — У всех свои фляги есть, пусть каждый пьет из своей! А коли все выпил, так я никого своей водой поить не собираюсь.

— Здесь нет твоей воды, воин! — подошел Хаггар. — И ничего твоего нет, кроме твоей задницы! А если кто–то хочет дележку устроить, — рыжебородый десятник обвел воинов тяжелым взглядом, — может взять свою воду и убираться из отряда!

И никто не возразил.

Вся вода поместилась в двух неполных флягах.

— Пить будем на привалах, — сказал Хаггар. — А сейчас — вперед! Мастер Шенн, веди.

Улнар шел, замечая, как осунулись и помрачнели лица товарищей. Все понимали, что находятся на волосок от смерти, но воля и дисциплина еще действовали. Оставалось немного еды, но есть жесткое мясо и хлеб без глотка воды мало кому хотелось. Улнар вспомнил высадку на берег Кхина и горько усмехнулся: теперь их бравый отряд походил на кучку грязных, измученных людей, вразброд бредущих по желтым пескам…

Ночью стало холодно. Раскаленный солнцем песок быстро остыл, и звезды мерцали с ледяным безразличием. Раненого колотил озноб. Улнар видел, что Шенн почти не отходит от Руннора, дает какие–то порошки и читает над ним молитвы. Плохо. Очень плохо. Воин вспомнил, как в разгар боя ему в живот воткнулась стрела. Счастье, что попала она точно в металлическую пластинку брони, нашитую поверх кожи. Иначе не сидеть бы ему здесь.

Чтобы дать всем отдохнуть, Хаггар велел дежурить не по полночи, а по два часа. Десятник воткнул в плотный песок кинжал и сделал несколько отметок:

— Когда тень будет здесь, сменитесь.

Ночь прошла спокойно. Ни морроны, ни звери не тревожили отряд, и это можно было считать счастьем, если б не нехватка воды…

— Ну, и где твои скалы, а? — зло проговорил Кронир. Ринересец хотел сплюнуть, но не смог: пересохшее горло не выдавило ни капли слюны.

— Должны быть где–то здесь, — приложив ладонь к глазам, Шенн всматривался в горизонт, но видел лишь бесконечные барханы и солнце. — Мы идем верно.

— Мы идем верно, — передразнил шагавший неподалеку Эрбин. — Клянусь Сущими, я не знаю, зачем мы потащились в эту пустыню! Лучше бы остались и дрались с морронами.

— Прекрати брюзжать, Эрбин, — сказал Хаггар, грубо толкнув эшнарца. — Мы должны верить мастеру. Он рискует так же, как и мы.

— Пусть только скажет, когда мы найдем воду?

— Сегодня, — сказал Шенн. — Думаю, сегодня. Взойдем на тот холм, быть может, с него что–то увидим.

— Сначала передохнем, — объявил Хаггар. — Привал. Кто будет пить?

Пить хотели все.

— Один глоток! — предупредил Хаггар. Воины брали из рук десятника флягу и по–очереди прикладывались.

— Все, остальное — раненому, — Хаггар передал флягу фагиру, тот склонился над Руннором, вливая остатки воды в его пересохший рот.

— Еще воду на него переводить, — вздохнул кто–то. Улнар резко обернулся, но так и не понял, кто это сказал.

— А мне сейчас думается: отдал бы все за реку с чистой холодной водой, — проговорил Семир. — Все эти асиры.

— Может, они не так уж тебе нужны? — пробурчал Эрбин. — Раз ты их не ценишь.

— Надо ценить то, что у тебя есть, — сказал Улнар. — Сейчас мы живы — это главное. А воду мы найдем.

— Да где здесь может быть вода? — возразил Кронир. — Один песок вокруг. Была бы вода — была бы трава и деревья!

— Он прав, — поддержал ринересца Идгерн. — Да и скале откуда тут взяться, правда, Маррод?

Маррод не ответил. Он думал о загадке Шенна, о месте, куда их должен привести фагир. И о том, что там лежит. Судя по всей этой таинственности, нечто, имеющее огромное значение и цену. Цена Маррода интересовала в последнюю очередь, главное было узнать, для чего одану это «нечто»?

Красноволосая девчонка узнала его — ну, и что с того? Никто из воинов не смотрит на него косо, разве что Улнар и Шенн. Все здесь наемники и понимают, что значит быть нанятым и исполнять приказ. Улнар не опасен. Маррод победил его один раз, будет нужно — побьет и во–второй. А Шенн… Фагир косится из–за девчонки, это ясно. Пусть.

Было бы неплохо взглянуть на карту Шенна, и узнать, что написал его учитель. Ведь он был эльдом и мог многое знать. Но карту фагир никому не показывает. Что ж, надо найти способ заглянуть в нее…

— Да, хорошо бы посмотреть на эту карту, — сказал он, глядя на Идгерна. — Куда он нас ведет?

— Правильно! — встал с места Эвран. — Мастер, почему ты прячешь от нас карту? Мы хотим знать, куда ты нас ведешь!

— Покажи нам карту! — сказал Идгерн.

— Нет, — сказал Шенн. — Вам платят не за то, чтобы вы чего–то требовали. Вам платят за то, чтобы вы подчинялись!

— Э-э, братья, вы что? — поднялся Хаггар. — Остыньте и поберегите силы.

— Я думаю, мы давно бы выбрались отсюда, если бы пошли на запад, — сказал Маррод. — Но мастер потащил нас в пустыню.

— Иначе морроны перебили бы нас! — возразила Далмира. Маррод усмехнулся:

— Я один перебил десяток чернолицых, вот он подтвердит, — эльд кивнул на Улнара. — Мы могли пробиться.

— Мы не можем рисковать, — сказал Шенн. — Нам надо добраться до Анвинора, а он уже близко!

— Так дай посмотреть, насколько, — сказал Маррод.

— Три дня пути. Быть может, четыре.

— По пустыне? — с сарказмом уточнил Идгерн.

— Нет. Она скоро кончится, и мы выйдем к притоку Кхина. Осталось немного.

— Да уж, немного. Без воды мы долго не протянем, — проронил Эвран.

— Да вы мужчины или нет? — резко бросила Далмира. — Я думала, здесь воины, а не ноющие слабаки.

— Тебе доказать, что я не слабак, девочка? — поднялся Эвран. — Могу прямо сейчас. Что скажешь?

— Вам что: солнце голову напекло? — прикрикнул Хаггар. — А ну, успокойтесь — или смените дозорных!

Улнар сидел, стараясь не касаться раскаленного на солнце меча. В ослепительно–синем небе плыла пара крохотных тучек. Дождя или тени от них не дождешься. Привалы все более затягивались. Воины устали — Улнар видел это по глазам, движениям и раздражительности. К нему тоже пришли неуверенность и сомнения. Сможет ли фагир вести отряд, способен ли: он ведь еще так молод…

Улнар подошел к Далмире. Девушка сидела, задумчиво наматывая локоны ярко–красных волос на палец.

— Хаггар напрасно заставил нас красить оружие, — улыбнулся Улнар. — Твои волосы видны издалека.

Далмира взглянула на него:

— Шенн тоже говорил мне об этом.

— Вот как? Скажи мне, Далмира… Шенн… Ты ведь давно его знаешь. Вы, кажется, друзья?

— Да. Почему ты спрашиваешь?

— Хочу узнать: что он за человек? Можно ли ему верить?

— Можно, — сказала Далмира. — Шенн — лучший из мужчин, которых я знала. Из всех этих наемников, — она повела головой, — я верю только ему. И еще Карону.

— Надеюсь, ты будешь доверять и мне.

— Может быть, — произнесла она. — Тебе это нужно?

— Да.

— Зачем?

Улнар не ответил. Далмира улыбнулась:

— Время все расставит по местам, не так ли, Улнар? И врагов. И друзей.

— Да, это так. Но хватит ли нашей жизни… чтобы это узнать?

Улнар прервал речь и оглянулся: позади разгоралась ссора.

— Кое–кого стоит научить уважению к эмонам! Если не доходит словом — дойдет мечом! — возвысив голос, произнес Идгерн.

— Начни с меня! — заревел, вытаскивая секиру, Хаггар.

Их никто не разнимал. А может, безразличие и усталость владели воинами? Кто прав, кто виноват — какая разница, если скоро все они умрут от жажды? Улнар и Далмира вскочили, бросившись к месту схватки.

Хаггар яростно атаковал. Его удары были мощны и безжалостны — любым он мог бы рассечь Идгерна надвое, но эмон чудом уклонялся, либо парировал мечом. Очевидно, он выжидал, пока противник выдохнется, чтобы, не тратя сил, закончить схватку.

Клинки Идгерна замелькали в воздухе, описывая сверкающие дуги. Улнар замер. Одна рука сжала меч, другая — потянулась за каменным флаконом. Потянулась — и замерла. Бой был честным: один на один.

Хитроумным приемом Идгерн подцепил Хаггара за ногу и опрокинул. Размахнувшись, эмон обрушил меч на голову десятника, но тот успел подставить секиру.

— Скалаааа!!

Пронзительный крик Далмиры прервал схватку. Воины уставились на девушку, махавшую руками с края бархана:

— Скала! Там — скала!!

Бойцы опустили оружие. Улнар мигом вклинился между драчунами, оттолкнув Идгерна в сторону:

— Все, хватит! Успокойтесь! Уберите оружие!

Хаггар резво поднялся с земли, косо глядя на подошедшего Шенна.

— Десятник! — строго сказал фагир. — Ты хочешь умереть или убить одного из наших воинов? И то, и другое одинаково глупо. Мы должны быть вместе.

Шенн оглянулся, думая, что воины поддержат его, но почти весь отряд ринулся наверх, к Далмире.

— Где скала, где? — спрашивал, вглядываясь вдаль, Эрбин.

— Вон там! — Далмира указала на горизонт.

— Не вижу.

— И я тоже, — разочарованно произнес Кронир. — Ты уверена?

— Там что–то черное! Думаю, это скала!

— Мастер, скалы должны быть черными? — спросил Эвран.

— Не знаю, — честно ответил Шенн. — На карте обозначено: скала. А цвет…

— Да чему там еще быть? — воскликнул Кронир. — Я, правда, ничего не вижу: глаза слезятся от солнца, но все равно — пошли!

— Подождите! — приказал Шенн. — Мы никуда не пойдем, пока Хаггар и Идгерн не помирятся! Я хочу, чтобы в отряде каждый бился за каждого, а не друг с другом. Помиритесь!

— Помирись, Хаггар, — сказал Улнар. — Ты ведь первым вытащил оружие.

— Ладно, — произнес рыжебородый. — Я погорячился. Признаю.

— Теперь ты, Идгерн! — сказал Шенн.

— Я не хотел, — сказал эмон. — Будем считать, что ничего не было.

— Хорошо. Теперь вперед.

Воодушевленные открытием Далмиры, вины подхватили носилки с раненым и поспешили за проводником.

— Ну, и где твоя скала? — насупился Эрбин. — Уже столько идем — и ничего!

— Я видела, — сказала Далмира. Улнар заметил, как она взглянула на Шенна, подошел и шепнул:

— Скажи правду: ты ведь ничего не видела?

— Не видела, — так же тихо призналась Далмира. Улнар рассмеялся:

— Я всегда думал, что ложь не может спасти. Я ошибался. Ты спасла Хаггара. Спасибо тебе.

— Я не хочу, чтобы мы убивали друг друга.

Их взгляды встретились. Улнар кивнул:

— Я тоже.

— Спасибо тебе, — она дотронулась до предплечья воина и отошла.

— Скала, я вижу скалу! — вдруг крикнул Кронир.

— Еще один шутник, — проворчал Эрбин, но поднял глаза и, вглядевшись вдаль, возопил:

— Точно, скала!!

Близилась ночь. Воины несколько раз обошли вокруг торчавшего из песка огромного черного камня, но ничего, похожего на источник, не нашли.

— Твоя карта вновь подвела, фагир, — сказал Маррод.

— Что скажешь, мастер? — спросил Хаггар. Хриплый голос вольного воина прозвучал уже без обычного почтения.

Шенн не знал, что ответить людям. Он был уверен, что привел отряд в точное место. Здесь должен быть источник. Но вокруг — только песок!

Но мастер Ольф не мог солгать! Шенн верил учителю, а если так — выход должен быть, должен!

Далмира подошла к фагиру:

— Шенн, воины уже не верят тебе. Говорят, ты не можешь найти воду, а без нее мы все погибнем. Может, я могу чем–то помочь?

— Нет, — медленно выговорил он, почти не глядя на девушку. — Я должен сам…

Фагир обошел скалу еще раз, всматриваясь в каждую щербинку и трещинку. Он должен найти секрет!

Быть может, источник иссяк, и его занесло песком? Но должны остаться следы! В местах, где есть вода, всегда растет трава и деневья, туда приходят звери и птицы. Но вокруг — одинаковые песчаные барханы…

Уже не таясь, развели костер. Воины улеглись спать. Дежурили Идгерн и Маррод. Улнар заснул, и проснулся от крика:

— Руннор умер!

Глава 8. Источник

Светало. Солнце показалось над песчаными холмами. Алые языки света протянулись к скале, слепя стоящих под ней воинов.

Улнар взглянул на умершего: лицо Руннора было спокойным, казалось, он совсем не страдал. Хаггар закрыл ему глаза и выпрямился:

— Похороним его здесь, у скалы.

Воины направились к скале: огромному, черному монолиту с выглаженной ветрами поверхностью. Он словно упал с неба — камень странно смотрелся среди моря рыжего песка.

Песок был рыхлым и сгребался легко, могила копалась быстро. Эрбин сунул пальцы в песок и едва не сломал их: они наткнулась на что–то твердое, какую–то поверхность.

— О, боги Эшнара, что это?

Под слоем песка обнаружилась гладкая каменная плита. И если вода или ветер могли сделать ее столь гладкой, как скала, то высеченные древние руны говорили, что когда–то тут бывали люди.

Воины осмотрели находку, а потом, не сговариваясь, принялись очищать плиту от песка. И рука Улнара нащупала гладкий металлический предмет. Воин отгреб песок и увидел позеленевшее от времени медное кольцо.

— Смотрите, что я нашел! — не дожидаясь товарищей, Улнар потянул за кольцо, и плита приподнялась. На помощь пришел Хаггар, засунув в образовавшуюся щель секиру.

Край плиты выступил над землей, и воины, ухватившись за него, сдвинули каменную дверь в сторону. Из темного провала пахнуло затхлым, и Эрбин поморщился, сплюнув на песок. Вниз вела широкая каменная лестница. Воины завороженно смотрели на нее.

— Надо бы спуститься, — сказал эшнарец. — Вдруг там тайник Древних?

— Что–то запах мне оттуда не нравится, — опасливо вглядываясь в темноту, сказал Кронир.

— Хочешь, чтобы цветами пахло? — съязвил Эрбин.

— Погодите! — сказал Шенн. Фагир остановился перед входом в подземелье. — Кажется, я понял! Источник — там! Внизу.

Улнар нагнулся и потянул носом воздух: определенно, пахло плесенью, а где плесень — там и вода.

— Надо спуститься, — сказал он.

Желающих было хоть отбавляй, Шенн хотел идти первым, но десятник не позволил:

— Нет, мастер! Вниз пойдут воины!

Хаггар выбрал Улнара, Карона и Эрбина.

— Проверьте, что там. Мы будем ждать здесь. И похороним Руннора.

Теперь Хаггар признал, насколько был предусмотрителен фагир, велев взять с собой связки пропитанных смолой факелов, и как им повезло, что в двух оставшихся дорожных мешках эти факелы были.

Улнар пошел первым, вытянув руку с факелом. Лестница была полукруглой, ступени потрескались, на них лежал толстый слой пыли и осыпавшегося песка, скрипящего под ногами. За Улнаром спускался Карон. Третьим шел эшнарец. В одной руке он тоже держал факел, другой сжимал рукоять меча.

Лестница привела в зал с тремя проемами входов и толстой колонной посредине, по всей видимости, вырубленной прямо в скале. На ней виднелись такие же письмена, как и на плите наверху.

— Куда пойдем? — нарушил тишину Карон, голос наемника гулко отразился от грубых каменных стен, разбиваясь на сотни голосов, и эшнарец невольно вздрогнул.

— Пошли сюда, — предложил Улнар и шагнул в правый коридор. Воины прошли его до конца и оказались в небольшой квадратной комнатке. У стены лежала куча тряпья. Эрбин осветил ее факелом: среди истлевшей одежды белели человеческие кости. Глазастый эшнарец первым заметил тускло поблескивающие под слоем пыли асиры и принялся подбирать драгоценные камни.

— Брось, — сказал Карон. — Ему они принесли смерть.

Эшнарец усмехнулся:

— А мне принесут немало удовольствий, — Эрбин закинул меч в петлю, невозмутимо собрал камни и засунул в карман.

— Как здесь холодно, даже дрожь пробивает, — сказал Карон.

— Я думал: ты от страха трясешься, наемник, — фыркнул Эрбин.

— Чего бояться? Здесь даже змеи жить не будут.

Они вернулись и вошли в следующий коридор, но шагов через пятьдесят увидели, что тот пересекается с еще одним тоннелем.

— Пойдем налево. Будем держаться одной стороны, — сказал Улнар.

Воины повернули. Ход привел в маленькую комнату. Поперек комнаты лежали длинные каменные бруски, в стенах виднелись ниши и углубления. Повсюду пыль, какие–то лохмотья, на полу — черепки от посуды. И затхлый, неприятный воздух.

— Похоже на скамьи, — предположил Эрбин, пнув один из блоков носком сапога.

— Наверно, ты прав, — кивнул Улнар и осветил факелом ниши. Все они были пусты, не считая сгнившей соломы. — Ничего тут нет. Пойдем обратно.

Противоположный ход оказался завален. Третий привел в тупик.

— Возвращаемся, — сказал Улнар. — Остается последний коридор.

Трое воинов вернулись в зал с колонной. Их ждали, и свет в проходе на заслонила мощная фигура Хаггара:

— Ну, что там? Нашли воду?

— Еще нет. Подожди немного.

— Великие боги! — Хаггар выругался и поднялся наверх.

Третий коридор оказался самым длинным и шел под уклон. Каменные стены покрывала плесень.

— Мы на верном пути, — сказал Эрбин. — Стены влажные! Ход приведет нас к воде!

— С чего ты так уверен? — спросил Карон.

— Мы, эшнарцы, знаем толк в ходах и подземельях! Ни один эшнарец не пропадет ни в каком подземелье! Наши предки…

— О предках расскажешь позже, — прервал Улнар. — Давай посмотрим, что там.

Пройдя еще немного, воины невольно согнулись: коридор из относительно ровного квадратного тоннеля превратился в узкую скругленную нору, пол и стены которой покрывали потеки влаги и странный фосфоресцирующий лишайник.

— Улнар, факела догорают, — предупредил Карон.

— Пойдем быстрее! — сказал воин. Полусогнувшись, цепляясь оружием за стены, они пошли вперед.

Улнар остановился:

— Тише, я что–то слышу!

Воины замерли, прислушиваясь.

— Как будто что–то плеснуло! — прошептал Карон.

— Вода! — восторженно сказал Эрбин. — Пошли, пошли!

Они двинулись вперед. Ход стал расширяться, вдруг стены разошлись в стороны, и глазам открылась просторная пещера, слабо светящаяся лиловатым светом. Улнар поднял факел повыше и увидел отблеск огня на воде. В середине пещеры разлилось крошечное озерцо.

— Вода–а–а!! — ликующе крикнул Карон. Эхо гулко пронеслось под сводами и долго не затихало, отражаясь сотнями голосов.

— Потише, — сказал Улнар. — Нашли. Погодите, не мешает осмотреться.

Карон, задрав голову, пытался разглядеть теряющийся во тьме потолок пещеры, а Эрбин резво направился к озерцу.

— Осторожнее, Эрбин! — Улнар последовал за ним, но не успел. Карон резко обернулся на шум и схватился за оружие.

— Проклятье! — громко бранясь, Эрбин поднимался с пола. — Здесь скользко.

Пол действительно был скользким. Лишайник стирался в скользкую кашу под ногами, и упасть было немудрено.

Опустившись на колени у воды, эшнарец зачерпнул ее шлемом и поднес ко рту…

— Эрбин, а если вода отравлена?

Набравший полный рот жидкости эшнарец мигом выплюнул ее под ноги:

— Что? Как… Отравлена?

— Здесь никого нет, — удивился Карон. — Кто будет отравлять воду?

— Не кто, — пояснил воин, — а что. Вода бывает непригодна для питья.

— Брехня! Подземные источники чисты! — возразил Эрбин.

— Посмотри! — просто сказал Карон. Он поднес факел к воде: на дне белели кости.

— О, боги! — Эрбин облизал губы и тщательно отплевался. — Мастер Шенн говорил, что здесь источник. Вот он и есть. Значит, вода в нем пригодная.

— Тогда пей, — сказал Карон.

Уроженец Эшнара кашлянул:

— Вот что я думаю: пусть фагир спустится сам и попробует!

Вскоре весь отряд спустился к подземному озеру. Наверху оставили двоих, на всякий случай.

— Столько воды! — войдя в пещеру, воскликнула Далмира.

— Думаю, древние жили здесь, — сказал Шенн. — И пользовались источником.

— Эй, кто там, не уходите далеко! — окрикнул воинов десятник. Эхо разнеслось по пещере, останавливая разбредшихся воинов.

Шенн провел по стене пальцем — лишайник покрывала странная бесцветная слизь. Фагир понюхал пальцы: запах был. Кисловатый и терпкий.

— Улнар сказал: вода может быть плохой, проверь ее, мастер, — сказал Эрбин.

— Мастер не может рисковать! — мигом отозвался Хаггар. — Эрбин, ты забыл: мы не получим награду, если с мастером что–то случится!

— Он фагир. Что с ним может случится? — пробурчал эшнарец.

— Источник не может быть плохим, — сказал Шенн. — Я верю учителю.

— На дне какие–то кости, — сказал Улнар. — Вон там.

Воины посветили факелами.

— На человеческие не похожи, — сказал кто–то.

— Как же пить хочется! Мастер, сделай же что–нибудь!

— Можно кинуть кости, — предложил Кронир. — Кто проиграет, выпьет первым.

— Не надо никаких игр. Зачерпни воды, — проговорил Шенн, кивая Эрбину. Тот с готовностью исполнил приказ. — Дай сюда.

— Мастер… — предостерегающе сказал Хаггар, но Шенн улыбнулся:

— Проверка будет иной.

Он отцепил от пояса небольшую кожаную коробочку, открыл. Воины с любопытством следили за манипуляциями фагира. Смешав содержимое двух стеклянных флакончиков, Шенн слепил небольшой шарик и опустил в воду. Шарик опустился на дно.

— Подождем, — сказал фагир. В тишине подземного зала слышалось поскрипывание ремней, да сдержанное дыхание воинов. Все смотрели на шлем в руках мастера.

Наконец, Шенн сунул руку в шлем и вытащил мокрый шарик.

— Он не потемнел, — сказал фагир, с улыбкой демонстрируя шарик. — Это значит: вода чиста!

Вдоволь напившись, умывшись и наполнив фляги, воины блаженно расселись на полу зала.

— Как здесь прохладно, — сказал Кронир. — Даже не хочется наверх.

— Хорошо здесь, — подтвердил Эрбин. — Только воняет.

— Семир и Эвран ждут нас, — сказал Хаггар. — Пора идти.

— Да, пора идти, — поднялся Шенн. — Факелы едва горят.

В этот миг в глубине озерца раздался какой–то звук, и на поверхность всплыли несколько огромных пузырей.

— Что это? — вскочил Идгерн. Воины поднялись, с тревогой всматриваясь в воду.

Озеро бурлило. Многочисленные пузыри, одни маленькие, другие размером с кулак поднимались из темной глубины. Улнар почувствовал мерзкий, тошнотворный запах и невольно отступил от берега, зажимая нос пальцами.

— Что за дерьмо! — взревел Эрбин, зажав нос бородой. — Если бы я мог так вонять, нам не пришлось бы сражаться с морронами. Они бы передохли от такой вони!

Заглушая последние слова эшнарца, из озера раздался странный звук — будто нечто огромное хлюпало, втягивая в себя воду.

Застыв на месте, воины смотрели, как на середине озерца медленно всплывает огромное темно–лиловое тело, покрытое зелеными наростами. Низкий утробный звук прокатился по пещере.

Звон упавшего на каменные плиты топора вывел из ступора. Улнар повернул голову: согнувшись, эшнарец шарил по полу, пытаясь найти выпавший из рук топор, а глаза были прикованы к поднимавшемуся из воды монстру.

— О, всемогущие боги! — выдохнул Хаггар. Улнар еще не видел воина таким ошеломленным — но и остальные выглядели не лучше.

— Назад! — рявкнул Хаггар. — Берегитесь!

Из воды зазмеились длинные гибкие щупальца, оканчивающиеся чем–то похожим на челюсти. Одни раскачивались в воздухе, другие ползли по полу. Воины отшатнулись к стенам.

— Уходим! — крикнул десятник.

Дважды повторять не пришлось. Все бросились к проходу. Биться с подземным чудовищем никто не хотел.

Увернувшись от щупальца, Маррод столкнулся с Кароном, поскользнулся и упал на пол. То ли челюсть, то ли клешня нависла над воином, щелкая роговыми зубцами. Не пытаясь уклониться, Маррод выхватил меч и ударил. Сталь лишь скользнула по костяному навершию. Отросток мгновенно среагировал: зубцы сомкнулись вокруг ноги Маррода и потащили к воде.

— Хаггар! — Улнар первым заметил беду и, обнажив клинок, прыгнул за Марродом. Воин не видел, следуют ли за ним остальные. Он размахнулся и рубанул по щупальцу. Лезвие вошло в толстую кожу, чудище вздрогнуло, застонало, и тут же около пяти отростков атаковали воинов. Улнар получил чувствительный удар в грудь и проехался по скользкому полу до стены, а Маррода вновь схватили и поволокли к черно–лиловой туше…

К ним с диким криком бросился Хаггар. Размахнувшись, десятник вложил в удар всю силу и отсек тянувшиее эльда щупальце напрочь. Монстр вздрогнул. Щупальца втянулись обратно, и вода плеснула из берегов. С низким утробным ревом чудовище поднималось. Карон схватил Маррода и помог встать. Слегка оглушенного Улнара подняла Далмира.

— Отходим!

Хаггар отступал, отмахиваясь от ползущих к нему щупалец. Клешня ударила в грудь — воин еле устоял на ногах, но следующий удар сбил его наземь. Сразу два отростка схватили и поволокли десятника.

— Куда ты, мастер?!

Оттолкнув Идгерна, Шенн вырвался вперед. В ладонях фагира возникло сияющее голубое пламя. Эрбин отшатнулся. Шенн выбросил руки вперед: голубой огонь сорвался с пальцев, вонзившись в черную тушу. Монстр содрогнулся, щупальца забили по воде так, что воинов окатило брызгами. Он выпустил Хаггара, попятился и медленно погрузился в глубину.

Выставив перед собой секиру, десятник отполз от берега и встал. Шенн сложил руки на груди, спокойно встречая изумленные взгляды.

— Что ты сделал, мастер? — проговорил Эрбин. — Это была… Магия?

Стоя на дрожащих от напряжения ногах, Улнар смотрел на фагира. На глазах у всех служитель Сущих использовал магию!

— Уходим отсюда, — прервал всеобщий столбняк Шенн. Он шагнул в коридор, и стоявший на пути фагира Эрбин отшатнулся.

Жмурясь от яркого света, воины выбирались наверх. Семир и Эвран сидели на песке, увлеченно играя в кости. Хаггар открыл рот, намереваясь выдать охране на орехи, но не стал. Что такое морроны по сравнению с тварью внизу? И с тем, что продемонстрировал их проводник!

— Что там? Воду нашли? — спросил, поднимаясь, гурданец. Лоб его был покрасневшим, а лицо — недовольным.

— Лучше б тебе не знать.

— Вода есть, — сказал Карон, протягивая дозорным флягу. — Пейте.

Семир жадно пил, но оторвался от фляги, почуяв зловещую тишину. Стрелок оглядел собравшихся возле фагира товарищей:

— Вы чего?

— Вы думаете: это магия? — сказал Шенн.

— А что ж еще, клянусь глазами Сущих!? — произнес Эрбин. — Я не видел такого никогда! А, Хаггар!

— Это не магия, — спокойно сказал Шенн.

— Тогда что же это, мастер? — подал голос десятник. — Я своими глазами видел, как из твоих рук вылетел светящийся шар и поразил чудовище — а ты говоришь: не магия!

— Братья, вы о чем? Какая магия? Какое чудовище? — ошарашенно спросил Эвран, но ему не ответили.

— Эти перчатки, — Шенн протянул руки, — подарил мне учитель. Эти диски создали древние из металла, называемого стагниром.

— Причем здесь перчатки? — пробурчал эшнарец.

— Это не магия, — повторил Шенн. — Это свойство стагнира. Глядите…

Фагир сделал круговое движение ладонями. Между ними посыпались искорки, и мгновенье спустя вспыхнул голубой шар размером с плод арима. Кто–то сдавленно охнул.

— Сила стагнира способна на многое, — воины расступились, Шенн шагнул к скале и выбросил руки вперед. Шар стремительно полетел к скале и ударившись о нее, исчез в брызгах голубоватых искр.

— Это не магия, потому что любой из вас может сделать то же самое, — улыбнулся Шенн, оглядывая оторопевших зрителей. Семир подбежал к скале:

— Да здесь дыра в камне!

— Допустим, что это не магия, — выговорил, осмотрев скалу, Хаггар. Брови десятника сошлись над переносицей. — Но я никогда не видел подобного оружия! Знает ли о нем одан?

— Знает.

— Хм. Тогда… Тогда… — Хаггар пожал широченными плечами и не договорил.

Чудесный огонь изумил Улнара не меньше чем остальных, но, случайно взглянув на Маррода, вольный воин заметил, что эмон ничуть не удивлен и с интересом прислушивается к разговору.

— Чего же нам теперь бояться? — воскликнул Кронир. — С такой магией?

— Это не магия, — вновь поправил фагир. — Это наука. Знания древних. А теперь пора идти.

— Послушай, Шенн, — Улнар подошел к фагиру. — Я вот о чем подумал. Ведь нас теперь больше. Карон и Далмира пойдут с нами, а значит, достойны награды, как и все.

— Но они не подписывали договор, — возразил Хаггар.

— Они давно расписались своей кровью! — ответил Улнар. — Они сражались рядом с нами и имеют такое же право на награду, как и мы, — повторил он.

— Узнаю Улнара Честного, — фыркнул Эрбин. — Но скажи мне, как ты заставишь одана платить?

— Улнар прав, — сказал Шенн. — Это правильно и честно. Я буду просить одана наградить их.

— Просить–то ты можешь. А если он не согласится? — спросил эшнарец.

— Я поделюсь своей долей, — сказал Улнар. Все посмотрели на воина.

— Ты это серьезно? — изумился Эрбин. — Улнар, ты удивляешь меня!

— Я могу требовать того же и от вас, поэтому готов…

— Спасибо, Улнар, но я не возьму твоих денег, — Далмира покачала головой. — Я отправилась в Кхинор не за асирами.

— А за чем же? — спросил Кронир. — Мы все здесь ради денег.

— Ты же нанялась к ортанам, — недоуменно произнес Карон. — Зачем наниматься, как не ради асиров?

— Спросите об этом его, — девушка указала на Маррода. — Он и его воины преследовали меня, чтобы убить. Я чудом спаслась и бежала из Арнира. У меня был один путь: за Кхин. Или вечно прятаться в безлюдных лесах.

— Я рад, что ты выбрала этот путь, — мягко сказал Шенн.

— И я рада, Шенн, — сказала Далмира.

— Я буду просить одана заплатить вам, — сказал фагир. — И думаю, он согласится. Стагнир намного ценнее асиров.

Отряд собрался и двинулся дальше. Улнар оглянулся на черный обелиск скалы и могилу под ним. Руннор погиб первым. Случайно или нет, но своей смертью он спас весь отряд. Улнар не считал себя везучим, но им определенно везло. Уйти от морронов, спастись от неведомого подземного монстра, за столько дней в Кхиноре потерять лишь одного человека. И встретить своих…

— Великий Игнир, — касаясь тофа, прошептал воин. — Даруй нам удачу.

Он шагал по песку, думая о том, что принесет им завтра. И будет ли их завтра по–прежнему одиннадцать…

Глава 9. У реки.

Перчатки мастера Шенна не давали Марроду покоя. Он знал о стагнире и его чудесных свойствах: до катастрофы, уничтожившей Эльденор, эльды использовали стагнир в разных областях, в том числе и как оружие против окружавших империю варварских племен. Знал и то, что Тотрамес по добытым с величайшим трудом чертежам пытался восстановить «Гнев Игнира» для покорения Арнира.

Лукавый фагир, конечно же, не рассказал всего. Но, судя по тому, что путь их лежит в Эльденор, и именно там, в древней столице эльдов, отец Маррода Эндор нашел легендарный стагнир… Цель их путешествия ясна: Орэн хочет завладеть стагниром, а мальчишка знает, где он находится. Потому–то и беречь его приказано как свою голову, и награды в случае его смерти не видать…

«Стагнир не должен попасть в руки отступников! Убить мальчишку? — Маррод посмотрел в спину шагавшего впереди отряда Шенна. — Всегда успеется. Сначала узнаю о месте, где спрятан стагнир. Если удастся, мое имя прославится, как имя отца. Я смою все подозрения и докажу, что достоин звания Обладающего!»

Да, так он и сделает. Узнает, где стагнир, а потом… Потом можно разделаться со всеми и вернуться в Долину Ветров героем.

— Клянусь мечом Даора, пустыня–то кончается! — радостно произнес Эрбин. Барханы уступили место пологой равнине, поросшей густой жесткой травой. Все чаще встречались группки и даже целые рощицы деревьев, даже воздух стал другим. Ветер уже не обжигал лицо жаром и не швырялся песком.

— Где ж твоя река, фагир?

Улнар шел впереди и удивился, когда глазам показалось, что горизонт явно и быстро приближается, словно бы они подходили к самому краю света. Но край света не здесь! Еще мальчиком, в школе «Двух Мечей» Улнар видел карту Арнира, вырезанную из драгоценного белого дерева, и помнил, что край земли далеко от этих мест.

Край земли неуклонно приближался. За четкой линией обрыва не было ничего, кроме ярко–голубого неба. Влекомый любопытством, вольный воин невольно перешел на бег и, оторвавшись от отряда на добрую сотню шагов, замер на краю пропасти. Так вот в чем дело!

Он стоял на огромной, вздыбившейся над равниной плите, тянувшейся с запад на восток, сколько хватало взгляда. Внизу, за чудовищной глубины трещиной, как на ладони, лежала обширная земля, разделенная надвое сверкающей лентой реки, что текла с севера и в нескольких мерах отсюда низвергалась в пропасть.

Улнар вспомнил эту трещину на карте. Она тянулась с востока на запад. «Если пойти вдоль нее, я приду туда, куда мне нужно. Гунорбохор близок, а зелья все меньше. Что скажет Хаггар, что подумают все, когда я исчезну?» Улнар оглядел остановившихся рядом товарищей, и взгляд задержался на Далмире. «Им может понадобиться моя помощь, может не хватить одного лишь меча, чтобы выжить. Моего меча… Но у меня нет выбора. Проклятое зелье отравит меня очень скоро… Я догоню их! — решился он. — Доберусь до Гунорбохора и вернусь!»

— Какая красота! — улыбнулась Далмира. Улнар отвернулся, не в силах смотреть на девушку. Никогда воин не испытывал подобного: ему хотелось смотреть на Далмиру вечно, слушать ее голос, оберегать ее…

— А где же река? — послышался недовольный голос Эрбина.

— Вон, не видишь? Сними свой дурацкий шлем.

— Шлем мне не мешает! Мастер, ты говорил: это приток Кхина. Кхин на востоке — а эта река течет с севера!

— Об этом обрыве твой учитель не сказал? — спросил Маррод.

— Сказал. На моей карте отмечен водопад. Там можно перейти на другой берег.

— Не нравится мне это место, — Эрбин явно боялся высоты и не приближался к обрыву ближе, чем на десяток шагов.

— Это почему же? — спросил Кронир.

— Прижать нас тут можно, — ответил за эшнарца Хаггар. — К краю. И никуда не денешься.

— Да некому нас прижимать, — сказал Семир. — Морроны наш след потеряли.

— Будто мало на свете морронов? — буркнул десятник. — Не те, так другие объявятся. Всем по сторонам смотреть!

— Давайте отдохнем, — сказал Шенн. — А потом спустимся к водопаду.

Отряд расположился на отдых. Воины расселись на траве, но оружие держали под рукою.

— Шенн, что будет, когда мы вернемся? — спросила Далмира. Фагир свернул карту, которую рассматривал, и встал.

— Все получат награду, а одан… — Шенн осекся и не стал продолжать. — Что ты имеешь в виду, Далмира?

— Я имею в виду нас.

— Нас?

— Да. Нас двоих. С тех пор, как мы расстались, я часто вспоминала о тебе.

— Я тоже вспоминал.

— Знаешь, я всегда думала: ведь мы оба — чужие в этих краях. Мы пришли издалека и потеряли все. А теперь мы встретились.

— Да, — повторил Шенн спокойно. — Мы встретились.

Далмира смотрела ему в глаза и не видела прежнего Шенна. Первая эйфория от встречи прошла, эмоции улеглись и остыли. Да, Шенн — глава отряда и проводник, он постоянно в напряжении, думает о своей миссии и спасении Арнира, но… Она ждала чего–то еще. Чего–то по отношению к себе.

Наивный прямолинейный дикарь Шенн исчез и не вернется. Во время бед и скитаний она думала о нем, как о единственном близком человеке, мечтала найти и жила этой мечтой, наивно думая, что и он… Но он думал и думает о чем–то другом. Не о ком–то — она бы это почувствовала — но о чем–то, что важнее ее мыслей и чувств. И это ранило ее.

— Ты думаешь: это произошло случайно?

— Думаю, да, — улыбнулся Шенн.

— А я думаю: нет, — Далмира взяла его за руку. — Нет, это не случайно. Здесь много воинов, ходивших в Кхинор. Спроси их: часты ли такие встречи?

Шенн склонил голову. Он понимал Далмиру и видел, что девушка чего–то ждет. Он был несказанно рад, когда нашел ее в пустыне, помнит, как она смотрела на него тогда. Так же, как смотрит сейчас…

— Далмира, ты всегда останешься для меня лучшей из женщин. Всегда!

Ее глаза заблестели.

— Но сейчас мы воины. И ты, и я. Мы выполняем приказ. От нас зависит много, так много, что ты и представить не можешь. Хаггар и некоторые воины косо смотрят на тебя. Я их понимаю. Женщина в отряде… это определенные неудобства. Я был рад, когда встретил тебя, а теперь все время думаю, что с нами ты в опасности! Я не знаю, какой из тебя воин, возможно, ты многому научилась, но… Мне тяжело. Тяжело смотреть на тебя равнодушно, говорить ровно, на что–то просто не обращать внимания. Но мне нельзя поступать иначе. Представь, что будет, если я стану относиться к тебе не так, как к остальным? Ты понимаешь меня, Далмира?

— Понимаю, Шенн.

За многие дни ей впервые хотелось плакать. Нет, он не нагрубил ей, не отверг. Просто указал на то, что она видела и сама — но считала свои чувства выше чужих взглядов и досужих разговоров. Ей было плевать. А ему — нет…

— Хватит сидеть, подъем! — Хаггар поднялся на ноги и взмахнул секирой. — Быстрее спустимся — дольше отдохнем.

Пройдя меры две, воины обнаружили, что случившийся в далекие времена оползень обрушил часть природной стены, превратив ее в достаточно удобный спуск. Конечно, спускаться следовало не торопясь, дабы не сломать ноги и шею на острых камнях, но воины и не торопились, а вскоре наткнулись на еле заметную тропку. Звери тоже хаживали здесь, по всей видимости, спускаясь к воде, которой не хватало наверху.

Водопад обрушивался в небольшую лагуну, берег ее был каменист и гол. Далее вода устремлялась в ущелье, заросшее низким кустарником. Даже в разгаре дня оно казалось мрачным и темным. С другой стороны лагуны тянулось заросшее бурой осокой болото.

Воины радостно бросились к воде, пили и брызгались, как дети. Многие посрывали доспехи, чтобы поскорей искупаться, и Хаггар махнул рукой, решив, что сам присмотрит за округой. Место казалось безопасным, исключая болото, за густыми зарослями которого десятник решил присматривать в первую очередь.

Эвран первым разделся донага, ничуть не стесняясь девушки, и нырнул в озерцо. Эшнарец последовал его примеру. Далмира отвернулась. Остальные зашли в воду в штанах. Хаггар насупился:

— Эй, Эвран, стыд дома оставил?

— А что это такое? — усмехнулся гурданец, глядя на Далмиру. — Или она мужчин еще не видела?

— Прикройся. Думаешь, кому–то интересно смотреть на твою задницу? — резко проговорил Шенн.

— Почему же только на задницу? — деланно удивился Эвран. — У меня есть и другие достоинства!

Стоявшие рядом Кронир и Эрбин расхохотались.

— Весьма достойные достоинства! — поддакнул Эрбин.

— Бессовестные мергины, — презрительно процедил умывавшийся у берега Идгерн. Услышавший слова Улнар удивленно поднял голову: странно, что эмон на стороне девушки. Он вспомнил, как Идгерн слушал признания Далмиры о том, как она примкнула к бунтовщикам и видел выражение его лица. Презрение и злоба были на нем. Как и сейчас. Впрочем, вольный воин давно подметил, что гурданец и эмон недолюбливают друг друга, и опасался, как бы их неприязнь не вылилась в нечто большее.

Но, если Эвран и слышал — то не подал вида, а наплававшись, не торопился одеваться, расхаживая по берегу нагишом.

— Не замерзнешь? — пошутил, проходя мимо, Кронир.

— Я северянин, — ответил Эвран, поглядывая в сторону Далмиры. Девушка сидела спиной к озеру.

— Что отвернулась? Погляди на меня, красавица! Может, понравится?

Хаггар поднялся, едва сдерживая ругательства, но Далмира вскочила первой. Повернулась. Семир лихорадочно натянул штаны.

— Я не вижу ничего достойного внимания, — спокойно произнесла девушка. — Должно быть, лишь одежда делает тебя мужчиной. Более ничто.

Хаггар оглушительно захохотал, махнул рукой и, довольный, вернулся на место. Далмира отвернулась и села. Эвран криво усмехнулся. Насмешка дерзкой девчонки не смутила гурданца. Он погулял еще минуту и оделся.

— Вот там река делает поворот. Ты можешь искупаться там.

— Я так и сделаю. Спасибо, Хаггар.

— Только будь осторожна. Если что–нибудь заметишь — кричи, — сказал вольный воин.

— Конечно.

— Ты можешь искупаться, Хаггар, — сказал, подходя к ним, Улнар. Он был без доспехов, босиком, в штанах и рубашке без рукавов.

Десятник поднялся:

— И правда, пойду, окунусь. Давно я не чувствовал себя таким грязным.

— У тебя татуировка, как у Хаггара, — сказала Далмира разводившему огонь воину. — Почему?

— Это знак Братства. Все вольные воины имеют его, — Улнар поближе показал предплечье с вытатуированным громиром. — Это громир, священный для арнов зверь.

— Я видела многих зверей, но такого… Он с крыльями! Он велик?

— Говорят, огромен. Я не видел его живым. Громира трудно встретить, и увидеть его может не каждый. Он одан среди зверей и может повелевать любым животным… Так написано в одной книге.

— Ты читал книги? Ты же воин, а не фагир! — улыбнулась девушка. — Где ты научился читать?

— В школе «Двух Мечей».

— Что это за место?

— Долгая история, Далмира, — Улнар опустил глаза, разглядывая оставленное воинами оружие.

— Я люблю долгие истории.

— Когда–нибудь я тебе расскажу.

— Расскажи сейчас.

— Нет, — резко ответил он и был готов убить себя за это. — Сейчас не могу. Но расскажу, обещаю.

Улнар пошел к ручью. Далмира проводила его взглядом и резко отвернулась. Еще не все воины закончили с купанием.

Не все соратники нравились ей — но что сделаешь? Мы один отряд. Сегодня я накричала на Эврана, а завтра, быть может, он спасет меня от смерти…

Отвернувшись, девушка стала перебирать в памяти своих соратников. Ей показалось забавным вспоминать их так, словно они далеко…

Руннор. Он умер. Далмира помнила его, но не могла сказать, каким он был человеком.

Хаггар суров и некрасив, но, судя по всему, бывалый рубака. Интересно, каков он, если бороду сбрить?

Эвран груб и циничен — не стоит внимания. Еще попробует за зад ущипнуть, клянусь богами, пробью ему голову!

Карон — добрый и сильный, хороший друг. Жаль, простоват, но на него всегда можно положиться. И я ему нравлюсь…

Эшнарец всюду ищет выгоду, говорит только о деньгах, и так, будто нет на свете ничего важнее. Никто из воинов не притронулся к убитым морронам, а Эрбин все трупы перетряхнул и радовался, найдя какую–то безделушку…

Семир–лучник весел и болтлив: всех достал охотничьими историями. Лишь Улнар слушает его, остальные держатся подальше. Улнар умеет слушать. И смотрит так, словно в душу заглянуть пытается. И мне становится жарко.

Улнар… Далмира задумчиво поправила волосы. Улнар нравился подкупающей искренностью во всем. Он не выделялся красотой и статью: Шенн красивее, а Карон сильнее. Но Улнар напоминал Немого — хартога, который погиб за то, чтобы она обрела свободу. Немой не мог говорить, но в его глазах чувствовалась огромная внутренняя сила. Добрая сила.

Хватит об Улнаре, оборвала она себя, кто там следующий?

Идгерн. Высокомерный эмон. Как он попал в компанию простых рубак, что ему нужно? Награда? Эмон может устроиться на службу к одану — зачем ему рисковать? Так и подмывает спросить — но не стану. Он считает меня презренной мергинкой, не заговорил ни разу. Ну, так и от меня слова не услышит. Кронир. По виду — простой воин, но есть что–то в глазах… странное. Тайное. Или безумное? Да, все они безумцы: отважиться на такой поход!

Маррод. Улнар говорил: он опасен. Ей ли не знать этого! Эмон, скрывающий настоящее имя и титул. Зачем — он вряд ли скажет. Она видела, как он двигался в Руанноре, каждым движением меча убивая по моррону, помнила их короткую схватку на вершине горы. Этот человек пугал ее. Знай она, что весь отряд будет на ее стороне — и тогда бы она его боялась. Ей казалось: любой бой для него — развлечение, а смерть давно перестала волновать. От таких людей стоит держаться подальше, но разве у нее есть выбор?

— Скоро стемнеет, — сказал, подходя, Хаггар. — Далмира, иди, искупайся. Только осторожнее. Эвран и Кронир — заступаете на пост до полуночи. Эвран — на тропу, Кронир — к болоту. Остальным спать. Отдыхайте, пока есть время.

Далмира прошла вдоль ручья. Прислушалась — но шум водопада заглушал все звуки. Стоянка осталась шагах в двустах. Здесь ее никто не потревожит.

Тень от нависавшей над головой скалы падала на воду, камни под ногами — холодные и влажные. Что–то плеснуло по воде. Девушка встрепенулась: копье она оставила у костра, с собой был лишь кинжал за голенищем. Наверно, рыба.

Она быстро разделась. Кинжал лег поверх сложенной на берегу одежды. Далмира потрогала воду, поежилась: холодная — но искупаться надо. Тело требовало влаги и чистоты, волосы мечтали о гребне, но сперва их надо как следует вымыть.

Далмира решительно вошла в воду. Ручей был неширок, но оказался неожиданно глубоким — она нырнула, подхватила со дна какой–то камешек и всплыла. Как хорошо!

Скитаясь среди волн желтого песка, она мечтала, что когда–нибудь увидит синие волны моря. Этот ручеек был мал, но, закрыв глаза, можно представить себя плавающей в настоящем море…

Далмира повернула голову и открыла глаза. Так и есть: чутье не подвело. Засунув пальцы за пояс, на берегу стоял Эвран. Стоял и нахально разглядывал.

— Что ты здесь делаешь?

— Смотрю, — гурданец широко ухмыльнулся. — А ты ничего девка. Есть за что подержать.

— Пошел отсюда! Тебе Хаггар сказал на пост идти!

— А здесь и есть мой пост. Кронир сторожит с той стороны ущелья, а я тут. Повезло мне, правда?

— Повезет, если сейчас же отойдешь.

— Какая ты грозная, — Эвран стал расстегивать рубаху. — Чего злишься, все по–честному: ты меня голым видела, теперь я посмотрю.

Далмира замерзла. Вода в ручье была проточной, ущелье пропускало мало света, а солнце уже закатилось. Темнело быстро.

— Ладно, — сжав зубы, Далмира вышла из воды. Эвран восхищенно прицокнул языком и попятился, но остановился у оставленной на берегу одежды. Нога гурданца придавила ее к камням.

— Отпусти! — потребовала Далмира. Он улыбался. Хищный взгляд гурданца рыскал по ее телу. Первый удар он пропустил, но устоял, второй блокировал, перехватив руку крепким захватом.

— И что теперь? — спросил он. Далмира рванулась. Эвран поймал ее на рывке и выкрутил руку так, что из глаз девушки брызнули слезы.

— Не больно? — как будто всерьез спросил он.

— Убью! — пообещала Далмира.

— У тебя был шанс, — напомнил он.

— Что тебе нужно?

— Твое согласие. И все. Будь со мной ласкова.

— Провались ты!

Вдруг он отпустил ее.

— Что за…

Договорить не успел — Далмира от души пнула его в живот. Воин осел на песок, но, шатаясь, попытался подняться:

— Обернись! — прохрипел он.

Глава 10. Схватка

Их окружили быстро и расчетливо. Явившиеся из мрака ущелья четвероногие твари походили на ворлонов, но были крупнее и не боялись человека. Шерсть на крапчатых загривках стояла дыбом, клыки щелкали. Твари утробно рычали, прижимая людей к скале. Эвран выхватил меч:

— Кричи! Зови на помощь!

Она смогла выдавить какой–то жалкий звук. Голая, безоружная, Далмира совершенно растерялась.

— Кричи, они сожрут нас! — Эвран сделал выпад, целя по голове ближайшего зверя, но тот успел отскочить.

— Сю–ю–юда-а-а! — закричала она. Крик разнесся под сводами ущелья, но водопад шумел сильней…

Хищники зарычали. Скаля зубы, они подбирались ближе. Эвран отгонял стаю широкими взмахами меча, но видел, что меч их не удержит. Если они кинутся всей стаей…

— Держи и отбивайся! — Эвран неожиданно сунул в руки Далмиры меч и прыгнул на скалу. Она даже не могла оглянуться — твари тотчас кинутся на незащищенную спину. Эвран сбежал, бросил ее!

Далмира завертела мечом, как учил Оллок. Веерная защита была эффективна, но требовала много сил. Хищники попятились, уходя от сверкающей стали, но Далмира стала уставать. Движения ее замедлились.

Одна из тварей решилась и прыгнула. Далмира уклонилась, полоснула мечом и ушла в защиту. Раненое животное завыло, волоча по камням вывалившиеся кишки.

— Бросай меч и давай руку! — крикнули сверху. Она глянула, не переставая вертеть клинком. Эвран нависал над уступом, протягивая ей руку:

— Быстрее! Хватайся!

Дотянусь ли? Далмира выпустила меч и прыгнула. Гурданец перехватил ее за пальцы и потащил. За спиной зарычали. Жаркое дыхание зверя обожгло пятку. Клацнули зубы. Еще бы немного — и…

Эвран быстро втащил Далмиру на уступ. Для невысокого сухощавого человека он был очень силен.

Твари рычали внизу, но не могли добраться до ускользнувшей добычи. Пара хищников еще прыгала под их убежищем, остальные уже занялись умирающим, пожирая еще живого, но не способного защитить себя сородича.

— Цела? — спросил гурданец.

— Да.

Они забыли об осторожности, и Кхинор быстро напомнил им, что они лишь гости. Незваные гости.

Камень из–под ног девушки скатился вниз, и окровавленные морды уставились на сжавшихся на крошечном каменном уступе людей. Похоже, тело сородича не насытило тварей, лишь больше разожгло аппетит. На своей земле они чувствовали себя хозяевами. Добыче некуда деваться, а значит, рано или поздно она достанется им…

Пронзительный визг прервал пиршество. Далмира увидела, как один из зверей подскочил и завертелся волчком. Из бока торчала стрела. Второй всхрапнул и ткнулся носом в камни. Остальные беспокойно забегали и, злобно рыча, стали отступать. Со стороны озера приближались огни.

— Эй! — крикнул гурданец. — Мы здесь!

Далмира соскользнула со скалы, схватила меч и едва успела подобрать одежду. Воины окружили ее. Многие были полуодеты, но все вооружены.

— Ты цела? — растолкав воинов, к Далмире пробился Шенн. — Не ранена?

— Нет. Дайте мне одеться! — она стояла, прижав одежду к груди.

— Чего уставились, пошли, — скомандовал Хаггар. — Пошли! — повторил десятник, толкая воинов прочь. — В лагерь! Эвран!

— Я тут, — отозвался гурданец. Он уже спрыгнул со скалы и, подобрав меч, прилаживал его на пояс. Попасть в петлю не получалось — глаза гурданца не отрывались от спины Далмиры.

— Что тут произошло?

— Хищные твари, — пожал плечами Эвран. — Напали из темноты. Мы отбились, залезли на уступ и дождались вас.

— Чего не кричали?

— А вы не слышали? — одеваясь, спросила Далмира. Шенн пристально глядел на гурданца:

— Нет. Далмиры долго не было, и я почувствовал, что что–то неладно…

Она оделась, чувствуя, как тело колотит запоздалый страх и озноб. Впрочем, тут и впрямь стало холодно.

— Идем к огню! — сказал Шенн, беря ее за руку. Она вырвалась.

— Что с тобой, Далмира?

— Ничего, прости…

— Семир, ты что там копаешься?

— Уже иду, Хаггар, — лучник вытер о звериную шкуру кинжал, которым вырезал стрелы. — Ого, а этого знатно располосовали! Ты, Эвран?

— Не я. Она.

У костра собрались все, кроме дозорных. Хаггар ворчал, призывая всех лечь спать, но Улнар видел: воинам, как и ему, хотелось узнать, что произошло в ущелье. Но девушка молчала. Завернувшись в плащ, заботливо накинутый Шенном, она сидела и смотрела на огонь.

— Эвран, что там случилось?

— Я уже говорил…

— Объясни, что ты делал в ущелье, когда я приказал тебе охранять тропу у спуска? — недобро проговорил десятник. Гурданец пожал плечами:

— Захотелось… воды попить. Я и спустился к реке.

— Дальше.

— К чему эти вопросы, Хаггар?

— Дальше! — опередив Хаггара, жестко повторил Шенн.

— Дальше я увидел, что она… купается. А потом эти зверюги явились.

— Если Далмира скажет другое, — скулы фагира напряглись. — Клянусь Игниром, которому служу, ты пожалеешь!

— Мастер, не надо угроз. Это тебе не к лицу, — сказал гурданец. Он держал себя в руках, но Улнар видел: Эвран беспокоится. Что–то там произошло. Что–то, помимо схватки с хищниками. Гурданец бесшабашен и нагл. Что ему стоило дождаться, пока Далмира разденется и… Не потому ли она избегает смотреть на Эврана и не хочет ничего говорить?

Улнар снял руку с рукояти меча. Он не заметил, как она там оказалась — и это было плохо.

— Далмира… — сказал Шенн.

— Я хочу спать, — прервала его девушка. Она приподнялась и легла у костра. Догадавшись, что разговора не будет, ее примеру последовали и остальные. Лишь Хаггар не ложился. Сидя у затухающего костра, десятник задумчиво водил точилом по лезвию секиры.

— Хаггар!

— Чего тебе?

Над лежащими приподнялась голова Эрбина:

— Клянусь глазом Эльмера, я украду твое точило и выброшу! Прекрати и дай поспать!

Хаггар улыбнулся в бороду, проверил ногтем стальное лезвие, удовлетворенно скривил губы и спрятал точило в карман.

Маррод лежал и не спал. В отличие от всех, его нисколько не волновало приключившееся в ущелье. Эльд думал о другом.

Их путешествие окружало все больше и больше тайн.

Тайна мастера Шенна и его таинственного учителя, явно эльда–отступника. Тайна его миссии, и тайна спрятанного в Анвиноре стагнира. Этим вечером Марроду приоткрылась еще одна тайна…

Когда воины купались, Маррод увидел на груди Улнара восьмигранный дымчато–черный камень на цепочке из золотых и железных колец. Никто из воинов не обратил внимания на талисман, потому что не знали и не могли знать, что такими камнем владели лишь эльды. Эльды—Обладающие…

Такой камень был у отца Маррода. Такие были у каждого из Совета Девяти. На четырех верхних гранях талисмана вырезаны имена Сущих, на четырех нижних — имена великих эльдских правителей, один из которых правил тысячу лун назад.

Как камень мог оказаться у воина? То, что он носит его на шее, не снимая, говорит, что Улнар может знать цену этой вещи… Но он не Обладающий, и не может быть им! Улнар арн, а не эльд. Тогда почему он, как прочие, не носит золото или нанизанные на шнурок асиры? Или это память? А может, подарок? Нет, не может быть! Обладающий ни за что не расстанется с камнем души! Тогда как камень попал к нему?

Маррод презрительно скривил губы. Скорее всего, воин нашел символ Обладающего в Кхиноре, снял с трупа, потому что победить эльда никак не мог. Жалкий мародер! Придет время, и я сорву священный талисман с твоего трупа…

Утро в ущелье было прохладным. Даже устроившиеся у костра воины продрогли — давала знать сырость от близости воды. Зато можно было умыться — за время перехода по пескам это было непозволительной роскошью.

Путь наверх был найден быстро. У водопада, недалеко от жужжащего тучами москитов болота, нашли вполне проходимый подъем.

Гурданец Эвран шел первым. Как выяснилось, он с детства жил в горах и среди скал и камней чувствовал себя уверенно. Глядя на стремительно поднимавшегося по скале воина, Далмира поняла: то, что Эвран сделал вчера, было единственным спасением для них. Не залезь он на тот уступ, не втащи ее туда — и они не увидели бы это утро. А ведь он мог спастись и сам — но протянул ей руку…

Маррод не менее ловко карабкался по скале — видно, тоже знаком с горами, остальные сбились в прерывисто дышавшую змею и, помогая друг другу, лезли наверх.

Здоровяк Карон тащил огромный тюк с вещами, водой и котлом. Далмира находилась в середине отряда и стралась не отставать, ступая туда же, куда ступал идущий перед ней Кронир. На спине наемника висела перевязь с пятью метательными ножами — видно, ринерессец умел пользоваться этим оружием, но пока ни разу не применял.

За спиной громко бранился Эрбин. Как поняла Далмира: эшнарец терпеть не мог высоты, что было странным, ведь Эшнар — горная страна.

— Какой же ты эшнарец, если боишься высоты? — подтрунивал над воином Хаггар.

— Я не боюсь! — гордо отвечал Эрбин. — Я просто ее не люблю.

— Эрбин, привяжись к Карону веревкой — он тяжести не заметит, а ты отдохнешь, — смеялся Семир.

— Я не устал, южанин!

Наконец, последний из отряда взобрался наверх. Разорвавшая землю чудовищная трещина осталась позади.

— Сколько дней до Анвинора, мастер? — спросил Хаггар. — И куда нам теперь идти?

— На север, — ответил Шенн. — Послезавтра мы будем на месте.

Природа радовала воинов. У реки раскинулись буйные заросли невиданных разлапистых деревьев, ветви которых росли не вверх, а вниз, образовывая под стволом настоящее укрытие от солнца и дождя. Землю устилала трава, такая густая и сочная, что Улнару казалось: идешь по мягкому пружинящему ковру. Семир подстрелил какое–то нерасторопное животное, и на привале воины объелись сочным жареным мясом.

— Как же здесь хорошо! — не уставал восторгаться охотник. — Здесь бы селение основать, бить зверя, рыбу ловить. Вон, плодов на деревьях сколько. Прекрасная земля!

— Оставайся и живи, — усмехнулся Эрбин. — Пока морроны не придут.

— Может, их здесь и нет?

— Хорошо бы, но такая земля не может быть ничьей, — процедил Хаггар. — Эй, дозорные, не расслабляться и не спать!

Чувствуя, что воинам нужен отдых, Хаггар переговорил с Шенном и объявил, что сегодня отряд дальше не пойдет. Будет отдых.

Лагерь разбили на берегу реки. Семир, Эвран и Улнар изучили окрестности. Ни следов морронов, ни поселений или руин — ничего.

— Ну и отлично, — сказал, выслушав доклад разведки, Хаггар. — Меньше хлопот. Отдыхаем.

— Ты давно ходишь в Кхинор, Хаггар?

Мерно водящий точилом по лезвию секиры воин поднял голову.

— Давно, Далмира.

— Почему ты это делаешь?

— Я воин. Я умею только воевать.

— Можно ведь служить одану. Это не так опасно, как ходить за Кхин.

Хаггар презрительно сплюнул. Далмира улыбнулась. Кто не знает о взаимной неприязни Братства и воинов одана!

— Значит, ты зарабатываешь походами в Кхинор на жизнь.

— Именно так, — точило вновь принялось за дело.

— И у тебя нет семьи?

— Есть.

— Тогда зачем рисковать? Ты не боишься смерти, Хаггар?

— Вольные воины говорят: тот, кто хочет сохранить жизнь, потеряет, а кто хочет потерять — сохранит.

— Вот как…

— Именно так, — точило яростно ударило о сталь.

— И все вольные воины таковы?

— Все.

— Откуда ты родом, Хаггар?

— Из Горнема.

— Где это?

— Зачем спрашиваешь? — густые брови десятника сомкнулись над переносицей. — Зачем тебе?

— Любопытно. А что тебе скрывать?

— Я ведь не спрашиваю, откуда взялось клеймо на твоем плече?

— Я просто спросила, — Далмира пожала плечами и отошла. Мало, что весь отряд видел ее голой, так еще сумели разглядеть клеймо и шрамы. Уже не раз она ловила любопытные взгляды воинов. Но вопросов пока никто не задавал.

— Женщина не должна видеть ничего дальше дома и рынка, — проворчал Хаггар. — А ей любопытно…

Далмира услышала и улыбнулась. Женское чутье подсказывало, что Хаггар давно смирился с ее присутствием в отряде, просто любил побурчать.

С первого дня в отряде Далмира ощутила интерес к своей особе. Все старались уделять ей внимание, оберегать и предостерегать, часто предлагали помощь. И, несмотря на опасность Кхинора, она чувствовала себя спокойно рядом с этими сильными людьми.

— Постой, — окликнул Хаггар. — Здесь вроде поспокойней, так что ночью пойдешь в дозор…

Завернувшись в плащ, Далмира сняла одежду, постирала и оттерла речным песком. Потом вымыла волосы. На этот раз оружие лежало рядом…

Воины отдыхали, как могли. Эрбин и Кронир затеяли игру в кости, потом к ним присоединился и Идгерн. Семир и Улнар занялись обедом, и Далмира удивлялась, как ловко и споро у них все получается. Хаггар тоже постирался и, сидя на бережке, правил бороду кинжалом, глядясь в полированное лезвие секиры, как в зеркало.

— Что ты делаешь, Шенн? — Далмира склонилась над сидящим фагиром. Тяжелые, еще влажные волосы упали на плечо мастера.

— Читаю, — он повернулся к ней и отложил мигом свернувшийся в трубку пергамент. — Что ты хотела?

— Просто посмотреть на тебя.

— Давно не видела? — пошутил Шенн. — Смотри, — он улыбнулся. — Тебе скучно, Далмира?

— Мы все время идем, все время кто–то рядом. А теперь мы одни.

— Я бы так не сказал…

— По крайней мере, нас никто не слышит.

— И что?

— Я удивляюсь, Шенн, как за такое короткое время ты стал… тем, кем стал. Ты не просто научился хорошо говорить, ты стал другим человеком, ученым, фагиром…

— Ну, и ты изменилась…

— Меня заставили, — жестко ответила Далмира. — Если б я могла, то с радостью бы стала прежней Далмирой. Но уже не смогу.

— А я не хочу быть прежним Шенном! — он посмотрел на нее. — Я с детства любил познавать мир, потом открывал его вместе с тобой, но сейчас… Сейчас я рад, что выбрал свой путь, счастлив, что могу узнавать многие тайны мира. Больше мне ничего не нужно.

— Ничего, — эхом отозвалась Далмира и вздрогнула от лязга стали. Девушка вскочила — и облегченно перевела дыхание: Улнар показывал Карону приемы боя на мечах.

— У тебя длинный клинок, дистанция — твоя главная забота. Держи ее, а чтобы удержать — не стой на месте! Смотри, я делаю шаг вперед и ловлю тебя на замахе. Ты не успел ударить и проиграл.

— Ты очень быстр, Улнар…

— Я просто знаю, что ты собираешься сделать. Смотри: даже из проигрышной позиции ты можешь выйти невредимым. Ты силен — используй силу! Я подобрался близко — толкай, бей кулаком, ногой. Меч — не единственное, что у тебя есть…

— Проклятье, опять не повезло, — раздраженно бросив кости, Идгерн поднялся на ноги. Эрбин довольно потер ладони: только что он выиграл несколько асиров.

— Сегодня не твой день, эмон, — проговорил вослед Кронир. — Давай, Эрбин, бросай. Сколько ставишь?

Презрительно хмурясь, Идгерн наблюдал за тренировочным боем.

— Улнар, зачем ты учишь его?

Вольный воин опустил меч:

— Ты что, не понимаешь?

— Нет.

— Тогда мне нечего ответить тебе, — отвернулся Улнар.

— Его учить бесполезно. Он меч держать толком не умеет, — кинул в спину воина Идгерн.

Улнар повернулся:

— Когда придет время, посмотрим, кто из вас будет биться лучше…

— Не равняй меня с этим хешимом.

— Морроны не спросят твоего титула, Идгерн.

Тот фыркнул:

— Я окончил школу меча в Эдерне. Лучшую в Арнире!

— Мне это ни о чем не говорит.

Идгерн прищурился и тряхнул головой:

— Еще бы, откуда тебе знать об этой школе, нигрид? Хочешь сказать, что сможешь победить меня? Что ж, давай поглядим, что ты умеешь, Улнар! Клянусь Эльмером, я докажу, что учитель не лучше ученика!

— На твоем месте я бы не упоминал имени бога, — проговорил Улнар. — Не клянись, если не знаешь.

— Оставь разговоры для трусов. За мужчин говорит сталь, — Идгерн выхватил два изогнутых клинка.

Улнар шевельнул опущенным к земле острием меча:

— Я готов.

— Прекратить! — между бойцами встрял невесть откуда взявшийся Хаггар. — А ну, опустить мечи! Кто затеял драку?

— Драки не было, — сказал Карон.

— Мы поспорили, кто лучше фехтует, Хаггар! — сказал Идгерн. — Как нам еще это выяснить?

— Срубите пару палок, и молотите друг друга, если охота! — отрезал десятник. — А мечи — в ножны. И сдать мне! Живо!

Идгерн посмотрел на Улнара. Воин кивнул. Вскоре, вооруженные очищенными от сучков ветками с ближайшего дерева, воины встали друг против друга.

— Не начинайте! — вскочил Эрбин. — Я делаю ставку! Пять асиров на Улнара! Кто–нибудь поставит на Идгерна?

— Я поставлю, — сказал Маррод. — Десять.

— Кто еще? Давайте–давайте, не каждый день такое зрелище и возможность заработать без всякого труда! Хаггар, ты как?

— Отстань.

— А вы? А ты, Далмира? Мастер Шенн, не желаешь поучаствовать?

— Нет. Это дурная затея.

— Ничуть не бывало! Затея не может быть плоха, если на ней можно заработать. Ну, решился кто?

— Я ставлю на Идгерна, — сказал Кронир.

— Отлично. Деньги сюда. Все, можете начинать! Давай, Улнар, я ставлю на тебя, не подведи!

— Какие правила?

— Никаких! — отрезал Идгерн. — Бьемся, пока один из нас не сможет подняться. Или не сдастся.

Бойцы отступили на шаг. Приготовились. Улнар поймал взгляд девушки. Далмира кивнула.

Эмон быстро шагнул вперед и атаковал. Ложный замах и удар в колено. Улнар блокировал. Этот прием он знал еще по школе. Треск палок разнесся над лужайкой. Улнар узнал стиль Идгерна — несомненно, тот учился в одной из элитных школ меча. Блок, уворот, отскок, выпад. Идгерн закрылся, еле успев отразить тычок в грудь.

— Кто научил тебя этим приемам? — удивленно спросил Идгерн.

— Жизнь.

Эмон яростно закрутил импровизированным мечом. Улнар отбил его удары, неожиданно вскинул ногу — и сбитый с ног Идгерн покатился по траве.

Эмон поднялся, ощупывая подбитый глаз. Улнар ждал.

— Меня хорошо учили. Могу и тебя поучить.

Далмира улыбнулась. Как красиво он бьется, подумала она, спокойно, без ярости и легко…

— Я сам научу тебя! — Идгерн ринулся на воина. Улнар поймал его на противоходе, неуловимо зашел за спину и вытянул палкой по ребрам. Идгерн вскрикнул и упал.

— Убит, — констатировал Эрбин. — Был бы у него меч…

— А–а–рх! — рыча от боли, ринерессец поднялся.

— Не сдавайся, Идгерн, — сказал Маррод. — Хорош тот, кто идет до конца.

Что он сказал? Улнар невольно оглянулся. Потеря концентрации стоила удара по рукам. Палка выпала. Хаггар крякнул.

— Эй, Улнар! — крикнул эшнарец. — Я поставил пять асиров и, клянусь черным глазом Даора, не намерен проигрывать!

Идгерн приближался.

— Я проучу тебя, нигрид, — поигрывая палкой–мечом, эмон теснил воина к краю лужайки. Палка со свистом взрезала воздух. — Проучу, как следует проучить чернь, которая…

Улнар бросился на меч, увернулся, подсел и швырнул эмона наземь. Подождал, пока тот поднимется, вновь опередил на замахе и ударил в грудь. Идгерн упал, хватая ртом воздух.

— Довольно, — сказал Хаггар. — Все ясно. Идгерн, не возражаешь?

Эмон мотал головой и икал.

— Значит, конец боя.

Эрбин радостно собирал деньги.

— Прекрасно, — сказал Маррод Улнару. — А со мной сразиться не хочешь?

Их взгляды встретились, но, прежде чем воин ответил, Далмира схватила эльда за рукав:

— Я хочу!

— Правда? — слегка удивился эльд. — Хорошо, почему бы нет?

— Никакого боя не будет! — вскочил Шенн. — Далмира, да что с тобой? И ты, воин! Тебе не стыдно биться с девушкой?

Он гневно поглядел на Маррода.

— Мы уже бились обычным оружием, — улыбаясь, произнес эльд. — Как видишь, с ней ничего не случилось. Хочешь — бери свое копье, я же возьму эту палку.

— Я сказал: нет! — Шенн подошел к Марроду. — Если желаешь, бейся со мной!

— Еще что! — рявкнул Хаггар. — Достаточно драк на сегодня! Одного избитого хватит, как бы тащить на себе не пришлось! Соскучился по фехтованию, Маррод? Ты в Кхиноре, ты получишь свое!

Маррод рассмеялся и отошел. Хаггар проводил его недобрым взглядом. Идгерн постанывал, скрючившись у костра.

— Мастер, посмотри, что там с ним. Мне нужно, чтобы завтра он смог идти.

— Мне тоже, — сказал Шенн. — Снимай рубаху, эмон. Ого, славная отметина, надолго запомнится. Потерпи, сейчас найду заживляющую мазь.

Глава 11. Улнар уходит.

Улнар шел на запад. Если верить словам Шенна, Гунорбохор начинался там, где заканчивалась великая трещина, разлом, оставленный оружием богов…

Ночью он присматривал за дозорными и, когда Шенн вдруг покинул пост, воин понял: лучшего момента не найти! Улнар давно приготовил и подогнал одежду так, что ничего не бренчало и не скрипело. Воин бесшумно поднялся и выскользнул из лагеря. Пройдя выше по течению берегом, Улнар вошел в воду и переплыл реку. Течение было сильным, а неподалеку слышался глухой рокот водопада, но выбора у него нет. Надопересечь реку — тогда его не будут искать. Помня о тварях, едва не загрызших Далмиру и Эврана, он осторожно и с оглядкой выбрался из воды и, не выжимая одежды, поспешил на запад.

Теперь его быстро не догонят. Да и вряд ли станут искать. Река — серьезное препятствие. Они росто пойдут дальше. Улнар вздохнул: где–то там спят его товарищи и не спит Далмира…

Он вернется! Он не хочет, чтобы Далмира или Хаггар считали его трусом или предателем, и он вернется как можно скорее. Только добудет зелье. Или найдет противоядие. Со знаком Ош–Рагн морроны пропустят его. Главное — ничего не бояться. Чем он рискует? Несколькими днями мучений без зелья и жуткой смертью?

Он не страшился неизвестности и смерти. Улнар боялся одного: что Далмира может быть в опасности — а его не будет рядом, чтобы ее спасти…

Большую часть ночи воин шел на запад, но под утро усталость взяла свое. Улнар нашел укрытие в заросшей высокой травой лощине и лег спать. Проснулся, когда солнце уже взошло в зенит, отпил из фляги и продолжил путь.

Даже в таких зарослях следовало быть осторожным. Он на чужой земле. Имея талисман Ош–Рагн, морронов можно не опасаться, но кто знает, ведь они могут сначала выстрелить… Лучше, если он обнаружит их первым.

Проклятое зелье давало о себе знать каждый день, каждую ночь. Улнар пытался перебороть его власть, но тщетно: боль и мучения были нестерпимы. Нет, без противоядия не обойтись! Но все же усилием воли он мог отдалять время принятия дозы черного порошка. Ош–Рагн говорила о сутках, Улнар же мог обойтись без зелья Гунорбохора вдвое дольше. Ценой тошноты и боли — но все–таки мог! И гордился собой.

Он двигался так быстро, как мог. Оружие было наготове. Густые заросли заканчивались. Чем дальше он отходил от реки, тем больше менялась местность. Улнар видел странные растения и деревья, невиданных прежде птиц и зверей.

Запах дыма и крови заставил насторожиться. Улнар выбрался на опушку и притаился за деревом. То, что он увидел, заставило сердце забиться чаще.

Тут когда–то был лагерь. Или стоянка. Теперь на вытоптанной земле лежали тела людей и животных, повозки были разбиты, шатры повалены и сожжены. Воин потянул носом воздух: трупы лежали на солнцепеке, но запаха не было. Видно, бой произошел недавно.

Убедившись, что вокруг тихо, Улнар вышел из укрытия. Вблизи картина произошедшего выглядела ужасно. Улнар видел много смертей, но здесь содрогнулся. Тут был не бой, а бойня. На истерзанной, усеянной обломками повозок и залитой кровью земле лежали тела морронов. Сплошь чернолицые. Воин слышал о междуусобицах, когда один клан кочевников враждовал с другим, но здесь было что–то другое…

Морроны часто съедают сердца побежденных. По их вере, это передает им силу врага. Здесь победители не взрезали грудины у мертвого врага. Просто перебили целое племя с женщинами и детьми.

Улнар невольно остановился. Перед ним лежал мертвец с начисто откушенной рукой. Рана явно нанесена зверем — никак не мечом. И это не падальщики — те глодают мясо, но не перемалывают кости одним укусом… Превозмогая тошноту, Улнар склонился над убитым ребенком. Из бока мальчика был вырван огромный кусок мяса. Судя по следу, оставленной чей–то жуткой челюстью, хищник был очень крупным. И на земле видны следы огромных когтистых лап. А вот здесь удар меча либо секиры, проломленный череп, рассеченный живот… Что же здесь творилось? Что произошло и кто это сделал?

Надо убираться отсюда. Хорошо, что он ничего не ел с утра — от увиденного к горлу подкатил противный склизкий ком. Улнар повернулся и зашагал на запад, замечая, что местность становится все более открытой, а это опасно. Что ж, все его путешествие опасно, он идет туда, где не был никто из арнов. Впереди может быть смерть, но и позади тоже. Надо действовать — или сойдешь с ума от безысходности.

Улнар услышал шум и мигом прыгнул к ближайшему дереву, распластавшись на поблеклой сухой траве. Кто–то ехал.

Он услышал речь. Странную речь. Язык морронов был ему известен, вольный воин часто слышал его и даже знал некоторые слова — но это было чужое наречие, он вслушивался и не понимал ни слова.

Улнар высунул голову из укрытия и увидел проезжавших мимо четырех всадников. Люди не так привлекли его внимание, воин лишь успел заметить, что это не морроны — кожа наездников была не черной. И не белой, как у арнов. Взгляд Улнара привлекли животные.

Твари, на которых сидели люди, двигались быстро — такие легко нагонят бегущего человека. Их морды были жуткими, с выпиравшими из–под толстых черных губ клыками. Передние лапы, заканчивавшиеся когтистой пятерней, казались короче задних, мускулистых и мощных. Без всяких сомнений, твари были хищниками. Улнар понял, кто наносил те страшные раны, и изумлялся, как можно таких приручить? Он не поверил бы никому, не видя это своими глазами.

Лишь когда разъезд проехал, Улнар ощутил запоздалый страх: заметь его всадники — и не спастись. Но кто они и что делают на земле морронов? Или… это уже не земля чернолицых? Но Гунорбохор на западе — так сказал фагир, а он имеет карту древних, эльды же не могли ошибаться…

Улнар предполагал, что по пути к Гунорбохору увидит многие чудеса, но этот народ поразил воина больше, чем что–либо еще. Он представил, что будет, если эти наездники нападут на Арнир. Жуткие звери посеят такой страх, что спастись можно будет лишь за стенами городов. Пока он видел лишь четырех всадников, а если их — тысячи?

Услыша какой–то звук, Улнар метнулся в сторону, но поздно. Неподалеку один из наездников тащил вереницу пленников. Завидя воина, он гикнул и направил зверя на него. Привязанные к зверю морроны побежали со все ног, но все же тормозили всадника, и Улнар успел добежать до ближайшей рощи.

Нет, воин не собирался бежать и получить копьем в спину, но среди деревьев он мог маневрировать, всаднику там будет сложнее.

Наездник отвязал пленников, и они упали наземь. Бежать не пытались — либо были измучены, либо знали, что это бессмысленно.

Раскрыв слюнявую пасть, зверь бросился на воина. Улнар отскочил за дерево и попытался достать всадника со спины, но не успел — удар лишь оцарапал спину животного. Драться лицом к лицу было равносильно смерти — зверь раз в пять превосходил Улнара по весу и просто сметет воина, да и любого, кто встанет на пути. Поэтому Улнар лавировал, стараясь достать всадника мечом — но длины клинка явно не хватало. Копье бы!

Зато у верхового копье было. С наконечником длиной с небольшой меч, оно позволяло как колоть, так и рубить, и Улнар едва уходил от опасных ударов сверху.

Увернувшись от летящего в лицо копья, Улнар ударил зверя в шею. Попал удачно: кровь брызнула фонтаном. Животное заревело, мотая уродливой жуткой башкой. Воин отскочил и замер, выжидая. Всадник яростно бил зверя по бокам, но тот зашатался и рухнул. Седок оказался ловок и вовремя спрыгнул. Выставив копье с длинным, чуть изогнутым лезвием, он быстро оглядел Улнара и, что–то прорычав, бросился в атаку.

Воин отбил удар, увернулся от замаха, кружась, быстро сократил дистанцию и рубанул наискось, от плеча. Сталь рассекла плечо и грудь противника, брызнула кровь. Но вражеский воин нашел силы еще на один удар. Улнар парировал и ударил в висок. Кончено.

Спасенные молча смотрели на Улнара. Встречая морронов в Кхиноре, воин убивал их. Убивал, потому что за это платили. Потому, что в своих набегах чернолицые точно так же, без пощады, убивали арнов. Сейчас он не видел перед собой врагов. Трое до смерти перепуганных людей таращились на него, съежившись в ожидании смерти. Для них он был чужаком, как и зарубленный Улнаром воин.

Двое пленников были женщинами, обнаженными по–пояс, в коротких кожаных юбках с разрезами. Третий — старик с голым черепом и седой бородой. И тоже в юбке. Улнар не обманывался, он знал: в большинстве морронских кланов женщины играют главенствующую роль, бывают охотниками и воинами не хуже мужчин. Взгляды женщин лишь подтвердили его мысль. Шрамы на лицах, татуировки на груди, развитые мышцы рук и ног — нет, эти женщины опасны. Обе. Поэтому он не торопился развязывать их.

Они что–то сказали. Заговорили, бросая на него полные ненависти взгляды. Быть может, призывали убить их, а может, и угрожали… «Они нужны мне, — подумал воин, — они могут отвести меня в стойбище, а там я могу поговорить с их вождем…»

— Где ваш дом? — спросил он, делая голос доброжелательным. Воин немного знал морронский и старался, чтобы его поняли. — Я не хочу вас убивать, я отведу вас домой. Куда идти?

Одна из женщин, постарше, зашипела, забилась в путах, клацая зубами. Другая, моложе, молчала, не сводя с воина больших светло–серых глаз. Улнар с удивлением подумал, что сейчас морронские женщины не кажутся столь уродливыми. Впрочем, если посмотреть на рожу Хаггара в бою, эти кому угодно покажутся красавицами. Воину вспомнилась Ош–Рагн: что и говорить, лицо повелительницы удивительным образом притягивало взгляд, и было по–своему привлекательным. Черным, узким, так не похожим на лицо Далмиры — и все же он запомнил его на всю жизнь.

Улнар снял с шеи флакон и поднес к лицам пленников:

— Ош–Рагн!

Женщины переглянулись. Похоже, они поняли, что убивать их не станут, а имя властительницы было им известно.

— Гунорбохор, — сказал Улнар и указал на запад. — Я иду туда. Ош–Рагн велела мне. Ош–Рагн!

Морроны залопотали на своем. Старик тоже что–то сказал, но быстро умолк под яростными взглядами женщин. Ясно, кто здесь главный…

— Я освобожу тебя! — сказал Улнар младшей. — Но не вздумай бежать. Поняла?

Он взвесил в руке боевой нож и резким броском вогнал в дерево. Судя по взглядам, бросок оценили. Улнар подошел, вытащил из ствола нож и разрезал на молодой путы.

— Веди. Гунорбохор! — сказал он. Молодая смотрела на старшую. Оскалившись, та что–то произнесла. Улнар понял: она приказывала убить его.

— Ош–Рагн! — резко повторил он. — Вы должны отвести меня к вождю! Веди!

Он повторил это слово по–морронски. Кажется, дошло. Младшая кивнула и жестами показала: дай нож.

Улнар протянул оружие. Девушка взяла его, сверкнула глазами, провела пальцами по лезвию, восхищенно цокнула сквозь зубы. «Да уж, не ваше черное железо, — подумал воин, — эшнарская сталь!»

Он невольно напрягся, когда девушка одним движением рассекла путы на старшей. Та встала, растирая запястья. Улнар указал на старика: развяжите и его. Женщина что–то сказала и усмехнулась. Улнар понял: старик им не нужен. Старшая отобрала нож. Воин смотрел за каждым ее движением. Она подошла зарубленному им человеку, присела и ловко вскрыла грудину. Рванув ребра в сторону, женщина вырезала сердце и впилась в него зубами. Воин опустил голову: в ее лице и взгляде не было ничего человеческого. Да, быть может, они голодны, быть может, этот всадник бил и мучил их, и все же… Старшая передала недоеденный кусок плоти младшей, и та принялась есть. Кровь текла по губам, капала на грудь, оставляя длинные красные полосы… Жалкий ошметок бросили деду.

— Хватит жрать! — с отвращением сказал Улнар. — Верни нож и веди. Нож!

Он протянул руку, вторую положил на рукоять меча. Они поняли.

— Иди, — сказала старшая и, поколебавшись, вернула нож.

Больше всего воин боялся, что его поведут туда, где он уже был: к вырезанному до последнего человека стойбищу. Но проводники повели другой дорогой, и к вечеру они вошли в лагерь, столь большой, что Улнар не видел его края. Здесь стоял сильный клан. Здесь он получит помощь. Или умрет.

Достав флакончик, Улнар вдохнул порцию зелья. Быть может, последнюю. Вокруг собиралась толпа. Приведшие его женщины что–то кричали, размахивая руками — и воина не трогали. Пока.

Его вели мимо высоких, покрытых кожами, шатров, многочисленных повозок с высокими, раскрашенными бортами и костров, вокруг которых сидели морроны. Повсюду стояли кроги, пощипывая редкую травку, и бегала черная длинноволосая детвора. Завидя белокожего воина, детишки мигом окружили его, глазея, толкаясь и возбужденно перекрикивая друг друга. Женщины отогнали их одним резким словом. Дети отбежали, но не ушли, большой группой следуя за ними и привлекая все большее внимание.

Зелье действовало. Улнар чувствовал, как руки наполняются силой, а тело — энергией, как хочется действовать, прыгать, рубить… Страх отступил, он с вызовом смотрел на морронов и скалил зубы.

Громкий окрик — и все остановились. Улнар глянул: у покрытого пятнистыми шкурами, украшенного человеческими костями и черепами шатра стояла женщина. Коренастая, сильная, властная. Шея черная от татуировок, на груди — ожерелье из кусочков полированной кости. Толпа замерла, глядя на нее.

Она что–то спросила, и спутницы Улнара заговорили, отчаянно жестикулируя. Вождь резко прервала рассказ и шагнула к воину. Глаза их встретились.

— Ош–Рагн! — сказал Улнар. — Меня послала Ош–Рагн!

Он вытянул руку с каменным флаконом. Морронка взяла талисман, оглядела, кивнула, широким жестом приглашая в шатер. Но две увешанных мечами «красавицы» остановили воина, жестами веля отдать оружие. Улнар подчинился.

— Не потеряйте! — весело сказал он, бросая им на руки меч и нож. Улнар повернулся и вошел в шатер.

Внутри было темно, немного света давал небольшой, обложенный камнями, очаг. Воин не сразу увидел, что ему указывают на пол, на одну из мохнатых шкур. Он сел, по–морронски подогнув ноги под себя.

Талисман ему не вернули. Это могло означать всякое, прежде всего то, что жить осталось дня два. Если не сожрут раньше.

У носа явилась рука с чашей. А могла быть с ножом. Моррон подкрался так тихо, что легко мог перерезать горло. Воин взял чашу, принюхался, взболтнул. На кровь не похоже.

Вождь жестом приказала отпить. Улнар хлебнул. Напиток походил на перезрелое вино, и после нескольких глотков по лицу прокатился жар. Неплохо. Воин облизнул губы и перевернул чашу, демонстрируя, что осушил до дна. Вождь одобрительно оскалилась. Она смотрела на Улнара и, казалось, чего–то ждала.

Полог шатра откинулся. Чья–то тень упала на воина, но он не шелохнулся. Человек подошел сзади. Улнар ощутил взгляд, направленный в затылок. Ледяной ненавидящий взгляд.

Вождь что–то сказала. Вошедший обошел Улнара и встал возле женщины. Это был старик, сморщенный, худой и без руки, отсеченной у локтя.

— Ты… говорить с Харабун–оши, — сказал он на ломаном языке арнов.

Переводчик, понял Улнар. Без руки. Скорее всего, потерял в приграничье, в бою. Там и языку научился.

— Ты — гонец Ош–Рагн?

Главный вопрос. Улнар выпятил грудь, придавая лицу выражение силы и значимости:

— Я слуга властительницы Ош–Рагн, я ее посланник в Гунорбохор.

Старик перевел. Морронка кивнула, пристально разглядывая воина.

— В Гунорбохор? Мы ждем гонца от Ош–Рагн, но разве это не ты?

— Я иду в Гунорбохор, — твердо повторил он.

Она что–то сказала.

— В Гунорбохор нет пути, — перевел старик. — Разве ты не знаешь?

— Как: нет?

Внутри разливался холод. Непросто убить чернолицую, да еще и голыми руками, но иного выхода…

— Великая всем запретила ходить туда. Там живет только ее клан — харкены. Они убьют любого, тем более светлокожего.

Проверка?

— Она послала меня, и я пойду туда. Я служу ей, как многие из моего народа.

Взгляд старика полыхнул такой ненавистью, что воин подумал: не переведет ли он так, что вождь прикажет казнить белокожего?

— Мне сказали: ты защитил двух женщин моего клана и убил гротха. Это правда?

— Правда.

— Ты великий боец, если смог убить и его и зверя в одиночку.

Кто такие гротхи — вертелся вопрос, но воин не смел спрашивать. Он уже понял, что так морроны называли чужеземцев–наездников, вот узнать бы, что это за народ… Но любое неосторожное слово или вопрос выдадут его.

Молчала и женщина–вождь. Наконец, Харабун–оши заговорила, сопровождая речь гримасами и взмахами рук. Старик переводил, жестикулируя и гримасничая не меньше:

— Пути в Гунорбохор нет. Там были гротхи. Они не оставили никого в живых. Они идут на восток. Возвращайся. Они убьют тебя.

На него смотрели. И ждали.

— Нет. Я должен идти туда. Такова воля Ош–Рагн, — медленно выговорил он.

Женщина оскалила зубы. Засмеялась, потом что–то сказала.

— Ты хороший воин, — выплевывая слова в лицо Улнара, перевел старик. — Постарайся убить больше гротхов, прежде чем они убьют тебя.

Улнар кивнул. Пора убираться отсюда. Он встал:

— Верни мне зелье Ош–Рагн.

Чернолицая подошла. Коснулась его груди:

— Говорят, зелье делает вас неистовыми не только в бою, но и в любви! — ее рука скользнула по животу, спускаясь все ниже. — Хочу узнать это.

Улнар не дрогнул. В устах старика ее слова были еще отвратительней.

— Я принадлежу Ош–Рагн. Ты трогаешь ее собственность.

Харабун–оши отдернула руку, ее лицо застыло.

— Иди, — он понял это без перевода.

Он вышел из шатра. Было совершенно темно. Лагерь морронов освещали костры и, несмотря на ночь, повсюду было движение. Похоже, они тоже уходят, подумал воин, глядя, как мужчины заталкивают в повозки нехитрый скарб.

Ему вернули оружие и флакон. Что ж, еще поживем. Он направился прочь из лагеря. Несколько морронов сопровождали его, видимо, по приказу Харабун–оши, но едва Улнар вышел за границы шатров, охрана исчезла. Воин сориентировался по звездам и направился на запад.

Отойдя от лагеря на меру, он почувствовал, что идет не один. Возможно, за ним послали соглядатая. Пускай.

Улнар остановился и присел на камень, вслушиваясь в ночь. Позади зашуршала трава, воин услышал чей–то сдавленный выдох и упал, заваливаясь набок. Пронесясь над камнем, дротик вонзился в песок, трепеща от злобы…

Улнар встал. Фигура однорукого возникла из тьмы, занесенное копье целило в грудь воина.

— Ты…

Резкий взмах клинка парировал удар. Однорукий не мог ловко орудовать копьем, и Улнар выбил древко из рук старика.

— Кто тебя послал?

Переводчик заорал и бросился на него, пытаясь достать до горла оставшейся рукой. Улнар легко сшиб калеку наземь. Жуткая ненависть выплескивалась в потоке смешанных морронских и арнских слов. Тут перевод не требовался.

Старик мстил — это ясно. За свою руку, за друзей, быть может. Мстил, несмотря на то, что Харабун–оши отпустила арна. Отвести его в лагерь — и переводчика ждет скорая смерть.

Двумя ударами меча Улнар перерубил копье и дротик и пошел прочь, слыша, как проклинает его и плачет старый калека.

Глава 12. Руины Анвинора.

Темнело быстро. Лес погружался в обманчивую ночную неподвижность и тишину, изредка прерываемую то криком птиц, то шелестом травы под лапами ночных тварей. Воины улеглись спать, и каждый держал оружие под рукой. Не спали лишь двое: Далмира и Шенн.

Шенн напросился в дозор — хотел быть наравне со всеми. Хаггар так не считал, ссылаясь на приказ одана всеми силами беречь фагира. Но здесь десятник сдался, успокоенный, что разведка не нашла и следа чернолицых.

Фагир отправился на север, Далмира охраняла лагерь с юга. Хаггар объяснил и показал, где находиться и что делать в случае опасности.

— Никаких схваток! — предупредил он. — Даже если на вас нападет моррон ростом с локоть или бешеный грызун! Отступать в лагерь и поднять меня! Все ясно? И не спать!

Шенн бродил по роще, слушая собственные шаги, но слышал лишь биение сердца. Не разучился, довольно отметил он, жив еще охотник Шенн! Память вернулась на много лун назад, в лес, в котором он родился, и который покинул, спасаясь от соплеменников. Тогда он бежал, спасая свою жизнь и жизнь Далмиры, теперь ему казалось: сами боги вели его. Вели к его предназначению…

Краем глаза почувствовав движение, Шенн повернулся. Один из воинов встал и, оглядевшись, направился из лагеря. Куда это он — справить нужду можно за ближайшими кустами? Но воин уходил все дальше…

Шенн огляделся: вокруг было тихо, и быстро побежал следом. Густая трава глушила шаги, да и сам Шенн не забыл, что когда–то был охотником. Он быстро догонял воина, оставаясь невидим и неслышен. Куда же тот идет?

— Далмира!

Девушка обернулась. За спиной стоял Эвран. Гурданец подошел совершенно неслышно, а она и не смотрела в сторону лагеря.

— Нам надо поговорить, — сказал он. Свет луны падал на воина, блестя на плохо закрашенных пластинах брони. Оружия при нем не было.

Далмира поднялась, не выпуская из рук копья. Раскроив тишину, над головами закричала ночная птица.

— Чего ты хочешь?

— То, чего хочу, я вряд ли получу, — усмехнулся наемник.

— Ты груб, Эвран.

— Я знаю. Я не умею говорить с женщинами. Сразу тащу их в постель.

— Со мной так не выйдет.

— Знаю, — неожиданно мягко ответил гурданец. — Просто ты здесь единственная женщина. И очень красивая. И не такая, каких я знал прежде. Быть может, ты последняя женщина, которую я вижу… Если держишь обиду, прости меня.

— За что мне прощать тебя, Эвран?

— Сама знаешь, — отводя глаза, пробурчал гурданец.

— Я ничего не помню, — улыбнулась Далмира. — Но как ты спас меня от тех тварей — не забуду.

— Я видел твою… Хм… спину. На ней шрамы, а на плече клеймо. Откуда это, Далмира?

— Об этом я не хочу говорить, — отрезала она.

— Ясно. Я не любопытен. Только вот что. Хочешь совет?

— Говори.

— Ты гордая. Это плохо. Женщина не должна быть гордой и не должна воевать.

— Я слышала это много раз.

— Это не твой путь. Тебе не надо быть здесь.

— Боги решили так, Эвран.

— Что ж, если решили боги, то кто я, чтобы им перечить? — было неясно, шутит он или нет. Далмира не видела лица воина — оно было в тени. — Знай одно: я всегда прикрою тебя, Далмира.

— Спасибо. Я тоже прикрою тебя.

— Не надо! — резко отозвался Эвран. — Не надо. Запомни это, женщина.

Он скрылся в темноте. Далмира сорвала травинку и закусила зубами. Горечь наполнила рот. Быть может, Эвран прав? Разве она рождена, чтобы размахивать мечом? Разве она не видела другую жизнь: веселых, счастливых женщин в городах, женщин, у которых есть муж и дети, женщин, что носят красивые платья и ленты в волосах, не дышат дорожной пылью, не видят кровь и смерть? Но мир не давал ей стать другой. Лишь раз, когда сам одан возжелал ее… Ей всегда приходилось драться, защищаться, убегать. Значит, сами Боги избрали для нее этот путь — а может ли противиться богам человек?

Эвран ушел. Шенн слышал весь их разговор, каждое слово. Хорошо, что они примирились, в отряде должно быть единство. Но… Плохо то, что с Далмирой — близким ему человеком, другом, которому он будет помогать и защищать всегда, до самой смерти! — единства–то и нет. Она хочет от него большего, чем дружба. Ее слова, ее взгляды… Но Шенн не хотел этого слышать и знать. Не теперь. И вряд ли потом.

— Где Улнар?

Воины недоуменно переглядывались.

— Кто видел Улнара?

— Да подожди ты, Хаггар. Может, до ветра пошел… Придет сейчас.

Воин не появлялся.

— Он спал рядом с тобой, Семир.

Лучник развел руками:

— Я ничего не слышал.

— Дозорные! — процедил Хаггар и умолк. Что тут скажешь? Как они проморгали?

— Сбежал, — предположил Идгерн.

— Куда ему бежать? — Хаггар огляделся. — Зачем?

— Мне это не нравится, — сказал Кронир. — Попахивает предательством.

— Заткнись! Улнара я знаю, как себя! — десятник взвесил в руке секиру. — Быть может, кто–то схватил его? Вот что. Разделимся и будем искать. Семир, ты можешь найти след?

— Не быстро. Попробую.

— Где искать? В этих зарослях? — скептично спросил Эвран.

— Везде. Он не мог так просто исчезнуть. Не мог.

— Если ушел — значит, была причина, — сказал Маррод. — А если так, нет смысла его искать и тратить понапрасну силы.

— Ты будешь делать, что я тебе скажу! — зарычал Хаггар, но Маррод и ухом не повел.

— Хаггар, нам надо идти, — Шенн обвел глазами воинов. — Мы должны двигаться вперед. Маррод прав. Если Улнар ушел, значит, это его выбор. Наша цель остается прежней.

Хаггар долго не мог успокоиться. Изрыгая ругательства, десятник бродил по лагерю, а воины молча собирались в путь.

— Я нашел его след, — подойдя к десятнику, сказал Семир.

— Куда он пошел? Назад? Я не поверю, что Улнар струсил!

— Он ушел на запад. Следы обрываются у воды.

— На запад? — Хаггар выглядел растерянным. — Но зачем? Там земли морронов. Он погибнет там!

Лучник молча пожал плечами:

— Не знаю и не понимаю. Улнар был хорошим человеком, мне жаль его терять.

— Не хорони раньше времени, парень. Улнар сильный воин, он не из таких переделок выходил! — но голос Хаггара звучал неубедительно. Старый вояка растерялся и не знал, что думать.

— Командуй, десятник, надо идти, — сказал Шенн. Хаггар сжал зубы:

— Всем собираться! Живее!

Они двинулись дальше. Шли, как и тогда, на равнине: с выдвинутыми впереди и на флангах дозорными.

Далмира шла в голове отряда, рядом с Шенном. Молодой фагир

хмурился, часто доставал карту, показывая направление десятнику.

— Куда мог уйти Улнар? — спросила она. Шенн качнул головой:

— Не знаю, Далмира. Не знаю. Почему ты спрашиваешь о нем?

— Это все хотели бы знать.

— Но спросила ты одна…

— Он нравился мне.

Взгляд Шенна скользнул по девушке:

— Нравился? Что ж, мне тоже он нравился. Я видел: он часто молится и не поминает богов по пустякам — это очень хорошо.

— Он верит.

— Я же сказал: это хорошо. А ты, Далмира?

Девушка отвела глаза:

— Я знаю ваших богов. Знаю — но не люблю. Я родилась там, где почитают души предков, они мне ближе и понятней. Среди них мой отец и мать.

— Необязательно любить богов, — наставительно сказал Шенн. — Надо просто верить в них.

— Какая же вера без любви? — спросила она. Шенн пожал плечами:

— Для меня вера — это знание. Я знаю, что древние тысячи лет поклонялись этим богам — и кто я такой, чтобы усомниться?

Раздался свист. Хаггар поднял руку, останавливая отряд. Размахивая руками, к ним бежал идущий впереди Идгерн:

— Я вижу Анвинор!

Открывшееся им поражало разум. На многие меры вокруг тянулась странная и жутковатая пустошь. Обломки зданий лежали вперемешку с высохшими и сгнившими деревьями, под ногами хрустели осколки керамики и выбеленные временем кости. Вдалеке, над останками Анвинора, виднелась полуразрушенная башня из белого, сияющего на солнце камня.

— Мы пришли, — сказал Хаггар. — Клянусь мечом Игнира, мы пришли!

Шенн заметно волновался.

— Теперь придется повозиться, — сказал он. — Нам нужно найти адэрн.

— Какой еще адэрн? — спросил Кронир.

— Белый камень с рунами. В виде круга и плоский. Он врыт в землю, так что смотрите в оба.

— Мастер, ты хочешь, чтобы мы перерыли все эти руины? — спросил Эрбин. — Да нам жизни не хватит!

— У меня есть метка, — сказал Шенн. — В полдень тень от башни укажет, где искать.

— Полдень давно миновал, — проговорил Семир. — И что нам делать?

— Пока идем к башне.

— А я бы из леса не выходил, — заметил Маррод. — Здесь опасно.

— Откуда тебе знать? — усмехнулся Эрбин. — Пошли к башне! Я надеюсь, там можно кое–что найти…

Эшнарец ковырнул ногой обломок керамической плиты и деловито заглянул под него.

— Вам платят достаточно, чтобы не рыться в руинах, — холодно сказал Шенн.

— Еще не заплатили, мастер, еще не заплатили! — ответил Эрбин, жадно оглядывая заросшие травой обломки построек. — И одно другому не помешает… Ага, нашел! Асир!

Вольный воин поднял с земли драгоценность и вытер о рукав.

— Точно — асир! — подтвердил Кронир. — Только другой. Дай посмотреть.

Он попытался взять камень у эшнарца, но тот мгновенно отдернул руку.

— Чего там смотреть? — сказал Эрбин, пряча камень в карман. — Асир и в Кхиноре — асир!

— А ну, не разбредаться! — приказал Хаггар. — Морроны могут быть поблизости.

— Что им тут делать? — спросил Кронир. Он, как и Эрбин, стал осматривать ближайшие развалины.

— Хватит болтать. Идем к башне! — скомандовал десятник.

Издалека казавшаяся тонкой и ажурной, вблизи башня выглядела иной, и по толщине стен могла поспорить с цитаделью Ринересса. По расположению упавших обломков было ясно, с какой стороны нанесли удар разгневанные боги. Удар, уничтоживший целый город и целый народ. За что? — в который раз спрашивал себя Шенн. Мастер Стирг дал туманный ответ. Юноше его не хватило, и Шенн рассчитывал найти его в руинах Анвинора.

— Вы только посмотрите! — показал Семир. На земле лежали останки разбитых статуй, но даже эти осколки изумляли мастерством неизвестных скульпторов, безукоризненностью форм и обилием деталей. Шенн жадно оглядывал их, всматриваясь в сколотые руны, взахлеб читал, позабыв обо всем.

— Мастер, идти надо, — коснулся фагира Хаггар.

— Да–да, сейчас, — Шенн свернул свиток, в который наскоро заносил самое важное из прочитанного, и с сожалением последовал за десятником. Сколько сокровищ лежит здесь, сколько тайн! И ему, как никогда, захотелось исполнить волю учителя, принести в Арнир оружие богов и изгнать морронов. А тогда уже вернуться и узнать, что еще скрывают руины Анвинора.

Отряд миновал остов акведука, от которого осталось несколько украшенных фресками арок. Подумать только: когда–то по нему текла вода, жители пили ее и поили животных, поливали городские сады…

— В полдень тень от башни падает примерно туда, — показал фагиру Хаггар. — Вон за те развалины.

— Пожалуй, — согласился Шенн. — Там и встанем лагерем.

Место нашли неплохое: с одной стороны стоянку закрывала часть обрушившейся стены, с другой — нагромождение рухнувших колонн. Жечь костер Хаггар запретил — дым будет виден издалека, и воинам пришлось довольствоваться остатками вяленого мяса и сухарями.

— На охоту бы сходить, — сказал Семир. — А, Хаггар?

— Надо бы. Но не сейчас.

Воины осторожно исследовали ближайшие руины, но в них ничего и никого не было, кроме птичьих гнезд, нескольких пугливых грызунов и змей, торопливо уползавших под камни.

Солнце коснулось остова башни и скрылось за ним. Шенн, разбиравший высеченные на рухнувшей стеле надписи, вздохнул и прервал свое занятие. Стало темнеть, да и глаза устали.

— У тебя такой вид, — сказала Далмира, — словно ты узнал что–то… небывалое.

— Да, все что ты видишь вокруг — небывалое!

— Это просто развалины города, — пожала плечами девушка.

— Нет! Не просто! — Шенн взмахнул рукой. — Это был великий город!

— Ринересс тоже велик, — вставил проходивший мимо Кронир.

— Да разве сравнится Ринересс с этим?! — разволновался Шенн. — Будь вы хоть немного знакомы с механикой, скульптурой, зодчеством — тогда бы вы поняли, насколько велик Анвинор! Я бывал в Ринерессе и знаю, о чем говорю! Вы видите лишь руины, а я… По этим обломкам я вижу, что было здесь сотни лет назад, вижу, чего достигли древние — и я восторгаюсь! Эльды по праву владели миром…

Шенн почувствовал чей–то взгляд и обернулся: скрестив руки на груди, его слушал Маррод.

— Думаю, ты прав, мастер, — сказал он.

— Ты тоже так думаешь?

— Да.

На ночь оставили двух дозорных. Спать на голых камнях было холодно. Солнце нагрело их за день, но ночь быстро высасывала оставшееся тепло. Далмира нашла заросший травой клочок земли и постелила на него плащ. Плащ Улнара. Воин дал его ей еще тогда, в пустыне, когда увидел, что она мерзнет… Шенн не увидел, был, как всегда, занят своими планами. А Улнар… Почему он ушел? Куда?

Глядя на небо, она вспомнила поверье своего народа, что звезды — это души людей, самых лучших, самых ярких. Когда–то она искала там, наверху, душу отца и молилась ей. Но теперь не верила в это. Не потому, что Шенн рассказал ей о новых, истинных и великих богах. Просто раньше весь мир для нее, дочки островного рыбака, был мал. Остров, огромное море и небо. Теперь она видела величие мира. Видела огромные города, великие пространства и множество людей. Злых и жестоких, прекрасных и добрых. Многие из них умерли. Но звезд на небе не прибавилось.

Глава 13. Наездники.

Утром принялись за дело. Шенн еще раз объяснил всем, что такое адэрн, как он выглядит — и воины разбрелись по заваленным обломками улицам.

— Только не торопитесь, — сказал Шенн. — Просмотрите — придется искать заново.

Фагир тоже приступил к поискам. Не участвовал лишь Семир — стрелка десятник отрядил в дозор, справедливо рассудив, что в случае опасности его лук поможет быстрее.

Поиски затягивались. Воины разбрелись по участку, высматривая под слоем камней и обломков идеально круглые адэрны.

— Помогите!

Маррод вскочил на камень, повернувшись на звук: к лагерю, быстро шевеля коротенькими ножками, бежал эшнарец. За ним мчался неведомый зверь грязно–зеленого цвета, огромный и страшный, а на нем… сидел человек!

— Морроны! — воскликнул сидевший на упавшей колонне Маррод. Стрелок вскочил.

Семир выхватил стрелу, прицелился, замер. Наездник, занесший копье для удара, с воплем слетел с седла, но диковинный зверь продолжал гнаться за Эрбином.

— Бей зверя! — процедил Маррод. Вытащив меч, эльд побежал навстречу Эрбину.

Достав вторую стрелу, лучник следил за зверем, быстро настигавшим эшнарца. Семир вскинул оружие, тетива коснулась подбородка и загудела. Он целил в глаз, но стрела лишь скользнула по крепкому черепу монстра. Промах!

— Стреляйте, стреляйте в него! — крикнул Эрбин.

Шагов пятьдесят. Споткнувшись о камень, эшнарец упал, и монстр навис над ним, вытянув голову с жуткой зубастой пастью… Стрела вошла в грудь зверя по оперение, он дернулся, когтистые ноги заскребли по земле. Вторая стрела вонзилась рядом с первой. Чудовище зарычало и повалилось навзничь.

Вытаскивая оружие, воины высыпали навстречу и замерли при виде монстра. Даже умирающий, в агонии скребущий когтями землю — он был страшен.

— Ты что там делал, Эрбин? — грозно вопросил Хаггар.

— Я… Облегчиться ходил… — махнул рукой эшнарец и хлопнул по плечу лучника. — Спасибо, Семир! Да благословят тебя все боги Эшнара! Ты вовремя выстрелил — и так метко! Клянусь бородой нашего одана, ты стрелок, равных которому…

— Заткнись! — велел Хаггар. — Как он выследил тебя? Я же говорил: быть осторожнее!

— Прости, Хаггар, сам не знаю, откуда он взялся! Выскочил из–за угла! Я еле штаны натянул! — взгляд воина, впрочем, как и всех остальных, был прикован к жуткому чудищу, истекавшему кровью у их ног. Оно едва дышало, и желто–зеленый зверя глаз медленно закрывался.

— Посмотри–ка, мастер! — Кронир подцепил кончиком меча перекинутые под брюхом животного ремни и седло на полосатой спине. — Ведь они ездят на нем! На этом чудище! Как такое возможно? Это же хищник — смотри, какие зубы!

— У морронов никогда не было таких зверей, — сказал Хаггар. — А были бы — Братство первым бы узнало об этом.

— Найдем наездника и посмотрим, кто он такой, — сказал Шенн.

— Мастер, тебе лучше остаться! — не допускающим возражения тоном сказал десятник. — Вдруг появятся и другие… Семир, смотри в оба — прикроешь нас, если что.

Лучник кивнул, по рухнувшей колонне взбираясь на уступ стены. Хорошая позиция.

— Маррод, Идгерн, со мной. Посмотрим, что там за наездник…

Труп всадника лежал шагах в пятидесяти от убитого зверя. Воины приблизились к телу.

— Хорош наш стрелок, — пробормотал Идгерн, глядя на торчащий из груди убитого черенок стрелы. — Точно в сердце.

— Да это не моррон! — взволнованно воскликнул Хаггар, глядя на светлокожего мертвеца. У него были длинные русые волосы, а обнаженную грудь покрывали татуировки. — Кто же это?

— Я не знаю, — ошеломленно ответил Маррод, хотя спрашивали не его. Эльд был в шоке не меньше остальных: об этом народе он ничего не слышал, но люди, сумевшие приручить таких чудовищ, намного опаснее морронов! Что они делают здесь, в руинах Анвинора, откуда они взялись?

Осмотрев доспехи и оружие всадника, Хаггар сплюнул:

— У нас лучше!

— Но у нас нет таких зверей! — сказал Идгерн. Эмон настороженно оглядывался. Теперь окружавшие их руины казались опасными, а тишина — обманчивой и угрожающей…

— Не хотелось бы с ними встречаться, — сказал он.

— Придется, — сказал Маррод. — Пришел один, придут и другие.

— Надо найти этот ход, назад, быстрее!

Воины разбрелись по окрестностям, чутко прислушиваясь к каждому звуку. Хорошо хоть, что такие звери не подкрадутся бесшумно.

— Я что–то нашел! — крикнул Кронир. — Сюда!

Шенн поспешил к воину. Тот указал на адэрн, присыпанный слоем пыли и обломками. Убрав ногой мусор, фагир склонился, вглядываясь в руны. Затем встал на колени и очистил от пыли глубокую впадину на краю диска. Кронир удивленно наблюдал за ним.

Шенн вытащил каменный ключ и вложил в отверстие адэрна. Ключ не подошел.

— Не тот, — разочаровано сказал Шенн.

— Как: не тот? — спросил Кронир. — Ты же говорил именно о таком диске!

— Значит, есть и другие. Это не тот. Ключ не подходит. Мастер написал: искать в тени башни. Вот башня… это гда–то здесь…

— Они едут сюда!

Шенн и Кронир оглянулись: к ним бежал Карон.

— Вон они!

Из–за руин показались наездники. Огромные звери переминались на длинных ногах и скалили пасти. Остановившись подле убитого товарища, наездники зло закричали. Звери завертелись, ища след, толстые чешуйчатые хвосты били по бокам.

«Сейчас они заметят нас — и конец, — подумал Шенн. — Добежать до руин мы не успеем, а на ровном месте они нас растопчут».

Семир тоже понял это. С вершины стены, как на ладони, лучник видел все. И потянул стрелу из колчана.

Точный выстрел — и, взмахнув руками, человек вывалился из седла. Следующий попал в зверя, но одной стрелой убить чудовище было нелегко. Наездники увидели стрелка и, завопив, погнали зверей на него.

— Ближе! — шептал Семир, до уха натягивая тетиву. Свист стрелы — и всадник вываливается из седла. — Еще ближе!

Он бил без промаха. Пока они долетели до него, пятеро чужаков лежали мертвыми на камнях. Но бегущих арнов заметили. Вожак в украшенном перьями шлеме указал на них, и всадники с гиканьем полетели на воинов.

— Поворачивайте адэрн! — закричал Шенн. — Вот так! — рука фагира описала круг.

Вцепившись в углубления диска, воины потянули за них, но ничего не получалось.

— Он не двигается! — крикнул Кронир, отпуская круглую плиту. — Надо бежать!

— Стоять! — оскалился Хаггар. — Еще раз! Тащи, парни!

Карон вцепился в адэрн, застонав от усилия, рванул — и диск с хрустом провернулся в ложе.

— Навались! Все! — скомандовал Эвран. Воины потянули за выбитые в камне ручки, и адэрн медленно крутился вокруг оси, заметно выдвигаясь над площадкой.

— Еще! Быстрее!

Теперь они были так близко, что если бы Семир хотел — то мог пересчитать зубы в пастях несущихся на него тварей. Уже не скрываясь, он стоял на кромке и раз за разом спускал тетиву. Очередной наездник кубарем вылетел из седла.

— Шестой, — считал стрелок. Рука выхватила следующую стрелу, и лучник понял, что стрел не хватит…

— Семир! — кричали за спиной. — Беги!

«Поздно, — подумал он. — Не добегу, и вас не прикрою…»

Грозя копьями, враги проносились мимо. Они не пытались достать засевшего на высокой стене лучника, видимо, стремясь сначала смять и растоптать отряд.

Адэрн медленно поддавался — и вдруг сорвался в сторону. Карон оттолкнул каменный диск: под ним были ступени во тьму.

— Все вниз! — не колеблясь, приказал Шенн. — Быстрее!

Эрбин спрыгнул первым. Держа меч наготове, эшнарец быстро спускался по ступеням. За ним прыгали остальные. Над головами воинов слышалось рычание не добравшихся до добычи зверей, и когти стучали о камень.

— Дальше! — крикнул Шенн. — Далмира, сюда!

— Я задержу их, спускайтесь! — Идгерн выхватил мечи и шагнул вперед. Подняв меч на плечо, рядом встал Карон.

— Уйди, мергин! — плечом оттолкнул его эмон. — Мешаешь…

Первый всадник налетел, тыча копьем в лицо. Идгерн ушел с линии атаки, в изящном повороте полоснув обеими клинками. Издав предсмертный вопль, наездник рухнул, а зверь клацнул уродливо вытянутыми челюстями, пытаясь достать воина. Не смог, и державший меч на замахе Карон что есть силы рубанул его по шее. Тварь пала замертво. Следующий всадник атаковал Карона, и тот едва успел блокировать удар. Налетевший зверь сбил наемника наземь. Меч зазвенел, покатившись по заросшим травой плитам. Тварь насела сверху, Карон едва успел подставить стальной наруч — и зубы зверя впились в него.

— Далмира! — крикнул Шенн.

Вскинув копье, девушка одним движением вогнала его в глаз животного. Оно повалилось, придавливая всадника. Фагир выбрался вслед за ней. Наездники окружили отряд, пытаясь достать копьями отмахивавшихся оружием воинов. Яростно орудовавший секирой Хаггар упал, зверь наступил на него, придавливая к земле. Но стрела Семира вонзилась твари в бок, а Кронир метнул нож, сбивая наземь всадника.

Идгерн вклинился в строй врагов. Его мечи мелькали, рубя и полосуя все на своем пути. Жуткие звери выли от боли и ярости, кожа на их боках лопалась от ударов острой стали. Наездники пятились, шарахаясь от жалящих мечей. Но их предводитель, высокий воин, не оступил и, едва наемник приблизился, метнул свою пику. Тяжелый снаряд пронзил Идгерна, отшвырнув воина на камни. Мечи выпали из ослабевших рук. Шенн яростно закричал. Искрящийся синий шар возник меж его ладоней и ударил в бок ближайшей твари. Истошный визг животного заглушил звон мечей, а запах паленого мяса заставил зверюг отшатнуться. Прожженное насквозь, животное завалилось навзничь. Нападающие испуганно закричали, указывая на фагира. Целясь в вождя, Шенн выпустил следующий шар. Не попал, но сжег голову ящера, повалив его на камни. Вождь махнул рукой: кто–то из всадников подобрал спешившегося. Завывая и вопя, они умчались прочь.

Стреляя, Семир не заметил, как на гребень тихо вскарабкался спешившийся всадник. Копье с длинным узким лезвием пробило легкий доспех стрелка. Лучник покачнулся, с удивлением глядя на торчащее из груди окровавленное острие. Ноги его подогнулись, и Семир упал вниз, уже не видя, как наездники позорно бегут…

— Мы победили! — проговорил Шенн.

— Славная победа! — осклабился Эрбин. Эшнарец подошел и выдернул эш из трупа наездника. — Жаль, их пальцы никому не нужны!

— Какая победа? Нас едва не перебили! — хмуро проговорил Хаггар. — Вы не выполнили приказ! Никто из вас! Надобыло уходить вниз! Карон, как ты оказался наверху?

— Идгерн оставался один…

— И что? Ты его спас?

Силач понурил голову.

— Не спас, — проговорил он. — Но я хотел…

— Дурак! А ты, девчонка?! — Хаггар повернулся к Далмире. — Ты зачем полезла наверх?

— Я помогала Карону. Я не могла его оставить!

— А за тобой полез мастер, и все остальные! Ладно, набрали безмозглых наемников — но ты–то, мастер Шенн!? А если бы копье попало в тебя? Что нам делать тогда?! У нас была прекрасная позиция, они бы не достали нас под землей — а вы все кинулись в драку! Последняя пьянь в трактирах Ринересса умнее вас!

— Значит, нам надо было бросать Идгерна? — спросила Далмира.

— Да, девчонка! — кулак в кожаной перчатке яростно рассек воздух. — И не бросать, а отступать, чтобы сохранить отряд, чтобы выполнить наше дело! Идгерн делал свою работу.

— Так значит, он был обречен? — с вызовом спросила Далмира.

— Мы все обречены! — крикнул Хаггар. — Вы, что, не понимаете? Идгерн стоял в аръергарде — и должен прикрывать отход, завтра на его месте может быть любой из вас! Если бы он бежал — я убил бы его вот этой рукой! Как и любого из вас…

Маррод улыбнулся кончиками губ. Десятник был прав во всем, но что касалось угроз…

— Вы — воины, и должны быть готовы умереть. Семир! Где Семир? Я кричал ему: назад, а он что делал?

— А где Семир? — повернулся Шенн.

— Семир, ты где-е?

Его нашли. Лучник лежал ничком на залитых кровью камнях. Воины угрюмо молчали. В этом бою отряд потеряли двоих.

— Вот и Семир, — проронил Кронир.

— Умер, как настоящий боец, — сказал Эвран. — Если бы не он…

— Если б он выполнил приказ, — сказал Хаггар, обводя тяжелым взглядом воинов, — то остался бы жив!

— Но умер бы кто–нибудь другой! — возразил Эвран. — Они бы растоптали нас! По–смотри, скольких он убил! Его стрелы в каждом из этих демонов!

— Не твое дело размышлять, что было бы, воин! — ответил гурданцу Хаггар. — Идгерн прикрывал нас и пал, как подобает воину, он действовал так, как я ему приказал! Он шел последним и принял на себя удар! А Семир погиб глупо!

— Дурак ты, Хаггар! — сказал Эвран.

— Что?!

Их успели разнять.

— Хаггар, перестань! — Шенн вцепился в руки разъяренного бородача, не давая ему взяться за секиру. — Не время разбираться, кто виноват! Наездники вернутся, а нужный адэрн мы не нашли!

— Как не нашли? А что же мы тогда открыли? — изумился Хаггар.

— Это не тот. К нужному должен подойти ключ!

Эрбин деловито обшаривал трупы.

— Что ты там делаешь? — брезгливо спросил Шенн.

— Изучаю наших противников.

— Эрбин, хватит! У нас нет времени, надо похоронить павших.

Эшнарец нехотя прервал свое занятие. Тела Семира и Идгерна положили под стеной и завалили камнями.

— Кто из вас стреляет из лука? — спросил Хаггар.

— Так, как Семир — никто, — проронил Карон.

— Может быть ты, Далмира?

Девушка покачала головой.

— Улнар неплохо стрелял, — вздохнул десятник. — Да где он теперь…

— Всем искать адэрн! — приказал Шенн. — Скорее! Далмира, будешь наблюдать за окрестностями! Если увидишь что–то — дай знать!

Девушка кивнула и взобралась на остов дома. Сверху открывался хороший обзор. Правда, местами его перекрывали руины, но Далмира не боялась: вряд ли наездники станут прятаться за ними, да и таких тварей непросто скрыть…

— Можешь встать во весь рост, они знают, что мы здесь, — добавил Хаггар. — Всем держаться вместе, никому никуда не отходить!

— Скоро полдень, — сказал Шенн, — смотрите на тень!

Воины подбежали к тени.

— Он где–то здесь! — повторял Шенн. — Ищем, парни!

Люди раскидывали лежащие на земле обломки каменных плит, куски фресок и осколки мозаики, прореживали мечами кусты.

— Нашел!

Все сбежались к эшнарцу.

— Проклятье! — сказал Хаггар. Адэрн придавила упавшая колонна — из–под нее торчал лишь фрагмент диска.

— А ну, давай! — Хаггар навалился на колонну. Воины уперлись плечами и спинами, но сдвинуть препятствие не могли.

— Ну, и что теперь, мастер? Что теперь? — повернулся к Шенну десятник.

— Отойдите!

Фагир потер ладони — меж дисками стагнира вспыхнуло голубое пламя.

— Все назад!

Сгусток голубого огня ударил в камень. Колонна треснула, расколовшись надвое. Шенн ударил снова. Потом еще.

— Теперь навались! — скомандовал Хаггар. Расколотую на несколько частей колонну откатили. Шенн очистил адэрн от пыли и камней, выхватил из–за пазухи каменный ключ и вставил в отверстие. Ключ вошел идеально.

— Это он! — воскликнул фагир. — Открывайте!

Воины схватились за края адэрна и потянули, поворачивая диск. Он вращался намного легче.

— Давай, давай! — Хаггар выпрямился, глядя на Далмиру. Девушка стояла спокойно, значит, опасности не было.

Плита вывернулась из пазов. Шенн вытащил ключ, и Карон откинул каменную крышку в сторону.

— Ну, кто первый? — спросил Хаггар, оглядывая воинов. — Ладно, пойду я.

— Нам нужны факела, — сказал Шенн, глядя в темный зев провала. — Хотя бы один.

— Одного будет маловато, — сказал Кронир.

— Хватит, — сказал Шенн. — Хаггар, надо послать кого–то в лес…

Воины переглянулись, и Шенн понял: идти к лесу никто не жаждет. Это был смертельный риск. Если те всадники там…

— Не надо никуда идти, — Маррод повернулся и пошел. — Я сейчас вернусь.

— Куда ты?

Не отвечая, эльд направился к месту недавнего боя и через минуту явился, неся под мышкой копья наездников.

— Вот вам и факелы, — сказал он. Воин выхватил меч, отсек наконечник, затем разрубил древко надвое.

— Отлично, Маррод! — кивнул Шенн. — Сделайте еще несколько.

— Далмира, спускайся! — крикнул Хаггар.

Отряд собрался у входа в подземелье.

— Теперь, Хаггар, отряд поведу я, — сказал Шенн. Десятник выпятил нижнюю губу:

— У меня приказ одана!

— А у меня — план подземелья!

Маррод кинул взгляд на свиток в руках фагира: да, тому и, правда, нет цены. Там не только карта мира, но и план подземелий Анвинора! Его соотечественники не раз пытались проникнуть в нижний город, им были известны некоторые адэрны, но — лишь некоторые… Добраться до сокровищ предков мешали морроны, а теперь — еще и этот невиданный народ верхом на жутких тварях. Но если он сумеет узнать, где хранятся сокровища эльдов и бесценный стагнир — слава Маррода затмит славу Эндора! Что ж, осталось недолго. Мальчишка приведет к цели, покажет, где стагнир, а дальше… Дальше я решу, что с ними делать…

Глава 14. Выбор Улнара.

Улнар уходил в ночь. Когда воин стал уверен, что его не догонят и не найдут, он остановился и сел на холодный песок. Надо отдышаться и подумать.

Куда идти? Гунорбохор захвачен и разорен. Там он погибнет, да и искать, похоже, больше некого. Харабун–оши ясно сказала: живых там не осталось, значит, противоядия он там не найдет. А если она солгала? Кто их, морронов, знает, Ош–Рагн далеко, и здесь у них свои расклады. Так что: рискнуть, идти в Гунорбохор? Вдруг там остался хоть один колдун? Если остался. И если он даст. И если оно есть…

Проклятье! Судьба воина — на острие его меча. Так говорят. Моя же — на дне флакончика, на кончике иглы… Ош–Рагн, проклятая ведьма!

Но что стоит вернуться к ней и попросить зелья? Но ведьма не даст его просто так, ведь я не выполнил задание… Я бросил отряд и друзей в тяжелое время — и остался ни с чем. Лучше бы умер, защищая Далмиру, за Арнир и своих братьев. А теперь сгину в этих пустынях, сгнию заживо, не нужный никому и не сделавший ничего ни для себя, ни для других. Разве это — путь воина Братства и достойный конец?

Отчаяние было столь велико, что Улнар вскочил, в ярости пластая мечом воздух. Затем швырнул меч на песок и опустился на колени.

— Великий Алгор, помоги! — молился он, глядя в бесстрастный желтый глаз бога. — Сейчас твое время, ты властвуешь над землей и людьми, так подскажи, направь меня! Что мне делать, куда идти?!

Алгор не отвечал. Не слышал или не хотел помогать рожденному под луной Игнира, но от молитвы Улнару стало легче. Отчаяние отступило. Воин решил, что делать.

На дне еще есть зелье, значит, есть несколько дней. Этого хватит, чтобы догнать отряд, решил он, поднимаясь на ноги. Лучше помочь друзьям и умереть в бою, чем пропасть в этих гиблых местах, исчезнуть без чести, сгинуть бесполезно и бесславно. Нет, Улнара не назовут предателем. Никто. И она тоже. Потому что он вернется, чтобы увидеть ее.

Рядом, оставляя след на песке, пробежала юркая ящерка. Улнар поднялся. Надо бежать, надо успеть. Харабун–оши сказала, что гротхи идут на восток, к руинам Анвинора. Что, если отряд встретится с ними?

По прохладе бежалось легко. Великий Алгор помогал, заливая равнину светом желтого недремлющего ока. Улнар нашел нужный ритм, дыхание, и ноги работали, как одно целое. Он почти не уставал, а устанет — есть зелье…

Он бежал и молился, прося Алгора дать силы и время. Он должен найти отряд и Далмиру. Если все они погибли, то и ему жить незачем. Как он сможет вернуться в Арнир и смотреть в глаза братьям? Что сказать, когда его спросят: почему ты остался жив?

К утру он устал. Устал так, что, свалившись под куст, заснул, как убитый. Проснулся, когда солнце поднялось в зенит. Очень хотелось есть, но Улнар упрямо двигался дальше. Дойти до места стоянки у реки, а там пойти по следам. Отряд старается не оставлять следов, но Семир дал воину несколько подсказок, но главное: Улнар знал конечную цель — Анвинор, знал, что разрушенный город лежит на востоке, и что от места их последней стоянки до него один дневной переход…

Улнар пересек высохшую балку с потрескавшейся землей — когда–то здесь протекал ручей, и взобрался на гребень. Вскарабкался — и тотчас пал наземь.

Через выжженную равнину двигались люди. Восходящее солнце отбрасывало от них длинные тени. Они шли мимо, и лучше всего было не попадаться им на глаза, но, сам не зная отчего, Улнар последовал за ними. Пробежав по иссохшему руслу, воин быстро сократил расстояние и успел спрятаться за кустом, пока отряд пересекал овраг.

Морроны. Воин собрался уходить, но меж черных лиц цепкий взгляд выхватил арна. Светлолицый, выше морронов и одет не так, как кочевники. Светлый запыленный плащ ниспадает от плечей до земли. Не может быть. Пленник? Нет, он не связан, а на бедре меч. Кто же он такой?

От догадки стало жарко. Харабун–оши говорила, что ждет гонца Ош–Рагн! Она приняла Улнара за него, значит, гонцами Властительница делала арнов, подпавших под власть зелья. Да, преданнее людей ей не найти! Чернолицый выносливей и привычней к пустыням, но белокожий — многократно сильнее. А зелье Гунорбохора делает его непобедимым. Зелье! У него должна быть черная пыльца!

Улнар проверил, как ходит в ножнах оружие. «Если это мой последний бой, так тому и быть. Игнир, направь мой клинок! Иного пути нет.»

Он осторожно двинулся за ними. Семеро, считая гонца. Будь у него лук или связка дротиков, он мог убить нескольких, прежде чем дойдет до рукопашной. Но лука нет. Надо приблизиться и действовать наверняка. Улнар открутил крышку флакона и вдохнул зелье. Вперед!

Он не удивился, когда чернолицые окружили его. Одинокий путник всегда вызывает подозрение. Морроны поодиночке не ходят. Улнар поднял руку с талисманом.

— Именем Ош–Рагн!

Морроны замерли, взгляды смягчились, наконечники шести копий опустились к земле. Одиночка не опасен, к тому же слуга Ош–Рагн.

— Есть у вас вода?

Простой вопрос, не вызывающий подозрений.

Гонец приблизился. Нижнюю часть лица закрывала белая повязка.

— Приветствую, брат, — Улнар поднял руку и улыбнулся. Ему еще не приходилось улыбаться тому, кого он решил убить.

— Ты кто? — спросил гонец. Исходящий от него запах зелья был очень силен. С ним был еще один запах, сладкий и неприятный.

— Посланец, как и ты, — Улнар протянул гонцу каменный флакон. Тот смерил его взглядом. — Именем Властительницы!

— Да свершится ее воля! — ответил гонец. Улнар почувствовал, что охрана расслабилась. Пора.

— Ты идешь к Харабун–оши?

— Да, — сказал гонец.

— А я от нее. Поговорим, брат.

Улнар опустился на колени. Смиренная поза должна расслабить охрану.

— Я должен идти, — сказал, не садясь, гонец. Голос его звучал глухо и странно. — Ты хотел воды? Возьми.

Он протянул воину флягу.

— Пей.

Улнар пить не торопился. Глаза отмечали расположение врагов, их оружие и позы. Все было важным.

— Послушай, ты ведь служишь Ош–Рагн, как и я… Дай немного зелья — иначе мне не хватит сил вернуться к ней. Прошу тебя.

Глаза гонца уставились на него с изумлением:

— Ты что, безумен? Я не дам тебе ни крошки!

— Тогда продай. Прошу. Видишь, я стою на коленях.

Гонец расхохотался:

— Ты безумен! Зелье не продается, потому что его нигде не купишь! Его можно только заслужить! Разве ты не знаешь этого?

— Знаю.

— Тогда иди, куда шел. Если бы Ош–Рагн хотела, чтобы ты жил, она дала бы тебе много зелья.

— Ты не поможешь посланнику Властительницы? — склонив голову, медленно промолвил Улнар. — Знаешь, какая кара ждет за это?

— Я знаю, что меня ждет без зелья! — ответил гонец. — И знаю, что каждый из нас получает столько зелья, сколько заслуживает.

— Вставайте, мы идем, — сказал рорг рассевшимся на песке морронам.

— Ты отдашь мне зелье или умрешь! — тихо произнес Улнар, чувствуя, как по венам растекается огонь.

Глаза рорга загорелись. Он рассмеялся:

— Ты уверен в этом, файгин? И смеешь угрожать мне?

Судя по лицам, охрана не понимала, о чем говорят два арна. Но краем глаза Улнар контролировал ближайших морронов. Меч лежал в ножнах у правого колена, а рорг смеялся:

— Да я скормлю твои кишки этим морронам!

— Ты сам — жалкий морронский корм…

Гонец схватился за меч, но вытащить не успел. Движение Улнара было неуловимо. Клинок сверкнул, и рука рорга, отрубленная по локоть, упала на траву. Полуоборот и взмах — один из стоявших позади чернолицых рухнул навзничь с рассеченной грудью. Кружась, Улнар вклинился между оторопевшими морронами, с плеча рубанул одного, пронзил другого. Завизжав, один ткнул воина копьем, но арн увернулся, перехватил древко и перерубил, ударом ноги отправив кочевника на землю. Мечи из черного железа напрасно пластали воздух — Улнар с легкостью уворачивался, чувствуя, как сам Игнир направляет его клинок. Взмах, уклон, удар. Брызги крови, летящие в лицо. Яростный крик, сменившийся хрипом из разрубленного горла. Все, кончено — а сердце сделало едва ли больше ударов, чем он нанес…

Оглядев распростертые тела, Улнар воткнул меч в землю и шагнул к раненому арну. Тот поднимался с колен, из обрубка лилась кровь.

— Отдай мне зелье!

Раненый наступил на обрубок ногой и уцелевшей рукой вырвал из омертвевших пальцев меч.

— Я убью тебя! — крикнул он.

Улнар знал: зелье притупляет боль и страх, но ему стало не по себе, когда человек с отрубленной, брызжущей кровью рукой бросился на него, как одержимый. Улнар отступал под натиском, парируя яростные удары гонца и вдруг, подсев под меч, ударил по ногам. Рорг вскрикнул и упал. Окровавленная ладонь потянулась к шее.

— Ты не получишь зелье! — прохрипел рорг, но клинок Улнара пронзил его насквозь, пригвождая к земле. Воин перехватил ослабевшую руку, пытавшуюся поднести флакон к зубам. Еще миг — и зелье было бы потеряно.

— Отдай, — сказал воин. — Ты все равно умер.

И вырвал липкий от крови флакон.

— И ты… скоро сдохнешь! — прохрипел гонец, выгнулся в агонии и затих.

— Конечно. Но не так, как ты, — Улнар аккуратно открутил пробку и заглянул внутрь.

Радостный победный крик спугнул начавших кружить над трупами стервятников. Зелья было много! Воин повесил трофей на шею, огляделся и обыскал убитых. Подобрал пару хороших дротиков, флягу с водой и склонился над арном. Скорее всего, этот человек когда–то был воином Братства. Возможно, он даже знал его…

Улнар нагнулся и сорвал забрызганную кровью повязку. И отшатнулся. Нет, этого человека он не знал. Кажется, не знал. Теперь Улнар понял, почему рорги носили эти повязки: нижняя часть лица, рот и нос покрывали дурно пахнущие разлагающиеся язвы. Улнару стало дурно. Он понял, что тому причина. Вот оно, проклятие Гунорбохора!

Ноги сами несли вперед. Пока действовала черная пыльца, он не чувствовал усталости. Улнар бежал через равнину, не страшась ни диких зверей, ни морронов. Он знал, что зелье заглушает страх, но верил, что не будет бояться, даже когда оно кончится. Потому что у него была цель.

К исходу дня Улнар достиг знакомой трещины. Воспоминания о друзьях и Далмире прибавили сил, он быстро спустился в ущелье и взобрался наверх там, где когда–то проходил с отрядом. Сумерки застали воина у реки. Улнар устал и решил выспаться перед дорогой. Отряд направлялся на север, он пойдет туда же. Одиночка двигается быстрее группы. Я нагоню их, сказал он себе, засыпая.

Глава 15. Подземелья Древних

Лестница вела в широкий прямоугольный коридор с высоким потолком. Слой песка и пыли покрывал пол, скрипя под ногами воинов.

— Ничего не трогать и никуда не отходить от меня, если хотите выбраться отсюда живыми! — сказал Шенн, и воины невольно прислушались: еще никогда фагир не говорил таким тоном. — Здесь множество ловушек. Эльды умеют хранить тайны.

Маррод усмехнулся. Фагир сказал истинную правду, и скоро все в этом убедятся. Из всего отряда лишь он один представлял, что значит спуститься в подземелья древних. Маррод знал, сколько эльдов бесследно сгинули тут, пытаясь добраться до сокровищ предков. Великолепных, умелых бойцов, не сравнимых с этими арнами… Но у них не было знаний Шенна и карты, которую дал ему ренегат Ольф…

Освещая путь факелом, Шенн осторожно продвигался вперед.

Коридор сворачивал направо, а в углу стоял светильник. Чашку для горючего масла поддерживали три длинных кованых ноги, скрепленных ободом посередине. Напротив чаши на стене виднелись странные квадраты.

— Еще огня!

Хаггар поднес факел. Шенн протянул руку, коснулся стены и потер пальцами. Под слоем пыли блеснул огонь.

— Зеркало! — сказала Далмира. Шенн аккуратно вытер зеркальные пластины и положил в чашу факел.

— Жаль, нет столько масла. Пошли.

— Зачем ты факел оставил? — спросил Эрбин.

— Погоди, узнаешь.

— А эти… За нами не сунутся? — спросил Эрбин.

— Без зверей они никудышные воины, — сказал Эвран, — мы их тут живо распластаем. Нет, сюда они не полезут. А вот ждать нас наверху будут. Хорошо бы выйти другим путем.

Хаггар беспокойно глянул на Шенна. А ведь правда: будут ждать! Фагир взгляда десятника не ощутил: он внимательно оглядывал стены и пол, так что отряд шел очень медленно.

Шагов через сто ход поворачивал, в углу снова стоял треножник и зеркала. Шенн вытер их рукавом:

— Смотрите.

Сквозь тьму отражался огонь. Оставляя в чашах факел либо горящее масло, можно без труда передвигаться в полной темноте, двигаясь на светящийся ориентир.

— Ловко придумано, — одобрил Эрбин.

Коридор закончился ведущей во тьму лестницей.

— Это нижние уровни, — сказал Шенн. — Туда нам и надо.

Неоднократно ход разветвлялся, Шенн останавливался, сверяясь с отметками на карте. Эшнарец всю дорогу пытался пристроить толстый моток веревки, который вручил ему Хаггар, и, наконец, повесил его себе на шею, как ожерелье. Карон тащил мешок с припасами, Эвран — бурдюк с водой. Гурданец шел последним. Факел идущего впереди Кронира освещал небольшой участок тоннеля, и сзади к воину подкрадывалась темнота, невидимыми зубами хватая за ноги. Эвран устал озираться. Ему казалось: во тьме бегают неведомые и опасные твари, их взгляды он чувствовал кожей…

Карта привела в большую квадратную комнату, в каждой из стен которой был проход.

— Куда идти? — спросил кто–то, и тут факел Шенна осветил странную конструкцию. В центре комнаты на низком, в пару локтей, каменном столбе стоял маленький светильник. Над ним на тонком металлическом стебле изогнулся чудный цветок — сфера, выточенная из крупного прозрачно–красного асира.

— Асир! Да какой!

— Убери руки! Ничего не трогать! — Шенн оттолкнул опешившего эшнарца, достал платок и тщательно вытер камень от пыли. Затем попытался взять в руки, но асир был намертво впаян в светильник.

— Маррод, стой! Никому не двигаться.

Шенн порылся в поясе, достал пузырек и вытащил пробку. Маррод почуял резкий запах горючего масла. Шенн отлил из пузырька в чашку.

— Факел!

Горючее масло вспыхнуло желтыми веселыми язычками и, отразившись от асира, еле заметный лучик света указал на один из проходов.

— Он показывает нам, где стагнир! — обрадованно произнес Эвран. Он шагнул вперед, но Хаггар схватил воина за руку:

— Ты что, оглох? Мастер сказал: не двигаться без приказа!

Шенн поднялся и повернулся к воинам:

— Мастер Ольф предупреждал меня о ловушках. Некоторые он знал, какие–то нам придется пройти самим.

— Слушайте мастера! — приказал Хаггар.

Шенн склонился над светильником. Неспроста он здесь и не просто так прикручен к камню… Так и есть: стебель «цветка» свободно вращался вокруг чаши, и лучик, указывающий направление, можно повернуть куда угодно…

— Посветите!

По диаметру чаши шли руны. Они не складывались в слова — тогда зачем они написаны? Шенн осмотрел основание странной конструкции и заметил отверстие для ключа. Вот! Ольф писал, что ключ поможет в подземельях… Шенн аккуратно вставил каменный цилиндр в отверстие. Тот вошел, как влитой. Фагир потянул, и чаша сдвинулась. Потом раздался щелчок, и ключ выпал на пол. Луч показывал на правую дверь.

— Вот так–то, парень! — буркнул Кронир Эврану. — Иди теперь, ищи там стагнир.

— За мной, — сказал Шенн. — Смотрите под ноги!

Здесь, в подземельях древних, Шенн вспомнил свое племя, охоту и ловушки на зверя, замаскированные так, что животные не видели и не чуяли опасности. Но там был лес и было светло. Здесь же опасность таилась повсюду: в черных трещинах пола, нависающих над головой плитах потолка и подозрительных изгибах стен.

— Что же здесь такое? — спросила Далмира. — Зачем древние создали все это?

— Нам нужно добраться до нижних ходов, а они построены до эльдов, — волнуясь, сказал Шенн. — Древние лишь продолжили начатое до них… Исследовали эти коридоры, спустились глубоко под землю и нашли великие артефакты, нашли стагнир…

— Построены до эльдов? — изумился Кронир. — Но кем?

— Этого никто не знает. Но Ольф говорил, что это были не люди…

Воины притихли. Их загрубевшие, видавшие многое души коснулся древний затаенный страх, что спит в каждом из нас от сотворения мира. Страх неизведанного и опасного, того, что иногда является лишь в снах — но сейчас они могут встретить это лицом к лицу…

Фагир остановился. Иссохшие мумии лежали на полу, меж ними тускло поблескивало оружие. Хаггар склонился над одной: оскаленный череп был отделен от туловища.

— Здесь был бой, — сказал десятник.

— Интересно, кто они? — спросил Эвран. Маррод промолчал. Многие эльды сгинули в руинах Анвинора, пытаясь добраться до утерянных сокровищ предков.

— Смотри — рожа черная, значит, моррон, — пнул высохшую голову скелета Кронир. — И сюда добрались.

— Нет, не морроны, — возразил Эвран. — Ты на оружие посмотри!

— Не морроны. Чернолицые не любят подземелий, — подтвердил Хаггар. — Помню, однажды мы спаслись в подземном ходе под одним из эмонгиров. Они побоялись лезть за нами. Караулили снаружи — а мы нашли другой ход, ха–ха.

— А эти не побоялись спуститься, — сказал Кронир.

— И зря! — хохотнул Эрбин.

— Не побоялись, потому что был приказ, — сказал Хаггар. — Что ты там увидел, мастер?

— Это не был бой, — сказал Шенн. — Далмира, дай копье.

Загнутым лезвием он подцепил кости и растащил в стороны, расчищая путь.

— Что ты делаешь? — спросил Эрбин.

— Ловушка. Погляди: они все без голов.

Шенн присел, освещая факелом пол: ровный, никаких углублений или подъемов. Но ловушка как–то сработала.

— Ловушка сработала давно, но лучше быть осторожными, — сказал фагир, проползая вперед на корточках. — Пригнитесь.

Второй раз повторять не пришлось. Согнувшись, воины осторожно пошли за фагиром. Вдруг под ногой Карона качнулась плита. Воин не успел сказать и слова — в стене щелкнуло, и что–то со свистом вспороло воздух над их головами. Эрбин повалился на истлевший труп:

— Что это было?

— Это я, — признался Карон. — Я наступил на что–то…

— Почему думаешь, что ты? — спросил Шенн.

— Потому что она сдвинулась. Вот эта плита.

Над головами снова что–то просвистело. Хорошо, что никто не успел подняться.

— Карон! — прошипел Хаггар. — Замри! Ты нас всех убьешь!

— Хорошо, — виновано сказал великан. Маррод подполз к нему:

— На что ты наступил?

Наемник указал на плиту, ничем не отличавшуюся от сотен таких же.

— Не вздумай наступить! — Маррод встал и осмотрел стену. Так и есть: вот тонкая малозаметная щель, в которую ушло лезвие, обезглавившее тех несчастных.

— Обойдем ее, — сказал Маррод. — И лучше на корточках. Мастер, думаю, копье тебе еще пригодится.

— Будь осторожнее, Шенн, — шепнула Далмира. Фагир улыбнулся ей и кивнул. Отряд продолжил движение. Семеро воинов шли за Шенном, шаги глухо отдавались в мертвой тишине древнего тоннеля. Свет факелов освещал темные шершавые стены, отражаясь на доспехах и обнаженном оружии.

В одном из залов сделали привал. Никто из отряда не мог сказать, было ли сейчас солнце на полдень, или близился вечер. Ощущение времени исчезло. Все вокруг принадлежало царству темноты и пугающей тишины застывших столетий. Коридоры сходились и расходились, переплетаясь, словно клубок ниток. Зажженные фагиром светильники остались далеко позади. Воины сидели с факелами в руках, и Далмира боялась, что они останутся в этом лабиринте навсегда. Мы выносливы и сильны, верим в себя и в свое оружие, думала она, мы знаем, на что идем, но не знаем, что нас здесь ждет. Иногда девушка чувствовала почти осязаемый ужас, подбиравшийся к ней из тьмы и заставлявший хвататься за оружие.

— Долго еще идти, мастер? — спросил Кронир.

— Нет. Мы почти пришли.

Сырой, тяжелый смрад поднимался из открывшегося им провала. Лестница сворачивала, широким полукругом опускалась ниже и… обрывалась в пропасть.

Шенн отшатнулся. Идущий за ним Хаггар схватил фагира за плечо:

— Что там?

Пропасть перерезала коридор от стены и до стены, но трещина не выглядела настолько широкой, чтобы ее нельзя было преодолеть. Локтя четыре или пять…

— Придется прыгать.

— Не так уж и трудно, — поглядев на преграду, сказал Маррод.

— Тогда и прыгай первым, — сказал Кронир. Маррод усмехнулся:

— Конечно.

Отойдя на несколько шагов, эльд разбежался и перескочил через провал. Хаггар одобрительно кивнул: наконец–то державшийся в тени Маррод показал, на что он способен.

— Бросайте факел, — крикнул эльд. Десятник бросил. Маррод поймал его на лету и осветил провал. — Теперь прыгайте вы.

— Погоди, — сказал Хаггар Эврану. — Не стоит рисковать. Эрбин, давай веревку.

Он размотал ее и бросил конец Марроду. Тот поймал.

— Теперь пропусти ее под поясом, — сказал он гурданцу. — И прыгай.

Эвран прыгнул, с запасом преодолев провал:

— Да! — сказал он, отцепляя пояс. — Интересно, какая там глубина?

— Кто следующий? — проронил десятник. Прыгнул Шенн. За ним Далмира и Кронир. За ними Карон.

— Теперь ты, Эрбин, — сказал Хаггар.

— Почему я? — спросил эшнарец. — Прыгай ты. Я потом. После.

— Да ты боишься!

— Я? Эрбин ничего не боится!

— Эрбин, прыгай, время дорого! — крикнул с той стороны Шенн.

— Ладно, — сказал, отодвигаясь для разбега, эшнарец. — Свети мне как следует, Хаггар!

Он разбежался и прыгнул, но потерял равновесие и, размахивая руками, медленно завалился в пропасть.

— Помогите!

— За веревку держись, идиот! — крикнул десятник, изо всех сил удерживая болтавшегося над трещиной товарища. Эрбин, как клещ, вцепился в нее.

— Тянем! — скомандовал Шенн, и Эрбина втащили наверх.

— Клянусь богами Эшнара! — бранился Эрбин. — Чтоб им пусто было, этим древним, с их ловушками!

— Давай, Хаггар!

— Погодите, — Хаггар закрепил конец веревки за выступавший из стены каменный упор и накрепко затянул узел. — Назад как станем выбираться? Эрбин, давай вторую веревку.

Эрбин снял с шеи еще один моток, раскрутил и бросил конец товарищу. Десятник перекинул товарищам факел, привязал веревку к поясу, разбежался по ступеням и прыгнул, но не рассчитал, оттолкнувшись слишком рано. Не допрыгнув до края, воин исчез в трещине. Привязанный к нему Эрбин пошатнулся и упал. Его потащило к краю.

— Хватай его!

Эрбина удержали, перехватили веревку и дружно потянули, вытягивая Хаггара.

— Я слишком стар, — показываясь над краем провала, просипел десятник. — Такие прыжки не для меня…

Карон подал ему руку и одним рывком втащил на площадку.

— Нам сюда, — сказал Шенн. Пока вытаскивали Хаггара, фагир обнаружил тропу, вырубленную в стене провала. Это была лестница, уходящая вниз и терявшаяся во мраке.

— Все готовы? — спросил Шенн. — Идем.

— Погоди, — Хаггар размотал веревку. — Все держитесь за нее, а ты, мастер, привяжи к поясу…

Фагир шел неторопливо, ощупывая копьем каждую ступеньку. Лестница спускалась все ниже. Провал, через который прыгали, остался над головами во тьме, а конца спуску не было. Ширина вырубленных в камне ступеней была достаточной для удобного спуска, но только если двигаться по–одному. Двое едва ли могли разойтись, не рискуя свалиться в пропасть.

Каждый старался ступать как можно дальше от края, прижимаясь к стене. Эрбин остановился, оторвал взгляд от ступеней и посмотрел вниз. Густая чернильная тьма за обрывом пугала больше, чем высокая, но видимая глазу пропасть.

У нас, эшнарцев, все подземелья освещены, нет никаких ловушек и дурацких трещин, подумал Эрбин, подцепил ногой кусочек камня и подтолкнул вниз. Камень беззвучно канул во тьму, и эшнарец тщетно ждал звука удара.

— Чего встал, Эрбин, шагай, — прикрикнул идущий за ним Хаггар.

Бормоча проклятья, эшнарец возобновил движение, держась руками за стену и стараясь не смотреть направо, туда, где ступеньки обрывались в бесконечную бездну.

Шенн шел впереди, высоко подняв факел и осматривая дорогу. Ноги дрожали от напряжения и не желали сгибаться, но отдыхать на краю пропасти ему, как и всем, не хотелось. Стиснув зубы, он шагал все ниже, пока не увидел, что лестница уходит в стену, превращаясь в очередной коридор.

Открытие прибавило сил. В тоннеле не так опасно, как на краю уходящего вглубь земли провала. Шенн сделал последние шаги и провалился. Ступенька ушла из–под ног, и фагир полетел вниз. Идущий следом Маррод веревку не выпустил и от рывка упал на колени, едва не сорвавшись за ним. На эльда упал Кронир, и лишь Карон могучим усилием удержал группу от падения. Воины быстро помогли и вытащили Шенна из провала.

— Снова прыгать, — произнес фагир и виновато посмотрел на девушку. — Далмира, прости, я выронил твое копье…

Отломившийся кусок ступеней был небольшим и не представлял серьезной преграды, если не брать в расчет узость тропы.

— Здесь нам не поменяться местами, — сказал Шенн. — Так что я прыгну первым.

— Отмотай побольше веревки и обвяжись, как следует, — посоветовал Эвран.

Шенн прыгнул, благополучно приземлившись на ступени, покачнулся, удерживая равновесие, и махнул рукой:

— Давай!

Маррод легко перемахнул препятствие. Уже легче. Двое смогут удержать сорвавшегося человека.

Но никто не сорвался. Перед прыжком Эрбину захотелось закрыть глаза, чтобы не глядеть вниз. И воин облегченно выдохнул, когда пропасть осталась позади, а он за остальными вошел в каменный коридор.

Ход привел в квадратное помещение с низким, едва не задевавшим головы потолком.

— Что дальше, я не знаю, — проговорил Шенн. — Мастер Ольф написал, что здесь нас встретят. Либо оставят знак.

— Кто встретит? — недоуменно произнес Хаггар.

— Некий Эндор, эльд…

— Эндор!? — невольно вырвалось у Маррода. Воины оглянулись.

— Тебе знакомо это имя? — удивился Шенн.

— Нет, — медленно выговорил Маррод, глядя себе под ноги. — Показалось знакомым…

— Мастер Ольф и Эндор были друзьями. Эндор эльд, думаю, он знает эти подземелья. Он на нашей стороне, но… он должен был встретить нас здесь… Должно быть, что–то случилось.

Шенн говорил, а Маррод стоял, как оглушенный. Эндор, его отец, здесь! То, что отец примкнул к отступникам, Маррод знал давно, но не думал, что он еще жив! А Тотрамес сказал, что Эндор умер, исчез, и он поверил. И теперь не знал, что делать, если увидит отца. Отступника, предателя — но великого воина и героя. Что он скажет ему, что сделает, как встретит?

Глава 16. Раздор

Коридор расширялся, постепенно превращаясь в зал с высоким потолком. Воины прошли дальше и увидели огромную, в два человеческих роста, дверь. Тусклый, неверный свет факела выхватил из тьмы человека, сидевшего рядом с дверью, на полу, спиной к стене.

— Эй? — неуверенно позвал Шенн, чувствуя, как сзади напряглись готовые к схватке товарищи. Человек не отвечал. Арны подошли ближе. Мускулистые руки трупа бессильно свисали вдоль тела, рядом лежал покрытый бурыми пятнами клинок.

— Он мертв, как и все здесь, — произнес из–за спины Шенна Хаггар.

— Но он — не один из них! — возразил фагир. Он уже понял, кто перед ним.

— Почему ты так думаешь? — спросила Далмира.

— Мастер Ольф сказал: я узнаю его по татуировке, — факел фагира осветил левое плечо мертвеца. На нем виднелся сложный знак из переплетенных линий и окружностей. Как у мастера Ольфа. Шенн вздохнул:

— Это Эндор, эльд. Он должен был встретить нас, но не успел. Кто–то убил его.

— Но вокруг нет следов боя и тел. Кажется, он был где–то ранен, а здесь просто истек кровью, — сказал Кронир, указывая на высохшее бурое пятно под ногами воина.

Арны собрались вокруг тела.

— Эльды и впрямь красивы, — тихо заметила Далмира. Девушка удивленно вгляделась в лицо мертвеца: кого он ей напоминает? Как будто я видела его прежде, подумала она.

Изо всех сил скрывая эмоции, Маррод опустился перед трупом на колени, заглядывая в окаменевшее навеки лицо. Отец! Вот где я нашел тебя! Он вспомнил, как любил отца, и как ненавидел, когда тот ушел и перешел на сторону врагов. Да, я хотел его смерти, хотел его убить, чтобы смыть кровью позор нашего имени, но… я бы спросил: почему ты так сделал? И еще: любил ли ты меня или тоже считал врагом? Но теперь не спросишь… Отец умер достойно — с оружием в руках, вот только обратил его против своих братьев. Фагир знал слишком мало, и мастер Стирг пытался объяснить поступок Эндора, но Маррод не верил никому из них.

— Итак, проводник мертв, — сказал Хаггар. — Что нам теперь делать, Шенн?

Взгляды воинов обратились к фагиру.

— Идти дальше, — сказал тот. — Я уверен: мы у цели.

— А меч–то неплох, — проговорил Эрбин. Эшнарец нагнулся и вытащил из руки убитого покрытый бурыми пятнами клинок. — Возьмука его себе…

— А ну, положи на место! — ледяным голосом приказал Маррод.

— Ладно тебе, это трофей, ему он все равно не нужен, — отмахнулся уроженец Эшнара, но Маррод мигом схватил воина, встряхнул и прижал к стене:

— Я сказал: положи — или я выпущу тебе кишки!

— Вы что, парни! — Хаггар попытался оторвать Маррода от эшнарца, но даже его силы не хватило. — Перестаньте!

Далмира не видела Маррода в такой ярости. Сражаясь, воин сохранял поразительное хладнокровие, а здесь совершенно вышел из себя. Все это странно, подумала девушка.

К счастью, Эрбин не стал упорствовать. Дрожа от гнева, Маррод отпустил эшнарца.

— Если на то пошло — этот трофей общий, но уж никак не твой, — уязвленно проговорил Эрбин. Маррод оскалился, как хищный зверь:

— Он мой! Тот, кто попробует коснуться его — лишится головы!

Хаггар и Шенн переглянулись. Маррод вел себя странно. Всю дорогу выказывая полнейшее презрение к асирам и трофеям, наемник вдруг вцепился в этот меч. Да, клинок неплохо сработан, но недорогой, без украшений и камней…

— Да ладно, пусть берет, чего там, — миролюбиво сказал Карон.

— Нет, это общий трофей! — настаивал обиженный Эрбин. — Рассудите, братья!

— Эрбин прав, — сказал Эвран. — Все трофеи общие, и Маррод не может…

— Я не отдам меч, — прервал его Маррод спокойнее, но в голосе оставалась угроза.

— Все! Хватит! — вмешался Хаггар. — Здесь лежат сокровища, которые нам и не снились, а вы спорите из–за какого–то меча!

— Зачем тебе этот меч? — спросила Далмира. Девушка понимала, насколько опасен вопрос, знала, что подольет масла в огонь — и приготовилась к бою. Они давно враги, чего бояться?

Она хотела слышать ответ.

— Какая разница! — сказал Шенн. Он с укором взглянул на нее, и Далмира поняла: предводитель изо всех сил пытается сохранить хоть какое–то единство в отряде, а она мешает. — Пусть берет, рассчитаемся потом. Сейчас не время…

— А, по–моему, самое время! — заявил Эвран. — Мы должны доверять друг другу, а он, — гурданец указал на Маррода, — явно что–то скрывает!

— Почему? — простодушно спросил Карон.

— Потому, что он не тот, за кого себя выдает! — сказала Далмира. — Ты прав, Эвран. Ну, скажи, что это не так, Маррод?

Маррод ухмылялся и молчал. Им владело странное чувство — будто с мечом отца он получил его силу. Силу Обладающего. Что ему презренные наемники–арны? Будет нужно — он перебьет их, не задумываясь…

— Ого, — только и проронил Кронир.

Весь отряд смотрел на Маррода. Ладонь эльда опустилась на рукоять меча.

— Кто ты такой? — спросил Хаггар. В воздухе запахло смертью.

— Я не намерен ничего объяснять, — процедил Маррод.

— Тогда как я могу доверять тебе? — Хаггар вытащил из–за спины боевой топор.

— Я ожидал чего–то такого, — сказал Эвран. Гурданец усмехнулся. — Трудно поверить, что в нашем отряде не будет шпионов одана!

— Шпион одана? — Хаггар остановился. — Вот оно что…

Маррод молчал. Эти идиоты принимают его за человека одана… Отлично. Затеивать драку сейчас невыгодно: он еще не узнал точно, где стагнир. Я должен увидеть его своими глазами.

— Похоже на правду, — сказал Кронир. — И что с того? Если он шпион — у него те же цели, что и у нас. Он не враг, а союзник.

— Значит, одан не доверяет нам, — проронил Хаггар.

— Конечно, Хаггар! — сказал Эвран. — Мы же наемники. Думаю, если мы решим передать стагнир не одану Ринересса, а кому–то другому — этот парень прирежет нас, пока мы спим.

— Пусть все остается, как есть, — сказал доселе молчавший Шенн. — Мы тоже люди одана, наняты на его деньги, так что делить нам нечего. Сейчас нам нужен каждый меч. Уберите оружие и идем.

Воины закивали. Фагир прав.

— Только вот что… — Шенн склонился над мертвецом. — У него должен быть ключ.

Шенн пошарил под одеждой убитого, но ничего не нашел. Сжав зубы, Маррод наблюдал за ним.

— Ничего нет, — разочарованно проговорил мастер. — Это плохо.

— У него должен быть ключ? — спросил Эвран.

— Да… К хранилищу. Об этом говорил Ольф, — голос Шенна дрогнул. — Друзья, подойдите ко мне.

Воины собрались вокруг.

— Воины… Братья… — Шенн явно не знал, с чего начать. Далмира еще не видела его таким взволнованным. — Я хочу сказать… Я не хочу вас обманывать. Наш путь завершен, и дело сделано.

— Что это значит? — спросил Кронир. — А где же стагнир? Ты привел нас к воротам — так давай откроем их!

— Но ключа нет.

— Мастер, ты лжешь нам! — Маррод вышел вперед. — Я видел, как рядом с письмом Ольфа лежал каменный брусок, и ты взял его с собой. Я думаю, это ключ к воротам!

Шенн скрипнул зубами.

— Это так, мастер? — спросил Хаггар. — А ну–ка, покажи нам ключ, или мы обыщем тебя!

Фагир нехотя извлек каменный брусок.

— Отлично! — сказал Маррод. — А теперь открой Хранилище.

— Мы не должны брать стагнир. Оружие древних должно остаться здесь!

— Что ты говоришь, фагир? — сказал Хаггар. — Стагнир — наша цель. Без него мы не получим награду!

— Да, Хаггар, это так. Мы нашли стагнир… но должны оставить его здесь навсегда. Так нужно, братья, иначе мир ввяжется в новую и страшную войну. Поэтому я хотел спрятать ключ.

Воины изумленно переглядывались. О чем он говорит?

— Погоди… Ты знал это заранее? — Хаггар угрожающе сжал кулаки. — Ты вел нас сюда, чтобы в последний момент предложить нам уйти с пустыми руками?

— Ты тронулся умом, фагир! — поддержал десятника Эрбин. — Как мы вернемся в Ринересс без стагнира? Нам не заплатят ни гроша! Ради чего мы рисковали жизнью?!

— Я хочу тебе верить… но не понимаю тебя, Шенн, — сказала Далмира.

— Я объясню, — Шенн запинался от волнения. — Я хотел исполнить волю одана, но здесь, в предсмертной записке, мастер Ольф велит уничтожить это место и выбросить в пропасть ключ. Ему было видение. Стагнир — это сила, с которой человек не справится! Это металл богов, и владеть им должны боги, а не люди. Стагнир должен остаться здесь. Это последняя воля мастера, и я исполню ее!

— А мне плевать! Я пошел в поход, чтобы заработать асиры, и будь я проклят, если откажусь от того, что мое по праву! — Хаггар был взбешен. — И я вынесу отсюда стагнир, хочешь ты этого или нет! А ну, открывай ворота!

— Отлично сказано, Хаггар! — добавил Эрбин. — Открывай, мастер, или мы отнимем у тебя ключ и отопрем сами!

— Стагнир должен быть доставлен мной, Хаггар, — напомнил Шенн. — Если вы возьмете стагнир, я с вами не вернусь.

— Пойдешь, фагир! — секира десятника оказалась перед носом юноши. — А не пойдешь — приволочем силой! Разве мы зря пробивались сюда, воины? Ради чего погибли Идгерн, Семир, остальные? Нет, мы вернемся в Ринересс с добычей, а не с пустыми руками! И мне плевать на всякие пророчества!

Шенн отшагнул от Хаггара. Десятник и воины не спускали с него глаз.

— Фагир, — угрожающе проронил Хаггар, — а магию свою не трогай. Не надо. Давай договоримся. Мы доставим тебя и стагнир к одану, а ты уж сам с ним договаривайся.

— Нет, — сказал Шенн. — Стагнир останется здесь!

— Давай ключ! — угрожающе проговорил Маррод.

Далмира шагнула к фагиру:

— Яверю тебе, Шенн, я с тобой.

Она выхватила меч и повернулась к остальным:

— Я с ним. Если хотите, свяжите и меня, но придется сильно постараться!

— Если понадобится, свяжем, — заявил Эрбин. — Братья, держите девчонку!

Он сделал шаг — и отлетел в сторону от увесистого удара по плечу.

— Не трогай Далмиру! — сказал Карон, становясь рядом с бунтарями. Широкий меч наемника лег ему на плечо. Воины знали: в руках силача он способен разрубить человека одним ударом.

— Я так и знал, — усмехнулся гурданец. — Они снова заодно. Я вот думаю: была ли встреча с ними случайной? А, Шенн?

— Шенн, у нас приказ! — Хаггар с трудом владел собой, но старался решить дело мирно. — Ты понимаешь, что будет с ослушниками воли одана? Мы все будем вне закона! Мы все! Из–за твоей прихоти! Из–за завещания какого–то мертвеца!

— Я понимаю. Но иначе не могу.

Шенн оглядел товарищей:

— Послушайте и поймите! Я каждый день думал об этом и решил, что все, что сказано в письме учителя — правда. Ольф — величайший мудрец из всех, кого я знал, и я верю ему. Все, что вы видели наверху: эти руины, эта пустыня — все сожжено стагниром. Древние владели его тайной и уничтожили сами себя. Такая же участь ждет и арнов, если металл окажется в руках властолюбивых оданов! Поймите!

— Бред и ложь, — криво усмехаясь, промолвил Маррод. — Что ты знаешь о Древних, фагир?

— Что нам за дело до того, что будет потом? — потрясая руками, вскричал Эрбин. — Мы дрались и должны получить свою награду!

— Вас трое против пяти, — сказал Эвран. — Шенн, покорись. Мы честно выполнили свой долг, выполни и ты свой!

Шенн выставил руку:

— Хорошо. Давайте так. Мы возвращаемся в Ринересс, и я скажу одану, что своей волей заставил вас оставить стагнир здесь. Ведь я отвечаю за поход. Вы обязаны подчиняться мне — и не понесете наказания, отвечу только я.

Далмира посмотрела на него:

— Но одан казнит тебя, Шенн.

— И правильно сделает. Дурной голове не место на плечах, — съязвил известной пословицей Эрбин. — Ты хорошо придумал, фагир, но на кой нам твоя голова? Нам нужны асиры! Кто заплатит нам?

— Металл богов должен остаться здесь, — повторил Шенн.

— Погоди–ка, — поднял руку Кронир. — Я не понимаю. Зачем ты вел нас сюда, если давно решил не брать стагнир с собой?

— Давай, объясни, мастер, за что погибли наши товарищи? — зловеще спросил Хаггар.

— Ключ от Хранилища был у Эндора, — Шенн посмторел на мертвеца. — Чтобы стагнир не достался никому, я должен уничтожить ключ.

— Э-э, нет, ты отдашь его нам, — Эрбин шагнул вперед и едва не наткнулся на выставленный Далмирой клинок.

— Назад! — произнесла девушка. Карон поднял меч.

— Хаггар, позволь позабавиться, — вытаскивая меч, Маррод шагнул вперед.

— Стойте! — воскликнул Шенн. — Хорошо, я открою Хранилище. Но если, кроме стагнира, там окажутся сокровища Древних, обещайте, что не тронете металл богов?

Воины переглянулись.

— Это меняет дело, — сказал Хаггар. — Маррод, опусти–ка меч.

— Если там и впрямь есть сокровища, к демонам стагнир! — воскликнул эшнарец и потер ладони. — Скорей открывай!

— Тогда уберите оружие, все! — приказал фагир и, когда воины последовали приказу, повернулся к каменной преграде.

— Здесь должно быть отверстие для ключа, — сказал Шенн, осматривая покрытые затейливой резьбой ворота. — Вот оно!

— Огня, дайте сюда огня! — сказал Хаггар.

Шенн оглядел отверстие в стене и вставил каменный стержень до упора.

Ничего не произошло.

— Поверни, — посоветовал кто–то. Шенн покрутил стержень, и почувствовал, как за каменной преградой что–то сдвинулось. Раздался щелчок, каменные врата дрогнули, и воины невольно отступили, когда часть стены стала медленно подниматься вверх, открывая проход в Хранилище.

За воротами была пещера. Свет факелов отражался от множества стеклянистых сталагмитов, играя тенями под ногами воинов. Коридор, ведущий сюда, был рукотворным, низким и грубым, в отличие от него, пещера казалась нетронутым сверкающим чудом.

— Смотрите! — кто–то из воинов указал на два огромных, скользящих по нишам в стене противовеса. Они–то и поднимали каменные врата. Шенн с восторгом оглядывал механизм Древних. Сколько времени прошло — а он в прекрасном состоянии и действует!

— Что это? — изумленно произнес Эвран. Факел гурданца осветил что–то странное: в стену, прямо в камень, были вплавлены идеально круглые куски стагнира, как чешуя на боку невероятного, гигантского зверя. Воины замерли. У них не было слов.

В полной тишине они обошли пещеру. Стагнир был не только в стенах, но и на полу. В виде дисков, продолговатых жил, а местами — огромной литой стеной. Кое–где куски стагнира были выломаны, а рядом валялось множество испорченного инструмента, кирок и зубил. И истлевшие трупы.

— Что же это такое, фагир? — озвучил общий вопрос Эвран.

— Не знаю, — признался Шенн. — Я не видел ничего подобного и не знаю этому названия.

— Плевать, — победно улыбнулся Хаггар. — Мы нашли стагнир! Море стагнира!! Осталось поднять его наверх. Эй, поищите–ка: может, где–то лежат отломанные куски.

— Здесь больше ничего нет! — разочарованно крикнул Эрбин. Предприимчивый эшнарец успел обежать пещеру с факелом. — Ни асиров, ни драгоценностей. Ничего!

— Значит, мы берем стагнир, — заключил Хаггар. — Прости, мастер…

— Подождите, я знаю, где есть сокровища! — воскликнул Шенн.

— Что? — недоверчиво протянул Эрбин. — Ну, и где же?

— Недалеко от Руаннора, — сказал Шенн, — на берегу Кхина есть одно место… Я и мастер Ольф спускались туда, под болота. Там я видел множество сокровищ. Тогда я не понимал их цены, а сейчас знаю, что они несметны. Каждый из вас сможет купить себе дворец и все, что пожелает. Я обещаю, что проведу вас туда, и вы вернетесь богатыми людьми.

— Хм, — скривился Эрбин. — Болота на берегу Кхина… Там же гулхи!

— Да, это так, — кивнулд фагир. — Но нас семеро опытных воинов, а тогда мы прошли с наставником вдвоем и выбрались оттуда живыми. Мы возьмем сокровища себе, а там множество асиров, оружие, драгоценности!

Шенн вспомнил о гулхе, ранившем его так, что он едва выжил. Тогда Ольф спас ему жизнь. И наставник один стоил десятка воинов. Но об этом лучше умолчать…

— Все это вранье! — сердито сказал Кронир. — Думаю, ты все это выдумал, чтобы мы не вынесли стагнир. Хаггар наш глава, раз уж мастер Шенн сошел с ума. Карон, убери оружие и не дури.

— Назад! — предостерег силач, поднимая меч.

— Я убью тебя прежде, чем ты взмахнешь своей железкой! — сказал Кронир, вытаскивая метательные ножи. Шенн отступил. С перчаток сорвались синие искры.

— Я не хочу никого убивать, — сказал он, — а вы знаете, что удар молнии не отразить мечом…

— Только попробуй! — Хаггар поднял секиру, и тут пол вздрогнул. Грохот пронесся по пещере. Застучали катящиеся камни. Воины растерянно озирались:

— Что это?

— Не знаю, — растерянно произнес Шенн. Хаггар поднял факел:

— Все здесь?

— Маррода нет! — сказал Эвран.

— И, правда! Куда он делся?

— Маррод! Эй, Маррод! — крикнул Эрбин, продвигаясь в сторону входа. — А–а–а, сюда, все сюда!

Воины сбежались на крик.

— Проклятье! — выдавил Хаггар, глядя на каменные врата.

Они были закрыты.

— Он замуровал нас здесь! — воскликнул Эвран. — Вот вам и оданский шпион!

— Шенн, ведь у тебя есть ключ? — десятник посмотрел на фагира. Юноша покачал головой:

— Я не вытаскивал его. Оставил снаружи…

— Что же нам делать? — воскликнул Кронир. — Отсюда нет выхода!

— Я говорила: ему не следовало доверять! — сказала Далмира.

— Предатель! — Хаггар яростно сжал секиру. — Добраться бы до него!

— Как же мы выберемся? Мы пропали! — истерично выкрикнул Кронир.

— Погоди, надо все здесь осмотреть. Может, тут есть еще один выход? — сказал Эвран.

— Это Хранилище, сокровищница, — сказал Шенн. — Здесь не может быть второго выхода.

— Я не понимаю, — сказал гурданец. — Если Маррод шпион одана — зачем ему запирать нас здесь?

— Значит, он не человек одана, — ответила Далмира. — Я уже не знаю, кто он…

— Он мертвец! — злобно выкрикнул Эрбин. — Дайте только добраться до него!

Воины в растерянности бродили по залу.

— Шенн, — к фагиру подошла Далмира. — Если мы останемся здесь навеки… Я хочу сказать… Хорошо, что останусь здесь с тобой.

— Спасибо, Далмира, — ответил Шенн, — но я не собираюсь здесь оставаться!

— Ты что–то придумаешь?

— Посмотрим…

Шенн подошел к противовесам и внимательно оглядел их. Принцип действия механизма был прост: ключ выключал некий запор, и противовесы тотчас поднимали дверь. Маррод вытащил ключ, и дверь опустилась, замуровывая отряд навеки.

— Не понимаю: зачем он это сделал? — сказал Кронир. — Если он шпион одана…

— Вот именно, что не одана! Не нашего одана, поняли! Решил продать ключ и стагнир подороже кому–то другому! — рыкнул Хаггар. — А мы ему только мешали!

— Ты прав, Хаггар! — сказал Эрбин. — Другого объяснения нет.

— Хватит спорить! — прервал Шенн. — Я знаю, как выбраться.

— Ты знаешь? — десятник шагнул к фагиру. — Если у тебя получится, я…

— Ты и твои воины должны поклясться, что стагнир останется здесь! — сказал Шенн.

— Но ты ведь сам хочешь выбраться отсюда, — хитро улыбаясь, проговорил Эрбин. — И мы выберемся вместе с тобой. Без всяких условий!

— Я должен выполнить волю Ольфа…

Далмира смотрела на Шенна, ощущая, как в груди все каменеет. Шенн говорил страшные вещи так спокойно.

— … и я лучше останусь тут навеки, чем допущу, чтобы стагнир покинул это хранилище. Вы можете убить меня, но вы все останетесь здесь навсегда.

И он допустит, чтобы я умерла вместе с ним, подумала девушка. Ей стало не по себе. Шенн был одержим, он играл жизнями людей ради одному ему известных планов. Раньше он не был таким! В голове Далмиры мелькнула спасительная мысль: да ведь он притворяется, чтобы заставить Хаггара и остальных согласиться! Шенн не жесток, он просто играет!

— Ты обрекаешь на смерть всех нас, фагир? — изумленно спросил Кронир. — Но разве Игнир, которому ты поклоняешься, благословит на такое? Одумайся, Шенн!

— Все в ваших руках, — холодно произнес фагир. — Вы все должны поклясться. Только тогда я выведу вас.

— А может, вы заодно! — сказал Кронир. — Ты и Маррод!

— Этого не может быть! — возразила Далмира. — Я не верю. Шенн, ты не можешь…

— Могу, Далмира! — Шенн смотрел на нее, и в его глазах холодно пылал отблеск факела. — Я должен.

— Думаешь, если понадобится, я не развяжу тебе язык? — Хаггар шагнул к фагиру. — Ты и не представляешь, сколько способов заставить человека говорить…

Шенн отступил и выхватил из–за пазухи висевший на шнурке флакон. Сорвал крышку и поднес к губам.

— Здесь яд, — сказал он. — И я умру быстро. А вы останетесь здесь и будете умирать долго, очень долго. Решайте!

— Лучше выйти отсюда, мастер Шенн, — проговорил Карон. — Я хочу выйти. А асиры еще найдем.

— Карон мудрее вас всех, — сказал Шенн. — Решайте и клянитесь.

— Хорошо! — Хаггар швырнул секиру под ноги. Сталь зазвенела. — Клянусь богами и своим покровителем, я не возьму отсюда ни куска этого проклятого металла!

— Пусть поклянется каждый.

Эрбин нехотя притронулся к тофу.

— Клянусь, — произнес он нехотя. Воины нестройно повторили за ним.

— Хорошо, — Шенн спрятал пузырек за пазуху. — Я верю вам и клянусь сам, что выведу вас отсюда и проведу к сокровищам, чтобы вы получили заслуженную награду.

— Приступай, фагир! — прервал его Хаггар. — Клянусь богами, мне не терпится выбраться отсюда и прикончить предателя!

— Итак, слушайте! — Шенн осветил факелом один из висевших в нише противовесов. Толстая цепь от него уходила в щель на потолке. — Все просто. Эти блоки откроют врата, если мы заставим их опуститься. Я не знаю, какой вес нужен, но это единственный выход для нас.

— Ага! Но как туда забраться? — в сомнении спросил Хаггар.

— У нас есть веревка, — сказал Эвран. — И есть я.

Гурданец резво скинул оружие:

— Эрбин, давай веревку.

Противовес висел в десятке локтей от земли. Стена была отвесная, но изрезанная трещинами. Гурданец снял с ремня небольшой металлический крюк с отверстием и продел в него веревку. И кинул, стараясь задеть им за цепь. Крюк лязгнул о камень и упал вниз. Эвран невозмутимо пробовал раз за разом, воины молча ждали. Наконец, крюк зацепился. Гурданец схватился за веревку и полез наверх.

— Он наверху. И что дальше? — спросил Шенна Хаггар.

— Нам всем надо лезть туда…

Когда на противовес встали Эрбин и Кронир, дверь дрогнула. Стоявший рядом Хаггар вскрикнул:

— Она шевельнулась, клянусь оком Эльмера!

— Карон, полезай ты.

Силача втянули наверх, и противовес чуть опустился, а ворота приподнялись на ладонь.

— А-а! Ты прав, фагир! — заорал десятник. — Еще бы немного!

— Надо взобраться на другой камень, — сказал Шенн. — Эвран, помоги нам.

— Погоди, Шенн… Если мы все будем стоять на противовесах, как мы выйдем отсюда? — спросил Кронир.

— Я надеюсь, Маррод оставил ключ в замке…

— Зря надеешься, — Хаггар посмотрел на фагира. — Полезай и ты.

Шенн понял: десятник не доверяет и хочет первым выйти отсюда… Он взобрался на плиту. Противовесы опустились еще ниже.

Внизу остался лишь Хаггар.

— Теперь я смогу пролезть, — десятник глянул на щель над полом. — Я посмотрю, есть ли там ключ.

Воины ждали. Что, если Хаггар уйдет или с ним что–то случится — читалось на лицах у каждого — мы останемся тут навсегда.

Хаггар прополз под воротами и замахал факелом:

— Ключа нет! Как я и думал. И что теперь, фагир? Если кто–нибудь из вас спрыгнет — в эту щель и кунимор не проскочит!

— Все просто, десятник. Врата надо подпереть, — ответил Шенн.

Пришлось начинать сначала. Воины спустились и, вооружась найденным тут же инструментом, принялись откалывать куски камня от стен и подтаскивать к воротам. Лучше всего было бы закинуть куски скалы непосредственно на противовес — но тот висел высоко и, не имея лестниц, поднять туда тяжелые камни было невозможно. Оставалось одно: понемногу приподнимая дверь, подкатывать под нее камни, пока не образуется достаточный проход, чтобы протиснуться наружу.

Сообща воины прикатили здоровенный кусок камня. Карон и Хаггар остались внизу, остальные взгромоздились на противовесы.

— Давай, Карон! Навались! — два силача уперлись в камень и еле сдвинули с места. Немудрено, ведь катили его впятером! Но они должны его сдвинуть!

Застонав от усилия, воин и десятник сдвинули камень еще на ладонь. Потом еще. Плита висела в локте от пола. Камень едва проходил под ней. Последнее усилие…

— Готово! — обессиленно выдохнул Хаггар.

— Слезайте! — махнул рукой Карон.

Шенн спустился с противовеса. Плита тотчас отреагировала — и глухо ударилась о подставленный кусок скалы. Он выдержал, не раскололся.

— Все спускайтесь! — крикнул Шенн. — Уходим отсюда!

Упрашивать никого не пришлось. Воины быстро спрыгивали с противовесов и протискивались под каменной плитой. Когда все оказались снаружи, в руках Шенна заплясала молния.

— Что ты делаешь, мастер? — спросил Эвран.

Шенн молча взмахнул руками. Выпущенный из ладоней заряд ударился в удерживающий врата камень, и он раскололся. Тяжелая створка осела вниз, кроша раздробленный камень. Хранилище закрылось.

Глава 17. Улнар и Маррод

Улнар не нашел следов отряда, но не отчаивался. Он знал, куда они идут, а какой дорогой — дело второе. Воин двигался лесом на север и вышел на каменистую пустошь, простиравшуюся с севера на юг, куда хватало взгляда. Был ясный день, дул сильный северный ветер. Улнар с удивлением заметил, что некоторые камни несомненно обработаны рукой человека — но почему и как они оказались в этой пустыне? Ничего похожего на основания строений на глаза не попадалось. Либо все занесло песком, либо… Но откуда в пустыне куски стен и фрагменты колонн? А может…

Улнар замер от пришедшей на ум мысли. Может, это Анвинор — огромная и загадочная столица эльдов, разрушенная гневом богов? Теперь он по–иному глядел на развалины. В каждом отесанном или покрытом рунами камне воину мерещилась неведомая сила древних создателей и, напрягая фантазию, по кускам и фрагментам фресок воин пытался представить былое великолепие города, равного которому не было и, наверно, не будет…

Велик был гнев богов, велик и страшен, если куски стен и крыш разметало, как листья на ветру! Что тогда стало с людьми, Улнар даже не пытался представить. Они давно мертвы. Важней то, что станет с друзьями, если он не доберется вовремя! Улнар вспоминал схватку с гротхом, и ноги сами ускоряли шаг. Надо успеть, надо помочь, а суждено умереть — так погибнуть в бою, а не безвольным рабом зелья.

Он обнаружил лощину, спустился в нее и осторожно пошел вдоль песчаной кромки. Пройдя совсем немного, Улнар увидел следы.

Они были слишком заметны и свежи, чтобы не обратить на них внимания. Отряд гротхов прошел здесь не так давно. Хорошо, что ветер почти не задувает в лощину, и песок не замел характерные отпечатки лап. А вот и помет хищников… Сколько же их было?

Улнар огляделся. Следовало быть осторожнее. Сидя верхом, гротхи видят дальше, а вокруг пустыня, ему не спрятаться. А следов арнов нет. Зная осторожность Хаггара, воин предполагал, что опытный десятник не станет пересекать пустошь, как сейчас Улнар, а поищет более укромный и безопасный подход к Анвинору. Вдоль леса. На это воин и рассчитывал, пойдя напрямик, он выиграет время и догонит отряд. А риск… На то он и воин, чтобы рисковать.

Он пытался вспомнить, что говорил Шенн об Анвиноре. Фагир не слишком распространялся о цели путешествия, но кое–что настырный Хаггар из него вытянул… Речь шла о центре города, где под бывшей цитаделью располагались обширные подземелья Древних. Там арнов должны ждать. Кто? Шенн об этом не сказал, но Улнар догадывался: эльды. Один или несколько. Только потомки Древних способны выжить в таком месте. Отступники, идущие против своего народа… Улнар понимал, как им или ему трудно, как они одиноки, одни против своих сородичей, морронов и пустыни — и почувствовал огромное уважение к этим людям.

Равнину пересекали куцые перелески. Улнар по–возможности старался держаться в тени чахлых разлапистых деревьев — хоть какая–то защита от посторонних глаз, да и солнце изрядно припекает. Ноги то проваливались в горячий песок, то громко топали по растрескавшемуся суглинку. Ни реки, ни ручья. И живности никакой, лишь мелкие грызуны и змеи. Неужели некогда здесь был цветущий край? Боги не просто уничтожили Анвинор, они прокляли это место, превратив его в пустыню. За что?

Руины встречались все чаще. Это было хорошо: легче спрятаться, но и засаду в каменном лабиринте устроить проще… Морроны на это мастера, но их воин как раз не опасался — на шее висел оберег Властительницы. А вот гротхи… Воин надеялся, что чужеземцы на могучих зверях не склонны прятаться. Сидя на таком звере, наверняка чувствуешь себя непобедимым. И как только они их приручают? Ортаны, скрывающие чудовищ в своих катящихся крепостях, уже не казались воину чудом. Их звери питались травой, как и кроги, но приручить хищника! Теперь этот невиданный народ идет на восток. На его пути морроны. Что смогут сделать кочевники с такой ордой? Ош–Рагн сильна, но как выстоять в поле против таких животных? Сметут и раздавят. А всадники добьют. Нет, морроны уйдут с их пути. Если хотят жить, уйдут. Но тогда под ударом окажутся арны…

Вот и город! Лежащие на пути руины уже не походили на беспорядочно разбросанные части чего–то целого, в них прослеживались порядок и мысль. Вот улица, вот остатки мостовой. Перекресток с разрушенной башней. Отряд где–то здесь.

Воин пробирался через развалины, забирался на обломки стен, чтобы охватить взглядом большую площадь. Но — ни движения, ни жизни. Лишь песок, шуршащий меж развалин. И белые птицы высоко–высоко.

И тут он увидел зверя. Оглядевшись, воин подбежал ближе. Да, это он, скаковой зверь гротхов. Мертв. Но кто его убил? Улнар нашел стрелу, вонзившуюся точно в сердце и узнал оперение. Семир! Значит, отряд сражался. Но где же всадник? Тела врага не было. Наемники не стали бы тащить его с собой, значит, забрали гротхи. Выходит, поле боя за ними?

Рука сжала меч. Воин побежал, старательно осматривая местность. На открытое место Хаггар их не поведет, бывалый десятник понимает, чем это грозит. Значит, надо искать их в развалинах…

У разрушенной стены Улнар увидел туши убитых зверей. И рядом — два холмика, заваленных камнями. В груди полыхнуло. Двое. Кто? Рядом с могилой воин увидел брошенный лук. Семир… Кулаки Улнара сжались. Как же так? И кто второй? Только бы не она!

Страшное открытие прибавило сил. Улнар обежал окрестности и нашел вход в подземелье — сдвинутый в сторону диск из белого камня. Воин спустился в полутемный коридор и понял, что далеко не уйдет. На пыльном камне отпечатались следы ног. Отряд определенно проходил здесь, но неясно, вернулись ли они из подземелий…

Воин решил ждать. День подходил к концу, и древний город темнел, вытягивая длинные черные тени. Светило коснулось горизонта, оно было красным, как свежая кровь.

Улнар нашел хорошую позицию: обветренный край стены, взобравшись на который, можно быть уверенным, что тебя не увидят, если не слишком высовываться — и обзор отсюда был хорош.

Устроившись на стене, Улнар не заметил, как заснул, и проснулся от речи, звучавшей так близко, что воин невольно сжался в комок. Знакомый гортанный говор. Морроны! Но что они делают здесь?

Луна освещала руины ровным, мертвенно–бледным светом, и вдалеке Улнар увидел отблеск костров. Что делают морроны здесь, ведь только вчера тут были гротхи, а встреча с ними не в пользу кочевников.

Осторожно соскользнув вниз, воин прокрался к кострам. Так и есть, морроны.

Чернолицые сидели вокруг костров и, судя по скудному снаряжению, были разведчиками, передовым отрядом какого–то клана. Кострищ было пять. Зная о кочевниках немало, Улнар предположил, что их не более сорока. Восьмерка была их сакральным числом, и обычно у костра усаживалось восемь воинов.

Они жарили мясо — до Улнара донесся его аромат, и он сглотнул подступившую к горлу слюну. Да, поесть бы не мешало, если только они едят не человечину…

Он подумал, что мог бы выйти к ним, не боясь — амулет Ош–Рагн сохранил бы ему жизнь — но не торопился. Успеется. К тому же есть кланы, не подчинявшиеся властительнице, что, если это — один из них? Тогда жарить будут уже его…

В любом случае, его друзей тут нет, но лучше дождаться рассвета и посмотреть, куда пойдут морроны. Если друзья нашли, что искали, и выберутся из подземелий, Хаггар направится на восток, в Арнир. Значит, и мне туда же.

Найти выход было нелегко, но Маррод знал принципы лабиринтов, всех посвященных учили ориентироваться под землей, а план Анвинора он знал наизусть. Его учили все эльды, ведь однажды многим из них приходилось спускаться сюда по заданию Совета в поисках сокровищ и артефактов. Так было из века в век, и он мог бы выйти оттуда даже вслепую, без факела.

А еще Маррод знал о ловушках. В некоторых коридорах, если знать, где потаенный рычаг, можно вновь и вновь взводить древний механизм, открывавший утыканную гвоздями яму, выпускавший стрелу или рубящее все на пути лезвие. Ловушек для незваных гостей было много, но кто мог подумать, что предадут свои же? Свой же отец?

Маррод скрипнул зубами: как же он мог? Когда молодой еще Маррод слышал о том, что очередной эльд не вернулся из Анвинора, он думал, что виной тому морроны… Но это сделал отец, Ольф и другие отступники, что были с ними. Почему они убивали своих братьев, ведь эльдов и так мало?

Когда ворота Хранилища опустились, Маррод не торопился уходить. Теперь никто не мог помешать ему проститься с отцом. Свет факела осветил останки. Маррод склонился над телом, заглянул в лицо. И почувствовал… Что–то словно тащило его, влекло, будто мертвец протянул руки и хотел прижать его груди…

Повинуясь неясному чувству, эльд распахнул куртку убитого и на обратной стороне увидел прижатый к телу, залитый кровью кусок пергамента. Когда Шенн искал ключ, он не обратил внимания на смятый кусок кожи.

Маррод развернул его: «Я, Эндор, умираю. Мой меч уже не защитит этот мир, быть может, защитит это слово. Мне жаль, что пришлось убивать эльдов, моих братьев. Но у меня не осталось выбора. Стагнир не должен попасть в руки властолюбивых безумцев. Поэтому я закрыл Хранилище и выбросил ключ.

Кто бы ты ни был, человек, знай: я не хочу, чтобы мои сыновья погибли в новой ужасающей войне, я хочу, чтобы они жили и были братьями. Их зовут Улнар и Маррод.»

Маррод обомлел. Улнар — мой брат?! Тот воин, который шел с нами, и которого он едва не убил несколько лун назад в случайной стычке! Так вот что казалось в нем знакомым! Глаза отца! Он похож на него, да, похож! И талисман! Эльд вспомнил о камне на шее Улнара и понял, от кого этот камень… Мысли метались в голове. Отец говорил о властолюбивых безумцах: кого он имел в виду? Оданов Арнира или… Тотрамеса и Совет? Ведь они были его врагами.

Отец! Маррод с изумлением ощутил слезы. Как же давно он не плакал, он вообще разучился страдать, но сейчас, рядом с телом отца понял, что потерял. Маррод спрятал кусок кожи в карман, и бережно уложил мертвеца на пол. Тело великого эльда было на удивление легким и невозможно было поверить, что когда–то подвиги этого человека изменяли мир…

Маррод был в смятении. Он представил, как говорит о смерти отца Тотрамесу, как тот улыбается и торжествует. А потом Обладающий прикажет ему убить Улнара, своего брата. Полукровку, но… брата! И отец хотел видеть нас друзьями, иначе не писал бы это письмо…

Маррод взял меч убитого и положил рядом с телом. Эти мародеры заперты и уже не потревожат тебя. Никто не узнает, что ты умер тут, ни Тотрамес, ни Совет, решил Маррод. Отец выбросил ключ, но ключ Шенна у меня, и он — мой пропуск в Обладающие!

Эльд в последний раз взглянул на отца, повернулся и зашагал по коридору. Факел догорает, надо спешить.

Он выбрался наружу ночью, жадно вдохнул холодный воздух пустыни и взглянул наверх. Вот и путь домой! Маррод тихо засмеялся. Как хорошо! Он, Маррод, выполнил волю Совета Девяти, он знает, где стагнир, знает, как пройти к хранилищу, он — герой своего народа! Надо лишь добраться до своих, вернуться в Долину Ветров.

На миг ему стало страшно. Что, если он погибнет? Он не боится смерти, не боится никого из живых, но теперь, когда от его жизни зависит будущее эльдов, будущее целого народа, Марроду было страшно. Груз тайны и осознание исключительности полученного им знания давили физически, и Маррод с изумлением смотрел на трясущиеся от волнения руки. Нет, так не годится. Спокойней. Цель есть, и надо идти к ней, чего бы это ни стоило.

Он шел два дня. Пустыня не хотела выпускать его из пыльных объятий, сушила ветром, хватала за ноги песком. Но Маррод упорно шел на север. И однажды зыбучий дрожащий воздух рассеялся, и над барханами возникла знакомая цепочка гор. Он у цели! Еще немного.

Припав ртом к маленькому ручью, Маррод жадно пил. Одежда стала жесткой от выступившей на ней соли и грязи, сапоги износились, едва держась на избитых ногах, и воин то и дело поправлял и подвязывал грозившую оторваться подошву. Сейчас бы полежать, отмокнуть в живой воде, но… надо идти. Потом, все потом.

Я герой, я сделал то, чего не могли многие прославленные мастера… Я прошел весь Кхинор, был в подземельях и хранилище Древних, и нашел то, что искал. Мой народ снова станет великим, а я обрету славу, которой не знал мой отец, и никто из Обладающих! Я, Маррод!

Он вспомнил о записке и помрачнел. Слова отца посеяли смуту в сердце. Ведь, отдав ключ Тотрамесу, он не выполнит волю отца, его последнюю волю. И что, если написанное им — правда? Что, если война, задуманная Советом, и впрямь уничтожит Арнир? Но что мне за дело до арнов и морронов? Ведь мне не жаль запертых в хранилище воинов, обреченных на медленную смерть, как не жаль мира арнов, который падет перед оружием Древних. Я — Древний, наследник богов, и мы должны править миром, только мы! А отец заблуждался. Он был великим воином, но ведь мог он заблуждаться? Ведь мог?

Глава 18. Засада

— Привал! — скомандовал Хаггар.

Уставшие воины повалились на ступеньки, с наслаждением вытягивая затекшие и гудящие ноги. Некоторое время все сидели молча.

— Факела надолго не хватит, — сказал Карон. — Хаггар, надо идти.

— Подожди, Карон, мы только что сели, — застонал Эрбин.

Бездонный провал остался позади. Перебраться через него было непросто, и если раньше воины попросту перепрыгнули пропасть, то теперь это было невозможно. Следов Маррода не было, но он должен был идти этой же дорогой, а значит, сумел перебраться через пропасть.

Осветил стену факелом, воины обнаружили торчащее из камня кольцо, когда–то служившее упором для факела. Ступеньки обвалились как раз под кольцом. Стоя на самом краю, самый высокий в отряде Карон сумел дотянуться до него и продел в кольцо веревку. Если прыгнуть и раскачаться, можно зацепиться и перебраться наверх, но… выдержит ли кольцо? Воины подергали за веревку — кольцо держало, и все же риск был велик.

— Кто пойдет? — спросил Хаггар.

Вызвался Эвран. Сбросив оружие и доспехи, ловкий гурданец оттолкнулся от края и повис над бездной. Воины, затаив дыхание, смотрели на кольцо. Оно держало. Отталкиваясь от стен, гурданец раскачивался, пока ноги не взлетели выше края ступеней. Зацепившись ногами, дрожа от напряжения, он медленно втягивал тело на ступени, постепенно отпуская веревку. Все! Эвран сел, устало свесив ноги в пропасть и, улыбнувшись, помахал товарищам.

— Отлично, Эвран! Ты молодец!

Дальше следовало перебраться тому, кто был легче — тяжелого Эврану было не вытянуть. Далмира решилась. Расстояние было небольшим, всего несколько локтей, в ином месте девушка даже не задумалась об опасности. Но когда вокруг чернильная мгла, и пропасть, дна которой не видно…

Она решилась, оттолкнулась и прыгнула, изо всех сил вцепившись в веревку. Повисла под кольцом. Надо отпустить один конец, подтянуться и схватиться за другой. Эвран сбросил обувь и уперся в камни босыми ногами:

— Давай, Далмира, давай!

Она подтянулась, и сильные руки гурданца втащили ее на площадку. Так перебрались все.

Страх остаться в полной темноте под толщей земли подстегивал воинов, и несмотря на усталость, они невольно прибавляли шаг. Чувство опасности притупилось, Хаггара мало волновали возможные ловушки, он думал лишь о том, как быстрее выбраться наверх, к солнцу.

Коридор закончился тупиком. Шенн остановился, осветив факелом внезапно возникшую преграду. Это была каменная стена, ничем не отличавшаяся от остальных. Эрбин бросился к ней, ощупывая руками каждую трещинку, воины молча смотрели на старания эшнарца, и ужас медленно заползал в сердца.

— Тут был проход, я это помню, мы проходили здесь, — проговорил фагир. Шенн достал карту и тщательно осмотрел. — Я уверен. Но откуда здесь стена? Если это ловушка Древних, то кто мог ее включить?

— Маррод, — сказал Эвран, — больше некому.

— Точно, Маррод! — уверенно сказал Эрбин. — Когда я доберусь до него, я…

— Помолчи, — сказал Хаггар. — Но откуда Марроду знать, как задействовать ловушку?

— Вспомните, как он смотрел на того мертвого эльда! — сказал Кронир.

— Верно! Он и меч его взял себе! — поддакнул эшнарец.

— Маррод — эльд? — задумчиво проговорил Шенн. — Это многое бы объяснило…

— Плевать на Маррода, — сказал Хаггар, — надо искать другой путь, мастер. Ищи.

— Погоди, а как же твой ключ, Шенн? — вспомнила Далмира. Фагир покачал головой:

— Я осмотрел здесь все. Его некуда вставить. Или отверстие на другой стороне.

— Судя по карте, мы близко к поверхности, — сказал Шенн. — Идем. Попробуем другой коридор.

Воины двинулись за фагиром. Шенн повел их обратно, они долго шли, пока ход не начал забирать вверх.

— Это выход! — возрадовался Хаггар. — Ты вывел нас, Шенн!

Но ход вновь окончился тупиком.

— Проклятье, мы навсегда останемся здесь! — Эрбин в ярости ударил по стене кулаком и сморщился от боли.

— Как же так, Шенн? — растерянно спросил Кронир. — Что там, в твоих чертежах?

— Выход должен быть здесь, — твердо сказал Шенн, — а ну–ка, посветите наверх!

Хаггар поднял руку с факелом, и колеблющееся, угасающее пламя выхватило из тьмы покрытую письменами литую бронзовую пластину. Потолок был довольно низок, Шенн легко достал до нее рукой и нажал.

Воины услышали шум скрытого механизма, плита над их головами сдвинулась и стала отъезжать. Из трещины посыпался песок, а воины восторженно завопили. Вот оно, спасение! Неожиданно плита остановилась.

— В чем дело, мастер? — встревожено спросил Хаггар.

— Похоже, сломался механизм. Надо попробовать самим.

— А ну, держи! — Хаггар передал факел фагиру, уперся руками в край плиты и напряг все силы, но едва ли сдвинул на волос.

— Что стоите? Помогайте! — рявкнул десятник.

Воины побросали оружие, наваливаясь на неподатливую плиту. Песок сыпался на головы, и ноги разъезжались на нем, не находя упора. Плита чуть сдвинулась.

— Давай еще! — закричал Эрбин, отплевываясь от попавшего в рот песка. Воины напряглись и сдвинули преграду еще на ладонь. Песок сыпался, не переставая, и уже доходил им до коленей. Пришлось оставить плиту и отгребать песок в сторону.

Когда песчаные струи иссякли, Шенн увидел темное, усыпанное звездами, ночное небо. Воины разразились торжествующими криками.

— Теперь наверх, — скомандовал Хаггар, — подсадите меня.

Ход вывел на окраину Анвинора. Выбравшись из подземелий, воины с жадностью вдыхали прохладный ночной воздух и долго отряхивались от попавшего за шиворот песка. Далмира с сожалением осматривала отяжелевшие, покрытые грязью волосы. Помыть их было негде.

Найдя укромную лощину, развели огонь. Без воды ничего сварить не получилось, и воины подкрепились вяленым мясом и сухарями, со смехом вспоминая былые страхи. Под звездным куполом и жилось и дышалось много лучше и свободней, чем под землей.

Далмира подошла к Шенну. Фагир глядел на звездное небо. Глядел так, что не заметил девушки и вздрогнул от прикосновения пальцев.

— Далмира?

— Шенн… Тогда, под землей… ты говорил, что оставишь всех нас в хранилище навечно, если… Шенн, ты ведь шутил? Ты ведь не сделал бы этого?

— Ты хочешь знать правду?

— Да.

— Сделал бы.

— Но… почему? Ведь и я осталась бы там навеки.

Шенн молчал.

— Тебе не жаль меня?

— Пойми, Далмира, я не мог иначе. Но все ведь хорошо. Мы наверху и…

— Нет, не хорошо! — Далмира помрачнела. — Ты стал иным, Шенн. Ты не тот добрый и смелый парень, которого я знала когда–то. Раньше ты не прятался за спинами других и сражался за себя… и меня. Ты был дикарь, но поступал так, как подсказывало тебе сердце, был честен и прям, а теперь… Теперь я не знаю, чему ты поклоняешься и чему веришь. Древние изменили тебя. Ради своего учителя, уже мертвого, ты готов погубить живых, убить всех нас! И меня.

— Прости, Далмира, я не мог поступить иначе, — Шенн смотрел твердо, и казалось, в глазах его застыл лед.

— Если бы ты любил меня, ты поступил бы иначе.

— Ты права, Далмира. Прости.

— Я ждала иных слов. Я надеялась, что… — девушка не договорила и, махнув рукой, ушла. Слезы лились из глаз. Шенн не любит ее, не любит. Было бы иначе, он обнял бы ее, и просил прощения. Нашел бы иные слова, но он…

Когда Далмира ушла, Шенн опустился на песок. Руки вцепились в волосы.

— Боги, как мне тяжело, — прошептал он. — Она не понимает, что Ольф создал меня таким, какой я есть. Всем, что я знаю, что умею — я обязан ему. И выполню то, для чего он учил меня. Я больше не варвар, не дикарь. В отличие от них, я понимаю главное: жизни нескольких людей не стоят ничего, если смерть грозит целому народу.

Далмира вернулась к костру. Все воины спали, лишь Эрбин и гурданец сидели у огня. До девушки донесся разговор:

— … этого я не знаю. Кто он и что он — неизвестно, — Эрбин поковырял веточкой угли. — С Улнаром мы сражались рука об руку много лун. Он непонятный человек для меня, но в одном могу поручиться: он не предатель.

— А я могу поручиться только за самого себя — ответил гурданец. — Я уже не знаю, кому здесь доверять. Если Улнар — не предатель, то куда он ушел?

— Не знаю, — отвечал эшнарец. — Но он пропал, а одному в Кхиноре не выжить…

Далмира опустила глаза. Улнар был хорошим человеком, подумала она, вспоминая воина. С первого взгляда она поняла, что он близок ей. После многих дней в походе Улнар показал себя отважным воином, но не жестоким, как Маррод, и не жадным, как эшнарец Эрбин. Она не могла сказать, что привлекало ее в нем, Улнар явился в ее жизнь стремительно, и так же быстро исчез. Как жаль, если он погиб!

Утром воины двинулись на восток. Было жарко. На небе ни облачка, и жгучие лучи солнца раскаляли доспехи так, что можно было обжечься. Хаггар вел отряд низинами, чтобы скрыться от посторонних глаз. Все хранили молчание. Говорить было не о чем, к тому же от разговоров лишь сильнее пересыхало в горле. Запасы воды закончились, и все мысли арнов занимала река.

— Сколько мер еще нам идти, а, мастер? — утирая пол со лба, спросил Эвран. Поджарый гурданец как будто высох, его узкое, покрытое щетиной лицо стало коричневым от загара.

— Я смогу ответить ночью, — сказал Шенн.

— Ты говорил, что бывал здесь.

— Бывал, но это было давно. И сами видите, эти холмы и пустоши как близнецы–братья.

— Что верно, то верно, — согласился Хаггар. — Но не забудь: ты должен привести нас к забытому городу, о котором говорил.

— Я приведу вас, я помню, — хмуро отвечал Шенн. Он дал обещание, и слово надо держать, но как наемники не понимают: время не на их стороне. А еще гулхи… Шенн хорошо помнил, как одна–единственная рана, нанесенная этим существом, едва не убила его. И лишь благодаря учителю Ольфу он жив.

Шенн был в растерянности. Он выполнил завещание Ольфа, но на душе было худо. Нет стагнира — и что теперь защитит Арнир от морронов? Он спас людей от катаклизма, который мог не свершиться, и обрек на гибель от воинствующих морронов. Но ведь чернолицые и раньше нападали на Арнир, разве он виноват в этом? Но что будет, когда он придет к одану с пустыми руками? Изгнание — это меньшее, что мне грозит, подумал Шенн. Одан жесток и не прощает ошибок — Шенн понял это сразу, едва увидел его лицо. Надменное, властолюбивое лицо человека, привыкшего повелевать. Быть может, бежать? Но я не вор, чтобы бежать, я поступил так, как считал должным, подумал фагир, и будь, что будет…

Шенн увидел, как идущий впереди Кронир пошатнулся, ноги его подкосились, и воин рухнул на песок.

— Что с тобой? — все собрались вокруг упавшего.

— Это солнце! Подержите над ним плащ, ему нужна тень, — распорядился Шенн. — И воды, дайте ему воды.

— Воды почти нет, — сказал Хаггар, протягивая свою флягу. Шенн вытащил пробку и смочил губы Кронира. Тот зашевелился, постепенно приходя в себя.

— Нам нужен привал, — сказал Шенн. — Сейчас он все равно идти не сможет.

— Привал, так привал, — пробормотал десятник, устало садясь на песок.

— Шенн, быть может, повернем к расселине? — спросил гурданец. — Там же была вода!

— Это несколько дней отсюда к югу. Мы не дойдем. Потерпи, Кхин вот–вот покажется. Осталось немного. Быть может, день пути.

— Ты каждый раз это говоришь!

— Не ссорьтесь, — сказала Далмира. — Давайте поедим.

— Кусок не лезет в горло без воды, — пожаловался Эрбин. — Эх, сейчас бы кружку литернского! Втрое бы заплатил! Впятеро!

— Заткнись, Эрбин, и без того тошно, — проронил Хаггар. — Литернского ему… Погоди, морроны тебе нальют.

— Все же мне это не нравится, — сказал Эвран. — Мы пересекли Кхинор, а морронов и не видно. Куда они делись? Не к добру это. Знаете пословицу: чего не ждешь — случится, а ждешь — не возвратится.

— Ты это к чему?

— Не знаю, — ответил гурданец. — Только чую: бежать надо! Не идти, а бежать.

Хаггар хотел сплюнуть, но не вышло. Слюны не было.

Шенн предложил переждать жару и двигаться вечером. Возражений не было. Воины нашли сухую балку, где когда–то протекал ручей, и там устроились на отдых. Эвран попробовал найти воду, руками и кинжалом раскапывая старое русло. Гурданец добрался до влажной земли, но в ямку, что он вырыл, вода не набралась. Крониру стало лучше, и воин был готов идти, но Хаггар ждал вечера.

Далмира сидела на песке, думая о своем, и невольно прислушалась, узнав голос Шенна:

— Я верю, что боги создали нас не для того, чтобы мы жили подобно животным, заботясь лишь о том, что поесть и где поспать. Сколько бы боги не дали нам времени — это время следует прожить достойно.

— Что значит «достойно»? — спросил Кронир. — Одному человеку что–то покажется достойным, другому нет. У каждого свой ум.

— Он прав, — пробурчал Хаггар.

— Нет, не прав! — возразил Шенн. — Достойно — значит честно и справедливо. Ведь все мы знаем, что хорошо, и что плохо, где добро, и где зло.

— Ну, нет, Шенн, все это я слышал от бродячих философов. Но в их учениях нет жизни, один пустой звук! — сказал Хаггар. — Что есть добро и зло? Каждый ответит по–своему, и ты не найдешь двух одинаковых ответов. И как можно по поступку судить, хорош он или плох, если для одних он обратится в добро, а для других во зло? Все имеет хорошую и плохую сторону. Каждая вещь. И каждый человек.

— Э, нет, Хаггар! — вступил в спор Эрбин. — Вот Маррод, который предал нас, он как поступил: хорошо или плохо?

— Для нас всех он поступил плохо, а для себя, наверно, хорошо. Как и сказал Кронир: каждый живет своим умом.

— Да ведь так любую подлость оправдать можно! — возмутилась Далмира, с неприязнью взглянув на десятника.

— Не оправдать я хочу, а понять! — бывалый воин повернулся к девушке. — Потому что, не понимая, осуждаем, и все, что нам не по нутру, злом называем. Зло ли все то, что нам не нравится? За веселую шутку, что принята на юге, на севере могут убить. Вы знаете их обычаи, и не назовете северян убийцами без совести, а если назовете — будет ли это правдой?

Изумленные красноречием Хаггара, воины не нашли, что ответить.

—Значит, нет на свете правды? — спросил Эвран. — А законы фагиров?

— Есть правда, которая внутри каждого. Если бы истина была одна, люди давно бы жили, как одна семья. Можно придумать много законов, но каждый будет думать и поступать по закону, который у него внутри.

— Осторожней, Хаггар, это ересь! — проговорил Кронир, глядя на Шенна. — А здесь у нас фагир!

— Знаешь, Хаггар, в чем–то ты прав, — сказал Шенн, — и я тебя понимаю. Только все мрачно у тебя получается. Если каждый думает о своем благе и живет своей правдой, то почему мы в одном отряде? Почему держимся вместе и прикрываем друг друга, делим воду и хлеб?

— Потому что нам нужно выжить, а это можно сделать только вместе. Когда мы доберемся до Ринересса, отряд распадется, и каждый выберет свой путь. Все в наших руках: наш путь и наша жизнь.

— Так ты не веришь, что боги ткут наш жизненный путь невидимыми нитями? — спросила Далмира. — Ты не веришь в судьбу, и в то, что все предопределено?

— Не верю и не хочу верить. Это лишило бы меня сил.

— А ты веришь в судьбу, Далмира? — улыбаясь, спросил Шенн. Девушка посмотрела на фагира:

— В это верили мои родители, и я не знаю иной веры.

— Да ты мергинка! — расхохотался Эрбин. — Клянусь кровавым глазом Игнира, вокруг одни еретики!

— Помолчи, Эрбин, у вас в Эшнаре каждый еретик! Все знают, что вы чтите Игнира не так, как завещали предки, а Даора не считаете злом! — сердито проговорил Хаггар.

— Врешь, Хаггар, — загорячился эшнарец, — и наши фагиры разбираются в этом получше всяких наемников!

— Оставьте этот спор, — приказал Шенн. — И не вздумайте говорить о чем–либо подобном в Арнире — или отправитесь на рудники. Пора идти.

Воины поднялись. Уже не так жарко. Солнце клонилось к закату. По изрезанным ветрами холмам пролегли черные тени.

— В путь, — скомандовал Хаггар, но не пройдя и меры, воины увидели труп. Чернолицый охотник лежал на склоне холма, его оружие лежало рядом. Эвран ногой перевернул мертвеца и сплюнул:

— Смотрите–ка!

Живот моррона был распорот, а внутренности выедены.

— Хищник или падальщик, — предположил Эрбин. Шенн покачал головой:

— Нет. Смотри, вот эта рана не от зубов!

— Смотрите, там! — Далмира указала на соседний холм. Темнело, и воины не сразу заметили лежащие тела, десятки, а может, сотни трупов. Они лежали, открывая небу ужасные раны, и на мертвых лицах уже пировали хищные птицы.

— Похоже, морроны оборонялись на холме, — сказал Шенн. — Смотрите, здесь нет их стрел, а у подножия их много. Битва была вчера. И, скорее всего, ночью, иначе незачем жечь столько костров.

— Ты говоришь, как настоящий следопыт, мастер Шенн, — одобрительно сказал Эвран. — Я кое–что понимаю в следах. Было, как ты говоришь. Но кто положил столько народа? Вряд ли это наши.

— Согласен. Братству тут делать нечего, а окружить и разбить такой отряд морронов… надо много, очень много людей, — подтвердил Кронир.

— А может, остался кто живой? — спросил Хаггар. — Осмотрим тут все. Будьте осторожны!

Воины разбрелись по полю боя. Шенн смотрел на убитых, и ночная схватка оживала перед его глазами. Он видел, где дрались наиболее ожесточенно, по ранам различая тех, кто встретил смерть лицом к лицу, а кто получил смертельный удар в спину. Повсюду лежало брошенное оружие, стрелы торчали в земле и мертвых телах, а почерневшая от крови трава была разворочена мощными лапами животных. Трупов тех, кто напал на морронов, не было, но фагир уже понял, кто это.

— Сюда, я кое–что нашел! — позвал Карон.

Два мертвеца лежали, вцепившись друг в друга. Обескровленные пальцы сжимали оружие. Даже мертвые, они продолжали смертельную схватку. Один был морроном, другой…

— Это те люди верхом на чудовищах! — угрюмо проронил Хаггар. — Они уже здесь!

— И судя по всему, морроны им не соперники, — добавил Кронир.

— Если они найдут нас здесь, мы все умрем, — сказал Шенн. — Эти твари растерзают нас на открытом месте. Надо уходить к болотам, и быстрей, там деревья и много зарослей. За мной.

Это была мастерская засада. Бегущий первым Эвран не успел ничего понять, как вылетевший из–за куста аркан свалил его наземь. Казалось, сами холмы зашевелились, извергая десятки ловких черных теней. Загудели, пластаясь по воздуху, арканы. Моррон бросился под ноги Далмиры, и она покатилась по траве. Карон бросился на помощь. Длинный клинок наемника достал одного из нападавших и, брызгая кровью, тот осел на песок. Но стрела ударила воина в голову, он пошатнулся и упал.

— Карон! — Далмира вскочила, вращаясь, ушла от набегавшего чернолицего и полоснула его по спине. Вскрикнув, моррон упал. Из темноты доносился лязг стали и яростный рев Хаггара. Но врагов было много. Меч выбили из рук, и удар в живот свалил девушку наземь. Два моррона скрутили ей руки и куда–то поволокли.

— Шенн! — крикнула она.

Мастер не отзывался. Звуки боя стихли, и ночь накрыла Кхинор, даруя смерть тем, кто ее заслуживал, и красный глаз безжалостного Игнира следил, чтобы это было так.

Глава 19. Гибель Эльденора

К середине дня Маррод вышел к реке. Это был Данат — река, за которой когда–то лежали владения Древних. Над рекой был проложен мост. Красивый и изящный, он, словно гибкий зверь, изогнул спину над бурным потоком. Мост был узок, две повозки едва ли могли разминуться на нем. Маррод знал, что здесь должна быть стоянка эльдов — мост имел важное оборонное значение, его должны охранять — но он не встретил никого.

Воин перебрался на другой берег, любуясь резными перилами, искусно сработанными далекими предками. Когда эльд увидел их впервые, то не мог поверить, что они сделаны из камня. За мостом старая дорога почти пропала, ее густо покрыла трава и кустарник, но Маррод знал, куда идти. Он пересек небольшой лес, держась поблизости от реки и, когда солнце коснулось земли, увидел родные скалы.

Две серых скалы, словно гигантские ворота, охраняли вход в Долину Ветров. Человек, впервые сюда попавший, мог пройти мимо, не подозревая, что между скалами есть узкий проход, ущелье, ведущее в плодородную долину. Увидеть проход можно было, лишь подойдя к скалам вплотную, по поднимавшемуся вверх каменистому склону.

Это место охранялось лучшими из лучших, и Маррод в растерянности остановился. Никто не окликивал его, не заступал дорогу. Так быть не должно! Предчувствие страшного черным крылом коснулось сердца и, повинуясь ему, Маррод побежал.

Скалы приближались, их острые вершины расступились, открывая проход.

Маррод остановился. Проход в долину заполняли трупы. Мертвые лежали друг на друге, вповалку, сжимая оружие. Подул ветер, и в ноздри ударил жуткий запах разлагавшихся тел. Враг побывал здесь и пытался пробиться в долину. Не морроны, а тот, неведомый народ на прирученных зверях. Как они нашли проход, уже неважно. Судя по количеству убитых, прорваться внутрь им было непросто.

Туши убитых ящеров лежали на камнях. Защитники оборонялись отчаянно. Вот эльд, пронзенный копьями, а вокруг — завал из трупов, изрубленных его мечом. Оступаясь и скользя, воин шагал через тела, и не было клочка земли, не залитой кровью.

Вот выход из ущелья. Здесь оборонялись еще яростней. Тела лежали в два, в три ряда, и все чаще Маррод узнавал среди убитых своих. Взрослых и почти еще детей, но с оружием в руках, изрубленных, изорванных, в крови. По светлому плащу он опознал одного из Обладающих, перевернул тело и не узнал: голова была раздавлена страшным ударом. Задыхаясь от смрада, Маррод, быстро прошел мимо.

Несколько падальщиков, скалясь и поджимая хвосты, юркнули в кусты, но множество черных птиц продолжали пировать, ничуть не стесняясь воина. Маррод прошел дальше и увидел остов машины. Он не видел ее никогда, но тотчас узнал ее. Это был «Гнев Игнира» — страшное оружие Древних, диски к которому эльдам принес его отец.

Только теперь он заметил, что земля под машиной выжжена, а тела нападавших вплавлены в нее. Враги были просто сожжены, их тела превратились в черные угли. Но и «Гнев Игнира» не смог сдержать их напор. Всадники разрушили машину, и ее опаленный остов жутким скелетом возвышался над полем боя. А ведь этим оружием Совет хотел завоевать Арнир. Но оружие сумело выстрелить лишь раз… Пораженный и подавленный, Маррод прошел мимо.

Вот озеро. Когда–то, мальчишкой, он любил смотреть в его синюю зыбь — теперь здесь плавали трупы. Следы огня повсюду. Встретив достойное сопротивление, захватчики сожгли все. Закопченые остовы домов чернели провалами окон. И здесь Маррод увидел то, о чем думать не хотел: разорванные зверями останки детей и стариков, тех, кто не мог держать оружие и не мог защищаться. Врагу не нужны пленные, поэтому убивали всех.

Храм был разорен. Маррод вошел в его стены, узнавая и не узнавая место, в котором осознал себя как эльда и наследника Древних. Незваные захватчики осквернили тут все. Никто не спасся. Маррод нашел комнату, в которой спал послушником, сел на каменную лавку и зарыдал.

Он не успел, и все усилия, вся его борьба была тщетной! Древних больше нет, значит, нет и меня. Что я один? Кто я без места, куда можно прийти и быть принятым, как друг и брат? Зачем я отправился в этот поход, зачем узнал тайну стагнира, если все это никому теперь не нужно?

Маррод поднялся, и длинный, покрытый копотью, коридор привел его к алтарю. Здесь Совет Девяти принимал его в воины, и здесь он должен был стать Обладающим. Теперь это звание не значило ничего, и земля пошатнулась у Маррода под ногами. Кто я, зачем я? Куда мне идти?

Он оперся руками на черный алтарь. Это был камень, упавший с неба — так говорили старики. А еще они говорили, что, прикоснувшись к нему, можно многое понять и постичь. Маррод замер, пытаясь привести в порядок мысли, но в голове кружился хаос. «Я должен решить, что делать, — повторял он про себя, — должен решить…»

Если бы в этот момент его кто–то видел, то ужаснулся бы ярости, исказившей лицо воина. Эльд выпрямился и отступил от камня. Он принял решение. Рука Маррода стиснула рукоять меча. Я — последний из эльдов, теперь я сам дам себе задание, и сам выполню его. У меня есть враги, настоящие враги из плоти и крови, и им не будет пощады, и, прежде чем умереть, я умоюсь в их крови!

Возвращаться было намного трудней. Маррод шел, перешагивая через мертвых, узнавая тех, с кем когда–то делил еду и кров, тренировался или просто видел. Его братья, его семья. Быть может, кто–то сумел спастись в горах, но это уже неважно. Его народ уничтожен, святыни сожжены, у него больше нет дома, но есть цель и желание мстить.

И еще он думал о брате. Воин Улнар, пропавший из отряда далеко отсюда… Маррод не мог объяснить себе, как он это чувствует, но он знал, что Улнар жив. Я должен его найти, решил эльд, должен. Улнар ушел из отряда, но, быть может, он вернется? И будет искать их в Анвиноре? Знать бы, зачем он ушел? А вдруг он искал Эльденор или… нашего отца, подумал Маррод и остановился. Он вспомнил, как воин что–то говорил о пропавшем отце. Да, брат, ты еще не знаешь… Но как же мне тебя найти?

Эльд миновал горный проход и вышел из долины. Остановился, в последний раз взглянул на две скалы и подумал, что больше сюда не вернется. Он повернулся и зашагал на юг.

Подойдя к мосту, он не сразу заметил всадников, собравшихся на той стороне, а когда заметил, было поздно.

Наездники закричали, гоня зверей вперед. Одинокий путник был для них легкой добычей. Маррод побежал, взбираясь в гору. Он тотчас принял решение: бежать к скале над рекой. Там, еще мальчишкой, он, как и все эльды, учился побеждать свой страх, спускаясь по отвесной стене…

Его нагоняли, но склон становился все более труднопроходимым, огромные, изрезанные дождями и ветром, валуны преграждали путь, и погоня спешилась. Их животные не могли идти по этим камням. Наездники не отставали, лавируя между валунами.

Эльд замер на краю пропасти и посмотрел вниз. Да, это здесь. Именно тут он спускался вниз, на берег, и почти достиг цели, но наставник велел возвращаться, и последние сто локтей так остались и не пройдены. Что ж, теперь пройти их придется…

Змеистое ущелье с быстрым потоком на дне простиралось далеко на север, по нему ходили в страну снежных арнов, диких северян, одевавшихся в шкуры. Воин закинул за спину перевязь с мечом и завис над пропастью.

Внизу бурлила река. Падение с такой высоты неизбежно закончится смертью, но эльд об этом не думал, быстро спускаясь на руках вниз. Где–то наверху кричали его преследователи, он видел их лица, опасливо заглядывавшие в бездну. Крепкие пальцы воина держали тело, пока ноги нащупывали очередную опору.

Эльд услышал шум, и мимо него пролетел тяжелый камень. Он бросил згляд наверх и понял: разозленные преследователи решили сбить висящего над пропастью человека камнями. Крича и злобно смеясь, они бросали их вниз, и один ударил воина по плечу так, что Маррод едва не сорвался. Боль пронзила руку, но, стиснув зубы, Маррод продолжил движение.

Пройдя половину пути, Маррод устроился отдохнуть в небольшой щербине в неровной базальтовой стене. Здесь его нельзя было увидеть и, злобно крикнув что–то, преследователи ушли. Воин прилег на бок, разминая напряженные руки, затем ощупал плечо. Удар был силен, но кость не пострадала, лишь ушиб. Это хорошо. Но дальше начинался опасный, так и не пройденный им участок скалы. Маррод вспомнил, как наставник учил концентрировать волю и силы, и это часто выручало его. Выручит и сейчас.

Восстановив дыхание, он вновь полез вниз. Солнце скрылось за верхушками гор, а Маррод еще не достиг дна ущелья. Маррод был в тени, прижавшись к холодной скале, но куртка на воине промокла от пота — напряжение сил было велико. Бросив взгляд налево, Маррод увидел выступ, плавно уходящий вниз. По нему можно спокойно, как по лестнице, спуститься почти на самое дно, откуда слышался рев бегущего по камням потока. Но вот беда — до уступа четыре локтя совершенно гладкой скалы…

Эльд замер. Он видел два пути: спускаться по отвесной стене в неизвестность, либо рискнуть и прыгать. Маррод всегда выбирал трудный путь, он любил бросать вызов всему: природе, другим, себе, но сейчас, когда много сил ушло на быстрый спуск, он сомневался, и знал, что сомнения погубят его. Путь на заветный уступ один — прыжок. Прыжок из немыслимого положения, ведь площадка для приземления слишком узка, лишь локоть в ширину. Прыжок, цель которого — сорваться… и успеть уцепиться за край выступа. Сможет ли он?

Нога Маррода уперлась в последнюю опору, руки оттолкнули тело от скалы, и воин полетел вниз. На мгновенье показалось, что не долетел, что все кончено, но ладони в перчатках ударились об уступ скалы и вцепились, силой сухожилий и мышц удерживая летящее вниз тело. Боль пронзила ушибленное плечо, но Маррод, сжав зубы, терпел, и медленно подтягивал тело наверх.

Он взобрался на уступ и перекатился на спину. Эльд лежал на краю пропасти, но не боялся соскользнуть вниз. Страх ушел так же быстро, как и появился. Воин поднял руки к лицу и, наконец, вытер пот. Боль в плече не утихала, и воин понял, что ушиб долго не заживет. Что ж, это посильная плата за такой прыжок. Некоторое время он лежал, отдыхая, затем поднялся и двинулся по выступу вниз. На горы спускались сумерки, до темноты надо достичь дна ущелья, а там он дорогу знает.

Движение по каменистой тропке казалось легкой прогулкой по сравнению с предыдущим спуском, и Маррод шел, ничего не опасаясь, но подточенный временем кусок скалы обвалился и, взмахнув руками, эльд полетел вниз…

Глава 20. Спаситель

— Как думаешь, нас сначала убьют… или съедят заживо? — спросил Кронир. Как и все пленники, он сидел на песке, закованный в деревянные колодки.

— Заткнись, без тебя тошно, — отозвался Хаггар, с тоской разглядывая, как победители делят их оружие и доспехи.

— Карон, ты как? — спросила Далмира. Силач с трудом приподнял голову:

— Хорошо, Далмира. Я жив…

— Я видела, как в тебя попала стрела. Я думала, ты погиб.

— Что–то ударило по голове, — отвечал наемник, — когда я собирался убить одного из этих…

— Это тяжелая стрела, — сказал Эрбин, — морроны стреляют ими, когда хотят захватить в плен.

— Но зачем им пленные? — спросил Кронир. — Зачем мы им?

— Морроны любят свежее мясо…

— Хорошо, что все мы живы, — сказал Шенн. — Будьте наготове: вдруг боги помогут нам…

— Ну, да, сейчас спустятся с небес и перебьют чернолицых! — саркастически хмыкнул эшнарец. — Эх, плохо умереть без оружия в руке, не в славном бою, а в котле у морронов.

— Заткнись, — сказал Хаггар. — Ты знал, на что шел.

— Сам заткнись, здесь ты мне не начальник. Это мои последние часы, и я буду говорить то, что желаю! И лучше бы меня убили, чем сидеть здесь и ждать конца!

Слушая вялую перепалку воинов, Шенн оглядывал лагерь морронов. Это был большой отряд, судя по отсутствию повозок и припасов, а также мастерской засаде, отряд бывалых воинов. Быть может, они искали тех, кто перебил их сородичей? Но странно, почему мы еще живы?

В схватке никто не был ранен, хотя арны убили как минимум пятерых. Чернолицые метали арканы и накидывали сети, делали все, чтобы взять воинов живыми. Зачем? Чтобы пытать и насладиться мучениями? Шенн не знал, что думать. В момент нападения он оценил обстановку и не стал демонстрировать силу перчаток. Не стоит открывать последний козырь, подумал фагир, бой проигран, теперь надо лишь ждать подходящего момента… либо действовать, когда выбора не будет.

— Мастер, почему они нас не убили, а, мастер? — до Шенна донесся шепот Кронира. — Быть может, они хотят что–то узнать? Я слышал, есть морроны, понимающие наш язык.

Шенн не ответил, думая о том, что поход закончился так, как должен был закончиться. Все правильно. Изначально невероятно дерзкий замысел должен был завершиться провалом. Слишком часто нам везло, и боги не могут покровительствовать вечно…

— Я знаю, морроны любят свежее мясо, — отозвался Эрбин. — И часто вырезают печень у живого врага.

Кронир побледнел.

— На их месте я бы отрезал тебе язык! — рявкнул Хаггар.

Едва взошло солнце, пленников подняли и повели на юг. Связанные одной веревкой, они брели по пескам под насмешки и хохот морронов.

— Большего унижения я не испытывал, — скрипел зубами Кронир.

— Успокойся, скоро нас прикончат, — сказал идущий за ним Эвран. — Надеюсь, это будет быстро.

Далмира молчала. Ей было страшно, страшнее, чем когда–либо. Если б была возможность, она бы прыгнула со скалы, как тогда, спасаясь от Маррода. Но руки в колодках, а сама она привязана к товарищам по несчастью. Даже будь у нее нож и свободные руки, она не успеет освободить никого из друзей. Морроны рядом, и они наготове.

— Они изрядно на мне попрыгали, — пожаловался Эрбин. — Отбит, как мясо по–тейлорски. Все ребра болят. И пить хочется.

— Скажи им об этом, Эрбин, может, они сжалятся и отпустят тебя? — мрачно пошутил Эвран.

— Хаггар, — позвала Далмира. — Хаггар, что ты молчишь? Тебе не страшно?

— Я готов умереть, — медленно произнес десятник. — Я убил немало морронов, теперь они убьют меня. Все справедливо. Я шел по этому пути и теперь принимаю то, что есть.

Холмы с обветренными вершинами расступились, и отряд спустился к ручью. По всей видимости, это был один из малочисленных притоков Кхина, берущий начало из подземных ключей. Здесь росли деревья и кустарник, но пленникам не позволили оказаться в тени. Но позволили подойти к ручью. Припав к воде, воины жадно глотали и не могли напиться. Морроны захохотали. Хаггар повернул голову и увидел чернолицего, справлявшего нужду в ручей выше по течению. Десятник зарычал и рванулся вперед, но натянутая веревка свалила его в грязь вместе с гурданцем. Чернолицые смеялись.

— Проклятые твари! Будь у меня мой топор, я разрубил бы вас на куски и расколол ваши тупые головы! — крикнул Хаггар.

— Но у тебя нет топора, — тихо сказал Эвран. — Так что лучше не зли их.

Весь день они провели в дороге. Лишь два раза чернолицые останавливались на отдых. Дети пустынь, выносливые и поджарые, морроны передвигались по Кхинору очень быстро, хорошо зная все источники и места, где можно укрыться от непогоды или песчаных бурь.

Ночь воины провели, прижавшись друг к другу — так было теплей. От костров чернолицых тянуло теплом и запахом еды, но никто не дал им ни крошки.

Утром их подняли и повели дальше, но очень скоро отряд остановился и, разматывая арканы, разведчики побежали вперед.

— Там человек! — приложив ладонь к глазам, сказал Хаггар. — Смотрите, на холме!

— Да, кажется, это не моррон! — сказала Далмира.

— Значит, сейчас он к нам присоединится, — проронил гурданец.

Одиночка не думал бежать. Остановившись на гребне холма, он спокойно смотрел на окружавших его кочевников. Поднял руки. Один из морронов шагнул к нему, всмотрелся… и низко поклонился. Повернувшись, человек спустился с холма, и чернолицые склонялись перед ним.

— Да это Улнар! — выдохнули все. Далмира не верила глазам. Улнар, воин, пропавший так давно, вдруг объявился — и морроны кланяются ему, как вожаку!

Остановившись, Улнар посмотрел на связанных воинов. Его лицо оставалось бесстрастным, но Далмире показалось, что он еле заметно кивнул им. Неужели он спасет нас? Ее сердце забилось сильнее, но разум не желал понимать. Как такое возможно? Как?

Улнар подождал, пока приблизится глава отряда — высокая морронка в короткой юбке и почти не закрывающей грудь накидке — и что–то ей сказал. Та выслушала и поклонилась, сделала знак воинам. Трое чернолицых подбежали к пленникам и жестами приказали подняться. Воины изумленно переглядывались.

— Он знает язык морронов? — изумился Кронир. — Как он может им приказывать?

— Он и раньше его знал, — ответил Хаггар, наблюдая за воином. — Я не верю глазам: Улнар заодно с чернолицыми! Или это не он, а демон в его обличии? Я слышал, колдуны морронов способны и не на такое…

— Нет, это он, — произнесла Далмира. — Это Улнар. Он пришел, чтобы спасти нас.

С десяток вооруженных стражей продолжали держать воинов в кольце. Улнар долго спорил с морронкой, то кладя руку на рукоять меча, то показывая что–то, висящее у него на шее. Наконец, та кивнула и, что–то коротко приказав воинам, отошла.

И лишь потом Улнар подошел к ним. Остановился, осматривая друзей, но не улыбнулся, не обнял.

— Это ты! — вскричал эшнарец. — Как ты нашел нас, и о чем говорил с чернолицыми? И почему, клянусь всеми богами, они тебе кланялись?

— Скоро узнаете, — взгляд Улнара остановился на Далмире, и девушке показалось, что воин облегченно вздохнул. — Ничему не удивляйтесь, сейчас вы пойдете со мной.

— Ты что, договорился с ними? — вскричал Хаггар. — Договорился с морронами? Но почему они не связали тебя, как нас?

— Потому что он заодно с ними, — сказал Кронир. — Неужели не ясно?

— Вы пойдете со мной, — Улнар говорил негромко. — Верьте мне, мастер Шенн.

— Тогда почему мы еще в колодках? — спросил Эвран. — Развяжи нас.

Улнар не ответил. К нему подошли шестеро морронов, вела их женщина. Улнар коротко кивнул, указывая на людей. Что–то сказал. Морроны заспорили. Улнар настаивал, говоря на смеси морронского и языка арнов, и Далмира поняла лишь одно слово: оружие… И точно: какой–то чернолицый принес отобранные у людей мечи и секиру Хаггара. Рослый моррон взвалил связку на плечо, пленников подняли и повели. Но не на юг, а на запад!

— Куда это мы идем? — изумленно спросил Эвран. — Проклятье, нас ведут вглубь Кхинора!

— Улнар! Улнар, куда нас ведут? — крикнул Эрбин. Один из морронов ударил его древком копья в грудь, и эшнарец, задыхаясь, упал. Улнар молча смотрел, как друзья помогают ему подняться. Затем повернулся и пошел во главе отряда. Пленников повели следом.

Неожиданное появление пропавшего воина удивило Шенна. Конечно, невероятно, что морроны слушаются арна, но фагир привык находить всему логичное объяснение. Так учил его мастер. Узнаем в свой черед. Но, если Улнар за нас, то почему он не развязывает нас и уводит вглубь Кхинора? А если против, зачем ему приходить, ведь найти нас наверняка было непросто. Фагир решил ждать. Перчатки на мне, а морронов теперь всего лишь шестеро. Знать бы, на чьей стороне Улнар…

Эрбин не унимался. Выкрикивая проклятия, он требовал от Улнара ответа, но воин молчал, не оборачиваясь к пленникам, и даже Далмире стало не по себе. А что, если все же он с ними? Нет, этого не может быть! Она вспоминала свои беседы с ним, его лицо, глаза… Нет, ведь не зря его прозвали Честный, не может он предать!

Сделали привал. Морроны ели и пили, Улнар сидел рядом, не подходя к пленникам. Морронка протянула ему кусок мяса, но воин отрицательно покачал головой.

— Улнар, ты тоже ешь человечину? — выкрикнул Эрбин. — Надеюсь, вы подавитесь мной!

Улнар обернулся:

— Эрбин, скоро ты все узнаешь.

— Перестань оправдываться, трус! — крикнул в ответ эшнарец. — Если бы у меня был мой топор, я убил бы тебя на месте!

Один из морронов встал и ударил пленника. Эрбин оскалился, отплевываясь кровью:

— Это что за удар? Пятилетний мальчишка бьет сильнее!

Моррон понял без перевода. К нему подошел еще один, ногами они повалили эшнарца наземь и начали бить. Сидящий рядом Хаггар изловчился и пнул одного из мучителей так, что тот покатился по траве. Все морроны вскочили.

Ухмыляясь, морронка поднесла к лицу десятника нож. Хаггар плюнул в нее. Кончик ножа прочертил на щеке кровоточащую полоску, но Хаггар не издал ни звука, и ни один мускул не дрогнул на его лице. Но он отшатнулся, когда морронка слизала с щеки его кровь.

— Мерзкие твари! — он попытался ударить ее ногой. Морронка отскочила и рассмеялась, облизывая измазанные кровью губы. Держащие десятника чернолицые принялись избивать его копьями.

— Улнар! — не выдержала Далмира. — Сделай что–нибудь!

Улнар молчал, наблюдая за ними. Лицо его закаменело, а взгляд стал страшен. Далмира увидела, как воин что–то достал из–за пазухи и поднес ко рту. Глубоко вздохнул, словно ему не хватало воздуха, и шагнул к морронам. Вылетевший из его ножен меч прочертил сияющую дугу, и в веере кровавых брызг голова одного из охранников подлетела вверх. Еще взмах — и второй падает, держась за разрубленную спину. Воин стремительно прыгнул к остальным. Те уже поворачивались к нему. В руках их были копья, но чернолицые не успели их поднять. Воин вклинился между ними, разя клинком с такой скоростью, что Далмира открыла рот. Три иссеченных тела повалились на песок. Это было невероятно! Командир, высокая морронка, успела выхватить меч, но Улнар легко отбил удар и проткнул ее насквозь. Держась за вошедший в живот клинок, женщина медленно завалилась навзничь.

Улнар подошел к пленным:

— Ну, вот и все.

Выпучив глаза, Эрбин смотрел на воина. Улнар перерезал его веревки.

— Простите, я не мог сделать это раньше, — сказал он. Через минуту все были свободны.

— Не могу поверить глазам, — сказал Эвран, потирая стертые колодками руки. — Ты убил шестерых за какие–то мгновенья! Ты человек или демон?

— Разбирайте оружие, — сказал Улнар. — Вы нашли стагнир? Я спрашивал морронов, но они ничего не знают.

— Стагнир остался под землей, — ответил Шенн, — и останется там навсегда.

Воин удивленно посмотрел на фагира:

— Что это значит? Разве мы шли не за ним?

— Так получилось, — нехотя ответил Хаггар. — Теперь мы без стагнира и без денег, которые обещал мастер.

— Погоди–ка, Улнар! — обретя меч, Эрбин расправил плечи и задрал бороду. — Расскажи–ка нам, куда это ты пропал и как нашел нас? И почему ты в ладах с морронами?

Красноречивые взгляды товарищей подтвердили, что и они хотели бы знать это. Улнар вложил меч в ножны.

— Я расскажу, — произнес он.

После рассказа воина воины долго молчали.

— Это невероятно! — сказал Хаггар. — Выходит, ты нанялся к мастеру не из–за денег, а чтобы пробраться вглубь Кхинора? Выходит, ты шпион Ош–Рагн?

— Я не шпион, Хаггар, — терпеливо ответил воин, — и никогда им не буду. Эта черная пыльца, собранная колдунами Гунорбохора, подчиняет волю человека. Я видел, как пленные воины, такие же, как вы, исполняли все, что говорила им Ош–Рагн. Поэтому она не убивает арнов, а берет в плен. Вас хотели отвести к ней, и если бы отвели… Говорю вам: лучше умереть, чем испытать эти муки. Потому что потом вы станете ее рабами навсегда.

— Вранье! — сказал Кронир. — Я не верю этому. Не бывает такого, а вели нас к Ош–Рагн только затем, чтобы сварить в котлах!

— Это зелье дает небывалую силу, — продолжил Улнар. — Я бы легко справился с ними, — воин кивнул на трупы охранников, — даже если бы их было больше. Но я не хотел рисковать, поэтому именем Ош–Рагн забрал вас из орды. Но морроны отправили со мной этих, для охраны. Мне пришлось согласиться, чтобы не вызвать подозрений. И вести вас на запад. Ош–Рагн сейчас там.

— Откуда ты знаешь? — удивился Эвран.

— Встречался с морронами. Теперь я могу пересекать Кхинор, как чернолицый, вот это, — воин показал товарищам флакончик, — мой пропуск. Это знак личной гвардии Ош–Рагн, людей, обращенных магией Гунорбохора.

— Если это так, то как мы можем верить тебе? — спросил Хаггар. — Ты лгал нам весь наш путь, потом ушел из отряда невесть куда, а теперь вернулся. На чьей ты стороне, Улнар?

— Я вернулся, чтобы спасти вас, — ответил воин. — Только ради этого я проделал путь через пустыню. В Анвиноре я нашел ваши следы, видел могилы Семира и Идгерна… Но я думал, что стагнир у вас!

— Ты не получишь денег, так же как и мы все, — сказал Эрбин.

— Погодите… а где же Маррод? Убит?

Воины переглянулись.

— Этот ублюдок сбежал от нас, как и ты, только еще и оставил нас запертыми в подземельях Анвинора! — пояснил эшнарец. — Если бы не мастер Шенн, мы бы не выбрались оттуда.

— Улнар — не Маррод! — сказала Далмира. — Я и раньше говорила, что эмону нельзя доверять!

— То, что он вернулся, еще ни о чем не говорит, — произнес Кронир. — Если он гвардеец Ош–Рагн, как можно ему верить?

— О чем ты говоришь! — воскликнула девушка. — Разве не он освободил нас, не он убил этих морронов?

— Я верю Улнару, — сказал Карон. Эрбин саркастично усмехнулся:

— Ты бы вообще молчал, деревенщина.

— Я тоже верю ему, — сказала Далмира. — Если б не он, где бы мы были сейчас? В колодках или в котлах!

— Это так, — сказал Хаггар. — Но ты, Улнар, больше не воин Братства! Воин Братства не может договариваться с морронами и не служить им!

— Я не служу им!

— Откуда нам знать, — повысил голос десятник, прерывая воина, — что ты не раб этого зелья, которому, как ты сам сказал, не могут противиться арны? Сегодня ты с нами, а завтра вонзишь в спину нож! Я не могу тебе доверять!

— Я тоже! — поддакнул Эрбин.

— И я, — сказал Кронир.

— Получается, я твой должник, Улнар, — сказал Эвран, — но… Хаггар прав. Ты не можешь идти с нами.

Улнар покачал головой:

— Братья! Я не раб зелья, клянусь Игниром, моим покровителем! Я не знаю, почему, но я могу бороться с этой магией, зелье не может подчинить меня. Пока не может…

— Вот видишь! — вскричал Эрбин. — Ты сам сказал!

— Шенн! — Далмира схватила фагира за руку. — Ведь ты фагир, я слышала, вы можете видеть, лжет человек или нет! Ведь он не лжет, я знаю!

Шенн молча посмотрел на воина. Повисла томительная тишина.

— Дай руку, воин, — сказал фагир. Улнар подал. Шенн снял перчатку, взял протянутую ладонь и сжал, глядя в глаза. Светло–зеленые глаза Шенна заледенели, холодной иглой проникая внутрь головы воина. Улнар не сопротивлялся, он хотел этого. Пусть фагир видит все!

— Улнар честен перед нами, — наконец, сказал Шенн, и Далмира радостно улыбнулась. — Он не лжет.

— Но, если стагнира нет, Арнир в опасности! — сказал Улнар. — Что будет с нашей землей, когда придут гротхи?

— Придет кто? — спросил Эрбин.

— Наездники на двуногих зверях. Морроны зовут их гротхами, — сказал Улнар. — И они уничтожили Гунорбохор, родину морронов, и вторглись в Кхинор.

— Хоть одна хорошая новость, — сказал Эвран. Улнар покачал головой:

— Это плохая новость. Морроны отступают на юг. Вся орда уходит, а гротхи теснят их из Кхинора. Если так будет продолжаться, гротхи станут нашими соседями, а не чернолицые, а наездники втрое опасней их!

— Это правда, — сказал Хаггар. — На зверях они передвигаются намного быстрее, а натиск таких чудовищ трудно сдержать даже закованным в броню латникам. Кто знает, пока мы здесь, быть может, они уже переправляются через Кхин?

— Мы должны предупредить одана, — сказал Кронир.

— Я проведу вас к реке, — сказал Улнар, — с пропуском Ош–Рагн никто из орды не тронет нас.

— Скажи–ка, Улнар, это зелье и впрямь делает тебя сильнее? — в глазах Кронира блеснул неподдельный интерес.

— Да. Намного. Но его действие быстро проходит, а если принимать его часто, — воин помедлил, — умрешь… или Ош–Рагн заберет твою душу.

— Пусть Игнир хранит тебя от этого. Все, хватит разговоров, выступаем! — Шенн первым поднялся и оправил одежду. — Улнар, веди.

Глава 21. Состояние Рэн

Марроду повезло, он упал в воду, и поток потащил его за собой. Несколько раз вода кидала эльда на острые камни, но реакция и закаленное тело спасали воина. Выбраться на берег было невозможно — поток несся меж отвесных скал, и Марроду ничего не оставалось, как держаться на плаву, группироваться при ударах и ждать пологого берега. Его пронесло под знакомым мостом. Дальше поток стал спокойнее, река привольно раскинулась в зеленых берегах, и Маррод выбрался на усыпанный галькой берег.

Он очень устал и решил отдохнуть. Куда ему теперь торопиться? Эльд расположился под кустами, высушил одежду и лег, глядя в раскинувшееся над ним небо. Он один, он совсем один, как оторванный от дерева лист, как песчинка, унесенная ветром. Маррод лежал — и не чувствовал под собой твердь. Как же трудно одному, думал он, глядя на бегущую воду, у меня была цель, ради которой я жил, был путь, по которому шел, а тепер ничего. Что мне делать, что?

Сидеть и думать об этом было невыносимо. Надо действовать, куда–то идти! Маррод мигом собрался и пошел, куда глядели глаза, и оказался в долине, разделенной на неравные части протекавшим по ней ручьем. Маррод попил из ручья, заглушая голод, и огляделся. Зверь здесь наверняка непуганый, подумал он, доставая из ножен кинжал. Если повезет, будет мне обед.

Огромные деревья сплетали ветви над головой, а ковер из трав и мха покрывал обточенные временем валуны в человеческий рост, меж которых пробирался воин. Чье–то тяжелое пыхтение нарушило покой леса, раздался хруст и треск ломавшихся сучьев. Какой–то зверь ломился сквозь заросли к водопою, и Маррод притаился за деревом, пропуская его. Выглянув из укрытия, Маррод застыл: он видел настоящего громира, неспешно пробиравшегося через лес.

Изумление эльда было сравнимо с тем, что он испытал, когда наставник Орвинн исчез у него на глазах. Громир, великий зверь из эльдских легенд, красовавшийся на гербе Ринересса, неторопливо прореживал лес шестью лапами, с треском ломая молодые деревца и обдирая кору костяными наростами на огромной голове. Пасть громира периодически открывалась, и наружу высовывался длинный тонкий язык, ловко срывавший молодые побеги и запихивавший в огромную пасть, полную острых, как кинжалы, зубов. Знаменитый «меч громира» — его хвост с костяным наростом на конце, действительно, очень похожий на меч, волочился за зверем. Называть его чудовищем, даже мысленно, Маррод не смел. Этот зверь был воплощением невероятной мощи, говорили, он способен сокрушать даже скалы, но его движения были изящны для такого огромного существа. Когда–то их было много, и предки эльдов поклонялись им, как богам, но и теперь громир оставался священным для эльдов. В древних легендах громиры описывались как существа мудрые и непобедимые, однако они исчезли, и последнего живого громира видели очень давно.

Громир протопал мимо и направился к ручью, видимо, чтобы утолить жажду. Полный мальчишечьего восторга от того, что увидел священного зверя, Маррод осторожно двинулся следом. Немногие из смертных видели громира, и Маррод не мог побороть искушения, разом позабыв про голод и опасность самому стать обедом для громира, эльд шел за ним, с восхищением рассматривая, как могучие мышцы перекатываются под толстой, синеватого цвета, чешуйчатой кожей. Воин заметил, что две передние лапы тоньше и короче задних, и иногда зверь, совсем как человек, раздвигал ими деревья, точно тростинки, протискивая между ними могучее туловище. На спине громира росли костяные наросты, но не шипы, а что–то похожее на ребра, охватывавшие спину зверя от загривка до середины живота.

Маррод вспомнил, как в детстве слышал, будто «меч громира» много крепче самых лучших мечей и легко, как масло, режет любой доспех. Те, кому удавалось найти останки громира в лесной чащобе или горах, получали баснословные деньги за «меч», рога–шипы с его головы и, разумеется, зубы. Любая кость исполинского зверя считалась талисманом и приносила обладателю удачу. И если с костями ловкие мошенники могли надуть простака, то зубы и рога громира, тем паче меч нельзя было спутать ни с чем. Будучи в Арнире, Маррод вспомнил, что слышал, будто бы в сокровищнице Ринересса есть меч, сделанный из хвоста громира, и что именно поэтому Ринересс был величайшим из оданств Арнира. Маррод хмыкнул. Был. Видно, Орэн—Завоеватель не знал об этом мече…

Громир спустился к ручью, опустил рогатую голову в светлые струи и долго хлюпал и булькал, охлаждая нагретую жаркими лучами солнца голову. А Маррод стоял и смотрел, понимая, что эта встреча неспроста, и ему выпало видеть то, чего не видели ни Орвинн, ни Тотрамес. Но для чего священный зверь показался ему, для чего он избран?

Выбравшись из леса, Маррод обнаружил заросшую травой колею. Дорога должна привести к селению, подумал воин, невольно ускоряя шаг.

Солнце садилось. Ветхие деревянные дома стояли в одну линию в узкой ложбине, с одной стороны которой над селением нависал обрыв, с другой — чернела опушка леса.

Темнело быстро, лишь верхушки деревьев до времени хранили отблеск красного светила. Что–то не видно людей… Маррод подошел к ближайшему дому, пнул ногой покосившуюся калитку. Никто не вышел на стук. Эльд огляделся и понял, что селение покинуто, и давно. Значит, отдохнуть не судьба.

Он пошел вдоль черных домов. Было настолько тихо, что звук внезапно заскрипевшей и хлопнувшей двери заставил его вздрогнуть. Потянуло холодом. Оглянувшись, Маррод положил ладонь на рукоять меча. Что–то здесь не так…

Вдруг поднявшийся ветер бросил ему в лицо пыль и опавшие листья, и тут же эльд почуял опасность. Почуял кожей и всем существом. Отточенная сталь покинула ножны. Воин прижался спиной к стене, вслушиваясь в каждый шорох. Он понял, что без боя не уйти и, не зная, сколько противников, лучше остаться здесь. Стена прикроет спину, а меч разделается с теми, кто впереди.

Тьма сгущалась, но ночь была здесь ни при чем. Сами здания излучали мрак, а в воздухе разлился тошнотворный запах тления. Маррод вспомнил: он слышал о покинутых селениях — это были гиблые для человека места, и зло, обосновавшееся здесь, было древним, намного древнее забытого теперь Анвинора…

Невидимое во тьме селение ожило: с треском захлопывались и со скрипом открывались двери, слышались чьи–то неразборчивые всхлипы и завывания, кто–то с шумом продирался через кусты, но Маррод не видел ничего, кроме смутно вырисовывавшейся в холодном мраке изгороди.

Мгла пульсировала и жила, неясные тени медленно окружали человека. Маррод глубоко вздохнул. Эльд понял: стоит лишь на миг потерять самообладание — и он мертвец. Два белых глаза внезапно уставились на него из темноты. Глаза он видел, но их обладатель полностью сливался с тьмой. Почуяв движение, Маррод развернулся и ударил нечто, протянувшее к нему руки из густой тьмы. Разрубленное надвое существо рухнуло у ног эльда, и Маррод увидел тощее грязное тело с непропорционально длинными руками. От существа несло мерзким трупным запахом.

Это были гулхи — мертвецы, возвращенные к жизни силой магии, существа, не знающие боли и жалости. Наставники предупреждали: прикосновение гулха приносит смерть, от которой нет спасенья. Маррод сконцентрировался и подобрался.

Гулх накинулся на воина, растопырив высохшие руки с длинными желтыми когтями, но клинок обрубил их по локоть, а затем вошел в тело гулха, мягко, как в масло, но рот мертвеца лишь приоткрылся в жуткой ухмылке. Он сделал шаг и клацнул зубами. Меч вышел из его спины. Маррод оттолкнул его ногой и выдернул клинок. Сталь тихо прошелестела в воздухе, и голова гулха отделилась от туловища, улетев куда–то в темноту, а тело свалилось на дорогу.

Маррод слышал, что гулхи — всего лишь слуги, но где же тогда их хозяин?

Еще несколько! На гулхах висели обрывки старой истлевшей одежды, которую носили хешимы, и Маррод понял: все они когда–то жили в этом селении.

Гулхи нападали неумело, толкаясь и мешая друг другу, и Маррод перебил их всех, отрубив каждому голову. Это был самый верный способ. Эльд едва перевел дух, как почувствовал что–то иное… И рука, занесенная для удара, остановилась в воздухе — перед ним стояла девчушка она последняя, оставшаяся в, в красивом чистом платье. Быть может живых? Вериор присел, заглядывая ей в лицо. Обескровленные губы девочки растянулись в усмешке, и острые когти ударили воина, прорвав рукав куртки. Лишь молниеносная реакция спасла эльда. Маррод невольно вскрикнул и, встретившись взглядом с пустыми глазницами гулха, взмахнул мечом. Перерубленное пополам тело упало на траву и замерло, на этот раз навсегда.

И тут же он услышал шаги. Мгла рассосалась, показывая чудище огромного роста, шагавшее к воину на членистых, трехпалых, как у птицы, ногах. Непропорциональное, костлявое тело с мерзкими наростами и свисающими ниже колен руками вызывало ужас и омерзение. Чудовище двигалось уверенно, вытянув вперед хищную демоническую морду, в которой, как ни странно, угадывались человеческие черты.

Эльд шагнул навстречу. Взмах меча, и Маррод ясно услышал, как треснул костяной панцирь, но нежить лишь немного пошатнулась и попыталась схватить человека. Изгородь рухнула под тяжелой поступью монстра. Маррод ударил еще. Клинок вошел чудищу в глаз. Уродливые лапы вновь схлопнулись, но Маррод сумел увернуться и ударил еще. Как можно убить неживое, эльд не думал, просто бил, какучили наставники, без жалости и изо всех сил… Трещали и ломались кости, ноги монстра подкосились, и Маррод еле успел отпрыгнуть — падающий монстр мог раздавить его своей тяжестью. Чудовище пыталось встать, роя трехпалыми лапами землю, но, наконец, затихло.

Искусственная мгла рассеялась, и Маррод ухмылнулся: силы чародея, наславшего ее, тоже не беспредельны. Полная луна изливалась серебром на застывшие черными наростами уродливые дома.

Он увидел его в самом конце улицы. Неясная темная фигура, казалось, излучала мрак, так что даже луна не могла, как следует, осветить ее. Воин ускорил шаг и почти бежал, держа клинок обеими руками. Колдун стоял неподвижно, не пытаясь уклониться от стремительно набегавшего воина.

Перед Марродом вспыхнула земля, но эльд перепрыгнул через огонь, не останавливаясь, взмахнул мечом. Желтые, нечеловеческие глаза колдуна вдруг потухли, и клинок рассек пустой балахон, невесть как висевший в воздухе. Марод услышал смех и мгновенно обернулся: на крыше Властный и вкрадчивый голос. одного из домов стоял хозяин гулхов зазвучал в ушах воина, будто колдун стоял рядом и шептал на ухо:

— Неужели ты думаешь, что сможешь одолеть меня? Ты слишком устал, воин, и твое оружие бессильно против меня! Брось меч! Ты не а меч тяжел. Ты устал и тебе, сможешь ничего сделать, твои руки слабы надо отдохнуть, воин. Ложись и отдыхай, ты слишком устал…

Голос колдуна коварной змейкой проникал в мозг, и глаза воина стали закрываться, и руки выронили ставший неимоверно тяжелым меч. Ноги Маррода подогнулись, он упал на колени. Что это, подумал эльд, что со мной?

Словно черная птица, колдун слетел с крыши.

Талисман, как раскаленный, ожег грудь. Маррод открыл глаза и откатился в сторону. Длинные когти колдуна едва не коснулась его, воина обдало холодом, и он услышал разочарованный стон. Не вставая, эльд метнул выхваченный из–за пояса кинжал, но противник успел уклониться.

Маррод поднялся на ноги и подобрал меч. Он понял: сейчас потребуются вся его воля и все умение. Наставник был прав: только с достойным противником понимаешь, чего ты стоишь. Эльд сосредоточился, наблюдая, как колдун подбирается ближе. Казалось, он забавлялся с воином, и даже отточенная сталь не пугала нелюдя.

Умение мгновенной концентрации духа и сил называлось состоянием Рэн, и владели им немногие из эльдов. Мастер Орвинн говорил, что и Маррод постигнет его, если сумеет преодолеть не только опасность, но и себя…

Хозяин гулхов наскакивал, его руки были как оружие, пытаясь хотя бы оцарапать человека. Удайся это — и он мог просто подождать, когда яд сделает свое дело. Маррод ударил мечом, но колдун парировал выпад руками, да так ловко, что едва не вырвал оружие. Да что же это за тварь!?

Ответом был горящий желтым огнем взгляд. Маррод кружил, отмахиваясь клинком, колдун преследовал его, двигаясь необычайно быстро, и эльд понял, что просто так его не победить. Маррод уже не поспевал, и когти нежити со скрежетом процарапали кольчугу на спине.

Маррод собрал всю волю. Колдун усмехался, поигрывая длинными когтистыми пальцами. Длинная челюсть оттянулась, обнажая острые звериные зубы. Он прыгнул на эльда так стремительно, что воин увидел лишь размытое в воздухе пятно…

Маррод замер. Вся жизнь пролетела перед ним, и мастер Орвинн повторил то, что говорил когда–то неопытному юноше: «…Смысл «состояния Рэн» в отказе от действия, в нежелании победить или умертвить противника, в стремлении избежать боя…» Нет теперь мастера Орвинна, нет Тотрамеса, нет отца и нет моего народа. Нет всего того, ради чего я жил и сражался, и неважно, погибну я или останусь жить…

Время замедлилось. Звезды на миг сверкнули ярче, а земля застыла. Колдун висел в воздухе, вытянув перед собой руки, два желтых зрачка уставились на воина. Маррод отшагнул в сторону, спокойно, как на тренировке, взмахнул мечом. Изумленно тараща глаза, голова чародея упала наземь. Следующим ударом Маррод раскроил надвое еще не успевшее упасть тело.

«Мастер похвалил бы меня за этот удар», — равнодушно подумал он, и ощутил, как возвращается время, как вернулся ветер и земля под ногами. «Я вошел в «состояние Рэн»! — подумал Маррод, но радости не было, была неимоверная усталость. Как же он мечтал, как хотел когда–то постичь это, но сейчас ему все равно. Лишь краешком разума он понимал, что достиг небывалого, совершил то, о чем мечтали лучшие из его народа, чего не могли даже Обладающие, но не было ни гордости, ни радости, ни счастья.

Напряжение схватки было слишком велико, и Маррод тяжело опустился наземь, наблюдая, как подергивается разрубленное надвое тело колдуна. «Я смог, я сумел, — думал он, равнодушно глядя на лезвие меча. Отравленная кровь гулхов стекала с него тяжелыми липкими каплями, и Маррод понял. Ничто на свете не стоит усилий, если делаешь только для себя, подумал он. Все смертны, и любое знание, любое чудо уйдет в землю, откуда все мы вышли.

Здесь ему уже ничто не угрожало, но эта земля была мертва, и эльд не хотел тут оставаться. Маррод выбрался из лощины и шел по звездам на юг, пока ноги не стали подгибаться от усталости. Тогда эльд устроился под одиноким деревом, положил клинок рядом и заснул крепким спокойным сном. Он не боялся ночных хищников и морронов. Он больше ничего не боялся.

Ему приснился Орвинн.

— Вы живы, мастер? — изумился Маррод.

— Конечно, мой ученик.

— Но ведь… вы умерли! Я сам видел!

Орвинн усмехнулся:

— Умереть навсегда не так просто. И убить навсегда нелегко. После нас остаются наши потомки, наши мысли, наши дела.

— Чего вы хотите, мастер?

— Чтобы ты нашел свой путь. Свой, Маррод, — Орвинн стал медленно растворяться в воздухе.

— Постойте, мастер! Я научился «состоянию Рэн», я постиг это!

Старый эльд усмехнулся и растаял, а Маррод проснулся. В глаза миллиардами звезд падала ночь, и в этой тьме Маррод как никогда ощутил свое одиночество. Кто я, зачем я, спрашивал он, не находя ответа. Все прежние замыслы о мести рассыпались, как песчаные барханы под ногами. Все это мелко и ничтожно. Убить десяток врагов, убить сто — и умереть в схватке… Что это изменит? Нет, не так. Что это изменит для меня? — спросил Маррод у неба. Небо ответило скатившейся звездой. Одной меньше, подумал эльд, — а все равно, кажется, что их так же много. Словно ничего не случилось…

Он не спал до утра, думая о том, что пережил, переосмысляя свои поступки. Многое уже нельзя изменить, но он должен сделать то, что сделал бы на его месте любой эльд. Маррод застонал. Нет, все не так! Священный зверь явился неспроста, это знак! Знак чего? Думай же, Маррод, думай!

Эльд развернул свиток отца. Улнар. Его брат. Вольный воин. И Маррод вспомнил: на предплечье Улнара был вытатуирован вставший на дыбы громир…

Глава 22. Схватка

Рваные кромки холмов раздались вширь, открывая глазам широкую долину.

— Открытое место, — оглядываясь, недовольно сказал Хаггар. — Я бы не стал спускаться туда.

— Весь Кхинор таков, — ответил Эвран. — Равнины и пустыни.

— Нам лучше идти на юг, — сказал Шенн, — там болота, морроны обходят их стороной. Там мы выйдем к реке.

— Но как мы переправимся? — возразил Улнар. — Здесь нет лесов, чтобы построить лодку или плот, а вплавь мы не переберемся. Мы можем идти лишь на север. Надеюсь, что гротхов там нет, а чернолицые пропустят нас.

— Там, где болота, есть лес, — сказал фагир.

— Мастер, я, кажется, помню это место, — сказал Хаггар. — Там, вон за той рощей, есть укрытие: древний эмонгир. От него мало что осталось, но укрыться там можно, а если появятся гротхи — легче держать оборону.

— Тогда идем.

Отряд спустился с холма. Ноги воинов тонули в густой траве. Пышная растительность указывала на близость воды и точно: среди нагретых солнцем камней обнаружился петляющий змейкой источник. Люди напились и наполнили фляги.

Уже отсюда виднелись останки некогда грозного сооружения. Крепостные стены торчали из травы белесыми обветренными костяками. Отряд направился к ним.

— Привал, — объявил Хаггар, останавливаясь у останков сложенной из огромных глыб квадратной башни. — Здесь хорошее место. Эвран, Карон — в дозор. Ты туда, а ты — сюда, — распоряжался десятник. — И смотрите в оба.

— А это что за дыра? — спросил эшнарец, вглядываясь в темный провал меж камней.

— Там ничего нет, Эрбин, — усмехнулся десятник. — Когда я тут был в последний раз, один жадный эшнарец вроде тебя, уже выгреб оттуда все, что мог.

— А я все–таки посмотрю, может, еще что–нибудь осталось…

Хаггар усмехнулся, глядя, как воин лезет в провал:

— Смотри, на змею не наступи.

Остальные путники расселись на траве, многие снимали сапоги, размять и остудить натруженные ступни.

— Думаю, здесь можно переждать до сумерек, — сказал Улнар. — А потом двинемся к реке.

— Так и сделаем, — согласился Хаггар.

Солнце коснулось холмов, и в ложбинах пролегли длинные черные тени — хорошее укрытие для непрошенных гостей.

— Пора, — сказал Улнар.

Подгонять никого не пришлось. Оружие было надежно пригнано, ремни на доспехах затянуты, сделано все, чтобы лязг железа не выдал их врагам. Все молчали. Карон и Кронир шли в авангарде, по правую и левую сторону.

Отряд отошел не более чем на меру, как Улнар поднял руку:

— Я что–то слышу!

Шум раздавался справа, там, где шел Карон. Улнар вгляделся во тьму, но наемника не было видно. Ведь он должен слышать шум — почему не предупредил, как условились?

На холм взлетели наездники — Улнар видел их черные силуэты, их было много.

— Бегите!! — крикнул Карон, и воины услышали вопль смертельно раненого гротха. Заревели ящеры, и кустарник затрещал под напором их мощных тел.

— Отступаем к руинам! — скомандовал Хаггар. — Быстрей!

— А как же Карон? — крикнула Далмира.

— Тише, девчонка! — десятник схватил ее за руку и потащил. — Карону уже не поможешь!

С холма доносились крики и звуки ударов, и тела гротхов с шумом скатывались вниз. Воины мчались назад, понимая, что за каждый их шаг Карон платит своей кровью…

Их услышали. Наездники разворачивали зверей, и темная лавина потекла с холма.

— Быстрее! — уже не скрываясь, кричал Хаггар, но каждый и так бежал изо всех сил. Воинам было ясно: всадники растопчут их, не сумей они добежать до укрытия.

— Сюда! — воины один за другим ныряли в узкий проход между обвалившимися стенами, Хаггар прикрывал. Хищная морда зверя сунулась из–за кладки, и десятник от души рубанул секирой. Сталь на ладонь вошла в череп животного, и оно пало. Гротх повалился на камни. Хаггар не стал его добивать — остальные были близко — и бросился за своими.

— Куда нам идти, Хаггар? — дождавшись десятника, спросил Улнар.

— Туда! — мгновенно указал тот. — Здесь есть башня, мы сможем удержать проем!

Пользуясь темнотой и знанием руин, Хаггар привел арнов к башне. Впрочем, башней это было когда–то, сейчас глазам воинов предстал ее разрушенный остов, впрочем, достаточной высоты, чтобы наездники не смогли перескочить внутрь.

— Скоро они будут здесь, — Хаггар огляделся. — Слушать меня! Проход смогут удержать двое, первым встану я и Улнар. Остальным стоять сзади и не мешать. Когда я скажу, нас сменят Эрбин и Кронир.

— А я? — одновременно спросили Далмира и Эвран.

— Далмира, ты останешься сзади! — приказал Хаггар. — Это приказ! Ты, Эвран, встанешь, если кого–то ранят!

— Понял, — отвечал гурданец. Его скуластое лицо заиграло желваками. — Эх, сейчас поиграем! — процедил он.

— Ты забыл обо мне, десятник! — Шенн шагнул к наемнику.

— Не забыл. Сейчас командую я. Если меня убьют, будешь ты, а пока — иди туда, — рука Хаггара в перчатке указала в один из углов, — и молись Игниру о победе!

— Они уже здесь! — сказал Улнар. Воин быстро оценил позицию и признал, что Хаггар сделал все правильно. Это место создано для обороны, высокие стены обступали их с трех сторон, с четвертой зиял пролом — и двое опытных воинов вполне могли защищать его. Знать бы, сколько воинов у врага…

— Готовьте мечи! — секира Хаггара легла ему на наплечник. Десятник повернул голову и произнес:

— Что, как в старые времена, да, Улнар?

— Да, друг, — Улнар приготовил меч. Главное: сдержать первый вал. Дальше, если выживем, будет проще. Тактика обороны от превосходящих по численности морронских орд воинами Братства была отработана во многих походах и битвах, только здесь были не морроны…

Первый наездник вылетел на них из тьмы, остановился и заголосил, призывая своих. Оттолкнув Улнара, Эрбин выскочил вперед и метнул эш. Крик гротха прервался, когда топорик эшнарца вошел ему между глаз.

— Отлично, Эрбин, а теперь назад! Эх, нет с нами Семира!

Эшнарец не стал спорить и мигом выполнил приказ. Лишившийся всадника зверь, оскалив зубы, бросился на воинов. Улнар вонзил меч в бок чудовища, а Хаггар рубанул сплеча, но отскочить не сумел и упал, придавленный огромной тушей.

— Вытащите меня! — крикнул он. Воины с трудом сдвинули тяжелого зверя и оттащили десятника. Хаггар стонал, мотая головой и прерывисто дыша. Далмира и Шенн склонились над раненым.

— Как ты, Хаггар? — спросил фагир.

— Ничего, живой… Слышите: они идут! — Эвран молча встал рядом с Улнаром. Шенн шагнул к ним, меж его ладоней зажегся синий свет.

— Попробую их остановить! — сказал он, выбрасывая вперед кисти. Синий шар полетел навстречу всадникам, и один из зверей рухнул, утробно взвыв. Перелетев через его голову, наездник ударился о камни и остался лежать.

— Стреляй, Шенн! Стреляй еще! — крикнула Далмира.

Враги приближались со всех сторон, за стенами звучал их боевой клич.

— Мы окружены, — озираясь, прошептал Кронир.

Туша убитого зверя немного прикрыла проход, и Улнар подумал: еще несколько убитых чудовищ — и врагам придется лезть по трупам. А это уравняет шансы…

Наездник ворвался в проем, метя копьем в Улнара. Воин парировал удар, но ударил не всадника, а зверя. Тот огрызнулся, острые зубы клацнули у самой груди воина. Эвран воспользовался моментом сполна и ударил по изогнувшейся шее твари. Животное пало, забившись в судорогах, но сидевший на нем гротх ловко соскочил, и его копье вонзилось в плечо гурданца. Закричав, тот упал на траву. Наездник занес копье для удара, но покачнулся и рухнул навзничь. Кронир усмехнулся, взвешивая в руке второй метательный нож. Далмира оттащила раненого, на его место тотчас встал Эрбин.

— Повоюем! — крикнул он, поправляя рогатый шлем.

«У нас уже двое раненых, — подумал Улнар, — долго мы так не продержимся…»

Дальше была резня. Кровавая, не знающая жалости работа. Гротхов было множество, и они бы просто задавили оборонявшихся, но в пролом мог протиснуться лишь один зверь, либо два человека. Очередной наездник прыгнул внутрь, и Шенн выстрелил синим шаром. Подарок Орвинна прожигал плоть насквозь, и воздух наполнился вонью горелого мяса и шерсти. Раненого зверя добивали мечами. Наездник взмахнул изогнутым клинком, Эрбин парировал удар, а Улнар вонзил меч ему в бок. Гротх с воплем повалился наземь.

— Они на стенах! — крикнула Далмира. Улнар оглянулся: над белыми камнями показались черные тени. Гротхи взбирались по стенам и спрыгивали внутрь убежища. Кронир метнул нож — и показавшийся на стене гротх медленно завалился назад.

— Держите проход, мы справимся сами! — крикнул Шенн.

— Кронир, сюда! — крикнул Улнар. Он знал: там без него не справятся, а звери не пролезут в пролом, зваленный трупами их собратьев. Кронир не стал спорить и подчинился, а воин бросился к Далмире.

Внутрь спрыгнули пятеро гротхов. Хаггар сцепился с одним врукопашную, они упали наземь и боролись, осыпая друг друга ударами. Другой бросился на Шенна, но мастер встретил его ударом ноги в грудь и отшвырнул обратно к стене. Улнар ворвался в схватку, как смерч. Это был его бой, за жизнь, за друзей, за Далмиру. Улнар чувствовал небывалый кураж. Словно зверь, учуявший запах крови, он рубил сильно и точно. Спешившись, гротхи были не так ловки, как в седлах, и Улнар разил их одного за другим, с легкостью уклоняясь от нехитрых выпадов. Заслонив Далмиру, он раскроил противнику грудь и вонзил меч в спину боровшемуся с Хаггаром гротху.

Справившись в центре, воин бросился к пролому. Гротхи напирали, Эрбин и Кронир пятились, едва парируя их удары. Меч кочевника ударил по шлему эшнарца, но сталь выдержала, и тот лишь головой тряхнул. Его секира воќтќкќнулась в плечо нападавшего. Шенн вовремя заметил перелезавшего через стену гротха и метнул шар. Тот попал прямо в голову. Бездыханное тело кулем свалилось со стены.

Несколько наездников показались перед проемом и метнули дротики. Смертоносные лезвия со свистом рассекли воздух. Кронир успел уклониться. Голову Эрбина спас шлем, но удар был настолько силен, что эшнарца отбросило назад, и он потерял сознание. Кронир не выдержал и отступил. В проем хлынули враги. Рахмахивая секирой, Хаггар с ревом бросился навстречу:

— Игнир, я иду к тебе!

Улнар встал рядом. Подхватив второй клинок, он сдерживал натиск гротхов, орудуя обеими руками:

— Далмира, мастер, следите за стенами!

В пылу боя никто не заметил, как поднявшийся над гребнем стены гротх метнул дротик, и гурданец медленно осел на камни.

— Эвран! — Далмира бросилась к нему. Изо рта воина текла кровь.

— Оставь меня, я умираю, — прошептал он. — Иди и сражайся…

Гротхи отхлынули. Потеряв много воинов, они отошли, и окруженные арны слушали их яростные крики.

— Они вернутся, — сказал Кронир.

— Вернутся за своей смертью! — сплюнул Хаггар. Десятник с ног до головы был залит кровью. Его секира наносила ужасные раны, и ни один враг, встретившийся с ним лицом к лицу, не выжил. — Презренные трусы! Морроны и то сражаются лучше!

— Эвран убит, — сказала Далмира. Воины помрачнели.

— Да примет твою душу Игнир, — сказал, сжав в ладони камень фагиров, Шенн. Мастер склонился над убитым и закрыл ему глаза.

— Слава ему, он умер, как настоящий воин, — сказал десятник. — Ему — и Карону!

Далмира сжала зубы, чтобы не расплакаться. Карон, добрый и честный парень! Боги, зачем вам его смерть? Теперь нас только шестеро, а их…

Эрбин пришел в себя, когда Хаггар плеснул ему в лицо водой из фляги:

— Вставай, Эрбин, не время лежать!

Эшнарец стащил шлем и схватился за голову:

— Голова трещит! — пожаловался он. — Эх, сейчас бы кружку аримского! Проклятье, я не видел, кто меня ударил… Где гротхи?

— Там, — кивнул десятник, — они еще придут!

Желтый глаз Алгора выкатился на небо, освещая политые кровью руины. Передышка была на руку арнам, но ожидание вражеской атаки изматывало не хуже боя, и смерть всего лишь ждала своего часа.

Кто–то заголосил за стенами. Странный подвывающий язык пришельцев напомнил Шенну диалект одного из племен Великого Леса. Но все это было так давно, кажется, что и не с ним…

— Говорят, чтобы мы вышли и сдались, — сказал Улнар.

— Ты знаешь их язык? — изумился Кронир.

— Догадываюсь.

— Будем биться до конца, — угрюмо проронил Хаггар. — Братья, я горжусь, что сражался рядом с вами. Путь воина — это путь смерти, и я готов умереть!

— А я бы не торопился, — ответил Улнар. Только теперь воин вспомнил, что не принял зелье Гунорбохора, просто не было времени. Теперь его жалеть не было смысла. Он достал флакончик, открыл и замер, выжидая. Не сейчас. Когда пойдут…

Что–то лязгнуло, и воины увидели железные зубья, зацепившиеся за стену. Послышались крики, старая кладка затрещала, и часть стены рухнула.

— Они ломают стены! — крикнул Хаггар.

— Что делать? — спросил Кронир.

— Ждать смерти, — проронил десятник, покрепче перехватывая секиру.

Над руинами пронесся знакомый каждому вольному воину вой. Воины переглянулись:

— Морроны?! — дружно вырвалось у всех.

Тьма задвигалась. За стенами жалкого укрытия звучали крики и лязг мечей. Рычали звери, и звуки смертельного боя возносились к небесам.

Улнар осторожно приблизился к проему. Гротхи исчезли, но, судя по звукам, неподалеку шел настоящий бой. Воин медленно отступил назад.

— Там морроны, — произнес он. — Я видел их.

— Надо бежать, пока не поздно! — вскричал Кронир.

— Поздно, Кронир, чернолицые повсюду, — Улнар сжал в руке флакончик. — Они не нападают, не окружив. Сейчас прорываться нельзя, они накинутся на нас, как на гротхов, и убьют. Дождемся дня, быть может, они нас не заметят, а если заметят, попытаюсь договориться, как в тот раз.

— Я не могу ждать — это сведет меня с ума! — процедил Кронир. — Давайте пробьемся и уйдем отсюда!

— Я сказал: нет! — Улнар повернулся к нему. — Возьми себя в руки! Гротхи бежали, а с морронами я договорюсь.

Вскоре шум боя стих, но еще долго воины слышали гортанную речь собирающих трофеи морронов.

Едва рассвело, Улнар собрал товарищей:

— Пора. Я поведу вас, а если остановят, я буду говорить с ними. В бой вступайте, только если я начну.

— Ладно, Улнар, — проворчал Хаггар. — Будем надеяться, тебе повезет и на этот раз.

— Да поможет нам Игнир, — прошептал воин и вышел из убежища. Трупы убитых зверей лежали повсюду, и морроны радостно разделывали их.

— Сегодня у них много мяса, — оглядываясь, проговорил Кронир, — может, нас не тронут?

— Это их земля, — угрюмо ответил Хаггар.

Их ждали. Морроны знали, что арны здесь, и окружили укрытие плотным кольцом воинов. Улнару хватило взгляда, чтобы понять: не пробиться. Он сжал зубы и вышел вперед. Навстречу шагнула коренастая морронка в юбке. Две черные косы опускались на ее обнаженную грудь, соединяясь металлической бляхой. В опущенной руке висел черный клинок.

— Сдавайтесь! — произнесла она на грубом языке арнов.

Улнар вытащил каменный флакон:

— Это пропуск Ош–Рагн!

Женщина склонила голову и усмехнулась:

— Это пропуск для тебя. Ты — иди.

— Нет, мы уйдем все! Ты пропустишь нас!

Морронка качнула головой:

— Нет.

— Когда об этом узнает Ош–Рагн, она снимет с тебя голову! — Улнар старался говорить убедительно, но чувствовал, что что–то идет не так. — Отведи нас к тому, кто выше тебя, я буду говорить с ним!

— Хорошо, вы все, идите за мной!

Два кольца морронов окружили их. Первые, ощетинившись копьями, сопровождали арнов, следя за каждым движением, во втором кольце были лучники и метатели дротиков, и Улнар понимал: в бою у них нет шансов выжить, тут и оружие не поможет…

Их вывели из руин, Отряд спустился в долину, и воины увидели большой лагерь. Тысячи морронов сидели у покрытых звериными шкурами шатров, горели костры, и в воздухе витал запах жареного мяса.

— Здесь их целая орда! — сказал Хаггар.

— Мастер! В подземельях ты говорил: у тебя есть яд! — дернул Шенна за рукав Кронир. — Дай его мне, я не хочу, чтобы меня сожрали заживо!

— Я соврал, — ответил Шенн.

— Врешь, ты приберег его для себя! — злобно процедил Кронир.

Сидевшие у шатров морроны разглядывали воинов, скалясь, что–то говорили. Эрбин шагнул к Улнару:

— Улнар, ты понимаешь, что они говорят?

— Какая разница, брат, это простые воины. Главное, что скажет их начальник…

Они остановились. Охрана расступилась, уже не так плотно окружая пленников.

— Ты не смеешь нас задерживать, мы идем к Ош–Рагн! — сказал морронке Улнар. Женщина усмехнулась и шагнула в ряды своих воинов. Улнар оглянулся на товарищей: что это значит? Но за его спиной раздался глубокий и властный голос, голос, который он слышал однажды:

— Вы шли ко мне, арны? Я здесь.

Глава 23. Ош–Рагн

Стоящие вокруг морроны отступили, и рослые воины в черных повязках окружили отряд. Улнар знал, насколько сильны эти люди и понял, что драться бессмысленно. Из–за спин воинов показалась худая жилистая морронка, и Улнар тотчас узнал ее. Ош–Рагн! На Властительнице была лишь юбка из проклепанных полосок кожи, на шее — амулет из костей, в руках неизменное копье. Мало ли они видели таких… Но взгляд желтых гипнотизирующих глаз и уверенная поступь хозяйки говорили сами за себя.

— Сложите оружие, — велела она на языке арнов. Хаггар лишь крепче сжал секиру:

— Я не дамся живым! Лучше умереть в бою, чем в морронском котле!

Улнар шагнул вперед:

— Властительница, эти люди идут со мной, — он сорвал с шеи флакончик. — Вот твой пропуск!

Чернолицая ведьма улыбнулась:

— Я помню тебя, воин. И рада, что ты жив. Я буду говорить с тобой, а пока… Бросайте оружие — и я сохраню вам жизнь!

«И сделаешь своими слугами, такими же, как эти несчастные, — пронеслось в голове воина, — без имени, без родины, без воли… Быть может, лучше смерть?» Но рядом была Далмира, и обречь ее на смерть он не мог.

«Черные повязки» или рорги, как называла их Властительница, опустив клинки, медленно сжимали круг. Хаггар оскалился и, прежде чем Улнар успел что–то сделать, прыгнул вперед. Его секира очертила круг, но рорги двигались с необычайной быстротой. Уклонившись и зайдя воину за спину, они накинули на него сеть и сбили с ног. Ош–Рагн, усмехаясь, смотрела на пленников:

— Оружие на землю. Не испытывайте мое терпение, — произнесла она.

Улнар поглядел на товарищей и кивнул. Отцепив от пояса меч, он бросил его наземь.

— Бейтесь! — кричал спеленутый сетью Хаггар. — Не сдавайтесь, бейтесь с ними!

— Не стоит медлить, — сказал Улнар. — Сложите оружие.

Шенн бросил меч. За ним Далмира и Кронир. Эрбин долго не решался, но сдался и швырнул клинок на песок.

— Ты предатель, Улнар! — закричал десятник. — Ты специально привел нас сюда! Будь ты проклят!

— Это не так, — сказал Улнар и повернулся к девушке. — Далмира, это не так!

Рорги окружили их.

— Значит, эти люди — с тобой? Здесь женщина и фагир, — оглядывая пленников, сказала Ош–Рагн. — И куда же ты ведешь их?

Улнар молчал. Он не знал, что сказать Властительнице.

— Большая тайна? — усмехнулась Ош–Рагн. — Мне интересно. Возьмите ее!

Два рорга мигом вытащили Далмиру из круга. Шагнувшего на помощь Шенна сбили с ног.

— Какие удивительные волосы! — ведьма подошла ближе, черная рука коснулась лица Далмиры, провела по волосам. Девушка отшатнулась. Желтые звериные глаза Ош–Рагн пугали ее. — Будешь мне лгать — сделаю из них бунчук для копья, а голову…

— Постой! — поднимаясь, воскликнул Шенн. — Оставь ее, Ош–Рагн!

— Ты знаешь мое имя, белокожий, — Властительница приблизилась к нему. По–мужски расставив ноги, морронка разглядывала фагира. Эрбин уставился на ее грудь, покрытую татуировкой и шрамами. — А я не знаю твоего, фагир.

— Мое имя Шенн.

Ош–Рагн расхохоталась:

— Шенн! Эй, воин, ты должен был убить его, а не привести мне живым!

Товарищи уставились на Улнара. Тот помрачнел, чувствуя испытывающий взгляд Далмиры, и не смел посмотреть на нее. Как объяснить им и ей, что он не собирался исполнять приказ, и с Ош–Рагн встретился случайно…

— Так вот ты каков, Шенн, — Властительница морронов остановилась перед фагиром и заглянула в глаза. Шенн встретил взгляд спокойно, и тотчас понял, насколько чужд арнам их обладатель. В этих желтых, цвета убывающей луны, глазах отражалась свирепость ее народа и вольность населяющих Кхинор племен, а еще… Еще Шенн увидел гордую и сильную женщину, которая не боялась ничего, и которую боялись все. И поэтому она была одинока.

— Ты хочешь убить меня? Чем же ничтожный фагир мешает великой властительнице морронов?

Ош–Рагн улыбнулась.

— Уже ничем. Ты в моих руках, фагир. Отведите его в мой шатер! — приказала она. Двое роргов подступили к Шенну, он посмотрел на друзей:

— Прощайте.

Его увели.

— Кто у нас здесь? — чернолицая подошла к связанному Хаггару. — А-а, воин Братства! Сколько пальцев тебе удалось раздобыть?

— Не хватает твоих, проклятая ведьма! — дернулся в путах десятник. Властительница рассмеялась:

— Сегодня я отведаю твои! Всем показать руки! — приказала она. Рорги выставили предплечья пленников напоказ. — Взять и этого, — Ош–Рагн указала на Эрбина, — и в яму для забоя.

Пленников осталось трое.

— Ну что, выручили тебя твои морроны? — злобно прошептал Кронир. Улнар не ответил. Никогда в жизни ему не было так горько и страшно, и не за себя.

— Ты — его женщина? — ведьма вновь подошла к Далмире. — Хм, женщина–воин… Никогда не видела их у арнов. Что, уже нет мужчин? — она захохотала. Далмира молчала. Она хорошо понимала морронку — та сносно говорила на арнском — и боялась. Слухи о жестокости Ош–Рагн доходили и до Арнира, и лучше попасть в Круг с самым страшным зверем, чем в плен к ней…

— Вот что, я хочу увидеть тебя в деле, — Ош–Рагн оценивающе глянула на девушку. — Я давно не развлекалась. Эй, вы, в круг!

«Черные повязки» расступились, освобождая пыльный клочок земли. Пленники с тревогой смотрели друг на друга: что она задумала?

— Ты! — Ош–Рагн указала на Кронира. — Дайте ему меч!

Один из роргов всунул в руку ошалевшего воина меч.

— Ты будешь биться с ней! — ведьма показала на Далмиру. — Победителю дарю свободу и жизнь!

— Держи! — Ош–Рагн подала Далмире копье. — Владеть умеешь?

— Да.

— Хорошо, — усмехнулась Ош–Рагн и хлопнула в ладоши. — Начинайте!

— Властительница, позволь мне сразиться с ней! — Улнар рванулся из рук роргов.

Ведьма покачала головой:

— Нет, ты мне нужен. К тому же ты убьешь ее слишком быстро.

Улнар взглянул на Далмиру, и девушка поняла: если бы он встал с ней в круг, он дал бы себя убить. А хотел бы уйти — просился бы вместо нее…

— Начинайте! Победитель получает свободу.

Кронир взглянул на Далмиру. Взвесил в руке меч. Шагнул.

— Далмира, защищайся! — окрик Улнара вывел ее из оцепенения. Кронир был уже близко. Описав дугу, его меч пытался достать ее плечо, но девушка вовремя отшатнулась.

— Кронир, опомнись, мы не должны…

Еще удар. Далмира увернулась, подставив копье, и зашла ему за спину. Отличный момент для удара, но девушка медлила. Где–то разочарованно вздохнула Ош–Рагн.

— Кронир! — он не слышал ее. В его глазах сверкали ярость и страх. Воин атаковал, и Далмира не пыталась его остановить. На бойцах не было ни кольчуг, ни шлемов, так что любой пропущенный удар, даже вскользь, мог привести к увечью, либо к смерти.

— Атакуй! — велела ведьма. Далмира поняла: она права. Кронир навязывал ближний бой, в котором копье проигрывало мечу, ей надо держать врага на расстоянии.

Лезвие на древке заплясало, очерчивая смертельные круги, жалящие удары обрушились на Кронира, но тот оказался проворен, лишь раз Далмире удалось задеть его.

Рорги безучастно наблюдали за схваткой.

Приблизившись, девушка сделал подсечку древком, и Кронир оказался на земле, но успел откатиться, и копье ужалило землю. В этот момент Кронир ударил по древку и перерубил его. Далмира отпрянула. Кусок древка с наконечником лежал в пыли, в руках девушки осталась лишь палка.

Улнар рванулся, надеясь, что стражи не ждут этого — но рорги держали крепко. Его повалили и прижали к земле. Будь он в круге, шансы были бы равны. Он знает, как с палкой защититься от меча, но Далмира не воин Братства…

Кронир медленно поднялся на ноги. Теперь можно не спешить. Девчонка уже моя… Усмехнувшись, он шел на Далмиру.

— Кронир, я убью тебя! — задыхаясь в пыли, крикнул Улнар, но тот не слушал. Взмах — Далмира отскочила. Кусок древка в руках длиннее меча, но парировать им опасно — один сильный удар лишит ее последней защиты. Зверь только с виду страшен, подумала она, в бою с ним легко, а вот с человеком… Она вспомнила, чему учил ее Оллок: быть собой, использовать свои сильные стороны. И не идти против силы.

Ей было страшно, но выбора нет. Она ждала следующего выпада и, быстро подшагнув, парировала укол палкой. Прорвав одежду, лезвие чиркнуло по боку, Далмира почувствовала боль, но закончила прием и, оказавшись за спиной воина, двумя руками прижала древко к его горлу. Кронир захрипел. Одной рукой схватившись за палку, другой он нанес Далмире удар мечом, но, не видя девушки, промахнулся и потерял равнвесие. Они упали. Далмира вскрикнула, когда Кронир обрушился на нее всем телом, но продолжала сжимать захват.

Кронир выпустил меч и, взявшись за древко обеими руками, изо всех сил ударил затылком. Далмира вскрикнула. Подлый удар разбил ей нос и губы, и рот наполнился кровью. Пользуясь моментом, Кронир вырвался и схватил девушку за горло. Сильные руки воина сжали шею, боль сковала, и стало трудно дышать. Далмира поняла, что сейчас умрет. Но вдруг чья–то сила наполнила руки, и тело действовало само!

Она рванулась, пытаясь подняться. Кронир лишь усмехнулся, с новой силой придавливая девушку к земле, но, раскачав противника, Далмира свела ноги и, упершись ими в грудь воина, перекинула его через себя.

— Хорошо! — кивнула ведьма.

Кронир бросился к упавшему клинку. Далмира не успевала, но там, в пыли, лежал обломок копья… Кронир подхватил меч и развернулся. Далмира бежала на него. Неведомое хладнокровие снизошло на нее, и она не боялась, зная, что сделает все, как надо… Оскалив зубы, воин ударил, но девушка ушла в кувырок, схватила копье и вонзила в бедро Крониру. Он взревел, ударил мечом и не попал. Далмира откатилась в сторону. Припадая на раненую ногу, Кронир следовал за ней.

Почти не дыша, Улнар наблюдал за схваткой. Когда Далмира нанесла удар, и Кронир с криком припал на колено, воин обрел надежду. «Она сможет, — твердил он себе, — теперь она сможет!»

Кронир рубил широко, Далмира отступала, стараясь, чтобы противник не загнал ее в угол. Она понимала: время работает на нее, с каждым шагом силы противника таят. Понимал это и Кронир. Воин резко атаковал, Далмира чудом увернулась от меча и, не глядя, полоснула обломком. Попала! Кронир схватился за рассеченную руку. Воин чувствовал, что силы покидают его, каждый шаг давался с болью, и кровь капала на песок. Собравшись с силами, он бросился в атаку. Отпрыгнуть Далмира не успевала и подставила наконечник под удар, едва удержав его в руках. По инерции Кронир налетел на нее, и они вновь упали. Оказавшись сверху, воин занес меч, но Далмира хладнокровно ударила его в бок. Острая сталь вошла под ребра, Кронир вскрикнул и повалился на бок. Он был мертв.

Далмира поднялась, не понимая, что победила. Как будто пол–боя сражалась не она, а что–то двигало ее рукой. Наверно, боги…

— Очень хорошо, — сказала Ош–Рагн. — Ты нравишься мне, красноволосая. Ты доказала, что женщины превосходят мужчин, и я дарую тебе жизнь. Можешь идти в свой Арнир, мои воины проведут тебя до реки.

— Я не уйду без друзей, — покачала головой девушка. — Освободи их тоже!

— С твоими друзьями я не закончила, — ответила Ош–Рагн. — А хочешь, оставайся в орде. Ты хорошо билась, сделаю тебя сотником, найдешь себе мужа, будешь рожать морронов…

Увидя замешательстро девушки, Ош–Рагн расхохоталась.

— Подумай хорошенько! Ну, что тебе Арнир и слабые мужчины. Здесь ты будешь тем, кем рождена — воином и будешь делать то, что хорошо умеешь. Ты можешь добиться многого, решайся!

— Нет. Это не то, чего я хочу.

— Как знаешь. Я ухожу, стерегите его, — Ош–Рагн кивнула Улнару, повернулась и пошла к шатру.

В шатре было жарко. Низенькие шафчики со всевозможной утварью располагались вдоль стены, от них шел удушливый запах трав и пряностей. Пахло дымом и жженой костью. Посреди шатра пылал каменный очаг, и очаг необычный: искусно отесанные камни были сложены в странный рисунок, в центре которого пылал огонь.

Два человека в закрывающих лица черных повязках бесшумно замерли возле входа, следя за каждым движением пленника. Шенн опустился на ковер и стал ждать. Руки его были свободны, хозяйка не боялась пленника — и напрасно. Шенн посмотрел на свои перчатки и мрачно усмехнулся: Ош–Рагн не знает, что я могу убить ее в любой момент. Убью — и что дальше? Выбраться из лагеря и освободить друзей по силам разве что богу. Морроны привыкли к крови и смерти, гибель Властительницы не напугает их, и они быстро разделаются с нами… Но что там за звуки снаружи?

Шенн ясно услышал лязг стали и крик Улнара:

— Далмира, защищайся!

Что там происходит? Фагир вскочил и бросился к выходу. Два рорга молниеносно шагнули навстречу и повалили пленника на пол — он даже ничего не успел предпринять. Шенн взглянул в их красные воспаленные глаза — в них не было ничего, кроме пустоты и боли — и содрогнулся. Что же это за люди? Он вспомнил признание Улнара о новой гвардии Ош–Рагн. Тогда он не до конца поверил воину, но теперь верил и видел, что зелье Гунорбохора делает с людьми… Теперь уже не людьми. Далмира! Что с ней? Он задергался в сильных руках охраны, но встать не мог. Если с ней что–нибудь случилось…

Наконец, в шатер вошла Ош–Рагн. Увидя прижатого к полу Шенна, она щелкнула пальцами, и рорги отпустили фагира, молчаливыми статуями застыв рядом.

— Итак, фагир, — чернолицая ведьма прошла вглубь шатра и опустилась на шкуры. — Зачем ты пришел в Кхинор?

Шенн молчал. Рассказать ей о цели путешествия означало раскрыть тайну стагнира. Что, если морроны добудут металл богов? С другой стороны, Анвинор в руках гротхов, морроны покинули его. Но самое главное — даже заполучив стагнир, морроны не смогут им воспользоваться — у них просто нет знаний.

— Не хочешь говорить?

— Что было там… снаружи? — тревожно спросил Шенн. — Я слышал крики.

— А-а, ты об этом… Я велела твоим друзьям биться друг с другом, — пояснила Ош–Рагн. — Они хорошо развлекли меня. Особенно красноволосая.

— Что с ней? — вырвалось у Шенна. Хозяйка шатра усмехнулась:

— Для тебя это так важно? Отвечай на мой вопрос, и я отвечу на твой.

— Мы шли за пальцами морронов…

— Это ложь! — прервала его Властительница. — Будешь лгать — сварю живьем в котле. Но сначала ее — у тебя на глазах.

— Отпусти ее — и я все тебе расскажу!

Хозяйка показала острые белые зубы:

— Здесь приказываю только я!

Ош–Рагн прошла к одному из шкафчиков и что–то достала. Высыпала на металлическое блюдо и поставила на огонь.

— Я ничего тебе не скажу! — проговорил Шенн. Ош–Рагн засмеялась:

— Ты скажешь мне все и с большой охотой!

— Я не боюсь пыток.

— Зачем вы отрезаете моим воинам пальцы? — неожиданно спросила Ош–Рагн.

— Братство платит за них, — недоуменно ответил фагир.

— Мы убиваем для того, чтобы есть, вы делаете то же самое, — сказала Ош–Рагн. — И вы называете нас людоедами?

Шенн молчал и слушал. В его положении это было умнее всего.

— Я выучила ваш язык, фагир, для того, чтобы понять, как вас уничтожить… Я хотела узнать, чем сильны арны, и узнала многое. Осталось совсем немного. И хорошо, что в мои руки попал ты, фагир…

Тонкой серебряной палочкой Властительница помешала тлеющий на блюде порошок.

— Ты ведь не арн! — неожиданно произнесла она, и желтые глаза застыли, вглядываясь в пленника.

— Да, это так, — признал Шенн. — Но я вырос в Арнире.

— Откуда ты родом, рассказывай! — Шенн не видел смысла скрывать.

— Значит, ты — дикарь, такой же, как и мы! — довольно сказала хозяйка шатра. — Я чувствовала это, я видела это в твоих глазах!

— Я уже не дикарь. Я фагир, и Арнир стал для меня родиной.

Властительница засмеялась:

— Все мы те, кем рождены! Вы, арны, называете это судьбой, но ваша судьба — это точка, куда приходит человек в своей жизни. Мы, морроны, верим, что судьба — это путь, то, что ты должен сделать, потому что рожден сделать это.

Шенн слушал.

— И если мы не делаем то, для чего рождены, наша жизнь превращается в ад. Ты фагир, а значит, веришь в богов. Скажи мне, ты видел их?

— Нет.

— Ты не видел, и думаю, никто не видел. Почему же вы верите, что они есть?

— А во что веришь ты, Властительница?

— В души предков. Они окружают нас и говорят с нами, надо лишь уметь слушать. Я умею и знаю, что они есть. А вы выдумали себе богов, которых никто не видел.

Шенн усмехнулся. Спорить с морронами о богах все равно, что бросать камни в воду — глупое и бессмысленное занятие.

— Ну, вот, все готово. Возьмите его! — неожиданно приказала она, и рорги мигом схватили Шенна, заломив руки так, что он не мог шевельнуться.

Ведьма подошла, держа блюдо на вытянутых руках. Шенн почувствовал приятный травяной запах.

— Что это?

Ош–Рагн поднесла дымящееся блюдо ближе, так, что фагир невольно вдохнул незнакомый аромат.

— То, что развяжет твой язык.

Шенн отшатнулся, но рорг схватил его за волосы и нагнул над блюдом. Видимо, делать это им было не впервой. Фагир задержал дыхание, но проклятый дым сам заползал в ноздри и горло, и Шенн почувствовал легкость и слабость. Ноги плохо держали его.

По знаку хозяйки рорги отпустили пленника, и он тяжело осел на пол.

— Теперь мы поговорим.

Шенну хотелось спать. Глаза закрывались, и отяжелевшая голова норовила удариться о землю.

— Откуда и куда вы идете?

— Из Анвинора. Идем в Ринересс.

— Зачем вы пошли в Кхинор?

Шенн ответил. Он не хотел говорить, но губы, точно чужие, сами рассказывали все улыбавшейся Ош–Рагн. Брови Властительницы приподнялась: вот оно что! Арны хотели завладеть спрятанным в Анвиноре оружием Древних, но у них ничего не вышло! Оружие осталось глубоко под землей, и теперь его не достать…

— Я рад, что ты победила, — сказал Улнар. Он оторвал кусок рубахи и протянул девушке:

— Вот, возьми, вытри кровь.

— Спасибо, — Далмира приложила тряпку к порезу на боку. Рана болела, и одежда под ней пропиталась кровью. Ничего, подумала она, могло быть и хуже. Я свободна — но куда мне идти?

— Далмира, скажи… ты веришь мне? — спросил воин, глядя, как морроны волокут труп Кронира по песку.

— Ты о чем?

— О том, что я не предатель. Клянусь Игниром, я не знал, что Ош–Рагн здесь… Я вернулся только ради тебя.

— Ради меня? — Далмира подняла лицо. Воин смотрел открыто и прямо. Он не лгал.

— Эта ведьма сказала, что ты должен был убить Шенна. Это правда?

— Правда, — сказал воин. — Это было давно, после того, как я впервые испробовал ее проклятое зелье.

— Но зачем ты пробовал его? — удивилась девушка.

— Это долгая история. У меня не было выбора, я попал к ней в плен, так, как вы сейчас, — ответил Улнар. — Знаешь, чего я боюсь больше всего? Что вас тоже заставят принять зелье. И тогда вы станете такими, как они, — воин кивнул в сторону «черных повязок», — поверь мне, это страшнее, чем умереть.

— Но ты ведь живешь, и ты не такой, как они!

— Да, этотак. И я сам не понимаю, почему, но я могу бороться и не принимать зелье так часто, как они. Наверно, Игнир хранит меня. Но мои друзья… Зелье сожрало их души.

— И куда же ты ушел?

— В Гунорбохор, на родину морронов, — воин вздохнул, — я искал там противоядие, но не нашел. Гротхи уничтожили там все, и морроны бежали оттуда.

— Гротхи — это кто?

— Наездники на чудовищных зверях. Так их называют морроны.

Девушка кивнула:

— Мы встретили их. Тогда погибли Идгерн и Семир.

— Я тоже бился с ними, — сказала воин. — Но мне повезло.

— Значит, противоядия ты не нашел? И что теперь? — спросила Далмира. Улнар пожал плечами:

— Не знаю. По дороге сюда я убил гонца Ош–Рагн, рорга, и забрал его зелье себе. Это даст мне еще немного времени…

Далмира изумленно посмотрела на него:

— Ты говоришь об этом так спокойно!

— А что я могу поделать? — ответил Улнар. — Если я попрошу зелье у Ош–Рагн, она прикажет мне кого–нибудь убить, быть может, кого–то из вас…

Далмира кивнула:

— У нее страшные глаза. Знаешь, когда я впервые увидела моррона, я решила, что это человек, хотя хартоги утверждали, что они — не люди. Эта ведьма… мне кажется, что она — не человек!

— Она человек, — улыбнулся Улнар. — Я это точно знаю, потому что бился с ней и ранил ее. И кровь у нее такая же, как унас.

— Ты бился с Ош–Рагн! Расскажи!

Прошел час, и вот Далмира увидела выходящего из шатра Властительницы Шенна. Фагир шел неуверенно, со стороны казалось: он пьян или очень устал. Два рорга поддерживали его под руки. Вскоре вышла и Ош–Рагн.

— Что она с тобой сделала, Шенн? — спросила Далмира. Она схватила фагира за плечи и усадила на землю.

— Со мной все хорошо, а ты… С тобой все в порядке? — заплетавшимся языком спросил Шенн.

— Да, все хорошо, — Далмира повернулась к нему боком, чтобы Шенн не заметил вспоротой мечом и пропитанной кровью одежды.

— Эй, воин! — окрик Властительницы застал Улнара врасплох. Он поднялся, и два рорга встали рядом. Один вытащил из ножен воина меч. Улнар не стал препятствовать.

— Подойди!

Улнар подошел. Властительница шагнула к нему, черная мускулистая рука провела по его груди:

— Я рада, что ты жив, — повторила она. — Ты не выполнил мой приказ, за это я убиваю, но… ты привел ко мне этих людей, и я прощаю тебя. Как твое имя, воин?

— Улнар.

— Улнар! — желтые глаза ведьмы на мгновенье расширились. — Я запомню. Скажи: сколько зелья у тебя осталось?

— Мало, Властительница.

— Дай флакон!

Воин отдал.

— Хм-м, — Ош–Рагн открутила крышку и заглянула внутрь. — Не мало — а много! Твое зелье должно было закончиться давно, а ты должен был умереть! — В ее голосе зазвучал металл. — Откуда у тебя зелье?

— Я убил рорга! — сказал воин. У Далмиры перехватило дыхание, но Ош–Рагн внезапно рассмеялась:

— Убил рорга? Хорошо! Что ж, у тебя и впрямь не было выбора, — она наклонила флакончик и высыпала часть порошка. Ветер подхватил черную пыльцу и унес прочь. Улнар молчал.

— Торонпись. Ты должен вернуться очень скоро, — сказала она. — Ты проведешь этих людей через Кхинор и вернешься с ответом одана.

— Хорошо, — ответил Улнар. — Ты освободишь всех?

— Освобожу, — кивнула Ош–Рагн. — Даже тех, кому следовало отрубить пальцы — и вы расскажете об этом в Арнире! Я предлагаю арнам союз. Если он свершится, морроны никогда не прольют вашей крови.

— Какой союз? — удивленно спросил Улнар. Ведьма махнула рукой:

— Эй, привести сюда всех!

Ош–Рагн шагнула к Улнару. Желтые глаза, не мигая, заглядывали ему в душу:

— И еще! Узнав ответ одана, ты убьешь Шенна, но так, чтобы никто этого не увидел. И тогда… возвращайся за наградой.

— Мне нужно противоядие! — проговорил воин. Колдунья моргнула:

— Ты торгуешься?

— Да! Оно есть у тебя?

Ош–Рагн усмехнулась:

— Ты смел, воин. Да, у меня оно есть. И ты получишь его… как только выполнишь приказ!

Вскоре отряд был в сборе. Ничего не понимавшие воины озирались на приведших их морронов. Судя по лицу фагира, казнить их не собирались.

— А где Кронир? — спросил Хаггар.

— Убит, — ответил Шенн.

— Проклятые морроны! — глядя на ведьму, процедил десятник. Убит не ими, подумал фагир, но не стал уточнять. Не время.

— Слушайте меня, арны! — Ош–Рагн вышла к ним, двигаясь грациозно и легко. У ведьмы была поистине звериная стать, и казалось, ее черное мускулистое тело готово к прыжку. — Мне известно, для чего вы здесь. Я знаю, что вы искали в подземельях Анвинора и знаю, что вы ничего не нашли.

— Она знает все! — изумленно сказал Эрбин.

— И я предлагаю вам жизнь, — продолжала Ош–Рагн, — в обмен…

— Вольные воины не станут служить морронам, — пользуясь паузой, угрюмо проронил Хаггар.

— У меня хватает слуг, — презрительно сказала Ош–Рагн. — Но я не могу послать их к вашему одану с предложением мира и союза.

— Что?! — воскликнул Эрбин.

— Вы все получите жизнь и свободу, за это вы станете моими послами! — Властительница подошла к Шенну. — Этим наемникам могут не поверить, но тебе… Ты — фагир и доверенное лицо одана. Как говорите вы, арны: сами боги послали тебя ко мне.

Она усмехнулась. Воины не знали, что сказать.

— И ты нас отпустишь? — недоверчиво спросил Хаггар.

— Да. Я могла бы оставить кого–то заложником, но не хочу. Будет лучше, если арны увидят, что я не столь кровожадна, как говорят. Что для меня жизни нескольких арнов, когда опасность грозит моему народу.

«Она умна, — подумал Шенн, — но мы ведь можем уйти и ничего не сказать одану…»

Он посмотрел на Улнара, и понял, что все не так просто. Вольный воин был мрачен, словно знал что–то, чего не знали они.

— Если одан примет мое предложение, я щедро вас награжу, и любой из вас будет другом морронов.

— Вот нехватало, — пробурчал ошарашенный Хаггар. Эрбин встрепенулся:

— Щедро наградишь?

— Я дам каждому столько асиров, сколько он сможет унести, — желтые глаза ведьмы цепко оглядывали пленников.

— Ты лжешь, ведьма, у морронов нет асиров! — рявкнул Хаггар. — И никогда не б…

По знаку Ош–Рагн один из роргов развязал стоящий неподалеку мешок и высыпал к ногам людей груду асиров. Драгоценные камни утонули в поднявшейся пыли.

— Мои воины нашли это в старых городах, от которых не осталось имен. Теперь вы мне верите? Это можете взять себе.

Эрбин нагнулся и поднял несколько асиров.

— Они настоящие, клянусь Эльмером! Огранка другая, но это асиры!

Хаггар ударил его по руке:

— Мы не можем брать деньги у морронов. Они наши враги!

— Но мы можем стать союзниками! — сказала Ош–Рагн. — Подумайте, арны! Гротхи идут сюда. Мои разведчики видели их орды всего в нескольких днях пути. Они заполонили Кхинор. Я знаю, что оружия Древних у вас нет, и рассчитывать вам не на что. Зато я предлагаю вам союз!

Воины переглянулись и посмотрели на фагира. Шенн опустил голову. Ему было стыдно за себя, хотя с магией Ош–Рагн он ничего не мог поделать. Значит, так угодно богам…

— Теперь в Анвинор не пройти, даже если я пошлю с вами тысячу воинов, — продолжила Властительница. — Я не знаю, что может остановить этот народ. Мы кочевники, мы уйдем с их пути — но куда уйдете вы?

Улнар понял: сейчас Ош–Рагн говорит правду. Союз с морронами невероятен, но перед лицом такой опасности он стоит того, чтобы рискнуть. Если только морроны не лгут. А если их цель столкнуть арнов и гротхов лбами, а потом напасть и добить оставшихся в живых, и завладеть всем?

— Что даст нам этот союз? — спросил Шенн. — И как мы сможем разбить гротхов?

— Вы встретите гротхов в верховьях Кхина, а мы ударим сзади. Там есть обширная заболоченная долина. На юге река, на севере горы, другого пуит у них нет. Вы должны встретить их там. Лучшего места не будет, их звери увязнут в воде и болоте.

— Я знаю это место, — сказал Эрбин. — Это долина Семи Рек.

— Я не верю морронам! — заявил Хаггар. — Откуда нам знать: быть может, они предадут нас и не ударят сзади?

Ош–Рагн кивнула:

— Я понимаю вас. Нашей вражде много лет, но те времена проходят, и уже прошли. Когда вы вернетесь домой, спросите, много ли было нападений за последние луны? Ни одного. Теперь я правлю морронами, все племена подчиняются мне и слушаются одного моего слова! Если вы не примете союза, мы уйдем из Кхинора, и тогда вашими соседями станут гротхи. Со мной вы еще можете договориться, а вот с ними…

— Ну, хорошо, — сказал Шенн. — А что потом? Если мы разобьем гротхов?

— Будет мир. А Кхин станет нашей границей, как было всегда. И пока я жива, ни один моррон не пересечет ее и не прольет кровь арна. Разве этого мало?

— Что же вы будете есть? — с сарказмом спросил Хаггар.

— Ведь вы еще живы, — ответила Ош–Рагн. — Значит, у нас есть еда.

— Нам надо подумать, — сказал Шенн.

— Думать некогда! — прервала его Ош–Рагн. — С каждым часом гротхи все ближе. Разведчики сказали: их орды повернули на север, в страну эльдов, и у нас есть немного времени. Эльды имели достаточно сил, чтобы сдерживать мой народ, быть может, они задержат и гротхов… Даю вам время до конца этой луны. К этому сроку мои разведчики прибудут в долину Семи Рек, и если армии арнов там не будет, моя орда уходит на юг.

Пленники молчали. Невероятное спасение предполагало еще более невероятный союз.

— Хорошо, — прервал общее молчание Шенн. — Я передам твои слова одану.

Глава 23. Старые враги

— Она высыпала твое зелье! — сказала Далмира, шагая рядом с Улнаром. — Я все видела!

— Она сделала это, чтобы я вернулся, — проронил воин.

— И ты вернешься? Прости, наверно, тяжело об этом думать.

— Непросто, — оветил воин. — Время еще есть… я решу.

— Ты решишь, жить тебе или умереть? — переспросила Далмира.

— Ведь это в моей власти, — сказал он, посмотрев ей в глаза, и Далмира вздрогнула. Взгляд воина был спокоен, и девушка поняла, что черное зелье Гунорбохора не властно над его душой. Крепость духа вольного воина поражала ее, и Далмира чувствовала, что отчаянно жалеет его, жалеет так, словно он был ей близким человеком, дороже Шенна…

Даже после невероятного освобождения Хаггар не разговаривал с Улнаром и даже не поблагодарил его. Десятник готовился принять смерть, но никак не милость от заклятых врагов и шел, осыпая бранью морронов и их белых прислужников. Черная тень пролегла между двумя друзьями, и ее было не перешагнуть.

Оружие и доспехи им вернули, и впервые арны шли через Кхинор, не таясь.

— Мастер Шенн, что ты думаешь обо всем этом? — спросил Эрбин. Из головы эшнарца не шла груда асиров, небрежно высыпанная в пыль у их ног, и он мысленно проклинал Хаггара, не позволившего взять хотя бы пригоршню.

— Придем к одану и расскажем ему все.

— Только без меня! — заявил эшнарец. — Да за такие слова одан заточит нас в подземелья похлеще Анвинорских! Да что б у меня борода отвалилась, я к одану не пойду! Переплывем Кхин, а там и разойдемся.

— Поступай, как знаешь, — проронил Шенн, думая о своем.

— А как же награда, Эрбин? — спросила девушка. Эшнарец схватился за голову:

— Забыл! О, боги Эшнара! Значит так: сперва мы получаем награду, а уж потом, когда я уйду, мастер Шенн говорит о союзах, договорились? А, мастер Шенн?

— Хорошо.

Шенн думал о том, сколько времени им понадобится, чтобы добраться до Ринересса. До наступления новой луны оставалось дней двадцать, этого должно хватить, если не случится что–нибудь непредвиденное. Куда уж непредвиденней, вздохнул фагир, вспоминая разговор с Ош–Рагн. Пошли за оружием Древних, а вместо него принесем союз с морронами… Как одан воспримет это, Шенн не представлял, но, зная крутой нрав одана, нужно готовиться к худшему. «Как бы то ни было, свой долг я исполнил, — думал фагир, шагая след–в–след за десятником — привычка со времен юности в лесах. — И если одан заточит меня в тюрьму — пусть будет так, но я должен передать послание морронов! Я знаю, насколько страшны гротхи, и надо убедить одана, что лучше союз со старым врагом, чем противостояние с новым, более страшным противником».

Прошел день и прошла ночь. Отряд двигался к верховьям Кхина, туда, где Ош–Рагн и собиралась встретить врага. «Будь у морронов лодки, мы давно бы переправились на наш берег, — думал Улнар, оглядывая пестрящую солнечными бликами великую реку. — А теперь придется идти в верховья. Что ж, не впервой».

Противоположный берег заметно приблизился, воины видели поднимавшиеся над водой островки, сначала песчаные, затем уже густо заросшие лесом. Здесь в Кхин впадали семь рек, и это место называлось Семиречье. На деле рек было много больше, к ним присоединялись бегущие с заснеженных гор многочисленные ручьи. Местами Семиречье представляло собой болото, местами — каменистые равнины, изрезанные синими лентами рек. Арны не любили эти места из–за отдаленности от городов и крепостей, что обеспечивали защиту от кочевников, и селений тут не строили. Северные варвары предпочитали горы, изредка спускаясь сюда ради охоты на диких крогов. Эти места были безлюдны, редкие одиночки и изгои осмеливались селиться в этих местах, зная, что в случае опасности им придется полагаться лишь на самих себя…

Движущуюся крепость отряд заметил не сразу — издалека она казалась серой скалой, но затем зоркий глаз Улнара разглядел гигантские колеса.

— Это же эмонгир ортанов!

Притронувшись к амулету фагиров, Шенн поблагодарил богов за помощь. Встретить эмонгир было большой удачей, ведь теперь они смогут находиться под защитой его стен, да и по бездорожью он двигается намного быстрее пешехода. Ортаны довезут нас до ближайшего торгового городка, где они продают свой товар, подумал Шенн, а там по хорошей дороге мы быстро придем в Ринересс.

— Надо их нагнать! — сказал Шенн, убыстряя шаг. — Не отставайте.

— Легко сказать, — недовольно пыхтел Эрбин, всматриваясь в далекий эмонгир. — Может, они нас заметят и остановятся, а?

— Шевели ногами! — отвечал десятник. — Иначе этот день мы проведем без крыши над головой и без горячего ужина.

— За это стоит поднажать! — согласился эшнарец. — Слушайте, а они нас возьмут?

— Именем одана, — сказал Шенн. — Пусть попробуют не взять!

— Именем одана! — азартно воскликнул Эрбин. — Дайте мне горячей еды, пива и хорошенькую девушку, именем одана!

Пересекая очередной ручей, эмонгир замедлился, и друзья почти нагнали его. С башни катящейся крепости послышались крики дозорных.

— Ага, нас заметили! — довольно сказал Эрбин. — Сейчас остановятся.

И впрямь, колоссальное сооружение замедляло ход. Многочисленные и огромные, выше человеческого роста, колеса замерли, в боку деревянной крепости откинулась дверь, и на камни выпрыгивали воины.

— Они хорошо защищены, — проговорил, останавливаясь, Улнар. — Сколько воинов…

— Ортаны должны защищать свой товар, — ответил Хаггар, оценивающе оглядывая приближавшихся к отряду наемников.

— Говорить буду я, — сказал Шенн. Фагир заметил лучников, выглядывавших с крыши эмонгира. Да, ортаны настороже…

Наемники остановились в десяти шагах.

— Вы кто? — не слишком вежливо спросил один из них, рослый детина в кольчуге и с копьем в руках.

— Именем одана! — сказал Шенн. — Мы его посланники и идем в Ринересс. Если вы возьмете нас, одан наградит вас.

— Посланники? — рассмеялся наемник. — Да вы на себя посмотрите! Думаю, вы обычные мергины. А ну–ка, сложите оружие и сдавайтесь, пока вас не перестреляли со стен!

Хаггар побагровел:

— Позови хозяина, ты, прыщ на заднице громира! Мы будем говорить с ним, а не с бабой, не умеющей держать копье!

Наемники загудели. Зловеще шелестя, сталь покидала ножны.

— Что? Тебя, борода, я лично прибью к колесам! — наемник поднял копье и двинулся на десятника. Хаггар осклабился и приподнял секиру.

— Назад! — крикнул Шенн. — Я же сказал: говорить буду я! — Он шагнул навстречу воинам и достал из–за пазухи свиток. — Я фагир Шенн, доверенное лицо одана! Кто из вас умеет читать, может прочесть это в моем свитке! И мы не просим, а требуем впустить нас в крепость. Если вы не сделаете это… вы сами знаете Орэна!

Наемники переглядывались. Да, этот грязный оборванец мало походил на фагира, но не будет же мергин утверждать такое, и у него какой–то свиток…

— Надо звать хозяина! — сказал один.

— Он не велел его беспокоить! — отрезал детина в кольчуге.

— Можешь нас не впускать, но если одан узнает об этом, он запретит вашему хозяину торговать, и вы потеряете работу, а потом окажетесь на рудниках! — пообещал Шенн.

— Ладно, — подумав, проговорил старший, — можете войти. Но оружие отдайте нам.

— Нет! — опередив фагира, жестко сказал Улнар. — Мы посланники одана, а не мергины. Мы охраняем фагира Шенна, отвечаем за него своими головами, и оружие останется у нас!

— Хорошо, проведите их в комнату для гостей, — нехотя согласился наемник. — А я иду к хозяину.

Шенну уже приходилось бывать внутри катящегося замка. Ортаны были торговцами, а их катящиеся крепости — вместилищем множества товаров из далеких, никому не известных земель. Но эти торговцы никогда не упускали возможности заработать, в том числе и на людях, и очень часто одинокие или отбившиеся от своих путники становились добычей эмонов пустыни, как называли себя ортаны. Торговлей людьми не брезговали и хартоги, среди которых Далмира провела не одну луну. Именно ортанский эмон однажды продал ее хартогам, и Далмира попала в Круг, в котором билась с чудовищами…

Их провели в одну из комнат. Жили ортаны бедно, в комнатах не было кроватей, вместо окон — длинные узкие бойницы, в которые едва протискивалась рука, спали здесь на соломенных тюфяках, но глава эмонгира ни в чем себе не отказывал. Далмира помнила, как оказалась наверху, в его комнатах. Надеюсь, это не тот самый эмонгир, усмехнувшись, подумала она.

Внутри все тоже было из дерева, причем не простого. Из отряда один Шенн знал, что легкое и прочное дерево для таких крепостей растет далеко на юге, это он прочел в одной книге из библиотеки храма в Ринерессе. Там же он читал о чудовищных зверях, тащивших деревянные эмонгиры. Писали, что стоят они целое состояние, что разводит их дикий и злобный народ, что с рождения зверей ослепляют и приучают к вечному рабству…

— Долго мы будем здесь сидеть? — недовольно спросил Хаггар.

— Пока не придет хозяин, — ответила Далмира.

— Ну, что же мы стоим, ехать надо! — Эрбин нетерпеливо поерзал на жестком полу.

Улнар молчал, думая о своем. Ош–Рагн уничтожила запас черной пыльцы, и теперь он вновь перед выбором. Если он не вернется обратно, он умрет. Впрочем, все одно бы так вышло, он, как рыба, на крючке морронской ведьмы, и даже отчаянный поход в Гунорбохор не изменил ничего. Противоядие знает лишь сама Ош–Рагн, но просить ее о милости Улнар не хотел, да и она не столь глупа, чтобы просто так подарить жизнь какому–то арну. Гораздо выгоднее иметь под рукой готового на все рорга…

Двери «гостевой комнаты» отворились, и внутрь вошли несколько воинов, а за ними невысокий человек с тоненькой бородкой и пронзительными, навыкате глазами. Далмира тотчас узнала Торвара.

Взгляд хартога тотчас остановился на ней, в глазах блеснула ненависть, он открыл рот, но сдержался и легким кивком привествовал гостей:

— Я полагаю, старший здесь ты, — хозяин эмонгира обратился к Шенну. Фагир кивнул:

— Да, это так.

Взгляд Торвара то и дело останавливался на лице Далмиры. Пальцы девушки сошлись на рукояти меча. «Они не знают, кто он, — думала она, — и надо быть наготове. Эта тварь способна на все! Интересно, его брат Тормун тоже здесь?»

— Мне донесли, что ты послан самим оданом. Это так?

Шенн молча протянул эмону свиток. Торвар развернул его и изумленно повел бровями, увидя оданскую печать.

— Да, все верно, — нехотя промолвил он. Было заметно, что эмон озадачен. — И что же посланники одана делают в этих местах?

— Об этом я не стану говорить, — ответил Шенн. — Сейчас мы идем в Ринересс, и я прошу подвезти нас до ближайшей крепости. Мы покинем вас, как только вы прибудете на торговый пост. У нас нет денег, но мы надеемся, что эмону нетрудно дать приют и еду нескольким воинам. По прибытии в Ринересс мы расскажем о вашей помощи одану, и он не оставит вас без награды.

— Хм, — Торвар поскреб бородку. — Конечно, мы примем вас, как гостей. Побудьте пока здесь, а я распоряжусь, чтобы вам принесли еду и воду. Отдыхайте.

— Благодарю, — сказал Шенн. На пороге Торвар остановился:

— Мастер, э–э–э…

— Шенн.

— Мастер Шенн, не могли бы вы… пройти со мной? Мне требуется помощь фагира в одном очень… непростом деле.

— Что ж, я готов, — пожал плечами фагир.

— Прошу, — Торвар пропустил мастера вперед и вышел вслед за ним. Дверь закрылась. Воины переглянулись.

— Ну, вот и отлично, — довольно проговорил Эрбин. — Теперь нас накормят, и мы хорошенько отдохнем, как и полагается героям.

— Далмира, что с тобой? — спросил Улнар.

Девушка повернулась к нему:

— Ничего.

— Неправда, — мягко промолвил воин. — Твои пальцы так сжимают меч…

— Точно! — сказал Хаггар. — Ты что–то скрываешь, красноволосая, я вижу это по твоим глазам. Ты здесь была?

— Нет, — покачала головой Далмира. Ей не хотелось ничего говорить, но воины уже окружили ее.

— Говори, что ты увидела? — спросил Улнар. — Нам угрожает опасность?

— Не знаю, наверно, нет, — растерянно ответила она. Далмира боялась расспросов и не хотела говорить о том, что случилось много лун назад… но мстительный взгляд Торвара… Она знала, что скрывалось за этим взглядом, потому что хорошо знала этого человека. Убийцу без чести и жалости.

В небольшой, но уютной комнате витал запах благовоний, а широкое окно позволяло видеть все, что происходит впереди движущегося замка.

Хозяин усадил фагира на мягкий ковер, и смуглые слуги принесли блюдо с дымящимся мясом и горшочки с соусами и вареными овощами.

— Прошу, мастер, кушайте, — Торвар собственноручно наполнил две чаши. — Вот вино, которое вам вряд ли удастся еще попробовать. Его делают в далекой земле Шемран, это…

— Это на юго–востоке, за горами, на левом берегу Кхина, — сказал Шенн. Торвар склонил голову:

— Поражен вашей ученостью, мастер. Вы многое знаете.

Шенн попробовал мясо. Оно было нежным и таяло во рту. Фагир пригубил из кубка: и впрямь прекрасное вино!

— А мои товарищи…

— Не беспокойтесь, мастер, я велю накормить их досыта! — кивнул Торвар.

— Хорошо, — благодарно кивнул Шенн.

Смакуя вино, эмон ждал, пока мастер поест. Шенн глотал вкуснейшее мясо, надеясь, что делает это не слишком быстро.

— Спасибо, — наконец, сказал Шенн, — я сыт. Так в чем заключается ваше дело?

— Вы ведь хорошо знаете законы, мастер Шенн, — сказал Торвар, — не так ли?

— Да, я долгое время обучался этому в фагирдаре. И что же случилось?

Торвар снова поскреб бородку.

— Знаете ли, мастер Шенн, есть один закон, касающийся… хартогов.

— Хартогов? — удивился Шенн. — Это же охотники за чудовищами?

— Да, это они, — кивнул хозяин. — Так вот, велением одана хартоги меют право на все, что найдут по ту сторону Кхина. И даже на людей.

— Это так, — согласился Шенн. В памяти фагира тотчас всплыл рассказ Далмиры о том, как она была пленницей хартогов и сражалась с монстрами на потеху толпе. Сердце застучало чаще. — Этот закон я знаю. Хартогам всегда нужны новые бойцы, и одан позволил им подбирать в Кхиноре беглых мергинов… У вас какие–то споры с хартогами?

— Не совсем так, — улыбнулся Торвар. — Скорее, наоборот. Я и есть хартог.

Шенну стало жарко. Или это вино ударило в голову?

— Но хартоги не путешествуют в эмонгирах…

— Я первый! — горделиво проговорил Торвар. Было заметно, как он гордится свои положением. — Да, раньше хартоги путешествовали в повозках, но я купил этот эмонгир, и теперь в большей безопасности, чем когда–либо. Ни морроны, ни стаи хищников не страшны нам теперь, а вместе с боями в Круге я могу заниматься торговлей. Не правда ли, отличное решение?

— Да, это хорошо, — рассеянно проговорил Шенн. Его мысли все чаще останавливались на Далмире. Из отряда лишь она была с хартогами.

— Скажу напрямик, мастер, — взгляд Торвара стал иным, напускная улыбка спряталась за жесткими складками рта. — Один из ваших людей — беглый хартог, и он — моя собственность! Когда я вошел в гостевую, я тотчас его узнал.

Шенн медленно поставил кубок на поднос.

— Кто же это? — спросил он, уже зная ответ.

— Девушка по имени Далмира, — не без удовольствия процедил эмон. — Она моя собственность по закону, и я хочу забрать то, что принадлежит мне!

Шенн молчал.

— Мастер? Вы ведь не против? — вежливо осведомился Товар. — Ведь вы знаете закон. Я не сказал об этом сразу… потому что не был уверен в ваших людях. Я оставил им оружие и опасался, что…

Шенн молчал, понимая, что нельзя так просто встать и уйти. Отдать Далмиру хартогам он не мог, но не мог и преступить закон, проводниками и исполнителями которого и являлись фагиры. Закон был на стороне Торвара и, прибыв в эмонгир, они, сами того не ведая, подставили Далмиру. Шенн лихорадочно думал, но решения найти не мог.

— А ты не спутал ее… с кем–нибудь? — спросил Шенн. — Быть может, она только похожа…

— Нет, это она! — воскликнул Торвар. — Я узнал ее! К тому же, на ее плече должно быть клеймо. Она принадлежит хартогам!

Взгляд фагира растерянно блуждал по комнате.

— Так, значит, я могу ее забрать? Мастер, тогда вы должны пойти со мной и объявить своим людям…

— Есть одна трудность, — наконец, произнес Шенн. — Далмира сражалась вместе с нами и должна получить награду у одана…

— Но ее нет в свитке одана! — быстро возразил Торвар. — Я не видел там ее имени!

Возразить было нечего. Тормун сумел увидеть в свитке то, что нужно ему. Шенн медленно поднялся с подушек, чувствуя испытывающий взгляд хозяина эмонгира. Фагир понял, что он и весь его отряд находятся во власти хартогов. Откажись он выдать Далмиру — и их убьют, а пустыня все спишет, свидетелей нет. И хартогов вдесятеро больше… Шенн едва сдерживался, чтобы не застонать от ярости и бессилия. Но что он может сделать? Он же фагир, блюститель закона, и нарушить его не может! Была и другая причина: если отряд погибнет, послание Ош–Рагн умрет вместе с ним, а орды гротхов придут в Арнир… Но объяснять все это Торвару он не стал. Бесполезно. Ни ортаны, ни хартоги не подчиняются оданам Арнира.

— Что ж, идем, — тяжело произнес Шенн.

— Выходит, ты была хартогом? — переспросил Эрбин. Эшнарец взглянул на Далмиру по–другому. — И билась в Круге?

— Да, — просто ответила девушка.

— Я бывал на их представлениях и видел разных чудовищ! — сказал Эрбин. — Клянусь глазом Эльмера, я не представляю, как мы смогла выжить! На моих глазах они разорвали двоих здоровенных бойцов в клочья! До сих пор страшно, хоть я видывал всякое.

— Я тоже это видел, — кивнул Хаггар. — Теперь я знаю, у кого ты училась.

— Значит, ты узнала этого эмона? — спросил Улнар.

— Да. Это Торвар, брат и правая рука Тормуна, хозяина хартогов. Я ненавижу его! И он меня тоже…

— И он тебя узнал? — спросил Эрбин.

— Конечно, — сказал Улнар, — я думаю, забыть такую девушку трудно.

— Не беспокойся, пока мы рядом, никто не тронет тебя! — сказал Хаггар. Улнар встретился взглядом с Далмирой. Его глаза сказали то же без слов.

— Я думаю, бояться нечего! — заявил Эрбин. — Наш Шенн — посланник самого одана, а это кто? Какие–то торговцы!

Глава 24. Цена мести

Дверь в гостевую открылась, и арны дружно повернули головы. Вошел Шенн, за ним несколько вооруженных наемников.

— Далмира, — произнес он, не глядя на девушку, — ты должна пойти с ними.

— Что? — Далмира вздохнула. — О чем ты говоришь, Шенн, я не понимаю.

— Хозяин эмонгира Торвар, — продолжил фагир, — ты знаешь его… Это эмонгир хартогов, а ты принадлежишь им.

— Я никому не принадлежу! — Далмира выхватила меч. — Если они хотят меня, пусть возьмут, если смогут!

— С какой стати она их собственность? — встрял Эрбин. — Пусть докажут!

— На ней их клеймо, — проронил Шенн. — Далмира, прости, но по закону ты принадлежишь им. Я не могу ничего сделать. Прости.

— Ты… не можешь? — девушка шагнула к нему. — Если бы ты… ты бы… — слезы застлали ей глаза. Как он может! Нет, я не вернусь к ним, никогда!

Хартоги направились к ней, но Улнар встал между ними:

— Назад! — произнес он так, что наемники остановились. — Клянусь Игниром, я убью всякого, кто прикоснется к ней!

— Вы в наших руках! — сказал один из хартогов. — Отдайте девчонку, и мы позволим вам ехать, куда вы хотите.

— А если нет? — спросил Улнар, приготовившись к схватке. Он уже знал, что будет делать.

— Если нет — кругом пустыня, — наемник криво усмехнулся, — и на следующий день от ваших тел останутся лишь кости.

— Эй, перед вами посланник одана! — возразил Хаггар. — Следите за языком! Вы кому угрожаете, ублюдки Даора?

Подняв секиру, он встал рядом с Улнаром. Эшнарец потащил меч из ножен.

— Сложите оружие! — угрюмо приказал Шенн. — Мы не можем преступить закон.

— Ты не можешь, — сказал Улнар, — а я могу.

Взгляд воина был столь пронзителен, что Шенн отвел глаза. Бессилие душило его. Как они не понимают, что выхода нет!

— Сложите оружие, — повторил он, — их десяток на каждого из вас, и закон на их стороне.

— Хватит говорить о законах! — прервал Улнар. — Для меня есть один закон, здесь, — воин ударил кулаком в грудь. — Если я преступлю его, мне незачем будет жить. Вы, фагиры, следуете мертвым законам, а люди следуют живым, тому, что у них на сердце.

— Мергинская ересь, — пробормотал Эрбин. — Как думаешь, Хаггар, нас в Кхинор отправят или на рудники? По мне, так лучше в Кхинор, все–таки мы теперь друзья морронов…

— Заткнись! — сквозь зубы процедил десятник. — Улнар прав.

Повисла гнетущая тишина, было лишь слышно, как за дверью собираются хартоги.

— Хаггар, убери оружие! — приказал Шенн. — Тот, кто не выполнит мой приказ, не получит награду!

— Мы вольные воины, — ответил Хаггар, поднимая вверх предплечье с вытатуированным громиром, — мы сражаемся за деньги, но честь мы не продаем.

— Спасибо, друг, — сказал Улнар.

— Выметайтесь отсюда! — рыкнул десятник, занося секиру. — Вон, ублюдки!

Наемники попятились к дверям. Сражаться они были не готовы. Шенн стоял, как статуя.

— Что вы наделали, — прошептал он.

— Шенн, как ты мог! Я думала, ты всегда будешь защищать меня, думала, что дорога тебе…

— Далмира, пойми! — Шенн посмотрел на девушку, но она презрительно отвернулась. — Далмира, я не могу преступить закон. Я фагир!

— Сначала ты человек, потом фагир, — сказал Улнар.

— Ты не понимаешь, воин! — Шенн подошел к нему, и они замерли, глядя друг другу в глаза. — У нас есть цель, и мы должны…

— Нет такой цели, ради которой можно бросать друзей.

— Кто бы говорил! — крикнул Шенн. — Не ты ли ушел из отряда!

— Я вернулся.

— Очень жаль! — проронил фагир. — Поймите, вы, все! Мы не можем из–за одного человека ставить под угрозу целый мир! Наш Арнир! Подумайте: если нас всех убьют, кто придет к одану, кто сообщит о нашествии гротхов? Мы должны исполнить миссию любой ценой!

— Если нас убьют, — проронил Хаггар, — нам будет уже все равно. Но мы хотим умереть, не предавая друзей, умереть так, чтобы об этом можно было сложить песню.

— Далмира! — Шенн вновь повернулся к ней. — Послушай меня! Я говорил с Торваром и предложил выкуп за тебя, ведь одан даст нам деньги! Он согласился и обещал, что…

Далмира рассмеялась.

— Торвар? Обещал? Этот ублюдок пообещает что угодно, его клятвы не стоят и ломаного асира!

— Далмира!

— Я лучше умру, чем сдамся! — отрезала девушка.

— Спасибо, Хаггар, — сказал Улнар. Десятник встопорщил бороду:

— Чего там… Ты же мой друг.

— Ты снова веришь мне? — улыбаясь, спросил воин.

— Я понял, почему ты вернулся, — ответил Хаггар. — Ты вернулся к ней, а раз так, ты не раб морронов.

— Спасибо, дружище, — воины соприкоснулись предплечьями.

Эшнарец подошел к одной из бойниц, заменявших окна:

— Дело к вечеру, — промолвил он. — Солнце садится.

— Эрбин, послушай–ка, что там за дверью? — приказал десятник. Эшнарец повиновался, и в комнате повисла тишина.

— Там их много, — ответил он, отходя от дверей. — Гудят, как встревоженный улей. Говорят что–то по–своему, я их не понимаю.

— Если ворвутся, задавят числом, — сказал Улнар. — Надо встать ближе к проходу, вдвоем мы легко его удержим.

Шенн сидел у стены, глядя, как воины готовятся к бою.

— Мастер, ты с нами? — неожиданно спросил Хаггар. Шенн не отвечал. — Тогда не вставай у меня на пути! — процедил десятник и отвернулся.

Время шло томительно медленно. Напряжение изматывало воинов. Хартоги не нападали, зато эмонгир сдвинулся с места. Зашумели, застучали колеса, заскрипели деревянные переборки катящегося замка.

— Жрать хочется, — объявил Эрбин. — Может, они нас измором взять хотят?

— Может, попробуем прорваться? — спросил Хаггар. — А, Улнар?

Вольный воин покачал головой:

— Вы хорошо помните, как нас вели? Через несколько помещений, в каждом из которых можно устроить засаду. Думаю, они уже подумали об этом, и все коридоры заняты наемниками.

— А может, с ними поторговаться? — предложил Эрбин.

— А что ты можешь им предложить?

— Его! — эшнарец кивнул на фагира. — Скажем: пусть забирают себе вместо Далмиры, хе–хе!

Улнар стремительно подошел к дверям и крикнул:

— Позовите Торвара!

Ему не ответили, но через несколько минут дверь открылась. Торвар встал на пороге. За его спиной маячили вооруженные до зубов воины. Облаченный в кольчугу и опоясанный мечом, он уже не напоминал того изнеженного эмона, каким представился Шенну.

— Ну, что? — спросил он. — Отдаете девчонку?

— Я пойду вместо нее! — сказал Улнар. — Вам ведь нужен воин, как она. Так вот, я лучше нее, и могу это доказать в схватке с любым зверем. Возьми меня и заклейми, а их отпусти.

Торвар ухмыльнулся.

— Интересное предложение — но кто ты, и кто она! Далмиру знают, как великого хартога, ее подвиги в Круге известны всему Арниру, я потратил многие луны на ее обучение… А такие, как ты, быстро гибнут в Круге. Нет, мне нужна она! — палец хартога указал на девушку. — Даю вам час. Не отдадите — умрете все.

Торвар захлопнул дверь.

— Улнар, в следующий раз говорить с ним буду я! — Хаггар повел могучими плечами. — И порази меня Игнир, если я не доберусь до него своей секирой!

Улнар обернулся: Далмира плакала, ее плечи сотрясались от рыданий. Сейчас она не была воином, а была обычной девушкой, слабой и ранимой.

— Далмира, ты что…

— Простите меня, — сквозь слезы ответила девушка. — Мне надо идти к ним, ведь вы все погибнете из–за меня! Но я не могу. Я знаю, что меня ждет…

Улнар сжал кулаки:

— Ни один из них не коснется тебя, пока я жив, обещаю! Они не знают, какую цену им придется заплатить за тебя!

— Погоди, — вдруг сказал Хаггар. Десятник подошел к стене и стукнул по ней кулаком. — Ведь стены здесь деревянные! Разве это преграда для моей секиры? А? — он победоносно оглядел товарищей.

— Нет, Хаггар, — сказал Улнар, — не стоит. Мы не знаем расположения комнат в этом эмонгире, и куда ты прорубишь проход, неясно. Здесь одна дверь — и ее мы можем защищать достаточно долго, в этом наше преимущество. Не нужно его лишаться. А наружу ты ход не пробьешь — эмонгир окован железом, да и ортаны тут же сбегутся на стук.

— Проклятье, пожалуй, ты прав, — согласился Хаггар. — Мне хочется что–то сделать, я устал ждать!

— Остался час, — напомнил Эрбин.

Далмира уже успокоилась и сидела на полу, сосредоточенно осматривая оружие. Она чувствовала себя, как перед выходом в Круг. Вот рядом ее напарники, а там, за дверьми — огромный многоголовый зверь. И победитель, как всегда, только один…

Оллок учил ее сосредотачиваться и прогонять страх, сейчас она это и делала, а перед глазами проносились полузабытые лица и имена: Оллок, Тормун, Кинара, Немой… И те, которых она помнит очень хорошо: Улнар, Хаггар, Шенн, Эвран… Люди, которым она обязана многим, поступки которых сделали ее такой, какая она есть. Собравшись, она подошла к воину:

— Улнар.

— Что? — Он повернулся к ней, и его глаза потеплели.

— Я хочу спросить.

— Спрашивай.

— Почему ты защищаешь меня? Почему готов…

Улнар взял ее за плечи. Далмира не отстранилась. Он воина пахло чем–то душным и пряным. Зелье Гунорбохора, подумала она.

— Потому что ты самое дорогое, что у меня есть, — ответил он.

Дверь неожиданно распахнулась, и в комнату ворвались воины. Торвар решил не ждать…

Улнар ринулся им навстречу так быстро, что Далмира не успела ничего сказать. На клинках вольного воина сверкнуло заходящее солнце, и две алых вспышки разом сразили двоих. Зазвенела сталь. Хаггар с яростным криком бросился вперед, секира ударила, противник подставил меч, но искушенный в воинском деле десятник одним движением вырвал оружие загнутым концом секиры, а вторым пробил наемнику череп.

Улнар сражался, как одержимый. Его противники шарахались в стороны, не в состоянии парировать молниеносные удары воина, а он разил их одного за другим, и кровь брызгала на стены. На пути воина возник огромного роста хартог, вооруженный окованной сталью дубиной. Она обрушилась на воина и, казалось, должна неминуемо сбить его с ног, но Улнар успел пригнуться, одним мечом пронзая хартога насквозь, а вторым полоснув по шее. Брызгая кровью из разрубленного горла, гигант рухнул на пол и, спотыкаясь о трупы, наемники бросились бежать. В затылок последнему с хрустом вошел метательный топорик Эрбина. Преследуя наемников, Улнар вырвался из комнаты в маленький холл. Там, за спинами телохранителей, стоял Торвар.

— Улнар, не надо, назад! — крикнул, встав в дверях, Хаггар, но воин не слушал. Наемники пятились. Один упал, сжимая разрубленное горло, второй согнулся, пронзенный насквозь. Заметив опасность, Торвар спрятался за дверь, и лишь тогда воин опомнился. Уцелевшие хартоги сжались по углам. Оставляя две кровавых дорожки, капающих с клинков, Улнар пошел назад, и никто не встал на пути воина. Хаггар втащил его в комнату и захлопнул дверь.

И только тогда Улнар пришел в себя. Он огляделся: на полу, истекая кровью, лежали семь трупов.

— Будь я проклят, если твое зелье не творит чудеса! — восхищенно проговорил Хаггар. — Клянусь чем угодно, я еще не видывал подобного боя! Ты убивал их как беззащитных детей! Ха! Теперь они подумают, прежде чем сунуться к нам!

— Это еще не победа, Хаггар, — ответил воин. — Мы окружены, мы заперты в этой комнате, как звери в яме, и время не на нашей стороне.

— Значит, нам надо прорываться! — потряс секирой десятник. — Я готов! Давай! Ты один стоишь десятерых, и я кое–чего стою! Нападем, пока они не опомнились!

— Погоди, я… не могу, — Улнар покачал головой. Воины стало не по себе от того, что он сделал. И как. Он не узнавал себя — зелье Гунорбохора делало его зверем, бесстрашным и беспощадным, еще никогда ему не приходилось столько убивать, но главное: еще никогда он не испытывал такого… блаженства. Глядя на распростертые тела, он не мог поверить, что это сделал он, своим мечом. Да, он воин и привык к смерти, умеет убивать и убивал, но то, что он чувствовал, кромсая их мечами… Его затошнило.

— Улнар! — Далмира взяла его за руки. — Ты весь в крови! Ты ранен?

— Это не моя кровь, — с трудом ответил он.

— Мужайся, Улнар! — Эрбин хлопнул воина по плечу. — Мы еще им покажем!

Улнар не ответил. Сердце его колотилось, как у испуганного зверька, а по венам бежала сила. Если пойти туда, подумал он, я многих смогу убить, но я не хочу…

— Они что, поджечь нас решили? — изумленно проговорил Хаггар, глядя, как из–под двери повалил густой коричневый дым.

— Надо прорываться! — крикнул Улнар. Он ринулся к дверям и распахнул их. Предчувствие удара, реакция и зелье Гунорбохора спасли ему жизнь. За пеленой дыма послышался дружное гудение спущенных тетив. Вольный воин отшатнулся, и рой стрел вспорол дымную завесу. Далмира вскрикнула. Воин моментально оглянулся, но с девушкой все было в порядке. Но стоявший за воином Эрбин выронил меч и упал. В его груди, пробив доспехи, торчали несколько длинных стрел.

— Они меня достали, — прохрипел эшнарец. Кровь на его губах пузырилась, он хрипло дышал.

— Эрбин, Эрбин! — десятник бросился к товарищу, приподнимая не желавшую держаться голову. — Эрбин, не умирай!

— Да примут его душу боги, — негромко проговорил Шенн. Фагир сидел у стены напротив окон, и ни одна из стрел его не задела. — Но этой смерти можно было избежать.

Хаггар посмотрел на него:

— Послушай–ка меня, фагир! Эрбин вольный воин и умер, как подобает вольному воину: в бою, и с мечом в руках. И я умру так же! А ты сиди и читай свои молитвы, жалкий трус!

Улнар чувствовал: дым несет странный запах. Запах, чем–то знакомый ему… Предчувствие беды охватило воина, но он не знал, что делать. Лучники не дадут вырваться из комнаты, а он не настолько быстр, чтобы ловить стрелы руками. И оставить Далмиру он тоже не мог.

— Эрбин, мне будет тебя нехватать… Прости, дружище, — Хаггар склонился над телом друга и медленно повалился набок.

— Хаггар! Что с тобой?

Это был дым! Вязкий и горький, он душил и отнимал силы. Коварный Торвар! Далмира бросилась к бойницам, пытаясь вдохнуть чистого воздуха, но не дошла и тяжело опустилась на пол.

Улнар еще держался и попытался ударить мечом возникшую в дыму фигуру. Но рука не слушалась, а тело не повиновалось. Колени воина подогнулись, и он рухнул на пол. Сознание уходило, и последнее, что слышал воин, был довольный голос Торвара:

— Не убивать их! Волоките к колесам, повеселимся там!

Сознание возвращалось медленно. Улнар разлепил глаза и увидел небо. И желтую громаду эмонгира над головой.

— Хорошо затянули? — услышал он. — Смотри, они приходят в себя!

— Подождем, куда спешить. Надо, чтобы все они очнулись. Так веселее.

Тело стягивали жесткие веревки. К чему они меня привязали? Улнар повернул голову и понял: он был распят на колесе…

Ухмыляясь, мимо прохаживались наемники. Уже стемнело и, судя по длинной черной тени, за эмонгиром взошла луна.

— Бесчестные твари! —раздался голос десятника. — Будь у меня секира, я умылся бы вашей кровью!

Что толку угрожать, подумал Улнар и окликнул:

— Хаггар!

— Что?

— Где Далмира?

— Вы все здесь, — сказал, появившись перед воином, Торвар. — Все, кроме вашего дружка, его тело мы бросили падальщикам.

Хартог усмехнулся.

— Жаль, очень жаль, Далмира, быть может, ты передумаешь и вернешься в Круг? Я тотчас отвяжу тебя, дам поесть…

— Чтоб ты сдох!

— Тогда ты умрешь вместе с ними, — Торвар остановился перед Улнаром. — Ты и впрямь хороший воин, как ты и говорил. Но чтобы победить, одной силы мало. Ты убил много моих людей, но теперь ты в моих руках, а значит, победил я. Побеждает тот, кто умнее, воин.

Улнар не отвечал. Он молился, прося богов послать им быструю смерть… или свободу.

— А где же Тормун? — спросила Далмира. — Где твой старший брат?

— Соскучилась по нему? — хохотнул эмон. — Ха–ха. Тормун давно кормит червей. Вместе с Оллоком. Теперь я — эмон Торвар, вождь хартогов и владелец этого эмонгира.

— Ты — дерьмо, и им ты был всегда.

— Сейчас ты умрешь, красноволосая, — Торвар подошел и провел ладонью по волосам девушки. — Жаль, я так и не попробовал, какова ты в постели, но ничего… Зато посмотрю, какова ты на колесе!

Он сжал ее грудь, Далмира дернулась и плюнула в него. Хартог разорвал на ней рубашку:

— Так красивее, — сказал он, отходя на шаг. — Сейчас колеса сдвинутся на четверть круга, и твои ножки останутся под ними… Посмотрим, что тогда запоет наша птичка!

— Ненавижу! — был ответ.

Эмон оглядел собравшихся вокруг людей. Здесь были все: наемники, охранявшие эмонгир, сами хартоги, и охотники.

— Хартоги! — провозгласил Торвар. — Эта девушка — моя собственность, она сбежала от меня, и понесет заслуженное наказание. А это… мергины. Их сам одан велел убивать. Вот, рядом со мной фагир, он следит, чтобы все было по закону, не так ли?

Вопрос предназначался Шенну. Из пленников он один не был связан и стоял среди воинов.

— Ты не можешь их убить, это не по закону! — крикнул он.

— Заткните ему рот, — поморщился Торвар. Двое воинов мигом скрутили Шенна и повалили на песок. Наемники усмехались: в отличие от глупого фагира они знали, что настоящая власть не у богов или одана, а у того, кто платит…

— Пошел! — махнул рукой Торвар. Колеса дрогнули и сдвинулись с места. Улнар сжал зубы. Смерть была близка, и хотелось кричать изо всех сил, но он — вольный воин и должен умереть достойно. Он закрыл глаза, мечтая потерять слух, чтобы не слышать криков Далмиры. Но, едва сдвинувшись, колеса остановились.

— Крути, я сказал!! — заорал хартог, яростно глядя наверх. В ответ — молчание, затем, бессильно размахивая конечностями и задевая за стены эмонгира, сверху свалился труп хартога с перерезанным горлом.

— А ну, быстро, туда! — приказал эмон. Звеня оружием, охотники и наемники побежали внутрь замка, с десяток воинов остались внизу. Торвар повернулся к Шенну:

— Значит, вас было больше? И где–то еще один? Или не один? — он испытывающе посмотрел на фагира. Судя по лицу, Шенн был удивлен не меньше.

— Я не знаю, кто это, — угрюмо проронил он. — Эмон, я заплачу за каждого из нас вдвое! Послушай меня, ты ведь торговец, это хорошее предложение!

— Сейчас не время для торговли, фагир, — ответил Торвар, тревожно глядя наверх.

— По–моему, самое время! — Шенн поднялся с песка. — Пощади их, и я дам тебе то, чего нет ни у кого в Арнире, даже у одана!

— Что же ты мне дашь? — повернувшись, заинтересованно проговорил Торвар.

— Металл богов. Стагнир. Ты слышал о нем? — лицо Шенна выглядело бесстрастным, и эмон не мог прочесть по нему ничего.

— Конечно, слышал. Старые, древние сказки… И что с того?

— Это не сказки, это оружие Древних, дающее огромную власть.

— И ты знаешь, где оно? — Торвар рассмеялся. — Да ты лжешь, фагир! Знай ты что–то такое, ты был бы несметно богат, а не шатался бы по пустыне с кучкой оборванцев. Хотя… погоди. Ты нашел его в Кхиноре? Ты знаешь, где оружие Древних?

— Это и была цель нашего похода. Это большая тайна. Но я готов показать тебе это место в обмен на их жизни.

— Поздно, фагир. Боюсь, слишком поздно, — Торвар сложил руки на груди. — Мои люди жаждут мести, и я не могу им отказать. А стагнир… Я думаю, после казни мы с тобой договоримся. Или…

— Я посланник одана и судья! Ты знаешь, что с тобой будет, если…

— Здесь я — одан, — оборвал хартог. — И запомни, фагир: закон только тогда закон, когда за ним стоит сила. У тебя ее нет, у меня есть. Так что — я здесь закон.

— Ты совершаешь ошибку, эмон, — хололдно произнес Шенн. Мастер потер ладони, и меж ними вспыхнуло синее пламя. Стоящия рядом наемники ахнули и отступили.

— Колдовство! — крикнул кто–то.

— Что это? — настороженно спросил Торвар, глядя на возникший в руках Шенна ослепительно–синий шар. — Это и есть…

Договорить он не успел. Шенн молча взмахнул руками. Торвар вскрикнул, изумленно глядя на дямящуюся дыру в своей груди, и медленно повалился навзничь. Наемники бросились к нему и поняли, что вождь мертв.

— Слушайте меня! — нарушил зловещую тишину Шенн. — Ваш эмон мертв, я приговорил его к смерти именем одана и убил. Если вы не сложите оружие, все будете мергинами без права на пощаду! Я, фагир Шенн, объявляю это!

— Да какой ты фагир! — крикнул один из наемников. — Ты колдун! Как ты смог убить Торвара?

— Убьем его, и эмонгир наш! — крикнул второй и отпрянул, глядя на вспыхнувший шар в ладонях Шенна.

— Это оружие Древних, и от него нет защиты, — спокойно проговорил Шенн. Синий шар в его ладонях трепетал, как живой, и змеистые молнии стекали меж пальцев фагира. — Его нельзя парировать, от него не защитят доспехи. Это верная смерть.

Воины остановились, переглядываясь. Уверенный и спокойный голос фагира посеял в них страх, а труп вождя с дымящейся дырой в груди лишь подтверждал слова пленника.

— Первый, кто приблизится ко мне — умрет!

Желающих не было. Умирать за мертвого главаря не хотел никто.

— А теперь равяжите их! — велел Шенн, кивая на пленников. Никто не догадывался, что фагир боялся сделать резкое движение, даже шаг, ибо сгусток энергии мог вырваться у него из рук.

— Э-э, нет, погоди! — вперед выступил коренастый наемник–гурданец. Шенн отвлекся, а когда поднял глаза, увидел лучника, целющегося в него из проема двери. Фагир выпустил шар, и в тот же миг тяжелая стрела швырнула его на песок.

— Убьем колдуна! — крикнул гурданец. Занеся меч, он набежал на фагира, но из–под колес вынырнула черная тень. Человек двигался быстро, а меч в его руках был еще быстрей. Будто наткнувшись на преграду, гурданец замер и замертво повалился на песок. Выдернув клинок из трупа, незнакомец молча ринулся прямо в толпу. Не ожидавшие такого маневра от одиночки, наемники растерялись, а он убивал одним расчетливым ударом. Оставшиеся в живых разбежались. Внутри эмонгира слышались крики и шум.

Человек подошел к распятому Улнару и взмахом меча разрезал путы. Вольный воин повалился в пыль.

— Я долго искал тебя, брат, — сказал Маррод.

Глава 25. Братья

Маррод освободил всех, и бывшие пленники с изумлением воззрились на эльда.

— Откуда ты здесь? — потирая затекшие руки, изумленно спросил Хаггар. — Как ты нашел нас? Улнару помогли морроны, а тебе кто?

— Сейчас не время для расспросов, — ответил эльд. — Берите оружие, скоро они вернутся…

Далмира склонилась над Шенном:

— Ты ранен?

Стрела вонзилась фагиру в грудь и, не будь на мастере кольчуги, он был бы уже мертв. Смертоносное жало вошло меж ребер, но застряло в металлических кольцах.

— Я жив, Далмира, — морщась от боли, отвечал Шенн. — Прости, я должен был сделать это раньше…

— Ты сделал это как раз вовремя, — сказал Маррод. — К тому же я был рядом. И собирался выпустить кишки этому хартогу.

— Отвечай, если хочешь, чтобы мы верили тебе! — шагнул к нему Хаггар. — Ты бросил нас в подземельях на верную смерть, а сейчас помог нам. Кто ты такой, Маррод, и чего ты хочешь?

— Ответь, — сказал Улнар. Маррод взглянул на него:

— Отвечу, когда придет время. Смотрите туда!

Из открытой двери на песок выпрыгнули несколько наемников, за ними хартоги. Пятеро встали против двух десятков. Завидя убитых наемников, хартоги остановились. Пленники освободились и были вооружены! К тому же их стало больше… Неуверенность и страх читались на лицах хартогов. Один из незнакомцев на их глазах убил семерых, красноволосая и вовсе была легендой…

— Дайте я скажу, — Далмира вышла вперед. — Слушайте меня, хартоги! Торвар мертв, и у вас больше нет хозяина. Вы свободны, вам больше не нужно сражаться и умирать в Круге. Идите домой.

— Если Торвар мертв, кто заплатит нам наши деньги? — оглядываясь на товарищей, крикнул кто–то из наемников.

— Подойди–ка сюда, я тебе заплачу! — угрожающе произнес один из хартогов, взвешивая в руке тяжелое копье. Бывшие бойцы Круга сплотились и двинулись к ним, оставшиеся в живых наемники попятились и под насмешки исчезли в ночи.

Хартоги окружили их. Далмира оглядывала их, но не видела знакомых лиц.

— Мы слышали о тебе, красноволосая, — сказал один. — Говорят, ты билась в Круге наравне с мужчинами.

— И была единственной, кому удалось сбежать, — добавил второй.

— Есть среди вас Расстиг, Тарлен, Оллок? — вглядываясь в лица рабов, спросила она. Мужчины качали головами.

— Расстиг погиб две луны назад, — сказал один из хартогов, — Тарлена я не знаю, среди нас его нет.

— А Оллок? — живо спросила Далмира.

— Торвар убил его, — сказал кто–то, — а потом и своего брата.

Далмира вздохнула. Да, жизнь бойца Круга была короткой, выживали немногие.

— Ты знаешь кого–то из них? — спросил Улнар.

Далмира качнула головой:

— Нет. Все, кого я знала, умерли. Возьмите все, что хотите, и расходитесь по домам, — сказала она хартогам. — Возвращайтесь к родным.

Ошалев от неожиданной свободы, хартоги плакали и обнимались, а некоторые сводили счеты с теми, кто заставлял их выходить в Круг, и в ночи звучали их предсмертные крики.

— Теперь эмонгир наш, — сказал Маррод, вкладывая меч в ножны. — Это хорошо.

— На кой он нам сдался, — проворчал Хаггар. — Надо убираться отсюда и поскорей, пока не пришли гротхи. Пойду, поищу свою секиру.

Когда десятник скрылся в эмонгире, Маррод подошел к Улнару.

— Скажи, ты знаешь человека по имени Эндор?

Улнар замер.

— Что ты сказал? Эндор — мой отец! Откуда ты…

— Он и мой отец, — глухо отвечал Маррод. — Ты не эльд, как я, ты — полукровка, но у нас один отец, и мы братья, и последние, в ком есть еще кровь Древних.

Маррод вытащил висевший на шее медальон на цепочке из золотых и железных колец:

— У тебя я видел такой же.

— Да, мне подарил его отец!

Маррод кивнул:

— Я знаю. Теперь я знаю. А ты еще не знаешь ничего.

— Где отец, он жив? — Улнар шагнул к брату. Маррод покачал головой.

— Там, в подземельях Анвинора, я видел его тело. И нашел вот это, — эльд протянул Улнару свиток. — Прочти. Здесь его последние слова о мне… и о тебе.

Улнар развернул свиток. Отец! Мгновенно выступившие на глазах слезы мешали читать. И свиток перепачкан кровью.

— Это его кровь? — спросил воин.

— Да, — ответил Маррод. — Он умер от ран. Как истинный эльд, с мечом в руке.

— Позволь, я оставлю свиток себе.

— Бери. Я принес его для тебя.

Далмира и Шенн смотрели на братьев. И только сейчас девушка поняла, в чем была их схожесть. Не в чертах лица, а в несгибаемой воле. Чувства ее смешались. Она ненавидела Маррода, а Улнар был ей дорог, но теперь они братья, и… она не знала, как себя вести.

— Я был у себя на родине, — глухо сказал Маррод. — Мой народ уничтожен гротхами, Эльденора больше нет, там не осталось ничего, кроме трупов и пепла… У меня остался только ты, брат. Я должен был найти тебя. И нашел.

— Да за эту новость одан осыплет нас асирами! — воскликнул вернувшийся десятник. — Эльденора больше нет!

— Ты что: радуешься, коротышка? — угрожающе произнес Маррод. Глаза его налились тьмой, а рука потянула меч из ножен. Улнар шагнул к нему, готовясь встать между бойцами, но, к его удивлению, Хаггар притих:

— Ничего я не радуюсь. Просто это… невероятно!

— Значит, эльдов больше нет… — медленно проговорил Шенн. — Маррод, я скорблю по всем погибшим, и неважно, эльды это или арны. Всем одинаково больно терять своих родных. Теперь то, что погубило эльдов, угрожает и Арниру.

— А ты велел оставить стагнир в Анвиноре! — сердито сказал Хаггар. — Теперь гротхи двинутся на Арнир, и многие наши братья погибнут!

— Я не могу отдать стагнир одану, — упрямо сказал Шенн. — Не могу.

— Значит, это сделаю я! — сказал Маррод. Фагир удивленно воззрился на него:

— Ты? Нет, я надежно закрыл стагнир в подземельях. А ключ выбросил. Никто его не найдет.

— А я не пойду в Анвинор, — спокойно ответил эльд. — Стагнир находится в Долине Ветров, моей родине. Это на севере, и я один знаю туда дорогу.

— Этого не может быть! — сказал Шенн.

— Может, — Маррод пристально взглянул на него. — Мы, эльды, создали «Гнев Игнира» уже давно, но оружие не помогло нам. Эти наездники на чудовищах или гротхи, как вы их называете, ударили слишком быстро. Машина не успела выстрелить… Я видел останки деревянной башни, и диски лежали там… Надо лишь добраться до Долины Ветров, это в нескольких днях пути отсюда.

— С чего ты взял, что мы отправимся туда? — спросил Хаггар.

— А как же награда одана? — напомнил Маррод. Десятник дернул себя за бороду:

— А ведь точно! Если мы принесем стагнир, одан наградит нас! Все, как мы и хотели!

— Ты клялся мне, Хаггар! — напомнил Шенн. Десятник осклабился:

— Э-э, нет, фагир! Я клялся, что не возьму тот стагнир, что лежит в подземельях! И клятвы не нарушил. А тебя, мастер, не поймешь, когда ты на нашей стороне, а когда… Чтобы я хоть раз еще связался с фагирами!

— Брат, ты со мной? — спросил Маррод.

Улнар кивнул:

— Я готов идти. Нам надо остановить гротхов, и ты, мастер, должен нам помочь!

— Я не отдам стагнир одану! — сказал Шенн.

— Уперся, как крог! — зло пробурчал Хаггар.

— Я не сказал, что мы отдадим его одану, мастер, — на удивление мягко проговорил эльд. — Я сказал, что мы направим его против гротхов!

— Но как ты это сделаешь? — пожал плечами Шенн. — Как ты пройдешь в Эльденор, через пустоши, и как…

— У нас есть эмонгир! Это крепость, которая привезет нас, куда нам надо. Ты, Шенн, починишь «Гнев Игнира», и мы установим оружие богов на крыше…

— Ты здорово придумал, брат! — Улнар повернулся к Шенну. — Мастер, ты должен нам помочь!

Шенн посмотрел на Маррода и понял: если он сейчас откажется, эльд убьет его. Он видел это по его глазам. Но неожиданное предложение Маррода захватило Шенна. «Гнев Игнира», установленный на эмонгире! Ведь это великолепно придумано! У Шенна не было с собой чертежей, но он столько раз разглядывал их в библиотеке фагирдара, что помнил наизусть. Да, он сможет воссоздать его, сможет! И сам одан не сумеет отнять это оружие!

— Я помогу вам, — сказал Шенн. Далмира кивнула:

— Я с вами.

— И я, — сказал Хаггар. — Дело надо довести до конца! Но как мы заставим эту махину двигаться? Хотя… там еще бегают хартоги, может быть, кто–то из них…

— Я знаю, как это делать, — сказал Шенн.

— Тогда не будем терять время, — проговорил Маррод. — Надо спешить. Гротхи могут быть очень близко.

Болшинство хартогов разбежались, прихватив с собой все более–менее ценное, и друзья не стали им препятствовать. Но были и те, кому идти было некуда. Бывшие мергины, еретики и разбойники без родины и родных, пожелали остаться, но, узнав, куда направится эмонгир, половина из них все же ушла. Остались трое отчаянных парней: ортан по имени Бенордик и двое мергинов. Немного понимая язык торговцев Кхинора, Шенн расспросил ортана и понял, что Бенордик остался из–за ристов — так он называл огромных животных, тащивших эмонгир. По некоторым словам и обильной жестикуляции чужеземца фагир понял, что он не бросит ристов и будет заботиться о них, чтобы не случилось. Ему было все равно, что за хозяева владеют эмонгиром, он вырос с этими животными и хотел остаться с ними. Что ж, это было только на руку. Человек, знавший, как кормить ристов и ухаживать за ними, был весьма ценен, чего нельзя было сказать о тех двоих, судя по лицам, отъявленным разбойникам, приговоренным к смерти и по договору с оданом отданным хартогам для выступлений в Круге. Узнав, что Шенн — фагир, оба мергина долго упрашивали его простить им грехи и замолвить словечко по возвращении в Арнир. Шенн обещал и, видя неподдельную радость на лице разбойников, погрустнел, понимая, что, не выполнив приказ одана, он сам легко станет отступником–мергином.

Эмонгир двигался сквозь ночь. Тяжелые колеса подминали под себя траву и вдавливали в песок мелкие камни. Ночью животные шагали веселее — было прохладно, к тому же путь пролегал через пустоши и равнины, а по ним эмонгир ехал очень быстро. Об устройстве катящихся крепостей дотошный Шенн знал все, и хорошо помнил, как однажды ему даже удалось оттуда сбежать. А Далмира не смогла и стала пленницей хартогов…

— Брат! — Улнар и Маррод сидели в смотровой комнате в головной башне, вспоминая все, через что прошли.

— Хорошо, что я не убил тебя тогда, в той деревне, — слабо улыбнувшись, проговорил эльд.

— Игнир спас меня, — Улнар прикоснулся к тофу. — Нам надо о многом поговорить, брат.

— Да, это так.

— Расскажи, как ты нашел нас? Ты так ничего и не объяснил, — сказал Улнар.

— Сначала громир подсказал мне путь, — загадочно промолвил Маррод, глядя на висевший в небе глаз Алгора.

— Громир? — изумился Улнар. — Как это может быть?

— Я встретил священного зверя в лесу, — сказал эльд, — и понял, что встретил его не случайно. И тогда я догадался, что должен найти тебя, моего брата.

— Ты видел громира! — восхищенно воскликнул Улнар.

— Да, — улыбнулся Маррод. — Как тебя сейчас. А голова у него не такая, как на твоей татуировке…

— Как же тебе повезло! Увидеть священного зверя!

— Но это еще не все, — Маррод вздохнул. — Слушай, брат. Мой учитель Орвинн был единственным эльдом, который мог войти в «состояние Рэн». Это… Я не знаю, как тебе объяснить. Когда ты постигаешь это, само время течет иначе, и мир делается иным. Ты становишься неуязвим, можешь видеть то, что происходит далеко от тебя, даже будущее…

— Ты говоришь удивительные вещи!

— Верь мне. Так вот, с самого детства я мечтал стать Обладающим и постичь «состояние Рэн». Я делал все, что приказывал мне Совет Девяти, даже когда мне приказали убить отца, я согласился…

— Ты согласился убить отца! — Улнар отпрянул.

— Но ведь не убил… Когда я нашел его там, в руинах Анвинора, он был уже мертв. Истек кровью от ран.

— Значит, если бы я был там с вами, я бы увидел отца, — тихо проговорил Улнар.

— Он делал то, что считал правильным, — задумчиво сказал Маррод. — И отдал свою жизнь. За это можно ненавидеть, но нужно уважать.

Они долго молчали, слушая, как поскрипывают на осях деревянные колеса.

— Значит, «состояние Рэн» помогло тебе найти нас?

— Да, — кивнул Маррод. — именно так. Я постиг тайну случайно, когда был на волосок от гибели. А потом это случилось еще раз, и я понял, что могу заглянуть далеко и увидеть то, что хочу увидеть. Правда, это лишило меня сил, и я долго не мог подняться на ноги. Я как будто стал слабее…

— Да ведь этого даже фагиры не могут! — воскликнул Улнар.

— Я стал последним из эльдов, и боги вдруг решили мне помочь, — Маррод неясно усмехнулся, его глаза были пусты, как два черных высохших колодца. — «Состояние Рэн» помогло мне. Тогда я словно пролетел через весь Кхинор и увидел тебя в плену у чернолицей ведьмы. Она хотела убить тебя, но затем передумала… Скажи, что за порошок она высыпала в пыль?

— Ты это видел? — изумленно спросил Улнар.

— Я ведь был там, — ответил Маррод. — Была часть меня, а тело оставалось далеко. И я едва не поплатился за беспечность… Ош–Рагн служат не только морроны, но и души людей. Ее шатер окружен оберегами, — Маррод покачал головой, будто вспоминая жуткий сон, — в которых души свирепых и жутких существ. Здесь, в этом мире, я могу убить любого человека, а там… В мире теней я неопытный воин, и они едва не разорвали меня…

Эльд отпил воды из стоявшего неподалеку кувшина.

— Мне пришлось бежать. Потом я вновь приблизился — я не мог оставить тебя, брат — и увидел схватку Далмиры и того воина, — продолжал он. — И увидел, насколько она дорога тебе. Я помог ей и направил ее руку.

— Ты… помог Далмире? — переспросил Улнар.

— Да. Иначе ей было не победить. А я знал все, что собирался сделать ее противник. Для душ нет секретов.

— Спасибо, Маррод, — выдохнул Улнар. — Не знаю, что сказать еще. Далмира…

— Сейчас не будем о ней, — сказал эльд. — Скажи, Улнар, ты поможешь отомстить за гибель моего народа? Я хочу знать, что могу положиться на тебя. Ты поможешь мне?

— Отомстить гротхам? Конечно, брат. Я в долгу перед тобой за Далмиру и…

— Не надо о ней! — прервал Маррод. — Забудь. Я не хочу больше об этом слышать. Я спасал не ее, я хотел помочь тебе.

— Нет, брат, мы должны договориться! — Улнар посмотрел брату в глаза. — Обещай, что не причинишь ей зла!

— Далмира ненавидит меня, — усмехнулся эльд. — А мне она безразлична. Когда–то мы были врагами, но это время прошло. Если она с тобой, значит, она с нами. Погоди, ты так мне и не ответил. Вы говорили о зелье Гунорбохора. Расскажи мне все.

Улнар рассказал. Маррод слушал, не перебивая, его губы кривились в неясной усмешке, а в глазах словно остановилась жизнь. Зрачки замерли, превратившись в две безжалостные точки.

— Значит, ты должен вернуться к ней? — спросил он. — И ты вернешься?

— Не знаю, — честно сказал Улнар. — Мне хочется жить, хочется быть вместе с Далмирой, но я умру без зелья, а его осталось немного.

— Скоро у нас будет оружие, — проговорил Маррод. — Оружие богов! И если Ош–Рагн не захочет дать нам противоядие, мы заставим ее сделать это!

— Подожди! Ош–Рагн обещала арнам союз! Мы не можем обратить оружие против морронов, если они помогут нам победить гротхов.

Маррод засмеялся, и смех его был страшен:

— Ты наивен, брат. Чернолицая ведьма лжет.

— Откуда ты знаешь?

— Она использует вас, чтобы вы сразились и ослабили гротхов, а затем повернет свои орды на победителя.

— А если гротхи пойдут на юг, на нее? — спросил Улнар.

— К северу Кхинор пуст, я прошел сюда свободно, и вы, думаю, тоже. Ни одного моррона здесь нет. А гротхам нужен корм для их зверей. Поэтому они пойдут на восток, в Арнир. Им нужно время собрать свою армию, рассеянную по Кхинору, и когда они сделают это, участь Арнира решена.

— У нас есть крепости, мы уйдем под защиту стен, — возразил Улнар.

— Долго ли вы просидите там без еды? — спросил Маррод.

— Арнов много, одан соберет армию и…

— Послушай, брат, — сказал Маррод. — Гротхи уничтожили мой народ, а в Эльденоре каждый умел обращаться с оружием! Каждый! И все равно все они были убиты. Эти гротхи — не кочевники, как морроны, этот народ рожден убивать, и идет, чтобы убивать и грабить.

Они помолчали.

— Мне безразличен Арнир, я хочу лишь мстить, — проговорил Маррод, — и ради этого пойду на все. Я уничтожу гротхов «Гневом Игнира» и сотру даже память об этом народе! А потом… Потом мне все равно, что со мной будет.

— А «Гнев Игнира»? — спросил Улнар. Маррод махнул рукой:

— Делайте с ним, что хотите. С таким оружием вы все легко станете оданами, — он усмехнулся и задумчиво продолжил:

— Знаешь, я удивлялся, что Орвинн одногодка Тотрамеса, а выглядит много старше. Теперь я понимаю: «состояние Рэн» отнимало его силы. Он был мудрее Совета, он видел будущее и хотел, чтобы я стал другим, а я не понимал. Никто его не понимал…

— Послушай, а наша встреча близ Далора, расскажи, что ты делал там?

— Ах, это… — Маррод вновь усмехнулся, но брови его сдвинулись, — я выполнял веление Совета, был шпионом в Арнире. Шпионом и убийцей.

— Кого же ты убил?

— Многих. И хорошо, что не убил тебя. Как же ты выжил?

Улнар пожал плечами:

— Мне повезло.

— Ты счастливчик, младший брат…

Многое, о чем говорил брат, было неясным для Улнара, но он старался понять и принять все. Он видел, как измучен Маррод и не стал расспрашивать, почему Совет велел ему убить собственного отца, и что за задания эльд выполнял в Арнире. Пусть отдохнет, подумал он, у нас еще много времени, узнаю потом.

— Маррод, тебе надо поспать.

Эльд послушно кивнул, повалился на подушки и заснул. А Улнар вновь развернул свиток отца.

Глава 26. Оружие Древних

К долине прибыли ранним утром. Солнце еще не успело окрасить верхушки гор, и лежащий перед путешественниками склон скрывала тьма. Дальше эмонгир ехать не мог. Шенн дал приказ остановить крепость, и воины спрыгнули на каменистую осыпь.

— А мы поднимем эти диски? — спросил один из арнов.

— Поднимем, — отвечал Шенн. — Стагнир — легкий металл. Итак, кто пойдет с Марродом?

— Я, — сказал Улнар.

— Я тоже могу, — заявил второй арн.

— И я пойду, — суммировал Шенн. — Четверых достаточно. Остальные, заприте эмонгир и следите за окрестностями. Гротхи могут быть близко. Если вернуться будет опасно, дайте сигнал. Хаггар, ты будешь старшим.

— Хорошо, — ответил десятник.

— А если гротхи отрежут нас от крепости, что нам делать? — спросил наемник.

— Будем искать другой путь, — ответил Шенн.

Маррод усмехнулся:

— Путь в Долину Ветров один. Вот он. Другого нет.

Уходя отсюда, Маррод думал, что не вернется, и теперь вид усеивавших камни неприбранных мертвецов тяготил его. Но надо было вернуться.

Он провел спутников через врата. Пораженные жуткой резней, арны подавленно молчали, ведь на их глазах уничтожен целый народ, когда–то угрожавший Арниру, но сейчас они видели изрубленные и изорванные тела людей. Им пришлось прижимать к лицам тряпки, чтобы хоть немного не чувствовать жуткой запах разлагавшихся тел. Теперь Улнар понял, что испытывал Маррод, и содрогнулся, представив, что то же самое гротхи могут сделать с любым городом Арнира…

Они пробирались меж разодранных падальщиками трупов, среди брошенного оружия и останков домов, пока не увидели остов машины. Живой взгляд фагира мигом дорисовал разрушенные и сожженные части машины. Да, это был «Гнев Игнира»!

Раскидывая в стороны обожженные доски и брусья, вымазавшись в копоти и пыли, Маррод нашел стагнир. Шенн увидел два диска размером с хороший щит, серебристые и тонкие, с одной стороны покрытые вязью рун, а с другой — сложным узором из глубоких сплетающихся линий. Они и вправду были легкими, воины без труда подняли их. Помня о свойствах металла богов, Шенн обмотал каждый диск куском прихваченной из эмонгира плотной материи и закрепил веревкой. Покопавшись в останках машины, фагир извлек несколько искусно сделанных железных зубчатых колес и приказал взять их с собой. Деревянную часть машины можно воссоздать и без плотника, но без хорошего кузнеца выковать такие колеса невозможно.

— Возвращаемся, — сказал фагир, с сожалением глядя на руины города эльдов. Будь у него возможность, он исследовал бы здесь все, до последнего камня, но сейчас надо идти.

Возвращались едва ли не бегом.

— Мастер, — спросил Маррод, поравнявшись с Шенном, — сколько времени нужно, чтобы сделать оружие?

Фагир посмотрел на эльда:

— Это не так просто, как тебе кажется, воин. Нужны гвозди, доски, брусья, жаль, среди нас нет плотника…

— Я сделаю все, что ты прикажешь, — Маррод посмотрел фагиру в глаза, — буду рубить лес и таскать бревна. Но ты должен сделать оружие!

— Я сделаю, эльд, — Шенн приотстал от идущего впереди Улнара с диском за плечами. — Но и ты должен кое–что пообещать…

— Чего ты хочешь?

— После того, как мы прогоним гротхов, оружие должно остаться у нас. Орэн хочет владеть им, он может прислать воинов, много воинов… — Шенн испытывающе взглянул на эльда. Лицо Маррода было бесстрастным:

— Я помогу тебе, фагир. Но сначала мы уничтожим гротхов.

— Договорились.

— А морроны? Я бы приберег «Гнев Игнира» и для них, — сказал Маррод.

— Они хотят союза, — сказал Шенн. — Чему ты улыбаешься? Ты не веришь Ош–Рагн?

— Нет, — отвечал Маррод. — В этом мире я верю только себе.

— Люди и себя предают, — сказал Шенн.

— А ты неглуп, хоть и молод, — эльд встряхнул мешок, поудобнее устраивая за спиной, и ускорил шаг.

Выбравшись из ущелья, воины благополучно добежали до эмонгира. Хаггар открыл дверь:

— Все в порядке? Нашли?

— Нашли, — ответил Шенн. — Скажи ортану: мы поворачиваем в Арнир!

Через день отряд сделал остановку. Надо было набрать воды для себя и ристов, срубить несколько деревьев для будущей машины. Инструменты в эмонгире были и, прихватив топоры и пилы, воины отправились в лес. Далмира осталась в эмонгире наблюдать за окрестностями.

Взобравшись на смотровую площадку, девушка смотрела, как воины рубят деревья и подтаскивают к крепости. Шенн сказал, что «Гнев Игнира» разместится на крыше, как раз над смотровой площадкой. Фагир всю ночь сидел за расчетами и чертежами, и утром выглядел осунувшимся и мрачным. Это заметили даже воины, но на все вопросы Шенн ответил, что все в порядке. И работа закипела.

Очищенные от сучьев стволы на веревках поднимали наверх. На крыше эмонгира были сделаны блоки для поднятия тяжестей. Здесь же, наверху, двое арнов распиливали дерево вдоль и поперек, так, как говорил фагир, остальные принялись таскать воду. Это был изматывающий труд — ристы пили много — и к концу дня воины едва держались на ногах и, наскоро поев, улеглись спать. А Далмире вновь выпало дежурить.

Накормив и напоив ристов, присматривающий за ними ортан доложил, что животные готовы идти, и эмонгир стронулся с места, катясь на восток.

Во время движения крепость была защищена, но Далмира не покидала смотровой, внимательно оглядывая окрестности. Девушка привыкла к шуму колес, вибрации и покациванию гигантской конструкции ортанов, изучила все внутренние помещения и знала, что делать, если впереди окажется река или крутой склон. Для этого в смотровой находились рычаги, при помощи которых животных заставляли начать движение, остановиться или повернуть.

Далмира знала, что искусству управлять движущимся городом учились долго, ей приходилось освоить все быстро и буквально на ходу. На жуткой смеси языка арнов, морронов и ортанов смотритель ристов рассказал, как осуществлять движение. Шенн внимательно слушал, задавал вопросы, а затем пересказывал Далмире. Девушку негласно выбрали управлять эмонгиром — это было безопасней, чем участвовать в вылазках или рисковать собой при защите — и Далмира согласилась, потому что хотела быть полезной, а заниматься одной лишь стряпней не хотелось.

Эмонгир мог катиться лишь по относительно ровной поверхности, и управляющий им должен иметь зоркий глаз, чтобы еще издали замечать валуны, горки или склоны. Огромные камни могли повредить эмонгир, и даже небольшую горку крепость преодолеть не могла, поэтому местность надо было знать, как свою ладонь. Не доверяя глазам, Далмира часто останавливала крепость, чтобы убедиться в безопасности пути, и все равно эмонгир двигался быстрее пешего человека.

Мужчины не покладая рук работали на крыше, и над темной, видавшей виды, броней эмонгира поднялся светлый остов будущей машины. Шенн не отходил от нее ни на шаг, проверял размеры и вращение механизмов. Фагир придумал поворотную платформу: вращая деревянную рукоять, оружие можно было повернуть, не поворачивая сам эмонгир. Кроме того, Шенн предвидел «мертвые зоны», куда оружие не сможет достать, и попытался свести их до минимума, меняя угол платформы. Это и было самым сложным делом, по сравнению с этим, механизм стрельбы был прост и примитивен. Два диска стагнира крепились параллельно друг другу и, вращая специальный ворот, стрелок добивался того, чтобы между дисками вспыхивала синяя «искра богов», подобно тому, как это делал Шенн со своими перчатками. Когда заряд вспыхивал меж дисками, усовершенствованное мастером устройство толкало диски вперед, и заряд поражал цель… Так задумывал Шенн, но до настоящей проверки было далеко. Рабочих рук просто не хватало. Воины старались, но не могли добиться точности, которую мог сделать только настоящий мастер.

— Нам нужен плотник и кузнец, — сказал Шенн товарищам. — Механизмы наводки слишком сложны, мы не сможем сделать их сами. Да и времени мало.

— И где нам их взять? — спросил Хаггар. — На деревьях они не растут.

— Насколько я знаю, скоро покажется Гинер — торговый городок, где ортаны сбывают товар. Там можно найти плотников и кузнецов.

— А чем мы им заплатим? — спросил Улнар.

— Эмонгир полон товара, — ответила Далмира. — Торвар был не просто хартогом, он еще и торговал. Я видела рулоны ткани, тюки с пряностями и белое дерево — а оно стоит немало.

— Отлично. Мы продадим все, — сказал Шенн, — получим деньги и заплатим мастерам.

— Странно, что мы не встретили гротхов, даже их разведчиков, — проронил доселе молчавший Маррод. — Они давно должны были пройти здесь. Или они пошли на юг, к морронам?

— Это будет лучше для всех, — ответил Хаггар.

— Но вряд ли это так, — сказал эльд. — Я думаю, они уже в Арнире.

Воины дружно повернулись к нему.

— Они могут двигаться очень быстро, — пояснил Маррод. — Их звери выносливы и сильны, вы сами видели их. Думаю, пока мы шли к Долине, они вторглись в Арнир.

— То есть мы не успели? — спросил Улнар. Вольный воин помрачнел. Гротхи были куда страшнее морронов именно из–за своей быстроты. Чернолицые бегали быстро, но весть об их приближении гонцы приносили вовремя. Но ни один человек не мог бежать, как звери гротхов.

— Ваши города окружают стены, — пожал плечами эльд. — Если успели закрыть ворота…

— Не будем об этом, — прервал невеселый разговор Шенн. — За работу! Если мастеров не будет, мы должны справиться сами!

Гинер окружала невысокая, но мощная стена, сложенная из черного камня. Несколько бастионов с метательными машинами охраняли подступы к воротам города, раскинувшегося на берегу озера, из которого брал начало один из истоков Кхина. Как во многих подобных городах, построенных на границы для торговли с окрестными народами, в центре Гинера возвышалась круглая башня, в которой хранилось оружие на случай осады. Улнар бывал здесь однажды, и Хаггар тоже. Отсюда не раз воины Братства отправлялись в походы на запад. Бывало, и орды морронов подступали к этим стенам, и тогда все жители города, как один, шли его защищать. Это был крепкий орешек даже для гротхов, и Улнар с облегчением увидел, что город цел.

Вокруг оружейной башни стояли купеческие дома, тоже напоминавшие маленькие крепости с обширными погребами и хранилищами для товаров. Гостиницы и постоялые дворы толкались друг с другом, образуя несколько широких улиц, далее дома рассыпались в беспорядке, сбегая по склону к самой воде. Со стороны озера стены не строили — озеро было глубоким и нападений с той стороны не опасались.

Гинер стоял на перекрестье торговых путей из Ринересса, южного Эдерна, Темела и северного Гурдана, и процветал благодаря своему исключительному положению. Ортаны так же часто заходили сюда, привозя товары с самых отдаленных уголков света. Местные купцы славились богатством, а рынок — разнообразием и множеством товаров. Здесь покупалось и продавалось все, и говорили, что найти в Гинере можно абсолютно все…

Купцы и ремесленники занимали едва ли треть населения, большую же ее часть составляли самые отчаянные головы Арнира: наемники, авантюристы, изгнанники–мергины, еретики, воры, убийцы, крогокрады, бродяги и, конечно же, вольные воины. Здесь можно встретить смуглых светловолосых южан — выходцев из Эдерна или Тейлора, низкорослых бородатых горцев из Эшнара, коричневокожих эвилонцев с черными пронзительными глазами, уроженцев лесистого Далорна. Здесь звучали разные языки и диалекты, но основным был, конечно, язык денег — самый простой и понятный каждому из арнов.

Едва эмонгир приблизился к городу, на стенах заблестели копья.

— Смотри, они начеку! — одобрительно проговорил Хаггар, и в тот же миг выпущенный из метательной машины снаряд просвистел рядом с крепостью. — Что они делают?

— Стреляют, — сказал Маррод. — Похоже, гротхи были здесь…

Эмонгир остановился. Шенну, Улнару и Хаггару пришлось пешком преодолеть остаток пути до города. Они остановились перед окованными железом воротами, и лишь вблизи заметили следы набега: пятна копоти на стенах, изрытую землю и зарубины на опаленных огнем воротах.

Их впустили. Шенн показал свиток с печатью одана, и глава города разрешил крепости приблизиться. Эмонгир подошел к одной из башен. Там, специально для торговцев–ортанов, был предусмотрен пандус для удобства выгрузки товара. Под присмотром стражи носильщики перетащили товар из эмонгира в одно из хранилищ. Двери закрыли, а ключ передали Шенну.

— Я к торговцам, — сказал фагир. — А затем найду мастеров. А вы отдыхайте.

Расспросив стражей, воины выяснили, что гротхи были тут два дня назад, но город успел закрыть ворота, и с наскока взять Гинер им не удалось.

— Сколько их было? — спросил Улнар. Стражник пожал плечами:

— Никто не мог счесть! Если бы они остались и осадили город… не знаю, сколько бы мы продержались здесь. Но они ушли.

— Куда?

— Вдоль Кхина, на юг, на Далорн и Ринересс…

Долго ходить воинам не пришлось, на соседней улице от хранилища они увидели вывеску: «Звезда Гинера». Двустворчатые двери харчевни были открыты настежь и, радостно переглянувшись, воины вошли внутрь. Харчевня была просторной, но и народа хватало. В углу напротив входа стояли три огромных бочки, из которых наливалось вино посетителям. Вкусно пахло жареным мясом, и Хаггар облизал губы:

— Наконец–то поедим по–человечески!

Служка указал воинам на свободный стол с широкими деревянными скамьями и осведомился, что подавать.

— Тащи все, что есть, — сказал Хаггар, — и не забудь про вино! Только хорошее вино!

— И еще, — добавила Далмира, — у вас есть место, где можно помыться, и горячая вода?

Служка кивнул:

— Это можно устроить.

Вскоре перед гостями стояли три пузатых запотевших кувшина с вином, огромное блюдо с жарким, посыпанное мелко нарезанными овощами и зеленью, ломти душистого хлеба и ароматный пряный соус в маленьких горшочках. Не медля ни минуты, воины набросились на еду, и посетители с улыбкой наблюдали, как группа грязных, покрытых дорожной пылью оборванцев уничтожает все съедобное, что было на столе.

— Эй, парень, ложку не проглоти! — со смехом посоветовал кто–то Хаггару, но десятник и ухом не повел, уминая жаркое за обе щеки, одной рукой макая хлеб в соус, другой вылавливая ложкой овощи, не забывая запивать все изрядными глотками холодного вина.

Наскоро поев, Далмира отправилась за служкой. Тот провел ее вглубь дома. Там, в комнате для постояльцев, стояла деревянная ванна, над которой поднимался пар. Сложенные в рулоны чистые простыни лежали на гладкой скамье.

— Чудесно! — Далмира улыбнулась слуге. — Горячая вода!

— Это будет стоить три асира, — сказал он.

— Те воины заплатят за меня, — ответила она, — иди и закрой дверь.

Слуга ушел. Далмира разделась и погрузилась в блаженство. Там, снаружи, кипела и бурлила жизнь, суетились торговцы, делали свои делишки воры, кто–то сражался и умирал, возникали и рушились царства — но здесь, в полной восхитительной горячей воды ванне с лепестками душистых цветов все это не имело значения…

— Разве ты не хочешь жить спокойно, Улнар? Зачем подвергать себя опасности, если можно жить, как благородный эмон, ни в чем себе не отказывая? — спросил Хаггар. Воины опустошили принесенные кувшины, и десятник потребовал еще парочку.

— Так поступают те, для кого деньги — цель. Моя цель другая.

— Какая, Улнар? Разве ты не устал от походов, крови и смерти? — Хаггар треснул кулаком по столу. — Даже я устал от этого! Клянусь Игниром, этот поход я не забуду никогда! Мы сделали невозможное!

— Я тоже устал, как и ты, — ответил воин, — но не могу жить спокойно, зная, что мог сделать — и не сделал…

— У нас одна жизнь, — сказал Дорриг, один из примкнувших к друзьям мергинов, — и я бы не рисковал ей неизвестно ради чего.

— Но ты согласен рисковать ей за асиры? — спросил Маррод. Эльд пил немного, был мрачен и, встретившись с ним глазами, посетители спешили отвести взгляд.

— Асиры — другое дело, — заявил Дорриг. — За асиры что ж не рискнуть?

— За это я и презираю арнов, — проронил Маррод. — Мы, эльды, не продаемся за камни. В тебе есть наша кровь, брат, — сказал он Улнару, — и ты не продавайся.

Улнар механически кивнул, не в силах отвести взгляд от идущей к ним Далмиры. И не только он. Вся харчевня оторвалась от кружек, разглядывая огненноволосую красавицу, и Улнар закусил губу, услышав несколько скабрезных шуток. Он резко повернулся, но почуствовал на плече тяжелую руку Маррода:

— Сиди, брат, я сам.

Эльд, не торопясь, вышел на середину залы. Указал Далмире на лавку и обвел взглядом ухмылявшихся наглецов:

— А ну, заткнули пасти, грязные хешимы! — рявкнул он так, что вся харчевня замерла. — Кто скажет о ней хоть слово — умрет, — добавил он уже тише, но так, что проняло всех.

— Да ты чего… — попытался выступить какой–то не в меру подвыпивший громила, но более трезвые дружки закрыли ему рот, опасливо косясь на эльда. Они поняли: этот человек не шутит, и чувствовали угрозу, исходящую от него. Презрительно улыбаясь, Маррод сел.

Далмира улыбнулась, не зная, что сказать.

— Ты прекрасна, — сказал Улнар.

— Осторожно, Маррод убьет тебя! — пошутил пьяный Хаггар и захохотал.

— Я наконец–то помыла волосы горячей водой, — улыбаясь, сказала девушка. Ее локоны, подобно огненному дождю, струились по плечам. — Я не заплела их, как делают ваши девушки, поэтому, наверно…

— Твои волосы как пламя, — вдруг сказал Маррод. Далмира удивленно поглядела на него, но больше эльд не проронил ни слова.

— Надо возвращаться, — сказал, вставая из–за стола, Улнар. — Шенн, должно быть, уже ждет нас.

Шенн уже был в эмонгире. И не один. Вместе с ним на крыше стояли мастера, кузнецы и плотники, которых он нанял. Улнар минуту послушал, как они обсуждают какие–то углы и тяги, и спустился вниз. Проклятие Гунорбохора требовало подношений…

Улнар нашел пустующую комнату в дальнем крыле крепости и достал каменный флакончик. Он не хотел, чтобы его кто–то видел. Воин оттягивал прием зелья, как мог, и терпел, чувствуя, как огнем горят внутренности, и раскалывается от боли голова. Он вдохнул порцию черной пыльцы и замер, ощущая блаженство и силу. Боль оставила Улнара, а по телу растеклась энергия, хотелось бежать и кричать от переполнивших его сил.

Он вновь поднялся на крышу, надеясь, что Шенн найдет ему какую–нибудь работу.

— Мы отправляемся, — сказал Шенн. — Гротхи идут на Ринересс, и мы должны им помешать. Я нанял лучших мастеров, они поедут с нами и закончат работу в пути.

— Погоди, мастер, — Хаггар поднял ладонь. — Если дашь пару сотен асиров, я наберу людей для охраны крепости. Нас слишком мало, а когда мы столкнемся с гротхами… Здесь много вольных воинов, я поговорю с братьями, они нам помогут.

— Он правильно говорит, — сказал Улнар. — Нам нужны воины.

— Хорошо, — проговорил фагир. — Даю вам время до заката. Асиров у меня достаточно, я продал весь товар, так что найми самых лучших, — и он протянул десятнику туго набитый кошель.

Улнар и Хаггар спустились в город. Зная места, где собирались воины Братства, Хаггар быстро нашел желающих охранять эмонгир. Оборонять катящуюся крепость казалось делом легким, по сравнению с походом в Кхинор, и от желающих не было отбоя, но десятник отбирал жестко, в первую очередь тех, кто хорошо умел стрелять.

— Десятка мечей, думаю, будет достаточно, — сказал он товарищу, — и пяток стрелков.

— Тогда нам нужны луки и запас стрел, — сказал Улнар. — Я займусь этим.

Воин оставил товарища и отправился в ближайшую оружейную лавку. Там, не торгуясь, выбрал несколько дальнобойных луков, сменил доспех и наручи. Все это, и три сотни стрел он приказал доставить на эмонгир как можно скорее.

К вечеру прибыл Хаггар с целым отрядом. Наемники были, как на подбор: рослые и крепкие, каждый с оружием и в доспехе.

— Отлично, — сказал Шенн. — Мы отправляемся сейчас же.

Гинер остался позади. Эмонгир обогнул город и двинулся по тракту на юг, но вскоре путь преградили холмы. Дорога легко петляла меж ними, эмонгир же пройти там не мог.

— Надо искать дорогу, — озабоченно сказал Шенн. — Придумайте что–нибудь, мне нужно заниматься оружием.

Улнар неплохо знал эти места. Кое–кто из мастеров так же были местными и посоветовали, куда ехать, чтобы эмонгир не уперся в непроходимые дебри. Ортаны никогда не ходили дальше Гинера — и в этом была главная проблема. Крепость была широка — около сорока локтей — и протиснуться между двумя близлежащими крутыми холмами не могла. Шенн кусал губы: будь у него время, он бы усовершенствовал катящуюся платформу, и эмонгир смог бы преодолевать небольшие горки. Он уже придумал, как это сделать, и мастера под рукой… Но не было времени.

Далмира видела, как работает Шенн, и была готова простить ему все, даже измену с Торваром, но… сказать все это не могла. Наконец, решившись, он прошла в одну из комнат, служившую фагиру кабинетом, где он уединялся и сидел за чертежами и расчетами. Тихонько открыв дверь, девушка увидела Шенна. Уставившись на стену, он что–то тихо бормотал.

— Не понимаю, — услышала девушка, — узор силовых потоков должен быть похож на тот, что на моих перчатках, а он зеркален. Почему и не вызовет ли он…

Фагир перевел взгляд на лежащие на коленях перчатки.

— Нет, не так все просто. И мастер не зря говорил мне… — он повернулся и заметил Далмиру. — Здравствуй, я не заметил, как ты вошла.

— Прости, я тебе помешала, — девушка повернулась, но Шенн вскочил на ноги:

— Подожди! Не уходи, прошу.

Она осталась.

— Садись, — предложил он, указывая на подушку. Откинув свитки с чертежами в сторону, он сел на пол. — Я рад, что ты пришла.

— Ты рад?

— Да, Далмира. Я должен многое тебе объяснить.

— Я многое уже поняла, — опустив глаза, произнесла девушка. Шенн покачал головой:

— Нет, ты многого не знаешь! Ты ненавидишь меня за то, что я позволил привязать вас к колесам тогда… А сам был свободен. Но я ведь фагир. И я не мог преступить закон. Еще никогда в моей жизни у меня не было такого выбора. И я растерялся…

— Но ведь ты приговорил Торвара к смерти и убил — почему ты не сделал это раньше? — воскликнула Далмира. — Или закон для тебя важнее жизни друзей? Тогда извини, мне не о чем с тобой говорить!

Она резко поднялась, но Шенн схватил ее за руку:

— Выслушай. Смотри! — он схватил перчатки, надел и — голубой шар замерцал меж ладонями. — Видишь его?

— Да. Не в первый раз. И что?

— Ты можешь достать и убрать меч в ножны, но, вызвав пламя богов, ты не спрячешь его обратно, — Шенн встряхнул руками, и синий шар исчез, оставив оплавленную дыру в стене, сквозь которую виднелось небо. — Ты понимаешь? Когда Торвар приказал сдвинуть колеса, пламя богов уже было у меня в руках… Даже не будь Маррода, у нас был бы какой–то шанс. Если бы я висел там с вами, его бы не было. Ты ведь помнишь, как я торговался с ним?

Далмира помнила.

— Но я буду честен, — продолжил фагир. — Деньги не имеют для меня ценности, и я отдал бы все, сколько бы ни пожелал этот хартог. Также у меня есть цель, которой я служу, и имя, которое я не могу опозорить. Если узнают, что я, фагир, преступил закон, меня лишат звания, и я стану никем, отверженным, изгнанником, мергином…

Далмира покачала головой:

— Шенн, ты умен, но не понимаешь простых вещей. Одан может лишить тебя звания и должности, но никогда не отнимет твой ум и твои знания. И даже став мергином, ты останешься собой…

Она подняла руку и провела по шраму на его щеке. Шенн замер.

— Мне все равно, какого звания человек, Шенн. Мергин он или одан. Я ценю то, что внутри. Можно отнять все, что имеешь, но смелость, благородство и честность не отнимет никто…

Крепость повернула на запад. Пройдя вдоль реки, эмонгир пересек ее вброд. Далее шла неровная кромка леса, и крепость покатила вдоль него, подминая молодую поросль. Деревянная конструкция кренилась и раскачивалась, и работы прешлось прекратить. Но дальше вырулили на поля, и ристы побежали веселей.

Хаггар муштровал наемников. Каждые два часа менялись дозорные, возле каждой бойницы по периметру крепости десятник расставил полные стрел колчаны, чтобы не носить их с собой во время боя. Каждый стрелок знал свое место, и каждый воин — свою позицию.

К середине дня Шенн собрал товарищей в смотровой.

— Оружие готово, — сказал он. Маррод привстал:

— Готово?

— Да. Осталось его испробовать. Но… это опасно для нас всех. Если я неправильно выставил линии… короче говоря, эмонгир может сгореть.

— Сгореть? — воскликнул Хаггар.

— А вы как думали? — зло спросил Шенн. — Это оружие богов и владеть им непросто! Поэтому я приказываю всем покинуть эмонгир.

— То есть, как: покинуть? — переспросил Улнар.

— Я останусь здесь один и запущу машину, — ответил фагир. — Если все в порядке, заряд стагнира полетит туда, куда я его направлю. Если нет… Я не хочу, чтобы вы погибли из–за моей ошибки.

— Такое может случиться? — удивился десятник.

— Конечно! Это оружие Древних. Сила, заключенная в нем, велика и опасна.

Все умолкли, глядя на «Гнев Игнира».

— А если погибнешь ты? — спросила Далмира, прервав тягостную тишину. Шенн посмотрел на нее:

— Ученые — воины науки, Далмира. А воины иногда погибают… Я все сказал. У нас нет иного выхода и мало времени, поэтому, Хаггар, командуй! Вели всем покинуть крепость.

Воины молча спускались вниз. Лишь Бенордик не пожелал уйти, заявив, что останется с ристами, что бы ни случилось. Десятник задержался на крыше:

— Шенн, мастер…

— Что, Хаггар?

— Иногда я сомневался в тебе, мастер, — воин вздохнул. — Я ошибался. Прости.

— Ничего, Хаггар, я зла не держу. Я долго прятался за вашими спинами, теперь ваша очередь, — улыбнулся Шенн.

Окружив эмонгир, воины смотрели на фигурку Шенна, колдовавшего над машиной. Только теперь Улнар осознал всю мощь оружия Древних и понял, как рискует фагир. «Если эмонгир сгорит, мы потеряем Шенна, а Арнир — последнюю надежду, — думал воин, оглядываясь на товарищей. — Великий Игнир, помоги нам, позволь воспользоваться твоей силой, чтобы покарать врагов!»

Он увидел, как массивные деревянные платформы с закрепленными на них дисками стагнира стали сближаться, а затем начали вращение. Затаив дыхание, воины смотрели, как меж дисками вспыхнуло голубое пламя, и даже с сотни шагов были видны синие искры, сыпавшиеся на крышу крепости. Машина стала наклоняться — Шенн быстро вращал одну из управляющих рукоятей — и вдруг сгусток голубого огня вырвался из нее и, пролетев над головами воинов, ударил в близлежащий лесок. Раздался жуткий треск, и огонь ушел в землю, на которой не осталось ничего, кроме сожженной дочерна почвы и дымящихся остовов от некогда зеленых деревьев…

Шенн махал руками с крыши, и воины услышали его торжествующий крик:

— Я создал оружие Древних!!

Глава 27. Битва за Ринересс

Эмонгир катился вперед. По расчетам Улнара, Ринересс был в дневном переходе от них. Проезжая по чьи–то полям, Шенн был готов заплатить их хозяевам за ущерб, нанесенный огромной тяжестью эмонгира, оставившего после себя две глубокие колеи — но никто не остановил их. Навстречу стали попадаться пустые, без единого человека, селения, и воины поняли: враг близко.

Неожиданно путешественники увидели лагерь. Тысячи палаток из разноцветных кож усеивали долину, и сотни костров тянулись к небу черными струйками дыма.

— Гротхи! — крикнул дозорный, и спустя минуту воины заняли места у бойниц.

— Пришло время! — молвил Маррод, вглядываясь во вражеские порядки. — Шенн, ты готов?

— Готов, — ответил фагир, склоняясь над прицеливающим устройством. Это было его собственное изобретение, в чертежах Древних не было ничего подобного, и Шенн гордился собой. Фагир крутил ручку, и платформа поворачивалась, направляясь в сторону врага.

— Вели остановиться, — сказал он Далмире, — так выстрел будет точнее.

Девушка дернула за рычаг, и обученные ристы встали. Эмонгир замер.

— Мы уничтожим вас! Вы все умрете! — произнес Маррод. Эльд вцепился руками в ограждающие крышу деревянные зубцы, и лицо его исказилось от ярости.

Гротхи тоже заметили их. Да и как не заметить высоченную крепость, катящуюся прямо на лагерь!

Стан кочевников взорвался криками, тяжелым топотом их прожорливых зверей и бряцанием оружия. Командиры собирали десятки, десятки сливались в сотни, готовые напасть на появившегося противника. Наездники потекли лавой, с двух сторон охватывая эмонгир.

— Стреляй! — крикнул Маррод.

Шенн наводил диски.

— Стреляй же!

— Лучше помоги, крути платформу! — приказал фагир, и эльд с готовностью взялся за деревянные ручки. — Поворачивай туда! Далмира, в сторону!

Девушка отскочила. Механизм машины поворачивался, наводясь на лагерь. Диски закрутились, между ними вспыхнул огонь. Шенн махнул рукой:

— Стреляю!

Скользя по направляющим, платформа резко подалась вперед и вздрогнула, ударившись о поставленные опоры. Рассыпая синие искры, шар сорвался с нее и полетел вперед.

Гнавшие зверей к эмонгиру гротхи невольно остановились, когда шар пролетел над их головами и врезался в лагерь. Вопли испуганных людей и рев раненых животных всколыхнули воздух. Арны радостно кричали, потрясая оружием. «Гнев Игнира», оружие богов, действовало и убивало! На месте удара не осталось ничего, лишь пепел и обугленные кости. Смятение охватило лагерь, а Шенн готовил второй заряд.

— Давай! — кричал Маррод, глядя, как второй синий шар вонзился в скачущую к крепости орду. Обугленная земля — все, что осталось от десятков наездников. Некоторые гротхи в смятении поворачивали назад, другие неслись к эмонгиру. Сами того не зная, они попали в «мертвую зону», и это спасло их жизни. Но ненадолго. Защитники взялись за луки.

Стрелки показали свое умение, и почти каждая стрела выбивала из седла всадника или ранила зверя. Среди гротхов тоже оказались лучники, но попасть в стоящих за узкими бойницами защитников было почти невозможно. Но гротхи продолжали наступать, и Улнар понял: они уже встречались с эмонгирами и знали, что это такое. Некоторые всадники поджигали обмотанные просмоленной соломой стрелы и пускали в эмонгир, но дерево горело плохо. Ортаны знали, из чего строить свои замки.

Очередной синий шар ударил по гротхам, превращая в прах и ничто десятки людей. Их лагерь смешался и бежал, но наиболее отважные кочевники забрасывали на башни веревки с крюками. Правда, лучники–арны тут же расстреливали взбиравшихся на стены смельчаков.

— Еще стреляй, еще! — кричал Маррод. — Улнар, смени меня!

Воин подчинился и слушал приказы Шенна, поворачивая платформу то вправо, то влево, а Маррод бросился вниз. Он жаждал крови.

— Далмира, прикажи двигаться — так им будет труднее забраться сюда! — Хаггар с тревогой вглядывался в разрозненные отряды гротхов, окружавшие крепость. Эмонгир стронулся с места и, плюясь огнем, въехал в разоренный лагерь.

Гротхи бежали. Это была победа, но победа маленькая — судя по всему, это был небольшой отряд в несколько сотен воинов. Орда намного больше…

— Ринересс наверняка в осаде, — сказал Хаггар. Довольный прошедшим боем, десятник насвистывал песенку, мерно водя точилом по лезвию любимой секиры.

— Хорошо, если одану хватило ума не выходить против гротхов в открытую, — обеспокоенно сказал Улнар.

— Но вряд ли это так, — сказал Шенн. — Я знаю одана. Этот человек не любит отступать.

— Чем быстрее мы придем, тем больше спасем жизней, — сказал Улнар. — Надо поторопиться.

— Улнар, ристы и так идут весь день без остановки, — мягко произнесла Далмира. — Мы все нуждаемся в отдыхе. Скоро ночь, и нам лучше остановиться.

— Звери гротхов бегают быстрее эмонгира, и в орде уже знают о нас, — сказал Маррод. — Это плохо.

— Ничего, зато теперь они отнесутся к нам с должным уважением, — хохотнул Хаггар.

— Далмира права: не видя дороги, не стоит двигаться вперед, — кивнул Шенн. — Давайте–ка все отдохнем. Завтра будет битва. Хаггар.

— Чего? — отозвался десятник.

— Этой ночью удвой караулы. Гротхи очень опасны.

— Да будет так, — Хаггар тяжело поднялся и ушел к воинам.

Возле «Гнева Игнира» всегда стояла стража, и дозорный кивнул поднявшемуся на крышу подышать Улнару. Вольный воин в который раз оглядел оружие Древних. Конструкция Шенна не выглядела грозной, но все видели, какой ужасной силой она обладает…

И воин задумался над словами фагира. «А быть может, он и прав, — думал Улнар, касаясь шершавой поверхности наскоро сбитого деревянного остова, — одан Орэн начал войну, чтобы подчинить себе весь Арнир. Кто знает, овладей он таким оружием, не отправится ли он завоевывать всю землю? Сколько людей может погибнуть тогда. Но хорошо, что наш поход был не напрасен, и те, что погибли, не зря отдали свои жизни. Но кто знает их имена, — печально подумалось Улнару. Он поглядел на плывущее среди облаков око Алгора. — Кто, кроме нас, помнит их подвиг? А ведь весь Арнир должен им быть благодарен… Всю славу получает одан, а воины, проливавшие кровь, довольствуются остатками оданской добычи. Нет, герой не тот, кого знает весь мир».

Белый глаз бога ветра снова выглянул из–за туч, и Улнар заметил движение. Черные тени крались к эмонгиру.

— Дозорный! — крикнул воин. — Бей тревогу!

Воин тут же ударил в било. Тонкий резкий звук разорвал тишину, и враги уже не прятались. Улнар увидел, как пешие гротхи выбегали из зарослей и карабкались на эмонгир. Воин схватил прислоненный к стене лук…

С обеих сторон полетели стрелы. Они свистели в воздухе, с глухим стуком вонзаясь в тела людей. Улнар выстрелил — и пронзенный стрелой человек выпустил из рук веревку, по которой лез, и полетел вниз, увлекая за собой еще кого–то. Потом он услышал крик. Похоже, кочевники окружили крепость. Он не успел отшатнуться, и вражеская стрела попала в грудь, но отскочила от нагрудной пластины. Следовало быть осторожнее. Глаз Алгора освещал его так же хорошо, как и нападавших.

Гротхи забрасывали на крепость железные крюки с привязанными к ним веревками и лезли наверх. Лучники выпускали стрелу за стрелой, и даже в темноте попасть в кучки врагов или на звук было нетрудно, и воздух наполнился криками раненых и умирающих.

Но сил оборонявшихся не хватало. Первые гротхи выбрались на небольшую площадку для стрельбы, и воины схватились с ними. Зазвенела сталь.

Маррод бросился туда. Сбежав по лестнице, он увидел фигуру кочевника, выскочившего в неохраняемый коридор. Эльд напал на него и, прежде чем враг успел сделать выпад, пронзил его мечом. Гротх со стоном рухнул на пол. Маррод перескочил через него и оказался на площадке, на которую уже лезли атакующие. Клинок Маррода затанцевал. Эльд врубился в группу врагов, как хищник врывается в стадо беспомощных животных, и остановился лишь тогда, когда все они были мертвы…

С края площадки Улнар хорошо видел карабкавшихся по стене крепости гротхов, и выпускал стрелу за стрелой, но потери не останавливали нападавших.

На крыше появился Шенн. Фагир бросился к машине и начал вращать ручки, наклоняя оружие. Затем подбежал к краю и посмотрел вниз.

— Нет, не достанет, — сокрушенно воскликнул он. Улнар понял: «Гнев Игнира» не может наклониться, чтобы поразить столпившихся у подножия эмонгира людей. Оружие богов тоже имело слабые стороны и не могло стрелять так близко. Значит, мы все должны сделать сами, подумал Улнар, и эта мысль придала ему уверенности. Он отбросил лук и поспешил вниз, слыша, как гротхи пытаются выбить двери.

— Далмира! — крикнул Шенн появившейся наверху девушке. — Двигай эмонгир — так им трудней будет взобраться!

Далмира и сама это понимала. Взявшись за отполированные множеством рук рычаги, она заставила ристов шагнуть. Эмонгир сдвинулся с места. Несколько не слишком расторопных гротхов успели попасть под огромные колеса, и их жуткие крики вспороли воздух, но быстро оборвались. Для нападавших это было некстати: при движении карабкающиеся по веревкам люди бились о стены крепости, сталкиваясь друг с другом. Кто–то сорвался и упал под колеса. Воины Хаггара стреляли и рубили веревки.

Хаггар стрелять не умел, но когда завернутые в звериные шкуры захватчики показались над перилами, с радостью пустил в ход секиру. Отточенная сталь рубила и резала, и мощные удары Хаггара сбрасывали врагов вниз, на головы своих товарищей.

Черные силуэты показались на краю площадки. Они прорвались! Шенн увидел, как один из воинов поджигает факел, и понял: они хорошо подготовились и хотели сжечь эмонгир — а что еще им оставалось? Два вольных воина бросились на них, пытаясь столкнуть вниз. Зазвенели мечи. Шенн видел, как защитник пронзил гротха, но, падая с крыши, он схватил арна за ногу, и они вместе упали вниз. Другой воин сильным ударом разнес деревянный щит врага в щепы, отбросив гротха на несколько шагов, а затем коротко, без замаха пронзил горло второго. Но последний гротх метнул тяжелый дротик, и снаряд пронзил арна насквозь. Он застонал и повалился навзничь.

Шенн и Далмира остались одни. Девушка выхватила меч, двигаясь навстречу гротху. Увидя, что его атакует женщина, кочевник осклабился. В свете белой луны его разрисованное полосами краски лицо казалось особенно жутким. Он взмахнул длинным копьем, но девушка легко уклонилась от удара.

— Далмира! — крикнул Шенн, и тут же испугался, что девушка обернется и пропустит удар. Перчатки были на нем, фагир потер ладони, и яркое синее пламя заплясало в руках. Но стрелять он не мог, боясь попасть в Далмиру.

Гротх атаковал. Его копье сделало выпад, Далмира вновь уклонилась, пытаясь перерубить древко, но безуспешно — оно было из необычайно гибкого дерева. Острое, похожее на лист, узкое лезвие прошло в пальце от ее плеча. Девушка вспомнила уроки Оллока: однорукий мастер умел легко уходить от ее копья.

Ее меч даже вместе с рукой не мог соперничать с копьем гротха, и Далмира пробовала войти в ближний бой, но гротх умело держал дистанцию. Шенн бросился к ним. Копье и меч сплелись в отчаянной борьбе. Гротх был умелым воином, но Далмира не уступала ему ни в чем. Фагир подбежал, и синий шар сорвался с его ладоней. Увидя сияющий шар, гротх остолбенел и вскрикнул от ужаса — но заряд прошел мимо. Шенн промахнулся, но Далмира не медлила и, подскочив, ударом ноги сбросила гротха с крыши.

— В следующий раз, — она обернулась к фагиру, — не кричи под руку.

Шенн улыбнулся и кивнул.

Маррод пронзил карабкавшегося наверх гротха и, схватившись за веревку, скользнул вниз. Колеса эмонгира вращались совсем рядом. Схватив пробегавшего мимо кочевника, эльд одним движением швырнул его под колесо и усмехнулся, услышав вопль и хруст костей. Внизу не было своих, и Маррод рубил всех, кто оказывался на расстоянии удара. Его появление было неожиданным для осаждавших, и гротхи не сразу поняли, кто убивает их одного за другим. Но кочевники уже отступали. Прозвучал звук рога, и оставшиеся в живых отступили в темноту.

Небо светлело. Приближался рассвет.

— Мы выдержали, — промолвил Хаггар, утирая катящийся пот. — Они отступили. Все–таки в ближнем бою они слабы, у них нет железных доспехов, если бы не их звери, армия Орэна легко разделалась бы с ними.

— Врага нельзя считать ничтожным и беспомощным, — сказал Шенн. — Мы не знаем, сколько их еще осталось. Мы вообще ничего о них не знаем…

— Достаточно того, что они пришли на нашу землю убивать, — ответил Улнар. — Большего знать не нужно, чтобы не давать им пощады.

— Отлично сказано, Улнар, — десятник потрогал разрубленный наплеч и покачал головой: еще немного — и задело бы кость. — На эту землю приходили многие. И морроны, и другие народы, но арны отстояли ее. Это наша земля, и я лучше умру здесь, на этой траве, чем увижу, как гротхи топчут ее своими погаными ногами!

— Сколько нас осталось, Хаггар? — спросил Шенн.

— Не знаю, надо посмотреть. Немного.

— Вот, — раздай это тем, кто выжил, — Шенн протянул десятнику кошелек. — Они заслужили. И объясни им, что мне нужна их преданность, чтобы ни случилось. Если кто–то не готов, пусть уходит сейчас.

— Они останутся, — проговорил Хаггар. — Я сам отбирал этих парней.

Десятник ушел, а Улнар подошел к фагиру:

— Ты чем–то обеспокоен? Почему ты говорил о преданности? Ты кому–то не доверяешь?

Шенн посмотрел на воина и улыбнулся:

— Да.

— Кому?

— Нашему одану, — ответил фагир.

Эмонгир медленно полз вперед. Земли под Ринерессом были большей частью равнинны, и препятствий движению не возникало. С крыши крепости воины осматривали окрестности: повсюду было запустение, вытоптанные наездниками поля и сады, брошенные селения и — ни одного путника или повозки навстречу.

— Ринересс! — крикнул дозорный. — Я вижу город!

Все столпились на крыше. Белые башни Ринересса вырастали на глазах. Великий, овеянный славой, многолюдный ринересс, «жемчужина Арнира», явился из–за деревьев, и даже те, кто бывали в нем не раз, не могли сдержать восторженного вздоха. Ринересс!

Но восторг сменился тревогой. Все пространство перед городом усеивали знакомые воинам палатки гротхов, а под стенами стояли их осадные машины. Город был осажден, но еще не взят. Солнце сияло на стальных шлемах защитников. Они стояли на стенах, готовые к бою. «Ну, вот и все, — подумал Улнар. — Великий Игнир, помоги нам победить, и если хочешь, возьми мою жизнь».

Со стен увидели приближавшийся эмонгир, и люди с изумлением показывали на крепость пальцами.

Вдруг воздух наполнило гудение, и огромный камень покатился по земле рядом с эмонгиром.

— Мастер, в нас стреляют! — крикнул Хаггар.

— Они думают, что здесь гротхи, а эмонгир — что–то вроде осадной башни! — сказал Улнар. Воин с тревогой поглядел на стены, где воины спешно заряжали метательную машину.

— Такой камень разнесет нас на куски! — крикнул Хаггар. Десятник замахал руками. — Эге–гей! Мы свои! Свои мы!

— Боюсь, они не слышат тебя, — сказал Маррод.

— Что же нам делать? — растерянно спросил кто–то.

— Напасть на гротхов, — сказал Шенн. — И как можно скорей. Тогда они увидят, что мы на их стороне. Маррод, крути.

Все воины бросились помогать Шенну. «Гнев Игнира» развернулся к лагерю гротхов. Захватчики уже поняли, что к чему, и поле покрыли скачущие к крепости всадники.

Впервые Улнар так близко увидел, как рождается огонь богов. Две пластины стагнира, вращаясь, соприкоснулись, тут же разойдясь в стороны, а между ними, играя всполохами искр, возник огромный синий шар. Затем станина качнулась и поехала, резким толчком отправив шар навстречу врагам и, дернув за канаты, воины тотчас оттащили ее обратно.

Все невольно повернули головы, провожая взглядом небесный огонь. Шар синей молнией пронзил воздух и там, где он упал, земля оплавилась и почернела, а скачущие наездники превратились в прах. Улнар увидел, как гротхи разворачивают в их сторону осадные машины.

— Шенн, смотри! — крикнул воин.

Машин было три. Насколько мог определить мастер, это были машины, метающие камни, огромные камни, могущие сокрушить ворота или стены. Если такой камень попадет в эмонгир, нам конец, подумал Шенн. Эмонгир деревянный, он выдержит попадание стрелы, но не огромного камня. «Гнев Игнира» хорошо бил по площадям, но прицельный выстрел это совсем иное, на такое фагир не рассчитывал.

— Мы раздавим их! — крикнул Улнар. — Далмира, пусть ристы бегут быстрей!

Далмира, уже освоившая управление катящейся крепости, дернула рычаг в крайнее положение, и ристы ускорили ход, направляясь на вражеские машины.

— Где это?

— Здесь, мой одан!

Правитель Ринересса и Арнира Орэн взбежал на вершину башни. Гретворн уже был там и, вытянув шею, вглядывался вдаль.

— Смотрите, мой одан.

Орэн увидел эмонгир, невесть как оказавшийся у самого города. Ортаны никогда не приходили сюда, всегда сгружали товар на границе, подумал одан, быть, может, там эти неведомые враги? Но почему эмонгир катится не к городу, а на лагерь врага? Орэн невольно ахнул: на крыше катящейся крепости возник сияющий шар и, вспыхнув как второе солнце, стремительно метнулся к лагерю неприятеля — и черное безжизненное пятно стало там, где были палатки и люди…

— Сначала мы думали, что в эмонгире враги, — сказал кто–то из офицеров, — и стали стрелять, но потом…

— Что же это? — не веря глазам, проговорил одан. — Откуда? Кто там, на этом эмонгире? Ортаны? Но эти торговцы не станут воевать за нас…

— Глядите, они крушат их! — воскликнул Гретворн, и все на башне, затаив дыхание, увидели, как эмонгир на полном ходу ударил вражескую катапульту, и та медленно завалилась набок. — Кто же это? Кто помогает нам?

Орэн резко повернулся. Смекалистый слуга тотчас протянул одану длинный черный цилиндр. Орэн поднес к глазам изобретенную фагирами зрительную трубу. Эмонгир приблизился. Одан увидел воинов на его крыше, крутящих рычаги на странной машине, возле которой стоял человек в истрепанной одежде фагира.

— Шенн? — выдохнул Орэн. — Мальчишка все–таки вернулся!

Гретворн изумленно смотрел на повелителя.

— Что смотришь? — Орэн опустил трубу, и взгляд его был полон торжества. — Все вниз, на вылазку! Мы должны ударить, пока гротхи заняты эмонгиром, и сокрушить их! Быстрее! На стенах только стрелки, все остальные — за ворота!

Стуча подкованными сапогами, сотники ринулись вниз. Во дворе цитадели зашумело, забряцало оружие, воины сбегались и строились, звучали команды и боевые рожки.

— Готовьте колесницы! — спускаясь по ступеням, приказал одан. — Мы выйдем и раздавим их! Сейчас или никогда!

Загудели тяжелые цепи, завращались огромные колеса, поднимая цельнокованную решетку, и тяжелые латники рекой потекли к воротам.

— Выступаем все! — садясь в колесницу, приказал одан. — Все эмоны со мной! Кто останется в городе, лишится головы! Шлем мне!

Громыхая окованными сталью колесами, по улице прокатились колесницы. Покрытые толстой, непроницаемой для стрел, попоной, с окованными железом рогами, кроги тащили их. Пешие воины бежали слежом, держа в руках длинные тяжелые пики — лучшее средство от атак наездников.

В нескольких пограничных стычках войска Орэна потерпели сокрушительное поражение. Воины на неведомых и жутких зверях внушали арнам ужас, и зачастую воины бежали при виде несущихся на них чудовищ. Неведомый народ стремительно продвинулся вглубь Арнира, и лишь чудом не захватил многие города. Арны отсиживались за стенами, а окрестности разорял неприятель. Но осад враги не начинали, просто обходили город и шли дальше, пока не явились сюда. Только здесь они стали строить осадные машины, и Орэн понял, что судьба Арнира решится под Ринерессом…

Одан успел стянуть в цитадель несколько пограничных отрядов, местные эмоны привели своих воинов на помощь городу. Всего под рукой было около четырех тысяч воинов. Немного, если сравнивать с войском, которым он завоевал Ринересс…

Никто не ждал такой напасти. Наездники на чудовищах явились с запада и пронеслись по Арниру подобно опустошающему смерчу, Орэн не успел собрать армию. Будь у него время, он собрал бы воинов со всех городов, весь Арнир встал бы под его знамена… Но чужаки были умны и быстры. Не распыляя силы на осады мелких городов, вся орда двинулась на Ринересс.

Ворота великого города закрылись на стальные запоры. Ринересс приготовился к осаде. Люди спешно вооружались. Одан во всеуслышанье отменил запрет на ношение оружия и призвал ринересцев на защиту столицы. Жители не любили Орэна, силой взявшего престол. Он был чужим для них. «Гурданский выскочка» — шептались по углам. Но каждый, кто мог носить оружие, счел долгом взойти на стены, и армия Орэна увеличилась впятеро. В оружейных мастерских кипела работа, не прекращаясь даже ночью: ковали мечи, делали щиты и стрелы. На стены тащили камни, ставили котлы для смолы и кипятка. На башнях днем и ночью стояли дозорные.

Враг тоже не сидел без дела. Окружив столицу арнов разъездами так, что никто не мог ни войти, ни выйти из города, гротхи разбили лагерь на обширном поле и стали собирать осадные машины. Скорость, с которой они воздвигли огромные катапульты, ошеломила защитников, наводя на мысль, что этот народ знает толк в воинском деле. И если морроны при штурме городов ограничивались лестницами и примитивным тараном, то этот противник был намного серьезней.

Армия Орэна выходила за ворота, разворачиваясь в боевые порядки. Впереди шли тяжелые латники, в стальных доспехах и со щитами, закаленные воины, готовые принять на себя первый удар. На флангах ехали колесницы, за ними — отряды верных эмонов, хорошо вооруженные, со значками и знаменами. В центре собралось ополчение: простые горожане, вольные воины, наемники, охранники и стражи — все, кто умел владеть оружием и мог сражаться. Последними шли стрелки.

— Держитесь! — запоздало крикнул Шенн. Эмонгир вздрогнул, со всего хода ударившись о вражескую катапульту. Воины попадали с ног. Затрещали, разламываясь, доски, с сухим свистом оборвались канаты, катапульта накренилась и рухнула на бок.

— Задний ход! — скомандовал Шенн. Далмира потянула рычаг, и ристы отступили. — Идем на следующую!

— Они готовятся стрелять! — крикнул Хаггар.

— Вижу, — отозвался Шенн. Мастер крутил рукоять прицела, наводя оружие. Он видел, что катапульта заряжена и направлена на них, что несколько десятков гротхов оттягивают спусковой механизм… Камень, вложенный в машину, мог разнести деревянный эмонгир на куски, поэтому надо выстрелить первым…

— Выстрел!

Два механизма выстрелили почти одновременно, но огонь богов был быстрее. «Гнев Игнира» накрыл катапульту в момент, когда тяжелый камень начал движение, и сжег все на расстоянии пятидесяти локтей. Обгоревший камень рухнул на то, что осталось от машины и гротхов.

— Успели! — процедил Маррод. Эльд жадно взирал на мечущихся вокруг крепости врагов, и Улнар видел, как брату хочется броситься вниз и сражаться.

— Они отступают! — крикнул кто–то. Воины подбежали к другому краю. Но нет, гротхи не отступали, они собирались в сотни и тысячи, темной лавой двигаясь на город. Но там, перед воротами, ровной полоской блестела сталь: войско Ринересса.

— Они вышли на битву! — крикнул Хаггар. — Смотрите!

— Будет битва! — сказал Маррод. — Что ж, славно…

Эмонгир полным ходом двигался в тыл врага, к третьей катапульте, а отряды гротхов обтекали катящуюся крепость, спеша к городу.

— Разве наше оружие не страшнее армии Орэна? — удивленно спросил кто–то за спиной мастера, и тут же страшный удар всколыхнул эмонгир, и воины попадали на пол. От вершины крепости откололся кусок, дождем выбитых досок осыпая окрестности. Застонал раненый воин, испуганно закричали ристы. Эмонгир еще не испытывал таких ударов.

— В нас попали! — поднимаясь на ноги, проговорил Шенн. Фагир бегло оглядел машину: «Гнев Игнира» был цел и невредим, и это можно было считать чудом — всего в нескольких локтях от станины часть крепости была начисто сметена выпущенным из катапульты камнем.

Ответный удар был страшен: синий огонь уничтожил машину и всех, кто был поблизости. Лишь смрад и черный дым поднимался от выжженной земли.

— Отлично. Поворачиваем к городу! — сказал Шенн. Далмира взглянула на него: лицо фагира было мрачно и решительно. Девушка знала, что фагиры проповедуют любовь ко всему живому, и понимала, каково Шенну, одним движением руки уничтожившим сотни живых существ. Пусть врагов, но — живых…

На поле кипела битва.

Гротхи атаковали войско Орэна развернутой лавой, без четких построений и порядков. Жуткие звери с окаленными пастями неслись на арнов, от их тяжелой поступи подрагивала земля, а вой был столь страшен, что дети за стенами города плакали, прижимаясь к своим матерям. По сигналу командиров передние ряды выставили длинные тяжелые копья и, ощетинившись сверкающими остриями, ожидали врага.

На флангах гротхи столкнулись с колесницами. Тяжелые повозки с торчащими из колес серпами врезались в гущу зверей, отрубая им ноги, и наездники падали, погибая под копытами крогов. Но гротхи умело метали дротики и выбивали возниц одного за другим. Неуправляемые колесницы останавливались или переворачивались под напором звериного потока, но мощь фланговой атаки была приостановлена, и отряды эмонов сдержали врага, пользуясь разбитыми колесницами, как баррикадой.

В центре стояли лучшие, закаленные воины, но даже они содрогнулись, видя мчавшихся на них огромных зубастых зверей. Тучи стрел и дротиков взвились в воздух, сталкиваясь, падая и поражая цели, но, перепрыгивая через убитых собратьев, гротхи волной катились вперед. Полуголые, раскрашенные черными и красными полосами наездники в звериных шкурах, казалось, не страшились смерти. С воинственным кличем они влетели в строй арнов, и началась бойня. Первые звери пали, наткнувшись на стальные жала, но следом, по их телам карабкались и прыгали новые, а вооруженные копьями и дротиками всадники ловко поражали смешавших ряды арнов, и воины в ужасе шарахались от жутких тварей. Копья стали бесполезны, начался ближний бой. Арны разили зверей мечами, вспарывая животы и пронзая бока, наездники били сверху копьями, вой, стон и лязг оружия восходил к небесам.

Но арны выстояли. Орэн не пожалел гвардию, бросив ее в самую гущу схватки, и опытные, закаленные в боях воины, сплотив ряды, остановили и погнали врага назад. Гротхи разворачивали зверей и бежали. С торжествующим ревом войско Орэна бросилось вослед, но то было не бегство, а уловка. Разом остановившись, гротхи метнули дротики, и снова бросились вперед, растоптав убежавших далеко от своих арнов. И снова отступили.

— Они оттягивают войско Орэна от города, — сказал Хаггар. Вместе со всеми он был на крыше, с волнением вглядываясь в битву. — Это опасно. Нам нельзя наступать!

— Скажи это Орэну, если он услышит, — проговорил Шенн. Фагир тоже смотрел на бой, но больше оглядывал окрестности, и лишь Далмира уловила на лице товарища беспокойство и страх.

— Надо стрелять, Шенн, — сказал Хаггар. — Чего мы ждем?

— Посмотри, что происходит. Я могу попасть по своим.

— Э-эх! — махнул кулаком десятник. — Там сейчас такая рубка, а мы здесь торчим! Потом и похвастать–то будет нечем. Что я детям своим скажу: что отсиживался в эмонгире?

— Не отсидишься, — сказал Маррод, — смотри, гротхи идут на нас!

От орды отделился отряд, направлявшийся наперерез эмонгиру. Зная о страшном оружии, гротхи скакали, рассыпавшись по равнине, чтобы «Гнев Игнира» не накрыл их всех. Шенн выстрелил, но заряд уничтожил лишь малую часть врагов, остальные были уже слишком близко.

— По местам! — крикнул десятник, и воины заняли позиции у бойниц. Стрел оставалось немного, как и самих бойцов. Прошлый бой дорого обошелся защитникам.

Наверху, у машины, остались Шенн, Далмира и Маррод. Эльд вызвался защищать оружие Древних и помогать фагиру, а Далмира управляла ристами.

— Маррод, — позвал Шенн. Эльд подошел ближе. Шенн оглянулся на Далмиру: он не хотел, чтобы девушка слышала их разговор.

— Что нужно, мастер? Нас атакуют!

— Вспомни наш уговор, эльд! — сказал Шенн. — Время пришло.

— Битва не закончена! — возразил Маррод. — Я обещал помочь, когда мы уничтожим гротхов.

— Будь рядом! — приказал Шенн. — Ты знаешь, чего я хочу: «Гнев Игнира» не должен достаться одану. Гротхи вот–вот побегут, и воины Орэна быстро прибудут сюда.

— Хорошо. Что я должен сделать? Убить всю армию Орэна я вряд ли смогу, — усмехнулся Маррод.

— Я уничтожу эмонгир, — проговорил Шенн. — Я знаю, как это сделать. Но мне нужно немного времени. И ты дашь мне его.

— Будь по–твоему, мастер, но сперва… — начал говорить Маррод и умолк. Его лицо посуровело.

— Посмотри, что они делают, мастер!

Шенн подбежал к зубцу и посмотрел вниз. На этот раз тактика гротхов была другой. Они не пытались взобраться и захватить крепость. Наездники швыряли в эмонгир какие–то кувшины и отскакивали прочь. Нос фагира уловил знакомый запах:

— Это горючее масло! Они сожгут нас!

Защитники сбивали всадников стрелами, но было поздно. Вслед за кувшинами с маслом полетели горящие факелы, и языки огня поползли по крепости, через балконы и бойницы проникая внутрь. Воины тушили пожар, но не справлялись. Вода в эмонгире была, но залить многочисленные очаги люди не поспевали. Ристы ревели, чувствуя запах дыма и жар. Весь в копоти, Улнар взбежал наверх:

— Далмира, Шенн, спускайтесь! Мы горим!

Девушка кивнула: ристы уже не слушались ее, и покинуть эмонгир было лучшим решением.

— Шенн! — крикнула она. — Надо уходить!

— Смотри, фагир! — вдруг крикнул Маррод, указывая на запад. Там, из–за холмов и деревьев выступали страшные существа, огромные звери, на боках которых висели крошечные, едва различимые издалека башенки. Шенн увидел, как воины одана поворачивают и бегут к городу, понимая, что таких чудовищ не сдержат ни копья, ни колесницы…

Жуткие существа двигались медленно и поспели к самому концу боя. Видимо, гротхи ожидали их, и потому не начинали осаду. Фагир представил, что будет, если такой исполин навалится на ворота Ринересса или на эмонгир. Размером чудовища уступали ристам, но выглядели намного страшней. Значит, и у гротхов есть свои секреты…

— Вот наша цель, — проговорил Шенн. — Маррод, наводи!

— Шенн! — Далмира схватила его за рукав. — Ты погибнешь. Огонь уже повсюду!

Он вырвал руку:

— Не мешай! Уходи с Улнаром! Уходите, вы, все!

— Маррод, скоро будет поздно! — крикнул Улнар. — Маррод!

Эльд на миг повернулся к воину:

— Шенн не справится без меня. Мы еще увидимся, брат, обещаю. А сейчас мне надо остаться. У нас уговор…

Глава 28. Цена победы

Густой дым застилал обзор, и Шенн с трудом прицелился в тяжело шагавших чудовищ. Синий шар вылетел, выкосив, как траву, деревья в леске. Но во врага не попал.

— Проклятье! Боги, помогите нам! — воскликнул Шенн, вместе с эльдом откатывая станину назад.

— Становится жарко, а, мастер? — крикнул Маррод, вращая длинную рукоять. Пот стекал по лицу эльда. Он бросил взгляд на пол: настил дымился под ногами. Сколько он выдержит еще? Пока Шенн прицеливался, Маррод расстегнул ремни и сбросил панцирь, швырнул на пол мешающий меч.

Пластины стагнира вспыхнули синим огнем. Второй выстрел был намного удачнее: огонь богов ударил в шагавшего исполина, и он превратился в прах. И тут же эмонгир тряхнуло, да так, что фагир и эльд едва удержались на ногах.

— Это ристы, — проговорил Шенн. — Бедные звери, они сгорят заживо…

— Стреляем, мастер! — прервал его Маррод. — Мы еще не закончили!

Улнар и Далмира спустились вниз. Деревянные перекрытия дышали жаром, кое–где огонь полыхал вовсю, пожирая эмонгир изнутри. Железное дерево ценилось за прочность и сопротивление огню, но, политое горючим маслом, горело вовсю. Защитники покидали эмонгир, пролезая между колес и выпрыгивая в окна, но скачущие вокруг наездники добивали их быстро и безжалостно.

Коридор заволокло дымом, и Далмира пробежала его как можно быстрей. Улнар не отставал.

— Сюда! — Далмира потянула воина направо. Улнар последовал за ней. Открыв дверь, они оказались в комнате с ристами. Девушка помнила, что за этими воротами находятся морды везущих эмонгир зверей. Здесь их кормят. Улнар выглянул в бойницу. Гикая и размахивая копьями, гротхи скакали вокруг горящей крепости. Лицо воина помрачнело. Он понял: врагов слишком много. Не выбраться. Но вслух ничего не сказал.

Дверь напротив открылась, и в клубах дыма явился Бенордик.

— Помогите, арны! — крикнул он. — Спасите ристов!

— Нам бы себя спасти, — ответил воин, и ему в голову пришла мысль. — Хорошо! А как?

— Там есть ворота, надо их открыть и отвязать ристов, — ортан плохо говорил на языке арнов, но Улнар уже понял.

— Далмира, мы отвяжем ристов, откроем ворота и выберемся отсюда! — крикнул он. — Ты знаешь, как открыть ворота?

— Ворота там, — показала девушка. — Да,знаю. Там запоры. Они открываются изнутри.

Улнар кивнул. Но все оказалось непросто. Они вбежали в самое огромное помещение эмонгира, в котором стояли впряженные в гигантские хомуты ристы, и Бенордик повел воинов по узким, дымящимся мосткам вдоль стены. Огромные ворота закрывали три огромных, окованных железом, тяжелых засова, и сдвинуть их один человек не мог. Животные были едва видны в дыму и ревели так, что закладывало уши. Улнар выхватил флакон с зельем. Открыл. Далмира посмотрела на воина:

— Так надо? — прочел он по ее губам.

— Да, — ответил он и вдохнул порошок вместе с дымом. Огонь наполнил тело и легкие. Улнар схватился за скобу, приделанную к засову, и легко сдвинул его. Бенордик изумленно вскрикнул, но удивляться было некогда. Бегом они поднялись выше и сдвинули следующий засов. Последний был под самой крышей. Улнар остановился.

— Бенордик! Ты с Далмирой… — он отчаянно жестикулировал, надеясь, что ортан поймет, — забирайтесь на ристов и выезжайте!

— А ты? — воскликнула девушка.

— Кто–то должен открыть засов, — ответил воин. — Я прыгну к вам, ловите…

И скрылся в дыму.

Жар становился невыносимым. Бенордик указал девушке на один канаты, привязывающих зверей к хомутам:

— Руби!

Она выхватила меч. Схватившись за канат, она ударила, но с первого раза перерубить его не удалось. Ударила второй раз, третий. Есть. Теперь следующий. Далмира рубила и, словно почуяв помощь, рист дернулся, и веревки лопнули. Отбросив меч, Далмира прыгнула и, перелетев через перила, ударилась о теплый, морщинистый бок риста. Канат проходил через загривок и, ухватившись за него и подтягиваясь, девушка полезла наверх, краем глаза видя, как Бенордик рубит канаты возле второго зверя.

— Готово! — крик Улнара глухо прозвучал в дыму и треске горящего дерева, но Бенордик услышал его. Ортан знал, как управлять животными, но напуганные огнем ристы, почуяв свободу, сами подались назад. Тяжелые створки распахнулись, и окружившие горящую крепость гротхи бросились врассыпную. В клубах дыма явились чудовища с опаленной огнем, дымящейся гривой. Они жутко ревели, мотая головами на длинных шеях, и гротхи пропустили их.

Далмира лежала на спине риста, прижавшись и вцепившись в остатки упряжи, надеясь, что гротхи не заметят ее. Запах паленой шерсти забивал нос. Глаза слезились от дыма, и девушка беспрерывно кашляла, чувствуя, что от тряски сползает вниз. Она лихорадочно вцепилась в канат, раскачиваясь над бегущей землей, но сильная рука мигом втянула ее наверх, на спину риста.

— Улнар! — воскликнула она.

— Он самый, — улыбнулся воин. — Держись!

Она не заметила, когда он успел спрыгнуть на спину риста, но была счастлива, что Улнару это удалось. Дым рассеялся, и Далмира вскрикнула: эмонгир был объят огнем, полыхая, как огромный костер. На крыше бушевало пламя. Никто не мог выжить в таком огне…

— Шенн! — обняв Улнара, Далмира зарыдала. Воин молчал, и где–то внутри него теплилась надежда. «Маррод не пропадет, он эльд, он последний, он не может вот так сгореть, — вертелось в голове воина. — Не может!»

Эмонгир пошатнулся и с треском рухнул, превратившись в груду горящих обломков. Бедный мастер, подумал воин.

Ристы бежали к реке. Их обожженная кожа хотела влаги, и звери с шумом и брызгами погрузились в реку.

— Прыгаем! — крикнул Улнар Далмире. Взявшись за руки, они оттолкнулись и прыгнули в воду. На воине были доспехи, но Улнар хорошо умел плавать, и проплыть два десятка шагов ему было нетрудно. Далмира не отставала. Они вместе выбрались на берег и притаились в кустах.

— Я потеряла меч, — сказала девушка. Улнар вытащил из–за голенища узкий кинжал:

— Возьми пока это. Гротхов не видно, — проговорил воин, выглядывая из кустов.

— Что мы будем делать? — спросила она.

— Смотря, чем закончится битва, — напряженно ответил воин. — Ты видела тех чудовищ? Если их не убить, гротхи разобьют войско Орэна. А убить их мог только Шенн. Прости…

— Ничего, — сказала она. — Быть может, им повезло, и они успели… Я верю, что Шенн выберется.

Улнар молча кивнул. Лгать он не хотел и понимал, что выбраться из горящего эмонгира и пробиться сквозь кольцо врагов Шенн и Маррод не смогут. Но вслух ничего не сказал.

Лучники осыпали монстра тучей стрел, но те отскакивали от его толстой кожи, а сидящие в башенках на боках стрелки гротхов поражали арнов наверняка, и воины бежали от огромного чудовища.

— Вели стрелять по нему из катапульт! — приказал Орэн, и гонец тотчас побежал к городу. Одан находился на башенке, укрепленной на спинах двух боевых крогов, и наблюдал за ходом битвы. Чудесный эмонгир с оружием Древних помог арнам, вовремя уничтожив одно из наступавших чудищ, а затем и второе. На правом фланге гротхов удалось опрокинуть и погнать прочь от города, и одан уже праздновал победу, но увидел, что эмонгир горит.

— Проклятье! Эмон Локтар, возьми сотню воинов и немедленно туда! — опустив зрительную трубу, приказал Орэн. Он указал на горящую крепость. — Отгони гротхов и спаси всех, кто там остался. Любой ценой! Быстрее!

На левом фланге было хуже. Вышедшие из леса монстры напугали воинов так, что арны попятились, сломали строй, и гротхи тут же воспользовались этим, едва не расколов войско арнов надвое. Огромным усилием Орэн сумел сплотить ряды. Его колесница была разбита, возница убит, и Орэн пересел в поданную телохранителями башенку. Кольцо «преданных» тотчас окружило повелителя.

Битва сместилась в сторону от города, и находившиеся на стенах женщины и старики увидели тысячи убитых, лежащих на политой кровью траве. Там были их дети, мужья и братья. И бой еще не кончился. По приказу правителя катапульты на башнях разворачивались, наводясь на единственную цель: огромное чудовище, медленно, но неуклонно заходившее в тыл войску Орэна. Жуткий исполин давил не успевших убраться с его пути воинов, и никто не мог остановить его. На боках чудища висели корзины–башенки со стрелками, а из пасти торчали два устрашающих бивня. Длинный чешуйчатый хвост волочился вслед за тварью. Чудовище не рвало людей на части, как звери гротхов, но могло проломить ворота города, как живой таран. Его нужно убить — но как?

Гротхи отступали, но еще не бежали, и Орэн оценил искусство того, кто командовал ими. Арны не могли состязаться с наездниками в скорости, и неведомый полководец умело пользовался этим. Бой кипел уже на всем поле. Гротхи нападали и стремительно отступали, пытаясь сломать строй защитников Ринересса, но арны поняли, в чем сила противника, и держались вместе. Порядки и отряды смешались, и наемники бились рядом с дружинниками эмонов, а горожане плечом к плечу с гвардией Орэна.

Со стен в чудовище летели камни. Мишень была велика, двигалась медленно, и выпущенные из катапульт снаряды ударили в бока монстра, расщепив несколько башенок. Чудовище замотало головой. Тяжелые камни причиняли боль, ему хотелось уйти, но жестокие погонщики остриями пик гнали его вперед. Со стены оно не казалось таким уж большим, но Гретворн видел, как ничтожно малы перед ним человеческие фигурки. Еще один камень с гулом унесся к цели, поразив чудовище в голову так, что оно припало на передние лапы. Усыпавшие стены горожане торжествующе взвыли.

— Отлично! — вскричал Гретворн. — Заряжай еще! Тащите камни!

Начальник стражи, как и Орэн, видел объятый пламенем эмонгир и понял: оттуда не спастись никому. Эмон сжал зубы: что ни говори, мастер Шенн исполнил свой долг! Гретворн вспомнил худощавое, со странным шрамом, лицо молодого фагира, его ясный, с какой–то сумасшедшинкой, взгляд… Да, кто бы мог подумать, что затея, в которую он, Гретворн, не верил с самого начала, вдруг осуществится! Что горстка воинов, среди которых шпионы эльдов и предатели, дойдет до сердца Кхинора и вернется с оружием, которое повергло в ужас не только гротхов, но и нас всех! А ведь тому, кто им владеет, по силам уничтожить здесь все! Эмон невольно вздрогнул, представив, как горит земля, и падают сгоревшие башни, а город превращается в наполненные прахом людей черные руины… И, глядя на останки эмонгира, вздохнул спокойней: боги хранят великий Ринересс! Мастер Шенн погиб, и тайна «Гнева Игнира» умерла вместе с ним. Орэн будет в ярости, но так лучше для всех нас, подумал Гретворн. Людям нельзя меряться силой с богами, иначе боги накажут наглецов…

Камни, выпущенные из катапульт, сделали свое дело: чудовищный зверь повернул вспять и, не повинуясь погонщикам, зашагал прочь.

— Вперед! — крикнул Орэн. — Трубите атаку!

Сломав строй, арны ринулись вперед, и гротхи не смогли остановить их. В едином порыве войско Ринересса бросилось в атаку, и враг побежал. Погоняя зверей, гротхи отступали. Их отряды смешались в один черный, бегущий вдоль реки, поток.

Улнар и Далмира пригнулись, спрятавшись в зарослях. Ужасные звери гротхов пробегали мимо, едва не задевая их. Остатки войска захватчиков бежали вдоль реки, сминая кусты и мелкие деревья. Любой из всадников мог пронзить их копьем, если бы увидел и, понимая это, Улнар закрыл собой девушку, прижимая к земле. Но гротхи проскакали мимо. Когда последний скрылся в зарослях, Улнар вздохнул. Мы живы!

— Кажется, ушли, — произнес воин. Он хотел подняться, но Далмира схватила его и прижала к себе.

— Не уходи.

— Я и не собирался, — ответил воин. Ее глаза были так близко, что, казалось, в них можно окунуться…

— Не уходи никогда, — произнесла она. Ее губы приблизились, и воин почувствовал их на своем лице. Он ответил ей жадно и торопливо, боясь потерять счастье, что было сейчас в его руках.

Они пошли к городу, шагая по истоптанной зверями земле. Повсюду лежали трупы: гротхи и арны, и смерть навеки примирила их. Не сговариваясь, Улнар и Далмира направились к эмонгиру. Останки огромной крепости догорали, вокруг него лежали тела убитых, но ни Шенна, ни Маррода они не нашли, хотя в таком страшном пламени они могли сгореть без следа… Тела Хаггара тоже не было, и Улнар надеялся, что храбрый десятник сумел пробиться к своим.

— Что нам теперь делать? — спросила Далмира. — Шенна и Маррода нет здесь, быть может, они ушли в город?

— Быть может, — ответил воин.

— Так пойдем туда же…

— Нет, — воин покачал головой. — Пока воины одана не пришли сюда, нам надо кое–что сделать…

Они направились к городу. На несколько мер вокруг земля и трава была красна от крови. Трупы гротхов и их зверей усеивали поле, по которому бродили арны, ища уцелевших и раненых. Где–то сверкал клинок, добивая еще шевелившегося врага, где–то слышался стон, и воины поднимали раненого на руки, неся до ближайшей повозки.

Как бы трудно она не далась, сколько бы ни пало — это была настоящая победа, и враг позорно бежал. Далмира и Улнар видели, как отряды легконогих стрелков преследовали гротхов вдоль реки и многих убили при переправе. Кочевники были отброшены, останки их огромных зверей лежали на поле боя, и даже мертвые, они внушали ужас.

Арны ликовали. Усталые, покрытые пылью и кровью воины, радостно смеясь, брели в город. «Слава Орэну», «Слава Ринерессу» — звучало со всех сторон, и Улнар радовался со всеми, обнимаясь со встречными воинами. В этой победе был и его вклад.

Им пришлось сделать внушительный крюк: пробраться через завалы убитых, местами лежащих друг на друге, было настолько тяжело, что даже повидавшая многое Далмира не могла на это смотреть. Там, в Кхиноре, погибло всего несколько бойцов, здесь же их лежали тысячи. Она помнила всех, честно сложивших головы за свой народ: Карона, Эрбина, Семира, Идгерна и других… — и будет помнить всегда. Они бы радовались этой победе, и значит, погибли не зря.

Пропустив отряд гвардейцев Орэна, Далмира и Улнар вошли в город. Следом за ними въезжали первые повозки с убитыми и ранеными, и многие женщины бросались к ним, отыскивая тела родных.

— Куда мы пойдем? — спросила Далмира.

— Быть может, в храм? — спросил Улнар. — Я хочу поблагодарить богов за то, что мы вернулись. И, быть может, Шенн тоже там?

— Хорошо, идем.

В храме Всех Богов было тесно. Многие горожане пришли сюда помолиться за павших и бросали асиры к подножию огромных шаров. Как и прежде, Улнар прикоснулся к лику Игнира–покровителя и помолился, прося у бога удачи и жизни для своих друзей: Хаггара, Маррода и Шенна…

Далмира просто стояла рядом. Выросшая на острове, она не верила в чужих богов, но ей нравилось, что Улнар верит и просит за других, не за себя. Она наблюдала за воином и, видя его лицо, такое сосредоточенное и спокойное, любовалась им, и хотела любоваться всегда…

— Далмира, — подозвал он. Девушка приблизилась. Улнар взял ее за руку.

— По нашим обычаям, — сказал Улнар, — мужчина и женщина, что хотят быть вместе, просят своих покровителей связать их невидимой нитью.

— Но у меня нет покровителя, — сказала Далмира.

— Ничего. Зато есть у меня. Ты готова?

— К чему?

— Если мы притронемся к лику Игнира, наши судьбы будут связаны навсегда, — воин посмотрел ей в глаза. — Ты хочешь этого, Далмира?

— А разве они не связаны сейчас? — спросила она.

— Я не спрашиваю разрешения у бога, я решаю сам. У Игнира я прошу лишь мудрость принять правильное решение.

— И что же он сказал тебе?

— Бери ее, она — твоя, — улыбнулся Улнар, и Далмира засмеялась. Взявшись за руки, они притронулись к огромному шару и снова обнялись, ощущая, как мир сжимается в один длинный, сладкий и захватывающий дух, поцелуй. Крепкий парень с мечом, в изорванной одежде, и девушка с удивительными ярко–красными волосами целовались у алтаря, и люди, улыбаясь, смотрели на них.

Покинув храм, они вышли на улицы и окунулись в праздник. Город ликовал. Играла музыка, двери харчевень и постоялых дворов были открыты настежь, и хозяева зазывали к себе, обещая небывалые скидки всем сражавшимся за Ринересс. Некоторые выкатывали бочки с вином прямо на улицу, наливая воинам в шлемы и в любую посуду. Вслед за убитыми и ранеными по улицам потянулись повозки с трофеями и добычей: оружием и тем, что нашлось в лагере гротхов. Трофеи везли в цитадель, и шагавшие рядом с повозками стражи зорко следили за ними.

— Куда теперь? — спросила девушка.

— Быть может, поедим. Я жутко голоден, — признался воин.

— Я тоже. Не помню, когда я ела, — улыбнулась Далмира. — Вот и харчевня. Зайдем?

— У меня есть немного асиров. Хватит на ужин.

Они вошли. Вкусный запах съестного приятно защекотал ноздри. Улнар нашел местечко за длинным, покрытым зарубками, потемневшим столом и жестом подозвал служку. Заказав еды, он сел рядом с девушкой и снова взял ее за руку.

— Не бойся, я не пропаду, — улыбнулась Далмира.

— Нет. Конечно, нет, — ответил он.

— Да здравствует одан! Слава Орэну! — крикнул какой–то пьяный наемник, и дружки поддержали его одобрительным ревом, стуча по столам кулаками. Улнар усмехнулся.

— Ты грустишь? — спросила Далмира. — Твоя улыбка…

— Нет, что ты, мне хорошо с тобой.

— А вот и еда, — улыбнулась Далмира. Служка поставил перед ними блюда с вареными овощами, горшочек с пряностями и кувшин вина.

— Как же вкусно! — Далмира уплетала за обе щеки.

— В эмонгире ты готовила не хуже, — сказал воин.

— Да Хаггар готовит лучше меня! Он подсказывал мне, как варить вам кашу, — рассмеялась девушка и вздохнула. — Хорошо, если Хаггар жив. Он, хоть и грубый, но…

— Добрый, — сказал Улнар. Воин повернул голову и встретил взгляд какого–то горожанина, пристально разглядывавшего его. Заметив внимание воина, человек отвернулся.

— Да, добрый, — Далмира задумалась. — А помнишь, как он не хотел брать меня в отряд?

— Помню. А Шенн встал на твою сторону.

— И ты, — она взглянула на него, и шум харчевни утих, словно они перенеслись за тысячу мер.

— Я бы не допустил, чтобы вас оставили в Кхиноре, — сказал воин.

— Я понравилась тебе уже тогда?

— Нет, — честно ответил он, — ты понравилась мне позже. Вернее… внешне ты понравилась всем. Особенно Эврану.

Далмира усмехнулась. Да, гурданец был особенно настойчив…

— И мне. Но… я ценю в людях другое. И, чем дальше мы шли, чем больше я видел, что ты говоришь и делаешь, я… влюблялся в тебя сильней и сильней.

— Почему же ты ушел тогда? — спросила Далмира.

— Я не мог не уйти, или умер бы через неделю. Мне нужно было найти противоядие… или добыть еще этого проклятого зелья.

— Погоди, Улнар! — встрепенулась девушка. — А сколько еще зелья у тебя есть?

— Мало, — помрачнев, сказал воин, — его почти нет.

Далмира замерла:

— Что же ты молчишь?!

— А что это изменит? — парировал Улнар. — Времени слишком мало. Мне надо идти в Кхинор прямо сейчас и броситься в ноги Ош–Рагн…

Он сжал кулаки:

— Но я не хочу этого! Не хочу быть рабом и потерять дни, которые могу провести с тобой.

— Но ведь должен быть выход! — Далмира сжала предплечье воина. — У Ош–Рагн здесь шпионы. Если мы убьем одного, то у него наверняка будет это зелье!

— Как их найдешь? — пожал плечами воин. — Это не так просто. И это не выход. Зелье сожрет меня, рано или поздно. Я видел, как это бывает…

Улнар залпом осушил кружку с вином. Далмира молчала. В душе ее бушевала буря. За что ей это? За что боги, или кто там еще наверху, лишают ее самого дорогого? Придет ли этому конец?! Она вздохнула, сдерживая слезы.

— Ты плачешь, Далмира? — Улнар прижал ее к себе. — Не надо. Мне тоже хочется плакать, но слезы не могут нам помочь. Я еще жив и буду жить, пока этого хотят боги. Давай жить, Далмира, просто давай жить…

В харчевне стало как будто темней. Улнар оглянулся: проход загородили воины в коричневых накидках, видно, слуги какого–то эмона зашли пропустить по кружечке. Группа вояк направилась к стойке, но, проходя мимо Улнара, разом набросилась на него и прижала к столу.

— Что такое? — воскликнул воин.

У него вытащили меч, молча выкрутили руки и выволокли из–за стола. В трактире стало тихо. Никто не вмешивался и не промолвил ни слова.

— Что вы делаете? — воскликнула Далмира, но хлесткая пощечина опрокинула девушку на пол.

— Молчи, шлюха, — произнес воин в коричневой накидке, — или отправишься в башню вместе за ним.

Рука Далмиры нащупала кинжал, но сидящий рядом толстый горожанин прижал ее руку к полу:

— Ты с ума сошла! — прошептал он. — Это же люди Гретворна! Видишь накидки? Молчи, если хочешь жить.

— Далмира, не вмешивайся! — крикнул Улнар уже на пороге. — Это какая–то ошибка. Меня приняли за кого–то другого. Жди меня здесь…

— Гретворн никогда не ошибается, — проговорил горожанин. — Не жди. Не дождешься.

— Кто этот Гретворн? — спросила Далмира, чувствуя вкус крови во рту. Она увидела за спинами воинов знакомое лицо: тот горожанин, что так долго смотрел на Улнара, кивнул людям Гретворна и улыбнулся. Толстяк покачал головой:

— Ты не знаешь? Начальник тайной стражи одана. Просто так он никого не хватает. Твой парень либо мергин, либо вор…

Удар в лицо опрокинул его с лавки на пол. Завсегдатаи ахнули. Бросив асиры на стол, Далмира вышла вслед за воинами.

Улнара вели к цитадели, и горожане расступались, пропуская их. Люди Гретворна не выглядели, как обычные стражи — это были коренастые, крепко сбитые парни в легких, но прочных доспехах, поверх которых наброшены коричневые накидки с гербом: две скрещенные серебряные стрелы. Вольный воин не оглядывался, думая, что девушка осталась в харчевне, но Далмира шла следом. Не прячась, но и не приближаясь. Один из стражей, оглянувшись, заметил ее и выразительно постучал пальцами по рукояти меча. Судя по мягкому, пружинящему шагу, твердым взглядам и уверенным движениям, все они были опытными бойцами, и вступать с ними в схватку было бы опрометчиво. Нет, с ними ей не справиться. И Улнар не сопротивлялся. Быть может, это все же ошибка? С такими мыслями она дошла до цитадели и остановилась у ворот. Дальше не пускали никого, и стражи в коричневых накидках уставились на девушку так, что она отступила. Улнара ввели внутрь, и Далмира потеряла его из вида.

Отчаяние охватило ее. В один день она потеряла всех, и что станет с Улнаром, неизвестно. Даже если это ошибка, каждый день и час, проведенный в башне, приближает его к смерти, и она ничем не может помочь…

Улнар даже не пытался бежать. Это какая–то ошибка, думал воин, пока его вели через двор к круглой приземистой башне. Он уже что–то слышал о ней. Ее называли Тихой, потому что никто никогда не слышал криков заключенных в ней людей…

— Эй, постойте!

Голос был женским и властным. Улнар где–то слышал его… Воин повернулся и замер: перед ним стояла Элана. Прекрасная оданесса, с которой он скитался по лесам Далорна. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами. Она не верила, что он жив. Улнар еле заметно кивнул ей. Элана вздохнула, не в силах вымолвить слово.

— Что вы хотели, госпожа? — поклонился один из воинов.

— Куда вы ведете этого… человека? — спросила она.

— Это шпион морронов, — ответствовал воин. — Наш соглядатай указал на него, и мы ведем его в башню для допроса.

Шпион морронов?! Улнар невольно дернулся, двое стражей повисли на руках, а третий ударил в живот. Воин согнулся, хватая ртом воздух.

— Я вольный воин, я не могу быть шпионом, — прохрипел он. — На мне знак Братства!

— Нам надо идти, госпожа, — настойчиво произнес старший. — Эмон Гретворн ждет.

— Ну, если так… — сказала она, не сводя с Улнара глаз, — то ведите.

И только теперь воин увидел, что оданесса беременна — складки просторного белого платья не могли скрыть заметного живота. Воин бросил на нее последний взгляд, и его ввели в башню. Крепкая, обитая железом, дверь захлопнулась, и воина потащили во тьму.

Комната, куда его привели, была довольно просторна, и хорошо освещена не меньше, чем дюжиной факелов. Напротив дверей стоял стол и кресло, а сбоку, в стене были вбиты массивные железные кольца. Сопровождавшие пленника воины быстро и со знанием дела привязали его к ним, распяв у стены, затем, по знаку старшего, вышли. На противоположной стене на гвоздях и крюках висел разнообразный пыточный инструмент, и пленник имел возможность хорошенько изучить его и многое представить…

Двери вновь открылись, и в залу вошел невысокий, плотного телосложения человек в подбитом золотом плаще и богатой одежде. За ним следовал второй, явно не благородных кровей, плечистый, в кожаных штанах и красной безрукавке, открывавшей мощную грудь, и веселым, смеющимся лицом. Палач, подумал Улнар.

— Итак, у нас в руках Улнар, морронский лазутчик, — произнес эмон. — Я Гретворн, ты, должно быть, слышал мое имя, поэтому советую говорить все без утайки.

— Я не знаю, зачем я здесь, — сказал Улнар, — я не лазутчик!

— Есть свидетельства, — Гретворн подошел к столу и взял с него несколько свитков, — что Улнар, сын Эндора, родившийся в Гарде, вольный воин, был в руках ведьмы Ош–Рагн, которая отпустила его, приказав выполнять все, что она скажет.

Улнар онемел. Откуда он это знает?

— Мне многое известно, — усмехнулся, довольный произведенным эффектом, эмон, — но кое–чего я не понимаю. Например, откуда у сына воина и прачки пятьсот асиров, которые были заплачены за твое обучение в школе «Двух Мечей»? А?

Улнар молчал. Деньги принес отец. Это была воинская добыча, честные асиры, отец никогда бы никого не ограбил, подумал воин, но оправдывать отца не собирался. Он вновь промолчал.

— Молчишь? Значит, виновен. Я многое о тебе знаю, — продолжил Гретворн. — Не знаю одного: что именно приказала тебе Ош–Рагн, и ты мне это расскажешь! И скажешь, сколько еще таких, как ты, в городе, и где они сейчас?

Воин покачал головой:

— Я ничего не знаю. Я не лазутчик.

Гретворн подошел и сорвал с шеи Улнара каменный флакончик:

— Тогда, может, расскажешь, что это, и кто тебе это дал? Хочешь, я скажу, что здесь? — спросил он, глядя в глаза пленника. — Черная пыльца, сделанная ведьмой Ош–Рагн, морронская отрава! Или это не так, отвечай, предатель?

Он ударил Улнара по лицу.

— Хорошо бить того, кто ответить не может, — сплюнув кровь, ответил воин. — Да, эмон?

Гретворн не ответил. Это его нисколько не смущало.

— Мне известно, что ты проник в отряд мастера Шенна и отправился с ним в Кхинор! Где сейчас фагир?

— Эмонгир сгорел, — произнес Улнар, облизывая разбитые губы, — и мастер Шенн тоже. Никто не выжил в этом пламени.

— Никто, кроме тебя? Хорошо. А стагнир? Почему мои воины не нашли его в останках эмонгира?

— Стагнир расплавился и сгорел. Огонь был слишком силен, гротхи швыряли в нас горючее масло…

— Допустим, — Гретворн скрестил руки на груди. — С какой целью Ош–Рагн отправила тебя с Шенном? Узнать, где стагнир?

— Она хотела убить мастера.

— А-а! Вот, значит, как, — мрачно проронил эмон. — И ты выполнил ее приказ! Шенна нет, и оружие Древних сожжено! Знаешь, чего достоин такой предатель, как ты?

— Я не предатель. Я никого не убивал. Эмонгир сожгли гротхи.

— Ты еще смеешь отпираться! Твой дружок Фран здесь, на этот самом месте, сдох в мучениях без своего черного порошка! Хочешь испытать то же самое?

— Я сказал тебе правду, — ответил воин. Бедный Фран, подумал он. Вот, значит, что с тобой случилось…

— Нет, ты не хочешь ее говорить! Но ты все расскажешь, ты петь у меня будешь! Палач! Приступай!

— Да, светлый эмон, — поклонился тот, и снял со стены толстую, лоснящуюся плеть. — Прошу, отойдите, кровью запачкает…

Уже стемнело. Далмира в отчаянии ходила перед воротами, надеясь, что Улнар выйдет из цитадели, но время шло, воин не появлялся, и надежды таяли. Вдруг она увидела горожанина, того самого, что сидел напротив них в харчевне и так пристально разглядывал воина, а потом вдруг исчез и вернулся со стражей. Сейчас он выходил из цитадели, довольно взвешивая на руке мешочек с асирами, и девушку не замечал. Далмира отошла в сторону и последовала за ним.

Он шел знакомой дорогой, не оглядываясь, и девушка не отставала. Когда рядом не осталось никого, Далмира догнала его:

— Эй, постой!

Он оглянулся. Наверно, он мог бы узнать ее, но в темноте ее красные волосы были темны.

— А, женщина, — произнес горожанин, — как кстати. У меня есть, что тебе предложить!

— У меня тоже, — она выхватила кинжал, но соглядатай почуял неладное и успел отскочить.

— Ах, ты, мергинка, не знаешь, с кем связалась! — он выхватил висевший на поясе короткий меч. Не пристегнут, мелькнуло в голове девушки, но Далмира уже действовала. Кинжал Улнара встретил летящую сталь, она яростно парировала следующий удар и перешла в атаку. Не ожидавший такого мастерства, соглядатай попятился и не успел среагировать: неожиданным ударом ноги Далмира выбила меч у него из рук. Оставшись без оружия, тот бросился бежать. Он лавировал между стоящих у домов повозок и бочек, но девушка не отставала, но и догнать не могла.

— Именем одана, помогите! — крикнул он. Прохожие останавливались, глядя на бегущих. — Задержите ее!

— Хватит от девки бегать, — крикнул подвыпивший гуляка под хохот дружков, — хватай ее, слабак!

Озираясь, горожанин кинулся в щель между домами и, разбрызгивая слитые помои, побежал во тьму. Далмира бросилась следом.

Он вырвался на освещенную улицу и увидел идущего навстречу фагира.

— Помогите! — крикнул он.

Фагир остановился. Сопровождавший его воин с угрюмым лицом потянулся к мечу.

— Именем одана!

Далмира выскочила за ним и замахнулась, но чья–то рука перехватила кинжал. Свет факела упал на знакомую фигуру, и девушка замерла:

— Шенн!

Она растерялась, и шпион воспользовался этим:

— Хватайте ее, фагир! — подскочив к фагиру, торжествующе крикнул он. Он указал на девушку:

— Она мергинка, она напала на меня и хотела убить!

Зеваки столпились вокруг. В толпе было много воинов, и многие потянулись за оружием. Шенн поднял руку:

— Я — фагир Шенн! — внушительно произнес он. — Этот человек — в моей власти! А женщина — невиновна.

— Что?! Я человек Гретворна, я видел, как… — он не договорил. С полувзгляда поняв фагира, Маррод шагнул к шпиону и одним ударом выбил из него дух. Тот без чувств распластался на земле.

— Именем одана, разойдитесь, — сказал Шенн зевакам, — а мы отведем его в тюрьму.

Маррод поднял обмякшее тело и рывком закинул на плечо.

— Пошли отсюда, — проронил он. Обсуждая произошедшее, зеваки разошлись, а друзья поспешили скрыться во тьме. Найдя укромное место, эльд сбросил тело наземь, а Далмира повисла на Шенне:

— Ты жив!

— Да, жив, — улыбнулся фагир. — Маррод вытащил меня из пекла. А там и наши подоспели.

— Маррод? — переспросила она, оглядываясь на эльда. В темноте переулка она не видела его лица, но ей показалось: воин улыбается.

— Да.

— Что это за тип? — прервал их Маррод, склоняясь над телом.

— Он знает, где Улнар! — сказал девушка.

— Улнар? — быстро разогнувшись, произнес эльд. — Так он жив?

— Мы вместе выбрались из эмонгира, пришли в город, и в харчевне… — Далмира коротко рассказала все. Соглядатай застонал, приходя в чувство после удара. Маррод приподнял его и захватил за шею сзади, слегка придушивая:

— Кто ты и на кого работаешь?

— На Гретворна! — выпалил человек, в ужасе глядя на обступивших его незнакомцев. Эти люди были решительны и не боялись угрожать ему, зная, на кого он работает. Кто они такие?

— Отвечай, куда повели Улнара? — спросила Далмира.

— Этот Улнар — шпион морронов. Я знаю его в лицо. Он исчез, когда мы были готовы взять его… много лун назад… а сегодня я увидел его в харчевне и позвал воинов.

— Где он теперь? — спросил Маррод.

— В Тихой башне.

Одним движением Маррод сломал ему шею. Труп упал на мостовую.

— Зачем ты убил его? — спросил Шенн.

— Никчемный человек, — ответил Маррод. — Мы узнали достаточно, к тому же, он видел наши лица, ведь так, Далмира?

Девушка промолчала. Это было правдой. Маррод говорил ее так же безжалостно, как и действовал.

— Что будем делать, мастер? — спросил эльд. — Если брата потащили в Тихую башню, ему конец. Оттуда не возвращаются.

Далмира закрыла лицо рукой. Шенн посмотрел на девушку:

— Я пойду к одану и попрошу отпустить Улнара. Меня он послушает.

— Ты говорил, что тебе лучше не встречаться с оданом, — проговорил Маррод. — Орэн заставит тебя восстановить «Гнев Игнира», а ты ведь этого не хочешь. Пока одан думает, что ты мертв, ты можешь жить спокойно.

— Меня рано или поздно найдут, — покачал головой Шенн. — У одана достаточно шпионов, а меня знают многие. В обмен на жизнь Улнара я пообещаю сделать, что он хочет, и он согласится.

— А что потом? — спросила Далмира.

— Там будет видно.

— Ты плохо знаешь одана, — усмехнулся эльд, — а я не раз говорил с ним. Орэн не терпит, когда ему ставят условия, а будешь упорствовать — тоже отправишься в башню.

— Так что же, оставить все, как есть? И бросить Улнара там?

Маррод выпрямился, повел плечами:

— Брат — единственное, что у меня осталось, — сказал он. — И я его не брошу. Я знаю Гретворна, а он знает меня. Что ж, это хороший повод увидиться… Ждите нас у сожженного эмонгира. И не ходи к одану, не надо.

— Куда ты, Маррод? — крикнул Шенн, но эльд уже исчез в темноте.

Глава 29. Последняя встреча

Паланкин остановился возле дома, слуга подставил специальную лавочку, и Гретворн спустился на мостовую. Двери открылись, несколько слуг с факелами ожидали господина.

— Ужин и ванну, — поднимаясь по ступеням, коротко приказал он. Два рослых телохранителя, осмотрев улицу, захлопнули дверь и остались снаружи.

Допрос Улнара порядком измотал эмона. Вольный воин не желал признаваться ни в чем. Нет, он не отрицал своей связи с Ош–Рагн, но утверждал, что не собирался исполнять ее приказы. Ха, и кто поверит в это? Гретворн своими глазами видел мучения умиравшего без порошка рорга, как тот сам себя называл. Он рассказал все, что знал, а этот упорствует. Видно, время еще не подошло. Ну, ничего, скоро он заговорит…

Орэн ждал вестей о Шенне, и Гретворну не хотелось докладывать, что мастер мертв. Со смертью фагира оданство потеряло то, ради чего отряд был послан в Кхинор, о чем так долго мечтал одан: оружие Древних! Люди Гретворна перерыли обломки эмонгира, но не нашли ничего. Улнар лгал — Гретворн выяснил, что пламя не могло повредить металл богов. Так утверждали фагиры. Тела Шенна не нашли. Он мог сгореть — после боя нашли множество сгоревших трупов, опознать которые было невозможно, но ведь он мог и спастись! А если так, значит, он где–то здесь, возможно, даже в Ринерессе. Но, если он жив, почему не является к одану, ведь его ждет награда? Быть может, боится, что не сумел уберечь «Гнев Игнира» — но ведь это пустяки, оружие Древних можно отстроить заново, надо только найти стагнир! Пока длилась битва, кто–то сумел спрятать диски, и это очень плохо. Но если спасся хоть один из отряда Шенна, можно вновь отправиться на запад и добыть стагнир. Надо искать этих людей. Немедленно.

Гретворн разделся, и слуга помог эмону погрузиться в большую круглую ванну и вышел, оставив рядом на столике запотевший кувшин с вином и кубок. Начальник стражи пил вино и отдыхал. Приняв ванну, Гретворн набросил покрывало и звякнул в колокольчик, вызывая слугу. Тот явился с теплым просторным халатом, помог эмону одеться и тихо исчез. Гретворн прошел в соседнюю комнату и лег на скамью, ожидая массажисток. В комнате царил полумрак, через единственное небольшое окошко падал лунный свет, а несколько ароматных свечей слабо тлели на золотых блюдцах. Одетые в легкие прозрачные накидки, две юных красотки каждый день ожидали его здесь, и Гретворн едва не облизнулся, вспоминая их дивные фигурки. Ну, где же эти бестии, долго мне еще ждать?

Легонько стукнула дверь. Гретворн улыбнулся и закрыл глаза. Сейчас ему будет хорошо… Но кто–то совсем не деликатно, резким рывком стащил эмона на пол.

— Да как вы смеете?! — он обернулся и увидел высокого человека с мечом в руках. Острие клинка замерло у шеи Гретворна, с него медленно стекала чья–то кровь. Эмон замер. Убийца? У эмона было немало врагов, отчего в доме постоянно находилась дюжина телохранителей. И где же они все?

— Узнаешь меня, эмон? — человек с мечом наклонился, и Гретворн узнал. Дорран, он же Маррод! Непобедимый боец, добывший для одана нынешнюю оданессу, одновременно эльдский шпион, в последний миг сумевший ускользнуть от Гретворна.

— Узнаю, — прошептал начальник стражи. Он посмотрел на пол и увидел две пары ног в воинских сапогах, торчавших из–под занавесок. Под ними собиралась лужа крови.

— Вот и хорошо, — сказал Маррод. — Тогда не будешь делать ничего, что меня разозлит, или я поставлю твою голову на трон Орэна. Хорошая будет шутка, правда?

Дар речи понемногу вернулся к эмону:

— Чего ты хочешь?

— Я рад, что мы перешли к делу, — эльд уселся напротив лежащего эмона.

— Если ты не убил меня, Маррод, значит, тебе что–то нужно, — осмелел Гретворн. — Чего ты хочешь? Ты ведь эльд, верно?

Эльд тихо засмеялся:

— Ты знаешь, кто я. Хорошо. Значит, знаешь, что я не ведаю жалости, — острие меча прошлось по шее эмона, потекла струйка крови. Гретворн невольно сжался. Начальник тайной стражи не был трусом, но жуткий смех эльда и плавающие в крови трупы телохранителей подавили его волю. Он кивнул:

— Я слушаю.

— Будешь делать то, что я скажу, — проговорил эльд. — И смотри, не ошибись!

Он убрал клинок, позволяя эмону сесть.

— Зови слугу, но в комнату не пускай, — сказал эльд. — Вели, чтобы из башни сюда доставили узника по имени Улнар.

— Улнар? Ты его знаешь… — произнес Гретворн и повалился на пол от хлесткого удара по щеке. Маррод навис над ним. В лунном свете его лицо казалось мрачной маской.

— Выполняй! — холодно велел он.

Гретворн встал и, взяв со стола колокольчик, позвонил. Через минуту в дверь постучали:

— Да, мой господин?

— Из Тихой башни доставить человека по имени Улнар. Немедленно.

— Сюда, светлейший? — удивился голос.

— Бегом! — рявкнул эмон. За дверью раздался удалявшийся топот.

— Хорошо, — произнес Маррод, — подождем.

Одетый в один лишь халат, Гретворн тихонько трясся от холода и страха. Эльд безмолвно сидел рядом.

— Меня могут хватиться, — медленно сказал эмон. — Я слишком долго не выхожу отсюда.

Маррод не отвечал. Похоже, это его ничуть не беспокоило.

В дверь постучали:

— Милостивый эмон, пришли девушки…

— Пусть уходят, — ответил Гретворн под пристальным взглядом Маррода, — они мне не нужны.

Слуга ушел. Время тянулось томительно медленно. Лунный свет из окна перемещался по комнате, показывая, что око Эльмера сделало круг, и скоро утро.

— Зачем тебе этот Улнар? Ты знаешь, что он морронский шпион?

Эльд усмехнулся:

— Он мой брат.

Гретворн умолк, переваривая услышанное. Он уже ничего не понимал. Так, значит, Улнар — не морронский лазутчик, а эльд? Два эльда в отряде Шенна — и они позволили фагиру привезти сюда стагнир? Невероятно…

В дверь снова постучали.

— Что там? — крикнул Гретворн. — Улнара привели?

— Нет, хозяин, — сказали из–за двери, — к вам какая–то госпожа. Приехал паланкин. Много слуг и охраны.

Гретворн взглянул на Маррода. Эльд оставался невозмутим. Начальник стражи поразился самообладанию этого человека и понял: ему все равно, если будет нужно, он убьет здесь всех…

— Скажи госпоже, что у меня нет времени.

Слуга ушел, но вернулся очень быстро:

— Мой господин, это Элана, оданесса. Она хочет видеть вас сейчас же.

Меч в руке Маррода дрогнул.

— Пусть войдет, — тихо произнес воин. — Одна.

— С ней наверняка телохранители, — сказал Гретворн, — я не могу приказывать ей.

— Одна. Или я убью ее в твоем доме.

Гретворн поднялся:

— Скажи госпоже, что я приму ее здесь. Охрана не нужна. Со мной мои люди.

— Да, господин.

Маррод поднялся:

— Никаких действий, эмон — или я убью вас обоих, — эльд шагнул и встал за дверью.

Начальник стражи кивнул. Уже утро, думал он, слуги будут удивлены, если я не спущусь к завтраку, но если поднимется тревога, Маррод убьет меня быстрее, чем прибегут телохранители. Да и они не спасут… Гретворн знал, насколько силен и опасен этот человек. Повергшее всех в ужас убийство одана Эрнона, похищение оданессы и множество других смертельно опасных заданий этот человек сделал играючи. Он — не знающий жалости демон из плоти и крови, думал Гретворн, глядя на темный силуэт эльда, и сердце эмона билось, как у птицы, попавшей в силки. Он все равно убьет меня, а я ничего не могу сделать…

— Госпожа здесь, — раздался голос, и Маррод, легонько толкнув дверь, отступил в тень. Вошла Элана. Она была в свободном темном платье с длинными рукавами и высоким воротником. В руках ее была шкатулка из драгоценного белого дерева.

— Приветствую, эмон Гретворн, — сказала она. Маррод быстро закрыл за ней дверь и отступил за портьеру. Элана не обратила на воина внимания.

— Приветствую вас, оданесса. Вы приехали так рано, — изо всех сил сдерживая дрожь, проговорил Гретворн. — Что нужно оданессе от скромного слуги одана?

— Я оставила своих людей внизу, — сказала Элана, — чтобы то, о чем мы будем говорить, осталось в тайне. Ваш телохранитель…

— Он глух и нем, — нашелся Гретворн, чувствуя, как взгляд Маррода пронзает его, как меч. — Вы можете говорить спокойно.

— Я знаю, что вчера вечером в Тихую башню был заключен человек по имени Улнар…

Рот Гретворна медленно открылся. Воистину, этот Улнар — удивительный человек…

— …и я хочу, чтобы он был освобожден. Такой приказ можете отдать только вы, эмон Гретворн, поэтому я пришла к вам. И хочу решить это дело без лишней огласки.

— А… да… конечно… — начальник тайной стражи растерялся. — Улнар. Знаю.

— Велите отпустить его, — Элана открыла принесенную с собой шкатулку. На дне ее сияли небывало крупные асиры. — И будете щедро вознаграждены. Кроме того, обещаю вам покровительство и дружбу.

«Кто же этот Улнар, — лихорадочно думал эмон, — эльд или… Кто он, если сама оданесса просит отпустить его и дарит целое состояние? И просит сохранить дело в тайне. Значит…»

— Я не нуждаюсь в покровительстве, вы это знаете, — поклонился Гретворн, — но я выполню вашу просьбу… с удовольствием. Улнар вот–вот будет здесь.

— Я… не хочу его видеть… — по лицу Эланы было видно, как она растеряна, — я хочу, чтобы он был свободен. Мне пора, — она протянула руку, собираясь поставить шкатулку на столик, но шагнувший из–за портьеры Маррод перехватил ее:

— Оставьте это себе, оданесса, — сказал он.

— Что такое? — поворачиваясь, изумленно спросила она и замерла, увидя эльда. — Ты ведь… Это… Ты?

— Я, — ответил Маррод. Он отдернул портьеру, явившись перед гостьей с обнаженным мечом в руке, и это было вызовом.

— Что здесь происходит? Разве ты — слуга Гретворна, немой и глухой? — усмехнувшись, спросила она. Эльд улыбнулся.

— Нет. Скорее, наоборот. По крайней мере, сейчас. Правда, светлейший эмон?

— Да, — униженно пробормотал тот.

— Я ухожу! — заявила оданесса, но Маррод заступил дорогу.

— Дождемся Улнара, — сказал он.

— Как ты смеешь, мергин? Я позову слуг! Гретворн… — Элана взглянула на съежившегося в углу эмона и все поняла.

— Можешь позвать, — усмехнулся Маррод, — и ты знаешь, что тогда будет.

— Что тебе нужно от меня, мергин? Асиры? Вот, бери! — она швырнула шкатулку на пол. Воин проводил взглядом рассыпавшиеся камни:

— Мне нужен Улнар.

— Улнар? — оданесса побледнела и пошатнулась. Маррод шагнул к ней и поддержал, усадив на скамью.

— Ты снова хочешь его убить? — прошептала она. — Возьми деньги, я достану еще — только не убивай его!

— Он мой брат, — произнес Маррод. В комнате стало тихо. Элана непонимающе смотрела на эльда. — Я пришел сюда выручить его из башни, и эмон любезно согласился мне помочь.

Гретворн сжал зубы. Я найду тебя, думал он, я найду, где бы ты ни был, поймаю и тогда… тогда ты будешь долго вспоминать этот день… если останусь в живых… Эмон снова сник.

Прошло какое–то время, и в дверь постучали:

— Господин, Улнар здесь.

— Приведите его сюда. Охрана пусть будет снаружи, — велел Гретворн.

Элана и Маррод взглянули друг на друга, и оданесса вдруг поняла, что перед ней — не Маррод, а совсем другой человек, лишь очень похожий на опального эмона. Черты его остались прежними, и все же лицо воина стало другим. Так смотреть, так говорить мог человек, который,которого… Оданесса не могла найти слов.

В комнату вошел Улнар. Маррод быстро втолкнул его внутрь и захлопнул дверь.

— Привет, брат, — сказал он, — я же говорил: мы еще увидимся.

Улнар неловко обнял его — руки узника были заключены в колодки. Маррод перерезал путы, и колодки упали на пол.

— Улнар!

Вольный воин не верил глазам. Перед ним стояла Элана.

— Да, моя оданесса, — медленно произнес он.

— Ты жив! — она шагнула к нему и обняла. Улнар замер, ощущая аромат ее волос и кожи. О, боги…

Гретворн остолбенел. Оданесса обнимается с простолюдином, мергином, а в придачу — эльдским шпионом!

— Нам надо идти, — проронил Маррод, и они будто очнулись. Элана отступила на шаг, посмотрела на начальника стражи. — Улнар, ты готов?

— Готов, брат, — сказал воин.

— Куда ты уходишь? — спросила она. — Останься. Гретворн освободит тебя, — оданесса бросила взгляд на ошеломленного эмона. — Что смотришь, Гретворн? Улнар тот воин, что спас меня от посланных Орэном мергинов. Я думала, что он погиб, я видела, как…

Улнар кивнул.

— Я выжил, госпожа.

— Я не госпожа тебе, я… — Элана задыхалась. Ей хотелось много ему сказать, но это место, и эти люди… — Вы можете оставить нас? — резко спросила она.

Маррод покачал головой:

— Нет, моя оданесса. Мы уходим прямо сейчас, иначе люди Гретворна…

— Гретворн ничего вам не сделает! — оданесса повернулась к эмону, но глаза того остекленели, он словно не замечал ее. — Гретворн, ты объявишь, что Улнар невиновен!

Начальник стражи поклонился и промолчал. Теперь, когда оба мергина здесь, он думал, как сделать, чтобы они не вышли отсюда.

Он смотрел, как вольный воин и жена одана держатся за руки и понимал, что здесь не просто благодарность за спасение. Здесь было нечто большее! Происходило невозможное: никто не смел прикасаться к оданессе, кроме самого Орэна, и называть ее по имени мог тоже только одан…

— Элана, — произнес воин, — я рад, что встретил тебя, но мне надо идти. Меня ждут.

— Кто тебя ждет? — спросила она.

— Друзья.

— А разве я ничего для тебя не значу? — воскликнула она. — Я ношу твоего ребенка, Улнар! Твоего сына!

Гретворн невольно ахнул. Происходящее не умещалось в голове. Так, может, это — сон, ему все это снится? Начальник стражи не успел додумать. Маррод шагнул к нему и пронзил насквозь. Пораженный мечом в сердце, Гретворн умер мгновенно, не успев понять, спит он или нет… Элана ахнула.

— Он слишком много слышал, не так ли, моя оданесса? — учтиво спросил Маррод, вытирая о занавеску клинок.

— Пожалуй, — ответила она, глядя на пронзенное тело некогда всесильного эмона.

— Погоди, Маррод. Моего сына? — переспросил воин. — Но, как…

Взгляд оданессы ответил на этот вопрос. Улнар качнул головой:

— Я не знаю, что сказать, моя оданесса. Мой сын… Ты знаешь, что будет сын?

Она закрыла глаза и вздохнула:

— Я знаю. И знаю, что ты любишь другую…

— Да, это так.

Элана закусила губу:

— Значит, забудь о своем сыне! Мне довольно того, что ты жив… Уходите.

Улнар чувствовал: она лжет. И ей очень больно.

Маррод выглянул в узкое окошко:

— Твои слуги, там, внизу… Среди них есть телохранители Орэна?

— Да, есть кто–то из них, — ответила Элана. Она отвернулась от Улнара, не желая показывать катящихся из глаз слез.

— Это плохо, — сказал Маррод, — они знают меня в лицо. Нам не выйти отсюда, Улнар. Ты — узник, из людей Гретворна меня никто не знает…

— Ты зря убил его, — сказал Улнар.

— Ты думаешь, мы могли бы прикрыться им? — спросил эльд. — Хм. А ведь у нас есть оданесса.

— Не смей этого делать, Маррод!

— У нас нет выбора, брат, — сказал эльд. Он шагнул к Элане.

— Если тронешь ее хоть пальцем…

Оданесса повернулась. Глаза ее блестели:

— Делай, как он говорит! У вас и впрямь нет выхода. Улнар, возьми, — из–под складок платья Элана извлекла кинжал. Короткий, с обоюдоострым лезвием и рукоятью, украшенной сверкающими камнями. — Если остановят, скажешь, что убьешь меня…

Воин покачал головой:

— Я не буду этого делать.

— Брат, это всего лишь уловка. Не будь дураком! Ну, же, нам надо спешить! — не давая Улнару подумать, Маррод решительно распахнул дверь:

— Прошу, моя оданесса!

Элана вышла в коридор. Улнар спрятал нож в рукаве и вышел следом. Несколько слуг, стоявших в коридоре, изумленно уставились на него: пленник идет за госпожой — и без оков! Последним вышел Маррод.

— Хозяин не велел беспокоить, — притворив дверь, сказал он так, что никто в этом не усомнился. — Он позовет, если будет нужно.

Усмехнувшись, эльд последовал за Улнаром и Эланой. Пройдя коридор, они спустились по лестнице. В холле толпились люди. Маррод подобрался, готовясь начать бой.

— Паланкин готов? — громко спросила Элана. — Я уезжаю!

Слуги задвигались. Кто–то бросился открывать двери госпоже, кто–то почтительно склонился. Несколько вооруженных детин с подозрением смотрели на Маррода.

— Что смотрите? — на ходу повернулся к ним эльд. — Не узнали, нигриды?

Проглотив оскорбление наглого эмона, телохранители переглянулись и, пользуясь моментом, Маррод стремительно вышел за дверь.

— Прощай, Улнар, — еле слышно прошептала Элана. Снаружи ее ждали. Телохранители мигом окружили оданессу, пристально разглядывая окровавленного пленника. Хорошо одетый Маррод подозрения у них не вызвал, он быстро отвернулся и отошел в сторону.

— Прощай, — ответил Улнар.

Оданесса прошла к паланкину. Слуги приставили лесенку, Элана взобралась наверх и опустила балдахин. Украшенные дорогой попоной кроги медленно двинулись вперед. Улнар смотрел им вслед. Маррод хлопнул замершего воина по плечу. Улнар охнул: иссеченная кнутом спина отозвалась болью.

— Идем отсюда, скорей! — произнес эльд, и братья быстро исчезли в переулке.

Улнар сжимал подарок оданессы и думал о ребенке. Своем ребенке, которого он никогда не увидит, потому что… Великий Игнир, да почему же?

— Твой сын будет править Арниром, — улыбаясь, произнес Маррод, — знаешь, Улнар, такой подвиг не по силам совершить даже мне.

Глава 30. В мире теней

У сгоревшего эмонгира сидели двое. Крошечный костерок едва тлел, и дым тянулся в сторону Ринересса, мутной пеленой закрывая и так едва видимые в темноте башни города.

— Шенн, скоро утро.

— Да, Далмира.

Фагир поковырялся веточкой в углях, мерцавших, словно асиры, рубиновым огнем.

— А их все нет… Шенн, Маррод великий воин, но… как он сможет освободить Улнара из башни? Перебить всю охрану?

— Не знаю, — отозвался фагир. — Маррод безумец, а безумцам везет. Если он не вернется, я отправлюсь к одану. Я нужен ему. Стагнир увезли отсюда, значит, им нужен тот, кто сможет построить оружие.

— Стагнир не увезли, — улыбнулась девушка. Шенн подян голову:

— Ты что–то знаешь! Говори, где он?

— Мы с Улнаром нашли и спрятали его. Там, в реке, под камнями. Никто не найдет.

Шенн рассмеялся:

— А я‑то думал! Представляю, какое сейчас лицо у Орэна! Спасибо, Далмира, вы все сделали верно. Улнар молодец.

— Улнар хороший человек, — кивнула девушка, и Шенн заметил, как дрогнул ее голос. Она переживает за него, подумал фагир, она его любит…

— Ты достанешь стагнир?

— Нет, пусть лежит там.

— Спасибо тебе, Шенн, за все. Знаешь, хоть ты и носишь одежду фагира, но ты остался тем парнем, который… с которым я… Ты знаешь…

Далмира подняла глаза на товарища. Шенн улыбнулся, на единственный миг став наивным дикарем, что спас ее когда–то в диком лесу; парнем, с которым она обошла полмира…

— Светает, — сказал фагир, глядя на небо. Звезды исчезали одна за другой, и тени отступали, прячась в укромных ложбинах.

— Подождем еще, — попросила девушка.

— Подождем, мне спешить некуда, — сказал Шенн. — Далмира, что ты будешь делать дальше?

— А ты? — после паузы ответила она. Ей не хотелось отвечать, она не знала, как будет жить без Улнара.

— Не знаю, — пожал плечами Шенн. — Награды мы не получили, а будь у меня деньги, я бы отправился путешествовать. Мне нравится узнавать мир, видеть то, чего не видели даже оданы, нравится изучать и удивляться. Жаль, что эмонгир сгорел…

— Как глупо, да, Шенн: наш отряд сделал все, что приказал одан, но награды не будет. Ты прячешься от одана, Маррод тоже, Улнара объявили шпионом… А меня нет в списке одана. Мы сделали все — и не получили ничего.

— Мы получаем свою награду здесь и сейчас, — серьезно ответил Шенн. — Мы ведь живы, несмотря ни на что — разве этого мало? Тебе нужны асиры, Далмира? Зачем?

— Теперь я свободна, — ответила девушка. — Торвар мертв, и хартоги больше не будут искать меня. Я могу идти, куда захочу, будь у меня деньги, я могла бы купить дом… Я даже могла бы вернуться домой!

Она замолчала, вспоминая родной остров. Сколько лун прошло с тех пор! Ждут ли там ее, и найдет ли она дорогу через океан? Наверное, нет.

— Послушай, Шенн. Ты ведь знаешь, что Улнар принимал зелье…

— Да, — сухо ответил фагир.

— Улнар умрет, если зелье кончится, а Ош–Рагн отняла у него последнее. Он должен вернуться к ней, но не хочет, а я не хочу, чтобы он умер, как те люди!

— Чем же я могу тебе помочь? — уже мягче спросил Шенн.

— Не мне, а ему! Ты же фагир, ты многое знаешь! — Далмира заглядывала ему в глаза. — Ты умеешь врачевать, спаси его от яда морронов!

Шенн покачал головой:

— Чтобы лечить человека, надо знать, чем он болен. Я не знаю. Это зелье делали из трав Гунорбохора, видимо, и противоядие может быть сделано только из них. Если оно существует.

— Может, ты просто не хочешь ему помочь? — глухо спросила она, глядя на пламя.

— Нет, Далмира, очень хочу. Почему ты так говоришь?

— Прости, Шенн, просто я… люблю его. И если его не будет, мне кажется, я тоже умру.

Шенн рукой взъерошил свои непослушные волосы:

— Любить человека бессмысленно: он может погибнуть, исчезнуть, предать… Надо любить то, что есть в человеке: его ум, его волю, смелость, честь, доброту. Это остается, даже если человек умрет, в нашей памяти, и в его поступках, в том, что он оставляет после себя. За это я и люблю вас всех: тебя, Улнара, и даже Маррода, поступки которого мне не всегда по душе. Но что я знаю о его жизни, которая сделала его таким, какой он есть?

Далмира молчала. Она услышала то, что хотела, и ей было грустно и радостно. День разгорался. Оранжевое светило поднималось все выше, и стало теплей. Загудели над травой проснувшиеся мошки, зазолотились купола над городом, и легкий ветер играл с усыпавшими берег цветами.

— Надо идти, — сказал, поднимаясь, Шенн. — Я слышал, люди Гретворна не церемонятся с узниками, к тому же Улнар болен.

— Я пойду с тобой.

— Хорошо, подождешь меня в городе.

— Куда это вы собрались? — спросил, появляясь рядом с Шенном, Маррод. Следом за ним из низины поднялся Улнар.

Фагир только развел руками:

— Как же ты сумел…

— Улнар! — Далмира бросилась к воину и обняла его. Улнар пошатнулся. — Что с тобой?

— Его пытали, — сказал Маррод, — мастер, ты мог бы осмотреть его раны.

— Идем к воде, — сказал Шенн.

Далмира тихо ахнула, глядя на исполосованную кнутом спину воина.

— Ничего, заживет, — успокаивал ее Улнар, пока Шенн мазал его спину целебными мазями, которые фагир всегда носил с собой.

— За что тебя так? — спросила девушка.

— Теперь уже неважно, — сказал Шенн, обертывая рассеченную кожу мягкой тканью. — Учитель правильно говорил: пока люди не научатся доброте и не перестанут убивать и калечить друг друга — нельзя давать им оружие Древних. А когда научатся — оно станет им ненужным.

— Если люди перестанут убивать — зачем вообще им оружие? — спросил Маррод.

— Именно. И такое время придет, — убежденно сказал Шенн.

— Не при нашей жизни, — ответил эльд, — и вообще никогда. Люди таковы, что всегда будут выяснять, кто лучше, сильнее и удачливей. Они всегда будут драться за лучший кусок хлеба, лучшую одежду, лучший дом, за то, чтобы иметь больше, чем у соседа. А не будет мечей, начнут драться кулаками, чем угодно. Таковы мы все.

— Таков ты, Маррод, — проговорил Шенн.

— Все, — повторил эльд. — Только некоторые этого еще не понимают.

— Послушай, Маррод, лучше расскажи, как вы с Шенном сумели спастись, — прервал спор Улнар. — От эмонгира остались одни угли, снаружи были гротхи, и они убивали всех…

— Не мастер я рассказывать, — ответил эльд. — Пусть Шенн расскажет, если хочет.

Шенн молчал. Он сам не понимал, что тогда произошло. Огонь охватил всю башню, выхода не было. Единственный спуск вниз дымился, лестница могла рухнуть каждое мгновение, но Маррод схватил фагира за руку и потащил за собой. Они спустились на этаж, и крыша с грохотом обрушилась, хороня всех, кто не успел покинуть эмонгир, но в последний миг эльд успел отпрыгнуть в сторону, чудом удержавшись на останках этажа. Накинув на Шенна плащ, Маррод бросился куда–то в дым. Шенн ничего не видел, но спутник уверенно вел его мимо падающих балок и пышущих огнем стен. Это было безумие, огонь опалил волосы фагира, кожу жгло, одежда дымилась, но он бежал вслед за Марродом, пока эльд не остановился и не протолкнул Шенна между гигантскими колесами. И прыгнул туда сам.

Скакавшие вокруг гротхи увидели их, но звери боялись огня, и упирались, не подходя ближе. Стоять возле огромного полыхающего костра было невозможно, и Маррод пошел навстречу врагу. Шел спокойным, неторопливым шагом, так, словно впереди были друзья…

То, что затем увидел Шенн, не умещалось в его сознании. Гротхи ринулись на одинокого воина, окружили его. Лязгая зубами, звери тянулись к нему, пики поднялись в воздух и… Маррод исчез.

Исчез — и возник за их спинами. И его меч замелькал с невероятной быстротой. Чудовища падали наземь от подрубленных сухожилий, всадники умирали быстрее, чем успевали поднять оружие. Затем он снова исчез — и вновь появился, чтобы убивать. Гротхи в страхе поворачивали зверей. Они не знали, как одолеть такого человека. И совсем рядом послышался боевой клич наступавших арнов…

— Нам повезло, — наконец, произнес он. — Это было настоящее чудо.

— В Ринерессе сейчас переполох, — не без удовольствия сказал Маррод. — Надо уходить и подальше, нас будут искать.

— Расскажи, как вы спаслись? — потребовала Далмира.

— Он взял в заложники Гретворна, — ответил Улнар. — И меня выпустили из башни.

— Самого Гретворна? — удивился Шенн. — Он правая рука Орэна!

— Тогда он остался без руки, — ответил эльд.

— Ты убил его? — воскликнула девушка. — Но ведь Улнара отпустили!

— Не отпустили, мы сами ушли, — поправил Маррод. — А Гретворн слишком многое знал, верно, брат? И о нас, и о Шенне.

— Ты жесток, Маррод, — сказала Далмира.

— Не будет Гретворна — на его место придет другой, — сказал фагир. — Орэну нужны такие люди. Его смерть лишь озлобит одана, и на тебя, Маррод, объявят охоту.

— И что? — пожал плечами воин. — Пусть охотятся.

— Он сделал все, как надо, — проговорил Улнар. — А теперь вставайте, нужно уходить.

Морщась от боли, он первым поднялся с травы.

— Куда же мы пойдем? — спросил Шенн.

— Можно в Эшнар, там свой одан, эшнарцы не хотят власти Орэна и наверняка не выдадут нас, — сказал Улнар. — Жаль, нет асиров, а то эшнарцы до них жадные.

Далмира усмехнулась. Да, единственный эшнарец, которого она знала, был скуп и жаден, и все же Эрбин был смелым воином, не прятался за спинами других и выполнил свой долг до конца…

— Мне все равно, куда идти, — сказал Маррод. — А ты что скажешь, мастер?

Шенн усмехнулся:

— Теперь я вынужден скитаться, как и вы.

— Может, стоит избавиться от одежды фагира? — спросила девушка.

— У меня нет другой. И кто сможет причинить нам зло, когда с нами лучшие воины Арнира?

Засмеявшись, друзья двинулись в путь. Через пять мер показалась дорога. Она тянулась на север, через земли Гурдана на Эшнар. Шенну приходилось ходить по ней не раз, когад он странствовал фагиром, и он уверенно вел свой маленький отряд.

Сперва дорога была пустынна, но едва солнце поднялось достаточно высоко, путники встретили крытые повозки купцов, окруженные охраной и слугами, с десяток телег хешимов, забитых мешками с мукой и фруктами, и множество пешего люда: бродячих ремесленников, фокусников и мелких торговцев, и отряд воинов, сопровождавших какого–то важного чиновника. Эта мощеная белым камнем дорога ничем не отличалась от множества других, пройденных ими, и, петляя меж холмов, уводила их от Ринересса.

День был хорош. На лазурном небе ни единого облачка, а яркое солнце сияло так, что воины щурили глаза. Далмира шла рядом с Улнаром, их плечи почти соприкасались.

— Улнар, — тревожно спросила она, — как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, Далмира, — с улыбкой отвечал воин, поворачиваясь к ней.

— А как же зелье морронов? Оно осталось у тебя?

— У меня его нет, — помрачнел воин.

— И ты… что ты собираешься делать?

— Ничего. Я говорил с Марродом и понял, почему зелье Гунорбохора не так сильно действует на меня. Я полукровка, с кровью арнов во мне течет кровь эльдов — а эльды невосприимчивы к магии морронов. Именно поэтому Ош–Рагн так долго не могла их истребить. Ни зелья, ни прочее колдовство не действовало на них. Быть может, это спасет меня, но к морронской ведьме я не вернусь.

Далмира слушала с волненьем и радостью. И правда, быть может, кровь древних поможет Улнару?

— Когда тебе надо принимать зелье? — спросила она. Улнар пожал плечами:

— Когда как. Иногда я держался неделю, иногда меньше.

— Я знаю, что делать, — Маррод быстро освободился от доспехов и лег рядом с воином. Взял его за руку. — Шенн, я подам тебе знак — тогда не медли!

— Хорошо, — непонимающе ответил фагир. — Что ты задумал?

— Я встречу его там. В мире теней. И мы пойдем к Ош–Рагн.

Эльд глубоко вдохнул и замер. Запрокинув голову, он закрыл глаза и выдохнул. И больше не шевелился. Далмира ошеломленно смотрела на лежащие перед ней бесчувственные тела. Она не поняла, о чем говорил Маррод, но Шенн, похоже, догадывался.

— Они живы… но их души далеко, — сказал фагир, отнимая от губ Улнара ополированную до блеска медную пластинку.

— Что они делают… там? — спросила девушка. — Они ведь вернутся?

— Маррод владеет «состоянием Рэн», — задумчиво сказал Шенн, — я читал о нем в одном древнем трактате и вот вижу воочию… Маррод способен не только перемещаться подобно молнии — а я видел это в бою с гротхами. Еще его дух может покидать тело и путешествовать в мире мертвых.

Фагир покачал головой:

— Он великий человек. Такого не могли даже мои учителя…

Улнар слушал слова фагира и вдруг провалился в глубокий колодец без стен, с огромной скоростью падая в черную бездну. Вспышки света ослепляли его, он летел и летел, кружась, словно лист, и боги, смеясь, играли его легким телом.

Но все остановилось, замерло, затихло. Улнар огляделся: он стоял на серой равнине. Дымка тумана покрывала ее, откуда хватало глаз, а трава и деревья казались прозрачными.

Он огляделся и увидел идущего к нему брата.

— Маррод!

— Идем, брат, — эльд жестом позвал его за собой.

— Куда ты ведешь меня? Где мы?

— Это мир теней, — ответил Маррод, — место скитающихся душ. Нам нельзя здесь долго быть, поэтому поторопись. Мы идем к Ош–Рагн.

— К морронской ведьме? — воскликнул воин. — Зачем?

— Мы заставим ее освободить тебя. В мире живых мы будем идти неделями, здесь дойдем быстрее…

Браться пошли, и Улнар с изумлением видел, с какой скоростью они несутся над землей. Вот пограничные земли, Улнар узнал знакомый торговый городок, откуда отправлялся в поход в Кхинор. А вот и великий Кхин. Он остановился:

— Как мы переплывем?

Не отвечая, Маррод ступил на воду и пошел по ней.

— Мы не люди теперь, — сказал он, — мы — духи, вода не преграда для нас.

Перебежав великую реку, воины вступили в Кхинор.

— Как мы найдем ее? — спросил Улнар. План Маррода уже захватил его, и воин готовился встретиться с ведьмой лицом к лицу.

— Увидишь. Ее черное колдовство видно издалека.

Они пронеслись над холмами, спустились в долину и увидели шатер.

— Это она, — сказал Маррод. Эльд внезапно повернулся, встречая лицом к лицу появившегося, откуда ни возьмись, человека.

— Отец! — воскликнул он. Улнар радостно шагнул к отцу и остановился, понимая, что не сможет обнять бесплотный дух. Отец мертв. Эта мысль ударила в сердце, которое еще верило…

— Я рад, что вижу вас вместе, — улыбнувшись, сказал Эндор. — Оставайтесь вместе до конца.

— Отец, скажи… — начал было Маррод, но Эндор прервал сына:

— У вас нет времени для разговоров, Маррод. И здесь не место для них. Мы еще поговорим. Смотрите, вот ее шатер!

Улнар невольно содрогнулся: в мире призраков шатер великой властительницы сиял мрачным багровым светом. Воин помнил: вокруг него всегда стояли колья с насаженными на них высохшими головами, но теперь вместо кольев шатер окружали сгустки пульсирующей тьмы.

— Это охрана, — сказал Эндор, — чтобы добраться до Ош–Рагн, вам надо пройти через нее.

— Но как нам биться с этим? — недоуменно спросил Улнар.

— Так же, как бьешься в мире живых, — улыбнулся отец.

— Но у нас нет оружия, — сказал Маррод.

— Ваше оружие — любовь. Злом и ненавистью вы их не убьете. Они сами — зло и ненависть.

— Любовь? — переспросил эльд. — Я не знаю, что это.

— Ты знаешь, — ответил отец. — Ты шел к брату через пустыню, рисковал и бился насмерть. Это и есть любовь. Улнар принял тебя таким, какой ты есть, ни разу не попрекнув, хотя однажды ты едва не убил его. И это любовь. Сильнее оружия у вас нет. Идите, мои дети, я верю: боги помогут вам…

Эндор махнул рукой и растаял в тумане. Братья переглянулись и пошли к шатру. Сгустки тьмы всполошились, задергались и выросли, превращаясь в ужасных существ. Огромные, широкоплечие, вооруженные устрашающими мечами и копьями, они преградили воинам путь. Судя по остаткам одежд, среди жуткой охраны были не только морроны, но и арны, и северные варвары, и другие, неведомые братьям, побежденные ведьмой воины и вожди. Многие не имели лиц, вместо них плавала тьма, глаза иных горели жуткими красными огнями.

— Держись рядом, брат, — сказал Маррод. Улнар кивнул, и монстры ринулись на них. Воин не успел удивиться, откуда в руках возник светлый клинок, и он быстро, наотмашь ударил. Раздался страшный крик, подернутая дымкой голова слетела с плеч, а тело съежилось до размера точки и пропало.

— Шенн, смотри! — Далмира бросилась к Улнару. Воин лежал почти неподвижно, но лицо его изменилось. Морщины собрались на лбу, лицо перечертила гримаса ярости, и он протяжно застонал.

— Сделай что–нибудь! — заламывая руки, попросила она. Шенн приоткрыл воину веки: Улнар был в глубоком обмороке. Шенн вспомнил о снадобье, применяемом при потере сознания — дурно пахнущем корне мечелиста, и бросился к своей сумке, но остановился. Может, все же подождать? Маррод сказал: он подаст знак. Какой знак?

Маррод стоял в стойке, расслабившись, чуть откинув корпус назад. Его меч касался острием земли. Он ожидал атаки. Демоны бросились на него, замахиваясь чудовищным оружием. Эльд шагнул навстречу и, как стрела входит в тело, стремительно вошел в их строй, рубя направо и налево.

Могучий северянин возник перед вольным воином. Огромный широкий меч в его руках ударил Улнара наотмашь, но арн уклонился и поразил врага в плечо. Покрытое полосками черной краски, неестественно–бледное лицо демона исказилось болью, но он вновь ударил. Неожиданно, снизу вверх, рассчитывая поразить шею противника, но бывалого воина трудно застать врасплох. Улнар встречал подобных ему противников: рослые и могучие, они, как правило, не отличались ловкостью и скоростью. Так и вышло: стремительно шагнув вперед, Улнар поймал варвара на замахе и, сойдясь почти вплотную, перерезал ему горло. Крови не было и, падая, враги рассыпались в прах.

Демоны набегали один за другим. Улнар не видел, как сражается Маррод, но слышал, как обреченно стонут сраженные его рукой чудовища. Огромная алебарда в руках следующего воина летала, как перышко, и Улнар с трудом уклонялся от ее разящих ударов. В одной из атак противник размахнулся так, что неизбежно должен был сразить стоящих позади товарищей — но алебарда прошла через их тела, не причинив вреда… Дистанция была на руку врагу, и Улнар пытался сократить ее, то подныривая под серповидное лезвие, то быстро прыгая вперед, но противник успевал блокировать удары, да так, что воин едва не оказывался на земле. Это был сильный противник, подобного воин не встречал, но… «Никто не совершенен, даже боги совершают ошибки. Я думаю, люди — тоже их ошибка», — однажды, полушутя, полусерьезно сказал Улнару отец. И воин понял, где слабое место врага. Он прекрасно владел оружием, его приемы были безупречны — но в движениях, в манере вести бой не было ни капли фантазии, ничего от себя самого, лишь заученные до автоматизма приемы. Значит, надо вести бой в непривычной для него манере…

«Обычный воин отбивает удар, потом атакует сам. Опытный уклоняется и атакует почти одновременно. Великий воин стоит спокойно, когда противник начал атаку, и убивает до того, как враг закончил движение». Эти слова Эндор повторял сыну часто. Что же сделать, как заставить врага ошибиться? И следующая атака демона направилась в никуда. Блокировав удар, Улнар неожиданно кувыркнулся вперед, оказавшись у ног противника и, стремительно поднявшись, вонзил клинок под челюсть. Еще кто–то бросился на арна, но Улнара уже было не остановить. Новые, небывалые ощущения захватили его, словно ребенка, и он играл со смертью, как с безобидным детенышем кунимора. Воин двигался быстро и четко, опережая врагов, и разил, разил, разил…

Демоны пали, все, как один. Улнар с тревогой взглянул на брата: Маррод шатался и тяжело дышал.

— Ты ранен?

— Нет. Просто ты пришел сюда не по своей воле, а я по своей… Идем внутрь!

Ош–Рагн сидела в углу. Она ждала их.

— Вас двое! — воскликнула она. — Вы могучие воины, если сумели пройти! А-а, я узнаю тебя, Улнар! А это кто?

— Мой брат, — сказал Улнар, подходя.

— Великий воин, — прошептала Ош–Рагн, — почему я не слышала о тебе?

Маррод молчал, тяжело опираясь на меч.

— И что теперь? — усмехнулась колдунья, встряхнув волосами с заплетенными в них амулетами.

— Ты должна отпустить его, — сказал Маррод, — дай нам противоядие или умрешь.

Ведьма расхохоталась:

— Противоядия нет! Ты мой, Улнар, мой навсегда! И когда ты умрешь, ты будешь охранять мой шатер, вместо тех воинов, что вы убили.

В руках Властительницы из ниоткуда явилось копье. Черное, с матово блестевшим наконечником, с которого падали капельки тьмы. Лезвие, как песчаная змея, ужалило Улнара, но воин был начеку и уклонился, быстро перейдя в атаку, морронка ловко отбивала его удары. Маррод атаковал ее со спины, но ведьма словно имела глаза и там — она высоко подпрыгнула и ногой ударила эльда в грудь. Воин отлетел в угол шатра.

— Я вижу, скольких ты убил, — рассмеялась Ош–Рагн. — Ты великий боец. Но это было там, а здесь я сильнее!

Она взмахнула руками, выкрикивая заклинание, и вдруг разделилась надвое. Вместо одной чернолицей ведьмы перед воинами стояли две.

— Так будет честно, — усмехнувшись, сказали они хором и бросились на братьев.

Улнар бился с Ош–Рагн и видел, как брат с трудом справляется со своим противником. Из Маррода словно высосали силы: он бился вяло и не походил на самого себя.

— Брат, держись! — крикнул воин, уходя от замаха. Черное лезвие скользнуло в пальце от шеи. Улнар пригнулся и сделал выпад, поразив ведьму в незащищенное бедро. Черная кровь заструилась по ноге и, яростно вскрикнув, ведьма атаковала еще и еще. Улнар с трудом парировал молниеносные выпады и понял: Ош–Рагн не лжет! Здесь ведьма была намного сильнее! Ведь он бился с ней однажды и даже ранил, но тогда она не была столь быстра и опасна.

Маррод не нападал, лишь слабо парировал, вторая Ош–Рагн загнала его в угол и нанесла сильный удар. Копье, пробив защиту, вошло в тело воина. Он пошатнулся и, ухватившись за древко, перерубил его и упал.

— Маррод! — меч в руках Улнара задвигался сам собой и, не успев поставить защитуни, Ош–Рагн была разрублена надвое… Вторая ведьма заголосила так, что стены шатра затряслись, и рухнула навзничь.

Улнар бросился к брату. Маррод сидел, зажимая рукой грудь — но ни крови, ни раны не было. Но Улнар видел, как ему плохо.

— Она ранила тебя?

— Оставь меня. Ты пришел освободить себя — так действуй! Я подожду здесь…

— Так она еще жива? — Вольный воин поднялся. Черная ведьма лежала ничком. Он наступил на руку, сжимавшую черное копье. Ведьма застонала и выпустила оружие. Улнар ногой отбросил его прочь. Сотканный из света клинок коснулся ее груди.

— Ты знаешь, зачем я пришел. Дай мне это, или умрешь.

— Ты неблагодарен, арн! — неожиданно открыв горящие желтым огнем глаза, прошипела Ош–Рагн. — Я даровала тебе жизнь и великую силу — так–то ты отплатил мне!

— Это не жизнь, ведьма! — Улнар схватил ее за горло. — Говори — или умрешь!

— Убьешь меня — умрешь и сам! — засмеялась Ош–Рагн. — Ты мой, воин! Мой!

— Убей ее, Улнар, — подал голос Маррод. — Избавь мир от морронской шлюхи.

— Так тому и быть! — Улнар сжал сильнее, тело ведьмы выгнулось, она забила по полу ногами, борясь с воином, и захрипела. Все, что было у него, всю ненависть, всю силу и ярость Улнар направил на нее, он отбросил меч и сомкнул руки на шее чернолицей. — Умри, тварь!

Ош–Рагн захрипела, силы оставляли ее:

— Я скажу тебе все, не убивай…

Воин ослабил хватку:

— Говори!

— Отвар из корня скалореза поможет тебе, — простонала ведьма, — пей его каждый день в течение двух лун, и избавишься от действия зелья… Будешь свободен…

— Ты лжешь, не может быть так просто! — Улнар сжал ее горло.

— Она говорит правду, — сказал Маррод, — я это вижу. А теперь убей ее.

— Она ведь все сказала, — неуверенно проговорил Улнар, отпуская горло ведьмы. — Я не могу убить ее.

— Она причинила столько зла твоему народу… И моему. Убей ее! — крикнул Маррод. Тяжело опираясь на меч, он встал.

— Ты обещал, воин! — крикнула морронка. Улнар отступил на шаг.

— Зато я не обещал! — сказал, появляясь рядом, Маррод. Меч эльда мелькнул в воздухе, и голова Ош–Рагн отделилась от тела. Черная кровь выплеснулась наружу, темным облаком собравшись над венцом шатра. Маррод покачнулся и упал. Последний удар отнял последние силы.

— Славный удар, да, брат? — проговорил он. Эльд лежал ничком и не шевелился.

— Маррод, не умирай! Я донесу тебя… Мы вернемся… — Улнар поднял тело брата и выбежал из шатра.

— Не надо, — промолвил эльд. — Я не хочу возвращаться. Я останусь здесь.

— Ты что, Маррод! Что ты говоришь! — воин прибавил шаг, прыгая по замершей, как лед, водной глади Кхина. — Ты нужен мне, брат. Ты всем нам нужен.

— Мой народ зовет меня, Улнар. Я слышу их голоса. Они все здесь, и отец с ними — а кто я, чтобы отрываться от своего народа?

— Ты не можешь оставить меня! Ты же мой брат!

— Я устал от всего, что сделал. Как я устал… Я не знаю, зачем мне жить. Ты — знаешь. Живи, Улнар.

— Нет, я тебя донесу!

Улнар бежал изо всех сил, перепрыгивая дороги, взмывая над домами и деревьями, и дымка тумана взвивалась за ним странными причудливыми вихрями.

— Остановись, — прошептал Маррод. — Прошу.

Улнар опустил его на землю. Эльд становился прозрачным, через него виднелась трава и земля.

— Видишь? — тихо промолвил он. — Я ухожу. Я всегда хотел умереть в бою, но победить меня никто не смог, — сказал Маррод. — Дай мне руку…

— Шенн, смотри!

— Вижу, вижу! Вот он, знак!

Рука Маррода, державшая кисть Улнара, вдруг поднялась, словно протягивая ее склонившимся над телами друзьям, и упала. Шенн тотчас сунул под нос воина едкий корень.

Веки Улнара дрогнули, он глубоко вздохнул и открыл глаза, увидав перед собой измученное, но довольное лицо Шенна с бисеринками пота на лбу. Сердце стучало так, что воин чувствовал удары каждой своей клеточкой.

— Ты жив! — Далмира обняла его. — Ты вернулся!

— Что… с моим братом? — с трудом выговорил воин. Девушка помогла ему подняться, и Улнар увидел распростертое на траве тело Маррода.

— Что… с ним?

Шенн помрачнел:

— Он не дышит. Я не знаю, почему… как такое возможно… Он был здоров, у него могучее тело… Мы видели, как силы оставляют его, и ничего не могли сделать. Он просто ушел…

Улнар сжал зубы. Отец. И брат. Как же так? Далмира придержала воина за плечи:

— Улнар, у вас получилось?

— Ош–Рагн мертва, — сказал он. — И я узнал, как избавиться от проклятия.

Глава 31. Эпилог

— Значит, он захотел остаться там, — произнесла Далмира. Они стояли над засыпанной камнями могилой эльда.

— Да, — сказал Улнар. — Он умер непобежденным, как и хотел. Ош–Рагн смогла его ранить лишь потому, что Маррод сам пошел за мной в мир духов, и это ослабило его…

Воин чувствовал себя все лучше. Сведущий в травах фагир довольно быстро отыскал несколько стеблей скалореза — дикого бело–голубого цветка, растущего в тени камней и скал, и приготовил отвар. Но и без него Улнар чувствовал себя прекрасно: словно частичка великой силы эльда осталась с ним, а еще с ним была Далмира. Но боль утраты не оставляла воина.

— Если человек ищет смерти — не надо ему мешать, — обняв воина за плечи, сказал Шенн. — Значит, его зовут к себе боги. Мы все обязаны Марроду. Я и Улнар — жизнью, Далмира — своим счастьем, а народ арнов тем, что он отдал нам стагнир — а без него мы бы не одолели гротхов…

— А в Ринерессе его считают шпионом и врагом, — сказал воин. — Это несправедливо.

— В жизни многое несправедливо, друг, — ответил Шенн. — Но только слабые сетуют на судьбу. Сильным это не к лицу. Да будут великие Сущие милостивы к тебе, Маррод, последний из своего народа, — воздел руки к небу фагир, — и пусть ты займешь достойное место в небесных чертогах за все, что ты сделал для нас всех. Люди забывчивы и неблагодарны, но Сущие видят все и ничего не забывают…

Он замолчал и склонил голову. Далмира и Улнар последовали его примеру. Ветер тихо шелестел в траве, и с пригорка, где стояли друзья, был виден зеленый край леса и далекие белые башни Ринересса. Оттуда доносилось радостное гудение труб. В городе праздновали победу.

— Ну, теперь мне пора, — сказал Шенн. Он поправил на плече кожаную сумку и улыбнулся Далмире. — Прощайте.

— Куда ты, Шенн? — спросил Улнар. — Идем с нами.

Фагир покачал головой:

— Нет. У меня своя дорога, у вас — своя. Да пребудут с вами ваши покровители.

— И тебе удачи, Шенн.

Мужчины обнялись. Шенн повернулся к девушке и взглянул на воина:

— Можно?

Улыбаясь, Улнар кивнул. Далмира шагнула к нему, Шенн сгреб ее в охапку и поцеловал. Долго и сильно.

— Ну, вот, — сказал фагир, отпуская Далмиру. — Я сделал то, о чем долго мечтал. Теперь могу заняться наукой, — усмехнулся Шенн. — Мне пора.

— Куда ты пойдешь, Шенн? — спросила она. — Мы ведь еще увидимся?

— Я не знаю названий тех мест, ведь я там еще не был, — усмехнулся фагир. — Конечно, увидимся, Далмира. Все может быть.

Он поправил сумку и стал спускаться со склона, но вдруг обернулся:

— Эй, Улнар, смени тоф, ты снова порвал его, воин! — строго крикнул он и, махнув рукой, сбежал с холма, направляясь на юг.

— Обязательно, мастер, — прошептал Улнар, касаясь запыленной красной повязки. — Да хранит тебя великий Игнир.

Далмира встретилась с ним глазами, и в них распахнулся мир: огромный и яркий, в котором не было боли и зла, лишь радость и счастье. Улнар хотел этого и верил, что будет так.

Оглавление

Глава 1. Далмира.

Глава 2. За Кхин!

Глава 3. Высадка.

Глава 4. Встреча в пустыне.

Глава 5. Раздор.

Глава 6. Завещание Ольфа

Глава 7. Буря

Глава 8. Источник

Глава 9. У реки.

Глава 10. Схватка

Глава 11. Улнар уходит.

Глава 12. Руины Анвинора.

Глава 13. Наездники.

Глава 14. Выбор Улнара.

Глава 15. Подземелья Древних

Глава 16. Раздор

Глава 17. Улнар и Маррод

Глава 18. Засада

Глава 19. Гибель Эльденора

Глава 20. Спаситель

Глава 21. Состояние Рэн

Глава 22. Схватка

Глава 23. Ош–Рагн

Глава 23. Старые враги

Глава 24. Цена мести

Глава 25. Братья

Глава 26. Оружие Древних

Глава 27. Битва за Ринересс

Глава 28. Цена победы

Глава 29. Последняя встреча

Глава 30. В мире теней

Глава 31. Эпилог