Белые розы Аризоны [Патриция Нолл] (fb2) читать онлайн

Патриция Нолл Белые розы Аризоны

Глава первая

— Сью Перрит?

Жанна Уитли, вконец разомлевшая от жары Аризоны, подняла глаза на приблизившегося к ней человека. С ее места — она сидела в крохотном зале ожидания автобусной станции маленького городка — он показался необычайно худым и высоким, чуть ли не гигантом. Впрочем, это впечатление, возможно, создавала его одежда — джинсы в обтяжку, вправленная в них ковбойка, высокая шляпа с полями и сапоги на каблуках.

А может, просто она сама стала меньше ростом. Она так страдала от невероятного зноя, что вполне могла потерять не только несколько фунтов веса, но и несколько дюймов роста.

Жанна неуверенно всмотрелась в лицо незнакомца, затененное широкими полями ковбойской шляпы, но все же хорошо видное в свете яркого полуденного солнца, струящегося в широкие окна. Сильный подбородок, полные губы, темно-карие глаза под густыми бровями…

Да неужто же это компаньон миссис Карр? Совладелец большого ранчо должен иметь более респектабельный вид, более цивилизованный, что ли…

Но возможно, она ошибается. В последнее время она частенько судит о мужчинах превратно. Пора уже что-то ответить.

— Вы компаньон миссис Карр?

— Меня зовут Сет Броуди. — Он кивнул и ухмыльнулся: — Иногда мне кажется, что я не столько компаньон, сколько мальчик на посылках. А вы Сью Перрит?

Жанна прокашлялась.

— Нет, я не Сью, но именно меня вы ищете.

Лицо мужчины застыло, но он пожал ей руку. Ладонь его — сухая и теплая — была твердой, как дерево. Жанне сразу вспомнилось любимое изречение ее отца, крупного бизнесмена: «Человеку с мозолистой рукой можете безо всяких сомнений обналичивать чек — он свои деньги зарабатывает».

Рукопожатие, кроме того, оказалось необычайно крепким. Высвободив свою руку, Жанна незаметно пошевелила пальцами.

— Если вы не Сью Перрит, то почему я ищу вас? — резонно спросил он.

Вот он, тот момент, которого она ждала! Стараясь не выказывать волнения, Жанна улыбнулась своей самой очаровательной улыбкой.

— Я займу место Сью.

— Это кто же так решил?

Улыбка Жанны потухла, решимости как не бывало. Ломая пальцы, она почувствовала, как ладони вмиг покрылись потом. Она прекрасно понимала, что ее внешность не могла внушить собеседнику особого доверия. Он видел перед собой стройную девушку среднего роста, со светло-зелеными глазами и рыжевато-каштановыми локонами, каждый из которых жил как бы собственной жизнью. На свежих щеках и на переносице виднелось несколько еле заметных веснушек. Она выглядела слишком юной и легкомысленной, и ничто не могло этого изменить.

А ее туалет! Жанна была одета так, как привыкла ходить в Беверли-Хиллз. Накануне вечером, перед вылетом, она даже не потрудилась переодеться, и теперь на ней были слаксы из тяжелого желтого шелка и блузка одного из самых модных дизайнеров Калифорнии.

Этот костюм предназначался женщине, живущей в условиях кондиционированного комфорта, и был абсолютно непригоден для летнего дня в Аризоне. Жанна чувствовала себя так, словно ее запекают в фольге.

На протяжении своей короткой жизни она, под влиянием минутного настроения, много раз совершала необдуманные поступки, а в последние сутки ее поведение побило все рекорды. Но что пользы в позднем раскаянии? Снявши голову, как известно, по волосам не плачут. Она смело взглянула прямо в глаза Сету Броуди.

— Она заболела и попала в больницу…

— Попала в больницу?!

— У нее острый приступ аппендицита и…

— Острый приступ аппендицита!

— Если вы не будете меня прерывать, я расскажу все по порядку.

— О каком порядке может идти речь! — с раздражением воскликнул Броуди. — Вы все время начинаете с конца. Почему бы вам не рассказать все с самого начала? Сообщить свое имя, например?

Она уже открыла рот, собираясь соврать, но одумалась — ложь может привести в дальнейшем к неприятностям. Да и навряд ли этот ковбой слышал когда-нибудь имя ее отца — крупного земельного магната Бена Уитли. И уж конечно, ему и в голову не придет, что она дочь знаменитой актрисы Ши Вилетта.

— Меня зовут Жанна Уитли. Мы ехали со Сью в одном автобусе, сидели рядом. Разговорились. Она рассказала, что когда-то жила в этих местах, давно мечтала сюда вернуться и наконец ей посчастливилось получить место у миссис Карр.

— И?.. — Сет Броуди снова окинул ее взглядом с головы до ног, затем сузившиеся глаза остановились на ее лице. Жанне показалось, что он словно просвечивает ее рентгеном.

— За полчаса до прибытия в… — она не сразу вспомнила название городка, — Саффорд моя соседка вдруг согнулась пополам от нестерпимой боли. В городе водитель прежде всего отвез ее в больницу. Там поставили диагноз и сказали, что необходима срочная операция. Вот тогда-то Сью и попросила меня встретиться с вами и рассказать, что с ней случилось. Я же, кроме того, хочу вместо нее поработать у миссис Карр, пока Сью не поправится.

— Но это невозможно, мисс Уитмен! — С этими словами Сет Броуди решительно повернулся и, обшарив глазами зальчик, направился к выходу.

Возмущенная отказом, Жанна забежала вперед, преградив ему путь.

— Не Уитмен, а Уитли! И, по-моему, вы должны изменить свое решение! — Она постаралась придать голосу надлежащую твердость.

— Ни в коем случае! — Он обошел вокруг нее, толкнул стеклянную дверь и под палящим июньским солнцем направился к будке телефона-автомата.

Раздражение Жанны переросло в гнев. Да как он смеет так с ней обращаться! Подхватив свой огромный чемодан и дорожную сумку, она двинулась за ним следом.

Этот тип, несомненно, позвонит миссис Карр, сообщит ей о Сью и пообещает найти той замену.

Жанну он не берет в расчет. Но она твердый орешек! Работа у миссис Карр — это как раз то, что ей сейчас нужно.

И куда только девалось прославленное ковбойское гостеприимство, о котором она столько читала? — недоумевала Жанна, глядя, как Сет Броуди выходит из зала ожидания.

Жанну неизменно приводили в восхищение старые киноленты, особенно фильмы типа «Моя дорогая Клементина», где действие происходит в Аризоне. А сколько книг прочла она о штате, его истории, знаменитых людях, живших на этой земле! Сто лет назад территорию, на которой перемешались пустыни и горы, холод и жара, стали осваивать переселенцы, одержимые одним желанием — как и она сейчас — начать новую жизнь. Вот почему, решив покинуть родной дом, она направилась именно в Аризону.

С чемоданом и сумкой, бившими ее по коленям, она поплелась следом за Сетом. За дверьми ее мигом охватила адская жара, лоб покрылся каплями пота. Пошатнувшись, Жанна ухватилась за железный косяк и приостановилась на секунду, пережидая головокружение. Шелковый наряд представлялся ей теперь пластмассовым футляром.

Ловя ртом воздух, еле передвигая ноги, она заставила себя двинуться дальше.

Все, что произошло за последние сутки, было для Жанны как гром среди ясного неба. Сначала, войдя в квартиру, купленную отцом для нее и ее будущего мужа, она застала Майкла в постели с его секретаршей. Оправдываясь, тот умолял простить его и проговорился, что отец Жанны обещал ему после их свадьбы место вице-президента компании. И отец, припертый Жанной к стенке, был вынужден признаться, что это соответствует истине.

Жанна сразу даже не сообразила, кто возмутил ее больше: Майкл, продажная душа, или отец, пожелавший по-своему распорядиться ее жизнью. В этот миг ей так нужна была мать! Будь Ши дома, а не на съемках в Африке, она быстро бы раскусила махинации Бена и положила им конец.

Жанна стерла с лица пот, а вместе с ним и остатки макияжа. Да, вчера выдался ужасный денек! Но и сегодня, Господь Бог тому свидетель, все складывается не лучше. От раздражения и расстройства ей с утра кусок не лез в горло, потом этот жуткий приступ у симпатичной соседки в автобусе… А сейчас надо во что бы то ни стало убедить упрямого ковбоя взять ее на работу!

Когда она добралась до будки, Сет уже набрал номер телефона больницы и спрашивал о состоянии Сью.

Жанна плюхнула чемодан на землю, а на него — сумку и безо всякого стеснения стала слушать.

На том конце провода, очевидно, подтвердили версию Жанны, потому что в завершение краткого разговора Сет попросил медсестру передать Сью, что в случае чего она может обратиться за помощью к миссис Карр. Повесив трубку на рычаг, Сет повернулся к Жанне, которая постаралась изобразить на лице уверенную улыбку.

— Вот видите? Я сказала вам чистую правду!

— К сожалению, это так.

И он замолчал, продолжая смотреть на нее. Жанна просительно вытянула вперед руки ладонями кверху.

— Так могу я получить работу хотя бы до выздоровления Сью?

Углы его рта презрительно опустились.

— Не думаю.

— Почему бы нам не предоставить миссис Карр самой решить этот вопрос? В конце концов, я ведь буду работать у нее.

— Как вам известно, я компаньон Эмилин Карр, и мне представляется, что вы не подходите для этой работы.

Жанна с вызовом шлепнула себя по бедрам.

— Как вы можете судить об этом по одному моему виду, мистер Броуди? Вы же ничегошеньки обо мне не знаете.

Она умирала от зноя, усталости и жажды, безжалостное солнце вызывало у нее головокружение, никогда еще она не чувствовала себя столь несчастной и не испытывала такой ненависти ко всей мужской части человечества.

— Предоставьте мне по крайней мере возможность показать себя в деле.

— Мне известно о вас больше, чем вы предполагаете. По вашему виду я смело берусь утверждать, что на ранчо вы будете как корова под седлом.

Оскорбленная Жанна взглянула на него с нескрываемой злостью.

— Вы заблуждаетесь.

— Вот уж нет! Посудите сами. Наряд ваш никак не подходит для работы на ранчо. Туфли дороже, чем вся обувь, что я сносил за свою жизнь, а духи, которыми вы надушены, стоят не меньше пары сот долларов за унцию. Видите, я знаю о вас предостаточно.

— Может, я и не похожа на ваших работников, но это не означает, что я не смогу быть полезной.

— Вам когда-нибудь случалось готовить еду для десятка голодных мужчин, весь день усмирявших коней и быков?

Жанне не то что десятерым, и одному-то мужчине ни разу в жизни не приходилось готовить, но не признаваться же в этом Сету Броуди, окончательно лишая себя надежды на успех! А врать напропалую тоже не хотелось.

— Нет, конечно, но я могу научиться!

— А на костре вы когда-нибудь готовили?

— На костре? Ну… — Жанна, сглотнув слюну, уже готова была сказать «нет», но выжидательное выражение на лице Сета заставило ее передумать. Выпрямившись, она еще выше задрала подбородок. — Ну, это я сумею!

Сет в явном отчаянии сдвинул шляпу на затылок.

— Далась вам эта работа, мисс Уитмен! Есть сколько угодно других, более подходящих для вас занятий. Моделью, к примеру, работать вы не пробовали?

Его слова можно было воспринять как комплимент, если бы в них не прозвучала насмешка. Жанна крепко сжала губы, готовясь к резкому ответу. Ну как убедить этого упрямца? Ей необходима работа у миссис Карр, потому что отцу и его верному помощнику Олдену никогда не придет в голову искать ее в этом глухом уголке Аризоны. Здесь, в тиши, у нее будет время обдумать все, что произошло, и решить, как быть дальше. Господи, она ведь и добивается-то всего-навсего, чтобы ей разрешили поработать на совесть в течение нескольких недель! Разве она просит слишком многого?

— Я знаю, что справлюсь, мистер Броуди, и…

— Нет! — прервал он, глядя через ее плечо.

— Вот увидите, справлюсь! Дайте мне только шанс, и я…

— Не можете ли вы минутку помолчать?

Только тут Жанна сообразила, что он чем-то отвлечен. Она быстро обернулась назад.

На парковку автобусной станции, въехал маленький спортивный автомобиль, а вслед за ним — пикап. Из автомобиля вышла красивая блондинка в ярком летнем платье.

Свежая, улыбающаяся, она направилась к ним, и Жанна почувствовала, как ее и без того ужасное настроение резко ухудшилось. Но реакция Сета Броуди ее удивила: вместо естественной радости, испытываемой каждым мужчиной при виде красивой женщины, на его лице обозначился самый настоящий страх.

— Здравствуйте, мистер Броуди, — пропела красотка. — Узнаете? Мелинда Крендл. Несколько недель назад мы с мамой приезжали к вам на ранчо. Сегодня утром я беседовала с миссис Карр по телефону, и она сообщила, что вы поехали и не откажетесь поддержать наш проект.

— Да, все так, — пробормотал Сет. — Вас я, конечно, узнал. — Он криво улыбнулся, и Жанне стало ясно — ему придется сделать что-то против своей воли. — Чем могу быть полезен?

Вон как рассыпается в любезностях! — со злостью отметила Жанна, у которой от жары и голода кружилась голова, но тут ее внимание привлекли две фигуры, вылезшие из пикапа. Выглядели подростки не старше ее братьев-близнецов, но на рубашках у них она разглядела звезды. Значит, полицейские!

У Жанны ёкнуло сердце. Отец, видно, позвонил в полицию, и ее тут же отыскали. Проклятие! Не суждено ей построить свою жизнь по-своему, доказать, что она вполне самостоятельная личность. Напрасно она вынесла изнурительную поездку в автобусе и палящий зной.

У Жанны потемнело в глазах, и, чтобы не упасть, ей пришлось опереться о свой чемодан. Арестовать ее им не удастся — в конце концов, она совершеннолетняя и свой родной дом всего лишь покинула, а не спалила. Но и вступать с ними в пререкания на радость Сету Броуди ей тоже не хотелось.

Между тем у полицейских, несмотря на их молодость, был весьма воинственный вид.

У Жанны снова закружилась голова, и она еле устояла на ногах. Ей вдруг пришло в голову, что приближающиеся юноши — аризонские рейнджеры^[1], наподобие тех, что в прошлом веке установили мир в этой части страны. Именно тогда рейнджеры — кто этого не знает! — стяжали дурную славу своей жестокостью.

Сет, занятый разговором с Мелиндой Крендл, не обращал на них ни малейшего внимания. Может, оно и к лучшему? У Жанны теперь было лишь одно желание: незаметно исчезнуть. Не хватало только, чтобы полицейские увели ее, как преступницу, у него на глазах!

Собрав все свое мужество, она наклонилась вперед и прошептала полицейским:

— Вы, наверное, ищете меня. Не знаю, что вам наговорил мой отец, но я приехала сюда с самыми лучшими намерениями.

Сет прервал разговор и с недовольным видом повернулся к Жанне.

— Жанна! Прекратите! Мы можем от них откупиться…

— Дать взятку представителю закона?! — Жанна, чтобы не грохнуться на асфальт, старалась говорить тихо и дышать как можно глубже. Гордо выпрямившись, хотя и с трудом держась на ногах, она заявила: — Мой отец пошел бы на это, я же — никогда!..

Оба юноши расхохотались, а один вытащил из кармана пару наручников.

— Взятка! Ну и потеха! Мы не имеем чести знать вашего отца, но я приветствую ваше решение по доброй воле отправиться с нами.

И, к недоумению совершенно сбитой с толку Жанны, он защелкнул один наручник на ее руке, а второй — на руке Сета. Последний бросил на Жанну взгляд, от которого на боку коровы наверняка осталось бы клеймо.

— Почему вы не дали мне договориться с ними?

— Не волнуйтесь, — прощебетала блондинка. — Долго вы не просидите.

— Прямо не верится! Из-за вас мы угодили под замок в этом чертовом магазине! — Прошло целых полчаса с момента их заточения в заваленную тюками нишу за тележками для покупок, а Сет, нависавший над Жанной, продолжал кипеть от злости.

— Ну откуда мне было знать, что это благотворительная кампания по сбору средств в пользу молодежного родео, а эти парни никакие не полицейские?

— Где были ваши уши? Мы с Мелиндой говорили об этом прямо над вашей головой. И чем обременена ваша совесть, если двух парнишек со звездами вы сразу приняли за посланных вашим отцом полицейских? — Он вскинул руки, потянув вверх и ее руку. — Или вы думаете, что находитесь Бог весть где, на самом что ни на есть Диком Западе?

Не признаваться же ей, что именно так она и подумала! Промолчав, Жанна отвернулась и принялась свободной рукой поправлять волосы. Слава Богу, что юноши не оказались настоящими полицейскими.

— Это чистой воды недоразумение, — высокомерно произнесла она наконец. — Стоит ли так волноваться?

Сет издал стон, глаза его стали чернее ночи.

— Я волнуюсь, потому что чековую книжку оставил дома. Звонить туда бесполезно — Эмми одержима идеей, что я мало общаюсь с людьми и, если она не будет отвечать на звонки, стану общаться больше. Я хотел договориться с Мелиндой, что пришлю чек позднее, но вы все испортили, согласившись на арест. Наличных у меня с собой нет, да и у вас, по вашим словам, в кармане не густо. Кредитные карточки здесь не принимают… — Он взмахнул скованной рукой. — И я намертво прикован к незнакомой женщине!

— Ну, для меня это тоже не подарок!

— К тому же мне надо как можно скорее возвратиться на ранчо — вот-вот должна ожеребиться кобыла. Нет, надо что-то придумать. У вас есть какие-нибудь предложения?

— Просить, умолять, чтобы нас выпустили, плакать?

— Ну уж нет, — скривился он, — пока мы рядом, я этого не допущу.

— Тогда, может, вы сами что-нибудь сообразите?

— Попробую. — Он поднялся с тюка, на котором они сидели, и стал внимательно всматриваться в текущую мимо толпу покупателей. В нескольких футах от «места заключения» за столиком для предъявления кредитных карточек сидела дородная женщина, наблюдавшая за «узниками», а рядом с ней красовался плакат, возвещавший, что здесь производится сбор пожертвований на обучение верховой езде отстающих в развитии детей. Добровольцы, согласившиеся подвергнуться «заключению», могут быть выкуплены, если за них внесут взнос в фонд помощи родео. К моменту появления Сета и Жанны в «камере» находилось несколько человек, но все они со смехом и шутками заплатили «выкуп» и были тут же выпущены. Остались только непрестанно пререкавшиеся между собой Сет и Жанна.

— Вдруг пройдет кто-нибудь из знакомых и выручит нас, — пояснил Сет. — Именно в расчете на это «камеру» устроили в одном из самых посещаемых магазинов.

— Мало того, что мы терпим несправедливость, к ней еще добавится унижение!

— Но ведь вы сами в этом виноваты!

Жанна замолчала. Во всяком случае, создавшаяся ситуация имела и свою хорошую сторону — в магазине благодаря кондиционеру было прохладно, а «стражница» принесла им по стакану ледяной содовой воды и горячие сочные сосиски. Жанна набросилась на свою порцию с жадностью, которая непременно привела бы в неописуемый ужас ее английскую гувернантку.

Была, однако, и дурная сторона. «Полицейские», по-видимому, забыли оставить ключ от наручников, и Сет с Жанной по-прежнему были скованы.

«Стражница» с сочувствием покачала головой и побранила мальчиков, которые уже третий раз допускают подобную оплошность. Но что поделаешь, связаться с ними она не может, остается ждать их прихода с новыми пленниками.

Сидя рядом с Сетом на тюке, Жанна старалась не обращать внимания на его длинную мускулистую руку, касающуюся ее кисти. Рассказать об этом происшествии друзьям в Калифорнии — будут смеяться до упаду.

А ей самой не до смеха! Жара и появление двух «полицейских» настолько сбили ее с толку, что она бездумно сдалась на их милость.

Да и в самом Сете было что-то эдакое, что не позволяло смеяться над ситуацией, в которую они попали, хотя сам он воспринял свое поражение с юмором. Но вот что интересно — почему он все же смирился с ним?

Он мог просто объяснить Мелинде Крендл, что благотворительности ради не собирается терять столько времени. Или пообещать ей прислать чек. Или придумать еще что-нибудь.

Мог, например, рассказать ей, что Жанна вовсе не их домработница, а та попала в больницу.

Возможно, он так ведет себя, потому что подчиняется пожеланиям миссис Карр общаться с людьми. Может, удастся воспользоваться этой слабостью? Но прежде всего надо выбраться отсюда.

— Ну как, придумали что-нибудь? — прервал Сет ее размышления.

— По-моему, да. А вы?

Жанна нервно улыбнулась.

— Абсолютно ничего. Так что вы придумали?

— Прежде чем я скажу, дайте слово, что возьмете меня на работу.

— Дать слово?!

— Пожалуйста, прошу вас, не отказывайте мне, — поспешно проговорила она умоляющим тоном, кладя руку ему на плечо, но, ощутив, как он вздрогнул, быстро ее отдернула.

Сет смотрел на нее с негодованием.

— Сначала вы засадили меня в эту каталажку! А сейчас пытаетесь навязать мне свою волю?

Жанна была неприятно поражена. Выходит, она ведет себя не лучше своего отца, нанесшего ей такую обиду. Она покраснела.

— Да нет… что вы… — промямлила она, но неожиданно твердым тоном добавила: — Я просто даю вам возможность изменить свое решение.

— Как великодушно с вашей стороны!

Жанна затаила дыхание. Внутренний голос подсказывал ей, что, подумав, Сет Броуди пойдет на уступки. Только не следует его торопить.

— Сию секунду я не могу вам ничего обещать, но мы поговорим, как только выйдем отсюда.

Лиха беда начало! Ей только этого и надо было.

— Идет, — согласилась Жанна.

— Да, так что вы придумали?

— Есть одна мысль, но вам придется выйти вместе со мной.

— Это не подлежит никакому сомнению, — насмешливо заметил он, поднимая их скованные руки.

— Тогда пошли.

Когда они приблизились к той стороне ниши, что была ближе к главному входу, Сет, нахмурившись, остановился.

— Что вы задумали? Мне не нравится выражение вашего лица.

— Мы знакомы меньше часа. Откуда вам знать, какое выражение бывает у меня обычно?

— Уж наверное, не такое, как у зазывал на сельских ярмарках.

— Вы недалеки от истины. — Она запустила руку в свою объемистую сумку и извлекла оттуда щетку для волос, губную помаду и зеркальце, которое тут же вручила Сету — без его помощи ей было не обойтись. Маленький блестящий квадратик выглядел очень комично в большой загорелой руке, но Сет мужественно держал его перед ней, пока Жанна причесывалась и мазала губы ярко-красной помадой.

Все это время Сет исподтишка оглядывал входящую публику — нет ли среди покупателей знакомых, которые станут свидетелями его позора.

Когда она закончила, он вздохнул с облегчением.

— Что вы намерены предпринять?

— Единственно возможное в наших условиях — стану кокетничать, как Клодетт Колбер в фильме «Однажды ночью».

— То есть будете заигрывать с ни в чем не повинными незнакомыми людьми, чтобы они нас выкупили?

— Именно так. Можете предложить что-нибудь иное?

— Нет. Валяйте! Сдается мне, что я увижу умудренную опытом женщину за работой. Не созвать ли нам здешних служащих — пусть соберут плату за неплохое зрелище.

Не найдя подходящего ответа, Жанна лишь сморщила нос. Много он понимает! Будь она умудрена опытом, разве связалась бы с Майклом? И уж наверняка дала бы понять отцу, что и без его помощи устроит свою жизнь. Опыта у нее, разумеется, никакого — внешность обманчива, — но от матери она, видимо, унаследовала артистический талант и сейчас им воспользуется.

Завидев входившую в магазин компанию веселых подростков, Жанна перегнулась через перила площадки и, призывно улыбаясь, закричала:

— Привет, мальчики! Сегодня на вашу долю выпало счастье!

Сет за ее спиной недовольно хмыкнул.

Глава вторая

Веселые мальчики, пошарив в карманах, с шутками и прибаутками внесли требуемый выкуп, не переставая острить и смеяться по этому поводу. У Сета тем не менее был такой вид, словно он готов провалиться сквозь землю. А тут подоспели оба «полицейских» с очередными жертвами и, без конца извиняясь и благодаря за поддержку, отомкнули наручники, сковывавшие Жанну с Сетом. Спустя двадцать минут они уже стояли на парковке около грузовичка Сета, предусмотрительно отогнанного сюда одним из «полицейских».

Сейчас все приключение уже казалось Жанне забавным. Облака тем временем затянули небо, преградив путь яростным лучам солнца, жара чуть спала, да и после пребывания в кондиционированном торговом зале Жанна чувствовала себя намного лучше. Наконец-то она смогла оглядеться.

Городок располагался в окруженной горами долине, образованной рекой Джила. Сразу за шоссе простиралось зеленое поле, скорее всего хлопковое. По дороге сюда Сью успела ей сообщить, что в этих местах хлопок — главная культура. Прекрасный пейзаж, подумала Жанна, особенно когда тебе не угрожает солнечный удар.

Сет отпер дверь кабины грузовика, выдернул оттуда ее чемодан и забросил в кузов. А ведь мог швырнуть на землю! Обрадованная сверх всякой меры, Жанна с трудом удержалась от ликующего возгласа. Она откашлялась, откинула волосы, падавшие ей на лицо. Несмотря на плотную завесу облаков, она снова обливалась потом в своих шелках.

— Вы сказали, что мы поговорим позднее. — Сердце у нее стучало, как молот о наковальню, но ей было невтерпеж. — Я вызволила нас из этой мышеловки. Так вы берете меня на работу?

— Покоя от вас нет, — пробормотал он, сдернув шляпу с головы и проведя рукой по волосам.

— Сейчас, по-моему, счет один — ноль в мою пользу. Если бы я растерялась, мы бы так и сидели там взаперти.

— Куда попали исключительно по вашей вине, — напомнил он весьма неделикатно. Но, заметив обиду на ее лице, спросил со вздохом: — Что вы умеете делать?

Да ничего, но не станет же она ему это рассказывать! Лучше ответить вопросом на вопрос:

— А что умеет делать Сью?

— Ну, — пожал он плечами, — за ее спиной годы домашней работы. Эмми стала договариваться со Сью, потому что когда-то была знакома с ее матерью. И после телефонного разговора с ней была уверена, что та справится со всеми нашими делами.

«В отличие от тебя, рыжей избалованной девчонки из Калифорнии, которая кстати и некстати встревает в разговоры, навлекая на себя неприятности, и отчаянно флиртует с незнакомыми молокососами». Жанне казалось, что она читает его мысли.

— Так вы мне не ответили — что же вы умеете делать? Прежде всего, сможете ли вы стряпать?

— Смотря что… — Жанна никогда не стряпала в полном смысле этого слова, но прекрасно пекла. Кондитер ее матери, единственный из всех их слуг, кое-чему ее научил. Но разве так уж трудно научиться готовить еду?

Уборкой дома Жанна, естественно, никогда не занималась, но ведь и это не Бог весть какая наука! Будучи столько лет невольной свидетельницей работы горничных в семье, она по ловкости наверняка не уступит ни одной из них.

Его физиономия ясно говорила, что он желал бы получить более точную информацию.

— Ну, немного умею…

Сет закрыл глаза, словно призывая себя к терпению, потом снова открыл их.

— Послушайте, Жанна…

— Я вся внимание. — Он, показалось ей, колеблется, и она радостно улыбнулась. Глаза ее весело заблестели, почему — она и сама не смогла бы объяснить.

— Не вижу ничего смешного.

Жанна моментально посерьезнела, только глаза по-прежнему сияли.

— Конечно, — согласилась она.

Несколько секунд он молча смотрел на нее, затем скрестил руки на груди и в свою очередь улыбнулся.

— Вы полагаете, что обвели меня вокруг пальца?

— Надеяться мне никто не запретит.

— Я больше не могу здесь торчать, — со вздохом сообщил он. — Ведь я как рассчитывал? Взять Сью, заехать в ветеринарную аптеку — и сразу домой. Кобыла вот-вот ожеребится.

— Значит, вы собираетесь меня взять, не так ли?

— Только в том случае, если вы сможете быть полезной. Кем вы работали до сих пор?

Жанна быстро собралась с мыслями. Увы, род ее деятельности не мог произвести на хозяина ранчо благоприятного впечатления. Но и лгать ей не хотелось — исходившая от него нравственная чистота исключала такой вариант.

— Я искусствовед, имею диплом Калифорнийского университета, последние три года работала помощником директора художественной галереи. Сейчас она временно закрылась для замены экспозиции, но ее владельца Брайана Феддоу нетрудно застать в офисе. Можете позвонить ему и справиться обо мне — он даст самую лучшую характеристику. Но мне было бы приятнее, если бы вы поверили на слово.

— Вы бежите от кого-то? От мужа, например? — Он выразительно посмотрел на ее левую руку, которая только что была прикована к его руке.

Жанна тоже взглянула на тоненькую белую полоску, очень заметную на ее загорелом пальце — на него при помолвке Майкл надел кольцо. Вчера она в ярости зашвырнула его в дальний угол, тут же испытав величайшее облегчение.

— Нет. Я не замужем.

— Так, может, вас преследует полиция? И потому вы с такой готовностью отдались в руки Лоурела и Гарди? — Он кивнул в сторону автобусной станции.

— Ничуть не бывало! Прошу вас, поверьте, я не совершила ничего незаконного! Мне просто необходимо проявить свою самостоятельность, а для этого работа на ранчо подходит как нельзя лучше.

— А что, если вы не справитесь с обязанностями? Предупреждаю вас, «Алмаз» — действующая ферма. Там не полежишь на солнышке, исправляя загар. Через одну-две недели ваши руки примут такой вид, словно вы никогда не были у маникюрши.

Жанна поспешно сжала пальцы в кулак.

— Я справлюсь, справлюсь! Только дайте мне шанс доказать это на деле.

Сет задумался, а Жанна от волнения даже задержала дыхание. Наконец он кивнул.

— Будь по-вашему, попробуем. — Его необыкновенно темные глаза по-особенному блеснули. — Я знаю, как это бывает, когда необходимо доказать свою самостоятельность. К тому же вы будете работать не у меня, а непосредственно у Эмми. Не угодите ей, придется уходить.

Какое счастье, как сразу легко стало на душе! Знай Жанна, что Сету это доставит удовольствие, она бы бросилась ему на шею и расцеловала. Вместо этого она с жаром схватила его руку.

— Спасибо! Если бы вы знали, как это для меня важно!

Сет не отнял своей руки, но и радости никакой не выказал.

— Не знаю, от чего именно вы спасаетесь бегством. Но пока будете добросовестно выполнять свои обязанности, я ни во что вмешиваться не стану. Имейте в виду: под моим началом на ферме работает несколько молодых парней. Так я бы вам не советовал связываться с ними. В нашем Фоун-Крике не так уж много молодых женщин, а равной вам тут днем с огнем не сыскать.

Жанна помрачнела и с трудом подавила охватившее ее раздражение.

— Я не завожу шуры-муры с первым встречным-поперечным.

— Только в случае крайней необходимости? — поддел он ее.

— Ну, вы сами меня к тому вынудили, да и флирт был совершенно невинный.

— Все же не стоит им злоупотреблять.

Интересно, от кого он ее предостерегает — от работников фермы или от самого себя? Жанна кивнула, и у нее появилось ощущение, что они как бы заключили некий договор.

Он было открыл перед ней дверцу кабины, но остановился.

— У вас есть с собой еще какая-нибудь одежда? В таком наряде, сидя в кабине, вы рискуете получить тепловой удар.

— О да, разумеется! Сейчас вытащу что-нибудь из чемодана.

— Я сам разберусь.

И Сет открыл сначала кузов, затем чемодан и стал в нем рыться. Жанна возмущенно закрыла глаза. Чужой мужчина роется в ее вещах! Но стоит ли поднимать шум из-за такой мелочи?

Через пару минут Сет извлек на свет полотняные шорты и белую открытую блузку. Ничем не выказывая своего недовольства, даже поблагодарив, Жанна беспрекословно взяла вещи и направилась в туалет ближайшей закусочной.

Переодеваясь, она корила себя за чрезмерную сговорчивость, но, скинув желтый шелк, испытала такое великое облегчение, что готова была простить Сету Броуди все на свете.

У небольшой раковины она смыла с лица остатки макияжа, и на чистой коже засветились веснушки. Затем сняла с шеи золотую цепочку, подаренную матерью ко дню рождения. Ах, поговорить бы сейчас с мамой! Но еще больше хочется стать самостоятельной. И Жанна, решительно вскинув голову, отогнала от себя мысль о маме и занялась делом. Вытащив из сумки яркую косынку, повязала ее вокруг шеи, расчесала густую гриву волос и закрепила их обручем, засунула в сумку снятые вещи и, чувствуя себя намного лучше, возвратилась к Сету.

Он в ожидании нетерпеливо переминался с ноги на ногу, а завидев ее, одобрительно кивнул.

— Ну, наконец-то вы перестали походить на голливудскую звезду. Поехали!

Жанна насторожилась, но, сообразив, что в его словах не может быть никакого потаенного смысла, промолчала и последовала за ним к грузовику.

Захлопнув за собой дверцу, она искоса поглядела на Сета. Как хорошо, что все уладилось, что она будет работать среди людей, для которых важны только ее проворство и выносливость. Ведь она сыта по горло назойливыми знакомыми, домогающимися ее дружбы или даже любви лишь с одной целью — сблизиться с их семейством.

Они выехали за пределы города и начали петлять по местности, которая, по словам Сета, носит название Черные Холмы.

Больших деревьев на склонах невысоких холмов было не так уж много, зато то и дело в поле зрения попадали густые заросли темно-зеленого кедровника и светлых мескитовых деревьев. Плотной стеной стояли кактусы, некоторые с прозрачными желтыми цветами. Жанна разглядела раскидистую юкку и какие-то высокие стебли, увенчанные белыми колокольцами. Зачарованная видом странных растений, которые ей доводилось видеть только на картинках, Жанна не спускала с них глаз, наслаждаясь свежим воздухом с запахом дождя, врывающимся в окна машины.

Сет, погрузившийся в молчание, прервал его лишь для того, чтобы сообщить, что до фермы больше часа езды.

Он вел машину, положив одну руку на открытое окно, а другую — на руль. Если бы Жанна решилась проявить такую же проницательность, как он, она бы сказала, что он из тех людей, которым в жизни должно везти. Видавший виды автомобиль и потертые джинсы на этом человеке производили впечатление камуфляжа. Большим чувством собственного достоинства трудно обладать, даже сидя за рулем «роллс-ройса» в дорогом костюме-тройке.

Сорок минут спустя они миновали городки Клифтон и Моренси, возникшие близ медных копей, и достигли основания Белых гор. Сет свернул с шоссе, и они затряслись по ухабам и рытвинам пыльного проселка.

С гор подуло ветром, собрались тучи, и, к удовольствию Жанны, как-то сразу стало прохладнее.

Пейзаж вокруг становился все красивее, растительность поражала разнообразием и пышностью. По мере того как они поднимались в гору, можжевельник и искривленные дубки уступили место осинам и соснам.

Жанна высунулась из окна и всей грудью вдохнула запах деревьев. Вволю надышавшись живительным воздухом, она с наслаждением откинулась на спинку сиденья.

В открытое окно были видны горы, обступившие дорогу, и клубящиеся над ними облака.

Навстречу плыла мрачная тяжелая туча, но сильный порыв ветра разогнал ее. Провожая глазами разлетавшиеся в разные стороны обрывки облаков, Жанна рассмеялась — ей нравилось здесь. Повернувшись всем корпусом к Сету, она восторженно сказала:

— Когда я была маленькой, вечно изводила старших вопросом, куда деваются облака после своей смерти? Теперь знаю — сюда! — И она повела вокруг себя руками.

Брови у Сета взметнулись, он склонил голову набок, словно намереваясь разглядеть ее под другим углом зрения.

— Впрочем, глупости это все, конечно, — смущенно добавила Жанна, нервно одергивая блузку.

К ее изумлению, Сет рассмеялся. С ней или над ней — она не поняла, но смех у него был очень приятный. И тут внезапно он разговорился:

— Ферма наша находится возле поселка под названием Фоун-Крик. Живет в нем меньше десяти семейств, много стариков. Большинство, подобно мне и Эмми, занимаются сельским хозяйством, хотя некоторые приезжают только на конец недели, оставляя вместо себя управляющих. Остальные жители работают на медных копях, мимо которых мы проезжали. Они построили на реке водонапорную станцию.

Жанна продолжала любоваться дикой красотой этих мест.

— И людям нравится жить в такой глуши?

Бросив на нее быстрый взгляд, Сет сосредоточился на дороге, переходившей в серпантин.

— Кому не нравится, те долго не выдерживают. Но семьи, живущие здесь испокон веков, привыкли. Столько лет уже они трудятся на этой земле! К тому же всегда можно поехать в город. Это раньше с гор частенько сходили лавины и засыпали дорогу.

Они снова миновали поворот, и перед Жанной открылся вид с высоты нескольких сот футов. Проглотив комок, вдруг застрявший у нее в горле, она только и смогла выдохнуть:

— Какая красота! До чего же мне тут нравится!

Сет усмехнулся. Ободренная наступившим между ними перемирием, Жанна задала вопросы, неизменно интересующие каждую женщину:

— Вы женаты? Дети у вас есть?

Он крепче вцепился в руль, так что на руках обозначились белые костяшки.

— Нет. Для женщин здесь слишком суровые условия.

— Но ведь живут здесь семьи, а в семьях неизбежно должны быть женщины.

— Да, это те, кто сделал свой выбор. Я тоже сделал.

Эти две короткие фразы должны были дать понять Жанне, что тема исчерпана, но она не унималась:

— К тому же у вас компаньонка, то есть женщина.

Она склонила голову и не сводила внимательных глаз с Сета.

— Вот познакомитесь с ней — и вам все станет ясно. Эмми — исключение из общих правил. Она родилась и выросла здесь. Вышла замуж за товарища своего детства и много лет работала в Фоун-Крике на фермах.

— Значит, женщине здесь приходится не так уж туго, как вам это представляется.

Сет бросил на нее взгляд, означавший: «много ты понимаешь», — но вслух произнес лишь:

— Возможно.

— А вы? — не унималась Жанна. — Вы всю жизнь здесь живете?

— Не кажется ли вам, что, засыпая меня вопросами, вы ничего не рассказываете о себе?

— Да, в самом деле, — покраснела Жанна.

— Я здесь родился, — сказал Сет и замолчал, пока не вписался в очередной крутой поворот дороги. — Семья моя хозяйничала на этом ранчо целых семьдесят пять лет. Отец продал его Каррам, когда я был мальчишкой. Несколько лет назад я купил его после смерти мужа Эмми. Ей уже восемьдесят, и по условиям договора она вправе жить на ферме сколько пожелает. После кончины Эмми я стану полноправным хозяином.

Этот краткий рассказ не мог, естественно, полностью удовлетворить любопытство Жанны, но она почувствовала, что больше ничего не добьется.

После двадцати минут мучительной езды по неровной дороге Сет свернул на длинную подъездную аллею, аккуратно посыпанную гравием. Над воротами висела красиво выгравированная вывеска: «Добро пожаловать на ранчо "Алмаз"». Рядом с надписью был изображен бык с миролюбивой мордой.

Жанна, заинтересованная, выпрямилась, чтобы ничего не упустить. Через несколько ярдов крутого подъема аллея раздвоилась. Они поехали по левому ответвлению, ведшему к дому, а справа показалась крыша большого здания — по всей видимости, амбара или конюшни, — тесно прижавшегося к горному склону. Это строение, как и разбросанные невдалеке другие, было свежевыкрашено.

У Жанны полегчало на душе. Только сейчас она призналась себе, что вид побитого и исцарапанного грузовика Сета навел ее на грустные размышления о том, куда она едет. Но грузовик, очевидно, был для ранчо исключением, а не правилом, если судить по опрятному виду служебных построек, уже попавшихся ей на глаза.

Когда они обогнули последнюю группку сосен, жилой дом полностью открылся ее взору. Жанна задохнулась от восхищения. Он стоял на вершине холма, с одной стороны к нему примыкал фруктовый сад, с другой — огромный многоцветный розарий.

Массивное каменное здание в два этажа с обводной деревянной террасой было окрашено под цвет кирпича. Часть террасы закрывала разросшаяся дикая жимолость. Со стропил свешивались качели, слегка покачивавшиеся на ветру — создавалось впечатление, что на них только что качались.

Это был не просто дом, это был домашний очаг. Жанна как зачарованная не могла отвести от него глаз.

Сет затормозил перед главными воротами, но Жанна и не пошевелилась, чтобы выйти, только села поудобнее.

Она и сама не понимала, что с ней происходит. В ее родном Беверли-Хиллз размерам и стилю жилья придавали решающее значение, с детства она привыкла видеть перед собой прекрасные особняки, а вот сейчас почему-то никак не налюбуется на этот сельский дом. Простой, безо всяких претензий, он пленял неповторимым своеобразием. С первого же взгляда складывалось впечатление, что живущая в нем семья непременно счастлива, а появляющиеся здесь на свет дети получают хорошее воспитание и не знают нужды.

Она полюбила этот дом сразу и навсегда.

— Жанна! Мисс Уитли! Да что с вами?

Вздрогнув, она возвратилась к действительности. У ее дверцы стоял Сет. Жанна моргнула, покраснела, покачала головой. Видно, она переутомилась сверх всякой меры, если могла так растрогаться при виде пусть и удобного, но все же довольно обычного дома.

— Ничего, — пробормотала Жанна и вылезла из машины.

Захлопнув за ней дверцу кабины, Сет вытащил ее чемодан из багажника, открыл калитку во двор и с ироничной усмешкой заметил:

— Может, вам что пришлось не по вкусу, так ведь вы и сами говорили, что не собираетесь здесь задерживаться. — И он, пропустив ее вперед, пошел к крыльцу.

Надо же! Как превратно он истолковал ее поведение!

Не замедляя шага, Жанна повернула к нему голову.

— Что вы, что вы! Ничего подобного! Вы ошибаетесь, я…

Но, взявшись за ручку входной двери, оборвала себя на полуслове. Как ни хотелось ей объяснить Сету, что к чему, она буквально лишилась дара речи, увидев тяжелую дверь красного дерева с витражом посередине, красотой не уступающим лучшим творениям Тиффани^[2]. Изображенный на нем красочный натюрморт с фруктами выглядел настолько естественно, что у Жанны потекли слюнки.

— Я ошибаюсь? В чем именно? — поинтересовался Сет, распахивая перед ней дверь.

— В том, что я… — Она с ужасом вскрикнула, увидев у подножия лестницы распростертую на полу фигуру.

Глава третья

Сет, бросив чемодан Жанны на пол, ринулся вместе с ней к лежащей женщине.

— Эмми, вы ушиблись? — дрожащим от волнения голосом снова и снова спрашивал он, вытягивая вперед свои большие мозолистые руки, но не решаясь притронуться к ней, словно опасаясь нанести еще больший вред.

Жанна окинула лежащую взглядом. Эмми оказалась довольно хрупкой женщиной в зеленом брючном костюме, с зачесанными наверх белыми как снег волосами. Лежала она на боку, подвернув под себя правую руку. Левая ее нога застряла в половике, что явно и послужило причиной падения.

Наконец Сет завладел свободной рукой Эмми и нащупал пульс.

— Эмми, скажите хоть слово. У вас все в порядке?

Эмилин Карр усмехнулась, затем откашлялась. Открыв глаза — они оказались ярко-голубыми, — посмотрела и не без иронии произнесла:

— О каком, к дьяволу, порядке может идти речь? Или ты,мальчик, полагаешь, что я прилегла здесь вздремнуть?

Говорила она тихо, но тем не менее в ее голосе угадывалась скрытая твердость. Она пошевелилась, но Жанна поспешила положить руку ей на плечо.

— Пожалуйста, миссис Карр, лежите спокойно, пока мы не убедимся, что у вас нет серьезной травмы.

Старуха повернула голову на звук незнакомого женского голоса, и под взглядом ее голубых глаз Жанне почудилось, что она на ринге и что противник припер ее к канатному ограждению — такая сила исходила от этой маленькой женщины.

— Кто вы такая? — спросила она. — Вы не Сью Перрит! Я знала ее мать. То была женщина гренадерского роста и поперек себя шире, да еще к тому же косая на один глаз и с усиками.

Жанна, несмотря на напряженную обстановку, не могла не улыбнуться.

— Нет, мэм, я не Сью Перрит. Меня зовут Жанна Уитли. Я вам все расскажу, но сейчас не до этого.

— Мэм, говорите? По крайней мере манеры у вас хорошие. — И она пронзила Сета своим магнетическим взглядом. — Помоги мне подняться.

— Сначала надо установить, что именно вы ушибли, — возразил Сет, который все это время осторожно ощупывал кости на обеих ногах пострадавшей.

Миссис Карр иронически подняла одну бровь.

— Ах, Сет, и слепой бы заметил, что правую руку.

— Это перелом?

Он сделал знак Жанне, и они помогли Эмми перевернуться на спину.

— Нет, всего-навсего растяжение, — беззаботным тоном проговорила миссис Карр, но по обеим сторонам ее рта залегли резкие складки — ей было очень больно.

— Сейчас посмотрим. — Сет подхватил Эмми и поднял, словно она весила не больше пуховой подушки. Жанна бережно подняла руку женщины и положила ей на живот, затем вслед за Сетом направилась в гостиную.

— А все из-за того, что я решила разыграть из себя необычайно гостеприимную хозяйку, — посетовала Эмми. — Вы же где-то застряли всерьез и надолго. Уж не повстречался ли ты с Мелиндой Крендл? — Лицо ее приняло лукавое выражение.

— Да, да, повстречался, но расскажу потом.

Явно разочарованная, Эмми вздохнула.

— Так или иначе, я два часа ждала вас на террасе. И когда раздался шум едущей машины, бросилась за собственноручно сделанным лимонадом и споткнулась об этот половик, чтоб ему сгореть!

— Сожгу без сожаления, — обещал Сет. С лица его сошла бледность, а в голосе, как и следовало ожидать, звучала решимость. Права была Жанна, предположив, что миссис Карр — наиболее уязвимое место Сета.

Заметив, что Сет направился со своей ношей к дивану, Жанна опередила его и разложила маленькие вышитые подушечки так, чтобы они не мешали Эмми, а затем заботливо подсунула еще одну подушечку под ушибленную руку. Эмми застонала, и Жанна сочувственно проговорила:

— Мне все же кажется, миссис Карр, что у вас перелом.

— Чушь, девочка! У меня были и переломы, и растяжения, так что я прекрасно их различаю. Это — растяжение. И пожалуйста, называй меня просто Эмми.

Она притронулась к своей кисти, но, ойкнув от боли, тут же опустила руку.

Отступив назад, Сет стянул шляпу с головы и несколько раз похлопал ею по своему бедру.

— Надо отвезти вас в больницу в Моренси, на рентген.

— Ни в коем случае! Сейчас надо перевязать руку эластичным бинтом, подложив под него что-нибудь твердое. Если к утру не станет лучше, вот тогда можешь везти меня хоть к черту на рога!

— Я принесу все, что нужно, — вызвалась Жанна. — Только объясните, где что найти.

Сет в негодовании швырнул шляпу на ближайший стул.

— Вы, Эмми, самая упрямая женщина во всей нашей округе!

— Безусловно. А иначе как бы я дожила до такого возраста?

— Да уж, конечно, не благодаря рассудительности. Ее у вас нет, это точно.

Поняв, что разговор вот-вот перерастет в самую настоящую перепалку, Жанна примирительно подняла руку.

— Почему бы вам не отложить выяснение отношений до той поры, когда у Эмми заживет рука, и она сможет надеть боксерские перчатки?

Реплика Жанны вызвала смех у Эмми, а Сета заставила нахмуриться.

— Вот чего нам до сих пор здесь недоставало, — выдавила сквозь смех Эмми. — Женщины, которая осмелилась бы возражать королю гор!

— Одна такая у нас уже есть, — сухо заметил Сет.

— Так где же взять бинты? — попыталась уточнить Жанна.

Услышав от Сета, что в ванной комнате на первом этаже, рядом с кухней, Жанна поспешила вниз.

Хотя кухня в самое ближайшее время должна была стать основным полем ее деятельности, она едва удостоила взглядом огромную плиту, двухкамерный холодильник и длиннющие разделочные столы. На полированном столе из натурального дерева, стоявшем посереди кухни, она заметила деревянный поднос с лимонадом, тремя стаканами и вазочкой со льдом. В узком коридоре, ведшем из кухни к черному ходу, ее внимание привлекли две двери. Первая вела в маленькую спальню с платяным шкафом, ночным столиком, на котором стояла ваза со свежими красными розами, и кроватью, застеленной вышитым покрывалом. Комната предназначалась, скорее всего, для Сью, значит, теперь достанется ей. Не задерживаясь в этой приятной комнатушке, Жанна направилась ко второй двери. За ней располагалась ванная — но без ванны, с душевой кабиной.

Когда Жанна вернулась в гостиную, у Эмми почти восстановился нормальный цвет лица. Сет, меряя шагами комнату, продолжал бубнить о том, что пострадавшей необходимо безотлагательно показаться врачу.

— Ах, Боже мой, шел бы ты к Голди! Ей ты нужен куда больше, чем мне, — махнула здоровой рукой Эмми, наблюдая, как Жанна села около нее и принялась разворачивать эластичный бинт. — Эта девушка позаботится обо мне.

Улыбнувшись ей в ответ, Жанна огляделась — чем бы зафиксировать кисть Эмми. Журналы, стопкой лежавшие в корзине рядом, показались ей вполне подходящим для этой цели материалом, и она взяла верхний из них. Она узнала журнал. Именно в этом номере были снимки кинозвезд с их дочерьми, в том числе фото ее матери и ее самой. Жанна поспешно подложила журнал под самый низ стопки и взяла другой.

Опасливо обернувшись, она обнаружила, что Сет не спускает с нее и Эмми мрачного взгляда.

— Приду к ужину, — сообщил он, — и хорошо бы вам к этому времени выздороветь, не то и слушать ничего не стану, а сразу отправимся к врачу. — Оставив таким образом последнее слово за собой, он удалился.

— Основное его желание — дать всем понять, что командует здесь он, — объяснила Эмми. — Как две капли воды походит на моего покойного Гарри. Но, пожив с одним властным мужчиной, уже знаешь, как управляться с другими.

Жанна тут же вспомнила об отце. С ним управляться она так и не научилась.

— Пока я здесь, придется мне взять у вас несколько уроков, — сказала она, осторожно подкладывая журнал под больную руку и поднимая ее, чтобы забинтовать. Слава Богу, что в минувшую зиму она по внезапному вдохновению закончила курсы первой медицинской помощи, не говоря уже о том, что постоянно приходилось лечить порезы и царапины у двух младших братьев.

— Вы не включите свет? — Эмми кивнула в сторону стоявшего неподалеку торшера.

Только тут Жанна заметила, что в комнате темно.

— Я и не думала, что уже так поздно.

— Дело не в этом, просто мои окна выходят в каньон.

Занимаясь больной рукой Эмми, Жанна все время ощущала на себе пристальный взгляд старой женщины.

— Ну вот, готово, — сказала она под конец. — Но вечером надо будет перебинтовать. И все же, — добавила она озабоченно, — неплохо бы сделать рентген.

— Посмотрим. Пока что мне нужен аспирин, чтобы заглушить боль, и немного льда — ото льда опухоль спадает.

— О, конечно, конечно! — И Жанна принесла две таблетки аспирина, стакан воды и полиэтиленовый пакетик со льдом.

Быстро проглотив пилюли и запив их водой, Эмми подняла ноги на специальную подушечку, лед подложила под руку и произнесла:

— Ну вот, теперь принесите поднос с лимонадом — он стоит на кухне, — и мы побеседуем. Умираю от любопытства, так хочется поскорее узнать, куда девалась Сью Перрит, и почему дочка миллионера и кинозвезды трясется в грузовике по горам в компании такого дьявола, как Сет Броуди.

Как ни потрясена была Жанна, она безропотно отправилась в кухню за подносом и наполнила ледяным напитком два стакана.

— Вы расскажете Сету? — спросила она, глядя в свой стакан.

— Это, как говорится, зависит от многого.

— От чего именно?

— Прежде всего, от причины, из-за которой вы сбежали.

Жанна повертела стакан в ладонях.

— Откуда вам известно, кто я?

— Видите вон те журналы? Моды — мое единственное увлечение. Я обратила внимание на то, как поспешно вы засунули в самый низ стопки «Калифорния гёрл».

— О-о-о! — только и смогла вымолвить Жанна.

— Сначала я не уловила никакой связи между журналом и вами. У меня в голове был полный ералаш, — призналась Эмми.

— У вас в голове ералаш?! Да никогда не поверю! — возразила Жанна, прищурившись. — По-моему, вы колдунья или гном. — И, как бы в подтверждение, она ткнула пальцем в зеленый костюм.

— Я и то и другое, — расхохоталась Эмми. — А сейчас давайте рассказывайте, да смотрите, со всеми подробностями.

Миссис Карр, человек несомненно резкий и нетерпимый, была тем не менее прекрасным слушателем. Прояви она назойливое любопытство, с которым так часто случалось сталкиваться семейству Уитли, и Жанна бы прикусила язык. Но, ощущая все время искреннее сочувствие, излучаемое миссис Карр, Жанна выложила все начистоту.

Когда она закончила свой рассказ, Эмми склонила голову набок, как заинтересовавшаяся чем-то птица, и спросила:

— Но почему же ваш отец так хотел выдать вас замуж за этого Майкла Баррингтона, что даже взял его на работу?

Жанна закатила глаза.

— Одному Богу известно. Скорее всего, отцом руководит желание избавить меня и братьев от ошибок, допущенных им самим. Унаследовав состояние, он умудрился растранжирить его, даже не достигнув двадцати пяти лет, и затем был вынужден начать все с нуля. В последнее время я встречалась с двумя художниками. Ничего серьезного, но отец волновался, как бы я не вышла за одного из них замуж, о чем впоследствии, по его мнению, непременно жалела бы.

— А того, что вы будете жалеть о замужестве с Майклом, он не опасался?

— Ему бы это и в голову не пришло. Майкл так красиво за мной ухаживал! Он взял меня, что называется, нахрапом, я и опомниться не успела.

— Брак — это нечто иное, — с сомнением покачала головой Эмми. — Надо по-настоящему любить человека, а не только умело его обхаживать.

— Майкл, по всей видимости, меня не любил, иначе не стал бы проверять действенность своих чар на другой.

— А где была ваша мать, когда все это произошло?

— На съемках в Кении. Она там уже целый месяц и, скорее всего, пробудет еще две недели. — При мысли о матери сердце Жанны сжалось. Поговорить бы с мамой по душам, не спеша ей все рассказать!.. Но, ведь если Ши вмешается, отец воспримет это, как свидетельство беспомощности дочери. Нет, надо отстоять свою самостоятельность только собственными силами.

Молчание затянулось, и Жанна с раскаянием произнесла:

— Уж извините меня. Вам и так плохо, а я обременяю вас своими проблемами.

— Пустяки. Если бы я не хотела, то не стала бы вас ни о чем спрашивать. — И Эмми здоровой рукой сжала колено Жанны. — Итак, насколько я поняла, вы ищете место, где можете доказать свою независимость и залечить сердечную рану. И лишь затем вы встретитесь с отцом.

— Очень близко к истине.

— На это может потребоваться больше двух недель.

— Две недели лучше, чем ничего. Сью к этому времени, скорее всего, выздоровеет и захочет занять предназначавшееся ей место.

Эмми долго молча смотрела на Жанну.

— Знаете, — сказала она наконец — завтра, думаю, мы все же поедем в Саффорд. Покажем кому-нибудь мою руку, узнаем, как там Сью, а затем навестим мою подругу, Эдит Коллинз. В этом году ее внуки работают на нашем ранчо, и она чувствует себя одиноко. Она, полагаю, с радостью приютит у себя Сью. Таким образом, у Сью будет крыша над головой и какой-никакой, но все же уход, а вы сможете прятаться у нас, сколько пожелаете.

— Но ведь я вам чужой человек, — удивленно моргнула Жанна. — Почему вы идете мне навстречу?

— Это не совсем так, дорогая. Поймите меня правильно. — Эмми внезапно посуровела, морщины обозначились резче, и она стала выглядеть на свой возраст. — Работа здесь тяжелая. Нам нужна сильная, здоровая помощница. Сью после операции будет приходить в себя месяца полтора, а то и больше. Я ведь и Сью пригласила на работу лишь потому, что хорошо знаю ее мать, которая была самой настоящей рабочей лошадкой, я с полным правом предположила, что дочка пошла в нее.

Жанна улыбнулась и пожала плечами.

— Право же, не могу ничего сказать. Мы довольно долго болтали с ней, и она произвела на меня впечатление человека уравновешенного и разумного, но затем ее прихватил аппендицит…

— Представляю, как вам надоело возиться с больными, — промолвила Эмми, кивнув на свою забинтованную кисть.

— Вот уж нет, нисколько! — с жаром воскликнула Жанна.

— Ну ничего, сейчас отвлечетесь, — рассмеялась Эмми. — Устали вы с дороги ужасно, вижу по вашим глазам, но ничего не поделаешь. Сет и работники придут ужинать, а с меня толку никакого. — Она нечаянно пошевелила рукой и застонала от боли. — Придется полежать, не снимая льда. Чувствую, что опухоль увеличивается.

Жанна поспешно поднялась и взглянула на красивые часы, стоявшие на резной каминной полке.

— Только скажите, что мне делать!

— Сказать, что делать? Вы что же, не умеете готовить, что ли?

— Зато я прекрасно пеку, — смущенно возразила Жанна, пожимая плечами. — Кондитер моей матери, Франсуа, научил меня кое-чему. Могу испечь, например, замечательный лимонный торт с меренгами.

Эмми задумчиво покачала головой и поднялась на ноги. Прижимая больную руку к груди, она сказала:

— Испеките сразу несколько. Это любимый торт Сета. Если вы испортите ужин, то хотя бы подсластите ему горечь разочарования. В кладовке полно банок с консервами, а холодильник на террасе забит разными продуктами. Выбирайте, что вам больше по вкусу. А в кухне масса всяких приборов и приспособлений, все что угодно можно найти. Сет на них прямо помешан — как только что увидит, тут же покупает.

Жанна смущенно переступила с ноги на ногу.

— Эмми, а на сколько человек мне надо сготовить?

— Значит, так! — принялась подсчитывать Эмми. — Вы, я, Сет, у нас четверо работников в этом сезоне, и частенько ближе к вечеру приходит на помощь сосед. Так что за стол сядут семь или восемь человек.

Семь или восемь! Ответ Эмми поверг Жанну чуть ли не в шоковое состояние. О Господи, как она влипла! Стараясь унять бешеное сердцебиение, она помогла Эмми подняться по лестнице в спальню, поменяла лед в пакете, лежавшем на больной руке, и направилась в кухню.

Эмми сказала чистую правду. На самом видном месте стоял ультрасовременный кухонный комбайн, в котором было великое множество отделений и различных приспособлений. Жанна и не подумала прибегнуть к его помощи. Она даже не знала, как к нему подступиться. Просто отыскать все продукты, необходимые для тортов, и то стоило ей немалого труда. Некоторые шкафы имели секретные запоры, а чтобы зажечь плиту, тоже пришлось как следует повозиться. Но в готовом виде украшенные меренгами торты выглядели весьма аппетитно и красиво, от одного только запаха слюнки текли.

Поставив их для охлаждения на один из разделочных столов, Жанна ознакомилась с содержимым холодильника и кладовки. Как и говорила Эмми, продуктов было хоть пруд пруди, но ничего такого, что можно было бы просто засунуть в микроволновую печь, Жанна не обнаружила.

В полной растерянности она провела рукой по лицу. Ах, была бы поблизости пиццерия, чтобы можно было заказать пиццу с доставкой на дом!

Но падать духом нельзя. Ведь здесь она оказалась по собственному желанию. Значит, хочешь не хочешь, а надо выкарабкиваться. Правда, одно дело — найти в себе смелость, чтобы покинуть родной дом, и совсем другое — готовить на семь-восемь человек! Исполнившись решимости, Жанна вытащила из кладовки несколько банок консервированного стручкового перца и пакеты с крекером. Осторожно, чтобы не сжечь, разогрела перец, а крекер красиво разложила на блюде. Подумав, добавила к нему нарезанный кусками сыр. Затем почистила и натерла морковь, посыпала перец ею, а сверху еще и тертым сыром.

Разливая лимонад по высоким бокалам, она услышала громкие шаги на террасе. Вошел Сет в сопровождении троих мужчин, и все они, желая помыться, выстроились в очередь в коридоре, чтобы войти в ее, как она уже считала, ванную комнату.

Едва звуки шагов достигли ее слуха, Жанна немедленно скинула с себя передник, разгладила и взбила пальцами волосы, слипшиеся от стоявшей в кухне жары.

Остановившись возле двери ванной, Сет заглянул в кухню и безо всякого стеснения оглядел Жанну с ног до головы, а затем наоборот — от рыжеватых волос до пальцев ног, и, остановив свой взор на ее разгоряченном лице, несколько секунд не отрывался от него.

Что-то мелькнуло в его глазах. Жанну обдало жаром, она вздрогнула, губы ее сами собой сложились в улыбку. Заметив это, Сет моментально нахмурился и прошел в освободившуюся ванную. Спустя несколько минут вся четверка вошла в кухню.

Не иначе как он напрочь забыл об этом необъяснимом моменте, подумала Жанна, в свою очередь стараясь принять безразличный вид. Сет осведомился о самочувствии Эмми и представил Жанне двух юношей, пришедших с ним, — Стива и Гаса Коллинзов.

— Их бабушка — лучшая подруга Эмми, — пояснил он. — Парни захотели поработать у нас, чтобы узнать на собственной шкуре, какова жизнь на ферме.

Да, Эмми упоминала свою подругу. Интересно, как Сет чувствует себя в компании таких молокососов?

Гас и Стив, загорелые блондины, чрезвычайно походили друг на друга. Высокие — оба выше Сета — и худые, как все юноши в их возрасте. Интуиция подсказала Жанне, что они абсолютно невинны — точь-в-точь как ее собственные братья.

Третьего из пришедших Сет представил как Хосе. Испанец в летах, с выразительными карими глазами и мягким голосом, в знак приветствия дружелюбно улыбнулся Жанне. И он, и Коллинзы, выдвигая стулья и занимая свои места за столом, с жадностью поглядывали на блюдо с перцем.

Зато Сет вел себя совершенно иначе. Обозрев стол, он снова нахмурился.

— Жанна, выйдем на минутку, мне надо с вами поговорить.

— Хорошо, — сказала она, гася улыбку и выходя вслед за ним на террасу.

— Так вот что вы имели в виду, говоря, что «немножко» умеете готовить? Вы умеете подогревать консервы?

Жанна закусила нижнюю губу. Наступил момент, которого она страшилась! Но не станет же она лгать!

— Да.

— Выходит, вы не в ладах с истиной. И всегда так?

Жанна в смущении теребила цепочку у себя на шее, не смея взглянуть ему в глаза.

— Но ведь скажи я вам правду, вы бы меня ни за что не взяли!

— Вот это точно!

— А я между тем умею печь, да и всему остальному смогу выучиться, если…

— Печь умеете, а готовить — нет? Забавно.

— Ничего забавного, я… Впрочем, подождите.

Круто повернувшись, Жанна бросилась обратно в кухню, мигом выхватила из ящика стола нож, не обращая внимания на глазеющих на нее работников, отрезала от торта кусок, швырнула на тарелку и, схватив по дороге вилку, выбежала обратно на террасу. С вызовом глядя на Сета, она подцепила на вилку кусочек торта и поднесла к его рту:

— Вот! Попробуйте!

Сет взглянул на нее мрачно, но деваться было некуда — или он раскрывает рот, или торт падает ему на подбородок, — и он послушно разжал губы, словно раскапризничавшийся ребенок, поддавшийся уговорам матери.

Жанна занесла было опустевшую вилку над тортом, чтобы отрезать следующий кусок, но Сет схватил ее руку. Прожевав и проглотив, он удивленно хмыкнул и произнес, к радости Жанны:

— Не так уж и плохо, черт возьми!

Высвободив руку, Жанна торжествующе улыбнулась.

— Это изумительно вкусно!

Еще бы! Франсуа раскрыл ей все свои секреты, а уж он-то мастер хоть куда!

— И все же, — Сет поднял брови, — ваша профессиональная пригодность вызывает большие сомнения.

Жанна почувствовала, что вспыхнула, но сочла за благо воздержаться от ответа.

— Готовить вы не умеете.

Жанна показала на тарелку:

— Разве это не доказывает, что умею?

— Да оставьте! — Сет провел рукой по своей шевелюре. — Надо же, какого я свалял дурака, привезя вас сюда. Такой неженке, как вы, здесь не место.

Обиженная, Жанна начала что-то бормотать, протестуя, но Сет поднял руку, призывая ее к молчанию. Вид у него был усталый и огорченный, и Жанна, справедливо сочтя, что причиной тому она, почувствовала себя виноватой.

— Ну что поделаешь, — проворчал Сет, — вы уже здесь, а Эмми не в силах вам помочь. Давайте завтра я покажу вам, как готовить бифштексы. Смысла особого в этом нет — вы же пробудете у нас недолго, — но все же…

Проглотив обиду, Жанна с благодарностью улыбнулась Сету.

— Чудесно! Я быстро постигну эту науку. Даже не сомневаюсь.

— Который раз я уже сегодня это слышу?!

От благодарности, переполнившей душу Жанны, не осталось и следа.

— Вот увидите, я…

Раздался громкий стук сапог по лестнице, ведшей на террасу. Преодолев последние ступени, к ним присоединился еще один работник ранчо — высокий и стройный мужчина, но уже лысый, что выяснилось после того, как он снял шляпу.

— Тебе, Сет, надо бы поспешить к Голди. Мне кажется, что жеребенок уже идет. Во всяком случае, начались родовые схватки.

— Спасибо, Баркер. Бегу. Оставайся и поешь, — предложил Сет, махнув рукой в сторону кухни. — А после ужина посмотри вместе с ребятами ворота на южном пастбище. Я сегодня ехал мимо и заметил, что они еле держатся. Не иначе как новый бык пытался их пробить.

Бросив на Жанну уничижительный взгляд, яснее всяких слов выражавший отношение к приготовленному ею ужину, Сет направился к двери. Горя желанием продолжить дискуссию, Жанна поставила тарелку на какой-то шкафчик возле двери черного хода и поспешила за ним следом. Сет чуть ли не бежал, делая огромные шаги, и Жанна, запыхавшись, с трудом за ним поспевала, но, споткнувшись о кочку, еле удержала равновесие, а Сет за это время успел миновать спальный барак, затем хозяйственные постройки и вошел в конюшню.

Она вбежала следом за ним. Конюшня встретила ее незнакомыми, но приятными запахами сена и хорошо ухоженных животных. На стенных крючках были развешены различные инструменты и упряжь. У боковой стены на копне сена важно восседала, словно царица на троне, огромная пятнистая кошка. Такой большой Жанна никогда не встречала. У задней стены были расположены денники. В одном из них слышалось тихое жалобное ржание.

Сет, успевший опуститься на колени, при ее приближении поднял глаза.

— Вы, конечно, собираетесь продолжить наш спор, но, раз уж явились, может, какая-нибудь польза от вас будет.

— Польза? — не без ужаса переспросила Жанна, делая шаг вперед, хотя ноги ее как чугуном налились. Никогда ей не приходилось присутствовать при родах, хотя бы и лошадиных. Но она заставила себя заглянуть в денник и увидела, что кобыла лежит на боку.

Голди — соловая красавица с гривой золотого цвета — вполне оправдывала свое имя. С малых лет Жанна боялась лошадей, но в этом несчастном, страдающем создании не увидела ничего устрашающего.

Сет стянул с себя рубашку, обнажив необычайно красивую, могучую грудь и плоский живот, покрытый черными волосками. Жанна немедленно напомнила себе, что не стоит заглядываться на своего хозяина, но это мало помогло. Она продолжала таращиться на Сета, пока тот тщательно мыл руки и насухо их вытирал. Затем Сет вытащил из кладовки груду чистых тряпок и, возвратившись к Голди, встал около нее на колени, не переставая что-то тихо приговаривать.

Он попытался определить положение жеребенка, но кобыла вздернула от боли голову и закатила мученические глаза. Жанна взвизгнула и отвернулась.

— Вы-то что? — спросил Сет. — Больно ей, а не вам!

— Я из сочувствия.

— Она, уверен, очень этим растрогана. Вы когда-нибудь видели, как рождается животное?

— Я видела фильм «Страна моего сердца» с Рипом Торном и Кончетой Феррел в главных ролях. В последнем кадре они принимают роды у коровы. Ничего отвратительнее я в жизни не видела.

— Что же вы тогда здесь делаете?

— Хочу понравиться еще одному молокососу, — пошутила она.

— Ах так? — тоже шутливо улыбнулся он. — В таком случае не стесняйтесь, заходите. Поможете мне — и увидите его первая.

У девушки даже рот раскрылся от удивления, глаза округлились.

— Кто? Я?

— Само собой, вы! Вам ведь хотелось работать на ранчо?

И он поднял брови, давая понять, что отказываться не следует. И тогда Жанна твердо сказала себе, что если это делает он, то и она сумеет.

Гордо вздернув подбородок, она вошла в денник и в свою очередь опустилась на колени рядом с распростертым животным. Вобрав в грудь побольше воздуху, она положила руку на роскошную гриву Голди.

— Что я должна делать?

На лице Сета мелькнуло уважение, или это лишь привиделось ее утомленным глазам?

— Держите ее голову и все время разговаривайте с ней, а я попытаюсь вытащить жеребенка.

Что он имел в виду, Жанна поняла лишь после того, как Сет извлек из кладовой веревку и привязал ее конец к крюку на стене.

— Что вы собираетесь делать? — вскрикнула она, бледнея.

— Жеребенок должен выходить передними ногами вперед, а голова должна быть зажата между ними, — пояснил Сет, даже не удостаивая ее взглядом. — Этот жеребенок не только на редкость большой, но и голова у него свернута на плечо. Без моей помощи он и Голди погибнут. — И, завязав петлю на свободном конце веревки, Сет запустил руку глубоко во чрево несчастной роженицы.

Жанна — надо отдать ей должное — мужественно взирала на его действия, и только кровь отлила от ее лица.

— Разговаривайте с ней, не переставая разговаривайте, это отвлечет и ее, и вас! — с сочувствием в голосе посоветовал Сет, взглянув на землистое лицо девушки.

Какими же знаниями, опытом и смелостью надо обладать для такой работы! — думала Жанна. Жизнь здесь трудная, оступиться ох как легко, возможностей потерпеть неудачу в животноводстве хоть отбавляй, даже такое, казалось бы, естественное дело, как роды у лошади, сопряжено с огромным риском…

Сет не колеблясь схватился за веревку, свисавшую с крюка, и начал медленно, осторожно подтягивать ее к себе. Жанна как зачарованная не спускала глаз с его напружинившейся спины и плеч. Во рту у нее от волнения пересохло, но в глубине души она почему-то испытывала непонятное ей самой удовольствие.

Возмущенная этим, Жанна отвела глаза в сторону и погладила Голди, утешая ее, как женщина женщину. Первоначально владевшее ею отвращение уступило место сочувствию и восхищению при виде того, как крупные мышцы лошади раздулись, а затем сжались. Внезапно Голди вскочила со своей подстилки из сена, громко заржала… и жеребенок появился на свет.

— Ой, какой симпатичный! — закричала Жанна, увидев темного мокрого новорожденного. — Это мальчик или девочка?

Сет выхватил из кучи тряпок, принесенных из кладовки, чистое полотенце и стер им пену и слюну с морды Голди.

— Девочка, — улыбнулся он Жанне, но посмотрел вниз, и улыбка мгновенно сползла с его лица.

— Все в порядке? — спросила Жанна, почуяв недоброе.

— Навряд ли.

— А что такое?

— При прохождении канала жеребенок свернул себе шею.

— Ну и что же?

— Если нам не удастся ее вправить, он умрет, — с самым мрачным видом сообщил Сет.

— Как же ее вправить? — взволнованно сглотнула Жанна. Она не смогла бы сказать, в какой именно момент перестала быть сторонней наблюдательницей и начала себя чувствовать равноправной участницей события.

Новорожденная лежала на боку, странно скривив голову. На задней стороне шеи выделялась опухоль, шевелившаяся, когда она с трудом ловила ртом воздух.

— Не знаю, но, пока суд да дело, надо дать Голди познакомиться с ее дочкой.

Кобыла повернула голову так, чтобы как можно лучше разглядеть своего жеребенка, а затем принялась облизывать новорожденную. Спустя несколько минут Сет осторожно оттянул ее в сторону и отвел в соседнее стойло. Голди протестующе заржала.

— Ума не приложу, что делать в подобных случаях. Никогда не приходилось сталкиваться с таким. Может, Хосе знает? Сходите-ка за ним, хорошо?

Жанна немедленно вскочила на ноги, и уже на ходу ее осенило.

— Если все дело в шее, так почему бы не вправить ее?

— Если бы я знал — как! — усмехнулся Сет.

— Одно время я встречалась с мануальным терапевтом, — сообщила Жанна, задумчиво потирая подбородок. — Это хирург, занимающийся травмами позвоночника.

— А мой двоюродный дедушка был женат на страстной любительнице балета, что из того? — возмущенно закатил глаза Сет.

— А то, что мануальщик может нам помочь.

— Вы так считаете? — уже совсем иным тоном спросил оторопевший от удивления Сет.

Глава четвёртая

— Да, я уверена.

— Против этой идеи имеются два возражения. — Для вящей убедительности Сет потряс перед ее носом двумя пальцами. — Первое — идея безумна сама по себе. Второе — ближайший врач находится в часе езды отсюда. А третье…

— Вы же сказали, что у вас два возражения!

— А третье — идея из разряда ваших безумных планов, вроде намерения взяться за совершенно не подходящую вам работу, и не менее безумных высказываний!

— Безумных планов я никогда не строила. — Жанна с вызовом скрестила руки на груди. — Признаю, они порой бывают продуманы не до конца, но…

— Я остаюсь при своем мнении.

Тут на Жанну снизошло просветление — она вдруг поняла истинную причину нежелания Сета обращаться к специалисту.

— Наверно, соседи, узнав, что вы лечите лошадей у мануального терапевта, на заседании ассоциации скотоводов высмеют вас?

Сет не ответил, но и лицо его, и поза выражали крайнее расстройство.

— Если вы не сходите за Хосе, придется мне за ним сбегать.

Дверь сарая мягко скрипнула на петлях.

— В этом нет нужды. Я здесь.

Коренастый Хосе степенно приблизился к ним, окинул взглядом жеребенка, присел на корточки и какое-то время внимательно его рассматривал. Затем с огорчением покачал головой:

— Плохо дело, мучачо.

— Я и сам знаю, что плохо, — ответил Сет с озабоченным видом. — Ты не сможешь помочь?

— Нет. Видал я, конечно, жеребят с вывихом шеи, но не с таким же! Я ей скорее наврежу, чем помогу.

— У меня есть предложение, — смело вступила в разговор Жанна, стараясь не обращать внимания на презрительную мину Сета, и снова высказала свое предложение.

Хосе кивнул в знак согласия, и Сет недоуменно хмыкнул.

— Неужто ты думаешь, что это поможет?

— А почему бы и нет? — ответил Хосе, заслужив этим вечную благодарность Жанны.

— По крайней мере следует попытаться. Все же это лучше, чем сложа руки наблюдать за страданиями несчастной малютки, — сказала Жанна, глядя, как жеребенок выпучил от страха глаза. За их спинами продолжала тревожно ржать разлученная со своим детищем Голди.

Сет возмущенно взмахнул руками.

— Прекрасно! Я не спорю — что-то необходимо предпринять, но до города больше часа езды, а там окажется, что на сегодня прием закончен, на кабинете — замок.

— Вы знаете миссис Берк? — осведомился Хосе, в задумчивости потирая заросший щетиной подбородок.

— Конечно, они с мужем поселились здесь пару лет назад, выйдя на пенсию. Прошлым летом я встретился с ними на пикнике.

— Говорят, что у себя, в Таксоне, она была мануальным терапевтом.

— Значит, она нам поможет? — Жанна просительно положила ладонь на руку Сета.

Тот задумался, и Жанна его не торопила, понимая, что давить на него не следует. Больше всего она боялась, что он откажется, но, когда жеребенок снова с трудом, задыхаясь, вобрал в себя воздух, Сет кивнул:

— Хорошо, Хосе, позвони миссис Берк по телефону и скажи, что мы едем к ней.

Жанна едва не закричала от радости. Она победила! Сет принес из кладовки одеяло и завернул в него жеребенка. Подняв его на руки и направляясь к двери, он бросил Жанне:

— Поскольку это была ваша идея, можете, если хотите, поехать со мной.

— Конечно, хочу! — Жанна потрепала встревоженную кобылу по холке. — Не бойся, мы доставим твою дочурку назад в целости и сохранности, — прошептала она и вслед за Сетом выбежала в темный двор. Вскочив в грузовик, она протянула руки, и Сет положил на них жеребенка.

— Не забудьте только, что голову надо все время поддерживать.

Жанна невольно улыбнулась, можно было подумать, что он доверяет ее заботам не жеребенка, а новорожденное дитя. Но какой он все же молодец! Хоть сама идея и кажется ему несбыточной, не стоящей и выеденного яйца, он все же согласился попытать счастья. Сет занял свое место за рулем, и через считанные секунды они выехали со двора.

Вскоре машина уже катила по дороге, представлявшей собой, по сути дела, расхлябанный проселок, и тут Жанне пришлось туго: напуганная шумом мотора и тряской на ухабистой дороге, лошадка то и дело тянула головку кверху, а Жанна мягким нажимом руки старалась вернуть ее в первоначальное положение. Дальше — больше, малышка стала лягаться длинными худыми ножками, ударяя ими в борта машины. Опасаясь, как бы она не поранилась, Жанна изо всех сил удерживала мелькающие в воздухе маленькие копытца, но все напрасно: стоило ей ухватиться за одно, как тут же взвивалось другое.

— Ох! — не выдержала она, когда испуганная пациентка, в очередной раз подняв голову, ударила Жанну в подбородок. — Это все равно что пытаться засунуть толстую актрису в тесный корсет: только затолкнешь одну часть ее телес внутрь, другая вылезает наружу.

Сет удивленно хмыкнул и взглянул на стройный силуэт, отражавшийся в зеркале заднего вида.

— Вам-то откуда это известно?

— Как-то летом я работала в съемочной группе, помогала костюмерше, — объяснила Жанна, но тут же прикусила язык. Не слишком ли она разболталась? Ведь в этих съемках участвовала ее мать.

— Ну и как? Познакомились с какими-нибудь кинозвездами?

Жанна беспокойно заерзала на месте. Лучше бы она держала язык за зубами!

— Не-ет! Знаменитостей там тогда почти не было. Да и сейчас эти артисты не прославились.

Если не считать ее матери.

Малышка выкинула новый фортель, и Жанна стала ее успокаивать, ожидая новых вопросов и моля Бога, чтобы ей не пришлось снова лгать.

К счастью, Сет вместо этого предложил:

— Может, пересядете ко мне в кабину? Тогда я одной рукой буду править, а второй — придерживать ей голову. А вы сосредоточитесь целиком и полностью на ногах.

Оценив это предложение по достоинству, Жанна перебралась в кабину, где оказалась бедром к бедру с Сетом. Он положил руку жеребенку на шею и обхватил часть головы. И вот чудо — новорожденная сразу затихла, почувствовав себя в верных руках. Жанна с удвоенным уважением взглянула на Сета. Заметив это, он улыбнулся.

— Не смотрите на меня так, словно стали свидетельницей превращения чудовища в волшебника.

— Мне просто кажется, что у вас какой-то особенный подход.

— Вернее сказать, многолетний опыт.

И Жанне вдруг показалось, что кабина стала меньше, теплее, уютнее… Его мускулистая рука прижималась к ее плечу с твердостью каменной стены. Вот так прижаться бы на всю жизнь и успокоиться, как это было с жеребенком. При этой мысли ей захотелось отодвинуться от Сета как можно дальше, но из-за несчастной лошадки она не могла даже пошевелиться.

Сердце почему-то ускорило свой ритм, Жанне казалось, что его шумное биение заглушает звуки прерывистого дыхания жеребенка. Странно: чем вызвана подобная реакция, совершенно неуместная и несвоевременная? Неужели же она не так уж безразлична ко всему мужскому полу, как ей бы хотелось? А может, не ко всему мужскому полу, а именно к этому мужчине? Жанна отняла руку от жеребенка и стала тереть себе глаза, стараясь избавиться от наваждения. Может быть, она чрезмерно переутомилась? Поймав на себе внимательный взор Сета, она водворила руку на место.

Через несколько минут они въехали во двор маленького чистого домика, стоявшего близ дороги. Одновременно со скрипом тормозов над входной дверью зажегся свет, и на крыльцо вышли мужчина и женщина. Сет внес на руках завернутого в простыню жеребенка, голову которого поддерживала Жанна.

— Добрый вечер, миссис Берк! — Сет кивнул ей и ее супругу. — Очень вам благодарен, что согласились нам помочь.

Надо отдать Сету должное, он ничем не дал понять, что считает эту идею безумной.

— Вынуждена признаться, подобный случай первый в моей практике, — сдержанно сказала миссис Берк, указывая на длинную широкую скамью. — Положите туда малышку.

— Вы сможете ей помочь? — спросила Жанна, в волнении переминавшаяся с ноги на ногу.

— Пока не знаю.

Отвернув простыню, миссис Берк обеими руками провела по шее жеребенка и почти моментально нащупала опухоль. Новорожденная рванулась и наверняка заржала бы, имей она такую возможность.

— Да, зажато дыхательное горло. Попробую устранить помеху.

С этими словами миссис Берк опустилась около скамьи на колени, нажала на шею лошадки и повернула ее голову. Несчастная издала какой-то слабый звук, пытаясь протестовать, но тут же замолкла и стала дышать равномернее. Из глаз ее, по-прежнему еще выпученных и вращающихся, исчез испуг.

Жанна с радостным удовлетворением вздохнула, а Сет хмыкнул — с удивлением и облегчением в одно и то же время. Только в этот миг она обнаружила, что изо всех сил вцепилась в руку Сета. Она выпустила его пальцы, да так поспешно, словно внезапно они оказались докрасна раскаленными, сама себе удивляясь — и с чего это вдруг она их захватила в кулак?

А он, видимо ничего не заметив, рассыпался в благодарностях перед миссис Берк, которая категорически отказалась от денег и вообще с юмором отнеслась к одержанной победе.

— Напишу в профессиональный журнал, — со смехом сообщила она. — Боюсь только, никто мне не поверит.

Жанна и Сет с легкой душой приехали домой. Жеребенка положили в денник к Голди, которая сначала обнюхала, а только затем облизала свою дочку. Немного погодя, на глазах у Жанны и Сета, та припала к материнским соскам.

— Какая она хорошенькая! — задумчиво проговорила Жанна. Девушка стояла, положив руки на верхние перила стойла, а на них — голову. — Назовите эту девочку Силвер — Серебряная.

— Вот еще, Силвер! — презрительно фыркнул Сет. — Не иначе как вы насмотрелись старых кинофильмов.

— Насмотреться старых фильмов невозможно — сколько ни смотри, все будет мало, — поправила Жанна. — Да и имя замечательное.

Сет поднял обе руки вверх, как бы моля о пощаде.

— Будь по-вашему. Силвер так Силвер!

Жанна, удовлетворенная, снова уставилась на свою подопечную. Когда стало ясно, что она глотает безо всякого труда, Сет и Жанна пошли домой.

— Вынужден принести вам свои извинения, — начал Сет, когда они окунулись в приятную ночную прохладу.

— Принимаю их, — с торжествующей улыбкой ответила Жанна.

— Не вздумайте только вообразить, что все здешние проблемы можно решить с такой же легкостью.

— Разумеется. Но я уверена, что смогу решить их все, лишь бы они возникали не одновременно, а по одной.

— Здесь, Жанна, проблемы не выстраиваются в одну линейку в ожидании, когда наступит их черед. Большей частью они наваливаются разом.

— Ничего, справлюсь!

Он пристально взглянул на нее в тусклом свете скотного двора.

— Надеюсь, в вас говорит чувство уверенности в своих силах, а не опрометчивая самонадеянность.

— Поживем — увидим. Это все, что я могу сказать.

— Скорее всего, вы правы. — Сощурившись, он пристально взглянул на нее. — Но, должен признаться, вы меня удивили.

Тихо рассмеявшись, Жанна гордо вскинула голову.

— Неужели?

— Да-да. Чего только на вас сегодня ни обрушилось, вы все вынесли куда более стойко, чем я мог ожидать. Одно плохо…

Гордой улыбки Жанны как не бывало.

— …что вы не умеете стряпать. — Жанна уже открыла рот, чтобы произнести заветные слова, но Сет поднял руку, не давая ей заговорить. — Знаю, знаю! Слышал уже не один раз. Вы можете научиться. Остается надеяться, что, пока суд да дело, мы тут не подохнем все от несварения желудка.

Вспыхнув, Жанна уперлась руками в бедра и повернулась к нему лицом.

— Вчера я разорвала помолвку, рассорилась с отцом и ушла из дому. Сегодня устроила одну женщину в больницу, вызволила нас с вами из заключения, забинтовала руку Эмми и сделала какой-никакой, но все же ужин на семь человек. Не говоря уже о том, что помогала спасти новорожденного жеребенка.

Замолчав, она заметила, что на лице Сета появилось неподдельное восхищение.

— Одним словом, вы твердо решили доказать, на что способны?

— Можно и так выразиться. — Почувствовав невероятную усталость, Жанна провела рукой по глазам.

Губы Сета дрогнули.

— Следующим вашим испытанием будет, полагаю, дойка коров и собирание яиц.

Отчаянный звон будильника, стоявшего на ночном столике из кленового дерева, заставил Жанну вскочить с постели.

— Даже не знала, что в такую рань можно вставать, — проворчала она, бросив взгляд на часы. Тем не менее, зевнув, набросила на себя халат и решительно направилась через коридор в душевую.

После некоторых колебаний Жанна, несмотря на утреннюю прохладу, облачилась в шорты и белую майку, предполагая, что днем будет жарко. Сверху надела еще свободную блузу из ярко-красной бумазеи, а нижние ее концы связала на талии. Тут рука ее сама собой коснулась флакона с духами, и в самом деле, стоившими двести долларов за унцию. Жанна поспешно отдернула руку, но затем решительно окропила себя духами, которые ей подарила мать. Пусть Сет Броуди говорит что угодно, ей все равно.

Только сейчас Жанна полностью пробудилась ото сна и начала обдумывать план дальнейших действий.

Вчера в ответ на слова Сета о дойке коров и сборе яиц, она с жаром принялась убеждать его — и себя — в том, что справится и с этим. А он только что не расхохотался прямо ей в лицо. Так вот, первейшая ее задача — доказать ему, как глубоко он заблуждается.

Следовательно, надо поскорее идти в коровник и птичник, чтобы успеть приготовить завтрак к приходу Сета и работников.

Всунув ноги в босоножки, Жанна отправилась в кухню на поиски подходящей тары для яиц. Первое, что ей бросилось в глаза еще на пороге кухни, — это большое серебряное ведро, стоявшее на столе. Когда вчера вечером, по дороге в комнату Эмми, она заглядывала сюда, его еще не было. Зато вопреки ее наихудшим ожиданиям — она думала, что в кухне невероятный кавардак, — в ней царил безупречный порядок. Не иначе какстараниями Хосе и парней Коллинзов.

Они с Сетом убедились, что Эмми спит, и возвратились в кухню. Совершив налет на холодильник, Сет положил на тарелку оставшиеся от ужина перцы и чуть ли не целый торт. А Жанна с трудом побрела в свою комнату. И вот теперь она увидела, что посуду за собой Сет вымыл и оставил в раковине. Серебряное ведро для молока также было недавно помыто. Жанна по наитию открыла холодильник и — о радость! — увидела там кувшин молока с еще не до конца осевшей пеной. Кто-то за нее подоил коров, но яйца все же придется собрать. Надо полагать, что это не такой уж тяжкий труд. К тому же она никак не меньше десяти раз видела, как это делает Клодетт Колбер в картине «Яйцо и я».

На террасе она обнаружила корзину с куриными перышками и решила, что в нее-то и следует класть яйца. Весело ею размахивая, Жанна спустилась по лестнице во двор, где пятнистая кошка и два колли ели из своих мисок. Погладив собак, Жанна пошла дальше по склону — к курятнику, видневшемуся за конюшней.

Открыть ворота на скотный двор ей удалось не сразу — одна створка висела криво, пришлось действовать обеими руками: одной поднимать створку, а второй толкать ее вперед. Впервые Жанна обнаружила на ранчо «Алмаз» хоть какую-то погрешность и даже обрадовалась: значит, Сет не такой уж безукоризненный хозяин, каким она его себе представляла.

Войдя в птичник, Жанна предусмотрительно огляделась. Некоторые куры уже слетели с насеста и ковырялись в земле, разыскивая зернышки, другие еще сидели в своих гнездах. С чего начать? Вынуть яйцо из-под сидящей курицы? Или прежде всего согнать их всех на землю? Жанна решила для начала не прибегать к насильственным мерам.

Обходя полку с куриными гнездами, она, к своему удовольствию, во многих из них обнаружила яйцо. Бережно уложив свою добычу в корзину, Жанна возвратилась к первому гнезду, хозяйка которого показалась ей спящей. Но стоило ей дотронуться до гнезда, как курица ожила и что было силы клюнула ее в руку.

— Ой! — вскрикнула Жанна, отдергивая руку и с ужасом глядя на наседку, не сводившую с нее злых красных глаз.

Памятуя о том, что благоразумие — наивысшая из добродетелей, Жанна передвинулась к следующему занятому гнезду, обитательница которого не возражала против изъятия у нее яйца. Так было и со всеми прочими курами. Ободренная этим, Жанна взглянула на содержимое своей корзины с не меньшим благоговением, чем смотрит на лежащие в шкатулке бриллианты ювелир. Она уже набрала десяток яиц, и, если справится с воинственной наседкой, задача ее может считаться выполненной.

На завтрак она напечет оладий, как ее учил Франсуа, взяв таким образом реванш за не совсем удачный вчерашний ужин.

Соблюдая предельную осторожность, она приблизилась к злополучному гнезду и медленно протянула к нему руку. Но едва оказалась в пределах досягаемости, как проклятая курица, вытянув шею, долбанула ее клювом, да так, что выступила кровь.

— Ну, ты, идиотка в перьях! — вскрикнула Жанна, отдергивая руку. — Я хочу всего-навсего забрать это яйцо. Тебе оно все равно ни к чему! Протухнет под тобой — и все тут!

Решив, что надо каким-нибудь обходным маневром отвлечь внимание своей противницы, Жанна, не придумав ничего лучшего, подняла с пола охапку соломы и положила рядом с гнездом.

Его хозяйка, как укушенная, взвилась вверх. Громко кудахча, она кинулась к голове Жанны, с явным намерением клюнуть ее. Защищаясь, Жанна подняла обе руки вверх, из корзины посыпались яйца, ударяясь о ее голову и плечи, а некоторые даже об стену за ее спиной. Два яйца упали ей на ноги.

Весь птичник мигом пришел в движение. Куры покинули насиженные места и закружились вокруг Жанниной головы, насколько это позволяли их ограниченные способности к полету. Жанне удалось от них отбиться, и несколько секунд спустя все они уже копошились в пыли у ее ног.

Но та, что явилась зачинщицей беспорядка, снова перешла в атаку. На сей раз она избрала своей мишенью пальцы Жанниных ног.

— Пшшш! Пошла прочь! — шипела Жанна, пританцовывая то на одной, то на другой ноге. Она пятилась к двери, не видя, что на пороге появилась высокая фигура.

— Что тут… Ох! — воскликнул Сет, когда Жанна с размаху налетела на него. Он вытянул руки и схватил ее за талию, пытаясь остановить, но она вырывалась, желая увернуться от вездесущего клюва. — Да стойте же, эта безмозглая курица не причинит вам вреда.

Она взглянула на него дикими глазами.

— Да вы смеетесь, что ли? Глядите, она жаждет крови!

— Успокойтесь, прошу вас, и я…

— Вот, пожалуйста! — Еще несколько птиц решили принять участие в сражении. Хлопая крыльями и громко кудахча, они так и метили попасть клювом в ее ноги. Жанна, вывернувшись, поспешила спрятаться за спиной Сета, прижав свои ступни к его сапогам, и обхватила его за талию. Стараясь не высовываться из-за широкой мужской спины, она лишь одним глазом следила за действиями своих мучителей.

— О Боже, Жанна, что вы делаете? — Сет качнулся назад, но она и не подумала ослабить свою хватку. Он попытался выйти из курятника, но она, не отрывая свои ноги от его ног, не давала ему двинуться с места. Потеряв в результате равновесие, Сет поскользнулся на лужице яичной жижи и чуть не грохнулся вместе с Жанной наземь. Шатаясь, словно пьяный, он с большим трудом выбрался наконец во двор. — Жанна! — гаркнул он. — Отпустите же меня!

— Ни за что! Они меня заклюют!

— Но я не могу в таком положении открыть ворота! Открывайте вы!

— Хорошо.

Высунув голову из-за своего живого щита, Жанна испуганно огляделась. Куры продолжали громко кудахтать и хлопать крыльями, явно гордясь своей победой над незваными гостями. Продолжая прятаться за Сетом, Жанна попробовала дотянуться до щеколды. Но у нее ничего не получалось.

— Может, все же дадите мне отворить дверь? — раздраженно поинтересовался Сет.

— Ни за что! Вы должны оставаться между мной и этими птицами, будь они неладны!

Пустив в ход обе руки, Жанна в конце концов исхитрилась открыть ворота. А в птичнике куры, горделиво расправив перья, принялись клевать песок.

— Все в порядке? — спросил Сет, заключая ее в свои объятия.

— Да, вполне. — Оправившись от испуга, Жанна пришла в возмущение. — Они всем скопом напали на меня и принялись клевать мои ноги!

— Это обычный прием самозащиты Ведьмы. Почему-то она испытывает особую ненависть к пальцам на ногах.

— А то я не знаю! — Жанна ощутила на щеке какую-то влагу и, пытаясь избавиться от нее, потерлась лицом о свое плечо. Взглянув на блузу, она поняла, что это яичный желток. Чуть откинувшись назад, она увидела, что в желтое окрасился не только перед ее блузы, но и коричневая трикотажная рубашка Сета. Она испустила тяжкий вздох.

— Никак не предполагал, что вы с утра пораньше отправитесь собирать яйца, — откомментировал Сет.

— Но вы же сами велели!

Сет смутился.

— Мне, должно быть, следовало предупредить вас, что я просто шучу. На самом деле я собирался сегодня сделать это сам, а потом показать вам, как это делается.

— «Потом» наступило. Можете начинать. — Жанна попыталась высвободиться из его рук. — И отпустите меня, пожалуйста, — довольно резко заметила она, видя, что его объятия не ослабевают.

— Зачем? — Глаза его блеснули дьявольской усмешкой. — Так приятно! Не могу припомнить, чтобы женщина сама бросилась мне в руки, а тем более спасаясь от преследований кур.

— Глупо, конечно, бояться их… Да я, по сути дела, и не испугалась… Просто не люблю, когда на меня что-то летит.

Бормоча эти слова оправдания, Жанна избегала смотреть в глаза Сету. Чувствуя на себе его сильные руки, она не могла избавиться от ощущения неловкости.

А Сет внимательно посмотрел сначала на ее рот, потом в глаза. Затем заговорил хриплым голосом, запнулся, прокашлялся, начал сначала:

— Жанна!

Она наконец подняла на него глаза:

— Что?

— Вам не обязательно стараться в первый же день достигнуть во всем полного совершенства, — хрипло пробормотал он.

— Хорошо, что вы меня предупредили, потому что я уверена…

— Жанна!

— Что?

— Не могу больше этого слышать!

И он поцелуем запечатал ей рот.

Застигнутая врасплох, потрясенная, Жанна сначала никак не отреагировала на его ласку. Напротив, она вся напружинилась, собираясь с силами, чтоб оттолкнуть его, но, ощутив исходящее от Сета тепло и вкус его губ, замерла.

И он снова поцеловал ее — требовательно, властно, разбудив дремавшее внутри нее желание. Обхватив его шею руками, Жанна ответила на его поцелуй, забыв, что он хозяин, а она всего-навсего наемная работница, которую он только что спас от нападения кур. А главное — у нее в этот миг начисто выскочило из головы, что она люто ненавидит весь род мужской.

Сейчас для нее на всем белом свете существовал он один — его твердые губы, жадный рот, запах только что выбритых щек, свежий аромат мыла. Ее не покидало ощущение, что он куда-то спешит и мысленным взором смотрит на часы, боясь упустить драгоценное время. Но Сет целовал ее так, словно в его распоряжении целая вечность и он хотел одного — сделать это как можно лучше. Его нежность так растрогала Жанну, что на глазах у нее выступили слезы, и ее опять охватило чувство, что именно здесь ее место.

Сет сам оторвался от ее губ. Карие его глаза казались почти черными, густые брови, сдвинувшись, образовали прямую линию, красноречивее всяких слов говорившую о том, что он и сам поражен своим поведением, и уж никак его не одобряет. Жанна проглотила слюну, стараясь вернуть сердце на его законное место.

— Зачем… зачем вы это сделали?

Глаза у Сета просветлели, он широко улыбнулся.

— А иначе мне пришлось бы в сто первый раз выслушивать ваши заверения в том, что со временем вы научитесь делать все, что нужно.

— Ах, так!..

Какое разочарование! А чего она, собственно, ожидала? Признания в безумной любви?

Сет пришел в себя значительно быстрее, чем она. Он держался так, словно бы и не было этого поцелуя, который потряс весь мир Жанны.

— Прежде всего надо научиться кормить кур. Я все время забываю, что вы неженка. Хотя, видит Бог, это бросается в глаза.

Жанна видела, что он что-то говорит, но смысла слов не понимала — только звон стоял в ушах.

— Что? Ах да, да! — Она кивнула. — А я тоже на минуту забыла, что вы человек долга. Но ведь мне не надо возвращаться в птичник сию секунду?

Сердце ее стучало с такой силой, что она удивлялась, как это его грохот не достигает слуха Сета.

Он насмешливо улыбнулся.

— Ни в коем случае! Я могу стоять здесь сколько вашей душе угодно, удерживая вас от этого рокового шага.

— А моей душе это вовсе не угодно. — И она попыталась его оттолкнуть.

Но Сет не тронулся с места.

— Чтобы избавиться от сожалений о содеянном, следует его повторить, — изрек он.

— О, нечто подобное мог бы произнести мой отец.

— Значит, он мудрый человек.

— Уж очень любит командовать! Как и вы!

— Человек должен вести себя так, как ему на роду написано, — трагическим тоном возвестил Сет.

Жанне так хотелось опустить голову ему на грудь!

— Пожалуйста, только без философии, — произнесла она вместо этого.

Значит, поцелуй на него никак не подействовал? Ну что ж, она тоже докажет, что ей все нипочем!

— Ладно, ладно! — сказала она. — Отпустите меня и лучше покажите, как на самом деле надо собирать яйца.

Сет немедленно освободил ее из своих рук.

— Я не сомневаюсь в том, что вы быстро усвоите урок, но вот беда — там, скорее всего, не осталось ни одного яйца.

— Яйцо этой злодейки я так и не вытащила. — Она кивнула в сторону зачинщицы свары и внимательно разглядела следы ее клюва у себя на руках и ногах. — Недаром ее прозвали Ведьмой.

— Да уж, тем, кто не знает, как с ней обходиться, спуска не даст. Впредь берегите пальцы на ногах.

Вздохнув с благодарностью за то, что безумный миг близости между ними миновал, Жанна откинула волосы с лица, заметив при этом, что рука ее дрожит.

— Веди же меня, о великий фермер! — воскликнула она. — Открой мне все тайны твоего ремесла!

Сет распахнул перед ней настежь дверь курятника и ввел в становище ее пернатых врагов.

— Я рад, что вы на все согласны. Сегодня я подоил коров вместо вас, но завтра научу вас и этому.

Жанна ответила лишь еле заметной улыбкой.

Глава пятая

Завтрак, естественно, запаздывал. Проявив воистину ангельское терпение, Сет показал ей, где хранится куриный корм, научил, как его разбрасывать по земле, а главное — как отвлечь внимание Ведьмы, чтобы можно было взять яйцо из ее гнезда. Слава Богу, что он не ругал ее за погубленные яйца!

После курятника прежде всего надо было избавиться от следов яичного боя. Пришлось переодеваться. Жанна, натянув на себя чистые шорты и майку, не мешкая помчалась на кухню.

Так и не вникнув во все тайны оригинальной кофеварки, Жанна умудрилась тем не менее сварить в ней кофе. Из-за происков Ведьмы оладьи было не из чего готовить, и Жанна решила заменить их тостами — ведь какой идиот не сумеет поджарить хлеб на огне! Только сжегши четыре ломтика хлеба, она сообразила, что, несмотря на многообещающую надпись, тостер поджаривать «слегка» не умеет. Странно, подумала она, как это Сет, при всей его любви к различным кухонным приборам и усовершенствованиям, не заменит тостер. Не иначе как он представляет собой историческую реликвию или предмет антиквариата.

Впрочем, вполне возможно, что, если бы она, облокотившись на стол, не впала в глубокую задумчивость, вспоминая их поцелуй, судьба сгоревших ломтиков сложилась бы иначе. Дай-то Бог, мелькнуло у нее в голове, чтобы этого поцелуя никто не видел!

В конце концов она встала над тостером и пресекла попытки глупого аппарата сжечь последующие два куска хлеба, вовремя выхватив их из его пасти и смазав маслом. Таким образом, к приходу рабочих из спального барака Жанна приготовила двенадцать тостов. Все это время у нее из головы не шла сцена со злополучным завтраком, приготовляемым Кэтрин Хёпберн для Спенсера Трейси в фильме «Женщина года». Слава тебе Господи, что ей, Жанне, не пришлось печь вафли!

Все больше вживаясь в роль хозяйки, она наполнила апельсиновым соком высокие бокалы и поставила на стол. Стив и Гас осведомились о самочувствии новорожденного жеребенка, и Жанна рассказала о поездке к миссис Берк. Как она и предполагала, именно они навели порядок в кухне.

Прошло несколько минут, и в кухню спустился Сет. Заслышав стук его тяжелых сапог по полу, Жанна испытала легкое волнение. Его еще влажные после мытья волосы были тщательно расчесаны, джинсы и рубашка блистали чистотой.

Вслед за ним в кухню ворвалась струя прохладного ветра, принесшая с собой утреннюю свежесть и запах крема для бритья. Ветерок почти развеял запах сожженных тостов.

И все же не до конца. Сет, остановившись возле стола, принюхался и поинтересовался:

— Что у нас на завтрак? Угли?

В глазах его таилась поддразнивающая улыбка, но Жанна восприняла ее превратно. Ей почудилось, что он насмехается. Строго взглянув на Сета, она спросила:

— А вам не приходило в голову, что неплохо бы починить тостер?

— Зачем? В руках у Эмми он действует безукоризненно.

Налив в чашку кофе, Сет сделал из нее глоток и, к ее великому разочарованию, тут же сморщился.

— Фу! В следующий раз надо насыпать в два раза меньше кофе.

С этими словами он приблизился к раковине и, отлив в нее половину содержимого своей чашки, дополнил ее кипятком.

— Будет сделано, — сквозь зубы пробормотала Жанна, кипевшая от негодования. — Ну мог же он из чистой вежливости чуть отступить от истины и сказать, что кофе ему понравился?!

Тут появилась Эмми, одетая в полотняный зеленый халат поверх непомерно большой для нее мужской пижамы. Жанне она показалась страшноватой — кожа да кости, лицо бледное и к тому же с зеленоватым оттенком. Впрочем, успокоила она себя, не исключено, что такое впечатление создается цветом халата.

Окинув всех присутствующих внимательным взором, Эмми нахмурилась.

— Сет, прекрати придираться к девочке! Заруби себе на носу: она работает у меня. Если тебе не по вкусу ее стряпня, готовь себе сам или обедай в городе.

Присев за стол, Эмми бережно положила больную руку на столешницу, но даже это слабое прикосновение заставило старуху ойкнуть. Стараясь не замечать боли, она взяла с блюда тост и впилась в него зубами.

— А я так очень люблю угли. Прекрасно действуют на пищеварение.

Сет, рассмеявшись шутке, сел рядом с Эмми и стал расспрашивать, как она себя чувствует. Оба Коллинза, а также Баркер и Хосе, с любопытством наблюдавшие за разыгрывавшейся перед их глазами сценой, расслабились — Эмми разрядила обстановку. Каждый положил себе по полной тарелке кукурузных хлопьев.

— Как ваша рука? — спросила Жанна у Эмми, ставя на стол банку джема и садясь напротив Сета.

— Болит.

— Сегодня вы поедете в город на рентген, — твердо заявил Сет. — Даже если для этого мне придется связать вас и тащить силком.

— Хорошо. Меня отвезет Жанна.

Сет подавился кофе и закашлялся. Он поглядел слезящимися глазами на Эмми, перевел взгляд на Жанну, затем снова на Эмми.

— С каких это пор вы так легко соглашаетесь на мои предложения?

— С тех пор, как стала считать их разумными.

Настал черед Жанны посмеяться над ним. С искрящимися от удовольствия глазами она положила себе кукурузных хлопьев с фруктами.

— Что же разумного вы в этом нашли?

— А то, что мне необходимо навестить Сью Перрит. Да и проклятая рука болит больше, чем я предполагала. В моем возрасте уже нельзя ломать себе кости. Можно не дождаться, когда они срастутся.

Изложив эти доводы, не блиставшие железной логикой, Эмми прикончила свой тост.

Сет и остальные парни ели с таким аппетитом — только за ушами трещало. Жанне вспомнилось, что хлопья-мюсли — продукт довольно дорогой, а следовательно, подавать их к завтраку каждый день не стоит. Ну что ж, придется делать тосты, Сету на потеху. В дополнение к ним завтра она испечет печенье. Сет Броуди язык проглотит! Потягивая сок, она улыбнулась этой мысли.

— Что тут смешного? — спросил он.

— Ничего, — ответила она с самым невинным выражением лица. — Решительно ничего.

— Вы умеете ездить верхом? — не унимался Сет.

— В зависимости от того, что вы подразумеваете под верховой ездой.

Парни прыснули, но под строгим взглядом Сета сделали вид, что просто закашлялись.

— Я спрашиваю, можете ли вы сесть в седло, взять в руки повод и крикнуть лошади: «Пошла!» Можете ли, сидя в седле, направлять коня коленями, голосом и руками?

Жанна набрала в грудь побольше воздуха и расширила глаза. Медленно выдыхая, она произнесла:

— Нет.

Эмми рассмеялась, все остальные заулыбались, а Сет прорычал:

— Так я и знал. Значит, при клеймении скота пользы от вас, можно сказать, никакой.

— Я думала, что мои обязанности ограничатся кухней.

— Нет! Клеймение требует помощи от всех, — твердо заявил он, вгрызаясь в тост.

— Я могу научиться! — решительно заявила Жанна, сама удивляясь, откуда в ней такое упорство.

Сет пристально посмотрел на нее, но уголки его рта дрогнули, словно он старался сдержать смех.

— Это я уже слышал не раз.

Разговор перешел на повседневную жизнь ранчо, и Жанна перестала к нему прислушиваться.

Клеймение! Это должно быть занятно. Перед внутренним взором Жанны поплыли кадры из старых голливудских фильмов. Вот, например, «Три мескитёра»^[3]. Ковбои в живописных костюмах и их девицы сидят вокруг пылающего костра и поют под звуки гитары. Пригасив на ночь костер, они расстилают на земле спальные мешки, кладут голову на седло и спят под звездами. Совсем неплохое новое приключение. До сих пор Жанне никогда не доводилось спать возле костра.

— А сколько дней продолжается клеймение? — ни с того ни с сего вмешалась она в разговор.

Застигнутые врасплох, все замолчали, но Сет отреагировал с ходу:

— Дней семь!

Целую неделю! Спать у костра, конечно, очень заманчиво, но как обойтись целую неделю без мытья? А как варить пищу на костре, при том, что она и вообще-то варить не умеет? Об этом и подумать страшно! Однако, чувствуя на себе испытующий взор Сета, Жанна кивнула и сказала:

— Прекрасно. А где вы храните лагерное снаряжение?

Эмми, подавившись куском, взглянула на своего партнера:

— Слыхал? Голыми руками ее не возьмешь.

— Задора больше, чем разума.

Жанна уже открыла рот, желая выразить протест, но ее опередила Эмми.

— Прекрати, сынок, — проговорила она. — Хоть ты и большой, но не настолько, чтобы я не могла перекинуть тебя через колено и отшлепать.

Эта перспектива рассмешила всех чуть ли не до слез. Уже встав из-за стола и направляясь к своим рабочим местам, мужчины все никак не могли успокоиться.

Сет, однако, за ними не последовал.

— Сдается мне, Жанна, вы неверно представляете себе, как происходит клеймение. Мы работаем со скотом — клеймим и делаем прививки — только в дневное время, а ночуем дома. Так что спим не под звездами.

Жанна, начавшая уже убирать со стола, как обычно, не могла позволить себе ударить в грязь лицом.

— Я знаю, — заявила она.

— Еще бы! Еще бы! Как же иначе! — Сет встал и направился к выходу.

— А еще кофе, Сет? — удивилась Эмми. — Ты же обычно выпиваешь две чашки.

Он взглянул сначала на нее, затем на Жанну.

— Нет уж, спасибо. Надо и о желудке подумать.

Борьба между ними не затихала, и Жанна с трудом удержалась от того, чтобы показать ему язык. Эмми, внимательно следившая за этим обменом любезностями, после некоторого раздумья сказала:

— Раз вы будете заняты на клеймении с утра и до позднего вечера, а готовить я все равно не могу, лучше мне, пожалуй, переждать это время у Эдит Коллинз. Сегодня непременно заедем к ней. А сейчас я пойду уложу вещи.

— Можно оставить в ваше распоряжение Баркера, — сказал Сет, нахлобучивая шляпу. — Чтобы вы не были весь день в одиночестве.

— Да нет, мне хочется сменить обстановку. К тому же вчера, пока вы ездили с жеребенком к врачу, я разговаривала с Эдит по телефону. Она, по-видимому, собирается устроить состязания по бриджу.

— Но у вас же растяжение!

Лицо Эмми стало лукавым.

— Независимо от какого бы то ни было растяжения, в тот день, когда я не смогу играть в бридж, я протяну ноги. — И она снова принялась за еду.

— Ну что ж, желаю удачи! — улыбнулся Сет.

— Вот за это спасибо, удача мне необходима!

Она стала прихлебывать кофе, а Жанна продолжала греметь посудой. Собрав со стола стопку тарелок и держа ее на вытянутых руках, Жанна обернулась к выходу и увидела Сета. Остановившись в коридоре, он смотрел прямо в открытую дверь ее спальни, где Жанна, торопясь утром за яйцами, оставила постель незастеленной.

Теперь она отчетливо представила себе, какая картина открылась его глазам. Она не привыкла убирать за собой, но отныне будет делать это неукоснительно. А пока что ее кровать — отвратительное зрелище. Спит Жанна беспокойно, то срывает с себя простыни, то снова заворачивается в них, подушки одна за другой летят на пол. Несмотря на невероятную усталость, прошлую ночь она провела точно так же. Впечатление было такое, словно в маленькой уютной спаленке взорвался ящик с бельем.

Ощутив, очевидно, на себе ее взгляд, Сет повернулся в сторону Жанны, да так резко, что его сапоги заскрипели на потертом линолеуме. В глазах его мелькнула искра — такая же, какую она заметила, когда он ее целовал. Она-то ожидала прочесть в его глазах осуждение за свою неряшливость, а вместо этого разглядела в них желание, моментально, впрочем, погасшее. Круто повернувшись, Сет выскочил за дверь.

Жанна медленно выдохнула, тяжесть спала с ее сердца. Тем не менее она была сильно разочарована: ну что ему стоило пожелать ей хорошего пути или сказать какую-нибудь иную любезность?

— Вы не можете подняться ко мне и помочь сложить вещи? — попросила Эмми, ставя свою чашку в раковину.

— Конечно, конечно, — ответила Жанна, даже не замечая, что ее собеседница, не ожидая ответа, покинула кухню.

Внимание Жанны было целиком сосредоточено на Сете, который, надев перчатки, шел к конюшне. Поставив стопку тарелок на стол, Жанна схватилась за краешек раковины и вся перегнулась к окну, чтобы лучше видеть Сета. Он двигался с врожденной грацией, длинные ноги его быстро пересекали двор. Но вот он остановился, погладил двух колли, бегавших по двору, почесал у них за ушами, сказал что-то ласковое. Когда он пошел дальше, собаки преданно поплелись за ним.

Ничего не скажешь, Сет — привлекательный мужчина, решила Жанна. И пока клеймение не закончится, они по ночам будут одни в целом доме.

Жанна взглянула на свои руки, еще цеплявшиеся за край раковины. Подумать только, каких-то три дня назад она проклинала все мужское сословие вообще и двух мужчин в частности. А сейчас, провожая глазами Сета Броуди, способна думать лишь о том, что окажется ночью под одной с ним крышей…

Вопреки заверениям Эмми, рентген показал, что у нее и в самом деле перелом, но без смещения. Врач убедил Эмми в том, что кость быстро срастется, главное — соблюдать осторожность. После хирурга Эмми с Жанной решили навестить Сью Перрит, но она спала в это время, и врач не позволил ее будить.

В завершение визита в город заехали к Эдит Коллинз, которая оказалась на редкость болтливой старухой, в отличие от своих внуков, словно давших обет молчания. К тому моменту, когда Жанна начала прощаться, заклиная Эмми не беспокоиться — все будет в порядке, — часы уже показывали полдень. Жанне надо было спешить, на ферме дел — непочатый край. Не на ферме, точнее, а дома — Жанна, все больше думала об «Алмазе» как о своем доме. Тем более сейчас, когда она будет предоставлена самой себе. Теперь она сможет доказать, на что способна!

Войдя в дом и бросив сумочку на место, она решительным шагом направилась в кухню. Там все говорило о том, что ленч у мужчин состоял из бутербродов — столы были завалены обертками от хлеба, фирменными пакетиками, в которых продается ветчина, и баночками от различных приправ. Какая жалость! Ведь всего несколько часов назад она с такой гордостью поглядывала на вычищенную ее руками кухню, и вот во что она превратилась! Но делать нечего — засучив рукава, Жанна принялась за работу.

Когда ты вынуждена сама наводить порядок, все представляется в совершенно ином свете. Со смущением вспомнила Жанна, какой хаос обычно оставляла их домработнице Фионе. А ведь убирать за другими, как она сейчас поняла, — удовольствие ниже среднего, даже если тебе за это платят деньги. Зато теперь, возвратившись в родной дом, она будет с большим уважением относиться к труду Фионы. Это уж точно!

Впрочем, я и так дома! — мелькнуло у нее в голове. Но Жанна тут же с негодованием отогнала от себя непрошеную мысль.

Прибравшись на кухне, Жанна принялась с величайшим усердием изучать поваренные книги Эмми и в конце концов обнаружила в них довольно простой рецепт приготовления бифштекса с перцем. Вот здорово! Сету не придется обучать ее, как жарить бифштексы.

Дом теперь целиком лежал на Жанне, и для начала она решила осмотреть все его комнаты. Взяв для отвода глаз метелку из перьев для пыли, она поднялась наверх.

Там находились четыре спальни и две ванные комнаты. Самая большая комната принадлежала Эмми — здесь они с мужем жили после покупки дома в конце шестидесятых годов. Стену напротив кровати украшал писанный маслом портрет седого ковбоя верхом на коне. Эмми как-то говорила, что их соседка нарисовала большой портрет ее мужа.

Жанна замерла на секунду, очарованная мастерством художницы, сумевшей вдохнуть жизнь в свою работу. На морщинистом лице мужа Эмми сияли молодые веселые глаза, и Жанне померещилось, что он вот-вот откроет рот и расскажет какую-нибудь забавную историю.

Сила характера, о которой свидетельствовал весь облик старого ковбоя, заставила Жанну вспомнить об отце. Вот уж у кого в избытке и сила, и характер, но начисто отсутствует чуткость. Она подумала также о матери и братьях, которые — она в этом не сомневалась — сейчас беспокоятся за нее. Да и отец, бесспорно, тоже охвачен тревогой. Но Бен Уитли слишком упрям, чтобы признаться даже самому себе, что дочь покинула родной дом по его вине. Если ей вздумается сейчас возвратиться или даже позвонить по телефону домой, он по-прежнему будет пытаться вертеть ею. Отцу не надоедало твердить, что она упряма, как одно известное животное. Если это и соответствует действительности, то ничего удивительного — ей было от кого унаследовать эту черту. Сейчас Жанна скучала по отцу, но твердо решила, что после возвращения домой повернет все по-иному. Обдумав таким образом ситуацию еще раз, она гордо расправила плечи и отправилась осматривать остальные комнаты.

Комната Сета оказалась в самом конце коридора. Окнами она выходила в яблоневый сад. Обстановка была самая простая: аккуратно застеленная двуспальная кровать, высокий платяной шкаф красного дерева и старомодное кресло-качалка с глубоким мягким сиденьем. Не удержавшись от искушения, Жанна уселась в него и покачалась.

Оно было словно специально сделано под ее рост, и, качаясь, она живо представила, как в нем сиживали женщины из рода Броуди, баюкая своих младенцев, прислушиваясь к звукам сельской жизни и любуясь созревающими плодами на яблонях.

Мечтательное настроение, овладевшее Жанной, снова вернуло ее в родной дом. Вспомнился диван у окна, прикорнув на котором они с матерью частенько беседовали по душам. О, Жанна очень хорошо представляет себе, что бы сказала мама по поводу ее исчезновения! Стремление дочери к самостоятельности она, конечно, одобрила бы, но за бегство из дому побранила бы. Досталось бы Жанне и за то, что она не рассказала Сету всей правды о себе. Чувствуя свою вину, Жанна заерзала в кресле, и оно в ответ жалобно заскрипело.

Жанна со вздохом огляделась, оттолкнулась ногой от пола, приводя кресло в движение, и снова погрузилась в свои мысли.

А ведь Сет, скорее всего, окажется последним из Броуди, раскачивавшимся в этом кресле! С какой твердостью он заявил, что никогда не женится, потому что жизнь в Фоун-Крике слишком трудна для женщины! Тем не менее многие поколения женщин, носивших фамилию Броуди, сумели ее вынести. По словам Эмми, Сет был единственным ребенком своих родителей. Кому же после него достанется ранчо? Сомнений быть не может — оно перейдет в другие руки. И он, положивший столько труда на то, чтобы вернуть его своей семье, безропотно смирится с этим?

Жанна дотронулась до рта. Эти губы он сегодня утром целовал. Для него этот поцелуй ничего не значил, следовательно, и для нее не должен иметь никакого значения. А тем не менее имеет! Но почему?..

Сет из той категории мужчин, которые волнуют женщину, сами сохраняя хладнокровие, но если это так, то почему же она заметила в его глазах признаки уязвимости? Не говорит ли это о том, что на самом деле он навряд ли полон такой уж решимости скоротать свою жизнь в одиночестве?

Поднявшись с кресла, Жанна прошлась по комнате, затем остановилась около кровати и провела рукой сначала по резьбе на спинке из красного дерева, а потом по выпуклому узору на голубом покрывале.

Усевшись на ее край, она слегка попрыгала, как бы испытывая крепость матраца. Судя по чистоте, уборщица Сету не нужна. Он сам убирает комнату.

Да полноте, убирает ли? Жанна вспомнила, как представляли себе уборку ее братья. Они просто засовывали все, в этот момент ненужное, под кровать. Повернувшись, Жанна легла на живот, ухватилась за край кровати и нагнулась вниз так, что ее густые длинные волосы коснулись пола.

Но нет! Ни ботинок, ни одежды, ни спортивного инвентаря под кроватью не оказалось. И как она ни старалась, так и не углядела ни одной пылинки. Сет в действительности был таким чистюлей, каким казался.

Погруженная в эти мысли, Жанна и не заметила, что за нею наблюдают. Но тут в поле ее зрения попала пара сапог, которых вроде бы раньше не было. Повертев головой в разные стороны, она дотронулась до них рукой. Настоящие! Откинув волосы назад, она подняла голову и скользнула взглядом сначала по длинным пыльным джинсам, затем по разорванной рубашке и, наконец, по лицу Сета Броуди.

Жанна улыбнулась как можно более беззаботно.

— Готова спорить, вы понять не можете, что я делаю в вашей комнате.

— Точно. И с нетерпением жду объяснений.

Она покраснела так, что ярко горящая лампочка с рождественской елки казалась бы рядом с ней тусклой. Тем не менее она с чувством собственного достоинства поправила на себе майку и сообщила:

— Ищу пыль.

Сет, скрестив руки на груди, с понимающим видом кивнул.

— Да, да, вижу.

— Вам, должно быть, известно, как любит пыль скапливаться в подобных местах? — выпалила она, чувствуя себя последней дурой и понимая, что в ее положении лучше всего было бы промолчать.

— Что за вопрос! Пыль — главная моя забота!

— Да? Главная забота?

Сет с понимающей улыбкой подошел к ней.

— Ну и как? Нашли?

Жанна сделала шаг назад, выставила перед собой метелку для пыли и поводила ею по руке.

— Нашла? Что именно?

— Пыль.

— Нет, не нашла. Рада сообщить вам, что под вашей кроватью чисто.

— О, какую тяжесть вы сняли с моей души!

— Но я… Но я… Я все же закончу вытирать пыль.

С побагровевшими щеками Жанна принялась обмахивать метелкой верхушку безукоризненно чистого на вид платяного шкафа и в конце концов даже расчихалась.

Усмехаясь, Сет пересек комнату и уже из противоположного угла послал ей иронический взгляд.

— Бог вам в помощь. Вы, вижу, трудитесь в поте лица своего, так не стану вам мешать. — И он стащил с себя рубашку, порвавшуюся снизу доверху.

«Не стану вам мешать»! Издевается он над ней, не иначе! При виде его обнаженной груди и мускулистых рук у Жанны, похоже, поднялась температура. Не отрывая от него глаз, она следила за тем, как он вытащил из гардероба чистую рубашку, надел ее и застегнул. Но когда он стал расстегивать джинсы, чтобы заправить рубашку внутрь, Жанна, словно очнувшись ото сна, двинулась по направлению к двери.

— Я… ммм… я закончу потом, — переведя дыхание, с трудом выдавила она.

Усмехнувшись, Сет вышел вслед за ней в коридор и вручил ей разорванную рубашку.

— Старье такое, что чинить ее нет смысла.

Ах, вот как?! Значит, в ее обязанности входит еще и починка одежды? Она же между тем не умеет даже вдевать нитку в иголку.

— Да, да, разумеется!

— Эмми обычно пускает такую рвань на тряпки, — сообщил он и легко сбежал вниз по лестнице, она же продолжала стоять как вкопанная, одурманенная его близостью и исходящим от рубашки своеобразным запахом — смесью мускуса и пота.

Прислонившись к стене, Жанна старалась обрести спокойствие. Так ей и надо — размечталась о какой-то ерунде в самый разгар рабочего дня, а дела-то стоят! Твердо решив больше не поддаваться подобной слабости, она двинулась на кухню и, чтобы окончательно прийти в себя, еще раз перечитала рецепт приготовления бифштекса с перцем.

Если точно следовать всем указаниям, она впросак не попадет. Мясо найти оказалось нетрудно — морозильники были забиты им, а вот отыскать перец она никак не могла. Хотя, конечно, в такой благоустроенной кухне, как Эммина, обеспеченной всем необходимым для приготовления еды, перец в зернах должен быть обязательно. В конце концов, в самом дальнем углу одного из шкафов Жанна углядела баночку без надписи с черными горошинами. Смешав их с остальными ингредиентами, она поставила бифштексы в микроволновую печь и занялась тестом.

Здесь она чувствовала себя на высоте, спасибо Франсуа! Сначала она напекла булочек для завтрака, затем взялась за шоколадное печенье. И как раз вытаскивала из печи последний противень, когда в кухню вошли Стив и Гас. Выражение их лиц живо напомнило ей братьев — Джеффа и Джереми, — и сердце ее сжалось.

— Привет, мальчики! — крикнула она тем не менее веселым голосом.

— Как вкусно пахнет! — повел носом Стив, приглядываясь засверкавшими глазами к остывающему печенью.

— Божественно! — подтвердил Гас.

— Мойте руки, я вас угощу! — смилостивилась Жанна. Но пока они бегали мыть руки, ее осенила блестящая мысль. Она выставила на стол перед каждым по тарелке печенья и по стакану холодного молока.

— Это, мальчики, моя вам взятка.

Они обменялись неуверенными взглядами, затем посмотрели на печенье.

— Взятка? — спросил Гас.

— Да, взятка. — Жанна придвинула себе стул и села напротив, просительно глядя им в лица. — Мне необходимо научиться ездить верхом. Вы, полагаю, можете мне в этом помочь. А я взамен буду печь вам все, что вы пожелаете.

Мальчики просияли и, не заставив просить себя дважды, накинулись на печенье.

— Только-то и всего? Научить вас ездить верхом?

— Вот именно. — И Жанна заулыбалась, вообразив себе, как вытянется лицо Сета, когда он обнаружит, что она без его помощи овладела искусством верховой езды.

Парни снова обменялись взглядами словно молча советуясь друг с другом.

— Думаю, справимся, — сказал один из них.

— Ну и прекрасно! — И Жанна взяла с блюда несколько печений себе — в награду за находчивость. — Когда приступим? — Она с наслаждением вгрызлась в шоколадно-ореховую начинку, с не меньшим наслаждением думая о том, какой сюрприз преподнесет Сету.

— Да завтра утром, после того, как выполним задание Сета, — объявил Стив, протягивая руку за следующей порцией печенья.

Пришедших вечером на обед мужчин, Жанна встретила во всеоружии. Рецепт приготовления бифштекса с перцем она перечитала никак не меньше пяти раз и знала его уже наизусть. Кроме того, она запекла в духовке картошку, сварила найденные в морозилке зеленые бобы и на скорую руку соорудила огромный бисквит.

И все же, стоя у накрытого стола, она обозревала его не без некоторых сомнений. Уж очень непривлекательно выглядела сморщившаяся картошка — у Фионы она имела совсем иной вид. Да и бобы немного переварились, даже больше чем немного — они просто разлезлись. Прикусив нижнюю губу, Жанна задумалась: а не положить ли в них масла? Но решила, что не стоит. Зачем увеличивать количество холестерина в обеде?

Зато бисквит выглядел на славу, да и при виде бифштексов начиналось обильное слюнотечение. Сверху они были присыпаны горошинами перца, а внутри — сама нежность. Жанна убедилась в этом, раз десять отрезая кусочки на пробу. Удовлетворенно вздохнув, она, точно следуя указаниям Эмми, подошла к двери черного хода и ударила в колокол, давая этим знать, что обед готов.

Мужчины не заставили себя ждать. Спустя каких-нибудь несколько минут все, кроме Сета, который пошел навестить Голди и Силвер, уселись за стол и начали передавать друг другу блюда с едой и заполнять тарелки. Жанна, присев на самый краешек стула, с волнением ждала, что они скажут. Поняв по выражению ее лица, в каком она смятении, Хосе сначала отсалютовал ей ножом, а уже потом отрезал кусочек мяса и положил в рот. Баркер, Гас и Стив последовали его примеру.

Четыре пары челюстей задвигались в унисон. И так же дружно они вдруг остановились, а их обладатели схватили бокалы с ледяным чаем.

— В чем дело? — спросила Жанна. — Слишком много перца?

— Нет, сеньорита, — немного придушенным голосом ответил Хосе. — Не сказал бы. Вкусно, даже очень вкусно. — Он незаметно для Жанны подмигнул товарищам, но почему-то взял кусок бисквита и намазал его маслом. — А бисквит, друзья? Всем бисквитам бисквит, ничего не скажешь.

Изумленная Жанна взялась за нож для мяса, но в этот миг вошел Сет.

— Что здесь происходит? — поинтересовался он, с ходу заметив, что вся четверка уже перешла к бисквиту, а мясо, словно отравленное, стоит нетронутым.

— Не знаю, — призналась Жанна, отрезая себе кусочек бифштекса.

Сет, перегнувшись через стол, выхватил из ее рук вилку с кусочком мяса и принялся жевать. Лицо его исказила гримаса.

— Что это должно означать? — спросил он с набитым ртом.

— Бифштекс с перцем. — Вооружившись вилкой Сета, Жанна отрезала еще один кусочек мяса и положила в рот.

— Ну, до бифштекса с перцем ему далеко, — сказал Сет, с трудом проглотив кусок. — Перед нами — мясо с ягодами можжевельника.

Только теперь Жанна почувствовала специфический пряный привкус. Отвращения он не вызывает, но и приятным его не назовешь. Тщательно прожевав, она проглотила кусок, приложив все силы к тому, чтобы при этом не содрогнуться.

— Можжевельник — это те вечнозеленые кусты, что растут позади дома?

— Точно. — Сет, поднявшись, вытащил из холодильника огромную бутылку кетчупа. — Это вы там набрали ягод?

— Конечно, нет. Я нашла их в шкафу и приняла за перец.

С горестным вздохом Сет пустил кетчуп по рукам.

— И вас даже не насторожил странный запах при жарке мяса?

— Нет, — холодно отрезала Жанна. Откуда ей было знать, как должно пахнуть жарящееся мясо? Как будто она его когда-нибудь жарила! И нечего срамить ее перед всем честным народом! Высоко подняв голову, она поднесла мясо к раковине, счистила с "его ягоды и поставила обратно на стол.

— С кетчупом пойдет за милую душу. — И Хосе снова отдал ей салют.

Стараясь не замечать ироническую усмешку Сета, Жанна благодарно улыбнулась Хосе. Все же обед не стал ее полным Ватерлоо. Все, кроме мяса, было вполне съедобным, а уж бисквит удался — пальчики оближешь! С торжествующим видом она передала Сету тарелку с бисквитом.

Утром следующего дня Жанна договорилась встретиться с Коллинзами после завтрака на выгоне. Сет и все остальные пошли чинить изгородь на дальнее пастбище, а Стиву и Гасу было велено убрать конюшню и кораль. Пока они выполняли задание, Жанна убрала кухню, напекла новую порцию печенья — на сей раз с арахисовым маслом — и положила в бумажный кулек. Взятка так взятка!

— Так с чего мы начнем? — спросила она, вручая кулек подросткам.

— Прежде всего надо научиться седлать лошадь, — ответил Гас, выводя из конюшни огромного гнедого жеребца. Заметив кулек в руках у брата, он запустил туда руку и, набив рот печеньем, продолжал: — С этого по крайней мере началось наше обучение. Жеребца зовут Салс, на него-то нас и посадил Сет.

При виде коня у Жанны душа ушла в пятки. Салс был намного крупнее Голди! Спина его оказалась на уровне лица Жанны, и она быстро вычислила, что, находясь в седле, будет возвышаться над землей на восемь-девять футов. Затаив дыхание от страха, следила она за тем, как Стив и Гас вставляют уздечку в рот Салса. Зажав лошади нос, они заставляли ее открыть рот, в котором торчали зубы размером с большой палец Жанны, и спокойно клали туда уздечку. Конь не протестовал.

Но едва за уздечку взялась Жанна, он выкатил глаза, словно недоумевая, что она собирается делать. Никакимиуловками не могла Жанна заставить его открыть рот, он лишь скалился и отворачивал морду в сторону.

Жанна старалась и виду не показывать, как она расстроена таким поворотом дела, но догадливый Стив, потеряв надежду на успех, взял у нее из рук уздечку и сам поставил ее на место.

— Зато с седлом у вас получится лучше, — утешил он Жанну. — Уздечка требует, конечно, навыка.

Жанна кивнула и призвала себя к твердости. Пока Стив объяснял, что нужно делать, Гас придерживал морду Салса. Жанна взялась за обе луки седла и согнулась под его тяжестью. Напрягшись, она с большим трудом взгромоздила седло на спину коня, сильно стукнувшись при этом о его бок. Салс нервно шагнул в сторону, но Гас успокоил его.

Вновь обретя равновесие, Жанна взглянула на дело своих рук — и тяжко вздохнула.

— Ах, Жанна…

— Да, да, вижу. Положила задом наперед.

Сняв седло, Жанна перевернула его, снова водрузила на лошадь, теперь уже в правильном положении, и Стив перешел к следующему этапу.

— Садиться следует всегда с левой стороны, иначе лошадь может опрокинуть седока и даже наступить на него копытами, — поучал Стив Жанну.

Не наступить на него, а растоптать в порошок, подумала Жанна, глядя на огромные подковы Салса. Выслушав наставления Стива, она, вытянувшись, сколько у нее хватало сил, попыталась вдеть в стремя левую ногу в легкой тапочке. Не с первой попытки, но все же ей это удалось. Но после того как она с грехом пополам вставила левую ногу в стремя, правая беспомощно повисла примерно в дюйме от земли. Неуклюже подпрыгивая, Жанна попыталась подняться в седло.

Стив уже протянул руку, чтобы опустить стремя или подсадить Жанну, но Салс, решив, по-видимому, что хватит ему возиться с этой неумехой, дернул головой, заржал и двинулся с места, вырвав вожжи из рук Гаса.

— Стой! — завопила Жанна, прыгая на одной ноге. Но Салс двигался все быстрее и быстрее. Опасаясь, как бы жеребец не потащил ее по земле, Жанна продолжала прыгать, как одноногая лягушка.

Стив и Гас с отчаянными криками бежали рядом, пытаясь остановить Салса, но стоило им приблизиться, как жеребец, извернувшись, менял направление. Они подбежали к нему спереди, но и тут он, сделав резкий поворот, потащил Жанну в противоположную сторону.

Она вцепилась в луку седла с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Голова Жанны моталась из стороны в сторону, сама она издавала истошные крики.

Наконец она сообразила, что если волочить правую ногу по земле, то она может послужить своеобразным тормозом. Так она и сделала. Но как только Жанна прекратила подпрыгивать, Салс поднялся на дыбы и сбросил ее в пыль.

Глава шестая

Оглушенная, Жанна лежала на земле, стараясь восстановить дыхание. Яркий свет солнца заставил ее зажмуриться, а когда она приоткрыла веки, то увидела — над ней склонились шесть голов. Она закрыла глаза, опять открыла — голов стало уже три, и одна из них принадлежала Сету. Оттолкнув обоих парней, он ощупал ее с ног до головы.

Убедившись, что все кости целы, он помог Жанне сесть.

— У вас все в порядке?

Она кивнула, набрала в грудь как можно больше воздуха и… икнула.

— Полагаю, что да!

Поддерживая Жанну одной рукой, Сет повернулся к мальчикам.

— Поймайте этого жеребца, будь он проклят, и выгоните на пастбище. Для обучения Жанны он никак не годится.

— Почему? — поинтересовался Стив.

— А он женоненавистник.

— То есть?

— По каким-то одному ему известным причинам не выносит женщин.

— Лошадь не выносит женщин, курица клюет ноги, что у вас тут такое? Сборище недотеп?

— Тихо, тихо, мисс Уитли, — промолвил Сет, пока мальчики гонялись за конем. — Вы и сами порядочная недотепа. Вспомните, из скольких неприятных ситуаций я вас вызволил всего лишь за те три дня, что мы знакомы. Могли бы и спасибо сказать.

— И скажу. Сначала только хочу убедиться, что могу ходить.

Не признаваясь себе в этом, она больше всего боялась встать и тут же упасть обратно в пыль на глазах Сета. Глубоко вздохнув, она собралась с силами и поднялась на ноги. И тут же зашаталась, но Сет, обхватив ее рукой за талию, не дал упасть. Наконец она обрела равновесие.

— Уверяю вас, Жанна, подражать птицам вы пока не можете. Полет и приземление требуют длительной подготовки.

— Очень остроумно, — кисло заметила Жанна. — Я думала, что вы где-то далеко, чините изгороди.

— Потребовались дополнительные материалы. — Он провел рукой по ее голове, очевидно, в поисках ссадин. — Присядьте на минутку, пока я оседлаю Хилду. Это смирная кобыла.

— Как, вы считаете, что я могу начать все сначала? — Жанна безуспешно старалась унять дрожь в голосе.

— Разумеется. А иначе как вы научитесь ездить верхом?

— Какая жалость, что у вас нет видео. Иначе я смогла бы полюбоваться на себя.

Сет со смеющимися глазами осторожно усадил ее на скамью рядом с конюшней.

— Вы, по-моему, такая женщина, которая сможет все, стоит лишь захотеть. За примером ходить далеко не надо — вспомните, как ловко вы обошлись с курами. Собрали яйца безо всяких осложнений.

— О да, но ведь на этих проклятых курах не надо было ездить верхом!

Не дождавшись ответа, Жанна подняла голову.

Сет, со сдвинутой набок шляпой, засунув руки в задние карманы джинсов, взирал на нее смеющимися глазами. На губах его играла улыбка, придававшая мужественному лицу чисто мальчишеское выражение, показавшееся ей очень симпатичным. Нельзя не признать, подумала Жанна, что он проявляет ну просто ангельское терпение! Ему и так приходится туго, а уж ее присутствие, наверное, осложнило его жизнь до крайности.

— Других, более важных забот у вас, по-видимому, нет?

— Забот не перечесть, но вы не начнете ездить, пока вас кто-нибудь не научит, а раз уж так случилось, что именно я ваш хозяин, значит, мне вас и учить.

— Вот чего мне в жизни недоставало, — проворчала Жанна, — хозяина с повышенным чувством ответственности. Ну ладно, будь по-вашему. — Она махнула рукой. — Выводите лошадь. Сделаю еще одну попытку.

Весь его вид выразил полное удовлетворение.

— Умница девочка! Джинсы и сапоги у вас есть?

— Джинсы есть.

— Пойдите наденьте их и поищите в Эмминой кладовке сапоги. Полагаю, там можно найти на любой размер. Будь на вас сапоги, каблуки помогли бы вдеть ногу в стремя и вам не пришлось бы исполнять этот танец на одной ноге.

Больше всего на свете Жанне хотелось не шевелиться, но усилием воли она заставила себя встать и заковыляла к дому. Облачившись в джинсы, она потащилась еще наверх, в кладовку, перемерила там несколько пар сапог и остановилась на той, что была ей слегка тесновата. Но не гулять же она собирается!

К конюшне Жанна приблизилась в тот момент, когда Сет отдавал последние распоряжения Коллинзам, нагруженным дополнительной партией проволоки и досок для ремонта изгороди. Завидев ее, он вывел из конюшни Хилду и подвел прямо к Жанне. Это была вороная кобыла с черными ногами и черной гривой. Лошадь взглянула на Жанну добрыми карими глазами.

— Хорошо, — мягким голосом произнес Сет. — Ну-ка покажите Хилде, на что вы способны. Идите сюда.

Жанна неохотно приблизилась к нему вплотную. В отличие от Салса, который при ее приближении подавал голос и шарахался в сторону, Хилда сохраняла полное спокойствие.

— Подуйте ей в нос, — велел Сет.

— Подуть в нос?

— Знаю, это звучит очень странно, но лошадь должна привыкнуть к вашему запаху.

Жанна повиновалась и дунула Хилде прямо в ноздри. Кобыла тихо заржала и потерлась головой о Жаннино плечо.

— Ого, значит, вы ей понравились, — сообщил Сет.

— Да, но понравится ли она мне?

— Выяснить это можно только одним способом. — Он вручил Жанне поводья. — Стукните ее по носу тыльной стороной ладони, и она сразу поймет, чего вы от нее хотите.

К величайшему удивлению Жанны, он оказался прав. Наконец Хилда была оседлана.

— Проявляйте твердость, но не грубость, — поучал Сет. — Верховая езда не что иное, как союз двух партнеров — умного и сильного. Так вот, вы должны быть партнером умным. Хозяйка положения — вы. Точно зная, чего вы хотите, вы должны дать Хилде это понять.

— Но каким образом? — Очень гордая тем, что ей удалось так ловко оседлать лошадь, Жанна тем не менее памятуя о своем позорном падении, никак не могла избавиться от страха, что это может повториться. — Нашептать ей на ухо?

— Нет, ваши желания вы сообщаете ей своими движениями. Она пользуется этим же языком. — Сет проверил надежность подпруги и опустил стремя. — Идите сюда. Я помогу вам сесть в седло.

С большой неохотой Жанна поставила ногу в его сложенные лодочкой ладони, всем телом подалась вверх и оказалась в седле.

Весьма довольная собой, она все же немного нервничала и вся напряглась в ожидании последующих инструкций. Они не заставили себя ждать. Одну руку Сет положил ей на живот, вторую — на поясницу.

— Расслабьтесь! — приказал он.

Издевается он над ней, что ли? Всей своей кожей ощущая сквозь ткань джинсов его руки, она только и могла, что дышать, и то слава Богу! Жанна попыталась выскользнуть из его рук, но хватка у Сета оказалась железная.

— Не ерзайте! Подайтесь в седле немного вперед. Вот так! Теперь хорошо. Чувствуете, где находится ваш центр тяжести? Постарайтесь запомнить это положение. Оно оптимальное.

Ну разве она сможет когда-нибудь забыть? Жанна пыталась что-нибудь произнести, но у нее словно язык присох к гортани.

— Жанна, вы меня понимаете?

— Разумеется, — с трудом пробормотала она.

— Не волнуйтесь. Хилда не причинит вам вреда.

— Меня не Хилда волнует! — выпалила она.

Сет вздернул голову, руки его потянулись вверх, словно он хотел ее обнять. Он взглянул ей прямо в глаза, затем на ее губы, и Жанне без слов стало совершенно ясно, что Сет испытывает то же, что и она, с той лишь разницей, что не занимается при этом самобичеванием.

Жанну так и подмывало соскользнуть со спины Хилды прямо в его руки. Она не сомневалась — он подхватит ее и крепко прижмет к себе. Но сейчас это абсолютно неуместно. Потому, во-первых, что он ее работодатель. А во-вторых, разве не исполнена она ненависти ко всей мужской половине рода человеческого?

Да, руки Сета крепко сжимали ее тело, а на лице явственно читалось желание. Но ведь они хотят разного! Тут Хилда переступила с ноги на ногу, и они словно пробудились от грез.

Сет погладил кобылу и возобновил инструктаж. Он объяснил Жанне, как следует сидеть и как держать поводья — они должны свободно свисать с мизинцев.

— Представьте себе, что вы держите в руках двух беспомощных птенчиков и боитесь причинить им боль.

Взяв повод, он принялся водить Хилду по загону, не переставая инструктировать Жанну.

— Смотрите вперед во все глаза. Дышите полной грудью. Сохраняйте равновесие. Ни один наездник, даже самый опытный, не сможет удержаться в седле, если потеряет равновесие.

— Я не самый опытный наездник, — мрачно парировала Жанна, глядя между ушами Хилды на землю. — Я пока еще вообще не наездник. А сейчас отпустите-ка повод.

— И не думайте об этом! — предупредил он.

— О чем мне не думать?

— Что вы можете ехать самостоятельно.

— Да, но я могу! — воскликнула Жанна, меряя Сета взглядом. Тихо засмеявшись, он отступил назад.

— Тогда валяйте! Покажите, на что вы способны.

Припоминая его советы, Жанна постаралась расслабиться, и езда верхом сразу показалась ей значительно более легким занятием. Даже приятным. Сет бежал рядом, то и дело выкрикивая советы.

— Выпрямитесь! Сползаете влево, подвиньтесь ближе к центру седла!

Незаметно пролетел час. Сет велел ей спешиться, чем вызвал разочарование Жанны — под конец она так наловчилась, что даже стала получать удовольствие, — но, не смея возражать, она лишь кивнула головой. Сет придержал лошадь и объяснил, как надо слезать.

Не колеблясь ни секунды, Жанна перекинула правую ногу через седло, намереваясь в соответствии с его указанием вытащить левую из стремени и спрыгнуть на землю. Но не тут-то было! Поспешивший ей на помощь, Сет обхватил ее за талию, у Жанны, почувствовавшей на себе его руки, голова пошла кругом, и она вмиг потеряла равновесие.

Хилда сделала шаг в сторону, Жанна рухнула в объятия Сета, и они оба повалились на землю. Руки и ноги их переплелись, и Жанна осталась лежать поперек живота Сета, как раз на его ременной пряжке.

— Отодвиньтесь! — простонал он. — Я не могу дышать!

— Попробую, — с трудом выдавила она из себя и, собравшись с силами, откатилась в сторону.

Хилда, которой, видимо, надоело наблюдать выходки этих странных двуногих существ, неторопливой трусцой направилась к железной бадье с водой и принялась пить.

Лишь спустя несколько мгновений Сету удалось опереться на локоть и повернуться в сторону Жанны. Шляпа при падении на землю слетела с его головы, волосы и одна щека были в пыли, с прилипшими соломинками. Он шумно втянул в себя воздух.

— По-видимому, спешиваться вам еще придется поучиться. Разве что примененный сейчас способ вам понравится…

Жанна, лежавшая на спине, наконец снова обрела способность видеть солнце над головой, перевела дух и с трудом пролепетала:

— Я… я дам вам знать. Но я не сразу привыкну к тому, чтобы взирать на мир из этого положения. Все предстает… ну как бы это сказать?.. в новом свете, что ли.

— Когда вы рядом, вся жизнь является в новом свете.

Она повернула голову к Сету и улыбнулась.

— Вы хотите сказать, что до моего появления на ранчо жизнь казалась вам скучной и однообразной?

— Я, во всяком случае, знал, чего мне следует ожидать сегодня, завтра, да и каждый день.

— Так неужели вам по вкусу такая жизнь? Она раньше времени сделает вас стариком.

— Стариком! Я и не мечтаю дожить до старости.

Солнце вдруг померкло — это Сет склонился над Жанной и заслонил его. Глаза его, темные, таинственные, больше не улыбались.

— Вы, Жанна, не перестаете быть для меня загадкой.

— Я?

— Да, да, вы! Вот, например: девушка вы образованная, но никакой карьеры не сделали, что в наши дни довольно необычно.

Жанна внимательно слушала Сета. Может, следует сообщить ему, что отец ее человек состоятельный, следовательно, у нее нет нужды работать, разве что подчиняясь внутреннему влечению? В художественной галерее она работала лишь потому, что ей нравилась живопись.

— Насколько я себе представляю, у вас есть семья, но родные ваши не знают, где вы находитесь, и вы не желаете ставить их об этом в известность. — Он дотронулся до золотистых прядей, обрамлявших ее лицо. — Не кажется ли вам, что это немного жестоко по отношению к ним?

Ну уж не более жестоко, чем эти его слова! Сейчас она выложит ему все начистоту! Сию же минуту!

— Сет, я…

— Помолчите! Вы слишком много разговариваете!

И он поцеловал ее, медленно, задумчиво, будто долгое время размышлял над тем, когда это сделать, и наконец пришел к выводу, что сейчас самый подходящий момент.

Так оно на самом деле и было. Предыдущий раз он поцеловал Жанну как бы в шутку. Сначала ласково поводил своими губами по ее губам, затем властно захватил их в плен. Но теперь ему хотелось значительно большего, и Жанна, словно угадав его желание, страстно ответила на поцелуй.

Сет, обхватив Жанну руками, приподнял ее из пыли, не переставая осыпать поцелуями, и ей не оставалось ничего иного — да она и не желала иного, — как только отвечать ему со всей пылкостью, какой он от нее ожидал.

Ее охватил жар, и причиной тому было отнюдь не летнее солнце. Сет, всецело завладевший ее чувствами и разумом, разжег в ней этот костер.

Внезапно сквозь пелену, окутавшую ее рассудок, прорвался внутренний голос, нашептывавший благоразумные слова. Где это мы находимся? — подумала она. На скотном дворе, лежим в пыли и грязи, где нас может увидеть любой проходящий мимо. Жанна поспешила отодвинуться от Сета.

— Нет! Нельзя так — у всех на виду.

Лишившись ее губ, он поцеловал маленькую впадинку на подбородке Жанны, отчего по телу ее прошла сладкая дрожь.

— Дорогая, — пробормотал он, зарываясь лицом в ее густые волосы. — Нам вообще нельзя это делать. — Сет набрал в грудь как можно больше воздуха и, подержав его несколько секунд, медленно выдохнул. — Такая жизнь не для вас, Жанна, — промолвил он, глядя на нее с совершенно непроницаемым выражением лица. — Почему вы так упорно не желаете это признать?

Изумленная, Жанна не могла отвести глаз от ковбоя, который еще несколько секунд назад целовал ее с такой страстностью.

— Что?!

— Вы должны уехать домой. Разногласия, возникшие между вами и вашим семейством, при известном старании наверняка можно устранить. Я вам выплачу жалованье за месяц вперед. Разрешите мне купить для вас билет на самолет? Я даже сам доставлю вас в аэропорт: хотите — в Финикс, а хотите — в Таксон, куда только вашей душе будет угодно.

— Куда только моей душе будет угодно… — Хотя Жанна по-прежнему находилась в его объятиях, ей почудилось, что внезапно между ними пролег Большой каньон. — Ни за что! — Она вырвалась из его рук и умудрилась встать на ноги. — Я останусь здесь. Здесь я нужна. И с работой я вполне справляюсь!

— Не могу не согласиться с вами. — Сет также поднялся на ноги, стряхнул пыль со шляпы и нахлобучил ее на голову. — Но не в работе дело.

— А в чем же в таком случае? — Она смело глядела ему прямо в глаза, уперев руки в бока, но — вот жалость! — в глазах ее стояли слезы. — В том, что вас влечет ко мне? Позвольте мне сказать вам кое-что, мистер Броуди! Вы поцеловали меня. Я поцеловала вас. Эка важность! Это не имеет ни малейшего значения. — Она глубоко вздохнула, опасаясь, как бы гром небесный не покарал ее за ложь. — Больше это не повторится, а пока что вреда от этого никакого.

— Но, черт возьми, Жанна, где гарантия, что это не повторится?

Стараясь держаться с чувством собственного достоинства, Жанна, гордо подняв голову, подошла к Хилде и принялась снимать с нее упряжь.

— Мне не требуются никакие гарантии, лишь бы вы попридержали свои руки.

— Будет сделано, Жанна. Провалиться мне сквозь землю, если не придержу! — С этими словами Сет направился к своему коню по кличке Мексиканец, в течение всего часа терпеливо стоявшему на привязи у изгороди. — Но завтра у нас снова будет урок, — крикнул он, вскакивая в седло и пуская коня рысью.

Жанна прижалась к шее Хилды и закрыла глаза. Завтра будет урок? Урок чего?

* * *

Сверх ожиданий остаток недели прошел вполне благополучно, хотя отношения между нею и Сетом были холодные и подчеркнуто отстраненные.

На кухне она делала успехи.

Каждое удавшееся блюдо укрепляло уверенность Жанны в своих кулинарных способностях. Случались, конечно, и неудачи, но испорченные кушанья Жанна скармливала курам или собакам, если это приходилось им по вкусу. Она даже исхитрилась однажды подоить корову, и в ее ведре уже было около кварты молока, но она почувствовала такую усталость в руках, что была вынуждена уступить свое место Хосе. Ей понравилась эта работа — одна из немногих, которые можно выполнять сидя.

В остальном же нередко случались промахи. Так, ее угораздило засунуть свою красную майку в стиральную машину вместе с вещами Сета, и в результате его шорты окрасились в нежно-розовый цвет. Уверенная, что вряд ли ему понравится этот оттенок, Жанна бросилась звонить по телефону Эмми, которая, вволю насмеявшись над незадачливой прачкой, объяснила ей, как отбелить шорты. Если Сет и заметил исходивший от них сильный запах хлорки, то, во всяком случае, ничего не сказал.

Ежедневные уроки верховой езды шли своим чередом, но, хотя Жанна больше не падала в пыль, после них, смертельно уставшая, она чувствовала себя так, словно ее побили. Отчасти это происходило из-за ее чрезмерного рвения — ей ведь хотелось как можно скорее научиться хорошо ездить верхом.

Жанне все больше нравилась жизнь на ранчо. Работа, естественно, была трудная, но не сложная, а главное — нужная. То, чем она занималась в Калифорнии, представлялось ей ныне каким-то далеким сном. Какое удовольствие можно получать, продавая порою просто безобразные картины по явно завышенным ценам ничего не смыслящим в них людям?

Совсем иное дело ранчо «Алмаз». Тут все прекрасно знают, чего хотят — угодить Сету. Гас и Стив — те так просто боготворят его. Хосе и Баркер относятся к хозяину с уважением, Сет отвечает им тем же. Он обожает свое ранчо и любую нужную здесь работу.

После того памятного дня он был с Жанной вежлив, но не более того. Как и она, Сет тщательно скрывал свои мысли, но ей случалось ловить на себе его пристальный, напряженный взгляд. Это и пугало, и волновало Жанну. Интересно, думала она иногда, а что, если она первой сделает шаг ему навстречу? Думать-то думала, но ничего не предпринимала, опасаясь непредсказуемых последствий.

Поздними вечерами она слышала скрип половиц над головой — Сет расхаживал по спальне, готовясь ко сну. И она живо представляла себе, как в комнате с окнами в сад он лежит один на этой огромной высокой кровати. Вновь и вновь переживала Жанна их поцелуи, а во сне ей не раз виделось, что она лежит на этой кровати рядом с ним. Утром после таких сновидений она не решалась взглянуть в его сторону.

Несмотря на переживания, связанные с Сетом, Жанна была почти счастлива. Каждый вечер после обеда все разбредались в разные стороны. Хосе и Сет учили Гаса и Стива набрасывать аркан и нередко дотемна не покидали загон для лошадей. Мальчики делали успехи — они уже умели заарканивать не только столб от изгороди, но и годовалого жеребенка. Баркер, если не получал специального задания на вечер, отправлялся к своей подружке, жившей неподалеку.

Жанна была предоставлена самой себе. На ранчо, спрятавшемся в каньоне, телевизор работал плохо, а набор пластинок для стереомагнитофона включал мелодии в стиле «кантри» и западные хиты, мало интересовавшие Жанну. Стопку журналов, принадлежавших Эмми, она успела изучить от корки до корки, без зазрения совести выбросив тот, где был помещен материал о ней и ее матери. Сидеть на крылечке, любуясь окрестностями, было не в ее характере, и Жанна предпочла работать в свободное время в розарии, занимавшем бо´льшую часть палисадника.

Там-то и нашел ее Сет однажды перед заходом солнца. Жанна окапывала белую розу.

— Остерегайтесь гремучих змей, — проговорил он, облокачиваясь на изгородь.

Жанна в ужасе отскочила в сторону, словно уже укушенная гадюкой, и повернулась к Сету.

— Вы могли бы просто снять шляпу и сказать «добрый вечер».

Посмеиваясь, он последовал ее совету.

— Добрый вечер, мисс Уитли. Берегитесь гремучих змей.

— Гремучих змей?

— Да-да, именно в это время суток они любят выползать наружу.

— Разумеется, для того, чтобы нападать на ничего не подозревающих наивных горожанок, — сказала Жанна, внимательно оглядывая землю вокруг себя.

Сет вошел в ворота и присел рядом с ней на корточки, положив руки на колени.

— Не беспокойтесь. Перед нападением они издают звук, который служит своеобразным предупреждением.

— О, мне сразу стало легче на душе!

— Может, для работы в саду вам лучше надевать сапоги? — предложил Сет, глядя на ее босоножки.

— Представляете, как это будет выглядеть с шортами? — рассмеялась Жанна.

— Кто вас тут видит! Это вам не Голливуд. К тому же вы уже научены горьким опытом, каково здесь разгуливать в босоножках.

Жанна невольно подняла голову и взглянула сквозь сгущающуюся тьму на птичник.

— Разве куры в это время суток еще не спят?

— Куры спят, но эта проклятая Ведьма имеет обыкновение выскакивать наружу и клевать тех, кто потерял бдительность.

— Ну и характерец у этой наседки!

— Характер как характер, если уметь с ней обращаться.

Жанна было открыла рот, чтобы возразить, но Сет поднял ладонь:

— Знаю, знаю, вы научитесь.

Удовлетворенная тем, что он начал понимать, сколь велика ее неколебимая решимость остаться здесь, Жанна снова взяла лопату и переменила тему разговора:

— Эти розы посадила Эмми?

— Нет. Большой белый куст посадила моя прабабушка. Привезла его из Техаса в фургоне. А уж бабушка в продолжение традиции посадила все остальные.

Тыльной стороной грязной руки Жанна откинула прядь волос со лба.

— А ваша мать?

— Ну, мама не очень стремилась следовать здешним традициям, — нахмурился Сет и, не произнеся больше ни слова, поднялся и вошел в дом, решительно закрыв за собой застекленную дверь.

Жанна отряхнула землю с рук. Что имел в виду Сет? Что его матери не нравилось здесь жить?

Сквозь шелковые шторы ближних окон просачивался мягкий свет, действовавший на Жанну умиротворяюще.

Быть может, она бросила свою семью и уехала? Жанне вспомнилось, как, лежа на пыльной земле кораля, он удивлялся, почему она, Жанна, не позвонит своей семье, от которой по какой-то непонятной причине сбежала.

Надо рассказать ему все как есть. Сейчас же, не откладывая в долгий ящик, как она уже собиралась несколько дней назад, до этого поцелуя. Как-то он к этому отнесется? Не появится ли в его глазах немой упрек, какой зазвучал в его голосе при упоминании о матери?

И Жанна вновь вернулась к белому кусту роз, который посадила еще прабабушка Сета и за которым теперь ухаживает она, Жанна Уитли.

Глава седьмая

На восьмой день пребывания на ранчо Жанна отправилась в Саффорд со списком необходимых для клеймения скота вещей, который составил Сет. Кроме того, он выдал ей жалованье за неделю и сообщил, что в ночь перед началом клеймения жители Фоун-Крика устраивают ежегодный праздник с барбекю. И что она тоже приглашена. По этому случаю Жанна решила купить себе новое платье. То, что она привезла с собой, узкое, облегающее, из ярко-красного шелка, слишком роскошное и даже вызывающее.

Можно было, конечно, расплатиться по кредитной карточке, но, пуще всего дорожа своей независимостью, Жанна не хотела наводить отца на свой след и решила выложить наличные.

В Саффорде Жанна прежде всего навестила Сью Перрит и узнала, что через несколько дней ее выписывают и она будет жить в доме Эдит Коллинз, где в это время находилась Эмми. Сью, естественно, поинтересовалась, как Жанна прижилась на ранчо, и так хохотала, слушая рассказы о допущенных девушкой промахах, что зажимала свежие послеоперационные швы пальцами, опасаясь, как бы они не разошлись.

В маленьком магазинчике Жанна купила хлопчатобумажное платье цвета спелого персика в мексиканском стиле и огромные клипсы-кольца в тон ему. Закупив все, что велел Сет, она заехала к Эдит Коллинз повидать Эмми, и пожилые леди пригласили ее на ленч.

Едва они поднялись из-за стола, как Эдит пошла проведать соседку — по-видимому, не без умысла, ибо, как только за ней захлопнулась дверь, Эмми со всезнающей улыбкой взглянула на Жанну и спросила:

— Ну, так как дебютантке из Беверли-Хиллз живется с дьяволом в синих джинсах?

Улыбнувшись, Жанна затеребила поясок своих желтых джинсов.

— Да, нечто дьявольское в нем, конечно, есть, — согласилась она и повторила все те истории, что уже рассказывала Сью Перрит. — Надо отдать ему должное — он на редкость терпелив, особенно если учесть, что ему чрезвычайно не хотелось брать меня на работу. Мало того, что я почти ничего не умела делать, злоключения преследовали меня по пятам.

Эмми склонила голову набок — ну точь-в-точь птица с черными глазами.

— Терпения у Сета хоть отбавляй! Двадцать пять лет пришлось ему бороться за то, чтобы возвратиться туда, где ему хотелось жить, но он не отступил ни на шаг. Он знал, что рано или поздно добьется своего.

— Где же ему хотелось жить? — нахмурилась Жанна.

— А на ранчо! Вы же знаете, он вырос в Финиксе.

— Об этом он рассказал в день моего приезда. Но очень, очень лаконично. А еще он как-то раз обмолвился, что его мать не желала жить на ранчо.

С одной стороны, Жанна испытывала неловкость оттого, что так бесцеремонно расспрашивает о личной жизни Сета, а с другой — ее распирало от любопытства, хотелось узнать как можно больше о Сете и его семействе. В оправдание себе она подумала, что, поскольку сейчас она — часть его жизни, ее интерес вполне естествен.

— Это точно. Жизнь в эдакой глуши была ей ненавистна. Мириам — так звали мать Сета — познакомилась с Лоуэлом Броуди в Финиксе и согласилась после свадьбы жить с ним на ранчо. Мириам была из богатой семьи, отец ее владел фабрикой пластмасс. По-видимому, она полагала, что будет вести здесь привычный образ жизни. — Эмми сочувственно улыбнулась. — Потребовалось совсем немного времени, чтобы бедняжка поняла свою ошибку. Мы с мужем работали тогда на соседней ферме и стали свидетелями разыгравшейся драмы.

— Что же произошло? — Жанна, и без того сидевшая на самом краешке стула, всем корпусом подалась вперед.

Эмми подперла подбородок здоровой рукой и с минуту предавалась воспоминаниям.

— Мириам, очевидно, представляла себе ранчо, как фешенебельную загородную дачу, где полно слуг, а в «файф-о-клок» официант в белоснежной ливрее разливает по рюмкам напитки. Лоуэл даже нанял прислугу для домашней работы, хотя это было ему совершенно не по средствам, но все равно на долю Мириам приходилось много забот, особенно после появления на свет Сета. Пока они могли ездить в гости к своим друзьям и хотя бы раз в месяц посещать родителей в Финиксе, Мириам не роптала. К ее чести, поначалу она ни на что не жаловалась.

— Но ее хватило ненадолго?

— Да. Зима шестьдесят седьмого года выдалась необычайно снежной, таких метелей я еще здесь не видела. Сугробы доходили до пяти футов в вышину, но случались и более серьезные заносы. Иногда люди бывали по нескольку дней отрезаны от своих конюшен и скотных дворов, а уж от города — целыми неделями. Вот тут-то Мириам и сникла. Она заявила Лоуэлу, что ему придется выбирать между нею и ранчо. Перед решающим разговором Лоуэл привез своего семилетнего сынишку к нам.

— Но отцу Сета так и не удалось разубедить жену?

— Нет, более того! Когда он возвратился от нас, вещи ее и сына были уже уложены и погружены в багажник автомобиля. — На лице Эмми появилось огорченное выражение. — Мириам даже воспротивилась тому, чтобы он сохранил ранчо, передав его в ведение управляющего — боялась, очевидно, что это будет искушать его. И Лоуэл продал ранчо нам, поступил на работу в фирму тестя и больше в наших местах не показывался.

— Но ведь ранчо целых три поколения принадлежало семейству Броуди. Как же он мог расстаться с ним?

— Мириам была для него важнее. Таковы уж мужчины Броуди, Жанна. Если кого полюбят, то всей душой. Лоуэл любил Мириам больше, чем ранчо.

— А как воспринял эту новость Сет?

— Он боролся, как лев!

Жанна рассмеялась.

— Я не шучу. Когда они уже окончательно покидали дом, Сет вцепился в дверной косяк и его с трудом оторвали. Тогда он схватился за перила террасы, обвил их руками и ногами и кричал благим матом, словно его убивают. Его опять с силой оттащили и поволокли к выходу, но он и там ухватился за столб, и, когда его наконец удалось отодрать, обе его ладони были утыканы занозами. Пока они спускались с холма вниз, его отчаянные вопли были слышны даже у нас. Впоследствии Лоуэл рассказал мне, что мальчик рыдал всю дорогу до Финикса, а это как-никак четыре с половиной часа.

Жанна откинулась на спинку стула, живо представив себе испуганного маленького мальчика, которого увозят из любимого дома.

— И все-таки он вернулся!

— Да, в Финиксе он не прижился. У него, конечно, появились товарищи, он ходил в школу, играл в городской бейсбольной команде и все такое прочее, но, по словам Лоуэла, не переставал грустить. А сам Лоуэл и Мириам чувствовали себя в городе как рыба в воде. Они были счастливы, тосковал только Сет. В первый же год после отъезда родители отправили его сюда на летние каникулы, и с тех пор он приезжал каждое лето. А как только окончил колледж, приехал и уже больше не покидал нас. Два года назад, когда скончался мой муж, Сет, получив наследство от своего дедушки, выкупил у нас ранчо. Как ни странно, старик, единственный из всей семьи, понимал, какое значение оно имеет для Сета. А вот родители его, по-моему, не переставали надеяться, что сын откажется от своей мечты и осядет в городе.

— Значит, плохо они его знали, — пробормотала Жанна. — Он никогда ни за что, не откажется от своего дома, да и от всего, что ему дорого.

— Вы поняли это значительно быстрее, чем большинство его знакомых, — сказала Эмми, поднимая брови.

Жанна покраснела и отвела ладонью волосы, упавшие ей на лицо. Не станет же она рассказывать Эмми, сколько часов размышляла о Сете!

— Даже за одну неделю можно многое узнать о Сете Броуди.

— Готова держать пари — вы уже знаете, что он решил никогда не обзаводиться женой. А теперь вам стало понятно — почему. Но я в душе не сомневаюсь: доведись ему встретить особу, которой понравилась бы здешняя жизнь, которую не страшил бы тяжелый труд и затворничество, он запел бы по-иному.

— И вам показалось, что Мелинда Крендл вполне подходит на роль подобной особы? — усмехнулась Жанна.

— Но могу же я надеяться? — пожала плечами Эмми. — Где и как может встретить подходящую ему женщину этот человек, почти не выходящий за пределы своего ранчо? Невесту ему надо искать с доставкой на дом.

— Не смотрите так проницательно на меня! — Жанна молитвенным жестом подняла вверх обе руки. — Он уже известил меня, категорическим тоном к тому же, что не женится никогда!

— Чушь собачья!

— Но он, полагаю, и в самом деле не вступит в брак с женщиной, которая может принудить его покинуть ранчо. Опасаясь этого, он и рисковать не станет. — Жанна не заметила, с каким лукавством взглянула на нее Эмми.

— Вы совершенно правы. Это извечная ковбойская проблема.

— Что вы имеете в виду?

— К этому выводу меня привели долгие годы, проведенные в обществе ковбоев, — задумчиво произнесла Эмми. — Их натуре противно все, что может отдалить их от ранчо, в том числе и женщины. Даже если это ранчо не принадлежит им. Поэтому если они и вступают в брак, то по виду никак не походят на женатых мужчин.

— А какой такой особый вид у женатых мужчин? — рассмеялась Жанна.

— По виду и поведению большинства мужчин, состоящих в браке, заметно, что они зависят от кого-то и кто-то зависит от них. А ковбой такого впечатления не производит. Он привык быть один, работать в одиночку, зависеть только от самого себя. Вот почему ковбой является своеобразным символом американского характера. Мужчины им восхищаются, а женщинам неизменно хочется его перевоспитать.

— Понимаю, — пробормотала Жанна, думая о Сете. Его натуре очень точно соответствовало все, о чём говорила Эмми, явно руководимая желанием предупредить Жанну: такого не переделаешь.

Затем они перешли на другие темы. Эмми засыпала Жанну кулинарными советами, объясняя, что из еды надо заготовлять заранее и как сварить кофе на костре. Жанна, не надеясь на себя, тщательно все записала, в том числе несколько рецептов блюд. Когда она прощалась, голову ее распирало от обилия новых сведений, необходимых для работы на ранчо, а также относящихся к истории семейства Броуди.

Теперь многое стало совершенно ясно. Может, Сет и испытывает влечение к ней, но приложит все силы к тому, чтобы не поддаваться этому чувству. Ее пребывание на ранчо «Алмаз» он считает чисто временным. Но все может измениться, если она даст ему понять, как ей у него нравится.

Но ведь, чтобы поведать о своих чувствах относительно жизни на ранчо, необходимо рассказать, что за дом был у нее в Калифорнии и какие проблемы возникли из-за этого.

Сет знал лишь о разорванной помолвке с Майклом и о ссоре с отцом, но в самых общих чертах. Слава Богу, он не стал расспрашивать ее о подробностях. У него неизбежно должно было сложиться впечатление, что она так отчаянно ищет работу, потому что нуждается в деньгах. Это не было чистой ложью, но и к истине имело лишь косвенное отношение. Если рассказать ему всю правду, как он отреагирует?

Интересно, когда же она прекратила ненавидеть всех мужчин на земле? Несмотря на частенько возникавшие трения между нею и Сетом, она питала к нему безграничное уважение. Никогда ей не доводилось видеть такого работягу!

Со вздохом огорчения Жанна напомнила себе, что ей не следует забывать: она на ранчо исключительно для того, чтобы самоутвердиться, и находится там лишь до той поры, пока не выздоровеют Эмми и Сью. А вовсе не для того, чтобы кокетничать с хозяином.

* * *

— Вы готовы, Жанна? — раздался из коридора голос Сета. — Хосе и мальчики уже ушли.

— Иду, иду! — Жанна провела помадой по губам и отступила от зеркала, критическим взором оглядывая себя во весь рост. Волосы она с одного боку заколола золотого цвета заколкой, так что они свободно ниспадали ей на плечи.

Купленное платье оказалось очень удачным, так как прекрасно оттеняло приобретенный ею уже здесь, на ранчо, загар, особенно благодаря большому вырезу, обнажавшему плечи. Из украшений она надела новые клипсы-кольца, висевшие чуть ли не до ключиц, и золотую цепочку. В таком наряде она немного смахивает на цыганку, но разве это ей не к лицу?

Решив наконец, что все в порядке, Жанна забежала в кухню, уложила испеченный ею с большим старанием шоколадный торт в специальную пластмассовую коробку и, бережно держа ее на вытянутых руках, поспешила в коридор.

— Жанна!

— Иду-иду! — И Жанна, громко стуча по деревянному полу высокими каблуками босоножек, вышла в холл.

Сет, не иначе как в сотый раз посмотревший в этот момент на часы, заслышав голос Жанны, обернулся ей навстречу.

— Мы опаздываем!

— А к чему такая спешка? Ведь праздник продлится не четверть часа, и… Что случилось?

Он уставился на нее так, будто она внезапно выросла на две головы. Сверкающими глазами он обежал ее фигуру сначала с головы до ног, а затем с ног до головы. Уголки его рта опустились.

Почувствовав неуверенность, Жанна поставила торт на столик, выпрямилась и в свою очередь стала себя оглядывать.

— Платье неудачное? Да? Оно мне и самой не очень нравится.

— Да нет, платье подходящее, — судорожно сглотнув, вымолвил Сет.

— Вы уверены? — Жанна никак не могла объяснить, с чего это она вдруг так всполошилась. Что-что, а уж одеваться она умеет! В конце концов, ее родной город слывет одним из самых верных последователей моды.

С другой стороны, хотя одежда человека не играет в этих краях большой роли, но сегодня как-никак важный ежегодный праздник. А разочаровывать Сета так не хочется! У него, разумеется, совсем иной вкус, чем у тех мужчин, с которыми она встречалась до сих пор.

И Жанна тревожно уставилась на Сета, стараясь понять причину его недовольства. Он тоже приоделся. Черные джинсы в обтяжку и темно-зеленая рубашка западного покроя придавали ему вид неотразимого мужчины. Шея его была повязана косынкой с отполированной малахитовой застежкой. В руке он держал ковбойскую шляпу бежевого цвета, которой Жанна до сих пор не видела.

— У меня есть другое платье. — Она закусила губу. — Впрочем, оно из шелка, выглядит слишком роскошно.

— Я же сказал, платье подходящее. — Сет приблизился к Жанне. — Одно плохо. — Надев шляпу, он из-под широких полей еще раз внимательно оглядел Жанну и приподнял буфы рукавов так, что они закрыли ей плечи. — Не будем доставлять местным парням слишком много удовольствия.

От прикосновения его рук к плечам по телу Жанны прошла дрожь. Тревоги как не бывало, ей даже понравились собственнические нотки, прозвучавшие в голосе Сета. Внезапно охрипшим голосом она только и смогла вымолвить:

— Хорошо.

— Все равно никто не поверит, что вы всего-навсего моя домработница. — И он распахнул перед ней дверь.

Жанна в течение секунды молча смотрела на него, затем подхватила торт и вышла. Дура ты, дура! — сказала она себе. А чего еще ты ждала? Ведь только вчера всю дорогу из Саффорда домой думала над словами Эмми, убеждая себя, что никакие близкие отношения с этим мужчиной невозможны.

Сет стал запирать входную дверь, а Жанна, спустившись по ступенькам, направилась к грузовику, ожидавшему их у ворот. В кустах справа от дороги что-то зашевелилось, и Жанна замерла. После того как Сет предупредил ее, что здесь водятся ядовитые змеи, каждый шорох в кустах заставлял Жанну настораживаться. Но на сей раз это была не змея, а Ведьма, внимательно изучавшая маленькими блестящими глазками голые ноги Жанны. Жанна невольно приостановилась, и этого оказалось достаточно, чтобы курица, быстро подскочив, клюнула ее в щиколотку.

— Ой! Ах ты, проклятая бестия! — закричала Жанна, отпрянув назад. — Убирайся прочь!

Но Ведьма снова двинулась к ней, и Жанна, извернувшись, скрылась за кустом, не выпуская торта из рук.

— Эта проклятая курица опять нападает на меня!

— Каким образом ей удалось выбраться из курятника? Может, вы забыли запереть его на ночь? — Сет стянул шляпу с головы и принялся размахивать ею перед Ведьмой, чтобы отогнать от Жанны.

— Самое время для выговора по службе! — Жанна метнулась вправо, но Ведьма вылетела из-за соседнего куста ей навстречу.

— Пора бы уже вам научиться обращаться с этими тварями. — Сет снова помахал шляпой перед курицей, но та, не обращая на него ни малейшего внимания, продолжала преследовать Жанну.

— Мне? Пора?! — в ярости вскричала Жанна, пытаясь увернуться от своего врага. — Вы, видно, забываете, я всего лишь домработница.

Ведьма с громким кудахтаньем обогнула еще один куст и настигла свою жертву.

— Ой!

Стараясь удержать равновесие и не уронить при этом торт на землю, Жанна, споткнувшись, налетела на курицу, и та, не растерявшись, больно ударила ее клювом.

Мигом подскочивший Сет вставил свою ногу между Жанной и Ведьмой.

— Бегите к грузовику!

— А что я, по-вашему, пытаюсь сделать?

Ведьма проскочила между ногами Сета и ринулась на Жанну. Он снова стал размахивать шляпой, но ее поля зацепились за шипы ближайшего куста.

— Проклятие!

Сет нагнулся, высвобождая шляпу, а Жанна при этом чуть было не упала на него, но он успел вовремя поддержать ее за локоть. Жанна подхватила уже на лету чудом уцелевший торт, но при этом зацепилась юбкой за шипы. Шляпа Сета упала наземь, и, Жанна, теряя равновесие, нечаянно наступила на нее.

Сету наконец удалось поймать курицу, и он одной рукой сжал ее клюв, а другой — ноги.

Переведя дыхание, Жанна глянула вниз.

— Ой, Сет, ваша шляпа! — И подняла ее с земли. На сплющившейся тулье четко обозначился вдавленный след от ее высокого каблука. — Какая жалость!

— Жалости заслуживает не шляпа, а эта безмозглая крылатая дрянь! Завтра съедим ее на обед.

— Вы намерены ее убить?!

— А вам хочется спасти ей жизнь? Да вы с ума сошли!

— Может, все же ееудастся приручить… — Выражение лица Сета заставило Жанну замолчать. Она вздохнула. — Давайте запрем ее сейчас в курятник, а утром решим, что с ней делать.

— Мы решим? Курица-то моя! Что хочу, то и делаю.

— Но не хотите же вы вот так, наспех, вынести ей смертный приговор!

Сет возмущенно фыркнул.

— Вам никогда не говорили, что вы властная женщина?

Жанна усмехнулась и отступила.

— Я постараюсь выкинуть это из головы. Жду вас в грузовике.

— Да уж, пожалуйста!

С тортом и шляпой Сета в руках Жанна взобралась в кабину грузовика. Порывшись в отделении для перчаток, она нашла то, что искала, — маленькую аптечку. Когда Сет открыл дверцу машины, она уже помазала антисептиком все свои ранки и пыталась выправить его шляпу.

Сет сел за руль и печально взглянул на павший в боях головной убор.

— Новенькая, с иголочки.

— Вижу. И она вам очень шла, — серьезно подтвердила Жанна.

— А сейчас она как две капли воды походит на ту, что Фестус Хаген носил в картине «Орудийный дым».

Жанна не смогла удержаться от улыбки.

— Ну нет, уж скорее на шляпу хагенской лошади.

— Да, — согласился Сет, судя по выражению его загорелого лица раздосадованный не меньше, чем маленький мальчик, сломавший подаренную ему игрушку с рождественской елки. — Жанна, почему эта курица вас возненавидела? Можно подумать, что у вас какие-то личные счеты. — Он повернулся к ней, глаза его озорно блестели. — Видели бы вы, с какой ловкостью перемахнули через куст роз на своем пути! По-моему, вы вполне можете участвовать в Олимпийских играх.

— Получу золотую медаль за бег с препятствиями в виде розовых кустов, да?

— Вот именно! А если замедлите темп, можно будет послать вам вдогонку какую-нибудь Ведьму.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, а затем одновременно расхохотались. Когда они успокоились, Сет вытащил из кармана носовой платок и протянул Жанне. Вытерев глаза, она придвинулась к нему поближе, чтобы взглянуть в зеркальце заднего вида — проверить, не потек ли макияж. Все оказалось в порядке, и она, было, отодвинулась обратно на свое место, но он поймал ее за руку.

— Сидите здесь.

Смеющееся его лицо излучало тепло. Исчезла напряженность, так мешавшая их отношениям в последние несколько дней, и Жанна в ответ с готовностью улыбнулась.

Она устроила понадежнее торт у себя на коленях, Сет включил двигатель, они выехали на дорогу и спустя несколько минут уже были у ворот дома Кэрол и Роба Бёрнсайд. Здесь было полно машин, и Сету пришлось припарковаться на дороге.

— Все окрестные жители собираются два раза в году на подобные праздники — один здесь, другой у Эмми, — сообщил Сет. — Танцуют, женщины обмениваются кулинарными рецептами, мужчины — побасенками о своих невероятных подвигах, затем все нажираются до отвала и расходятся по домам.

— Звучит очень привлекательно. — Жанна была искренна, ведь точно так же проходят все самые изысканные приемы в Голливуде. Вопреки распространенному мнению людей непосвященных, даже интересные гости, собирающиеся на самые престижные тамошние вечеринки, весь вечер только и говорят что о своих семейных и домашних делах.

Сет взял ее руку и положил на свой локоть. Жанна ощутила сталь его мускулов.

— А я думала, вам будет неприятно, если люди не поверят, что я ваша домработница, — сказала она.

Сет остановился и повернулся к ней.

— Мне теперь наплевать. А вам?

Ее улыбка чуть было не рассеяла вечерние сумерки.

— А мне тем более!

Кивнув, он повел ее во двор Бёрнсайдов, где и происходило празднество. Людей была тьма-тьмущая, стереосистема играла музыку в стиле «кантри». Большинство пар кружились в танце, но кое-кто был поглощен беседой. Между взрослыми шныряли ребятишки, игравшие в пятнашки. Периодически то одна, то другая мать обращалась к детям с просьбой пойти поиграть в палисадник, но они, не отвечая, продолжали бегать среди взрослых.

Сет прошел с Жанной вперед и представил ее хозяевам.

Роб Бёрнсайд, высокий и худой, как Сет, отличался от него тем, что глаза его искрились счастьем жизни. Кэрол, маленькую незаметную женщину, красила ее улыбка, а улыбалась она часто. Поцеловав Жанну, Кэрол осведомилась о самочувствии Эмми, предложила напитки новым гостям и побежала менять пластинку на стереопроигрывателе. Подошел Хосе, пригласил Жанну танцевать и закружил ее в каком-то бешеном вихре, так что голова у нее пошла кругом, а в висках застучало. Жанна даже удивилась могучей энергии этого обычно такого спокойного пожилого человека.

Жанна станцевала с Хосе два танца и по одному с каждым из мальчиков Коллинзов. Наступила желанная передышка, и она в изнеможении упала на стул, а Сет принес ей стакан пунша, к которому она с благодарностью припала.

— Следующий медленный танец — мой, — сообщил Сет с улыбкой, от которой вспыхнуло ее и без того раскрасневшееся лицо.

— Хорошо.

Еще несколько секунд Сет продолжал стоять около ее стула, но она заметила, что он не сводит глаз с компании мужчин, с которыми только что разговаривал. Нежно улыбнувшись, она произнесла:

— Сет, вы вовсе не обязаны развлекать меня. Возвращайтесь к своим друзьям. Думаю, — тут и глухой услышал бы насмешку в ее тоне, — надо поделиться с ними новым способом усмирения наседок путем вывертывания им шеи.

— Делиться нечем, — усмехнулся он. — Они уже в курсе дела. А иначе с чего бы они, по-вашему, так гоготали?

— Ума не приложу, — с самым невинным видом ответила Жанна.

Бросив на нее грозный взгляд, явно означавший «поговорим попозже», Сет вернулся к товарищам. Наблюдая за ними, Жанна вспомнила слова Эмми об особенностях ковбоев. Действительно, ничто в их поведении не напоминало замашки семейных людей, особенно когда они стояли эдакой обособленной стайкой. Наверное, все они любящие отцы и мужья, но эти чувства запрятаны в самой глубине их душ, чтобы ничто не могло поставить под сомнение их независимость и самостоятельность.

Интуиция подсказала Жанне, что жалобы родительского совета и педагогов на ребенка ковбоя не приведут того в отчаяние, но если кто-нибудь попробует обидеть его дитя, он появится у дверей школы еще до рассвета.

Все мужчины, стоявшие рядом с Сетом, были высокие и худощавые, да иначе и быть не могло — работа на ранчо отнюдь не располагает к полноте. А чувства свои они, скорее всего, прячут для того, чтобы лишние переживания не мешали работе и не отвлекали от нее.

Если все, что Эмми говорила о верности мужчин семейства Броуди, соответствует действительности, то неудивительно, почему Сет не хочет и думать о женитьбе. Он не пожелает покидать ранчо ради женщины, а если его любимая не согласится жить в сельской глуши — не сможет отпустить ее от себя. Так и не найдя решения этой задачи, Жанна прекратила думать о ней и, чтобы отвлечься, повернулась к сидевшей рядом миссис Берк. Ей было интересно, какая судьба привела мануального терапевта в Белые горы.

Сет, верный своему слову, при первых звуках медленного танца приблизился и вывел Жанну из кружка дам, мигом образовавшегося вокруг нее и миссис Берк.

Они танцевали под звездами, усыпавшими небо, в свете необычных фонариков, расставленных на земле, — керамических плошек с песком и воткнутыми в него свечами. Это освещение и медленная мечтательная мелодия создавали особое настроение. Жанна наслаждалась близостью Сета и всем своим существом ощущала, что никогда еще она не была так близка к тому, чтобы влюбиться…

Танец закончился, они наполнили тарелки едой, под тяжестью которой ломился стол, и сели перекусить рядом с Бёрнсайдами.

Немного позднее Жанна, помогая Кэрол, отнесла стопку тарелок в дом. Проходя через гостиную, она остановилась перед стеной, увешанной картинами. Все они воспроизводили сюжеты из жизни американского Запада и этим напомнили Жанне произведения Джорджа О'Кифа и Ремингтона. Полотна изображали борьбу человека с силами природы.

На одной картине был изображен Сет в тот момент, когда он, стоя, крутит веревку над головой, намереваясь заарканить мчащуюся прочь от него лошадь. Было очевидно, что он обязательно накинет лассо на беглянку и заставит ее покориться. Подобное выражение лица часто появлялось у Сета — Жанна сразу его узнала. Излучаемая им сила — не только тела, но и духа, — очень точно схваченная и переданная художником, заставила Жанну вздрогнуть. Она подошла поближе, чтобы разобрать подпись художника, но тут в комнату вошла Кэрол Бёрнсайд.

— Что-нибудь не так? — спросила она.

Жанна покачала головой и быстро отошла от картины — глупо ведь вот так пялиться на изображение Сета!

— Прекрасно! Кто же автор этих великолепных картин? — только спросила она, махнув рукой в сторону стены.

Кэрол покраснела.

— Признаюсь. Эта мазня — моя.

— И вы же, наверное, написали портрет Эмминого мужа?

— Да, конечно. — Кэрол была явно польщена. — Балуюсь рисованием. Но, конечно, на чисто любительском уровне.

Жанна затеребила пальцами золотую цепочку на шее, обдумывая, как быть дальше. Ведь ее священный долг — поставить Брайана Феддоу, владельца галереи, в известность о художественном открытии. Но тогда отец всенепременно узнает, где она находится. Приняв наконец решение, она повернулась к хозяйке дома.

— Поверьте мне, ваш уровень вовсе не любительский. Вы бы хотели продать свои работы?

— Конечно.

— Я сегодня же позвоню владельцу картинной галереи в Калифорнии и расскажу о вас. У вас есть снимки этих картин?

— Нет, но можно сделать…

Ошеломленная неожиданно свалившейся на нее удачей, Кэрол сияла от радости.

— Сделайте! Я уверена, что, ознакомившись с ними, Брайан Феддоу устроит вашу персональную выставку, — сказала Жанна.

Взволнованная, она разыскала Сета и все ему рассказала. Но новость не вызвала у него такого восторга, как у Роба и Кэрол.

Как только они отошли к другим гостям, Сет потянул Жанну в пустынный уголок двора.

— Вы уверены, что поступаете правильно?

— Конечно, — не моргнув глазом заявила Жанна. — Работы Кэрол по экспрессии намного превосходят картины большинства тех художников, которых выставляет Брайан. Ее полотна найдут покупателей, вот увидите!

Сет нетерпеливо потряс головой.

— Да не то я имею в виду! Вы свяжетесь с прежним хозяином. Он может позвонить вашей семье. Вы к этому готовы? Мне неизвестно, почему вы разорвали помолвку и поссорились с отцом, но, когда я предложил вам вернуться домой, вы наотрез отказались.

— Да, потому что вы пытались таким образом избавиться от меня. А сейчас, вздумай я уехать, это будет мой выбор. Но у вас есть выход из этого положения — можете просто-напросто уволить меня.

— Нет, не могу, — помрачнел Сет. — Может только Эмми.

— Не пытайтесь убедить меня в том, что вы здесь последняя спица в колеснице. У меня сложилось совсем иное впечатление.

Вконец расстроившись, Жанна повернулась и пошла к остальным гостям, а Сет так и остался стоять на траве в дальнем углу двора. Вот тебе и перемирие, с огорчением думала она, кружась с Хосе в новом танце. Недолго же, однако, суждено ему было продлиться.

К десяти часам вечера гости начали расходиться. Сколько бы они ни веселились ночью, утром снова приниматься за работу.

Сет и Жанна ехали домой в напряженном молчании. Войдя в дом, она первым делом бросилась в кухню — к телефонному аппарату, звонить Феддоу.

Услышав ее голос, Брайан от неожиданности, даже стал заикаться.

— Жанна? Да где же ты пропадаешь? Твой отец обшарил всю страну, разыскивая тебя. Поднял всех на ноги, в ближайшее время собирался разослать во все концы сыщиков! Он даже вызвал на помощь твою мать из Кении.

Жанна почувствовала угрызения совести. Она вовсе не хотела причинять всем окружающим такие волнения. Единственным ее желанием было пожить самостоятельно.

— Все в порядке, Брайан! Я в Аризоне и нашла здесь художницу, достойную, чтобы выставляться у тебя.

И Жанна рассказала ему о Кэрол Бёрнсайд, обещала прислать фотографии ее работ, хотя понимала, что в таком случае отец рано или поздно узнает, где она находится, и пришлет за ней кого-нибудь. Или приедет сам.

Поэтому, положив трубку, она немедленно набрала свой домашний номер. Подошла домработница.

— Фиона? Это я, Жанна. Есть кто-нибудь дома?

— Боже праведный, как хорошо, что ты позвонила! Все твое семейство в страшном волнении. Подожди, я соединю тебя с отцом.

— Жанна?! — закричал в трубку Бен Уитли. — Где же ты, черт возьми, пропадаешь? Я пошлю Олдена, чтобы он доставил тебя домой.

Глава восьмая

Жанна обеими руками вцепилась в телефонную трубку.

— Нет-нет, папа, домой я не поеду! У меня работа, которая мне очень нравится, и вообще здесь я счастлива. Лучше скажи, как ты и мама? А Джефф и Джереми? Ушли в поход?

— Какой поход?! Кто это может пойти в поход, если ты ни с того ни с сего вдруг исчезла? Словно сквозь землю провалилась! Мы решили, что тебя похитили…

Жанна устало оперлась спиной о стену и потерла лоб костяшками пальцев.

— А тебе, пап, не пришло в голову, что в таком случае похитители потребовали бы выкуп?

— Возможно, — согласился отец. — Но это при нормальной ситуации. А в данном случае ничего нормального не было.

— Вот тут ты попал в яблочко!

Уголком глаза Жанна заметила, что Сет прислонился к дверному косяку и безо всякого стеснения подслушивает. Бросив в его сторону гневный взгляд, она повернулась к нему спиной.

— Немедленно возвращайся домой, Жанна Ши! — бушевал отец. — Я приказываю тебе. Твое место здесь. Феддоу сказал, что после ремонта, а ремонт вскоре закончится, ты можешь вернуться на свое место. А до тех пор отдыхай. Я куплю тебе билет на Таити, даже, если захочешь, не один, а два. Можешь поехать с Майклом. Он согласен с тобой помириться.

Жанна отскочила от стены.

— Что-о-о?! Он согласен со мной помириться?! Да я его, папа, застала в постели с другой женщиной! В той самой кровати, которую я купила для нашего будущего дома! Я бы с ним не помирилась, даже будь он из чистого золота, а зубы — из бриллиантов! Не представляю себе, как ты после всего, что случилось, можешь с ним разговаривать! Будь ты любящий отец, ты бы не пустил Майкла и на порог своего офиса!

Поняв, очевидно, что перегнул палку, Бен начал оправдываться:

— Ну что ты, что ты, дорогая, я, конечно, его уволил. На следующее утро он как ни в чем не бывало явился с утра на работу. Но я схватил его за шиворот и спустил с лестницы. А заодно выгнал и его секретаршу.

Образ отца, спускающего Майкла вместе с секретаршей с лестницы, поднял настроение Жанны. Но странное дело — она почувствовала, что вся эта история уже не трогает ее.

— Спасибо, папа.

— Когда ты бесследно исчезла, я решил, что это, возможно, из-за несчастной любви к Майклу. И позвонил ему. Поверь, Жанна, я хотел лишь счастья тебе.

— Ясное дело, для меня нет большего счастья на свете, как снова помолвиться с ним! Прошу тебя, папа, не вмешивайся в мои дела! — Услышав свой рассерженный голос, Жанна постаралась сбавить тон. — Я, папа, начала совсем новую жизнь. И не хочу, чтобы ты в нее вмешивался. Мне уже двадцать три года. Я способна все решать сама.

— Но ты же, можешь все решать сама и у себя дома! — В натуре отца властность явно перевешивала терпимость.

Жанна готова была разрыдаться и от тоски по дому, и от невозможности договориться с отцом. Почему он упорно не желает слушать ее?

— Нет, папа, не могу. Я нашла работу себе по душе и живу в таком месте, которое полюбила всей душой. Здесь тихо, мирно, а люди… люди чудесные. Но главное — я здесь нужна.

— Своей семье ты тоже нужна! Твое место здесь!

— Мое место там, где мне хорошо. Но это не означает, что я тебя не люблю. Поцелуй от меня маму, передай привет Джеффу и Джереми. Я люблю тебя, папочка!

— Жанна! Жанна! Не клади трубку, я… — Бен продолжал что-то кричать в телефон, но Жанна спокойно положила трубку на рычаг. Затем прислонилась к ней головой и дала волю слезам. Ничто не изменилось. Отец по-прежнему полон решимости управлять ее жизнью.

По полу кухни прогрохотали сапоги, и Сет заключил ее в объятия. Жанна попыталась утереть ладонью слезы и отодвинуться от него.

— Я замочу вашу рубашку…

— Да Бог с ней, с рубашкой! Не плачьте.

Он разъял руки ровно на столько, сколько требовалось, чтобы достать носовой платок из заднего кармана джинсов.

Тут нервы Жанны и вовсе сдали, она зарыдала, громко всхлипывая.

— Он так ничего и не понял. Даже слушать меня не желает. Ему нужно одно — распоряжаться моей жизнью.

— Да он, скорее всего, просто не хочет, чтобы вам было плохо. Будь у меня дочка, я бы вел себя так же. И задушил бы каждого, кто бы попытался ее обидеть.

Жанна сквозь слезы взглянула на Сета. С самого начала их знакомства она находила в нем сходство с отцом! На миг ей представилась маленькая девочка с темными волосами и глазами Сета.

— В этом я не сомневаюсь, — сказала она.

Сет улыбнулся, лицо его приняло лукавое выражение, но тут же снова стало серьезным. Он взял в ладони ее лицо, и по телу Жанны пробежала дрожь. Сет провел большим пальцем по ямочке на ее подбородке, а затем по нижней губе. Но когда наклонил голову, намереваясь ее поцеловать, Жанна положила пальцы на его губы.

— Не делайте этого, если это не всерьез! — прошептала она умоляющим голосом.

И Сет замер.

Трясущимися руками она ухватилась за кисти его рук.

— Если вы ко мне сейчас прикоснетесь, я не захочу от вас уходить. А ведь настанет такой день, когда мне надо будет возвратиться домой и предстать пред моим отцом. Сейчас я к этому еще не готова, но ведь такой день придет. И мы оба это знаем.

— Проще говоря, не следует начинать то, что не может иметь продолжения, — развил ее мысль Сет. В нем происходила борьба между желанием и благоразумием. И последнее победило. Он опустил руки и сделал шаг назад. — Вы правы. Вам это не нужно, — только и сказал он.

Он ошибается. Ей «это» нужно, но не в виде мимолетной ласки. Отца своего она знает хорошо. Он не прекратит искать ее и попытается вернуть домой. И, быть может, ей придется уехать вместе с ним. Иными словами, расстаться с Сетом. При этой мысли у нее подкосились колени. Если же они с Сетом отдадутся любви, она никогда не сможет его покинуть. Но сказать ему сейчас об этом она пока еще не в силах. Да и не исключено, что он вовсе не захочет, чтобы она осталась. Особенно узнав, что´ собой представляет ее семья.

Как жаль, что она утаила от Сета правду! Но так не хотелось, чтобы тепло и сочувствие на его лице сменились осуждением. Ей очень нужна, если уж не его любовь, то по крайней мере доброжелательность.

Прощальным жестом, выражавшим сожаление о несбывшемся, Сет погладил Жанну по щеке, чуть не вызвав у ней слезы.

— Спокойной ночи, Жанна, — промолвил он и вышел из кухни.

С болью в сердце смотрела она ему вслед. Затем пошла к себе в комнату. Плотно закрыла за собой дверь, села на край аккуратно застеленной кровати. Плечи ее безвольно опустились.

Слишком много пришлось ей пережить в последнее время. Какие противоречивые чувства разрывали ее! Она боролась, и если не победила окончательно, то все же добилась некоторой независимости. Так не сдаваться же сейчас отцу! Но и подарить себя Сету тоже невозможно!

Он хочет ее, но это не означает, что он ее любит.

А она? Она играет сама с собой в прятки, дурачит себя, ибо по уши влюблена в Сета Броуди. Чувство, которое она питала к Майклу, ничто по сравнению с любовью к Сету. Но ведь одной ее любви недостаточно.

На следующий день начиналось клеймение скота, и, хотя Жанна провела бессонную ночь, ей пришлось подняться ни свет ни заря и приготовиться к отъезду. На ранчо «Алмаз» жалость к себе была неведома — эту истину Жанна познала очень быстро.

Прежде всего, она позвонила Кэрол Бёрнсайд, сообщила, куда послать фотографии картин, потом собрала снесенные курами яйца. Возвращаясь из курятника, где по-прежнему правила бал Ведьма — Сет вопреки своим угрозам так и не свернул ей шею, — она увидела его самого. Выходя из конюшни, он окинул ее быстрым взглядом, словно желая убедиться, что все в порядке, улыбнулся, поздоровался и отправился дальше по своим делам. Жанна даже не успела понять, что испытала — то ли разочарование, то ли облегчение. Ведь она только-только поняла, что любит Сета Броуди без памяти, и еще не освоилась с этой мыслью. Так лучше уж продолжать поддерживать отношения работодателя и наемной работницы, как бы трудно это ни было.

Быстро проглотив вместе со всеми ранний завтрак, Жанна с помощью Хосе загрузила в машину ленч, бутыли с ледяной водой и огромный закопченный кофейник. Сет с остальными мужчинами перенес в кузов складную изгородь и несколько ящиков с необходимым снаряжением. Хосе занял место у руля, и старый грузовичок задребезжал по разбитому проселку, ведшему на пастбища, где предполагалось начать работы. Впереди скакали мужчины, в том числе Гас и Стив, вместе с ними были две лошади без наездников — Хилда и Мексиканец.

По прибытии на место прежде всего установили раскладную изгородь, так что она образовала два загона, и разожгли газовую плитку для разогревания кофе и накаливания железных палок с клеймом на конце в виде фирменной марки ранчо — крупного алмаза с буквой «Б» посередине. Поставив с помощью Хосе кофейник на огонь, Жанна из любопытства подняла одно из клейм, оказавшееся очень тяжелым.

Содрогнувшись при мысли о том, какую боль должны испытывать несчастные телята от прикосновения к ним раскаленного железа, Жанна поспешно положила клеймо на место и обтерла руку о джинсы.

— Спустя несколько дней боль, знаете ли, утихает, — дружелюбно произнес за ее спиной Сет.

— Надо бы сообщить это телятам.

— Они все равно не поверят.

— Я тоже не верю.

Сет улыбнулся, напряженность между ними чуть-чуть разрядилась.

— Клеймить будем лишь немногих — тех, что ускользнули от нас весной. Им же придется делать прививки. Мне бы хотелось, чтобы прививки делали вы.

— Сет! — вскричала побледневшая Жанна. — Мне, конечно, следует как обычно в подобных случаях, воскликнуть: «Я справлюсь», но я и подумать не могу о том, чтобы воткнуть иглу в маленькое невинное создание.

— Маленькое? Невинное? Да они больше вас. А о невинности мы поговорим после того, как они попытаются вас боднуть.

— Если они такие большие, — Жанна с вызовом уперла руки в бока, — то как я смогу удерживать их, чтобы сделать укол?

— Удерживать — наша забота. Вам надо будет только ввести вакцину.

— Ну хорошо, — вздохнула Жанна и стала оглядываться, но вокруг расстилались пустые луга. — Где же мои пациенты?

Сет снова рассмеялся.

— Вы полагаете, что они выстроятся в очередь к вам, и каждый будет радостно сообщать: «Вот и я!»? Прежде всего их надо отыскать. В этом и заключается главная трудность.

Жанна с раздражением взглянула на Сета и по привычке гордо вздернула подбородок.

— Я так себе и представляла.

— Конечно, конечно.

Сет вскочил на своего Мексиканца, но не двинулся с места в ожидании Жанны. Она, собрав поводья в руку, тоже довольно ловко села на Хилду и поздравила себя с тем, что овладела-таки искусством верховой езды. Сет с места помчался рысью, Жанна последовала его примеру.

За ними следом тронулись Гас и Стив во главе с Хосе, а Баркер остался дежурить у плитки — поддерживать огонь и греть на нем клейма, которые должны быть раскалены к моменту появления первых телят.

В мгновение ока Жанна поняла, что ездить на Хилде по загону совсем не то же самое, что скакать на ней же по прериям в поисках разбредшихся Бог весть куда коров.

Жанна всегда считала себя сильной девушкой. И в самом деле — она была совершенно здорова, а всю минувшую зиму посещала спортивные занятия в модном клубе, где в числе прочего упражнялась в поднятии тяжестей. Тем не менее здесь уже через пару часов руки упорно не желали ее слушаться, да и ноги молили о пощаде.

Обостренное чувство самолюбия не позволяло Жанне признаться Сету в своих страданиях, и она только старалась подпрыгивать в седле в ритм шагам Хилды и сидеть как можно прямее.

А Сет явно чувствовал себя в седле не хуже, чем в кресле, и вообще он был здесь на своем месте. Пришпорив Мексиканца, Сет не переставал внимательно вглядываться в землю, стараясь отыскать на ней следы коровьих копыт. Жанна прилагала все силы, чтобы от него не отстать, про себя удивляясь, зачем он приказал ей ехать с ним. Пока что ее участие ограничивалось тем, что она изо всех сил старалась удержаться в седле. В конце концов Жанна не выдержала и ворчливо спросила:

— Разве не было бы разумнее, чтобы вместо Баркера около плитки осталась я? — При этом она приподнялась на стременах, желая дать отдохнуть своему седалищу. — Я даже не знаю, что именно мы ищем.

Сет повернулся в ее сторону. В тот же миг она автоматически опустилась на седло, чтобы придать себе вид опытной наездницы, но от боли невольно взвизгнула.

— Я взял вас с собой, чтобы вы чему-нибудь научились.

— Какая честь!

— И чтобы я имел возможность слушать те приятные вещи, которые вы неизменно считаете своим долгом сообщать мне. — Замолчав, Сет пристально осмотрел землю вокруг себя и указал на какие-то вмятины в грунте. — Видите? Значит, нам туда. Поспеете за мной?

— Разумеется.

— Если вам будет трудно, немедленно скажите.

Да ни за что на свете! — подумала она, но вслух произнесла:

— Договорились.

И они скакали во весь опор, пока не заметили корову с теленком, прячущихся в тени осин. Сет погнал их в нужном направлении, и теперь они ехали неторопливым шагом.

Хотя Жанна надела одну из Эмминых широкополых шляп, защищавших лицо от палящих лучей солнца, она умирала от жары и жажды.

— Мы будем ползти целую вечность, — вырвалось у нее. — Нельзя ли ускорить шаг?

Сет посмотрел на нее так, словно она предлагала убить человека.

— Ни в коем случае! Какую выгоду принесет мне продажа тощих коров, бегающих взад и вперед по Белым горам?

Скрепя сердце Жанна решила больше не роптать на судьбу. Обнаружив еще одну корову, на сей раз с двумя телятами, он отдал их на ее попечение. Жанна преградила им путь и таким образом заставила двигаться в нужном направлении.

Когда она подогнала корову с телятами к Сету, он выразил одобрение кивком головы, и Жанна испытала ни с чем несравнимую гордость.

Как только они подъехали к лагерю, Баркер, вскочив, открыл ворота и впустил их внутрь, и Сет, с невероятной ловкостью вклинившись между коровами и телятами, загнал мычащих матерей в один загон, а их потомство — в другой. Баркер поспешно запер ворота между ними, а Сет подъехал к Жанне.

Сняв свою старую черную шляпу, он выбил из нее пыль, несколько раз стукнув ею по ноге.

— Сейчас покажу, как делать прививки, — сообщил он. — В самое ближайшее время должны подоспеть остальные, и вы займетесь сразу всеми телятами.

— Сгораю от нетерпения! — ответила Жанна, хотя даже одна мысль о том, что она должна будет воткнуть иглу шприца в чье-то живое тело, вызывала у нее тошноту.

Сет спешился, бросил поводья на стенку загона, сам прислонился к столбу. Скрестив руки на груди, он посмотрел на нее с нескрываемой насмешкой;

— Жанна, вы героиня! Никогда не унываете, готовы взяться за любое дело!

— Как же, как же! Но сейчас я готова к одному — дать вам хорошего пинка.

— Сдается мне, что это результат отсутствия у нас должных отношений между работодателем и работником. А ведь в день нашего знакомства я предупреждал, что вы должны будете подчиняться чужой воле.

— В этой науке мне никогда не удавалось преуспеть, — с улыбкой пожала плечами Жанна.

— Прежде всего, не дерзите! Кстати, если вы собираетесь дать мне пинка, вам придется сойти с лошади.

С вызывающим видом Жанна подогнала Хилду поближе к Мексиканцу, небрежно перекинула ногу через луку седла и спрыгнула наземь. Только каким-то чудом она не упала. Пока расслабившиеся мускулы привыкали к весу ее тела, она продолжала стоять около своей лошади, гладя и нашептывая ей ласковые слова. Но как только ей показалось, что она уже в состоянии идти, не падая, Жанна отделилась от лошади, бросила поводья на изгородь и, пошатываясь, с торжествующим видом направилась к Сету. К несчастью, на пути ей попался камень, она споткнулась и, не подхвати ее Сет, упала бы навзничь.

Сет не сразу выпустил ее из рук.

— Вы, видно, готовы лучше умереть, чем признаться, что чего-то не в силах сделать!

Ах, как ей хотелось прижаться головой к его плечу и простоять в этой позе целый год! За всю свою жизнь она не испытывала такого сильного желания. Но, преодолев его, она отстранилась от Сета.

— Как раз умереть я вовсе не готова.

— Ну, не умереть, так терпеть. — Он покачал головой и опустил руки. — Итак, нам с вами предстоит работа. Надо поймать теленка, сделать ему прививку, поставить на него наше клеймо и лишь тогда отпустить к матери.

— Звучит увлекательно.

— Прежде всего надо его поймать.

Жанна полагала, что сейчас он вскочит на Мексиканца и накинет лассо на теленка, как это делали на голубом экране ковбои, участвовавшие в родео. Вместо этого Сет, открыв ворота, пропустил ее в загон и попросил Баркера принести вакцину. Тот вручил Сету черный квадратный ящичек и тут же возвратился к горящей газовой плитке, чтобы по приказанию Сета в нужный момент поднести тому раскаленное клеймо. Жанна, сделав несколько шагов, обнаружила, что чем больше она двигается, тем лучше себя чувствует. Значит, сумеет справиться и с медицинской процедурой. Сет отпер ящичек и вынул из него шприц для инъекций.

— Итак, вы намерены подготовить меня к тому, что я должна буду воткнуть эту иглу в несчастное животное?

— Мне просто будет интересно понаблюдать за вашими переживаниями.

— А вы садист, Сет Броуди!

— Знаю, — усмехнулся он. — Это одно из моих основных достоинств.

Он явно шутил, пытаясь заставить ее смеяться, и Жанне даже начало казаться, что делает он это для того, чтобы разрядить обстановку после их вчерашней размолвки. Если это так, то она очень благодарна ему за проявленную чуткость.

Сет показал ей, как набирать вакцину из ампулы и с какой скоростью нажимать на головку шприца. Не успокоившись на этом, он снова и снова показывал Жанне весь процесс и заставлял повторять все его действия. Наконец Жанна решила, что вполне овладела этой простой, но тем не менее вызывавшей у нее отвращение процедурой. Поняв, что она вполне готова, Сет отловил теленка и повалил его наземь, боком кверху.

— Валяйте, Жанна!

Жанна со шприцем в руках кинулась к нему и присела на корточки напротив, рядом с распростертым на земле туловищем перепуганного до смерти маленького теленка. В ужасе он вращал карими глазами и звал мать, которая тоже замычала в ответ. Услышав ее голос, теленок рванулся в сторону, стараясь освободиться. Но Сет, налегая на него всем телом, пригвоздил несчастное животное к месту.

Жанна, обуреваемая жалостью, никак не могла решиться.

— Чего вы ждете, Жанна? Колите его! Сюда!

— О, прошу прощения! — И она нацелилась точно в то место, что указал Сет. Но как раз в тот миг, когда она уже собралась сделать укол, теленок снова дернулся, и Сет, удерживая его, вытянул вперед руку. Но Жанна не видела этого, она закрыла глаза и… что было силы всадила шприц.

— О-о-о! Жанна, вы смотрите, куда колете?

Раскрыв глаза, Жанна увидела опрокинувшегося на спину прямо в пыль Сета, зажимавшего ладонью предплечье. А теленок, получив наконец свободу, бросился к изгороди загона навстречу матери.

— Что случилось?

— Вместо теленка вы укололи меня.

— Какой ужас! Видит Бог, я не нарочно!

Напуганная до полусмерти, Жанна склонилась над Сетом, отвела его руку от предплечья и осмотрела его. Какое действие окажет на человека вакцина, предназначенная для животных? Уж наверняка неблагоприятное.

— Что мне делать? Вы теперь заболеете? А есть ли какое-нибудь противоядие? — забросала она вопросами пострадавшего.

— Противоядие? — Сет бросил на нее насмешливый взгляд. — Не знаю. — Он запнулся и закрыл глаза. Голос его дрогнул. — Да нет. Никто ничего сделать не сможет. Лучший лекарь — время.

За их спинами Баркер сунул раскаленное клеймо обратно в огонь.

— Не скоро, видать, понадобится, — прокомментировал он.

Возмущенная равнодушием ковбоя, Жанна принялась было ему выговаривать, но Сет взял ее за руку, успокаивая.

— Это я во всем виновата! — продолжала причитать Жанна. — Что делать? Для вас, Сет, я готова на все!

— Тогда поцелуйте меня.

— Что? С каких это пор поцелуи заменяют первую медицинскую помощь?

— Поцелуйте меня, — повторил Сет.

— Как можно терять время на поцелуи, когда вам необходим врач?

— Целовать не значит терять время, — пробормотал Сет, притягивая Жанну к себе.

Вне себя от беспокойства, она слегка прикоснулась губами к его рту.

— Вот, пожалуйста.

— Нет, не так. Поцелуйте по-настоящему.

Вырваться из его рук было ей не под силу, и она поцеловала его снова, на сей раз со всей силой своей страсти, впервые не стесняясь выказать ее. Она передала в этом поцелуе всю свою любовь, все тепло своего сердца, как будто это могло исцелить его. Жанна крепко обхватила Сета руками, вкладывая в свои ласки все больше пылкости. Она слышала, как бешено стучит сердце в его груди, и ощущала его вкус — губы казались сладкими, а кожа — солоноватой.

Наконец Жанна оторвалась от Сета и подняла голову. Он может прочесть любовь в ее глазах, ну и пусть! Это ее не страшит. Она больше не в силах лгать себе и ему. Ей показалось, что и в его глазах она читает такое же чувство, но, боясь принять желаемое за действительное, она предпочла закрыть глаза и снова припасть к его губам.

— Ну вы там, нежная парочка, я-то, конечно, всей душой за любовь, как и пристало мужчине, но вон едут мальчики, гонят скотину, так не лучше ли вам отойти в сторонку?

Жанна поспешно оборвала поцелуй и обернулась на голос Баркера. Облокотившись на изгородь, он с понимающей миной наблюдал за ними.

Жанна моргнула, тряхнула головой, чтобы окончательно прийти в себя, и рассмотрела за спиной Баркера Коллинзов, которые приближались, гоня перед собой несколько коров. Она закусила губу, еще хранившую запах Сета.

— Постарайся встать и…

Закончить она не успела. Вскочив с присущей ему ловкостью на ноги, Сет и ее потянул за собой. Быстрыми привычными движениями смахнул пыль сначала с себя, затем с Жанны.

— Да уж, конечно… Что за ребята, являются в самый неподходящий момент! Придется их уволить.

У Жанны от удивления раскрылся рот.

— Как ты себя чувствуешь? Никаких неприятных ощущений?

— Откуда им быть? — Он улыбнулся, не выказывая ни малейших признаков раскаяния. — Ты забыла об ампуле. Шприц был пустой.

— Да что ты! Я…

Пошарив глазами по земле, Жанна обнаружила во вмятине, образованной ее коленом, валяющуюся в пыли ампулу.

— Ты обвел меня вокруг пальца!

— Как можно было упустить такой шанс?! От страха причинить боль этому теленку ты не ведала, что творишь.

Ее подмывало броситься на Сета и исколотить, но она ограничилась тем, что лишь ткнула его кулаком в груды. Он вскрикнул, якобы от боли, но затем рассмеялся над ее яростью.

— Ты обманул меня, заставил думать, что тебе плохо.

— Но ведь я этого не говорил. Ты сама пришла к такому умозаключению, а я просто не стал тебя разубеждать.

— Все сплошная ложь!

— Мужчина, — пожал плечами Сет, — никогда не упустит открывающихся перед ним возможностей.

— Ты, Сет Броуди, повторяю, садист и к тому же предатель! Отъявленный мерзавец!

Сет поднял палец, подобно школьному учителю, исправляющему ошибку ученика.

— Нет, всего-навсего оппортунист. — Склонив голову набок, он с деланной задумчивостью воззрился на Жанну. — Есть что-то в этом — целоваться с тобой в грязном пыльном корале. — Девушка кинулась было на него с кулаками, но он поймал ее за руку и поцеловал в кончик носа. — Успокойся, дорогая, пора приниматься за работу.

Жанна все еще продолжала кипеть от злости, соображая, что бы такое оскорбительное бросить ему в лицо, но он, подняв ее шляпу и протянув с галантным поклоном, сказал:

— Ну признайся, это же было очень забавно!

Золотые искорки в его глазах призывали ее посмеяться вместе с ним, превратить эпизод в милую шутку. Как ни старалась она сердиться, ей это не удалось. Расхохотавшись, она шлепнула Сета своей шляпой, а потом надела ее на себя.

— Ничего, ничего, Сет Броуди, я тебя все равно достану, вот увидишь!

— Сгораю от нетерпения!

— Нахал!

— Что есть, то есть! — согласился Сет, отходя от Жанны, вскочил на Мексиканца и начал отгонять телят от коров.

А Жанна, сложив все медицинское снаряжение обратно в ящичек, посторонилась, чтобы не мешать Сету. При этом с лица ее не сходила глупейшая улыбка.

Как следует понимать этот поцелуй? Означает ли он, что со вчерашнего дня — нет, со вчерашнего вечера! — Сет лишился всех сдерживающих начал? Быть может, теперь он не будет настаивать на ее отъезде домой? И примирится с мыслью о том, что она — неотъемлемая часть его жизни?

Пустые грезы, нашептывал ей здравый смысл, но истомившееся сердце упорно отказывалось прислушиваться к этим словам.

Глава девятая

К шести часам вечера Жанна поняла, что до сих пор не знала истинного значения слова «усталость». Они разыскали, заклеймили, сделали прививки пятидесяти телятам, а бычков, кроме того, еще и кастрировали. Шесть человек работали на полную катушку целых восемь часов, сделав лишь получасовой перерыв, во время которого съели приготовленный ею еще дома ленч.

Весь процесс казался Жанне варварским. Она и не подозревала, что животноводы проявляют подобную жестокость.

От жары и дыма у нее кружилась голова, запах горелого мяса и во´лоса вызывал тошноту, а все это, вместе взятое, — жуткое отвращение.

— Клеймение — беспредельно жестоко, — заявила она Сету, когда они начали готовиться к отъезду. Коров и телят оставили в загоне до следующего утра. Хосе проверит, в порядке ли их клейма, обрызгает бедных животных еще раз антисептиком и лишь после этого выпустит на волю. — И не пытайся вешать мне лапшу на уши — будто им не больно. Не будь им больно, они бы не вопили!

Сет, укладывавший клейма в кабину, кивнул в знак согласия.

— Да, конечно же, больно, но ведь надо их как-то пометить. Все окрестные фермеры пользуются одними и теми же пастбищами. Каждый, разумеется, старается отделить свои стада, но вечно что-нибудь случается — то изгородь рухнет, то ворота останутся незапертыми. Без клеймения мы не будем знать, кому принадлежит скотина.

— Тем не менее это очень жестоко.

Жанна вручила поводья от Хилды Гасу, а сама пошла к кабине грузовика.

— Если это так тебя волнует, — со смехом заявил Сет, перегнувшись через луку седла, — придумай, как еще можно метить стада.

— И не сомневайся, придумаю. Ты же знаешь, я такая!

— О, в этом я не сомневаюсь ни минуты, — он лукаво взглянул на нее. — Можно, к примеру, надрезать коровам уши.

— Но это же тоже причинит им боль! — решительно запротестовала Жанна. В раздумье она потерла лоб тыльной стороной грязной руки. — Можно, например, красить копыта в определенный цвет.

— И слегка опрыскивать им шею одеколоном, чтобы от них лучше пахло! И как я сам, дурак, до этого не додумался!

Жанна в ответ показала ему язык, он опять рассмеялся, дернул повод Мексиканца и пустился в путь.

— Встретимся дома.

Жанна помахала Сету рукой и взгромоздилась на сиденье грузовичка, благодаря Бога за то, что за рулем сидит Хосе. Он много старше ее, работал весь день, не разгибая спины, но выглядел менее усталым, чем она — молодая и здоровая. Хосе включил зажигание, и машина тронулась вслед за скакавшим впереди Сетом, который все увеличивал расстояние между ними.

Что-то изменилось в их отношениях. После утренних объятий с него почти слетела отчужденность. Сейчас он общался с ней безо всякой напряженности, с симпатией, точно так, как говорил с Эмми. Но сквозь все его слова и действия пробивалось сильное сексуальное влечение. Долго ли оно продержится, Жанна не знала. Одно было бесспорно — она была рада и этому, исходя из принципа «хоть день, да мой» и гоня от себя всякие сомнения.

Эти мечты прервал Хосе:

— Вот уж десять лет я работаю на здешней ферме, но ни разу не видел Сета таким счастливым.

— Вы полагаете, он счастлив? — изумилась Жанна.

— Конечно. Знали бы вы, сколько смазливых девчонок привозила сюда сеньора Карр! Так он ни одной женщине не разрешал задерживаться здесь надолго. — Глаза Хосе ярко сверкали на морщинистом лице. — И уж будьте спокойны, он ни до одной не дотронулся.

Покраснев, Жанна отвернулась, но не смогла сдержать улыбку.

По прибытии на ранчо мужчины первым делом принялись чистить лошадей и снаряжение, готовясь к завтрашнему дню, а Жанне надо было побыстрее приготовить им обед. Но одежда ее была в грязи, навозе, пятнах крови, и она прежде всего побежала в душ.

Спустя двадцать минут, в чистом платье, с распущенными по спине влажными волосами, Жанна уже колдовала над тестом печенья, одновременно приглядывая за жарким, тушившимся в огромной кастрюле. Тут в кухне появился Сет, закончивший все дела во дворе. Он мимоходом приподнял ее волосы, поцеловал сзади в шею и лишь после этого направился к лестнице на второй этаж. Жанна от счастья готова была растаять, как мед на огне.

С открытым ртом, держа в одной руке банку с мукой, а в другой масло для печенья, она замерла на месте, глядя ему вслед.

Сет на миг остановился.

— Отныне, Жанна, я буду спать в сарае.

— В сарае? Почему? — заморгала она.

— Нетрудно, полагаю, догадаться, — сказал он с какой-то странной улыбкой, повернулся, засвистел и стал подниматься наверх.

Жанна, ликуя, прислонилась к кухонному столу. Он заботится о ее репутации! Произошло чудо — она наконец влюбилась в порядочного человека. Но принесет ли это ей счастье? В скором времени ей придется уехать отсюда домой, встретиться с отцом, вернуться к обязанностям, накладываемым на нее принадлежностью к семье Уитли. Захочет ли Сет, чтобы она возвратилась? Он и не заикнулся о любви. Не отпугнет ли его ее отъезд, пусть даже по самой уважительной причине, не напомнит ли ему пример его матери, возненавидевшей Фоун-Крик? Вопросов — масса, ответа на них нет. И Жанна, приказав себе отставить на время переживания, вернулась к тесту.

После обеда она убрала кухню и вытащила мясо из холодильника, чтобы оно успело оттаять. Рассматривая его, она укоризненно покачала головой. Здешние мужчины слишком увлекаются красным мясом. Если она останется на ранчо, придется проследить за их питанием. Интересно, как они отнесутся, например, кпаштетам? Тут Жанна с досадой улыбнулась. Смешно думать об улучшении меню, когда еще неизвестно, где она будет завтра.

Жанна наделала гору бутербродов для завтрашнего ленча, упаковала испеченное еще раньше печенье. И тут раздался телефонный звонок.

Кэрол Бёрнсайд сообщила, что сделала фотографии нескольких картин и отослала Брайану Феддоу. Это означало, что он в самое ближайшее время узнает адрес Кэрол, а следовательно, и Жанны. А раз узнает он, будет знать и мистер Уитли. Итак, дни ее пребывания на ранчо сочтены.

У беспредельно уставшей Жанны уже не было сил волноваться. Покончив с неотложными делами, она ушла к себе, надела ночную рубашку и свалилась на постель.

— Просыпайся, лентяйка! Давно пора!

Голос прорвался сквозь плотную пелену сна, окутавшую Жанну. Сделав вид, что она его не слышит, Жанна подтянула простыни под подбородок и уткнулась в единственную лежавшую на постели подушку. Не пробуждаясь окончательно, она пошарила по постели в поисках второй, но ее не оказалось. Скорей всего, Жанна, как обычно, столкнула ее на пол, когда металась во сне.

— Жанна, да просыпайся же! Пора ехать.

Она застонала, узнав голос Сета.

— Уходи, пожалуйста! Я только что легла.

— Сейчас уже семь часов. Ты понимаешь, что это значит? — будил безжалостный голос.

Жанна подняла голову, упорно не открывая глаз.

— Это значит, что настало время моих похорон. Твой черный фрак отутюжен?

Сет хмыкнул.

— Нет, это означает совсем иное. Что тебе надо встать. Мы ждем, когда ты приготовишь завтрак.

Только сейчас, после упоминания о завтраке, Жанна почувствовала запах бекона. Интересно, с ревностью подумала она, кто же вместо меня приготовил еду? С беконом она еще дела не имела. Она попыталась повернуться, но ее пронзила настолько острая боль, что Жанна застонала.

— Не ждите меня. Покойники не едят. Это научно установленный факт.

Не обращая внимания на громкие протесты Жанны, Сет приподнял ее и прислонил к спинке кровати. Стоило ей всей тяжестью тела опуститься на седалище, как у нее снова вырвался жалобный стон.

— Ты бессердечен!

— Не спорю. Но принес тебе вот это. Чтобы убедить, что я невероятно славный парень.

Он поднял ее безжизненную руку и всунул в нее чашечку кофе.

Дразнящий запах свежего кофе заставил Жанну приоткрыть глаза. Сет, дьявольски красивый, полный жизни, стоял над ней, улыбаясь.

— Кофе подействовал, — сказала она. — А нет ли у тебя какого-нибудь снадобья для бедных мышц?

— Есть. Совет — больше ездить верхом.

Жанна жалобно захныкала.

— Да, да, это единственный выход! Если ты сегодня проваляешься весь день в постели, завтра будешь чувствовать себя еще хуже.

— Предоставь мне возможность убедиться в этом на собственном опыте. Я согласна совершить эту оплошность. — Жанна отхлебнула кофе и взглянула на своего мучителя. — Ты берешь взятки?

— Смотря какие.

Сет принял чашку из ее рук, поставил на полированный столик из кленового дерева, поднял Жанну прямо в простынях с постели и, усевшись на ее край, посадил себе на колени. Он глядел на нее с такой любовью, что Жанна покраснела и, смутившись, провела рукой по волосам.

— Видик у меня, должно быть!..

— Ты красивая.

И в доказательство этих слов Сет поцеловал ее. Жанна, обвив руками шею Сета, осуществила свою давнишнюю мечту — запустила руки в его шевелюру. Поцелуй оказался более совершенным стимулятором, чем кофе.

— Знаешь, — пробормотала она, когда он оторвался от ее рта, — твои поцелуи производят глубокое впечатление.

— Да что ты?

— Уверяю тебя! Я бы сказала, что ты целовальщик первоклассный, даже мирового класса. Можешь выступать с поцелуями на Олимпийских играх. А я могу быть твоим тренером.

— Можешь-то можешь, но как ты отнесешься к моим выступлениям на соревнованиях?

— Буду ревновать. Впрочем, эта идея, пожалуй, не заслуживает внимания. Организую-ка я лучше Клуб Женщин, Которых Целовал Сет Броуди.

— Их, поверь, будет не так уж много.

— Это почему же? — Довольная, Жанна даже выпрямилась.

По лицу Сета промелькнула тень боли, и Жанна вспомнила, что´ Хосе рассказывал накануне — женщины здесь появлялись весьма редко.

— Потому что я все время работаю и работал, начиная с детских лет. Потому что я живу в горах. Потому что женщины здесь наперечет и мало кто, побывав в наших краях, выражает желание остаться.

А я желаю остаться, хотелось закричать Жанне. Только попроси меня об этом. Но вслух она произнесла шутливым тоном:

— Ну что ж, значит, я буду в этом клубе в единственном числе. Тоже неплохо.

— Рассмотрю, мисс Уитли, ваше заявление, — отшутился Сет. — Но пока суд да дело, я предоставляю в ваше распоряжение столько времени, сколько необходимо для того, чтобы принять горячую ванну. Она сразу облегчит боль в мышцах. Но для этого придется для начала встать.

— В моей ванной только душ.

— Ванна есть этажом выше.

Его ванна! А ведь две недели назад, чистя ее, она, дурочка, даже вздрогнула при мысли, что когда-нибудь сможет в ней полежать.

— Звучит заманчиво, — сказала она. — Но вот вопрос — где взять силы, чтобы туда подняться?

— Проще пареной репы. — И, продолжая держать Жанну на руках, Сет поднялся.

— Погоди, погоди! — заверещала Жанна, никак не ожидавшая такого исхода.

— Нужна одежда? Бери!

Он наклонился так, что она смогла дотянуться до халата, висевшего на спинке кровати, после чего решительно направился в коридор.

— Сет! Ведь все сидят за кухонным столом! Что они подумают?

Он бросил на нее насмешливый взгляд.

— Я плачу им не за то, что они думают. К тому же я хозяин, а значит, могу делать все, что мне только заблагорассудится.

Жанна недовольно поморщилась.

— Да они так поглощены едой, что ничего и не заметят, — смягчился он.

— А ты, по-моему, говорил, что они ждут от меня завтрака.

— Солгал, — признался Сет, пожимая плечами, и вынес ее из комнаты.

Жанна, исхитрившись, высвободила одну руку и ущипнула Сета. Он от неожиданности ойкнул, и все сидевшие за столом повернули головы в их сторону, отвлекшись на секунду от оладий с беконом, которые выглядели намного аппетитнее, чем все то, что она готовила на протяжении двух недель. Жанна слегка улыбнулась.

— Доброго утра всем, — пискнула она.

Хосе и Баркер расплылись в улыбках, а Гас и Стив с выпученными, от удивления глазами смотрели им вслед.

— И не припомню, чтобы мне когда-нибудь было так неловко перед людьми, — пробормотала Жанна, утыкаясь лицом в его шею, когда они поднимались по лестнице.

— Надо было раньше подняться с постели, — парировал он совершенно спокойно. — Ну здесь, полагаю, ты справишься сама? — спросил он, ставя ее на пол ванной. — А не то могу остаться, потереть спинку, — предложил он с лукавой улыбкой.

— Пошел вон! — крикнула Жанна.

Шутливо отдав ей честь, Сет вышел и закрыл за собой дверь.

Если бы не ныло все тело, Жанна пустилась бы в пляс. Она так и не поняла, что заставило Сета столь круто изменить свое отношение к ней, но какое это имеет значение? Так или иначе, она счастлива!

Ожидая, пока она примет ванну и съест приготовленный Сетом завтрак, все потеряли уйму драгоценного времени, но никто ее не ругал, и, благодарная за это, Жанна, желая загладить свою вину, решила доказать, что она для ранчо весьма ценное приобретение. Она опять поехала вместе с Сетом, умудрилась без его помощи выследить корову с теленком и даже самостоятельно пригнать на сборный пункт.

А когда приступили к вакцинации, проявила на сей раз недюжинную сноровку, быстро смазывая спину теленка антисептиком, вводя вакцину и снова обрызгивая место укола антисептиком. Работа была ей по-прежнему неприятна, но, стиснув зубы, она старалась выполнять ее как можно лучше.

В какой ужас пришел бы ее отец, доведись ему увидеть свою дочь за этим занятием! При мысли об отце на миг кольнула тоска по дому. Но скоро все же он сумеет ее найти!

На четвертый день работы клеймение было почти закончено, и Жанна с удовлетворением констатировала: несмотря ни на что, она осталась жива. Она научилась планировать свое время, подготавливать все необходимое заранее и вопреки разным мелким неурядицам неизменно сохранять веселое расположение духа.

Кроме того, выяснилось, что Сет был прав: наилучшее противоядие от страданий, причиняемых верховой ездой, — сама верховая езда. Каждое утро, скрипя зубами от боли, она заставляла себя взгромождаться на спину Хилды, и примерно через час ее мышцы переставали ныть.

В последний день работ они уже могли позволить себе немного расслабиться. Сет объявил, что к полудню все будет закончено, а дальше каждый может делать, что хочет. Ликованию не было предела, и мужчины с ходу решили отправиться в город. Жанна же почувствовала невероятное облегчение — теперь она целиком посвятит себя домашним делам, которых за эти дни накопилось немало. Оказалось, что совмещать обязанности домашней работницы и подсобницы на ранчо значительно труднее, чем она себе представляла. Но хоть работа и была потогонной в полном смысле этого слова, она, уехав, будет вспоминать о ней с удовольствием и великим сожалением.

Ей очень хотелось увидеть всех своих родных, в том числе и отца, однако мысль о возвращении домой настолько угнетала, что, упаковывая неиспользованную вакцину, Жанна то и дело вздыхала.

Подошел Сет с газовой плиткой в руках.

— Чем мы недовольны? — поинтересовался он. — Только не вздумай рассказывать, будто клеймение настолько тебя захватило, что ты сожалеешь о его завершении.

Жанна грустно улыбнулась, откладывая в сторону шприц для инъекций. Повернулась к Сету — и голова ее пошла кругом.

До чего же он был хорош в этих грязных джинсах и сапогах, в рубашке с закатанными рукавами, обнажавшими сильные, мускулистые руки! С каждым днем Жанна любила его все сильнее, хотя он больше не приходил будить ее по утрам с чашечкой кофе, зацеловывая до умопомрачения.

— Нет, сожалеть о клеймении я не буду, но провести несколько дней вдали от дома, на природе, было очень приятно. Вот о чем я буду вспоминать после отъезда.

Сет поскучнел.

— Ну, до отъезда еще далеко. Сью окончательно придет в себя не раньше чем через несколько недель.

Так-то оно так, но у Жанны — это она знала твердо — этих нескольких недель нет в запасе. Может, даже и нескольких дней нет. И так же, как она знала, что утром непременно пойдет в курятник собирать яйца, Жанна была уверена и в том, что отец вывернется наизнанку, но, найдя ее, заставит вернуться в Калифорнию. Она преподала ему урок, доказав свою самостоятельность, а он, скорее всего, понял, что ему не следует вмешиваться в ее жизнь. Но главное — она и сама не захочет, вернее, не сможет остаться. Ибо она любит Сета, но он-то ее не любит. Он лишь желает ее, но этого недостаточно для счастья. Влечение к ней написано в его глазах, ощущается при каждом его прикосновении, но означает ли это, что он хочет постоянно видеть ее рядом с собой?

— Когда я уеду, мне будет недоставать этих мест.

Сет сдвинул шляпу набекрень и большим пальцем потер подбородок, не спуская с нее глаз.

— Сегодня после обеда все разбредутся по своим делам…

— Все, но не я. У меня дома дел по горло.

— Забудь про дела. Поедем со мной. Я тебе кое-что покажу.

— А что именно?

— Это секрет. Вернее — сюрприз.

Не спуская с Жанны глаз, Сет раскачивался с пятки на носок и обратно, скрестив руки на груди.

Жанна давно уже подметила, что эту позу он принимает, задумав что-нибудь, большей частью хорошее, но сейчас она не устояла против желания поддразнить его:

— Сюрприз сопряжен с болевыми ощущениями для меня или для какой-нибудь иной твари Господней?

— Нет, — улыбнулся Сет. — Рассматривай его как свидание.

— Как свидание?

— Ну да. Как повод для того, чтобы ты нарядилась, надушилась твоими безумно дорогими духами и стала строить мне глазки.

— Строить глазки? Когда, интересно, я слышала это выражение последний раз?

Сет поднял брови, как бы поражаясь собственному невежеству.

— Мы здесь, в горах, народ отсталый. Что поделаешь! Так поедем?

— Разумеется, с великим удовольствием!

— Вот и хорошо.

Он надвинул шляпу на один глаз и направился к Мексиканцу, щипавшему травку неподалеку. Закончив погрузку вещей, все в самом радужном настроении направились к дому, предвкушая несколько часов ничегонеделания. Впереди себя они гнали двадцать пять годовалых телят, которых в ближайшие дни должны были разобрать покупатели. Их заперли в кораль, накормили до отвала, и мужчины уехали в город.

— Какая красота! — выдохнула Жанна, останавливая Хилду и оглядывая маленькую лужайку, куда они приехали. Каждая ее сторона была около ста футов в длину, и находилась она всего в полумиле от дома, окруженная огромными соснами и осинами. В их ветвях вздыхал ветер, заставляя листья кружиться в причудливом танце. По краю лужайки протекала речушка Фоун-Крик, спускавшаяся с гор в долину, где сливалась с рекой Сан-Франциско, которая в свою очередь впадала в реку Джила, а та — в Калифорнийский залив.

— Сюда приходят на водопой олени, — сказал Сет. — Если нам посчастливится, сможем их увидеть. — Он с легкой улыбкой осмотрелся вокруг. — Давненько я здесь не был, не меньше полугода. А мальчишкой прибегал сюда прятаться чуть не каждый день.

— От чего же ты прятался?

Сет спешился, помог Жанне сойти с лошади, и они побрели по высокой, до колен, траве.

— Чаще всего от ссор моих родителей.

Жанна, обматывая лошадиный повод вокруг ладони, бросила на Сета удивленный взгляд, никак не ожидала от него такой откровенности.

— Эмми что-то мне рассказывала об этом.

Сет при упоминании имени Эмми с готовностью улыбнулся.

— Она всегда была на моей стороне, но, к сожалению, интересуется моими делами значительно больше, чем мне хотелось бы. Если она тебе что и рассказывала, то с одной целью — расположить ко мне.

— Возможно.

— Ну и как? Сработало?

— Разумеется. — Жанна продела свою кисть в его согнутую в локте руку. — Она сказала, что твоя мать ненавидела здешнюю жизнь.

— Да, ненавидела. И ненавидит до сих пор. Родители мои живут в Финиксе и почти никогда сюда не приезжают. А я посещаю их на Рождество и когда бываю в городе по делам. — Он замолчал, вспоминая, очевидно, свое детство. — Я разрывался между матерью и отцом. Папа любил ранчо, а мама терпеть не могла. Ему хотелось жить здесь, а ее тянуло в город. Мы с ней ездили в гости к ее родителям и проводили по нескольку недель в их доме, который я начинал ненавидеть с первых же дней.

— Тебя тянуло сюда?

— Да, здесь был мой родной дом, который она никогда не считала своим. Тогда я ее осуждал за это, но сейчас смотрю на все иначе. Она ведь выросла не здесь. У ее отца была куча денег, она ни в чем не знала отказа. Привыкнуть к деревенской жизни мама так и не сумела. Мне кажется, что она предчувствовала это заранее, но лгала отцу. Вот это-то и мучило меня больше всего на протяжении многих лет.

Жанна почувствовала себя преступницей.

— Лгала?

— Да, говорила, что сможет здесь жить, зная наперед, что обязательно уговорит его уехать отсюда. Будь у нее семья попроще, она, думаю, смогла бы примириться со здешними условиями.

— Попроще?

— Ну да, попроще. Тогда бы ей пришлось работать, приобрести какую-нибудь профессию. Но несметное состояние дедушки избавляло ее от этой необходимости. До того, как мама вышла замуж за отца, она жила, как птичка Божья, — не зная ни заботы, ни труда. Она сама призналась, что худшей кандидатки на роль фермерской жены не найти было во всем свете.

Тут Сет встрепенулся.

— С чего это я так разболтался? Извини, пожалуйста, тебе это, должно быть, вовсе не интересно слушать.

Жанна, смущенная, переступила с ноги на ногу. Ей было чрезвычайно интересно слушать рассказ о детстве Сета, но мешала нечистая совесть. Она набрала в грудь побольше воздуха, задержала его на несколько секунд — вот сейчас, сейчас она решится и выложит ему все начистоту, хватит играть в молчанку! Она поведает ему всю правду о своем семействе. Пусть знает! А то он хвалит ее за добросовестность в работе, не догадываясь об остальном.

— Сет, моя семья…

— Гляди!

Замерев на месте, Сет остановил Мексиканца и схватил Жанну за руку. Из-за деревьев в дальнем конце лужайки вышел огромный лось и направился к реке. В гигантских его рогах запуталась красная веревочка, придававшая ему веселый вид, совершенно не вязавшийся с его величественной поступью. На какой-то миг он замер, присматриваясь к людям, затем повернулся, вильнул коротким хвостом, как бы сообщая, что уходит, но исключительно по собственной воле, и неспешным шагом удалился.

Сет издал восхищенный вздох.

— Каков, а? Такого великана я еще не встречал. Надеюсь, когда начнется охотничий сезон, он сумеет укрыться в надежном месте.

Жанна, повернувшись к Сету, внимательно вгляделась в его лицо. Что же он все-таки за человек? Тут ей вспомнилось, как он ездит верхом: слегка раскачиваясь в такт шагам лошади, благодаря чему создается впечатление, что человек и животное — единое целое. Между ним и этим лосем много общего — оба поражают силой и грацией.

— Что ты так смотришь на меня?

— Ты похож на него, — выпалила она и тут же покраснела, да так, что щеки яркостью окраски не уступали волосам.

— Что? — удивился Сет.

Вконец растерявшись, Жанна неопределенно махнула рукой.

— Да ничего особенного. Я сморозила глупость. Не обращай внимания.

Она было двинулась дальше, но Сет, потянув ее за рукав, заставил остановиться.

— Объясни, что ты имела в виду.

Жанна облизала нижнюю губу.

— Ты похож на этого лося.

— Я? — Новость очень его развеселила.

— Ты всегда знаешь, чего хочешь, куда и зачем идешь. Даже если что-то и является для тебя неожиданностью, ты…

Голос отказал ей. Боже правый, лучше уж прямо написать на огромном плакате: «Я люблю Сета Броуди» — и прибить его к стенке сарая.

Сет смотрел на нее с таким напряжением, что сердце ее бешено колотилось.

— А ты, Жанна? Чувствуешь ли узы, связывающие тебя с землей? Любишь ее?

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ты говорила отцу по телефону, что полюбила этот край. Это правда?

Жанна с трудом проглотила комок, вставший поперек горла.

— Да, конечно. — Твердо произнеся эти слова, Жанна успокоилась. — Да! Увидев ваш дом и все, что его окружает, я с первого взгляда прониклась к нему любовью. Выйдя из твоего грузовика, я сразу почувствовала себя как дома.

Сет вздохнул, привлек ее к себе и начал целовать — нежно, страстно, пока она не перестала ощущать что-либо вокруг себя, кроме его тела.

Но вот он чуть отстранил ее от себя, ровно настолько, чтобы получить возможность посмотреть на нее. Почему это в свое время его лицо показалось ей холодным и резким? Сейчас на нем была написана такая нежность, такая любовь, что Жанна готова была заплакать от счастья.

— Так скажи же! — потребовал он. — Скажи!

— Я люблю тебя, Сет, — прошептала она сквозь слезы.

Он закрыл глаза.

— Слава Богу. — И снова поцеловал ее.

Растроганная до глубины души, Жанна вдруг заметила, что его губы дрожат. Она прижалась к нему как можно теснее, стараясь слиться с ним всем своим существом. Наконец Сет нашел в себе силы оторваться от нее.

— Поехали домой, — прохрипел он.

Жанну обдало жаром с головы до ног. Они будут одни в целом доме! Сегодня свершится то, что виделось ей в горячечных мечтах и снах с того самого дня, как она поняла, что любит его.

— Поехали!

В глазах его мелькнуло одобрение, и она, отойдя от Сета, вскочила в седло.

И вдруг в нее будто бес вселился. Натянув поводья, она ударила Хилду каблуками по бокам и с криком: «Догоняй!» — умчалась раньше, чем Сет успел вдеть ноги в стремена.

Маленькая кобылка добросовестно засеменила по дороге, ведущей к дому. Жанна распласталась на ее шее, всячески понукая, особенно когда услышала топот приближающегося Мексиканца. Понимая, что она далеко не столь искусная наездница, чтобы победить в скачках, Жанна тем не менее не могла сдаться.

Рискнув оглянуться через плечо, она вскрикнула от неожиданности, убедившись, что Сет в двух шагах от нее. Из-за встречного ветра он пригнулся к шее коня, крепко сжимая в руках поводья, а в глазах его читался вызов: «Ну-ка, обгони!»

Жанна была не из тех, кто может не принять вызов.

— Вперед, Хилда, вперед! — закричала она что есть мочи. Лошадь, повинуясь, сделала героический рывок и первой влетела во двор ранчо.

Потрясая в воздухе поднятым вверх кулаком, Жанна в восторге завопила:

— Я первая! Я первая!

— Только потому, что я попридержал Мексиканца, — возразил Сет, соскакивая на землю и направляясь к Жанне.

Он заключил ее в объятия, но она продолжала смеяться, радуясь победе.

— Ну вот, снова превращаешь сцену рокового соблазнения в комикс.

Она, как бы оправдываясь, виновато заморгала ресницами.

— На это я великая мастерица, — согласилась она.

Он прижал ее к себе покрепче, и так, обвив друг друга руками, они стояли, ожидая, чтобы после бешеной гонки дыхание пришло в норму. И она уже знала, твердо знала, что он ее любит и вот сию минуту произнесет заветные слова.

Успокоившись окончательно, Жанна вдруг сообразила, что стоит на его сапогах. Рассмеявшись, она притянула к себе его голову и поцеловала.

— Вот когда я поняла, почему героиня фильма «Дружеское признание» стоит в одном из кадров таким образом. Целоваться гораздо удобнее.

— К вашим услугам, мадам, — галантно ответил Сет, целуя ямочку на ее подбородке.

Из этого состояния любовной одурманенности ее вывел громкий равномерный шум. Жанна подняла лицо и взглянула на Сета.

— Это твое сердце так бьется? — сострила она.

— Нет. — Он взглянул на небо. — Это вертолет.

Ахнув, Жанна подняла глаза вверх, отыскивая то, что обязательно должна была там найти. И действительно, над ней проплыл отчетливый желтый силуэт вертолета, принадлежащего корпорации Уитли.

Глава десятая

На фюзеляже вертолета чернели огромные буквы. Сет прочел их вслух:

— «Корпорация Уитли». — Он с удивлением взглянул на Жанну. — Что это может означать, Жанна?

— Я тебе все объясню, Сет, — пробормотала она с испуганным выражением.

— Объяснишь? — недоверчиво повторил он. — Этот Уитли твой родственник, что ли?

— Да, но видишь ли…

Ей не дала договорить Хилда — насмерть перепуганная шумом вертолета и производимым им ветром, лошадь стала рваться из рук Жанны. Та, пытаясь удержать лошадь, не сводила глаз с неба. Пилот отца, Олден Форд, очевидно, никак не мог отыскать подходящее для посадки место. Наконец он выбрал для этой цели маленькую лужайку за садом.

Сет тем временем тоже вступил в единоборство с Мексиканцем, который изо всех сил пытался встать на дыбы. Схватив поводья обеих лошадей, Сет с большим трудом загнал их в конюшню и тщательно запер дверь.

Жанна последовала за Сетом, как и он, придерживая руками шляпу, чтобы ее не унесло ветром, поднятым винтом вертолета.

А в корале всполошились годовалые телята. И без того взволнованные насильственной разлукой с матерями, сейчас они были близки к панике. Заметив это, Сет бросился к коралю, за несколько секунд покрыв своими длинными ногами расстояние до него. Жанна старалась не отставать.

Тем не менее они опоздали. Налезая друг на друга, телята стали биться об изгородь кораля и, разнеся одну из ее секций, вырвались наружу. Одни бросились вверх по холму к дому, другие — вниз, к дороге.

— Мои розы! — закричала Жанна и кинулась вслед за первыми, понимая, что легкое ограждение вокруг розария никак не может устоять перед весом целого стада перепуганных насмерть животных. Не сговариваясь, они с Сетом разделились: он помчался вслед за теми, кто искал спасения на дороге, она, задыхаясь от быстрого бега, поспешила на выручку розам. Ей удалось опередить обезумевших телят и, размахивая перед ними шляпой, отогнать прочь от дома, но, свернув в сторону, телята побежали к птичнику и на ходу разломали его изгородь.

Ведьма и ее подружки, не теряя времени даром, тут же выскочили в образовавшийся пролом и разбежались в разные стороны.

Но Жанна и не посмотрела на них, целиком поглощенная спасением розария. К тому времени, как ей удалось согнать телят в небольшое стадо, пилот выключил мотор, и его шум сменился мягким шуршанием вращающихся лопастей.

Жанна погнала свое стадо к скотному двору, близ которого суетился Сет. Вид у него был совершенно обезумевший. Не произнеся ни слова, будто и не замечая ее, он загнал телят обратно в кораль и стал заделывать на скорую руку пролом. А Жанна, не теряя времени даром, в свою очередь водворила кур на их законное место и связала концы порванной проволоки.

Тем временем из вертолета вышли ее родители и направились к дому.

Стоило Жанне увидеть их, как слезы навернулись ей на глаза. Только тут она поняла, как ей не хватало их!

Она живо повернулась, чтобы побежать им навстречу, но Сет, схватив ее за руку, резко повернул к себе.

— Черт возьми, что тут происходит, Жанна? Кто эти люди, что заставило их пригнать сюда эту проклятую машину?

Жанну пронзили и страх и чувство вины.

— Я все время собиралась объяснить тебе, Сет. Поверь, это правда. Но как-то все не могла выбрать подходящий момент и… — она не смела взглянуть ему в глаза, — опасалась, что ты можешь меня возненавидеть за то, что я тебя обманула. ^;

— Обманула? Меня? — В его устах эти слова прозвучали как проклятие.

Но тут родители Жанны приблизились, и ее схватил в свои могучие объятия отец, затем расцеловала мать, после чего чуть отстранилась, желая разглядеть дочь как следует.

— Ты здорова, родная? — с тревогой спросила она, не сводя глаз с Жанны. — Ну и напугала ты нас. Отец, разыскивая тебя, обшарил все западные штаты.

Бен, кипя от гнева, поддакнул:

— Все точно, Жанна. Какое право ты имела вот так сбежать из дому, напугав нас до полусмерти?

Он стал оглядываться, останавливая взгляд то на конюшне, то на птичнике с разорванной проволокой, то на корале с поспешно, кое-как заделанной стенкой.

— Интересно, что ты здесь делаешь?

Жанна покачала головой — вот, мол, непонятливые!

— Сколько раз я вам толковала, что хочу жить независимо от вас, дорогие мамочка и папа.

— Мамочка и папа? — прогремел голос над ее ухом.

Резко повернувшись кругом, она встретилась с глазами Сета.

— Ах да, давай я вас познакомлю.

— К чему затрудняться? — пробормотал Сет сквозь стиснутые зубы. — Я и так уже понял, с кем имею честь встретиться.

— Сет, пожалуйста, не надо так, — в отчаянии взмолилась Жанна, но, видя, что лицо его не смягчилось, с трудом проглотила слюну. — Познакомься с моими родителями, Беном и Ши Уитли. А вам разрешите представить Сета Броуди, владельца ранчо «Алмаз».

Сет взглянул на Ши Уитли, неуверенно улыбнувшуюся ему в ответ. Эта женщина в представлении не нуждалась — не только Сет, но и любой житель Америки мужского пола немедленно узнал бы ее по ослепительным рыжим волосам, огромным зеленым глазам и безукоризненной коже. Ши Вилетта Уитли выглядела намного моложе своего возраста, и поверить, что она мать двадцатитрехлетней дочери, было чрезвычайно трудно. Но ее выдавало поразительное сходство между ними, особенно бросавшееся в глаза, когда обе женщины стояли рядом.

А вот Бен, напротив, выглядел даже старше своих лет. Каждое движение этого крупного, немного простоватого с виду человека, выдавало его силу воли и решимость. Он протянул руку Сету, и тот небрежно пожал ее, а потом повернулся к Жанне.

— Мне надо поговорить с тобой наедине.

Тон, каким были произнесены эти слова, и особенно ударение, сделанное на последнем из них, исключали возможность неповиновения.

Бен, уловивший в голосе Сета повелительную нотку, положил руку Жанне на плечо.

— Постойте, постойте, да кто вы такой, чтобы разговаривать с моей дочерью подобным образом?

— Круглый дурак, вот кто я такой! — ответил Сет, глядя на Жанну мрачными, безжизненными глазами.

Жанна встала между мужчинами, а Ши взирала на них с откровенной тревогой.

— Не волнуйся, папа. Зайдите с мамой в дом и подождите меня там. Я не заставлю себя ждать.

Ши с явной неохотой потащила упиравшегося Бена к дому.

В таком гневе Жанна Сета еще не видела.

— Прекрасно, — начал он, — давай выкладывай все, что ты так хотела мне рассказать, но никак не могла выкроить для этого время!

Запинаясь, Жанна начала рассказывать о Майкле, которому ее отец предложил кресло вице-президента корпорации, если тот женится на его дочери. И о предательстве Майкла.

Сет невежливо прервал ее.

— Почти все это я уже слышал. Мне бы хотелось узнать, почему ты утаила от меня, что´ собой представляет твоя семья. Почему ты лгала?

Жанна энергично помотала головой.

— Я не лгала. Ты слышал мой разговор с отцом. И знаешь, что у него свое дело и что… и что мой жених работал у отца.

— С таким же успехом твой отец мог оказаться владельцем бензоколонки. Но ты же разыгрывала передо мной бедную девчонку без гроша в кармане, которой некуда деваться. Так вот, объясни, почему тебе позарез была необходима работа у меня.

Жанне очень не хотелось смотреть ему в глаза, но она решила, что хуже, чем есть, уже быть не может.

— Потому что была уверена: здесь, в такой глуши, отцу никак не удастся меня найти. А я была полна решимости обойтись без его поддержки, доказать свою самостоятельность.

Сет раздраженно пробормотал что-то себе под нос, и Жанна, внезапно рассердившись, с укором ткнула в него пальцем.

— А разве не ты говорил мне, что это правильная идея? Что ты хорошо знаешь, как важно суметь доказать свою самостоятельность?

— Да, но при этом я никому не пытался втирать очки. А у тебя, между прочим, скорее всего, были с собой кредитные карточки, на которые ты могла бы купить и перепродать штук десять таких ранчо, как мое.

— Ну и что? Это же не меняет того факта, что тебе была нужна домработница, а я вполне подходила для этой должности.

Сет посмотрел на Жанну с величайшим презрением.

— Да, мне нужна была домработница, но ты бы получила место и удержалась бы на нем, даже честно признавшись, от какой жизни бежала.

— Да? В самом деле? — поддела его Жанна. — А не ты ли с самого начала стал меня убеждать, что мне ни за что не справиться с этой работой? Я не могла, отказавшись от нее, доставить тебе такое удовольствие!

Лицо Сета превратилось в ледяную маску, голос его задрожал от негодования:

— Удовольствия?! Удовольствия я действительно не получил никакого. Четыре ночи подряд я сплю в сарае, оберегая твою репутацию. А оберегать-то, по-видимому, нечего. Ты просто обычная городская девица, которых пруд пруди, бегающая от одного мужчины к другому. И при этом лгущая направо и налево.

Он ранил в самое сердце, да так глубоко, что она удивилась, почему нигде не выступила кровь. Обиженно прижав руки ко рту, она не проговорила, а скорее прошептала:

— Неправда, я не лгала…

Сет презрительно скривил рот.

— И ты надеешься, что я поверю твоим недавним заверениям? Поверю, что ты меня действительно любишь? Ваш кредит доверия, мадам, увы, исчерпан!

Он решительным шагом направился к коралю.

— Собирай свои вещи — и всего хорошего! Тебе здесь делать нечего!

Обиженная, рассерженная, Жанна повернулась к дому. В глазах ее стояли слезы, но она старательно смахнула их ладонью. Кремень, а не человек! — подумала она. И надо же было ей влюбиться в кремень! Слов нет, она тоже кое в чем виновата — должна была рассказать о себе все еще несколько дней назад. Но после того, как она поняла, что влюблена в Сета, ей так хотелось продлить их идиллию как можно дольше! Да, она вела себя глупо, тут двух мнений быть не может. Но он-то, он-то! Упрямый осел — этим все сказано!

Кипя от ярости, она взлетела по ступеням крыльца и с такой силой распахнула входную дверь, что перепуганные родители вскочили на ноги.

— Что случилось, родная? — спросила Ши.

— Случилось то, что я вела себя как последняя идиотка! — выкрикнула Жанна и разрыдалась.

Ши притянула ее к себе и усадила на диван. Положив голову на плечо матери, Жанна рассказала все с начала до конца. Ши время от времени сочувственно поддакивала, а Бен в волнении бегал по комнате и каждые пять минут предлагал поручить Олдену выбить дурь из Сета.

— Этим, Бен, не поможешь, — увещевала его Ши. — Вспомни, пожалуйста, не вмешайся ты со своим отвратительным Майклом Баррингтоном, мы бы здесь не сидели.

— Я просто хотел помочь девочке, — мрачно откликнулся Бен. — Чтобы она не повторила ошибок моей молодости.

— Слишком поздно, — усмехнулась Жанна, сдерживая слезы. — Я совершила куда более серьезную ошибку.

— Ты любишь этого парня? Тебе, должно быть, известно, что в штате Аризона нет испытательного срока. Если хочешь выйти за него замуж, мы с Олденом припрем его к стенке и мигом заставим жениться.

— И как, папа, ты умудрился преуспеть в мире бизнеса с твоими замашками, точно у слона в посудной лавке?

Не скрывая, что вопрос пришелся ему по душе, Бен ответил:

— А очень просто. Я не принимал отрицательных ответов. Слова «нет» для меня не существовало. И «может быть» — тоже.

— Кроме того, он всегда носит в кармане взрывчатку — на случай, если путь ему преградит неодушевленный предмет, — сообщила Ши, с любовью глядя на мужа.

— Похоже на то, — пожал он плечами, усаживаясь на изящный стул Эмми, заскрипевший под его тяжестью. — Решай, дочка, поедешь с нами домой?

— Сама не знаю, — ответила Жанна, стараясь не всхлипывать.

Ши погладила ее по голове.

— Сет хочет, чтобы ты уехала?

— Сказал, что да, хочет! — И Жанна содрогнулась, вспомнив, какой гнев и презрение были написаны у него на лице.

— И ты полагаешь, что он действительно этого хочет?

— О да! В этом нет сомнений.

— Не исключено, что он сболтнул это в запальчивости, — задумчиво проговорила Ши. — Ты из состоятельной семьи, мать твоя — актриса, ну и что из того? Ты же хотела получить от него только временную работу, а не обязательства на всю жизнь. Тут нет причин для столь безграничного раздражения.

— Для всех, но не для него!

— А что, если он реагирует таким образом потому, что питает к тебе серьезные чувства? С чего бы он пришел в такую ярость, если бы не любил тебя?

Жанна выпрямилась.

— Не знаю.

— К дьяволу! — не выдержал Бен. — Говори, наконец, ты летишь с нами или остаешься здесь и выясняешь отношения с Сетом?

Жанна взглянула поочередно на мать и на отца. И впервые за весь этот час в ее душе блеснул луч надежды. Сет, конечно, обидел ее ужасно, дальше некуда, но ведь, уехав, она так никогда и не узнает, говорил он от чистого сердца или им двигало лишь минутное озлобление. А вот если она останется, то сможет проверить, как он в действительности к ней относится.

— Я остаюсь, — твердо заявила она. — Если уж он захочет избавиться от меня, ему придется посадить меня в свой грузовик и самому вывезти с ранчо.

— Слышу голос моей дочери, — с гордостью и одобрением сказала Ши, гладя Жанну по щеке. — Кто знает, быть может, здесь ты найдешь свое счастье.

— Стать фермершей? Только в том случае, если фермер очень меня попросит.

Бен вскочил с зашатавшегося и заскрипевшего стула.

— Пусть только посмеет не попросить! Да мы с Олденом…

— Ни Олден, ни ты, — схватила его за руку, поднявшаяся со стула Ши, — не станете вмешиваться. Жанна как-нибудь справится своими силами.

Бен нахмурился, но, поцеловав Жанну, просветлел.

— Если тебе что-нибудь понадобится, дай нам немедленно знать. И вообще не пропадай! Обидно тратить столько времени и средств на поиски собственной дочери, чтобы в конце концов узнать ее адрес от Брайана Феддоу.

— Нет, нет, я обязательно буду звонить. — Жанна привстала на цыпочки и поцеловала отца. — А если здесь не заладится, вы увидите меня раньше, чем предполагаете, — добавила она.

— Не думаю, — сказал Бен, окидывая Жанну взглядом. — Хоть ты и вылитая мать, но упорство унаследовала от меня.

— Не приведи Господь, — отозвалась Ши Вилетта, и все трое засмеялись.

Она проводила родителей до вертолета и на прощание долго махала им рукой. Как странно было сознавать, что они — слава тебе Господи! — стали относиться к ней как к взрослому человеку, способному самостоятельно принимать решения. Она на деле доказала, что прочно стоит на ногах.

Возвратившись во двор, Жанна внимательно огляделась в поисках Сета, но того нигде не было видно. С замиранием сердца она думала о том, как посмотрит ему в глаза. Что она скажет? Ведь, как показал опыт, три заветных словечка: «я люблю тебя» — не оградили Жанну от его гнева.

Едва перешагнув порог дома, она услышала стук ботинок по дощатому полу. В проеме кухонной двери она появилась в тот момент, когда Сет, забежав из коридора, протянул руку за связкой ключей, лежавшей на столе.

Увидев Жанну, он замер как вкопанный. В повисшей в воздухе руке позвякивали ключи. Выражение его лица быстро менялось — от удивления к надежде, от надежды к опасению. Медленно-медленно он опустил руку и засунул ключи в карман.

— Ты еще здесь…

Жанна, смущенная, затеребила ожерелье у себя на шее.

— Да, здесь!

— А ведь я велел тебе уезжать.

— Но я не послушалась.

— Вижу.

Нет, он не собирался облегчить ей задачу. Она гордо подняла голову.

— У меня уйма неоконченных дел, надо все привести в порядок.

— Даже после того, как я дал тебе ясно понять, что не желаю видеть тебя здесь?

Губы Жанны задрожали, но она решительно кивнула.

— Даже если ты не желаешь.

— Мог бы и сам догадаться, что избавиться от тебя будет не так-то просто. — Он направился к ней. — А ты не догадываешься, куда я собирался?

Он остановился перед Жанной, и она испуганно покачала головой.

— Лететь за тобой. Как услышал шум отлетающего вертолета, так сразу и решил: самое правильное — отправиться в Саффорд, нанять там самолет и лететь следом за тобой.

Сердце Жанны забилось с такой силой, что кровь прилила к лицу.

— За мной? Ты собирался лететь за мной?

— Вот именно! Ведь я вел себя, как последний осел!

— Это точно, — улыбнулась Жанна.

— И хотел извиниться перед тобой. — Сейчас он стоял на расстоянии вытянутой ладони, лишь чудом не касаясь ее тела. — Меня почему-то занесло.

— Потому что ты решил, что я лгала, а значит, делала из тебя дурака, — понимающе кивнула Жанна.

Он прижал ее к груди. А она обвила руками шею Сета и сцепила их крепким кольцом — чтобы не вырвался.

— Не ты делала из меня дурака, я сам вел себя глупее некуда. Ты сказала о своей любви, а я о своей почему-то промолчал. — Он поцеловал ее щеку, подбородок и лишь потом губы. — Едва увидев тебя на автобусной станции, я с ходу понял, что беспокойства с тобой не оберешься, но ничего не мог с собой поделать. Привез домой и влюбился.

Жанна отклонила голову и робко улыбнулась.

— Значит, все эти разговоры о том, что ты никогда не женишься…

— Это всего-навсего защитный механизм. — Он виновато рассмеялся. — Я потерпел поражение в тот миг, когда ты пришла в восторг при виде ранчо.

— Но ведь я ничего тебе не сказала…

— Твое лицо выдает твое состояние лучше любых слов, особенно когда оно выражает именно то, что ты желал бы на нем видеть.

Жанна толкнула его в плечо.

— Ну, змей лукавый! Хотел влюбить меня в себя и в ранчо, сам оставаясь равнодушным? — Она могла бы рассердиться не на шутку, если бы сердце ее не ликовало от счастья.

— Так трудно отказаться от стереотипов. Я еще много лет назад пришел к выводу, что никогда мне не встретить женщину, которая будет любить этот край не меньше меня.

Она запустила пальцы в его шевелюру.

— У тебя перед глазами стояла твоя мать.

Сет кивнул и снова поцеловал Жанну.

— Глупо, не правда ли? Она старалась изо всех сил, но это место было ей не по душе. У них с отцом хватило ума уехать отсюда до того, как они возненавидели друг друга.

— А ты наблюдал происходящее глазами ребенка, а не взрослого мужчины.

— Да. С тобой же все получилось иначе. Ты оценила ранчо по достоинству и не жаловалась. Ухаживала за розами, словно это ты их сажала. Ну а уж когда я подслушал твой разговор с отцом, в котором ты призналась, что тебе тут нравится, — он беспомощно пожал плечами, — у меня, я понял, не осталось шансов на спасение.

Жанна благодарно прислонила голову к его плечу.

— Я люблю тебя, Сет. И люблю эти края. Ты разрешишь мне жить здесь?

— Только в том случае, если ты выйдешь за меня замуж.

— Да, — прошептала она, не дыша и так же, не дыша, поцеловала Сета, вложив в этот поцелуй всю силу своей любви.

— Отец, между прочим, сообщил мне, что в Аризоне нет испытательного периода для вступающих в брак.

— Он прав. — Сет, оторвавшись от Жанны, любовно посмотрел на нее. — Похоже, что Бен Уитли будет образцовым тестем.

Глаза Жанны сверкнули.

— Да, до тех пор, пока он не…

— …не пожелает вмешаться в нашу жизнь, — хором докончили они и рассмеялись.

— Сдается мне, — сказала Жанна, — что вы с ним два сапога пара.

— Я больше заинтересован в том, — улыбнулся Сет, — чтобы быть в одной паре с тобой.

— Об этом не волнуйся, дорогой, — Жанна обняла Сета. — Мы с тобой составим великолепную пару.

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги, Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст, Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование, кроме предварительного ознакомления, запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Примечания

1

Рейнджеры — военнослужащие десантно-разведывательных подразделений в США. — Здесь и далее прим. перев.

(обратно)

2

Американский художник, прославившийся работами из стекла.

(обратно)

3

Имеются в виду жители местностей, где произрастает мескитовое дерево.

(обратно)

Оглавление

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвёртая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

*** Примечания ***