Тайна любви [Георгий Иванович Чулков] (fb2) читать постранично

Георгий Иванович Чулков Тайна любви

«Стоитъ среди васъ Нѣкто

Котораго вы не знаете».

Іоаннъ. Еванг. I гл., 26 ст.

I

Извѣстный апологетъ семьи В. В. Розановъ любитъ называть себя въ своихъ статьяхъ «добрымъ буржуа» – и всегда, когда ему приходится касаться вопроса о собственности, онъ остается вѣренъ себѣ и утверждаетъ собственность какъ начало неприкосновенное. Этотъ писатель среди «своихъ талантливыхъ» темъ представляется мнѣ человѣкомъ проницательнымъ и послѣдовательнымъ, и не случайно у него такъ сильно развиты эти два чувства: чувство семьи и чувство собственности. Да, семьянина непремѣнно потянетъ къ своему дому и своей землѣ и онъ ревниво будетъ смотрѣть на своего сосѣда и поспѣшитъ огородить свое жилище высокимъ заборомъ.

Еще ранѣе Розанова на внутреннюю, интимную связь семьи и собственности указалъ Ницше. Но Ницше, впрочемъ, сурово раздѣляетъ тему брака отъ темы семьи. «Учрежденіе никогда не основываютъ на идіосинкразіи – говоритъ Ницше – бракъ не основываютъ на „любви“ – его основываютъ на половомъ инстинктѣ, на инстинктѣ собственности (жена и ребенокъ, какъ собственность), на инстинктѣ властвованія»…

При сопоставленіи этихъ темъ – семья и собственность – становится очевиднымъ, что проблема соціализма вовсе не только формально-соціологическая, но и проблема религіозная. Оказывается, что если любовь раскрывается, какъ начало семейное, т. е. если полъ утверждаетъ себя въ дѣторожденіи, то вслѣдъ за такимъ утвержденіемъ – по какому-то метафизическому и психологическому закону – влечется и утвержденіе, закрѣпленіе чувства собственности.

Итакъ, семьянинъ по природѣ своей всегда собственникъ, и намъ, освободившимся въ сознаніи своемъ отъ власти вещей, необходимо подвергнуть рѣшительной критикѣ семью, какъ начало, угрожающее желанному намъ ускоренію историческаго процесса.

Семья современная, т. е. непремѣнно буржуазная семья, уже не разъ разсматривалась критически съ внѣшней стороны. Марксъ, Энгельсъ, Бебель, Каутскій и многіе иные соціалисты подвергли блестящему и остроумному анализу институтъ семьи и показали съ достаточной очевидностью непремѣнную связь буржуазной семьи съ проституціей: право собственности, поощряя счастливыя и сытыя пары къ размноженію новыхъ и новыхъ мѣщанъ, въ то же время толкаетъ въ публичный домъ и на улицу тѣхъ голодныхъ дѣвушекъ, которыя не имѣли счастья заручиться супругомъ.

Но блестящій анализъ семейнаго института, сдѣланный соціалистами-позитивистами, совершенно не касается сущности семьи, а пожалуй также и сущности собственности. Эта поверхностность соціологовъ обнаруживается тогда, когда они думають найти разрѣшеніе проблемы семьи въ коллективистическомъ обществѣ, мечтая, что новый соціальный принципъ регулированія интересовъ спасетъ сущность брачныхъ отношеній.

Современный соціалъ-демократъ, пожалуй, даже не безъ гордости скажетъ: мы, вѣдь, не коммунисты какіе-нибудь, мы не станемъ отнимать у индивидуума одежды и утвари: только орудія и средства производства должны быть въ рукахъ соціалистическаго общества, а все остальное приложится, – а потому и семья, освобожденная юридически и обезпеченная экономически, не погибнетъ, а расцвѣтетъ въ новомъ обществѣ.

Но пожелаемъ ли мы этого расцвѣта семьи и до-рожимъ ли мы тѣмъ «своимъ кускомъ», которымъ манятъ насъ? Соглашаясь всецѣло съ соціалистами, пока ихъ разсужденія не выходятъ за предѣлы соціологіи, я перестаю ихъ понимать, когда тема семьи и собственности явно дѣлается темой религіозной, т. е. когда разрѣшеніе интересующей насъ проблемы уже не зависитъ отъ того или иного механическаго устроенія общества, а всецѣло зависитъ отъ личности и входитъ въ насъ, какъ острый вопросъ религіознаго сознанія.

Наступаетъ душевный кризисъ: человѣкъ перестаетъ желать семьи и вмѣстѣ перестаетъ желать своего дома. Это новое нежеланіе семьи вовсе не тотъ вульгарный и неумный уходъ отъ семьи въ проституцію и развратъ безъ любви, которые мы наблюдаемъ въ мѣщанскомъ обществѣ, а исходъ въ новую любовь, которая уже свободна совершенно отъ узъ механической общественности. Соціализмъ оказывается необходимымъ моментомъ для реализаціи этой новой любви, потому что только при немъ индивидуумъ освобождается отъ власти вещей, но соціализмъ еще не все: имъ еще не все дано.

Если Марксъ и его послѣдователи, въ силу своей религіозно-философской слѣпоты, не понимали, что тема брака выходитъ иэъ сферы соціологіи, то съ другой стороны – теологи, метафизики и мистики нерѣдко впадали въ другое заблужденіе, вѣруя, что роковая проблема можетъ разрѣшиться помимо тѣхъ путей, по коимъ влачится всемірная исторія.

Брезгливое отношеніе къ соціализму, какое мы наблюдаемъ и у нѣкоторыхъ современныхъ теологовъ, свидѣтельствуетъ о чрезвычайномъ легкомысліи этихъ писателей. Эти писатели, несмотря на