Волшебный мелок [Кобо Абэ] (fb2) читать постранично, страница - 3

сердцем? Наверное, такое же чувство испытывал бог за миг до сотворения мира. Губы расползлись в улыбке.

Аргон нарисовал большие настенные часы. Дрожащей рукой поставил стрелки на двенадцать часов. С этого момента начинается отсчет времени новой эпохи.

В комнате становилось душно, и Аргон нарисовал на стене, обращенной к коридору, окно. Но что это? Окно так и осталось рисунком. Немного поразмыслив, он сообразил, что недостает внешнего мира за окном, то есть оно нарисовано неполностью и поэтому не может стать настоящим. Ладно, нарисуем чтонибудь за окном. Какой бы вид изобразить? Альпийские горы, неаполитанское море, сельский ландшафт или, может быть, сибирскую тайгу? Перед глазами вставали красивые пейзажи, виденные на открытках и в путеводителях. Однако, когда знаешь, что необходимо остановить выбор на чем-нибудь одном, решиться очень трудно. Вот что, подумал он, нарисую-ка я себе бутылку виски, кусок сыра и буду обдумывать это дело не спеша.

Но чем больше он думал, тем труднее казалась ему задача. Как ни посмотри, дело это нешуточное. Оно важнее всего, что я рисовал до сих пор. Нет, оно важнее, чем любая картина, написанная когда-либо человеком. Мало изобразить просто приятный глазу пейзаж — море там, горы, ручейки или сады. Допустим, горы. Я ведь создам не только горы. А что будет за ними? Города, моря или пустыня? Какие там будут жить люди, какие водиться звери? Ведь я, сам того не зная, сотворю и их тоже. К этому нельзя отнестись просто как к побочному эффекту от создания окна. Ибо это целый процесс миросозидания. Моя рука определит судьбу вселенной, могу ли я положиться здесь на случайность? Нет, мир за окном—дело серьезное, я должен написать такую картину, какую не создавал еще ни один человек...

Аргон погрузился в раздумья.

Первую неделю он провел, с неудовольствием постигая всю необъятность задачи сотворения мира. Комната опять наполнилась холстами и запахом красок. Везде валялись десятки набросков и эскизов. Чем больше Аргон размышлял, тем невыполнимей казалась ему задача. Один раз, махнув на все рукой, он чуть было не решил отдаться на волю случая, но остановился, сообразив, что тогда сойдет на нет его роль творца. Кроме того, если в соответствии с его волей будет создана лишь малая часть вселенной, где гарантия, что стечение не зависящих от него обстоятельств вновь не вернет его к прошлой жизни, вновь не заставит голодать? Мелок ведь когда-нибудь сотрется. Нет, надо сотворить самому весь мир.

Следующая неделя прошла в обжорстве и пьянстве.

На третьей неделе Аргон впал в отчаяние, близкое к помешательству. Холсты опять покрылись пылью, запах краски выветрился.

Пошла четвертая неделя. Он наконец решился. Эта решимость была вызвана отчаянием, ибо ждать он больше не мог. Страшась создать своей рукой мир в окне, не в силах взять на себя эт^у ответственность. Аргон решил всецело положиться на волю случая: нарисовать в стене дверь и определить облик нового мира в зависимости от того, что он за ней обнаружит. Даже если из этой идеи ничего не выйдет и за дверью окажется все та же городская окраина, это лучше, чем ответственность за целую вселенную. Наплевать на все, только бы найти выход из этого тупика.

Впервые за все время Аргон надел пиджак — как-никак решается судьба целого мира. Твердой рукой он взял чудесный мелок и нарисовал дверь... Перехватило дыхание. Еще бы! Для человека, наверное, самое большое потрясение — открыть дверь, за которой неведомое. Может быть, в качестве награды там ожидает смерть?

Он взялся за ручку. Отступив шаг назад, толкнул дверь.

Свет вспыхнул в глазах разрывом динамита... Робко приоткрыв веки, Аргон увидел необъятную равнину, сияющую в лучах полуденного солнца. Куда ни кинешь взгляд, ни одной тени до самого горизонта. В темно-синем небе ни одного облака. Сухой жаркий ветер носит пыль с места на место. Да это просто воплотившийся в жизнь рисунок линии горизонта, с которого начинается любая картина! М-да...

Мел ничего не решил. Все надо создавать сначала. Надо рисовать на этой равнине горы, воду, облака в небе, траву и деревья, зверей и птиц, рыбу в водоемах. Одним словом, надо делать весь мир заново. Упав духом, Аргон повалился на кровать. Слезы потоком хлынули из глаз.

Что-то зашелестело в кармане. А, это газета, купленная в первый вечер, он совсем про нее забыл. На первой полосе жирный заголовок: «Нарушение границы на 30 параллели!» На второй — еще крупнее фотография «мисс Японии». Ниже мелко — «Протест общественной организации района Н по трудоустройству» и «Массовые увольнения на заводе X».

Аргон внимательно рассматривал фотографию полуголой «мисс Японии». Он забыл о самом важном. К черту все остальные события. Надо все начать с Адама и Евы. Правильно. Еву, нарисовать Еву!

Через полчаса перед Аргоном стояла Ева. Удивленно осмотревшись, она спросила:

— Ой, вы кто? Что это со мной?

— Я — Адам. А вы — Ева,— покраснев, смущенно ответил Аргон.

— Вранье! Никакая я не Ева! Я — «мисс