Прикосновение к огню [Венди Хейли] (fb2) читать онлайн

Венди Хейли ПРИКОСНОВЕНИЕ К ОГНЮ

Портсмут, штат Виргиния.

Замок на задней двери склада слетел от одного удара лома.

Он шагнул за порог, опустил канистру бензина на пол, выпрямился и, уперев руки в бока, обозрел свои владения. Когда-то этот склад использовала фирма по переработке вторсырья; она оставила после себя тонны барахла. Тряпки, макулатура, сломанные ящики — и все превосходно горит. Зрелище будет отличное.

Он перенес две охапки мусора к прогнившей стене. Его охватило возбуждение. Он плеснул бензин на получившуюся кучу. Пятясь назад к дверям, он тоненькой струйкой выливал из канистры остатки.

Выйдя во двор, он зашвырнул пустую канистру внутрь склада и зажег спичку. На один миг, короткий, великолепный миг, он почувствовал себя равным Богу.

— Да будет свет! — воскликнул он и бросил спичку.

Голубые язычки пламени быстро побежали по проложенной для них дорожке, торопясь к облитой бензином куче мусора.

Он жадно смотрел на бушующее пламя, лизавшее стену, на обугливавшееся дерево. Жар проникал сквозь его кожу все глубже и глубже, казалось, он тек по жилам и охватывал сердце, постепенно превращавшееся в черный трепещущий уголек.

Жаль было уходить от захватывающего зрелища, тянуло остаться и досмотреть, но благоразумие взяло верх. Он перешел на противоположную сторону улицы. Рано или поздно кто-нибудь позвонит в пожарную охрану. Он спрятался в укромное место и стал ждать дальнейшего развития событий.

Первая пожарная машина прибыла через двадцать минут. За это время склад успел как следует разгореться. Пламя вырывалось изо всех окон. Пожарные действовали умело, привинчивая шланги к гидрантам и направляя мощные струи прямо в пасть бушующему огненному дракону.

Пламя ревело и обжигало жарким дыханием суетившихся перед ним карликов, адским грохотом заглушая их голоса, смеясь над их жалкими потугами. Он улыбнулся. Сегодня огонь победил, сегодня ничто не отнимет у него добычу.

Пожарные пришли к такому же выводу. Они стали предпринимать меры, чтобы огонь не перекинулся на соседние строения. Собралась толпа, та же кричащая, махающая руками людская масса, что всегда сбегается поглазеть на пожар.

Он смотрел на лица собравшихся и видел жадные взгляды, понятные ему. Всегда, испокон веков, одни и те же чувства овладевали свидетелями пожара; древние глубинные чувства, унаследованные от предков, от первобытных охотников, которые боялись огня и поклонялись ему.

Крыша склада медленно и торжественно разломилась пополам и упала. Выпущенный из неволи, огонь взорвал темноту фонтаном сверкающих брызг. Толпа, как один человек, вскрикнула, то ли от страха, то ли от восхищения. На ослепительно-ярком фоне чернели силуэты пожарных, из-за своего защитного одеяния очень похожие на чертей, пляшущих среди адского пламени. Как ему хотелось присоединиться к пляске и черпать пригоршнями священный огонь! И бросать его в мир, и сжечь все до основания!

На лбу у него выступил пот и потек тонкими струйками по щекам. Дым от пожарища, смешанный с искрами, поднимался столбом высоко вверх. Может быть, подумалось ему, дым достиг самого неба? У него вырвался вздох, похожий на рыдание.

Люцифер был прав. Разрушение дает гораздо больше удовольствия, чем созидание.

1

Судоверфь поражала воображение.

Она была настолько громадна, что, пожалуй, более подходила бы для слонов, чем для людей. Люди, суетившиеся внизу, были похожи на муравьев, облепивших строительные леса вокруг корабельных корпусов. Неистовый грохот работающих машин заглушал все другие звуки. Запах рыбы, доносившийся с Элизабет Ривер, висел в воздухе, казалось, его можно было резать ножом как масло. Ветер приносил со стороны речного карьера целые тучи песка.

Лу стояла на мостике, крепко держась за поручень, чтобы ветер не свалил ее с ног, и обозревала сверху гигантскую строительную площадку. Пряди рыжеватых волос, выбившиеся у нее из-под каски, надоедливо трепетали по ветру и мешали смотреть. Она с удовольствием набрала полную грудь воздуха. Это был ее мир. Нелегкий для мужчин и еще более трудный для женщин, осмелившихся переступить его порог.

Уголком глаза она заметила какое-то движение внизу и, присмотревшись внимательнее, разглядела Джорджа Фагана, контролера «Сантаны», призывно махавшего ей руками.

Лу вздохнула и стала спускаться по металлической лестнице.

На ребристые ступени ветер нанес тонкий слой песка. Так недолго и поскользнуться. Надо сказать, чтобы почистили лестницу, отметила она про себя.

Джордж ждал ее у последней ступени. Он выглядел встревоженным, несмотря на улыбку.

— Я слышал, с моим кораблем проблемы? — с места в карьер начал он.

— Треснул сварочный шов. На носу.

— Черт побери! Это значит, нам придется все переделывать?! Черт тебя побери, Лу, ты же знаешь, как нам важна эта работа.

— Знаю не хуже тебя, — сказала она и развела руками. — Но шов сам собой не заживет. Его надо переделать.

Джордж выругался сквозь зубы.

— Ты вгонишь меня в гроб!

Лу еще раз развела руками, зная по опыту, что, несмотря на ругань, Фаган так же, как и она, свято блюдет качество работы. Корабль будет починен, и починен как следует, на совесть.

— Ты же требовал, чтобы я не стояла над душой, вот я и дала тебе полную свободу.

— Ага, дала. Коленом по яйцам.

Эта реплика задела Лу, которую называли яйцекруткой чаще, чем по имени. И за что? Только за то, что она честно выполняет свою работу. Не ожидала она такого от Фагана.

— Пусть будет так, — сказала она. — Но мне очень не хочется, чтобы какой-нибудь корабль пошел ко дну посреди океана из-за того, что я проглядела плохой сварочный шов.

— Не лезь в бутылку. Я совсем не то хотел сказать. Я имел в виду, что нам всем придется очень плохо.

Это он так извинялся.

— Ты мне вот что скажи… — это она так приняла извинения, — …почему мы вот из кожи вон лезем, стараемся, ругаемся, а перед начальством молчим как рыбы?

— А начальник твоего отдела?

— Да, он — исключение. Деверо умеет поскандалить, когда надо. Без него было бы совсем плохо.

— А как его новый заместитель?

— Старается, — Лу пожала плечами. — Но он, конечно, еще новичок. Скорей бы уж вернулся Деверо.

— Э-э-э, Малотти. Сильно не жди. Мой дядя перенес ту же операцию, что и Деверо, так он лежал четыре месяца.

— Сколько? — встревожилась Лу. — А мне Деверо сказал — шесть недель.

Фаган потряс головой и для убедительности выставил перед ней четыре пальца.

— Хочешь, поспорим? Ставлю двадцатку, что ты не увидишь его до сентября.

У Лу засосало под ложечкой. Гарри Деверо был самым лучшим специалистом, какого она встречала в жизни; самым квалифицированным и честным. Он всегда в трудных случаях поддерживал своих инспекторов. А вот в его заместителе Стеггансе она сомневалась.

Тени метались по асфальтовому дну дока, причудливо изгибаясь. Лу посмотрела на часы. Двенадцать часов ровно. Стая чаек жадно устремилась к буфету, на секунду раньше, чем пришли в движение рабочие.

— Не устаю удивляться, — сказала она, — как это они так точно чувствуют время?

Фаган посмотрел на чаек.

— Кто, птицы? — Фаган хмыкнул. — Разреши мне угостить тебя. За грубое словцо, что вырвалось помимо воли.

— Спасибо, Джордж. Но сегодня мне некогда обедать; я занята по горло.

Она отвернулась и пошла, уверенно переступая через кабели и проволоку. Фаган шел за ней на шаг позади.

— Что ты думаешь о Стеггансе? — спросил он. — Как я слышал, он не только вшивый инженер, но и заноза порядочная, а?

Лу удивленно приподняла брови.

— Это кто тебе сказал?

— Да черт побери! Дейв сказал. У него одни неприятности с тех пор, как этот тип получил по знакомству свою должность. По справедливости это твое место, Лу! Ты его заслужила.

Давным-давно Лу взяла себе за правило не откровенничать с сослуживцами, обсуждая коллег. Поэтому она пожала плечами и сказала:

— Мне нравится моя работа.

— Стегганс не обрадуется, если «Сантана» завтра не сойдет со стапелей. И еще очень многие страшно огорчатся.

— Все равно шов надо сделать как следует, — сказала Лу и направилась к офису.

Проходя мимо мужчин, столпившихся у дверей в станочный цех, она коротко кивнула. И услышала в ответ шуточки и смешки. Она была бы польщена мужским вниманием, если бы не знала, что это ее хотят смутить, а вовсе не отдать дань ее женской привлекательности. Ну кто, находясь в здравом уме, станет восхищаться сорокатрехлетней пышногрудой женщиной в рабочей робе и в башмаках, подбитых металлом? Она решила не обращать на них внимания.

— Привет, Лукреция!

А вот этого она оставить без последствий не смогла. Некоторые мужчины называли ее Лукреция, подразумевая знаменитую Лукрецию Борджиа. Инспекторов по проверке качества никто никогда не любил, тем более в женском обличье. К счастью, у нее была хорошая слуховая память. Услышав раз или два чей-нибудь голос, она могла распознать его и в многоголосом хоре.

Она повернулась к мужчинам.

— Привет, Делвуд.

— Я…

— Все нормально, Делвуд. Ты мне даже польстил. Лукреция Борджиа знала, как обращаться с мужиками, не правда ли?

Он выглядел весьма комично. Она усмехнулась, прежде чем продолжить путь. В следующую минуту неприятная сцена стерлась из памяти. За двадцать три года работы в доке у нее бывали неприятности посерьезней…

Вот, например, сейчас — болезнь начальника в самое неподходящее время.

От переживаний у нее началась изжога. Во рту было так же кисло, как и на душе. В воздухе пахло крупной неприятностью; она чувствовала это нутром. В очередной раз Лу с сожалением подумала о том, что если бы у нее было высшее образование, то она бы не торчала в подобном месте. Но откуда было взяться времени на учебу? Она была матерью-одиночкой, и ей хотелось уделять Вейду больше внимания. И уходить с работы ей не хотелось — она любила ее, несмотря на постоянное хамство, которое приходилось терпеть. Она работала уже тогда, когда еще и слыхом не слыхивали о жалобах на сексуальные преследования!

Наконец Лу вошла в здание офиса, стуча тяжелыми ботинками, проделала знакомый путь по лабиринту отгороженных друг от друга комнат и вошла к себе — в страховой отдел.

Там никого не было, кроме Мейсона Боствича, специалиста по охране окружающей среды, и секретарши, Сэнди Харрисон, как всегда в обеденное время смотревшей свой любимый сериал по переносному телевизору, специально для этой цели принесенному из дома.

Проходя мимо стола Сэнди, Лу заметила, что вместо сериала по телевизору идет выпуск новостей.

— Ого, что случилось? — спросила Лу. — Что-то сверхважное, если смогли оторвать тебя от переживаний Ларри и Лорны.

— Ты хочешь сказать Линка и Полы? — поправила Сэнди, не отрываясь от экрана. — Посмотри, Лу. Тот же тип опять поджег что-то.

— Опять поджег? — Лу придвинулась ближе к маленькому экрану телевизора. — Какой трудолюбивый, а?

— И не говори.

Лу пригляделась внимательнее, когда камера стала показывать результаты пожара. Поджигатель поработал на славу; от всего строения осталась только коробка почерневших кирпичных стен. Обгорелые здания по соседству говорили о том, что весь квартал был на волосок от гибели в огне.

— Полиция уверена, что этот пожар дело рук поджигателя, на совести которого еще несколько подобных преступлений, — раздался голос телерепортера. — Самое трудное теперь — определить, где и когда он нанесет новый удар. Он уже побывал на Виргиния-Бич, в Норфолке, и вот сейчас он отметил свое пребывание в Портсмуте, в здании склада, которое когда-то принадлежало фабрике по переработке вторичного сырья…

— Так это же всего в миле отсюда, — сказала Лу.

— Его прозвали Понедельничный Поджигатель, — сообщила Сэнди. — За последние два месяца он поджег пять домов и каждый раз в понедельник по ночам.

— Что ты удивляешься? — Лу сняла каску и рукой пригладила волосы. — Может, по понедельникам его жена ночует у подруги, и ему нечем заняться.

— Пожалуйста, не шути такими вещами, — попросила Сэнди. — Он, наверное, псих. И в следующий раз может поджечь жилой дом. И кто-нибудь погибнет. Черт бы побрал этот телефон! — Она схватила трубку и, помолчав немного, вежливо ответила: — Хорошо, сэр. Да, непременно.

Лу собиралась уже уходить, но Сэнди окликнула ее.

— Это был мистер Стегганс, — сказала она. — Он просил тебя немедленно зайти к нему.

— Вот черт, — с досадой проговорила Лу и, вздохнув, вышла из комнаты.

Она застала Стегганса на его рабочем месте, он проглядывал какую-то компьютерную распечатку. Своего кабинета ему не полагалось, но у него была все-таки небольшая отдельная комнатка.

Лу остановилась на пороге.

— Вы хотели меня видеть?

Он оторвался от работы и посмотрел на нее. В его непроницаемых глазах нельзя было прочесть ничего. Голос звучал равнодушно-вежливо.

— Проходите, Лу. Садитесь. — Он указал на черные пластмассовые стулья.

Лу присела на ближайший к двери. Она выдержала его взгляд, он не смутил ее, Лу была готова к битве, у нее было что сказать.

— Хотите колы? — спросил он.

Это было неожиданно.

— Спасибо.

Он открыл шкафчик, достал две бутылки и протянул одну ей. Лу не отказалась. Отхлебывая из горлышка, она внимательно присматривалась к нему, оценивая его настроение. Стегганс был крупным, уже начинающим полнеть мужчиной. Не красавец: вздернутый нос, квадратная челюсть, уши, оттопыренные ровно настолько, чтобы привлекать к себе внимание. Он получил эту работу только благодаря дальним родственным связям с новым владельцем верфи. Лу старалась относиться к нему без предвзятости. Он далеко не дурак и через несколько лет станет хорошим специалистом. Но пока Стегганс полный нуль.

— Вы знаете про «Сантану»? — Лу храбро бросилась навстречу опасностям.

— Да, у плохих новостей длинные ноги. Но я вызвал вас не за этим. С плохим швом — все ясно. Он должен быть переделан, и никаких разговоров, правильно?

Она поглядела на него с подозрением. Его тирада была достойна самого Деверо. Даже слова он заимствовал из словаря начальника. Она поставила бутылку на стол и стала ждать сюрприза.

— На «Сантане» работала третья смена. Эта смена делает столько ошибок, что там требуется еще один инспектор вашего профиля.

— И вы, конечно, поставите меня.

Он кивнул.

— Я думаю, на такую ерунду можно послать и кого-нибудь помоложе.

— Лу, это очень важный участок, на который мы должны посылать самого опытного нашего инспектора, то есть — вас.

— Я — «жаворонок».

— Станете «совой».

Лу не стала протестовать. Все равно ей одной, без Деверо, не справиться. У нее сын учится в колледже, дом заложен и стаж — двадцать три года. Поэтому она проглотила обиду.

— Когда приступать? — спросила она через силу, поднимаясь со стула.

— В понедельник. — Его глаза ничего не выражали, словно холодный голубой лед. — Зато у вас подряд будет три выходных.

Лу молча повернулась и вышла. И из последних сил удержалась, чтобы не хлопнуть дверью.

Впереди было долгое, трудное лето.

2

— Тебе следовало бы уволиться, — сказал ей Фаган.

Лу подавила зевок. Десять дней работы в ночную смену доконали ее. Она не верила в учение о биоритмах, но если они существуют, то ее кривые находятся сейчас в самой нижней точке. Но любоваться прекрасным видом она могла в любом состоянии, вот и сейчас с удовольствием смотрела на другой берег реки, на огни Норфолка, похожие на сверкающую россыпь бриллиантов на черном бархате ночного неба.

— Уволиться? — повторила она, переводя на него взгляд. — А потом что, подыхать с голоду?

— Можно и не подыхать, — ответил Фаган. — Устройся в аптеку. Там гораздо легче работать.

— Если не имеешь сына-студента.

— И не говори. Это я знаю по своим детям. Тогда найди себе богатого мужа и живи спокойно.

Какое-то мгновение Лу ждала, не наступит ли он ей на любимую мозоль? Но нет, она никому не говорила о своем неудачном замужестве, о муже, бросившем ее с младенцем на руках без копейки денег и уехавшем из страны.

— Спасибо, я и сама пока могу заработать.

— Побереги себя. Хочешь, я найду тебе богатого мужа?

Она не выдержала и рассмеялась.

— Нет, спасибо. Если надумаю, обращусь в брачное бюро. Как «Сантана»?

— Сегодня спустили на воду. Как новенькую!

Лу нахмурилась. Без нее? Она привыкла всегда доделывать свою работу до конца, не передоверяя ее никому.

— По моим расчетам, там было еще денька на два-три работы.

— Мы управились быстрее. Я перекинул ребят с других участков. — Он сдвинул каску на затылок и вытер лоб. — Я думал, что наконец передохнем, но не тут-то было: завтра прибудут еще два корабля на ремонт.

— Это же хорошо: без работы не останемся.

— Нет, когда слишком много «хорошо» — это уже «плохо». Я торчу здесь по двенадцать часов в сутки, и конца-края работе не видать.

— Ничего, у меня есть предчувствие, что все будет хорошо, — улыбнулась Лу.

— Это ты каким местом чувствуешь?

— Нюхом, — ответила она, но не так беспечно, как ей хотелось бы. — Больше чем двадцать лет службы что-нибудь да значат.

— А как у вас со Стеггансом?

— Никак, — ответила Лу. — Могу тебя заверить: он старается так же, как и все. Мне надо идти. Перерыв кончился.

Она повернулась и пошла по пирсу к докам, перешагивая через оставшиеся на асфальте после дождя лужи.

Она свернула налево и прошла мимо одного из сборных домиков из гофрированного железа, служивших временными складами. Он был набит до отказа и окружен, согласно правилам, забором из металлической сетки. Пустые пятидесятигаллоновые газовые баллоны выстроились в ряд у задней стенки в ожидании дальнейшей судьбы. Порыв ветра донес до нее запах ацетона. Лу насторожилась. Верфь была полна запахов, но она знала их все наизусть. То был запах, не свойственный этому месту. Надо разобраться, в чем дело. Она свернула к домику.

Лу насторожилась, когда поняла, что дверь слегка приоткрыта. У нее мурашки забегали по спине; такие помещения не должны стоять открытыми.

— Непонятно, — пробурчала она.

Вдруг Лу уловила осторожное движение у задней стены, за рядом баллонов. Она остановилась — сердце ее гулко застучало — и огляделась вокруг в поисках помощи, но это было глухое место, мало посещаемое даже в самый разгар трудового дня.

Совсем рядом были сотни рабочих, но именно здесь, в дальнем углу, она оказалась один на один с кем-то, прятавшимся в тени баллонов. Лу физически ощущала на себе его взгляд.

— Эй, кто здесь? — позвала она.

Страх охватил ее как толстый черный паук своими мохнатыми лапами и не давал дышать, она почувствовала в сердце леденящий холодок ужаса. Это заставило ее гордо вскинуть голову; Луизу Малотти еще никому не удавалось испугать.

— Ты что, оглох? — крикнула она. — А ну, выходи!

И тут вдруг из двери повалил густой черный дым, поднимавшийся все выше и выше, прямо в небо.

— Господи ты боже мой! — прошептала Лу.

Ужас подстегнул ее, она бросилась к ближайшему цеху.

Лу вбежала внутрь, ловко уворачиваясь от брызг раскаленного металла, летавших в воздухе как огненные мухи. Сварщик посмотрел на нее сквозь защитные очки, в которых отражался огонь горелки. — Позвони в пожарную охрану! — закричала она. — Пожар на пятом складе!

В ответ раздался дробный стук каблуков. Лу сорвала со стены ближайший огнетушитель и выскочила из цеха. По дороге она кричала, созывая на помощь.

Дым из двери склада уже валил столбом, как из выхлопной трубы неисправного грузовика. Она набрала в легкие побольше воздуха и подошла поближе. Внутри склада огонь разгорелся вовсю, ничего разглядеть было нельзя, только что-то тусклое отсвечивало совсем рядом с выходом. Она разыскала какую-то тряпку.

— Ты что делаешь? — раздался низкий мужской голос.

Это был Тирен Белл, рост — шесть футов пять дюймов, вес — триста двадцать фунтов.

— Надо закрыть дверь, — задыхаясь, проговорила она. — Если перекрыть подачу воздуха…

— Ну-ка, дай-ка мне…

Она уступила ему первую роль и пошла следом, держа в руках огнетушитель. Что-то треснуло с металлическим отзвуком, и Тирену пришлось уворачиваться от языка пламени, вырвавшегося из дверей.

— Осторожно, Малотти! — крикнул он.

Лу подняла огнетушитель и направила его струю в самое пекло. Подбежали рабочие с огнетушителями и стали бороться с пожаром. Огонь отступил, но зато дым повалил гуще, окутывая людей удушливым облаком.

— Господи, да что же это там такое горит? — крикнул кто-то.

Лу попыталась вдохнуть, но закашлялась. Дым, казалось, хватал ее своей горячей черной рукой за горло и сжимал, не давая дышать, попутно залезая грязными пальцами под веки и вызывая неудержимые слезы, льющиеся ручьями по щекам.

— Назад! — послышалась команда.

Силуэт Тирена выплыл из дыма. Пробегая мимо Лу, он схватил ее своей сильной ручищей, взял под мышку и понес. Краем глаза она увидела яркий столб пламени, пытавшийся накрыть их, и тут раздался ужасный взрыв, сбивший Тирена с ног.

Она сильно ударилась при падении. В какой-то момент мир лишился четких очертаний и состоял только из жара и огня, кружившихся в вихре вокруг нее, да боли в ушах от громкого взрыва. Потом кто-то поднял ее и понес. Стало прохладнее. Как только ее опустили на асфальт, она села. Джинсы сразу же промокли, потому что на асфальте была лужа, но она этого сгоряча не заметила.

— Дышите, — сказал мужчина, надевая ей маску.

Луиза жадно вдохнула живительный кислород в обожженные легкие. Перед глазами стало проясняться, и она увидела своего спасителя в ярко-желтой форме пожарного, склонившегося над ней.

— Вы как? — спросил он.

Вместо ответа она подняла вверх большой палец.

— Посидите здесь, — сказал пожарный и скрылся в клубах дыма.

Через минуту он появился снова, поддерживая прихрамывающего Тирена. Пожарный помог сварщику сесть рядом с Лу и опять вернулся к своей работе.

Лу протянула маску Тирену. Гигант ее взял, сделал несколько глубоких вдохов и тут же вернул назад.

— Ты как? — спросила она.

— В норме. Струхнул порядком, но уже оклемался.

Она начала смеяться, но закашлялась.

— Ну и шмякнулась же я!

— Знаю. Это ты на меня шмякнулась.

— Нет, это я просто спасала тебя от огня. А то бы ты поджарился, как отбивная котлета! — пошутила она, разглядывая опаленные кончики волос. — Да, кстати, Тирен… Спасибо тебе.

— Ерунда. Я просто дарил тебе последнее братское объятие перед вратами рая.

Неудачная шутка. Может быть, завтра она сможет посмеяться на тему о смерти, но не сейчас. Смерть была уж слишком близко; будь они на несколько футов ближе к складу, их бы накрыло лавиной огня. Ее стало трясти. Чтобы скрыть дрожь, она подтянула колени и обняла их. Пламя отражалось во всех лужах и лужицах вокруг горевшего домика. Они были похожи на драгоценные камни бриллиантового ожерелья, окружавшего пожар. Но их красота не радовала глаз.

— Господи, как хочется пива! — сказал Тирен.

Лу со стоном встала на ноги.

— Бутылка за мной.

Она пошла к горевшему складу, не слушая протестующих возгласов Тирена. Остановив первого попавшегося на глаза пожарного, Лу спросила его:

— Кто сегодня старший?

— Герман, — ответил он и махнул куда-то в дым и темноту. — Сейчас позову его.

— Мне нужно кое-что тебе сказать, — крикнула Лу, издалека заметив старшего пожарного.

Он подошел поближе.

— Это ты обнаружила огонь?

— Да. Склад подожгли, Герман. Я видела, как кто-то прятался у задней стенки.

— Кто?

— Не знаю. Я его не разглядела.

Морщины на широком лице пожарного стали глубже, а карие глаза на мгновение, казалось, потеряли цвет.

— Вон подъезжает «скорая помощь». Иди покажись врачам, а потом возвращайся. Следователь захочет поговорить с тобой.

— Но я же могу еще помочь…

— Иди. И возьми с собой Тирена. Ваши услуги больше не нужны…

Лу вышла из лифта и очутилась в гуще людской суеты. Офис, казалось, заполнил пчелиный рой: все сновали туда-сюда и гудели. Она увидела суперинтенданта по производству, двух вице-президентов, обоих начальников спецслужб фирмы: и службы безопасности, и службы охраны, да еще Дуэйна Стегганса.

Она вздохнула. Ей бы сделать всего один шаг назад, в открытый лифт, и уехать. Как было бы хорошо! Но Стегганс уже заметил ее и быстро взял в оборот.

— Где вы были? — недовольно спросил он. — Вы ушли от врача целый час назад!

— Я по пути немного перекусила.

— Черт побери, вас ждет следователь пожарной инспекции!

Она провела рукой по волосам с обгоревшими кончиками.

— Знаете, я решила, что сегодня уже успела заслужить себе маленький гамбургер.

— Простите, Лу, — сказал Стегганс. — Конечно, вы правы. Я немного не в себе из-за случившегося, как и все мы. — Он указал рукой на свою комнату. — Лейтенант Витакер ждет вас.

Лу легонько постучала в дверь. Не дождавшись ответа, она открыла заскрипевшую дверь и заглянула внутрь. Витакер сидел с закрытыми глазами, откинувшись на стуле и положив ноги на стол. Легкий храп ясно слышался посреди тишины. Она тихонько кашлянула.

Не открывая глаз, он произнес:

— Мисс Малотти? Входите. Я — лейтенант Витакер.

— Не обращайте на меня внимания, — с трудом сдерживая ухмылку, проговорила она. — Вздремнуть при расследовании пожара — святое дело.

Тогда он открыл глаза. Они были — под цвет волос — серыми, цвета броневой стали, какая используется для обшивки линкоров. Его лицо ей понравилось: честное, немного чересчур уж мужественное, с легким налетом самоуверенного цинизма. «Да, я кое-где побывал и видел такое, что вам и не снилось», — как бы говорил он. В ямочках на щеках уже пролегли морщины, так же как и в уголках глаз. Он был одет не в костюм, как она ожидала, а в джинсы и свитер.

Он жестом пригласил ее сесть и осведомился:

— Надеюсь, вы не пострадали?

— Небольшое отравление, и все. Я очень легко отделалась, мне страшно повезло.

— Да, действительно повезло, — согласился он и приступил к допросу: — Итак, вы первой увидели огонь?

— Нет, второй. Первым увидел тот, кто его зажег.

— Почему вы думаете, что его кто-то зажег?

— Потому что кто-то прятался у задней стенки склада, за баллонами, около заграждения.

— Вы знали, что хранилось на складе? — спросил лейтенант.

— Вы хотите спросить, наверное, знаю ли я, что там взорвалось?

— Так точно, — улыбнувшись, он кивком подтвердил свои слова.

— Ума не приложу, что такое могло взорваться. Все горючее и легковоспламеняющееся хранится отдельно. У нас порядок в документах, все зарегистрировано…

Лейтенант Витакер поднялся и протянул ей руку.

— Давайте пройдемся до склада, и вы мне на месте все покажете.

Она удивленно запрокинула голову, так он был велик, выше ее на добрых шесть дюймов. Даже если бы у нее не болело все тело, она бы все равно приняла его помощь. Лу была независимой женщиной, но не дурой.

Он проводил ее до лифта, по дороге вежливо, но решительно отказавшись от сопровождающих из числа руководителей фирмы. Лу взяла два шлема из ящика у выхода и протянула один Витакеру.

— Как вы себя чувствуете? — спросил он, когда они очутились в кабине лифта.

Лу еще раз ощутила, как ноет все тело, но беспечно ответила:

— Нормально. По крайней мере, лучше, чем старая боксерская груша.

— Вам необходимо хорошенько отдохнуть. После нашей прогулки идите сразу домой, примите горячую ванну…

— Моя смена еще не кончилась.

Он оценивающе посмотрел на нее.

— Неужели вы так незаменимы?

— Именно потому, что вполне заменима, мне нужно больше думать о работе.

Выйдя на свежий воздух, они пошли к сгоревшему складу. Вид пожарища поразил Лу. Все, что осталось от постройки, — это бетонный фундамент, дымящаяся груда деревянных развалин да груда искореженного металла.

— Где прятался человек?

Она указала на покосившийся столбик, единственную уцелевшую часть сломанной ограды.

— Вот здесь, у стены склада.

— Вы его узнали?

— Нет, не смогла. Он прятался в тени.

— А почему тогда «он», а не «она»?

Лу удивленно посмотрела на следователя, потом сосредоточилась. Та сцена отчетливо запечатлелась в памяти; такое не забывается. Она снова как наяву увидела неясную тень, едва заметную на фоне теней от баллонов… Нет, она не могла ошибиться.

— Манера держаться, двигаться. Очертания фигуры, поворот головы — все было мужское. — Она спокойно выдержала испытующий взгляд проницательных глаз Витакера. — Иного мне даже в голову не пришло.

Он кивнул, приняв ее мнение к сведению, но по его лицу невозможно было понять, поверил он или нет.

— Потом вы подошли к двери…

— Нет, сначала я увидела дым, а потом уж подошла к двери. Вернее, подбежала, а не подошла. Дверь была приоткрыта, из нее шел дым.

— Что делал в этот момент тот, кто прятался?

Она раздраженно пожала плечами.

— Не знаю. Я побежала за помощью…

— Замок был цел?

Что-то стало медленно всплывать у нее с самого дна памяти, но, как она ни старалась, воспоминание оставалось неясным.

— Не могу вспомнить…

— Почему вы так заволновались?

Она с некоторым уважением посмотрела на него. Ишь, какой чуткий!

— Понимаете, у меня очень хорошая зрительная память, а вот был ли сломан замок, я не помню. Наверное, я так сосредоточилась на пожаре, что остальное просто вылетело из головы.

— Не сомневаюсь. — Непонятно откуда у него в руках вдруг появилась визитная карточка, которую лейтенант Витакер протянул ей. — Если у вас возникнут еще какие-нибудь мысли о случившемся, все равно какие, звякните, пожалуйста, по этому телефону.

Она сунула карточку в карман.

— Обязательно.

3

— Луиза-каприза!

Лу, держа в руках два пакета с продуктами, сумку и ключи, чуть не уронила все на пол.

— Кто тебя этому научил? — гневно воскликнула она, ногой закрывая за собой дверь.

Два ярко-зеленых амазонских попугая лихо выделывали на жердочке акробатические номера. Клетка занимала в гостиной слишком много места, но Лу давно привыкла к этому и смирилась с неудобством. Она сделала ее собственными руками, когда девять лет назад красавец Элиу вошел в ее жизнь.

— Луиза-каприза! — снова заявил Элиу.

— Вейд, противный мальчишка… — пробормотала Лу. — Я ему покажу! Приезжает раз в месяц, съедает все запасы, без конца гоняет стиральную машину да еще развращает моих птиц!

— О-о, беби!

Элиу и Эмили, раскачиваясь на жердочке из стороны в сторону, скопировали смех Вейда:

— Ха-ха-ха-ха! Ха-ха-ха-ха!

— Прекратите! — Тут Лу не удержалась и тоже рассмеялась, тяжело опустившись на стул. — Боже, как я устала!

Синяки, полученные на пожаре четыре дня назад, стали уже светлеть, но измученное тело все еще требовало покоя, поэтому она старалась двигаться поменьше и не обращала внимания на беспорядок, воцарившийся в ее обычно чистеньком домике.

— А вы что, бездельники? — сказала Лу, обращаясь к попугаям. — Не помогаете, так хоть бы не мешали. Вели бы себя тихо, дали бы человеку поспать после ночной смены.

Молчание.

— И не воображайте, что я обязана занимать вас. Вас теперь двое, вот вы и развлекайте друг дружку.

Опять молчание.

— Если хотите, — ей было не по себе под взглядом двух пар глаз-бусинок, — я оставлю телевизор включенным, так что вы сможете пересмотреть все новости на свете.

Лу поднялась, подхватила пакеты с покупками и направилась на кухню. Выгрузив замороженные продукты в холодильник, она присела к столу и развернула вчерашнюю газету.

Крупный заголовок на первой полосе гласил: НОВОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ ПОНЕДЕЛЬНИЧНОГО ПОДЖИГАТЕЛЯ!

У Лу ослабли коленки. Она стала торопливо читать. На этот раз поджигатель сделал свое дело на Вестерн-бранч: пожар полностью уничтожил недостроенное здание. Мурашки забегали у нее по коже, когда она стала рассматривать фотографию пожарища. Этот дом стоял всего в нескольких милях отсюда.

Понедельничный Поджигатель. Ходит где-то совсем рядом, может в любую минуту встретиться ей на пути. После пожара на верфи Лу уже не чувствовала себя в безопасности. Понедельничный Поджигатель вошел в ее жизнь.

В памяти постоянно возникало какое-то неясное воспоминание о той ночи, но, когда она пыталась его поймать, оно ускользало.

— Яблочко! Яблочко! — закричал Элиу.

Очень вовремя. Лу бросила газету на стол, радуясь возможности отвлечься от мрачных мыслей.

— Яблочка нету, — сказала она, заглянув в соответствующий шкафчик. — Зато есть груши.

— Ты просто…

— Знаю-знаю все ваши ругательства, — перебила она. — Так что замолчите. Вот вам груша.

Она нарезала грушу на мелкие кусочки, положила их на синюю пластмассовую тарелку и вошла в гостиную.

— Хотите полетать? — спросила Лу, услышав скрежет когтей о жердочку.

— О-о, беби! — Элиу подался вперед и замахал крыльями.

Удерживая тарелку одной рукой, второй она открыла дверцу клетки. Эмили с шумом захлопала крыльями, и Лу отпрянула от неожиданности.

Элиу бросился на нее, отчаянно взмахивая крыльями, широко раскрыв острый клюв. Лу инстинктивно закрылась от него тарелкой. Попугай сильно стукнул носом по краю тарелки, схватив кусочек груши.

— Ой! — Лу выронила тарелку.

Попугай мгновенно развернулся в воздухе и снова бросился на нее.

Лу не верила своим глазам. Что стало с ее попугаями? Колени сами собой подогнулись, и она упала на ковер, чтобы избежать атаки.

— Элиу! — крикнула она. — Прекрати!

Эмили заверещала у нее за спиной, и Лу похолодела. Ей не выдержать войны на два фронта. Она попыталась подняться, но ее левая нога угодила в тарелку с фруктами. Лу поскользнулась и упала прямо на клетку. Эмили, еще не успевшая вылететь оттуда, стала в панике неистово бить крыльями по рукам, ухватившимся за прутья.

Клекот Элиу раздался сзади. Она повернулась ему навстречу. Как в замедленной съемке попугай завис неподвижно на одном месте, дав ей возможность разглядеть его до последнего перышка, даже увидеть свое отражение в круглых черных глазах-бусинках. Лу закрылась рукой, защищая лицо. Боль пронзила предплечье, когда острые когти процарапали длинные кровавые борозды от локтя до запястья.

Лу бросилась к открытой двери. Через мгновение она очутилась в кухне, с силой захлопнув за собой дверь.

Тяжело дыша, Лу привалилась к двери, чувствуя щекой прохладное, крепкое дерево. Если бы сейчас за ее спиной послышался шум крыльев, она бы не удивилась. Все было нереально, как в фильмах ужасов Альфреда Хичкока. Но за дверью стояла удивительная тишина, словно еще мгновение назад не раздавались в гостиной яростные крики птиц.

Лу закрыла глаза, стараясь унять дыхание. Сердце билось так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

Затем, вздрогнув от страха, Лу услышала голос Элиу. Он пел песню Синатры, которой его научил Вейд.

— О-о, беби!

Она села на пол, подтянула колени и уперлась в них лбом. Горячие слезы потекли из глаз; в прошлый раз она плакала в ночь пожара, когда была на волосок от смерти. Но сейчас текли иные слезы. Слезы обиды. Девять лет они с Элиу жили душа в душу. Она любила его, прощала все птичьи причуды, даже эти дурацкие ругательства и насмешки.

А теперь… А теперь с ним надо что-то делать. И чем скорей, тем лучше.

Она добралась до телефона и дрожащими руками набрала номер ветеринара.

— Приемная доктора Сигрейва, — ответил голос ассистента.

— Говорит Лу Малотти. Мне срочно нужен доктор.

— Извините, пожалуйста, но у него…

— Мне! Срочно! Нужен! Доктор!

Наверное, голос у нее был страшен, потому что ассистент сразу запнулся, и через минуту в трубке раздался голос ветеринара.

— Доктор Сигрейв. Что случилось, мисс Малотти?

— Элиу напал на меня! — сказала она, стараясь не разреветься. — Я открыла клетку, чтобы накормить их, а он кинулся прямо на меня. Ну точно как в фильме «Птицы».

— Как вы себя чувствуете?

Она вздохнула.

— Думаю, нормально. Немного поцарапана и напугана, вот и все. Что с ним делать?

— Успокойтесь, мисс Малотти. По-моему, у ваших попугаев начался брачный период. Самцы в этот период бывают очень агрессивны. В клетке это не страшно, но если он привык летать по комнате и чем-нибудь возбужден…

— Брачный период?! — воскликнула она.

— Да, именно в это время года. Элиу ухаживает сейчас за Эмили…

— А-а, — тяжесть свалилась с плеч Лу. — Он решил, что я покусилась на его подружку.

Все стало на свои места. Страх исчез, когда недоразумение разъяснилось.

— Значит, скоро у нас будет пополнение? И когда?

— Примерно через три недели. Вам нужно положить им в клетку материал для строительства гнезда и следить, чтобы в доме было тепло…

— Простите, доктор, посоветуйте сначала, что мне делать с попугаем, который выгнал меня из гостиной.

— Я думаю, вам нужно загнать его обратно в клетку. Можете подождать до темноты. Ночью их активность существенно снижается.

— Нет, не могу, — сказала она. — Мне надо пройти через гостиную в ванную. Ну ладно, я что-нибудь придумаю.

— Не сомневаюсь, у вас все получится. А сейчас прошу меня извинить, меня ждут…

— Да-да, конечно. Спасибо.

Лу смазала царапины антисептической мазью и с тяжелым вздохом поднялась со стула. Достав из буфета противень и держа его на манер щита, она открыла дверь.

Элиу взгромоздился на клетку и смотрел сквозь прутья на свою подругу, которая клевала грушу.

Лу осторожно вошла в комнату, держа противень наготове. Она не желает ему зла, но если он еще раз посмеет напасть на нее, то получит. Попугай внимательно следил за ее движениями, распушив перья.

— Хватит, Элиу, — сказала она, — ты уже внес достойный вклад в процесс размножения.

Но ее напускная смелость не произвела впечатления на попугая. Он воинственно смотрел на нее, спокойно сидя на прежнем месте. Лу медленно продвигалась к клетке, ни на секунду не упуская птиц из виду и не забывая о противне.

— Ну, ну, не волнуйся, — тихо приговаривала она, — успокойся.

Элиу расправил крылья. Солнце ярко освещало клетку, играя на блестящих металлических прутьях и сверкая на зеленом оперенье птиц. Как они были красивы!

Раздался звонок в дверь, и Элиу сорвался с места. Он быстро перелетел с клетки на телевизор. «О Господи, — подумала Лу. — Кто это может быть?»

Сквозь прямоугольник матового дверного стекла она увидела мужской силуэт.

Звонок раздался снова. Элиу снова вспорхнул, покружил немного и сел на спинку стула, стоявшего около двери. Лу вздохнула: теперь даже не подойти к двери, не то что открыть.

— Кто там? — крикнула Лу.

— Витакер. Из пожарной охраны, помните? Мне бы хотелось поговорить с вами, если вы не возражаете.

Она очень удивилась.

— Я не возражаю, но не могли бы вы войти в заднюю дверь? Мои попугаи вырвались из клетки. Если я открою вам эту дверь, они вылетят наружу.

Под бдительным оком Элиу Лу отступила на кухню и открыла дверь как раз в тот момент, когда Витакер взошел на крыльцо. Он перешагнул через порог и быстро закрыл за собой дверь, двигаясь удивительно легко для такого большого тела.

Лу поправила прическу и еще раз подумала, какой же он высокий и мощный.

— Извините, — сказала она, — за…

— Что у вас с рукой? — перебил Витакер.

— Это все попугай.

Лейтенант приподнял брови.

— Он у вас охотник?

— Нет, жених. В брачный период они очень агрессивны.

— А, вот почему у вас в руках противень…

Когда он смеялся, глаза у него туманились и яснее прочерчивались морщины вокруг рта.

— Может, вам помочь?

Лу так хотелось отдохнуть после смены и так надоела эта канитель, что она сдалась.

— Ну хорошо, — сказала она. — Возьмите противень.

— А сеть у вас есть?

— Не припасла.

— Простыня, скатерть…

Она беспомощно развела руками.

— Только наверху, в чулане…

— У ваших соседей висит что-то на веревке. Я на время позаимствую…

Лу хотела возразить, но потом пожала плечами. Чрезвычайное положение требует чрезвычайных мер. Когда они вдвоем осторожно вошли в гостиную, Элиу грозно зашипел на них.

— Вы же говорили, что у вас попугай, — шепнул Витакер.

— Да, попугай.

— А шипит как змея.

— Это все сын их научил.

— А-а, — Витакер обеими руками держал перед собой простыню.

— Сделаем так. Идите вперед, а когда он бросится на вас, я его поймаю, — предложила Лу.

Она осторожно выглянула из-за противня.

— Давайте лучше поменяемся ролями, потому что тот, кто схватит его, должен и сажать в клетку.

— Разумно, — согласилась она и стала продвигаться вперед, держа противень наготове.

— Берегитесь клюва, — предупредила Лу. — Он такой крепкий, что может погнуть прутья клетки, — представьте, что он сделает с вашими пальцами.

Когда Лу приблизилась к клетке, Элиу угрожающе расправил крылья. Она заговорила с ним, произнося что-то неразборчивое, стараясь воздействовать на него спокойными интонациями голоса. Попугай вертел головой с таким видом, будто внимательно ее слушал.

Когда в дело вступил Витакер, все разрешилось в одно мгновение. Она только успела уловить уголком глаза какое-то движение, а попугай не успел даже моргнуть, как очутился в клетке, вытряхнутый из простыни.

Элиу выдал такую серию криков, шипений и ругательств, что хватило бы на двадцать попугаев. Однако он вскоре успокоился и подсел к Эмили, ласково воркуя.

Лу повернулась к Витакеру, который аккуратно складывал чужую простыню.

— Какой вы ловкий, однако, я бы так не смогла.

— Привычка. У меня дома живут хомячки.

— Хомячки?

— И собака. И четверо детей.

— Четверо?

— Хотите познакомиться?

Лу не успела сразу переварить такой большой объем информации.

— Ну…

— Значит, хотите. В эти выходные?

— Какой вы, действительно, быстрый.

— Деловой.

Лу пришла в себя и сказала:

— Вы пригласили меня познакомиться с детьми — это значит, что у вас нет жены.

— Да, я — вдовец. А вы — разведены.

— Откуда вы знаете?

— Я же следователь. Мне рассказали о вас абсолютно все, кроме размера обуви. Кстати, меня зовут Боб, но почему-то никто не называет меня по имени. Друзья зовут просто Витакер.

— А все остальные?

— Мистер Витакер. Или лейтенант.

В душе Лу боролись раздражение и любопытство. Ладно, жаль было бы отказаться.

— У меня свободно воскресенье.

— Прекрасно. — Он посмотрел на часы. — Не уделите ли вы мне несколько минут для разговора?

— Личного или делового?

— Увы, делового.

— Не хотите ли чашечку кофе?

Он одарил ее такой улыбкой, что и у более стойкой женщины закружилась бы голова.

— С большим удовольствием.Но сначала позвольте мне оказать вам медицинскую помощь.

То, с какой сноровкой он обработал ее рану, говорило о его большом опыте по этой части. Потом он заставил ее сесть и стал сам готовить кофе. Лу с удовольствием предоставила право действовать.

— Как вы думаете, пятый склад мог поджечь Понедельничный Поджигатель? Конечно, пожар у нас произошел в другой день недели, но, может быть, он один раз изменил своим привычкам? — поинтересовалась Лу.

— Я не отвергаю заранее ни одной версии, — ответил лейтенант, усаживаясь за стол напротив нее. — Но, к сожалению, и кроме него есть еще вокруг очень много разных недоумков. Вот, например, недавно один тип поджег дом, в котором было трое детей. Зачем? Потому что поссорился с сожительницей и решил ее наказать. Двухлетняя девочка погибла, а виновник хлопал глазами и мямлил, что он «этого не хотел»! Еще существуют хитрецы, которые имитируют поджоги, — продолжал Витакер. — Устраивают пожар, чтобы получить страховку.

— Ловко, — сказала Лу.

— Вы не припомните кого-нибудь, кто был бы обижен на компанию? Уволен со скандалом, например, или получил выговор или еще что-нибудь подобное.

— Ну, таких много. У нас ведь работают две тысячи двести сотрудников. Поговорите лучше с начальниками отделов, они знают больше кого бы то ни было.

Она взяла чашечку и поднесла ко рту.

— Скажите, а у вас есть какие-нибудь свои собственные соображения по поводу случившегося?

Лу пожала плечами.

— Знаете, если кто-нибудь действительно хотел бы насолить компании, то поджег бы офис или склад горючих материалов. А поджигать пятый склад, это просто нелепо…

— То есть, по-вашему, этот парень забавлялся?

— Хороша забава, — покачала она головой. — Кстати, а какие-нибудь записи из отдела кадров не пропали?

Витакер улыбнулся.

— В вас есть полицейская жилка, мисс Малотти.

— Наверное, как у всех?

— К сожалению, мне пора идти. — Он посмотрел на часы, поставил чашку и поднялся. — Жду вас в воскресенье в два часа, идет?

— Прекрасно, — сказала она.

— Я за вами заеду.

— Я сама умею водить машину, — улыбнулась Лу.

— И, значит, сами сможете уехать, если вам не понравится?

— Знаете, Витакер, я живу одна уже двадцать лет и, слава Богу, умею все, что должна уметь одинокая женщина.

Лейтенант даже глазом не моргнул, что еще больше подняло его в глазах Лу. Он молча написал свой адрес на обратной стороне визитной карточки и протянул ей.

— Сильно не наряжайтесь, — сказал он. — Будет просто семейный пикник на лужайке перед домом.

Она проводила его до дверей, не обращая внимания на свистящее шипение Элиу.

— Как вы думаете, есть надежда быстро поймать поджигателя? — спросила Лу.

— Если я правильно соберу разрозненные детали в единое целое, то обязательно найду. Рано или поздно.

В дверях Витакер остановился и, обернувшись, сказал:

— А вы постриглись.

Она коснулась кончиков недавно подстриженных волос, щекотавших ей щеки.

— Пришлось подровнять немного. Пострадали на пожаре.

— А вам очень идет.

Сказав это, он удалился. Лу закрыла за ним дверь, чувствуя, как никогда, пустоту своего дома.

4

Он медленно потянулся за газетой и смял ее в кулаке. Понедельничный Поджигатель! Надо же! Вчерашняя статейка была препакостная. А сегодня он удостоился первой полосы, но превратился в сумасшедшего маньяка. Пришла пора вправить им мозги.

Он резко взял трубку телефона и набрал номер редакции.

— Я хочу поговорить с репортером, который написал статью о Поджигателе, — сказал он девушке, ответившей на другом конце провода.

— Но сегодня воскресенье, сэр, и мистер Макларен…

— Он в редакции или дома?

— Он здесь, но…

— Соедините меня с ним. Скажите, я дам ему материал для новой передовицы.

Она не стала спорить. Он ждал, насвистывая, что помнил, из «Болеро». В конце концов раздался мужской голос:

— Макларен слушает.

Голос был хриплый, наверное, от курева.

Он не удержался от улыбки.

— Мистер Макларен, я протестую. Не надо наклеивать на меня ярлыки.

— А… — Тон репортера резко изменился. — Кто вы?

— А вы как думаете?

Он буквально слышал, как в мозгу репортера вращаются шестерни.

— А что вам не нравится в этом прозвище? — спросил Макларен через минуту.

— Я не хочу, чтобы мне давали кличку, как какому-нибудь бандиту.

— Вы хотите сказать, что… оцениваете себя гораздо выше?

— Конечно.

— Скажите, пожалуйста, — спросил Макларен, — а почему вы действуете все время в один и тот же день недели?

Он хотел было повесить трубку, но потом передумал. Почему бы и нет? Пусть завтрашняя газета будет поинтереснее.

— Я решил устраивать пожары раз в неделю.

— А почему вы вообще устраиваете пожары?

Он чувствовал волнение репортера: у того звенел голос. Ему есть от чего волноваться: это интервью, может быть, сделает его знаменитым. Он улыбнулся, радуясь нарастающему ощущению собственной значимости.

— Я это делаю, потому что… — тут он выдержал эффектную паузу, — потому что мне это нравится. Мне нравится смотреть на огонь, уничтожающий всякое барахло. Разрушение очень притягательно, мистер Макларен…

— Зовите меня просто Кевин.

— Хорошо, Кевин. Я хочу, чтобы вы поняли меня, прежде чем сядете писать новую статью. Я не взбесившийся маньяк, как меня представляет пресса. Я особенно знаю, что делаю.

— Вы заранее готовитесь к каждому поджогу?

— Всегда. И очень тщательно выбираю объект.

— Вы уже выбрали новый?

— Да.

— В тот же день недели?

— Почему бы и нет?

Он почувствовал изменение в интонациях журналиста, несмотря на телефонные искажения.

Дыхание репортера стало тяжелым и хриплым, в его голосе слышался страх.

— А вы не боитесь, что ваш звонок поможет властям?

— Нет, конечно, — сказал он с улыбкой. — Они не могут взять под наблюдение все дома в округе. И не забывайте, что я не привязан к одному месту и могу спокойно поехать куда-нибудь; новый тоннель к Хамптону и Ньюпорт-Ньюсу, например, говорят, очень удобен.

— Черт… — пробормотал Макларен. — Послушайте, что вам это дает? Вы можете сами остановиться, если вдруг захотите, или уже не сможете удержаться?

Закрыв глаза, он стал думать над ответом. Воспоминание о горящей фабрике вторсырья встало перед ним как наяву.

— Почему я должен останавливаться? — спросил он через минуту.

— А вы не боитесь, что вас поймают?

— Почему я должен бояться?

Репортер остановился, как будто прикидывая, не рассердит ли он собеседника, задав следующий вопрос, но потом решился:

— Говорят, что Боб Витакер — следователь пожарной охраны — специалист своего дела.

— И я тоже, — отозвался он.

— Это звучит как вызов.

Он пожал плечами.

— Очевидный факт, а не вызов. А сейчас мне бы очень хотелось поговорить о своей кличке… — Зовите меня Огнепоклонник.

Журналист прикидывал, хорошо ли звучит прозвище. Не сомневайся, отлично будет смотреться, написанное заглавными буквами на первой полосе.

— Зовите меня именно так, Кевин. Очень внушительно и повысит тираж вашей газеты. Я буду следить за заголовками, — сказал он. — Пока.

— Подождите! Не вешайте трубку! Вы позвоните еще? — всполошился Макларен. — Вы не можете исчезнуть просто так. Люди захотят узнать о вас побольше. Ну так как? Вы позвоните еще? — спросил он.

— А как вы меня назовете в следующей статье?

— Огнепоклонник.

— Ну тогда ждите звонка сразу после следующего дела, — сказал он. — Расскажите мне об успехах пожарного следователя.

И повесил трубку, очень довольный собой.

Солнце весело играло на поверхности реки, когда Лу проехала мост Вест-Норфолк и повернула на Маунт-Вернон.

— Сто шесть… — бормотала она, вглядываясь в номера домов из окошка машины, — сто восемь… А, вот оно!

Жилище Витакера представляло собой маленький домик в викторианском стиле, утопавший в тени раскидистых ветвей столетних дубов.

Лу припарковалась на обочине и пошла по старой дорожке, огибавшей корни деревьев, выпиравшие из-под земли. По бокам тропинки цвели ярко-желтые анютины глазки.

Очевидно, Витакер поглядывал в окно, поджидая ее, потому что открыл дверь, едва она успела подняться на три ступеньки крыльца.

— Вы приехали как раз вовремя.

— Я никогда не опаздываю, — ответила она.

— Вы прекрасно выглядите!

— Спасибо за комплимент, но вас легко понять. До сих пор вы видели меня то в рабочей робе, всю измазанную сажей, то окровавленную после нападения влюбленного попугая…

Он улыбнулся и взял ее под руку; руки были сильные и теплые.

— Идемте, дети играют на улице.

Изнутри дом выглядел таким же старым, как и снаружи. Современная мягкая мебель не гармонировала с высокими десятифутовыми потолками.

— Красивый, старинный дом, — сказала она. — Какая чудесная лепнина!

— У нас, понимаете, идет вечный ремонт. Лет двадцать, наверное. Сменились соседи, мы сами стали совсем другими, а ремонт все идет и идет.

Он провел ее на кухню, обставленную по моде сорокалетней давности. Но, несмотря на неказистую обстановку, комната была удобная, просторная. Лу поймала себя на мыслях о необходимых изменениях на кухне: пластиковые шкафы надо заменить дубовыми, на пол постелить красивый линолеум, стены выложить кафелем…

— Я знаю, о чем вы думаете, — сказал Витакер.

Она засмеялась.

— Не могла удержаться…

— Здесь все осталось нетронутым после… — Тут его голос осекся, но через секунду он продолжил как ни в чем не бывало: — Эта комната подождет, пока Блэр не окончит колледж.

— Я вас понимаю, — сказала она. — Мой сын сейчас на третьем курсе, и платить за его учебу весьма затруднительно. А тут он меня еще огорошил — хочет пойти на юридический!

— Зато потом у него будет хорошая жизнь. Будет спокойно жить-поживать и заботиться о своей матери.

— Об этом не стоит мечтать. Он хочет стать полицейским!

— А-а-а. Ну, тогда — да, спокойная жизнь ему заказана.

Витакер открыл холодильник и обозрел его содержимое.

— Вам коки или фруктовой?

— Фруктовой, пожалуйста.

Где-то в доме хлопнула дверь.

— Папа! Па-а-ап!

— Я на кухне, Кэлси!

Дальняя дверь отворилась, и в кухню стремительно ворвалась тоненькая девочка лет десяти. Она держала в руках потрепанную книжку в бумажной обложке.

— Пап, это что за слово?

— Лу, познакомьтесь с Кэлси, моей младшенькой, — явно гордясь дочкой, сказал Витакер.

— Здравствуй, Кэлси, — сказала Лу. — Очень рада познакомиться.

— Здравствуйте.

У дочери были папины глаза, светло-серые и умные. Красивый овал лица и рыжеватые кудрявые волосы она получила, наверное, от матери. А настороженный взгляд — обычная детская ревность к знакомым женщинам отца.

Дверь распахнулась снова и с еще большим стуком. Лу успела заметить только очертания четвероногого лохматого существа огромных размеров да розовый язык. Витакер загородил ее от собаки.

— Сидеть! — сказал он. — Я кому сказал? Сидеть!

— Я не боюсь собак, — сказала Лу, выглядывая из-за широкого плеча хозяина дома. — Я могу… Ого! — Этот возглас вырвался у нее, когда она присмотрелась повнимательнее.

Витакер повернулся к ней, поглаживая собаку по голове. Холка животного доставала ему до пояса.

— Ее зовут Шаму. Ирландский волкодав.

— Какая красивая собака, — сказала Лу, протягивая вперед руку, чтобы дать ей обнюхать себя. — И какая большая!

— Последний раз, когда ее взвешивали, в ней было сто двадцать восемь фунтов.

Лу погладила собаку по голове; длинная серая шерсть была мягкой и шелковистой.

— Ты ведь добрая, правда? — спросила она. — Если б я знала о тебе, то принесла бы вкусную косточку. Не держите ее, Витакер. Я не боюсь.

— Пока.

— Все равно, отпустите. Или вы собираетесь весь день так простоять? Пусть она привыкнет ко мне.

Шаму изо всех сил махала тяжелым хвостом и смотрела на хозяина таким просящим взглядом, что способна была разжалобить кого угодно.

Сердце Витакера не выдержало.

— Ну ладно, Шаму, — сказал он. — Познакомься с гостьей.

После этих слов Лу застыла. И стояла неподвижно, пока собака обнюхивала ее со всех сторон. Закончив исследования, огромный волкодав деликатнейшим образом ткнулся ей носом в живот, призывая обратить на него внимание.

Лу почесала Шаму за ухом и с усмешкой посмотрела на Витакера.

— И многих женщин вы спровадили таким способом? — спросила она, поглаживая собаку по большой голове.

— Только самых капризных.

Он опять подошел к холодильнику и вернулся через минуту с двумя бутылками фруктовой воды. Лу взяла свою и позволила собаке облизать влагу, выступившую на запотевшем стекле бутылки.

— Вы ей понравились, — заметила Кэлси.

Лу улыбнулась.

— Я не такая уж и плохая, ты бы сама убедилась, если б мы получше познакомились.

— Многие боятся Шаму.

— Это потому, что она такая большая, — сказала Лу, почесывая Шаму за ухом. — А у моего дедушки была ферма в Саффолке, я выросла там и знаю животных. Те, кто думает, что если собака большая, то обязательно злая, очень сильно ошибаются.

Кэлси посмотрела на нее с любопытством, потом протянула книжку.

— Что значит это слово?

— Ответственный? Ну, в данном предложении это значит: «отвечающий за результат».

— Ага. Спасибо. — Девочка аккуратно заложила страничку. — Пойдемте я покажу вам наш двор.

— Вы идите, — сказал Витакер, — а мне надо вынуть мясо из холодильника.

Лу последовала за Кэлси. Обернувшись, она увидела, что Витакер внимательно смотрит ей вслед. Первое испытание она выдержала успешно.

Двор у них был очень уютным. Густая тень от могучих дубов обещала прохладу в жаркий день. У дальней стены росли азалии, радующие глаз обильным цветением.

Два мальчика — вернее, два молодых человека — оторвались от игры в мяч, чтобы поприветствовать Лу. Кэлси представила братьев. Шестнадцатилетний Майк был так же плечист, как и его отец, с такими же серыми глазами. Когда подростковые прыщи сойдут с его лица, он станет грозой девичьих сердец. Киф, тринадцати лет, смотрел на нее такими чудными синими глазами, каких она никогда в жизни не видела.

— Папа сказал, вы работаете на верфи, — сразу же взял он быка за рога. — Вы бываете на кораблях?

Она улыбнулась.

— Конечно, каждый день.

Тут за ее спиной хлопнула дверь. Лу обернулась, ожидая увидеть Витакера, но вместо отца семейства на крыльцо вышла девушка лет восемнадцати с большой коробкой в руках.

— Здравствуйте, — сказала она и поставила коробку на землю. — Я — Блэр.

Блэр как будто соединила в себе все самые привлекательные черты братьев и была настоящей красавицей. Те же густые каштановые волосы, что и у Майка, те же чудесные синие глаза, что и у Кифа, — одним словом, она производила ошеломляющее впечатление.

Шаму, высунув язык, прыгала и носилась по лужайке. Блэр осторожно приподняла коробку за один край, и оттуда высыпались маленькие пушистые комочки.

«Хомяки, — поняла Лу. — Надеюсь, собака их не тронет». И действительно, Шаму всего лишь толкнула носом один комочек, который, казалось, не обратил на нее никакого внимания, и, потеряв к ним интерес, куда-то убежала.

Мальчики вернулись к прерванной игре, а Кэлси устроилась с книжкой в плетеном кресле.

— Я вижу, в вашем доме любят животных, — заметила Лу.

— Вы правы, — ответила Блэр. — А у вас в доме, я слышала, живет парочка попугаев?

— Да, Элиу и Эмили, — подтвердила Лу. — Только я теперь держу их постоянно взаперти, потому что у них начался брачный период.

Блэр кивнула.

— Да, папа рассказывал. Вы не будете возражать, если я как-нибудь наведаюсь к вам и понаблюдаю за ними. Брачующиеся попугаи — большая редкость.

— Конечно, — сказала Лу. — В любой момент, — добавила она, девушка ей понравилась.

— Блэр собирается стать ветеринаром, — вмешался в разговор Витакер.

Лу обернулась и увидела, что он стоит в углу двора, легко удерживая на одной руке поднос с кусками сырого мяса.

«Что-то сейчас будет», — подумала Лу, глядя на куски мяса, свисающие с края подноса.

— Перестань красоваться, папа, а то наш обед упадет и достанется Шаму, — сказала Блэр.

— Взяла бы и помогла, в конце концов у кого сегодня гостья?

— Хорошо, папа, — сказала старшая дочь, идя навстречу отцу и улыбнувшись на ходу Лу. — Лу, как вы любите: поподжаристее или полусырое?

— Мне средне.

— Ну, давай, — сказал Витакер.

По дороге он взял два плетеных кресла.

— Садитесь вот сюда. Отдыхайте и дышите свежим воздухом.

Лу устроилась в ближайшем кресле. Он сел рядом настолько близко, что их руки соприкоснулись. Прикосновение было приятным.

— Вы не скучали? — спросил Витакер.

— Узнала много нового и интересного.

Она украдкой посмотрела на него. Он тянул фруктовую, наблюдая за игрой мальчиков.

— Моя жена погибла четыре года назад, — сказал он, не поворачивая головы. — Я боялся, что один не смогу как следует воспитывать детей. Я и теперь боюсь, но они, кажется, пока не дают особых поводов для нареканий.

— У вас хорошие дети, и вы отлично с ними справляетесь.

Некоторое время они молчали.

— Вы долго жили одна, — сказал наконец Витакер. — Как это получилось?

— Сэм ушел от нас, когда Вейду было три месяца, чтобы, как он выразился, «найти себя». Больше мы его не видели. Я слышала, что он уплыл то ли в Австралию, то ли в Новую Зеландию.

— Как вы думаете, он нашел себя?

— Такие, как он, ищут не себя, а для себя.

— И как вы жили?

Лу пожала плечами с притворным безразличием, ей было неприятно вспоминать о тех первых, самых трудных годах.

— Ну и не вспоминайте о нем, Лу. Извините меня…

Его глаза потемнели от какого-то теплого чувства, похожего на сочувствие. И вот под ласковым солнцем, окруженная ароматами цветов и жареного мяса, она почувствовала, как что-то шевельнулось у нее в душе. Наверное, это зарождалась надежда.

— Тысячи женщин побывали в моей шкуре, Витакер. С тех пор как мой бывший муж растворился в тумане, я решила жить самостоятельно. Сначала я искала работу полегче, но ни одна из них не давала денег достаточно, чтобы содержать Вейда. Однажды я случайно увидела объявление о наборе в ученики сварщиков на судоверфи. Старик Кармайкл, прежний хозяин верфи, был большой оригинал, любил все делать наперекор. И взял меня.

— Вы, наверное, произвели на него впечатление.

— Ага, — от души засмеялась она. — Я однажды спросила его, почему он взял именно меня. Знаете, что он ответил? Он сказал: «Малотти, мне просто было интересно, как вы будете работать сварщиком с такими большими титьками».

Витакер чуть не поперхнулся.

— Вы, конечно, отбрили его.

— Конечно. Я сказала: «Мистер Кармайкл, я работаю не с титьками, а с газовой горелкой». И продолжала работать. Мне пришлось учиться на ходу. И хорошо. Я закалилась, Витакер.

— Настолько, чтобы больше не нуждаться в муже?

— Да. Я дорожу своей свободой. Мужчинам это не нравится.

— Кто вам это сказал? — спросил он.

— Мужчина.

Он покачал головой.

— Э-э-э, нет. Это был ненастоящий мужчина. Может быть, у него уже росла борода, но внутри он навсегда остался ребенком.

Лу посмотрела на него, стараясь проникнуть в глубину его ясных серых глаз. И поняла. Какое-то светлое чувство поднялось в ее душе, что-то такое, чего она так давно не ощущала, что совсем забыла о его существовании.

— Мясо готово! — закричала Блэр. — Майк, Киф, Кэлси — за дело! Накрывайте на стол!

— Генерал Блэр, — усмехнулся Витакер, поднимаясь с кресла. — Напомните мне подарить ей эполеты на следующий день рождения. — Он подал Лу руку. — Добро пожаловать в дом Витакеров. Если не побоитесь.

Улыбнувшись, она оперлась о его руку. Ей случалось получать предложения и похуже.

5

— Мне пора идти, — сказала Лу, когда Блэр поставила на стол клубничный пирог.

— Как, разве вы не попробуете пирога? — спросила Блэр.

— Ну что ты! Разве я похожа на человека, который может отказаться от такого угощения?

— Нет, — усмехнулся Витакер, — вы производите впечатление весьма здравомыслящей женщины.

Громко зазвонил телефон; звонок был хорошо слышен даже сквозь плотно закрытую дверь.

— Это, наверное, Тони, — сказала Блэр, срываясь с места.

Лу откинулась на спинку стула и осмотрелась: гостиная была просторной, светлой, с высокими потолками; дешевая разнокалиберная посуда соседствовала с дорогим сервизом, который могла купить только женщина.

— Как хорошо! — невольно вырвалось у нее.

Витакер услышал ее восклицание, поднял глаза от тарелки и спросил:

— Что, вкусно?

— Да. Я вдруг поняла, как мне одиноко. После того как Вейд уехал, у меня в доме поселилось эхо.

Мальчики старательно подобрали с тарелок последние крошки пирога и поднялись из-за стола.

— Приятно было познакомиться, Лу, — сказал Майк с набитым ртом. Быстро проглотив недожеванное, он обратился к отцу: — Пап, я возьму мамину машину, ладно? Нам с Кифом надо на тренировку.

— Возьми, конечно, — ответил Витакер.

— Но Блэр обещала отвезти меня к Шеннонам в пять часов! — надулась Кэлси.

— Все, задавака, поздно, — быстро ответил Майк, — папа уже отдал машину нам.

И мальчики, скорчив сестренке страшные рожи, выскочили из комнаты.

— Вот так вот и живем, — шепнул Витакер на ухо Лу.

С радиотелефоном в руке появилась озадаченная Блэр.

— Пап, тебя спрашивает какой-то Макларен, корреспондент. Я ему сказала, что ты не даешь интервью, но он не отстает, говорит, что это очень важно.

— Хорошо, дочка, дай трубку.

Очевидно, репортеру было что сказать, потому что Витакер слушал его довольно долго. Лу наблюдала, как его ясные серые глаза постепенно приобретали холодный прозрачный оттенок.

— Как? — воскликнул он. — Так и сказал? В понедельник? Черт возьми!

Витакер шумно выдохнул и сказал тоном ниже:

— Значит, он собирается звонить еще? Делайте что хотите, но не давайте ему повесить трубку раньше, чем я его засеку. Болтайте о чем угодно, обещайте что хотите, но задержите его у телефона как можно дольше.

Витакер выключил телефон и замер, стараясь успокоиться. Потом встал и сказал:

— Блэр, возьми мою машину, отвези Кэлси на занятия, потом вернись и наведи дома порядок. Лу, вы, надеюсь, не откажетесь подбросить меня в участок?

За сестрами захлопнулась дверь, и воцарилась тишина. Лу слушала тиканье настенных часов и смотрела на напрягшиеся сильные пальцы Витакера.

Он пригладил рукой волосы.

— Мне необходимо ехать. Простите, Лу.

— Не надо извиняться. Помогите лучше найти сумочку. Я вас отвезу.

— Это вас не затруднит?

— Затруднит? Нисколько. Я в вашем распоряжении.

Поиски ее сумочки не заняли слишком много времени.

— Вот она, — сказал Витакер, нетерпеливо сунув сумочку в ее протянутые руки. — Идемте.

Ярость так распирала его, что он, казалось, стал еще массивнее и едва уместился на сиденье рядом с водителем.

— Мне нужно в участок на Эффингем-стрит.

— Я знаю дорогу, — Лу свернула на Брод-стрит и поехала прямо. — Не хотите сказать, что случилось?

С тяжелым вздохом Витакер попытался вытянуть свои длинные ноги в слишком тесной для него машине.

— Поджигатель позвонил в газету. Ему не понравилось, как его назвали в статье. Он хочет, чтобы его называли не Понедельничным Поджигателем, а Огнепоклонником.

— Довольно странное желание.

— Да. Чувствую, этот подонок много крови нам попортит.

Она искоса бросила на него взгляд. Заходящее солнце блестело на его тронутых сединой волосах, отражалось в глазах. Она поежилась. Не из-за выражения лица Витакера. Просто ей на секунду показалось, что сидящего рядом мужчину охватило пламя.

— Больше он ничего не сказал? — поинтересовалась Лу, сомневаясь, хочет ли она это знать.

— Сказал, что уже выбрал место и время для следующего поджога.

— В понедельник?

— Да. В ближайший.

У нее стало сухо во рту.

— Он бросает вызов? Издевается?

— Похоже, что так. Он хорошо понимает, что даже если мы поднимем на ноги всю полицию и поставим дежурного у каждого дома, все равно это ему не помешает. Немного бензина, коробок спичек… и несколько секунд — вот все, что ему нужно.

Боковым зрением Лу видела, как его огромные кулаки сжимаются и разжимаются. Сжимаются и разжимаются. Она хотела узнать от лейтенанта все подробности, но в то же время Лу боялась говорить об этом типе.

Суеверный ужас сдерживал ее. Ей казалось, будто он следит за ней и может подслушать не только то, что она говорит, но и то, что думает. И даже то, что таится у нее в глубине души.

— Приехали, — сказал Витакер. — Здесь — направо, до стоянки.

На стоянке было пусто. Все, конечно, разошлись по домам и спокойно ужинали за накрытыми по-воскресному столами. Солнце садилось за дома, которые отбрасывали длинные тени, черными полосами пересекавшие улицу и чередовавшиеся со светлыми промежутками. Лу сделала поворот и затормозила прямо напротив входа в участок.

Витакер открыл дверцу раньше, чем она успела остановить автомобиль.

— Спасибо, — поблагодарил он, с трудом выбираясь из маленькой машины.

Не добавив ни слова, он повернулся и поспешил прочь. Лу покачала головой. Вот так любовное свидание. А она-то боялась, что он острым взором проникнет в тайники ее души! Да вырасти у нее сейчас рога на лбу, он и то бы не заметил!

Краем глаза Лу уловила какое-то движение. Обернувшись, она испуганно посмотрела в ту сторону. Невдалеке три дома стояли так близко друг к другу, что давали широкую полосу сплошной тени, более густой, чем тени их соседей. Эти дома стояли будто слепые, бредущие тесной цепочкой, и, казалось, вопросительно повернули к ней широкие лица с пустыми глазницами окон.

Опять в том же самом месте что-то шевельнулось. Там кто-то прятался! У нее перехватило дыхание, она напрягла слух, но в ушах стоял только громкий стук ее собственного сердца. Из темных глубин памяти всплыло воспоминание о точно такой же неясной тени и ощущении чьего-то тяжелого взгляда. Неужели опять?

Заходящее солнце грело голову и плечи. «Как на сцене в лучах прожектора», — подумала она. Да, конечно, она видна ему как на ладони. Он спрятался в тени и наблюдает за каждым ее движением, внимательно рассматривает ее лицо, машину. У нее зашевелились волосы на голове от безотчетного ужаса.

Огнепоклонник!

Но, может быть, это не он? Лу оглянулась на дверь, в которую только что вошел Витакер, раздумывая, не броситься ли ей вслед за ним. Один его вид успокоил бы ее.

— Не время, — пробормотала она себе под нос.

Лу спокойно завела мотор. Потом резко, так что взвизгнули тормоза, развернулась и стремительно помчалась навстречу опасности, надеясь застать неизвестного наблюдателя врасплох.

Никого. Нигде ни единой живой души. Лу засомневалась: уж не привиделось ли ей? Не разыгралось ли у нее воображение?

Она немного покружила по кварталу, внимательно вглядываясь во все темные углы, где только мог бы спрятаться человек. Никого. «Мне кажется, где-то тут прячется этот безумный поджигатель… если я сама не схожу с ума», — сказала она себе.

Лу остановила автомобиль перед поворотом. По правой стороне улицы стояли жилые дома, загораживая от нее последние лучи заходящего солнца. Слева тянулись закрытые по случаю выходного дня магазины. Смеркалось.

Лу не включала фары, и машина постепенно сливалась с окружавшей ее темнотой. Инстинкт подсказывал Лу уносить скорее ноги, но она не двигалась с места. Нет, если у нее есть шанс увидеть этого негодяя или хотя бы обнаружить его убежище, из которого он следил за полицейским участком…

В зеркальце заднего обзора появился неясный силуэт. Кто-то шел в ее сторону! Да, прямо к ней! И быстро приближался! Время вдруг замедлило свой ход, а кровь молотком застучала в висках.

Человек подходил все ближе!

Дверцы в ее машине были не блокированы, а окна — открыты. Времени, чтобы исправить оплошность, не оставалось — шаги звучали совсем рядом! Огромная тень, подобно гигантской птице, крыльями нависла над ней.

Лу в панике изо всех сил нажала на педаль газа. Ее «королла» рванулась с места, оставляя за собой запах горелой резины. Машину занесло и чуть не развернуло, но в последний момент она справилась с управлением. Завернув за угол, она, не снижая скорости на повороте, выскочила на Эффингем-стрит, не обращая внимания на красный свет светофора. На этот раз дорога домой показалась ей бесконечной.

Руки у нее задрожали только после того, как она вбежала в дом и заперла все окна и двери. Все. Теперь ее никто не достанет. Но пришлось сесть на пол, потому что ослабли колени.

— Луиза-каприза! — закричал Элиу.

Лу судорожно вздохнула, потом еще раз. Слава Богу, что она дома, двери заперты, горит яркий свет. Это взбодрило ее и позволило справиться с подступавшей к горлу истерикой.

Она взяла себя в руки и встала.

Эмили, раскачиваясь из стороны в сторону, перебирала лапками, с громким скрежетом царапая жердочку.

— Яблочко! Яблочко!

— Подождешь, — сказала Лу. — Мне нужно срочно позвонить.

— О-о! Беби! — заливался Элиу.

Вздохнув, Лу пошла на кухню.

— Вейд, дрянной мальчишка, задушить тебя мало! — проворчала она.

Набрав рабочий телефон Витакера, она щекой прижала трубку телефона к плечу и занялась приготовлением еды для попугаев. Три длинных гудка, четыре… В конце концов ответил звучный мужской голос, в котором явно слышалось раздражение.

— Пожарная охрана Портсмута, следственный отдел. У телефона Резерфорд.

— Нельзя ли пригласить лейтенанта Витакера? Говорит Лу Малотти.

— Его нет. Что-нибудь передать?

— А когда он придет?

— Неизвестно.

Она сильно огорчилась. А чего ты хотела? Чтобы он сидел и ждал, пока ты соизволишь позвонить? Это было бы, конечно, неплохо.

— Пожалуйста, передайте ему — это очень важно, — что я видела, как кто-то незаметно следил за полицейским участком, в который он вошел.

— Хорошо, передам.

Лу отнесла тарелки с нарезанными яблоками в гостиную и стала по кусочку просовывать еду между прутьями. Элиу повернул к ней голову сначала одним глазом-бусинкой, потом — другим.

— И не думай, — сказала ему Лу. — Не дождешься. Больше я тебе ни за что не открою.

Оконная рама обрамляла, как картину, вид на улицу. Все казалось каким-то ненатуральным. Лу вглядывалась в вечернюю темноту, вздрагивая от каждого шороха или неясной тени.

— Да ты действительно струсила, — пробормотала она.

Лу решила рассердиться, чтобы унять ужас. Она давно уже убедилась, что страхом можно управлять. Нужно управлять. По крайней мере, тем, кому надо, хоть иногда, спускаться вниз по лестнице на глубину в семьдесят футов в темные недра корабля.

Поджигатель ей не враг. Она ему ничего не сделала. Просто нечаянно оказалась рядом, но тут же, впрочем, убежала. Поздно сожалеть о привычке сначала ввязываться во что-то, а потом понимать, насколько это опасно. Если бы она боялась опасности, то и сидела бы до сих пор в секретаршах.

Все, что могла, она уже сделала, предупредила Витакера и больше палец о палец не ударит. Но тут же стала противной сама себе.

Не хватало еще, чтобы она страшилась выйти из дома и сидела, запертая в четырех стенах, боясь высунуть нос на улицу.

— Считай, что ты посмотрела фильм ужасов, — вслух сказала она. — Фильм закончился, а обычная нормальная жизнь продолжается. Потребовалось усилие воли, чтобы открыть дверь на улицу, но она преодолела себя. И убедилась, что ничего страшного не произошло. Небо не упало на землю, автомобиль никто не украл, какая-то парочка тесно обнималась в тени дерева. Лу облегченно вздохнула: все встало на свои места.

Он резко пригнулся и упал на колени, больно ударившись о тротуар. Вот гадина…

— Зараза… — прошипел он сквозь плотно сжатые губы.

Бестия глазастая, как она его углядела? Кто ее дернул погнаться за ним? Кому она нужна, сволочь эдакая? Он следил за Витакером, а не за ней! Она испугала его, когда кинулась в погоню, мерзко визжа тормозами. Дура, как будто ей жить надоело! Стерва какая-то с собачьим нюхом! Следовала за ним по пятам, будто носом чуяла.

— Ну попадись мне еще раз… Ты у меня попляшешь… — процедил он сквозь зубы.

Он отполз назад, за угол, в тень и занял прежнюю позицию.

Белый автомобиль стоял у полицейского участка. Он пренебрежительно скривил губы. Хотя на автомобиле не было опознавательных знаков, даже ребенок узнал бы в нем полицейскую машину.

Витакер вышел из дверей, сел за руль и завел мотор. Так даже интересней; репортер наверняка уже обо всем проинформировал власти. И, конечно, телефон газеты уже прослушивается.

Он видел профиль Витакера, сидевшего в машине. Чеканный профиль, будто высеченный из камня. Несгибаемый.

— Я тебя не боюсь, — сказал он. — А ты меня?

Наверное, тоже. Витакер не похож на труса. Да, это настоящий мужик, который всегда знает что делает. Наводит порядок. Как и я. Лейтенант, наверное, не согласится со мной, но у нас много общего.

Ему опять вспомнились те крики. Сколько лет уже прошло. Тогда он навел полный порядок. И заплатил за это. Теперь он всему знает цену. А Витакер — не знает.

Лейтенант еще играет в детские игры. Он связан по рукам и ногам глупыми предрассудками.

— Давай сыграем в мою игру, Витакер! — сказал он. — Без всяких правил и без ограничения ставок!

Подавив некстати всплывшие воспоминания, он стал действовать. Первым делом обошел здание полиции. На заднем дворе стоял серый мусорный бак. Он вынул из кармана фляжку и вылил ее содержимое в плотно утрамбованные отбросы.

Потом зажег спичку. Постоял немного, любуясь светлым огоньком в ночи, и бросил маленькую комету в середину бака.

Это было его личное послание Витакеру.

— Надеюсь, он его прочтет, — ухмыляясь, произнес Поджигатель.

6

Лу мчалась по пирсу сквозь сплошную пелену дождя, поблескивавшего в разноцветных огнях рекламы. Над рекой поднимался туман, грозивший к утру окутать весь город.

Она спешила в офис, желтые окна которого обещали ей покой и уют. Струи дождя разбивались о каску, и брызги иной раз попадали за шиворот, заставляя ее вздрагивать.

— Ну и ночка! — пробормотала она.

Поднимаясь по лестнице, она оставляла за собой мокрые отпечатки. Как она жалела, что не взяла с собой смену одежды! Хорошо еще, что догадалась сварить кофе перед тем, как выйти на улицу.

Лу опустила несколько монеток в торговый автомат и получила пачку печенья с арахисовым маслом и пакет попкорна. Ее отражение в стеклянной стенке автомата, смешно искривленное, казалось, с осуждением посмотрело на нее.

— Ну что ты смотришь на меня? — возмутилась Лу. — Ты что, хочешь напомнить мне о лишних калориях?

— Разговариваете с собой? Первый признак старости.

Лу повернулась и увидела Дуэйна Стегганса, стоявшего у дверей своей комнатки. Он, видимо, только что пришел с улицы: его волосы были мокры, так же как и одежда.

— Вы еще здесь? — удивленно спросила она.

— Нет, я уже здесь, — ответил он. — Только что пришел. Если бы вы не были так заняты разговором с собой, то наверняка услышали бы шум лифта. Спасибо, — поблагодарил он, взяв протянутую ею бумажную салфетку и вытирая капли дождя с лица. — Мне кажется, что стихия разбушевалась специально мне назло.

— Кстати, вы случайно не знаете, сделал ли Джей перепроверку «Габриэллы»? В пятницу я положила ему на стол копию докладной, — сказала Луиза.

Стегганс потер подбородок.

— Э-э… Я его сегодня уволил.

— Что?! — поразилась она. — За что?

— Он напился. Через час после того, как он вышел из офиса, охранники нашли его на заднем сиденье машины в невменяемом состоянии.

Лу покачала головой. Джей работал здесь уже четвертый год, и работал хорошо, не халтурил.

— Вы уверены, что положили докладную ему на стол? — переспросил Стегганс.

— Абсолютно, — Лу, ничего не понимая, уставилась на него.

— Я не помню, чтобы она там лежала среди его бумаг. Посмотрите, пожалуйста, сами.

Лу пошла вслед за Стеггансом в комнатку, где еще сегодня днем работал Джей Несмит. На пустом столе сиротливо стоял компьютер. Стегганс указал на коробку, стоявшую на полу.

— Здесь все бумаги, которые лежали у него на столе и в ящиках.

Лу присела на корточки и стала перебирать папку за папкой, листок за листком.

— Ее здесь нет. Но это неважно, я никогда не забываю вводить документы в компьютер.

— Не могли бы вы распечатать докладную к моему возвращению, если вас это не затруднит? Я буду через полчаса, — попросил Стегганс.

Лу направилась к себе. Черт, жаль парня. У него на руках жена и трое детей, а после увольнения за пьянство найти новую работу ему не скоро удастся. Она вспомнила, что забыла на столе Джея еду, но есть почему-то расхотелось.

Едва она села за компьютер, как зазвонил телефон. В четверть первого ночи могли звонить только по делу. Значит, ей хотят навесить еще какую-нибудь работу. Четыре звонка, пять. Шесть. А вдруг это Вейд? Что, если у него какие-то неприятности? Нет, скорее всего ему срочно понадобились деньги. Тяжело вздохнув, она сняла трубку.

— Страховой отдел.

— Лу?

У нее сильнее забилось сердце.

— Витакер. Вам не спится в ночь глухую?

— А вы разве не просили позвонить?

— Ах да.

Зажав телефонную трубку между щекой и плечом, она протянула руку, чтобы включить компьютер.

— Вы сказали, что видели кого-то у полицейского участка?

— Да. Кто-то прятался в тени домов. Я пыталась его догнать.

Лу набрала на клавиатуре пароль доступа к базе данных. Экран хаотически заполнился какими-то цифрами. Ничего не значившими! Бессмысленными!

— Что за ерунда? Чертовщина какая-то, — пробормотала она.

— Вы его разглядели?

Луиза растерянно просматривала испорченные данные.

— Кого?

— Как кого? Человека, которого вы преследовали. Лу, да что с вами?

— А-а… Да-да. То есть нет, я не видела его лица.

— Ну и что? Вы наверняка можете описать его внешность: толстый он или худой, например, высокий или низкий.

Лу набрала свой личный пароль. Экран мигнул, затем заполнился новыми строчками. Обрывки текстов, цифры, знаки…

— Лу!

— Он был в тени. Я ничего не видела, — не отрываясь от компьютера, сказала Лу. — Послушайте, ну что можно увидеть, если человек прячется в темноте, кроме того, что человек прячется в темноте, а? Я сказала все, что знаю. И мне совершенно некогда!

— Одну минуту…

— Витакер! У меня такие проблемы… Я не могу больше разговаривать. Позвоню попозже, хорошо?

И повесила трубку. Когда телефон через секунду зазвонил снова, она переключила его на автоответчик. Снова занявшись базой данных, она стала просматривать другие файлы. Ни одного нормального ей не попалось. Один раз, правда, вдруг возникла нужная страница, но без продолжения.

Поморщившись, Лу проглотила остатки остывшего кофе и села за стол Мэйсона Боствича.

— Господи, сделай так, чтобы сломался мой компьютер, а не база данных, — проговорила она, включая компьютер Мэйсона.

Господь не услышал ее молитвы. Сломалась именно база данных, потому что компьютер Мэйсона показывал ту же самую ерунду.

Тяжесть потери было трудно вообразить. Как могло такое случиться? В базе данных хранятся миллионы страниц информации о судоверфи; все данные надежно защищены от несанкционированного доступа; надо быть очень сведущим в программном и аппаратном обеспечении, чтобы испортить программу.

Кто у них в отделе обладает такими знаниями? Джей Несмит, компьютерный фанат. У кого есть причины для мести? У Джея Несмита, только что выгнанного с работы. Может, у него есть алиби? Нет у него алиби. Он мог связаться с нашим компьютером по телефонной линии, ведь его еще не успели лишить доступа, сменив пароль.

Лу опустила голову, ощущая боль как от удара. Дело сделано. Теперь все данные недоступны, как миражи в пустыне. Страшно себе представить, что это означает для верфи.

Послышался шум лифта, и через минуту в дверях показался Дуэйн Стегганс, еще более мокрый, чем полчаса назад.

— Ну как?.. — начал он, но тут же запнулся. — Что случилось?

— Центральная база данных не читается, — медленно и печально произнесла Лу, видя, как от ее слов плечи мужчины опускаются.

— Что?!

— Я не могу войти в базу данных.

— Может, это ваш компьютер?..

— Нет, я пробовала и с компьютера Мэйсона.

Стегганс страдальчески сморщился.

— Черт бы его побрал! Он сказал, что я буду жалеть, но я не обратил внимания на его слова, посчитав их пустой угрозой. Каков подлец! Он думает, что его неприятности кончились? Как бы не так! Погоди, то ли еще будет, когда Ван Аллен узнает!

Да, Артур Ван Аллен, новый хозяин верфи, шутить не любит. Очень суровый мужчина. Он управлял компанией без малейших колебаний и жалости. Железной рукой подавлял непокорных и с холодным сердцем увольнял лишних и недовольных.

— Если Джей действительно испортил программу, то не из офиса. Я ни на минуту не оставлял его в кабинете одного, — задумчиво сказал Стегганс. — Надо посмотреть, не навредил ли он еще чем-нибудь. Может быть, недавний поджог склада — тоже его рук дело?

Не дожидаясь от Лу ответа, Стегганс круто повернулся и направился в свой кабинет. Звонить хозяину, конечно, чтобы сообщить ему неприятное известие.

После смены Лу ехала домой с желанием принять обжигающий душ, чтобы смыть с себя поскорее холод промозглой ночи и тяжелые думы о катастрофе на верфи. Дождь ослаб, зато туман усилился настолько, что противотуманные фары не помогали. Она была опытным водителем, но в этот раз облегченно вздохнула, добравшись до своего дома. Облегчение, однако, быстро улетучилось, когда она увидела, что ее место для парковки занято другим автомобилем. Водитель при ее появлении вылез из машины. Высокий, широкоплечий, с густыми волосами, блестевшими от дождя.

— Витакер, — угрюмо констатировала Лу. Она слишком устала, ей теперь не до радости встреч, не до объяснений и разговоров, даже с Витакером.

— Здравствуйте, Лу, — сказал знакомый женский голосок.

Лу заглянула в машину и увидела Блэр.

— Здравствуй, Блэр.

— Мы приехали посмотреть на попугаев, папа сказал, что в это время вы еще не спите.

— По-моему, я уже сплю. На ходу, — сказала Лу, бросая на Витакера косой взгляд.

— Пожалуйста, разрешите мне посмотреть, — попросила девушка. — Папа ни в чем не виноват. Я его долго терзала, пока он не согласился, а потом уловила момент и вынудила сдержать слово.

Лу рассмеялась, несмотря на всю свою усталость.

— Ну, ты далеко пойдешь, девочка!

— Мне жаль того парня, что женится на ней, — добавил Витакер. —Лу, разрешите нам войти. Мы здесь основательно продрогли.

— А как я продрогла, вам не передать, — сказала Лу. — Я почти всю ночь провела под дождем! — Она толкнула дверь и отступила, пропуская гостей вперед. — Милости прошу в мою скромную обитель. Самца, между прочим, зовут Элиу, а самку — Эмили. Предупреждаю: незнакомых они не любят.

Издали попугаи были похожи на красивые яркие статуэтки, покрытые глазурью. Но Элиу тут же обнаружил пришельцев и напыжился, как будто едва сдерживая негодование. Блэр не стала подходить вплотную, остановившись в отдалении, и принялась ласково успокаивать птиц. Лу стряхнула с себя мокрую куртку прямо на кафельный пол маленькой прихожей.

— Не будем ей мешать, — сказал Витакер, поднимая куртку и вешая ее на дверную ручку.

Он взял ее за руку повыше локтя. Вежливо, но достаточно решительно и твердо, дав понять, что не забыл обиды за прерванный телефонный разговор.

Лу позволила ему проводить себя на кухню, сдаваясь в этом сражении, но не собираясь проигрывать войну.

— Вы сейчас похожи на мокрую курицу, — неожиданно заявил он.

— О! Благодарю вас за изысканный комплимент. — Она высвободила руку. — Послушайте, Витакер, я не могла разговаривать с вами по телефону. У меня на работе стряслась такая беда, что вам и не снилась. Я устала и замерзла, дайте мне отдохнуть, не мучьте меня. Поговорим как-нибудь потом, а?

— Я вовсе не собирался вас мучить. — Он открыл холодильник и заглянул внутрь. — Сядьте, отдохните. Я сейчас приготовлю завтрак, а вы хотите пока лимонаду?

— Да, — со вздохом ответила она и опустилась на ближайший стул. — Кстати! А кто вам разрешил хозяйничать у меня на кухне?

— Ваш усталый вид.

— Однако! Вы сегодня необыкновенно любезны. Один комплимент лучше другого.

Витакер ничего не ответил, а взялся за приготовление еды: стал резать бекон и класть его на сковородку.

Лу стало немного грустно, несмотря на восхитительный запах жареного бекона, заполнившего кухню. Как женщина она его явно не интересует. Да, черт побери! Не надо себя обманывать.

— Кстати, скажите мне, пожалуйста, — спросил он, не оборачиваясь, — как это вы одна, ночью, решились на преследование?

— Да я уже хотела бежать за вами, но тут подумала, а вдруг он за это время успеет уйти? И решила попробовать обойтись без вас.

— Вы любите рисковать?

По его напрягшимся мускулам она поняла, что лейтенант задает важный для него вопрос, ее не обманул нарочито безразличный тон. Лу собралась с мыслями и решила не рассказывать всего, что ей пришлось пережить.

— Да какой там риск. Я даже не выходила из машины.

Это, конечно, правда, хотя и не вся. Может быть, она успокоит его?

— Вы думаете, это был мужчина?

— Кажется, вы уже однажды задавали мне этот вопрос?

— Да, задавал. И вы ответили что-то невразумительное. Как и сейчас!

— Черт! Вы хотите, чтобы я выдумала что-нибудь специально для того, чтобы вас заинтересовать?

— Господи, Лу! Вы же не в суде. Я не требую от вас показаний под присягой. Меня интересуют впечатления, понимаете? Ощущения! Любая мелочь может навести меня на след!

— Ну хорошо. — Она закрыла глаза, расслабилась и перестала сопротивляться воспоминанию, настойчиво стучавшемуся в мозг. Она снова как наяву увидела ряд домов, четкие тени, перемежающиеся со светлыми полосами… и надвигающийся силуэт в зеркальце заднего обзора. — Я уверена, что это был мужчина. Походка была мужская. Быстрая такая, агрессивная. Он показался мне очень крупным мужчиной: высоким, широкоплечим, хотя, может быть, на нем просто был плащ такого покроя.

Витакер внимательно взглянул на нее.

— Плащ?

— Да, действительно, — сказала она, сама удивленная своей зрительной памятью. — Плащ. На нем был плащ! Когда я смотрела на него, он бежал ко мне и… у него полы развевались от ветра.

— Прекрасно, — сказал он. — Просто замечательно. Еще что-нибудь?

Лу напряглась, но ничего больше вспомнить не могла.

Витакер снова повернулся к плите.

— Какой-то мужчина крутился около фабрики вторсырья как раз перед тем, как ее подожгли. Судя по описаниям, он тоже был одет в плащ.

— Совпадение?

— Может быть, да, — пожал плечами он, — а может быть, и нет. Кто-то поджег мусорный бак около полицейского участка. — Вы носите с собой пистолет?

— Никогда. Зачем мне это? Не думаю, что оружие может мне пригодиться.

Он замолчал, разбивая яйца на сковородку.

— Надеюсь, это не все для меня? — спросила Лу.

— Для вас, меня и Блэр. Мне звонил ваш начальник.

— Деверо?

Он посмотрел на нее через плечо.

— Стегганс.

— Значит, мне не надо рассказывать про Джея Несмита?

— Не надо. Он меня замучил подробностями. Он пытался меня убедить, что Джей Несмит украл что-то, спрятал на складе и устроил пожар, чтобы замести следы. Вы не согласны?

— Не могу себе представить, что он вор. — Она пожала плечами. — Хотя, конечно, я также до сих пор не могу поверить, что он пьяница. А что говорит сам Джей?

— Он исчез. Его жена утверждает, что он не ночевал дома. Сегодня утром она написала заявление о пропаже мужа.

Лу сцепила пальцы и зажала ладони между колен. Во рту пересохло.

— Он мог напиться до беспамятства в теплой компании или в одиночестве, уснуть под забором или в доме у какого-нибудь собутыльника…

— Будем надеяться, — сказал Витакер. — За ним началась охота, и ему не скрыться. Что он там натворил на верфи?

— Весьма серьезные вещи… А вот если его не поймают, что вы будете делать?

— Это не по моей части, Лу.

Он разделил яичницу на три порции, добавив поровну жареного бекона в каждую тарелку.

— Вот если он подозревается в поджоге, тогда…

— Неужели вы серьезно думаете, что…

— По понедельникам его жена вместе с детьми навещает свою мать в Виргиния-Бич.

Лу вскинула брови.

— Ну и что? Совпадение. Поджоги начались совсем недавно, а он живет здесь уже несколько лет. Или вы думаете, что страстью к поджигательству можно заразиться как гриппом?

— Нет, я так не думаю. Но, возможно, он все это время боролся с собой, и вот наконец не выдержал?

Лу охватили неясные сомнения. Это дело явно дурно пахло.

— О, какой аромат! — воскликнула Блэр, появляясь на кухне. Она секунду следила за действиями отца, потом обратилась к Лу:

— Ваши попугаи просто потрясающи! Элиу вовсе не такое чудовище, каким расписал его папа.

— Погоди, — сказал Витакер, — дай ему срок, он еще покажет себя.

Блэр пропустила его слова мимо ушей.

— Что вы собираетесь делать с птенцами?

— Не знаю. Я еще об этом не думала. У меня и так хлопот полон рот. Я с ними не справлюсь. Куда я их дену? А! Придумала! Я отдам их вам!

— Ни в коем случае, — испугался Витакер.

— Спасибо, — сказала Блэр. — Я уверена, они мне понравятся.

— А я говорю: ни за что!

Он поставил тарелки на стол и сел напротив Лу. В его глазах плясали веселые огоньки. Лу поняла, что, несмотря на возражения, он вовсе не против увеличения поголовья своего зоопарка.

Совсем другое настроение охватило ее, когда она вспомнила о Джее Несмите. Она постаралась представить себе тихого, спокойного парня в роли маньяка-поджигателя. Неужели это он прятался в тени? И бежал к ней по пустынной, темной улице? Нет, это совершенно не вяжется с его обликом.

Что-то беспокоило Лу, острым шипом торчало на краю сознания. Но чем больше она пыталась вырвать занозу, тем глубже в память уходила она, не даваясь в руки.

У нее было такое чувство, что это очень важно.

7

Спускаясь вниз по лестнице, Лу посмотрела на часы. Они показывали ровно восемь. Прежде чем открыть дверь, она посмотрела в глазок и убедилась, что это именно Блэр, явившаяся точно в назначенный срок.

— Здравствуй, — сказала Лу, широко распахивая дверь. — Заходи. Мне очень жаль, что приходится говорить «здравствуй и прощай».

— Я все понимаю, — ответила Блэр. — Не беспокойтесь, мы с попугаями не будем скучать.

— Ну хорошо, хотя я, конечно, так и не поняла, зачем молодой девушке проводить целый вечер с попугаями.

— Они мне нравятся. И кроме того, у нас сейчас полон дом мальчишек, которых пригласил Майк, так что…

— …так что отбоя нет от зеленых юнцов, большинство из которых уверены, что влюблены в тебя, так?

— Вы смеетесь, а вот вас бы на мое место!

Лу оценивающе оглядела Блэр с ног до головы, потом похлопала себя по широким бедрам.

— А я не боюсь! Даже если скинуть лет двадцать, я все равно сильно уступаю тебе по части воздействия на мужское племя.

Блэр засмеялась.

— Перестаньте! Я не то имела в виду. Вы бы тоже ушли, потому что папа становится совершенно невыносимым в присутствии молодых парней! Интересный социологический феномен.

— Он хвастается перед ними?

— Нет, он их не подпускает ко мне!

— А-а-а… — протянула Лу. — Действительно, к такой дочке можно и поревновать.

— Ну ладно, мне пора бежать. Никому не открывай, не забудь запереть дверь, когда будешь уходить.

— Не беспокойтесь.

— О-о, беби! — заливался Элиу.

— Это вы его научили? — спросила Блэр.

— Нет, мой сын. — Лу натянула куртку и направилась к дверям. — Яблоки в холодильнике, если захочешь доставить им удовольствие, — говорила она на ходу. — Будь осторожна с Элиу, это не попугай, а черт в перьях.

— Будет исполнено! Вы ведете себя в точности, как папа! Как вы думаете, это возрастное? Я имею в виду стремление к излишней опеке молодых?

— Опеке молодых, — пробормотала Лу и вышла из дома.

«Ну и девчонка, — думала она, садясь в автомобиль. — Кто из молодежи будет терять время на знакомство с подругами отца-одиночки? Только весьма самостоятельные особы. Интересно, в кого это она характером?»

— Да, сынок, у меня для тебя будет большой сюрприз! — сказала она вслух.

Лу поехала на работу по новой дороге номер 164. Она все еще никак не могла привыкнуть ко всем этим новым автострадам и скоростным дорогам.

Она уже хотела свернуть на мост Вест-Норфолк, как вдруг заметила впереди какое-то красное пятно, зловеще расплывавшееся в темноте. В мозгу сверкнуло: сегодня понедельник! Ночь поджогов. Значит, маньяк все-таки сдержал свое слово. На виду у всех, в центре города. Какая наглость! А что, если он как-нибудь захочет устроить пожар среди бела дня, в доме, где будут находиться люди?

Вместо того чтобы свернуть к верфи, она поехала прямо на красное зарево, по Брод-стрит. Сердце сжалось от чувства безысходности. С каждой минутой огненное зарево становилось все больше. Скоро уже можно было различить отдельные языки пламени и черные силуэты домов, загораживавших очаг пожара.

Полиция и пожарные блокировали подступы к горевшему дому, поэтому она вылезла из машины и пошла пешком. Вокруг стояли люди, их число быстро увеличивалось. Некоторые зеваки вооружились видеокамерами и снимали редкостное зрелище. Неужели людям нравится происходящее?

Горело старое пятиэтажное здание, закрытое на реставрацию. Его окружали металлические строительные леса, раскалившиеся докрасна там, где лопнули стекла и пламя вырвалось наружу. Дым шел сквозь все щели и поднимался вверх, сливаясь в один громадный столб. Пожарные пытались обуздать огонь, направляя на него мощные струи воды. Огонь дразнил людей, то отступая, то атакуя в неожиданном для них месте.

Стоя на значительном расстоянии от горящего здания, Лу тем не менее чувствовала жар, от которого пересыхали губы и натягивалась кожа на скулах.

— Ну дает, сволочь, — шепнул стоявший рядом мужчина с благоговейным страхом.

Она согласно кивнула ему. Но имела в виду не огонь. Она снова повернулась лицом к пожару и увидела, что пламя рванулось еще выше, сверкая сквозь клубившийся дым.

Огнепоклонник оставил всем горожанам послание, хорошо читавшееся на вечернем небе.

Языки пламени были похожи на голодных зверей, пожиравших все на своем пути. Поэтическое, конечно, сравнение, но не очень точное. Звери едят по необходимости, чтобы выжить, и останавливаются, насытившись; а вот огонь, как и человек, не прекращает свою разрушительную деятельность, пока его не остановят или пока ничего не останется.

Несмотря на жар пламени, от которого даже пот выступил у нее на лбу и запеклись губы, Лу стала дрожать как от холода. Она поняла мотивы его поведения.

Он наслаждается. Гибель в огне творений человека, ревущее пламя, сметающее все преграды, — ему просто нравится стихия огня. Ему нравится чувствовать себя хозяином джинна, которого именно он выпустил из бутылки. И это так просто, так легко: чиркни спичкой — и весь мир у твоих ног.

Поэтому он должен быть где-нибудь поблизости. И радоваться, глядя на дело рук своих, на людской испуг и тщетные усилия противостоять силе разрушения.

Ее охватил ужас. Любой из окружающих мог оказаться маньяком. Может быть, он стоит совсем рядом. Например, дышит ей в затылок. Или подкрадывается сзади, чтобы нанести неожиданный удар и раствориться в темноте.

Он знает, как я выгляжу!

Лу чувствовала на себе его взгляд, полный ненависти! Еще тогда, на темной улице, у нее возникло ощущение, что они как-то связаны между собой, как будто невидимая нить протянулась между ними. Его ненависть горячими волнами обдавала ее, проникала в душу, в самые ее глубины, не подвластные разуму. Она посмела войти в мир Огнепоклонника, нарушить его покой.

Он может меня найти!

Она стала оглядывать толпу, искать те, единственные, горящие ненавистью глаза, но ее окружало целое море глаз, и все они блестели отраженным светом пожара. Рев огня, вой сирен, гомон толпы смешались у нее в голове.

Инстинкт настойчиво повелевал: беги! Но она заставляла себя идти медленно, вглядываясь и запоминая лица.

Выбравшись на более-менее свободное место, она бросилась бежать, дрожа от страха, залезла в машину и заблокировала все двери и окна. Пальцы не слушались, она никак не могла вставить ключ в замок зажигания.

— Ну что ты, Малотти, успокойся, — уговаривала она себя.

Усилием воли сдержав дрожь, Лу наконец завела мотор и, как могла плавно, надавила на педаль газа. Автомобиль нервно затрясся в такт биению ее сердца. Она развернулась и поехала назад.

Все пропахло дымом — одежда, волосы, даже кожа. Метка Огнепоклонника. Она бросила взгляд в зеркальце и поймала свое отражение. Испуганная дура! А она-то гордилась своим бесстрашием!

Он видел ее в мерцающем свете пожара. Видел ее лицо, ее ищущий взгляд, страх; уловил момент, когда она поняла, что он где-то рядом.

В неверном мерцании огня она выглядела моложе, но все равно не производила впечатления напуганной до смерти. Спокойная уверенность, исходившая от нее, доводила его до белого каления. Бестия. Как из табакерки выпрыгивает там, где ее не ждали. Мешает ему. Ищет его. Она превратилась в большую проблему, из-за своего опасного чутья. К тому же она видела его! Теперь нельзя ее отпускать. Настырная бестия; кому бы еще в голову пришло преследовать его?

Он стоял в тени, немного поодаль, и ждал возвращения восхитительного чувства могущества и неуязвимости. Но взгляд его, как он ни старался, постоянно возвращался к этой женщине. Она мешала ему наслаждаться! Ненависть вскипела в его крови. Кто она такая? Как она смеет?

Он хочет бороться с Витакером один на один и не потерпит чьего-либо вмешательства в их поединок. Он хочет спокойно предаваться наслаждению, он это заслужил, зачем она тревожит его? И почему именно она, а не кто-нибудь другой из тысяч людей, оказалась у него на пути? Видимо, это рок.

Он был слишком могуществен и неуловим, и вот судьба распорядилась, чтобы она стала его преследовательницей.

На секунду всплеск огня отвлек его внимание. Хороший получился пожар, заметный, достойный занесения в его летопись. Как-нибудь он непременно напишет мемуары.

Он резко обернулся. Так и знал: она исчезла! С бьющимся сердцем он рассматривал толпу. Он бы сейчас не удивился, увидя ее бредущей в толпе и заглядывающей в лица. Она явно не успокоится, пока не найдет его!

— Тварь! — прошипел он сквозь стиснутые зубы. — Мерзкая гадина!

Но тут его взгляд выхватил из толпы ее спину. Она торопливо шла прочь. Он последовал было за ней, но заметил Витакера, взобравшегося на завал.

Он остановился в раздумиях, кого предпочесть: женщину или мужчину? Кто более для него опасен?

Инстинкт сам сделал выбор. Ноги понесли его вслед за женщиной.

Но она уже сидела в машине, к сожалению. Слишком поздно. Он остановился, сжав кулаки, и проводил взглядом маленькую «короллу». Как он жалел, что не обладает испепеляющим взглядом! Ничего, достаточно будет и канистры с бензином.

— Мы еще встретимся, детка, — сказал он, возвращаясь к пожару и Витакеру.

Лу дошла до конца длинного пирса, присела и стала завтракать, если, конечно, еду в два часа ночи можно назвать завтраком. Она не смотрела на город, не желая знать, потушили уже пожар или нет. Взгляд ее скользил по поверхности воды, на которой отражались звезды.

Лу вздохнула. Хорошо, что есть на свете хоть что-то, не подвластное огню.

— Салют, детка!

Она вздрогнула при этих словах, но тут же облегченно улыбнулась, это был всего лишь Тирен Белл.

— Привет, Тирен! — Заметив сумку-холодильник у него в руках, она добавила: — В моем ресторане полно свободных мест.

Он сел рядом с ней.

— Ну, настало время немного подкрепиться, — сказал Тирен, раскрывая сумку. — А, черт! Опять салат из тунца! А у тебя что?

— Ветчина с сыром.

— Махнемся?

— Зачем мне твоя рыба? Я уже сыта по горло рыбным запахом с реки, — Лу нагнулась и заглянула в сумку Тирена. — Но я, пожалуй, соглашусь поменять свое шоколадное пирожное на твой пирог.

— Это не просто пирог, а шоколадно-ореховый торт с начинкой, знаменитый на весь Портсмут! По особому секретному рецепту моей жены!

— Ну хорошо, тогда два пирожных.

Он ухмыльнулся, сверкнув в темноте белыми зубами.

— Умеешь торговаться, мадам Лукреция.

Они поели в молчании. Долгое знакомство не требовало длинных разговоров. Убаюканная тихим плеском волн, Лу неожиданно для себя задремала.

— Что, еще не привыкла к ночной? — спросил Тирен.

— И, по-моему, никогда не привыкну.

Тирен вынул из кармана почти полную пачку сигарет и вытряхнул одну штуку. Потом прикурил от спички, ловко прикрыв ее от ветра.

— Лу, у меня есть кое-какие подозрения. Насчет «Габриэллы».

— Но она уже спущена на воду. Вчера. Разве не так? — удивилась Лу.

— Все правильно.

Тирен в раздражении с силой потер челюсть.

— В предпоследнюю ночь меня сняли с нее. Я должен был варить шов в котельном отделении… Понимаешь, я сомневаюсь, что кого-нибудь послали вместо меня…

— Что?!

— Да ты погоди, не суетись. Я же могу и не знать всего. Может быть, кто-нибудь из утренней смены быстро все переделал и инспекторы успели проверить его работу. Но уж очень быстро они тогда управились.

Тревога сжала сердце Лу.

— Да, все торопились. Сам Ван Ален с пышной свитой в сопровождении заказчиков почтил «Габриэллу» своим присутствием и проверил, все ли выкрашено и расставлено по местам.

— Ладно, — Тирен сплюнул. — Забудь. Считай, что я тебе ничего не говорил.

— Я так не могу. Ты здесь ни при чем, Тирен. Я не помню, кто первый сказал мне о «Габриэлле».

— Оставь их, Лу.

Она отрицательно покачала головой, собрала остатки еды и встала.

— Я буду осторожна, честное слово. Но если я выясню, что они спустили корабль с плохим швом, я устрою бучу.

— Ты здесь уже двадцать лет. И если заикнешься об этом, то живо окажешься на улице.

— Я возвращаюсь. А ты побудь здесь еще немного, чтобы нас вдвоем не видели.

— Будь осторожна.

К ее удивлению, она не смогла заставить себя улыбнуться.

— Не волнуйся.

Она пошла к офису, ускоряя шаги по мере приближения к цели. Господи, как она ненавидела ночные смены! Если бы она не работала по ночам, то никогда бы этого не допустила! Мимо них с Деверо ничто бы подозрительное не прошло!

События последних месяцев выстраивались в одну тревожную цепочку: болезнь Деверо, поломка базы данных и вот теперь — «Габриэлла». И ведущий инспектор страхового отдела в самое горячее время переведен в ночную смену.

Лу чувствовала себя как в вязкой трясине, от каждого ее шага она только глубже погружалась в неведомое болото, и некому было протянуть ей руку. Кто же так ловко поставил ее в беспомощное положение? Стегганс? Вряд ли. Хотя именно он перевел ее в ночную. У него не хватило бы опыта придумать такой ход самому. Тут приложил руку кто-то очень знающий и хитрый, кто очень хорошо разбирается во всех тонкостях производства.

В этот раз она воспользовалась лифтом, потому что ее стала пугать безлюдная тишина здания.

Во-первых, она проверила записи и заглянула в рабочее расписание. По графику проверку «Габриэллы» должен был делать Эдди Симмон, но отметки о том, что он сделал ее, не было.

Остаток ночи прошел в сущих мучениях. Без компьютера все валилось из рук. Под конец смены она чуть не падала от усталости.

Стегганс пришел за полчаса до начала рабочего дня, усталый, как после ночной смены. Лу выждала время, достаточное, чтобы выпить чашку кофе, и вошла в его кабинет.

— Есть разговор, — сказала она, остановившись в дверях. — Долго я не задержу.

Он указал ей на стул, положил руки на стол и застыл в ожидании.

— Кто делал перепроверку «Габриэллы»?

У него удивленно поднялись брови.

— Джей Несмит…

— Джей?!

Она с изумлением уставилась на него.

— Но вы ведь уволили его за день до этого!

— Нет, не за день, а в тот же день. Он делал проверку утром.

Стегганс открыл ящик стола, достал папку и показал ее Лу.

— Мы нашли это только вчера вечером, она упала в щель между его столом и стеной.

Лу внимательно просмотрела отчет, не обращая внимания на нервную барабанную дробь, которую выстукивали пальцы Стегганса. Вроде бы все в порядке. Но, несмотря на аккуратные ряды правильных чисел, тревога росла. «Ну чего ты добиваешься, — сказал вкрадчивый голосок. — Хочешь неприятностей? Хочешь, чтобы нечем было платить за обучение сына? А семисотдолларовый страховой взнос за дом?»

Она почти уже согласилась с этим мерзким голоском. Но тут в ее душе стали вдруг расти злость и упрямство. Нет, она останется человеком, не превратится в трусливую овцу!

— Это липовый отчет, — сказала она.

— Почему? Что вы такое городите, Лу… — Стегганс раздраженно потер подбородок. — Я не знаю. Все решал Ван Аллен. Я ему дал отчет, рассказал о ситуации с Джеем Несмитом и оставил все на его усмотрение. Он велел спустить «Габриэллу» на воду.

— Но он же не разбирается в судостроении.

Губы Стегганса дрогнули. Ей показалось, что он сейчас рассмеется.

— Но он дал посмотреть этот отчет трем специалистам, и все они в один голос заявили, что цифры очень похожи на правду.

— Вот именно, что только похожи. Как можно доверять человеку, выгнанному в тот же день за пьянство?

— Напился он вечером, а проверял утром. Время проверки зафиксировано: полдесятого. Лу, все было проверено, потом перепроверено и опять проверено.

Да, очень убедительно. Не подкопаешься. И всем удобно. Всех устраивает. Все просто, как дважды два, считать-то она умеет.

Но именно излишняя простота портила всю картину. Уж очень все вовремя происходило. На любой вопрос сразу был готов ответ. Не было отчета — раз, и вдруг появляется как из-под земли.

И база данных ломается в самое нужное время. И заказ выполнен в самый последний момент. Если бы с ним что-нибудь не заладилось, фирма вылетела бы в трубу.

Лу внимательно всматривалась в выражение лица Стегганса, но не могла заметить на нем следов тревоги или беспокойства. На самом деле она сочувствовала ему. Он служит буфером между рабочими и Ван Алленом. А эта роль не из приятных.

— Ваши доводы гроша ломаного не стоят, — сказал он.

— Только Джей может их опровергнуть, — вздохнула Лу.

— Да, он бы нам сейчас пригодился.

— Да. — Она с шумом захлопнула папку. — Как наш компьютер?

— Компьютер в абсолютном порядке. Программист предложил нам заводить новую базу данных.

— А старые данные? Стирать?

— Вот и я спросил то же самое, — улыбнулся он. — У нас есть копии базы на дискетках?

Лу кивнула.

— Конечно. Деверо очень следил за этим. Но его не было на работе три последних недели! Кто-нибудь делал копии в его отсутствие?

Стегганс удрученно покачал головой.

— В такой обстановке за всем не уследишь.

«Деверо бы уследил». — Это Лу сказала про себя, конечно, а не вслух.

— Мне необходимо посмотреть на данные именно за последние дни. И проверить работу пьяницы. Мало ли что он мог натворить!

— Это несерьезно. Я против. И мистер Ван Аллен, я думаю, тоже будет возражать.

Она внимательно помотрела на него: не мелькнут ли у него в стеклянных глазах тени угрызений совести? Ничего не увидела она: ни затаенного чувства вины, ни открытости честного взгляда.

— Сделайте мне одолжение, а? Не форматируйте пока диск, хорошо? Может, мы использовали еще не все возможности для восстановления данных!

— Кто это мы?

— Ну хорошо, я. Я.

Стегганс откинулся на спинку стула, глядя на нее сквозь полуопущенные веки.

— Хорошо. Не вижу препятствий. По крайней мере, еще несколько дней можно потерпеть.

Его уступчивость поразила ее. Он взял у нее отчет и положил его в тот же ящик.

— Ну все, ступайте домой и отоспитесь. А то вид у вас неважнецкий.

— Слушаюсь, сэр!

— И сообщите мне, если найдете что-нибудь интересное, — бросил он ей вдогонку.

— Обязательно.

Только садясь за руль, она сообразила, что надо было попытаться воспользоваться моментом и попросить о переводе в дневную смену.

А впрочем, несколько дней — или ночей — ничего не решают. Очень скоро она развеет все свои сомнения.

8

Луизу преследовал огонь. Она бежала по пустынным улицам. Одна. Больше никого не было. Надеяться на чью-либо помощь было бесполезно. Дома стояли вдоль улиц и смотрели пустыми глазницами окон на ее отчаяние. Их молчаливое равнодушие удваивало ужас.

Кроваво-красный силуэт крался за ней по пятам, оглушительно хохоча и поджигая дома, едва она к ним приближалась, превращая улицы в огненные тоннели. Горящие обломки падали со всех сторон, рассыпая вокруг нее искры и угли. Пламя плясало вокруг нее, и она, перепрыгивая через горящие головешки, тоже как будто скакала в диком, невероятном танце.

Оглянувшись, она увидела, что преследователь уже нагнал ее и протягивает к ней свои руки.

Он раскрыл рот. На месте человеческого языка у него был язык пламени!

Собрав последние силы, она свернула в переулок. Но он не отставал. Она чувствовала его жар, его ненависть. Дыхание с хрипом вырывалось у нее из горла, она задыхалась от страха.

Она села, очень своевременно вырванная из мира кошмаров. Ее спаситель, Элиу, напевал на ухо подруги песню Синатры.

Вечернее солнце светило в окно, прямо на диван, на котором она спала. Вот отчего ей было так жарко во сне.

Лу встала с дивана и направилась на кухню.

На двери холодильника ее внимание привлекли три ярко-желтые бумажки с записками. Лу быстро просмотрела их, отметив про себя, что Блэр пишет так же, как и говорит: четко и коротко.

«Звонил Вейд. Еще позвонит сегодня вечером», — гласила первая записка.

«Не забудьте следить за погодой. Надвигаются холода, надо будет увеличить обогрев. Иначе Эмили простудится», — было во второй.

«Нужно купить или сделать гнездо для Эмили. Это поможет ей снести яйца».

— Ну и ну, — присвистнула Лу. — Вот это командир в юбке! Как только ее терпит лейтенант?

Она вытащила еду из морозильника и поместила ее в микроволновую печь. Что-то шевельнулось у нее в мозгу: что-то такое простое и ясное, но потом выскочившее из головы. Она постояла минуту, тупо глядя на печь, потом набрала рабочий телефон Витакера. Только бы он был на месте!

Каким-то чудом он оказался у телефона.

— Джей Несмит нашелся?

— А куда девалось ваше «привет»?

— Привет! Джей Несмит нашелся?

— Да, объявился сам. Как раз сегодня он позвонил одному своему знакомому. Оказывается, он напился до чертиков, и его каким-то ветром занесло во Фресно, где он благополучно и застрял.

— Фресно?! Почему именно во Фресно? Ну, в Вегасе — я бы еще поняла. И почему он звонил приятелю, а не домой?

— Не знаю, как насчет Фресно, но после доброй пьянки и не ночевав дома, я бы ни за что не стал звонить своей жене, пока она не поостынет маленько. Скажите, почему вас так интересует Несмит?

Лу уже готова была рассказать ему о «Габриэлле», но в последний момент готовые уже сорваться слова застряли вдруг в горле. Ситуация и так запутана, стоит ли ее усложнять еще больше, вводя новое действующее лицо? Кроме того, стоит ли навешивать ему новые заботы, он и так очень занят поисками Огнепоклонника?

— Я видела вчерашний пожар, — сказала она, — по дороге на работу.

Витакер вздохнул.

— Вы читали сегодняшние газеты?

— Нет, не успела еще. Он на первой полосе?

— Во всех газетах. Аршинными буквами. «ОГНЕПОКЛОННИК БРОСАЕТ ВЫЗОВ ВЛАСТЯМ ГОРОДА. ПОПРОБУЙТЕ ПОЙМАТЬ, ЕСЛИ СУМЕЕТЕ, ЗАЯВЛЯЕТ ПОДЖИГАТЕЛЬ».

— Боже!

— И обещает снова устроить пожар ровно через неделю.

Она кивнула. Что еще можно от него ожидать. Недавно пережитый кошмар вновь встал у нее перед глазами, тошнота подступила к горлу.

— Я его боюсь, — непроизвольно вырвалось у нее.

— Я тоже, — отозвался он. — Поэтому я должен его поймать.

— Да. Поймайте его.

— Как меня зовут?

Лу стала судорожно рыться в памяти.

— Э-э…

— Меня зовут Боб.

— Разговаривать с вами — это все равно как на американских горках кататься, — сказала она сердито. — Вы специально изводите меня? Зачем?

— Я так и знал, что вы забыли, как меня зовут.

— У меня и так мозги набекрень от разных забот. Вы сказали, что вас надо называть Витакером, — я и называла вас Витакером.

— Как насчет того, чтоб поужинать со мной в субботу?

Теплое чувство возникло у нее в груди.

— Суббота вполне подходит.

— Я отвезу вас в одно очень милое местечко. В шесть часов вас устроит?

— Вполне.

— Прекрасно. Значит, договорились.

И он повесил трубку, не дождавшись ее «до свидания». Она ошеломленно потрясла головой.

— Да, такого романа у меня еще не было. Если это вообще можно назвать романом.

Семья Джея Несмита жила в большом доме колониального стиля. Первое впечатление было благоприятным: везде порядок, нигде ни соринки, все тщательно подметено и расставлено по местам. Лу быстро прикинула, соответствует ли стоимость дома должностному окладу инспектора страхового отдела, — выходило, что соответствует, если, конечно, жена работает.

Поднявшись на крыльцо, она позвонила. Жена Джея, очевидно, ждала ее и открыла сразу, не дождавшись даже конца короткой трели звонка.

— Миссис Несмит? Я — Лу Малотти. Я звонила вам.

— Заходите.

Жена Джея Несмита была примерно того же роста и сложения, что и Лу. Простая женщина, похоже, что в других обстоятельствах любящая посмеяться, но в данную минуту сильно встревоженная судьбой мужа.

«Между ними, конечно, были недоразумения, — подумала Лу, — но она его, видимо, еще не разлюбила».

— Мне очень неловко беспокоить вас в такой момент, миссис Несмит. Я знаю, вы ждете Джея…

— Зовите меня Кэти. И не извиняйтесь. Вы хотели посмотреть его компьютер?

Лу кивнула и проследовала за Кэти через весь дом в дальнюю комнату, отмечая на ходу простоту и скромность обстановки.

— На работе Джей не очень-то распространялся о своей личной жизни, — сказала Лу, — но, по-моему, он как-то вскользь упомянул, что вы по образованию учительница…

— Кассир. Работала в банке. Входите, — пригласила Кэти, открывая дверь.

В кабинете Джея было довольно уютно. Стены выкрашены в абрикосовый цвет, на полу лежали шоколадно-коричневые ковры, диван покрыт индейским одеялом, гармонично дополнявшим цветовую гамму. В углу стоял стол с компьютером.

— Не знаю, что вы ищете. Вчера сюда заходили три сотрудника фирмы. Они тоже что-то искали.

— Нашли?

Кэти покачала головой.

— Они хотели унести с собой диск, но я не позволила.

— Я удивляюсь, как вы вообще пустили их за порог.

— А почему бы и нет? Я надеялась, что произошла какая-то ошибка, они убедятся, что у нас ничего особенного нет, и оставят Джея в покое. Но они стали вести себя так, будто пришли в дом какого-то страшного разбойника, а один даже хотел вмешать в дело полицию. Я их выставила очень быстро, можете мне поверить.

— А почему вы впустили меня?

— Потому что вы вежливо попросили и, во-вторых, Джей отзывался о вас хорошо. Он говорил, что вы — честный человек.

Лу озадаченно посмотрела на Кэти.

— Мы с ним так мало общались…

— Это не значит, что он ничего не знает о вас. Он разбирается в людях и знает, кто хороший человек, а кто — так себе. Так что, если у него в записях есть что-нибудь полезное для вас, не стесняйтесь, берите. Все к вашим услугам.

«Вот оно, доказательство того, что доброе имя — это не пустой звук», — думала Лу, глядя, как Кэти открывает шкаф и достает оттуда коробку с дискетами.

— Вот, — сказала она, — хозяйство Джея.

— Вы показывали их сотрудникам фирмы?

— Нет.

— Они могут вернуться с ордером на обыск.

Кэти поджала губы.

— Ну и пусть. Но пока у них нет ордера, это собственность Джея. Я бы на вашем месте занялась дискетами. Я не удивлюсь, если выяснится, что эти трое стерли все, что хотели, с твердого диска.

Да, очень даже может быть. Кэти и не подозревает, насколько она права.

Луиза просмотрела надписи на дискетах, выбрала нужную и вставила в дисковод.

— Здесь должно быть все, включая самую свежую информацию, — сказала Кэти. — Хотя, наверно, вы не найдете ничего существенного. Джей обычно не приносил работу на дом. Зачем это ему? — горько усмехнулась она. — Муж и так пропадал там по двенадцать часов в сутки.

Лу оглянулась.

— Я тоже. Работа у нас такая.

— Да, он любил свою работу…

— Вы что, Кэти? — спросила Лу, удивленно глядя на вздрагивающие руки хозяйки дома.

Кэти видела Лу в первый раз, но почему-то почувствовала к ней доверие, угадав, наверное, добрую душу, а может быть, просто от усталости приникла к первому попавшемуся плечу, чтобы всласть выплакаться, но, так или иначе, слова хлынули из нее бурным потоком.

— Он совсем никогда не пил, — заговорила она взахлеб. — Ну, может, бутылку пива или две, но всегда после работы.

Слезы потекли у нее по щекам. Она рассеянно взяла носовой платок, предложенный ей гостьей, но забыла им воспользоваться.

— Мы… немного не ладили в последнее время. Ну и что? У всех так бывает. Но чтобы он напился на работе и уехал неведомо куда…

Лу встала со стула и обняла плачущую женщину за плечи.

— Наверное, он пытался убежать от самого себя. И опомнился не сразу. Увольнение — это сильный стресс. Редко кто переносит такое безболезненно.

— Но он же здоров! Цел и невредим! Я готова его убить!

Произнеся эти слова, она осеклась и с испугом подняла глаза. Потом смущенно ответила на улыбку Лу.

— Мужчины иногда ведут себя как дети, — сказала Лу. — Вы с ним говорили?

— Нет. Он прислал весточку через одного знакомого. Просил передать, что он в порядке и вернется сразу, как только уладит кое-какие дела.

Тут выражение ее лица изменилось, она сделала шаг в сторону от Лу и испытующе посмотрела на нее, как будто раскаялась в своей откровенности.

— Господи! Времени-то уже сколько! — затараторила она через секунду. — Мне же ужин готовить! Сейчас мальчики вернутся с баскетбола, голодные как всегда. А вы работайте, не буду вам мешать.

— Спасибо.

Хозяйка отправилась заниматься своими делами, а Лу принялась рассматривать шкаф. Джей содержал свое хозяйство в образцовом порядке. Все было аккуратно разложено по полочкам, снабжено указателями и расставлено в алфавитном порядке. Она позавидовала такой пунктуальности, вспомнив бардак на своем рабочем столе.

Потом она села на стул и занялась дискетами. Джей не стирал старых файлов со своих дискет. Почему интересно? Чего у него только не было! Уйма игр, начиная с простейших, для дошкольников, налоговые декларации за несколько лет, семейные расходы, письма… Но ничего хоть отдаленно связанного с верфью…

Кэти заглянула в дверь и спросила:

— Нужно что-нибудь? Дать вам сандвич? Колы?

— Нет-нет, спасибо.

— Ну, тогда не буду вам мешать.

Лу снова повернулась к компьютеру. Ей оставался один час до начала смены, когда последняя дискета была просмотрена, а она ни на шаг не приблизилась к цели.

Со вздохом Лу предприняла еще один штурм. На этот раз она стала сравнивать файлы на диске с файлами на дискетах.

И нашла. Кое-что интересное. Несоответствие размеров файлов с одинаковыми именами.

Лу просмотрела содержимое подозрительного файла, надеясь на свой многолетний опыт. Не разумом, а интуицией угадала она место, с которого начинались нужные ей числа. Джей хорошо их спрятал. В файл с детской компьютерной игрой.

Лу откинулась назад, не сводя взгляда с экрана монитора. Числа. Ничем не примечательные. Без всяких комментариев. Но, если это не данные о результатах проверки шва на «Габриэлле», она готова съесть этот компьютер без соли.

Она еще раз окинула взглядом полки с книгами по компьютерной тематике. Судя по такому богатому выбору технической литературы, Джей разбирается в компьютерах на профессиональном уровне.

Пришло время поговорить с начальником. Несмотря на болезнь, Гарри Деверо остается самым опытным и знающим специалистом.

Она нашла чистую дискету и скопировала на нее нужный файл. Ох, тяжелая предстоит ей работа, думала она, засовывая дискету в карман. Придется искать иголку в стоге сена, просматривая всю базу данных в поисках похожих чисел. Глубоко вздохнув, Лу выключила компьютер и вышла из комнаты.

Кэти возилась на кухне.

— Уже все? — спросила она, выключая воду.

— Да. Кое-что нашла. Но, если вы не против, я приду еще, хорошо?

— Скоро Джей вернется. Вы лучше с ним поговорите. — Тут она отвела глаза в сторону. — А… как вы думаете… его не посадят?

Лу помялась. Легче всего, конечно, соврать. Но как-то неудобно.

— Возможно… — выдавила она из себя.

— С ним… — Голос Кэти прервался. Она тяжело вздохнула и продолжила: — С ним такое впервые. Я не верю, что…

— И тем не менее, Кэти, похоже, что он оступился. Он играл в карты? Пил?

— Никогда. Ничего подобного. Правда, в последнее время он нервничал, но мы потом поговорили, и я решила, что… — Она закрыла лицо руками. — Почему он не возвращается? Почему не звонит? Я так хочу поговорить с ним…

«Не ты одна», — подумала про себя Лу.

9

— Что?!

Лу отстранила трубку подальше от уха, чтобы не оглохнуть от крика.

— Да, Гарри, именно так.

— Ты уверена?

— Черт возьми, Гарри, разумеется, нет! Но в последнее время на верфи стали происходить настолько странные вещи, что я бы не рискнула сваливать все на одного человека.

— Проклятье, — прорычал Деверо. — А я лежу в постели и держусь только на болеутоляющих…

— Это опасно. К болеутоляющему быстро привыкаешь. Оно долго не действует.

— А что действует? Знаешь, какое самое радикальное средство против головной боли? Гильотина!

— В самом деле? Хотите попробовать? Может, позвонить докторам и передать вашу просьбу?

Он говорил с большим трудом, и Лу почувствовала угрызения совести. Человек всего несколько дней как вышел из больницы, а она ему покоя не дает. Но у нее просто нет другого выхода. Гарри единственный, кому она верит, и с кем может посоветоваться.

— Гарри, мне очень неловко, что я беспокою вас…

— А кого ты еще можешь побеспокоить, кроме меня, черт побери? Ван Аллена, что ли?

— А что? Это мысль.

— И что ты ему скажешь?! Будто тебе кажется, что шов, может быть, в некотором роде не совсем в порядке? Ты понимаешь, что это для него значит? — Я понимаю так, что это для него всего лишь убытки, а вот матросам на «Габриэлле» грозит гибель!

Он вздохнул.

— Я с тобой сейчас буду спорить, хорошо? Представь, что я — Ван Аллен. И вот ты рассказала мне о своих подозрениях. Тогда я тебя спрашиваю, как долго, по твоему мнению, продержится этот шов?

— Не знаю, — уныло ответила она, чувствуя, куда клонит Деверо. — Может, несколько лет.

— Несколько лет! А мне нужны деньги прямо сейчас. Единственный шанс вытащить верфь — это держаться за любые заказы. Если клиенты узнают, что один из их кораблей вышел в море не в порядке, они сразу откажутся от моих услуг. Ты мне все сказала, спасибо тебе, проинформировала, теперь твое дело молчать.

— Может, хватит, Гарри?

— Послушай… — Он тяжело дышал в трубку. — Если то, что ты говоришь, правда, то фирма прогорит, и мы скоро окажемся на улице…

— Вряд ли это должно тревожить нас больше, чем жизни доверившихся нам людей!

— Да, конечно, ты права. Ты, как всегда, готова мчаться на всех парусах. Но вспомни о других. Твои действия затронут очень многих. Подумай о них и не торопись. Не руби сплеча. Действуй осторожно и с оглядкой. И только когда будешь полностью уверена…

Лу подумала о Тирене и о его шестерых детях. На верфи работают тысячи таких же, как он, и всем очень нужна работа.

— Хорошо, — сказала она. — Я трижды подумаю, прежде чем что-нибудь предпринять. Но если я буду уверена на все сто процентов…

— Ты им дашь прикурить, и я помогу тебе. Звони мне немедленно, как только узнаешь что-нибудь. Поняла?

— Да, Гарри. Спасибо, и поправляйся скорее.

Лу села перед клеткой и стала доделывать гнездо. Элиу вытянул голову, наблюдая за ее работой.

— Ну как? — сказала она, поднимая гнездо для всеобщего обозрения. — Наверное, я бы смогла и лучше…

— Яблочко! Яблочко!

— Нет, это не яблочко. Это гнездо.

Он вертел головой, показывая то один глаз, то другой.

— Но оно не для него, правда, Эмили?

Самка утвердительно закивала головой. Лу довольно рассмеялась.

Зазвенел звонок, испугав и хозяйку дома, и ее постояльцев. Элиу издал скрипучий стон, от которого у Лу мурашки забегали по спине.

Прежде чем открыть, Лу посмотрела в глазок. У нее сильнее забилось сердце, когда она увидела, что на пороге стоит Витакер.

— Хорошо, я знаю, что у вас живут попугаи, а то бы, ей-богу, вышиб дверь, услыхав такие стоны, — сказал он, как только дверь отворилась.

— А вы не ходите не вовремя, — ответила она, отступая на шаг, чтобы пропустить его в дом.

— Но ведь сегодня суббота? Мы же договаривались.

— Да, но всего лишь полшестого! А вы сказали в шесть!

Его улыбка обезоружила ее. Слава Богу, она успела принять душ и подкраситься. Он выглядел отлично: темно-синиебрюки, белая рубашка и бледно-голубой свитер, гармонирующий со стальным цветом его глаз…

— Блэр сказала, что вам наверняка понадобится помощь с гнездом для попугаев.

— Ага! Значит, Блэр решила, что я забыла сделать гнездо, и послала вас в этом удостовериться. Ну так вот: передайте ей от моего имени — я все сделала! Осталась ерунда: поставить гнездо в клетку.

— Это — гнездо? — спросил Витакер, указывая на прямоугольный деревянный ящичек, лежавший на полу перед клеткой. — Мне жаль ваших усилий, Лу, но, увы, вынужден предупредить, что оно не пролезет в клетку.

— Ну и что? Ничего страшного. Придется Эмили высиживать яйца снаружи клетки. Вы что, думаете, попугаи, как кролики, делают гнезда на земле?

Он засмеялся.

— Судя по моему личному опыту общения с Элиу, попугаи больше похожи на орлов, чем на кроликов.

— О-о, беби! — затянул попугай, услыхав свое имя.

— Где это его научили? — спросил Витакер.

— Мой сын научил.

— А может, кто-то другой?

Она вскинула голову.

— Я бы не стала иметь дело с мужчиной, который называл бы меня «беби».

Витакер удивился.

— Что значит «иметь дело»?

Она была сама не рада, что затеяла этот разговор, а ему явно не хотелось усложнять приятную, легкую беседу.

— Ладно, давайте займемся делом, а то я не успею одеться.

— Хорошо, давайте я буду держать его за ноги, пока вы будете прикреплять гнездо к клетке. Хотя, конечно, лучше бы держать его за горло.

— Понимаю ваше желание, но не одобряю его.

Лу смотрела на Элиу, который уже стал проявлять признаки беспокойства.

— Он не даст вам приблизиться. Он уже наготове.

— Может, сначала покормить его?

— Потому, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок?

— Возможно, для птиц это правило действует, — усмехнулся он. — Но не для мужчин.

— Вот черт, а я и не знала! Так вот почему… — Лу не договорила и склонилась над ящиком с инструментами, роясь в поисках отвертки. — Любимая еда Элиу — орешки. Они лежат в коробке около тостера.

Ее план сработал. Пока попугаи занимались орешками, они прикрепили гнездо к клетке.

Лу с гордостью осмотрела свою работу.

— Блэр надеется, что вы позовете ее, когда настанет торжественный момент. У нее на этой неделе последний экзамен, и потом она совершенно свободна, так что сможет дежурить у клетки и день и ночь.

— Я не знаю, радоваться этому или огорчаться.

Витакер вздохнул.

— Не бойтесь, она вся в мать. Нола была очень собранной и аккуратной женщиной. Всегда знала, когда, что и как надо делать.

«Да, — подумала Лу. — Я не выдержу сравнения. У меня все в порядке на работе, но дома…» Она представила себе Нолу Витакер в виде доброй волшебницы, осыпающей мужа поцелуями и вкусными пирогами. А что может предложить она? Пиццу в лучшем случае, да и то не каждый день.

— Вы очень любили свою жену?

— Да. — Он выпрямился и поправил свитер. — Когда она умерла, мне было очень плохо. Блэр взяла на себя почти все заботы. Иногда я думаю, что взвалил на нее слишком много.

— Не вините себя зря, — сказала она излишне, может быть, горячо. — Блэр — прекрасная девушка.

— Да?.. — Боб посмотрел на часы. — Сейчас будут новости. Можно включить телевизор?

— Чувствуйте себя как дома. Хотите узнать новости про Огнепоклонника?

— Все время думаю о нем. Что он еще натворит, чтобы прославиться?

Он включил местный канал. Пламя заполнило экран оранжево-красной стеной, казалось, грозя вырваться из телевизора. Лу отпрянула: ей показалось, что она видит продолжение своего кошмарного сна. Дикий ужас снова охватил ее.

Она вздрогнула и удивленно посмотрела на Витакера, взявшего ее повыше локтя.

— Это тот самый пожар, вчерашний, — ровно сказал он, и от его голоса она немного успокоилась.

— Этот… Огнепоклонник, как он сам себя называет, — заговорил диктор, — снова привлек к себе общественное внимание. Он поджег здание, которое полностью сгорело в результате пожара. Убытки оцениваются в несколько миллионов долларов. Поджигатель позвонил к нам в студию и заявил, что даст о себе знать ровно через неделю. Но где?

— Жаль, они не взяли у него телеинтервью, — сказала Лу.

Витакер не ответил. Она посмотрела на него и увидела, что его губы двигались, произнося самые страшные ругательства. Он сильнее сжал ее руку, так, что ей стало больно.

— Ну-ка, вздохните поглубже, — сказала она. — И не сломайте мне руку, пожалуйста.

— А? — опомнился Витакер, отпуская ее руку. — Извините.

— Вы, наверно, представляли, что уже схватили поджигателя?

— Да, наверное.

Он подошел к телефону и судорожно набрал номер.

— Ген? Это Витакер. Да, слышал, потому и звоню. — Лейтенант изменился в лице. — Серьезно? Господи ты Боже мой! Да! Скажи ему, я еду.

Лу заметила, что ему стоило большого труда не швырнуть трубку. Он излучал ярость. Лу порадовалась, что это чувство относится не к ней.

— Что-нибудь случилось? — робко спросила она.

Витакер посмотрел на нее, как будто с трудом припоминая, кто она и что здесь делает. Он был погружен в себя.

— Помните того репортера, Макларена, который первым получил звонок от поджигателя? Он вчера опубликовал статью о маньяках, которая, видимо, сильно не понравилась этому негодяю, и он перестал звонить в газеты, а перекинулся к телевизионщикам. Сегодня Макларен нашел у себя гараже большую канистру с бензином, а на ней нарисована улыбающаяся рожа. Привет от поджигателя.

— Запугивает?! — Да, запугивает. Макларен чуть не обмочился со страху и требует, чтобы мы сделали что-нибудь.

Лу покачала головой.

— Если имеешь дело с грязью, то рано или поздно запачкаешься.

— Это точно.

И тут ее пронзила одна мысль. Она увидела, что Витакер подумал о том же.

— Черт побери! — прорычал он сквозь зубы. — Сегодня дома нет ни Блэр, ни Майка. Киф и Кэлси сидят одни!

— Нет! Вам нужно работать, — возразила она. — А я съезжу за детьми и привезу их сюда или побуду с ними у вас дома до вашего возвращения. Если вы не возражаете…

Он не возражал. Она по глазам видела.

— Лу, мне неловко утруждать вас…

— Не надо слов, Витакер. И не беспокойтесь. Я не такая уж беспомощная. Я возьму с собой револьвер 38-го калибра.

— Не знал, что вы вооружены.

— Это первое, что я приобрела, когда ушел муж. Не думайте, я не истеричка и не стану пулять в первого встречного.

— Мне, конечно, все это очень не нравится, но…

— А ваша псина, самая большая на всем Восточном побережье? Она, конечно, ляжет костьми, защищая свой дом.

Он даже не улыбнулся.

— Шаму — самая большая трусиха на Восточном побережье. Она боится даже котов.

— Зато я не боюсь.

Он посмотрел на нее еще раз и бросил ей ключ, быстро сняв его с большой связки.

— Спасибо, Лу, вы настоящий друг.

Сердце Лу сжалось от отчаяния, потому что это сказано было таким теплым тоном… Видимо, в отношениях с мужчинами ей не суждено подняться выше дружбы. Едва она давала им понять, что не нуждается в их защите, как тут же превращалась из предмета романтического увлечения в доброго приятеля в юбке. Ну и черт с ним. Не оставлять же, в самом деле, детей без присмотра.

— Ненавижу китайские шашки, — сказала Лу после третьего проигрыша.

— Еще бы, — заметил Киф, делая вычисления на бумажке. — Вы должны мне двести двадцать пять и сто пять — Кэлси.

— Сколько?! — вскричала Лу. — Триста семьдесят пять?! Ты шутишь?!

— Сами же предлагали играть на деньги.

— Но я же предлагала в покер или бридж, а не в китайские шашки!

Она с трудом пошевелила ногами под тяжестью огромной головы собаки.

— О, как ноги затекли. А ты… собачка? Ты уговорила меня сесть на пол, чтоб тебе было удобней лежать. Я думала, ты хоть счастье мне принесешь, а ты что? Я проиграла триста семьдесят пять центов!

Шаму на короткое время насторожилась, услышав слово «собачка»: она подняла одно ухо, но глаз не открыла и тем более не пошевелилась.

— Не сваливайте свою вину на собаку, — запротестовала Кэлси. — Давайте платите.

— Ох, подайте мне кошелек. Я не дотянусь до дивана.

Вдруг Шаму подняла голову. Встревоженно. Потом быстро встала на ноги. Без обычных своих потягиваний. Потом осторожно, без лишнего шума подошла к двери: шерсть дыбом, зубы оскалены. Всеобщая любимица превратилась в страшного зверя. Видел бы эту сцену Витакер, он явно недооценивал смелость ирландских волкодавов.

— Шаму? — удивленно сказала Кэлси.

— Ш-ш, — Лу приложила палец к губам.

На затекших ногах она еле добралась до дивана и вынула из сумочки пистолет. У детей округлились глаза.

— Сидите на месте, — прошептала Лу.

— Но… — Киф начал вставать.

— Сидите, я сказала! — Лу глядела на него до тех пор, пока он не сел.

Она встала у двери рядом с Шаму. Собака уперла нос в замочную скважину и едва слышно, но грозно рычала. Сердце Лу бешено колотилось о ребра.

— Спокойно, — сказала она, чуть приоткрыв дверь.

Шаму рванулась было вперед, но Лу схватила ее за ошейник.

— Погоди! У меня пистолет, поняла? Пойдем вместе, не торопись.

Она подождала, пока собака не перестала рваться вперед. И только потом полностью открыла дверь и ступила за порог. Снаружи вроде бы никого не было. Ветер качал деревья, их кудрявые тени скользили по траве.

Собака снова сильно потянула ее, но вскоре резко остановилась и зарычала сильнее. Лу проследила за ее взглядом. Она смотрела на гараж. Лу показалось, что там мелькнула чья-то тень! Шаму приготовилась к прыжку.

Лу почувствовала, как напряглись мускулы собаки. «Только бы она не рванулась, — подумала Лу, — мне ее не удержать».

— Спокойно, — прошептала она. — Стоять.

— Эй! — закричала Лу. — А ну, выходи! Не то буду стрелять!

Тут в темноте у гаража сверкнуло что-то металлическое! Он там! И вооружен! Ее взгляд сосредоточился в одну точку, она смотрела сквозь прицел и ничего не видела и не слышала, кроме затаившейся тени да толчков пульса в висках.

Шаму рванулась вперед, не лая, а рыча как-то по-медвежьи. Лу всем телом откинулась назад, стараясь ее задержать и одновременно не выпускать из рук пистолета, а из поля зрения — гараж.

— Бросай оружие, полиция! — закричал из темноты мужской голос.

Это была неожиданность. Лу не знала, что делать. Подчиниться было опасно, не подчиниться — еще опаснее.

— Бросай, говорю! — еще раз крикнул мужчина.

Полиция шутить не любит. Лу отбросила пистолет и подняла вверх свободную руку. Незнакомец вышел из тени. Увидев его форму, она облегченно вздохнула.

— Вторую руку тоже поднимите! — скомандовал полицейский.

— Я держу собаку. Но если хотите, могу и отпустить.

— Ладно, не надо, — ответил он, подходя ближе и подбирая с земли оружие Лу. — Кто вы и что здесь делаете?

— Меня зовут Лу Малотти. Я присматриваю за детьми Витакера. Я думала, что вы — преступник, забравшийся в чужие владения.

За спиной Лу вдруг открылась дверь, и голос Кифа спросил:

— Лу? Вы как? В порядке? Что там такое?

— Все в порядке, Киф. Это полицейский. Ступай в дом. Я сейчас приду.

Теперь уже полисмен облегченно вздохнул и спрятал оружие в кобуру.

— Чуть не вышла история, мисс Малотти. Не стоит ходить с такой пушкой.

— Это вам не надо вторгаться без предупреждения и прятаться от честных людей.

— Меня зовут Гри. Я проезжал мимо и заметил у гаража что-то подозрительное. Пошел проверить, а это кошачья свадьба. Кстати о животных, что это у вас за чудище? Вы на нем верхом ездите, что ли?

— Это Шаму, — сказала Лу. — Шаму, тебе нравится этот человек?

Собака замахала хвостом. Полисмен протянул руку, дал себя обнюхать и потрепал собаку по голове.

— Мне сначала показалось, что вы хотите натравить на меня медведя. Мощная зверюга. — Он присвистнул. — Я знал, что у Витакера большая собака, но не настолько же!

— Витакер говорил, что она большая трусиха.

— Ну да! Вы видели, как она была готова кинуться прямо на меня?!

— Да, — подтвердила Лу и на всякий случай снова взяла собаку за ошейник.

— У вас есть разрешение на ношение оружия?

— Конечно, — сказала она и протянула руку за своим пистолетом.

— Ну ладно, — сказал полицейский и отдал оружие владелице. — Тогда мне здесь больше нечего делать. В следующий раз в таких случаях советую все-таки пускать вперед собаку. Запритесь хорошенько и не беспокойтесь. Патрульные машины периодически будут объезжать вокруг дома. Спокойной ночи, мисс Малотти.

Лу послушалась представителя власти и закрыла дверь на все замки. Ее руки не дрожали, хотя она была сильно напугана.

Собака подошла поближе, Лу присела и обняла ее за шею.

— Хорошая собачка, — приласкалась она. — Умная собачка.

Шаму положила голову на ее плечо и вздохнула.

— Лу! Хотите еще сыграть? — позвал Киф из другой комнаты.

Она улыбнулась.

— Конечно, — отозвалась она и похлопала собаку по спине. — Пойдем, Шаму. Чувствую, на этот раз мне обязательно повезет.

10

Огнепоклонник позвонил диктору новостей на дом.

— Здравствуйте, мистер Керск.

— Кто это?

— Я — тот, кто сделает вас знаменитым. Мы уже разговаривали. Помните, перед пожаром?

Молчание затягивалось, и он усмехнулся. За окном уличный шум слился в монотонный гул, заполнявший паузу в беседе.

— Как вы узнали мой телефон? — спросил наконец мистер Керск.

— Я даже ваш адрес узнал, — засмеялся он. — Что, не нравится?

— Нет, не нравится. Особенно принимая во внимание то, что вы сделали с Кевином Маклареном.

— А что я с ним сделал? Я с ним ничего не сделал. Мог бы, конечно, но не стал возиться. У меня есть дела поважнее.

Он знал, что Керск напуган. И это хорошо. Он специально позвонил ему по домашнему телефону. Они все напуганы. Жалкие людишки.

— Зачем вы так обошлись с Маклареном? — спросил Керск.

— Почему вас это интересует?

— Я хочу не повторить его ошибок.

— Та статья о маньяках… — он задержал дыхание, чтобы справиться с приступом гнева, — не понравилась мне. Я бы стерпел, если бы он не искажал факты. Я вовсе не сумасшедший, который не может противостоять своим желаниям. Я полностью управляю собой. И не только собой. Еще огнем!

— Можно ли записывать нашу беседу на диктофон?

— Конечно. Я изменил голос.

— Ну, разумеется.

Он решил не обращать внимания на вызывающий тон репортера. Кто он такой в конце концов? Всего лишь передаточное звено между ним и обществом. Его мнение никого не интересует, от него требуется только точность передачи.

— Вы помните, какой сегодня день недели?

— Да. Вы сегодня устроите пожар?

— Естественно.

— И где же?

— Это мой сюрприз.

Ловко он отбрил этого жалкого репортеришку! То ли еще будет! Когда это интервью пойдет в эфир, кое-кому будет не до смеха! Надо же, как все хотят знать, где он устроит представление в следующий раз!

— Вы всегда поджигаете пустующие здания. Это имеет какое-то значение для вас?

— Я не убийца, мистер Керск. И не сумасшедший, повторяю вам. — Он хихикнул. — На самом деле я даже полезный член общества, если хотите знать. Многие, я думаю, очень хотели бы, чтобы я пустил им красного петуха. Наверное, мне даже стоит подумать об открытии фирмы, — свободной рукой он описал дугу в воздухе, как бы адресуясь к невидимой аудитории. — Вы не знаете, как избавиться от здания, которое не можете ни продать, ни обменять, ни отремонтировать? Обращайтесь к Огнепоклоннику! Форма оплаты любая.

Керск молчал. Поджигатель встревожился.

— Вы слышали, что я сказал?

— Разумеется.

— А почему не смеетесь?

— Не знал, что это шутка.

Он разозлился.

— Я хочу услышать себя сегодня же, дорогой мой мистер Керск.

— Хорошо. Я внесу вас в список.

— На первое место!

— Хорошо.

Голос Керска звучал внешне спокойно, но чуткое ухо поджигателя уловило нотки беспокойства и страха. Он почувствовал себя большим и сильным. Бойтесь меня, жалкие людишки! Трусы. Все как один. Будут сегодня смотреть телевизор и радоваться, что и на этот раз беда их миновала.

— Вы еще у телефона? — спросил Керск.

Он открыл глаза, только теперь осознав, что невольно закрыл их. Его дыхание стало прерывистым, на висках и над верхней губой выступила испарина. Он заставил себя расслабиться.

— Да.

— Когда вы позвоните в следующий раз?

— Что, не терпится? — Он улыбнулся. — Скоро. Очень скоро.

И повесил трубку.

Поправив свой пояс с инструментами, он вышел из телефонной будки. Ему еще нужно подготовить место для любимой работы.

Он — Огнепоклонник! Попробуй тронь его — обожжешься!

Лу шла по грузовому трюму военного авианосца и насвистывала, чтобы не было так пусто в огромном замкнутом пространстве. Верхние люки были открыты, и она ясно видела плоскую площадку лифта для подъема вертолетов на верхнюю палубу.

На безлюдной судоверфи царила тишина, потому что поднявшаяся буря, нарушив все графики и расписания, загнала рабочих в цеха. Только вой ветра и стук песчинок о металлические поверхности нарушали непривычный покой.

Со вздохом Лу вернулась к работе.

В эту ночь ей надо проверить три корабля, что ей полагались, и еще останется время, чтобы поиграть в сыщика. От полноты чувств Лу принялась насвистывать.

— Прекрасно, — сказала Лу, когда убедилась, что шов на гидравлическом насосе выполнен как следует. — Наверное, у меня началась полоса везения.

Вот бы еще Витакер смотрел на нее поласковей. Впрочем, какое там «поласковей»! Хоть бы каплю внимания ей уделил. Человек, который любит детей и собак, да еще с такими чудесными серыми глазами… Ей, наверное, придется набраться смелости и самой кинуться к нему на шею, если представится возможность.

Он торопливо поблагодарил ее за тот вечер, что она провела с его детьми, сказал, что теперь волноваться не стоит — полиция установила за домом круглосуточное дежурство, и обещал позвонить, как только немного освободится.

Слабый звук заставил ее насторожиться. Как будто металл звякнул о металл. Лу задержала дыхание и прислушалась. Звук не повторился. Она пожала плечами и вернулась к прерванному занятию.

Звяк.

Очень слабый звук. Непривычный. Не принадлежащий к обычной звуковой гамме судоверфи. Она постаралась выкинуть его из головы.

Звяк.

Шаги? Но почему тогда металл о металл? Лишь в одном она была уверена: звук приближался. Лу облизала губы, почему-то вмиг пересохшие. Мисс Малотти всегда больше полагалась на разум, чем на интуицию, но в этот раз ее воображение вырывалось из-под контроля.

Осветительные лампы стали вдруг быстро мигать, в такт биению сердца Лу. Потом освещение выровнилось, чего нельзя было сказать о сердце Лу. Оно заработало в еще более быстром темпе. Лу взяла из пояса с инструментами гаечный ключ и пошла к выходу в другой отсек. Не будет она сидеть на месте и дрожать, как заяц под кустом. Бежать, может, и будет, но не сидеть и дрожать.

Вокруг никого не было. Она пошла навстречу тому таинственному звуку, который раздавался в противоположной стороне грузового отсека. Ее шаги звучали вызывающе громко и гулко.

Она остановилась у дверей. Их было несколько. Лу смотрела то на одну, то на другую дверь, то на одну, то на другую тень и вслушивалась в темноту. Ей почудилось, что темнота, в свою очередь, прислушивается к ней.

Звяк.

— Лу?

Голос раздался сзади. Она развернулась, одновременно замахиваясь гаечным ключом, целясь в источник звука. Увлекаемая инерцией, она увидела смазанный стремительным движением облик своего противника: светлые волосы, обветренная кожа, выцветшие глаза, широко раскрытые от удивления и испуга.

— Э! — крикнул он, отклоняясь назад.

Гаечный ключ просвистел прямо у него перед носом.

— Извини, Джордж, — сказала Лу, выронив из рук тяжелую железку.

— А, черт! — сказал Джордж, теряя равновесие и падая на пол. Каска слетела у него с головы и с шумом покатилась по полу.

— Ты не ушибся? — склонилась над ним Лу.

— Нет! — фыркнул он. — Спятила, что ли? — Испугалась просто, — честно ответила Лу, чувствуя дрожь в коленках. Стыд не заглушал в ней страха. — Я услышала шум, потом освещение замигало…

— Малотти, мы ремонтируем электропроводку. Я пошел предупредить тебя, что примерно через полчаса мы выключим у тебя освещение. Ты с ума сошла! Кого здесь бояться? Фредди Крюгера?

Он сидел и смотрел на нее снизу вверх, лохматый как лев, будто волосы у него стали дыбом от страха. Лу не сдержала приступа смеха и опустилась на пол рядом с ним, шаря по карманам в поисках платка, чтобы утереть выступившие слезы.

— Джордж, ты бы посмотрел на себя со стороны! Ну и рожа у тебя!

— Ну и ну! Весело же вы живете в ночную смену. Знал бы, давно перевелся!

— Да, действительно. Что ты делаешь здесь не в свою смену?

— Да, понимаешь, один из парней растянул сухожилие, и мне придется взять пока на себя его работу.

— Этого еще не хватало, — присвистнула Лу.

— Да уж. Но я согласился перейти в ночную смену. Во-первых, у меня нет на руках ни жены, ни детей, а во-вторых, — тут он посмотрел на нее, — будет приятно работать с тобой, бесстрашная валькирия.

— Меня что-то мутит, — сказала Лу и, поднявшись на ноги, помогла встать Фагану.

— Спасибо, конечно, — поблагодарил Фаган, — но это я должен был помочь тебе.

— Все, больше не буду, — рассмеялась Лу. — Но я, во-первых, тяжелее тебя фунтов на двадцать, а во-вторых, чуть не снесла тебе голову гаечным ключом!

— Забудь ты о своем весе, Лу! У тебя все, что надо, на месте и замечательных размеров, честное слово. Очень многим нравятся женщины, у которых есть за что подержаться.

Он шагнул ближе и поцеловал ее. Поцеловал! Она так удивилась, что не знала, как реагировать. Потом стала анализировать свои эмоции, вернее, стала анализировать причину их полного отсутствия. Ну что ж, конечно, нет ничего зазорного в том, чтобы удостоиться поцелуя Джорджа Фагана. Весьма достойный человек.

Но испытывать к нему какие-то чувства она не может по нескольким причинам: во-первых, они знают друг друга много лет и на протяжении всего знакомства постоянно ругаются между собой. Ну и, конечно, самое главное, что у нее не замирает сердце, как при одном только взгляде этого равнодушного Витакера.

Через минуту Джордж отпустил ее.

— Разве ты не знаешь, что, когда целуются, надо закрывать глаза? — спросил он.

— Ты меня удивил.

— Чем это? Я что, не могу поцеловать понравившуюся мне женщину?

— Которую не замечал в течение десяти лет?

— Это ты ничего не замечала. А если кто пробовал к тебе подступать, плохо ему, бедному, приходилось.

— Да, я не встречаюсь ни с кем на работе. Это усложняет жизнь.

— А с этим лейтенантом?

— О ком это ты?

— Не прикидывайся, уже все знают.

Очень мило. Откуда? Она вроде бы ни с кем не делилась.

— Кто тебе об этом сказал?

— Как кто? — Он удивленно приподнял брови. — Черт возьми, Лу, да я уж и не припомню. Где-то мимоходом слышал краем уха. Ты же знаешь здешние нравы: все всем сразу же становится известным. — Он посмотрел на часы. — Пора отсюда сматываться, а то они скоро выключат свет. Придется тогда ползти в потемках по всему трюму.

— Минуту назад тебя это не пугало.

Он усмехнулся.

— Так я сначала думал, что свет нам будет не нужен. Целоваться ведь надо с закрытыми глазами.

— Извращенец!

Джордж поймал ее за руку.

— Так, значит, что? Забудем о страсти и останемся друзьями?

Она с облегчением вздохнула.

— Да, друзьями… Иди, я догоню тебя. Мне нужно забрать инструмент.

По дороге к трапу Джордж внезапно задержал ее и повернул к себе лицом. Лу было испугалась, что он снова хочет поцеловать ее, но его интересовало другое.

— Что думает твой приятель по поводу пожара на складе?

— Не знаю. Он ничего не говорит.

— Слухи ходят, что это сделал Джей.

— Да, очень удобно обвинять того, кто не может ответить.

— Да, конечно. Но тогда кто?

— Не знаю. Зачем Джею устраивать пожар? Из мести? Но он тогда еще не был уволен.

— Какая ты умная, — Джордж засунул руки в карманы и, обогнав ее, стал спускаться по трапу. — Тогда, может, скажешь кто?

Она внимательно посмотрела на него. Вид у него серьезный, конечно, но ничто не выдавало его чрезмерной заинтересованности.

— Нет, — сказала она. — У меня даже гипотез нет.

— Может, здесь замешан чужой?

— Может, и так, — сказала Лу. — Интересная мысль. Кстати, это ты был контролером на «Габриэлле»?

Он не старался скрыть своего удивления.

— Нет, конечно. Луи Делански. Разве не помнишь?

— Нет, не помню. Мы работаем в разные смены. А база данных сломана.

— Не сваливай на компьютер, Малотти. Раньше ты все знала и без какой-то там базы данных. Стареешь.

Она разрешила себе немного пококетничать.

— Да? Вот ты как заговорил. Но только что ты, видимо, был другого мнения, а?

— Да, я думал, мы поладим.

— Но разочаровался?

— Если у тебя перед носом махнут гаечным ключом, поневоле разочаруешься в ком угодно.

Холодный ветер взлохматил волосы Лу Малотти. Джордж Фаган повернулся к ней. В его глазах отражалась белая луна, делая их еще более непроницаемыми. Старина Джордж. Она почти уверена в нем. Только Гарри Деверо может выдержать сравнение с Джорджем Фаганом.

— Ну ладно, Лу. Пойду я к своим оболтусам. За ними нужен глаз да глаз. Как бы они не поломали чего, пока чинят. Ты, конечно, не согласишься пойти со мной куда-нибудь после работы?

Доброе чувство к Джорджу угасло. Быстрее, чем возникло.

— У меня дел по горло, Джордж. Ты уж извини.

— У меня, значит, нет никаких шансов, так? Дай мне хоть надежду.

— Я даю тебе отставку, Фаган.

— Ну ладно. — Его улыбка медленно погасла. — Только знай, что у тебя есть друг. Если тебе потребуется помощь, не забудь обо мне, хорошо? Мы должны держаться вместе.

Он ушел, а она все стояла и не могла прийти в себя от изумления. На что намекал Джордж? Он что-то подозревает? Что ж тогда не говорит прямо?

Или он подозревает ее? Интересная мысль.

Луис Делански, однако, тоже большая проблема. Он ей никогда не нравился. Кроме того, ей пришло в голову, что иметь «своего» инспектора по проверке качества — это, конечно, удобно, но еще удобнее в дополнение к инспектору иметь послушного контролера. Тогда все как по маслу пойдет!

Дело принимало нешуточный оборот.

— Господи, — взмолилась она, — пусть Деверо поскорее выздоровеет.

11

Отпирая дверь, Лу услыхала телефонные звонки. Она бросила сумку и поспешила к аппарату.

— Алло? — сказала она, хватая трубку на шестом гудке.

— Привет, мам.

— А, это ты.

— Да, это я. Ты ждала кого-то другого?

— Как тебе сказать, — промямлила она. — Хотя, действительно, я подумала: а вдруг позвонит Сильвестр Сталлоне и назначит мне свидание.

Ну пусть не Сильвестр Сталлоне, подумала она про себя, пусть хотя бы лейтенант пожарной охраны вспомнит о ее существовании.

Вейд засмеялся глубоким, раскатистым смехом, совсем как его отец. Уже много лет прошло, все чувства к бывшему мужу давно испарились, и она была рада, что сын ничего не унаследовал от своего родителя, кроме манеры смеяться.

— Слушай, мам, а если бы Сильвестр Сталлоне назначил тебе свидание, ты бы пошла?

— Ха! Нет, конечно. Он ведь женат.

— Значит, ты все еще отказываешь ухажерам? Слушай, по-моему, ты уже черт знает когда последний раз ходила на свидание.

— Я очень разборчива.

— Разборчива? А может, ты сделана из другого теста, не как все женщины? Ты когда последний раз целовалась с мужчиной, а?

«Ну вот, — рассердилась Лу, — дожили. Яйца курицу учат».

— Я, конечно, устроена так же, как все женщины. И целовалась не далее как вчера ночью, если хочешь знать.

— Серьезно? — Его тон сразу изменился. — С кем?

— Не твое дело.

Еще не хватало, чтобы кто-нибудь узнал, что ее целовал старый Джордж, а она стояла столбом и мечтала, чтобы он оставил ее в покое.

— Так, так, т-а-а-к… — протянул сын.

— Так что не беспокойся обо мне, я еще очень даже ничего, понял? — Она скинула туфли и присела на край стола. — Ты приедешь на эти выходные?

— О-о, беби! — проверещал Элиу.

— Элиу! Молодец! Дай ему орешек от моего имени.

— По лбу я ему дам, а не орешек! А если ты не перестанешь учить его дурацким песенкам, я ему голову оторву! И тебе тоже!

Вейд рассмеялся.

— Мама, ты прелесть! Кстати, птенчики скоро будут? В эти выходные?

— Эмили даже яиц еще не снесла, а ты — птенчики! Но ты бы видел, как она усердно возится с гнездом. Наверное, скоро снесет. Кстати, о птенцах, у меня как-то холодновато. Надо подкрутить систему отопления.

— Между прочим, знаешь, как ведут себя мамы других ребят? Как заботятся о своих птенцах? Они звонят им каждый день, интересуются их учебой, пекут им пироги…

— Я не умею печь пироги, — отрезала Лу. — А если б умела, то сама бы их и ела. У меня работа занимает все время. И без моих денег где мы бы сейчас были?

— Именно это я и хотел сказать, — торжественно промолвил Вейд. — Ты у меня мировая старушка. Ладно, до встречи в выходные.

— «Мировая старушка», — покачала головой Лу, кладя трубку. — Как тебе это нравится? — обратилась она к Элиу. — Я — старушка!

Элиу не разделил с ней ее возмущение. Он взволнованно покачивался и смотрел на гнездо, в котором сидела непривычно тихая Эмили, которая в последнее время вела себя очень беспокойно.

— Что, уже? — прошептала Лу. — Неужели?

Ринувшись на кухню, она рывком выдвинула ящик из стола, схватила книгу, которой снабдил ее ветеринар, и стала лихорадочно листать страницы. Господи, она так нервничает, как будто жизнь ее решается. Она так не тревожилась, даже когда муж ушел.

— Так… посмотрим… Три или четыре яйца… О Господи! Температура должна быть восемьдесят пять градусов! Надо срочно нагревать!

Она поспешила в столовую к термостату. Как она и предполагала, температура была существенно ниже: всего шестьдесят пять! Лу поставила переключатель на нагревание.

Потом вернулась к попугаям. Элиу взобрался на самую вышину клетки. Он как будто испугался тихого воркования, доносящегося из гнезда. Чувствуя, что очень рискует, Лу просунула руку сквозь прутья и стала гладить Элиу по грудке. Он не противился.

— Что, парень, не по себе, да?

Он выгнул шею, предлагая ей погладить ему голову. Лу осторожно погладила ему голову. Солнечный свет раскрасил перья попугая во все цвета радуги.

— Не волнуйся, дурачок, — уговаривала Лу самца, а сама свободной рукой листала книгу. — Эмили у нас хорошая девочка, ты оглянуться не успеешь, как будешь счастливым папашей. — Она пропустила главу под названием «Что может случиться плохого» и раскрыла книгу на фотографии двух попугаев с маленькими птенцами. — Смотри! Видишь?

Он отвернулся от нее и посмотрел на гнездо.

— Да ты не торопись, малыш, — сказала Лу. — Не все сразу, дорогой. Подожди немного.

Лу вдруг почувствовала, как сильно она устала. Ей почудилось, что диван широко раскинул мягкие объятия, приглашая ее в свое уютное лоно. Она закрыла занавески на окне и повалилась на подушки. Что-то твердое уперлось в спину. Это оказался телевизионный пульт дистанционного управления.

— О-о, ай лав ю… — вдруг разразился трелью Элиу.

— Что распелся? — пробормотала Лу, включая телевизор. — И вообще, тебе надо помогать жене высиживать детей. Что, не хочешь? А-а, все вы, мужики, такие.

Она попереключала каналы и оставила для фона какую-то неинтересную говорильню. Под скучную болтовню ведущего она и уснула.

Лу бежала по горящим улицам города, перепрыгивая через небольшие костры, густо раскиданные по асфальту. Она не оглядывалась, но знала, что ее преследует Огнепоклонник, поджигающий все на своем пути.

Дома загорались один за другим, уже и под ногами становилось горячо и вязко, обжигало ступни, затрудняло бег.

Огонь постепенно окружал со всех сторон.

И вдруг стал вращаться вокруг нее, все быстрей и быстрей, превращаясь в спиральную галактику; искры оборачивались звездами, сверкающими на темно-синем небосводе. Ее кружили в бешеном темпе, и не было сил противиться сумасшедшей скорости.

Дикий крик молодежного ансамбля ворвался в ее сон. Она открыла глаза и увидела симпатичного солиста. Но музыка не отвлекла ее от неприятных чувств.

Аплодисменты отозвались в голове острой болью. Тошнота подкатилась к горлу, тело как будто стало жить своей собственной, отдельной от сознания жизнью. Она давно не чувствовала себя так плохо, только несколько лет назад, во время жесточайшего гриппа довелось ей испытывать нечто подобное.

Застонав, она попыталась найти дистанционный пульт, чтобы выключить телевизор. Но сил не было. Тело не слушалось, и мозг не повиновался; она снова провалилась в кошмар.

Опять она бежала по знакомому огненному тоннелю охваченных пожаром домов. Огнепоклонник как будто дожидался и встретил ее с распростертыми объятиями. Она отчаянно пыталась убежать от него, крича и зовя на помощь.

— Лу! — звал Огнепоклонник. — Луууууу!

Она собрала все силы и побежала быстрее. Голова болела. Боль толчками отдавалась в висках, синхронно с частотой дыхания и пульса. Улица сужалась. Дома сливались, образуя одну сплошную арку. Верхние окна, оказавшиеся прямо над головой, с шумом распахивались, роняя на нее стекла.

А за спиной смеялся Огнепоклонник. Смеялся и зажигал дома так, чтобы пожар распространялся точно со скоростью ее бега. Она упала, покатилась, ушиблась, застонала, но поднялась и снова побежала.

Ближайшая стена затрещала, застонала, будто ее кирпичи просились на волю. Она в страхе отшатнулась на противоположную сторону улицы, но в спину ей ударил жар. Огонь. Бежать некуда. Только назад. Но там Огнепоклонник.

Стена зашевелилась и стала медленно падать на нее. Она закрылась руками, чтобы не видеть, как ее накроет горячая каменная волна.

Все кончено.

— Лу! Луиза!

Это не Огнепоклонник. Кто-то другой. Она с трудом сбрасывала с себя сон. Судорожно. Задыхаясь.

Боль еще не ушла, она сидела в затылке и иногда била в него, вызывая оранжевые круги перед глазами. Тошнило. Живот свело. Страшная слабость. Она еле смогла поднять руку и прикрыть рот, моля Бога, чтобы ее не вырвало.

— Лу!

Это не во сне! Кто-то действительно звал ее! И стучал. Тогда она попыталась поднять голову. Вместо этого она перевернулась и упала на пол. Кто-то звал ее снаружи! И стучал. Что-то случилось. Надо открыть дверь.

Она попробовала стать на ноги. Не смогла. Ну и что? Надо ли вставать? Так хочется отдохнуть.

Но инстинкт заставил непослушные ноги нести тяжелое тело к двери. Мир сузился до медной ручки на дверях. До нее надо было добраться во что бы то ни стало. Каждый дюйм давался с огромным трудом, ценой неимоверных усилий.

— Лу, открой!

Это Витакер! Она узнала его, он звал ее! Надо непременно открыть! Темная сила злобно гнула ее к земле, туманила взгляд, тянула в сонную глубину.

Но постепенно дверная ручка становилась все ближе. Но и дышать становилось все труднее, как будто она вдыхала через узкую соломинку, которая все сужалась и сужалась.

Вот она доползла на четвереньках до цели, но это только полдела. Надо еще повернуть дверную ручку. А для этого необходимо поднять руку и не упасть. Несколько раз она, стиснув зубы, пыталась взяться за медный набалдашник, но промахивалась. А когда ухватилась, не смогла повернуть его. Дверь стала сотрясаться от мощных ударов снаружи. Это придало ей новые силы, она повернула проклятую ручку и упала, чувствуя на лице холодный поток свежего воздуха. И руки Витакера, несущего ее куда-то. Потом он положил ее на что-то твердое. Дышалось гораздо легче, но глаза не открывались: слишком отяжелели веки.

— Лу! — тревожно сказал Витакер. — Я пойду вызову «скорую». Не спи, хорошо? Я сейчас вернусь.

— Хо…чу… спать.

Он потряс ее за плечи. Легонько, но так, что у нее внутри все чуть не перевернулось.

— Держись, Лу! Ты меня слышишь?

— Слы… шу.

Она продержалась немного, пока он не вернулся. Потом мир куда-то исчез. Воздух стал таким плотным, что его приходилось всасывать в легкие, а не вдыхать. До нее доносился голос Витакера. Только слыша его, она понимала, что еще живет на белом свете. Потом завыли сирены, ей надели какую-то маску. Она хотела сбросить с лица липкую резину, но голос Витакера успокоил ее:

— Все в порядке, Лу. Это кислород.

Она поверила, что надо подчиниться. Тут же темнота тяжело навалилась на нее. Она не стала на этот раз сопротивляться и позволила унести себя в черную безмолвную бездну.

12

— Здравствуй, Лу!

Услышав голос Витакера, она открыла глаза. Ее взгляд сфокусировался не сразу. Он выглядел, как всегда, спокойным и уверенным, будто случайно шел мимо ее дома и просто зашел в гости, вот только был немного бледнее обычного. Она отвела взгляд в сторону и увидела больничную обстановку. Шевелиться было трудно, и кто-то упорно бил ее молоточком по лбу.

— Где я? — простонала она.

— В больнице, — ответил он. — Как ты себя чувствуешь?

— Так себе. Что со мной?

— Отравление угарным газом. Что-то случилось с системой отопления твоего дома.

— А… — мысль сверкнула как молния в темноте сознания, — как Эмили и Элиу?

Витакер сел на край кровати и взял ее руку в свои.

— Птицы — более нежные создания, чем человек, Лу. Мне очень жаль.

Лу закрыла глаза, сдерживая слезы. Но они потекли, смачивая виски, а потом и волосы. Она отвернулась, чтобы скрыть свою слабость от Витакера.

Он погладил ее по плечу. Она чувствовала тепло и тяжесть его руки, но его ласка длилась недолго.

— Где они? — с трудом вымолвила она.

— Элиу и Эмили? — Он тяжело вздохнул. — Я позвонил Блэр, чтобы она занялась этим. Мне показалось, что ты не будешь возражать.

Лу кивнула. Множество вопросов вертелось на языке, но она слишком устала и не могла их сформулировать. Поэтому она просто лежала, с головной болью и льющимися из глаз слезами.

А где-то в глубине сознания росло ощущение близости смерти. Она ходит совсем рядом и забрала уже дорогие ей существа. Почти уже взяла и ее саму. Очень тихо и незаметно: во сне.

Как странно. Ей казалось, что опасность проявит себя как-то более явно и что она будет драться с кем-то и кричать, а беда пришла откуда не ждали. В ее собственном доме самый обычный воздух чуть не погубил ее. Если бы не Витакер…

— Спасибо.

— За что?

— За то, что оказался в нужном месте в нужное время.

— А-а, ты об этом, — понял он. — Ерунда. Хочешь, я позвоню твоему сыну?

Она покачала головой.

— А матери?

— Ни в коем случае! Ее нельзя волновать.

— Ах да, — фыркнул Витакер. — Лу Малотти независимая женщина.

Удивленная его тоном, она повернула голову и взглянула на него. Он был такой же, как всегда, только едва заметные тени лежали под глазами.

— Что ты? — спросила она.

— Послушай, ты сегодня чуть не погибла, и это, по-твоему, никого не должно волновать?

— Витакер, ты извини, но у меня так болит голова…

— Они собираются продержать тебя здесь несколько дней, и я на их стороне. Тебе прописан постельный режим.

— Какой там режим! — возмутилась Лу. — Мне на работу надо!

Витакер поднялся и скрестил руки на груди.

— Может, у тебя даже есть силы подняться? Тогда продемонстрируй, пожалуйста, не стесняйся.

Лу попыталась сесть. Хорошо так попыталась. Собрала волю в кулак и… чуть шевельнулась.

— Черт! — в сердцах произнесла она.

— Ха-ха, — демонстративно рассмеялся Витакер. — Я позвоню Стеггансу и скажу, что ты заболела. И не надо меня благодарить.

Она постаралась сосредоточиться и ответить что-нибудь ядовитое, но в голову ничего подходящего не приходило.

— Я тебе отомщу, — выдавила она наконец после долгих раздумий.

— Ну вот. Если хочешь, тебя выпишут отсюда завтра вечером, но выходить на работу все равно будет нельзя. Твой организм слишком отравлен, ему нужно время на восстановление.

В комнате потемнело, а может быть, потемнело у нее в глазах. Но, как бы там ни было, она стала отключаться.

Глаза закрылись сами собой, и у нее уже не было сил бороться со сном.

Прошло несколько дней, и Лу появилась на своем рабочем месте. Наверное, ей не следовало бы так торопиться, ее качало от легкого дуновения ветра, она шаркала и горбилась как немощная старуха. Но дом теперь напоминал ей склеп, и она не могла сидеть в четырех стенах.

Когда она вошла в помещение страхового отдела, там никого не было, хотя, очевидно, только что отсюда кто-то вышел: в воздухе витал слабый сигаретный дымок.

— Малотти, как твое здоровье? — раздался мужской голос.

Мэйсон Боствич стоял на пороге комнаты.

— Опять начал курить?

Он покраснел.

— Откуда ты знаешь?

— Это довольно просто. Во-первых, я унюхала табачный дым. Во-вторых, кроме нас с тобой здесь никого нет. Я не курила, значит, курил ты.

— А если только что здесь был Стегганс?

— Он не курит, — сказала она, бросая сумочку на стол. — А что ты здесь делаешь в ночную пору?

Он усмехнулся.

— Между прочим, я тут отдувался за тебя. Меня поставили на твое место.

— Ну и как, понравилось?

— Работенка — не бей лежачего. Твою должность надо сокращать, — ехидно заметил он. — Постой, я слышал, что тебя вчера положили в больницу с отравлением. Как это тебя угораздило?

Она отодвинула свой стул так, чтобы держать его в поле зрения.

— Неполадки в системе обогрева. Болтик один развинтился, что ли. Короче говоря, угарный газ стал поступать в комнату.

— Господи! Ты что, давно не проверяла систему?

— С этого дня буду проверять каждый день.

Мэйсон снял с вешалки куртку.

— Ну ладно, рад видеть тебя в добром здравии. Раз так, я пойду домой. Жена обещала сегодня приготовить мне что-то особенное.

— Пока.

Дверь кабинета Стегганса была закрыта, из-под нее просачивалась полоска света. Она постучалась и получила разрешение войти. Лицо Стегганса вытянулось от изумления.

— Зачем вы пришли? — возмутился он.

— Вы, наверное, забыли: я тут работаю.

— Но ваш приятель сказал, что вы болеете!

— Во-первых, он был не совсем не прав, а во-вторых, он мне никакой не приятель.

— Но я слышал…

— От кого?

Он наморщил лоб.

— Ну, я не помню. Кстати, он еще не раскрыл дело о пожаре на пятом складе?

— Не знаю. Он мне не докладывает. Но, по-моему, он слишком занят другим преступником, чтобы отвлекаться на мелочи.

— «Другим преступником»? А-а, вы имеете в виду Огнепоклонника? Да, этот тип задал задачу лейтенанту… Как его фамилия?

— Витакер.

— Ну что ж, раз уж пришли, я не буду гнать вас домой, хотя и следовало бы. Но из офиса выходить запрещаю.

— Но позвольте…

— Все равно сегодня нет кораблей для проверки. Не беспокойтесь, без работыне останетесь.

Он кивнул ей на стул, положил локти на стол и стал рассматривать ее в упор. Возможно, некоторые женщины подумали бы, что он своим взглядом на что-то намекает, и смутились бы. Но Лу смотрела ему прямо в глаза.

— Так что вы хотите? — прервала она молчание.

— Компьютерщики повозились с нашей базой данных и пришли к выводу, что она цела. Просто кто-то испортил систему доступа к данным.

Лу чуть не свалилась со скользкого пластмассового стула.

— Значит, все можно восстановить? Только для этого, конечно, придется здорово потрудиться.

— Ну что ж, действуйте. У вас вся ночь впереди.

— Но мне также нужен доступ к файлам всех сотрудников. Начать я хочу с Джея.

— Вы думаете, это он виноват?

Она развела руками.

— Это общее мнение, но я не могу сказать, что полностью разделяю его. Просто надо же с кого-то начинать.

— Лу, — произнес он. — Вы что-то скрываете от меня?

Было самое время открыться ему. Стегганс с самого начала помогал ей; если дать ему больше информации, то и помощи можно получить больше. Она открыла рот, чтобы исполнить свое намерение. Но, видимо, что-то случилось на пути нервных импульсов от коры головного мозга к центру речи. Инстинкт, гнездящийся в подкорке, перехватил идущие слова и заменил другими.

— Нет, — без запинки произнесла она. — С чего вы взяли?

Лу удивилась, но решила, что раз уж так получилось, пусть так и остается. Она и одна выведет всех мошенников на чистую воду. А сейчас посмотрит, поверит он ей или нет.

Стегганс откинулся на спинку стула, не сводя с нее изучающего взгляда. Потом сунул руку в карман и вытащил связку ключей. Взвесил ее на ладони, как бы все еще сомневаясь, и положил на стол перед Лу.

— Спасибо, — сказала она. — Джей уже появился?

— Зачем ему это? Зачем идти туда, где его ждут одни неприятности?

— Он кому-нибудь звонил?

— Не знаю. Даже жена никому ничего не говорит.

Кэти Несмит молчит, чтобы не навредить мужу? Вполне вероятно.

Лу встала, чувствуя тепло заходящего солнца на лице и груди.

— Ну что ж, приступим. Вы еще останетесь?

— О нет! Я здесь с семи утра и просто валюсь с ног. К тому же меня не покидает ощущение, что я больше мешаю, чем помогаю. Готов поспорить, что вы с нетерпением ждете выхода Деверо.

— Ну отчего же… — дипломатично уклонилась она от ответа, играя ключами. — Я позвоню вам, если выйдет что-нибудь путное.

Лу слышала, как хлопнула дверь его кабинета, когда набирала воду для кофе. Через несколько минут с чашкой в руках она была уже у дверей комнаты Джея.

— Посмотрим, чем ты нас обрадуешь, — бормотала она.

Поставив кофе на стол, Лу стала пробовать, какие ключи из связки подходят к ящикам стола Джея. В конце концов нужные нашлись. Тогда она сунула руку в карман и вынула оттуда листочек с переписанными в доме Несмита данными.

Начав с верхнего ящика, она стала сравнивать свои данные со всеми другими, зафиксированными на листках и уложенными в папки. Ничего похожего. Лу не могла удержать вздох разочарования и перешла к столам других сотрудников. Пересмотрела даже свои ящики. Схожие числа, конечно, были, но ее-то устроят только абсолютно такие же!

Завершив поиски, она вернулась к началу, в комнату Джея и снова перерыла все. С тем же результатом.

— Вот неудача! — застонала она, с размаху садясь на стул. — Но этого не может быть! Я должна была найти!..

Она посмотрела на отодвинутые ящики стола Джея. Ей почудилось, что ящики открыли рты и смеются над ней, радуясь ее досаде. И тут она насторожилась. Что-то задело ее, какая-то мысль, смутная, неясная… Ах да! Она даже вскрикнула, поймав за хвост убегавшую мысль.

Джей — очень педантичный человек, в этом она убедилась. Он складывает все в алфавитном порядке, снабдив указателями. Все папки с записями сложены у него в ящиках в хронологическом порядке сверху вниз: в нижнем ящике должны лежать данные о самых последних проверках. Но нижний ящик был пуст!

Итак, она была на верном пути. Но опоздала.

Ее охватила досада. Лу вскочила так стремительно, что уронила стул. Кто бы это ни сделал, он поступил очень предусмотрительно.

— Проклятье, — прорычала Лу. — И кто поверит? По крайней мере, только не Ван Аллен.

Да, ей есть что терять. Двадцать с лишним лет карабкалась она наверх по крутой лестнице. Ни одна ступенька не далась ей даром, за все заплачено сполна.

И вот она нашла бомбу. И сама хочет поджечь фитиль.

У кого осталась хоть капля разума, тот не будет жечь свечу, сидя на бочке с порохом, но… Могут пострадать люди. Температура в котле достигает восьмисот градусов. И если шов не выдержит…

И «Габриэлла», наверное, не единственный такой корабль. Судя по данным Джея, их семь. Семь плавучих гробов!

— Черт бы тебя подрал, Джей Несмит! — вскричала она.

Самое плохое заключалось в том, что, возможно, все было в порядке, и «Габриэлла» ушла в море полностью починенная, а список Джея значит совсем не то, что она думает.

Но она должна удостовериться в этом. Иначе ей не будет покоя.

13

Он поднял голову и окинул взглядом высокое четырехэтажное здание колониальной архитектуры. Над входом висела вывеска: «Дом престарелых. Услуги квалифицированных диетолога и медсестры, личный транспорт для постоянных клиентов».

— Доходяги, — сказал он. — Кому они нужны?

Он заглянул через окно слево от входа. Столовая. Там было полно народу. Стариков. Обеденное время. Ряды седых голов, склонившихся над тарелками. Стук дергающихся ложек в непослушных руках. Морщинистые лица, высохшие тела. Отслуживший свое, никому не нужный, никуда не годный человеческий материал.

Ему бросился в глаза один из стариков, который ел с особенной жадностью. Его всего передернуло. И чуть не стошнило. Конечно, этот старикашка не был похож на того, другого. Совершенно ничего общего. Разве что глаза, расположенные слишком близко к носу. И неестественный аппетит. И так же судорожно сжимают вилку руки. И чавкает рот.

Дед. Отец отца. Они оба, подлецы, стоят друг друга. Старик с отсохшими ногами целыми днями лежал, жрал и кричал на всех. И его, крепкого для своих лет мальчика, приставили сиделкой к инвалиду. «Принеси пожрать, ты! Подай горшок! Убери это! Переверни меня! Пошевеливайся! Быстрее, я сказал, засранец!»

А говорят, дети платят за грехи отцов. Нет, его отец переложил грехи деда сразу на него, на своего сына и других детей. И своих грехов добавил. Вбил их кулаками. А дед старался языком. Грязными, мерзкими словами. Неизвестно, что было хуже.

Внезапно окна осветились лучами заходящего солнца, своим цветом напомнившим пламя. Он прищурился, ослепленный ярким светом. И — сквозь зрачки — в него стала литься жизненная энергия. Сила. Закипела кровь. Одна спичка, одна секунда — и он волен стереть все это с лица земли.

Он любил огонь с самого раннего детства. Ему нравилось тепло и то, что пламя уничтожает все, к чему прикоснется, и еще неуловимость цвета, которую нельзя поймать взглядом. Однажды он увидел пожар. Горела редакция городской газеты. И он почувствовал свое призвание.

— И обрел свою судьбу, — произнес он вслух.

Он осмотрел здание еще раз. Конечно, без предварительной подготовки все может сорваться. Но остановиться он уже не мог. Не мог противиться горячему желанию, охватившему его. Его дыхание участилось, кулаки сжались так, что стало больно.

Он обошел дом. Черный ход ведет, конечно, на кухню; он слышал грохот кастрюль и сковородок и запах жареных цыплят. За одним из окон была видна хорошо обставленная комната. Наверное, офис директора. Разбив оконное стекло, он стал открывать раму.

Через минуту он был уже внутри. С минимальным риском. Если его застукают, он скажет, что пришел навестить… дедушку. Конечно, у него не было с собой бензина, но это ерунда. Надо только немного поискать. Обязательно что-нибудь найдется. Он вышел в коридор и стал заглядывать во все двери по очереди, пока не наткнулся на комнату привратника.

— А! — обрадовался он, увидев металлическую канистру. — Ацетон!

Вернувшись в офис, он вылил ацетон на диван, на стулья и — побольше — на ковер около труб. Взобравшись на подоконник, он замер на секунду. Наслаждаясь моментом. Потом чиркнул спичкой, загораживая ее от ветра, и бросил на диван.

Огонь вспыхнул моментально. Он смотрел на него пристально, как будто хотел вобрать в себя. Жар достиг лица, он протянул руки, чтобы и их погреть.

На мгновение он забылся, превратившись в Великого Разрушителя, уничтожающего все на своем пути, в том числе и собственную память. Первым ушло в небытие лицо отца. Потом лицо деда, перекошенное от ужаса и боли. Ну и что? Мгновение — и оно исчезло. Рыжеволосая Бестия, с отблесками пламени в глазах. Ушла. Другие лица, другие трагедии, другие города… Очищение огнем. Он все перемелет, ничего не останется.

Он очнулся, тяжело дыша, весь в поту, с ощущением счастья. Спрыгнув с подоконника, помчался по улице. Полы плаща развевались по ветру как крылья. Он как будто летел, оседлав воздушную стихию или сам превратившись в вихрь.

Это было прекрасно. Ни с чем не сравнимо. Такое с ним впервые.

Пусть все узнают. За это полагается награда; пусть пожар заснимут для истории. Сегодня он станет самым знаменитым человеком города, будет греметь по всем каналам; сегодня от него некуда будет спрятаться этим жалким обывателям.

Насвистывая, он стал искать в карманах монетку для телефона.

В субботу должно было приехать семейство Витакеров, чтобы помочь ей похоронить попугаев. Лу все еще чувствовала сильную слабость и плохо переносила одиночество.

Они приехали в полном составе, и Лу чуть не прослезилась, увидев их. Что-то случилось с ее нервной системой, она никогда не была плаксивой.

Шаму приветствовала хозяйку дома и направилась в гостиную, чтобы обнюхать пустую клетку.

Вслед за Витакером вошли дети: Майк, с лопатой в руке, Киф и Келси. Блэр вошла последней с коробкой, обтянутой серой материей. Она передала коробку Лу, потом потянулась к ней и поцеловала ее в щеку.

— Нам очень жаль, — произнесла она.

Сцена была нелепая, но у Лу опять на глаза навернулись слезы.

— Спасибо, — сказала она.

— Ребята, — сказал Витакер, — идите во двор и выройте могилу. Блэр, проследи, чтоб все было как надо.

— Чур, я буду копать, — сказал Майк.

Хлопнули двери. Лу стояла с коробкой в руках. Такой тяжелой. И холодной.

— Какая холодная коробка.

— Она стояла в холодильнике. — Ты хочешь посмотреть на них?

— Нет.

Ее руки стали заметно дрожать, поэтому она скорей поставила коробку на стол и начала упаковывать ее в пакет. Теперь похороны показались ей не такой уж уместной затеей. Ей не нравилось, когда эмоции выходили из-под контроля. Или когда ей сочувствовали, жалели. А Витакеры, похоже, воспринимают все как само собой разумеющееся.

Лу резко отвернулась, чтобы он не успел заметить хлынувшие из глаз слезы, но Витакер протянул к ней руки, и она оказалась в его объятиях.

Потом время как будто остановилось. Лу закрыла глаза и отдалась на волю волн, ее несло мягким потоком, от нее ничего не требовалось, ни слов, ни действий; сердце билось так сладко…

Вдруг скрипнула дверь, и послышался голос Блэр:

— Мы готовы… О-о-о! Прошу прощения! — быстро сказала она, кинув взгляд на отца и Лу.

— Исчезни, — сказал Витакер.

Она исчезла. Но волшебный миг исчез тоже.

— Ладно, хватит, — сказала Лу, освобождаясь от его объятий.

— На сегодня?

Он протянул к ней руку и освободил прядь волос, прилипших к мокрой от слез щеке.

— Блэр говорит, что горе — необходимо для здоровья.

— Где это она вычитала?

— Она на всякий случай изучает медицину. Если ей не доверят животных, она займется людьми.

Лу смогла только покачать головой. Повернувшись, она взяла в руки серую коробку.

— Ты, наверное, думаешь: дура, плачет над какими-то дохлыми птицами?! — Она была готова броситься с кулаками на свидетеля ее слабости.

— Нет. Я так не думаю.

Он отошел и стал чесать собаку за ухом.

Понемногу она пришла в себя.

— Все. Я готова.

Шаму выскочила первой, за ней вышли они и увидели детей, сгрудившихся около свежевырытой ямки посреди цветочной клумбы. Лу шепнула Витакеру:

— Если они затеют панихиду, я их выгоню.

— Не беспокойся, — сказал он.

К счастью, никто не проронил ни слова. Она молча положила гробик в ямку, Майк насыпал сверху земли. Кэлси положила на могилку два веночка, явно сделанных ее руками.

У Лу защипало в носу. Она была очень тронута бесхитростной детской поделкой, с которой не сравнятся никакие профессиональные венки.

— Это ваши птицы, — проговорил Майк. — Скажите им что-нибудь на прощанье.

— Эй, что вы там делаете? — Громкий голос Вейда нарушил торжественность момента. Он стоял на крыльце и с недоумением смотрел на них. — Что за ерунда? Где попугаи? Почему клетка пуста?

Его карие, с золотистыми искорками глаза смотрели на Лу, потом взгляд переместился на Блэр и замер. Не глядя под ноги, сошел с крыльца и направился, не разбирая дороги, прямо к ним.

— А он ничего… — протянула Кэлси.

Лу бросила взгляд на Блэр. Девушка не сводила глаз с молодого человека. Ветер играл с ее платьем, подчеркивая линии молодого тела. Встреча Афродиты с Аполлоном.

Лу притянула Вейда к себе.

— Это мой сын, Вейд. — И она перезнакомила его с командой Витакера, оставив Блэр напоследок. — А это — Блэр.

— Привет, — сказал Вейд.

— Привет, — ответила Блэр.

Больше никаких слов сказано не было. Да и зачем им слова? Можно вполне обойтись и без них. Им теперь ничего не помешает и ничего не поможет. Все покатится как колесо с горы.

Витакер демонстративно встал рядом с дочерью, смерив претендента холодным изучающим взглядом. Лу улыбнулась. Если большой дядя хочет напугать маленького мальчика, то его ждет сюрприз. Во-первых, Вейд уже далеко не мальчик, а во-вторых, он и в детстве никого не боялся. Никого и ничего.

А что касается женского пола, Вейд всегда имел успех и оценивал себя высоко. «Но, — подумала Лу, — он еще не встречал такой девушки, как Блэр. Если кто-нибудь вообще сможет приручить Вейда, то это именно она».

— Да, так что я хотел сказать? — почесал голову Вейд. — А, я хотел спросить, что вы здесь делаете?

— Мы хороним попугаев, — ответила Кэлси.

— Что?!

— Не принимай так близко… — начала Лу.

— Давайте я расскажу, — вмешался Витакер.

Вейд воспринял известие внешне спокойно, только желваками поиграл немного. Потом нагнулся поправить венок на могилке.

— Прощайте, — сказал он. — Вы были веселыми птахами. Мама, они успели вывести птенцов?

Она отрицательно покачала головой.

— Почему ты мне не позвонила?

— Ты же все равно собирался приехать на выходные. Зачем тебя заранее огорчать?

Он посмотрел на Витакера и развел руками, как бы говоря: «Вы видите, с кем приходится иметь дело». Потом опустил руки и произнес:

— Вы спасли жизнь моей матери. Я ваш вечный должник. Что хотите, в любое время.

Витакер скрестил руки на груди и некоторое время с непроницаемым выражением рассматривал самоуверенного юнца. Потом молча кивнул.

— Я помираю с голоду, — заявил Майк. — Может, кто-нибудь угостит меня корочкой хлеба?

Лу пригласила всех в дом.

Вейд двинулся за Блэр будто привязанный. Они разговаривали вполголоса. И вовсе не потому, что хотели что-то скрыть от остальных. Все другие просто перестали для них существовать.

Лу глянула на Витакера. Он картинно схватил себя за голову. Она согласно кивнула.

Лу вздохнула. Блэр гораздо взрослее Вейда, несмотря на то, что младше годами. Он и не заметит, как станет плясать под ее дудку. Это особый женский талант, не всякой женщине данный. Лу Малотти, например, его лишена.

Дружная семья Витакеров чувствовала себя в ее кухне как дома. Вилки, ложки, кружки и тарелки вместе с почти со всем содержимым холодильника в один миг оказались на столе.

Майк и Киф доедали остатки сандвичей, закусывая десятым, наверное, по счету пакетом хрустящего картофеля. Кэлси ела со смаком и никого не стесняясь. Блэр с Вейдом больше смотрели друг на друга, чем в свои тарелки.

Витакер, сев рядом с Лу, прошептал ей на ухо:

— Кто оплачивает его телефонные разговоры? Ты? Тогда просись на сверхурочные.

— А Блэр что? Не будет ему звонить? — тихо ответила она.

— А я уже работаю сверхурочно. Правда, платить мне за это не собираются.

— Пап, — сказал Майк, бросая последний кусочек сандвича в пасть Шаму, — можно мы пойдем смотреть телевизор? В семь будет «Терминатор-2».

Лу спохватилась и посмотрела на часы. Без пяти семь! Три часа пролетели незаметно.

Дети смотрели на нее с ожиданием, и она поняла, что они ждут ее разрешения.

— Хозяйничайте сами.

После ухода младших Витакер пояснил:

— Они решили гостить, пока ты их не выгонишь.

— Ради Бога, — сказала Лу.

— Спасибо, — сказал Витакер и взял ее за руку. — Как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно, — ответила она не задумываясь.

Вейд на секунду отвлекся от Блэр и ляпнул, адресуясь к Лу:

— Значит, вот с кем ты целовалась той ночью?

Лу замерла. Глаза Витакера сначала расширились, потом сузились. Он откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. Это был язык жестов, подробно изученный и даже описанный в специальных учебниках.

— Э-э-э, — сказал Вэйд. — Блэр, хочешь посмотреть телевизор?

— Давно мечтаю, — поспешно согласилась Блэр, и они немедленно испарились.

— Ну-с, — начал он. — Так с кем это ты целовалась прошлой ночью?

«Ну, давай, Лу, — сказала она самой себе. — Как ведут себя женщины в таких случаях? Помучай его немного». Но вместо чего-нибудь женственного и лукавого у нее вырвалось:

— А тебе какое дело?

— Действительно, — сказал он, вышел из-за стола и направился к двери.

Ну что она наделала!

— Витакер… Боб!

Он остановился.

— Это был сослуживец. Мы с ним знакомы уже десять лет. Он поцеловал меня один раз, и этим все кончилось. Дальше не пошло. Я не знаю, что ему в голову стукнуло. Может, пошутил…

Он вернулся, неожиданно притянул ее к себе, так что она даже вскрикнула, и поцеловал. Вдруг все тело ее ожило, и она почувствовала, что не только для молодых поют скрипки.

Витакер обнял ее и крепко прижал к себе. Он был силен и горяч… настоящий мужчина. Ее охватило ощущение чуда и множество других ощущений… Она еще крепче прижалась к нему.

— Боже, как бы я хотел…

— Замолчи. — Она снова притянула его к себе.

Сердце колотилось как сумасшедшее. Она выгнулась, его руки скользнули по ее телу к ягодицам. Он приподнял ее юбку, и кожи коснулся прохладный воздух. Но руки у него были горячие-горячие, обжигали кожу. Он гладил ее и одновременно целовал. Потом его руки коснулись кружева трусиков.

— Хорошо? — тихо спросил он.

— Хорошо, — выдохнула она. Ей хотелось большего. Ей хотелось всего.

Боб легонько укусил ее за нижнюю губу, его язык проник к ней в рот, обжигая чувствительную плоть. Рука оказалась внутри ее трусиков. Не сознавая, что делает, она расставила ноги пошире, чтобы ему было удобнее. В ушах шумело. Во всем мире остался только он. Его губы, вкус его рта, его запах, его руки… О Боже, его руки!

Громкий писк вырвал ее из тумана. Сначала ей показалось, что это часть музыки, звучащей у нее в душе, но Витакер поднял голову и застыл.

— Что это? — прошептала Лу.

— Мой пейджер, — ответил он и взялся за телефон.

Выслушав собеседника на другом конце провода, он изменился в лице. Оно помрачнело, снова приобретя сходство с гранитной статуей. У нее заныло в груди. Не от неудовлетворенного желания, нет. Тут было другое. Она видела, как быстро Витакер переключил внимание на работу, выкинув из головы ее, и в груди жгло все сильнее.

— Как это? — закричал он. — Куда позвонил? Опять? Они уже там? Ладно, встретимся на месте.

— Опять? — спросила она.

— Да.

— Не по расписанию. В выходные он еще ни разу не поджигал.

— Значит, бывают исключения.

Она поежилась. Мурашки забегали по спине. На мгновение ей почудилось, что она слышит треск огня. Фантазия разыгралась.

— Мне надо бежать, — сказал он, взъерошив себе волосы обеими руками. — Ты отвезешь детей?

— Зачем? Пусть побудут у меня. Да и Вейд, по-моему, не отпустит Блэр.

— Хорошо. Прости меня, Лу. Мне очень жаль.

— Мне еще больше жаль. Будь осторожен, ладно?

Он рассеянно кивнул, думая, очевидно, о другом. Вместо любовника перед ней стоял лейтенант, поглощенный служебным долгом.

Она проводила его взглядом, потом стала собирать тарелки и ставить их в посудомоечную машину.

— Мама.

Она оглянулась и увидела Вейда, стоявшего в дверях.

— Что случилось?

— Иди сюда.

У него был встревоженный вид, и Лу, не задавая вопросов, проследовала за ним в гостиную.

Кто-то из детей переключил телевизор с «Терминатора» на канал новостей. Разница между выдумкой и реальностью обычно почти не ощущалась: показывали разрушения, катастрофы, пожары…

Но здесь люди плакали натуральными слезами.

— Ну и зачем вы, черт побери… — начала она, но тут же замолчала.

На экране горело здание. Дым шел из всех окон. Одни пожарные лили воду, другие спасали людей, выводя их из дома на улицу.

— Горит дом престарелых в Портсмуте, — говорил диктор. — Ответственность за варварский акт взял на себя так называемый Огнепоклонник. Пожарные утверждают, что в огне никто не погиб. Большинство обитателей дома получили легкое отравление дымом, одна восьмидесятилетняя женщина отправлена в больницу с сердечным приступом. Еще один из пациентов сломал бедро, прыгнув с первого этажа…

— О Господи! — вскрикнула Лу.

— …До сих пор поджигатель использовал для своих бесчеловечных экспериментов только нежилые помещения. Возможно, он специально сделал так, чтобы большинство обитателей дома остались в живых, но тем не менее он переступил некую грань. Сделал еще один шаг. Не пожалел пожилых людей…

Теперь понятно, почему Витакер был так мрачен. Поджигатель не успокоится, пока его не остановят. А идет он к убийству. Рано или поздно кто-нибудь обязательно пострадает.

Лу снова посмотрела на экран. Огонь бушевал там точно как во сне. Ей становилось дурно. Ей чудилось, что она смотрит на огонь глазами поджигателя и наслаждается переменчивой игрой красок. Что с ней? Телепатическая связь?

Быстрым нервным движением Вейд переключил канал.

Лу судорожно вздохнула и почувствовала, что ее колотит нервная дрожь. Шаму прижалась к ногам, Лу положила руку на большую голову собаки, и это немного успокоило ее.

Не сходи с ума, Малотти. Ты же умная женщина. Откуда у тебя тяга к мистике? Что за чепуха!

— Ну, — сказала она как можно веселее, — кому пирожное, поднимите руки!

14

Джей Несмит, Джей Несмит — стучало у нее в мозгу, в такт дыханию. Вдох-выдох. Джей Несмит. Она выпрямилась, решив передохнуть. Он, наверное, прячется. Если, конечно, еще жив…

— Чем занимаешься? — внезапно раздался голос.

Откуда у Вейда эта противная манера неслышно подкрадываться сзади?

— Я делаю зарядку.

— Современные люди говорят: «разминаю косточки».

— Какое там «разминаю». Ломаю.

Она со стоном сделала наклон назад.

— Как твой роман, мама?

— Никак.

— Ну да! Как он посуровел, когда узнал, что ты целовалась с другим! Тебе мало? Нельзя от него требовать… э-э… явных проявлений чувств. Вы уже не дети. Вам нужна солидность.

— Посмотрим, как ты запоешь, когда доживешь до моих лет.

— Мам, я решил пока оставить учебу…

Лу выпрямилась так, что хрустнул позвоночник.

— Серьезно?

— Абсолютно. — Я хочу сначала поработать в полиции. Юристу это просто необходимо.

У нее была готова масса возражений, но она сдержалась. Лу никогда не навязывала сыну своего мнения и не собиралась и на этот раз изменять себе.

— Пойдем пить кофе, — сказала она, отбросив волосы со лба тыльной стороной ладони.

Они отправились на кухню. Вейд налил ей чашку кофе.

— Блэр как-то повлияла на твое решение?

Он разбил яйцо на сковородку и стал помешивать.

— Нет, я долго прикидывал. Почти год. Знаешь, колледж — это замкнутый мир, мир в себе, ты мне сама об этом говорила. А юридический — вообще башня из слоновой кости. Где я узнаю жизнь?

— В полиции работать очень трудно.

— А на верфи, что, легче? Чем я хуже тебя?

— Ты был бы отличным адвокатом.

— А буду отличным полицейским.

— Ты увидишь изнанку жизни. Будешь вращаться среди подонков общества, работать в грязи. — Я буду стараться сделать так, чтоб в мире стало чище.

Лу смотрела на молодого мужчину, хлопотавшего на кухне, и удивлялась: неужели это ее сын? Такой взрослый, сильный и умный. Но ум и сила — не главное в нем. Главное — сильно развитое чувство собственного достоинства, большая редкость в наши дни. И обостренное чувство справедливости — ее воспитание. И стремление эту несправедливость немедленно исправить — тоже от нее. Да, пожалуй, он — прирожденный полицейский.

— Я поговорю с Витакером, — сказала она с притворной неохотой, которая не обманула Вейда. — Он поможет тебе устроиться.

Вейд посмотрел на нее таким счастливым взглядом, что она с трудом сдержала улыбку.

— А почему не сделать это прямо сейчас? Мне не хочется покидать тебя, я получу интересную работу и вообще…

— Под «вообще» ты имеешь в виду Блэр?

— Нет, Блэр не подпадает ни под какие категории, она единственная и несравненная. Хорошо, что ты познакомилась с Витакерами.

— Я тоже не жалею.

При воспоминании о Витакере в груди зашевелилась боль. Чтобы отвлечься, она стала внимательно следить, как умело Вейд снимает омлет со сковородки. Этим своим талантом сын пошел явно не в нее.

Он поставил перед ней тарелку с половиной омлета.

— Спасибо, Вэйд. Ты ведь знаешь, как я не люблю готовить. Да и не умею. А мужчины любят, чтобы их ублажали, кокетничали с ними…

Он подсел поближе к ней.

— У тебя сложилось превратное представление о мужчинах, мама. По-моему, с Витакером не нужно кокетничать, да и твои кулинарные способности вряд ли его интересуют.

Испытующий взгляд сына смутил ее, и, чтобы скрыть смущение, она принялась за еду. Омлет выглядел весьма аппетитно, но есть сразу расхотелось. Она знала этот взгляд. Теперь разговора не избежать. Вейд вцепится в нее, как бульдог, и будет приставать, пока не выпотрошит до основания. Она вздохнула.

— Почему ты никогда мне не рассказывала об отце?

— Почему это не рассказывала? Ты что, разве не знаешь, кто он по профессии? Чем занимался? Как жил? Я ничего от тебя не скрывала.

— А вот и скрывала! Как вы познакомились? Как сошлись? Как разошлись?

Кусок застрял у нее в горле.

— Я была еще совсем девчонкой. Влюбилась по уши, старалась угодить во всем. Поначалу все складывалось вроде бы нормально, но потом он привязался: почему я такая толстая? Он начал взвешивать меня каждый день, разбирал по косточкам все мои стати… Как лошадь какую-нибудь. И я терпела, слушалась его. Целый год шагу ступить не могла без его разрешения. Даже отпустила длинные волосы, как он хотел. В день, когда он ушел, я их обрезала. И до сих пор не меняю стрижки в память о своей ошибке.

Вейд хмыкнул.

— И до сих пор живешь, как он тебе завещал?

— То есть? — не поняла Лу. — Что ты хочешь сказать?

— Ты до сих пор живешь по его правилам.

— Не понимаю!

Он отодвинул тарелку в сторону.

— Неужели не понимаешь? Ты думаешь, что Витакер не может полюбить тебя до тех пор, пока ты не станешь стройной, хозяйственной и послушной? Господи, мама! Да ты посмотри на себя! Ты же сокровище! Многие мужчины хотят иметь жену-друга, а не жену-тряпку.

Лу с удивлением рассматривала сына.

— Если ты упустишь Витакера, то совершишь глупость! И неудачный брак тебя ничему не научил! И двадцать лет сексуального поста — тоже!

Все, на сегодня с нее достаточно. Она с шумом встала из-за стола.

— Благодарю вас, профессор Малотти. Очень тронута, что вы уделили мне несколько минут своего драгоценного времени и все доступно объяснили! Теперь я знаю, как мне жить дальше.

Огнепоклонник провел все воскресенье, убирая свою квартиру. Это был целый ритуал, сродни церковному. Только после его успешного завершения, когда все сверкало чистотой, он мог отдохнуть.

Отполированная мебель сверкала, как на выставке: диван, два кресла, столики в каждом углу; все стены были сплошь увешаны книжными полками. На кухне свободного места вообще не было: все занимал большой кухонный стол. В спальне, можно сказать, было еще теснее: два шкафа с одеждой, сундук из ливанского кедра, два ночных столика и двуспальняя кровать.

В тесноте, да не в обиде. Ему нравилось. Это его прибежище, укрытие от жизненных бурь, от любых перемен. Здесь все знакомо, все под рукой. Никуда не надо торопиться, не надо бежать на зов больного деда, не слышно его ругани, близкого храпа и запаха мочи. Мертвые иногда хватают живых, но ненадолго.

С усилием он стряхнул с себя воспоминания. В последнее время они стали посещать его чаще, чем в прежние годы. Это, конечно, из-за дома престарелых.

Он посмотрел на стоявшие перед ним часы. Ого, уже почти двенадцать. Время местных новостей. Вчера сообщение о нем заняло почти половину выпуска, потеснив даже новости предвыборной кампании.

Посвистывая, он пошел в гостиную и включил телевизор. Тот самый канал. И сразу увидел горящий дом.

— А-а, — сказал он, садясь в свое любимое кресло. — Как я вовремя.

Камера отъехала назад, на корреспондентку, оставив вне поля зрения мерзких испуганных старух. Корреспондентка брала интервью у Витакера, стоявшего рядом с ней с отсутствующим видом.

— Итак, лейтенант, что вы думаете по поводу пожара?

— Я только что приехал и пока не в курсе событий.

— Значит, вы еще не знаете, что поджигатель позвонил нам и проинформировал о своей новой акции?

Лейтенант промолчал.

— Ну хорошо, тогда следующий вопрос: до сих пор преступник поджигал только нежилые здания, и вот теперь он впервые замахнулся на жилой дом. Не кажется ли вам это тревожным признаком?

— Тревожным признаком чего?

Корреспондентка несколько смутилась.

— Ну как? Того, что постепенно поджигатель все менее склонен считаться с правом человека на жизнь.

— Поверьте, он никогда ни с чем не считался, — ответил Витакер. — Ему на все наплевать. Это такой человек… больной, одним словом.

— Что?! — возмутился Огнепоклонник, приподнявшись в кресле. — Я — больной?!

Корреспондентка задала Витакеру следующий вопрос:

— Как вы считаете, преступник будет продолжать терроризировать город?

— Да, он будет прятаться и гадить. Он уже не властен над собой. Я ж говорю — он болен.

— Что вы и ваш департамент можете противопоставить ему?

— Мы проводим следствие. К сожалению, он не оставил на месте преступления свою визитную карточку, но кое-чем мы все-таки располагаем. Увы, наши возможности ограничены; мы не всеведущи и не вездесущи, как Господь. И не можем перехватить инициативу. Время и место следующего удара выбирает он. Мы можем только ждать, пока он сделает ошибку.

— Ну то-то, — погрозил экрану Огнепоклонник.

— Лейтенант Витакер, что вы и ваш департамент собираетесь предпринять?

— Этот поджигатель… — Лейтенант сделал паузу и продолжил с нажимом: — Не остановится. Он знал, что в доме, который он поджег, живут старые люди и не все они могут двигаться, не все могут спастись, но это его не остановило. Огнепоклонник утверждал, что не причиняет вреда людям, но тем не менее двадцать человек госпитализированы, в том числе трое — с сердечными приступами.

— Подумаешь, — возмутился Огнепоклонник. — Несколько старых пердунов наложили в штаны со страху.

— Рано или поздно он испачкает руки в крови. Надо поймать его до того, как он дойдет до последней степени морального падения. Поэтому я обращаюсь ко всем жителям города: мне нужна ваша помощь. При малейшем подозрении звоните нам. Звоните в полицию.

Лицо Витакера внезапно исчезло с экрана, и вновь появилась панорама пожара. Поджигатель швырнул тряпку в экран.

— Я не болен! — крикнул он. — Не болен!

Наоборот, он — силач, черпающий силы там, куда слабаки даже приблизиться не осмелятся. Даже Витакер не сможет. Он слишком сер, чтобы понять. И глуп.

Поджигатель встал и поднял тряпку. Запах полирующей жидкости уже не доставлял ему удовольствия. У него появилось много срочных дел.

Пришла пора покончить с ними.

Одним ударом.

Лу засекла машину, когда подходила к дому Несмитов. Черная «таура» стояла сразу за ближайшим поворотом, хорошо заметная, как на витрине магазина. В машине сидело двое. Служба безопасности фирмы, конечно. Значит, не ей одной не терпится поговорить с Джеем с глазу на глаз. Конспираторы!

Тихонько насвистывая, она позвонила, следя за черной «таурой» в отражении дверного стекла.

Никто не отреагировал на звонок. Лу позвонила еще раз.

— Кэти! Это я, Лу Малотти! Я знаю, что ты дома! Открой! Мне надо поговорить!

Тут же дверь со скрипом отворилась. Выглянула Кэти, непричесанная, с красными, заплаканными глазами. — Я не готова к приему гостей.

— Пожалуйста! Это очень важно!

Лу подалась вперед, стараясь заглянуть в глаза собеседницы и надеясь, что доверительный разговор, случившийся между ними несколько дней назад, не совсем ею забыт.

Злость исчезла из глаз Кэти, остались только усталость и страх.

— Хорошо, Лу.

Она распахнула дверь и жестом пригласила войти.

Усадив Лу на диван, сама села напротив.

— Ты видела черную «тауру», Лу?

— Да.

— Она уже три дня тут ошивается.

— Они ищут Джея.

Кэти взяла себя за плечи, будто замерзла.

— Он звонил?

— Нет.

— А почему тогда ты ждешь его? Ты ведь дежуришь у двери, правда ведь?

Кэти опустила голову, так что волосы закрыли лицо.

— Это очень важно, — сказала Лу. — Я никому не скажу.

— Я не знаю, где он.

Врет и не краснеет. И испугана до смерти. Боится за мужа, боится неизвестности.

— Я только поговорю с ним. Несколько вопросов, на которые ответить может только он один. Я даю слово чести, что ни единым словом никому не обмолвлюсь о его местонахождении!

Кэти потрясла головой.

— Послушай! — терпеливо сказала Лу, несмотря на то, что уже начинала закипать. — Джей в беде. Не надо прятать голову в песок. Если он поможет нам восстановить базу данных…

— То вы устроите его на работу? Или выплатите компенсацию? — дрожащим от злости голосом проговорила Кэти.

— Вряд ли.

— Слава Богу, что хоть не соврала.

Она опустилась на ступени, закрыла лицо руками, и слезы закапали из-под ее пальцев.

Лу присела рядом с ней, обняв ее за плечи. Кэти достала носовой платок и вытерла слезы.

— Я не знаю, где он. Знаю только, что в городе. Звонил, говорил, чтоб я не беспокоилась… — Она тяжело вздохнула. — Он предупредил о прослушивании телефона и сказал, что пока не может вернуться. И все. Только один звонок. Но сразу после этого появилась та черная машина.

— Ты не знаешь, как связаться с ним?

— Нет. — Она прижала платок к глазам, как будто хотела сдержать таким способом слезы. — Я не знаю что и думать. Неужели у него была какая-то другая жизнь, тайная? Неужели он что-то скрывал от меня? Дети задают вопросы, но я не знаю как отвечать.

Лу внимательно рассматривала Кэти и прикидывала, можно ей верить или нет? Она не заметила никакой фальши в словах и жестах. Если Кэти играет, то в ней пропадает великая актриса.

— У Джея были деньги?

— Не знаю. А что?

— Он взял с собой чековую книжку? Нет? А как он платит по счетам? Или ему не надо пить-есть? А живет он где?

— Не знаю. Ты к чему клонишь?

Ругнувшись сквозь зубы, Лу встряхнула головой и медленно заговорила:

— Слушай меня внимательно, Кэти. Я, может быть, сую нос не в свое дело, но у тебя под рукой нет другого советчика. Завтра же утром, сразу, как проснешься, иди в банк и просмотри все счета, и твои, и Джея. Переведи все деньги на свое имя. Если еще что-нибудь там осталось. У тебя есть личная кредитная карточка?

— Нет, но…

— Тогда обзвони все компании и аннулируй все карточки.

— Но зачем?

Лу поморщилась в затруднении, ища более деликатные слова, но не нашла их и заговорила прямо. Может, так оно и к лучшему.

— Потому что Джей сбежал. И, возможно, от семьи — тоже.

— Джей не бросит нас!

— Я тоже так думала в свое время. О своем муже. Но он забрал все до копейки и даже больше, превысив лимит кредитной карточки. Я шесть лет потом расплачивалась. Может, конечно, Джей не таков. Может, он хороший человек и когда-нибудь вернется. Но когда? У тебя трое детей на руках. Ты не имеешь права рисковать.

Кэти побледнела.

— Не знаю, что и думать.

Лу вынула одну из своих визитных карточек, написала на ней домашний номер телефона и подала Кэти.

— Если вдруг Джей даст о себе знать, передай ему, что я просила его позвонить по этому телефону. Скажи, что я его никому не выдам. Только задам несколько вопросов.

Кэти сидела такая потерянная, такая беспомощная, что Лу пожалела ее.

— Если тебе понадобится помощь, тоже позвони, хорошо? Или приходи. В любое время.

— Хорошо.

Лу поторопилась уйти, подгоняемая не столько зрелищем чужого горя, сколько неприятными воспоминаниями. Ей не хотелось думать о самых тяжелых годах жизни, последовавших сразу за бегством мужа. Уж очень они были скудными и унылыми. Если бы не сын, она совсем бы пала духом. Сначала она научилась драться ради него, а потом и ради себя.

Бедная Кэти. Вернется Джей или нет, все равно у нее впереди тяжелые времена.

Лу завела свою машину и подъехала к черной «тауре». Как она и предполагала, в машине сидели сотрудники службы безопасности «Кармайкла», Эл Бернард и Билл Дэвис. Она опустила стекло и жестом попросила их сделать то же самое.

Они послушались, глядя на нее с одинаковым деланно равнодушным выражением. Похоже было, им доставляет удовольствие игра в шпионов.

— Привет, Бернард, — сказала она. — Развлекаетесь?

— Чего тебе надо, Малотти?

— Она вас засекла, ребятки, если вы еще этого не знаете. — Лу улыбнулась. — Так что сидите здесь хоть до второго пришествия, она не выведет вас на мужа, даже если знает, где он.

Бернард молча поднял стекло.

— Лопухи, — пробормотала Лу. — Дилетанты, черт бы вас побрал.

Она завела свою «короллу» и плавно тронулась с места. Отъехав немного от «тауры», боковым зрением она заметила какое-то подозрительное движение и остановилась. Что-то пошевелилось в кустах рядом с домом Несмитов.

Лу не смогла определить, что это такое, и продолжала смотреть, ожидая следующего движения. Она посмотрела на ребят из службы безопасности. Они сидели как ни в чем не бывало, расслабленные и беспечные.

— Ты чего, Малотти? — спросила она себя. — От собственной тени шарахаешься?

И резко нажала на газ.

15

Лу поехала к Гарри Деверо, на Хаттон-пойнт, всего в полумиле от дома Несмитов. Гарри снес старый дом и на его месте построил новый, двухэтажный, из стекла и бетона. Дом стоял как аристократ, презрительно глядя на провинциальных соседей.

Хелен Деверо открыла дверь после второго звонка. Несмотря на свои пятьдесят семь лет, она сохраняла привлекательность не в последнюю очередь за счет того, что красилась в блондинку, скрывая седину. Приятная женщина.

— Лу? Здравствуйте! Какими судьбами?

— Нельзя ли переговорить с Гарри? Я как раз проезжала мимо. Дай, думаю, загляну. Вдруг он не спит?

Хелен раскрыла дверь.

— На ваше счастье, он действительно не спит. Если, конечно, поговорить со старым ворчуном — это счастье.

Лу вошла в прихожую, стуча каблуками по керамическим плиткам пола. На ступеньках деревянной лестницы играли разноцветные солнечные зайчики, окрашенные стеклами витражей больших окон. Справа от Лу была огромная гостиная, соответствующая современному внешнему виду дома, слева располагалась столовая.

— Хелен! — закричал Гарри. — Кто пришел?

— Это Лу. Сейчас она поднимется.

Подмигнув гостье, хозяйка повела ее вверх по лестнице.

— Как вы терпите его, Хелен, не понимаю.

— Тридцать восемь лет совместной жизни.

— Я бы на вашем месте давно уже отравила бы его.

— Бесполезно. Он сам очень ядовитая личность, — засмеялась Хелен. — Да и что я буду делать без него? Я уже ничего другого и не умею, как только заботиться о нем.

Она провела Лу в спальню хозяина. Спальня была единственной уступкой колониальному стилю.

Гарри поднял голову с подушки, прислушиваясь к женским голосам.

— Что ты там говорила, Хелен?

— Ничего, успокойся. Хочешь пить?

— Виски.

— Нельзя. Лу?

— Нет, спасибо. Я забежала на минутку.

— Ну тогда я оставлю вас. Если понадобится чего-нибудь, позовите.

Гарри проводил ее взглядом до самых дверей и только потом опустил голову на подушку.

— Радуется, что я лежу как бревно, — проворчал он.

— Я бы тоже радовалась, проживи я с вами тридцать восемь лет.

Он фыркнул. Лу села на стул рядом со своим многолетним учителем и руководителем. Он сильно сдал. Лицо его пересекали глубокие морщины, которых раньше не было; даже непокорные никакой расческе волосы, казалось, бессильно поникли. Но глаза оставались такими же, неподвластные болезни, возрасту, черту, дьяволу или чему там еще.

— Ну так что? — сказал он. — Что ты узнала нового про базу данных?

— Ее можно восстановить. Она не разрушена, а просто смещена в памяти.

— Да? — Он почесал подбородок. — Интересно! Работал профессионал.

— Джей, по-моему, знал компьютер на профессиональном уровне. У него дома столько книг…

— Ха! Ну и что? У меня тоже много книг по компьютерам, но я в них даже не заглядывал! У нас немало сотрудников, кто мог бы сделать это. Так что надо придумать что-нибудь другое. Во-первых, надо учесть возможность доступа к программе. Круг значительно сужается. Таких всего несколько человек. Джейдж, начальник службы безопасности, Ван Аллен. — Он стал загибать пальцы. — Я. И Дуэйн Стегганс. Хотя насчет него я сомневаюсь. По-моему, за ним еще никто не замечал тяги к компьютерам. Тяги и способностей.

— Джей, значит, не имел доступа?

Гарри сморщился.

— Перед тем как лечь в больницу, я вызывал его к себе… Меня тогда отвлекли срочные дела… И он оставался один в моем кабинете около двадцати минут. Он мог найти мой пароль.

— Как? Вы разве не держали его в голове?

— Нет, я его записал. Черт возьми, Лу! Мне предстояла сложная операция! Кто знал, что могло со мной случиться! Я обязан был сдать все дела заместителю.

— Господи, Гарри! — вскрикнула она. — Вы об этом сказали службе безопасности?

— Конечно! Мне не хотелось подводить Джея, но что я могподелать?

Лу вздохнула и покачала головой. Бедный Джей! Ей почудилось, что она уже слышит лязг тюремных дверей, закрывающихся за бедолагой.

— Ты чего? — спросил Деверо.

— Ему крышка. Служба безопасности следит за его домом. Жена испугана до смерти.

— А я-то тут при чем? Это все Ван Аллен.

— Да? А ему зачем? Он хочет знать правду о плохих сварочных швах?

— Нет, он хочет знать о хороших сварочных швах. Подумай: верфь гибнет. Одного подозрения достаточно, чтобы «Кармайкла» полностью разорилась! И тогда мы все без исключения окажемся на улице.

Лу опять тяжело вздохнула. Она чувствовала себя неловко. Только она одна знает про настоящую бомбу и скрывает ото всех. Она уже раскрыла рот, чтобы поделиться тайной с Деверо, но потом внимательно посмотрела на него и передумала.

Гарри изменился прямо на глазах. Морщины стали глубже, взгляд потускнел. Он стал как будто старше сразу лет на десять. Она поняла, что он устал бороться с болью и хочет отдохнуть.

— Я, пожалуй, пойду, — сказала она, вставая.

— Да, — кивнул он. — Извини…

— Поправляйтесь и не думайте ни о чем, Гарри. Выздоравливайте скорей.

— Конечно, а что мне еще остается делать? У меня просто нет другого выхода.

Его глаза закрылись. Лу на цыпочках пошла прочь, не желая мешать засыпавшему старику.

Она осторожно вышла и тихонько закрыла за собой дверь спальни. Как гостеприимная хозяйка, Хелен проводила гостью до крыльца.

— Ну как он? — спросила Хелен по дороге.

— Прекрасно, но, по-моему, у него кончилось действие болеутоляющих.

— Я могу дать ему лекарство лишь через час.

— Я уверена, он поправится, — сказала Лу. — Если возникнет какая-нибудь нужда, обязательно звоните, Хелен.

— Спасибо, — с невеселой улыбкой поблагодарила хозяйка дома.

— Ты где ходишь? — закричал Вейд, едва она открыла дверь.

— В разных местах. Почему ты спрашиваешь?

— Мы приглашены к Витакерам! Ровно к двум часам. Так что скорей переодевайся и пойдем. — Но надень что-нибудь посексуальнее, ради Бога. Нет, не ради Бога, а ради Витакера. У него тяжелые времена, ему хорошо бы отвлечься. У тебя есть платье с глубоким декольте?

Лу не выдержала и рассмеялась.

— Декольте! Это он просил?

— Обижаешь! Что я, сам не мог додуматься до такой простой вещи?

— Забудь об этом, — сказала она, поднимаясь по лестнице. — Это не дом, а питомник хомяков. И если ты думаешь, что я собираюсь предстать перед ними в соблазнительном виде, то ты глубоко ошибаешься.

— Монашка!

— Сводник! — бросила она через плечо.

Но все-таки предложение Вейда что-то в ней зацепило, потому что, открыв шкаф с одеждой, она глубоко задумалась. Действительно, что бы такое надеть?

В конце концов она решила остановиться на красно-коричневом костюме, купленном много лет назад и до сих пор ни разу не надетом. Он понравился ей тем, что подходил к фигуре, к цвету волос и не стеснял движений. Однако он висел в шкафу, потому что жалко было ходить в такой праздничной одежде на работу или тем более трепать его дома.

— Мама! — постучал в дверь Вейд.

— Иду!

Она гляделась в зеркало, не решаясь провести по губам помадой.

— Мама!

— Сейчас!

Сжалившись над сыном, она заторопилась вниз.

Вейд оглядел ее с большим интересом.

— Вот это да! Ты просто…

— …рыжая лиса.

— Нет, почему? Кинозвезда, — поправил он. — Черт побери, мама! Чего ты прибедняешься? Ты — потрясающая женщина, честное слово! Разве я тебе не говорил, что был известен среди учителей как «парень, у которого мать с аппетитным задом»?

Лу даже рот раскрыла.

— Бесстыдник!

— Ну ладно, пошли скорей. Как там Блэр без меня?

Еще не пришедшая в себя от психологических атак сына, она позволила ему сесть за руль. Когда она очнулась, они ехали по Хай-стрит, на двенадцать миль в час превышая установленную скорость.

— Сбавь, — сказала Лу.

— Зачем?

— Затем, что это моя машина. Хочешь полихачить — бери свою.

— Я бы взял, но она сломалась. Завтра буду чинить. Если будешь нудеть, — сказал Вейд, — я расскажу Витакеру про мнение учителей об отдельных частях твоего тела.

А ведь он такой, вполне может ляпнуть. Пришлось ей молчать всю дорогу.

Весна украсила двор Витакеров многочисленными цветущими кустарниками. Легкий ветерок раскачивал ветви небольшой мимозы, растущей у самого крыльца и бросающей на него узорчатую тень.

Вейд остановился, вылез и, обежав машину, быстро открыл ей дверцу.

— О-о, — восхитилась Лу. — Вот это джентльмен!

— Я давно уже выучился хорошим манерам.

Он подал ей руку с изысканной вежливостью. И тут открылась дверь. На крыльцо вышла Блэр. Ветер распушил ее волосы, и они сверкали на солнце золотистыми искорками.

— А ты даже цветов не купил, — прошептала Лу.

Вейд поглядел на мать отсутствующим взглядом.

— Зачем? Я преподнесу ей свое сердце! Что такое цветы?

— Боже мой, — вздохнула Лу. — Ты влюбился.

— Да, я схожу с ума от нее!

Они пошли к дому. Вейд смотрел на Блэр, Блэр смотрела на Вейда. Они отдалились ото всех и вряд ли замечали стоящую рядом Лу. Они обменялись приветствиями, и Лу прошла внутрь дома.

— Смотри! Они целуются! — послышался звонкий голос Кэлси из гостиной.

— Да, хорошо папа не видит, вот бы он взбесился! — отвечал Киф.

Лу тихонько прокралась в гостиную и застала там детей, прилипших к оконному стеклу.

— Привет, ребятишки! — громко сказала она.

Они вздрогнули и, повернувшись к ней, виновато потупились.

— Зачем вы подглядываете за нами? — сказал Киф.

— Интересно! А вы сами чем занимались? Идемте на кухню, приготовим чего-нибудь попить.

Она взяла брата и сестру за руки и повела к двери.

Мир снизошел на ее душу. То ли от пения птиц, то ли от яркого солнца ей стало удивительно хорошо.

— Кстати, — сказала Кэлси. — Папа на работе. Он просил передать, что очень занят, но сильно постарается улучить время и вырваться.

Солнце сразу потускнело, и Лу с грустью подумала о бесполезном декольте.

— У вас есть газеты? Я сегодня не успела просмотреть.

Но расслабиться за газетой ей не удалось. На первой странице была опубликована большая фотография горящего дома. В цвете. Заголовок кричал: «ОГНЕПОКЛОННИК ПРОДОЛЖАЕТ СВОЕ ДЕЛО! ВЛАСТИ ГОРОДА НЕ МОГУТ ОСТАНОВИТЬ ЕГО!»

Лу закрыла глаза, но огонь не переставал преследовать ее.

— Ты что, мам? — За спиной раздался голос Вейда.

Лу открыла глаза, удивленная, что не слышала, как они вошли.

— А что такое?

— Иди посмотрись в зеркало. У тебя такое лицо, будто ты свою смерть встретила. Что с тобой?

— Ничего особенного, — спокойно ответила она.

Взяв со стола другие газеты, Лу стала быстро просматривать их.

— Ну и ну. Сколько ему внимания. Если так пойдет и дальше, то ко всем его комплексам добавится еще и мания величия.

— Папа очень беспокоится, — сказала Блэр. — Он с самого начала говорил, что этот тип — сумасшедший, и рано или поздно станет убивать, если его не остановят. Папа оказался прав. В последний раз вполне могли погибнуть люди.

— Он опять собирается поджечь жилой дом, — внезапно сказала Лу.

— Откуда ты знаешь? — удивленно повернулся к ней Вейд. — Интуиция?

— Ты ведь знаешь, никакой особой интуиции у меня нет.

Она испытывала досаду на себя. Она не хотела признаться сама себе, что какая-то часть ее сознания открыта Огнепоклоннику.

Вдруг раздался отрывистый, призывный лай Шаму. Лу вскочила с кресла и подбежала к окну. Блэр уже смотрела на задний двор.

— Что там? — спросила Лу.

— Не знаю. Лает на заднюю калитку… — Блэр поднялась на цыпочки. — Господи, Майк!

16

Через секунду они бежали по тропинке: впереди — Вейд, за ним — Киф и Блэр, потом — Лу с Кэлси.

Лу увидела ноги Майка, торчавшие из-под машины. Они конвульсивно дернулись. Шаму бегала у калитки и не переставала лаять.

Вейд одним прыжком перелетел через калитку, он схватил ноги Майка и дернул на себя. Майк вылетел из-под машины как пробка из-под шампанского.

Все подбежали к лежавшему мальчику и остановились. Блэр стала на колени около брата и стала шлепать его по щекам.

Он смотрел на нее широко раскрытыми глазами.

— Какого черта! — вдруг закричал он. — Вы что, сдурели?

— А? — растерянно выпрямилась Блэр. — С тобой ничего не случилось? Мы думали, тебя машина придавила…

— Что за ерунда… — проворчал Майк и снова полез под машину.

Не успели они осознать случившееся, как мальчик уже вылез, бережно держа живой и пушистый комочек шерсти с золотистыми глазами.

— Кошка! — закричала Кэлси.

— Котенок, — поправила старшая сестра.

Шаму, увидев вечного собачьего врага на руках у Майка, кинулась к нему и стала лаять. Котенок испугался и вцепился в мальчика всеми четырьмя лапами.

— О-о-ой! — завопил Майк.

Лу взяла Шаму за ошейник и оттащила ее в сторону. Вейд взял котенка за шиворот. Котенок громко мяукал и испуганно оглядывался.

— Отнесем его домой, — поднялась на ноги Блэр. — Не бойся, малыш, Шаму не хотела тебя обидеть.

Котенок продолжал мяукать, выпустив когти.

— По-моему, он тебе не верит, — сказала Лу.

Вейд, держа котенка вытянутой рукой, повернул его к себе.

— «Она», а не «он».

— Это не меняет дела. Унесите его в дом, долго я не смогу удерживать собаку.

— И что мы будем делать? — спросила Лу, появляясь в гостиной. Котенок забился под кофейный столик и шипел на всех.

— Во-первых, — сказала Блэр, — надо накормить малыша. Майк сходит за кошачьей едой в магазин.

— Она же, наверное, голодная, — сказал Вейд. — Ты ей сначала дай чего-нибудь полакать.

— Точно! Пойду посмотрю на кухне.

Через минуту она вернулась с полной миской и подвинула ее под стол. Кошечка, видимо, и правда проголодалась, потому что с урчанием набросилась на еду. Голод у нее оказался сильнее страха и ненависти.

— Как мы ее назовем? — спросила Кэлси.

— Багира, — предложил Киф.

— Царапка, — сказал Майк, почесывая исцарапанный живот.

В спор вступила Блэр.

— Так, тихо. Будем рассуждать логически. Что мы знаем о ней?

Лу хмыкнула.

— Ничего. Мы нашли ее в аллее. И все.

— Предлагаю Али, — сказала Блэр. — Есть возражения? Решено, — сказала она удовлетворенно. — А теперь надо оставить ее одну, пусть осваивается. Пойдем во двор, займемся гамбургерами.

— Я умираю с голоду! — закричал Киф.

Вся семья направилась к двери. Вейд придержал Лу за локоть.

— Здесь всегда так? — шепотом осведомился он.

— Подозреваю — да, — шепотом ответила Лу. — И это еще не все. Вот посмотришь, как они будут пасти хомячков!

Витакер прибыл, когда уже начинало темнеть. Лу задремала в кресле после сытного обеда, состоявшего из нескольких гамбургеров, картофельного салата и свежемороженой клубники, и ее разбудил сердитый голос.

— С каких это пор в доме шагу нельзя ступить без того, чтобы не вляпаться в кошачье дерьмо?

— С тех пор, как в доме поселилась кошка, — ответила Блэр. — И закрой, пожалуйста, поскорее дверь, чтобы она не убежала.

Он закрыл дверь, подошел ближе, взял стул и поставил его рядом с креслом Лу.

— Здравствуй, Вейд, здравствуйте, дети, — сказал он, не садясь. — Предупреждаю: я не спал тридцать четыре часа. Прошу с вопросами не приставать, денег не требовать, так же как и машину. Я вам тоже докучать не буду. Все.

— Эй, пап, а дышать можно? — сказал Майк.

Лу открыла один глаз, посмотрела на Витакера и ответила вместо него:

— Можно, детки, можно. Но подальше от отца.

— Спасибо, — сказал Витакер, плюхаясь на стул. — Помираю.

Лу снова закрыла глаза. Зачем он ей нужен, такой занятый, а? Но она, конечно, знала ответ. Он затронул в ее в душе такие струны, которые не звучали уже много, много лет. Она даже как будто помолодела и снова захотела жить.

— Лу? — тихо, почти шепотом сказал он.

— Да?

— Он сжег дом престарелых.

Огонь снова стал преследовать ее. Ей пришлось открыть глаза, чтобы прогнать видение.

— Знаю, — ответила она со вздохом. — И он опять готовится поджечь жилой дом.

Витакер тронул ее за плечо.

— Лу, пожалуйста, расскажи мне еще раз, что ты видела, когда преследовала его.

— Ничего особенного. Только тень. Тень, похожую на огромную птицу, распростершую надо мной крылья.

— Жуткий образ.

Он откинулся на спинку, сложил руки на животе и закрыл глаза. Лу подумала, что он засыпает, но ошиблась.

— Ты же взрослая, уверенная в себе женщина, — снова заговорил Витакер, — далеко не истеричка. Почему он так испугал тебя?

— Ну… — помялась она и будто бросилась в холодную воду: — Понимаешь, я его чувствую!

Внешне он никак не отреагировал, но Лу ощутила, как напряглось его большое тело.

— Не понял. Объясни.

— Помнишь, я говорила, что смотрела на его пожар? Ну так вот… Я почувствовала его. Я поняла, что он там и что он наслаждается огнем. А потом он смотрел на меня! — Тут Лу отвернулась в сторону. — Я понимаю, в это трудно поверить, но… Я чувствовала его ненависть ко мне, я ему почему-то сильно мешаю… Мы как-то связаны…

— Значит, тебе надо ехать на следующий пожар.

Она вздрогнула.

— А зачем? Думаешь, я узнаю его? Думаешь, почую и закричу: «Ага, попался»?

— Попробуй. Надо же что-то делать. Поэтому, пожалуйста, будь готова выехать на пожар вместе со мной. Вдруг опознаешь?

— Я постараюсь.

— Я договорюсь с твоим боссом, Стеггансом.

Если бы не Витакер, Лу ни за что бы не согласилась. Она постаралась бы заглушить неведомые ей раньше чувства. Эти чувства, если дать им волю, сокрушат барьер между сознанием и подсознанием и выпустят инстинкты наружу. И хаос поглотит ее.

И она останется беззащитной перед Огнепоклонником. Он играет на первобытном страхе в душах людей, ужасе, который неподвластен человеку, который управляет людьми, но не подчиняется им.

И все затем, чтобы этот человек на мгновение ощутил себя равным Богу.

— Я поеду, — сказала она. — Чего бы мне это ни стоило.

— Это дорогого стоит, — улыбнулся Витакер.

Слабый свет заходящего солнца падал на его лицо, полускрытое причудливыми тенями.

— Кстати, у тебя очень милый костюм.

— Спасибо.

— Почему ты не сменила фамилию после развода?

Она уже не удивлялась неожиданным вопросам, привыкнув к его манере резко менять течение разговора.

— Пришлось бы менять и фамилию Вейда. Потому что двадцать лет назад люди разводились гораздо реже, чем теперь, и разные фамилии вызывали бы лишние вопросы. А потом привыкла.

— Многие разведенные женщины так ненавидят своих бывших мужей, что стараются вычеркнуть из памяти все, что к ним имеет хоть какое-нибудь отношение.

Она пожала плечами.

— Я его не ненавижу. Я ему благодарна за урок.

— И поэтому становишься на дыбы, едва я заговорю на личные темы?

— Ты, по-моему, говорил, что устал и не хочешь разговаривать, так?

— С детьми. Но не с тобой. С тобой я готов разговаривать всегда, везде и в любом состоянии, — сказал он. — А почему ты меняешь тему разговора? Тебе неприятны мои вопросы?

— Нет. Просто все это в прошлом. Очень далеком.

Откуда-то прилетел комар и стал противно звенеть над ухом. Она отмахнулась от него.

— Прошлое, которое не имеет вообще никакого отношения к настоящему.

— Со многими у тебя с тех пор были близкие отношения? Я имею в виду не случайные связи, а именно близкие отношения. Только честно.

— Только с одним.

По его лицу было видно, что он разочарован. Витакер, видимо, ожидал, что она скажет: «Ни с кем».

— Ну и?..

— Ну и ничего.

— Почему?

— Не знаю. Он работал на верфи, поэтому за нами сразу потянулся шлейф всевозможных неприятных сплетен. Это был еще один урок для меня.

— Ну а остальные? Или ты бегала от мужчин?

— Нет, конечно! Но у меня был сын. После смены я бежала к нему. На мужчин оставалось мало времени.

— И ты осталась одна.

— Как видишь. А ты?

— Что я?

— Теперь твоя очередь, черт побери. Я обо всем рассказала, а ты не хочешь? Так нечестно.

— Это называется «рассказала»?

— У тебя, значит, будет больше?

— Ну хорошо. По-честному, так по-честному. Я не сразу пришел в себя после гибели Нолы. На это ушло больше года. Но жить надо было, постепенно оправился, стал встречаться кое с кем, но ничего серьезного. Все женщины… как бы это сказать… слишком многого хотели, а я не могу полностью раствориться в другой личности.

Он усмехнулся.

— Ты мне нравишься, потому что у меня нет никаких шансов занять слишком большое место в твоей жизни, правда ведь?

— Да, это вряд ли.

— А почему?

Она подняла брови.

— У тебя денег мало, вот почему. Мне нужен богатый муж.

— Зато у меня хорошая мебель. Будь мы одни, я бы доказал тебе, что твое кресло с успехом может выдержать и двоих!

Прежде чем Лу прокрутила в уме все возможные ответы, к ним подошла Блэр, еле удерживая в одной руке большую тарелку, полную бутербродов.

— Позволь сказать слово, господин!

Витакер фыркнул.

— Говори, пока держишь тарелку.

— Я бы оставила тарелку вам, но, боюсь, раньше, чем вы что-нибудь съедите, вас самих комары съедят.

— Дело говоришь, — Витакер со стоном поднялся со стула и помог Лу вылезти из кресла.

По дороге к дому он обнял ее за талию. Когда он провел рукой по ее боку, задержавшись на округлости груди, она почувствовала, как у него перехватило дыхание. Ее саму бросило в жар.

— Не надо, — сказала она.

— Терплю, терплю.

Лу переместила руку Витакера себе на талию.

— Как у вас, однако, людно.

— Да, и света многовато.

— Ужасно.

Не успели они войти в дом, как к ним подбежала взволнованная Кэлси.

— Папа, — затараторила она. — Шаму загнала Али на шкаф в твоей спальне. Надо спасать котенка.

Лу вслед за Витакером поднялась по лестнице в его спальню.

Она сразу обратила внимание на фотографию Нолы Витакер в серебряной рамке, на ночном столике рядом с кроватью. Красивая, стройная женщина с правильными чертами лица, решительным подбородком и добрыми глазами. У нее были рыжие вьющиеся волосы.

Лу отвернулась, ей стало неприятно. Наверное, Витакер все еще не пришел в себя, хоть и утверждает обратное.

Семейство Витакеров и ее сын тем временем стояли около шкафа и глядели вверх. Котенок нашел безопасное место на самой верхней книжной полке.

— Так просто не достать, — сказала Блэр. — Добровольцы есть?

— Давайте я, — вызвался Вейд.

Лу не смогла сдержать улыбку. Поцелуй прекрасной дамы превратил Вейда в рыцаря. Но рыцарство имеет свои теневые стороны, о которых Вейд забыл по молодости лет.

Перед ним встала трудная проблема, но он с блеском решил ее и получил в награду от кошечки четыре длинные царапины.

— Ой, надо смазать! — сказала Блэр.

Блэр взяла котенка из рук своего героя и отдала Лу, а сама повела раненого в ванную. Несколько удивленная Лу прижала кошечку к груди. Кошка заурчала.

— Вы ей нравитесь, — сказала Кэлси.

Тут Лу будто током ударило — она поняла.

— Нет! — сказала она.

— Да! — хором сказали все Витакеры. — После гибели Эмили и Элиу вам, наверное, одиноко, — добавила Кэлси.

— Вейд не даст скучать.

— Домашнее животное делает жилище настоящим домом, — вкрадчиво, как змей-искуситель, проговорил Майк.

Лу не оставалось ничего другого, как согласиться.

17

Дождь тихо стучал по крыше, навевая дремоту. Лу один раз проснулась, полежала немного, боясь потревожить кошечку, свернувшуюся калачиком у нее на животе, и заснула снова.

Но ее мозг без устали работал и во сне, не всегда, конечно, следуя законам логики.

Неведомая сила толкала ее в ту сторону, где полыхало жаркое пламя. Только оказавшись совсем близко, Лу поняла, что это не пламя, а чей-то громадный красногубый рот. Рот ждал ее. И смотрел на нее. А потом улыбнулся и раскрылся. Раскрылся, чтобы что-то сказать.

Вначале она различала только потрескивание дерева в костре, потом потрескивание стало отрывистей, громче, потом еще отчетливей, и, наконец, стали различаться слова:

— Лу. Иди ко мне, Лу. Иди, я жду тебя.

— Нет! — закричала она.

И замахала руками, бессильная отогнать огромную пасть.

Пасть разинулась и захохотала злорадным смехом, оглушая ее, подавляя волю к сопротивлению, выматывая душу.

— Не-е-ет! — кричала она, но ее все равно засасывало в хохочущий рот.

Лу оказалась проглоченной.

Она еще кричала и пыталась удержать горстку пепла, что когда-то был телом Лу Малотти…

Она вскочила с постели вся в поту. Ужас еще жил в ней и вызывал дрожь.

Руки сами ощупывали тело, чтобы убедиться, что она цела.

Немного успокоившись, она коснулась полосатой спины котенка. Маленькое существо подставило тельце ласковой ладони.

Зазвонил звонок. Испуганный котенок метнулся прочь с кровати. Лу подошла к окну и заглянула за занавеску. Ее чуть не хватил удар. На крыльце стоял Стегганс, собственной персоной.

Звонок прозвенел еще раз. Котенок, высунувшийся уже было из-под кровати, снова шмыгнул в темный угол. Лу быстро натянула джинсы со свитером и кинулась открывать.

— Привет, — сказал Стегганс. — Держу пари, вы, наверное, очень удивлены моему приходу.

— Не без этого, — дипломатично ответила Лу.

— Я проходил мимо и решил зайти, потому что у меня есть к вам один срочный разговор.

— Ну заходите. — Она посторонилась, пропуская его в дом.

Спохватившись, Лу кое-как пригладила нечесаные волосы.

— Чашечку кофе?

— Спасибо, не откажусь.

— Пойдемте на кухню. Там мы сможем поговорить, пока я сготовлю кофе.

Стегганс сидел за столом, пока Лу хлопотала по кухне. Он так уставился на нее, что ей стало неловко, и она сильно пожалела, что не надела лифчик.

— Так что вы хотели мне сказать?

— Лейтенант из пожарной охраны позвонил мне и попросил отпустить вас с работы в ночь на понедельник. Ну, это так называется, что «попросил», а на самом деле у меня не было возможности отказать, он готов был писать официальный запрос.

— Это вас сильно затруднит?

— Не очень. Спасибо, — поблагодарил он ее за кофе. — Мне без сахара, но если у вас есть немного молока… Спасибо. Вы помогаете ему в поисках Огнепоклонника?

— Это громко сказано. Витакер думает, я смогу опознать его, но я видела только его неясную тень, и больше ничего, так что вряд ли оправдаю его надежды.

— Вы смелая женщина.

— Ну что вы…

Опять тревожное чувство охватило ее, но она боролась с ним, сосредоточившись на процессе приготовления кофе.

— Он ведь вас пугает, правда?

— Странный вопрос.

— Почему? Многие побоялись бы встречи с таким человеком.

— Он псих.

Стегганс встал, не выпуская чашечку из рук, и подошел к ней.

— Ну хорошо, пусть он псих. Что вы будете делать, если встретитесь с ним?

— Укажу на него пальцем и вернусь на работу. — Она вдруг сама поверила в свою смелость.

— Вот как? Ссс… смелая вы женщина.

Она пожала плечами и тут же пожалела об этом, потому что от этого движения ее груди колыхнулись и привлекли внимание Стегганса. Он посмотрел на них и задержал взгляд. За двадцать лет работы среди мужиков она должна была притерпеться к хамству, но, черт побери, сейчас она не на работе, а в собственном доме.

Лу решила молчать, пока он не перестанет смотреть куда не надо.

Он опомнился и — кто бы мог подумать? — покраснел.

— Эээ… Мне звонил мистер Ван Аллен. Он передал мне, что вы вчера были в доме Джея Несмита.

— Ну была.

— Зачем?

— Я хотела спросить его о базе данных.

— Но он уехал.

— Да, теперь знаю. Почему-то никто мне этого не сказал.

— А зачем вам было это знать?

Она вздохнула. Зачем было знать. А вот раньше каждый сотрудник их отдела был в курсе дел всех других сотрудников. И если один не справлялся, всегда находились помощники, которым не надо было долго объяснять суть появившихся проблем.

— Можете передать Ван Аллену от моего имени, что Бернард с напарником не годятся в Шерлоки Холмсы. Я засекла их сразу при подходе к дому. А жена Джея заметила их три дня назад.

— А зачем вы были у Гарри Деверо?

Она оглядела его с ног до головы. Вот, значит, как. За ней, значит, следили. Но черную «тауру» она бы заметила. Выходит, рядом с ними был еще кто-то. Интересно.

— Гарри мой давний друг. Я зашла его проведать.

— Ну и как он?

— Нормально.

Он посмотрел в чашку на кофейную гущу.

— Думаю, все обрадуются, когда он выздоровеет. — Стегганс закончил вступительную часть и перешел к делу: — Что вы думаете о базе данных?

— Я думаю, что восстановить ее не удастся. А если даже и удастся, то не будет никакой уверенности, что при восстановлении не допущено ошибок.

— Черт! — Он стал мерить кухню шагами. — Вот задал нам Джейк задачку. Значит, если делать по-хорошему, надо бы восстановить базу данных, а потом еще и сравнить восстановленные данные с другими, хранящимися у сотрудников на дискетках. Так?

— Так, — сказала Лу, пожав плечами.

Ей нужны были только данные о «Габриэлле».

Она смотрела, как расхаживает по ее кухне Стегганс, и жалела о том, что не может ему довериться, ведь он какая-то дальняя родня Ван Аллена и если проболтается своему родственнику, то они спрячут концы в воду так, что вовек до них не доберешься.

— Как на верфи, есть еще заказы? — спросила Лу.

— Да, завтра придет еще один танкер на капитальный ремонт.

— Кто будет старшим?

— Луис Делански.

Так. Похоже на первый ход в грязной игре.

— Кто будет его проверять? Я?

— Еще не знаю. Скорее всего им займется дневная смена. Возможно, Грег.

— Отдайте его мне.

— Зачем? — прищурился он.

— Хочется. И потом, Грег работает всего год. Опыта у него маловато. Я хочу сама удостовериться, что на танкере все в порядке.

— Знаменитое чутье Малотти, о котором мне пропели все уши?

— Пусть будет чутье. За двадцать лет работы я многому научилась. За что и загремела в ночную смену. Еще кофе?

— Нет, спасибо.

Он перевел свой ничего не выражающий взгляд на ее грудь. Она напряглась. И пошла относить пустую чашку в мойку.

— Что вы сразу занервничали? — спросил он, идя следом.

— Кто вам сказал, что я нервничаю? — сказала она.

На самом деле ей было неприятно. Она не сомневалась, что сумеет в случае чего дать ему отпор — за двадцать лет чему не научишься, но он был ее начальник, а это усложняло ситуацию.

Вдруг у входной двери послышался шум…

— Мама! — крикнул Вейд. — Ты уже проснулась? Как кофе пахнет!

— Я на кухне, Вейд! — откликнулась она.

Ура, спасена!

— Я думал, вы живете одна, — сказал Стегганс.

— Одна. Но мой сын как раз закончил колледж и живет у меня, пока не найдет работу.

Вейд зашел на кухню весь мокрый от дождя.

— Мам! Я пробежал сегодня три ми… Ой, я не знал, что у тебя гости, — сказал он и посмотрел на Стегганса, который держал Лу за руку.

— Я не гость, — сказал Стегганс и отпустил Лу, чтобы пожать руку Вейду. — Я заместитель начальника страхового отдела. Пришел поговорить о делах. На работе мы не пересекаемся, поскольку работаем в разные смены. Мне уже пора, — заторопился Стегганс. — Не надо провожать, — сказал он двинувшемуся за ним Вейду. — Я сам найду дорогу. — Он повернулся к Лу. — Я поставлю вас на танкер, как вы просили.

— Спасибо.

Через минуту скрипнула входная дверь.

— Это что еще за странный визит?

— Точно не знаю. По-моему, он приходил предупредить, чтобы я не совала нос в дела, которые меня не касаются.

— А зачем он держал тебя за руку?

— Откуда я знаю?

— В следующий раз, когда он придет потолковать о делах, будь добра, не забудь надеть лифчик.

Лу показала ему язык. Но сразу перестала улыбаться, заметив встревоженное лицо сына.

— Расскажи мне обо всем.

— О чем?

— Обо всем.

Лу вздохнула. Опять он смотрит на нее знакомым упорным взглядом. Действительно, а почему бы и не рассказать? Вейд может посоветовать что-нибудь дельное.

— Хорошо. Только — никому!

— Даже Блэр?

— Даже Блэр. Я еще не рассказала Витакеру.

Другой бы на его месте спросил почему, но Вейд был умный мальчик и до всего любил доходить сам.

Лу быстро ввела его в курс дела, рассказав все, начиная с пожара на пятом складе. Судя по глазам, Вейд не остался равнодушным.

— Вот это да, — выдавил он. — Пожар на складе не вяжется с другими, это ясно. Витакер как думает?

— Он думает, что это дело рук подражателя. Наверное, кто-то маскируется под известного поджигателя, хочет свалить на него свою пакость. Настоящий преступник не станет размениваться на мелочи. Ты видел вчера по телевизору, чем он занимается.

— Да, масштабы у него другие, — Вейд потер подбородок. — А ты что думаешь про пожар на складе?

— Я думаю, что он связан с махинациями на кораблях. Наверняка кто-то жег документы, которые могли пролить свет на неисправленные неполадки.

— Ага, и этот кто-то решил погреться у костра рядом с горой барахла, которую совершенно случайно и спалил? Очень правдоподобно.

Лу усмехнулась.

— Что ж ты, хочешь стать полицейским, а задаешь такие дурацкие вопросы. Или не знаешь, ради чего люди идут на преступления?

— Знаю: ради денег или власти.

— Правильно. Чтобы их приобрести или сохранить.

Вейд кивнул.

— Да. Кто-то решил, что подкупить инспекторов дешевле, чем переделывать плохо сваренные швы.

— Кто может покрыть бракоделов?

— Для верности нужно два человека: контролер корабля и проверяющий инспектор. Мне надо вычислить эту пару. Или пары.

— Кто им платит?

— А кому это выгодно?

— Хозяину. Чтоб не задерживался ремонт.

Лу скорчила гримасу.

— Ну, может быть. Кто бы это ни был, он ловкий малый, надо отдать ему должное, но я выведу негодяев на чистую воду.

— Господи, а ты отдаешь себе отчет в том, что ниточка может протянуться прямиком к Ван Аллену?

— Поэтому мне нужны железные доказательства, а добыть их неимоверно трудно.

— Не нравится мне все это. Почему ты берешься за дело одна?

— Если пойдут малейшие слухи, фирма сразу пойдет ко дну. И тогда две тысячи человек окажутся не у дел. Представь себе, вся округа — безработные. Или я неправильно рассуждаю?

Вейд помолчал.

— Не знаю, мам.

— Если я соберу доказательства, я пойду к Ван Аллену и заставлю его принять меры. Иначе он пошлет меня куда подальше.

— Да, ты влипла.

— И увязаю все сильнее.

Вейд взял из холодильника пакет молока и выпил его прямо из дырочки.

— Как ты думаешь, Блэр позволит тебе вытворять такое на вашей кухне? — спросила укоризненно Лу.

— Я исправлюсь, — засмеялся Вейд.

— Что она скажет о моем воспитании? Скажет, что я воспитала дикаря, не подумав о твоей будущей жене.

— Да, Витакер притянет тебя к ответу! Скажи, почему ты ему все не рассказала? Ты ему не доверяешь?

— Мне нечего пока сказать. Но будет. Я этого так не оставлю. Я осмотрю весь танкер, если потребуется, но от меня так просто они не отделаются!

— Мам, мне не нравится, что ты взялась за опасное дело в одиночку.

Лу сурово поглядела на сына.

— Я должна.

— Но…

— Перестань! Я мало чем рискую. Ты пойми: Витакер ловит хитрого и опасного сумасшедшего, а я? Тихие ребята тихонечко стирают цифру, на ее месте пишут другую. Если я поймаю их за руку, они расплачутся и будут просить прощения.

Он не поверил, но спорить не стал.

— Если кто тебя заденет, ты скажи мне, договорились? Хоть словом, хоть…

— Знаю, знаю, знаю, можешь не продолжать. Ты продемонстрируешь им приемы карате.

— Да, — подтвердил он без тени улыбки. — И будь осторожна.

— Естественно.

И она стала стараться не думать о предстоящем свидании с Огнепоклонником.

18

Огнепоклонник припарковался около большого раскидистого дуба. Он «одолжил» автомобиль у своего соседа, который уехал в двухнедельный отпуск и просил его присмотреть за своим имуществом. Ну, раз просил — значит, присмотрим. Синий «кавалье» — просто находка для него: не слишком роскошный, но и не бедный, не новый, но и не старый. Средний, незаметный. Немного поколдовать над номером — и никакой полиции тебя не сыскать.

Он посмотрел на реку в зеркальце заднего обзора. Шел дождь, брызги ползли по стеклу и разбивали свет от фонарей на тысячи искр, заменивших звезды, которые скрыты сейчас дождевыми тучами. Очень красиво. Даже химический завод, плохо видимый из-за тумана и дальнего расстояния, казался загадочным рыцарским замком, а не уродливым порождением индустриального общества. Только четкие изогнутые линии моста Вест-Норфолк напоминали о реальности в этом волшебном мире иллюзий.

Он повернул зеркальце на место и стал наблюдать за домом. Отсюда не видно, есть ли там кто-нибудь или нет. В слабо освещенных окнах никто не показывался. Он пожал плечами. Какая ему разница, пусто в доме или полно гостей. Он выбрал цель — дом Витакера, и его ничто не остановит.

Он забарабанил пальцами по рулю. От нетерпения. Ненависть его росла с утра и к вечеру достигла максимального накала, так что он был готов взорваться от злобы. Они ему заплатят за все! За все словечки, которые осмелились произнести в его адрес. Особенно Витакер.

Больной! Он покосился на газету, лежавшую на соседнем сиденье. Больной! Слово повторялось на разные лады. Трус. Маньяк. Сумасшедший. Они взяли интервью у психиатра. Психиатр, дурак, рад стараться, давай его квалифицировать, как будто отнесенный к какой-нибудь медицинской категории он становился менее опасен.

Они жестоко ошибаются и, черт побери, пожалеют об этом. Смотрите! Я — хищник, вышедший на охоту под покровом ночи! Смотрите на меня, и вы увидите огонь в моих глазах, который вскоре выплеснется на вас! Трепещите!

Бело-синяя патрульная машина портсмутской полиции проехала мимо. Точно по расписанию. Он завел свой «кавалье» из неудобного положения, пригнув голову, чтобы полицейские его не заметили. Когда они проехали, он пристроился в хвост патрульной машине. На безопасном расстоянии, разумеется.

Он не стал следовать за машиной, свернувшей на аллею за домом, а выехал сразу на Брод-стрит и подождал немного, пока полицейские не выедут на ту же улицу, проехав по аллее.

— Ну, что? — сказал Огнепоклонник, глядя вслед удаляющимся стражам порядка. — Все в порядке?

Он уже два дня наблюдал за домом и знал, что проверочные объезды бывают между девятью и девятью тридцатью вечера, затем в полночь и, последний, в четыре часа утра. Как часовые. А кому неизвестно, что нападать надо сразу после смены караула?

Уверенный в успехе операции, он вернулся на место прежней стоянки. И подождал четверть часа. Улица была пустынна.

Оглядевшись в последний раз, он стал действовать. Обернул газету вокруг ломика и зажал его под мышкой. Вылез, взял с заднего сиденья канистру с бензином. Бензин мягко заплескался, ожидая своего часа.

Фонари над обеими дверями освещали большую часть лужайки, но оставляли в темноте торцы дома. Огнепоклонник постарался поскорее укрыться в тени высокой ограды, отделяющей дом Витакера от соседей.

Он пробежал вдоль ограды к ближайшему боковому окну и заглянул в него.

Это была гостиная, обставленная красивой мебелью, полная книг, игрушек и цветов. Отлично. Сердце витакеровского дома. Большой ковер, два кресла, диван, вместительный как чрево кита — как все замечательно сгорит.

Пожалуй, этот старый, почти столетний дом сгорит как свечка. Здорово. Одно только жаль. Его вынудили поджечь этот дом, не он сам его выбирал. Это его ответ на вызов Витакера.

Взяв ломик в руки, он выломал раму. Откуда-то раздался собачий лай. Это поджигателя не взволновало: его следов не найдут. Он вынул пробку из канистры. В нос ударил запах бензина и стал распространяться вокруг, когда Огнепоклонник выливал содержимое канистры в окошко.

Он опорожнил канистру и стал смотреть, как бензин разливается по полу, смачивает ковер. Потом скрутил газету в толстый жгут. Поджег ее. Бросил в окно.

Стена огня вспыхнула точас же, повторяя все прихотливые изгибы лужи бензина. Он стоял в восторженном трансе, наблюдая, как чернеет ковер, съеживается обивка дивана. Радость и восторг зарождались в душе и росли вместе с огнем.

Жар проникал сквозь кожу, вливался в душу, подогревая радость и восторг. Он прищурился и глубоко вздохнул, как будто хотел набрать полную грудь пламени. Огонь вмещал в себя все, абсолютно все можно было увидеть в его быстром танце: и призраков прошлого, и демонов настоящего. Его отца. Деда. Беззубого, злого, ненавистного. Витакер. Все они здесь пляшут, корчатся от боли, кричат, сливаясь в крике с голосом огня. Видения перемешались, ушли на задний план, а вперед вышла Бестия, Рыжая Сука. Она не кричала и не дергалась. Только ее волосы развевались вместе с языками пламени.

Завыла собака, и он очнулся. Возникла тревога: он потерял слишком много времени. Внезапно за оградой послышались голоса, а на другой стороне улицы раздался топот бегущих ног.

Он прижался спиной к забору. С другой стороны на забор бросилась собака, клацнув зубами, и стала царапать доски, в бессильной попытке схватить его. Голосов становилось все больше, а вот и сирены завыли в отдалении.

Надо уходить. Немедленно.

Он подпрыгнул и, зацепившись за край забора, подтянулся на руках. Усевшись верхом, он посмотрел вниз. Там бесновался пес. Огромных размеров. Белые клыки блестели в темноте. А пасть была такая, что, казалось, может вместить его всего целиком.

— Эй! — закричал вдруг сзади мужской голос. — Ты что там делаешь?

Пути к отступлению были отрезаны. Он прыгнул прямо на собачью спину. Собака не успела увернуться и послужила амортизатором при его падении. Оглушенная, она не сразу пришла в себя, это дало ему несколько драгоценных секунд, за которые он успел добежать до следующей калитки.

Он проскочил добрый десяток домов, прежде чем замедлил темп, почувствовав боль в боку. Потом, окончательно выбившись из сил, остановился.

Несколько минут потребовалось для восстановления дыхания. Столько же заняла оценка ситуации. Возвращаться нельзя. Его могут опознать.

Звук сирен разносился далеко вокруг. Огонь тоже был виден с большого расстояния. Значит, пожар можно было наблюдать и издалека. Но можно ли получить от этого удовольствие?

Такое с ним случилось впервые. Огонь чуть не погубил его, своего верного служителя.

«Нет, — подумал он. — Огонь не мог такого сделать без постороннего вмешательства. Это она виновата! Это она проникла в его огонь и повернула верную ему до сих пор стихию против него».

— Сука рыжая! — прошипел он. — Как ты посмела? Кто тебе позволил?

Он медленно побрел, сдерживая дыхание, очень похожее на всхлипы.

— Ты мне за это заплатишь, — шептал он. — Ты у меня пожалеешь.

Дождь капал на каску, когда Лу шла по пирсу к танкеру.

— Эй, Лу, — позвал кто-то за спиной.

Она на ходу обернулась и увидела Фагана, догонявшего ее.

— Привет, Джордж.

Он догнал и встал рядом, почти касаясь плечом.

— Старая жестянка, годная на слом, — сказал Джордж, указывая на танкер «Коринна». Будь моя воля, я бы не брался за нее.

— А деньги?

— Смотрел я смету. Курам на смех. Плата занижена на восемь-десять процентов.

Фаган стал шаркать ботинком по асфальту. Звук действовал Лу на нервы. У нее засосало под ложечкой. Что-то здесь не так. Зачем фирма взялась за работу по бросовой цене?

— Ван Аллен совсем рехнулся, если думает, что выдержит конкуренцию, — сказал Фаган. — Помяни мое слово, скоро начнутся увольнения.

— Не может быть. Людей и так не хватает.

— Оставят тех, кто работает лучше всех, быстрей всех и кто не сует нос куда не надо.

Лу краем глаза посмотрела на Фагана. Это что? Оговорка или угроза? Его лицо ничего не выражало, а тон не изменялся с самого начала разговора.

Фаган повернул к ней голову, и его каска блеснула в свете рекламных огней. Это о чем-то напомнило Лу, что-то зашевелилось у нее в памяти, но тут же снова спряталось в глубину.

— Завтра прибудет еще один танкер, — сказал Фаган. — «Виппурвиль».

Лу покопалась в памяти, но ничего не нашла.

— Не помню такого.

— И не можешь помнить. Это новенький. Я слышал, у него полетел гребной винт. Наверное, мне нужно устроить так, чтобы Делански попал на «Виппурвиль», а самому взяться за «Коринну».

— Зачем? — Лу удивленно посмотрела ему прямо в глаза.

— Ну, как тебе сказать… У меня нет никаких претензий к Луису, но на «Коринне» столько сложной работы, что мне хотелось бы самому убедиться, что там сделано все как надо.

Лу внимательно рассматривала выцветшие голубые глаза, силясь понять, что скрывается за ними. Она не знала что и думать. Неужели Фаган тоже подозревает Луиса в махинациях на «Габриэлле»?

— Я буду инспектировать «Коринну», — сказала Лу, чтобы пронаблюдать за реакцией Фагана.

Выражение его глаз не изменилось.

— Откуда ты знаешь? Назначений еще не делали.

— Я попросила Стегганса, он обещал.

— Зачем?

— Ты же сам сказал, зачем. Я — по той же причине.

Они постояли молча, не глядя друг на друга. Лу поняла, что Фаган не будет доверять ей, потому что убедился, что она не доверяет ему. Замкнутый круг.

— Если ты попросишь, то тебя, конечно, уважут, Джордж, но зачем тебе «Коринна», если подумать? Ищешь приключений?

— Ага. И рад буду работать с тобой, ибо все знают, что от твоего всевидящего ока ничего не скроется.

Комплимент? Или предупреждение?

— А, черт! — вдруг вырвалось у Джорджа.

Лу обернулась. И увидела мерцающий огонек. Отметина Огнепоклонника.

— Ты только подумай! — возмутился Фаган. — Опять, наверное, этот псих постарался. Не успокоится, пока весь мир не сожжет. Когда же его наконец поймают?!

Необъяснимый ужас сковал Лу. Каким-то шестым чувством она поняла, что этот пожар хуже всех предыдущих. Ей надо срочно пойти туда.

Да, надо пойти навстречу опасности. Она должна попытаться узнать Огнепоклонника.

— Э, ты что?! Тебе плохо? Лу Малотти! Чего молчишь?!

Она бросилась к ближайшему телефону в конторе службы безопасности, не слыша удивленных возгласов Фагана.

Охранник удивленно приветствовал ее, когда она с шумом ворвалась в караульное помещение.

— Лу Малотти! Чем могу…

— Телефон! — Она протянула руку.

— Однако, почему…

— Телефон!!

На этот раз охранник не протестовал. Она позвонила Витакеру.

— Ну же! — торопила она длинные гудки. — Ну же!

— Пожарная охра… — начал мужской голос стандартную фразу, но Лу его перебила.

— Витакер! Это Малотти!

— Малотти? Ах да, Малотти! — спохватился голос. — Витакер просил вас приехать как можно быстрее по следующему адресу…

Лу начала записывать и остановилась. Она знает этот адрес!

— Господи! Это же его дом!

name=t19>

19

Лу бросила свою «короллу» у самого заграждения, поставленного полицейскими, и проделала оставшийся путь пешком. Она ничего не могла разглядеть из-за дыма и пожарных машин. Чувство тревоги усиливалось.

Дым шел из всех щелей старого дома. Пожарные лили воду из шлангов в разбитые окна, особенно много внимания они уделяли окну в гостиную.

— Господи! — сказала Лу, замирая сердцем, стараясь не упасть, спотыкаясь о шланги.

Пожарный схватил ее за локоть.

— Туда нельзя. Давайте, давайте назад!

— Дети! — стала вырываться она. — Дети там?

— Отойдите, прошу вас.

Лу рванулась вперед, оставив пожарного далеко позади. К ней кинулся другой пожарный, потом еще один.

— Там могут быть дети! — закричала она. — Спасите детей!

К ним подошел еще один мужчина и представился:

— Я — капитан Джонсон. Не волнуйтесь. Мы все сделаем. Давайте отойдем в сторонку и спокойно поговорим.

Лу пошла за капитаном, отстав от него на несколько шагов.

— Где Витакер? — крикнула она в спину капитану.

Он обернулся.

— В доме. Ищет детей.

У нее перехватило дыхание. В воображении возникла картина, как из дома выносят четыре обгоревших тела и как Витакер смотрит на них.

— Дети там? Дети в доме?

— Неизвестно. Может быть.

— Я могу помочь?

— Вы можете только не мешать, — мягко сказал он. — Я должен идти. Оставайтесь здесь, хорошо?

Лу посмотрела на горевший дом.

— Они мне как родные, — сказала она, остро сознавая, что это не вся правда. Они ей в самом деле стали родными!

У нее как будто помутился рассудок. Ей стало казаться, что она ходит по дому: вокруг дым, огонь, а она ищет и не может найти детей.

Вдруг что-то холодное и мокрое коснулось ее руки. Она вскрикнула сначала от испуга, а потом — от облегчения.

— Шаму! — Она опустилась на колени.

Грязь налипла на собаку вместе с травой и листьями. Лу стала чистить шерсть. Занявшись практическим делом, она забылась и немного успокоилась.

— Шаму! Где они? — спросила она, через минуту опомнившись. — Они в доме?

И Лу заплакала. Так заплакала, как не плакала уже много-много лет. Не заплакала, а заревела в голос. И уткнулась лицом в собачью шерсть.

Через какое-то время она почувствовала, что собака куда-то ее зовет. Легонько тянет в сторону.

— Ты чего, Шаму? — прошептала она.

Шаму смотрела куда-то вдоль улицы, в темноту, где плотно висевший густой дым скрывал все от человеческого взгляда, но не от собачьего чутья. Шаму не рычала. Но шерсть ее встала дыбом.

— Это он, — прошептала Лу.

Она почувствовала, что он рядом. Его ненависть окутала ее невидимым облаком. Еще вчера она бы испугалась, но не теперь!

Вечерний воздух холодил мокрые от слез щеки. Она встала и пошла прямо на источник волн ненависти. Шаму пошла рядом. Лу больше ничего не замечала, кроме темноты, откуда он смотрел на нее. Остальной мир исчез. Остались только он и она. Он звал ее помериться силами. Ну что ж, она согласна. Или победить, или умереть. Пощады она просить не будет, но пусть и он не просит. Только один из них останется в живых.

Она шла прямо посередине улицы, не прячась, с открытым забралом встречая его дикую злобу и горячую ненависть. Только одна мысль, только одно желание владели ею.

— Изверг, — сказала она. — Если ты убил их, я убью тебя.

Лу дошла до перекрестка, постояла на пересечении дорог и стала медленно оглядывать окрестности. Ничего не видно, столько темных мест, так легко спрятаться. Она всматривалась и всматривалась. Нет, он не такой дурак, чтобы прятаться здесь. Как, однако, привлекает людей страшное зрелище. Почти все окрестные дома стоят пустые. Если бы он захотел, то тут же мог бы устроить еще сотню таких же трагедий.

Он радуется. Он наслаждается ощущением чужого горя и мыслью, что вот Витакер бегает по дому и ищет детей, не зная, живы ли они или нет.

Лу сжала зубы. Ярость захлестнула ее. Она подняла кулаки и закричала в темноту:

— Трус! Прячешься по углам?! Выходи! Посмотри мне в глаза! Я тебя убью, изверг!

— Мама?!

Сзади раздался голос Вейда. Лу обернулась и замерла, с трудом возвращаясь в реальный мир. Она посмотрела на сына. Он был не один. Рядом с ним стояли… Блэр, Майк, Киф, Кэлси…

Шаму коротко тявкнула и бросилась к ним. Лу не верила своим глазам. Вейд подошел и легонько потряс ее.

— Что здесь происходит? — спросил он.

Лу смотрела на детей Витакера и не могла отвести от них взгляда. Мешали слезы. Лица детей расплывались, казались не похожими на себя, но это, безусловно, были они. Целые и невредимые.

Сначала облегчение, а потом радость хлынули на нее мощным потоком, в котором забылся Огнепоклонник. Ничто не имело значения, потому что они остались живы и сейчас стояли, глядя на нее как на сумасшедшую. Ну и что? Пусть смотрят! Она бросилась к ним, раскинув руки, и обняла их, захватив в объятия всех, кого смогла.

— Живые! — говорила она вновь и вновь, оглядывая их слепыми от слез глазами. — Живые!

— Ну, разумеется, — сказал Майк.

— Отец знает?

— Знает. Ему сообщили по радио.

Лу опустила руки и вытерла глаза.

— А где вы шляетесь по ночам? — строго спросила она.

— Вейд пригласил нас в кино, — ответила Блэр.

Послышался частый, громкий топот. Это бежал Витакер. В костюме пожарного он казался еще больше, чем обычно. Его лицо было измазано копотью.

Он обнял всех детей разом, это получилось у него гораздо лучше, чем у Лу. Он был так рад, так облегченно вздыхал, что Лу отвернулась.

Через какое-то время Витакер выпустил детей.

— Где вы шляетесь по ночам? — спросил он.

— Мы пошли в кино, — сказала Блэр. — Не ругайся, пожалуйста, мы оставили тебе записку.

— Где?

— На… — Блэр запнулась и развела руками. — На столе.

Кэлси обняла отца, спрятала лицо у него на груди и заплакала:

— Он сжег наш дом!

— Ну, девочка, — стал утешать ее Витакер. — Всего только дом. Главное — вы живы, остальное — ерунда.

— Пап, все сгорело, — сказал Майк. — Как же мы будем…

— Ерунда, — сказал Витакер, не обращая внимания на слезы, оставлявшие длинные белые полоски на его закопченных щеках.

— Там наши хомячки, — плакала Кэлси. — Что с ними?

— Увы, девочка. Было слишком много дыма.

Кэлси заплакала еще сильнее. Витакер погладил волосы дочери с такой нежностью, что у Лу опять навернулись слезы на глаза. Витакер посмотрел на нее. Их взгляды встретились. Они поняли друг друга сразу, как если бы говорили целую вечность. Одни и те же чувства бушевали в их душах. Если бы сейчас перед ними появился поджигатель, они бы стали драться между собой за право убить его.

Дико, жестоко, ужасно, но они оба заслужили это право. Кто пережил подобное, тот их поймет, а кто не пережил — тот им не судья.

Лу улыбнулась в ответ, и это была улыбка сообщника, тайный знак понимания, уверенности в том, что они разделяют чувства и стремления друг друга, что они вдвоем больше не допустят, чтобы эти дети плакали, чтобы кто-нибудь обидел их и остался при этом жив.

Какая-то сила толкнула ее к Витакеру. Он тоже шагнул навстречу ей и обнял. Поцелуй был долгим и страстным, но не мог сравниться по силе воздействия с только что испытанным единением душ.

— Ну и ну! — сказал Майк.

Они очнулись. И увидели окруживших их детей с расширенными от удивления глазами. Лу не смогла сдержать улыбки: молодые люди никогда не думают, что родители способны на страсть. Ну что ж, сегодня они смогли убедиться в этом.

Вейд откашлялся.

— Я так понимаю, что это вы от радости снова видеть друг друга, да?

— Да, — сказал Витакер. — Никому нас с вами теперь не разлучить.

— Ты имеешь в виду Огнепоклонника? — спросил Киф.

Витакер усмехнулся.

— Меня ждут дела, — сказал он. — Лу?..

— Естественно, — ответила она на невысказанный вопрос. — Мы все сейчас пойдем ко мне домой. Вейд, отдай свой ключ Витакеру.

— А как же наши вещи… — спросил было Майк, но осекся и усмехнулся, совсем как отец.

Лу положила руку ему на плечо.

— Утром сходим в магазин, — сказала она, — и купим, что надо. А сегодня обойдемся тем, что найдем у меня в доме.

— А как же наш дом? — спросила Кэлси. — Мы оставим его без присмотра?

Витакер присел на корточки, чтобы посмотреть ей в глаза.

— Девочка моя, главное — мы живы-здоровы. Остальное образуется.

— Кто возьмет на себя Шаму? — спросил Витакер, поднимая с земли каску Лу. — Боюсь, у меня на службе ей не найдется места.

— Найдется у меня, — сказала Лу.

Лу проснулась, когда солнце уже светило вовсю.

— Блэр? Кэлси?

Никакого ответа.

Она протерла глаза и посмотрела на часы. Почти полдень.

— Всего шесть часов поспала, — пробормотала она спросонья.

Али прыгнула на кровать и залезла под одеяло. Мурлыканье было хорошо слышно сквозь толстую материю. Кошка со вчерашнего вечера пряталась от Шаму. Сначала она так испугалась, что ее с трудом сняли с занавесок.

— Ну как ты, киска? — спросила Лу.

Потом заметила записку, оставленную на ночном столике, и с трудом разобрала каракули Вейда: «Мама! Мы все пошли в магазин. Шаму оставили во дворе. В.».

Так, сегодня, значит, больше не поспать. Значит, предстоит двадцать один час бодрствования, почти сутки. Но перспектива спокойно, в одиночестве позавтракать заставила ее быстро подняться с постели и направиться в душ.

Утренний туалет занял семнадцать минут. Натянув джинсы с футболкой, она побежала на кухню, перепрыгивая через ступеньку. Кофе был еще горячим. Слава тебе, Господи!

Только она стала разбивать яйца на сковородку, как услышала хлопанье входных дверей.

— Вейд! Если ты… — начала Лу, но остановилась, увидев Витакера.

Вид у него был ужасный. Глаза красные, под глазами — синяки, грязный, небритый, пропахший дымом, еще не пришедший в себя после вчерашнего потрясения…

— Ты плохо выглядишь, — сказала она.

— И чувствую себя ужасно.

— Хочешь есть? Я сейчас приготовлю и на твою долю.

Она повернулась и хотела подойти к холодильнику, но Витакер остановил ее, обнял и выключил газ.

— Не хочу, — сказал он, зарываясь лицом в ее волосы.

Она откинулась назад. А его руки уже забирались под футболку, ласково и жадно гладя кожу горячими ладонями. Лу почувствовала, как лихорадочно бьется его сердце.

— Дети сейчас вернутся, — сказала она.

— Я послал их в аптеку, — ответил он, не отрываясь от нее. — Дал им свою кредитную карточку и сказал, чтобы они потом шли в кино. У нас есть три-четыре часа.

Она запаниковала. Конечно, когда-нибудь это должно было произойти, но почему именно сейчас? Ну вот, ей сорок три года, а она дрожит перед мужиком как девственница.

— Они точно не вернутся? Что сказал Вейд?

— Он сурово заглянул мне в глаза и велел о тебе позаботиться. Твой сын, наверное, хотел этим сказать, что, если я тебя обижу, он мне голову оторвет, — Витакер наклонился и стал целовать ее шею. — Я очень хочу о тебе как следует позаботиться, и сейчас же!

— Но я хотела сначала сбросить вес и, вообще, подготовиться…

— Болтушка ты, Лу.

— Я не готова. Почему именно сегодня?

— А почему бы и нет?

— Может, согласишься на компромисс?

— Нет. Соглашусь только на содействие.

Его руки поднимались все выше. Лу оглохла от собственного пульса. Но ждала большего. Он стал гладить ее грудь, просунув большие пальцы под лифчик. Она вдохнула и не смогла выдохнуть. Но ждала большего.

— Не надо сбрасывать вес, Лу. Мне все в тебе нравится: как ты пахнешь, как ты думаешь, как ты добиваешься, чего хочешь. Но больше всего, как ты чувствуешь.

Она закрыла глаза. Зачем так быстро и сразу? Но тело ее колебалось в такт ласкам, отзываясь на них помимо воли, ослабляя ее сопротивление и страхи. Для очистки совести она сделала последнюю попытку.

— Ты не думаешь…

— Я хочу тебя, Лу. Сейчас.

Да, именно сейчас! Его прерывающийся голос вызвал отзвук в ее душе. Конечно, сейчас! Она всегда говорила, что надо жить сегодняшним днем, ничего не откладывая на завтра! Непроизвольно Лу подняла руки и стала гладить его по голове.

Он расстегнул ей лифчик и приподнял груди на ладонях. Лу выдохнула и замерла, следя за собственными ощущениями. Давно забытыми ощущениями. Сладкие судороги стали проходить волнами по всему телу. Замерев на минутку, она позволила ему снять с себя футболку. Стало холодно, но он развернул ее к себе лицом и прижал к своему горячему телу.

— Ты прекрасна, — сказал он.

Она и чувствовала себя прекрасно. Из-за него, из-за того, что и он тоже чувствовал себя прекрасно. Положив руки ему на грудь, Лу чуть отстранила его и стала смотреть ему в лицо. Он позволил ей немного отстраниться, но из рук не выпускал. Страсть, нежность, острое желание дарить и принимать в подарок ласку и еще — железная мужская уверенность в себе — вот что отражалось в его глазах.

— Ты выглядишь воинственно.

— Это тебе нравится?

— Мне все в тебе нравится!

Боб стал целовать ее и заполнил собой весь мир. Больше она ничего не видела и не слышала, только чувствовала его поцелуи и горячее тело. Она сама впилась в него губами и ни за что не согласилась бы отпустить. Они прижимались все крепче и крепче друг к другу, пока зубы их не соприкоснулись.

Она резко рванула его рубашку, так что пуговицы посыпались на пол. Витакер торопливо освободился от рубашки. Лу обняла его за талию и снова прижалась к нему. Кожа к коже — так гораздо лучше. Теплее. И ближе к нему. Чем ближе — тем лучше. Пусть они сольются в одно целое!

Он застонал сквозь стиснутые зубы. Его рука, протиснувшись между их телами, нашла «молнию» на ее джинсах и, расстегнув ее, стянула их с бедер. Лу сама завершила начатое, отбросив ненужные брюки и трусики, и тоже застонала, когда он приподнял ее и раздвинул ей ноги так, чтобы они обхватили его за бедра. Голова закружилась, мысли исчезли, остались одни ощущения от его жадных, ищущих движений. Она прильнула к нему и только постанывала, когда он всасывал ее язык глубоко к себе в рот.

Мир стал то пропадать совсем, то появляться вновь, когда он опустил ее на нагретый солнцем стол.

— Хорошо, — сказал он.

— Хорошо, — согласилась она.

И все слова растворились в тумане чувств, невыразимых на человеческом языке. Она без всяких подсказок точно знала, что надо делать: где коснуться, как изогнуться, чтобы зажечь радость в глазах мужчины. Она исследовала его и давала познакомиться с собой. Ни единый дюйм их тел не остался без внимания. И эти прикосновения!

— Я хочу слиться с тобой, — сказала Лу.

Он выпрямился и рывком поднял ее. Их тени слились в одну, так же как и тела, и дыхания, и движения. Они превратились в одно целое.

— Лу! — сказал он, когда мир перестал вращаться. — Лу!

Она с силой сжала руки вокруг его шеи, а ноги — вокруг бедер и прошептала:

— Держи меня, не отпускай.

— Никогда не отпущу.

Она ни на мгновение не позволила себе усомниться.

С полотенцем на голове Лу спускалась по лестнице после третьего за сегодняшний день посещения душа. Хотя второе посещение, строго говоря, не считалось, поскольку они были вдвоем в ванной с Витакером и помыться не удалось. Как они умудрились заниматься любовью в такой тесноте? Вот она, победа желания над житейскими трудностями.

— Витакер? — позвала она.

Он не ответил. Лу нашла его на кухне: голова на столе, рядом с нетронутой тарелкой с яичницей. На нем были надеты только обрезанные выше колен джинсы. Она подумала, что теперь его очередь лежать на столе и что его поза довольно нелепа и лишена былой властности и силы.

Улыбаясь, она тихонько подошла к нему, чтобы забрать тарелку с едой. Внезапно Витакер схватил ее за руку.

— Ой! Я думала, ты спишь!

— Я почувствовал твои духи.

— Мыло. Я не пользуюсь духами.

— Ну пусть мыло, — не отрывая головы от стола, он стал гладить ее по руке. — Мне нравится.

Раздался шум открываемой двери, и дом наполнился детскими голосами.

— Черт! — тихо прорычал Витакер. — Мне мало! Надо будет увезти тебя куда-нибудь и уединиться на недельку-другую.

— Папа? — позвала Блэр.

— Ты нашел мой лифчик? — шепотом спросила Лу.

— Да, за холодильником. Бросил его в стирку.

— Пап, ты где?

Он еще раз с тоской посмотрел на Лу, прежде чем ответить:

— На кухне, доченька.

Блэр явилась мгновенно. Вейд стоял сзади, будто привязанный за веревочку. Он выглядывал из-за плеча девушки и смотрел то на Лу, то на Витакера.

— Выспались? — спросил он.

— Естественно, — ответила Лу, глядя на него честными глазами. — Впустите собаку, хорошо? У меня для нее есть отличная яичница.

Вейд усмехнулся и положил руку на плечо Блэр, подталкивая ее к задней двери. Собака вошла, а влюбленная парочка тут же удалилась, чтобы посекретничать наедине.

— С ними ничего не случится? — спросил Витакер.

— А что такого с ними может случиться?

Лу подошла к окну, а за ней — Витакер. Вейд и Блэр устроились рядом в гамаке. Солнце играло с ними, окрашивая их в разные цвета: волосы Вейда стали бронзовыми, а кожа Блэр — золотой. Она прижималась щекой к его груди. У Лу стало тепло на душе.

— Как бы они не сгорели от любви!

— А обо мне ты не беспокоишься? — спросил Витакер, одной рукой обняв ее за талию, а другой начиная гладить по животу.

— Перестань, — сказала она, отстраняя его руку. — Нам надо еще обсудить жилищную проблему.

— Можно перебраться в мотель.

— Не смеши меня. Ты хочешь с четырьмя детьми жить в мотеле?

— Черт! Я думал, ты имеешь в виду, что нам с тобой негде спокойно уединиться.

— Об этом можно поговорить потом. Сначала надо решить, как устроить детей, чтобы они были в безопасности.

Витакер замер. Она обернулась к нему. У него потемнели глаза, резче обозначились морщины. Он вновь переживал прошедшую ночь. Вспоминал, как одну за другой обходил комнаты своего дома и все ждал и боялся, что вот в следующей окажутся тела его детей.

Она обняла его и стала гладить.

— Ничего, ничего, — сказал он. — Сейчас пройдет. — Дети живы, ты его поймаешь, все будет в порядке. А пока поживите здесь, я буду сторожить днями, Вейд — ночами.

— Что вы сможете сделать, если он придет?

Лу даже обиделась.

— Витакер, у меня есть пушка тридцать восьмого калибра, а у Вейда, во-первых, коричневый пояс по карате, а во-вторых — на этот Новый год я подарила ему пистолет калибром побольше, чем у меня.

— Что подарила? — Он вздохнул. — Вот это да! Пистолет — на Новый год. Почему не пулемет?

— Таким образом ты можешь спокойно заниматься своим делом, не беспокоясь о детях, а мы будем спокойно заниматься своими делами и не думать об опасностях. У нас есть чем его встретить.

Витакер глубоко вздохнул. Она поняла, что он признает справедливость ее слов, но не хочет принимать их. Она обняла его, чувствуя, как замирает его сердце и как ему приятно ее объятие.

— Пап, ты где? — послышалось совсем рядом.

Лу успела выпустить Витакера из рук за мгновение до того, как в комнату вошла Кэлси. Али, закрыв глаза, лежала у нее на руках, как младенец у няньки. Временами она поднимала голову и шипела на Шаму, которая пыталась обнюхать ее.

— Что, подружились с Али? — спросил Витакер.

Кэлси кивнула.

— Где мы будем сегодня ночевать? У нас? — спросила она.

— Нет, доченька, пока не в нашем доме. Сначала надо оформить кое-какие бумаги, а потом уж думать о переезде. Но поехать туда и посмотреть, что там осталось, можно прямо сейчас.

— Пап, а ты нашел хомячков?

У Витакера перекосилось лицо.

— Да.

— Они были мертвые?

— Да.

Девочка присела и стала гладить собаку.

— Я пойду сплету венок.

Кэлси поднялась и пошла на улицу. Шаму шагала рядом, тесно прижимаясь к ее ногам.

— Я убью его! — промычал Витакер.

Лу облизала пересохшие губы и сказала:

— Нет, я.

20

— Вот гад, — в сердцах сказал Майк. — Дом хоть застрахован?

— Ничего, он только здесь такой, — сказал Витакер чересчур бодрым тоном. — Дальше будет лучше.

Лу провела рукой по стене. Рука стала черной. На полу до сих пор стояли большие лужи грязной воды. Дверной косяк весь сгорел, на месте двери зияла дыра. Телевизор, слепой свидетель пожара, сплавился в один бесформенный кусок. С потолка свисало обгоревшее покрытие.

Совсем недавно это было место, где жили люди, большая дружная семья. Потом пришел один негодяй. Со спичкой.

Кэлси захлюпала носом. В тишине раздавался только ее тихий плач да скрип стен. Как будто дом охал и ахал, дивясь, что с ним сотворили.

— Как это он ухитрился поджечь? — спросил Киф. — Он что, заходил в дом?

— Нет, — ответил Витакер. — Видишь след на полу и на стене около окна? Он разбил стекло и плеснул сюда горючее.

— Мы не собирались идти в кино, — сказала Блэр. — Это Вейд нас вытащил из дома. Пришел и говорит: «Давайте скорее, сеанс через десять минут». Мы так торопились, что забыли завести Шаму в дом. Мы всегда загоняем ее домой, когда сами уходим куда-нибудь без нее, чтобы… чтобы с ней ничего не случилось.

Она опустила голову, и Вейд нежно погладил ее по плечу.

Витакер не смотрел на них.

— Дети, ступайте наверх, соберите одежду. То есть то, что от нее осталось, — сказал он.

— А мои книги? — спросила Кэлси.

— А моя бейсбольная бита? — добавил Майк.

— Потом, — отрезал отец, решительно указав им пальцем на лестницу.

Они послушались и пошли наверх. Все, кроме Блэр.

— Папа, за нами охотятся, да?

— Кто охотится? — Не надо, папа. Брось свою таинственность. Думаешь, мы ничего не видим и не слышим? Если ты не расскажешь сам, мы можем нафантазировать свое и, может быть, выдумаем что-нибудь похуже правды.

— Ну ладно, — махнул рукой Витакер. — Я уж, так и быть, скажу: да, похоже на то, что некто охотится за нами. Он зол на меня и решил, наверное, отомстить. Он, конечно, — псих, наблюдает за пожарами, которые сам устроил. В этот раз он замешкался, его успели заметить, когда он перелезал через забор, и так торопился, что забыл о своей канистре. Его едва не поймали, но он все равно, наверное, спрятался где-нибудь и издали смотрел на дело рук своих.

Лу кивнула. Да, она физически ощущала ненависть, исходившую из темноты.

— Он вернется? — спросила Блэр.

— Очень даже может быть, — пожал плечами Витакер.

— И каков план наших действий? — не унималась Блэр.

— Вы будете жить у Лу. Никуда не выходить без нашего ведома и сопровождения: то есть без меня, Лу или Вейда. Держаться всем вместе.

Блэр кивнула, на мгновение положила руку на плечо отцу и тоже пошла наверх. Вейд повернулся к Витакеру.

— Я намерен жениться на вашей дочери, — заявил он.

Лу зажмурилась. Что-то сейчас будет. Но Витакер помолчал и спросил только:

— Когда?

— Сразу, как только она согласится.

— Не рановато ли вам?

Глаза Вейда превратились в щелочки.

— В самый раз.

И, не ожидая ответа, зашагал по лестнице.

— Черт возьми! — сказал Витакер. — Он спрашивал разрешения или ставил в известность?

— Понимаешь, он очень горд, — начала Лу. — И если что решил для себя, то его ничто не остановит, так что, с одной стороны — ставил в известность. Но с другой стороны, он хочет понравиться тебе, так что вроде бы и спрашивал разрешения.

— Очень все понятно ты разъяснила.

Лу подошла к полке с видеокассетами. Они все спеклись и покорежились, но названия прочитать было можно. Лу взяла одну и прочитала: «Нола и дети. Новый год. 1984».

— Раньше мне казалось, что слова ранят больнее всего, — сказала она, вертя в руках кассету.

Витакер отобрал у нее и тоже прочитал название, а прочитав — швырнул в черную стенку. И такая боль отразилась у него на лице!

Лу сжала ладони. Она столько лет смеялась над другими женщинами, которые старались угождать своим мужьям, что теперь, когда надо было утешить своего мужчину, когда надо было угадать, какими словами или действиями облегчить его страдания, она не знала, что надо сказать или сделать.

— Вот такие дела, — глухо сказал он. — Но главное — дети живы. Остальное можно перенести.

— Я не знаю, что сказать, — произнесла она. — Я плохой психолог. К тому же тут материя очень уж тонкая…

— Ты о Ноле? — Он посмотрел на ее вымазанные руки и взял их в свои. — Нола умерла. Ушла и больше никогда не вернется. Я давно смирился с этим.

— Пусть даже так. Но если ты думаешь, что она больше не занимает никакого места в твоей жизни, то глубоко ошибаешься. Просто так не зыбыть, не выкинуть, не зачеркнуть. Он сжег ваш общий дом, память о ней. Такой… подонок.

— Да, сгорело очень многое. — Голос Витакера стал резким и грубым. — Хочешь знать, что сгорело самое важное? Моя уверенность в том, что я могу защитить своих детей! Я как самодовольный болван дал интервью, а из-за этого мои дети оказались на волосок от гибели!

Лу растерянно отвернулась. У нее было такое чувство, что он смотрит ей в душу и она бессильна ему помешать. При других обстоятельствах, с другим человеком она знала бы как себя вести, но с Витакером…

— Знаешь, — пробормотала она, — я вряд ли буду хорошей женой…

— Нола бы одобрила мой выбор.

Лу шагнула к нему и положила руки ему на плечи. Он обнял ее и прижал к себе. Она поняла, что сделала именно то, что нужно. И не надо никаких слов.

Огнепоклонник ждал снаружи. В прошлую ночь он дождался, пока разъедутся пожарные, разойдутся соседи — журналисты к тому времени уже давно разошлись, — и, когда улицы стали пустынны, покинул свое убежище и смог наконец добраться до «кавалье».

Он смотрел в окна дома и видел только неясные тени, но хорошо представлял себе их потерянность и горе. Как они ходят и стонут. И Рыжая Сука вместе с ними.

Он закрыл глаза и перенесся в воображаемый мир. Как было бы хорошо запереть сейчас двери снаружи, плеснуть бензинчику и чиркнуть спичкой. Как все загорится, как они забегают, закричат… И она закричит!

Господи, как руки-то чешутся! Был бы хоть один шанс из тысячи! Но здравый смысл погасил порыв. Нет, не сейчас. Еще не до конца поборов искушение, он уже заводил машину, чтобы уехать.

Купив газеты, он стал просматривать их. Все они — и местные, и центральные — поместили цветные фотографии пожара на первых страницах. Это ему понравилось. Но чувство триумфа померкло, когда он стал читать заголовки.

ПОДЖИГАТЕЛЬ ПОКУСИЛСЯ НА СЕМЬЮ ПОЖАРНОГО ИНСПЕКТОРА.

ИЗВЕРГ В ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ ОБЛИЧЬЕ. КОГО ОН ВЫБЕРЕТ СЛЕДУЮЩЕЙ ЖЕРТВОЙ?

Ну вот, он уже и «изверг». «Сумасшедшего», значит, им мало. Он вернулся в машину и сел за руль. Ярость росла в нем.

Он скосил глаза на газету, лежавшую на сиденье рядом с ним, на красно-черную фотографию горящего дома крупным планом. И вдруг опять увидел ее! Рыжую Суку! Высокомерная, с гордо вскинутой головой; волосы сливаются с огнем, а глаза смотрят прямо на него! Смотрят и смеются! Смеются прямо ему в глаза!

Он еле сдержался прошлой ночью, когда она пошла прямо на него, как будто носом чуяла. Она смотрела прямо на него и кричала, называла его трусом! Она бросала ему вызов! А он сидел и не мог ответить! Сука!

Он глубоко вздохнул, потом еще раз. Успокоившись немного, доехал до бензоколонки на углу Семнадцатой и Тейлор-роуд, где фирма, заботившаяся о своих клиентах, установила телефон, которым можно пользоваться, не выходя из машины. Опустив монетку, он позвонил на телевидение и попросил позвать мистера Керска. Мистер Керск не заставил себя долго ждать.

— Добрый день. Чем могу служить?

— Я недоволен вами. И можете передать это своим дружкам из газет.

— Общественность не может реагировать спокойно, когда речь идет о жизни детей.

— Не кажется ли вам, что обзывать меня разными словами — это уже чересчур?

— А как вас еще называть?

Он видел, что Керск не хочет с ним разговаривать, но положить трубку не решается. И никогда не решится. Потому что он — профессионал, который думает о своем рейтинге. И правильно делает.

— Зачем вы это сделали? — спросил Керск.

— Витакер вышел за черту дозволенного. Его надо было поставить на место.

— Понятно, — сухо отозвался Керск. — Вы знали, что детей в доме нет?

— Не знал, — удивился вопросу поджигатель. — Какое мне до них дело?

Диктор немного помолчал.

— Да, наверно, никакого, — согласился он. — Вы думали, может быть, что Витакер ринется в огонь и забудет об опасности?

— Почему?

— Из-за детей.

Тут он понял. А! Дети! Для него они ничего не значат, но для других… Он-то хотел показать лишь одно: мощь огня беспредельна и перед ней все одинаково ничтожны, даже следователь пожарной охраны не сможет защитить свой дом.

Керск просто не понял. Он подумал, что дети — его цель.

И так подумали все остальные. И Витакер. И газеты. Полиция. Короче, все. Вот почему Сука взяла детей к себе.

Понятно.

— Алло? — заговорил Керск. — У меня есть еще один…

Поджигатель повесил трубку. Вот оно что! Теперь будет легче работать. Пока все сосредоточились на детях, у него развязаны руки. Он им покажет! Он заберет назад свою силу у этой воровки! Не так-то просто справиться с ним! Он уже чувствует прилив вдохновения!

Машина резко взяла с места, так что взвизгнули шины.

— Сволочь, — бормотал он сквозь зубы. — Сука!

21

Лу столкнулась с Луисом Делански в продуктовом отделе магазина. «Столкнулась» в буквальном смысле. Они, а точнее — их тележки, с шумом налетели друг на друга.

— Ого! — сказал он. — А, это вы, Малотти! Я вас не задел?

Лу стала пристально разглядывать его. До сих пор она редко сталкивалась с ним по работе и мало обращала на него внимания. Но то, что она знала о нем, давало основание подозревать его в темных делишках.

— Боже, — протянул Делански, рассматривая два двадцатипятифунтовых пакета с собачьим кормом у нее в тележке. — Кого вы кормите? Динозавра?

— Да так, одну маленькую собачонку.

Он рассмеялся. Золотое кольцо сверкнуло на его пальце, когда он пригладил жиденькие остатки волос правой рукой. В мозгу Лу зажглась и стала мигать яркая надпись: «Габриэлла». Вот он, человек, рискующий жизнями других ради своего благополучия. Она поморщилась. Ей стоило большого труда не взять его тут же, прямо на месте, за горло и… Но страх совершить ошибку остановил ее.

— Знаете, Лу, вы сегодня чудесно выглядите. Неужто сели на диету?

Черт возьми! Она с силой сжала ручку тележки. Попробуй тут сохранить хладнокровие! Все, что было в ней злобного, поднялось на поверхность. Пусть ее разорвут черти, если она позволит этому подозрительному замухрышке издеваться над ней да еще пялиться в упор на ее бюст!

— Как я рада, что мы с вами встретились, Луис. Мне очень нужно поговорить.

— О чем?

— О «Габриэлле».

Делански даже глазом не моргнул.

— А что такое?

— Вы были контролером на «Габриэлле»?

— Ну и что? — Он безуспешно дергал свою тележку, желая освободиться от тележки Лу, но они сцепились намертво.

— Вы были с Джеем, когда он делал перепроверку?

— Нет. Меня в тот день вообще не было на работе.

— Что?!

— В тот день мне удалили сразу два зуба мудрости. Вам когда-нибудь удаляли зубы мудрости? Тогда вы не поймете моих страданий. Они мне что-то такое вкололи, что я заснул и проспал до вечера. Ну все, думаю, из-за меня задержали спуск «Габриэллы», но — нет, не задержали. Они, видимо, сильно торопились.

О да! Очень, наверное, торопились.

— Кто работал вместо вас?

Он впервые за время разговора посмотрел ей в лицо.

— Не знаю. Начальник сказал, что все в порядке, и я занялся следующим кораблем. А что такое? Что-нибудь не так?

— Да нет, все в порядке, — солгала она. — Ну ладно, мне надо идти… — А Джей-то каков, а? Я слышал, конечно, что он гуляет где-то после работы, но думал, что тут замешана женщина, а он… Говорят, он так напился, что облевал весь док.

— Не знаю. Не видела и не слышала.

— Все в один голос говорят, что в день своего увольнения он где-то прятался. Так что, похоже, у него не было времени, чтобы испортить нашу базу данных. И еще я слышал, что его жена закрыла все их совместные счета в банке, а его застукали где-то с любовницей.

Лу смерила его с головы до ног ледяным взглядом.

— Как вы считаете, может ли уважающий себя человек распространять подобного рода слухи?

— Э-э-э… Да я… просто, чтоб разговор поддержать…

— В следующий раз выбирайте другую тему. Все. Мне пора идти, — сказала она, толкая свою тележку.

— Э, да не дергайте вы так, сначала надо расцепить их. — Он улыбнулся. — Вы куда-то торопитесь?

Но с нее было довольно.

— Держитесь! — сказала она и дернула изо всех сил.

Что-то лязгнуло, ее тележка подпрыгнула, и колеса освободились. Луис замахал руками, чтобы удержать равновесие. Его глаза и рот округлились от испуга и удивления. Он не удержался и, охнув, упал на полку с продуктами.

— Очень вам сочувствую, — сказала Лу и добавила: — Закройте рот, а то муха влетит.

Победно улыбаясь, она зашагала прочь. «Нет, каков мерзавец, а?!» — возмущалась Лу про себя. И оставила его одного наводить порядок на разгромленной полке.

Огнепоклонник поставил машину на стоянке, расположенной на краю квартала, в котором жила Рыжая Сука. Плохое место: слишком много окон. И слишком много людей, снующих туда-сюда, даже по ночам. Место не в его вкусе, что и говорить.

Он посмотрел на часы. Скоро она должна приехать. Он видел, как она ходила по магазину, делая покупки, потом складывала их в багажник. Он обогнал ее по дороге и приехал раньше на несколько минут.

И правда, «королла» подъехала очень скоро, своими фарами чуть-чуть не достав до его машины. Он барабанил пальцами по рулю, наблюдая за ее парковкой.

Вдруг в зеркальце заднего обозрения появилась старушка с парой шотландских овчарок на поводке.

Старушка сразу вылетела из головы, как только скрипнула, открываясь, дверь в доме Малотти. Рыжая Сука вышла на крыльцо и, обернувшись, стала разговаривать с кем-то, оставшимся в доме. Свет от фонаря падал ей на волосы, отсвечивавшие бронзой. Красивый цвет. Не теплый, как говорят художники, а, можно сказать, горячий. Ему всегда нравились румяные, крупные женщины с грудью пятого номера.

Да, жаль.

Внезапно прямо над ухом раздался стук. Он испуганно вздрогнул. Оказалось, что к нему в стекло стучалась старушка в шотландском берете. Ее овчарки рвались на поводках, сверкая белыми клыками.

Старуха еще раз требовательно постучалась, делая знаки, чтобы он опустил стекло.

Сердце бешено застучало. Он уже был готов в панике нажать на газ. Но тогда старуха могла запомнить его номер, а в этот раз он сидел за рулем собственного автомобиля. Пришлось опускать стекло, на ходу придумывая правдоподобную легенду.

— Эээ… видите ли, мэм, я, собственно…

— Молодой человек, на этом месте всегда паркуется мой муж. Не могли бы вы отъехать немного в сторону?

— Извините, мэм, я не знал. — Он едва сдержал вздох облегчения.

— Здесь обычно паркуются местные жители. А гости ставят машины вон там. — Она показала пальцем.

Старушка кивнула и потащила собак к своему дому. Он завел мотор, зная, что она не оставит его в покое, а будет наблюдать за ним.

— Эта старая вешалка, еще чего доброго, запомнит мой номер, — злобно пробормотал он.

Он отъехал так, чтобы старуха его не видела, и остановился. Через минуту мимо него проехала «королла». Подождав несколько секунд, он двинулся следом.

Лу Малотти. Наваждение. Он уже стал бредить ею. Везде чудится она. Иногда ему казалось, что когда-нибудь она все-таки поймает его. Он попытался убрать ее. Но вместо этого убил пару попугаев. Опять она подорвала его веру в себя.

Ну ничего. Скоро все станет на свои места.

Лу шла по сухому доку, переступая через лежащие тут и там кабели.

— Привет, Лу!

Голос Тирена Белла раздался справа от нее, из-за стены, защищающей от ветра. Она обогнула стену и обнаружила Тирена, сидящего на перевернутой люльке.

— Недурно устроился, — заметила Лу. — Еще бы сюда телевизор, да?

— У меня перерыв всего пять минут. Надо использовать его на всю катушку. Что делать, становлюсь стар, уже не могу бегать весь день.

— Сколько тебе лет?

— Тридцать семь.

— Тогда уступи место старшим.

Он немного подвинулся, и Лу села рядом.

— Сегодня я увольняюсь, — сказал Тирен. — Перехожу в «Норшипко».

— Я слышала, там тоже начались увольнения.

— Это просто освобождали место для меня.

Лу кивнула. Похоже на правду. Хороших сварщиков много, но таких, как Тирен, днем с огнем не сыщешь.

— Рада за тебя. Хотя жаль расставаться.

— Хотя и мне жаль, но я тоже рад за себя. Больно хреново стало здесь в последнее время, после того как старый Кармайкл ушел.

Они посидели в молчании. Тирен оперся головой о стену, Лу обняла колени. Она смотрела на Элизабет-Ривер, наблюдая за туманом, поднимавшимся легким дымком над поверхностью воды.

И дивилась на себя, почему она не устроится на другую работу, как Тирен. На ее месте большинство бы плюнуло и ушло. Или просто посмотрело бы на все сквозь пальцы. Но она вот такая дура, что не может жить спокойно. И уже поздно себя менять.

— Ты чего-нибудь выяснила насчет «Габриэллы»? — спросил Тирен, будто прочитав ее мысли.

— Еще выясняю. — Она непроизвольно напряглась.

— Оставь ты это, Лу.

— Не могу.

Тирен покачал головой.

— Упрямая ты женщина.

— Что делать.

Послышались голоса, громкий смех. Это рабочие возвращались с перерыва. Лу вскочила на ноги.

— Желаю тебе всего наилучшего, — протянула она руку. — Останемся друзьями?

— Останемся, — Тирен с чувством пожал протянутую руку.

Она пошла дальше. Дождя вроде бы не было, но в воздухе густо висела водяная пыль. Из-за этого, несмотря на яркий свет фонарей, ночь казалась темной и душной.

К ее удивлению, когда она пришла в офис, там сидел Стегганс, склонившись над стопкой бумаг, издали похожих на докладные записки инспекторов о проверке судов. Она прислонилась к косяку и сказала:

— Хорошо, что я вас застала. Мне нужно поговорить с вами.

Он поднял голову от бумаг и замер с карандашом в руке.

— Я знаю… Не делайте этого, не надо.

Она часто заморгала.

— Чего не надо?

— Увольняться, — Стегганс отложил карандаш в сторону, и ей показалось, что руки у него дрожат. — Я понимаю, что дела идут из рук вон плохо. Согласен, что не могу заменить Деверо. Но боюсь, что без вас я не справлюсь.

Лу внимательно изучала его лицо. Надо же, с какой неожиданной стороны он раскрылся. Для человека, впервые столкнувшегося со сложной работой, он вел себя весьма достойно.

— А я и не собиралась увольняться, — сказала она.

— Как? — Теперь наступила его очередь удивляться.

Но пришел он в себя быстрее, чем Лу.

— А… А я-то думал, что вы хотите подать заявление.

— Нет. Я просто хотела просить перевести меня в дневную смену.

— Да?.. Но… я не могу. — Он взвесил на руке кипу бумаг. — Днем я еще могу кое-как поддерживать порядок, а кто будет делать это ночью?

— Мне и раньше было очень трудно работать по ночам, а сейчас, когда у меня в доме поселились гости, спать днем совершенно невозможно.

— Для одинокой женщины вы ведете весьма бурную светскую жизнь.

Она не поняла: это что, шутка? По его лицу этого не скажешь.

— Они у вас надолго, ваши гости? — спросил он.

— Может быть, навсегда.

— Инспектор пожарной охраны с детьми?

— Откуда вы знаете?

— Я не такой уж дурак и соображаю во многих вещах лучше, чем в своих теперешних обязанностях. Кроме того, я читаю газеты.

— Значит, вы понимаете меня? — с надеждой спросила Лу.

— Понимаю, но прошу подождать с переводом.

— Сколько?

Он пожал плечами. Лу уже открыла рот, чтобы настаивать дальше, но тут зазвонил телефон. Выражение лица Стегганса менялось на глазах.

— Выхожу немедленно! — сказал он, прервав, как ей показалось, собеседника на полуслове.

Стегганс быстро встал и надел каску.

— Извините Лу, поговорим позже.

Он вышел, и через минуту Лу услышала шум лифта. Она осталась стоять, тупо глядя на полуоткрытые ящики его стола.

Борьба с совестью заняла тридцать секунд. Через полминуты Лу села на его место и стала рыться в бумагах.

— Господи, помоги! — бормотала она.

Господь помог: она нашла это в левом верхнем ящике, среди других папок. Указательный палец, которым она водила по подписям на последней странице, слегка подрагивал.

Подпись контролера стояла сразу под подписью Джея. Эту завитушку она бы не спутала ни с какой другой, потому что успела изучить ее за долгих десять лет. Джордж Фаган!

Не давая растерянности завладеть ею, Лу сделала ксерокопию документа.

Почему не Луис Делански? Такой противный человек, такой плохой работник. Но чтобы Джордж… Нельзя сказать, что они друзья, но она уважала его за то, что он выполняет трудную работу и выполняет ее хорошо. Лу Делански мог пренебречь долгом ради денег, но только не Джордж Фаган. Наверное, он пошел на это ради спасения фирмы, ради двух тысяч ее сотрудников.

Она закрыла глаза и тяжело вздохнула. Значит, ей предстоит выбирать между человеком, которого она хорошо знает и уважает, и чувством долга перед руководством фирмы, которое не заслуживает уважения.

Почему бы ей не смолчать?

Заманчиво. Очень заманчиво. Но не для нее!

Лу сделала две копии докладной записки. Одну положила в свой «дипломат», а вторую заклеила в конверт с адресом Деверо.

Телефон зазвонил, когда она прятала документ на место.

— Страховой отдел. Лу Малотти.

— Малотти? Ты работаешь или дурака валяешь?

И хватает совести у него так говорить!

— В чем дело, Джордж?

— Я на «Коринне». Ты уже двадцать минут как должна быть здесь, забыла?

— Нет, не забыла. Я не могла забыть того, чего не знала.

— Посмотри в расписании.

— Смотрела. У меня нет никакой «Коринны».

Он свистнул.

— Я звонил несколько часов назад и просил передать!

— Кого просил?

— Грега. Он, что, никому не передал?

— Видимо, нет.

— Слушай, Малотти, дело дрянь, а? Ты куда смотришь?

— А что я могу? Устроить заговор против Стегганса и сесть на его трон?

— Ладно, я не то хотел сказать. Мне все равно, что там у вас творится, пока это непосредственно меня не касается. У меня тут проблемы с «Коринной», я хочу, чтобы ты помогла мне разобраться. Давай, давай, тащись сюда.

И повесил трубку. Лу тоже повесила трубку. Как бы ей хотелось, чтобы на ее месте сейчас был кто-нибудь другой! Как ей быть? Не может же она подойти к нему и сказать прямо в глаза: «Джордж, ты знаешь, очень было приятно с тобой сотрудничать, но в последнее время ты стал плохо себя вести, так что я собираюсь сделать так, чтобы ты больше никогда не смог работать контролером»?

Разве легко?

22

Не обращая внимания на качку, Лу шла по направлению к мостику поосвещенной прожекторами палубе «Коринны». Она спустилась в отсек, где во время плавания располагалась команда танкера. Здесь воняло немытыми телами и нестираной одеждой. Обычный запах, когда слишком много людей скучиваются на слишком маленьком пространстве.

Найдя нужный люк, Лу стала спускаться в носовой отсек по металлической лестнице. Холодный страх сжал сердце и сжимал его все сильней с каждым новым движением.

Странно, она никогда не боялась замкнутых пространств, но спускаться в трюм было для нее сущим мучением. Ей чудилось, что кто-то хочет закрыть люк, и тогда трюм превратится в металлический гроб.

Прожектора хорошо освещали дно чересчур большого отсека. «Коринна» — очень старый корабль, таких отсеков давно уже не делают.

Вдруг в глубине отсека раздался скрежет. Он проник сначала в ступни через подошву ботинок, потом вызвал вибрацию позвоночника и, наконец, достиг мозга. Сердце сжалось еще сильнее. Она ничего не могла с собой поделать, хоть и понимала умом, что это идет работа над сломанной переборкой.

Преодолев страх, Лу пошла на шум и вскоре обнаружила Фагана вдвоем со сварщиком в самом дальнем отделении, где переборка погнулась от давления. Сварщик ее резал. Фаган стоял в стороне и смотрел на работу. Искры почти долетали до его ботинок.

Шум стоял такой, что подобраться вплотную к нему не составило никакого труда. Фаган чуть не подскочил на целый фут, когда Лу тронула его за плечо. Потом он узнал ее и сделал знак сварщику прервать работу. Тишина ударила по нервам.

— Отдохни, Джерри, — сказал Фаган. — Перерыв пять минут.

Сварщик кивнул и снял маску. Лу его не узнала. Он ушел, грохоча ботинками.

— Новенький? — спросила Лу.

— Первый день работает, — кивнул Фаган. — Заменил Тирена Белла.

— Тирена никто не заменит.

— Ну, значит, старается заменить Тирена.

Он был настроен поболтать, но Лу перебила его.

— Это ты расписался на докладной записке о принятии «Габриэллы»?

Джордж насторожился. Но длилось это недолго. Через мгновение он уже спрятал беспокойство в глубь себя. Его глаза никогда не служили зеркалом души. Вернее, его зеркала были повернуты другой стороной и холодно отражали мир, но внутрь не пускали.

— Ну и что? — спросил он.

— Значит, ты врал, когда сваливал все на Луиса Делански?

— Нет, не врал.

Она покачала головой.

— Луиса вообще не было в тот день на работе. Он был у дантиста. Это ты подписался вместе с Джеем.

— Да? Ну, значит, я забыл.

Лу захотелось взять его за грудки и вытрясти из него холодное равнодушие.

— Вы отпустили «Габриэллу» с неисправным швом?

— Шов был исправен, — сказал Фаган с непоколебимой уверенностью. — Иначе бы я не подписал документы.

— Кто его исправил?

Он развел руками.

— Я не спрашивал. Зачем мне? Мы с Джеем проверили его и остались довольны.

— Я нашла у Джея кое-какие спрятанные данные. Как ты думаешь, это опасно для тебя?

Он улыбнулся.

— Насрать мне на все твои данные.

Потрясающая уверенность! Он совсем не боится! Неужели у него есть высокие покровители? Неужели она растревожила гадюшное гнездо?

Ее бросило в жар от злости. Насрать ей на его высоких покровителей и на него тоже. Лу подошла вплотную к нему, так что чуть не наступила ему на ботинки.

— Я все раскопаю, клянусь тебе! Даже если для этого потребуется разобрать всю верфь по кирпичику! И никто тебя не спасет. Так что готовь задницу.

И он дрогнул. Первый раз на ее памяти. Черты его исказились. На лице проступил страх. Она решила ковать железо, пока горячо.

— Ну зачем ты пошел на это, Фаган? Ах да, понимаю, чтобы спасти верфь.

— С чего ты взяла?

— Ты хочешь сказать, что мухлевал не для того, чтобы спасти верфь? — спросила она. — Тогда ради чего? Неужто ради денег?

— Я хочу сказать, что вообще не мухлевал!

— Тогда ты просто врешь.

— Доказательства! Где доказательства?! — рявкнул он. — Без доказательств ты меня не возьмешь на испуг!

— Ты меня знаешь, Фаган. Я их добуду.

— Сука ты, Малотти.

— Правильно, — сказала она. — Спасибо за комплимент.

Он сжал кулаки. Лу шагнула к нему еще ближе.

— Ну? Давай! — прошептала она. — Бей! Не промахнись только!

Прошла секунда, потом еще одна. Лу поняла, что Фаган ее не ударит. Тогда она в последний раз смерила его взглядом, вложив в него все презрение, на которое была способна, и, повернувшись, пошла прочь. Фаган, значит, уверен в собственной неуязвимости? Посмотрим!

На пути она повстречала сварщика, возвращавшегося на место работы. Он ждал, пока она первой пролезала сквозь дырку в переборке. На его лице застыли удивление и тревога. Наверное, до него донеслось что-то из их с Фаганом перебранки. А, плевать!

— Как поживаете, мисс… э-э-э…

Она помогла ему. Наверное, можно так сказать, что помогла:

— Зовите меня Лукреция. Или просто Сука.

— А-а-а… Рад познакомиться…

И он так заторопился, как будто она собиралась съесть его. И он, наверное, был прав. Она сейчас была готова вспыхнуть от малейшей искорки.

У подножия лестницы Лу на секунду остановилась и завязала шнурок на правом ботинке. Вот было бы дело, если б она грохнулась с лестницы, вот бы кое-кто обрадовался.

Со вздохом она выпрямилась и полезла. Взбираться вверх — это совсем не то, что спускаться вниз. Вверх гораздо труднее. Лу медленно и осторожно переступала со ступеньки на ступеньку. Она была уже у самого люка. Сюда доходил свежий воздух. Скоро можно будет вздохнуть полной грудью.

И вдруг погас свет. Сразу. Весь.

Очутившись в полной темноте, она испугалась и прижалась к лестнице всем телом. Через мгновение что-то пронеслось над ее головой и, задев лестницу, с металлическим стуком упало на пол.

Запахло бензином. У нее в мозгу возникла картина: вот сварщик надевает маску, берет в руки горелку и…

— Фаган! — завизжала она. — Фаган! Не надо!

Бензиновые пары вспыхнули слабым синеватым пламенем. Лу почудилось, что она висит над адской сковородкой. Помигав, огонь погас от недостаточного притока воздуха. Темнота опять окружила ее. И тишина!

Абсолютная тишина!

У Лу вырвался крик ужаса. Поток воздуха ударил сверху, словно стараясь скинуть ее с лестницы. Внутри у нее что-то оборвалось, как будто она уже летела вниз, на дно трюма. Лу стала бороться с тошнотой, изо всех сил сжимая перекладину лестницы. Она перестала дышать.

Вспотев от усилий, она через несколько долгих секунд попробовала вздохнуть.

— Фаган! — с натугой закричала Лу после нескольких вдохов-выдохов. — Джордж! Если слышишь меня, подай знак!

Никто ей не ответил.

Она прижалась лбом к холодной лестнице, борясь с желанием спуститься вниз. Ну и что, если спустится? Погибнет вместе с ними, вот и все!

— Эй! Помогите! — крикнула она, чувствуя, как слабеет от страха.

А вдруг тот, кто все это устроил, еще не ушел? Он не станет помогать, это точно. Она набрала побольше воздуху и снова закричала:

— Э-э-эй! Помогите! В носовом отсеке!

Над головой раздались шаги. Ужас усилился, она вцепилась в лестницу и, втянув голову в плечи, ждала.

Стреляй, руби, жги, делай все, что хочешь, только не закрывай люк, не погребай меня заживо!

— Фаган? Малотти? — Это был голос Тейта, бригадира электриков, полный тревоги и беспокойства. — Что у вас происходит, черт возьми! Джордж! Лу! Вы можете ответить?

Луч фонарика прорезал темноту и уперся в дно. Потом поплясал немного по полу и нащупал Лу. Она отвернулась, ослепленная светом.

— Лу? Что ты там делаешь? Поднимись немного, дальше мы тебя сами вытащим.

У нее пересохло в горле, так что она смогла заговорить только после нескольких неудачных попыток.

— Там Фаган. И новый сварщик.

— Вот черт! Я сейчас спущусь…

— Нет! — затрясла она головой. — Нельзя! Там был огонь… воздуха нет.

— Огонь? Вызовите пожарных! — сказал Тейт упавшим голосом. — Лоусон, помоги даме подняться.

В свете фонарика Лу увидела, как кто-то спускается к ней. Потом над самой ее головой появились ботинки и рука.

— Давайте руку, Лу, я вам помогу, — произнес мужской голос.

Она попыталась оторвать руку от лестницы, но не смогла.

— Ну? Что же вы, Лу?

— Не могу.

Тогда мужчина осторожно полез дальше вниз по другой стороне лестницы, стараясь не наступить ей на руки. Потом с силой разжал ей пальцы. Затекшие пальцы понемногу задвигались. Странный паралич проходил.

— Все, — сказала она. — Дальше я сама.

— Лезьте. Я подстрахую сзади.

Лу сосредоточилась на лестнице, которая мучительно медленно, ступенька за ступенькой, уходила вниз. Луч фонарика передвигался вместе с ней. Стало как будто теплее, или это просто восстанавливалось кровообращение. Наконец она достигла люка. Приходилось сдерживать дыхание, чтобы легкие не разорвались от слишком сильного напряжения.

В люке показалась голова Тейта. Он взял ее за руки и вытянул наверх с помощью парня, который подталкивал ее сзади. Оказавшись на воздухе под открытым небом, Лу легла на спину и стала смотреть на звезды.

— Они мертвы, — сказала она Тейту.

Тот молча кивнул.

— Позвоните в проходную, — распорядилась она. — Пусть никого не выпускают. А потом вызовите полицию. Тут есть и для них работа.

— Какая?

— Кто-то бросил в отсек канистру с бензином. Не в подарок, разумеется.

Тейт присвистнул.

— Иду, — сказал он, и слова его не разошлись с делом.

Она снова легла на спину. Сегодня звезды не показались ей такими уж красивыми и яркими.

23

Лу стояла и смотрела, как выносят тела Фагана и сварщика. Освещение восстановили. Его никто и не ломал, просто отключили на время, чтобы под покровом темноты легче было сделать черное дело.

Лу все никак не могла унять дрожь, засевшую где-то внутри у нее глубоко и прочно. Дрожь с каждой минутой усиливалась, несмотря на все ее старания. Ей стало казаться, что она замерзла на всю оставшуюся жизнь и никогда больше не согреется. Над телами двух мужчин работала реанимационная бригада врачей. Но чудес на свете не бывает. После пятнадцати минут без кислорода ничто не сможет спасти.

— Мне очень жаль, Джордж, — сказала она.

Теперь он больше не будет ругаться с ней.

— Лу, как вы?

Это был голос Стегганса. Она обернулась и увидела его самого, пробирающегося сквозь толпу. Она не ответила, язык не повиновался ей.

Наверное, вид у нее был ужасный, потому что он, ни слова не говоря, обнял ее за плечи и повел назад сквозь людскую массу, прокладывая дорогу свободной рукой. Выбравшись из толпы, он усадил ее на деревянный ящик.

— Постарайтесь успокоиться, — сказал он. — Что случилось?

— Кто-то бросил канистру с бензином в трюм.

— Она взорвалась?

— Нет. Вентиляция не работала. Притока воздуха не было. Но бензин горел, пока не выгорел весь кислород. Фаган и сварщик задохнулись.

— Черт побери! Мучительная смерть. Как получилось, что вы живы? — спросил он, но спохватился и почесал подбородок. — Простите, я не так выразился…

— Вы хотите спросить, почему я не умерла?

— Нет, это тоже звучит как-то… нелепо.

Лу опустила голову.

— Я как раз взбиралась вверх по лестнице. Когда упала канистра, я была высоко, и до меня доходил свежий воздух из люка. Если бы я задержалась еще хоть на минуту, то лежала бы сейчас вместе с ними.

— Вам дьявольски повезло.

— Вы правы.

Но радости она не испытывала. Она чувствовала себя так, будто только что шла рядом с человеком по крутому берегу реки, и вдруг он упал с обрыва, а она осталась.

И как будто виновата в том, что не умерла.

Стегганс шумно перевел дух.

— Вам не стоит здесь оставаться. Давайте я помогу вам дойти до офиса, и там вы… Или нет, знаете что, давайте лучше я отвезу вас домой на своей машине, а вы заберете свою завтра, когда придете в себя.

Его внимание и забота очень тронули ее. Слезы затуманили взгляд, но она не стала их вытирать. Лу поднялась на ноги с одним только желанием: чтобы эта ночь скорей прошла и чтобы никогда ее больше не вспоминать.

— Мисс Малотти? — позвал ее незнакомый голос.

Она обернулась и увидела двоих в штатском, в которых с закрытыми глазами можно было узнать полицейских, переоденься они хоть арабскими шейхами. Один был высокий и худой, с нимбом седых волос вокруг лысины. Второй — среднего роста, с детским лицом. Наверное, лицо было его проклятием; все принимали его за восемнадцатилетнего, а на самом деле ему уже перевалило за тридцать.

Он, наверное, страдает, дурачок, а я бы на его месте только радовалась.

Неуместность этой мысли поразила ее. Как, интересно, у других? Им тоже лезет в голову чепуха после того, как они столкнулись со смертью? Но даже если это и так, никто, конечно, не расскажет о своем легкомыслии и правильно сделает. Зачем вызывать осуждение других по пустому поводу?

— Да, моя фамилия — Малотти.

— Детектив Оберман, Портсмутская полиция, — представился высокий. — Отдел убийств. А это — детектив Томасон. Как нас проинформировали, вы были в трюме вместе с мистером Фаганом и мистером Чиопински?

Она кивнула.

— Нам бы хотелось задать вам несколько вопросов.

— Послушайте, — запротестовал Стегганс. — Вы разве не видите, в каком она состоянии? Нельзя ли отложить ваш допрос до завтра?

Оберман оглядел непрошеного заступника с ног до головы.

— А вы кто, собственно, такой?

— Дуэйн Стегганс. Ее начальник.

— Так вот, мистер Стегганс. Очень важно допрашивать свидетелей по горячим следам. Время имеет свойство разрушительно действовать на память, если вы этого не знали.

Стегганс пожал плечами и повернулся к Лу.

— Хотите, я пойду с вами?

— Спасибо большое, но не стоит. Мне уже лучше.

Лу пригласила полицейских к себе в отдел, но у дверей кабинета все трое замерли.

— Кого мы видим! — воскликнул Оберман. — Что с тобой, Витакер? Так поздно, а ты еще на работе?

— Иди к черту, Берт, — огрызнулся Витакер.

Лу никогда еще не видела его таким мрачным и озлобленным. Не обращая внимания на полицейских, он подошел к ней и крепко обнял.

— Раздавишь, — вне себя от радости сказала она.

— А, так это твоя женщина? — протянул Томасон.

— Да нет, не может быть, смотри, как она его отталкивает, — уточнил Оберман.

— Не заткнуться ли вам? — спросил Витакер и наконец поставил ее на ноги. — Лу, ты правда в порядке?

— Могу идти, говорить и дышать.

Он кивнул.

— Эти два джентльмена — мои старые друзья и коллеги. Они хорошие парни, Лу. Расскажи им все, что знаешь.

Они пошли в комнату Стегганса. Лу села в кресло хозяина, детективы — на стулья для посетителей, Витакер подпер стену около окна. Лу все рассказала с самого начала. Голос ее звучал ровно и бесстрастно, не отражая бури, бушевавшей в душе. Только факты, и ничего, кроме фактов. Ну так вот вам факты: двое сильных мужчин задохнулись как… бабочки от эфира.

Если смотреть правде в глаза, то большая доля вины за это лежит на ней. Если бы она сразу подняла тревогу, а не стала заниматься расследованием сама, если бы она вообще отошла в сторону, если бы, если бы, если бы…

— Это я виновата, — сказала она вслух.

— Что ты такое говоришь? Может, объяснишь, что это значит? — сказал Витакер.

— Я копала под Фагана. Он, по-моему, выпускал корабли с некачественными швами.

Лу подождала, пока ошеломляющее известие дойдет до них. Лицо Витакера стало еще тверже.

— Ну и раскопали что-нибудь? — поинтересовался Томасон.

— Ничего особенного. Кто-то сломал базу данных нашего отдела, и я до сих пор с ней не разобралась.

— Вы говорили кому-нибудь о своих подозрениях?

— Сыну, — ответила она и виновато посмотрела на Витакера. — И своему начальнику, Гарри Деверо.

— А разве ваш начальник — не Дуэйн Стегганс?

— Он заместитель начальника отдела, заместитель Гарри. В отсутствие Гарри он выполняет его обязанности. Я ему полностью доверяю. — Ее тут же бросило в жар, когда она подумала о том, как эту фразу воспримет Витакер. Эх, ну да что делать, сказанного не вернешь. — Гарри перенес сложную операцию и лежит в постели у себя дома.

— Он мог кому-нибудь передать?

— Сомневаюсь. Зачем? Это слишком опасная тема для разговора. — Она тряхнула головой. — Впрочем, я зря задурила вам головы. Махинациями могут заниматься только слабые люди, неспособные на убийство. Забудьте, это ложный след.

Оберман посмотрел на Витакера, как бы приглашая его высказаться, но Витакер промолчал.

— Каково мнение мистера Деверо о ваших подозрениях? — после минутной паузы спросил детектив.

— Он посоветовал не торопиться и раздобыть побольше доказательств. Нельзя ведь безосновательно обвинять людей.

— Нас вы можете в этом не убеждать, — фыркнул Томасон. — Мы сами кого хочешь убедим. А что, вы разве не делаете копий вашей базы данных?

— Делаем, но использовать их в данном случае весьма затруднительно. Понимаете, все хранят свои данные в удобном для себя виде, единого стандарта нет. Все копируют свои собственные файлы в Центральную базу данных. Представьте: на один корабль приходится почти тысяча файлов, скопированных в Центральную базу, причем — заметьте себе — в произвольном порядке. У меня есть ряд чисел, который нужно найти в этом месиве. Это значит, что нужно просмотреть их все. — Внезапно ей в голову пришла мысль, от которой она подпрыгнула на месте. — Кстати, ребята, вы мне поможете!

Оберман посмотрел на потолок.

— Что сегодня за день? Все хохмят напропалую.

— А я не шучу, — сказала она.

Оберман вздохнул.

— Фаган работал один?

— Нет.

Витакер хмуро смотрел на нее, пока она рассказывала про Джея Несмита. А полицейские почему-то страшно обрадовались. Не сразу поняла Лу причину их радости. Потом сообразила — они нашли подозреваемого. Бедный Джей. Все шишки валятся на него.

— У мистера Несмита есть пропуск на судоверфь?

— Нет. Но это не проблема. Вы знаете сами, и я тоже не стану скрывать, что знаю много дырок в ограде. В крайнем случае можно переплыть реку, хотя я сомневаюсь, что убийца мог выбрать такой утомительный путь.

— Где сейчас находится мистер Несмит?

— Никто не знает, — ответила Лу. — Даже миссис Несмит.

— Это ничего, мы его найдем. Как вы думаете, кто-нибудь еще мог бы сделать это?

— Может быть… Готовы-то многие, но не все сумеют.

Детективы согласно кивнули. Это они тоже хорошо усвоили. Внезапно дал знать о себе пейджер Витакера. Он извинился и вышел. Оберман подождал, пока он уйдет, и снова направил на Лу свой проницательный взгляд.

— Фагану кто-нибудь платил?

— Не знаю… — честно ответила она после некоторого колебания.

Он с сомнением поглядел на нее.

— А как вы думаете? У вас есть какое-нибудь мнение на этот счет?

— Я знала Джорджа десять лет. Или только думала, что знаю. Может быть, я в нем глубоко ошибалась, но до сих пор я была уверена только в двух вещах: во-первых, он лучший на верфи контролер, а во-вторых, работает как зверь…

— Кто в принципе мог платить ему? — перебил Оберман.

— Или хозяин корабля, или кто-нибудь из нашего начальства.

Детективы переглянулись. Они поняли друг друга, и Лу тоже поняла их. «Шантаж!» — вот что они подумали. Она вздохнула. Ну все, теперь их не собьешь. Шантаж плюс взятка равняется убийство. Это они выучили наизусть. Но в жизни, к сожалению, уравнения верны далеко не всегда.

— Кто знал, что Фаган работает в трюме? — спросил Томасон.

— Почти все, — ответила Лу. — А кто не знал, тем должны были сказать другие, потому что нужно, чтобы все знали. Представьте, что кто-нибудь после смены нечаянно закрыл бы люк!

У нее даже волосы на голове зашевелились от воображаемой ситуации. Детективам тоже стало не по себе.

— Да-а-а, — протянул Томасон, поерзав на стуле. — И вы, значит, поговорили с Фаганом о плохих швах?

— Да. Я прямо обвинила его в преступлении.

— А он?

— Отрицал, конечно. Мы даже поссорились. Я провоцировала его.

— Кто знал, что вы спустились к нему? — продолжал расспрашивать Оберман.

— Я? — Она откинулась назад. — Только Тейт Бухольц, насколько я знаю. Меня сегодня не занесли в расписание. А что?

Она знала, почему они спросили, но очень хотела ошибиться.

— Ничего. Мы просто хотим полностью восстановить картину преступления, — сказал Оберман, захлопывая записную книжку. — Большое вам спасибо, мисс Малотти. Вы нам очень помогли. Кстати, не будете ли вы так любезны дать нам те числа, о которых вы упоминали?

— Они у меня дома. Я могу передать их вам по факсу.

Томасон покопался в кармане и выудил оттуда визитную карточку.

— Мы были бы вам очень благодарны. И, пожалуйста, если вы что-нибудь вспомните, пусть даже незначительное на ваш взгляд, — немедленно поставьте нас в известность.

Лу встала с кресла.

— Мне кажется, вам стоит отдохнуть, — сказал Оберман. — Возьмите небольшой отпуск.

— Не могу. У нас и так не хватает персонала. А после случившегося, — сказала она с удивившей ее саму горечью, — нехватка станет еще заметней.

— Да? Ну тогда я приставлю к вам телохранителя.

— Что? Чтобы он следовал за мной по пятам? Нет! Я так не смогу работать, а за меня работу никто не сделает. А что, если я сама организую свою охрану? Вы не будете против?

— Вы хотите поселить какого-то знакомого у себя в доме?

— Дома у меня живут: сын — каратист, его подруга, сестра и братья подруги, ирландский волкодав весом почти в двести фунтов. Кроме того, у меня есть пистолет тридцать восьмого калибра. Так что если враг появится, я выставлю против него целую армию. — Ну не знаю…

— Послушайте, вы что думаете — мне жить надоело? Если бы я считала, что мне действительно грозит реальная опасность, я бы что, отказалась от охраны? Там было темно, как в погребе, понимаете? Я не узнала его, и он в этом уверен. Мне нечего бояться.

Оберман посмотрел на Томасона. Они поняли друг друга, а вот Лу на этот раз не поняла их. Естественно: они работают вместе много лет, а она их в первый раз видит.

— Вы доверяете парням из вашей Службы безопасности?

— Их проверяет полиция, их проверяют врачи, мы проверяем их счета, посылаем отпечатки пальцев в ФБР. Они проходят проверку на детекторе лжи. Может быть, им чего-то другого не хватает, но честности и надежности — хоть отбавляй.

Томасон фыркнул.

— Да, когда мозгов не хватает — это хорошо. Это за умными нужен глаз да глаз.

В других обстоятельствах Лу посмеялась бы. Но сейчас была слишком опустошена.

— И вот еще что, ребята, — сказала Лу, — я была бы вам очень благодарна, если бы журналисты ничего не пронюхали об этом деле. Малейшее подозрение может привести фирму к краху.

— Мы никогда не обсуждаем с прессой подробности следствия.

— Прекрасно.

— Вы домой? — спросил Оберман.

Лу посмотрела на часы. Двенадцать восемнадцать. Неполных два часа прошло с тех пор, как она ступила на борт «Коринны». А кажется, что прошла вечность.

— До конца моей смены еще почти семь часов, — сказала она.

— Я думаю, никто вас не осудит, если вы прогуляете, — улыбнулся Томасон.

Лу покачала головой. Наверное, это гордость не позволяла ей воспользоваться обстоятельствами.

— Работа есть работа.

— Знаменитые слова Лу Малотти, — весело сказал Оберман.

Когда после окончания смены Лу, с трудом переставляя ноги, шла на автостоянку, она столкнулась с Витакером, стоявшим у ее машины со скрещенными на груди руками.

Вид у него был воинственный. Он загораживал ей дорогу и, судя по всему, не собирался посторониться.

— Слушай, я устала и расстроена. Если хочешь ругаться, отложи это на завтра.

— Неудивительно, что у тебя не было любовников.

Она обалдело уставилась на него.

— Любая женщина в подобных обстоятельствах билась бы в истерике, — продолжал он, — как, впрочем, и большинство мужчин. Любой нормальный человек позвонил бы домой или друзьям и рассказал бы о том, что только что едва не погиб от удушья. Любой, но только не Лу Малотти.

— Ну зачем? Я бы все рассказала. После работы.

— А тебе не приходило в голову, что другие могут за тебя беспокоиться?

Витакер выхватил у нее из рук ключи.

— Садись в машину.

— Да, но…

— Садись в машину, я сказал!

Лу гордо вскинула голову и посмотрела ему в глаза. Сначала она увидела в них только гнев, но потом еще что-то, что заставило ее закрыть рот и безропотно сесть на пассажирское сиденье. Он сел на место водителя и вставил ключ в замок зажигания.

Колеса выбросили назад целый фонтан гравия, когда он резко нажал на газ. И вместо того, чтобы повернуть к ее дому, он поехал в центр города.

— Куда это мы собрались? — спросила она.

— Куда надо. И пока мы едем, объясни, пожалуйста, почему ты мне не рассказывала ничего?

Лу искоса посмотрела на него. Он был внешне спокоен, но сжимал рулевое колесо так, что побелели костяшки пальцев.

— Тебе не кажется, что нужно сначала подождать, пока улягутся эмоции, а уж потом разговаривать?

— Нет, не кажется. — Витакер как будто еще сильнее сжал руль. — Или ты думаешь, я должен быть спокоен, когда ты чуть не погибла?! Господи, Лу! Может, меня это, по-твоему, не касается?! Почему ты не веришь мне? Гарри Деверо веришь, а мне — нет!

Лу поняла, что с ней говорит не Витакер — инспектор пожарной охраны, а Витакер — ревнивый мужчина. Взгляни правде в глаза, Лу. Он дорог тебе, и ты не хочешь его терять.

— Конечно, я должна была рассказать тебе, но при чем здесь Гарри?

— Ему ты веришь!

— Гарри — мой начальник.

— А я, значит, — никто? Просто, значит, партнер для секса?

— Секс здесь ни при чем. Это касалось только моей работы. Мне так было удобней, понимаешь? — Она отодвинулась от него, насколько это было возможно в тесной машине. — Я же не требую, чтобы ты выворачивал мне свою душу наизнанку?

— И никогда теперь не выверну!

— Ну что ты так расстроился?

— Ты, значит, не поняла? Сейчас объясню поподробнее! — фыркнул он. — Я-то думал, что мы кое-что значим друг для друга…

— Но я же не сказала…

— Дай мне договорить, черт возьми! Я думал, что у нас складываются близкие отношения и что со временем они могут перерасти в нечто большее. — Он говорил все громче и громче. — Теперь ты понимаешь, как я удивился, обнаружив, что допущен только в постель, но недостоин доверия!

— Но послушай…

— Для тебя, значит, решающее значение имеет только должность, социальный статус, да? Начальник, значит, достоин доверия, да? А любви твоей кто достоин, президент Соединенных Штатов, что ли?!

— Прекрати! Убирайся из моей машины! — закричала Лу.

— Я еще не все сказал! — закричал он еще громче.

От резкого поворота Лу прижало к дверце. Она оглянулась и остолбенела от удивления. Они приехали в отель «Холидэй-Инн»!

— Какого черта ты меня сюда завез? — рассердилась она.

— Самое уединенное место в городе.

— Ну и что? Что ты собираешься делать? Задушить меня, как Отелло?

— Пришло время решать, Лу. Мы с тобой уже не дети. Не будем играть в игры. Прошлый раз мог быть игрой, случайностью. Второго такого раза я не хочу. Почему ты ложишься со мной в постель? Я хочу это знать.

— Господи, ну что ты хочешь от меня?

— Я хочу, чтобы ты была со мной. Сегодня. Сейчас. И завтра. Я хочу твердо знать, что мы не расстанемся просто так. Я хочу быть твердо уверенным, что мы доверяем друг другу и делим все пополам: и горести, и радости…

— И я должна буду носить твое кольцо?

Витакер как будто прирос к рулевому колесу.

— Ты всегда так, да? Всех отшиваешь, кто захочет завязать с тобой отношения? Хочешь показать свою проклятую независимость и гордость?

Тут он задел ее. Лу уже раскрыла было рот, чтобы достойно ответить, но что-то удержало ее. Шумно вздохнув, она пригладила волосы.

— Знаешь, — сказала она наконец, — я ведь говорила тебе, что не умею общаться с мужчинами.

— Еще не поздно научиться, Лу. Ну, так что ты мне скажешь? Одним словом?

«Наверное, он ждет либо „да“, либо „нет“», — подумала она. Вроде простые слова. Но как много за ними стоит. Он хочет не просто ее, а «всю» ее.

Итак, что ее ждет, если она свяжет с ним свою судьбу? Даже страшно подумать: пятеро детей, кошка, собака и Бог знает кто еще. Ей придется разрываться между работой и домом. Плата за учебу, страховые выплаты, воспоминания об ушедшем муже и умершей жене.

А если без него? Не будет детей, не будет забот и воспоминаний. Будет покой и тишина. Делай что хочешь, живи как знаешь. Одна.

У нее как будто люк захлопнулся над головой, как тогда, в трюме. Ну не знает она, что делать. Не готова она еще отказаться от свободы, хотя может сделать шажок ему навстречу.

Лу повернулась и посмотрела ему в глаза.

— Как ты не вовремя! Я так не могу: у меня была трудная ночь, я чуть не погибла, устала…

— Это поправимо, — сказал Витакер и показал ей ключи. — Я снял тут домик с ванной. Там есть и шампунь и все необходимое. Нет ничего лучше горячего душа после стольких испытаний.

Она взялась за голову, вспомнив их последний совместный поход в душ.

— Не пойму, что ты нашел в такой толстой, немолодой…

— Роскошной. В самом соку. Спелой… Ну так как насчет душа?

— «Спелой», говоришь?

— Да, спелой, сочной. Так бы всю и съел целиком.

Лу потянулась от какой-то теплой истомы, охватившей тело. Жизнь требовала свое.

— Я так устала…

— А ванна? — спросил Витакер. — Горячая вода, омывающая усталую кожу…

— С пеной?

— К тому времени, как мы покончим с ванной, тебе будет казаться, что ты купалась в шампанском.

Она положила ногу на ногу.

— А как насчет завтрака?

— Мы закажем завтрак в номер. Но потом. У тебя соски затвердели. Видно сквозь блузку. Ну так что, Лу? Хочешь пойти со мной?

Медленно она отстегнула ремень безопасности. Очень многозначительный жест. Витакер весь расплылся в улыбке. Ему нравилась эта игра. Усмехнувшись, она сладко потянулась, зная, что блузка теперь плотно облегла ее груди.

— Хочешь, поглажу?

— А ты хочешь погладить?

— Безумно. Но если я начну, то боюсь, не смогу остановиться.

— Ишь, какой прыткий… В твоем-то возрасте?

Он хищно улыбнулся, так что ее бросило в жар.

— Хочешь проверить, Лу?

— Где, здесь?

— Да, здесь и сейчас.

— А как же ванная?

— Все, выходи!

Витакер снял с нее блузку и расстегнул джинсы, хотя дверь комнаты за ними еще не успела закрыться.

— Погоди, нельзя же снимать брюки раньше, чем ботинки, — сказала она, лежа на кровати.

— Проклятые шнурки! — прорычал он. — Я их сейчас разорву!

— Погоди, дай я сама. — Она нетерпеливо оттолкнула его. — А ты иди, приготовь ванну.

— Горячую?

— Как обещал!

Он поднял ее с кровати, поцеловал нежно и страстно, потом опустил опять.

— Поторопись! — сказал он, оборачиваясь на ходу.

Она поторопилась. И, когда вошла следом, все было готово: Витакер ждал ее, едва помещаясь в ванне.

— Это не совсем то, что я предполагала, — сказала Лу.

Он сел, сверкая глазами.

— Не бойся, все будет хорошо. Тут очень много места, тебе только надо вытянуть ноги вот так.

Лу забралась в ванну и позволила ему устроить себя поудобнее. Он был горячее самой горячей воды, его руки подрагивали, намыливая ей плечи. Она провела кончиками пальцев по его груди, продолжила путь по животу, спустилась еще ниже, пока он не стал тяжело дышать.

— Подожди, — сказал он и отвел ее руку.

— Но я хочу…

— Не спеши. Я тебя сегодня чуть не потерял. Мне нужно другое…

Лу должна была бы обидеться и уйти, но в этот раз она уж очень сильно разгорячилась. И он тоже. Жаль было уходить.

Он улыбнулся, увидев, что она готова подчиниться ему.

— Откинься назад.

Она не смогла бы противиться, даже если б захотела. Ее кожа стала такой чувствительной, что Лу, закрыв глаза, различала каждый волосок у него на бедрах, каждый мыльный пузырек, скользящий вниз по ее плечам. Когда Витакер приподнял ее ноги и поцеловал их в икры, пальцы ног у нее непроизвольно сжались.

— Так всегда бывает? — спросила она.

— Да, пусть так будет всегда.

Он мыл ее долго, медленно и осторожно касаясь кожи. Она и не предполагала, что у нее так много нервных окончаний в самых неожиданных местах. Особенно на ногах. Ступни, пальцы, икры… Она расслабилась, иногда вздыхая, когда он касался особо чувствительных мест. Ее спина сама собой стала выгибаться, когда Боб, погладив колени, стал продвигаться дальше. Еще дальше… О Господи! Она стала отключаться, погружаясь в невидимые плавные волны страсти.

Но настал момент, когда этого стало мало. Лу села, обняла его за шею и прошептала:

— Давай!

Он вошел в нее, и она как будто закачалась на океанской волне. Нежность и нега ушли. Теперь наслаждение соседствовало с болью. Поцелуи, объятия, ласки стали резкими, почти грубыми. Она неистовствовала почти так же, как он.

Жизнь. Драгоценная и быстротечная, она била ключом, наполняя ванну бурлящей водой. Это ее власть заставляла их биться в судорогах, да, неодолимая тяга к продолжению рода. Лу не противилась инстинктам, она надеялась, что их животворящая сила смоет с ее души след, оставленный сегодня смертью.

В самом конце стальные глаза Витакера стали пустыми, как бездна. Она захотела упасть в эту бездну. И раздался крик. То ли ее, то ли его, то ли их обоих.

На мгновение она ощутила себя купающейся в ванной, наполненной шампанским.

24

Огнепоклонник выезжал со стоянки у отеля «Холидэй-Инн». Он следил за этой сволочью с самой верфи, надеясь, что ему удастся как-нибудь затолкнуть ее в свой «кавалье». К сожалению, он не учел Витакера. И пришлось ему сидеть на стоянке, дожидаясь их.

Сила, до сих пор питавшая его, вдруг куда-то исчезла. Она пряталась где-то рядом, манила к себе, но не давалась. Черт бы ее подрал, эту сволочь! Как она ему надоела!

Ярость переполняла его, требовала немедленного выхода. Пусть опасно, пусть безрассудно, но он должен что-то сделать сейчас же, среди бела дня, иначе ярость задушит его! Он поехал по Кроуфорд-стрит, оглядываясь по сторонам. Но рабочий день был в разгаре, люди сновали туда-сюда, и он безрезультатно доехал до Брод-стрит и направился дальше, на запад. Моросил дождик. Ему нравилась такая погода, когда сплошные облака низко нависали над головой. Мир казался тогда таким маленьким и безопасным.

Чем дальше от реки, тем беднее становились кварталы. Приятные на вид ресторанчики и чистенькие домики сменились тусклой чередой заброшенных строений и складов. Немытые окна и проржавевшие металлические решетки как будто сами просили, чтобы их убрали с глаз долой, они не хотели отравлять людям жизнь своим мерзким видом.

Он подумал, что мог бы с удовольствием удовлетворить их просьбу и сжечь весь этот квартал. И тот, который за этим. И следующий. Яркий огонь запылал как наяву. Он вызвал его к жизни силой воображения.

Вдруг его внимание привлекла витрина мебельного магазина. Он посмотрел на часы. Еще нет девяти. А магазин открывается в десять. Замечательно. Он свернул налево, потом еще налево, проехал до ближайшего перекрестка и остановился. Достаточно близко, чтобы быстро добежать, достаточно далеко, чтобы не заметили и не запомнили.

Он надел плащ, проверил, на месте ли фонарик, взял с заднего сиденья свой верный ломик.

Ему повезло: пока он шел к служебному входу магазина, улица оставалась пустынной. Ему опять повезло, когда он подошел к нужной двери: она была не металлическая, а деревянная. На ней поблескивал хилый замок — одно название, а не замок.

Он просунул ломик в замок и нажал. Не сразу, но дверь все-таки поддалась.

Он проник внутрь. Вместе с ним в помещение ворвался свежий влажный ветер, потревожив бумаги, лежавшие на столе у дальней стены. Пахло плесенью. У ближайшей стены скопилось немало мышиного помета. Все приметы говорили о том, что это подержанная мебель, никому не нужная, кроме мышей.

Очень осторожно он открыл следующую дверь. Там висела тишина, нарушаемая только его дыханием, участившимся от предвкушения скорого пожара. Он чувствовал, что вдохновение уже готово вернуться к нему.

В комнате он увидел керосиновый примус и канистру, как оказалось, почти полную. Как ему сегодня везет!

За другой дверью был склад. Там было темно, но он не стал включать фонарик, предпочитая ориентироваться по слабому свету, идущему из оставленной открытой двери. Это был не склад, а мечта поджигателя: деревянная мебель стояла вплотную друг к другу, даже на полу было чем поживиться огню: под ногами шуршал использованный упаковочный материал. Столы, стулья, полки, кровати, диваны… Как хорошо будет гореть!

— Слава тебе, Господи! — сказал он.

Вдруг заскрипела какая-то дверь. Он отпрыгнул и спрятался за шкаф. Дверь открылась, и полоска света упала прямо на то место, где он только что стоял. Злоба стала расти в нем, черная и колючая.

Сволочь! Это все из-за нее! Да, пока она жива, не видать ему удачи…

В дверном проеме появилась тень, загородившая собою почти весь свет.

— Кальвин, это ты?

Голос выдавал преклонный возраст говорившего.

— Я слышал, как ты возился с дверью. Что, опять не мог открыть?

Огнепоклонник задержал дыхание и стал лихорадочно соображать, перебирая в уме разные варианты.

Человек сделал несколько шагов вперед.

— Кальвин, ты здесь? — еще раз громко позвал он, а потом добавил тоном ниже: — Где этот проклятый выключатель?

Все варианты отступили перед одной железной необходимостью. Он осторожно опустил канистру на пол и стал подкрадываться к старику, прячась за шкафами. Его резиновые подошвы ступали мягко и бесшумно.

Он сильно ударил сторожа по затылку. Тот стукнулся о стенку лбом, тихо охнув, отскочил от нее, как резиновый мячик, и упал навзничь.

Огнепоклонник наклонился и пощупал пульс. Пульс был, хотя слабый и неровный. Он перешагнул через затихшего старика и стал шарить по стене в поисках выключателя. Потом, обнаружив, щелкнул им. Яркий свет залил помещение склада.

Старик не был похож на его деда. Тот был крупным, крепким. А этот мелкий, плюгавый, кожа да кости. Кровь из кривого разбитого носа заливала нижнюю часть его лица, окрашивая челюсти в алый цвет. Лоб тоже пострадал, из ссадины кровь стекала на виски, скапливалась на бровях, но глаз еще не заливала. Полуоткрытый рот показывал ряд желтых зубов заядлого курильщика.

— Эй ты, пердун старый, — сказал Огнепоклонник. — Попался ты мне под руку. Не повезло тебе сегодня, старина.

Подобрав обрывок бечевки, он связал сторожа и принялся за любимое дело.

Заставил коробками полки книжного шкафа. Потом поднял кровать и грохнул ее о бетонный пол. Расщепленные доски тоже плотно утрамбовал в шкаф.

Использовал стружку, чтобы заткнуть щели между коробками и досками. Руки начинали дрожать. Пьянящий восторг разливался по телу.

Он взял канистру и вернулся, остановившись над сторожем, который уже начинал тихо стонать. Эта старая перечница, конечно, плохая замена Лу Малотти, пышнотелой и полногрудой, но что делать, ничего более подходящего под рукой не оказалось.

Старик открыл глаза. Не сразу они прояснились и сфокусировались на лице поджигателя. Страх отразился в них.

— Пожалуйста! — простонал он. — Не надо, возьмите деньги, возьмите что хотите, я вас не выдам, я ничего не скажу!

— Нужны мне твои деньги! — сказал Огнепоклонник.

— Не надо меня бить, я ничего никому не скажу…

Поджигатель промолчал. Нагнувшись, он взял старое тело под мышки и оттащил его в сторону.

— Что вы делаете? — спросил сторож голосом, полным страха и отчаяния.

— Для тебя же стараюсь, чтоб тебе удобней было, — ответил Огнепоклонник, усаживая старика к боковой стенке шкафа. — Веди себя тихо, и я не буду тебя бить.

С какой-то странной нежностью он вынул из кармана носовой платок и вытер старику лицо.

— Как тебя зовут? — спросил поджигатель.

— А-альберт.

Огнепоклонник улыбнулся и погрозил ему указательным пальцем.

— Так вот, Альберт, — сказал он. — Не шуми, и я тогда не буду тебя бить.

Альберт кивнул, пытаясь обмануть себя слепой надеждой.

Поджигатель поднялся и прошел к подготовленному им шкафу. Потом опорожнил на него канистру.

— Чем это пахнет? — в ужасе спросил Альберт. — Керосин? О Господи! — закричал он. — Помогите! Помогите кто-нибудь!!

Огнепоклонник зажег спичку и стал рассматривать маленький язычок пламени. Затем бросил ее в собранную груду. Огонь постепенно охватил ее всю. Особенно красиво горела стружка: подпрыгивая и извиваясь, очень быстро, но все-таки успевая передать свое тепло картону коробок. Картон горел забавно: как будто кто-то его ел.

— Пожалуйста! — надрывался старик. — Прошу вас!!

Огнепоклонник подошел к нему. Дым уже стелился по полу, скрывая тело старика до пояса.

— Неужели ты боишься умереть? — спросил поджигатель. — Ты ведь уже старик. Хватит, отжил свое. Уступи место молодым.

— Не надо! Зачем вы?! Не надо!!

Поджигатель плеснул остатки керосина прямо в кричащий рот, на грудь и на ноги. Потом зажег еще одну спичку. Альберт выл как раненый пес.

— Что делать, старик. Это судьба. Зачем ты вошел? Сам виноват.

— Не надо! Пожалуйста!!

Щелкнув большим и указательным пальцами, поджигатель бросил спичку. Пламя вспыхнуло сначала на животе, потом разбежалось по дорожкам, проложенным керосином. Старик бился в агонии, надрываясь от крика, переходящего на все более высокие ноты.

Огнепоклонник молча смотрел на его конвульсии.

Потрясающая картина. Боль, корчи, распад, запах паленого мяса. В глазах сначала мольба о жизни, потом — о смерти.

Становилось слишком горячо. Надо было уходить. Огнепоклонник добежал до выхода и выглянул на улицу. Он ждал, пока все машины проедут, чувствуя спиной, что пожар разгорается не на шутку. Дым начинал обгонять его, вырываться на свежий воздух.

— Ну же, давай, давай, — торопил он проезжавшие мимо автомобили.

Казалось, они никогда не проедут. Но все-таки долгожданный момент настал, и он вышел на улицу. Его неотступно преследовали крики умиравшего старика, сливавшиеся в мозгу в одно целое с другими криками, другого старика.

Дед тоже так же кричал. И папа. И мама, и Сюзи. Перед огнем все равны: и невиновные, и виноватые. Огонь казнит всех, не разбирая, и дураков, и умных; он более велик, чем даже Бог и Дьявол.

Огнепоклонник никогда не жалел о своем первом настоящем поджоге. В ту ночь что-то сдвинулось у него в душе. Увидев еще одну лужу мочи под кроватью деда, он понял, что больше не может терпеть. Хватит поджигать сараи и амбары. Он пошел в гараж, взял канистру с бензином и вылил ее на спящего старика. Одна спичка — и он избавился от запаха мочи, ругани и оскорблений. Это был акт освобождения. Он стал свободным.

О других он, правда, не подумал. Нечаянно сгорела вся семья. Ну да что поделаешь. Это была судьба.Необходимая очистительная жертва. Совершив ее, он превратился в Огнепоклонника.

Позади него огонь с воем вырывался на простор.

Он оглянулся через плечо на свирепого красного зверя, рожденного всего лишь одной маленькой спичкой. Сильный, полный ненависти и энергии, он сожрет весь город, дай только ему волю!

Он сел в машину, опустил голову на руль и стал ждать знакомого экстаза. Но вместо кайфа возникла досада на себя. Почему — старик, почему — не эта Рыжая Сука?

Сволочь. Вымотала душу, лишила его единственного доступного ему настоящего удовольствия. Она отобрала у него наслаждение могуществом разрушения. Он до сих пор не смог победить ее. Она как заколдованная ускользает от него.

Вой сирен заставил его вздрогнуть. Кто-то уже успел позвонить пожарным. Он подумал о Витакере и Малотти, уединившихся в отеле. Они, конечно, решили отгородиться от всего мира, чтобы насладиться друг другом.

— Ну держись, сволочь! — пробормотал он, нажимая на газ. — Я иду к тебе.

И предвкушение горячим потоком разлилось по телу, заслонив все остальное. Он даже не бросил прощальный взгляд на обреченное им здание.

Лу потерлась щекой о грудь Витакера, слушая ровный стук его сердца.

— Что будем делать? — спросила она.

Он приоткрыл глаза.

— Вроде все уже переделали.

Она засмеялась.

— Только то, что знали, то и переделали, но знаем-то мы наверняка не все. Ну так что мы все-таки будем делать?

— Давай переделаем то, чего не знаем.

— Не искушай. Я уже не молодая, чтобы кувыркаться днями напролет.

Витакер приподнялся.

— Почему «кувыркаться»?

— А что? — Она сонно оглядела их голые тела на белых простынях. — Как это еще назвать? Трахаться?

— Любить друг друга.

У нее слипались глаза.

— Я слышал, как Киф и Кэлси строили планы. Ты, говорят, переедешь жить к нам, когда наш дом отремонтируют, а Вейд с Блэр будут жить у вас в доме.

Лу резко села.

— Что?!

— А что? По-моему, очень разумно рассуждают. Они решили, что мы скоро поженимся. Я всегда осуждал сожительство в грехе, и дети это знают.

— Разве нельзя подождать? — нерешительно спросила Лу.

— А чего ждать? Я тебя люблю, дети тебя просто обожают, времени у нас не так много осталось, а я хочу еще успеть с тобой как следует…

— Но зачем жениться?!

— Тебя послушать, так можно подумать, что замужество — это неизлечимая болезнь.

— Послушай, я уже настроилась жить в одиночестве до самого конца, и мне трудно быстро привыкнуть к изменению планов.

Он открыл было рот, но тут его пейджер прервал важный разговор. Пришлось ему со вздохом вставать и быстро одеваться, бегая по разным углам в поисках разбросанной в беспорядке одежды.

— Джеймс, это… Да. Что слу… Не может быть! Где?! Буду там через десять минут. Задержи самых первых свидетелей до моего приезда. Что?! Боже милостивый!!

Лу тоже встала с постели и начала одеваться. Когда поток ругательств Витакера стал ослабевать, она уже завязала шнурки и вытаскивала сумочку из-под шкафа.

— Где на этот раз? — спросила она.

— В нижних кварталах. Мебельный магазин на Хай-стрит.

Он наконец застегнул рубашку и провел руками по еще влажным волосам.

— Все, поехали.

Едва выйдя за порог, Лу увидела вдали большой столб дыма, поднимавшийся высоко в небо. Витакер взял ее за руку, потянул вперед и втолкнул в машину. Через мгновение он уже вел «короллу» по Строуфорд-стрит, обгоняя все попутные автомобили. Украдкой глянув на него, Лу заметила, как крепко он сжимал зубы.

— Успокойся, — сказала она. — Ты же на работе и должен сохранять хладнокровие.

— А ты бы не потеряла хладнокровие, если бы знала, что свидетели слышали крики внутри горевшего дома? — спросил Витакер.

Лу напряглась на сиденье.

— Это он? Он сам сгорел? Огнепоклонник.

— Пока неясно. Пока еще не известно, что это поджог, а не самовозгорание.

— Ты думаешь, это его работа? — спросила она.

— Думаю, да. А точно узнаем из программы новостей, правильно?

Она погладила его по руке.

— Если ты потеряешь хладнокровие, он победит.

— Похоже, он всегда побеждает.

Витакер не смотрел на нее, и она убрала свою руку. Невнимание больно ранило ее; гораздо больнее, чем она могла себе представить всего несколько часов назад. Лу замолчала и стала смотреть на черную колонну дыма, колебавшуюся от ветра и как будто приветствующую ее.

Да, это дело рук Огнепоклонника. Она чувствует.

Когда они приблизились, стало видно, что пожарные держат ситуацию под своим контролем.

Витакер свернул перед полицейской машиной, блокирующей дорогу, и остановился.

— Я могу чем-нибудь помочь? — спросила Лу.

Он холодно посмотрел на нее отсутствующим взглядом.

— Езжай домой. Немедленно!

— Но…

— Я сказал «немедленно». Лу, хоть раз в жизни не упрямься.

Она заглянула ему в глаза, увидела там одну черноту и кивнула.

— Хорошо. Я сделаю, как ты скажешь.

Он вышел из машины и направился к полицейскому, предъявил пропуск и был допущен на место преступления.

Лу посмотрела на горевший дом. Там уже кто-то погиб. В воображении возникла картина: человек мечется от окна к окну, от двери к двери, задыхается в дыму, опаляется огнем, хочет найти выход, но, в конце концов, попадает в тупик…

Она тряхнула головой, прогоняя страшное видение. Но воображаемые крики еще долго звенели у нее в ушах.

Наблюдает ли Огнепоклонник за этим пожаром? Стоит ли он где-то рядом? Интересно, каково ему было бы стоять и слушать крики человека, которого он нечаянно обрек на смерть?

Если сгорел не он, то она желает ему провалиться сквозь землю, прямо к черту в зубы. В аду ему должно понравиться. Там должно быть полно огня, столь любезного его сердцу. Там он почувствовал бы, что значит заживо сгореть.

В мигающем свете сигнальных огней часы показывали десять часов двадцать минут. Почти в то же самое время погиб Джордж Фаган. Пришел новый день и принес новую смерть.

Несмотря на близость огня, Лу почувствовала озноб. Пересев на место водителя, она завела мотор и развернула «короллу».

25

В доме ее ждала бурная встреча. Все одновременно что-то говорили, Шаму старалась лизнуть всех в нос, а Лу пыталась разобрать, чего от нее хотят, и не уронить то, что держала в руках: сумочку, хозяйственную сумку, пакет и «дипломат». В конце концов она в отчаянии бросила вещи на пол и подняла руки, призывая всех замолчать.

— Тихо, — закричала она, улучив момент относительной тишины.

— Вы согласились? — громко прозвучал вопрос Кэлси, единственной, не успевшей сразу среагировать на призыв Лу.

Лу почувствовала, что неудержимо краснеет. Оказывается, Витакер делал предложение не просто так, а от имени и по поручению всей семьи? Почему он не предупредил ее?

— Мои милые, мы с вашим папой не успели ни о чем как следует поговорить. Давайте все отложим на потом, а?

— Но папа сказал…

Слава Богу, то есть слава Вейду, что он вмешался и выручил ее.

— Мам, тебя ждет Кэти Несмит. На кухне. Хочет поговорить.

— Кэти Несмит? — ахнула Лу.

— Да, — подтвердила Блэр, деликатно отстраняя Кэлси. — Кэти очень расстроена. — Блэр положила руку на плечо Лу. — А вы как? Как вы себя чувствуете?

— Нормально, спасибо. Я пойду, мне очень надо поговорить с Кэти.

Шаму пошлепала за ней. Лу погладила собаку и немного успокоилась. Хорошо иметь дело с животными: они от тебя мало что требуют.

— В печи свежие булочки с изюмом и корицей, — напутствовала ее Блэр.

Лу немного воспрянула духом. Еще больше улучшила ей настроение Али, выбежавшая откуда-то из укромного места, чтобы встретить ее. Лу взяла киску в обе ладони и поднесла к лицу. Да, булочки с изюмом и корицей, собаки с кошками — есть в этом мире вознаграждения за трудные минуты.

Кэти повернулась к хозяйке дома, вошедшей на кухню, и сразу стало ясно, что она только что плакала. Лу хотела было утешить ее, но потом увидела, что она на грани истерики, и вместо утешений предложила ей стакан апельсинового сока.

Кэти отрицательно помотала головой. Лу разломила булочку пополам и дала кошке с собакой, потом уже положила себе на тарелку несколько аппетитных, румяных изделий Блэр. Она ничего не ела с восьми часов вечера прошлого дня. У нее потекли слюнки от аромата; если бы было возможно есть лакомства не жуя, а вдыхая их запах, она бы тут же проглотила сразу всю тарелку. Но надо уважать чужое горе. Поэтому Лу сидела неподвижно и ждала, пока гостья заговорит первая.

Кэти в видимом затруднении собиралась с мыслями.

— Я знаю, вы после ночной смены, мне очень неловко, — начала она.

— Не извиняйтесь, — прервала ее Лу. — Я же сама сказала, чтобы вы приходили в любой момент.

— Да. Поэтому я и пришла.

Ее руки дрожали, когда она положила их на стол перед собой.

— Сегодня ко мне приходила полиция.

— Да?

— Они рассказали о гибели Джорджа Фагана и расспрашивали о Джее. Зачем? Лу, я не знаю… Это правда похоже на убийство?

— Да, — подтвердила Лу, вспомнив металлический стук канистры о лестницу.

— Они сказали, что подозревают Джея в пособничестве Джорджу Фагану, это правда?

— Да.

Кэти опустила голову, но тут же вскинулась и посмотрела Лу прямо в глаза.

— Вы за этим приходили? Рылись в файлах Джея, чтобы найти доказательства его вины, так?

— Так.

— А почему не сказали мне?

— А вдруг вы передали бы это ему? Тогда бы он предупредил сообщников, и они бы так спрятали концы, что никто бы их вовек не нашел.

Лу отодвинула подальше от себя тарелку с булочками и облизала пальцы с прилипшими на них крупинками сахара.

— Если, Кэти, вы знаете, где Джей…

— Да не знаю я! Никто мне не верит, но я правда не знаю. Лу, а он действительно… преступник?

— Господи, ну конечно же, Кэти! Из-за махинаций на верфи погибли два человека. И Джей, похоже, — первый на подозрении у полиции.

— Что? Джей?! Убийца?!!

Кэти широко раскрыла глаза и дрожала. Лу с досады прикусила язык.

— Они подозревают его, Кэти. Он прячется, так? А его сообщника вдруг убивают. Очень подозрительно, правда?

Кэти потрясла головой.

— Только не он.

— Вполне возможно. Но если это не он, тогда ему необходимо срочно явиться в полицию и рассказать все, что ему известно. А знать он должен многое, в том числе имя вероятного убийцы. Кстати, убийца тоже это понимает и, вполне возможно, уже охотится за Джеем!

Лу видела, что Кэти не верит, но что делать, это правда, от которой никуда не денешься.

— И даже если выяснится, что Джей не убивал, все равно ему придется держать ответ за то, что он пропустил корабль с неисправным котлом. Если шов не выдержит и пострадают люди, ему придется даже сесть на скамью подсудимых.

— Полиция думает, что ему платили?

— Да.

Несчастная женщина вскочила на ноги и стала мерить шагами кухню. Конечно, ей нужно было время, чтобы осмыслить все услышанное. Спустя несколько минут она вновь вернулась на свое место.

— Я постаралась откинуть в сторону эмоции и рассудить здраво, не как жена, а просто как человек, который живет рядом с Джеем последние пятнадцать лет его жизни. Он не мог брать денег.

— А если он пил, играл в карты…

— Он не мог брать денег…

— Кэти…

— Джей — далеко не ангел. Конечно, мы иногда ссорились. Я могу себе представить, что он похаживал в бар, или даже, черт побери, к другой женщине, но чтобы брать деньги за то, чтобы не замечать плохие швы… Нет, Джей не стал бы продаваться как проститутка!

Лу стало жаль ее. Она так страдала и казалась такой беззащитной, неприспособленной к суровой действительности.

— Я знаю, о чем вы думаете, — внезапно сказала Кэти.

— Да?

— У вас все на лице написано: бедная слепая Кэти, она даже ничего не замечала. И теперь не хочет верить очевидности, преданно защищает мужа. Так вот: вы ошибаетесь! — Кэти с вызовом отбросила волосы со лба. — Я защищаю его вовсе не потому, что я — верная жена и заботливая супруга. Вчера я подала на развод.

— Что? — Лу раскрыла рот от удивления.

Кэти с шумом отодвинула стул и поднялась из-за стола.

— Я могу простить обычные мужские грешки, но только не трусость и подлость. Он оставил, бросил нас в неизвестности, не подумал о том, что мы с ума сойдем от беспокойства. Почему он не доверял мне и ничего не рассказывал?

— Вы уверены, что не будете потом жалеть? — спросила Лу.

— Я уже сейчас жалею. Но не могу иначе.

— Я прошу прощения, что плохо подумала о вас. Вы — настоящий человек, смелый, гордый и знающий жизнь, — сказала Лу, тоже поднимаясь.

— Мне будет трудно, но я выдержу.

Повинуясь внезапному импульсу, Лу крепко обняла Кэти.

— Будем подругами? — предложила она с улыбкой.

— Конечно. Мне пора. Дети остались с няней, счетчик тикает. Если я узнаю что-нибудь о Джее, позвоню. Но верьте мне: он денег не брал.

— Я верю, — сказала Лу.

Огнепоклонник сидел в машине и смотрел на дом. Свет зажегся в окнах на втором этаже и тут же погас. Это ее комната. Сразу легла. Конечно, за сутки ей выпало много переживаний: сначала чуть не убили, потом чуть не затрахали. Бедная Лу Малотти. Устала, Рыжая Сука.

На первом этаже занавески не были задернуты, и он видел детей Витакера. Кругом люди. Защищают друг друга, защищают эту сволочь.

До сих пор он думал, что был прав, когда поджег дом Витакера, а теперь видит, что ошибался. Не надо было поджигать. Тогда сейчас она была бы одна, он бы спокойно зашел в дом и сделал бы с ней все, что задумал. А теперь он чувствовал пустоту и горечь во рту от утреннего пожара и холод неудовлетворенного желания.

Он заглянул себе в душу и увидел пустоту, жаждущую наполнения. Ждущую всеразрушающей силы, энергии уничтожения.

— Сволочь, гадина… — бормотал он.

Он отберет у нее украденную энергию, а ее саму бросит в огонь. Как бы он хотел начать прямо сейчас! Он так мотнул головой, что лязгнули зубы. Ладно. Скоро. Не сейчас, но скоро!

Визгливый лай привлек его внимание. Он посмотрел назад и в сердцах выругался. Старуха с шотландскими овчарками!

Дерьмо вонючее! Он опять запарковался на неположенном месте, и она снова идет читать ему нотации! Она его запомнит!

Некоторое время Огнепоклонник боролся с искушением развернуться и, от греха подальше, раздавить свидетеля. Но потом все-таки поехал прямо, не оборачиваясь, чтобы проклятая старуха не увидела его лица. Он смотрел на нее в зеркальце заднего обзора и видел, как она с трудом сдерживает на поводке рвущихся вперед собак. Псины поганые.

— Малотти, как ты мне надоела, — прорычал он.

Лу лежала на кровати, глядя в потолок, и не могла заснуть, несмотря на усталость. Может быть, ей мешала Шаму, постепенно залезшая на кровать. Лу не хотела ее пускать в спальню, но собака так грустно и просяще смотрела, что у нее не хватило духу указать ей на дверь. Шаму сначала лежала в футе от кровати, но понемногу передвигалась ближе, пока в конце концов ее голова не очутилась на подушке. Она лежала и храпела. Али, не встречая отпора, тоже не терялась и устроилась на животе Лу.

Не надо обманывать себя, Малотти. Не сваливай все на бессловесных животных. Ты просто боишься спать. Боишься, что во сне тебя, как жадные стервятники, начнут терзать кошмары. Кто-то осторожно постучал в дверь.

— Лу, — раздался тихий голос Витакера, — ты не спишь? Можно поговорить с тобой?

— Входи, — сказала Лу. — Не заперто.

Она смотрела, как он входил, и прислушивалась к себе: какие чувства он в ней вызывает. Вроде бы должна расти злость: он вмешивал детей в их отношения, но злости почему-то не было. Наверное, потому, что она сильно устала и видела, что Витакер тоже устал, причем, может быть, еще сильнее, чем она. Он ведь знал, что поджигатель рано или поздно начнет убивать, и хотел поймать его раньше, чем это случится, и вот не успел. Он казнит себя за нерасторопность и берет на себя вину за смерть человека. Это страшная тяжесть.

— Ну что, это Огнепоклонник? — спросила она, хотя сама знала ответ.

— Да. Позвонил и похвастался.

— Было чем?

— Нашли обгоревший труп, — сказал он и нервно закрыл за собой дверь. — Судя по всему, сгорел хозяин магазина. Хотя с уверенностью сейчас сказать нельзя: труп опознать невозможно. Кстати, он был связан по рукам и ногам. Это видно по положению, в котором его нашли.

— Связан?! — охнула Лу, чувствуя, как мурашки забегали по всему телу. — А я думала, что это был несчастный случай! Я думала, он просто поджег и не знал, что в магазине кто-то есть!

Губы Витакера сжались в одну тонкую линию.

— Останки лежали рядом с очагом пожара.

— Значит… его специально положили, чтобы он сгорел?

— Ха, его не просто положили, его облили керосином и подожгли! Ему было семьдесят лет… немощный старик с больным сердцем. Справиться с ним было очень просто.

Лу задрожала, представив себе фигуру Огнепоклонника, стоящего над извивающимся в пламени стариком. Огненное жертвоприношение. Она посмотрела на Витакера и поняла, что у него перед глазами стоит та же картина.

— Он поджарил его! — с яростью сказал Витакер. — Он сжег его, как кусок мяса!

— Он не остановится, — сказала Лу.

Витакер посмотрел ей в глаза, и она невольно отшатнулась. Смотреть в них было все равно, что смотреть в жерло вулкана. Там клокотала яростная лава. Она понимала, что он вспоминает свои недавние поиски детей в горящем доме и представляет, как нашел бы их обгоревшие тела, похожие на останки, которые он видел сегодня. Она знала, что, если он теперь первым поймает поджигателя, правосудию мало что останется.

Кто-нибудь другой на ее месте испугался бы диких желаний, сверкавших у него в глазах, но только не она. Лу сама испытывала то же самое. Теперь их связывали не только узы любви, но и узы ненависти. И неизвестно, какие из них были крепче.

Лу очнулась первой.

— Это не твоя вина, — сказала она, чтобы успокоить Витакера.

— А чья же? Мой долг был остановить его. Я не смог. Что он выберет в следующий раз? Больницу? Школу?

«Или моих детей?» — Эта невысказанная мысль повисла в воздухе.

— Ты поймаешь его, — уверенно сказала Лу.

— Хорошо бы, — сказал он более спокойно. — У меня горы информации на каждый поджог, многие мили видеолент — тысячи лиц, сотни автомобилей. Стог сена, в котором надо искать иголку. Он очень хитер. Наверняка меняет машины, паркуется далеко от места преступления. Даже отпечатков пальцев не оставил на канистре, которую бросил около моего дома.

— Он ошибется рано или поздно, — сказала Лу и, чтобы сбросить напряжение, стала гладить котенка.

— Ты поспала хоть немного?

— Пока только мечтаю. А что?

— А то, что я желаю прилечь тебе под бочок и прижаться покрепче.

— А где дети?

— Внизу.

— Но…

— Не бери в голову, Лу. Мне просто надо слегка отдохнуть. Кроме того, через полчаса я должен быть на работе. Этого не хватит даже на прелюдию.

— Да, пожалуй, не хватит, — сказала Лу, с удовольствием предаваясь воспоминаниям.

Очевидно, он воспринял выражение ее лица за приглашение, потому что тут же направился к ней.

— По-хорошему, надо было бы тебя за уши оттаскать, что проболтался детям…

— Да что ты, Лу. Это была их инициатива. Они собрались, проголосовали, а потом направили ко мне делегацию и стали требовать ответа, долго ли я собираюсь тянуть с женитьбой!

— А мой сын как голосовал? — поинтересовалась Лу.

— В первых рядах. А потом отозвал в сторону и прочитал лекцию о безопасном сексе.

— Врешь! — не поверила она.

— Ей-богу! Деловая такая была лекция, — Витакер встал рядом с кроватью и оценил обстановку. — Шаму, подвинься! Это мое место.

Собака даже хвостом не повела, только разинула пасть и с шумом зевнула. У Али уши стали торчком.

Витакер потянулся и взял кошку на руки.

— А внизу кого-то ждет еда, — сказал он в пространство.

Тут же кровать сотряслась от мощного прыжка Шаму. Витакер быстро открыл дверь и выпустил зверя. Али спрыгнула с рук и побежала догонять собаку.

Он лег рядом с ней, и Лу, неожиданно для себя, придвинулась, прижалась к нему и обняла. Он тоже обнял ее, но не было в его объятии ничего сексуального. Он просто защищал ее от всех невзгод. И так спокойно ей стало и уютно, как будто нет за окном ничего, будто мир исчез со всеми своими проблемами, остались только они с детьми и дом, который никогда не преподнесет никаких неприятных сюрпризов.

Мир снизошел в их души, все плохое мгновенно забылось. Стало хорошо. Очень хорошо. Больше ничего не требовалось. Им обоим.

26

Лу остановилась у главной проходной и подождала, пока к ней присоединится ее личный телохранитель. Ирвин Смит был что называется средним американцем: средний рост, среднее телосложение, обычное, ничем не примечательное лицо, которое забывается через десять минут после расставания. Усердие у него тоже было среднее, то есть из вида он ее не выпускал, но и глаза ей не мозолил.

— Плохо выглядишь, — сказал он вместо приветствия. — Что, кто-то спать не давал?

— Это не тема для разговора.

— Куда идем?

— В офис, взглянуть на расписание. Что нового? Как идут дела?

— Хреново. Никто работать не хочет.

— Разве это новость?

Между ними было мало общего, и беседа прервалась. Ирвин шел рядом, размахивая руками и беззвучно насвистывая. Он был как будто рад новому назначению.

— Как это ты вчера, а?

— Что именно тебя интересует?

— Испугалась?

— А то нет.

— Да, ребята рассказывали, что покойники были с такими лицами, будто дьявола живьем увидали. Глаза — расширены, рты — открыты… Бррр, слава Богу, я не видел.

Хорошо, что двери лифта открылись, а то бы она не удержалась и сказала бы ему пару ласковых. Ирвин сначала вежливо пропустил ее вперед, но, когда она уже собралась выходить, вдруг задержал ее.

— Нет, давай лучше я сначала выйду. Мало ли что.

— Ага, иди. Загороди меня грудью от пули, о благородный Ирвин!

Он вышел, потом резко остановился и насторожился. В ту же секунду из темноты шагнул Стегганс.

— Я гарантирую, что никаких убийц, прячущихся по углам, здесь нет.

— Опять задержались допоздна? — посочувствовала Лу, подойдя ближе.

— Сегодня, кажется, дошел до ручки. — Он махнул рукой. — Никто не хочет работать на «Коринне».

— Естественно, — вмешался в разговор Ирвин. — Все боятся злых демонов, неприкаянных духов убиенных.

— Чепуха, — отрезала Лу. — Не бывает никаких злых демонов.

Эти слова, казалось, незримо повисли в напряженной тишине. Мужчины посмотрели на нее, и она как будто наяву услышала лязг захлопнувшейся ловушки.

— Ага, — сказал Стегганс. — Вы не верите в злых демонов. Тогда, может быть, вы согласитесь произвести там проверку?

— Сегодня? — спросила она вдруг осипшим голосом.

— Возиться они будут долго, еще несколько дней. Я хочу, чтобы вы постоянно контролировали работу. А то они нервничают, как бы не схалтурили. Не побоитесь?

Мужчины уставились на нее, стараясь поймать на ее лице признаки замешательства, и ждали, что она скажет. Откажется или нет? Согласится или попросит замену?

В этот момент двадцать три года борьбы за авторитет сказали свое слово. Двадцать три года неослабного напряжения, когда любой шаг рассматривается под микроскопом, не прошли даром. Неужели она еще не все им доказала?

— Нет, я ничего не боюсь, — солгала она.

Лу тут же увидела кислое выражение на лице Ирвина и сообразила, что ему тоже придется лезть за ней. Значит, страдать не ей одной. Но это было слабым утешением.

— Прекрасно, значит, я ухожу, — сказал Стегганс. — Я положил расписание на ваш стол. Оно не такое уж напряженное, поэтому я надеюсь, что вы завтра же утром положите на мой стол отчет о состоянии дел на «Коринне», хорошо?

— Хорошо.

— Будьте начеку, Ирвин, — напутствовал Стегганс охранника, заходя в лифт. — Берегите нашего инспектора. Такие, как она, на дороге не валяются.

— Ирвин, позволь мне сначала забрать со стола бумаги, каску, прослушать сообщения, а потом пойдем выполнять свой долг.

С его лица не сходило кислое выражение. Лу невесело усмехнулась, вставляя свою карточку с личным кодом в телефон.

Бииип. «Малотти, говорит Джеффрис из станочного цеха. Мне нужны чертежи, которые я тебе давал. Верни до полуночи, сегодня».

Бииип. «Лу, это Витакер. У меня появилось срочное дело, и я, наверное, не смогу встретить тебя, как обещал. Вейд меня подменит. Если у меня появится еще какое-нибудь срочное дело, я позвоню».

— Ну что, идем, что ли? — нетерпеливо позвал Ирвин.

— Да.

Она взяла каску, надела ее на голову, и они пошли.

Через несколько минут Ирвин и Лу стояли у люка и наблюдали, как бригада из трех человек поднимается со дна трюма. Последний вылез гораздо быстрее, чем первые. Боится оставаться один, поняла Лу. В другой раз она бы съехидничала как-нибудь, но сегодня не было настроения.

Лу подошла к люку и глянула внутрь. Все было как вчера. Все, да не все: здесь погибли двое человек. Трагический случай придавал трюму зловещий вид.

— Слушай, тебе это очень надо? — спросил Ирвин.

— Это моя работа, — ответила она, прислушиваясь к холодному, скользкому страху, заползающему в душу.

— Я лучше здесь посторожу, — сказал он и добавил: — Внутри ведь никого нет, правильно? А снаружи опять кто-нибудь может подстроить какую-нибудь пакость, верно?

Лу внимательно посмотрела ему в глаза.

— Весьма логично, — сухо сказала она.

— Проследи, чтобы никто не подходил к люку, пока я внизу. Тогда я прославлю твою смелость и мужество по всей судоверфи.

Она потрогала фонарь, который захватила с собой на всякий случай, передвинула на бедро сумку с инструментом, чтоб не мешала спускаться, и ступила на лестницу. Холодный и скользкий зверь, сидевший внутри, стал шевелиться.

— Эй, — позвал Ирвин, — не забудь, что через полчаса — перерыв.

— Не беспокойся, так долго я не задержусь.

Ей очень не хотелось лезть, и каждое движение сопровождалось громадными усилиями. Поджилки тряслись, колени подгибались. «Идет борьба высокого духа с презренной материей», — подбадривала она себя. Из груди вырывалось шумное, хриплое дыхание, такое громкое, что она боялась, как бы Ирвин его не услышал.

Она спускалась осторожно, нащупывая и пробуя каждую ступеньку. Спустившись в трюм, перевела дух и сделала шаг в сторону от лестницы.

— Ну как ты? — В отверстии люка показалась голова Ирвина.

— Прекрасно, — солгала она.

На самом деле Лу чувствовала себя как в гробу. В собственном гробу. Волевым усилием она вернулась к своим обязанностям. Проверила лампочки, оглядела пол, не лежит ли там чего-нибудь, перелезла через отверстие в переборке в другое отделение. Снова тот же порядок действий. И еще раз повторить. Поджилки все тряслись, вдобавок страх стал холодными когтями царапать спину между лопатками.

Вот она добралась до нужного отделения. Вот здесь стоял Фаган. Вот здесь работал сварщик. Как его звали, беднягу? Она представила, как они чувствовали себя в свои последние мгновения, когда канистра уже упала и искры…

Лу тряхнула головой, чтобы прервать игру воображения, и попыталась сосредоточиться на рутинной работе. Она нахмурилась, увидев, что сварщики сделали работу наспех.

Да, похоже, придется торчать здесь часами и ловить на себе ненавидящие взгляды.

Внезапно погасло освещение. Она стала задыхаться и в течение нескольких секунд была совершенно уверена, что настал ее последний час. Ей хотелось визжать, бежать, броситься на металлическую стенку и бить ее, колотить, сломать, вырваться наружу… Дыхание вырывалось из груди с громкими всхлипываниями. Что ее ожидает? Она сгорит заживо или умрет от удушья?

Малотти! Возьми себя в руки! Умри как человек! Борись до конца! Подумай, что можно сделать!

Заставляя себя двигаться вопреки сковывающему страху, она достала из сумки фонарь и включила его. Скудное освещение придавало внутренностям танкера еще более зловещий вид.

Она вытащила также большой гаечный ключ и сжала его в руке. Лу понимала, что это оружие не защитит ее, но все-таки чувствовала себя немного увереннее.

— Лу?! Это ты?!

Голос Ирвина! Это были самые приятные на свете звуки, какие только довелось ей услышать в своей жизни! Она увидела в отверстии люка его голову, осененную светом, как святым нимбом.

— Я здесь, — крикнула она, преодолевая последнее препятствие. — Почему нет света?

— Какие-то идиоты решили повеселиться! — ответил Ирвин. — Они хотели тебя напугать. Выключили свет и слушали, будешь ты выть или нет.

— Что? — не веря ушам, тихо спросила Лу. — Это была шутка? — Ярость заполнила ее до краев. — ТАК ЭТО БЫЛА ШУТКА? — закричала она изо всех сил.

Она не помнила, как поднималась по лестнице, как выбиралась из люка. Сознание вернулось к ней тогда, когда она увидела стоявших в отдалении троих ухмыляющихся рабочих и почувствовала тяжесть гаечного ключа в руке.

— Ну как, Малотти? — спросил один из рабочих. — Страшно? Наложила небось в штаны? Как бы нам не поскользнуться на ее дерьме, ребята! Надо бы сначала вызвать уборщиков.

С криком, с каким, наверное, первобытные люди бросались на мамонта, Лу кинулась на них. Позади нее кричал Ирвин:

— Малотти, ты что? Мужики, атас! Мотайте скорей, пока не получили!

Рабочие быстро скрылись из виду. Лу остановилась, пытаясь отдышаться. Сзади подошли Ирвин и Тейт Бухольц.

— Каковы мерзавцы! — сказал Тейт. — Мне очень жаль. У двадцатилетних салаг бывает в головах больше смысла, чем у таких, как эти…

Лу постепенно пришла в себя.

— Дураков везде хватает. Этих ты знаешь?

— Я всех знаю, — многозначительно сказал Тейт. — И уволю, если хочешь. Расскажу только начальству об их своеобразном чувстве юмора — этого будет достаточно.

Очень соблазнительно. Но она когда-то решила не смешивать личные отношения с производственными и твердо держалась своих правил двадцать три года подряд, так неужели она станет изменять себе из-за каких-то недоумков? Кроме того, есть на свете вещи и похуже, чем сидеть в темном трюме, и она им это покажет. Дураков надо учить.

— Нет, не надо их увольнять, — сказала она. — Пусть они лучше вычистят дно свалки не больше чем за месяц.

Усмехнувшись, Тейт по-военному отдал честь.

— Так точно, мадам. Ну ты даешь, Лукреция!

Ирвин подал ей каску, слетевшую во время погони.

— Фонарик остался внизу, — сказал он. — Ты, естественно, сегодня за ним уже не полезешь?

— Ничего ты не понимаешь в нашем деле, — сказала она, надевая каску и направляясь к люку. — Работа есть работа, она должна быть выполнена правильно, аккуратно и в срок.

Они шли некоторое время молча, но было видно, что охранник собирается что-то сказать и не знает с чего начать.

— Лу, — в конце концов решился он, — надеюсь, ты не думаешь, что я имею к этому какое-то отношение?

— Забудь, Ирвин, — сказала Лу, хотя не до конца верила в его невиновность.

Возбуждение улеглось, навалилась усталость. Она посмотрела на часы.

— Как ты насчет того, чтобы немного перекусить?

Ей пришлось платить за него, потому что он забыл захватить с собой деньги.

— Кстати, а как идет расследование пожара на пятом складе? — спросил Ирвин.

— Откуда я могу знать?

— Как, разве ты не живешь со следователем?

— Живу? — Лу чуть не поперхнулась. — Кто тебе это сказал?

— Господи, Малотти, я не помню.

Лу скривилась. Как быстро все становится известным! Почему они все, начиная с Джорджа и кончая последним чернорабочим, так интересуются ее личной жизнью? Что-то опять мелькнуло в глубине памяти. Она попыталась сосредоточиться.

— Итак, — сказал Ирвин, сбивая ее с мысли. — Куда идем?

— В сухой док. В перерывах там пусто, а мне хочется спокойно посидеть после ужина. Кстати, так от кого ты слышал про меня и Витакера?

— Какого Витакера? А, следователя пожарной охраны? По-моему, Джордж Фаган сказал. — Ирвин поднялся.

Лу молчала. Они с Витакером еще сами не знали, что будут жить вместе, а Джордж уже знал. Откуда?

— Кстати о слухах, хочешь расскажу забавный случай?

— Не очень, — сказала она.

Ей хотелось посидеть в темноте и подумать. Но болтовня спутника мешала сосредоточиться, а она чувствовала, что вот-вот ухватит ускользающую мысль за хвост.

— Знаешь Бена Эстермана и Синди из финансового?

— Нет, не знаю и знать…

— Да ты послушай! Вчера, после работы, когда все ушли, они напакостили старому Волкотту! Помяли ему бумаги… Книгу записей залили виноградным соком!

— Виноградным соком? — удивленно вскрикнула Лу.

— Да, устроили такой разгром, как будто там убивали кого-то. Что они делали с виноградным соком, никто точно не знает, но предположений — уйма. Некоторые считают, что они его пили, а потом их внезапно вспугнули — и все, но другие говорят, что это слишком просто…

И он стал перечислять все глупости, которые пришли в голову праздным людям за бутылкой пива в веселой компании. Лу надоела его болтовня, и она уже собралась прервать его, как Ирвин вдруг неожиданно сказал:

— Постой минутку здесь, я посмотрю, что там. — Он указал на ряд цехов слева от них.

Она осталась стоять, а Ирвин вошел в помещение такелажного цеха, пустого и тихого. Лу наслаждалась тишиной. Минута текла за минутой. Пора было возвращаться к работе.

— Ирвин! — крикнула Лу.

Прошла еще минута. Она подошла к двери такелажного цеха и заглянула внутрь.

— Ирвин, ты что там делаешь? Газетку почитываешь?

Молчание. Тогда она со вздохом сделала еще шаг вперед.

— Ну Ирвин, ну в конце-то концов.

Опять нет ответа. Лу собиралась пойти в глубь цеха на поиски пропавшего охранника. И вдруг что-то остановило ее.

Она задержала дыхание и прислушалась. Но тишина стояла абсолютная. Не слухом, не зрением, а каким-то шестым чувством стала она ловить нечто, идущее из дальнего угла. Темные, тяжелые волны. Они стали охватывать ее, затруднять дыхание. Ужас охватил ее.

Он был здесь! Огнепоклонник!

В это было невозможно поверить, но это было так. Как он попал сюда? Как проник на верфь? Какая, впрочем, разница?

Лу кинулась к телефону. Кинулась, чтобы спровоцировать его на открытое действие, чтобы он попробовал остановить ее. Но он не выдал себя. И через секунду она поняла почему.

Бросив молчавшую трубку, Лу бросилась бежать.

27

Она бежала изо всех сил и слышала гулкий топот за спиной. Он бежал быстрее. Тогда Лу стала петлять, свернула за один угол, потом за другой, увидела ряд газовых баллонов и, присев, спряталась за ними.

Шаги преследователя стихли. Но волны его ненависти стали еще сильнее. Она глядела в щель между баллонами: везде тихо и безлюдно, и, конечно, везде оборван телефон. Он хорошо приготовился к встрече; кричи не кричи, никто не услышит.

Огнепоклонник. Как он проник сюда? Все равно, так или иначе, он пришел за ней, сомнений быть не может. Среди бела дня, среди толп людей ухитрился застать ее одну.

Умеет планировать свои преступления, хоть и сумасшедший.

Сначала пожары — теперь убийство. Убийство?! Да, конечно, убийство! Не насиловать же он ее пришел! Страх, забытый поначалу из-за необходимости действовать, стал разрастаться, переходить в панику. Она схватила себя зубами за руку и держала, пока не появилась кровь, и боль заглушила ужас.

Она нажала на кнопку подсвета циферблата часов. До конца перерыва оставалось двадцать минут. Надо подождать совсем немного — и снова вокруг будут люди, а значит — спасение.

Осторожно, чтобы не звякнуть, Лу сняла с себя сумку с инструментами и достала гаечный ключ, жалея, что нет с ней ее верной пушки тридцать восьмого калибра. Что за дурацкие правила на верфи, почему нельзя проносить с собой оружие? Ключ холодил руку. Это, конечно, не то что надо, но, к несчастью, лучшего ничего нет.

Лу вдохнула побольше воздуха и резко бросилась вперед, к станочному цеху. Каска слетела и упала на асфальт. Не будет она сидеть и ждать, как трусливый заяц! Но голова сама втянулась в плечи, как будто в ожидании удара сзади.

Она добежала до стены и обернулась, лихорадочно оглядываясь. Взгляд быстро выхватывал из общей картины отдельные фрагменты: ряд цехов впереди и с боков, корабль наверху, весь в бликах от близкой воды… Но никакого движения нет. И никаких подозрительных теней.

Лу немного перевела дух. Да, он затаился, но не отступил. Она чувствовала, что он не оставил своего намерения, не ушел, а прячется и смотрит на нее. Его ненависть, горячая, как огонь, жгла грудь. Психованный маньяк твердо решил убить ее.

Она осторожно заскользила вдоль стены, не переставая оглядываться. Вот, осталось несколько футов до двери. Ее губы зашевелились в беззвучной молитве: «Господи, пусть дверь будет открыта! Господи, пусть дверь будет открыта».

Господь внял ее молитве, и через несколько секунд она, закрывшись на ключ, чувствовала себя в безопасности. Лу огляделась и увидела, что в станочном цехе никого нет. Она боялась верить своей удаче.

Лу поспешила ко второй двери цеха и рывком распахнула ее. Едва она успела выскочить, как кто-то схватил ее за руку!

— Ты куда? — раздался мужской голос.

Ах, это Стегганс! Она облегченно вздохнула.

— Слава Богу! Это вы!

— А что случилось?

— Да вот, кто-то…

Она начала объяснять и вдруг замерла: ей в глаза блеснул луч, отразившийся от каски Стегганса, от того места, где была наклейка с инициалами.

И она вспомнила! Новое впечатление прорвало давно назревавший в памяти нарыв, и на нее хлынул поток ужаса. Вот оно, неясное воспоминание, мучившее ее все это время! Точно такой же блик, с двумя царапинами, заметила она во время пожара у пятого склада! Да-да, две изогнутые царапины! Только Стегганс по флотской привычке метит свою каску! И еще она вспомнила, как Стегганс после того дня брал себе новую каску!

Лу судорожно вздохнула, но он резко притянул ее к себе, зажал рот и потащил обратно, внутрь станочного цеха.

Нет! Только не это!

Он с такой силой толкнул ее на металлический шкаф, что от удара у нее потемнело в глазах. Она упала на пол лицом вниз. Он нагнулся, взял гаечный ключ из ее ослабевших пальцев и отбросил в сторону. Потом связал ей руки за спиной.

С пугающей осторожностью он заботливо, почти ласково, перевернул ее на спину, прислонив к шкафу. И присел на корточки рядом с ней.

— Привет, Сволочь, — сказал он.

Лу глубоко вздохнула и открыла рот, чтобы звать на помощь, но передумала, увидев, что он заранее стал улыбаться. Никто ее все равно не услышит. Они оба знали это. Медленно-медленно она закрыла рот.

Он кивнул.

— Молодец. Ты всегда быстро соображала, правда?

— Значит, это вы — Огнепоклонник?

— Ага, до мозга костей.

— Зачем вам это?

Он придвинулся ближе.

— Что именно? Огонь? Или ты?

— И то, и другое.

— Огонь мне нравится. С тех пор, как себя помню. А ты мне надоела: путаешься под ногами.

Лу закрыла глаза. Он взял ее за волосы и резко дернул назад, запрокинув ей голову.

— Мне надоело слышать: «Спросите Малотти, пусть Малотти сделает, пусть она проверит…» Малотти Великая! Малотти Всезнающая! Малотти Вездесущая! Все считают, что я занял твое место, и не проходит и дня, чтобы мне не дали это понять, не ткнули носом в дерьмо!

— Но…

— А потом ты посмела встать между Огнем и Мной! Это была твоя роковая ошибка, Сволочь! Я никому не позволю трогать грязными лапами самое святое!

Лу снова закрыла глаза, отказываясь верить в реальность происходящего.

— Я ничего не трогала.

— Ну, разумеется.

Он снова встряхнул ее. Его глаза стали черными — это зрачки у него расширились до такой степени. Она прочитала в них свой смертный приговор.

— Ты вторглась в мою жизнь и вконец отравила ее. Ты — злой демон. Не смей спорить со мной! — Он занес руку для удара. — Бесполезно. Мы связаны с тобой роковыми узами. И двоим нам нет места на земле. Пришла пора выяснить, кто покинет этот мир, а кто останется жить.

— Чем я вам помешала?

— Ты отняла у меня силу.

Время! Тяни время! Пятнадцать минут! Пять минут! Хоть сколько-нибудь!

— Какую силу?

— Силу огня, бедная Лу. Силу разрушения. Силу, способную все уничтожить в одном восхитительном пламенном порыве. Я заставляю всех плясать под мою дудку. Пусть все живут по моим законам!

— Ты сумасшедший! — прошептала она.

— Нет. Просто так случилось, что мне нравится огонь. Но вот что мне очень не нравится, так это когда меня называют всякими словами.

Почти нежно он взял Лу за подбородок, а потом резко дал пощечину.

Щека онемела, в ушах стоял звон, ушибленный о шкаф затылок болел, во рту появился вкус крови, перед глазами все поплыло.

— Ты не баба, а мужик в юбке, — звенел в ушах его голос. — Какого черта ты взялась за мужскую работу? Кой черт вмешалась в мои дела?

Лу судорожно вздохнула.

— Так это ты бросил канистру в трюм.

— Ну а кто же еще, черт тебя раздери?!

Дыхание ее стало прерывистым, как во время плача. Может, она плакала, сама того не замечая? Но глаза ее оставались сухими. Так, значит, это она была мишенью, а не Фаган. И покушение на нее не связано с работой. Выходит, это две разные, не связанные друг с другом истории. Стегганс помогал ей, прикидывался другом, чтобы запутать, чтобы не дать ее инстинктам распознать его. Последнее звено в цепи событий найдено. Теперь все стало на свои места. Она не ошиблась в Фагане и Джее Несмите. Они оказались теми самыми людьми, которых она знала и которым доверяла.

Да, теперь все ясно. Жаль только, что слишком поздно.

Стегганс поднялся на ноги и посмотрел на нее сверху вниз.

— Ты мне стала поперек горла. Сразу, когда ты появилась на моем горизонте, все пошло наперекосяк. И каждый раз, когда я пробовал избавиться от тебя, ты ускользала.

— Ты пробовал от меня избавиться? — спросила она, стараясь затянуть разговор.

— Что с тобой, Лу? Ты глупеешь прямо на глазах. — Он постарался улыбнуться, но улыбка получилась неестественной. — Разве ты не поняла, что это я устроил тебе отравление угарным газом?

— Ты убил моих попугаев.

Ненависть проснулась в ней, до того момента лежавшая под спудом. Ненависть победила страх и захватила всю ее целиком.

— Они попались под руку. Я их вообще не замечал.

— Детей Витакера ты тоже не замечал?

— Какое мне до них дело? Я целился в Витакера. Я хотел, чтобы он понял, что со мной связываться опасно.

Да, этому чудовищу действительно, похоже, все равно. Ему не место среди людей!

— Ты меня боишься? — равнодушно спросил он.

Да!! Да!!!

— Нет!!!

Он снова ударил ее по щеке, так что она упала и уткнулась носом в пол.

— Подонок! — преодолевая боль, крикнула она.

Стегганс поднялся на ноги и пошел на другой конец цеха, скрывшись за поворотом. Она попыталась сесть, но не смогла. Тяжело дыша, она осталасьлежать, прислушиваясь к хрусту песка под его шагами.

Хруст затих. Она сжалась от возникшей в воображении картины: разлитый вокруг бензин и медленно падающая вниз спичка… Нет, не может быть. На этот раз он должен устроить что-нибудь небывалое, достойное ее.

Раздались шаги. Возвращается. Быстрая, целеустремленная походка. Вот он появился в поле зрения. Лу не могла оторвать взгляда от канистры в его руках, одетых в резиновые перчатки. Стегганс возбужден, как будто собирается заняться с ней любовью. Но он не мог любить, огонь — предмет его любовной страсти.

— Ты отдашь мне то, что забрала у меня, — сказал он.

— Я не против, бери!

Он сначала удивился, потом улыбнулся. Более естественной улыбкой, которая не стала от этого более человечной.

— Не так все просто, Лу. Я долго думал, прежде чем понять. Только огнем я могу очистить от тебя свою жизнь.

С завораживающей медлительностью Стегганс отвинтил от канистры колпачок. Запах керосина распространился по цеху. У нее волосы стали дыбом.

Не надо! Я хочу жить! Я хочу выбраться отсюда! И увидеть солнце! Вдохнуть чистого воздуха!.. Господи! Помоги! Пусть кто-нибудь войдет! Или зазвонит телефон! Что угодно, только помоги!

Наверное, так же чувствовал себя тот бедный старик, которого он сжег. И Фаган в свои последние мгновения. Ничто им не помогло. Ни жажда жизни, ни молитвы не спасли их.

Он наклонил канистру и немного плеснул. Вонючая жидкость разлилась по полу и струйками потекла к ней. Лу инстинктивно отдернула ноги.

— Ну как ты? — спросил он, пододвигая канистру поближе. — Все еще не боишься?

Жидкость растекалась, смачивала ботинки, оставляла темные следы на ее джинсах. Страх и ярость теснили грудь, готовую разорваться!

— Чего молчишь?

Он пододвинулся ближе и лил керосин прямо ей на куртку.

— Если я скажу, что боюсь, ты отпустишь меня?

— Нет.

— Ну тогда пошел в задницу, подонок!!

Она со всей силы, как лежала, без размаха, двинула обеими ногами ему в пах. Но, к сожалению, промахнулась, взяв чуть выше, и попала в низ живота. Удар опрокинул его, но не причинил особого вреда.

Стегганс стал отряхиваться. Его губы задрожали.

— Рыжая Сука!

В страхе Лу стала отползать от него. Он шагнул к ней, поскользнулся в луже керосина, упал на колено, но успел схватить ее за лодыжку. Она почувствовала, как хрустнули кости от его железного пожатия.

— Ты мне заплатишь! — прорычал он.

Лу старалась не кричать. Она очень старалась, но, когда он дернул ее за ногу, чтобы подтащить к себе, крик сам вырвался из груди. Дикий и страшный.

А потом пришли боль и темнота.

28

Лу очнулась и удивилась, что еще жива. Потом услышала, что Стегганс стоит рядом с ней. Наверное, она была без сознания несколько секунд, не больше. Джинсы пропитались керосином насквозь и липли к телу.

Животный инстинкт требовал от нее немедленно вскочить и куда-нибудь бежать, но Лу подавила неразумные стремления и лежала без движения, подсматривая за Стеггансом сквозь сомкнутые ресницы.

Он тяжело дышал, вытирая руки полотенцем. Его испачканная в керосине верхняя одежда лежала на полу. Вытерев руки, он с досадой швырнул полотенце в Лу. Оно, не долетев, упало ей на ботинки.

Она лежала, стараясь не обращать внимания на готовое выпрыгнуть из груди сердце, сосредоточившись на дыхании, следя, чтобы оно было спокойное и ровное, как у спящего.

Он подошел к ней, держа в руках коробок спичек. Вот и ангел смерти прилетел. Неужели он будет стоять и наблюдать за ее агонией? Когда он успел полюбить чужие страдания? Впрочем, какое ей до этого дело? Ей нужно выжить!

— Прощай, Сволочь! — сказал он, держа коробок спичек на вытянутых руках, подальше от себя.

Чиркнула спичка. Едва слышимый звук показался ей грохотом!

Изловчившись, судорожным движением, вобравшим в себя всю ее волю к жизни, она резко выбросила ноги вперед и вверх. Грязное полотенце полетело плавно и медленно, как в кошмаре или при специальных съемках в кино. Краешек тряпки, испачканный керосином, задел маленький язычок пламени и вспыхнул.

Давай, Малотти, уходи! Сейчас он начнет стряхивать с себя пламя! Уходи, уходи, уходи скорей от огня!

Она начала двигаться, еще не успев осознать куда и зачем. Адреналин, накопленный за все это время, и дополнительный, впрыснутый в кровь только сейчас, придал ей сверхъестественную прыть. Она вскочила на ноги и прыгнула на ближайший стул, а потом на стол. Связанные руки мешали ей, она едва не потеряла равновесие, но все-таки удержалась на высоте и прыгнула дальше, на другой стол. Там Лу увидела круглое лезвие пилы! Несколько секунд — и руки свободны!!

А Стегганс кружился, стараясь сбить пламя с горевших рук. Пламя не сбивалось, он кружился все сильнее, пока не споткнулся и упал. Упал обеими руками прямо в лужу керосина, как будто хотел обнять ее. И сам попал в объятия огня. Он вскочил и побежал, весь в пламени, как в огненном костюме. Его кожа стала чернеть и пластами отваливаться. Но это не освобождало его от оранжево-красного ореола. С диким воем он прыгнул головой в окно и, разбив стекло, вывалился наружу.

Пожар в цехе разгорался и уже загораживал дорогу к двери. Лу спрыгнула со стола и побежала к другой двери, к той, через которую вошла. По дороге ей попался на глаза кусок брезента.

— Надо было бы дать тебе сгореть, подонок, — подбирая брезент, сказала она с сожалением, ибо знала, что постарается спасти его.

Лу открыла дверь и побежала, шумно вдыхая холодный вечерний воздух.

Стегганс чуть-чуть не добежал до воды. Он катался по земле и, обезумев от боли, по-волчьи завывал в смертной тоске.

Внутренне сжавшись от ужаса, она выставила вперед брезент и побежала к умирающему. Внезапно кто-то сбил ее с ног, взял под мышки и потащил, потом поднял на руки и швырнул со всего размаха в воду. Когда она, ошалевшая, чуть не задохнувшись, наглотавшись грязной, смешанной с мазутом воды, вынырнула на поверхность, на мгновение ей показалось, что она видит перекошенное лицо Витакера. Лу забултыхалась, откашливаясь и отплевываясь. Ноги не доставали до дна, вода заливала глаза, уши, нос. Она стала перебирать руками по-собачьи и плыть туда, где, по ее расчетам, должна была быть лестница.

— Лу? — раздался голос Витакера, а потом она увидела его голову и плечо. — Держись, — сказал он.

Как приятно было опереться на его сильное плечо. Тяжело дыша, она поплыла быстрее. Он вылез первым и помогал ей взобраться по лестнице, взяв ее за руку.

— Тебе что, жить надоело? — ругался он. — Куда ты мчишься?! Там огонь! А ты вся в керосине!

Лу открыла рот, чтобы высказать все, что она думает о его мыслительных способностях, но он сгреб ее в охапку и так сжал, что чуть не хрустнули ребра.

— Милая моя, я испугался за тебя. Очень испугался.

Она прижалась к нему, слыша, как гулко стучит его сердце.

Вспомнив о Стеггансе, она высвободилась. Витакер не стал ее задерживать. Люди в пожарной униформе облепили станочный цех как муравьи. Дым еще шел из разбитого окна, но пожару, похоже, не дали распространиться вширь. Внимание Лу привлекла группа людей, окруживших нечто черное, лежавшее на асфальте.

— Это он? — спросила Лу.

— Да.

Огнепоклонник. Ей захотелось подойти поближе, но Витакер не пустил ее.

— Не надо, Лу. Поверь, это зрелище не для женщин.

— Надо.

Он наморщил лоб и посмотрел на нее. Потом кивнул и пошел рядом.

— Пропустите, — сказал он стоявшим кружком людям.

Они расступились, дав ей возможность посмотреть на… него. На это. На нечто бесформенное, мало похожее на человека. Внезапно раздался какой-то слабый звук. Тихий стон, полный боли, протеста и отчаяния.

— Господи! Он жив! — прошептала Лу.

Она смотрела во все глаза и не могла отвести взгляда. У него не было лица. Если бы не согнутые руки — вернее, то, что осталось от рук, — она бы не смогла сказать с уверенностью, на животе он лежит или на спине. Она напряглась, борясь с тошнотой.

Все. Кончился Огнепоклонник, нет больше Дуэйна Стегганса. Земля отказалась его носить. Полуживой труп конвульсивно поднял вверх обгоревшие обрубки, сложив их, как в молитве. Лу отвернулась. Нет, небо тоже не примет его.

Витакер обнял ее за плечи. Она почувствовала, что вся дрожит.

— Мы можем облегчить его страдания?

— Нет, — ответил Витакер. — Врачи скоро приедут из госпиталя, но я думаю, ему уже никто и ничто не поможет.

Она снова посмотрела на Стегганса. Он был достоин ненависти, но вызывал жалость.

— В такелажном цехе должен быть человек… — вспомнила она.

— Твой телохранитель? Да, мы его нашли. Он лежал без сознания. Его стукнули по голове.

— А меня как ты нашел?

— Работал, — пожал плечами Витакер. — В ту ночь, когда горел мой дом, полицейские засекли среди многих других голубой «кавалье», стоявший невдалеке, и занесли его в список. Потом одна старушка позвонила в участок о каком-то подозрительном голубом «кавалье», крутящемся в твоем квартале. Она записала номер и передала нам, мы смогли разыскать владельца — он остановился в одном из отелей Лас-Вегаса — и связаться с ним по телефону. Хозяин машины сказал, что оставил все имущество на попечении соседа…

— Дуэйна Стегганса!

— Правильно. Как я это услышал, первым делом вызвал команду захвата, а потом сразу бросился сюда. Она взглянула на него, и у нее закружилась голова от полноты чувств. Жизнь! Как она прекрасна! Огнепоклонник дал ей хорошую возможность это почувствовать, научил ее, что надо наслаждаться каждым мгновением, оно невозвратимо!

— Так, — пробормотал Витакер. — На нас смотрят, как в зоопарке. Я лучше пойду, помогу полиции, хорошо?

Она хотела сказать «да», но голос не послушался ее, и Лу молча кивнула. Прежде чем уйти, он ласково провел ей по щеке обратной стороной ладони.

И она осталась одна. Наедине с Огнепоклонником. Надо было уходить, но что-то удерживало ее, и она стояла, как часовой на посту, охраняя неизвестно что.

Это было нелегко, но она каким-то образом чувствовала, что Огнепоклонник жив и знает о ее присутствии. Ей казалось, что, пока она стоит рядом, ему почему-то легче. Может быть, конечно, это была просто фантазия. Но вот он вздохнул последний раз. Его «руки» упали, и Стегганс замер в неподвижности.

С ее плеч будто бы свалилась огромная тяжесть. Она облегченно вздохнула. Свежий воздух приятно холодил кожу. Запах дыма уже не казался таким неприятным. Сзади ее обнял Витакер, и Лу позволила себе расслабиться.

— Все? — спросил он.

— Все, — ответила она.

Он раздобыл где-то одеяло и накинул ей на плечи. Потом обнял и повел к проходной.

— Пойдем, Лу. Я сегодня устроил тебе холодную ванну, придется теперь искупать тебя в ванне погорячей.

Лу не стала выспрашивать, что именно он имеет в виду.

Эпилог

В день похорон Джорджа Фагана шел дождь.

Над открытой могилой натянули большой тент, но он не смог вместить всех пришедших. Лу стояла у самого края тента и смотрела на лес раскрытых зонтов под серым небом.

Кто-то взял ее за плечо, и она испуганно обернулась. Это был Витакер, серый от усталости после полных двадцати четырех часов, проведенных на службе.

— Привет, — сказала она. — Я думала, ты не придешь.

— Я решил, что тебе, может быть, станет легче, если я буду рядом.

— Да, ты прав. Спасибо.

Дождь усилился, забарабанил по зонтам, заглушая слова пастора, превращая почву под ногами в слякотное месиво.

— Что-нибудь нашли? — спросила Лу.

— Ничего особенного. Безукоризненный послужной список. — Витакер забрал у нее зонтик и повернул его в сторону ветра. — Интересно, что его семья погибла во время пожара, когда ему было тринадцать лет. Тогда в деревне ходили разные слухи, но следствия никакого не было. Его спихнули с рук, отдав в монастырскую школу-интернат. В восемнадцать лет он закончил школу и, с промежутком всего в несколько дней, устроился на флот. Мы проследили весь его путь, все порты, где он побывал. В некоторых местах есть совпадения дат его пребывания и нераскрытых поджогов. Он долго прятал свою страсть, но потом она потребовала выхода.

— Да, он говорил, ему нравилось поджигать и смотреть, как люди суетятся и не могут потушить огонь.

Лу стала смотреть вниз, разглядывая носки своих туфель — новых туфель, одетых в первый раз — на высоких каблуках. Они уже испачкались в грязи и промокли. Становилось зябко. Ей никогда не понять Огнепоклонника. Как нормальному человеку никогда не понять сумасшедшего. Хорошо, что он больше не преследует ее по ночам.

Она вздохнула. Порыв мокрого ветра дунул в лицо, и Витакер вытер у ней под глазами брызги, как будто это были слезы.

Церемония окончилась, и толпа стала быстро расходиться. Лу выскочила из-под зонта навстречу Гарри Деверо в инвалидной коляске, которую везла Хелен, державшая большой зонт над больным мужем.

— Привет, Гарри, — сказала Лу.

— Привет, Лу. Ну что, обманула, значит, Костлявую?

— Обманула, Гарри. Моя комплекция, знаете ли, имеет свои преимущества. — Лу посмотрела на Хелен. — Не могли бы вы уступить мне на минутку вашего Гарри? Мне очень нужно поговорить с ним наедине.

Тут же вперед выступил Витакер.

— Миссис Деверо, я охотно провожу вас до вашего автомобиля.

— Ну хорошо. Только Гарри, я тебя умоляю, помни, о чем сказал доктор, не дай себя уговорить.

— Да, да. — Он отпустил жену взмахом руки и повернулся к Лу. — Ну, что ты хочешь мне сказать? Как там со Стеггансом? Прояснилось?

— Он умер, если вы это имеете в виду.

Гарри помотал головой.

— Черт знает что! Сначала полицейские говорили, что кто-то покушался на Джорджа из-за дела с плохими сварными швами, потом оказалось, что охотились за тобой. Черт знает что! Я бы никогда ни за что не подумал плохого про Стегганса! Парень был хоть куда, кому бы в голову пришло его подозревать?

— Действительно, — сказала Лу, — никому.

Она смотрела на человека, которого знала двадцать лет и которым не уставала восхищаться все это время. Он заменил ей отца. И вот Гарри сидит перед ней, больной и старый. Глубокие складки пролегли на лбу и щеках, со скул свисает кожа…

— Джей вернулся… вчера вечером, — сказала Лу.

Он удивленно поднял брови.

— Правда? И что он сказал?

— Сегодня утром мы с ним вдвоем ходили к Ван Аллену. Он признался, что отпустил «Габриэллу» с плохим швом.

Складки на лбу и щеках стали еще глубже.

— Как отреагировал Ван Аллен?

— Он, конечно, хотел, чтобы все было шито-крыто. Но я сказала, что мы с Джеем не будем молчать, даже если он очень попросит.

— Ну и Джей!

— Джей хочет вернуться к жене, а она поставила ему условие, чтобы он во всем сознался. — Заметив, что дождь почти перестал, Лу сложила большой зонт и взяла его под мышку. — Он признался почти во всем. Умолчал только об одном, правда, Гарри?

— Что?..

— Он умолчал о том, что им с Фаганом указывали на корабли, какие можно не инспектировать.

— Указывали? Кто?

— Вы, Гарри!

На старческих щеках проступил неяркий румянец.

— Эээ…

— Дайте мне закончить, — повысила она голос. — Все говорили, что без взяток такие дела не делаются. Но я-то знала, что Джордж Фаган никогда в жизни не взял бы взятку! Я знаю, ради чего он мог пойти на обман. Только из уважения. Он мог дать себя уговорить. И кто мог это сделать? Только вы!

— Ха, железная логика!

Она скрестила руки на груди.

— Это еще не все, есть другие соображения. У Фагана не хватило бы ума для такого дела, а у Джея не хватило бы духу. Они даже плохо знали друг друга. Необходим третий, дирижер в преступном трио. Тот, кто велел Джею исчезнуть и снабдил его деньгами, ведь Джей не взял ни цента со своих счетов с того дня, как пропал!

Гарри сжал рот, наклонился и взялся руками за колеса своей коляски, чтобы уехать от тягостного разговора, но Лу помешала ему. Она нагнулась и взялась за перила коляски обеими руками. Их головы сблизились, глаза оказались на одном уровне.

— Я знаю, почему вы решились на это, — сказала Лу. — Вы видели, что верфь трещит по всем швам, и хотели спасти ее. Но избрали неверный путь. Все равно Ван Аллен уже решил начать увольнения: семьсот человек лишатся работы в ближайшие месяцы.

— Да, Лу, не вышло у меня. — Плечи Гарри опустились, он стал еще старше на вид. — Но что было делать? Иного выхода я не видел.

Он закрыл глаза, а когда открыл, Лу увидела, что Деверо плачет.

— Что ты собираешься делать? Я имею в виду — со мной?

Она оставила его коляску в покое, выпрямилась и вытерла руки о платье.

— Я сказала Ван Аллену, что вы уходите на пенсию.

— Что?!

— Вам осталось только подтвердить свое намерение. Если вы не согласитесь, я заложу вас полиции.

Он понурил голову и стал теребить пуговицу. Лу не вынесла такой жалкой картины и отвернулась. Она ожидала бури, натиска, потока ругательств, всего, на что всегда так щедр был Гарри. Но вместо этого… Он даже как будто уменьшился в размерах. Лу на секунду показалось, что она поступает с ним слишком жестоко.

— Освобождаешь должность для себя? — спросил он.

Со вздохом Лу взялась за спинку коляски и повезла его к машине, где их ждали Хелен и Витакер.

— Я вчера уволилась.

— Что?! — воскликнул Гарри.

— Я получила предложение от Макларенов из Норфолка. За ними будущее, и я хочу работать на будущее.

— Ну ты даешь, Малотти! Приключений ищешь?

Она посмотрела на какого-то помятого, серого от усталости Витакера.

— Небольшое приключение не помешает, — сказала она. — Тут главное, конечно, не переборщить.

Витакер помог Гарри забраться внутрь и захлопнул дверцу.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, обнимая ее за талию.

— Прекрасно, — привычно ответила Лу и с удивлением обнаружила, что не соврала. — Ну-с, что у нас на сегодня?

— Блэр собирается заняться нашим домом, будет руководить ремонтом. Вейд, конечно, будет висеть у нее на хвосте.

— А ты бы поступил иначе, да? Ты бы, конечно, позволил такой красавице одной провести весь день среди строительных рабочих, да?

— Ни за какие коврижки! Но давай вернемся к повестке дня. Кэлси хочет съездить в «Живой уголок»…

— Только не за хомячками!

— Но Блэр сказала, что Шаму от горя просто места себе не находит…

— Кошка и хомячки — это гремучая смесь!

— Не бойся, как-нибудь переживем! — рассмеялся он.

— Ну а что еще у нас в программе на сегодня?

— Я взял отгул, мы съездим в церковь, быстренько поженимся, а потом… — И он так плотоядно улыбнулся, что у нее свело скулы. — Как насчет еще одного сеанса в «Холидей-Инн»?

— Предлагаю компромисс. Я соглашаюсь на хомячков и свадьбу, но при одном условии!.. Сначала едем в парк, а уж потом все остальное!!

— Идет!

Много раз она твердила себе, что не ждет больше от жизни перемен к лучшему. И только сейчас это становилось истинной правдой.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

Эпилог