Книга 274999 устарела и заменена на исправленную
Кто хочет служить пролетариату, тот должен объединять рабочих всех наций, борясь неуклонно с буржуазным национализмом и «своим» и чужим.В. И. Ленин
«В борьбе с трудящимися и в подготовке набега на УССР и БССР польские капиталисты и помещики находят поддержку у кулацких элементов и у буржуазии завоеванных территорий».Подобная политика правящей верхушки Польши, на земле которой развивала свою деятельность ОУН, не была случайной. Как известно, еще со времен гражданской войны в Советской России на польской территории открыто существовали белоэмигрантские организации и антисоветские отряды Петлюры, Булак-Булаховича. Тютюнника, Савинкова. Антисоветская направленность любой из украинских националистических организаций давала ей в панской Польше право убежища, издания собственной литературы и ведения пропаганды против Советской России. В рядах руководства ОУН польская контрразведка имела крупного агента Ярослава Барановского. Бандеровцы сами рассказали об этом в своей брошюре «Для чего нужна была чистка в ОУН». В этой книжонке говорится о том, как покрывал Мельник своего приближенного, провокатора Барановского, как по заданию польской дефензивы Барановский убил грозившего ему разоблачениями Тураша. Ярослав Барановский выполнял в ОУН, как признают сами бандеровцы, функцию связного между главным руководством, находившимся на территории Германии, и руководителями оуновских шаек в Западной Украине. Он знал всю подноготную личной жизни Мельника и допускал к нему рядовых членов ОУН с большим выбором. Потворствуя, таким образом, действиям ОУН, польская дефензива, на службе у которой состояли многие украинские националисты, вредила не только общему делу мира, но и в первую очередь интересам польского народа. Служа пилсудчикам, оуновцы попутно работали по заданиям гитлеровской разведки, направленным не только против Украины, но и против самой Польши. Всей шпионской работой гитлеровской разведки в Польше руководил личный друг Мельника и Бандеры — секретарь немецкого консульства в Варшаве Карл Биргом. Его помощником был Рудольф Гутман, частенько приезжавший во Львов для встречи с вожаками украинских националистов, услугами которых он широко пользовался. Большую помощь оуновцам оказывал также и гитлеровский шпионский центр на землях Западной Украины — филиал данцигской фирмы «Хартвиг». Он помещался во Львове по улице Леона Сапеги. Контакт сотрудников фирмы «Хартвиг» с ее центром в Данциге значительно облегчался тем обстоятельством, что для проезда из Польши в «вольный город» Данциг не надо было получать виз. Под видом сотрудников фирмы «Хартвиг» во Львов ездили не только курьеры-связные ОУН, но и те члены организации, которым, по указанию своего начальства, надлежало пройти подготовку, какую в свое время проходил в школе усташей в Италии сам Бандера-Серый.
«Первый серьезный удар был нанесен ОУН в 1938 году; советские органы безопасности разгромили всю ее подпольную сеть на Украине. В том же году Гитлер и полковник Николаи решили, что главарь ОУН — Коновалец — знает слишком много тайн германского правительства и приобрел такие международные связи, что в дальнейшем может оказаться трудным держать его в руках. По этим соображениям они организовали вручение Коновальцу, находившемуся в то время на съезде украинских «националистов» в Роттердаме (Голландия. — Ред.) особого «подарка».У входа в зал заседаний один из помощников Коновальца, доверенный агент гестапо, подал своему шефу сверток, сказав, что это предназначено лично ему. Когда Коновалец развернул сверток, находившаяся в нем бомба разорвала его на куски. Таким образом Коновалец стал «мучеником» украинского «националистского» движения. Высокопоставленные нацисты после этого не раз говорили, и по всей вероятности искренне, «что после смерти полковник Коновалец оказался для них еще полезнее, чем при жизни». Эти строки принадлежат перу прогрессивных американских журналистов Альберта Кана и Майкла Сейерса, написавших книгу «Тайная война против Америки». Смерть Коновальца от руки одного из его сотрудников не была единичным случаем. Главари ОУН во время второй мировой войны часто прибегали к террору, чтобы избавиться от своих соперников. За влияние, за доступ к сытной кормушке они воевали всяким оружием — доносами, заговорами, выстрелами из револьвера.
«…Чужестранец, австрийский офицер Яры после развала Австро-Венгрии вступил в ряды Украинской галицийской армии.[8] Благодаря своим связям с украинскими офицерами он вступает в УВО. Точный, практичный, ловкий в налаживании различных технических дел и поручений, он вскоре сблизился с главным вожаком националистов Коновальцем и после I конгресса ОУН механически сделался членом организации. Став влиятельным деятелем ОУН, он начал использовать ее для собственных целей и интересов».Так сами оуновцы на страницах «Белой книги» охарактеризовали одного из главарей украинских националистических банд, сыгравшего в их кровавых делах весьма видную роль. Офицер немецкой разведки, а затем гестапо, Ришард Яры по приказу своих шефов — руководителей немецкого шпионажа — связал свою деятельность с полковником Коновальцем и его преемниками. Появление этого матерого шпиона на политической арене ОУН очень характерно для всей кровавой практики украинского национализма. Именно через субъектов типа Яры империалистические разведки всегда дирижировали деятельностью предателей украинского народа. Украинский националист Иван Лемковский, офицер разведки УГА (Украинской галицийской армии), в своих неопубликованных мемуарах «Разведка УГА» сообщает факты, на основании которых можно сделать вывод, что начало военного и политического шпионажа, который проводила разведка УГА, следует отнести к моменту появления в верхушке командования армии Виктора Курмановича — офицера австрийского генерального штаба. Хорошо знакомый с постановкой шпионажа в австрийской армии, полковник, а впоследствии генерал Виктор Курманович, возглавляя штаб УГА в Ходорове, организовал при этом штабе так называемый ЭрВу — разведывательный отдел. Лемковский вынужден признать, что «пестрота» состава детективов этого отдела была результатом того печального факта, что специалистов по этой части среди украинцев под рукой не было. Вполне закономерно, что в системе тайной разведки УГА действовали полому австрийские агенты и другие чужестранцы. «Общество, — пишет Лемковский, — враждебно и с пренебрежением относилось ко всякой полицейской и разведывательной службе, предпочитая ей более достойные посты… Ничего нет удивительного, что в результате такого отношения охранять созданный строй должны были чужестранцы». Оправдав, таким образом, появление в разведке УГА иноземцев, Лемковский подробно рассказывает, как ЭрВу участвовал в разгроме революционного движения в Западной Украине, как, в частности, при содействии тайной разведки УГА весной 1919 года были решительно подавлены революционные выступления трудящихся в Дрогобыче. Лемковский сообщает о контакте ЭрВу с разведкой белой армии генерала Деникина и румынской охранкой (сигуранцой) и хвастается тем, что «разведчики ЭрВу доходили не только до Киева, но еще глубже в большевистский тыл, до Москвы…» Лемковский скорбит в своих мемуарах по поводу того критического положения, в котором оказались шпионы УГА, когда главнокомандующий УГА генерал М. Тарновский стал вести переговоры с белой армией Деникина, а Петлюра возобновил переговоры с панской Польшей, в итоге которых вся Западная Украина была, как известно, отдана под власть пилсудчиков. «Каждая ориентация требовала информации о состоянии того партнера, с которым имели намерение вести переговоры», — жалуется Лемковский. Ну как здесь не растеряться верным, но малоопытным последователям австрийских шпионив? Тем более, что УГА в результате предательской политики ее руководителей была выведена в то время за пределы западноукраинских земель и очутилась в тяжелом положении.
«Тиф косил УГА, — пишет Иван Лемковский, — бригады уменьшались до размера сотен и куреней. Смерть уничтожала и разведывательный персонал. Территория Украины, занятая УГА, кишмя кишела разведчиками всяких партий и государств».Но вот наступают перемены, о которых Иван Лемковский вспоминает с дрожью в голосе. «С того момента, когда шефом штаба главного командования УГА стал генерал австрийской армии Цириц, разведка сильно укрепилась. Генерал Цириц продвигал на ответственные посты немецких офицеров из своего окружения. Одного из них — атамана Вурма, он назначил шефом ЭрВу, одновременно оставив у руководства поручика УГА Родиона Ковальского». Мы позволили себе углубиться в прошлое украинского национализма только для того, чтобы напомнить читателю тот немаловажный факт, что приближенный генерала Цирица и новый шеф разведотдела атаман Вурм был близким другом Ришарда Яры, ставшего в тридцатых годах доверенным лицом фюрера ОУН Евгена Коновальца. Так же как и Ришард Яры, Вурм, по словам Лемковского, «даже говорить по-украински не умел и украинской жизни не знал». Таким образом, кронпринц Вильгельм Габсбург, которого австрийская монархия прочила в украинские гетманы, австрийско-немецкие офицеры Вурм, Ришард Яры и генерал Виктор Курманович — все это были те невидимые, но прочные нити, которыми украинские националисты еще со времен первой мировой войны связали свою судьбу с немецкими империалистами. О Вильгельме Габсбурге стоит рассказать особо. Этот отпрыск династии Габсбургов был охвачен безумной идеей стать императором Украины. Чтобы снискать себе популярность среди своих будущих подданных, он стал носить украинские сорочки, вышитые крестиком, изучать украинский язык, заводить знакомства с украинской интеллигенцией. За его любовь к вышитым украинским сорочкам умиленные блюдолизы из числа запродавшей себя Вене украинской националистической интеллигенции и прозвали своего патрона Василь Вышиваный, переделав на украинский лад и его чуждое для украинского уха имя Вильгельм. Украинские националисты обнародовали свои связи с агентами германского империализма, как только немецко-фашистская армия захватила в июне 1941 года Львов. На марки, полученные в министерстве пропаганды Геббельса, они начали сразу же выпускать в оккупированном Львове газетку «Українські вісти». В 13-м номере этой газетки за 20 июля 1941 года можно прочесть: «Своей цели в 1918 году мы не достигли, но как приятно вспоминать сейчас о том, что в этих деяниях Украинской галицийской армии 1918–1920 годов принимали непосредственное, деятельное участие немцы, которые впоследствии на протяжении многих лет не раз и не два доказывали, что они большие друзья украинского народа (!!!). Вспомнить хотя бы генералов Крауса, Шаманека и Цирица, полковника Альфреда Бизанца и полковника Ганса Коха… Сегодня д-р Кох и полковник Бизанц снова вместе с нами. Но сейчас уже не как единицы, а как члены могучей и на самом деле непобедимой немецкой армии, которая двигается по — приказу фюрера на Восток». Совсем не случайно именно после прихода к власти германского фашизма Евген Коновалец, оценивая должным образом заслуги приставленного к нему немецкого агента Ришарда Яры, наградил его особой грамотой. Однако эта грамота, польстив, быть может, немало самолюбию Ришарда Яры, не помогла Коновальцу сохранить свой авторитет в фашистских кругах. Когда перед началом второй мировой войны кандидатура Евгена Коновальца в роли фюрера ОУН перестала устраивать Гитлера, он по приказу гестапо, как мы уже сообщили выше, был «убран». Место Коновальца, согласно решению «узкого руководства» и устному завещанию фюрера ОУН, которое якобы слышал его ближайший сподвижник Омельян Сеник («Канцлер»), занял Андрей Мельник — управляющий имениями митрополита Андрея Шептицкого. По совершенно непонятным для непосвященных людей обстоятельствам ускользнувший от польского суда участник убийства министра внутренних дел Польши Перацкого Андрей Мельник в силу не менее таинственных причин в предельно короткий срок (24 часа) получил от польской полиции визу и открыто выехал в Роттердам на похороны своего учителя Коновальца, чтобы унаследовать его архивы и взять в свои руки бразды руководства ОУН. Даже самым наивным и несведущим обывателям стало понятно, что деятельность ОУН опирается на тайные силы, которые диктуют совершенно необъяснимые решения органам власти Польши и в их числе польской полиции. Но, по-видимому, и новый фюрер Андрей Мельник недостаточно активно выполнял полученные им от гитлеровцев приказы. После того как фашисты, захватив Польшу, преобразовали ее в генерал-губернаторство и усилили подготовку к вторжению в СССР, Гитлеру потребовалась для руководства ОУН новая фигура. Тогда претендентом на пост фюрера ОУН выступает более молодой по возрасту бандит Степан Бандера-Серый, успевший зарекомендовать себя перед гестапо. Степан Бандера вместе с фашистскими молодчиками нового поколения ОУН, заручившись поддержкой таких опытных мастеров шпионажа, как Ришард Яры и генерал Виктор Курманович, подготавливает переворот, который мельниковцы потом станут называть «диверсия Яры — Бандера». При помощи гестапо он захватывает власть в организации и провозглашает себя руководителем ОУН. Уязвленное самолюбие не дает возможности Мельнику примириться с Бандерой, выскочкой и самозванцем. Мельник неоднократно пробует поставить на колени Бандеру. Как пауки в банке, оба националистических гангстера на протяжении нескольких месяцев 1940 года состязаются за титул «вождя», за свое превосходство, ссылаясь при этом на свою близость к Евгену Коновальцу. Бандеровцы и мельниковцы обливают друг друга грязью. Они издают и размножают «Черную» и «Белую» книги и сборник «Для чего нужна была чистка ОУН?» На страницах этих «произведений» рассказывается о злобной и отвратительной борьбе бандитов за право пользоваться будущими барышами, за теплые места, которые они, как только фашистская армия ринется на Восток, надеются получить. В полемическом задоре эта шайка разодравшихся холуев больших господ, которым абсолютно чужды подлинные чаяния трудового народа, выбалтывает множество своих тайн. Мелким тщеславием маньяков, духовным мирком провинциальных торгашей веет от каждой страницы их писаний. В этих книжонках можно прочесть, как той и другой стороне помогали иностранные разведки, как среди оуновцев действовали бывалые провокаторы, подосланные польской дефензивой. Новый фюрер Степан Бандера рисуется мельниковцами как «карлик с красноватыми кроличьими глазками и трясущимися руками». В свою очередь, бандеровцы, собравшись на свой так называемый Второй большой съезд украинских националистов, заявляют, что «утверждения Омельяна Сечика, как будто Коновалец оставил завещание, именуя своим наследником Андрея Мельника, являются выдумкой». В азарте борьбы они раскрывают тайны своей гангстерской организации. Они считают, что мечта ценой жизни многих из них близка к осуществлению, что в обозе гитлеровской армии они придут на Украину, легко и просто станут помещиками, хозяевами донецких шахт, акционерами железных дорог, владельцами пароходных компаний на Черном и Азовском морях. Ведь все это им было обещано во время первых встреч Коновальца с Альфредом Розенбергом! На их же памяти состоялось возведение на престол Гаха и Тисо в Чехословакии, Квислинга в Норвегии, Дегреля в Бельгии, Павелича в Югославии и прочих маленьких и больших фашистских прислужников в оккупированных гитлеровцами государствах Европы. Умопомрачительная карьера всех этих предателей не дает спокойно спать ни бандеровцам, ни мельниковцам. Наконец приближается время, когда из эмигрантов, вышвырнутых украинским народом за пределы своей родины, они превратятся в панов, чтобы сесть на спину этому народу. Идея организации «новой Европы» под властью «великого фюрера» Адольфа Гитлера — заманчивая авантюра для всех этих фюрерят, и они поддерживают ее Конечно же, они всячески замалчивают в своей пропаганде те задачи, которые вполне ясно наметил Гитлер в грязной книжонке «Майн кампф»: истребить все славянские народы, в том числе и украинский народ. Наоборот, они всеми силами стараются доказать, что являются равноправными союзниками гитлеровцев. На первом плане среди всей этой грызни двух шаек выступает все тот же посланец гестапо, профессиональный шпик Ришард Яры. Андрей Мельник, помня о близости Ришарда Яры к Евгену Коновальцу, обращается к нему с просьбой о поддержке. Мельник просит Ришарда Яры быть арбитром и в то же время примирителем двух бандитских групп. Мельник посылает к Бандере в качестве вестника возможного примирения самого Ришарда Яры. Но тот, согласившись принять участие в этой комедии, и не думает поддерживать своего вчерашнего приятеля. Яры прекрасно знает о директивах Гиммлера относительно реформы ОУН. Выполняя наказ гестапо, Ришард Яры после своего визита уже не возвращается к Мельнику, а остается со Степаном Бандерой: ведь главная ставка гитлеровцев теперь именно на Бандеру! Степана Бандеру надо окружить ореолом таинственного, незримого «вождя», а если надо будет по тактическим соображениям, то и мученика. Используя свое влияние, Мельник обратился с жалобой на Яры к гитлеровским властям. На странице 133 своего сборника «Для чего нужна была чистка ОУН?» приверженцы Бандеры проливают свет на подробности этой войны мышей и лягушек.
«Мельник бросил Ришарду Яры обвинение в денежных махинациях… Ввиду этого сотник Яры вынужден был просить беспристрастного расследования дела!!! Третья сторона (читай: гитлеровцы., — В. Б., М. Р.) занялись делом, назначив своего специалиста для расследования финансовой деятельности сотника Яры».Этим заявлением мимоходом лишний раз опровергнута легенда о том, что будто ОУН «боролась с гитлеровцами». На самом деле картина вырисовывается достаточно ясно. Дряхлеющий и уже менее поворотливый бандитский вожак Мельник, опоздав вместе со своим окружением к разделу добычи, стремится вырвать у молодого и более ловкого бандита Бандеры денежные фонды, подаренные ему каким-то «маленьким государством». Когда ему не удается сделать это, он обращается с жалобой к чиновникам «большого государства», и финансовые ревизоры гитлеровской Германии — настоящего хозяина обеих бандитских шаек — проводят словно в солидной немецкой фирме бухгалтерский учет всех расходов украинских националистов. Вся эта грязная возня вокруг разделения ОУН на два течения — бандеровцев и мельниковцев — происходила на польской территории, занятой гитлеровскими армиями. Члены ОУН свободно разъезжали по оккупированной Польше. Пользуясь немецкими документами, получая служебные билеты на проезд от фашистской власти, бандеровцы и мельниковцы путешествовали куда им вздумается. На страницах «Белой книги», где шел разговор о событиях, связанных с нападением фашистской Германии на Польшу, было сказано:
«Вождь (А. Мельник) поручил одному из членов провода выехать на театр военных действий. Перед отъездом вождь поручил члену ПУН (руководства украинских националистов), сведущему в делах, касающихся политзаключенных, находиться в контакте с немецким командованием, а также со специальным учреждением ОУН(!), которое было послано на фронт для выполнения актуальных задач националистического движения…»Конечно, не легко сразу понять этот специфический жаргон украинских националистов. Как стыдливо здесь замаскирована подлинная цель выезда членов ОУН на немецко-польский фронт. Впоследствии гитлеровцы говорили об этой цели более откровенно. На процессе гитлеровских главарей в Нюрнберге выступал свидетель Эрвин Штольце — заместитель начальника Второго отдела германской военной разведки и контрразведки Лахузена, являвшегося одновременно американским шпионом. Эрвин Штольце сказал:
«Я получил приказание от Лахузена организовать и возглавить специальную группу под условным наименованием «А», которая должна была заниматься подготовкой диверсионных актов и работой по разложению в советском тылу в связи с намечавшимся нападением на СССР».В приказе, который получил Штольце, указывалось, что в целях нанесения молниеносного удара против Советского Союза Второй отдел, или, как он назывался, Абвер два, при проведении подрывной работы против России должен использовать свою агентуру для разжигания национальной вражды между народами Советского Союза.
«Выполняя упомянутое указание Кейтеля и Йодля,[9] — показал Штольце, — я связался с находившимися на службе германской разведки украинскими националистами и другими участниками националистических фашистских группировок, которых привлек для выполнения поставленных выше задач. В частности, мною было дано указание руководителям украинских националистов германским агентам Мельнику (кличка «Консул первый») и Бандере организовать сразу же после нападения Германии на Советский Союз провокационные выступления на Украине…»Как видите, вожаки украинских националистов до поры до времени умели скрывать свои подлинные цели и поручения гитлеровцев. Стараясь примириться с Бандерой после вторжения гитлеровцев в Польшу, Мельник назначил Ришарда Яры провидныком (руководителем) ОУН во всей Германии и в странах, которые были временно оккупированы фашистами. Такое поручение, очевидно, совпадало с планами самого Яры. Он проводит чистку среди членов ОУН в Германии, а затем едет в Прагу. Поездка Яры в Прагу дала несомненные результаты, поскольку номера так называемого «теоретического» бандитского журнала ОУН «Идея и чин» («Идея и действие») вскоре после пребывания Яры в столице Чехословакии стали сопровождаться пометкой «отпечатано в Праге». Один из первых номеров журнала вышел с портретом Степана Бандеры. Следует заметить, что в этом журнале была напечатана статья «Кто такой Драга Михайлович?», в которой превозносились заслуги предателя югославского народа генерала Михайловича, продавшегося Гитлеру. Самовлюбленные бандеры и мельники в своих отчетах гитлеровскому командованию в сотни раз преувеличивали силы своих организаций. И можно считать, что гитлеровцы, сами страдавшие манией величия, поверили в мощь своих подручных, которые не переставали твердить, что окажут значительную помощь фашистским армиям в их продвижении на Восток. Гитлеровцы были уверены, что украинские националисты помогут им своей пропагандой очень легко завоевать Советскую Украину. Именно ради такого успеха они позволяли кучке украинских националистов, свивших себе гнездо в захваченной гитлеровцами Польше, разглагольствовать вовсю о будущем «самостийной Украины». Предсказывая гитлеровскому командованию быстрый и легкий военный успех на Украине, националисты, состоявшие на фашистском довольствии, до того увлеклись своими россказнями, что перестали замечать, где кончается вымысел и начинается реальность.
«Борьбу за соборную и независимую державу ОУН вела, опираясь на собственные силы и отбрасывая в принципе ориентацию на чужие силы и, в частности, на исторических врагов Украины».В какой мере демагогичным и лживым было это заявление ОУН, легко убедиться, если почитать другой документ, составленный руководством ОУН уже накануне войны. Называется этот документ «Борьба и деятельность ОУН во время войны». В одном из его разделов с циничной откровенностью было сказано:
«Надо подготовить и привести в порядок силу на «УЗ» (украинских землях) не только под тем углом зрения, что союзники выиграли войну и разбили СССР, но также растолковать, что… война вообще еще продлится. Таким образом, необходимо иметь сильную армию, независимую от чужой силы, чтобы две армии — украинская и немецкая — действовали в союзе, как победители Москвы».Из этого документа явственно следует, что украинские националисты твердо были уверены в том, что начинать все-таки будут «союзники», то-есть немецкие фашисты, а только потом ввяжется «украинская армия». Развитие военных действий по этой директиве ОУН представлялось следующим образом:
«С приходом союзной армии ей навстречу выходят представители местной ОУН (гражданской и военной власти), приветствуют ее и заявляют, что ОУН уже очистила территорию от большевиков, захватила власть в свои руки, установила повсюду порядок и спокойствие. Надо спрашивать военных: есть ли при их (союзном) отделе представитель ОУН Степана Бандеры, с которым бы они хотели связаться…»И тут же, в следующем параграфе 19 мы читаем:
«Военные представители ОУН заявляют, что они хотят дальше вместе с германской (камуфляж «союзная» незаметно уже сброшен) армией воевать против Москвы; они указывают на необходимость создания регулярной украинской армии, что крайне нужно из соображений внутренней безопасности, спокойствия и порядка. Если же не удастся создать регулярной армии, надо стараться переформироваться в гражданскую милицию (в крайнем случае)».Из этих приведенных нами только двух пунктов документа, литературный стиль которого мы оставили без изменений, становится вполне ясным, что ОУН верила в успех гитлеровской армии, то-есть «чужой силы», и только в связи с этим успехом она планировала свою собственную работу. Никаких сомнений относительно успехов фашистской армии ОУН не имела. Надежды на успех гитлеровской Германии излагаются украинскими националистами с предельной ясностью в параграфе 11 раздела «Организация службы безопасности»:
«Мы опираемся на утверждение того факта, что вооруженное столкновение наибольших сил Европы, новой Германии и Союза Совреспублик уже в непосредственном будущем неминуемо. Ясно, что мы, как…сила, которая 20 лет ведет борьбу, не сможем молча смотреть на эту схватку и, не ожидая, чья возьмет, должны броситься в активную борьбу против Москвы, бросить все силы нашего движения с его организационным активом».В разделе «Общие направления начала государственного строительства» (параграф 17) руководство ОУН совершенно ясно выявляет готовность подчиниться любым мерам оккупационных властей:
«Развитие военных действий может быть таким, что на отдельных территориях победоносная армия третьего государства продвинется быстро, что не будет времени на разворачивание вооруженного сопротивления, а отсюда — на создание государственности. Однако, несмотря на это, надо начинать строительство государства. Военную оккупацию Украины третьим государством… не считать враждебной и никаких препятствий ей не чинить… Война имеет свои особенности. Требования, поставленные нам союзником, будут односторонними, потому что таково соотношение реальных сил, и это соотношение мы можем упрочить в свою пользу только путем организации спокойствия и порядка. Союзник должен увидеть и признать наши организационные таланты, понять наглядную пользу, которую он может извлечь из нашей деятельности».Какой постыдной, холопьей психологией веет от каждой строки этого документа, написанного присяжными литераторами из шаек Мельника и Бандеры! Да и как же могло быть иначе? В распоряжении ОУН были, самое большее, револьверы, а не тяжелая артиллерия и танки. Немецкие фашисты спускали оуновцев на театр войны, как гончих псов, но каждую минуту могли взять их на поводок. Однако украинские буржуазные националисты не видели в этом никаких противоречий с содержанием их крикливой вывески «самостийной Украины». Вся подлая суть украинского буржуазного национализма, который всегда ориентировался на силы других империалистических государств, изложена в параграфах этих предвоенных инструкций в завуалированной туманными фразами программе откровенного предательства. Все крикливые лозунги о «соборной», «самостийной», «ни от кого не зависимой» Украине, за которую будто бы «боролись» украинские националисты еще до того, как фашисты ринулись на Украину, были разменены на мелкую монету уступок и заискиваний перед оккупантами. Украинские националисты хорошо видели, что фашисты той самой Германии, которую они в увлечении называли новой, уже достаточно обнажили перед всем миром свое подлинное лицо. Фашисты доказали своей повседневной практикой, что никаких самостоятельных государств на территории, захваченной гитлеровскими войсками, нет и не может быть, что там, куда пришли гитлеровцы, господствует безраздельно власть гестапо, и в лучшем случае оккупированная земля может называться протекторатом. Украинские националисты, которые давно стали бродягами без роду и племени, эти профессиональные предатели с их зоологической ненавистью к русскому и украинскому народам, представляли несомненный интерес для гитлеровского командования. Оно оплачивало их и разрешало им до поры до времени болтать о том, какой рай принесет на украинскую землю пришествие Степана Бандеры. Но не только беспредельным самообольщением полны страницы множества документов ОУН. Они свидетельствуют и о том, что наемники гитлеровской Германии — украинские националисты, перенимая полностью фашистскую идеологию и методы диверсий и террора, следовали фашистам и в их расовой теории. Целые разделы человеконенавистнического документа «Борьба и деятельность ОУН во время войны» посвящены вопросам отношения к людям других национальностей. И вот как рекомендует руководство оуновцев обращаться с этими людьми:
«В период замешательства и хаоса можно позволить себе ликвидировать нежелательные польские, московские и еврейские элементы…» «Национальные меньшинства разделяются на: а) дружественные по отношению к нам, б) враждебные нам — москали, поляки, евреи».Национальные меньшинства, отнесенные, таким образом, к группе «б», бандеровцы рекомендуют: «Уничтожать в борьбе, в частности, тех, которые будут сопротивляться режиму… Уничтожать главным образом интеллигенцию, которую не следует допускать ни в какие правительственные органы и вообще сделать невозможным подготовку интеллигенции, то-есть не допускать в школы и т. д. Так называемых польских крестьян ассимилировать, поясняя им сразу, особенно в это горячее, полное фанатизма время, что они — украинцы, но только латинского обряда, ранее насильно ассимилированные поляками. Руководителей — уничтожать… Евреев — изолировать, выбросить из учреждений, тем более — москалей и поляков… Руководителями отдельных отраслей жизни могут быть только украинцы, но не чужестранцы-враги. Ассимиляция евреев исключается. Наша власть должна быть страшной». Разве не ясно, кто вдохновил авторов этого документа? Из раздела «Политическая и военная диктатура ОУН» мы можем представать себе в общих чертах характеристику той «свободы», которую пытались на штыках немецких фашистов принести украинскому народу Степам Бандера и его соратники.
«Приговоры ни одного суда не обжалуются, а приводятся в исполнение без промедления. Кодексом является собственная националистическая совесть… На украинских землях может быть разрешена пресса только национального характера. Публичные собрания, где были бы распространяемы ненациональные идеи и призывы, запрещаются. Свободу слова допускать постольку, поскольку это целесообразно…»Пригретое гестапо на территории, занятой немецкими войсками, руководство ОУН в своей инструкции, составленной в предвидении нападения фашистской Германии на Советский Союз, давало всем своим организациям на периферии точные указания о собирании шпионских сведений, которые могли бы пригодиться гитлеровцам. Еще когда Степан Бандера находился в Кракове, обивая пороги в передних у видных чиновников генерал-губернатора Польши Ганса Франка, он охотно предложил гестапо услуги ОУН для составления предварительных списков лиц, которые подлежали уничтожению, как только фашистская армия вторгнется на советскую землю. Результаты переговоров Бандеры с гестапо нашли свое отражение в параграфах 1 и 2 раздела инструкции «Службы безопасности». В этих пунктах организациям ОУН предлагалось:
«Собрать персональные данные обо всех выдающихся поляках и составить черный список. Составить черный список всех выдающихся украинцев, которые в определенный момент могли бы пробовать вести свою политику…»Эти указания руководства ОУН и начали выполнять собранные в Кракове украинские националисты из так называемой львовской экзекутивы ОУН, которые сбежали из Львова осенью 1939 года, в дни приближения Красной Армии. Сидя в Кракове в помещении, отвеченном для них гестапо, они составляли черный список выдающихся интеллигентов Львова. О том, как поступили гитлеровцы с людьми, занесенными в черный список ОУН, мы подробно расскажем в одной из последующих глав. В те дни, когда по указанию из Берлина составлялись эти черные списки, происходило объединение украинских националистов разных направлений и организаций, оказавшихся на немецкой территории. Были отброшены в сторону различные внутрипартийные разногласия о том, какими именно методами лучше закреплять господство буржуазии, забыта была личная междоусобица. Гитлеровскому командованию требовалось много «специалистов по украинскому вопросу»: переводчиков, руководителей, диверсантов, провокаторов, сотрудников для геббельсовского министерства пропаганды. При штабе фельдмаршала Браухича создается так называемый украинский комитет с резиденцией в Кракове и отделением во Львове, переименованный позже в Украинский центральный комитет (УЦК). Председателем комитета гитлеровцы рекомендуют известного реакционера, фашиствующего доцента Краковского университета Владимира Кубийовича. Наступит момент, и бандеровцы, учитывая связи Кубийовича с гитлеровцами, сделают из тактических соображений попытку отмежеваться от него. Но накануне нападения на Советский Союз они действовали в самом тесном контакте с ним. Гитлеровцы поручили Степану Бандере сколотить блок партий и групп украинских националистов под руководством ОУН. Бандера-Серый выполнил это задание. Об этом достаточно подробно рассказывает националистическая газетка «Украінські вісти». Арестом издания газетки был районный центр Львовщины городок Сокаль на Западном Буге — один из первых пунктов западных областей, захваченных гитлеровцами. Вместе с ними прорвались в Сокаль и украинские националисты. Они тут же переименовали центральную площадь этого живописного украинского городка в площадь Адольфа Гитлера, а в доме № 20 на Адольф Гитлер-платц стали издавать свои «Українські вісти». В 3-м номере этой газетки от 8 июля 1941 года они и напечатали воззвание, датированное 14 июня 1941 года. В этом воззвании, предвкушая нападение Гитлера на Советский Союз, украинские фашисты писали:
«Среди небывалой мировой бури рушится на наших глазах вчерашняя политическая система мира, в которой мы были на самом дне… Перед нами открываются широкие возможности…»Воззвание рекомендовало: «Устранить из украинской национальной жизни явления каких бы то ни было разногласий и внутренних междоусобиц…» Кто же откликнулся на призыв новоиспеченного фюрера ОУН Степана Бандеры? Кто солидаризировался с ним, стал единомышленником, политическим союзником и подчиненным этого разбойника с большой дороги, мастера убийств из-за угла, международного террориста и ставленника гестапо? Под черно-красным знаменем ОУН со свастикой, замаскированной тризубом, трогательно объединились представители различных националистических групп от вице-маршала польского сейма и лидера УНДО Василя Мудрого, который на протяжении многих лет продавал с трибуны сейма довоенной Польши интересы украинского народа, до впавшего в детство генерала Украинской галицийской армии Омельяновича-Павленко, нещадно и неоднократно битого Советской Армией. Объединительное воззвание подписала группа отъявленных террористов и бандитов, и среди них такие лица, как Виктор Андриевский, Евген Врецьона, С. Довгаль, Роман Лободич, Степан Скрипник, Ярослав Старух, Евген Храпливый, Степан Шухевич, а также и ближайший подручный Бандеры Василий Охримович, к послевоенной карьере которого мы еще вернемся. Таким образом, еще за неделю до нападения гитлеровской Германии на Советский Союз не только Степан Бандера, инициатор воззвания, но и другие украинские националисты были посвящены в военные планы немецко-фашистского командования. Они впряглись в гитлеровскую колесницу еще до начала войны. Видя в них своих преданных слуг, гитлеровское командование охотно доверило им свои военные тайны.
«Главное командование Украинской повстанческой армии вводит в зависимости от характера вины следующие наказания: 1) наказание выговором, 2) физическое наказание (шомполами), 3) смерть».При помощи шомполов хотели разговаривать с населением свободолюбивой Украины все те националистические негодяи, которые нагло присваивали себе имена популярных народных и литературных героев! Шомполами они пытались научить украинский народ покоряться их приказам! В одном из сел Полесья партизаны из отряда Героя Советского Союза полковника Дмитрия Медведева встретили однажды крестьянина, которому Бульба-Боровец назначил за невыполнение приказов руководства националистов 189 ударов шомполами. Не зная, с кем он встретился, принимая советских партизан за националистов, крестьянин попросил: — Мне пошел шестой десяток. Такого количества шомполов я не выдержу. Нельзя ли разделить наказание на всех членов моей семьи, с тем чтобы, скажем, дочке досталось 20 шомполов, сыну — 40, жинке — 20, а мне уже остальное?.. Вот какие математические задачи заставляли решать тружеников Украины украинские националисты! Наемники гитлеровцев воевали с беззащитными женщинами и детьми на улицах Львова и других городов Западной Украины; они расстреливали, сидя на чердаках, из немецких автоматов обозы с беженцами, эвакуировавшимися на Восток; они врывались в квартиры украинцев, которые служили в рядах Советской Армии. Украинские националисты в гестаповских мундирах выталкивали из квартир жен и детей бойцов Советской Армии и убивали их. Они приводили гитлеровцев в дома, где жили местные интеллигенты — патриоты своей Советской Родины, и наблюдали, как гестаповцы расправлялись с безоружными, потирая от удовольствия руки и наперед предвкушая, что им перепадет кое-что из добычи, которая останется после гибели честных людей. Словно шакалы, они рыскали в поисках ценных пещей из одной квартиры в другую. Жители украинских сел и городов хорошо помнят, как эти молодчики в гитлеровских мундирах с желто-голубыми повязками на рукавах выбрасывали с четвертых и пятых этажей на мостовую младенцев, как насиловали девушек под хохот пьяной гитлеровской солдатни. До сих пор в ушах людей, которые были свидетелями этих злодеяний, раздаются крики матерей, женщин и детей — несчастных жертв украинских националистов… Тени Симона Петлюры и его атаманов Козыря-Зирки, Болбочана, Тютюнника и других погромщиков воодушевляли на такие «подвиги» воспитанников Степана Бандеры и Андрея Мельника. Тысячи честных украинцев, глядя с негодованием на действия этих янычар-выродков, запомнили на всю жизнь подлинное кровавое лицо националистического «духа извечной стихии». На Восток, к Днепру, двинулись в те душные дни лета и осени 1941 года под охраной фашистских танков украинские националисты — недоучившиеся кулацкие сынки, поповичи из духовных семинарий, сменившие библию на нож террориста, старые провокаторы, сделавшие предательство своим ремеслом. Первое, с чего они начинали свою «государственную деятельность», — это было составление черных списков на население тех городов и сел, куда им посчастливилось ворваться. Они вешали всех честных советских людей, которые попадали им в руки, — коммунистов и комсомольцев, передовиков сельского хозяйства и заведующих домами культуры. Своим поведением уже в первые месяцы войны они так озлобили против себя местное население, что позже им уже стало небезопасно действовать открыто. Как только вступили на землю Западной Украины прислужники гитлеризма — украинские националисты, ясно обозначилась глубокая пропасть, которая разделяла янычар Гитлера и свободолюбивый украинский народ. Борный своему славному историческому прошлому, украинский народ в эти тяжелые дни всей душой и сердцем был вместе с великим русским народом и другими братскими народами Советского Союза. Тысячи мирных жителей городов и сел Украины бросали свои квартиры, хаты, поля, добро и уходили на Восток. А до ухода сжигали все запасы хлеба, чтобы ничего не досталось фашистам. Тысячи украинцев пошли в партизанские отряды, которые начали действовать по гитлеровским тылам с первых дней войны. Военное командование гитлеровской армии предполагало, что Украина покорно опустится перед ним на колени. Оно рассчитывало на национальную вражду между украинским и русским народами. Оно также верило тому, что Степан Бандера-Серый и Консул первый Андрей Мельник якобы имеют в украинском тылу огромные резервы подпольщиков ОУН. Но все эти заверения профессиональных изменников оказались блефом, и гитлеровцам на землях Украины пришлось испытать горькое разочарование. Даже наиболее опьяненные военными успехами фашистские генералы понимали, что пресловутая теория блицкрига явно провалилась в войне против Советского Союза.
«Вновь возникшая Украинская держава будет тесно сотрудничать с национал-социалистской Германией, которая под руководством своего вождя Адольфа Гитлера создает новый порядок в Европе и во всем мире».
«Потом — писала «Сурма», — прочитали привет немецким воинам и вождю немецкого народа Адольфу Гитлеру. «Слава» и «Хайль» выразительно засвидетельствовали настоящие чувства украинцев. Присутствующий в зале в момент учредительного собрания доктор Г. Кох, известный веем как бывший сотник УПА, приветствовал собрание от немецких вооруженных сил и призвал украинское население к сотрудничеству с немецкой армией…»Тем не менее гитлеровцы одним пинком ноги вышвырнули балаганное правительство, созданное Бандерой под председательством Стецька. Давая вскоре после этого интервью корреспонденту украинской националистической газеты «Краківські вісти», львовский вице-губернатор Ганс Иоахим Бауэр достаточно ясно высказал взгляды гитлеровского правительства по данному вопросу. Корреспондент спросил Бауэра:
«Верно ли, что создано западноукраинское краевое правительство под руководством Ярослава Стецька, которое также опирается на авторитет митрополита Шептицкого и посадника[10] г. Львова Полянского?»Бауэр ответил:
«Западноукраинского правительства под руководством Ярослава Стецька нет… Президиум одного Украинского национального комитета, о существовании которого немецким властям ничего неизвестно, заявил в «Информационном листке» № 1 от 1 июля с. г., что на одном собрании во Львове «представитель немецкого правительства доктор Кох приветствовал украинское правительство и украинский народ». Это утверждение не соответствует действительности».Бауэр, излагая взгляды гитлеровского правительства, хотел сразу убить нескольких зайцев: 1) отмежеваться от каких бы то ни было связей с ОУП; 2) сделать вид, что даже подобное название организации украинских фашистов ему неизвестно; 3) ясно и недвусмысленно дать понять, что ни о каком «правительстве» на украинской земле не может быть и речи; 4) исправить досадный примах гестаповца Ганса Коха, который сунулся не в свое дело. Новые времена требовали иных действий! Смысл опровержения Бауэра был совершенно ясен: «Сидите тихо и скажите спасибо за то, что кормитесь объедками с панского стола! Не для того мы захватили Украину, чтобы вы здесь хозяйничали». Для каких целей нужно было немецкому фашизму завоевание Украины, достаточно недвусмысленно сказал Г. Геринг 4 октября 1942 года в Берлине:
«Мы заняли плодороднейшие земли Украины. Там, на Украине, есть все: яйца, масло, пшеница, сало, и в количестве, которое трудно себе представить. Мы должны понять, что все это отныне и навеки — наше, немецкое».Развивая эти самые взгляды несколько ранее — 6 августа 1942 года на секретном совещании рейхс-комиссаров оккупированных областей и представителей военного командования, Геринг утверждал:
«Теперь Германия владеет от Атлантики до Волги и Кавказа плодороднейшими землями, какие только вообще бывали в Европе: край за краем, один богаче и обильнее другого, завоеваны нашим войском… Потом основной житницей Европы является Генерал-губернаторство, которому принадлежат такие необычайно плодородные области, как Лемберг и Галиция, где урожай достигает неслыханных размеров… Потом идет Россия, чернозем Украины по ту и эту сторону Днепра, излучина Дона с ее на удивление плодородными и лишь частично разрушенными областями… Я приказал представить мне чужеземных работников, привезенных со всех областей, и эти работники заявляли, что дома, откуда они прибыли, они питались лучше, чем здесь, в Германии. Я вижу, что люди в каждой из оккупированных областей жрут до отказа, а наш собственный народ голодает. Боже мой! Вы посланы туда не для того, чтобы работать для благополучия вверенных вам народов, а для того, чтобы выкачать все возможное, с тем чтобы мог жить немецкий народ…»Вот что вещал своим гаулейтерам один из подручных Гитлера, которому верой и правдой до последнего издыхания служили старые и молодые украинские националисты. Он бредил безумной идеей всех завоевателей, которые рвались с Запада на нашу Родину, а украинские националисты помогали чрезмерно болтливым герингам и розенбергам, как и их бесноватому фюреру, маскировать эти откровенные призывы к грабежу Украины лозунгом «самостийной Украины». Вот для этой главной цели немецкого империализма, к слову сказать, совсем не новой и не Гитлером выдуманной, должны были отныне в поте лица своего «трудиться» украинские националисты, отрабатывая свой харч, обмундирование и другие блага, какие на протяжении нескольких лет милостиво предоставлял им германский генеральный штаб. Но гитлеровские грабители прекрасно понимали, что если всю эту свору нахлебников отправить на выполнение подобного задания прямо и открыто, не замаскировав ее действий «возвышенными идеями», то может получиться провал. Необходимо было использовать кучку предателей народа — украинских националистов — не только для выкачивания в Германию украинского сала, пшеницы, но и для тонкого обмана масс. Поэтому гитлеровцы начинают реорганизацию сил украинских националистов. При помощи комиссаров гестапо фашисты производят одновременный ход королем и ладьей на шахматной доске, называемой ими «Украина», или «Остланд». Одна часть предателей украинского народа, более импозантная с виду, которая умеет вести себя на дипломатических приемах, будет сидеть за банкетными столами и орудовать по установленному этикету ножом и вилкой. Эти деятели так называемой «старой политической гвардии украинского возрождения» (как называет их сейчас канадский фашист и вожак националистического Комитета украинцев Канады В. Кушнир) остаются на виду у всех для явного и открытого сотрудничества с оккупантами. К этой группе принадлежат Андрей Мельник, митрополит Андрей Шептицкий, «профессор» Владимир Кубийович, глава львовских адвокатов Кость Левицкий, адвокат Кость Панькивский, посадник Юлиан Полянский, бывший вице-маршал польского сейма Василь Мудрый и другие дельцы украинского национализма.
«Сегодня Львов приветствует генерал-губернатора, который, как добрый хозяин, внимательным глазом хочет окинуть порученный его опеке край, осмотреть, проследить за успехами четырехмесячной работы… Нет никакого сомнения, что обращение пана губернатора к украинскому разуму и сердцу и призыв к искренней и преданной совместной работе с немецким правительством над созданием новой, лучшей жизни найдет среди нашего народа безусловный отклик и беззаветную готовность посвятить себя труду и жертвам, которые нужны будут на этом пути».Сколько надо было подлости, чтобы написать эти слова! Никогда не забудет украинский народ ни этого раболепства националистов перед захватчиками, ни всех их заверений, сколько бы ни старались сейчас их нынешние сообщники в Америке уверить мир, что якобы украинские националисты «выступали против гитлеровцев». Украинский центральный комитет и Украинский краевой комитет, возглавляемые Кубийовичем и Панькивским, были прежде всего органами немецкой оккупационной администрации. Это видно хотя бы из одного маленького объявления, напечатанного 2 апреля 1943 года в той же газетке «Львівські вісті». Это объявление гласило:
«В ближайшее время для украинского населения Львива будут выдазаться опознавательные карточки (кеннкарты). Поэтому уже заранее жители Львова должны подготовить необходимые документы. Для получения опознавательной карточки нужно будет представить: 1) метрику происхождения, 2) метрику брака, 3) удостоверение Украинского комитета, из которого бы следовало, что данное лицо принадлежит к украинской национальности».
«С сегодняшнего дня украинская полиция принимает непосредственное участие в чрезвычайной акции, поэтому приказываю: 13 августа 1942 года в 13.30 дня акция начинается в пяти комиссариатах. Акция будет продолжаться до отбоя. Приказываю доносить через каждые два часа о количестве захваченных и о использованных обоймах…»Двенадцать дней происходила во Львова августовская акция 1942 года — одна из самых кровавых в истории многострадального города. Больше всего пострадало от нее население северных кварталов Львова. Инструкции «украинским» полицейским относительно их поведения во время августовской акции откровенно рекомендовали убивать мирных граждан «при попытке сопротивления или бегства…». На перекрестках опустевших улиц стояли полицейские машины. Фашисты и «украинские» полицаи волокли к ним мирных жителей, обнаруженных в подвалах, на крышах и чердаках. Плач и стон стояли над городом. На тротуарах алела свежая кровь. «Украинская» полиция принимала активное участие не только в подобных акциях массового масштаба, но и вообще в различных убийствах. Во Львовском областном архиве среди прочих документов о злодеяниях «украинских» полицаев хранится и такое донесение:
«Я, полицай Ярослав Куценко, применил 13 августа 1942 года свое оружие к женщине, которая выпрыгнула из трамвайного вагона. Я дал один выстрел. Убил бы ее, но наскочило еще два полицая. Чтоб не застрелить своих, прекратил огонь…»Произвол, царивший во Львове, не поддается описанию! Достаточно было доноса в гестапо, что такой-то человек «не арийской расы» или скрывает свое происхождение, как его немедленно арестовывали. Не помогали никакие доказательства и разъяснения. Арестованный был обречен. Граждане, над которыми нависала угроза смерти, жертвовали всем своим имуществом, чтобы только найти спасение. Об этом хорошо знали авторы черных списков, они сами или их знакомые принимали чужое добро на «временное хранение» и за одну ночь богатели. Эти варвары пользовались всякими средствами террора и грабежа, считая, что война — единственная удачная возможность нажиться сразу за чужой счет безразлично каким способом — выстрелом или взмахом ножа. Они брали пример с немецких фашистов, которые тащили в Германию не только сало и сахар, но и ковры, картины, мебель, серебро, рояли, библиотеки. 5 июля 1941 года, когда на львовских домах еще висели желто-голубые флаги националистов, жители города, знавшие немецкий язык, имели возможность прочитать в главном органе немецкой фашистской партии «Фелькишер беобахтер» статью, посвященную Львову. В ней утверждалось, что «Лемберг — это старинный немецкий город в Галиции, город австрийских традиций, культуры и цивилизации». Подобными же открытиями порадовал украинских националистов генерал-губернатор Ганс Франк, которого они встречали во Львове, а потом в Станиславе по староукраинскому обычаю — хлебом и солью. «Львівські вісті» в № 68 за 1941 год опубликовали речь Ганса Франка, произнесенную им в Станиславе. Франк говорил: «На этой земле мы, немцы, стоим перед серьезными, высокими, гордыми и даже эпохальными задачами». Ганс Франк напоминал: «Немецкое государство может весьма кстати обратить внимание на то, что превосходный немецкий административный дух с 1772 года царил на этой территории». В ответ на эти оскорбительные для украинского национального достоинства заявления украинские националисты — епископ подчиненной Ватикану греко-униатской церкви Хомишин и какой-то доктор Недильский — организаторы встречи Ганса Франка, подарили ему оседланного коня, чтобы он мог скакать по просторам украинской земли. После этого создатель Майданека и Освенцима, Белзеца и Тремблинки, юрист и убийца Ганс Франк был приглашен в качестве почетного гостя на праздник, устроенный в его честь гитлеровскими холуями. «Львівські» вісті» в связи с этим писали:
«Так провело украинское общество Станиславщины свой праздничный день, который надолго остался в его памяти».Примечательно и то, как Ганс Франк продолжил линию политики пресловутого австрийского министра князя Меттерниха — уроженца Западной Германии, который с таким успехом для Габсбургов применял в Восточной Галиции тактику «дивиде эт импера» (разделяй и властвуй). Допуская и организуя «украинскую» полицию, гитлеровцы создавали в противовес ей польскую уголовную полицию — крипо. Отдельным польским изменникам они позволили сотрудничать в таких оккупационных учреждениях, как отдел труда (арбайтсамт) или отдел питания. Вооруженный «украинский» полицай мог в любую минуту арестовать, а потом безнаказанно убить «при попытке к бегству» своего личного и главного «национального» врага (как учили Степан Бандера и Ганс Франк) — поляка. Это было тем более удобно, что украинские националисты, которые служили в магистрате во время выдачи населению опознавательных карточек (кеннкарт), ставили в углах особые пометки чернилами разного цвета. Это был условный знак. Проверяя на улицах документы у прохожих, «украинский» полицай замечал в углу кеннкарты маленькую, едва заметную для глаза зеленую точечку. Она сразу же подсказывала ему: «Убей его! Перед тобою — польский интеллигент, чья жизнь для тебя вредна». И полицай охотно выполнял указание своего старшего единомышленника… Если же точечка была поставлена фиолетовыми чернилами, это означало: «Мне кажется, что предъявитель этой кеннкарты — замаскированный еврей. Задержи его и проверь». Путь подобных задержанных был почти всегда один и тот же — в Яновский концлагерь или просто на Пески, за Лычаков, где с каждым днем росла гора трупов, сложенных заключенными из так называемой бригады смерти. Польские же националисты — служащие арбайтсамта, охотно поверив подсказанной им гитлеровцами истине, что «все зло — от украинцев», что если бы «не было украинцев, то немцы замечательно жили бы с поляками», действовали против украинцев. Желая выслужиться перед гитлеровцами, служащий арбайтсамта — польский шовинист — очень старательно составлял списки украинского населения на вывоз его в Германию в качестве рабочей силы или доносил фашистам на украинцев, которые сотрудничали с советской властью. За преступления «польской» полиции, умышленно переброшенной гитлеровцами из центральных районов Польши на Волынь, такой же монетой отплачивала «украинская» полиция, отправленная гестапо с Волыни на Хелмщину. Здесь пылают украинские села и население уничтожается польскими националистами, гам от террора украинских националистов ищет спасения в бегстве польское население Галиции. Всем убежать не удается, и пепел пожарищ остается на месте польских сел; члены ОУН, нападая на эти села, вырезают поголовно всех — стариков, женщин, детей. Гитлеровцы злорадно потирают руки: ведь все получается именно так, как было задумано: разделяй и властвуй — лучше и не надо! Оки вмешиваются в эту братоубийственную войну ненавистных им славян лишь тогда, когда начинает гореть имущество. Гитлеровские власти говорят в таких случаях: «Можете уничтожать друг друга, если вам это нравится, это нас не интересует, но поджигать и разрушать имущество не позволим. Все имущество на этой земле и вся земля наши!» Вызванный из глубины веков Гансом Франком «превосходный немецкий административный дух» якобы испокон веков руководит старинными украинскими землями, а всякие «украинские» центральные комитеты помогают оккупантам не только укреплять свое господство, но и выполнять давно ими задуманный план уничтожения и порабощения не только славянских народов, но и других народов мира. Степан Бандера, Андрей Мельник, Владимир Кубийович и другие знали отлично, для чего пришли гитлеровцы на земли Украины. Об этом давно знал весь мир: фашисты не скрывали своих колонизаторских планов. Всему миру было известно, что в свой лебенсраум (жизненное пространство) гитлеровцы включили Чехословакию, Польшу, Белоруссию, Украину, Дон, Кубань и другие земли. Зная об этих планах колонизации славянских земель фашистскими захватчиками, украинские националисты тем не менее каждым своим поступком, каждым лозунгом помогали им проводить жесточайшую колонизаторскую политику огня и меча, последствия которой были для Украины самыми страшнейшими из всех пережитых ею вражеских нападений и завоеваний.
«Торопитесь! Скорее! Как можно скорее! Пришел от Бандеры великий приказ. Необходимо немедленно приготовить весь край: приближается война! Необходимо выступать с оружием!..»Когда гитлеровцы захватили Волынь, этот Роботницкий немедленно основал в городе Ровно глазное государственное учреждение «самостийной, незалежной, суверенной Украины»— застенок. В этот застенок агенты «украинской государственной безопасности» бросили лучших людей Волыни, которые не успели эвакуироваться с Советской Армией. Но Роботницкому не удалось долго заниматься своей излюбленной профессией палача. Старый шпик польской охранки умер, и, к сожалению, естественной смертью. 28 августа 1941 года Роботницкий был похоронен на Яновском кладбище во Львове. Его могила была покрыта черно-красным знаменем, и на нее был возложен венок от руководства ОУН. Очередной представитель этой банды произнес над могилой речь. А затем был зачитан приказ краевого руководителя ОУН. Об этом обстоятельно и сочувственно писала газета «Львівські вісті», выходившая под цензурой гитлеровских оккупационных властей. Это еще раз подтверждает действительную цену сочиненной украинскими националистами-бандеровцами легенды о том, что они якобы перешли в подполье и вели активную борьбу с немецкими захватчиками. Очень странное было это подполье! Вожаки нацистской банды совершенно свободно, в присутствии оккупантов совершают похоронный ритуал, заказывают и возлагают на могилу венки, посещают богослужение в кафедральном греко-униатском соборе св. Юра. Они присутствуют на панихиде, которую служит заместитель Шептицкого архиепископ Иосиф Слипый. Эти, с позволения сказать, подпольщики открыто называют на страницах газеты, контролируемой гитлеровцами, все титулы руководителей своей подпольной организации. Оккупационная же власть милостиво и равнодушно смотрит сквозь пальцы на весь этот парадный церемониал. Уже опубликовано много документов, которые целиком опровергают легенду, будто бы ОУН боролась с гитлеровцами. Мы возвращаемся к этому вопросу лишь для того, чтобы на основании некоторых новых материалов рассказать, как на самом деле выглядело в дни немецко-фашистской оккупации националистическое подполье. В 1943 году в местечке Камень-Каширский на Волыни представитель Бандеры некий У. Кузьменко (он же «Ярослав») выпускал листок под крикливым названием «Наш фронт». В этом печатном листке, который издавался на бумаге явно немецкого происхождения, Кузьменко-Ярослав призывал население не идти в советские партизанские отряды, а вливаться в ряды так называемой Украинской повстанческой армии (УПА). Этими призывами бандеровский ставленник старательно прятал от народа свое лицо — лицо верного слуги оккупантов. Покажем сейчас, как оно выглядело. 6 ноября 1943 года националистка Ирина Демьяненко, которую, судя по ее же собственной ремарке в письме, «в Камени знали все», пишет «руководителю украинской боевой группы в Камень-Каширском и Ратиянском районах» такое письмо:
«Несколько дней назад приехал в Камень-Каширский новый военрук ОУН по Камень-Каширскому округу. Он считает, что мы… обязаны найти общий язык и вместе выступить на борьбу с большевиками. Немцы — как мне заявил их комендант — полны настойчивого желания договориться с украинским народом, а так как с украинцами можно говорить через их руководителей, то немцы обращаются к вам с предложением встретиться. Измены нечего бояться. Вы же знаете, что немцы не обманут. Напишите, когда и где может состояться встреча».Наверно, здорово налил украинский народ сала за шкуру оккупантам в околицах Камень-Каширского, если вдруг немецкий военный комендант решил пойти на такие переговоры! И фашисты поступили предусмотрительно, когда решили обратиться не к народу, а к его давним обманщикам и изменникам типа У. Кузьменко-Ярослава. Вскоре немецкий комендант СС штурмбанфюрер фон Альвенслебен имел честь увидеть у себя того самого Кузьменко-Ярослава, который на страницах «Нашего фронта» призывал население идти в УПА для борьбы с «немецким наездником». Беседовали они весьма дружно, и комендант оставил бандеровцу для руководства совершенно официальные письма с печатями. В этих документах он в письменной форме предлагал совместную борьбу с советскими партизанами. А Кузьменко-Ярослав охотно пошел на эту позорную сделку с оккупантами. Ведь уже сама продажная, омерзительная природа национализма требовала от него искать поддержки у любой враждебной народу силы, лишь бы она могла спасти украинских националистов от справедливой народной мести. Больше всего Кузьменко-Ярослав, как мы увидим дальше, боялся, как бы ею переговоры, разрешенные высшим руководством, не стали известны широким массам населения. И когда появились сигналы, что фон Альвенслебен слишком уж афиширует свои связи с националистским подпольем, Кузьменко-Ярослав написал ему послание, которое мы приводим полностью, не изменяя ни стиля, ни орфографии:
«Уполномоченному представителю от нем. правительства в Камень-Каширском. Уважаемый пан майор! Во время нашего разговора было решено, что все, о чем будет говорено, должны держать обе стороны в строжайшей конспирации. Вы же сами, наверно, припоминаете, как под конец разговора дали лично на это ваше согласие. Как уведомляют нас, имело место следующее: что вы, выступая в Ратне, рассказали о нашей встрече председателям сельских управ. Уважаемый пан майор, если это действительно имело место, где же тогда ваше слово, данное нам, а также может ли быть гарантия, что при благоприятных вам обстоятельствах не нарушите вы и дальше данных вами обязательств? Вы решите, пожалуйста, сами, что тогда должна сделать вторая сторона, если видит, что ее партнер не сдержал слова. Если вам действительно дороги наши хорошие здешние взаимоотношения, думаю, что подобное не повторится. Слава Украине!Кузьменко получил на это такой ответ:Ярослав».
«Камень-Каширск, дня 30 ноября 1943 г. Сегодня подтверждаю получение вашего письма от 22/XI — 43 г. Так что письмо шло 8 дней. 1. Ваше обвинение необоснованно. Я в Ратне говорил не о нашем разговоре. В Ратне я лишь пояснил, что переговоры между немецкими и украинскими организациями ведутся с целью общей борьбы с красными. Об отношениях между вами и мной не было упомянуто. 2. Вы мне пообещали детально информировать меня о передвижениях красных. Я жалею, что ваше обещание до сего времени не оправдалось, и прошу вас как можно скорее дать мне исчерпывающие сведения о пребывании в вашем округе красных. 3. Наши обязательства выполняются во всех отношениях и нигде не ухудшились. Только обязательства доставки контингента еще в целом ряде сел не выполнены. Я обязан в случае необходимости принять строгие меры. Сообщаю вам об этом для сведения. 4. Мне бы хотелось еще раз поговорить с вами и потому приглашаю вас навестить дружески меня здесь еще раз. Я буду считать вас своим гостем и ручаюсь за вашу полную безопасность.Однако руководителям УПА в Камень-Каширском округе не посчастливилось использовать любезное гостеприимство пана майора и продолжить с ним дипломатическую переписку. Те самые «красные», о движении которых они обязались информировать эсесовского дипломата, не только разгромили окружное руководство ОУН, но и, захватив эти документы, предоставили нам возможность процитировать переписку предателей. Подобный контакт с фашистами украинские националисты устанавливали повсюду. Еще раньше, 6 декабря 1942 года, один из бандитских вожаков — Боровец, присвоивший себе псевдоним «Тарас Бульба», также написал верноподданническое письмо в Ровно «Пану доктору Пицу — шефу СД Волыни и Подолии».Фон Альвенслебен. СС штурмбанфюрер».
«Наше нелегальное положение, — открыто признавался в письме этот бандит нынешний наемник американской разведки, — не означает, что мы находимся в состоянии фактической борьбы с Германией… Мы считаем Германию не врагом Украины, а лишь временным оккупантом. Мне очень неприятно, что я сегодня, пан доктор, вместо того чтобы говорить с Вами лично, как вы мне предлагали, отвечаю лишь этим письмом.Но не только перепиской такого рода ограничивались связи Боровца, этого авантюриста, провозгласившего себя атаманом им самим выдуманной Полесской сечи, с шефом СД. В конце ноября 1912 года во двор крестьянина села Моквин Березнянского района Степана Рудницкого ворвались бульбовцы и, как позже они сами записали в протоколе, силой оккупировали помещение «для секретного совещания» с гитлеровцами. Охрана Боровца проводила гитлеровских представителей через все свои посты до хаты Рудницкого, не отбирая у них оружия. В хате крестьянина Рудницкого за одним столом собралась довольно колоритная компания в составе шефа СД Волыни и Подолии Пица, его сотрудника Йоргенса и «представителя-посредника» поручика Ковальчука, а также самозванного атамана Полесской сечи Бульбы. В протоколе совещания Боровца с Пицом и Йоргенсом было записано следующее:С полным уважением Тарас Бульба (Боровец)».
«Переговоры начал д-р Пиц, заявив о том, что ему очень приятно познакомиться лично с атаманом Бульбой. Он знает биографию атамана Бульбы и его противобольшевистскую борьбу. Сегодня, по мнению д-ра Пица, надо ликвидировать недоразумения, договориться о совместной работе для общего блага. Война против большевизма не может допустить пи одной противонемецкой акции в подполье… Дальше д-р Пиц сказал, что ему известно, сколько полезного сделал атаман Бульба для своего народа и для немцев: известно, что атаман Бульба никогда не издавал приказа проливать немецкую кровь».В ответ Бульба-Боровец рассыпался в комплиментах. Он заявил:
«Со своей стороны я прилагал все усилия, чтобы укрепить сотрудничество с немцами».Стоит ли после этого удивляться, что д-р Пиц милостиво предложил:
«Атаману Бульбе занять должность референта по борьбе с партизанами, а его людей включить в уже существующие шуцманшафты…[11] Если сотрудничество с немецкими властями не будет отвечать интересам атамана Бульбы, то он может распустить своих людей, а сам легализоваться и начать свою спокойную частную жизнь. Причем всем ею людям гарантируется полная неприкосновенность…»Таким нежным тоном разговаривали со своими прислужниками палачи украинского народа. Они хорошо знали, что Бульба-Боровец со своей Полесской сечью, переименованной им позже в УПА (Украинская повстанческая армия), является верным слугой любого оккупанта. Старый гестаповец Пиц понимал, как важны для него отряды Бульбы-Боровца, в которые были втянуты отдельные украинцы,одурманенные националистической пропагандой. Если на первом этапе войны переход некоторых украинских националистов в так называемое подполье был выгодным для фашистов потому, что давал им возможность дезориентировать и запутать определенную часть украинского населения, то еще большие выгоды для себя увидели фашисты в организации этого бандеровского подполья, когда Советская Армия приблизилась к старой государственной границе СССР. Оперируя в лесах и пуская в оборот из тактических соображений лозунги борьбы с гитлеровцами, шайки ОУН никогда и нигде не боролись с ними. Припомним, что подобных методов придерживались украинские буржуазные националисты и в то время, когда над Западной Украиной господствовала панская Польша. Для того чтобы завоевать симпатии среди населения, они прикидывались врагами польской оккупационной власти и распространяли слухи о различных своих «подвигах». На самом же деле они довольствовались обычными грабежами частных польских граждан, чтобы пополнить свою кассу, ограничивались поджогами. Если бы «польская» полиция пожелала тогда арестовать всех этих опасных террористов из ОУН, то она могла бы это легко сделать в течение отпой ночи: среди националистов все время орудовали профессиональные провокаторы, состоявшие на службе в дефензиве. Одни братья Барановские, особенно Ярослав, находившийся у руководства ОУН, чего стоят! Но для правительства панской Польши значительно важнее было посеять руками украинских националистов антисоветские настроения среди галицийского населения, чем карать их полицейскими мерами за их националистическую демагогию и отдельные случаи неповиновения. Подобную же тактику по отношению к оуновцам проводили в дни оккупации и гитлеровцы. В докладе на VI сессии Верховного Совета УССР 1 марта 1944 года товарищ Н. С. Хрущев говорил:
«Если спросить украинско-немецких националистов, сколько уничтожили они немецких оккупантов, сколько пустили под откос немецких эшелонов, сколько они взорвали мостов, чтобы не дать захватчикам возможности перевозить оружие для порабощения и уничтожения украинского народа, они ничего ответить не смогут».И действительно, украинско-немецким националистам ответить на этот вопрос было нечего. Стоя с винтовкой у ноги, когда появлялись гитлеровцы, оуновские банды поднимали оружие и начинали действовать лишь тогда, когда в районах их пребывания появлялись настоящие патриоты — советские партизаны, или когда украинские крестьяне начинали активно выступать против немецко-фашистских захватчиков. Чтобы окружить имя Бандеры — своего агента, поставленного во главе ОУН, — ореолом мученичества, поднять популярность поповича-террориста среди обманутой националистической пропагандой отсталой части населения, гестапо инсценировало арест Бандеры и его ближайших сподвижников. Для каждого человека, более или менее знакомого с методами разведок, ничего нового в этом приеме гестаповцев, конечно, не было. Известно, что именно так поступали раньше польская дефензива, русская царская охранка, румынская сигуранца. Любой агент, успевший скомпрометировать себя слишком явным» связями со своими хозяевами, внешне становился к ним в оппозицию. Его арестовывали, а он, разумеется, возмущался своими «притеснителями». На эту удочку ловились доверчивые простаки, которые ахали и охали: «Как могли мы подозревать такого страдальца?» В конце концов заинтересованные лица организовывали «страдальцу» побег. Вне всякого сомнения, побег проходил удачно, ибо заблаговременно предупрежденная охрана смотрела на все сквозь пальцы. «Страдалец», вырвавшись на волю, продолжал поддерживать замаскированную связь со своими хозяевами, но выступал уже в новой, более сложной роли. Правда, на этот раз по отношению к Бандере все эти неоднократно испробованные полицейские методы были упрощены до предела. Ведь под ногами у гитлеровцев уже горела земля, а с воздуха на них сыпались бомбы советской авиации!.. 14 ноября 1944 года бюллетень так называемой украинской информационной службы «Щоденні вісті» без каких бы то ни было комментариев оповестил: «В начале октября с. г. Степан Бандера вышел из немецкой тюрьмы на волю. С ним вместе вышло 300 членов ОУН. Степан Бандера передал представителю Украинской главной освободительной рады (УГВР) за границей пламенный привет Украинской повстанческой армии…» Так закончился последний акт комедии под названием «бандеровское подполье». Интересно поразмыслить над всей этой комедией и призадуматься над ее заключительным актом. Когда и кого из своих настоящих политических противников немецкие фашисты выпускали так легко на волю? Были ли выпущены ими Эрнст Тельман, Юлиус Фучик, Габриэль Пери и другие подлинные борцы с фашизмом? Не было никогда таких чудес в истории гитлеровской Германии! А совершилось такое «чудо» с Бандерой лишь потому, что Советская Армия вступила на земли Западной Украины, освобождала Польшу и стала приближаться к границам фашистской Германии. Это заставило гестапо и абвер изменить тактику и превратить украинско-немецких националистов в действующую пятую колонну в тылу Советской Армии, которая продвигалась на Берлин Гитлеровцы могли теперь уже без особо сложной игры использовать националистических бандитов для выполнения новых задач, диктовавшихся ходом войны, в которой фашистская Германия терпела поражение. Агенты американской и английской разведок в гестапо и абвере также принимали спешные меры, чтобы завербовать оуновцев к себе на службу. Отбросив в сторону всякую демагогическую болтовню о борьбе с фашистами, бандеровские пропагандисты по указаниям из Берлина, повели теперь разговоры о борьбе с Советской Армией. Оуновцы получили прямое задание разлагать советский тыл, сеять вражду между различными национальностями, распространить злостные небылицы о Советской Армии. Вот маленькая инструкция, сфабрикованная бандеровскими пропагандистами при приближении Советской Армии к землям Западной Украины. Она проливает свет на деятельность ОУН на последнем этапе войны.
«Надо не допускать возбуждения масс большевиками, доказать, что они продвигаются не потому, что они сильны, а потому, что немцы вообще не хотят(!) воевать… К полякам наше отношение такое, как было сказано на конференции: боевка бьет, а мы кричим, что мирного населения никто не трогает…Сколько цинизма и отвратительной подлости раскрыто в нескольких строчках этой директивы! Припомним март 1944 года. Второй фронт в Европе еще не был открыт. Основные бои против гитлеровской Германии вела Советская Армия. Предстоял еще целый год тяжелой и упорной борьбы советского народа, пока гитлеровская Германия не была разгромлена. И вот в то время, когда враг начал отползать в свое логово, руководство ОУН учит своих агентов распространять слухи о плановом отступлении как будто бы все еще мощной гитлеровской армии. Националисты хотят посеять в народе страх перед армией захватчиков, которая якобы еще вернется. Вожаки националистов широко распространяли подлый, провокационный документ под названием «Основные указания членам ОУН, которые попадают в ряды Красной Армии». В этом напечатанном на гектографе документе был раздел: «Работа среди частей Красной Армии, которые будут находиться за прежними границами СССР». Вит что говорилось в нем: «Надо особенно подчеркивать национальные чувства европейских народов, говорить, что они якобы недовольны приходом Красной Армии. Надо утверждать: «Здесь все враги!» Использовать каждый факт неприязни освобожденного населения, саботажи, террористические акты: «Мы их освободили, а они вот чем отплачивают…» Именно на чужбине мы сможем легче добраться к сердцу красноармейца. Надо вызывать у него нежелание воевать. Все время напоминать о родном крае. Вызывать тоску по семье, домашнему очагу. Парня спросить о невесте. Стараться задеть за живое, что, наверно, она уже замуж вышла за какого-нибудь шкурника: тыловика, какого-нибудь канцеляриста, который агитирует драться за родину, а сам сидит в теплом углу…» К воину Советской Армии, воодушевленному желанием как можно скорее разгромить гитлеровцев, к парню из Сорочинец или Чигирина на привале подсаживался выученик Бандеры, украинский националист. Внешне это был такой же мобилизованный крестьянин из тех, что по своему призывному возрасту вливались в Советскую Армию на освобожденной территории Западной Украины. Прикидываясь простачком, этот гитлеровский агент на украинском языке разговаривал с парнем, осторожно и обдуманно забираясь к нему в душу и стараясь вселить неверие в его сердце. Зачем это было нужно ОУН? Ответ один: это было нужно гитлеровцам и их пособникам из стана поджигателей третьей мировой войны. Это было нужно всем, кто боялся победоносного наступления Советской Армии на Запад. …Оставшись на Западной Украине в то время, когда Бандера отдыхал в Германии, его сподвижники шухевичи, карпинцы лебеди, охримовичи, такие же садисты, как и Бандера, организуют массовые убийства мирного населения, которое не хочет поддерживать бандитов из Украинской повстанческой армии. По приказу Романа Шухевича были сожжены заживо крестьяне в селе Старом, вблизи Равы-Русской, убиты 20 крестьян в деревне Гойче. Своими знаками тризуба бандиты по-звериному заклеймили уважаемого всеми крестьянина Андрея Николаевича Олейника из села Кутища Подкаменского района Львовской области. В Калуше они убили адвоката, доктора юридических наук Ивана Гумецкого, в Потеличах замучили Сергея Дуркота и многих других украинских патриотов. В Нагуевичах гитлеровцы вместе с украинскими националистами расправились с родными, близкими и односельчанами Ивана Франко. Племяннику Ивана Франко — Миколе Франко нельзя было показываться на улицах родного села. И он вынужден был оставить свою родную хату, бросить жену и детей и около года скрываться по лесам. Но тоска по близким, нестерпимое желание прижать к своей груди детей — пятилетнего Михася и десятилетнюю Стефу — приводят его в темную майскую ночь к родному дому. Здесь-то его, по доносу украинских националистов, и схватили гестаповцы. Более года мучили племянника великого писателя в застенках гестапо. Когда его вели на расстрел, он, глядя убийцам в глаза, крикнул: — Я вмираю, но на мое мести придут тысячи. Да здравствует Советская Украина! …Весной 1944 года фашисты поймали и жену Миколы Франко, которая все время скрывалась по лесам со своими детьми. Палачи замучили и ее. «Украинские» полицаи провели обессиленную женщину под конвоем через Нагуевичи в Дрогобыч. Гитлеровский офицер отобрал у нее детей. До сих пор каменная стена у ратуши в городе Дрогобыче хранит следы фашистских пуль, которыми была расстреляна жена Миколы Франко вместе с другими двадцатью галичанами-украинцами, земляками великого поэта… А вот еще одно каиново дело, совершенное бандеровцами. 12 февраля 1944 года Львовские фашистские газеты опубликовали за подписью губернатора «дистрикта Галиция» д-ра Отто Вехтера некролог в траурной рамке: «От большевистской руки 9 февраля 1944 г. во Львове погибли:Место стоянки. 25 111.44 года. Надрайонный пропагандистский центр Чумак.Уездный руководитель Грек…»
Отто Бауэр — вице-губернатор «дистрикта Галиция», д-р Генрих Шнайдер — полевой судебный советник, начальник канцелярии президиума губернаторства «дистрикта Галиция».Еще до опубликования некролога весь Львов знал, что карающая рука народного мстителя на улице Ионинского, недалеко от дома, где жил некогда Иван Франко, убила двух заклятых врагов украинского народа. Этим мстителем был смелый разведчик из партизанского отряда Героя Советского Союза полковника Медведева воспитанник комсомола Николай Кузнецов, который и до этого совершил ряд героических подвигов. Некоторое время судьба Николая Кузнецова оставалась неизвестной. Но после того как Советская Армия 27 июля 1944 года освободила Львов, в несгораемом шкафу отдела «1-Н» львовского гестапо был найден следующий документ:
«Начальнику полиции безопасности и СД по Галицийскому округу. IVH-90/44. Секретно. Государственной важности. Гор. Львов. 2.IV-41 г. Считать дело секретным, государственной важности. Телеграмма-молния. В главное управление имперской безопасности для вручения СС группенфюреру и генерал-лейтенанту полиции Мюллеру лично. Берлин.
При одной из встреч 1.IV-44 украинский делегат сообщил, что одним подразделением украинских националистов 2.ІІІ.44 задержаны в лесу близ Белгородки в районе Вербы (Волынь) три советских агента. Арестованные имели фальшивые немецкие документы, карты, немецкие, украинские и польские газеты, среди них «Газета Львовска» с некрологом о докторе Бауэре и докторе Шнайдере, а также отчет одного из задержанных о его работе. Этот агент (по немецким документам его имя Пауль Зиберт) опознан представителем УПА. Речь идет о советском партизане-разведчике и диверсанте, который долгое время безнаказанно совершал свои акции в Ровно, убив, в частности, доктора Функа и похитив, в частности, генерала Ильгена. Во Львове «Зиберт» был намерен расстрелять губернатора доктора Вехтера. Это ему не удалось. Вместо губернатора были убиты вице-губернатор доктор Бауэр и его президиал-шеф доктор Шнайдер. Оба эти немецкие государственные деятели были расстреляны неподалеку от их частных квартир. В отчете «Зиберта» дано описание акта убийства до малейших подробностей. Во Львове «Зиберт» расстрелял не только Бауэра и Шнайдера, но и ряд других лиц, среди них майора полевой жандармерии Кантера, которого мы тщательно искали. Имеющиеся в отчете подробности о местах и времени совершенных актов, о рачениях жертв, о захваченных боеприпасах и г. д. кажутся точными. От боевой группы Прицмана поступило сообщение о том, что «Пауль Зиберт» и оба его сообщника расстреляны на Волыни националистами-бандеровцами. Представитель ОУН подтвердил этот факт и обещал, что полиции безопасности будут сданы все материалы. Начальник полиции безопасности и СС по Галицийскому округу.Этот документ раскрывает подлое злодеяние украинских националистов. Это они убили верного сына советского народа, пламенного патриота Родины Николая Кузнецова. В своих воспоминаниях об отважном разведчике полковник Дмитрий Медведев цитирует письмо, которое Кузнецов вручил ему в тот день, когда собирался в Ровно на ответственную и опасную операцию, из которой он не думал выйти живым. На конверте была надпись: «Вскрыть после моей смерти».Доктор Витиска. СС оберштурмбашфюрер и старший советник Управления».
«Я люблю жизнь, — писал Кузнецов, — я еще очень молод. Но если для Родины, которую я люблю, как свою родную мать, нужно пожертвовать жизнью, я сделаю это. Пусть знают фашисты, на что способен русский патриот и большевик! Пусть знают, что невозможно покорить наш народ, как невозможно погасить солнце…И такого прекрасного, отважного человека убили в угоду гитлеровцам их презренные наймиты — украинские фашисты. Весной 1944 года, когда Советская Армия начала освобождать западные области Украины, к гитлеровской охранной полиции пришли делегаты от бандеровцев и заявили, что представитель так называемого центрального руководства ОУН Герасимовский хотел бы поговорить с видными чинами гестапо. Они прямо и откровенно сказали о цели переговоров: «возможность теснейшего сотрудничества против большевизма в новых условиях». Гестапо раскрыло свои объятия Герасимовскому. 1 марта 1944 года в еще занятом тогда фашистами Тернополе криминаль-комиссар охранной полиции Бено Паппе впервые встретился с Герасимовским. Беседу стенографировал личный секретарь криминаль-комиссара, и стенограмма впоследствии, когда фашисты были изгнаны из Тернополя, попала в руки Советской Армии. Согласно стенограмме, Герасимовский сделал такое заявление Бено Паппе:Ваш Кузнецов».
«…Бандеровские группы ясно понимали, что они могут получить свою самостоятельность только при помощи наиболее многочисленной национальности в Европе, то-есть немцев… Сознавая это, мы стояли на стороне немцев уже во время первой мировой войны, позднее искали и нашли себе поддержку в Германии, приобщались к немецким целям и, наконец, как во время польско-немецкой, так и во время немецко-советской войны внесли свой вклад для Германии…»Будь криминаль-комиссар полиции Паппе личностью сентиментальной и чувствительной, он должен был умилиться от такого трогательного признания! Надо отдать должное искусству Герасимовского (недаром его отрядили к Паппе!) — он смог с замечательной выразительностью и ясностью в нескольких словах объяснить всю преступную роль украинских националистов за последние 30 лет. Понятно (и это обстоятельно отражено в стенограмме), криминаль-комиссар Паппе, выступая от имени гестапо, обещал Герасимовскому всяческую помощь и поддержку «в новых условиях». Вот как выглядело в действительности и для чего было организовано по точно разработанным в Берлине планам зловещее националистическое подполье, то подполье, которым хвастаются теперь перед своими новыми хозяевами выброшенные навсегда советским народом за пределы Советской Украины вместе с их хозяевами-гитлеровцами украинские националисты.
«…Украинские националисты, которые давно словом и дедом боролись за немецко-украинское сотрудничество, возмущены слухами о близком вхождении Западной Украины в генерал-губернаторство. Мы надеемся, что дальнозоркость Вашей экселенции не допустит, чтобы осуществился такой план раздела Украины. Сердца всех украинцев бьются не для Кракова, а для Киева».Как известно, при всей его «дальнозоркости» экселенция Альфред Розенберг не прислушался к советам своего холопа Должно быть, криво ухмыльнувшись, рейхслейтер смял льстивую телеграмму и вышвырнул ее так же, как его подчиненные во Львове смяли и вышвырнули в помойную яму составленный заранее Степаном Бандерой-Серым торжественный акт о провозглашении «Украинской соборной державы». Гитлеровцы придерживались строгой последовательности в своих отношениях с украинскими националистами, выбирали из них помощников сами и очень не любили, когда их подчиненные шпики, вроде Мельника и Бандеры, начинали вдруг заниматься не положенными им делами и мнить о себе как о государственных деятелях. Не только Альфреду Розенбергу, но и всем главарям немецкого фашизма было в высшей степени наплевать, для кого бьются сердца украинских националистов, которых они считали наемниками-янычарами, купленными для достижения одной цели — покорить Украину. Они милостиво разрешали украинским националистам играть в романтику и носиться с несбыточными планами сознания «самостийной Украины», но как только эти планы начинали вступать в противоречие с планами немецкого командования, фашисты игнорировали их со свойственными им грубостью и цинизмом. В то время как мельники, кубийовичи, андриевские, величковокие и прочие националистические подонки посылали в адрес влиятельных чинов рейха меморандумы и слезливые просьбы, гитлеровские захватчики, истоптав своими сапогами живое тело Украины, разделили ее так: Волынь, Подолия, Киевщина, Житомирщина, Полтавщина, Днепропетровщина и Запорожье были разбиты на округа, в которых полноправными хозяевами стали гитлеровские генерал-комиссары. Под их власть были отданы также южные районы Белоруссии. Западные области Украины, которые состояли из районов старой Галиции, были включены в польское генерал-губернаторство и отданы под власть Ганса Франка. Таким образом, сердца украинского населения этой территории должны были с этого времени «биться для Кракова», где восседал в Вавеле — резиденции польских королей — Ганс Франк. Третья часть Украины была передана гитлеровским командованием боярской Румынии в награду за ее участие в войне на стороне фашистской Германии. Сюда входили земли меж Бугом и Днестром, названные румынами Транснистрией, их центром стала Одесса. Румыны получили также Буковину и Измаильскую область. Территория Донбасса, Сумская, Харьковская и Черниговская области были подвластны непосредственно гитлеровскому командованию. Так фашистские захватчики расчленили Украину, грубо надругавшись над историческим прошлым украинского народа, над его традициями, разделили искусственными границами единую, крепко связанную украинскую землю. Что же делали в те страшные дни, в дни гитлеровского разгула и своеволия, украинские националисты? На Западной Украине они ставили в честь прихода гитлеровцев и в память об этом времени деревянные кресты с надписью: «Хайль Гитлер и Бандера!», как это было в селе Озерцах Ровенской области. Галиция вошла в состав генерал-губернаторства, на львовский престол сел не Стецько-Карбович и не Мельник, а генерал-майор полиции и бригаденфюрер СС Карл Ляш, который вскоре нажил себе миллионы на крови посланных им на смерть львовских жителей. Когда Ляш проворовался, его заменил на посту губернатора бригаденфюрер СС Отто Вехтер. К каждому из губернаторов усердно подлизывались все украинские националисты.
«Украинский народ (?!) находится в таком положении, что, невзирая на великое разочарование последних двух лет, мог бы оказаться в борьбе против Москвы полноценным союзником Германии… Кажется, наступило время включить Украину в противобольшевистский фронт… Необходимо сформировать боеспособное украинское войско… К сожалению, на протяжении двух последних лет было упущено много возможностей. Чтобы их восполнить, надо перевести этот вопрос в область практического действия, без проволочек и потери времени. Надеемся, что проблема формирования украинской вооруженной силы в том виде, как мы здесь из пожили, и который, на наш взгляд, является единственно правильным, у вас, господин генерал-фельдмаршал, найдет надлежащее понимание и интерес. Украинские ответственные и, самое главное, военные круги готовы к разрешению этого вопроса, которому мы для победного исхода борьбы с Москвой придаем наибольшее значение, готовы принять участие и отдать себя в распоряжение главного командования вооруженных сил.Вот каким образом нынешний наемник американской реакции Андрей Мельник, торгуя кровью украинского народа, выступал тогда в роли спасителя «третьей империи». Он порой был простить гитлеровцам многое, даже и то, что по их указке и при их помощи его, Консула первого, столкнул с поста руководителя ОУН ловкий гестаповский выученик Степан Бандера. Мельник полагал, что можно собрать какую-то армию, которая могла бы помочь Гитлеру, верил все еще в победу немецкого фашизма. Гитлеровцы же были в то время готовы вести переговоры и заключить союз с кем угодно. Их резервы уже подходили к концу, наступала эпоха фольксштурма,[12] и последние музыканты берлинских оркестров вот-вот должны были отправиться на фронт задерживать наступление Советской Армии. В № 93 за 1943 год газеты «Львівські вісті» обстоятельно описана следующая церемония, которая находилась в прямой святи с февральским посланием Андрея Мельника генерал-фельдмаршалу Кейтелю:Берлин, 6 февраля 1943 г., Андрей Мельник, вождь украинских националистов».
«28 апреля рано утром во Львове, на улице Дистрикта, в доме 14, собрались представители правительства, партии, войска, полиции и члены УЦК (Украинского центрального комитета), а также представители прессы. Точно в 9 часов 25 минут в зал входит губернатор д-р О. Вехтер. Фанфары отряда музыкантов трубят «смирно», а оркестр играет украинские маршевые песни. Выступает шеф управы губернатор д-р Бауэр. Он приветствует присутствующих. Слово берет губернатор области «Галиция» д-р Отто Вехтер: «…неоднократные обращения галицийско-украинского населения к управе Галиции, к пану генерал-губернатору, к руководству рейха, наконец, увенчались успехом. Фюрер дал соизволение «сформировать дивизию добровольцев из галицийских украинцев…»История комплектования дивизии СС «Галичина» покажет нам, насколько соответствовало содержание этой речи Отто Вехтера подлинной действительности.
«…B частности, обращаю ваше внимание вот на что: вы должны избегать выражений, которые могли бы установить какое бы то ни было панибратство между немцами и украинцами. Не следует также создавать впечатление, что мы призваны на помощь украинцам. Украинцев не нужно называть союзниками…»Дивизии СС «Галичина» предназначалась роль пушечного мяса, такого же мяса, как французский легион Марселя Деа[13] или испанская голубая дивизия, отправленная на восточный фронт генералом Франко. В то самое время, когда агитаторы, проинструктированные Вехтером, разъезжали для вербовки «добровольцев» по селам и городам Галиции, губернатор спешно создавал войсковую управу, назначив почетным председателем ее австрийского генерала Виктора Курмановича. В этом назначении можно было увидеть лишнее доказательство того, что фашисты рассматривали украинских националистов и особенно тех из них, кто воевал уже однажды под желто-черными австрийскими знаменами, как своих давних сообщников. Несмотря на весь этот парадный шум, дело вербовки «добровольцев» оказалось не из простых. Украинское население совсем не хотело погибать за фюрера, как это пыталась изобразить жалкая кучка изменников. Видя, что вербовка добровольцев проваливается, Украинский центральный комитет состряпал воззвание к населению, но и оно не помогло. Тогда Кубийович и его свора начали прибегать к запугиванию населения и угрозам. Стоявшие за его спиной губернатор Вехтер, начальник львовского гестапо Стависский, начальник гестапо и полиции всею «дистрикта Галиция» известный палач Кацман и весь разветвленный аппарат гестапо, криминальной полиции и других карательных органон гитлеровской Германии проявляли живейший интерес к тому, как идет формирование дивизии СС «Галичина». Время от времени этим интересовался и сам Гитлер. Немецким фашистам хотелось верить, что руководство националистов пользуется необычайной популярностью среди галицийского населения и уже одним своим призывом соберет огромную армию. И Кацман, и Стависский, и Вехтер подгоняли своих гайдуков — украинских националистов, чтобы те торопились с вербовкой. Каждый гестаповец прекрасно понимал, что если бы вербовка закончилась провалом, ему пришлось бы сменить сытную, веселую жизнь во Львове на тяжелую фронтовую обстановку. Насилие стало основным методом «добровольной» вербовки молодежи в дивизию СС «Галичина». Старосты и вербовщики хватали крестьянских парней, усаживали их на автомашины и отправляли в город. Директора училищ насильно принуждали учащихся вступать в националистическую дивизию, отравляли их сознание всякими бреднями. Директор коммерческого училища во Львове Ковалиско самовольно записал в дивизию СС «Галичина» всех учеников старших классов. Директор 1-й украинской гимназии во Львове, старый националистический зубр Радзикевич, когда не помогли угрозы, посулил «добровольцам» легкое получение аттестата зрелости. Отдельные буржуазные интеллигенты, связавшие свою жизнь и карьеру с украинскими националистами и гитлеровцами, вынуждены были «ради святого примера» отправить в дивизию СС «Галичина» своих сыновей. Спасаясь от вербовщиков, молодежь из рабочих и крестьянских семей убегала в леса. Знаменитый рейд дважды Героя Советского Союза генерал-майора Сидора Ковпака, уроженца древнего украинского города Путивля, вызвал новый прилив надежд в сердцах галичан. Руководители украинских националистов заверяли всех, что слухи о каких-то советских партизанах — выдумка. Они не могли представить себе, что в тылу немецкой армии действуют целые партизанские соединения. Неожиданное появление ковпаковцев вблизи Карпат вызвало растерянность в среде предателей и воодушевило массы трудящихся. И хотя во Львов приехал для руководства операциями против партизанского соединения сам Генрих Гиммлер, надежда народа на разгром фашизма оставалась все такой же крепкой. Коротенькое письмецо девочки-украинки, которое мы здесь процитируем, посланное в Львов, достаточно ясно рисует обстановку в Западной Украине летом 1943 года:
«Татаров, 7/VIII 1943 г. Уже три недели около нас бои с партизанами. Немецкой полиции и украинских полицейских множество, начиная от Надворной до Борохты. А партизаны находятся в горах под командой славного генерал-майора Ковпака. Партизаны буквально учиняют посмешище над гитлеровцами, издеваются над ними, как хотят. Партизаны подсылают к фашистам наших гуцулов с подробно начерченными планами расположения партизанских стоянок. Гитлеровские летчики бомбардируют, но только не партизан, а всего-навсего лишь пни в лесу и кусты, одетые в лохмотья, кожухи, шапки и т. д. Письмо прошу уничтожить».Гестапо арестовывало родителей юношей, отказавшихся стать «добровольцами». Тех, которые не хотели идти на вербовочные пункты, угоняли на каторжные работы в Германию, ссылали в концлагеря. Однако, несмотря на все эти способы «убеждения», дивизия «Галичина» не была полностью укомплектована. Тогда в ее ряды погнали полицейских, которые, привыкнув к легкой жизни, грабежам и расстрелам, вовсе и не собирались на фронт. В нее навербовали деклассированный элемент, людей без определенных занятий, которые не имели никакого отношения к украинскому народу. Понемногу начали затыкать дыры изменниками, вывезенными из Прибалтики. В частях дивизии появились литовские, латвийские и эстонские националисты, которые решили заблаговременно сменить климат и место жительства, спасаясь от справедливой капы своих собственных народов. Учеба в дивизии, которой командовал «чистокровный украинец» оберфюрер СС Фрайтаг, проводилась только на немецком языке, под руководством гитлеровских офицеров. Очень быстро из пунктов размещения частей дивизии — из Оломоуца, Дембицы, Варшавы — посыпались отчаянные письма «добровольцев» к своим родным в Галицию с мольбами спасти их, прислать хлеба. Гитлеровцы обращались с многими галичанами, навербованными в дивизию, как с рабами. За ничтожнейшие нарушения они сажали волонтеров в тюрьму, без суда и следствия расстреливали всех, кто пытался бежать. Украинский центральный комитет собирал милостыню для дивизии: деньги, продукты, одежду, пытался организовать благотворительные сборы, базары, концерты; в окнах лавок и магазинов появились плакаты, изображающие трубача СС с желто-голубым знаменем, который трубил «На Москву!». Но никакие трубные голоса, никакая возня референтов отдела пропаганды войсковой управы, никакие старческие усилия Виктора Курмановича не помогали. УЦК горланил: «Теперь или никогда!» Снова, как и в первую мировую войну, предатели, засевшие в его канцеляриях, пытались послать украинскую молодежь на убой. Но население Западной Украины презрительно относилось к этим призывам и своими действиями говорило: «Никогда!» Трудовые люди понимали, что оккупанты и их наемники хотят превратить свободолюбивый украинский народ в послушных рабов. «Никогда мы не пойдем под чужими знаменами со свастикой и черепами претив наших единокровных братьев, которые несут нам с Востока мир, свободу и полное воссоединение всех украинских земель в едином украинском государстве!» — отвечал народ на призывы оккупантов и их наймитов. Дивизию СС «Галичина» постигла такая же участь, как и другие фашистские дивизии, окруженные вблизи Брод. Она была перемолота и уничтожена наступающими частями Советской Армии в июльских боях 1944 года, которые закончились полным разгромом гитлеровцев, освобождением Львова и открыли дорогу советским войскам к Варшаве и столице рейха — Берлину. Лучшие сыны Украины дважды Герой Советского Союза Дмитрий Глинка, Герой Советского Союза командир эскадрильи бомбардировщиков Павло Гусенко, танкисты генерала Рыбалко, летчики, пехотинцы, артиллеристы нещадно громили гитлеровских наемников. Воины Советской Армии, узнав, что среди фашистских войск находятся части украинских националистов, удесятерили свой натиск. Павло Гусенко, воюя в рядах 1-го Украинского фронта, жестоко карал изменников народа. Его бомбы поражали гитлеровцев и эсесовцев с желто-голубыми нашивками на рукавах и тризубами на шапках. Он, украинец Гусенко, и сотни тысяч его соотечественников в те июльские дни 1944 года творили справедливый суд истории над теми, кто пытался, выполняя волю чужеземцев, повернуть колесо истории. Советские воины не давали им ни секунды передышки, ни надежды, ни просвета. Мир воспринимался немецкими фашистами и их украинскими ландскнехтами, окруженными вблизи Брод, сквозь пелену дыма, огня и пыли, в которой мелькали вывороченные взрывами деревья и обломки походных кухонь. Немецкие «ангелы-хранители», которые, судя по зазывным обращениям Кубийовича, должны были прикрывать своими крыльями дивизию СС «Галичина», сами забились в норы: они прижимались к срезанным снарядами остаткам древесных стволов, они с удовольствием залезли бы и в преисподнюю, лишь бы уйти подальше от этого земного пекла. Ободранный, дрожащий от страха «ангел-хранитель» украинских эсесовцев унтер-офицер 1-й гитлеровской танковой дивизии Ганс Кун, которому посчастливилось остаться живым, сказал во время допроса советским офицерам:
«Это был кошмар, который невозможно описать. Все танки и штабы в лесу и весь лес превратились в сплошное пожарище. Все взрывалось и пылало. От адского грома и огня мы начинали. сходить с ума. Выскочить из этого мешка было невозможно. Все пространство забрасывалось бомбами. В первый же момент воздушного налета от узла связи и штаба остались лишь одни воронки».Таков был позорный конец дивизии СС «Галичина», которая, несмотря на все обещания Кубийовича, несмотря на рекламу плакатных трубачей, звавших на Москву, превратилась в беспорядочную шайку обезумевших от страха оборванцев. Она рассыпалась, исчезла бесследно, не оставив ничего, кроме воспоминания о бессмысленной, омерзительной авантюре. Лишь незначительной части стрельцов и офицеров дивизии СС «Галичина» удалось вырваться из бродского «котла». Они служили фашистам до полного разгрома гитлеровской Германии. Украинских эсесовцев из этой дивизии видели на руинах Варшавы во время подавления варшавского восстания. Вместе с отборными громилами из частей Гиммлера шли эти предатели против восставших поляков. Они забрасывали гранатами подвалы варшавских домов, переполненных женщинами и детьми, расстреливали за городом тысячи мирных жителей. Один из таких эсесовцев, некий Ващенко, убитый участниками варшавского восстания, в своем дневнике оставил примечательную запись:
«Наше положение — отвратительное. Жизнь обрывается в молодые годы. Придется нам погибнуть либо от руки поляков, либо от руки своих братьев и отцов, либо от руки немцев — наших союзников. Куда ни пойди — всюду ждет нас пуля или граната, здесь каждое окно дышит смертью!»Уцелевшие украинские фашисты встречались после разгрома «Галичини» и у подножия Альп в качестве охранников в гитлеровском концлагере Маутхаузен. Они свозили туда последних заключенных из Майданека, Освенцима; они отвозили честных патриотов в каменоломни Сан-Георген и убивали там несчастных, обессилевших людей камнями; они были верными и старательными помощниками коменданта так называемого Руссенлягера Бяхмайера и расправлялись здесь с пленными советскими солдатами, умиравшими от голода и истязаний. Националисты охотно вталкивали полуживых людей в печи крематория, делая это с таким же садистским наслаждением, с каким их фюрер Бандера, воспитывая свой характер, давил в юности руками кошек и собак. Они следовали в этих подлых делах одному из заветов националистического евангелия — так называемого «Декалога ОУН», составленного еще полковником Евгеном Коновальцем и отредактированного Донцовым: «Не поколеблешься при выполнении какого угодно злодеяния».
«Последним днем вербовки рабочих назначаю день 11 августа 1942 года В случае, если по списку не окажется всех рабочих, для пополнения недостающего количества взять других, невзирая на пол».Приказ Шертлера не нуждается в комментариях. По всей Западной Украине, так же как и на других территориях Украины, оккупированных гитлеровцами, появились огражденные густыми рядами колючей проволоки огромные лагери — сборные пункты для рабочей силы, отправляемой в Германию. Началась в буквальном смысле слова охота на людей. В одном только маленьком городке Яворов, северо-западнее Львова, было захвачено и вывезено на работы в Германию 2500 человек, в районном центре Городок — 2569 человек. Но и эти цифры показались гитлеровцам недостаточными. После разговора по телефону с Франком губернатор Вехтер вызывает к себе руководителей Украинского центрального комитета Кубийовича, Биляка, Навроцкого и предлагает им любыми способами помогать «официальным органам губернаторства в этой весьма важной для рейха работе». Старые и молодые дельцы украинского национализма рады стараться. Их органы печати начинают в своих статьях изображать Германию «раем» для украинских крестьян. Там-де они не только заработают кучу денег, но и приобретут необходимую «культуру» для ведения своего собственного хозяйства. При помощи националистов гестаповцы и «украинские» полицаи силой заталкивали юношей и девушек в товарные вагоны, пломбировали двери и мелом писали: «Нах Дейчланд!» («В Германию!»). Когда Вехтер устроил «проводы» трехсоттысячного рабочего, «едущего» в Германию, украинские националисты во время этой циничной церемонии усердно хлопали в ладоши. А их орган «Львівські вісті» демагогически назвал вывоз украинцев на чужбину, на немецкую каторгу, под бомбы английской и американской авиации, «мобилизацией сердец». Из Германии в родные села шли печальные вести о гибели сотен украинцев на подземных заводах и строительных работах. Домой сотнями возвращались калеки без ног, рук, слепые, оглохшиенавсегда. Девушки, подвергшиеся насилию, приезжали беременные, опозоренные. Все в один голос проклинали провидныков ОУН за их обман, за торговлю «живым товаром». Те, кому предстояло не сегодня-завтра подвергнуться подобной участи, скрывались в леса. Украдкой, по ночам они навещали свои семьи, заглядывали на минутку-другую в родную хату. Многие галичане прекрасно помнят, что в инструкциях, специально изданных для отправляемых на работы в Германию, украинские националисты рекомендовали и там разжигать ненависть к Москве, не забывать о великой идее «самостийной Украины». Украинский крестьянин, прикованный к тачке на постройке подземного авиационного завода, падал от изнеможения, но надсмотрщик — украинский фашист — и здесь не оставлял его без своего внимания. Стараясь напичкать сознание несчастного ненавистью к Москве, к советской власти, сказками о будущей «самостийной Украине», он тем самым выполнял прямое задание гестапо — отвлечь внимание невольника от главных и единственных виновников его тяжелой доли.
«Украинские крестьяне! Идет уборка урожая. С раннего утра и до позднего вечера работаете вы на родных землях, чтобы обеспечить свое существование и прокормить родные города. Но на плоды ваших мозолистых рук, добытые потом и кровью, покушается грабитель — гитлеровский оккупант. Ему все равно, что ваши семьи умрут с голоду, что станут безлюдными наши города. Он любой ценой добивается выкачать хлеб, чтобы до отвала накормить свою ненасытную полицию и жандармерию здесь, в этом краю, и оккупационную армию на фронте… Непобедимая Красная Армия наступает с востока. Все сильнее и сильнее удары с воздуха на юге и на западе. Гитлеровская мощь пошатнулась. Силы грабителя ослаблены. Враг хорошо об этом знает. Потому он и спешит забрать у крестьянина все, что можно. Вдвое увеличены контингенты в Западной Украине, но и этого, очевидно, мало! Села Добромильщины и Комарнянщины должны вынести тяжесть контингентов в 4- и 6-кратном размере. Враг опешит. До 20 августа он назначил 1-й срок сдачи контингентов. Для обеспечения грабежа наших сел фашисты усиливают отряды полиции и жандармерии, вооружают низовую администрацию вместе с войтом, объявляют чрезвычайное положение «а время уборки. Они мобилизуют весь свой продажный агитационный аппарат во главе с председателем УЦК Кубийовичем. Фашисты стремятся посеять вражду между украинским и польским населением при помощи своих провокаторов из националистических лагерей. Они пытаются натравить украинцев на поляков и с помощью такого приема отвести гнев украинского и польского народов против заклятого общего врага — гитлеризма. Но все эти попытки и мероприятия тщетны. Украинский и польский народы пойдут дорогой совместной борьбы против своего общего врага. Сегодня уже всякий знает: общий враг — это гитлеризм. Одним из важнейших фронтов борьбы против гитлеризма является срыв снабжения за счет подвластных ему народов. Крестьяне! Молотите зерно и прячьте его в закрытом и надежном месте. Лучше сжигать контингенты, нежели оставлять врагу. Объединяйтесь для самообороны, организуйте отряды противодействия сдаче контингентов! Беспощадно карайте тех, кто помогает врагу в его омерзительных грабительских действиях!.. Крестьянская молодежь! Особенно ты должна принять массовое и действенное участие в спасении продуктов труда родных сел. Твое место в первых рядах! Создавай партизанские отряды! Организуй вооруженное сопротивление против карательных отрядов по сбору контингентов!.. Время освобождения приближается. Долой контингенты! Долой гитлеризм! Ни одного зерна оккупантам! Весь хлеб народу западных областей Украины! Военный Совет Народной гвардий западных областей Украины».Такова была та правда, которую говорили украинскому крестьянству враги фашистов, сыны украинского народа, которые смело шли на борьбу с оккупантами и его слугами — буржуазными националистами. Эта правда доходила до миллионов крестьянских сердец, звала на борьбу за свободную Советскую Украину. В то самое время, когда Кубийович — один из подлейших шутов среди гитлеровских наемников — дарил Г. Франку во Львове картины в позолоченных рамах с изображением украинских девушек в праздничных костюмах и попутно с этим отправлял тысячи таких же девушек, но уже в деревянной обуви немецкого образца на каторгу в Германию, в том же Львове действовали честные и смелые патриоты — борцы против фашизма. Во Львове с осени 1941 года существовала Народная гвардия имени Ивана Франко. Не случайно подпольщики назвали свой отряд именем великого певца галицийской земли. Каждый из них прекрасно понимал, что «черная туча, ползущая с запада», о которой пророчески предупреждал Франко, эта «страшная чума» не что иное, как гитлеровцы, с ними нужно бороться не на жизнь, а на смерть. Участники Народной гвардии выпускали в подполье газеты «Новости дня», «Партизан», «Борьба» на украинском, русском и польском языках. Они печатали листовки для населения о таких событиях, как разгром фашистских войск под Сталинградом, на Орловско-Курской дуге, сообщали народу правду о ходе боев за освобождение Правобережной Украины. При помощи радиоприемников (а за хранение их угрожала смерть) комсомольцы Павло Якубович и Владимир Сергованцев поддерживали постоянную связь с Москвой, Варшавой и другими городами. Участники Народной гвардии подожгли во Львове фабрику «Ойкос», где изготовлялись части для гитлеровских самолетов. Боевая группа Петра Моравского сожгла фашистское имение неподалеку от Куликова и уничтожила в нем значительные запасы продовольствия, предназначенного для фашистской армии. Члены Народной гвардии были тесно связаны с партизанскими отрядами, действовавшими в Золочевском, Краснянском, Рава-Русском и в других районах Львовщины, снабжали партизан литературой и выводили их к отрядам советских солдат и офицеров, бежавших из плена и гитлеровских концлагерей. Один из таких беглецов — уроженец Западной Украины, комсомолец Иван Дубае — стал вскоре активным участником львовского антифашистского подполья. Когда гестаповцы, наведенные украинскими националистами, пришли арестовать Ивана Дубаса, он застрелил трех гитлеровцев и благополучно скрылся. В отместку фашисты подожгли его дом. Но месть гитлеровцев не остановила партизана. Он убивал гитлеровских офицеров, пускал под откос фашистские поезда, задерживал движение на магистралях, портил блокировку на железнодорожном узле Львов-главный. Иван Дубае, смелый борец с фашистами, погибший на своем боевом посту, останется в памяти галичан, а не презренные украинские националисты, всякие кубийовичи, шухевичи, бандуры и мельники, которые ползали в то лихолетье на брюхе перед оккупантами. Герой Советского Союза полковник Дмитрий Медведев, который командовал во время Великой Отечественной войны разведывательным партизанским отрядом на Ровенщине, пишет в своих воспоминаниях: «Хотя отряд насчитывал немногим более ста человек, но в действительности нас было не сто, не двести и даже не дивизия, а гораздо больше. Тем или иным путем, нападая или только сопротивляясь, саботируя немецкие мероприятия, помогая партизанам всюду, где только была к тому возможность, нанося оккупантам урон, все население от мала до велика боролось за свободу и независимость своей Родины, было с нами. Если бы мы действовали только силами своего отряда, мы ничего не смогли бы сделать… Население являлось нашим верным помощником и защитником. На всех этапах борьбы оно было нашей прочной и надежной опорой в тылу врага».
«…Охримович являлся одним из главарей так называемой организации украинских националистов (ОУН), которая, как известно, перед Великой Отечественной войной поставляла немецким фашистам шпионов, диверсантов, убийц и провокаторов, а во время войны активно помогала гитлеровцам в их чудовищных злодеяниях, направленных на истребление украинского народа. При изгнании гитлеровцев с территории Украины главари ОУН Бандера, Охримович и другие, боясь ответственности за содеянные преступления, бежали в Западную Германию и, как показал Охримович, сменив своих хозяев, стали выполнять шпионские задания американской и английской разведок против Украинской ССР. В этих целях, обосновавшись в Мюнхене, они собрали там наиболее отъявленных бандитов из числа оуновцев и других преступных элементов и готовили кадры шпионов для заброски в Советскую Украину и страны народной демократии. Охримович показал, что он также обучался в одной из специально организованных шпионско-диверсионных школ в местечке Кауфбейрен близ Мюнхена, по окончании которой был снабжен офицерами американской разведки портативной приемо-передаточной радиостанцией, шифрами, ядом, оружием, бланками фальшивых документов и печатями, советской и иностранной валютой, перевезен на Висбадепский аэродром около гор. Франкфурта-на-Майне, откуда на двухмоторном самолете без опознавательных знаков в ночное время доставлен и выброшен на парашюте на территорию Украинской ССР. Американская разведка поставила перед Охримовичем задачу — по прибытии на Украину организовать группу преступников для сбора шпионских сведений, подготовки и совершения диверсий и террористических актов над советскими людьми. Охримович до дня ареста пытался выполнять полученное им задание американской разведки и неоднократно связывался по радио с американским разведывательным центром, находящимся в Западной Германии. Подсудимый Охримович В. О. в предъявленном ему обвинении полностью признал себя виновным, дал развернутые показания о подрывной деятельности иностранных оуновских центров против украинского народа и выдал своих сообщников по шпионской работе на Украине. Военный Трибунал Киевского военного округа приговорил Охримовича Василия Остаповича к высшей мере наказания — расстрелу. Приговор приведен в исполнение».Таков бесславный конец бандита с большой дороги, ответственного и за гибель ученых Львова. Примечательно, что ни разу никто из дикторов «Голоса Америки», ни тем более филиала американской разведки в Мюнхене, названного громко «Радио Свободная Европа», не обмолвился ни одним словом о подлинных причинах трагической гибели группы львовской интеллигенции, о наводчиках этого кровавого злодеяния. Никому из американских пропагандистов не сделать этого потому, что разномастный националистический сброд, навербованный капиталистическими разведками американского блока в подворотнях Европы, состоит как раз из тех, кто планировал это, да и многие другие убийства. В очередь с андерсовцами, мечтающими возвратиться в свои львовские поместья, в тех же самых радиостудиях, существующих под сенью американского флага, подходят к микрофонам подобные охримовичи, составители черных списков из шаек Бандеры и Мельника. Закончив свое грязное дело лжи и обмана, щедро оплачиваемое американскими долларами, они встречают разгуливающих свободно на улицах городов Западной Германии тех самых амнистированных ныне генералов, чьи группы ГФП и СД, врываясь в города, подобные Львову, начинали свои действия с уничтожения интеллигенции. Покровители убийц ученых Львова хотят повторить ночь с 3 на 4 июля 1941 года. От бдительности и сплоченности всех народов СССР, живущих в дружбе с миролюбивыми народами всего мира, зависит, чтобы такие ночи никогда больше не повторились. Мы сделаем это во имя счастья наших детей, во имя будущего всего человечества!
«Украинский национализм не считается ни с какими принципами солидарности, милосердия, гуманизма. Всякий путь, который ведет к наивысшей цели, является нашим путем, невзирая на то, будут ли это другие называть героизмом или подлостью».Антинародный путь, на который вступил Барвинский еще в дни своей молодости, был одновременно той дорогой, по какой пробивались к «высшей цели» самые близкие его родственники. Когда император Австро-Венгрии Франц-Иосиф за особые заслуги назначил отца подсудимого Александра Барвинского, шляхтича из Тернополя, членом палаты господ, это событие прогремело на всю Галицию. Польские магнаты, которые осуществляли волю престарелого монарха в Восточной Галиции, вынуждены были сидеть в палате господ рядом с русином, как тогда называли украинцев. Назначение Барвинского в палату господ, в которой, как известно, заседали герцоги, графы, бароны, генералы, банкиры, высшее духовенство, вначале было воспринято многими магнатами как личное оскорбление. «Как это можно, — рассуждали они, — вводить в наш интимный круг настоящих аристократов какого-то преподавателя гимназии, дворянина сомнительного происхождения?!» Но вскоре даже самые запальчивые из них поняли смысл этого тактического хода австрийского монарха. Старый австрийский император руководствовался советами своего предшественника: «Мои народы чужды друг другу — тем лучше: они не заболевают одновременно теми же болезнями. Когда во Франции является лихорадка, она охватывает всех вас в тот же день Я ставлю венгерцев в Италию, итальянцев в Венгрию. Каждый сторожит своего соседа. Они не понимают и ненавидят друг друга. Из их неприязни рождается порядок, из их вражды — общий мир». Это циничное признание, сделанное французскому посланнику одним из Габсбургов, раскрывает суть всего государственного устройства тогдашней Австро-Венгрии, в которой воспитывались и которой служили украинские буржуазные националисты так называемой «старой даты». Простой украинский народ и трудовое польское население Галиции прозябали в нищете и темноте. Даже у среднего украинского крестьянина не было средств, чтобы дать своим детям образование. За счет пота и крови народа такой возможностью располагал Барвинский, член палаты господ и основатель украинской христианско-социальной партии в Галиции, которая была точным сколком австрийской одноименной партии. Сыновья депутата рейхсрата учились в Вене, один из них стал композитором, другой, Александр, — врачом. Когда на Западной Украине в 1918 году организовалась контрреволюционная Украинская галицийская армия, бывший офицер австрийской армии Александр Барвинский стал ее подпоручиком. В рядах этой армии прошли военное обучение почти все будущие организаторы фашистско-националистических банд. Долгие годы в Праге жила семья профессора Ивана Пулюя. Женатый на немке, этот профессор все свои силы и знания посвятил процветанию германских электротехнических фирм. Его хорошо знали чехи как сторонника немецкой ориентации, преданного идее германизации славянских народов. Александр Барвинский знакомится в Праге с дочерью профессора Пулюя Наталкой и привозит ее во Львов к своим родным как невесту. Профессор Иван Пулюй нисколько не возражает породниться с семьей видного украинского шляхтича. Небольшой конфуз не омрачает этого события: накануне свадьбы становится известным, что вовсе не Александр, а его брат, композитор Василий, будет мужем Наталки из Праги. Александр Барвинский не только присутствует на свадьбе, но и продолжает жить вместе с новобрачными в одном доме, принимает деятельное участие, в воспитании юридических сыновей брата. Лишь на суде он признал их своими собственными сыновьями. Под сенью уродливого семейного треугольника сыновья вырастают, превращаются в Ивана и Маркиана Барзинских, вступают в ОУН и становятся оруженосцами Бандеры и Гитлера. Правда, у сыновей Пулюев-Барвинских мечты о будущем выходят далеко за пределы узких провинциальных мечтаний. Зачем быть туземцами будущей германской колонии, если можно стать ее колонизаторами? Все чаще и чаще Пулюи называют себя Гансом и Жоржем, беседуют по-немецки с Наталкой, читают речи Адольфа Гитлера и в 1929 году неожиданно покидают дом Барвинских. Они выезжают на родину своей матери, в Германию, и вскоре как знатоки окраин тогдашней Польши попадают в кадры шпионов полковника Вальтера Николаи. …Проходит 10 лет. Народ Западной Украины, освобожденный Советской Армией, провозглашает советскую власть на землях Галиции и Волыни. И вот осенью 1939 года на улицах советского Львова появляется несколько лимузинов с фашистскими флажками. В них приехала германская комиссия, чтобы по требованию Советского правительства переселить с земель Западной Украины в Германию немецких колонистов, издавна осуществлявших на этих территориях призыв «Дранг нах Остен!». Конечно, немало из этих колонистов продолжали бы оставаться тут, но слишком уж они скомпрометировали себя как гитлеровская «пятая колонна» за время польско-германской войны. В свите тогдашнего краковского губернатора Вехтера, который возглавлял эту комиссию, находился и брат жены Барвинского гауптштурмфюрер СС Ганс Пулюй. Днем он принимал посетителей, занимался делами переселенцев, а в свободное от служебных обязанностей время превращался в того, кем он был на самом деле, — в офицера гитлеровской разведки. Пулюю было поручено завербовать как можно больше агентов на территории Западной Украины. В каких именно кругах надо было вербовать агентуру, Ганс Пулюй хорошо знал. У изменников и предателей, бежавших от советской власти, оставались родственники во Львове и в других городах Западной Украины. Их родственные связи использовала гитлеровская разведка. Пользовался ими и гауптштурмфюрер Ганс Пулюй. Пребывая во Львове, он завербовал в фашистскую разведку не только двух молодых Барвинских — Ивана и Маркиана, но и их мать, свою родную сестру Наталку. Молодые Барвинские — третье поколение националистических ренегатов — собирали по указанию Пулюя сведения о советских военных гарнизонах и, выполняя поручения руководства ОУН, заносили в черные списки ОУН имена, фамилии и адреса тех выдающихся людей Львова, которые, по их мнению, будут относиться с недовернем, а то и враждебно к гитлеровцам. Еще более активно, чем молодые Барвинские, выполняла шпионские задания для своего брата супруга рассеянного и на первый взгляд занятого исключительно музыкой композитора Василя Барвинского. После того как марионеточное правительство украинских фашистов Стецька — Бандеры было разогнано, а его деятели, формально отстраненные от руководящей работы в оккупационной администрации, сотрудничали с гитлеровцами только как их тайные агенты, Александр Барвинский удовольствовался должностью заведующего отделом здравоохранения в фашистском магистрате города. Как мог угождал гитлеровцам Барвинский. Когда выяснилось, что фашистам нужны публичные дома, он взял на себя все хлопоты по организации этих «учреждений». Националист Барвинский бегал по Львову, подыскивая особые здания с коридорной системой и большим количеством отдельных комнат. Со всего Львова он свозил кровати, матрацы и белье. Слушая признание Барвинского об этой отрасли его «деятельности», прокурор спросил его на суде: — Как вы могли упасть так низко, вы — человек с высшим медицинским образованием, врач? Ведь по существу вы превратились в завхоза гитлеровских домов терпимости! — Безусловно, — охотно согласился Барринский. — Но ведь я же знал, где и что можно достать. Мой шеф был немец, он не знал местных условий и никогда бы сам не справился с таким заданием… Это откровенное признание еще одно доказательство того, как низко пали в моральном отношении гитлеровские наймиты, теперешние агенты американского империализма — украинские националисты. Жители Львова и до сих пор помнят страшные облавы на улицах города, заставы фашистов на перекрестках, истерические крики несчастных девушек, которых волокли полицейские в новое предприятие доктора Барвинского. Гитлеровские офицеры частенько посещали врача в его доме на улице Захаревича. Они приезжали к нему после совершения тех самых акций, в результате которых была уничтожена треть населения города. Они приезжали из долины смерти, что за Яновским лагерем, из Кривчицкого леса, из кварталов Львовского гетто. И тогда из окон дома Барвинских неслась веселая музыка или тягучее меланхоличное траурное «танго смерти», специально написанное для акций по заказу бригаденфюрера СС Кацмана уже намеченным к уничтожению львовским композитором и дирижером Штриксом. Диктор Барвинский охотно принимал у себя эсесовских офицеров, давая им советы поменьше волноваться, прописывал рецепты. Своим чистейшим венским диалектом он очаровывал многих гитлеровцев, особенно уроженцев Вены; они считали его своим и частенько открывали ему свои тайны. Однажды, когда потребовалось проверить, хорошо ли захоронены убитые во время первой акции мирные жители Львова, гитлеровцы повезли его с собой на Яновское кладбище. Они доверили ему тем самым тайну массового уничтожения мирного населения, тайну, которую гитлеровцы строго берегли. — Значит, не успела еще просохнуть кровь на земле близ могил, как вы уже появились на месте расстрела? — спросил Барвинского на суде прокурор. — Крови не было! — ответил подсудимый. — Все уже было засыпано песочком. Я проверял глубину захоронения с точки зрения санитарных требований.
«5 ноября 1943 года. Экзекуция 8 человек на Стрелецкой площади. Доношу, что дня 4.XI 1943 года, около 10.00 часов, члены полиции безопасности привели в исполнение на Стрелецкой площади экзекуцию 8-ми человек (мужчин).После ряда случаев, когда обреченные перед смертью выкриками призывали народ мстить фашистам, был придуман особый способ заставлять смертников молчать перед казнью: еще в тюрьме им заливали рот гипсом. Но даже и в это тягостное время все честные люди сопротивлялись оккупантам, были мысленно с теми, кто боролся против фашизма в других странах. В те дни во Львове действовала Народная гвардия имени Франко, разведчики из партизанских отрядов Ковпака и Медведева находили приют у старожилов Львова и распространяли здесь листовки с сообщениями Советского Информбюро и партизанские газеты. Даже очень далекие раньше от политики научные работники Львова постепенно включались в политическую борьбу, которой они так боялись с детства. За одну из таких «аполитичных» интеллигенток можно было принять во Львове Елену Полячек. Еще задолго до начала Второй мировой войны Елена Полячек успешно защитила во Львовском университете докторскую диссертацию. Доктор философии Елена Полячек работала одновременно в университете и во Львовском городском архиве. В 1929 году она стала кустошем — заместителем директора Львовского городского архива. Перу Елены Полячек принадлежало много ценнейших работ по геральдике. За свои работы она была избрана членом польского, швейцарского и австрийского научных обществ. Потрясенная зверскими убийствами львовских интеллигентов, эта шестидесятилетняя женщина — типичный кабинетный работник — решает принять активное участие в борьбе против гитлеровских оккупантов. Друзья не советуют Полячек в целях конспирации бросать работу в библиотеке, которая раньше до гитлеровского вторжения была филиалом Украинской Академии наук. Квартира Елены Полячек помещалась на улице 29 листопада. Засаженная каштанами, кленами и липами, эта чистая, ровная улица, переименованная гитлеровцами в Германерштрассе, состоит из вилл и особняков, окруженных садами. Большинство домов на улице 29 листопада еще с осени 1941 года было занято гитлеровцами. Рядом с домом № 20, в котором жила Полячек, фашисты с помощью Барвинского открыли санаторий. Каждую ночь почти до рассвета из палат санатория доносились пьяные песни оккупантов. А в квартире Елены Полячек, под самым носом у захватчиков, печатались антифашистские листовки и подпольная партизанская газета. Елена Полячек помогает партизанской молодежи не только как печатник, но и как автор пламенных статей, которые зовут к борьбе с гитлеровцами. Фашисты сбились с ног в поисках подпольной типографии. Новый шеф полиции и гестапо Витиска, который сменил палача Кацмана, требует от своих агентов немедленно разыскать квартиру подпольщиков. Но газета продолжает выходить все так же регулярно, и никто из гитлеровцев даже не догадывается, что партизаны выпускают ее рядом с санаторием, переполненным фашистами. Гитлеровцы между тем решили расширить свой санаторий и поручили Барвинскому подыскать новое помещение для его администрации. Это задание и привело его в квартиру Полячек. Вкрадчивый и осторожный Барвинский, став агентом СД, приобрел некоторые типичные навыки этой своей новой профессии. Вот уже много месяцев после того, как его завербовали в СД, он шныряет по Львову, разыскивая нечто необычайное, укрытое от глаз простаков, что могло бы раскрыться лишь его глазу и стать полезным его шефам. Барвинский не раз повторял себе принцип гитлеровской разведывательной службы, изложенный ему Кнорром: «Шпион может работать лишь там, где есть тайна, которую ему надо открыть». Так и теперь, подойдя к двери, он прочитал табличку и сразу сообразил, что это квартира Полячек. Кто не знал?о Львове Полячек! Но перед дверями знатока галицийских древностей стоял не просто медик Барвинский, а агент СД, и, как таковой, он в первую очередь молча прислушался. Он услышал за дверью шелест бумаги, ритмическую работу типографского станка, чьи-то приглушенные голоса. Тогда он постучал. Все затихло. Ему не открыли. Он потихоньку отошел. Вполне возможно, что Елена Полячек видела через окно, завешанное гардинами, когда шпион выходил из дому. Кто в городе не знал очень вежливого доктора Александра Барвинского? Человек такой гуманной профессии, врач, разве он мог сделать подлость и, даже почуяв что-то, пойти и донести гитлеровцам? Так, наверно, подумала Полячек. И подпольная типография продолжала выпуск нового номера антифашистской газеты. А в это время, забежав в кабинет гитлеровского санатория, Барвинский уже звонил Кнорру, делился с ним своими подозрениями и поручал врачу Павлу Цимбалистому, его подчиненному и такому же наемнику оккупантов, как и он сам, немедленно пойти и проверить, что делается в соседнем доме. Гитлеровцы вместе с Цимбалистым пошли по адресу, указанному Барвинским. Хозяева не открыли квартиры. Тогда фашисты взломали дверь. Одного из партизан догнали уже за несколько кварталов. Под густыми каштанами загремели выстрелы вслед другому партизану. Елена Полячек не успела убежать. На суде Барвинский признался: — Мы были очень хорошо знакомы с унтершарфюрером Штайнером. Через некоторое время он рассказал мне, что Елена Полячек расстреляна. — Значит, вы признаете, что это жертва ваших рук? — спросил государственный обвинитель. — Безусловно, — ответил Барвинский. Несколько раз на суде и до этого признания и позже он говорил о своей нечистой совести. — Сколько же на вашей совести людей, которые погибли от руки гитлеровцев по вашим доносам? Не задумываясь, Барвинский отвечает: — Прежде всего Полячек… Мы вправе добавить то, что он утаил от суда. …Несколько дней Елена Полячек провела в застенках львовской полиции. Ее истязали, избивали, натравливали на нее специально выдрессированных собак, добиваясь, чтобы она выдала остальных участников подпольной типографии. Сам Витиска и гестаповец Стависский приходили на эти допросы. Полячек выдержала все эти страшные истязания и не сказала ничего. Ее вывезли в Майданек, расстреляли и сожгли труп.Руководитель комиссариатасотник Укр. полиции (подпись)».
«Поверьте мне, — со слезами на глазах рассказывал авторам настоящей книги Стефан Банах, после того как Советская Армия в 1944 году освободила Львов, — трудно себе представить более унизительную пытку, чем ту, которой подвергли нас гитлеровцы, превратив в кормителей вшей. С каждым рассветом мы умирали!..»Совсем иным путем получали средства для роскошной жизни содержатель шпионской квартиры Александр Барвинский и подобные ему предатели — украинские буржуазные националисты. Они не нуждались решительно ни в чем, ибо их шефы щедро снабжали своих наймитов продуктами в мешках, клейменных черными орлами со свастикой. Свидетельница Постоловская рассказала суду, что она насчитала до 66 агентов, которые приходили на явки в особняк Барвинских. Однажды подручный Жоржа Пулюя Голуб беседовал с агентом по кличке «Григор». В это время в комнату вошел композитор Василий Барвинский и стал искать нужные ему ноты. Вне всякого сомнения, нежные музыкальные уши композитора уловили содержание беседы Голуба со своим шпионом, но Василий Барвинский нисколько не ужаснулся. У него было, как выяснится дальше, много причин считать всех этих людей своими коллегами. Среди друзей Барвинских в правительстве Стецька — Бандеры был директор украинской гимназии во Львове «профессор» Радзикевич, ныне состоящий на иждивении американцев в Западной Германии. Его фамилию Александр Барвинский называл на суде не раз. Фамилия эта особенно нашумела во Львове, когда гитлеровцы формировали дивизию СС «Галичина». Желая выслужиться перед немцами, Радзикевич приказывал своим гимназистам записываться в дивизию во что бы то ни стало. Среди волонтеров, навербованных Радзжевичем, оказался уроженец Львова, девятнадцатилетний Юрий Панькевич. Всего три месяца провел он в частях дивизии СС, расположенных в Дебаде, но и этого срока было вполне достаточно, чтобы он понял, в какую пропасть толкнули его вербовщики. Сотни обманутых галичан убегают из дивизии СС в леса. В полках дивизии остаются лишь самые отъявленные, ослепленные украинские фашисты — нынешние обитатели Западной Германии, Западной Австрии, любезно пригретые новыми американскими покровителями. Бежит из дивизии СС и Юрий Панькевич. Бежит во Львов, с винтовкой и в полном обмундировании. За дезертирство ему грозит расстрел. Отец беглеца просит брата — шофера, который некогда служил у Барвинских, чтобы тот похлопотал за сына Юрия у доктора, посоветовался с ним, как его сыну избежать расстрела. «Ведь доктор Барвинский такой приличный пан, из такой хорошей семьи. Он не выдаст!». Случается другое. Александр Барвинский выслушивает шофера и просит прислать беглеца к нему для личных переговоров. Юрий Панькевич приходит к доктору и встречает здесь человека с судьбой, очень похожей на свою судьбу. Человек этот — Альфред Голиняк, скрипач по профессии, тоже некогда прибегал к помощи Барвинских. Альфред Голиняк, уроженец Тернопольщины, был схвачен «украинскими» полицаями на улице при очередной облаве и направлен в баудганст, в так называемую службу отечеству. Не понимая, с какой стати ему надо трудиться для процветания Германии, Альфред Голиняк бежит из колонны и скрывается в парке Костюшко. Куда бежать дальше? Скоро наступит полицейский час и тогда его вновь могут задержать патрули. Он вспоминает, что неподалеку живет знающий его как молодого скрипача композитор Василий Барвинский, и пробирается в особняк на улице Захаревича. В квартире панства Барвинских Голиняк застает ефрейтора Манзенко. Этот сын полицая приехал в немецкой военной форме из-под Тирасполя. Он привез Наталке Барвинской продукты от ее брата Пулюя, начальника абверкомандо 106–102. Наталка Барвинская выслушивает Голиняка и с мнимым участием говорит ему: — Конечно, мы сможем вам помочь. Мой брат, Ганс Пулюй, начальник в абвере. Он поймет вас, как скрипача, и постарается дать вам легкую работу. Впервые в своей жизни Голиняк, по его собственному признанию на суде, слышит незнакомое ему раньше слово «абвер». Он переводит его дословно: «оборона», и, напуганный возможными репрессиями за побег из баудганста, едет с Манзенко на большую Украину, к Гансу Пулюю. Лишь только по прибытии на место Голиняк соображает, что очутился в западне. Команда абвер 106–102 готовит радистов-диверсантов для переброски их на советскую территорию. Она готовит карателей и шпионов. Возврата нет. Скрипач становится шпионом. И, приехав в первый же отпуск во Львов, навещая Барвинских, застает у них еще одного кандидата в шпионы — Юрия Панькевича. Голиняк наблюдает, как почтенный доктор Барвинский толкает в пропасть новую жертву. Барвинский пишет Гансу Пулюю письмо, в котором просит его принять под свое покровительство еще одного кандидата в шпионы — Юрия Панькевича.
«Юрий Панькевич был направлен из-за границы на связь к Барвинским в 1946 году».Бывший агент немецких разведывательных органов абверкомандо 106–102 и «Цеппелин», Юрий Панькевич, будучи перевербован в Италии английской разведкой, направлялся по ее поручению во Львов, имея специальный пароль именно к Барвинским. Однако на пути у Панькевича возникло неожиданное препятствие — советская контрразведка. Панькевич пытается устранить работника органов советской государственной безопасности, мешающего ему связаться с Барвинскими, готовит его убийство, но в самую последнюю минуту неожиданно для самого себя оказывается разоблаченным и пойманным. План и связь не удались! Вместе с ним была арестована и поймана оуновка, террористка Леось, по кличке «Русалка». Оба они на следствии, под тяжестью улик, сознались во всем. На суде прокурор спросил Барвинского: — Каким же это образом английский капитан послал сюда к вам Панькевича? Разве английский капитан — хозяин украинских земель? Для чего Панькевич был направлен сюда? Барвинский отвечал: — Ясно для чего. Со шпионскими заданиями! …Спустя некоторое время после ареста Юрия Панькевича Наталка Барвинская говорила доктору: — Ты знаешь, Сашко, какой провал? Арестован Юрий Панькевич! От этого известия шпион побледнел, почувствовав приближение неминуемой развязки. На суде во Львове мы увидели не только наводчиков и сообщников гитлеризма — украинских буржуазных националистов типа Барвинских, но и их вчерашних хозяев. Размеренным, вымуштрованным шагом, в желтом нацистском френче в зал под конвоем вошел сам Герберт Кнорр, и при виде его Барвинский весь сжался на своей скамье, зная, что сейчас-то он будет окончательно разоблачен. Гауптштурмфюрер СД Герберт Кнорр в годы оккупации возглавлял отдел культуры и духовенства управления Зихергайстдинст СД «дистрикта Галиция». Иными словами, он ведал судьбами интеллигенции и служителей различных религиозных культов на земле, равной территории европейского государства. Лавочник из Маркнейкирхена в Саксонии, Кнорр в 1929 году, еще до прихода Гитлера к власти, вступил в национал-социалистскую партию, затем практиковался в органах «службы безопасности» в Дрездене, охранял в 1941 году Ганса Франка в Кракове и осенью 1941 года прибыл во Львов. Кто же помогал ему устанавливать и укреплять террор на захваченных гитлеровской Германией землях, кто наводил его на новые жертвы, подсказывая, кого надо арестовывать, кого уничтожать? Глазами Кнорра на землях Западной Украины в первую очередь были именно такие люди, как барвинские. К услугам Кнорра была вся буржуазно-националистическая интеллигенция, подготовленная идеологически к службе в карательных органах фашистской Германии. Эта часть буржуазной интеллигенции свято верила в победу гитлеризма и всегда ненавидела свободолюбивые стремления русского и украинского народов. Ее подготовляли к предательству интересов славянства еще Габсбурги. Они натравливали буржуазных националистов на Ивана Франко, на Василия Стефаника, на всех прогрессивных деятелей, понимавших, что только в союзе с великим русским народом Украина может получить самостоятельность и государственность. Мелкими подачками Габсбурги приучали буржуазную интеллигенцию лизать сапоги австрийским монархам, двурушничать, предавать, служить тому, кто больше заплатит. И украинская буржуазная интеллигенция, блокируясь с агентурой Ватикана верхушкой греко-униатской церкви, яростно нападала на все радикальные течения в украинском народе. Ведь именно благодаря личным проискам Александра Барвинского-старшего, отца подсудимого, великий украинский писатель-революционер Иван Франко не был допущен на кафедру украинской литературы во Львовском университете, хотя имел на это гораздо больше прав, чем любой из его современников. Но до пределов низости, до самого отвратительного падения докатились лидеры украинского буржуазного национализма, когда поступили в услужение к наци, когда стали глазами кнорров среди украинцев. …Первое знакомство Кнорра с Барвинским состоялось в оперном театре во время антракта. «Потом, — рассказал Герберт Кнорр суду, — доктор Барвинский посетил меня в моем служебном кабинете». Кнорр сохранил хорошее впечатление о своем новом агенте. Когда у Кнорра начался суставной ревматизм, он немедля набрал номер 2–00–04 и сказал: «Вы дома, доктор? Не уходите, я сейчас к вам приду». Спустя некоторое время Александр Барвинский решил пригласить своего начальника в ресторан вместе с его шефом — руководителем СД «дистрикта Галиция» лейтером Фердинандом Шенком. — Мы говорили о делах, пили водку, ели бутерброды, — восстановил на суде подробности этого ужина Кнорр. — Кого же вы еще знаете из семьи Барвинских? — спросил Кнорра прокурор. — Я знаю профессора музыки Василия Барвинского и его жену. — Когда вы познакомились с Василием Барвинским? — Я познакомился с ним в конце 1941 года, когда Василий Барвинский стал моим секретным агентом, — твердо сообщает Кнорр. В зале суда — шум. Неожиданность этого разоблачения поражает многих. Кто в городе не знал композитора Василия Барвинского, повсюду декларировавшего свое невмешательство в политику? И дальше Кнорр рассказал обстоятельства вербовки. Это произошло в кино «Виктория» после окончания концерта. Сперва Кнорр и Барвинский поговорили о музыке, а потом гауптштурмфюрер СД, видя, что перед ним человек, знающий подвластную ему, Кнорру, провинцию, прямо предложил Василию Барвинскому сотрудничество в СД. Композитор с большой копной седоватых волос сперва побледнел, но потом охотно дал согласие быть агентом СД и находиться под рукой у всевластного Кнорра. Он не проявил никаких колебаний в выборе своего нового пути, потому что еще задолго до этого разговора его психологически подготовил к служению германскому фашизму украинский буржуазный национализм и его «философы» — всякие донцовы, левицкие, дорошенки… Доктор Александр Барвинский рукоплещет германским Фашистам, которые убирают прочь его конкурентов — врачей евреев и поляков. Чем меньше их останется в живых во Львове, тем лучше заживет доктор Барвинский. Вот когда, наконец, он сможет вырваться на широкую дорогу процветания и наживы. Он приезжает вместе с бургомистром Львова Гиллером и чинами СД на Яновское кладбище осматривать огромную братскую могилу расстрелянных ночью жителей. Он прекрасно знает, что среди убитых есть и врачи, его вчерашние коллеги и знакомые. Хотя могила аккуратно приглажена и засыпана сверху песочком, но кое-где насыпь еще шевелится. Она как бы дышит, показывая, что несколько несчастных не добиты. Барвинский ходит около могилы, пробует глубину насыпи палкой с серебряными монограммами, а сам злорадно думает:
«Туда им и дорога. Еще несколькими конкурентами меньше!»Рассуждал так, вне всякого сомнения, и его родной брат — композитор Василий Барвинский, когда немцы, по указанию Герберта Кнорра, уничтожали лучших музыкантов города: Мунда, Штрикса, Приваса. Ведь на собственном пианино Барвинского приезжавшие в его дом после акций гестаповцы играли сочиненное Якубом Штриксом «танго смерти». Василий Барвинский знает, что блестящий пианист Леопольд Минцер, которому в 1940 году аплодировали на концертах москвичи, ленинградцы и жители других городов Советского Союза, перед своей гибелью служил денщиком у штурмбаннфюрера СС на Пушкинской улице, в трех кварталах от особняка Барвинских. Штурмбанфюрер занял виллу Минцера, самого его переселил в дровяной подвал и по утрам приказывал чистить себе сапоги. Если Минцер не мог навести глянец так, как этого требовал гестаповец, штурмбанфюрер принуждал пианиста съедать по коробке гуталина. Знал Василий Барвинский и о том, что магистр философии, автор многих песенок о родном городе и в их числе популярной еще и доселе в Советском Союзе песенки «Только во Львове» Эммануил Шлехтер был превращен немцами в маляра и штукатура. Сперва Шлехтер покрасил здание ратуши, в котором заседал ежедневно доктор Александр Барвинский, а потом немцы убили и сожгли Шлехтера в лагере смерти на станции Белзец. Зная все это, а равно и тайну исчезновения 35 видных ученых Львова, Василий Барвинский все же пошел охотно на службу к гитлеровцам, потому что он был кровно заинтересован в победе фашизма. Четко и ясно доложил об этом суду и Кнорр: — Я считал., что семья Барвинских полностью пронемецкая, она хотела и стремилась помогать нам любыми способами. Могу подтвердить, что когда родственник Барвинских Савчук записался добровольно в дивизию СС, это событие явилось в их семье праздником. Василий Барвинский докладывал Кнорру о всех интересующих СД фактах музыкальной жизни города. Это не была обычная информация, поступающая к гитлеровцам в порядке, так сказать, ведомственного надзора. На следствии Кнорр подробно рассказал, что по его поручению Барвинский немедленно докладывал о всяком заслуживающем внимания музыканте, певце, танцоре из украинцев. Эти сведения нужны были Кнорру для того, чтобы ни в коем случае не давать развиваться талантам украинского народа, чтобы отодвигать в тень, а то и просто уничтожать физически всякого способного украинца, могущего конкурировать с людьми «высшей расы» — немцами. Так оба родных брата помогали гитлеровцам получать интересующие их сведения о медицинском и музыкальном мире города. Но если Василий Барвинский ограничивал свою деятельность рамками города, то у доктора Александра Барвинского размах был значительно шире. Когда по всей Западной Украине начался принудительный набор в дивизию СС «Галичина», гитлеровцы послали Александра Барвинского осматривать волонтеров на периферию. Он побывал в Бродах, в Коломые и, наконец, забрался на Гуцульщину, в Коссов. Из Коссова и его окрестностей вербовщики доставили к Барвинскому всего 500 молодых гуцулов, не сумевших своевременно бежать в горы. — Годен! Годен! — выкрикивал Барвинский, бегло осматривая до поздней ночи новых рекрутов в войска рейхсфюрера СС Гиммлера. После ужина доктор Барвинский отправился ночевать в пансионат Василевской. Спал он плохо, ворочался с боку на бок, кто-то из жильцов пансионата шумел и смеялся, мешал постояльцу с нечистой совестью загнуть. Около трех часов ночи Барвинский вышел во двор. И здесь из работника медицины он снова превратился в агента СД. Скрытый тенью кустов, он увидел, как во двор пансионата заехала машина с вооруженными партизанами. Они прошли в кухню к Василевской, поужинали там и, забрав продукты, уехали. Пансионат был продовольственной базой действующего в Карпатах антифашистского партизанского отряда. Спустя несколько дней, уже во Львове, доктор Барвинский делал в управлении «дистрикта Галиция» доклад о своей поездке гауптштурмфюреру СС Шульце. Он рассказал, какое количество рекрутов было осмотрено, кто именно из местных украинских фашистов отличился при вербовке, и под конец доклада, хитро осклабившись и угодливо сгибаясь, доложил: — А вот в Коссове, в три часа ночи… Шульце немедленно поднялся к губернатору провинции Отто Вехтеру и сообщил ему наблюдения Барвинского. В тот же день из Львова была снаряжена в Коссов карательная экспедиция. Спустя некоторое время Шульце увидел Барвинского и сказал ему: — Вы молодец, доктор! Какая наблюдательность! Эти партизаны пойманы и хозяйка пансионата тоже… — Разве это не предательство? — спрашивает на суде прокурор Барвинского. — Безусловно. — Вы выдавали гитлеровцам людей, которые не пошли по вашему пути, а боролись с фашистами? — Да, — соглашается Барвинский. …В последние дни июля 1944 года, когда войска 1-го Украинского фронта взломали Бродский заслон немцев, гауптштурмфюрер Кнорр встретил на улице своего подчиненного Фрея и сел к нему в машину. Кнорр и Фрей поехали по пустынным улицам заминированного Львова на улицу Захаревича спасать одного из самых активных своих агентов и его семью. Семью шпионов! Доктора дома не было. Металась по комнатам простоволосая фрау Наталка, она кричала: «О, майн готт, что с нами будет! Спасите нас, спасите!» И хотя у руководителей СД Шенка, Кнорра и Фрея каждая минута была на счету, они нашли время, чтобы выдать святому семейству Барвинских и другим украинским националистам марш-бефель — эвакуационные документы с печатями СД. В марш-бефель, который получил доктор Барвинский, было указано также, что семья Барвинских снабжена из Фондов СД продуктами на дорогу до Вены. Даже в последние минуты пребывания на галицийской земле гитлеровцы рассчитывались натурой со своими агентами из лагеря украинского национализма. Передовые части Советской Армии стали просачиваться в предместье города — Персенковку Здесь они встретили славных разведчиков-партизан Пастухова и Кобеляцкого. Советские разведчики успели заранее, при помощи местного населения, начертить план минирования Львова и передать его в руки советского командования. Захватив электрическую станцию на Персенковке и тем самым прекратив подачу тока в заминированный город, советские разведчики помешали полицейлейтеру Ульриху подорвать все заложенные его агентами мины. Прекрасный седоглавый и древний Львов остался в руках освобожденного народа почти неповрежденным, а воины освободившей его Советской Армии помешали убежать от справедливого суда тем, «то вместе с гитлеровцами совершал злодеяния против человечества. Один из этих предателей, не успевших скрыться в Западную Германию, доктор Александр Барвинский, был посажен в конце января 1948 года на скамью подсудимых, чтобы дать украинскому народу ответ за все содеянное. Обличенные показаниями свидетелей, другие шпионы из его семьи — Василий Барвинский и Наталка Барвинская-Пулюй — были взяты под стражу по приговору суда, когда процесс уже начался. Так была сорвана завеса, долгие годы скрывавшая тайны дома Барвинских — одного из преступных и весьма типичных очагов украинского буржуазного национализма.
«Запрещено есть разрезывать трупов воен. пленных и отделять таковых частей. Нарушения против этого будут по мере до этого выданного распоряжения, которое в помещениях прибито через переводчиков объявленно, наказаны за побеги загрожденное наказание будет также всем воен. пленным через переводчиков объявлено».Намек, заключавшийся в одиннадцатом пункте, ужаснул Иванну. Обрекая пленных на голодное вымирание, гитлеровцы сами как бы наталкивали их на мысль о людоедстве. Им очень хотелось, чтобы умирающие от голода советские люди стали на путь каннибализма. Вот бы поработали тогда гитлеровские пропагандисты! Впервые раскрылась перед Иванной не только трагедия нескольких тысяч обреченных, захваченных в плен во время первых боев на советской земле. Она поняла, что такое фашизм и какой «порядок» принес он народам. И ей сделалось очень стыдно при мысли о том, что в каких-нибудь нескольких десятках метров отсюда часть местного населения Львова, не подозревая, что творится в цитадели, развлекается иной раз на забавах, посещает храм св. Юра, слушает проповеди митрополита Шептицкого о том, что фашизм принес в Галичину порядок и счастье!.. Тут же, в цитадели, на особом положении содержались военнопленные французы и итальянцы, отказавшиеся присягать Муссолини и признавшие после захвата Сицилии маршала Бадольо. И если у них нашлись заступники среди американцев и англичан, которые через Женевский красный крест в Швейцарии слали сюда, в цитадель, сотни посылок, то о советских военнопленных заокеанские благотворители совершенно забыли. Им было все равно — погибнут во Львове от голода тысячи советских воинов или нет. — Отсюда, паненка, для советских только один путь — на кладбище! — сказал, ухмыляясь, мордастый полицай, видимо очень довольный своей ролью стрелочника на этом пути. …Пока дамы-патронессы из УЦК, похожие в своих старомодных черных платьях на высохших ворон, увещевали еле державшихся на ногах военнопленных украинской национальности подать прошение Гансу Франку, чтобы тот освободил их ив плена и принял на службу к гитлеровцам, Иванна, отойдя в сторонку, заговорила с молодым лейтенантом из Донбасса. Высокий и, видимо, некогда очень выносливый, лейтенант Красной Армии был истощен до того, что можно было разглядеть ребра, проступавшие под его рваной гимнастеркой. Иванна тихонько спросила лейтенанта, в чем он нуждается, и пообещала в следующий раз принести ему сухарей и табаку. — А под сухарики, барышня, если не трудно, положите ножницы, чтобы проволоку можно было нам от такой жизни резать, — шепнул Иванне лейтенант озираясь. И после этих слов, сказанных полушопотом, отзывчивым, девичьим сердцем поняла Иванна, что голод и унижения не смогли превратить этого офицера Красной Армии в раба! Ей стало ясно, что не в душеспасительных наставлениях слезливых благотворительниц нуждается высохший от истощения лейтенант из Донбасса с угольными каемочками под глубоко капавшими, но все еще полными надежды черными глазами. Видно было из его немногих слов, что ни за что он не согласится изменить Родине и скорее выберет смерть, чем предательство.
«Сегодня ночью из цитадели бежало в направлении Яновской улицы и Клепаровсксго вокзала 300 советских военнопленных. Немедленно выслать в погоню за ними патрули».Паппе решил сперва, что в побеге замешаны советские партизаны, помогавшие пленным снаружи, но вскоре Вурм представил своему шефу неопровержимые улики прямого участия в этом деле Иванны Макивчук. Случилось так, что за два дня до побега военнопленных, когда Иванна отсутствовала на работе, председатель УЦК Владимир Кубийович заехал вечером в комитет, разыскивая в столах машинисток отданные им в перепечатку материалы о церковных делах на Хелмщине. Кубийович открыл и американское бюро Иванны. Роясь в ее бумагах, он обнаружил ржавые ножницы для резки жести. «На кой чорт этой смазливой девчонке такой инструмент?»— подумал лысый, низкорослый нахлебник Ганса Франка и тут же забыл о своей находке. Возможно, конечно, Кубийович никогда бы и не вспомнил больше об этих ножницах, если бы вскоре после побега его не посетил на квартире в доме № 15 по улице Зиморовича сам Отто Вурм.
«Наша мечта исполнилась. Дня 30 июня немецкая армия вошла в княжий город Львов. Мы… изо всех сил кричали: «Да здравствует героическая немецкая армия! Да здравствует фюрер Германии Гитлер!» В церквах благодарили бога…»Даже если б мы ничего больше не знали из признаний святых отцов, то и тогда этих строчек было бы достаточно, чтобы навеки заклеймить руководство греко-католической церкви, которое так преданно служило Гитлеру. Не случайно, что уже в первые дни гитлеровского вторжения во Львов Ватикан переслал так называемому Украинскому центральному комитету через митрополита Андрея Шептицкого 15 миллионов злотых на «ликвидацию последствий влияния большевизма» и на расширение пропаганды католицизма. Хотя Западная Украина была только небольшой территориальной частицей религиозной экспансии католицизма, в ее истории необычайно ярко отображены все те главные методы завоевания верующих, земель и прибылей, которыми папский Рим пользуется в еще большей мере и сегодня. Еще до насильственного проведения унии, которая имела целью соединить религиозную экспансию папства на Востоке и грабительские планы польских королей и феодалов, католическая церковь беспощадно душила и грабила западных украинцев. Вспоминая те времена в своем известном стихотворении «Когда мы были казаками», великий кобзарь Украины Тарас Шевченко писал:
«Ставим вас в известность, что митрополит Шептицкий уведомляет из США, что его работа На политической арене протекает с неизменным успехом. Следует признать, что мысль о вооруженной интервенции против России в кругах Антанты не только не оставлена, но даже начинает принимать все более конкретные формы. Не исключена, а даже вполне допустима возможность, что Антанта обратится к нам непосредственно или через других лиц, чтобы мы приняли участие в этой интервенции…»Кость Левицкий и Евген Петрушевич, самые близкие друзья митрополита, не удовлетворялись тем, что в дни первой мировой войны отправили на верную смерть за австро-венгерские интересы почти целое поколение галицийской молодежи. Теперь они хотели загнать галицийских украинцев при помощи митрополита Шептицкого в легионы иностранных интервентов. Еще в 20-х годах этого столетия они заискивали перед теми панами, которые ныне стали хозяевами украинских националистов. Левицкий и Петрушевич писали дальше на ночной сорочке:
«Правда, мы не можем еще утверждать, что нам удалось принудить Англию к явному выступлению на нашей стороне… Но дошло уже до того, что английская Лига национальностей в Лондоне издает в самое ближайшее время на свои собственные деньги брошюру, желая признания самостоятельности Восточной Галиции… Нам удалось заинтересовать английские финансовые круги галицийской нефтью».Однако надежды на новую империалистическую интервенцию в Россию провалились и «генерал от Христа» Андрей Шептицкий, не порывая своих англо-американских связей и знакомств, в дальнейшем склоняется все больше на сторону немецкого фашизма. Эта его ориентация яснее обнаружится несколько позже.
«Борьба против большевизма означает войну, и война непременно произойдет… Поэтому не время и не место заниматься изучением вопроса, каким образом ее избежать, и тратить энергию на безнадежные мирные утопии».Развив подробный, хотя и довольно нелепый план антисоветской кампании, этот, с позволения оказать, политический деятель из австрийских полковников пишет:
«Если бы события развернулись настолько, что был бы объявлен экономический бойкот и проведены указанные политические мероприятия (разрыв сношений с СССР, предъявление всяческих претензий с конфискацией советского имущества за границей и др.), неизбежным последствием этого явится борьба с большевизмом военными средствами».В этом документе «глубокомысленные» расчеты ведутся на бывшие белые армии Врангеля и Юденича, а также на то, что «нетрудно будет набрать для этой цели из миллионов безработных, наводняющих в настоящее время Европу и Америку, достаточное число привыкших к войне старых солдат и предприимчивой молодежи…». А что касается сбора денежных средств, то главные надежды возлагаются на пожертвования «святейшего папы», а также на «пожертвования» «состоятельных лиц из дворянства, крупных помещиков, финансистов и промышленников, высоких государственных деятелей…». Представитель Ватикана в Западной Украине — граф и митрополит Андрей Шептицкий лично от ватиканского агента Видале, от полковника Альфреда Бизанца, от своих старых знакомых — полковников из клики Пилсудского и Бека, а также непосредственно от своего брата Станислава — польского генерала и одно время военного министра панской Польши — хорошо знал о задуманной империалистами новой интервенции против СССР. Если некоторые буржуазные деятели за пределами Западной Украины мечтали втянуть в новый поход белогвардейские банды Юденича, Деникина и Врангеля, то тут, в Галиции, седой митрополит старательно припрятывал и воспитывал для этой же цели бывших петлюровцев, вожаков УГА из легиона сечевиков и другую нечисть. Андрей Мельник готовил для войны с Советским Союзом террористов из ОУН. Мельник и был одним из главных связных между Ватиканом и украинскими буржуазными националистами. Это он координировал их преступные, антинародные действия. В то же самое время, в 20-х и 30-х годах греко-католическая церковь на западноукраинских землях начинает проявлять необыкновенную активность. Впервые на этих землях на деньги Ватикана начинают издаваться католические газеты, определенной политической окраски. К участию в них привлекаются украинские буржуазные националисты, которые используют эту прессу для вербовки малосознательной молодежи в ряды будущих войсковых соединений, следят внимательно за всеми, кто проявляет хотя бы малейшие симпатии к советской культура, и по этому поводу поднимают крик, призывая на помощь полицию панской Польши. Граф в мантии митрополита сзывает в свою палату на Святоюрской горе верных ему представителей продажной украинской буржуазной интеллигенции и духовенства. В специальной книге, которая находилась в палате митрополита, можно было найти собственноручные подписи посетителей, которые приходили туда с различными прошениями Там есть имена директоров банков, зависимых от графа-Миллионера, десятки имен разных святош, которые принадлежали к Марийскому товариществу. Все они, воспитанные в традициях австрийской монархии, рабского низкопоклонства перед титулами и миллионами, смотрели на митрополита Шептицкого как на образец политической мудрости. Митрополит, отечески благословляя каждого из них, предлагал подписать программное заявление об организации украинской народной католической партии. Он говорил, что идеологическую подготовку для организации такой партии можно считать завершенной. Эта подготовка проводилась на протяжении многих лет в католических изданиях, созданных Шептицким, — «Новая заря», «Мета», «Дзвоны». Митрополит высказывал надежду, что новая партия сможет достаточно быстро занять видное место в общественной жизни Галиции. Приглашенные подписываются под программным заявлением, датированным октябрем 1930 года. Правда, кое-кого удивляет, что среди подписей нет имени главного вдохновителя и организатора католической партии — самого графа Андрея Шептицкого, но «князь церкви» остается и на этот раз верным своей любимой манере: быть в тени и дирижировать незаметно через подставных лиц с тор Святоюрской резиденции, подобно тому, как его святейший патрон дирижирует подготовкой к новой мировой войне с высоты Латеранской горы через господина Видале и других верных агентов Рима. Так, во Львове, в столице трех митрополий Ватикана — римско-католической, греко-католической и армяно-католической (последняя во время гитлеровской оккупации занималась вербовкой львовских армян в фашистский армянский легион) — появляется еще один центр для вмешательства в общественно-политическую жизнь галичан — украинская народная католическая партия. Восьмой пункт «Программного заявления» проливает свет на идеологические основы созданной партии:
«В общественно-экономической политике стоим на страже сохранения общественного экономического равновесия и социальной гармонии, будем бороться со всей решительностью с идеей классовой борьбы».Этот пункт целиком характеризует реакционную кулацкую сущность новой партии. Эта партия, бесстыдно прицепив к своей вывеске такие слова, как «украинская» и «народная», требовала, чтобы старшее поколение украинской буржуазии в Галиции отдало ей на воспитание всю молодежь. Она обещала, что изгонит из этой молодежи опасный дух вольнодумства и сделает из нее послушное орудие в руках организаторов новой войны против Советского Союза. Программа такой партии полностью совпадала с военными планами Гитлера и Муссолини. Но события того же октября 1930 года на землях Западной Украины уничтожили все надежды на «экономическое равновесие» и «социальную гармонию», к которым якобы стремились митрополит и его новая партия. Вскоре на весь мир разносятся вести о кровавой «пацификации» на окраинах Малопольши. Таким нежным словом — «умиротворение»— пилсудчики называют кровавые экспедиции против украинского населения Западной Украины… Жандармерия сжигает целые села, население убегает в леса. Самая активная его часть берется за оружие, поджигает панские экономии и нападает на осадников.[21] И вот в ту страшную по своим событиям осень 1930 года оцененный крестным знамением митрополита центральный комитет партии украинской буржуазии принимает и затем печатает в органе УНДО «Дело» таксе циничное заявление:
«Мы отнеслись совершенно отрицательно к такого рода действиям со стороны украинских революционных подпольных работников, поскольку эти действия от них исходят; считаем их вредными не только для нашего края, но и для украинских дел вообще».И в то же время ни одного слова осуждения карательных экспедиций, против кровавой политики Пилсудского, против порабощения украинского населения!.. Правда, в номере газеты за 5 октября 1930 года была напечатана маленькая заметочка о поездке Шептицкого в Варшаву, где он якобы разговаривал с польскими министрами об «умиротворении» и жаловался на некоторые злоупотребления властей. Но если митрополит и протестовал против них, то только потому, что они «бросают население в объятия коммунизма». Вот чего больше всего на свете боялся духовный вождь галицийских клерикалов — коммунизма! Он с полным равнодушием относился к тому, что горят украинские села, подожженные польскими уланами, что тысячи украинцев холодными дождливыми ночами убегают в леса Тернопольщины и Ровенщины, что за один лишь портрет «гайдамака» Тараса Шевченко, обнаруженный в сельской читальне, население подвергалось репрессиям. И если митрополит был взволнован всем этим, то лишь потому, что боялся нарастания революционного движения.
«Особо подчеркиваем, что при самых тяжелых обстоятельствах жизни нашего народа в этом государстве мы никогда не хотели и теперь не хотим отторжения украинских земель от Польши с целью присоединения их к большевистскому государству».Большей откровенности быть не может! Становится вполне ясным, что митрополит с высоты Святоюрской горы видит не зловещий отблеск пожаров в Западной Украине, а усиление коммунистической опасности. «Умиротворяют» его паству каратели, которых научил брат митрополита генерал Пилсудского, «умиротворяет» и он сам, «генерал от Христа», при помощи слова божьего, и по его повелению «умиротворяют» население тысячи агентов Ватикана в черных сутанах, обращаясь за помощью, если не помогают проповеди, в ближайшие посты полиции «панства польского». А когда «генерал от Христа» понял все-таки, что украинская народная католическая партия не в силах утихомирить народ, он начинает действовать языком военного времени. Изданная в монастырской типографии монахами ордена студитов, который возглавлял брат митрополита игумен Климент, брошюра «Предостережение его превосходительства высокопреосвященного митрополита Кир Андрея Шептицкого перед угрозой коммунизма», размноженная в 1936 году, начиналась словами:
«Кто помогает коммунистам в их работе, даже чисто политически, тот предает церковь».Трудящиеся всего мира объединяются для борьбы против фашистской чумы. Лозунги народного фронта звучат по всему миру, а тут, в Западной Украине, первый покровитель украинских фашистов граф Шептицкий на страницах своего «Предостережения» твердит:
«Кто помогает большевикам в организации народных фронтов, тот предает не только церковь и родину, но и предает дело убогих, терпящих и обиженных».Но обстоятельства все-таки требовали от Шептицкого, чтобы он разъяснил пастве в своем «Предостережении», которое должны читать во всех церквах, — а что же такое фашизм, против которого коммунисты во всем мире поднимают угнетаемых?.. И тут голос Шептицкого сразу становится вкрадчивым и нежным. Выясняется:
«Даже там, где никакого фашизма нет, как, например, во Франции, Испании, большевики начинают кричать об угрозе фашизма и о необходимости объединения всех недовольных пропив марева неволи — фашизма, который, будто черная туча, грозит народам Европы. Словом «фашизм» называют коммунисты народные партии всех националистов во всех странах…»Так нагло обманывал верующих старый дипломат граф Шептицкий в то самое время, когда с безоблачного неба Испании «хейнкели» и «савойи» со свастикой на фюзеляжах сбрасывали смертоносные грузы бомб на Гернику, на Мадрид и другие города Испании, убивая сотни испанских женщин и детей! Так говорил Шептицкий, когда папа римский — его, повелитель — благословлял воинство Муссолини, идущее завоевывать Абиссинию! Не случайно, этот самый «князь церкви» и «украинский Моисей», несколькими годами позже, 30 июня 1941 года, когда гитлеровцы ворвались во Львов, отслужил в соборе св. Юра торжественный молебен в честь фашистской армии. Целая свора объединенных вокруг Шептицкого униатских священников пела «многие лета» палачам украинского народа — немецким фашистам, клейменным свастикой Сам митрополит Андрей Шептицкий обратился со словами приветствия к гитлеровской армии и Гитлеру. В своем послании к духовенству от 10 июля 1941 года, которое было опубликовано не только в «архиепархиальных ведомостях», но и на страницах так называемой «светской фашистской прессы», «генерал от Христа» писал:
«Нужно также обратить внимание на людей, которые охотно служили большевикам… Если в селе было коллективное хозяйство, духовный пастырь должен занять эрекциональные (общественные) земли и дома…Священнослужитель должен иметь наготове знамя немецкой армии, то-есть красное знамя с вышитой свастикой на белом фоне… Там, где нет еще властей общественного самоуправления и местной милиции, нужно организовать выбор общественного совета; войта — старосты и начальника милиции…» Таким образом, уже из текста самой инструкции становится ясным, что греко-католическая церковь с первых же дней гитлеровской оккупации не только приветствовала оккупантов, но и принимала самое активное участие в создания гитлеровской администрации, которая должна была помогать фашистам грабить Украину. В январе 1942 года группа старых предателей украинского народа обратилась с письмом к Гитлеру. В этом письме, которое начинается словом «экселенция», в частности, говорилось:
«Наши руководящие круги были всегда уверены в том, что удар национал-социалистской Германии, под руководством вашего превосходительства, способен стать смертельным для большевизма. Поражение России создало бы возможность включить Украину в европейскую политическую систему… Мы хорошо даем себе отчет в том, что условия военного времени влекут за собой определенные трудности, однако должны предупредить вас, экселенция, что украинская территория очень склонна к большевистской пропаганде, а потому требует специального подхода к себе…»И дальше в этом обращении к Гитлеру авторы письма предлагали ряд мер, которые помогли бы подавить в народе Украины всякую мысль о сопротивлении немецкому фашизму и сумели бы включить его в «новый порядок», создаваемый в Европе гитлеровской Германией. Первым под этим обращением подписался «председатель Украинского национального совета во Львове» митрополит Андрей Шептицкий. После нескольких подписей замыкает перечень предателей знакомая уже нам собственноручная подпись: «руководитель ОУН полковник Андрей Мельник». Видные чины гитлеровской Германии считали своим долгом по приезде во Львов являться с визитом к митрополиту Андрею Шептицкому и советоваться с ним, пользуясь для поддержания своих карательных действий его авторитетом. 24 сентября 1941 года на страницах продажной газетки «Львівські вісті» было опубликовано интервью: «Губернатор Галиции о важнейших вопросах Галицийской области». В этом интервью назначенный гитлеровцами губернатор бригаденфюрер СС Карл Ляш, в частности, оповестил о том, что украинские националисты относятся к оккупационным властям с полным доверием. Карл Ляш заявил:
«Я убедился в этом также во время посещения митрополита графа Шептицкого и на основании беседы с ним. Мы подтвердили, что наши мысли и наши планы едины».И у гитлеровцев и у папства была одна общая дорога — на советский Восток. Знаток стратегических планов международной реакции, митрополит Шептицкий выполнял по заданиям немецкого генерального штаба и святой конгрегации большую разрушительную работу и, применяя самые утонченные хитрости, всеми способами препятствовал объединению галицийских украинцев с надднепровскими украинцами и со всем русским народом. На всех этапах своей жизни митрополит Шептицкий, так же как и его высокие патроны в Ватикане, вел двойную игру, ревниво следя за барометром международной политической жизни. Не теряя надежды на победу гитлеровской Германии, митрополит Шептицкий после Сталинградского разгрома захватчиков начинает вспоминать о своих старых американо-английских связях и постепенно переориентируется на блок, создаваемый Уолл-стритом и лондонским Сити. Еще 14 июня 1942 года в уведомлении за № 12 гестапо поставило в известность Гитлера, что «ОУН финансируется также Англией через организованное в Лондоне «Украинское бюро». Через своего приближенного Андрея Мельника митрополит Шептицкий безусловно знал и об этой «запасной» ориентации ОУН. Общеизвестно, что через своих крупных агентов в гестапо и абвере, вроде адмирала Канариса, Лахузена, Гизевиуса, которые были разоблачены как «двойники» во время процесса в Нюрнберге в 1946 году, американская и английская разведки в годы второй мировой войны имели возможность посылать своих шпионов и «доверительных» лиц на территорию, занятую гитлеровскими войсками. Именно по таким связям прибыл в 1943 году на территорию Украины старый шпион, украинский националист Яков Макогон, он же Фалов. Макогон-Фалов свободно путешествует по Украине, запятой гитлеровскими войсками, завязывает знакомства, вербует шпионов, диверсантов в предвидении возможного наступления Красной Армии на запад. Американский шпион Макогон-Фалов посещает палаты митрополита на Святоюрской горе во Львове. Они находят очень скоро общий язык. И хотя по соседней площади св. Юра еще прохаживаются эсесовские патрули, а на Песках за предместьем Лычаков еще слышится дробь немецких автоматов, уничтожающих сотни, тысячи мирных жителей Львова, Андрей Шептицкий в беседе с Макогоном-Фаловым мысленно переносится уже в те времена, когда Украина возможно будет оккупирована американскими войсками. Макогон-Фалов сообщает митрополиту Шептицкому возможный состав кабинета министров «самостийной Украины», которую готовы поддержать штыки новых, на этот раз американских хозяев украинских националистов. Макогон-Фалов от лица своих заморских покровителей любезно предлагает Шептицкому в этом правительстве портфель министра культов. После небольшого промедления митрополит соглашается занять этот пост, но просит хранить тайну их переговоров. Надо полагать, что во время этой беседы митрополит не раз вспоминал свою поездку за океан в страны американского континента в начале 20-х годов и связи, которые ему тогда удалось установить. Теперь они очень пригодились, и кто знает, не они ли именно и вызвали столь неожиданный визит Макогона-Фалова к митрополиту. …Поздней осенью 1944 года, в скором времени после смерти Шептицкого, один из авторов этих строк вместе с членами Чрезвычайной Государственной комиссии по расследованию фашистских зверств посетил резиденцию митрополита на Святоюрской горе во Львове. Нас встретил холеный и откормленный архиепископ Иосиф Слипый, позже разоблаченный советской прокуратурой как враг Советского Союза и укрыватель шпионов. Мы думали, что Слипый засвидетельствует своей подписью те фашистские зверства, которые происходили ежечасно на протяжении 37 месяцев на глазах каждого жителя города. Ведь во Львове уничтожено гитлеровцами больше трети населения! Но архиепископ Иосиф Слипый, стыдливо опустив глаза, заявил, что о фашистских жертвах ему «решительно ничего не известно», и попросил ознакомить его с актом только для того, чтобы уяснить, в какой мере акт… соответствует каноническому праву… То, что митрополит Шептицкий выбрал себе наследником подобный экземпляр богоугодника и «ученого» теолога, как И. Слипый, говорило не в пользу старого графа и дипломата. И. Слипый представлял собой классический тип карьериста и шкурника. Будучи ректором духовной семинарии во Львове, он прославился своими иезуитскими методами. Мечтая о сане митрополита, он отпустил бороду — точную копию бороды Шептицкого — и пробовал подражать его движениям и манерам. Наверное, это больше всего понравилось графу. Вместе со Слипым был арестован Святоюрский епископ Никита Будка — давнишний немецкий шпион. Во время первой мировой войны, пребывая в сане епископа в Канаде, он начал проводить там немецкую пропаганду и обманул тысячи канадских трудящихся — украинцев. Они поверили словам своего духовника, помещали свои жалкие сбережения в банки, принадлежащие церковным братствам и другим учреждениям, связанным с немецкой агентурой. Когда эти учреждения были ликвидированы правительством, Никита Будка был привлечен к ответственности за государственную измену. Он вынужден был бежать в Европу, где и нашел защиту под крылышком митрополита Шептицкого. В своей не имеющей границ наглости И. Слипый и Н. Будка были убеждены, что за спиной ватиканского идола они смогут и при советской власти безнаказанно проводить свою вражескую пропаганду. Но они жестоко просчитались. Воссоединение Западной Украины со своим материнским корнем положило конец той вековой комедии, которую играли под режиссерством Ватикана греко-католические марионетки. В марте 1946 года состоялся Львовский собор, на котором верующие заявили о разрыве с папским Римом, о ликвидации Брестской унии и о воссоединении с православной церковью. Но, несмотря на это, и до сих пор, заботясь о бежавших за границу украинских буржуазных националистах, папский Рим не теряет надежд возродить «шептиччину» как политический фактор общественной жизни. В тайниках Ватикана орудует ближайший соратник Шептицкого архиепископ Иоанн Бучко. Вся многолетняя подрывная работа Шептицкого в Западной Украине не была чисто «местным» явлением. Она, как мы уже говорили, инспирировалась и направлялась Ватиканом, точно так же, как направляется им и сейчас, через шпионские центры в Риме, подлинное назначение которых тщетно пытаются уберечь от огласки кардиналы папы римского. В конце 1949 годя, австрийская газета «Линцер фольксблат» оповестила, что в Риме существует учебное заведение ордена иезуитов под названием «Русский колледж», в котором готовятся агенты для засылки в Советский Союз. «Это один из самых странных домов в Риме, — сообщала газета. — Его окна никогда не открываются и двери всегда заперты. Питомцы этого института на протяжении всего срока обучения, который составляет от двух до трех лет, не имеют права принимать посетителей и переписываться с родными. В мрачный дом на улице Карло Альберто имеют доступ лишь некоторые лица, принадлежащие к ордену иезуитов». Один из руководителей «Русского колледжа» австрийский иезуит патер Швейгль долгое время жил в России. Слушатели подбираются главным образом из числа русских эмигрантов, украинских националистов. По словам газеты, воспитанники школы «направляются под чужим именем в зоны, занятые Советами», и «путешествуют не в монашеском платье, а в качестве обычных туристов». Перед отъездом папа римский дает каждому из них специальную аудиенцию. 25 декабря 1949 года ка страницах римской монархистской газеты «Джорнале дела серра» было опубликовано интервью с другим руководителем «Русского колледжа» — неким падре Веттером. В этом интервью падре Веттер сообщил, что в его заведении готовятся «миссионеры» для СССР. Их учат не только богословским наукам, но в первую очередь — боксу, легкой атлетике, владению ножом, умению стрелять на звук, не целясь. В статье содержались откровенные намеки, что будущих «миссионеров» обучают прыгать с парашютом. И отнюдь не случайно, газета итальянских монархистов опубликовала признания иезуитского святоши под примечательным заголовком: «В «Коллегиум руссикум» — отважные учатся падать с неба»… Нетрудно догадаться, что убитый на улице Львова инициатор разрыва униатов с Римом протопросвитер Гавриил Костельник погиб, как об этом сообщалось в советской прессе, не только от руки убийцы, члена украинского буржуазно-националистического подполья, посланца папы римского, но, может быть, и от руки воспитанника иезуитов из хмурого дома на улице Карло Альберто. Один из вдохновителей этого злодеяния, выросший под непосредственным влиянием митрополита Андрея Шептицкого, греко-католический священник Лукашевич — черный ворон Ватикана, — со временем был разоблачен как вдохновитель убийства верного сына украинского народа, писателя и трибуна Ярослава Галана, удостоенного посмертно Сталинской премии за свои пламенные антиватиканские памфлеты. В 1930 году, будучи священником в прикарпатском селе Петранка близ Станислава, Денис Лукашевич встретился с Степаном Бандерой. Поблизости, в селе Бережница-Шляхоцка, занимался тем же самым выгодным ремеслом обмана крестьян отец террориста Бандеры, преданный графу Шептицкому и Ватикану сельский поп Андрей Бандера. Попович-террорист и двадцатишестилетний богослов Лукашевич еще тогда быстро нашли общий язык и расстались друзьями. Впоследствии они соединились для осуществления общей цели Ватикана и украинского буржуазного национализма. Когда в марте 1946 года на Львовском соборе верующие униаты постановили порвать с папским Римом и воссоединиться с православной церковью, Денис Лукашевич оказался в числе тех, кто враждебно воспринял и эту волю народа. Он неоднократно называл инициатора воссоединения церквей протопресвитера Гавриила Костельника «изменником дела Ватикана» и поощрял националистических бандитов, уже планировавших его убийство Наемной рукою злодея, подосланного Ватиканом и украинскими буржуазными националистами, Гавриил Костельник был убит во Львове при выходе из церкви 20 сентября 1948 года. Обагривший свои руки в его крови Денис Лукашевич ликовал по поводу этой трагической смерти. Но этого было мало закоренелому агенту Ватикана. Все чаще и чаще в логове Лукашевичей называется с ненавистью светлое имя писателя Ярослава Галана. Ярослав Галан с появлением каждого нового антиватиканского памфлета становится все страшнее для этих слуг старого мира. Один из вожаков бандеровской шайки, также сын греко-католического попа Роман Щепанский, по кличке «Буй-Тур», часто посещал квартиру Лукашевича. Зная, что его окружают там сообщники и единомышленники, он открыто говорил, что «Галана надо убить потому, что он выступал против Ватикана, а на Нюрнбергском процессе в качестве корреспондента советской прессы требовал выдачи Степана Бандеры и суда над ним». Обученный своим папашей искусству двурушничества и иезуитской лести, попович Илларий Лукашевич по поручению Щепанского проникает в квартиру Галана. Зная о широко известной отзывчивости Галана. Лукашевич выдумывает версию о своем желании перейти на другой факультет и просит писателя-депутата помочь ему. Галан откликается на эту просьбу. Вместе со своим будущим убийцей он идет в областные организации, к директору института, выясняет, как удобнее выполнить желание просителя-студента и неоднократно принимает Лукашевича у себя на квартире. Получив от Лукашевича план квартиры Галана, наводчик и организатор злодейского убийства попович Щепанский понял, что одному Лукашевичу вряд ли удастся осуществить приказ Ватикана. Нашелся еще и другой убийца — презренный выродок Стахур, уроженец села Ременов, растленный националистами и Ватиканом пьяница, хулиган и бандит, уже проверенный националистами на зверском убийстве честных советских тружеников. Среди людей, убитых Стахуром, были советские педагоги, колхозники — погонщики скота, милиционеры. Попович Щепанский сводит двух убийц вместе, инструктирует их, как надо убить Галана. Он вооружает каждого из них гранатами, пистолетом, а Стахур берет с собой топор. Утром 24 октября 1949 года Ярослав Галан работал дома. Он писал статью «Величие освобожденного человека», посвященную знаменательной дате — десятилетию воссоединения Западной Украины с Советской Украиной. Оставалось еще раз прочесть и выправить текст, как в это время раздался звонок. Увидев среди пришедших знакомого «студента» Лукашевича, Галан гостеприимно пригласил их зайти в комнату, предложил сесть. И в ту минуту, когда Илларий Лукашевич отвлек внимание Галана очередной ложной просьбой, Стахур, зайдя за спину писателя, по сигналу поповича стал наносить удар за ударом по затылку своей жертвы. Бандиты хорошо знали, чью волю они выполнили, и потому, совершив это черное дело, укрылись вначале на квартире другого агента Ватикана — священника села Гряды Ярослава Левицкого. Смывая кровь Галана со своей одежды, они цинично делились с попом и попадьей — теткой Лукашевича — всеми обстоятельствами убийства, а Лукашевич хвастливо заявил: «Мы убили большого человека!» Ярослав Левицкий, выслушав спокойно рассказ о новом преступлении против человечества, как и подобает испытанному иезуиту, пошел в сельскую церковь и стал проповедовать прихожанам многие истины из священного писания, в том числе и известную заповедь «не убий». Когда в переполненном зале Дома культуры железнодорожников во Львове 16 октября 1951 года Государственный обвинитель на судебном процессе убийц Галана Роман Руденко закончил свою обвинительную речь словами: «бешеных собак надо уничтожать», то бурные аплодисменты приветствовали это требование советского правосудия. Рабочие заводов и фабрик, колхозники, писатели, педагоги, артисты, ученые своими аплодисментами горячо поддержали слова прокурора. И каждый прекрасно понимал, что это приговор не только убийцам Стахуру и Лукашевичу, но и всему старому миру насилия и обмана, миру шептиччины, украинского национализма, против которых так страстно выступал пламенный борец за коммунизм Ярослав Галан. Украинский народ уничтожил, как бешеных собак, презренных убийц Галана. Вместе с тем на судебном процессе во Львове было доказано ещё раз, что инспиратором и наводчиком убийства Галана явился Ватикан, опекающий и пригревающий предателей всех мастей, в том числе и украинских буржуазных националистов.
«Их зверства не имели границ. В селе Жидичин Кременецкого уезда на Волыни бандеровцы проводили в течение двух дней экзекуции. Как следствие их, в эти дни 25–26 ноября 1943 года осталось 17 человек, посаженных на колы. Муки посаженных на колы продолжались от 4 часов пополудни 25 ноября до 11 часов утра следующего дня, пока «любезные бандеровцы» не спохватились и не добили мучеников, корчившихся в судорогах на колах».Вы думаете это признание покоробило шефов американской разведки адмирала Стивенса, Дон Левина, Михаила Радека и других? Быть может, они, прочтя эти строки, завели следственное дело на Бандеру и его сообщников, совершивших и это злодеяние? Как бы не так! Защитников так называемого «американского образа жизни», насаждаемого с помощью электрических стульев, не испугать муками тружеников Украины, посаженных на кол. Эти признания были нужны американским хозяевам потому, что они дополняли анкетные данные об их новых агентах, продавшихся доллару. Они повышали в глазах американской разведки «политическую благонадежность» украинских националистов как людей, которые уже сожгли за собою все корабли. В свою очередь, бандеровцы охотно информировали своих новых хозяев, как служили гитлеровцам мельниковцы, как вербовали они «добровольцев» в дивизию СС «Галичина», как отправляли на каторгу в Германию сотни тысяч украинского населения. Несмотря на эти разоблачения, американская разведка охотно пользуется услугами и тех и других — бандеровцев и мельниковцев. Ее шефы поручили одному из организаторов дивизии СС «Галичина», генералу Миколе Капустянскому, формирование в Западной Германии «украинских сотен», которые замаскированы под названием «рабочих отрядов». Прежде чем начинать их формирование, Микола Капустянский выезжал в Вашингтон, где получил подробные указания, как именно создавать ему эти формирования, могущие быть использованы в виде пушечного мяса для американских империалистов. Основной костяк националистических сотен составляют украинские эсесовцы, уцелевшие при разгроме дивизии СС «Галичина». С точки зрения деятелей Пентагона,[24] готовящих кадры для третьей мировой войны, вся затея с «украинскими сотнями» — весьма выгодный бизнес. В самом деле, для того чтобы обучить военному делу какого-нибудь американского юношу из Оклахомы да еще напичкать его мозги антикоммунистической пропагандой, следует затратить не одну тысячу долларов, да и времени понадобится немало. Здесь же вербовщики пушечного мяса для новой войны, вроде Михаила Радека, имеют дело с «проверенным материалом», с кадрами, которых муштровал еще командир дивизии «Галичина» оберфюрер СС Фрайтаг. Волонтеры «украинских сотен», во всяком случае их «остяк, — головорезы, бывалые и клейменые. Еще в дивизии СС «Галичина» гитлеровские врачи, как это было заведено во всех эсесовских частях в гвардии Гитлера, вытатуировали у каждого националиста, попавшего в дивизию, на левом плече группу крови, чтобы оказывать им при ранениях первоочередную и незамедлительную помощь. Надо полагать, что этим усовершенствованием гитлеровской медицины пользуются сейчас американские империалисты, принявшие в свое заведование недобитков из дивизии СС «Галичина». Представители Пентагона прибирают к своим рукам и гетманцев, пытаясь таким образом гальванизировать давно уже отдающую запахом тления идею гетманщины. Они делают это, зная прекрасно, кто именно долгие годы поддерживал гетмана Скоропадского и его сторонников. Ведь именно американские оккупационные власти, а не кто иной, захватили в Германии в 1945 году очень интересный документ из переписки немецкого протектора Чехии и Моравии фон Нейрата с имперским министерством иностранных дел в Берлине и впопыхах, не подумав, опубликовали его. А история этого документа такова. Долгие годы на немецкой вилле у озера Ванзее вместе со своими домочадцами проживал на немецкие субсидии бежавший в 1918 году с Украины ставленник германских империалистов, последний гетман Украины царский генерал Павло Скоропадский. Почуяв весною 1940 года приближение нападения гитлеровской Германии на Советский Союз, Скоропадский решил позондировать почву у дипломатов Адольфа Гитлера: не понадобится ли его, Павло Скоропадского, услуги в этой новой авантюре подобно тому, как они пригодились немцам в 1918 году? С целью такого зондажа престарелый гетман во всех своих доспехах и регалиях выехал лично в Прагу, к фон Нейрату. 27 мая 1940 года германский протектор Чехии и Моравии фон Нейрат отправил рапорт о визите гетмана в Берлин и запросил, как ему следует впредь обходиться с этим престарелым претендентом на престол Украины? Представитель министерства иностранных дел Германии фон Ринтелен сообщил фон Нейрату в Прагу по данному вопросу дословно следующее:
«Надо иметь в виду, что гетманское движение в последнее время склонялось в пользу ОУН, поддержанной компетентными внутренними властями. Однако даже сейчас гетманское движение располагает многочисленными приверженцами за пределами Германии и, в частности, в США и в Канаде, где несколько тысяч украинцев сложили свою присягу верности и признают его семью наследственной династией. Министерство иностранных дел рейха и гестапо находятся в постоянном контакте с гетманом, который всегда проявляет лояльное отношение к Германии. Чтобы облегчить ему и его семье соответствующий его положению доход, министерство иностранных дел выплачивает ему значительное жалованье в дополнение к ежемесячному гонорару, назначенному гетману покойным фельдмаршалом фон Гинденбургом в 1928 году. К сожалению, отношения с ним с некоторого времени ухудшились по той причине, что 73-летний гетман считает, очевидно, своей главной обязанностью атаковать и бросать подозрения на другие украинские группы и особенно на упомяну тую ОУН».Как известно, в те дни, когда Улас Самчук набрасывал в блокноте свои «Записки на бегу», созерцая в подземельях Берлина и дрожащего от страха гетмана, ноги генерала подкашивались, подкашивались, да и не выдержали новых военных испытаний. Вскоре он отправился на тот свет, к своим предкам, так же лихо торговавшим интересами Украины, как и он сам. А проливающий яркий свет на последние годы жизни Скоропадского, этот документ, отправленный фон Ринтеленом в Прагу фон Нейрату 8 июня 1940 года за номером Ро-1581, прежде чем быть опубликованным в английском переводе, основательно изучался, наряду с другими захваченными документами, референтами командующего американскими оккупационными войсками в Германии. Результаты этого изучения были неожиданными. Обнародование связей гетмана и его сообщников с гестапо, их многолетняя материальная зависимость от кладовых имперского банка Германии, их ориентация на агрессивные планы гитлеризма ни в коей степени не обеспокоили и не шокировали американских вершителей судеб послевоенной Европы. Скорее даже наоборот, все это было воспринято как рекомендация солидной фирмы, что на гетманского коня можно ставить и впредь. Умер Скоропадский, но остались его наследники. Воспитанный на подачки Гинденбурга и гестапо, гетманский сынок Данило получает дипломатическую визу и едет в Канаду, в страну, где тысячи женщин еще оплакивают своих близких, погибших во время войны против гитлеровской Германии. Но что до их слез гетманычу! Он выполняет задание американской разведки. Данилу Скоропадского с большой помпой встречают деятели фашистского Комитета украинцев Канады, или сокращенно — КУК, объединившие под сенью своего комитета и малочисленных последователей гетмана в Канаде, организованных в так называемый СГД — союз гетманцев-державников. Особенно радостно встречали гетманыча агенты Ватикана на канадской земле — греко-католические священники. Они хорошо помнили давнее обещание Павла Скоропадского о том, что как только он снова станет гетманом Украины, то поможет папе римскому обратить всех православных в католицизм. Потому-то и гремело «многая лета» в униатских церквах Канады в честь Данилы Скоропадского, потому-то провожали его торжественно церковные процессии украинских фашистов, переодетых в черные реверенды священнослужителей Ватикана. Резвый потомок гетманской династии метнулся с отчетом из Канады в Лондон, а вслед за ним поехали в Европу выискивать своих сообщников тогдашний председатель КУК поп Василий Кушнир и его приближенные. Сперва они посетили центр украинских фашистов в Лондоне на Пэддингтон-стрит, а затем, переплыв обратно Ла-Манш, принялись объезжать лагери перемещенных лиц в сопровождении офицера канадской разведки, украинца по происхождению, Панчука, напялившего для отвода глаз на один из рукавов своего авиационного френча эмблему Красного креста. Эта поездка гостей из Канады внесла большое оживление в среду перемещенцев и способствовала установлению их прямых связей с националистическими гнездами в Канаде и Соединенных Штатах Америки. Выходящая в Канаде фашистская газетка «Украіньский Голос» опубликовала в те дни «Письмо из Инсбрука в Комитет украинцев Канады». Письмо это подписали старые подручные гитлеровцев — Михаил Росляк и Петро Шкурат, которые в дни оккупации Украины вербовали на Тернопольщине добровольцев в дивизию СС «Галичина». Они благодарили в своем письме КУК за денежную помощь. Эти загонщики молодежи в отборное формирование Гиммлера предлагали теперь свои услуги американской реакции, просили КУК помнить о них и впредь посылать им «духовную пищу» и своих «высоких представителей», вроде Василия Кушнира. Так укреплялись в послевоенное время связи очагов украинской националистической реакции на американском континенте с предателями украинского народа, бежавшими с Украины в Западную Германию, в Бельгию, в Голландию. Эти связи стали крепнуть еще больше после того, как правительство Соединенных Штатов Америки приняло «закон 1951 года о взаимном обеспечении безопасности», подписанный лично тогдашним президентом США Трумэном. Этот новый агрессивный акт США против СССР и стран народной демократии, названный поджигателями третьей мировой войны «законом», предусматривал ассигнование 100 миллионов долларов на финансирование преступной деятельности «любых отобранных лиц, проживающих в Советском Союзе, Польше, Чехословакии, Венгрии, Румынии, Болгарии, Албании…, или лиц, бежавших из этих стран, либо для объединения их в подразделения вооруженных сил, поддерживающих организацию Северо-атлантического договора, либо для других целей». Этим неслыханным в международных отношениях актом правительство США открыто признало, что оно формирует вооруженные банды шпионов и диверсантов, делая открытую ставку на предателей родины и военных преступников, чтобы использовать все эти людские отбросы против стран социалистического лагеря. Следует заметить, что «закон 1951 года» был подписан Трумэном как раз в те дни, когда посол Соединенных Штатов Америки в Москве А. Керк сделал от имени своего правительства торжественное заявление о необходимости улучшить советско-американские отношения. По-видимому, в Белом доме всерьез рассчитывали на то, что оглашение такого закона запугает народ страны, с которой американское правительство решило «улучшить отношения». Всякое бывало с тех пор, как Колумб открыл Америку, но подобного политического лицемерия мир не помнит. Опираясь на материальную силу своего нового «закона», американские разведчики в Европе стали прибирать к рукам еще более откровенно, чем раньше, все человеческое отребье националистической, желто-голубой окраски. Те; кто раньше составлял тайную армию Гитлера, сейчас откровенно перекочевали под защиту звездных американских флагов.
«Подлое националистическое отребье, проклятое и вышвырнутое украинским народом, нашло в лице Мэннинга своего ярого покровителя. «Патриотами» и «национальными героями» называет он националистические подонки, питающиеся в западных зонах отбросами с американского стола, матерых бандеровских шпионов и убийц, охотно идущих на службу американской разведки. Ее ядом пропитаны книги Мэннинга, ее волчьими глазами смотрит он на украинский народ, на цветущую Советскую Украину».Вполне достойные коллеги есть у Мэннинга и в Канаде, где они так же рьяно обслуживают интересы канадской реакции, которая ведет яростную борьбу с растущими симпатиями украинцев Канады к Советской Украине, к Советскому Союзу. Одним из главных покровителей украинских националистов в Канаде и «знатоков» украинского вопроса является президент баптистского Галифакского университета Ватсон Кирконелл. Свою шпионскую работу этот старый яростный враг Советского Союза начал еще во время первой мировой войны, когда его назначили начальником концентрационного лагеря, в котором содержались пойманные в Канаде немецкие шпионы. Изучая их быт, язык, родственные связи, так сказать «с научной точки зрения», Ватсон Кирконелл одновременно готовил шпионов против Германии из подданных Британской империи, а также из тех захваченных агентов полковника германского генерального штаба Вальтера Николаи, которые пожелали стать «двойниками». Со временем Ватсон Кирконелл проявил странное любопытство к украинскому и польскому языкам, изучил их и совершил продолжительные поездки по Западной Украине и Закарпатью. Поездки эти имели, по-видимому, большой практический интерес и смысл и для польского правительства, угнетавшего западных украинцев, потому что Кирконелл получил от Пилсудского орден за свою «деятельность». Недаром в своих последующих «научных» работах, как мы покажем дальше, этот профессиональный разведчик так рьяно отстаивал интересы польской реакции. Вместе с другими английскими разведчиками — Трейси Филлипсом, Джоном Т. Торсоном и Р. К. Синлейсоном, а также при непосредственном участии профессора от шпионажа Саскатунского университета Джорджа Симпсона, они еще в 1940 году по поручению канадских реакционеров начали сколачивать фашистский блок изменников под названием Комитет украинцев Канады. Цель этого комитета уже была ясна тогда. Ему было поручено парализовать влияние украинских прогрессивных организаций в Канаде и попробовать использовать украинскую эмиграцию за океаном в интересах империалистической политики западных держав, которые якобы за «независимую украинскую державу» в Европе. За пределами Советской Украины, за океаном — в США, Канаде, Аргентине и Уругвае — живет около двух миллионов украинцев, которые в свое время из-за голода, нужды и безземелья покинули родину, ища «воли и лучшей доли». После первого же выстрела «Авроры» в октябре 1917 года большинство украинцев за океаном, объединенные в прогрессивные организации, внимательно и с величайшей симпатией следили за борьбой украинского народа, который вместе с русским народом сбросил ярмо самодержавия и начал строить великую Советскую державу. Эти простые, честные люди понимали, что свободная и действительно независимая Украина, о которой они мечтали, была создана благодаря Великой Октябрьской революции. В их головах не укладывалось, чтобы свободу на их родину могли принести немецкие фашисты или другие иноземные захватчики, из-за которых они не могли оставаться на собственной земле. Но в планы мировой реакции всегда входи то разъединение славянской эмиграции, использование ее кадров для вооруженной интервенции против СССР. Именно с этой целью профессор Ватсон Кирконелл и посетил в начале февраля 1940 года квартиру паписта, священника Василия Кушнира, бывшего офицера австрийской армии, завзятого украинского националиста. Вместе с представителями канадских реакционных кругов Василий Кушнир и ему подобные янычары заложили основы КУК. Комитет украинцев Канады организовался из двух националистических организаций: БУК (братство украинцев-католиков) и УНО (украинские националистические объединения). Несколько позже к КУК присоединились и другие националистические группы: СУН, СУМК. СГД и прочие. Украинский писатель Юрий Смолич очень метко определил истинное предназначение всех этих антисоветских националистических групп:
«Вся их «деятельность» сводится к тому, что они все время ссорятся между собой. А грызутся они потому, что никак не могут поделить между собой вот эту, присущую каждому из наименований, букву «У», знаменующую собой Украину — нашу мать-Украину, которой эти предатели и изменники не имеют, но которой усердно торговали всю свою жизнь и барышничают ныне на заокеанском рынке».Из таких вот организаций и образовался комитет, который объединил националистическое охвостье украинской эмиграции в Канаде и уже около пятнадцати лет проводит финансируемую канадской реакцией упорнейшую борьбу с прогрессивными организациями. В 1940 году канадская реакция по доносу шпионов из КУК разгромила товарищество «Украинский рабоче-фермерский дом» и захватила 108 культурно-просветительных домов со всем имуществом этой прогрессивной организации. Эти дома были проданы за бесценок украинским националистическим организациям. Канадские полицейские вместе с украинскими фашистами сжигали всю литературу, изданную в Советской Украине. В огонь летели книги Александра Корнейчука, Миколы Бажана, Петра Панча, Максима Рыльского, Павла Тычины, Владимира Сосюры, Ивана Кочерги, Юрия Смолича, Андрея Головко, учебные пособия для детей вечерних украинских школ. Ослепленные звериной ненавистью к стране социализма, наемники канадской реакции сжигали на кострах заодно с произведениями советских писателей также и книги Вильяма Шекспира, Чарльза Диккенса, Джорджа Байрона лишь потому, что, будучи переведены на украинский язык, они были изданы в Киеве и Харькове. Эти варварские сцены наблюдали из окон своих вилл разведчики с научными званиями — Трейси Филиппе, Ватсон Кирконелл, Джордж Симпсон и другие, призванные реакционными элементами Канады задушить вольнолюбивые стремления канадских украинцев. Погромщикам казалось, что, сжигая в огне библиотеки прогрессивных организаций и бросая их участников за колючую проволоку концентрационных лагерей, они смогут подобными полицейскими мерами погасить в украинцах Канады любовь к Советской Украине. Но победоносная борьба советского народа против гитлеровской Германии, вызвавшая огромные симпатии и сочувствие всех вольнолюбивых народов мира, в том числе и трудящихся Канады, заставила полицию Канады отсрочить на некоторое время проведение своих драконовских мероприятий против прогрессивных организаций украинцев. Как только волна репрессий прошла, украинские прогрессивные газеты Канады вновь стали знакомить читателей с новыми произведениями советской литературы. Товарищество украинцев Канады стало пропагандировать искусство Советской Украины, ее песни, фильмы, музыку. Несколько лет назад вблизи города Палермо (провинция Онтарио) был установлен величественный памятник гениальному кобзарю Украины — Тарасу Шевченко, подаренный народом Советской Украины своим заокеанским единокровным братьям. Сквер, расположенный вокруг памятника, является теперь излюбленным местом паломничества многих десятков тысяч украинцев Канады, которые приезжают и приходят сюда издалека поклониться изображению великого сына Украины и одновременно засвидетельствовать свои неразрывные духовные связи с народом, из которого они вышли: Здесь звучат народные украинские песни и новые песни Советской Украины, тут делятся своими впечатлениями делегаты прогрессивных украинцев Канады, побывавшие на Украине. Что могли противопоставить всему этому духовному богатству, созданному усилиями лучших сыновей сорокамиллионного народа, опекуны фашистской желто-голубой нечисти ватсоны, кирконеллы и трейси филиппсы? Только ядовитую фашистскую пропаганду — вонючую похлебку, состряпанную националистами, которые прибыли за океан вместе с другими фашистскими крысами, сочиняющими свои «Записки на бегу». Содержание их человеконенавистнической писанины хорошо известно: «Как иголка на разбитой граммофонной пластинке, их мысли от сомнений и разочарований возвращаются назад, к тому, с чего они начинали, — к пропаганде третьей мировой войны. И вы слышите, как разбитая пластинка назойливо повторяет одно и то же: «Третья война! Третья война! Третья война!» Именно так характеризует настроение идеологов «отобранных лиц» Василий Свистун, председатель Канадского общества культурной связи с Украиной, побывавший весною 1954- года в нашей стране.
«Они схожи, — продолжает В. Свистун, — с маниакальной идеей азартного игрока-картежника, который на карту ставит все, что у него осталось, игрока, который знает о своем неминуемом банкротстве, но, пока другие успеют узнать об этом, делает еще одну попытку: он поставит еще раз все на один номер азартного колеса, поставит на одну карту — пусть будет, что будет!.. Вот так и с нашими националистическими эмигрантскими «политиками». Они очутились в безвыходном положении. Во время последней войны они не достигли больших чинов, о которых они так надоедливо трубили в паузе меж двумя войнами. Они не только не создали «новую самостийную украинскую державу», но были вынуждены бежать с украинских земель. Убегая, они сожгли за собою все мосты. Что ж, они продолжают воевать писаным словом и кулаками: на улицах и в хатах, в организациях и в церквах…»Но сколько бы ни тянули, как разбитая пластинка, свою собственную заупокойную националистические недобитки из лагерей перемещенных лиц, сколько бы окон ни разбивали они в домах украинских прогрессивных организаций, сколько бы петард ни бросали в докладчиков, которые рассказывают о достижениях Советской Украины, — их песенка спета. То, что они могут рассказать, все уж давно слышали и знают тому цену. Все сегодняшние информации гитлерчуков о Советском Союзе напоминают те пророчества, какими белогвардейские генералы в 20-е и 30-е годы выманивали у западных империалистов средства на замышляемые ими походы! Они могут лишь вспоминать и гадать, грызться меж собой, как собаки за брошенную хозяевами обглоданную кость. Чтобы выманить себе на пропитание побольше долларов, эти отщепенцы сочиняют сказки о большой «подпольной» армии националистов, якобы действующей на Украине. Распуская ложные слухи, они пытаются сколотить себе политический капитал. Бывший премьер бандеровского «правительства» Ярослав Стецько, желая перещеголять во лжи своих коллег, приехал в Бельгию и стал вести оттуда передачи по радиостанции «антибольшевистского блока народов» от имени Украинской повстанческой армии, якобы орудующей на Украине. Вскоре эта афера с треском провалилась и радиовраль вынужден был закрыть свою лавочку и убраться восвояси. Очень характерно, что тираж всех украинских националистических газет в Канаде и Америке не превышает нескольких тысяч экземпляров. Подписчиков у них нет. Все они, выходя на американские доллары, распространяются как принудительная пропаганда. Чувствуя это, их высокие покровители из Пентагона, Федерального бюро расследований и американской разведки законно тревожатся. Сколько усилий приложено, чтобы собрать в подворотнях Европы всю эту братию, сколько надо было истратить денег, чтобы перевезти на океанских лайнерах перемещенных лиц в Канаду и Америку, а эффект пока мизерный! Больше того: взаимной грызней и непрекращающимися интригами, обливая один другого ведрами помоев, представители «бездомной элиты», все эти мельниковцы, бандеровцы, лебедевцы, постоянно компрометируют себя в глазах украинской эмиграции за океаном. «Украинцы, которые давно живут в Канаде и США, — говорит Василий Свистун, — за все время своей жизни здесь никогда не слышали и не видели такого отвратительного зрелища». Здесь-то на помощь хозяевам всей этой передравшейся своры из Европы в Канаду прибыл… Кто бы вы думали? Дряхлый фашистский волк, воспитатель целого выводка бандеровских убийц, Дмитрий Донцов, о котором мы уже рассказывали в начале этой книги. Когда в сентябре 1939 года Советская Армия, спеша на помощь единокровным братьям — западным украинцам, приближалась к Львову, Дмитрий Донцов был тайно вывезен гестаповцами в немецкой штабной машине из своей львовской квартиры в более безопасное место. Несколько лет воины он был приживальщиком белогвардейской эмигрантки Геркен-Руосовой в Румынии и стал соглашаться с нею, что единственная ставка на «самостийную Украину» связана с гетманом Скоропадским. Появившись в Канаде, Донцов некоторое время сотрудничал в националистической бандеровской газете «Гомин Украини», называемой прогрессивными украинцами за свое содержание по созвучию несколько иначе. Но средства, которые ассигнуют некоторые «руги Торонто для издания этой газетки» показались Донцову незначительными в сравнении с теми, которые он хотел бы получить. И вот высохший от бессильной злобы, желчный фашистский волк переезжает в Монреаль и поступает на службу к польским реакционерам, которые захватили после распада панской Польши часть ее фондов и на эти средства открыли при католическом Лавальском университете в Монреале факультет «Полония». На этом-то факультете и подвизается сейчас в качестве «научного работника» тот самый Донцов, который несет немалую долю ответственности за истребление бандеровцами десятков польских сел на Волыни. Ведь это он, а никто другой, долгие годы ведал «идеологическим воспитанием» бандеровских головорезов, переводя для них на украинский язык в своем толковании фашистские евангелия Гитлера и Муссолини. Но разведчиков Ватикана, что бродят по коридорам польского факультета Лавальского университета в мантиях профессоров, нисколько не волнует кровавое прошлое их нового коллеги. Ведь подобно ему они также вместе со своим «университетом» являются ни более ни менее, как «научной» базой американского шпионажа, направленного против народно-демократической Польши, а также и тех миллионов поляков, что проживают сейчас в Америке. Усилий генералов Бур-Комаровского, Сисиковского, что все время объезжают места средоточия польского населения в Америке, вкупе с подрывной работой миколайчиков кажется явно недостаточно, чтобы подчинить своему влиянию этот большой славянский массив. На подмогу польским реакционерам призван духовный отец украинского фашизма Донцов, тот, кто выпускал на тропу убийств бандеровских головорезов. В свою очередь, испытанного украинского националиста, «патриота» «самостийной Украины» Дмитрия Донцова нисколько не удручает то обстоятельство, что представители польской реакции, которым он сейчас по-холопьи служит, не только не отказались от своих притязаний на старинный украинский город Львов и другие города западных областей Украины, но неустанно и повсюду о них напоминают. Нанятые ими певцы часто завывают по радиостанции «Свободная Европа» (являющейся филиалом американской разведки в Европе), что у них «позостала едына тенскнота, як умераць, то тылько вэ Львове».[25] Хриплыми, пропитыми голосами поют они о том, что их «остання година пшебила зе Львовськэго ратуша».[26] После этих «певцов» скулят и сменщики польских наймитов «Свободной Европы» — украинские националисты, выступая перед неостывшим еще микрофоном с песнями украинских сечевиков о Львове украинском, но их совесть нисколько не коробят такие «разночтения». Хозяин у них один, а чего не запоешь за его подачки? Вместе с Донцовым на американский континент прибыл консультировать мэннингов, кирконеллов и других «специалистов» Уолл-стрита по вопросам Украины старый фальсификатор исторических фактов Дмитро Дорошенко. Последний его «научный» труд — «История Украины» — был выпущен во Львове гитлеровцами в 1942 году и заканчивался словами: «Могучее немецкое оружие в течение нескольких недель 1939 года разрушило Польшу, которая получила заслуженное возмездие за все издевательства над другими народами… Хелмщина и северо-западная часть Галиции очутились в границах генерал-губернаторства и под управлением немецких властей отдыхают от польского гнета, получив свободные условия для своей национальной жизни…» Разве одних этих строчек мало для того, чтобы с полной ясностью сказать, что ученый-расист, прославивший некогда фашистскую агрессию, националистический оборотень Дорошенко является достойным единомышленником и помощником мэннингов и кирконеллов? Кого только нет сейчас б заокеанском националистическом паноптикуме! Бывший петлюровский министр Иван Огиенко, назвавшись при гитлеровцах «митрополитом Илларионом», возглавляет сейчас так называемую украинскую автокефальную православную церковь в Канаде, используя церковные амвоны для злобной, антисоветской клеветы и пропаганды. Другому гитлерчуку — архиепископу Мстиславу (он же адъютант Петлюры Степан Скрипник) — в Канаде повезло меньше. Слава о его близких отношениях с гитлеровцами переплелась с рассказами о любовных похождениях высокопреосвященного Мстислава, столь заметных, что даже кидавшие виды мракобесы ахнули. Все это заставило прихожан прогнать этого, как они его назвали, «божьего бугая» и гестаповского шпика, преосвященного Мстислава за пределы Канады. Но Мстислав-Скрипник не унывает. Он переметнулся в Соединенные Штаты Америки и помогает сейчас архиепископу националисту Теодоровичу — главе украинской православной церкви (УПЦ) в США — обманывать верующих американцев украинского происхождения. Под личиной смиренных святош в облачении иерархов УПЦ действует, таким образом, троица отъявленных националистов — Илларион, Мстислав и Теодорович. Несмотря на всякого рода догматические расхождения с греко-католическими попами, их усилия становятся едиными и на редкость сплоченными, когда надо действовать против прогрессивного движения заокеанских украинцев. Отнюдь не случайно, что украинские националисты из перемещенных лиц, прибывая из Европы за океан, сразу и прежде всего объявляют себя ярыми сторонниками католицизма. А ведь до этого многие из них в своей националистической пропаганде никак не затрагивали эту сторону «идеологии». Теперь же стало ясно, что пропаганда католицизма стала обязательной в общей системе враждебной деятельности украинских националистов, потому что ею они должны отрабатывать пособия, получаемые также и из ватиканской кассы. Не от хорошей жизни понесло в Канаду и Ярослава Стецька. Разоблачение его аферы с радиостанцией «антибольшевистского блока народов» в Бельгии, вещавшей от имени националистов, якобы орудующих на Украине, вынудило Стецька-Карбовича попытать счастья на других континентах. Стецько-Карбович приехал в Канаду споручением от Си-Ай-Си «профильтровать националистические кадры» в городах, где живут украинцы, присмотреться, как ведут себя перемещенцы, найти знакомых, прощупать их сегодняшние настроения и затем навербовать из наиболее надежных националистов-бандеровцев добровольцев в шпионские школы. Но вербовщик шпионов обладает манией величия. Двавдатичетырехчасовой «премьер» Стецько-Карбович дал интервью о своем прибытии в Канаду репортеру газеты «Ивнинг телеграмм», самой реакционной газеты страны. Стецько-Карбович не предполагал, что репортер изобразит его перед читателями газеты далеко в не приглядном свете, как «потасканного человечишку с носом врожденного алкоголика и усами Гровго Маркса — автора дешевеньких кинотрюков». Ясно, что после такой «блестящей» рекламы в «Ивнинг телеграмм» Ярослав Стецько-Карбович сумел лишь один раз выступить публично в Торонто, да и то под охраной канадской полиции. О его приезде пронюхали антагонисты бандеровцев — мельниковцы и, вооружившись длинными ножами, устроили на бывшего «премьера» засаду по всем правилам, усвоенным ими из американских гангстеровских фильмов. Стецько-Карбович едва унес ноги живым из Канады, так и не сумев выполнить из-за своей прирожденной болтливости задание своих высоких покровителей из Центрального разведывательного управления США.
«Их только кучка, и, кроме американского доллара, они не имеют ничего за своей убогой душой. Моральный облик этих выродков говорит сам за себя: убийцы, провокаторы, грабители, отбросы рода человеческого. Они способны истязать людей, издеваться над родителями и резать ножами детей… …Один бандит подозревал другого, каждый бандит боялся всех остальных… Они не верили друг другу, потому что всем вместе им не во что верить. Они не доверяли друг другу, потому что знали, что каждый не имеет веры. Ори подозревали друг друга, потому что все — предатели, и верили только предательству».Вся эта мораль людоедов особенно типична для вожаков ОУН, все еще разгуливающих на свободе, размахивая похожими на вылинявшие портянки штандартами давно не существующей УПА. Все более разжигаемые алчностью и стремлением перещеголять друг друга в добывании средств к своему презренному существованию, эти обер-бандиты становятся все откровеннее во взаимных разоблачениях. Сторонники Мельника называют бандеровцев не иначе, как «братоубийцами», «каинами и немецкими доносчиками», «наволочью» и «шантрапой». Бандеровцы, по словам мельниковцев, и сейчас муштруют специальные отряды карателей, которые готовы душить людей арканами, рубить секирами и топить в колодцах. Мельниковский листок «Неділя», что выходит на американские доллары, пытаясь обелить мельниковцев, скулит:
«Если бы бандеровцы не боялись сегодня чужой власти, то они, не издавая никаких декретов, а так попросту, безо всякого декрета взяли бы да постреляли нас всех. Они сажали бы нас на колы, вешали бы, сдирали живьем кожу с людей. В отношении этого у нас нет никаких сомнений, ибо у нас есть опыт жестоких лет последней войны».В свою очередь, некий бандеровский графоман, скрывающийся под кличкой «Осип Орленко», в брошюре, напечатанной на средства американской разведки, обливает помоями мельниковцев. И те и другие разоблачители с одинаковой настойчивостью прочат себя в освободители украинского народа. Новые хозяева украинских националистов — чины из американской шпионской службы в белых гетрах и с золоченым орлом на фуражке цвета хаки — лениво следят за мышиной возней суетящихся карликов, иронически прислушиваются к их стенаниям о «самостийной Украине», пожевывая резинку. Время от времени, в случае надобности они повелительным кивком подзывают к себе из сборища разодравшихся бандитов того, кто половчее, кто сохранил «спортивную форму», кто сможет прыгать с парашютом, работать с американской рацией, и дают ему соответствующее задание.
«Украинская буржуазия, которая удрала на чужие свалки от гнева украинского народа, не сможет освободиться от «патриотических» мечтаний об Украине. Она Украину «любит». Ведь на Украине можно бы создать «свое» правительство, с многочисленными министерствами, для которых требовалось бы много откормленных бычков-помещиков на оплачиваемые и «почетные» должности, чтобы «по-отечески» управлять «родным» народом. Ведь на Украине были такие уютные, теплые имения… Следовательно, Украину надо «освободить» обязательно и любой ценой».Двадцать лет прошло с тех пор, как написаны эти строки, но их содержание не устарело, а по мере того как к многим украинским националистам подкрадывается старость, эти их вожделения еще усиливаются. Дружба украинского и русского народов, торжественно отпраздновавших 300-летие великого воссоединения Украины с Россией, приводит в еще большее бешенство зарубежных украинских националистов. Было время — они, состоя в найме у польской буржуазии, подобно одному из их идеологов Святославу Доленге, призывали покончить с культом Тараса Шевченко. На страницах петлюровского журнала «Мы», выходившего в Варшаве, паныч Доленго провозглашал: «Шевченко уже в детские годы был мне чужд. Почему-то веяло от него стрехой, девками, которые возятся на кухне и поют свои печальные девичьи песни». Нынешние наймиты американской разведки пошли куда дальше, чем желто-голубой паныч Доленго. Им стал ненавистен даже памятник великому кобзарю Украины, воздвигнутый вблизи города Палермо, в Канаде. Выходящая в Канаде на деньги, отпускаемые буржуазными кругами (50 тысяч долларов ежегодной субсидии), националистическая газета «Канадийський фермер», продолжая уже в наши дни распространять взгляды Доленго, написала о памятнике Тарасу Шевченко:
«Палермо будет черным пятном на чистой и свободной канадской земле, ибо за этим памятником стоит… Москва…»На страницах католической «Америки» — органа украинских националистов-клерикалов, что выходит в Филадельфии, они нападают на Богдана Хмельницкого и на других славных предков украинского народа. Всячески оскверняя память великого гетмана и стараясь угодить американской военщине, планирующей войну и расчленение Советского Союза, они советуют украинцам относиться «благоразумно и критически» к исторической роли Хмельницкого и Переяславской Рады. Но не только один Богдан Хмельницкий подвергается нападкам гитлерчуков. Было время, в своих календарях, издававшихся в 20-е годы во Львове, они превозносили князя Данилу Галицкого, пытались обернуть его лицом к католическому Западу, изображали его в короне короля Украины, старались причислить его к лику чуть не первых украинских националистов. Советская украинская литература и, в частности, Микола Бажан в поэме «Данила Галицкий», а затем и Антон Хижняк в одноименном романе исторически правдиво показали образ великого князя Червоной Руси, его ненависть к завоевателям родных земель, его стремления к соединению Руси. Все это явно пришлось не по душе недобиткам украинских буржуазных националистов, которые хотели бы и Данилу Галицкого видеть в своем желто-голубом стане. Больше всего их, например, разозлили две фразы в романе А. Хижняка: «…одна ж земля наша Русская» и «Леса и степи широкие отделяют нас, но сердце русское никогда надвое не перережешь. Одно оно, как и земля у нас едина». Против очередных атак националистических борзописцев на выдающихся предков украинского народа и среди них на Данилу Галицкого выступил в ноябре 1953 года на страницах издающейся в Нью-Йорке газеты «Украінські щоденні вісти» прогрессивный деятель и поэт Микола Тарновский:
«Украинским буржуазным националистам, — писал он, — видите ли, хотелось бы перерезать надвое сердце народа. Они и теперь договариваются с польскими панами миколайчиками и розмаренками, с керенскими и другими неудачниками, как бы перерезать живое сердце украинского народа и снова четвертовать украинские земли, как это было недавно!»Истинная продажная природа верных слуг иностранной буржуазии — украинских националистов — изобличается их нынешним поведением. Гитлерчуки желто-голубой окраски проведали, что в корыто, которым заведует Александр Керенский, обильно посыпались американские доллары, и вот после быстрой переориентировки клейменные тризубом и свастикой крысы со всех свалок сбегаются к этой новой для них кормушке. Омерзительные выродки — украинские националисты лизали сапоги польских офицеров, гитлеровских эсэсовцев, а теперь с неменьшим усердием облизывают ботинки старого американского наймита Керенского. Националистических бандитов нисколько не смущает тот факт, что никогда и нигде Керенский ни единым словом не заикался о «самостийной Украине». С ним их объединяет общая звериная ненависть к советскому народу, ко всем свободолюбивым народам мира, а шелест хрустящих американских долларов отлично заглушает все возможные «разногласия». Для того чтобы подвести под свое многогранное предательство исторические традиции и вытащить на свет божий таких героев измены, которым могли бы подражать нынешние недобитки украинского национализма, они недавно развернули на страницах фашистской газеты «Свобода», издающейся в Соединенных Штатах Америки, широкую «научную дискуссию» о регалиях гетмана Ивана Мазепы. Но прежде всего несколько слов о газета «Свобода» и ее редакторе. «Свободу» и поныне редактирует тот самый отъявленный фашист Лука Мишуга, которого на страницах своей книги «Тайная война против Америки» ее авторы называли одним из самых крупных гитлеровских агентов и деятелей коричневой пятой колонны в США. Он не только уцелел, но, заботливо опекаемый американским Федеральным бюро расследований, в конце 1953 года помпезно отпраздновал свой пятидесятилетний юбилей. Ко дню этого юбилея пан редактор опубликовал на страницах своей собственной «Свободы» пожелания самому себе, написанные каким-то «Икером». Икер надеется в этих пожеланиях, что наступит время, когда «Свобода» будет выходить не в штате Нью-Джерси, а… «в Киеве, на Крещатике, а пан доктор Лука Мишута станет первым амбассадором украинской державы в Белом доме Вашингтона». Вот о чем икают икеры! Эти их мечтания полностью отражают интервенционистские планы американской буржуазии, и совсем не случайно поэтому, чтобы прикрыть их дымом истории, будущий посол, а ныне фашистский клеветник Лука Мишуга предоставил страницы «Свободы» для дискуссии о регалиях Мазепы. Запевала дискуссии бывший петлюровский дипломат в Берлине и штатный агент охранки в панской Польше Роман Смаль-Стоцкий возвестил миру со страниц продажной газетенки, что в руках таких же, как и он, петлюровских подонков в 1937 году в Варшаве оказались материальные символы власти зловещего изменника Украины, иезуита гетмана Мазепы. Надо полагать, что эти регалии принадлежали не Мазепе, а какому-нибудь бежавшему с Украины помещику и были объявлены «подлинными» лишь для того, чтобы укрепить шаткое положение окопавшихся в те годы в Варшаве петлюровских вожаков. Сейчас этой гетманской бутафорией украинские националисты пробуют укрепить свой авторитет на американском континенте, они силятся убедить всех, что те, в чьих руках регалии Мазепы, и являются законными наследниками дела предателя-гетмана и его власти. Роман Смаль-Стоцкий глубокомысленно утверждает, что для объединения сил украинских националистов такие регалии могли бы иметь не меньшее значение, чем «корона святого Стефана» для мадьярских фашистов, желающих восстановить в Венгрии монархию. Вслед за Смаль-Стоцким на страницах «Свободы» выступил достойный продолжатель дела Мазепы адвокат Кость Панькивский. Имея солидный опыт профессионального предательства, Кость Панькивский засвидетельствовал, что Роман Смаль-Стоцкий лично передал в 1945 году реликвии гетмана Мазепы своему наставнику — бывшему петлюровскому премьеру Андрею Ливицкому, и тот возлагал на себя в торжественные минуты эти «святости», дабы никто не сомневался в авторитете его высшей власти. Но, по-видимому от изрядного потребления виски, Кость Панькивский потерял память и забрехался до того, что нес, мел свести концы с концами в своих воспоминаниях. Чем же иначе можно объяснить тот факт, что его дружок Роман Смаль-Стоцкий, крайне заинтересованный в раздувании этой шумихи, вынужден был выступить с новым разъяснением.
«Регалии еще не были возложены на плечи пана Андрея Ливицкого, и он пока не был провозглашен их носителем», — заявил Смаль-Стоцкий, но тут же стал выкарабкиваться из неловкого положения. — Да и это, в конце концов, не играет роли, — утверждает он. — В нынешний атомный век это дела маловажные».В то же время, по мнению Смаль-Стоцкого, хорошо бы заказать для этих регалий сундучок с украинским орнаментом в какой-нибудь из солидных американских фирм, а затем провезти их в сундучке под почетной охраной по городам и фермам Америки и Канады, где живут украинцы, рассказывая об их значении и собирая попутно денежные фонды, чтобы ими «спасти от физического труда заслуженных националистических полковников и генералов». Итак, сомнительного происхождения регалии иезуита-гетмана Мазепы должны теперь, по мысли националистов, служить для выкачивания средств из карманов обманутых тружеников, которых и без того беспощадно эксплуатируют капиталисты Соединенных Штатов Америки, Канады, стран Латинской Америки. Вот до какого цинизма докатились националистические отщепенцы, орудующие под американскими знаменами Помножив весь свой опыт обмана трудящихся на уловки бизнесменов «Нового света», они торгуют как попало идеей «самостийной Украины», лишь бы побольше долларов перепало в их карманы… Из Нью-Йорка в Канаду (правда, без регалий Мазепы) выехал собирать доллары для открытия дипломатических миссий нового националистического «правительства» «доктор» Лунгин Цегельский, бывший депутат австрийского парламента, бывший львовский домовладелец, бывший министр правительства Западно-Украинской народной республики и в последнее время председатель панамериканской украинской конференции. Деятели КУК привезли это американское чудо галицийского происхождения в провинцию Саскачеван и дали Цегельскому возможность высказать свои взгляды перед украинцами г. Саскатун. Уведомив, что между украинскими фашистами, которые проживают в США и в Канаде, достигнута полная согласованность, Лонгин Цегельский изрек:
«Безразлично, какой будет Москва — красной, черной или белой, ее нам необходимо уничтожить. Надо выжать ее за Урал, к Волге, а украинские земли освободить… Это мы сможем сделать при помощи Америки, Британии, Канады». Нам нужно открыть свои украинские бюро в Вашингтоне, Лондоне и Оттаве… Даже если украинские бюро в Вашингтоне, Лондоне или Оттаве обойдутся нам в тысячи долларов ежемесячно, мы должны их иметь, потому что без денег мы ничего не сделаем, без денег войны не выиграем, а война близко, и через год, даже полгода и даже через три месяца мы можем опоздать. Поэтому мы должны дать свои деньги теперь. Знаете, когда Наполеон воевал и был уже под самой Москвой, офицеры его спросили, что надо для того, чтобы выиграть войну. А он им ответил: «Денег, денег, денег!» Ныне пробил двенадцатый час. Мы должны это понять. Надо дать все, что можно, ибо потом будет поздно. Теперь я использую перерыв в своей речи, а председатель вам еще кое-что скажет».Слушатели примечательной «лекции», почуяв, чем дело пахнет, начинают разбегаться. Пикеты КУК задерживают «несознательных» у дверей, а председатель собрания, какой-то пан Слипченко, назойливо повторяет тот же самый рефрен, который услышали саскатунцы от Лонгина Цегельского: — Денег! Денег! Денег! Масса остается глуха к этим истерическим призывам, а один из сидящих позади выкрикивает на весь зал: — Ады, як горлае такий за таким! (Смотри, как орут один за другим!) Ничего не поделаешь. Пан Слипченко вынимает портмоне и со скрежетом зубовным протягивает сборщику даяний для «похода на Москву» двадцать канадских долларов. «Смотрите, я дал двадцать долларов! — кричит председатель. — Кто следующий?» Народ безмолвствует. Тогда раскошеливается некий пан Юрко Стечишин. Его двадцатидолларовая ассигнация покрывает лепту Слипченка. И вновь наступает тяжелая пауза. Наконец еще какой-то добродий, который пожелал остаться неизвестным, добавляет пять долларов, и на этом, несмотря на все старания антрепренеров КУК, сбор денег для «похода на Москву» заканчивается. Очаровательная жанровая картинка! И. Славчанский, который наблюдал гастроли Лонгина Цегельского в Саскатуне, рассказывает о них на страницах прогрессивной газеты «Украинская жизнь».
«Миновали добрые времена для долларохапов. Доллары усыхают и будут усыхать, а особенно на такое «украинское дело», о котором говорил пан Цегельский. Эти господа уже имели однажды свои конторы в Варшаве, Париже, Берлине и Риме, а что из этого вышло? Эти конторы в прошлом были шпионскими гнездами, которые действовали в интересах реакции данной страны и являлись пристанищами для провокаторов и предателей украинского народа. Не имея сегодня места не только на украинской земле, но и в Европе, господа из панамериканской конференции и КУК хотят перед смертью сформировать свои бюро на континенте, чтобы иметь возможность отбирать доллары от того неопытного украинского рабочего и фермера, у которого они еще могут кое-что урвать для собственного обогащения и для того, чтобы чернить наших братьев на Украине. Эти долларохапы хотят выслужиться перед американской и канадской реакцией при помощи разных доносов на украинское прогрессивное движение континента. Их черная работа никогда не принесет пользы украинцам, живущим в США и Канаде. Поэтому мы должны, наконец, понять, куда такие доктора от долларов хотят нас завести со своими конторами, и мы не должны дальше давать обманывать себя заманчивыми посулами и скатываться до ненависти к своим братьям на родных землях, которые ничего дурного нам не сделали. Если же рассуждать справедливо, по-братски, то, наоборот, мы им должны за прошлую войну столько, что никогда не будем в состоянии оплатить наш долг. Они, наши украинские братья, с помощью русского народа и всего славянства разгромили фашистскую гадину, а теперь восстанавливают свою экономику и стоят ка страже мира».Верные слова! Миновали золотые денечки для долларохапов, как окрестил их очень образно и точно наш заокеанский друг. Еще в начале этого века все эти господа цегельские, паненки, донцовы могли безнаказанно обманывать темного галицийского труженика, помогая своей каиновой работой австрийским, а потом польским колонизаторам держать его в рабстве и нищете. Теперь взгляды всех трудящихся мира обращены к Советскому Союзу, и все заокеанские труженики-украинцы с любовью и гордостью следят за процветанием близкой их сердцу Советской Украины, которая входит в содружество советских республик. И если господа цегельские, донцовы, панейки, кушниры имеют еще возможность курсировать на американском континенте, сея клевету на Советскую страну и предвещая третью мировую войну, то их подопечные в Европе чувствуют себя значительно хуже. У желто-голубого охвостья в Западной Германии земля горит под ногами. Военный преступник Андриевский, который числится в «руководстве» ОУН, прибыв в Америку, выступил как-то перед сборищем украинских фашистов в Нью-Йорке. Он слезно умолял спасти своих коллег — украинских националистов в Западной Германии, ибо «им угрожает огромная опасность. Европа — накануне гражданской войны. Если она произойдет, то первый удар врагов будет направлен против них…» Еще в 1948 году Степан Бандера, как мы уже упоминали, отправил из-под Мюнхена дипломатическую «ноту» тогдашнему государственному секретарю США Джорджу Маршаллу, тому Маршаллу, вдохновителю агрессивного курса американской внешней политики, дипломаты которого в ответ на законное требование советских делегатов в ООН о выдаче военных преступников только лишь разводили руками и твердили, что местопребывание военных преступников им неизвестно. В своей «ноте» Бандера требовал, чтобы кучка его бандитов в награду за «военные действия» против СССР, Чехословакии и Польши получила бы в американской зоне статус «инсургентов». К слову, Бандера позже предложил Маршаллу организовать из этого «инсургентского» сброда на деньги американцев «армию украинских националистов», которую сейчас в Западной Германии создает под видом «рабочих отрядов» Микола Капустянский. Один из головорезов, которые окружают Бандеру, Микола Лебедь, инициатор и руководитель кровавых расправ на Волыни, выполняющий в ОУН функции «министра» иностранных дел, переехав в Канаду, также начал рассылать аналогичные «ноты» государственным деятелям ряда западных стран, требуя от них признания его правительства. Что это? Сумасшествие, мания величия? Ни то, ни другое. Просто молодчики из ОУН в поисках привычных профессиональных заработков бешено рвутся на предательскую, шпионскую службу к поджигателям третьей мировой войны, стремясь легализовать, подобно Чан Кай-ши и Ли Сын Ману, свое презренное существование. Сборище ублюдков, обосновавшееся в Западной Германии, стало распределять между собою министерские портфели. В июле 1948 года стало известно из газет, что «в одном из городов Западной Германии состоялась 1-я сессия Украинской национальной рады». Разве не загадочно звучит?.. Новое ублюдочное правительство было составлено из таких заядлых бандитов, что их хозяева первое время постыдились позволить им называться публично и даже назвать город, где происходила сессия этой так называемой рады. Но если организовано «правительство», то нужно оглашать и «правительственную декларацию». Что же, на декларациях петлюровское и бандеровское отребье собаку съело! Ведь декларациями и обращениями, которые вышли из-под их пера, можно было бы с успехом опоясать весь земной шар. В этот раз из новой «декларации» Украинской национальной рады стало известно, что вышеупомянутое «правительство» ставит своей целью следовать традициям Украинской центральной рады, которая, как известно, заседала в Киеве в 1918 году и была прозвана трудящимися Украинской зрадой (зрада — измена). В своем докладе «Воссоединение Украины — сумерки скиталищины», прочитанном в украинском Рабочем доме Виннипега (Канада) 18 декабря 1949 года, Василий Свистун очень удачно охарактеризовал всю трагикомическую буффонаду с организацией зарубежного «правительства для Украины»:
«Ситуация, в которой эмигрантское руководство очутилось, напоминает нам довольно выразительную историйку. Происходит это в доме умалишенных… Один из пациентов, маляр, стоит на высокой лестнице, которую держит его помощник, и красит потолок. Помощник, который держит лестницу, кричит маляру: «Держись крепко за свою кисть, потому что я убираю лестницу».Нет сомнений, что в таком же положении окажутся рано или поздно не только все разнокалиберные националистические маляры, но и их опекуны типа Ватсона Кирконелла. Почва все более выскальзывает из-под их ног по мере того, как крепнут дружеские чувства к Советскому Союзу трудящихся всего мира, и среди них — широких масс украинской эмиграции в Канаде и Америке.
«Меня до глубины души возмутил последний факт бесцеремонного командования американцев над украинскими эмигрантами и их организациями. Так, 3 апреля 1954 года Выконавчий[27] орган «Украинской национальной рады» получил из Вашингтона категорическое предписание за подписью адмирала Стивенса во всех своих действиях беспрекословно подчиняться требованиям «Американского комитета по борьбе с большевизмом». Эта директива Стивенса возмутила не одного меня. 8 апреля 1954 года в Мюнхене в клубе под названием «Точка над и» выступил украинский националист доктор Ортынский, который, возмущаясь, сказал присутствующему на собрании украинских националистов руководителю так называемого «Злучного украинского американского допомогового комитета» в Европе американцу Радеку: «Вы диктуете Украине условия хуже и страшнее, чем это делал в свое время Гитлер».Доктор Ортынский здесь же в присутствии видных «проводников» украинских эмигрантов, где были также «министры» Украинской национальной рады Воскобойник и Николай Левицкий, заявил:
«Я, Ортынский — националист и немецкий коллаборант, организатор «Украинской дивизии», боец под Бродами, — спрашиваю Вас, господин Левицкий: на каком основании Выконавчий орган «Украинской национальной рады» ведет переговоры с американцами, не информируя и не имея согласия украинской общественности, хотя бы находящейся в эмиграции. Вы не имеете права говорить и выступать от имени украинского народа. Украинский народ не признает «Украинскую национальную раду». Вы идете на службу к американцам в качестве агентуры за несчастные 300–500 немецких марок и по вашему велению украинцы должны выполнять службу агентов, заниматься шпионажем и печатать литературу от имени так называемого «Института исследования народов СССР». Что хотят для нас, украинцев, американцы? Они хотят, как Гитлер, разделить Украину на комиссариаты, т. е. отдать ее в угоду капиталистам. «Украинская национальная рада», идя на поводу Вашингтона, намеревается уничтожить все то, что нашему украинскому народу дала Москва. Пусть меня американцы посадят в тюрьму, но я перед всем миром открыто должен заявить: большевики нам дали больше, чем свободолюбивая Америка в своих обещаниях. Мне приходилось беседовать с немцами, возвратившимися из плена и работавшими в Киеве и других городах Украины, они рассказывают, что на Украине под руководством большевиков развивается национальная культура, искусство. Везде слышна украинская речь. Во время национальных и других праздников на зданиях развеваются украинские национальные флаги. На Украине они видели, как увеличивается количество театров, клубов, библиотек, санаториев, больниц, детских садов и яслей. Этого вы, господа американцы и украинские «проводники», не сможете опровергнуть. Украинцы никогда не захотят превратить свою Родину в колонию американских и других капиталистов».Что и говорить — история поставила последнюю «точку над и» в кровавой цепи предательства и измен украинских буржуазных националистов, если уж в их стане находятся люди, подобные Ордынскому, что не могут вытерпеть всей низости падения своих вожаков, этих «вшивых мессий украинского национализма», которые продолжают бесстыдно торговать Украиной. Изменническая и предательская роль украинских буржуазных националистов, ставших агентами империалистических разведок, — наглядный пример, куда ведет буржуазный национализм его носителей. Чувство жгучей ненависти вызывает у советских людей этот национализм, никогда ничего общего не имевший с украинским народом. Бессилие и безнадежность порождают у недобитков украинского национализма звериное отчаяние и ненависть к советскому народу, к Советской Украине. В дни, когда весь советский народ праздновал 300-летие воссоединения Украины с Россией, Коммунистическая партия Советского Союза в лице ее Центрального Комитета еще раз напомнила нам, что «…пока существует капиталистическое окружение, империалистические государства и в дальнейшем будут забрасывать к нам шпионов, диверсантов, пытаться использовать в антисоветских целях остатки разгромленных враждебных группировок, активизировать буржуазно-националистические элементы, оживить националистические предрассудки в сознании отдельных людей и использовать их для подрыва дружбы народов СССР. Усиление бдительности против происков империалистических хищников и их агентуры — буржуазных националистов всех мастей и иных предателей — одно из важнейших условий успехов и процветания советских социалистических республик и всей нашей Великой Родины». (Из тезисов о 300-летии воссоединения Украины с Россией, одобренных ЦК КПСС.)
Последние комментарии
4 часов 44 минут назад
10 часов 28 минут назад
11 часов 35 минут назад
12 часов 33 минут назад
12 часов 47 минут назад
21 часов 57 минут назад