В своей профессии Шерлоку Холмсу не было равных, но и его иногда постигали неудачи... или нет? В поместье аристократа находят труп его младшего брата, увлеченного ученого, создавшего загадочный прибор. Обстоятельства его смерти более чем загадочны. Сможет ли справиться с этой загадкой знаменитый сыщик и его друг, доктор Ватсон?
Ежегодные хроники и документы, касающиеся расследований Шерлока Холмса и собранные им лично, хранились в отдельном шкафу. Когда нужно было восстановить в памяти очередное дело прошлых лет, я обращался к этому бесценному хранилищу сведений, дат, событий, загадок.
Сегодня я решил навести порядок в архиве, и, перебирая бумаги, наткнулся на папку, в которую собирали дела, окончившиеся, увы, неудачно. В тонкой папке дел было очень мало, всего несколько записей, и я помнил их все. Но одно из этих дел всегда вызывало во мне сомнения, ибо разгадка, которую нашел мой удивительный друг, в этом случае была столь необычной и не укладывающейся в рамки человеческих представлений о времени и пространстве, что мы решили занести ее в короткий список неудач Шерлока Холмса.
Долгое время я не решался заговорить об этом деле, испытывая вполне объяснимые сомнения – поверят ли мне любознательные читатели и поклонники таланта моего друга? Но, кажется, время пришло: мы оба уже на закате нашей богатой событиями жизни, поэтому даже если нам не поверят, это не так уж и важно.
Все это произошло много лет назад, в первый год нашего знакомства. Был обычный для поздней осени и Лондона пасмурный день. Густой желтоватый туман, клубившийся за окном, накрыл город столь плотной пеленой, что мы с трудом могли разглядеть дома на противоположной стороне улицы.
В комнате тоже было сумрачно. Пришлось зажечь свет, но так как газовые лампы освещали сейчас большинство гостиных Лондона, свет они давали тусклый и слабый, погружавший человека в еще большую хандру, если это возможно. Я пытался читать газету. Вглядываясь в страницы, заполненные заметками, напечатанными мелким шрифтом, с особым пристрастием изучал станицу хроники преступлений, в поисках загадки, достойной изощренного ума моего друга. Как назло, в большинстве сообщений речь шла о мелких кражах да хулиганских выходках пьяных матросов – из-за густых туманов рейсы их кораблей были отложены, и морские волки вовсю пользовались отсрочкой.
От выкуренных нами трубок и сигарет в комнате висела удушливая завеса табачного дыма, Холмс метался по комнате, все больше раздражаясь. Время от времени он подходил к окну, но, убедившись, что на улице ничего не изменилось, отходил от него, набивал очередную трубку и продолжал мерить шагами гостиную. Я чувствовал, что его терпению приходит конец – сейчас из сафьянового несессера будут извлечены шприц для подкожных инъекций, ампула, наполненная раствором кокаина, и Холмс опять уйдет от суетного мира в призрачный наркотический полусон.
- Ватсон, кажется, к нам гости! – раздался от окна резкий голос моего беспокойного компаньона, и я вздрогнул от неожиданности. – Взгляните, видите человека с фонарем? – указал он в темноту за окном.
Я отложил газету и подошел к моему другу. Внизу действительно брезжил огонек, довольно быстро приближавшийся к нашему дому.
- Но, Холмс, это может быть факельщик, освещающий путь омнибусу, или кому-то понадобилось в похоронное бюро Боддингтона, оно расположено несколько ниже по улице, ибо кто добровольно выйдет из дому в этот туман?
- Нет, Ватсон, - убежденно ответил он, - омнибус сопровождают обычно несколько факельщиков, кроме того, мы слышали бы грохот его колес по мостовой. А бюро находится на противоположной стороне, и человек, конечно, перешел бы на ту сторону, чтобы не пропустить нужный номер, в такой мгле в двух шагах ничего не видно. Но осталось недолго ждать, сейчас мы узнаем, что погнало его из дому в такую погоду.
Не успел Холмс договорить, как внизу раздались два удара, сообщавшие, что пришла почта, но два следующих удара говорили о телеграмме.
Еще через несколько минут в гостиную вошел паренек в форме почтальона, кажется, служащий почтово-телеграфной конторы на Бландфорт-стрит.
- Мистер Шерлок Холмс? – важно спросил почтальон, переводя взгляд с одного на другого.
- Это я, – Холмс выступил вперед, дружелюбно улыбаясь, – у вас для меня что-то есть?
- Телеграмма, сэр, с оплаченным ответом. Просили доставить лично в руки, сэр.
- Отлично, отлично! – Холмс почти вырвал из его рук бланк.
Я вручил посыльному шиллинг, посчитав, что он заслужил такую награду, добравшись до нас, в густом тумане и попросил подождать ответа в прихожей. Удовлетворенный служащий почты удалился, а я обернулся к другу. Он стоял у камина, выпрямившись и улыбаясь той самой сдержанной улыбкой, что освещала его лицо каждый раз, когда появлялась новая стоящая загадка. Холмс протянул телеграмму мне:
- Прочтите Ватсон, что вы на это скажите?
Телеграмма гласила:
«Мр. Холмс, 221-б, Бейкер-Стрит. Загадочная смерть в Петуорт-хаусе. Просим прибыть как можно скорее. Уиндем. Чичестер.»
- Немногословно!
- Да, кратко, но предельно ясно: случилось нечто столь необычное, что решили обратиться к нам.
- Так мы едем?
- Несомненно! Сейчас я напишу ответ.
На следующий день в шесть утра мы отправились с вокзала Виктория в Чичестер. Поезд прибыл без опоздания. Увидев изящный экипаж, запряженный великолепной парой, мой друг решительно направился к нему.
Кучер оказался немногословным. Когда мы подошли к экипажу, только спросил глухим простуженным голосом:
- Мистер Холмс, сэр?
- Да, это я. Со мной друг и помощник, мистер Ватсон.
Кучер окинул меня равнодушным взглядом и отпер дверцу кареты.
Воздух был чист и прозрачен, и мы с интересом осматривали окрестности. Резвые лошади доставили нас в Петуорт-хаус меньше, чем за час.
Миновав ворота, экипаж повернул в парк поместья. Это был настоящий английский парк: сдержанный, строгий, в противовес вычурности французских садов. Чистота линий и естественность – главные достоинства британских парков - здесь проявились в полной мере. Мы проехали мимо готической часовни, напоминавшей о средневековом замке, стоявшем некогда на этом месте, и покатили по главной аллее, вдоль которой были высажены величественные тисы.
Резиденция в стиле барокко, построенная в конце семнадцатого века для герцога Сомерсета на руинах дворца барона Перси, представшая перед нами, вызывала восхищение у любого человека, даже не слишком увлеченного архитектурой. После смерти герцога поместье было продано и вот уже почти двести лет принадлежало баронам Уиндемам.
Карета плавно подкатила к боковому входу.
Нас провели в небольшую гостиную. Стены, обитые дубовыми панелями, строгая практичная мебель свидетельствовали о том, что ее использовали для приема арендаторов. У двери стоял констебль, заплаканная пожилая женщина, судя по платью, экономка, сидела в кресле у камина. Рядом с ней возвышался мужчина в темно-сером инвернесском плаще, его шея была плотно укутана шарфом, закрывавшим даже рот, поэтому казалось, что густые усы были прикреплены прямо к шарфу, в руках он мял кепку. Когда мы вошли, мужчина тут же обернулся к нам и вопросительно уставился куда-то за наши спины.
- Мистер Холмс и мистер Ватсон, мэм, – раздался простуженный голос кучера за нами. – Я могу идти?
- Да-да, ты свободен, Питер, – ответила женщина.
Человек в плаще закашлялся. Вынув из кармана большой белый платок, вытер лицо, потом сунул платок обратно в карман, и наконец, обратился к нам.
- Простите джентльмены, я очень простужен, тут такое произошло, но… простите еще раз, я не представился, детектив-сержант Бенджамин Стауб.
Мы обменялись рукопожатиями. Мистер Стауб напоминал большого добродушного сенбернара: некая медлительность в движениях, крупная фигура, большой нос, впалые щеки, густая шевелюра. Детектив-сержант был чем-то расстроен или, может быть, растерян.
- Это вы вызвали нас, мистер Стауб? – спросил Холмс.
- Нет, нет, что вы! – отмахнулся детектив, но, спохватившись, добавил. – Я, конечно, много слышал о вас, но все это слишком…. Да и здесь… - тут Стауб окончательно сбился и развел руками. Судя по всему, сержант терялся в этом аристократическом замке, и, кажется, произошло что-то действительно необычное. От дальнейших объяснений его избавило появление дворецкого.
Дворецкий полностью соответствовал образу идеально дворецкого в старом доме: высокий седовласый мужчина с холодным, ничего не выражающим лицом. Он окинул надменным взором гостиную и остановил взгляд на нас:
- Джентльмены, извольте следовать за мной, милорд ждет вас! – пророкотал он глубоким басом и, не дожидаясь ответа, развернулся и вышел из комнаты.
Мы проследовали за ним через анфиладу комнат, каждая из которых сама по себе была произведением искусства. Росписи на стенах и статуи в стиле итальянского возрождения, позолота, лепнина, изящная мебель, будто из самого Версаля – все это действительно подавляло человека, не привыкшего к подобной роскоши, но на Холмса не произвело ни малейшего впечатления.
Лорд Уиндем ожидал в кабинете.
- Мистер Холмс, доктор Ватсон, милорд! – торжественно провозгласил дворецкий и удалился.
Барон стоял у окна. Как только мы вошли, он повернулся к нам, но не произнес ни слова, пока дворецкий не запер за собой дверь. Истинный аристократ от ботинок, начищенных до зеркального блеска, до кончиков ухоженных завитых кверху усов, он был достойным потомком известной фамилии. Невысокий, но крепко сбитый, он был одет в черный фрак. Волосы с благородной проседью лежали волосок к волоску, в лице привлекали внимание фамильный длинный тонкий нос и глубоко посаженные карие глаза под густыми бровями. Однако темные круги под глазами красноречиво свидетельствовали о том, что несчастье, похоже, случилось с кем-то из семьи барона.
- Мистер Холмс? – лорд Уиндем смотрел прямо на моего друга, голос его звучал уверенно, но в нем проскальзывали нотки легкого нетерпения. Холмс выступил вперед и слегка поклонился. – Вас мне рекомендовал лорд Месгрейв. Вы однажды оказали ему неоценимую услугу, он отзывался о вас как об умном и надежном человеке.
- Да, в свое время я расследовал исчезновение их дворецкого Брантона. Но что заставило вас обратиться ко мне?
- Это очень деликатное дело… - барон красноречиво взглянул на меня.
- Можете не сомневаться, милорд, я полагаюсь на доктора Ватсона, как на самого себя.
Барон умолк, на минуту задумавшись, потом жестом пригласил нас садиться и сам устроился в кресле за письменным столом.
- Тогда перейдем к делу, – барон заговорил, хотя чувствовалось, что слова даются ему нелегко. – Мой младший брат Патрик умер при весьма загадочных обстоятельствах. У меня трое братьев, один – пастор в нашем приходе, второй – доктор философии в Оксфордском университете, самый младший также окончил Оксфорд и жил здесь, в поместье. Патрик увлекался физикой и химией, вернувшись после университета, он устроил в доме лабораторию. Однако некоторые его опыты сопровождались… скажем так, неприятными запахами, поэтому я выделил ему для исследований охотничий павильон, некогда служивший для небольших приемов после охоты. Я не являюсь поклонником подобных развлечений, мой отец тоже им не был, поэтому павильон давно пустовал. Патрик оборудовал его по своему усмотрению и проводил там целые дни, а иногда и ночи. Нашли его вчера утром, а беда случилась, очевидно, позавчера ночью. Меня в роковую ночь не было в поместье, я приехал уже после того, как брата нашли, вызвал полицию и немедленно телеграфировал вам. Осмотрев павильон и…. моего брата, вы поймете, почему именно вызвали вас. Я хочу, чтобы вы изучили… происшествие и выяснили, несчастный ли это случай или, возможно, убийство? – голос барона дрогнул, и только спустя некоторое время он смог продолжить. - Плату определите сами. Первой на месте была экономка, миссис Джейнс, она подняла тревогу. Думаю, вам следует начать с нее, – барон поднялся с кресла давая понять, что аудиенция окончена.
Экономкой оказалась та самая заплаканная женщина, и она ждала нас все в той же гостиной. Полноватая пожилая женщина с седыми волосами, аккуратно убраными под белый крахмальный чепец, в свое время, видимо, была настоящей красавицей. Покрасневшие воспаленные глаза говорили, что она много плакала последние дни, но несмотря ни на что миссис Джейнс держала себя в руках: в ее ранге старшей над женской частью прислуги полагалось быть примером стойкости и невозмутимости.
- Миссис Джейнс, – Холмс ободряюще улыбнулся экономке, – пожалуйста, расскажите, что случилось, как можно более подробно. Начните, пожалуй, с того, каким человеком был мистер Патрик Уиндем.
- Хорошим, мистер Холмс, хорошим человеком! – взволнованно заговорила экономка. - Немного не от мира сего, но тем не менее. Для мастера Патрика, - я знала его с детства, - главным была наука, если бы я не следила за тем, чтобы ему приносили еду, то он мог и забыть о потребности кушать. За всю свою жизнь он никого не обидел, ни разу ни на кого не повысил голос, всегда с доброжелательной улыбкой, всегда учтивый… Последнее время, правда, был очень возбужден. Все говорил: «Эйми, я на пороге великого открытия….» И вот чем это открытие обернулось. – она всхлипнула и вытерла платком навернувшиеся слезы.
- Как вы его нашли?
- О! Это было ужасно! – миссис Джейнс с минуту помолчала, борясь с подступающими рыданиями. - Когда утром мастер Патрик не пришел к завтраку, я пождала полчаса и послала кого-то из лакеев к нему в спальню. В спальне его не оказалось, и я послала горничную, Молли, отнести ему завтрак в павильон. Она вернулась спустя четверть часа и сообщила, что хозяин не открывает и не отзывается на ее стук. Я забеспокоилась, позвала Джерома, дворецкого, и мы решили отправить двух лакеев покрепче, Джона и Тома, чтобы взломать дверь: однажды мы уже находили мастера Патрика в беспамятстве, он надышался какими-то испарениями и лишился чувств. Может, мне и не нужно было идти с ними, но я очень беспокоилась. Понимаете, в ту ночь мне не спалось, бессонница – самая неприятная спутница старости, а окна моей комнаты смотрят прямо на павильон. Сначала была ужасная гроза, лило как из ведра, потом дождь прекратился, и я уже начала засыпать, но вдруг комнату озарила яркая вспышка - столь яркая, что даже почудилось, будто это солнце на какое-то мгновение победило ночь и осветило своими лучами мое окно. Потом раздался странный шум, но вроде бы где-то далеко. Я поднялась с постели и выглянула в окно - в павильоне горел свет, очень яркий, еще я заметила какие-то тени, появлявшиеся то в одном, то в другом окне. Потом свет стал намного слабее, таким же, как обычно. Я постояла еще несколько минут и вернулась в постель, но тревога не покидала меня, и я так и не смогла заснуть, а утром спросила Джерома, - его комнаты тоже выходят на павильон - не заметил ли он ночью чего-нибудь странного. Он сказал, что нет, потому что спал, только вот молния и гром поздней осенью - это неправильно, и я подумала, что тот странный шум, что я слышала, и в самом деле был похож на гром. Тут пришли Джон и Том, и я с ними пошла к павильону. Павильон действительно был заперт изнутри, мы еще немного постучали, потом лакеи стали ломать дверь, но им пришлось сходить за топором и ломом, потому, что она крепкая, дубовая, и изнутри ее заперли не только на ключ, но и на засов. Когда мы вошли,… он лежал на полу,… подняв руки… и… и… - Я видел, что миссис Джейнс давно уже сдерживалась из последних сил, но тут она не удержалась и вновь зарыдала, а мы терпеливо ждали, пока она успокоится. Через минуту, вытерев слезы и извинившись, экономка продолжила срывающимся голосом. – Мастер Патрик лежал на полу весь истерзанный, все было залито кровью, костюм изодран в клочья, а лицо…. О боже! Вы, наверное, посчитаете меня сумасшедшей, - миссис Джейнс перешла на испуганный полушепот, – но я видела такое только раз, много лет назад, в Индии, когда на человека напал разъяренный тигр. Человек тот выглядел так же, он умер спустя час после нападения, а зверя удалось застрелить. – Экономка умолкла, она словно обессилела, пережив шок того дня еще раз.
Холмс выпрямился, глаза его блестели, как и всегда, когда появлялась настоящая загадка.
- Скажите, миссис Джейнс, можем ли мы с доктором осмотреть тело мистера Уиндема?
- Да, думаю, да. Джером проводит вас, мы перенесли… тело мастера Патрика в его спальню.
Мистера Ундема положили на широкой кровати, накрыли белой простыней, рядом дежурил лакей с траурной повязкой на рукаве, очевидно, камердинер покойного. Когда простынь откинули, я вздрогнул, даже Холмс побледнел: зрелище было действительно ужасающее. Покойного уже обмыли и переодели, но лицо! Его, можно сказать, не было вовсе, сплошное кровавое месиво, нос почти полностью откушен или оторван, один глаз выбит, другой бессмысленным взглядом смотрел в потолок. Камердинер трясущимися руками прикрыл хозяина простыней.
- Скажите, можем ли мы взглянуть на вещи мистера Уиндема, в которых его нашли? – поинтересовался Холмс.
Лакей вопросительно взглянул на дворецкого и, получив утвердительный кивок, скрылся в гардеробной. Он вынес оттуда окровавленный узел и развернул его на полу. Пиджак, рубашка, брюки – все было изодрано в клочья. Особенно пострадали рукава сюртука, очевидно, руками бедняга пытался закрыться от нападающего.
- Ну, что вы скажите на это, Ватсон? – спросил Холмс, когда мы шагали по алее к павильону.
- Не знаю, Холмс! Все это слишком загадочно и необъяснимо.
- А что, как доктор, можете сказать о состоянии тела?
- Это звучит невероятно, но, пожалуй, соглашусь с миссис Джейнс. Я тоже видел такие раны, их нанес тигр. Но это невозможно, Холмс! Откуда взяться тигру в поместье аристократа, да еще в закрытом павильоне? А если допустить, что кто-то, обладающий извращенным умом, привел зверя, чтобы совершить убийство, то куда тогда он делся из запертого изнутри помещения?
- А вот это мы попытаемся сейчас выяснить.
Павильон представлял собой небольшое квадратное здание в стиле рококо. Когда-то он выглядел восхитительно и служил для забав избалованных аристократов, сейчас же, словно престарелый денди, щеголяющий вызывающим костюмом, выставлял напоказ колонны, увенчанные позолоченными цветочными гирляндами, фасад, украшенный вычурными розетками и лепными узорами. Аркообразные окна были забраны чугунными решетками, изображавшими виноградную лозу, крышу венчала изысканная маленькая башенка. Но годы заброшенности не пошли ему впрок - позолота облезла, лепнина и штукатурка кое-где отвалились, на давно некрашеных стенах виднелись грязно-серые следы, оставленные потеками воды. Крыша местами проржавела и, наверное, прохудилась. Вход охранял, вытянувшийся при нашем появлении в струнку, констебль. Двойные двери были распахнуты, из них вышел детектив Стауб
- Мистер Холмс, доктор, войдите. Зрелище, скажу вам, не из приятных – столько крови я не видал в жизни.
- Вы здесь уже все осмотрели? – спросил Холмс.
- Да, если только можно что-нибудь увидеть в этом бардаке.
- И каково ваше мнение?
- Думаю, мистер Уиндем делал какие-то опасные опыты, и эта штука взорвалась, отчего и раны у покойника по всему телу. Я служил когда-то в артиллерии, так если в человека попадал снаряд, от него мало что оставалось. Тут, конечно, не снаряд, но судите сами: что, кроме взрыва, могло произвести такое?
Мы вошли внутрь – и остолбенели.
Внутри павильон представлял собой одну большую квадратную комнату. Стена напротив двери была глухой, и, судя по длинным проржавевшим штырям, к ней когда-то крепилась лестница, ведущая в башенку. Сейчас лестницы уже не было, а выход на башню – крепко забит досками. Вдоль этой стены в ряд стояли громоздкие тумбы, уставленные всевозможными пробирками, бутылками и банками с химикалиями, книгами и еще множеством непонятных предметов, нужных химикам для исследований. В стенах справа и слева было по три окна. Слева под центральным окном стоял старый диван, на котором валялись скомканные постельные принадлежности - очевидно мистер Уиндем иногда оставался на ночь в лаборатории. Однако простыни выглядели так, будто по ним потоптались, а подушка вообще была разодрана в клочья. Всю середину комнаты занимал огромный стол, заваленный остатками какого-то громоздкого прибора, а вокруг стола - несколько стульев, вот и вся обстановка.се, что только возможно, было перевернуто, побито, изодрано: казалось, ужасный ураган или орда варваров пронеслись по комнате. Почти весь пол был залит кровью и вылившимися из опрокинутых емкостей химикалиями, которые издавали неприятнейший запах, а местами прожгли пол.
Я поднял голову и увидел потолок, составлявший разительный контраст с хаосом, царящим в лаборатории. Вычурная лепнина плафонов обрамляла росписи, изображавшие охотничьи сценки, подобные сценам из гравюр Барлоу, а в центре висела огромная бронзовая люстра с хрустальными подвесками. Люстра предназначалась для свечей, и ее давно уже не зажигали. Пожалуй, именно эта роскошная люстра являла собой самое печальное напоминание о былой роскоши павильона. Как безжалостно и изощренно в своих вывертах время: некогда этот павильон служил для забав и шумных увеселений, теперь же стал прибежищем аскета и местом трагедии!
Пока я осматривался, Холмс медленно обходил комнату. Он остановился у дивана, долго рассматривал что-то рядом с ним, потом поднял осколок бутылки с этикеткой.
- Вы видели это?
- Да, видели, – ответил мистер Стауб, подойдя к Холмсу и пожимая плечами, – разбитая бутылка из-под виски. Очевидно, хозяин любил иногда приложиться, ничего удивительного при такой-то жизни.
- Вы думаете? – ответил ему Холмс и обратился ко мне. - Ватсон, заверните этот осколок, мы возьмем его с собой в Лондон, если сержант не возражает.
- Нет, конечно, забирайте, если вам нужно, – на лице полицейского отразилось откровенное недоумение.
Лакей, сопровождавший нас, сбегал в большой дом и принес несколько бумажных пакетов, в один из них мы аккуратно завернули осколок.
Холмс продолжил свой осмотр, лицо его приобретало все более сосредоточенное и мрачное выражение. Кажется, дело оказалось более сложным, чем он предполагал вначале.
Он осмотрел внимательно тумбы, открыл все дверцы, выдвинул все ящики, вынув лупу, изучил пол рядом с ними. За его действиями с интересом и недоверием наблюдали сержант с констеблем.
Когда с тумбами было покончено, Холмс подошел к большому столу. Его внимание привлек какой-то предмет, лежавший рядом с опрокинутым стулом, и он поднял его. Это оказался старинный пистолет.
- Дуэльный, именной, принадлежал Гарольду Уиндему, работы Роберта Вогдона, 1782 год. Отличное оружие, из него недавно стреляли. Откуда оно здесь? – спросил Холмс, ни к кому особо не обращаясь.
- Если оно принадлежало предку мистера Уиндема, то ничего удивительного нет, - неуверенно предположил я. – Может, он его держал для защиты?
- Уотсон, это, конечно, отличное оружие для восемнадцатого века, но если нужен был пистолет для защиты, то сейчас есть множество приличных марок, вот хотя бы «Веблей» или ваш любимый армейский «Бэйкер Гэс-Сил». К тому же пистоль выглядит совсем новым, будто его изготовили только вчера.
- Ну, мистер Холмс, понимающие люди заботятся о своем оружии, особенно о таком… - под «таким» почтенный детектив, по всей видимости, понимал аристократичность дуэльного пистолета.
- Скажите, мистер Стауб, а не давал ли в ваших краях в последнее время представления какой-нибудь цирк с хищными животными, например, тиграми?
- Что вы, мистер Холмс! Бродячие труппы обычно выступают с мая по сентябрь, сейчас, в ноябре, слишком холодно, да и из тех, что были в этом году, не было ни одной с хищными тварями, все больше акробаты, клоуны да уродцы. Почему вы спрашиваете?
- Да так, просто любопытно. Пойдемте, Ватсон, это место рассказало нам все, что могло! Благодарю вас, сержант, за помощь! – и мы удалились, оставив позади себя недоумевающих детектива и констебля.
Вернувшись в дом, мы нашли дворецкого, и Холмс немедленно атаковал слугу неожиданным вопросом:
- Скажите, Джером, держали ли когда-нибудь в этом доме тигра?
- Тигра?! Помилуйте, сэр, это не зверинец, а дом джентльмена! – высокопарно ответил дворецкий.
- О, конечно, но я не о нашем времени говорю; просто, возможно, в былые времена кто-нибудь из предков барона Уидема привозил такое животное из колоний? Вы же давно служите в поместье? И отец ваш, вероятно, служил здесь же? Вы об этом доме знаете, возможно, даже больше, чем хозяин.
Грубоватая лесть возымела нужное действие, дворецкий смягчился и, подумав некоторое время, ответил:
- Один из предков милорда, брат его прадеда, был весьма эксцентричным человеком. Мой прадед служил камердинером у него. Они много путешествовали по миру, и из последнего своего плаванья в Индию привезли настоящего живого тигра. Когда дикого зверя брали на борт, он был маленьким, почти котенком. Из Индии в Англию в те времена нужно было плыть вокруг Африки, плаванье длились почти год, тигр за это время успел вырасти. Он привык к своей клетке в трюме корабля и там вел себя спокойно, но когда его спустили на сушу, зверь проявил всю свою дикую натуру. Кое-как тигра доставили из порта в поместье, но клетка ему была уже мала, он бесновался, бился о прутья, даже поранил себя. Хозяин велел выпустить его в павильон и там запереть. Месяц тигр обживал новое место и вроде как уже привык, но однажды утром его нашли мертвым. Может, климат не подошел, Англия ведь не Индия. И с тех пор диких тварей в поместье больше не держали.
- И это все, Джером?
- А что еще, мистер Холмс, вы хотите знать? – раздраженно отмахнулся дворецкий. - Вот только, когда тигра нашли, удивились: он был весь в непонятных ранах, кое-где сошла шерсть, и пасть вся в крови, но подумали тогда, что он, видимо, опять бесновался и поранился. Я бы о нем и не вспомнил, если бы не вы и не разговоры миссис Джейнс!
- Хорошо, а этот пистолет вам знаком?
- О Боже, где вы его взяли?!
- Нашли в павильоне, только что.
- Не может быть, еще утром он находился в оружейной! Я сам видел, – растерянно пробормотал старик, направляясь вглубь дома, и мы молча последовали за ним.
Оружейной оказалась большая зала, уставленная стеклянными витринами. Здесь находился целый арсенал - от алебард и арбалетов времен Робин Гуда до современных армейских револьверов и винтовок.
- Милорд, как и его предки, увлекается коллекционированием оружия, – объяснил дворецкий самозваным гостям. – Вот в этой витрине он должен лежать…. Он лежит…. – бедный Джером совершенно растерялся, правда, и мы были удивлены не меньше, переводя взгляд с пистоля, лежащего в витрине, на его близнеца в руках у Холмса.
Первым пришел в себя, конечно же, Холмс. Тряхнув головой, словно отгоняя наваждение, он спросил дворецкого:
- И последний вопрос, если можно. Вы видели ночью что-то странное?
- Нет, мистер Холмс, не видел! – уверенно ответил Джером. - Если только гром и молния - в ноябре это не совсем обычно, но ведь бывает? Это все, джентльмены? Могу еще чем-то служить? Вы оставите пистолет?
- Нет, Джером, пока он побудет у меня, но я обязуюсь его вернуть: судя по надписи, это оружие принадлежало предку милорда. Мы благодарим вас за помощь и хотели бы, если можно, повидаться с хозяином, – Холмс казался совершенно невозмутимым, но чувствовалась его внутренняя напряженность, словно у гончей, взявшей след.
- Хозяин уже уехал - похороны, знаете ли, но дома, если желаете, хозяйка и старший сын милорда.
- Нет, пожалуй, нет. Если мне надо будет вернуться…
- То нам велено всячески вам содействовать.
- Тогда хорошо, как нам добраться до станции?
- Сейчас найду кучера, – и дворецкий, проводив нас в холл, с достоинством удалился.
Угрюмый Питер подкатил экипаж к входу, на этот раз – открытую коляску, впрочем, день выдался не холодным. В дороге Холмс завел с кучером ничего не значащий разговор о погоде. Кучер нехотя отвечал, что да, погодка сегодня что надо, а предыдущие дни дождь лил не переставая. Что, гроза? Какая гроза? Грозы он не помнит, несколько ночей назад был очень сильный ливень, ветер завывал в трубах, как собака на покойника, но никаких громов и молний не было.
На вокзал мы прибыли перед самим приходом поезда, еле успели.
- Ну, Ватсон, что скажите об этом происшествии, увы, весьма печальном? – спросил Холмс, когда мы устроились в купе, и поезд тронулся.
- Я склоняюсь к мнению детектива: повреждения, подобные повреждениям в павильоне, могли быть причинены взрывом, хотя обычно подобные случаи закачиваются пожаром. Почему же тут не было пожара? И о какой вспышке говорят экономка и дворецкий? В молнию я не верю, - я вопросительно глянул на Холмса, но он хранил молчание, и тогда я продолжил. - И еще эти странные повреждения тела: тут я не согласен с детективом, что раны нанесены осколками. Будь мы в Индии, я бы поклялся, что на мистера Уиндема напал тигр, но здесь? А вы, что думаете вы?
- Я, дорогой доктор, не спешу составлять мнение, пока мне неизвестны все факты. Одно могу сказать точно: разгадка этого преступления кроется в прошлом. А сейчас стоит отдохнуть, – и Холмс, устроившись поудобней, натянул на глаза свой дирстокер и уснул.
Меня же мучило смутное беспокойство, всю дорогу я строил предположения одно фантастичней другого, пока в конце концов не бросил это неблагодарное дело и начал читать газету, прихваченную с собой в дорогу.
Два дня Холмс провел в кресле, окутанный клубами табачного дыма. Я уже привык к его своеобразному способу уходить мысленно из дома на Бейкер-стрит, оставляя здесь лишь свою физическую оболочку, которая, впрочем, доставляла нам с миссис Хадсон немало неудобств привычкой наполнять гостиную удушливым табачным дымом и без конца опустошать кофейники крепкого кофе. В такие дни я уходил из дому в свой клуб рано утром и приходил поздно вечером, прекрасно понимая, что моему другу нужно спокойствие и уединение.
Когда я вернулся из клуба к вечеру второго дня, Холмс вышел из оцепенения и, как это всегда с ним бывало, немедленно кинулся в другую крайность – кипучей деятельности. Он уже поужинал, проветрил комнату и сообщил, что утром уезжает в Петуор-хаус. Я могу не сопровождать его, поскольку на этот раз он должен поработать в библиотеке поместья. Оказывается, Холмс уже успел отправить лорду Уиндему телеграмму с просьбой позволить изучить некие семейные документы и получил его разрешение.
На следующий день с утра он уехал и вернулся очень поздно, за ужином мы не виделись; завтракал я, впрочем, тоже в одиночестве, Холмса опять не было дома. Мой друг явился уже ближе к вечеру и сразу же пришел ко мне:
- Ватсон, что вы скажите об ужине у Симпсона? Я угощаю.
- Вы так богаты, что можете себе это позволить? – удивился я.
Холмс красноречиво похлопал себя по карману:
- Вряд ли это можно назвать богатством, но хорошо поужинать мы можем! Закажем их фирменную баранину, бутылочку бургундского - или две, ну как, доктор?
- Бургундское, пять шиллингов за бутылку? Да вы богаты, Холмс! – улыбнулся я. - Значит, дело окончено успешно, и лорд Уиндем щедро вознаградил вас?
- Да, разгадка есть, и я уверен, что она вполне правильная, но барону я сообщил немного измененную версию.
- Это как? – не поверил своим ушам я.
- Сказал лорду Уиндему, что его брат погиб, проводя опасный эксперимент, реакция пошла не так, как он ожидал, и прибор, над которым работал мистер Уиндем, взорвался, а поскольку я неплохо знаю химию, мне удалось все достаточно убедительно обосновать.
- Но если я вас правильно понял, вы солгали?
- Не совсем. Да и есть ложь во благо - вам, врачам, это должно быть знакомо. Семье будет куда легче знать, что их родственник умер в результате несчастного случая, чем услышать правдивое, но совершенно фантастическое объяснение, и потом всю жизнь мучиться сомнениями. Люди, мой дорогой доктор, любят определенность, со спокойной душой хоронят своих покойников и забывают о них.
- Вы циничны, Холмс! Самое плохое - это то, что я начинаю привыкать к вашему цинизму. Но мне-то вы расскажите, что произошло на самом деле?
- Вам – конечно, но только за ужином. Я страшно голоден! И еще после ваших нотаций мне очень интересно, поверите ли хотя бы вы моему объяснению?
Устроившись за столиком и сделав заказ, я приготовился слушать.
- Итак, если вы помните, Ватсон, первое, на что я обратил внимание в павильоне, был осколок от бутылки с этикеткой, – начал Холмс, – обычный осколок обычной бутылки из-под виски Aberlour, четыре шиллинга два пенса за бутылку. Но вот этикетка оказалась не совсем обычной: если ей верить, то дистиллирован он был в 1935 году, то есть в будущем!
- Это могла быть обычная опечатка, – возразил я.
- Могла. Но, изучив внимательно этикетку, я выяснил, что не только даты на этикетке из будущего, она сама по себе интересна - способ печати, тип краски, даже состав клея оказались мне неизвестны. Надеюсь, в столь прозаичных вопросах я уже доказал вам свою осведомленность?
- Простите, Холмс, вы, разумеется, большой специалист в области практического применения красок и клеев, но это уж слишком! Нельзя ли допустить, что на сей раз вы ошиблись?
- Хорошо, оставим пока в стороне разбитую бутылку и обратим внимание на другие улики, – к нам подкатил свою тележку официант, и Холмс на минуту умолк. Он поднял с блюда куполообразную крышку, и аромат фирменной тушеной баранины надолго отвлек нас от разговора. Некоторое время спустя, утолив голод и наполнив стаканы, мы вернулись к прерванной беседе.
- Итак, на чем я остановился? – спросил Холмс, отсалютовав мне стаканом.
- На других уликах.
- Так вот, там же, на диване, я обнаружил следы двух человек. Первые, судя по отпечаткам – от изящных женских туфель, очевидно, на высоком каблуке, но каблуки были столь тонкие, что пробили обивку дивана в нескольких местах. Дорогой Ватсон, вы видели когда-нибудь такие каблуки? Лично мне не доводилось. Другие следы большие, очевидно, оставлены мужскими ботинками, имеют очень необычный рисунок на подошве.
- Дырки в обивке от каблуков? Следы ботинок на диване? Странно!
- Но это еще не все странности, мой друг! Далее, если помните, я нашел пистолет, оказавшийся парой к тому, который находился в замке, что вполне понятно для дуэльных пистолетов, и попытался узнать все об этой паре. Оказывается, его потеряли много лет назад, и никто в поместье, включая самого хозяина с семьей, не смог объяснить, откуда он взялся в павильоне, да еще в таком превосходном состоянии. Потому, что если он валялся целое столетие где-нибудь за этими тумбами, должен был бы заржаветь и покрыться столетним слоем пыли, да и сами тумбы, по словам барона, перенесли в павильон тогда, когда обустраивали там все для лаборатории, до того павильон был практически пуст.
- Я думал над этой загадкой.
- И придумали что-нибудь, Ватсон?
- Нет, ничего стоящего, - развел я руками. - А вы, кажется, нашли разгадку?
- Об этом позже. Еще два обстоятельства, которые необходимо добавить к этому параду странностей и загадок: во-первых, яркая вспышка света, сопровождаемая грохотом, ее видели и слышали дворецкий и экономка…
- Но, Холмс, дворецкий утверждал, что это были гром и молния, - попытался возразить я.
- Однако никто больше в поместье не помнит, чтобы в ту ночь гремело или били молнии, - отмел мои возражения Холмс. - Дождь – да, был, если помните, мы говорили об этом с кучером, потом я спрашивал еще привратника и нескольких горничных, но странное для ноября явление заметили только эти двое, и окна их комнат, что очень важно, выходят прямо на павильон! Во-вторых, в павильоне я нашел целые клоки шерсти – шерсти тигра! – последние слова Холмс произнес с нажимом.
- Господи, друг мой! И что с того? Вам же говорили – в этом павильоне когда-то держали тигра! – я припомнил, что и сам видел какие-то клочья, но в том хаосе, что царил в павильоне, они меня не удивили.
- Но, доктор, его держали там больше, чем полстолетия тому назад! Неужто в павильоне с того времени ни разу не убирали? От тигриных когтей могли остаться следы на полу и на стенах, но клоки шерсти? В доме, который так тщательно ведут? Радуйтесь, что вы не сказали об этом миссис Джейнс или Джерому - боюсь, вас бы побили! – улыбнулся Холмс.
- Ну, ладно, ладно, я вам верю и признаю, что ошибался! И как же вы объясните эти необычные, я бы даже сказал, фантастические находки?
- Что же, признаюсь: в тот день, обнаружив столь удивительные улики, я растерялся не меньше вас, Ватсон, – продолжил Холмс, в очередной раз наполняя наши стаканы. – Что скажете, доктор, если мы позовем официанта и отведаем еще немного аппетитной баранины?
- Было бы хорошо! Все-таки только у Симпсона можно рассчитывать на настоящую добротную английскую еду!
- Полностью с вами согласен! – и Холмс знаком подозвал официанта. - Так на чем я остановился?
- На ваших выводах.
- Да. Я прошу вас, доктор, внимательно следить за ходом моих рассуждений. Хорошо обдумав все увиденное, я рискнул попробовать признать возможность невозможного. Итак, у нас, если считать этикетку подлинной, была бутылка виски из будущего, пистоль и шерсть тигра – из прошлого и весьма способный ученый из настоящего, ставивший опыты и создававший непонятный нам пока прибор, остатки которого мы видели на столе. Чтобы понять, как они связаны между собой, мне и надо было вернуться в поместье и узнать побольше о самом Патрике Уиндеме, его предке Гарольде Уиндеме, чье имя было выгравировано на пистоле, а также о тигре. Вот послушайте! – и совершенно неожиданно Холмс с пафосом продекламировал, – «Ничто так не способствует созданию будущего, как смелые мечты» - Виктор Гюго. «Тем, кто не оглядывается назад – не заглянуть вперед» - Эдмунд Бёрк. «Настоящее – малое, нереальное мгновение между прошлым и будущим» - Фрэнсис Бэкон. «Справедливо считать творцом научной идеи того, кто не только признал философскую, но и реальную стороны идеи, который сумел осветить вопросы так, что каждый может убедиться в ее справедливости, и тем самым сделал идею всеобщим достоянием» - Димитрий Менделеев.
Я едва не подавился куском мяса, услышав от Холмса цитаты из творений французского литератора и великих философов прошлого, последнее же имя мне было неизвестно. Холмс казался очень довольным произведенным эффектом.
- Холмс, черт побери! Неужто вы стали интересоваться философией и литературой? А кто тот, последний, процитированный вами?
- Увы, я, как и прежде, не собираюсь засорять свою память ненужными в моей работе сведениями! Эти цитаты и имена были записаны на полях рабочих тетрадей Патрика Уиндема. Хотя последнее имя мне как раз отлично знакомо – это великий, с моей точки зрения, русский ученый, систематизировавший химические элементы в периодическую таблицу, очень полезное изобретение. Прочитав эти любопытнейшие записи, я сделал вывод, что мистер Уиндем работал над машиной времени, переносящей людей в будущее или прошлое. И в тот вечер испытывал свое изобретение.
Вот тут я окончательно лишился дара речи! Только несколько минут спустя, придя в себя, смог переспросить:
- Что изобрел?! Холмс, простите, но для меня это слишком! И что, вы сможете по его записям воссоздать машину?
- Ну, уж нет! Даже если бы и мог, не стал бы этого делать. Мне кажется, что есть сферы, в которые человеку не стоит вмешиваться, как бы заманчиво это ни было. И печальный пример гибели нашего изобретателя машины времени - тому ярчайшее подтверждение. Тетради мистер Уиндем вел систематично, но очень не аккуратно: множество зачеркиваний, стрелочек, какие-то формулы обведены кругами, другие квадратами… Что это могло означать, знал лишь покойный. Кроме того многие записи залиты химикатами и пропали. Кроме того, у меня есть еще одно доказательство моей версии, вот, - с этими словами он извлек из кармана сюртука лист бумаги, сложенный вчетверо, и подал мне. – Прочтите, Ватсон, это письмо Гарольда Уиндема, предка нашего изобретателя. Сомневаюсь, что мне позволили бы рыться в дневниках Грэнвила Уильяма Уиндема, бывшего министром в правительстве Питта, но письма его младшего брата, Гарольда, пролистать позволили, тем более, что я знал конкретную дату, так что быстро нашел нужную запись. Надо сказать, этот господин не был любителем писать мемуары, от него осталось лишь несколько писем да этот любопытный документ, который нашли после его смерти засунутым между страниц «Книги о разнообразии мира» Марко Поло, и решили сохранить. Все-таки это хороший обычай в аристократических семействах. Я переписал его. Читайте Ватсон!
С сомнением развернув бумагу, я начал читать:
«Сомневаюсь, стоит ли кому-нибудь рассказывать о странном видении, посетившем меня в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое ноября, ибо меня вполне могут принять за сумасшедшего, поэтому вверяю бумаге сей дивный сон, показавший мне лично совершенно реальным.
Четырнадцатого ноября я приехал с друзьями в поместье. Старший брат принял нашу шумную компанию не особо радушно, ибо предпочитает уединение исерьезные занятия. Несмотря на недовольство мной и моим образом жизни, он все же поздравил меня с прошедшим днем рождения и подарил пару превосходных пистолетов работы Роберта Вогдона, а пирушку по этому поводу распорядился накрыть нам в павильоне, подальше от своих глаз и ушей.
Мы пировали два дня, за это время было выпито несколько галлонов бренди, больше двух дюжин бутылок кларета. Моих друзей слуги развели по комнатам, меня же трогать побоялись: в таком состоянии я становлюсь слишком возбужденным и, как утверждает брат, опасным, поэтому в ту роковую ночь я остался в павильоне один. Я заснул за столом, сжимая в руках подаренные пистолеты, и очнулся от резкой вспышки света.
Было так светло, словно солнце заглянуло прямо в окно, и я даже ослеп на мгновенье. Когда глаза отошли, оказалось, что я сижу за столом в месте, которое казалось знакомым и незнакомым одновременно. Я узнал и аркообразные окна, и старый диван - мы с приятелями сами притащили его в павильон, - но куда-то подевалась лестница. У той стены, где она должна бы находиться, здесь стояли в ряд такие же тумбы с колбами и пробирками, как в кабинете химии в колледже. На столе вместо бутылок и тарелок громоздилось странное сооружение из стекла и металла, некий сообщенный сосуд. В нем булькала и переливалась жидкость, и сосуд этот испускал свет, показавшийся мне дьявольским. Но не это меня испугало, а мужчина, управляющий этим агрегатом. Он был столь похож на меня самого, как будто видел я свое отражение в зеркале, но одет, как одеваются клерки низкого ранга в портовых конторах, в черные длинные брюки и рубашку. Я решил, что передо мной сам дьявол: глаза у него горели, а рубашка была вся в пятнах, не иначе, как от крови грешников, пылающих в аду.
И это еще не все! Только успел я оглядеться, как снова вспыхнул свет, и на диване, невесть откуда оказались два человека, если только это были люди. Одно существо напоминало женщину, но даже в самых дешевых и вульгарных борделях вы не встретите проститутку, разгуливающую без юбки в высоких сапогах на манер мужских, на длинных тонких каблуках, и таком коротком плаще, что он еле прикрывал зад! Она прижималась к другому существу, которого можно было бы считать мужчиной, но покрой и особенно расцветка его одеяния были столь невообразимыми, что даже слов для описания несуразного наряда у меня не найдется – вроде тот же захудалый клерк одолжил ткани для своего костюма у странствующего арлекина. В руках у него была какая-то бутылка. Острые каблуки леди, как ножи, пропороли ткань обивки дивана, она покачнулась, вскрикнула и ухватилась за своего спутника, отчего тот взмахнул руками и сначала ударил бутылкой об стену, а потом и вовсе выронил ее. Бутылка упала и разбилась. Судя по запаху, могу сказать только, что в аду тоже пьют виски.
Но это еще не все чудеса! Буквально в то мгновение, когда бутылка ударилась об пол, снова что-то вспыхнуло, и рядом с тем, кого я счел дьяволом откуда-то, оказался – тигр! Леди пронзительно завизжала, мужчина, за которого она судорожно цеплялась, заорал благим матом, вроде как по-английски, но я мало что понял из его слов, тот же, что стоял посередине комнаты, увидев тигра, сильно побледнел и поднял руки, закрывая лицо. Я выстрелил из двух пистолетов одновременно, и тут снова вспышка света ослепила меня.
Через мгновение – во всяком случае, я так считаю - я проснулся за столом в том самом павильоне, где мы пировали с приятелями, и возблагодарил Бога за то, что это был только сон.
Но одно сомнение мучает меня до сих пор – в ту ночь куда-то пропал один из пистолетов, и мне кажется, что я выронил его в том странном месте. С тех пор больше не позволяю бренди помутить мой разум.
Гарольд Уиндем. 1782.»
- Не знаю, что и сказать, Холмс, - покачал я головой, передавая Холмсу листок, - это слишком неправдоподобно и похоже на пьяный бред! Вы этому верите?
- Согласитесь, Ватсон, описанные события объясняют все обнаруженные нами улики наиболее точно и логично, все становится на свои места.
- Но Холмс!
- Знаю, знаю, дорогой доктор! Я сам сомневаюсь, - и в то же время не могу придумать ничего, что бы так же полно и точно объясняло найденные следы. Давайте попробуем восстановить события, пользуясь нашими вещественными - вполне реальными - доказательствами и этим свидетельством. Итак, что могло произойти: Патрик Уиндем – одержимый ученый, находит способ перемещения живых тел - людей и животных - во времени. Может, раньше он уже тренировался на вещах, и никакой опасности не ожидал. Бедняга не собирался переносить во времени людей из будущего или разъяренного зверя из прошлого, он хотел встретиться со своим предком, на которого, как говорили, был очень похож внешне. Мистер Уиндем знал точно, что ночью с пятнадцатого на шестнадцатое ноября 1782 года его предок находился в этом самом павильоне, но он не учел, что несколькими годами раньше в этот день в том же самом павильоне держали тигра, и совсем уж не подумал, что где-то в будущем, лет через сто, в тот же день в павильоне могут оказаться другие люди. И вот ученый проводит свой опыт. Все идет отлично, его предок переносится в будущее, и мистер Уиндем готов праздновать победу, но тут происходит непредвиденное – появляются люди, которых не должно было быть, и, что хуже всего – тигр. Может быть, все окончилось бы небольшим испугом, если бы Патрик Уиндем успел сообразить, как избавиться от непрошенных гостей с помощью своей машины, но тут Гарольд Уиндем начинает палить из своих пистолетов. По его свидетельству, он сделал всего два выстрела, - больше не мог, необходимо было перезаряжать оружие. Выстрелы испугали тигра, а возможно, и ранили. Зверь, повинуясь инстинкту, ослепленный страхом и болью, бросается на первого, кто попался ему на пути – на мистера Патрика Уиндема. Вторая пуля, судя по всему, поразила машину времени, и все, кто так неожиданно с ее помощью попал в гости к мистеру Патрику, вернулись назад, в свое время. Причем в той очередности, в которой прибывали: сперва Гарольд, потом люди из будущего, и последним тигр, успев до того смертельно ранить горе-изобретателя и самого себя. Дворецкий и экономка видели те самые яркие вспышки света, а грохот был от небольшого взрыва, ибо адская машина все-таки взорвалась напоследок. Патрик Уиндем, судя по всему, не сразу умер от полученных ран и пытался доползти до дверей, но лишился чувств от боли и скончался к утру, потеряв слишком много крови, – Холмс умолк, а я некоторое время приходил в себя после столь удивительно рассказа.
- Неужели мистер Уиндем не читал этот документ, который вы с такой легкостью отыскали среди бумаг его предка? – спросил я первое, что пришло в голову.
- Нет, как ни странно, не читал, - ответил Холмс, - я узнавал у дворецкого, ему лучше всех знакомы привычки и странности хозяев. Джером ответил, что молодой мистер Уиндем не интересовался семейным архивом, он был погружен полностью в свой предмет, и окружающие люди, в том числе и собственная семья вместе с предками, его не занимали. А о знаменитой пирушке, после которой Гарольд Уиндем полностью преобразился из непутевого прожигателя жизни в добропорядочного и очень добросовестного пастора, в семье ходили легенды, эту историю, как поучение, им рассказывала даже няня, только об исчадиях ада и тигре в этой сказке не упоминалось. Вот такая ирония судьбы!
- Невероятная история! – покачал я головой. - Но я вам верю, Холмс! Это самый загадочный и неправдоподобный случай в вашей практике, или я не прав?
- О, вы правы, Ватсон!
- И что же со всем этим делать?
- А ничего: пусть для Уиндемов смерть их родственника так и останется ужасным несчастным случаем. А для остальных – запишем его в неудачи Шерлока Холмса!
***
- Чарли, что это было? – ее голос дрожал и срывался.
- Тихо, Эм, спокойно малышка! Просто не надо было смешивать травку и виски! Адская смесь, черт возьми!
- Чарли, пойдем отсюда, мне страшно! Ты… ты видел… тех людей… и тигра? – дрожащим голосом спросила она, изо всех сил цепляясь за его плечи
- Это все видения, пьяный бред, малышка, – неуверенно бормотал он, подталкивая девушку к выходу из павильона.
- Так видел? – настаивала Эм.
- Видел, не видел - валим отсюда живо!
- Не кричи на меня! Ой! Каблук сломался! – она готова была разрыдаться.
- Тихо, малышка! – Чарли обнял ее за плечи. – Тихо, мы больше не будем пить, пойдем спать. Обопрись об меня, пошли в дом.
- Чарли, не оставляй меня одну ночью, это не дом, а склеп какой-то, и эти бабуля с дедулей Патрика - просто ожившие викторианские мумии!
- Сегодня ночью мы будем вместе! Не бойся, детка! Кстати, куда подевалась бутылка? Черт побери, виски тридцатилетней выдержки!
- Наверное, ты забыл ее в том павильоне, но, пожалуйста, давай не будем туда возвращаться!
- Ладно, хрен с ним, у деда Пата еще целый погреб такого добра! Пошли, малышка, надо отоспаться! – Они шли к дому, не оборачиваясь, а за их спинами в окнах павильона медленно угасал призрачный свет.
Последние комментарии
4 часов 47 минут назад
5 часов 54 минут назад
6 часов 52 минут назад
7 часов 6 минут назад
16 часов 17 минут назад
16 часов 18 минут назад