Краски вне линий (фанфик Сумерки) (ЛП) [WinndSinger] (fb2) читать онлайн

AnnotationColoring outside the lines. Глава1 (часть1)Глава 1. Часть 1.(POV Эдвард)– Сколько насчитал, сука? – ее голос раздался так близко у меня за спиной, что сердце чуть не выпрыгнуло из груди.Я чувствовал, что подвешен за руки и пытаюсь освободиться из оков, удерживающих мои беспомощные запястья над головой, и попытался поднять голову. Я вынужден был встать на цыпочки, чтобы снизить давление на кости, и на секунду почувствовал, что руки просто оторвутся, если я встану ногами на грубый холодный пол подо мной. Я чуть не плакал, но крепко стиснул зубы, зная, что случится, если я нарушу тишину, которую она всегда требовала соблюдать.Теперь я понял, почему не могу посмотреть наверх. У меня были завязаны глаза. И что еще хуже – я не мог вспомнить, разрешали ли мне говорить,… чтобы отвечать на вопросы. Сколько насчитал? Понятия не имею! О Господи, я сбился со счета? Я никогда не сбивался со счета. Я покойник.– Очнись, ты, маленькая ШЛЮХА! – заорала она, сильно ударив меня по лицу, вынуждая невольно вздрогнуть.– Я задала тебе ВОПРОС! – выплевывала она слова, схватив меня за волосы на затылке так близко к скальпу, что точно вырвала хороший клок.– Простите, Госпожа,… я не уверен… – услышал я свое хныканье и мгновенно возненавидел то, как это прозвучало. Господи, я слаб.– Ты не обратил ВНИМАНИЯ? – она отпустила мои волосы, и моя голова повисла в ожидании ее гнева.ХЛЫСТЬ!Я почувствовал, как горит на спине длинный, тонкий след от удара, прямо у позвоночника. Удар рассек мне плоть до самой кости. Я знал, что мне нужно принять его беззвучно, но каким-то образом я потерял над собой контроль.– АААААААААА! – несдержанно заревел я, ощущая влагу под завязанными глазами. Кулаки над головой сжались в попытке поскорее избавиться от боли.– Ты так жалок, – теперь ко всем неудобствам добавился еще и ее голос. Затем она сказала так, словно поблизости был кто-то еще, – Не везет ему!А затем в моей жизни наступил худший момент.– ОСТАВЬТЕ МОЕГО ПАПОЧКУ В ПОКОЕ! – пронзительно крикнула моя маленькая девочка с большей болью в голосе, чем та, что испытывал я.– ВИКТОРИЯ! – зарычал я, внезапно ощутив силу и желание сражаться, – ДАЙ ЕЙ УЙТИ! НЕ ПРИКАСАЙСЯ К МОЕЙ КРОШКЕ, ТЫ, СУКА!– ТЕПЕРЬ ты внимателен дорогой? – она положила ноготь в ямочку у меня на подбородке, и я уклонился от ее прикосновения.– МЫ ЗАКЛЮЧИЛИ СДЕЛКУ! – услышал я свои слова, раньше, чем даже успел подумать. Теперь я чувствовал, как слезы текут по лицу, просачиваясь из-под повязки.– Сделка расторгнута с той секунды, как ты сбежал! – немедленно отрезала она голосом, полным яда, – Я говорила тебе – ты никогда не уйдешь от меня, Эдвард! Ни при жизни, ни даже после смерти! Ты МОЙ и ВСЕГДА будешь МОИМ! А теперь ты заплатишь.– Нет, Вик… Госпожа, пожалуйста, нет! – умолял я, так сильно дергая запястья, что не удивился бы, если бы сломал оба.– Сейчас папочке станет легче, конфетка, – ядовитый голос Виктории напоминал змеиный, и я почувствовал ее руки вокруг своих запястий, расстегивающие оковы, которые по ощущениям напоминали кожаные, снимая единственную «одежду», что на мне была.Я заорал, почувствовав, как опускаюсь всеми ступнями на пол из стойки балерины, в которой находился до этого, и это причинило мне еще больше боли, не принесло облегчения.– Открой рот, малышка, – инструктировала Виктория, и я почувствовал, как ее прерывистое дыхание приближается к моей промежности.– НННЕЕЕЕЕЕЕЕЕТТТТ! – заревел я, отпрыгивая и молотя руками пустоту.– Эдвард! – услышал я голос издалека, но не придал значения. Я сражался в темноте, надеясь спасти Кэти.– Все в порядке, в порядке! – я слышал прелестный женский голос вдалеке, но разум совершенно одичал, чтобы обращать на это внимание.– КЭТИ! – кричал я, рыдая, как ребенок.Внезапно появился свет, и пара рук попыталась меня обхватить. Я чуть не ударил по ним, но, к счастью, был слишком измучен, чтобы пытаться. Я знал, что со мной Белла, но мое тело пока еще не осознавало этого.– Он в порядке? – раздался тонкий, сонный и очень обеспокоенный голосок слева от меня. Сейчас я ничего не мог видеть из-за яркого света и слез.– Он в порядке, милая, я обещаю, – голос Беллы был совсем близко, когда я почувствовал, как ее руки крепко меня обнимают, – Ему просто приснился плохой сон. С ним все будет хорошо.– Белла… – у меня перехватило дыхание, и я прильнул к ней, дрожа, несмотря на все мои усилия показать, что со мной все нормально.– У меня тоже бывают такие, – услышал я, как говорит Кэти.– На, папочка, – она вручила мне что-то мягкое и приятно пахнущее, – Это Джинкс. Он позаботится о тебе.Я вцепился в игрушку, словно от этого зависела моя жизнь, и неотчетливо увидел ее лицо перед собой.– Спасибо, малышка, – я услышал, что мой голос дрожит, и по-прежнему ненавидел слабость в своем голосе.– Окей, тогда я пошла в кровать. Знаешь, мне завтра в школу, – напомнила она в трехтысячный раз за день.– Мы знаем, – услышал я, как мы сказали это хором. Я огляделся и увидел родителей Тани, стоящих в дверях моей комнаты; они тоже были обеспокоены, но очень уставшие на вид.Они посмеивались, наблюдая, как Кэти поскакала в свою комнату, находящуюся прямо рядом с моей. Что бы она ни делала, они всегда наблюдали за этим с трепетом, словно она ангел, который в любой момент может улететь. Я знаю, что и сам смотрел на нее так же. Только я не думал, что она улетит сама. Кто-нибудь придет и заберет ее.– Дыши, Эдвард, – Белла заставила меня посмотреть ей в глаза, и я осознал, что снова вырвался из мира снов. Ее темные глаза всегда успокаивали меня, всегда возвращали меня в реальный мир.Я глубоко вдохнул, и страшный слабый, сдавленный хрип вырвался из моего горла, и пот покатился по лицу.Господи, какой задницей я наверно выгляжу, подумал я внезапно, когда плачу и сжимаю в руках мишку Кэти, или сдавленно кричу, как животное.– Прости… – царапнул я по глазам, вытирая слезы, – Я не хочу, чтобы она видела меня таким…– Все в порядке, малыш, она в порядке, – Белла запустила руки мне в волосы, сидя со мной нос к носу, легонько целуя мои соленые влажные губы, – Она знает, что такое ночные кошмары. Знаешь, они бывают не только у детей.– Я знаю, но… – я вдохнул.– Шшш… – Белла притянула меня к себе поближе, пока ее рот не оказался у моего уха, – Все в порядке. Не надо извиняться. Мы все тебя любим. Мы знаем.– Может, Кэти стоит завтра остаться дома? – сказал я вслух, зная, что услышу в ответ.– Эдвард, это ее убьет, – сказала Анджела, Танина мать, делая шаг или два внутрь от дверного проема, – Она собирается туда уже почти две недели. Она так рада, что наконец-то пойдет в школу вместе с другими детьми.И на долю секунды я возненавидел Танину маму. Я знаю, что не прав. Они сделали для Кэти за всю ее жизнь больше, чем я, они дали ей семью, которую я не мог ей предложить. Но она хотела, чтобы Кэти вышла из дома одна в этот безумный мир. Как я переживу завтрашний день, ожидая, когда она вернется домой? Что мне делать, когда секунды ползут так медленно?О, да, моя новая работа. Точнее сказать, мое прикрытие. Я до сих пор не знаю, чем буду заниматься. Я лишь знаю, что надо надеть ботинки и что-нибудь, что не жалко испачкать. Большая шишка.– Эдвард, я знаю, как это трудно, но отпусти ее, – сказала Белла, пытаясь немного смягчить мой свирепый взгляд, пока я пристально разглядывал свои дрожащие руки.– Это милый городишко, далеко от Нью-Йорка, – продолжала Белла, гладя меня по волосам и глядя мне в лицо, – С ней все будет хорошо. Ей понравится школа. Вот увидишь. Ты не можешь держать ее взаперти всю жизнь.– Кроме того, в школе два офицера под видом учителей и вахтеры, чтобы следить за ее безопасностью, – напомнил Танин отец.Спасибо, Бен. Все против меня.– Ага, – я еще раз вдохнул и поморщился.– Но если даже полицейские совершают ошибки, и там полно детей… – начал я.– Мм, могу я поговорить с Эдвардом наедине минутку? – спросила Белла людей у двери.– Давай, я возвращаюсь в постель, – Танин отец махнул нам рукой, быстро удаляясь.– Я сделаю тебе чаю, если хочешь, Эдвард, – предложила Танина мать; такой широкий жест после того, как я чуть не обвинил ее во всех смертных грехах.– О, нет, спасибо, мам. Возвращайся в постель, я в порядке, – сказал я, и тут же тепло ей улыбнулся. Ей нравилась, когда я называл ее так. И я так и думал. Она была мне больше матерью, чем моя собственная.Она кивнула и тихо вышла из комнаты, медленно прикрывая за собой дверь, оставляя нас наедине.– Я знаю, что попал в беду, да? – спросил я как ребенок, который вел себя плохо.– Хватит, – сказала Белла без запинки, – Кэти пойдет завтра в школу. Ты пойдешь на работу. Если я завтра узнаю, что ты свалил с работы и торчишь у школы…Господи, она слишком хорошо меня знает.– Это не важная работа! – внезапно крикнул я и взглянул на нее, ожидая увидеть страх. Но она снова удивила меня, как всегда, и посмотрела на меня непреклонно, словно я разглагольствовал, как неразумный ребенок.– Наверно буду дрочить, чтобы у коров была сперма или что-нибудь в этом роде! – я обезумел, – Это, наверно, единственное занятие, которое здесь мне подходит!Она хотела что-то сказать, и не сказала. Господи, я люблю доктора Беллу. Она никогда не позволяла мне выйти сухим из воды.Я посмотрел на нее и натолкнулся на кирпичную стену. И я не знал теперь, что сказать.– Ты закончил? – она скрестила руки в ожидании. Она была похожа на Кэтрин; моя прекрасная няня-ирландка вернулась домой.Я вздохнул, побежденный, – Да, – Я сдаюсь.– Эдвард, – она нежно взяла мои руки в свои, целуя одну, – Малыш, когда ты собираешься сходить на прием, чтобы встретиться с кем-нибудь ?– Я не хочу их, я хочу ТЕБЯ, – сказал я в шестидесятый раз, – Ты знаешь меня, знаешь всю мою историю, так почему ты не можешь быть для меня доктором Беллой? Ты делала это раньше.Она потерла глаза, и на секунду мне показалось, что она плачет. Я почувствовал себя куском собачьего дерьма.– Я говорила тебе – я недостаточно хороша, – сказала она в восьмидесятый раз, – Я студентка, еще учусь, я не могу давать тебе советов. И никогда не могла. Мне даже не стоило пытаться в Нью-Йорке… я могла серьезно навредить тебе…– Ты СПАСЛА меня, – поправил я, – Ты лучшая. Я знаю, что ты студентка, но ты так ХОРОША… я чувствую себя в безопасности, открываясь ТЕБЕ…– Я люблю тебя… – она нежно поцеловала меня в щеку, – То, что ты чувствовал – не лучшее мое достижение. Я не знаю и половины того, что должна, прежде чем давать советы КОМУ УГОДНО. Мне просто повезло с тобой, вот и все. Я ХОТЕЛА узнать тебя… я влюбилась в тот момент, когда увидела тебя в том дрянном клубе, в той ужасной клетке. Я хотела вытащить тебя из всего того дерьма, что тебя окружало. Вот, думаю, почему ты открылся мне – потому что тоже хотел вырваться. Если бы сейчас я встретила кого-то незнакомого, с кем у меня нет связи, сомневаюсь, что я бы смогла ему помочь. Тебе нужно встретиться с НАСТОЯЩИМ доктором, Эдвард. Ты не можешь идти этим путем. Просто с тобой я немного набралась опыта.– Я думал… – я сглотнул, – ты была ЕЮ.– Я знаю, малыш, знаю, – она держала мое лицо в руках и вытирала мне слезы с правого глаза, – Но я больше не могу смотреть, как ты страдаешь. Прошел почти месяц с тех пор, как мы здесь, и почти каждую ночь тебе снятся эти сны, и каждая ночь хуже предыдущей. Ты не устал от этого?– Нет, правда, это вроде забавно, – саркастически протянул я, слегка закатывая глаза.Быть слизняком, показывая дочери, какой я слабовольный… быть котиком для своей девушки и Таниных родителей… Господи, что они должны обо мне думать…– Пожалуйста… сделай это для Кэти… сделай это для меня… но, прежде всего, для себя самого, – она в шутку пихнула меня, когда произносила последние слова. Я усмехнулся на это и увидел, что она усмехается мне в ответ.– Дурень, – добавила она, подразнивая.– Я И ЕСТЬ дурень, – я опустил глаза с усмешкой, – Посмотри, как я прижимаюсь к этой игрушке.Я взглянул на Джинкса и понял, что это вовсе не медведь. Это был темно-красный слон (решила оставить темно-красный цвет, а не фиолетовый по двум причинам – во-первых, первым значением стоит все-таки темно-красный, а потом уже фиолетовый, во-вторых, у фиолетового цвета есть свой термин – violet – прим.пер.), который выглядел старше МЕНЯ. Но еще он выглядел счастливым и очень любимым. Должно быть, он пробыл с Кэти дольше, чем я.– Ты очень мило смотришься со своим маленьким слоном, – Белла улыбнулась шире, пытаясь сдержать смех.На этот раз она поцеловала меня в губы очень мимолетно, но нежно. Я хотел большего, но знал, что ночь на исходе, а ее занятия в школе тоже начинаются завтра.Это был маленький колледж в десяти милях отсюда, и она уже записалась на занятия. Нам дали в аренду машину, которую оплачивал местный департамент полиции, маленький «форд фиесту», и ее, вероятно, могло сдуть сильным ветром. Но она была красного цвета и понравилась Белле. У нее никогда до этого не было своей машины; на самом деле, чтобы жить в Нью-Йорке, машина НЕ НУЖНА. Слава Богу, что у нее есть права и она умеет водить.Господи, я скучаю по своему «Вольво». Бедная моя маленькая, ни в чем неповинная машина. Бедная моя маленькая, ни в чем неповинная ПОКОЙНАЯ машина.Хотя я счастливчик. МОЯ работа поблизости, и в шесть утра приедет грузовик, чтобы забрать меня. Я представил себя в толпе «деревенщин», и у каждого в зубах зажата соломинка. С тех пор, как мы здесь оказались, каждый голос на улице напоминал мне старые эпизоды шоу Энди Гриффита. Я не прислушивался к южному акценту, но здесь он был весьма… йехху! Белле он нравился, она говорила, что у меня он тоже появится. Но я сомневался в этом.Конечно, говорю я себе, самое главное – это то, что со мной Кэти и Белла. Кэти может жить здесь, быть счастлива, и в безопасности, хотя я и не могу представить, как она выходит замуж за какого-нибудь здешнего парня. Она вырастет девушкой из маленького городка, а не той интеллигентной и изящной принцессой, какой была Таня. Я знал, что это было бы хорошо. Белла была девушкой из маленького городка, и я не мог себе представить женщины лучше.– Ты останешься со мной до утра? – я сделал самое печальное лицо, чтобы убедить ее.– Ах ты ублюдок! – она громко рассмеялась, прекрасно понимая, что я делаю, – Ты просто думаешь, что ты неотразим, да?– Да, – я бессовестно широко улыбнулся.– Как плохо, – пробормотала она, царапая одеяло и забираясь со мной под него.– АЙ! – я с энтузиазмом улегся и поелозил ногами, грея простыни.– Шшш, – она завела будильник на тумбочке, и хлопнула по лампе, – Я не хочу, чтобы Кэти арестовала меня за такое поведение.– Хорошо, – я улыбнулся, когда она повернулась на бок лицом ко мне. Лунный свет едва позволял мне видеть лицо Беллы, и я был рад, что она улыбается мне в ответ.– Я тебе не верю, – она посмотрела прямо сквозь меня.– Я обещаю… – я дружелюбно улыбнулся, прячась в темноте, – Например, я обещаю не делать ЭТОГО…И в ту же секунду начал водить руками вверх-вниз и рисовать симпатичные круги на ее заднице, которую мило обтягивали флисовые пижамные штаны.– Ухххх… – она сразу начала сопротивляться, зная, как близко Кэти.– Эдвард… – зашипела она, пытаясь убрать мои руки со своих ягодиц.– И я также обещаю не делать этого, – поклялся я, положив правую руку между ее флисовых ног, твердо поглаживая вверх-вниз… по-настоящему медленно.– Ты… – она попыталась остановить меня, но ее тяжелое дыхание говорило об обратном.Это было печально, но с тех пор, как мы сюда приехали, наши совместные ночи получили твердый рейтинг «G». Белла понимала, и я был поражен этим, и даже предложила спать в своей собственной спальне здесь, в доме,… но я скучал по ней. И я ненавидел то, что она спит одна после того, как она оставила своего отца, друзей – ВСЕ ради меня. Я не хотел, чтобы она когда-нибудь пожалела, что выбрала меня.– Эдвард!– Чтооооооо? – спросил я, будто не ПОНИМАЮ, что ее беспокоит.– Пожалуйста, прекрати делать… это, – она пыталась схватить меня за руки, но я не давался.– Подожди, у меня еще есть обещания… – сказал я, скользнув своей быстрой маленькой рукой ей в штаны.Она громко охнула, не понимая, что происходит.Я издал удовлетворенное шипение, почувствовав, что она уже мокрая для меня. Я никогда не видел женщину, которая была бы готова так быстро. Она тоже по мне скучала.– Шшшш… – я закрыл поцелуями ее протестующий рот, и в промежутках между ними шептал, – Лишь на несколько минут… ты кончишь, и мы будем спать, я клянусь.– Лжец, – сказала она в ответ, целуя меня крепче.Я ответил на ее замечание, пошевелив всеми пальцами, и она чуть не закричала.Я улыбался шире, пока наблюдал, как она извивается подо мной, пытаясь держать рот на замке. Это забавно.Не прошло и пяти минут, как Белла расслабилась и стала очень счастливой. Мы лежали на спине, бок о бок, уставившись в потолок, ожидая, пока сон сморит нас. Я надеялся, что она немного отдохнет. Я знал, что мне скоро вставать.– Ты хочешь поговорить об этом? – наконец спросила она, нарушая тишину.– Я думал, ты не хочешь, – я услышал обиду в своем голосе, несмотря на то, что даже не собирался говорить таким тоном.– Я этого не говорила, – поправила она, – Я сказала, что не могу быть твоим доктором; я не говорила, что не хочу слушать или говорить с тобой об этом. Я люблю тебя. Ты можешь рассказать мне что угодно. Ты знаешь это.Я знал, что она права. Я глубоко вдохнул, долго держась, и просто сказал, – Это так ужасно, Белла. Я даже не хочу говорить этого вслух.– Все нормально, – она сплела свои пальцы с моими, – Тебе и не надо.– Я боюсь, – признался я, говоря это самым сильным голосом, – Не за себя. За Кэти. Я знаю, это из-за того, что мне снится. И все в порядке, если причиняют боль мне,… я привык к этому. Но потом во сне появляется Кэти,… и я ничего не могу поделать, чтобы прекратить это…– Она в безопасности, Эдвард, – снова сказала Белла. Она говорила это с тех пор, как мы сюда приехали. Я никогда в это не верил.– Никто не в безопасности, Белла, – сказал я без колебания, – Нигде не безопасно. Весь этот ебаный мир – площадка для игр психопатов. И через несколько часов Кэти выйдет туда совсем одна,… я не думаю, что могу позволить этому произойти. У меня сводит желудок, стоит мне только подумать об этом…– Ты не можешь быть с ней все время, – спокойно сказала Белла, проводя пальцами по моей скуле, – Ей девять лет и она никогда не ходила в школу с другими детьми. Она прошла стольких хирургов, все эти годы в больнице и дома… должно быть, ей было очень одиноко. Она прекрасная маленькая девочка и у нее наконец-то появился шанс завести друзей. На прошлой неделе она сказала мне, что это ее мечта. Пойти в школу и найти НАСТОЯЩИХ друзей. Это такая пустяковая просьба, но для нее это означает все на свете. Обещай мне, что ты постараешься улыбаться и не напугаешь ее завтра. Я знаю, что для тебя это трудно. Ты видел такую темную сторону жизни, и я понимаю, почему ты видишь мир именно в таком свете. Но ты не можешь позволить Кэти думать, что в мире полно зла на каждом углу. Как она будет с этим жить?– Она – это все, что у меня есть, – услышал я свои слова, и уже не мог забрать их обратно.– Я имею в виду, я знаю, что ты тоже у меня есть… – заикался я, понимая, что облажался.– Я знаю, что ты имеешь в виду, – она совсем не злилась. Видите? Самая лучшая доктор Белла!– Она твой ребенок, я каждый день вижу, с каким обожанием ты к ней относишься, – Белла улыбнулась, – И я на самом деле люблю тебя еще сильнее, чем раньше, глядя на тебя с ней. Ты прекрасный отец, Эдвард. Правда.– Было нетрудно весь прошлый месяц быть с ней постоянно… лето на новом месте… – сказал я, всхлипывая, – Но становиться по-настоящему трудно. Отпустить ее… снова… мне понадобится твоя помощь, Белла. Ты должна завтра оттолкнуть меня от двери, что бы я ни говорил или ни делал.– Мне это нравится, – она приложила палец к моим губам.– Знаешь, это мелочь… – сказала Белла с озорной усмешкой на губах, – Первый день в школе – это пустяки. Подожди, когда Кэти пойдет на первые танцы, когда придет время знакомиться с мальчиками!– Ухх, – я скорчил гримасу, просто представив это.– Да.– Постарайся уснуть, Чересчур Защищающий Орел… – подразнила меня Белла, закрывая глаза.– ОСВОБОЖДЕННЫЙ Орел, спасибо, – пробормотал я, по-прежнему гордясь своим именем, что дали мне индейцы Сиу.– Да, ты – Свободный Орел… и ты слишком много кричишь, – усмехнулась Белла, не открывая глаз, – Закрывай глаза… думай о хорошем…– Например, о чем? – усмехнулся я.– Поупражняйся в южном акценте, – предложила она, и хихикнула от своих слов.– Я ненавижу тебя, – сказал я в шутку.– Я тебя еще сильней, ТОНИ! – сказала она с действительно фальшивым южным акцентом.Ухх, Тони! Я и забыл, что мое новое имя – Энтони. Господи, никто не станет звать меня Энтони, и я это знал. Это будет «Тони то» и «Тони это». Я чувствовал себя так, словно попал в губертауновскую версию «Вестсайдской истории» (Губертаун – Goobertown – городок в штате Арканзас; «Вестсайдская история» – фильм 1961 года, поставленный по одноименному культовому бродвейскому мюзиклу, где местом действия, само собой является Нью-Йорк, и названный так в честь одного из районов Нью-Йорка – прим.пер.)– ЗдорОво! – я попытался произнести это и не рассмеяться, – Меня зовут это… Тонии! Как делы?Белла смеялась, и мне нравилось, что я могу рассмешить ее в три часа ночи.– Вау, звучит так естественно, – прокомментировала она, – Звучит так, словно ты говорил так всю жизнь.Ах ты, лукавая сучка!– Слушай сюда, кобылка, я не могу так складывать губы! – говорил я в нос голосом Берни Файфа, а она смеялась и закрывала рот подушкой.– Не заставляй меня ставить тебя на колени, дорогуша! – продолжал я.Затем я сказал своим собственным голосом, – Эй, а это забавно!– О Господи, теперь ему понравилось… – она хихикнула, – Если ты не прекратишь, я заставлю Кэти звать тебя ПА!– О, НЕТ! – засмеялся я, – А я бы звал ее малолеткой!Я пытался смеяться,… даже зная, что завтра меня ждет абсолютный ад.Белла говорила мне снова и снова, особенно в середине ночи, после того, как я просыпался от очередного кошмара с участием Виктории, что все в порядке, что Виктория навсегда исчезла, и никогда не вернется, чтобы добраться до Кэти или меня. Умом я это понимал, но стоило мне закрыть глаза, она была там, и я снова был в ее власти. Я хотел, чтобы мне снились Белла или Кэти, развлекающиеся вместе, наслаждающиеся нашей мирной жизнью. Но они никогда мне не снились. В моих снах всегда была Виктория, ждущая, когда я упаду, чтобы преподать мне еще один урок. Она была в бешенстве от того, что я ушел от нее, но еще сильнее злилась на Беллу за то, что та убила ее. Сны были такими реальными. Моими снами стали воспоминания, словно все это происходило на самом деле. И мне давалась роскошь забытья картин моего прошлого лишь тогда, когда мои глаза были широко раскрыты.Я знал это, даже если Белла не знала. Виктория все еще здесь. Я все еще принадлежу Виктории. Я все еще не свободен. Я не чувствую себя в безопасности. И я знаю, что Кэти тоже не в безопасности. Белла не в безопасности. Никто из нас не в безопасности. Мне нужна доктор Белла, а ее здесь нет. Я не могу ничего рассказать незнакомому человеку, мы – участники программы по защите свидетелей. Я никому здесь не верю, даже если нам приходится это делать. Мне бы хотелось услышать ее: «Эдвард – сеанс десять. Привет, Эдвард!».Я уже чувствовал себя потерянным, прожив здесь всего один месяц. А теперь Кэти собирается в школу в одну сторону, а я собираюсь идти совсем в другую. Я ненавижу это. Если с Кэти что-нибудь случится, я этого не переживу.

*******************************************************************************

*********************************************************************************

Love, Wind

***

Глава 32. День Благодарения с разрушителем.

notes

Note 1

*******************************************************************************

Глава 1. Часть 2.

(POV Эдвард)

Белла завела будильник, чтобы встать чуть пораньше, чем проснется Кэти. Я думаю, что могу десять минут поспать, чтобы быть свежим, как маргаритка.

Кэти плясала от радости с той секунды, как проснулась; у нее кружилась голова от мысли, что она идет в школу.

Я наслаждался, видя ее такой возбужденной, но когда она пошла в свою комнату, чтобы взять вещи, меня хорошенько передернуло, и я пошел за ней. Она была слишком большой, чтобы я помогал ей одеваться. Схватитесь за нож, и вырвите его из моего сердца. Это всегда приносило столько радости, когда мы вместе одевались, я еще помню это. Обычно она ерошила мне волосы своими маленькими ручонками, и мы вместе чистили зубы. Это было волшебно. И этого больше не будет.

– Я помогу ей, – предложила Анджела, не замечая гигантской дыры в моей груди, когда мы разминулись с ней в коридоре.

– Только потому, что я не женщина, – проворчал я, – Я не могу помочь ей с вещами…

Я не припомню, чтобы мой пол раньше играл какую-то роль в остальных сферах нашей жизни.

Тогда я понял, почему Анджела была в комнате с Кэти. Белла готовит завтрак на кухне. На кухне несколько раз происходили забавные случаи – теперь здесь живут две женщины, и обе готовят. Они поделили дни, так, чтобы не запутаться, кто готовит обед в какой из дней недели. Вряд ли теперь я буду когда-нибудь готовить, а я соскучился по готовке. Мне хотелось приготовить чего-нибудь вкусненького для Беллы или Кэти. Может, вписать свое имя в это расписание, пока никто не видит? Интересно, что Анджела сделает, если поймает меня на кухне без футболки, готовящего особый омлет для моих девочек? Я хихикнул, представив себе выражение ее лица. Да, мне непременно СТОИТ поскорее сделать это.

И я сразу почувствовал себя лучше. Нет, я не мог попадаться Анджеле на глаза, когда я полуголый рядом с Беллой. Помимо всего, я был Таниным мужем. И Бен с Анджелой так тепло приняли Беллу в семью.

Сначала Белла собиралась жить от нас отдельно. Она чуть не настояла на этом, чтобы я с большей пользой проводил время с Кэти. Но когда они увидели мое лицо и услышали всю историю, через что Белла прошла ради меня, вернув меня им, они сказали, что Белла никуда не пойдет. Они приняли меня обратно, ни разу не заведя разговор о времени, проведенном с Викторий, или о том, чем я занимался. Я не заслужил их.

Кэти никогда не слышала этих историй, но мы усадили ее, и рассказали ей о Белле. Я был поражен, как легко это было – просить от нее понимания в столь юном возрасте. Ей понравилось, что в доме с нами будут жить новые люди, и она очень быстро привязалась к Белле. Я никогда не знал, что Белла так здорово ладит с детьми, но мне следовало предполагать, что так и будет. Наедине Белла сказала мне, что, возможно, позже у нее будут с Кэти проблемы. Она была готова к тому, что однажды Кэти обидится на то, что у папочки стало на нее меньше времени, или на то, что кто-то пытается занять место ее матери.

Все-таки она не понимала. У Кэти никогда не было матери, которая проводила бы с ней все свое время. Таня думала, что все нормально, но у нее всегда не получалось наверстать, попытаться вернуть мне то, что отнял Карлайл, когда я женился на ней. Я бы отдал все, чтобы повернуть время вспять и сказать ей, что теперь я ее понимаю, и как я сожалею о том, что не понял этого тогда. Я мечтал сказать ей, как мне жаль. Теперь я даже не могу сходить к ней на могилу, потому что семья Джеймса или Виктории или их громилы могут следить за ней.

На горизонте маячила еще одна забавная вещь – давать в суде показания обо всем, что со мной произошло; о том, что я видел, что Виктория делает, включая убийство мальчика, брата Джаспера. Интересно, увижусь ли я с ним в суде. Я скучал по нему и по Эмметту. Они были моими единственными друзьями месяц назад. А теперь я, возможно, никогда их больше не увижу.

Это действительно навсегда. Жить здесь, в Вайоминге, где нет ни одного соседа на милю вокруг. Я всегда мечтал показать Кэти мир и, наконец, получить шанс отправиться куда захочу, когда буду свободен, если это когда-нибудь случится. Я считаю, я могу забыть обо всем этом. Господи, что, если прожив здесь достаточно долго, я действительно начну говорить, как все остальные?

Я содрогнулся и приблизился сзади к Белле, пока она взбивала яйца. Я обвил ее руками, вдыхая аромат ее волос, и все мои страхи о том, что да как, растаяли. Белла здесь. Кэти здесь. Мой мир здесь. И я буду его любить, даже если это убивает меня.

– Кто ты и почему готовишь яичницу на моей кухне? – подразнил я ее своим сексуальным голосом.

– Я девушка Бена, поэтому не прикасайся ко мне, – быстро нашлась она, вынуждая меня засмеяться.

– Извращенка, – я сморщил нос, представляя… нет, я не могу этого представить.

– Прекратите это, старик идет, – сообщил Бен, неторопливо входя в кухню, усаживаясь с газетой на свое место за столом.

– Мы ничего не делаем, – заступился я за нас, все еще чувствуя себя неуверенно в присутствии Таниных родителей. Я чувствовал себя почти так, словно обманываю Таню с Беллой прямо у них на глазах.

Белла стрельнула в меня раздраженным взглядом, ставя перед Беном, чье лицо было спрятано за газетой, чашку кофе.

– Что? – спросил я одними губами, пожимая плечами.

Но она снова занялась яйцами, махнув на меня рукой, веля мне заткнуться.

Черт. Я никому сегодня не нравлюсь.

– Это местная газета? – я пытался прочесть заголовок, – Что там за великая история? Коровы взбесились?

Я был единственным, кто смеялся над этой шуткой.

– Нет, Эдвард, но знаешь, что…– сказал Бен, – Здесь нет убийств, изнасилований, здесь никого не похищают… никаких терактов… и это лучшая газета, какую я когда-либо читал.

– ДАЙ ПЯТЬ, БЕН! – Белла подлетела к нему и пожала руку.

– Я что – в сумеречной зоне? (имеется ввиду сериал ужасов «Сумеречная зона», очень популярный в Штатах; шел там на протяжении нескольких десятилетий – прим.пер.) – я плюхнулся за стол и осмотрелся, – Там в одной серии тоже никто никого не спрашивает… но они знают… что они в сумеречной зоне…

Я никогда не слышал, чтобы Белла кому-нибудь говорила «ДАЙ ПЯТЬ». Теперь они с Беном ЛУЧШИЕ ДРУЗЬЯ. Есть в этом городке хоть какой-нибудь бар?

– Ну вот, ребята, все готово, – Белла накладывала тосты и бекон на тарелки с яичницей для Бена и меня.

– Поторопись, Эдвард, тебе еще надо одеться, а осталось 20 минут, – напомнила она.

– Ну, а ты у нас маленький хронометр? – спросил я резко, вонзая вилку в яичницу и откусывая.

– Не могу дождаться, пока услышу, что же это за работа, – Бен положил газету и посмотрел на меня, словно пытаясь угадать, о чем я думаю.

– Когда-нибудь слышал о дрочке для коров, Бен? – спросил я с сарказмом, но Белла меня перебила.

– Ух, Бен, чем вы, народ, собираетесь сегодня заняться? – спросила она одновременно со мной.

– О, я думал поехать в город, и получше осмотреться, – Бен все еще смотрел на меня тем же взглядом.

– Осмотреться в городе? – спросил я, – Там два магазина. Обувной и тот, где продается все остальное.

Кажется, он называется «Сьерра Фактория». Фактория. Господи!

– Ох, посмотрите на это – Эдвард готов! – Белла дернула меня и развернула, толкая в направлении моей комнаты, – Иди, одевайся – ты же знаешь, что надевать.

– Белла… – начал я жаловаться.

– Энтони Мэйсен, – она стрельнула в меня взглядом, – Иди, надень свою уличную одежду, чтобы выглядеть сегодня как остальные маленькие мальчики, чтобы они не привязали тебя к быку или что-нибудь в этом духе!

– Уличную одежду… – бормотал я, с неохотой направляясь в свою комнату, где меня ждал мой ковбойский наряд. Я НЕ буду носить шляпу. И мне все равно, что она говорит.

Когда мы первый раз выезжали в город, все накупили новой одежды. И Белла нашла мне милую черную ковбойскую шляпу. Кэти всех заставила переодеться в новую одежду, и так ехать домой, а Белла сняла нас, стоящих перед нашим новым домом. Да, на этом фото на мне шляпа, но только потому, что Кэти заставила ее надеть.

Короче, на фото мы выглядели как актерский состав «Маленького домика в прериях»

Я никогда раньше не носил подобную одежду. Но сейчас я должен был ее надеть. И появиться в ней перед НАСТОЯЩИМИ ковбоями. Кто-нибудь, убейте меня.

Я надел самую приличную рубашку, черно-белую, фланелевую, черные джинсы, свои черные ковбойские ботинки и положил черную шляпу на заправленную постель, надеясь, что если буду смотреть на нее достаточно долго, она исчезнет.

Я слышал смех Виктории в закоулках своего разума, ей нравилось меня высмеивать.

Господи, ты выглядишь как ебаный придурок, скорее всего, сказала бы она.

Пошла она на хуй – мне наплевать, что ты думаешь, Виктория. Ты – ебаная покойница, так что оставь меня в покое!

Я посмотрел на себя в большое, в полный рост, зеркало, висевшее с обратной стороны двери спальни и сразу ОЩУТИЛ себя придурком. Мои волосы слишком блестят, лицо тоже… я не ПОХОЖ на ковбоя. Надо отрастить щетину. Но она будет мягкой, как у младенца. Я выглядел так, словно палец о палец не ударил за всю свою жизнь. Эти парни сожрут меня живьем.

Белла постучала, и просунула голову в дверь.

– Ты прилично оделся? – спросила она с улыбкой, выглядя разочарованной из-за того, что я полностью одет.

– Кэти оделась, тебе стоит взглянуть на нее! – возбужденно произнесла Белла, пока шла впереди, а я автоматически шел за ней следом.

По-сравнению с моим нарядом, Кэти будет выглядеть прелестно, что бы она ни надела.

Когда я пришел на кухню, она стояла там, сияющая и веселая от того, что сегодня идет в школу. Интересно, сколько продлится ее радость.

Она была одета в короткую джинсовую юбку, светло-рыжие девчачьи ковбойские ботинки и милую ярко-розовую замшевую жилетку с бахромой по краям… и завершала ансамбль маленькая белая ковбойская шляпка, под которой слегка прятались ее огненно-рыжие волосы.

– Вау! – сказал я, когда она взглянула на меня, – Ты выглядишь НЕВЕРОЯТНО!

Я взял ее маленькую ручку и покружил ее, чтобы рассмотреть каждый дюйм ее наряда.

– Ты тоже хорошо выглядишь, папочка, – теперь она осмотрела меня, – Но где твоя шляпа?

– Где-то здесь, – я пожал плечами.

– Вот она, – Белла, стоя сзади, нахлобучила мне ее на макушку, так, что она съехала мне на глаза.

Кэти рассмеялась, и я тоже рассмеялся, поправляя шляпу так, чтобы хотя бы видеть из-под нее.

– Надвинь ее пониже, папочка, как было, – она дотянулась до меня, когда я наклонился к ней. Она спустила шляпу немного пониже, добавляя. – Так лучше смотрится.

– Да? – спросил я, доверяя ее мнению, – Ладно.

Она поправила поля шляпы, слегка закрутив их, и тогда я выпрямился, глядя в зеркало рядом с дверью, и вынужден был признать, что все не так плохо, как я думал. По меньшей мере, шляпа скрывала волосы почти полностью.

– Теперь, Кэти, не забудь, что тебя зовут Кэти МЕЙСЕН, а не Каллен, – я услышал, как Анджела напоминает это моей дочери, и мое сердце слегка екнуло. Я не напомнил ей. Мне надо прекращать скулить по поводу ситуации, в которой мы находились, и попытаться принять ее. Больше никто не жалуется, только я… и мы здесь только по моей вине.

Моя дочь даже не может пользоваться своей фамилией.

– Эй, Тони! – Белла снова подошла ко мне сзади, вырывая меня из моих угрюмых размышлений.

– Вот твой ланч, – она вручила мне металлическую коробку с ручкой, и я улыбнулся, когда увидел, что на крышке написано «ЭНТОНИ МЕЙСЕН».

– Еще раз назовешь меня «Тони», – ухмыльнулся я ей, – И, когда я в следующий раз буду тебя шлепать, я ударю посильней.

Я сказал это тихо, так, что слышала меня только она, и она выглядела по-настоящему счастливой после этого заявления. Кэти сидела и ела завтрак, Бен с Анджелой суетились возле нее, готовя все для школы. Анджела писала «Кэти Мейсен» на ее маленьком, цвета лаванды, рюкзаке.

– Дразнишься, – прокомментировала Белла, отступая, чтобы оценить мой внешний вид.

– Я выгляжу так по-дурацки в этой одежде, – высказался я раньше, чем это сделала она, – Будто это не я.

– Ты выглядишь горячо, – она обвила меня руками и потерлась своим носом о мой.

– Отлично, что горячо, – я поднял глаза. – Парням понравится.

– Ты знаешь, куда идти? – сменила она тему.

– Да, – сказал я медленно, – Прямо за дверь, а потом по тропинке до дороги?

– Очень хорошо, – она оставила легкий поцелуй на моих губах, – Такой умный. С тобой все будет в порядке, малыш. Просто будь собой. И остальные парни ПОЛЮБЯТ тебя.

– Тогда почему я ощущаю себя пятилетним? – спросил я достаточно громко, чтобы все услышали.

– Будь милым со всеми, пап…и они будут милы с тобой! – Кэти посоветовала мне, как вести себя в первый день.

– Да, и если увидишь быка, не показывай страха, – Бен указал на меня вилкой; толстые стекла очков делали его глаза огромными, – Оставайся на месте и не беги!

– Спасибо, Бен, – с невозмутимым видом ответил я.

– Это хороший совет, – Белла слегка наклонила голову, пока глазела на меня, – Стой на месте… и не беги.

– Если бы я мог ТАК, мы бы еще были в Нью-Йорке, – сказал я в ответ, и ее улыбка померкла.

– И как бы ты себя чувствовал, если бы Кэти сегодня шла в школу в Нью-Йорке? – спросила она, поднимая бровь.

– Сдаюсь, – я приложил руку к животу, чувствуя, как он скручивается в узел.

– Иди, поцелуй свою дочь на прощание, – она потянула меня за руки к столу, и теперь меня затошнило еще сильнее.

– Белла, я не могу этого сделать… – прошептал я ей на выдохе.

– Первый день всегда самый трудный, – сказала она, совсем не понижая голоса, – Но, как ты и сказал, я отпихну тебя от двери, если понадобится.

– Поцелуй папочку, – заявила Белла, подталкивая меня к Кэти. Кэти положила вилку и потянулась, чтобы обнять меня за шею. Прежде всего, наши шляпы не позволяли нам прижаться друг к другу слишком близко, и я заворчал по этому поводу.

– Чертовы шляпы, я даже не могу поцеловать свою маленькую девочку, – бормотал я, сдвигая свою на затылок так, чтобы поцеловать ее маленькие губки, перепачканные сиропом.

– Ммм, блинчики, да? – улыбнулся я ей.

– Вафли! – сказали Кэти, Бен и Анджела хором.

– Пардон, мэ’эм, – я снова говорил своим жутким акцентом. Я заставил Кэти засмеяться и, как минимум, был этим доволен.

– ПАПА, ПОДОЖДИ! – Кэти обернулась, – Иди сюда!

Затем она вытащила зубочистку из маленького стеклянного контейнера, что стоял в центре стола, и вставила ее мне в уголок рта.

– Ну, держи ее зубами! – наставила она меня, – Так хорошо смотрится!

– Спасибо, – я вытащил ее на секунду и присел на корточки, чтобы наши глаза оказались на одном уровне, – Кэти, послушай… будь там осторожна… и… если увидишь кого-нибудь чужого, или… странного, сразу иди к учителю и расскажи ему об этом… и НИКОГДА не ходи никуда НИ С КЕМ, что бы они не говорили…

– Энтони… – Белла потрепала меня по спине, – Ты опоздаешь, малыш.

Я был готов все бросить. Что, если они заберут ее? Что, если она исчезнет, и я никогда ее больше не увижу?

Кэти кивала в ответ на мои предупреждения, но совсем не выглядела напуганной. Я пытался напугать ее?

– Ты хочешь, чтобы я пошел сегодня с тобой? – спросил я ее, едва дыша, – Потому что я пойду.

– Нет, папочка, у тебя работа! – Кэти ужаснула идея, что я собираюсь пойти с ней, – И я не маленькая, я могу пойти сама!

Господи, она намного крепче меня.

– Это верно, папочка, – Белла дернул меня за рубашку, и снова протянула мне коробку с ланчем, – Поиграй там с другими парнями, и не трогай коров.

– Белла, пожалуйста, не заставляй меня делать это… – я почти умолял, и чувствовал, как глаза заволакивают невыплаканные слезы. Господи, я такой большой ребенок.

– Я люблю тебя, Эдвард, и потом ты скажешь мне за это спасибо, – Белла подвела меня к двери, и я почувствовал, как воздух покидает мои легкие.

Тогда она прошептала мне, – Только один раз, сегодня вечером, если хочешь, доктор Белла поговорит с тобой.

– Правда? – я почувствовал, как в душу возвращается слабая надежда.

– Да, – она опустила глаза, – Не могу сказать, что могу советовать тебе, но я всегда здесь, чтобы выслушать тебя… и сделать все, чтобы тебе стало легче. Я ненавижу, когда ты выглядишь таким испуганным. Не бойся. Все в порядке. Ты идешь на работу, на свежий воздух… на солнце. Мне это нравится!

Я хотел бы чувствовать то же самое. Но я по-прежнему чувствовал себя больным.

– Я люблю тебя, – прошептала она мне, крепко обнимая, – А теперь я выпихиваю тебя за дверь. Хорошего дня, милый.

И она вытолкала меня, закрывая и запирая за мной дверь.

Я сделал глубокий вдох и сказал себе, что теперь мне нужно сыграть свою роль. Раньше я играл ковбоя, хоть и не по-настоящему, полуобнаженный, в танце. Я думал, что дни, когда я вынужден был носить маски, истекли. Может, жизнь просто надевает одну маску за другой.

Я Энтони Мейсен. Прежний житель Нью-Йорка, который переехал сюда в поисках более легкой, лучшей жизни для своей дочери. Никто здесь не знает о том, что я был шлюхой. Это можно увидеть? Почувствуют ли они, что со мной что-то не так, даже если я не буду никому рассказывать? Смогу ли я по-настоящему заниматься мужским трудом, как они, или буду паршивой овцой в стаде?

Я хорошенько сглотнул и заставил ноги вести меня к дороге. Я даже немного отошел от дома, надеясь, что это меня хоть чуть успокоит.

Раньше, чем мне бы хотелось, я услышал звук приближающегося мотора. Я обернулся, краем глаза замечая, как грузовик плавно подкатил и медленно остановился.

– Ты Мейсен? – спросил водитель. Я видел только его огромную ковбойскую шляпу, и беззвучно кивнул.

– Забирайся, – он указал большим пальцем на место позади себя.

Я обошел белый грузовик сзади и увидел огромную черную кабину с открытым верхом, сзади напоминающую металлический загон, в котором сидело еще около десяткапарней. Один из них освободил для меня место. Я вскарабкался наверх, приложив не слишком много усилий.

– Привет, – поприветствовал я парня, который освободил мне место, закрывая за собой дверцу кабины.

– Эй, как делы? – спросил мужчина, пожимая мне руку, – Я Боб.

– Эд…Энтони Мейсен, – поправился я, надеясь, что первое слово никто не расслышал.

Боб выглядел милым парнем: каштановые волосы до плеч, усы и белая ковбойская шляпа на затылке. На нем была такая же рубашка, как у меня, только в красно-серую клетку. Когда мы сели бок о бок, я заметил, что его джинсы сильно вытерты на коленях, и грузовик с пыхтением резко тронулся с места.

– Приятно познакомиться, Энтони, – сказал Боб; слава Богу, он не назвал меня «Тони».

Я попытался улыбнуться ему в ответ… но все, что я видел – это свой дом, который становился все меньше и меньше по мере того, как мы удалялись… я не мог хоть раз себя обмануть. Я жутко боялся за Кэти.

Будь в безопасности, Кэти. Я мысленно молился, желая, чтобы она услышала меня. Возвращайся ко мне. Отличного дня, ангел.

– Эй! – Боб пихнул меня локтем, держа передо мной термос, – Хочешь, Муравей? (здесь игра слов: первые три буквы имени «Энтони» образуют слово «муравей» – прим.пер.)

Муравей? Наверное, я ошибался. «Тони» – не самый худший вариант.

– Что это? – я пытался понять, что внутри.

– Коровья моча, – сказал он и засмеялся, когда я удивленно посмотрел на него.

– Кофе, что же еще? – он снова пихнул меня локтем и дал мне термос, – Городские мальчики… вы, парни, сводите меня с ума!

– Откуда ты знаешь, что я городской мальчик? – поинтересовался я вслух, делая маленький глоток кофе в надежде, что мы не подпрыгнем на кочке, и я не обольюсь с ног до головы.

– У тебя такой вид, – поделился Боб, – Одежда на тебе правильная, но в твоих глазах страх. Не волнуйся, это пройдет. Не успеешь оглянуться, как станешь одним из нас.

Я посмотрел на остальных: они выглядели уставшими, кое-кто – сонными, на всех ковбойские шляпы и клетчатые рубашки. Неужели это то, что мне суждено после всего, через что я прошел? Один из стада? Я знал, что это неправильно, но эта мысль колола меня не хуже клинка – обычно я выделялся из толпы, был единственным в своем роде.

Заткнись, ЭДВАРД, сказал я себе, прежде, чем закончил думать над этим. Ты был мерзкой шлюхой, и в тебе не было ничего особенного! Это хорошая жизнь, честная, прекрати скулить как девчонка! Это то, чего ты хотел – быть свободным! Быть с Кэти и Беллой. Только оттого, что оно не завернуто в красивую обертку, чудо не стало меньше. Если тебе предстоит сегодня выгребать за коровами дерьмо, лучше тебе делать это с широкой улыбкой на лице и радоваться дню, в котором тебе не нужно раздеваться догола перед началом работы!

– Кстати, что это за работа? – спросил я у Боба, надеясь, наконец, раскрыть тайну.

– Ты не знаешь? – он выглядел удивленным, когда я покачал головой.

– Родео, – это все, что он сказал, гордо улыбаясь.

Coloring outside the lines. Глава 2 (часть1)

Глава 2. «Не на своем месте».

От WinndSinger : *Привет, ребят! ВАУ! Спасибо за всю вашу любовь и такие скорые отзывы! Я должна признаться, что слегка нервничаю при написании сиквела. Я не хочу потерять никого из тех, кто любил «Красную линию», и я чувствую, что сиквел, возможно, не будет столь же хорош, как первая часть, потому что Эдвард больше не занят в секс-бизнесе. Но если вы, ребят, меня знаете, а так оно и есть, я постараюсь впихнуть сюда так много сексуального, сколько смогу. Это действительно трогает меня, что вы все любите этих ребят так же, как и я, и хотя пока я немного повременю с этим, я знаю, что должна это сделать.

В прошлом были отзывы, которые меня задели и немного обидели. Я рада сообщить, что сейчас я это пережила. Я сильнее как писатель из-за этого, и с гордостью говорю, что мне все равно, что говорят ненавистники. Я пишу это для себя, и для тех из вас, кто это ценит. Так что спасибо.

Также я не держу зла ни на кого с юга, с акцентом он говорит или нет, поэтому, пожалуйста, не обижайтесь. Если вам так охота обидеться, подождите немножко. Я предложу вам кое-что действительно неприятное, поверьте мне. LOL. Да, я знаю, что самая первая сцена во сне была немного жесткая. Поверьте, это я ее еще разбавила. И я согласна, что сейчас Эдвард как плаксивый ребенок. На это есть причины. Не забывайте, у него до сих пор полно демонов, и даже если с остальными, кажется, все в порядке, с ним – нет. Он все еще боится, он все еще узник своего собственного разума. И переезд этого не изменил. Поэтому, пожалуйста, постарайтесь воздержаться от негатива во время этого маленького путешествия. Я уверена, что со всей этой любовью и поддержкой, которая есть у него сейчас, ему станет лучше…в свое время.

И я кое-что выяснила про родео (кое-что, чего сама бы я никогда не сделала), так что потерпите меня немного. Будет клево.

О, и еще… моя любимая фраза от Эдварда – тоже про дрочку для коров… LOL

Окей, я считаю, что я достаточно поразглагольствовала,… давайте вернемся обратно и посмотрим, что там творится в Вайоминге…

Лю вас всех! LOL (она здесь использует совершенно редуцированную форму Luv y'all, поэтому оставила «лю» – прим.пер.)

-

Часть 1.

EPOV

Я ненавижу Боба. Мне хватило двух минут, чтобы возненавидеть его.

– Парень, ты бледный! – заметил он, пристально глядя на меня, – Где ты жил до этого? На луне?

Я усмехнулся, когда он загоготал над своей глупой шуткой.

Нет, идиот, я был заперт в темнице.

– Не принимай близко к сердцу, Муравей, не мучайся, – он засмеялся сильнее.

– Я попытаюсь не… мучиться, – я отвернулся и закатил глаза, придерживая шляпу на голове, когда грузовик прибавил в скорости, и ветер в ушах засвистел сильнее.

– Ну, и чем ты занимаешься на родео? – спросил я, прищурившись сквозь шляпу. Я действительно понятия не имел.

– Я ведь не буду УЧАСТВОВАТЬ в родео, да? – зондировал я почву дальше, – Я вообще НИЧЕГО об этом не знаю!

– О, нет, ты не будешь выступать, – Боб сделал большой глоток кофе, – Нужны годы тренировок. Здесь даже есть колледж, в котором обучают выступлениям на родео! Увидишь, куда они поставили тебя. Чаще всего, если ты новичок, будешь ухаживать за лошадьми. Если ты по-настоящему упорно трудишься, учишься быстро, то тебя повысят до ухода за БЫКАМИ!

– Оооо, прогресс, – пробормотал я про себя, представляя себе это. Бык весом в две тысячи фунтов (около 800 килограммов – прим.пер.) гонится за мной, пока я убегаю, прижимая к себе его миску с едой, и он чуть не поднимает меня своими ёбаными рогами за задницу.

Мне нравится идея с лошадьми. Может, у них здесь есть пони, с которых я бы мог начать.

Поездка не заняла много времени, и я был рад. Я думал, как отвязаться от Боба.

Грузовик проехал огромную пустую парковку, затем миновал арены с трибунами для болельщиков и большими круглыми загонами, которые тоже сейчас, скорее всего, пустовали.

Несколько человек толпились неподалеку; у большинства на голове были ковбойские шляпы. Я не видел ни лошадей, ни быков.

Боб пристально рассматривал меня, и сообщил, – Конюшни находятся сзади.

О, окей. Я буду работать за подмостками. Это заставило меня немного расслабиться. Я не смогу спрятаться от мира, если быки будут гоняться за мной посреди сцены.

Я был впечатлен тем, как далеко находилась конюшня. Она не выглядела ветхой или поломанной, как большинство построек, что я видел здесь. Она была современной, белого цвета, с отличной серой крышей и огромным изумрудным травяным полем, раскинувшимся перед ней, а крепкая изгородь окружала идеальные газоны.

– Там лошади пасутся и отдыхают, – указывал Боб, объясняя мне, – А там, спиной к ним, другие загоны, где лошади бегают и тренируются.

Я кивнул, и почувствовал, что улыбаюсь тому, как здесь красиво. Солнце начинало вставать, и оранжевое зарево растеклось по небу. Меня осенило, что обычно в это время меня не существовало для всего мира, я спал, измученный тем, что всю ночь «работал».

Я почувствовал себя обманутым, потому что не мог вспомнить, видел ли хоть один рассвет в своей жизни. Это было так… я не знаю… но внезапно я почувствовал себя иначе… спасенным… чистым… хорошим. Словно от меня исходил какой-то божественный свет… и то, что я обычно ощущал себя грязной дешевкой, на долю секунды прошло.

– Ты в порядке, Муравей? – Боб хлопнул меня по спине, и я сморгнул влагу, образовавшуюся в уголках глаз. Я не мог себе позволить плакать здесь, на глазах у ковбоев. Это был бы конец. Здесь не было места, где бы я смог выплеснуть свои эмоции.

– Да, я в норме, – сказал я, чувствуя, как с души исчезает сварливый старик.

– Не волнуйся, тебе понравится, – Боб улыбнулся мне, когда грузовик медленно остановился.

Окей, может, я был слишком груб, так быстро возненавидев Боба.

Все здесь, в этом милом городишке под названием Каспер, выглядели милыми, порядочными семьянинами. Я знаю, что проблема во МНЕ, а не в них. Я – как квадратный колышек там, где все отверстия круглые (решила оставить эту фразу в дословном переводе, но вообще-то это идиома, обозначающая человека не на своем месте; часть этой идиомы, а именно square peg, то есть квадратный колышек, вынесена в название главы, но в названии это словосочетание совсем не понятно, так что, думаю, мое примечание нелишнее — прим.пер.).

Было несложно заметить, когда мы только переехали сюда, что местные ландшафты превзошли все мои ожидания. Зеленые, простирающиеся, насколько хватало глаз, поля, уходящие в бесконечность; деревья, такие высокие и крепкие, что не видно макушек. Воздух был так чист, что я ОСЯЗАЛ его, вдыхая. Моим легким понадобилось несколько дней, чтобы научиться работать как обычно.

Можно было ехать по дорогам, проезжая горы, красных глиняных гигантов, и когда закат окрашивал их, от этого зрелища невозможно было отвести глаз, даже при всем желании. Казалось, в любой момент на краю утеса может показаться какой-нибудь индейский вождь на своей лошади в боевой раскраске, распевающий песни.

И когда солнце заходило, свет повсюду заливал это удивительное место. Небо было стольких цветов и оттенков, что я даже не смог бы назвать их все. Луну всегда было хорошо видно, и с любого места. Не было нужды высматривать ее из окна маленькой квартирки, и задирать голову вверх, чтобы увидеть ее проблеск. Здесь она казалась ближе. Я мог выйти на улицу через переднюю дверь — и вот она, прямо над величественной грядой зазубренных холмов вдалеке. Я любил просто стоять и смотреть на нее. Это было волшебно. Это заставляло меня чувствовать себя в безопасности, хоть я и знал, что это не так. Еще одна обманчивая богиня.

Все, кого мы повстречали, когда в первый раз выехали в город, казалось, ждали нашего появления; все они знали, что мы новые городские, которые переехали сюда, и все они только и рассказывали, какое это милое место, чтобы жить и заводить семью. Мы не могли рассказать им многого о нашей прошлой жизни, и все, что мы им рассказали, было либо ложью, либо полуправдой. Я чувствовал, словно все еще притворяюсь, все еще прячусь.

И самое главное — глубоко внутри я чувствовал, что Белла не хочет, чтобы кто-нибудь знал, кем я был… я думаю, она стыдится моего прошлого и хочет, чтобы я просто оставил его за спиной, как будто это возможно. Я хотел, чтобы так было. Ради нее… ради Кэти. Но я не знаю, как прекратить об этом думать, прекратить вспоминать об этом… прекратить бояться и быть таким слабым. Они заслужили кого-то лучшего, нежели я. И я знаю об этом.

Бен и Анджела, Белла и Кэти — все они, казалось, принадлежали этому месту, они так легко здесь освоились. Но я чувствовал себя здесь чужим. Этот городок такой милый… такой прекрасный. А я испытывал еще большее отвращение, когда шел по маленьким причудливым улицам, глядя на всех этих счастливых людей, бродящих вокруг. Что-то внутри меня подсказывало, что я не заслужил быть здесь, что все знают, кто я такой, словно от меня воняет темными клубами, маслом для тела и сексом. Это лишь вопрос времени, прежде чем правда обо мне выплывет наружу, и сельские жители с вилами выгонят меня прочь отсюда.

Что, если Кэти узнает? Что, если каким-то образом всплывут детали судебного разбирательства? Что, если все дети когда-нибудь станут об этом говорить, и она услышит обо всем, что я делал? Что, если Белла встретит какого-нибудь порядочного ковбоя и решит, что мое прошлое — слишком тяжелый груз, чтобы его нести? На самом деле, мы с Беллой знакомы всего лишь чуть больше двух месяцев! Она так молода; что, если она решит, что она слишком молода, чтобы разыгрывать мать для Кэти? Что, если она захочет более легких и веселых отношений? У меня заболел живот.

Даже находясь в этих невеселых размышлениях, во мне тлела надежда выжить, пока я глазел на конюшни.

Может, я как-нибудь и приживусь ЗДЕСЬ. Животные не как люди. Они не осуждают тебя, и не заставляют чувствовать себя ненужным.

Боб снова распахнул дверцы кабины, выпуская нас из грузовика, и мы все выпрыгнули, один за другим. Все остальные знали, куда идти, и устремились к ближней двери, на которой сверху на деревянной поверхности было выгравировано единственное слово «КОНЮШНЯ».

Я последовал за толпой, надеясь, что кто-нибудь на конюшне знает, что со мной делать. К счастью, Боб позвал меня, как только мы двинулись.

– Давай, Муравей, я покажу тебе тут все, – Боб положил мне руку на плечо, и я тут же напрягся, не успев сдержаться.

– Прости, – я почувствовал, как щеки заливает краска, и хорошенько сглотнул. В моем мозгу на долю секунды промелькнули кое-какие воспоминания о сэре Кэвине, которые я хотел бы похоронить навсегда. Может, это еще одна причина, по которой я постоянно прятался за Кэти и не отговорил Беллу спать в отдельной постели. Со мной все было в порядке, пока я доводил ее до оргазма, или прикасался к ней,… но когда она начинала прикасаться ко мне,… я паниковал и отстранялся.

– Без проблем, – Боб немного отошел и больше не пытался притронуться ко мне.

– Шэрон! – позвал Боб, когда мы вошли. Все шли на кухню, чтобы сложить свои коробки с ланчем в огромный серебристый холодильник. Здесь было множество помещений. Мы с Бобом сделали то же самое, и потом он махнул мне, чтобы я следовал за ним в еще одну дверь, и дальше, по длинному коридору.

– Шэрон заведует конюшней, – сказал Боб, – Она любит этих лошадок как своих детей, так что не работай, спустя рукава, иначе она тебя прикончит.

– Буду стараться изо всех сил, – пообещал я, надеясь, что прозвучало так же честно, как я и чувствовал.

– Мне этого вполне достаточно, – сказал он, улыбаясь, совершенно без сарказма в голосе.

Мы пришли туда, где были лошади, и я снова был впечатлен тем, как здесь было чисто и каким новым все выглядело. Думаю, родео приносит неплохой доход.

Да, от лошадей пахло, но я был готов к этому. Все здесь было сделано из светлого дерева и темного металла, и повсюду горели лампы дневного света, освещая стойла по всей длине; у каждого стойла была дверь — деревянная, обшитая сверху темными металлическими полосами.

– Господи, их так много, – сказал я раньше, чем осознал, что говорю.

– Да, здесь около 60 лошадей, – Боб упер руки в бока, осматриваясь, – И каждая — отдельная личность. Лошади участвуют в шоу, поэтому каждая из них — немного примадонна в душе.

Мы секунду посмеялись, а потом к нам подошла невысокая женщина с длинной белой косой, в красной бейсболке. Ее одежда не напоминала одежду женщин из вестернов — просто серая толстовка, такие же штаны и кроссовки. Она была немного полной, но никто не назвал бы ее непривлекательной. Первое, что я отметил — у нее были очень счастливые глаза.

Господи, неужели я всегда буду находить ЧТО-НИБУДЬ привлекательное в КАЖДОЙ женщине… или я просто еще помню уроки Виктории?

– А, Шэрон Бук, это — Энтони Мейсен, – Боб представил нас друг другу. Я протянул руку, чтобы пожать руку ей, но она раскрыла руки и обняла меня! Я почти застыл, не зная, что делать дальше. Я знал, что должен позволить ей обнять меня, она мой босс; и прежде, чем я успел это проанализировать, я инстинктивно почувствовал, что совсем не возражаю против женщины-босса.

– Приятно познакомиться с тобой, Энтони, – сказала она, пока обнимала меня, но Боб помешал ей.

– Энтони это не нравится, дорогая, – начал Боб, дотронувшись до ее рук, нежно их опуская.

– О, нет… – я пожал плечами, – Все в порядке.

И я быстро обнял ее, похлопав пару раз по спине. Это были слабые объятья, и я знал это. Виктория влепила бы мне пощечину, если бы я обнял ее вполсилы, и заставила бы обнять себя еще раз, как следует, если бы была здесь. И это правило распространялось по отношению ко всем – она хотела, чтобы я показывал свою любовь всем, а не только ей. Я заставлял любого незнакомца за секунду почувствовать свою любовь. Я быстро этому научился.

Раньше я заключил бы женщину в КРЕПКИЕ объятья, она ощутила бы их всем телом, до самых кончиков пальцев, а затем я бы ее крепко поцеловал. Я знал, что теперь я не в «Огне», и мне не стоит браться за старое. Это был милый городок, которому можно присвоить рейтинг «G», и мое поведение покажется им странным.

Я взглянул на Боба немного раздраженно, и не понятно, почему. Он просто старался, чтобы мне было комфортно. Но снова у меня было ощущение, что он пытался причинить мне боль своим маленьким жестом.

Я всегда любил обниматься. Женщины обычно говорили, что я самый лучший. Но я не хотел быть слишком любвеобильным с незнакомцами – они могли видеть меня насквозь.

– Добро пожаловать, дорогой, – она сияла, пока я выпрямлял спину, – Ну разве ты не МИЛЫЙ?

Я не смог сдержаться и засмеялся. Мне было приятно, что я ей понравился таким больным, каким я был.

– Он бы идеально подошел для Дженны, – Шэрон посмотрела на Боба, и он кивнул, оценивающе разглядывая меня.

– Ум, нет… сказал я быстро, но вежливо, – Не надо… решать за меня.

Она цокнула языком, – Очень плохо. Но я не удивлена услышать это от такого красавчика, как ты.

– Но все равно спасибо, – теперь я чувствовал себя неудобно, пока они разглядывали меня.

– Ладно, хватит сватать его, пошли работать, да? – спросила она, и сказала, – Боб покажет тебе коновязи, слушай и учись. И хорошо заботься о моих лошадках, это все, о чем я прошу.

– Хорошо, Шэрон, – заверил я ее, уже уверенный, что не разочарую.

– Хороший мальчик, – сказала она, не пытаясь меня обидеть, но ее слова заставили мой желудок скрутиться. Я быстро пришел в себя, и последовал за Бобом, махнув Шэрон на прощание, и она направилась в другую сторону.

Она злится на меня? Теперь я ей не нравлюсь?

– Первым делом мы их всех накормим, – заявил Боб, – У каждой своя диета, в зависимости от состояния здоровья и того, какие ей нужны витамины. Шэрон устроила так, что у каждого стойла есть табличка, на которой написано, чем кормить эту лошадь и когда. Видишь?

Он указал на ближайшее стойло, за которым стояла мордой к нам лошадь со светло-коричневой спиной. Когда мы подошли поближе, я увидел, что на табличке написана ее кличка – Kiss and Tell (кличку этой лошади оставляю без перевода, т.к. kiss and tell – это статья, рассказ о любовной связи с какой-нибудь знаменитостью, и ничего адекватного в русском языке я, к сожалению, не нашла – прим.пер.)

– Когда накормишь одну, пишешь здесь свои инициалы и время, и кладешь прямо сюда, в этот ящик, видишь? – показал он, и я кивнул, – Тогда никто больше не будет их кормить после тебя.

И потом следующий час мне показывали зерно, гранулированный корм, овес и кукурузу. Затем показали, где найти сено. Я всегда думал, что сено легкое, но, Господи, я ошибался. Оно тяжелое, как черт знает что! Слава Богу, я справлялся. Не стоит беспокоиться, что в этом городишке нет тренажерного зала, чтобы заниматься.

Мне нужно было перетаскать сегодня Бобу миллион тюков сена. Как только я клал копну или две перед стойлом, он просто говорил, – Еще две, Мейсен. Поторопись.

– Почему нельзя хранить сено поближе к лошадям? – бормотал я про себя, пока носил.

Наконец, когда моя рубашка прилипла к спине от пота, и голова у меня начала кружиться, Боб перестал просить сена. Теперь настала пора подать огромные пластиковые корыта с едой их законным владельцам. На каждом корыте сбоку была написана кличка лошади, перепутать было невозможно. Самым сложным было войти в стойло и накормить лошадь, пока она чуть не нападает на тебя и тычется мордой в миску, которую ты еще не успел поставить наземь.

– ЭЙ! – окликнул я третью лошадь, которой нес еду. Это была милая белая лошадка по кличке Бабочка.

– Не кусай МЕНЯ! – я отпрыгнул, ее зубы были прямо возле моей руки, – ЕШЬ КОРМ!

Я толкнул к ней миску и развернулся, чтобы выйти из стойла, но прежде, чем успел, почувствовал сильный укус за задницу – и она выпихнула меня из стойла лицом вперед. Единственное, чему я удивился – как это тому, что я не упал лицом в дерьмо, тогда день бы удался окончательно.

Эдвард против Бабочки, победитель – Бабочка. Я так жалок. Ради всего святого, как я собираюсь убедить людей в том, что я сильный мужчина, ковбой, когда я не могу справиться с Бабочкой.

Я слышал, как смеется Боб, а затем к нему присоединилось еще несколько ржущих голосов. Я злился. Я ненавидел, когда надо мной смеются, дразнят. Обычно я каждый день терпел унижение, и не скулил. Но я думал, что эта часть моей жизни осталась в прошлом.

Боб был достаточно добр, чтобы не подходить и не помогать мне, и меня это устраивало. Я продолжил свою работу, надеясь, что остальные лошади не такие наглые.

Но они были еще хуже. Бабочка на самом деле – игривая маленькая девочка, по сравнению с некоторыми жеребцами! Один, по кличке Крейзи, взбесился сразу, как я вошел в его владения.

– Они не дают мне войти и поставить их корм на пол! – наконец пожаловался я Бобу, – Может, есть какая-нибудь хитрость, о которой ты мне не рассказал, или еще что?

– Город! – крикнул голос издалека, и еще больше смеющихся голосов послышалось с другого конца конюшни.

Я сильно нахмурился на Боба, и ждал.

– Нет никакой хитрости, Муравей, – Боб пытался сдержать смех, – Лошади знают, что ты новенький. Я говорил тебе, да, что каждая – отдельная личность, все они разные. Но все они голодны по утрам. Они не будут терпеливо ждать, пока ты войдешь и поставишь миску на пол. Тебе надо показать им, кто здесь босс.

Для начала это был хороший совет. Но чем дольше я входил в стойла, тем больше меня толкали и цапали. Боб сказал, что со временем станет лучше. Я надеялся.

Дальше, всем лошадям нужна вода. Слава Богу, здесь был шланг, и не надо было ходить вперед-назад к пруду и таскать ее ведрами. Я украдкой подошел к шлангу, огляделся, чтобы убедиться, что никто не смотрит, и немного полил холодной водой свою бедную спину. Стоял сентябрь, но день был теплым, и я уже запарился. Когда бы я ни взглянул на часы на стене, они показывали, что прошло только десять минут! Блять! Время ползет как черепаха!

– МЕЙСЕН! – позвал меня Боб снова, и я забыл, что Мейсен – это я. Боб наверняка подумал, что я умственно отсталый, раз он меня позвал, а я не отзываюсь.

Боб вручил мне вилы и лопату, и с усмешкой сказал, – Пора убирать навоз в стойлах.

Затем он улыбнулся шире и ждал, пристально разглядывая меня. Он с наслаждением наблюдал, как я смущаюсь. Может, он запал на Шэрон и ревнует ее ко мне, или что-нибудь в этом роде.

– Что это ОЗНАЧАЕТ? – спросил я, чувствуя себя еще большим придурком, не в состоянии скрыть своего презрения и разочарования.

Другие мужчины выпускали лошадей из стойл, выводя их через двойные двери в конце ряда, к огромному земляному загону, на котором не росла трава. А другие взбирались на них и ездили верхом по кругу.

– Ты говорил, ты не ездишь верхом, да? – спросил он.

– На лошадях? – спросил я, смутившись, – Нет.

– Если ты ездишь верхом, можешь помогать с занятиями на улице, – сообщил Боб, – Но сейчас тебе выгребать лопатой дерьмо. Мы все прошли через это. К сожалению, новенькие делают всю грязную работу. Ничего личного.

Без проблем. Я делал грязную работу последние шесть лет своей жизни. Я сказал себе, что скорее стану убирать за лошадьми дерьмо, чем то, что я обычно делал для Виктории.

Боб передал мне тачку, и открыл первое стойло, на котором я прочитал «Бам Бам».

Повсюду на сене виднелись огромные лепешки лошадиного говна. Я старался не дышать и не морщиться.

– Собирай навоз и складывай его в тачку, – сказал мне Боб так, словно я был слабоумным, – Если сено мокрое, значит оно обоссано. Мокрое тоже складывай в тачку. Сделай, чтобы здесь было чисто и сухо; если понадобится еще, ну, ты знаешь, где оно, ага?

Я ничего не мог поделать со своим взглядом. В этот момент я хотел его смерти.

– Да, – я усмехнулся и прищурился, раньше, чем осознал, что делаю.

– Ладно, – Боб улыбнулся, все еще по-дружески, как и обычно, – Ты делай здесь, а я пойду дальше.

– Здесь? – я осознал, что здесь около 30 стойл, и мне выгребать их одному.

– Да, – сообщил Боб, – И не ленись, Шэрон НЕНАВИДИТ тех, кто плохо выгребает дерьмо. Лошади могут заболеть или подхватить инфекцию, если не чистить им стойла.

И сейчас мой желудок снова скрутило. Я знал, что это. Страх разозлить леди-босса. Эй, на этот раз я копаюсь в себе.

Coloring outside the lines. Глава 2 (часть 2)

– Да пошел ТЫ, – пробормотал я про себя, убедившись, что Боб не слышит.

Затем я начал передразнивать Боба.

– О, тебе ПОНРАВИТСЯ, МУРАВЕЙ! Не БЕСПОКОЙСЯ НИ О ЧЕМ!

Это заставило меня немного улыбнуться, время побежало быстрее, и я забыл о своей ноющей спине и ногах; я весь промок в лошадином ссы-колоне, стоя в нём весь день, а от усиливающейся жары моя фланелевая рубашка неуютно прилегала к телу. Здесь что – нет кондиционера?

Я знал, что это неправильно, особенно с моим прошлым, но мне хотелось сорвать с себя всю одежду до последней нитки, и битый час поливаться из шланга. И сразу же мне стало стыдно. Может, в душе я по-прежнему шлюха, в какой бы обстановке я ни находился. Я был избалованный и ленивый, как черт. Господи, я слабак. Это мой новый шанс, чудо, о котором я молился и которое ПОЛУЧИЛ… и мне уже мало. Я был рад, что Белла не видит меня сейчас.

Я решил стараться сильнее и не думать о собственном дискомфорте. Сделай это для Кэти и Беллы, говорил я себе.

Часа через два, когда я почти закончил с тридцатым стойлом, я услышал, что люди и лошади возвращаются. О, здорово. Я только что все вычистил, а они сейчас снова все засрут.

Мне казалось, что я мокрый насквозь. Шляпа приклеилась к голове, а мои симпатичные кожаные ковбойские ботинки не просто были отвратительны, и измазаны в грязи и дерьме, они еще жали мне ноги. Болью отдавала каждая кость и мускул на моем теле! И, я уже говорил, что ВОНЯЮ как МОЧА?

Короче, я был близок к тому, чтобы расплакаться. Я посмотрел на часы и увидел, что только 9:13 утра! ВЫ НАЕБЫВАЕТЕ МЕНЯ? Мне казалось, что я пробыл здесь две недели! У Кэти только начались занятия в 9 утра! Интересно, как она там? Я клянусь, если какой-нибудь ребенок обидит ее или будет ее дразнить, я оторву ему голову!

Да, Виктория, смейся над своей задницей, ты, сука! Я тебя слышу.

Боб подошел ко мне сзади, когда я развеивал сено в последнем углу.

– Хорошая работа, Мейсен, все нормально, – заверил меня Боб с оттенком гордости в голосе.

Господи, этот маленький комплимент заставил меня чувствовать себя лучше? Я чуть не кинулся к нему на руки.

– Да? – я чувствовал, что сияю, вцепившись в черенок вил, чтобы не упасть.

– Да, очень хорошо, – сказал Боб, – Просто завтра шевелись чуть побыстрее, и все.

Моя радость померкла. Шевелиться быстрее? После сегодняшнего меня придется буксировать.

– Ладно, перерыв окончен, – Боб щелкнул пальцами перед моим носом, – Пора чистить лошадей.

ПЕРЕРЫВ? Я что – что-то пропустил? У меня сейчас был ПЕРЕРЫВ? Может, он говорил о моей долбанной спине? (в английском существительное «перерыв» и глагол «ломать» – break – это одно и то же слово; Эдвард намекает на то, что Боб заметил, что у Эдварда болит спина – прим.пер.) И только за это я возненавидел Боба с новой силой. Я решил, что наши отношения всегда будут между любовью и ненавистью. Он был моей новой Викторией.

Я потащился за Бобом, как за мамкой, ощущая пустоту и онемение внутри, глаза уставились вперед, как два пустых шара. Господи, мне это так знакомо. С одной лишь разницей – на мне нет ПОВОДКА!

Мы решили начать с жеребца по кличке Аполлон. Боб накинул ему на голову кожаные ремни, чтобы можно было удержать его на месте, пока мы будем его чистить (по описанию похоже на уздечку, просто, Эдвард, видимо, не знает, как это называется – прим.пер.).

Боб начал показывать мне, как расчесывать узлы на хвосте у Аполлона. У него было множество гребней и щеток. Боб пропустил длинный черный хвост коня сквозь пальцы, словно это были волосы прекрасной женщины.

Я действительно пытался не гримасничать. Надеюсь, у меня получалось.

Затем он сказал мне брать по маленькой прядке волос на хвосте и аккуратно расчесывать каждую прядь, пока весь хвост не будет расчесан. И стоять сбоку, и НИ ЗА ЧТО не позади лошади. Я не понял, почему, но спрашивать не стал. Боб уже подшучивал надо мной по этому поводу.

Я запомнил, для чего каждый из трех скребков. Боб дал мне попробовать самому, но стоял сзади и подсказывал. Он велел мне начать с шеи Апполона, и чистить его круговыми движениями. Это мне понравилось. Казалось, лошади нравятся мои действия. Мне бы тоже понравилось, если бы кто-то играл с моими волосами или причесывал их… ух, теперь я сравниваю себя с лошадью. Сделайте мне лоботомию. Сегодня же напишу Санте.

И, что забавно, пока Боб стоял рядом, лошадь вела себя хорошо. Меня не проведешь. Этот конь был один из тех, кто вел себя как полный придурок, когда я кормил его утром. Я понял, что сержусь на лошадь; раньше я думал, что лошади – такие милые создания, но теперь я знаю, что это самые подлые твари на планете!

Я понял, как чистить лошади морду, мокрой губкой, почистить вокруг глаз, вытереть ноздри, которые, кстати, были очень интересными; я понял, как поднимать ей копыта и счищать с них грязь и мелкие камни. Пару раз конь чуть не лягнул меня в лицо, но я делал, как говорил Боб, и крепко держал копыто, пока лошадь не успокоится, а потом можно было легко зажать его между ног и делать свое дело. И я даже не думал о том, как ужасно, что копыто одного из коней зажато между МОИМИ ногами. Но никто не лягнул меня по яйцам, и я подумал, что кто-то наверняка стоит сзади и наблюдает за мной.

И я понял, как находить на лошади следы пота, и как их счищать с лошадиной шкуры. На этом родео хотели, чтобы лошади были чистыми и выглядели идеально, потому что они сами принимали участие в шоу.

Я понял то, что Боб говорил об индивидуальности каждой лошади, когда вычистил немалую их часть. Некоторые были милыми и нежными, даже несколько игривыми со мной, пока я работал. А другие были грубыми, пытаясь усложнить мне жизнь, ржа на все лады, словно смеясь надо мной.

Один из них, по кличке Псих, навалил дымящуюся кучу прямо у моих ног, пока я чистил ему задницу! И был этим невероятно доволен.

Я думаю, что теперь понял, почему не надо стоять прямо позади лошади.

– Ты мне не нравишься, – проскрипел я, пока он весело и истерично мотал головой.

– Дорогой Боб…– ворчал я про себя, когда взялся за шланг и повернул его к своим ногам, – Так приятно с тобой работать,… но с сожалением сообщаю тебе, что у меня внезапно появилась аллергия на лошадей…

И когда холодная вода успокоила меня, когда я наполовину избавился от навозной вони, я понял, что это просто несбыточная мечта. Я не могу бросить эту работу. Ее мне назначила полиция. И я застрял здесь, в роли лошадиного прислужника.

Я сдержал всхлип, когда осознал это. Господи, я как девчонка! Я пытался взяться за старое и снова подлизывался, сделав при этом счастливое лицо.. Я надеюсь, здесь есть кто-нибудь плохой, кто заставит меня работать. Я бы это сделал.

После того, как я закончил поливать себя из шланга, и был весь мокрый ниже пояса, появился Боб.

Отлично!

– Мейсен, надо купать лошадей, а не себя! – он непринужденно хихикнул.

Я снова бросил на него свирепый взгляд, и уже был готов уйти прочь, когда в моей голове раздался голос Виктории.

– Ты, бесполезная маленькая СУКА, – кричала она мне, шлепая по лицу, – Ты, МУДАК! Убери весь этот бардак и прекрати так смотреть на меня!

Я опустил глаза и с облегчением вздохнул.

– Прости, Боб, – сказал я едва слышно, – Я исправлюсь. Я все вымою.

– Все в порядке, Муравей, – он улыбнулся, – Так бывает. Ты в норме?

– Да, Боб, все хорошо, – повторил я с сердечностью робота.

– Если тебе жарко, сними рубашку, – Боб размышлял над моей дилеммой.

Нет, я не могу. Я думал, опустив глаза в пол, о том, что я весь в шрамах – следах от кнута Рэйвен. Они зажили, но не исчезли совсем. Я едва мог снять рубашку перед Беллой. И НИКОГДА не снимал перед Кэти. Мы ходили купаться на пруд через три дня после того, как переехали, и я купался в футболке, и чувствовал себя полным дураком.

– Мне не жарко, все нормально, – сказал я по-прежнему покорным тоном, молясь, чтобы он не понял, как сильно мне приходится сдерживаться.

– Ты вспотел! – Боб почти снял с меня шляпу и увидел, что мои волосы мокрые, и тогда я набросился на него.

– НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ! – зарычал я и так крепко стиснул челюсть, что думал, она сломается. Я зажмурился, не желая видеть, как он кладет на меня свои руки.

Я ждал… и не чувствовал его прикосновений. Я застыл в таком положении на минуту, и он ничего не говорил, а я не двигался.

Наконец он сказал самым спокойным голосом, какой я только слышал, – Прости. Это моя вина. Я забыл. Заканчивай.

Я почувствовал, как меня отпускает, когда он исчез, и глаза подернулись пеленой. Отлично! Снова ебаные слезы. Какого черта со мной не так? Мне нужна доктор Белла ПРЯМО СЕЙЧАС!

А только около полудня! Сколько еще часов я должен здесь быть? Я хотел сбежать… унести свою задницу отсюда так далеко, как только возможно. Но куда я побегу?

Я сморгнул и почувствовал влагу на лице. Я проигнорировал это, и пошел убирать навоз за Психом, и потом, когда я закончил его мыть, можно было идти к следующей лошади, и кошмар начинался заново.

Боб, наверно, сейчас пошел распускать сплетни, какой этот новый парень неженка. Мне было все равно. Я ни с кем из них не собирался водить дружбу.

Я украдкой осмотрелся в надежде, что Шэрон не появится и не надерет мне задницу. Не знаю почему, но мне действительно не хотелось ее разочаровывать.

Кэти, должно быть, сейчас на ланче, думал я, пока споласкивал Психу задницу.

Я надеюсь, она ест в приятной компании… надеюсь, она заводит друзей.

Я повел Психа в загон и привязал его там, не отводя от него глаз, пока шел, и закрыл дверь, запирая ее полосой металла, а затем вылез через дыру в двери.

– Правильно тебя назвали, – сказал я, будучи в безопасности по ту сторону от двери. Он просто смотрел на меня, заставляя двигаться.

Я собирался пойти и открыть следующую дверь, к лошади по кличке «Не Чеши Меня», когда сзади раздался крик Боба.

– МЕЙСЕН! – позвал он.

Если он так часто будет звать меня Мейсеном, я поверю, что это мое настоящее имя.

– Да? – я повернулся к нему, чувствуя, как невольно опускаются глаза.

– Вот и я, Муравей! – пошутил он, крутя своим пальцем у лица.

Я заставил себя поднять глаза, радуясь, что смотрю на него счастливо и беспечно.

– Так-то лучше, – он усмехнулся, – Время ланча.

Я чуть не заплакал.

Но вслух сказал лишь «О, окей». Голос звучал абсолютно глухо. Я даже не узнал его.

Я не знал, где здесь некое подобие столовой, но я знал, что не хочу сидеть там и есть рядом с остальными. Я был грязным, и вонял дерьмом и мочой. И все еще был очень мокрым.

– Ух, мы можем поесть на улице, – Боб махнул мне рукой, и я пошел за ним. Я подумал, может, он читает мои мысли, и, может, он был прав. Может, он тоже все обдумал и понял.

– Хороший денек, – объяснил он, открывая холодильник и вручая мне мою коробку с ланчем, – И, может, если поедим достаточно быстро, окунемся в озере.

Звучало божественно, но я понял, что мне придется окунаться в одежде. Я по-прежнему хотел окунуться, но знал, что тут же полетят слухи о том, какой я болван. Я не понимал, почему меня это волнует. Да, конечно же. Я жажду одобрения. Белла говорила мне это однажды.

Я уже начал выдумывать истории о том, какой классный у меня был день, и что я расскажу ей, когда приду домой. Кэти захочет послушать милые истории про лошадок. Я начал их выдумывать, пока мы шли в обратную сторону, оставив позади огороженные загоны и поля. К счастью, в поле зрения не было ни одной лошади.

Привет, я Эдвард Каллен, и я ненавижу лошадей. О Господи, Кэти убьет меня, даже за то, что я ДУМАЮ так!

Вдвоем мы шли прочь от конюшен, пока не дошли до милого маленького озера. Солнце стояло в зените, и я подумал, что здесь даже ЖАРЧЕ, чем на конюшне.

Боб сел на траву и стал снимать свои рабочие ботинки, его коробка с ланчем лежала слева.

Я просто стоял и наблюдал за ним, как идиот. Мне это не нравилось. Поблизости никого… что, если он начнет снимать рубашку? Может, я смогу извиниться и уйти.

– Давай, Муравей, – Боб снял второй ботинок, затем носок, – Я знаю, что у тебя болят ноги.

– Да, – сказал я, словно это было очевидно.

– Тогда поторопись, – он улыбнулся, – Ланч длится около 40 минут. А потом мы снова пойдем кормить лошадей.

Угх. Они что, только едят? Я не мог себе представить, что на меня нападут 30 раз подряд.

Боб рассмеялся, увидев что-то на моем лице.

– Будет лучше, Муравей, – заверил он меня, словно знал это, – Расслабься. Я не кусаюсь.

Я хотел извиниться. Я хотел признаться ему во всем и сказать: «Мне жаль, что я такой». У него хорошие намерения, он хороший человек, а я веду себя так, словно он собирается меня изнасиловать, только потому, что кто-то другой сделал это со мной. Наверно, ни один их этих парней не притронется в этом смысле к другому, даже если ты приставишь пушку к его голове.

Я сел рядом с Бобом, немного поодаль, чтобы не показаться нелюдимым, и стал аккуратно стаскивать правый ботинок с ноющей ноги. Я вздрогнул, и стискивал зубы, пока это не прошло, и когда я начал дышать, Боб хихикнул, – Почувствовал, как все проходит, как только ты снимаешь ботинки, да?

Я тоже засмеялся, потому что это было именно то, чего я боялся.

– Я чувствую себя таким слизняком, – признался я, снимая носок, – Я не знал, что с лошадьми так много работы.

Боб фыркнул и опустил ноги в воду, открывая коробку с ланчем.

– Это адская работа, – сказал он, вынимая завернутый сэндвич, – Когда я работал первый день, я хотел уйти через час.

Я сжал рот. Я хотел сделать то же самое.

– Но я выдержал, – Боб смотрел в воду. – Моей семье нужны были деньги. Здесь не так много мест, куда можно пойти работать. Поэтому я выдержал. Каждый день было чуточку легче. Каждый день я становился чуточку ближе к лошадям, а они – ко мне. Твое тело привыкнет, если ты будешь делать это каждый день. Со временем станет легче.

Теперь я видел, что у нас с Бобом есть кое-что общее. Это заставило меня чувствовать себя гораздо лучше. И теперь я тоже аккуратно опустил ноги в воду.

– Уххххх… – услышал я свой стон, глаза закрылись, и голова немного откинулась.

Боб хихикнул и кивнул, откусывая от своего сэндвича.

Он сказал мне, что работать станет легче, если знать некоторые вещи. Первое – никаких модных кожаных ковбойских ботинок. Рабочие ботинки – лучше всего, или резиновые. Во-вторых – надевать удобную одежду. Боб сказал, что не нужно одеваться как ковбой, если в этой одежде неудобно. Футболка, джинсы, даже просто штаны – это нормально. Все, что захочу. Он сказал мне беречь шляпу, она хорошо защищает лицо от солнца, от снега и ветра.

Я слушал, открывая свою коробку, чтобы увидеть, что моя прекрасная Белла мне положила.

И сразу же увидел записку. Она была розового цвета, и гласила: «Удачи сегодня! Я ТАК горжусь тобой, Эдвард!».

Белла написала ее от руки. И, ниже, Кэти втиснула строчку, просто написав от себя: «Мы любим тебя, папочка».

Я сразу же почувствовал себя бесполезным куском дерьма.

Я услышал, как Боб сказал:

– Все так и будет, если ты завтра вернешься. Вернешься?

Я попытался ответить, но горло перехватило. Я кивнул и попытался ему улыбнуться. Затем голос понемногу сталвозвращаться.

– Да, – я прочистил горло, – Я буду здесь.

Мы немного поели в тишине, и в ней не было ничего странного или неудобного. Я глубоко дышал, выпуская прошедшие несколько часов, в надежде после ланча все начать с чистого листа.

Я жадно ел свой толстый сэндвич с мясом; а подливка, что осталась с ужина, чуть не заставила меня кончить на глазах у Боба. Раньше у меня никогда не было перерыва на ланч, и я понял, что мне это нравится. В коробке даже лежал маленький пудинг, возможно, это была идея Кэти – положить его, и я залпом выпил банку очень холодного сока. Я был доволен, потому что я сластена. Сок напомнил мне, что я все еще в поисках автомата с фруктовой водой в этом городке, и пока еще не нашел его. Но найду!

Я так наслаждался едой, что почти забыл, как пахну. Затем Боб полез в озеро, полностью одетый, в рубашке и джинсах.

– Давай, Мейсен, – он шел в воде, пока она не стала ему по пояс, – Ооооох, ТАК здорово!

Я был рад, что не нужно было снимать одежду, и последовал за ним, заходя в воду по пояс.

– Ооох, Господи, да! – я растопырил пальцы ног, позволяя холодной воде смыть все беды с моего тела. Боб нырнул, отшвырнув шляпу на траву, и когда показался из воды, он был мокрым, но счастливым.

Я не слишком хорошо умел нырять, поэтому заходил в воду, пока она не стала мне по шею, а затем лег на воду, опуская волосы в ее прохладу.

Я несколько раз взмахнул руками, и не смог сдержать стонов удовольствия. Пару раз я погрузился с головой, и громко вздохнул, снова закрывая глаза.

– Видишь? – Боб ухмыльнулся, – Ты в порядке.

– Это была отличная идея, – сказал я без колебаний, а затем добавил, абсолютно искренне, – Спасибо, Боб.

– Кое-кто взял меня под свое крыло, когда я начинал… – поделился он, разводя руки, – Это все, что я пытался сделать с тобой,… прости, если я был слишком нахрапист с тобой. Я знаю, за мной это водится…

– О, Господи, нет, Боб… – я услышал, как перебиваю его, и отвернулся, – Это не ТЫ… не извиняйся. Это у меня… проблемы. Ты просто пытался помочь мне. Теперь я это понимаю. Прости.

– Ну, все это не мое дело, – сказал он по-доброму, – Но если тебе покажется, что я становлюсь слишком приставучим, просто скажи мне, ладно?

Я не смог сдержать улыбки.

– Хорошо, спасибо.

– Ладно, Мейсен, – Боб усмехнулся, – Давай наперегонки на тот берег!

– Угххххх! – зарычал я, глядя, как он уплывает, и тоже поплыл, рассчитывая выиграть.

_

Coloring outside the lines. Глава 3 (часть1)

Глава 3. Вызовите доктора Франкенчлена!

От WinndSinger : *Можете подать на меня в суд, но сегодня я шантажировала свою музу, и писала весь день напролет*

_

Часть 1.

Bella's POV:

Я ехала домой, уставившись на ленту дороги, размышляя обо всем, что произошло за прошлый месяц. Интересно, что делает мой отец? Думаю, он вернулся обратно в Форкс, но по-прежнему ли он шеф полиции? Я надеялась, что его выписали из больницы, но теперь не была в этом уверена. Интересно, поправился он, или ему стало хуже? Я знаю, от больниц можно ожидать чего угодно, и сейчас он, может быть, умирает. Я его единственный ребенок. Что, если я нужна ему?

Заткнись, Белла, он отпустил тебя, он знает, как работает программа по защите свидетелей. Он хочет, чтобы ты была в безопасности и счастлива, он все понимает.

А я понимаю?

Я никогда не пожалею, что я с Эдвардом. Я люблю его. Но сердце все еще болит, когда я думаю о папе. И я много думаю о нем. Я чувствую себя такой виноватой за то, что оставила его вот так. Я знаю, что у меня не было выбора, но это все еще меня беспокоит.

И Эдвард. Он выглядел таким напуганным этим утром, ждал от меня каких-то сверхъестественных ответов, которых я не могла ему дать. Я хочу забрать у него всю боль. Но знаю, что не в силах.

Он хочет, чтобы я была доктором Беллой. Я так боюсь сказать что-нибудь неправильно, дать ошибочный совет. Не только его жизнь, но и жизнь Кэти, и моя собственная повиснут на волоске, если я ошибусь. Но он хочет, чтобы только я была его терапевтом.

Он просто боится открыться кому-то новому. Мы – его маленький круг, он выбрал нас и никого больше сюда не впускает. Он не доверяет никому, он даже не собирается никому дать шанс. Каждый раз, когда мы встречали здесь кого-нибудь милого, он находил причину, по которой этот человек ему не нравился. Это было маленьким чудом – что сегодня он вышел из дома и позволил Кэти пойти в школу. Я думаю, что единственная причина, по которой он сделал это – просто потому, что я немного надавила на него утром, перед тем, как он ушел. Он послушался, и я ненавидела это. Мне стоит быть осторожной с этим и не заходить слишком далеко. Я НЕ ХОЧУ быть его Госпожой.

Но, было бы здорово прижаться к нему, и ненадолго пойти прогуляться. УХ! В эти дни меня посещают такие грязные мысли. И я знаю, почему. Эдвард распахнул дверь в прекрасную, сексуальную часть меня,… и из робкой зубрилы, я превратилась в женщину, которая открывает в себе мечты и желания, настолько темные, насколько это возможно. Я пытаюсь удержать их, хоть ненадолго, но чувствую, что всё закончилось. Я люблю Кэти, но она с нами постоянно. Я даже едва могу поцеловать Эдварда, когда хочу. А когда ее здесь нет, Эдвард боится говорить слишком громко, чтобы не разбудить ее. Я думаю, он избегает меня.

Даже прошлой ночью – он прикасался ко мне, и я была так возбуждена! А потом, как только я кончила, он отстранился и сказал, что пора спать. Он не рассказывает мне своих ночных кошмаров. И это ранит меня сильнее, чем я думаю. Он словно наказывает меня за то, что я не доктор Белла, полностью от меня закрываясь.

Я знаю, что в этих снах появляются Виктория и Кэти,… и я не могу понять, что это значит. Но здесь что-то большее. Иногда он не рассказывает мне о них вообще. Я знаю, ему нужно рассказать мне, но у нас теперь нечасто выпадает возможность поговорить на взрослые темы.

Насколько я знаю, я действительно не могу избавить Эдварда от проблем, и я рада, что сегодня вечером побуду для него доктором Беллой. Я знаю, как он любит прятаться во время терапии, и это невозможно изменить. Но я не хочу, чтобы между нами были хоть какие-то секреты. Не имеет значения, каким отвратительным было его прошлое, я хочу знать, что гложет его сердце, могу ли я помочь ему излечится от всего этого.

Я говорю «ПОМОЧЬ», потому что знаю, что не могу вылечить его боль в одиночку. Он ОБЯЗАН пойти к хорошему психиатру. Думаю, мужчина будет для него лучше. Я надеюсь, он послушает меня и позвонит кому-нибудь, чтобы, по крайней мере, поговорить с ним и встретиться, если они найдут общий язык.

Я рада, что могу дать ему несколько имен и телефонов. Я не знаю, оказывают ли в этом городе психиатрическую помощь, но, надеюсь, что мой юрист не обманул меня.

Все мои тревоги и жалобы в сторону, у меня был отличный день. Касперский колледж прекрасен! На территории кампуса полно лужаек и террас, окружающих здания; светлое, рыжевато-коричневое стекло, и ярко-красная отделка придают зданиям современный вид. А сколько колледжей уютно разместились на пологих склонах горы! (имеются ввиду пологие предгорья горы Каспер, давшей название данному городу – прим.пер.) Их видно здесь из любого окна. Словно горы защищают тебя, оберегая от остального мира.

В информационном буклете, который я прочитала сегодня в колледже, говорилось, что на кампусе 28 зданий, расположенных на 20 акрах земли (около 5 гектаров – прим.пер.). И думаю, что сейчас у них около 5 тысяч студентов. И теперь, кажется, я понимаю, почему они поселили нас здесь, в Каспере, штат Вайоминг. В этом колледже самая низкая стоимость обучения в Соединенных Штатах из-за базы налогообложения Вайоминга – отсюда экспортируется газ, нефть, уголь.

Мне не на что жаловаться. Это не просто маленький сельский колледж. Здесь есть все, что мне нужно. Придется учиться дольше, чем я рассчитывала, но я сказала себе забыть об этом. Главное – это быть с Эдвардом и Кэти. Они нужны мне. Со всем остальным справимся. Я действительно в это верю. Но нам всем нужно трудиться, чтобы это произошло. Включая Эдварда.

Я свернула на подъездную аллею к нашему милому маленькому дому и почувствовала, что начинаю улыбаться. У меня никогда не было собственного места, в смысле, своего дома. Надо сказать, он был маленьким, в нем не было роскошной и модной мебели, но он мне нравился. Можно осмотреться и увидеть, что с ним можно сделать, и когда закончится вся эта судебная тягомотина, я тоже буду работать, и мы сможем себе позволить покрасить его, купить занавески и всякие мелочи, которые превращают помещение в твой дом. Я и не думала ждать. Последнее, чего мне хотелось, это давить на Эдварда, чтобы он прямо сейчас начал зарабатывать нам на красивую жизнь. Ему просто нужна была постоянная работа. Я постараюсь быть терпеливой, снова сказала я себе.

Я стараюсь, но порой мне трудно смотреть, как он борется. А я не могу ему помочь по-настоящему.

Он все еще ведет себя, словно я суперженщина, но это не так. Я студентка колледжа, которую он полюбил, которая попалась ему на пути, когда он захотел убежать.

Правда состоит в том, что нам ещё повезло во всем, что касалось Виктории. Наши друзья и семьи помогли нам,… но всё равно, мы еле-еле спаслись. Мой отец теперь калека по нашей вине. Наши друзья рисковали жизнью. Если бы не они, мы были бы мертвы сейчас..… или еще хуже – принадлежали бы Рейвен, и каждый день вместе подвергались бы сексуальной пытке. Я вздрогнула, просто вспомнив, как была подвешена на цепь, а эти уроды хлестали меня плетьми. Эдвард – причина, по которой я прошла через все это. Он был со мной нос к носу, заставляя меня смотреть ему в глаза, принимая на себя основную боль, чтобы уберечь меня от нее.

И если уж мне мешает мой собственный небольшой опыт, я могу представить, как Эдвард чувствует себя все это время. Он прячет это, улыбаясь, говоря, что все хорошо. Но я знаю, что это не так. И мне нужно сделать так, чтобы и он это признал.

Я заглушила двигатель и взяла свои книги, подходя к передней двери с ключами в руке. Не могу дождаться, когда услышу, как прошел день у Кэти. Я знала, что это отвлечет меня ненадолго от моих мыслей. Я вошла внутрь и обнаружила Кэти, Бена и Анджелу за круглым кухонным столом. На столе было полно бумаг, которые нужно было заполнить. Я помню, как мой папа злился на все эти формы, которые нужно было заполнять за меня каждый год в первый школьный день. Я чуть не засмеялась, представив себе его лицо.

– Привет, Белла! – Анджела улыбнулась мне и Кэти подняла взгляд от своей писанины, ее лицо сияло от возбуждения.

– БЕЛЛА! – Кэти подбежала ко мне, – Я сегодня была в школе!

– Я знаю! – засмеялась я, и Бен с Анджелой тоже хихикнули.

– Как все прошло? – спросила я с энтузиазмом, уже чувствуя, что все прошло отлично.

– ЭТО было ТАК клево! – выдохнула она, взяв меня за руку и медленно ведя обратно к столу, – Моя учительница САМАЯ СИМПАТИЧНАЯ! Ее зовут мисс Бетти! Она рассказывала нам истории о привидениях! Ты знаешь, что в Каспере полно привидений?

– Здесь? – спросила я, усаживаясь, а она стояла передо мной. – Надеюсь, это добрые привидения?

Бен усмехнулся, поняв мою шутку, но Кэти не поняла. Наверно, потому что по телевизору больше не показывают мультфильмов про Каспера. Жаль.

– Нет! – ее глаза расширились, – Некоторые плохие!

– Правда? – спросила я с усмешкой, – А что плохие делают?

И она рассказала мне несколько интересных историй. Надо признать, они мне понравились. Правда, я надеялась, что она не станет рассказывать их все Эдварду. Я пытаюсь изгнать привидение Виктории из его жизни. Мне не нужны новые призраки, с которыми придется сражаться.

На долю секунды я спросила у своей совести, сожалею ли я о том, что сожгла эту суку? Я не чувствовала ничего с того момента, как сделала это. А теперь? Ничего. По-прежнему никакого чувства вины. Интересно, что это говорит обо МНЕ.

Раньше я думала, что нет такого понятия, как злой человек. Я думала, что они душевнобольные и нуждаются в помощи. Теперь я уверена, в мире полно злых людей, мужчин и женщин. Виктория была бешеной собакой, которую нужно было пристрелить. Я рада, что убила её. Но мне плохо от того, что я не могу избавить Эдварда от чувства страха, которое она в нем поселила. Я злюсь, что ей все еще удается мучить его каждую ночь. Я бы хотела появиться в одном таком сне и оторвать ее ебаную башку. Но я не могу. Это должен сделать Эдварда… это его путь… и когда-нибудь он возьмет и освободится от нее.

– А ты знаешь, что Каспер основали ирландцы? – спросила Кэти.

– Нет, вообще не знала, – ответила я, – Ты много узнала сегодня.

– Да, и знаешь, что еще? – она, наконец, села, рассказывая мне дальше о Каспере, штат Вайоминг. – Здесь есть бейсбольная команда, «Касперские привидения»! Папочка захочет посмотреть, как они играют, он любит бейсбол!

– Думаю ему понравится, – сказала я, глядя на Бена, и он улыбнулся, кивая Кэти, словно гордясь тем, что она нашла Эдварду необходимое лекарство.

– Проверим весной, – Бен сделал пометку в своем блокноте. Ему нравилось писать заметки. Наверное, потому что его память уже не та, что раньше. Это было мило, несмотря на то, что однажды я обнаружила записку на туалетном сидении, которая гласила: «Анджела собирается сегодня в магазин. Если тебе нужно что-нибудь для женщин, скажи ей»

Давно я так не смеялась. Что-нибудь для женщин? Мне хотелось подойти к нему поближе и сказать:«Бен, ты имеешь в виду предметы ЖЕНСКОЙ ГИГИЕНЫ? Прокладки? Тампоны?». Но я струсила. Но мне было достаточно подумать о том, какое у него будет лицо, если я это скажу, чтобы захихикать.

– До весны далеко, – я вздохнула, – Надеюсь, мы найдем для него какое-нибудь развлечение и сейчас.

– С ним все будет в порядке, Белла, – сказал Бен на полном серьезе голосом кроткого старого медведя. Он напомнил мне немного голос Чарли.

Кэти крепко задумалась, что еще можно сделать, чтобы вызвать у Эдварда улыбку.

– Эй! – ее лицо внезапно просветлело, – Мы собираемся поставить сценку о бейсболе на Рождество! Мне подружка сказала !

– Я ЗНАЮ, ему ПОНРАВИТСЯ, – я улыбнулась ее милому личику. Я представила Эдварда в зале, так отчетливо… простодушного, счастливого Эдварда. Такого, которого никогда не касались плети, цепи и больные женщины.

– Определенно, – согласился Бен, царапая в своем блокноте «Р-ская сценка».

– ПОП-ПОП! – закричала Кэти, отнимая у него карандаш и зачеркивая слово «Р-СКАЯ”, – Это УЖАСНО! Нельзя сокращать это слово – ты потом не поймешь, что тут написано! (в оригинале Бен сократил слово «Christmas» до общеизвестного «Xmas», но маленькая Кэти, видимо, этого не знает, и справедливо негодует – прим.пер.)

И она принялась писать, теперь весь блокнот был исписан ее огромными буквами.

Я вынуждена была рассмеяться, глядя на лицо Бена. Он выглядел полностью обескураженным сделанным ему замечанием. Ему нравилось ворчать и смотреть недовольным взглядом, но когда это касалось Кэти, он не мог даже повысить на нее голос. Я была благодарна ему за это. Я могла себе представить Эдварда, если бы Бен все время кричал на его дочь. Это было бы неприятно.

– Прости, детка, – он кивнул, признавая ее правоту, – Я просто пытался сократить слово, на этих маленьких листках не так много места.

Я не сдержалась и громко засмеялась. Они были такими милыми вместе. Было нетрудно заметить связь между ними, хотя раньше я никогда не думала, что у маленькой девочки и упрямого старика может быть такая связь друг с другом.

– Тебе нужен блокнот побольше, – подразнила я его, и он взглянул на меня поверх стекол своих больших очков, словно ожидая, что я скажу дальше. Затем в уголке рта показался кончик языка, снова выдавая его.

– ДА! – Кэти вырвала исписанный листок, и писала на чистом, – Вот, что я подарю тебе на Рождество! Большой-ПРЕБОЛЬШОЙ блокнот!

– Будет здорово! – сказал он, полностью соглашаясь, – Голубой!

– Окей – ГОЛУБОЙ! – написала она ниже.

– Давай, – он вырвал листок и вручил ей, – Копи деньги.

– Я знаю, – она положила листок и пошла в свою комнату.

– Знаешь, так ты не напасешься блокнотов, если будешь во всем потакать внучке, – сообщила я, вставая, чтобы достать холодной воды из холодильника.

– О, ей нравится, – он хихикнул и закашлялся. Я налила стакан воды и поставила перед ним.

Анджела была в подвале, где стояли стиральная машина и сушилка. Я услышала, как внизу хлопнула металлическая дверца. В этом доме ничего не сделать бесшумно.

Я наливала молоко в стакан, когда зазвонил телефон. Мы с Беном одновременно напряглись, переглядываясь в тишине.

Позвольте мне объяснить.

Во-первых, у нас здесь странный телефон. С тех пор, как мы находимся под программой по защите свидетелей, мы не можем сами позвонить никуда, за исключением полиции и врача, если кто-нибудь из нас заболеет. Если нам нужно позвонить куда-нибудь еще, мы сообщаем об этом офицеру в полицейский участок, и, если он сочтет, что все в порядке, он соединит нас. Но в любом случае мы не можем позвонить никому за пределами Каспера, таково правило.

И если телефон звонит, это либо полицейский, либо доктор звонит поздороваться. Мы оба знали, что это полиция. Я сразу подумала о Чарли. Я знаю, что мои параноидальные мысли были неспроста. Ему больно!

– Я возьму, – я услышала, как мой голос надломился, когда подошла к маленькому кофейному столику у дивана и сняла трубку, – Алло?

Бен медленно подошел и встал позади меня, когда я услышала мужской голос на том конце провода.

– Это полиция Каспера, детектив Робин. Как дела сегодня? – спросил он мягким голосом, словно ему действительно было не все равно.

– Мы в порядке, что случилось? – огрызнулась я в ответ.

– С Эдвардом все в порядке? – спросил Бен из-за спины, и я тут же почувствовала ужас. Я даже не подумала о нем, полностью погрузившись в беспокойство об отце.

– С Эдвардом все в порядке? – спросила я еще настойчивее, представляя, как моему малышу кто-то приставляет дуло к виску… что, если они нашли его? Что, если они уже… убили его? А я выпихнула его за дверь сегодня! О, ГОСПОДИ!

– Успокойтесь, успокойтесь… – заверил он, – Со всеми все в порядке. Простите, если испугал Вас. Но Вы должны понять, что не каждый звонок несет плохие новости, хорошо? Мы все время проверяем, и даже иногда приезжаем без предупреждения. Это для Вашей собственной безопасности.

– С ним все в порядке, – сказала я Бену, и мы снова вместе вздохнули. Я обернулась и увидела, что Кэти стоит в дверях своей спальни и вся дрожит. Я поманила ее к себе и обняла одной рукой, пока отвечала детективу.

– Мы не привыкли к этому, – сказала я ему, мой голос немного окреп. Мой отец – коп, и я видела многое, но никогда не испытывала этого на собственной шкуре. Мой папа сильно меня оберегал, теперь я это понимаю.

– Я знаю и прошу прощения, мэ’эм, – сказал он, его южный акцент звучал очень мило и старомодно, – Я знаю, что сегодня первый день, когда все вы отважились разойтись по своим делам, вот я и подумал, что надо проверить вас.

– Это мило, – сказала я абсолютно искренне и почувствовала небольшую улыбку на губах. – Знаете, обычно полиции нет дела до того, чем мы занимаемся. Мы из Нью-Йорка, где с полицией сталкиваешься, только если тебя арестовывают.

Я попыталась засмеяться, но это было так трудно.

– Ну, привыкайте, – теперь казалось, что он тоже улыбается, – Это Каспер. Здесь все знают друг друга, и все друг о друге заботятся. Теперь вы – одни из нас, и все мы связаны вместе. Поэтому не бойтесь, хорошо?

– Хорошо, – я играла с косичкой Кэти, и она больше не дрожала.

– Мне нужно сказать Вам одну маленькую вещь, – сказал он, и я снова напряглась.

– Завтра приезжают судебные исполнители, чтобы поговорить со всеми вами, – сообщил он, – Они тоже иногда проверяют. Не о чем беспокоиться. Они приедут примерно после обеда.

– О, да, – я пожала плечами, – Конечно.

– Хорошо. А теперь доброй Вам ночи, мэ’эм, – вежливо сказал он, и повесил трубку.

– Вам тоже, – ответила я раньше, чем он отключился.

Я положила телефонную трубку на место, и они оба уставились на меня.

– Все хорошо, – повторила я, – Нам надо успокоиться и не сходить с ума каждый раз, когда звонит телефон. С Эдвардом все хорошо. Со всеми все хорошо.

Я видела, что Кэти смотрит на меня, и у неё в глазах стоят слезы.

– Я думала, папочка умер, – сказала она, и в следующую секунду разрыдалась.

Я инстинктивно присела на подлокотник дивана и обняла ее крепче, ее всхлипы разрывали мне сердце. Она даже плакала как отец. И я тоже почувствовала слезы на глазах. Бен отвернулся, разозлившись непонятно на что.

– Шшш…, – я осторожно сняла с нее шляпу, касаясь волос и целуя челку, – Ничто не отнимет у тебя твоего папочку, ничто. Теперь он с тобой, и останется с тобой. Я уверена, ты сама захочешь от него избавиться, когда вырастешь и выйдешь замуж. Он, наверно, даже переедет к вам… и поедет с вами на медовый месяц.

Я надеялась, что это заставит ее рассмеяться, но не вышло.

-Я хочу, чтобы папа был здесь, со мной, – сказала она так тихо, что это убило меня. Я посмотрела на часы, и увидела, что еще нет и четырех. Я сомневалась, что он придет домой так рано.

– Я собираюсь поехать к нему, – Бен повернулся и направился к двери, снимая ключи от машины с крючка на стене.

– БЕН! – я обернулась, – Вернись сейчас же! Ты НЕ поедешь за ним! Ты даже не знаешь, куда он уехал.

– Я найду, – Бен подошел к телефону, чтобы снова позвонить в полицейский участок.

– СТОЙ! – я положила руку на телефонную трубку, останавливая его, – Успокойтесь все! Если мы сейчас ПОЕДЕМ за Эдвардом, он больше никогда не вернется на работу! Он будет сидеть с Кэти за партой и в старших классах! Бен, сядь, пожалуйста.

Вошла Анджела, и я поблагодарила Бога, что он послал ее мне в помощь.

– Анджела, присмотри за своим мужем, – приказала я ей, когда она поставила корзину с бельем на пол, интересуясь, какого черта здесь происходит.

– Пойдем со мной, Кэти, – мы зашли в спальню прикрыв за собой дверь. Я села на кровать и усадила ее к себе на колени.

А вот и доктор Белла. Я надеялась, что Эдвард не догадается, что я пообщалась с Кэти до него. Я просто проведу сегодня сеанс с ними один за другим. Дел просто невпроворот.

– Вот, малышка, – я дала ей салфетку из ее маленькой коробки, которая лежала рядом с кроватью.

Я подождала, пока она вытрет глаза и сделает несколько глубоких вдохов, прежде чем заговорить. Я не хотела читать ей нотации, или говорить, что она глупенькая, если боится. Не только у Эдварда, но и в ее жизни было полно дерьма, и ей тоже нужна была консультация. Я просто не достаточно хороша, как психолог, чтобы консультировать каждого из них. Я настою, чтобы Эдвард завтра первым делом позвонил кому-нибудь. И мне все равно, что он говорит.

– Расскажи мне, что тебя так расстроило, милая, – начала я, позволяя ей выговориться.

– Я думала, плохие люди забрали папу, – сказала она просто, ее голос был так слаб, а глаза опущены. Прямо как у Эдварда.

Мы рассказали ей о «плохих людях», чтобы она поняла, почему нам нужно уехать, почему у нас теперь другие имена, и мы не можем много рассказывать о себе. Это было трудно объяснить, я думала, что мы хорошо с этим справились. До этого момента.

– Нет, детка, плохие люди далеко отсюда, – сказала я и подумала, правильно ли я сделала, сказав ей это. Плохие люди повсюду. Я не хотела сказать, что она в абсолютной безопасности – что, если какой-нибудь незнакомец завтра доберется до нее? Это было так трудно.

– Они не знают, что мы здесь, – сказала я более честно, – Они не найдут нас, я обещаю.

– Я думала, полиция всегда ловит плохих людей, – сказала она смущенно, глядя на меня.

– Они стараются, – объяснила я, играя с бахромой на ее жилетке, – Они хотят, но иногда, чтобы поймать их, нужно какое-то время. И до тех пор, пока они их не поймают, мы будем сельскими жителями. Мы освоимся и заведем хороших друзей, будем носить ковбойские шляпы,… и не будем привлекать внимание плохих парней. Ты понимаешь, что я имею в виду?

– Как замаскированные? – спросила она. Боже, она слишком смышлена для своих лет.

– Да, – я легонько покачивала ее, – Как когда Супермен переодевался в Кларка Кента, помнишь это кино?

– Да, – она улыбнулась, – Он мне нравится как Кларк Кент. Он смешной.

– Да, мне тоже, – признала я, – Кларк милый.

– Я бы хотела увидеть, как папа оденется так же, – она улыбнулась шире, хихикая.

Я тоже хихикнула: «И я». Я просто представила, что его волосы зачесаны на бок, и он летит по воздуху в больших черных очках.

Coloring outside the lines. Глава 3 (часть 2)

Глава 3. Вызовите доктора Франкенчлена!

Часть 2.

Потом она прекратила хихикать, и между нами повисла небольшая пауза. Я знала, что она все еще волнуется, но каким-то образом мне нужно было заставить ее почувствовать себя более уверенно.

– Папа сражался с кучей плохих людей, чтобы вернуться домой, к тебе, – я почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза после этих слов, – Он был таким храбрым, и делал это ради тебя, сладкая. Он ненавидит, что уехал так далеко от всех вас, и ругает себя за это. Он бы никогда не хотел, чтобы ты грустила, и чтобы тебе было больно. Но это то, что мы должны сделать, чтобы плохие люди никогда нас больше не беспокоили. Это не навсегда.

Кэти нахмурилась.

– Ты имеешь в виду, что когда-нибудь мы снова уедем?

– Я не знаю. Возможно, – я пожала плечами, – А ты хочешь?

– Нет, – она положила свои руки поверх моих, лежащих у нее на коленях, – Мне здесь нравится. Все такие милые. Все в классе сказали, что они мои друзья. Никто больше не кричит, когда видит меня.

– Дети кричали на тебя? – спросила я, раньше я не знала этого.

– Когда я была маленькой, – сказала она совсем без боли в голосе, словно давно приняла это как данность, – Они говорили, что я уродина, и что они меня боятся. Они кричали, когда я пыталась поиграть с ними. Тогда медсестра отвела меня обратно в палату и сказала, что я больше не могу играть с другими детьми.

– Кэти, – я чувствовала, как слезы текут по лицу. Прошло много лет с тех пор, как ее лицо было обожжено, и ей делали операции. Этот маленький человечек видел очень много боли. Она потеряла мать, отца, и чуть не потеряла жизнь. Быть изуродованной, и слышать, как дети кричат при твоем появлении,… и все равно быть храброй, ждать – не дождаться, чтобы сегодня пойти в школу. Эта девочка олицетворяет собой силу.

Я смахнула слезы прежде, чем она смогла их увидеть и крепче прижала ее, опускаясь подбородком ей на плечо.

– Я думаю, ты прекрасна, Кэти, – прошептала я ей, – Те дети – дураки. Ты заслуживаешь всех друзей на свете. И мне так жаль, что все это случилось с тобой. Жаль, что меня там не было.

– Мне тоже, – она обняла меня в ответ, – Белла?

– Да?

– Если плохие люди заберут моего папу… – она тяжело вздохнула, – Ты тоже уйдешь?

О Господи, какой кошмар. Я даже не могла себе представить, что она постоянно думает об этом.

– Нет, Кэти, – сказала я без запинки, прижимая ее к себе, – Я никогда тебя не оставлю. И папа тоже не оставит. Он любит тебя. Я люблю тебя.

Сейчас я впервые по-настоящему сказала ей эти слова. И мне стало плохо.

– Я тоже тебя люблю, – прошептала она, и я принялась покачивать ее сильнее, прижимая к себе.

Помолчав несколько минут, я снова заговорила.

– А теперь серьезно… – я прочистила горло, – Сейчас папе нужна наша помощь. Ему нелегко приспособиться к этой жизни. Он не ковбой. Пока. Теперь, когда папа на работе, у тебя есть я, бабушка и Поп Поп.( По ходу это кликуха Бена, прим. Natali17) А это значит, что вся любовь на свете умножена на ТРИ! Нам нужно дать папе найти здесь свое место. Ты понимаешь, что я имею в виду?

– Папино место ЗДЕСЬ, – она выглядела обескураженной.

– Это правда, но… – я думала, что сказать, – Папам хорошо, когда они могут каждый день ходить на работу, и, если она им нравится, это делает их счастливее. Я знаю, что какой бы ни была папина работа, скорее всего, ему трудно привыкнуть к ней, и суметь ее полюбить. Он любит тебя больше всего на свете, и если ты его позовешь, он ПРИБЕЖИТ к тебе. Так и надо – если это срочно. Но если это не так, боюсь, он больше никогда не захочет уходить от тебя, если будет думать, что нужен тебе постоянно. Ты видела, как он сегодня хотел пойти с тобой в школу.

Она ничего не сказала. Надеюсь, я все делаю правильно. А может не надо было этого делать?

– У тебя есть школа и новые друзья, – заметила я, – У папы будет работа, и тоже появятся новые друзья. А вечерами и по выходным мы будем проводить время вместе. Мне тоже здесь нравится. И мы должны помочь папе, чтобы ему здесь тоже понравилось. Потому что нам придется жить здесь очень-очень долго. И будет лучше, если всем нам здесь будет нравиться, согласна?

– Да, – ответила Кэти, не говоря больше ни слова.

– Что такое, Кэти? – спросила я, заметив, что она уклоняется от ответа, так же, как любил делать ее отец.

– Мне не нравится без папы, – сказала она прямо, она не умела прятаться так искусно, как Эдвард во время сеансов.

Кэти,… она так боялась, что может снова всех потерять. Однажды я прочла, что то, чего ты боишься больше всего, это то, что с тобой уже случалось. Теперь я это понимаю. И я тоже боялась снова его потерять. Я знала, что не переживу этого еще раз – то время, когда он вернулся обратно к Виктории,… когда папа не рассказывал мне, что с ним происходит. Это было, похоже на последний круг ада.

– Мне тоже, – сказала я откровенно, – Он скоро придет домой. У тебя будет ещё много времени, чтобы наверстать с папой упущенное. Я бы тоже хотела, чтобы он все время был рядом. Но нам нужно быть сильными и поступать так, чтобы каждому из нас было хорошо. Мне трудно объяснить тебе, но поверь мне, ежедневная работа пойдет на пользу папе. Она нужна ему. Точно так же, как тебе надо ходить в школу.

Пожалуйста, пусть она поймет меня правильно, молилась я. Эдвард – это одно, но если я когда-нибудь обижу Кати, сказав что-то не так, я никогда себе этого не прощу.

Раздался тихий стук в дверь, и я поняла, что это Анджела. Бен стучал и ломился, как рота разъяренных солдат.

– Да? – спросила я, вытирая глаза.

Дверь открылась шире, и Анджела вошла, мило улыбаясь.

– Все в порядке? – спросила она, глядя на меня.

– Думаю, да, – я взглянула на Кэти, а она на меня, – Ты в порядке?

– Да, – фыркнула она, все еще сжимая свою мокрую салфетку, – Дайте мне секундочку.

Я чуть не рассмеялась вслух, когда она спрыгнула с моих колен и вышла из комнаты. Как только она ушла, Анджела засмеялась.

– Я все время так говорю, – поделилась она и тоже сдавленно усмехнулась.

– Бен тебе сказал? – спросила я.

– Да, – сказала она немного грустно, – Чертовы полицейские, пугают всегда до полусмерти.

Я взглянула на нее, немного разозлившись, что она под одну гребенку ровняет всю полицию.

– О, я не имела в виду твоего отца, дорогая, – она быстро обняла меня, – Прости. Я не слишком люблю полицию. Это долгая история.

– Все нормально, – сказала я, выходя из комнаты Кэти, – Пойдем, посмотрим, задали ли Кэти что-нибудь на дом.

Мы снова пошли на кухню, Кэти сидела за столом, открывая свой лиловый рюкзачок.

– Что-нибудь задали на сегодня? – спросила я, убирая челку от ее сияющих голубых глаз. Я почувствовала, словно прекрасная маленькая частица Эдварда сейчас здесь, со мной, и ужасная тоска по нему стала немного меньше. Я беспокоилась о нем весь день,… и все еще продолжала это делать. Меня все еще трясло от того, о чем я думала несколько минут назад. Это напомнило мне, насколько реальна опасность,… и что в любую секунду может раздаться телефонный звонок, который убьет нас всех.

Бен куда-то ушел, и я посмотрела на Анджелу.

– Где Бен? – я почувствовала, что говорю тверже, словно мне поручили вернуть его обратно.

– Он здесь, – тихо сказала Анджела , – Я спрятала ключи от машины. Я думаю, он просто пошел подышать воздухом.

– Я рада, что он так заботлив, – сказала я абсолютно искренне, думая о том, что мне повезло быть частью этой семьи.

– Порой он слишком заботлив, – сказала Анджела, – До него многое поздно доходит.

Я на секунду встала на его место. И поняла, что и в его жизни хватает боли.

Их единственной дочери больше нет, они все эти годы заботились о Кэти в одиночку, разделяя с ней всю ту боль, через которую она прошла, не зная порой – жив Эдвард или мертв,… за исключением того, что он звонил им каждый день в 15.00. А теперь, когда он вернулся к ним, им страшно, что случится что-то, что снова отнимет его у них.

Нам всем нужна терапия. Я знаю, это звучит как заезженная пластинка, но я ничего не могу поделать. Я забочусь обо всех. Я хочу, чтобы они снова были свободны от своих страхов.

– Эдвард не просто наш зять, – Анджела мыла тарелку, – Он наш сын.

Это все, что она сказала, и я понимающе кивнула. Мне кажется, Анджела плакала, так, чтобы Кэти не увидела, поэтому я переключилась на девочку.

– Ну,… прости, Кэти, – я усмехнулась ей через стол, – Ничего не задали?

– Неа, – протянула она разочарованно, – Сегодня первый день занятий, поэтому ничего не задали.

– О, – я разделяла ее разочарование, – Прости.

– Знаешь, иногда я думаю, что этот город СЛИШКОМ хороший! – воскликнула она с неприязнью. Я невольно засмеялась.

– Я понимаю, о чем ты, – усмехнулась я, – И единственный раздражительный человек здесь – это ПОП ПОП!

Она засмеялась над этим громче, и я надеялась, что не разозлила Анджелу. Это была просто добрая шутка. Я хотела, чтобы Кэти подольше улыбалась. Особенно перед тем, как Эдвард вернется. Если он войдет, и увидит, что она плачет…

– Он не раздражительный, он просто СТАРЫЙ! – фыркнула она.

Я закрыла рот рукой, чтобы не рассмеяться во весь голос, как мне хотелось, боясь, что подавлюсь молоком, которое пила.

С облегчением я увидела, что Анджела смеется, стоя у раковины.

– Хочешь помочь мне приготовить ужин, Сквидж? – спросила я, у меня появилась «фишка» – называть ее каждый день как-нибудь по-новому. Я просто выдумывала всевозможные странные имена, а порой они просто слетали у меня с языка. Пока моим любимым было «Уп-Уп-Уплефски» (автор, наверное, что-то курила в ту минуту, когда ей на ум пришел этот бред, lol – прим.пер.)

Но сегодняшний день был сложным для всех, поэтому «Сквидж» – это максимум, на что у меня хватило воображения.

– Окей, – она пожала плечами, не выказывая особого энтузиазма.

– Ты, наверно, единственный ребенок, которому не нравится готовить, – я бросила ей полотенце для посуды, когда она пошла за мной.

– Прости, – сказала она.

– Все в порядке, – я открыла холодильник, заглядывая в него, – На дворе 2010 год. Ты можешь заставить готовить своего мужа, а сама будешь ходить на работу.

Анджела проходила мимо и засмеялась от моих слов. Наверное она шла поговорить с Беном, и я была рада этому.

– Я не хочу мужа, – спокойно сообщила Кэти, наблюдая, как я достаю замороженную курицу в пластиковой упаковке.

– Ооох, современная женщина! – сказала я, – Мне это нравится. Дерзай!

Я была не слишком глупа, чтобы догадаться, что в ее словах кроется большее, но мне хотелось, чтобы сегодняшний вечер прошел максимально легко, особенно после того чертового телефонного звонка, я пообещала себе не лезть в дебри, хотя бы сегодня. Я бы сделала все, что возможно, чтобы исследовать каждую частичку Кэти и понять, что причиняет ей боль.

Может, ее пугает жар плиты? Ведь она ужасно обгорела. Часто ли она готовила вместе с матерью? Может, она все время готовила с Эдвардом, и хочет это делать только с ним.

Может, ей просто не нравится кулинария, сказал раздраженно мой внутренний голос.

Позднее, пока я занималась ужином, Кэти сидела на полу и смотрела «Губку Боба», я улыбнулась, вспоминая, как впервые услышала, что Эдвард смотрит этот мультик в моей квартире. Жаль, что он не смотрит его с нами сейчас. Я вспомнила, как Эдвард спасал меня, когда я застряла в ванной. Он был тогда таким игривым и живым. Кажется, что прошло так много времени, но на самом деле нет. Я все еще чувствую его губы на моем теле, такие жадные,… словно я была единственной женщиной, которую он когда-либо целовал. Был ли он тогда самим собой,… или он играл со мной? Любит ли он МЕНЯ по-настоящему? Или он путает любовь с острым ощущением свободы?

И сразу от этих мыслей у меня заболело что-то внутри.

Да, я знаю, мне тоже нужны консультации. Заткнись, доктор Белла!

Чуть позже с улицы раздался звук автомобильного гудка, и я услышала, как Кэти мчится к окну рядом с дверью.

Затем послышался боевой клич – ПАПА ДООООООМААААА!

– ДА! – я положила ложку и тоже побежала к двери. Я услышала глухой стук в дверь, но пока я подошла, Кэти уже кричала, а Эдвард лежал на пороге лицом вниз.

– ЭДВАРД! – я кинулась к нему хватая за руку, осматривая его всех сторон, боясь увидеть кровь.

Но с ним все было в порядке, и он шептал Кэти: «Шшшшш», пытаясь ее успокоить.

– Я пошутил! – сказал он, – Просто пошутил! Я в порядке! Я просто устал и все!

– Это НЕ СМЕШНО, ПАПА! – крикнула ему Кэти, а затем обвила его руками за шею.

Я молилась, чтобы она не заплакала.

– Прости, малышка, – он нежно обнимал ее, целуя в щеку, – Это была неудачная шутка. Прости меня, пожалуйста.

Он смотрел Кэти в лицо, на котором не было слез, и Кэти улыбалась, сложив губы бантиком.

– А вот и мои любимые губки! – его голос был таким счастливым, будто он выиграл миллион долларов. И он поднял ее на руки, целуя в губы.

– Как в школе? – спросил он так, словно не может дождаться ответа.

Он прошел мимо меня, не сказав ни слова. Что за ЧЕРТ?

Я развернулась и пошла обратно на кухню, гремя там всем, что попадалось под руку. Я что – всего лишь кухарка, которая готовит своему мужчине ужин? И со мной даже не надо здороваться? Почему бы тогда ему не называть меня ебаной УИЛМОЙ ФЛИНТСТОУН?

Наверно, теперь я понимаю, почему Таня уходила из дома! Ей не было места между Эдвардом и Кэти!

Прекрати это, Белла, сказал мне внутренний голос. Ты просто страдаешь от недостатка секса. Успокойся, женщина!

Я слышала, что Кэти у телевизора в гостиной, украдкой взглянув, я увидела, что Эдвард сидит с ней на полу и смотрит «Губку Боба».

Он немного отклонил голову к дивану, а его шляпа была на голове у Кэти, и ему ничего из-за нее не было видно!

– И миссис Уайт, которой принадлежал отель, выходит по ночам, и бродит по коридорам… – Кэти рассказывала Эдварду истории про привидения, а он смотрел на нее так, будто ему это очень нравится.

– И некоторые люди говорили, что слышали стук в дверь, а потом ручка поворачивается, как – будто она пытается войти! – продолжала Кэти.

– Не может быть! – Эдвард вздохнул. И в эту секунду я бесповоротно влюбилась в него снова. Но я все еще злюсь, и он узнает об этом – позже.

– МОЖЕТ! – ответила Кэти, – И когда они подошли к двери – ТАМ НИКОГО НЕ БЫЛО!

– Мы не будем останавливаться в ТОМ отеле! – Эдвард покачал головой, глядя в мою сторону.

– САМО СОБОЙ нет! – сказала Кэти, расширив глаза.

– Эй, я сейчас вернусь, ладно, утенок? – спросил он, пытаясь встать. Я вернулась на кухню и встала около плиты, часть меня надеялась, что он придет, а другая надеялась, что нет.

О, кого я обманываю? Все во мне хотело его.

– Помоги мне, помоги,… подтолкни… – он стонал как старик, – Ухх, спасибо, ребенок!

Кэти хихикнула, и я услышала приближающийся стук ковбойских ботинок, цокающих по полу в моем направлении.

Я надела на себя маску равнодушия и наклонилась, чтобы проверить курицу в духовке.

Он подошел сзади, и я притворилась, что не слышу… О, ГОСПОДИ – от него пахнет! УФ, что ЭТО?

Я понюхала курицу и понадеялась, что в душе у нас достаточно ароматное мыло.

Я ощутила его руки на спине, движущиеся вниз,… и мои глаза сразу закрылись. У этого мужчины абсолютно волшебные руки, и я попалась в их плен.

Он опустился ниже и погладил мои ноги. Затем, наклонился и поцеловал кожу у плеча, немного стягивая вниз рукав.

– Белла… – прошептал он, – Ты не представляешь, как мне хорошо сейчас…

Теперь он целовал ближе к шее, и я чувствовала его язык…ГОСПОДИ ИИСУСЕ!

– Теперь ты меняувидел, да? – я хотела, чтобы это прозвучало со злостью, но получилось так сексуально,… мой чертов голос предаёт меня.

– Я ВСЕГДА тебя вижу, – его голос был таким глубоким, и он обвил руки вокруг моего живота, прижимая меня к себе,… так крепко! Вау… это напомнило мне наши забавы на моей кухне, когда мы только познакомились.

Затем его язык был у моей яремной вены, и я почувствовала, как его зубы нежно прикасаются к коже.

– О Господи, Эдвард… – я чуть не заплакала, – Я скучала по тебе…

И я говорила не только о сегодняшнем дне.

Я повернулась к нему и прильнула, хватая его за волосы так, что он тихо застонал. Его руки крепко прижимали меня, и я почувствовала его твердокаменную эрекцию. Я хотела его здесь и сейчас. Черт с ним, с запахом, мне все равно.

– Эй! – голос Кэти резанул, как нож.

Эдвард оттолкнул меня, и я нахмурилась, не успев справиться с эмоциями.

– ВООБЩЕ-ТО в доме ДЕТИ! – она свирепо смотрела больше на Эдварда, чем на меня.

Ох, Эдвард, у тебя проблемы! Ты ЭТО начал!

Эдвард прочистил горло и сложил руки перед своим огромным пенисом.

– Прости, – сказал он, не зная, что еще можно сказать в свою защиту.

– Там опять идет «Губка Боб», – она ждала, сложив руки, как учительница в школе.

– Окей, я иду, – сказал он, смущенно посмотрев сначала на нее, а потом на меня.

Я пожала плечами, и он, молча, последовал за ней, одними губами говоря мне «Прости».

Я кивнула и сунула лицо в морозильник, тихонько вскрикнув, когда они ушли.

Я надеялась, что побуду с ним немного сегодня. Кэти теперь нужно было ложиться пораньше, из-за занятий в школе. Бен с Анджелой будут смотреть сериал «24», они всегда смотрят его вечером в понедельник. Я дам ему доктора Беллу,… и тогда он даст мне доктора Франкенчлена.

Его голос сейчас раздавался в моей голове… «Ты можешь поработать с моими мозгами,… а потом с моим телом. Хотя я думаю, что второе понравится тебе больше, чем первое». Я видела, как он лежит на моем старом диване,… соблазнительно выставляя себя передо мной,… его руки под головой, глаза прикрыты. Его рот тааааак прекрасен,… все в нем так прекрасно…

Я почувствовала, что закрываю глаза, и голова кружится от желания, и от громкого «БЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗ» у меня чуть не случился сердечный приступ.

О, это таймер на плите! Чертов таймер! Заткнись! Я небрежно выключила его, чтобы он прекратил звенеть, радуясь, что он прочистил мне мозги.

– Ужин! – позвала я самым радостным голосом, надевая рукавицы, вытаскивая противень с курицей и направляясь к столу.

Coloring outside the lines. Глава 4 (часть1)

Глава 4. Хватит прятаться.

От WinndSinger: *Всем привет! Спасибо за все приятные отзывы и за забавные тоже спасибо. Некоторые из них действительно превозносят меня, когда я читаю их. Мне надо написать что-то действительно горячее, чтобы некоторые перестали обращать внимание на мою пунктуацию. LOL. Я рада, что вам это так нравится, я наслаждаюсь, когда пишу все это.

Спасибо за советы относительно описания лошадей от настоящих сельских жителей, которые имеют дело с лошадьми! Я попытаюсь в следующий раз пореалистичнее описать работу Эдварда! (Простите, я искала в интернете, и кое-какая информация была неверной. Чертов Гугл!).

И я даже собираюсь вернуться и перечитать «Красную линию», просто чтобы не чувствовать себя плохо. Я считаю, что не стоит затягивать с написанием сиквела, да?

Еще, Каспер – не настолько маленький городок, каким я его описываю в этой истории. Это действительно прекрасный город, и колледж Беллы также существует в действительности. Погуглите, если хотите, в интернете полно прекрасных картинок. Все, что касается привидений, тоже реально, в этом городе рассказывают кучу классных зловещих историй. И родео у них тоже есть!

Родео, на котором работает Эдвард – это реально существующее родео, и шоу у них проходят каждое воскресенье, вы увидите его в действии через несколько глав.

В любом случае, поскакали обратно, на маленькой лошадке по прериям…лол

ЗЫ На Беллу сильно давят, и пусть ее не убьет ничто из того, что она скажет или сделает в следующей паре глав (Улизнула чтобы спрятаться)…*

*********************************************************************************

Часть 1

BPOV

Кэти засмеялась, когда я взяла последний кусочек курицы, не в состоянии отвести взгляд от танцующих глаз Энтони Мейсена. Сегодня вечером он был восхитительным, рассказывая нам, как у него прошел день. Он говорил так, словно ЛЮБИЛ работать с лошадьми. Бен и Анджела тоже выглядели такими счастливыми, глядя на него. Что-то не так. Он был слишком очаровательным. Я знаю этого Эдварда. Это Эдвард, которого я увидела впервые в своей квартире. Забавный Эдвард. Я надеялась, что ошибаюсь, но вряд ли. Он снова играет. Устраивает концерт для своей дочери… и меня. И это злило.

– И там есть лошадь по кличке Бабочка, – сказал он, улыбаясь, – И она там самая прелестная. Она всегда кладет свою маленькую белую голову мне на плечо, когда я вхожу к ней в стойло, чтобы накормить.

– Оууу! – Кэти выглядела так, словно ревнует отца, – Я тоже хочу туда пойти!

– Может, как-нибудь в выходной, я отведу тебя туда, малышка, – он усмехнулся, делая глоток содовой.

Кэти уже рассказала Эдварду все о своем первом дне в школе, о своей учительнице, всю историю Каспера, штат Вайоминг, и все о своих новых друзьях. У Эдварда появился шанс рассказать свои истории только десять минут назад.

Я на секунду встала, чтобы убрать со стола пару тарелок, когда Эдвард взглянул на меня.

– Ты в порядке? – спросил он любезно, – Ты что-то тихая.

– У меня… голова болит, – сказала я и сразу же пожалела. Теперь у нас точно сегодня не будет секса. Я ТАКАЯ дура.

Я вернулась за стол и села, злясь на себя за свои слова. Но я не могла забрать их обратно.

– Теперь ты, – Эдвард улыбнулся и взял меня за руку, – Как колледж?

– Прекрасно, – усмехнулась я, – Я так удивилась. Он просто огромный.

Все ждали, пока я продолжу.

– Как зовут твоего учителя? – полюбопытствовала Кэти.

– О, у меня много учителей, – сообщила я, – В колледже много разных занятий, и по каждому свой учитель.

– О, клево, – она выглядела удивленной.

– Ну, тебе понравилось? – спросил Эдвард с надеждой.

– Да, мне понравилось, – признала я, – Все были очень милы со мной.

– Милы с тобой? – Эдвард выгнул бровь, – И парни были милы с тобой?

Я посмотрела на него и слегка фыркнула,

– Нет, Эдвард, это колледж для монашек.

Бен хихикнул на мое замечание, но Эдвард внезапно посерьезнел. Бен тут же замолк, когда Эдвард сердито посмотрел в его сторону.

– Там не было никаких парней, если ты об этом спрашиваешь. НИКАКИЕ мужчины меня не интересовали, – бросила я Эдварду, не боясь посмотреть ему в глаза.

Я принялась убирать пустые тарелки со стола. К счастью, Бен с Анджелой не вмешивались в наш разговор.

Эдвард вздохнул, когда я пошла на кухню и встала у плиты, где он не мог меня видеть.

Я слышала, как Кэти и Анджела у стола говорят о том, что Кэти пора в ванну.

– О, ПОДОЖДИТЕ! – я услышала, как Эдвард встал, со скрипом отодвигая стул, – Я первый в душ!

Спасибо тебе, Господи, за маленькие радости, сказала я про себя. Я не могла поверить, что он собирается сесть за стол, когда он него так пахнет. Должно быть,он был жутко голоден. Но всё равно, сначала он должен был привести себя в порядок. Хотя я видела по его глазам, что он сильно устал.

Я мыла тарелки, пока Эдвард был в душе, и самым безобразным образом вывернула горячий кран на полную, таким образом, воруя горячую воду у Эдварда. Я слышала, как он негромко вскрикнул, когда на него полилась ледяная вода. Я такая жестокая. Зачем я это делаю?

Ах, да, я хочу секса.

Это не способ получить его, Белла! Все внутри меня снова сжалось. Я хотела сейчас, чтобы холодной водой окатили МЕНЯ!

Раз или два я услышала, как Эдвард ухает и ахает в душе, и чуть не хлопнулась на пол. Я хотела пойти и сделать ему сюрприз – шагнуть к нему под душ и вымыть его. Но я не смогла.

Бен смотрел какое-то спортивное шоу по телевизору, а Анджела ушла с Кэти в ее комнату, чтобы выбрать одежду на завтра. Я была рада, что осталась одна. Мытье тарелок было хорошей терапией, оно зачастую встряхивало меня и не давало грустить.

Кэти вошла и спросила у меня, подойдут ли джинсы к блузке, которую она держала. Улыбнувшись я сказала:

– Джинсы подходят ко всему, вот почему они такие ПОТРЯСАЮЩИЕ!

Она была удовлетворена моим ответом, и снова пошла к Анджеле.

Мне не хватало Элис. Я не была модницей, чтобы давать такие советы. И Розали мне не хватало тоже. Они смогли бы дать мне какой-нибудь классный совет по поводу наших с Эдвардом проблем. Я бы хотела, чтобы у меня была подруга, чтобы поговорить с ней прямо сейчас, рассказать ей все свои маленькие грустные тайны, чтобы… Забавно, когда у меня были подруги, я не рассказывала много. Но теперь, когда их не стало,… я постоянно хотела поговорить. Я почувствовала слезы на глазах, когда вспомнила об Элис и Розали, сморгнув их, я услышала, как в душе закрылся кран.

– Мы всегда будем подругами! – я еще слышала, как Элис говорит мне это… и вспомнила, как мы обнимались с ними в ту ночь, когда спали вместе, все одетые в теплые флисовые пижамы. Я до боли сжала губы, пока чистила металлической мочалкой котелок.

Бен бормотал что-то пренебрежительное в телевизор, и я чуть не засмеялась, подумав о Чарли. Он бы делал то же самое. Я хотела позвонить ему – НЕТ – я хотела УВИДЕТЬ и обнять его, и никуда не отпускать. Я вспомнила его резкие слова, когда он лежал в больнице, пытаясь убедить меня остаться с ним. Он говорил ужасные вещи, в которые я не хотела верить, но теперь эти слова надсмехались надо мной.

– Он не по-настоящему любит тебя, – сказал тогда Чарли, – Он думает, что любит тебя, потому, что ты его лечишь. Это не настоящая любовь, Белла! А ты думаешь, что любишь его, потому что он показал тебе несколько новых трюков и заставил почувствовать их впервые,… но брак – это больше, чем просто классный секс, Белла!

Я закрыла глаза и заставила себя прекратить вспоминать об этом. Я решила, что позвоню по одному из номеров, которые юрист дал мне сегодня. Мне нужно было кое-что узнать. Мне нужно было спросить у полицейских, может, они разрешат мне позвонить. Я верила, что разрешат. Это – терапия, они не могут мне отказать! Чтобы по этому поводу сказал Эдвард?

Дверь в ванную открылась, и пар вырвался наружу, окутывая Эдварда. Он выглядел счастливым. На нем была белая футболка и серые шорты. Они были хлопковые, не обтягивающие, и доходили ему до колен. Я все еще наслаждалась видом,… какие милые маленькие безволосые коленки. Его ноги были такими мускулистыми, но не слишком. Они были идеальными,… а его голые стопы!

Его мокрые волосы были зачесаны назад, и одна тонкая прядь свисала на лоб. У меня почти потекли слюни.

Я собиралась сказать ему что-нибудь, он взглянул на меня в ответ, и его глаза светились счастьем.

И затем на него набросилась Кэти.

– ПАПА! – она почти уронила его, – Сколько можно! Я ждала тебя целую ВЕЧНОСТЬ!

– Прости, малышка, – он схватил ее за хвостики, накручивая их на пальцы, – Что ты делаешь?

– Пытаюсь выбрать одежду на завтра!

– О, хорошо, тогда возьми меня с собой! – он пошел за ней, говоря, – Я просто волшебник в выборе одежды!

– Я знаю! – Кэти снова увела его,… и я пошла смотреть телевизор с Беном.

Надо врезать ей в дверь замок и как-нибудь «случайно» закрыть ее там.

– Привет, Бен, – вздохнула я, плюхаясь рядом с ним, разглядывая баскетболистов в телевизоре, не слишком понимая, что там происходит.

– Привет, девочка, – он усмехнулся, – Какое у тебя грустное лицо…

Я попыталась улыбнуться, чтобы скрыть это. Но Бен был не дурак.

– Я знаю этот взгляд, – он сдавленно усмехнулся, – Эдвард впал в немилость.

– Нет, это не так…

– Да, да, – оборвал он меня, махнув рукой, – Я давно женат, я знаю, не надо мне рассказывать.

Я нервно засмеялась.

– Все наладится, Белла, – он пытался успокоить меня, – Все мы привыкаем к новому месту, пытаемся нащупать баланс. Эдвард и Кэти так долго жили порознь,… я знаю, это трудно принять,… я был лишним, когда Таня была маленькой. Они с мамой были все время вместе,… одевались,… причесывали друг друга,… я понимаю, каково это – время от времени чувствовать, что тебя бросили. Вам надо проводить время вместе, вам обоим. Иначе ничего не наладится. Уходите , гуляйте вместе,… просто проводите время.

Я хотела сказать: «Я люблю тебя, Бен», но вместо этого сказала: «Спасибо, Бен».

– Окей, иди, – прохрипел он, и снова уставился в телевизор.

Я решила, что он прав, поэтому встала и пошла в комнату Кэти. Почему я должна себя чувствовать, будто меня не пригласили? Анджела здесь.

– Видишь? – спросил Эдвард, когда я подошла, – Ты надеваешь эту футболку под ту, и расстегиваешь пуговицы, и теперь на тебе два цвета, а не один.

– КЛЕВО! – она сияла, глядя на вещи, которые Эдвард держал в руках.

– Ты такой умный, Эдвард! – Анджела сидела на кровати Кэти. Я чуть не закатила глаза.

Эдвард взглянул на меня и мило подмигнул, и у меня перехватило дыхание. Он может быть таким восхитительным, Когда хочет.

– Примерь, – он подал ей плечики с одеждой, и она посмотрела на него с забавным выражением лица.

– Знаю, выхожу, – сказал он, выходя за дверь, чтобы она могла переодеться.

– Спасибо, папочка, – Кэти высунула лицо за дверь, прежде, чем захлопнуть ее перед нами.

Эдвард засмеялся, глядя на меня, и указывая большим пальцем на дверь,

– Она такая милая! Она никогда раньше не слышала, что одну вещь можно носить поверх другой.

Он взял мои руки в свои, и я почувствовала шероховатость его кожи. Я нахмурилась.

Он перевернул их ладонями вверх, и я увидела несколько царапин и мозолей.

– У меня уже руки, как у ковбоя, – сказал он, словно только что это заметил.

– Оуууу… – я поцеловала мозоли и взглянула на Эдварда самым жарким взглядом, – Мне нравятся руки ковбоев…

Он улыбнулся мне и сказал охрипшим голосом, – Сделай так ещё раз.

Я оставила легкий поцелуй на его руках на глазах у Бена; сейчас меня устраивал любой контакт с Эдвардом. Я медленно раскрыла и закрыла рот на загрубевших участках кожи,… не оставляя ничего его воображению. Я даже лизнула один из его средних пальцев. Он глубоко вдохнул, и я знала, что мне нужно остановиться. Кэти может выйти в любую секунду, чтобы залить ледяной водой нашу маленькую горячую сцену.

– Может, попозже прогуляемся вместе? – предложила я.

Я детально представила себе, как мы с ним вдвоем, в каком-то лесу, срываем друг с друга одежду.

– О, Белла, я так устал! – сказал он таким грустным голосом, каким только мог, – Может, завтра вечером?

– О, – мне хотелось заплакать, – Ладно.

– Я имею в виду, что я только из душа, и мне так хорошо в пижаме, – объяснил он, – Я не хочу еще раз переодеваться,… и ноги так сильно болят.

– Ну, ладно, – сказала я, – Я собираюсь ненадолго прилечь.

И я унеслась в свою комнату. Я чувствовала себя такой маленькой девочкой, капризулей, которая надулась из-за того, что ей не дали того, что она хотела. Сейчас он принадлежит Кэти, а не мне. Думаю, мне надо быть благодарной за то, что у нас с ним были две недели. Они были лучшими… и самыми трудными в моей жизни. Где тот задушевный друг, забавный парень, с которым я тогда познакомилась? Он был иллюзией? Фокусом Виктории?

Я думала, Эдвард пойдет за мной и постучит в дверь. Но он не пришел. И мне хотелось швырнуть чем-нибудь через всю комнату, только бы избавиться от тишины по ту сторону двери. Я знала, что веду себя, как ребенок , или как эгоистичная сука, но я ничего не могла с этим поделать. И я плакала, уткнувшись лицом в подушку, чтобы никто меня не услышал.

От злости я придумывала Эдварду наказание. Я мысленно говорила: «Он думает, что сегодня у него сеанс с доктором Беллой — хуй ему! Нет!».

Я ненавидела свою темную половину. Я сделала большой вдох и села, заставляя ее заткнуться, запирая в клетку. Сегодня я буду доктором Беллой. Я обещала ему. Достав свою записную книжку я начала составлять список тем, которые хочу обсудить с ним.

Первым, что я записала, было: Первый рабочий день.

Я знала, что все его рассказы — брехня. Он скрывал это весь вечер, но я-то видела. Ему было больно. Все прошло не так гладко. Обычно Эдвард был не прочь прогуляться. И то, как от него пахло,… он работал, как вол, весь день. Почему он не рассказал нам об этом?

Вторым пунктом я записала: Не обращаешь на меня внимания, когда приходишь домой.

Помимо этих двух пунктов, остальное было ерундой. К тому времени, как я закончила, у меня оставалось три часа, чтобы это обсудить. Я вздохнула. Когда я перестану быть доктором Беллой? Я хочу этого? Я молилась, чтобы сдержать собственную боль и злость, чтобы быть ему сегодня хорошим терапевтом. Но чем больше я об этом думала, тем больше мне хотелось кричать и вопить, выпустить все наружу. Я вернулась к своей первой записи в тетради и увидела фамилии докторов и их телефонные номера, записанные справа. Я хочу мужчину или женщину? Женщина может выслушать мою историю и решить, что я чокнутая, раз купила мужчину-проститутку. Мужчине это может слишком понравиться. Мужчина может разговорить.

В дверь легонько постучали, я закрыла тетрадь и положила ее на колени

– Войдите, – я разделила волосы на пробор, когда дверь со скрипом открылась.

Это был он. И сразу же сердце принялось громко стучать в груди.

Он вошел, закрывая за собой дверь, и улыбнулся мне, не говоря ни слова.

– Здравствуй, девушка с записной книжкой, – он сказал те же слова, что и два месяца назад, – О чем ТЫ мечтаешь?

Я хотела бы быть счастлива от этого маленького напоминания о том, кем мы были. Но я разозлилась. Мне показалось, словно он передразнивает нас. Ставит меня перед фактом, что мы больше не пара.

– Было бы неплохо провести десять минут со своим парнем, – сказала я в ответ горьким тоном.

Эдвард выглядел так, словно я дала ему под дых (в оригинале like I had taken all the wind out of his sales – словно я выпустила весь ветер из его парусов,… ну, думаю, вы понимаете — прим.пер.). Я опустила глаза и сразу же пожалела о своих словах. Если бы я ответила по-другому, мы бы уже целовались. Я полная дура.

– Кэти спит, – сообщил он мягко, – И я подумал…

– И ты подумал, что теперь я буду тебя развлекать, – закончила я еще более неприятным тоном, – Это по мне! Девушка номер два!

Лицо Эдварда моментально стало злым. И я снова уставилась на свою тетрадь, надеясь найти там хоть что-нибудь, чтобы успокоиться.

– Ты НЕ девушка номер два, – сказал он, стараясь говорить мягче, – Господи! Что с тобой, женщина? Ревновать к ребенку — я просто этого не понимаю! Таня была такая же!

– Я начинаю ее понимать! – зарычала я, – Никто не может встать между тобой и ЕЮ!

О Господи, это было большой ошибкой. Я чуть не сказала о Кэти плохо. Я чуть не назвала его маленькую принцессу, или кто она там, плохой. И мой тон в любом случае не был приятным.

– Я не могу поверить, что ты такое сказала… – сказал он, ошарашено.

Я схватила себя за волосы и встала, кидаясь к нему в объятья; слезы полились, как только я прикоснулась к нему.

– Прости меня, Эдвард, – плакала я, – Я не это имела ввиду. Мне так одиноко здесь. Я просто хочу тебя…

Он держал меня в своих руках, и я чувствовала, что почти исцелилась.

– Я твой, – шептал он, целуя мою голову, – Шшшш… пожалуйста, прекрати плакать…

И я заплакала ещё сильнее.

Я намочила ему всю футболку.

Он обнимал меня и ждал, пока я не успокоюсь, прежде, чем снова заговорить.

– Иди сюда,… ложись, – он уложил меня на бок и лег передо мной, тоже поворачиваясь. Он убрал волосы с моего лица и нежно меня поцеловал. Лоб, нос, мокрые глаза,… и затем, наконец, мои губы.

Я издала последний всхлип, пока он был так нежен со мной, и он снова зашептал мне «шшшшш».

– Я здесь… – шептал он, целуя меня в щеку, – Я твой…

Он поцеловал меня в другую щеку, и добавил, – Навсегда.

Я неровно вздохнула, и он потерся об меня носом.

– Ты никогда не будешь номером два, – шептал он, – нигде,… особенно в моем сердце.

Coloring outside the lines. Глава 4 (часть 2)

От Natali17: Надо бы это вечерком выложить, но вы такие нетерпеливые. Так что…. Ждем ваших комментариев.

Глава 4. Хватит прятаться

Часть 2.

– Ты никогда не будешь номером два, – шептал он, – нигде,… особенно в моем сердце

Это заявление вернуло меня к жизни, выдернуло из пучины, в которой я тонула. И я отчаянно уцепилась за него.

Я почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза, но он поцеловал меня в губы, и они сразу исчезли.

– Ты так чертовски прекрасна, ты знаешь это? – и снова поцелуй.

Неправда, я наверно, выгляжу сейчас как мокрая обезьяна.

У меня промелькнула мысль, не было ли это еще один тактический ходом Эдварда, чтобы я прекратила сражаться с ним,… но прямо сейчас это не имело значения. А если это и так, я всё равно проиграла.

Я нежно покачала головой и прошептала:

– Тебе видней.

Он усмехнулся:

– Упрямая.

Он убрал волосы и оставил прекрасный поцелуй на моей шее.

– Я знаю, что мы подеремся позже… – прошептал он мне на ухо, – Я знаю, что ты сердишься на меня,… знаю, что вел себя как дурак,… но прежде, чем ты меня накажешь, я бы хотел, чтобы ты знала, как сильно я тебя люблю…

Надеюсь, что он врал насчет наказания. Я видела, как он улыбается мне, но ничего не могла поделать, и тонула в его чертовски – прекрасных глазах.

– Я тоже тебя люблю, – прошептала я в ответ. Мне нравились его приемы. Да, мы будем с ним сражаться, и он знал это. Но было мило, что он сказал это первым.

Он провел пальцами у меня по лбу, и я почувствовала, как хорошо они пахнут. У мыла «Ирландская весна»… чудесный аромат.

– А теперь скажи, чем я тебя рассердил? – спросил он очень чувственным голосом, мило улыбаясь, и я поняла, что он шутит.

– Прекрати, – я почти скулила.

– Окей, забудем об этом, – он прикоснулся ко мне, заставляя растерять всю свою злость, – Я знаю, что был очень занят с Кэти. И что это нечестно по отношению к тебе.

– Я не собираюсь делить тебя с Кэти, – я покачала головой, – Она твоя дочь, я понимаю это… Но иногда…

– Она требует слишком много моего внимания, – закончил он.

– Да! – я глубоко вздохнула, когда наконец-то признала это, – Я не ревную,… ну, да, иногда ревную. Но я не желаю этого. И порой мне так хочется просто прижаться к тебе на диване.

– Я знаю, – сказал он, его голос стал немного грустным, при этом он гладил мои волосы, – Я тоже этого хочу. Но при этом я не хочу отталкивать Кэти.

– И я тоже этого не хочу, – сказала я сразу же.

Он быстро вздохнул и закрыл глаза.

– Я постараюсь быть лучше, Белла, – пообещал он, – Я сделаю всё, что бы ты чувствовала себя одной из нас, что бы больше никогда не слышать, как тебе одиноко. Это моя вина. Я буду стараться.

Мужчина, а ты хороший оратор. Он действительно умеет говорить правильные слова. Но думает ли он так на самом деле? Мой внутренний голос говорил – да, но в последнее время он не отличался излишней проницательностью.

– Я тоже буду стараться, – сказала я, шмыгая носом, – Я стану более понимающей. Менее стервозной.

– Ты МОЯ стерва, – он поцеловал мой подбородок, – И я люблю тебя. И мне нравится ревнивая Белла, но только не тогда, когда, ты такая грустная. Прости меня.

– И ты меня, – я еще раз вздохнула, чувствуя себя намного лучше.

– Ты все еще хочешь прогуляться? – предложил он, и я чуть снова не заплакала. Черт, он, блять, так мил.

– Нет, ты же устал, – я поцеловала его в нос, – И ты так охуенно выглядишь в этой пижаме. Но ты будешь выглядеть ЛУЧШЕ без нее…

Он улыбнулся шире, обнажая свои идеальные белые зубы, и я чуть не умерла.

– Почему, доктор Белла… – выдохнул он, – Ты пытаешься соблазнить меня?

Я прикусила губу, зная, как ему это нравится, и схватила его за футболку, притягивая ближе к себе, настолько, насколько это возможно.

– К черту все, – я подняла бровь, лизнув его языком по губам одним движением.

Он хрюкнул, моментально возбудившись, когда я сказала, – Мне нужна консультация доктора Франкенчлена. Это срочно.

– О Господи, – подыграл он, расстегивая на мне рубашку со скоростью света, целуя меня в шею, – Тогда лучше прямо сейчас,… это охуенно срочно!

О, ДА! Пусть теперь нас ничто не остановит! Я не ушла бы отсюда, даже если начнется пожар. О… я не так выразилась… ну, вы понимаете, что я имею в виду.

Он разорвал мою рубашку и потянул меня за руки, приподнимая. Снял ее и отшвырнул прочь, его рот двигался ниже, к моей груди, пока не натолкнулся на лифчик.

– Что я говорил насчет ЭТОГО? – его голос был злым, и он разорвал его спереди, срывая с меня. Я так громко застонала, что уверена, что даже Джек Бауэр (герой сериала «24», видимо, Бен с Анджелой смотрят его перед сном – прим.пер.) услышал меня в комнате дальше по коридору.

Он ущипнул мой сосок так сильно, что я вскрикнула.

– Скажи, что ты больше никогда не будешь носить эти чертовы лифчики в моем присутствии, – приказал он, – Скажи!

– Да! – выкрикнула я, так быстро, что даже сама не поняла.

Он отпустил мой сосок и снова приник к нему своим горячим, влажным ртом. И мне нужно было сдержаться, чтобы не закричать.

– Черт, Белла… – он жадно целовал мою грудь, – Я неделями до смерти хотел этого!

Я снова вскрикнула, обожая, как он говорит это. Все мое беспокойство о том, что он больше меня не хочет, разом улетучилось.

– Это так трудно… – сказал он, спускаясь к моим ногам, упираясь в меня своей дьявольски твердой эрекцией, – попасть к тебе на прием,… но это ТОЧНО стоило ожиданий!

– Ухххх.. – это все, что я могла сказать,… я не была столь красноречива, как Эдвард, когда он произносил эти слова.

– Уууух, видишь? – теперь он был у моей второй груди, – Это БЛЯТЬ бесценно! Где еще такое услышишь?

Я хихикнула и попыталась сдержать смех. Я не хотела смеяться, пока он вынимает из меня душу.

– Скажи еще, доктор Белла… – сказал он соблазнительно, расстегивая мои джинсы.

Он всегда хотел, чтобы я выражалась грязно,…зная, как это трудно для меня,… но продолжает меня учить,… заставляя расширять мои горизонты.

Я заколебалась, пытаясь придумать, что бы сказать. Он сорвал с меня штаны и мои ноги стали свободны.

– Нечего сказать? – он поднял бровь, – Я думал это срочно! Если здесь все в порядке, тогда я пойду…

Мои глаза чуть не вывалились из орбит, и я заговорила до того, как поняла, что я говорю.

– С моим телом не все в порядке, – я играла свою роль, как только могла, – Оно все болит,… и почти все время немеет!

– Хмммм… – он взглянул на меня, глубоко задумавшись, потирая пальцами поверх моих трусиков, прямо там, где мой клитор трепетал от его прикосновений.

– Оооххх! – я выгнула спину, не в состоянии заглушить крик удовольствия.

– Как насчет этого места? – спросил он, – На что похожи ощущения?

– ТАК ХОРОШО! – крикнула я, накрыв лицо подушкой, – Не останавливайся, ПОЖАЛУЙСТА!

– Мне надо посмотреть поближе, – он стащил мои трусики, и я просто вытащила из них одну ногу, слишком взволнованная, чтобы сделать это аккуратно.

– О, тут проблема… – сказал он, пока я дышала, как собака, – Здесь нужна влага…

И он провел языком к вершине моего клитора,… на этот раз я закричала, едва волнуясь о том, услышат нас или нет.

– Очень, очень много влаги… – и он спрятал голову у меня между ног, помещая кончик языка прямо в нужном месте… и мастерски им двигая!

То, что мог выделывать язык Эдварда,… не поддается описанию. Он проник в каждую складочку и щелочку,… твердый и легкий как перышко, всегда вовремя и в нужном месте. ГОСПОДИ, ДА У НЕГО ТАЛАНТ!

Я потеряла счет тому, сколько раз я кончила, пока он убеждался, что вылечил мою «проблему». Я превратилась в рычащее животное к тому времени, когда он сам был близок к оргазму.

– Еще… – потребовал он и скользнул языком в мою киску, а я выла, издавая приглушаемые подушкой звуки.

– НННННННН! – могло показаться, что я возражаю,…не уверенная, что выдержу еще. Мне казалось, что прошло несколько часов!

Мои ноги извивались под ним, и он придерживал их за бедра.

– Не дергайся, иначе я не смогу устранить проблему, доктор Белла… – пожаловался он, – Ты хотела, чтобы я посмотрел внизу, не так ли?

Он подложил руки под мою задницу, и ухватился за нее, приподнимая меня, чтобы войти под новым углом.

– НЕТ! – я тяжело дышала, желая, чтобы он остановился, – Ннннннееетттт…

Было так хорошо, так много раз подряд, что я чувствовала, что умру, если кончу еще раз.

– Будь хорошей девочкой, – предупредил он и продолжил процедуру.

Я снова завыла секунду спустя, когда он открыл место, о существовании которого я даже не подозревала! Но он его нашел.

– О, ГОСПОДИ! – вопила я в подушку, – О, БЛЯТЬ!

Он рассмеялся прямо там, и его горячее дыхание опалило меня. Я кончила снова,… мои ноги дрожали, как у эпилептика. Я потеряла над ними контроль!

Пока я медленно опускалась с высоты небоскреба,… ощущая его губы на всем своем теле,… нежно лижущие и целующие…

Я грубо схватила его за волосы, приближая его лицо к своему. Он снял свою футболку и вытер рот. Я просто глазела на его идеальную безволосую грудь,… ее милые изгибы и линии,… совершенство. Я все еще видела тонкие полосы от плетей, но мне было все равно. Для меня он всегда будет прекрасен.

Он поцеловал меня, и я ощутила собственный вкус,…и он не был неприятным.

Я толкнула его на спину и оседлала.

– Спасибо, доктор, за Ваш тщательный осмотр, – сказала я официальным тоном, и он усмехнулся мне, кивая, – Теперь настало время для ТВОЕГО осмотра.

Он на секунду рассмеялся и ответил, – Я надеюсь, я в порядке!

Я посмотрела на него и сказала, – Посмотрим.

И подала ему подушку.

– Накрой свое лицо, доктор, – хихикнула я, – Не то, чтобы я не хотела видеть твоего милого лица!

– Спасибо, – он усмехнулся, – Я возьму ее в случае, если буду вести себя так же плохо, как и ты.

И он подложил подушку под голову, думая, что я не смогу заставить его кричать. Это действовало мне на нервы.

– Да, мое лечение порой слишком грубое, – предупредила я, отодвигаясь назад, хватая его за шорты и немного стаскивая их, он приподнял бедра, помогая мне.

И как всегда, на нем не было нижнего белья. Только очень большой и подрагивающий доктор Франкенчлен, улыбающийся мне в ответ, с капелькой прозрачной жидкости на конце.

– Что это? – я обхватила рукой головку, слушая, как он тихонько стонет от удовольствия.

– Здесь какая-то,… протечка, – Эдвард рассмеялся, когда я сказала это.

– Тихо! – я ухватилась крепче, и он резко вдохнул, – Никакого смеха во время осмотра!

И он тут же прекратил смеяться.

– Дай мне посмотреть, что это за течь, – сказала я ученым тоном, открывая рот и полизывая головку, обводя языком вокруг нее, соленой и теплой.

Эдвард задышал тяжелее, почти не издавая звуков. Сейчас я это исправлю. Я хотела, чтобы он был таким же диким, как и я, пока он лечил меня.

Я многому научилась с тех пор, как познакомилась с Эдвардом. Я пока еще не профи,… но я изучила, что ему нравится, и как ему нравится. Не потребовалось много времени, пока Эдвард не выхватил подушку из-под головы и не накрыл ею свой рот.

Из-под подушки раздавались очень глубокие звуки…

– РРРРРРР…. УУУХХХХХ! – его голос был так чертовски сексуален, особенно когда он кричал.

Я села у него между ног, потом обхватила его ногами,… делая с ним тоже, что до этого он делал со мной,… он не смог долго продержаться, и сейчас был близок к тому, чтобы проиграть.

– ГОСССПОДИИИ! – стонал он; его пальцы ног сжались, когда я опустилась до самого конца, а потом медленно поднялась,… у меня во рту было полно слюны,… чтобы лучше скользило. Эдвард любил слушать, с какими влажными звуками я сосу ему. ДАВАЙ СИЛЬНЕЕ, сказала мне моя внутренняя богиня.

И я послушалась.

– БЕЛЛА! – умолял он из-под подушки, – БЕЕЕЛЛЛАААА!

Он всегда предупреждал меня, когда собирается кончить. Вопреки моему желанию, он еще не кончил,… я хотела проглотить,… выпить его эссенции,… это так возбуждало.

Он забылся и громко стонал, невольно кончая, пока я глотала все до последней капли. Я сосала и лизала его головку, это было немного жестоко. Он был таким чувствительным после того, как кончил,… и это было немного мучительно для него.

– Ааааааааа! – вздрогнул он, и посмотрел на меня, положив подушку рядом с головой.

Я пощекотала подушечки его пальцев на ногах, и он захихикал как маленький мальчик. Так мило!

Я подползла и легла к нему на грудь, шлепнувшись об него грудями.

– Мммммм… – он закрыл глаза от удовольствия, – Доктор Белла. Ты починила мою течь.

Я положила руку к нему на рот, не желая слышать его смех именно в эту секунду.

– Мы еще не закончили, – сказала я голосом, полным желания. – Когда Франкенчлен очнется через минуту, я хочу попробовать другое… лечение.

Он закрыл глаза и выглядел таким счастливым, что я чуть не заплакала от радости. Сейчас я действительно чувствую с ним связь, как тогда, когда мы только – только с ним познакомились. Почему это происходит именно во время секса? Разве секс – это все, что у нас есть?

Я выбросила эти мысли из головы и принялась целовать его прекрасную шею,…плечи,… мускулы,… я лизала языком все маленькие линии, что попадались мне на пути,… я любила их, теперь они – часть его. Я ненавидела то, откуда они взялись,… но все еще пыталась вылечить его своей любовью.

Медленно, я целовала каждый дюйм его груди, пробегая пальцами по ребрам, а он мягко стонал. Он взял мою руку и поднес ее к своим губам, целуя пальцы,… посасывая один из них,… влажно,… крепко сжимая его губами…

На секунду у меня закружилась голова…

– Эдваааррррдддд, – вздохнула я мечтательно.

Затем я увидела, что мой добрый друг доктор Франкенчлен проснулся!

Я улыбнулась ему и сказала, – Доктор Франкенчлен снова вернулся. Должно быть, у него есть еще проблемы.

Эдвард улыбнулся, – Он маленький больной чувак.

– Маленький? – спросила я, – Я так не думаю…

Я все еще была насквозь мокрая после волшебного языка Эдварда, и ничего не могла с этим поделать. Я просто подползла и уселась на него верхом, рукой направляя его внутрь и засаживаясь на него сверху.

Никаких ожиданий. Я больше не могу ждать.

Он выгнулся и закричал, когда я почувствовала, как моя промежность коснулась его. Он заполнил меня, и я не хотела его отпускать. Я сжалась вокруг него, его глаза раскрылись шире, и он удовлетворенно зарычал.

Он схватил меня за задницу и начал двигать меня вверх-вниз на своем толстом, горячем стволе. Мы оба не могли сдержать своих криков, но старались вести себя потише. Это была новая пытка.

Кровать стонала, ударяясь о стену с каждым толчком, но нам было все равно. Руки Эдварда нежно и твердо приподнимали и опускали меня на его член,… и я пыталась двигаться сама, мои колени делали все, что могли. Я крепко ухватилась за свои волосы, выгибаясь назад, и мои маленькие груди гордо выпирали…

– БЛЯТЬ, БЛЯТЬ! – охал Эдвард, выдыхая слова вместо того, чтобы выкрикивать их. Он закрыл глаза на секунду, затем открыл их, и я была ослеплена похотью, которой они были наполнены.

– Не останавливайся,… сильнее! – стонал он, сжимая мои ягодицы, шлепая моим телом о свое, вверх-вниз, и я пыталась не кричать.

Я слегка отклонилась назад и оперлась на его ноги, мои волосы рассыпались по спине, пока я давала ему управлять нижней половиной своего тела. Он сел, кусая мою левую грудь с силой посасывая ее, и снова и снова с нечеловеческой скоростью толкался во мне.

Звуки, которые я издавала, напоминали плач, но я наслаждалась каждой секундой. Я молилась, чтобы он не останавливался.

Звуки же, которые издавал он, напоминали крики пещерного человека, пока он рычал и хрюкал, не выпуская мою грудь. Эдвард мог трахаться долго, дольше среднестатистического мужчины, и я знала, что в ближайшем будущем никуда от этого не денусь. Я схватила его за волосы и попыталась направить его рот к другой груди – моей левой нужна была передышка. Он понял, и атаковал мою правую грудь.

Я взвизгнула, почувствовав зубы,… и язык. Сейчас он был почти как животное,… бездумный,… голодный дикарь. Господи, как я люблю этого мужчину!

– Да,… да,… да,… – шептала я, давая ему знать, как мне хорошо. Он всегда боялся, что слишком груб со мной во время секса, и сказал бы мне это этом после.

Прошло несколько часов, прежде, чем мы, наконец, закончили , и теперь лежали в постели, прижавшись друг к другу дрожа, потные и горячие.

– Прости, я напрасно не пришла к тебе в душ, – сказа я ему на ухо.

– Заткнись, – выдохнул он, – Ты не представляешь, как сильно ты была нужна мне сегодня. Как давно ты мне нужна…

– Давай не ждать так долго в следующий раз, – я потерлась носом о его грудь.

– Прости, – сказал он снова, поглаживая мою руку, – Прости за то, как я себя вел. Это не ТЫ…

Он тяжело вздохнул – я знала, что что-то не так.

– Расскажи мне, – я немного привстала, глядя ему в лицо, на котором читалась боль.

– Я не могу… – он так злился на себя, морщась от боли, – Я хочу,… но знаю, что тебе будет,… противно.

– Эй! – я взяла его за подбородок и заставила посмотреть мне в глаза, – Всё что, касается тебя, не будет мне противно. Это я тебе говорю, как твой доктор и как твоя женщина. Ты можешь рассказать мне все, все что угодно. Я большая девочка. Я переживу.

– Нет, я не хочу говорить об этом сразу после того, как мы занимались любовью,… давай просто насладимся этим,… пожалуйста, – он наклонился, чтобы снова поцеловать меня.

– Хорошо, – я держала его лицо, – Но после того, как мы сходим в душ, у нас будет сеанс. И, Эдвард, лучше не беги от меня. Расскажи мне, что это. Встань с этим лицом к лицу. Хватит прятаться.

– Хватит прятаться, – согласился он, и я поцеловала его, вложив в поцелуй все, что у меня было. Надеюсь, он это понял. Я была слишком вымотана и похожа на желе, чтобы снова играть с ним в «поймай меня, если сможешь».

Coloring outside the lines. Глава 5 (часть1)

Глава 5. Закрой свой рот, Бен!

-

От переводчика: Эта глава тронула меня до глубины души. Наша любимая Winndsinger мастерски сгущает тучи, а потом красиво и главное – правдоподобно их разгоняет, за что я ее безмерно люблю и уважаю. Я это к тому, дорогие читатели, что запасайтесь платочками,… мне кажется, они будут нелишними…

-

Часть 1.

Эдвард сидел на полу, по-индийски скрестив ноги, и улыбался мне как ребенок в рождественское утро в ожидании подарка.

Мы оба были мокрыми после душа, который приняли вместе (знаете, просто чтобы сэкономить горячую воду, честно), одетые в пижамы и готовые начать наш первый за месяц сеанс. Я набрала побольше воздуха, все еще нервничая оттого, что делаю это, но в тоже время, я должна была признать, что чувствую себя лучше, снова взявшись за терапию.

– Хорошо, Эдвард, – я смахнула мокрые пряди волос с глаз, – Ты сказал…

Он выглядел разочарованным и смотрел на меня так, будто я только что убила Санту.

– Что?

– Ты не собираешься говорить этого? – спросил он уныло.

Я закатила глаза и улыбнулась, давя на воображаемую кнопку на ковре между нами.

– Эдвард Каллен – сеанс двухмиллионный, – пошутила я, и он просиял. Его проклятая идеальная белозубая улыбка!

– Здравствуй, Эдвард, – я улыбнулась ему, слегка покачивая головой, – Болван.

– Привет, доктор Белла, – он усмехнулся в ответ, –Великолепная.

– Это совсем неуместно, Эдвард, поэтому прекрати, – я старалась действовать профессионально, но была, не в состоянии противостоять его улыбке, – Веди себя хорошо, иначе сеанс закончится раньше положенного времени.

– Хорошо, – он опустил взгляд и посерьезнел, – Прости.

– Хорошо, – я чуть приподняла глаза, а затем открыла свой блокнот. Эдвард пытался подсмотреть, что там написано, напомнив мне любопытного мальчика, который подглядывает за своими родителями.

– Ну, хватит, – я потянула блокнот на себя, и он хихикнул.

– Итак, Эдвард, у тебя сегодня был большой день, – начала я, – Как все прошло на новой работе?

– Было здорово, – он пожал плечами, – Было так приятно заниматься честным трудом в дневное время. А еще это была приличная тренировка.

Эдвард снова пытается играть в прядки.

– Эдвард… – я строго посмотрела ему в глаза, – Знаешь, чтобы терапия помогала, ты должен говорить мне правду…

– Я говорю тебе правду, – на его лице не было ни тени вины.

– Знаешь, в детстве я ездила в лагерь, где были лошади, – сказала я, – Я думала, что это сплошное развлечение, верховая езда и всё такое. Но я была в таком шоке, когда увидела, как много с лошадьми работы. Пара каникул – и мне больше никогда не хотелось этим заниматься. Это была идея отца. И я поняла, что животные – это большая ответственность и чертовски тяжелый труд. Мне нигде больше не было так тяжело за всю жизнь…

– Ты считаешь, что я вру? – спросил он, и теперь его лицо слегка напряглось.

– Нет…, – я отвела взгляд, – Я знаю, что ты, скорее всего, слегка приукрашиваешь свои рассказы для Кэти. Но я – не маленькая девочка. И хотела бы услышать, как все прошло. Плюсы и минусы.

– Мне там нравится, – он пристально на меня посмотрел, и его тон стал более враждебным, – Окей?

– Почему ты снова прячешься от меня? – спросила я, – Ты только что сказал – хватит прятаться. Ты хотел этот сеанс. Давай же, Эдвард.

Он уставился на свои руки, потом разжал кулаки и закрыл лицо ладонями.

Я ждала.

– Думаю, ты будешь стыдиться меня, – начал он.

– После всего, что между нами было? – я пыталась шутить, – Как ты мог заметить, мы не стыдимся друг друга.

Он вздохнул.

– Я… – начал он и замолчал, затем снова продолжил, – Я облажался.

Я чуть не засмеялась, вспоминая, что сказала то же самое, когда попыталась заняться балетом. Но я сдержалась.

– Меня толкала там каждая первая лошадь, – продолжил он, – Они терпеть меня не могут. Они лягались, кусались, ссали и срали на меня, я был измазан с головы до ног. И это – ОСНОВНЫЕ СОБЫТИЯ моего дня!

Я спрятала улыбку, на секунду представив себе все это. Он выглядел очень грустным.

– Ты прочитал нашу записку? – спросила я, надеясь, что у него за весь день выдались хотя бы три приятные секунды.

Тогда он улыбнулся.

– Да, прочитал, – он почти шептал, – Ты себе не представляешь, как она была нужна мне сегодня. Она сделала доброе дело. Спасибо.

– Это идея Кэти, – я пожала плечами, – Я ее очень люблю, так же как и ее папу. Жаль, что я не додумалась сама.

– Я всегда оставлял ей записки в коробку с ланчем, – сообщил он, и улыбнулся, вспоминая об этом, – Так что на самом деле это моя идея.

– Мне надо было догадаться, – усмехнулась я ему.

– И что ты теперь будешь делать? – спросила я, пытаясь быть объективной, – Вернешься обратно?

– Да, – сказал он, но без большого энтузиазма.

– Почему?

– Масса причин, – он поднял глаза, размышляя об этом, – Во-первых, Боб, тот парень, о котором я тебе рассказывал – он хороший. Он помогал мне весь день, и был очень терпелив со мной. Он обращался со мной как с мужчиной, который сам в состоянии справиться. И я не хочу, чтобы он поменял обо мне свое мнение. Я хочу работать лучше и показать ему, что я могу это сделать.

Я улыбнулась. Хорошо, теперь он говорит. Давай, малыш, рассказывай дальше.

– И Шэрон, женщина, которая там заправляет… – он думал, что сказать, – Я не хочу огорчать ее.

Я кивнула.

– И еще… – он взглянул на меня, и тут же опустил глаза, – Я слышал сегодня в голове голос Виктории.

Я нахмурилась прежде, чем поняла, что делаю, я не хотела, чтобы Эдвард подумал, что я злюсь на НЕГО за это.

Я ждала в тишине.

– Когда становилось по-настоящему тяжело, – продолжал он, – и когда я совершенно измучился,… я…. я позвал ее в свою голову.

Его голос слегка надломился, когда он сказал.

– Я знаю, что не надо было, но мне это было нужно, Белла. Ебаный в рот, мне нужен был голос – злой и жестокий – чтобы толкнуть самого себя посильнее и заставить продолжать. Это сработало. И я чувствовал, что снова становлюсь… тем, кем был. Я даже не смог бы поднять глаза, даже если бы захотел. А потом Боб вывел меня из этого состояния.

– Что он сделал?

Эдвард улыбнулся и издал короткий смешок.

– Он взял меня на озеро, – заявил он, – Мы поели прямо у воды. А потом он прыгнул в озеро, прямо в одежде. Это было здорово. Я почувствовал,… что силы возвращаются. Это было сверхъестественно. Я имею в виду, это ведь было просто озеро.

– Это было больше, чем просто озеро, – я тепло ему улыбнулась, – Кто-то заботился о тебе. Кто-то показал тебе, что работа – это не только изматывающий труд, унижения и приказы. Кто-то показал тебе, что это нормально – облажаться в первый рабочий день.

– Он действительно клевый, – признал Эдвард, – Сначала он мне вообще не понравился. Он зовет меня МУРАВЕЙ.

Я рассмеялась над этим.

– И еще кое-что произошло у озера…, – вспомнил он, – Я думал, он собирается… напасть на меня. Когда он предложил поесть у озера, вдвоем… далеко от конюшен… я испугался.

– Ох, милый, – я дотронулась до его руки, – Все в порядке.

– Я думал, я справился с этим… – сказал Эдвард, – Я думал, что со временем забуду, и это пройдет,… но это не так. Единственная причина, по которой я смог быть с тобой сегодня, состоит в том, что я чувствовал себя очень хорошо после того, как закончился рабочий день. У меня все болело, я устал и все такое, но я больше не чувствовал себя шлюхой. Я чувствовал себя… чистым, несмотря на то, как от меня воняло.

Я обняла его и погладила по волосам.

– Это так здорово, – сказала я, – И я знаю, что со временем, с правильным терапевтом, ты перестанешь бояться людей. Ты никогда по-настоящему НЕ ЗАБУДЕШЬ то, что Виктория сделала с тобой,… ведь у тебя было шесть долгих лет этого кошмара. И именно поэтому я говорю, что тебе надо встретиться с НАСТОЯЩИМ доктором. Я записала в колледже несколько имен для тебя. Я хочу, чтобы ты выбрал одного из них и попытался ему позвонить, и если он тебе понравится, мы запишем тебяк нему на прием.

– Нет, – сказал он ровно, и в его глазах снова была решимость, – Я сказал тебе – только ты. Я не хочу, чтобы весь город шептался обо мне за спиной. Я не хочу, чтобы дети говорили обо мне в школе у Кэти.

– Все АБСОЛЮТНО конфиденциально, Эдвард! – сказала я в трехтысячный раз, немного повышая голос, – Никто НИЧЕГО не узнает!

– Это сраный городишко, и все деревенщины здесь собираются вместе, – Эдвард нахмурился, – Он расскажет всем, кто я такой и Кэти меня возненавидит. Ее будет тошнить…

И я почувствовала, что ломаюсь.

– Ну, все, я больше не могу этим заниматься! – я встала, зная что он видит, как я отвернулась, а затем снова повернулась нему, – Я НЕ психиатр! У меня нет для тебя всех ответов! Я не могу просто щелкнуть пальцами, чтобы все стало на свои места! Знаешь, как это давит на меня? Не только то, что тебе нужна глубокая терапия, но и то, что Кэти она тоже нужна! И мне самой! И Бену с Анджелой она бы тоже не помешала бы. Я не могу сама помочь каждому!

– Кэти НЕ нужна терапия, – рот Эдварда сжался в тонкую линию.

– Нет, нужна! – я усмехнулась, теряя контроль и повышая голос, – Бедный ребенок потерял все на свете, даже собственную кожу! Она потеряла тебя, Таню, и рассказала мне сегодня, что когда она была маленькой, дети кричали, потому что боялись ее!

– Прекрати!

– Но сегодня она пошла в школу, – я указала в сторону ее комнаты, – Она пошла туда с широкой улыбкой на лице и заставила всех детей в классе полюбить ее! Она такая сильная, но ей тоже нужна помощь! Ты знаешь, что нам сегодня звонили из полиции?

Эдвард поднял на меня глаза, в них читалась тревога.

– Да, – сказала я, – Мы все растерялись, думая, что с тобой что-то случилось. Кэти ТРЯСЛО! И она сказала мне, что подумала о том, что плохие люди убили тебя. Она скрывает это, но она тоже боится. Она боится, что снова потеряет тебя. И по этой причине ненавидит, когда ты исчезаешь из ее поля зрения!

Эдвард вцепился себе в волосы, и я слышала, как он шмыгает носом.

– Никто не помог ей пережить смерть матери, – заметила я, – Бен с Анджелой никогда ее ни к кому не водили!

– Боже, Белла, из-за ожогов ей нужен был постоянный уход за телом! – зарычал Эдвард, – Не говоря уже о внутренних органах! Откуда у них взяться времени, чтобы водить ее еще и к психотерапевту?

– Им надо было найти время, – как бы я ни любила их, я вынуждена была признать, что они были не правы, – Крошечная проблема превратилась в сильную физическую боль, не говоря уже об эмоциональной, и я уверена, что ей бы сильно помогло, если бы она поговорила с кем-нибудь. С виду с ней все в порядке, Эдвард, но говорю тебе – если в ближайшем будущем она не встретится с кем-нибудь, в дальнейшем у нее будут настоящие проблемы.

(Возможно, нам всем покажется перебором, эта тирада Беллы. У нас не принято ходить к психотерапевтам, но здесь следует сделать поправку на американский менталитет. Для них все это абсолютно естественно. К тому же Белла будущий психотерапевт, и, само собой, считает, что проблему решит только поход к настоящему специалисту – прим.пер.).

– Я знаю, ты считаешь, что КАЖДОМУ необходима терапия! – он присел, свирепо глядя на меня.

– ТЫ сам умолял меня об этом! – обвинила я его.

– И мне полностью вытрахали мозги! – прошипел он, вскакивая на ноги.

– НЕТ! – я взмахнула руками, – И тебе станет лучше, если ты просто будешь МУЖЧИНОЙ и встретишься с кем-нибудь!

– Я и так МУЖЧИНА! – крикнул он в ответ, его глаза полыхали яростью, – Я стараюсь усердно работать ради нас! Я пытаюсь втянуться и не жаловаться все время!

– О, ГОСПОДИ! – я грубо рассмеялась, – Ты ШУТИШЬ что ли? Я ТАК УСТАЛА слушать твои жалобы! Ты начал жаловаться еще в самолете, и не прекращаешь до сих пор! Ты скулил весь август! И собираешься СКУЛИТЬ весь сентябрь! Не могу ДОЖДАТЬСЯ, чтобы послушать, как ты будешь скулить на РОЖДЕСТВО!

Он просто разглядывал меня, на его лице читалась боль,… но у меня было что сказать и поужаснее.

– Ты говорил мне, что хочешь быть со своей дочерью, ты говорил мне, что хочешь быть СВОБОДНЫМ! – продолжала я, не в силах остановиться, – Теперь все это у тебя есть! Это, блять, чудо, что ты свободен! Твоя свобода стоила моему отцу ног! В тебя СТРЕЛЯЛИ! Но еще вчера ты жаловался на ВСЕ, начиная с ебаной ковбойской шляпы, и заканчивая тем, что в этом городе НЕТ АВТОМАТА С ФРУКТОВОЙ ВОДОЙ! ГОСПОДИ! Как это выглядит, а? Совершенством?

Он отвернулся, Я ненавидела это его выражение лица.

– Скучаешь по прежней жизни? – спросила я, теперь чувствуя слезы,текущие по моим щекам, – Скучаешь по НЕЙ? Хочешь назад свою красивую одежду? Своих клевых друзей? Веселые вечеринки? Свою прекрасную машину?

– НЕТ! – ответил он, и его глаза были полны непролитых слез, – НЕТ!

– Ты думаешь, ты единственный, кому здесь тяжело? – спросила я, – Ты знаешь, что я каждый день думаю об отце? Я оставила его в больнице с культёй вместо ноги, и даже не могу позвонить ему, чтобы узнать, как он! Я не могу проведать его и спросить, не нужна ли ему помощь. Я просто бросила его! И Элис, и Розали,… я их люблю, но никогда больше не увижу!

Он всхлипнул и отвернулся от меня, вставая.

– Пожалуйста, прекрати, – почти умолял он.

– Знаешь, почему я была такая тихая за ужином? – я продолжала, – Я узнала сегодня, что мне предстоит начать учебу заново, потому что всё, что я сдала в Нью-Йорке, мне не зачтётся, и особенно потому, что теперь меня зовут Мэри Браун!

Я сделала небольшую паузу. Он смотрел на меня, убитый горем, глядя по сторонам, словно искал, чем он может помочь. Но мы оба знали, что это невозможно.

– Прости, – он заплакал, – Я не знал…

– И почему ты просто прошел мимо меня, когда вернулся с работы, словно меня там и не было? – спросила я немного громче, – Ты злился на меня за то, что я заставила тебя пойти на работу?

– НЕТ! – сказал он, взглянув искоса, слезы текли по его щекам.

Я хотела прекратить с ним сражаться,… я знала, что делаю ему больно. Но мне тоже было больно, и сейчас я выплескивала все это на него. Я слишком долго держала это в себе, и моя жестокая половина сорвалась с цепи.

– ТОГДА ПОЧЕМУ? – потребовала я ответа, – Почему ты так ПОСТУПИЛ? Я чувствую себя так, словно ты ХОЧЕШЬ меня только тогда, когда знаешь, что следом появится доктор Белла! Ты больше не прикасаешься ко мне! Ты даже почти НЕ РАЗГОВАРИВАЕШЬ со мной! И ты просто прошел мимо меня и ушел с Кэти, словно я – ебаная МЕБЕЛЬ! Я беспокоилась о тебе весь день!

– Я так понимаю, что сеанс окончен, – Эдвард вытер щеку и направился к двери, но я преградила ему путь.

– Нет, я хочу знать! – крикнула я, – Скажи мне!

– Белла, уйди с дороги! – предупредил он, – Я говорил тебе, что у меня скверный характер, и я не знаю, сколько еще вытерплю.

– Я знаю это! – сказала я, – Я больше не могу быть твоим доктором Беллой, потому что ты ВРЕШЬ мне! Ты говоришь, что собираешься рассказать мне правду, а потом каждый раз прячешься и бежишь! Вот когда ты прекратишь ТАК делать, ТОГДА ты и будешь мужчиной.

Он схватил меня за руки, и я не то охнула, не то взвизгнула, или и то, и другое. Я думала, он собирается ударить меня, хотя и знала, что он не сделает этого.

– Ты хочешь знать, почему я все время не МИСТЕР ЛЮБОВНИК? – заорал он, рыча, – Ты хочешь знать, почему я – не забавная маленькая ИГРУШКА, по которой ты так соскучилась?

– Отпусти меня! – я пыталась вырваться, но он крепко держал меня, треся за плечи.

– Меня изнасиловали! – сказал он, резко опустив меня, и я ударилась спиной об дверь.

Минуту я не могла даже пошевелиться,… и не могла дышать.

– И не так, как обычно. Это был,… тот парень, сэр Кэвин,… из клуба, – сообщил он низким и торжественным голосом. Он не смотрел мне в глаза. На его лице читался стыд.

Я в шоке смотрела на него, не говоря ни слова.

А когда он заговорил, я начала дрожать всем телом, ненавидя себя.

– Жучок… – сказал Эдвард тихо, повернувшись ко мне спиной и запустив руки в волосы, – Я раскусил и уничтожил его. Я не хотел, чтобы Чарли,… или ты,… когда-нибудь это услышали,… или узнали. Я думал, что, по крайней мере, удержу эту часть моего… прошлого в секрете. Но я снова и снова возвращаюсь к этому. Он постоянно возникает в моей голове. Даже сегодня на работе. Боб подошел, чтобы снять с меня шляпу, и я чуть не умер. Хоть он и не сделал ничего предосудительного. Когда я пришел домой, ОН снова был в моей голове. Я боялся посмотреть на тебя, боялся, что ты прочтешь мои мысли, но Кэти избавила меня от этого наваждения. Через несколько минут все прошло, но я знаю, что он снова вернется…. Я почувствовал, как сильно я скучал по тебе весь день,… как сильно хотел тебя. Я хотел рассказать, что даже, несмотря на то, что я ненавижу эту работу и этих ебаных лошадей, Я ЛЮБЛЮ тебя,… продолжаю любить,… даже если не всегда могу быть любовником, таким как раньше. просто, я чувствовал свою вину за то, что не рассказал тебе об этом,… мне надо было довериться тебе.

– Эдвард, – это все, что я смогла произнести, плача, и мой собственный злой разум приковал меня к двери. Я чувствовала себя так, словно теперь не заслуживаю даже прикоснуться к нему,… или что он, возможно, больше не захочет меня.

Теперь он смотрел на меня, и в его глазах больше не было ярости. Они были пусты.

– Я все еще боюсь, что ты устанешь от всего этого,… от меня…, – сказал он мягко, – и захочешь уйти. И я не виню тебя. Я боюсь этого больше, чем всех сэров Кэвинов на свете. Я хочу быть мужчиной, которого ты заслуживаешь, Белла. Я хочу сделать тебя счастливой. Я не хочу скулить и плакать как ребенок,… не хочу стать для тебя чужим. Прости, что я так себя вел. Ты больше не услышишь от меня ни одной жалобы.

– Нет, Эдвард! – я плакала, обхватывая его руками, – Прости, милый! Пожалуйста, не отталкивай меня! Я не хотела говорить всего этого! Я так тебя люблю! Ты УЖЕ такой мужчина, которого я хочу!

Я хотела сказать гораздо больше, но просто рыдала в его руках,… и он обнимал меня, и плакал сам. Большинство женщин предпочитает сильных мужчин, тех, которые никогда не плачут. А мне нравилось, что Эдвард может плакать в моих объятьях и не стыдится этого, когда видит в этом нужду. Я чувствовала, что сейчас он ближе ко мне, чем когда бы то ни было.

– Я никогда не уйду от тебя, – плакала я, вцепившись в него, – Пожалуйста, прости меня…

– Не за что прощать, – прошептал он, – Ты права. Мне НЕОБХОДИМО с кем-нибудь встретиться. Я не хочу взваливать на тебя все свои проблемы. У тебя самой было достаточно дерьма в жизни.

– Я люблю тебя, – я плакала, как ребенок.

– Я тоже тебя люблю, мой чокнутый маленький доктор, – он поцеловал мою голову, – И если ты считаешь, что нам всем нужна терапия, то так и будет. Черт, может, к психоаналитику стоит отвести и всех моих лошадей.

Я засмеялась, а он только этого и добивался. Это не избавило нас от всех проблем, с которыми нам еще предстоит столкнуться, но, как минимум, мы знали, что мы все еще вместе,… что мы любим друг друга, так сильно,… гораздо сильнее, чем в те первые две недели, проведённые вместе.

Мы прошли вместе через огромное количество препятствий и, несмотря на это становимся все ближе и ближе друг к другу. Теперь, после того, как я напала на Эдварда, я еще больше убедилась в том, что мне нужна терапия. Но не своя собственная. И я была рада, что сейчас мы высказали друг другу всё то, что никогда бы не открылось при других обстоятельствах. Мне было больно слышать о том, что этот уебок, сэр Кэвин, сделал с Эдвардом. Но я была рада, что он рассказал мне об этом. И я была благодарна за то, что он понял, что не существует ничего на свете, что может заставить меня покинуть его. И больше всего я была рада тому, как профессионально он справился со своим последним кошмаром. А самое главное – я не могла дождаться, чтобы сдать задницу сэра Кэвина судебным исполнителям, которые приезжают завтра. В тюрьме его оттрахают в задницу миллион раз, я была уверена в этом.

– Больше никаких секретов, хорошо? – прохныкала я, пока он баюкал меня в своих руках.

Секреты могут убить. Я всегда знала это. Может, Эдвард теперь тоже это понял.

– Никаких секретов, – крякнул он, целуя мои губы.

Мы обнимались всю ночь,… ну, сначала я сделала ему массаж. Он научил меня этому в нашу первую ночь. Я думаю, что избавила его от всей накопившейся за долгий день усталости, а он издавал довольные звуки, пока я это делала , и еще я хотела, чтобы он чувствовал мои прикосновения,… как я медленно провожу руками,… и перестал их бояться.

Я надеялась, что он встретит завтрашний день, будучи немного сильнее.

Coloring outside the lines. Глава 5 (часть 2)

Глава 5. Закрой свой рот, Бен!

Часть 2.

Проснувшись утром, я почувствовала из кухни аппетитные запахи, там явно кто то готовит, наверное Анджела. Но когда я туда зашла, то обнаружила у плиты моего бесподобно красивого Эдварда, творящего что-то, что пахло неимоверно вкусно.

У меня самый удивительный мужчина, да? Сегодня ему снова нужно ухаживать за лошадьми, но он встал пораньше, чтобы приготовить нам завтрак. Какую лотерею на небесах я выиграла?

– Привет, милейший Максим! (ума не приложу, почему он назвал ее так – прим.пер.) – он улыбнулся мне, когда наши взгляды встретились. На нем была черная футболка с короткими рукавами, джинсы и рабочие ботинки. Одним словом, выглядел он восхитительно.

– Привет, – я была приятно удивлена и улыбнулась ему в ответ, – Симпатичные ботиночки.

– Ботиночки? – он поднял бровь, – А? Ботинки. Это Бена.

– Ты УКРАЛ у Бена ботинки? – в шоке переспросила я, осматривая его.

– НЕТ, – он нахмурился и снова покосился на меня, – Я попросил их у него!

– Садись и ешь, – потребовал он, словно я была его дочерью, и я хихикнула.

Он поставил передо мной тарелку и поцеловал в макушку, прошептав, – Спасибо за массаж ночью. Сегодня я чувствую себя другим человеком.

Я не знала, что сказать, поэтому просто глазела на него, пока он шел обратно к плите. Тогда я посмотрела в тарелку, и увидела омлет с беконом, тост… и апельсиновый сок!

– Вставай, Кейтлин, я звал тебя уже два раза! – его голос был по-настоящему тверд, как у настоящего отца, а не у приятеля. Клёво. Это что-то новенькое.

– Откуда у детей бёрется лень? – спросил он и передразнил, – Мммммммм ммм ммм!

Он пошел в комнату, и внезапно я услышала ее крик, а затем они оба рассмеялись.

Эдвард вышел из комнаты с Кэти на спине. Она хихикала,а он улыбался, затем опустил ее и усадил на стул.

– Ешь свою мордашку, детка, – сказал он, ставя перед ней блинчики. Он выложил на одном из них губки из бекона, а вместо глаз вставил драже M&M’s.

– Клёво! – Кэти понравилось это, и она двигала бекон, заставляя мордочку говорить. Эдвард вручил ей бутылку с сиропом и сказал:

– Утопи его.

И она утопила. Я никогда раньше не видела, чтобы на блинчики лили столько сиропа. Думаю, в будущем нас ждут огромные счета от зубного.

Кэти заставляла своего блинного человечка просить пощады, пока убивала его.

Высоким голосом она продолжала:

– Нееет, пожалуйста! Не топи меня, я сделаю всё, что угодно!

Я рассмеялась и покачала головой, говоря:

– Народ, вы уже совсем «того».

И все засмеялись. Я ждала, когда появятся Бен с Анджелой, но они не показывались.

Эдвард уселся и принялся за яйца, подмигивая мне, пока мы сидели там втроем в «одиночестве».

Я уже собиралась что-нибудь сказать, но Эдвард начал первым.

– Кэти, я хочу тебе кое-что сказать, – начал он очень серьезным тоном.

Она ела и слушала его, также как и я.

– Я не был абсолютно честен с тобой вчера, – сказал он, глядя ей прямо в глаза, – Я рассказал тебе, какой у меня был забавный день с лошадками. Но, это не совсем правда. Это очень тяжелая работа, и вчера эти лошадки меня чуть не покалечили. Я городской парень, остальные парни были правы насчет меня – я не ковбой. И я не занимался физическим трудом последние несколько лет, та работа не была такой тяжелой. Я не хочу, чтобы ты думала, что работа, за которую платят больше денег – лучше, только потому, что она легче. Я не хочу, чтобы ты бросала что-то, потому, что это трудно. И это хороший городок. Люди здесь прекрасные. Ну, несмотря на то, что это для меня трудно, и я пока я не научился всему… ПОКА… я буду так усердно стараться, как смогу, чтобы ты была счастлива здесь… ты и Белла, и бабушка, и Поп Поп… и я собираюсь прекратить вести себя, как ребенок и постоянно жаловаться. Хорошо?

Крепкая любовь… кто знает, может, это и был ключ к ней.

– Хорошо, – сказала она, откусывая большой кусок блинчика.

– Я люблю тебя, – сказала я, целуя его в щеку, касаясь рукой затылка . Я должна была сказать ему это.

– Я люблю тебя, – сказал он мне в ответ. И он не оттолкнул меня, пока Кэти смотрела на нас. Что с ним случилось прошлой ночью?

И я видела, что Кэти улыбается нам, словно смотрит на героев романтической комедии.

– Почему ты смотришь на нас таким сентиментальным взглядом? – дразнила я ее, щекоча ей животик, – Ешь.

Она смеялась и ела, и я прошептала Эдварду, – А, где Бен с Анджелой?

– Они еще спят, – сказал он, глядя во тьму коридора.

– Правда? – спросила я, – Обычно они встают, чтобы проводить Кэти.

– Может, сегодня они хотят поспать, – он пожал плечами, прошептав, – Кроме того, здорово, что мы просто втроем.

Я слегка покраснела.

– Я знаю, – прошептала я в ответ, с ужасом признавая это.

– Как ты думаешь, они слышали нас ночью? – произнесла я почти одними губами.

– Не сомневаюсь, – он жевал, – Может, они злятся, что мы их разбудили.

– О, Господи,… – я посмотрела на всё с их точки зрения. Кровать, ударяющаяся о стену, крики из-под подушки и без подушки… борьба…

– Я не смогу смотреть им в глаза сегодня, – я почувствовала, что краснею, и Эдвард улыбнулся – он очень любил румянец на моих щеках, – Что мы им скажем?

– Что ТЫ собираешься сказать? – он отпил молока, – Я – всего лишь невинная жертва, меня соблазнили.

Мой рот открылся, и я шлепнула его по руке. Он засмеялся, и попытался защититься.

– Старик идет, – голос Бена был скрипучей, чем обычно, и он шаркал по полу, на нем был его потрепанный старый халат и тапки.

– Привет, Бен, – тепло поприветствовал его Эдвард, – Есть кофе и яйца, если хочешь.

– О, кофе, да, – он взял кружку и налил себе немного.

Я по-прежнему не знала, что сказать Бену. Кроме того, он был не слишком приветлив по утрам.

Вошла Анджела, одетая в свой лавандовый халат, и крепко обняла Кэти.

– Привет, ангелочек, – она поцеловала Кэти в губы, – Ой, как много сиропа!

– Она очень сладкая, да? – спросил Эдвард, посмеиваясь над дочерью, – Можно заработать кариес, просто целуясь с ней!

Анджела напряглась, когда услышала Эдварда, и молча, подошла к холодильнику.

– Видишь, она сама не своя – наверно, слышала нас вчера, – прошептала я ему, и он скривился.

– Я уверен, что она знает, что такое секс, Белла, она переживёт, – прошептал он в ответ и затем заметил, что Кэти пристально смотрит на нас.

Пока я находилась под сильным впечатлением от этого нового Эдварда, я действительно не хотела говорить о нашей сексуальной жизни при Кэти . Она выглядела так, словно сидит и мотает себе на ус.

– Ну, Бен… – начал Эдвард, когда Бен сел и начал помешивать свой кофе, – Чем вы оба занимались вчера вечером?

– Мы смотрели «24», – сказал он в ответ, словно это было очевидно. Эдвард рассеянно кивнул.

– А потом мне повезло, – добавил Бен, и Анджела уронила стеклянный кувшин с соком. Он с таким грохотом разлетелся вдребезги, что Кэти даже вскрикнула!

– БЕН! – охнула она.

Бен издал самый грязный смешок, что я когда-либо слышала.

– Благодаря вам, ребят… – он подмигнул нам с Эдвардом, – Этого никогда бы не произошло, если бы не звуки из коридора.

– О Гос-по-ди, – сказала я, не дыша, пока Эдвард помогал Анджеле убирать беспорядок на полу, он так талантливо прикинулся шлангом. (У меня затык: в оригинале avoider – то есть тот, кто избегает чего-либо. Можно, конечно, сказать что-то вроде – «он так талантливо сделал вид, что ничего не услышал», или – «он так талантливо сделал вид, что его это не касается», но у нас есть прекрасное (на мой взгляд) выражение «прикидываться шлангом». Но,… широка страна моя родная – я даже не знаю, говорят ли так у вас, да и к тому же это выражение сленговое, а в оригинале – нет, так что прямо не знаю – прим.пер.). И он оставил меня один на один с БЕНОМ! Ох, Муравей, ты покойник, когда-нибудь я доберусь до тебя!

– В следующий раз не кричите так в конце, а все остальное было здорово! – он сделал большой глоток кофе.

– Я рада,… что тебе понравилось…, – я услышала свои слова, и Эдвард рассмеялся на всю кухню.

– Поп Поп! – спросила Кэти очень громко, – А что это значит – …уменьшенный? (здесь игра слов: когда Эдвард сказал, что его соблазнили, он использовал причастие «seduced» – обольщенный, соблазненный, но Кэти, видимо, послышалось «reduced» – уменьшенный , сокращенный – прим.пер.)

– Уменьшенный? – переспросил он, – Это означает, что что-то или кого-то сделали меньше. А почему ты спрашиваешь? (объясню, почему Кэти не понимает смысла этого слова – в русском «меньше», «уменьшенный» – это однокоренные слова; в английском «уменьшенный» – это «reduced», а «меньше» – «smaller» – прим.пер.)

– Папа сказал, что его уменьшили ночью, – сообщила Кэти.

Теперь Эдвард засмеялся еще громче.

– Конечно, ТАК и было, – сказал он.

– И меня тоже, – Бен поиграл передо мной своими лохматыми седыми бровями.

– Ух! – я встала, – У меня от вас аллергия, я уже начинаю чесаться, а мне пора одеваться в колледж! Шутники!

Когда я вышла, я услышала, что Бен спросил у Эдварда, – Эй, Эд, ничего, если мы поговорим, когда ты вернешься домой?

– Конечно, Бен, а что такое? – спросил он.

Да, я подслушивала. Ну, убейте меня.

– Ничего особенного, – сказал он, – Просто мужской разговор.

ОХ! Если они будут делится опытом прошлой ночи, меня стошнит!

– Конечно, – сказал Эдвард, и разговор закончился.

Я вернулась на кухню, вспомнив, что еще нам вчера сказали.

– О, Эдвард, я забыла рассказать тебе…, – я скорчила рожу, стиснув зубы, – Сегодня приезжают судебные исполнители. Где-то после ужина. По этому поводу полиция и звонила вчера.

– Зачем они приезжают? – он выглядел обеспокоенным.

Я пожала плечами, – В полиции сказали, что Это обычная проверка. Ничего особенного.

– О, – он почесал затылок, – Ну хорошо.

– Кстати… – сказала я, прислонившись к дверному косяку, – Ты прекрасен.

И он улыбнулся мне той самой улыбкой.

– Да?

– Да, – я на секунду прикрыла глаза, – Я так горжусь тобой… каждый день.

Он понял, что я имела в виду, и я не собиралась дальше вдаваться в подробности перед кем бы то ни было. Послав ему воздушный поцелуй я пошла одеваться.

Я чувствовала, что Эдвард сегодня изменился. Я видела массу подтверждений тому, что сегодня утром он сделал большой шаг вперед, и была взволнована этим.

Но теперь нам нужно найти более укромное место для занятий любовью, это было абсолютно очевидно. К счастью, Кэти спала как убитая, так же как и ее отец.

Позже я видела, как Эдвард собирает коробки с ланчем себе и Кэти,… и он надел свою черную ковбойскую шляпу, не поморщившись, и ничего не сказав. Сегодня он выглядел более расслаблено, это было очевидно. Я просто знала, что сегодняшний рабочий день будет немного лучше, чем предыдущий.

– Кэти! – позвал он её во весь голос, когда уже стоял у двери со своей коробкой для ланча.

Она выбежала, полностью собранная – ещё вчера он помог ей определиться с одеждой.

– Поцелуй своего старика, – он нагнулся к ней.

– Поп Попа? – спросила она.

Я засмеялась. Бен приподнял бровь, слегка оскорбившись.

– Нет, меня, балбеска! – он поцеловал её в щеку, и она обняла его за шею.

– Будь хорошей девочкой, – он прикоснулся кончиком пальца к ее подбородку, – Держись подальше от мальчишек.

– Я ненавижу мальчишек! – она отстранилась от него и убежала.

– Это моя девочка! – он утвердительно кивнул. Затем увидев, что я стою рядом, он поманил меня пальцем.

– И ты тоже моя девочка!

– Папочка! – я прыгнула на него и обхватила ногами за талию. Он издал громкий удивленный смешок, держа меня без малейших усилий, и раскачивая за затянутую в джинсы задницу.

Господи. Что бы сказал Чарли?

– Тоже будь хорошей девочкой, – улыбнулся он из-под своей чертовски сексуальной шляпы, – Я знаю, что это будет нелегко для ТЕБЯ, потому что ты – ПЛОХАЯ девочка!

– Да, я такая, – я поцеловала его и услышала, что он уронил свою коробку с ланчем.

Затем я прошептала ему кое-что грязное на ушко. Он меня чуть не уронил.

– Боже мой! – подразнил он, – ОЧЕНЬ плохая девочка! Я ТЕБЯ сегодня отшлепаю!

Затем он прошептал мне:

– Бен на нас смотрит.

Я повернулась и увидела, что Бен пялится на нас, открыв рот.

Я хихикнула и спрыгнула со своего ковбоя.

– Иди, устрой там своим лошадям адский денек, Мейсен, – я поправила его шляпу, и должна признать – что выглядел он в ней просто невероятно.

– Устрою, – пообещал он..

– Пока, Бен! – крикнул Эдвард, – Тоже будь хорошим. Передавай Анджеле… привет.

Я хихикнула. Анджела сейчас пряталась у Кэти, стыдясь показаться на глаза из-за того, что у Бена слишком длинный язык.

– Хорошо… – проворчал Бен, возвращаясь к своей газете. Шоу окончено.

Я знаю, что Эдварду было по-прежнему трудно уйти, потому что Кэти снова будет одна в школе,… но он ни разу этого не показал.

– Мы будем скучать по тебе, – сказала я, надеясь, что он поймет, как много это значит для меня – то, что он так усердно старается,… надеясь, что он не играет,… молясь, чтобы он был по-настоящему счастлив.

– Я тоже буду скучать по вам, – он погладил меня по лицу тыльной стороной ладони, – Но я вернусь. Я всегда буду возвращаться к тебе. И спасибо… за то, что привела меня вчера в порядок. Ты – одна на миллион. Я просто не понимаю, что ты делаешь здесь со МНОЙ.

– У меня есть кое-что для парней в черных шляпах. Проваливай, Муравей, – я немного встряхнула поля его шляпы,… и это заставило его улыбнуться.

– Увидимся, Великолепная, – сказал он, открывая дверь, забирая коробку с ланчем и направляясь к дороге.

Я смотрела на то, как он уходит из дома. Его силуэт был просто прекрасен. Я желала смерти сэру Кевину. Я желала смерти всем, кто причинил ему боль. Он заслуживал большего,… и я так хотела дать ему всё прямо сейчас.

Я закрыла дверь, и даже не подняв глаз, прошла мимо и сказала, – Закрой свой рот, Бен.

Coloring outside the lines. Глава 6 (часть 1)

Глава 6. 1. Танец.

От WinndSinger: *Когда сегодня мы встретимся с Эдвардом на конюшне, я постараюсь использовать свои новые познания о лошадях, чтобы более правдоподобно описать его работу, будто что-то изменилось с первого дня – для меня это теперь задача номер один! LOL, спасибо моим друзьям – любителям лошадей!

Еще – в настоящем Каспере никто не говорит с южным акцентом, а в городишке, который я описываю, говорят, но лишь в угоду этой истории. Представьте себе маленький городок, где все знают всё друг о друге и говорят с южным акцентом. Спасибо!

И нет ничего хорошего в моих ошибках в пунктуации при написании диалогов,… извините. Это мой большой недостаток, прямо как у милого Эдварда… lol*

*************************************************************************************

Часть 1.

EPOV

Сегодня утром я чувствовал себя очень хорошо, я ничего не сказал об этом Белле за завтраком, оставив эту приятную новость на вечер. После того, как мы были вместе прошлой ночью, мне не приснился ни один кошмар. Я спал как младенец, одетый в свою любимую пижаму и все мое тело сладко ныло, после массажа Беллы.

Сначала я напрягся, когда она его предложила. Я думал, что буду представлять себе ЕГО у меня за спиной,… как он прикасается ко мне, поглаживает мой…

В любом случае, я рад, что ошибся. Белла все время что-то шептала, чтобы я знал, что это она. Она не говорила ничего слишком сексуального,… просто… что-то очень успокаивающее, типа «ты в безопасности…», «расслабься…», и мое любимое – «просто закрой глаза и почувствуй, как сильно я тебя люблю… даааа…».

Она прикасалась ко мне так нежно,… что я чуть не плакал. Это было, как в ту ночь, когда я в первый раз доверился ей, и она заботилась обо мне, после моего возвращения от Рейвен. Чем я заслужил моего ангела? И почему она беспокоится о моей жалкой заднице?

Господи, я люблю ее. Доктор Белла и моя сексуальная Белла стали почти единым целым. Это Рай. И на несколько часов я ощутил себя в безопасности,… защищенным. Я знал, что если кто-нибудь теперь попытается причинить мне боль, Белла съест его за ланчем!

Это было в первый раз после сэра Кэвина, когда я действительно чувствовал себя в безопасности.

Я вспомнил, как Белла взбесилась, и слегка вздрогнул. Белла упрямая, и, если ей не все равно, она сражается как тигр. Это лишь доказывает, как сильно и по-настоящему она любит меня. Слова, которые она сказала, жалили,… даже жгли огнем. Я хотел разозлиться на нее, уйти, хотя прекрасно знал, что никогда этого не сделаю. Однажды я ушел от Тани – и случился пожар, в котором сгорел весь мой мир.

Я спровоцировал Беллу на скандал, и знаю, что это моя вина. Я лгал ей, умолял доктора Беллу поговорить со мной, а потом предавал ее и прятался, все её слова правда. Я ебаный трус. Когда я стал таким? Я никогда ничего не боялся. Я соглашался принимать участие во всевозможных сексуальных играх и пытках, не моргнув глазом,… а теперь я все время трясусь, совершенно без повода.

Я не знаю, почему делаю это. Я не собираюсь причинять ей боль. Мне вспомнилась ночь, когда Белла и Эмметт спасли меня из особняка Рейвен. Тогда с нее тоже СОДРАЛИ КОЖУ. Мне нужно прекратить лгать и прятаться. Белла права, когда я это сделаю, ТОГДА я и буду мужчиной.

И я составил в голове список всего того, что заслуживает Белла, что необходимо Кэти. И я решил сегодня все делать правильно,… даже если что-то во мне противится этому. Я должен заставить себя быть мужчиной. Я должен. Или я потеряю их, … а они – это все для меня.

Должен признаться, я растерялся, когда Белла запрыгнула на меня и назвала папочкой. Я просто больной мудак. Кто знает, что случилось, если бы Бен не смотрел на нас?

Размышляя о том, какой я мудак, я снова ехал с Бобом в грузовике, и сегодня я не испытывал к нему ненависти. Я захватил термос с кофе и угостил его, как и он меня вчера.

– Хлебни коровьей мочи, – предложил я ему, открывая термос и надеясь, что он оценит мой жест.

Единственное, что я умел – это готовить и варить отменный кофе. Я был в рабстве у Виктории во всех смыслах этого слова. Я готовил, убирал, черт, я даже брил ей ноги и делал ей ебаный педикюр, когда она требовала!

Боб ухмыльнулся, поблагодарил меня, и не колеблясь отхлебнул кофе, показывая, что доверяет мне.

– ВАУ! – он выглядел удивленным, – Черт, кофе ХОРОШ! Как ты его делаешь?

– Это МОЙ секрет, – усмехнулся я, – Я годами тренировался, чтобы делать кофе как в «Старбаксе» (всемирная сеть кофеен – прим.пер.). Теперь все говорят, что мой кофе даже ЛУЧШЕ.

Боб посмотрел на меня, поднимая бровь и спросил:

– А что такое «Старбакс»?

О Гос-по-ди. Бедный Боб. Я думаю, я бы лег и умер, если бы ни разу не пробовал кофе из «Старбакса». ^{note 1}(Эд у нас, однако, мажор! В «Старбаксе», конечно, отличный кофе, но чтоб вот так – ложиться и помирать…LOL – прим.пер.).

Печаль и шок на моем лице должно быть, развеселили его, потому что он хохотнул и сделал глоток побольше. На долю секунды мне вспомнился Эмметт,… я сглотнул и отвернулся. Мне показалось, что я сижу рядом с ним, отдыхая после долгой и трудной ночи. Эмметт любил после работы забежать в «Старбакс» и принести нам всем что-нибудь классное. Я скучаю по тебе, мужик. И по тебе тоже, Джаспер. Я надеюсь, что с вами, парни, все в порядке.

Я на секунду закрыл глаза, открыв их и решил, что Боб тоже мой друг. Я буду усердно работать, чтобы стена между нами исчезла и попытаюсь доверять ему. Надеюсь, что не ошибаюсь. Я чувствую себя таким хрупким – еще одно поражение – и со мной будет покончено. Мне надо быть тверже. Я не выживу, если не смогу найти какой-нибудь защитный барьер.

Кое-что пришло мне в голову, и я расширил глаза, думая, что, может, ОН знает…

– Эй, Боб!

– Да, Мейсен?

– Ты знаешь, что такое «Слэрпи»? – спросил я, приготовившись к разочарованию, если он не знает, что и это такое (это та самая фруктовая вода с колотым льдом – прим.пер.).

_

BPOV

Я самая большая сука на планете.

Я пришла к этому заключению, пока ехала в колледж. Первое – я включила перед ним свою сексуальность, действуя так же гнусно, как и Виктория. Я знала, что он устал и у него все болит, …и надо было дать ему отдохнуть, но НЕТ, я удовлетворила сначала свои собственные эгоистичные желания. УХ!

Если бы я была на его месте, я бы НЕ ПРИКОСНУЛАСЬ к себе. И я просто выпалила ему все про то, что он слишком близок со своей дочерью. Я посмотрела на все это с его точки зрения, и выглядела я просто безобразно. Но, как обычно, он сразу меня простил… и выполнил все, что я потребовала. О Господи! Он снова стал игрушкой, только теперь он МОЯ игрушка! А я даже не хочу делить его с ребенком!

Потом я полностью съехала с катушек в первые две минутысеанса! Я почувствовала слезы на глазах и вспомнила, как кричала на него.

– ТОГДА ты будешь мужчиной!

– Ты СКУЧАЕШЬ ПО НЕЙ?

– Не могу ДОЖДАТЬСЯ, чтобы услышать, как ты будешь скулить на РОЖДЕСТВО!

Эти воспоминания убивали меня, особенно теперь, когда я знала, что случилось с моим Эдвардом.

Его изнасиловали. Его, блять, изнасиловал МУЖЧИНА!

Это чудовищно,… я не могу ДЫШАТЬ! У него был посттравматический шок, а я даже НЕ ПОНЯЛА этого! Я кричала на него. Господи! Совсем охуела! Эдвард…

Я видела его глаза, полные слез, когда орала на него прошлой ночью…

Сейчас я плакала, взахлеб. Зрение помутилось. ДЕРЬМО! Я чуть не врезалась в другую машину!

Я так сильно сжимала руль, что мои кулаки приобрели странный цвет. Затем я представила Эдварда, который сопротивляется, умоляет,… плачет… беспомощный, зажатый в кожаные тиски,… может, даже с цепью или черным мячом во рту… и может только рычать от страха и боли,… а тот ЕБАНЫЙ УРОД кладет на моего милого свои поганые руки!

Рев сорвался с моих дрожащих губ, когда я представила его позади Эдварда… делающего с ним против его воли все, что ему, черт побери, заблагорассудится… мой рот наполнился желчью,… и тогда меня осенило.

Его изнасиловали, потому что ты той ночью встала лицом к лицу с Викторией,… и он заступился за тебя. Это было, блять, его наказание. Ты тупая сука. Ты сделала это с ним.

Я больше не могла этого выносить и вывернула руль так сильно, как только смогла. Я не знала, где нахожусь, и есть ли опасность столкновения с другими машинами, но прежде, чем я поняла, что к чему, я уже сидела в кустах на обочине и расставалась с удивительным завтраком, который Эдвард мне приготовил.

УХХХ… апельсиновый сок вышел гораздо легче, чем вошел! Горло саднило и это привело меня в чувство.

Некоторое время меня тошнило сквозь рыдания, но каким-то образом я услышала голос у себя за спиной:

– Эй… с вами все в порядке?»

Саундтрек к этой части главы от WinndSinger:

(Eclipse Soundtrack) 9. Let's Get Lost– Beck and Bat for Lashes

EPOV

Эй, я узнал кое-что от моего нового приятеля, Боба. Лошади женского пола называются кобылами, а мужского – меринами.

Мне стало интересно, почему Боб хихикнул, когда я сказал: «Я только что накормил Искорку, лошадь-девочку».

Он лишь ответил, что ему было приятно услышать, как я это звучит. Сегодня с утра он был так добр и поправлял меня, если я ошибался.

Я также понял, что на меня пришелся главный удар в большой игре «новенький на работе». Лошади не едят из пластиковых корыт. Ты приносишь им пищу в ведре, а затем выливаешь ее в штуковину, которая называется яслями, похожую на держатель для пищи и приделанную к стене в стойле у каждой лошади. Они едят из ЭТОГО. Неудивительно, что все они пытались вчера меня убить! Они хотели сказать новичку, что он все делает неправильно!

Когда Боб просветил меня, остальные парни смеялись и хлопали в ладоши, глядя на мое выражение лица. Я чуть не разозлился, но они улыбались мне, и каждый подошел и пожал мне руку со словами извинений, сказав, что, мол, ничего личного, добро пожаловать в семью. Эти слова, должно быть, заставили меня забыть о моей боязни объятий, и я был этому рад.

Я думал, все эти парни ненавидят меня или не хотят быть моими друзьями. Ну вот, а теперь все так милы, и говорят мне «ты вчера хорошо поработал» и «не принимай всё близко к сердцу, парень… добро пожаловать».

Какой же я идиот. Я чуть не передумал сегодня возвращаться на работу, а оказывается, беспокоится было не о чем. Я переживал о том, что меня вырвали из моей привычной жизни, о том будут ли уважать меня Белла и Кети, о том как мало во мне достоинства, и всё из за «вступительного испытания». Я такой ребенок.

Шэрон обняла меня последней со словами: «Мой милашка ВЕРНУЛСЯ! Я ТАК рада, Энтони!».

– Я тоже, мэ’эм, – сказал я мягко, улыбаясь ей.

Это плохо, что я был счастлив, когда она назвала меня милашкой? Остальным парням точно бы такое не понравилось. Мне нужно отрастить щетину погуще. Надо заставить себя выглядеть как ковбой.

Виктория, блять, действительно испортила меня. Она заставила меня считать своим единственным достоинствам симпатичное лицо и тело,… и я еще не избавился от этого стереотипа.

– Шэрон, – поправила она, – Теперь все мы здесь одна семья. И чтобы я больше не слышала никакого «мэ’эм»!

– Хорошо, – я почувствовал, что немного покраснел, – Спасибо.

Боб также сказал мне спасибо за то, что я помог ему выиграть сто долларов. Все парни поставили по десять баксов, что я не вернусь сегодня, а Боб был единственным, кто поставил на то, что ВЕРНУСЬ. Я был тронут, что Боб ставил на меня, и сейчас я был еще решительнее настроен, чтобы хорошо работать.

Даже лошади заметили всё это, и, казалось, стали ко мне сегодня чуть более снисходительны. Но не все. Некоторые по-прежнему психовали. Когда я открывал двери в стойла и вносил ведра вместо корыт, они, кажется, поняли, что я кое – чему научился, и давали мне войти.

Хотя, Псих снова обоссал меня, когда я открыл дверь. Приятно знать, что некоторые вещи никогда не меняются.

– Доброе утро, Псих, – сказал я ровным голосом, обходя его и вываливая его еду в кормушку, – Я тоже по тебе скучал.

Может, мне найти какие-нибудь резиновые штаны.

И я попятился назад, не отводя от него глаз, как и вчера.

Интересно, что будет, если подложить что-нибудь ему в корм, чтобы он проспал несколько дней?

Сегодня я заметил, что большинству кобыл… лошадей женского пола (смотрите, какой осведомленной я стала – прим.автора) я, кажется, нравлюсь. Теперь, когда корыт больше не было, они принимали меня очень хорошо, спокойно наблюдая, как я вхожу к ним в стойло.

Ну, или им нравился запах ссы…колона Психа.

Я размышлял об этом прошлой ночью, и решил попробовать применить свой собственный опыт, чтобы немного облегчить себе жизнь. Если подумать, то эти лошади были ни чем не хуже, чем толпа «голодных» женщин, которым я приносил напитки и был в их распоряжении, если они того желали. Я научился быть грациозным даже под давлением… А чем ситуация здесь отличается? Да ни чем, за исключением того, что эти лошади лучше тех, кого я обычно обслуживал.

Если я заставил тех женщин в Нью-Йорке любить меня, я смогу добиться того же и от этих созданий. Я вспомнил все уроки, что давал мне Эмметт, когда я был начинающим танцором. Это было странно, но большинство этих уроков были применимы и ЗДЕСЬ. Каждое мое движение сегодня я делал, словно двигался в танце. Никто из тех, кто наблюдал за мной, не понял, что я «танцую», но так оно и было. И мне действительно стало легче – у меня не было ощущения, что я спотыкаюсь обо все на свете, как вчера.

В течении дня, я замечал, что разговариваю с ними. Первыми я разогрел кобылок, как я и говорил. Само собой.

– Привет, Блестящая, – сначала я улыбнулся своей самой очаровательной улыбкой, милой белой кобылке, и сказал, – Ты выглядишь сегодня такой хорошенькой! Ты голодна, девочка? Даааааа… хорошая девочка!

Также я выяснил, что им нравится, когда я пробегаю пальцами по их гривам. Я вспомнил старушку, которая однажды гладила меня по волосам, когда я был в вампирской клетке,… мне это нравилось. Она была нежной,… и сейчас я тоже был нежен. И они отзывались на мою ласку.

Пару раз я услышал ржание, но не придал этому значения. Главное, что в этот момент меня не кусают и не лягают.

– У меня есть для ТЕБЯ кое-что новенькое, Жаркая Сплетница! – сказал я другой кобыле через несколько минут, видя, что сегодня утром для нее дали новый корм, – Тебе ПОНРАВИТСЯ… оуу… такой вкусный,…. ешь, малышка.

Прежде чем выйти, я даже осмелился прошептать в ее мягкое ухо, – Эй, ты не знаешь, где я могу найти автомат с фруктовой водой? – Может, она что-нибудь о нем слышала, ведь ее КЛИЧКА – Жаркая Сплетница! Но она ничего мне не ответила. Черт!

Я думаю, лошадям нравилось, когда я разговаривал с ними. Наверное остальные парни этого не делают, я не слышал, чтобы кто-нибудь из них вел беседы с животными. По крайней мере, это успокаивало меня, когда я входил в стойла, может быть, они реагировали на это. Боб сказал, что они чувствуют страх, и это вынуждало их вчера показывать свой норов.

Сегодня я их не боялся. Может потому, что вспомнил, что в жизни есть вещи и страшнее лошадей. И секс всю ночь напролет, и то, что мне не снились кошмары, тоже этому способствовали, я уверен.

Я даже нацепил свою шляпу на лошадь по кличке Белла Донна! Ей понравилось. Кстати, могу сказать, что она тряхнула гривой и мило по-девчачьи хихикнула… то есть заржала.

– Не могу сопротивляться Беллам, – сказал я ей, – Они – мои любимые!

Я представил, что если справился с «девчонками», «парни» последуют их примеру. Мог же я помечтать, так ведь? Отлично, моя самая большая мечта – день без того, чтобы меня обоссали.

После ланча Боб включил на конюшне радио, как раз передавали новости. Я слушал, пока работал, вдруг скажут что-нибудь о Виктории или Джеймсе, или о каких-нибудь неприятностях дома. И был рад, что ничего такого не было.

Я потел, но не так ужасно, как вчера. Я выучил первый урок, в сентябре здесь в хлопке лучше, чем во фланели.

– Мейсен, я скоро вернусь, – крикнул мне Боб, – Шэрон меня зовет.

Ни кого не было, некоторые уехали верхом, чтобы репетировать субботнее шоу. Я взглянул украдкой, глядя, как они скачут, перепрыгивая через скирды сена. Это выглядело забавно. Их лошади двигаются БЫСТРО! А мне НРАВИЛАСЬ скорость!

Может, однажды, и я буду делать это, а другие недотепы будут здесь выгребать лопатой лошадиное говно.

Я кивнул Бобу и продолжил вычищать грязь из-под копыта Йо-йо. Йо-йо – это мальчик, совсем молодой. Предполагаю, его можно считать жеребенком. Надо бы спросить потом у Боба.

Мне нравился Йо-йо, он был моим любимчиком. Помимо того, что он был милым, его грива была точно такого же цвета, как и волосы Беллы. Он обнюхивал меня, пока я пытался его почистить. Это было по-настоящему приятно, и я пару раз засмеялся.

– Ты ко мне прижимаешься или пытаешься попробовать меня, как твой отец? – спросил я со смехом. Отцом Йо-Йо был Аполлон. О, подождите! Аполлон был жеребцом. Он мог производить потомство. Мерины тоже мужского пола, но они не могут производить потомство. Эй, я учусь!

Меня предупредили, что за мной, как ястреб, наблюдает его мать, лошадь по кличке Большая Мамочка. Она ждала, пока я совершу хоть одну оплошность по отношению к ее ребенку. А если бы совершил, уверен – она бы перепрыгнула через дверь стойла и убила бы меня раньше, чем я смог открыть рот, чтобы закричать.

– Йо-йо,… веди себя хорошо,… – теперь я улыбался меньше, пытаясь сделать серьезную мину, – Под взглядом твоей матери… ты заставляешь меня плохо выглядеть. Прекрати щекотать человека.

Пока я мыл его, я спросил:

– Эй, теперь, когда мы такие хорошие друзья,… может, ты расскажешь всем остальным лошадям, что я не такой уж и придурок? Расскажи им, что у меня есть доступ к яблокам… и к морковке.

Пока я чистил Йо-Йо приятными круговыми движениями, по радио заиграла музыка, и я даже не понял, как это случилось, но мое тело задвигалось в танце! Когда я это заметил, то рассмеялся над собой и Йо-Йо уставился на меня, словно спрашивая, «Что ты там ДЕЛАЕШЬ?»

– Прости, мальчик, – сказал я ему с улыбкой, – Ты можешь взять швею в танцоры, но какая разница… ты не поймешь, о чем я.

– ХОРОШАЯ песня! – прокомментировал я следующую мелодию. На секунду я вспомнил, что танцевал под нее в клубе много раз. И мое тело невольно двигалось, словно подчиняясь условному рефлексу. И это не плохо, даже мило. Я танцевал, и мне было по-настоящему… весело. Я понял, что мне это нравится,… нет, что я люблю танцевать. Это так странно. Я давно не танцевал,… я думал, если когда-либо еще придется танцевать снова, меня стошнит. Но сейчас все было по-другому.

Когда я танцевал на сцене в клубе, я был недосягаем для женщин. Конечно, все свистели, но… это было единственное место, где они не могли меня достать. Они могли просто смотреть… и ждать.

(Я тащусь от описания движений в танце, просто представьте себе Джона Траволту в «Остаться в живых», в начале фильма,… или в конце. Посмотрите, это ГОРЯЧО! Эта песня по радио – это Let's Get Lost из саундтрека «Затмения», послушайте ее пока читаете, это тоже очень ГОРЯЧАЯ песня! – прим.автора)

– Потрогай – мне холодно…, – подпевал я чувственному и мягкому женскому голосу, – Я теряю контроль…

Музыка была страстной и расслабляла меня,… я был один… и чувствовал, что улыбаюсь, пока показывал Йо-Йо кое-какие па.

Я не делал своих более красочных и непристойных движений, все выглядело так, будто я действительно танцую,… и я ничего не мог с этим поделать – в каждом моем движении сквозила чувственность. Это все, что я знал.

Coloring outside the lines. Глава 6 (часть 2)

Глава 6. Танец.

Часть 2

Йо-Йо наблюдал за мной, и чтобы не напугать его, я отошел на шаг-другой назад, продолжая танцевать, наслаждаясь моментом. Я медленно покачивал головой, закрывая глаза и запуская руки в волосы, затем проводил руками по всему телу, пропуская момент, когда хватаю себя за промежность, как я обычно делал, танцуя в клубе. Я двигал бедрами, и остальное тело вслед за ногами покачивалось в танце.

Я услышал тихое одобрительное ржание Йо-Йо. Мне показалось, он завидовал моим безумным танцевальным навыкам и мечтал научиться делать так же.

Я надел свою черную шляпу ему на голову и засмеялся, пробегая рукой по своим влажным волосам.

– Тебе нравится, Йо-Йо? – я улыбался, кружась и немного приподнимая руки, и один раз даже топнул ногой по бетонному полу.

Я снова засмеялся и начал подпевать ( делать это в клубе мне не позволялось никогда).

– Прикоснись ко мне, я золотая…, – пел я, – И дикая, как ветер…

Мне стало так жарко, что я послал все к черту и сорвал с себя футболку. Никто не увидит.

Я скрутил ее и завязал себе глаза, продолжая танцевать. Я услышал, как надо мной засмеялась еще одна лошадь – этот звук напоминал именно смех. Я уверен, что полностью завладел их вниманием.

Странно, но теперь я больше, чем когда-либо понимал тех, кто меня окружал. Я ощущал себя в безопасности и чувствовал, что тело полностью расслабилось и живет своей собственной жизнью. Я танцевал… и чувствовал себя абсолютно свободным.

И я видел перед собой Беллу,… когда пел строки: «Только на одну ночь, милая,… давай потеряемся».

Я сделал круг, и почувствовал позади себя металлические прутья. Я вцепился в них так, будто мои руки застряли, и я не могу вырваться. Я начал мотать головой из стороны в сторону, широко расставив ноги и покачивая бедрами. Я выгнул спину и сделал глубокий вздох, выпуская напряжение,… затем, держась одной рукой за прутья, другой расцарапал ногтями свою грудь, крепко стиснув зубы, и усмехнулся, почувствовав легкую боль.

Когда в следующем куплете зазвучал мужской голос, я сорвал футболку с глаз и два раза хлестнул ею перед собой – звуки в песне в этот момент напомнили мне звук плети, рассекающей воздух.

Впервые я не представлял при этом Викторию,…и даже не думал о ней. Я просто забавлялся, так же, как когда мы дурачились с Эмметом и Джасом, отдыхая от наших обычных танцев. И выходило почти естественно.

– Дай мне подойти поближе, – подпевал я мужскому голосу, – Я не твоя тень…

Я, блять, больше НЕ тень,… и я никогда не позволю себе снова стать ею. Наслаждайся своей ебучей смертью, Виктория. Я жив,… и я наслаждаюсь жизнью. Я все еще здесь, сука!

Ты не сломала ЭТУ игрушку.

Я на теплом солнышке, танцую,… живой. Это как… побывать на Луне.

Я легко уселся на шпагат, прямо на бетонном полу, положил голову на колено, а затем сделал вид, что поднимаю себя с пола за волосы, при этом поднимаясь, словно мне действительно удалось сделать это. Это движение стоило мне долгих лет тренировок… трюк, который я стянул у Эммета.

Я расставил руки как крылья и держал их так, словно меня растягивают против моей воли, и мотал головой из стороны в сторону. Затем подпрыгнул и перевернулся в воздухе, идеально приземлившись и улыбаясь Йо-Йо, пока пел – «Только на одну ночь, милая,… давай потеряемся…».

Смеясь, я погладил Йо-Йо по морде, даже легонько поцеловал его в нос, когда песня подошла к концу.

Все лошади выглядели так, словно готовы мне зааплодировать, и издавали дружное радостное ржание,… а я отвесил им легкий поклон.

– Спасибо, спасибо,… я сам всему научился, – шутил я, – И не пытайтесь повторить это дома – я профессионал.

Это так странно. Я пережил невероятные времена, когда был на самом дне, когда ненавидел себя за это, и эта боль, которая казалось, уничтожит меня,… А теперь… внезапно… меня, как пулю, выстрелили вверх,… и я лечу,… смеюсь, я почти… НА ВЕРШИНЕ. Я попытался вспомнить, когда был в промежутке между этими состояниями, и не смог. Я знаю, что это не очень хорошо.

Я вытер футболкой пот с шеи, и услышал позади себя хлопки… откуда-то сверху.

Этого оказалось достаточно, чтобы заставить меня молниеносно обернуться, словно вместо ботинок на мне были роликовые коньки! Мой рот раскрылся, когда я увидел перед собой Шэрон, Боба и еще одну женщину. Все мое тело сжалось, и я трясущимися руками БЫСТРО начал надевать обратно свою футболку.

Поверху помещения конюшни проходили металлические конструкции, заканчивающиеся лестницами, которые вели вниз. Они стояли на платформе и наблюдали за мной!

Боб покачал головой и, как мне показалось, издал нервный смешок.

– Он из Нью-Йорка, – услышал я, как Боб объясняет, все еще глядя на меня с расположением.

Я трижды открывал рот, чтобы объяснить… но кроме воздуха так ничего из себя и не выдавил.

Они спускались по лестнице, чтобы подойти поближе. Я все еще сражался со своей проклятой футболкой, когда они дошли до того места, к которому я прилип.

– Господи, это было ПРЕКРАСНО! – женщина рядом с Шэрон улыбалась мне. В свои двадцать с лишним лет она выглядела моложе. У нее были длинные светлые волосы, спускавшиеся гораздо ниже плеч. Голубоглазая, с милой фигуркой… на ней были обтягивающие синие джинсы, и белая кружевная блузка… Большинство мужчин нашли бы ее очень привлекательной. Но я так не считал. По одной-единственной причине.

Она смотрела на меня, как на кусок мяса. Я хорошо знал этот взгляд. У меня перехватило дыхание. Стоило мне немного расслабиться и обрести мир с самим собой, как меня тут же окатили ледяной водой,… и я пришел в ужас. Они видели! Они знают, кто я такой! Вот почему эта женщина выглядит так, словно готова в любую минуту наброситься на меня!

– Что-то не так? – Шэрон смотрела на меня по-другому. Она улыбалась мне, но в ее глазах не было похоти, как у этой девушки.

– Если бы я была лет на сто моложе…, – Шэрон усмехнулась и подмигнула мне, – Ты был бы МОИМ!

Она взяла мое лицо в свои руки, словно я был десятилетним мальчиком и я заставил себя улыбнуться ей, но уверен, что улыбка вышла слабой.

Видели ли они мои шрамы?

– Прости, Шэрон…, – начал я, голос совсем мне не подчинялся, – Я… радио работало, и… я не знаю…

– Боже, какой он МИЛЫЙ! – другая женщина посмотрела на Шэрон и высказалась так, словно я был глухим, или меня вообще здесь не было, – И застенчивый, а еще… прелестный!

Я ощущал себя симпатичным свитером, который она рассматривает, снимая его с вешалки.

Боб перебил ее и тем самым спас меня.

– Э, Энтони, это Дженна, дочь Шэрон, – Боб представил нас, – Дженна, это Энтони Мейсен, он работает здесь со вчерашнего дня.

Я протянул ей руку, она протянула в ответ свою, и ее глянцевый розовый маникюр на секунду привлек мое внимание.

Я чуть не поцеловал ей руку, как должен был делать при встрече с какой-нибудь подругой Виктории. Вместо этого я нежно пожал ее, не беспокоясь о том, что первым закончил рукопожатие. Может, это настроит ее против меня. Что-то не похоже.

– Здравствуй, – сказал я, по-прежнему, будучи очень напряженным, – Приятно познакомиться, Дженна.

– А мне-то КАК приятно, – сказала она в ответ, и я почувствовал, что краснею.

– Теперь ЭТО можно включить в наше шоу! – Дженна изобразила мой танец, – Сексуальные танцующие ковбои! Я так устала смотреть, как лошади выполняют одни и те же трюки снова и снова!

– О, но ты же не всерьез, – подразнила Шэрон дочь, – Ты просто слишком долго была одна.

Теперь я ощущал себя дешевкой, тогда как несколько минут назад все было так здорово. Я подумал обо всех тех ужасных женщинах, которые остались в Нью-Йорке.

– И ты заставляешь парня нервничать…, – сказала ей Шэрон, замечая, как мне неловко, – Прекрати вести себя, как течная сука!

Дженна засмеялась, совершенно не обидевшись на мать.

Боб почесал голову и сказал мне,

– Дженна – одна из лучших наездниц в округе Каспер. Она звезда родео.

Дженна взглянула на Боба так, словно перед ней был дрессированный пес.

– Да? – спросил я, не слишком впечатленный этой новостью.

Нужно быть осторожнее. Я не хочу разозлить Шэрон.

На секунду повисла тишина,… а затем я беспомощно взглянул на Боба.

– Ну, у Муравья полно работы, – сказал Боб. Я кивнул и слегка улыбнулся ему в знак благодарности.

– Да, меня ждет Йо-Йо, – я начал поворачиваться к своему маленькому приятелю, который наблюдал за нами с неподдельным интересом.

Я посмотрел на него еще раз, снял с него свою шляпу и надел ее сам, надеясь, что никто этого не заметил. И как только шляпа не свалилась с его головы?

– Может, ТЫ научишь Энтони ездить верхом? – спросила Шэрон, словно это только что пришло ей в голову. Может, так оно и было. Не думаю, что Шэрон имела в виду что-то плохое, предлагая это. Но мне не понравилось, как это прозвучало.

Она улыбнулась мне, осматривая с головы до ног.

– Новый наездник – что скажешь, Энтони?

Я нахмурился, смутившись, пытаясь понять, о чем, черт возьми, она говорит.

– Я не знаю, что это означает, – сказал я честно, чувствуя себя дураком, чего она собственно и добивалась. Я уже играл в эти игры.

– Наездник – это тот, кто сидит на спине у лошади, – пробормотал Боб.

– О! – я почувствовал, что снова покраснел, – Ух, нет. Я не умею ездить верхом.

– Мммм, совершенно невинный, – Дженна понизила голос почти до шепота, но я услышал, – Мне все больше и больше это нравится.

Я бы хотел сказать, что я гей. Обычно это помогало отделаться от таких женщин, как она. Однажды на Эммета что-то нашло, и он подтвердил мою историю, обняв меня и поцеловав в щеку! Кажется, он даже потерся носом о мою шею. В тот раз я оттолкнул его,… но сейчас я подумал об этом с удовольствием.

Но я не могу сказать здесь такое. Иначе у меня никогда не будет друзей в этом городе, да и после истории с сэром Кэвином, не было никакого желания говорить подобное.

– Я научу парня ездить верхом! – Боб снова спас меня. Я сделал глубокий вдох, и мои глаза забегали между ними. Я чувствовал себя куклой, за которую дерутся двое.

– У тебя семья, – напомнила Дженна, – Я уверена, что они хотели бы видеть тебя вечерами дома. А у меня полно времени.

Затем она улыбнулась мне, как трехлетнему и спросила приторно сладким голосом:

– Энтони, ты хотел бы, чтобы Я тебя учила?

Она говорила СОВСЕМ не об уроках верховой езды. Забавно – она думает, что может МЕНЯ чему-нибудь научить. ХА! Это даже СМЕШНО!

Я взглянул на Шэрон и смутился.

Она пожала плечами и усмехнулась:

– Дело твоё, Энтони, – сказала она, – Как сам захочешь.

Боб опустил глаза и шаркнул ногой по полу, вероятно, думая, что я выберу Дженну вместо него. Не беспокойся, Боб. Я выбрал тебя. Это еще одна вещь, которой я научился у Эммета и Джаспера. Никогда не отворачивайся от своих друзей.

– Без обид, Дженна, – сказал я вежливо и улыбнулся, – Но было бы здорово, если бы меня учил Боб. Если… ты не против.

Я посмотрел на Боба, он усмехнулся.

– Я согласен, парень, – он выглядел счастливым после моих слов.

Дженна вздохнула и посмотрела на мать. Я приготовился к ее возражениям, но их не последовало.

– Как хочешь, – Дженна пыталась скрыть свое разочарование. Она собралась идти, и со слабой улыбкой добавила, не сводя с меня глаз, – Но я буду присматривать за ТОБОЙ, маленький Энтони. Увидимся.

– Она недавно рассталась с парнем. Она безобидная, просто немного… агрессивная время от времени. Прости, – сказала Шэрон и немного смутилась.

Я кивнул и попытался выглядеть непринужденным, когда она пошла следом за Дженной, несомненно, чтобы высказать дочери все, что она думает о ее поведении.

Боб хихикнул, и я нахмурился, глядя на него.

– Что? – спросил я.

– Ты в порядке? – спросил он в ответ.

Я равнодушно пожал плечами, – Да, – ответил я тут же, – А что?

– Дженна милая девушка, правда, – Боб наблюдал, как ее маленькая фигурка становится все меньше и меньше, – Обычно она не такая… юкк… (Я клянусь, что написала эту фразу раньше, чем услышала ее от Роба в одном из интервью к «Затмению»…lol – прим.автора), (лично я, без понятия, когда там Роб говорил эту фразу, а также что и кого он имел ввиду – прим.пер.).

Я постарался не рассмеяться при виде лица Боба, когда он сказал это.

– Она просто одинока, – сообщил он, – И в этом городе одинокой женщине нужно быть сильной. Она рвала задницу, чтобы стать здесь кем-то. Она выносливая. Большую часть времени мужчины обращаются с ней действительно плохо. Или вообще боятся к ней приближаться, думая, что не стоит и пытаться, потому что она вроде как здешняя знаменитость.

– Хмм, – я посмотрел на нее с точки зрения Боба. Может, я слишком поспешно составил о ней свое мнение. Может, она, как и я… со сломанной психикой, и тоже скрывается за масками. Только потому, что она поставила меня в неудобное положение, не стоит думать, что она ПЛОХАЯ. Мне нужно прекратить сравнивать всех женщин с Викторией.

– Ладно, возвращайся к работе, Муравей, – к моему великому облегчению Боб сменил тему, – Йо-Йо не почистит сам себя.

– Боб! – позвал я его. Он обернулся.

– Ты…, – начал я, затем вздрогнул и осмотрелся вокруг, – Ты… видел,… как я танцую?

Я изобразил самого себя, как я дурачился, и Боб полностью повернулся ко мне, скрещивая руки на груди.

– О, так вот, что это было, да? – он пожал плечами.

Он должен был видеть, как я хлестал футболкой по воздуху,… он должен был понять, что это не нормальный танец. Он расскажет остальным? Чувствует ли он теперь себя странно, находясь рядом со мной?

– И…, – я подождал, а потом добавил, – Тебе нечего… сказать? Или спросить?

Я думал, что он осудит меня, задаст кучу вопросов, на которые я не хотел отвечать.

– Это было немного странно, но я тоже люблю ковбойские танцы. (Речь идет о line dancing (line dance) – традиционном ковбойском танце, очень популярном в Америке. У Kings of Leon есть потрясающий клип с этим танцем и говорящим названием – King of Rodeo , посмотрите – не пожалеете – прим.пер.) – он выглядел смущенным,… или просто притворялся, что ничего не понял.

– Но…, – я хотел уточнить, но Боб перебил меня.

– Муравей! – он усмехнулся, – Это не мое дело. Я по-прежнему твой друг, если ты об этом спрашиваешь. Все, что меня волнует – это чтобы ты работал,… и работал хорошо. Поэтому двигай задницей, парень.

Я был готов обнять его. Даже, несмотря на то, что он продолжает звать меня Муравьем.

– Окей, – я почувствовал, как огромный груз свалился с моих плеч, – Спасибо, Боб.

– Хорошо, – он кивнул, и я пошел к стойлам на другой стороне конюшни, открывая одно и выводя белую лошадь с коричневыми пятнами.

BPOV

– Мне так стыдно, – призналась я, сидя в офисе моего нового методиста с чашкой кофе в трясущихся руках, – Я не могу ПОВЕРИТЬ, что сделала это.

Я смотрела на Джоша Холланда, с которым познакомилась только вчера, когда он рассказал мне все о моих будущих занятиях. Вчера я была так зла и расстроена,… что не обратила внимания, насколько он красив.

(прототип этого парня – Джош Холлоуэй, – Сойер из «Остаться в живых»… ммм, хотя Эдвард ВСЕ ЕЩЕ мой любимчик, так что не ревнуй, Каллен

– прим.автора)

Он был старше меня, лет ему было, примерно, около тридцати пяти. Его светло-золотистые волосы были разделены посередине пробором и милыми волнами спадали на плечи. Крошечные морщинки виднелись в уголках его голубых, как у младенца, глаз, но они указывали не на возраст, а лишь говорили о жизненном опыте. На лице была легкая щетина, но она ему очень шла. Завершала образ белая футболка, туго обтягивающая все его мускулы, сейчас его коричневый кожаный жакет висел на спинке кресла.

Я уже упоминала о его голосе? Вау! У него был южный акцент, но он его совершенно не портил,… голос был страстным,… как у плохого ковбоя,… только так я могу его описать.

Что я делаю? У меня есть любимый человек, а я мысленно описываю своего методиста. Со мной точно, что то не так.

– Не беспокойтесь об этом, дорогая, – он улыбнулся мне, и, кажется, подмигнул, а потом глотнул кофе из своей чашки, – Мне кажется, все здесь слишком зеленое. Не помешает добавить немного другого цвета.

Я сжала губы и покачала головой, стараясь не рассмеяться. Но не смогла сдержаться.

Этот парень был совершенно непробиваемым. Мне так комфортно рядом с ним.

Я думала, что бы еще сказать, чтобы прекратить обсуждение того, что меня вырвало прямо перед зданием колледжа. Несчастный уборщик, который сейчас все это убирает, проклинает меня последними словами. Может, проколет мне шины в отместку или еще что-нибудь. И я не могу его за это винить.

Но Джош сам сменил тему.

– Простите еще раз…, – сказал он, и его лицо немного посерьезнело, – За вчерашнее. За то, что так вышло с вашими занятиями. Меня вчера чуть не уволили, когда я накричал на этих обезьян-заведующих. Это не честно. Вам надо было решить этот вопрос до отъезда.

Я пожала плечами, словно это не имело значения, когда на самом деле имело, и довольно большое.

– Все в порядке, – я сделала маленький глоток кофе, замечая, что он слишком крепкий для меня, – Я их понимаю. Просто… все те годы я упорно занималась. И чувствую себя так, словно все мои труды пошли прахом. Но это меня не остановит, и я добьюсь того, чего хочу. Мне знакомы люди, которым приходилось начинать все сначала,… и по отношению к ним это было еще более нечестно, чем в моем случае. Мне ли жаловаться?

Я моментально представила себе улыбку Эдварда, и почувствовала, как жар растекается по моему телу. Я так скучаю по нему.

Джош изучал меня с минуту, но это не обрадовало меня так, как обычно бывало, когда я чувствовала на себе мужские взгляды. Да и до знакомства с Эдвардом меня не часто разглядывали мужчины.

Джош ничего не знал обо мне и моих обстоятельствах. Все, что он знал – это то, что я была вынуждена сменить имя, и переехала сюда из Нью-Йорка, а также что все ранее сданные мною предметы невозможно зачесть.

– Полный вперед, – он поднял бровь, а губы изогнулись в дьявольской улыбке, – Я никому не расскажу.

Я хихикнула и допила кофе, не обращая внимания на его вкус. Я на самом деле прячусь за этой чашкой?

– Для души полезно иногда быть чуточку эгоистом, – сказал он глубоким голосом; его глаза приковывали мое внимание, словно он посредством взгляда пытался убедить меня последовать его совету, – В нашей профессии мы слишком заняты тем, что думаем о наших пациентах и помогаем им, забывая о себе самих. Это нехорошо. Ты никого не сможешь спасти, если тонешь сам.

– Согласна, – я поставила чашку на стол и глубоко вздохнула, думая об Эдварде. Джош был прав. По сравнению с Эдвардом я тонула,…и я ненамеренно наорала на него из-за этого, причиняя ему боль, чтобы уменьшить свое собственное горе. Я начала думать о том, как избежать этого в будущем.

– Знаете, Мэри…, – он немного наклонился вперед, ни на секунду не сводя с меня глаз, – Я знаю, что Вы просили у меня координаты некоторых врачей. Я тоже психиатр.

Я начала подыскивать слова, чтобы вежливо отклонить его предложение, когда он снова заговорил.

– Я знаю, что Вы не можете быть моим пациентом, – сказал он сразу же, почувствовав мое замешательство, – Конфликт интересов и все такое. Я понимаю. Но я Ваш методист. Если когда-либо Вам захочется поговорить… о чем угодно,… Вам нужно просто попросить.

Я сомневалась, что смогла бы рассказать этому мужчине обо всех своих проблемах, об Эдварде и его прошлом… это было небезопасно. Мы договорились никому ничего не рассказывать. Я была рада, что сегодня вечером приезжают судебные исполнители. Я могла бы спросить их об этом.

Поэтому я сказала только: «Спасибо, мистер Холланд!»

– Джош, – поправил он меня, и на его лице заиграла озорная усмешка. Должна признать, что пока я не делала никаких ответных жестов,… смотреть на это было приятно. Держу пари, у него полно подружек. Мне показалось, что с ним было бы очень весело… как с другом. Розали бы неделями преследовала его, если бы была здесь.

– Джош, – я улыбнулась, чувствуя себя шестнадцатилетней девушкой. ОХ, ЧЕРТ ПОБЕРИ, МЭРИ, возьми себя в руки! Он учитель и твой методист! Помнишь Джеймса?

Он опустил взгляд на свой стол, что-то второпях записывая.

Оторвав узкую полоску бумаги из своего блокнота, он зажал ее между пальцами.

– Возьмите выходной, – приказал он, – Я Вас отпускаю.

– О, нет, со мной все в порядке, – начала я, вставая, чтобы он понял, что я иду на занятия.

– Сейчас не время спорить со мной, мисс Браун, – усмехнулся он, его глаза были строгими, но веселыми, – Идите домой, расслабьтесь, позаботьтесь сегодня о СЕБЕ. Это приказ врача.

Я хотела сказать ему, что он может называть меня Мэри,… я все равно ненавидела это имя. Но я не хотела подпускать его к себе слишком близко и так быстро. Мне нужно держать людей на расстоянии. Ведь именно такой была жизнь Эдварда до того, как он встретил меня. Неужели я уже переняла его привычку не доверять людям?

Он все еще держал пальцами полоску бумаги, и я знала, что проиграла в этом споре. День, посвященный самой себе – звучало заманчиво. Может, Бена с Анджелой не будет дома. Или просто покататься по окрестностям и рассмотреть город получше. Я никак не могла отделаться от чувства вины, что у меня выдался выходной на второй день обучения, в то время, как Эдвард, как проклятый, работает на конюшне. Может, позвонить кому-нибудь из терапевтов и выяснить, что они из себя представляют?

Я взяла бумагу, и это доставило ему удовольствие. Он взглянул на меня. Усмешка не покидала его лица.

– Спасибо, – я почувствовала, что краснею, и мне хотелось умереть от стыда на месте.

– Без проблем, – сказал он, наблюдая за мной, и откинулся на спинку своего кожаного кресла.

– Пока, – сказала я, пытаясь покинуть комнату без происшествий. Но, конечно же, чуть не врезалась лицом в дверь.

Вылетев пулей в коридор, я услышала, как он хихикнул, наблюдая за моим уходом.

Coloring outside the lines. Глава 7 (часть1)

Глава 7. Время царствовать

От автора: *Привет, ребят, еще раз спасибо за все приятные отзывы! Простите, что надоедаю, честно говоря, я думала, что мои небольшие примечания немного не к месту… И не беспокойтесь, то, что я ввожу новых положительных персонажей в историю, вовсе не означает, что Эд с Беллой разорвут свои отношения и уйдут к ним. Но да, у Беллы наметился небольшой контакт с ее методистом, так ведь? Я не извиняюсь за нее, я просто рассказываю историю… lol.

Вы не хотите увидеть ревнивого Эдварда? А Я ХОЧУ! Окей, все это было в прошлой главе, так что все в порядке. Давайте не будем забывать, что Белла ЛЮБИТ Эдварда, но у нее не большой опыт общения с красивыми мужчинами. И они заставляют ее нервничать, особенно, когда так милы с ней. И Эдвард влюбился в нее не самым обычным, романтическим образом, как влюбляется большинство людей. Но да, я согласна, ей определенно виднее. Увидим, что она будет делать дальше. Я думаю, Белла просто отчаянно ищет новых друзей.

Также было очень много хороших отзывов, где все вы переживали за Эдварда, когда он танцевал. Получается так, словно он сам не знает – любит он свое тело или ненавидит, и он очень боится того, как на него отреагируют… окружающие,… это было очень хорошо, я этого и добивалась, а не просто описывала его танец. Я также много читала о мужчинах, которые стали жертвами насилия, и это действительно ужасно – то, через что им приходится проходить после нападения. Женщин после нападения наше общество всячески поддерживает, а вот мужчинам часто задают нелепые вопросы, сомневаются в правдивости их рассказов, и в любом случае не уделяют этому должного внимания.

Но не волнуйтесь, скоро терапия Эдварда увенчается успехом, и у меня есть прекрасная идея о том, кто станет его психиатром. ХИ-ХИ-ХИ!

Отвечаю на вопросы о некой путанице и нестыковках:

Кэти 9 лет, ей было 3 года, когда Эдвард уехал, и он пробыл с Викторией 6 лет.

Скоро мы поговорим и о сэре Кевине. Белле сказали, что сэр Кэвин вероятнее всего погиб, но она все еще не уверена в этом. Когда они в спешке убегали из клуба, там была полная неразбериха.

Да, Рене мертва, она умерла от рака.

Информация о лошадях: я действительно прилагаю все усилия, чтобы максимально точно описывать работу с лошадьми, но, пожалуйста, потерпите и не придирайтесь слишком сильно. Я буду стараться описывать все настолько реалистично, насколько это возможно, ведь это реально существующее родео, и некоторые вещи, которые Эдвард там наблюдает – это репетиции и тренировки. Но если вы увидите настоящее выступление на родео, то поймете, что все описано достоверно. Быки, ковбои, стремительность,… все составляющие.

Простите за любые несоответствия. Это моя вина.*

-

Часть 1.

BPOV

Выходной день пошел мне на пользу. У меня появилась возможность погулять на солнце, в одиночестве, просто проехаться по городу, разглядывая витрины магазинов… на предмет идей для рождественских подарков, хотя недавно я уже купила несколько.

Я старалась не думать о Чарли и о том, что эти праздники мы проведем порознь. И не только ЭТИ, так будет каждый год, каждое Рождество,… мне нужно было выбросить эти мысли из головы, спрятать их поглубже, чтобы подумать об этом как-нибудь в другой раз.

Я начала думать об Эдварде, Кэти, Бене с Анджелой. Я должна принять тот факт, что теперь они – моя семья. Я люблю их, но по-прежнему не не ощущаю себя их частью, так, как я чувствовала себя рядом с Чарли – удобно, спокойно, одной семьей. Бен с Анджелой были очень добры ко мне и приняли в свою семью, но я все еще чувствовала себя лишней. Я не их дочь. Я – девушка, занявшая ее место. Они не говорят мне ничего подобного, но я и САМА это знаю.

Я надавила на газ, чтобы свободное время прошло с большей пользой. Притормозив у продуктового магазина, я зашла в него, чтобы купить кое – что из продуктов, в том числе коробку фруктового мороженого со вкусом вишни. Это конечно не «Слэрпи», и марка была мне совершенно незнакома, но все же это было лучше, чем ничего. Может, это даже вызовет у Эдварда… ой… у Энтони улыбку.

Я бы хотела сделать больше – купить ему Вольво или еще что-нибудь. Я в большом долгу перед ним, особенно после того, как мучила его прошлой ночью.

У меня были 20 тысяч долларов, которые Эдвард вернул мне, но они были у сотрудников программы по защите свидетелей. Я могла их забрать, если потребуется, но Эдвард посоветовал оставить деньги у них для сохранности. Он взял на себя функции Чарли – заставлять меня экономить, чтобы когда-нибудь открыть на эти деньги частную практику. Эдвард даже сказал, что закажет табличку с надписью «Доктор Белла», когда у меня появится свой собственный офис. Это было так мило, что я рассмеялась.

На его личном счету не было ни цента, ведь все, что он зарабатывал, уходило прямо к Виктории. Это сильно меня раздражало, но не потому, что я хотела его денег, а потому, что после всех его страданий, у него, по крайней мере, должно быть хоть что-то за душой.

Но тогда я напомнила себе, что какой бы подлой тварью Виктория ни была, но она ДЕРЖАЛА слово и оплачивала все медицинские счета Кэти. У Бена с Анджелой было достаточно денег, ведь Бену принадлежала фабрика по производству вешалок, но Эдвард был слишком горд, чтобы просить у них еще что-либо. Он говорил, что они уже и так сделали для него слишком много, заботясь все эти годы о его дочери.

Вот почему Эдвард пошел работать. В этом НЕ БЫЛО большой необходимости, но он такзахотел. Он сказал, что не собирается сидеть на шее у Бена с Анджелой. И поэтому я восхищалась им. Он спокойно мог лежать на диване, позволяя им за все платить, но он был гордым ,… и на это было приятно смотреть. Не знаю, смогла бы я справиться с тем, что Эдвард не хочет трудиться на обычной, низкооплачиваемой работе. Если бы он ленился, то это стало бы причиной проблем между нами. Но, к счастью, все мои опасения на этот счет быстро развеялись.

Эдварду платили вполне приличные деньги на родео. И, как сказали судебные исполнители, будут платить еще больше после того, как он всему научится.

На самом деле, я не слишком об этом беспокоилась – мне не так много было нужно для жизни. Но я хотела купить что-нибудь Кэти и Эдварду к праздникам. Что-нибудь на заработанные мной деньги. Может, в городе или в колледже найдется для меня какая-нибудь работа перед Рождеством. Правда, я не видела здесь ни одного торгового центра.

Какой-то милый старичок поздоровался со мной, когда я проходила мимо, а я и понятия не имела, кто это. Интересно, он поздоровался потому, что ему рассказали, кто я такая, или просто из вежливости? В любом случае, это приятнее, чем все время быть начеку, как это было, когда я только привыкала к жизни в Нью-Йорке. Розали учила меня никогда не смотреть в глаза незнакомым людям на улице, и если к тебе обратятся, или посмотрят прямо на тебя, БЫСТРО уходить.

Я была рада, что вся эта ерунда типа «убей или умри» осталась позади. Этот городок напоминал мне Форкс, но без вечно хмурого неба и непрекращающегося дождя. Сегодня снова было тепло… почти жарко. Должна признать, мне нравился теплый климат.

Приехав домой, я убрала продукты и уселась играть в игру – «кому я могу позвонить по телефону». Я положила перед собой список телефонных номеров, сделала глубокий вдох, и набрала «0», чтобы соединиться с полицейским участком.

– Полиция Каспера, – сказал дружелюбный мужской голос. Голос звучал устало, но не враждебно.

– Ум, привет…, – сказала я, не зная, как правильно начать, – Это…

Черт! Я чуть не сказала «Белла Свон».

– Это Мэри Браун, я хочу сделать пару местных звонков.

– Привет, мисс Браун, – его голос звучал так, словно он улыбается и наслаждается моей неопытностью в данном вопросе.

– Куда бы вы хотели позвонить? – спросил он, моментально заставляя меня чувствовать, что я навязываюсь.

– Мне нужно позвонить паре здешних врачей, – я не хотела вдаваться в подробности, – С нашим здоровьем все в порядке,… я имею ввиду…. хуххх… психиатров. Это можно?

– Да, можно, – согласился он без колебаний, – Только если они местные.

– Да, так и есть, – кивнула я, глядя на первое имя в списке.

– Окей, – сказал он, и я услышала на заднем фоне, как он что-то набирает на клавиатуре, а потом раздался щелчок, – Просто набирайте номер, и если он местный, звонок пройдет.

– Спасибо, – сказала я, а затем спросила, – Могу я первой повесить трубку?

– Ага, – сказал он, – Сейчас вешайте трубку, а потом набирайте номер. Я могу еще чем-нибудь Вам помочь, мисс Браун?

– Нет, не думаю, – я с ненавистью отвернулась к окну.

– Тогда хорошего дня, мисс, – сказал он и отключился.

Помимо этого маленького неудобства, у меня больше не было причин, чтобы откладывать эти телефонные звонки. Я поговорила с парой секретарей, и они сказали мне, что я могу перезвонить им, чтобы записаться на прием, когда семья будет готова. Я хотела поспрашивать у них о врачах, чтобы понять, подойдут ли они Эдварду,… но каждый раз меня отшивали. Врачи заняты с пациентами, говорили мне, что все можно выяснить во время предварительного визита. Также у меня не было ни ноутбука, ни компьютера, и мне на самом деле их не хватало. Обычно я получала всю информацию из интернета, но в «клетке», где мы были заперты – в рамках программы по защите свидетелей это также было запрещено.

Хотя, если честно, я не хотела, чтобы Эдвард выступал в качестве подопытного кролика, я не собиралась водить его по всем врачам и выбирать одного, как пальто в магазине. Эдвард через столько прошел, и я хотела, чтобы ему помогли ПРЯМО СЕЙЧАС, и это сделал какой-нибудь ВЕЛИКИЙ врач. Я не собиралась доводить его до того, чтобы он сидел в кабинете у какой-нибудь задницы от медицины, который может всё испортить. Что, если он скажет что-нибудь, и Эдвард после этого вообще не захочет ни с кем больше встречаться? Пришлось бы снова возвращать доктора Беллу, а я больше никогда не хочу быть ею для него.

Осталось еще два номера, но я решила позвонить им позже. Мне стало надоедать это занятие, я все больше раздражалась, и не хотела с таким настроением разговаривать с настоящим врачом, если мне вдруг ПОВЕЗЕТ на него нарваться.

Диван выглядел очень соблазнительно, и, раз уж сейчас на нем никого не было, я сдалась на собственные уговоры и с удовольствием растянулась, закрывая глаза с широкой дурацкой улыбкой на лице, … наслаждаясь пока еще ни чем не нарушаемой тишиной. Я чувствовала себя превосходно, и в то же время мне было стыдно, что я лентяйничаю,… но в этот момент мне было все равно.

– Белла? – приятный голос был совсем близко,… и я почувствовала прикосновения знакомых длинных пальцев к моим волосам…, – Белла?

– Ммммммм? – я перевернулась на бок и поняла, что наши руки лежат рядом, я все еще не открывала глаз,… просто чувствовала, как его нежные тонкие пальцы играют с волосами у моего виска. Я поцеловала их и обняла его руку, игриво прижимаясь к ней.

Я услышала, как он посмеивается, и улыбнулась сама, представляя его смеющееся прекрасное лицо.

– Иди сюда и прижмись ко мне, – сказала я, не слыша поблизости ни Кэти, ни Бена с Анджелой. Мне даже не пришло в голову, что сейчас середина дня, а Эдвард уже дома.

– Белла, я должен поговорить с тобой, – сказал он, и мне показалось, что его голос звучит странно… нервно… испуганно…

Я тут же открыла глаза и УВИДЕЛА страх на его лице.

– Что случилось? – я резко села, – Что?

– Шшш…, – он нежно держал меня за руки, и я увидела, что он стоит перед диваном на коленях, одетый в свою черную футболку, и без шляпы.

– Нечего плохого, – сказал он и отвернулся, – Я имею ввиду,… это… но… ничего особо срочного. С твоим отцом все в порядке, насколько я знаю.

Я сделала глубокий вздох, и почувствовала, что немного расслабилась.

– О, – сказала я, – Хорошо. Тогда что случилось? Почему ты дома?

– Белла…, – он сглотнул, – Это не самое удачное место для разговора, поэтому я скажу прямо…

Я нахмурилась, раздумывая – «Какого черта здесь происходит».

– Окей.

Он отпустил мои руки и опустил взгляд:

– Я уезжаю обратно. В Нью-Йорк.

Я почувствовала себя так, словно меня только что ударили по лицу чем-то ледяным и твердым.

– ЧТО? – это было все, что я смогла выдавить.

– Я пытался привыкнуть к этой жизни, – объяснял он, и на лице его читалась агония, а глаза метались между мной и полом, – Мне здесь не нравится. У меня ничего не получается.

– Ты пытался всего МЕСЯЦ! – я услышала, что ору, и все внутренности скрутило, когда я выпрямилась и приготовилась к бою, – Что ты… что ты ИМЕЕШЬ В ВИДУ,… О ЧЕМ, БЛЯТЬ, ТЫ ГОВОРИШЬ? ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ВЕРНУТЬСЯ!

– Могу, – ответил он со всей серьезностью, все еще не поднимая на меня глаз и рассматривая свои руки, – Я многих там знаю,… для меня там найдется место.

– НАЙДЕТСЯ? – заорала я в ярости, – А что насчет твоей дочери? Там и для НЕЕ найдется место?

Его глаза были полны печали, когда он поднял их на меня.

– Я оставляю ее с Беном и Анджелой, – сообщил он так, как будто это был уже решенный вопрос.

– Какой же ТЫ МУДАК! – я оттолкнула его и встала с дивана, довольная тем, что возвышаюсь над ним, – КУДА?… Что за ЧЕРТОВ ПЛАН? Виктория МЕРТВА!

– Я не хочу рассказывать тебе о своих планах, Белла, – сказал он, опускаясь с колен на пятки, словно в ожидании наказания, и опустив голову вниз, – Будет легче, если ты не будешь знать.

– На хуй ЭТО! – зарычала я, теряя контроль и дергая его за волосы, чтобы он посмотрел на меня, – Я ХОЧУ ЗНАТЬ! КУДА, БЛЯТЬ, ТЫ СОБРАЛСЯ? РАССКАЗЫВАЙ!

– Рейвен, – сказал он, не добавляя больше ни слова.

В этот момент я желала ему смерти. Я хотела убить его собственноручно. Я чувствовала себя так, словно он облевал меня с головы до ног. Я даже больше не могла к нему прикасаться и отпустила его волосы, словно они жгли.

Но я смогла заговорить.

– Рейвен? – усмехнулась я, словно это было самое дерьмовое слово на свете.

– Она знает, кто я есть, – сказал он грустным, покорным голосом, снова опустив голову, – Она принимает меня таким. Она не заставляет меня быть кем-то еще.

Я не могла ПОВЕРИТЬ, что это происходит на самом деле! Я схожу с ума! Я обошла его и встала у него за спиной, теперь не в состоянии даже СМОТРЕТЬ на него без отвращения. Я пыталась быть на голову выше этого,… а что бы сказала на это доктор Белла?

Я взяла себя в руки и самым спокойным голосом спросила, – Это то, чего ты хочешь? Как насчет твоей дочери? Как насчет МЕНЯ? Как насчет ТЕБЯ?

– Тебе точно будет лучше без меня, – он не двигался с места, так и сидел возле дивана, – Я просто… не гожусь для этой жизни. Для тебя и для Кэти,… я пытался. Но не могу. Я не тот, каким ты меня себе представляла. И я не умею притворяться. Мне так жаль, Белла. Я бы скорее умер, чем причинил тебе боль, но…

– НЕТ! – заорала я, и сжав руку в кулак со всей силы ударила по кухонному столу, – НЕТ! ТЫ НЕ можешь так просто все бросить и уехать от нас! Это убьет Кэти! Это убьет МЕНЯ! И хуже всего – это убьет ТЕБЯ! Эта сука, чуть не убила тебя! ДВАЖДЫ! Почему ты возвращаешься к НЕЙ?

Я громко зарыдала и почувствовала, как слезы текут по лицу, но мне было все равно. Я хотела услышать его ответ.

– Она любит меня, – сказал он, не глядя мне в глаза, – Она любит меня таким, какой я есть, со всеми недостатками. Она не просит меня стать ЛУЧШЕ. С ней мне будет проще.

– Все так и ЕСТЬ, ДА? – я повернулась, разглядывая его затылок, – Она отведет тебе хорошую комнату в своем особняке, да? Она разрешит тебе спать весь день, и даст тебе все, что ни пожелаешь, правильно? Но это будет продолжаться до тех пор, пока ты будешь позволять ей ИСПОЛЬЗОВАТЬ себя как…

Я даже не смогла закончить фразу. Я рванула к раковине, почувствовав прилив желчи.

Единственное, что остановило меня от того, чтобы проблеваться, был его злой голос. Он поднялся на ноги и повернулся ко мне с криком.

– Как минимум мне не надо будет целыми днями выгребать ЛОШАДИНОЕ ДЕРЬМО! – на его лице читалось чистейшее отвращение, самое сильное из тех, что я когда-либо видела.

– Я НЕНАВИЖУ ЭТО! – крикнул он, и я почувствовала его ненависть каждой клеточкой своего тела, – Мы живем на этой блядской отвратительной свалке! Этот ГОРОДИШКО! Проклятая Богом ДЫРА! И я НЕНАВИЖУ притворяться, что у НАС идеальные отношения! Они у нас НЕ ТАКИЕ! Ты требовательна и НЕНАСЫТНА, как и ВИКТОРИЯ! Единственное отличие состоит в том, что не ты первой посадила меня на цепь!

– БЕЛЛА!

Я резко дернулась, когда внезапно услышала голос Кэти. Она не может увидеть Эдварда ТАКИМ! О ГОСПОДИ!

– Все в порядке, Кэти…, – начала я объяснять, почувствовав на себе ее маленькие ручки.

Я снова лежала на диване, а Кэти смущенно разглядывала меня. Позади неё стояли Бен с Анджелой, и смотрели на меня так, словно у меня из ушей выползали омары.

Эдварда не было. И я дышала так, словно только что пробежала мили четыре (около 6,5 км – прим.пер.).

– Тебе приснился кошмар, как папе, – сказала она, попав точно в яблочко, не сомневаясь ни секунды. Она говорила, как Я, когда была доктором Беллой.

– Оуууу, ты вся мокрая! – она вздрогнула, прикоснувшись к моему лбу. Я поняла, что она права,… я БЫЛА вся в поту.

– Я принесу тебе холодной воды, – Анджела уже направилась к холодильнику.

– Спасибо, – сказала я, голова все еще шла кругом, я не соображала, где сон – где явь.

Интересно, есть у Кэти игрушка для МЕНЯ?

– Блин, слава БОГУ, что это был сон! – вздохнула я про себя, пока Кэти помогала мне сесть. Она была очень мила со мной, и, должна признать, прямо сейчас мне было это необходимо.

– Папы нет дома? – я осмотрелась вокруг, все еще не осознавая до конца, что… ЭТО БЫЛ СОН,… ЭТО БЫЛО НЕ ПО-НАСТОЯЩЕМУ. Блять, мне пора в дурдом. Почему я не обзвонила всех до конца?

– Пока нет, – она взглянула на часы на стене, – Только ПЯТЬ ЧАСОВ! Папа приходит домой в ШЕСТЬ!

Это был сон,… сон,… чертов сон,… спасибо тебе, ГОСПОДИ! Спасибо тебе! Я снова чуть не зарыдала, когда у моих губ оказался стакан, и ледяная вода полилась на мой саднящий язык. Он был таким реальным,… и я почти чувствовала тошноту где-то в глубине глотки.

Это был один из самых страшных кошмаров, что мне когда-либо снились. Я даже не поняла, что сплю,… но теперь я знаю,… что подсознательно боюсь не только прошлых мучений, с которыми Эдвард столкнулся лицом к лицу,… но меня ужасает и будущее,… что если Эдвард поймет, что здесь ему слишком трудно и захочет вернуться к прежней жизни.

Я прекрасно понимала, почему. Большинство проституток (я не причисляю к ним Эдварда), которые пытаются начать жить нормальной жизнью, терпят неудачу. Раньше они жили в роскоши, а теперь им приходится работать в заведениях типа «Бургер Кинг» кассирами или официантками с минимальным заработком. Как же им жить на эти деньги, платить аренду и искать свое место в этой жизни? Не говоря уже обо всех отказах, к которым они не привыкли, когда работодатели, узнав об их прошлом, отказывают им в приеме на работу? Сутенеры… такие, как Виктория, всегда заботились обо всем, и брали на себя все бытовые мелочи. Черт, они даже заставляли проституток чувствовать себя ЛЮБИМЫМИ, как Эдвард в когтях у своей Госпожи. Пока я не появилась, он даже не осознавал, какой ВЕЩЬЮ был в ее глазах.

И теперь их ждет одиночество. И, несмотря на крепкую внешнюю оболочку, которую проститутка возводит вокруг себя, ей чертовски страшно быть одной в этом мире.

Еще хуже, если у проститутки имеется алкогольная или наркотическая зависимость. Слава Богу, Эдвард был достаточно умен, чтобы держаться подальше от этого дерьма.

Эдвард не одинок, говорила я себе, и я была этому рада. Эдварду кое в чем повезло. Ему не пришлось искать работу. На него нет никакого досье… или есть? Мы никогда не говорили об этом. Надо будет спросить у него.

И у Эдварда есть хорошее место для жизни, хоть пока и не слишком роскошное. Его поддерживают и его семья рядом. Это очень хорошо. И Кэти… она – это постоянное напоминание о том, что он не может вернуться к прежней жизни. Мне следовало догадаться, что все, что мне снилось – полная ерунда. Сейчас Эдвард ни за что бы ее не оставил. Даже за миллион долларов, и я АБСОЛЮТНО в этом уверена.

Мне было стыдно даже из-за того, что мне это ПРИСНИЛОСЬ. Я решила не рассказывать об этом Эдварду. Ему будет больно уже от того, что я думала о таких вещах. Я хотела, чтобы он знал, что я в него верю.

Как сложно должно быть другим, кто действительно ХОЧЕТ покончить с такой жизнью, но понимает, что это невозможно? Я никогда не думала об этом, пока не познакомилась с Эдвардом.

Я решила в оставшееся время приготовить ужин. Я всегда забывала о своих проблемах за приготовлением пищи. Но сегодня была очередь Анджелы, и она уже достала продукты для ужина.

Я не собиралась звонить психотерапевтам на глазах у Кэти, но и снова ложиться мне тоже не хотелось. С кошмарами я еще успею встретиться позже.

Мне нужно было пройтись. И наш городок идеально подходит для прогулок. Окружающие ландшафты,… краски неба на закате,… это завораживает меня. Я не могу поверить, что Эдвард не видит всего того же, что вижу я.

– Я думаю немного пройтись, – пробормотала я, дотрагиваясь до спины Анджелы, – Тебе нужна какая-нибудь помощь?

Она всегда говорила, – нет.

– Нет, дорогая, я справлюсь, – она тепло мне улыбнулась, – Приятной прогулки.

Очень плохо. Готовить с Анджелой, наверное, очень весело и познавательно. Уверена, у нее многолетняя кулинарная практика и ей известно множество хитростей. Ох, ладно.

Когда я вышла из дома, я подумала,… – «Анджела очень мила со мной,… но все еще не подпускает меня слишком близко. Я могла это понять. Я не ее дочь. Может, Таня с матерью готовили вместе, и она не готова разрешить мне делать то же самое. Я хотела спросить ее, может, она злится на меня из-за шума прошлой ночью,… но затем поняла, что тогда мне придется извиняться за то, что мы с Эдвардом занимались любовью. Еще чего! Я могу извиниться перед Беном с Анджелой за причиненное неудобство, но я НЕ стану извиняться за то, что люблю его… и живу.

Эдвард так долго ждал возможности жить по-настоящему. И я не пойду на попятный только потому, что им приходится наблюдать за нами.

Прежде, чем я поняла это, я свернула на небольшую милую тропинку слева за домом, и невольно улыбнулась, увидев зеленые холмы,… огромные оранжево-коричневые валуны, которые были больше и… старше меня. Солнце садилось и все вокруг озаряло оранжевым светом, в лучах солнца сейчас почти каждый предмет приобретал красноватый оттенок. На долю секунды я представила себя индианкой племени Сиу,… я почти отчетливо ощутила кожей мягкую замшу моего индейского наряда. И мое воображение разыгралось.

Я стояла на гряде из огромных валунов, а внизу было небольшое озеро. В нем совершенно беззаботно журчала вода. Озеро образовалось здесь недавно, оно было юным. Я почувствовала легкую зависть. Я скучала по своим беззаботным денькам юности. Но сразу же подумала, что ни за что бы не променяла свое настоящее, на прошлое. В нем не было проблем,… но оно было совершенно пустым. Теперь я РЕКА. Старше, сильнее, ответственнее, я шире и глубже, чем была раньше. И, несмотря на то, что я не могу журчать так беззаботно, как это маленькое озерцо,… Я СЧАСТЛИВА.

Я села на камни и закрыла глаза, глядя на себя со стороны в попытке оценить мою теперешнюю жизнь.

Я любовница. Я мать. Я друг. Я дочь. Я студентка,… и учитель. Я помогаю. Я целитель… в каком-то смысле. И я стараюсь. Я хочу быть лучше.

Я вздохнула, настраиваясь на позитивный лад, не задерживаясь мыслями на том, кем я пока НЕ являюсь. Странно, но камни вокруг меня,… ветерок, небо и солнце… помогают мне… не хуже хороших лекарств. Я представила себе, как живу здесь в маленьком вигваме. Наверно было чудесно жить в те времена. Все, что тебе нужно, находится прямо под рукой. И нет никаких сутенеров.

Я представила, что Эдвард – воин-индеец, с красивым длинным именем и непослушными рыжими волосами, похожими на всполохи пламени вокруг его безупречного, цвета слоновой кости, лица, а под его свирепыми, невероятно прекрасными зелеными глазами залегли черные и голубые полосы боевой раскраски.

Мой Освобожденный Орел.

Мне здесь очень нравится.

Я не так часто молилась или ходила в церковь, как следовало бы,… но здесь я чувствовала себя так близко к Богу, так…, словно он меня слышит.

– Пожалуйста, – услышала я свой шепот, не желая нарушать удивительную тишину, – Пожалуйста, позволь нам быть здесь счастливыми.

Это все, чего я желаю. Пожалуйста.

Coloring outside the lines. Глава 7 (часть2)

Глава 7. Время царствовать.

Часть 2.

EPOV

Когда я спрыгивал с грузовика, обо что-то ударился левой ногой, и чуть не вскрикнул. Господи, больно. Я ощутил мышцы, о существовании которых даже не подозревал,… и они горели огнем.

Лошади убивают меня. И наслаждаются моими мучениями, маленькие демоны.

– До завтра, МУРАВЕЙ! – крикнул Боб, и мою кличку все, кто был в грузовике, хором повторили за ним.

Это было больше похоже на то, как команда футболистов аплодирует своему квотербеку, чем на прощание ковбоев. Думаю, они даже не заметили, что я ковыляю как, блять, Квазимодо по пути к колокольне.

– Пока, чокнутые, – крикнул я им вслед, услышав, как пара человек добродушно рассмеялись, а грузовик зарычал и тронулся дальше, чтобы успеть развести всех по домам раньше, чем наступит завтрашний день, обещающий мне новую порцию мучений.

По крайней мере, я знаю, что они не испытывают ко мне ненависти, сказал я себе, пока хромал к двери нашего кукольного домика. Я новенький и расплачиваюсь за это. Оглянувшись на прожитый день я понял, что весь день веселился, и совсем не чувствовал себя жертвой.

Не успел я сделать и три шага, как услышал пронзительный крик: «ПАПА ДООООМААААА!»

Эта девочка заставляет меня по приходу домой ощущать себя рок-звездой, усмехнулся я про себя. Пожалуйста, только не прыгай на меня,… пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

Убедись, что на этот раз ты не забыл про Беллу, придурок, сказал я себе, потянувшись к двери, но открыть ее не успел. Дверь распахнулась под натиском маленького рыжеволосого чуда, стоящего по ту сторону двери.

Она уже приготовилась на меня запрыгнуть, но я поднял руки вверх и взмолился: «ПОДОЖДИ! ПОДОЖДИ! СТОЙ!»

Слава Богу, она передумала прыгать и улыбнулась мне. Она выглядела так очаровательно со своими волосами, собранными в хвостик и идеально ровной челочкой.

– Ты можешь обнять меня…, – начал я почти испуганно, – Я даже попытаюсь обнять тебя в ответ. Но, ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ПРЫГАЙ на папу. Честное слово, сегодня это меня убьет. Ладно?

– Ладно, пап, – она подмигнула мне и захихикала.

– Хорошо…ОСТОРОЖНО… – я раскрыл руки, и она аккуратно подошла и положила свои ручки мне на талию.

От меня наверное жутко воняло, но она не подавала и вида, что ей неприятно. Она даже прижалась щекой к моей футболке и выдохнула, словно мои объятия – то самое место, где она давно мечтала оказаться.

– Ох, это ТАК приятно…, – я закрыл глаза, наслаждаясь ощущениями, которые вызывали во мне ее объятья. Я ощущал себя не простым смертным, когда она прижимала меня к себе, я чувствовал себя исполином, героем. Я всегда наслаждался своими фантазиями, пока мы ней обнимались.

– Я скучала по тебе, папочка, – удовлетворенно вздохнула она.

– Я тоже скучал по тебе, крошка, – сказал я тут же. Я все еще волновался за нее, как и обычно, но лошади всегда находили способ отвлечь меня ненадолго от моих мрачных мыслей.

– А где Белла, бабуля и Поп Поп? – спросил я, пытаясь поднять ее на руки.

ПРОКЛЯТЬЕ! Она становится все больше… и тяжелее.

– Они все там, – сказала Кэти, указывая себе за спину, пока я заходил в дом с ней на руках.

Когда я вошел, на душе потеплело,…Белла с Беном стояли у стола, наблюдая, как Кэти делает свое домашнее задание, а Анджела готовила на кухне. Запах еды, как всегда, был чудесен,…и в доме было тепло и уютно. И первый раз с тех пор, как мы сюда переехали, я почувствовал, что я дома. Мой дом. Нет,…НАШ дом.

Белла улыбалась мне, ее длинные волосы выглядели так сексуально, каскадами спадая вдоль ее щек. Я обратил внимание, что она осталась у стола, чтобы дать мне немного побыть с Кэти. Часть меня была этому рада, но другая часть хотела, чтобы она тоже запрыгнула ко мне на руки,…но потом заговорила моя спина, укоряя меня за то, что я осмелился даже подумать о подобном.

Затем чувственным, глубоким голосом, она сказала, – Привет, папуля.

Никто, казалось, не заметил страстного тона Беллы,…или мне просто хотелось так думать.

– Привет, плохая девочка, – я поставил Кэти на пол и подошел к ней, легонько дергая за волосы, чтобы она подняла на меня взгляд, – Как прошел ТВОЙ день?

Я не стал снимать шляпу с головы, зная, как ей это нравится. Ее губы медленно растянулись в невероятной улыбке, и она нежно ответила, – Я скучала по тебе.

Ее слова о том, что она скучала, отличались от слов Кэти. Сильно отличались. Надеюсь, сегодня ночью спина меня не подведет.

Мои девочки скучают по мне, когда меня нет. Я такой счастливчик. Меня любят вне зависимости от того, заслужил я это или нет.

Я лишь улыбнулся и наклонился, оставляя на ее губах легкий и нежный поцелуй.

И она все сделала правильно – на глазах у всех этот поцелуй так и остался невинным. Я знал, что Белла могла поцеловать меня и крепче, но она этого не сделала.

– Юккк, – произнесла Кэти, плюхаясь на свой стул, – Мы делаем математику, пап!

– О, вы, девочки слишком ХОРОШЕНЬКИЕ, чтобы разбираться в МАТЕМАТИКЕ! – возразил я, вызывая тихий смех у Беллы.

– Да, мы такие, но это важнее, чем быть ХОРОШЕНЬКОЙ! – Бен игриво взъерошил правой рукой свои редеющие волосы.

Все, включая меня, засмеялись,…но я понял намек. Не думаю, что Бен что-то подразумевал под этим, он просто шутил. Я сразу же выбросил это из головы, снял шляпу и напялил ее Бену на голову так, что его очки наполовину съехали с носа.

– Вот тебе, Бен, – сказал я рассмеявшись, глядя, как он мотает вверх-вниз головой, чтобы сбросить шляпу с глаз. Он старался ради Кэти, которая смеялась над ним до колик,… так что он продолжал дурачиться.

– Я ничего не вижу, я ослеп! – рычал он, мотая головой.

Я вошел на кухню и сказал, – Анджела, моя ЖЕНЩИНА! Что ты готовишь? Пахнет ПРОСТО восхитительно!

Я попытался заглянуть в одну из кастрюль, но она хихикнула и помешала мне снять крышку.

– Брысь отсюда, ДУРАЧОК, – отогнала она меня, – УХХ, иди, прими душ! От тебя ВОНЯЕТ!

– Вот за что я ТЕБЯ люблю, Анджела, – я обнял ее своими не слишком чистыми руками, и она начала вырываться и звать на помощь, стараясь при этом не дышать.

– ТЫ ЕДИНСТВЕННАЯ, кто говорит мне все, как ЕСТЬ, – подразнил я ее, – СКАЖИ мне еще раз, как сильно ОТ МЕНЯ ВОНЯЕТ! ПОЦЕЛУЙ МЕНЯ!

Я выпятил губы и сделал вид, что собираюсь поцеловать ее, но она закричала и отвернулась, поэтому я поцеловал ее в щеку, как и подобает сыну.

Белла с Кэти чуть не по полу катались от смеха, а Бен высунул лицо из-под моей шляпы и крикнул на меня.

– ХВАТИТ ПРИСТАВАТЬ К МОЕЙ ЖЕНЕ! – он погрозил мне пальцем, продолжая дурачиться, когда я со смехом отпустил Анджелу. Она отшатнулась от меня и стала вытирать рукавом свою блузку. Она издала такой звук, словно ее сейчас стошнит, и это заставило меня рассмеяться еще громче, а потом я направился в ванную.

– Ей нравится, – подразнил я, – Расскажи ему, Анджела, расскажи ему о нас…

– УХХ! – она поморщилась – мой запах все еще беспокоил ее. Но она морщилась не от отвращения. Анджела просто не выносила грязных и сильно пахнущих вещей. Они были для нее, как криптонит для Супермена.

– Не нужно стыдиться нашей любви, детка…, – я улыбнулся ей шире.

Белла подбежала ко мне, ухмыляясь, тогда как все остальные продолжали смеяться.

– Иди уже и вымой свою грязную задницу, пока я САМА этого не сделала! – она игриво втолкнула меня в ванную, и уже была готова захлопнуть за мной дверь, когда я рукой остановил ее.

– Вымой меня сама, – прошептал я, с удовольствием глядя на ее лицо в этот момент. Я хотел, чтобы она вошла и вымыла меня с головы до пят,…и был огорчен тем, что она не может. Я скучал по тем двум неделям. Тогда мы были такими свободными, могли делать все, что нам заблагорассудится, в любое время,…это было блаженством.

Неужели все закончилось?

– Очень ПЛОХО, – она покачала мне головой, и ее глаза светились похотью.

Затем она закрыла дверь, оставляя меня одного.

Если бы я мог, я бы ЗАРЫЧАЛ. Но у меня слишком сильно все болело.

Потом, стоя под горячими струями воды, я вспомнил, что сегодня вечером придут судебные исполнители. Я надеялся, что они не задержатся у нас надолго, раз уж просто хотят проведать нас – их визит не должен занять много времени. Но они приехали сюда из самого Нью-Йорка, и я понимал, что это неспроста.

Когда я вылез из душа, то увидел вещи, сложенные на крышке унитаза.

Мммм, Белла,…ты хорошо заботишься обо мне, не так ли?

Я увидел симпатичную красную футболку и свои любимые джинсы, в которых обычно гулял возле дома. Они были старыми, вытертыми и очень мягкими. Носки…и…никаких трусов.

Я украдкой взглянул на закрытую дверь ванной комнаты. Белла…она или помнила, что я никогда не ношу нижнего белья,…или наказывает меня за то, что я шутку приставал к Анджеле. И я не мог понять, какова истинная причина. Такая ерунда…ну, она мне ЗАПЛАТИТ. Я не мог дождаться сегодняшней ночи.

Когда я вышел к столу, меня приняли как VIP – персону. Кэти даже выдвинула для меня стул. Она вручила мне салфетку, когда я сел, стараясь не рассмеяться.

– Добро пожаловать к ужину, сэр, – сказала она, и я заметил на ней симпатичный белый передник. Я обратил внимание, как мило был украшен обеденный стол – они даже постелили красную скатерть! Вау! По какому случаю все это?

– Спасибо, мисс, – сказал я официальным тоном, словно мы видимся впервые, – Вы здесь новенькая?

– Да, я буду обслуживать Вас сегодня, – сказала она, продолжая играть свою роль, но мне все еще было не по себе от того, что она сказала это слово. Обслуживать. Сколько раз я сам спрашивал у женщин, могу ли я что-нибудь для них сделать?

Я отбросил эти мысли в сторону. Беллы нигде не было видно. Бен на кухне помогал Анджеле с готовкой.

Я решил подыграть Кэти, не делая большой проблемы из ее игры.

– Ну, не думаю, что видел ВАС здесь раньше, – я очаровательно усмехнулся ей, – ТАКОЕ я бы запомнил. Знаете, Вы очень красивы.

Ее щеки залились румянцем, и она хихикнула, наливая мне стакан холодного чая.

– Прекратите, сэр, – усмехнулась она, – Я не такая.

– О, Я ЛЮБЛЮ тебя! – я не удержался и сказал это с энтузиазмом.

Я обнял ее, и она вышла из роли, обняв меня в ответ.

– Пап…, – рассмеялась она, – Ты меня сбил.

– Кэти…, – я любил ее так сильно, что это причиняло мне физическую боль. Я закрыл глаза, – Ты намного смышленее,…и сильнее, чем твой папа,…оставайся такой же, детка.

Она не поняла меня и выпуталась из моих объятий, не замечая моих слез, которые я тут же сморгнул.

– Не хотите ли булочку? – она держала в руках полное блюдо теплых бисквитов.

– Конечно! – я взял одну, – Спасибо, мисс.

– Пожалуйста, сэр! – она поставила блюдо на стол.

Я огляделся и спросил, – А можно мне масла, Великолепная?

– О, ДА! – она прикусила нижнюю губу, так сильно напомнив мне сейчас Беллу, – Я ПРИНЕСУ! ПОДОЖДИТЕ!

Она собралась идти, и я тут же крикнул ей вдогонку, – Не бегай на кухню, КЭТИ! Ты можешь пораниться!

– Пап, хватит меня СБИВАТЬ!

Да, я параноик. Я подумал, что она может там обжечься или наткнется на нож в чьей-нибудь руке, когда будет бежать.

Теперь к столу подошла Белла и усмехнулась, глядя на меня.

– Здесь занято? – спросила она соблазнительно.

Я продолжал играть свою роль и поднялся на ноги, когда леди приблизилась к столу.

– Добрый вечер, мисс, – поприветствовал я ее, выдвигая стул, – Теперь ДА. Присаживайтесь.

Мы хихикнули, и она уставилась на мою булочку.

– Выглядит аппетитно, – она скрестила руки, – Где Вы это взяли?

– У одной горячей маленькой официантки, – я огляделся, не находя ее в поле зрения, – Вы бы видели, как она бросалась на меня…просто позор!

Белла рассмеялась, качая головой и бормоча, – С тобой точно что-то не так…

Тогда я сказал громко, – Еда ПРЕКРАСНАЯ, но ОБСЛУЖИВАЮТ ТУТ МЕДЛЕННО!

– Иду, иду, – крикнула Кэти, а затем появилась из кухни с маслом и парой ножей к нему.

– Ах, вот и она, – я указал на нее рукой, – Я говорил тебе, что она сногсшибательна.

– Мужчина, – Белла опустила глаза, – Я не в силах состязаться с ЭТИМ.

Я смеялся, пока Кэти нас обслуживала. Белла тоже была очень мила с нашей официанткой. Мы оба получили по булочке, намазанной маслом, пока ждали Бена с Анджелой.

– Мне нравятся отпечатки пальцев на моем масле, – Белла улыбнулась, откусывая от своей булочки большой кусок.

-О, я специально ПОПРОСИЛ об этом, – заметил я, – Так ВКУСНЕЕ.

Мы улыбались друг другу,…и нам было лучше, чем в любом пятизвездочном ресторане из тех, где я когда-либо бывал.

Еда была превосходной. Анджела превзошла сама себя! Я ощущал себя так, словно сегодня у нас ужин в честь Дня благодарения. Особый ужин. Интересно, чем бы мог быть столь знаменателен сегодняшний день?

Анджела в шутку обходила меня стороной, словно мне нельзя было доверять. Я заметил, что она переодела блузку, но продолжал ее смешить, бросая на нее через стол соблазнительные, дразнящие взгляды.

– Что за придурок, – пробормотала Анджела, смеясь и краснея.

– Ей нравится называть меня так, – сказал я Бену, – Это моя кличка.

– Старших надо слушаться, малыщ, – он резко хохотнул, – Это все, что я хочу сказать.

Я думал, что бы остроумного сказать в ответ, но Белла поднесла булочку к моему рту.

– Вот, жуй, – сказала она тоном учительницы, которая журит пятилетнего ребенка.

Ммммм, люблю, когда Белла засовывает мне что-нибудь в рот. Я совсем ебанутый.

После ужина наша маленькая официантка начала собирать тарелки. Я хотел пошептаться с Беллой минутку, но Бен снова вмешался.

– Эдвард, – Бен протянул мне банку пива, – Пойдем, выйдем, я хочу, чтобы ты кое-что увидел.

Белла посмотрела на нас, слегка покраснев, и я вспомнил, что Бен хотел поговорить со мной по-мужски сегодня вечером. О ГОСПОДИ! Что он хочет мне ПОКАЗАТЬ? Должно быть, что-то большое.

Я последовал за Беном, обернувшись к Белле и мысленно умоляя ее спасти меня. Но она ничего не сделала. Она избегала встречаться со мной взглядом, попивая холодный чай.

Когда я вышел за Беном на задний двор, я увидел, что на улице кромешная темнота. И здесь не было ничего, кроме деревьев! Что он собирается мне показать? Я скрестил руки на груди, словно мне немного зябко. На самом деле это помогало мне немного успокоиться. Я чувствовал себя очень неуютно, но полностью доверял Бену.

– БЕН? – я покосился в его сторону, едва различая его в темноте, – Куда ты СОБРАЛСЯ?

– Прямо сюда, парень, – Бен остановился, и тогда я увидел его.

Я стоял, разглядывая его силуэт. Когда мои глаза немного привыкли к темноте, я даже смог рассмотреть в лунном свете черты его лица.

– Что случилось, Бен?

Бен был не из тех, кто произносит длинные речи.

– Мы съезжаем, парень, – сказал он, и на его лице читалась твердость.

Я почувствовал, что все нужные слова утонули в глубине желудка.

– Что? – выпалил я.

Бен вздохнул – он не любил повторять дважды.

– Я и жена, – пояснил он, – Мы съезжаем. Вот для чего приезжают судебные исполнители.

Я подумал о Кэти, и запаниковал, чувствуя боль в желудке. Она с ума сойдет от горя. Бен с Анджелой были для нее целым миром.

Затем я понял, в чем причина. В нас с Беллой.

– О, Господи, – сказал я вслух, – Из-за прошлой ночи…Бен, нет…подожди…

– Дело не в прошлой ночи, – сказал он прежде, чем я смог продолжить, – Мы попросили об этом месяц назад, когда только переехали сюда. Но они слишком долго сюда ехали.

– Бен, пожалуйста,…вы не можете уехать, – умолял я, – Послушай,… мы с Беллой…

Я собирался сказать ему, что я люблю Беллу, что у нас хорошие отношения,…и что мы никогда не навредили бы Кэти. Я собирался сказать, что когда-то я любил Таню…и часть меня всегда будет любить ее. Она – мать моего ребенка. Таня продолжает жить в Кэти, и я всегда буду чтить ее за это. Но я не собирался извиняться за то, что люблю Беллу. Но Бен прервал ход моих мыслей.

– Вы с Беллой любите друг друга, – смущенно заявил он, – Я знаю это. И рад этому. Белла прекрасная девушка. Тебе чертовски повезло с ней.

– Я знаю, – сказал я, смутившись еще сильнее.

– Дело не в Белле…или Тане, – сказал он, – Таня была моей дочерью, как Кэти – твоя. Я всегда буду ее любить, но она ушла в лучший мир. Она помогла вернуть тебя к Кэти,… к нам. Я молился об этом каждую ночь, пока тебя не было. Мы оба – я и Анджела. И наши молитвы были услышаны.

Может, Бен все узнал о том, чем я занимался? Может, дело в этом.

– Бен, я знаю, что меня долго не было…, – начал я, – И я занимался…отвратительными вещами,…непростительными вещами,…и я не осуждаю тебя, если ты разочарован во мне,…тебя, наверно, от меня тошнит…

– Хватит пороть хуйню, – Бен снова перебил меня, – Я НИКОГДА не разочаровывался в тебе. И Анджела тоже. Мы ЛЮБИМ тебя, идиот.

– Тогда почему вы уезжаете?

Бен выдохнул.

– Слушай, я не дурак, – начал он, – Я знаю, что ты должен был делать что-то,…чтобы у Кэти было все, в чем она нуждается. Ты делал то, что считал нужным. У меня были деньги, так что у тебя не было необходимости прибегать к крайним мерам. Это моя вина.

– НЕТ, Бен, – убеждал я его, ненавидя возникшую ситуацию, в которой Бен чувствует за собой вину, – Это НЕ правда. Я обязан тебе жизнью за то, что вы заботились о Кэти. Мои собственные родители палец о палец не ударили. Я обязан тебе всем. И я ни о чем не жалею, и я снова поступил бы так же, чтобы спасти Кэти жизнь. Ее личико…оно удивительное. Я все еще не могу поверить, что она такая красавица. Ты следил за расходованием средств, выбирал врачей и пластических хирургов,… но помимо внешних данных – ее сердце, ее душа…она само совершенство, … и это сделали вы с Анджелой – … вы вырастили ее такой, какая она сейчас. И когда я смотрю на нее, я вижу Таню. Но это не причиняет мне боли. Это похоже на то, … будто она жива… и счастлива.

– Таня СЧАСТЛИВА, Эдвард, – Бен отвернулся и поднял глаза на луну, – Я не удивлюсь, если это она послала тебе Беллу – чтобы спасти твою тупую задницу, когда ты нуждался в этом.

Я вынужден был усмехнуться, – Да, наверно ты прав на ЭТОТ счет, – сказал я. Таня никогда не сделала бы такого сама.

– Слушай, Эдвард, – Бен повернулся ко мне, – Мы собираемся не на Луну. Мы останемся в городе, недалеко отсюда. Мы не бросаем Кэти совсем. И мы будем работать в кафе-мороженом недалеко от ее школы.

– В кафе-мороженом? – переспросил я как дурак. Я не мог себе представить БЕНА за работой в зале любого такого кафе!

– Да, – сказал он, ожидая, что я засмеюсь, – Мы поняли, что любим детей и, даже не знаю, хотели бы заниматься чем-то, чтобы общаться с ними.

– А как же Кэти?

– Мы постоянно будем видеться с Кэти, – заявил Бен, – Она может появляться у нас, когда захочет, будет помогать нам накладывать мороженое, если ей понравится. И если ты не против, мы могли бы забирать ее к себе на выходные.

– Но я не…

– Слушай, парень, – Бен засунул руки в карманы, – Пришло ВРЕМЯ. Время ТЕБЕ царствовать, как говорится. Ты отличный отец, …и будешь отличным мужем.

– Бен…

– Я не знаю, какой из тебя выйдет ковбой, но…

– Бен, не уходи, – умолял я, – Мы семья.

– Послушай! – он взял меня за руки и посмотрел прямо в лицо, – Я знаю, что тебе страшно. Это ХОРОШО, так и должно быть. Это большая ответственность – растить дочь в этом мире, иметь семью, жену. Я знаю, что ты нервничаешь, и что все это неожиданно, … но ты справишься. Я вот справился. Не все было идеально, но я делал все, что мог. И с тобой будет так же.

– Но…

– Я буду неподалеку, парень, если тебе понадоблюсь я, …или мой совет, – Бен похлопал меня по плечу, – Бог знает, может, тебе с Беллой понадобится узнать все мои секреты.

– Ух…БЕН! – я поморщился. Я на самом деле не хотел представлять себе снова обнаженных Бена и Анджелу. Я только что поел.

Он резко хохотнул и крепко обнял меня, а затем оттолкнул от себя.

– Когда Таня умерла…

– Бен, не надо… – я почувствовал, как округляются мои глаза и не был уверен, что вынесу это.

– Нет, послушай, – Бен снова взглянул на меня, а потом отвернулся, – Когда Таня умерла, наша жизнь, блять, стала пустой. Она – это все, что у нас было. Честно, я не знал, как мне жить дальше. А потом ты привез нам Кэти.

Я отвернулся, чувствуя слезы на глазах. Я не хотел выглядеть перед Беном размазней, но было темно. И ему в любом случае было все равно.

– Она нас вылечила, пока сама выздоравливала, – сказал Бен со слабой улыбкой, – Она ребенок, но она – не просто ребенок, … она – особенная. Нам с Анджелой нелегко уезжать. Для нас обоих тяжело, что Кэти не будет видеться с нами каждый день. Но это правильное решение. Теперь ее семья – это ты и Белла. Вы родители. А бабушке с Поп Попом пора отойти на задний план. Все будет хорошо, не волнуйся, Эдвард.

Бен собрался уходить, но теперь я остановил его.

– Бен? – позвал я, и он остановился, оборачиваясь ко мне.

Я обнял его и выдохнул: «Спасибо».

Я не одобрял егоуход. И он это знал Я был благодарен ему за Таню, за Кэти, …за то, что он был МНЕ отцом, …за то, что так хорошо принял и полюбил Беллу. Он не всегда был добр ко мне, но поддерживал меня, даже, казалось бы, в безнадежных ситуациях. Каждый день в три часа я мог позвонить ему домой и поговорить со своей дочерью. Он ни разу не подвел меня. Ни разу не отказал мне. Он знал, что я – грязная шлюха, но по-прежнему позволял мне быть частью жизни Кэти. Он мог бы повернуться ко мне спиной, мог бы настроить Кэти против меня, рассказав ей, кем я был и чем занимался, … но он этого не сделал. Я всегда буду любить Бена и Анджелу,… мое доверие к НИМ было безграничным.

Бен не любил обниматься, но той ночью он обнимал меня. И я ощущал себя его сыном. Всецело. И почему-то чувствовал, что так и должно быть. Я МОГ это сделать. Я решил, что справлюсь самостоятельно, и я был не один. Белла по-прежнему была со мной.

И это придавало мне сил. Может, Бен прав. Пришло время стать Кэти ОТЦОМ, а не просто другом.

Теперь я понял, почему Анджела приготовила особый ужин. Это был наш последний совместный ужин в качестве людей, живущих под одной крышей. Они могут бывать у нас дома постоянно, даже НЕ ЖИВЯ с нами, но это не одно и тоже. Для них, должно быть, очень трудно оставить Кэти с нами. Я постараюсь немного облегчить им боль потери. Я всегда буду только «за», если они захотят увидеться с Кэти.

– Пошли в дом, пока они не съели весь шоколадный торт, – Бен с усмешкой развернулся к дому, и я последовал за ним.

Love, Wind

Coloring outside the lines. Глава 8 (часть1)

Глава 8. «Никаких обещаний».

От переводчика: Готовьте запасные трусики – могут пригодиться.

Часть 1.

ЕPOV

Кэти с превеликим удовольствием уплетала шоколадный торт. Мы решили дать ей насладиться процессом. Бен с Анджелой забирали её после ужина, чтобы с глазу на глаз рассказать о своих дальнейших планах. Я знал, что нам всем будет не легко, но это был не конец света. Кэти переночует сегодня у них, а завтра они отведут её в школу. Кэти будет интересно увидеть их новый дом и освоиться там. Отныне у неё будет два дома, но никто из нас не поставит ее перед выбором.

Теперь я стану главой этого дома. Я буду старшим отныне и навсегда. Черт возьми, я ведь ничего не знаю о том, как принимать решения! Последние шесть лет я безоговорочно выполнял все, что мне велели! Как я буду делать Кэти замечания,… ГОСПОДИ ИИСУСЕ, как я смогу наказывать ЕЁ? Она всегда будет выходить сухой из воды, я знаю. Я не смогу быть строгим ПАПОЙ, И НИКОГДА не стану ее шлепать или делать нечто подобное.

Каждый раз, когда я думал об этом,… я откусывал еще кусочек торта. Черт, он такой пропитанный и ТЕМНЫЙ! Такой, как я люблю! Спаси меня, шоколадный торт,… я знаю, ты можешь.

Бен сказал, что позвонит мне, если я понадоблюсь Кэти. Они забрали с собой мою маленькую официантку под предлогом, что собираются пойти в кино на новую часть «Гарри Поттера». Это сработало, они ушли, и я надеялся, что у них там всё будет хорошо. Конечно сначала лучше сводить её в кино, а уже потом рассказывать новости.

– Успокойся, папуля, с ней все будет в порядке, – заверила меня Белла, пока я наблюдал за их отъездом.

Я вернулся в гостиную, следуя за Беллой и присаживаясь вместе с ней на диван.

– Так странно в доме без них, – поделился я, внезапно почувствовав себя очень одиноко, даже наедине с Беллой.

– Я знаю, – она дотронулась до моей руки, поглаживая ее, и посмотрела на меня, – Они так сильно любят тебя,… меня очень тронуло то, что они хотят для Кэти самого лучшего,… и для нас тоже. Должно быть, для них очень трудно было принять это решение,… после всего того, через что они прошли с ней. Я даже не могу себе представить, как можно смотреть ей в лицо и говорить, что они уезжают,… даже если просто переезжают на соседнюю улицу.

– Надо их остановить, – сказал я тут же, глядя на все это с их точки зрения. Я не могу просить их сделать это.

Я вскочил на ноги, но Белла потянула меня обратно, и я плюхнулся на диван.

– Кэти – просто копия Тани, – объяснил я ей, – Они уже однажды потеряли свою дочь, и это слишком – просить их об этом снова. Если она расплачется, это РАЗОБЬЕТ им сердце…

– Эдвард, – сказала Белла твердо, глядя мне прямо в глаза, – Они хотят, чтобы ты был ей отцом. Они правы. Для детей порой это труднее, чем для взрослых, но с Кэти все будет в порядке. Она НЕ ТЕРЯЕТ их. Она никогда их не потеряет.

Я сделал вдох и постарался слушать, что она говорит. Белла была права. Не стоит раздувать из этого драму вселенского масштаба. Нужно смотреть на все с положительной стороны.

Я кивнул, чувствуя, как ее руки держат мои, и поднес их к своим губам, целуя поочередно. В ответ я получил потрясающую улыбку, и она повалила меня на диван, и сама прильнула ко мне. Белла – мой якорь. Может, пока она рядом, из меня выйдет не такой уж плохой отец.

– Просто представь, – прошептала она, – После того, как Кэти идет в кровать, МЫ остаемся здесь и смотрим вместе «24 часа».

Я рассмеялся, признавая, как заманчиво это звучит.

– Я только сейчас подумал, что мы ни разу ничем не занимались на этом диване, – сказал я, поднимая бровь и пробегаясь взглядом по её телу.

– Да, кажется, так и есть, – ответила она, не двигаясь, поднимая бровь в ответ, в точности повторяя мое движение.

– Может…, – я медленно наклонился вперед, достаточно близко, чтобы ощутить аромат ее духов… или это просто был аромат клубничного геля для душа, – Мы будем иногда дурачиться на ЭТОМ диване время от времени,… знаешь, в будущем…

Она дрожала,… и это вызвало у меня улыбку – порой она нервничала, просто находясь рядом со мной. Это было восхитительно,… невинно,… и действовало на меня как наркотик.

– Мы… могли бы,… наверное, – прошептала она, и её голос уже не был так тверд, как обычно.

– Наверное… – шепнул я ей и оставил крошечный и очень нежный поцелуй на нижней губе.

Я отклонился и наблюдал за ее реакцией. Она крепко закрыла глаза и вся трепетала. Я всегда восхищался тем, как Белла отвечает на мои действия. Снаружи она была милой,… наивной,… робкой, но внутри,… если знать, как доставить ей удовольствие, …она становится сексуальной ПАНТЕРОЙ. Она так возбуждала меня. Я долгие годы не испытывал настоящего сексуального возбуждения, пока в моей жизни не появилась Белла.

– Иди сюда…, – я улыбнулся и увидел, как раскрылись ее глаза, когда я обнял ее.

Она подвинулась ко мне и вздохнула, когда я провел пальцами по ее спине, массируя ее и слегка царапая ногтями…

– Уххххх…, – простонала она, вцепляясь своими пальцами в мою спину,… и я ощущал ее сладкое и горячее дыхание у себя шее,… в волосах.

– Так хорошооооо…, – прошептала она.

Хорошо, Белла… ты такая классная, когда разговариваешь, пока я прикасаюсь к тебе.

– Скажи мне, – прошептал я, побуждая ее продолжать говорить, и зарылся носом ей в волосы, а губами жадно посасывал кожу на ее шее, – Скажи мне, чего ты хочешь… и это твое…

Но она только снова вздохнула и запустила пальцы мне в волосы на затылке, слегка подергивая их. Господи, как же мне это нравится! Тяни сильнее, детка! Выдерни их!

– Я просто хочу ТЕБЯ, – сказала она мне прямо на ухо, а потом слегка прикусила мочку. Это было так эротично, что я почувствовал, как Франкенчлен подпрыгнул в штанах, моментально проснувшись. Пряклятье, Франк! Ты хоть когда-нибудь спишь?

– Белла… – простонал я, не в состоянии больше сдерживаться. Вот так всегда со мной и Беллой… парочка искр,… и… БУМС! Пламя до небес!

Сейчас она страстно лизала мне шею, каждую жилку, и с силой прикусывала. Ммммм,… моя вампирша. Ей нравится использовать зубы.

– О, да…, – я тяжело дышал, крепко зажмурившись, – Кусай… сильнее… попробуй моей крови…

Я не понимал, что говорю, но в какой-то момент осознал,… что ХОЧУ, чтобы она оставила на мне метку… сделала мне больно.

Но затем она сбавила темп… и, сильно раскрыв рот, оставила поцелуй там, где кусала секунду назад. Я улыбнулся. Я знаю, что она ненавидит делать мне больно, даже если я умоляю её об этом.

К своему удивлению я почувствовал, как она укладывает меня спиной на подлокотник дивана и задирает мне футболку до самой шеи, обнажая грудь. Мне оставалось только положить руки себе под голову и ухватиться за подлокотник, закрывая глаза и поворачивая голову в ожидании того, что она станет делать дальше.

Я раздвинул ноги и почувствовал, как она уселась между них, ложась на мой больно – пульсирующий пенис.

Давай, девочка…

Отбросив робость, девушка с записной книжкой… резко провела своим влажным горячим языком по моему правому соску… и с силой пососала его,… я охнул как тинейджер, и прикусил губу.

Контроль,… я больше не мог себя контролировать. Обычно я мог часами оттягивать оргазм, если мне было приказано терпеть,… но с этим горячим ангелочком… я не мог продержаться и пяти минут.

Я снова почувствовал ее зубы и издал удовлетворенный вздох, невольно улыбаясь и не открывая глаз.

Я слышал, как тяжело дышит Белла, чувствовал ее пальцы,… как они движутся вдоль моих ребер,… хватаются за мои бедра…

– Блять, ДА! – я повернул голову в другую сторону, и мой член поднимался до тех пор, пока не уткнулся в ее, затянутую в деним, киску.

Белла хныкнула и снова прижала меня задницей к дивану. Я чуть не скривился.

Она меня дразнит!

Она обрушилась на меня с поцелуями, целуя по очереди то правый, то левый сосок, одинаково яростно.

Господи, лучше бы она меня привязала! Я долго не продержусь, если она будет продолжать в том же духе!

Я чувствовал, как пальцы ног со всей силы впиваются в диванные подушки, так, словно готовы проткнуть их в любой момент. Я обвил ее ногами, этим молчаливым жестом подзывая еще ближе к себе.

– Думаю, что я ЛЮБЛЮ этот диван! – пропыхтел я, украдкой глядя, как она выводит языком круги на моей плоти,… одной рукой она нащупала мой правый сосок… и принялась пощипывать его…

Другой рукой она щекотала мне ногтями бок,… и я уже был близок к тому, чтобы начать вырываться.

– Это стоило ожиданий…, – шептала она, полностью управляя мной, жадно целуя мои губы,… наши языки сталкивались,… почти сплетаясь,… мята… клубника… тепло… ГОСПОДИ, так ВЛАЖНО!

Мои руки были свободны и на пути к рубашке Беллы, … она застонала громче, когда мои пальцы прошлись по ее теплой спине… к проклятому лифчику, который, я уверен, ждал меня.

Она прижалась киской к головке Франка и потерлась об нее.

Я больше не мог этого выносить,… поэтому громко зарычал и набросился на нее.

– Белла! – я неровно дышал, привставая, хватая ее сзади за волосы, как дикарь… затем перемещая руки на ее шею, просто придерживая,…не сжимая,… аккуратно… нет, БЛЯТЬ… жадно терзая ее рот. Мой язык был поверх ,… и я слышал, как она каждые пару секунд пытается сделать маленький вдох, когда я позволял. Я ЧУВСТВОВАЛ себя настоящим вампиром, глотая,… выпивая ее… ненасытно,… даже не предупреждая о том, что краду ее жизнь, выпивая большими глотками и не в состоянии остановиться.

Она не сделала ни одного движения, чтобы остановить или успокоить меня,… она была такая же дикая и ненасытная, как и я. В одно мгновение мы перестали быть людьми, мы были просто глупыми возбужденными животными,… неспособными говорить,… вкогтившимися друг в друга без извинений.

Мне послышался стук, но я проигнорировал его. Двумя руками я ухватился за воротник ее рубашки, и услышал великолепный звук рвущейся ткани одновременно с ее пронзительным криком, которым она говорила мне –продолжай. Я добрался до её правой груди, и – о, чудо! – лифчика не было, и я припал к ней! Она сидела у меня на коленях, немного возвышаясь надо мной, но на уровне моих глаз была ее сладкая белая грудь с маленьким розовым соском.

Сейчас она по-настоящему сильно тянула меня за волосы, но она не оттаскивала меня не ОТ СЕБЯ, …она тянула мою голову к своей груди,… безмолвно приказывая мне не покидать этого места. Я бы и так подчинился …любому ее желанию. Сейчас я принадлежал ей,… с удовольствием, навсегда,… узник, не нуждающийся в цепях. Согласный на все раб, …сломанная кукла, которая обожает,… любит свою девочку.

А потом этот ебаный стук повторился. Я услышал свой шепот: «Что это за хуйня?».

Мне показалось, что Белла ничего не услышала, одной рукой она вцепилась в мою полуголую спину, прижимая меня к себе ближе, настолько насколько это возможно. Теперь мы были почти ЕДИНЫМ ЦЕЛЫМ!

Я слышал ее бессвязное бормотание: «Думаюстчтдверь…янннзнаю….нееостанавливайся, Эддвааааррдд…»

Блять, не волнуйся об этом, детка. Эдварда сейчас ничто не остановит.

Затем стук раздался снова, и мы одновременно зарычали, как два разъяренных льва.

Я крикнул: «УБИРАЙТЕСЬ НА ХУЙ!», а Белла добавила: «ОТЪЕБИТЕСЬ!»

Черт побери,… надеюсь, за дверью не Кэти.

И вместе с этой мыслью… Эдвард-лев превратился… в Эдварда-львицу.

С превеликим трудом я вынужден был оторваться Беллы. Я прошептал ей самые искренние раскаяния, пару раз целуя в губы, прежде чем встать с дивана со словами: «Подожди,… секундочку,… это, должно быть Кэти. Прости, малышка, мне ТАК жаль,… подожди секунду…».

Белла не расстроилась и не злилась на меня, она пыталась прикрыть на своей рубашке прореху, появившуюся там по моей вине. Она понимала, что мы не можем себе позволить не открывать двери, если к нам стучат, и не отвечать на телефонные звонки,… пока нашей дочери нет дома. Хммм… НАША дочь… эта мысль только что пришла мне в голову, но звучала так правильно,… так хорошо.

Я дернул дверь и опустил взгляд, рассчитывая увидеть за дверью мою малышку. Но это была не она. Это были мужчина и женщина,… и они очень строго смотрели на меня. Они должны были слышать то, что мы кричали им. Надеюсь, они не поймут нас неправильно.

Я одернул футболку, осознав, что все еще «сверкаю» полуголым торсом, и поприветствовал их.

– Да? – спросил я, глядя на блондинку с длинными, собранными в хвост, волосами, одетую в белую блузку, черные слаксы и обутую в черные ботинки. Рядом с ней стоял мужчина, темноволосый, с короткой стрижкой, одетый в темно-красную рубашку на пуговицах, серый блейзер и подходящие серые брюки. Они выглядели как копы, и, похоже, приехали из Нью-Йорка. Должно быть, это и есть ебаные судебные исполнители. Обломщики! Не дают спокойно потрахаться! (в оригинале cock blockers – сленговое выражение, означающее тех, кто, собственно, врывается в самый неподходящий момент – в великом и могучем русском языке, к сожалению, столь емкое понятие отсутствует – прим.пер.)

– Государственные судебные исполнители Бенсон и Моррисон, – отчеканила женщина, словно ей уже скучно, быстро сунув мне под нос свое удостоверение.

Я не впускал их в дом.

– Вы не те судебные исполнители, с которыми мы сюда прибыли, – сказал я. У меня была отличная память на лица и имена. Когда нас доставляли сюда, в самолете с нами летели грубая маленькая рыжуха и чокнутый на вид парень.

– Их… перевели в другое место, – сказал мужчина, – Поверьте, СЕЙЧАС перед Вами лучшая команда.

– Почему их перевели? – спросил я недоверчиво.

– Послушайте, если бы мы были плохими людьми, Вы были бы уже мертвы, Эдвард, – сказал мужчина, – Если Вам нужны доказательства того, что мы – те, за кого себя выдаем, то позвольте нам войти, и мы все Вам объясним.

Объяснения и доказательства заняли у судебных исполнителей десять минут. Мы даже позвонили в полицейский участок Каспера, пока они сидели за нашим столом, ожидая, пока подтвердятся их слова. Оказалось, что с этим все в порядке. Ох, но Белла надела новую рубашку… это печально.

Теперь, когда все прояснилось, Белла начала задавать свои вопросы.

– Как там мой отец? – спросила она первым делом, видимо, уже отчаявшись узнать хоть что-нибудь о нем.

– С ним все в порядке, – сообщила женщина, Бенсон, открывая папку, – Он вернулся в Форкс, и все еще отказывается от нашей помощи. Но к нему недавно переехала женщина.

– Что за женщина? – угрожающе спросила Белла,… или, может, она просто разозлилась.

– Сью Клируотер, – мужчина читал данные из своей папки, – Я не думаю, что у них романтические взаимоотношения. Она ухаживает за ним, впрочем, настолько, насколько он позволяет. Он – не слишком хороший пациент, так ведь?

– Я знаю Сью, – теперь ее злость поутихла, – Она друг семьи. Я рада, что он не один. Что насчет его работы? Он по-прежнему будет шефом полиции?

– Не похоже, – сказала женщина, бросая на Беллу извиняющийся взгляд, – Новым шефом только что назначили Сэма Юли. Мы не уверены, постоянное это назначение, или нет, я думаю, даже ОНИ этого не знают. Чарли сложил с себя полномочия, как только вернулся.

– Может, ему просто нужно немного времени, Белла, – сказал я.

Она кивнула и суетливо схватила карандаш со стола.

– Что насчет Эмметта и Джаспера? – спросил я, – Элис,…Розали?

– Да, – подхватила Белла.

– Эмметт и Джаспер под защитой программы, и мы не можем сказать вам, где они, – сообщила Бенсон, – А Элис с Розали вернулись к нормальной жизни. Они в колледже, как и раньше.

– Они в безопасности? – спросил я, чтобы убедиться. Эти девушки поставили на кон свои жизни, чтобы дать мне второй шанс. Я не хотел, чтобы с ними что-нибудь случилось.

– Да, – сказал Моррисон, – Вы сказали нам, что Элис и Розали никто не видел, поэтому мы не беспокоимся об их безопасности.

Они говорили слишком уверенно. Мне это не нравилось.

Они рассказали нам о новом доме Бена с Анджелой, и мы сказали им, что уже в курсе. Они передали мне от Бена толстый конверт с моим именем, в котором лежали запасные ключи от их нового дома.

Белла выглядела так, словно была готова сорваться в любой момент. Не нужно было судебным исполнителям говорить, что Элис с Розали вернулись к нормальной жизни, словно Беллы для них больше не существует. Я знал, что это не так, но то, как они это сказали,… беспокоило меня.

Полиция вызывала у меня зуд. Чарли был единственным из них, кого я когда-либо подпускал к себе близко и кому доверял. Он был настоящим человеком и общался со мной на равных. Но эти двое были совсем другими,… они знали, кем я был, и обращались со мной, как с тупой шлюхой, и хуже того – они обращались с Беллой как с тупой сукой, которая связалась со шлюхой. В полиции вообще нормальные люди работают?

– Ну, и что происходило после того, как мы сбежали? – спросил я через какое-то время, – Джеймс в тюрьме, так? И Рейвен?

– Да, они оба у нас под присмотром, – сказала Бенсон, перелистывая документы в папке.

– А тот гей, Кевин, длинноволосый придурок…, – громко спросила Белла, вынуждая меня застыть, – Он мертв, так ведь? Джаспер сказал, что он мертв.

– Кевин Доран, – Моррисон открыл папку и положил ее на стол перед нами.

Я невольно отшатнулся от нее, раньше, чем осознал, что делаю. Там была большая фотография сэра Кевина, примерно двухлетней давности. Эту фотографию они могли взять в его доме,… обычное фото, на котором он сидел в кресле и улыбался.

Я мельком взглянул на его лицо,… его улыбку,… его долбанные глаза… с ненавистью,… и на долю секунды мне показалось, что он снова смотрит на меня,… видит меня,… радуется, что нашел меня.

Пока мы беседовали с судебными исполнителями, Белла одной рукой крепко сжимала мою руку, а другой поглаживала по спине.

– Он мертв, да? – переспросила она.

– Он сильно обгорел,…но выжил, – сказала Бенсон, – Его чуть не приняли за мертвого, но потом он начал кричать Ваше имя.

Я дернул головой и уставился Бенсон прямо в глаза.

– Он кричал МОЕ имя? – спросил я, не в состоянии в это поверить.

– Да, – сообщила она, – Они отвезли его в госпиталь после того, как вы уехали. Кто-то там велел не трогать его, так как не были уверены – жертва он или преступник, и… когда во всем разобрались, и приехали арестовывать его, кровать была пуста. Мы все еще выясняем его местонахождение.

– Ну, теперь мне полегчало, раз вы выясняете его местоположение! – Белла начала кричать на них, – Вы ЗНАЕТЕ, что этот урод СДЕЛАЛ с ним?

– НЕТ, БЕЛЛА! – я дернул ее на себя за руку, утробно рыча,… нет, скорее даже, умоляя, – Не надо!

Она взглянула на меня и коснулась моего лица,… вспоминая, что я говорил, …и ее ярость утихла – она, прежде всего, думала обо мне.

Она прикусила губу, глядя на судебных исполнителей, и сказала, – Он был одним из них… мужчин Виктории. Он приковал нас с Эдвардом цепями в подвале. Он хлестал нас плетью. Он говорил, что собирается нас убить. Должно быть, он сбежал с остальными. Найдите его. Быстро. Он – сумасшедший КУСОК ДЕРЬМА.

Coloring outside the lines. Глава 8 (часть2)

Глава 8. «Никаких обещаний».

Часть 2

ЕPOV

– Мы можем привлечь его за похищение, нападение, возможно, за попытку убийства…, – сказал Моррисон почти про себя, делая пометки в документах Кевина, – Но для смертного приговора этого маловато, та же ситуация и со всеми остальными. Даже Рейвен может его избежать. Она говорит, что все делалось по обоюдному согласию, игра садиста и мазохиста. Жюри (суд присяжных в США – процессуальный орган в составе 12 человек, определяющий в ходе судебного заседания на основании представленных доказательств виновность ли невиновность подсудимого – прим.пер.) может купиться на это. Вы все вели такой образ жизни.

– Давайте,… закроем эту тему, пожалуйста? – попросил я Беллу, резко поворачивая голову к файлу, все еще лежащему на столе. Я знал, что он там,… но пока он там лежал, я не мог смотреть на тот край стола. И не мог даже СЛУШАТЬ, что говорили копы, пока он лежал там и ждал, когда я снова украдкой взгляну на него.

– О, да, прости, Эдвард, – сказала Белла, захлопывая чертову папку и, подвигая ее Бенсон.

– У вас есть записи, которые мой отец сделал в ту ночь. Вы слышали, как Эдвард десять минут отчаянно кричал и сопротивлялся, пока они истязали нас в той темнице! И мы НЕ ВЕЛИ такой образ жизни. Я никогда не была частью того мира, и Эдварда тоже принуждали к этому, – Белла была непобедимым защитником. Я знал, что она прикрывает меня.

– Мы знаем, – сказала Бенсон, – Не беспокойтесь, доказательства в безопасном месте. Ваша позиция будет озвучена. Мы сделаем все возможное, чтобы упрятать их за решетку, я вам обещаю.

Все замолчали в неловкой паузе. Я надеялся, что справедливость восторжествует, но я никогда особо не верил в систему правосудия. Виновные постоянно остаются безнаказанными. Ну, хотя бы Виктория не избежала наказания. Я был благодарен судьбе уже за это.

– Ну, осталась ведь семья Виктории, правильно? – спросила Белла, – Эдвард говорил, у нее была большая семья. И они, или их наемники могли преследовать нас.

– Да, отец Виктории – Виктор Спирс. Один из самых умных преступников, с какими мы когда-либо сталкивались, – сказал Моррисон, – Несмотря на все попытки, ФБР не может поймать его. И теперь, когда его дочь мертва, а сын в тюрьме, он может сделать какую-нибудь глупость, чтобы отомстить, или помешать вам свидетельствовать против Джеймса в суде. Насколько мы знаем, из детей у него остался только Джеймс,… сейчас он может совершить ошибку, он находится в сложном эмоциональном состоянии. И если он ошибется, может быть, мы наконец-то сможем его поймать.

Я посмотрел на Беллу и подумал, звучит ли это для нее так же, как звучит для меня – …словно они надеялись на это.

– Ну, удачи вам в этом, – сказала она с сарказмом.

– Я не хотел, чтобы все так прозвучало, – Моррисон слегка поморщился, – Мы делаем все возможное, чтобы гарантировать, что вас НИКОГДА не найдет… никто из этих людей.

– Мы не хотели показаться бесчувственными, – сказала Бенсон, и в ее глазах теперь было чуть больше симпатии, – Но мы делаем свою работу. В этом деле сложно рассчитывать на верный успех и легкую победу. Жюри будет мало симпатизировать мужчине-проститутке и его девушке.

Я съежился от ненависти под её взглядом. Неужели так будет всегда? Мужчина-проститутка, сколько бы мне ни было лет,… сколько бы лет я ни прожил нормальной жизнью? Господи Иисусе, что, если Кэти услышит об этом? Я умру, если она когда-нибудь узнает, хоть малую толику всего. Я почувствовал, как мое тело покрылось холодным потом, просто представив отвращение в ее глазах, когда она посмотрит на меня.

– ПОШЛИ ВЫ НА ХУЙ! – выплюнула Белла, вскакивая на ноги, – Эдвард не был МУЖЧИНОЙ-ПРОСТИТУТКОЙ, он, блять, был РАБОМ! Его ПРИНУЖДАЛИ делать все это!

Пока Белла говорила, Моррисон скользнул по мне взглядом, словно говоря, да, так оно и есть.

Даже я знал, что, несмотря на то, что я делал все это не по своей воле, я БЫЛ настоящей проституткой. Я брал деньги у тысяч женщин, включая Беллу. Я не мог винить во всем Викторию. Я – конченый человек.

– Все это очень мило, но поверит ли этому жюри? – спросил Моррисон, пряча свое отвращение, – К концу слушания, просмотрев все материалы по делу, это первое, что они подумают. Если они не поверят в Эдварда, всех их отпустят на слободу прямо из зала суда.

– Это полное ДЕРЬМО! – заорала Белла, и краска прилила к ее лицу, – Они, блять, ВИНОВНЫ! Они убили брата Джаспера!

– Но адвокат Джеймса сейчас заявляет, что по его словам Эдвард тоже там присутствовал, – сообщила Бенсон, открывая файл Джеймса, – Он сказал, что Виктория с Эдвардом, нализавшись ЛСД, занимались сексом, купаясь в крови мальчика.

– Что? – Белла плюхнулась обратно на стул.

– Ткань, пропитанная кровью…, – Бенсон перевернула страницу файла, – На ней была кровь двух человек. Брата Джаспера… и Эдварда Каллена.

Я почувствовал, как мой желудок внезапно опустел. Я не мог дышать. Они собираются попытаться повесить это убийство на МЕНЯ?

– Я НИКОГДА не употреблял ЛСД! – начал я, а затем добавил, – И я НИКОГДА никого НЕ УБИВАЛ!

– Тогда как Ваша кровь попала на эту ткань? – спросил Моррисон.

– Я уже говорил вам, они взяли образец моей крови, когда я подписывал соглашение с Викторией, – объяснил я и начал понимать, о чем они говорят. Они не верят мне.

– Подождите, я думал, Вас ЗАСТАВИЛИ… быть рабом? – спросила Бенсон.

– Да! – зарычал я, вынужденный копаться в своём грязном белье в попытке защититься, – Но она заставила меня подписать контракт…

– Который сейчас у адвоката Джеймса…, – Бенсон взглянула на меня, как на слабоумного, – И они докажут, что это консенсуальный (разновидность гражданско-правового договора, от латинского «consensus» – соглашение – прим.пер.) договор между Доминантом и Сабмиссивом.

– О Господи, – я застонал, – Я знал, что она прикроет свою задницу,… я был уверен в этом,… она знала, что если я когда-нибудь попытаюсь уйти, она, блять, найдет, чем прижать меня. И все, что у меня есть – это мое слово, которое ни для кого ничего не значит!

– Оно кое-что значит для МЕНЯ, – Белла села рядом со мной и взяла меня за подбородок, – Посмотри на меня, Эдвард. Не имеет значения, что она сделала, чтобы прикрыть себя. Не отчаивайся. Не после того, через что мы все прошли. Ты никуда не денешься, ты слышишь меня? Мы пойдем в суд, расскажем, блять, правду, и все подонки окажутся там, откуда никогда не смогут больше никому причинить боль. А мы вернемся сюда, чтобы воспитывать Кэти, и рано или поздно найдем этот проклятый автомат со «Слэрпи». Понял?

Я не сдержался, усмехнувшись ее последним словам. Несмотря на то, что я до смерти был напуган и чувствовал, что меня снова толкают в темноту, Белла была моим маяком… и, черт возьми, она светилась!

– Понял, – выдохнул я, целуя ту руку, за которую держал ее.

– Мы на вашей стороне, ребята, – сказала Бенсон, тем самым напоминая, что они еще здесь, – И мы честны с вами. Я надеюсь, вы оцените это.

– Да, – сказал я, глядя на Беллу в надежде, что она не разозлится на меня за то, что я понял их точку зрения.

Затем я сказал Белле:

– Пусть уж лучше говорят нам правду, чем сидят здесь убеждая нас том, как легко будет выиграть это дело. Мне нравится слышать прямые и честные ответы, такие, какие мне дает только доктор Белла, а не лживые ужимки и пустые отговорки.

Она усмехнулась и кивнула, закрывая глаза и делая вдох. Это свидетельствовало о том, как все не просто, и я могу отправиться в тюрьму со всеми остальными… или еще хуже… меня отправят в тюрьму,… а остальных отпустят. И Белла… что будет с ней? А с Кэти? Отлично, не хватало мне еще и об этом беспокоиться.

– Показания Эмметта и Джаспера помогут,… но не знаю, насколько сильно…, – прокомментировал Моррисон, – Они ведь тоже проститутки.

Белла зажмурилась и издала очень непристойный звук, тем самым говоря им прекратить использовать этот термин. Я гладил ей руки, пытаясь немного успокоить,… а потом она издала нервный вздох.

– Что насчет Чарли? – спросил я, пытаясь немного помочь.

– Он поможет, – кивнула Бенсон, – Но он не присутствовал в начале ваших отношений с Викторией и при убийстве мальчика. Он знает только то, что ему рассказали вы, поэтому это будут показания с чужих слов.

– Нет, я думаю, что потерянная моим отцом нога – НЕ голословное доказательство, – сказала Белла, – Они стреляли в него, они стреляли в Эдварда! И если бы он не встал на пути у той пули, я сейчас была бы мертва. И, что забавно – я не видела там ни одного полицейского, который бы встал на мою защиту,… за исключением моего отца! Но мужчина-проститутка рисковал жизнью, чтобы спасти меня. И если ТАК ваши люди ЗАЩИЩАЮТ нас, тогда, может, нам стоит позвать проституток в голубых униформах, а ВАШИХ ПАРНЕЙ запереть в клетках?

– Я знаю, что для вас, ребята, все это не просто, но вы не можете говорить так в суде! – проворчала Бенсон в ответ на страстное заявление Беллы, – Вы должны отвечать лишь «да» или «нет» и сохранять спокойствие. Если вы будете так бунтовать, мы проиграем.

– Нам многое нужно сделать до суда, – вздохнул Моррисон, поглядывая на свою напарницу.

– Что ЭТО значит? – спросила Белла с неумолимым выражением лица.

Бенсон вздохнула потерев глаза.

– Это значит, что мы должны будем задавать Эдварду вопросы, так же, как и адвокаты защиты. Это будут трудные вопросы,… вопросы, которые вызовут злость, смущение и будут унизительными для него, …и мы должны это делать снова и снова, до тех пор, пока он не сможет отвечать на них спокойно… и убедительно, …чтобы уверить жюри в своей правоте. А когда все это закончится, тогда нам придется поработать с Вами, Белла.

– Со мной?

– Вы очень горячая и страстная, и это отлично, – сообщила Бенсон, – Но в суде это не пройдет. Вас удалят из зала суда и не засчитают Ваши показания. Жюри придет к выводу, что вы двое… простите, что снова употребляю это слово… отребье, разевающее рот… и того хуже – они подумают, что Вы принимаете наркотики и склонны к насилию… это, конечно, бред, но они вполне могут так решить.

Белла фыркнула и пробормотала, – Да, можно подумать, что убийцы не могут вести себя тихо в суде.

– А невиновные никогда не выкрикивают всякую херню, – поддакнул я ей.

Даже теперь мы продолжали оставаться командой. Разумеется, мы – изгои, разевающее рот отребье, которых полицейские просто ненавидят,… но все равно мы – команда.

– У нас много работы, – пробормотала Бенсон своему напарнику.

Я знаю, что мне следовало бы беспокоиться по поводу всех этих унизительных вопросов и ролевых игр, которые вскоре последуют, но прямо сейчас мне было похеру. Белла держала мою руку, а я держал ее… и чувствовал себя так, словно даже Богу не под силу разжать наши руки… разделить НАС. И я все еще ненавидел ситуацию, по которой на плечи Беллы свалилось все это дерьмо, по моей вине .

Что еще должно случиться, прежде, чем она сломается,…когда терпение её лопнет и она решит, что больше не в силах все это выносить? Я не хочу, чтобы что-то отдаляло ее от меня.

Было очевидно, что мне придется пережить очередное изнасилование, в тот момент, когда я буду давать показания… и я смогу с этим справиться. Но думать, что то же самое будет с Беллой… я бы скорее отправился прямо сейчас на медовый месяц с сэром Кевином.

Был ли я не прав, держа в секрете от копов все о сэре Кевине и о том, что он сделал со мной? Отвратит это их от меня еще сильнее… или это будет просто бессмысленным испытанием – …рассказывать перед всем судом в деталях о том бесконечном ебаном дне… уж извините за каламбур,… я уверен, что они все это проглотят,… это будет сочная, грязная история. И я должен буду рассказывать обо всем этом спокойно,… без эмоций? Будем реалистами. Я даже не смог рассказать всего этого БЕЛЛЕ, так как я расскажу это чертовым незнакомцам? Репортеры будут строчить в свои блокноты за мной каждое слово… или печатать все, что я скажу… Господи Иисусе, а что, если они станут снимать судебный процесс на видео? И потом, блять, эту пленку будут пересматривать и анализировать?

Больше в тот вечер судебные исполнители нас не оскорбляли, а интересовались, как у нас дела,… как мне работается, как дела у Беллы в колледже. Тогда я громко спросил, какого черта Белле заново приходится изучать все предметы. Они тихо ответили, что выяснят это и посмотрят, что можно с этим сделать,… но никаких обещаний.

Никаких обещаний… вся моя ебаная жизнь проходит под этим девизом.

Они сказали, что будут неподалеку. Какое-то время они не собираются обратно в Нью-Йорк… им нужно подготовить нас к процессу… пройтись заново по основным пунктам наших показаний, а потом уже адвокаты уедут домой готовить дело к суду. Я мысленно сказал себе, что нам с Беллой следует обсудить наши показания вдвоем, прежде чем Когни и Лейси (видимо, их адвокаты – прим.пер.) здесь разведут нас по разным комнатам и рано или поздно услышат две разные версии. Кроме того, мы всем врали,… и… наша история о смерти Виктории была откровенной ложью. Они не знали, что Белла столкнула ту свечу, которая сожгла суку – Викторию.

Если это выплывет наружу, я признаюсь, что сделал это сам раньше, чем позволю им арестовать Беллу за убийство. Она, конечно, будет против, но кому больше поверят? Дочери шефа полиции,… или мужчине-проститутке, которого истязала сутенерша? Держу пари, в данном случае они поверят мне.

К счастью, об этом нас никто не спрашивает. Но если сэр Кевин жив,… если они найдут его,… он может рассказать им, что не поджигал Викторию, что он был без сознания, когда это случилось. И за что ему было желать ей смерти, если он был одним из ее мужчин?

Не могу поверить, но надеюсь, что сэра Кевина никогда не найдут. Может, он умер после того, как сбежал из больницы. Если он так ужасно обгорел, то без должного медицинского ухода его могла убить простая инфекция. И в самом темном уголке моей души я действительно молился, чтобы так и было.

Слышит ли Бог подобные молитвы? Или мне следует помолиться кому-нибудь другому? Я почувствовал дрожь и отвернулся от своего внутреннего монстра. Он был самым уродливым созданием, что я когда-либо знал,… а Белла и не подозревала о его существование, и, надеюсь, никогда не увидит. Я, как дурак, надеялся, что живя теперешней нормальной жизнью,… убью и задушу все это безумие, живущее у меня внутри. И что доктор Белла поможет мне выжечь все это своими словами,… своей любовью. Но я ошибался. Только я могу положить этому конец. Я должен найти способ… мне надо с кем-то посоветоваться. Если мы пройдем через все это дерьмо,… я должен стать лучше,… сильнее.

Когда судебные исполнители ушли,… а Белла пошла в душ,… я украдкой взглянул на телефон… и увидел рядом с ним список Беллы. В нем было несколько вычеркнутых имен, поэтому я и пропустил их.

Я прошел «ой, так забавно» процедуру звонка в полицейский участок… в списке у Беллы оставалось всего два имени: доктор Мэрилин Сондерс,… и последнее… доктор Питер Фачинелли. Когда я дозвонился доктору Сондерс, включилась голосовая почта,… и меня попросили оставить сообщение.

Как дурак, я начал, – Ух, привет, – я заколебался, – Меня зовут… Энтони Мейсен,… и я… думаю, что хотел бы записаться к Вам на прием, чтобы обсудить мою… хорошо…

Могу ли я сказать: «Я хотел бы обсудить свою ебучую жизнь» врачу на автоответчик? Я чувствовал, что это неправильно.

На самом деле чувствовал себя лошадиной задницей,… это я мог сказать со знанием дела.

– Не важно, – сказал я, наконец, с громким ЛЯЗГОМ вешая трубку.

Попытайся еще, Эдвард – потребовал мой внутренний командир. Я посмотрел на часы. Было уже почти 9 часов вечера. Ни один врач не ответит на мой звонок в это время. Вероятно, мне придется оставить еще одно сообщение. На этот раз, прежде чем звонить, я обдумал, что буду говорить.

«Здравствуйте, доктор Фачинелли. Меня зовут Энтони Мейсен и я хотел бы записаться к Вам на прием как можно скорее. Мой номер – бла-бла-бла…» Вроде, неплохо.

Окей,… поехали. Я набрал номер и сделал глубокий вдох, ожидая гудков.

Прошли два длинных гудка, и потом ничего… кто-то снял трубку, и мужской голос произнес, – Офис доктора Фачинелли.

Я совершенно растерялся,… и вся заготовленная речь, блять, куда-то испарилась.

– О,…ПРИВЕТ! – я застыл с трубкой в руке, – Умммм…, я не ожидал, что так поздно кто-нибудь ответит,… я говорю с его секретарем, да?

Затем мне в ухо просочился его идеальный, мягкий смех.

– Нет, у меня нет секретаря, – сказал он, – У меня пока не настолько обширная практика. Офис находится у меня дома, поэтому если я слышу телефонный звонок, я снимаю трубку. Здесь нет ничего удивительного. Вы мой пациент?

– Ух… нет…, – я пытался говорить так же расслабленно, как и он, но у меня плохо получалось, – Я только что переехал сюда… и хотел бы узнать, могу ли я записаться к Вам на прием.

– Конечно, – судя по голосу, он улыбался,… и я даже по телефону почувствовал его сердечность! Как он это делает?

– Как Вам удобнее – по утрам… днем… вечерами? – спросил он.

– Ум, однозначно по вечерам, – ответил я, не добавляя больше ничего.

– Отлично, – сказал он без тени сарказма, – Как Ваше имя?

– Эд…, – БЛЯТТЬ! – Я имею ввиду… Энтони Мейсен, – я беззвучно выругался и мысленно наорал на самого себя.

Он усмехнулся и сказал, – Не беспокойтесь,… я никому не разглашаю имен своих пациентов. Все, что Вы мне расскажете, умрет вместе со мной, это я Вам обещаю.

– Клево, – все, что я смог на это сказать. Черт, я разговариваю как слабоумный.

– Мы могли бы встретиться в субботу вечером…, – сказал он, – В эту субботу в… ммм… восемь часов, если Вам удобно.

Меня устраивало. Кэти могла побыть с Беном и Анджелой,… и, может, Белла пойдет со мной в первый раз,… а перед этим мы могли бы с ней где-нибудь поужинать.

– Действительно прекрасно, – я не смог сдержать удивления в своем голосе.

– Вы уверены? – спросил он немного игриво, – Я не срываю Вам свидание или еще что-нибудь? В субботний вечер у людей… обычно бывают более интересные занятия.

– Я знаю…, – сказал я с улыбкой. Мне уже нравился этот парень,… и я продолжил, – Я имею в виду, что понимаю, что у многих людей так и есть. Но не у меня. Мне действительно необходимо… это. И моя девушка будет мной гордиться, когда узнает, что я сам записался на прием… ничего, если я возьму ее с собой?

– Конечно, – сказал он, – Как Вам угодно.

Этот парень очень крут.

– Скажите, Энтони, – сказал он, как только я подумал, что звонок подходит к концу. Я запаниковал, решив, что сейчас он начнет расспрашивать о моих проблемах,… обо мне,… а я был не уверен, что готов говорить об этом по телефону с совершенно незнакомым человеком,… но он снова удивил меня.

– Какой Ваш любимый напиток? – спросил он.

Мои брови поползли вверх,… и я ответил, – Уххх… вишневый «Слэрпи».

Господи, я полный идиот. Не могу поверить, что сказал это!

– Ооо, хороший выбор, – сказал он так, словно записал это, – Что насчет закусок? Что Вы предпочитаете?

Я слегка усмехнулся и пожал плечами, будто он мог это увидеть, – Ух… я даже не знаю… чипсы… «Доритос»?

– Звучит не плохо, – сказал он, – Ооо, а если обмакнуть их в расправленный сыр…

– Это ведь офис психолога, верно? – переспросил я, – Этот номер дала мне моя девушка…

– Да, – сказал он немного обиженным тоном, – А что? Разве психологи не едят? Вы бы отказались от чипсов и фруктовой воды?

– В этом городе не продают фруктовую воду, но спасибо, что спросили, – во время разговора с ним я улыбался, и чувствовал себя так, словно беседую с приятелем, а не врачом.

– Я могу узнать, где она продается…, – сказал он очень таинственно, и внезапно я захотел встретиться с ним ПРЯМО СЕЙЧАС.

– О,… Вы так добры, – я засмеялся, – Я искал ее с тех пор, как сюдапереехал.

– О, теперь я ТОЧНО должен узнать для Вас, где она продается, – заверил он меня, а затем его тон стал немного более серьезным, – Послушайте,… могу я называть Вас Энтони?

– Ок.

– Энтони…, – начал он, – Я, может быть, немного отличаюсь от обычных врачей, … моя манера общения с пациентами может показаться странной,… но все мои дипломы и награды развешены у меня по стенам… и Вы сможете их увидеть, когда придете сюда,… я помог очень многим людям, и могу помочь Вам. Чтобы Вам ни понадобилось, я здесь 24 часа в сутки 7 дней в неделю. Я обещаю это всем своим пациентам. Если Вы решите встретиться со мной еще раз после субботы, я буду в полном Вашем распоряжении.

Я был в таком шоке, что едва смог ответить. А затем открылась дверь ванной, и вышла Белла, завернутая в полотенце… ммммм.

Она увидела, что я стою с телефоном в руке и лукаво посмотрела на меня, словно спрашивая, с кем это я болтаю. Я надеялся, что она будет мной гордиться, и не обидится, что я позвонил без нее.

– Энтони,… Вы еще здесь? – спросил он, почувствовав, что я отвлекся.

– Я здесь, – ответил я тут же, не желая показаться невежливым, – И это так ЗДОРОВО звучит – …то, что Вы только что сказали. Мне нравятся странности. Закуски и фруктовая вода со льдом – это тоже здорово, если Вы сможете ее найти.

Я засмеялся, и он должен был понять мою шутку. И он тоже засмеялся. Это был хороший смех. Мне нравится этот парень… сильно.

Белла подошла ближе и положила свою влажную щеку мне на грудь,… свободной рукой нежно обнимая и поглаживая по спине, пока я заканчивал разговор.

– Я Вас не разочарую, – он был смущен моими словами, и я услышал, как он щелкнул ручкой. Думаю, он записывал мое имя. В его словах был двойной смысл, и я был ему благодарен за то, каким ответственным он мне показался, а мы ведь просто один раз пообщались по телефону.

– Спасибо, – это все, что я собирался сказать. Белла оставила сладкий поцелуй там, где было мое сердце, прямо через футболку,… думаю, она поняла, с кем я говорю.

– Пожалуйста, Энтони, – сказал он со всей искренностью, – Жду встречи с Вами. Будет весело,… первая встреча не будет трудной,… не нервничайте. Когда Вы нервничаете, вы заставляете нервничать МЕНЯ, понимаете?

– Понимаю, – сказал я, и усмехнулся. Мне нравилось, что он не был самоуверенным,… как тот, кто знает все на свете. Он не заставлял меня чувствовать себя рядом с ним имбецилом.

– Хорошо, – сказал он, – Суббота. Вы знаете, как меня найти?

– Умммм…., – я посмотрел в список и увидел, что под его именем был написан адрес, – Да, у меня есть адрес.

– Если не сможете найти, спросите у кого-нибудь на улице, – посоветовал он, – Все знают, где я живу.

– Хорошо, спасибо доктор, – сказал я вежливо, не уверенный в том, почему веду себя так официально в то время, как он вел себя со мной очень приземлённо и естественно.

– Берегите себя, Энтони, – сказал он,… и дождался, пока я первым повешу трубку, на случай, если я захочу сказать что-нибудь еще.

– Пока, доктор, – сказал я, и, немного замешкавшись, положил трубку.

Я сделал глубокий вдох, и комната немного покачнулась у меня перед глазами,… но Белла была со мной рядом,… ее тепло, ее влажное тело, завернутое в махровое полотенце,… ждали меня. Но мысленно она сейчас была далеко.

Ее улыбка сулила мне небеса, …эта улыбка отличалась от той, которую я видел обычно,… она светилась от гордости,… любви,… обожания…

– Малыш…, – промурлыкала она, – Ты звонил врачу,… ты записался на прием?

– Да, – сказал я голосом маленького мальчика, ожидающего приз за хорошее поведение, – Он был последним в списке, но он ТАКОЙ клевый. Он говорит, что собирается найти к моему приходу вишневый «Слэрпи».

– Что? – хихикнула она.

– Знаю, знаю, звучит немного странно…, – я кивнул, – Но… он мне понравился. Он не такой зазнайка, как некоторые…

– Ты даже не говорил с другими…, – она усмехнулась мне, качая головой.

– Ты знаешь, что я имею в виду, – я закатил глаза, – Тебе не понравились остальные,… ты вычеркнула их.

– Да, я знаю, – она взглянула на список у телефона, – Они были недостаточно хороши для тебя.

– Ну, я не знаю, каким этот парень, Фачинелли, окажется,… но я записался на прием, – сказал я, – На субботу,… в восемь вечера. Он сказал, что ты можешь прийти со мной, если я захочу.

– Вау, в субботу? – она выглядела возбужденной, – Большинство врачей принимают по будням.

– Я знаю! – я был взбудоражен и ничего не мог с этим поделать,… и я осознал,… что этот разговор вселил в меня немного надежды, – Он ответил мне с домашнего телефона,… было уже поздно для звонков в офис.

– И он сказал, что если я стану его пациентом, он будет на связи 24 часа в сутки 7 дней в неделю, когда бы он мне ни понадобился, – поделился я, – У меня просто мурашки по спине от его слов!

– Что он еще сказал? – спросила она, улыбаясь мне.

– Он сказал, что может мне помочь, – я поделился второй вещью, которая тронула меня.

Она вздохнула и крепче обняла меня.

– Я люблю тебя, Эдвард…, – произнесла она немного сентиментально, – И я охуенно тобой горжусь.

– Я тоже люблю тебя, Белла, – я прижал ее крепче, проводя руками по ее влажным волосам, – И я не хочу, чтобы ты волновалась,… или боялась того, что сказали судебные исполнители. С нами все будет хорошо. Мы пройдем через это… вместе. Партнеры, да?

Это была одна из фраз, которую Белла сказала мне в ответ в Нью-Йорке.

– Партнеры, – согласилась она, – Навсегда. И я не волнуюсь. Если они попытаются посадить тебя в тюрьму, я приеду на следующий же день и вытащу тебя оттуда. Никто не заберет тебя у меня,… никогда.

– Я знаю, – сказал я, всецело доверяя ей, – И на этот раз я буду тебе надежным партнером,… тебе не придется тащить меня. Вот почему я позвонил врачу. Я не хочу взваливать все на твои плечи. На этот раз я помогу ТЕБЕ.

Она крепче прижалась, целуя меня в губы, я увидел в ее глазах слезы, и этим поцелуем она передала мне все, что хотела сказать.

– Мы где-нибудь поужинаем перед приемом, – сказал я.

Она засмеялась, и снова взглянула на меня.

– О, да? – она улыбнулась, – А куда мы пойдем?

– Думаю, в какой-нибудь китайский ресторанчик, – сказал я вслух, глядя сверху вниз на так обожаемое мной лицо и целуя ее милый носик, – Мы уже целый месяц не ели «Ло Мейн».

– Ох, «Ло Мейн»! – вскрикнула она.

– Полегче, котенок…, – подразнил я ее, – Папа сначала должен найти такое место. Знаешь, мы больше не в Канзасе (фраза Дороти из «Волшебника страны Оз» Фрэнка Баума, по мотивам которой Волков написал своего «Волшебника Изумрудного города» с девочкой Элли – прим.пер.).

– Ты можешь…, – она запрыгала, – Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

– Господи Иисусе,… что в тебя вселилось сегодня – засмеялся я.

– Больше похоже… что что-то СОБИРАЕТСЯ в меня вселиться сегодня…, – она подпрыгнула и обвила меня ногами за талию… полотенце упало на пол. О Господи… влажное тело Беллы прижимается к моему! Разве я могу сопротивляться? Не стоит и пытаться!

– О, нас вроде как недавно прервали на этом диване, да? – спросил я.

Она крепко поцеловала меня и прошептала на ухо, – Пошли к холодильнику, у меня для тебя сюрприз.

– Где-то я это уже слышал…, – подразнил я ее и понес к холодильнику.

– Открывай уже его! – сказала она, пока я стоял возле него в ожидании.

Я засмеялся, сказав, – Ты сказала только идти к нему,… ты не говорила его ОТКРЫВАТЬ.

– О Господи, – она дернула дверцу и потянулась внутрь, взвизгнув, когда холод морозильной камеры достиг ее теплых и влажных грудей.

Она отпрянула он него, но я не мог этого допустить.

– О, нет, ПОДОЖДИ! – я раскрыл дверцу шире, и ее спина оказалась прямо напротив морозильной камеры; она закричала и принялась сопротивляться.

– НЕТ, ЭДВАРД…. ААААА! – вопила она, – ПОШЛИ!

– Ты сказала «Пошли к холодильнику»…, – съязвил я со смехом, – О, смотри… лед!

– НЕТ! – она брыкалась и дергалась у меня на руках,… но это возбудило меня еще сильнее, – НЕТ! НЕ НАДО!

Она пыталась остановить меня, но я изловчился и вытащил кусок льда из поддона,… положил его в рот, обсасывая, чтобы не осталось острых краев, прежде, чем начать играть им с моей Беллой.

– ЭДВАРД! – кричала она, – МНЕ НЕПРИЯТНО!

– Тебе приятно, ты меня не одурачишь, доктор Белла…, – я улыбнулся, и она нервно хихикнула.

Я вытащил лед изо рта и медленно обвел им вокруг ее дерзко торчавшего маленького соска, итак уже затвердевшего от холодного воздуха. Белла позволила мне делать это, …и я наблюдал, как маленькие капельки воды стекают по холмикам ее грудей,… вниз, к животу, путешествуя к ее сокровенному местечку. Но я не мог слишком долго мучить Беллу. Мое сердце этого не позволяло. Я видел, как она наслаждается этим, но ей было холодно и неуютно, поэтому я прекратил.

После того, как я провел льдом по всему ее телу, я взял оставшийся кусочек льда в рот, пробуя Беллу на вкус, позволяя ему таять у меня на языке и чувствуя, как вода просачивается между зубов.

– Ммммм… со вкусом Беллы… вкуснятина, – я улыбнулся и собрался закрыть дверцу холодильника.

Но она остановила меня. И вытащила красную коробку с чем-то, молча вручая мне ее.

Я посмотрел на коробку, и услышал свой вскрик «НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!».

– Может, – хихикнула она, глядя на меня, как на маленького мальчика.

– Ты СЕРЬЕЗНО? – я рванул упаковку зубами, а она скорчила мину и засмеялась надо мной, – Где ты НАШЛА это?

– Это большой секрет, – она покачала головой, – Это известно только мне,… а ты будешь получать свою порцию, если будешь хорошим мальчиком.

Затем она поморщилась от своих слов,… словно сказала что-то не так. Но я совершенно не обиделся. Это было мило.

– Тогда я должен быть очень хорошим, – сказал я таким тоном, чтобы она поняла, что я точно понял, что она имела в виду, и что я не в силах устоять перед ее наготой в непосредственной близости от доктора Франкенчлена.

– Ты ВСЕГДА очень хороший, – сказала она, и ее глаза заволокло страстью, так же, как, наверно и мои в этот момент.

– Я хочу съесть эти…, – сообщил я на полном серьезе и она рассмеялась.

– Но я также собираюсь полизать и их у ТЕБЯ, когда они немного подтают, – закончил я.

Она выглядела напуганной, но возбужденной, и спросила, – Мне уже пора говорить «Ло Мейн»?

– Неа, – я с силой помотал головой, – Я собираюсь стереть это слово из твоей памяти, маленькая девочка!

Она хихикнула и сказала, – Ло Мейн, Ло Мейн, Ло Мейн!

– Ну вот! – я захлопнул дверь ванной, когда внес ее внутрь, – Время порки!

Coloring outside the lines. Глава 9 (часть1)

Глава 9. «Никаких тревог».

Часть 1.

BPOV

– Ты плохая девочка, Белла Свон, – сказал Эдвард и схватил меня за волосы. Я, полностью обнаженная, стояла на четвереньках на кровати, а он на коленях за мной.

– Я знаю,… прости, – сказала я, мысленно улыбаясь от уха до уха.

– Я не разрешал тебе ГОВОРИТЬ, – сказал он холодно и со злостью. Я почувствовала, как что-то прохладное и мягкое обвилось вокруг моего горла,… а затем он рывком поднял меня на колени, так, что я уткнулась затылком ему в плечо.

Я услышала, как щелкнула застежка и поняла, что он застегнул ремень у меня на шее. Он не мешал мне дышать, но и сдвинуться с места я не могла. Я потерлась голой задницей об его джинсы и захныкала, не почувствовав там никаких признаков Франкенчлена.

– Ты прекрасный маленький зверек…, – сказал он глубоким и мрачным голосом, – Но тебя нужно воспитывать. Ты должна знать, кто твой хозяин, да, детка?

Я хныкнула, и это доставило ему удовольствие. Он придвинулся ко мне сбоку и заглянул в глаза.

Теперь пряжка была у меня под подбородком, и он держал ремень, как поводок.

– Обратно на четвереньки, – Эдвард дернул поводок вниз, мои волосы рассыпались по лицу так, что я почти ничего из-за них не видела, когда приземлилась на руки. Матрас тихонько простонал.

Его руки были на мне, ощупывали грудь,… хватали,… сжимали ее.

– Идеальные сиськи…, – пробормотал он, словно я действительно была каким-нибудь щенком и не понимала о чем он говорит.

– Готова к порке, детка? – он провел рукой вдоль позвоночника к моей заднице.

Прежде, чем я даже успела ПОДУМАТЬ о том, что ему ответить, он очень сильно шлепнул меня по правой ягодице своей твердокаменной рукой!

– АААА! – я слабо вскрикнула и попыталась вырваться, но он притянул меня к себе за ремень, а другой рукой обхватил мое бедро, возвращая меня на место. Он был таким сильным, что сбежать было нереально.

– НАЗАД, сучка! – он чуть не рассмеялся, пока говорил это, – Я еще с тобой не закончил!

– Нет, нет…, – я пыталась отползти…

– Да, да… – передразнил он меня, и за пару секунд вернул на то же место, не обращая внимания на то, нравиться мне это или нет.

– Веди себя тихо, иначе я тебя не оттрахаю, – он грубо убрал волосы с моего лица, глядя мне в глаза.

Я кивнула, давая ему понять, что со мной пока все в порядке,… и что я наслаждаюсь этим небольшим обменом властью.

Я сжалась, когда он провел рукой по тому месту, по которому только что ударил,… помассировал его, …разгоняя боль, прежде чем ударить еще раз.

ШЛЕП! ШЛЕП! Два еще более крепких шлепка по моей заднице. Я тяжело задышала, и почувствовала, как слезы потекли по щекам,… я глубоко вдохнула, позволяя ощущениям окутать меня. Было больно,… но также это было очень возбуждающе – когда тебя шлепают как ребенка,… а ты в это время, как собака, сидишь на поводке.

– Хорошая девочка, – он погладил то место, по которому только что шлепнул, – И ты вообще не сопротивляешься.

Он положил палец мне в рот, и я с силой пососала его, …закрывая глаза, …постанывая.

Я услышала, что дыхание Эдварда стало немного тяжелее, пока я усердно обсасывала его пальцы,…затем он выдернул их, и я надула губы от того, что они так быстро покинули мой рот.

Он не собирался долго шлепать меня,… это делалось просто в шутку. И после нескольких более легких шлепков, мне стало ПО-НАСТОЯЩЕМУ тепло, так, что я чуть не жужжала от удовольствия.

– Встань у стены, плохая девочка! – внезапно он рывком поднял меня, и раньше, чем я успела это осознать, как уже стояла у зеленовато-голубой стены. Его руки блуждали по мне,… он толкнул меня, прижимая крепче к её ровной поверхности.

Я не смогла сдержать стонов желания, когда он развернул меня лицом к себе. Он держал мои руки в своих, заводя их мне за голову, и целовал меня с энергией дикаря так, что у меня дрожали колени.

Он высвободил одну свою руку и схватил меня за волосы, приподнимая голову, чтобы иметь доступ к моей шее,… я снова почувствовала его язык и зубы…О, мой вампир!

Он свирепо зарычал, затем отошел от меня на шаг, и одним круговым движением сорвал с себя футболку. Затем, со скоростью волшебника, расстегнул и снял свои джинсы, быстро переступая через них, …обнаженный, и огромный доктор Франкенчлен улыбнулся мне в ответ.

Я была довольна, что после душа не дала ему нижнего белья.

Господи, его тело великолепно,… все эти линии,… совершенство его кожи,…тонус мышц, и последнее, словно всего вышеописанного недостаточно, это его лицо… ГОСПОДИ ИИСУСЕ,… неужели это действительно МОЕ?

Эдвард сделал шаг вперед, и теперь снова стоял напротив меня, его голодный рот терзал мой, его руки раздвигали мне ноги,… а пальцы двигались,… и играли с моим чувствительным, влажным клитором.

Я вскрикнула, его прикосновения были подобны сексуальному огню, … он возвышался надо мной, но я никогда не чувствовала себя МАЛЕНЬКОЙ рядом с ним,… не говоря ни слова, он обвил моими ногами свою талию. Я свела лодыжки вместе за его спиной, а руками обняла его за шею, когда он кивнул мне, чувственно улыбаясь.

– Да, … да, Эдвард… возьми меня, – шептала я, желая его слишком сильно, – Трахни меня…

И затем я почувствовала, как он проник в меня, … входя аккуратно и медленно, и когда он оказался внутри, уже ничто не могло остановить его.

Мы оба кричали, пока он входил в меня как меч в ножны,… его голова немного откинулась, но хватка не ослабевала. Я чувствовала себя абсолютно спокойно, пока он прижимал меня к стене, я слегка возвышалась над его головой,… но так он легко мог добраться до моих грудей, …он посасывал сосок, пока с силой входил в меня, а я снова и снова ударялась спиной о стену. Я почувствовала, что он пытается сбавить темп, чтобы не сделать мне больно,… но к черту!

– НЕТ! – крикнула я, – ЖЕСТЧЕ! НЕ ОСТАНАВЛИВАЙСЯ! Блять, не останавливайся!

Его лицо было таким чертовски сексуальным, когда он поднял на меня взгляд, беспощадно вколачивая меня в стену. Я представила себе, как стена падает и мне понравилась эта картина.

Через пару минут он отнял меня от стены, не прекращая трахать, и перенес меня в кровать. На несколько секунд я почувствовала, что он вышел из меня, но потом я снова оказалась на четвереньках,… а он был позади меня и снова глубоко внутри, и мои вопли экстаза раздавались все громче.

Он стоял позади меня на коленях, делая быстрые толчки, руками вцепившись мне в талию,… звуки наших шлепающихся друг об друга тел возбуждали меня еще сильнее. И затем я услышала, что Эдвард зарычал, как разъяренный медведь.

Я знала, что он способен трахаться целую вечность, если захочет… это не могло закончиться за несколько минут. Завтра мне придется весь день сидеть на деревянном школьном стуле, и у меня все тело будет сладко ныть.

Он ухватился за поводок на моей шее и с силой притянул к себе, откидывая мою голову и не прекращая толчков. Господи, да у его члена талант! Он был огромным, но, заполняя меня, он не причинял мне боли. Боль – это сладость… огненно-красная.

Звяканье пряжки заводило меня еще сильнее, я светилась изнутри, насаживаясь на его член. Их столкновение с каждым новым толчком убивало нас обоих,… но мы все еще не замедляли наших движений.

Мне нравится слышать его голос, когда он трахает меня. Это нечто, не поддающееся описанию. Он ничего не говорит, но его низкие стоны,… тяжелое дыхание,… рычание… надо записать эти звуки себе на айпод и слушать вместо музыки. Ох,… у меня больше нет айпода. Черт.

– Горячая сучка…, – он тяжело дышал, выговаривая слова, рывком опуская меня и освобождая от ошейника, – Вниз!

Я больше не стояла на четвереньках. Он уложил меня головой вниз на матрас, с втянутыми вперед руками. Мои стоны удовольствия теперь глушило одеяло.

В такой позе он мог входить в меня гораздо глубже… можно подумать, до этого было недостаточно глубоко.

Но теперь, пока он входил в меня, я издавала пронзительные вскрики, и ничего не могла с собой поделать. Я надеялась, что он не остановится, подумав, что делает мне больно.

– Да…, – рычал он, пару раз легонько шлепая меня по заднице.

Слава тебе, Господи – Эдвард эксперт в этом деле. Он просто ЗНАЕТ. Это удивительно. Разве мне когда-нибудь было так хорошо?

Часы пролетели как в тумане. Как всегда. Он просто перекладывал меня в разные позы … и трахал, трахал, трахал! Некоторые из них были сложнее других,… он действительно знал кое-какие СТРАННЫЕ позы, о которых я никогда раньше не слышала… но, думаю, я неплохо справлялась. Я была готова на все то, что он хотел попробовать, и надеялась, что он никогда не захочет чего-то, что будет для меня слишком. Я бы очень не хотела разочаровать его. Он был таким продвинутым в сексуальных играх, …а я была новичком, который пока что пытается выучить основы. И мне следует быстрее учиться, …я не хотела, чтобы ему стало скучно со мной в постели.

Мне особенно нравилось, когда в перерывах между актами… после того, как Эдвард, наконец, кончал,… и мы ополаскивались,… он осуществлял свои мечты и фантазии. Он кормил меня, пока я лежала в кровати, … и сделал нечто очень сексуальное с остатками шоколадного торта, …не говоря уже про фруктовый лед с вишневым вкусом, который я ему купила. Мне было холодно, но я вспомнила, как он рассказывал мне, что однажды женщины обмазали его всего мороженым, а потом облизывали голое тело. На этот раз мне показалось это очень эротичным. Теперь я испытала все на себе… хорошо, ладно, это выглядело по-прежнему очень эротично – …когда Эдвард слизывал мороженое с моего тела, пока я дрожала,… но мне все еще было немного холодно и неуютно. И потом я была вся липкая. Но Эдвард вымыл меня с головы до кончиков пальцев, так что мне не на что было жаловаться…

Еще мы долго забавлялись с сиропом «Херши». Мне нравится Франкенчлен, забрызганный темным шоколадным соусом!

Это была одна из первых ночей, когда мы были абсолютно свободны и делали все, что хотели, не опасаясь слишком громких звуков и слишком любопытных глаз. Было так удивительно прогуливаться обнаженными по темному дому к холодильнику или в ванную, хихикая, как маленькие дети. Мы даже вместе сидели за столом, и на нас не было ни одной нитки одежды. Я сделала все возможное, чтобы удержать Эдварда от секса на столе. Мне показалось это не правильным. Ради всего святого, Кэти за этим столом делает уроки!

Но мы занимались этим во всех остальных местах. За исключением комнат Кэти и Бена с Анджелой, мы «окрестили» каждую комнату в доме. И подвал… да! Эдвард увидел в нем огромный потенциал. Ему понравились толстые трубы, приделанные к невысокому потолку. Он сказал, что когда-нибудь привяжет меня к ним. Не могу отрицать, что это звучало поистине божественно, … но доктор Белла у меня внутри покачала головой. Эдварда все еще привлекали мысли о связывании и подчинении. Я не хотела углубляться в плохие воспоминания, и чтобы их яд присутствовал, когда мы занимаемся любовью.

Мы так и не дождались звонка от Кэти, Бена или Анджелы. И я поняла, что Эдвард забеспокоился, когда закончился наш шестой раунд. Он лежал рядом со мной, стараясь скрыть это,… но я видела, что он волнуется. Он посмотрел на часы и вздохнул.

– Она наверно спит, папуля, – я улыбнулась, взяв его за подбородок, чтобы он снова посмотрел мне в лицо, – Ей же завтра в школу.

– Бен мог хотя бы ПОЗВОНИТЬ, чтобы дать мне знать, что с ней все в порядке, – сказал он расстроенным голосом.

– Может, они тоже спят, – я пыталась рассуждать логически, – Я уверена, они позвонят утром, до того, как она уйдет в школу.

– Надеюсь, – сказал он строго.

– Я люблю тебя, – вздохнула я, чувствуя одновременно легкость и дикую усталость.

Он улыбнулся мне так, словно эта новость взволновала его,… и перекатился на бок поближе ко мне, проводя пальцами по моим губам… с такой нежностью…

– Правда? – спросил он с трепетом. Мне было интересно, что он ВИДИТ, когда смотрит на меня. Я не вижу этого, когда смотрюсь в зеркало.

– Да, правда, – я прижалась к его теплой груди, пытаясь отыскать на ней маленькие волоски, чтобы поиграть с ними,… но она была гладкой, как у младенца, как и в тот день, когда мы познакомились.

– Такая гладкая, – я поглаживала то место, где билось его сердце, – Я не могу поверить, что с прошлого месяца у тебя совсем не отрасли волосы.

– Они и не отрастут, – Эдвард закрыл глаза и теперь выглядел немного напряженным, – Вик… ОНА заставила меня сделать это. Лазерное удаление… это навсегда.

Но теперь у меня появилась проблема и посерьезнее.

– Эй, ты не сказал, что тоже меня любишь, – я чуть не захныкала как ребенок.

– Разве? – он не открывал глаз, усмехаясь,… он знал, что делает, – Разве несколько часов секса ни о чем тебе не сказали?

– Ты ТАК жесток! – я нахмурилась, притворяясь, что сержусь, и повернулась к нему спиной, когда он рассмеялся.

– Я так жесток? – он приблизился ко мне сзади, скользнув руками вокруг моей талии, и, пока я вырывалась из его объятий, добавил, – Я вытрахал тебе все МОЗГИ… это очевидно!

– ОТВАЛИ! – взвизгнула я, пытаясь сбросить его руки с себя.

Затем наступила мертвая тишина,… я чуть было не подумала, что он обиделся,… я ведь просто шутила,… и уже собиралась повернуться и сказать ему об этом, …но потом…

Его пальцы гладили мои волосы, словно это было бесценное и хрупкое кружево,… затем двинулись вниз, к моему голому плечу,… казалось, он касается меня перышком, а не подушечками пальцев. Я почувствовала, как закатились мои глаза,… моя спина немного выгнулась,… этот мужчина появился из моих грез,… иногда он слишком хорош, чтобы быть настоящим.

– Я люблю тебя, Белла Свон, – сказал он мягким и глубоким от эмоций голосом.

Я почувствовала, как его губы прикасаются к моему затылку, и он делал это с таким благоговением, словно я была богиней или кем-то подобным. Я моментально почувствовала слезы на глазах. Господи, этот мужчина умеет ПРИКАСАТЬСЯ ко мне.

– Я не знаю, как это – НЕ любить тебя, – прошептал он тем же восхитительным голосом, медленно убирая волосы у меня с плечи и целуя его.

– Эдвард…, – я закрыла глаза, делая вдох,… он снова невероятно возбудил меня,… и я не понимала, КАК,… прямо сейчас я напоминала желе, и была уверена, что не готова для седьмого раунда.

– Да? – он продолжал целовать мое плечо.

– Ты хочешь, чтобы я попала в больницу…, – сказала я с усмешкой, и он рассмеялся. Его смех заставил меня почувствовать себя очень хорошо. Эмметт говорил мне, что едва ли Эдвард когда-нибудь СМЕЯЛСЯ по-настоящему, пока не познакомился со мной.

– Никаких ТЕБЕ больниц, Белла, – он снова поцеловал меня, – Ты выздоровеешь прямо здесь, в постели доктора Франкенчлена.

Это прозвучало так прекрасно, что моя внутренняя примадонна топнула ногой. Она хотела спать. Нам с ней идти в колледж через несколько коротких часов. Неужели Эдвард не устал?

-Ты не устал…, – я погладила его руку, которой он обнимал меня за талию, – Я имею в виду… с лошадьми и вообще?

Он вздохнул и поцеловал мою спину, говоря:

– Да. Я очень устал трахаться с лошадьми. Они не ценят этого, как ТЫ.

Я взорвалась смехом. Я не знала этого, когда мы познакомились, но Эдвард Каллен очень забавный. Он такой шутник.

– Но, по крайней мере, они не говорят мне после: «ты так жесток!», – он передразнил меня, копируя женский голос и легонько покусывая кожу на шее у затылка.

– Заткнись! – я истерично захихикала, просто умирая от желания спать, – Я просто имела в виду, что это такая тяжелая работа – кормить их и мыть… вычищать их стойла….

– Так ВОТ, что надо с ними делать? – он снова шутил, – Господи Иисусе! А мне никто и не сказал,… мне было бы ЛЕГЧЕ!

– Замолчи, болван! – фыркнула я.

Он прекратил целовать меня и прижался ко мне всем телом, зарываясь щекой в мои волосы.

– Закрывай глаза и засыпай, маленькая девочка, – прошептал он, – Завтра тебе нужно будет читать учебники.

Последний слова он произнес с южным акцентом, и я снова захихикала. В этом был весь он.

– Да, па! – ответила я, изо всех сил имитируя голос деревенщины.

– Спокойно ночи, Джон Бой…, – сказал он, хихикая в темноте. Я чувствовала себя школьницей в летнем лагере.

Мне показалось, что я закрыла глаза всего на две секунды, а потом Эдвард потряс меня за плечо.

– Пора вставать, маленькая девочка! – доложил он, и его голос был невероятно бодр.

– Нееееет…. – я укрылась одеялом с головой, – Не хочу.

Он вернулся через минуту и шлепнул меня по заднице через одеяло.

– Если ты думаешь, что можешь трахать меня до бесчувствия всю ночь напролет, а затем весь день спать, пока я на работе, то подумай еще раз, плохая девочка! – сказал он, и я поняла по голосу, что он улыбается.

– Почему ты вдруг стал «жаворонком»? – простонала я, все еще не открывая глаз, – Я думала что вы, вампиры, днем спите!

– Я знаю, обычно так и есть, – сказал он легко, – Но теперь я понимаю, как много я пропустил. Днем действительно здорово. И СВЕТЛЕЕ.

Я ненавижу его и его чертов позитив. Я хочу СПАТЬ!

Я не ответила ему,… и снова начала погружаться в сон, а затем услышала, как он, разозленный, притопал обратно в спальню.

– БОЖЕ, УХОДИИИ! – я натянула одеяло на голову.

– Белла Мари СВОН! – его тон напоминал учительский. Я почти отчетливо представила, как он стоит сейчас, руки в боки, и разговаривает со мной как моя МАМА, – Если ты сейчас же не встанешь, я вытащу тебя из постели и засуну под холодный душ!

– Уууууххх…, – услышала я собственное поскуливание.

Я не стану голосовать за Эдварда в роли вожатого бойскаутов. Он слишком властный!

– Раз!

Он что – считает?

– ДВА!

Я зарычала, сбрасывая одеяло и вскакивая прежде, чем поняла это умом.

– ХОРОШО! ХРИСТОС! – крикнула я.

– Нет, я Эдвард, – поправил он меня.

– Ха-ха,… как СМЕШНО, – я смотрела на него щелочками глаз, – Разве я просила вас, весельчаков, заводить меня с утра?

– Твои оргазмы прошлой ночью сказали мне об обратном, – он улыбался мне, совершенно не выглядя обиженным.

– Я притворялась, – усмехнулась я, направляясь в ванную.

Он засмеялся.

– Да, точно, – услышала я его слова,… а затем я услышала шипящие звуки,… это мог быть только он,… он очень горячий. Но я поняла, что он снова готовит! Ай! Может, на сей раз я этому помешаю.

Я справила свои естественные потребности, а затем попыталась уложить свои долбанные волосы. Бог ты мой, прошлой ночью все было так мило,… а ТЕПЕРЬ я выгляжу так, словно сунула пальцы в розетку!

Я сделала все, что смогла и заколола их,… когда я вошла на кухню, то увидела обычную и очень располагающую картину.

Он был там, освещаемый мягкими рассветными лучами, и готовил завтрак,… его футболка была на талии, заправленная за пояс джинсов. Я чуть не заплакала!

– Эдуардо! – прошептала я, радуясь, что снова вижу его, – Где ты БЫЛ, малыш?

Coloring outside the lines. Глава 9 (часть2)

Глава 9. «Никаких тревог».

Часть 2.

BPOV

Он улыбнулся своей чертовски сексуальной улыбкой и повернулся ко мне, складывая руки на груди элегантным бантом. Когда он произнес что-то на испанском, мне показалось,… это прозвучало так естественно и даже акцент, с которым он говорил, был похож на испанский. Это было так возбуждающе.

У меня ушла секунда на то, чтобы прийти в себя, и, наконец, я сказала:

– Я понятия не имею, что это значит, но звучит невероятно ГОРЯЧО!

Я подошла и обвила его руками,… а он поцеловал меня так, словно мы не виделись пять лет. Как он это ДЕЛАЕТ?

– Buenos dias, hermosos (буквально через две строки он переведет ей с испанского, так что эту фразу оставляю без перевода, но если где-то ниже перевода Эдварда не последует, я обязательно сделаю это за него – прим.пер.), – сказал он снова своим страстным голосом, – Has dormido bien?

– Ммм, не замолкай…, – я могла слушать его весь день, и обняла крепче, …вдыхая аромат «Ирландской весны» на его груди.

– Что ты сказал? – спросила я.

– Я сказал: «Доброе утро, красавица, хорошо ли ты спала?», – перевел он.

– Да, до тех пор, пока один ЧУДАК не пришел меня будить! – я толкнула его, и он улыбнулся еще шире, – Хорошо ли я спала?

– Yo soy el amor lo siento, – сказал он, надувая губы и глядя на меня щенячьими глазами. Я шла к столу, чтобы сесть и налить апельсинового сока. Секунду подумав,… я решила, что… не буду пить сок. Мне было достаточно вчерашних метаморфоз с ним (для подзабывших напоминаю, что вчерашняя порция у Беллы не прижилась – прим.пер.).

– Что это означает? – спросила я и не смогла сдержать улыбку, глядя в его тарелку с яйцами и беконом.

– Прости меня, любимая, – перевел он снова, ставя передо мной тарелку и усаживаясь, справа от меня.

– No grande deal – o, – я попыталась вспомнить что-нибудь из испанского,… и Эдвард рассмеялся, повторяя за мной, – No grande deal – o.

– No es gran cosa (не за что (исп.) – прим.пер.), – объяснил он мне. Я чувствовала себя прямо как Люсиль Болл рядом с Рикки Рикардо (актеры американского комедийного сериала 50-х годов «Я люблю Люси» – прим.пер.).

– Видишь, – сказала я ему, – Насчет «no grand» я не ошиблась.

Он закатил глаза:

– Да, два слова ты сказала правильно.

– А где ты выучил испанский? – спросила я, отправляя в рот кусочек тающего на языке сырного «омлетто де Эдуардо».

– Виктория, – сказал он честно, съедая кусок бекона, его глаза наблюдали за мной, отыскивая признаки гнева, – Ну, не ОНА меня учила. Она заставила меня ходить на курсы. Я могу говорить на нескольких языках.

Я в шоке посмотрела на него:

– Я не знала этого! На каких языках ты говоришь?

– Французский, итальянский…, – он пожал плечами, – Японский, китайский…

– У тебя было много… клиенток – иностранок? – сказала я тоном, в котором не было ни капли осуждения. Я вспомнила о начале наших отношений, когда я расспрашивала у него о его жизни, а он рассказывал мне обо всем, что я хотела знать. И все время, пока мы разговаривали с НИМ, он был как открытая книга.

– Да, – признался он, делая глоток апельсинового сока и не говоря больше ни слова.

– Знаешь, все в порядке, – я толкнула его локтем в бок, наклоняясь к нему, – Мы по-прежнему можем говорить, …как раньше. Я не буду злиться.

– Я знаю, – он застенчиво посмотрел на меня, – Мы просто… не делали этого… в последнее время.

– Lo siento, Эдуардо, – сказала я, надеясь, что произнесла фразу правильно, повторяя то, что он сказал мне, когда сам извинялся.

Он улыбнулся мне… гордо.

– Это было сексуально, – он слегка вздрогнул.

– Я все сказала правильно? – взвизгнула я, довольная, что справилась.

– Да, – его глаза блеснули, когда он осмотрел меня, – Модные брючки. Или мне следовало сказать «smarte pantalones»? (то же самое на испанском – прим.пер).

– Ага, – я наслаждалась своей маленькой победой.

– Я знаю, что трудно говорить о чем-либо, когда здесь Кэти,… когда кто-нибудь постоянно поблизости…, – Эдвард взглянул в свою тарелку, – И я не понимал этого до теперешнего момента, но… я скучал по нашим разговорам.

– Я тоже, – я грустно посмотрела ему в лицо, – Нам нужно найти время поговорить, наедине. Может, когда Кэти уснет.

– Нет, после того, как Кэти ложится спать, мне нравится заниматься кое-чем ДРУГИМ, – Эдвард посмотрел на меня игриво и рассмеялся.

– Мне тоже, но нам нужно поберечься, – сказала я саркастически, – Если мы будем ТАК усердно заниматься этим каждую ночь, я не доживу до тридцати!

Это ему понравилось, и я любила видеть его таким счастливым и беспечным. Даже несмотря на то, что у каждого из нас имелось какое-нибудь «НО».

– Это мило, – сказал он, положив свою руку поверх моей и нежно поглаживая ее пальцами.

– Да, – согласилась я, – Я люблю, когда ты принадлежишь мне целиком. Мне тоже этого не хватало. Я имею в виду, я люблю Кэти,… ты знаешь это. Но… наши отношения еще только начинаются. Я чувствую, что еще так многого о тебе не знаю,… а я хочу знать все,… какие игрушки тебе нравились, когда ты был ребенком, кто был твоим первым другом,… когда тебе первый раз разбили сердце…

Он просиял, слегка покачав головой.

– Что? – спросила я.

– Кто ТЫ такая? – спросил он снова с трепетом. Казалось, он не верит в то, что кто-то может так сильно его любить.

– Я твоя девушка, – сказала я, изо всех сил имитируя голос Форреста Гампа (герой одноименного оскароносного фильма Роберта Земекиса 1995 года – прим.пер.).

– Ты ВСЕГДА будешь моей девушкой, – сказал он голосом Форреста. Но это была не шутка,… об этом мне сказали его глаза.

И именно поэтому,… прямо в разгар завтрака,… мы снова поцеловались.

– Te quiero (я тебя люблю (исп.)– прим.пер.), – пробормотал он, пока мы целовались.

– Что? – спросила я, пока мои губы растворялись в его губах, – Ты только что назвал меня «чудачкой – о»? (здесь игра слов в созвучии испанского слова «quiero» – «любить» и английского слова «queer» – «странный, чудаковатый» – прим.пер.).

Он засмеялся, когда мы оторвались друг от друга, и сказал, – Нет, это значит «Я люблю тебя, ЛЮСИ!».

О, так он тоже подметил, что мы похожи на Люси с Рикки? Порой мы думаем об одном и том же.

– Заткнись и приласкай меня, Рикки! – я скользнула языком в его рот со вкусом бекона.

– Оох, утреннее дыхание! – сказал он в конце, …и я с визгом отпихнула его от себя.

– Ты, ДУРЕНЬ, я ЧИСТИЛА ЗУБЫ! – прорычала я с ухмылкой.

Через секунду мы уже были на полу, боролись друг с другом, …и смеялись как идиоты. Интересно, что бы делали Кэти и Бен с Анджелой, если бы присутствовали при этом.

Чуть позднее Кэти ПОЗВОНИЛА. Я была рада, что не придется выпроваживать Эдварда за дверь, не дождавшись звонка от нее. Он бы никуда не пошел.

Он разговаривал с ней, и я слышала только его фразы.

– Привет, малышка, как дела? – спросил Эдвард.

Пауза.

– О.

– Тебе там нравится? – спросил он, пытаясь говорить бодрым голосом.

Эдвард слушал и на секунду закрыл глаза, присаживаясь на подлокотник дивана, спиной ко мне.

– Нет, малышка, я не пытаюсь снова тебя бросить, – его голос слегка надломился и звучал слабо, – Сегодня ты придешь домой. Ты просто гостишь у бабули и Поп Попа. Я же сказал тебе, что НИКОГДА не брошу тебя снова.

Еще одна пауза.

– Я обещаю, – сказал он, и более глубоким и полным агонии голосом добавил, – Я КЛЯНУСЬ!

– Блин, – сказала я себе, слушая их разговор с кухни, пока мыла тарелки.

Прежде, чем я поняла, что делаю, у меня в руке оказались ключи от машины, и я вручила их Эдварду со словами:

– Поезжай туда. Это кафе-мороженое, которое находится чуть дальше ее школы (видимо, они живут в какой-нибудь пристройке прямо при кафе – прим.пер.).

Эдвард посмотрел на меня, и в его взгляде я увидела благодарность.

– Малышка, я сейчас приеду, – сказал он, вставая и немного наклоняясь к телефону, собираясь повесить трубку, – Да. Не плачь. Я еду. Пока.

– Спасибо, Белла. Прости, зайка, – он быстро поцеловал меня.

Зайка? Кажется, мне нравится.

– У меня сегодня занятия не с утра, все в порядке, – я вручила ему коробку с ланчем и надела шляпу на голову, – Я доеду на автобусе. Поезжай на машине на работу. Я предупрежу ковбоев, когда они заедут за тобой.

– Окей, хорошо, – он заторопился, – Уверена, что ты в порядке?

– ИДИ, ПАПА! – я улыбнулась ему, выталкивая его за дверь и добавляя, – Adios LOCO! (пока, ЧОКНУТЫЙ! (исп.) вспомните, как Джейк в «Новолунии» приветствовал Беллу словами «Где пропадала, loco?» – прим.пер.)

EPOV

Я не знал точно, где находится это кафе-мороженое, но беспокоиться было не о чем. Бен стоял на улице в банном халате, поджидая меня и посылая мне сигналы.

Он размахивал руками, словно я летел на самолете и заходил на посадку.

– Я вижу тебя, Бен, – сказал я себе под нос, пока спешно выбирался из машины.

– Что случилось? – спросил я его почти обвиняющим тоном, направляясь к двери, а он шел следом за мной.

– С ней все было хорошо вечером, – начал Бен, – Мы здорово провели время. Мы обо всем с ней поговорили. Она была МОЛОДЦОМ! Утром она проснулась и начала спрашивать у нас о том, где ты НА САМОМ ДЕЛЕ и не сбежал ли ты с Беллой…

– О Господи, – я почувствовал, как мне сдавило грудь уже от его слов.

Я вошел в дверь и увидел Анджелу, которая обнимала плачущую Кэти.

– Я здесь, малышка, – сказал я в тот момент, когда Анджела шепнула Кэти на ухо:

– Твой папа пришел.

Я сдернул свою чертову шляпу и встал на колени у дивана, на котором они сидели. Кэти бросилась в мои объятья и чуть не ударила при этом Анджелу.

– Папочка! – она повисла на мне.

– Эй, что это такое? – я обнял ее крепче, поглаживая по спине, там, где рассыпались ее длинные волосы, – Я же говорил, что мы сегодня увидимся.

Я бы никогда не примчался сюда, если бы не доктор Белла. Как мне справиться с этим?

– Я думала,… ты уехал, – она икала,… и с трудом выговаривала слова, словно ей было трудно дышать.

– Успокойся, – я потрепал ее по спине, – Дыши, … расслабься…

Ее плач напоминал МОЙ собственный. Так вот с чем Белле приходится иметь дело, когда я реву?

Тогда у меня мелькнула одна мысль. Мне нужно действовать как доктор Белла,… так, как она ведет себя со мной,… может, этосработает. Стоит попробовать.

– Так,… расскажи мне…, – начал я, когда ее дыхание пришло в норму, – Что тебя так расстроило?

– Я не знаю…, – она шмыгнула носом, вытирая глаза, – Я шла к столу, чтобы поесть,… тебя там не было…, и я просто испугалась, что вы с Беллой уехали без меня.

Мне хотелось заплакать и никогда не выпускать ее из своих объятий, …но так бы поступил Эдвард Каллен,… а я сейчас был доктором Беллой.

– Так, Кэти,… прежде всего…, – сказал я так спокойно, что восхитился САМИМ СОБОЙ, – Ты знаешь, что мы никогда не бросим тебя. Разве я не обещал тебе? Разве Белла не говорила тебе тоже самое?

– Я… знаю,… но, – она испустила рваный вздох.

– А теперь посмотри на меня, – я взял ее кончиками пальцев за подбородок, чтобы она взглянула прямо мне в глаза, – Ты всерьез думаешь, что я ВРУ тебе? Ты думаешь, я причиню тебе боль, уехав снова?

Пожалуйста, скажи «нет». Я чувствовал себя мерзавцем. Я вынужден был лгать ей. Я должен был. Неужели она уже понимает, что на мне маска?

Она выглядела смущенной и затем, наконец, отрицательно покачала головой. Слава тебе, Господи. Сначала это было со мной,… а она похожа на меня,… и она не верит. Или ей, так же как и мне, трудно доверять людям.

– Кэти,… ты знаешь, что такое доверие? – спросил я.

– Да, – ответила она, больше не сказав ни слова.

– Хорошо,… я считаю, что это означает…, – сказал я, – впустить в себя кого-то , в свою мягкую часть,… ту которая любит,… которой можно причинить боль… понимаешь?

– Да.

Вау, она слушает меня. Клево!

– Долгое время я держал эту часть меня закрытой,… после того, как ты переехала к бабуле и Поп Попу,… я закрылся, потому, что мне было очень грустно без тебя. Я просто никогда больше не хотел так грустить,… поэтому я прекратил всем доверять. Я был очень одинок и начал превращаться в совсем другого человека. Ты понимаешь, что я имею в виду?

– Думаю, да.

– Хорошо, я имею в виду,…что был не слишком приятным человеком, – поделился я, краем глаза замечая, как Бен быстро отвернулся, делая вид, что не слушает.

– Я начал думать, что так никто не причинит мне боли, поэтому у меня никогда не было много друзей,… и пока я так жил, ни у кого не было настоящего шанса узнать меня, – объяснял я, – Когда мы познакомились, Белла изо всех сил пыталась узнать меня, …но я был замкнут, и ей понадобилось очень много времени, чтобы увидеть, каков я настоящий. Обычно я надевал… маски, чтобы держать всех на расстоянии.

У меня получалось – она выглядела смущенной…

– Что я пытаюсь сказать… теперь, когда я доверяю людям, я стал счастливее. Я могу быть самим собой, – я сделал вдох, – Я доверяю тебе, доверяю Белле, бабушке, Поп Попу, … и это хорошее ощущение. Иногда я боюсь, что мне причинят боль,… и это вполне возможно,… но ты не можешь продолжать думать, что люди бросят тебя… некоторые люди останутся в твоей жизни навсегда,… а некоторые – нет. Но это нормально. Старые друзья уходят,… новые – появляются,… иногда друзья возвращаются,… но ты любишь их, где бы они не были. Но, Кэти,… я в твоей жизни навсегда. Я знаю, что может пройти какое-то время, прежде чем ты станешь мне доверять,… у тебя не много причин, чтобы верить моим словам,… но… ты точно МОЖЕШЬ поверить в одно: я люблю тебя всем сердцем и скорее УМРУ, чем снова брошу тебя. Ты МОЖЕШЬ МНЕ доверять.

Я чувствовал боль от того, что она еще не доверяет мне, но также я знал, что у нас с ней упущено целых шесть лет, когда она больше всего нуждалась во мне. Я не рассчитывал, что по щелчку пальцев, как по мановению волшебной палочки, начнет доверять мне.

Она снова плакала,…

– Я ДОВЕРЯЮ тебе, папочка…, – она снова зарылась лицом у меня на груди, – Прости меня!

Я почувствовал, как внутри у меня творится что-то сверхъестественное,… неужели сработало? неужели я всё сделал правильно? Я взглянул на Бена с Анджелой – они улыбались мне… НАМ. Бен показал мне большой палец! Вау! Я чувствовал себя так, словно только что выиграл миллион долларов! Я знал, что все не наладится в одночасье, но может быть, после моих слов у нее в мозгу что-нибудь щелкнет,… и она все поймет. Пока этого было вполне достаточно. Выздоровление наступит, когда придет время.

– Я всегда буду здесь, моя маленькая девочка, – я обнял ее крепче, поглаживая по мягким, красивым волосам, – Я обещаю. Можешь верить в это. Даже всем демонам АДА не под силу утащить меня от ТЕБЯ.

Она шмыгнула носом и поцеловала мою руку – она смогла дотянуться только до нее. У меня есть ее любовь,… у меня есть все.

– Эй, – у меня появилась хорошая идея, – Хочешь, споем? Помнишь, что мы обычно пели с тобой после ванны? Я заворачивал тебя в полотенце и, прежде чем одеваться, мы пели песенку.

– Ух, да, – кивнула она, снова вытирая глаза.

– Акуну Матату? – спросил я, зная, что ей нравилась эта песенка,… я надеялся, что нравится и до сих пор.

– Да! – она просияла, она всегда тащилась от «Короля Льва».

Отвернись, Элтон Джон, я украду частичку твоей магии.

– Акуна Матата…, – запел я, – Что за прекрасная фраза…

Она запела вместе со мной, улыбаясь, поворачиваясь ко мне спиной, прижимаясь к моей груди, и я принялся раскачивать ее.

– Акуна Матата… не проходящее безумство…, – пели мы вместе. Когда она была маленькой, Дисней играл в ее жизни большую роль. Мы слушали каждую песню по миллиону раз. Слова всех песен намертво отпечатались у меня в мозгу, и я не смог бы выкинуть их из головы, даже если бы захотел. Кстати, я и не хотел.

– Это значит, что никаких тревог… до конца твоих дней…, – пели мы дальше, и я закрыл глаза, наслаждаясь тем, что могу петь с ней снова,… даже если всего один раз. Я думал, об упущенном времени, и она теперь слишком взрослая, чтобы петь детские песенки,… но, слава Богу,… я ошибался. На несколько секунд я вернулся в прошлое,… когда ей было три года,… до того, как у нас украли Таню,… до того, как Виктория украла меня,… назад в то время, когда ее сердечко совершенно не ведало страха,… до того, как она познала боль и одиночество.

Я подумал, что эта песня идеально отражает момент,… и мечтал, чтобы все, о чем я сейчас пою, стало реальным, чтобы все наши тревоги остались позади,… я мечтал, что смогу заставить все плохое, что я сделал этому ребенку, исчезнуть.

– Это наша беззаботная… философия…, – пели мы, – Акуна Матата…

Посмотрим, не забыла ли она, что дальше.

Я сказал:

– Акуна Матата?

Она улыбнулась,… вспоминая, что мы обычно говорили дальше – каждый свои слова.

– Да! Это наш девиз! – сказала она, глядя на меня.

– Что такое девиз? – продолжил я, усмехаясь, как дурак.

– Ничего! – хихикнула она, – Что такое «девиз» ПО-ТВОЕМУ?

Она засмеялась, это было все, что мне нужно в жизни.

Я обнял ее и снова закрыл глаза, мысленно загадывая желания, связанные с ней.

– Я люблю тебя, маленькая глупышка, – сказал я, и голос выдал мою боль.

– Я тоже люблю тебя, папочка, – она еще сильнее прижалась ко мне.

– Навсегда, – сказал я, глядя на наши руки и улыбаясь тому, какими маленькими казались ее ручки по сравнению с моими.

– Навсегда, – повторила она, прижимая свои маленькие пальчики к моим.

Coloring outside the lines. Глава 10 (часть1)

Глава 10. Бобры.

Часть 1

EPOV

Впервые я был рад, что сегодня мне предстоит работа. Этим утром я провел с Кэти психологическую беседу, …у меня получилось,… но теперь я знал, что Белла была права.

Кэти нужна консультация психолога.

Во многом дочь очень похожа на меня. Она не проходила через мой ад с Викторией,… но разве ее собственный был хоть на йоту лучше моего? Она чуть не умерла,… чуть не сгорела заживо,… но, благодаря чуду, выжила. Затем она была вынуждена пройти через боль и агонию,… ужас пребывания в больнице. Она потеряла мать. Потеряла МЕНЯ. И после всего этого ей еще предстояло пережить долгие годы болезненных операций. Реабилитацию. Инфекции. Болезнь. Отчуждение. Одиночество. Изоляцию.

Чем больше я об этом думал, тем сильнее болело сердце от мыслей о том, через что этой маленькой девочке пришлось пройти… и через что ещё пройти предстоит.

Быть может, в ее жизни дерьма было даже БОЛЬШЕ, чем в моей. Кроме того, со своим дерьмом я столкнулся, будучи взрослым. А ей, блять, было всего три года!

За прошедший месяц я узнал о Кэти много нового. Я видел, что порой она умна не по годам из-за того, что многое повидала и прочувствовала. Ее глаза казались мне иногда очень мудрыми,… словно через них на тебя смотрит взрослый человек.

А иногда мне казалось, что она гораздо младше,… гораздо невиннее, чем обычная девятилетняя девочка. Она находилась под покровительством и защитой Бена и Анджелы, и совершенно не общалась с детьми своего возраста. Должен признать, что она все еще находилась в некоем замороженном состоянии детства, и это означало, что я не пропустил его ЦЕЛИКОМ. Интересно, как на нее будут реагировать другие девятилетние дети, когда узнают ее. Она была очень наивной, даже для маленькой девочки, и гораздо невиннее своих сверстников.

Часть меня хотела сохранить в ней это,… но другая моя часть знала, что невозможно навечно оставаться ребенком. Я продолжал говорить себе, что она переймет все, что увидит у других детей. Она приспособится и будет одной из них. Осознав весь ужас этих слов, я почувствовал физическую боль. Она приспособится,… и будет одной из них. Я совсем этого не хочу.

Кэти особенная. Что плохого в том, что она особенная? Джон Леннон и Элвис были особенными,… и они изменили мир.

Я говорил ей сегодня, что нужно доверять, открыть свое сердце, несмотря на то, что всегда существует риск быть отвергнутым. Самого МЕНЯ по-прежнему ужасала подобная мысль. Это было похоже на то, как если бы я лежал со сломанными ногами… и учил ее ходить.

Все ли я сделал правильно? Неужели все родители задаются вопросами относительно каждого шага или решения, которое они принимают? Смогу ли я жить спокойно, если сделаю неверный выбор, и разрушу этим жизнь дочери?

Пока я задавался всеми этими вопросами жизни и смерти, мои глаза сосредоточились на том, чем я занимался прямо сейчас – вычищал стойла. Забавно, но спустя всего пару дней я уже почти не чувствую запаха дерьма. Или просто мой мозг сегодня был занят другим.

В любом случае, я ударился в работу,… и даже Боб сказал, что сегодня я двигаюсь с супер-скоростью. Уже пару раз он просил меня успокоиться и сбавить темп. Может, пока во время работы я выпускал свой гнев, ему показалось, что я чем-то взбешен.

Какое-то время Боб не появлялся, но это было нормально. Много раз я оставался совершенно один в стойлах с лошадьми. Я думаю, они заметили, что сегодня я сам не свой, поэтому казалось, что они просто недоуменно наблюдают за мной. Иногда они ржали так, словно говорили друг с другом обо МНЕ.

Я снял шляпу и повесил ее на ручку на двери стойла, вытирая пот со лба и собираясь продолжить работу. Я услышал позади себя цокающие шаги,… и застыл на секунду, подумав, что это могла быть эта женщина, Дженна. Я набрался смелости и выпрямился, поворачиваясь, чтобы посмотреть, кто это.

Но это был Йо-Йо, и он стоял посреди конюшни, а не в стойле, где ему следовало быть. Он просто смотрел на меня, почти ухмыляясь, словно понимал, что его застукали.

– Эй! – я поднял вилы с земли, – Как ТЫ сюда попал?

Клянусь, он поднял на меня взгляд и попытался притвориться невинной овечкой, когда я подошел к нему.

Может, я не закрыл дверь его стойла или что-нибудь в этом роде. Я думал о Кэти весь день. Мне следует быть более внимательным. Здесь тоже живые создания, и я должен о них заботиться.

Я погладил его по гриве и по носу, осматриваясь. Его родителей сейчас здесь не было, они были на репетиции. Может, ему стало одиноко без них.

– Оу, они скоро вернутся, здоровяк, – я улыбнулся, глядя в его милые глазки, и он взглянул на меня в ответ, – Пошли, отведем тебя обратно,… я поиграю с тобой попозже, окей?

Я отвел его обратно в стойло, проверив, есть ли у него вода. Ее еще было предостаточно, и она была чистой. Хорошо. На стене в конюшне висела маленькая корзина, полная морковки, яблок и кусочков сахара. Ее принес сегодня Боб, говоря, что изредка из нее можно угощать лошадей. Он оставил ее мне, чтобы я решал, кто заслуживает угощения,… а кто – нет.

Псих не получит от меня угощения, даже через сто лет. Но Йо-Йо хороший мальчик. И он был одним из первых, кто выказал мне хоть какое-то дружелюбие.

Я убедился, что его дверь заперта, запирая ее на задвижку и дергая на себя. Закрыто. Хорошо.

– Постой здесь секунду, – сказал я ему, и он грустно посмотрел на меня.

Я взял морковку, не уверенный в том, что смогу скормить ему яблоко так, чтобы он не укусил меня за пальцы. С морковкой дело обстояло проще.

Другие лошади следили за мной, как ястребы, и я просто ощущал волны исходящей от них ревности, пока занимался со своим маленьким приятелем. Его глаза просияли, когда я подошел и предложил ему морковку.

– На вот тебе, малыш, – я тепло улыбнулся, показывая ему, что он может доверять мне, – Спасибо, что был таким хорошим…

Мне понравился звук, с которым он ел свое угощение. Это напомнило мне мультики про Багз Банни, которые я любил в детстве. Там кролик издавал такие же хрумкающие звуки, когда ел свою морковку.

Я хотел сказать ему спасибо за то, что он мой друг, но вслух это прозвучало бы слишком банально. Я знал, что если остальные парни услышат, что я говорю это, я никогда не услышу концовки – она утонет в их хохоте. Но я погладил его по морде, пока он ел, …и, думаю, он понял, что я хочу этим сказать.

После того, как мы с ним закончили, я повернулся к лошадям из загонов напротив и сказал, – Если остальные тоже хотят немного, можете начинать быть милыми со мной.

Я рассмеялся. Все их глаза словно говорили мне в ответ: «Да пошел ты!».

Возвращаясь к работе, я напевал себе под нос, больше сосредотачиваясь на том, что я делаю.

Затем я услышал – ЦОК-ЦОК-ЦОК.

Я обернулся. И снова увидел Йо-Йо, стоящего посреди конюшни. Он осторожно переступал с ноги на ногу, когда я увидел его. Он думал, если он не будет двигаться, я его не замечу. Я решил притвориться, будто не увидел его и продолжил работу. На самом деле я наблюдал за ним краем глаза. Как ОН выбирается из стойла?

Он наблюдал за мной минуту, не смея пошевелиться. Он был очень терпелив и не двигался, пока не убедился, что я не обманываю его.

Затем, наконец, он сделал шаг вперед, стараясь ступать очень аккуратно, чтобы не потревожить меня слишком громкими шагами. Я делал вид, что ничего не слышу, напевая себе под нос, когда он медленно подошел ко мне.

На секунду я забеспокоился о себе. Что, если он попытается укусить меня? Но он был моложе остальных,… и казался очень кротким. Что он делает?

Йо-Йо был теперь совсем близко ко мне,… я наблюдал. Он открыл рот, и я увидел его зубы. Но он направился не ко МНЕ,… зубами он ухватился за поля моей черной ковбойской шляпы,… маленький воришка снял ее с ручки, на которой она висела. Мне показалось, что обратно в стойло он отправился на цыпочках.

Дверь его стойла была широко раскрыта, и я снова недоумевал, как он смог ее открыть. Я точно знал, что она была заперта!

А я думал, что ОН хороший! На секунду я решил оставить ему шляпу, но затем подумал, что он может сжевать или, того хуже, навалит в нее, поэтому пошел забирать ее назад. Мне не хотелось этого делать, но так было нужно. И Белла рассердится. Я на секунду представил себя в шляпе, как я играю с ней ковбоя и спокойно держу ее при помощи лассо.

Я подошел к его стойлу и, хмурясь, прислонился к открытой двери. Он стоял задом, игнорируя, словно меня там даже и не было.

– Извини, – сказал я. Он посмотрел на меня, словно говоря: «О, привет. Что ТЕБЕ надо, глупый человек?»

– Йо-Йо, – сказал я строгим тоном, делая соответствующее лицо.

Он снова меня проигнорировал. Только махнул хвостом.

Я вошел в стойло и глазами поискал шляпу, пробормотав, – У меня нет на это времени…

– Вот она, – сказал я себе, когда увидел свою шляпу на земле, наполовину зарытую в солому. Маленький засранец пытался спрятать ее под СОЛОМОЙ! Каков подлец!

– Знаешь, я не люблю этого, Йо-Йо, – я поднял ее и отряхнул, – Тебе повезло, что мы не в Нью-Йорке.

Однажды кто-то попытался меня ограбить. И я, блять, надрал ему задницу! Эмметт так гордился мной. Мне была ненавистна мысль о том, что Виктория сделает со мной, если я приду и скажу, что меня ограбили и отобрали вещи, которые она мне дала.

Я надел шляпу на голову и выразительно взглянул на него, не говоря больше ни слова, снова проверяя, чтобы его дверь была надежно заперта.

– Я пожалуюсь на ТЕБЯ твоей маме, Йо-Йо, – сказал я, надеясь, что это напугает его.

На самом деле все это меня забавляло. Я знаю, что ему понравилась моя шляпа, когда вчера я нацепил ее ему на голову. Но, по правде говоря, меня больше интересовало, как он самостоятельно выбирается из стойла. Мне бы не хотелось, чтобы он выходил из стойла ночью. Он может пораниться обо что-нибудь в темноте.

Поэтому я вернулся к работе на другой стороне конюшни, входя в следующее пустое стойло, принадлежавшее лошади по кличке Темпер (temper – вспыльчивый, но кличку, пожалуй, оставим без перевода – прим.пер.).

Господи, я, блять, просто ненавижу Темпера! Он такая свинья! Вычищая стойла, я понял пару вещей. Некоторые лошади очень опрятные, почти как Феликс Ангер (герой фильма «Странная парочка», который славился маниакальным пристрастием к чистоте и был таким занудой и брюзгой, что его присутствия не выдержали ни жена, ни лучший друг – прим.пер.), и когда я входил к ним в стойла, это было видно. Некоторые даже испражнялись всегда в одно и то же место. Но другие, такие, как Темпер, были просто отвратительными! Темпер обожал раскидывать собственное дерьмо по всей подстилке. Казалось, что он пытается таким образом спрятать его от меня,… или заставить меня поискать его. Он с большим наслаждением отплясывал на своих собственных фекалиях. Или другой вариант – его дерьмо плавало в ведре с водой! Боб сказал, что он в курсе этого, и я ничего не мог с этим поделать,… только усмехнуться и терпеть.

– Гори в аду, Темпер, – простонал я в очередной раз, и начал копаться в подстилке, выискивая куски навоза как ребенок, который ищет в траве спрятанные пасхальные яйца (в англоязычных странах существует традиция – на Пасху взрослые прячут в доме и окрестностях раскрашенные яйца, а детишки разыскивают их – прим.пер.).

О, чуть не забыл,… я же шпионю за Йо-Йо.

Я притворялся, что работаю, а сам наблюдал за ним отсюда. Он выглядел как обычно, словно ничего не случилось. Я понаблюдал за ним пару минут, и он, казалось, знал об этом, потому что не двигался. Но я был терпелив и ждал.

Наконец, он кое-что сделал. Я скосил глаза, пытаясь лучше рассмотреть. Он открыл рот и нагнул голову к дверной ручке. Со знанием дела зубами он ухватился за металлическую задвижку и потянул ее, выдвигая из отверстия. Дверь открылась.

– Ах ты маленький кусок дерьма, – ухмыльнулся я, восхищаясь находчивостью жеребенка, способного сделать такое.

Я опустил взгляд на секунду и увидел очередную лепешку. Вспомнишь говно – вот и оно…

– Эв – блять – рика! – проворчал я как старик.

Когда я оглянулся, то увидел, что в своих белых зубах Йо-Йо держит корзину с угощением… и направляется обратно в свое стойло.

Ох, сейчас он у меня получит по полной! Кража в крупном размере!

– ЭЙ! – крикнул я и погнался за ним. Это было моей ошибкой. Вместо того, чтобы направиться в стойло, он галопом помчался прочь из конюшни!

– Йо-Йо, НЕТ! – крикнул я громче, мчась за ним. Остатки угощения еще оставались в корзине, которую он держал за ручку своими чертовыми белыми зубами, убегая от меня.

– Ты ПОКОЙНИК, когда я поймаю тебя! – заорал я ему вслед. Пока я бежал изо всех сил, мне показалось, что он смеется надо мной.

Я даже не обращал внимания, куда, черт побери, он направляется,… я просто видел перед собой задницу жеребенка и твердо вознамерился поймать его!

Он пробежал мимо двух парней, и они заржали, когда мы пронеслись мимо них. Я чувствовал себя полным придурком и знал только одно – Йо-Йо за это заплатит!

Тут черная лошадь галопом выбежала перед Йо-Йо и я увидел, как в воздухе мелькнула большая веревочная петля… она грациозно упала ему на шею и Йо-Йо медленно остановился. Я был рад! Я почти выдохся! Черт, он слишком БЫСТРЫЙ для маленького пони!

Я тяжело дышал, подходя сзади к маленькому беглецу, … другая лошадь теперь приближалась, и я обернулся, чтобы поблагодарить парня за помощь. Но это был не парень.

Мое горло сжалось, когда я увидел длинные белокурые волосы, развевающиеся по ветру. Она не была так разодета и накрашена, как в прошлый раз, сейчас она выглядела более естественно. Но ТА улыбка по-прежнему была на месте. Свежее мясо,… вот кто я.

– Привет, Энтони, – усмехнулась она, держа в руках лассо.

– Привет,… Дженна, – я опустил взгляд, чтобы больше не встречаться с ней глазами.

Она хихикнула и сказала:

– О, Энтони, … ты такой застенчивый. Почему ты всегда смотришь вниз?

Я не знаю,… я чуть не сказал: «Потому, что меня выебли, вот почему».

Пожав плечами и посмотрел на Йо-Йо, прикасаясь к его боку и поглаживая его.

– Спасибо,… что остановила его, – я украдкой взглянул на нее, а потом снова перевел взгляд на Йо-Йо.

– Его было нетрудно поймать, – в ее голосе слышалась улыбка, – Мне все равно нужно упражняться с веревкой. Ну, к соревнованиям…

Просто держи ее подальше от МЕНЯ, невольно подумал я. Вид веревки заставил меня слегка покрыться холодным потом,… но, думаю, я удачно это скрыл.

– Здорово, – ответил я ровным голосом.

Она не делала никаких движений, чтобы я мог забрать Йо-Йо, …и я раздумывал, как это сделать. Если она отпустит его, он может снова убежать.

Я посмотрел вниз и увидел, что корзина валяется за земле,… морковка и яблоки рассыпались вокруг. Господи, их надо собрать! Мне есть чем заняться, пока она тараторит.

Я несколько раз наклонялся, поднимая корзину и складывая в нее рассыпавшееся угощение, и только потом бросил на Йо-Йо полный негодования взгляд.

Он даже наклонился, чтобы снова схватить мою шляпу, прикусывая ее за верхушку, но я быстро выхватил ее, отпихивая его морду и пробормотав: «НЕТ, Йо-Йо!».

Я услышал ее смех и почувствовал, что покраснел от унижения. Она смеется надо мной? Надо мной смеялось так много женщин,… что мне следовало бы привыкнуть к этому.

– Вы оба такие милые, – сказала она, наблюдая за нами сверху, – Ты ему нравишься…

– Я посмотрю, как я сейчас ЕМУ понравлюсь, – я сверкнул глазами в сторону Йо-Йо и он стыдливо опустил голову.

Она снова рассмеялась, наслаждаясь этим маленьким представлением. Я хотел, чтобы она позволила мне уйти, …я хотел вернуться с ним на конюшню, где мне было комфортно.

Господи, мне КОМФОРТНО на конюшне? Вау!

Я продолжал смотреть на веревку на шее Йо-Йо. На секунду я вообразил, как она набрасывает лассо на меня, и оно туго обхватывает меня за шею. Я представил свое раздражение, крики и…

Нет, Виктория, не надо! Пожалуйста! ПРОСТИ меня!

Это был мой голос из прошлого, первое время я сопротивлялся, когда меня связывали, …когда она впервые познакомила меня с играми и с болью. Тогда я не доверял ей, …и она связывала меня, надевала повязку на глаза и вытворяла с моим телом все, что хотела. Бритвы,… зажигалки, … сигареты,… лимонный сок,… она просто балдела, слушая мои крики,… и плач.

Я прекратил думать об этом, чувствуя, что мое дыхание немного ускорилось. Возьми себя в руки, сказал я себе,… успокойся.

– Ты забавный, – высказала она предположение, словно поняла это только что.

– Да, ну…, – я отвел взгляд от веревки, – Мне не платят за шутки, так что…

Я надеялся, что эти слова подведут черту под нашим диалогом,… и что она даст мне уйти, но это было не так легко.

– Ты собираешься…, – спросила она, делая паузу до тех пор, пока я смущенно не взглянул на нее.

– Я имею в виду, на родео, – закончила она, – Завтра?

О, да, сегодня пятница. Клево. Во всей этой суете я чуть не забыл об этом.

– Ух, нет,… скорее всего, нет, – я посмотрел на корзину, которую держал в руках, – У меня на завтра планы.

Я бы хотел провести день втроем, с Беллой и Кэти перед тем, как пойти на прием к доктору Ф.

Я мысленно хихикнул, подумав о ДРУГОМ докторе Ф,… который специализируется на проблемах Беллы.

– О, ну приходи, – настаивала она, – Там очень весело. Ты можешь взять свою дочь, ей понравится! И ты сможешь увидеть, что выделывают лошади. Разве тебе не интересно посмотреть, на что они способны?

– Я сказал «НЕТ»! – внезапно я разозлился, свирепо глядя на нее, и на долю секунды вместо Дженны увидел Викторию, – Ты знаешь, что ОЗНАЧАЕТ это слово, так ведь? И откуда ты знаешь, что у меня есть дочь?

Она выглядела удивленной, но совершенно не обиженной моей маленькой тирадой.

– Я не знаю,… слышала от кого-то видимо, – она пожала плечами.

– Ну, так прекратите обсуждать меня и мою семью, – огрызнулся я, отворачиваясь, – И последнее, что мне хотелось бы делать на выходных – это возвращаться сюда! И если я захочу увидеть, что лошади умеют ДЕЛАТЬ,… этот аттракцион я и так наблюдаю ежедневно, выгребая за ними ДЕРЬМО! И я приношу частичку этого волшебства своей семье, когда вхожу в дом, и они говорят мне, как от меня ВОНЯЕТ!

Я дернул веревку на шее Йо-Йо и потянул на себя, не заботясь о том, хочет она этого или нет. Она выпустила лассо, вручая его мне, и я поволок идиота Йо-Йо за собой, держа корзину в другой руке.

Я читал Йо-Йо нотации всю обратную дорогу. Он не сопротивлялся, пока я вел его назад, думаю, что он даже сожалел о своем поведении.

– А теперь СТОЙ здесь! – я снял лассо и отшвырнул грязную веревку в сторону, словно она была вымазана в дерьме, … и когда на этот раз я закрывал дверь на задвижку, я лишний раз подумал и привязал кусок веревки вокруг задвижки и ручки, делая крепкий узел. Если я что и умею, так это завязывать всевозможные крепкие узлы.

– Ну вот,…попытайся на этот раз, – я собрался уходить,… а затем услышал, как Йо-Йо заскулил. И я не смог уйти.

– О, иди сюда…, – я вздохнул, почесывая у него за ушами, – Я не сержусь на тебя. Я все еще твой друг, окей? Ладно…

А затем я спросил у него очень нежно, – ТЫ когда-нибудь боялся?

Я услышал медленно приближающийся стук лошадиных копыт и снова сжался. Господи, неужели эта девушка не понимает намеков?

Я посмотрел и увидел, что Дженна спешивается с коня. Она погладила его по морде и направилась прочь. А он остался терпеливо ждать ее. Йо-Йо следовало бы брать у него уроки.

Я почувствовал, что снова опускаю глаза, и моя челюсть сжалась, когда она подошла поближе. Но она смотрела не на МЕНЯ, она нежно смотрела на Йо-Йо.

– У тебя милый характер,… ты умеешь прощать…, – сказала она, и ее голос эхом разнесся по конюшне, – я долгое время работаю с лошадьми, – она улыбнулась сначала мне, затем Йо-Йо, поглаживая его челку. И убрала ее с глаз и хихикнула. Казалось, он наслаждается ее вниманием.

– Ты не можешь злиться на них, потому что у них есть душа, – поделилась она, глядя на меня, – Некоторые идут с тобой рядом и едят у тебя с руки,… другие шипят, брыкаются и показывают тебе свои зубы. Лично я люблю тех, которые сопротивляются. Гораздо приятнее, когда такие лошади подпускают к себе и дают себя оседлать.

В ответ я смог только нахмуриться. Юккк.

– Ооо, видишь? – она улыбнулась и указала на меня, – Душа. Мне это нравится.

– У меня дела, – я взял корзину и собрался уходить.

– Ладно, я пришла за своим лассо, но это не так уж важно, – она посмотрела на узел вокруг ручки двери на стойле Йо-Йо, – Оставь себе если нужно. У меня есть еще.

Держу пари, так и есть.

– Спасибо, – сказал я, вешая корзину на крючок, где она раньше висела.

– Еще я хотела сказать…, – она скрестила руки, глядя на меня, – Что извиняюсь, если повела себя вчера, как течная сука. Порой я просто говорю, как она. Я не хотела, чтобы ты чувствовал себя неловко или странно.

Ну, …думаю, это мило.

– Спасибо, – сказал я с легкой усмешкой, скрещивая руки и прислоняясь к стене, на которой висела корзина.

– Это правда – ты мне НРАВИШЬСЯ, – она усмехнулась, когда мои глаза уставились в пол. На одну секунду она показалась мне милой, а теперь вот снова. Пожалуйста, уходи!

– И я не посещала институт благородных девиц, где все хлопают ресницами и ждут, пока их пригласят на танец…, – сказала она, – Я знаю, чего я хочу и добиваюсь этого,… и не извиняюсь. Но это не делает меня потаскухой, Энтони.

Я был слегка шокирован ее прямотой и услышал собственные слова, – Нет…, я никогда так не думал…

– Ну, ты ВЫГЛЯДИШЬ так, словно боишься меня, Энтони, – она подошла ближе, – Или… словно думаешь, что я дешевка или кто-то в этом роде.

Она стояла в паре футов от меня (около 60 см – прим.пер.), и мне некуда было отходить. ЧЕРТ!

– Я не боюсь, – сказал я, наблюдая за ней из под опущенных ресниц,… но так по-настоящему и не встречаясь с ней взглядом.

Она ждала, усмехаясь,… разглядывая меня с головы до ног. Если она прикоснется ко мне, клянусь Богом…

– НЕТ, не боюсь, – я взглянул на нее, оправдываясь, – У меня есть девушка, которую я НИКОГДА не обману, и я собираюсь однажды на ней ЖЕНИТЬСЯ.

Вот. ПОЛУЧИ.

– Ух ты, – она продолжала улыбаться, – Ну, однажды и со мной такое случилось. Один молодой человек сказал мне, что собирается жениться на МНЕ. Мужчины лгут. Им становится скучно, и они меняют свое мнение.

– Я не собираюсь менять свое мнение, – сказал я, слегка покачивая головой, – Я люблю ее.

Она громко рассмеялась, усмехаясь про себя: «Любовь».

Она произнесла это так, словно это было что-то мерзкое. Господи, она напоминает мне Викторию, которая обычно говорила: «Любовь – это яд. Она может убить тебя».

Полагаю, она была права. Она думала, что любит меня, и теперь была мертва.

И, полагаю, что зачастую я соглашался с ее «любовь – это яд» дерьмом. После того, как я потерял Таню, я думал, что больше уже никого не полюблю,… и я на самом деле не хотел рисковать и быть снова уничтоженным. Я мог понять такую точку зрения,… но теперь я знал Беллу.

– Окей, Энтони, – кивнула она, усмехаясь, – Я буду хорошей. Я подожду.

– Нет, нечего ждать…, – я нахмурился, сжимая свои сложенные на груди руки в кулаки.

– Шшш…, – она улыбнулась шире, игриво прикладывая палец к моим губам, и я зажмурился, не двигаясь.

– Я поняла, – она убрала руку, и я тут же вытер рот.

Я уже собирался послать ее на хуй, но у меня скрутило живот,… и я почувствовал, что меня сейчас стошнит. Что со мной такое?

– Могу я взять одно яблоко? – она засунула руку в корзину.

– Да, если после этого ты УЙДЕШЬ, – я схватил одно и вручил ей.

Вместо того, чтобы взять яблоко из моей руки, она сделала пару шагов вперед и нежно придерживая мою руку своими, наклонилась, открывая рот… и откусывая маленький кусочек яблока. Она издала слабый стон удовольствия и то пососала место, с которого только что откусила,…она провела языком линию между желтой и красной полосками яблока,… слизывая сок.

Не вставай, Франк,… не ВСТАВАЙ! Я, блять, УБЬЮ тебя! Лежать, парень! Думай о голых морщинистых старухах! Бен с Анджелой трахаются… простите, ребят.

Затем она взглянула на меня и невинно улыбнулась. Я почувствовал, что мое лицо нахмурилось еще сильнее.

– Спасибо, Энтони, – сказала она кукольным голоском, – Когда тебе станет скучно,… ты знаешь, где меня найти. Я умею хранить секреты.

Я не пошевелился и ничего не сказал,… я просто наблюдал, как она идет обратно к своей лошади, забирается на нее, дотрагивается кончиками пальцев до своей шляпы в знак прощания и галопом уносится прочь, не говоря больше ни слова.

Coloring outside the lines. Глава 10 (часть 2)

Глава 10. Бобры.

Часть 2.

Я вздохнул с облегчением только тогда, когда Дженна уехала. Может, теперь она оставит меня в покое. И, к счастью, Франк на этот раз послушался меня и остался на месте. Это случилось впервые. Я был уверен, что если бы он стал твердокаменным, и она увидела это,… раньше, чем я смог остановить её, она взяла бы меня прямо здесь, на этой ебаной земле!

Может, Франк придерживается принципа «сильнее хочется того, кто не дается», теперь, когда мы живем в деревне. Или все наоборот,… но в любом случае,… Франк, ты хороший мальчик! Люблю тебя!

Я так гордился собой. Раньше я никогда не отказывал женщинам, …а сегодня справился,… я устоял перед ней. Я знал, что это не большая победа,… но это заставило меня чувствовать себя лучше. Мой желудок уже почти успокоился.

Я понял, что все еще держу в руке надкушенное яблоко. ОУ! Я отшвырнул его, вытирая испачканную руку о рубашку. Йо-Йо наблюдал, как яблоко катится прямо мимо его стойла,… не в состоянии дотянуться до него. Казалось, его ужасает несправедливость происходящего.

– Пусть это будет тебе уроком, – сказал я ему, решая вернуться к работе.

Смотри, сказал я себе, ты не думаешь о Кэти уже почти час!

– Энтони, – позвал меня Боб, зайдя на конюшню.

– Да? – я сглотнул, подумав, что, сделал что то не так.

– После того, как закончишь, у нас с тобой будет первый урок верховой езды! – объявил он.

– Клево! – сказал я, удивленный тем, что это случится так скоро. Я предполагал, что мы начнем заниматься через несколько недель,… но, должен признать, я был очень взволнован и хотел попробовать. Виктория никогда не давала мне много заниматься чем-либо вне клуба,… и о прогулках на лошадях даже не было и речи.

Отпуск с ней обычно проходил так: позагорать у бассейна, сделать массаж в спа-салоне,… нудистские пляжи, вечеринки. Я всегда был вещью, даже в «отпуске». Она видела, как женщины смотрят на меня, и спрашивала у них прямо в лицо, не хотят ли они трахнуть меня. К наступлению ночи у нее уже было три или четыре предложения, и они снимали с меня одежду, пока она наблюдала,… а иногда даже снимала это на видео. Я просто молюсь, чтобы это видео теперь не появилось на «Youtube» .

Я немного нервничал по поводу лошади, на которой я буду учиться ездить верхом. Некоторые из этих ублюдков были бы ПРОСТО СЧАСТЛИВЫ, если бы я сел к ним на спину, чтобы они могли убить меня! Может, Боб позволит мне выбрать ту лошадь, какую я захочу.

Я продолжил охоту за «пасхальными яйцами» в стойле у Темпера, пока решал для себя, какие лошади мои любимые. Йо-Йо был пока слишком мал для меня, чтобы ездить на нем верхом. Так что он отпадал. Фаззи (fuzzy – пушистый, но пусть и эта кличка останется без перевода – прим.пер.) была милой белой лошадкой,… и она всегда радостно ржала, когда я входил к ней в стойло. Дэззл (dazzle – ослепительный блеск – прим.пер.) была еще одной моей любимой кобылой. Она была очень любящей и всегда пыталась лизнуть меня, пока я кормил ее.

Прежде, чем я определился с выбором, Боб открыл стойло лошади по кличке Солнце Полуночи. Это был мерин. Насколько я помнил, этот конь ни разу не попытался укусить или лягнуть меня, так что я был согласен.

У Боба уже была лошадь, и он показал мне, как оседлать и как взнуздывать Солнце Полуночи. Он был славным конем и совсем не сопротивлялся, пока я ощупывал его, повторяя за Бобом все его действия. Слава Богу, конь был со мной терпелив и, казалось, даже смотрит на меня с усмешкой, пока я учусь.

Тогда я подумал, что мы просто запрыгнем на лошадей и поедем,… но я ошибался. Первым делом Боб научил меня, как управлять лошадью. По-видимому, это было очень важно. Жаль, что я не знал, как это делается до того, как Йо-Йо сбежал от меня.

Мне нравилось, что лошади, можно сказать – «Пошла!», и она двинется вперёд вместе с нами. И потом «Тпру!», чтобы заставить ее остановиться. Они всё поняли! Пока вроде ничего сложного не было. Заставить их пятиться задом оказалось немного сложнее. Мы говорили «Назад!» и поставили лошадей лицом к лицу, затем нужно было потянуть вожжи вниз и немного назад, прижимая правой рукой ее левое плечо.

Еще Боб сказал не принуждать свою лошадь. Чем сильнее ты тянешь, тем больше вероятность, что лошадь станет сопротивляться. Хороший совет. Если бы я знал это раньше, Йо-Йо не доставил бы мне столько неприятных минут. Я полагал, что эти лошади уже дрессированные и их не нужно было тянуть, они сами бежали рысью и слушались, только услышав команды.

Затем я учился садиться на лошадь. Эти чертовы лошади такие высокие! Я понятия не имел, как на нее сесть! Боб заставил меня залезать на нее и слезать обратно несколько раз. Я чувствовал себя полным придурком. Даже конь смотрел на меня так, словно говорил мне: «Ты собираешься ехать верхом или как?».

Наконец я, кажется, все сделал правильно, и Боб позволил мне остаться на лошади.

– Первый урок самый трудный, Муравей, – усмехнулся Боб, – Давай просто немного пройдемся.

Боб показал мне, как держать вожжи,… даже ЭТО было важно. Я никогда не знал, что так много нужно знать, чтобы ездить верхом. А мы еще даже не тронулись!

– Вот так, – сказал он одобрительно, – Держи запястья и пальцы расслабленными. Пусть твои руки и локти лежат естественно, но не вздумай ВЗМАХИВАТЬ ими. Держи вожжи так, как будто ты сжимаешь губку.

Я выслушал все, и мне показалось, что он остался доволен.

– Ты быстро учишься, это хорошо, Муравей, – Боб улыбнулся мне, – Готов немного прогуляться?

– Да, – я улыбнулся ему, мне хотелось двигаться.

– Хорошо…, – Боб посмотрел на меня и подсказал, – Мягко возьми вожжи и потяни на себя.

Я наблюдал за тем, как это делает Боб, он делал все медленно, чтобы я мог рассмотреть, а я в точности повторял его движения.

– Сдави ногами его бока…, – сказал он, когда наши лошади медленно двинулись, – Правильно, …вот так, …отлично, …подайся бедрами немного вперед. Хорошо.

– Ты можешь расслабить ноги, когда лошадь реагирует…, – сказал Боб спокойно, после того, как мы прошли несколько шагов, – А сейчас подвинь руки вперед, чтобы ты не дернул ее за рот.

Так много нужно было запомнить, так много принять во внимание. Боб сказал, что чем лучше я буду ездить верхом, тем комфортнее будет лошади. Я никогда об этом не думал. Я считал, что лошади все равно, кто сидит в седле, но Боб сказал, что нет. Плохой или жестокий наездник может навредить лошади.

– Поехали, – Боб наблюдал за мной, кивая, – Теперь просто расслабься и двигайся с лошадью в такт… и не напрягайся, иначе сегодня вечером у тебя будет все СИЛЬНО болеть от седла.

Пока я сосредотачивался на ТОМ, чтобы попытаться расслабить ягодицы, Боб подыскал нам травяное поле, по которому можно проехать. Здесь было очень красиво,… я видел деревья и озеро вдалеке. И сейчас мы не торчали в загоне,… мы просто странствовали.

– Как долго нужно учиться ездить верхом? – спросил я, стараясь не опускать глаза вниз, на лошадь. Боб этого не делал.

– Это зависит от человека…, – он пожал плечами, – У меня заняло добрый год времени… научиться ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хорошо, учитывая то, что я учился самостоятельно. Но оно того стоило. До этого я никогда не сидел в седле, и просто помешался на этом. Теперь я отношусь к этому более спокойно. Просто выезжаем,… я и моя любимая лошадь, …и это у нас, кстати, взаимно. Мы с Сэлли вместе навсегда, да, девочка?

Он потрепал ее гриву, и она удовлетворенно выпустила воздух через рот и принялась покачивать головой. Я рассмеялся над этим.

– Это клево, – я почувствовал, что улыбаюсь во весь рот, – Я хочу научиться.

– Так и будет, дай только время, – предсказал Боб, – У меня не заняло много времени найти себе здесь друга по душе. И ты найдешь своего.

– Все лошади меня ненавидят, – покачал я головой, рассматривая окружающий нас пейзаж.

– Я и не говорил, что это будет ЗДЕШНЯЯ лошадь, – Боб указал большим пальцем в сторону конюшни, – Это лошади с родео, они соревнуются и большинство из них – конченые мерзавцы! Тебе нужно увидеть выступление на родео, чтобы понять, о чем я говорю. И еще – чем больше аплодисментов они слышат в свой адрес, тем большинство их них сильнее выпендривается! У тебя будет лошадка попроще.

Попроще.

– Ты намекаешь на то, что я дурак или что-то в этом роде? – я нахмурился.

Боб рассмеялся:

– Господи, нет. Ты на самом деле смышленый. Я уже это вижу. Смотри, как хорошо ты обращаешься с этой лошадью. Я просто имел в виду,что у твоей лошади не будет статуса суперзвезды. Я могу сказать, что ты человек, которому нравится внутреннее содержание, а не яркий блеск оболочки. Например, держу пари, что знаю, кого ты выберешь – Анджелину Джоли или… уммм… Риз Уизерспун…

– Риз, – сказал я, не раздумывая, хоть и ПРЕДПОЧИТАЮ брюнеток.

– Я знал, – он усмехнулся, – И, кстати, сегодня я познакомился с твоей Мэри.

Мэри? О, БЕЛЛА! Черт! Я все еще никак не привыкну к этому имени.

– О, да? – я улыбнулся ему, думая о ней. Я знал, что она собиралась сказать им, что сегодня я уехал на работу своим ходом. Я был уверен, что Боб сразу же подошел к ней и представился.

– Она – СОКРОВИЩЕ, Энтони, – заявил он, – Действительно хорошенькая девушка.

– Я знаю, – усмехнулся я ему в ответ, радуясь тому, что поля моей шляпы защищают мои глаза от солнца.

– Ты счастливчик, – он смотрел на горизонт.

– Я и это знаю, – я отвел взгляд, – Я все ещё жду, когда она очнется и поймет, что я для нее недостаточно хорош.

Я слегка усмехнулся после этих слов. Боб тоже. После этого мы немного помолчали. Должен признать, это было мило – просто ехать верхом,… не говоря ни слова.

Потом мы говорили о других вещах,… о наших парнях. О спорте, машинах, женщинах. До сегодняшнего дня я этого не замечал, но Боб любил немного посплетничать. Он рассказывал мне о некоторых женщинах в нашем городе. В основном это были забавные истории, поэтому я просто слушал, как он сплетничает, как старушка.

Я бы хотел рассказать ему все о Белле. Я хотел с восторгом рассказать ему об ее целях, мечтах,… ее образованности,… но СИЛЬНЕЕ я хотел защитить ее. Я не хотел, чтобы потом истории о ней разошлись по всему городу. Я боялся случайно выдать что-нибудь, черт, я даже боялся оговориться и назвать ее Беллой! Я терпеть не мог постоянно думать об этом. Как я могу завести здесь настоящих друзей, когда я не могу даже убрать стену вокруг себя и быть самим собой? Я чувствовал себя так, словно я лгу.

Он рассказывал о своем прошлом дне рождения, и я с грустью вздохнул.

– Бел… У Мэри день рождения через пару недель, – сказал я, – Я хочу сделать для нее что-нибудь по-настоящему особенное. Мы будем первый раз вместе отмечать его, и у меня нет ни одной идеи. Если бы мы были в Нью-Йорке, тогда без проблем, там я знал бы, что делать, но здесь,… понятия не имею.

– О, ХОРОШО! – Боб широко улыбнулся, – Тогда ты обратился по адресу! Я знаю каждый дюйм в этом городе!

– Я не хочу вести ее на танцы на площади, Боб, – сказал я саркастически, скорчив мину.

– Эй, у нас здесь имеется кое-что поинтереснее, чем танцы на площади, парень, – вздохнул он, – Я женился в 18 лет! И каждый день рождения моей жены был чем-то ПО-НАСТОЯЩЕМУ приятным. Но если тебе не нужен мой совет…

Он отвернулся и притворился обиженным.

Я закатил глаза:

– Хорошо, что ты предлагаешь?

*******************************************************************************

Когда я вернулся домой, был рад обнаружить, что все выглядит нормально, за исключением отсутствия Бена с Анджелой. Белла готовила ужин, а Кэти сидела на полу и смотрела «Губку Боба».

И снова Кэти бросилась к двери, когда я вошел.

– Я знаю, знаю,… аккуратно, – сказала она, и я благодарно ей улыбнулся.

– Да, – я чуть не вздрогнул – задницу жгло огнем. Угадайте, кто забывал расслаблять ягодицы, битый час, просидев в седле?

Она очень аккуратно обняла меня, и я поцеловал ее макушку, зарываясь ей в волосы.

Белла подошла и быстро поцеловала меня в губы, а Кэти пошла обратно к телевизору. Она взяла цветной карандаш и вернулась к своей книжке-раскраске. У нее была художественная жилка, прямо как у ее матери. Я был рад этому. Искусство – это важно.

– Могу я помочь? – спросил я Беллу, когда последовал за ней в кухню, снимая шляпу и вешая ее на один из столбиков кухонного стула. Пока мне не пришлось сесть, со мной все было в порядке.

Она наклонилась и вдохнула мой запах:

– Ты пахнешь не так плохо, как вчера, – я полагаю, с ее стороны это было комплиментом.

– Спасибо, – сказал я, и через секунду между нами стояла Кэти.

Я не был уверен – она просто шпионит или хочет нас разъединить?

– Угадайте, что я делал сегодня? – спросил я обеих, добавляя в свой голос нотку возбуждения.

– Умммм…, – Белла на секунду задумалась, – Ты родил… СЕМЕРЫХ пингвинов,… нет, подожди! Восьмерых!

Кэти это показалось ООООЧЕНЬ смешным. Я просто стрельнул в них взглядом. Я уже собирался рассмеяться над комментарием Беллы, но затем внезапно остановил смех и нахмурился, говоря:

– НЕТ!

– ПОДОЖДИ, ПОДОЖДИ! – Кэти прыгала возле меня, – Дай, Я угадаю!

Я сложил руки в ожидании и выпятил челюсть. Я даже не осознал, что это превратилось в вечер под девизом «Передразни ковбоя».

– Умммм, – Кэти сделала такое же лицо, какое было у Беллы секунду назад, – Ты… летал на метле с Гарри Поттером!

– Господи, нет, – я усмехнулся, – Я бы НИКОГДА этого не сделал!

– Что тогда? – спросила Кэти, бросая на меня сердитый взгляд, за то, что я посмел оскорбить имя ее нового фаворита – Гарри.

– Сегодня я ездил верхом на лошади, – сказал я наконец, принимая от Беллы тарелки, … и расставляя их.

– Оооо…, – Белла произнесла это так, словно ей ПОНРАВИЛОСЬ, а Кэти громко охнула.

– Это ТАААК клево, пап! – просияла она, – А когда я пойду кататься на лошадках?

Белла засмеялась, и я чуть было не сказал: «После того, как три дня по убираешь за ними дерьмо».

Я был не слишком впечатлен мыслью о Кэти на спине у одного из тех монстров, с которыми я каждый день работал.

– Кэти, это часть папиной работы, – Белла улыбнулась нам, помешивая спагетти в кастрюле, – Понимаешь, он делает это не для РАЗВЛЕЧЕНИЯ.

– Но БЫЛО здорово, – признал я, раскладывая вилки к каждой тарелке, – Мне ПОНРАВИЛОСЬ, Белла!

– Правда? – она посмотрела на меня, не уверенная в том – шучу я или нет.

– Правда, – сказал я с улыбкой, пока Кэти поправляла вилки, которые я только что разложил.

– Боб сказал, что я хорошо справился для первого урока, – сказал я с оттенком гордости в голосе, – Он сказал, что, может, на следующее неделе он научит меня ездить немного быстрее. Сегодня мы просто прошлись.

Ее улыбка стала еще шире.

– Мне нравится, что ты так взволнован! – сказала она, – Я так рада!

– Ты уже прыгал на лошади, папочка? – спросила Кэти, усаживаясь.

– Нет, пока нет, крошка, – сказал я, – Знаешь, на лошади нельзя просто так прыгнуть. Для этого нужно много ЗНАТЬ. Могут пройти месяцы, …или даже годы, прежде, чем ты научишься прыгать или выделывать что-нибудь ЭДАКОЕ.

– Не подавай ему никаких идей, Кэти…, – прошептала Белла ей в шутку, – Мы же не хотим, чтобы папочка упал и сломал шею!

– Ха-ха, – я закатил глаза, принимая из рук Беллы миску со спагетти и относя ее на стол.

– Кстати, – спросила она меня, – Ты надевал шлем?

– Шлем? – я нахмурился, – НЕТ! На мне была моя шляпа.

– Ухх, – Белла разливала по стаканам холодный чай, – Я хотела бы, чтобы ты носил шлем,… что, если ты УПАДЕШЬ?

– Я не ношу шлем, – возразил я, – И Боб его не надевает.

– Мне все равно, Боб – не моя головная боль. А ты – моя, – она поставила кувшин с холодным чаем обратно в холодильник.

– Оууу, ты говоришь приятнейшие ВЕЩИ, – я быстро обнял ее за талию и приподнял, начиная кружить, и она закричала. Кэти со смехом наблюдала за нами.

– Поставь меня, ПРИДУРОК! – она засмеялась, вырвалась из моих объятий и села за стол.

– Белла, они настоящие КОВБОИ! – я разломил кусок хлеба на четыре части, вручая пару кусков Кэти, – Я не буду надевать шлем, когда еду верхом на лошади! Это тебе не в Нью-Йорке ездить на мотоцикле! Я даже ТОГДА не надевал шлем!

– Но этого требует ЗАКОН! – Белла вздохнула, накладывая всем макароны. Она не переставала быть дочерью полицейского. Господи, я люблю ее.

– Ну, я одиночка, Белла,… БУНТАРЬ! – прокудахтал я, цитируя Пи-Ви Германа (персонаж комедии Тима Бертона – прим.пер.), и они обе посмотрели на меня как на психа!

И под их взглядами я моментально успокоился.

– Посмотри хоть раз кино, ладно? – подразнил я Кэти, – Пора узнать, что есть помимо канала мультфильмов.

Ужин был прекрасный. Мы говорили без умолку. Мы смеялись, рассказывали, что с нами случилось за день,… и, казалось, едва замечали, что за столом у нас теперь два пустых стула. Или, может, мы просто притворялись, что не замечаем.

Мы поговорили о завтрашнем дне, … и о том, чем мы могли бы заняться, раз уж это была суббота.

Кэти была так взволнована, когда сказала, что здесь неподалеку есть огромный парк, в котором масса всевозможных развлечений.

– Например? – спросил я.

– ПОДОЖДИ, это у меня в портфеле! – она выбежала и вернулась с брошюрой, которую бросила мне на колени.

– Ты уже все продумала, да? – усмехнулся я, глядя на нее.

– Парк Эднесс Кимбэлл Уилкинс, – читал я вслух, пока все ели, – Этот небольшой парк для дневных посещений в шести милях от Каспера – тенистый оазис, расположенный на реке Норс-Плэтт.

– Пока звучит скучно, – прокомментировал я.

– Читай, папа! – проворчала Белла.

– Когда-то на этом месте был карьер, а теперь парк известен как место наблюдения за дикой природой, рыбалки и пикников.

В западной его части, недалеко от здания администрации находится пандус для спуска к реке и оборудованный для инвалидных колясок, пирс для рыбалки. В реке можно поймать карпа, белых и длиннорылых чукучанов, радужную, ютскую и ручьевую форель, канавную зубатку, черных сомов, голавля и судаков (не спрашивайте у меня, как выглядит вся эта рыба, LOL – прим.пер.).

Также река – популярное место для прогулок на лодках, каноэ и сплава на плотах.

Плавать можно в центре парка, где участок карьера был превращен в пруд с песчаным пляжем. Каноисты и гребцы, а в зимний период и фигуристы также пользуются этим прудом.

В Эднесс К. Уилкинс парке почти на три мили протянулись через посадки трехгранных тополей (дерево – символ штата Вайоминг с 1947 года – прим.пер.) дорожки для инвалидных колясок. Дорожками также пользуются пешие туристы, роллеры и велосипедисты. Конная езда разрешается на немощёных тропинках.

Парк – просто рай дикой природы. Здесь обитают мулы и белохвостые олени, лисы, бобры и многие другие млекопитающие.

Ценность парка как места наблюдения за птицами увеличена за счет того, что здесь много птичьих гнезд, прудов и укромных наблюдательных пунктов. Местное отделение Национального общества имени Одебана (Джон Джеймс Одебан, 1785 – 1851 – американский орнитолог, натуралист и художник, известный своими рисунками североамериканских птиц – прим.пер.) идентифицировало на территории парка более двухсот видов птиц, включая желтоклювых кукушек, лысых и золотых орлов, малых североамериканских ястребов и более 16 видов уток.

Здесь можно увидеть остатки троп переселенцев 19 века, и в парке открыта экспозиция, посвященная 150-летию великого переселения на Запад.

Я чуть не уснул, пока читал.

– Звучит ЗДОРОВО! – Белла забрала у меня брошюру и стала рассматривать фотографии, – Смотри, как там все красиво! Смотри, как люди любуются водой…

Я посмотрел на нее, как на сумасшедшую:

– Белла, они просто сидят на скамейке и разглядывают ВОДУ! Если тебе так хочется, можешь поставить стул в душе!

Я рассмеялся над своей шуткой, но никто меня не поддержал. Женщины. Где Бен, когда он мне так нужен? У меня полный дом ЖЕНЩИН, и мой голос всегда будет один против их двух.

– У них там БОБРЫ, ПАП! – выкрикнула Кэти, указывая на фото в брошюре.

Я сжал губы, чтобы что-нибудь грязное не сорвалось у меня с языка в ответ на ее слова.

– Я, конечно, очень люблю бобров, – сказал я, наблюдая, как Белла прикладывает ладонь ко рту, чтобы не рассмеяться, – Но что там делать? Там нужно долго идти пешком,… а ты – коротышка. Мне придется весь день носить тебя на руках!

– Ух, ууууу… – она отрицательно помотала головой, – Мы можем ЛОВИТЬ РЫБУ! Смотри, пап – там дети ловят рыбу, видишь? И если мы наловим рыбы, Белла приготовит нам ее на ужин!

– Рыбу? – я почувствовал, как мое лицо скривило от отвращения, – Кто ты ТАКАЯ?

– Кэти, – ответила она смущенно, будто и правда подумала, что я забыл, как ее зовут.

– Я знаю, кто ТЫ, Кэйтлин! – сообщил я, макая хлеб в томатный соус.

Белла смеялась и пыталась успокоиться.

– Может, мне удастся подстрелить оленя, пока мы там будем, – подразнил я ее, закатывая глаза.

Кэти охнула, словно я плюнул в Дэниэла Рэдклиффа (актер, играющий роль Гарри Поттера – прим.пер.).

– НЕТ, ПАП, ты НЕ МОЖЕШЬ застрелить ОЛЕНЯ! – ее глаза чуть не вылезали из орбит.

– Я пошутил, – я искоса взглянул на нее.

– Ох,…уфф…, – оно помахала руками перед лицом,…как обычно делала Анджела.

– А там нет неподалеку какого-нибудь парка развлечений? – спросил я, – Я люблю «американские горки»!

– Почему ты это спрашиваешь у Кэти? – Белла указала на нее рукой, – Она тебе что – гид?

Белла взяла брошюру и минуту читала про себя.

– Здесь ГОВОРИТСЯ, что у них есть люди, которые учат детей ловить рыбу, – прочитала Белла, и Кэти запрыгала на стуле с криками:

-Ooooo, oooo, ooooo!

Мысленно я сказал себе, что убью Беллу позже.

– Ну, мы с папой всегда ходили на рыбалку, когда я была маленькой, – Белла усмехнулась, предаваясь воспоминаниям, – Было бы забавно,… и вы с Кэти вместе бы научились ловить рыбу.

– Я похож на ребенка? – я указал вилкой себе на грудь, – Ты представляешь, каким ПРИДУРКОМ я буду выглядеть, сидя рядом с детьми, которые учатся ловить рыбу?

– Никогда не поздно учиться, – сказала она, – И да – большую часть времени ты КАЖЕШЬСЯ мне ребенком.

Она усмехнулась мне, и я невольно улыбнулся ЕЙ. Эту битву я проиграл,… но на самом деле большую часть времени я дурачился. Мне было все равно, куда ехать,… если мы едем туда вместе. Я просто очень люблю их поддразнивать.

– Поезжайте на неторопливый пикник с семьей подальше от шума большого города, – прочитала Кэти.

Я рассмеялся:

– От ШУМА большого города?– спросил я, – Единственный шум, который я здесь слышал – это когда в прошлый раз БЕН за ужином наелся бобов! Здесь так тихо, что я едва могу СПАТЬ по ночам!

– Я знаю, – наконец Белла согласилась со мной, хихикая над тем, что я сказал про Бена, – Обычно я закрываю глаза и просто МЕЧТАЮ услышать, как проезжает мусоровоз или еще какая-нибудь машина.

– Да, – вздохнул я, вспоминая свое роковое место, Нью-Йорк. Неужели мы больше никогда его не увидим? Таня умерла бы снова, если бы узнала, что Кэти никогда не извлечет пользы из нью-йоркской культурной жизни. Театры, музеи… она жила всем этим. Она хотела, чтобы Кэти тоже через все это прошла.

– А я здесь сплю хорошо, – сообщила Кэти, с громким звуком втягивая губами спагеттину так, что соус размазался у нее по лицу. Я думал, она уже научилась не делать так,… но она делала это каждый раз, когда ела спагетти. Я вытер ей нос своей салфеткой, качая головой и хихикая.

– Ты могла бы спать и в ЦИРКЕ! – возразил я.

Белла засмеялась, зная, что это правда, хоть и знала ее совсем недавно.

– Соглашайся, пап! – канючила Кэти, – Я хочу рыбы!

Таня, не слушай, но я думаю, что наша маленькая девочка на самом деле мальчик.

– Я тоже, – поддержала ее Белла и эротично легонько укусила меня за губу. Блин,… она играет нечестно.

Я решил прекратить дразнить их и согласиться. Было похоже, что там и правда полно развлечений.

– Ну вот, теперь я не могу выкинуть из головы бобров! – сказал я, глядя, как порозовела Белла, и хлопнул рукой по столу, – ПОЕХАЛИ!

– ДА! – радостно завопили они, и я закатил глаза, накручивая спагетти на вилку.

– Как я могу вам отказать? – спросил я…

И Белла произнесла:

– Оуууу….

И три секунды мои маленькие женщины обнимали и целовали меня с обеих сторон. Это было божественно!

Coloring outside the lines. Глава 11 (часть1)

Глава 11. День в кругу семьи.

Часть 1.

BPOV

Утро выдалось по настоящему волнительным – мы спали дольше обычного,… затем в спешке собирали вещи для нашего маленького дорожного путешествия. Мне бы хотелось взять с собой снасти Чарли,… и чтобы он сам научил их ловить рыбу.

Но, не смотря ни на что, я не испытывала грусти. Сегодня мы собираемся на природу, ловить рыбу, и только втроем! И, что еще более удивительно, вечером Эдвард впервые собирается пойти на прием к психологу. От радости я бы, наверное, смогла даже ПОЛЕТЕТЬ, если бы меня кто-нибудь об этом попросил.

Интересно, что собой представляет этот доктор Фачинелли? Понравится ли он Эдварду в живую так же, как по телефону?

Не знаю, почему, но я почувствовала облегчение, когда Эдвард сказал мне, что встречается с этим человеком. Я знаю, что пол врача не имеет принципиального значения, но, думаю, что испытывала бы маленькие уколы ревности, если бы его врачом оказалась женщина. Он поставил меня на пьедестал и обращался со мной как с бесценным бриллиантом,… но часть меня беспокоилась о том, что когда он увидит НАСТОЯЩЕГО врача, то станет смотреть на меня, как на полное ничтожество (в оригинале chop liver, то бишь печеночную котлету, LOL… американские идиомы и поговорки порой просто ставят меня, мягко говоря, в тупик – прим.пер.).

Я сказала себе прекратить это. Сегодня у нас будет веселый день, день в кругу семьи. Мне очень хотелось увидеть, как Эдвард рыбачит. Я даже захватила с собой фотокамеру Бена. Такой кадр просто нельзя упустить.

Еще я позаимствовала у Бена рыбацкую шляпу и спрятала ее подальше. Она была серого цвета, старая, …потрепанная, Бен хранил в ней приманку для рыбы, от чего ткань вся сморщилась. Я не могла дождаться, когда увижу ее на голове у Эдварда. На ней даже имелась резинка для подбородка!

Эдвард выглянул в окно, чтобы увидеть, что там с погодой, было очень тепло, почти как летом. Все было в нашу пользу, и я не могла дождаться, когда вечером запишу в дневник все наши сегодняшние приключения. Я все еще вела дневник, на случай, если когда-нибудь мы снова увидим папу, Элис, Розали, …Джаспера с Эмметтом,… и может быть, из моих дневниковых записей они узнают, как мы жили здесь. Пока я вела дневник, я чувствовала, будто они рядом с нами и никуда не уходили.

Не успев опомниться, мы уже сидели в машине – Эдвард за рулем, а Кэти на заднем сидении. Я, как штурман, сидела рядом со своим капитаном, с картой в руках. Эдвард думал, что я не сумею показывать дорогу, но его ждал сюрприз. Мой отец научил меня многому из того, чему учат парней, так что я умела ориентироваться по карте. А еще я могла менять колеса и проверять масло в машине, и плевалась дальше всех знакомых мне мальчишек.

– Вайоминг, – прочитал Эдвард надпись на рекламном щите, с изображением ковбоя верхом на брыкающейся лошади, – Запад навсегда, – такая надпись нам уже встречалась. Это был девиз штата, который писали даже на автомобильных номерных знаках Вайоминга.

В голосе Эдварда слышался сарказм, когда он читал надпись на щите. Затем он пробормотал, – ЧУВСТВУЕТСЯ, что это и впрямь навсегда.

Нытик. Всегда найдет, на что в этом штате можно пожаловаться.

– Мы уже приехали, приехали? – ремни, которыми Кэти была надежно пристегнута сзади, едва удерживали ее на месте.

– Еще нет, – Эдвард икоса взглянул на дорогу, а затем на меня, – Ты уверена, что мы правильно едем?

Я громко фыркнула.

– ДА! – почти крикнула я, – Прекрати обращаться со мной, как со слабоумной домохозяйкой образца 50-х годов! Я знаю, что делаю!

Сейчас мы находились на автостраде № 25… и двигались к съезду № 182. Только что мы проехали съезд №180.

А вот и Кэти…

– Через два съезда будет НАШ! – объявил наш маленький диктор. Мы с Эдвардом рассмеялись, быстро переглянувшись.

– Спасибо, Кэти, – простонали мы одновременно в очередной раз, она предупреждала нас о том, сколько нам осталось после каждого указателя.

– На-ка, выкуси, – выдала она в ответ и я почувствовала, что у меня отвисла челюсть. Я в шоке посмотрела на Эдварда.

– ЭЙ! – Эдвард нахмурился и посмотрел на нее в зеркало заднего вида, – Что, ЧЕРТ ПОБЕРИ, это такое? Нельзя так говорить!

Я чуть не хихикнула, когда Эдвард ругнулся, говоря ей при этом не ругаться.

Мне хотелось добавить: «ДА, ЧЕРТ ПОБЕРИ!», но я сдержалась.

– Где ты это услышала? – не отставал Эдвард от Кэти, пока я переключала приемник на другую радиостанцию.

– Ребята у меня в классе всегда так говорят, – она пожала плечами, крик Эдварда ее не сильно напугал.

– Дети…, – проворчал он себе под нос с ненавистью в голосе, направленной на остальных испорченных детей,… которые учат его ангелочка плохому. Я покачала головой, наблюдая за его лицом. Эдвард был вынужден принять тот факт, что Кэти – не идеальный маленький херувим, каким он ее себе представлял.

– Когда мы вернемся домой, я хочу узнать их имена, адреса и номера телефонов, – сказал он строго, и я не смогла больше сдерживаться. Я была вынуждена рассмеяться.

– Что с ТОБОЙ? – он нахмурился, глядя на меня.

– Что ты собираешься с ними делать? – спросила я, пытаясь сделать серьезное лицо.

– Позвоню их родителям, – сказал он так, словно это было очевидно.

– О, хорошо, – улыбнулась я, – А я подумала, ты собираешься ехать к ним и что-нибудь предпринять…

– Я не НАСТОЛЬКО дурак, – усмехнулся он мне.

Когда, наконец, мы добрались до нашего съезда с автострады и доехали до Эднесс Кимбэл Уилкинс парка, Эдвард мгновенно проникся естественной красотой этого места.

– Уууухх! – сказал он, – «Пицца ХАТ» (всемирная сеть пиццерий – прим.пер.)! ТАМ-то мы и пообедаем!

– АГА! – согласилась Кэти.

Я была так рада, что вчера он немного протрясся на лошади. Он так любит поесть, что без каких-либо ежедневных тренировок обязательно бы растолстел. Не то, чтобы меня это беспокоило. Я любила его, и продолжала бы любить, как бы он ни выглядел. И должна признать, было забавно представить его старше, лысеющим,… набравшим несколько лишних фунтов. Если бы он знал, что у меня сейчас на уме, он бы точно убил меня. Но я не смогла сдержаться и тихонько прыснула от смеха.

Интересно, как Эдвард будет справляться с тем, что он СТАНЕТ старше,… с тем, что его красота начнёт увядать,… ведь его внешность играет для него такую большую роль. Ладно, пусть с этим разбирается доктор Фачинелли, сказала я своей внутренней доктору Белле.

Может быть, в свое время, Доктор Белла будет для него только сексуальным целителем, а его голова будет работой кого-нибудь другого.

– А нет здесь какого-нибудь кафе, где подают салаты? – спросила я, продвигая идею здорового образа жизни для одного юного и впечатлительного ума в этой машине,… ну и для Кэти тоже!

– Ппббббхххтт! – усмехнулся Эдвард, – Салат.

– Ты просто маленький обжора, – сказала я ему.

– Да, когда я нахожу то, что мне нравится, я съедаю ВСЕ до последней крошки, – Эдвард бросил мне грязную усмешку, – И я мог бы есть часами,… иногда до тех пор, пока НЕ ЗАНЕМЕЕТ язык,… но если это тебе не нравится, я могу измениться. Буду, как птичка, клевать салат-латук…

Черт с ним.

– Какая пицца вам нравится? – спросила я, заслужив крепкий поцелуй от своего маленького мальчика, что сидел за рулем.

– Следи за дорогой, я еще жить хочу! – я повернулась к лобовому стеклу.

День был абсолютно удивительным. Я фотографировала горы и лес, пока мы гуляли там по тропинкам. Эдвард нес Кэти на плечах, и, учитывая ее вес, думаю, ему пришлось нелегко, но он делал вид, будто она легкая, как перышко. С виду он даже не вспотел!

На глаза навернулись слезы, когда я подумала, что для постороннего человека мы выглядим обычной семьей из трех человек.

– ПАПА! – крикнула Кэти, когда я обернулась и увидела, что она смотрит на высокое дерево, – Посмотри на то ДЕРЕВО! Ты слишком СТАРЫЙ чтобы залезть НА НЕГО!

– НЕТ! – возразил он, и все, что я теперь могла увидеть снизу – так это его затянутую в джинсы задницу.

Надеюсь, люди думают, что я просто нянчусь с дочерью и придурком-переростком сыном?

– ЭДВАРД КАЛЛЕН! – крикнула я, позабыв о наших вымышленных именах, и хлопая рукой по рту, – Энтони Мейсен! Слезай, пока не сломал шею!

– Никого из них сейчас нет, – сказал он, имитируя автоответчик, – Пожалуйста, оставьте сообщение после сигнала. БИП!

Я очень громко зарычала в страхе, что он потеряет равновесие и свалится прямо к моим ногам с ужасным ГРОХОТОМ. Глупо умирать вот так после всего того, через что он прошел.

– Оу, ну, мам, я хочу увидеть макушку! – шутил он, собираясь лезть выше.

Я посмотрела на Кэти и вздохнула, – Он всегда такой?

– Да, – вздохнула она вместе со мной, выглядя при этом как сорокалетняя мама-карлица, – Ему не надо было есть столько сахара. Я поняла, что сахарная вата была большой ошибкой.

Я рассмеялась и теперь любила ее даже больше. Я была рада, что сегодня со мной рядом есть хоть один взрослый человек.

– Я СДЕЛАЛ ЭТО! – крикнул он, празднуя наверху победу со своими друзьями-белками, – Я – КОРОЛЬ МИИИИИИРААААААА! (помните, как Лео ди Каприо кричал эти слова, стоя на носу «Титаника»? – прим.пер.) УУУУУУУУУ!

– Я не с вами, ребят… – сказала я и начала уходить, надевая солнечные очки.

Потом мы кормили шестнадцать видов уток. Эдвард дразнил их, заставляя выделывать разные трюки за хлебный мякиш. Я не знала, что белый хлеб вреден для уток. Мне сказал об этом лесничий парка, когда забирал у меня полный пакет нарезанного хлеба.

И в свой день я должна была заботиться о здоровье уток.

– МАШИ! – приказывал Эдвард белой утке, держа у нее над головой пару хлебных шариков, – МАШИ своими КРЫЛЬЯМИ!

Не прошло и пяти минут, как за нами гнались уже около пятидесяти разгневанных уток. Я сильно испугалась, и мне показалось, что я разом постарела лет на пять. Я НИКОГДА не забуду тех ужасных криков, которые они издавали. Наконец, они приперли нас к стенке, и мы бросили им весь пакет с кормом в надежде, что тогда они не заклюют нас насмерть. Я не могла поверить, но Эдвард схватил Кэти подмышку и побежал, оставив меня!

– БЕГИ, СПАСАЙСЯ! – пронзительно крикнул Эдвард, убегая со скоростью света.

После этого случая у него ушел час на то, чтобы я его простила.

– Ты говорила, что ты независимая женщина, которая в состоянии сама о себе позаботиться, – объяснил он, пытаясь избавиться из моей немилости.

– На-ка, выкуси, – позаимствовала я новый девиз Кэти, и мы с ней стукнулись кулаками.

– Где? – спросил он, делая вид, что все в порядке. Вот дрянь!

Думаете, он извлек какой-нибудь урок после случая с утками и оставил животных в покое? Вы ошибаетесь.

– Эдвард! – крикнула я, следуя за ним, – Оставь БОБРОВ в покое!

Через секунду мы уже удирали от огромной своры бобров! Они были быстрее и страшнее уток! Их них зубы 8 дюймов в длину (около 15 см – прим.пер.)!

Я все еще искала, где обучают рыбной ловле. Если за время ланча нас не убьют разъяренные хищники, я бы хотела потом половить рыбу.

После того, как Эдварду наклеили пластырь в кабинете первой помощи, мы отправились в «Пицца Хат» на ланч. Я попыталась сорвать с его рубашки наклейку в виде огромной звезды, (которую ему дала медсестра, чтобы заклеить дырку), на которой было написано: «Сегодня я был храбрым ковбоем», но он вырвался. Это было даже труднее, чем попытаться вытащить леденец на палочке у него изо рта,… да, вы угадали, вишневый.

Сука-медсестра меня не одурачила. Она была сама невинность, но я видела ее лицо, когда она клала этот леденец прямо Эдварду в рот! Шлюха! Медсестра, а не Эдвард.

Было приятно видеть, что он немного успокоился. Я наблюдала, как он вытаскивает из обертки трубочку для сока и дует на Кэти. Ей это понравилось, и она подула на него из своей трубочки. Я была вынуждена вступить в игру, и мы отлично провели время! Должно быть, мы смотрелись как кучка ИДИОТОВ, но мне было все равно.

Должна признать, я завидовала его игровому духу. Когда он играл, он ИГРАЛ… по-настоящему! Он много веселился, и сейчас веселился еще больше от того, что рядом была Кэти. Это делало его снова юным, …я видела это. Я не могла поверить, что кто-то мог быть так жесток и пытался сломать его. Я не могла на него сердиться за то, что он веселится. Прошло шесть лет с тех пор, когда он мог пойти и сделать нечто подобное, будучи просто свободным. Я продолжала говорить себе это всякий раз, когда он начинал меня раздражать.

Затем официантке хватило УМА принести за наш столик водяные пистолеты.

– ВОДЯНЫЕ ПИСТОЛЕТЫ! – у Эдварда загорелись глаза, и он выхватил один, – Я ХОЧУ ГОЛУБОЙ!

– Вы в своем УМЕ? – усмехнулась я официантке. Но она тоже пала жертвой обаяния Эдварда и просто хотела доставить этому большому ребенку любую радость, какую только могла.

Я наблюдала, как он снял со своего пистолета обертку и словно ястреб осмотрелся по сторонам.

– Я за ВОДОЙ! – сказал он, выбегая из кабинки и направляясь к мужскому туалету.

– Я ТОЖЕ! – Кэти побежала за ним, тоже направляясь в мужской туалет.

Через секунду Эдвард с покрасневшим лицом вывел Кэти наружу.

– Тебе в женский туалет! – напомнил он, – ЗДЕСЬ тебе нечего делать!

Я была рада, что мы приехали сюда. Сегодня он открылся мне совершенно с другой стороны. ДУМАЮ, что он нравится мне таким…, хотя,… я еще не решила. Я пыталась веселиться вместе с ними, но Чарли воспитал меня немного по-другому. Он не бегал, не играл и не лазал по деревьям. Он предпочитал спокойное времяпрепровождение. Рыбалка была для него развлечением.

Я вроде как завидовала Кэти с Эдвардом. Они были такой сладкой парочкой. У Эдварда имелась волшебная способность снимать с себя взрослость, как пальто. Он мог становиться девятилетним, если хотел, и совершенно этого не стыдился. Я бы хотела, чтобы мы с Чарли проводили время вместе подобным образом.

Я не хотела портить им настроение своим кислым видом. Расслабься, говорила я себе.

И затем я почувствовала, как струйка ледяной воды ударила меня по затылку.

Мой рот раскрылся, и я медленно обернулась, услышав, как гогочут эти двое, быстро прячась за перегородку нашей кабинки. Можно подумать, я не вижу отсюда его рыжий ежик.

Они уже выстрелили мне в волосы несколько раз, до того, как я встретилась с ними взглядом. Прежде всего, Эдвард выглядел так, будто ему очень жаль.

Но я стиснула зубы и схватила свой розовый, еще в упаковке, водяный пистолет. Папа научил меня стрелять из таких. Никто не может выстрелить в меня и уйти безнаказанным.

Я была готова.

– Ну, все, вы – ПОКОЙНИКИ! – я подпрыгнула и понеслась в женский туалет, чтобы набрать воды.

* * *

– Ладно, в эту «Пиццу Хат» мы больше не пойдем, – сказала я после того, как менеджер вежливо попросил нас вернуться в парк.

– Они не выгоняли нас, – заржал Эдвард, набирая холодной воды в рот и выстреливая ее тонкой струйкой, – Они просто сказали, что было бы хорошей идеей сейчас уйти.

Я запустила пальцы в свои мокрые волосы и порадовалась, что сегодня тепло. Волосы высохнут, но я совсем упустила из вида, что от воды они завьются. Отлично. Я только что поняла, что когда-нибудь у нас на стене появится фото, где я с афро-прической.

– Дура-официантка, – проклинала я ее себе под нос. Теперь мне уже ни за что не отнять у них эти пистолеты.

– Они не злились на нас до тех пор, пока мы не облили того старика! – Кэти защищала своего отца.

– О, да, этот парень просто идиот! – вспомнил Эдвард. Сейчас мы шли по лесной тропинке – я с Кэти впереди, а Эдвард – позади нас.

– Да, он идиот, – согласилась я, – Зачем восьмидесятилетнему старику понадобилось вставать и брать пиццу со стойки, пока вы двое самозабвенно обстреливали друг друга?

– Он нажаловался на нас! – заметил Эдвард.

– После того, как вы обрызгали ему всю ЗАДНИЦУ! – добавила я, – Бедный мужчина чуть не подумал, что сходил под себя!

Эдвард пытался сдержаться и не смеяться, но выдавил: «Пппббттт», и его накрыла первая огромная волна смеха.

Кэти громко вторила ему, чуть не надрывая живот от смеха.

– И не думайте, что ВСЕ КАФЕ не смотрело на вас до этого момента! – усмехнулась я, тоже чуть не рассмеявшись, – Вы, ребят, были полностью увлечены тем, что ползали под столами и стреляли друг в друга!

– Эй, ты тоже была ТАМ с НАМИ! – с укоризной заметил Эдвард.

– Да! – Кэти немного нахмурилась, – Ты выстрелила в меня, наверное, десять раз!

– Да, – я счастливо улыбнулась, вспоминая это, – Было здорово.

– И она облила бы тебя еще сильнее, если бы я все время тебя не прикрывал, – сообщил Эдвард дочери.

– Ладно, вот здесь ловят рыбу! – я указала на знак, стоящий у нас на пути.

– Ага! – воскликнули Кэти с Эдвардом одновременно, и совсем без сарказма в голосе.

– Я тебя знаю, Эдвард – НЕ ВЗДУМАЙ дразнить РЫБУ! – заметила я, – На нас уже напали все, кто здесь водится, давай хотя бы на пруду обойдемся без этого, ладно?

– Ладно, – согласился он, невинно улыбаясь мне. Я ему не поверила.

– Если тебя выкинут из лодки, обратно поплывешь ОДИН! – предупредила я, – Я не собираюсь мокнуть ради тебя.

– Не собираешься? – спросил он и маленький грязный смешок сорвался с его губ, когда я не ответила. Бен бы мной гордился.

– О, Белла…, – он взял меня за руку и оставил на ней очень мокрый поцелуй, а затем приложил мою руку к своей груди, – Не сердись,… я буду вести себя хорошо.

– Ты говоришь это весь день, – я свирепо глянула на него,… но руку не убрала,… его мышцы сегодня казались ТВЕРДЫМИ,… ммммммм… его грудь была такой теплой наощупь, … и немного влажной.

– Чувствуешь что-нибудь? – он озорно сверкнул своими прекрасными глазами, и я почувствовала себя так, словно меня окутывает какая-то черная магическая сила. Смогу ли я хоть когда-нибудь НЕ дрожать, когда он вот так смотрит на меня? Я честно не могла себе представить, даже через 50 лет, что я УСТАНУ от этого мужчины.

Но если наши дети будут вести себя так же, я могу передумать заводить от него детей, как мне хотелось недавно.

– Оуууу! Знаете, МЫ вообще-то на ЛЮДЯХ! – Кэти отошла от нас, на секунду делая вид, что она не с нами и прикрывая рукой правую половину лица, чтобы не видеть нас.

На этот раз смеялись мы с Эдвардом,… а Кэти строила из себя старую злую мамочку.

Да, он и со МНОЙ играл от души. Но это семейное место.

– Эдвард, сядь! – сказала я громко, когда парковые лесничие, которые сидели в центре лодки, начали грести от пирса.

Эдвард стоял, украдкой глядя с края лодки в надежде УВИДЕТЬ в воде какую-нибудь рыбу. Повзрослеет ли когда-нибудь мой малыш?

Я чуть не закатила глаза. Если бы здесь был Чарли, он бы шлепнул Эдварда по затылку.

Кэти в кои-то веки сидела рядом со мной, и я была рада. Возможно, это ей понравиться, и когда-нибудь станет частью ее взрослой жизни. Я надеялась, что парни знали, что делают; парковые лесничие выгребали на середину небольшого пруда. Они были одеты в желтые футболки-поло и шорты цвета хаки, а на голове у них были белые бейсболки. Они выглядели очень дружелюбными, и я понимала, что они должны быть такими, если каждый день работают с детьми. С нами в лодке находилось около двадцати ребятишек. Мы с Эдвардом были здесь единственными взрослыми, не считая лесничих.

– Эй, можно заправиться! – Эдвард вытащил свой водяной пистолет и правой рукой опустил его в воду.

Как я сказала, я была единственной взрослой на борту, не считая лесничих…

– Надеюсь, ты его уронишь, – подразнила я его, глядя на мерцающую бликами водную гладь.

– Если уронит, будет весь день вылавливать его со дна, – Кэти внимательно смотрела на отца, когда говорила это, – Заодно научится плавать.

– Точно, – я смотрела на его счастливое выражение лица, пока он закупоривал свой пистолет, готовый к бою.

Он засунул пистолет в карман джинсов, как это делают копы. Я услышала, как он смеется над выражением моего лица.

– На, – я достала шляпу из своей сумки, – Надень.

Эдвард поморщился, едва касаясь шляпы, когда я вручила ему ее.

– На СВОЮ голову? – спросил он, словно его голова была слишком хороша, чтобы носить на ней такую отвратительную вещь.

– Да, – сказала я, – Это рыбацкая шляпа Бена.

– Ты стащила у него САМУЮ УРОДЛИВУЮ шляпу? – спросил он, и Кэти свирепо глянула на него, – Я имею в виду, ты стащила у него шляпу?

– Нет, – ухмыльнулась я, – Я ее заработала.

У Эдварда отвисла челюсть,… а затем мы оба рассмеялись.

– Что тут смешного? – спросила Кэти, но никто из нас не собирался ей объяснять.

Coloring outside the lines. Глава 11 (часть1)

Глава 11. День в кругу семьи.

Часть 1.

BPOV

Утро выдалось по настоящему волнительным – мы спали дольше обычного,… затем в спешке собирали вещи для нашего маленького дорожного путешествия. Мне бы хотелось взять с собой снасти Чарли,… и чтобы он сам научил их ловить рыбу.

Но, не смотря ни на что, я не испытывала грусти. Сегодня мы собираемся на природу, ловить рыбу, и только втроем! И, что еще более удивительно, вечером Эдвард впервые собирается пойти на прием к психологу. От радости я бы, наверное, смогла даже ПОЛЕТЕТЬ, если бы меня кто-нибудь об этом попросил.

Интересно, что собой представляет этот доктор Фачинелли? Понравится ли он Эдварду в живую так же, как по телефону?

Не знаю, почему, но я почувствовала облегчение, когда Эдвард сказал мне, что встречается с этим человеком. Я знаю, что пол врача не имеет принципиального значения, но, думаю, что испытывала бы маленькие уколы ревности, если бы его врачом оказалась женщина. Он поставил меня на пьедестал и обращался со мной как с бесценным бриллиантом,… но часть меня беспокоилась о том, что когда он увидит НАСТОЯЩЕГО врача, то станет смотреть на меня, как на полное ничтожество (в оригинале chop liver, то бишь печеночную котлету, LOL… американские идиомы и поговорки порой просто ставят меня, мягко говоря, в тупик – прим.пер.).

Я сказала себе прекратить это. Сегодня у нас будет веселый день, день в кругу семьи. Мне очень хотелось увидеть, как Эдвард рыбачит. Я даже захватила с собой фотокамеру Бена. Такой кадр просто нельзя упустить.

Еще я позаимствовала у Бена рыбацкую шляпу и спрятала ее подальше. Она была серого цвета, старая, …потрепанная, Бен хранил в ней приманку для рыбы, от чего ткань вся сморщилась. Я не могла дождаться, когда увижу ее на голове у Эдварда. На ней даже имелась резинка для подбородка!

Эдвард выглянул в окно, чтобы увидеть, что там с погодой, было очень тепло, почти как летом. Все было в нашу пользу, и я не могла дождаться, когда вечером запишу в дневник все наши сегодняшние приключения. Я все еще вела дневник, на случай, если когда-нибудь мы снова увидим папу, Элис, Розали, …Джаспера с Эмметтом,… и может быть, из моих дневниковых записей они узнают, как мы жили здесь. Пока я вела дневник, я чувствовала, будто они рядом с нами и никуда не уходили.

Не успев опомниться, мы уже сидели в машине – Эдвард за рулем, а Кэти на заднем сидении. Я, как штурман, сидела рядом со своим капитаном, с картой в руках. Эдвард думал, что я не сумею показывать дорогу, но его ждал сюрприз. Мой отец научил меня многому из того, чему учат парней, так что я умела ориентироваться по карте. А еще я могла менять колеса и проверять масло в машине, и плевалась дальше всех знакомых мне мальчишек.

– Вайоминг, – прочитал Эдвард надпись на рекламном щите, с изображением ковбоя верхом на брыкающейся лошади, – Запад навсегда, – такая надпись нам уже встречалась. Это был девиз штата, который писали даже на автомобильных номерных знаках Вайоминга.

В голосе Эдварда слышался сарказм, когда он читал надпись на щите. Затем он пробормотал, – ЧУВСТВУЕТСЯ, что это и впрямь навсегда.

Нытик. Всегда найдет, на что в этом штате можно пожаловаться.

– Мы уже приехали, приехали? – ремни, которыми Кэти была надежно пристегнута сзади, едва удерживали ее на месте.

– Еще нет, – Эдвард икоса взглянул на дорогу, а затем на меня, – Ты уверена, что мы правильно едем?

class="book">Я громко фыркнула.

– ДА! – почти крикнула я, – Прекрати обращаться со мной, как со слабоумной домохозяйкой образца 50-х годов! Я знаю, что делаю!

Сейчас мы находились на автостраде № 25… и двигались к съезду № 182. Только что мы проехали съезд №180.

А вот и Кэти…

– Через два съезда будет НАШ! – объявил наш маленький диктор. Мы с Эдвардом рассмеялись, быстро переглянувшись.

– Спасибо, Кэти, – простонали мы одновременно в очередной раз, она предупреждала нас о том, сколько нам осталось после каждого указателя.

– На-ка, выкуси, – выдала она в ответ и я почувствовала, что у меня отвисла челюсть. Я в шоке посмотрела на Эдварда.

– ЭЙ! – Эдвард нахмурился и посмотрел на нее в зеркало заднего вида, – Что, ЧЕРТ ПОБЕРИ, это такое? Нельзя так говорить!

Я чуть не хихикнула, когда Эдвард ругнулся, говоря ей при этом не ругаться.

Мне хотелось добавить: «ДА, ЧЕРТ ПОБЕРИ!», но я сдержалась.

– Где ты это услышала? – не отставал Эдвард от Кэти, пока я переключала приемник на другую радиостанцию.

– Ребята у меня в классе всегда так говорят, – она пожала плечами, крик Эдварда ее не сильно напугал.

– Дети…, – проворчал он себе под нос с ненавистью в голосе, направленной на остальных испорченных детей,… которые учат его ангелочка плохому. Я покачала головой, наблюдая за его лицом. Эдвард был вынужден принять тот факт, что Кэти – не идеальный маленький херувим, каким он ее себе представлял.

– Когда мы вернемся домой, я хочу узнать их имена, адреса и номера телефонов, – сказал он строго, и я не смогла больше сдерживаться. Я была вынуждена рассмеяться.

– Что с ТОБОЙ? – он нахмурился, глядя на меня.

– Что ты собираешься с ними делать? – спросила я, пытаясь сделать серьезное лицо.

– Позвоню их родителям, – сказал он так, словно это было очевидно.

– О, хорошо, – улыбнулась я, – А я подумала, ты собираешься ехать к ним и что-нибудь предпринять…

– Я не НАСТОЛЬКО дурак, – усмехнулся он мне.

Когда, наконец, мы добрались до нашего съезда с автострады и доехали до Эднесс Кимбэл Уилкинс парка, Эдвард мгновенно проникся естественной красотой этого места.

– Уууухх! – сказал он, – «Пицца ХАТ» (всемирная сеть пиццерий – прим.пер.)! ТАМ-то мы и пообедаем!

– АГА! – согласилась Кэти.

Я была так рада, что вчера он немного протрясся на лошади. Он так любит поесть, что без каких-либо ежедневных тренировок обязательно бы растолстел. Не то, чтобы меня это беспокоило. Я любила его, и продолжала бы любить, как бы он ни выглядел. И должна признать, было забавно представить его старше, лысеющим,… набравшим несколько лишних фунтов. Если бы он знал, что у меня сейчас на уме, он бы точно убил меня. Но я не смогла сдержаться и тихонько прыснула от смеха.

Интересно, как Эдвард будет справляться с тем, что он СТАНЕТ старше,… с тем, что его красота начнёт увядать,… ведь его внешность играет для него такую большую роль. Ладно, пусть с этим разбирается доктор Фачинелли, сказала я своей внутренней доктору Белле.

Может быть, в свое время, Доктор Белла будет для него только сексуальным целителем, а его голова будет работой кого-нибудь другого.

– А нет здесь какого-нибудь кафе, где подают салаты? – спросила я, продвигая идею здорового образа жизни для одного юного и впечатлительного ума в этой машине,… ну и для Кэти тоже!

– Ппббббхххтт! – усмехнулся Эдвард, – Салат.

– Ты просто маленький обжора, – сказала я ему.

– Да, когда я нахожу то, что мне нравится, я съедаю ВСЕ до последней крошки, – Эдвард бросил мне грязную усмешку, – И я мог бы есть часами,… иногда до тех пор, пока НЕ ЗАНЕМЕЕТ язык,… но если это тебе не нравится, я могу измениться. Буду, как птичка, клевать салат-латук…

Черт с ним.

– Какая пицца вам нравится? – спросила я, заслужив крепкий поцелуй от своего маленького мальчика, что сидел за рулем.

– Следи за дорогой, я еще жить хочу! – я повернулась к лобовому стеклу.

День был абсолютно удивительным. Я фотографировала горы и лес, пока мы гуляли там по тропинкам. Эдвард нес Кэти на плечах, и, учитывая ее вес, думаю, ему пришлось нелегко, но он делал вид, будто она легкая, как перышко. С виду он даже не вспотел!

На глаза навернулись слезы, когда я подумала, что для постороннего человека мы выглядим обычной семьей из трех человек.

– ПАПА! – крикнула Кэти, когда я обернулась и увидела, что она смотрит на высокое дерево, – Посмотри на то ДЕРЕВО! Ты слишком СТАРЫЙ чтобы залезть НА НЕГО!

– НЕТ! – возразил он, и все, что я теперь могла увидеть снизу – так это его затянутую в джинсы задницу.

Надеюсь, люди думают, что я просто нянчусь с дочерью и придурком-переростком сыном?

– ЭДВАРД КАЛЛЕН! – крикнула я, позабыв о наших вымышленных именах, и хлопая рукой по рту, – Энтони Мейсен! Слезай, пока не сломал шею!

– Никого из них сейчас нет, – сказал он, имитируя автоответчик, – Пожалуйста, оставьте сообщение после сигнала. БИП!

Я очень громко зарычала в страхе, что он потеряет равновесие и свалится прямо к моим ногам с ужасным ГРОХОТОМ. Глупо умирать вот так после всего того, через что он прошел.

– Оу, ну, мам, я хочу увидеть макушку! – шутил он, собираясь лезть выше.

Я посмотрела на Кэти и вздохнула, – Он всегда такой?

– Да, – вздохнула она вместе со мной, выглядя при этом как сорокалетняя мама-карлица, – Ему не надо было есть столько сахара. Я поняла, что сахарная вата была большой ошибкой.

Я рассмеялась и теперь любила ее даже больше. Я была рада, что сегодня со мной рядом есть хоть один взрослый человек.

– Я СДЕЛАЛ ЭТО! – крикнул он, празднуя наверху победу со своими друзьями-белками, – Я – КОРОЛЬ МИИИИИИРААААААА! (помните, как Лео ди Каприо кричал эти слова, стоя на носу «Титаника»? – прим.пер.) УУУУУУУУУ!

– Я не с вами, ребят… – сказала я и начала уходить, надевая солнечные очки.

Потом мы кормили шестнадцать видов уток. Эдвард дразнил их, заставляя выделывать разные трюки за хлебный мякиш. Я не знала, что белый хлеб вреден для уток. Мне сказал об этом лесничий парка, когда забирал у меня полный пакет нарезанного хлеба.

И в свой день я должна была заботиться о здоровье уток.

– МАШИ! – приказывал Эдвард белой утке, держа у нее над головой пару хлебных шариков, – МАШИ своими КРЫЛЬЯМИ!

Не прошло и пяти минут, как за нами гнались уже около пятидесяти разгневанных уток. Я сильно испугалась, и мне показалось, что я разом постарела лет на пять. Я НИКОГДА не забуду тех ужасных криков, которые они издавали. Наконец, они приперли нас к стенке, и мы бросили им весь пакет с кормом в надежде, что тогда они не заклюют нас насмерть. Я не могла поверить, но Эдвард схватил Кэти подмышку и побежал, оставив меня!

– БЕГИ, СПАСАЙСЯ! – пронзительно крикнул Эдвард, убегая со скоростью света.

После этого случая у него ушел час на то, чтобы я его простила.

– Ты говорила, что ты независимая женщина, которая в состоянии сама о себе позаботиться, – объяснил он, пытаясь избавиться из моей немилости.

– На-ка, выкуси, – позаимствовала я новый девиз Кэти, и мы с ней стукнулись кулаками.

– Где? – спросил он, делая вид, что все в порядке. Вот дрянь!

Думаете, он извлек какой-нибудь урок после случая с утками и оставил животных в покое? Вы ошибаетесь.

– Эдвард! – крикнула я, следуя за ним, – Оставь БОБРОВ в покое!

Через секунду мы уже удирали от огромной своры бобров! Они были быстрее и страшнее уток! Их них зубы 8 дюймов в длину (около 15 см – прим.пер.)!

Я все еще искала, где обучают рыбной ловле. Если за время ланча нас не убьют разъяренные хищники, я бы хотела потом половить рыбу.

После того, как Эдварду наклеили пластырь в кабинете первой помощи, мы отправились в «Пицца Хат» на ланч. Я попыталась сорвать с его рубашки наклейку в виде огромной звезды, (которую ему дала медсестра, чтобы заклеить дырку), на которой было написано: «Сегодня я был храбрым ковбоем», но он вырвался. Это было даже труднее, чем попытаться вытащить леденец на палочке у него изо рта,… да, вы угадали, вишневый.

Сука-медсестра меня не одурачила. Она была сама невинность, но я видела ее лицо, когда она клала этот леденец прямо Эдварду в рот! Шлюха! Медсестра, а не Эдвард.

Было приятно видеть, что он немного успокоился. Я наблюдала, как он вытаскивает из обертки трубочку для сока и дует на Кэти. Ей это понравилось, и она подула на него из своей трубочки. Я была вынуждена вступить в игру, и мы отлично провели время! Должно быть, мы смотрелись как кучка ИДИОТОВ, но мне было все равно.

Должна признать, я завидовала его игровому духу. Когда он играл, он ИГРАЛ… по-настоящему! Он много веселился, и сейчас веселился еще больше от того, что рядом была Кэти. Это делало его снова юным, …я видела это. Я не могла поверить, что кто-то мог быть так жесток и пытался сломать его. Я не могла на него сердиться за то, что он веселится. Прошло шесть лет с тех пор, когда он мог пойти и сделать нечто подобное, будучи просто свободным. Я продолжала говорить себе это всякий раз, когда он начинал меня раздражать.

Затем официантке хватило УМА принести за наш столик водяные пистолеты.

– ВОДЯНЫЕ ПИСТОЛЕТЫ! – у Эдварда загорелись глаза, и он выхватил один, – Я ХОЧУ ГОЛУБОЙ!

– Вы в своем УМЕ? – усмехнулась я официантке. Но она тоже пала жертвой обаяния Эдварда и просто хотела доставить этому большому ребенку любую радость, какую только могла.

Я наблюдала, как он снял со своего пистолета обертку и словно ястреб осмотрелся по сторонам.

– Я за ВОДОЙ! – сказал он, выбегая из кабинки и направляясь к мужскому туалету.

– Я ТОЖЕ! – Кэти побежала за ним, тоже направляясь в мужской туалет.

Через секунду Эдвард с покрасневшим лицом вывел Кэти наружу.

– Тебе в женский туалет! – напомнил он, – ЗДЕСЬ тебе нечего делать!

Я была рада, что мы приехали сюда. Сегодня он открылся мне совершенно с другой стороны. ДУМАЮ, что он нравится мне таким…, хотя,… я еще не решила. Я пыталась веселиться вместе с ними, но Чарли воспитал меня немного по-другому. Он не бегал, не играл и не лазал по деревьям. Он предпочитал спокойное времяпрепровождение. Рыбалка была для него развлечением.

Я вроде как завидовала Кэти с Эдвардом. Они были такой сладкой парочкой. У Эдварда имелась волшебная способность снимать с себя взрослость, как пальто. Он мог становиться девятилетним, если хотел, и совершенно этого не стыдился. Я бы хотела, чтобы мы с Чарли проводили время вместе подобным образом.

Я не хотела портить им настроение своим кислым видом. Расслабься, говорила я себе.

И затем я почувствовала, как струйка ледяной воды ударила меня по затылку.

Мой рот раскрылся, и я медленно обернулась, услышав, как гогочут эти двое, быстро прячась за перегородку нашей кабинки. Можно подумать, я не вижу отсюда его рыжий ежик.

Они уже выстрелили мне в волосы несколько раз, до того, как я встретилась с ними взглядом. Прежде всего, Эдвард выглядел так, будто ему очень жаль.

Но я стиснула зубы и схватила свой розовый, еще в упаковке, водяный пистолет. Папа научил меня стрелять из таких. Никто не может выстрелить в меня и уйти безнаказанным.

Я была готова.

– Ну, все, вы – ПОКОЙНИКИ! – я подпрыгнула и понеслась в женский туалет, чтобы набрать воды.

* * *

– Ладно, в эту «Пиццу Хат» мы больше не пойдем, – сказала я после того, как менеджер вежливо попросил нас вернуться в парк.

– Они не выгоняли нас, – заржал Эдвард, набирая холодной воды в рот и выстреливая ее тонкой струйкой, – Они просто сказали, что было бы хорошей идеей сейчас уйти.

Я запустила пальцы в свои мокрые волосы и порадовалась, что сегодня тепло. Волосы высохнут, но я совсем упустила из вида, что от воды они завьются. Отлично. Я только что поняла, что когда-нибудь у нас на стене появится фото, где я с афро-прической.

– Дура-официантка, – проклинала я ее себе под нос. Теперь мне уже ни за что не отнять у них эти пистолеты.

– Они не злились на нас до тех пор, пока мы не облили того старика! – Кэти защищала своего отца.

– О, да, этот парень просто идиот! – вспомнил Эдвард. Сейчас мы шли по лесной тропинке – я с Кэти впереди, а Эдвард – позади нас.

– Да, он идиот, – согласилась я, – Зачем восьмидесятилетнему старику понадобилось вставать и брать пиццу со стойки, пока вы двое самозабвенно обстреливали друг друга?

– Он нажаловался на нас! – заметил Эдвард.

– После того, как вы обрызгали ему всю ЗАДНИЦУ! – добавила я, – Бедный мужчина чуть не подумал, что сходил под себя!

Эдвард пытался сдержаться и не смеяться, но выдавил: «Пппббттт», и его накрыла первая огромная волна смеха.

Кэти громко вторила ему, чуть не надрывая живот от смеха.

– И не думайте, что ВСЕ КАФЕ не смотрело на вас до этого момента! – усмехнулась я, тоже чуть не рассмеявшись, – Вы, ребят, были полностью увлечены тем, что ползали под столами и стреляли друг в друга!

– Эй, ты тоже была ТАМ с НАМИ! – с укоризной заметил Эдвард.

– Да! – Кэти немного нахмурилась, – Ты выстрелила в меня, наверное, десять раз!

– Да, – я счастливо улыбнулась, вспоминая это, – Было здорово.

– И она облила бы тебя еще сильнее, если бы я все время тебя не прикрывал, – сообщил Эдвард дочери.

– Ладно, вот здесь ловят рыбу! – я указала на знак, стоящий у нас на пути.

– Ага! – воскликнули Кэти с Эдвардом одновременно, и совсем без сарказма в голосе.

– Я тебя знаю, Эдвард – НЕ ВЗДУМАЙ дразнить РЫБУ! – заметила я, – На нас уже напали все, кто здесь водится, давай хотя бы на пруду обойдемся без этого, ладно?

– Ладно, – согласился он, невинно улыбаясь мне. Я ему не поверила.

– Если тебя выкинут из лодки, обратно поплывешь ОДИН! – предупредила я, – Я не собираюсь мокнуть ради тебя.

– Не собираешься? – спросил он и маленький грязный смешок сорвался с его губ, когда я не ответила. Бен бы мной гордился.

– О, Белла…, – он взял меня за руку и оставил на ней очень мокрый поцелуй, а затем приложил мою руку к своей груди, – Не сердись,… я буду вести себя хорошо.

– Ты говоришь это весь день, – я свирепо глянула на него,… но руку не убрала,… его мышцы сегодня казались ТВЕРДЫМИ,… ммммммм… его грудь была такой теплой наощупь, … и немного влажной.

– Чувствуешь что-нибудь? – он озорно сверкнул своими прекрасными глазами, и я почувствовала себя так, словно меня окутывает какая-то черная магическая сила. Смогу ли я хоть когда-нибудь НЕ дрожать, когда он вот так смотрит на меня? Я честно не могла себе представить, даже через 50 лет, что я УСТАНУ от этого мужчины.

Но если наши дети будут вести себя так же, я могу передумать заводить от него детей, как мне хотелось недавно.

– Оуууу! Знаете, МЫ вообще-то на ЛЮДЯХ! – Кэти отошла от нас, на секунду делая вид, что она не с нами и прикрывая рукой правую половину лица, чтобы не видеть нас.

На этот раз смеялись мы с Эдвардом,… а Кэти строила из себя старую злую мамочку.

Да, он и со МНОЙ играл от души. Но это семейное место.

– Эдвард, сядь! – сказала я громко, когда парковые лесничие, которые сидели в центре лодки, начали грести от пирса.

Эдвард стоял, украдкой глядя с края лодки в надежде УВИДЕТЬ в воде какую-нибудь рыбу. Повзрослеет ли когда-нибудь мой малыш?

Я чуть не закатила глаза. Если бы здесь был Чарли, он бы шлепнул Эдварда по затылку.

Кэти в кои-то веки сидела рядом со мной, и я была рада. Возможно, это ей понравиться, и когда-нибудь станет частью ее взрослой жизни. Я надеялась, что парни знали, что делают; парковые лесничие выгребали на середину небольшого пруда. Они были одеты в желтые футболки-поло и шорты цвета хаки, а на голове у них были белые бейсболки. Они выглядели очень дружелюбными, и я понимала, что они должны быть такими, если каждый день работают с детьми. С нами в лодке находилось около двадцати ребятишек. Мы с Эдвардом были здесь единственными взрослыми, не считая лесничих.

– Эй, можно заправиться! – Эдвард вытащил свой водяной пистолет и правой рукой опустил его в воду.

Как я сказала, я была единственной взрослой на борту, не считая лесничих…

– Надеюсь, ты его уронишь, – подразнила я его, глядя на мерцающую бликами водную гладь.

– Если уронит, будет весь день вылавливать его со дна, – Кэти внимательно смотрела на отца, когда говорила это, – Заодно научится плавать.

– Точно, – я смотрела на его счастливое выражение лица, пока он закупоривал свой пистолет, готовый к бою.

Он засунул пистолет в карман джинсов, как это делают копы. Я услышала, как он смеется над выражением моего лица.

– На, – я достала шляпу из своей сумки, – Надень.

Эдвард поморщился, едва касаясь шляпы, когда я вручила ему ее.

– На СВОЮ голову? – спросил он, словно его голова была слишком хороша, чтобы носить на ней такую отвратительную вещь.

– Да, – сказала я, – Это рыбацкая шляпа Бена.

– Ты стащила у него САМУЮ УРОДЛИВУЮ шляпу? – спросил он, и Кэти свирепо глянула на него, – Я имею в виду, ты стащила у него шляпу?

– Нет, – ухмыльнулась я, – Я ее заработала.

У Эдварда отвисла челюсть,… а затем мы оба рассмеялись.

– Что тут смешного? – спросила Кэти, но никто из нас не собирался ей объяснять.

Coloring outside the lines. Глава 12 (часть1)

Глава 12. Эбеновое дерево и слоновая кость.

Часть1.

От автора: * Привет, ребят! В этом предисловии к главе я просто хочу сказать, что никого не хочу обидеть, я люблю всех людей, все расы и т.д. И прототипом персонажа в китайском ресторане в этой главе является мой любимчик, Доакс из сериала «Декстер», если вы знаете, что это за сериал. Если нет, наберите как-нибудь «Доакс из сериала «Декстер» в поиске на «Youtube». Он охрененный бунтарь, которого я вернула к жизни, чтобы он стал классным новым знакомым Эдварда. Он матерится через слово и очень злой, но он клевый парень, ну,… я вас предупредила.

Спасибо, что все торчите тут со мной,… я закрутила интригу, и впереди вас ждет множество сюрпризов,… думаю, вам понравится. Тяжелые времена, да,… но в моей больной голове есть парочка классных мыслей, …все будет хорошо, я клянусь.

Это будет веселая глава, а после ресторана Эдвард пойдет на прием к доктору, и об этом уже в следующей главе. О, восхитительный доктор Питер!*

EPOV

Боб сказал мне, что единственный китайский ресторан в черте города – это маленький ресторанчик Джимми Чена. Он сказал, что кормят там вкусно, но когда идешь туда, нужно захватить с собой чувство юмора. Дальше он не вдавался в подробности, и я не стал любопытствовать.

Мы веселились весь день, поэтому я решил, что еще немного юмора нам не повредит. Кроме того, это немного расслабит меня перед предстоящим визитом к доктору Фачинелли. Сегодня я весь день старался быть веселым, не желая представлять себе пытку, через которую придется пройти в восемь часов вечера.

Снаружи заведение выглядело очень мило, кирпич и стекло,… красные неоновые буквы на окне гласили: «ОТКРЫТО».

Я остановил машину и взглянул на Беллу.

– Выглядит здорово, – сказал я осторожно.

Когда мы вышли из машины, нас окутал просто божественный аромат, витавший в воздухе.

– Ууууух,…. – я услышал свое собственное мурлыканье, но более похожее на звуки издаваемые пантерой, нежели котенком, – Это КИТАЙСКАЯ ЕДА!

Я чуть не начал прыгать от радости прямо на парковке, которая, кстати, была пуста.

– Просто пообещай мне, что будешь вести себя хорошо, – Белла подошла и скользнула рукой по моей спине, направляясь со мной к двери.

– Обещаю, что буду хорошо себя вести, – я поднял руку, давая ей эту клятву, и добавил, – Мамуля.

– Ух, пожалуйста, не называй меня так, – поежилась она, когда мы вошли. Мы увидели табличку, на которой было написано: «Пожалуйста, подождите, пока хостесс (распорядительница или старшая официантка ресторана – прим.пер.) посадит Вас за столик».

Мы подождали, но никого не было видно. В кафе негромко звучала расслабляющая восточная музыка. Я огляделся по сторонам и увидел, что все столики свободны. Не было похоже, что здесь есть кто-то из работников. Может, здесь проходит какая-нибудь странная вечеринка, о которой мы и не подозреваем. День рождения Каспера например (имеется ввиду мультяшное приведение – прим.пер.).

– Черт, мы опоздали, ни одного свободного столика! – пошутил я, топая ногой.

Белла засмеялась, и мы еще терпеливо подождали. Затем она внимательно посмотрела на деревянную стойку.

– Может, здесь есть звонок или колокольчик? – спросила она.

– Я его не вижу, – затем я понял, что нужно сделать, – Так, я знаю… ДЗИНЬ!

Я изо всех сил постарался изобразить звон колокольчика, но ничего не произошло.

Мы с Беллой начали очень громко прочищать горло, надеясь, что кто-нибудь выйдет на шум. Но это тоже не сработало.

– Наверное, хостесс НЕВИДИМАЯ! – предположил я. Я открыл рот и помахал руками перед собой, – Простите, мэ’эм, не подумайте, что я хочу до Вас дотронуться! Но я Вас не вижу!

Белла рассмеялась еще громче, и я был рад, что сегодня вечером мои шутки имеют у нее успех.

– ЭЙ! – внезапно слева от нас, у кухонного окна, раздался очень громкий и злой голос. Огромный афроамериканец, выросший перед нами словно из-под земли, сверлил нас недобрым взглядом, держа в руке нож.

Белла на секунду застыла, пока я рассматривал мужика. Он был лысым, и его голова сияла в свете ламп. В глазах читалась жестокость, но черты лица были приятными. Он носил маленькие черные усики, и его руки были очень мускулистыми. Насколько я мог видеть, он был одет в черную футболку и смотрел на нас, как на тараканов.

– Что ВАМ угодно? – спросил он, когда никто из нас не ответил на его крайне «дружественное» приветствие.

– Ух…, – я сделал шаг вперед и встал перед Беллой, чувствуя необходимость защитить ее, – Мы… мы хотели перекусить здесь.

Мне никогда еще не приходилось ОБЪЯСНЯТЬ в ресторанах причину своего появления. И на долю секунды мне вспомнился Нью-Йорк. Это был первый человек в этом городке, кто был по-настоящему груб со мной без должного повода,… все остальные были настолько приторно вежливы, что у меня во рту от этого развивался кариес.

– О, ИИСУСЕ! – он метнул нож в какую-то доску, прибитую под подоконником, – Хорошо, сажайте свои задницы, и тогда я к вам подойду!

Я увидел, как Белла едва заметно усмехнулась, когда я взглянул на нее, задаваясь немым вопросом – этот парень действительно классный, или мне одному так показалось?

Большинство людей, вероятно, просто поспешили бы сесть за первый попавшийся столик. Но все мы прекрасно знаем, что я не такой, как большинство людей.

– Мы ждем хостесс, – усмехнулся я, глядя на то, как Белла рассматривает пол, и пробормотал, – У вас тут так НАПИСАНО!

Мужик дважды посмотрел на меня, и его глаза превратились в щелочки, когда я сложил руки в ожидании появления хостесс.

– Ты, блять, что – дразнишь меня, белый парень? – мужик повысил голос на пару октав, – Не играй со мной, Присцилла! Тебе ведь не нужна чертова хостесс, чтобы найти свободный столик, да? СЯДЬ, еб твою мать! Или можешь поискать в городе другой ресторан, у которого в меню три блюда – «Завтрак», «Обед» и «Ужин».

– Ладно, ладно, мы садимся, – улыбнулся я ему, глядя, как Белла чуть не БЕЖИТ к ближайшему столику.

– Нет, детка, не за тот столик. Там воняет, – сказал я, пытаясь сильнее вывести парня из себя, пока он, как ястреб, наблюдал за нами с того места, где стоял, – Ты же не хочешь слушать весь этот шум с кухни китайского ресторана. Иди сюда, садись,… здесь приятный вид из окна,… смотри – КОРОВЫ!

Белла села и постаралась не рассмеяться, пока глаза парня следили за каждым нашим движением. Она выглянула из окна и указала на корову с теленком,… эта милая картина за окном развлекала нас, пока мы ждали нашего официанта.

– Что ты делаешь? – спросила она так тихо, что я едва ее расслышал.

– Что? – спросил я невинно.

– Не зли этого парня, – Белла сверкнула взглядом в окно, – Он смахивает на придурка.

– Может, поэтому он мне и нравится, – я сделал глоток воды и поискал его взглядом, – Разве он не напоминает тебе о Нью-Йорке? Он такой клевый! Мне нравится, как он говорит! Он назвал меня Присциллой, как ты думаешь – что он хотел этим сказать?

Секунду спустя, когда я разглядывал свои волосы в зеркальной стене позади меня, Белла фыркнула и сказала:

– Понятия не имею.

Я погонял во рту маленький кубик льда из бокала и сказал:

– Мне нравится, как он сказал: «Сажай свою задницу, еб твою мать!». Никто здесь так больше не говорит.

– Я знаю, – усмехнулась Белла, – Мило прозвучало, да?

Белла не знала этого обо мне, но Виктория и Эмметт с Джаспером знали. Я люблю спорить с людьми. Я люблю выводить их из себя. В Нью-Йорке это было так легко. Там многие ненавидят свою лакейскую работу, и я находил немного забавным встревать в перепалки с грубиянами. Обычно это заставляло Викторию смеяться от души. Мне не следовало делать этого сейчас, пока со мной Белла, но этот парень так выгодно отличался от всех, кого я здесь знал. Он был неотесанным, несносным, ленивым, даже расистом, …и он мне уже нравился.

Я с нетерпением ждал, когда он подойдет к нам.

– Может, успокоишься? – Белла посмотрела на меня, как на незнакомца, – Ты подпрыгиваешь на стуле!

– Да нет, – я не замечал за собой ничего подобного.

Белла улыбнулась мне и потянулась через стол, чтобы взять меня за руку.

– Это местечко напоминает мне то, где мы последний раз ели китайскую еду,… помнишь?

– Да, – я невольно улыбнулся ей в ответ, играя своими пальцами с ее, – Ты была такой милой,… и такой напуганной!

– Да нет, – она немного нахмурилась, но ее губы еще улыбались.

Я усмехнулся:

– Ты чуть насмерть не подавилась, когда я задал тебе простой вопрос.

У нее раскрылся рот.

– Ты СПРОСИЛ у меня, сосала ли я когда-нибудь член! Это не то же самое, как спросить у меня о моем детстве или что-нибудь в этом роде!

Она старалась произнести последние слова потише, но мне хотелось, чтобы она говорила громче, чтобы парень вернулся и снова принялся за меня.

Я закатил глаза:

– Ты была тогда такой неопытной,… тебя было легко шокировать.

– Это было, кажется,… два месяца назад, – Белла покосилась, – Тогда…

– Да, но с тех пор ты прошла длинный путь, Белла, – заверил я ее, – Ты моя лучшая ученица.

– Ученица?

– Помнишь, Школа Эдварда Каллена для плохих девочек, – напомнил я, – Я рассказывал тебе о ней, разве нет?

– Я понятия не имею, о чем ты говоришь, – вспыхнула она, откидываясь назад к стенке кабинки и скрещивая руки.

Ух ты. Я разгневал богиню.

– Прости, я не хотел огорчить тебя, любимая, – сказал я искренне.

Она нахмурилась и наклонилась вперед:

– И прекрати заискивать передо мной каждый раз, когда я капельку злюсь на тебя. Ты же знаешь,… я терпеть этого не могу. Я не ОНА, Эдвард. И ты можешь спорить со мной,… дай мне сдачи хоть раз.

Я уже открыл рот, чтобы ответить,… и это был совершенно неподходящий момент для появления официанта,… поэтому, само собой,… именно сейчас он и появился.

– Оооо, погодите, – я привстал, – А вот и он!

Белла пыталась это скрыть, но она наслаждалась моим восторгом от того, что я нашел в этом городке единственного НАСТОЯЩЕГО человека. Интересно, как его зовут.

– Энтони! – она громко прокашлялась, намекая, чтобы я вел себя хорошо, а затем поправилась, позвав меня, – Присцилла!

– Шшш, – я почувствовал, как мои брови поползли вверх при виде его. Он выглядел так, словно готов был скорее съесть кусок дерьма, чем подойти к нашему столику, чтобы принять заказ. ЗДОРОВО!

Он швырнул на стол маленькую деревянную миску из красного дерева с жареными хрустяшками, которыми я очень любил перекусить перед основным блюдом. Половина из них рассыпалась на моей половине стола, поэтому я подобрал их и принялся грызть. Этот мужик ненавидел меня, это ясно читалось в его взгляде.

– Мммм, они ТААКИЕ вкусные, – сказал я ему, а затем Белле, – Знаешь, я ем эти штуки всю жизнь и никогда не знал, как они называются.

Я взял одну и спросил у него, надеясь, что он занервничает, – Что это за штуковины?

Он выглядел так, словно хочет убить меня на месте. Этот парень ТАКОЙ классный!

– Добро пожаловать к Джимми Чену, – невозмутимо сказал он и я заметил, что в его речи нет южного акцента, – Блюдо дня сегодня – жареная лапша со свиной отбивной. Что закажете?

То, как он говорил – это было бесценно. Он нравился мне все больше с каждым сказанным им словом.

– Жареная лапша со свиной отбивной? – я сильнее наклонился к нему, положив руки на стол, полностью усыпанный хрустяшками, – Никогда о таком не слышал. Что это такое?

– Энтони, – предупредила Белла.

Я подмигнул ей, и мужик уставился на меня своими злющими глазами. Но я был не в силах отвернуться от этого парня,… он был само совершенство!

– Это то, что я приготовил, – он поднял взгляд, в котором с каждой секундой росла ненависть к нам, – Это вкусно. Что еще вы хотите узнать?

– Это… наверно… похоже… на свиную отбивную и лапшу, – Белла пыталась завести с ним милую беседу, но этот парень не сводил глаз с МЕНЯ.

Он ждал, когда я снова спровоцирую его. И я не мог подвести его.

– Нам не дали меню, – заметил я. Я не спешил,… очень важно было довести его до кипения…

– О, ИИСУС ХРИСТОС! – он пошел к другому столику и схватил пару меню, а затем бросил их к нам на стол. Белла выглядела так, словно боится протянуть руку и взять его. А я открыл свое и внимательно, не торопясь начал читать названия блюд, пока он стоял … и ждал.

Я сразу рассмеялся – мне понравилось меню этого парня. Это было не меню, блять, а произведение искусства!

Например, десерты:

Несчастливое печенье

Сладкий жареный «Ролэйдс» (торговая марка антацида (таблеток от изжоги) от компании Johnson&Johnson – прим.пер.)

Мороженое с чесночным соусом

Пудинг без костей

Курино-миндальный звон колокольчика

– Это абсолютно гениально! – вынужден был я признать, улыбаясь мужику, – Это ты придумал?

Теперь Белла быстро схватила меню со стола, чтобы понять, о чем я.

– Гениальность – это кое-что, что пугает вас, белых деревенщин, – пробасил он, пытаясь скрыть ненависть в голосе.

– Мы не деревенщины, – возразил я, – Мы не здешние.

Я не знаю, почему, но мне хотелось заслужить уважение этого парня… любым способом.

– Да, не думаю, что услышал Гомера Пайла (главный герой одноименного сериала 60-х годов, добродушный автомеханик из маленького городка в Северной Каролине; собирательный образ деревенского простака – прим.пер) в твоей речи, – Мужик вздохнул – мы ему уже наскучили, – Вы проездом здесь или как?

– Нет,… теперь мы здесь живем, – признался я без большой радости в голосе.

– Мои соболезнования, – огрызнулся он, – Так что закажете?

Я рассмеялся еще громче, когда в разделе «Блюда от шеф-повара» увидел блюдо под названием «Утка с улицы Сезам».

– «Утка с улицы Сезам», Белла… смотри! – показал я ей, но она лишь строго взглянула на меня.

– Я ВИЖУ, вижу!

– Что это за «Утка с улицы Сезам»? – спросил я, – Как она готовится?

Он пристально посмотрел на меня, вероятно, представляя, как прокусывает мне глотку.

– Это отборные куски незрелых, грязных каштанов, которые вымачивали в воде, потом с них содрали кожуру, а потом жарили, помешивая, на раскаленной сковороде герои Маппет-шоу, – выдал он полным острого сарказма голосом. Просто МАСТЕР!

Белла рассмеялась, …и осеклась, когда мужик посмотрел на нее.

– Простите, – она опустила взгляд.

О, он заставил мою малышку испугаться. Нужно его унизить. Я должен был попытаться сделать это, даже зная, что не смогу выиграть у такого блестящего остряка.

– Я закажу это блюдо, – сказал я, делая попытку, – И не мог бы ты принести мне еще маленькую половинку пииин-асса?

Я невнятно произнес последнее слово в надежде, что он клюнет на приманку.

– Чего? – он нахмурился еще сильнее.

– Пин-асс, – снова сказал я невнятно, – Сделай мне большой… Я ЛЮБЛЮ огромные пин-ассы.

– Эдвард, – прорычала Белла.

– Пенис? – он смотрел на меня так, словно я был с головы до ног в дерьме.

– Да, – я посмотрел на него как на идиота, – А тебе, наверно, нравятся маленькие пин-ассы?

Он собирался подойти ко мне и уже замахнулся, но Белла вскочила и выставила свою руку, чуть не дотронувшись до мужика.

– АРАХИС! (Эдвард произносит слово «peen-uss», что созвучно словам «penis» и «peanuts» – арахис – прим.пер.), – сказала она, – АРАХИС – вот что он говорит! Он ДУМАЕТ, что это смешно, но это НЕ ТАК!

Мужик отступил на шаг и снова уставился на меня.

– Просто чудо, что ты выжил в Нью-Йорке. И как только ты ухитрялся не получать ежедневно пинки под зад? – проворчала Белла.

– Нью-Йорк? – спросил мужик, – Вы из Нью-Йорка?

– Ты подслушивал что ли? – спросил я в надежде разозлить его еще сильнее. Я немного обиделся на Беллу,… за то, что она испортила мне шутку. И я уже не мог продолжать. Я всегда проворачивал этот трюк с официантами-китайцами.

– Это мой город, – он слегка усмехнулся,… слегка!

– Нет, это МОЙ город, – возразил я, усмехаясь ему так же, как и он мне.

– Думаю, там живет много народу, – спокойно вмешалась Белла, почувствовав, что близится наш следующий раунд.

Я не мог оторвать глаз от меню! Каждое блюдо было смешнее предыдущего! «Лапша «Не шути»,… «Крошка Кукуруза с документами на усыновление», «Порк и Минди» (вообще-то pork – это свинина, но «Pork&Mindy» – это компьютерная порно-игрушка – прим.пер.). Это было удивительно!

– Белла, смотри! – я нашел одно классное, – «Говядина с площади Тяньаньмэ?нь! (площадь Тяньаньмэнь – печально известная площадь Пекина, на которой в течение полутора месяцев проходили демонстрации китайских студентов, закончившиеся тем, что демонстрация 4 июня 1989 года была разогнана военными, в результате чего погибли сотни человек – прим.пер.) Угнетенная молодая говядина, которую жестоко отбили и потушили вместе с побегами бамбука, пока вы следите за ее приготовлением на большом экране».

Белла, осмелев, рассмеялась.

– Это просто ПОЭЗИЯ, мужик, ПОЭЗИЯ! – я просто не мог дальше придираться к нему, – Ты действительно КЛЕВЫЙ!

– Спасибо, я тронут, – снова сказал он невозмутимым тоном, – Так мы что-нибудь закажем или будем продолжать валять дурака?

Я люблю его. Заявляю официально.

Белла смотрела на меня в ужасе,… и я через две секунды понял, почему. Поддавшись внезапному порыву, я встал и обнял мужика руками! Какого черта я творю?

Белла начала заикаться, может, этот парень бросал на нее страшные взгляды. Он уже начал вырываться из моих рук.

– У-ух… Вы ему нравитесь, – начала она, – У-ух… я имею… ввиду,… он просто сильно соскучился по Нью-Йорку… ну, понимаете, по грубиянам… НЕТ, не то, чтобы Вы грубиян… Оооо, Господи! Простите! ЭНТОНИ! ОТПУСТИ ЕГО!

Она оттащила меня от него и усадила, вручая мне меню.

– Простите его, – Белла осмелилась поднять на него глаза, – У него еще нет медицинской страховки.

Я вынужден был рассмеяться. Белле стало легче.

– Как тебя ЗОВУТ? – спросил я его.

– Разве в этом ебаном меню не указано? – спросил он теперь еще более враждебно, после того, как я обнял его.

Это место называлось «У Джимми Чена». Я должен был сделать это.

– Ты и есть Джимми Чен? – спросил я с усмешкой, – Ты, поэтому стесняешься сказать мне? Все нормально. Мне нравятся китайцы.

– О Господи, – Белла опустила взгляд, пряча глаза от этого парня.

– ТЕБЕ кажется, что я, блять, похож на китайца? – рявкнул он, и я улыбнулся ему как идиот.

– Ммммм…, – я крепко задумался, искоса глядя на него и немного наклоняя голову, – Нет, правда, не похож. Но ты лысый, и это вроде как напомнило мне Юла Бриннера в «Король и я» (американский актер русского происхождения, сыгравший короля Сиама в бродвейской постановке, есть одноименный фильм с Джоди Фостер, но там уже эту роль играет китайский актер Чоу Юньфат – прим.пер).

– Мы покойники, – сказала Белла себе под нос, читая меню. Она пыталась сказать это счастливым тоном, но у нее не получилось.

– Я черный, – сказал он тут же, уперев кулаки в бока, – У тебя с этим какие-то проблемы?

– Нет, правда, – ответил я вежливо, – Я против дискриминации. Я не испытываю ненависти к людям другой расы. «Эбеновое дерево и слоновая кость»… знаешь такую песню? («Ebony & Ivory» – песня, исполненная Полом Маккартни и Стиви Уандером с призывом к расовой терпимости и жизни в гармонии – прим.пер.).

– Отче наш,… иже еси на небеси…, – пробормотала Белла себе под нос.

– Смотри, – сказал, наконец, мужик, и мне показалось, что на его лице мелькнула улыбка, – Ты из Нью-Йорка, поэтому, на сей раз я тебя прощаю. Заказывай что-нибудь,… и я не буду ссать тебе в тарелку. Окей?

Казалось, Белла была в ужасе от его слов. Я чуть не рассмеялся.

– Я просто не могу поверить, что это заведение НЕ БИТКОМ! – сказал я, снова получив в ответ его убийственный взгляд, – Говорю тебе – я, блять, собираюсь стать твоим ПОСТОЯННЫМ КЛИЕНТОМ. Ты будешь видеть меня здесь раза четыре в неделю! Мы станем лучшими друзьями…

– Умм… я буду свиной «Ло Мейн», если у Вас есть…, – Белла бегло просмотрела меню, – И… еще я попробую… курицу «Лимонное Обещание»,… и колу.

Я едва сдержался, пока Белла говорила,… но он, казалось, был доволен тем, что мы хоть что-то заказали.

Теперь была моя очередь делать заказ… хммм… так много всего классного, даже не знаю, что выбрать.

Я честно не мог остановить свой выбор на каком-то одном блюде. Все названия блюд были такими остроумными!

– Давай, Энтони, – торопила меня Белла.

Я причмокивал губами, пока выбирал. Мой час пробил. Мужик замышлял мое убийство, я ЧУВСТВОВАЛ это. И был уверен, что он нассыт мне сегодня в еду.

– Я думаю, я буду…, – начал я,… затем добавил, – Нееееет,… подожди…

Белла закрыла глаза и потерла виски.

– Уммм… окей… я готов, – сказал я, – Я хочу… вишневую колу. У вас она есть?

Он просто уставился на меня еще пристальнее.

– Окей. Вишневая кола, – повторил я, – Ну, чтобы ты не забыл… и затем… хммм… окей,… я попробую блюдо «Подожги свой язык». И ты можешь полить его специальным ссаным соусом, если хочешь. Удиви меня.

Я протянул ему меню, но он даже не пошевелился, чтобы взять его у меня.

Мы долго сверлили друг друга взглядом. Я не моргал. Это была мужская игра.

А затем случилось чертово чудо! Он слегка усмехнулся!

Он выхватил меню из моей руки и ушел со словами, – Принесу, когда будет готово. И не доставайте меня вопросами, как долго будет готовиться!

– Нет, не будем, – я сложил руки, – Мы уже поняли, что у ТЕБЯ готовка займет всю ночь!

Мужик обернулся, и Белла взвизгнула, почти вскакивая на ноги, – Он шутит, шутит! Простите! Простите!

– Да, я просто шучу, – рассмеялся я, – Джимми.

Белла расслабилась, когда мужик ушел прочь, бормоча про себя и собрав всю волю в кулак, чтобы не сожрать меня живьем.

Тогда я сказал:

– О, ПОДОЖДИ!

Мужик просто остановился, не поворачиваясь к нам. Он просто ждал.

– Могу я изменить свой заказ? – спросил я с наслаждением, чувствуя, что Белла схватила меня за руку.

– Я буду «Дака Эдвинга, приготовленного с сомнительным вкусом» (Дак (duck – утка) Эдвинг – прозвище Дона Эдвинга, американского мультипликатора, чьей фирменной подписью стало изображение утки – прим.пер.), – я указал на блюдо в меню, хотя он даже не смотрел на нас.

Он ждал, не говоря ни слова.

– И вишневую колу. Насчет нее я не передумал, – подтвердил я, – И не слишком много льда, окей? И… ссаный соус… насчет него я тоже не передумал… вкусный и горячий.

Он пошел прочь,… не говоря ни слова,… и я чувствовал себятак, словно первый бой я выиграл. Я рассчитывал схлестнуться с ним еще не раз, как бы его ни звали.

– Мы можем пропустить прием у врача, потому что ТЫ СОШЕЛ С УМА! – прошипела мне Белла через стол, наклоняясь ближе.

Я просто смеялся:

– Он из Нью-Йорка! Скорее всего, ему понравилось, так же как и мне! Он смеялся!

– Он СМЕЯЛСЯ потому что, вероятно, обдумывал, что сделать с твоей ГОЛОВОЙ после того, как СОРВЕТ ее с твоих плеч! – она шептала и кричала одновременно.

Я просто покачал головой и продолжал смеяться.

– Это мужские игры, – сказал я, – Вот увидишь. Я ему нравлюсь.

– Ты не должен всем нравиться, Эдвард, – сказала она мягко, – Ему же хуже, если ты ему не нравишься.

– Будет чудом, если мы живыми доберемся до дома, – добавила она, нервно оглядываясь.

Мне показалось, что кроме мужика и нас здесь никого не было. Ни одного свидетеля.

Я размышлял, как бы еще разозлить этого парня.

– Позор – ни одного человека в заведении, – сказал я громко чуть позже, – Субботний вечер, здание должно ходить ходуном от посетителей.

– Не думаю, что местным по душе здешняя атмосфера, – усмехнулась она.

– Да,… я цокнул языком, – Полная лажа. Такое заведение ПРОКАТИЛО бы в Нью-Йорке.

Coloring outside the lines. Глава 12 (часть 2)

Глава 12. Эбеновое дерево и слоновая кость.

Часть 2.

EPOV

Белла хитроумно попыталась изменить русло беседы.

– Ну,… ты нервничаешь? – спросила она, – По поводу приема?

Я думал об этом и вынужден был признать, что это так.

– Да, – я глотнул воды, не отводя от нее взгляда, – Может, поэтому я сегодня такой…. ВУУУУУУ. Я продолжаю думать об этом… время от времени,… о том, что он заставит меня говорить? Я имею в виду, что я СКАЖУ? Привет, меня зовут ЭНТОНИ и меня недавно изнасиловали?

Белла смотрела на меня своим прекрасным, проникновенным взглядом… ее глаза видели меня насквозь… ХОРОШЕГО меня.

Она взяла меня за руки и опустила их на стол между нами.

– Ты не должен делать никаких заявлений… просто говори то, что считаешь нужным. Он может задать тебе какие-нибудь вопросы… на первом приеме врач обычно пытается узнать о тебе. Твою историю. Хотя и не представляю, как ты ему все это расскажешь за один час.

– Я знаю, – я сглотнул, – Я не хочу рассказывать ему ВСЕ сразу,… при первом посещении. Это невозможно, да?

– Позволь ему вести, Эдвард, – сказала она мне, поглаживая мою руку своими большими пальцами, цвета слоновой кости, – Если он так хорош, как ты сказал,… он найдет к тебе подход. Не беспокойся.

– Спасибо, что идешь со мной, – я сжал ее руки немного крепче, – И спасибо за сегодняшний день. Я знаю, я часто вел себя, как придурок…

– Ты был восхитителен! – сказала она, опровергая мои подозрения о том, что я раздражал ее весь день, – Я получила массу удовольствия. Мы с папой… никогда раньше так не веселились. Я бы хотела… не важно…

Она избегала встречаться со мной взглядом, но этого я не мог ей позволить. Я чувствовал, что сейчас нужен ЕЙ,… и даже, несмотря на то, что она была доктором Беллой, я знал, что у нее тоже есть проблемы… горе, печаль,… я хотел быть с ней так, как она всегда была со мной.

– Твоя мама умерла, когда ты была маленькой…, – сказал я осторожно, не желая лезть к ней в душу. Я вспомнил, что Белла рассказывала мне, что ее мама умерла от рака.

– Наверное, твоему отцу было очень грустно без нее…, – сказал я, и понял, что сам был в такой же ситуации,… когда Тани не стало,… Кэти было всего три года,… если бы я после этого остался с ней, … стал бы я таким же угрюмым отцом? Я был, как минимум, благодарен, что у дочери остались обо мне только радостные воспоминания.

– Да, – сказала она очень тихо, и мне показалось, что она сейчас заплачет.

– Надеюсь, я был лучше, – сказал я откровенно, – Прости.

– Ты все делаешь правильно, – она вызвала мою усмешку, – Ты здесь. Это все, что мне нужно.

– Вот почему мне нужно увидеться с врачом, – попытался я объяснить, – Я хочу быть кем-то, на кого и ты можешь положиться. Я не хочу только брать,… ничего не отдавая взамен,…ТЕБЕ. Я хочу дать тебе все.

– Ты ДАЕШЬ, – сказала она, целуя мою руку, закрывая глаза и прижимаясь к ней щекой, – Сегодня я играла,… я никогда не делала этого раньше, правда. И причина тому – ТЫ. Хотя, сегодня время от времени я слышала голос своей матери. Прости, если хоть чем-то испортила тебе день.

– Ничем, – я улыбнулся, поглаживая ее по щеке, – Ты все сделала отлично. Хоть у кого-то из нас должен быть здравый смысл. И это точно не я – у меня в голове кавардак!

– Я не хочу всегда быть здравомыслящей, – усмехнулась она, – Мне тоже хочется поиграть.

– Я знаю, малышка, прости, – на этот раз я поцеловал ей руку, – Я обещаю – в следующий раз я буду ответственным папашей, а ты сможешь быть чокнутой маленькой девочкой.

Ей это понравилось, и она рассмеялась. Я был так рад, что смог заставить ее снова улыбаться.

– Звучит забавно, – согласилась она, – Я бы хотела посмотреть на тебя в этой роли. Но я думаю, ты нравишься мне больше в роли бестолкового ребенка.

– Будем учиться друг у друга, – пришло мне на ум, – Думаю, здорово, что мы – противоположности. Ты – на голову выше меня, умная,… а я – дикий маленький ребенок,… постоянно играющий. В свое время,… скоро,… мы перемешаемся, и я стану немного более зрелым,… а ты сможешь играть и быть глупышкой. Я научу тебя быть ребенком,… а ты научишь меня быть взрослым. Мы действительно однажды можем стать нормальными.

– Было бы здорово, – кивнула она, ей понравилась моя аналогия. Мне кажется, на секунду я поумнел.

– На самом деле я думаю, что я уже стал отчасти доктором Беллой, – объявил я, – Когда Кэти расстроилась тем утром, после того, как переночевала у Бена,… я притворился ТОБОЙ.

Ее лицо засияло.

– Правда?

– Да, – я мельком взглянул в сторону кухни, куда ушел мужик, – И я узнал причину, по которой она была так расстроена. Она чувствовала, что не может мне доверять. Я увидел себя ее глазами, …и в них не было доверия,… только страх быть брошенной. Я рассказал ей о том, как мне тоже было трудно доверять, …и как ты научила меня доверять тебе,… и какой замечательной стала моя жизнь с тех пор. Я не знаю, как, но она меня услышала. Это сработало.

Теперь у нее в глазах стояли слезы, и она сказала, всхлипывая, – Я люблю тебя, Эдвард Каллен.

– Я люблю ТЕБЯ, Белла Свон, – прошептал я, и мои глаза тоже увлажнились, …мы встали и обнялись прямо через стол,… это выглядело немного забавно,… но именно в этот момент мы отчаянно нуждались друг в друге.

Должно быть, мы оба стояли в нелепых изогнутых позах, пытаясь обняться, отклячив задницы,… но мне было все равно. Кажется, здесь нас никто не мог УВИДЕТЬ.

– Эй! – я услышал глухой стук стекла об стол, – Сядь и засунь свой член обратно в штаны. Здесь тебе не публичный дом! Отойдите друг от друга или я принесу шланг!

Мы сели на свои места, Белла быстрым движением вытерла глаза, пряча свои эмоции от этого парня. Я был рад его видеть. Нам был необходим яркий отвлекающий момент.

– Что сегодня с вами, белые люди? – пробормотал он себе под нос, и я увидел, что он принес наши напитки, – Растеряли все свои чертовы мозги…

– Спасибо, Джимми, – я улыбнулся ему, кладя свое меню на сиденье рядом с собой,… я хотел, чтобы оно осталось у меня. Я собирался украсть его, если получится, и повесить на стене в спальне. Это был шедевр.

– Ты помнишь, что я просил не класть слишком много льда в мою колу? – я взглянул на свой бокал и покачал головой, – Нет, нет,… это слишком много!

– Сколько кубиков в бокале Вас устроит, сэр? – спросил он очень мило, даже улыбаясь мне.

Я был близок к разочарованию.

– О,… один было бы отлично, – я пожал плечами, глядя на Беллу. Она делала вид, что не знает меня, разглядывая ночную темноту за окном, снова пытаясь рассмотреть коров.

– Один, – повторил он, – Очень хорошо, сэр.

Затем он засунул пальцы в мой бокал, доставая из него кубики льда, один за другим; он швырял их на пол через плечо, и капли газировки с них разлетались повсюду. У Беллы открылся рот, и она с отвращением наблюдала за его действиями.

Я улыбнулся ему еще шире, мне этот парень нравился до смерти! Теперь я ЧУВСТВОВАЛ себя так, словно нахожусь в Нью-Йорке.

Затем, достав последний кубик льда, он сказал, – О, подождите,…Вы хотели один кубик, верно?

– Верно, – сказал я так, словно все в порядке.

– Очень хорошо, сэр! – сказал он снова, обсасывая газировку с кубика, издавая при этом громкий «СССССССССССССС» звук,… затем он открыл рот, и кубик льда шлепнулся обратно в мой бокал так,… что немного колы выплеснулось на стол.

Я должен подружиться с этим парнем. Я добьюсь этого, даже если это убьет меня. А это вполне вероятно.

– Я могу еще что-либо сделать для Вас, сэр? – спросил мужик с улыбкой.

– Нет, спасибо, Джеймс, – я на секунду превратил Джимми в Джеймса, – Все отлично.

– А с Вашим напитком все в порядке, мисс? – спросил он Беллу.

О нет. Не дерзи, мой друг. Внезапно я почувствовал себя псом, мысленно выскакивая перед моей сексуальной маленькой пуделихой, готовый наброситься на обидчика, если потребуется.

– Моя ЖЕНА в порядке, – в моем голосе появилось немного злости, я дал ему понять, что у него битва со МНОЙ, а не с ней. Пусть только позволит себе проявить по отношению к ней неуважение, и я порву ему задницу, каким бы здоровым он не был.

– Мой в порядке, – сказала Белла спокойно, держа свой бокал почти у груди, – Я люблю лед.

Мне показалось, что он понял намек, потому что он кивнул и удалился.

Я поднес свою колу к губам, и Белла схватила меня за руку.

– Ты ЖЕ НЕ собираешься ПИТЬ это, – это был почти вопрос.

– Почему нет? – я сделал глоток.

Она издала такой звук, будто поперхнулась, но я проигнорировал это и спросил, – Как ты думаешь, почему он держит это заведение? Он же не азиат. Интересно, а он и правда умеет готовить китайские блюда? Пахнет вкусно.

– Мне нравится, как ты интересуешься этим парнем, – хихикнула Белла, ставя свою колу на стол, – Он пугает МЕНЯ до чертиков.

– Он ничего тебе не сделает, Белла, – заверил я ее, – По поводу этого просто… я сказал ему даже НЕ ДУМАТЬ докапываться до ТЕБЯ. Он понял. Он отвалил.

– Мне понравилось, как ты сказал, что… «она моя ЖЕНА», – она сексуально улыбнулась мне, – Даже, несмотря на то, что я совсем не спешу,… это было мило – то, что ты говорил до этого. О нас.

– Это не просто слова, Белла, – сказал я, – Надеюсь, ты это понимаешь. Я говорил это… от всей души. Я хочу тебя… навечно. Я просто надеюсь, что ты не передумаешь насчет МЕНЯ.

– Это невозможно, – сказала она тут же, и я вытянул губы, чтобы послать ей воздушный поцелуй со своего места. После прошлого раза я боялся вставать в кабинке.

– Я не хочу, чтобы ты думал, что с первого сеанса произойдет какое-нибудь чудо, – сказала Белла, снова возвращаясь к разговору о приближающемуся приему у врача, – Пройдут недели, прежде, чем тебе станет комфортно,… или прежде, чем ты почувствуешь, что сеансы приносят хоть какую-нибудь пользу. Я надеюсь, что ты потерпишь.

– Потерплю, – на секунду я почувствовал легкую обиду, когда делал второй глоток своей вишневой колы – Я обещаю, Белла, …мне это нужно. Я хочу измениться,… я хочу быть твоим мужем. Вот почему я делаю это.

– Нет, тебе не нужно делать этого для МЕНЯ, – она вставила трубочку в свою колу, – Ты должен делать это для СЕБЯ,… или ничего не получится.

– Окей, тогда я сделаю это для себя, – согласился я, полагая, что она права. Я не хотел обижаться на нее, если на этих сеансах мне придется по-настоящему туго.

– Эй, просто обращайся с Джимми так, как будто он твой пациент, – посоветовал я Белле, надеясь, что так она будет меньше его бояться, – Что бы ты сделала, если бы была его врачом?

– Застрелилась бы, – рассмеялась она, и я рассмеялся вместе с ней.

– Вот видишь? – улыбнулся я, – Ты ОЧЕНЬ веселая. Твое последнее заявление было совсем не взрослым.

– Спасибо, – сказала она с долей сарказма, но без злости.

Еду принесли через несколько минут, и я был рад. Даже, несмотря на то, что я отлично провел время с эти парнем, нам НУЖНО было на прием.

Пока мы ждали, я сказал Белле, само собой, в шутку:

– О, будет УЖАСНО, если мы пропустим прием!

– Этого не случится, – ухмыльнулась она в ответ, – Ты просто голоден, вот и все. Если что, мы возьмем этого парня с собой.

Но он тут же появился, нагруженный целым подносом еды. Блин, ПАХЛО действительно хорошо.

Я пытался быстро придумать, что бы еще ему такого сказать…

– Эй, Джимми, а ты справился! – начал я, когда он поставил перед Беллой пару тарелок. Ее суровый взгляд успокоил меня.

– Мы поспорили, – продолжил я, – Белла выиграла. Она знала, что ты сможешь.

Я хотел увидеть, осмелится ли он снова доставать Беллу, или же он понял намек.

– Уверен, она останется довольна своим выигрышем, – мужик очень быстро перешел ко мне, – Что, на ней сейчас надеты ТВОИ шелковые трусики?

Я рассмеялся:

– Хорошая шутка, – усмехнулся я, не боясь признать, что его выстрел попал в цель. По крайней мере, сейчас он обидел меня, не пытаясь задеть Беллу. Он КЛЕВЫЙ.

Он просто кивнул с легкой улыбкой на губах, когда поставил передо мной тарелку.

– Эй, Джимми! – я не мог прекратить называть его так. Я знал, что это его сильно злило, – Нам просто интересно… как называется эта песня? Она такая красивая.

– Откуда, блять, я знаю? – он скорчил мину, – «Цветок Лотоса отсасывает у мистера Вонга»… кого это колышет?

Он мой новый лучший друг. Мне все равно, хочет он быть им или нет.

На этот раз даже Белла рассмеялась. Он просто артист.

Еда выглядела невероятно аппетитно, несмотря на свои странные названия. Мне было все равно.

– Выглядит здорово! – сказал я, на секунду посерьезнев, – Мы умирали без вкусной китайской еды с тех пор, как сюда переехали… она такая потрясающая!

Я произнес эту вступительную речь, …чтобы он поверил, что я не шучу.

– Потрясающая, – он закатил глаза, – Чтоб мне ложкой подавиться.

– Оооо, ты тоже знаешь, как говорят «девушки из долины», (так называемая Valley Girl – это стереотип социально-экономического и этнического класса американских женщин, который в двух словах можно описать так: женщина, говорящая по-английски; материалистка по убеждениям; интроверт – человек, ставящий свои личные интересы выше общественных; и гедонист – человек, живущий и делающий все исключительно для наслаждения, получения удовольствия, зачастую неразборчивая в сексуальных связях – вот это я вас грузанула, да? – прим.пер.) – усмехнулся я, – Ты не выглядишь достаточно старым, чтобы знать это… я тоже, но я просто ЛЮБЛЮ 80-е. Помнишь Двизила? (Двизил Заппа, сын Фрэнка Заппы – американский рок-гитарист – прим.пер.).

– Заткнись, блять, и ЕШЬ, – приказал он, – Я не желаю слушать историю твой жизни, Клэй Эйкен! (известный американский певец – прим.пер.).

Белла забилась в истерике после его слов,… и я испугался, что моя женщина встанет на ЕГО сторону! Он удалился, выиграв второй раунд,… я вынужден был признать это. Какой достойный противник!

– Прости, – она пыталась прекратить смеяться.

– Я выгляжу как Клэй Эйкен? – спросил я, снова глядя на зеркальную стену.

– Нет, малыш, – Белла начала есть свою лапшу «Ло Мейн», – Ты очень мужественный и огненно-рыжий. Ты и сам это знаешь.

Теперь она пытается достать меня? Я покосился на нее.

Мы ели,… ели,… ели,… БЛИН! Еда была, блять, удивительно вкусной. Я не мог остановиться, даже понимая, что сейчас лопну. Утка была такой сочной и мягкой,… просто таяла на языке. И соус… я никогда не ел ничего подобного!

– Надо взять такого соуса с собой, – сказал я Белле, давая ей слизать немного с моих пальцев,… кстати, она много баловалась во время ужина,… думаю, китайская пища возбуждает мою маленькую девочку. Теперь это был мой любимый ресторан.

– Такая плохая девочка, – сказал я, когда она начисто вылизала кончики моих пальцев, немного посасывая их.

– Но я люблю тебя за это, – добавил я после того, как она закончила, – Достойная выпускница моей школы.

– А твое блюдо как, крольчонок? – спросил я ее.

– Лучшее из того, что я когда-либо ела! – она была приятно удивлена, пытаясь есть палочками, потому что боялась того, что может случиться, если она попросит у этого парня вилку.

– Я знаю.

– И почему ты теперь постоянно называешь меня крольчонком? – спросила она, пытаясь подцепить палочками лапшу.

– Потому что у тебя милый маленький кроличий носик…, – сообщил я, – И он иногда шевелится как у кролика…

-Ладно, хватит, – рассмеялась она, – Меня сейчас стошнит. Я думала, причина гораздо глубже… ну, что я трахаюсь, как кролик или что-нибудь в этом духе,… и очень быстро размножаюсь…

Я был вынужден рассмеяться.

– Что у тебя за пошлые мысли… ты слишком много об этом думаешь, да?

Мы чертовски мило провели время. Сегодняшний день был просто идеальным,… и я снова начал беспокоиться о встрече с врачом. Что-нибудь обязательно случится,… так всегда бывает, если до этого было слишком хорошо.

Мы много смеялись… и громко. Но Джимми ни разу не вышел, чтобы накричать на нас. Может, он уже не испытывает к нам ненависти после всего этого.

Она кормила меня своей лапшой «ло мейн»,… держа ее над моим ртом, пока мои руки были внизу и я пытался ухватить ее языком и зубами. Белла наслаждалась этим. У меня каждый раз получалось.

– Это забавно, – сказал я, – Нам нужно поиграть так дома… обнаженными.

– Непременно, – сказала она.

Спустя немного времени мужик вырос перед нашим столиком. Он выглядел напряженным.

И он спросил таким тоном, словно кто-то заставляет его говорить любезно, – Ну и как еда, уебок?

– ОТСТОЙ! – чистосердечно бросил я в ответ с милейшей улыбкой на лице.

– Нет, это не так! – Белла улыбнулась, – Все ОООЧЕНЬ вкусно! Правда, мы даже возьмем немного с собой. Можно нам какую-нибудь коробку, пожалуйста?

– Да, – мужик слегка усмехнулся Белле, – Конечно.

Белла, прекрати портить мне игру.

– ЭЙ, ДЖИМ! – вмешался я, – Могу я задать тебе вопрос?

Он лишь уставился на меня и насторожился.

Я выждал, но потом все равно спросил.

– Ты, правда, сам все это приготовил? – недоверчиво спросил я, – И почему ты держишь подобное место? Ты можешь мне рассказать,… у тебя там наверняка какая-нибудь азиаточка к плите прикована, да, Джимми?

– О, я понял, – он снова разозлился, – Потому что я черный, я не могу держать китайский ресторан? Что же мне СЛЕДУЕТ держать? Место, где жареную курицу сервируют дольками дыни? Я все ПРИГОТОВИЛ САМ и я, черт побери, хорошо готовлю!

– Ну вот, ты снова сгущаешь краски! – ответил я с усмешкой, – Мы говорили о ЕДЕ.

Белла лягнула меня под столом, но мне было слишком весело.

– С вами все, – сказал он НАМ, не давая никакого чека, просто озвучивая сумму счета, – Тридцать два доллара пятьдесят центов.

– А десерт? – спросил я.

– Я дам вам в дорогу пригоршню взбитых сливок, – ответил он.

– Прости, я знаю, что у тебя полно здесь народу, который надо обслужить, но мы бы не отказались от десерта,– сообщил я, – Для нас это вроде как особенный вечер. Ну, ты же понимаешь.

– Что вы хотите? – он скрипнул зубами, словно у него начался зуд от того, что мы еще здесь.

Я взял меню с сиденья и снова заглянул в него. Я надеялся, что он попытается забрать его у меня.

– ЭЙ! – мужик указал на меня, – Где ты его взял?

– Ты сам дал его мне, – сказал я и тут же сделал заказ, – Нам два несчастливых печенья… и две порции мороженого с чесночным соусом.

– Да, – Белла согласно кивнула, – С шоколадно-чесночный соусом.

– Ооо, вкуснятина, – сказал я, – Мне тоже.

– Хорошо, – сказал он, – А потом вы уберетесь отсюда к чертовой матери.

– Возможно, – я сложил руки, слегка наклоняя голову.

Он тяжело вздохнул и не удержался.

– Козел…, – пробормотал он себе под нос.

– Мы ему нравимся, – сказал я вслух, – На самом деле он не хочет, чтобы мы уходили.

– Так же, как и люди в «Пицце Хат», да? – напомнила Белла.

– О, там были одни старые перечницы, – поежился я, – Этот парень классный. Вот увидишь. Он попросит нас вернуться.

– Конечно, попросит, – хихикнула Белла, – Мы же его единственные клиенты.

– Да, – мне стало капельку его жалко, – Мы можем порекомендовать это место другим,… расскажем о нем своим друзьям.

– У нас нет друзей, – напомнила она.

– О, да, – вспомнил я внезапно. Как печально.

– Ну, когда мы заведем друзей,… – начал я.

– Когда мы, наконец, заведем друзей, мы скажем им, чтобы они приходили СЮДА? – Белла указала на стол, – Чтобы он говорил им отъебаться и сажать свои задницы? Ты что – не знаешь, что означает слово «друг»?

– Шш, он снова идет, – я улыбнулся шире, с нетерпением ожидая, что он сейчас скажет.

Он поставил перед Беллой креманку с мороженым и печенье с предсказанием, а мне – то же самое швырнул. Я знал, что он меня не разочарует.

– Спасибо, – сказала Белла мягким тоном.

Это оказалось ванильное мороженое, политое шоколадным соусом. На вид оно тоже было очень вкусным.

– Да, спасибо мистер Чен, – добавил я.

– У вас три минуты чтобы съесть все это и съебаться отсюда, – он посмотрел на свои часы, – Я засекаю время!

– Я ценю это, ведь я вижу всех этих людей, которые ждут своей очереди поесть! – крикнул я ему вслед, когда он широкими шагами пошел прочь.

Белла вынуждена была схватить меня и усадить на место, – Поторопись, нам кое-куда нужно!

– У нас есть время, – сказал я, – Он не может вышвырнуть нас отсюда только потому, что мы недостаточно быстро едим.

– Да, но он может убить нас…, – Белла ела свое мороженое большой ложкой, – Мы можем стать завтрашним блюдом дня.

– Нам надо будет прийти сюда еще раз, – я уже планировал свой следующий визит сюда, – Мы можем взять с собой Кэти.

Белла в ужасе посмотрела на меня, – НИ ЗА ЧТО! – она поставила свою ногу на пол.

– Да, ты права, – я вздохнул, – Это не сработает. Кэти слишком умна для него.

Мы съели десерт и затем вспомнили про свое несчастливое печенье.

– О, Белла, наши записки! – сказал я ей, – Помнишь, как здорово получилось в прошлый раз? В тот раз наши записки касались друг друга…

– Как я могу забыть? – спросила Белла, улыбаясь, – Моя записка спасла мне ЖИЗНЬ!

– Это правда, – сказал я, доставая свое печенье, – Интересно, что может гласить НЕсчастливая записка?

– Я боюсь смотреть, – Белла улыбнулась, качая мне головой и откладывая ложку.

– Это будет что-нибудь грандиозное! Я чувствую это! – я закрыл глаза и разломил печенье, доставая красную бумажку, – Оо, красная бумага!

Моя гласила: ПОШЕЛ НА ХУЙ, БЕЛЫЙ ПАРЕНЬ! ИДИ УЖЕ ДОМОЙ!

Я был на полу от смеха, слезы проступили на глазах, пока я выл и стонал! Белла думала, что у меня припадок, пока не взяла мою записку и не прочла ее.

– Очень мило, – прокомментировала она, усаживаясь обратно на стул.

Я не мог остановиться. Это был его последний ход, и он, блять, был гениальным! Как только я подумал, что больше не в состоянии смеяться, так сразу вытащил записку, на которой китайские иероглифы и перевод: ПОШЕЛ НА ХУЙ!

– Я должен сохранить ее…, – сказал я между приступами смеха, …бока уже сильно болели и слезы лились из глаз, но мне было все равно…

– Открывай свое, – сказал я Белле, успокаиваясь, чтобы оценить, что там написано у нее. Не дай Бог, там что-то обидное для нее,… это все, что я должен сказать!

– О, черт побери, – она сделала вдох и разломила свое печенье, – Это такая ошибка.

Она вытащила свой маленький клочок красной бумаги и, набравшись смелости, прочитала его, усмехаясь.

– Прочитай! – я ДОЛЖЕН был знать, что там написано.

Она посмотрела на меня, улыбнулась и прочла

– Остерегайся огромных подарков в красивой упаковке, ты можешь закончить коробочкой с маленьким пин-ассом.

Мы рассмеялись, и даже Белла вынуждена была признать,… что этот парень был полным дерьмом.

– Я собираюсь сделать вид, что я ни разу в своей ЖИЗНИ не давал чаевых! – я вытер с глаз слезы счастья, доставая деньги, чтобы расплатиться по счету.

– Мы должны сюда вернуться, – согласилась Белла, – Можем, на выходных, когда с нами не будет Кэти.

– Я надеюсь, это заведение еще будет работать, – высказал я вслух свое беспокойство, – Что, если он будет вынужден закрыться, потому что сюда никто не ходит?

– Было бы хреново, – сказала Белла, оглядываясь по сторонам, – Это место идеально. А еда, ГОСПОДИ!

– Я знаю, – мне стало так грустно.

– Ну, давай собираться, – Белла посмотрела на свои часики, – Мы же не хотим опоздать.

– Ладно, – я сильно нервничал из-за того, что мы уходим… это была наша последняя остановка перед посещением врача.

– Хоп Синг! (китаец, повар и эконом семьи Картрайтов на ранчо «Пондероза» из сериала «Бонанза» – прим.пер.), – позвал я, – Иди сюда, мы уходим. Назови-ка нам еще раз возмутительную сумму нашего счета!

Он быстро вышел к нам, по-прежнему выглядя напряженным.

– Тридцать девять пятьдесят, – сказал он, добавляя, – Плюс чаевые.

– Плюс чаевые? – я притворно усмехнулся, – За что? За превосходное обслуживание? Или, может, за то, что мы лицезрели тебя в этих облегающих штанах?

– Лучше оставь чаевые за все дерьмо, которое я вынужден был выслушать от тебя, или я скручу тебя и возьму их сам! – пригрозил мужик.

Дерьмо. Почему он ТАК сказал?

И как только я не нашелся, что ему ответить,… и мое дыхание начало ускоряться,… большой сюрприз – моя Белла вытащила свою шпагу, чтобы заступиться за меня.

– У меня есть для тебя чаевые, МОНТЕЛЬ (популярный американский теле-, радиоведущий, афроамериканец, лысый – прим.пер.)! – выпалила она, глядя на него искоса, – НА-КА ВЫКУСИ!

Эй, да она пользуется словечком Кэти. Ну, она хотя бы попыталась. Это была героическая попытка.

Но мужик рассмеялся над НЕЙ!

– Чокнутые белозадые…, – он отвернулся, хихикая.

Я вручил ему счет и его глаза немного расширились.

– Тут сотня, – сказал он, – Я принесу сдачу.

– Оставь себе, – сказал я, – Это был лучший ужин, который был у нас за долгое время. Ты даже себе не представляешь…

– Я тоже получил удовольствие, – сказал он и пожал мне руку. Я почувствовал себя так, словно мы жмем друг другу, как два профессиональных бойца после спарринга… ничья. Ни победителя, ни проигравшего.

– В тебе есть много хорошего, мужик, – признал он.

– В тебе тоже, – я улыбнулся, – Это печенье с записками… Иисусе! Ты слишком хорош!

– Ну, должен же я хоть как-то здесь развлекаться, верно? – спросил он.

Я хотел остаться и поболтать с ним подольше. Мы наконец-то становимся приятелями.

– Нам надо идти, малыш, – прошептала мне Белла, ей было неприятно, что приходится прерывать наш дружественный обмен любезностями.

– Сегодня мне надо на прием к психологу, – сказал я, делая вид, что шучу, и он рассмеялся, – Он ненавидит, когда я опаздываю на электрошоковую терапию.

– Так вот почему у тебя волосы так выглядят, – сострил он в ответ.

– Погоди,… а что с моими волосами? – спросил я, не на шутку забеспокоившись, – Что с ними не так?

Белла подошла и схватила меня за руку.

– Спасибо за все, – сказала она мужику, – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, девушка, – сказал он Белле, – Удачи с ЭТИМ парнем.

– Она мне пригодится.

Мне не нравилось то, куда мы направлялись…

– Подожди секунду, – я снова вошел в дверь, протягивая ему руку, – Я Энтони Мейсен, а это моя девушка, Мэри Браун. Было действительно здорово познакомиться с тобой.

Я хотел узнать его имя. Я просто ОБЯЗАН был узнать его.

Он посмотрел на мою руку, и мне показалось, что он сейчас скажет какую-нибудь гадость, но затем он пожал ее и сказал, – Я Маркус. Маркус Эванс. НЕ Джимми.

Я улыбнулся, – Хорошее имя, Маркус, – сказал я честно, – Мы вернемся.

– Ты не должен говорить этого, – он отпустил мою руку, – Еще никто не приходил сюда дважды. Но вы, ребят, клевые. Вы слушали мой вздор, ели мою еду, ты даже пил ту колу… и вы заказали десерт. Такого еще ни разу не было. Я ценю это, мужик.

– Ты шутишь? – спросил я, – Нам здесь понравилось. Мы придем еще. И скоро. Я тебе точно говорю.

– Да, окей, – он все еще не верил, – Ладно, в любом случае, спасибо. Доброй ночи.

– Тебе тоже, – я улыбнулся, направляясь к двери.

– Пошел на хуй, – усмехнулся он, последний раз скрещивая со мной шпагу.

– САМ пошел на хуй, – ответил я, окончательно влюбляясь в этого парня. Не в ЭТОМ смысле,… ну, вы поняли, что я хочу сказать.

– А обязательно было говорить последнюю фразу? – спросила Белла, когда мы вышли на парковку.

– Да, сказал я, отпирая дверцу машины.

– Ну вот, еще одно заведение, в которое мы больше никогда не пойдем, – сказала она, усаживаясь на сидение.

– Ни хуя, – выругался я в очередной раз за сегодняшний вечер, – Мы вернемся.

Белла вздохнула, а затем улыбнулась, говоря, – Окей, Эдвард,… хватит уже на сегодня «хуев», ладно?

– Хватит на сегодня хуев? – я завел машину, – Ты уверена?

Затем до нее дошло, что она сказала, и мне показалось, что она очень сожалеет о сказанном.

– Нет, я не это имела в виду…

– Ты так сказала! На сегодня хуев хватит! – я тронулся с места, – Мне так жаль, мисс Свон,… но слово – не ВОРОБЕЙ!

– НЕТ! – теперь она играла, смеясь и пытаясь закрыть мне рот ладонью, пока я ехал по улице.

– ХВАТИТ ХУЕВ НА СЕГОДНЯ! – крикнул я в окно, увидев, что на улице никого, – Мэри ТАК СКАЗАЛА! Сегодня она спит с подушками!

Coloring outside the lines. Глава 13 (часть1)

Глава 13. Я обещаю.

Часть 1.

От автора: *Всем привет! LOL… простите.

Спасибо за то, что не ругаете меня за прошлую главу. Мой юмор не всегда хорош для других,.. спасибо, что приняли его. Долгих лет жизни Доаксу (Маркусу)! Вы уже ЗНАЕТЕ, что он вернется в эту историю. И да, это место про лед… со мной действительно приключилась в Нью-Йорке подобная история. Правдивая история. Ну, он не сосал мой кубик льда, но он пальцами вытаскивал остальные и бросал их через плечо. И – нет, я не пила его потом. Эдвард храбрее меня. Он бывал в очень тяжелых ситуациях, поэтому он смог пройти через это.

И причина, по которой Эдвард вел себя сегодня, как чокнутый в китайском ресторане, состоит в том, что он очень боится приема у врача. Он пытается отвлечься и забыть о нем,… и именно поэтому в течение дня он столкнулся с таким количеством проблем. Он не сошел внезапно с ума, ничего такого… lol.

О, и не переживайте по поводу того, что порой они называют друг друга настоящими именами,… я полностью осознаю это,… я делаю так специально. Очень трудно внезапно начать называть кого-то другим именем. Вы бы удивились тому, сколько раз перепутали и ошиблись бы сами.

Окей, это предупреждение о том, что следующая глава забавной не будет. Но это определенно большой шаг для Эдварда,… Люблю вас всех, до скорого! Счастливого Рождества, КИНОТЕАТР! (бессмертные слова Джимми Стюарта) Люблю тебя, Джимми! (Джимми Стюарт, 1908 – 1997 – известный американский киноактер – прим.пер.)*

_

EPOV

Мы дурачились всю дорогу,… но неизбежно добрались до дома, в котором практиковал мой доктор. Это был очень большой дом на холме, за которым начинались изрезанные горные склоны. И больше здесь ничего не было. Только земля… и небо.

– Приехали, – сказала Белла мягко, пока я парковался.

У этого места был симпатичный старомодный вид,… но дом выглядел новым и добротным. Его полностью окружала веранда, уставленная элегантными стульями и диванами, и даже стояли маленькие качели.

– Мило, – сказала Белла, пока мы шли к дому,… если откровенно, я не мог даже думать теперь о красоте дома,… я чувствовал, что в любой момент меня может стошнить.

– Ты в порядке, Эдвард? – спросила она, потирая мою руку, ее глаза были полны любви и заботы.

– Нет, – я сделал глубокий вдох, мечтая, чтобы мой желудок прекратил выделывать то, что он делал.

– Дыши, Эдвард…, – посоветовала она, проникнувшись моим состоянием, – Сделай несколько глубоких вдохов… хорошо. Все в порядке. Это просто первый визит. Все будет хорошо, я обещаю. Не забывай, ты уже говорил с ним. Он тебе понравился,… ведь так?

– Да, – согласился я, чувствуя легкое головокружение.

– Присядь на секунду, – сказала она, указывая на ступеньки. Я присел, чувствуя, что мои ноги дрожат.

– Поговори со мной. Что не так, малыш? – спросила она совершенно спокойно.

– Я не знаю, – я сделал вдох, – Мне страшно.

– Он собирается тебе помочь, – она села рядом со мной, поглаживая меня по волосам и заглядывая мне в глаза, пока я рассматривал свои ботинки.

– Это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО страшно…, – сказала она, – Я не собираюсь тебе лгать. Он будет спрашивать тебя, захочет поговорить с тобой о неприятных и отвратительных вещах и я действительно очень сожалею об этом. Но сейчас это единственный способ исцелиться. Твои раны кровоточат, Эдвард. Я пыталась залечить их самостоятельно,… но я не могу. Врач может помочь тебе больше, чем я. Я по-прежнему буду здесь,… я по-прежнему буду любить тебя и говорить с тобой обо всем на свете,… я пройду через этот ад вместе с тобой,… с радостью,… не жалея ни о чем. Но нам нужен кто-то, кто станет нашим проводником. Этот мужчина может стать им. Эдвард, ты храбрый, я вижу это. Посмотри, как ты обращался с тем парнем, Маркусом.

Мы рассмеялись на секунду.

– Ты можешь сделать это, – она притянула меня за волосы на затылке, с любовью целуя в щеку, – Я верю в тебя, Эдвард Каллен. Я знаю, ты можешь победить это… ИХ. В тебе больше силы, чем КОГДА-ЛИБО будет в них. У тебя есть все.

– У меня есть ты, – сказал я, зная, что в этом будет вечно заключаться моя сила, – Я… я не смог бы сделать этого без тебя, Белла. Ты спасла мне жизнь. Я навечно у тебя в долгу. Ты вернула меня Кэти. Любовь – это… не достаточно большое слово, чтобы описать то, что я чувствую к тебе.

Мы прильнули друг к другу, словно наши жизни зависели от этих прикосновений,… а, может, так оно и было. Я представил себе ее в свадебном платье, …идущую ко мне навстречу, и я осознал, насколько, блять, сильно я этого хочу. Я хотел ее… дольше, чем навсегда. И я напрасно тратил время, сидя здесь и распуская нюни.

– Теперь я готов, – я услышал твердость в своем голосе.

– Подожди, Эдвард, – сказала она, и я увидел грусть в ее глазах, когда она посмотрела на меня, – Я хочу сказать тебе кое-что. Я надеюсь, что ты знаешь, что для меня это тоже очень трудно,… отдавать тебя кому-то другому… этому врачу. Я любила быть для тебя доктором Беллой. Ты был моим первым,… первым пациентом,… моей первой любовью,… моей единственной и последней любовью. Я никогда не предам тебя, как это сделала ОНА,… надеюсь, ты это понимаешь.

– Я знаю это, Белла, – я поцеловал ее в лоб глубоким, теплым поцелуем, – Ты делаешь все, как лучше для меня, даже если это причиняет тебе боль. Я знаю, это нелегко для тебя – любить меня. Но ты все равно любишь. И это возможность сделать что-то для ТЕБЯ, …и для себя. Ну, чтобы тебе не было так трудно все время. Я хочу, чтобы ты улыбалась, когда думаешь обо мне,… а не плакала.

Она снова притянула меня к себе и поцеловала. Мы встали и повернулись к двери, увидев на ней желтую медную табличку рядом с дверным звонком, которая гласила: «Доктор Питер Фачинелли».

Я сделал еще один глубокий вдох и потряс одной рукой – мускулы были сильно напряжены,… другой рукой я вцепился в руку Беллы.

Она ждала, пока я сам это сделаю. И я нажал на звонок.

Нам не пришлось долго ждать,… через минуту дверь со свистом распахнулась и первое, что я увидел – это большую ковбойскую шляпу, коричневую и очень высокую, с погнутой шерифской звездой на ней,… огромные поля полностью скрывали глаза мужчины, на котором она была надета,… и, наконец, шляпа была проткнута стрелой.

Она выглядела так, словно только что появилась из мультфильма. Я невольно улыбнулся.

– ЗдорОво! – сказал мужчина из-под шляпы и сдернул это чудовище с головы.

Он пробежался пальцами по беспорядку в своих каштановых волосах. Они были вроде бы похожи на мои, но темнее. Его лицо было очень молодым,… моложе, чем я себе представлял. У него была крайне заразительная улыбка и светлые голубовато-зеленые глаза, цвет которых я не мог определить с точностью. Но они сияли, и, когда он смотрел на меня, в них читалось расположение. У него был большой нос, прямой и угловатый.

Затем я заметил, что он одет в черную футболку, на которой красным было написано (я не шучу): «Я не страдаю от безумия! Я наслаждаюсь каждой его минутой!».

Он был в джинсах и без обуви, в одних носках! Я улыбнулся, потому что, просто глядя на него в таком виде,… я чувствовал себя более расслабленно,… а не так, словно я нахожусь на своих собственных похоронах. По какой-то причине я представлял себе его парнем постарше, чопорным и в костюме, …не знаю почему, но этот образ пугал меня. А этот парень – нет.

– Эй, простите за это, – он махнул рукой в сторону, – Иногда я делаю так,… это немного снимает напряжение.

– Милая шляпа, – услышал я свои слова.

– Спасибо, у меня дюжина таких. Я коллекционирую странные шляпы. Однако… Вы Энтони? – он вытянул руку, и у меня появилось ощущение, что он похож на парня, с которым можно зависнуть, например, в баре, а не на врача. Я надеялся, что он хороший врач. Если он окажется шарлатаном, я не знал, смогу ли пройти через все это снова с совершенно другим человеком.

– Да, – я протянул ему свою руку, крепко пожимая её, я не хотел, чтобы он решил, что со мной что-то не так из-за моего слабого рукопожатия, – Привет, как дела?

– Отлично, – он пробежался рукой по волосам, я тоже постоянно так делаю. Белла это заметила и мельком взглянула на меня.

– Это Белла, моя девушка, – сказал я, и он подошел, чтобы пожать ей руку.

– Белла…, – начал он, но она сказала, – Мэри.

БЛЯТЬ! Я просто чертов идиот!

– Простите, я имел в виду Мэри…, – я чувствовал, словно внутри меня что-то сломалось,… я уже облажался.

– Белла – это моя кличка у него, – она быстро вышла из положения, улыбаясь ему, – Он зовет меня так постоянно, поэтому порой забывает мое НАСТОЯЩЕЕ имя. Мэри Браун,… приятно познакомиться, доктор.

Черт, она умница.

– Ну, я помню хотя бы собственное имя, – пожал я плечами, чувствуя себя как дурак.

Но он совсем не расстроился.

– Хватит уже всей это чуши про доктора, зовите меня Питером, – он него просто веяло добром и беспечностью. Я чувствовал себя так, словно он был моим старым другом, с которым мы снова встретились.

– Проходите, ребят, – он сделал шаг назад, пропуская нас внутрь. Дом был очень милым, он выглядел дорогим, но жилым,… и я сразу почувствовал себя здесь легко. У нас на пути лежала пара ботинок, и Питер пинком убрал их с дороги.

– Простите, – он выглядел немного застенчиво. Когда мы вошли в гостиную, я услышал звуки баскетбольного матча из телевизора.

– Мэри? – он улыбнулся моей девушке идеальной белозубой улыбкой модели, – Я доверяю Вам,… я ведь могу Вам доверять?

Она немного покраснела и сказала:

– Да?

– Окей, – он взял пульт с кофейного столика и передал его ей в руки так, словно это был магический кристалл или что-то подобное, – Это мой пульт. Вы можете смотреть все, что хотите,… но пожалуйста – не обижайте ее. Ее зовут Марша.

Мы все рассмеялись, а затем Белла посмотрела на меня со странной легкой усмешкой.

– Окей, буду защищать ее даже ценой собственной жизни, – сказала она, и это крайне осчастливило доктора.

– Я знал, что могу рассчитывать на Вас, Мэри, – онположил руку ей на плечо, и если бы я так не нервничал, я бы разозлился на него за это.

– Чувствуйте себя как дома, – он махнул рукой в сторону белого, обитого плюшем, дивана и столика перед ним, уставленного всяческими вкусностями… печеньем, закусками, даже напитками!

– Оооо, дьявол! – я потянулся к столу, но доктор схватил меня за руку.

– Это не для ВАС, это для Мэри, – он расширил глаза, а потом усмехнулся, – Вы же не хотите перебить себе шоколадом вкус вишневого «Слэрпи», да?

Мой рот открылся. Я чуть не забыл!

– Вы нашли его? – спросил я.

– Действительно нашел, – сказал он гордо, – Кстати, это было нелегко. Вы – человек с особым вкусом. Идите за мной, Энтони.

Он повернулся и вышел из комнаты. Белла села на диван. Она посмотрела на меня и махнула рукой, говоря:

– Удачи, сладкий. Играй по правилам.

– Не уходи, – сказал я, не уверенный в том, зачем я это сказал

– Куда же я уйду? – Белла посмотрела на меня, словно я был тупее головешки, – Разве я КОГДА-НИБУДЬ бросала тебя?

– Я знаю, знаю, – я покачал головой и поспешил догнать доктора.

Я быстро шел за ним по коридору, который вел к другой двери. Я полагаю, это был его офис.

Я почувствовал, как воздух покидает мои легкие, когда он открыл дверь и включил приятный мягкий свет,… совсем не яркий,… и мне стало легче войти в комнату.

– Входите, Энтони, – он махнул рукой, приглашая меня внутрь. Когда я вошел, увидел кожаный диван, очень длинный, такой, что сев с одного края, я не смог бы дотянуться до противоположного. Еще там стоял кожаный стул и столик возле дивана, на котором стояла ваза с «Доритос», рядом с ней стояла чашка с расплавленным сыром, и,… как видение, рядом стоял большой стакан «Слэрпи». На нем стоял логотип «Севен-Илевен» (всемирная сеть продуктовых магазинов, название отражает часы работы – с семи утра до одиннадцати вечера и, кстати, «Slurpee» – эксклюзивный товар этих супермаркетов – прим.пер.) …стакан был обычным – выполненный в красно-синей гамме, с узором в виде цветного вихря (решила слазать в инет и узнать наконец, как же это выглядит: – прим.пер.). Это была одна из самых прекрасных вещей, что я когда-либо видел! Словно наступило Рождество!

Я чуть не кинулся к ней, но сдержался.

– Вы НАШЛИ ее! – я взял стакан, и кончики моих пальцев тут же занемели от холода, тут же вспомнив забытое ощущение, – Как? Где?

– Я не скажу ВАМ, – подразнил он меня, усаживаясь на свой стул позади письменного стола и открывая ящик, – Садитесь и наслаждайтесь. Мы не должны начинать, пока Вы не будете готовы.

Я чувствовал себя нехорошо, сидя здесь, наедине с едой и напитками.

– Ну, присоединяйтесь, и я буду готов, – я сел на диван, двигаясь к одному краю, оставляя ему место рядом с собой.

– Ах, это очень мило с Вашей стороны, – он снова улыбнулся, доставая что-то из ящика письменного стола и ставя это на стол, – Думаю, я присоединюсь. Я давно не ел!

– Клево, – я посмотрел, как он берет ломтик чипсов, и тоже взял один. Я объелся в китайском ресторане, но понял, что в желудке найдется еще местечко. Белла права, я – обжора.

– И все-таки она моя, – усмехнулся я, взяв «Слэрпи».

– Да, она ваша. Хлебайте (to slurp (англ.) – хлебать – прим.пер.) на здоровье, – хихикнул он, макая ломтик чипсов в сыр.

Я сделал первый большой глоток,… через трубочку, и через секунду жидкость достигла моего языка…

– УГГГХХХХ! – я не смог сдержать оргазменного стона после первого глотка. Доктор рассмеялся, с наслаждением наблюдая за мной.

– Я так давно ее не пробовал, Вы себе не представляете…, – я закрыл глаза и отпил еще.

– Я знаю, – он кивнул, поедая чипсы и говоря это с набитым ртом, – Позвольте Вам сказать, что я тоже вынужден был жить без этого.

– Спасибо Вам большое за это…, – сказал я между глотками, – Вы были не обязаны.

– Я хочу, чтобы Вы чувствовали себя здесь, как дома, – сказал он серьезным тоном, – Настолько, насколько сможете. Вы будете проводить здесь много времени, если выберете меня. Я не хочу доставлять Вам неудобства.

Он был милым и очень мне нравился.

– Мне здесь нравится…, – сказал я честно, – Очень.

– Хорошо, – он грыз очередной ломтик чипсов, – Не могу передать Вам, насколько мне приятно, Энтони. Спасибо.

Пока я пил «Слэрпи», Питер задал мне несколько вопросов,… просто чтобы завязать разговор. Он не делал никаких записей, ничего такого.

Он спросил меня, откуда я, как давно живу здесь и т.п. Глупо было то, что я отвечал, не раздумывая. Но немного времени спустя «Слэрпи» кончилась,… и настало время работать.

Я не хотел лежать на диване,… я еще не чувствовал себя на нем комфортно. Кроме того, я лежал на диване у доктора Беллы, и не собирался делать то же самое сразу у кого-то другого.

Я сел на стул напротив его письменного стола, и он занял свое место. Он объяснил мне, что, прежде всего, ему нужно оценить мое состояние,… узнать мою историю. Мне понравилось, что он посвящал меня во все это вместо того, чтобы тут же начать обстреливать меня вопросами. Затем он спросил, не имею ли я чего-то против того, чтобы он записывал наши сеансы на диктофон. Он заверил меня, что я не обязан соглашаться.

Я сказал, что ничего не имею против, и он обрадовался. Он сказал, что НЕНАВИДИТ делать записи в блокноте, пока пациент говорит.

– Это так грубо, – он сморщил нос, и я вынужден был рассмеяться. Он сказал, что пока я говорю, он хотел бы уделять все свое внимание МНЕ, а не записной книжке.

– Энтони Мейсен. Сеанс номер один, – сказал он, когда сел на стул, готовый начать.

И я сразу почувствовал, что напрягся.

Он наметанным глазом сразу это заметил.

– Что не так, Энтони? – спросил он, наблюдая за мной своими проницательными глазами.

– Я не знаю, – сказал я, – Я просто… извините.

– Не стоит извиняться, – он встал, подходя на пару шагов ближе, но, не прикасаясь ко мне, – Просто скажите мне, что я могу сделать.

– Я не знаю, – я пытался понять, что со мной, – Это просто… все это. Письменный стол,… стул,… они словно окружают меня.

– Обстановка напоминает кабинет врача, – он выглядел так, словно глубоко задумался.

– Да! – я взглянул на него, чувствуя себя конченым слизняком.

– Понятно, – он повернулся и выключил диктофон. Я думал, он разозлится,… и больше не захочет мне помогать.

– Ну вот, – сказал он и я уже хотел извиниться еще раз, когда он взял диктофон, – Хватайте чипсы и сыр. Мы идем на воздух.

Я чувствовал себя таким ребенком рядом с ним, он все делал правильно. Мы перенесли наш сеанс на задний двор,… в патио, выполненное из стекла и красивого красного дерева. Там стоял круглый столик. Вид был невероятный! Черные горы,… луна – огромный круг золотого сияния над головой. Она ярко светила, но Питер зажег свечу, что стояла на столе.

– Это свеча с репеллентом, – усмехнулся он, убирая зажигалку, – Некоторые мои пациенты часто уходят отсюда, искусанные комарами с головы до ног.

– О нет, – засмеялся я, – Так я не Ваш первый… я обижен!

Это ему понравилось, и я услышал его смех. Это заставило меня почувствовать себя лучше.

– Все мои пациенты особенные для меня, Энтони, – он сел рядом со мной, а не напротив, и я чувствовал себя так, словно мы с ним – два парня, которые просто расслабляются, сидя на заднем дворе.

– Множество людей чувствуют то же, что и Вы, сидя в офисе, – сказал Питер, – Я не против. Там, где Вам комфортно, мы и будем проводить наши сеансы терапии.

– Здесь мне нравится, – сказал я, оглядываясь по сторонам, – Должно быть, здорово наслаждаться подобными видами каждую ночь. Я могу себе представить, какой здесь закат…

Он пожал плечами:

– Это невесело, когда ты один.

Я почувствовал легкий укол боли. Неужели этот доктор здесь совсем один? Он выглядит таким клевым парнем, что я не мог себе представить, чтобы у него не было женщины.

– Ну, приступим? – усмехнулся он, ударив по клавише диктофона, и минуту помолчал.

– Так, Энтони…, он отклонился, скрещивая ноги под столом, – Расскажите мне немного о себе.

Блин, я ненавижу открытые вопросы.

– Ну…, – я осмотрелся по сторонам, – Я здесь новенький,… только недавно переехал сюда. До этого я жил в Нью-Йорке. У меня были кое-какие проблемы, поэтому я уехал оттуда. Я оставил там все, кроме Беллы. Мэри.

– Вы можете называть ее Беллой, если Вам так удобно, – мягко вставил Питер, не желая меня перебивать.

– Окей, – я сделал вдох, – Белла вызволила меня из беды там. Мы с ней приехали сюда вместе, чтобы начать новую жизнь. И еще у меня есть дочь, Кэти. Она живет с нами. Ей девять лет. Для нас всех было очень нелегко… начать все сначала. И даже, несмотря на то, что мы уехали из Нью-Йорка,… а все те люди остались там,… я чувствую себя так, словно они все еще со мной. В моей голове. Мне постоянно снятся кошмары. Плохие сны. Последние пару ночей у меня их не было, потому что… я был… с… Беллой.

– У Вас с ней интимная близость? – осторожно спросил он, глядя мне в глаза.

– Да, – я почувствовал, как мои щеки слегка вспыхнули, – Когда это происходит, я не вижу снов. У Беллы есть некоторый опыт в психологии. Она учится в колледже. Она пыталась помочь мне,… и я думал, что у нее все отлично получается. Но она сказала, что больше не может этого делать. Она говорит, что она не настоящий терапевт и не должна консультировать меня. Вот поэтому я здесь.

Coloring outside the lines. Глава 13 (часть 2)

Глава 13. Я обещаю.

Часть 2.

EPOV

Я так много пропустил в своем рассказе. Другой бы никогда не позволил мне этого.

– Ну, я рад, что Вы здесь, – сказал он, и в его глазах не было осуждения, – И Вы правы, – добавил он, – Вы можете уехать на другой конец света, но Вы не сбежите от своих проблем. Они все равно здесь, – он дотронулся до своей груди, – И здесь, – он коснулся головы.

Он расспрашивал меня о Кэти, и я рассказал ему все, что смог. Я восторгался ею, как гордый папаша, и он улыбался и смеялся над моими рассказами. Потом он спросил меня о Белле, и я рассказал ему и о ней.

– Кто еще есть в Вашей жизни? – спросил он меня, – Кто еще любит Энтони Мейсена?

Я рассказал ему про Бена с Анджелой,… и немного о Тане,… о том, как она умерла. Как обгорела Кэти,… и как я должен был зарабатывать для нее деньги,… я медленно подошел к рассказу о том, как встретился с Викторией… и с Эмметтом. И я выдал свой самый большой секрет.

– Я стал там… шлюхой, – услышав свои слова, я ожидал увидеть шок на его лице. Но шока не было.

– Продолжайте, – он посмотрел на меня, и на его лице не было ни страха, ни отвращения.

– Есть много всего, о чем рассказать, – я вертел в руках пустой стакан от «Слэрпи», – Я был рабом и проституткой у Виктории… около шести лет Я был очень дорогой проституткой. Я делал все. Я никогда не спорил. Я никогда не говорил «нет». Я думал, что люблю ее. Я думал, она любит меня. И ради нее,… ради ебаных денег… я опускался в такое дерьмо,… я делал вещи, которые даже не могу НАЧАТЬ описывать. Если мне платили, я делал все, что скажут, каким бы непристойным это ни было. Я ссал женщинам в рот,… я трахал матерей и их дочерей в одной постели,… я пил их кровь, и они пили мою. И это, блять, чудо, что я не заразился СПИДом или чем-нибудь еще. Но Виктория всегда проверяла клиентов, чтобы убедиться, что я в безопасности. Я полагаю, что должен ей хотя бы за это.

Он ничего не говорил. Он ждал, что я скажу дальше, и по-прежнему, на его лице не было ни удивления, ни отвращения.

– Я рассказывал кое-что Белле, – сказал я, опуская глаза, – Но я никогда не рассказывал ей того, о чем только что рассказал Вам. Я скрыл это. Я не хотел, чтобы она испытывала отвращение при виде меня. Она говорит, что любит меня. Но я знаю, что если расскажу ей все,… она изменит свое мнение.

– Что вы чувствуете, рассказывая это мне? – спросил он спокойно.

– Вообще-то я чувствую себя хорошо, – признался я, осознав это сию минуту, – Я Вас не знаю, и мне все равно, что Вы подумаете, поэтому я чувствую, что могу сказать Вам все, что хочу.

Питер усмехнулся и я понял, что я только что сказал. Должно быть, я обидел его.

– Я не имел в виду, что мне все равно, что вы думаете…, – я попытался поправиться, – Я просто имел в виду…

– Все нормально, – он поднял руку, – Я все понял. Должно быть, было по-настоящему тяжело обсуждать подобные вопросы во время сеансов со своей девушкой. Никогда не знаешь, как много можно сказать, …и это было очень тяжело и для нее. Возможно, она не была готова выслушать всю Вашу историю. Она ведь никого до Вас не консультировала?

– Нет, я был первым, – сообщил я, – Она выбрала меня для написания диссертации в колледже. Мы полюбили друг друга. Я думал, она наняла меня в качестве проститутки.

– Ох-хо, – он ухмыльнулся.

– Да, – кивнул я, поднимая брови, – Это был забавный разговор.

– Держу пари, – улыбнулся он, теребя что-то на своей кроссовке.

– Так вы оба сбежали? – спросил Питер, – Вы уехали из Нью-Йорка и приехали сюда, чтобы скрыться от всех?

– Да, – сейчас я вроде как врал, – Белла спасла меня от Виктории и когда мы приехали сюда, моя дочь приехала с нами вместе. Бен с Анджелой жили с нами последний месяц,… но сейчас они переехали в другой дом, в пяти минутах езды от нашего. Хорошо, что они по-прежнему рядом. Завтра мы ужинаем у них.

– Это хорошо, – сказал он спокойно, – Всегда держитесь рядом с теми, кого любите. Вам нужна поддержка. Не позволяйте им исчезать из Вашей жизни.

– Ни за что, – сказал я от всего сердца, – Они мне как родители. Родня.

– Я понял, – сказал он так, словно в его жизни был кто-то подобный.

Я боялся, что он попросит меня рассказать о них, …но он не попросил.

– Итак, Вы здесь, чтобы справиться со всеми своими воспоминаниями о тех шести годах? – спросил Питер, подводя итог, – Вы хотите быть свободным от них,… я прав?

– Ну,… нет,… не совсем, – сказал я, чувствуя, как мое горло немного сжалось, – Я думаю, со мной все в порядке… после всего, что случилось за эти шесть лет,… я не думаю, что мне необходима терапия для этого. Есть кое-что еще.

– Продолжайте, – он наблюдал за мной, наклонившись немного сильнее, с неослабевающим интересом.

Я сделал несколько вдохов,… но голос по-прежнему не слушался меня.

– Все в порядке, Энтони, – сказал он с участием в глазах, – Я здесь. Вы можете сказать что угодно. Вы не шокируете и не напугаете меня.

И я поверил ему.

Я закрыл глаза, и положил голову на свои руки, которые лежали на столе.

Будет легче, если я не буду видеть его. И я просто сказал это.

– Мужчина… – сказал я, слыша, как ломается мой голос, – Напал на меня.

Только лишь произнося эти слова, я уже почувствовал, как внутри у меня что-то рвется на части,… медленно,… мучительно. И на секунду я увидел ебаное лицо улыбающегося мне сэра Кевина,… услышал его голос, пытающийся успокоить меня…

– Не плачь, ангел…, – говорил он очень нежно, пока медленно входил в меня, – Шшш, пожалуйста, не плачь,… мы принадлежим друг другу.

Мысленно я закричал что есть силы, вспоминая этот момент,… я кричал так, словно действительно слышал, как он говорит те слова, словно он – мой любовник… и мы принадлежим друг другу. В аду.

Мне хотелось оторвать свои собственные уши, но я знал, что все равно не сотру этот голос из своего мозга.

Я услышал, что плачу и почувствовал его ладонь на своей руке. Я чуть не стряхнул его руку, но что-то во мне сказало – не делать этого.

– Я знаю, как трудно было Вам сказать это, – он был по-прежнему непоколебим, его вера была крепка, – Я здесь. Вам нужно время. Вам не обязательно говорить постоянно.

Прошло несколько минут, прежде чем я смог продолжить, и услышал, какой ужасный у меня голос. В нем чувствовался шок и безнадежность, я произносил слова сквозь рыдания.

– Я даже не могу назвать это изнасилованием, – сказал я, – Виктория отдала меня ему, как щенка! Я был прикован цепью,… и я не смог сказать «нет». Я пытался.

– Он знал, что это против Вашей воли, – утвердительно сказал Питер, – Он должен был остановиться. Это не Ваша вина, Энтони. Единственного, кого стоит винить – это ЕГО, а НЕ Вас. Вы понимаете?

– Мне нужно было сопротивляться, – я плакал, – Я продолжаю думать, что мне нужно было сделать ХОТЬ ЧТО-НИБУДЬ! Но… она сказала, что это мое наказание,… она знала, что я не хотел делать этого с мужчинами!

Последние слова я выкрикнул… с ненавистью.

– По голосу чувствуется, что Вы больше злитесь на Викторию, чем на этого мужчину, – сразу догадался Питер.

– Она ЗНАЛА! – зарычал я, и мои глаза снова наполнились слезами, – Она знала, что это сделает со мной. Я думал, что она заботится обо мне…

– Вы думали, что она любит Вас…, – Питер так легко читал мои мысли.

– ДА! – негодовал я, сжимая руки, лежащие на столе, в кулаки.

– Вы ХОТЕЛИ ее любви? – спросил Питер, по-прежнему не убирая ладонь с моей руки.

– Я не знаю…, – презрительно фыркнул я, – Думаю, когда-то хотел. Я не знал, что такое любовь после смерти Тани,… после того, как я потерял Кэти. Я думал, что… то, что у меня с НЕЙ… это было нечто, похожее на любовь. Я был внутренне опустошен,… и малая толика доброты, которую она демонстрировала мне,… заставляла меня чувствовать так, словно это и есть любовь. Теперь я знаю, что это было не так. Она просто использовала меня.

– Давайте вернемся к Виктории позднее, – предложил Питер, – Я пока не буду спрашивать обо всех подробностях того, что произошло между Вами и этим мужчиной. У нас будет много времени потом, чтобы поговорить об этом. Не хотите ненадолго прерваться?

Я кивнул и он отошел на минуту, позволяя мне остаться здесь, чтобы подышать свежим воздухом,… вдох-выдох. Затем я услышал позади себя голос Беллы.

– Привет, малыш, – она улыбнулась, медленно приближаясь ко мне, – Как ты?

Я подбежал к ней и подхватил ее на руки. Она была нужна мне, как воздух, без неё я не мог даже дышать.

Она прильнула ко мне, целуя следы от моих слез.

– Ты все делаешь правильно,… я так горжусь тобой,… я люблю тебя. – сказала она.

Я не мог говорить, голос пропал. Но она и не заставляла меня делать этого. Она просто держала меня… и гладила по волосам.

– Он лучше, чем я? – она пыталась рассмешить меня. Но я просто отрицательно покачал головой в ответ.

Она хихикнула.

– Ух, ты, – она посмотрела мне в глаза, – Хорошо, соври мне еще что-нибудь.

Я просто улыбнулся и положил свою голову ей на грудь. Мне нравилось слушать биение ее сердца. Это успокаивало меня.

Питер вернулся через несколько минут и улыбнулся. Он не мешал нам, а терпеливо ждал.

– Я пойду обратно в дом, – наконец мягко сказала Белла, последний раз целуя меня, держа руками мое лицо, – Я ТАК горжусь тобой, Эдвард.

Мое имя она прошептала мне на ухо. Мне было это необходимо, потому что пока я называл себя Энтони и пока слышал, как доктор зовет меня так, мне порой казалось, что он обращается к кому-то другому. Было хорошо, что она обращалась ко мне НАСТОЯЩЕМУ.

– Я уже посмотрела половину «Легенды осени» (потрясающий фильм с Бредом Питтом, кто не видел – очень рекомендую – прим.пер.), – она указала большим пальцем на гостиную, где находилась все это время, обращаясь сейчас к на обоим, – Я не хочу пропустить ни минуты ЭТОГО фильма.

Я улыбнулся ей. Она порадовала меня своими словами. Потом она ушла.

– Наслаждайтесь, Мэри, – сказал он ей, и я заметил, что он ни разу не назвал ее Беллой. Он с уважение относился к тому, что только я называю ее этим именем. Мне понравилось это.

И мне понравилось, что я смог рассказать свою маленькую историю в двух словах и раскрыть самую сложную ее часть. И все это на первом сеансе. Белла была права, он вел меня очень хорошо,… и я даже не осознавал, что меня ведут. Теперь я знал, что он мой доктор. Я уже доверял ему. Я чувствовал себя с ним в безопасности. И, что более важно, он честно мне нравился. Это было все, что мне было необходимо в докторе.

Он послал ее ко мне во время перерыва. Он знал, что она нужна мне. Он знал, что внутри меня все кричит: «СПАСИ МЕНЯ!», и у него был ангел, который мог сделать это. Он умный. Он – наш проводник… через все это дерьмо, как Белла и говорила. Я знал, что в один прекрасный день он поможет нам найти дорогу.

Помимо всего прочего, он достал для меня «Слэрпи» и мне понравились его шляпа и футболка.

После перерыва он сменил тему и спрашивал меня о том, что происходит сейчас, помимо ночных кошмаров,… о моих теперешних проблемах. Сначала ничто не шло мне на ум, но лучше обдумав, я начал говорить.

Я рассказал ему о Дженне,… и о веревке на шее у Йо-Йо. Он кивнул так, словно ожидал это услышать. Я рассказал ему о том, как мне было плохо… о том, как я чувствовал, что меня может стошнить прямо на ее ботинки!

– Да, – он нахмурил брови, – Будет множество вещей,… предметов, мест, запахов, …которые будут вызывать воспоминания. Мы будем работать над этим, если Вы вернетесь ко мне. Понадобится время, чтобы справиться с этим, но это осуществимо.

– Как и с этой Дженной, – Питер вздохнул, – Я бы продолжал быть с ней твердым,… говорить ей, что она Вам неинтересна,… но, Энтони,… пожалуйста, по возможности не будьте с ней жестоки. Кажется, у нее тоже проблемы.

– Проблемы? – спросил я.

– Да, – ответил он, – У нее тоже, возможно, в прошлом была какая-то травма, прямо как у Вас. Люди ведут себя очень по-разному и странно, если они пережили насилие. Вы постоянно смотрите вниз, потому что Вас учили угождать и не показывать зубы. В прошлом Дженны,… возможно, кто-то вынудил ее быть более властной,… более агрессивной.

– Вы имеете в виду,… вы думаете, что ее… тоже изнасиловали? – я пытался понять, о чем он говорит.

– Я не могу этого ЗНАТЬ, – он пожал плечами, – Пока не познакомлюсь с ней и не поговорю,… но есть большая вероятность того, что да,… кто-то мог надругаться над ней, каким-то образом,… когда-то. Она видит, что Вы смотрите вниз и для нее это сигнал о том, что Вас что-то терзает, – пояснил Питер, – она видит мужчину, который никогда бы не поднял на нее руку, мужчину, который никогда бы не стал ее к чему-либо принуждать. Вы привлекаете ее именно поэтому. И печально то, что порой мы принимаем характерные особенности того, кто на нас нападает. Вполне возможно, она считает, что то, как над ней надругались, это нормально.

– Вы думаете, я могу стать таким как… сэр Кевин,… мужчина, который… напал на меня? – спросил я, чувствуя, как во мне растет новый страх.

– Вы не станете таким как он, но…

– Потому что недавно я был…с Беллой…, – я сглотнул, – И я… я…

– Я не могу ГОВОРИТЬ такие вещи! – я вцепился в свои волосы, глядя на свои ботинки.

– Вы можете сказать это, – Питер ждал, – Наберите воздуха, вдохните,… выдохните и скажите это, не раздумывая над словами.

Я сделал все, как он говорил,… и слова появились.

– Я надел ей на шею ремень, когда мы занимались сексом, – сказал я очень быстро.

Он подождал секунду, но по виду он был совершенно не расстроен.

– Зачем Вы сделали это? – спросил он.

– Я не знаю…, – теперь я ощущал легкое беспокойство, – Это был порыв…, я увидел его на кровати,… и просто захотел сделать это. Я думал, это будет… возбуждающе.

Он слегка ухмыльнулся, – И было?

– Да, – ответил я тут же, – Мне показалось, что Белле это тоже понравилось. Она не сказала стоп-слово.

– Стоп-слово? – спросил Питер.

– Это когда вы выбираете слово…

– Я знаю, что это такое, – Питер поднял палец, улыбаясь, – Но я не понимаю. У Вас с ней БДСМ-отношения?

– НЕТ! – я почувствовал, что мои глаза немного расширились.

-Тогда почему вы используете стоп-слово? – спросил он просто из любопытства.

– Я ни за что не хочу сделать ей больно, – сказал я, – Но я не доверяю себе, когда делаю плохие вещи,… игры, в которые я играю,… так, как я занимался сексом последние шесть лет,… и я уже почти не знаю, что это означает – «нормальный секс». С самого начала мы выбрали слово, которое она может сказать, чтобы остановить меня. Я полагаю, что раз я жил так шесть лет, оно мне по-прежнему необходимо.

– Я это понимаю, – Питер кивнул так, словно знал это и без моего объяснения.

– Прежде всего…, – спросил он, – Вы душили Мэри ремнем?

– НЕТ! – я чуть не задохнулся, – Я бы никогда не причинил Белле боль. Я оставил его свободно висеть,… я просто взялся за него пару раз… в процессе…

– Я понял, – Питер пытался подавить усмешку, словно представил себе все и без моих пояснений.

– Сэр Кэвин…, – спросил Питер, – Он привязывал Вас за шею?

– Да, – я стиснул челюсть, думая, что теперь он станет вытягивать из меня подробности этого испытания.

– Ремнем? – спросил он.

– Нет, – я сделал вдох, – Вначале на мне был ошейник. А затем, позднее, он снял его и надел цепь. Он сказал, что я… трудновоспитуемый.

Питер выглядел разозленным, но он скрывал это.

– Цепь, – высказал он, когда я кивнул, – Он использовал ее? Я имею ввиду,… он перекрыл Вам кислород?

Я кивнул, сглатывая.

– Энтони…, – его голос сорвался, и, казалось, что теперь ему действительно жаль.

Я на секунду вспомнил стену, на которую смотрел, когда Кевин тянул цепь, лишая меня воздуха,… я слышал собственное судорожное дыхание, …помнил, как запаниковал, думая о том, сколько продержусь без кислорода,… я чувствовал себя как та рыба, которую я поймал сегодня,… мои глаза невольно лезли из орбит,… мои запястья хаотично дергались в кожаных наручниках… Пожалуйста, ПРЕКРАТИТЕ! Я не могу ДЫШАТЬ! Мне БОЛЬНО! Я не мог сказать вслух ничего из этого, …но мысленно выкрикивал эти слова.

– Скажи, что будешь хорошим мальчиком…, – судя по голосу, сэр Кевин развлекался, …словно мы оба наслаждались нашей игрой, …я чувствовал, как твердая цепь врезается мне в горло,… я пытался говорить, но кроме стонов и сдавленного карканья ничего не выходило. Я сильно кивал головой, так, что ему, видимо, казалось, что я с ним соглашаюсь.

И он отпустил цепь. Я почувствовал, что мое тело падает, словно я кукла, у которой обрезали веревки,… и у меня оказалось столько воздуха, что мне было трудно вдохнуть его весь.

– Такой сладкий малыш…, – Кевин гладил мои волосы, пока я чуть не блевал на пол, пытаясь вдохнуть побольше воздуха.

– Вы хоть раз теряли сознание? – спросил Питер, вырывая меня из транса.

– Один раз у меня ненадолго потемнело в глазах, – вспомнил я, – Но он поднес к моему носу нюхательную соль. По поводу этих людей,… у них полно с собой всяких дерьмовых штучек, чтобы гарантированно сыграть в свою игру. Его день не должен прерываться из-за такой ерунды, как моя потеря сознания.

– Его день, – Питер уцепился за эти слова, – Как долго длилось это нападение?

– Я провел с ним целый день, – ответил я, – Виктория отдала меня ему в 6 часов утра, а ушел он к ужину… часов в 6 вечера, я полагаю.

– Двенадцать часов, – сказал Питер сердитым тоном, но его глаза по-прежнему оставались спокойными.

– Плюс-минус два, – я почувствовал, что дрожу всем телом.

Он ничего не сказал, и мне стало страшно.

– Мне пиздец? – спросил я, – Теперь уже поздно что-либо делать или как?

– О, Господи! Энтони, нет, конечно, – сказал он тут же, – Простите. Я не хотел заставлять Вас чувствовать подобное. Я просто разозлился, услышав о том, как жестоки могут быть люди. Я знаю, что я должен быть объективным и не показывать своей злости,… но это очень трудно. Я же человек. Как я могу НЕ злиться, слыша о том, через что он заставил Вас пройти? Некоторые из моих клиентов сдерживают свои переживания, свою боль, днями,… неделями,… даже годами. И я знаю, что большинство из тех, кто приходит сюда, чтобы увидеться со мной впервые,… из тех, кто подвергся нападению,… они все испытывают тайный страх. Страх, что они медленно теряют разум и сходят с ума, – сообщил мне Питер.

Он посмотрел на меня, и я почувствовал навернувшиеся на глаза слезы. Я едва кивнул и поднял глаза на луну.

С абсолютной точностью он назвал мой самый большой страх. Я боялся, что сойду с ума и причиню боль Белле,… или Кэти,… или им обеим.

Питер тепло улыбнулся и сказал:

– Вы не сходите с ума, Энтони. Я Вам клянусь. Вам причинили боль. У Вас украли бесценные вещи. Безопасность,… доверие,… силу,… контроль, …уважение, … и даже близость с другим человеком. Мы будем работать над тем, чтобы вернуть Вам все это обратно. …Ваши проблемы НЕ являются неразрешимыми, Энтони. Ни одна из них. Нет ничего, с чем бы нельзя было справиться… Вам СТАНЕТ лучше. Я знаю это. Я видел это… у людей, которым было гораздо хуже, чем Вам. Поверьте мне.

– Я ВЕРЮ Вам, док, – сказал я, надеясь, что он не обратит внимания на то, как я назвал его, – И вот почему… я хочу, чтобы Вы были моим врачом. Если Вы не против.

– Я не собираюсь отвергать Вас, Энтони, – он улыбнулся мне, – Даже не переживайте об этом. Почту за честь работать с Вами.

– Да? – спросил я, чувствуя себя так, словно только что одержал какую-то победу,… и я понял, что улыбаюсь.

– Да, – ухмыльнулся он, взяв два ломтика чипсов и протягивая мне один. Он обмакнул свой в сыр, и я сделал то же самое.

– Энтони,… за нас, – он поднял вверх свой ломтик. Я рассмеялся и прикоснулся своим «Дорито» к его так, словно у нас в руках были бокалы, – За нас. За излечение моей конченой головы.

Он рассмеялся и поправил меня:

– Ваша голова не конченая. Это наш мир таков. К сожалению, это причина, по которой у меня есть работа. Но я сделаю для Вас все, что смогу, Энтони. Я клянусь. И вы можете позвонить мне в любое время, даже глубокой ночью. Я здесь. Если я нужен,… звоните, не стесняйтесь,… я не против.

– Я не могу так делать, – начал я, – У Вас своя собственная жизнь…

– Да? – спросил он с небольшой горечью в голосе, затем положил руку мне на плечо и сказал:

– Посмотрите на меня.

Я заставил себя посмотреть в его проникновенные глаза,… они были полны заботы, поэтому мне было почти больно смотреть в них.

– Обещайте мне, – сказал он, – Что если я понадоблюсь Вам,… вы найдете меня. Когда бы это ни произошло.

Я вспомнил, как однажды, когда я был вампиром, Виктория заставляла меня говорить в микрофон – «Я обещаю». Она говорила толпе женщин, что едва ли можно верить обещаниям вампира, …я знал, что если я скажу Питеру – «Я обещаю», это будет что-то значить,… что-то твердое, как камень. И мне было не страшно.

– Я обещаю, – сказал я, не глядя на этот раз ни в сторону, ни вниз.

Coloring outside the lines. Глава 14 (часть 1)

Глава 14. Люби этого раба.

Часть 1

От автора: *Всем привет!

Я тоже считаю, что Эдвард слишком быстро открылся доктору Питеру, но он рассказал ему не все. И не забывайте, что на протяжении двух месяцев ему снились кошмары вроде тех, который мы видели в первой главе этой истории,… и они очень вымотали его. Если вы читали КЛ, то знаете, что у Эдварда никогда не было проблем с тем, чтобы рассказывать о сексуальной стороне его работы, на самом деле он даже наслаждался, рассказывая Белле о некоторых деталях своей работы, поскольку это ее сильно шокировало.

Но что касается Кэти, Тани, его семьи,… всего связанного с этим – об этом он мог рассказывать с трудом. А теперь у него другая большая проблема. Говорить о сэре Кевине, который сделал с Эдвардом то, чего он совершенно не хотел, как не хотел делать этого и ни с кем другим. Он хочет просто забыть об этом, но не может, и это необычно для него, потому что он с легкостью забывал о женщинах и о том, что он делал для них.

С ними он чувствовал себя так, словно у него есть некое подобие выбора,… словно он все еще в состоянии хоть как-то контролировать их действия, с большинством из них. Он пришел к осознанию того, что «свидания» с женщинами – неотъемлемая часть его работы и делал это за деньги и из-за боязни того, что Виктория может сделать с его дочерью. Он стал машиной, как Эмметт и говорил ему в КЛ. Поэтому это больше не сильно его беспокоило. Это была его работа.

Но здесь, с сэром Кевином, у него совершенно не было выбора,… и это длилось очень долго, и было сопряжено с большой жестокостью. Это был единственный случай за все эти годы, когда его изнасиловали. И не только сэр Кевин, но еще и Виктория. Она всегда защищала его, и ему казалось, что она заботится о нем. Но это стало последней каплей. Этот единственный день, когда над ним надругались,… навсегда перечеркнул для него их отношения с Викторией. Он никогда бы не остался с ней после этого. Он даже какое-то время обдумывал ее убийство, помните?

Доверия больше не было, даже, несмотря на то, что это было фальшивое доверие. И все мы знаем, что Виктория в будущем, если бы ей выпала такая возможность, еще не раз прибегала бы к услугам сэра Кевина, чтобы поиздеваться над Эдвардом. Возможно даже, были бы привлечены другие мужчины,… кто знает? В тот день она нашла для него идеальное наказание,… я думаю, она наслаждалась, причиняя ему такую сильную боль, потому что была обижена на него за то, что он защищал от нее Беллу. Она видела, что Эдвард любит Беллу. Она хотела мести.

Кроме того, просто потому, что Эдвард обратился к доктору с весьма распространенной проблемой, не думайте, что он сразу расскажет ему все подробности. У них будут упражнения, ролевые игры, и иногда Эдварду придется делать то, чего ему делать не хочется. Уверяю вас, когда терапия начнет становиться трудной, Эдварду придется нелегко. Бедный доктор Фач! И да – его прототипом является Питер Фачинелли, только когда он с темно-каштановыми волосами.

И да, со временем я расскажу вам его предысторию,… у меня уже есть парочка идей,… но все увидите в свое время.

В основном мне просто хотелось, чтобы у доктора Питера был «скелет» истории Эдварда,… чтобы мне не понадобилось в течение двадцати глав описывать его попытки разговорить Эдварда. Я уверена, вам бы это очень быстро наскучило.

Уфффф! У меня мысли путаются.

Ладно,… давайте вернемся в патио доктора Питера,… ммм, как бы мне хотелось оказаться там по-настоящему!*

EPOV

– Я не могу поверить, что открылся так быстро…, – я услышал, как говорю это доку, пока мы сидели с ним в патио, – Когда мы только познакомились с Беллой, я некоторое время не мог отвечать на ее вопросы! Я держал рот на замке,… решил, что для нее это будет слишком тяжело. А теперь, когда я только-только познакомился с Вами, «фонтан» тут же включился.

Питер улыбнулся и откусил от ломтика чипсов.

– Вы были готовы говорить со мной, потому что уже проделали с ней всю тяжелую работу. Я должен ей кучу времени. Она по-настоящему талантлива, так ведь? Студентка,… и нашла способ достучаться до вас… это большая редкость.

– Она гений, – я широко улыбнулся, вспоминая некоторые наши сеансы, – Кое-что из того, что она делала… во время нашей терапии,… было невероятным. Однажды она завязала мне глаза и притворилась Викторией, чтобы я смог высказать той все, что я о ней думаю, без необходимости делать это в реальной жизни. Это был блестящий ход.

– Хорошая идея ролевой игры, – сказал Питер, и на секунду мне показалось, что он говорит о чем-то, связанном с сексом. Но затем он пояснил, – Я говорю о психологическом уровне. Ролевые игры – очень важная часть терапии. Мы будем заниматься этим позднее.

Я не был уверен в том, понравились мне его слова или нет.

– Ну,… значит, ничто из того, что я рассказал Вам сегодня, не шокировало Вас? – спросил я его, – Я имею в виду,… Вы выглядели таким спокойным все время, пока я говорил…

– Энтони, какое-то время я был шокирован, – Питер улыбнулся мне, – Я работал с множеством людей, подвергшихся сексуальному насилию,… как с мужчинами, так и с женщинами. Я понял, что именно это удается мне лучше всего. Я не знаю почему,… но я полагаю, что эта работа, вроде как, сама нашла МЕНЯ.

– Но я признаю, что Ваша история для меня уникальна, – добавил Питер, – Вы первый пациент, у которого было бы так много эпизодов с участием такого большого количества людей,… как у Вас. И я знаю, что сейчас Вы сильно беспокоитесь из-за сэра Кевина,… но, Энтони, не дурачьте себя. Нам есть, чем заняться, анализируя ситуации, которые случались с Вами за шесть лет работы с Викторией. И ситуация с вашими родителями,… с Таней,…и, потом, Ваше будущее,… Мэри,… Кэти,… здесь полно работы. Но мы ее сделаем. По шагу за раз.

Я вынужден был согласиться с ним по этому поводу.

– Будут моменты, когда Вы возненавидите меня, – сказал док, – Я буду просить Вас делать, и говорить то что Вы не хотите. Но мы должны пройти через это. Причина, по которой Вас все еще преследуют ночные кошмары, в том, что Вы пытаетесь убежать от прошлого. Оставить всё как есть, значит никогда не справиться с этим. И я предупреждаю Вас – это будет НЕЛЕГКО,… но я буду толкать Вас, чтобы вы начали двигаться вперед.

Я кивнул, мне нравилось, что он так откровенен со мной. Я ценил это.

– Ну, а теперь расскажите мне немного больше о своих кошмарах, – Питер откинулся на спинку стула, – Как они начинаются?

Я секунду подумал, прежде чем начать говорить.

– Много раз, когда мне начинает сниться кошмар…, – сказал я, – Я всегда слышу ту долбанную песню… знаете, «Сраженный болезнью» (песня «Down with the Sickness» американской хэви-метал группы «Disturbed» – прим.пер.)

Он кивнул и я продолжил.

– Я слышу эту часть в начале песни,… когда парень говорит: «Ты чувствуешь это?». И я чувствую. Я чувствую, как что-то внутри меня… растет,… и движется под кожей. Как Вы и сказали, я чувствую, что схожу с ума,… медленно,… как один из тех зомби в кино. Это похоже… на то, как если бы тебя избили, я чувствую себя так, словно разрушаюсь изнутри. Музыка очень громкая и очень статичная,… она бьет по ушам,… это так реально. Я все время голый, и я пытаюсь бежать от этого,… пытаюсь найти одежду, …прежде чем оно овладеет мной. Я в зеркальном коридоре,… я не могу найти ни одной двери,… и в отражении зеркал я вижу, как выпадают мои волосы,… а затем оно начинает расти… длинное и черное… как у Кевина.

Моя кожа спадает с меня… окровавленными клочьями…и под ней загорелая кожа. Мало-помалу я поворачиваюсь к нему,… это пиздец,… я начинаю кричать и бить зеркала,… я весь в крови,…а затем из разбитого стекла появляются руки… и хватают меня. Он тащит меня за веревку на моей шее, …а затем я – это снова я, …и кошмар продолжается,… я принадлежу Виктории,… или ей, или Кевину,… иногда обоим, …и я не могу проснуться, я, блять, в ловушке. И они начинают работать со мной. Иногда у меня вообще нет рта,… так, что я даже не могу кричать.

– Боже мой, – просто сказал Питер, – Ну, я думаю, пора что-то с ними делать. Я думаю, Вы были у них достаточно долго, так?

– Да, – сказал я без колебания.

– Хорошо, – Питер стукнул по столу костяшками пальцев, – А сейчас пора дать Вам домашнее задание. За это Вы начнете меня ненавидеть.

– Я не буду Вас ненавидеть, – сказал я, зная это.

– Хорошо, – он сделал вдох, – Я хочу начать с сэра Кевина. Я хочу, чтобы Вы написали эту историю,… о целом дне с сэром Кевином.

Я почувствовал себя так, словно мне только что размозжили голову чем-то большим и острым.

Я сидел, ошарашенный, а он продолжал.

– Опишите каждую деталь…, – продолжил он медленно и тихо, – Напишите каждое слово, сказанное вами обоими. Напишите, какие Вы чувствовали запахи, вкусы, что видели,… все.

Я ждал,… слушая тишину ночи,… и только стрекотание сверчков составляло мне компанию.

– Энтони,… дышите, – Питер наклонился вперед, глядя мне в глаза, – С Вами все в порядке?

Я почувствовал, что смотрю на него так, словно он воткнул мне нож в грудь. Я не имел в виду буквально,… но…

– Вы можете сделать это, Энтони, – заверил он меня, – Я знаю, это будет неприятно,… но…

– Я не могу сделать этого, – сказал я, и услышал, что мой голос дрожит, – Пожалуйста, дайте мне какое-нибудь другое задание,… но не просите меня об этом…

– Энтони, – он предупредил меня взглядом, – Хватит бежать. И пожалуйста, не умоляйте меня. Я беру взятки только деньгами.

Он пытался пошутить! Шутник чертов!

– Но я не думаю, что смогу…

– Если Вы не хотите, чтобы монстр, который живет внутри Вас, продолжал расти, Вы должны быть храбрым, – сказал он, – Вы должны прекратить убегать, спокойно остановиться, затем повернуться и посмотреть в лицо тем мудакам. Простите за такое слово. Когда Вы сделаете это, мы сможемпонемногу заставить их убраться прочь. И вместо того, чтобы бояться этого зудящего демона, внутри Вас,… мы можем превратить его в хорошего. Мы должны выпустить из Вас яд. Вот как это делается.

– Но что, если…

– Идите домой,… и, может быть, завтра ночью,…после того, как Ваша маленькая девочка пойдет спать,… сядьте за стол, …и просто попытайтесь немного пописать. Когда станет слишком тяжело, отложите в сторону. Затем попробуйте снова следующей ночью,… и следующей. Занимайтесь этим в одиночестве. Пусть Мэри Вам не помогает. Это ВАША битва.

Я едва ли мог сказать хоть что-то, когда Питер встал и повел меня обратно в гостиную, где Белла смотрела телевизор. Она мерила шагами комнату и выглядела нервной, беспокоясь обо мне. Увидев меня, она заволновалась еще сильнее.

– Что случилось? – спросила она, беря меня за руку.

– Ничего, – сказал я, пытаясь ей улыбнуться.

Но она была не дура.

– Энтони…, – Питер подошел ко мне и вручил свою карточку. Это была карточка для следующего приема,… и он был назначен на время, о котором мы говорили с ним… в следующую субботу, в восемь вечера. Словно я смог бы забыть или перепутать.

– Я знаю, что Вы не забудете, но я случайно заказал через Интернет 3000 таких карточек, – усмехнулся он, – Мне нужно избавляться от них понемногу.

– Хорошо, – Белла улыбнулась, – Можно мне тоже одну?

– Что? – Питер посмотрел на нее немного неуверенно. Но я не удивился.

– Я тоже могла бы воспользоваться… некоторой помощью, – сказала она немного неловко, – Если Вы не против.

– Мэри,… почту за честь, – внезапно он немного смутился, – Когда бы Вы хотели встретиться со мной? Может быть, после Энтони в следующую субботу… в девять часов?

– Было бы идеально, – кивнула она, – Спасибо, доктор.

– Секундочку, – Питер направился обратно в свой офис, – Я принесу Вам карточку.

Он бежал вприпрыжку, и напоминал больше студента, чем выдающегося психолога.

– Он милый, – прокомментировала она, наблюдая, как он скачет по полу в своих носках.

– Милый? – спросил я, – Это не причина, чтобы выбирать его в качестве своего врача.

– Я выбрала его не поэтому, – сказала она, обнимая меня одной рукой, – Он, кажется, классный психолог! Он тебе понравился? Как все прошло?

– Действительно хорошо, – сказал я, – Если не считать конца …

Последние слова я сказал так тихо, что, думаю, она не услышала, …и теперь вернулся Питер, с карточкой для Беллы.

– Вот, миледи, – он слегка наклонил голову,… и мы заметили, что теперь на нем шляпа придворного шута, …с красным, желтым, синим рогами и с колокольчиками на концах. Я хотел, чтобы мне это понравилось,… но не смог принять этого прямо сейчас. Я уже представлял, как рву на куски бумагу, пока пытаюсь написать те слова…

Белла рассмеялась, и я почувствовал, что скорчил мину.

– Этот шляпный бум начинает пугать меня, док, – пошутил я, – Сколько же у Вас шляп?

– Ммммм…, – он поднял глаза, мысленно пересчитывая их, – Около… двухсот тридцати девяти.

– О Господи, – Белла хихикнула.

Прежде, чем уйти, мы взяли у доктора пару имен детских психологов, с которыми могла бы увидеться Кэти. Он сказал нам, что эти специалисты лучшие из лучших. Мы заплатили по счету, и я заметил, что он взял с меня только за один час, а когда мы сели в машину я увидел, что уже 22.35.

– Я пробыл там два с лишним часа? – спросил я, когда заводил машину, – Я даже не заметил.

Белла поцеловала меня, и мы поехали домой. Когда я остановил машину, я не двинулся с места.

– Я знаю, что что-то не так, – сказала она, – Что случилось? Ты не сказал ни слова за всю обратную дорогу. И ты дрожал, когда мы выходили из его офиса.

– Он дал мне домашнее задание, – сказал я с сарказмом, и мой голос чуть не сорвался, – И я не знаю, смогу ли выполнить его.

– Что за задание?

– Я должен записать всю историю о моем дне с сэром Кевином, – признался я, – Со всеми ебучими подробностями.

– О Господи, – она сделала вдох, сжимая мою свободную правую руку.

Я знаю, что доктор Белла никогда бы не заставила меня делать такое.

– Я не могу это сделать, – сказал я ровным голосом.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она.

– Я имею в виду, я не буду это делать, – услышал я свои слова, открывая дверцу и выходя из машины.

Я знал, что Белла пойдет за мной по пятам,… и она шла. Я не знаю, почему, но я был зол,… зол на доктора Фачинелли,… зол на Беллу, потому что она собиралась уговорить меня исписать эту ебаную бумагу.

– Что ты имеешь в виду, говоря, что ты не будешь это делать? – спросила она, следуя за мной к двери, пока я открывал дверь, – Ты ДОЛЖЕН!

– Нет, не должен, – ответил я, не встречаясь с ней взглядом, пока шел на кухню, доставая сзади из-под рубашки меню Джимми Чена и выкладывая его на стол.

Белла не обратила на это никакого внимания и сказала, – А как же все твои разговоры о том, что ты хочешь стать лучше, чтобы у нас с тобой было совместное будущее? Ты собираешься все бросить после первого же сеанса? Ты сказал, что ты смиришься с этим!

Я проигнорировал ее слова, ненавидя себя за это.

– Я буду с тобой, когда ты будешь писать, – Белла, как обычно, пыталась мне помочь,… она сказала, – Ты можешь диктовать мне, а я буду записывать.

И я возненавидел эту ее идею. Мне была ненавистна мысль, что я должен буду говорить это вслух,… и еще ненавистнее была мысль о том, что она должна будет СЛЫШАТЬ, как я это говорю. Затем ей будет нужно записать это,… она просто не сможет. Она будет плакать и снова пытаться стать для меня доктором Беллой. Я не хотел, чтобы она проходила через эту дверь в моем мозгу. И чтобы через нее проходил вообще кто-либо еще. Даже я сам.

– Я люблю тебя, Белла, но ты не можешь продолжать подтирать мне задницу, – я достал один пакет с синей сахарной ватой, разорвал пластиковую упаковку, вытаскивая из пакета огромную щепоть ваты и засовывая ее себе в рот. Давай, сахар,… помоги мне.

– Доктор сказал в этот раз не позволять тебе помогать мне, – признался я, – Он сказал, что это моя битва,… что бы эта хуйня ни означала.

– Я не пытаюсь подтирать тебе ЗАДНИЦУ! – теперь злилась она, и я не винил ее за это, – Я просто пытаюсь помочь тебе…

– Я НЕ ХОЧУ ТВОЕЙ ПОМОЩИ! – я развернулся к ней, и это заявление прозвучало очень резко,… словно я специально резанул чертовым лезвием ей по сердцу.

Я видел боль в ее глазах и моментально возненавидел себя за это. Я начал приближаться к ней, чтобы умолять ее о прощении,… но она отшатнулась от меня.

– Прекрасно, – она посмотрела на меня, и я увидел слезы в ее глазах, – Теперь у тебя есть доктор, и ты не хочешь или не нуждаешься больше во мне или в моей помощи, отлично. В конце концов, по-видимому, я, блять, просто убийца. Та, что взяла ТВОЁ дерьмо на себя! Но ты не хочешь моей помощи. Как хочешь.

– О чем ты говоришь? – я нахмурился.

– Сегодня на пруду ты сказал Кэти, что ты так рад, что она не убийца, – крикнула она, и слезы потекли по обеим ее щекам.

Мой желудок чуть не лопнул.

– Это не имело никакого отношения к ТЕБЕ! – внезапно я почувствовал себя больным, – Я пошутил насчет этой ебаной РЫБЫ! Я даже НЕ ДУМАЛ о тебе или Виктории…

– Иногда у нас вырываются слова, которые мы меньше всего рассчитывали произнести, – сказала она, вытирая свои глаза. Она хотела злиться на меня, а не плакать.

– Пожалуйста, Белла, ты должна мне поверить,… я никогда не думал, что…

– Мне надо в постель, – перебила она меня, – Я устала. Я весь день нянчилась с детьми.

Она уходила, и я пошел следом за ней со словами, – Белла, подожди,… пожалуйста, поговори со мной.

– Нет! – она прибавила шагу, – Доктора Беллы здесь нет. Оставь меня одну!

Она захлопнула передо мной дверь, и я долго стоял там, прислушиваясь,… слышал, как она шмыгает носом,… и плачет. Она плакала тихо, не то, что я.

– Прости меня, – прошептал я, чувствуя слезы на своих собственных глазах,… кончиками пальцев я легонько поглаживал дверь, словно это были ее волосы.

Мне хотелось разбить кулаки обо что-нибудь твердое,… сломать себе руку. Но мне на работу в понедельник. Блять.

Я тянул себя за волосы, причиняя себе боль, пока стоял там, ненавидя то, что я причинил ей боль. Я не винил ее. Я вспомнил обо всем, что я обещал ей. Я просто уебок.

Мои ноги привели меня на кухню,… и я уставился на плиту,… не в состоянии отвернуться от нее.

Как бы я хотел сжечь себя. «НЕТ!», – завопил мой внутренний голос, – «Даже не думай об этом».

Вместо этого я порылся в кухонных ящиках,… и нашел одну из тетрадей Беллы. Я выложил на стол пакет с сахарной ватой, взял ручку из подставки, что стояла в центре круглого стола, и приготовился писать.

Сначала я откусил большой кусок сахарной ваты,… затем сделал глубокий вдох, глядя вверх. Пожалуйста, помогите мне, кто-нибудь, …кто угодно,… просто не оставляйте меня одного с этим. Будьте со мной.

Я закрыл глаза,… и увидел сэра Кевина, ухмыляющегося мне.

Окей, мудак. Я не бегу. Я здесь. И сейчас я не прикован цепью. Я представил, что держу в руках длинный сияющий самурайский меч. Нечто подобное я видел в ресторанчике у Джимми Чена. С ним в руке я чувствовал себя уверенней…

Я положил ручку на чистую бумагу. В конечном счете, ручка сильнее меча.

Окей, Каллен, ты ебаный придурок.

– Ну что ж, давай потанцуем, сука! – я усмехнулся, и мой голос больше напоминал голос Клинта Иствуда в старых фильмах, чем мой собственный.

И я написал первое предложение.

«Я стоял на коленях в темнице, голый, ожидая мою Госпожу. Я ждал наказания, поэтому находился в позе, идеально демонстрирующей это, так, как ей нравилось. Мои руки были крепко сжаты за спиной, колени вместе, голова опущена, глаза закрыты. Я просто стоял в правильной позе, не желая злить ее еще больше. Я чувствовал привычный запах кожи и кедрового дерева, …этот мускусный запах старого подвала,… я ощущал грубый, шероховатый бетон под своими коленями,… мне было больно, но я был рад этой боли. Я ждал ее,… зная, что она выдержит какое-то время, заставит меня немного подождать,… чтобы я больше боялся и гадал, какое наказание она приготовила мне на этот раз.

Хотя вместо этого я продолжал думать о Белле,… о ее улыбке,… ее смехе, …о том, как она плакала, когда я уходил от нее этим утром,… она любит меня. Я до сих пор не могу в это поверить.

Даже если мы не будем вместе, …этих двух недель достаточно, чтобы я продолжал улыбаться всю оставшуюся жизнь. Я всегда смогу вспомнить о них, …через что бы мне ни предстояло пройти. Она сделала меня мужчиной,… с ней я был НАСТОЯЩИМ, из плоти и крови,… а не тенью.

В чем бы ни состояло наказание, оно того стоило, сказал я себе, слегка улыбаясь.

И затем я услышал стук ЕЕ каблуков по коридору,… приближающихся ко мне».

BPOV

Это была первая ночь,… когда я по-настоящему ненавидела Эдварда Каллена.

Хорошо, я люблю его, но и ненавижу. Я знаю, что все это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, идеальный папа, а наутро бойфренд… Эдуардо, готовящий мне завтрак. Он все еще играет роли,… он все еще носит свои маски,… у него просто появилось несколько новых, которые я ни разу не видела. И, надевая пару старых масок, он знает, как я наслаждалась ими в прошлом.

Каков настоящий Эдвард? Видела ли я его хоть раз?

Сегодня был такой замечательный день. Он обнимал меня на закате, говорил, что любит меня,… НАС,… включая Кэти, …тогда я действительно чувствовала, что мы – семья. Я надеялась, что все будет хорошо. И когда он заговорил о свадьбе в машине,… я чуть не заплакала! Это был такой большой шаг для него – сказать, что он хочет стать лучше, прежде чем жениться на мне. Я не могла в это поверить, но позволила себе. Я хотела верить. Но в реальной жизни никто не может исцелиться быстро, особенно от такого.

Эдварду понадобятся годы, чтобы стать нормальным. Я должна принять и смириться с этим фактом. И если я хочу быть счастливой, когда все это закончится,… если это вообще когда то закончится,… нам придется потратить не мало сил, как мне так и ему. Предстоит много трудностей,… сражений и споров. Но рано или поздно все пройдет.

Мы можем так никогда и не пожениться, а просто жить вместе, как сейчас. Я не против. Брак – это просто кусок бумаги, он ничего не значит. Но как насчет моих собственных детей? Случится ли это когда-нибудь? Как я буду растить ребенка в такой обстановке? Возможно это случится через много лет? Появится ли у меня когда-нибудь возможность просто отдыхать и быть счастливой, без каких либо тревог?

Нет, это не сработает. Этого НЕ будет, НАС не будет, если он может так легко все бросить. Я знаю, что это трудное задание,… чертовски трудное, и я не могу представить, что бы я делала на его месте, но… его доктор считает это лучшим способом. Это лечение дало результаты у многих пациентов до него. Если другие люди делали это, то почему Эдвард настолько особенный, что не может этого сделать?

Терапия никому не дается легко, но нужно стараться, нужно рискнуть. Я думаю, что сейчас у Эдварда кишка тонка, рисковать чем-то еще, и мне ненавистна эта мысль.

Я люблю его,… я хочу быть с ним, СИЛЬНО хочу. Но я не знаю, хочу ли я продолжать играть в его игры. Сначала он хочет излечиться, …а через час – уже не хочет. Это сильно ранит. Я не знаю, смогу ли я выносить это дальше. Я чувствую себя так, словно внутри меня что-то умирает,… что-то прекрасное, что есть между нами,… и мне так страшно!

Я не спала всю ночь,… просто мерила шагами комнату и размышляла,… и плакала. Я пыталась быль логичной и все обдумать,… но меня захлестывали эмоции, …и, в конце концов, они победили.

Я не знала, который час, и мне было все равно. Я открыла дверь и пошла на кухню в поисках Эдварда. Я собиралась притащить его за шиворот обратно к доктору Фачинелли, чтобы мы сели втроем, и я сказала свое слово. Я должна была услышать его мнение, и что он посоветует нам делать. Но, по-видимому, Эдвард не собирался искать выход из создавшейся ситуации. Он, что, по-другому представлял себе терапию?

Я промаршировала на кухню, увидев, что свет над столом все еще горит. Я подумала, что, может быть, он спит на диване или в своей комнате,… но это было не так. Он сидел за кухонным столом, сложив свои руки поверх чего-то , его непокорные рыжеватые волосы торчали в разные стороны. Я услышала его тихий храп и подошла ближе.

Рядом с ним лежала большая пластиковая упаковка из-под сахарной ваты. При дальнейшем рассмотрении я увидела ручку у него в руке. Его руки во сне были почти сжаты в кулаки, …я обошла его, чтобы лучше рассмотреть лицо. У него под глазами образовались одутловатые красные полосы, длинные белесые пятна от слез засохли на щеках.

Его губы слегка отдали синевой, и у меня чуть не случился сердечный приступ! Но когда я прикоснулась к ним, я поняла, что это синева от сахарной ваты, которую он ел.

Я не могла увидеть, что написано,… но видела тетрадь под его руками.

Он делал свое домашнее задание. Самостоятельно.

Я задрожала и прикрыла руками рот, чтобы не разрыдаться слишком громко и не разбудить его.

Но я не могла оставить его здесь. Иначе завтра он не сможет встать, у него все будет болеть.

Coloring outside the lines. Глава 14 (часть 2)

Глава 14. Люби этого раба.

Часть 2.

EPOV

(**Предупреждение автора: Флешбэк с Викторией! На этот раз не самый страшный,… но в будущих главах будут флешбэки и пострашнее**)

Я лежал на животе, связанный по рукам и ногам, руки были связаны у меня за спиной очень грубой веревкой, и она уже начала натирать мне кожу. Но сейчас я не мог об этом беспокоиться,… я разозлил Викторию и сегодня она жестоко меня наказывала.

Она сидела голой задницей на моем лице, а я лежал на столе…

– Засунь туда свое лицо! – крикнула Виктория, заставляя меня тянуть свою голову к ее заднице, – Нюхай ее! Засунь свой нос мне в задницу и хорошенько ее понюхай!

Я сделал это, вдыхая и зарываясь лицом в ее бледную плоть,… и маленькое розовое кольцо ее ануса уставилось на меня, когда я, ни слова не говоря, повиновался.

– Ты, ебаная свинья! – Виктория сильнее толкала свой анус мне в лицо, – Умоляй мою задницу, ты, маленькая сука! Умоляй меня!

– Пожалуйста, позволь мне полизать твою задницу, Госпожа, пожалуйста, пожалуйста! – я всегда на 150 процентов отдавался мольбам,… некоторые мужчины говорят не слишком убедительно, когда им приказывают говорить это, …но мне всегда удавалось быть убедительным. Я всегда хорошо играл свою роль.

– Мне нужно полизать ее,… пожалуйста, – я почти задыхался, словно это было необходимо мне как воздух.

– Лижи ее, свинья, – разрешила она, и я немедленно просунул свой язык так глубоко, как только смог. Она отодвинулась от меня, и половина моего тела свесилась со стола, но она заставляла меня работать над этим.

– Ууууххх…, – я пытался дюйм за дюймом двигаться, чтобы дотянуться да нее…

– Вот так, КОРЧИСЬ! – она обернулась и посмотрела на меня, Ползи, как ебучий червяк, кем ты и являешься!

Я почти добрался до нее, и она одной рукой развела свои ягодицы, облегчая мне доступ к ее маленькой тугой дырке.

– Хороший мальчик,… тянись, – руководила она, – Тянись,… лижи ее! Всю,… симпатичную и влажную,… ты, блять, ТАК отвратителен…

Я заставил свой язык делать все что угодно, чтобы доставить ей удовольствие,… я не обращал внимания на вкус, и просто лизал изо всех сил, используя всю влагу, что была у меня во рту, горячую слюну,… все, что угодно, чтобы снова заставить ее успокоиться.

О, да…, – простонала она, – Не ОСТАНАВЛИВАЙСЯ,… сильнее! Ты же хочешь есть сегодня, да, сука?

Я не ответил, я просто продолжал лизать и вращать языком…

Затем она снова рассердилась и, слегка обернувшись, сильно ударила меня по лицу.

– Блять, отвечай мне, когда я задаю тебе вопрос! – крикнула она, снова ударяя меня по той же щеке, – Ты сегодня хочешь есть, свинья?

– Да, Госпожа, – я задыхался.

– Пошел на хуй, – она отвернулась и слова приставила задницу к моему лицу, – Лижи ее! СИЛЬНО! Я настучу по твоему ебаному пенису, если ты не прекратишь играть со мной! Работай усердно! Попробуй мое дерьмо!

– Нннннн…., – я мычал в страхе, работая языком с удвоенным рвением,… пытаясь вставить его внутрь ее тугого маленького отверстия, вращая его там и влажно вылизывая.

– Ты, ленивый мудак, – она обернулась ко мне и сердито посмотрела мне в лицо, – Работай своим проклятым языком, или я порежу его бритвой и налью лимонного сока тебе в рот!

Я застонал и впихнул свой язык ей в дырку,… на всю длину, и заставил его дико вращаться во всех направлениях,… внутри нее.

Теперь она кричала, и ее руки вернулись, чтобы схватить меня за волосы, удерживая мой язык внутри, говоря мне тем самым не останавливаться. Я и не собирался…

Затем, внезапно, я оказался на коленях, на полу в ее столовой. Мои лодыжки были связаны вместе, а руки связаны за спиной за локти и за запястья. И она, обнаженная, сидела передо мной на краю стола с широко расставленными ногами,… ее киска была прямо у меня под носом.

Она держала кожаную плеть с множеством свисающих с нее хвостов, …и она хлестала меня по спине, и звуки ударов эхом раздавались в воздухе, пока я нырял языком в ее бело-розовые складки.

– Это все, чего ты хотел? – спросила она, хлеща меня снова и снова, когда я с большим усердием принялся вылизывать ее, – Ты поедаешь мою киску гораздо усерднее, когда при этом я тебя бью, так ведь?

– Да, Госпожа…, – сказал я быстро, вылизывая ее и покусывая ее клитор.

– Я не могу поверить, что ты заставляешь меня работать, чтобы мне прилично вылизали пизду, ты, ленивая ШЛЮХА! – она стегнула меня еще дважды, пока я сосал и лизал ей на предельной скорости, – Если тебе нравится боль, у меня есть трости и плети с крюками, …ты хочешь этого, сука?

– Нет, Госпожа,… пожалуйста, – я снова погрузился в нее,… с жадностью набрасываясь на ее киску.

– Ты, блять, такой испорченный…, – она снова и снова хлестала меня, пока я продолжал сосать и вылизывать, – Ну, хватит,…с этого момента ты будешь РАБОТАТЬ, каждую минуту, днем и ночью!

Я просто продолжал попытки доставить ей удовольствие,… изо всех стараясь работать ртом и языком.

– Ты, блять, будешь вычищать полы,…будешь мыть туалеты голыми руками…, – зачитывала она мне список того, что мне предстоит после того, как мы закончим.

– Да, Госпожа,… да…, – выдохнул я, пытаясь удовлетворить ее ртом,… желая, чтобы она просто позволила мне…

– Ты будешь готовить ужин, выносить мусор,… и мыть посуду,… ты, ленивая сука,… будешь делать все! – потребовала она, – Ты даже, блять, будешь красить мне лаком ногти на ногах! Теперь ты МОЯ сука! Понял?

– Да, Госпожа, все, что угодно, я клянусь,… я сделаю это…, – произнес я прямо в ее киску.

Это воспоминание о времени, когда она только что оплатила мои долги у тех бандитов-ростовщиков. По существу, она купила меня за пятьдесят штук. Я принадлежал ей, и она собиралась вернуть свои деньги. Она сказала мне, что если я не буду делать все, что она сказала, она отдаст меня им обратно, повязав мне на голову красный бант. И моей дочери не сделают необходимых операций. Я не мог позволить этому случиться.

Но она сказала мне, что сначала я должен доказать ей, что я чего-то стою. Первые пару месяцев я должен был показывать ей свою преданность. И если она была счастлива со мной, она учила меня быть ее рабом,… и ее новым танцором.

– Лижи КЛИТОР, ты, ебаный идиот! – крикнула она, и я приник к этой маленькой пуговке между ее ног, – Красота – это еще НЕ ВСЕ, так ведь?

– Нет, Госпожа.

– Скажи мне, что сделаешь все, что я отныне скажу тебе делать! – она снова и снова хлестала меня, ударяя по одному и тому же месту на позвоночнике, – Скажи это, ты, бесхребетная ПИЗДА!

Я хрюкнул от боли, одновременно пытаясь насиловать ее клитор.

– Да, Госпожа, все, что угодно! Что угодно! – пообещал я, – Я сделаю все, что ты скажешь.

– Заставь меня кончить! – потребовала она, – Заканчивай уже поскорее с моим клитором или, блять, я СОЖГУ твой член!

– Да,… да…, – я изо всех сил шевелил языком, …не позволяя ему занеметь или переутомиться.

– Твоему члену понравится прикосновение полоски металла, не так ли, сука? – она хлестнула меня сильнее, и я тихонько зарычал, но не прекратил работать языком. Она начала ложиться на стол,… голос сорвался и стал глубоким от желания. Я нашел нужную точку!

– Да, Госпожа…, – согласился я. Ей нравилось, когда я соглашался на боль.

Она извивалась и рычала в плену удовольствия, …наконец, я все сделал правильно ! Но даже тогда я знал,… что она возбудилась от моего полного подчинения ей. Это было ее силой. Это было ее возбуждением. Унижать меня.

– ДА-ДА-ДА-ДА-ДА! – она выгнула спину, – БЛЯТЬ, НЕ ОСТАНАВЛИВАЙСЯ, или я убью тебя!

***

Когда я проснулся, я не дернулся и не почувствовал страха. Сны о Виктории – это ничто, просто воспоминания,… и, по сравнению со снами про сэра Кевина,… я всегда предпочту сны о ней.

Я очень часто имел дело с жестокостью Виктории и с недостатком заботы о себе. Порой она бросала мне маленькую кость и была довольна,… но это никогда не продолжалось долго.

Но сейчас я чувствовал то, что меня разбудило. Поцелуи,… такие легкие и нежные,… и я знал, что это не Виктория,… я медленно открыл глаза, покосившись на лампу над головой, …и увидел Беллу.

Она склонилась надо мной, ее волосы щекотали мое лицо, пока ее губы двигались вдоль моих век.

– Белла…, – я почувствовал, как все сжалось у меня в груди, я все еще ненавидел себя, за то, что мы поругались. Это была полностью моя вина,… и, может быть, поэтому я позволил себе ускользнуть в сон с участием Виктории,… я знал, что нуждаюсь в наказании. И я был немного наказан во сне, хотя это и не было настолько больно, насколько Виктория могла бы сделать. Она могла называть меня всевозможными именами и оскорблять меня, …мне было все равно. Тогда я думал, что заслуживаю кого-то вроде нее, за то, что позволил Тане умереть,… за то, что обманул надежды своей дочери. Я ЖЕЛАЛ ее гнева.

– Прости меня, Эдвард…, – прошептала она, проводя пальцами по моим губам, и я закрыл глаза, с благоговением целуя их.

– Мне ТАК жаль, – сказала она снова, и я увидел, что ее глаза блестят от не пролитых слез.

– Мне тоже очень жаль, – я крепко обнял ее, прижимая к себе изо всех сил, словно думал, что уже никогда ее не увижу, и мой голос надломился,… а тело задрожало. После сна я осознал, какой я, блять, счастливчик, что эта богиня в моих руках. Что это кто-то, кто по-настоящему любит МЕНЯ, несмотря на то, что сейчас я мужчина всего лишь наполовину.

Мы обнимали друг друга и просто плакали. В словах не было никакой необходимости. Это все из-за меня, …потому что я огорчил ее, не сдержав свое обещание. Внезапно я вспомнил и выпрямился, хватая тетрадь, лежащую передо мной.

– Белла! – я сдавленно вдохнул и не стал вытирать своих слез, протягивая ей тетрадь двумя руками так, словно это старинный свиток или нечто подобное, – Я сделал это! Я имею в виду,…я начал! Мне так жаль, пожалуйста, прости меня. Я СДЕЛАЮ свое домашнее задание!

Боже, я говорю как пятилетний капризный ребенок. Может быть, Белла права. Я малолетний преступник.

Она была готова рассмеяться, но просто улыбнулась мне, протягивая ко мне руку и убирая волосы с моих глаз.

– Я знаю, – она не смотрела на тетрадь, только на меня, – Мне тоже очень жаль. Мне следовало больше в тебя верить. Не говори этого никому, но я не настолько идеальна, насколько притворяюсь.

– Ты идеальна, – я покачал головой, и слезы потекли сильнее, – Ты…

У меня не было слов, чтобы сказать, как сильно я люблю ее, и я просто снова взял ее на руки, позволяя тетради упасть на пол. Я стиснул ее изо всех сил от переизбытка чувств, надеясь, что этого достаточно,… надеясь, что это скажет ей обо всем, что я не мог выразить словами.

– Все в порядке, малыш…, – она потирала мне спину, пока я держал ее, – Я с тобой. Я люблю тебя. Я никогда не уйду. Прости меня за то, как я вела себя.

– Нет, – я взглянул на нее и ощутил, как она вытирает слезы с моей правой щеки, – Ты была права. Я дал тебе обещание. И наша жизнь зависит от того, сдержу ли я его. Ты оставила всю свою прежнюю жизнь, чтобы быть со мной, …я знаю, что это было тяжело для тебя,… и тяжело до сих пор… И сейчас я не собираюсь бросать все потому, что это тяжело для меня. Я собираюсь пройти ЧЕРЕЗ это,… а не рядом с ним.

– Я собираюсь пройти С тобой, – она снова поцеловала меня в губы, а затем улыбнулась мне, – Спасибо за то, что не бросил. Я знаю, что не всегда могу помочь,… и мне немного больно от этого,… но я всегда буду на твоей стороне,… аплодировать тебе,… и когда все это дерьмо снова вернется,… я буду сидеть прямо здесь, рядом с тобой,… если ты не против.

– Определенно не против, – я коснулся ее волос, – Ты – мой ВОЗДУХ, Белла. Без тебя я не могу сделать даже первый шаг к этому.

Она поцеловала меня и схватила за волосы на затылке,… и мне понравилась грубость ее пальцев.

– Вот, – я поднял тетрадь и пролистал ее до первой страницы, вручая ей.

– Ты не должен давать мне ее, Эдвард, – она продолжала смотреть на меня, а не на страницу.

– Я знаю, но взгляни, – я перевернул несколько страниц, – Это абсолютное дерьмо, но я описал первый час или около того, что провел с ним. Я мог бы написать больше, но… мне нужен был перерыв. Думаю, я уснул.

– Плакал? – спросили она, и в ее глазах не было ни капли осуждения.

Я опустил взгляд. Я не хотел больше врать ей, – Может быть…

Она положила свои пальцы мне на подбородок и заставила посмотреть на нее.

– Да, – я моргнул, – Я большой нюня, да?

– Нет, Эдвард, – нахмурилась она, но затем черты ее лица смягчились, – Ты прошел через нечто ужасное. И даже если твоя голова забывает об этом ненадолго,…твое тело помнит. Твои эмоции будут хлестать через край долгое время. Порой ты будешь на вершине мира, кричать как ребенок на макушке дерева,… а порой будешь плакать без причины, и, возможно, часами. Это нормально. После всего, через что ты прошел, у тебя есть полное право плакать. Ты держал все это внутри слишком долго,… и это хорошо, что все выходит наружу. Даже не думай стыдиться своих чувств, любимый. Особенно передо мной.

– Я знаю…, – ответил я, – Я просто ненавижу ругаться с тобой, я не привык. И я ненавижу причинять тебе боль. Я заставил тебя плакать. Меня за это надо ПЫРНУТЬ НОЖОМ. И я бы пырнул себя, если бы не знал, что это причинит тебе еще большую боль.

– Эдвард… Боже. Сейчас нелегкое время и отсюда ссоры, – сказала Белла, – И время от времени, я уверена, мы будем ссориться по-крупному. Но даже не думай, что я больше не люблю тебя. Этого никогда не случится. Порой ты действительно злишь меня,… и я могу ненавидеть тебя всеми фибрами своей души…

И мы оба рассмеялись, когда она сказала это.

– Но я всегда твоя, – закончила она, – Навечно. Помни, мы – партнеры.

Я кивнул с легкой улыбкой на губах, и добавил, – На всю жизнь.

Я вспомнил, что Белла сказала мне однажды… лебединая верность на всю жизнь.

– На всю жизнь, – подтвердила она,… а затем взяла тетрадь, закрыла, и медленно вернула ее мне обратно.

– Я люблю тебя, Эдвард, – сказала она со слабой улыбкой, – И мне действительно больно делать это, я хочу помогать тебе,… но доктор прав. Это твоя битва, а не моя. Я тоже втянута в нее,… но я не хочу продолжать красть у тебя возможность найти свое место,… и встать лицом к лицу со своими демонами. Я тоже сражаюсь с ними, прикрывая твою спину. Но эти вещи… мне не следует это знать. Позднее, когда ты станешь сильнее,… если ты захочешь мне это показать,… я прочту каждое слово. Но сейчас это твое. Твое и Питера. Я честно хочу знать всю твою боль,… хочу знать все об этом. Но я подожду, пока ты искренне будешь готов разделить это со мной. Это ведь правильно?

Белла обычно ненавидела этот вопрос потому, что я все время задавал его ей, спрашивая разрешения, как подчиненный. Теперь она спрашивала у меня. Она слишком добра ко мне. Но будь я проклят, если я скажу ей об этом и напугаю ее.

Я опустил взгляд на тетрадь и не мог подобрать ни слова,… пока, наконец, не придумал.

– К черту ее, Белла, – ухмыльнулся я, – Ты собираешься однажды стать доктором. Ты спасешь очень много людей,… ты знаешь об этом?

– Мне снова понадобятся жизненные силы.

– Нет, правда! – я почувствовал, как нахмурились мои брови, – У тебя большой дар. Ты так счастлива, когда делаешь это,… и ты знаешь, что твердо стоишь за земле. Ты способна помогать другим людям,… я завидую тебе в этом.

– У тебя тоже есть дар, – ответила она.

– Какой? – усмехнулся я, – Говорить «Да, Госпожа» и «Нет, Госпожа»? Чистить лошадиные стойла?

– Растить дочь, – Белла подняла брови.

Черт. Она снова выиграла.

– Даже если ты ничего больше не делаешь в своей жизни, ты растишь ребенка, – она вытерла мне другую щеку своими нежными пальцами, – И на свете не существует более важной работы. И, Эдвард, дальше – БОЛЬШЕ. Как может быть ИНАЧЕ с кем-то вроде тебя, когда ты отдаешь так много любви?

– Да, Белла, – я воспользовался своей старой фразой,… которую она обычно терпеть не могла слышать от меня. Но, думаю, сейчас она отлично подходила.

– Не надо говорить мне это твое «Да, Белла»…, – она игриво ерошила мне волосы обеими руками, пока я смеялся.

– Пойдем, поспим немного, – она рывком подняла меня на ноги, и я прихватил с собой тетрадь, когда вставал, – Будет так здорово встать завтра попозже,… со своим сладким мальчиком в моих объятьях…

Я улыбнулся ей в ответ, мне понравилось, как это прозвучало.

– Не злись,… и не пойми меня неправильно…, – начал я, – Но иногда я мечтаю… или любопытствую,… на что было бы похоже, если бы ты была моей Госпожой. Ты и я, вместе… в таких ролях… БЛИН! Забудь об этом!

Белла рассмеялась, и я расслабился, когда мы вместе заползли на кровать.

– Я думала о том, чтобы дать тебе пинка под зад несколько раз с тех пор, как мы сюда переехали, – дразнила она, – Я должна признаться,… что, вероятно, искушение видеть тебя связанным и неспособным остановить меня, слишком велико.

– Оу, ты бы не сделала мне больно, – я улыбнулся, ложась на бок, голубой лунный свет струился на нас из окна, – Ты слишком милая…

– Знаешь, у меня тоже есть темная сторона, – она строго посмотрела на меня,… но ее взгляд меня не одурачил.

Я заржал.

– Мы только что помирились, и ты серьезно пытаешься снова меня разозлить? – усмехнулась она, – Ну и отродье же ты!

– Что бы ты сделала со мной…, – прошептал я, двигая под одеялом свою руку вниз, к ее ногам, – Если бы я был полностью связан,… обнажен,… и ждал тебя здесь, в этой постели?

– Эдвард, засыпай.

– Я хочу увидеть твою темную сторону…, – выдохнул я ей на ухо, проводя языком по его краю,… щекоча его внутри своим горячим дыханием, – Ты можешь показать ее мне…

Она закрыла глаза, и я улыбнулся ей одной из своих сексуальных улыбок,… мне нравится, когда мне удается завести ее до безумия.

– Ты НЕ хочешь ее видеть, – она покраснела, и я понял это, даже не видя ее, – Она, блять, ужасна. Ты не справишься с ней.

Я хотел сказать ей что-нибудь грязное. Я хотел назвать ее Госпожой и попросить ее, затаив дыхание, промурлыкать, как я могу служить ей. Но даже я знал, что прямо сейчас для нас это полный перебор. Она бы превратилась в доктора Беллу, и начала бы говорить, что я ищу в ней Викторию и бла-бла-бла,… а прямо сейчас я не хотел чувствовать, что меня анализируют и на меня давят.

Я просто хотел поиграть с ней,… но я знал, что пока слишком болен для этого.

На самом деле это не имело значения. Я был счастлив просто быть с Беллой. Мы могли бы просто играть в шашки, и мне было бы достаточно и этого. Ну, может быть, в шашки на раздевание.

Как долго я буду являть собой ходячий сгусток гормонов, постоянно находящийся в состоянии непрекращающегося возбуждения? У меня два состояния – грусть и возбуждение. Подождите, ТРИ состояния – грусть, возбуждение и придурковатое поведение.

– И что это ТАКОЕ? – внезапно Белла нахмурилась, хватая меня за футболку.

– Моя футболка, – сказал я, чувствуя себя дураком.

– А какое у нас правило номер один, когда в доме нет детей? – спросила она.

– Секс? – я рванул ближе к ней, тяжело дыша, как большой пес, которому только что предложили угощение.

Но она остановила меня, приложив руку к моему сердцу.

– НЕТ! – она нахмурилась, искоса глядя на меня, – Не для ТЕБЯ! Сегодня ты был ПРОСТО отвратителен! И у тебя хватает НАГЛОСТИ просить секса!

Ооо. Мне нравится эта Белла. И она права,… она немного меня пугает.

– Прости. Ты права, Белла, – сказал я спокойно, устыдившись, с нетерпением ожидая, что она скажет дальше. Это здорово!

– Правило номер один, когда рядом нет детей – НИКАКИХ ФУТБОЛОК. Тебе это ни о чем не напоминает, красавец? – она стукнула мне по лбу кулаком, но не очень больно.

– Ооооооо, дааааа, – теперь я вспомнил… правило «никаких футболок». Как же я хотел, чтобы еще было правило «никаких штанов».

– Вау, посмотрите на это – он немного покраснел! – ухмыльнулась Белла, ожидая моих действий, – Наконец-то.

– Я никогда не говорил, что я ГЕНИЙ, – я продолжил игру, и она улыбнулась мне улыбкой настоящей Беллы, пока я снимал через голову футболку и уже собирался стащить ее с рук.

– Стой,… вот так, – она положила свои руки на мои,… и я увидел, что рукава еще у меня на запястьях,…а остальная часть футболки свободно болтается. Она не сковывала моих движений, но я притворился, что это так. Уж что-что, а притворяться я умею.

– Да, Белла…, – прошептал я, глаза заволокло похотью так, что я едва мог держать их открытыми.

– Мммммммм…, – она толкнула меня на спину и наклонилась ко мне,… ее глаза блуждали по всем линиям и изгибам моего торса,… ее пальцы начали поглаживать мою шею, …до боли медленно, …она легко, словно перышком, поглаживала мои плечи,… затем спустилась ниже, к рукам,… и, напоследок, к моей груди. Она положила палец в рот и осторожно вытащила его, это заняло у нее целую вечность, но я с нетерпением наблюдал за ее действиями… Затем я чуть не заплакал, когда она положила свой горячий и влажный палец на мой сосок,… проводя им по кругу все с такой же доводящей до агонии скоростью.

Ее пальцы касались меня, словно я был чем-то драгоценным, …новым, словно я ни разу не был ни в чьих чужих руках. И на секунду я сам почувствовал это.

– Такой прекрасный…, – прошептала она, – И внутри…и снаружи…

Я услышал, как громко выдохнул, наслаждаясь ее прикосновениями,… и закрывая глаза. Затем я почувствовал, как она щелкнула по соску ногтями, и я негромко взвизгнул от возбуждения.

Она улыбнулась мне и аккуратно перекатила меня немного ближе к себе, двигая меня так, словно я был не в состоянии сделать это самостоятельно. В этот момент я почти был ее куклой,… и наслаждался каждой секундой.

А затем она опустила голову к моему второму соску, который теперь находился ближе к ней, …и я почувствовал прикосновение ее обжигающего, бархатного языка. Я застонал, моля о большем, украдкой глядя на ее лицо, когда она снова прикоснулась к нему,… она тоже хотела большего.

Блять, быть рабом еще НИКОГДА не было так охуенно приятно! Если бы так было тогда, я бы еще был им, раскрашивая лаком чертовы НОГТИ НА НОГАХ у Виктории!

Но сейчас я сразу понял разницу. Она доставляла удовольствие МНЕ. И себе. Она не испытывала восторга от моей боли. И чувствовать это, блять, было просто изумительно. Я не могу потерять Беллу. Без нее я умру.

Мне было все равно, если Питер на следующей неделе попросит меня станцевать обнаженным на его рабочем столе, я сделаю это! Я сделаю все, что угодно, лишь бы держать эту женщину в своих руках, …в своей постели,… сосущую мою плоть. ОУ! Маленький укус! Моя Белла, …моя лучшая выпускница,… мой шедевр! Я должен сделать это… и воспользоваться словами Кэти…

– На-ка выкуси, Белла…, – я сделал вдох, опуская взгляд на ее голову на моей груди,… чувствуя, как ее зубы погружаются в мою плоть и мышцы,… как она делится со мной своей эссенцией,… ее ДНК смешивается с моей кровью, …я мог использовать немного этого магического эликсира чтобы убить в себе этих подонков, Викторию и сэра Кевина.

Я закрыл глаза,… и сжал руки в кулаки,… притворяясь, что они залиты цементом. Я не буду двигаться,… я подчинюсь ей, … и позволю ей играть со мной вечность, если она того пожелает. Я знал, что так думать неправильно,… но я ничего не мог с этим поделать. Может, в душе я по-прежнему раб,… но если я ее раб,… я почту за честь быть им,… моя мечта сбылась. Любить мою Госпожу,… любить Беллу – это то, ради чего я живу.

Это сделало меня лучше как человека, как отца,… и я буду продолжать становиться лучше,… и в свое время, … возможно, я перестану быть угодливой вещью, которую она видит перед собой сейчас. Но пока меня делало счастливым то, что она может любить этого раба,… и не заставляет чувствовать себя кем-то второго сорта, потому что воображаемые цепи по-прежнему на месте.

_

Coloring outside the lines. Глава 15 (часть 1)

Глава 15. Может быть, когда-нибудь это место сможет стать нашим домом.

Часть 1.

BPOV

Следующим утром мы завтракали в напряженной тишине. Сначала мы просто, молча, доставали продукты из шкафчиков, …пока Эдвард не захлопнул один из них слишком громко, и тогда я поняла, что он злится.

Сегодня он ел хлопья, одно из своих любимых блюд на завтрак, хотя, когда у него бывало хорошее настроение, он всегда готовил для всех что-нибудь вкусненькое. Я знала, что свои хлопья «Lucky Charms» он любит с сахаром, и пока я наблюдала, как обильно он их им посыпает, я едва сдерживалась от того, чтобы сделать ему какое-нибудь замечание. Я села, вздыхая, с тостом в руках и стала намазывать на него масло.

Верите или нет, но Эдвард читал то, что было написано на коробке с хлопьями! Я была уверена, что он просто пытается игнорировать меня,…и это разозлило меня еще больше. Прошлой ночью мы помирились,… и это было так здорово,… пока я не осознала, что наша маленькая игра заходит слишком далеко,… и не была вынуждена ее притормозить. Эдвард был очень обижен,… и он до сих пор это демонстрировал.

Тишина длилась еще некоторое время, пока я, в конце концов, не поняла, что Эдвард только делает вид, что разгадываетголоволомку, напечатанную на обратной стороне коробки. А если не делает вид, значит у нас настоящие проблемы.

Наконец, я была больше не в силах выносить это, и сама начала разговор.

– Прости, если я обидела тебя, Эдвард, – сказала я очень спокойно, глядя на гнома, нарисованного на коробке, которая стояла между нами, из-за этой коробки мне был виден лишь беспорядок на его голове.

И, как типичный мужчина, он небрежно ответил:

– Не обидела. Мне все равно. Делай что хочешь.

Я снова вздохнула, сжимая челюсть. Он часто вел себя как ребенок, но на этот раз мы должны разговаривать, как взрослые люди. А сейчас было очевидно, что мне придется общаться с двенадцатилетним Эдвардом.

– Я ХОЧУ поговорить с тобой, если это возможно, – я потерла лоб, продолжая смотреть только на коробку.

– Еще один сеанс терапии, доктор? – ехидно ответил он, по-прежнему не глядя на меня, – Разве мне было недостаточно вчерашнего?

– По-видимому, нет, – сказала я, стараясь сдерживать эмоции в голосе.

– Могу я попросить тебя отложить коробку в сторону? – спросила я, пытаясь сохранять спокойствие, – Такое впечатление, что я разговариваю о своей личной жизни с долбаным эльфом!

Эдвард вздохнул:

– Это гном, Белла.

– Мне насрать! – огрызнулась я, – Убери ее!

Одним пальцем Эдвард сдвинул коробку в сторону и стрельнул в меня очень холодным взглядом,… Должна признать, мне было больно. Я ни за что не хотела, чтобы он смотрел на меня так,… но он смотрел.

Затем он опустил взгляд в чашку с хлопьями, а я попыталась вспомнить, что же я собиралась ему сказать.

– Нам нужно поговорить об этом, – начала я, – Я знаю, ты сердишься на меня и я сожалею о случившемся. Я не хотела обидеть тебя, …и я не собиралась тебя отвергать…

Я увидела, как сжалась его челюсть, и он смотрит не на меня, а на сахарницу на столе.

– Я люблю тебя, Эдвард, – сказала я, желая добраться до той его части, которой было больно, – Я хочу делать для тебя все,… но… не это. Просто это причинит тебе боль…

– Это не причинит мне боли, – сказал он твердо, – Со мной уже делали это.

– И это проблема, – я вздохнула, говоря эти слова, – Эдвард,… я не могу быть твоей Госпожой. И, если честно, мне больно думать, что ты хочешь, чтобы я была ею.

– Я не просил об ЭТОМ, – теперь он смотрел на меня, и его глаза больше не были холодными, но взгляд был очень напряженным, полным смущения и боли, – Я просто… забудь. Я больше не буду просить об этом.

– Если я свяжу тебя, это навредит нам, Эдвард, – сказала я, ненавидя то, что вынуждена заставлять его чувствовать себя так, – Это может повредить нашим отношениям. Я знаю, что ты не хочешь этого. И я не хочу. Я знаю, что я делаю всевозможные ошибки, когда это касается тебя,… нас,… но я должна доверять своему внутреннему голосу, а он говорит мне, что это нехорошо для тебя. Нам следует поговорить об этом с доктором Фачинелли в следующую субботу.

– НЕТ! – его глаза внезапно наполнились шоком и страхом, – Ему не обязательно знать все, Белла.

– Он наш психолог, – ответила я, – У нас не должно быть от него секретов, это лишь замедлит для нас весь процесс выздоравливания. Здесь нечего стыдиться. Я имею в виду, для тебя абсолютно естественно… чувствовать себя в безопасности, будучи связанным. Ситуация схожа с той, когда люди выходят из тюрьмы, и у них занимает время – научиться снова чувствовать себя в безопасности.

– Белла, пожалуйста, не рассказывай ему…, – Эдвард вдруг стал выглядеть, как провинившийся маленький мальчик, – Он сразу подумает, что я моральный урод, пожалуйста…

Я села на стул рядом с ним, и взяла его руки в свои. Обычно он успокаивался, когда мы касались друг друга.

– Прости меня, – сказал он, посмотрев на мои руки, и его голос надломился, – Я не имел в виду ничего такого,… я просто,… я просто хотел быть твоим,… полностью твоим,… я отдавал себя тебе…

Он вздохнул, и в его вздохе чувствовалась боль, словно он понял, насколько это было неправильно, и теперь искренне об этом сожалеет. Но я никогда не винила его за то, что он чувствует. Это все та сука,… и все те люди, что причиняли ему боль на протяжении нескольких лет, так что мне нужно радоваться, что я хотя бы знаю об этом.

– Ты мой, малыш, МОЙ, – я гладила его по волосам, целуя в лоб, – Не веревки держат меня рядом с тобой, сладкий, а ТЫ. Твое сердце, твоя душа,… они привязывают меня к тебе. Они делают меня такой счастливой,… ты делаешь меня счастливой,… и это ни что не изменит.

– Я знаю…, – сказал он, его дыхание немного ускорилось, когда я крепко обняла его, прижимаясь своей щекой к его, – Но прошло так много времени с тех пор, когда я последний раз был связан,… и я не хотел быть с кем-нибудь еще,… только с тобой,… я не знаю, почему, Белла. Я только знаю, что я жажду этого,… мечтаю об этом. Я бы не хотел, чтобы ты что-то делала со мной,… я имею в виду, что я не хочу, чтобы ты причиняла мне боль,… ну, может быть,… просто целовала и раздевала меня,… я знаю, что я ебанутый, но это сделало бы меня счастливым. И я бы, наконец, смог уснуть.

– Я знаю, малыш, знаю…, – я почувствовала, как слезы потекли из глаз, пока я целовала его губы, – Я знаю, что ты спал так каждую ночь, до того, как появилась я, верно?

Он кивнул, и его глаза сверкнули, когда он признал это.

– Она…, – сказал он, и я знала, что он говорит о Виктории, – Она не верила в поцелуи, поэтому, наверное, я так сильно хочу целовать тебя. Я люблю целоваться… с тобой. Но она связывала меня, в какой бы постели я ни спал в течение суток. Если ночью я вел себя хорошо, она завязывала мне глаза, чтобы солнце не беспокоило меня, …а если была зла на меня, то я спал без повязки. Но я всегда был хоть как-то, но связан. Она сказала, что я привыкну, и я, наверное, привык. Мое тело привыкло. Мне жаль, что я прошу тебя о чем-то подобном. Ты не хочешь обращаться со мной так, как обращалась она,… просто… я правда не могу проспать всю ночь не просыпаясь с тех пор, как мы сюда переехали. И я доверил бы тебе привязывать меня к кровати. Я люблю тебя… так сильно,… полагаю, я только что в очередной раз облажался. Пожалуйста, не злись на меня.

– Я не злюсь на ТЕБЯ, – я снова поцеловала его в губы, – Я злюсь на НИХ. На всех тех людей, что причиняли тебе боль. Я знаю, что они сделали тебе по-настоящему больно. А лажать время от времени – это нормально. Я делаю это постоянно. Нам просто нужно найти другой способ, чтобы заставить тебя расслабиться и ты смог нормально спать. Возможно, позднее,… через несколько лет,… когда все будет в порядке, мы сможем поиграть в некоторые из этих игр,…Но мы не можем играть в них прямо сейчас.

Он долго молчал, и я тоже чувствовала грусть, говоря это. Я должна признать, что некоторые из этих игр были очень сексуальны,… и мне нравилось большинство из них. Но, к сожалению, это возвращало его к тому времени, когда он играл разные роли, делая свою работу так, как его учили. Он был очень хорош в этом, но это был не настоящий Эдвард. Мы должны изучить, исследовать, и, может быть даже, на протяжении нескольких лет, чтобы понять, …кто же такой настоящий Эдвард Каллен. Я была согласна ждать ради него. Я знала, что он того стоит.

– Я знаю, – сказала я, и голос выдал мою грусть, – Я тоже буду скучать по тем двум неделям. Я не знаю, правильно ли это – говорить так, но я очень многому научилась за те четырнадцать дней с тобой. Я нашла себя. Ты показал мне, что такое настоящая страсть, …и каково это – чувствовать, что теряешь себя,… что почти умираешь,… а затем медленно возрождаешься к жизни,… ты открыл для меня те двери. Ты сделал меня женщиной, Эдвард Каллен, той, которой мне нравится быть. И я сохраню те воспоминания в особом, секретном месте моего сердца… навсегда. Они никогда не умрут. Но Эдвард, прямо сейчас нам нужно быть очень осторожными. Если мы размажем линию между рабом и свободным,… между любовницей и Госпожой,… мы можем потерять все, что сейчас есть у нас двоих. Ты понимаешь, о чем я?

Он слегка ухмыльнулся и пробормотал, – Еще линии…

– Что? – спросила я, не уверенная в том, что он имел в виду.

– Ничего, – он слегка покачал головой и внезапно начал делать вид, будто его очень интересуют кончики моих пальцев, добавляя, – Я тоже буду скучать по тем двум неделям. И спасибо, что сказала это. Я всегда думал,… я всегда боялся, что от тех двух недель у тебя осталось плохое послевкусие,… словно,… ты сожалеешь, что была со шлюхой, те четырнадцать дней…

– Ты знаешь, что мне не нравится это слово, – сказа я сразу же, и увидела, что он кривовато усмехнулся мне, словно знал, что я скажу это.

– Ты никогда не был для меня шлюхой,… или игрушкой, – я положила руки на его идеальные скулы, а пальцами коснулась его губ, – Ты был моей любовью,… моей первой любовью,… моей ЕДИНСТВЕННОЙ любовью. Как только ты перестал пугать меня,… и я попыталась разгадать твою сущность,… я осознала, что ты украл мое сердце. Ты просто воришка!

Я игриво рассмеялась, взъерошив его волосы, легонько отпихиваясь от него и глядя на то, как он расплывается в улыбке.

– Мне очень жаль, если я заставила тебя почувствовать себя… шлюхой прошлой ночью, – извинилась я, и слезы снова потекли из глаз, – Я совсем не хотела, чтобы ты чувствовал себя так со мной, понимаешь? Ты… ты – все для меня,… и я хочу, чтобы ты чувствовал себя особенным каждый божий день…

Теперь я рыдала взахлеб, зная, что боль прошлой ночи – это моя вина. Я вспомнила, каким было его лицо, когда я взглянула на него после того, как он предложил связать его в кровати. Я не хотела выглядеть шокированной или показывать свое отвращение, но знаю, что, вероятно, он прочитал это на моем лице,… потому что через долю секунды он выглядел таким напуганным и пристыженным, …и я знаю, что вонзила тем самым нож ему в сердце.

Он считал, что делает мне подарок,… отдавая себя,… свое доверие,… свою покорность. Это все, что у него было за последние шесть лет,… и он предлагал это мне. А моя реакция была неправильной,… я заставила его чувствовать себя больной, извращенной вещью,… я хотела бы повернуть время вспять и все изменить,… но это было невозможно,… и это разбивало мне сердце.

Сейчас Эдвард обнимал меня и гладил по волосам, пытаясь успокоить, говоря:

– Шшшшш, все хорошо, Белла,… пожалуйста, не плачь,… это моя вина. Мне так жаль!

Только мы двое могли в самого утра в воскресенье раздуть такую драму.

Мы успокаивали друг друга, и каждый считал себя виновным за то, что случилось прошлой ночью. Но от этого мне было ничуть не легче. Я была рада, что решила стать пациенткой доктора Фачинелли. Будет лучше иметь кого-то третьего, чтобы поговорить об этом,…, ведь, моих студенческих знаний в этой ситуации было совершенно недостаточно, и они, иногда, играли против нас.

Наверное, я слишком много думаю. Может быть, мне просто нужно было сделать это для него? Связать и покрывать его тело поцелуями до тех пор, пока он не уснет? Причинило бы это ему настоящую боль? Или все это говорит мне моя подготовка в колледже? Я так запуталась. Я хочу сделать его счастливым, но я не знаю, делаю ли я это правильно. Это так трудно. Ведь это мои первые настоящие отношения. А если я когда-нибудь сделаю что-то во вред Эдварду, и это приведет к тому, что он что-нибудь сделает с собой,… я знаю, что не смогу жить после этого. Но я должна буду. Я обещала Кэти, что никогда не брошу ее. Я буду вынуждена жить и любить единственную оставшуюся частичку Эдварда. И я сделаю это, с радостью, если это успокоит его душу.

Весь остальной день мы просто провели вместе, не делая ничего особенного. Мы были в пижамах,… и на Эдварде были только пижамные штаны,… он хорошо выполнял «правило номер один». Мы смотрели с ним старые черно-белые фильмы, лежа на диване с разных его концов,… и мы прижимались ногами друг к другу во время каждого перерыва на рекламу, ведя между собой футрестлинговые войны (футрестлинг – это как армрестлинг, только ногами. Я бы на это посмотрела, lol – прим.пер.). Мы ели вредную пищу и даже вздремнули в середине дня, прижавшись друг к другу в позе «ложки». Я была рада, когда услышала его похрапывание. Я бы хотела спросить у доктора Ф., есть ли другие способы заставить Эдварда спать всю ночь. Я могла себе представить, как Кэти утром заходит к нему в комнату, а он лежит там в кровати, голый и связанный! Но нам бы не хотелось, чтобы она рассказала об ЭТОМ своему врачу, когда сама пойдет на первый прием.

Мы поужинали с Беном, Анджелой и Кэти,… было очень здорово снова увидеться с ними. Ночевка Кэти на этот раз прошла гораздо лучше, и она рассказала нам, как ей понравилось накладывать все выходные мороженое для посетителей. Бен даже немного заплатил ей за это.

И, представьте себе, Бен выбрал название для своего кафе-мороженое – «Мороженое, Вы кричите!» (в оригинале здесь рифма – «Ice Cream, You Scream!» – прим.пер.).

Нам с Эдвардом оно сразу понравилось. Это было гениально. Затем они признались, что это название придумала Кэти. Вывеску должны были установить на следующей неделе.

На десерт Бен сам приготовил для всех нас огромный банановый торт-мороженое, говоря, что ему нужно практиковаться для клиентов. Эдвард был очень доволен. Я знала, что он станет завсегдатаем этого кафе-мороженого.

В следующую пару дней ничего особенного не происходило, за исключением того, что после того, как Кэти отправлялась спать, Эдвард шел со своей тетрадью в старую комнату Бена и Анджелы. Там стоял письменный стол, и мы еще в воскресенье решили, что это хорошее место для выполнения его домашнего задания. Я сказала ему, что если я понадоблюсь, он может просто прийти и позвать меня. Но первые две ночи …он не звал. Он оставался один и делал то, что ему сказали,… я так гордилась им, несмотря на то, что малая часть меня чувствовала обиду за то, что я остаюсь не у дел.

Иногда я на цыпочках подходила к закрытой двери, слушала,… и надеялась, что у него все хорошо. Я слышала, как он шмыгает носом, иногда рыдает,… пару раз он даже злобно рычал, …и что-то пролетало через комнату и ударялось о стену,… но я никогда не выговаривала ему за это. Я позволяла ему вести свою битву. И это было так чертовски трудно для меня – стоять в стороне,… позволяя ему страдать в одиночку. Каждую минуту тех ночей я жаждала проклятой крови сэра Кевина. Я боялась самой себя в ярости. Я никогда не была склонна к насилию, но теперь… я знала, что такое ненависть,… что такое зло. Я хотела голову этого мудака сию секунду! И то, что я в своем воображении делала с этой головой,… да, ничего хорошего там не было.

Я пыталась делать свои домашние задания,… те же, что выполняла несколько лет назад,… но мои мысли продолжали возвращаться к Элис,… к Розали,… к папе. Господи, как же я по ним скучаю! Неужели они действительно думают, что я умерла? Что Эдвард умер? Для меня было ужасно, знать, что они могут так думать и быть не в состоянии позвонить им и сказать, что мы живы. Мой мир в Нью-Йорке был маленьким,… три человека составляли центр моей Вселенной,… но это был отличный маленький мирок. Я действительно скучала по нему,… сильно.

Приближается мой день рождения. Я не могу поверить, что мой папа не позвонит мне и не скажет: «Привет, ребенок, ну вот ты и стала старше! С днем рождения, Беллз!».

На вторую ночь я решила записать побольше в свой дневник, который начала вести, когда мы переехали сюда. Я начала писать письма трем своим любимым людям,… не электронные,… а обычные, бумажные,… делая вид, что они когда-нибудь их получат. Это на самом деле помогало мне… перекладывать свои мысли на бумагу. Писанина – отличная вещь… доктор Ф. был прав насчет этого. Я надеялась, что в свое время это действительно поможет Эдварду.

Пяти пакетов сахарной ваты хватило ненадолго. Каждую ночь Эдвард съедал один или два, пока делал свое домашнее задание. Я не спорила. Если он не может делать его со мной, ему нужно что-то, что делает его счастливым. Сахар делал свое дело. Но я по-прежнему предвидела, что в будущем нас ожидают огромные счета от дантиста.

Мы поговорили с Кэти по поводу возможности увидеться с какой-нибудь приятной женщиной и спросили, что она думает по этому поводу. Мы объяснили ей, что есть врачи, которые лечат тело,… и она уже видела множество таких врачей,… но есть и такие, которые лечат разум… и сердце. Казалось, она положительно отнеслась к этой идее и была готова к встрече. Поэтому мы записали ее на прием к одному из врачей, рекомендованных доктором Питером.

Эдвард даже сказал ей, что мы с ним ходили к такому доктору сами, и он очень приятный. Это было очень смело со стороны Эдварда, и когда мы все решили, что ей тоже было бы хорошо попробовать, это придало Кэти немного больше сил.

В колледже мне по-прежнему было очень трудно. Конечно, сами занятия давались мне легко. Я проходила заново то, что уже изучала ранее. Но я имею в виду… общественные отношения. Я по-прежнему была замкнута, сидела на задних партах, не позволяя никому сблизиться со мной. Остальные студенты, заметив мою отчужденность, тоже стали меня игнорировать.

Если честно, я вообще не хотела заводить новых друзей. Элис и Розали,… как я могу их кем-то заменить? Ни за что. Я хотела быть одна. Весь день напролет я думала об Эдварде и Кэти,… и о том, что я сделала неправильно,… о том, в чем мне еще предстоит ошибиться,… и каждая ошибка причиняла мне боль,… каждое неверно сказанное слово,… неужели я обидела его еще сильнее? Неужели он готов к таким отношениям так быстро после того, как перестал быть частью мира Виктории? Получится ли у нас? Или мы сгорим в этом пламени? Я не могла даже спокойно есть ланч от обуревающих меня мыслей. Я считала дни до субботы, когда я смогу поговорить с доктором Питером. Мне нужен кто-то, кому я могу довериться, …и у кого могу получить совет. Я хотела бы позвонить ему, …он сказал, что мы можем звонить, …но я не сделала этого. Я не хотела, чтобы Эдвард думал, что я за его спиной говорю о нем с Питером.

В середине недели нас ждал «приятный сюрприз» – к нам снова пожаловали с визитом наши друзья – судебные исполнители. Бен приехал забрать Кэти к себе на ночь, чтобы мы могли обсудить с ними все вопросы без боязни быть нечаянно услышанными.

– Скажите, мистер Каллен…, – начал судебный исполнитель – мужчина, – Как Вы познакомились с Беллой Свон?

Эдвард сидел на кухонном стуле, повернувшись лицом ко мне и женщине – судебному исполнителю, словно мы находимся в судебном заседании,… а мужчина стоял рядом со стулом Эдварда, как адвокат защиты. Мы репетировали процедуру дачи показаний, и он хотел, чтобы Эдвард чувствовал себя так, словно находится на свидетельском месте. Эдвард вызвался отвечать первым, думаю, чтобы оградить меня от этого. И сейчас, сидя, как на иголках, он смотрел на меня.

– Мы познакомились в ночном клубе, где я тогда работал, – сказал он очень спокойно,… подмигивая мне, и я улыбнулась в ответ своему безупречному мужчине.

– В ночном клубе? – спросил мужчина Эдварда, – Правда ли то, что клуб назывался «Огонь», и в нем танцевали стриптиз и экзотические танцы?

Эдвард посмотрел на судебного исполнителя, втянув воздух через ноздри.

– Да, – ответил он, все еще хорошо контролируя себя.

– И Вы там работали, – сказал он Эдварду, – Что именно Вы там делали?

– Я обслуживал столики,… – начал он, – И… также участвовал в представлениях.

– В представлениях, – повторил мужчина, фыркая, – Интересное Вы выбрали слово.

– Я протестую! – сказала я раньше, чем поняла, что делаю. Эдвард посмотрел на меня с усмешкой – ему, как и мне, понравился мой протест.

– Вы не можете заявлять протесты, Белла! – сказала мне женщина, и я опустила поднятый указательный палец.

– Ну, он же не лжет! – настаивала я, – Он участвовал в представлениях, это правда.

Моррисон, мужчина, проигнорировал меня и задал Эдварду следующий вопрос.

– Что еще Вы делали там, мистер Каллен? – спросил он, прощупывая почву.

Эдвард выдохнул и его взгляд стал холодным. Я знала этот его взгляд – Эдвард был готов к обороне.

– Давайте просто пропустим все это дерьмо и перейдем к главному вопросу, – сказал он, – Вы хотите знать, занимался ли я проституцией, верно?

– Мистер Каллен…

– Нет, подождите, мистер Моррисон, – Эдвард посмотрел на него со злостью, но, не выходя из себя, – Если Вы хотите спросить меня о чем-то, просто спрашивайте! Не нужно играть со мной в игры. Да. Я был там шлюхой. Я ответил на Ваш вопрос.

Я едва удержалась от того, чтобы сжать руку в кулак, согнуть в локте и дернуть ею вниз с возгласом «Yes!» (простите мне неуклюжие потуги описать известный всем чуть ли не с детства жест «Yes!», при всем нашем великом и могучем таких слов у нас просто нет, а у них – легко и просто – fist pump – прим.пер.) от того, насколько прекрасен был Эдвард в эту секунду. Господи, как можно его НЕ любить?

– Итак, Вы спали с женщинами за деньги? – продолжил Моррисон, его не отпугнула храбрость Эдварда.

– И не только спал, – Эдвард ухмыльнулся мне, и я отвела взгляд, прикладывая руку ко рту, чтобы не рассмеяться.

– Ну, я не смог бы так хорошо ублажать женщин, если бы они засыпали подо мной, так ведь? – спросил Эдвард, и я ВЫНУЖДЕНА БЫЛА рассмеяться.

– Давайте посерьезнее, Эдвард, или как? – спросил Моррисон с серьезным лицом, – Я имею в виду, если Вы так будете вести себя, стоя за трибуной,… будьте готовы к тому, что Джеймс, Рейвен и все остальные выйдут из здания суда с широкими улыбками на лицах, готовые рассказать репортерам о том, как это здорово – что их, невиновных, освободили!

– Тогда как вы двое, отправитесь в тюрьму за убийство…, – добавила Бенсон, – Между прочим, на пожизненное заключение, так что это совсем не смешно.

– Хорошо, – Эдвард выпрямился, – Простите. Продолжайте.

Я ненавидела наблюдать за этим. Они пытались расколоть Эдварда, его готовили к битве, первой за всю его жизнь,… а теперь он извинялся за свое поведение, … ради меня… он собирался сидеть тихо и спокойно отвечать на задаваемые вопросы.

– Чем вы занимались в клубе «Огонь»? – снова спросил Моррисон.

Эдвард набрал воздуха и ответил, – Я танцевал там стриптиз. Я занимался сексом с женщинами за деньги. Я танцевал на сцене и обслуживал столики.

Coloring outside the lines. Глава 15 (часть 2)

Глава 15. Может быть, когда-нибудь это место сможет стать нашим домом.

Часть 2.

Мы с Эдвардом не сводили глаз друг с друга. Я не отворачивалась, не смотрела в пол – только на него. Я гордо улыбалась ему,… говоря тем самым, что не стыжусь его. И что я люблю, очень сильно.

– Вы продавали там наркотики, мистер Каллен?

– Совершенно точно – нет, – ответил он тут же, и в его глазах появилась злость.

– Лицо, – сказала Бенсон Моррисону, указывая на лицо Эдварда.

– Что? – Эдвард нахмурился, смутившись.

– Вы разозлились, и на Вашем лице сразу появилось враждебное выражение, – сообщила Бенсон, – Вы не должны так делать. Это выглядит так, словно Вы лжете.

– Злость на моем лице появилась потому, что те ЛЮДИ говорят, что я имел дело с наркотиками, – Эдвард старался держаться спокойно, – Но это не правда. Я никогда не путался там с наркотиками. Это не входило в круг моих обязанностей.

– Вы сказали, что никогда не путались ТАМ с наркотиками, – Моррисон посмотрел на Эдварда, – А где Вы путались с ними?

– Нигде, – ответил он, затем отвел взгляд и вздохнул, – Я никогда не имел дел с наркотиками. И я…

Затем Эдвард взглянул на меня… и громко сглотнул. Я нахмурилась, забеспокоившись о нем, когда увидела в его глазах блеснувшие слезы.

– Белла…, – прошептал Эдвард, – Пожалуйста, не сердись…

Мои глаза широко раскрылись, и я ничего не смогла сказать.

– Виктория…, – сказал Эдвард Моррисону, – Иногда,… время от времени,… не часто… она давала мне… наркотики.

Я почувствовала укол в сердце после этого заявления.

Тогда Моррисон задал следующий вопрос:

– Какие наркотики?

– Я не знаю…, – Эдвард беспомощно смотрел на меня, пока отвечал, – Она колола мне их в основном тогда, когда я был прикован на цепь. Я никогда не видел, что это было, …и она никогда не говорила мне. Один раз она заставила меня глотать таблетки…

Эдвард посмотрел на меня и Моррисон сказал что-то, но я его не расслышала. Эдвард обратился ко мне.

– Обычно это происходило в очень тяжелые дни, Белла, – сказал он мне, умоляя, чтобы я поняла его, – Тогда, когда мне нравилось причинять себе боль. Например, в дни рождения Кэти,… после звонков ей,… Виктория видела, на кого я похож,… она думала, что дарит мне тем самым подарок,… чтобы унять мою боль, …чтобы я не навредил себе,… она связывала меня и колола. В большинстве случаев это делало меня таким слабым, что я едва мог двигаться,… мне снились странные сны,… порой я смеялся часами,… а порой мне было очень плохо. Я видел, как Таня горит в огне,… я БЫЛ пожарным, который держит Кэти, пока она горит и кричит,… но я никогда не просил Викторию об этом. Я бы никогда не прикоснулся к наркотикам, если бы она не принуждала меня их принимать. Большую часть времени,… около 360 дней в году, я был абсолютно трезв и чист от наркотиков. Это было ее правило.

Я почувствовала, что киваю ему, принимая эту новую информацию. Я была ошеломлена тем, что не знала этого раньше. О чем еще я не знаю?

– Итак, Вы находились под воздействием ЛСД в ту ночь, когда убили мальчика, – заявил Моррисон, – Вы просто сказали себе, что понятия не имеете, что она давала Вам,… все, что Вы знали, что это могло быть ЛСД или что-то подобное, … что-то, что делало Вас сильнее.

– Нет, – заявил Эдвард твердо, – В ту ночь я был трезв. Я никогда не забуду этого. Я был заперт в клетке, пока она убивала того мальчика. И каждый раз, когда я был под воздействием наркотиков, я был заперт или связан.

– Иисусе, – Моррисон потер висок, доставая свою записную книжку и бормоча себе под нос что-то, чего я не смогла расслышать. Но Эдвард выглядел очень разозленным, пока смотрел на судебного исполнителя.

– Хорошо, давайте вернемся к Вашему знакомству с Беллой Свон, – предложил Моррисон, – Вы познакомились с ней в «Огне»,… и …платила ли она Вам деньги за секс с ней?

Теперь Эдвард выглядел так, словно способен кого-то убить. Даже я чувствовала легкую нервозность.

– Нет, – ухмыльнулся он, – Она не делала этого. Белла изучает психологию. Она искала объект для своей диссертации в колледже и попросила меня стать ее пациентом на пару недель

– Эдвард, – глаза и голос Моррисона выражали неодобрение.

– Это ПРАВДА! – глаза Эдварда расширились, и он посмотрел на меня, выражая взглядом неверие того факта, что теперь он говорит правду, а даже судебные исполнители не купились на это.

– Это и ЕСТЬ правда, – добавила я, и Эдвард вздохнул с облегчением от того, что я подтвердила его слова.

– Выходит, рассказ Чарли о том, что Белла заплатила Вам двадцать штук за две недели – это ложь? – спросил Моррисон, глядя в свои записи.

Эдвард выглядел слегка пораженным этим заявлением, но спокойно ответил:

– Она думала, что это единственный способ заполучить меня. Вышло недоразумение. Белла получила свои деньги обратно. Если Ваши люди проверят ее счета, они обнаружат двадцать тысяч долларов, которые лежат там на ее имя. Я не брал этих денег.

– Двадцать штук – это немного маловато, да? – спросил Моррисон, – Две недели ВАШЕГО времени,… я слышал, что другие женщины платили порядка… пятидесяти или шестидесяти штук… верно?

Эдвард взглянул на меня, и его глаза потеплели.

– Да, некоторые женщины платили мне много денег, – сказал он спокойно, – Но я хотел быть с Беллой. Она мне понравилась. Двадцать штук – это минимальная сумма чтобы я смог уйти, не вызвав подозрений Виктории.

Я поняла, что улыбаюсь ему в ответ, и я знала, что он так же, как и я, вспоминает ту первую нашу ночь. Мой запертый в клетку вампир,… мужчина, за которого я отдала бы свою жизнь.

– Итак, в тот период времени она была Вашей сожительницей, а Вы – ее проституткой, – Моррисон не отставал и подвел итог.

– Нет, это было не так…, – начал Эдвард, но Моррисон начал перебивать его.

Но на этот раз Эдварда было невозможно остановить.

– Нет, СТОЙТЕ! – крикнул он и Моррисон заткнулся.

– Белла – невинная студентка колледжа, – Эдвард нахмурился, – Она шла в этот клуб, не зная, в какой мир она попадет. Она была любопытной молодой девушкой, которая пришла туда со своими подругами. Она думала, что увидит танцы,… может быть, немного мускулов,… немного кожи,… и больше ничего. Ради всего святого, она принесла с собой блокнот! Она случайно влипла в неприятности, даже не подозревая, насколько темен этот мир. Мне следовало отказать ей в ту ночь. И если бы мне была хотя бы грош цена, я бы отказал ей и позволил уйти прочь из моей конченой жизни. Но я был эгоистом. Я хотел ее, …я НУЖДАЛСЯ в ней. Я тонул в дерьме своего мира,… а в ней я увидел что-то настолько редкое,… кого-то очень НАСТОЯЩЕГО. Кого-то, кто обратил внимание на то, что у меня «красивые глаза» – так она назвала их, блять, в красной комнате, где каждый дюйм моего тела был на виду! Она не какая-нибудь извращенка, которая искала проститутку, чтобы перепихнуться. Она леди, принадлежащая к определенному классу. И я не позволю Вам или какому-нибудь адвокату или судье отзываться о ней ПЛОХО! Я знаю, что от меня ждут спокойствия и отсутствия эмоций, но я ничего не могу поделать с этим! Это и ЕСТЬ эмоции. Особенно когда дело касается МОЕЙ девушки.

– Давайте прервемся, – предложила Бенсон, и они вышли на улицу покурить.

Я улыбнулась ему, качая головой при мысли о том, какой чудесный мужчина мне достался, когда он сказал:

– Мы проиграем это дело, да? И меня запрут до конца моих дней?

– Не говори так, – я подошла к его стулу, вставая перед ним, прикасаясь к его волосам и опуская свой подбородок на его голову, – Это наша первая попытка дачи свидетельских показаний. Дальше будет получаться лучше.

– Я не хочу, чтобы они клеветали на тебя в суде, – негодовал Эдвард, и я почувствовала, как он обвил мои ноги своими руками, – Я не могу при этом оставаться спокойным, Белла. Я не против, если они захотят «нагнуть» меня, когда я буду стоять на трибуне,… но ТЕБЯ они не получат. Только через мой труп.

– МЕНЯ не устроит, если они «нагнут» тебя на трибуне, – сообщила я, целуя его волосы, – Твоя задница принадлежит МНЕ.

Это была шутка, и я обрадовалась, когда он рассмеялся, прижимая меня крепче к себе.

– Я люблю принадлежать ТЕБЕ, Белла Свон, – сказал он, и я вспомнила, как он сказал мне это в нашу первую ночь, проведенную вместе. Тогда я думала, что это просто слова, но сейчас я знала, что он говорил правду.

– Я тоже, Эдвард Каллен, – ответила я, – И мне было бы действительно больно,…если бы ты отказал мне в ту ночь. Я никогда не знала, что тебя посещали подобные мысли.

– Я едва набрался храбрости попросить Викторию взяться за эту работу, – вспомнил он, – Я планировал быть с тобой жестоким,… напугать тебя. Я собирался рассмеяться над твоим предложением и сказать тебе, чтобы ты шла трахать себя сама. Я не хотел, чтобы ты когда-нибудь еще раз даже приближалась к этому месту. Ты мне очень понравилась, когда впервые говорила со мной в той маленькой комнате,… помнишь?

– Помню ли я? – я усмехнулась, – Это был самый страшный момент в моей жизни, так что, само собой, я помню.

– Ты была напугана, – согласился он, – Я чувствовал, как сильно ты дрожишь, когда взял тебя за руку. Я не знал, что делать. Но я должен был поцеловать тебя. Ты была такой тихой,… такой милой,… как мягкая фортепианная музыка… в мире, наполненном звуками громко бьющих барабанов. И когда я поцеловал тебя, я сразу понял, что ты станешь для меня кем-то особенным. Я знал, что ты важна для меня, моя девушка с записной книжкой.

– Те поцелуи погубили меня, – сказала я, зарываясь губами к нему в волосы и улыбаясь своим воспоминаниям, – И ты был такой,… уххххх… ты целовал мою шею и кожу ниже… под моей блузкой,… и все, что я могла делать – это продолжать говорить, пока ты вытворял все это со мной.

– Мне жаль, – он усмехнулся, а затем лукаво ухмыльнулся и добавил, – Нет, мне не жаль.

Я засмеялась:

– Я знаю, что тебе не жаль. Ты пытался заткнуть меня, да?

– На самом деле нет, – он целовал кончики моих пальцев, каждый по отдельности, – Мне нравилось слушать, как ты говоришь,… ты была такой милой,… так нервничала. Я думал, что ты совершенно невинна. Я хотел дать тебе все самое лучшее, что можно получить в этом заведении. Я испытал нечто вроде облегчения, когда ты захотела снять меня на две недели. В этом случае, я мог уделить тебе достаточно внимания и времени, которых ты заслуживала. Думаю, я любил тебя уже тогда.

– Я влюбилась в тебя уже тогда, когда ты поцеловал меня в клетке, – призналась я, – А когда ты впервые понял, что любишь меня?

– Думаю, я действительно влюбился в тебя в тот момент, когда стащил твою записную книжку. А первый раз, когда я осознал это…, – размышлял он вслух, – Когда ты подарила мне футболку для сна и сказала, что мой комфорт для тебя важнее секса. В ту ночь я захотел жениться на тебе.

– Вау, – я улыбнулась, – Тогда я бы сказала, что с пользой потратила десять долларов.

– Дело было не в футболке, – он поднял на меня глаза, – Дело было в тебе. Ты любила меня,… и мне понадобилось некоторое время, чтобы понять это, потому что я дурак,… но я понял это именно тогда. Я вспомнил, на что это похоже,… когда кто-то заботится о тебе. Как бы я хотел, чтобы эта футболка все еще была у меня. Она важна для меня.

– Я знаю, – я играла пальцами с его волосами, – Я бы взяла с собой много чего,… например, диктофон…

– Диван, – добавил Эдвард, – И табуреты!

– Табуреты – однозначно, – хмыкнула я, осознав, что тоже скучаю по ним, – Все мое красивое нижнее белье, что ты купил мне,… то которое выбрали Элис с Розали. Большинство вещей я даже не успела ни разу надеть.

– Я куплю тебе еще больше, Белла, – пообещал он.

– Я знаю, знаю, – сказала я, снова целуя его голову, – Понимаешь, …это просто… не одно и то же…

– Я знаю, – сказал он, поглаживая сзади мои ноги, – Я полностью разделяю твое мнение.

Вскоре судебные исполнители вернулась, и продолжили работать с Эдвардом.

Он старался отвечать так, как они хотели, …но каждый раз, когда они обращались ко мне, он снова терял самообладание. Не знаю, сможем ли мы когда-нибудь вести себя так, как они хотят,… вероятно, я буду вести себя точно так же, когда они начнут спрашивать меня об Эдварде. Я была рада, что это дело растянется на месяцы,… может быть, даже на годы. Я не спешила увидеть, как Эдварда унижают перед всем честным народом.

Оказалось, что мы даже не успели обговорить мои показания в суде, был уже поздний вечер. Судебные исполнители были совершенно вымотаны сопротивлением Эдварда и решили, что на сегодня хватит. Они ушли, и мы просто пошли в постель, решив сегодня спать в комнате Эдварда, так как Кэти не было дома.

Я не знала, правильно это или нет, но решила попытаться сделать что-нибудь, чтобы Эдвард уснул.

Я не собиралась заниматься с ним сексом, и сразу сказала ему об этом. Я полностью раздела его, обнажая плоть и нежно целуя ее при этом.

– Если ты не собираешься заниматься сексом, я думаю, ты кое-что делаешь неправильно, доктор Белла, – дразнил он меня, лежа голым на кровати.

Он наклонил голову и с благоговением поцеловал меня в щеку, и на несколько секунд я почувствовала себя кем-то особенным. Он нежно сложил «лодочкой» руки у меня под подбородком, углубляя поцелуй, но я знала, куда это может нас завести.

– Не сегодня, красавчик, – прошептала я нежно ему в ухо, не желая, чтобы он чувствовал себя нежеланным, как в прошлый раз, – Я знаю, как ты устал,… я вижу это по твоим глазам. Я хочу, чтобы сегодня ты поспал. Прошу тебя, ляг так, как тебе удобно. Пожалуйста.

Он улыбнулся мне и лег на спину, заинтересованный в том, что же я задумала.

– Ты так важен для меня,… ты знаешь это? – я начала раздеваться, наклоняясь, чтобы поцеловать его, блять, просто идеальные губы. Они были такими полными и теплыми,… я чуть снова не утонула в них. Это были очень талантливые губы.

– Нет, нет…, – я усмехнулась, когда он застонал. И я заставила себя отстраниться и закончила переодеваться для сна.

– Белла…, – прошептал он, а я спорила сама с собой, следует ли мне даже пробовать это.

Он смотрел на меня, когда я уселась на колени рядом с ним на его половине кровати, и приложила свои пальцы к его глазам, осторожно двигая их вдоль век.

– Закрой глаза, любимый, – прошептала я едва слышно.

Он закрыл их и улыбнулся в ожидании того, что я скажу дальше.

– Как ты обычно спишь, малыш? – отважилась я спросить, а затем сказала, – Держи глаза закрытыми. Просто покажи мне, пожалуйста. Все будет в порядке.

Он сделал, как я просила, сглотнув и сделав вдох. Затем он сложил руки над головой, с легкостью располагая их на спинке кровати, и немного расставляя ноги. Слава Богу, это двуспальная кровать.

– Ты такой сильный, Эдвард…, – прошептала я ему со слезами на глазах, – Я хочу, чтобы ты знал свою силу,… но еще я хочу, чтобы ты мог спать. Но я не буду связывать тебя. Ты можешь спать в такой позе, если хочешь. Тебе нравится лежать так?

Я дала ему секунду-другую на раздумье, но, наконец, он пару раз кивнул,… и на его лице отразилась боль от этого признания.

– Шшшшш…, – я коснулась его лица обеими руками, – Для этого вопроса не существует правильного или неправильного ответа, Эдвард. Все в порядке. Ты можешь спать так. Все в порядке, так будет не всегда.

Он сделал глубокий выдох, словно испытал огромное облегчение.

Я погладила его руки и прошептала, – Так лучше? Ты чувствуешь расслабление?

Он кивнул, держа глаза закрытыми. И на его лице не было стыда.

– Хорошо, – я продолжала легко водить руками по его телу, …не возбуждая его сексуально,… просто расслабляя его, – Просто вдыхай… и выдыхай,… забудь обо всем,… здесь нет никого кроме нас,… ты в полной безопасности,… ты никуда не собираешься.

Как бы безумно это ни выглядело, это действительно начало работать! Он начал засыпать через пару минут,… я поняла, что все получилось, когда услышала его милое похрапывание.

Я нежно поцеловала его губы, и он слегка улыбнулся мне во сне, а я пошла ложиться на свою половину кровати. Я укрыла его одеялом и помолилась, чтобы он проспал всю ночь без кошмаров. Мысленно я почти со злостью в голосе сказала Богу: «Просто позволь ему проспать одну ночь без снов об изнасиловании и пытках, ладно?».

И я уснула, наблюдая за человеком, которого люблю. Интересно, каким бы он стал, если бы вся его боль внезапно исчезла, как бы невероятно это ни звучало. Изменился бы он? Понравился бы мне таким? А я ему? Или он со мной лишь потому, что я добра к нему?

EPOV

– У тебя все хорошо получается, парень! – поздравил меня Боб с широкой улыбкой, пока я рысью скакал к тому месту, где он стоял со своей Сэлли.

– Спасибо, Боб, – выдохнул я, улыбаясь в ответ, – Мне просто очень нравится это! Ты себе не представляешь насколько…

– Тебе нравится ехать быстро, да? – Боб снова оценивающе ухмыльнулся мне, – Наверняка тебе нравятся гоночные машины.

– О, я ЛЮБЛЮ быстрые машины, – признался я, ненавидя тот факт, что мне надолго пришлось остановиться, чтобы поговорить с ним. Я хотел снова двигаться!

– Не все учатся с такой скоростью, как ты, – с гордостью сообщил Боб, – Ты прирожденный наездник. Я знал, что ты быстро научишься. Ты словно родился в седле.

– Я не знал об этом, – я отвернулся и почувствовал, что краснею.

Это правда, я всегда хотел ездить верхом. Когда я был ребенком, у меня было все, и мои отсутствующие родители записывали меня во всевозможные частные школы, лучшие из лучших. Я ненавидел их все, поэтому вел себя отвратительно, добиваясь своего скорейшего исключения. В некоторых школах это было не просто. Мне никогда не позволяли брать уроки верховой езды, как остальным детям, потому что я был «проблемным ребенком». Это было единственное, что меня уязвляло, пока я находился в этих школах. Они не хотели, чтобы я приближался к лошадям, даже чтобы вычистить их в качестве наказания. Они думали, что я причиню лошади вред. Я рассматривал это как большое оскорбление. Я никогда не причинял никому БОЛИ в моих попытках сбежать. И я никогда не причинил бы боль животному.

Я просто хотел домой,… поближе к Джозефу и Кэтрин. Это единственное место, где я чувствовал себя в безопасности и где хотел быть. И вне зависимости от того, что я вытворял и в какие неприятности впутывался, они всегда были там и любили меня несмотря ни на что. Само собой, они бранили меня и поучали. Особенно Кэтрин, повторявшая, что сделает из меня хорошего человека даже ценой собственной жизни. Но она никогда не отвергала меня. Злилась она на меня или нет, она всегда была со мной, как настоящая мать.

class="book">Господи, как же я скучаю по ней. Она думает, что я мертв, они оба так думают. Стоило мне вернуться в их жизнь, как им тут же сообщили, что я погиб в автокатастрофе. Я никогда не смогу даже УВИДЕТЬ ее снова. Это должно быть убивает Кэтрин. Она крепкая духом ирландка, но я знаю, что она любит меня как сына, единственного сына, который когда-либо был у нее. Она И ЕСТЬ моя мать, и не важно, что с точки зрения биологии это не так. И мне ненавистна мысль, что она страдает из-за меня. Я так отчаянно хотел позвонить ей, но не мог.

Забавно,… но меня, черт побери, совершенно не беспокоит, что чувствуют Эсме с Карлайлом.

– Сегодня был хороший урок, – сказал Боб, глядя на то, как холмы утопают в свете заката, – Хорошая работа, Муравей.

Я привыкал к своей кличке и пока не был уверен в том, как я отношусь к ней.

– Спасибо, Боб, – сказал я совершенно искренне, – Я честно ценю, что ты тратишь свое время на мое обучение…

– Без проблем, мне это в радость, – сказал он, – Это хорошо отвлекает от выгребания навоза.

– Это точно, – согласился я и на секунду почувствовал, что действительно соскучился по конюшне с лошадьми. Интересно, как там Йо-Йо и все ли с ним в порядке. Странно.

– Проедься еще разок, я же знаю, что тебе хочется, – разрешил Боб, видя, как просияло мое лицо из-под шляпы, – Десять минут… И нам нужно возвращаться.

– Окей, спасибо! – я чувствовал себя ребенком, пришпоривая лошадь с криком: «ЙЯ!» и скача прочь.

Я двинулся рысью, заставляя лошадь скакать быстрее, вглубь обширного золотого поля. Ветер ласкал мое лицо, а тело двигалось в такт с движениями лошади (fuck, я просто представляю себе эту картину… ммммм… простите, не сдержалась – прим.пер.). Я держался ногами, надежно сидя в седле, и меня успокаивал удивительный цокот лошадиных копыт.

Я увидел, что Боб тоже пустил Сэлли рысью там, где я его оставил, давая ей немного остыть, прежде, чем мы отведем лошадей обратно в стойло, чтобы покормить.

Я снова смотрел вперед и наслаждался скоростью,… чувствуя, что почти лечу, видя, как черная грива Солнца Полуночи развевается передо мной на ветру.

Я чувствовал себя настоящим ковбоем и услышал, как кричу: «ВУУУУУУУУУ!».

Ну, по крайней мере, я не крикнул «Йи-ха!».

Я рассмеялся, представив, как по-дурацки наверно прозвучал мой крик,… но на самом деле мне было все равно. Я думал о том, могу ли я теперь называть эту лошадь Вольво.

Десять минут вольной верховой езды были великолепны. Я не хотел слезать с лошади. Но они закончились слишком быстро, и Боб позвал меня обратно. Я застонал, оглянулся,… и направился обратно к нему.

Верховая езда стоит всей этой дерьмовой работы, которую я выполняю в конюшне, решил я, когда доехал до своего учителя. Мне нравилось ездить верхом, и я знал, что буду чувствовать себя плохо, если не смогу ездить каждый день. Теперь мне будет труднее делать свою работу на конюшне, пока остальные парни на улице скачут на лошадях. Я научился делать все самое основное, но я по-прежнему оставался новичком в искусстве верховой езды. Я знал, что пройдут месяцы, а может быть даже и годы, прежде чем я научусь вытворять все то, что умеют парни с родео. Их движения были грубыми и быстрыми,… я видел некоторые из них, пока работал. Некоторые лошади порой подпрыгивали на два фута (около 60 см – прим.пер.) и я с ужасом наблюдал за этим. Я знал, что есть еще много всего, чему мне нужно научиться.

Но я уже могу держаться в седле. И даже если пока и не очень, мне все равно. Я чувствую себя свободным, пока галопом несусь на лошади,… и никто не может поймать меня. Я люблю это чувство.

– Не грусти ты так, – рассмеялся Боб, когда мы ехали верхом обратно, – Завтра снова поедем.

– Я знаю, – мой голос звучал, как у надувшего губы ребенка, – Мне просто нравится ездить верхом. Я говорил это уже несколько раз,… я знаю. Здесь нет никаких сложностей,… это просто… абсолютно здорово!

Я не был уверен в том, понял ли он то, о чем я говорю, но он кивнул, так что, видимо, понял.

– Я знаю, знаю, – усмехнулся Боб, соглашаясь, – Я говорил тебе, что ты втянешься в это, как наркоман. Я чувствовал то же самое, когда только начинал ездить верхом.

Я действительно хотел, чтобы Боб знал, насколько я ценю его дружбу и то, что он учит меня, а не просто то, что он дает мне ездить верхом в перерывах между работой. Он был таким классным, … не умею говорить подобные вещи,… но…

– Ты хороший друг, Боб, – услышал я собственные слова, и это заявление было сделано от всего сердца, а потом я добавил, – Спасибо.

Я надеялся, что он понял, что я говорю обо всем сразу,… а не только о сегодняшнем дне.

Он улыбнулся и ответил, – Ты тоже хороший друг, парень. И ты отлично справляешься. Я горжусь тобой.

Он говорил со мной, как отец. Я бы все отдал, чтобы хоть раз за всю жизнь услышать эти слова от своего собственного отца. Но он никогда не говорил мне таких слов. На глаза навернулись слезы прямо здесь, пока я сидел на этой чертовой лошади! Слава Богу, на мне была шляпа, и я спрятал свои глаза под ней.

Мы, молча, ехали всю оставшуюся дорогу. И в этом не было ничего неловкого. Я чувствовал себя так, словно мы дружим с ним много лет. И с лошадьми – просто сидя верхом и двигаясь через поле, я чувствовал себя, чуть ли не героем старого вестерна, скачущего куда-то, чтобы победить банду разбойников. Моя маленькая забавная фантазия длилась, пока я не увидел вдалеке конюшни и припаркованные машины.

Может быть, здесь не так уж и плохо. Может быть,… когда-нибудь это место сможет стать нашим домом.

До тех пор, пока я не буду вынужден отправиться в тюрьму за убийство.

Coloring outside the lines. Глава 16 (часть 1)

Глава 16. Покаяние

Часть 1.

EPOV

Спустя пару дней я снова ощутил себя курицей на гриле в воображаемом мной кресле для дачи свидетельских показаний. Белла наблюдала за мной печальными глазами,… я же старался отвечать так, как советовали мне судебные исполнители,… но сейчас, после нескольких часов вопросов, это становилось все труднее.

– Как долго это должно продолжаться? – спросил я, почти умоляя, после нескольких очень трудных вопросов о Виктории.

Они даже спросили у меня, любил ли я ее, хотел ли я ее, …и я должен был отвечать, сидя перед Беллой. Я солгал, сказав, что нет, никогда не любил. Но на самом деле, в то время я думал, что люблю ее. Я был полностью конченым человеком тогда, и не знал ничего лучшего,… до того, как появилась Белла и открыла мне глаза.

– Вы будете стоять за трибуной несколько дней, – сообщила мне Бенсон, белокурая женщина – судебный исполнитель, – Вы не можете сломаться. Оставайтесь сильным. Защита будет ждать, когда Вы дадите слабину. Не давайте им такого шанса.

– И Джеймс тоже будет стоять за трибуной? – спросил я, пытаясь понять, как будет проходить судебное заседание.

– Нет, если только сам этого не захочет, – сказал Моррисон.

«Это так несправедливо», – подумал я про себя.

Теперь роль моего адвоката исполняла Бенсон.

– Мистер Каллен, Вы – сабмиссив, (роль подчиняющегося в БДСМ-отношениях – прим.пер.) правильно? – задала она следующий вопрос.

– Точно нет, – я оставался спокойным, – Сабмиссив добровольно и с удовольствием служит своему Господину или Госпоже. Я являлся рабом. Виктория купила меня за пятьдесят тысяч долларов. Я попал к ней в рабство и не мог из него выбраться. У сабмиссивов есть выбор и стоп-слово. У меня этого не было. Я делал то, что мне было сказано, нравилось мне это или нет, я должен был.

И все-таки Вы были свободны идти куда угодно, верно? – продолжила Бенсон, – У Вас была машина, Вы свободно приходили и уходили, когда не работали…

– Моя дочь, – напомнил я, – Я говорил Вам,… они бы убили ее или сделали с ней что-нибудь еще ХУЖЕ, если бы я ушел. На самом деле я не мог свободно приходить и уходить…

– Вы могли пойти в полицию.

– Полиции нет до этого дела, – констатировал я факт, – И копы в Нью-Йорке продажные. Я не знал, кому я могу доверять. У меня не было возможности даже увидеться с дочерью.

– Ну же, мистер Каллен, мы все взрослые люди…, – сказала Бенсон. – Разве Вы не были сабмиссивом, по собственной воле работающим и исполняющим свою роль с Викторией Спирс?

– Нет! – ответил я, и Бенсон подняла руку, жестом показывая мне не повышать голос.

– Нет, – повторил я, делая вдох, пытаясь оставаться сдержанным и спокойным.

– Вам также нужно попробовать отвечать на вопросы только «да» и «нет», Эдвард, – инструктировала меня Бенсон, – Вы слишком много говорите, и этим только делаете себе больно. Говорите им только то, о чем они спрашивают, не больше.

– Да, давайте не делать мне больно, это ужасно, – ответил я с сарказмом, качая Белле головой. Она улыбалась мне в ответ, пытаясь казаться храброй.

– Мистер Каллен…, – продолжила Бенсон, – Расскажите мне, как Вы познакомились с… Рейвен Дэниелс.

– Она была клиенткой, – сказал я честно.

– Вы продавали ей себя?

– Да, – усмехнулся я и стиснул зубы.

– Какого рода деятельностью Вы занимались с ней?

– Деятельностью? – переспросил я, – Интересный выбор слова.

Мне очень понравилось хоть раз повернуть ситуацию против них. Мне было приятно бросить им в лицо их же слова.

– Пожалуйста, ответьте на вопрос, мистер Каллен.

– Она играла со мной в грязную версию «шаффлборда» (шаффлборд – настольная игра, популярная в пабах, монеты или металлические диски щелчком передвигают по разделенной на девять клеток доске – прим.пер.), – сказал я, и пробормотал себе под нос, – Деятельность.

– Эдвард…

– Ей нравилось господствовать надо мной, – ответил я коротко, как они и хотели.

– Она связывала Вас?

– Да.

– Она привязывала вас на цепь?

– Да.

– Она била Вас плетью?

– Да.

– Разве люди не знают, что означает слово «господствовать»? – Белла снова пришла мне на помощь, – Почему Вы должны рисовать им картины вроде этой?

– Должно быть предельно понятно, что она делала с ним, – сказал Моррисон, – Жюри может пожалеть его, если будет знать все подробности того, что они делали с Эдвардом.

– О, «Карта жалости» (короткометражный фильм 2006 года в жанре «черный юмор», рассказывающий о парне еврейского происхождения, который добивался девушек, давя на их жалость рассказами о том, как его предки пережили Холокост; само понятие «карта жалости» – это карта «Дурак» в Таро – прим.пер), – сказал я, – Прекрасно.

– Ну, если он будет отвечать «да» про каждое действие, которое она делала с ним, мы просидим тут целый год! – вмешалась Белла.

– Вы ведь никуда не торопитесь, так? – спросила Бенсон, – Послушайте, судебные разбирательства занимают время. И судьям все равно, как долго они продляться. Должны быть представлены все факты.

– Разве Вы не видите, как это задевает его? – спросила Белла, ее голос был нежен, когда она посмотрела на меня, – Каково это – переживать все это снова и снова? И когда начнется суд, потребуются месяцы, прежде чем все закончится? Эдвард – жертва. Это не правильно!

– Все правильно, Белла, – сказал я, пытаясь ее успокоить, – Я в порядке.

– Ты не в порядке, – возразила она, присаживаясь и сердито скрещивая руки.

– Продолжайте, – я посмотрел на Бенсон, выражая глазами твердость и готовность слушать ее.

– Вы один добровольно приезжали домой к Рейвен Дэниелс?

– Да.

– Никто не принуждал Вас ехать к ней?

Я сделал вдох и сказал:

– Нет, меня принуждали ездить туда. Но – да, я приезжал один.

– Это правда, что Вас вынуждены были госпитализировать после нескольких дней в доме Рейвен?

– Да, – ответил я, – Она не отпускала меня. Я был обезвожен и потерял много крови. Я чуть не умер.

– Но после этого случая Вы вернулись в ее дом снова, верно?

– Да, через полгода, – ответил я, – Виктория приказала мне. Она сказала, что Рейвен обещала больше не заходить так далеко.

– И она снова причинила Вам боль?

– Да, – сказал я, глядя на Беллу, – Она несколько часов била меня плеткой-однохвосткой.

– Била Вас плеткой-однохвосткой?

– Так называется плеть с одним хвостом, – объяснил я, – Она длинная и тонкая, но бьет очень больно. При помощи нее можно нанести серьезные повреждения, если обращаться с ней неосторожно. Рейвен никогда не обращалась с ней осторожно. Ей нравилось смотреть, как я истекаю кровью. Она слизывала с меня кровь, …и начинала все заново.

Позднее я снова не смог сдержать своих эмоций, когда они заговорили о той ночи, когда Белла пришла в клуб спасать меня.

Я почувствовал слезы на глазах, пока рассказывал эту историю.

– Я сопротивлялся изо всех сил, – сказал я, – Но их было слишком много,… и Белла была у них в руках. Я чувствовал, что они привязали мою цепь к крюку над головой в темнице, … и затем, через мгновение, прямо передо мной была Белла, нос к носу со мной,… они привязывали ее цепь на такой же крюк рядом со мной. Я знаю, что они собирались причинить ей боль,… я умолял их и пытался сделать что-нибудь, чтобы остановить их…

Я опустил глаза и почувствовал, как с них скатилась пара слезинок.

– И что случилось затем? – спросила Бенсон, и ее голос капельку смягчился.

Я почти прорыдал следующие слова.

– Они снимали с Беллы одежду…

– Хватит, – Белла подбежала ко мне и взяла мою голову в свои руки, говоря Бенсон, – Вы допрашиваете его уже несколько часов! Пора, блять, сделать перерыв!

Они направились к парадной двери, разговаривая между собой, пока Белла гладила меня по волосам.

– Малыш,…ты в порядке? – спросила она, прикасаясь к моему лицу, и я поднял на нее взгляд.

Я кивнул, смаргивая слезы, которые текли ручьем. Я был готов просить прощения у нее за эту ночь,… за то, что не остановил их, когда они раздевали ее и пытались бить плетью. Слава Богу, они играли со мной, поэтому я принял большую часть ударов на себя. Просто от мысли, что пока я был прикован на цепь, они снова и снова хлещут Беллу плетью,… я чуть не сошел с ума.

Я собирался умолять ее о прощении, но я знал, что она скажет мне не быть дураком, и что это не моя вина. Она говорила это раньше, и я знал ее мнение о событиях той ночи.

– Прости, – я пальцами стер слезы с правого глаза, – Думаю, я просто сильно устал.

– Я снова усыплю тебя сегодня,… если хочешь, – Белла массировала мне пальцами затылок, и я чувствовал невероятные ощущения…, от ее прикосновений, и с моих губ почти срывалось глубокое, удовлетворенное мурлыканье.

– Я хочу, – улыбнулся я и прильнул щекой к ее ладони, – Мне нравится, как ты усыпляешь меня. Ты такая умная, что придумала, как помочь мне. Спасибо, Белла.

– Не обязательно благодарить меня, – она улыбнулась мне, поглаживая мою щеку тыльной стороной ладони, – Я люблю помогать тебе, когда могу. И мне жаль, что я не могу помочь тебе больше,… с твоим домашним заданием,… и с тем, что эти идиоты делали с тобой сегодня. Я так сильно тебя люблю,… и просто хочу, чтобы ты был счастлив. Я ненавижу наблюдать, как они весь вечер задают тебе вопросы. Они словно пытаются уничтожить весь прогресс, которого ты достиг, …заставляя тебя выглядеть так, словно… ты облажался.

– Это не то, чтобы плохо, – я пытался выглядеть крепче, чем был на самом деле, – Я могу это вынести.

– Мы пройдем через все это, – сказала Белла с надеждой, – Я знаю, что пройдем. Мы уже преодолели так много. Я знаю, что с нами все будет в порядке… в один прекрасный день. Мы просто должны держаться друг за друга и верить. Я не могу поверить в то, что судьба свела нас вместе для того, чтобы уничтожить.

– Ты – моя вера, – сказал я, целуя ее ладонь, – Ты – моя надежда. И не волнуйся о суде. Я не дам им заполучить тебя, Белла. Сначала я отдам им себя.

– Нет, не отдашь, – сказала я, – Никто из нас не сядет в тюрьму, Эдвард.

– Хорошо, Белла, – сказал я, не желая сейчас с ней спорить.

– Настоящая любовь порой очень трудна, – сказала Белла мягко, – Мой папа сказал мне однажды,… что это больше, чем просто цветы и красивые слова,… настоящая любовь подразумевает то, что ты держишь данные обещания, даже если их трудно сдержать, …и держишься, даже когда не хочешь, или это причиняет сильную боль. Настоящая любовь – это быть сильными друг для друга, зависеть друг от друга,… и даже, несмотря на все, через что мы прошли вместе,… хорошее и плохое, и нечто среднее,… нет никого другого, с кем бы я хотела провести свою жизнь. Теперь я знаю цену настоящей любви, и как трудно жить бок о бок, год за годом – то, что большинство людей считает очень легким делом. Я все понимаю, и я на твоей стороне, что бы ни случилось. Я не жалею ни о чем, Эдвард. Я знаю, что я выбрала себе подходящего человека. И ничего, что трудно. Когда все закончится, станет гораздо легче,… и в нашу десятую годовщину мы оглянемся назад и увидим, что все битвы позади,… и рассмеемся над этим. И мы не выбросим нашу любовь, как сейчас поступают многие,… потому что мы знаем, насколько она драгоценна,… и как редка. Мы сделаем это, я знаю.

Я прильнул к ней, и я тоже это знал. Я просто хотел, чтобы у меня была такая же искренняя вера, как у нее. Я был так рад, что ей никогда не нужно было выживать в моем прежнем мире. Ее доброта и невинность были бы уничтожены там, и это была бы трагедия.

– Я люблю тебя, Белла, – это было все, что я мог ей сказать сейчас, – Я всегда буду любить тебя.

Она села мне на колени и крепко поцеловала,… и я отдался этому поцелую,… наслаждаясь им каждой клеточкой моего тела.

И как только я начал чувствовать себя хорошо, чертовы судебные исполнители вернулись, чтобы начать все сначала.

***

– МЭЙСЕН! – услышал я следующим утром, когда поливал Психа из шланга.

Я обернулся и увидел, что меня зовет Клайд, один из парней, который вместе со мной ухаживает за лошадьми.

– Дженна спрашивала о тебе, – сообщил он, – Она хочет, чтобы ты верхом встретил ее на съезде с холма.

– Зачем? – спросил я, нахмурившись.

– Не знаю, – сказал он и пошел дальше, – У нее что-то с лошадью, лучше съезди.

Боба поблизости не было, чтобы спасти меня, поэтому, поставив Психа обратно в стойло, я взнуздал Солнце Полуночи.

– Хочешь немного прогуляться? – спросил я его, и он тихо заржал.

– Окей, мальчик…, – сказал я, садясь на него верхом и медленно направляясь из конюшни в сторону холма.

Чего она хочет? У нее не будет возможности приблизиться ко мне, пока мы оба будем сидеть в седле, так ведь? В любом случае, я не буду от нее прятаться. Я встречусь с ней лицом к лицу и прекращу все это. Доктор Ф. сказал не быть с ней жестоким. Я и не буду. Я попытаюсь быть ей другом,… может быть, это ее устроит. В конце концов, в своем прежнем мире я был знаком с несколькими неадекватными людьми,… и, возможно, я смогу наладить отношения и с ней.

Я увидел ее. Она сидела верхом на прекрасном черном жеребце, и ветер раздувал ее волосы. Я приближался к ней медленно,… я был в паре футов от нее и прочистил горло, давая понять, что я уже здесь.

Она немного повернулась в мою сторону и наши взгляды встретились. На этот раз я смотрел на нее, чтобы она увидела, что я не опускаю глаз. Она улыбалась, пристально разглядывая мое лицо.

– Что ты хотела, Дженна? – спросил я вежливо, не позволяя ноткам страха или злости завладеть моим голосом.

– Энтони… ты единственный, кого я хотела увидеть, – начала она, выглядя при этом достаточно дружелюбно.

Она снова обернулась и искоса глянула на меня.

– У тебя красивые глаза, Энтони, – она сделала мне комплимент, – Зеленые, но кажутся изумрудными, с маленькими вкраплениями золота,… и тонкой полоской синего по краям… восхитительные.

Затем я совершил ошибку, не выдержав ее взгляда, я опустил взгляд. Я чувствовал, что она слишком пристально всматривается в мои глаза. До Беллы никто так на меня не смотрел. Я всегда смотрели вниз, и ни у кого не было возможности хорошо рассмотреть их. Ну, за исключением Рейвен. Но она смотрела в мои глаза по-другому. Она возбуждалась под моим взглядом, но это возбуждение оборачивалось насилием и болью. Я чувствовал себя так, словно, позволяя Дженне так близко рассматривать мои глаза, я чуть ли не обманываю Беллу. Мои глаза принадлежали только ей.

Дженна цокнула языком, когда я сделал это.

– Сладкий…, – проворковала она, – Что с тобой? Почему ты так боишься меня? Ты просто мне нравишься. Неужели это так ужасно?

Я снова посмотрел на нее.

– Дженна, я не хочу быть грубым с тобой, – сказал я спокойно, – Я действительно этого не хочу. Ты симпатичная и все такое,… но я уже говорил тебе – у меня кое-кто есть. И это не изменится. Поэтому, пожалуйста, прекрати…

– Прекратить что? – спросила она, улыбаясь шире, забавляясь моей короткой речью.

– Прекрати это, – сказал я твердо, не видя необходимости в дальнейших объяснениях.

– Один маленький поцелуй, и я прекращу, – усмехнулась она. Теперь она играет со мной.

– Нет, Дженна, – сказал я мягко.

– Ну же, – она развернула свою лошадь, и приблизилась ко мне, – Если ты так сильно влюблен, один маленький поцелуй ничего не разрушит.

– Пожалуйста, Дженна, – я отвернулся от нее и понял, что снова опустил взгляд, – Прекрати это. Мне очень неловко. И я должен делать свою работу.

– Ты должен делать свою работу прямо здесь, – сказала она, и, прежде чем я понял, что происходит, она схватила меня за рубашку, притянула к себе и ее губы обрушились на мои.

Я чувствовал, что мои губы крепко сжаты, пока вырывался из ее захвата. Она чуть не упала со своей лошади, когда мой конь шарахнулся в сторону.

– ДЖЕННА! – я вытер рот, – Какого ЧЕРТА?

– Какого черта творится с тобой? – крикнула она, – Ты что – педик, или что-то в этом роде?

Я поехал прочь, не побеспокоившись о том, чтобы сказать ей еще хоть одно слово. Взгляда, который я бросил на нее, прежде чем развернуться, было достаточно.

– Энтони! – крикнула она мне вслед, когда я пустил лошадь рысью, – Ты будешь со мной, рано или поздно! Я обещаю тебе это! ПЕДИК!

Я пришпорил лошадь, слыша позади себя голос Виктории.

Мне нужно сразу вычистить Солнце Полуночи и отвести его обратно в стойло. Я вернулся к своим непосредственным обязанностям, каждую минуту ожидая, что появится Шэрон и надерет мне задницу. Но этого не произошло.

– Я имею в виду, я сказал это нелюбезно, но что еще я должен был сделать? – спросил я позднее, – «Нет» – означает – «нет», неужели женщины этого не понимают? Как думаешь?

Йо-Йо тихо заржал в ответ, слегка покачивая головой.

Я подумал об этом еще и сказал:

– Да, ты прав. Спасибо, мужик.

Йо-Йо отлично умел слушать.

Псих же фыркал, глядя на нас, и я недовольно посмотрел на него.

– Заткнись, Псих, – я нахмурился, держа в руках вилы, – Что ТЫ можешь знать об этом?

Этим вечером по дороге домой Боб чувствовал, что со мной что-то не так, но я не рассказал ему ничего о Дженне. Я оставил это при себе.

Coloring outside the lines. Глава 16 (часть 2)

Глава 16. Покаяние.

Часть 2.

Суббота наступила очень быстро, и у Беллы появилась отличная идея, как нам ее провести. У нее в колледже делали постановку «Спящей красавицы». Кэти просто не могла ее дождаться. Она еще ни разу не видела настоящего спектакля. И так как это было действо, максимально напоминающее театральное, я был очень доволен, что моя дочь его увидит.

Я был приятно удивлен тому, как отлично была сыграна пьеса, поставленная силами студентов колледжа. Актриса, исполняющая роль Спящей Красавицы была удивительно хороша и даже порой забавна. У нее был великолепный голос. Думаю, я с несколько преувеличенным энтузиазмом восторгался ею, потому что увидел, что Белла, сидя рядом со мной, немного ревнует. Взяв ее руку, я немножко сжал ее, а затем поцеловал… и улыбнулся Белле. Думаю, только после этого она простила меня, и поцеловала в щеку в ответ.

Когда все закончилось, Кэти встала на свое кресло, хлопая сильнее, чем когда-либо.

– Скажи «Браво!», – крикнул я ей на ухо, пытаясь перекричать шквал аплодисментов, стоящий в аудитории.

– БРАВО! – закричала Кэти и я рассмеялся, восторгаясь ее мужеством. Таня была права. Кэти понравился театр. И я был рад, что приведя ее сюда в первый раз, увидел в ее глазах этот восторженный взгляд.

Когда Спящая Красавица вышла на сцену на последний поклон, я засунул пальцы в рот и выдал один из своих самых громких свистов. Кажется, она услышала его и рассмеялась, краснея и качая головой. Кто-то из зала вручил ей букет роз. Я улыбнулся, радуясь, что нашелся хоть кто-то, кто побеспокоился об этом. У нее действительно был талант. Она взяла красные розы и послала в зал воздушный поцелуй, присоединяясь к своим товарищам по пьесе и выходя с ними на последний совместный поклон.

Я посмотрел на Беллу – она улыбалась мне, качая головой. Я снова взял ее руку и поцеловал ее. Только то, что я оценил милую принцессу на сцене, не означает, что я забыл о своей принцессе в реальной жизни. Ничего не бойся, прекрасная Белла. Ни одна дева никогда не украдет моего взгляда, обращенного к тебе.

После представления актеры стояли на сцене, знакомились и общались с людьми из зала. Кэти до смерти хотела познакомиться с Авророй, которая всем нам очень понравилась.

– Пожалуйста, папочка, ПОЖАЛУЙСТА! – она подпрыгивала, глядя на меня. Я посмотрел на Беллу, молчаливо спрашивая ее мнение.

– Пошли, я уверена, папа тоже хочет взять у нее автограф, – пошутила Белла,… думаю, что пошутила,… и мы отправились знакомиться с принцессой.

– Я просто думаю, что она действительно талантливо играла, вот и все, – объяснил я Белле, когда мы подошли к сцене.

– Ух-ху, – Белла отвернулась, бормоча это себе под нос.

– Что? – спросил я, чувствуя, что у меня большие проблемы. Иисус Христос, если бы я когда-либо заставил Викторию ревновать,… уверен, что в ту же ночь я истек бы кровью. Но меня больше беспокоило, что Белла расстроилась.

Она не ответила, но я наклонился к ее уху и прошептал, – Ты единственная принцесса в моем сердце. И ты знаешь это.

И я получил от нее улыбку. Ту, что говорила мне, что она любит меня. Я снова мог дышать.

Наконец, подошла наша очередь. До этого я слышал, как она говорила с маленькими девочками, стоящими перед нами, и при этом была с ними очень мила.

– Это очень мило – быть принцессой, но я бы скорее поиграла в софтбол (детский вариант американского футбола – прим.пер.), как вы, ребята, – сказала она, расписываясь на их программках, – Я люблю поваляться в грязи.

Она была клевая. Приятно было слышать, что она подбадривала девочек добиваться чего-то большего, чем просто быть красотками в модных платьях.

Затем девочки попрощались с ней, и тогда подошли мы.

– Привет! – она посмотрела на Кэти и улыбнулась ей прекрасной улыбкой, протягивая руку, – Я Аврора, а как тебя зовут?

Я улыбнулся, опуская глаза на Кэти, когда она называла свое полное имя, – Кэйтлин.

Даже она пытается произвести впечатление на принцессу. Я усмехнулся про себя.

– Это прекрасное имя, Кэйтлин, – ответила она, – Оно даже красивее, чем МОЕ!

– Неа, – не согласилась Кэти, добавляя, – Мы решили, что Вы КЛАССНАЯ! Даже мой папа так сказал!

Ну, спасибо, Кэти. Теперь я в растерянности.

– О, да? – спросила принцесса и посмотрела на меня, …и я тут же был сражен ее взглядом.

Но взял себя в руки и, вежливо улыбнувшись ей в ответ, сказал:

– Это правда, Вы – классная. Думаю, голос у Вас даже лучше, чем у актрисы в оригинальной постановке «Спящей Красавицы», …кем бы она ни была.

Белла усмехнулась, но принцесса не ответила. Она стояла и смотрела прямо на меня. На секунду мне показалось, что она сейчас упадет в обморок. Да что с ней такое?

– Вы в порядке? – спросил я.

У нее выступили слезы на глазах… Какого черта?

– Майкл, – выдохнула она.

Я смутился,… брови поползли вверх.

– Нет, его зовут Эдвард, – Кэти случайно назвала мое настоящее имя, затем прикрыла рот ладошкой и охнула. Я бросил на нее быстрый взгляд, успокаивая ее.

– Майкл,… это я…, – она ухватилась рукой за свой светловолосый парик и сняла его, вытаскивая из своих темных волос пару шпилек, и они рассыпались по плечам, а челка упала на правый глаз… Затем мой рот раскрылся…

– Мелоди, – сказали мы с ней одновременно.

О, Господи! О, Боже, нет, …только не здесь. Не перед Кэти.

Я в шоке застыл на месте, а она бросилась мне в объятья. Она заплакала, и я почувствовал свои руки на ее спине, не представляя, как они там оказались.

– О, Господи…, – тихонько хныкала она мне в рубашку, – Я не могу в это поверить! Майкл…

Я почувствовал, как мое сердце в груди перестало биться, и я был уверен, что Белла с Кэти наблюдают за нами в ужасе, но все, о чем я мог сейчас думать, так это как, черт побери, мне выпутаться из этого положения.

Затем она выпустила меня из своих объятий и подняла на меня глаза.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она, и я увидел, как по ее лицу катится слезинка, – Ты теперь здесь живешь?

– Уххххх…, – все, что я смог сказать.

– Да, мы ВСЕ здесь живем, – раздался снизу голос Кэти и я посмотрел на нее. По виду, она сильно злилась на то, что какая-то незнакомая женщина обнимает меня и называет Майклом. Но сейчас я не мог даже ОСМЕЛИТЬСЯ посмотреть Белле в лицо.

Мне срочно нужно увести от них Мелоди.

Я мельком глянул на Беллу и попросил:

– Белла ты не могла бы отвести Кэти в машину? Я скоро приду, хорошо?

Я услышал, как она произносит слово «Окей». Судя по голосу, она была смущена и обеспокоена,… но не зла. Я буду должен объяснить ей все потом. БЛЯТЬ!

– Есть здесь какое-нибудь место, где мы могли бы поговорить? – спросил я Мелоди мягким тоном.

– Да,… пойдем, – она взяла меня за руку и повела на сцену, за занавес, там находился темный закуток, но я мог видеть ее в голубом свете, льющемся сверху.

Она снова обняла меня, на этот раз еще крепче, заливаясь слезами.

– Я знала, что ты жив, знала! – она вздохнула с облегчением, – Моя мать продолжала говорить мне, чтобы я забыла тебя,… но я не забывала. Я всегда знала, что увижу тебя снова. Мой Майкл…

Я почувствовал, что закрыл глаза, и мои внутренности скрутило в тугой узел. Она не заслужила этого. Мне следовало вести себя с ней, как полное дерьмо, и позволить ей двигаться дальше и жить своей собственной жизнью, …но когда я опустил взгляд и увидел, что ее глаза полны слез,… и щеки все мокрые от них,… я не смог сделать этого.

– Мелоди…, – начал я, и голос потерялся в глубине моей глотки.

– Шшшш…, – она взяла руками мое лицо и улыбнулась мне так, словно я воскрес из мертвых,… а для нее, я полагаю, так и было.

– Я все еще люблю тебя, Майкл, – прошептала она, и слезы снова хлынули из ее глаз, – Я всегда любила тебя. Я так сильно скучала без тебя…

Она поцеловала меня, и я попытался поцеловать ее в ответ,… но я не мог,… я больше не был игрушкой,… нанятым любовником,… сейчас я был СОБОЙ,… и Эдвард Каллен любит Беллу Свон. Я больше не могу играть свою роль. И эта девушка – одна из невинных жертв моего прошлого,… и она заслуживает правды, даже если возненавидит меня за нее.

– Мелоди…, – сказал я, осторожно прерывая поцелуй, проводя руками вверх-вниз по ее рукам, чтобы успокоить ее и начать заново разбивать ей сердце.

– Да, Майкл? – сказала она, выпивая глазами каждую черточку моего лица. Любовь ко мне в ее глазах была так сильна,… и это причиняло почти физическую боль.

– Я не солдат, – признался я, – Я – никто. Я даже не Майкл.

– О чем ты говоришь? – она слабо усмехнулась, думая, что я играю.

Я взял ее руки в свои и посмотрел в ее милые глаза. Они напомнили мне глаза Беллы,… они были голубыми, но из них исходил такой же свет,… такой же невинный магический свет. И я собирался уничтожить его.

– Я…, – начал я, а она поцеловала мне руку, прикладываясь к ней своей щекой.

– Мелоди, пожалуйста, выслушай меня…, – умолял я,… и она снова подняла на меня глаза, на сей раз, глядя озабоченно.

Это так трудно.

– Я не Майкл, – начал я, – Меня зовут Эдвард.

– Что?

– Мое имя не Майкл, – сказал я, – Я лгал тебе.

– Ты думаешь, меня действительно волнует, как тебя зовут? – она подняла бровь, – Не волнует. Я люблю тебя и я ждала, что ты вернешься ко мне. А теперь ты здесь. Это судьба. Мы принадлежим друг другу,… ты сказал это в последнюю ночь,… перед тем, как вынужден был уйти.

– Мелоди…, – я услышал, что мой голос надломился, когда я снова посмотрел ей в глаза, – Я лгал. Ты очень хорошая девушка,… прекрасная девушка. Ты действительно мне нравишься. Ты была одна из нескольких девушек,… которые были слишком хороши для меня. Я знаю, я говорил, что люблю тебя,… но я лгал. Когда я был с тобой, я был неспособен любить.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь…, – она была озадачена,… и ей было больно.

– Мне заплатили за то, чтобы я любил тебя, – выпалил я, – Я не скажу тебе, кто мне заплатил. Но меня наняли, чтобы я стал твоей первой любовью,… и я не солдат,… но я не ДЕРЬМО. Мне очень жаль, что я лгал тебе. Ты этого не заслуживала. Предполагалось, что ты забудешь меня сразу после того, как я уйду.

– Нет, – она сделала шаг назад, кажется, у нее закружилась голова, – Нет,… ты,… ты писал мне письма после отъезда,… ты писал мне стихи…

– Я ничего не писал, – сообщил я честно, – Моя работа была закончена, и я вернулся туда, где я жил. Вообще-то я жил в нескольких милях от твоего дома.

– У меня есть письмо, в котором говорится, что тебя убили в бою! – пронзительно крикнула она и бросилась на меня с кулаками.

Я поймал ее руки и почувствовал слезы на своих собственных глазах, говоря ей:

– Мне жаль, Мелоди. Я совсем не хотел причинять тебе боль. Ты была одной из самых прекрасных девушек,… женщин,… которых я когда-либо знал. Я чувствовал себя дерьмом, когда вынужден был уйти, это правда! Я не знал, что они сказали тебе, что я МЕРТВ! Я бы никогда не поступил так с тобой. Я знаю, что это ничего не значит, но я действительно сожалею. Я не знал, что ты продолжала любить меня,… я думал, что ты забудешь…

– КАК я могла ЗАБЫТЬ все, что было у нас с тобой? – крикнула она сквозь рыдания, – Ты сказал, что смерть – ничто по сравнению с нашей любовью! Ты сказал, что моя любовь сделала тебя непобедимым, и ты больше ничего не боишься! Ты сказал ждать тебя! Ты СКАЗАЛ, что вернешься!

– Я ЗНАЮ! – крикнул я в ответ, и у меня потемнело в глазах, – Я был абсолютным МУДАКОМ! Я не знаю, зачем я говорил все эти слова! Может, я просто хотел, чтобы они были правдой. Я играл свою роль и играл в любовь,… но я никогда не испытывал ее сам! До одного прекрасного дня примерно месяц назад.

– Кто тебя нанял? – она толкнула меня, зло и с ненавистью, – Моя МАТЬ?

– Я не могу сказать тебе этого, Мелоди, – повторил я.

– Не беспокойся, я знаю, что это была ОНА! – ухмыльнулась она, – Кто еще это мог быть? Наверно она и писала эти проклятые письма! Ну, полагаю, вы двое одурачили МЕНЯ, не так ли?

– Это не так, Мелоди…, – я пытался смягчить ее боль, понимая, что все равно не смогу.

– НЕ ПРИКАСАЙСЯ КО МНЕ! – она отпрянула от меня, высвобождая свои руки. И то, как она смотрела на меня сейчас, кардинально отличалось от ее прежних взглядов. Она смотрела на меня как на кусок дерьма. Собственно, кем я и являлся.

– Ты заставил меня любить! – прошипела она, ее костюм принцессы поблескивал голубоватым светом, – Ты был таким… нежным,… таким терпеливым,… таким прекрасным. Мне следовало ПОНЯТЬ, что ты был НЕ НАСТОЯЩИМ!

– Мне очень жаль, Мелоди, пожалуйста, поверь хотя бы в это…, – услышал я свой слабый ответ и возненавидел его.

– Сколько? – спросила она, и на ее лице читалась боль от предательства.

– Сколько что?

Она закрыла глаза и обхватила себя руками, – Сколько тебе ЗАПЛАТИЛИ?

О.

Я сделал вдох и решил сказать ей правду.

– Сорок тысяч долларов, – я опустил глаза в ожидании, что она оторвет мне голову.

Она издала холодный, совсем лишенный юмора, смешок.

– Это много…, – сказала она почти себе под нос, – Но моя мать богата. А ты дурак. Ты мог бы получить гораздо больше, если бы немного поторговался.

– Мелоди…

– НЕ ГОВОРИ СО МНОЙ! НЕ НАЗЫВАЙ МЕНЯ ПО ИМЕНИ! – крикнула она, прикрывая на секунду уши руками,… затем убирая руки. Я, молча, стоял, не двигаясь с места.

Она долго молчала, я ждал.

– Более двух лет я мечтала о тебе,… скучала по тебе,… желала, чтобы ты вернулся, – сказала она монотонным голосом, – Я не жила,… по-настоящему. Я только недавно переехала сюда, чтобы начать все заново. Я ходила в колледж, занималась музыкой и актерским мастерством,… пытаясь выглядеть счастливой. Но я не счастлива. Мне нужен был ТЫ. Я люблю тебя, как бы тебя ни звали,… ты украл у меня два года жизни,… ты украл мою любовь,… ты украл у меня даже девственность,… и ты говоришь, что тебе жаль…

Я почувствовал на своем лице слезы и из моего горла вырвался сдавленный вздох. Я не мог ничего сказать. Я – самый отвратительный кусок дерьма на всем белом свете.

Я хотел сказать ей, что не все было ложью. Я наслаждался ее обществом,… узнавая ее,… занимаясь с ней любовью,… в то время это было чувство, максимально близкое к настоящей любви. Она действительно мне нравилась,… и сильно. Она была идеальна. Но я не сказал ей всего этого.

– Я почти забыла тебя, когда переехала сюда…, – сказала она все еще голосом робота, – Я почти прекратила мечтать о том, что ты где-то, живой,… может быть, у тебя потеря памяти или что-то в этом роде,… и в один прекрасный день наши дорожки снова пересекутся. И сегодня они пересеклись,… и я чувствую себя мертвой внутри. Мы словно поменялись с тобой местами, Майкл…

На этот раз я не стал ее поправлять. Я продолжал молиться о том, чтобы я смог как-то исправить это. Тогда я осознал, что я не единственная в мире жертва. Я не могу продолжать лить слезы о моем прошлом,… смотря на то, что я сделал с этой удивительной девушкой. И сколько их еще таких – страдающих от моей лжи?

Я просто стоял там и позволил ей высказать все, что я заслуживаю. И я не уйду, пока она не закончит. Я многое ей задолжал.

– Те солдатские медальоны (солдатский медальон – небольшая металлическая пластинка, на которой написаны фамилия, группа крови и личный номер военнослужащего, которая носится на шнурке на шее – прим.пер.), что ты дал мне…, – сказала она и я вздрогнул, вспомнив о них, – Они ведь были не настоящие, да?

Я не мог говорить. Я почувствовал, что еще одна слеза скатилась по щеке, и отрицательно покачал головой, не говоря ни слова.

Я заказал эти медальоны в каком-то магазинчике приколов. Они обошлись мне в 4.99 плюс налог.

– Они были так ценны для меня, – сказала она печально, – Я до сих пор кладу их под подушку на ночь.

– Мне жаль, что я не любил тебя в ответ… так, – прошептал я, – Я не знал, как. Но это не потому, что ты что-то делала неправильно. Это я все делал неправильно. Ты идеальна. Ты заслуживаешь кого-то гораздо лучше МЕНЯ. Я не могу поверить, что другие парни не…

– Они пытались, – ответила Мелоди, строго глядя на меня. Свет в ее глазах померк, – Я не хотела никого другого. Я любила ТЕБЯ. Только тебя.

– Может быть, не так, как ты хотела, но…, – я пытался уменьшить ее боль, – Я любил тебя тоже,… по-своему, … на самом деле я не мог позволить себе любить,… я не мог позволить себе влюбиться,… я выключал свое сердце.

Я не хотел упоминать о Виктории в этом разговоре.

– Что же мне теперь делать? – спросила она у себя.

Здесь я мог ей помочь.

– Забудь меня, – заявил я на полном серьезе, – Возненавидь и отпусти. У тебя есть чем заняться. То, как ты поешь,… как ты ведешь себя на сцене,… это блестяще. Я не узнал тебя, но ты затронула что-то внутри меня. Мое сердце помнило тебя. В тебе действительно что-то есть, Мелоди. Ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО что-то из себя представляешь. Ты заслуживаешь того, чтобы быть счастливой. Ты заслужила все прекрасное, что предлагает тебе жизнь. А сейчас ты пойдешь и возьмешь все это. Мне жаль, что я встал на пути к этому. И если бы сейчас я мог забрать все назад, я бы забрал.

Она шмыгнула носом и вытерла слезы.

– А я бы нет, – она слегка улыбнулась мне, – Этобыло больно,… но это была великая первая любовь. Ты заставил меня чувствовать такое, чего я раньше не могла себе вообразить. Я летала. Я танцевала. Я прикасалась к звездам. МЫ… прикасались к звездам.

Я снова испытывал агонию, когда опустил взгляд на свои кулаки.

Затем я почувствовал ее руки на своем лице и поднял на нее глаза. Я был смущен ее внезапным нежным прикосновением.

– Спасибо тебе, Майкл, – она заплакала, нежно целуя мои губы, а затем прикасаясь к ним в последний раз дрожащими пальцами, – Спасибо тебе за правду. Спасибо, что даешь мне уйти, и даже спасибо за все то время, что мы провели вместе. Правда или нет, но эти воспоминания останутся со мной навсегда. Они держали меня на плаву все это время.

Я говорил вам, она слишком идеальна. Почему она не надавала мне пощечин или что-нибудь в этом духе? Она слишком хороша, чтобы быть настоящей.

– Прощай, Эдвард, – на этот раз она назвала мое настоящее имя, а затем она ударила меня коленом в пах.

Я услышал свой собственный громкий вопль и упал на колени,… через секунду я лежал на полу, лицом вниз, корчась от боли.

– Прости, но я думаю, ты заслужил это, – сказала она, стоя надо мной, и ее голос внезапно напомнил мне голос Зены (Зена – королева воинов из одноименного сериала – прим.пер.), и, несмотря на то, что мне было до смерти больно, я гордился ею.

– Однозначно, – простонал я с пола, пытаясь справиться со звездами, сыплющимися из моих глаз.

– Я пошла обратно на сцену, знакомиться со своими маленькими фанатами, – заявила она, и я украдкой наблюдал, как она надевает обратно свой парик.

Я кивнул ей в ответ, все еще не в состоянии подняться на ноги, прижимая обе руки к своему паху.

– Затем я сделаю очень важный звонок своей суке-матери, – сказала Мелоди, и я удивился еще сильнее. Мелоди всегда была маленькой принцессой, и никогда не осмеливалась проклинать кого-то и делать что-то недостойное леди,… она точно меняется к лучшему. Или это я изменил ее?

– Спасибо тебе, – сказал я, корча гримасу, – Мне был просто необходим пинок по яйцам.

– Пожалуйста, – сейчас она смотрела на меня с оттенком грусти на лице, – Знаешь, я действительно любила тебя. Ты был очень хорош. Твое актерское мастерство выше моего.

– Теперь я покончил с той жизнью, – я вдохнул, – Я пытаюсь жить нормальной жизнью. Я рад, что встретил тебя. Мне было необходимо покаяние. И я рад, что ты была первой, кто выбил из меня дерьмо.

– Я тоже, – она улыбнулась мне, – Пока. Хорошей тебе жизни.

– Пока. Тебе тоже, Мелоди, – фыркнул я, перекатываясь на другой бок, когда она пошла к занавесу и исчезла за ним.

Coloring outside the lines. Глава 17 (часть 1)

Глава 17. Поиграем в ресторан.

Часть 1.

От автора: *Всем привет! Многие беспокоились о том, что Мелоди разрушит легенду Эдварда. Я не собираюсь говорить, правы вы или нет, но есть пара моментов: Мелоди знает лишь имя Эдварда, она не знает его фамилии. Она все это время думала, что его имя Майкл, и я сомневаюсь, что она вообще вспомнит его настоящее имя после шока от их встречи.

Мать Мелоди наверняка даже не знала его имени, по крайней мере, большинство его клиентов не знали. Он использовал множество вымышленных имен и удостоверений личности, когда выполнял свою работу. Помните девичник, на котором он был копом? Держу пари, в тот день никто не спросил, как его зовут. Да, было весело писать ту главу. Я скучаю по тем главам… вздох…

Даже если Мелоди допечет свою мать, кому та позвонит? Виктории больше нет, «Огонь» закрыт. Она, вероятнее всего, имела дело только с Викторией, будучи клиенткой этого клуба, и если она попытается связаться с Викторией, она просто услышит автоответчик, который сообщит ей, что этот абонент больше не обслуживается.

Но я могла бы просто играть со всеми вами и не раскрывать своих планов! ХИ-ХИ-ХИ-ХИ!

Но, не волнуйтесь,… они ни о чем не расскажут судебным исполнителям. По-крайней мере, не собираются. Они думают, что они все еще в безопасности,… на данный момент.*

_

EPOV

Я хорошо подготовился, когда шел в ресторанчик Джимми Чена во второй раз. Белла шла следом за мной. Я открыл свой рюкзак, достал из него серебристый колокольчик, и поставил его на пустую стойку для хостесс. Вдоль колокольчика шла надпись: «Пожалуйста, звоните громче – Джимми глухой – и грубый».

– Эдвард! – прошипела Белла, – Ты не поставишь его здесь!

– Я пытаюсь помочь ему, Белла, – усмехнулся я ей и начал стучать ладонью по серебристой кнопке, добиваясь звонка, и когда я ударял по нему, мне слышалось эхо.

С кухни раздался оглушительный звук удара, и громкое, очень неожиданное и тревожное:

– БЛЯТЬ! Какого ХУЯ? – проорал Джимми, когда его голова высунулась из открытого квадратного окошка на кухню.

Тогда я широко улыбнулся ему, он узнал нас. Я действительно сильно соскучился по нему.

– Сюрприз, еб твою мать! – громко поприветствовал я его, – Мы вернулииииииись!

– Мне правда нужно увидеться кое с кем еще, – пошутила Белла, стоя за моей спиной.

– Ты, ебаный придурок! – он шел на меня из кухни, а я уперся руками в бока, не двигаясь ни на дюйм, – Ты заставил меня, блять, уронить на пол полную сковороду еды! Два часа работы – ПСУ ПОД ХВОСТ! И все из-за тебя – ты, ебаный чудак, играющий в КОЛОКОЛЬЧИК!

– Я напугал тебя? – я усмехнулся шире, – Мне так жаль. Я думал, большие черные парни вроде тебя ничего не боятся. Видишь? Еще один миф развеян.

– Еще не настал тот день, когда я испугаюсь ТЕБЯ, Нэнси Присцилла Дьюдроп! (dewdrop – это капля росы, но так как подразумевается, что это фамилия, оставила без перевода – прим.пер.) – рявкнул он в ответ, – Меня напугал этот ебаный КОЛОКОЛЬЧИК! ЧЕРТ, откуда он взялся?

– Это тебе подарок от МЕНЯ, – я улыбнулся ему, – От твоего единственного клиента. Я подумал, что ты мог бы пользоваться здесь чем-нибудь подобным, раз твоя невидимая хостесс, кажется, не способна на то, чтобы показать кому-нибудь столик. Смотри, я даже кое-что тут написал!

– Что ты ХОЧЕШЬ от меня, «белый хлеб»? – его глаза смотрели на меня с ненавистью.

Он такой клевый! Я громко вздохнул.

– Мы должны объяснять это каждый раз? – спросил я, расстроившись, – Смотри,… это ресторан. Мы… (я показал на себя и Беллу) те, кого называют… посетителями. Посетители входят внутрь,… как мы сейчас вошли,… они присаживаются за столик и заказывают еду. Ты,… (я указал на него) человек, который готовит еду,… и приносит ее нам за столик, понимаешь? Мы ее едим,… а затем ТЫ… (я снова указал на него)… берешь с нас деньги (я снова показал на нас). Вот так здесь все должно работать. А сейчас можешь сказать мне спасибо, …я подожду.

Он смотрел на меня так, словно хотел обгрызть мясо с моих костей. Но я знал, что все сделал правильно. Неделя без этого парня была такой долгой. Я люблю это место!

Прошло какое-то время, он не сказал ни слова. Я уже хотел обидется…

– Эй, ты с нами? – спросил я, глядя ему в глаза и наклоняя к нему голову, – Я тебя случаем не смутил? Я слишком быстро говорил? Я могу объяснить еще раз, помедленнее, если хочешь. Если у тебя есть бумага, я могу даже зарисовать для тебя эту схему,… Джимми.

– Еб твою мать, придурок! – выкрикнул он в ответ и сжал челюсть.

– Да, это я, – я улыбнулся, – Ты вспомнил! Я знаю, как это сложно – держать в памяти всех своих клиентов. Это очень мило с твоей стороны – запомнить меня. Я оказываю подобный эффект на людей. Если они познакомились со мной, они просто не могут меня забыть. Ты скучал по мне?

– Вы здесь чтобы ПОЕСТЬ… еще раз? – спросил он так, словно не может в это поверить.

– Да, мистер Чен, – я положил ему на плечо свою руку, словно старый друг, – Так бывает. Мы те, кого называют ПОСТОЯННЫМИ посетителями. Это ХОРОШАЯ штука. Сейчас можешь улыбнуться.

Он стряхнул мою руку со своего плеча и схватил меню со стойки, за которой должна была стоять хостесс. Затем он шлепнул ей об мою грудь, ухмыляясь, – Садись, Цилла. И лучше тебе не быть такой большой задницей, какой ты был в прошлый раз.

– Ты говоришь приятнейшие вещи своим завсегдатаям, – сказал я ему, забирая меню, – Чувствуешь себя прямо как дома, да, детка?

Я спросил это у Беллы, и она просто прошла мимо меня, бормоча:

– Пожалуйста, не втягивай меня в это…

– Не думаю, что ты нравишься ей так же сильно, как и мне, Джим, – прошептал я Маркусу, – Ты же знаешь, какие девушки…, возможно ее пугают твои большие коричневые мускулы.

– СЯДЬ! – внезапно рявкнул он мне прямо в лицо, пока я рассматривал его с близкого расстояния, говоря свои последние слова. Громкость была такая, что мою голову чуть не отбросило назад.

Белла направилась за тот же столик, за которым мы сидели в прошлый раз, и уже собиралась присесть, но мне хотелось разозлить Маркуса еще сильнее.

– Нет, не туда, милая…, – я жестком попросил ее подойти ко мне, – Давай на этот раз найдем хороший столик. Когда я ем, мне не нравится наблюдать, как испражняются коровы. Тебе на самом деле стоит сделать стенку в этой части зала, Джимми. Она достаточно большая для этого. Может, через несколько лет, на деньги, которые мы платим тебе за ужины, ты сможешь позаботиться об этом.

Я нашел приятную угловую кабинку и решил, что здесь нам будет отлично.

– Ну вот, Мэри, – сказал я ей, улыбаясь и помогая ей сесть, как истинный джентльмен, – Здесь мило, спокойно, и далеко от толпы народа.

Белла хихикнула, но потом успокоилась, села и взяла меню.

– Ааааа, – выдохнул я с облегчением, когда мы уселись,… Маркус не сводил с меня глаз, глядя даже пристальнее, чем в прошлый раз.

– На что ты смотришь? – спросил я, немного скривив губы и бросая на него соблазнительные взгляды.

Это действительно смутило его, и он отвел взгляд. Я вынужден был громко рассмеяться.

– Просто закажи что-нибудь, чтобы я мог пойти и плюнуть туда, чтобы мне, наконец, полегчало, окей? – потребовал он, слегка усмехаясь мне.

– Мы только сели, мистер Чен, – я посмотрел на него в изумлении, – Почему бы тебе не побыть нашим официантом и не принести нам воды и тех хрустяшек, названия которых я так и не знаю,… ну, знаешь,… хрум-хрум?

– Я собираюсь выдернуть твои легкие через твой проклятый НОС! – пригрозил он, и Белла нервно посмотрела на меня.

– Не будь таким, Джим, – я немного нахмурился, глядя на него, – Это так ты обращаешься с лучшим другом и верным посетителем? Я не думаю, что ты это имел в виду. Ты просто снова ленишься. Давай, сходи, принеси нам все,… давай поиграем в ресторан. На этот раз ты опять будешь официантом, а мы будем посетителями.

Он зарычал и развернулся, почти бегом направляясь на кухню. Я рассмеялся так, что чуть не обмочился. Я спрятал лицо в меню, когда Белла начала меня бранить:

– Ты будешь вести себя с ним так каждый раз, когда мы будем приходить сюда? – спросила она.

– Конечно! – я вытер свой правый глаз, – Это же тоска смертная – приходить сюда и наблюдать, как он мил …и вежлив со мной… ЮКК! Это было бы грустно. О!

Затем я крикнул в сторону кухни, приложив руки ко рту:

– Не забудь – В МОЙ СТАКАН С ВОДОЙ только ОДИН кубик льда, ДЖИММИ!

– Вау, – Белла только ухмыльнулась мне, глядя в меню.

– Белла,… – теперь я говорил серьезно, – Ты уверена, что не сердишься на меня?

– Я же сказала, Эдвард…, – она положила меню на стол, – Нет. Я понимаю. Должно быть, это трудно для тебя – столкнуться с ней после стольких лет. На ее месте, я бы так не смогла. Думаю, со мной было бы покончено. Я не могу поверить, что она смирилась со всем этим так быстро.

– Я не думаю, что она смирилась, – размышлял я вслух, – Я думаю, ей было очень больно от того, что она ВЫНУЖДЕНА была отпустить меня,… может быть, для нее это было облегчением. Мне так показалось. Думаешь, так и есть? Думаешь, с ней все будет в порядке?

– Ты начинаешь говорить как Я, – сказала Белла с одобрением, а затем добавила, – Я думаю, с ней все будет в порядке. Я надеюсь на это. Я не знаю ее так хорошо, как ТЫ ЗНАЛ…

Ух ты, наш разговор немного оживился.

– Я слышал это, – сказал я, грустно глядя на нее.

– Что?

– Немного злости в голосе,… скрытой… «я не знаю ее так хорошо, как ТЫ ЗНАЛ». Вот это! Ты сердишься на меня.

– Я не сержусь, – не согласилась она, – Для меня просто немного странно видеть, как ты обнимаешь и целуешь прекрасную незнакомку, вот и все. Я рада, что Кэти поверила в мою историю о том, что это твоя вторая двоюродная сестра… Я не слишком хорошо умею сочинять истории из воздуха.

– Белла…

А затем появился Маркус с подносом, на котором стояли два стакана воды и чашка с хрустяшками.

Прежде, чем он успел к нам приблизиться, я повернулся и заорал на него, – НЕ СЕЙЧАС, ДЖИММИ! РАЗВЕ ТЫ НЕ ВИДИШЬ, ЧТО МЫ ЗДЕСЬ РАЗГОВАРИВАЕМ? ПОДОЖДИ МИНУТУ! НАУЧИСЬ ВЫБИРАТЬ ПОДХОДЯЩЕЕ ВРЕМЯ!

После этого он бросил поднос на пол, бокалы с водой разбились, а хрустяшки рассыпались у него под ногами. Он развернулся и пошел обратно на кухню, ворча про себя:

– Белая шваль может забрать свою проклятую воду.

– Белла…, – я повернулся к ней, игнорируя взрыв эмоций Джимми, и положил свою руку на ее, – Мне так жаль, что ты вынуждена была увидеть это. Мне жаль, что я был вынужден увидеть это. Я никогда не мечтал столкнуться с любой из своих… прежних клиенток здесь. Но я думаю, это случилось по определенной причине. Она действительно страдала из-за того, что я сделал с ней,… единственная причина, по которой меня не пинали, словно мяч, состоит в том, что… я думаю, что я действительно помог ей, рассказав правду. Я думал, ты будешь гордиться мной из-за этого. Я хотел солгать ей. Очень сильно хотел. Но не солгал. Я попросил прощения и надеюсь,… что освободил ее от той агонии, в которой она пребывала последние два года. Я рад, что открыл ей глаза на то, каким дерьмом является ее мать. Та женщина отвратительна. Знаешь, она предлагала мне деньги за то, чтобы я спал с ней после того, как закончил с Мелоди. ЮКККК!

– Что ты ей сказал? – спросила Белла, улыбаясь мне.

– Я сказал ей идти и трахать себя самой,… честное слово, – ответил я, – Она хотела, чтобы я был доминантом,… АХХХХ… (я сильно вздрогнул), …я бы скорее съел собачьего дерьма.

– Мне жаль, Эдвард, – сказала Белла, поглаживая мою руку, – Ты был прав. Я не права. Снова. Ты, должно быть, считаешь, что ошибался, думая все это время, что я идеальная…

– Эй,… нет…, – я наклонился к ней ближе, касаясь ее носа кончиком пальца, – Ты идеальна… для меня. И мне, вроде как, нравится, когда ты делаешь ошибки. Это заставляет меня чувствовать себя капельку лучше. Знаешь, никому неохота жить со святым. Даже если ты лажаешь, ты восхитительна,… и ты всегда МОЯ Белла.

Я поцеловал ее, и какое-то время мы продолжали целоваться. Мы лизались, почти сидя на столе,… я не мог больше сдерживаться и почувствовал, как мой язык скользнул в ее рот,… и она захныкала, хватая меня за подбородок своими ноготками,… притягивая ближе к себе.

Я знал, что рядом уже стоит Маркус, но не обращал на него внимания. Мы просто продолжали,… и я даже слегка постанывал, потому что пробовал на вкус самую прекрасную вещь на свете,… когда, наконец, он кашлянул, прочищая горло. Но я не отпускал Беллу,… а она, кажется, и вовсе не слышала его.

– ЭЙ, ПОРНО-ПАРЕНЬ! – наконец, рявкнул он, и Белла взвизгнула, отлетая в угол кабинки. Мои губы были еще сплющены от поцелуя, и язык был высунут наружу. Это просто чудо, что она не утащила его с собой, когда с такой скоростью отскочила от меня.

Затем я скользнул глазами на того, что напугал мою малышку.

– Какого ХУЯ ТЕБЕ НАДО? – проорал я ему.

– Понимаешь, это – часть нашей маленькой игры, в которой ВЫ, (он указал на нас с Беллой),… заказываете какую-нибудь еду, а я, (он указал на себя),… иду на кухню и готовлю блюдо так, чтобы оно вспороло вам кишки, когда вы вечером вернетесь домой, – сказал он, принимая бой, улыбаясь и подмигивая мне, – Так Вы готовы сделать заказ, сэр?

– Поищи в словаре, что означает выражение «выбор подходящего времени», когда придешь сегодня домой, – я рывком открыл меню, – Позвони мне, если тебе понадобится моя помощь с таким длинным выражением, и, да, когда будешь искать, имей в виду, что буква «Т» по-прежнему находится после «С» (Эдвард упоминает букву «Т» потому, что выражение «выбор подходящего времени» в английском языке выражается словом «timing», и, соответственно, начинается с этой буквы – прим.пер.).

– Ну, давай уже, Блестящий Ум, – поторопил меня Маркус, – Я, блять, не собираюсь возиться тут всю ночь с твоей тупой задницей!

– Думаю, у тебя полно времени, – бросил я в ответ, – У тебя написано, что ресторан открыт до одиннадцати вечера. Сейчас около семи. Так что у тебя есть как минимум четыре часа, чтобы выслушать все дерьмо, что я сочту нужным вылить на твою совершенно лысую голову!

– Шевелись, Эминем! – он стиснул зубы, – Я жду.

– Это одно из условий работы ОФИЦИАНТА, Джеймс, – сказал я, медленно читая меню, – И, что случилось с нашей водой и хрустяшками?

– Они здесь, – он указал на беспорядок на полу в нескольких футах от нас, – Приятного аппетита!

– Мда… Джимми… Джимми… Джимми…, – сказал я низким разочарованным голосом, – Предметы в ресторане просто разбегаются от тебя…

– Я буду «Какая у Вас говядина» и брокколи в соусе «Отбросы общества», пожалуйста,… и колу…, – сказал Белла.

Маркус ничего не записал,… он просто снова посмотрел на меня.

Я наслаждался моментом,… цокая языком, пока просматривал меню от корки до корки… дважды.

– Тебе действительно следует добавить в это меню «Специальное блюдо для «еб-твою-мать-придурка», – предложил я, – Я бы с удовольствием попробовал, каково оно на вкус…

Маркус просто поднял глаза вверх, словно молясь о том, чтобы у него хватило сил вытерпеть все это. Его руки, сжатые в кулаки и прижатые к бокам, подрагивали.

– «Подожги свой язык», который я ел в прошлый раз, на самом деле не сжег мне язык, поэтому… я не буду заказывать его еще раз, – размышлял я вслух, очень медленно произнося слова, – Что Вы порекомендуете, мистер Чен?

– Чтобы ты пошевелил своей задницей и сделал заказ до того, как я откручу твою маленькую белую голову с прической, как у парней из «N'Sync», (бойз-бэнд, в котором в свое время пел Джастин Тимберлейк – прим.пер.) прямо с твоих ебаных плеч! – прорычал он.

Белла рассмеялась над этими словами,… и я ухмыльнулся ей.

– «N'Sync»! – я фыркнул с досады, – Можно подумать, ты знаешь, кто такие «N'Sync»! Тебе, наверно, нравятся всякие рэперы вроде «75 CENTS» (не знаю, почему «Центов» стало 75 – само собой, специально – Эдвард глумится по полной – прим.пер.) или Снуппи Догги Дога. Я понимаю. Они УЖАСНЫ!

Белла, хихикая, спрятала лицо в меню.

– К черту! – крикнул мне Маркус, – Ты снова разозлил меня, Пиноккио!

– Ладно, если ты сможешь назвать хотя бы ОДНУ песню «N'Sync», я съем свои ВОЛОСЫ! – предложил я, … а затем добавил, – О, прости, кажется, кое-кто готов избить меня за это.

– «75 Cents»…, – Белла продолжала смеяться,… не в состоянии сказать ничего больше.

– Ты собираешься заказывать какую-нибудь ПРОКЛЯТУЮ еду? – заорал он.

– Собираюсь, собираюсь,… расслабься! – сказал я высоким голосом, вздыхая, – Ты ТАКОЙ нетерпеливый!

Я просмотрел меню еще раз и сказал:

– Окей,… во-первых, я буду вишневую колу. Это точно. И могу я еще попросить, чтобы в ней было много льда?

– Хуесос-еб-твою-мать-придурок-лижущий-яйца-своему-отцу-и-заглатывающий-их-с-удовольствием-сукин-сын! – проворчал Маркус себе под нос, пока я пытался выбрать блюдо.

– Это ты по-китайски сказал? – я улыбнулся ему, – Ты только что благословил нас и пожелал нам счастливого будущего? Прозвучало просто прекрасно. Правда, детка?

– Весьма, – она усмехнулась, не встречаясь глазами с Маркусом.

– Что это за блюдо – «Счастливая семья по завышенной цене»? – спросил я, – Из чего оно?

Со вздохом Маркус ответил, не колеблясь ни секунды.

– Морские гребешки, крабовое мясо и психотропные грибы, жареные со свежими большими пальцами белого парня, которые подаются на матрасе «Sealy posturepedic» (матрас средней жесткости торговой марки «Sealy» – прим.пер.), – заявил он.

– Оооо, вкуснятина! – улыбнулся я, – Я закажу это блюдо и возьму немного домой, дочери. Ей нравится китайская кухня.

– У тебя есть дочь, – он свирепо глянул на меня, – Каким, черт побери, образом, это могло случиться?

– Ну…, – я сложил руки, – Я не знаю, готов ли ты услышать об этом, но… когда мужчина и женщина сильно любят друг друга…

– Пошел НА ХУЙ! – бросил он в ответ, перебивая меня, – ТЫ еще будешь рассказывать МНЕ о ебле! Знаешь, единственное, чего я не знаю – каково это, когда стоишь СПИНОЙ!

Я бы не хотел, чтобы он шутил со мной на эту тему,… но он ведь не знал об этом. Это не его вина. Я по-прежнему люблю его. Но мне было необходимо срочно сменить тему.

Белла с грустью посмотрела на меня, словно была готова оторвать Маркусу голову, но я подмигнул ей.

– Эй, Джим, – спросил я с улыбкой, – А когда у тебя были волосы, ты носил афро-прическу? Или это были «кукурузные початки»,… как у Стиви Уандера? Или, может быть, дреды?

– Хватит с меня твоего дерьма, – он схватил полотенце с плеча, махнул им в воздухе, разворачиваясь и направляясь обратно на кухню, – Бог свидетель, я не хотел, чтобы ты приходил сюда снова, ты, ебаный ЧУДИЛО!

– Вау, – я рассмеялся, когда он ушел, – Это даже веселее, чем в прошлый раз.

– Ты в порядке? – спросила Белла, касаясь моей руки, – То, что он сказал, было действительно грубо.

– Это все шутка, – я пожал плечами, – Он не всерьез.

– Я люблю тебя, – она улыбнулась мне, – Я, кажется, уже говорила тебе это минут пять назад.

– Ты говоришь мне это каждую секунду, малышка, – я поцеловал ее руку, которая лежала на моей, прикладываясь щекой к костяшкам ее пальцев, – И мне нравится слушать это.

Она погладила меня по волосам, и я закрыл глаза, наслаждаясь моментом. Сегодня был длинный, трудный день,… и я был рад, что скоро мы увидимся с доктором Ф. В бардачке машины лежала тетрадь, полная записей о сэре Кевине. Я закончил, описал все, и это были самые, блять, трудные строки из всех, что я когда-либо писал. Но я сделал это. И отлично чувствовал себя из-за этого. Я закончил, и мне было больше не нужно думать об этом. Питер прочитает это, вероятно, после того, как я покину его офис сегодня, и нам не придется заново обсуждать это. Я могу двигаться дальше, не вспоминая больше о темнице с ним. Я был в восторге,… и, в то же время, смертельно уставшим.

Мне нравилось, как она ласкала меня, …так нежно,… так спокойно,… я медленно плыл по течению,… не желая двигаться с места, …на заднем фоне играла легкая и спокойная восточная музыка, …и в моей голове появлялись образы деревьев «бонсай» в тумане,… воды,… и маленьких бумажных домиков, раскиданных на склонах холмов вдалеке.

– О, блять, он что – умер? – раздался голос Маркуса, и я увидел его лицо в своей восточной фантазии, – Скажите мне, что это досрочно сбылось мое рождественское желание и он, блять, загнулся прямо на столе у меня в ресторане!

Я открыл глаза и украдкой наблюдал за тем, как Белла сказала ему:

– Простите, Джимми, он жив.

Я посмотрел на Маркуса, все еще пытаясь сфокусироваться на нем, когда она добавила, – Как минимум, до тех пор, пока не поест.

Я улыбнулся Белле, говоря:

– Хорошо сказано,… спасибо, детка.

– Я здесь всю неделю, – пошутила она, и я улыбнулся Маркусу. Он не смеялся. У него в руках был полный поднос еды.

– Ты влез в мой сон, ЧЕН! – нахмурился я, глядя на него.

– Прости, я тоже ненавижу, когда меня будят в тот момент, когда член Мела Гибсона уже готов войти в МОЮ ЗАДНИЦУ, – бросил он в ответ.

– Тебе тоже это снится? – спросил я, освобождая место, чтобы он мог швырнуть мне заказанные мной блюда, – Вау! Мы просто, как… братья!

– Заткнись, блять, и убери руки, чтобы я мог поставить твою ебаную еду на стол, ПРИСС!

– Моя мама обычно говорила то же самое, когда накрывала вечером на стол, – сказал я приторно-сладким тоном, снова улыбаясь ему, – Могу я называть тебя мамочкой?

Белле это понравилось, и она снова хихикнула, чуть не подавившись своей колой.

– Могу я называть тебя жопомордым?

– Конечно, – ответил я, – О, и моей жене нужна вилка. Ей не нравятся твои палочки. Они слишком… короткие и тонкие,… она предпочитает толстые и длинные,… ну, знаешь, как у своего мужчины…

– Размечтался, блять, – усмехнулся Маркус, – Здесь никто не ест вилками. Это китайский ресторан, придурок. Смирись с этим.

– Я знал, что ты так скажешь, – я полез в рюкзак и достал большую горсть столовых приборов, выкладывая их на середину стола, – Держи, сладкая.

– Спасибо, Эдуардо, – прокомментировала она, взяв себе вилку, нож, и даже ложку.

– Думаю, я тоже буду есть ножом и вилкой, – я взял приборы в руку, – Никогда не поймешь, где эти палочки.

– Дай их сюда! – он разозлился и попытался выхватить приборы из моих рук!

Я оказался быстрее и убрал руки так, чтобы он не смог добраться до них,… я чуть было не подумал, что он решил заползти к нам за стол, усесться на меня и попытаться забрать их силой, …но он сдержался.

– БЛЯТЬ! – выдал он, наконец, когда понял, что ему не стащить у меня приборы, – ОТЛИЧНО! ДЕРЖИ ИХ! Каждый раз, когда ты будешь есть в китайском ресторане ножом и вилкой, зачтется тебе как лишний год в АДУ, белый парень! Помни об этом, когда тебя будут поджаривать!

– Я уже был в аду, – я начал есть и продолжал говорить, – Они попросили меня уйти, так что, меня этим не напугаешь.

– Ешь, …и смотри, не подавись,… и потом уебывай отсюда! – он указал большим пальцем на дверь, – И на сей раз не возвращайся! Я не хочу, чтобы мой ресторан стал местом, где будут зависать белые ПЕДИКИ!

– Это единственный китайский ресторан в городе! – сказал я, когда он собрался уходить, – Я ни разу не видел здесь твоих собратьев. Должно быть, тебе живется здесь, как на чужой планете. Ты единственный в своем роде. Ты как… Супермен,… только черный и лысый,… и ты не умеешь летать,… и у тебя нет никакой супер-силы, …хотя, теперь я думаю, что ты совсем не похож на Супермена…

– Как я и сказал,… не подавись, – он свирепо глянул на меня, – Потому что если я услышу, что ты подавился, я просто останусь на кухне и спляшу от счастья! Тебе придется самому, блять, себя реанимировать!

– Есть еще одна процедура, которую ты можешь делать себе сам, Джимми! – крикнул я ему, – Но я уверен, ты и сам все о ней знаешь, каждую ночь делаешь!

– Ладно, ладно! – Белла усадила меня обратно, – Просто расслабься и ешь,… сегодня нам обоим на прием.

– Думаю, сегодня победа за мной, – сказал я Белле, пока ел и наблюдал со своего места за кухней, – Как считаешь?

– Мы едим здесь, – сказала Белла, – Так что мы все проиграли.

– О, подожди, – я полез в рюкзак, вспомнив, что кое-что забыл. Я достал табличку «НЕ БЕСПОКОИТЬ» и рулон скотча и начал приделывать к табличке шнурок.

– Ты совсем выживаешь из ума, белый парень, – Белла улыбнулась, откусывая кусочек брокколи.

– Ему это нравится, – заверил я ее.

Позднее, когда мы с наслаждением ели наш ужин, я спросил Беллу, – Ты нервничаешь? Ну, по поводу твоей встречи с доктором? Я знаю, каково это.

– Не слишком,… ну, может быть, немного…, – ответила она, продолжая жевать, – Мне действительно нравится этот доктор, так что, думаю, все будет нормально.

– Он очень клевый, – сказал я ей еще раз, – Он даже перенес наш сеанс в патио, потому что я немного нервничал у него в офисе. И он тоже записывает наши сеансы на диктофон,… прямо как моя любимая доктор Белла.

– О, блин, он тоже записывает беседы с тобой на диктофон? – подразнила она, – Я обижена,… сильно, мне больно… ты обманул меня!

– Мне жаль, Белла…, – отшутился я в ответ, продолжая есть во время разговора, – Но я ничего не могу с этим поделать… диктофон у Питера блестит сильнее чем твой, …я был покорен!

Она захихикала и попыталась стегнуть меня своей салфеткой, пока я смеялся и ел маленькую ножку птицы со своей огромной тарелки. Проклятье, было очень вкусно. Этот парень умеет ГОТОВИТЬ! Полагаю, это единственное, что он УМЕЕТ,… помимо таланта отбить кому-нибудь яйца.

– Ах … вот в чем дело! – ответила она без эмоций, – Все понятно. Я не могу конкурировать с Питером и его модным оборудованием!

– Эй, не говори так, Белла, – подразнил я ее в ответ, – Нет причин, по которым мы не могли бы проводить сеансы вместе, сидя в одной комнате. Мы все взрослые люди. Это будет трио!

– Ооо, извращенец! – рассмеялась она, – Я участвую!

– Я люблю, когда ты смеешься, Белла, – я улыбнулся ей, с обожанием рассматривая ее лицо, – Думаю, именно поэтому я совершаю такие дурацкие поступки. Я просто хочу, чтобы ты продолжала улыбаться и смеялась,… вот так, как сейчас, всегда. Я знаю, что жизнь со мной не всегда полна забав и игр. Прости, я работаю над этим.

– Только ты можешь заставить меня постоянно смеяться над всем, что происходит вокруг, – сказала она, делая глоток колы через трубочку, – Ты мой веселый маленький мальчик,… которого я блюблю очень сильно… (это не опечатка, вместо love она пишет wuv, поэтому блюблю… ну, вроде как более-менее отражает то, что она хотела сказать» – прим.пер.)

– Спасибо, мамуля, – я улыбнулся ей в ответ, – Я тоооооже тебя блюблю.

– Ешь свои овощи, – огрызнулась она в ответ, словно настоящая мама.

– Но я НЕЕЕЕЕ ХОЧУУУУУУ! – заскулил я, как щенок, – Я ИХ НЕНАВИЖУ! И Джимми Чен – УРОД! Он пугает меня!

– Ешь все, мистер, или пожалеешь! – она указала вилкой на овощи у меня в тарелке.

Я скорчил недовольную гримасу и выпятил нижнюю губу, строя ей глазки.

– О Господи, прекрати это, – Белла отвела взгляд, прикрывая глаза, – Ты же знаешь, что я не выношу ТАКОЕ лицо!

Я еще минуту просто дразнил ее, но затем я увидел коричневый соус на кончиках ее пальцев. Я осторожно взял ее руку и поднес к своим губам, …нежно посасывая каждый ее пальчик,… и помогая себе языком, чтобы ощутить вкус соуса…

– О, мой дорогой лорд…, – прошептала Белла, наблюдая за тем, как я пробую ее на вкус, закрыв глаза.

– Мммм…, – я открыл глаза, теперь полные похоти, – Ты ТАКАЯ вкусная…

Ее глаза смягчились, и она потихоньку стала двигаться ближе ко мне, пока я продолжал слизывать соус с ее пальцев. Прежде, чем я осознал это, она практически сидела у меня на коленях.

– Моя девочка…, – мурлыкал я ей, размазывая немного соуса у нее на шее, – Оуууу,… у тебя на шее соус,… я слижу его.

Она взвизгнула, хихикая, пока я со всей страстью слизывал его. Мне даже показалось, что она немного начала сопротивляться, вцепляясь ногтями в мою рубашку и волосы, пока я ласкал ее шею.

– Не сопротивляйся, Белла…, – потребовал я, грубо прикусывая место, на котором был соус, – Ты не сможешь победить вампира.

Она вскрикнула, смеясь, и затем ее дыхание потяжелело, пока я посасывал ее кожу,… ее сопротивление медленно шло на спад, …и затем она превратилась в пластилин в моих руках,… я оттянул ее рубашку немного вниз и увидел ложбинку между ее грудей, поэтому я размазал соус дальше вниз по ее телу…

– Не испачкай мне рубашку, нам скоро кое-куда идти! – пыталась она возразить.

– А вот испачкаю…, – я взял со стола маленький соусник и сделал вид, что сейчас вылью соус ей под блузку,… и она хихикнула и заверещала, пытаясь схватить меня за запястье.

– Нет, Эдвард, НЕТ! – она не могла прекратить смеяться, – Эдвард, ВЕДИ СЕБЯ ХОРОШО! Мы, черт побери, в ресторане!

– Мне все равно, – я капнул немного ей на груди и добавил, когда она взвизгнула, – Я буду приставать к тебе там, где захочу. Это понятно, юная леди?

– Да, да! – наконец сдалась она, – ПОНЯТНО!

– Хорошо, – я поставил соус и зарылся лицом в симпатичных холмиках ее грудей.

– Вылезай оттуда, мистер! – она тяжело дышала и хихикала, – Он сейчас ВЕРНЕТСЯ!

– Ну и что? – спросил я, продолжая лизать ее плоть, – Какого хрена я должен беспокоиться о НЕМ? Он просто ревнует, потому что ты вся МОЯ!

Я снова зарылся у нее в груди, пытаясь расстегнуть ее проклятый лифчик, который я запретил ей носить,… и услышал у себя за спиной, как Джимми прочищает глотку в ожидании, когда мы остановимся. Но мне не хотелось. В кои-то веки мы с моей крошкой развлекались,… и я не хотел, чтобы кто-нибудь этому мешал.

– Нет, Эдвард, НЕТ! – она со смехом вырывалась, – Не снимай его! Мы же НА ЛЮДЯХ!

– Мне все равно,… что я говорил по поводу лифчиков? – спросил я, находясь с ней нос к носу, – Что я говорил?

– ЭЙ! – крикнул Маркус, – Еще две секунды – и я окачу вас обоих ледяной водой!

– Прекрати! – Белла оттолкнула меня, услышав, что он уже здесь, – ПРЕКРАТИ,… пойдем отсюда,… ПОЙДЕМ!

Я отпустил ее лифчик и он с шлепком вернулся на место, когда она взвизгнула и стала приводить себя в порядок, а я с неохотой скользнул от нее и поднял глаза на Маркуса.

– Что, блять, с тобой такое, Ручной Труд? (думаю, он намекает Эдварду на то, что понял его прежний выпад про мастурбацию – прим.пер.) – нахмурился Маркус, глядя на меня, – Я еще раз говорю тебе, что это, блять, ресторан, где поедают пищу, а не девочек! Если у тебя встал, идите в свою маленькую машину и заставьте ее раскачиваться вперед-назад. Но не думаю, чтобы вы двое сможете действительно СДЕЛАТЬ что-нибудь в этом маленьком ведре на колесах!

– Ты разве не видел мою табличку? – спросил я в надежде, что он ее видел.

– Ах, да, твоя табличка…, – Маркус улыбнулся мне, а затем сдернул ее со стола, разрывая бумагу на мелкие кусочки и посыпая ими мою голову. Я сидел, сверля его взглядом, а затем он взял шнурок со скотчем и прилепил мне его на лоб так, что шнурок свесился мне на нос.

– Вот Ваша табличка, сэр, – усмехнулся он, пряча руки за спиной, – Что-нибудь еще?

– Да, – я поднял свой стакан с колой, – Что ЭТО за хуйня? У меня полный стакан кубиков льда, здесь вообще нет места для вишневой колы. Я даже не могу вставить трубочку!

– Ты сказал – больше льда, – сообщил он, – Я позаботился исполнить твое желание…

– Я хотел меньше льда и больше колы, ДЖИВС (герой множества произведений Пелема Г. Вудхауса, находчивый слуга недалекого хозяина Вустера – прим.пер.), – я придумал ему эту кличку в последний момент, грохая стакан об стол.

– Ну, загадай стакан колы,… и кусок дерьма,… и посмотришь, какое желание скорее исполнится, – ответил Маркус, – Но я думаю, что могу тебе немного помочь…

Я думал, что он вытащит кубики льда из моего стакана, как в прошлый раз, но он этого не сделал. На этот раз он швырнул стакан в МЕНЯ, и лед вывалился мне на колени! Где был этот лед, когда я днем валялся на полу за кулисами?

– Это охладит тебя, Казанова! – прокомментировал Маркус, когда я зарычал и привстал, стряхивая кубики льда со своих штанов.

– Оооо, если бы у меня был мой водяной пистолет…, – бросил я в ответ, – Я бы ПРИСТРЕЛИЛ тебя на месте!

– Ладно, ладно, дети! – Белла усадила меня обратно на сиденье, – Это уже немного выходит за рамки,… прекратите…

– Ты сам напросился, КЛЭЙ! – бросил мне Маркус в ответ.

Чуть позже я смотрел на свою белую футболку, полностью залитую вишневой колой. Она полностью прилипла к телу! Я был рад, что у Беллы есть полный стакан колы, и я вылил ее на него, когда он вылил на меня целый кувшин.

Coloring outside the lines. Глава 17 (часть 2)

Глава 17. Поиграем в ресторан.

Часть 2.

– Ты все еще дуешься? – спросила Белла, – Прекрати. Вы уделали друг друга. Он тоже мокрый и липкий! А когда мы придем в офис Питера, мне придется объяснять, почему ты в таком виде. Тебе следовало бы сказать этому парню, что ты жить не можешь без ваших взаимных «шпилек» каждые выходные, и, может быть, вам обоим стоит обратить на это внимание.

– У меня было мало газировки, – сказал я громко, – У него было ее гораздо больше. Я проиграл этот раунд! И у меня все получалось, пока…

– Ладно, прости, что заказала не галлон (около 4,5 литров – прим.пер.) колы, – извинилась она, …но я слышал в ее голосе нотки сарказма.

– Теперь мне нечего пить, – пожаловалась Белла, – И он больше не принесет нам колы.

Я закатил глаза и притворился, что не слышу этого.

– Твои волосы, кажется, немного подсохли, – начала она,… но я бросил на нее немного сердитый взгляд.

– От твоих слов я не чувствую себя лучше, Белла, – сообщил я, делая глоток из своего бокала со льдом, позволяя тоненьким струйкам вытекать изо рта. Как ни странно, я по-прежнему хотел пить.

– Интересно, доктор Ф. купит мне сегодня еще один стакан «Слэрпи»? – размышлял я вслух, глядя в сторону кухни, просто ожидая его следующего шага.

– Ах! – Белла вздохнула, – Он был так мил, что купил его тебе на прошлой неделе, и ты рассчитываешь, что он будет покупать тебе его каждый раз? Он доктор, Эдвард, а не «Севен-Илевен».

– Я знаю, – сказал я, пытаясь разработать великий план мести Маркусу за то, что он вылил мне на голову полный кувшин газировки. Может, я смогу привязать его к одной из коров, что стояли на улице. Нет, это будет жестоко. По отношению к корове. Эй, я придумал! Я могу свести его с Дженной! Оооооо,… здорово!

Несколько раз я порывался завести разговор с Беллой о ситуации с Дженной, как я это называл. Но я не хотел приносить в жизнь Беллы еще хоть сколько-нибудь дерьма. Ей хватало судебных исполнителей, суда, просьбы связать меня,… Мелоди,… Кэти, …я знал, что если я взвалю что-нибудь еще на ее плечи, она сломается. Я должен был начать пытаться ИЗБАВЛЯТЬ ее разум от забот, а не добавлять новых. Кроме того, Дженна меня не привлекала. Она была просто досадной неприятностью и ничем более. Я мог справиться с этим и сам. Может быть, я расскажу об этом Бобу. Однако я не хотел быть нытиком, и не хотел облажаться на работе.

Я ненавидел думать так, но мне было однозначно легче, когда я был просто связанной шлюхой с кляпом во рту. Моей единственной заботой тогда было, как долго я могу трахаться, и насколько грубо они хотят, чтобы я их трахнул. Настоящая жизнь гораздо труднее. Но я знал, что она того стоит. У меня есть Кэти. У меня есть Белла.

Мы ждали десерт и несчастливые печенья. Я знал, что сегодня Маркус напишет нам что-то еще более блестящее. Проклятье.

Он подошел, подавая нам шоколадное мороженое с горячей сливочной помадкой. И я сразу заметил, что что-то не так.

– Эй, Джимми! – пожаловался я, – Почему у нее с помадкой, а у меня нет?

– Потому что она мне нравится, – ответил он, грубо швыряя передо мной креманку с мороженым, – А тебя я ненавижу.

– Ты же не всерьез, – я улыбнулся ему, – Я знаю, что ты меня любишь. Я видел, как ты смотрел на меня из окна кухни. Не отрицай этого.

– Просто прекрати скулить по поводу своей чертовой помадки и ешь, а затем уебывай отсюда! – обиженно бросил он, уходя прочь, размахивая руками как большая злая горилла.

Но я по-прежнему любил его. Даже если он ненавидел меня в эту секунду.

– Я собираюсь заставить этого парня полюбить меня, – сообщил я Белле, взяв ложку и стащив у нее немного помадки, – Просто наблюдай.

– ЭЙ! – взвизгнула она, пытаясь остановить разграбление своей креманки, – Это мое!

– Ты не поделишься со мной? – спросил я у нее, открыв рот.

– Ладно, – она зачерпнула мне немного мороженого из своей креманки и бросила его в мою.

– Женщины,… вы такие эгоистки…, – подразнил я, и она бросила на меня очень грязный взгляд.

– Я шучу! – я поднял руки, улыбаясь ей, – Видишь? Я улыбаюсь.

– Да…, – проворчала она, поедая свое мороженое, и добавила, – Помадочный вор…

– Ну,… могу я задать тебе пару вопросов? – спросила Белла, опустив глаза в креманку.

– Конечно, спрашивай что угодно, – я пожал плечами – мне нечего было скрывать.

– Эта девушка,… Мелоди…, – начала она осторожно, – Она по-настоящему любила тебя. Я видела это по ее глазам. Вы, двое,… должно быть провели много времени вместе.

Она хотела знать больше о нашей истории. Я знал, что глубоко внутри ей больно. Но она хорошо это скрывала.

– Мы пробыли вместе около месяца, – сказал я, глотая холодные сливки и облизывая губы, – Ее мать хотела, чтобы я притворился солдатом, полагаю, чтобы у меня была причина внезапно уехать. Ты бы видела меня в обмундировании… камуфляж,… ботинки,… солнечные очки…

– Окей, я видела такое обмундирование нафотографиях, – усмехнулась она, съедая очередную ложку мороженого.

Она выждала секунду, а затем мягко спросила:

– Похоже, у вас двоих была очень пылкая любовная история,… ты любил ее? Все нормально, ты можешь мне рассказать. Это было до меня.

Я сглотнул и сделал глубокий вдох.

– Она мне нравилась, – ответил я честно, – Она была очень милой девушкой, хорошенькой и умной. Она была добра ко мне, была любящей и по-настоящему милой со всеми, кого она знала. Она увлекалась музыкой,… в начале наших отношений мы в основном занимались музыкой. Она отличная певица. Не могу поверить, что я почти забыл ее голос. Мы много веселились,… все располагало к тому, что мне следовало влюбиться в нее. Но я просто не влюбился. Я был так напуган тем, что становлюсь твердым и бесчувственным, как камень… машиной, как называл меня Эмметт. Я превращался в робота, играющего ту роль, какую ему сказали играть. Ни сожаления, ни раскаяния,… ни мыслей о том, что станет с ее жизнью после моего ухода. Это ужасно – то, что я сделал с ней. Я причинил ей настоящую боль после того, как она отдала мне свое сердце,… отдала мне все. Она ждала меня после того, как я должен был уйти на вымышленную войну, тогда как все это время на самом деле я танцевал обнаженным в клубе. Она писала мне, она даже думала, что я мертв,… но все равно ждала. Ситуации вроде этой заставляют меня ненавидеть себя, … после такого неприязнь к себе превращается в ненависть. Я бы хотел просто снять это с себя, как пальто,… но я не могу. Может быть, в некоторых ситуациях я жертва, но в других я – злодей. Я сделал это с Мелоди… за деньги. Ебаные деньги. И я никогда не смогу достаточно извиниться за это. Но нет, я не любил ее, …не так, как я люблю тебя. Полагаю, я любил ее как друга. Я скучал по ней несколько дней после возвращения домой. Но потом была еще одна клиентка, еще одна игра,… я заставлял себя стирать все это из памяти. Я бы не выжил, если бы не делал этого. Я никогда не позволял себе привязаться к кому-нибудь. Это было моим правилом.

– Но тогда почему ты позволил себе привязаться ко мне? – спросила она, ее глаза были полны понимания и терпения, – Что сделало меня отличной от других?

– Я не знаю, – я думал об этом, – Я сразу понял, как только прикоснулся к тебе, что ты редкий человек,… как я говорил Кэти,… что есть люди, которые приходят и уходят,… и есть люди, которые навсегда,… и я почувствовал, что ты для меня – человек навсегда. И до сих пор. И всегда им будешь. Я не знаю, почему Бог решил растопить мое сердце именно тогда, когда появилась ты, но я рад, что он сделал это. Я бы ни за что не хотел сделать тебе больно так, как я делал остальным девушкам.

– Ты планировал это? – спросила она, не сводя с меня глаз.

– Вначале…, – я опустил глаза, чувствуя сильный стыд, – Да. Я планировал по прошествии двух недель повести себя, как настоящий козел, сказать тебе: «Спасибо, было весело,… но теперь все закончилось». Я хотел, чтобы ты впоследствии держалась подальше от «Огня», меня и Виктории. Виктория пригрозила причинить тебе боль, если застукает меня с тобой после того, как моя работа будет закончена. Она даже сказала, что больше я не буду работать с молодыми хорошенькими девушками. Дальше мне предназначались старухи. И я был не против. Я больше не хотел, чтобы невинные девушки проливали по мне слезы.

Она больше ничего не говорила,… и я не мог даже взглянуть на нее.

– Я говорил тебе, что у меня была отвратительная сторона, – я смотрел на свое тающее мороженое, – По-прежнему есть масса вещей,… о которых я не могу рассказать, …ты о них не знаешь. Я хочу рассказать тебе,… но… я просто не могу,… пока не могу.

– У всех нас есть отвратительная сторона, – она встала со своего места и села рядом со мной, держа меня за руку, – Ты бы слышал некоторые из моих мыслей о сэре Кевине и Виктории. Могу тебе сказать, что они очень отвратительные.

– Белла…, – я взглянул на нее, – Наша история любви НАСТОЯЩАЯ. Я играл вначале,… но я надеюсь, что ты знаешь, что я не притворяюсь, что люблю ТЕБЯ. Это правда. Это самое лучшее,… и самое ужасное время моей жизни. Но это не игра. Я люблю тебя всем сердцем.

Она поцеловала меня, прижала крепче к себе и прошептала, – Я знаю.

Она поцеловала меня еще раз и улыбнулась мне, а затем доела свое мороженое.

– Эй, – я слегка толкнул ее локтем.

– Что?

– Ничего не хочешь мне сказать?

– Что, например?

– Например,… что тоже меня любишь, – напомнил я ей.

– Нет, – сказала она, – Я передумала. Ты украл у меня больше половины помадки. Этого я не могу простить.

Она ухмыльнулась мне и начала смеяться как дурочка.

– Я еще кое-что у тебя украду,… давай-ка сюда этот лифчик! – зарычал я, налетая на нее и забираясь рукой ей под блузку.

– НЕТ! – снова завизжала она, хихикая и борясь со мной.

– Я выкушу его, мне не нужны для этого РУКИ! – рассмеялся я, снова зарываясь лицом у нее в блузке, пока она визжала и извивалась подо мной. И мой член моментально затвердел.

– ЭДВАРД, Эдвард, ПРЕКРАТИ! – она смеялась и вопила одновременно, – Ты кусаешь мою СИСЬКУ!

Я забился в истерике, когда услышал эти слова,… и с трудом продолжил нападать на нее.

Затем, внезапно, нас, блять, окатило ледяной водой,… и она потекла прямо Белле под блузку.

Она пронзительно вскрикнула, и я обернулся, чтобы увидеть своего нового лучшего друга Маркуса, который стоял там с пустым кувшином в руке и широкой улыбкой на лице, в то время как по нам, промокшим насквозь, стекала вода.

– Я ПРЕДУПРЕЖДАЛ тебя, – Маркус развернулся и пошел прочь,… громко смеясь. Его смех был громким и абсолютно дьявольским,… что-то типа смеха Эдди Мерфи.

– Ты покойник! – я бросился за ним, но Белла изо всех сил схватила меня за руку.

– Эдвард, нет! – умоляла она, – НЕТ! Его правая рука больше, чем ты целиком! Пожалуйста, не надо!

– Размер не имеет значения, – прорычал я, снова пытаясь вырваться, – Я умею драться грязно, как в уличных драках! Он даже не ПОЧУВСТВУЕТ, как окажется на полу!

– Эдвард, нет! – она схватила меня за холодную, мокрую футболку, – Нам нужно придерживаться рамок закона. Если нас арестуют, судебные исполнители убьют нас! От нас ждут, что мы вольемся в здешнюю жизнь,… станем милыми и спокойными сельскими жителями.

– Ковбои постоянно сражаются с всякими придурками! – возразил я, все еще глядя в сторону кухни с желанием надрать ему задницу, – И я не буду отставать!

Не знаю как, но прежде, чем я пришел в себя, мы стояли и у двери доктора Фачинелли, насквозь мокрые, и Белла любезно просила у него пару полотенец.

И, само собой, на докторе Фачинелли была шляпа. Она изображала собой замок серого цвета с зеленым драконом, изрыгающим пламя, и казалось, что это пламя предназначается НАМ. Я вынужден был признать, что это еще одна клевая шляпа.

– Да, конечно, входите, – Питер посмотрел на нас с усмешкой, не снимая шляпу, и пошел в другой коридор, – На улице дождь?

– Нет, – сказал я разочарованно, – Нас окатил водой Джимми Чен! Дождался, пока я повернусь к нему спиной,… и я буду готов, когда увижу его в следующий раз…

– В следующий раз? – громко спросила Белла, – Нет уж, прости, но никакого СЛЕДУЮЩЕГО РАЗА не будет! Я отказываюсь надевать дождевик, когда на следующей неделе мы будем есть там китайские блюда! Это мое мнение!

Питер смотрел на нас, как на придурков. А еще психолог!

– Мы вернемся туда, Белла, – сказал я, когда Питер вручил мне большое черное полотенце, а Белле – такое же, но белое, – Это по-прежнему классное место,… и я по-прежнему люблю Маркуса. Он восхитительный! Я просто зол, что на этот раз он выиграл! И еще он отказался дать нам несчастливое печенье! Это досадно.

Питер слушал нас и выглядел смущенным.

– Доктор, – Белла вытирала волосы полотенцем, – Первое, о чем я бы поговорила с ним сегодня – это его одержимость Джимми Ченом,… это действительно начинает меня беспокоить.

– Его имя не Джимми Чен, – поправил я ее, – Его зовут Маркус Эванс. Он мой новый друг.

– Он НЕ твой ДРУГ! – крикнула Белла, – Он вылил на тебя газировку,… и облил НАС ледяной водой! Он псих, который работает в китайском ресторане, и я думаю, что надо позвонить копам и узнать, не пропадали ли в городе люди! Держу пари, все, кто туда забредал, до сих пор находятся у него на кухне, рассованные по БАНКАМ! И мы могли стать следующими!

– О, сейчас ты просто говоришь глупости, – я вытер лицо полотенцем, но футболка по-прежнему липла к телу.

Когда, наконец, Белла успокоилась и снова сидела в гостиной Питера, он спросил меня, не хочу ли я попробовать на этот раз поговорить у него в офисе.

– Да, хорошо, – согласился я, ведь он был так добр ко мне в прошлый раз. Я принес с собой рюкзак, в котором лежала тетрадь. Пока мы шли по коридору, мне казалось, что рюкзак весит тысячу фунтов. Питер включил свет,… это был все тот же мягкий успокаивающий свет. Я был рад. Я ненавидел лампы дневного света. Темные, неярко освещенные комнаты раньше были моим миром. Я до сих пор не привык к тому, что вижу солнечный свет каждый день,… это было для меня каким-то волшебством.

И я улыбнулся, когда увидел одинокий стакан «Слэрпи», стоящий у дивана,… в ожидании меня.

– Опять? – спросил я, усмехаясь, как идиот.

– Если фруктовая вода стоимостью два доллара помогает Вам настроиться на нужный лад перед началом сеанса, то я бы сказал, что трачу деньги не напрасно, – Питер улыбнулся, снимая шляпу и вешая ее на крючок в стене, – Пейте,… снимайте обувь,… расслабьтесь…

Так я и сделал. С доктором Ф. Было легко проводить время, и я поймал себя на том, что рассказываю ему историю о Джимми Чене и Маркусе… и о том, при каких обстоятельствах мы промокли. Он слушал и смеялся,… и на минуту мне показалось, что я говорю об этом с Эмметтом, разница состояла лишь в том, что доктор не делал никаких противных замечаний по поводу Беллы в мокрой футболке. Господи, я скучаю по Эмметту.

– Интересно, – он секунду смотрел вправо, пока я пил свой «Слэрпи», – Публичные проявления любви… они Вас не беспокоят?

– Нет, – усмехнулся я, – Мне это нравится. Это возбуждает меня. И я бы не назвал ресторанчик Джимми Чена публичным местом. Мы – единственные, кто туда вообще ходит! Этот ресторан – просто город привидений!

– Хмм, – сказал он, обдумывая мои слова. Я не спросил, о чем он думает. Я боялся это узнать.

Вскоре после этого мы начали сеанс. Я сидел на деревянном стуле, стоящем напротив его письменного стола и он сидел за ним, сложив руки. И, как только мы начали, я сразу почувствовал себя школьником в кабинете директора школы.

Мне не хотелось сидеть на диване. Мне пока не нравилась идея лежать рядом с Питером. Как и рядом с любым другими парнем, раз уж на то пошло.

– Что-то не так? – спросил Питер, как и в прошлый раз.

– Это все письменный стол, – я махнул рукой в его сторону, – Он так… стоит между нами,… что я чувствую себя школьником, которого в очередной раз вызвали в учительскую, а это частенько случалось со мной.

– Пойдемте, – Питер встал и похлопал по стулу, предлагая мне сесть на его место, – Садитесь сюда,… а я сяду на Ваше место. Как Вам мое предложение?

Я просто болен на всю голову, а этот парень так терпелив.

– Простите, док, – я медленно встал, – Я и не думал, что я такой больной на голову.

– Ах, это не так, – он махнул на меня рукой, – Это нормально для доктора – время от времени сидеть в кресле пациента. От этого моя голова не увеличится в размерах.

– Верно, – я усмехнулся, направляясь к его стулу, – Иначе Вам пришлось бы покупать себе новые шляпы.

– Точно! – он указал на меня пальцем, и я рассмеялся, этот парень нравился мне все больше и больше. Интересно, мог бы он стать моим другом… это допустимо?

Я сел на его широкий стул и осмотрелся по сторонам…

– Так вот каково это – быть доктором, да? – спросил я, кусая свою нижнюю губу и откидываясь на спинку стула.

Питер рассмеялся и ответил:

– Не так заманчиво, как выглядит, да?

– Очень клево, – заверил я его, осматривая стол, – У Вас охренительный стол…

– Охренительный…, – хихикнул он, заводя руки за голову, – Я не слышал этого термина с восьмидесятых годов.

– Мне нравится употреблять забытые классические словечки, – я положил свое полотенце на колени, замечая справа на столе фото.

– Вау,… прекрасная девушка, – с фотографии на меня смотрела белокурая фотомодель. На снимке были лишь ее глаза и лицо, …она слегка улыбалась,… в ее глазах светилась любовь, …и волосы, которые слегка прикрывали ее правый глаз, выглядели очень мягкими.

– Кто это? – спросил я, продолжая рассматривать снимок.

Питер быстро встал, схватил снимок со стола и положил его изображением вниз на полку справа от себя.

– Моя жена, – сказал он, его глаза при этом не смотрели на меня, – Простите. Я не хотел, чтобы это отвлекало Вас во время сеанса.

– Оно и не отвлекало, – я улыбнулся, – Она великолепна. Смотрите-ка, а это клево – быть классным врачом! У вас есть ОНА!

– Да, – Питер сел и начал что-то говорить, но я перебил его.

– Где она? – спросил я, – Я ни разу не видел ее ЗДЕСЬ. Она работает в ночную смену или что-то в этом роде?

– Что-то в этом роде…, – сказал он, – Она ненадолго уехала из города. Ее работа предполагает разъезды.

– Чем она занимается?

– Энтони,… это Ваш сеанс, а не мой, – сказал он, и это удивило меня. Его голос не был грубым,… он был напряженным. Я никогда не слышал в его голосе таких интонаций.

– Хорошо, док, черт возьми! – я поднял руки, – Я не оттягиваю время, я просто нервничаю, пытаясь завести небольшой разговор.

– Я знаю, простите, Энтони, – голос Питера снова вернулся к нормальному, дружественному тону. Я почувствовал облегчение. На самом деле я не винил его. Я вел себя точно так же, когда дело касалось моей Беллы.

– Без проблем, – я пожал плечами, улыбаясь ему в ответ.

– Ну,… начнем, да? – спросил он.

– Конечно.

– Как продвигаются дела… с Вашим домашним заданием? – спросил Питер.

О, да. Мое домашнее задание.

– Это было трудно, – признался я, – На самом деле, чертовски трудно. Я был близок к тому, чтобы не делать его. Но тогда Белла обиделась на меня, и это напугало меня до чертиков. В ту ночь я начал писать то, что Вы мне задали. Я закончил.

– Хорошо, – по виду Питер действительно гордился мной, когда сказал, – Вы делали это самостоятельно?

– Да, – я вытащил тетрадь из рюкзака и вручил ему, даже не глядя на нее. Сейчас она пробуждала у меня плохие воспоминания, и от одного, блять, вида этой голубой тетради меня бросало в пот, – Вот. Наслаждайтесь. Я просто очень рад, что все закончилось.

– Закончилось? – спросил меня Питер, и я взглянул на него. Он пристально смотрел на меня и на тетрадь, которую я по-прежнему протягивал ему.

– Да, – я нахмурился, – Я выполнил домашнее задание. Я все записал. Я закончил.

– Энтони…, – Питер сделал паузу и взглянул на меня глазами, полными участия, – Мне жаль, что Вы подумали так,… но это не конец. Мы только начинаем. Это хорошо, что вы записали все свои болезненные воспоминания,… это большое достижение, и я очень горжусь Вами. Но это лишь первый шаг.

Я все еще сидел, держа в руке эту чертову тетрадь, и протягивал ее ему,… когда он сказал, – А теперь я хочу, чтобы Вы открыли эту тетрадь,… и прочитали мне то, что Вы написали.

В этот момент я почувствовал себя так, словно он вогнал мне в грудь нож. Я почувствовал, что моя рука дрожит, а вместе с ней дрожит и тетрадь, …в моем горле образовался огромный ком,… и я почувствовал боль в желудке.

– Вслух? – недоверчиво вскрикнул я.

– Энтони…, – сказал мне док очень спокойным голосом, – Не паникуйте. Вы можете это сделать. Мы будем читать понемногу за раз.

– Нет! – я покачал головой, и слезы брызнули из глаз, – Я не могу, не могу! Я не могу прочесть это вслух! Блять, только не вслух!

И через мгновение я вскочил на ноги и взбесился.

– Знаете, сколько я потратил времени, записывая всю эту хуйню? – крикнул я Питеру, бросая тетрадь на пол к его ногам, – Сколько раз я бросал, пока писал это? Я был вынужден прижимать подушку к лицу, чтобы моя девятилетняя дочь в соседней комнате не услышала, как я плачу! Я не пропустил ни СЕКУНДЫ в описании этого ебаного дня, а теперь Вы говорите мне просто ПРОЧИТАТЬ это ВСЛУХ, словно это какое-нибудь ебаное сочинение про ДЕРЕВЬЯ В ЛЕСУ или что-нибудь в этом роде! Пошли Вы на хуй! САМИ читайте его вслух!

Я бросился к двери, но Питер выпрыгнул передо мной, чтобы остановить меня. Все, что я сейчас осознавал – это то, что мужские руки держат меня за предплечье, я развернулся, отталкивая его, и проревел, – НЕ ПРИКАСАЙТЕСЬ КО МНЕ!

Когда туман в моей голове рассеялся, Питер лежал на полу, на спине, глядя на меня с грустью. Но он не выглядел так, словно боится меня или злится.

– Простите, Энтони, не уходите! – Питер поднял руку, надеясь, что это удержит меня от побега, – Я знаю, что прошу Вас сделать трудную вещь. Я понимаю, что вы чувствуете,… но…

– Вы не понимаете, что я чувствую! – крикнул я в ответ, – Вас когда-нибудь привязывал на цепь, как, блять, животное и насиловал двенадцать часов подряд незнакомый человек? Вы когда-нибудь кричали, и не было никого, кто бы услышал Ваши ебаные крики? Вы когда-нибудь плакали с замотанным изолентой ртом, когда Вы не в состоянии сорвать ее? Вы не знаете всего этого ДЕРЬМА, которое я чувствую!

Я возвышался над Питером, ожидая, что он что-нибудь скажет,… тишина. Но он просто ждал,… и смотрел на меня так, словно знает, как сильно я страдал,… и что ему тоже от этого больно. Как он делает это?

– Я знаю, – сказал он, наконец, – Я не был там, где были Вы. Я не утверждаю, что знаю – каково это. Я могу лишь предполагать. Но, Энтони, я знаю, что такое боль. И потеря. В моей жизни бывали ситуации, когда я кричал, и никто не слышал. В свое время со мной случались подобные вещи. Я узнал об этом не из книг, поверьте мне. Пожалуйста, останьтесь. Давайте еще немного поговорим об этом. Вам не нужно пока читать мне это. Но, Энтони,… в один прекрасный момент Вам придется сделать это. Вы когда-нибудь испытывали страх при просмотре фильмов ужасов?

– Что?

– Вы когда-нибудь испытывали страх при просмотре фильмов ужасов? – повторил он, все еще сидя на полу.

– Да, – я нахмурился, смутившись, – «Психо» (фильм ужасов 1960 года режиссера Альфреда Хичкока, непревзойденная классика жанра – прим.пер.). У Джозефа был этот фильм, и однажды ночью я проснулся, и пошел к нему в комнату. Когда я вошел, как раз шла сцена в душе, …и у меня чуть не случился сердечный приступ. Я не принимал душ, пока мне не исполнилось четырнадцать.

– Сколько лет вам было? Когда Вы впервые увидели «Психо»?

– Четыре, – предположил я.

– Вы боитесь этого фильма сейчас?

– Нет, – ответил я, – Джозеф любит этот фильм. Когда я стал старше, мы смотрели его вместе каждый Хэллоуинн. Тогда уже это было весело. Я знал, что там все не по-настоящему.

– Вы смотрели его снова и снова…, – заявил Питер, – И чем больше Вы его смотрели, тем менее страшным становился фильм, верно?

– Да, – сказал я, – И что?

Питер поднял тетрадь и вручил ее мне.

– Это Ваш новый фильм ужасов, Энтони, – сообщил он, – Это то, что преследует Вас в кошмарах,… даже когда Вы не спите. Вы прочитаете ее, и перечитаете снова,… и снова,… и снова,… и однажды,… верите Вы в это или нет, у Вас вообще не будет проблем с чтением этой тетради. Боль от тех воспоминаний полностью исчезнет,… или значительно ослабнет,… но, Энтони,… будет легче. И тогда мы начнем исследовать места «затыков».

– Места «затыков»?

– Да, – Питер начал вставать и я подал ему руку, помогая подняться, – Места «затыков»… это места, где Вы прерываете чтение,… которые читать настолько больно,… что Вам хочется бросить это занятие. Когда мы дойдем до них, мы поговорим о них и выясним, почему они являются таковыми для Вас. Мы исследуем до самого дна каждое чувство, …каждый страх, …мы хорошенько заглянем к ним внутрь,… а затем мы убьем их всех,… одно за другим. Это займет время. И какая-то часть боли никуда не денется. Теперь она часть Вас, хотите Вы этого или нет. Но со временем раны заживут,… не полностью, конечно,… но,… это будет такая боль, с которой можно жить,… и думать о ней время от времени,… изучать ее,… может быть, даже когда-нибудь… поговорить о ней с другими людьми, которые к тому моменту окажутся новичками с их собственными фильмами ужасов, как Вы сейчас. Эта боль, жизненный опыт, описанный в этой тетради, может убить Вас,… или сделать сильнее. Дело Ваше. Я вижу, что вы боец. Именно поэтому я выбрал для Вас такое лечение. Я знаю, что Вы в силах сделать это.

Он по-прежнему смотрел на тетрадь, и я взглянул на нее,… затем перевел взгляд на него.

– Зачем тогда мне было нужно записывать все это? – спросил я спокойно, устыдившись того, что толкнул его на пол, – Если Вы хотели, чтобы я рассказал об этом, Вы могли просто задавать мне вопросы.

– Письмо лучше, – сказал Питер, – Люди раскрывают больше подробностей, когда описывают события, нежели рассказывают о них. И если вы будете читать одни и те же слова снова и снова,… Вам будет становиться все лучше и лучше… со временем. И в один прекрасный день, без предварительного предупреждения, я попрошу Вас написать об этом еще раз,… только на этот раз, держу пари, слова будут другими. В ваших словах не будет самобичевания, вины,… держу пари, в тот день Ваш голос будет тверже, …и это будет рассказ не о жертве по имени Энтони. Это будет рассказ о больном ублюдке, которому на веки вечные суждено гореть в аду. И концовка этого рассказа будет о том, как ему не удалось Вас сломать,… и как Вы пережили это.

– Блин, – сказал я, когда он закончил, – Однозначно, Вы умеете хорошо говорить, док. Я сделаю это.

– У меня нет необходимости уметь хорошо говорить, Энтони, – сказал Питер, – Я говорю Вам правду. Это не мои слова,… я просто делюсь ими с Вами. И, может быть, в один прекрасный день, Вы поделитесь ими с кем-то еще.

– Дайте мне эту ебаную тетрадь, – сказал я, забирая ее у него из рук и усаживаясь обратно на его стул, пока он садился на стул напротив.

Я посмотрел на обложку и сделал глубокий вдох, почти со страхом прикасаясь к ней пальцами, словно она обожжет их, если я сделаю это.

– Я действительно не знаю, как много из этого я могу прочесть, – предупредил я его, – Но я попытаюсь,… окей?

– Это все, о чем я прошу, Энтони, – сказал Питер, сложил руки и опустил на них голову, закрывая глаза и готовясь слушать.

– Вы можете начинать, как только будете готовы, – сказал он.

Он ждал, пока я сделаю несколько вдохов,… вспоминая, что написано на первых страницах,… видя эти образы в своей голове,… блять, я даже почти ОЩУЩАЛ ЗАПАХ сэра Кевина и кожи, в которую он был одет в тот день. Питер продолжал ждать, застыв в одной позе, позволяя мне самому решить, когда начинать чтение.

Наконец, я закрыл глаза и открыл тетрадь,… первая страница ждала меня, словно кобра, с широкой улыбкой.

Я прочистил горло и проморгался,… я не мог поверить, что на самом деле собираюсь это сделать.

И я начал читать.

«Я стоял на коленях в темнице, голый, ожидая мою Госпожу. Я ждал наказания, поэтому находился в позе, идеально демонстрирующей это, так, как ей нравилось. Мои руки были крепко сжаты за спиной, колени вместе, голова опущена, глаза закрыты. Я просто сидел в правильной позе, не желая разозлить ее еще больше. Я чувствовал привычный запах кожи и кедрового дерева, …этот мускусный запах старого подвала,…я ощущал грубый, шероховатый бетонный пол под своими коленями… мне было больно, но я был рад этой боли. Я ждал ее,… зная, что она заставит меня немного подождать,… чтобы я боялся и гадал, какое наказание она приготовила мне на этот раз.

Хотя вместо этого я продолжал думать о Белле,… об ее улыбке,… ее смехе, …о том, как она плакала, когда я ушел от нее этим утром,… она любит меня. Я до сих пор не могу в это поверить».

Я взглянул на Питера. Он слушал, и его глаза по-прежнему были мирно прикрыты,… а его губы растянулись в небольшой улыбке, …и я продолжил.

«Даже если мы не будем вместе, …этих двух недель достаточно, чтобы я продолжал улыбаться всю оставшуюся жизнь. Я всегда смогу вспомнить о них, …через что бы мне ни предстояло пройти. Она сделала меня мужчиной,… с ней я был НАСТОЯЩИМ, из плоти и крови,… а не тенью.

В чем бы ни состояло наказание, оно того стоило, сказал я себе, слегка улыбаясь.

И затем я услышал стук ее каблуков по коридору,… приближающихся ко мне».

Coloring outside the lines. Глава 18.

Глава 18. Я люблю терапию!

От автора: * Привет, ребят! Я люблю читать все ваши отзывы, длинные и короткие,… они все такие умные и глубокие. Порой у вас появляются идеи, о которых я даже и подумать не могла… lol! Спасибо за все ваши прекрасные точки зрения, вашу любовь к сумеречному миру и его героям, и да, я читала «Хозяина Вселенной»! ОБОЖАЮ ЕГО! Fifty shades (fifty shades или, если быть точнее, fifty shades of fucked up – прозвище Эдварда в «ХВ», на русский перевести адекватно сложно,… я бы рискнула перевести это как «пятьдесят оттенков ебанутости» и – простите за оффтоп – прим.пер.) …ммм…, и если бы он существовал на самом деле, я бы сейчас стояла на коленях у его двери,… умоляя его…

«Маркус окатывает меня холодной водой». Спасибо, Маркус!

«Пошла на хуй, Winnd! Заканчивай уже с этим и пошли отсюда к чертям собачьим!» Окей, прости, Маркус.

Большое спасибо за ваши слова о том, какие у доктора Фачинелли добрые и правильные сеансы,… я действительно приложила массу усилий, чтобы они такими вышли. И слышать, как вы говорите мне, что они такие, делает меня счастливой, поэтому большое спасибо! Фишка про фильм ужасов – это мое. Запись и чтение подробностей нападения – это реально существующий метод лечения жертв изнасилования, когда я прочитала о нем, мне понравилось,…. ОООО, это будет охуенно тяжело для Эдварда,… и мне еще ПРИДЕТСЯ написать об этом.

И нет – я не психолог и не изучаю психологию,… но хотела бы. Я изучила множество специальной литературы по этой проблеме и добавила своих собственных идей, и еще, порой я сажаю себя на место Эдварда за тем письменным столом. Это долгая история, вы не захотите ее слушать. LOL!

Не обижайтесь на меня,… в том, что вы читаете все эти гадости, виноват мой больной мозг… LOL! О, здесь будут такие рассказы,… начинайте морально готовиться к этому,… выберите себе приятеля,… и держитесь вместе, все будет хорошо (это котенок Гав говорил – давай бояться вместе, LOL – прим.пер.).

Мы прошли через это в КЛ, сможем и сейчас!

И да, здесь будут lemons, …вы что – шутите? Это же я, Winnd, помните меня?

Давайте вернемся в офис доктора Питера… сейчас очередь Беллы…*

_

BPOV

– Для Энтони особенно тяжело жить с мыслью, что его изнасиловал мужчина, – сказал доктор Ф., садясь за письменный стол, разделяющиий нас, – Большинство мужчин не думают о том, что когда-либо могут стать жертвами изнасилования,… принято считать, что это преступление против женщин. Но в ситуации с мужчинами это принимает особый оборот – они начинают сомневаться в своей сексуальности и мужественности. Вы знаете о том, что в штате Вирджиния до сегодняшнего дня в законах говорится о том, что изнасилование может произойти лишь между мужчиной и женщиной?

– Правда? – я с трудом в это верила.

– Правда, – Питер кивнул, – Многие мужчины – жертвы насилия даже не заявляют о преступлении из страха, что им не поверят. Общество защищает женщин, которые подверглись насилию,… но мужчин… не слишком. Мужчинам – жертвам насилия необходимо знать, что сильные они или слабые, молодые или старые, гомо-, гетеро-, или бисексуалы,… они не сделали ничего из того, что оправдывало бы нападение на них. И НЕ СУЩЕСТВУЕТ никаких обстоятельств, при которых у одного человека есть право прибегать к насилию или контролю над телом другого человека. Сексуальное нападение – это преступление, сопряженное с насилием и властью,… контролем, это не то же самое, что вожделение или страсть. Мотив насильника – унизить другого человека.

Я просто слушала и запоминала, решив, что его слова предельно метко описывают ситуацию Эдварда.

– Энтони почувствует ярость, стыд, вину, бессилие, беспомощность…, – перечислял Питер, – Зачастую он не будет чувствовать себя в безопасности, порой, возможно, будет испытывать даже физическую боль.

– Я все это уже видела, – согласилась я, вспоминая отдельные моменты, – И даже теперь, в постели… он хочет, чтобы я связывала его, так же, как всегда делала Виктория, когда он ложился спать. Я не сделала этого, но почувствовала, что причинила ему боль, сказав ему «нет». Думаю, если бы сегодня ночью я связала его, он был бы счастлив.

– Я помогу ему с этим, – Питер сделал пометку, – Это не какое-нибудь чудодейственное лекарство, но есть несколько упражнений… для релаксации и специальная техника дыхания, которой я могу с Вами поделиться.

– Сейчас я знаю лишь один способ усыпить его, – сообщила я, – Я не знала, что делать, поэтому я попросила его лечь в ту позу, в которой она связывала его,… а затем я просто говорила ему «засыпай»… нежно,… давая ему понять, что он в безопасности,… и это сработало.

Доктор Ф. улыбнулся мне и его глаза еще сильнее потеплели.

– У Вас дар, Мэри, – похвалил он меня, – Вы знаете, что Энтони необходимо и даете ему это, пользуясь советами своего разума и сердца… приемов, которыми Вы пользуетесь, нет в учебниках,… но они отличаются проницательностью… и подходят. Мне очень хорошо от мысли, что всю неделю он находится в Ваших руках.

– Это очень мило с Вашей стороны – сказать мне такое, но мне постоянно кажется, что я все делаю не так, – поделилась я, – Я оттолкнула его, когда отказалась связывать. Вы бы видели его лицо. Я знаю, что в ту ночь я причинила ему сильную боль. И у меня такое впечатление, будто я постоянно на него кричу! Я так злюсь, и в последнее время слишком легко раздражаюсь,… я не знаю, что со мной. Я думаю о нем все время, даже в колледже! Обычно я уверена в том, что мы вместе навсегда,… но в последнее время я так боюсь, что потеряю его! Нас окружает так много разного дерьма! У меня такое чувство, что мы вообще никогда из него выберемся!

Я начала плакать, вцепляясь в свои волосы. Я переняла эту привычку от своего любимого Эдварда.

Затем краем глаза я заметила коробку с салфетками. Я взяла одну и вытерла глаза и нос.

– Смогли бы Вы прямо сейчас полностью вычеркнуть его из своей жизни,… словно никогда и не знали его, …а? – спросил меня Питер.

Я не могла даже подумать об этом.

– НЕТ! – я подняла на него глаза. Он стоял рядом со мной, прислонившись задом к письменному столу, держа в руках коробку с салфетками.

– Хорошо, – Питер усмехнулся, – Сделайте глубокий вдох,… точнее, сделайте пару глубоких вдохов…

Я сделала это, пока он, кивая, наблюдал за мной.

– Хорошо, – сказал он твердо, – Мэри,… это замечательно, что Вы так заботитесь о нем. Правда. Я вижу любовь, которая есть между вами, и она очень крепка. Но Вы сложили весь груз на свои плечи, мучаясь, волнуясь о каждом маленьком шаге,… и Вы несете его, Мэри. Вот почему Вы злитесь, устаете и порой обижаетесь. Этот груз слишком тяжело носить в одиночку. И для Энтони носить его одному тоже слишком тяжело, вот почему я рад, что вы оба пришли ко мне. Никому не под силу такое одному. А тот, кто пытается – заканчивает психиатрической клиникой или смертью. Сейчас у Вас есть помощь. Я здесь. Когда вы устанете или испугаетесь, ПОЗВОНИТЕ МНЕ. И без разницы, сколько будет на часах. Можете мне это пообещать?

Я улыбнулась, чувствуя безграничное облегчение. Это было мило.

– Энтони прав, – поделилась я, – Вы слишком хороши, чтобы быть настоящим.

Его улыбка стала шире.

– Я просто делаю свою работу. Я не знаю, могу ли говорить Вам это, но когда в один прекрасный день Вы станете моей коллегой, я собираюсь доверять Вам. Однажды я потерял пациентку, …не так давно. Она совершила самоубийство. Не углубляясь в ее личные секреты, могу лишь сказать, что я не смог достучаться до нее,… либо она почувствовала, что не может достучаться до МЕНЯ, когда больше всего ей нужен был кто-то. Я поклялся больше не допускать подобного, если я в силах помочь. Поэтому теперь я беру слово с каждого своего пациента,… что он позвонит мне в любое время дня и ночи,… если я нужен ему. Энтони пообещал. Теперь мне бы хотелось, чтобы Вы тоже пообещали мне. Можете сделать это для меня, Мэри?

– Я обещаю, – сказала я немного скрипучим голосом, – Должно быть, это было ужасно,… таким образом потерять пациента. Я бы даже не знала, как жить с этим…

– Это часть работы, – Питер опустил глаза на коробку с салфетками, – Но я из кожи вон вылезу, чтобы этого никогда больше не повторилось. Невозможно спасти каждого, Мэри. Я вынужден был смириться с этим. И мне до сих пор очень тяжело принимать этот факт.

– Хорошо, мы собираемся спасти Энтони, – на этот раз я чуть не назвала его Эдвардом. Мне нужно следить за своим длинным языком.

– Да, собираемся, – Питер по-отечески улыбнулся мне, хотя он был не намного старше нас с Эдвардом, – И также Энтони сам собирается спасти себя.

– И еще мы собираемся снять эту ношу с Ваших плеч, Мэри, – сообщил Питер, – Вы слишком долго несете этот груз. Пришло время принять кое-какую помощь… и поддержку.

– Было бы здорово, – я чувствовала, что уже сияю. Проклятье, этот парень ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хорош.

После этого мы поговорили еще: о моей ревности, …о моей неуверенности насчет Мелоди,… и женщин в его прошлом,… о том, что я чувствую себя недостаточно опытной в сфере сексуальных отношений, чтобы надолго удержать его внимание,… о том, что возможно он любит меня лишь потому, что я добра к нему. Питер не смог с легкостью развеять мои опасения, …но он дал мне несколько хороших советов и понял суть моих проблем.

Он сказал, что все мои чувства абсолютно естественны, и скрывать их было бы ошибкой. И что моя самооценка немного занижена,… но это я уже знала. Он сказал, что мы поработаем над этим, и я пойму, что я НЕ ХУЖЕ Эдварда. Он сказал, что я смогу увидеть в себе все то, что Эдвард видит во мне.

– Он говорит о Вас так, словно Вы ангел, – Питер ухмыльнулся, – Вы знаете все, Вы все можете исправить…

– Он слишком высоко оценивает мои способности, – ответила я, – Он думает, что я идеальна,… но я СОВСЕМ не такая. И каждый раз, когда я что-нибудь делаю не так, он видит это. Я боюсь, что однажды он увидит, что я – это просто… Я. Когда ему станет лучше, он поймет, что я – просто фальшивка и я больше не буду ему нужна. И на этом моя жизнь закончится.

Питер вдохнул и сказал.

– Во-первых,… Ваша жизнь не закончится, – сказал он строго, – Ни один человек не может заставить Вас жить или забрать Вашу жизнь. Даже если Энтони уедет или Вы с ним расстанетесь, Вы будете жить. У Вас есть колледж, будущее, ВЫ САМА.

– Я знаю, – я чувствовала себя идиоткой из-за того, что сказала это. Он был прав.

– Во-вторых, – продолжил Питер, – Никто не идеален, даже Я (на секунду мы с ним рассмеялись),… и если Энтони ищет себе идеального человека, он будет искать его еще очень долго. Ему придется увидеть Вас такой, какая Вы есть,… я думаю, он уже видит. Но да, он слегка перебарщивает, боготворя Вас. Со временем он научится полагаться на себя,… сейчас он ведет себя, как ребенок. Маленький ребенок обожает свою маму, …она – центр его мира. Она любит его, помогает ему расти,… она учит его ходить,… но он растет,… и видит, что его мать неидеальна, что у нее есть недостатки и она совершает ошибки, как и любой другой человек. Возможно, он даже немного отстранится,… но, Мэри,… он по-прежнему будет любить Вас.

– Вы с такой уверенностью это говорите, – мягко сказала я. Мне бы тоже хотелось быть в этом уверенной.

– Я знаю, что это Ваша первая любовь, Мэри, – сказал Питер с чувством, – И я знаю, что в такой ситуации отношения особенно трудны. Мне очень жаль. Я помогу вам обоим,… сделаю все, что в моих силах. Все наладится, я обещаю.

Я с удивлением поняла, что пробыла у Питера в офисе уже полтора часа. Он не прекратил сеанс по прошествии часа. Он сделал паузу лишь тогда, когда понял, что на сегодня все. Я должна была признать, что он был замечательным. Он наш доктор – это несомненно.

– Знаете, все вечно говорят о своих успехах, …победах, – сказал мне Питер в завершение сеанса, – Но никто не хочет обсуждать свои неудачи. Я знаком с некоторыми из самых влиятельных людей на земле, Мэри,… и знаете, что? У всех у них есть неудачи,… ошибки,… сожаления.

Большинство молодых людей, с которыми я общаюсь, поголовно боятся сделать неверный шаг, ошибиться. Но никогда не ошибаться, означает никогда не извлечь из этого уроков,… и если ты ТАК осторожен по жизни и никогда не делаешь ошибок,… значит, Мэри, что ты не живешь по-настоящему. Твоя жизнь будет искусственной, пустотой без эмоций,… не большим, чем большой жирный ноль. Я говорю, что ошибаться – это нормально, …некоторые великие вещи произошли из неудач и ошибок.

Он был совершенно прав. Я никогда не думала об этом в таком ключе. Ощущение того, что я веду себя как брюзжащая стерва, которое я чувствовала у себя внутри, теперь исчезло,… и всю дорогу домой я ближе прижималась к своему Эдварду. Он обнял меня одной рукой и целовал мою голову во время нашего спокойного разговора…

– Ты выглядишь счастливой, – подвел он итог, ведя машину по грязной пустой дороге, направляясь к дому.

– Так и есть, – сказала я без колебаний, придерживая его руку, которой он обнимал меня за плечи, – Я чувствую себя так, словно в меня вдохнули свежего ветра,… словно я только что приняла лекарство. Доктор Питер – феноменальный человек!

– Да, он хорош, – согласился Эдвард, – Но он не доктор Белла.

Я хихикнула и стала смотреть на дорогу,… улегшись щекой на его теплую красную футболку, его прикрытые хлопковой тканью мышцы поднимались и опускались под моей щекой,… и это было такое успокаивающее действо,… и возбуждающее.

– Как прошел твой сеанс? – спросила я, закрывая глаза и слушая его дыхание.

– Тяжело, – ответил он, – Не думаю, что я слишком хорошо справился. Я толкнул Питера на пол.

Я охнула:

– Не может быть!

– Да, – заверил он меня, – Толкнул.

– Хочешь поговорить об этом? – спросила я, давая ему право выбора.

– На самом деле нет, – ответил он, – Я не слишком горжусь своим поступком.

– Мне жаль, малыш, – я взглянула на него и увидела грусть на его лице.

– Все нормально, – он слегка качнул головой, глядя на дорогу, – Он не злился на меня,… он был так добр ко мне. Я попытался сделать то, что он хотел от меня,… он сказал мне прочитать вслух то, что я написал. Кажется, это второй шаг в процессе моего лечения.

– О, Господи, – я почувствовала ком в горле, – Я не знала, что он сделает это…

– Все нормально, – ответил он, – Я попытался немного прочитать сегодня,… не слишком много.

– Ты читал это в первый раз…, – я пыталась утешить его, – В следующий раз будет лучше.

– Я плакал, блять, как ребенок перед ним, Белла, – сказал он с разочарованием в голосе… разочарованием самим собой.

– Он все понимает, Эдвард, – я легла лицом на его теплую грудь, – Я вижу по его глазам, …что твоя история не оставила его равнодушным. И слезы – это хорошо. Они означают, что ты понемногу справляешься с этой болью. Грусть – это хорошее чувство, если ты думаешь о ней,… ты плачешь, ты чувствуешь облегчение. Хреново, когда ты не чувствуешь ничего, когда внутри пустота. Мой отец долгие годы ничего не чувствовал после ухода моей мамы. Пойми, ты НЕ машина. Ты можешь чувствовать,… и это здорово.

– Спасибо, Белла, – теперь его голос звучал немного лучше.

И когда мне в голову пришла одна грязная идея, я почувствовала себя прекрасно.

– Останови машину, – сказала я.

– Что случилось? – спросил он, глядя на меня, – Тебя тошнит?

Он уже притормаживал, пока задавал мне этот вопрос, и когда он остановил машину на обочине узкой дороги, заглушил мотор и повернулся ко мне, в его глазах читалась сильная тревога.

– Да, мне плохо…, – я наклонилась вперед, выключила фары, и темнота окружила нас, – Мне срочно нужен доктор Франкенчлен.

Я заползла к нему на колени, прижимаясь изо всех сил. Мы были так близко, я просто вдавилась в него,… и напала на его рот своими губами,… хватая его за подбородок и заставляя его губы отвечать на мой поцелуй, когда сама принялась посасывать и лизать их,… мое дыхание потяжелело и стало неровным. Мои волосы оказались на его лице, когда он удивленно застонал от счастья и его язык началвойну с моим.

– Белла…, – простонал он в мой открытый рот и звук его голоса почти эхом отразился внутри меня,… я вцепилась в спинку водительского сиденья, …изо всех сил вжимаясь своей грудью в его грудь, он был слишком близко, чтобы коснуться ее своими руками.

Под воздействием момента я схватила его запястья, прижимая их к его бокам, и провела языком длинную влажную линию поперек его прекрасной линии скул, быстро спускаясь к его яремной вене.

– АААХХХХХХ! – крикнул Эдвард, и я почувствовала, как его твердокаменный член уткнулся в меня через джинсы, я сидела на нем верхом, и мой позвоночник был прижат к рулю.

– Оооо, Гооосссподи…, – услышала я его неясное бормотание, означающее то, что он испытывает блаженство, когда я вдавливаюсь в его плоть,… и я отпустила его запястья, потому что хотела схватить его за растрепанные и охуенно сексуальные волосы.

Я ухватилась за них в двух местах и отдернула его голову немного назад, позволяя ей откинуться на подголовник сиденья, и принялась вылизывать его адамово яблоко.

– Блять,… пожалуйста, не останавливайся, – он тяжело дышал, закрыв глаза и держа руки там, куда я их положила.

– Ни за что, – прорычала я, хватая воротник его футболки и отчаянно пытаясь разорвать ее, …но у меня не хватило сил. Я просто тянула и дергала его тело к себе и от себя,… и я чуть с ума не сошла, пытаясь разорвать эту проклятую ткань, когда Эдвард сказал:

– Позволь мне, детка, – и он надорвал ее у ворота.

– Дальше сама.

Он улыбнулся:

– Эта футболка не входит в число моих любимых.

Я с силой дернула ее, …и приятный звук рвущейся ткани возбудил меня еще сильнее. Он издал восхитительный, возбуждающий звук,… когда футболка рвалась пополам, и я увидела скрытую под ней плоть.

– Даааа,… малышка, да…, – прошептал он,… украдкой глядя на меня, когда я с жадностью набросилась на его левый сосок,… влажно вылизывая его,… опаляя его маленький розовый бугорок своим жарким дыханием,… посасывая,… покусывая,… пощипывая…

Я вела себя как течная сука, когда терлась киской о его огромную эрекцию,… наклоняясь спиной к рулю,… выгибая спину, с волосами, закрывающими половину моего лица…

– О, трахни МЕНЯ…, – Эдвард наблюдал за мной и чувствовал меня,… звуки, которые он издавал, говорили о том, что он наслаждается моими действиями, – ТРАХНИ МЕНЯ, БЕЛЛА!

– Это классная идея… «ТРАХНИ МЕНЯ, БЕЛЛА!», – я наклонилась и снова схватила его за волосы, набрасываясь на него своими голодными губами. Наши тела застыли в неудобном положении сидя,… и наши руки и ноги начали искать выход из этой маленькой тюрьмы, …потому что нам было необходимо пространство, чтобы изнасиловать друг друга в грубой форме.

– Аххх, – Эдвард действительно пытался двигаться,… чтобы овладеть мной, – Белла, пожалуйста,… о, ИИСУС ХРИСТОС!

– Эдвард…, – прохныкала я его имя и завела руки за спину, нащупывая панель управления машины,… кнопки… я просто нажала на все сразу, и мне было все равно, что может случиться.

Пискнуло радио, и раздался громкий звук рок-музыки, …затем звук стал тише, потом снова громче, оттого, что я бездумно тыкала пальцами по кнопкам,… фары несколько раз в случайном порядке вспыхнули и погасли,… затем, наконец, я ощутила спиной холодный воздух вентилятора,… и он разметал мои волосы еще сильнее по лицу.

Я не стала выключать вентилятор, зная, что скоро в этой маленькой машине станет очень жарко. Я слышала, как мучается Эдвард, застыв в такой позе, что не может даже расстегнуть свои брюки и раздвинуть ноги…

– Ты хочешь этого? – я пыталась быть сексуальной,… глядя, какие взгляды он бросает на мое тело, пока я медленно снимала свою до сих пор влажную блузку,… каким-то образом мне удалось ее снять и зашвырнуть на заднее сиденье,… мой лифчик оставался на мне,… но недолго. Медленно я спустила с плеч лямки, затем одним движением рук свела груди вместе и приподняла вверх, прямо к идеальному длинному носу Эдварда.

– Ахх,… да! – он зарылся лицом в ложбинке между моими грудями и принялся влажно вылизывать ее и покрывать поцелуями.

– Сними с меня лифчик, – посоветовала я ему, мои пальцы снова схватились за его волосы, пахнущие вишней,… и его не нужно было просить дважды, … он добрался до него и разломил застежку, которая удерживала лифчик на мне. И он сделал это… неистово.

Я услышала, что окно открывается,… и увидела, как Эдвард крутит ручку.

– Вот что я думаю о твоих лифчиках! – он эротично усмехнулся и вышвырнул его в окно,… а затем поднял стекло.

– Ты такой ублюдок! – я похотливо улыбнулась ему в ответ.

– Дай-ка! – ухмыльнулся он, гордясь собой, и сжал мои голые груди,… сводя их вместе, …жадно набрасываясь на них, не пропуская ни дюйма,… но им нравилось внимание, которое оказывал папочка.

Я приподнялась немного повыше, двигая коленями, обнимая его ногами за бока,… и его губы потянулись вверх за моими сиськами. Я знала, что когда они перед его лицом, ему легче дотянуться до них.

– Я могла бы укрыть тебе все лицо этими…, да? – я снова попыталась говорить грязно, Эдвард пытался научить меня выражаться во время секса, – Хочешь уткнуться в них своим идеальным личиком?

– ДА! – простонал он, он едва мог говорить, пока вылизывал меня, пробуя на вкус.

Я хихикнула, когда поняла, что теперь, когда он зарылся лицом в моей груди, мне видны лишь его брови. Я ощущала жар, влагу,… его язык, … Боже, в мои трусики уже натекла лужа!

– Я становлюсь такой мокрой для тебя, Эдвард…, – поделилась я, царапая своими тупыми ногтями его теплую, обнаженную грудь,… ощущая под кожей его ребра.

Наконец, он яростно набросился на мои джинсы, …он был не в состоянии освободить меня от них, сидя в таком положении. И с его губ сорвалось грубое рычание,… он уже был близок к разочарованию, и я чуть не рассмеялась…

– Не отчаивайся, малыш, позволь мне помочь…, – я подняла глаза, наклонилась влево, потянув за рычаг, чтобы сиденье отъехало назад, …и чтобы спинка опустилась,… насколько это возможно. Идеально.

Верхняя половина его тела откинулась назад вместе со спинкой, я почувствовала, что мои ноги немного ослабили хватку,… и, наконец, у нас появилось немного больше места для маневра.

– МММММ! – одобрительно промычал Эдвард, продолжая посасывать мою грудь, …он так крепко держал ее рукой, что вырваться было невозможно.

Другой рукой он грубо ухватился за пояс моих джинсов,… притягивая меня к себе, …двигая ею вдоль моего живота, а затем к позвоночнику. Мне хотелось увидеть, сможет ли он одной рукой расстегнуть мне пуговицу на джинсах и молнию.

Он похрюкивал, как возбужденное животное, когда я почувствовала, что он что-то делает большим пальцем с пуговицей моих джинсов,… и он их расстегнул! Его рука сразу же скользнула внутрь, расстегивая молнию и его пальцы, словно вода, со знанием дела заползли мне в трусики, …и я громко вскрикнула, когда его талантливые пальцы нащупали влагу, о которой я только что говорила.

– АААААХХХХ! – судя по звуку, он испытывал удовольствие такое же сильное, как и я, и он начал тереть пальцами мою чувствительную и гладкую плоть,… его пальцы двигались вверх-вниз в том самом месте, которое нуждалось в трении,… я уже испытала крошечный оргазм и была на седьмом небе от счастья!

– Ооооо, ДАААА! – я развела свои ноги, затянутые в джинсы, шире, мне нравилось ощущение того, как воздух ласкает мой промокший насквозь клитор, пока он трудится над ним своими пальцами,… а затем он легко ввел два пальца в горячий и скользкий беспорядок у меня внутри.

– ИИСУСЕ, БЕЛЛА! – он вздрогнул, словно ощущения причиняли ему физическую боль, – ПРОКЛЯТЬЕ, ты ТАКАЯ МОКРАЯ! БЛЯТЬ! Влага просто течет по моим пальцам!

Я тяжело задышала и взвизгнула, обратив особое внимание на то, что он говорит,… я прекрасно знала этот его тон – он был полон удовольствия и желания.

– Кончи для меня… сейчас же…, – прорычал он, приближая мой оргазм, быстрее двигая пальцами, – Ааххх, ты, горячая СУЧКА! Я люблю тебя ТАК, БЛЯТЬ, СИЛЬНО… КОНЧАЙ ЖЕ!

И я кончила,… почти против собственной воли,… но это было так эротично. В тот момент, когда он назвал меня своей горячей сучкой, со мной было покончено,… мое тело свело в судороге,… я закричала,… чувствуя, как мой клитор взрывается и дрожит,… и невольно подрагивают ноги.

Все мое тело было охвачено очень горячим и диким неистовством. Каждая клеточка моего тела горела в огне,… живая и дрожащая от вожделения. Я хотела, чтобы эти ощущения никогда не заканчивались.

И прежде, чем они полностью исчезли, Эдвард ухватился за мою полурасстегнутую ширинку и простонал, – Дай сюда эти проклятые ШТАНЫ!

Я пискнула, удивленная этой вспышкой ярости, …это было так невероятно горячо, что, казалось, воздух переполнен сексом, и его можно черпать ложкой! Не знаю, как, но Эдвард сорвал с меня джинсы, и когда он сделал это, я легла головой на пассажирское сиденье. Мои трусики тоже были сняты, и рукоятка коробки передач находилась прямо между моих половых губ.

Это была не я,… прямо сейчас это была другая девушка, … и я начала тереться клитором о рукоятку,… не в состоянии ждать дольше ни секунды. Я охала и тяжело дышала,… а Эдвард наблюдал за мной,… и его дыхание тоже стало тяжелым.

– Поиграй с собой…, – его голос был глубоким и настойчивым в темноте,… и я подчинилась.

Я поднимала и опускала свои бедра, прижимаясь киской к рукоятке коробки передач. Она была шершавой и холодной,… я бы предпочла член Эдварда.

– Поиграй со МНОЙ, – попросила я, – я хочу ТЕБЯ…

– Иди сюда, – он схватил меня и уложил на заднее сиденье, его опущенное водительское кресло было на одном уровне с ним,…я подняла свои ноги и положила одну на спинку заднего сиденья, рядом с задним стеклом, а другую вытянула вверх, почти касаясь пальцами потолка машины.

– Даааааа…, – Эдвард улегся лицом вниз на водительском сидении, сбоку вылизывая мой клитор,… крошечный размер машины затруднял ему задачу,…но его было не остановить.

После того, как он лизнул меня пару раз, его охватил огонь, и он жадно глотал мои соки, издавая злобные первобытные звуки, …словно он умирал с голода, а теперь с жадностью поглощал кусок мяса, высасывая его и беззаботно наливаясь кровью.

Я снова вскрикнула, на этот раз мои ноги совершенно потеряли контроль! Я была удивлена, увидев, что они вытворяют, живя своей собственной жизнью,… но они были чертовски напряжены!

Пока я продолжала кончать, его губы ласкали и влажно двигались на моем уставшем клиторе,… и он начал все заново, даже прежде, чем этот оргазм ПРЕКРАТИЛСЯ!

– О ГОСПОДИ! – я чувствовала, что умираю, тяжело охая несколько раз подряд,… но ощущения были так чертовки хороши, что я была готова умереть, и мне было все равно.

– Я могу есть тебя всю ночь напролет…, – он высосал немного соков из моих дрожащих складочек, – И весь день,… и всю следующую ночь…

И он начал все по новой,… не позволяя мне сбежать и доводя меня до очередного оргазма…

Можно ли умереть от чрезмерного числа оргазмов? Их было так много, что я даже не знаю!

Немного позже я в изумлении обнаружила себя вцепившейся в руль, глядящей на дорогу; мои колени покоились по краям ровного и откинутого назад водительского сиденья. Сиденье удерживало мои ноги в разведенном состоянии, и Эдвард удерживал их в таком положении,… сам он находился сзади и безжалостно трахая меня.

Он держал меня за талию, ближе к ногам,… насаживая мою киску на свой требовательный член, сидя на подголовнике откинутого сиденья.

– Не уйдешь! – усмехнулся он, продолжая долбиться в ослабевшую плоть между моими ногами, – Уйдешь – и я остановлюсь!

– Нет, нет! – умоляла я, вцепившись в руль с такой силой, что костяшки пальцев занемели.

– Заткнись! – приказал он, и я закрыла свой рот, поскуливая как собака, пока он продолжал биться во мне,… шлепки нашей плоти были такими частыми, что я снова возбудилась.

Затем он сменил темп и начал полностью выходить из меня,… затем БАМ! Глубоко внутри… мой крик перерос в вой, …и удовольствие возобладало над болью,… смесь этих двух ощущений была настоящей пыткой,… и, блять, самым восхитительным сексуальным ощущением, испытанным мной за всю жизнь!

– Правильно, РУЛИ! – он увидел мои кулаки на руле, …и даже, несмотря на то, что мы никуда не собирались,… руль поворачивался вправо и влево, пока он вбивался в меня. На секунду я подумала, что он действительно хочет, чтобы я сейчас вела машину! Вот видите, я же говорю – он затрахал меня до бесчувствия!

– Я собираюсь трахать тебя до тех пор, пока ты не ЗАПЛАЧЕШЬ (буквально таки «выебу до слез» – прим.пер.)! – пригрозил он, снова глубоко проникая в меня.

И я поверила ему. На самом деле, я была близка к тому, чтобы заплакать от самого сюрреалистического опыта в моей жизни. Я чувствовала себя так, словно парю в астрале над своим собственным телом или нечто похожее на это!

И я никогда в жизни не плакала, пока меня трахали. Но в эту ночь это случилось. Удовольствие было настолько сильным,… настолько нескончаемым,… что я была вынуждена заплакать. Но это были слезы счастья,… я плакала в порыве страсти,… объятая сладким, доводящим до агонии вожделением.

– Вот хорошая девочка…, – он скорчил гримасу у меня за спиной, пока я рыдала и кончала в одно и то же время, слезы текли по моим щекам, – Плачь потому что тебе, блять, очень ХОРОШО.

Я вдохнула и тихо заплакала,… а Эдвард нежно провел рукой по моим волосам.

– Ло Мейн? – на всякий случай спросил он, чтобы убедиться, что я в порядке.

Я покачала головой, с трудом произнеся, – Нет, не Ло Мейн,… еще… ЕЩЕ!

Он поцеловал мою спину и сказал своим самым сексуальным и нежным голосом, – Я так люблю свою Беллу,… такую хорошую девочку…

– Да, …о, ГОСПОДИ, пожалуйста! – снова умоляла я, …шмыгая носом и улыбаясь, пока слезы катились по щекам.

Кажется, прошла всего одна секунда, и Эдвард уже сидел на водительском сидении, …а я сидела на его члене, расставив ноги, снова упершись в края сиденья. Он был внутри меня,… его голова откинулась назад, почти свисая с плеч, которыми он уперся в подголовник,… а я держалась правой рукой за ручку двери, а левой вцепилась в беспорядок у него на голове.

Я прыгала на его длинном члене, насаживаясь на него до самого основания. Эдвард вцепился в руль, пока я всячески двигалась на нем,…теперь я убыстрила движения, и это сводило его с ума. Начинала я очень медленно,… и собиралась снова сбавить темп,… как только он будет близок к тому, чтобы кончить…

– О, ДА! – он взглянул на меня очень усталым взглядом, пьяным от переполнявшей его похоти, – Скачи на мне, Белла! Блять, СКАЧИ НА МНЕ! БЫСТРЕЕ!

Он убрал руки с руля и схватил меня за задницу, помогая мне сильнее насаживаться на его член и выше подниматься,… забыв о том, чтобы двигаться медленнее! Это были, БЛЯТЬ, слишком ГОРЯЧИЕ ощущения! Машина раскачивалась и скрипела, пока мы трахались! Господи, я люблю эту машину! Держу пари, Эдвард никогда бы не согласился сделать это в своем бесценном ВОЛЬВО! Я надеюсь, моя машина не завалится на бок или что-нибудь в этом роде, когда я завтра поеду на ней.

Мои груди продолжали подпрыгивать вместе со мной, пока я трахала его,… и он не сводил глаз с моих близняшек.

Эдвард, должно быть, прокричал «ДА!» около 50 раз, пока я прыгала на нем, словно мячик, привязанный на резинке…

Мы оба были покрыты потом и действовали абсолютно бездумно, находясь в плену удовольствия,… и я все еще благоговела перед тем, как долго Эдвард может трахаться, не кончая. Такое впечатление, что это может длиться вечно,… но не подумайте, что я жалуюсь.

Он кричал и крепко прижимал меня киской к своей талии, а сам закатил глаза и смотрел в потолок. Я ощущала внутри его горячую густую жидкость,… и я испытывала чувство огромного удовлетворения и гордости… от того, что он мой,… что я доставляю ему удовольствие,… что он так сильно хочет меня.

– МОЯ! – он рычал и плакал, прижимая свой член к моей покрасневшей промежности,… он тяжело дышал, с его локона на лоб стекала тонкая струйка пота,… и ползла дальше, по щеке. Его руки были сжаты вокруг моего тела, я чувствовала его кисти на своей влажной спине, и мы оба дрожали, словно от холода. Но это было совсем не так. Думаю, мы слиплись от пота.

– Твоя…, – слабо выдохнула я, мой язык едва шевелился, – Твоя…

В ответ на мои слова он довольно хрюкнул и улегся лицом на мои горячие и влажные груди, проводя по ним носом, и его губы оставили чувственный поцелуй на вершине одной из них.

Я обвила руками его голову, прижимая его к груди, и мои пальцы двигались во влажной мешанине медного и каштанового, которую можно было рассмотреть в ярком свете фар нашей машины.

Казалось, мы прильнули друг к другу навечно,… и я даже подумала, что Эдвард уснул, положив голову между моих грудей. Но затем я услышала звук полицейской сирены, и мои глаза широко распахнулись, …как и Эдварда.

Мы оба быстро обернулись, ища глазами приближающихся копов. Но вокруг была лишь темнота…

– БЛЯТЬ! – Эдвард начал смеяться, – Это радио!

– Иисус Христос! – я приложила руку к сердцу, – У меня, блять, чуть не случился сердечный приступ!

В рекламе по радио говорилось о том, что автомобили без страховки останавливают для проверки,… вот почему в ролике звучала сирена.

Эдвард держал меня, смеясь,… очень нежно целуя мои губы, когда, наконец, я присоединилась к нему и поняла, что тоже хихикаю. Мне нравилось, как он держал мое лицо, пока целовал меня, …так нежно,… словно я сделана из хрусталя …

– Меня никогда не останавливали за езду без страховки, – усмехнулся он, – Но они каждый раз арестовывают меня, когда я голый трахаюсь в свое машине.

– Нам лучше убраться отсюда, прежде, чем нас АРЕСТУЮТ по-настоящему! – я осмотрелась, охваченная приступом паранойи.

– Я не могу поверить, что ни одна машина не проехала мимо нас,… такое впечатление,… что здесь совсем никого нет! – Эдвард снова улегся лицом на мои груди, – Вот единственное, чем это место лучше Нью-Йорка! В большом городе совершенно некуда пойти, чтобы тебя никто не увидел!

Я попыталась двинуться, но Эдвард снова притянул меня в свои объятья.

– Нет, не уходи от меня…, – сказал он, словно маленький мальчик, – Люби меня.

Он снова прижался лицом к моей груди, …и я не могла ему сопротивляться, я тоже этого хотела.

– Всегда, – я начала покрывать маленькими поцелуями его голову, – Однозначно, ты горяч, да, мистер Каллен?

– Да, – он по-прежнему говорил с интонацией маленького отродья, хихикая, когда я игриво шлепнула его.

– Думаю, ты сломал меня, – я попыталась пошевелить своей левой ногой, – У меня ноги занемели! Я, блять, не чувствую своих ног!

– Хорошо, – ухмыльнулся он, целуя меня в нос, затем оставляя поцелуй под глазом, – Я не хочу, чтобы ты уходила,… останься со мной…

– Мммммм…, – я улыбнулась, когда он снова меня поцеловал, на сей раз в веко, – Лааадднооо.

Эдвард рассмеялся и поцеловал меня снова,… словно не мог нацеловаться.

– Я никогда раньше не лежала в машине, – поделилась я, – Я слышала, что секс в машине – как боль в заднице,… но это было так ВЕСЕЛО!

Он одарил меня своей удивительной кривоватой улыбкой,… дьявольской усмешкой, …и покачал головой.

– Белла Свон…, – сказал он, – Что я сделал с тобой?

– Все, – я улыбнулась,… и получила еще один из его страстных поцелуев.

Когда Эдвард свернул машину на подъездную аллею рядом с домом, он посмотрел на меня все еще с неверием во взгляде.

– Белла, – он улыбнулся, – Мы дома. Тебе нужно одеться.

– Нет, – проскулила я, лежа на заднем сидении совершенно голая, – Неохота.

– Окей, не одевайся, – сказал он, вытаскивая ключ из замка зажигания и вылезая из машины. Его идеальное обнаженное тело выглядело совершенно уместно в лунном свете, когда он направился к моей дверце,… он рывком распахнул ее, хватая меня на руки, пока я кричала и хихикала. Только Эдвард мог приехать домой совершенно голым, потому что я подначила его на это.

– Посмотри, какая ты плохая девочка, – он улыбался, пока нес меня на руках, а я слегка брыкалась, обхватив его за шею.

– Я надеюсь, что внутри нас не поджидает весь город, чтобы завопить «Сюрприз!» и поздравить тебя с днем рождения! – подразнил он, когда донес меня до двери и открыл ее, совершенно без усилий, держа меня при этом на руках.

– Не раньше следующей недели!

– Ну, сейчас посмотрим, – сказал он и открыл дверь,… и нас встретила темнота.

Он ждал,… и на секунду мне стало страшно. Что, если он не шутит? Я просто умру на месте!

– Полагаю, нет, – сказал он, внося меня внутрь и ногой захлопывая за собой дверь.

– Хулиган! – я игриво ущипнула его за руку.

– Еще какой, – хихикнул он, – Ты будешь самой популярной девушкой в городе.

Он отнес меня в свою кровать и сдернул покрывала,… укладывая меня под них так бережно, словно я была единственной женщиной на планете. Он укрыл меня и погладил по волосам, как живую куклу, которую нужно привести в порядок, чтобы выставить на витрину.

– Что ты делаешь? – я сонно улыбнулась ему, – Я должна помочь тебе уснуть…

– Нет, не сегодня, – он тепло улыбнулся мне, – Я собираюсь хоть раз уложить тебя в постель. На сей раз, я собираюсь быть мужчиной.

Моя улыбка стала шире.

– Окей, – сказала я, – Мне нравится.

– Двигайся скорее, – он приподнял одеяло и заполз под него, ложась рядом со мной, …я снова захихикала как ребенок,… только не такой, как обычно. Я была такой серьезной,… слишком серьезной. Эдвард делал то, что обещал. Он учил меня быть ребенком,… и веселиться.

Он лег рядом со мной и обнял, проводя своими нежными пальцами по моим векам.

– Закрой их, – прошептал он, – Я спою тебе, чтобы ты уснула,… и буду обнимать,… если ты не возражаешь.

– Думаю, это приемлемо, – я прильнула к его боку, ложась щекой на его безволосую грудь и сплетая свои пальцы с его в темноте, – Что ты споешь мне?

– Ммммм…, – он размышлял, – Кое-что, чего ты ни разу не слышала. Итальянские песни о любви…

– Так я не пойму, о чем ты будешь петь?

– Так ты не сможешь ПОДПЕВАТЬ, – он рассмеялся, пока я искала, за что бы его ущипнуть,… но в его теле не было ни капли жира… ТАК НЕЧЕСТНО!

– Успокойся, – сказал он, и решила прекратить сопротивляться и немного прикорнуть. Было так приятно лежать в его теплых объятьях,… он знал, как именно нужно меня обнять,… так, словно он никогда не отпустит меня,… словно он совсем не хочет, чтобы я уходила.

Я положила ладонь ему на грудь и закрыла глаза, когда он начал петь мне серенаду,… и его голос… черт! Я слышала его голос и раньше, в тот день в моей старой квартире, когда он пел «Музыку ночи» из «Призрака оперы», …и тогда это заставило меня просто влюбиться в него еще сильнее. Сегодняшняя ночь ничем не отличалась.

Я не понимала слов, …но они так прекрасно звучали,… экзотично,… это напоминало прослушивание оперы,… только нежно и тихо,… почти шепотом,… и его пальцы гладили меня по голове, пока я вдыхала аромат его кожи,…чувствуя себя такой расслабленной, …в безопасности,… такой любимой. Мелодия была такая невинная,… я не знала, что это за песня и о чем она, но она просто мне нравилась. Я до сих пор не могу поверить, что этот мужчина мой. Должно быть, в прошлой жизни я совершила нечто поистине героическое, раз лежу здесь, в кольце его рук.

Эдвард Каллен любит меня. Меня – Беллу Свон – самую обыкновенную и скучную девушку в школе.

Получи, Кэти Хэргинсон. Эта девочка училась со мной в старших классах и всегда говорила мне о том, насколько я заурядна и что я должна попытаться немного измениться. ПОШЛА на хуй, СУКА! Питер прав. Со мной все в порядке, если этот мужчина любит меня. Моя самооценка должна стать немного выше. Я прекрасна! Я делаю Эдварда счастливым. Я люблю себя,… я люблю НАС.

Я быстро уснула, пока мой Ромео пел старые романтические песни о любви, убаюкивая меня. Если моя жизнь закончится прямо сейчас, я не стану жаловаться. Я познала любовь,… настоящую любовь. Я приняла решение удержать ее навсегда,… и защищать ее изо всех сил. Я буду усердно работать с Питером, как и Эдвард, чтобы разрешить все свои проблемы, чтобы мне никогда не пришлось узнать, что такое ночь без этого мужчины.

И тогда я сразу решила, что… я люблю терапию!

Coloring outside the lines. Глава 19 (часть 1)

Глава 19. То сердце, чья любовь невинна.

Часть 1.

BPOV

Разве это возможно – любить ребенка, но, в то же время, понимать, что этот ребенок вертит тобой как хочет? Я пыталась приготовить ужин и была рада, что у меня есть немного спокойного времени перед тем, как Эдвард придет домой. И затем она снова налетела на меня.

– Белла! – ее тоненький голосок раздался у меня за спиной и я, нацепив свою лучшую улыбку, повернулась к ней.

– Да, Кэти? – ответила я, видя, что на ней одна из моих футболок.

– Эта футболка ничего? – спросила она, рисуясь в ней передо мной, положив руки на бедра, – Могу я завтра надеть ее в школу?

– Кэти, это моя футболка? – спросила я, прекрасно зная ответ.

– Умммм,… я не знаю…, – соврала она.

Тогда я решила высказать ей.

– Хорошо, прежде всего, это некрасиво – лазать по моим вещам без спроса…, – начала я мягко, – И, во-вторых,… я знаю, что твоему отцу не понравится, что ты надеваешь в школу мои футболки…

– Ему будет все равно! – Кэти нахмурилась, немного повысив голос.

– И, в-третьих…, – я закрыла глаза, стараясь оставаться спокойной, – Из-под нее торчит твоя майка,… видишь, на этой футболке слишком низкий вырез.

Я попыталась дотронуться до ворота футболки, чтобы показать ей, но она шлепнула меня по руке с криком, – НЕ НИЗКИЙ! Ты ИЗВРАЩЕНКА!

– Нет, Кэти, …я не извращенка, – поправила я, подумав о Розанне (одноименный комедийный сериал, транслировавшийся с 1988 по 1997 год, главная героиня которого стала воплощением образа американской домохозяйки – прим.пер.) …я бы взяла у нее несколько уроков. Она умела справляться с подобным.

– ЗАТКНИСЬ! – она выглядела растерянной, – Ты не можешь говорить мне, что делать! ОСТАВЬ МЕНЯ В ПОКОЕ!

И она выбежала, хлопнув дверью, пока я стояла в полном изумлении.

– Где же мышьяк? – пошутила я, взяв соль и посыпая ею стейки, которые готовила.

Через пару минут я услышала, что она снова идет в мою комнату. Я простонала, мысленно делая себе пометку врезать в свою дверь надежный замок.

– Кейтлин Ариэль Каллен…, – позвала я, пытаясь добавить немного больше строгости в голос, – Пожалуйста, выйди из моей комнаты…

Я почти пропела это, …полным сарказма сладким тоном,… и услышала, как открываются и закрываются ящики комода,… я не привыкла к такому. Я была единственным ребенком, и у меня не было нужды беспокоиться о том, что младшие братья и сестры берут мои вещи. И если она найдет что-нибудь, что будет… мммм… слишком «взрослым» в моих ящиках,… я знаю, что Эдварду не понравится объяснять ей, что такое вибратор и что с ним делают.

– Представляете, офицер…, – пробормотала я себе под нос, – Я не знаю, ЧТО с ней случилось,… она только что играла,… а через минуту уже висела лицом вниз в окне моей спальни…

Я выключила горелку на плите и медленно пошла к своей комнате, чтобы посмотреть, что она там делает.

Я нашла ее рядом со своей косметичкой,… она смотрелась в зеркало и пыталась накрасить губы помадой… Господи, она мне ее испортила! Я в бешенстве!

– Кэти! – я вошла и выдернула помаду у нее из рук, видя, что она смята и сломана. Я даже не смогла надеть на нее колпачок!

– Еще раз – это МОЯ комната, – я спокойно обвела пальцем комнату, забирая у нее косметичку, – И, прежде чем войти, нужно спросить разрешения. Хорошо? И это не круто – пользоваться помадой, принадлежащей другой девушке,… таково правило.

– Это ДОМ МОЕГО ПАПЫ! – крикнула она; от красных пятен от помады ее рот казался намного больше.

– Нет, – я обернулась к ней, мой голос стал немного тверже, – Это НАШ дом,… и я не вхожу в твою комнату без спроса,… так что и тебе не следует входить в мою, пока я не разрешу. Окей?

Кэти покосилась на меня и сжала руки в кулачки.

– Мой ПАПА платит за все! – крикнула она, – А У ТЕБЯ даже нет РАБОТЫ! ПОЭТОМУ я могу заходить КУДА ЗАХОЧУ!

Мне следовало втянуть когти прежде, чем я наброшусь на нее.

– Кэти…, – начала я, но затем услышала, как открылась передняя дверь и голос Эдварда, зовущий нас, – Эй! Эй, …где мои прекрасные девочки? Можете начинать боготворить меня и рассыпать лепестки роз у моих ног.

Это было бы так мило, если бы я не была так зла на его злобного отпрыска.

– Сейчас УВИДИМ! – Кэти ухмыльнулась, глядя на меня, и вышла из комнаты – ПАПА!

Я не знала, что мне говорить Эдварду, когда последовала за ней; в голове отложилось лишь то, что я назвала ее «дьявольским отродьем».

– Привет, ПАПУЛЯ! – Кэти прыгнула ему на руки, и он громко воскликнул, – АХХХХ! Разве я не просил тебя не прыгать на меня, когда я вхожу в дом?

Я пошла на кухню, улыбнувшись Эдварду,… и он улыбнулся мне,… держа дочь на руках.

– Привет, красавица, – сказал он мне.

– Привет, – я попыталась улыбнуться, но он заметил неискренность моей улыбки.

– Что это у вас всех с лицами? – спросил Эдвард у Кэти, когда я прошла на кухню, чтобы закончить с приготовлением ужина.

– Косметика, – сообщила Кэти, – Белла сказала, что я могу завтра пойти так в школу.

Что?

Я захлопнула дверцу духовки и помчалась обратно в гостиную, пугая папулю и его ангелочка.

– Это ложь! – выдохнула я, глядя на них, а затем сказала Эдварду, – Она продолжает делать набеги на мою комнату, достает одежду, косметику,… я сказала ей – ВЕЖЛИВО – что она не может находиться там без моего разрешения. Но, как она только что сказала мне, это ТВОЙ дом и она может делать все, что захочет, потому что… ТЫ платишь за все, а у меня даже нет РАБОТЫ!

Эдвард смотрел на Кэти так, словно не может в это поверить.

– Нет, папочка, я не говорила такой ерунды! – она сделала невинное грустное личико, такое, перед которыми он никогда не мог устоять, – Белла так жестока со мной сегодня!

– АХ! – я усмехнулась и простонала,… поднимая руки вверх и возвращаясь обратно на кухню. Я была слишком занята, чтобы сейчас разбираться с этой брехней.

Тем не менее, я продолжала слушать, и Эдварду было бы лучше не говорить сейчас ничего плохого.

– Кэти, …косметика и одежда Беллы не для тебя, – сказал Эдвард тактично, – Ты маленькая девочка, а она взрослая женщина,… знаешь, ты не можешь носить такое в школе. Если ты хочешь просто примерить ее одежду и покрутиться в ней возле зеркала, уверен – Белла не будет против,… но сначала ты должна спросить у нее разрешения. Ты же не такая.

– Ты НИКОГДА не веришь МНЕ! – завопила она в ответ, и я услышала, как он поставил Кэти на пол, – Ты заботишься только о НЕЙ! БЕЛЛЛАААА, ….ОООО, БЕЛЛААА!

Я просто слушала и задавалась вопросом, насколько дорого стоит обучение в ближайшей частной школе Швейцарии.

Судя по голосу, Эдвард был зол как черт, когда ответил:

– КЭТИ!

– Я не РЕБЕНОК и не собираюсь КРУТИТЬСЯ ВОЗЛЕ ЗЕРКАЛА! – упрекнула она в ответ, – ГОСПОДИ! Ты просто не можешь принять тот факт, что я выросла! ОСТАВЬ МЕНЯ В ПОКОЕ!

На этот раз я услышала, как захлопнулась дверь в ее комнате. Я вздохнула с облегчением и понадеялась, что не увижу, как Эдвард пошел за ней умолять о прощении.

Ему повезло, что он этого не сделал. Он пришел на кухню ко мне, …выглядя абсолютно ошеломленным.

– Какого черта здесь было? – спросил он.

– Ты когда-нибудь смотрел «Чаки»? (фильм ужасов про ожившую куклу-убийцу – прим.пер.) – спросила я, – Это все, с чем я могу сравнить.

– Что мне делать? – поинтересовался он вслух, глядя на закрытую дверь, – Следует ли мне пойти и поговорить с ней? В «Брэйдис» («The Bradys», популярный сериал о сложностях внутрисемейных отношений – прим.пер.) всегда говорят с детьми…

– О, Господи, твои родительские навыки основаны на идеях, почерпнутых у семейки Брэйди? – я чуть не рассмеялась, – Не делай этого,… ты гораздо лучший отец, чем был мистер Брэйди…

Мы услышали, как у Кэти в комнате что-то ударилось о стену, и затем раздался ее пронзительный визг.

Я улыбнулась Эдварду и объявила:

– Добро пожаловать в предподростковый возраст, мистер К.

– О Боже, мистер К…, – он побелел, – Не говори так, я чувствую себя отцом Ричи Каннингема (герой сериала «Счастливые дни» – прим.пер.) …аххх… я ненавижу этого парня.

– Да, он был такой неклевый, – подразнила я, – Эдвард, с сегодняшнего дня тебе запрещается смотреть «Nick at Nite», (телевизионный программный блок Nickelodeon, транслируемый в ночное время, ориентированный на подростков и взрослых; сетка вещания состоит в основном из сериалов – прим.пер.) он слишком влияет на тебя.

– Ты делала так,… когда была ребенком? – спросил Эдвард, не уверенный в том, что делать с этой проблемой.

Окей, по крайней мере, он пытается провести параллели с реальными людьми, а не с героями сериалов.

– Наверное, да, – я пожала плечами, – Если и делала, папа этого не увидел. Он много работал,… я оставалась одна, когда была ребенком,… иногда вечерами я разогревала себе ужин и укладывалась в постель раньше, чем закончится его смена, и он вернется домой.

Эдвард с грустью посмотрел на меня.

– Я не знал этого, – его глаза смотрели в мои, и он гладил меня по плечу, пока я готовила ужин.

– Я привыкла к этому, – я пожала плечами, понимая, что мы никогда не говорили много о моем детстве, – Я сама о себе заботилась. Мы с Чарли стали ближе, когда мне было уже лет семнадцать, …это как-то быстро случилось. Но мы никогда не были близки настолько, насколько бы мне хотелось.

Эдвард цокнул языком и притянул меня к себе,… я почувствовала, как тает моя злость и обняла его в ответ, …задерживая дыхание, чтобы не надышаться «лошадеколона».

– Я ненавижу представлять тебя такой маленькой,… совсем одной…, – сказал он нежно мне на ухо, когда прикоснулся к моим волосам, – Если бы Чарли не спас мне жизнь и все такое, я бы сейчас позвонил ему и высказал. И я по-прежнему могу это сделать.

– Мой любимый, – я коснулась его спины и оставила маленький невинный поцелуй на его шее, – Но сейчас у тебя есть проблема и посерьезнее. Пока мы беседуем, твоя маленькая рыжеволосая дочка планирует мою смерть от несчастного случая.

– О, нет, – сказал он, хихикнув, бросая быстрый взгляд на дверь ее комнаты.

– Ты шутишь? – спросила я его, вытаскивая булочки из духовки, – Я думала, ее голова открутится с плеч до того, как ты придешь. Ну, вот какая я – совсем не святоша!

– Белла…, – Эдвард посмотрел на меня с отцовской строгостью,… словно говоря мне: «Веди себя хорошо», …это было так сексуально.

– Прости, папуля, – сказала я голосом маленькой девочки, – Я буду хорошей.

Я рассмеялась, и он тоже усмехнулся. Он одобрительно улыбнулся мне и сказал:

– Ооо, мило,… сделай так еще раз.

– Нет, – я сбросила его руку со своей задницы, – Я готовлю. Прекрати или у меня все сгорит.

Пока я накрывала на стол, мы решили позволить Кэти побыть одной и увидеть, что из этого выйдет. Может быть, сегодня у нее просто был плохой день. Мы сели за стол и я слегка толкнула Эдварда локтем, чтобы он позвал ее к столу.

Я чувствовала себя так, словно мои уроки по обучению Эдварда вести себя по-взрослому, начинаются прямо сейчас.

– О, – он кивнул, затем прочистил горло и позвал, – Кэти! Ужин!

Он взглянул на меня, и я улыбнулась ему в ответ, кивая, показывая тем самым, что он все сделал правильно, и одобрительно похлопала его по руке.

Боже, он такой милый. Мой мистер Брэйди.

Вскоре Кэти внезапно появилась из своей пещеры. Я разложила ужин всем по тарелкам, и мы начали есть до того, как она пришла на кухню. Если она думала, что мы станем ждать ее и дадим ужину остыть из-за ее опоздания, то она ошибалась.

Забавно,… на прошлой неделе она обслуживала нас за столом, принимая у нас заказы и будучи такой восхитительной. Это было так мило.

Кэти подошла к своему стулу и рывком выдвинула его, усаживаясь и хмуро глядя на нас с Эдвардом, ожидая, пока мы как-нибудь отреагируем или скажем ей что-нибудь. Не дай слабину, Эдвард, мысленно говорила я ему, надеясь, что он меня услышит.

Она увидела стейк на своей тарелке и подняла глаза на Эдварда; вокруг ее рта по-прежнему были размазаны пятна красной помады,… и на ней все еще была надета моя футболка.

– О, дай сюда, – Эдвард подвинул ее тарелку к себе и начал резать для нее мясо. Она бросила на него самый свирепый взгляд из тех, что я когда-либо видела в ее арсенале.

– Режешь мясо для малютки, да? – крикнула она Эдварду, и он застыл на месте, бросив резать.

– Я всегда режу для тебя стейки, – сообщил он.

– Почему бы тебе просто не кормить меня ДЕТСКИМ ПИТАНИЕМ? – рявкнула она.

Я чуть не вмешалась и не высказала что-нибудь, адекватное ее поведению,… но я сдержалась и позволила Эдварду рабираться самому.

– Давай, Кэти…, – Эдвард вернул ей тарелку с нарезанным на кусочки стейком, – Белла приготовила такой вкусный ужин, я просто помогаю тебе, чтобы ты с удовольствием поела…

– Я НЕНАВИЖУ еду Беллы! – Кэти посмотрела в тарелку так, словно на ней лежал кусок собачьего дерьма, – Почему ТЫ не можешь приготовить ужин?

Я переезжаю к Бену с Анджелой.

– Я весь день работаю, – сказал он, а затем быстро добавил, – Кроме того, Белла отлично готовит. Ты действительно сегодня так груба, Кэти… Белла так много для тебя делает…

– Я НЕ НУЖДАЮСЬ в том, чтобы она делала для меня что либо! – она оттолкнула от себя тарелку, – Я сама приготовлю себе ужин!

– Хорошо, но арахисовое масло и желе закончились, – проворчала я, съедая кусок стейка.

– Хорошо, знаешь что, Кэти? – он положил свою вилку с ножом на стол, – Отправляйся-ка в свою комнату.

Я чуть не бросилась к нему в объятья и не расцеловала его. Он удивительный!

– ЧТО?

– Отправляйся. В. Свою. Комнату, – он делал паузу между словами, вставая и выдвигая ее стул, – Ты не ценишь того, что Белла делает для тебя, а, значит, не получишь ничего. Отправляйся в постель.

Оооо, все даже лучше, чем я рассчитывала! Эдвард К. неплохо умеет воспитывать…

– Нет! – возразила она, – Только шесть часов вечера!

– Значит, у тебя будет полно времени, чтобы отдохнуть,… кажется, тебе это необходимо, раз ты ведешь себя как чудачка! – он нахмурился, глядя на нее, – И, прежде, чем ты отправишься в кровать, смой все это дерьмо со своего лица и сними одежду Беллы.

Я не знала, что могу любить этого мужчину еще сильнее,… но любила. Он все делал так хорошо,… и я знала, как нелегко ему это давалось. Не думаю, что он хоть раз в своей жизни наказывал кого-либо, даже когда был с Викторией.

Кэти подняла глаза на Эдварда, и ее нижняя губа дрожала,… слезы были на подходе.

– Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! – крикнула она, плача и направляясь в свою комнату, – Я ХОЧУ МАМУ!

Ауч. Эти два выстрела пробили сердце Эдварда насквозь, я знаю это. Я вздрогнула, как только услышала это.

Мы слышали ее плач,… судя по звуку, она плакала, уткнувшись лицом в подушку. Эдвард выглядел так, словно ему только что вырвали из груди сердце. Он просто сидел на стуле, уставившись на то место, где она обычно сидела.

– Эдвард…, – я посмотрела на него, – Дети постоянно говорят подобную чепуху,… она не ненавидит тебя.

– Я знаю, – сказал он, на секунду делая вид, будто ему все равно,… затем он сел и испустил рваный вздох, полный боли. Он закрыл глаза и сжал челюсть.

Я взяла его за руку, а другую руку положила ему на спину, говоря ему прямо на ухо.

– Она любит тебя…, – на глаза навернулись слезы, глядя на боль на его лице, – Она просто злится,… злится из-за того, что ты наказал ее. Дети постоянно делают пробные шаги,… чтобы увидеть, как далеко они могут зайти, прежде чем их остановят. То, что ты только что сделал – хорошо. Ты не позволил ей перешагнуть через себя…

– Я знаю, – на этот раз его голос немного надломился, – Раньше она никогда не говорила, что ненавидит меня,… прости,… мне нужно было быть еще строже, да?

– Ты отлично справляешься, – я поцеловала его в щеку, потершись об нее своим лбом, – Порой бытьродителем – по-настоящему трудно. Иногда приходится быть плохим парнем. Ты не можешь всегда быть ее другом.

– Она сказала, что хочет свою маму, – сказал он, легонько сжимая мою руку в своей.

– Ну…, – сказала я мягко, – У нее такой возраст,… когда девочкам нужна мама,… чтобы научить, как быть женщиной,… это нормально. Это не означает, что ей больше не нужен ее папа. Сейчас ТЫ для нее и папа, и мама.

Он не ответил, и не заплакал,… но я знала, что ему было по-настоящему больно,… те слова резанули по нему, словно нож, и я хотела сделать хоть что-нибудь, чтобы остановить кровотечение.

– Хорошо, что ей через пару недель на прием к доктору, – прошептала я ему, легко поглаживая его по волосам, – Она дуется совсем как я недавно, помнишь? Иногда мы, женщины, просто сходим с ума!

Наконец, он слабо усмехнулся и сказал:

– Да, …вы, женщины, СУМАСШЕДШИЕ.

– Тебе лучше привыкнуть к этому, – ухмыльнулась я в ответ, – Потому что этого не изменить.

– Хорошо, – улыбнулся он в ответ, и его глаза потеплели.

Мы слышали, как в соседней комнате Кэти плачет и мечет гром и молнии. Часть меня думала, что Эдварду следует поговорить с ней, но я знала, что он не выдержит, если Кэти прямо сейчас скажет ему еще что-нибудь обидное. Я хотела, чтобы она успокоилась и не злилась, когда он снова будет говорить с ней. Может быть, сначала мне следует поговорить с ней.

– Сходи, прими душ, – посоветовала я, – Ты ведь больше не хочешь есть, да?

Он, извиняясь, посмотрел на меня и медленно отрицательно покачал головой.

– Все нормально, – я снова приобняла его, – Душ расслабит тебя,… а я разогрею тебе поесть потом, если ты проголодаешься.

– Ладно, – согласился он; на его лице по-прежнему читались грусть и озабоченность, – Прости, Белла…

– Иди, – я подняла его со стула и развернула в сторону ванной, – Помой свои подмышки.

Он рассмеялся и направился в ванную, пока я в одиночестве доедала свой ужин, слушая, как Кэти орет и лупит ногами по кровати, потому что Эдвард не пришел, чтобы успокоить ее.

– Я не открою свой фонтан, – сказала я себе, хихикая и делая глоток колы.

***

Следующая пара дней выдалась тяжелой для Эдварда. Кэти почти не говорила с ним, и вела себя очень грубо и холодно. Со МНОЙ она не разговаривала вообще,… лишь бросала недовольные взгляды и хмурилась.

Эдвард придерживался выбранной линии поведения, и я по-настоящему гордилась им. Он продолжал попытки добиться своего, но не целовал ей в задницу,… и не умолял ее о прощении. Он был настоящим отцом, …хорошим отцом. Кэти злилась на меня за то, что я сделала его таким,… но я понимала, что для нее вести себя подобным образом – совершенно естественно.

Последнюю пару ночей Эдвард спал в своей комнате,… и он действительно был не в настроении для чего-либо кроме сна. Он говорил, что устал,… и я понимала намек, когда он ложился в свою постель один, в темноте. Я не могу отрицать, что это было очень больно. Я хотела быть с ним,… но он хотел побыть наедине с собой.

Злится ли он на меня за то, что я заставила его наказать дочь? Обвиняет ли в том, что я все это затеяла? Я сделала несколько пометок в своем дневнике, и снова ждала наступления субботы,… это был день моего рождения, но это не имело значения. Я все еще хотела сказать Питеру,… что в прошлый раз все прошло очень хорошо. Он сказал, что я всегда могу позвонить ему,… но он не специализируется в детской психологии. Наконец я решила, что это не самая страшная проблема на свете,… ребенок, который доводит своего отца – это старо, как мир.

На третью ночь после этой ссоры я сидела в своей комнате, делая домашнее задание, когда услышала шелест бумаги. Я оглянулась по сторонам и поняла, что звук раздается из-под моей запертой двери.

Я увидела на полу кусочек блокнотного листа, который просунули под дверь, …и затем листок быстро исчез… Я стояла с легкой ухмылкой на лице и ждала, когда он появится снова, …и через минуту это случилось. Он с легкостью скользнул под дверь, и я увидела на нем почерк Эдварда.

Листок гласил:

Прости меня, я вел себя последнее время как полный мудак.

Должна признать, что мне было приятно услышать извинения. Он ничего плохого не сделал, но последние три дня все между нами было очень тихо и напряженно.

Я почувствовала, как мои губы растянулись в улыбке, листок снова исчез под дверью,… и я услышала скрежет ручки по бумаге. Совершенно точно, никто не сможет отрицать, насколько, блять, удивительным является этот мужчина.

Листок вернулся, и под первой строкой было написано:

Я ЧЕСТНО-ЧЕСТНО-ЧЕСТНО-ЧЕСТНО-ЧЕСТНО извиняюсь. ПО-НАСТОЯЩЕМУ!

Я услышала свое хихиканье и уселась на пол в ожидании, что же он сделает дальше.

Листок снова ускользнул под дверь, очень быстро,… и я скрестила ноги в ожидании очередного послания от своего бойфренда.

Бумага вернулась и на сей раз гласила:

Сколько еще ты собираешься заставлять меня умолять о прощении? Не то, чтобы это было очень важно, мне просто интересно.

И еще была нарисован большой смайлик.

Я дернула листок к себе и наклонилась вправо, чтобы взять ручку. Хммм,… что же написать?

Я чуть было не написала: «Еще часа четыре», но я знала, что он согласится и на это. Я не хотела, чтобы он о чем-либо умолял меня, особенно о прощении. Я не злилась на него, это была не его вина. Кэти сделала ему по-настоящему больно, и я понимала это. Я не собиралась упрекать его в том, что он не совершает по отношению ко мне романтических поступков и не источает секс постоянно, в то время как его дочь олицетворяет собой холодное молчание.

Поэтому я написала:

Я люблю тебя. Я не злюсь на тебя. Я просто скучаю по тебе.

Я просунула записку под дверь и стала ждать. Я услышала, как он выдохнул от радости или от облегчения,… и затем дернул листок на себя. Я рассмеялась, потому что это был самый странный способ общения, в котором я когда-либо принимала участие,… но это было весело.

Листок вернулся, на сей раз с надписью, сделанной красными буквами,… и строку окружали сердечки и смайлики:

Я БЛЮБЛЮ ТЕБЯ ТОЖЕ, БЕЛЛА!

Я хихикнула и произнесла:

– Мой маленький балбес.

Листок снова исчез, прежде чем я успела схватить его. У Эдварда такие быстрые руки!

Он снова вернулся и там говорилось:

Могу я войти, чтобы поиграть с тобой?

Я хихикнула, словно тринадцатилетняя школьница. Господи, да что со мной такое?

Я встала и открыла дверь раньше, чем у него появилась возможность понять, что я делаю. И я опустила взгляд,… увидев, что он сидит на полу на коленях, без футболки, в одних коротких черных шортах. Его глаза так засияли от счастья, когда на них попал свет из моей спальни,… и я в очередной раз затрепетала при мысли, как охуенно он красив. Что за существо сотворило такое чудо? Должно быть, над его созданием трудилось четверо, а то и пятеро богов, это было не под силу одному. И все они были настоящими художниками.

Он даже прикусил свою нижнюю губу, когда поднял на меня взгляд, словно я выглядела столь же прекрасно, сколь и он.

Я не сказала ни слова,… я просто отошла назад, игриво маня его пальцем, и он вскочил на четвереньки, словно похотливый пес,… тяжело дыша и прыгая передо мной, когда я удивленно вскрикнула. Он победоносно зарычал, словно его выстрел попал в цель.

Дверь захлопнулась за ним, и свет погас почти одновременно с его появлением. У меня не было ни единого шанса.

Несколько часов спустя, когда мы оба лежали в кровати, отдыхая,… мы заговорили о Кэти.

– Может, мне следует поговорить с ее учителем, – размышлял Эдвард вслух, – Может, там есть какие-то проблемы. Как считаешь?

– Возможно, – я оставила поцелуй в маленькой ямочке на его идеальном подбородке, – Она вроде как продолжает повторять, что она больше не ребенок. Я говорила тебе, она пытается перенять манеры поведения остальных детей. И это так трудно… быть девочкой.

– Уууууу…, – подразнил Эдвард, убирая мне волосы с лица, – Всем вам, девчонкам, это так легко дается,… вы все делаете, что хотите и потом еще жалуетесь на то, как нелегко быть женщиной.

Я несогласно фыркнула, но он продолжил.

– Это так же трудно, как и быть мальчиком, – заявил Эдвард, – Мальчики участвуют в кулачных боях.

– Ну, так представь себе, каково девочкам, – сказала я, – Этот мир к ним гораздо более жесток. Ты не знаешь. Девочкам в два раза страшнее, чем мальчикам.

– Во-первых – я ЗНАЮ это, – он вытаращил на меня глаза, – И, во-вторых, я знаю все о том, какими, блять, страшными могут быть женщины. Я вообще-то исписал об этом целую тетрадь.

– О, да, ты прав, – я почувствовала себя дурой, – Думаю, ты и ВПРЯМЬ знаешь.

Эдвард закрыл глаза и утвердительно кивнул. Я вынуждена была рассмеяться над выражением его лица. Это было нечто новое.

– Ладно, здорово, если ты захочешь позвонить в школу и договориться о встрече с учителем, – я кивнула, – Или можно дождаться ежегодного родительского собрания, оно обычно проходит примерно в октябре, …как мне кажется. Или подождем, пока Кэти не поговорит с психологом. Хотя, на первой встрече они не будут играть в «вопрос-ответ». Или… ты можешь сам попытаться поговорить с ней еще раз.

– Она не будет со мной говорить, – его голос был совершенно пустым, когда он сказал это,… и я почувствовала боль, сидящую внутри него, – Вчера она сказала, что я урод. А я просто спросил у нее, не хочет ли она поговорить со мной наедине.

– Попытайся еще раз, – посоветовала я, – Не отчаивайся. Попробуй с ней эту «фишку» с листком под дверью,… это был ОЧЕНЬ умный ход.

– Да, это сработало! – он улыбнулся мне шире, и теперь его рука стала с большим энтузиазмом исследовать мое тело под одеялом.

– Эй, РУКИ! – я немного сопротивлялась, – Я думаю, ты получил достаточно для одной ночи, разве нет?

– Нет, – он улыбнулся шире, не прекращая работать пальцами…

– Эдвард! – я охнула и тяжело задышала, когда они начали нежно рисовать круги на моем влажном клиторе,… направляясь прямо к его вершине,… которая у меня всегда отличалась повышенной чувствительностью.

– Да? – спросил он совершенно невинным тоном,… но с дьявольской улыбкой на губах,… и это было так чертовски сексуально.

– Шесть раз…, – выдохнула я; мы лежали с ним нос к носу, пока его пальцы трудились надо мной в темноте.

– Что шесть раз? – он не останавливался,… и начал медленно вводить в меня пальцы и вынимать их,… мучая меня, и зная об этом.

– Шести раз…, – простонала я негромко, – Для тебя недостаточно?

Он поцеловал меня в нос, и скользнул пальцем в складочки у моего клитора,… я чуть не закричала, но сдержалась и очень громко простонала, и он рассмеялся, не убирая губ с моего носа, когда мы оба издали два совершенно разных звука.

– А для тебя достаточно, Белла? – спросил он своим сексуальным голосом,… и я чуть не кончила прямо в ту секунду от одних его слов.

Я низко зарычала, немного обижаясь на то, что он снова соблазнил меня,… я никогда не могла сопротивляться ему, когда он включал свой шарм,… делал такие глаза, говорил таким голосом, …и, БЛЯТЬ, двигал своими ТАЛАНТЛИВЫМИ пальцами!

Со мной уже покончено.

Он собирается довести меня до больничной койки.

Неужели он никогда не устает?

Я хныкала и царапала его тело ногтями, …выгибая спину и будучи не в состоянии больше говорить ему прекратить. Было так хорошо,… я не хотела, чтобы это прекращалось.

– Правильно, крольчонок…, – прошептал он, – Просто наслаждайся,… не надо думать, …позволь мне показать тебе, как я люблю тебя, …тебе хорошо, да?

Я тяжело дышала и с трудом смогла кивнуть; мой нос был прямо рядом с его, когда я столкнулась грудями с его грудью.

– Хорошо…, – его голос был таким глубоким и страстным, – Все хорошо,… расслабься,… наслаждайся,… я все буду делать мягко и медленно,… он такой напряженный сейчас,… чувствуешь?

Я была почти не в состоянии говорить,… мне нравилось, как он говорит со мной, пока работают его пальцы, … и это было невероятно нежно и медленно,… но УДИВИТЕЛЬНО!

Я снова быстро кивнула, вцепляясь ногтями в шрам на его правом боку,… но он даже не дернулся, и я не услышала ни звука,… за исключением его соблазнительного голоса,… когда он говорил со мной…

Он открыл рот так, словно собирался поцеловать меня в губы,… но затем его язык лишь быстро лизнул мою нижнюю губу, …затем верхнюю,… он улыбался, дразня меня. Я тяжело дышала и стонала, беспомощно барахтаясь, пойманная в его паутину,… но совершенно не сожалеющая об этом. Мне даже казалось, что он как-то украл у меня возможность ГОВОРИТЬ!

– Такая хорошая девочка…, – он одобрительно улыбнулся мне, словно призовой зверюшке, – Мне нравится, как широко ты расставила для меня свои ножки,…. ооо, ты такая умная,… хочешь, чтобы я проник глубже, да?

Я издала лишь возбужденные мяукающие звуки,… чтобы он понял, что он делает со мной,… своими руками и голосом.

– Вот так? – прошептал он.

Я вскрикнула и крепче прильнула к нему:

– ААААХХХХХХХХ!

Он улыбнулся, глядя на меня сверху вниз:

– Дааааа, …видишь? Твое тело хочет этого,… просто отдайся ощущениям,… доверься мне,… доктор знает, что тебе нужно…

Я продолжала тонуть в его голосе,… пока его пальцы сгибались и растягивали меня изнутри,… касаясь мест, о существовании которых я даже не подозревала, и ощущения были такимииии,… такимииии…

– Вот это моя малышка,… мой маленький крольчонок,… наслаждайся,… получай удовольствие,… кончи мне на пальцы…

И после этих слов я кончила… снова. Я вскрикнула и дернулась,… объятая похотью вперемешку с диким оргазмом,… и он поцеловал меня, по большей части для того, чтобы утихомирить, не прикладывая мне при этом ко рту ладонь или подушку.

Этот мужчина никогда не уйдет от меня. Никогда. Я не отпущу его. Я даже немного понимаю Викторию,… и Рейвен,… он – наркотик,… вызывающий привыкание, …дающий чувство эйфории,… блять, он ХОРОШ даже для вас,… и, может быть, если говорить о тех больных суках,… слишком хорош. Для такого хорошего человека он чертовски горяч. Я видела, как злые, неприятные женщины хотят высосать его досуха и направить его доброту на себя,… даже если это уничтожит его. Настоящие вампиры – это они, а не Эдвард. Они годами пили его жизненные соки,… и им ничего за это не было.

Его поцелуи возбуждали меня даже во время очередного оргазма! Его язык,… его крепкие и уверенные губы,… он действительно был уверен в каждом своем действии,… черт, он так хорош!

Даже его свободная рука ухватила меня за волосы,… и сразу же… это тоже заставило меня возбудиться!

Мне нужно спать! Мне завтра в колледж! Я хотела плакать, но я была слишком занята, пытаясь вырваться из оков оргазма,… но на самом деле я не хотела быть свободной.

Наконец, кажется, попрошествии года, я прошептала, – Пожалуйста,… пожалуйста…

– Чего ты хочешь, красавица? – он улыбнулся мне, даря еще один маленький поцелуй, – Еще?

Я очень испуганно вскрикнула и он рассмеялся.

– Я шучу…, – заверил он меня, поглаживая по щеке, – Я знаю, что ты устала, верно?

Я грустно кивнула, крепче прижимаясь к нему.

– Все нормально, – он прижался своим лбом к моему, – Я тоже хочу спать. Хочешь, чтобы я обнимал тебя, пока ты будешь засыпать?

Этот мужчина вообще настоящий? БЛИН, само собой, ХОЧУ! Мне действительно не хватало его последние две ночи.

Я лишь прильнула к нему, ложась лицом на его идеальную грудь,… жар его груди был таким манящим, и я лишь беззвучно кивнула ему в ответ.

Он хихикнул и так крепко обнял меня,… что я почувствовала, что ни один демон ада не сможет сейчас причинить мне вред. Я закрыла глаза и подула на его грудь и торс. Он снова рассмеялся, говоря мне, что это щекотно,… но даже не пошевелился, чтобы отодвинуть меня. Он сказал, что ему это нравится.

– Засыпай, ангел, – он укрыл нас одеялом и прижался подбородком к моей макушке, – Знаешь, у нас всегда есть утро…

Coloring outside the lines. Глава 19 (часть 2)

Глава 19. То сердце, чья любовь невинна.

Часть 2.

Каждой женщине необходим такой мужчина. Я настойчиво рекомендую завести такого же. Но нам с моим понадобится раздобыть какого-нибудь волшебного эликсира,… чтобы выдержать и не умереть от переутомления или обезвоживания. (блять, у нее еще хватает наглости хвастаться и при этом раздавать советы – прим.пер.)

Следующая пара дней в колледже прошла немного лучше. Я последовала совету доктора Питера и начала разговаривать с несколькими студентами. В один день меня даже пригласили на ланч,… и даже, несмотря на то, что я никогда не была сильна завязывать новые дружеские отношения, я была вынуждена признать, что это была забавная маленькая компания.

Мы отправились в заведение под названием «Кафе «Кампус». Оно находилось в десяти минутах ходьбы от корпуса, в котором у нас проходило последнее перед ланчем занятие. Было тепло, и свежо,… осень всегда была моим любимым временем года. Пока мы шли, под моими ногами хрустели листья, и это немного веселило нашего учителя, мистера Кэмэфила. Он был старым и очень странным,… и всегда надевал под брюки желтые носки.

Я пыталась перестать вести себя так холодно и официально, словно мы были незнакомы,… потому что они были очень милы ко мне, и приняли меня так, словно я жила здесь всю свою жизнь. Это так выгодно отличалось от моих старших классов в школе, где все обращались со мной как с парией, и ни один человек не пригласил бы меня сесть с ним за его драгоценный стол в школьном кафетерии. Кому охота водить дружбу с дочерью шефа полиции?

С нами была Синди, милая блондинка, которая жила в Каспере всю свою жизнь. Она была юна и наивна,… совсем как я до встречи с Эдвардом. Казалось, что у нее совсем нет проблем. Я почти завидовала ей.

И Дэн, очень простой парень, который любил футбол (речь, конечно же, об американском футболе – прим.пер.) и собирался попытаться собрать команду в свой первый год обучения в этом колледже. Он говорил только об этом. Можно было завести разговор о мире во всем мире, и он все равно нашел бы способ перевести его на футбольную тему. Но он был забавным крупным парнем,… и немного напомнил мне Эмметта.

Еще с нами была Сьюзи, которая показалась мне очень смышленой. Она постоянно закатывала глаза, когда говорил Дэн, и иногда, когда говорила Синди,… ей нравились книги и у нее были хорошие оценки. Я определенно видела ее в будущем в роли кого-то, кто изменит этот мир. И она была очень серьезной. Она продолжала спрашивать меня о целях, которые я преследую, обучаясь в этом колледже. Казалось, ей понравилось то, что я хочу быть психологом. Она даже сказала: «Наконец-то, хоть кто-то с мозгами!».

С нами сидели еще двое,… Питер, очень робкий и неприветливый, которого я совсем не смогла понять,… и Энни, с густыми рыжими волосами и светлой кожей,… она много шутила,… но я тоже не слишком хорошо поняла, что она за человек.

Вероятно, я бы не захотела тусоваться ни с кем из них по отдельности, но вместе они являли собой неплохую компанию. Они хвастались друг перед другом, но в то же время, не на шутку заботились друг о друге. Они не были такой компанией, которую я сама себе выбрала бы, но, возможно, со временем, я тоже смогу всех их полюбить. Может, я смогу стать частью этой компании,… влиться в нее.

Но даже если и нет, я, по меньшей мере, была рада, что у меня начинает появляться личная жизнь,… то, что сегодня я обедаю с ними, еще не означает, что мы теперь друзья до гроба,… я всегда могу завести других друзей. Но в остальном было весело – сидеть с ними вместо того, чтобы есть в одиночестве на кампусе или сидя в машине, слушая радио. Мне понравилось. Я могла болтать о всякой ерунде,… я могла чувствовать себя двадцатилетней и наслаждаться молодостью. Порой я чувствую себя так, словно мне двести пять!

Не успела я очнуться, как наступила пятница, и я радовалась этому. Было приятно думать о предстоящих выходных,… может быть, за выходные мы сможем поговорить с Кэти. Или, может быть, ей просто нужно немного личного пространства. Я размышляла над этим, когда услышала, как что-то ударилось в окно позади меня. Звук был такой, словно что-то маленькое и твердое ударило по стеклу. Я оглянулась,… и увидела, как мне в окно заглядывает мягкий оранжевый свет сумерек. Солнце садилось,… и мне пора было начинать готовить ужин.

Негромкий звук повторился, и я, хмурясь, обернулась.

Если это Кэти бросает с улицы камни мне в окно…

Бамс! Бамс! Еще два раза что-то стукнуло в мое оконное стекло.

Я тяжело вздохнула и рывком распахнула окно, говоря:

– Кэти, это ты на улице?

И затем я вскрикнула и отпрянула, когда поняла, что стою нос к носу с лошадью!

Я вытерла лицо, потому что лошадь немного забрызгала меня слюной, когда я заорала.

Это дало мне секундную передышку, чтобы осознать,… что лошадиная морда смотрит на меня с улицы,… у коня были милые глаза,… и он смотрел на меня, словно спрашивая: «Что с ТОБОЙ такое?». Он был коричневого цвета,… с тонкими белыми полосами, идущими вдоль головы, … и с длинной черной гривой.

Из воздуха появилась рука и положила длинную красную розу лошади в рот. Конь зажал ее в зубах,… и рука немного подтолкнула лошадиную морду так, что конь немного дальше пролез в окно,… предлагая мне розу. Я не могла поверить в то, что конь не жевал ее,… а просто держал в зубах, словно понимал, что ее нельзя есть.

Я улыбнулась и медленно приблизилась, почти со страхом забирая ее у коня изо рта,… что, если он укусит меня или еще чего? Я аккуратно взялась за длинный стебель подальше от его зубов,… и он тут же отпустил цветок.

– Спасибо, – сказала я, не зная, что еще сказать, и до меня донеслось негромкое хихиканье.

Я заметила, что все шипы со стебля срезаны,… и вместе с розой у меня в руках находится тонкая ветка гипсофилы, и розовый бутон еще не до конца распустился. Конь немного пошевелился, и через стекло я увидела его бок,… а его голова убралась из кухни на улицу. Появившаяся рука подняла окно до самого конца (на Западе, если кто не знает, окна открываются не как у нас, а вверх – прим.пер.). И я увидела черную шляпу, когда всадник наклонился, чтобы поприветствовать меня.

– Привет, мэ’эм…, – он улыбнулся, очень мило произнеся эту фразу, растягивая слова на южный манер, поля его шляпы угрожающе скрывали его глаза. Он коснулся пальцами ее верхушки, вежливо приветствуя меня.

– Привет, сэр, – я включилась в игру, по крайней мере, попыталась сделать это, – Кто Вы и что делаете у моего окна?

Он ухмыльнулся и положил руки на седло, в котором сидел.

– Ваш муж дома? – спросил этот озорной мальчишка.

– Нет, – я улыбнулась шире, – Он на работе. Вероятно, он будет дома через пару часов, воняя как лошадиное дерьмо.

Он сделал проказливое лицо, пытаясь не рассмеяться и не улыбнуться в ответ на мое маленькое заявление.

Красивый незнакомец осмотрелся и затем предложил мне свою руку.

– Не хотите ли прокатиться на лошади, милая леди? – спросил он.

Я была готова запрыгать на месте. И я подала ему руку со словами, – Я бы очень хотела!

Выбраться через окно было немного трудно, но …слава Богу, все комнаты у нас на первом этаже. Его рука крепко держала мою, и он подсказывал мне, как выбраться наружу и забраться к нему на лошадь. Я была рада, что на мне сегодня была надета длинная ниспадающая голубая юбка, она значительно облегчала мне маневры.

– А Кэти? – спросила я, прежде, чем мы двинулись в путь.

– Малолетка? – спросил он, и я хихикнула, – Я думаю, о ней позаботятся бабушка с дедушкой. Даже не беспокойся о ней.

Он такой забавный. Он все это спланировал. На мой день рождения,… который завтра,… вот зараза!

Он прижался щекой к моим волосам, а я не могла поверить, что сижу на лошади, и между мной и седлом лишь трусики.

– Хорошо, – я улыбнулась, – Я ни о чем не беспокоюсь.

– Держитесь, маленькая леди, – он положил мои руки на кожаный набалдашник седла. А сам взялся за вожжи.

«Незнакомый» ковбой причмокнул губами, пришпорил ногами лошадь, …и мы медленно двинулись прочь от дома, на закат, в направлении расстилающегося перед нами леса. Это было похоже на кино,… на его концовку.

Пока мы ехали верхом, я все еще держала розу, не желая выпускать ее из рук. Мы ехали не быстро,… просто медленно, плавно,… и так спокойно. Я чувствовала, как под нами движутся мышцы лошади, и я действительно наслаждалась поездкой. У нас даже не было нужды в словах.

Это так клево, размышляла я, словно ребенок,… я ЛЮБЛЮ своего ковбоя!

За несколько минут дом и дорога остались позади,… и все, что я видела – холмы и горы,… траву,… небо,… и окружающий нас лес. Никаких свидетельств того, что на дворе 2010 год, не было, …все, что я видела, было древним, …но, в то же время, новым.

Я наблюдала за руками Эдварда, держащими поводья,… и была впечатлена. Он многому научился за короткий промежуток времени. И я чувствовала себя в безопасности, я совсем не нервничала. Я доверяю ему.

– Так красиво, – воскликнула я, когда мы медленно проезжали мимо озера,… отражение красного солнца и пурпурных облаков на поверхности воды казалось просто зеркальным,… я видела такое лишь на картинах или на фото в книгах из магазинов «Barnes and Noble» (одна их старейших сетей книжных магазинов в США – прим.пер.).

– Я только что подумал о том же самом,… – он приложился своей головой к моей, и поцеловал мое плечо, прямо там, где начинался рукав, целуя кожу, а не ткань.

Боже, я люблю этого мужчину.

– Эй, смотрите-ка…, – подразнила я, – Помните, что я замужняя женщина.

– Он счастливый человек, – сказал он мне на ухо глубоким голосом, – Надеюсь, он знает об этом.

– БОЛЕЕ ЧЕМ, – бросила я в ответ, с улыбкой глядя в любимые глаза, и их изумруды сияли еще выразительнее в красных отблесках окружающего нас сумрачного неба.

Мы ехали, долго двигаясь в одном темпе, …и я хотела, чтобы эта прогулка никогда не заканчивалась. Здесь было на что посмотреть, …много неизведанных мест. Можно было гулять здесь целую вечность, и все равно не увидеть всего. Мы даже увидели семейство маленьких кроликов, и раньше, чем Эдвард смог спешиться, чтобы поймать их, я сказала ему:

– Даже НЕ ДУМАЙ об этом.

Я не хотела сегодня ночью быть съеденной разъяренной кучкой кроликов. Все животные, казалось, жаждали задницу Эдварда,… за исключением этой спокойной лошади, на которой мы сейчас ехали. Наш конь выглядел таким расслабленным и милым. Он ни разу не остановился, чтобы пожевать листиков или травы, или попить воды из озера. Такой вот хороший, благородный конь.

И еще мне было так приятно… ощущать позади себя грудь Эдварда, на которой покоилась моя голова. Я даже время от времени закрывала глаза, наслаждаясь ощущением его тела позади моего, и его руки так крепко держали мои,… он почти обнял меня, держась за поводья. Его голос и дыхание всегда были у моего правого уха,… и он говорил таким низким голосом,… так нежно,… и это идеально отражало ситуацию, в которой мы находились,… он будто бы не хотел беспокоить природу слишком громкими звуками.

Я была порядком смущена, ощущая голыми ногами горячие бока лошади…, не говоря уже о том, что я терлась о спину лошади своей промежностью, прикрытой лишь хлопком трусиков. Не то, чтобы меня это сильно волновало,… чувство было едва ощутимое,… но мне было приятно,… я чувствовала силу лошади… и легкую вибрацию от ее движения у себя внутри…

Я не была уверена в том, что Эдвард знает, куда мы направляемся, но когда мы добрались, было очевидно, что это прекрасное место для двух любящих сердец, словно созданное специально для нас,… девственная территория, куда не ступала еще нога человека.

Там росла трава, …и кое-где проглядывала голая земля,… камни; вдалеке виднелся небольшой утес, с которого, казалось, можно увидеть весь мир как на ладони. Ниже виднелись горы,… и долины. Здесь не было зданий, машин, людей. Здесь было лишь небо красных, оранжевых и фиолетовых оттенков, которое пересекали рваные белые полосы, и было ощущение, что до него можно достать рукой.

В Нью-Йорке невозможно увидеть закат так полно, как здесь,… всегда что-нибудь загораживает обзор,… небоскребы, самолеты,… телефонные провода,… но ничего этого сейчас здесь не было. Только я, …он, …и Бог.

– Тпру, мальчик, – Эдвард нежно потянул поводья назад,… и лошадь тут же послушно остановилась.

– Хороший мальчик, – он потрепал коню гриву и с любовью похлопал его по шее. Мне понравилось это. Раньше я слышала, как он ненавидит лошадей, и как лошади ненавидят ЕГО, а теперь я видела, что для него все уже изменилось и была рада этому.

– Посиди здесь секунду, – сказал он мне твердо, когда аккуратно спешился. И я наблюдала за тем, как он берет еще одну веревку, обвязывает ее вокруг лошадиной шеи и аккуратно ведет коня к толстому дереву в паре футов от нас. Конь шел с ним, а я продолжала сидеть в седле и хихикнула, когда мы подошли к дереву.

Эдвард мастерски затянул пару узлов вокруг ствола, подергав, чтобы убедиться в том, достаточно ли крепко завязал. Затем он подошел к лошади и взглянул на меня.

Я уже начала двигаться, чтобы слезть с нее к нему, когда он сказал:

– ПОДОЖДИ.

Это прозвучало не громко, но, все же, капельку громче, чем то, как он говорил во время нашей поездки.

Я подумала, что сделала что-то не так, но он лишь взглянул на меня из-под своей шляпы и нежно произнес:

– Ты не представляешь, как красиво ты выглядишь сейчас,… небо такое… малиновое у тебя за спиной,… и твои волосы,… твои глаза…

Он замолчал, на секунду опустив глаза, затем снова поднял их на меня, и они слегка блеснули, а затем он сказал чуть треснувшим голосом:

– Ты – самое прекрасное, что я когда-либо видел. Я люблю тебя, Белла Свон.

– Я люблю тебя, Эдвард Каллен, – сказала я в ответ, не колеблясь ни секунды, вкладывая в слова всю свою душу.

Он приблизился ко мне, и я с ужасом начала слезать с лошади,… но бояться было нечего,… он поймал меня на руки и держал, как невесту, целуя в губы и глядя на окружающий мир так, словно он принадлежит нам,… и так и было.

– С днем рождения, Белла, – прошептал он мне, и я не видела ничего кроме его глаз, когда солнце за нами начало садиться за горизонт.

– Он СЕЙЧАС, – ответила я, снова целуя его,… обвивая руками за шею, когда он углубил поцелуй,… оставляя на моих губах три маленьких поцелуя, когда я начала прерывать его – мне нужен был воздух.

– Нет. Еще,… пожалуйста, – он не давал мне прервать поцелуй,… и целовал меня снова, …бормоча эти слова у моих губ.

Я держала его лицо одной рукой, и с радостью целовала его дальше,… к концу поцелуя я чувствовала головокружение, …а он все еще стоял, держа меня на руках без видимых усилий.

Он уложил меня на траву, убедившись, что мне удобно, и начал расстегивать пуговицы на своей рубашке, позволяя ей соскользнуть по его рукам, а затем скатал ее в комок и подложил мне под голову как подушку.

Шляпа все еще была у него на голове, и мне это нравилось. Он снова поцеловал меня, ненадолго ложась на меня своим весом, когда мои ноги под юбкой раздвинулись, позволяя ему уютно расположиться между ними, пока мы вели себя как подростки. Только ни один подросток, насколько я знаю, не умел целоваться так, как он,… и вскоре я уже поняла, что хнычу. Он безумно заводил меня, и я хотела СЕЙЧАС ЖЕ раздеться догола.

Он целовал мою кожу под подбородком,… затем спустился ниже, к моей шее, …погружая мое тело в огонь. Мне вспомнился момент, когда мы с ним были в маленькой комнатке в «Огне». Он очень напоминал этот,… красноватый свет,… он так же целует мою шею,… быстро ломая мое сопротивление. Поэтому я произнесла то, что сказала ему в ту первую ночь.

Тяжело дыша, я попыталась произнести отчетливо:

– Подожди,… можем мы… сначала поговорить?

Я не была уверена, точно ли повторила ту фразу, но я уже слабо соображала от охватившего меня вожделения.

Эдвард сразу понял, о чем я, и подыграл мне.

– Если это доставит тебе удовольствие…, – прошептал он низким голосом, – Я очень хороший собеседник.

И затем он открыл рот и поместил свои губы в место между моими грудями, и сдвинул их вместе, медленно и влажно целуя.

БЛЯТЬ!

– Завязывай с разговорами, – прорычала я, – И трахни меня сейчас же!

– Неужели, мисс Свон,… я в шоке, – он поцеловал меня в шею, …зная, что это мое слабое место.

Он не спешил …вместо того, чтобы срывать с меня одежду. В эту секунду я ненавидела его за это.

– Пожалуйста,… Эдвард…, – умоляла я его как собачонка.

– Терпение, мисс Свон, – он улыбнулся, глядя на меня, – Мне нравится все делать… основательно.

Основательно,… какое сексуальное слово.

– Я хочу, чтобы к концу ночи ни один дюйм твоего тела не остался не тронутым мной, – сообщил он, целуя меня за ухом.

Не успела я очнуться, как уже была полностью обнажена, лежа под открытым небом, …выгибая спину, и с гордо стоящими грудями, купающимися в алом свете заката, который ласкал наши бледные, цвета слоновой кости, тела жителей большого города. Со стороны мы, должно быть, выглядели как два вампира вне их обычных мест охоты, почти сверкающие в умирающем свете заходящего солнца. Эдвард сидел на траве, а я сидела на его конце, двигаясь на нем вверх-вниз, когда он наклонил меня, почти укладывая наземь, так, что солнце продолжало ласкать мое тело. Он сказал, что хочет видеть свет на моем теле, …до тех пор, пока солнце совсем не сядет. И так и было.

Я продолжала выкрикивать его имя, и небеса были так близко, что я была уверена в том, что Бог нас слышит. Мысленно я благодарила ЕГО снова и снова за это чудо, за любовь, которая изменила мою жизнь и мир вокруг меня,… но посмотрите, как изменилась моя маленькая жизнь! Посмотрите, как глубоко я умею ЧУВСТВОВАТЬ,… посмотрите, как сильно я ЛЮБЛЮ, …я не знала всего этого раньше,… этой любви всей моей жизни, этой страсти к кому-то или чему-то. Это уничтожило все мои предыдущие представления о любви,… но мои чувства не горели в огне,… они освещали все вокруг,… они делали все вокруг слаще,… лучше,… полнее.

Я безмолвно заплакала,… и одна-единственная слезинка скатилась по моей щеке и упала на землю, …в то самое место, где я чувствовала самое сильное счастье в своей жизни. Это мой день рождения,… и в этом году я родилась заново. И я больше не та напуганная и одинокая девушка, какой была всегда. Я женщина, любимая, желанная,… теперь не боящаяся встать лицом к лицу со своими демонами. Я вооружена и готова принять вызов,… потому что меня ждет великое будущее,… в нем будет много великих людей,… я собираюсь стать матерью,… женой,… другом,… и передо мной мелькали картинки из моего будущего, такого, какое ждет меня, если я не сдамся, и буду сражаться за него,… я хочу этого,… так сильно. И я собираюсь сделать все, чтобы оно у меня было.

Есть ли лучшее место, чтобы заново родиться, чем это, созданное рукой Творца давным-давно? Кем бы Ты ни был, я благодарна тебе, за то, что привел меня к Эдварду, за то, что привел его ко мне. Я буду усердно трудиться, чтобы быть достойной твоего подарка. Я буду стараться сильнее.

Я чувствовала себя так, словно мы с ним – Адам и Ева, двое обнаженных любовников посреди леса, не нуждающиеся ни в чем, кроме того, что уже есть. Но Эдвард так и не снял свою шляпу, пока мы занимались любовью у края утеса,… он смотрел на закат, …а я смотрела на него, и каждому из нас открывался фантастический вид на нечто прекрасное.

И то маленькое озеро в нескольких ярдах от нас,… Эдвард отнес меня туда, и я чуть не вскрикнула, думая, что вода окажется ледяной. Но это было не так. На самом деле она была вполне теплая, и такая успокаивающая,… мы вместе погрузились в воду и Эдвард поцеловал меня, глядя на небо и говоря со мной о том, о чем могут говорить только любовники. Никаких проблем, никакой терапии, никаких разногласий,… просто разговор о том, как нам хорошо, какие сильные мы вместе,… о нашем прошлом,… нашем будущем,… это был такой честный и открытый диалог,… такая редкость,… и сейчас я почувствовала, что я даже ближе к нему, чем раньше. Я надеялась, что со временем мы будем становиться еще ближе друг к другу. Я знала, что так и будет.

В конце концов, солнце почти село. Эдвард вылез из воды. Я осталась в озере, а он голым подбежал к лошади, открывая седельную сумку, притороченную к ее спине. Я хихикнула, когда увидела, что он бежит обратно с попоной и полотенцем.

– Ты и это предусмотрел? – спросила я его, все еще сидя в теплой воде и глядя, как он дрожит, стоя у кромки воды.

– Вообще-то нет, – он немного заикался, и ему явно было холодно, когда он развернул для меня полотенце, – Если бы предусмотрел, то захватил бы ДВА полотенца… и обогреватель!

Я поспешно вылезла из воды и подошла к нему,… и он вытер меня целиком своими сильными руками, чтобы я не умерла от холода. Затем он взял большую попону и накрыл ею мои плечи.

– Грейся, – он взял влажное полотенце и начал вытираться, целуя меня при этом, – Я собираюсь надеть штаны и затем начать разводить костер.

Я рассмеялась и последовала за ним к расчищенной площадке, где стояла лошадь,… туда, где нас дожидались сложенные в круг камни, недалеко от утеса.

– Я и не знала, что ты умеешь разводить огонь, – сказала я, не поднимая вопроса о том, как он всегда боялся огня, – Мы с тобой как снеговик Фрости и Пенни. (персонажи рождественской песенки – прим.пер.)

– Сбавь-ка тон, – он улыбнулся мне, когда я уселась в паре футов от него, глядя, как он снова лезет в седельную сумку, которая теперь лежала на земле.

– Наблюдай и восхищайся, у меня есть небольшие навыки палаточной жизни, – он вытащил из сумки два камня и маленькую щепку.

– Это я должна увидеть, – я наблюдала за ним, думая о том, что таким способом добывания огня пользовались только в старых вестернах, и это было мифом.

Он начал тереть камни друг о друга, а под ними лежала маленькая кучка веток и сухая трава. Это продолжалось пару минут, и из камней начали лететь искры, но огонь не разгорался.

Наконец, я пошутила:

– Прекрати, они сейчас станут СЛИШКОМ горячими.

Он бросил на меня немного недовольный взгляд и рассмеялся.

– К счастью, Боб рассказал мне один хитрый способ развести огонь, – Эдвард пошел к своей сумке, – И если у тебя нет кремня, сказал он,… сделай это.

Он достал из сумки маленькую емкость с бензином и разбрызгал жидкость на сухие камни, которые образовывали круг,… достал коробок спичек, поджигая одну и бросая в круг,… и разгорелся небольшой костер!

– АЙ! – я захлопала в ладоши и обняла его, когда он убрал свои руки от огня, говоря при этом:

– Вуаля! – словно сделал только что нечто волшебное.

– Мой ковбой!

Я поцеловала его, когда он застенчиво пожал плечами и сказал:

– Ерунда.

Мы рассмеялись как дети, и огонь медленно разгорелся, когда мы добавили в костер еще веток. Через несколько минут стало очень тепло и уютно. И руки Эдварда, обнимающие меня, совсем не причиняли мне боли.

– Ты когда-нибудь ездил в летний лагерь, когда был маленьким? – спросила я его.

– Нет, – сказал он, – Хотя мне всегда хотелось. Сегодня у меня сбылась еще одна мечта.

Он обломал мелкие сучки с длинной палки и вручил ее мне.

– Это на случай, если на нас нападет медведь или еще кто-нибудь? – спросила я, рассекая палкой воздух, словно мечом.

– Нет, – он улыбнулся, залезая в сумку и доставая что-то, что затем разорвал надвое. Я не видела, что это, он отвернулся от меня на секунду, – Вот для этого.

Он насадил на палку два зефира (американцы вот жарят на костре зефир, такие вот они – прим.пер.), и я хихикнула.

– Ты все продумал, да? – я прыснула, когда он начал насаживать зефир на свою палку.

Ни одно свидание с Эдвардом не будет полным без присутствия какой-нибудь вредной пищи.

Я опустила свою палку в огонь и медленно вращала ее, пока он со счастливой улыбкой наблюдал за мной как маленький ребенок, который возбужден от того, что сейчас у него появилась возможность сделать это. Я чувствовала легкую грусть от того, что всего этого не было в его жизни, …и сказала себе, что нужно убедиться, что теперь он сделает все, что упустил, …теперь он живет,… теперь он свободен, и не просто от Виктории, но и от своих родителей и от их жизненного груза. Сам факт того, что Эдвард позаботился обо всем, доказывает это. Он смог оставить позади всех людей, что причинили ему вред, …даже тех, с кем его связывали кровные узы.

class="book">И он выглядел таким милым, когда опустил свою палку в пламя. Ему так мало нужно для счастья. Или, может быть, это совсем не мало,… может быть, я просто сужу по себе.

Теперь было очень темно и солнце полностью село. После того, как весь зефир был съеден, и сумка опустела,…ТОГДА… Эдвард достал наш ужин. Как типично. Сначала сладкое, потом непосредственно еда. Это мой озорной маленький мальчик. Не могу дождаться дня, когда я поведу его к дантисту. И услышу звук бормашины.

– Что это? – спросила я, когда он расстелил между нами влажное полотенце и начал выставлять на него маленькие контейнеры.

– Спонсор сегодняшнего ужина – наш лучший-прелучший друг Джимми Чен, – объявил он, облизывая палец и открывая последний маленький белый контейнер.

– Не может быть! – улыбнулась я, заглядывая в контейнеры, когда Эдвард вручил мне металлическую вилку, которую достал из сумки, пока я смеялась.

– Может, – усмехнулся он, – Я сказал ему, что у тебя день рождения, и он ответил:

– Никаких денег, белый парень.

– НЕТ! – моя рот раскрылся, я не могла в это поверить.

– Ага, – усмехнулся Эдвард, – Я же говорил тебе, что мы ему нравимся.

– Оууу…, – я почувствовала, что мой взгляд затуманился от слез, – У нас есть друг!

– Вот мы какие! – завопил он на весь лес, поднимая глаза к небу, – У НАС ЕСТЬ ДРУГ! ВУУУУУ!

– Шшш…, – я рассмеялась, хватая его голую руку, – Пожалуйста, не вынуждай сов или еще кого-нибудь нападать на нас.

Он тоже рассмеялся и вскрыл для меня банку колы, засовывая туда трубочку.

– Я хотел взять вина,… но Джимми сказал, что у меня больше шансов сесть задницей на зубочистку, чем найти в этом городе приличное вино. Газировка подойдет?

– Превосходно, – заверила я его, с удовольствием потягивая через трубочку газировку, пока он все расставлял.

– Ты такая клевая, – сказал он, подмигивая мне, потому что я была так счастлива от всего того, что он сделал. Держу пари, многих женщин, которых он знал, было очень трудно удовлетворить,… и он всю ночь пытался бы им угодить. Ладно, НА ХУЙ их. Мне все очень нравится!

Эдвард поднял свою банку с вишневой колой и сказал:

– За наших друзей,… и, что более важно – за день, в который ты родилась,… теперь самый важный день в моей жизни.

Я чуть не расплакалась, когда мы чокнулись банками и выпили газировки.

– Я до сих пор не могу поверить, что ты пошел к Джимми за нашим сегодняшним ужином, все таак вкусно! – сказала я, когда мы начали есть, и я откусила чего-то очень пряного и жирного,… по вкусу напоминающего лапшу с курицей.

– Ты бы это видела! – Эдвард с энтузиазмом принялся рассказывать мне эту историю, – Я подъехал на лошади к окну кухни у черного входа!

Я почувствовала, что мои глаза лезут из орбит и громче рассмеялась, представляя себе это.

– О, БОЖЕ, ты ЭТОГО НЕ СДЕЛАЛ! – я чуть не подавилась, пока хихикала над ним.

– Нет, сделал, – сказал он гордо, – Я постучал в стекло и он чуть не навалил в штаны,… а потом он увидел лошадь! Жаль, у меня не было с собой камеры! Он ОХРЕНЕЛ!

– Держу пари, это длилось недолго, – рассмеялась я, не прекращая есть.

Эдвард просиял, когда выложил мне все до конца…

– Он выглядел так, словно думает: «Это тебе не «DRIVE THRU» (сеть придорожных забегаловок, буквально что-то вроде «не проезжайте мимо» – прим.пер.), придурок, еб твою мать», и я сказал: «Ну, тебе просто необходимо организовать здесь такое заведение. Это совет твоего единственного клиента».

– Затем я сказал, – у Эдварда началась истерика, – «И, кроме того, это и впрямь не «DRIVE THRU», раз уж я ВЕРХОМ на лошади,… полагаю, тебе стоит назвать заведение «RIDE THRU» (to drive – ехать на машине, to ride – ехать верхом – прим.пер.). И он чуть не убил меня! Он сказал, что скорее умрет, чем повесит на свой ресторан вывеску «RIDE THRU». «Все, что мне надо – это лошадиное дерьмо, разбросанное, блять, повсюду. В довесок к тормозящему белому люду, который торчит тут!», сказал он.

– Мне нравится, как ты копируешь его голос, – я смеялась до слез, – Скажи еще что-нибудь.

И он сказал.

– Если это лошадиное дерьмо, Вуди, то в следующий раз, когда ТЫ припрешься сюда, ты найдешь его у себя в тарелке, это я тебе, блять, обещаю! – изобразил он голос Маркуса, и получилось идеально. Я бы слушала его всю ночь напролет.

– Он назвал тебя Вуди? – я чуть не упала от смеха.

– Да, это было здорово, – он тепло улыбнулся, глядя на огонь, вспоминая об этом, – Он лучший!

– Он… (я продолжала смеяться), Он… подал тебе еду через окно, у которого ты стоял? – спросила я.

– Да, – ответил он, – Я сказал ему, что если он не подаст мне ее через окно, я въеду на лошади внутрь чтобы забрать ее.

– О, блин,… ты снова нарывался на то, чтобы он окатил тебя ледяной водой, это точно! – я вытерла глаза, представляя себе лицо Маркуса.

– И после того, как он отдал мне всю еду и сказал, что платить не надо, я спросил его: «А у тебя нет морковки для моего коня?», – он рассмеялся, рассказывая об этом.

– А ты смелый, Мейсен! Такой смелый! Это был прекрасный выпад! Ты просто умница! – завопила я.

– И что он сделал? – почти со страхом спросила я потом.

Он начал осыпать меня проклятьями и выпихнул морду С. П. из окна,… и захлопнул его. Я слышал его крики, когда мы уже отошли, – Эдвард гордо ухмыльнулся, – Я слышал, как он говорит: «ЮКК…у меня на РУКАХ ебаные ЛОШАДИНЫЕ СОПЛИ! ЕБ ТВОЮ МАТЬ!». Это было так классно!

– Ладно, хватит,… прекрати, – умоляла я его, – Я не могу дышать,… подожди минутку…

– Единственное, чего я хотел – чтобы С.П. навалил ему кучу прямо перед окном. Но он этого не сделал, – заявил Эдвард.

– С.П? – спросила я, – Так зовут твою лошадь?

– Солнце Полуночи, – сказал Эдвард, бросая взгляд в сторону коня, который пасся в нескольких футах от нас, – Он милый старичок,… идеально подходящий, чтобы обучаться верховой езде. У него мягкий характер, …он спокойный,… с ним нет никаких проблем.

– Он классный, – я улыбнулась ему, – И с ним ты классный,… я вижу, как хорошо ты управляешься с ним,… какой ты милый…

Я размышляла о том, что когда я была связана с ним,… в те две недели,… он тоже был со мной очень нежным,… он никогда не делал мне больно,… на самом деле он был крайне заботливым, не пересекая черту, чтобы каким-нибудь образом не навредить мне. Мне пришло на ум, что после того, как с ним жестоко обращались, когда он был в положении подчиненного,… когда его контролировал кто-то другой,… даже лошадь, …он делает все, чтобы обращаться со всеми по-доброму и не навредить. Это многое говорит о том, что Эдвард Каллен за человек.

– У нас есть свое собственное Солнце Полуночи…, – я подняла глаза на гигантскую золотую луну у нас над головами, – Ну, возможно, на несколько часов…

– Да, похоже, что даже луна захотела присутствовать на твоем дне рождения, – он улыбнулся, глядя вверх, – И все звезды тоже,… все тебя любят.

– Продолжай, – я ухмыльнулась, глядя на него, – Лесть откроет перед тобой ВСЕ ДВЕРИ.

– Оооо, не говори так, – усмехнулся он, – Я буду вынужден достать свое главное оружие и прочитать тебе стихи.

– Ты знаешь стихи? – спросила я, потому что не знала этого.

Эдвард в шутку прочистил горло и заговорил как человек, только что появившийся здесь из 19 века, читая мне стихи о любви.

– Она идет во всей красе

Светла, как ночь ее страны.

Вся глубь небес и звезды все

В ее очах заключены,

Как солнце в утренней росе,

Но только мраком смягчены.

Прибавить луч иль тень отнять

И будет уж совсем не та

Волос агатовая прядь,

Не те глаза, не те уста

И лоб, где помыслов печать

Так безупречна, так чиста.

А этот взгляд, и цвет ланит,

И легкий смех, как всплеск морской,

Все в ней о мире говорит.

Она в душе хранит покой

И если счастье подарит,

То самой щедрою рукой!

(стихи принадлежат перу лорда Джорджа Гордона Байрона в переводе Самуила Маршака, и, раз уж это классика, решила не вынуждать вас читать мои собственные потуги в переводе лирики, до Маршака мне – сами понимаете – как до… (придумайте сами), поэтому оставляю в таком виде, хотела прояснить лишь пару моментов. Первый – в строке «волос агатовая прядь» Эдвард меняет одно слово на другое. В оригинале там «raven», то есть цвета воронова крыла, и он меняет это слово на «chocolate», то есть шоколадный. Думаю, причины никому пояснять не нужно. Второй – последняя строка стихотворения вынесена в название этой главы, и я перевела ее так, как нужно, но у Маршака, в угоду рифме, смысл последних слов оригиналу не соответствует, и, раз уж это название главы, я сочла необходимым сделать соответствующее пояснение – прим.пер.)

Да, после этого я вынуждена утонуть в нем. Блять, это были стихи о том, как невинна моя любовь! Кто бы устоял от того, чтобы наброситься на него после этого? Ради Христа, это были стихи лорда Байрона! Он с каждым разом становился все более привлекательным для меня, и теперь, сняв с его сердца еще один слой, я обнаружила кое-что, что погрузило меня в огонь!

Это так адски заводит – когда у тебя день рождения!

Coloring outside the lines. Глава 20 (часть 1)

Глава 20. Не злите фей, исполняющих желания!

Часть 1.

BPOV

Мы лежали на животах на одеяле, подпирая головы руками и блаженно улыбаясь друг другу, обнаженные и влажные от сладкого пота – нам было жарко от огня, горящего рядом с нами. По ощущениям это напоминало маленькую сауну,… и ночное небо вовсе не казалось мне страшным. Возможно, в Нью-Йорке, торча с голой задницей на виду у всех, я бы испытывала настоящие приступы паранойи. Но я не чувствовала этого здесь,… с ним. Я чувствовала себя так, словно мир принадлежит только нам,… и мне нравилось это ощущение.

– Ты спишь? – я хихикнула, когда взглянула на его лицо, выражающее умиротворение,… и его закрытые глаза.

– Совсем нет, – он открыл их, улыбаясь мне, – Мы должны встретить самый важный день в жизни,… и мои часы говорят, что почти время… скоро полночь.

– Только не надо дуть в горны или в бумажные «шумелки», – я ухмыльнулась, глядя на него, когда наши ноги сплелись между собой.

– Никаких бумажных «шумелок», – он слегка покачал головой, вздыхая, – Только подарки для тебя.

– Подарки? – спросила я, и моим голосом завладел дух пятилетней девочки.

– Да, ПОДАРКИ, – передразнил он меня и рассмеялся, когда я почувствовала, что кусаю свою нижнюю губу.

– ЭТО твой день рождения, – добавил он, – Что бы я был за возлюбленный, если бы не подарил тебе хотя бы один подарок?

Я взглянула на него так, словно готова была съесть его прямо сейчас. Не то, чтобы я не пыталась сделать этого ранше.

– Что ты мне подаришь? – я прыгнула на него, изо всех сил играя роль той маленькой девочки, какую он хотел видеть во мне. И он только что сделал то, что каждый раз превращало меня в нее… подарки!

– Господи, да успокойся ты! – он хихикнул, удивленный моим поведением, – Ты что – никогда раньше не получала подарков?

– Иногда, – я пожала плечами, – Но не слишком часто. Рождество и дни рождения были для моего папы трудными праздниками… без мамы рядом,… чаще всего мне дарили… фотоальбом для семейных фотографий или что-то в этом роде.

– Черт, это отстой, – он снова с грустью посмотрел на меня и взял в руку часы, которые лежали перед ним на одеяле.

– Окей, почти время, – он сел и снова полез в сумку, – Закрой глаза, закрой их! Будь хорошей маленькой девочкой.

– Ладно, ладно! – я хихикнула, закрывая глаза,… ну, разве что, подглядывая одним глазком.

– ЭЙ! – он указал на меня, – Я вижу тебя, Свон! Будешь подглядывать – не получишь подарков.

– Нет, нет! – я надула губы и прикрыла глаза руками, – Я не смотрю, видишь?

– Ладно, – он вручил мне средних размеров подарок,… немного тяжеловатый в придачу.

– АЙ! – я подпрыгнула, забыв о том, что я голая, сижу, и что мои груди подпрыгнут вместе со мной, когда я сделаю это.

Эдвард просто наблюдал за ними с каплей извращенного удовольствия во взгляде, пока я разрывала зеленую оберточную бумагу на клочки, словно кошка, своими ногтями. Эдвард рассмеялся над моим энтузиазмом,… и под бумагой я увидела коробку.

– Кеды «Конверс»…, – смущенно прочитала я на коробке, – Мужские.

– Открывай, – поторопил он, взволнованно наблюдая за мной.

Я открыла крышку коробки, ожидая увидеть там кеды,… но внутри оказался самый прекрасный кассетный диктофон, который я видела в своей жизни!

Я почувствовала, как слезы потекли из глаз и негромко взвизгнула,… аккуратно вынимая его из коробки,… рассматривая его прекрасный черный с серебристым корпус,… прикасаясь к кнопкам.

– Этот даже красивее, чем у доктора Питера, – сообщил он, пока я плакала, – Этот может записывать на протяжении 20 часов подряд, …и включается от звука голоса,… ты можешь сказать «СТОП», и он остановится, можешь сказать «ЗАПИСЬ» и он снова включится. Это – самый лучший. Тебе не нравится… Совсем не нравится… Я могу вернуть его!

– Нет, нет, нет! – я лила слезы как законченная плакса, едва способная говорить, прошептав ему после того, как вытерла слезы со щеки, – Мне очень нравится! Он такой… ООООООХХХ!

И я сжала его в своих руках,… чуть не выронив в процессе. Эдвард поймал его и держал, пока я, рыдая, прижималась к нему, покрывая его всего поцелуями,… шепча ему, что я люблю его снова и снова…

– Ух ты, тебе нравится подарок номер один! – он обнял меня и поцеловал в ответ, почти как ребенок, которому сделали добро. Он раскачивал меня из стороны в сторону, счастливо двигаясь, словно в танце, в моих объятьях.

Подарком номер два была большая коробка кассет для диктофона. И я не смогла прекратить плакать.

Затем настала очередь подарка номер три,… и он заставил меня рассмеяться. Это была пара книг, одна называлась «Психология для «чайников»,… вторая – «Пограничные расстройства личности для «чайников». Это было так здорово, что я смеялась сквозь слезы, которые текли у меня по лицу.

– Видишь, тебе вообще не нужно ходить в колледж, – он улыбнулся мне, вытирая слезы с моих щек, – Тебе просто нужно прочитать эти книги и будешь все знать. Хотя в магазине не было книжки «Как вести себя с парнями, которые были в рабстве. Пособие для «чайников». Пока, во всяком случае. Полагаю, тебе следует написать такую.

Я снова обрушилась на него с поцелуями, показывая ему тем самым, как я его люблю,… но он прервал меня прежде, чем это затянулось, желая вручить мне подарок номер четыре.

– Ты совсем с ума сошел? – я моргнула и почувствовала, как слезы с новой силой хлынули из глаз, и я вытирала лицо, когда он вручил мне коробку в голубой обертке.

– Этот я не покупал, – он улыбнулся, – Я сделал его сам, своими собственными маленькими руками…

– Оуууу…, – я разорвала обертку, не в силах ждать, чтобы увидеть, что там.

Я сняла крышку с коробки, на которой было написано, что это картофелечистка и рассмеялась над тем, какие забавные коробки он выбирает, чтобы я до последнего оставалась в неведении относительно содержимого, …и я убрала от лица бумажную салфетку, чтобы увидеть, что внутри,… а затем громко охнула.

– Эдвард! – я почувствовала, как слезы снова потекли.

– Это то, что я обещал тебе…, – он наблюдал за моим лицом, когда я уставилась на коробку, касаясь содержимого трясущимися пальцами, – Я знаю, что в один прекрасный день,… скоро,… у тебя будет свой офис, …и ты спасешь многих так, как спасла меня. Я знаю – ты думаешь, что я зову тебя доктором Беллой в шутку, …но… это не шуточный подарок,… и если тебе он нравится, возможно, ты поставишь его на свой рабочий стол,… или однажды повесишь на стену. Это будет что-то сродни шляпам доктора Питера… милый маленький способ снять напряжение,… сломать лед, когда у тебя будет очередной трудный пациент вроде меня.

Я вытащила подарок, плача и поглаживая пальцами гладкоокрашенную деревянную табличку. Цвета были такими богатыми и насыщенными, …глянцевыми,… она была такой милой и красивой. На ней было написано «Д-р Белла»,… буквы были такими красивыми, …и шрифт был обычный, но, в то же время, женственный. Хотя и не слишком девчачий, который я терпеть не могла,… выглядело так, словно мое имя просто написали вишнево-красной краской, добавив завитушек в конце каждой буквы. Точка после «Д-р» (в оригинале «Dr. Bella» – прим.пер.) была нарисована в виде крошечного красного сердечка. Вокруг моего имени были различные слова,… написанные едва различимыми красками пастельных оттенков. Такие слова, как «честная», «настоящая», «умная»,… «заботливая»,… «правдивая»,… «стойкая», … «сильная».

Это было идеально и просто, …и он сделал ее самостоятельно? У меня не было слов!

Я ревела и не могла остановиться.

Он улыбнулся и попытался поцеловать меня, но я издавала слишком громкие звуки.

– Ох, настал черед пятого подарка! – он сам разорвал на нем обертку,… это оказалась розовая коробка «Клинекс»,… и он вскрыл ее, мастерски вытаскивая первую салфетку, не порвав ее, как это обычно случалось у меня. Он протянул мне коробку, и я засмеялась, шмыгая носом,… вытащив две или три салфетки…

– Высморкайся, – сказал он, наблюдая за тем, как я послушно сморкаюсь в салфетку, вытираю глаза и пытаюсь взять себя в руки.

Он улыбнулся мне, когда я прижала табличку к груди, словно волшебный талисман. Это была моя самая драгоценная вещь…

Когда я, наконец, взяла себя в руки,… несмотря на то, что мой голос был по-прежнему слаб и дрожал, я взяла его за руку и сказала, глядя в глаза:

– Я так сильно люблю тебя,… что даже не в силах выразить это словами,… и я обещаю тебе,… что эта табличка будет стоять у меня на столе каждый божий день, пока я буду работать. Оооо,… Эдвард!

И я снова разрыдалась, сильно, почти до боли, хватая его руками.

– Как ты сделал ее? – наконец спросила я, проводя по ней пальцами, …ощупывая детали,… должно быть, изготовление таблички заняло у него много времени,… это было очевидно.

– В детстве мне нравилось работать в древообделочной мастерской, – он пожал плечами, словно это было обычное дело, – Я делал много разных предметов,… даже после окончания школы,… порой это расслабляло меня, поэтому… это было моим хобби,… и Боб позволил мне воспользоваться некоторыми из его инструментов во время перерывов на ланч. Не велико дело.

– Ты шутишь? – спросила я, – Это лучшая вещь из тех, что у меня когда-либо была, …и не просто потому, что она безупречна,… это для моего офиса, …ты словно знаешь, что он у меня будет,… я люблю ТЕБЯ!

Я снова набросилась на него, и он позволил мне почти придушить его, когда я вцепилась руками в его шею.

– У тебя будет офис, Белла, – уверенно сказал он мне на ухо, – Я знаю это. И ты, черт возьми, будешь лучшим доктором, каких выдел свет. Я могу ответственно заявить это, когда ты будешь впервые давать информацию о своих услугах! (в США и других странах широко распространена практика так называемого testimonial, т.е. публичного заявления какого-либо известного человека, призывающего пользоваться теми или иными товарами или услугами, и последующий смех Беллы вызван именно тем, что Эдвард приравнял себя к выдающейся и всем известной личности – прим.пер.).

Он заставил меня рассмеяться, и за это я любила его еще больше.

– У тебя бы отлично это получилось, – я улыбнулась ему, – Каждая девушка в городе пришла бы в мой офис, чтобы посмотреть на тебя,… и мне бы пришлось отбиваться от них палкой!

– Я сделаю тебе палку на Рождество, – он, сияя, улыбнулся мне.

– Да, «сучью палку», так мы ее назовем, – кивнула я, – Красивую, длинную,… и толстую, …чтобы делала больно, когда я буду их бить.

– Однозначно, – согласился он, – У них от этого дерьма будут оставаться синяки.

– Ты столько всего мне надарил, – сказала я наконец, глядя на все свои подарки.

– Это еще не все, – он вручил мне очередную маленькую коробочку, и я на секунду замерла.

– Это не то, что ты думаешь…, – заверил он меня, – Ладно, не совсем то. Открывай!

Я сорвала серебристую бумагу и увидела в своей руке черную бархатную коробочку.

– Не пугайся,… открывай, крольчонок, – он подмигнул мне.

Я открыла футляр, …и увидела очень необычное ожерелье. Цепочка была золотой, и на ней висел усыпанный бриллиантами замочек,… но он выглядел покореженным, словно кто-то взломал его. Зазубренные места надломов волшебно сверкали, …и создавалось впечатление, что из каждого струится свет.

– Это моя цепь,… и замок, которые держали меня, когда мы встретились,… символически, самой собой, – объяснил он мне, – Он полностью сломан и исковеркан, потому что это то, что ты сделала со мной,… ты освободила меня, Белла. За две короткие недели ты разрубила мои цепи и уничтожила в моей голове все, что удерживало меня от того, чтобы БЫТЬ свободным. На самом деле меня держали не Виктория, Джеймс или Рейвен,… это был Я САМ. Мой дурацкий страх. Ты изменила это,… ты изменила МЕНЯ.

Он вытащил ожерелье из футляра, и, пока он расстегивал застежку, держал его за один конец, а я – за другой. Затем он взял у меня второй конец ожерелья.

– Потому что ты заботилась,… потому что любила меня, …и никогда не бросала,… эта цепочка такая крепкая,… это моя новая жизнь, …жизнь, которую ты дала мне,… и потому, что она у меня есть…

Он вытащил кольцо из еще одной маленькой коробочки и показал его мне. Это было великолепное кольцо для помолвки с бриллиантом формы «маркиз». (как пример, прим.пер.). Вместо того чтобы надеть его мне на палец, он надел его на цепочку, позволяя ему соскользнуть по ней до кулона в виде сломанного замка,… и продолжил свою речь…

– Я могу в один прекрасный день попросить тебя выйти за меня замуж…, – закончил он, – И поэтому однажды, когда мы оба будем готовы…

Теперь он достал еще одно кольцо, …золотой обод с узором в виде маленьких кристаллов света по всей поверхности. Он также надел это кольцо на цепочку и позволил ему скатиться к остальным предметам,… со словами:

– Ты выйдешь за меня замуж, …и будешь моей невестой… навсегда, – сказал он, – И, пока проходит время, станет понятно, что еще можно повесить на эту цепочку…

Теперь он обвил ее вокруг моей шеи, застегивая ее и убирая мои волосы, пока пристально смотрел на меня,… и слезы из его глаз текли так же сильно, как и из моих.

– Но если бы ты никогда не воспользовалась шансом…, – он погладил меня по волосам, – И не поставила бы крест на всем, …не нарушила бы все правила, влюбившись в грязную шлюху вроде меня…

Я бросила на него злой взгляд, когда он произнес последние слова,… но он продолжил:

– Тогда у меня не было бы этой жизни,… не было бы шанса даже НАДЕЯТЬСЯ на что-то из того, что есть у меня сейчас, – закончил он мягко, – Я знаю, что нам еще долго путешествовать, прежде чем мы придем к этому,… но если вдруг тебе покажется, что мы все никак не сделаем это,… или то, что мы потерялись и этого никогда не будет,… я хочу, чтобы ты взглянула на это ожерелье… и знала,… что каждый сеанс, на который я иду,… каждое домашнее задание, что я делаю – это очередной шаг к тому месту, куда мы оба хотим попасть.

И даже если я веду себя порой как полный придурок и делаю ошибки,… я все равно хочу этого каждой клеточкой своего существа. Я люблю тебя, Белла. Я буду усердно трудиться, чтобы ты была счастлива каждый день,… и буду мужем, которого ты заслуживаешь. Я клянусь своей жизнью. Это мое тебе обещание,… моя клятва. И в мире, где большинство мужчин не держат данных ими обетов,… я сдержу. И это навсегда,… я хочу умереть в твоих руках,… и ни в чьих других.

Я снова была в его руках и плакала как идиотка, когда он настойчиво припал ко мне с «я-умру-если-не-поцелую-тебя» поцелуем, …думаю, я растворилась в небытии, пока его мягкие губы двигались поверх моих. И он начал сцеловывать слезы с моих глаз,… с моего лица…

– Без тебя я бы до сих пор был там,… прямо в эту секунду…, – сказал он голосом, полным эмоций, – Стоя на коленях у ног той суки,… позволяя своему ребенку, расти без меня,… не зная любви, такой, какая она есть…

Я заплакала сильнее, не в силах даже подумать об этом,… и поцеловала его, чтобы он прекратил говорить об этом.

– Никогда снова…, – выдохнула я, пока медленно целовала его лицо, – Тебя никогда снова не поймают в силки, я обещаю. Ты свободен. Ты мой. Не оглядывайся назад, пожалуйста,… не сегодня.

Часы Эдварда пикнули, и мы оба посмотрели на них. Полночь!

– С днем рождения, Белла, – он ласкал мое лицо так, словно пытался запомнить каждую черточку,… каждую маленькую деталь, – Мой доктор,… моя спасительница,… мой друг,… моя любовь,… моя ЖИЗНЬ.

– Мое сердце, – добавила я, глядя на него,… держа его лицо в руках,… целуя его еще крепче, чем до этого.

Он тут же потянул меня вниз, уложив на себя сверху,… не разрывая нашего французского поцелуя,… и это было ужасно ПРЕКРАСНО!

Я почувствовала, как его эрекция уткнулась мне в живот, и я улыбнулась, глядя на него сверху вниз, говоря ему тем самым: «Сейчас я тебя неистово оттрахаю».

– Время для подарка номер шесть? – спросил он, улыбаясь, убирая волосы с моего лица, чтобы лучше его видеть.

– Разве только ты хочешь подарить мне новый диван… или несколько новых табуреток? – усмехнулась я.

Он хихикнул:

– Нет,… прости. Это бы убило Солнце Полуночи.

– Хорошо, – я улыбнулась словно злая ведьма, заколдовывающая прекрасного принца, лежащего подо мной, – Потому что у меня есть все, что я хочу, прямо здесь… и я надеюсь, что Бог закроет глаза,… потому что я собираюсь сделать с тобой нечто непроизносимое…

– Оооо! – его глаза засветились возбуждением и желанием, – Белла!

– Это доктор Белла для ТЕБЯ, – я ухмыльнулась и опустила голову,… готовая вымотать этого мужчину так, что он больше не сможет ходить.

Coloring outside the lines. Глава 20 (часть 2)

Глава 20. Не злите фей, исполняющих желания!

Часть 2.

Солнце начало вставать вдалеке на небосклоне, еще не сияя во всю свою мощь. Мы с Эдвардом по-прежнему были голыми словно сойки, за исключением того, что на мне была его черная шляпа,… он сидел, обвив меня руками, а я прильнула к нему, сидя у него между ног, и мы с ним наблюдали за тем, как занимается заря.

Наконец, один из нас заговорил.

– Спасибо, Белла, – сказал он тихо, и его руки прижали меня немного крепче, пока он говорил это, – Это была одна из лучших ночей в моей жизни. Далеко не каждой девушке понравилось бы сидеть в лесу совершенно голой, поглощая едва теплую китайскую еду в свой день рождения.

– Ты шутишь? – я теснее прижалась к нему, по-прежнему глядя на то, как золотые полосы света прорезают темноту небосклона, – Это была лучшая ночь в МОЕЙ жизни. Определенно – это был мой лучший день рождения! И я решила, что занятия любовью на воздухе – это мой самый ЛЮБИМЫЙ способ.

– Девушка с записной книжкой…, – сказал он, целуя сзади мою голову, поглаживая ее, – В кого ты превратилась?

– Я стала лучше, – я оглянулась на него, чтобы увидеть, согласен ли он со мной.

И он уверенно кивнул головой и улыбнулся:

– Да, стала. Я до сих пор не могу поверить, что во всей этой неразберихе я, каким-то образом, сделал тебе что-то хорошее, вернув все, что ты дала мне.

– Ты себе не представляешь, – я ухмыльнулась, снова поворачиваясь к небу.

– Ну, теперь тебе двадцать один год, – заявил он, – И ты взрослая во всех смыслах этого слова. Мне ведь не придется вытаскивать тебя из баров, да?

Я рассмеялась, и он вместе со мной.

– Я уже была взрослой, когда мне было девять, – сказала я с горчинкой в голосе, пока пристально наблюдала за игрой света и тьмы на небесном холсте перед нами, – Я хочу быть молодой. Хочу ЧУВСТВОВАТЬ себя молодой,… прежде, чем я действительно СТАНУ старше,… ты даешь мне это, Эдвард. Впервые в жизни… я не ЧУВСТВУЮ себя так, словно мне двадцать один год. Я имею в виду,… когда пару недель назад я стреляла из водяного пистолета в «Пицца Хат», я делала это впервые в жизни, и мне очень понравилось.

– Так, тебе ПОНРАВИЛОСЬ, что я вел себя, как чокнутый ребенок, – заявил он, чуть ли не обвиняя меня в этом.

– Да, понравилось,…НЕКОТОРЫЕ МОМЕНТЫ, – я напряглась на последних словах.

– Расслабься, – он хихикнул, проводя пальцами вниз по моей руке.

– Хочешь поиграть в прятки? – спросил он, – Проигравший вылизывает победителя… полчаса… в любом месте, какое назовет победитель.

– Оооо, – я улыбнулась, – ЗВУЧИТ классно. Недолго, ладно?

– Ладно, – сказал он.

– А что получает победитель? – спросила я его тогда.

– Его вылизывают в течение получаса, – сказал он так, словно это было очевидным, – Никто не проигрывает.

– Клево, – я улыбнулась.

– Эй! – сказал Эдвард внезапно, – Мы еще не вскрыли наши «несчастливые печенья»! Я заказал их, …и лучше бы им оказаться на месте!

Теперь Эдвард искал печенья,… а я боялась, что если их там не будет, мы окажемся на спине у лошади и поскачем, чтобы снова увидеться с нашим приятелем Джимми Ченом.

– О, окей, – наконец сказал он, – Вот они.

Он вернулся и вручил мне одно, усаживаясь, когда я повернулась к нему лицом.

– Ты первый, – я кивнула на него, едва в состоянии дождаться, чтобы узнать, что написано в его печенье.

– Нет, ты, – он покачал головой, – Это твой день рождения.

– Хорошо, – я усмехнулась, разламывая печенье, и увидела светло-розовую скрученную бумажку внутри,… не красную.

– Оуууу…, – я улыбнулась ему, читая ее, – С днем рождения, девочка! Повеселись!

– Девочка, – фыркнул Эдвард, – Он даже не знает твоего имени.

– В любом случае я представилась ему своим ненастоящим именем, – напомнила я ему, – Это нравится мне больше, чем, если бы он назвал меня Мэри. Я ненавижу это имя. Когда люди зовут меня так, мне кажется, что они обращаются к кому-то другому, а не ко мне.

– Эй, попробовала бы ты жить, когда тебя постоянно называют МУРАВЬЕМ, – он поднял бровь.

– Окей, ты выиграл, – сказала я, когда он с вызовом слегка кивнул головой.

– Теперь открывай твое, – я ждала и надеялась, что там нет ничего слишком грубого.

– Хорошо, – он разломил свое печенье и вытащил бумажку,… красного цвета, как обычно.

Он рассмеялся и прочел:

– Если ты соврал мне про то, что у нее день рождения, я порву твою ебаную пасть, белый парень!

И ему пришлось перевернуть листок, чтобы прочитать сообщение целиком, потому что Маркусу не хватило места на одной стороне.

Мы рассмеялись, и я сказала:

– Он никогда не разочаровывает, да?

– Ага, – он улыбнулся, укладывая предсказание в контейнер, стоящий на земле, чтобы сохранить его, как он уже поступил с другими.

Позднее мы сыграли с ним в прятки и мне «пришлось» вылизывать Эдварда в течение получаса. Он просто наслаждался процессом и, думаю, после этого я несколько раз дала ему себя найти. Эдвард отлично умел прятаться, хотя, пару раз я пугалась, что потерялась,… и тогда Эдвард спрыгивал с какого-нибудь дерева или камня и обнимал меня до тех пор, пока я не успокаивалась. В те разы не считалось, что я его нашла.

Позднее он показал мне водяные пистолеты, которые ПРИВЕЗ с собой,… и мы наполнили их в озере, …и играли с ними словно два маленьких придурка. Большую часть дня мы были одеты,… раздеваясь только тогда, когда один из нас должен был обслужить другого за проигрыш очередного раунда нашей новой игры.

Сегодня он сделал мне еще один подарок: играть весь день напролет,… быть ребенком, …ну, …до тех пор, пока мне не приходилось в любом случае расплачиваться за проигрыш,… но это было хорошо и для меня,… мне нравилась та часть, в которой я играла взрослую роль.

– Может, теперь здесь будет наше особое место? – спросила я его позже, когда мы, отдыхая, лежали на краю утеса,…и теплое солнце с любовью гладило наши тела.

– Это и есть наше особое место, – согласился он, – Мы все время будем приезжать сюда. Только ты и я, …и та лошадь, на которой мы приедем.

– Договорились, – я закрыла глаза, и у меня появилось ощущение, что я смогу взлететь, если захочу, – Сегодня мы столько веселились,… я люблю быть с тобой ребенком.

Его рука нашла мою, он поднес ее к своим губам и поцеловал.

– Я тоже, – ответил он, – Меня всегда наказывали, когда я вел себя как маленький ребенок. Виктория ненавидела это. Повзрослей, орала она мне все время. И я всегда сдерживал себя,… и даже сейчас, ты думаешь, что я нервничаю, или даже боюсь вести себя так,… но почему-то рядом с тобой это не так. Я знаю, ты сказала, что я свободен,… и я знаю, что так и есть,… но я не всегда ЧУВСТВУЮ себя свободным,… но сейчас,… здесь, с тобой,… играя в эту игру, …я чувствую это.

Потом, когда, наконец, настало время собираться и уезжать, я увидела, что Эдвард царапает что-то на дереве рядом с тем, за которое был привязан Солнце Полуночи. Я улыбнулась, когда увидела слова: «Эдвард любит Беллу».

– Как это похоже на «Маленький домик в прериях», – подразнила я его, но на самом деле мне понравилось. Ни один мальчик не делал для меня раньше ничего подобного.

– Просто помечаю нашу территорию, – усмехнулся он, дунув на написанные слова так, что деревянная стружка разлетелась по воздуху.

Он в последний раз, прежде чем мы уехали, поцеловал меня… и от этого поцелуя у меня чуть не подогнулись колени, когда я прислонилась к словам, которые он нацарапал. Затем он взял меня на руки и закинул на спину лошади. Утром Эдвард напоил и накормил коня, так что, казалось, он снова готов идти,… возможно, он соскучился по дому.

Когда мы подъехали к нашему дому, то увидели развешанные перед домом розовые и белые воздушные шары,… и я заметила машину Бена на подъездной дорожке.

Эдвард зло пробормотал себе под нос:

– Чокнутый старый козел,… вечеринка-сюрприз предполагает сюрприз,… а он развешивает шарики снаружи и паркуется прямо на подъездной дорожке…

Я хихикнула и оглянулась на него, пока Эдвард вел коня на наш задний двор, сказав ему: – Тпру, мальчик, – добравшись до центра травянистой лужайки.

– Прости, Белла, – извинился он, – Я объяснял все это Бену, но он, очевидно, перетрудился, накладывая мороженое в своем кафе.

– Все в порядке, – я пожала плечами, – Не волнуйся об этом.

Он первым слез с лошади и затем научил меня, как правильно слезать с нее самостоятельно. Он по-прежнему выставил руки, чтобы поймать меня, но я приземлилась на ноги сама.

– Хорошая работа, – он одобрительно улыбнулся; сейчас шляпа была на его голове.

Он отвел лошадь к дереву и привязал там, как и раньше. Я последовала за ним, погладила нашего милого пожилого коня, и он негромко довольно захрапел. Он мне очень понравился.

– Он любит это, – сообщил Эдвард, улыбаясь нам почти с ревностью во взгляде.

– Оу, ты тоже хочешь? – спросила я, поглаживая его по лицу так же, как до этого гладила коня по морде.

Эдвард захрапел как лошадь, и я хихикнула, взяв его за руку, пока мы шли к двери, на мою … «сюрприз-вечеринку».

Внутри нас не ждала толпа народа, а лишь важные для нас люди. Бен, Анджела и Кэти хором крикнули:

– СЮРПРИЗ!

Бен даже дунул в маленькую красную трубу после того, как все замолчали.

– Сюрприз? – Эдвард хмуро взглянул на Бена, – С шариками, развешенными по двору и твоей машиной, припаркованной прямо перед домом?

Я немного покраснела и попыталась сделать вид, словно это не имеет для меня большого значения, но Бен вступил в спор.

– Не надо говорить этого МНЕ, – проворчал он, – Я не занимался декорациями!

– Тогда чем ты занимался? – спросил Эдвард, – Играл на трубе?

– Прекратите это, парни… дайте девушке войти и отпраздновать свой день рождения, – Анджела встала между ними и наступила тишина, а потом она обняла меня, – С днем рождения, милая.

– Спасибо, Анджела, – я улыбнулась.

– У Кэти тоже для тебя есть очень особенная открытка и подарок, – сказала мне Анджела. Эдвард взглянул на свою дочь напряженно и озабоченно, а Кэти испуганно взглянула на него в ответ.

– Давай, Кэйтлин, – сказала Анджела, присаживаясь на диван и подталкивая меня к ней, пока Эдвард с Беном стояли рядом, глядя на нас.

– Вот, – Кэти опустила глаза, протягивая мне конверт, усыпанный блестками, с моим именем, написанным на нем огромными буквами.

– С днем рождения, – сказала она затем, украдкой глядя на меня, пока я аккуратно пыталась вскрыть конверт, чтобы не повредить ее художества, добавляя:

– Так красиво,… я люблю красные блестки.

Кэти слабо улыбнулась, пока я вскрывала его; внутри оказался листок бумаги, сложенный пополам,… она сделала для меня открытку. На ней были нарисованы я, Кэти и Эдвард, убегающие от стаи уток, которые выглядели очень злыми с тяжелыми бровями и раскрытыми клювами.

Само собой, Эдвард был впереди, возглавляя побег, его рот был широко раскрыт, а его большие глаза с маленькими точками в центре, выглядели ужасно испуганными; его рыжие волосы неистово торчали во все стороны. «БЕГИТЕ, СПАСАЙТЕ СВОИ ШКУРЫ!», – было написано в маленьком шарике, который был нарисован у его большого круглого рта.

Я рассмеялась и показала это Эдварду, который уже стоял рядом, заглядывая в открытку, и на его лице тоже появилась улыбка.

– Это был лучший день, – прокомментировал он, когда я открыла открытку, читая текст про себя.

Открытка гласила:

Дорогая Белла,

Я очень извиняюсь за то, что сказала о твоей еде. Ты хорошо готовишь, и я прошу прощения за то, что была такой жестокой к тебе и использовала твою косметику. Я обещаю никогда так больше не делать.

Я рада, что ты живешь с нами, и мне нравится то, каким счастливым ты делаешь моего папу. Раньше он был все время грустным. А теперь нет, благодаря тебе. Ты была права, это НАШ дом, и я счастлива, что ты здесь. Пожалуйста, не уезжай.

Я надеюсь, ты больше не злишься. Я люблю тебя.

С днем рождения!

Люблю, Кэти XXX OOO

(крестики означают «целую», кружочки – «обнимаю» – прим.пер.).

Неужели каждый в этом семействе решил на этих выходных довести меня до слез? Без сомнения, у нее тот же дар к письму, как и у ее отца.

Взгляд Кэти был полон стыда,… и этим она тоже напомнила мне своего папу. Я просто обняла ее и погладила ее длинные шелковистые волосы. Она обняла меня в ответ и облегченно вздохнула. И я почувствовала, что руки Эдварда тоже гладят волосы его ребенка,… безмолвно говоря ей тем самым впервые за несколько дней, как сильно он любит ее и соскучился по ней.

– Я тоже люблю тебя, детка, – сказала я, смаргивая слезы, – И я больше не сержусь. И мне очень нравится эта открытка. Я бы не променяла ее и на миллион долларов.

– Правда? – спросила она.

– Правда, – сказала я, закрывая глаза, а затем я прошептала ей на ухо, – Иди и обними своего папулю, ладно? Он очень соскучился по тебе.

Кэти кивнула и выпустила меня, пока я вытирала свои глаза. Она забралась на диван, вставая на него так, чтобы ее глаза были почти на одном уровне с глазами Эдварда.

– Прости меня, папочка, – она заплакала, а затем ее плач перешел в рыдания, когда она увидела его лицо и глаза, смотрящие на нее,… и уже через миллисекунду он держал ее в своих объятьях,… прижимая к себе и целуя.

– Я люблю тебя, малышка, – сказал он немного напряженным голосом.

– Я тоже тебя люблю, – сдавленно произнесла она сквозь рыдания, зарывшись лицом в его грудь.

– И Я НЕ ненавижу тебя, нет! – выкрикнула она, – Я не знаю, почему я так сказала. Я НИКОГДА не буду ненавидеть ТЕБЯ.

– Это нормально, – ответил он мягко, и я заметила слезы у него в глазах, – Это нормально – ненавидеть меня время от времени. Это никогда не заставит меня уйти. Все будет хорошо, я обещаю. Я знаю, что ты через многое прошла,… я понимаю, малышка.

И после этих слов ни у кого в доме не осталось сухих глаз. Даже у Бена.

Анджела сказала ему:

– Бен, ты плачешь.

– НЕТ! – крикнул он, отворачиваясь, – Просто мне в глаз попал свечной воск!

Это было мило, и мы все рассмеялись. Порой нам необходимо разряжать обстановку.

Также Кэти подарила мне симпатичую бутылочкудухов «Волшебная пыль» от Бонни Белл американская косметическая компания – прим.пер.). Она была совершенной! Я побрызгала немного на себя и на нее, и мы были с ней после этого парочкой принцесс пикси.

Я пыталась побрызгать на Эдварда, но он выставил руки со словами:

– Убери это от меня!

Я взглянула на Кэти и улыбнулась, говоря:

– Репеллент (отпугивающее вещество – прим.пер.) от МАЛЬЧИКОВ! Потрясающе!

– Тогда побрызгай на нее еще! – сказал Эдвард, стоя у стола, где он пытался украсть немного шоколадной глазури с моего праздничного торта. Анджела хлопнула его по руке и тут же отправила с кухни.

Бен с Анджелой подарили мне три прекрасных осенних свитера – синий, зеленовато-голубой и бирюзовый,… а затем Анджела сказала:

– Эдвард сказал, что твой цвет – голубой,… и я не смогла определиться, какой оттенок голубого самый лучший, поэтому взяла все три.

– Мне нравятся все! Спасибо! – я встала и обняла ее, …а затем Бена.

– Я не обнимаюсь! – запротестовал он, но я все равно притянула его к себе.

– Теперь обнимаешься, – я обняла его, – Прекрати вырываться!

– Хорошо, ладно…, – он похлопал меня по спине, – Пожалуйста. С днем рождения.

Я снова заплакала, когда прочитала открытку от Бена с Анджелой, которую они дали мне. Она гласила:

Мы очень сильно любим тебя, Белла. Мы рады, что Эдвард нашел тебя. Ты нам как дочь.

Я знаю, как тяжело, должно быть, им было писать это,… но они написали.

Было милое послеобеденное время, и Кэти не отлипала от меня большую часть времени. Она накрасила мне ногти, и меня не волновало то, что она немного смазала лак по краям. Пока Анджела готовила для нас ужин, Кэти принялась делать мне педикюр и пока она трудилась над моими ногтями, у меня между пальцев были зажаты ватные шарики.

– Посмотрите на себя, просто картина под названием «Спокойствие», – Эдвард сидел на диване, положив ноги на стул, пока мы смотрели «Вам письмо» (мелодрама с Мег Райан и Томом Хэнксом в главных ролях – прим.пер.) по телевизору.

– Самое время для дзен-медитации…, – я улыбнулась ему в ответ, вдруг почувствовав, как что-то острое воткнулось мне в большой палец на ноге,… и мой вскрик переполошил весь дом.

– Что случилось? – спросил Эдвард, глядя на меня и приподнимаясь на стуле.

Я задергала ногой в агонии, когда Кэти очень буднично ответила:

– Мне было нужно выдернуть толстый длинный волос из большого пальца Беллы, он был просто ОГРОМНЫЙ!

– Ахххх…, – ответила я, одновременно от боли и от замешательства.

Эдвард пытался вести себя как взрослый, но потерпел поражение. Они с Беном хохотали три секунды, и одна Анджела была на моей стороне.

– Кэти, нельзя выдергивать людям волосы без предупреждения, – она покачала головой и пошла обратно на кухню, – Это БОЛЬНО.

Эдвард пытался поговорить со мной, но не мог прекратить смеяться,… и это напомнило мне случай, когда он бился в истерике у меня на полу, когда я чуть не выскочила на улицу в банном халате с нарисованным на нем медведем.

– Ты,… – он рассмеялся еще сильнее, чуть не падая на пол рядом со мной, – …Ты хочешь,… – смех усиливался, – …Приложить кубик льда к пальцу?

И он приземлился на пол, лицом вниз, хихикая как Джокер, (думаю, имеется в виду злодей и главный враг Бэтмена из одноименного фильма в исполнении покойного Хита Леджера – прим.пер.), …Бен тоже смеялся, сидя за столом и облившись пивом.

Ну ладно. Месть – это блюдо, которое лучше подавать холодным. Он заплатит. Потом ему может понадобиться целый поднос с кубиками льда для его «хозяйства», сказала я себе. Возможно, я приглашу Маркуса полежать в моей постели, когда Эдвард украдкой придет ко мне позже,… это был бы для него хороший урок.

Ужин был отличным, этакой особой семейной трапезой. Я гораздо больше любила такие ужины, чем те, которые происходили за пределами дома. Кроме того, единственным хорошим заведением в городе был ресторанчик Джимми Чена,… и я уже ела его блюда прошлой ночью. К тому же, я немного боялась идти туда так скоро после всего того, что Эдвард натворил там со своей лошадью и после его шуток про «Ride Thru». В следующий раз он уделает нас,… и я трепетала при мысли, что же еще он может придумать.

Я очень хорошо провела время,… а затем Анджела поставила на стол торт с моим именем, написанным на нем,… и двадцатью одной зажженной свечкой, …настало время загадывать желание, …и это был единственный момент, когда мне немного взгрустнулось. Я подумала о папе,… о Розали и Элис,… я загадала, чтобы они были здесь… и задула свечи. За этим столом у меня уже было все, о чем я могла мечтать. Я не хотела жадничать. Это злите фей, исполняющих желания. Они и так уже дали мне очень многое.

Coloring outside the lines. Глава 21 (часть 1)

Глава 21. Пожалуйста, Виктория, можно мне умереть?

Часть 1.

От автора: *Предупреждение: эта глава содержит флешбэк, …дневниковые записи из прошлого Эдварда,… все очень и очень грубо. Всякое дерьмо про мужчину с мужчиной, и ничего приятного.

И еще эта глава длинная. Простите. Заранее извиняюсь. Пока, сейчас я собираюсь спрятаться.*

_

От переводчика: *Эта глава, безусловно, добавила на моей голове седых волос. Я переводила ее урывками, по 2-3 страницы за раз, на большее просто не хватало сил. На данный момент это самая трудная глава из всех, что я когда-либо переводила, и уж точно трудна она не грамматическими конструкциями… Для читающих «Только моя» хочется сказать лишь одно – жесть здесь, а не там. Там – безумство любви. Здесь – насилие ради насилия. И – кто его знает – может быть, это еще не самый жуткий флешбэк в этой истории. Помоги мне, Господи! По мне – Winnd, несколько походя, упомянула о предстоящем нам испытании. На мой взгляд, сейчас самое время сказать коронное – «если вы не понимаете / не принимаете и бла-бла-бла» – пропустите эту главу. Ничего, кроме боли, она Вам не принесет. Впрочем, к сожалению, она покажет нам НАСКОЛЬКО его сломали, поэтому самых стойких жду на той стороне этого моста. Я с вами. Вот моя рука, идемте.*

_

EPOV

После дня рождения Беллы Кэти ненадолго стало лучше, но часто, время от времени, она грустила и отказывалась говорить об этом. Она уходила в свою комнату и закрывала дверь. Я чувствовал, что это из-за других детей в школе,… но она продолжала говорить, что там «все хорошо» или «классно». В самом начале учебного года она не могла наговориться про школу, а теперь, всего несколько недель спустя,… она отстраненно и вскользь говорит о том, что там происходит.

Я решил подождать до октября, чтобы поговорить с ее учителем на предстоящем родительском собрании, и до этого Кэти предстояло пойти на прием к врачу. Как отец, я чувствовал себя ужасно, пока стоял в стороне и ничего не делал, чтобы помочь ей с ее проблемами. Но, как сказала Белла, я не могу постоянно все исправлять за нее. Порой, с болью в сердце, нужно просто стоять и ждать, пока кусочки пазла соберутся в единое целое, и когда твой ребенок сам придет к тебе со слезами на глазах. Боль – хороший учитель,… она заставляет нас расти. Я знал это на примере своей собственной жизни. Я просто хотел, чтобы Кэти вообще никогда не испытывала боли. Когда она родилась, я сказал Тане, что хочу быть уверен, что ничто и никогда не причинит вреда моей малышке. Я упустил то большое время.

Единственное, что произошло за эти пару недель после дня рождения Беллы, было то, что все мы собрались вместе. Ну, сначала мы с Кэти сели и поговорили об этом,… а затем позвали Беллу,… и радостно сообщили ей, что мы проголосовали,… и теперь Белла будет жить со мной в одной комнате. Белла не могла поверить, что я на самом деле поговорил с Кэти об этом и объяснил ей, что мы не пытаемся сделать ей больно или оскорбить память ее матери. Это был приятный вечер,… Кэти даже помогла перенести все вещи Беллы в мою комнату,… и мы позволили ей решить, какие картины и статуэтки стоит переместить ко мне. Мы дали ей право голоса, и все изменилось.

И после того, как Кэти отправилась в постель той ночью,… ммммм,… ладно, скажу лишь то, что эта ночь была полна волшебства.

Мы установили пару правил относительно новой комнаты папы и Беллы. Кэти сделала ожерелье на шнурке с большим кулоном в виде сверкающего розового сердечка. Когда мы вешали его на ручку двери, это означало НЕ ОТКРЫВАТЬ ДВЕРЬ, а СТУЧАТЬСЯ и спрашивать, можно ли войти. Для Кэти это было приемлемо. И второе правило гласило: не подслушивать под дверью. Я сказал Кэти, что потом она еще скажет нам за эти правила спасибо.

Терапия с доктором Питером проходила для нас с Беллой очень успешно. Я по-прежнему читал понемногу свое домашнее задание, и для меня, по-прежнему, сложно было при прочтении обойтись без слез,… но Питер был очень терпелив,… он был таким классным. Я не думал, что добился, какого либо прогресса до одного вечера, когда мы остановились на заправке. Кэти нужно было в туалет, а у них была только одна кабинка. Она была и для мужчин, и для женщин и мне не понравилось, что моя дочь будет там одна, поэтому я зашел с ней.

Я зашел первым, чтобы убедиться, что там унитазы вместо писсуаров и что там нет в данный момент никого из мужчин. Там было пусто. Я взглянул на унитазы, чтобы проверить, чистые ли они,… и почувствовал, как покрываюсь холодным потом, когда наклонился к одному из них. У меня не было твердой уверенности, отчего… или почему мое дыхание стало затрудненным,… а затем это случилось со мной. Образы и голоса… вернулись и наполнили мою голову,… здешние запахи… явились спусковым крючком для воспоминаний, которые я долго блокировал,… о событиях, предшествующих сэру Кевину. Я почувствовал слезы на глазах когда услышал, как Кэти стучит в дверь, желая войти внутрь, …и чуть не запаниковал.

Но здесь не опасно, сказал я себе,… и быстро впустил ее, …стоя снаружи кабинки, пока она делала то зачем пришла. Я вышагивал туда-сюда, разглядывая краны,… глядя на себя в зеркала,… чувствуя запах этой комнаты, от которого меня бросало в дрожь,… и я чуть не запер дверь изнутри, чтобы никто не смог войти. Даже звук поворачивающегося затвора замка и щелчок вынуждал меня желать того, чтобы меня пожалели.

– Папа, ты в порядке? – спросила Кэти, сидя на унитазе; ее маленькие кроссовки виднелись из-под двери.

– Я в порядке, – ответил я, пытаясь делать те дыхательные упражнения, о которых рассказал мне Питер, – Пожалуйста, быстрее,… прости, малышка. Я не очень хорошо себя чувствую. Мне нужно поскорее выбраться отсюда.

Она поспешно вышла, и я заставил ее вымыть руки, …а звук диспенсера для жидкого мыла… заставил меня еще сильнее вспотеть, …и я чуть не застонал вслух, но я не хотел напугать Кэти.

После того, как она вымыла руки, я едва не схватил ее на руки, чтобы бежать с ней обратно к машине. Белла непонимающе уставилась на меня, когда я ввалился в машину, завел двигатель, увозя нас подальше от этой комнаты,… крана,… и прошлого.

Когда я пришел домой, я отправился в комнату Бена и Анджелы, запер дверь и начал писать с чистой страницы моего ебучего дневника, как теперь я называл эту тетрадь. Обычно я запирал ее в небольшом сейфе, стоящем под письменным столом, за которым я писал,… мне не хотелось, чтобы Кэти когда-нибудь увидела эти страницы. И я писал,… писал,… это было так странно. Месяц-другой назад, когда я познакомился с Беллой, я рассказал ей одну историю о муже одной женщины, доставившем мне небольшое неудобство,… тогда я сказал Виктории, что я ни за что не буду иметь дела с мужчинами. Тогда я искренне полагал, что… так и будет. Теперь я знаю,… что воспоминание о той ночи было таким ужасным,… что я заставил себя забыть о нем, словно мне приказали это сделать,… и я согласился. Но сейчас воспоминания вернулись,… и я снова хотел избавиться от них, поэтому я сделал так, как говорил мне Питер,… я записал все это.

***

Однажды она взяла меня в этот бар,… вскоре после того, как я стал официально называться ее рабом. Она сказала, что просто хочет посидеть там со мной и расслабиться. Она поцеловала меня и сказала не беспокоиться. Сегодня вечером не будет никакого секса, сказала она и добавила, что мы можем пойти туда как обычная парочка и что все в порядке. Я поверил ей. Но у нее были на мой счет другие планы. Мне следовало выучить большой урок. Кое-что, в чем нуждается каждый раб. Быть способным стерпеть унижение. Это было мое первое свидание с ней,… но далеко не последнее.

Я все еще пил свой первый коктейль, в то время как она уже пила четвертый. Заведение было отвратительным, оно располагалось по соседству с самыми отстойными заведениями в округе, …здесь зависали уличные банды, и полиция никогда здесь не появлялась. Виктория знала большинство парней в заведении. Полагаю, они были знакомы с ее отцом… или с ней самой. Все они выглядели так, словно две минуты назад сбежали из тюрьмы. Я пытался не привлекать в себе внимания и держал глаза опущенными вниз, как она мне велела.

Мужчина за мужчиной подходили, чтобы присоединиться к нам за нашим столиком в углу. Мне постоянно приходилось двигаться, и меня толкали каждый раз, когда очередной парень подходил к нашему столику и целовал ее. Она вела себя со всеми ними как со старыми друзьями,… обнимая их,… но ее поцелуи безошибочно говорили о том, что они были не просто друзьями. Вы не станете целоваться с языком и не позволите другу лизать Вашу шею, просто здороваясь. Я не знал, что делать,… все эти мужчины принадлежали моей Госпоже,… и я просто сидел там, не говоря ни слова.

Должно быть, она заметила, что я бросаю на нее взгляды, потому что она твердо сказала мне шепотом:

– Просто сиди тут. Даже, блять, не двигайся и не вздумай ГЛЯДЕТЬ УКРАДКОЙ. Глаза вниз.

Я сделал то, что она хотела без особого удовольствия. Я пристально рассматривал под столом свои кулаки, лежащие на коленях.

Через несколько минут я мельком взглянул на них, они болтали о старых временах,… с нами сидело должно быть десять или одиннадцать огромных парней,… я заметил пару женщин,… стоящих позади нашего столика, думаю, это были подружки парочки из тех мужчин.

– Ну, чем ТЫ занималась в последнее время, девочка? – поинтересовался вслух высокий бородатый мужик с длинными жирными волосами, сидя при этом почти у меня на коленях, и я отклонился, пытаясь держаться подальше от них, пока они беседовали.

– Я готовлю нового раба, – сказала она тут же, без какого бы то ни было замешательства. Мои глаза вылезли из орбит, когда я взглянул на нее,… и она ухмыльнулась мне.

– О, Господи, очередной маленький педик? – мужик рассмеялся, – Каков этот из себя?

– Он здесь, – она указала большим пальцем на меня, сидящего между ними. Мужик стрельнул в меня взглядом, и я почувствовал себя проглоченным раньше, чем улыбнулся и сказал:

– Привет. Приятно познакомиться.

Они с Викторией разразились смехом, а мое лицо стало ярко-красным, и я опустил взгляд на свои дрожащие кулаки, мысленно спрашивая себя, как они еще не лопнули от смеха.

Парень проорал на весь бар, что Виктория готовит нового педика, а я при этом сидел рядом с ним. Бар взорвался от смеха и меня окружил гул голосов,… я мог различить только некоторые из слов… Парень с киской… Нэнси,… это не ПАРЕНЬ, это ДЕВЧОНКА! Он пользуется косметикой?

– Виктория…, – прошептал я, беспомощно глядя на нее, – Пожалуйста, можно мне уйти? Я не слишком хорошо себя чувствую…

– Держи свою ебаную задницу на стуле, пизда! – Виктория усмехнулась, куря сигарету и стряхивая пепел мне на колени. Парни нашли это забавным.

– Что-то не так, малыш, у тебя месячные? – большой мужик с сальными волосами положил свою руку мне на шею,… и я задохнулся от вони от его подмышек. Он притянул мою голову к себе, а другой рукой схватил меня за лицо, сплющивая мои губы.

– Ну-ка, поцелуй Бо! – он с силой наклонил меня к парню, сидевшему рядом с ним, толкая мое лицо ко рту парня. Раздался взрыв смеха, когда мужик, которого я «поцеловал» встал и с силой вытер свое лицо так, словно я только что измазал его дерьмом.

Я беспомощно сопротивлялся и смотрел на Викторию. Она тоже смеялась, не делая, черт возьми, ничего, чтобы помочь мне.

– ОТПУСТИ! – я услышал собственный крик, и Виктория бросила на меня самый злобный взгляд из всех, что я видел в ее арсенале. Но я не оставил попыток отодвинуть свое лицо и вырваться из рук того парня.

– ТЫ, ПЕДИК! – мужик, который заставлял меня «целоваться» плеснул мне в лицо свой напиток и я почувствовал, как от алкоголя защипало глаза,… немного жидкости попало мне в горло, и я слегка закашлялся.

Но мужик продолжал держать мена в своих твердокаменных объятьях, так, что я лишь извивался, не двигаясь с места.

– Он у нас милая маленькая девочка…, – мужик, который держал меня, взглянул мне в лицо, – Да еще и милашка в придачу. Ты дашь мне поиграть с ним немного?

– Виктория…, – проскулил я, чувствуя, как мужик слизывает с моей шеи алкоголь. Я вцепился пальцами в руку, которой он обхватил меня за шею, … но, кажется, он даже не почувствовал этого.

– Конечно, вперед, – она пожала плечами, – Мне-то, блять, какая разница?

– Нет…, – я начал протестовать, но толпа парней гудела так громко, что я не слышал даже себя, – Виктория!

– Спасибо, Вик, – он рассмеялся, наливая себе напиток свободной рукой, пока я продолжал попытки атаковать его вторую руку.

– Ну, малышка…, – он приложил маленькую рюмку к моему рту, – Давай немного выпьем с папочкой.

Виктория смотрела на меня, взглядом предупреждая вести себя хорошо. Поэтому я позволил алкоголю пройти сквозь мои губы,… и ОГОНЬ напитка обжег мне внутренности,… он был КРЕПКИМ! Не имея большого опыта в употреблении крепкого спиртного, у меня перехватило дыхание, и я закашлялся, пока они смеялись надо мной.

– Хорошо, да? – спросил он меня, когда моя голова оказалась прижатой к его груди, а тело наполовину склонилось над его ебаными коленями, пока он наливал еще одну стопку. Парень был весь потный и мокрый и его вонь меня просто убивала! Но я знал, что это лишь только начало.

Я немного помотал головой, сожалея, что недостаточно часто посещал тренажерный зал, когда он снова поднес стопку к моим губам.

– Нет, больше не надо! – я начал вырываться сильнее, – Я не хочу… ВИКТОРИЯ!

Но вместо ее имени я произнес лишь какие-то булькающие звуки, когда вторая порция алкоголя потекла вниз по моему горлу.

На этот раз я закашлялся сильнее,… и я слышал, как все они смеются,… делая вид, что ничего не случилось.

– Он осилит несколько, – сказала Виктория парню, который держал меня, – Он маленький мальчик, но может выучить кое-какие мужские уроки.

– Кто твоя новая сучка, Джесс? – раздался голос в нескольких футах от нас, пока парень наливал третью стопку,… и я был рад тому, что на сей раз он выпил ее сам. Пока он на секунду отвлекся, я попытался встретиться глазами с Викторией.

– Виктория…, – я хотел, чтобы она взглянула на меня и увидела, что происходящее не доставляет мне удовольствия. Но ей было плевать. Она думала, что это забавно, – Пожалуйста…

– Это моя новая крошка, – Джесс сильнее сдавил рукой мою шею, на секунду перекрыв мне кислород, и я вынужден был прижаться щекой к его колючей бороде, – Разве она не милашка? Я учу ее пить.

И снова смех,… все смеются,… там было так темно, что я едва видел что-либо,… за исключением своей Госпожи. Я видел, как она наклонилась и скрутила в трубочку счет,… она нюхала кокаин! Я даже не знал, что она делает это! Она сделала две дорожки и улыбнулась, подвинув нос ко второй из них,… а затем взглянула на меня.

Я знал, что то, как я смотрел на нее, разозлит ее. Но прежде, чем я смог исправить это, в мой рот влили еще одну порцию.

– Аххххх…, – это все, что я мог сказать на это, пока алкоголь путешествовал вниз по моим внутренностям. На этот раз все мое тело содрогнулось,… и я громко поперхнулся, содрогаясь от омерзительного послевкусия.

– Это хорошо для тебя, девочка, – сказал мне мужик, – От этого у тебя вырастет немного волос на груди,… да, кстати,… давай посмотрим на твои сиськи.

Что?

Другой рукой мужик поставил бутылку на стол и грубо забрался мне под шелковую рубашку. Я услышал негромкий звук рвущейся ткани, пока его рука блуждала по моей груди,… и я почувствовал, как он ущипнул один из моих сосков.

Я охнул и заорал, …с новыми силами пытаясь вырваться из его рук. Но я по-прежнему был беспомощен против его силы.

Виктория хихикнула, без сомнения, будучи под кайфом, когда мужик удовлетворенно хрюкнул:

– Даааа, милые маленькие сиськи… такие мягкие…

– УБЕРИ ОТ МЕНЯ свои ЕБУЧИЕ руки! – крикнул я, и рычание вырвалось из моего горла, когда я попытался встать,… но он быстро дернул меня обратно, усадив прямо себе на колени.

– Оооо, давай же, давай…, – казалось, Джесса совсем не обеспокоила вспышка моего гнева, – Будь хорошей девочкой,… не вынуждай папочку отшлепать тебя.

– Виктория, пожалуйста, помоги мне! – взмолился я и хмуро посмотрел на нее, когда она взяла свой напиток, разговаривая с каким-то другим парнем, который теперь сидел рядом с ней. Я думаю, она даже не слышала меня.

Я закрыл глаза, ненавидя каждую секунду, проведенную здесь. Казалось, теперь весь бар развлекался, глядя на нас. И единственная, которая могла защитить меня, сейчас была под кайфом и, вероятно, даже забыла о том, что я с ней.

Большее неудобство мне доставляла его рука, держащая меня за шею, …и то, как она спускалась к моей груди, словно у меня действительно была грудь,… он сжимал мою плоть и мускулы,… а другой рукой наливал еще одну стопку.

– Оууууу…, – я попытался дать понять этому парню, что мне не нравится все это, но он проигнорировал мои мольбы.

– Открой рот, красавица, – он взял стопку и вылил ее мне в рот, даже не обращая внимания, разжал ли я на этот раз губы.

– Как ЭТО зовут? – спросил Джесс у Виктории, толкая ее, чтобы привлечь внимание.

Она посмотрела на меня, нахмурив брови, словно забыла мое имя.

– Я зову ее ПИЗДОЙ, – она хихикнула, …и мне захотелось ударить ее в лицо кулаком.

– Оооо, пизда, какое прекрасное имя, – Джесс сильнее сжал мою грудь, …делая глоток из бутылки.

Я пытался придумать, что бы сказать, чтобы выпутаться из этой ситуации,… даже если это дало бы мне секунду времени, …я бы успел уйти. Они все равно все выглядели пьяными. Возможно, это будет не слишком сложно.

Затем я почувствовал, как что-то коснулось моей рубашки, и я скосил глаза влево, …моя голова была зажата в тиски его рук, и я не мог даже ПОВЕРНУТЬ ее. Теперь рядом со мной сидел мужик с тату в виде черных слез под глазами, …длинными черными волосами, завязанными в хвост… и козлиной бородкой. На вид ему было за пятьдесят, и он был не такой большой, как Джесс, но гораздо больше меня. И он медленно расстегивал мою рубашку.

– ЭЙ! – заорал я, хмурясь и скидывая его руку с себя, – ОТВАЛИ!

– Перестань быть такой сучкой и веди себя хорошо! – его мексиканский акцент был таким сильным, что я едва понял, что он сказал, в то время, как все смеялись и продолжали беседу.

Он не прекратил делать то, что начал, и, пока я пытался сбросить с себя его руки, Джесс рывком притянул мою голову обратно к своей груди так, что мог касаться моего затылка кончиками пальцев, вливая очередную порцию мне в рот.

Теперь мне совсем не было видно Викторию, передо мной было лишь море мужских лиц, уродливых, все как одно,… и смотрящих на меня.

– ВИКТОРИЯ! – я звал ее, отыскивая глазами, – ВИКТОРИЯ!

– НЕТ! – теперь крикнул я Джессу, который схватил мои волосы пальцами, дергая мою голову назад до тех пор, пока я не уткнулся взглядом в черный потолок,… с плавающими там кольцами табачного дыма.

– ОТПУСТИТЕ МЕНЯ, вы, КОЗЛЫ! – крикнул я, пытаясь освободиться, когда почувствовал, что моя рубашка распахнулась,… внезапно демонстрируя всем мою голую грудь,… и я почувствовал, как половина рукава сползла с моего плеча,… словно они пытались сорвать с меня рубашку полностью.

– Что ты сказал, малыш? – перед моим лицом возникли глаза Джесса,… и я почувствовал сильное тепло у своих глаз,… это была его сигара. Он не пытался прижечь мне ею глаза,… это было предупреждение вести себя тихо, … и прекратить вырываться.

– Ничего, – я покачал головой, чувствуя, как слезы покалывают внутренние уголки моих глаз.

– Хорошая девочка, – Джесс усмехнулся, и я увидел, что половина зубов у него отсутствует, а потом он исчез из поля моего зрения. Я тяжело дышал, размышляя, что они делают,… в тот момент я ничего не чувствовал…

Я услышал, как официантка или еще какая-то женщина сказала

– Что вы делаете с этим парнем?

Несколько голосов ответили ей, и я смог разобрать фразы: «Мы играем с новой игрушкой Виктории…» и «Отъебись, сука! Занимайся своими делами!».

Я больше не слышал от нее ни слова, но даже когда она спросила, что они делают,… это прозвучало не так, словно она пытается спасти меня, …ей просто стало любопытно.

– Пожалуйста…, – я потянулся руками назад, пытаясь сдвинуть его руку, которая держала меня за подбородок, заставляя тем самым мою голову откинуться назад, – Мне шею больно! Пожалуйста, отпусти…

Сейчас мой голос звучал тихо, а не так громко и требовательно, как раньше. Никто не слушал меня.

– Посмотрите на эти симпатичные мышцы…, – прокомментировал мужик, который расстегивал мне рубашку, …и я почувствовал, как его пальцы грубо трогают мой левый сосок, …из моей груди вырвалось рычание, …мне это совершенно точно не нравилось.

– Такие сладкие, – сказал он, и я почувствовал, как его язык движется вверх-вниз по моему соску, – Ммммм…

– ВИКТОРИЯ! ВИКТОРИЯ! – выл я, снова вырываясь. Эти бандиты собираются меня изнасиловать прямо здесь, а она даже НЕ ЗНАЕТ об этом. Куда, БЛЯТЬ, она ушла?

– Малыш хочет свою мамочку! – кто-то рассмеялся и я почувствовал, как огромная ручища дернула меня обратно, …словно тряпичную куклу, и я полетел назад, чувствуя, что приземлился.

– Мой! – выплюнул Джесс мужику, который лизал меня слева,… и я понял, что сижу у Джесса на коленях, и он снова ухватил меня за волосы, почти у скальпа, еще раз дергая мою голову назад.

– Вик сказала, что с ним могу поиграть я, а НЕ ты! – он презрительно усмехнулся и я почувствовал, как дрожат мои руки, когда отталкивался от грязной футболки Джесса.

– Я тоже могу с ним поиграть! – возразил мужик, – В любом случае, я нравлюсь Вик больше, чем ты!

– Похуй, – фыркнул Джесс, его мясистая рука медленно двигалась к моей распахнутой рубашке, и он большими круговыми движениями массировал мой торс,… опасно приближаясь к моей талии, – Иди и спроси у нее, можно ли тебе, и услышишь, что она скажет, еб твою мать!

– И схожу! – парень грохнул свой стакан об стол и встал, направляясь в темноту заведения, чтобы отыскать мою ебаную ШЛЮХУ-Госпожу!

– Я же нравлюсь тебе больше, чем ОН, да, малыш? – спросил он соблазнительно; его голос был низким и раздавался близко к моему уху,… и его руки продолжали меня поглаживать,… спускаясь ниже.

Я положил руки на бедра, готовый защищаться, если он доберется туда. Мои глаза были полны слез, и я едва видел происходящее со мной дерьмо,… но меня всего трясло,… и я знал, что они собираются поиметь меня, я знал это! И у них было разрешение Виктории.

– ДА, МАЛЫШ? – крикнул он мне, дергая меня за волосы назад с такой силой, что я думал, он сломает мне шею.

– ДА! ДА! – крикнул я, – ВИКТОРИЯ!

– А теперь веди себя тихо…, – Джесс отпустил мои волосы, и его рука снова оказалась на моей шее. Я чувствовал себя каким-то манекеном-чревовещателем на его коленях, – Давай, еще одну стопку, красавец.

– Нет, нееет…, – я начал спорить, когда он наполнил еще одну стопку до краев. На этот раз он поднес ее к моим глазам, пристально наблюдая за мной с таким выражением лица, словно влюблен в меня. Я зажмурил глаза и позволил ему вылить ее мне в рот,… и это было лучше, чем когда он с силой вливал алкоголь мне в горло, пока моя голова была откинула назад.

– До дна…, – приказал он мне, пока я пил, и мое тело снова содрогнулось, когда жидкость достигла моего желудка, – Вот, хорошая девочка. У тебя такой красивый ротик.

Блин.

И прежде, чем я успел понять, что происходит, в моем рту оказались его борода и скользкий язык, …с привкусом сигар и того отвратительного спиртного, которое он заставлял меня пить.

Его рука ухватилась за мою промежность, прикрытую джинсами, и я громко вскрикнул прямо ему в рот, моля Бога о том, чтобы появилась Виктория и сказала: «С первым апреля!».

Я схватил его рукой за талию, пытаясь хоть как-нибудь оттолкнуть от себя.

Я слышал, как люди, нас окружавшие, выли от смеха,… аплодировали этому козлу,… подбадривая его двигаться дальше!

– Трахни эту маленькую тугую задницу! – услышал я чьи-то слова.

– Ооо, ему нравится это! – рассмеялся кто-то другой.

– Виктория здесь, ты, ПОДТИРКА ДЛЯ ЗАДНИЦЫ! – услышал я голос того мексиканца,… и я рванулся изо всех сил, разрывая поцелуй.

Краем глаза я увидел, что она стоит у столика, упершись руками в бедра, улыбаясь нам так, словно мы с ним – самая милая парочка на ебаном выпускном балу!

– Ты поладил с моим малышом? – спросила она Джесса, и я перебил ее, начиная умолять изо всех сил.

– Виктория, пожалуйста, помоги мне! – я пытался дотянуться до нее рукой, когда она удивленно вскинула бровь, – Виктория! Пожалуйста, пойдем домой, ПОЖАЛУЙСТА!

Но Джесс хлопнул мне по рту своей большой вонючей рукой, закрывая мне тем самым рот и нос и снова прижимая меня к своей груди.

– Ты сказала, что я могу поиграть с ней! – услышал я его слова.

– Я знаю, и ты можешь, – сказала она в ответ, – Но существуют правила. Он – моя собственность и он еще малыш. Он не знаком со всем этим дерьмом.

– РРРРРРР! – я продолжал издавать звуки сквозь ладонь, едва способный дышать, мои руки пытались сбросить со рта его руку.

– Никакого траха, – сказала она, когда я задрожал сильнее, – Он девственник. И это моя задница.

Она знала, что я не девственник, но я понял, что речь идет о том, что я никогда еще не был с мужчиной. Как минимум, я мог радоваться тому, что есть это правило. Но это не заставило меня почувствовать себя в какой бы то ни было безопасности,… – и я по-прежнему пытался умолять ее, произнося:

– МММММММ!.

– Ты можешь отсосать ему, если хочешь…, – она пожала плечами. – У него огромный член. Тебе понравится.

– РРРРРРРРРР! – я продолжал вырываться, – ННННННН!

– Вы все можете поиграть с ним, – она махнула рукой, обводя всех присутствующих, и мои глаза расширились от того, как легко она отдала меня им на потеху, – Только не бейте его по лицу. Мне не нравятся синяки на милом личике моего раба, где угодно на теле – пожалуйста. И не ломайте ему кости или что-нибудь в этом роде. Я не собираюсь ехать с ним сегодня в «неотложку».

Около десятка мужчин одобрительно загудели, и меня чуть не стошнило.

– Занимайте очередь и ведите себя хорошо, – наконец сказала Виктория всем, …а затем она взглянула на меня и приложила палец к моему лбу со словами, – Наслаждайся тем, что тебе сосут член и учись,… и можешь кончать, сколько тебе вздумается, милый.

– НННННММММММММ! – рычал я, сильнее дергаясь в руках моего захватчика, пытаясь освободиться.

– Дай ему сказать, Джесс, – мягко сказала Виктория мужику, который зажимал мне рот.

Наконец, он убрал руку с моего рта и обвил ее вокруг моей шеи, прижимая меня к себе.

– Виктория! – задыхаясь, сказал я, – Что ты делаешь? Не надо!

– Я позаботилась об этом, малыш, – она погладила меня по щеке, – Если кто-нибудь захочет трахнуть тебя в задницу, я хочу, чтобы ты рассказал мне! Тупой ублюдок лишится члена раньше, чем наступит утро!

Она крикнула это громко всем присутствующим парням,… и они выглядели напугано. Тогда впервые я увидел, что у нее есть власть над другими людьми.

– Подожди, Виктория…, – я почувствовал, что у меня потекли слезы, – Я не хочу делать этого! Не заставляй меня делать это!

– Ты должен научиться, малыш, – она говорила со мной словно с куклой, – Это лучший способ… с настоящими парнями.

– Но мы же договорились – никаких мужчин! – я начал сопротивляться, когда Джесс засунул свою руку мне под рубашку, снова лапая меня.

– Мужчины не будут трахать тебя, – заметила она, – Но я хочу, чтобы ты научился сосать член. Большинство моих клиенток пользуются страпонами, дилдо,… (специальных пояснений давать не хотелось бы, желающие всегда могут погуглить – прим.пер.), и предполагается, что ты будешь сосать их. И я не хочу, чтобы ты оказался неподготовленным.

– Но я…, – я был готов умолять ее дальше, но Джесс снова приложил руку к моему рту и носу.

– Никто не будет его трахать, – сказал Джесс, близко наклоняясь к моему уху, – Я прослежу за этим.

– Ты хороший мальчик, Джесс, – она улыбнулась, мокро и глубоко целуя его, – Я знаю, что ты хорошо позаботишься о моем малыше.

– Отведи его в туалет, – услышал я слова Виктории, – Ему нужны большие уроки по смирению. Он думает, он особенный. Я знаю, что вы, парни, можете сделать ЭТО.

– Я люблю унижать…, – прокаркал Джесс, и я почувствовал, как он трется носом об мою шею, пока я пытался высказаться сквозь его огромную лапу.

– Развлекайся, – Виктория потрепала меня по голове, – Я приду за тобой позже. Меня саму ждет кое-какое развлечение. Просто смирись с этим.

– НЕЕЕЕЕЕТ! – кричал я сквозь руку, зажимающую мне рот, – НЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!

Все слышали мои крики,… люди издалека наблюдали за мной, сидя за своими столиками, и они пристально рассматривали меня со страхом или шоком, написанном на их лицах,… но никто, черт возьми, и пальцем не пошевелил, чтобы помочь мне.

Виктория, пританцовывая, растворилась во мраке зала с парочкой мужчин, …когда Джесс встал и поволок меня в правую часть бара, я видел мужчин, танцующих с ней, трущихся об нее, …грубо проводящих руками по ее телу…

– Туалет, – я услышал, как Джесс сказал это другому мужчине. Он рывком поднял меня на ноги, словно я весил всего унцию, (28,3 грамма – прим.пер.), а другой рукой схватил мою руку и выкрутил ее мне за спину с такой силой, что она бы сломалась, если бы он надавил чуть сильнее.

Я все время кричал, но мой голос был слаб, и его заглушала громко орущая музыка. Мне показалось, что музыка стала еще громче, когда мы добрались до туалета – мы подошли ближе к источнику звука. Никто меня не слышал. Все те мужики окружали меня,… следуя за нами,… или двигаясь впереди нас,… не желая пропустить шоу. У парочки их них в руках были бутылки с виски или с каким-то ликером.

Я упирался ногами в пол и не двигал ими, пытаясь вырваться от них. Джесс лишь чуть сильнее дернул мое тело вверх своей огромной рукой, и мои ноги на секунду оторвались от пола, а затем он повел меня дальше, ни на секунду не убирая руки от моего рта и носа.

Я слышал свой приглушенный голос:

– ПОЖЖЖЖАЛУЙЙЙСТА, НЕТ! НЕЕЕЕЕТ!

– Будет ТАК классно! – я услышал, как у меня за спиной хихикнул какой-то мужик.

– Я знаю, я люблю, когда Вик приводит нам нового саба! – сказал другой, – Она ТАКАЯ ЗАСРАНКА!

Наконец, я увидел черную дверь с надписью: «МУЖСКОЙ» И я почувствовал, как моя грудь сжалась так, что я почти не смог дышать.

Джесс толкнул дверь и провел меня внутрь, делая все, чтобы я вел себя тихо, ожидая, пока войдут все остальные,… я закричал изо всех сил, прежде чем дверь закрылась,… молясь, чтобы кто-нибудь услышал и пришел мне на помощь.

– Поторопитесь! – Джесс разочарованно вздохнул, и, когда последний мужик оказался внутри, он кивнул в направлении двери со словами, – Запри ее. Мы же не хотим, чтобы наш малыш ушел от нас, не так ли?

Он снова лизнул мое лицо, когда звук закрывающейся двери эхом раздался в моих ушах. Остальные мужики продолжали пить,… улыбаясь нам, когда я попытался наступить Джессу на ногу. Кажется, он даже не почувствовал этого.

– Виктория взяла с меня слово, – Джесс обвел всех глазами, пока я неслышно рычал из-под его руки, которая удерживала меня, – Если кто-то не услышал, повторяю – трахать его не позволено никому. Этот малыш раб, но он даже еще не обучен как следует. И никакой грубости. Вик не хочет, чтобы ему делали больно. Таковы правила. Любой, кто их нарушит, будет иметь дело со мной,… и с НЕЙ.

Я задыхался, мне не хватало воздуха, и мои крики эхом отражались от кафеля стен, но снаружи их все равно бы никто не услышал.

– Марк, у тебя была изолента, – Джесс кивнул в направлении еще одного высокого мужика с длинными и светлыми всклокоченными волосами. Он был большим и имел избыточный вес.

– Ага, – он достал рулон серебристой изоленты и направился к нам. Теперь я вырывался еще отчаяннее, и моя голова моталась из стороны в сторону, несмотря на то, что Джесс сильно сжимал меня.

– Он боится, – сказал Джесс вслух мужику с изолентой, – Не пугай его. Ну, разве он не милый?

– Ага, наимилейший, – ответил Марк, и я услышал, как он оторвал от рулона изоленты первую полоску.

– Дай мне несколько бумажных полотенец, – я услышал, как Марк обращается к кому-то еще и Джесс повернул мою голову в другую сторону.

– Дайте нам минутку, и он будет готов, – сказал Марк остальным мужикам. Они переговаривались друг с другом, и у меня не было возможности не слышать того, о чем они говорят. Я очень громко закричал.

– Открой ему рот, – сказал Марк Джессу и я почувствовал его руку на своем лице.

– НЕТ! – я тут же начал выть, – НЕТ! ОТПУСТИТЕ МЕНЯ! ВИКТОРИЯ! ВИКТОРИЯ!

– Открой свой рот, малышка,… давай,… не будь такой…, – Джесс всунул свои толстые пальцы мне в рот, раскрывая его, отчего мои крики стали еще более глухими,… и слова снова стали искаженными.

– Хорошо, хорошо, – Марк кивнул, улыбаясь, глубоко заталкивая мне в горло бумажные полотенца, пропихивая их все дальше и дальше,… и с каждым новым… я издавал сдавленные звуки, а Джесс потянул меня за волосы назад, снова вынуждая смотреть вверх,… на большое коричневое пятно от воды на белом потолке…

Когда, наконец, я едва мог слышать собственные крики, приглушенные бумагой, они решили, что достаточно заткнули мне рот.

Я по-прежнему вырывался, но Джесс не убирал руки с моей шеи.

– Изоленту, пожалуйста, – Джесс улыбнулся, стоя позади меня и я слышал усмешку в его ебучем голосе.

– Ага, – Марк оторвал длинную полоску, наклеивая ее поверх моих губ. Затем снова раздался звук рвущейся изоленты,… и еще одна длинная полоска была приклеена под первой…

– Расслабься,… расслабься, – Марк пытался успокоить меня, пока заклеивал мне рот. Думаю, после того, как он приклеил еще пять полос, он провел рукой по всей поверхности изоленты, чтобы убедиться, что она надежно закреплена.

– Думаю, хорошо, – сказал Марк Джессу, глядя на мое лицо, пока я мычал:

– МММММММ!.

– Я еле слышу его, так что, думаю, что мы в порядке, – согласился Джесс, – Да, котенок? Мы в порядке?

Он говорил со мной и теперь держал мои руки, заводя их мне за спину.

Я отрицательно помотал головой, с силой, пытаясь освободиться; мои руки убивали меня.

– Давайте, парни, помогите мне раздеть его, – сказал Джесс двум парням, стоящим справа.

Теперь я начал вырываться ПО-НАСТОЯЩЕМУ, …но через минуту-другую Джесс держал мою голову, еще один парень – мою руку, …а третий сдергивал с меня рубашку, пытаясь стащить ее с моих рук.

Coloring outside the lines. Глава 21 (часть 2)

Глава 21. Пожалуйста, Виктория, можно мне умереть?

Часть 2.

EPOV

Теперь я начал вырываться ПО-НАСТОЯЩЕМУ, …но через минуту-другую Джесс уже держал мою голову, еще один парень – мою руку, …а третий сдергивал с меня рубашку, пытаясь стащить ее с моих рук.

– ННННННННН! – я вырывался и мычал изо всех сил, а затем услышал звук рвущейся ткани,… и почувствовал спиной холодный воздух туалета. Моя грудь ударилась о ледяной кафель стены, и меня крепко прижали к ней лицом, пока они рвали с меня рубашку, которую купила мне Виктория,… и все, что я теперь ощущал – это манжеты, все еще застегнутые на пуговицы на запястьях…

– Ладно, достаточно, – громко сказал мужик, когда рубашка была сорвана.

– Хорошо, – Джесс удерживал меня, моя голова снова была наклонена к его груди, а его рука крепко держала меня под подбородком, – Снимайте с него штаны. Я держу его.

Я почувствовал на себе их руки, быстро расстегивающие пуговицу и молнию на моих джинсах. Я плакал и кричал, брыкаясь ногами.

– Не тупите, снимите сначала с него обувь! – раздался голос еще одного мужика и смех эхом прокатился по помещению туалета.

Они оторвалимои ноги от пола, и Джесс крепко держал меня, пока они снимали с меня ботинки, отшвыривая их прочь. Я почувствовал, как они снимают и мои носки тоже, и на долю секунды я почувствовал, как кто-то из них сосет мой мизинец на ноге, а потом и ближайшие к нему три пальца. Я услышал:

– ММММММ… БОЖЕ!

– РРРРРР! – я зарычал, как разъяренный тигр, когда они ухватились за штанины моих джинсов, …приподнимая меня, чтобы стащить их с моего тела.

– Хорошо, – Джесс прижал меня ближе к себе, пытаясь успокоить, – Хорошо, все сделано, …все сделано, девочка.

Я громче зарычал и почувствовал голой задницей его ключи, висящие на ремне.

– Мило, никакого проклятого нижнего белья, – прокомментировал мужской голос.

Я, блять, услышал аплодисменты и свист, когда они увидели мой член.

– Иисусе, эта штуковина – просто ебаный монстр! – сказал кто-то, но его голос утонул в хоре голосов остальных, так что я не все расслышал.

– О, мой Бог, малыш, ты идеален, – Джесс посмотрел вниз, стоя у меня за спиной и лизнул мое ухо.

– Давай, мужик, начинай! – раздался голос еще одного мужика, он был очень нетерпелив.

– НННННННН! – я безостановочно протестовал, – НННННММММММММ!

– Подождите секунду, дайте закончить с ним, – Джесс подтащил меня к ровной стене с тремя раковинами, …соединенными длинной стойкой, удерживающей их.

– Марк, замотай ему руки за спиной изолентой, – Джесс удерживал меня совершенно без усилий, он нагнул меня; моя голова была зажата в его руках, когда я снова услышал звук отрывающейся изоленты.

– Да, свяжи его…, – сказал Джесс Марку, – Больше витков,… крепко-накрепко.

Я чувствовал, как рулон изоленты обмотался вокруг моих запястий двенадцать или тринадцать раз, прежде чем они решили, что я связан достаточно крепко. Они оторвали остатки изоленты.

– Свяжи его лодыжки… так же…, – Джесс продолжал держать меня рукой за шею. Он взглянул на двоих парней и сказал, – Парни, держите его ноги вместе, чтобы Марк мог обвязать их изолентой.

Двое мужиков опустились на колени по бокам от меня и взяли меня за ноги, сводя их вместе, пока я в ужасе кричал и пытался вырваться,… но они были охуенно крепкими и очень большими.

Они скрутили меня.

Лента все обвивалась и обвивалась вокруг моих лодыжек,… казалось, это никогда не закончится. Когда, наконец, они закончили, мои лодыжки почти до боли были прижаты друг к другу, и Марк откусил изоленту, разглаживая ее на моих ногах.

– Ну вот,… милый и тихий, – Джесс поцеловал меня в щеку, и мое тело выгнулось и дрогнуло.

– Поднимите его за ноги и положите поверх раковин, – Джесс кивнул в сторону стойки. Они уложили меня так, что мои связанные за спиной руки оказались в раковине. Мои ноги свисали со стойки, а голова покоилась в одной из раковин.

– Идеально, – сказал Марк, улыбаясь.

Джесс улыбнулся, глядя на меня, и сказал:

– Я уже делал это раньше.

– Наблюдай, – Джесс забрал изоленту из руки Марка и присел на край стойки, затем размотал рулон, и намотал ее поверх моего горла, приматывая меня к стойке. Он оторвал оставшийся рулон и разгладил изоленту на моем горле, чтобы моя шея была прочно закреплена.

– И еще пару раз, – сказал Джесс, и они сделали еще три витка вокруг моей шеи, чтобы удержать ее на месте.

– Теперь на талии, – Джесс положил руки мне на пояс и я закричал, пытаясь пошевелиться, несмотря на то, что они крепко держали меня, словно животное.

– Хорошо, – я услышал слова Джесса после того, как они в четыре витка примотали меня за талию к стойке. Теперь я не мог ни приподняться, ни даже пошевелиться,… а я отчаянно пытался!

– А теперь пару витков вокруг его коленей, – Джесс прижал мои ноги, пока Марк обматывал меня изолентой, разглаживая ее руками.

Когда они закончили, я был совершенно беспомощным, и у меня было такое ощущение, что я завернут в кокон!

Джесс с Марком взглянули на меня, восхищаясь своей работой, пока я пытался издавать мычащие звуки,… сопротивляясь, что было сил, несмотря на всю тщетность моих попыток.

Джесс встретился со мной взглядом и спросил:

– Хочешь, мы завяжем тебе глаза? Тебе решать, котенок.

Полагаю, они замотали бы мне и глаза изолентой. И меня до чертиков пугало то, что я не смогу увидеть, что они делают,… у меня не было никакого опыта пребывания с завязанными глазами, …поэтому я отрицательно помотал головой, надеясь, что это был не обман.

– Хорошо, – сказал он, двигая своей колючей рукой по моему телу,… ощупывая меня, словно я был куском мяса, – О, он ТАКОЙ МИЛЫЙ! Посмотрите на него,… аххх,… не могу дождаться!

– По одному, – Джесс по-прежнему руководил процессом, пока я пытался мотать головой, чтобы освободиться, и я выкручивал свои руки,… и сучил ногами, пытаясь ослабить натяжение изоленты.

– Давай, Марк, ты первый, – сказал Джесс, вставая рядом с раковиной, в которой лежала моя голова, – Ты помогал. Вперед.

– Не надо просить МЕНЯ дважды! – Марк исчез из поля моего зрения, а Джесс стоял рядом со мной, наблюдая, немного наклоняя свои руки и прикрывая ими мою голову, а затем он скрестил их, наклоняясь к моей груди и крепче прижимая мое тело к стойке.

А затем я почувствовал руки, прикасающиеся ко мне,… дергающие мой член.

– ММММММММММММ! – закричал я, пытаясь сопротивляться,… слыша голоса тех, кто наслаждался происходящим, наблюдая, комментируя то, что они пристают ко мне против моей воли.

– О, да…, – сказал Марк откуда-то снизу, когда над раковиной, в которой лежала моя голова, нависла тень Джесса, – Давай, твердей для меня, малыш,… вот так,… даааааа….

Затем я почувствовал язык, лижущий мою головку,… он застонал, когда его рот открылся и поглотил мой член,… я рычал и пытался вырваться, снова и снова,… я зажмурился, приказывая себе не возбуждаться,… но мой член – ебучая свинья,… казалось, готов был проснуться от чьей угодно стимуляции.

НЕТ НЕТ НЕТ НЕТ НЕТ НЕТ! Я пытался кричать,… мой член был полностью готов и я чувствовал это,… и рот, с силой сосущий его, … Марк продолжал плевать мне на член,… чтобы тот оставался влажным и скользким, пока он не закончит то, что показалось мне длиной в жизнь…

– Иисусе, он БОЛЬШОЙ, когда стоит, – услышал я голос на заднем фоне.

– Я следующий, я следующий после НЕГО, – сказал кто-то еще.

– Я так чертовски сильно хочу эту задницу! – сказал еще какой-то мужик.

– Не начинай, Весло! – сказал Джесс, стоя надо мной, – Я рассказал тебе правила. Сегодня никаких задниц. Если не можешь справиться с этим, можешь идти.

– Хорошо, хорошо…, – мужик вздохнул, – Прекрати вести себя как сука.

Я издавал больше звуков,… сопротивлялся сильнее, чем было в моих силах, потому что я был близко,… и я ненавидел это! Я не хотел кончать, я не хотел давать этим ублюдкам понять, что мне это нравится! Но мое тело предало меня. Марк сосал мой член с суперскоростью, дергая с такой силой, что я думал, он оторвет его! Он стонал, держа его во рту,… и вибрация убивала меня,… толкая к краю.

– НЕЕЕЕЕЕЕЕТ! – крикнул я, заглушая собственное рыдание, – МММММММ!

А затем мое тело немного выгнулось,… пальцы на ногах скрутились и сжались,… я тяжело задышал и застонал сквозь свой бумажный кляп,… и почувствовал спазм,… член стал еще тверже, …и сперма брызнула из него против моей воли. Я казался им просто связанным безголовым телом, …и они наблюдали и смеялись надо мной так,… словно я не был настоящим человеком.

– МММММ! – Марк был в восторге. Он, наконец, добился того, чего хотел после того, какую трудную работу он проделал,… и он не мог прекратить сосать даже после того, как я кончил! Это было еще большей пыткой,… и я сопротивлялся и кричал…

– Хорошая работа, Марк…, – Джесс стукнулся с ним кулаками, пока я задыхался,… дергая плечами в попытке ослабить свои путы. Я чувствовал, что мои глаза полны слез, и все что я чувствовал – это руки Джесса внизу, на моей шее, …прячущие мое лицо от остальных.

– О, Господи, тако-о-о-ой сладкий, – Марк в последний раз лизнул мой член и шлепнул по нему рукой, и он ровно лег меж моих ног, – Это самая сладкая сперма из тех, что я, когда либо, пробовал,… спасибо, малыш.

– Как ты, котенок? – Джесс выпрямился и взглянул мне в лицо.

– Оуууу, не нужно так переживать об этом…, – он взял бумажное полотенце и вытер мне глаза, – Ты просто кончил! Я знаю, что это должно быть приятное ощущение.

После нескольких минут перекура, Джесс затушил сигару и снова начал тереть своими руками мои соски, – Вот так, малыш, просто расслабься,… не сопротивляйся…, – сказал он, пытаясь меня успокоить,… но это заставило меня лишь сильнее кричать и дергаться, чтобы они всегда знали о том, что делают это со мной против моей воли.

Блять, где же ВИКТОРИЯ?

У следующего парня были проблемы с тем, чтобы отсосать мне, после того, как другой парень сделал это. Поэтому он открыл кран там, где лежали мои ноги, и первые капли воды были ледяными, поэтому я заорал. Но через секунду вода стала теплой,… затем горячей,… этот парень выдавил немного жидкого мыла из диспенсера и вымыл мой член,…поглаживая его по всей длине, сгоняя пену,…и лишь благодаря этому… мой член снова стал твердокаменным.

– Вау, я люблю этого парня! – сказал мужик, видимо, рассчитывая до этого, что придется подождать минут пятнадцать, прежде, чем я буду снова готов.

Каждый из них впоследствии повторял ту же процедуру – мыло и вода, и это каждый раз срабатывало. Я ненавижу свой член. И каждый раз, когда я слышал, что кто-то выдавливает мыло из диспенсера,… я кричал и вырывался, не желая проходить через эту пытку снова.

Ночь казалась бесконечной, …и, один за другим, …они, блять, по очереди сосали у меня. Джесс все время следил за мной, посасывая мои соски и кусая их, наклоняясь при этом к моей груди, закрывая мою голову от света надо мной, пока они сосали у меня, вызывая оргазмы. Некоторые двигались медленно, и это занимало целую вечность. Другие были грубы и действовали быстро, так что Джесс был вынужден предупреждать их о предосторожности. Казалось, никто из них не хотел разозлить Викторию.

Но все это время я не прекращал орать и плакать,… даже когда был близок к тому, чтобы сорвать себе голос,…я не мог позволить себе замолчать.

К тому времени, когда последний из них отсосал мне, перед глазами у меня клубился туман, и тело было вымотано настолько, что я забыл свое собственное имя. Все, что я знал – это то, что я хочу выбраться отсюда,… все мое тело болело,… закончится это когда-нибудь или нет?

– Я рад, что у него на теле нет волос, – сказал Джесс, когда настала его очередь, он был последним. Марк занял его место у моей головы, пока Джесс поглаживал мои «шары», к тому времени уже зная, что меня возбуждает, а что – нет. Он наблюдал за всеми ними… и сделал выводы.

– Я немного ослаблю изоленту, – снизошел Марк, полизывая при этом мой левый сосок, пока я тяжело дышал и тихо низко рычал, …вся моя прежняя энергия улетучилась,… и теперь все мои попытки сопротивления были очень слабыми.

– О, малыш,… какой у тебя большой толстый член,… даааа…, – Джесс говорил со мной как с младенцем, наклоняясь вниз и затыкая свой рот моим членом.

Наконец, я снова кончил,… и дал Джессу выпить тот напиток, который он выпрашивал всю ночь. Он проглотил мою сперму так, словно это был сахар,… и спросил меня, как я добился такого вкуса у спермы,… прекрасно зная, что я не могу ему ответить.

– Ладно, парни, помогите мне, – сказал Джесс остальным, – Давайте вытащим его из этих раковин.

И затем пятеро или шестеро парней подошли к стойке, на которой я лежал, щелкнули своими выкидными ножами,… перерезая изоленту у стойки, делая это достаточно далеко от моей кожи, так, что я не испугался. Я знал, что они так осторожны из страха перед Викторией, а не ради меня.

Сразу же, как натяжение изоленты ослабло, я попытался вскочить и убрать свою задницу с этой ебаной штуковины,… бежать оттуда ко всем ебеням и не оглядываться.

Но пока я не мог.

Мои лодыжки по-прежнему были связаны, также как и руки за спиной. Но лента, удерживающая меня на стойке, была разрезана на куски, все еще свисая местами с моей шеи, талии,… и колен. Я бросился к запертой двери, …ублюдки, стоя живой стеной, не давали мне пройти, улыбаясь и гогоча,… постоянно гогоча,… что, блять, в этом такого смешного?

– Нет, нет, ангел,… – Джесс снова схватил меня за шею, удерживая меня как раньше.

– Пока нет, – сказал он, когда я заскулил, – Небольшое изменение в сценарии…

– ММММММ, – теперь я стонал скорее жалобно, чем разгневанно. Я умолял,… но мягко,… слабо и устало.

– Шшшш…, – он поволок меня за собой, потому что мои лодыжки были связаны вместе, направляясь к большой кабинке для инвалидов, открывая ее и заводя меня внутрь.

Марк снова была рядом, со своей ебаной изолентой в руках. Господи, я ненавижу ТЕБЯ, МАРК!

– Я не думаю, что нам понадобится еще изолента,… подожди,… дай мне свой ремень, – сказал Джесс Марку.

Они усадили меня голой задницей на холодный пол, в углу кабинки, и моя голова располагалась достаточно высоко, так что я смог прислониться ею к перекладине у стены, которую инвалиды используют для поддержки. Но они надели мне на шею ремень, крепко привязывая его к перекладине, чтобы моя голова оставалась на месте, обращенная вверх.

– Иди, принеси мне несколько влажных бумажных полотенец, – сказал Джесс Марку, и тот направился за ними. Остальные голоса раздавались за дверью кабинки, и я не видел их, но знал, что они там. Я был не дурак. Я знал, что последует за этим, просто исходя из того, в какой позе они привязали меня. Мои глаза были на одном уровне с пахом Джесса, пока мы ждали Марка с влажными бумажными полотенцами.

Я издавал измученные рычащие звуки, полные агонии,… мои ноги лежали прямо передо мной.

– Я подумал еще, – сказал он мне, – вставай-ка на колени…, – Джесс перевернул меня так, что теперь я стоял на коленях на полу и Марк вошел в кабинку с влажными полотенцами, с которых вода капала на пол.

– Хорошо, – Джессу понравилась поза, в которой я теперь стоял – ремень на шее причинял мне гораздо больший дискомфорт, и они начали смачивать очень холодными влажными полотенцами кожу у моего рта, где была наклеена изолента.

– Когда намочишь, изолента легче отклеивается, – сказал Джесс, и они начали отклеивать ее с моего рта.

Я зажмурился и застонал от боли, когда они начали отрывать ее, сильно дергая, срывая с кожи.

Наконец, изолента была снята, и я понял, что часть бумажных полотенец, засунутых ранее мне в рот, намокли от моей слюны. Так что, когда они вытащили сухие полотенца, они принялись искать у меня во рту мокрые комки бумаги, …выдергивая их из моего рта, и велели мне выплевывать их, иначе они могут провалиться мне в глотку.

Я выплюнул последний, и они смыли его в унитаз, но я не мог теперь перестать волноваться, я снова закричал,… прося о помощи… Викторию,… любого, кто меня слышит!

– ВИКТОРИЯ! – крикнул я, – ВИКТОРИЯ!

– Давай, Марк, заткни его, – Джесс хихикнул и Марк расстегнул свои штаны.

– НЕТ, НЕ ПРИКАСАЙСЯ КО МНЕ! – зарычал я на него, радуясь тому, что голос вернулся ко мне, – ВИКТОРИЯЯЯЯ!

– На, засунь его в свой большой рот…, – пошутил Марк, доставая свой член и засовывая его глубоко мне в рот. Он заполнил его целиком, и я начал давиться. Марк держал мою голову обеими руками и продолжал трахать меня в рот, моя голова была прижата к кафелю. Я мало что мог сделать – даже если бы мое тело сопротивлялось, голова была абсолютно неподвижна. Он двигал меня так, как ему хотелось, он даже заставлял мою голову двигаться вперед-назад на своем члене, …мой взгляд затуманился, на глазах выступили слезы, когда он засунул свой член в мое горло до самого дна,… держа его там так, что я не мог дышать,… затем, наконец, вытащил немного,… позволяя мне вдохнуть воздуха.

Внезапно он шлепнул меня по лицу и взглянул мне в глаза.

– Расслабь челюсть…, – приказал он, – Ты слишком напряжен,… расслабь свои зубы,… если ты поцарапаешь меня своими ебаными зубами, ты, блять, сильно об этом пожалеешь, сука.

Время ползло на четвереньках, пока каждый из них входил в кабинку, закрывая за собой дверь, а Джесс наблюдал за мной, сидя на опущенном туалетном сидении, пока все они хватали меня за волосы и делали с моим ртом все, что им нравилось. Блять, время превратилось в бесконечность и каждый раз, когда я вынужден был глотать их члены, я плакал и кричал, сопротивляясь изо всех сил. Казалось, некоторым понадобилось НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ, чтобы кончить. Другие справлялись быстрее. Но каждый раз, когда входил кто-то новый,… он был вынужден по-настоящему сражаться со мной прежде, чем получал то, чего хотел. Я хотел кусать их,… выплевывать их откушенные члены прямо им в лица,… но Джесс сказал мне, что Виктории это не понравится. И я думал о своей дочери. Так что я оставил эту идею.

Когда, наконец, настала очередь Джесса, он улыбнулся мне, и я хмуро посмотрел на него.

– Я хочу, чтобы это было приятно и медленно,… нежно,… твердо…, – он расстегнул свои штаны, и они сползли до колен, – Я не буду держать тебя за волосы,… я знаю, что это причиняет тебе боль.

– Пошел на хуй, – усмехнулся я ему в ответ; я так устал и вымотался, что больше не мог брать в рот. Я сплюнул на пол; вкус у меня во рту был такой отвратительный, что я даже не могу его описать. Казалось, что я никогда он него не избавлюсь.

Он вытащил свой охотничий нож и приставил его к моему подбородку, поднимая мое лицо выше.

– Что это было, сука? – спросил он, мило улыбаясь мне.

Я почувствовал, что на моем лице снова появилось испуганное выражение, я был в агонии,… и закрыл глаза,… открывая рот.

– Шире…, – он сильнее надавил кончиком ножа, – Шире,… папочка по-настоящему большой, малыш.

– Вот так…, – сказал он, когда я открыл рот так широко, что в него проехал бы даже грузовик.

– И открой глаза, – приказал он, и я сделал это, принимаясь сверлить его взглядом, – Я хочу видеть эти красивые глазки, пока ты будешь доводить меня до оргазма. Девчоночьи глазки…

Я сделал, как он сказал, и двигался медленно,… мой рот был влажным и туго обхватывал гигантский пахучий член этого ублюдка. Он собирался заставить меня делать все… медленно,… все время, глядя на него,… я хотел смерти этого парня. Я давился и несколько раз был близок к тому, чтобы проблеваться,… но его это не волновало. Он просто продолжал.

Мне показалось, что прошло четыре года,… но, наконец, он взорвался у меня в глотке, и я сжался всем телом,… заставляя себя быстро проглотить это сраное дерьмо. Я содрогнулся, едва не выплюнув сперму, как и хотел, сделать каждый раз. Вкус блевотины был бы просто райским по сравнению с имеющимся.

– Ты был таааак хорош, ангел, – сказал он мне, пока вытаскивал член из моего рта.

– Могу я теперь уйти? – спросил я, пытаясь совладать с собственным дыханием, даже не глядя в его нелепое лицо.

– Иди, посмотри, что там делает Виктория, – сказал Джесс Марку; я по-прежнему слышал смех и разговоры за дверью кабинки. Мне было интересно, почему, блять, они все еще здесь,… они получили все, что хотели,… или все, что было позволено получить от меня. На что они еще надеются?

– Да, передай ей от меня привет, – я горько усмехнулся, опуская взгляд на свое потное обнаженное тело,… и глядя на остатки серебристой изоленты, свисавшие с меня словно мертвая плоть. Мои ноги были слегка разведены в стороны и покоились на твердом полу, в то время как мои связанные лодыжки удерживали на себе вес моей задницы. Я даже больше не чувствовал своих ног. Они были мертвы и онемели,… я мысленно задавался вопросом, как долго я на самом деле пробыл здесь,… мне казалось, что прошло несколько десятков лет.

Я чувствовал, что мои руки бесконтрольно дрожат, и я пытался прекратить это. Джесс пристально смотрел на меня, не говоря ни слова,… продолжая лишь делать большие глотки из своей бутылки и молчаливо изучать меня.

Наконец, я не вытерпел.

– Какого ХУЯ ты на меня вылупился, ДЖЕТРО? (думаю, Эдвард называет его так в связи с тем, что солист легендарной британской рок-группы «JETHRO TULL» Йен Андерсон прославился своей любовью к игре на флейте, так что намек весьма прозрачный – прим.пер.), – гаркнул я, не сдержавшись.

– Лучше тебе следить за своим языком, девица, – Джесс усмехнулся, – Мы были милы с тобой,… мы могли сделать тебе больно,… очень больно. Но я сделал все, чтобы этого не случилось.

– О, ну, большо-о-ое тебе спасибо, – ответил я так ехидно, как смог, и мои глаза были полны льда, когда я посмотрел на него, – По какому адресу мне послать тебе открытку на Рождество?

Джесс сделал быстрый шаг ко мне, но я не дернулся,… не шевельнул ни мускулом,… я лишь продолжал сверлить его взглядом. Я ждал,… и знал, что у него в кармане лежит охотничий нож,… поэтому не мог представить себе, куда бы он мог пырнуть меня ножом так, чтобы сделать мне больнее, чем они уже сделали.

– Ебаная сука, – Джесс отвернулся, делая еще один глоток своей вонючей мочи.

Этого было мало,… сегодня вечером меня поимели самым дерьмовым из способов, какие только можно вообразить,… но у меня было ощущение, что я только что отыграл маленький кусочек себя обратно. Они могли делать все, что им, блять, вздумается с моим телом,… но я только что дал им понять, что они не наложили руку на МЕНЯ САМОГО. Но даже тогда я знал, что они, блять, добрались до меня изнутри,… что я в некотором смысле изменился. В худшую сторону.

Марку потребовалось несколько минут, чтобы вернуться,… и он открыл дверцу кабинки. Я почти рассчитывал на то, что он вернется с Викторией. Но ее не было.

– Она сказала, что занята, – сообщил Марк, и я сжал зубы, чувствуя, как они стукнулись друг об друга, – И сказала, чтобы мы и дальше его развлекали.

Джесс улыбнулся мне и я почувствовал, что мои руки снова дрожат.

– Она трахается там с половиной парней, – добавил Марк, качая головой и усмехаясь, – И сейчас, блять, она уже где-то на высоте полета воздушного змея.

– Она приберегла кого-нибудь для нас? – спросил Джесс, по-прежнему глядя на меня.

– Да, – Марк кивнул, – Она всегда заботится о нас. Мы просто должны немного дольше поторчать здесь, наблюдая за этим выродком, и она все сделает как обычно.

– Клево, – Джесс улыбнулся шире, вручая свою бутылку Марку,… медленно приближаясь ко мне, …я придвинулся еще ближе к перекладине, за которую был привязан,… мечтая раствориться в стене.

Я опустил глаза, гадая, что будет дальше. Затем Джесс опустился на колени, встречаясь со мной взглядом, и я мельком взглянул в его глаза.

– Так, так, так…, – Джесс дотронулся пальцем до моей нижней губы, и я вздрогнул, – Что же мы будем сейчас с тобой делать?

– НЕЕЕЕТ! – кричал я, несколько минут спустя, – НЕЕЕЕЕТ, ОТВАЛИТЕ ОТ МЕНЯ! ОТПУСТИТЕ!

– Держи свою ебаную голову здесь! – приказал Джесс, хватая меня за волосы на затылке и макая головой в чистую воду в унитазе. Я слышал смех и приглушенные звуки, когда мое лицо коснулось дна унитаза,… я пытался задержать дыхание, но они держали мою голову под водой приличное количество времени. Наконец воздух в моих легких закончился, и я начал пускать пузыри, …лишь бы не нахлебаться воды.

Как бы я хотел утонуть. Я хотел умереть.

Я дернул головой вверх и почувствовал, что руки с моей головы исчезли. Я кашлял и сплевывал воду,… а за моей спиной раздавался смех пьяных ублюдков, наблюдающих за мной.

– Дай мне это, – сказал Джесс, стоя позади меня, и кто-то еще поднял туалетное сиденье.

Я стоял на коленях перед унитазом, и руки по-прежнему были связаны у меня за спиной, когда Джесс расставил свои ноги по бокам от моих, сильнее прижимая меня своим телом к унитазу.

Я кашлял и сражался с дыханием, сплевывая воду обратно в унитаз,… я дергал головой и стряхивал воду с волос, вырываясь.

– Давай-ка обратно, малыш, – Джесс ухватился за мои мокрые волосы и нагнул меня, снова погружая головой в дыру унитаза.

– Нет, ПОЖАЛУЙСТА! – я вырывался, мой голос был даже более слабым и измученным, чем до этого, – Пожалуйста, просто отпустите меня! Я сделал все. Что вы хотели! ДЖЕСС! Давай!

– Заткнись, сука, – сказал мне Джесс, – У тебя был шанс быть паинькой. Ты его профукал.

Я снова услышал скрежет отматываемой изоленты. Я, блять, НЕНАВИЖУ изоленту.

Затем я услышал, как они приклеили ее к одному боку унитаза и протянули, приклеивая ее к моему затылку и надежно закрепляя на другом боку унитаза. Они оторвали ее от рулона и затем повторили процедуру, на сей раз закрепляя ее у меня шее, … я рычал и вырывался, …мой нос находился в воде,…пока они приклеивали еще несколько полос к унитазу, изолента надежно удерживала меня на месте.

– НЕТ! – я выкручивал запястья и пытался двигать ногами, но затем почувствовал, как еще одна длинная полоса изоленты, проходящая под моей голой задницей, а затем примотанная крест-накрест на моих ногах, крепко держит мою голову у самого дна этого ебаного унитаза.

– РРРРР! – я пытался сдвинуться и сопротивляться, но практически ничего не мог сделать. Они наблюдали, принесут ли плоды мои усилия,… и их голоса звучали довольно от того, что я снова находился в ловушке.

– А у нее такая милая маленькая задница, – услышал я комментарий Марка, когда двинул своим спутанным телом,… или попытался сделать это.

– Боже, я бы так хотел трахнуть его, – сказал Джесс у меня за спиной, и я крепко зажмурился, представляя себе это, …проклятье, я был так уязвим в этой позе,… и если меня трахнет один, остальные присоединятся к нему.

– Виктория отрежет тебе ЯЙЦА, – ответил Марк, – И ты отправишься обратно в тюрьму.

– Черт, нет, – ответил он, сплевывая на пол.

– Давай посмотрим, насколько он сможет задержать дыхание, – сказал Марк, подходя ближе к унитазу, в котором я мог видеть лишь чистую воду и его дно.

– Нет, пожалуйста,… парни…, – я захныкал, боясь того, что они могут сделать теперь.

Вот в кого я превратился… слабое, маленькое дерьмо, …умоляющее о милосердии. Вот чего хотела Виктория,… чтобы я потерял свою гордость и силу. Превратился в червя.

Ни слова не говоря, Марк нажал на слив, и громкий звук воды ударил по моим ушам,… а потом вода начала прибывать…

– Нет! – я попытался повернуть голову, но не смог, – Неееет…

Моя последняя мольба утонула в холодной воде, которая встретилась с моим лицом и вихрем закружилась вокруг моих ушей.

Вода прибывала очень медленно, кружась вокруг моего лица, пока я задерживал дыхание.

Я слышал смех Джесса и другие голоса,… я снова был выставлен напоказ,… развлекая толпу.

Наконец, вода ушла, и я снова сплевывал и кашлял,… вода, уходя вниз, попала мне в нос и в рот.

Они проделали это еще несколько раз, истерически смеясь, получая удовольствие от того, как я умолял их и давился ледяной водой.

– Чувак, от того, что ты все время смываешь унитаз, мне хочется ссать, – услышал я голос другого парня у себя за спиной.

– Я знаю, – согласился Джесс и я зажмурился,… стискивая зубы и издавая низкое предупреждающее рычание.

Я дергался и пытался пошевелить запястьями, …и я отчаянно пытался при этом не двигать задницей,…я не хотел больше чьих-либо разговоров о том, что кто-то хочет «обработать мою задницу».

– Я перебрал,… раз звук мочи кажется мне классным, – сказал Джесс, и я почувствовал, что его ботинок приземлился точно на мою правую ягодицу.

– А ТЫ что думаешь, хуесос? – спросил он меня, – Ты же не против того, чтобы мы поссали, девочка?

– Пожалуйста, – выдохнул я, паникуя, когда понял, о чем он, – Не надо!

– Давайте, парни…, – Джесс улыбнулся, стоя позади меня, – Когда ты должен идти,… ты должен идти… (слова из знаменитой песни Клода Кинга – прим.пер.)

– НЕТ, НЕТ, НЕТ! – закричал я, слыша, как приближается толпа, – НЕ НАДО, ПОЖАЛУЙСТА! ВИКТОРИЯ! ВИКТОРИЯ, ПОЖАЛУЙСТА!

Я почувствовал слезы на глазах, когда услышал, что они окружили меня,… я знал, что это приближалось,… но был совершенно для этого не подготовлен.

Я услышал, как двое из них простонали: «Аааааа…», когда начали облегчаться, и почувствовал, что горячие струи вонючей жидкости льются мне на волосы, на шею…

– ААААААААААААААААА! – в ярости закричал я, что было сил, – НЕЕЕЕЕЕЕТ!

Я снова кричал, ощущая, как теплая вонючая моча течет по моему лицу; я стиснул зубы, отплевываясь и пытаясь сделать все, чтобы моча не попала мне в рот,… моему носу не повезло,… и я пытался раздувать ноздри, …что не избавляло меня ни от запаха, ни от стыда. Мои глаза щипало,… почти так же, как если бы в них попало мыло. Моча была как кислота.

– ААААГГХХХХХ! – я сплюнул и зарыдал, пока они продолжали ссать мне на голову.

– ЕБАНЫЕ УБЛЮДОЧНЫЕ ПИДОРАСЫ! – ревел я, ненавидя всех и каждого в отдельности, сплевывая и давясь мочой, ее кислотный привкус теперь добрался до моих зубов. Они рассмеялись надо мной, и я почувствовал, как мой желудок быстро отправил обратно… те напитки, которые Джесс заставлял меня пить до этого,… ужин, который я съел прежде, чем мы пришли сюда…

Я выблевал целое ведро за раз, долго содрогаясь, …на вкус это было даже хуже, чем моча.

Все кричали и смеялись надо мной, и я почувствовал, как кто-то похлопал меня по спине:

– Бедный малыш,… проблюйся хорошенько, сладкий.

Меня снова вырвало, и я чувствовал, как содрогается мой желудок, пока я сплевывал и кашлял. Я обонял все это, и был вынужден смотреть на оранжевую рвоту, смешанную с мочой моих новых друзей.

Я плакал и продолжал сплевывать, рыдая от чувства отвращения и собственной деградации, которые ощущал, пока вдыхал воздух, находясь головой в унитазе. Куски дерьма из моего желудка плавали на поверхности в нескольких дюймах от моего носа, и я сморгнул, чувствуя, как влага с моих волос снова течет по моим глазам, отчего их щиплет.

– Господи! – взмолился я, – Пожалуйста, хватит! Пожалуйста, отпустите меня! БЛЯТЬ! – я продолжал давиться; вонь и вид того, что плавало прямо у меня перед глазами… вызывали у меня новые приступы тошноты.

Окружив меня, они лишь смеялись и пили, выливая алкоголь мне на волосы.

– Снова время пить, дорогуша, – сказал Джесс, и я услышал звяканье ручки сливного бачка унитаза; мне показалось, что он собирается спустить воду.

– НЕЕЕЕЕТ! – я почувствовал, что мои глаза расширились, – НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!

Он надавил на ручку,… и темная вода снова начала прибывать,… приближаясь ко мне.

Позднее, с болью в спине и дрожащими коленями, я просто сидел головой вниз у унитаза, в глазах был туман и голос наполовину пропал. Я по-прежнему был примотан к унитазу, воняя мочой, дерьмом и рвотой,… и пытался дышать, тупо уставившись в дыру подо мной,… довольный тем, что вода, наконец, стала чистой.

Они забавлялись, используя меня в качестве своего личного унитаза, и теперь они били меня ногами по заднице, а мой член шлепался об унитаз, к которому я был примотан.

До этого они хотели вырезать свои инициалы на моей заднице, но Виктория не разрешила Марку делать это. Она не желала, чтобы ее собственность портили таким образом. Словно они недостаточно причинили мне вреда до этого.

Я чувствовал, как несколько разных ботинок бьют меня по заднице, и я издавал хрюкающие звуки, ударяясь об основание унитаза. Я больше не мог издавать громких звуков. Мне было нечего терять. Около пятидесяти минут назад я пытался заплакать, но выдавил из себя лишь кваканье и воздух,… ни единого слова.

– Ты засыпаешь, ангел? – спросил Джесс, отвешивая очередной пинок мне по заднице, и моя голова, удерживаемая изолентой, беспомощно дернулась.

– Бедный малыш устал, – сказал Марк с сарказмом в голосе, отпивая что-то.

– Давайте тогда немного взбодрим его, – Джесс встал позади меня и я почувствовал, как сжался.

– Виктория…, – я действительно не мог кричать,… я просто произнес это,… но получился лишь шепот,… затраханного молельщика, Бог никогда не услышит…

Я почувствовал руки на своих ягодицах и услышал, как позади меня стонет Джесс. Он сдавливал и поглаживал их,… я задыхался, мечтая снова обрести голос, чтобы кричать. Но что хорошего вышло бы из этого?

Наверное, Виктория ушла домой и забыла забрать меня. Я мог пробыть здесь до утра, …может быть, дворник найдет меня здесь, ждущего помощи. Может быть, мертвого, лицом в унитазе с водой, …если вдруг унитаз засорится, и вода перестанет уходить,… со мной, блять, будет покончено.

– Неееет…, – захныкал я, чувствуя, что он раздвигает мои ягодицы и издает одобрительные звуки.

– Блин,… тугая маленькая задница… Господи, она прекрасна…, – я слышал, как Джесс говорит это почти себе под нос.

– Не делай этого, мужик, – судя по голосу, Марк был по-настоящему пьян.

– Знаю, знаю…, – сказал Джесс, – Я не могу трахнуть ее,… но я могу с ней поиграть…

И я почувствовал влагу,… я почувствовал его язык,… лижущий дырку в моей заднице! Он стоял на коленях и лизал меня, постанывая:

– Аааааааа,….. МММММ…

Я хрипло завопил и разрыдался, что явилось для меня полной неожиданностью. Я думал, что давно потерял голос.

– ПРЕКРАТИ! – прорычал я, дергаясь и пытаясь сдвинуться, – ДЖЕСС!

Затем я почувствовал, что в моей заднице уже два языка,… сражающиеся за ее вкус. Я просто плакал,… меня использовали,… а я, черт возьми, ничего не мог с этим поделать! Я чувствовал легкие укусы, …и даже легкие проникновения их языков внутрь меня,… но сейчас они ступили на скользкую тропинку. Они были очень близки к тому, чтобы нарушить правило Виктории. Я знал их имена, их обоих,… я расскажу,… и они заплатят за это!

Я, должно быть, сказал им «НЕТ!» тысячу раз, …но им не было противно лизать мою задницу. Я не знаю, что случилось с остальными голосами,… мне показалось, что вскоре парням стало скучно, и они медленно покинули помещение,… и все, кого я теперь слышал – это Джесс и Марк.

Coloring outside the lines. Глава 21 (часть 3)

Глава 21. Пожалуйста, Виктория, можно мне умереть?

Часть 3.

EPOV

– Иди закрой дверь, – услышал я слова Джесса и замер.

Марк встал, и я услышал, что он подошел к двери и замок щелкнул, встав точно на место.

Джесс поглаживал вверх-вниз дырку в моей заднице, делая пальцем круговые движения, пока ждал, когда Марк вернется обратно в кабинку.

Я услышал, что дверца кабинки тоже закрылась, и снова начал плакать,… мне это совсем не нравилось.

– Пожалуйста, отпустите меня…, – я плакал, умоляя их, растеряв последние остатки гордости.

– Что такое? – спросил Марк, тоже подходя ближе ко мне и вставая сзади.

– Я собираюсь ее трахнуть, – уверенно заявил Джесс.

– НЕТ! – прокричал я сквозь слезы, снова вырываясь, – ВИКТОРИЯ! ВИКТОРИЯ!

– Заткни его к ебене матери! – прокричал Джесс Марку.

Марк нажал на спуск унитаза и вода начала прибывать так, что звук моего голоса быстро утонул в ее шуме.

Я пытался услышать, о чем они говорят, но проклятый шум воды был слишком громким.

Когда вода снова начала убывать, …я услышал, как Марк сказал, – Лучше тебе ничего не говорить, чувак. Если нас поймают, из нас сделают отбивные!

– Сука может проболтаться, – сказал Джесс, размышляя вслух прежде, чем начать действовать.

Полагаю, они говорили обо мне.

– Мы просто будем это отрицать, – сказал Марк, – Если мы будем говорить одно и то же, она поверит нам. Она даже НЕ ЗНАЕТ его по-настоящему.

– Пожалуйста, не надо! – умолял я как собака, плача, – Я клянусь, я ничего не скажу, если вы отпустите меня сейчас,… пожалуйста! Я уеду сам, Виктории не нужно отвозить меня домой…

– Смой его еще разок, – сказал Джесс и Марк наклонился, еще раз нажимая на ручку смыва.

Я сплевывал воду, пока она снова стекала вниз,… и когда я снова смог их слышать,… я услышал звяканье пряжки ремня. Они снимали свои штаны!

– НЕЕЕЕЕТ, ПОЖАЛУЙСТА! – я зарыдал, – ПОЖАЛУЙСТА! Я ВСЕ СДЕЛАЮ! ТОЛЬКО НЕ НАДО!

– Настало время снова вести себя тихо, милашка, – мило сказал мне Джесс, когда я снова почувствовал изоленту,… они приклеили кусок к углу моего рта и начали заклеивать мне губы, вокруг щек, за голову,… и еще виток, пока я кричал, и мой голос становился все приглушеннее и тише с каждым витком.

Затем они оторвали рулон с изолентой и я услышал, как они оторвали от него еще кусок. Они приклеили его мне на ягодицу,… а затем еще один, раздвигая их в стороны!

Я дергался и издавал пронзительные крики ужаса, но, думаю, это распалило их еще больше.

Я услышал и почувствовал, как один из них плюнул на оголившийся участок, тем самым подготавливая это место, чтобы трахнуть меня.

Я почувствовал острый край чего-то холодного, прижатого к основанию моего члена. Я вспомнил про его нож и снова застыл на месте.

– Если ты скажешь хоть слово, своей Госпоже…, – Джесс усмехнулся мне на ухо, – Я найду тебя,… и СЪЕМ твой член на завтрак. Это понятно?

Я почувствовал, как по лицу текут слезы, капая в чистую воду в унитазе.

Я издал расстроенное «ММММММ» в ответ,… и слабо кивнул головой. Я БЫ сказал им, …но это не спасло бы меня от нападения. Я смирился с этим фактом.

– Поторопись, – уговаривал Марк своего друга, – Мне это не нравится. Если нас поймают…

– Он будет хорошей девочкой, – Джесс снова двигал пальцами вокруг моей задницы, собираясь вставить их внутрь, они напоминали по форме сосиски,… я сжался и подумал, что глаза могут лопнуть от того, с какой силой я зажмурился.

– Он не скажет, – сказал Джесс и я почувствовал, что его палец начал двигаться в мою тугую дырку,… и я начал ощущать боль.

А затем раздался стук в дверь туалета.

– РРРРРРРРРРРРРРРРРРРРР! – я моментально закричал, зовя на помощь, крича изо всех сил:

– МММММММММ! ВИКТОРИЯ!

Я ПЫТАЛСЯ произнести ее имя,… но воду в туалете снова спустили и через несколько секунд мои крики утонули в шуме воды.

С моих ягодиц сорвали изоленту, и я закричал от ощущения, будто мою плоть рвут на части, по крайней мере, мне так показалось,… и Джесс поднялся, застегивая молнию на штанах и ремень.

Марк подошел к двери и отпер ее, с треском распахивая, чтобы увидеть, кто там.

– Привет, Виктория, – поприветствовал он ее, пропуская внутрь, и я завыл еще громче, крича о помощи, пока она слышит меня.

– Это Вик, – сказал Марк, запирая дверь, когда она вошла; ее каблуки цокали по полу, пока я приглушенно кричал ей.

– Привет, Викки, – сказал Джесс с улыбкой в голосе, и я услышал, что он поцеловал ее в щеку, – Мы продолжаем развлекать твоего раба,… он был такой хорошей девочкой… в основном.

– ММММММММ! – пронзительно крикнул я, пытаясь вырываться с немного большими усилиями.

– Мы сделали его нашим маленьким рабом унитаза…, – весело сообщил Джесс, …даже более того – гордясь собой, – Унижение 101 (подозреваю, что существует некая классификация в БДСМ-культуре, но для получения бОльших подробностей сайты требовали регистрацию, что я посчитала излишним; думаю, и так понятно – прим.пер.).

– Классика вечна, да? – спросила она, и ее голос звучал расслабленно и довольно.

– О мой…, – я услышал, что голос Виктории звучит весело, когда она вошла в кабинку, – ВЫ много веселитесь, да, мальчики?

Я рычал и кричал, пока они смотрели на меня,… давая ей понять, что со мной закончили, и я хочу СЕЙЧАС ЖЕ уйти. Если она оставит меня с ними,… они однозначно трахнут меня. Я не мог даже РАССКАЗАТЬ ей, …я дернул изо всех сил изоленту, которая удерживала меня на месте,… мне показалось, что моя кожа начала рваться, но я не оставил попыток.

Я почувствовал, что слезы снова близко, когда ощутил на себе ее взгляд,… и в ее голосе не было чувства беспокойства за МЕНЯ, когда она заговорила. Она даже не приблизилась, чтобы ПРИКОСНУТЬСЯ ко мне! Или погладить меня,… ничего.

– Судя по голосу, мой малыш получил не слишком много удовольствия…, – Виктория рассмеялась, вставая позади меня.

– Достаточно, – заверил ее Джесс, – Он кончил… десять или одиннадцать раз,… кончал каждый раз,… ему нравится, когда его член сосут…

– И он хорошо вас всех за это отблагодарил? – спросила она.

– Да, – ответил Марк, – У нее такой сладкий ротик, …после первых двух парней дело у него пошло на лад…

– Вот почему я был последним, – поделился Джесс.

– Хотя, он немного сопротивлялся каждый раз, когда наступала очередь следующего парня, – добавил Марк, – Но он мало что мог поделать сэтим. Он научился.

Затем я почувствовал, что Виктория положила свою руку мне на спину и я, блять, почувствовал себя таким обманутым,… ее рука была для меня как огонь. Внезапно я расплакался, с меня было довольно,… я СЕЙЧАС ЖЕ хотел уйти!

– Думаю, его нервы немного шалят, – сказал Джесс, – У него была длинная ночь.

– Да, – сказала Виктория, – Я тоже почти готова идти. Оооо, от него пахнет! Я не хочу сажать его такого в машину!

– Мы вымоем его для тебя, Вик, – предложил Марк, – Это самое меньшее, что мы можем сделать.

Я снова зарычал,… желая, чтобы она осталась,… – «пожалуйста, не оставляй меня снова с этими двумя… пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!»

– Хорошо, – сказала она, – Приведите его в мою машину через десять минут. Я должна кое-что сделать. И, вам двоим,… спасибо, что понянчились с ним сегодня.

Их голоса звучали довольно: она что-то давала им. Я слышал, как она целует обоих,… я слышал звуки прикосновения их губ и языков, …и мне хотелось, чтобы меня снова стошнило.

Я издал несколько звуков, которые говорили о том, что мне больно, что я изнемогаю и страстно желаю вырваться прочь из этого ебучего туалета,… я молился, чтобы она услышала это, пожалела меня и освободила,… или хотя бы вошла и показала, что ей не все равно. И Виктория сказала:

– Он такая ревнивая маленькая девочка,… он не хочет, чтобы кто-то еще прикасался к его Госпоже,… он такой пупсик.

– Увидимся снаружи, – сказал Джесс, и я услышал, как дверь защелкнулась,… она ушла, и дверь снова заперта.

Я по-настоящему возмущенно завопил сквозь кляп из изоленты, когда они вошли в кабинку.

– БЛЯТЬ! – теперь Джесс был зол, – Я знал, что надо было делать это раньше, пока у меня была возможность! Херово!

– Эй, она была чертовски мила, позволив нам пробыть с ним всю ночь…, – возразил Марк, – Может быть, она приведет его еще когда-нибудь и тогда даст нам его трахнуть, …она дала нам «кокс» (кокаин – прим.пер.) Блять, не стоит переживать из-за маленького куска задницы, чувак.

Джесс вздохнул и, судя по тону, он был очень разочарован.

– Не часто мне достается что-то такое красивое,… и такое чистое,… – Джесс просунул руку мне между ног и нашел мой вялый член,… хватая его и двигая рукой вверх-вниз,… медленно,… и я снова застонал, протестуя.

За минуту он заставил меня возбудиться, и я ненавидел свой член за то, что он поднимался и твердел.

– Смотри, я ей нравлюсь, – сказал Джесс Марку, продолжая ласкать мой член.

– Давай, чувак, – наконец сказал Марк, – Давай вымоем его и уведем отсюда. Ты еще увидишься с ним.

Я пообещал себе, что НИКОГДА не пройду через это дерьмо снова. Я скорее умру. Виктории, блять, предстоит многое мне объяснить, когда я доберусь до нее.

– Давай снимем с него изоленту, – предложил Марк, и я услышал, как у меня за спиной щелкнул его выкидной нож. Я негромко промычал, не в состоянии спрятать свою нервозность по поводу того, что они собрались срезать с меня изоленту своими ножами с охуенно острыми лезвиями. Я был так благодарен, что Виктория удалила лазером все волосы с моего тела. В противном случае было бы чертовски больно срывать изоленту с моей кожи и волос.

Им не пришлось долго разрезать изоленту, чтобы освободить меня от близости унитаза, у которого я провел несколько часов. Я почувствовал, что меня больше ничего не держит, но я был не в состоянии выпрямиться, чтобы вытащить свое лицо из керамической чаши,… мои ноги занемели и были бесполезны, руки были все еще связаны за спиной,… все, что я знал – это то, что болит каждый мускул моего тела. Мои колени болели и пульсировали, мои руки саднило от попыток вырваться,… и они висели у меня за спиной словно мертвые куски плоти. Мое горло убивало меня, и я был уверен, что я практически не услышу своего голоса, когда в следующий раз соберусь что-либо произнести. Я орал изо всех сил, черт возьми, всю ночь,… и ни один человек меня не услышал. Никому не было дела. Всем было насрать. Как минимум насчет этого Виктория была абсолютно права.

Я почувствовал, что лежу на холодном полу на спине и впервые за долгие часы я наслаждался этим ощущением. Я громко простонал, даже не обращая внимания на то, что рядом со мной находятся два ублюдка, которые прямо сейчас держат мою жизнь в своих руках. Полагаю, я немного спятил,… и на секунду мне даже стало все равно, что они могут сделать мне прямо сейчас. Я просто хотел чувствовать облегчение, которое давал моей спине холодный кафель,… ощущать жесткость пола позвоночником. На секунду… это были райские ощущения.

Затем я почувствовал, что мои ноги немного приподнялись, и я скольжу по гладкому полу туалета. Я украдкой взглянул и увидел, что Марк тащит меня по полу, крепко держа руками за связанные серебристой изолентой лодыжки. Джесса не было видно и это радовало.

Мой рот был по-прежнему крепко заклеен, как и руки за спиной, но, куда бы они меня не тащили, пока мне не было очень больно. Он тащил меня, двигаясь спиной к двери туалета, направляясь к бару, где до этого находились все эти люди. Он действительно тащит меня наружу? Люди могу увидеть,… я совсем голый. Полагаю, его это не беспокоило, потому что он отпер дверь, пинком распахнул ее и поволок меня из туалета.

Света в помещении было очень мало,… и музыка больше не играла. Я не видел и не слышал ни одной живой души,… стулья были подняты на столы, …и за барной стойкой никого не было. Полагаю, сейчас заведение было закрыто.

Пол подо мной был гладким и не причинял вреда ни моей спине, ни заднице, и я просто пытался вести себя тихо, надеясь, что Виктория вскоре появится и уведет меня отсюда к ебене матери. Я бы ни за что не стал жаловаться, если бы она оставила меня в постели связанным на всю ночь,… не после того, как я увидел, каким образом можно позабавиться в туалете.

Я продолжал искать ее взглядом,… ее огненно-рыжие волосы и кожу цвета слоновой кости,… но ее нигде не было видно.

Марк тащил меня не к главному входу,… мы направлялись к задней двери.

Как только мы добрались туда, дверь открылась, и на пороге появился Джесс.

Он взглянул на Марка, и они обменялись взглядами, которые мне совсем не понравились,… затем Джесс наклонился и помог ему поставить меня на ноги. Это было нелегко, потому что мои ноги сейчас напоминали желе. Но, кажется, они знали, что я не смогу стоять самостоятельно, и, когда они подняли меня, Марк взялся руками за мои предплечья, чтобы я не упал.

– Стой, девочка,… вот так, хорошо, – сказал мне Джесс, когда Марк поцеловал меня в шею сзади; с нее по-прежнему свисал обрывок изоленты, как, впрочем, и повсюду. Обрывки изоленты были даже на тыльной стороне моих ног, под ягодицами, в том месте, где они приклеили ее, приматывая меня к унитазу.

– Я знаю, что у тебя болят ноги,… – Джесс начал массировать мне правую ногу, и я громко простонал – боль была сильной, но облегчение оказалось еще более болезненным. Я моргнул и почувствовал слезы на обеих щеках, мечтая о том, что смогу вытереть их до того, как эти ублюдки их увидят. Я не хотел, чтобы они видели мою боль, мои эмоции, мою уязвимость,… в любом случае, им не было до всего этого дела.

– Прости, крошка…, – он с минуту помассировал мою вторую ногу и достал свой нож, огромный нож, которым грозил мне до этого, и я сжался,… но он лишь одним мастерским взмахом перерезал изоленту, которой были связаны мои лодыжки, освобождая мои конечности.

Он рывком сорвал изоленту с моих лодыжек, и я не заплакал и даже не вздрогнул. Я в любом случае совершенно ничего не чувствовал.

– Сейчас мы собираемся вымыть тебя, – сообщил мне Джесс, открывая дверь, – Можешь идти?

Я попытался,… проклятье, я не хотел, чтобы они помогали мне еще хоть в чем-то, …но когда я сделал первый шаг, я почувствовал, что нога подкашивается так, словно сделана из мокрой бумаги,… и я почти приземлился лицом об пол,… мимоходом отмечая, что эта дверь ведет на улицу. Мне видна была бетонная площадка и маленькая парковка, совсем не освещаемая,… совершенно пустая.

Джесс поймал меня прежде, чем я разбил нос о цементный пол и помог мне встать,… затем ухватил меня за ноги, …а Марк взял меня за руки, …и так они вынесли меня на задний двор.

– Дай ему сесть, – сказал Джесс Марку, когда они прислонили меня к стене здания, – Вот так, хорошо.

– Вот, – сказал Джесс Марку и вручил ему что-то. Затем я увидел, что Джесс пошел налево от меня и начал разматывать короткий шланг, который там хранился. Стояло лето, и было тепло, так что я не боялся замерзнуть насмерть, если они хотели полить меня из шланга. Я закрыл глаза и задался вопросом, когда, черт возьми, они снимут изоленту с моего рта, когда Джесс повернул кран, и полилась вода,… звуки распыляемой из шланга воды были музыкой для моих ушей.

Я чувствовал, как холодная вода ударилась об мое тело,… мою грудь,… пенис,… ноги,… кровь начала приливать к моим мертвым конечностям, и мне было больно,… но я держал свой рот закрытым, чтобы они закончили свое дело и я смог уйти.

– Он еще более прекрасен, когда МОКРЫЙ, – голос Джесса звучал грустно – он упустил удобный случай изнасиловать меня, бесчувственного, в мужском туалете, когда я увидел, что он переступил через меня и направил шланг вниз, мне на голову,… теперь вода текла на мое лицо и волосы. Ощутив запах мочи и рвоты, я задержал дыхание, пока они смывали все это с меня. Опустив взгляд, я почувствовал, как волосы мокрыми прядями повисли перед глазами. Вода текла по плечам и спине…

– Ладно, намочили достаточно, теперь полей его мылом, – приказал Джесс Марку, убирая от меня шланг. Марк подошел ко мне, выдавливая жидкость для мытья посуды с лимонным ароматом мне на тело, …и на волосы. Джесс завернул кран и наблюдал, как Марк грубо водит руками по голове и телу, …затем движется вниз, к груди, …взбивая жидкость в пену, в то время как я пытался не реагировать на его прикосновения.

Марк не мыл меня основательно, просто достаточно для того, чтобы я хорошо пах, когда Виктория придет забирать меня,… ЕСЛИ придет.

– Хорошо, – решил Джесс через пару минут, а затем снова направил на меня шланг,… хорошенько смывая мыло с моих волос,… я зажмурился, пока мыльная вода бежала по моему лицу,… и негромко зашипел; мыло попало мне в глаза и их стало щипать.

Они не обратили на это внимания и раньше, чем я понял, они сорвали изоленту с моего тела там, где она свисала до этого,… и теперь все, что осталось – это на рту и вокруг моих запястий.

– Хорошая девочка, – Джесс поцеловал меня в нос, отшвыривая в сторону шланг, – Ты очень хорошо вела себя, пока мылась.

– Может быть, она ко всему прочему научилась сегодня чему-нибудь полезному, – прокомментировал Марк, улыбаясь мне так, словно мы теперь с ним друзья. Я всем своим видом выражал безразличие. Я смотрел вниз на свои ноги, мечтая о том, чтобы я смог убежать отсюда так далеко, как смогу,… сегодня я совсем не хотел больше рисковать,… я отчаянно хотел попасть домой. Ебать меня током, я даже хотел, чтобы пришла Виктория. Я даже мечтал, чтобы она, наконец, забрала меня и сказала, как она извиняется за то, что отдала меня этим парням,… Я ждал, что она поцелует меня и продемонстрирует хотя бы некое проявление любви. Я усердно и долго работал, чтобы получить от нее маленькую частицу этого,… и не получил ничего.

Ничего, за исключением ночи, полной домогательств и минетов с кучей незнакомых мне бывших зеков, насильников, живущих по принципу «не ведаю, что творю». Я думал, она начала заботиться обо мне,… относиться ко мне, как к кому то большему, чем, блять, просто к мальчику-рабу. Когда она попросила меня пойти с ней сегодня в бар чтобы выпить,… я думал, что мы будем что-то отмечать. Может быть, она скажет, как хорошо я вел себя и как она рада, что теперь я ее раб,… но все это было брехней. Она заранее спланировала поход в эту мерзкую дыру, чтобы сдать меня дюжине парней, жаждущих меня изнасиловать, …унизить,… сделать из меня Богом проклятую туалетную потаскуху.

Я не был уверен в том, сколько прошло времени, но следующая вещь, которую я понял – меня поднимали с колен, поддерживая за подмышки. Мои глаза были мертвыми и безжизненными, поэтому я понял это только тогда, когда они начали тащить меня, и мои ноги волочились по асфальту, словно ленты.

Я издал негромкий звук сквозь изоленту, наклеенную поверх моего рта. Оглядываясь по сторонам, я думал о том, нет ли на улице людей, я не хотел, чтобы они видели меня голым. Бар выходил на улицу,… и на ней стояли машины,… но никого больше, насколько я мог видеть.

Я услышал звуки автомобильной сигнализации, когда замки на машине Виктории с щелчком открылись. Они направлялись со мной к задней части сверкающего черного «порше», к его открытому багажнику.

– Спокойной ночи, Пизда, – Джесс погладил меня по волосам, наклоняясь и целуя меня в то место, где должны были находиться мои губы, если бы они не были заклеены изолентой. Этот жест снова отозвался болью у меня в желудке, впрочем, мне было тошно даже при мысли о том, что он целует меня.

Я стоял на коленях, когда Марк подошел ко мне, наклонился и пару раз лизнул, а затем сильно прикусил мой правый сосок, и я закричал и снова начал вырываться.

– Просто скажи «до свидания», – Марк усмехнулся, а затем спросил у Джесса, – Ты готов?

Он кивнул и у меня чуть не случился сердечный приступ,… но они лишь подняли меня за руки и швырнули лицом вперед в маленький багажник.

– Блять, – прокомментировал Джесс, бросая последний взгляд на мою обнаженную задницу, – Я так сильно хотел эту задницу.

И затем багажник захлопнулся, запирая меня внутри в темноте. Я чувствовал, как все члены моего тела мгновенно освобождаются,… расслабляются,… и я потерял контроль над своим телом,… я просто зарыдал как младенец,… с облегчением,… запуганный, …чувствующий отвращение,… преданный, …шокированный. Меня не волновало, что за звуки я издаю или то, что меня может кто-то услышать, …я лишь выл и орал,… находя в эти моменты некое больное удовольствие, …меня здесь не было, …сейчас я был в безопасности, и я хотел остаться здесь навечно.

Думаю, я даже наплакался до такой степени, что задремал и позже я услышал поблизости голос Виктории. Теперь я не звал ее. Я даже не хотел ее ВИДЕТЬ, …разве что слышать. Но я понял, что прислушиваюсь. Я хотел убедиться, что прошел ее грязный маленький тест.

– Он здесь, и удобно устроился, – услышал я слова Марка и почувствовал, что нахмурился, ненавидя его, блять, всеми фибрами души.

– Хорошо, – она рассмеялась, и я слышал, как она, Джесс и Марк стоят у машины втроем, пьют и курят «косяк»,… смеются,… даже не упоминая обо МНЕ. Складывалось ощущение, будто меня здесь вообще нет, …или моя персона недостаточно важна, чтобы ее обсуждать, …предмет в багажнике, который Виктория не хотела забывать. Как солнцезащитные очки.

Я ждал целую вечность и затем услышал, как они прощаются,… целуются и переговариваются,… а затем дверь машины Виктории закрылась. Двигатель завелся. Судя по звуку, она была одна в машине, …это хорошо, что их нет. Мы двигались,… и я на полном серьезе мог снова дышать,… по крайней мере, через нос.

Наконец мы остановились, …и я перекатился на спину внутри багажника. Я хотел взглянуть ей в глаза и заставить ее увидеть мои, …чтобы она прочла в них, что она сделала со мной сегодня.

Но она не появилась. Она вылезла из машины и пошла в дом,… не выпустив меня из багажника. Она забыла обо мне.

Когда я увидел сквозь щели в багажнике солнечный свет, я начал бить ногами в металлическую крышку багажника над головой, …пытаясь кричать, пока жара не прикончила меня. Я являл собой мокрый, потный кусок плоти, к тому же умирающий от жажды.

Прошло немного времени, когда пропищала автомобильная сигнализация и багажник открылся. Когда я открыл глаза, я увидел силуэт Эмметта, возвышающийся надо мной.

– Дерьмо, – сказал он себе под нос, наклоняясь, чтобы помочь мне, – Прости, чувак. Я пришел, как только понял, что нигде не могу тебя найти. Ты в порядке?

Я слабо кивнул и промычал, и он помог мне выбраться из багажника и отвел в дом.

Он снял с меня изоленту, причинив минимум боли и вручил мне синий банный халат. Мои руки были онемевшими и такими слабыми, что он вынужден был помочь мне надеть его. Я весь дрожал, несмотря на то, что в помещении было очень жарко,… Эмметт поднес к моему рту бутылку с холодной водой, …а я медленно глотал ее.

Прошло много времени, прежде чем я смог сказать хоть слово, … и это было «Спасибо».

– Даже не думай говорить, – Эмметт с грустью взглянул на меня, – Просто пей. Если ты хоть немного чувствуешь себя плохо, я вызову врача.

Он даже не спросил у меня, что случилось,… может быть, он уже знал. Он жил здесь до моего появления,… я уверен, что он знал.

– Виктория была под таким сильным кайфом, – сообщил Эмметт, – Сейчас она в своей комнате, у нее отходняк.

– Отлично, – заявил я.

Эмметт уставился на меня. Секунду спустя я схватил длинный мясницкий нож из поставки на барной стойке, …и направился в сторону ее спальни.

– Эдвард, не надо, – Эмметт с хмурым видом последовал за мной, – Я знаю, что она жестока, но ты НЕ МОЖЕШЬ убить ее! Подумай о своей дочери!

Я продолжал идти, …не обращая внимания на его слова. Я хотел увидеть ее кровь, размазанную по всей ее красивой белой комнате.

– Эдвард, ты отправишься в тюрьму, – он продолжал говорить, – Это убийство, чувак!

– Я вырежу имя «Джесс» у нее на груди, – выпалил я в ответ, заворачивая за угол, направляясь к лестнице, которая вела в ее комнату.

Эмметт выпрыгнул перед дверью, преграждая мне путь. В его глазах читалась твердость и ярость.

– Уберись с дороги, – я ядовито ухмыльнулся.

– Я люблю ее, – сказал он откровенно, – Я не позволю тебе. Послушай, она ничего не может с собой поделать. Когда она под кайфом, она творит всякую хуйню. Мне нужно было лучше присматривать за тобой. Это моя вина. Пырни меня, если хочешь.

Я настолько обезумел, что кинулся на него, готовый уничтожить всех и вся, стоящих на моем пути к ней. Эмметт с потрясающей ловкостью увернулся,… и через секунду меня накрыла тьма.

Когда я очнулся, … я уже был закован в цепи,… и такой же голый, как в день, когда родился. Я был в подвале Виктории,… лежал на голом матрасе, одна моя нога была закована в металлическую скобу, которая была заперта на висячий замок,… и соединялась с длинной цепью, которая тянулась на пару футов вперед. На мне был ее ошейник из толстой кожи, с замком, свисавшим с моей глотки, и к нему была приделана еще одна цепь,… во рту у меня был кляп в виде шарика, и знакомый привкус резины еще раз сказал мне «привет».

Рядом с местом, где я лежал, сидела Виктория, …она приподняла одно мое веко и посветила на него ручкой со встроенным фонариком.

Тогда я понял, что умру. Если Эмметт рассказал ей о том, что я чуть не сделал,… что я хотел сделать,… сегодня меня убьют. И я был так слаб,… словно влажная бумажная салфетка. Я даже не мог долго держать голову в вертикальном положении.

– Он в норме, – сказал Эмметт, выглядя обеспокоенным за меня на глазах у Виктории, – Он достаточно пришел в себя, чтобы ты могла с ним поговорить.

Свет ручки-фонаря погас, и перед глазами у меня заплясали голубые точки. Я моргнул, мысленно задаваясь вопросом, что, черт возьми, со мной не так.

– Эдвард…, – сказала она строго, расстегивая и убирая кляп из моего рта, – Время для небольшого разговора, любимый.

Любимый. Мне хотелось заблевать ее с ног до головы.

Я пытался сфокусироваться, чтобы бросить на нее взгляд, полный ненависти, который я репетировал, сидя в багажнике, …но зрение мое было нечетким, и она расплывалась.

– Ты сейчас накачан и у тебя все плывет перед глазами…, – сообщила она, отходя на шаг или два, – Но ты скажешь мне правду… сейчас же. И будешь при этом спокоен.

– Скажу, – согласился я, неспособный придумать ни слова лжи. Я чувствовал себя таким расслабленным, словно был дымом.

– Привет, Эмметт, – я широко улыбнулся ему, я был рад видеть его.

– Привет, приятель, – он усмехнулся мне в ответ, выглядя при этом немного нервным, – Все в порядке, чувак. Просто ответишь на пару вопросов, хорошо? Не волнуйся.

– Окей, приятель, – я улыбнулся шире, и почувствовал себя лучше.

– Эдвард, – Виктория схватила меня за волосы, заставляя смотреть ей в глаза, – Что… ты в порядке?

– Сейчас да, – я рассмеялся, – Это ТАКО-О-ОЕ клеевое ощущение.

Она с силой ударила меня по лицу, и это немного отрезвило меня. Затем я взглянул в ее глаза и почувствовал такую грусть,… что чуть не заплакал.

– Как ты могла сделать это со мной, Виктория? – спросил я ее, обвиняя, – Ты просто сдала меня тем парням,… и они вытворяли со мной ужасные вещи,… а тебе было плевать…

Я почувствовал, что плачу, не в силах спрятать от нее свою боль, будучи под воздействием наркотиков, бродящих в моей крови, которые она ввела мне.

– Я знаю, – она поколебалась и велела Эмметту выйти.

– Но, Вик,… я думаю, мне нужно остаться на случай…

– УХОДИ! – крикнула она, и это слово эхом отразилось от стен.

Он сдавленно вздохнул и вышел, хлопнув дверью.

– Послушай, Эдвард, – она ударила меня по щеке, чтобы привлечь мое внимание, – Я ебанутая. Мне не следовало оставлять тебя с теми парнями. Ты мой раб и мне решать, что с тобой делать, а не тебе,… но я не собиралась этого делать. Я не знала, что это зайдет так далеко. Я была под кайфом. Не то, чтобы я сожалела или извинялась,… но это максимум того, что ты можешь от меня услышать.

Я просто взглянул на нее и почувствовал, как слеза скатилась из моего левого глаза.

– Пожалуйста, Виктория, можно мне умереть? – спросил я у нее так, словно просил ее сварить мне яйца на завтрак.

– Что?

– Если ты хочешь такого раба…, – сказал я, не чувствуя страха, – Если это то, что я должен делать все время,… тогда я не хочу этого. Я скорее умру. Ты можешь убить меня. Я никому не скажу.

– Нет, Эдвард, – теперь Виктория выглядела испуганной и даже немного грустной, но она по-прежнему оставалась твердой, – Нет, я не допущу этого. И даже не пытайся убить себя. Ты мне нравишься. И я не посвящала все свое время твоему обучению, в чем сейчас ты смог убедиться. Я не даю тебе своего разрешения умирать. Это ясно? Послушай меня, ЭДВАРД! Если ты это сделаешь, я заберу свои пятьдесят кусков назад. Я заберу твою дочь. Ты удивишься, как дорого я смогу продать четырехлетнюю девочку, …обожженную или нет. Мы поняли друг друга?

– Да, поняли, – сказал я довольным тоном,… несмотря на то, что внутри у меня все клокотало,… это были наркотики, – Я не буду убивать себя. Я обещаю. Пожалуйста, не трогай мою дочь…

– Не буду, не буду, – заверила она меня, лаская мою щеку, – Расслабься. Сейчас все в порядке.

– Нет, – я резко дернул головой, снова глядя ей в глаза, – Я не могу! Я не могу делать этого,… пожалуйста, не отдавай меня больше никогда тем парням. Я не могу делать это снова! Я сделаю все, что ты хочешь,… все, что угодно с женщинами,… но если меня оттрахает мужчина, я… я…

– Не плачь, малыш, не плачь, – она продолжала гладить меня, – Тебя не будут трахать мужчины,… я клянусь. Я сдержу это обещание. Обязательно. Если ты так резко против, я никогда больше не отдам тебя мужчинам. Хорошо?

– Правда? – спросил я у нее словно плачущий ребенок,… и внутренне ненавидел себя за это, …но я был не в себе,… успокоившийся слабак,… каким Виктория и хотела меня видеть,… вот поэтому она и накачала меня, что бы это ни был за препарат.

– Да, точно, – она так нежно поцеловала меня в губы,… что какая-то часть меня поверила ей.

– Эдвард, – сказала она, – А теперь скажи мне, кто-нибудь из тех парней… трахал тебя? Если они сделали это, скажи мне, и они – покойники.

Я знал правильный ответ, …и, если хорошенько рассудить,… они ОТТРАХАЛИ меня… мысленно. И я хотел им всем смерти, …каждому из них. Поэтому я ответил ей.

– Да, – я полусонно улыбнулся ей, – Они все трахали меня. Каждый из них.

Виктория вздохнула со злостью, …но не на меня, …а на НИХ. Они нарушили ее правила, … они не послушались ее. Они не испугались ее, как она и думала. Теперь они заплатят. И я почувствовал легкость на душе.

– Теперь спи, – она приложила пальцы к моим глазам,… и я закрыл их, …расслабляясь, но по-прежнему слушая, что будет дальше, – Они больше не причинят тебе боли. Я позабочусь об этом, Эдвард.

– Окей, – сказал я сонно, …кладя голову обратно на голый матрас так, …словно это была бархатная подушка. Цепи были прохладными, и я едва ощущал их тяжесть, когда они опустились на мое тело.

– Эмметт! – громко крикнула она, и я услышал, что Эмметт возвращается. Но я слишком устал и был не в силах еще раз открыть глаза, …поэтому я просто тихо слушал. Я не мог даже осознать до конца, что я только что сделал. И даже был не в силах волноваться по этому поводу.

Виктория выждала момент и затем сказала:

– Приведи всех этих мужиков ко мне. Скажи им, что у меня для них подарок.

– Без проблем, – сказал он, …и вышел.

Несколько дней спустя, когда я снова очнулся, …я был трезв и был привязан к большой кровати с пологом на четырех столбиках. Это была кровать Виктории. Я был чисто вымыт и пах одеколоном. Даже во рту ощущался привкус мятной зубной пасты.

Затем она сказала мне, что убила тех мужиков… из-за меня. В качестве извинения.

– Теперь все позади, – сказала она, – И мы можем забыть об этом и жить дальше. Могу ли я сделать это, – спросила она меня.

Я все еще не заработал у нее ни доллара,… и мне были нужны деньги,… мне нужно было получить ее одобрение, поэтому я мог начать зарабатывать в качестве ее раба. Когда я подумал о пределах своих возможностей, …Виктория добавила:

– Сегодня я послала твоей дочери тридцать тысяч долларов. Так что ей могут сделать первые операции. Я говорила с ее врачом,… о том, что было бы хорошо купить ей все, что понадобится на первое время. Это приемлемо? Мы можем начать все сначала?

Я, не говоря ни слова, кивнул, определяя тем самым свою судьбу, …отдавая себя в ее руки с единственным условием: больше никаких мужчин, ни в каком виде. Это было прописано в моем контракте.

На следующий день, когда я снова мог свободно ходить по клубу, я нашел Эмметта.

– Ты не рассказал ей, – сказал я, твердо глядя ему в глаза.

– Нет, – он нахмурился в ответ, – Она бы убила тебя.

– Полагаю, я снова обязан тебе жизнью, – сказал я с горечью в голосе.

– Ты ничем мне не обязан, – ответил Эмметт, – Я знаю, что я не тот парень, которого ты можешь назвать лучшим другом. Я тоже принадлежу ей, между прочим. Но я буду присматривать за тобой,… так хорошо, как смогу. Ты мне нравишься.

В ответ я еще сильнее нахмурился.

– Не в этом смысле, – он скорчил рожу, – Ахх! Не льсти себе. Я только с женщинами.

– Ну, я, было, ПОДУМАЛ…, – ответил я, все еще не в состоянии забыть ту ночь.

Эмметт ничего не ответил, и его молчание было красноречивее слов.

– Ты умеешь драться, да? – спросил я, пока еще не доверяя этому парню полностью,… но я подумал, что, возможно, он сделает для меня нечто полезное.

– Я никогда не проигрывал в бою, – заявил он без особого хвастовства, – Я избил тех парней, которые угрожали ТЕБЕ пушками, помнишь?

– Да, помню, – я искоса взглянул на него, – Научишь меня? Я не хочу больше быть таким слабым. И если эти тюремные крысы снова схватят меня, может, я и не одолею их,… но я хочу переломать им челюсти прежде, чем они завалят меня.

– Кузнечик, – Эмметт усмехнулся, – Ты обратился по адресу. Встретимся на заднем дворе в десять. Я научу тебя.

Вот когда я научился драться и защищать себя. Вот когда я поклялся, что меня никогда больше не возьмут против моей воли. Я солгал себе, сказав, что все, что происходит со мной сейчас – это мой выбор, мое решение.

После этого я прошел через множество охуенно тяжелых наказаний и пыток,… уроков, … боли, …но я имел дело только с женщинами. Я больше ни разу не был с мужчинами… до сэра Кевина.

На этом я закончил писать дневник. Закрыв тетрадь, я запер ее в сейфе и взял ключ. Я отправился обратно в свой теплый и уютный семейный мир, закрывая за собой дверь, …и пересекая невидимую линию между моим старым… и новым миром.

Coloring outside the lines. Глава 22 (часть 1)

Глава 22. Знаете, уж лучше ад.

Часть 1.

От автора: *Всем привет! Есть здесь кто-нибудь? Все прошли через этот темный туннель, да? Воспользовались ли вы моим советом и читали это вместе с приятелем? Хорошо! Я отлично понимаю людей, которые не хотят читать главы, подобные предыдущей, и я не обижаюсь, …а всем тем, кто прочел ее, я хочу сказать, что прошу прощения и в то же время благодарю вас. Я знаю, читать ИЛИ писать это… нелегко, …я бы скорее описывала телячьи нежности. Но это необходимо. Не буду углубляться в детали, но я ТОЧНО знаю, что некие события из жизни Эдварда, и вещи вроде вышеописанных ДЕЙСТВИТЕЛЬНО случаются в реальной жизни,… чаще, чем всем нам хотелось бы верить.

И я не хочу «спускать на тормозах» самые мрачные моменты,… что делает историю заурядной, а жизнь – незамысловатой. Так что хорошо это или плохо,…трудно это или нет, я должна писать то, что должна. Надеюсь, все вы понимаете это.

И это необходимо – показать темное прошлое Эдварда, …чтобы потом, когда он справится со всем этим и доживет до своего счастливого «после», …мы были в состоянии понять, как тяжело это было для него – добиться всего этого,… и мы отпразднуем это вместе с ним,… и это будет намного приятнее для нас. Поверьте мне.

Так же я считаю, что ведение дневника – это хорошо – и для Эдварда, и для истории. Таким способом он может записывать события, происшедшие с ним, …ему нет необходимости рассказывать все эти истории Белле, чего – я знаю это – он не станет делать. А если даже он и рассказал их доктору Питеру во время сеансов, детали и слова не дают нам, читателям, настоящего представления о том, через что он прошел, что чувствовал, о чем думал и т.д. Как бы трудно это ни было, именно посредством чтения дневниковых записей мы как бы попадаем внутрь его сознания в тот момент, когда это происходит.

И еще – в защиту Эмметта – не забывайте, что события в прошлой главе происходят тогда, когда Эдвард только попал к Виктории, около шести лет назад. Я пытаюсь показать, что с течением времени Эмметт изменился,… стал лучшим другом Эдварда,… практически братом. Эмметт теперь жил не только ради Виктории,… он начал заботиться о других,… и позднее, через шесть лет, когда он увидел Викторию такой, какая она есть,… увидев, какое зло она причинила Эдварду, Джасперу и т.д., он изменился и освободился от ее влияния. Так что, Эдвард сыграл свою роль в обучении Эмметта дружбе, …а Виктория вроде как «уволила» Эмметта с роли главного мужчины в своей жизни с появлением Эдварда, …поэтому хорошо было то, что Эдвард с Эмметтом сдружились. Возможно, поначалу их отношения были прохладными, но затем Эмметт научил Эдварда драться,… вот тогда-то они и начали сближаться, …начали присматривать друг за другом, …словно двое братьев, которых развратила дьяволица-мать.

И не беспокойтесь, теперь будут происходить другие события,… и, может быть, в паре глав будет очередное предупреждение о том, что глава содержит флешбэк о сэре Кевине. Но я не собираюсь всю историю писать страшные рассказы из жизни Эдварда,… они – лишь часть истории, …но настоящая история в том, что происходит с ними сейчас и будет происходить в будущем. Так что спасибо, что остались и смело пережили эту бурю вместе со мной. Вы все такие клевые,… и я очень горда, иметь каждого из вас на своей стороне в этом сражении. Спасибо вам.

Давайте покажем этой суке Дженне, как ведут себя ЖИТЕЛИ БОЛЬШОГО ГОРОДА! ВКЛЮЧАЙТЕСЬ!

LOL, … простите, я должна была сделать это. Love, Winnd*

EPOV

Я закрыл свой «Ебнутый дневник», делая глубокий вдох и вытирая левый глаз; из-за слез я ощущал прохладу на лице – на улице дул легкий ветерок,… мы сидели в патио доктора Питера. Под ногами у меня приятно шуршали листья, пока я, волнуясь, читал свежие записи в своей тетради. Я до сих пор не мог поверить в то, что я прошел через это, едва ли хоть раз сделав паузу.

Теперь доктор Питер открыл глаза и посмотрел на меня,… я украдкой бросил на него взгляд и увидел влагу в его зрачках цвета голубого льда,… это было заметно даже в темноте; горела лишь стоящая на столе свеча, отпугивающая насекомых.

– Не стесняйтесь, берите салфетки, Энтони, – доктор Питер кивнул в сторону коробки на столе.

Поэтому я вытащил одну и быстро вытер ею лицо, …запихивая ее затем в карман своих джинсов.

Повисла подобающая ситуации пауза, когда никто из нас не сказал ни слова,… и это завело меня.

– Я говорил вам, что я ебанутый, – сказал я, низко опустив голову, стыдясь своих слов – я не хотел, чтобы они так прозвучали.

– Нет, Энтони, – Питер наклонился вперед и, чтобы выразить свою поддержку, коснулся своей рукой моего предплечья, – ОНИ… ОНИ ебанутые. Скажите это.

– Они ебанутые, – тихо произнес я, глядя на листья под ногами.

– Еще раз…, – заставил он, – Но на сей раз говорите так, словно действительно так думаете.

Я вспомнил лицо Джесса,… и Марка,… все их лица, …и теперь я произнес это с ядом и ненавистью в голосе,… и мне нравилось ощущение от этих слов, скатывающихся с моего языка.

– ОНИ ебанутые, – я почти рычал.

– Хорошо, Энтони, – он хлопнул меня по плечу и улыбнулся, откидываясь назад на своем сидении.

Я почувствовал себя хорошо, и не мог понять, почему. Но это было классное ощущение.

– Спасибо, что поделились со мной этим, Энтони, – сказал Питер со спокойной гордостью в голосе, – Я не давал вам задания писать в этот дневник еще что-либо,…но Вы сами сделали это. Я очень горжусь Вами, …за то, что Вы справились с этим. Я знал, что был прав насчет Вас. Вы крепкий. Сильный. Очевидно, у Бога на Вас большие планы, Энтони Мейсен. Можете мне поверить.

– Бог, – я нахмурился прежде, чем осознал, что говорю.

Питер довольно взглянул на меня, без осуждения во взгляде, и спросил:

– Вы верите в Бога?

Очень умный. Он сделал это с целью выяснить мое отношение к религии. Черт, он хорош.

Немного ухмыльнувшись, я секунду подумал.

– Верил, – сказал я честно.

– Что изменилось?

– Моя семья попала в огонь, – ответил я спокойно, бросив на дока жесткий взгляд.

– И Вы верите, что Бог – тот, кто это сделал? – спросил он.

– Нет, это был дьявол! – выдохнул я с сарказмом, но его это не смутило.

– Может, так и было, – док говорил, словно сам с собой, – Все знают, что ад и дьявол существуют,… так почему не дьявол?

– Я был с дьяволом шесть лет, – нашелся я, – Знаете, уж лучше ад,… верно?

Питер смутился, когда услышал мои слова, и ничего не сказал.

– Все, что я знаю,… это то, что я верил в Бога,… мы с Кэтрин каждое воскресенье ходили в церковь,… я молился, большую часть времени пытаясь быть хорошим сыном Божьим,… я никому не причинил зла,… и когда родилась моя дочь,… я ЗНАЛ, что это было дело рук Божьих, …прекрасного Бога, который ВЕЛИК! Он дал мне этого маленького ангела…

На глаза снова навернулись слезы, и я продолжил, пытаясь смахнуть их.

– И затем, однажды ночью, не моргнув глазом, он решил позволить зданию, в котором мы жили, ЗАГОРЕТЬСЯ! – я со злостью швырнул тетрадь на стол, – Моей крошке было всего ТРИ ГОДА! Она никогда не должна была узнать такую боль и страх, …НИКТО не должен!

– Я знаю, – сказал он, не останавливая меня.

– И моя жена! – крикнул я еще громче, – Она много кем была, но она была милой женщиной! И только то, что мы больше не были по уши влюблены друг в друга, не повод для того, что она должна была УМЕРЕТЬ! Она могла измениться,… она заслужила шанс видеть, как растет ее дочь!

– Выбросьте все это из головы, Энтони, Вы отлично справляетесь, – Питер тепло улыбнулся мне.

– Если бы БОГ существовал, он бы, БЛЯТЬ, ОСТАНОВИЛ ЭТО! – я встал, мне было необходимо походить, – ПРЕЖДЕ ВСЕГО, ОН НЕ ПОЗВОЛИЛ БЫ ЭТОМУ СЛУЧИТЬСЯ!

– И что, по Вашему мнению, ему следовало сделать?

– Он мог сотворить ДОЖДЬ, и пламя бы погасло! – пробормотал я громко, но бессвязно, вцепившись в волосы и с силой дергая их, – Кто-нибудь мог спасти их! Их могло ТАМ ВООБЩЕ НЕ БЫТЬ! ОНА НЕ ДОЛЖНА БЫЛА СГОРЕТЬ!

– Кэти, – Питер кивнул, понимая, о ком я говорю.

– ДА! – крикнул я, чувствуя, что слезы прибывают, – Люди в церкви всегда говорят мне, что для всего случившегося есть причина,… пути Господа неисповедимы… НА ХУЙ БОГА! ОН СЖЕГ МОЮ МАЛЫШКУ! ОН ЖЕГ ЕЕ ДО ТЕХ ПОР, ПОКА ЕЕ КОЖА НЕ ПРОГОРЕЛА, И ОН ПРОДОЛЖАЛ ЖЕЧЬ ЕЙ ВНУТРЕННИЕ ОРГАНЫ! БОГА НЕТ! А ЕСЛИ И ЕСТЬ, ОН ЕЩЕ БОЛЬШИЙ ДЬЯВОЛ, ЧЕМ КОГДА-ЛИБО БЫЛА ВИКТОРИЯ! ПОТОМУ ЧТО ОН ДАЕТ ТЕБЕ ВЕЩИ, …ПРЕКРАСНЫЕ ВЕЩИ, …А ЗАТЕМ БЕЗ ПРИЧИНЫ УНИЧТОЖАЕТ ИХ У ТЕБЯ НА ГЛАЗАХ! Виктория была сукой, но она никогда не была такой жестокой.

Я расхаживал взад-вперед,… отыскивая в себе еще злости, на которой зиждились мои представления о Боге. Но больше ничего не находил. Теперь я просто пытался справиться с собственным дыханием.

– Хорошо, Энтони…, – Питер по-прежнему сидел на стуле, – Продолжайте ходить,… дышите,… Вы в порядке,… у Вас все в порядке.

И несколько минут спустя, Питер сказал своим мягким голосом.

– Так вы потеряли Таню,… и Кэти, …и Бога,… свою веру…, – он немного покачал головой, – Легко понять, как Вы попали под власть Виктории. Вам нечего было терять. Она видела это. И воспользовалась этим. Вы были слабы, Энтони,… это была не Ваша вина.

– Я согласен, – я все еще стоял, глядя вниз, на камни, которыми был выложен пол патио, – Это частично моя вина. Я знаю это.

– Окей, хорошо, – Питер снова взглянул на меня с гордостью, – Вы ответственны лишь за собственные поступки,… это здорово. Рад слышать это. Так много людей никогда не принимают в расчет свою вину,… они всегда делают виноватым кого-то еще. Но, Энтони,… ни одно из этих нападений,… ни одно из изнасилований, которые Вы пережили,… НЕ ВАША вина. Только ИХ. Вы можете оглянуться назад и понять, что Вы то-там, то-тут делали неверный выбор,… но никогда не вините себя за то, что сделали с Вами они.

– Теперь я не знаю, во что мне верить, – сказал я спокойно, делая вдох, – Я виню Бога,… и я ненавижу его,… и теперь Кэти снова со мной,… и в моей жизни есть Белла…

Я закрыл глаза и выдохнул. Бог дает мне все это сейчас… только для того, чтобы потом снова отобрать? Я буду вынужден пройти через все это еще раз?

– Почему жизнь должна быть такой охуенно сложной, док? – спросил я, скрещивая руки и глядя на ночное небо,… сегодня на нем висела половинка луны.

– Очередной «вопрос на миллион», – согласился Питер, – Как бы я хотел это знать, как бы хотел.

– Однажды я думал, что моя жизнь закончена, – поделился со мной Питер, – Я чувствовал то же, что и Вы сейчас. Я не верил ни во что. Но со временем,…я начал понимать некоторые вещи. Благодаря тому, что я выстрадал, я был способен начать помогать людям,… понимать их…

– Я думал об этом, – выпалил я, не думая так самом деле и по-прежнему глядя на луну, – Но я не могу с этим смириться. Я не могу стоять здесь и говорить, что это хорошо – что Таня умерла, хорошо, что моя дочь страдала от всей этой боли,… потому, что теперь мы можем помочь другим людям, …или потому что знаем, сколько боли может принести жизнь. Это – слабая отговорка, и когда я умру, я хочу ПОГОВОРИТЬ, блять, с ублюдком, ответственным за это, взглянуть в его или ее глаза, и Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ОН ИЛИ ОНА ОТВЕТИЛИ МНЕ, ПОЧЕМУ МОЕМУ РЕБЕНКУ ПРИШЛОСЬ ПЕРЕЖИТЬ ВСЕ ЭТО! И лучше бы мне, БЛЯТЬ, ПОЛУЧИТЬ ОТВЕТ! Или я ПОРВУ НА КУСКИ их райские кущи своими собственными руками!

Питер по-доброму улыбнулся мне:

– Я бы с удовольствием посмотрел на это, – сказал он откровенно.

– Вы умеете помогать, – я повернулся и с ухмылкой посмотрел на него, – Уверен, будучи доктором,… психологом,… Вы имели дело со всевозможными страданиями, …и я уверен, что это беспокоит Вас, вся эта боль… совершенно беспричинная.

– Так и есть, – сказал Питер, не добавляя больше ничего.

– Единственный Бог, который мне знаком, находится внутри МЕНЯ, – сказал я, – Бог – это быть любящим отцом. Вот кем я пытаюсь быть сейчас для Кэти,… на всю оставшуюся жизнь. Я буду любить ее, …воспитывать ее, …защищать ее, …Я. И я не нуждаюсь в несуществующем Боге,… сказочном существе, делающем за меня мою работу.

– Я понимаю все, что Вы говорите, Энтони, – сказал Питер, – Честно. Я не священник. Я не больше Вашего знаю о том, …существует ли Бог,… или Небеса, …может быть, мы все произошли от обезьян, …я не знаю. Каждый имеет право верить в то, во что он верит. В один прекрасный день мы все выясним это.

– Бобпостоянно приглашает меня пойти в церковь с его семьей, – сказал я с горечью, – Похоже, здесь все верующие, …без вопросов, …и они рассчитывают, что Я тоже верю в это. Но как я могу? После всего того, что я видел, …после всего того, через что я прошел? Без вариантов. И тогда мне становится плохо при мысли, что я даже не даю Кэти шанса сделать собственный выбор. Она решит, что я плохой, если я не хочу туда идти? Аххххх,… да,… это беспокоит меня. Я хочу Кэти добра. Но я не хочу, чтобы она была слабой, когда вырастет. Я не хочу, чтобы она молила Бога о помощи, когда она может сама встать и сражаться. Я хочу, чтобы она была сильной. Я не хочу, чтобы она была такой, каким был я, …во всех отношениях. Я хочу, чтобы она была свободна… и счастлива.

– Вы отличный отец, Энтони, – заявил Питер, – Вы найдете ответы на все вопросы… вместе с Кэти и Беллой,… спрашивайте у них,… опирайтесь на них тогда, когда Вам это необходимо. И они подставят Вам свои плечи. Вам нет необходимости беспокоиться обо всем в одиночку. И не беспокойтесь о том, что делают все ОСТАЛЬНЫЕ. Это Ваша жизнь, …Ваша семья. Вы делаете то, что целесообразно для Вас и них,… и даже не думайте за это извиняться.

Я улыбнулся. Я люблю дока!

– Вы клевый, – выпалил я то, что пришло мне на ум, – Вы говорите не так, как все остальные «мозгоправы». Все остальные Ваши пациенты знают, насколько Вы хороши?

– Конечно, – он усмехнулся мне в ответ.

– Я выплеснул из себя больше, чем рассчитывал, – я пошел и сел обратно на свой стул, – А Вы хитрец, док. Я даже не знал, что у меня столько накипело,… пока мы не заговорили об этом.

– Вы бы видели, как я показываю волшебные фокусы, – подразнил он, – Если бы я занялся этим всерьез, Дэвид Копперфилд и рядом бы со мной не стоял!

На это заявление я вынужден был рассмеяться.

– И, безусловно, все Ваши ШЛЯПЫ нужны Вам на случай, если захочется проделать фокус с кроликом, – я улыбнулся.

– Да, и скоро я получу еще три по почте, – он немного отклонился, задумчиво глядя вверх, на звезды. Казалось, словно его посетила счастливейшая из мыслей. Я почти начал чувствовать себя виноватым перед этим парнем, …но затем вспомнил о своем фетише… «Слэрпи»,… и это чувство испарилось без следа. Проклятье.

– Так, где Вы покупаете «Слэрпи»? – спросил я его в очередной раз.

Питер хихикнул и покачал головой:

– Неа. Я говорил Вам,…что Вы узнаете это не раньше своего десятого визита сюда. Может быть, тогда я буду в настроении рассказать Вам.

– Ахх…, – я почувствовал, как откинулась моя голова, – Вы ТАК ЖЕСТОКИ! Но умны,… взяточничество определенно работает. Оно заставляет меня возвращаться к Вам снова и снова…

Питер охнул и пошутил:

– А я думал, Вы возвращаетесь ко мне, потому что я охрененно талантлив! Я обиделся!

Мы с доком рассмеялись, и я бросил в него листик.

– Болван, – я по-дружески взглянул на него…

Питер, казалось, принял вызов,… и открыл рот. Через несколько секунд война с применением листьев была в самом разгаре,… я набирал полные пригоршни сухой листвы и бросался ею в него изо всех сил,… но он был быстрее…

– МАЛЬЧИКИ! МАЛЬЧИКИ! – я услышал, как Белла выбежала и встала между нами, …глядя на нас с выражением абсолютного шока и недоверия на лице.

Мы застыли,… сверля друг друга глазами, словно дети,… сжимая в грязных руках листву,… показывая друг другу зубы… и свесив языки.

– Что за ХУЙНЯ здесь происходит? – спросила она резким тоном, – Листьевая терапия?

Мы с Питером посмотрели друг другу в глаза, …и увидели в них искры смеха,… мы оба держались изо всех сил, чтобы не рассмеяться, …потому что Белла не шутила,… ее голос звучал сейчас, как у школьного завуча.

И поэтому, словно прочитав мысли друг друга,… мы развернулись к ней и высыпали все листья, что были у нас в руках, ей на голову, …Питер даже обернулся, зачерпнул пригоршню листьев, лежащих на крышке его мусорного бака и тоже вывалил их на нее.

Она стояла, не двигаясь секунду,… с сухими желтыми и коричневыми листьями, застрявшими в ее волосах,… свисающими с ее свитера и рук, …а мы пытались не слишком громко хихикать, пока ждали ее реакции.

– Ну, по меньшей мере, у нас соответствующий доктор, – сказала она абсолютно спокойно, словно с ней ничего не случилось,… а затем ухмыльнулась и объявила, – ВЫ ОБА – ПОКОЙНИКИ!

Мы с Питером завопили, словно двенадцатилетние девчонки, когда Белла погналась за нами,… а затем я обернулся и увидел у нее в руках лопату!

– БЕГИ, ПИТЕР, БЕГИ! – (как вы, думаю, знаете, английское «you» – это и «Вы» и «ты» одновременно, и принято считать, что исключительно на «ты» англичане и американцы обращаются только к Богу, детям и самым близким людям, а ко всем остальным – на «Вы», поэтому лишены нашего, на мой взгляд, бесценного «давай на «ты»; сейчас, как мне кажется, самое время Эдварду с Питером сделать этот шаг, ибо обстановка самая что ни на есть располагающая – прим.пер.) – с воем крикнул я.

Его двор был таким огромным, что на нем смело можно играть в гольф. На улице было совершенно темно,… и это напомнило мне о времени, когда я был ребенком и обучался в школе-интернате,… мы с моими дружками-хулиганами тайком сбегали и играли в салки или в прятки в темноте кампуса. Убегать от учителей и охранников было самым лучшим занятием. Это самое забавное, что случалось со мной за время моего там пребывания,… и я продолжал делать это, …это была самая лучшая терапия.

– У нее ЛОПАТА, ДОК! – я приложил ладони ребром ко рту и крикнул, – СПАСАЙСЯ!

Питер охуенно БЫСТРО бегал! Он растворился в деревьях, а я не мог прекратить смеяться, наблюдая, как он бежит,… и поэтому сам не мог бежать быстро.

– СЛАБАКИ! – крикнула Белла, когда уже практически наступала мне на пятки, – ВЕРНИТЕСЬ и СРАЖАЙТЕСЬ КАК МУЖЧИНЫ!

Все мы снова были детьми,… играли,… и это было превосходно.

Но… игры всегда заканчиваются,… и приходит время работать… ЧЕРТ!

Два дня спустя я был на работе… чертовы понедельники!

Я рассказал Бобу урезанную донельзя версию моего свидания с Беллой на ее дне рождения. Взять лошадь было его идеей,… и я был благодарен ему за это. Подарки, идея провести обнаженными всю ночь,… заняться любовью на краю утеса… все эти поистине великие идеи принадлежали МНЕ,… но я в любом случае поблагодарил Боба.

Работа по-прежнему было чертовски тяжелой,… и я ежедневно надрывал спину,… но Боб продолжал говорить, что в один прекрасный день я к этому привыкну. Я начинал думать, что он солгал мне насчет этого.

После ланча я раздал угощение лошадям, которые вели себя хорошо,… Йо-Йо получил морковку,… Псих… – НЕ ПОЛУЧИЛ НИЧЕГО,… Пикси…– «Да, ты хорошая девочка, вот тебе яблочко, крошка».

Псих злобно посмотрел на меня, когда я вошел к нему в стойло, даже не глядя на него. Я получал от этого некое извращенное удовольствие,… затем я почувствовал, как что-то влажное и густое шлепнулось мне на спину, …и этот ебаный придурок действительно ЗАРЖАЛ надо мной!

Я почувствовал слизь на своей спине и поморщился, свирепо глядя на коня, который ненавидел меня и которого я ненавидел больше жизни.

– Ты, ебаная СВИНЬЯ! – крикнул я ему, – Ты ПЛЮНУЛ на меня!

Затем его губы задрожали, и он заржал мне в ответ еще громче.

– Я достану тебя, Псих! – я указал на него, поклявшись отомстить, – Я не знаю, как и когда, но можешь быть уверен – ты МОЙ, сука!

Я поставил корзину на землю и взял какую-то тряпку, чтобы вытереть плевок со спины,… содрогаясь от отвращения и мысленно составляя план мести.

– Может, Маркусу нужен новый ингредиент для его «Особого субботнего меню» – мясо УРОДЛИВОГО ЖОПОРЫЛОГО КОНЯ! – крикнул я Психу,… но, казалось, я не слишком впечатлил его своим заявлением.

– Отвратительный ИДИОТ! – это было лучшее из того, что я смог сейчас придумать, и я рывком поднял с пола корзину, покидая стойло своего заклятого врага.

– МЕЙСЕН! – позвал меня один из парней, когда вошел.

– ДА! – я поднял руку, потому что он искал меня взглядом, – ПРИВЕТ, КЛАЙД!

– Шэрон хочет, чтобы ты сходил за несколькими новыми седлами и принес их на родео, …туда, где сейчас проходит репетиция. И побыстрее, – сказал он.

– Где они? – спросил я, сдвигая шляпу на затылок.

– В подвале, вниз по лестнице,… до самого конца,… там дверь в земле,… они там, – сообщил он.

– Ладно, – сказал я, ставя корзину на пол и направляясь в подвал.

Я спустился по черной металлической лестнице,… кажется, на четыре пролета,… и понял, что я под землей,… я был в самом низу, дальше идти было некуда,… и я увидел в полу двойные металлические двери… с одной ручкой на верхней створке, плотно прижатой к нижней.

Я потянул за ручку и дверь с пронзительным скрипом открылась.

– Нужно смазать, – сказал я себе и заглянул в подвал. Там было светло, были включены лампы дневного света, …поэтому я решил, что света достаточно, чтобы найти в подвале несколько седел. Я откинул только верхнюю створку двери,… я мог спокойно пролезть в образовавшееся отверстие. Ступеньки вели вниз,… я сделал глубокий вдох, сказав себе, что все в порядке,… и заставил себя шагнуть в подвал.

Я спустился вниз и осмотрелся. Подвал был большим, …с множеством полок и коробок с подписанными на них ярлыками. Седла,… седла,… где же вы…, я искал их глазами,… и затем увидел несколько… в углу… слева. Я пошел туда, чтобы взять их и услышал громкий ГРОХОТ, раздавшийся в тишине и напугавший меня до смерти. Свет погас,… я остался в полной темноте,… я побежал обратно к выходу из подвала, …и увидел, что дверь захлопнута.

– ЭЙ, Я ЗДЕСЬ! – позвал я, думая, что это вышло случайно, поднялся по ступенькам и толкнул дверь. Я немного подергал ее, …но она не открывалась, … я приложил больше усилий,… на этот раз, задействовав силу мышц,… но она даже не сдвинулась. Она была заперта!

– НУ ЖЕ! – я сказал себе, что этого не может быть,… и попытался оставаться спокойным, – ЭЙ! Я ЗДЕСЬ! КТО-НИБУДЬ!

Ответом мне была лишь тишина. Затем я крикнул:

– Я НЕ МОГУ ЗДЕСЬ НАХОДИТЬСЯ! ЭЙ! Я СЕРЬЕЗНО, И ЕСЛИ ЭТО ШУТКА, ТО НЕУДАЧНАЯ! БОБ! КЛАЙД!

Я почувствовал, как покрываюсь потом,… мои ноги и руки дрожат. Я яростно ударил руками в дверь,… она негромко звякнула, но это не принесло мне ничего хорошего. Я не видел перед собой даже рук!

– Нет,… нет, …нет…, – шептал я себе,… пытаясь дышать,… но, к сожалению, у меня это плохо получалось, – Пожалуйста, нет,… я не смогу пережить это…

Я почувствовал, …как дрожат мои пальцы, пока на ощупь пытался сориентироваться в темноте. Возможно, мне удалось бы нащупать выключатель или что-нибудь еще.

Я недолго занимался этим, прежде чем тревога вернулась,… прошло секунд тридцать.

– Я НЕ МОГУ ЗДЕСЬ ДЫШАТЬ! – крикнул я, подняв голову к металлической двери, – ПОЖАЛУЙСТА, ОТКРОЙТЕ ДВЕРЬ! БОБ! КТО-НИБУУУУДЬ!

Я уже был в совершенном отчаянии и следующее, что я произнес, было бредом чистой воды.

– ЙО-ЙО! – заревел я.

Я попытался схватить себя за волосы и наткнулся на шляпу. Я со злостью отшвырнул ее, чувствуя, как ускоряется мое дыхание,… я терял контроль над ним,… и почувствовал слезы на глазах.

Я издал какой-то непонятный звук, напоминающий рыдание и попытался успокоиться. Я подумал о Питере,… о Белле,… что они всегда говорят?

– Дыши, …дыши…, – сказал я себе, пытаясь изо всех сил сделать это, – Закрой свои глаза, …вдохни, …выдохни,… мне ничего не угрожает, …я в безопасности,… в безопасности…

Но страх – жуткая штука. У него нет причины. Поэтому следующее, что я сделал – это завопил еще большую глупость.

– БЕЛЛЛЛАААААА! – кричал я, …осознав, какую чушь несу и почувствовал, как ударился задницей о цементную ступеньку,… затем уселся,… прошептав про себя, – Белла…

Ищи способ выбраться…, прошептал я себе,… думая о том, что бы сделала в такой ситуации Белла. Я попытался сглотнуть и не смог, почувствовав сухость в горле.

Может быть, я могу найти лопату,… вилы,… что-нибудь, чем можно выбить дверь. Это займет время, но какого черта мне еще остается? Если я пробуду здесь дольше, я израсходую весь воздух,… и умру. Я сходил с ума в темноте,… шаря повсюду… и не находя ничего,… меня посетил странный и невозможный страх того, что здесь, в темноте, меня поджидает Рейвен,… или Виктория,… или сэр Кевин.

Я вспомнил сцену из «Молчания ягнят»,… (культовый триллер о маньяке-убийце Ганнибале Лектере и агенте ФБР Клариссе Старлинг, снятый по одноименному роману Томаса Харриса с Энтони Хопкинсом и Джоди Фостер в главных ролях – прим.пер.), где Кларисса идет в темноте… вытянув вперед руки, …а убийца стоит прямо перед ней.

– Белла…, – я сделал вдох,… вместо ужасов представляя себе ее улыбку,… и заставляя себя держаться за этот образ.

Я знал, что веду себя как размазня и слышал собственный голос вперемешку с плачем, пока пытался нащупать, что находится передо мной.

– Я в безопасности…, – прошептал я себе, не веря в это, – Здесь нет ничего,… ничего, что может навредить мне…

Мне показалось, что я прошагал сотню миль,… ощупывая картонные коробки, …а затем внезапно вспыхнул яркий свет и кто-то сказал:

– БУ!

Я вскрикнул и отпрянул в ужасе, приземляясь на задницу и спину, с руками, закрывающими лицо, и услышал женский смех,… близкий к истерическому.

Я почти боялся смотреть, кто это,… но сделал это,… и увидел Дженну, стоящую надо мной… и громко смеющуюся. Она держалась за бока, когда наклонилась ко мне.

– Ты, ебучая СУКА! – прорычал я ей в ответ, – Какого черта ты ДЕЛАЕШЬ?

Я поднялся на ноги, пока она продолжала хихикать как идиотка,… и я был так зол, когда понял, что грубо схватил ее за руку, дергая ее на себя и начиная двигаться спиной туда, где была дверь.

Но она не пошла за мной. Она выдернула свою руку и ее смех прекратился.

– НИКОГДА НЕ КЛАДИ НА МЕНЯ СВОИ РУКИ! – крикнула она в ответ, не в состоянии спрятать внезапно появившуюся в ее глазах ярость, – Я сломаю тебе их, если ты еще ХОТЬ РАЗ схватишь меня так!

Отлично, наши интересы совпадают.

– Хорошо, я не прикасаюсь к тебе, – ухмыльнулся я, складывая руки по швам, глядя на лампочку, свисавшую с цепи над нашими головами, – Но открой ДВЕРЬ – СЕЙЧАС ЖЕ!

– Я не могу, – усмехнулась она, осматривая меня с головы до пят.

Что это все значит? Она хочет остаться со мной наедине? Я ради этого, блять, прошел через ад? Это разозлило меня еще сильнее.

– ОТКРОЙ ЕЕ! – завопил я, обеими руками вцепляясь ей в руку и с силой тряхнув ее.

– Я НЕ МОГУ! – крикнула она, отталкивая меня, – Я НЕ МОГУ! Я КЛЯНУСЬ! Я заплатила кое-кому пятьдесят баксов,… чтобы он запер дверь. Он вернется через два-три часа, чтобы выпустить нас.

– Нет! – я сделал вдох, чувствуя, как у меня в груди снова все сжимается, – Нет, я не могу ПРОБЫТЬ здесь так долго! ЗАСТАВЬ ЕГО ВЕРНУТЬСЯ И ОТКРЫТЬ ДВЕРЬ! СЕЙЧАС ЖЕ!

– Я НЕ МОГУ! – крикнула она в ответ, и ее глаза сейчас были полны злости, – Успокойся. ЧТО с тобой? Это просто темная комната! ГОСПОДИ! Ты как маленький ребенок!

Я обернулся, но не смог ничего увидеть,… если мы останемся стоять на месте, мы сможем видеть друг друга,… но несколько шагов в сторону – и мы снова в темноте.

– Ты НЕ ПОНИМАЕШЬ, ДЖЕННА! – крикнул я ей, не заинтересованный более в том, чтобы изображать из себя ее друга или хорошего знакомого, – Для МЕНЯ это БОЛЬШЕ, чем просто темная комната! Но разве ТЕБЯ это заботит? Потому что ты же у нас ЭЛЬВИРА (намек на главную героиню фильма «Эльвира – Повелительница Тьмы» – прим.пер.), ДЛЯ ТЕБЯ это нормально, …а я не могу НАХОДИТЬСЯ запертым в темных помещениях. Да о чем я, блять, тебе же плевать!

Я хотел отойти от нее, но тогда был бы вынужден шагнуть в темноту.

– Есть здесь что-нибудь, чтобы выбить дверь? – спросил я у нее, пытаясь не выглядеть при этом психом.

– Нет, правда, – она скрестила руки, не делая абсолютно ничего, чтобы помочь мне. Затем до меня дошло, зачем она это сделала,… или я просто вспомнил ее заинтересованность.

– О, я и забыл, – я хмуро взглянул на нее, – Это часть твоего плана, верно? Плана под названием «Я трахну Энтони любой ценой». И ты была такой дурой, что решила, что ЭТО сработает? Подруга, ТЫ ОШИБЛАСЬ!

– Да, прости…, – она улыбнулась мне, – Я не знала, что ты такой размазня, когда дело доходит до темноты. Ты бы слышал себя, когда дверь закрылась, …да, …я слышала, как ты плачешь,… зовешь Беллу! Бееееелллллааа! Хотя, к твоей чести – ты не звал свою мамочку,… так что, может быть, это твой ЕДИНСТВЕННЫЙ плюс.

– Иди на хуй, – сказал я ей без каких либо угрызений совести, – Знаешь, я устал быть с тобой милым, … я пытался сказать тебе «нет» как джентльмен, …но, раз так ты не понимаешь,… значит – будь по-твоему.

Я почувствовал себя прежним,… проявилась моя очень жестокая сторона, … та, отвратительная сторона, проявляя которую я разбивал сердце Тани каждым своим аргументом,… тот я сейчас был здесь…

– Даже если бы ты была красоткой, а ты НЕ…, – начал я, пристально глядя прямо ей в лицо, – Даже если бы ты была милашкой, которой НИКОГДА не станешь,… даже если бы ты была умной,… какой… НЕ СМЕШИТЕ МЕНЯ,… даже тогда я не стал бы трахаться с ТОБОЙ, ни при каком раскладе, … НИ ЗА ЧТО! Потому что ты жестока,… ты свинья,… и ты ТОЛСТАЯ!

На самом деле она не была толстой,… но я знаю, что каждая женщина считает себя таковой,… и я вонзил этот нож ей прямо в сердце!

Я отвернулся от нее, …надеясь, что это положит конец нашим отношениям,… и затем я услышал, как она плачет. Блять! Каждая девушка выбрасывает этот фортель. Не слушай… не слушай.

– Заткнись и вытащи нас отсюда, – сказал я ледяным тоном.

Она продолжала плакать,… чуть слышно… в углу, где я не мог ее видеть, …она отвернулась от меня и приложила руки ко рту.

– Ты НЕ толстая…, – я вздохнул и закатил глаза,… ненавидя свою жестокую часть, …но она сама напросилась, – Окей? Теперь можешь прекратить?

Но она заплакала еще сильнее,… и я стиснул зубы.

– Слушай, прости меня, – сказал я, снова чувствуя себя самим собой, – Я не это имел в виду. Я просто… не слишком хорошо себя чувствую в замкнутых пространствах. Нам нужно выбраться. Я не могу ждать три часа.

Coloring outside the lines. Глава 22 (часть 2)

Глава 22. Знаете, уж лучше ад.

Часть 2.

EPOV

Она успокоилась и больше не плакала, …только шмыгала носом.

Я подошел к ней и положил руку ей на плечо,… надеясь, что это заставит ее успокоиться и помочь мне. Но она быстро развернулась и бросилась в мои объятья, подпрыгивая и обвивая меня ногами за талию… и сводя их вместе у меня за спиной.

Ее губы оказались на моих, делая все возможное, чтобы одержать победу. Я попытался оттолкнуть ее, но она словно ПРИКЛЕИЛАСЬ ко мне! Я вырвался и убрал свой рот подальше от ее губ, крикнув:

– УБЕРИСЬ ОТ МЕНЯ!, – но она продолжала держаться за меня, …и я понимал, что, учитывая то, чем она занимается – Дженна прекрасно умеет держаться в седле лошади, которая пытается ее СБРОСИТЬ!

– ДЖЕННА! – я споткнулся, двигаясь назад, и перелетел через что-то,… приземляясь на спину, и она по-прежнему была на мне, …теперь сидя на мне верхом.

– О, да! – она восторженно хихикнула,…хватая меня за руки и пытаясь удержать их по бокам от моей головы,… и ее язык прочертил длинную линию на моем рту.

Теперь я окончательно ВЗБЕСИЛСЯ.

– ШЛЮХА ИЗ ДЕШЕВЫХ ФИЛЬМОВ! – крикнул я ей, скидывая ее с себя с силой, которая напугала даже меня.

– Если ты думаешь, что ЗАСТАВИШЬ МЕНЯ СИЛОЙ, – крикнул я ей и сел, а она уселась под лампочкой, – Тогда ты ошиблась, ПОДРУГА! Тебе следовало ЛУЧШЕ подготовиться к встрече со мной, а не просто накрасить губы блеском и побрызгаться духами для потаскух, если уж ты ХОТЕЛА ЗАСТАВИТЬ МЕНЯ ТЕБЯ ТРАХНУТЬ! Делай свое домашнее задание, сука! Цепи, плети, …кандалы,… тебе предстоит большой шопинг прежде, чем ты ВОЗЬМЕШЬ МЕНЯ!

Но она не отстала от меня после этих слов и снова прыгнула,… оседлав и атакуя мою шею! Она даже не целовала ее! Она кусала меня за шею… ВЕЗДЕ! И это было БОЛЬНО!

– ОУУУУ! – закричал я, хватая ее за запястья, а затем повторил, – ООООУУУУУУ!

Я снова спихнул ее, глядя на нее так, словно говорил: «Что за хуйня с тобой творится?», но она схватила меня за рубашку, рывком распахивая ее, и пуговицы разлетелись повсюду.

– ЭЙ! – я снова схватил ее за запястья, – ПРЕКРАТИ! КОНТРОЛИРУЙ СЕБЯ, ПОТАСКУХА!

Этот язык был частью моего мира, который теперь вернулся ко мне,… и слова лились из меня.

– Оооо, ДА! – она рассмеялась и, судя по голосу, она была возбуждена, когда уткнулась лицом в мою голую грудь, – Называй меня ПОТАСКУХОЙ И ШЛЮХОЙ! ПОЖАЛУЙСТА!

– ПРЕКРАТИ! – я оттолкнул ее и крикнул это так громко,… что эхо моего крика отражалось от стен подвала несколько секунд.

Дженна не прекратила,… и она снова оказалась на заднице,… глядя на меня так, словно у меня выросли пять голов.

– Да ЧТО с тобой такое? – я вздохнул, действительно желая узнать это, – Я сказал «НЕТ». Ты как бешеная СОБАКА! Я – ЧЕЛОВЕК, Дженна. Если я сказал «НЕТ» – значит это окончательно. У тебя нет ПРАВ на мое тело. Это МОЕ тело, и я решаю, кому с ним играть. И это не ТЫ.

Я озвучил кое-что из того, о чем мы говорили во время сеансов,… но это прозвучало уместно. Думаю, доктор Питер и Белла гордились бы мной.

– Давай, – она улыбнулась мне, не делая больше никаких попыток прыгнуть на меня, – У нас есть пара часов,… почему нет? Никто не узнает.

– Я буду знать, – я сердито взглянул на нее ответ, пытаясь застегнуть рубашку, – И – что еще хуже – ТЫ будешь знать.

– Ладно, давай ТАК договоримся, – она приподняла бровь, – Трахни меня разок,… и я оставлю тебя в покое. Не трахнешь – и… я просто расскажу Белле, что ты сделал это. У тебя уже есть отметины на шее, …твоя рубашка порвана, …в это будет нетрудно поверить. Или я просто порву свою рубашку,… поставлю себе несколько синяков,… и скажу, что ты изнасиловал меня. Ты в дерьме при любом раскладе. И останешься без работы, … и, может быть, даже сядешь в тюрьму.

– Шантажом ты ничего от меня не добьешься, Дженна, – сказал я, вставая и отряхивая руки, – Если хочешь чем-нибудь заняться, попытайся помочь мне найти выход отсюда.

– Энтони…, – она встала, теперь пытаясь быть со мной милой, пока я осматривался в поисках каких-нибудь инструментов, – Я хорошая. Ты не будешь разочарован. Пожалуйста! Я знаю, что нравлюсь тебе.

– Нет, не нравишься, – заявил я, краем глаза замечая коробку, ярлык на которой гласил…, но я не мог прочесть – было слишком темно.

– Здесь так жарко…, – сказала она, – Думаю, я просто вынуждена раздеться.

Моя голова повернулась к ней, стоящей рядом с источником света,… она начала расстегивать свою рубашку, … и сняла ее, позволяя ей упасть на пол, …на ней был белый лифчик,… и она начала расстегивать его на спине. Все это время, она пристально смотрела на меня и ухмылялась.

– Дженна, не делай этого, – сказал я, почти умоляя, – Мне нужна эта работа. Я обручен!

– Бла, бла, бла…, – она хихикнула, снимая лифчик, игриво швырнув его в меня, демонстрируя огромные загорелые груди.

Я отвернулся и был рад тому, что здесь темно. Я снова начал чувствовать, как воздух покидает мои легкие… паника… страх.

– ЭЙ, КТО-НИБУДЬ СНАРУЖИ! – крикнул я, – МЫ ЗАПЕРТЫ ЗДЕСЬ! ВЫПУСТИТЕ НАС!

Дженна лишь рассмеялась и начала стаскивать с себя ботинки.

– Мы глубоко под землей…, – сообщила она, – Все остальные очень далеко, репетируют родео-шоу к выходным, – Никто нас не услышит.

Я издал сдавленный вздох,… и, возможно, ей показалось, что я ее боюсь,… я не знаю, и мне все равно, …я не прикасаюсь к ней! Она не может ЗАСТАВИТЬ меня. В любом случае, вероятно через пять минут я потерял бы сознание от нехватки воздуха.

Я услышал, как она расстегнула свои джинсы, и я отодвинулся от нее… и ебучего света,… меня снова поразили вспышки воспоминаний о Рейвен и Виктории.

– Эй, Энтони, – позвала она меня, но я проигнорировал ее, надеясь на чудо, – У меня для тебя подарок… большая бутылка вина…

– КТО-НИБУУУУДЬ! – крикнул я, подняв голову вверх, зажмуриваясь, просто зная, что это закончится плохо. Я знал, что не собираюсь ничего делать с ней, …но также я знал, что есть определенная вероятность того, что я сделаю что-нибудь такое,… что не понравится ни моему боссу, ни Белле.

– Вот, – она подошла ко мне сзади, и я обернулся, отступив, когда я увидел, что она полностью голая…

Она попыталась вручить мне стакан, полный темно-малиновой жидкости,… но я оттолкнул от себя ее руку.

– Нет, спасибо, – сказал я ехидно, и уже собирался снова звать на помощь, когда выхватил стакан из ее руки и пробормотал, – Подожди, он мне нужен.

И я быстро выпил его, немного закашлявшись,… но мне стало немного легче дышать.

– Эй! – она хихикнула, – Полегче, это вино за триста баксов, а не фруктовый пунш!

Я грубо вручил ей пустой стакан, вытирая рот, и двинулся дальше в темноту, ощупывая все вокруг, пока снова не добрался до двери.

– Ну же, Энтони, взгляни на меня, – она была прямо позади меня и пыталась быть сексуальной.

– Оставь меня в покое! – простонал я, чуть не споткнувшись обо что-то еще.

– Интересно, что подумает мисс Белла, когда ты расскажешь ей, как был здесь со мной, голой, в течение двух часов, в то время, как должен был РАБОТАТЬ! – сказала она.

– Я не голым сидел здесь с тобой, – сказал я, – Так что это мало что значит, так ведь?

– Она знает что-нибудь обо мне, Энтони, – спросила она, стоя голой прямо у меня за спиной, – Ты рассказал ей о наших маленьких моментах вместе?

– Нет, потому что ты недостаточно важна для меня, чтобы беспокоить подобными рассказами Беллу, – бросил я в ответ, – Свали, а? Иди, потрись об полку или еще обо что-нибудь, лады?

– Заканчивай, Энтони, – сказала она, – Обернись и взгляни на меня!

Она развернула меня, и я выдохнул, строго глядя ей в лицо.

– Я смотрю на тебя. Что теперь? – спросил я, не двигаясь с места.

– Я не вижу, чтобы ты смотрел вниз, Энтони, – заметила она, – Давай,… опусти глаза,… посмотри на мои груди.

Рассматривать обнаженные тела было для меня не в новинку, я видел их постоянно на протяжении шести лет. Поэтому я посмотрел на нее, надеясь выглядеть при этом незаинтересованным, что могло вынудить ее отказаться от дальнейших попыток и оставить меня в покое.

– Груди, – я пожал плечами, – И что? У тебя нет ничего такого, чего не было бы у любой другой женщины на планете.

– Они большие…, – сказала она соблазнительно, взяв мою руку и пытаясь уложить ее на одну из них, – Круглые… полные…

Я отдернул руку и закончил фразу, – Да, силикон!

– Они НАСТОЯЩИЕ! – обиженно крикнула она.

Я недоверчиво присвистнул и сказал:

– ПО-НАСТОЯЩЕМУ ДОРОГИЕ. Я знаю, на что похожи натуральные груди, а твои… НЕ ПОХОЖИ на них.

– И что? – спросила она с небольшой горечью в голосе, – Они хорошо выглядят.

– Да, – я пожал плечами, – Теперь мы закончили? Могу я вернуться к своему развлечению – кричать о помощи?

Не дожидаясь ее ответа, я снова направился к двери с криком:

– ПОМОГИИИИИИИТЕ! Мы ЗАПЕРТЫ ЗДЕСЬ!

– Иди сюда, ты хочешь настоящего? – спросила она, по-прежнему стоя у меня за спиной, взяв меня за руку и повернув к себе,… и она положила мою руку себе между ног, когда я открыл рот и скривился в отвращении.

Она не дала мне ничего сказать и спросила:

– Это настоящее… ты чувствуешь? Вот что ты делаешь со мной.

Она была совершенной мокрой, но мне было абсолютно все равно.

Я снова выдернул свою руку, вытирая ее о свою рубашку, ответив:

– Ну, это, вероятно, тебе ветром надуло.

Затем я снова отвернулся от нее, и она издала вздох, полный грусти.

– Почему ты так сильно меня ненавидишь? – спросила она печальным тоном, растеряв остатки самоуважения.

– Я не испытываю к тебе ненависти, – я продолжал стоять к ней спиной, – Я хотел быть твоим другом. Но ты преследуешь меня с первого дня,… бросаясь на меня. Мне это не нравится.

– Все мужчины любят это, – ответила она так, словно это был непреложный факт.

– Не я, – сказал я тут же, – Полагаю я не такой, как большинство мужчин.

– Взгляни на меня с головы до пят один раз и скажи мне, что я НЕ КРАСИВА! – бросила она мне, – Давай, ты, ЛЖЕЦ!

– Мне не нужно видеть твое тело, чтобы понять, что ты красива, – сказал я, – Мне достаточно взглянуть тебе в глаза… или услышать твой смех,… услышать, как ты говоришь,… твоя красота заключается не в твоей коже,… она в других местах.

– Что? – спросила она.

– Пожалуйста, оденься, – я немного повернул голову в ее сторону, – Ничего не будет, поверь мне.

– Я тебе не верю, – заявила она, все еще стоя позади меня, – Я думаю, если ты выпьешь пару стаканов… и посмотришь на меня достаточно долго,… ты возьмешь меня.

– Какая маленькая романтическая история! – заметил я с сарказмом.

– БОБ! – громко крикнул я затем, складывая руки ребром у рта.

Дженна снова развернула меня к себе,… она была очень сильна для женщины,… но она ведь звезда родео. Я стоял напротив стены с коробками, …и она распахнула мою рубашку, целуя мою грудь,… двигаясь вниз, пока не опустилась на колени, … и я почувствовал, что она пытается расстегнуть на мне штаны со словами:

– Я знаю, как тебе понравиться…

– НЕТ! – я отпихнул ее и застегнул штаны, – Н.Е.Т. Посмотри как-нибудь в словаре! Это означает отрицание; слово используется для выражения опровержения, отказа, несогласия с вопросом ли просьбой! ИИСУС ХРИСТОС!

Она говорила что-то, но я продолжал говорить сам с собой.

– Я бы хотел сгореть в том ЕБАНОМ ПОЖАРЕ! – выплюнул я, – ЧЕСТНОЕ СЛОВО! Я был бы обезображен, весь в шрамах и ОХУЕННО УРОДЛИВ! И ТОГДА все мужчины и женщины НА ЗЕМЛЕ ОСТАВИЛИ БЫ МЕНЯ В ПОКОЕ, и ПОШЛИ БЫ ТРАХАТЬ САМИХ СЕБЯ! Если кто-то хочет получить меня в качестве ПРОКЛЯТОГО РОЖДЕСТВЕНСКОГО ПОДАРКА, то значит – этого ХОЧУ Я САМ! Быть ТОЛСТЫМ, УРОДЛИВЫМ, ЖИРНЫМ, ЛЫСЫМ… КАКИМ УГОДНО! РАЗВЕ Я О МНОГОМ ПРОШУ?

И теперь Белла узнает, что я сидел здесь весь день с этой голой неудачницей,… это будет конец, … последняя капля, …она уйдет от меня, …я не могу жить без нее, …я не могу сделать этого, … я снова начал учащенно дышать… и покрываться потом. Я почувствовал себя так, как в тот день, когда я чуть не умер в подвале у Рейвен… один,… мучающийся от жажды,… истекающий кровью, …без надежды на спасение,… шепчущий свей дочери слова прощания.

И Дженна стояла позади меня, по-прежнему голая, с бутылкой вина в руках,… а я даже не понимал, что она говорит,… и мне было все равно, …но внезапно я не смог больше выносить это, …и я начал огрызаться!

– УБЕРИСЬ НА ХУЙ ОТ МЕНЯ! – крикнул я ей в полном бешенстве, отбрасывая бутылку с такой силой, что чуть не заехал ей по лицу. Бутылка улетела в темноту и там разбилась. Она вскрикнула и закрыла лицо руками, когда та просвистела прямо перед ее носом.

Сейчас она была так близко,… и схватила меня за рубашку,… подняв голову и глядя мне в лицо.

– Давай, ударь меня…, – сказала она, ожидая, что я так и сделаю, – Ударь меня,… а затем трахни… я хочу, чтобы ты это сделал. Мне нравится так.

Мне показалось, что стены надвигаются,… я отчаянно хватал ртом воздух,… но его не было… я не чувствовал себя в безопасности, …мне казалось, что в любой момент здесь появятся люди и нападут на меня,… и Дженна… я видел тысячу Дженн перед собой.

Я почувствовал, как подкосились мои ноги, и приземлился на цементный пол, …я засунул руки в волосы, мой голос треснул, и я тихо зарыдал.

– Мне нужно выбраться…, – я продолжал плакать как ребенок, не заботясь о том, что подумает эта сука, – Пожалуйста, выпусти меня, …пожалуйста,… я не могу дышать, …не могу…

И затем я понял, что зову своих любимых девочек.

– Белла…, – прохныкал я, – Кэти,… ахххх, …выпустите меня…

В комнате стояла мертвая тишина,… и на секунду мне показалось, что я придумал все, что происходило здесь с Дженной. Господи, блять, я болен. Но потом она заговорила,… очень нежно,… находясь в нескольких футах от меня.

– Эй, что случилось, Энтони? – ее голос звучал испуганно, и в нем чувствовалась тревога за меня, – Это не только из-за меня. Что происходит?

Я подполз и нашел металлическую дверь,… и я принялся долбить в нее, надеясь, что смогу набраться суперсилы чтобы ее выбить.

Я просто кричал, без слов, пока атаковал дверь, удерживающую меня здесь,… и так же быстро я остался без воздуха и сил,… и снова сел на пол.

– Ты дышишь как загнанная лошадь, – услышал я ее голос вдалеке, – Тебе плохо?

Это была первая верная вещь, которую она сказала за весь день.

– Я в безопасности, … в безопасности, – продолжал я напевать себе под нос, раскачиваясь и дергая себя за волосы, – Никто не может до меня добраться, …все в порядке…

– Энтони, ты пугаешь меня, – сказала она своим гнусавым южным акцентом. Это не помогло.

Я не заметил, но, должно быть, она оделась,… потому что сейчас она сидела рядом со мной, полностью одетая, за исключением обуви и шляпы, …и наливала мне еще один стакан вина.

– Хорошо, что я взяла больше одной бутылки. Ш-ш-ш…, – сказала она, – Ш-ш-ш, … хорошо,… вот, …выпей. За меня. Выпей.

Я взял стакан и медленно начал пить, …делая маленькие вздохи между глотками.

– Помогает? – спросила она, глядя мне в лицо с легкой улыбкой на губах.

Я беззвучно кивнул, по-прежнему раскачиваясь и делая глотки, …вино на самом деле было очень хорошим… сладким… теплым. Оно немного успокоило меня.

– Прости меня, Энтони, – сказала она, по-прежнему глядя на меня, и ее брови немного опустились, – Я не знала, что у тебя клаустрофобия. Я не подумала об этом. Выпей еще.

И я выпил. Через несколько секунд я почувствовал, как мои глаза закрываются,… когда вино начало расслаблять меня, …и даже мои напряженные ноги, которые были скрючены секунду назад, начинали расслабляться,… приходя в норму.

– Я бы хотела, чтобы у меня был ключ или что-нибудь в этом роде, – сказала она сейчас, – Только заперто снаружи. Мой друг скоро выпустит нас, я обещаю. А до тех пор, полагаю, мы можем просто посидеть здесь.

Я почувствовал, что киваю, держа стакан у груди, сделал несколько глубоких вдохов,… и стены прекратили приближаться.

– Ну вот, – сказала она, похлопав меня пару раз по спине, – Приятно и легко… расслабься. Допивай.

У меня еще оставалось немного вина в стакане, поэтому я допил его.

– Немного лучше? – спросила она, и я взглянул на нее, кивая и делая вдох.

– Да.

– Хорошо, – сказала она, наливая еще в мой стакан,… и затем в свой, – По крайней мере, вино хоть в чем-то помогает. Ура.

Она немного приподняла свой стакан и затем отпила вина, глядя туда, где все еще горела лампочка и там же лежали на полу ее ботинки и шляпа.

– Энтони…, – она вздохнула, скрещивая по-индийски ноги, – Почему жизнь такая дерьмовая штука?

– Без понятия, – честно ответил я, отпивая еще вина.

– Почему ты не ударил меня? – спросила она; сейчас она говорила как другой человек, не та, какой я видел ее до этого момента.

Я смущенно посмотрел на нее.

– Ты не мог заниматься со мной сексом, …и ты сказал «Нет», – подытожила она, – Я разозлила тебя и предложила ударить меня,… но ты не ударил. Я даже пригрозила, что ты лишишься работы, своей девушки, …всего. Так почему ты не ударил меня?

– Я не хотел, – ответил я, – Меня воспитывали не обижать девушек… женщин. Помимо этого, я знаю, каково это – когда тебя бьют. Вот почему я не бью других людей. Ну, до тех пор, пока они этого не заслуживают,… если это самозащита. Но никогда женщин, не важно, есть повод или нет. Порой мне трудно бывает сдержаться,… я знаю множество женщин,… которых следовало бы избить. Но я просто не могу.

Она взглянула на меня по-новому и протянула:

– Хмм.

Я ждал, когда она заговорит.

– Ты хороший мужчина, Энтони Мейсен, – сказала она так, словно только что это поняла, – Очень хороший. Я прошу прощения, …что заперла тебя здесь. Я просто подумала,… что мы немного повеселимся.

Я сделал вдох, в котором слышалась злость на нее, раз она могла подумать, что это покажется мне хоть немного забавным. Можно подумать, запирать человека в темноте – это так весело,… словно все они думали так,… каждый раз, когда я оказывался в ловушке,… может быть, поэтому они все и смеялись.

– Тебя запирали… как сейчас,…когда ты был ребенком? – спросила она мягко, положив свою руку на мою, – Ты поэтому сейчас так напуган?

– Нет, меня запирали, когда я был взрослым, – заявил я, набирая еще вина в рот.

– Ооо, – ее голос прозвучал так, словно она поняла, и она потерла своей рукой мою, но без грязных намерений,… просто по-дружески,… как сделала бы Белла,… когда мы были друзьями… пациентом и врачом.

– Меня запирали… в детстве, – поделилась она, – Но со мной все было по-другому… вместо того, чтобы бояться темноты, …она мне нравится. Думаю, в прошлой жизни я была кошкой.

Я просто слабо усмехнулся, …находя ее сейчас не столь отвратительной, как раньше.

– То, что происходит при свете – то, блять, испорчено, – сказала она почти срывающимся голосом.

– Это точно, – согласился я. Мы чокнулись и оба выпили еще немного.

– Это… Шэрон…, – начал я, но она перебила меня.

– Нет, – она слегка нахмурилась, – Шэрон удочерила меня, когда мне было восемь. Мой отец был настоящим козлом. Он постоянно бил меня… и… делал всякие другие вещи,… и я была вынуждена заботиться о нем. Он был не тихим пьяницей, но он – это все, что у меня было.

Она сделала еще глоток и продолжила.

– Иногда я сбегала из дома… после того, как он закончит со мной,… – сказала она, уставившись в пустоту, – И приходила сюда. Это было близко к нашему дому,… и я любила лошадей. Шэрон была действительно мила со мной,… она всегда разрешала мне ездить верхом. Однажды ночью я вернулась домой, а он лежал там в луже крови… мертвый. Он упал и ударился своей пустой башкой об край маминого стеклянного кофейного столика. Это единственная хорошая вещь, которую мать сделала для меня, прежде чем уйти от нас – купила этот прекрасный кофейный столик. Шэрон взяла меня к себе, и теперь я ее дочь.

Я вручил ей свой стакан, который был наполовину полон, думая, что ей он нужнее, чем мне. Но она рассмеялась и оттолкнула мою руку.

– Давай, пей, – она улыбнулась, – Пока дают. Здесь больше нечем заняться, пока мы ждем.

– Прости за все плохие слова, что я сказал тебе раньше, – ко мне наконец-то вернулся голос, – Я не думал так…

– Нет, думал, – она усмехнулась, подталкивая мою ногу своей, – И все нормально. Я вела себя как сука. Я заслужила это. Я не обиделась. Слова не причиняют мне боли, …равно как и не делают меня счастливой,… не знаю, почему, …но прямо сейчас у меня такое чувство, что меня то ли трахнули, …то ли избили, … то ли и то и другое.

– Ты… когда-нибудь… ходила к психологу или что-нибудь в этом духе? – спросил я, прямо как Белла, – После того, как стала жить у Шэрон.

– Нет, – она с силой помотала головой, – Я не сумасшедшая. Я просто… чокнутая.

– Нет, – я слегка улыбнулся, не веря в то, что собираюсь сделать, но я воспользовался словами доктора Питера, – Это ОН был чокнутым. ОН. Не ты. Продолжай говорить себе это. Этому МОЖНО помочь, поверь мне. И пойти к врачу – не означает признать себя сумасшедшей. Это помогает. Всего несколько дней назад я играл со своим врачом в «листьевую войнушку». Это было здорово!

– В «листьевую войнушку»? – спросила она, хихикая надо мной.

– Ага, – я ухмыльнулся, – И я выиграл.

– Или он ДАЛ тебе выиграть, – подразнила она.

– Нет, я ВЫИГРАЛ, – заверил я ее, – БЕЗОГОВОРОЧНО.

– Дай мне свой стакан, Король листьев, – в ее руках снова была бутылка, … и она налила мне еще вина.

– Вероятно, мне стоит прекратить пить, – сказал я, – Я на работе,… и сейчас должен трудиться.

– Это не возбраняется, – она налила себе еще, – Вино и пиво… здесь – как молоко с печеньем.

– Мне нравится молоко с печеньем, – услышал я свои слова.

Она рассмеялась, и я тоже усмехнулся. Это было лучше, чем задыхаться, с тех пор, когда она была мила со мной и не делала новых попыток раздеться.

– К какому врачу ты ходишь? –спросила она заинтересованно.

– Доктор Питер Фачинелли, – сказал я, и его фамилия прозвучала неразборчиво, и то ли дело было в моем языке, … то ли в вине.

– Он правда хороший, – продолжил я, – Тебе следует увидеться с ним,… просто поговорить. Он очень клевый. Он беседует с пациентами, надев шляпу на голову, …поначалу это кажется жутким, …но это действительно забавно.

– Я знаю этого парня, – она покачала головой, – Нет, спасибо.

– Почему? – спросил я, – Что…

– Я могу пить в одиночестве или с тобой,… это нормально, – сказала она, – Но я не собираюсь платить 75 баксов в час, чтобы он пил пока я говорю.

– Он не будет пить, пока ты говоришь, – сказал я в защиту Питера.

– Энтони, все нормально, – сказала она, – Он твой врач, это отлично. Давай сменим тему, окей?

Я был смущен и хотел узнать больше о том, что она сказала о Питере, но затем она спросила:

– Как вино? Нравится?

– Да, – ответил я честно, – Действительно хорошее. Спасибо.

– Кажется, тебе помогает, – она сделала глоток, – Чувствуешь себя лучше?

– Да, – я набрал полные легкие воздуха… и почувствовал себя спокойнее.

Мы посидели пару минут в тишине, и затем я спросил:

– Ты собираешься попытаться соблазнить меня снова?

Она ухмыльнулась.

– Ты ХОЧЕШЬ меня?

– Нет, – сказал я тут же – вино забрало всю мою нерешительность.

– Тогда не буду, – она тепло улыбнулась мне, и это напомнило мне момент, когда Ледяной Чародей растаял и превратился в человека,… милого человека… в каком-то рождественском фильме, который я любил. Но я не мог сейчас вспомнить его название. Это вино делает меня полным дураком?

– Спасибо, – я усмехнулся, глядя в темноту, окружающую нас.

– И, тем не менее, ты считаешь меня красивой? – спросила она.

– Да, – ответил я, взглянув на нее, – Ты красива. Ты знаешь это. Но это в любом случае… не имеет для меня значения. Я люблю Беллу. Это не имело бы значения, даже если бы ты была самой красивой девушкой в мире, у тебя были бы лучшие сиськи или лучшая задница… не важно. Белла – моя девушка. На всю оставшуюся жизнь.

– Черт, – она снова ухмыльнулась и сделала глоток или два вина, – Любовь. Для меня это трудно. Я никогда никого не любила. Только Шэрон, но это не то же самое. Любить мужчину? Увооооольтеее…

– Она действительно существует, – поделился я, – Я тоже не верил в нее,… пока, пару месяцев назад,… не повстречал ее. Но она есть. Тебе нужно подождать,… пока кто-нибудь не найдет тебя. Или ты найдешь его. Или ЕЕ. Никогда не знаешь, в каком облике любовь придет. Но когда это случается, …нужно хватать ее обеими руками.

– Я не лесбиянка, – она хихикнула, – Но, возможно, это неплохая идея. Вы, мужики, все воняете!

– Так и есть, – согласился я и она рассмеялась.

Немного позже мы счастливо побеседовали по душам. Мы поговорили обо всем! И я понял, что Дженна – не дьявол. Ей даже НЕ так уж НРАВИТСЯ секс,… она так сказала!

Блин, …очень плохо, что я влюблен и предан Белле… в прежние времена… я бы изменил представление Дженны о сексе. В один прекрасный день она бы точно стала отличным вызовом для какого-нибудь бедного ублюдка.

Я не был уверен в том, как много я рассказал ей о своей жизни, …но я точно умолчал о рабстве, программе по защите свидетелей и имени Беллы. Менее чем за пару часов мы стали добрыми друзьями.

– Знаешь, Дженна…, – немного невнятно пробормотал я, – Ты не так уж плоха, когда не ведешь себя как течная сука.

Она хихикнула и приложила руку ко рту,… и я тоже рассмеялся, не понятно, почему.

– И ты не так уж плох, когда не осуждаешь мои ПРИСТАВАНИЯ! – не растерявшись, бросила она в ответ.

– За нас! – я поднял свой стакан, – Просто хороших друзей…

– И чтобы мы оставались такими! – закончила она, и мы чокнулись.

– Белла позволит тебе быть моим хорошим другом? – спросила она неуверенно, как маленькая девочка, выглядя немного опьяневшей.

– Думаю, да, – я кивнул, – Она действительно милая. До тех пор, пока ты снова не попытаешься раздеться, думаю, она ничего не будет иметь против.

– Я сомневаюсь, – сказала она, – Я не нравлюсь подругам. Им всем кажется, что я собираюсь украсть их мужчину.

– Так и есть? – спросил я.

– Само собой, – ответила она, и мы оба рассмеялись.

– А ты горячая штучка! – решил я.

– А ты такой милый, – Дженна улыбнулась мне, – Я хочу, чтобы мы действительно были друзьями.

– Мы можем, – сказал я.

– Ха, – Дженна взглянула во тьму, – Мужчина – ДРУГ. Никакого секса.

– Никакого секса, – согласился я.

– Это странно, – она рассмеялась, когда я закатил глаза, внезапно почувствовав себя немного пьяным.

Я прекратил пить вино,… и она тоже,… и через несколько минут мы оба снова говорили более нормальными голосами.

– Ты можешь измениться, Дженна, – говорил я ей, – Я изменился. И я выбрался оттуда,… откуда обычно не возвращаются. Тебе это тоже по силам.

– Думаю, да, – я видел, что она уже обдумывает мои слова.

– Это хорошо, – размышлял я вслух, – Я с самого начала хотел, чтобы у нас с тобой были нормальные отношения. Я хотел завести какого-нибудь друга.

– У тебя совсем нет друзей? – спросила она.

– У меня есть один… вроде как друг…, – я смотрел в пустоту.

– Мне бы хотелось, чтобы мы были друзьями,… если ты не передумал, – сказала она,… неуверенно,… и это было так не похоже на то, как она говорила раньше,… она разговаривала как тринадцатилетняя. Это было здорово.

– Я бы хотел дружить с ТОБОЙ, – сообщил я, – Но не с той, другой, Дженной. Ты настоящая нравишься мне гораздо больше. Ты должна позволить остальным увидеть тебя.

– Я пыталась, – сказала она, и стена между нами снова возникла, а ее взгляд снова стал жестким, – И тогда мне причинили боль. Я никому не позволю снова сделать мне больно.

– Я знаю, о чем ты, – сказал я ей, – Вот почему я все время смотрю в пол,… мне тоже причиняли очень сильную боль. Но когда я прекратил притворяться,… когда я попытался быть СОБОЙ,… каким бы я ни был,… вот тогда-то Белла и влюбилась в меня.

– Ты думаешь, кто-нибудь когда-нибудь влюбится в МЕНЯ? – спросила она, неуверенно глядя на меня.

– В ЭТУ тебя? – спросил я, а затем сказал, – Да, – она слегка улыбнулась. – Но не в ту, другую, тебя, Дженна, – добавил я, – Ту Дженну действительно в один прекрасный день кто-нибудь обидит,… не все парни будут такими, как я. И мне будет грустно, если с тобой что-нибудь случится. Ты мой друг.

Она взглянула на меня и в ее глазах появились слезы. Затем она отвернулась и смахнула их пальцами, делая вид, что не плакала.

– Я ненавижу все это чувственное дерьмо, – сказала она немного треснувшим голосом.

– Я тоже, – согласился я.

Мы снова ненадолго замолчали.

– Мы… действительно теперь друзья? – спросила она так, словно думала, что я шутил с ней.

– Да, полагаю, теперь да, – сказал я, – Жизнь – странная штука. Я не знал, что это случится.

– Я тоже, – усмехнулась она.

– ЭЙ…, – я пожал плечами, – Если хочешь познакомиться с приятным парнем,… у меня есть один друг, и я могу познакомить тебя с ним. Он одинок. И еще у него свой собственный бизнес!

– О, да? – она скорчила рожицу, – Как его зовут?

– Маркус, – сказал я, – Маркус Джимми Чен.

Я улыбнулся про себя, зная, что если он услышит об этом, ему это очень не понравится.

– На самом деле я не встречаюсь с восточными парнями…

– Нет, он не азиат, – заверил я ее, – Он черный. И ПРАВДА… ПРАВДА славный.

Coloring outside the lines. Глава 23 (часть 1)

Глава 23. Горячие булочки и особняки с привидениями.

Часть 1.

От автора: *Привет, ребят! Голосование началось! Все ненавидят Дженну! LOL! Вау! Я принимаю ваше мнение, я так же ненавижу потаскух, которые преследуют мужчин, … но еще я знаю, что на свете существует полно таких. Я понимаю. Ладно, мы просто посмотрим на нее со стороны на протяжении следующих нескольких глав и увидим, что происходит, ок? Никогда не знаешь…

О! И для тех, кто не понял – «Слэрпи» – это прекрасный напиток, который продается в некоторых магазинах,… он похож по вкусу на фруктовый лед, …густой, холодный, с отличным вишневым вкусом… я люблю его так сильно, что сделала этот напиток одной из одержимостей Эдварда. А еще он бывает с разными вкусами.

И, по поводу Дженны – да, Белле расскажут,… но я хотела, чтобы Эдвард был вынужден сам решить с ней эту проблему. Мне не хотелось давать Белле узнать все от Дженны,… но в реальной жизни, и это сводит меня с ума,… парень, который позволяет своей девушке иметь дело с «другой женщиной»,… ахх,… я никогда не считала это хорошей идеей. Я считаю, что это обязанность парня – поставить суку на место. И я думаю, что Эдвард проделал в этом направлении колоссальную работу. И даже если они не станут с ней лучшими друзьями, если будут видеться на работе в течение дня, как минимум – они смогут помахать друг другу рукой и обстановка будет менее напряженной. Я знаю, выглядело так, будто она собиралась его изнасиловать, …но Эдвард сильный и он был в состоянии с ней справиться. Он думал, что она действительно собирается на него напасть,… это был тест, чтобы проверить – сможет ли он сказать «НЕТ» женщине, которая приказывает ему. Печально, что порой женщины делают подобные вещи,… и если мужчина подчиняется, этот факт утаивается,… это нечестно, ведь отношение общества к этому должно быть таким же. Именно поэтому Питер говорит о том, что к мужчинам – жертвам изнасилований общество относится иначе, нежели к женщинам. Это – реально существующий факт, я много читала об этой проблеме.

Я думаю, Эдвард рассматривает ее как еще одного человека, похожего на него. В этом городке не много таких сломанных людей, как он, и я думаю, что порой он чувствует себя здесь юродивым. В Нью-Йорке он был НЕ единственным уродом во всех смыслах этого слова. У него был Эмметт, и он такой же исковерканный, каким Эмметт был в начале, и хотя ИХ дружба была основана не на этом, такое случается повсеместно. Потому что у Эдварда не много дружеских качеств. Эмметт начинал карьеру в качестве громилы Виктории, слуги-любовника, исполняющего все ее желания. А закончил он ее, сражаясь на стороне Эдварда, пытаясь спасти его и Беллу, …и он вынес Чарли из клуба на своих плечах! Эмметт СИЛЬНО изменился за шесть лет. И это произошло потому, что Эдвард дал ему шанс быть его другом, даже несмотря на то, что он НЕ доверял ему поначалу. Пусть ваш разум будет чист – это все, о чем я прошу для Дженны. Прямо сейчас она отвратительна, и такой я ее написала,… но у каждого есть право начать все сначала,… и попытаться на этот раз вести себя иначе. Это одна из причин, по которой я так люблю сериал про Зену! Зена олицетворяла собой чистое зло – была убийцей! Но затем она изменилась и попыталась прожить свою жизнь заново. Вот, что делает Эдвард… и Белла тоже,… и все то,… что случалось с Эдвардом в прошлом… время от времени,… ПРЕВРАТИЛО его в кого-то еще, … он не всегда был так мил с женщинами, …он начал ненавидеть их после всего этого и кто бы стал его в этом винить? Это ЧУДО – что он влюбился в женщину после всего, что с ним сделали! Он даже сказал, что никогда не думал, что это может произойти с ним.

Множество нелицеприятных вещей, о которых мы никогда бы не подумали, что они существуют, случаются постоянно. Окей, теперь я вылезаю из своего ящика из-под мыла. LOL! Здорово вернуться с Бермудов… спасибо, что позволили мне!

Окей, …возвращаемся в подвал…*

_

EPOV

Когда друг Дженны отпер дверь в подвал, я начал переживать из-за своей работы. Но Дженна сказала мне идти за ней,… и мы направились по лестнице прямо в офис Шэрон.

Я жадно хватал ртом воздух, но шел,… надеясь, что винная вонь выветрилась. Я такой ебанутый!

– Мам, – Дженна без стука вошла в офис Шэрон,… которая выглядела немного раздраженной в этот момент, но затем увидела, что я стою позади ее дочери в дверном проеме.

– Привет, Энтони, дорогой…, – она просияла, когда я слабо кивнул и усмехнулся, – Что ты здесь делаешь?

Я не нашелся с ответом,… я был слишком напуган и в то же время счастлив находиться снова на свету,…а не в той дыре.

– Мам, мне нужно кое-что тебе сказать, – бросила Дженна в ответ, – Я заплатила Оуэнсу пятьдесят баксов, чтобы он наврал Энтони о том, что тебе нужны седла из подвала. Я ждала его там,… Оуэнс запер дверь после того, как он спустился,… и я пыталась приставать к нему.

– ДЖЕННА! – прорычала Шэрон так, словно это не повергло ее в окончательный шок.

– Он, конечно, не хотел иметь со мной никаких дел…, – она бросила на меня взгляд, в то время как я придерживал полы своей рубашки, чтобы она не распахнулась, – Но я действительно потеряла контроль,… я искусала ему всю шею, … порвала его рубашку, …и даже пыталась его напоить, …но он слишком милый парень, …он любит свою невесту,… поэтому ничего не было. Не ругай его за всю работу, которую он сегодня не сделал. Это только моя вина.

– Иисусе, Дженна, – Шэрон выглядела такой разочарованной, что я почти чувствовал себя виноватым перед ней.

– Энтони, подойди сюда, – сказала мне Шэрон. Я боялся проходить дальше, но Дженна кивнула мне, и я на деревянных ногах приблизился к Шэрон, когда она встала и вышла из-за своего стола.

– Дай я посмотрю, – она немного приподняла руками мою голову, аккуратно, чтобы осмотреть меня, – ИИСУС ЕБАНЫЙ ХРИСТОС, ДЖЕННА! ТЫ РАЗОДРАЛА ЕМУ ШЕЮ ДО КРОВИ!

Я не знал этого и коснулся рукой своей шеи, а затем взглянул на нее,… она была сухой,…я не видел крови.

– Я знаю! – она опустила взгляд, выглядя при этом злой на саму себя, – Я знаю. Мне жаль. Я не знаю, зачем я это сделала…

– После всего, что с ТОБОЙ случилось, теперь ТЫ нападаешь на людей? – Шэрон свирепо взглянула на свою дочь, – Энтони, у нас здесь есть медсестра,… один пролет вниз и налево… сходи, чтобы она позаботилась о тебе, милый. Я спущусь через минуту, чтобы начать извиняться за ОТВРАТИТЕЛЬНОЕ поведение моей дочери! Мне жаль, Энтони. Это – не часть твоей работы. Хотя, держу пари – работать с ЖИВОТНЫМИ – гораздо легче.

Шэрон сердито взглянула на Дженну, когда произнесла слово «ЖИВОТНЫЕ»,… и та вздрогнула, слыша боль в голосе матери. Мне было интересно – все ли известно Шэрон,…, но я не хотел выдавать ни чьих секретов. У меня они тоже были.

Я знал, что не должен чувствовать этого, но мне хотелось немного вступиться за Дженну. Я хотел рассказать Шэрон, как Дженна успокаивала меня, как остановила мою паническую атаку,… но в действительности я пока не полностью доверял Дженне. Что, если все это было очередным ее трюком? Доверять женщине – для меня это означает преодолеть большое препятствие,… а Дженна – просто королева на вершине этой горы. Но, по крайней мере, она рассказала правду.

– Да, мэ’эм, – это все, что я сказал, и покинул офис, чтобы пойти к медсестре, как мне и было сказано.

Пока я спускался по лестницу, я слышал крики Шэрон… но не слышал ни слова от Дженны. Она молчала,… позволяя матери выговориться,… полагаю, она заслужила это.

Медсестра оказалась взрослой женщиной, и она отлично позаботилась об укусах Дженны. Я сказал ей, что меня поцарапала одна из лошадей, и она не стала больше задавать вопросов. Когда немного позже я вернулся на конюшню, я беспокоился о том, что со мной сделает Боб.

– А вот и ты! – он улыбнулся мне, а затем спросил, – Ты в порядке?

– Просто пара царапин…, – солгал я, – Я в порядке. Я был внизу, в…

– Я слышал всю эту историю, – он поднял руку, – Тебе нет нужды рассказывать мне об этом, Муравей.

– О.

– Это не твоя вина, – сказал Боб, глядя мне в глаза до тех пор, пока я не поднял их, и не отвел в сторону, – Дженна… на нее… накатывает. Мы все терпим это, по большей части. Она через многое прошла.

– Да, я знаю, – сказал я.

– Но то, что она сделала в этот раз – не правильно, – добавил Боб, – Шэрон приняла меры. Она ненадолго отстранила ее от родео, пока та не обратится за помощью.

– Не может быть, – я почувствовал, как мои глаза расширились.

– Да, – сказал Боб, – Ее разжаловали и теперь ей придется начинать все самого начала,… делая то, чем занимаешься сейчас ты. Так что теперь у тебя будет помощник на конюшне.

– Отличная идея, – я усмехнулся, – Дать ей постоянное место рядом со мной после сегодняшнего? Блестяще!

– Этого не повторится, – пообещал Боб, – Я буду неподалеку, чтобы присматривать,… и пока она выгребает дерьмо,… у тебя будет больше времени в течение дня, чтобы заниматься верховой ездой.

Он знал, что это осчастливит меня,… и я понял, что улыбаюсь.

– Видишь? – Боб дернул меня за край шляпы, – Ты уже немного шагнул вперед! Может быть, скоро ты сможешь ездить на одной из НАСТОЯЩИХ лошадей!

Когда вечером я вернулся домой, Белла удивилась, увидев в дверях не только меня, но и доктора Питера.

– Привет! – она улыбнулась и взглянула на нас обоих, – Доктор Фачинелли!

– Питер, – он улыбнулся ей в ответ.

– Простите, конечно, Питер, – она сделала шаг назад и впустила нас внутрь, – Что случилось?

– Я подумал, что было бы здорово, если бы Питер с нами поужинал, – я слегка приврал,… но Белла была не глупа.

– Что-то не так, – сказала она внезапно, – Что-то случилось. О Господи! Это с папой? Ты услышал от…

– Нет, нет, нет! – я нежно взял в руки ее лицо, чувствуя, как в ней растет страх, и я обнял ее, – Нет, Белла… с твоим папой все в порядке,… ничего подобного,… шшшшшш… расслабься…

Питер стоял, глядя на нас обоих, пока я успокаивал Беллу,… я нежно поцеловал ее в губы и коснулся волос, – Прости,… мне следовало сказать тебе, что я приведу Питера. Это моя вина. Я напугал тебя, прости.

Я знал, что увижу добрую улыбку Питера, когда обернулся к нему.

– Проходи, Питер, садись…, – поторопил я его, – Чувствуй тебя как дома…

– Да, входите,… извините, – смущенно сказала Белла и пошла на кухню, – Я сейчас вернусь,… у меня булочки горят…

– Где Кэти? – спросил я, ища глазами коротышку.

– Она с Беном, – сообщила Белла с кухни, – Она спросила у него, не может ли он ей помочь со школьным проектом. Он о войне…или что-то в этом роде,…а Бен у нас эксперт в этих вопросах,…так что…сегодня она у него, ладно?

– Да, хорошо, – ответил я, довольный в какой-то мере тем, что так получилось. Мне было о чем рассказать Белле, и ей это не понравится. Я был рад, что Кэти сегодня не услышит ее криков.

– Ты собираешься рассказывать ей? – прошептал мне Питер.

– Но не сейчас же! – прошептал я в ответ, – У нее горят БУЛОЧКИ!

– Твоя ЗАДНИЦА загорится, если ты не…

– Я спасла булочки, – Белла вошла, и мы тут же замолчали, усаживаясь и усмехаясь ей как два идиота.

– Хорошо, – я взял одну из блюда, когда она поставила его на стол, – Я люблю булочки. Ты любишь булочки, док?

– Я люблю,… ЛЮБЛЮ… булочки, – ответил он сдержанно, словно нервничал так же, как я, …если не еще больше!

– На одну, – я протянул ему булочку.

– О, спасибо,… ДА,… БУЛОЧКИ! – он засуетился, – Очень хорошие… и горячие.

– Я ЛЮБЛЮ горячие булочки! – заявил я, – Лучше всего… есть их… горячими.

Белла пристально наблюдала за нами, сжав зубы.

– И с маслом, – добавил я.

– МАСЛО! – крикнул Питер, нервно улыбаясь, – Масло я тоже люблю. Булочки с маслом… отличная комбинация!

Белла не купилась ни на одно слово из нашей болтовни за столом. Мы покойники.

А Питер просто ВОНЯЛ как лжец, хотя я и не просил его лгать,… но он не слишком хорошо выглядел, будучи напряженным. Хорошо, что он психолог, а не Джек Бауэр. (главный отрицательный герой сериала «24 часа» – прим.пер.). «Какая комбинация!». Он что – серьезно?

– Пропустите все это дерьмо и скажите мне то, что должны сказать, – сказала она, – Подождите,… дайте я сяду.

Думаю, было бы неправильно просить Беллу ужинать, размышляя, что же Питер здесь делает,… и ждать, пока она поест, чтобы сказать ей. Питер был прав – мне не следовало делать этого.

Я был одет в рубашку Питера и, должно быть, она заметила это, когда я вошел,… и она не спросила у меня сразу же про мою шею, и про то, что случилось, …но я знаю, что она видела это. Может быть, она промолчала, потому что здесь был Питер,… я не знаю…

Но мы вроде как позабыли про ужин и про чертовы булочки, когда я начал рассказывать Белле про Дженну,… с самого начала, как Питер и сказал мне сделать, когда мы с ним встретились. Шэрон сегодня отпустила меня с работы пораньше, как только медсестра закончила обрабатывать мои раны,… поэтому я воспользовался этим временем, чтобы поговорить с Питером. У него не было пациентов в тот момент и, думаю, я удивил его,… но он был рад, что я пришел к нему. Я не знал, что мне еще делать.

Я так боялся потерять Беллу, …и даже, несмотря на то, что сегодня я был ни в чем не виноват, поверит ли она мне? Разозлится на то, что я не рассказал ей все раньше? Питер был прав – ничего не говорить – это разновидность лжи. Я должен был прекратить это.

– О ГОСПОДИ! – вопила Белла, – О ГОСПОДИ! Она сняла с себя всю одежду! ВСЮ?

– Я не смотрел…, – я покосился на нее, возвышающуюся надо мной, – Но я… ладно, да, …она заставила меня взглянуть…

– ОНА ЗАСТАВИЛА ТЕБЯ ВЗГЛЯНУТЬ? – заорала Белла и на секунду она испугала меня, – Что она СДЕЛАЛА? Придерживала тебе веки, чтобы глаза не закрывались?

– Ну, нет, но…

– ЗАТКНИСЬ! – крикнула Белла и я подчинился. Питер смотрел на меня, как олень на свет фар. Когда ОН планирует вмешаться? После того, как Белла возьмется за НОЖ?

– Я не хочу ничего больше слышать об этом, правда, НЕ ХОЧУ! – она повернулась к нам спиной,… а затем резко обернулась и взглянула на меня, – Что ЕЩЕ случилось? Что ТЫ сделал?

– НИЧЕГО! – я почувствовал, как морщатся мои брови, – НИЧЕГО! Я просто пытался ДЫШАТЬ! Я не хотел видеть ее голой! Мне нравится видеть голой только ТЕБЯ, Я КЛЯНУСЬ!

Питер глуповато улыбнулся Белле, не зная, что сказать, когда она взглянула на него.

Она зарычала и развернулась, направляясь на кухню… и грохоча там всем подряд…

Питер взглянул на меня и прошептал:

– Ты все делаешь хорошо,… сделай доброе дело – просто расскажи ей правду и все наладится!

– ДА, ВЕРНО! – прошипел я в ответ, – Она готова порубить меня на мелкие кусочки! И я не виню ее за это!

– У нее очень низкая самооценка! – Питер вздохнул, когда мы интуитивно посмотрели друг на друга через стол, – Ее реакция абсолютно естественна! Она так боится того, что какая-нибудь другая женщина уведет тебя,… она вообще не видит себя!

– Я ЗНАЮ! – прошептал я в ответ, хмурясь еще больше, – И, кстати – когда ТЫ собираешься помочь мне? Я все смотрю на тебя, а ты просто СИДИШЬ!

– Я здесь не затем, чтобы рассказывать твоей девушке твою историю, – Питер понизил голос, – Я здесь, чтобы помочь вам, двоим разобраться с этим…

– Ладно, разберись с ЭТИМ! – я вздохнул, – Лучше тебе не оставлять меня или листьевая войнушка снова начнется! И никакого больше перемирия и переговоров! Твоя страна УМРЕТ ОТ ГОЛОДА – я об этом позабочусь!

Белла быстро вернулась, и ее волосы рассыпались по спине и плечам, когда она грохнула об стол бутылку пива, вскрывая ее и присаживаясь.

– Окей, продолжай, – она сделала вдох и вытерла один глаз, – Что еще случилось?

– Ты плачешь? – я потянулся, чтобы коснуться ее, но она отпрянула от меня так, словно я весь был в собачьей блевотине.

– НЕТ! – она свирепо взглянула на меня, – На это у меня будет ДЕНЬ!

Теперь я бросил на Питера свирепый взгляд.

– Мэри…, – сказал Питер мягко, – Вы думаете, Энтони Вам изменил? Думаете, мы за этим сюда пришли – рассказать Вам это?

Я даже НЕ ДУМАЛ об этом! Я взглянул на нее, сбитый с толку, видя боль на ее лице, но теперь по другому поводу.

– Ты же так не думаешь, правда, Белла? – спросил я у нее, – Прошел всего один день… после твоего дня рождения,… когда я сказал…

Из ее глаза выкатилась слеза, и она стерла ее, делая глоток пива.

– Просто расскажи мне, – она обхватила себя руками, не в состоянии посмотреть мне в глаза.

– Подожди, – я подошел ближе к Белле и взглянул на нее, – Посмотри на меня.

Через минуту она подняла глаза, и ее взгляд причинил мне почти физическую боль.

– Ты действительно веришь, что я изменил тебе? – спросил я, чувствуя сильную боль, – После всего, через что мы прошли,… после всего, что я сказал тебе на твоем дне рождения пару дней назад,… ты считаешь, что я настолько слаб, что как только голая девушка на меня набросилась, я тут же ее трахну? Я хочу знать.

Питер молча наблюдал за нами, позволяя мне выяснить то, что я хотел узнать. Мое сердце разобьется, если она скажет «да»,… если она считает, что я все еще шлюха,… я знаю, мое прошлое было плохим,… но я так пытался быть для нее… лучше. Я знаю, это длится всего пару месяцев, но… я все еще пытаюсь.

Белла выждала порядочное количество времени, прежде чем ответить мне… я коснулся ее спины и, наконец, она сказала «нет»,… и, как только это слово сорвалось с ее губ, слезы потекли из ее глаз, прочерчивая мокрые полосы на лице.

– Я не изменял тебе, крольчонок, – теперь я почувствовал слезы в своих собственных глазах, – Я бы никогда и ни за что…

Она обвила меня руками, и мы расплакались, прижимаясь друг к другу,… шмыгая носами, и роняя друг на друга слезы.

Прежде, чем я осознал это, я стоял на коленях перед ее стулом, а она обнимала меня за шею.

– Прости…, – она вздохнула, оставляя легкий поцелуй на моем лице, – Я знаю, что ты бы не сделал этого…

Позже я закончил историю… и добавил, – Знаешь, Белла, нагота меня не шокирует. Я видел ее постоянно, пока был с Викторией. Это стало для меня почти нормой.

– Я знаю,… я забыла об этом…, – сказала она, – Я имею в виду, я НЕ ЗАБЫЛА,… я просто была очень расстроена…

– Вы не обязаны все время быть святой, Белла, – сказал Питер по-доброму, – Это нормально – пугаться… и злиться. Энтони важен для Вас, … и я бы заволновался, если бы Вы восприняли эту новость совершенно спокойно. На самом деле, я даже немного боялся увидеть, какова будет Ваша реакция.

– Да, вот и еще один секрет раскрылся, – сказал я шепотом, глядя на него, – Питер – профан.

Питер со злостью взглянул на меня, когда я ухмыльнулся в ответ, надеясь, что он понял, что это шутка.

– Я НЕ профан, – заявил он, – Я просто не хотел видеть, как ты теряешь Мэри. Я знаю, как сильно ты ее любишь. И о ней многое говорит то, что она не вышвырнула нас обоих пятнадцать минут назад.

Я улыбнулся Белле, и она слегка усмехнулась мне в ответ. Я знал, что она пока еще не до конца переварила эту новость,… но она уже улыбалась, и это было хорошим началом.

Питер продолжал:

– Любить себя – тяжелее всего. Зачастую любить других для нас – гораздо легче, чем самих себя. Вы ОБА проделали кое-какую работу в этом направлении. Так что, возможно, иногда мы будем проводить с вами совместные сеансы. Это немного повышает доверие…

Мы оба с этим согласились. Я хотел, чтобы в один прекрасный день Белла безоговорочно мне доверяла. Я больше никогда не хотел видеть у нее на лице тот взгляд. Я полностью ей доверял, но я должен был признать, что тоже очень ревнив, даже если мужчина просто обратит на нее внимание или даже просто ПОНРАВИТСЯ ей!

В глубине души я знал, что когда-нибудь появится хороший парень, у которого не будет проблем или ужасного прошлого, парень, сделавший прекрасную карьеру,… кто-нибудь такой, что я тут же перестану быть ее парнем… или мужем. Даже Питер заставлял меня нервничать, когда говорил с Беллой! Казалось, у него присутствовали все необходимые ей качества. Врач, человек, который разделяет ее любовь к психологии, симпатичный парень,… слава Богу, что он уже женат.

После разговора мы еще немного поели,… не обращая внимания на то, что еда немного остыла. Питер жадно ел, так, словно все было идеальным. Он подчистил свою тарелку дважды! Держу пари, его жена лупит его,… и я могу понять причину – она – супермодель! Я почти мог себе представить Питера, стоящего перед ней на коленях…. Оуууу… прекрати это, Эдвард! ПЛОХОЙ! ПЛОХОЙ! (после этих слов он напомнил мне Добби из «Гарри Поттера»… LOL… простите – не удержалась – прим.пер.).

Когда Белла, наконец, начала есть, она сказала:

– Прямо сейчас я чувствую,… я ненавижу говорить это, но… я чувствую ЗЛОСТЬ. Мне хочется пойти и надрать Дженне задницу!

Ух ты. Плохо было то, что я с трудом представлял себе драку Беллы с Дженной,… как они будут рвать друг на друге одежду,… ПРЕКРАТИ ЭТО, ЭДВАРД! ПЛОХОЙ! ПЛОХОЙ! СНОВА!

– Не потому, что она интересуется Энтони, – заметила она, когда Питер начал открывать рот, – А из-за того, как она поступила с ним,… из-за всех ее ужасных затей,… запереть его в подвале,… я просто хочу СДЕЛАТЬ ей БОЛЬНО!

– Я знаю, – сказал я, – Это был ебанутый поступок.

– Они ВСЕ были ебанутыми, – Белла бросила на меня взгляд,… и я опустил глаза в тарелку, – Если бы ты рассказал мне все раньше,… может быть, это не зашло бы так далеко.

– Я хотел сам с этим разобраться, – сказал я в надежде, что она поймет это, – Я не хочу приходить к тебе как ребенок – со слезами на глазах – каждый раз с новой проблемой. У тебя и так их достаточно.

Питер попытался вмешаться в наш разговор, но мы продолжали говорить друг с другом.

– Я ХОЧУ знать о твоих проблемах! – она немного повысила голос, – Я всегда была терпелива и лояльна, когда ты хотел высказаться, не так ли? Я могу вынести это! Ты должен доверять мне!

Питер поднял вверх палец и снова открыл рот, но я крикнул ей в ответ.

– Я ДОВЕРЯЮ тебе! – я немного нахмурился, – Я доверяю тебе свою ЖИЗНЬ, БЕЛЛА! Ты ЗНАЕШЬ это!

– Но ты не рассказал мне ничего о НЕЙ! – ответила она, – Что, если бы она добилась своего? Ты когда-нибудь слышал о РОКОВОМ ВЛЕЧЕНИИ?

– Я думал, что смогу справиться с этим сам! – возразил я в ответ, – Я хотел хоть раз повести себя как МУЖЧИНА и решить это самостоятельно, это что – ПРЕСТУПЛЕНИЕ?

Теперь Питер снова сел на свой стул, сложил руки и наблюдал за нами.

– То, что ты не рассказал мне, О МНОГОМ говорит! – возразила она, – Она привлекла тебя?

– НЕТ! – сказал я.

– Так значит, она некрасива, – решила Белла, глядя на меня.

– Красива, но она не ТЫ! – сказал я, – Я НЕ ХОЧУ никого кроме тебя!

Питер ждал, по-прежнему не вмешиваясь.

Затем, внезапно, я заметил, что он все еще здесь.

– Док, где ты, ЧЕРТ ВОЗЬМИ? – спросил я, – Ты со мной или нет? Какого ЧЕРТА ты молчишь, а?

– Я пытался играть, но у вас двоих тут собственный МИНИ-ВОЛЛЕЙБОЛ! – вспыхнул он, вскакивая с места.

– Мэри…, – начал он мягко, глядя на нее, – Энтони учили подчиняться женщинам, любым женщинам, которых выбирала Виктория… в течение шести лет. Это очень большой срок. Его заставляли немедленно исполнять желания… совершенно незнакомых людей. А сегодня он сказал «НЕТ». Сегодня, несмотря на то, что все в нем говорило ему подчиниться,… выполнить то, что от него хотят,… он отказался. Он принял решение не делать этого. Он остался верен ВАМ. Думаю, это очень важно.

Окей, думаю, после этой маленькой речи, наше перемирие остается в силе. Я и не думал обо всем этом.

– И я не твой ПОДЧИНЕННЫЙ, – внезапно сказал мне Питер немного раздраженно.

– Я здесь еще и ради Мэри, – Питер указал на мое лицо, которое я скривил в ответ на его слова, – Я здесь ради вас обоих. Я могу быть врачом вам обоим,… не выдавая каждому из вас, что другой рассказал мне во время сеанса,… но когда я нужен вам обоим,… я могу работать и так. Я рад, что ты пришел ко мне сегодня, Энтони. Ты сдержал данное мне обещание. Спасибо тебе за это.

Я улыбнулся ему и подумал кое о чем еще.

– Дело в том, что у меня даже не возникло мысли подчиниться, – поделился я, размышляя об этом, – Все во мне говорило: «нет»,… выбирайся оттуда, …уходи,… я даже не терзался сомнениями на этот счет.

Я бросил взгляд на Питера, немного устыдившись своих последних слов,… но он усмехнулся мне, отворачиваясь.

Coloring outside the lines. Глава 23 (часть 2)

Глава 23. Горячие булочки и особняки с привидениями.

Часть 2.

EPOV

Я бросил взгляд на Питера, немного устыдившись своих последних слов,… но он усмехнулся мне, отворачиваясь.

– Мой совет – быть внимательнее к Дженне…, – сказал Питер, – Пусть она поступает по-своему и ты тоже,… и если ситуация разрешится – хорошо. Если она начнет снова беспокоить тебя, тогда дай мне знать. Посмотри – может быть, она действительно начнет вести себя по-другому…

– Ты НЕ будешь ее ДРУГОМ, – заявила мне Белла, – Не после того, что она сделала с тобой.

– Белла…

– НЕТ! – она указала на меня, – Не надо говорить мне: «БЕЛЛА»,… я не доверяю ей! Она может снова причинить тебе боль! Что, если бы ты задохнулся в том подвале? Что, если бы что-нибудь случилось с тобой?

– Я знаю…

– Если тебе нужен друг, дружи с Маркусом… или с БОБОМ! – сказала Белла, размахивая руками, – Никаких друзей-женщин!

– Сейчас ты не права, – произнес я вслух, – Я никогда не говорил тебе не дружить с мужчинами.

– О, не говорил? – с вызовом спросила она, поднимая бровь.

– Окей, говорил, – сказал я, – Но я не думаю, что это правильно – никогда не иметь друзей-женщин. Я чувствую себя так, словно вырос над собой. Я никогда раньше не хотел иметь или доверять друзьям-женщинам.

– Ты не будешь РАСТИ над собой с другими женщинами, – приказала Белла, – Ты можешь делать это и дома.

– Мэри,… осторожнее…, – сказал Питер очень мягко, словно не хотел сильно вмешиваться, – Вы приказываете ему. Энтони уже три раза опускал взгляд. Вы же не хотите делать этого.

– ЭЙ, я могла бы завести мужчину-друга, если бы захотела, – крикнула она Питеру, – Но я не считала, что это хорошая идея! Я думала об ЭНТОНИ и сказала: «Нет»!

– Сказала «Нет» кому? – спросил я, теперь подняв глаза и сжав руки в кулаки.

– Никому, – сказала она, взглянув на меня, а затем закатила глаза и добавила, – Одному человеку в колледже.

– Ты никогда не рассказывала мне о нем, – сказал я тем же тоном, каким Белла говорила минуту назад,… теперь я почувствовал, о чем она говорила,… и это было не весело.

– Каково, а? – спросила она, – Нехорошо, верно? А он не сделал и ПОЛОВИНЫ той фигни, что сделала ДЖЕННА! Он никогда передо мной не раздевался! Что бы ты сделал, если бы он разделся передо МНОЙ в запертой комнате? Ты бы тут же завелся и УБИЛ ЕГО!

– ДА, УБИЛ БЫ! – я встал, – Как его зовут?

– Энтони, сядь, – Питер схватил меня за руку и дернул обратно на сиденье, – Давайте все немного успокоимся…

– Он красивый? – я снова вскочил на ноги, пристально глядя на нее, – Моложе меня?

– Нет, старше, – сообщила она, – И да, полагаю, он красивый.

– СТАРШЕ? – я вздрогнул, – ЮКККК! Насколько старше?

– Я не знаю! – крикнула она мне, – ГОСПОДИ! Я виделась с ним всего ОДИН РАЗ по делу!

– Но ты думала о нем! – заметил я, – Ты, ни с того ни с сего, сразу же сказала о нем!

– О Господи,… ты…, – сказала она, – Я просто привела его в пример, я не думаю о нем. Просто было бы хорошо иметь здесь друга,… кого-то, с кем я могу обсудить мелкие вопросы… типа дел в колледже и психологию…

– Потому что я слишком туп, чтобы обсуждать эти вопросы со мной, да? – бросил я в ответ, все еще стоя, – Я всего лишь какая-то там бывшая шлюха, которая разбирается только в ебле, так откуда мне ЗНАТЬ что-то о колледже и психологии?

– Я этого НЕ говорила! – в ее глазах были слезы, когда она взглянула на меня, а затем она посмотрела на Питера, прося его о помощи.

– Сядь, Энтони, пожалуйста, – попросил он, на этот раз не хватая меня за руку. И я сел. Я был раздражен.

– Между вами двумя… есть так много того…, – начал Питер, – Над чем мы будем работать. Доверие, …ревность,… то, какими вы видите друг друга,… все эти вещи могут уничтожить любые отношения,… и у вас очень сложная ситуация,…а вы только начали встречаться. Если вы хотите быть вместе долгие годы,… праздновать годовщины, до которых время пробегает незаметно, как всегда говорится в рекламных роликах Джареда,… (думаю, имеется в виду Джаред Фогл, лицо целой серии рекламных роликов ресторанов быстрого питания “Subway” – прим.пер.), тогда вы должны встать лицом к лицу со всеми этими вещами, такими отвратительными, какими они выглядят, … и победить их. Вы можете сделать это,… если захотите. Если вы достаточно любите друг друга,… сделайте это. Энтони,… ты любишь Мэри?

– Дурацкий вопрос, – проворчал я, но Питер повысил голос.

– Ты любишь Мэри? – спросил он снова, на секунду закрывая глаза. Видите, даже ОН считает, что я не пациент, а заноза в заднице. Я не раз видел такое лицо у Беллы.

– Я чувствую Вашу боль, док, – пробормотала Белла доку, и я стрельнул в них взглядом.

– Да…, – я заглянул ей в глаза, чувствуя, что моя злость немного растаяла, – Я люблю тебя, Белла. Я всегда буду любить тебя.

Я получил от нее улыбку и не мог поверить в свою удачу, … в то, что эта женщина – моя.

– Мэри, ты любишь Энтони? – спросил он у нее,… и мне так хотелось, чтобы он знал наши с ней настоящие имена,… он думает, что Белла – это ее прозвище для меня, он и понятия не имеет…

– Да, – она улыбнулась мне, – Я тоже тебя люблю. Навсегда.

– Тогда это все, что сейчас нам нужно знать, – сказал Питер в завершении, – Я бы хотел, чтобы сейчас вы обнялись.

У меня было забавное ощущение, когда Питер попросил меня сделать это. Я бы хотел – говорит он! А я бы хотел, чтобы он заткнулся! И он заставил меня подойти к ней!

Через секунду мы с ней обнимались, она сидела у меня на коленях, а я пробовал на вкус ее губы, пахнущие пивом…

– Мммммм…, – я продолжал целовать ее, …и почувствовал ее руки в моих волосах… Господи, только она заводит меня так, когда касается моих волос…, – МММММ!

Мне показалось, что я услышал какой-то шум на заднем фоне, но я отключился,… нас Беллой поглотил наш французский поцелуй,… и она была так неистова и СЕКСУАЛЬНА!

Я ЛЮБЛЮ целоваться!

Казалось, я совершенно потерял счет времени и тогда, когда Белла прервала поцелуй и огляделась по сторонам, … а я попытался нежно повернуть ее лицо обратно к себе, она спросила:

– Эй, а куда делся Питер?

– Кто такой Питер? – спросил я недоуменно, а затем продолжил, – О, да! ДОК!

Я поднялся, не испытывая настоящего беспокойства по этому поводу, когда Белла встала с моих твердокаменных коленей, и принялась его искать,… направляясь к парадной двери и открывая ее. Его машины не было.

– Он оставил записку, – сказала Белла, стоя у стола, и я пошел к ней.

Она вручила ее мне, и я прочел:

Я рад, что смог помочь. За сим откланиваюсь.

Питер, король людей, живущих на деревьях, ранее известный

как проигравший в Великой Листьевой Войнушке.

Я рассмеялся, и она снова уселась мне на колени, гладя меня по волосам.

– Он такой клевый, – сказала она снова.

– Да, – Белла поцеловала меня в щеку, закрыв глаза и потирая своим лбом о мой.

-«Ранее», – прочитал я слово из его записки, – Он не «ранее»,… он до сих пор известен, как проигравший.

– Эдвард…, – она встала, взяв несколько тарелок и начала убирать со стола.

– Ну, это ведь было всего несколько дней назад! – я встал, направляясь за ней с запиской в руках, – Некоторые страны проигрывали войны и десятилетиями считались побежденными! В школе до сих пор проходят про то, как Север победил Юг в ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЕ! (имеется в виду гражданская война в США 1861-1865 г.г., результатом которой стала отмена рабства на всей территории страны – прим.пер.).

– Ты поможешь мне убраться? – спросила она.

Еще до недавних пор я не понимал, как мило было то, что мы могли спорить и с такой страстью отстаивать свою точку зрения, и затем спокойно мириться,… словно мы ЗНАЛИ, …что все эти мелкие ссоры и глупые разногласия не важнее нашей любви. Возможно, из моих уст это звучит наивно, но мне нравилось для разнообразия быть невинным и наивным. Я уже бывал измученным,… циничным,… холодным.

Дженна вела себя со мной хорошо после случая в подвале, когда о нем стало известно,… она старалась изо всех сил, убирая навоз в стойлах, чистилалошадей,… кормила их,… и никогда не жаловалась,… она делала свою работу без единого вздоха и без недовольства.

Больше она не одевалась как маленькая принцесса,… и от нее воняло так же, как и от меня к концу дня. Она делала все, о чем я просил,… и – да, я просил. Я не приказывал. Боб сказал мне взять ее под свою опеку,… указывать ей, что делать и сдирать с нее три шкуры, …но я не мог так поступать. Я был справедлив. Я пытался вести себя с ней соответственно, как делал Боб, когда я только начал здесь работать.

Я верю в карму,… в то, что все сделанное непременно к нам возвратится. Я видел, как это случалось с моими врагами. Я не хотел уподобляться им и наказывать Дженну только потому, что мог это сделать. Это было неправильно. Думаю, она понимала и ценила это.

Она даже показала мне кое-какие полезные хитрости, чтобы помочь с лошадьми. Я удивился и она, усмехнувшись, сказала:

– Я не всегда была звездой, МУРАВЕЙ. Я была ребенком,… Шэрон научила меня, как ухаживать за лошадьми. Я начинала с самого низа, прямо как ты. Не волнуйся,… ты не останешься здесь навечно,… в один прекрасный день ты станешь кем-то большим.

И затем она подошла и подарила Йо-Йо большой поцелуй, поглаживая его за ушами. Этот маленький придурок, даром что пони – «съел» все без остатка! Я почувствовал небольшой укол ревности – она играла с моим маленьким другом.

Господи, мне нужно выбираться отсюда и искать себе ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ друзей!

Теперь я быстрее учился ездить верхом,… и Боб «повысил» меня с Солнца Полуночи до коня по кличке Сумерки. (Winnd жжот – прим.пер.). Он был моложе и сильнее, … и, когда он переходил на галоп,… БЛИН! Это был самый захватывающий бег, который я когда-либо видел,… от него кровь бежала у меня по венам быстрее и яростнее!

Тем не менее, время от времени мы с Беллой по-прежнему брали Солнце Полуночи, …и ездили в наше особое местечко. Но на дворе стоял октябрь,… и мы уже не могли отправиться на озеро или проваляться голыми всю ночь,… холодало,… поэтому мы приезжали туда ненадолго, разводили огонь, жарили зефир,… разговаривали,… отпуская коня попастись, и исследовали каждый дюйм нашего нового мира. Мы с Беллой решили больше не раздеваться осенью после того, как однажды в понедельник она слегла с сильной простудой из-за того, что мы просидели, будучи раздетыми, всю ночь. Я никогда раньше не испытывал такого чувства вины и не злился на себя так. Я ухаживал за ней так хорошо, что к среде ей стало лучше,… но я бы никогда больше не подверг ее такой опасности.

Мы отправлялись домой после наших верховых прогулок, и занимались любовью в доме,… и никто из нас не признавался в том, как сильно нам не хватает ощущений от лежания голой задницей на траве и камнях,… и наших криков на закате, когда мы кончали в унисон друг с другом. Я считал дни до наступления весны,… и их оставалось ТАК МНОГО!

Однажды вечером мы ехали верхом, решив разведать новую тропу, …и наткнулись на небольшой скрытый каньон. Он был похож… на гигантскую дыру, выдавленную в земле,… которую не видно до тех пор, пока ты не окажешься прямо над ней, …там была тропа, по которой можно было спуститься вниз,…и мы увидели, что внизу стоит большой дом,… нет,…большой особняк!

Белла немного боялась туда спускаться, но мне хотелось посмотреть на него поближе. Я уговорил ее, и мы добрались до него примерно через полчаса.

– Место не выглядит жилым, – сказал я, видя заколоченные досками окна и входную дверь.

– Ага, так же было с домом Нормана Бейтса, (психопат, страдающий раздвоением личности – герой триллера Альфреда Хичкока «Психо» – прим.пер.), – Белла вздрогнула, когда мы смотрели на дом, – Пока тот парень не поднялся по лестнице, и затем: «ААААААА!».

Я рассмеялся и поцеловал ее в затылок:

– Ты такая милая.

– Да, ты тоже восхитителен, – сострила она, – Но я все равно не хочу, чтобы меня убили, пока я буду защищать твою маленькую задницу!

– Оууу, ты защитишь мою маленькую задницу? – я украдкой взглянул на нее и увидел, что она закатила глаза.

– Возможно, – пробормотала она.

– Давай войдем, – предложил я. Я хотел посмотреть на дом изнутри.

– Ты с ума сошел?

– Как ты можешь всерьез задавать мне такие вопросы? – я хихикнул, спешиваясь.

– Эдвард, нет…, – она попыталась схватить мою руку, чтобы остановить меня, – Ты не знаешь, кто там…

– Никого там нет! – я немного прошелся вдоль дома, – Здесь нет ничего на мили вокруг!

– И с этого, блять, НАЧИНАЕТСЯ каждый фильм ужасов! – Белла пыталась слезть с лошади, и я помог ей, – Молодая парочка входит в дом, чтобы позвонить,… и тогда…

– Бросай смотреть все эти «бородатые» фильмы, – сказал я, накидывая узду на шею Солнца Полуночи,… и отводя его к ближайшему дереву, чтобы привязать.

– Как тебе удается в одно время быть таким смелым, а в другое время…, – начала она.

– Я боюсь ЛЮДЕЙ, Белла, а не пустых домов, – сообщил я, взяв рюкзак и надевая его на плечо. Я не стал напоминать ей о временах, когда я был бездомным, после того, как потерял Таню, …я был вынужден научиться искать кров и делать все, от меня зависящее для того, чтобы найти теплое место, чтобы переночевать там.

– Ну, здесь могут быть ЛЮДИ! – сказала она, – Злые-презлые люди, которые хотят СЪЕСТЬ нас!

Я рассмеялся над ней:

– И они все это время прячутся здесь, в заколоченном доме, поджидая, пока мы придем?

– ДА! – ответила она.

– Пойдем…, – подбадривал я ее, взяв за руку и делая пару шагов в направлении дома, – Если там никого и достаточно приятно внутри,… это будет еще одним нашим местечком,… ну, ты понимаешь…

– У нас есть дом, – она придумала третью отговорку, взглянув на огромный дом перед нами.

– Но это весело…, – я медленно вел ее к дому, – Это опасно,… возбуждающе,… это запрещено,… помнишь книжный магазин?

– Это было другое, – возразила она, медленно двигаясь рядом со мной.

– Пойдем, Белла,… девушка с записной книжкой…, – продолжал я, – Нарушь правила хоть разок,…, воспользуйся возможностью,… я защищу тебя. Ничего с тобой не случится, я клянусь.

– Слово в слово это же всегда говорит ПАРЕНЬ в каждом фильме ужасов! – выплюнула она в ответ, – И потом он первым умирает, когда он БОЛЬШЕ ВСЕГО нужен своей девушке!

Я отвернулся и начал возиться с дверью. Белла стояла позади меня, нервно осматриваясь по сторонам.

– Разве это не взлом с проникновением или как там это называется? – спросила она.

– Молчи, – мягко потребовал я, …и затем рассмеялся.

– Что?

– Дверь открыта, – я толкнул ее внутрь… и деревянная перекладина, прибитая к двери, отодвинулась вместе с ней, – Плохо они защитили это место,… мне не понадобилась даже кредитка, чтобы открыть дверь.

– Откуда у ТЕБЯ кредитка? – спросила она.

Я держал в руках фальшивую кредитную карточку красного цвета.

– Она не настоящая, – сказал я, – Она пришла по почте с письмом, в котором просят подписать договор,… я не стал этого делать,… но мне нравятся карточки, поэтому я сохранил ее. В большинстве мест, куда я хотел попасть, кредитка срабатывла… чаще всего. Проблемой было из этих мест выбраться.

Белла схватила меня за рубашку на спине, когда я медленно шагнул внутрь.

– Здравствуйте! – вежливо произнес я,… заходящее солнце проливало внутрь особняка немного света,… и это место не было похоже на старый пыльный дом с привидениями,… здесь было мило… белое ковровое покрытие,… мебель, завешенная белыми простынями. Мы стояли в фойе, … оно было просторным и с высокими потолками,… мраморные полы и все такое…

– Вот сейчас на нас и начнут нападать людоеды, – прохныкала из-за моей спины Белла, не заглядывая внутрь.

– Нет, все в порядке, – я улыбнулся, осматриваясь по сторонам,… здесь даже не было грязно, – Смотри, Белла,… здесь красиво!

Она помолчала секунду, и я взял ее за руку, а затем мы пошли осматривать дом.

– Вау, – сказала она через минуту, когда мы свернули за угол…. На нас смотрела огромная стеклянная стена, через которую сияло закатное солнце,… заставляя грязное стекло СВЕРКАТЬ, а свет из окна – потоком литься на нас.

– Это как в «Образе жизни богатых и знаменитых»! (ТВ-шоу, транслировавшееся на американском ТВ с 1984 по 1995 год, одним из первых привлекшее внимание широкой общественности к жизни богатых и знаменитых людей – прим.пер.), – усмехнулся я, – У меня какое-то угнетенное состояние. Я думал, это будет что-нибудь вроде старого дома с привидениями! А тут вся эта роскошь!

– Роскошь? – спросила Белла, рассмеявшись, – Откуда ты знаешь это слово? (я просто обожаю Winnd! Любит она ввернуть в рассказ определенные словечки! В частности, здесь Эдвард говорит «posh», то самое слово, которое в одном из ТВ-шоу до или после выхода «Затмения» ввернул Робка, и ведущий (то ли Леттерман, то ли Джей Лено, то ли еще кто-то – не помню) так же, как и сейчас Белла, переспросил у него – ему послышалось, если мне не изменяет память, слово «plush» – плюшевый, а на жаргоне означающее то же, что и «posh» – шикарный, роскошный – прим.пер.)

– Эй, я бывал в некоторых очень роскошных местах, – ответил я с усмешкой, – Давай поищем спальни!

Здесь была очень затейливая черная железная лестница, которая скользя вверх, сворачивалась кольцом в большой комнате, где мы сейчас находились. Ступеньки на ней были белыми и были покрыты ковром. Черный и белый… были основными цветами помещения, насколько нам было видно.

– Нет, Эдвард, не надо! – она потянула меня назад за руку, когда я поднялся на одну ступеньку.

– Пойдем, лестница такая КЛЕВАЯ! – я выпрыгивал из штанов – так мне хотелось рассмотреть лестницу, – Похоже, какой-то богатый чувак уехал в отпуск или еще куда-то и оставил дом совсем пустым! Давай немного поиграем!

– Аххх…, – она сглотнула.

– Слушай, Белла, ты же хотела научиться быть ребенком, да? – я поднял бровь.

– Да, – она взглянула наверх в поисках злодеев.

– Ну, тогда это первый урок, – сообщил я ей, – Дети не беспокоятся о правилах.

Она поколебалась.

– Дети… или малолетние правонарушители? – спросила она робко.

– Прекрати быть такой взрослой…, – сейчас я стоял с ней нос к носу, – Здесь никого нет,… дом чистый и полон красивой мебели,… здесь тепло, … давай просто попробуем… немного повеселиться.

Я повел ее вверх по лестнице,… и она пошла со мной.

– Притворимся, что это наш дом…, – я начал игру, – И мы только что вернулись домой от ОСКАРОВ! (Эдвард намеренно сохраняет интригу, благо, в английском языке это вполне реально – предлог «from» – это и «от», и «с» – прим.пер.).

– Кто такие Оскары?

– Нет, мы оба только что ВЫИГРАЛИ «Оскаров», – я сочинял на ходу, – Ты – как самая важная актриса в содержательной роли,… а я… как самый горячий актер в роли без слов.

– НЕТ таких номинаций, – фыркнула она, пока я продолжал вести ее по степеням вверх. Мне нужно засучить рукава и научить эту девушку расслабляться, или к тридцати годам она заработает себе язву желудка.

– Есть, – заявил я, – У нас есть.

– Брэд Питт – такой милашка…, – сказала она, – На прошлой неделе он пригласил нас к себе на барбекю.

– Забудь об этом, – подыграл я ей, – Анджелина никогда не держит при себе свои руки, когда мы приходим к ним,… это ОТВРАТИТЕЛЬНО!

– Мне нравится, как она гладит МЕНЯ, – подразнила Белла в ответ, и я вынужден был рассмеяться.

– Хорошая шутка, – сказал я, улыбаясь ей в ответ, – Для тебя еще есть надежда, Мэри.

– Выкуси, Муравей!

– Какая плохая девочка…, – я улыбнулся шире, наконец, достигая вершины лестницы,… здесь коридоры расходились в двух направлениях, – ЧЕРТ, этот дом ОГРОМЕН! Куда пойдем, детка?

– Туда, – она осмелилась выбрать правый коридор с выходящими в него дверьми.

– Ладно, – я пошел к третьей по счету двери, выбрав ее наугад,… и открыл дверь. Белла до сих пор немного нервничала, но когда я вошел в дверь, она, молча, вошла со мной.

Эта комната была большой, но пустой и стены в ней были сделаны из стекла,… из комнаты был виден весь каньон… и Солнце Полуночи, привязанный у дерева.

– Эй, взгляни! – я указал рукой вниз налево, – Там бассейн! И он внутри дома! Нужно понять, как до него добраться!

– Отлично, наберешь воды в свой пистолет, – ехидно заметила она.

– Простите, но кто это сейчас говорит – девочка Белла или мама Белла? – спросил я, немного покосившись на нее.

Когда мы исследовали дом немного лучше, мы поняли, почему он пустует. Вся задняя сторона дома была уничтожена,… сожжена и разрушена.

Но это не удержало нас от того, чтобы нагишом искупаться в бассейне после того, как мы немного вычистили его,… затем я снял тент… и сообразил, как пользоваться горячей ванной, что стояла рядом с бассейном. Это настроило Беллу на нужный лад!

Мы трахались как кролики в горячей ванне и это было восхитительно! Мы нашли кухню, и хотя там не оказалось еды или чего бы то ни было съедобного, мы самым непристойным образом воспользовались гладким мраморным островком посреди кухни. Солнечный свет падал сверху прямо на обнаженное тело Беллы, и она подняла глаза вверх, глядя на небо и птиц, пока я безраздельно владел ее маленьким телом, …а затем я перевернул его и навалился на нее сзади, прижимая ее идеальные маленькие сиськи к холодной поверхности, … это было НЕВЕРОЯТНО!

– Когда я говорю тебе приготовить мне славный ужин, Я ИМЕЮ В ВИДУ ВОТ ЭТО! – прорычал я, пока беспощадно бился в нее сзади,… и мои глаза блуждали по ее подпрыгивающей спине и заднице. Сейчас я обучал ее ролевой игре, …и это была ее идея,… она была прислугой, а я – богатым засранцем – ее хозяином.

– Мне НЕ НРАВИТСЯ ПОДГОРЕВШИЙ стейк, это ПОНЯТНО? – я продолжал долбиться в нее, а она пыталась удержаться на краю мраморной поверхности, на которой лежала.

– ДА! – пропищала она в экстазе, – ЭТО ПОНЯТНО! Понятно! В следующий раз я буду стараться лучше,… пожалуйста, не увольняйте меня, сэр!

– ПОСМОТРИМ насчет ЭТОГО! – ответил я жестоким, злым тоном, – Продолжай трахаться! Посмотрим, умеешь ли ты делать ЭТО как надо и, возможно, я дам тебе еще один шанс!

– Да, сэр, …да! – она тяжело дышала, отчаянно сопротивляясь мне, пока я разыгрывал злодея и издавал очень громкие стоны удовольствия. Господи, как же Я ЛЮБЛЮ, когда она называет меня СЭРОМ! Я, блять, совсем больной!

А больше всего мне понравилась спешка, с которой мы все делали, так как находились в чужом доме,… нарушая чужое право собственности, …но мы так хорошо повеселились!

Я буду приводить сюда Беллу всю зиму, решил я, когда мы оделись на следующее утро, …за стеклянной стеной занимался рассвет, когда мы были готовы ехать домой.

Мы не могли прекратить целоваться и касаться друг друга, даже пока ОДЕВАЛИСЬ,… и я подумал, что Белла говорит мне тем самым, что это была классная идея.

Мы вышли,… словно влюбленные подростки, …моя рука вокруг ее талии,… ее рука на моей заднице, …я запер дверь, и мы направились к С.П. чтобы поехать домой.

И затем мы оба услышали это.

Шаги. Хруст веток,… судя по звуку, там было больше, чем один человек… среди деревьев… неподалеку…

Coloring outside the lines. Глава 24 (часть 1)

Глава 24. Сейчас ты в безопасности.

Часть 1.

От автора: *Если Питер называл Эдварда его настоящим именем в паре последних глав, то это моя ошибка, ПЛОХАЯ, ВИНД, ПЛОХАЯ! Простите! (я взяла на себя смелость сразу заменить «Эдварда» на «Энтони» в тех местах, где она ошиблась – прим.пер.)

О ГОСПОДИ! Я только что посмотрела видео, которое Biel сделала для «Красной линии». Я плачу! Я не могу поверить, но оно просто охуительное! Иисусе! Если вы не видели его, посмотрите. Меня трясет! Спасибо, Biel! Не могу передать, как я тронута той тяжелой работой, которую ты проделала и насколько идеальна каждая секунда этого видео! ВАУ!

Чтобы увидеть, его, кликните сюда

Или просто зайдите на «youtube» и введите в окне поиска «red line fanfiction». Это пятиминутное видео от пользователя Iambiel (на самом деле ссылка, которую дает Winnd, неверна – видео из этого места удалено за нарушение авторских прав «Summit Entertainment», но я сразу вставила рабочую ссылку; кстати – посмотреть его еще раз лично для меня было очень приятно, прониклась даже сильнее, чем в первый раз, ну, а уж тем, кто не видел его – смотреть обязательно – прим.пер.). Это просто убийственно ГОРЯЧО! У меня такое ощущение, словно кто-то просто снял кино по моей истории и мне оно очень нравится! Сейчас мне нужно пойти купить «Слэрпи»,… черт,… СПАСИБО, BIEL, и спасибо всем вам, ребят тоже, за то, что любите «КЛ» так же, как и я!

*ВЗДОХ*

ЕЩЕ: На самом деле я мало что знаю о лошадях, так что… просто примите это как есть. Спасибо! Я пытаюсь сделать повествование настолько реалистичным, насколько это в моих силах. Я ищу информацию, смотрю «Animal Planet»,… LOL,… но до сих пор время от времени ошибаюсь. Спасибо за понимание!*

EPOV

Я не слышал ни чьих голосов,… но что-то приближалось! Глаза тут же заволокло красной пеленой, и я запаниковал, думая, что это наши враги,… но затем в моем мозгу что-то щелкнуло, и я мысленно спросил себя – как Кевин или Рейвен могли найти нас здесь, где нет ничего, в этом пустующем доме?

В любом случае, я не хотел подвергать Беллу ни малейшей опасности. И даже если это был коп, я хотел избавить ее от записи об аресте. Она хотела стать психологом, и арест за незаконное проникновение в чужое жилище, сопряженное с взломом явно не пошел бы ей на пользу.

– Белла, иди сюда! – она была сзади, и я дернул ее за руку, пробираясь вдоль правого крыла дома под прикрытием кустов.

Я по-прежнему не видел, кто к нам идет и слышал не больше прежнего, но осматривался по сторонам, размышляя над тем, как исключить Беллу из этого маленького уравнения.

– Белла, иди в дом и спрячься! – сказал я ей, – Запри дверь и не выходи, что бы ни случилось. Я приду и найду тебя…

– Нет, Эдвард, я тебя не оставлю! – прошептала она мне в ответ и нахмурилась, держась рядом со мной.

Я вздохнул и продолжил вглядываться в гущу деревьев в нескольких футах от нас, но ничего не увидел,… за исключением звука ломающихся палок и приближающихся шагов,… а также шевелящихся ветвей деревьев. Складывалось впечатление, что это группа людей, а не один человек,… и это меня пугало. Но я отбросил свой страх и думал о том, как обезопасить от этого Беллу.

Я обогнул стену дома, направляясь к задней его части, ища что-нибудь,… что угодно, что можно использовать в качестве оружия, если понадобится. Все, что я нашел – небольшой кусок трубы длиной с бейсбольную биту,… не слишком толстый,… но он мог сгодиться.

– Стой здесь, – сказал я, и она задрожала, но не выпустила мою руку.

– Я просто зайду за угол, к тем деревьям. Ты будешь меня видеть, – заверил я ее. Она снова кивнула и с неохотой отпустила меня.

Я не отводил глаз от тех деревьев и пытался понять, кто же там,… и что они делают. Я быстро прокрался туда, не чувствуя на себе чужого взгляда,… может быть, они не видели нас;… а может быть, это владельцы дома,… и в таком случае они не делают ничего незаконного,… в конце концов, это МЫ вломились к ним в дом,… и они могут решить, что мы злодеи. Но также я знал кое-что о людях, живущих здесь, и то, как они поступят, если поймают нас на своей территории – они сначала выстрелят, а потом станут задавать вопросы.

Я так погрузился в наблюдение за движением за деревьями, что даже не услышал и не увидел, как кто-то подошел ко мне сзади. Я почувствовал, как чьи-то руки схватили меня и уже приготовился ударить с левой, кто бы там ни оказался,… но это была Белла!

– Иисусе, БЕЛЛА! – прошипел я, – Я чуть не УДАРИЛ тебя!

– Прости! – она прижалась ко мне, – Я не хотела стоять там совсем одна! Я хочу быть с ТОБОЙ!

– Оууу…, – сказал я, почти тронутый ее словами – если бы она сказала их не от страха, это был бы очень романтичный момент.

– ОНИ здесь! – пискнула она, указывая на деревья, где сейчас три ветви покачивались,… и мы услышали звук топающих по грязи ботинок,… пробирающихся сквозь сухую листву, …кто-то приближался.

– Отойди назад, Белла, – сказала я, поднимая трубу и выскакивая перед деревьями. Белла вскрикнула и приложила руки ко рту, застыв на месте, в то время как я вышел вперед.

– У меня ОРУЖИЕ! – крикнул я, вздрогнув и поднимая трубу так, словно это было ружье, – Я выстрелю, если Вы сделаете хоть одно резкое движение, поэтому НЕ СТОИТ! Выходите сюда, МЕДЛЕННО,… и поднимите руки ВВЕРХ!

На несколько секунд движение прекратилось,… и затем снова началось,… они шли вперед, …двигаясь под прикрытием деревьев,… и теперь я почти увидел их,… я почувствовал, что застыл на месте,… и мои глаза удивленно распахнулись, но в то же время я был шокирован.

– Это ЛОШАДЬ, – сказал я вслух, искоса глядя, как высокая белая лошадь, хромая и чуть не спотыкаясь, вышла на открытую площадку, где мы стояли в ожидании.

Но это была не обычная лошадь. Несмотря на то, что она была белой, она была очень грязной. Но не только – у нее шла кровь. На лошади были поводья, но на вид они были затянуты очень крепко и кровавые полосы спускались из-под ремней прямо к носу лошади. Кровь запеклась, она была почти черного цвета у глаз и рта лошади. Колени и лодыжки у нее были красного цвета и покрыты коростой, а ребра выпирали так, что их можно было пересчитать. Каждая ее кость буквально выпирала из-под шкуры. Спина лошади посередине была впалой. Когда я подошел ближе, то увидел, что шея у нее была вся в зазубринах от проволоки и в засохшей крови, …и она тащила за собой кусок изгороди, прицепленный на проволоку.

Когда лошадь немного повернулась, я увидел, что у нее измазаны засохшей кровью бока и задница, и было такое впечатление, словно с нее сдирали шкуру. Это была самая страшная лошадь, какую я когда-либо видел!

Когда я подошел еще ближе, я обратил внимание на ее копыта,… они были слишком длинными и почти загибались вверх; складывалось впечатление, что бедному животному очень больно даже ИДТИ!

– Эдвард, – Белла подошла ко мне, хватая меня за руку и глядя на то, как я осматриваю это измученную полумертвую тварь Божью.

– Не подходи к ней слишком близко, Белла, – предупредил я ее, – Ей больно и она может быть опасна, если подойти к ней слишком близко. Стой здесь, дай я сам.

– Она и тебя может поранить! – заметила она.

– У меня есть опыт общения с лошадьми, а у тебя – нет, – сообщил я ей.

– Ты всего несколько недель ухаживаешь за лошадьми! – напомнила мне Белла, – Ты не знаешь, как себя вести с ранеными животными.

– Не знаю? – спросил я, бросая на нее немного недовольный взгляд, – Я буду осторожен, окей? Отойти немного дальше.

– Ладно.

Я опустил трубу и очень медленно приблизился к лошади;… она внимательно наблюдала за мной и странно переминалась с ноги на ногу,… возможно, пытаясь избавиться от куска проволочной изгороди на шее, … а может быть потому, что ей было больно.

– Кажется, будто она танцует, – мягко сказала Белла с того места, где стояла, и я согласился, что похоже. Но я был уверен, что лошадь не танцует.

– Окей, малышка…, – сказал я, держа руки по швам, затем немного приподнимая их вверх, – Все хорошо,… я не сделаю тебе больно,… не бойся…

Лошадь издала от страха резкий звук и встала на задние ноги, взбрыкивая передними, предупреждая меня тем самым держаться от нее подальше.

– ЭДВАРД! – Белла отскочила на несколько футов от меня, испугавшись.

– Все нормально, – я говорил максимально спокойно, – Смотри, Белла,… ты слышишь, каким голосом я говорю? Очень нежно,… лошадям это нравится. Да, малышка?

– Да, такое впечатление, что это действительно действует, – сказала она напугано, но взгляда не отвела.

Я не хотел, чтобы лошадь сбежала,… я бы не смог ее поймать и потом она, скорее всего, умерла бы. Возможно, конь был слишком слаб, чтобы выбраться из каньона, …когда мы вчера спускались вниз, заметили, что некоторые участки спуска были очень крутыми. Лошадь выглядела умирающей от голода, практически мертвой. Я ни разу до этого не видел лошадей в таком ужасном состоянии,… и мне было больно на это смотреть, я был напуган… до глубины души.

На теле лошади были порезы и ярко-красные полосы; под одним из глаз виднелась свежая кровь,… а на шее была большая рваная рана от проволоки, которая до сих пор кровоточила, и кровь стекала по ее телу даже сейчас.

Когда я подошел к ней чуть ближе, мне показалось, что она чуть ли не плачет кровавыми слезами.

– Шшшшш, сладкая…, – я продолжал говорить мягким тоном, чтобы успокоить ее и, когда лошадь взглянула на меня, в ее глазах не было ни капли доверия, – Я не обижу тебя, малышка,… обещаю…

Один глаз у лошади заплыл, я увидел это, когда был ближе,… и, чем ближе я подходил к ней, тем больше болячек замечал на ее теле.

– О, малышка,… я знаю,… знаю…, – в моих собственных глазах стояли слезы, когда я подошел еще на пару футов ближе, – Пожалуйста, не убегай,… позволь мне помочь тебе, … шшшшш…. шшшшшш…

Лошадь больше не пыталась взбрыкнуть или укусить меня. Она выглядела такой уставшей и слабой, что я подумал – она может упасть в любую секунду. Но она лишь мягко раскачивалась из стороны в сторону, нескладно свесив голову вниз. Я никогда не видел, чтобы лошади так двигались,… что она делает?

– Все нормально, Белла…, – сказал я ей, хотя сам не отводил глаз от лошадиной морды, – Я в порядке. Стой там.

Я по-прежнему говорил все это очень спокойным тоном,… чтобы не спугнуть лошадь. Была определенная опасность в том, что я стоял к ней так близко,… и если она снова испугается, она лягнет или затопчет меня,… и это было действительно хуево. Но пока она этого не сделала.

Я заметил, что все четыре копыта у лошади покрыты по краям черными волосами,… в остальном лошадь была абсолютно белой, за исключением того, что она вся была в красных кровоподтеках. Я заметил, что ее колени и лодыжки все в укусах,… и задался вопросом – не койот ли ее покусал.

Наконец, я подошел вплотную, стоя с ней почти нос к носу. Белла наблюдала за нами, не смея даже дышать, пока я приближался к ней.

– Привет, малышка… оооо, сладкая,… я знаю, больно,… знаю,… теперь все хорошо,… ты можешь доверять мне, … шшшшш…, – ворковал я, глядя ей прямо в глаза,… или ему,… я еще не умел определять их пол.

– Ооооооо…, – я медленно поднял руку, но лошадь напряглась и отпрянула, показывая зубы и фыркая сквозь ноздри. Белла охнула там, где стояла,… но я не отреагировал,… и продолжал стоять на месте.

– Я знаю, что ты напугана,… знаю…, – прошептал я, – Я не обижу тебя, малышка,… никогда,… шшшшш…

Нужно быть полным придурком, чтобы даже попытаться сделать это, сказал я себе,… но я не мог повернуть назад.

Я хотел приласкать лошадь, и поискал на ее теле неповрежденный участок,… но не смог найти. Бедная малышка,… кто смог СДЕЛАТЬ такое? Я чувствовал, как во мне растут злость и ярость,… но я должен был спрятать их,… я должен был быть милым и нежным,… или я упущу коня.

Казалось, прошла вечность, пока я просто смотрел коню в глаза и говорил с ним,… он не двигался…

– Могу я прикоснуться к тебе, малыш? – проворковал я, и медленно,… ОЧЕНЬ медленно… поднял руки вверх, видя сильное беспокойство в темных глазах лошади.

Глаза у нее были очень умными и грустными – я отметил это, пока смотрел в них. Они были насыщенного коричневого цвета с темно-коричневыми черточками и тенями внутри,… длинные ресницы и сверкающее пятнышко света вверху слева в том зрачке, в который я смотрел сейчас,… и я увидел в нем свое отражение. Я был рад, что на мне нет шляпы.

Конь выглядел так, словно просто ждал чего-то плохого, что может произойти в любой момент,… я никоим образом не хотел пугать его, чтобы ему не стало еще больнее. Я бы очень хотел, чтобы у меня было с собой какое-нибудь угощение…

Я решил попытаться дотронуться до лошади у шеи,… там, где не было рваной раны,… и я очень нежно дотронулся до нее своими трясущимися пальцами,… которые прекратили трястись, когда я очень осторожно двинул рукой вниз.

– Хороший малыш…, – произнес я спокойно, сохраняя с лошадью зрительный контакт, – Хороший… шшшшшш… мне жаль,… мне так жаль,… я помогу тебе, сладкий,… вот так,… расслабься-а-а…

Я почувствовал кровь – свежую и засохшую, сухую коросту, которая появилась – кто знает, как давно,… но я не отдернул руку и не выказал отвращения.

Раздумывая, что делать дальше, я понял, что единственный способ сохранить жизнь этой лошади – попытаться обвязать ее веревкой вокруг шеи, крепко привязать к дереву и галопом мчаться на Солнце Полуночи в город, чтобы просить Боба приехать сюда на грузовике с прицепом для перевозки лошадей и на нем отвезти коня в конюшню. Там его мог бы осмотреть ветеринар.

У меня заняло час или два подойти снова к лошади с веревкой в руке. Я понятия не имел, что делаю, но лошадь не показалась мне норовистой,… ей было страшно,… и, похоже, мой голос успокаивал ее. Я боялся того, что она может сделать, когда я надену большую петлю ей на шею, … она могла взбрыкнуть и взбеситься,… но как только я собрался набросить петлю ей на шею, у лошади, кажется, закружилась голова, и она завалилась на бок,… и осталась лежать, тяжело и отрывисто дыша.

– Эдвард, ЕЗЖАЙ, быстрее! – Белла махнула в сторону Полуночного Солнца, – Я останусь здесь и присмотрю за ним,… ПОТОРОПИСЬ!

Мне не хотелось оставлять ее здесь одну, но она заверила меня, что все будет в порядке. Не знаю, почему, но я должен был помочь этой лошади,… она выглядела так, словно прошла через самое ужасное и болезненное дерьмо, какое только возможно. Мне было знакомо это ощущение – это чувство падения, как у коня,… и чувство безмерной усталости.

– Я тут же вернусь! – сказал я ей, и мне было ненавистна мысль оставлять ее одну даже ненадолго.

– Давай, ДАВАЙ! – сказала она, и я поспешил к Солнцу Полуночи, отвязал и забрался на него с криками: «ЙА! ЙА!».

И мы быстро помчались,… я никогда еще не ездил верхом с такой скоростью, но это была вынужденная и неотложная ситуация. Больше всего я беспокоился за Беллу,… я хотел вернуться к ней максимально быстро. К счастью, путь до трассы занял у меня около получаса,… и я замахал с просьбой остановиться приближающемуся грузовику. Я был так зол на то, что нам не разрешалось пользоваться мобильными телефонами в рамках этого дерьма по защите свидетелей, …тогда я бы попытался позвонить Бобу, оставаясь с Беллой.

Парень в грузовике дал мне позвонить со своего мобильного, и я набрал Боба, не слезая с С.П.

Боб знал, где находится этот каньон и дом, и сказал, что выезжает. Я поблагодарил парня за доброту и галопом помчался обратно,… услышав, как сын водителя с заднего сиденья грузовика спросил у него, не Одинокий ли я Рейнджер (вымышленный герой множества американских шоу, Одинокий Рейнджер носил маску и ездил на белом коне; является типичным представителем американской культуры – прим.пер.). Это заставило бы меня слегка улыбнуться,… если бы я не был так напуган тем, что оставил Беллу. Современные дети знают, кто такой Одинокий Рейнджер? Какой клевый ребенок!

– Вроде того. Он спасает лошадь, – ответил мужчина своему сынишке.

Когда, наконец, я вернулся обратно, я увидел Беллу и снова позволил себе дышать. Она подошла к тому месту, где я привязывал С.П. и прежде, чем она сказала хоть слово, я крепко ее обнял.

– Я ненавижу оставлять тебя одну, – сказал я, – Прости.

– Я в порядке, – сказала она, – Лошадь до сих пор лежит,… почти не двигаясь,… и продолжает искать тебя взглядом…

Я снова начал приближаться к ней, очень медленно,… а Белла стояла немного поодаль.

На этот раз, когда я подошел, лошадь не издала ни звука.

– Привет, малышка,… лежишь? – спросил я нежным голосом, и она снова дала до себя дотронуться, – Это хорошо,… отдыхаешь,… помощь на подходе, малышка,… помощь придет очень скоро…

Белла стояла в паре футов позади меня в ожидании помощи.

– Боб едет, – сказал я, повернувшись к ней, все тем же нежным тоном.

– Хорошо, – она скрестила руки, беспомощно наблюдая за нами.

Я просто оставался с ним… или с ней,… поглаживая коня,… массируя пальцами у него под мордой и вокруг носа,… пытаясь сделать ему приятно,… не касаясь поврежденных участков. В конце концов, я сел рядом с ним,… проводя руками по его бокам,…и чувствуя боль в своем собственном теле, пока делал вид, что не ощущаю всех его твердых костей, выпирающих из шкуры.

– Такой хороший мальчик… или девочка…, – я ухмыльнулся, радуясь, что заставляю бедную тварь Божью расслабиться, – Вот правильно, вздремни немного,… сладкий малыш…

Я увидел белые выделения у его рта,… и мысленно задался вопросом, где, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, Боб, …и затем я услышал звук двигателей,… машины приближались.

– Ты совсем скоро поешь, малыш,… совсем скоро,… держись,… держись, сладкий, – успокаивал я коня, когда увидел наверху нескольких мужчин в ковбойских шляпах, и они начали пешком спускаться в каньон – на машине подъехать сюда было невозможно. Черт, я не подумал об этом.

Мне ничего не оставалось, кроме как ждать, пока они спустятся, и, наконец, они были в нескольких футах от нас.

– Лошадь до этого лягалась и все такое, – сказала Белла, когда они остановились рядом с ней, – Она действительно в плохой форме, у нее идет кровь и… она просто упала перед тем, как Энтони поехал за помощью.

Вместе с Бобом приехали трое или четверо парней. Я знал пару из них по работе, но видел их не слишком часто – они работали на родео. И с ними был полицейский.

– Окей, Энтони…, – сказал Боб мягко, – Отойти немного назад,… медленно,… не пугай его…

Я сделал то, что он сказал,… и коню стало хуже от того, что я отошел от него. Он быстрее задышал и выпучил глаза,… уставившись на меня,… и слабо заржал.

– Все хорошо…, – успокоил я его снова, когда медленно двинулся назад, держа руки по швам, – Просто выберемся отсюда,… я не ухожу,… расслабься,… с тобой все хорошо.

Когда Боб с остальными парнями начали приближаться, голова коня дернулась, и он снова издал очень громкий звук,… немного взбрыкивая передними ногами,… мотая головой из стороны в сторону,…и от этого рана на его шее увеличилась,… и свежая кровь потекла поверх засохшей.

– Нет…, – я прекратил движение назад, – Нет, не делай этого…

Я говорил с лошадью так, словно она могла меня понимать.

Боб с остальными парнями остановились и попытались говорить с ним так же мило, как это делал я, …но от этого стало только хуже. Я стоял сзади, позволяя парням взять все в свои руки, поскольку предполагалось, что они – эксперты в этом деле,… но они напугали лошадь еще сильнее. У одного парня в руке была игла или нечто, на нее похожее, а в другой руке он держал небольшой чемоданчик; видимо, это был ветеринар или кто-то в этом роде. Или у него просто был с собой набор инструментов для лошадей, которые были на родео.

Лошадь поднялась на ноги, и кусок изгороди с колючей проволокой потащился следом за ней, …она снова начала громко ржать и показывать зубы,… и несколько раз подпрыгнула в попытке лягнуть приближающихся мужчин.

Я видел, что кровь текла еще сильнее, …и я знал, что чем больше лошадь сопротивляется подобным образом, тем ей больнее,… и прежде, чем я понял, что делаю, я снова стоял перед ней.

– Шшшшш, малышка…, – сказал я, давая ей время понять, что я здесь, – Эй, …все в порядке,… это я, …и мои друзья,… не бойся, …не надо,… мы хотим помочь тебе, малышка, …шшшш…

И как только я снова оказался рядом, лошадь успокоилась и встала смирно,… и я кивнул парням, чтобы они обходили ее сзади,… может быть, если я буду стоять перед ней… и смотреть в глаза,… они смогут подойти и начать осматривать ее.

– Никто не обидит тебя,… пока я здесь…, – я продолжал ласкать пальцами ее испачканную в крови морду. Теперь все пальцы у меня были в крови, но я не обращал на это внимания.

Пока я продолжал успокаивать лошадь, остальные парни подошли к ней достаточно близко, и стали переговариваться между собой, оценивая лошадиные раны. Я мало что слышал,… но был уверен, что мне все расскажут потом, как только мы доставим лошадь в конюшню.

Боб сказал мне, что нам необходимо попытаться провести лошадь через каньон, чтобы добраться до прицепа, который они оставили наверху. Отсюда казалось, что до него недалеко,… но лошадь была ранена, и я знал, что это будет долгая и болезненная прогулка.

Я попытался дать другим парням веревку, чтобы они вели ее, но лошадь не дала нам этого сделать. Единственное, что работало – это когда я находился рядом с ней и вел к прицепу, подбадривая ее своим голосом всю дорогу. Белла шла в нескольких футах позади от меня, улыбаясь мне, пока мы выбирались из каньона,…и я чувствовал себя очень плохо. Уверен, что она тоже умирала с голоду – мы ничего не ели с прошлого вечера, но она ни разу не пожаловалась.

И всю дорогу я слышал, как рядом с нами разговаривают остальные мужчины.

– Эта лошадь не вынесет этого.

– Это худшее, что я видел в жизни…, – сказал другой, – Она такая тощая,… откорми ты ее хоть на 300 фунтов (около 120 кг – прим.пер.), она все равно будет еле живой от истощения.

– Она, скорее всего, пробыла здесь несколько недель…, – сказал Боб, – Что, если кто-то просто бросил ее здесь?

– Она при смерти,… это просто вопрос времени…

Она… это девочка! По крайней мере, теперь я мог называть ее девочкой. Я не обращал внимания на парней, даже несмотря на то, что их слова причиняли мне боль,… я знал, что они хорошие и заботливые люди,… и они злятся так же, как и я, …но однажды я уже слышал подобные разговоры, когда сам был при смерти… в подвале у Рейвен.

Я слышал тогда, как кто-то из медперсонала сказал прямо при мне: «С ним это случилось, возможно, несколько часов назад,… может, он заслужил это,… ебаные шлюхи. Они никогда не научатся. Деньги – вот все, что их интересует…»

Но я сделал это. Возможно даже, что я сильнее сражался за жизнь потому, что слышал слова того мужчины. Я знал, что она тоже может сражаться и выкарабкаться.

– Ты все делаешь ПРОСТО отлично, девочка…, – я понял, что поцеловал лошадь прямо промеж глаз, – Я так горжусь тобой,… ты сильная маленькая женщина,… давай,… иди за мной,… хорошая девочка…

Может, это не такое уж и проклятье – что женщины все время хотят идти за мной.

Боб с еще одним парнем все это время несли в руках кусок изгороди, двигаясь рядом с лошадью, чтобы она не тащила его за собой и чтобы рана на шее не стала еще больше. Они хотели вытащить или обрезать проволоку, пока лошадь лежала, … но она врезалась ей в кожу. Это было слишком рискованно – пытаться вытащить ее до того, как лошади дадут успокоительное.

Развернулась большая дискуссия о том, как мы затащим лошадь в прицеп. Я не хотел больше терять ни минуты времени и поскорее облегчить ее страдания, поэтому взял это на себя и залез в прицеп, пока гении коневодства продолжали дискутировать друг с другом.

– Энтони, вылезай-ка оттуда, – велел мне Боб.

– Давай, малышка,… давай, девочка,… иди ко мне…, – подбадривал я ее, стоя внутри,… и лошадь медленно и осторожно шагнула внутрь, … неуверенно двигаясь в мою сторону; ее копыта звякнули на металлическом полу прицепа, когда она издала негромкий, полный муки и боли звук.

– Теперь все закончилось,… хорошая девочка…, – я поцеловал ее в нос и улыбнулся, – Да, …ты сделала это, …теперь мы поедем в хорошее место, … мы вылечим тебя, малышка.

– Я никогда не видел, чтобы лошадь так быстро забиралась в прицеп,… невероятно…, – сказал один из парней, стоящих снаружи.

– Я останусь здесь с ней, – предложил я, видя, что Белла стоит снаружи, держа за поводья Солнце Полуночи и нежно поглаживая его.

– Ты не можешь там остаться, Мейсен, ты С УМА СОШЕЛ! – сказал мне один из парней.

– Да, я знаю, – я ухмыльнулся, – Но если я оставлю ее, она снова взбесится. Тут недалеко,… со мной все будет в порядке.

– Нет, Энтони, – сказала теперь Белла, глядя на нас с заботой, написанной у нее на лице.

– Все в порядке, детка, – я подмигнул ей, лаская лошадиную морду, – Поезжай на грузовике с Бобом,… со мной все будет хорошо.

Никому не нравилась эта идея,… но, в конце концов, это был единственный способ довезти лошадь так, чтобы она оставалась спокойна. Поэтому мы рискнули. Боб вел грузовик, к которому был прицеплен фургон, …и мы ехали очень медленно. Думаю, ребенок на трехколесном велосипеде легко обогнал бы нас – так медленно мы ползли по шоссе.

Всю дорогу Белла смотрела в маленькое окошко у нее спиной, пытаясь разглядеть меня в прицепе. Я не сводил глаз с этого окошка,улыбаясь ей и показывая оттопыренный большой палец, чтобы заверить ее, что у меня все в порядке. Она точно убьет меня после того, как все это закончится.

Забавно, но мне совсем не было страшно оставаться запертым в таком маленьком гробу, каким был этот прицеп… ха.

Coloring outside the lines. Глава 24 (часть 2)

Глава 24. Сейчас ты в безопасности.

Часть 2.

EPOV

Наконец мы добрались до конюшни, и я еще ни разу не был так счастлив видеть это место, как сегодня.

– Ты заставляешь меня выходить на работу в выходной, – сказал я нежно маленькой мордочке, которая пристально смотрела на меня, – Надеюсь, ты ценишь это.

Лошадь издала негромкое – «ппппббббб» и слегка качнула головой.

Я рассмеялся над ней, когда мы остановились, и Боб обошел грузовик чтобы открыть заднюю дверь прицепа.

– Ты в порядке, МУРАВЕЙ? – сразу спросил Боб, выглядя напуганным.

– Мы в порядке, – сказал я спокойно, проводя пальцами вдоль белой гривы лошади у нее на макушке, – Мы просто беседуем.

– Теперь стаскивай сюда свою задницу, – велел мне Боб, обеспокоенно глядя на нас.

– Давай, пирожок…, – я медленно начал обходить лошадь сбоку,… и Боб с еще одним мужчиной снова осторожно подняли кусок изгороди, готовые двинуться вместе с ней.

– Это моя девочка…, – я оглянулся и увидел, что она пытается развернуться на месте.

– Нет, НЕТ! – сказали другие парни, – Не давай ей ПОВОРАЧИВАТЬСЯ,… заставь ее вернуться на место!

– Как мне это СДЕЛАТЬ? – спросил я, и лошадь начала немного нервничать, когда я крикнул.

– Прости, прости, … шшшшш… шшшшш…, – успокоил я ее.

В конце концов, мы вывели ее задом из фургона, и проследовали за мной в конюшню. Когда мы вошли туда, у меня было такое ощущение, что я пробежал марафон… (марафонская дистанция равна 42 километрам 195 метрам – прим.пер.), и мы поставили лошадь в одно из стойл.

Остальные парни продолжали повторять:

– Я не могу поверить, … лошадь просто идет за ним… это фантастика.

– Просто я обладаю животным магнетизмом, – пошутил я в ответ, когда вышел из стойла, – Хорошо,… она здесь, …а где ветеринар?

– Его не будет до пяти, – сообщил мне Боб, глядя на побитую маленькую лошадь.

– До пяти? – я нахмурился, глядя на часы, – Сейчас одиннадцать УТРА,… ты говоришь о пяти часах ВЕЧЕРА? Его не будет до ПЯТИ ВЕЧЕРА?

– В городе нет настоящих ветеринаров, – Боб с грустью посмотрел на лошадь, – До ближайшего ехать несколько часов. Нам повезло, что он вообще приедет, … сегодня выходной.

– Мне, БЛЯТЬ, плевать на выходной! Ей необходима помощь НЕМЕДЛЕННО! – я расстроился и повысил голос. Боб немного удивленно взглянул на меня,… ведь обычно я себя так не вел.

– Я знаю, – сказал Боб.

– Я сказал ей, что когда все закончится, ей немедленно окажут ПОМОЩЬ, – крикнул я Бобу, хотя это была и не его вина.

– Мы можем кое-что сделать до его приезда, – начал Боб, но я разозлился еще сильнее.

Белла стояла рядом со мной и тоже с грустью смотрела на меня, не говоря ни слова, пока я вышагивал взад-вперед, вцепившись в свои волосы,… почти не слушая, что говорит мне Боб.

– Энтони, – раздался позади нас голос,… это была Дженна, грязная и потная, больше похожая на сельскохозяйственного рабочего, нежели на девушку, – Я могу помочь. Я умею обращаться с лошадьми. Я не ветеринар, но могу помочь, пока не появится этот придурок.

Белла улыбнулась ей, не зная, кто это. Нужно ли мне было что-нибудь сказать ей? Может быть, позднее.

Боб кивнул мне и подтвердил, что она может помочь нам.

– Ладно, Дженна, – сказал Боб и я съежился,… зная, что Белла стоит прямо рядом со мной,… и теперь она знает.

– Ладно, дайте мне принять душ, и я вернусь через пять минут! Я возьму с собой маму… и медикаменты!

– МАААМ! – крикнула Дженна, выбегая из конюшни.

Я боялся повернуться.

– Боб…, – я положил руку ему на плечо, – Мэри еще… здесь?

– Ага.

– Она улыбается?

– Неа.

– Спасибо, Боб.

– Ага.

Я обернулся, и Белла набросилась на меня.

– Это ДЖЕННА? – спросила она громко, – ТА ДЖЕННА?

– Да, – я мельком взглянул на нее, – Может быть, потом я познакомлю вас…

– Нет, я хочу познакомиться с этой сукой СЕЙЧАС ЖЕ, – прорычала Белла, шлепая меня по руке, когда я попытался отодвинуть ее от лошади.

– Белла, … Белла…, – прошептал я нежно, обнимая ее за талию, – Я думал, ты сказала, что доверяешь мне…

– Я ДОВЕРЯЮ ТЕБЕ, – она нахмурилась сильнее, – Я просто не доверяю ЕЙ. И я хочу сама сказать этой сучке, что если она еще раз приблизится к тебе, я ТУТ ЖЕ оторву ей ее фальшивые СИСЬКИ!

– Я понял, – я взглянул ей в глаза, – Правда, понял. И в любой другой раз – НА ЗДОРОВЬЕ. Но давай, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, сначала подумаем о бедной лошадке? Смотри – она истекает кровью.

Я показал ей свои все в засохшей крови руки, и Белла побелела.

– Я знаю, что о многом прошу…, – умолял я ее, – Но если она знает что-то, что может помочь лошади…

– Хорошо, хорошо, – согласилась она, – Но когда лошадь будет в безопасности, я скажу ей ВСЕ, что я о ней думаю!

Белла пошла прочь, направляясь на другой конец конюшни, и я сказал:

– Это будет прекрасно.

Позже мы все находились в огромном квадратном загоне, где пол был выстлан мягкой соломой,… лошадь лежала на боку, …тяжело дыша, …а я сидел в углу, с ее головой у меня на коленях и гладил ее. Это был единственный вариант, при котором она оставалась спокойна, чтобы мы могли сделать ей укол.

Дженна показывала мне, как ввести иглу, на самом деле демонстрируя это всем нам.

– Ты вводишь иглу в верхнюю половину ее шеи, сюда…, – сказала она, – В мышцу… ветеринары обычно делают укол в вену у шеи, …но мы не сумеем, так что нечего и думать.

Я ущипнул лошадь за шкуру, чтобы дать им понять, что я готов… и просто воткнул иглу в это место.

– Мне бы понравилось – ущипнуть ТЕБЯ, чтобы дать понять, что я кончаю, – недовольно пробормотала Белла из дальнего левого угла загона, в котором мы все находились. Боб стоял рядом с Дженной у ног лошади.

Дженна не отреагировала на слова Беллы, продолжая смотреть на то, что она делает,… я же продолжал массировать морду лошади,… и это доставляло ей сейчас огромное удовольствие,… а Дженна сказала, что у меня чутье находить у лошади определенные места, касаться которых ей нравится больше всего.

Белла не смогла бы долгое время быть вежлива с Дженной,… и я очень надеялся, что они не схлестнутся, пока я придавлен к земле головой лошади. Я и не знал, что у лошадей такая тяжелая голова.

– Ну вот, девочка, – Дженна вытащила иглу, поглаживая лошадиный бок и глядя на меня, – Я прервусь от работы,… но недолго. Просто продолжай успокаивать ее, у тебя классно получается.

Я бы хотел, чтобы сейчас она ушла, прежде чем Белла «порвет» ее, …но Дженна уселась на солому и принялась рассматривать проволоку на шее у лошади.

– ЧЕРТ, – Дженна выставила палец и слегка провела им вдоль края проволоки,… кровь там была совсем свежей, – Шэрон сейчас придет с какими-нибудь инструментами, чтобы мы смогли снять проволоку. Она стерилизует их.

– Не могу поверить, что она вот так положила голову к тебе на колени, – Дженна усмехнулась, глядя на нас, – Это поразительно…

Я знал, что это случится,… Белла сейчас набросится на нее.

– Я больше не могу этого выносить! – начала Белла и лошадь начала открывать глаза… и издавать такие звуки,… словно пыталась сказать нам: «Тише, я пытаюсь уснуть».

Затем Белла поморщилась из-за того, что потревожила лошадь и зашипела мне.

– Ты собираешься представить меня, Энтони? – спросила она.

– Да, – я сглотнул, – Дженна – Белла, Белла – Дженна,… а теперь хорошо бы нам всем просто посидеть молча, пока лошадь не уснет, …и пока она будет спать.

Где же Питер, когда он действительно нужен? Помощник.

– О, Белла, – Дженна теперь выглядела немного напряженно,… ей было стыдно, – Да, невеста Энтони, – она покосилась на Беллу.

Я знал, что, скорее всего, у меня будут проблемы из-за того, что я больше не встревал в этот «обмен любезностями»,… но я был здесь третьим лишним. Обычно женщины никогда не дрались из-за меня – они платили деньги, и Виктория отходила в сторону и желала нам приятного времяпрепровождения. Черт, женщины ДЕЛИЛИ меня между собой,… порой четверо-пятеро за раз!

Должен ли я был быть более груб с Дженной? Было ли это правильным решением?

– Слушай, я знаю, что ты, скорее всего, ненавидишь меня, – сказала Дженна, глядя прямо ей в глаза, – Я не виню тебя. Если бы Энтони был моим и какая-то сука попыталась бы украсть его у меня, я разбила бы ей морду!

– Рада, что ты одобряешь такой подход, – сказала Белла спокойно, мельком взглянув на морду лошади, – Потому что именно это тебя и ожидает!

– Эй, я ДАМ тебе себя ударить, – Дженна покачала головой, глядя на ноги лошади, – Я заслужила это. И я не рассчитываю на то, что понравлюсь тебе или на твое доверие,… но я говорю тебе правду, когда говорю,… что у тебя хороший парень. Он не изменял тебе, каких бы отчаянных попыток я не предпринимала,… не сердись на него,… это была моя вина.

– Дженна…, – вмешался Боб, – Почему бы тебе не принести Энтони с Мэри чего-нибудь поесть? Уверен – они умирают с голода. И попить тоже захвати.

– Хорошо, – она встала, – Я вернусь.

Белла дала ей уйти, с хмурым видом наблюдая за каждым ее шагом.

Я улыбнулся Бобу, молчаливо благодаря его.

Боб лишь взглянул на меня в ответ, не зная, что еще сказать,… поэтому мы все сосредоточились на лошади.

Боб с Беллой начали очищать самые мелкие ранки на ее ногах. У Боба было немного йода и еще какой-то лечебной смеси для того, чтобы уничтожить инфекцию и очистить от грязи порезы и разрывы на шкуре лошади.

Немного времени спустя лошадь глубоко заснула, так что я смог выскользнуть из-под ее головы; Белла с Бобом придержали ей голову, чтобы я смог убраться оттуда. Затем я стал помогать им и обращал внимание на то, чему Боб учил нас, …и задавал вопросы, пока мы работали.

Пришла Шэрон с инструментами, а Дженна руководила всей операцией. Мы оставили все наши разборки в стороне, пока каждый делал свою работу. Дженна обрезала колючую проволоку в определенных местах и взяла в руки еще один небольшой инструмент типа щипчиков с длинными и тонкими концами, чтобы захватить куски проволоки, которые врезались в кожу и вытащить их.

Наша с Беллой работа заключалась в том, чтобы наложить марлю на все ранки, которые остались от проволоки, …чтобы остановить кровотечение. Белла отлично справлялась. Она крепко прижимала марлю к шее, как делал и я, … совершено не обращая внимания на то, что у нее все руки в лошадиной крови. Она даже улыбалась мне, сидя с другого бока лошади, пока мы с ней делали все так, как нас научили, …шаг за шагом,… все то, что возможно было сделать, пока не появится этот ебаный ВЕТЕРИНАР.

Мы с Беллой наложили тугие марлевые повязки на все раны на ногах у лошади,… а затем обмотали ей ноги специальной ветеринарной лентой, как нам и было сказано, пока Боб с Дженной аккуратно снимали узду и все остальное с ее головы.

Я не видел их с того места, где находился, но я слышал, как Боб с Дженной оба издавали возгласы жалости и злости, пока делали это.

– Господи, попадись мне в руки тот, кто это сделал, – взбешенно заявила Дженна, но справилась со своим голосом ради лошади, – Охуевшие люди!

– Да, ты права, – сказала Белла твердо, – Люди – то еще дерьмо,… особенно когда запирают других в темном подвале на три часа.

Я просто позволил Белле сказать это, глядя на Дженну и не торопясь защищать ее. Белла была права в своей злости. Если бы какой-нибудь мужчина сделал подобное с моей Беллой,… он был бы уже мертв, а я сидел бы в тюрьме.

– Человека, который не может НАХОДИТЬСЯ в тесном помещении в темноте в течение нескольких часов! – ее голос становился громче, и злость набирала обороты.

Дженна опустила глаза, не говоря ни слова, давая Белле высказать ей все, что она заслуживала.

– Ты хоть знаешь, что могло с ним случиться? – спросила она Дженну, – Он мог УМЕРЕТЬ там из-за тебя! После всего того, что он пережил, ТЫ могла убить его! И тебе повезло, что ты этого не сделала,… потому что это единственная причина, по которой прямо сейчас ты ДЫШИШЬ!

– Я знаю, – сказала она безо всякого позерства или сарказма, – Я знаю, …Я очень сожалею. Правда. Я не знаю, что еще сказать. Я совершила огромную ошибку, и я осознаю это.

– Это была не ошибка, – сказала Белла убийственным тоном, – Ошибка – это забыть ключи внутри машины. Ты рассчитывала запереть его там… с собой вместе, …чтобы ты могла,…. аааххххх,… я просто никогда не думала, что на этой работе ему придется снова иметь дело с подобными отвратительными вещами, … но, полагаю, тут, в городе все поголовно страхолюдины, да?

Все выглядели напугано,… всем было неудобно,… и Белла была той, кто поставил всех в это положение.

– Сейчас я больше ничего не скажу, потому что нам нужно быть здесь всем вместе ради этой бедной лошади…, – сказала Белла, успокаиваясь, – Но у меня еще много чего есть сказать тебе после того, как все это закончится.

– Достаточно честно, – Дженна кивнула, явно не чувствуя облегчения,… но, по крайней мере, мы все смогли вернуться к работе и сфокусироваться на лошади, которая нуждалась в нашей помощи. Я улыбнулся Белле, …без слов говоря ей о том, что я горжусь тем, как она взяла себя в руки. Я должен признать,… что я ЛЮБЛЮ эту Беллу. Она защищает меня, …сражается за меня,… Виктория никогда этого не делала.

Немного позже лошадь снова проснулась и встала на ноги… или копыта, как, я полагаю, правильнее говорить. И она снова принялась раскачиваться. Дженна к тому моменту уже ушла,… но оставались Белла… и Шэрон, которая помогала нам аккуратно вымыть лошадь.

– Шэрон, что она делает? – спросил я, поглаживая лошадь пальцами по ее белому боку и довольный тем, что мы смыли с нее кровь и грязь, – Почему она так двигается? Она танцует?

Шэрон рассмеялась и продолжила чистить лошадь со своей стороны.

– Нет…, – она тепло улыбнулась, – Хотя, похоже на танец, не так ли?

Я кивнул и увидел, что лошадь продолжает раскачиваться.

Шэрон сдержанно сказала:

– Ей очень больно, Энтони. Вот почему она делает это.

Я не знал, что на это ответить, …и что-то внутри меня заболело сильнее, чем до этих слов. И пока я чистил лошадь, я начал замечать рубцы, …глубокие линии, глубоко прорезанные в шкуре лошади,… и некоторые из них выглядели очень давними…

– Этой лошади больно уже очень давно, в смысле… у нее уже были шрамы и до всего этого, я прав? – спросил я у Шэрон, глядя на нее через спину лошади.

– Да, …очень хорошо, Энтони, – сказала она, одновременно гордясь мной и печалясь о лошади, – Это бедное животное через многое прошло. Такое впечатление, что ее прежние владельцы, кем бы они ни были, постоянно истязали ее. Некоторые люди бьют своих лошадей, когда те не слушаются, …я никогда так не делала.

– Это потому, что Вы классная, – сказал я, застенчиво глядя ей в глаза, …но она улыбнулась.

Я восхищался Шэрон. Она руководила этим родео, и здешние лошади были действительно упрямы и были огромной занозой в заднице. Но она никогда не била их, даже если злилась, и никогда не одобряла, если остальные работники родео когда-либо били лошадей. Она обладала терпением, силой… и характером. Животных легко обидеть. Они не могут никому рассказать об этом, они не могут пожаловаться, … людей, которые заботятся о животных, в моем понимании, отличает благородство. Если бы Виктория обращалась со мной хоть наполовину так же хорошо, как здесь обращаются с лошадьми,… может быть, сейчас я бы не был бы таким ебанутым.

– Спасибо, Энтони, я считаю, что ты тоже очень классный, – ответила она, – Кстати, я ценю то, как ты повел себя с Дженной. Она заслужила то, что сейчас она в дерьме,… и я вижу, как ты обращаешься с ней. Ты добрый человек,… и хорошо умеешь прощать. Но если ПОЧУВСТВУЕШЬ, что ее нужно пнуть, если она вдруг упадет, я полностью пойму тебя и одобрю.

Белла стояла снаружи загона, беседуя с Бобом,… не думаю, что она слышала наш разговор.

– Думаю, моя невеста надерет ей задницу… в ближайшем будущем, – предупредил я Шэрон, надеясь, что этого не произойдет. Я не хотел видеть, как Белла опустится до того, чтобы драться с девушкой посреди конюшни. Она была выше этого. Белла умела вести себя в обществе.

– Дженна сама напросилась, – сказала Шэрон, по виду совершенно не оправдывая дочь.

Чтобы сменить тему, я спросил:

– Вы знаете,… кому принадлежит большой дом внизу каньона? Там мы нашли эту лошадь. Держу пари, они и есть ее хозяева.

– Это дом с привидениями, – Шэрон лукаво улыбнулась мне.

– С привидениями? – спросил я в надежде, что Белла этого не услышала.

– Да, здесь у нас, в Каспере, рассказывают множество красочных историй, – сказала она загадочно, – Этот дом использовался в начале 1900-х годов как… дом, полный… «леди вечера», если ты понимаешь, о чем я…

– Публичный дом, – сказал я, ничуть не обидевшись.

– Да, – она немного покраснела, опустив глаза, а затем сказала, – Люди в городе ненавидели тот факт, что подобное место стоит так близко,… и все мужи города украдкой посещали его,… но при свете дня все они стояли у церкви со своими женами и говорили, что это место НЕОБХОДИМО убрать. Но женщины не уходили. Им нравилось жить там, и они желали остаться. Затем, однажды ночью, несколько старейшин города собрались вместе, надели мешки с прорезями для глаз на голову,… и пошли к дому. Они подожгли его вместе с девушками, которые спали внутри.

– Иисусе, – я услышал собственный вздох, – Это было немного грубо.

Это история задела меня за живое,… но я начал делать вид, что она не беспокоит меня так сильно, как это было в действительности.

– Да, – согласилась Шэрон, – Все девушки погибли в огне. Но с тех пор никто не хотел жить на той земле или перестраивать этот дом. Люди боялись призраков, которые могли отомстить им. И затем, несколько лет спустя, в город приехала богатая супружеская пара, чтобы найти место, где они могли бы обосноваться,… они не знали историю этой местности и ничего не знали о сожженном доме,… и они построили великолепный особняк, который и стоит сейчас там. Но в ту ночь, когда они окончательно поселились в нем,… дом загорелся, когда муж с женой спали. Хотя, забавно то, что,… как только супружеская пара выбралась из горящего дома, пожар тут же прекратился. Думаю, девушкам нравится этот особняк,… и они не хотели сжигать его целиком.

ХРИСТОС, а я был ТАМ! С Беллой!

– Ты в порядке? – Шэрон ухмыльнулась.

– Да, – ответил я, размышляя, хватит ли у меня нервов вернуться туда опять. Это просто история, …но лучше не рассказывать ее Белле.

И затем я подумал, что рад за НИХ! Я вроде как хотел, чтобы те проститутки ОТОМСТИЛИ тем засранцам! Я подумал об огне, который забрал у меня Таню и чуть не забрал Кэти… и вздрогнул. Может быть, тот огонь предназначался мне,… но я ушел из дома в ту ночь.

Лошадь вырвала меня из моих невеселых дум, …издав негромкий звук, говорящий о том, что ей больно.

Мы усердно трудились и сделали все, что могли для этой лошади. И мы ждали,… ждали,… а ебаный ВЕТЕРИНАР опаздывал на два часа!

Единственное, что продолжало успокаивать лошадь – мое присутствие,… и разговоры с ней,… поэтому я оставался с ней все это время. Она подпускала к себе остальных, только когда я был рядом. Это было вроде как лестно и приятно для меня,… я не знал, почему я так сильно понравился этой лошади, …но факт оставался фактом. Остальные лошади в большинстве своем терпеть меня не могли.

Лошадь снова взбесилась, когда я вынужден был отойти в туалет. Парни прибежали за мной и сказали возвращаться обратно, чтобы лошадь ненароком не покалечила себя или еще кого-нибудь.

И нет – я ходил не в общественный туалет. Я стоял в кустах и ссал на дерево, словно пес! И я был рад, что не пошел в туалет, потому что если бы пошел и парни вломились бы в него с криками,… у меня случился бы сердечный приступ!

Все пытались дать мне передохнуть и поесть,… но я не мог. Я привязывался к этой лошади, …кого я обманываю? Я влюбился в нее… так быстро! Сейчас я чувствовал себя как заботливый родитель,… следящий за своим ребенком,… и желающий, чтобы этот проклятый ДОКТОР появился! И чем больше проходило минут после пяти часов, тем сильнее я злился.

Сейчас я был один в загоне, и просто продолжал говорить с ней, поглаживая ей бок.

– Я знаю, что ты чувствуешь…, – прошептал я, глядя в ее измученные глаза, – Я был в такой ситуации,… они били и били… и били,… без остановки, да?

Лошадь мягко заржала,… и поднесла ближе ко мне свою морду,… словно хотела, чтобы я снова ее погладил,… и я сделал это.

– Я знаю…, – прошептал я, и глаза заволокло пеленой от слез, – Это не твоя вина,… я понял это,… ты хорошая лошадь,… отличная лошадь,… тебя нужно любить… и защищать. Теперь все в порядке,… ты со мной,… я никому не позволю сделать тебе больно, я клянусь,… сейчас ты в безопасности,… в безопасности.

Большая серебристая слезинка выкатилась из нижнего угла ее глаза,… и потекла к ее носу.

Я ощутил себя придурком, но прошептал:

– Я люблю тебя,… я люблю свою малышку,… – я разгладил шерсть у нее на морде там, где текла слеза,… и поцеловал лошадь в нос,… склоняясь к ней лбом, – Шшшш… шшшшш…

Эта лошадь не умрет без этих слов. Но, по меньшей мере, она услышала их. Никто, сидя на краю моей кровати, не говорил мне, что любит меня. Я не мог даже припомнить, чтобы Виктория сидела рядом со мной, когда я был в больнице. Сука.

Если эта лошадь умрет до прихода ветеринара, клянусь БОГОМ, я убью его!

И даже, несмотря на то, что все во мне противилось этому,… даже, несмотря на то, что я не верил по-настоящему, … я услышал,… что молюсь… мысленно,… прося исполнить мое маленькое желание.

Пожалуйста, не дай этой лошади умереть.

Coloring outside the lines. Глава 25 (часть 1)

От riddle: дорогие наши читатели, предупреждаю сразу, глава очень эмоциональная, я, например, принималась плакать несколько раз, так что готовьте, дорогие мои, платочки. Я так горжусь Беллой и так люблю Эдварда за то что он такой… ух…

Глава 25. И снова Эдвард учит МЕНЯ.

Часть 1.

От автора: *ПРИВЕТ, РЕБЯТ! Как делишки? О, я только что прочитала все ваши добрые и полезные слова,… я правда пытаюсь читать все ваши отзывы,… все вы настолько проницательны и мне нравится то, как некоторые из вас пытаются предсказать, что случится дальше! Не беспокойтесь, у меня полно сюрпризов.

Я хотела бы обсудить пару моментов:

Вы, ребят, снова абсолютно правы по поводу Эдварда и его лошадиной терапии. Это выяснится позднее – Эдвард умышленно взял на себя заботу об этой лошади из-за своего прошлого, и кое-кто (пока не могу сказать, кто именно) решил, что его работа очень благотворно влияет на его выздоровление, являясь полной противоположностью той работе, которую он делал в прошлом, несмотря на то, что она трудна и незнакома ему. Я рассматривала другие варианты с его работой,… типа работы в баре или пения в клубе,… но – честно – я хотела, чтобы он работал где-нибудь ЕЩЕ,… на солнце, на воздухе – никаких больше темных помещений, полных пьяных людей, которые будут лишь напоминать ему о прошлой жизни. Позднее Эдвард вернется в ту жизнь,… ненадолго, выполняя домашнее задание, и вы увидите некоторые перемены, произошедшие с ним (я не могу рассказать вам всего, сами увидите).

Забота о ком-то еще, о беспомощном невинном создании… является хорошей терапией для Эдварда. Это уводит его от размышлений о своих собственных шрамах. И, да – множество людей, переживших насилие, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО РАБОТАЮТ с животными, так как доказано, что это помогает им. Эдвард и другие люди, которым в жизни причинили много боли, не чувствуют себя в безопасности в присутствии большинства людей,… поэтому сейчас его окружают животные,… и они немного помогут ему справиться с этим. Я очень много размышляла на эту тему, честное слово.

И снова вы все молодцы! Вы уловили, что слова, которые Эдвард говорил лошади: «сейчас ты в безопасности,… никто тебя не обидит…» – это те слова, которые Белла говорила ему, когда он не мог уснуть несвязанным,… и он говорит их лошади, …а еще самому себе в подвале, пытаясь применять ее методы даже там. Так что, в каком-то смысле, любовь Беллы для Эдварда сейчас заключается в помощи этой белой лошади. Мне показалось, что это очень здорово.

И да, этот бывший публичный дом сыграет в будущем значительную роль. И да, призраки впустили Эдварда внутрь,… он один из них… или был одним из них. Вот почему они не набросились на него, и даже открыли перед ним дверь. Готова поспорить, что обычный человек вряд ли легко поверит в то, что это были призраки, …они бы не оставались в этом доме так долго. Я пыталась сделать это очень незаметно, так гораздо страшнее. Но теперь Эдвард будет там немного нервничать,… это будет забавно. Думаю даже, что девушки в доме приложили руку к тому, чтобы Эдвард оказался в нужном месте в нужное время – чтобы помочь бедной белой лошади. Я всецело верю в это. В духов. Но, как я уже говорила, это будет не история о привидениях. Это лишь забавное вкрапление. Мне нравятся привидения и истории о них. Они всего лишь люди, которые умерли,… и не все они плохие и страшные. Посмотрите на вампира Эдварда – он клевый. LOL.

И, наконец – я делаю эту историю не столь сексуальной, грязной и горячей, как «Красная линия», даже несмотря на то, что пытаюсь создавать кое-какие жаркие моменты,… и буду делать это и в дальнейшем,… но я получаю колоссальное удовольствие, пока пишу ее. Долгое время я не была уверена в том, нужно ли писать сиквел, и мне хотелось, чтобы он был так же хорош, как и «КЛ». Я ненавижу дерьмовые сиквелы. И когда все эти новые идеи начинают летать вокруг меня,… это похоже на голос, который шепчет мне: «Пора писать сиквел!». Вот я и пишу. И я ОЧЕНЬ вдохновлена… словами, ПРИХОДЯЩИМИ мне в голову раньше, чем я успеваю их напечатать,… которые являются причиной того, почему я лажаю и порой пишу «Эдвард» вместо «Энтони»… LOL… я попытаюсь быть внимательнее в будущих главах. Меня полностью захватил их диалог, я сосредоточилась на том, что они говорят и чувствуют и забыла о том, что Эдвард теперь Энтони. Некоторые из их «перепуток» с именами сделаны умышленно,… но в прошлой главе ошиблась я сама, когда Питер назвал Энтони Эдвардом. Моя вина. Моя ошибка. Спасибо, что не злитесь. (я просто обожаю то, как она общается с читателем, но… Winnd, по-моему, достаточно извинений, lol – прим.пер.)

И я понимаю людей, когда они хотят настоящую горячую сексуальную историю,… но в таком случае здесь может не оказаться того, что они ищут. Это другая история, нежели КЛ, но я считаю, что она хороша. Я не собираюсь «мутить» здесь еще одну КЛ, это не та история, в какую я хотела бы поместить своих героев. Это совершенно новая жизнь,… в рамках программы по защите свидетелей со всеми ее плюсами и минусами,… соответственно, это совершенно новая история,… но мы до сих пор не можем уйти от первой истории, … в которой их прошлое, которое, как и у всех нас, …никуда не денется. Мы вынуждены заводить новых друзей и принимать это, пока мы живы.

В «Подпольной империи» (сериал канала HBO – прим.пер.) я услышала одну КЛАССНУЮ цитату:

Мы все должны понять, с каким количеством грехов мы можем жить.

Это напомнило мне Эдварда и эту историю. Сейчас он пытается это понять,… и, думаю, поймет к концу истории. У него есть проблемы, демоны, споры с Богом… и т.д.,… но он должен научиться вставать лицом к лицу с этим и продолжать жить.

Так что я надеюсь, что не растеряю всех тех вас, ребят, кому очень нравится эта история,… я прекрасно знаю, что произойдет дальше и чем все закончится – не могу дождаться, когда напишу все это! Я думаю, это будет грандиозно! Но я ошибалась по поводу этого ранее… LOL. Порой мне нравится ошибаться,… для души полезно делать ошибки и немного страдать хуйней.

Если народ заскучал и хочет уйти – пожалуйста. Я знаю, что не всем нравится то, что я делаю,… и это нормально. Тем не менее, я очень надеюсь, что все вы останетесь со мной, …скоро начнут происходить классные вещи. И мне нравится видеть одни и те же имена, все ваши имена в отзывах под каждой главой,… и мне нравятся все ваши мысли и добрые слова, …и даже ваша критика особо приветствуется! Правда. Так что, спасибо. Поторчите здесь со мной. Полагаю, оно того стоит.

Блин, я сегодня все никак не заткнусь! Ладно, возвращаемся к нашей истории. Эдвард с Беллой смотрят на часы и ждут, пока я закрою свой большой рот! Окей, ребят, ВПЕРЕД! Занимайте места! ПОЕХАЛИ!*

EPOV

Прошло еще два часа,… Белла с Бобом продолжали попытки дозвониться до ветеринара,… и все еще безуспешно. Я был так зол, что несколько раз чуть не расплакался,… я все еще сидел рядом с неподвижной белой лошадью, делая все, что Шэрон и Дженна считали нужным сделать, чтобы лошади было максимально комфортно.

Я снова попытался дать ей морковку,… но ее голова безвольно лежала у меня на коленях, пока я сидел и поглаживал ее…

– Давай, девочка,… ты же голодна, крошка? – спросил я, сам не веря в то, что она набросится на морковку после того, как долгое время у нее во рту не было и маковой росинки. Достаточно было взглянуть на нее, чтобы понять, что она умирает с голода. Шэрон сказала, что было бы неплохо попытаться дать ей немного морковки или яблоко до прибытия ветеринара. Он мог бы посадить ее на специальную диету, и было опасно сейчас кормить ее досыта, когда она была так истощена.

– Может, съешь немножко ради меня, милая? – я сюсюкался с ней как с маленьким ребенком, … и эта ситуация почти напомнила мне о том, как я кормил Кэти каждый день в три часа, когда она была младенцем. Да, я был мистером Мамочкой, … и любил каждую секунду этого. Я не понимал этого до настоящего времени, но… я скучал по тому, …чтобы заботиться о … ком-то, зависящем от меня.

Лошадь аккуратно отодвинула голову от длинной оранжевой морковки и сонно уставилась на солому на полу, …не будучи заинтересованной в том, чтобы даже попытаться съесть ЕЕ.

– Пожалуйста, – спросил я, и моя нижняя губа немного задрожала, когда я отчетливо вспомнил, как это было «весело» – голодать, – Смотри, я ем ее…

Я откусил кусок морковки и прожевал, не обращая внимания на вкус. Шэрон лишь улыбнулась мне с того места, где стояла – сзади справа от лошади – поливая холодной водой из шланга наиболее серьезно выглядящие раны,… и давая тем самым лошади небольшое облегчение от боли.

– Вкуснятина…, – я похрустел своим куском морковки во рту, а затем предложил остальное ей, – Хочешь немножко? Очень вкусно, правда.

Она снова отвернула морду и покосилась на меня так, словно в тот момент я ее раздражал.

– Ты даже не представляешь, от чего отказываешься…, – я изо всех сил добивался, чтобы она съела морковку, – Просто не могу поверить, что ты собираешься просто позволить мне съесть ее целиком…

Белла вошла в открытые двери загона, где мы находились, и я увидел за ее спиной Боба. Я обернулся и взглянул на них с огромным куском моркови, выпирающим из моей щеки.

– До сих пор не отвечает, – сказал Боб, выглядя таким же злым, как и я.

– БЛЯТЬ! – крикнул я, и лошадь мотнула головой, глядя на меня немного испуганно,… словно я собирался ударить ее. Но она не лягнула меня и не издала ни звука.

– Нет, нет… шшш…, – я тут же понизил голос,… осознав свою ошибку,… поглаживая ее по морде свободной рукой, – Прости, малышка… папочка злится не на ТЕБЯ,… все хорошо…

– Позвоните кому-нибудь еще, – сказал я, поворачиваясь к Белле и Бобу.

– Я звонил еще двум ветеринарам,… еще хуже – они будут здесь только завтра днем, – сообщил Боб, делая несколько шагов в моем направлении. Хороший Боб.

Белла вошла в загон, спрашивая, чем она может помочь,… обходя Шэрон и держась подальше от Дженны.

– Где же он, блять? – спросил я спокойно, делая вдох и стискивая зубы.

Боб подошел ко мне и мягко сказал:

– Он часто выделывает такие фортели. Вот почему мы понемногу сами кое-что делаем, ожидая, пока он приедет. Ему известно, что он ближайший ветеринар в округе,… поэтому он совершенно не торопится приехать, когда мы звоним. Мы много лет ищем кого-нибудь еще, …но все остальные берут еще дороже и живут дальше. Хреново, но… что еще остается делать?

Надрать ему задницу, тут же подумал я. Может быть, если он достаточно испугается, в следующий раз не опоздает.

Позднее я продолжил попытки покормить белую лошадь,… но ее это совершенно не интересовало. Она всем своим видом пыталась сказать: «Отстань,… просто дай мне уйти…».

Немного позже лошадь начала снова укладываться,… и Белла с Шэрон отбежали с того места, где стояли, чтобы она не улеглась на них…

– Она снова ложится, – сказал я вслух, глядя на нее,… она выглядела такой уставшей.

– Это нормально? – спросил я Шэрон, – Я думал, лошади спят стоя.

– Так и есть, – грустно сказала Дженна, – Порой это нормально – если лошадь ложится… это означает, что она чувствует себя в безопасности и расслаблена,… но если мы оставим ее лежать на долгое время, будет плохо. Пока она вот так лежит на боку, у нее в легких скапливается жидкость. Полчаса,… максимум час – вот сколько она может полежать. Затем нам снова нужно будет ее поднять. Но если она начинает раскачиваться или метаться, у нее случится заворот кишок… и,… если она пролежит долгое время, и мы не сможем ее поднять,… будет плохо. Она умрет, Энтони.

Мне очень не понравилось, как прозвучало последнее предложение, даже не смотря на то, что Дженна сказала это мягко, и я ценил ее прямоту и честность. Я понял, что смотрю на Беллу, на Боба… и Шэрон… в надежде, что кто-нибудь из них опровергнет слова Дженны. Но никто из них этого не сделал,… они просто смотрели на меня грустными глазами.

– Это не означает, что она непременно умрет, – Шэрон дала мне немного надежды, – Она просто легла,… некоторые лошади порой делают так.

– Не ври ему, мам, – Дженна вытерла лоб рукавом и взглянула на лошадь, глаза которой были наполовину прикрыты.

– Это не ложь, – возразила Шэрон, – Просто есть надежда, вот и все.

– Классно, ма, – сказала Дженна с долей горечи в голосе, – Расскажи нам еще какую-нибудь сказочку.

Сейчас лошадь приоткрыла глаза и уставилась прямо на меня. И затем она издала негромкий звук боли,… и шаркнула копытом по соломе,… так, словно пыталась подобраться ко мне поближе. Она снова позвала меня,… и ее голос был слабее, чем в прошлый раз.

– Я здесь, детка…, – я осторожно шагнул ближе к тому месту, где лежала ее голова, – Снова хочешь ко мне прижаться?

Я уселся на солому рядом с ней,… и, как и раньше,… она положила голову мне на ноги,… очень осторожно,… словно старалась ни в коем случае не сделать мне больно.

Ее голова была очень тяжелой и горячей,… я ощущал бедрами ее дыхание, каждый ее выдох,… и вдох, пока смотрел в ее глаза,… и обеими руками почесывал за ее милыми ушками. Она полностью закрыла глаза и издала тихий удовлетворенный вздох.

– О, тебе нравится, да? – я улыбнулся ей, почти видя улыбку в ответ, – Вы, девочки, все ЛЮБИТЕ массаж,… ладно…

BPOV

– Я вернусь, – сказала Дженна, выходя из загона и направляясь на улицу, в темноту ночи.

– Я тоже скоро вернусь, – сказала я, и Эдвард бросил на меня озабоченный взгляд. Он не мог сейчас двинуться с места, потому что у него на коленях лежала голова лошади.

– Белла, – произнес он, не уверенный в том, что ему делать.

– Все нормально, оставайся с ней, – я с любовью улыбнулась ему. Это было волшебство – наблюдать за ним и этой лошадью. Он был таким прекрасным и любящим,… это лишь укрепило все мои чувства к нему, а также дало мне некоторое представление о том, почему я была так зла на Дженну помимо того, что я считала ее мерзкой недотепой, крадущей чужих мужчин. У меня было, что ей сказать,… и теперь, когда я немного успокоилась,… я могла это сделать, …и я надеялась, для ЕЕ же блага,… что она выслушает меня… и действительно изменит свое поведение. Но люди не меняются за один вечер. Я знаю это.

– Со мной все будет в порядке, – заверила я Эдварда, – Никаких драк. Просто собираюсь поговорить с Дженной как девушка с девушкой. Я тут же вернусь.

Он выглядел таким милым и напуганным,… и я вынуждена была немного пробежаться, чтобы догнать эту суку, …но я сделала это.

– Дженна! – позвала я ее, не слишком повышая голос, …но от нее не укрылось отвращение, с которым я произнесла ее имя.

Она повернулась, посмотрела на меня,… и остановилась. Она смотрела мне в лицо с небольшой опаской, пока я медленно приближалась, не выказывая никакой агрессии, пока шла к ней.

– Можем мы поговорить минутку? – спросила я, думая, что это неплохое начало. Я продолжала попытки думать как доктор Белла,… а не Белла Свон, обычная девушка, пытающаяся вешаться на своего Адониса, в то время как мисс Популярная Кукла Барби с Дикого Запада положила на него глаз.

– Конечно, – сказала она, – Просто предупреди меня, когда надумаешь бить, ладно? Я не буду тебя останавливать,… но предупреди за секунду-другую.

Она говорила серьезно. Господи, да у нее проблемы с головой – чтобы понять это, не обязательно было быть доктором Беллой.

– Я не собираюсь тебя бить, Дженна, – сказала я, – ПОКА. Но у меня есть к тебе пара слов.

– Валяй.

Я выдохнула и начала говорить.

– Энтони…, – сказала я, – Прошел через много боли… в своей жизни. Через обе ее разновидности – душевную и физическую. Я не буду рассказывать тебе всю историю, но когда я познакомилась с ним, он был ОНЕМЕВШИМ от боли, которая была в тот момент значительной его частью. Это было недавно. Пару месяцев назад. Сейчас он выздоравливает,… как та лошадь, … но пройдет много времени, прежде чем он станет достаточно силен для… людей типа тебя. Я хочу сказать… то, что ты сделала с ним,… я НЕНАВИЖУ это!

– Я понимаю…, – начала она, но я перебила ее.

– НЕТ! – крикнула я, а затем понизила голос, но в нем зазвучали убийственные нотки, – Ты НЕ понимаешь. И никогда не поймешь. Но в тот день, когда ты заперла его в подвале, …ты отбросила его к тому, с чего он начинал – одним жестом – поворотом ебаного ключа в замке. За одну секунду ты почти уничтожила все недели прогресса, которого он добился. Ситуация равноценна той, как если бы ту лошадь начали снова избивать, как только она начала расслабляться и доверять людям. Вот что ты с ним сделала. Мы приехали сюда, чтобы убраться подальше от людей, которые,… от многих, кто причинял ему боль, и делал это такими способами, каких ты и представить себе не можешь. И он очень боится людей, но кто, блять, станет винить его за это? А затем он пришел сюда работать, расшибаясь в ЛЕПЕШКУ, чтобы выстроить свою жизнь заново,… и тут ты просто нападаешь на него и превращаешь это милое место в ебаную ДЫРУ, где он изо всех сил пытался избежать тебя! Я ненавижу тебя за это!

Я обещала ему, что ему ничего больше не придется бояться. И, возможно, это было наивное обещание. И не в моих силах было сдержать его. Но я не сдержала его из-за тебя. Я хотела, чтобы он завел друзей и доверял людям, …наладил свою жизнь! Он только начал выбираться из своей раковины и смотреть по сторонам,… как ты, блять, напала на него словно КОБРА! Спасибо! И единственная причина, по которой я говорю с тобой – ОН. После всего, через что он прошел, ему следует быть твердым и холодным как лед,… и даже жестоким. Он легко может быть кем-то вроде ТЕБЯ. Но ты видишь, какой он – после того, как целый день наблюдаешь за ним вместе с этой лошадью! Благодаря какому-то чуду, он добрый. Он терпеливый. Но… такой невинный и, черт возьми, любит… всех и каждого! – я услышала, как треснул мой голос… и почувствовала слезы на глазах, но я продолжила, –Он хороший. Порой он СЛИШКОМ хорош для людей… в этом дрянном мире. Даже после того, что ты сделала с ним, я вижу, что он все еще хочет тебя простить… и забыть про случившееся. Я знаю его. Он видит в тебе собрата по несчастью, жертву, еще одну потерянную личность, идущую по той же тропе, что и он,… это точно. Я не доверяю тебе, но я вижу, что он уже делает это… и прощает тебя за то, что ты была ПРИЧИНОЙ того, что он облажался в том подвале,… все, что он помнит теперь – как ты была мила с ним после того, как его заперли там. Он считает, что ты стоишь того, чтобы с тобой дружить. Окей. Это его выбор. Я не потеряю его, указывая, с кем ему дружить. Я не могу остановить его, когда он дает тебе шанс. И это то, что я имею в виду. Он хочет любить каждого,… и доверять всем… так сильно,… даже если это подвергает опасности егосамого и его сердце. И – что причиняет ему гораздо больше боли – он доверял половине УБЛЮДКОВ, которые «кинули» его! Если бы нападали только на его тело, он был бы в состоянии выбраться из этого. Лучшее лекарство для Энтони – то, которое он сделал сам… в своей голове,… в своем сердце. И будь я ПРОКЛЯТА, если позволю ТЕБЕ уничтожить к чертям собачьим его лекарство! Я МОГУ ЭТО ПРЕКРАТИТЬ! Он – чудо… и тайна. И я люблю его всем своим сердцем. Я не буду его менять.

Дженна слушала, выглядя при этом спокойной и грустной, когда в моем голосе снова зазвучали убийственные нотки.

– Так что, потому что я люблю его, я собираюсь защищать его до тех пор, пока он не будет в состоянии защитить себя сам, – заявила я, – Я не очень-то умею угрожать, но позволь мне сказать тебе одну вещь. Если ты КОГДА-НИБУДЬ,… ХОТЬ КОГДА-НИБУДЬ,… еще раз предашь его доверие,… или, БЛЯТЬ, ЛЮБЫМ СПОСОБОМ причинишь ему боль, …или даже если из-за тебя он почувствует какую-то угрозу его безопасности или дискомфорт – в ту же СЕКУНДУ я приду по твою задницу! И поверь в ЭТО – Я …УБЬЮ тебя. И не позволяй моему лицу или габаритам ввести тебя в заблуждение, Дженна. Я МОГУ это сделать. И СДЕЛАЮ.

Я уже СДЕЛАЛА это. Я убила Викторию и спасла Эдварда и его дочь. И я уверена, что Бог аплодирует мне за это! Может быть, я схожу с ума или становлюсь хладнокровной, … но я бы располосовала тело каждой суки, которая когда-либо причинила ему вред – включая Дженну… и сэра Кевина.

– Доебешься до него еще хоть раз, – сказала я низким голосом, взглядом метая в нее кинжалы, – И с тобой покончено. Ты все поняла, Дженна?

– Да, – Дженна в ответ взглянула мне прямо в глаза, – Я все поняла.

– Хорошо, – я слегка ухмыльнулась, – Это все, что я хотела сказать.

Я развернулась уходить, но как только я сделала это, она сказала мне вслед:

– Не беспокойся, Белла, я не обижу его. Я знаю, что ты не доверяешь мне,… но я говорю правду, – сказала она.

– Не нужно слов, – я остановилась и слегка развернула к ней лицо, – Докажи мне это делом.

И я пошла дальше, пока не вернулась туда, где должна была быть – со своим Эдвардом. Любимым.

– АААРРРХХХХХХХХ! – услышала я чей-то крик, когда ближе подошла к загону, …и я побежала, испугавшись,… что за черт,… это голос не Эдварда…

– ГДЕ ТЫ, ЕБ ТВОЮ МАТЬ, БЫЛ? – кричал Эдвард, и взгляд его глаз был ужасающим, когда он припечатал пожилого на вид средних размеров мужчину к деревянной стене загона.

В его глазах читалась жажда убийства,… сумасшествие,… а лошадь лежала на боку на другом конце загона,… издавая раздраженные звуки, пока наблюдала, как Эдвард дерется с парнем, которого я никогда раньше не видела.

Боб с Шэрон пытались оттащить Эдварда от бедного тощего парня, …но Эдвард сжимал в кулаке рубашку мужчины, у его шеи, …лишая того возможности дышать, и еще раз ударил его головой об стену.

Но они не могли удержать Эдварда, а он орал на мужчину, который был полностью в его власти.

– СНАЧАЛА СХОДИЛ ПОУЖИНАТЬ? ЭТИМ ТЫ ЗАНИМАЛСЯ? СХОДИЛ ПОЕСТЬ ДОРОГИХ ВКУСНОСТЕЙ? – сказал он, крепче вцепляясь в рубашку мужчины… и, судя по виду, у него чесались руки – так ему хотелось вцепиться парню в шею, – В ТО ВРЕМЯ, КАК ЭТА БЕДНАЯ ЛОШАДКА НЕ ЕЛА НЕДЕЛЯМИ! ПОКА ОНА БИЛАСЬ В АГОНИИ, ОЖИДАЯ, ПОКА ТВОЯ БЕСПОЛЕЗНАЯ ОПОЗДАВШАЯ ЗАДНИЦА ПОЯВИТСЯ, ЧТОБЫ ОНА СМОГЛА ПОЕСТЬ!

– Мэри, помогите нам! – взмолился Боб.

Я была не удивлена, что они не могут оторвать Эдварда от мужчины – большую часть времени он был мил и мягок, но в то же время он был очень силен и смертельно опасен, если кому-то, кого он любит, что-либо угрожает. Тем не менее, я никогда еще не видела его в таком бешенстве. Он был прав, у него был очень скверный характер, … и в данном случае я могла понять, почему. Должно быть, это был ветеринар.

– Энтони…, – как бы я хотела назвать это настоящим именем, – Малыш…

Я подошла ближе к нему и положила руку ему на плечо, нежно и спокойно сказав:

– Энтони, пожалуйста, отпусти этого мужчину.

– РРРРРРРР! – Эдвард зарычал как зверь и снова толкнул его; его глаза были полны ярости, пока он смотрел в жалкое лицо ветеринара, который весь съежился в его руках.

Я знала, что Эдвард видел перед собой не только ветеринара,… это была и Виктория, …и сэр Кевин… все они…

– Нет, малыш,… нет, – сказала я с долей неодобрения в голосе, – Ты же не хочешь никому причинить боль,… это ветеринар, … он здесь, чтобы помочь лошади. Ты же хочешь, чтобы с лошадью все было хорошо, да, Энтони?

Ветеринар даже беспомощно взглянул на меня и был рад, что я пытаюсь уговорить Эдварда.

Теперь Эдвард выглядел немного менее злым,… но злости все еще было предостаточно.

– Энтони…, – сказала я затем, потирая его руку, – Лошади очень больно,… ты ей нужен,… ей нужна помощь. Подумай о ней. Отпусти этого человека, пожалуйста.

Все мы подождали минуту,… и Эдвард начал отходить,… напоследок «приложив» ветеринара об стену и выпуская его из своих рук.

Ветеринар выглядел таким напуганным,… что первое время не мог пошевелиться. Эдвард, не дыша, продолжал сверлить его взглядом, и, судя по виду, готов был накинуться на него, если сочтет это необходимым. Боб схватил ветеринара за руку и поволок вдоль стены, уводя его из поля зрения Эдварда,… и подвел его к лошади, в то время как Эдвард следил полным злости взглядом за каждым дюймом их пути.

После того, как мужчина сделал один-два вздоха и осознал, что на него напали, он начал жаловаться.

– Меня попросили…, – сказал он, – И я вообще не лечу эту лошадь…

Эдвард зарычал как монстр Франкенштейна и, пошатываясь, направился к придурку-ветеринару.

– Ладно, ладно! – он попятился от Эдварда, – Отойдите, дайте мне взглянуть на эту кобылу.

Быстро и робко ветеринар открыл свой чемоданчик и достал стетоскоп, вставляя его в уши и усаживаясь на колени рядом с лошадью.

Он начал осматривать ее, …и я отвела Эдварда на пару футов назад. Лошадь все время смотрела на Эдварда, …озабоченно и нервно. Мы все наблюдали за ними и ждали, что скажет врач. Я так боялась того, что он может сказать,… так боялась, что Эдвард убьет ветеринара, если тот вынесет плохой вердикт.

Наконец ветеринар начал вставать с колен, и Эдвард уже стоял рядом с ним, готовый действовать сообразно тому, что тот скажет.

– Она отказывается от еды, – сказал Эдвард, – Я пытался дать ей морковку, но она не взяла. Чем нам покормить ее?

Ветеринар вздохнул и надел стетоскоп себе на шею, а руки расставил по бокам.

– Я бы не стал заставлять ее есть, – сказал он, – Это животное в очень плохой форме,… в очень плохой.

– Так вылечи ее! – сказал Эдвард, говоря это так, как сказал бы ребенок. Требовательно, со злостью,… рассчитывая на чудо.

– Я не могу, – ответил ветеринар, – У нее просто слишком много повреждений, … помимо истощения и обезвоживания; помимо всего прочего… у нее на ногах и копытах инфекция,… она никогда больше не будет бегать. Затем рана на шее,… там тоже инфекция. Большие куски кожи, оторванные сзади,… инфицированы,… и ее глаз, заплывший… там тоже инфекция. Вдобавок ко всему, что работает против нее, ей еще и очень больно,… некоторые из ран, что у нее на ногах и коленях глубиной до костей.

– Так что нам делать? – спросил Эдвард так, словно все это можно было вылечить.

– Ничего нельзя сделать, – ветеринар покачал головой, глядя на нее, – Не с этой лошадью. Мне жаль.

Ветеринар сделал шаг или два в обратном направлении и весь съежился, когда Эдвард подошел и снова схватил его.

Coloring outside the lines. Глава 25 (часть 2)

Глава 25. И снова Эдвард учит МЕНЯ.

Часть 2.

Ветеринар сделал шаг или два в обратном направлении и весь съежился, когда Эдвард подошел и снова схватил его.

– Куда это ты СОБРАЛСЯ? – крикнул он, – Кое-что ты МОЖЕШЬ сделать! Ноги в руки и ПОМОГИ ЕЙ!

– Энтони…, – начала Шэрон, но он не слушал.

– Послушайте, я понимаю, что Вы чувствуете, – сказал ветеринар Эдварду, – Но спасение животных, ЛЮБЫХ животных очень выматывает… эмоционально, физически и финансово. Ей нужна не только любовь и ласка, пища и чистка от глистов, но и ветеринар, кузнец, конская хиропрактика, (метод лечения путём воздействия на суставы позвоночника, а также на мышцы спины с помощью определённых ручных приёмов – прим.пер.), стачивание зубов (процедура, позволяющая лошади жевать с меньшими трудностями и легче переваривать корм – прим.пер.), а также повторное обучение, зависящее от того, в каком состоянии находится ее тело, ноги, зубы и насколько хорошо лошадь чувствует себя в эмоциональном плане. Это неблагодарный труд, который отнимает тонны времени и денег, а приносит лишь море слез.

– Он не неблагодарный, – твердо сказала Шэрон, – И все это стоит одного единственного тычка мокрым носом в руку или благодарного ржания.

– Я тронут, что ты так заботишься обо мне, – Эдвард ухмыльнулся ветеринару, – Мне на это плевать, я хочу, чтобы ты позаботился о ней!

– А ВЫ заплатите за все это? – спросил ветеринар у Эдварда.

И я возненавидела тот взгляд в его лицо. На секунду в нем промелькнуло злорадство.

– Я заплачу, – тут же сказала Шэрон, произнося то, что Эдвард не мог сказать. У меня навернулись слезы на глаза, когда я увидела, какой взгляд Эдвард бросил на Шэрон – бесконечно благодарный.

– Эта лошадь никогда не сможет выступать на родео, – ветеринар смущенно взглянул на Шэрон, мысленно задаваясь вопросом, зачем тратить кучу денег на «бесполезную» лошадь.

– Это ТО, чего мы ждали весь день и вечер? – спросил Эдвард, толкая ветеринара, – Какого-то КОНОВАЛА, который пожимает плечами и говорит: «Просто смиритесь с этим – она не сможет выступать!». Может быть, когда я закончу с ТОБОЙ, ТЫ ТОЖЕ НЕ СМОЖЕШЬ БОЛЬШЕ РАБОТАТЬ!

– Энтони, – Боб положил ему руку на плечо, – Я не хочу, чтобы сегодня ты загремел в тюрьму, парень. Ты нужен мне здесь. Понял?

И Эдвард просто принялся сверлить ветеринара взглядом, не говоря больше ни слова.

– Порой ты делаешь все, что в твоих силах, чтобы облегчить боль, вылечить то, что можно вылечить лишь для того, чтобы принять самое трудное решение. Не лучше ли для лошади тихий мирный конец мучениям и боли, чем тот, который финансово и эмоционально уничтожит Вас? Если Вы не думаете, что сможете принять такое решение, тогда, пожалуйста, не спасайте лошадь. Или любое другое животное. Иногда мы просто не в состоянии вылечить их. Порой даже всех мер недостаточно.

– Такое впечатление, что ты ХОЧЕШЬ смерти этой лошади! – Эдвард со злостью и отвращением взглянул на него.

– Он не так уж и неправ насчет этого, Муравей, – сказал Боб с теплотой в голосе, глядя на своего друга, – Порой все в руках Господа.

– Снова Бог, – он ухмыльнулся, словно это слово было ядовитым, и немного походил туда-сюда, – Нет, это не в БОЖЬИХ руках,… а в наших,… так что скажи нам, что нужно сделать, чтобы она снова была в порядке!

– Прежде всего, – сказал ветеринар, – Эта лошадь выглядит так, словно она сама уже приняла решение. Когда они ложатся так, то это значит, что они потеряли волю к жизни. Вы сами сказали, что она не ест. Она хочет уйти. Ей нечего терять.

– Нет, – голос Эдварда треснул, когда он взглянул на нее, а затем он с яростью посмотрел на ветеринара, – НЕТ, ты не понимаешь, о чем говоришь! Она просто устала и ослабла! А ты не пошевелил и пальцем, чтобы помочь ей!

Теперь глаза Эдварда были полны слез, и я почувствовала, что тоже плачу, просто глядя на него.

– Потому что она не может ЗАРАБОТАТЬ денег для ЕБАНОГО РОДЕО! – крикнул Эдвард и швырнул его чемоданчик с такой силой, что тот пролетел через все помещение и ударился о противоположную стену загона.

– Это все из-за ДЕНЕГ, да, ты, ебаный УБЛЮДОК? – крикнул Эдвард, – Сколько же, блять, для ТЕБЯ СТОИТ жизнь?

– Энтони,… прекрати…, – попытался вмешаться Боб, но Эдвард набросился на него так же, как на ветеринара.

– Я позвоню отцу сегодня,… и он заплатит тебе, сколько захочешь, – сказал Эдвард, и мой рот открылся. Он не может этого сделать!

– Теперь ты можешь ей помочь? – он взглянул на ветеринара как на паразита, – Держу пари, что можешь.

– Конечно, если Вы не собираетесь принимать правду, – ветеринар пожал плечами, – Есть кое-что, чем Вы можете облегчить ее боль,… облегчить и смягчить ее кончину. Но это не прекратит агонию этой лошади,… это не излечит ничего. Порой случается чудо,… порой, но не факт, что это произойдет. Из-за того что ВЫ не хотите смириться с обстоятельствами, это бедное животное будет мучиться и дальше.

– Я не услышал из твоего рта НИ ОДНОГО медицинского термина, – проскрежетал Эдвард сквозь зубы, – У тебя вообще есть лицензия?

Теперь пришла очередь ветеринара злиться и обижаться.

– Боб…, – ветеринар взглянул на него, игнорируя злобный взгляд Эдварда, – Обычно я имею дело с ТОБОЙ. Эту лошадь нужно усыпить. Если этого не сделать, она будет жить, испытывая постоянную боль. Я могу сделать это сейчас. Всего два укола: первый – чтобы она потеряла сознание… и второй – чтобы она сразу после этого умерла. Сто пятьдесят долларов… вместо нескольких тысяч, чтобы оттянуть ее неминуемый конец.

– Мне НЕ ПОНАДОБИТСЯ ДВУХ уколов, чтобы стать причиной ТВОЕЙ немедленной смерти! – пригрозил ему Эдвард, снова встревая в разговор.

– Или можно просто воспользоваться пистолетом, – ветеринар по-дурацки пытался разозлить Эдварда, – Большинство ковбоев поступают именно так,… стреляя прямо лошади в лоб…

Я набросилась на ветеринара раньше, чем Эдвард выпил его крови.

– Уноси отсюда свой зад! – я толкнула его назад, подальше от Эдварда, выталкивая его из загона, – Передохни! Нам нужно поговорить с ним, обсудить все, но только нам – ЛЮДЯМ!

– Засранец, – пробормотала я, возвращаясь назад.

– Хорошая работа, Мэри, – Шэрон ухмыльнулась, глядя на меня.

Эдвард не обратил на это внимания, потому что с ним говорил Боб.

– Я знаю, что ты привязался к этой лошади, приятель, знаю…, – говорил он, – Я понял это еще в каньоне. Но может быть он прав насчет нее,… он много лет работал на меня…

– Ты считаешь, что он прав в том, что нам не стоит даже ПОПЫТАТЬСЯ? – у Эдварда в глазах снова появились слезы, когда он снова стоял перед больной лошадью, – А что, если бы на ее месте лежал человек? Что бы мы тогда говорили?

Дженна стояла в дверном проеме, молчаливо наблюдая за нами.

– Но это не человек, Муравей…, – мягко заметил Боб, пытаясь говорить так, чтобы Эдвард его понял.

Шэрон молча с грустью опустила глаза.

– Она – живое существо! – Эдвард заплакал, глядя каждому в глаза в поисках поддержки, и слезы катились по его лицу, – Пожалуйста,… я заплачу, сколько бы это ни стоило, клянусь! Она не хочет умирать,… я знаю это.

Затем он взглянул на меня так, как смотрит на тебя утопающий, и прокряхтел:

– Белла…

Он нуждался во мне, и я поспешила к нему,… обнимая и целуя его там, где билось его сердце, через рубашку. Он обнял меня и коснулся моих волос. Его руки дрожали.

Я не знала, что сказать. Я ничего не знала о лошадях, и – если честно – не знала, какое из решений будет более гуманным: попытаться спасти ее … или просто избавить ее от мучений. Я знала, почему Эдвард хочет спасти ее. Он БЫЛ ею. Я видела, что они стали очень близки, словно родственные души, …и это было так прекрасно, …но сейчас лошади было чертовски больно.

Его сердце разбивалось, … и я не знала, что с этим делать.

Следующей высказалась Дженна.

– Я видела лошадей, которые выбирались из крайне дерьмовых ситуаций, – заявила она без эмоций в голосе, и мы все повернулись к ней.

– Некоторым лошадям это удается, некоторым – нет, – сказала она, – Врачи всего не знают. Они постоянно ошибаются. Я считаю, нам нужно побыть с ней ночью и понаблюдать. Посмотрим, что принесет нам утро. Если она все еще будет лежать к утру, тогда мы на самом деле ничего не можем сделать, кроме как дать ей умереть. Но если она будет сражаться за свою жизнь, даже немного,… тогда мы сделаем все, что должны, чтобы вылечить ее.

Я ненавидела признавать это, но Дженна была права. Она не обещала, что лошадь выживет, она лишь сказала, что ей следует дать шанс. Одной ночью больше – невелико дело.

Лично я бы не вынесла, если бы лошадь пришлось усыпить. Эдвард бы сражался,… и меня бы убило – видеть, как это произойдет. Когда бы все решилось окончательно, я позвонила бы Питеру и попросила его поскорее приехать сюда.

– Да…, – Эдвард тут же согласился, и мне была ненавистна мысль, что у меня не было таких познаний в этой области, чтобы предложить такое. В глазах у Эдварда мелькнула искра надежды.

– Думаю, она права, – продолжил он, глядя на Боба и Шэрон, – Лошадь устала от успокоительного и от всего, что случилось за сегодня. Она снова поднимется на ноги. Сегодня в фургоне она была полна жизни,… она прижималась ко мне,… и терлась своей мордой об мое лицо,… даже когда я не прикасался к ней, а просто был рядом. Она вела себя как пони,… она играла.

– Мое мнение ты знаешь, – сказала Шэрон, глядя на Эдварда, – Я попытаюсь сделать все, что смогу, чтобы НЕ усыплять лошадь. Так что, я с тобой.

Боб опустил глаза и выдохнул.

– Я понимаю все, что вы здесь говорите, народ…, – сказал Боб по-доброму, – Но я ненавижу продлевать страдания лошади. Мне тоже нравится эта лошадь, … и именно поэтому я бы хотел, чтобы она упокоилась с миром. Я просто не думаю, что она достаточно сильна, чтобы выкарабкаться.

– Боб…, – сказал Эдвард твердо и спокойно, – Я – РАСПОСЛЕДНИЙ человек, который хотел бы видеть чьи-либо страдания. Я понимаю, о чем ты говоришь. И если все абсолютно безнадежно, я смогу отпустить ее, … и буду рядом с ней до последнего ее вздоха. Но я действительно считаю, что она может это сделать. Пожалуйста, я хочу, чтобы и ты помог мне с ней, Боб, … ты же лучше всех на свете разбираешься в лошадях.

– Проклятье, – он снял с себя шляпу и отшвырнул ее в сторону, – Хорошо,… одна ночь. Ты обещаешь мне, Муравей. Если ничего не изменится до завтра, ты будешь спокоен, когда придет время ее усыпить.

– Я не могу тебе пообещать, что буду спокоен, – сказал он честно, – Но я не буду пытаться остановить это.

– Хорошо, – согласился Боб.

Так что мы начали делать все, что сказал ветеринар. Мы попытались дать ей воды, и она немного попила. Мы попытались дать ей съесть то, что велел ветеринар, … но она не съела ничего из этого, … мы продолжали перевязывать и смазывать медикаментами все ее раны,… охлаждали ее под небольшим напором воды из шланга, … а затем накрыли ее огромным одеялом для лошадей, согревая ее, когда к ночи похолодало.

Эдвард трудился усерднее всех нас. Он хотел делать почти все сам! Он даже пошел, взял ведра и притащил теплой воды, чтобы намочить полотенца и прикладывать их к ранам и стежкам на лошадиной шее. Он продолжал целовать лошадиную морду и лоб, приглаживая ее шерсть по бокам и говоря с ней, …не умолкая ни на минуту. Некоторые из этих слов было невозможно слушать – они разбивали мне сердце.

– Ты должна подумать о том, чтобы вскоре встать, малышка…, – сказал он медленно, успокаивая ее, – Это нормально, полежи еще немного, но… на завтра у тебя куча дел – поесть морковки,… подружится с другими лошадями,… и раньше, чем ты это поймешь, ты уже будешь снова бегать по кругу,… возможно, догоняя Йо-Йо – он тут у нас маленький воришка. Ты познакомишься с ним завтра. Ах, … и с Психом, … но я не разрешаю тебе играть с ним. С ним проблемы.

Я была так рада увидеть Питера, заглядывающего в дверь загона, когда подняла глаза, пытаясь сморгнуть слезы.

Он выглядел немного потерянно, пока не увидел нас, и затем он улыбнулся! Я помахала ему и улыбнулась в ответ со словами:

– Привет, Питер.

Эдвард посмотрел на нас, и его улыбка просто ослепила меня.

– ДОК! – удивленно произнес он, – Что ты здесь делаешь?

– Я был здесь, неподалеку, так что решил заскочить к вам, – он хихикнул, проходя дальше и присаживаясь на корточки у ног лошади, – Ты удивишься тому, как много лошадей нуждаются в том, чтобы поговорить об их проблемах.

Эдвард фыркнул.

– Ничего удивительного! – сказал он, – Все лошади на этой конюшне – выродки! И если бы у них были наличные, док, тебе бы никогда больше не пришлось работать где-то еще.

Мы все рассмеялись, и затем Питер улыбнулся лошади.

– Кто это тут у тебя, Энтони? – спросил он с усмешкой.

– Это моя кобыла, – ответил он и на глаза мне навернулись слезы.

Она ЕГО. И она умирает. Этот факт убивал меня.

– Она красивая. Можно погладить? – спросил док у Эдварда.

– Да, …только осторожно! – сейчас Эдвард, он превратился в курицу-наседку, оберегающую своего цыпленка.

– Конечно, конечно…, – Питер едва касался ее, когда погладил по морде, – Привет, девочка,… ты такая милая…

Эдвард улыбнулся, глядя в морду избитой и напуганной бедной лошадки так, словно она была самым прекрасным созданием, когда-либо жившим на земле. Я понимала это. Я смотрела на Эдварда точно так же, когда увидела его в первый раз.

– Да, она красавица, – он наклонился и поцеловал лошадь в голову, затем приласкав это место, – Сейчас она спит, …но скоро проснется. У нее самые красивые в мире глазки.

– Ладно…, – сказал Питер так, словно все хорошо, – Могу я посидеть с ней, пока она не проснется?

– Да, – Эдвард кивнул, не отводя глаз от лошадиной морды, покоящейся на его коленях.

Боб с Шэрон тихо вышли из загона, забирая с собой Дженну,… они даже не поздоровались с Питером, и это было на них не похоже. Возможно, они просто переживали за лошадь,… или за Эдварда.

– Как ее зовут, Энтони? – полюбопытствовал Питер.

Эдвард взглянул на него, а затем на меня так,… словно это был секрет, … или словно он думал об этом и уже выбрал имя. Я улыбнулась ему, … и он улыбнулся мне в ответ, а затем ответил. Это было хорошо для лошади – иметь имя,… и даже если она умрет,… как минимум, никто не должен умирать без имени, ведь это выглядело бы так, словно никто за всю ее жизнь не любил ее.

– Ее зовут Дэнсер (dancer – это танцовщица, но в транскрипции ее имя звучит как-то выгоднее что ли,… так что решила не переводить его – прим.пер.), – сообщил Эдвард, – Она танцует… что-то вроде того. Это мило.

И потому что когда-то он сам был танцовщиком, сказала я про себя. Уверена, что Питер тоже это понял.

У лошади даже каждое копыто было с небольшим черным краем, … и это напомнило мне о кожаных наручниках, которые, как Эдвард рассказывал мне, он постоянно должен был носить, … как те, которые были на нем в ту ночь, когда он играл вампира в клетке.

Вскоре Питер и Эдвард стали говорить немного громче, и я услышала их разговор.

– Ну, они хотят ее усыпить, – сказал Эдвард, – И этот УЕБОК, ветеринар – ты бы видел его! Этот парень лишь напрасно топчет землю! Он ОПОЗДАЛ на ПЯТЬ часов! Зная, что лошадь мучается от боли!

– Не каждый врач – такая же легендарная личность, как Я, – Питер ухмыльнулся.

– Да, ты же не захотел меня усыпить, когда я пришел к тебе на прием, … а я в миллион раз хуже, чем эта невинная лошадка, – он улыбнулся, глядя на нее.

– Это не так, Энтони, – сказал Питер с чувством, – Вы с этой лошадью родственные души, … ты такой же. Ты любишь эту лошадь, … и это прекрасно. Но еще часть тебя видит себя в этой лошади. И ты, скорее всего, думаешь – если эту лошадь спасут, …то тогда и тебя спасут тоже. Но, Энтони, … если эта лошадь… уйдет,… я не хочу, чтобы ты чувствовал, что ты потерян. Ты понимаешь, о чем я?

– Я знаю, что это глупо – так привязаться к этой лошади…, – ответил Эдвард слабым голосом, – Я имею в виду, что я нашел ее только сегодня утром, …и я не должен всего этого чувствовать, … но я люблю ЕЕ. Ты говоришь, что неправильно то, что я так сильно о ней забочусь? Разве это плохо – заботиться о ком-то?

– Нет, конечно же, нет! – Питер немного нахмурился, – Любовь – это прекрасное, самоотверженное чувство, особенно когда ты любишь животное, …но я не хочу, чтобы у тебя оставались ложные надежды, …или чтобы ты страдал в темном углу, если они будут вынуждены избавить лошадь от мук. Я забочусь о ТЕБЕ. Я не хочу, чтобы ты причинял себе боль, если что-то случится с этой лошадью.

Эдвард нахмурился, глядя на Питера так, словно тот был под кайфом.

– Я не буду этого делать, – сказал он, – У меня есть Белла… и Кэти,… я не стану убивать себя из-за лошади,… даже из-за этой.

– Хорошо, – Питер улыбнулся, – Ты говоришь так, словно этого никогда не происходит. Это означает… больше, чем ты думаешь. Ты бы удивился.

Питер увидел небольшое ведерко с морковкой и яблоками рядом с Эдвардом, и он взял одну со словами, – Могу я покормить ее?

– Она не будет есть, – Эдвард покачал головой, … и затем я услышала хруст!

– ЭЙ! – Эдвард завизжал, словно двенадцатилетняя девчонка, – Она ест ее! Как ты это сделал?

– Я просто положил ее ей в рот, – Питер улыбнулся, а затем негромко рассмеялся.

И Эдвард обнял Питера, пока Дэнсер жевала свою первую морковку.

– Белла! – Эдвард взглянул на меня со слезами на глазах, и его голос треснул, – Она ест! У Питера получилось!

Я подошла, сейчас чувствуя приглашение присоединиться, и улыбнулась, когда посмотрела на лошадь. Было прекрасно увидеть любой знак, свидетельствующий об улучшении ее состояния, … о ее желании жить.

– Смотри, она выбирает, какая получше, – сказал Эдвард, и надежда разгорелась в нем с новой силой – это было очевидно, – Она собирается жить, Белла. Я говорил этому шарлатану! Он просто идиот.

Питер провел с нами всю ночь,… помогая нам ухаживать за Дэнсер. Он делал все, что ей было необходимо, он даже съездил, чтобы привезти нам кофе и пончиков, … и, да – он привез Эдварду «Слэрпи».

Я последовала за Эдвардом, когда он в 5:30 утра выбежал за ветеринаром, который спал в доме, где жили Шэрон и Дженна.

Я должна была это увидеть!

Эдвард ворвался в гостевую спальню, где спал ветеринар, схватил парня за пижамную футболку, прорычав:

– ВСТАВАЙ, ЗАСРАНЕЦ! Я хочу показать тебе кое-что очень интересное!

Шэрон только что встала и находилась в своей ванной, …и она спросила:

– Что случилось? Энтони!

– Пойдемте, Шэрон! – Эдвард наклонился и от всей души чмокнул ее в щеку, – Вы в большой степени принимали в этом участие, пойдемте, УВИДИТЕ!

Ветеринар начал вырываться и заорал, когда Эдвард открыл дверь загона, в котором мы провели всю ночь.

– Хорошенько посмотри, членоголовый! – он втолкнул ветеринара внутрь, и тот упал лицом вниз на солому, …у ног белой лошади, Дэнсер, которая стояла рядом с Питером и Бобом, они улыбались как идиоты,… но это была точно такая же улыбка, как и у меня.

И дело было не только в том, что Дэнсер снова была на ногах,… и не только в том, что она ела еще одну морковку, … дело было в ее взгляде. До этого это был незаинтересованный, мрачный взгляд,… а теперь в ее взгляде читался интерес, … настороженность, и не то чтобы счастье,… но в ее глазах была жизнь.

Это было настоящей надеждой!

Я думала, что прошлой ночью Эдвард теряет ее, но он не сдался,… он не отходил от нее, даже когда все сказали ему, что надежды нет,… и снова… Эдвард учит МЕНЯ кое-чему. Он касается глубиной своей любви, и не только ко мне,… он любит всех и все вокруг.

Он потрясающе красив физически, …но, чем больше я узнаю этого мужчину,… тем больше я ВИЖУ… его истинную внутреннюю красоту,… и если она проявится в полную мощь,… этот мир просто ОБАЛДЕЕТ от ее великолепия.

Я никогда не была особенно верующей, я не понимала этого до теперешнего момента. Мой отец был копом, … а копы по работе сталкиваются с множеством историй со смертельным исходом,… или даже хуже. Я в каком-то смысле выросла с уверенностью, что не у каждой истории бывает счастливый конец. Мне следует изменить свое мнение на этот счет. Как врач, каким я хочу быть, я должна верить,… я должна верить в счастливый исход дела для моих пациентов,… если они будут усердно трудиться, чтобы это стало реальностью.

Теперь ветеринар осматривал Дэнсер, постоянно спрашивая:

– Что вы с ней сделали? Вы точно что-то сделали…

Он даже не мог признать вслух, что утром состояние Дэнсер значительно улучшилось. Но так оно и было, и все это знали.

Она не поправилась за одну ночь,… ее выздоровление потребует массу времени и денег, как и сказал ветеринар. Но самое важное изменение состояло в том, что у Дэнсер появилась воля к жизни,… она начала бороться за нее, чего не было вчера. А почему бы и нет? У нее были двое парней, которые ждали этого от нее всю ночь напролет.

– Мы ЛЮБИЛИ ее, ты, ХУИЛО! – ответил Эдвард и вытолкал его за дверь, захлопнув ее прямо перед носом ветеринара.

Эдвард улыбнулся Питеру и сказал:

– Держу пари, что ЭТОМУ его в ВЕТЕРИНАРНОЙ школе не учили!

– У большинства врачей на уме только медицина, поэтому они забывают об этом, Энтони…, – согласился Питер.

Вошли Дженна с Шэрон,… они обрадовались, охнули и нежно приласкали Дэнсер. Складывалось такое впечатление, что сегодня рождественское утро! Только лучше.

И Эдвард принялся всех нас благодарить, собираясь нас в кучу и пытаясь обнять всех одновременно; его глаза были полны слез и мы все вместе всплакнули словно кучка придурков…

– Я люблю вас, ребят…, – сказал Эдвард с нежностью, и его голос немного надломился, – Спасибо вам всем,… вы спасли ее.

– МЫ спасли ее, – поправила я его, ведь он был одним из тех, кто это сделал.

Все согласились со мной, говоря:

– Да, МЫ ВСЕ спасли ее…

– ТОЛЬНО НЕ ЭТОТ ЕБАНУТЫЙ ВЕТЕРИНАР! – крикнул Эдвард.

И все также согласились с этим утверждением.

– Можешь уволить этого парня, Боб? – спросил Эдвард, повысив голос, – Шэрон?

– Он, несомненно, заслуживает этого, так ведь? – спросила Шэрон, практически сама у себя.

– Да, – хором ответили все.

– Тогда решено, – Шэрон улыбнулась и рассмеялась.

И тогда Дэнсер потерлась мордой об спину Эдварда,… словно хотела, чтобы он принадлежал только ей, ревнуя его ко всем нам.

– О, прости, малышка…, – он хихикнул словно ребенок, поворачиваясь к ней, – Ты тоже хочешь обняться? Да? Ладно,… только осторожно…

Он обнял лошадь за морду и поцеловал ее в лоб, прошептав, – Я люблю тебя, Дэнсер. Мы дали тебе имя, малышка.

– И скоро ты будешь танцевать по-настоящему, а не от боли, – добавил Боб.

– ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ДА! – крикнул Эдвард, и мы все рассмеялись.

– Она уже танцует…, – подумала я вслух, улыбаясь лошади, – Посмотрите в ее глаза…

– Она танцует прямо в моем сердце, – вставил свои «пять копеек» Эдвард,… но я любила его за это.

– Кое-кто, кого я знаю, тоже танцевал однажды в моем, – я улыбнулась своему ковбою.

– Белла…, – он улыбнулся и поднял меня на руки, на секунду отрывая от земли, целуя в губы, и затем снова опустил меня на ноги, – Как так выходит, что я люблю тебя сильнее с каждым днем? Как такое ВОЗМОЖНО?

– Я – это Я, – подразнила я его в ответ, получая еще один прекрасный поцелуй.

И я была так рада, что эта сука, Дженна, все это видит. Это лучше, чем ломать ей нос кулаком.

Coloring outside the lines. Глава 26 (часть 1)

Глава 26. Для МЕНЯ звучит божественно.

Часть 1.

От автора: *Я только что прочла все ваши отзывы, поэтому позвольте мне отметить проницательность, которой все вы обладаете.

История Питера станет известна совсем скоро – да, есть причины, по которым Шэрон и Боб были вроде как грубы с ним, когда он появился на конюшне,… и да, это Белла позвонила Питеру. И он приехал, даже несмотря на то, что знал, что его, скорее всего, не ждет теплый прием. Он сделал это ради Эдварда. И да – у него много свободного времени, так что он появляется, когда бы Белла или Эдвард ни позвонили ему – здорово, что вы, ребят, это заметили! На это есть причина.

И да, Беллу очень терзает чувство вины за то, что она оставила Чарли. И это, вероятно, тоже станет одним из предметов обсуждения на сеансах с доктором Питером.

О, какая классная мысль у вас возникла о том, что будет, после того, как они все вылечатся: что, если Эдварда посадят в тюрьму, и его там все время будут насиловать? Вау! Я даже представить себе такого не могла! Я могу как-нибудь реализовать эту мысль в одном из его ужасных ночных кошмарчиков! Спасибо за идею!

И мне очень нравятся все отзывы! И мне все равно – короткие они или длинные, так что не напрягайтесь, оставляя длинные отзывы – я люблю любые!

У Эдварда много возможностей «быть умным». Он собирался поступать в университет, на медицинский факультет,… у него были прекрасные оценки, несмотря на его плохое поведение во всех школах-интернатах, где он учился. И тогда Карлайл лишил его возможности продолжать обучение, и Эдвард вынужден был пойти работать подсобным рабочим в ресторане и какое-то время жил на улице. У него до сих пор не было возможности осуществить свою мечту и окончить университет. Так что, Белла учится,… и Эдвард даже не осознает этого, но он немного завидует ей, … считает, что она умнее его и в один прекрасный день она станет для него «слишком умна». Он представляет себе, что она станет психологом, а он все еще будет мальчиком с конюшни. Он беспокоится, что она бросит его ради кого-то умнее, лучше его или того, кто сделал карьеру.

И он не стар, …но ЧУВСТВУЕТ себя старым после той жизни, которой он жил шесть лет. Я никогда не называла его точного возраста, но …я бы сказала, что ему …почти тридцать. Может быть, двадцать девять. Кэти девять. Эдвард вполне мог попасть к Виктории в возрасте двадцати трех лет. Они с Таней поженились вскоре после окончания первого курса,… и она сразу же забеременела, …так что все сходится. Да, на этом и порешим. На следующий день рождения Эдварда они могут «подколоть» его тем, что «хороший счет – 3:0 – в его пользу»! (такой вот он – американский юмор – прим.пер.).

И – да, я знаю, что лошади не понимают человеческой речи, …хотя моя собака всегда понимает, что я ей говорю, … но, думаю, что каким-то образом, после того, как Эдвард сказал, что она ЕГО кобыла (он наконец-то научился называть лошадей правильно) и учитывая тот факт, что он дал ей имя,…думаю, тогда-то лошадь и ПОЧУВСТВОВАЛА себя любимой,… и то, что ее новый хозяин заботится о ней, …и это способствовало тому, что она снова начала бороться за свою жизнь. Также хочу сказать, что ей очень нравится Питер, …и не могу рассказать вам – почему, …но Эдварда она любит больше. Она – ЕГО лошадь.

Еще раз большое спасибо за все ваши классные отзывы и любовь! Это то, что продолжает вдохновлять меня и дает силы печатать на моем маленьком лэптопе каждый день, пока маленькое изображение Эдварда улыбается мне с рабочего стола. Ему тоже нравится то, какой получается эта история! LOL!

Ладно, …пойдемте обратно,… мы все еще в конюшне!*

_

EPOV

Сегодня был великолепный солнечный день, …и складывалось впечатление, что то, что сейчас происходило на небе, делалось исключительно для Дэнсер. Лучи света пробивались в загон,… словно пальцами поглаживая ее, пока она спала. Другой ветеринар, тот, который жил дальше, чем предыдущий, закончил обрезать и обрабатывать ее копыта,… и я наблюдал за всем этим процессом, на самом деле присматривая за НЕЙ.

Этот ветеринар был хорошим парнем, и он мне нравился. Он даже учил меня, как ухаживать за ней. Он не обязан был этого делать. Он был моложе того засранца, ему было около сорока. У него были темные волосы, спадающие на плечи, …и если бы они были немного длиннее, уверен – этот парень напомнил бы мне сэра Кевина и я бы держался от него подальше.

Сейчас Дэнсер ненадолго уснула. Ветеринар дал ей что-то успокоительное, прежде чем приступать к обработке ее копыт. И сейчас он ел в доме Шэрон,… а я все еще был здесь, наблюдая за своим новым ребенком,… и радуясь, что прямо сейчас она не чувствует боли.

Белла подошла ко мне сзади и обвила руками, поглаживая мою грудь и положив подбородок мне на спину.

– Привет, малыш, – сказала она, – Как дела?

– Хорошо, – я слегка улыбнулся, когда взял ее руку и поцеловал, – Я рад, что она уснула. Она выглядит так мирно.

– А как же мой любимый? – спросила Белла, – ОН собирается хоть немного поспать в ближайшем будущем?

Забавно, но я даже не думал об этом. Технически, наступил понедельник,… так что я должен был работать.

Я собирался сказать это Белле, но она уже догадалась, что я хочу сказать.

– Шэрон сказала, что все в порядке, – сообщила она, – Она велела забрать тебя домой и уложить в кровать. Ветеринар сказал, что Дэнсер может проспать большую часть дня, так что с ней все будет в порядке. Здесь она в хороших руках, ты же знаешь это.

– Знаю, – я повернулся, чтобы увидеть ее идеальное лицо и заметил, какие сонные у нее глаза, …и это убедило меня в том, что пора домой, – И я знаю, что ты тоже устала. Ладно, пойдем. Через несколько минут, ладно?

– Ладно, – она обошла меня и прислонилась к деревянной стенке, тоже глядя на Дэнсер, – Она такая милая.

– Она восхитительная! – поправил я ее. Я видел все раны и рубцы на ее шкуре,… и ее торчащие кости,… но для меня это была самая прекрасная лошадь из всех, здесь имеющихся. Я начал мысленно представлять себе ее здоровое тело,… гладкую и сияющую шкуру, …и никаких следов выпирающих костей. Я мысленно убрал с ее шкуры все рубцы,… и вскоре я уже мысленно видел перед собой божественное создание, …почти единорога! Пегаса, расправившего крылья и парящего в фиолетово-красных небесах.

Господи, мне ПРОСТО необходимо немного поспать!

– На самом деле я не так уж и устал, – честно признался я, мысленно задаваясь вопросом, мог бы я проторчать здесь весь день с Дэнсер. Но я соскучился по Кэти,… и Белле тоже нужен был сон. Уверен, что сегодня она из-за меня пропустит занятия.

– Эдвард…, – Белла бросила на меня взгляд, – Сегодня ты будешь спать. Даже не думай об этом.

Она так хорошо меня знает.

– Белла, – я взглянул на нее, раздумывая – есть ли хоть что-то хорошее в идее, пришедшей мне на ум.

– Да? – она подняла бровь, скрещивая руки на груди.

– Можно…, – начал я, – Можно… я… покажу тебе тот подвал? Сходим туда ненадолго?

Она выглядела удивленной, …но затем в ее взгляде появилась гордость. Питер уехал домой всего несколько минут назад, но даже если бы он был здесь, я все равно хотел бы, чтобы со мной пошла Белла.

– Зачем? – спросила она, и мне стало интересно, известны ли ей причины.

– Я не знаю, – я пожал плечами, глядя на морду Дэнсер, – Я не хочу снова быть запертым в этом подвале,… во всяком случае, пока нет, …но… мне не нравится то, как я разволновался там. Я не знаю, почему это произошло. Меня и раньше запирали в темных помещениях,… и я ни разу там даже НЕ КРИКНУЛ!

– Это ПОТОМУ, что с тобой уже делали это, – сообщила она, – Обычно ты прятал свой страх, когда вынужден был… играть,… а теперь ты не играешь,… и ЧУВСТВУЕШЬ его,… и тебе быстрее становится страшно после всех тех лет, когда ты блокировал его. Ты больше не бесчувственный.

– Да, – я обдумал ее слова, – Как бы я хотел, ну вроде как… поработать над этим… с тобой. Я не хочу бояться этого. Я подумал: «А если бы Кэти была там и нуждалась во мне,… смог бы я помочь ей?».

– Пойдем, – Белла улыбнулась мне, протягивая руку, …и мы вместе спустились в подвал. Странно, но я не чувствовал страха. Вообще.

На этот раз на двери БЫЛ навесной замок, …но он не был закрыт.

– Видишь, мне следовало догадаться…, – я снял его и открыл одну створку двери, как и в прошлый раз, – В прошлый раз замка на двери НЕ было.

– Вау, – Белла заглянула в темноту, – Ты спускался туда? А ты ХРАБРЕЦ.

– Я был вынужден, – сказал я, – Шэрон нужны были седла,… Я ТАК ДУМАЛ.

Она улыбнулась мне:

– Большой шаг уже то, что ты ВООБЩЕ СПУСТИЛСЯ туда, даже до того, как дверь закрыли.

Мы стояли у входа в подвал и смотрели вниз.

– У меня только что возникла очень плохая идея,… – сказала она и покраснела! Я взглянул на нее и мой член моментально затвердел. Она думала о СЕКСЕ!

– Белла,… – я ухмыльнулся, – Ты возбуждаешься?

Она покраснела ЕЩЕ сильнее и в шоке взглянула на меня.

– НЕТ! – сказала она, – Нет!

– Лгунья, – сказал я, – Рассказывай – какая идея?

– Нет, – она покачала головой, – Идея так себе. Она просто внезапно возникла.

– Ну, какая? – я улыбнулся шире, – Расскажи мне, Белла.

Она снова покачала головой, и теперь я начал раздражаться.

– Я ведь рассказываю тебе (я покачал головой так, как это только что сделала она),… когда ты просишь меня поделиться моими чувствами? – спросил я, и она немного съежилась, – Я пытаюсь быть открытым с тобой,… даже если это трудно. Я рассчитываю на то же самое от тебя. Сейчас я врач. Доктор Ф. И я хочу знать, что у тебя в голове за грязные мыслишки. Выкладывай.

И тогда она мне рассказала.

А через секунду это случилось! Я стоял на ступеньке, …и верхняя половина моего тела была снаружи, а нижняя – в подвале, …я держался за ручку запертой створки двери передо мной, …улегшись лицом на холодный металл, …и зарычал, когда Белла расстегнула мои джинсы, стоя в полутьме лестницы. Ее пальцы были быстрыми и настойчивыми, когда она расстегнула «молнию»… и рывком стащила джинсы вниз,… немного грубо, но мне нравилось это, и я почувствовал, что закрываю глаза и улыбаюсь.

– Это хорошая терапия, – выдохнул я, – Мне совсем не страшно.

– О, заткнись! – прорычала она, и я почувствовал, как ее пальцы стаскивают джинсы с моей голой задницы, нежно поглаживая плоть в этом месте, двигаясь вниз, – Просто следи, чтобы никто не появился!

– Я слежу, – я улыбнулся шире, в то время как мои глаза были блаженно закрыты, а челюсть прижата к металлической двери, – Слежу как ястреб, клянусь.

Я ждал от нее комментариев по поводу отсутствия на мне нижнего белья, но она ничего не сказала по этому поводу, … да и вообще не сказала ничего – она была слишком голодна! Она погружала мой член себе в рот и лизала, … сосала,… а затем взяла его в рот целиком, …по-прежнему пытаясь сделать это и не подавиться,… и я услышал, как она слегка поперхнулась и кашлянула.

Я снова улыбнулся… Я знаю, что это ужасно, но мне нравится то, что у меня такой большой член,… и что его размеры ее не пугают и она все еще пытается взять его в рот целиком и не подавиться при этом. Она думает, что мне хочется, чтобы она все умела делать не хуже порнозвезды, но она ошибается. Мне нравится ее невинность,… мне нравится, что она учится… на мне.

– Прости, – прошептал я, но по голосу было слышно, что я ничуть не извиняюсь.

Белла выпустила мой член из своего рта, но ее ручка все еще туго обхватывала его у основания, …и она проворчала:

– Я собираюсь съесть его,… в один прекрасный день, …твой идеальный, великолепный ГИГАНТСКИЙ член!

– Ахххх…, – я застонал, когда она снова принялась посасывать головку, а затем двигать своим влажным тугим ртом вверх-вниз по моему стволу, …не по всей длине, …но вполне достаточно для того, чтобы уже свести меня с ума от похоти.

Мне нравились звуки, с которыми она сосала…, ее негромкое хныканье и глубокие стоны, …словно она испытывала сильное наслаждение. Словно мой член – это лучший предмет из тех, что побывали когда-либо у нее во рту.

– О БОЖЕ! – я почувствовал, как слабеют мои ноги, и ухватился за ручку. Мой рот был открыт и находился у края двери, …и я даже почувствовал, как мой язык вывалился и лизнул ее створку, …я тяжело дышал, …и представлял себе Беллу, полностью одетую,… работающую над моим членом, …и это завело меня еще сильнее! А ведь я возбудился, воображая себе ПОЛНОСТЬЮ одетую девушку!

– Господи, …такой толстый…, – выдохнула она, и ее голос тихим эхом прозвучал в темноте подвала, – Такой, блять, толстый… и большой… вкуснооооооо….

И теперь она неистово сосала его, …я даже охнул, когда она набросилась на него с новой силой и вонзила свои ногти мне в задницу, …двигая мой член вперед-назад в своем ротике. Я ощущал близость ее лица у своего паха, …ощущал, как ее нос слегка задевает плоть в этом месте.

– О, БЛЯТЬ! – рычал я, пока она безжалостно набрасывалась на мой бедный член, посасывая его, обводя языком вокруг снова и снова, – БЛЯТЬ!

И мои слова эхом разносились по помещению, где мы находились, …повторяясь по нескольку раз, …я чуть не рассмеялся. Это было клево!

– ТРАХНИ МЕНЯ, БЕЛЛА! – выкрикнул я, просто чтобы услышать эхо этих слов. И чуть не рассмеялся.

Тогда она немного прикусила его и тем самым полностью завладела моим вниманием. Я двумя руками ухватился за ручку двери, глаза полезли из орбит, и я издал какой-то придушенный всхлип.

– Прекрати так громко кричать, – проскрежетала она, – Ты хочешь, чтобы нас застукали?

Я чуть не произнес: «Нет, Госпожа!», и это был бы полный пиздец.

– Нет, Белла, – я поморщился, дыша, словно собака в жару.

– Я хочу слышать тебя…, – она разжала зубы, – Просто не так громко, малыш.

Мне нравится эта новая Белла!

– Да, …да, Белла, – я тяжело задышал, когда она вернулась к своему занятию, целуя и полизывая то местечко, где она укусила меня,… я почувствовал, как закатились мои глаза, я открыл рот и вцепился зубами в металлическую ручку двери передо мной. Так я смог бы вести себя тихо и снизить чувствительность, поэтому мне нужно было укусить что-нибудь!

– РРРРР…, – я рычал от счастья, ощущая металлический привкус во рту, …мой язык непроизвольно двигался по металлу,… и я представлял себе, что вылизываю Беллу…

Джинсы висели у меня лодыжках, …кроссовки все еще были на месте,… и у меня было ощущение, что мои ноги пойманы в ловушку, но я был счастлив. Ее вторая рука продолжала двигаться, исследовать, …а затем она вцепилась мои «шары», …сдавливая и массируя их.

– МММММММ! – я стонал, словно возбужденное животное, с большей силой кусая металлическую ручку, в которую вцепился руками, – ММММММММдааааааааааааа…

Теперь Белла заговорила, в то время как ее рука продолжала двигаться:

– Я хотела этого всю ночь, …я хочу твоей сладкой спермы,… я хочу выпить тебя,… так сильно хочу,… только я, …она только моя…

– ДА… ДААААА,… – произнес я с ручкой во рту,… обожая то, как она сейчас говорит,… она была ТАК СЕКСУАЛЬНА!

– Блять, какая сладкая ЗАДНИЦА! – прорычала она, заводясь еще сильнее от этих слов, ощупывая другой рукой мои ягодицы, …и мне почти хотелось, чтобы она шлепнула меня, …но она не сделала этого.

– Так ОХУЕННО ГОРЯЧО! Я хочу тебя, голого, на соломе,… стоящего на четвереньках, …и я хочу ОСЕДЛАТЬ ТЕБЯ! – прорычала она между тяжелыми вдохами, а затем наполовину развернула меня и сильно укусила за ягодицу! Не так сильно, чтобы прокусить кожу, …но, БЛЯТЬ!

ВАУ! Белла ВОЗБУДИЛАСЬ в конюшне! Кто бы мог подумать?

– О ГОСПОДИ! – простонал я, и мне бы очень хотелось, чтобы она могла сосать мой член и говорить все это одновременно.

– ДАЙ-КА! – она развернула меня обратно, снова набрасываясь на мой член. Ее рот был таким влажным, …и горячим, …и она издавала негромкие звуки, пока сосала его, …поэтому я бы не продержался долго… после того, как она сказала все это. Обычно я чувствовал себя виноватым перед Беллой, когда она сосала мой член или трахала меня, …я знаю, что могу оттягивать собственный оргазм очень долго, меня учили этому, и я до сих пор не могу избавиться от этого, …но на этот раз я приближался к финишной прямой, …будучи не в состоянии замедлить его приближение.

Затем она взяла в руки мой член и заставила головку выстреливать спермой снова и снова на ее красный горячий язычок, …и она дергала его с каждым сокращением…

Я ничего не мог поделать, …сейчас я чуть не кричал, продолжая стонать:

– ААААХХХХХХ! ААААААХХХХХХХХХ!

Мне никогда раньше не делали ТАКОГО минета! Это было ЛЕГЕНДАРНОЕ СОБЫТИЕ! Где, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, БЕЛЛА научилась делать так?

Мои ноги трясутся! Я готов рухнуть! Со мной никогда не случалось подобного во время минета! Единственная причина, по которой я продолжал стоять на ногах, состояла в том, что я боялся потерять контакт с ее ртом!

– ОООО, БЕЛЛАА…, – я продолжал постанывать, – ДААААААААА, БЕЛЛААА, … БООООЖЕ, ДААААА! Пожалуйста, не останавливайся! НЕ ОСТАНАВЛИВАЙСЯАААА!

И она набросилась на меня даже с большим рвением!

Она брала мой член в рот,… всю его длину! И я слышал, как он ударяется о заднюю стенку ее горла, …а она продолжала издавать звук «ХААААХХХ», пока головка касалась ее горла, …и она не давилась, …она сосала мой член, почти трахая собственное горло!

Часть меня хотела остановить ее, …ведь это была моя милая Белла, и я не мог позволить ей вытворять все эти грязные вещи! Но за наносекунду моя злая сторона схватила добрую за волосы и выбросила ее в мусорную корзину! Затыкая ей рот к чертям собачьим!

– О ГОСПОДИ! – прохныкал я, – О ГОСПОДИ! Ты делаешь это! Ты,… БЛЯТЬ!

Она держала меня за ноги прямо у члена, …заставляя меня двигаться вперед-назад, пока продолжала свою жестокую пытку, …пытку, которая нравилась нам обоим и которая не могла быть разовой! Я мысленно призывал оргазм, …чтобы кончить и освободиться, …и затем чуть не заплакал, думая о том, что на этом все закончится.

Я снова громко кричал, и звук моего голоса эхом отдавался от стен, …но это делало ощущения лишь более интенсивными – слышать, как эхо возвращается, …и я был более живым и довольным, чем когда либо, …я был очень счастлив.

Я почувствовал слезы на глазах, когда в первый раз открыл их, …глядя на черную лестницу над собой, …и здесь никого не было. Всем ЛУЧШЕ не мешать нам!

Наконец я почувствовал «свет в конце туннеля», и это был экстаз!

– Я БЛИЗКО! – я хлопнул руками о металлическую дверь, чувствуя, что оргазм очень близок, …просто вне моей власти, и вцепился ногтями в гладкий металл, – Я СЕЙЧАС КОНЧУ ТАК СИЛЬНО, ЧТО ВСЮ ТЕБЯ ЗАБРЫЗГАЮ!

Я говорил все это дьявольским голосом, …и это было не предупреждение, это больше напоминало угрозу, … фактически рычание, …мое грязное желание после того, как она так безумно завела меня.

Если бы сейчас она остановилась, я знал, что разрыдался бы как маленькая девочка! Виктория любила остановиться, когда я был готов кончить. Но Белла стоила миллиона Викторий, …я такой, блять, счастливчик! Она моя! Она вся моя! Никто и никогда кроме меня не прикоснется к ней, …ну, я так думаю.

Я все еще привык ждать разрешения кончить, …но я знал, что Белла не скажет мне ничего подобного, … и я мысленно представил себе ее голос, …говорящий мне, что можно.

«Кончай, малыш…», – промурлыкала она в моем воображении, – «испачкай меня,… обкончай мне все сиськи,… дай своей малышке попить…».

И я кончил, …сильно прикусывая ручку, и зарычал как пантера, … выдыхая воздух и звуки, и мои пальцы побелели, сжимая ручку. Я закричал, словно в агонии, …чувствуя, что зажмурился, …видя перед собой звезды и обнаженную Беллу, пока мое тело содрогалось от сильного спазма. Я почувствовал, как сперма выстреливает из моего члена так, …словно все, чем Я БЫЛ сейчас, до последней капли покидает мое тело, …почти против моей воли, …чтобы накормить ЕЕ. Если я вынужден был потерять себя, …это был тот способ, которым я хотел бы сделать это, …и она – единственный человек, в котором я не потеряю себя.

Она может взять меня всего, …если захочет, …и я был бы рад дать ей это.

Я почувствовал ее лижущий язык и глотательные движения ее горла, … и, если бы это было физически возможно, я бы кончил снова.

Я просто висел на ручке, словно, блять, вконец обессилевшее животное, с открытым ртом, чуть не пуская слюни и тяжело дышал, … измученный, …влажный и потный, …и сексуально удовлетворенный так, как никогда не был за всю свою жизнь.

Белла не любит, когда я так говорю, …но я принадлежу ей.

Я ждал, что она начнет натягивать на меня джинсы и поговорит со мной о моих ощущениях, …я был так огорчен тем, …что все закончилось. Я чуть не плакал.

Но она не сделала этого. Она схватила меня за задницу, и затем я почувствовал, что она тянет меня дальше вниз, в дыру, хватая меня за джинсы у лодыжек и стаскивая вниз, …моя хватка на ручке двери ослабла, …и я проехался челюстью вдоль края двери, а затем мое тело исчезло внутри подвала.

– Прости, но я хочу тебя! – прорычала Белла, сама не своя, – СЕЙЧАС ЖЕ!

Оооо!

Когда я прочувствовал своей спиной каждую ступеньку, что вела меня вниз, мой член снова затвердел. Спасибо, Франк! Теперь, когда ТЫ НУЖЕН мне, ты тут как тут! Кажется, настало время, когда мы начали работать СООБЩА!

Я добрался до нижней ступеньки, …и Белла уложила меня спиной за пол, разворачивая лицом так, что я лежал прямо в прямоугольнике белого света, который лился на меня сверху. Она по-прежнему была в темноте, …и я даже не мог хорошенько рассмотреть ее из-за света, бьющего мне в глаза.

– Здесь, – сказала она с ноткой грубости в голосе; ее дыхание было тяжелым и поверхностным, – Ты на свету, …дверь открыта, …ты в безопасности, …все хорошо, малыш?

– Да, – я улыбнулся и закрыл глаза, расчувствовавшись из-за того, что она думала обо мне и моих маленьких фобиях, даже тогда, когда была так возбуждена и ее голова была занята другими вещами, – Спасибо, Белла…

– Да, …да…, – она схватила мою футболку, вцепившись в нее ногтями, – СНИМИ ЕЕ!

Я быстро избавился от футболки, раньше, чем успел это понять! И я поднял руки над головой – пока снимал ее, …и на секунду оставил их там, ожидая, что она будет делать со мной дальше.

Она сняла одну кроссовку с моей ноги и отшвырнула ее, и я хохотнул, покосившись на нее, …она просто потеряла над собой контроль! Она просто оставила меня с натянутой на одну ногу штаниной джинсов, …поэтому теперь я мог шире раздвинуть ноги. Да, так было лучше.

И теперь она принялась срывать одежду с себя! Быстро сбросила обувь, … грубо стащила с себя штаны… и трусики. Мне хотелось, чтобы она засунула их мне в рот, но я не думал, что ей понравится эта идея. Но мой голос меня предал.

– Пожалуйста, дай их сюда, – проскулил я как собака, – Белла, пожалуйста! Можно, я их попробую? Можно я положу их себе в рот? Пожалуйста!

Она взглянула на меня, и я подумал, что, наверное, ей не нравится эта идея, …но затем она грязно ухмыльнулась мне и сказала:

– Ну, раз ты сказал «пожалуйста»…

Затем она аккуратно затолкала их мне в рот, …немного подразнивая меня…

– Ты хочешь их? Так близко, …но так далеко…, – она хихикнула, когда я попытался дотронуться до них своим длинным языком, …но она вытащила их, …и я увидел, что они были красного цвета! ВКУСНЯТИНА!

– Пожалуйста…, – прохныкал я, …когда она провела ими по моему лицу, …слегка щекоча ими, словно перышком, мой нос.

– Открывай, малыш, – она играла со мной, и тон ее голоса был мил, а не груб.

Я широко открыл рот, и она слегка вздрогнула, пробормотав:

– Не могу поверить, что делаю это…

И она осторожно засунула свои трусики мне в рот, …не проталкивая их глубоко, как сделали бы другие, …она мой ангел.

– Прикуси, – скомандовала она, и я сжал зубы, а небольшой кусочек трусиков остался торчать снаружи, – Я не хочу, чтобы ты подавился, хорошо?

Я кивнул, счастливый как слон. Я бы не подавился – меня обучали иметь дело со всевозможными кляпами, …но она любит меня. Она заботится обо мне.

Я беззвучно пососал хлопок ее трусиков, уже через несколько секунд пробуя на вкус ее возбуждение, …и я простонал, когда почувствовал его. Она ДЕЙСТВИТЕЛЬНО была мокрой!

Я посасывал трусики и наблюдал за тем, как Белла оседлала меня, …и я чувствовал ее влажную обнаженную плоть рядом с моим до боли разбухшим, готовым к очередному раунду членом. Но я не был внутри нее,… пока не был.

– Мммммм, – негромко промычал я, когда она сняла свою рубашку, и я увидел, что на ней нет лифчика! ВАУ! Да она учится!

Ее груди были так идеальны! Округлые, но не слишком,… достаточно большие, но не чересчур; меня уже тошнило от силиконовых грудей и имплантантов! Ее же были просто идеальными, …натуральными. Бог, если он существует, просто, блять, гений! Он сотворил мою Беллу без единого недостатка!

Я толкнулся бедрами вперед, желая, чтобы она сейчас же села на мой член. Но она улыбнулась мне, и ее лицо оставалось в тени, в то время как мое было на свету…

– Ммммммм…, – промурлыкала она, проводя своей мокрой маленькой киской вдоль всей длины моего члена, …и он дернулся вверх еще сильнее!

– Такие приятные ощущения…, – прошептала она, продолжая тереться о мой член, словно гулящая кошка!

Это для ТЕБЯ приятные ощущения, подумал я, а МЕНЯ это убивает! Франк хочет ТРАХАТЬСЯ!

– Спорим, я смогу кончить, если просто буду тереться об тебя вот так…, – она снова простонала, продолжая двигаться.

Я закрыл глаза и промычал:

– МММММ…

– Что не так, красавец? – она улыбнулась, выглядя при этом так, словно она чувствует себя плохо, дразня меня, – Хочешь попасть внутрь? Ты хочешь просто затолкать свой член прямо сюда, да?

Я энергично закивал, ощущая вкус ее мокрых трусиков своим языком, …как же хорошо…

– Минутку, – сказала она, обводя пальцами вокруг моего соска, – Я хочу немного поиграть с тобой…

Я громко, по-мужски, простонал,… мне очень нравилась эта затея!

Я двигал тазом вверх-вниз, лежа под ней, даже не осознавая этого, пока она не сказала:

– Да,… продолжай делать так, …это горячо!

Я лежал, стиснув зубы и наслаждаясь ощущениями, которые возникали в моем теле, пока я двигался под ней, …и я чувствовал, как ее обильные теплые соки стекают по моему стволу… к моим яйцам.

Она наклонилась и лизнула мой сосок, … я закричал от переполнявшей меня похоти и агонии, …и это спровоцировало еще большую активность с ее стороны. Она двигала взад-вперед своим язычком, …затем вверх-вниз, …очень медленно, …теперь он кружил у моего соска, …и я охнул с трусиками во рту, а нога, на которой оставались джинсы, слегка дернулась.

– Тебе нравится, как я рисую круги? – спросила она, продолжая, а затем немного ущипнула, …заставляя сосок затвердеть, – Ты такой вкусный…

И тогда она несильно укусила меня.

Когда Белла научилась так хорошо выделывать все эти штуки? Думаю, она наблюдала за мной и «мотала на ус».

Она не обращала внимания на другой мой сосок и затем наклонилась, прижимаясь ладонями к моим грудным мышцам, накрывая ими оба соска, и взглянула на меня.

– Дай мне взглянуть в твои глаза, – сказала она, и я посмотрел на нее, открывая их и улыбаясь.

– Боже, – она с благоговением смотрела на меня, – То, как ты смотришь, когда свет падает на твои глаза вот так, как сейчас… черт! Ты УВЕРЕН, что ты – не сон?

Я медленно кивнул ей.

Я настоящий, малышка. Я из плоти и крови,… как минимум! Благодаря тебе! И я твой,… я всегда буду твоим.

Coloring outside the lines. Глава 26 (часть 2)

Глава 26. Для МЕНЯ звучит божественно.

Часть 2.

EPOV

– Боже, – она с благоговением смотрела на меня, – То, как ты смотришь, когда свет падает на твои глаза, вот так как сейчас,… черт! Ты УВЕРЕН, что ты – не сон?

Я медленно кивнул ей.

Я настоящий, малышка. Я из плоти и крови,… как минимум! Благодаря тебе! И я твой,… я всегда буду твоим.

В моем мозгу промелькнула забавная идея, и я, словно Пинноккио, высоким писклявым голосом произнес:

– Я – НАСТОЯЩИЙ мальчик!

Я выдавил это из себя, повысив тембр голоса до максимума, и получилось завывание!

– Дай мне их, – ее пальцы взялись за трусики, которые были у меня во рту, …и она начала вытаскивать их, но я молчаливо запротестовал, …поскуливая и пытаясь зажать их зубами, пока она аккуратно тянула их из моего рта.

– Эдвард! – она попыталась выглядеть строгой, пока я отрицательно качал головой, – Будь хорошим, …дай их сюда!

Я снова жалобно взвизгнул, прохныкал… и выпустил их, и мой рот скорчился в недовольной гримасе, когда она отшвырнула их в сторону.

– Оууу…, – она хихикнула, – Не делай такое лицо, …ты убиваешь меня.

– Разве ты не хочешь чего-то настоящего? – проворковала она, желая увидеть на моем лице не грусть, а счастье.

Должно быть, в моих глазах промелькнула искра, потому что она рассмеялась.

– Вот это мой мальчик…, – она подползла немного вверх по моему телу, по-прежнему сидя на мне верхом, и наклонилась, опуская свою правую грудь, которую придерживала у основания, в мой раскрытый от нетерпения рот.

– Вот так…, – сказала она, когда я набросился на нее губами и языком, …с жадностью посасывая сосок, …мои глаза закрылись, и я простонал, дразня ее, …посасывая и грея во рту ее сладкую плоть.

Ей очень нравилось это, и она крепко схватила меня за волосы обеими руками, не позволяя мне остановиться.

Я почувствовал, как двигаются мои руки, они больше не были мысленными узниками моей головы, …они поглаживали ее по волосам, …по спине,… двигаясь вниз, чтобы коснуться расселины между ее ягодицами!

Она нежно отклонилась, и я почувствовал себя младенцем, у которого отняли любимую соску. Я схватил ртом воздух и был готов запротестовать, когда она дала мне в рот другую, такую же, …и я удовлетворенно простонал, начиная работать с новым соском, …влажно вылизывая его так, что с ее губ срывались глубокие грязные стоны.

– О, блять…, – снова простонала она, – Продолжай, …о, да,… ИИСУС!

Нет, … я Эдвард. Я ненавижу, когда девчонки называют меня чужим именем.

Я потерся своим отчаянно пульсирующим членом об ее клитор, …и это свело ее с ума. Я люблю стимулировать клитор, не проникая внутрь, …женщины ЛЮБЯТ это!

– О Господи,… о, пожалуйста, …пожалуйста, …пожалуйста…, – продолжала она умолять, …и я знал, что все это заводит ее, …я бы очень хотел, чтобы она кончила, просто потершись о мой член.

Она охнула, когда я крепко ухватил ее за волосы! Я нежно прикусил ее сосок, когда она начала подходить к краю, …тяжело дыша, …и мои бедра приподнимались медленно, …достаточно как раз для того, чтобы…

И затем она дико заорала, словно львица! И я почувствовал, как ее спина выгнулась, но я не отпускал ее, …а ее сосок все еще был у меня во рту, …и она беспомощно вырывалась, находясь в объятьях неистового оргазма, …она не хотела, чтобы я останавливался, но ее тело слегка сопротивлялось, …неспособное справиться со всеми ощущениями одновременно.

– ЭДВАРД! – крикнула она, снова положив свои руки мне на грудь, пытаясь оттолкнуть меня, в то время как я продолжал двигаться, – ЭДВАРД, …АХХХХХ, …БЛЯТТТТЬ!

Теперь она знает мое имя.

И сейчас голос Беллы эхом разносился по подвалу,… я улыбался, продолжая двигать бедрами, …слушая свою новую любимую музыку.

Не могу поверить, что я боялся здесь находиться! Это было КЛАССНО!

Она дергалась, сидя на мне, и я ощущал своими ребрами, как дрожат ее ноги, …теперь ее оргазм шел на убыль, … и она снова улеглась мне на грудь, …словно белое перышко.

«Вот так, крошка,… хорошая девочка», мысленно говорил я ей.

Как только она вернулась на Землю, …шутки кончились. Она снова стала диким животным по имени Белла, а я – ее жертвой. Нет, вычеркните это. Я был ПИЩЕЙ!

– Дай сюда свой член! – прорычала она, почти выкрикивая это, пока я лежал на полу, и Франк подпрыгнул, как солдат по команде, – ДА! ТРАХНИ МЕНЯ! ТРАХНИ МЕНЯ ГРУБО!

Эти слова эхом повторялись снова и снова, а я пытался сдержаться от смеха, подчиняясь ее чудесному приказу и входя в нее без малейшего колебания. Франк скользнул в нее легче, чем ключ входит в замок. Проныра Франк,… он круче и хитрожопее самого Джека Бауэра (напоминаю, что это главный злодей сериала «24», и тот из вас, кто его смотрел/смотрит, думаю, понимает, в чем суть сравнения, которое Winnd неоднократно использует; мне же оно неведомо, да простят меня читатели – прим.пер.).

Она стонала и повизгивала, пока я трахал ее, отрывая задницу от земли и упираясь в пол ногами. Я бился в ней, почти отрывая ее от пола вместе с собой. Забавно, но она напоминала настоящую наездницу, пока я входил в нее.

Я мог заниматься этим весь день напролет – мои ноги были крепкими и тренированными, и если она будет вот так кричать и прыгать на мне, …я бы мог жить в этом подвале.

Я тяжело дышал и хрипел, пока мы продолжали, не говоря ни слова;… Белла выгнулась и начала сводить руками свои груди вместе, …и я почувствовал, что мой рот открылся. Она ущипнула свои соски и потерла их, …закрывая глаза и издавая негромкие мяукающие звуки. Мы были просто прикованы друг к другу, …и я не смог бы обернуться, даже если бы сейчас в подвал вошел Президент Обама и сказал: «Прекрати ЭТО, Эдвард! Ты что, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, с ума сошел, белый парень?!»

Не то, чтобы он стал такое говорить,… он выглядит очень клевым парнем.

Да что, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, со мной не так? Поверила бы мне Белла, если бы сказал ей, что думаю о Президенте, пока мы с ней занимаемся жарким и грязным СЕКСОМ в публичном месте? Скорее всего, нет.

Заткнись, Мейсен и трахайся!

Окей, да, …прости, Франк!

Позже я удивился – мы пробыли здесь долгое время, …а никто так и не появился – Дженна была права. Никто сюда не спускается. Но сейчас это было нам на руку.

– Вот так хорошо…, – прохрипел я позднее, когда мы с ней сменили позу, – Трахни меня, …жестче! До боли!

Сейчас она стояла передо мной на четвереньках, широко расставив ноги, и стонала, а я нежно тянул ее за волосы обеими руками, …заставляя ее киску шлепаться о мой пах.

– Тебе больно стоять голыми коленями на полу, да, рабыня? – спросил я ее жестоким тоном.

– Да, Хозяин, – прохныкала она. Мы просто немного играли, и это была ее идея.

Мне нравилось, что она зовет меня Хозином, …ладно, я любил это. Я больной уебок.

– Круто, – сказал я, трахая ее, – Продолжай.

В ее голосе послышалось больше возбуждения от грубости моего тона, и она ТРАХАЛА меня еще жестче. Я по-прежнему находился на свету, …а она в темноте.

– Ты ЖИВЕШЬ, стоя на коленях, когда ты МОЯ рабыня, – прохрипел я, беспощадно долбясь в нее, – Ты ешь, стоя на коленях, ты СПИШЬ, стоя на коленях, …и самое главное – ты КОНЧАЕШЬ, стоя на коленях! Таковы правила! МОИ правила!

Белла вскрикнула, сильно кончая, пока я бился у нее внутри, …и я не кончил вслед за ней. Я должен был признать, что во все эти игры в раба и хозяина нельзя было играть изо дня в день, …но …время от времени это может быть очень сексуальным!

– Да, Хозяин, …ДААААА! – произнесла она, когда внезапно, без предупреждения, ее накрыл оргазм, словно человек в маске, когда он закрывает рот рукой, чтобы утихомирить.

Я был близок и я прервал ее крики, чтобы отдать ей последнее приказание.

– Заткнись и лицом на пол! – крикнул я, – Я КОНЧАЮ. Мой оргазм важнее ТВОЕГО!

Я полностью вжился в образ Хозяина и ей это нравилось. Она сделала то, что ей было сказано, и затихла… в ожидании, когда я кончу.

– Да, Хозяин, – прохныкала она.

Я был впечатлен! Она действительно очень хорошо играла роль послушной рабыни!

Я кончил, и меня захлестнула волна эйфории. Я тяжело дышал, чувствуя, как остатки моего семени вытекают в нее, …и я властно прошептал:

– Поблагодари меня, – сказал я ровным голосом, на секунду приподнимая ее лицо с пола.

– Спасибо, Хозяин, – она дрожала; ее руки все еще лежали на полу, а ноги были широко раздвинуты – она не меняла позы, – Спасибо за то, …что любишь меня,… что играешь со мной, …я так люблю тебя…

Ее голос немного надломился, но я знал, что она говорит это от всего сердца, а не играя роль.

– Иди сюда, – сказал я нежно своим настоящим голосом, …и я развернул ее так, чтобы она оказалась на спине, ЛИЦОМ в прямоугольнике света. Я взял ее за ногу и выпрямил ее, глядя на коленную чашечку.

– Моя бедняжка…, – прошептал я, лизнув это место, …и услышав, как она вскрикнула от облегчения и легкой боли.

Я продолжал лизать ее колено, зная, как долго она простояла на коленях на цементном полу. Никто и никогда не делал этого для меня, …даже если мы просто играли, …она же просто полностью отдалась мне, …и она должна быть вознаграждена за это… заботой… и любовью, потому что я ценю этот подарок… изо всех сил. Я поцеловал кожу на колене и косточку, массируя ее пальцами, …долгое время, …чтобы наверняка снять всю боль без остатка. Она заслужила это… и гораздо большее.

Я никогда не понимал некоторых из строгих Доминантов, которых видел на протяжении шести лет. Они были так грубы со своими рабами и со мной, …но я ни разу не видел ни от одного из них такого рода благодарности. Для меня было абсолютно естественно – играя роль Хозяина, благодарить женщину, которая столько вытерпела ради моего удовольствия, …поблагодарить ее, доставляя ей удовольствие в ответ. Но, может быть, я просто слишком наивен, как много раз говорила мне Виктория.

И тогда я увидел глаза Беллы и единственную слезинку, которую она сморгнула, и я попал в плен ее улыбки.

– Ты в порядке? – меня очень беспокоило то, что я видел ее слезы.

– Со мной все отлично, – она посмотрела вверх, на свет, позволяя мне заботиться о ее коленях, – Просто я так сильно тебя люблю, и, знаешь, я боюсь, что ты испортил меня. Если ты окажешься сном и исчезнешь, когда я проснусь, …знаешь, я никогда не переживу этого. Я всегда буду любить тебя. Я никогда больше не полюблю никого другого. Ты же знаешь это, да?

– Нет, – я поцеловал ее второе колено, на секунду закрывая глаза, – Я тоже боюсь, что это ТЫ исчезнешь, …или рассеешься как дым и уплывешь, …и тогда моя жизнь тоже будет кончена.

Я чувствовал то же, что и она. Если я когда-нибудь потеряю ее, я буду вынужден жить ради Кэти, …но мой мир тогда станет совершенно бесцветным. Музыка станет пустым звуком, …я навсегда останусь в темноте,… совсем один, …и никогда больше не увижу света дня, и это хуже, чем быть запертым в подвале.

После того, как я обработал колени Беллы, я подумал, что нам нужно одеваться и уходить отсюда, …но мы не могли. Белла хотела убедиться в том, что я пробыл здесь достаточно долгое время, чтобы встретиться лицом к лицу со своими страхами, …ну, знаете, …в терапевтических целях.

И поэтому через несколько минут я сидел на лестнице, шлепаясь голым задом о цементные ступени, а она, расставив ноги, оседлала мой член и крепко вцепилась руками в мою бедную задницу, которая стукалась о твердую поверхность ступеней. Мы двигались яростно, издавая хриплые стоны и совершенно обезумев, а мои колени находились у нее за спиной, позволяя тем самым ей откинуться на них, пока она скакала на моем члене.

Мои ноги способны вытворять такие вещи, которые большинство людей не в состоянии себе вообразить. Позиции… я так много их перепробовал. И о некоторых из них люди бы спросили: «Как у него это получается?».

Я видел, что она наклонила голову к моим ногам, и мои губы были на ее шее, а мой язык дразнил ее, слегка полизывая кожу. Она стонала, …и затем я погрузился в ее плоть, …целуя и кусая ее за шею, не задумываясь об осторожности, …а она вскрикнула и схватила меня за волосы, жаждая продолжения.

Подвальная терапия! Я уже никогда не испугаюсь, если окажусь здесь снова! Я был так рад, что не пошел сюда с Питером!

Да, это была шутка! Черт, Боже, вы, злые похотливые женщины! И почему я не гей, не знаю…

Но я люблю вас, …я люблю вас, женщины, …или любил, пока вы не начали постоянно причинять мне боль, …и теперь я люблю лишь эту женщину, королеву вашего пола.

У меня было ощущение, что мы провели в подвале несколько дней, …даже лет! Я представил себе, что мы с Беллой приходим домой, а Кэти уже выросла, и говорит нам: «Где, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, вас носило?» Это была забавная мысль, и Белла спросила у меня, над чем я смеюсь, когда лежала рядом со мной на полу под лестницей.

– Кэти, вероятно, сейчас уже учится в колледже, – пошутил я, – И когда я взгляну в зеркало, окажется, что я старый и весь в морщинах…

– Заткнись, – Белла легла щекой на мою голую грудь, – Я не видела, чтобы ТЫ все время смотрел на часы.

– У меня нет часов, – ответил я.

– О Господи, – невозмутимо сказала Белла, и мы оба рассмеялись.

Я вздохнул и подумал о Дэнсер. Интересно, спит ли она еще. Лучше быть осторожным. Я не хотел, чтобы Белла ревновала меня к моей новой девочке.

– Ты же думаешь о лошади, да? – она приподнялась и снова посмотрела мне в лицо, … с абсолютной верностью прочитав мои мысли.

Я рассмеялся, и она улыбнулась мне.

– Боже, меня пугает то, как хорошо ты умеешь читать мои мысли, женщина, – сказал я, – С такими навыками ты станешь отличным психологом.

– Ты тоже можешь это делать, – Белла улыбнулась мне, – Давай, прочти – о чем я сейчас думаю?

Она закрыла глаза и ждала моего ответа.

– Я не могу читать твои мысли, – я рассмеялся, подумав о том, что на этот раз точно вытрахал своей девочке все мозги.

– Конечно же, можешь, …давай, попробуй, – она хихикнула.

Я взглянул на свет и сказал:

– Ладно, я попробую.

Я сделал паузу и произнес:

– Ты думаешь,… – затем, передразнивая девичий голос, я сказал, – О, Эдвард, …ты такой мужественный, …и ты лучший любовник в мире! Я так благодарна тебе, что кончила три тысячи раз и надеюсь, что кончу еще три тысячи раз! Возьми меня снова, Эдвард, ВОЗЬМИ МЕНЯ!

У Беллы началась истерика от моих слов, и я тоже рассмеялся.

– МЕЧТАТЬ НЕ ВРЕДНО! – она шлепнула меня по животу, и я снова уложил ее в кольцо своих рук, чтобы мы могли еще немного полежать так.

– Я же сказал, что не могу читать твои мысли, – сказал я, без какой бы то ни было злости, – Так о чем же ты думаешь?

– Нет, сначала ты, – она лукаво покачала головой, – Ты думал о Дэнсер. Это нормально. Так о чем именно ты думал?

– Знаешь, не то, чтобы я думал о ней ВО ВРЕМЯ секса, – начал я, и она рассмеялась, – Это было бы огромной…

Ее смех утих, и затем я сказал:

– Просто радовался, что она спит, …и что прямо сейчас ей не больно. Я не знаю – почему или что случилось, … но я так боялся, что она умрет. Это было… как в ночь… пожара. Я чувствовал такой же страх …и беспомощность, …но затем, когда мне выпала возможность сделать что-то, … чтобы позаботиться о Дэнсер, …я почувствовал себя лучше. У меня не было шанса помочь Тане… или Кэти в ту ночь.

– Я знаю, малыш, …знаю, – сказала она мягко, поглаживая круговыми движениями там, где было мое сердце, целуя мою грудь и крепче прижимая меня к себе.

– Я продолжал представлять, как держу голову Дэнсер…, – поделился я, вспоминая об этом, – Думая о том, что даже если она умрет, она умрет у кого-то на руках, …у меня на руках.

– Я не могу винить ее за желание умереть, – она вздохнула и крепче прижала меня к себе, – Когда я умру, твои руки – это единственное место, где я хотела БЫ быть.

– Не говори так, Белла, – я почувствовал холодок, – Я не могу даже ПРЕДСТАВИТЬ себе… этого, …и тогда… мир без ТЕБЯ в нем… где-нибудь…, нет, …этого не случится.

Белла негромко рассмеялась.

– Я не умру? – спросила она, – Никогда? Это так мило с твоей стороны. Спасибо, Эдвард.

Она говорила это с сарказмом.

– Ну…, – я попытался придумать, как выкрутиться, – Я старше тебя, так что я умру первым. Это Я собираюсь умереть у ТЕБЯ на руках, …так что тебе придется найти себе какого-нибудь друга… ЖЕНЩИНУ, …чтобы она обнимала тебя, пока ты умираешь…

Белла охнула.

– Это так эгоистично с твоей стороны – ты, значит, умрешь, оставишь меня, и я буду вынуждена искать какую-то безликую ЖЕНЩИНУ, которая будет обнимать меня, пока я умираю? Я что – стану лесбиянкой после твоей смерти? Это полный бред!

– Хммм…, – размышлял я вслух, – Наверное, ты права. Это было бы неправильно. Тогда мы умрем вместе, в один день. Это – решение всех проблем.

– И как же ЭТО произойдет? – снова спросила она, рассмеявшись над моей идеей.

– Ну, я умру своей смертью…, – сказал я, – Так что, …когда я начну чувствовать, что близок к концу, …ты должна будешь начать глотать таблетки или что-нибудь еще, чтобы мы смогли уйти одновременно.

– Ты собираешься заставить меня покончить жизнь самоубийством? – спросила она, распаляясь даже больше, – А как же мой папа?

– А что с ним? – спросил я, – Он уже сто лет будет призраком к тому моменту, когда МЫ уйдем! Он будет витать где-то поблизости, …в ожидании тебя… Беллаааа… Беллаааа…

Она рассмеялась и сказала:

– Но если я совершу самоубийство, я не смогу попасть к нему в рай! Я попаду в АД!

– Ну, БЛИН, туда-то Я и собираюсь! – сказал я, повысив голос, потому что она, видимо, этого еще не поняла, – Это идеально! И это, наверное, единственный способ для тебя попасть в ад СО МНОЙ, …так что, …твоему папе придется поискать себе кого-нибудь в раю, …может быть, Шэрон.

– О Господи, почему мы ведем этот ДУРАЦКИЙ разговор? – она хихикнула, прикрывая глаза рукой.

– Ты начала его, …читая мои ДУРАЦКИЕ мысли, – сообщил я.

– О, да, – она нахмурилась, – Прости.

– Может быть, теперь ты будешь избегать этого места, маленькая девочка, – подразнил я ее.

Я закрыл глаза, и мы оба помолчали.

– Ты и правда думаешь, что попадешь в ад? – спросила Белла.

О, черт. А вот и доктор Белла, которая секунду спустя снова врывается в мою ебанутую голову, словно младшая сестренка в комнату к старшему брату.

– Конечно, – ответил я честно, – Я буду там, запертый в огненной клетке, танцевать, и мой член будет объят огнем, а мертвые возбужденные женщины будут срывать с меня кожу.

– Ах, – сказала Белла, – Какая милая картина.

– Я видел это, – поделился я, все еще не открывая глаз, – Мне не раз это снилось.

– Эдвард…

– Тем не менее, с тобой все будет хорошо, – заверил я ее, – Ты окажешься там из-за самоубийства, так что,… наверное, должна будешь работать в аду, …может, разносить напитки или еще что-нибудь…

– Нет, я буду помогать ТЕБЕ! – возразила она, – Я никому не позволю причинить тебе боль, даже Сатане!

– Может, ты будешь его психологом, – сказал я, – Он наверняка может позволить себе хорошего.

– Мы не попадем в ад, – решила она, – Мы попадем на Небеса. Ты уже достаточно пробыл в аду. Ты заслужил маленький рай. Может быть, Эдем? Как тебе идея?

– Я думаю, в Эдеме слишком дорогое жилье, – пошутил я, – Соседи-снобы, …и список желаний, …забудь об этом.

Она хихикнула и сказала:

– Я могу просто представить тебя там, обнаженного, …с белыми крылышками, порхающими у тебя за спиной.

– Ах,… – я представил себе эту картину, – И голос как у педика! И почему на Небесах никто не носит одежду? Разве мне не будет холодно… или стыдно? Что, если там моя МАМА?

– Тише, ты разрушаешь мою фантазию, – она приложила руку к моему рту, – Ты будешь обнажен, когда мы будем наедине, как тебе это?

– Хорошо, – я улыбнулся, – ЗВУЧИТ божественно. Эй, тогда, полагаю, прямо сейчас мы на Небесах.

– Я – да, – согласилась она.

– Я тоже, – сказал я в ответ.

Она вздохнула и замолчала, …и затем я сказал:

– Но я хочу большие белые крылья, …как… у огромных сов, чтобы, когда я буду обнимать тебя, они укрывали нас полностью, …понимаешь?

– Не надо рассказывать этого МНЕ, – она ухмыльнулась, – Я не заведую Министерством крыльев. Возможно, если ты будешь вести себя действительно хорошо всю оставшуюся жизнь, ты получишь большие крылья.

Я тоже так думал.

– Может быть, я подкуплю там ангела, – размышлял я вслух, слыша, как она смеется над моими словами.

– На Небесах нет денег, – она хихикнула.

– Хреново, – я обдумал ее слова, – А как же люди ходят по магазинам?

– На Небесах нет никаких магазинов.

– Кто сказал? – спросил я, делая свой голос злым, и она хихикнула, – На Небесах ДОЛЖНЫ быть магазины! Это было бы… слишком жестоко – если бы их там не было! Ты УВЕРЕНА, что это место – рай? По описанию очень похоже на ад!

Белла лишь рассмеялась надо мной.

– Шопинг – это очень весело, – заявил я, – Там должны быть магазины. Все самые лучшие супермаркеты, …в которых есть все, что ни пожелаешь, …и ты достаешь свою блестящую золотую карточку, …на которой счет НЕ УМЕНЬШАЕТСЯ! ВОТ ЭТО рай, детка!

– Твоя блестящая золотая карточка…, – Белла истерически смеялась и вытирала глаза.

– Да, райская экспресс-карточка, – я ухмыльнулся как дурак, – Не покидай свое облако, не захватив ее с собой (думаю, здесь Эдвард переиначивает слова какой-то рекламы – прим.пер.).

– Ладно, так и есть, – она рассмеялась, целуя меня в губы, и встала, поднося свои руки к моему лицу, – Пора вывести тебя наружу и дать глотнуть воздуха. Райский экспресс…

Последние два слова она прорычала, …и начала натягивать свои джинсы прямо на голое тело, игнорируя свои промокшие насквозь трусики. На это было приятно смотреть.

– Что бы ты купила мне? – спросил я ее, неохотно вставая с пола и засовывая ноги в штанины джинсов, – Если бы у тебя была карточка, накоторой счет никогда бы не уменьшался, …что бы ты купила мне?

Она улыбнулась, раздумывая над моим вопросом, пока застегивала джинсы.

– Ну, лошадь у тебя уже есть, поэтому ее вычеркиваем, – начала она, чем уже сильно тронула мое сердце, – Так что, …прежде всего, я бы купила тебе новый «Вольво», …раз уж я так и не увидела твой старый, …но он был бы черным, а не серебристым. Ты будешь выглядеть очень сексуально в черной машине. И черные солнцезащитные очки, … потому что тебе очень пойдет вести в них машину. И черные кожаные краги. Да!

А на Небесах есть дороги? Я решил не затевать этот разговор.

Мне нравился ее список. Я улыбнулся шире.

– А еще? – спросил я.

– Затем…, – сказала она, раздумывая и засовывая руки в рукава, – Я бы купила тебе лучшее пианино, которое только можно купить по золотой карте. И ты бы играл мне каждую ночь.

Я был рад, что она не представляет себе, как я играю на арфе в раю, и я был очень благодарен ей как минимум за это.

– Оо, да, – я улыбнулся ей так, словно мы обсуждали это всерьез, – Белое!

– Нет, черное! – возразила она.

– Снова черное? – спросил я, – Я вижу здесь какую-то нездоровую тенденцию, доктор Белла. Ты ничего не хочешь мне рассказать? Может, мне больше не стоит приводить тебя к Маркусу?

Она рассмеялась и ударила меня, а я игриво отразил ее удар.

– Что еще? – спросил я.

– Что еще? – она расширила глаза, – Разве этого недостаточно? Черт, с тех пор как мы умерли и попали в рай, ты стал такой свинкой! Вот поэтому-то в раю и нет денег и ЗОЛОТЫХ карточек!

– А что бы ты купил МНЕ, а? – спросила она, – ЧТО?

– О, я бы баловал и портил тебя! – сказал я, удостоверившись, что моя рубашка и джинсы сейчас на мне, и я подошел к ней сзади, прижимаясь членом к ее тугой маленькой заднице, шепча ей на ухо, – Тебе бы понравился белый мех?

– О, нет! – возразила она, – Я ненавижу шубы.

– Шшш! – я игриво нахмурился, и она подпрыгнула в ожидании, когда я закончу.

– На Небесах животные не умирают ради шуб, – объяснил я, – Я бы купил тебе шубки всех цветов, …черную, …белую, …шоколадного цвета, …серебристую, …тебе бы понравилось надевать их на голое тело, …и ощущать мягкий, теплый мех своими грудями?

И я легонько провел пальцами вверх-вниз по ее грудям через одежду, …и мне нравилось, что на пути у них не оказалось лифчика.

– Оооо…, – сказала она, удивляясь нам обоим, готов поспорить.

– Оооо, действительно, – сказал я своим очень соблазнительным голосом, – Или я уложу тебя на шубку, …и буду трахать, снова и снова, …мы не будем уставать на Небесах, …никогда.

– На моей новой ШУБКЕ? – Белла повернула ко мне лицо, – А на Небесах есть химчистка?

– Нет, они там не нужны, – ответил я, – На Небесах ничего не пачкается.

– О, хорошо, – ответила она таким тоном, словно верит мне, потому что я был там или что-то в этом роде.

Мы обулись и поднялись по ступеням, покидая нашу маленькую подвальную игровую, и я чувствовал гордость от того, что я не испугался быть там, …и я знал почему – из-за Беллы. Она всегда делает все другим. Весь мир, а не только этот подвал, в котором было так страшно без Беллы, …а с ней – весело, возбуждающе, …классно!

Я знал, что я никогда бы не начал новую жизнь без нее. Она спасла меня, когда последовала за мной и не дала мне улететь в том самолете без нее.

– А чем же занимаются работники химчистки после смерти? – спросила Белла, когда мы заперли дверь подвала и вышли оттуда.

– Я не знаю, …валяются на пляже, полагаю, – сказал я.

– Ооо, я тоже хочу на пляж! – произнесла она словно маленькая девочка.

– Мы поедем на пляж, поедем, расслабься! – я негромко рассмеялся, – И нам не нужен будет солнцезащитный крем, …в раю никто не обгорает на солнце. Но я не хочу, чтобы ты натаскала песка в мой черный «вольво», так что мы поедем на твоей машине.

– Почему на моей? – спросила она в ответ, когда мы вышли из конюшни, и я закатил глаза.

Мне казались божественными даже эти перепалки. Но чем больше мы говорили об этом, тем больше мне хотелось, чтобы это было по-настоящему, …чтобы мы спорили, как пара, женатая сто лет, целую вечность. Для меня это звучит божественно.

Coloring outside the lines. Глава 27 (часть 1)

Глава 27. Кто твой папочка?

Часть 1.

От автора: *LOL: Мне нравится, как высказалась paammee11 – каждый раз, когда я выкладываю новую главу, ангел получает крылья,… хорошо сказано! Спасибо! Спасибо всем, кто курит со мной в женском туалете. Я люблю вас всех, ребят! И хорошо для вас – тех, кто заскучал в двадцать шестой главе по лошади – вы гораздо лучше и невиннее меня, и мои вам аплодисменты! LOL!

Лично я люблю, когда Эдвард играет Хозяина Беллы. Я была бы в восторге, если бы он все время играл эту роль, но, увы, в этой истории он не таков. Простите. Он очень любящий Дом, он заботится о Белле и ее больных коленях после игр. Вот то, что делает настоящий Хозяин – это называется «последующей заботой». Грустно, что Эдвард сам не знает, каково это – когда о тебе заботятся после секса. Бедный малыш.

О! Когда прочтете часть про Дональда Дака, зайдите на «youtube» и введите «Donald Duck Sex Tape Scandal». Я нашла этот ролик и была просто вынуждена хоть как-то «вплести» это в рассказ. Думаю, это просто умора, но заранее извиняюсь, если вам так не покажется. Спасибо!*

BPOV

С каждый днем Дэнсер становилось понемногу лучше. Она оставалась на конюшне, где работал Эдвард и примерно дважды в неделю новый ветеринар приезжал проведать ее. Эдвард всегда присутствовал во время его визитов, чтобы она вела себя спокойно, …чтобы убедиться, что она получает всю необходимую помощь, …и больше всего для того, чтобы поговорить с ней, погладить ее и украдкой дать ей морковку, яблоко или кусочек сахара, пока Боб с Шэрон не видят.

В тот день, когда я была там, после нашего «подвального опыта», как я назвала это, Эдвард познакомил меня со своими друзьями. С Йо-Йо, который тут же вызвал у меня восторг. Я слышала рассказы об этом парнишке, и было очень здорово немного поиграть с ним. Также я увидела Темпера и Психа, но не подходила к ним слишком близко – Эдвард предупредил меня держаться от них подальше.

Я заметила, что большинство любимцев Эдварда были кобылами, …и было очевидно, что они тоже любили его. Но это была не та же любовь, что у него с Дэнсер. Остальным кобылам Эдвард нравился, …но Дэнсер любила его по-настоящему, и чем больше проходило времени, тем сильнее становилась их связь. Теперь Эдвард каждый вечер возвращался домой с широкой улыбкой на лице, …и рассказывал о Дэнсер и о том, как у нее дела. Он по-прежнему приходил уставшим и вымотанным, но больше не жаловался по этому поводу.

Первые четыре дня после того, как мы нашли лошадь, Кэти умирала от желания увидеть ее, …и в выходные мы взяли ее с собой на конюшню. Эдвард с большой гордостью привел ее туда и познакомил со всеми, кто там работал, особенно с Бобом и Шэрон. У Дженны в тот день хватило ума редко попадаться нам на глаза, что меня порадовало. Думаю, если бы Дженна коснулась Кэти, я бы точно уложила ее на землю! В то же время часть меня хотела, чтобы она показалась и познакомилась с маленькой девочкой, чью жизнь она чуть не разрушила попыткой причинить боль ее отцу. Может быть, это немного поубавило бы пыл этой сучки.

Мы пообедали на озере, где Эдвард с Бобом обычно мочили ноги и отдыхали во время ланча.

Затем Эдвард показал нам все помещения и рассказал, чем он занимается здесь каждый день. Он даже дал Кэти немного морковки и яблочных долек, чтобы она покормила тех «хороших лошадок», которых он считал таковыми.

И он на самом деле НЕС Кэти на руках, когда проходил мимо стойла Психа, не спуская с коня глаз, …и не поворачиваясь к нему спиной. Кэти помахала Психу рукой, и он «улыбнулся» ей, кроткий словно ягненок. Я обвинила Эдварда в том, что он преувеличивает, рассказывая гадости про Психа, и его рот лишь открылся от неверия в то, что я могла такое о нем подумать.

Йо-Йо завоевал сердце Кэти за одну секунду. Как только она увидела этого маленького коня, она тут же крикнула: «Ооооо!» и захотела прокатиться на нем. Йо-Йо тоже понравилась эта идея, и он практически прыгал от нетерпения, когда Эдвард спросил у него, не хочет ли он немного покатать Кэти.

Эдвард в своей черной ковбойской шляпе вел Йо-Йо по кругу большого загона с земляным полом, держа его под уздцы, а Кэти сидела верхом. Эдвард также показал ей, как правильно залезать на пони и даже немного объяснил, как им управлять и как заставить его остановиться, …но все равно сам держал его под уздцы, не доверяя Йо-Йо достаточно для того, чтобы отпустить его.

– Отпусти, папа, – продолжала умолять Кэти – она хотела прокатиться на Йо-Йо без посторонней помощи.

– Пока нет, – продолжал он повторять.

– Никогда, – сказала я, стоя у изгороди, откуда наблюдала за ними, и Эдвард бросил на меня взгляд и ухмыльнулся. Я знала, что снова прочитала его мысли.

На самом деле, я так не думала. Уверена, что в один прекрасный день Эдвард отпустит поводья,… возможно, когда Кэти исполнится… тридцать… сорок, …может быть, тогда. Может быть.

Наконец он выпустил поводья,… и дал лошади сделать примерно три шага, прежде чем рвануть за ней и снова ухватиться за них. Я рассмеялась – вырастет ли когда-нибудь бедная Кэти, если ее доблестный защитник постоянно будет рядом? Я в этом сомневалась.

А затем Кэти познакомилась с Дэнсер, …это было так прекрасно. Эдвард открыл дверь в ее загон и прошептал Кэти так, словно мы стоим перед входом в церковь:

– Постарайся вести себя тихо, ладно, детка? Она все еще не слишком здорова.

– Ладно, папочка, – уважительно прошептала Кэти, и все мы тихо вошли в загон. Денсер стояла, немного опустив голову, с закрытыми глазами. Она спала.

– Оооооо…, – с благоговением прошептала Кэти и близко наклонилась к морде лошади, не дотрагиваясь до нее, – Она ТАКАЯ красивая!

Она все еще говорила шепотом, и Эдвард улыбнулся, глядя на Дэнсер.

– Да, красивая, – прошептал он в ответ, поглаживая пальцами и сдвигая в сторону челку лошади, которая слегка свисала ей на глаза.

Я говорила Эдварду, что ему не о чем беспокоиться. Она боялся, что Дэнсер покажется Кэти уродливой из-за своих болячек и рубцов. В свое время он также говорил, что когда Кэти его увидит таким, какой он есть, или когда-либо узнает о его прошлом, …она тоже решит, что он – урод.

Но, как я ему говорила, Кэти получила серьезные ожоги и была обезображена. И она прошла через это, но до сих пор она живет с воспоминаниями о том, каким было ее лицо, …как с ней обращались другие дети, …и я знала, что ей не чуждо сострадание – особые глаза, чтобы увидеть красоту Дэнсер, которую видели мы с Эдвардом. Я была рада, что оказалась права.

Мне показалось, что Кэти хочет прикоснуться к ней, но затем она убрала руку.

Эдвард заметил это и прошептал, взяв ее за руку:

– Все в порядке, ты можешь погладить ее, …просто будь очень нежна, …словно перышком…

Он показал ей, как прикоснуться к Дэнсер, …и Кэти очень осторожно и нежно погладила ее своими пальцами. Эдвард убрал свою руку, глядя, как она гладит лошадь, и с гордостью улыбнулся.

Дэнсер не проснулась, пока Кэти гладила ее по шее, не дотрагиваясь до стежков в центре, …и глаза у Кэти наполнились слезами.

– Она и правда очень больна, пап? – спросила Кэти, продолжая гладить лошадь.

– Боюсь, что да, детка, – прошептал он в ответ, глядя на дочь, – Но в один прекрасный день ей станет лучше. Может быть, тогда, если она будет готова, ты сможешь покататься на ней.

Я улыбнулась этой идее. Я не могла себе представить лучшего для Дэнсер, чем милая маленькая девочка, сидящая у нее на спине. И даже более того – я таяла, представляя себе Эдварда верхом на ней.

Но, вероятно, этого не произойдет еще очень долгое время.

– Почему это случилось с ней, пап? – Кэти по-прежнему понижала голос, но это был такой невинный вопрос, от которого у меня на глаза тут же навернулись слезы, как только я услышала его.

– Я не знаю, – прошептал Эдвард с болью в голосе, – Все мы знаем, что плохие вещи иногда случаются. И мы не знаем, почему. Но возможно, что когда-нибудь мы узнаем это. Узнаем и поймем. И тогда мы возблагодарим Бога за то, что он послал нам Дэнсер, …чтобы научить нас состраданию, …научить нас нежности, …научить нас, как ИСЦЕЛЯТЬ. И возможно, когда-нибудь, …может быть, …если будем достаточно сильны, …мы даже сможем научиться прощать… тех больных ублюдков, которые сделали это с ней.

Я мысленно рассмеялась, оставив это при себе, …это был настоящий шаг вперед и очень классно прозвучало – даже включая слова про «больных ублюдков». Кэти не поморщилась от слов Эдварда, …она выглядела так, словно была полностью согласна с ним на этот счет, …и было отрадно, что он не говорил с ней, как с ребенком.

– Хотя я сомневаюсь, что я настолько силен или когда-нибудь стану, – добавил он затем.

Кэти взглянула на Эдварда как на слабоумного.

– Ты и правда сильный, папа, – она похлопала его по руке.

– Спасибо, детка, – он улыбнулся ей, – Как и ТЫ. Я действительно горжусь тобой, Кэти. Большинство детей твоего возраста испугались бы, увидев ее, …или сказали бы что-нибудь жестокое. Но не ты. Ты – особенная.

– Я бы никогда не была жестока к лошади, – Кэти выглядела немного неуверенной в том, что сказать, – Или к кому угодно.

– Я знаю, – Эдвард улыбнулся ей, глядя на свое сердечко на двух ногах.

– Можно я помогу тебе ухаживать за ней, пап?– спросила Кэти.

Эдвард начал качать головой и уже приготовился ответить, но я сказала:

– Думаю, это было бы очень мило.

Тогда Эдвард посмотрел на меня и в его глазах читался вопрос.

Я кивнула и очень мягко сказала:

– Думаю, Кэти будет великолепной медсестрой для Дэнсер.

– Можно, можно? – спросила она у Эдварда, светясь счастьем и возбуждением.

Эдвард был в полном шоке, так что смог лишь кивнуть и улыбнуться, пытаясь спрятать от нее подступающие слезы.

Он все еще думал, что Кэти ребенок. Но он должен был начать видеть ее той, кем она являлась – девочкой-подростком, которая через несколько лет станет женщиной. Он думал, что она не справится с уходом за Дэнсер – с кровью, швами, …болью этой лошади, …но я знала, что за сердце у этой маленькой девочки. Я знала, что она может сделать это.

Так началось партнерство Эдварда и Кэти, его верной медсестры. Позднее тем вечером я сказала Эдварду, что я думала, что им с дочерью следует какое-то время побыть вдвоем. Я немного обдумала это и знала, что это правильно, и Питер подтвердил мои мысли по этому поводу.

Было хорошо, что я являлась частью их динамики, их семьи. Но еще Эдвард и Кэти были отцом и дочерью. Как мы с Чарли. Им следует делать что-то вдвоем, делать что-то, что связывает только их, без моего вмешательства. И пока они будут этим заниматься, мне тоже следует попытаться завести каких-нибудь друзей. Доктор Питер сказал, что мне следует завести какие-нибудь отношения вне дома. Эдвард возненавидел эту идею и был готов уволить доктора Питера тем субботним вечером.

Я даже сходила поужинать с парой девушек, с которыми познакомилась на одном из предметов, …и это было мило. Не то, чтобы все было ужасно весело или интересно, но было вполне хорошо. Мы сыграли в пул (американский бильярд – прим.пер.), и – верите или нет – но мы выпили по паре пива. Мне было просто Богом не дано играть, но это никого не волновало. Думаю, за весь вечер я загнала в лузу лишь пару шаров. Без Эдварда я чувствовала себя словно голой, …и вскоре заспешила домой.

Он, словно вожатый скаутов, сидел в гостиной на стуле, постукивая ногой об пол в ожидании меня. Когда я вошла, он вскочил и начал допрос.

«Ты повеселилась? Как все прошло? Там были парни? Мужчины? Что? Почему ты ничего не говоришь? Тебя кто-то ударил? Тебя лапали? Я УБЬЮ его! Кто это был?».

Все это было оформлено в одно длинное предложение, …а я по-прежнему не произнесла ни слова с тех пор, как вошла.

– Мне не мерещится запах пива? – спросил он затем, – Ты пила? Я знал, что будут неприятности, когда тебе исполнится двадцать один! Ты пьяна? Тебя тошнит? Помочь тебе дойти до туалета?

Я просто была вынуждена рассмеяться над ним – он был так охрененно мил, чрезмерно опекая и контролируя меня.

– Почему ты смеешься? – продолжил мистер Вопрос, – Произошло что-то забавное? Там был какой-нибудь веселый парень? Тебе нравятся веселые парни? Я могу быть веселым.

В ответ я лишь вцепилась руками в его лицо и страстно поцеловала, …я действительно соскучилась по нему в тот вечер.

– Ты И ЕСТЬ веселый, – сообщила я, проходя мимо него в нашу спальню чтобы переодеться для сна.

– Почему ты не отвечаешь мне, Белла? – спросил он нервно, следуя за мной в комнату и возобновляя допрос, – Ты танцевала? Ты что-нибудь ела? Ходила в кино? Что? О чем ты не говоришь мне?

В тот вечер я чуть не позвонила Питеру, чтобы услышать мистера Задавайте-любые-вопросы, пока Эдвард продолжал допрашивать меня, но я пожалела доброго доктора.

Возможно, Питер был прав насчет недолгих уходов из дома. Эдвард вел себя как настоящий придурок после того, как я ушла всего лишь на три часа! Я записала его тираду на мой новый модный диктофон, который Эдвард подарил мне на день рождения. Он не знал, что диктофон включен, …но я сделала это для того, чтобы потом прослушать ее и повеселиться. Мы с Кэти чуть не под столом валялись от смеха на следующее утро, когда я включила запись за завтраком. Эдвард хотел сделать вид, что он зол на нас, …но не смог. Он рассмеялся прямо вместе с нами.

– Заткнитесь. Вы, девушки, ТАКИЕ недоразвитые! – он улыбнулся, выходя с кухни, усаживаясь на пол и переключая телевизор на «Looney Tunes» (серия мультфильмов, персонажами которых являются Багз Банни, поросенок Порки, Даффи Дак, кот Сильвестр и др. – прим.пер.), поедая своих хлопья «Lucky Charms».

И тогда мы с Кэти рассмеялись еще ГРОМЧЕ!

– Он такой милашка, да? – спросила у меня Кэти.

– Любимый, – кивнула я, глядя на его вихры, торчащие во все стороны.

– Оооо! – он сделал громче, – Я ЛЮБЛЮ этот! Даффи ДАК!

Мы до сих пор регулярно ходили к Маркусу, посещая его ресторанчик так часто, как могли. И всегда по субботам, перед сеансами. И нам никогда не было скучно. Я думала, что их подшучивания рано или поздно станут чем-то обыденным, …или даже немного утихнут, …но нет. Они лишь набирали обороты.

– Когда, БЛЯТЬ, ты прекратишь ходить сюда, белый парень? – крикнул Маркус Эдварду однажды.

– НИКОГДА! – Эдвард нахмурился и громко крикнул, – Я люблю тебя, Джимми!

– ПОШЕЛ НА ХУЙ! – крикнул Маркус в ответ.

– САМ ПОШЕЛ НА ХУЙ! – выплюнул Эдвард, – И можешь принести мне половинку кубика льда? Они у тебя просто огромные! Помнишь, что говорил Фрейд о людях, которые все время окружают себя огромными предметами? (кто не понял – Эд намекает на маленький член – прим.пер.) Я понимаю, …но я не могу даже прожевать кубик такого размера! Не мог бы ты купить себе еще один аппарат для приготовления льда, …такой, который делает ледяную КРОШКУ? Было бы классно! Тебе стоит поискать такой!

– Тебе стоит поискать у меня в ЗАДНИЦЕ! – бросил Маркус в ответ, взбесившись, – И если тебе не нравятся мои большие кубики льда для мужиков, тогда убирайся НА ХУЙ ОТСЮДА! Никто ТЕБЯ не приглашал!

– Не приглашал? – спросил Эдвард, – Это ресторан! Твоя табличка «ОТКРЫТО» и надпись на двери с часами работы – И ЕСТЬ ПРИГЛАШЕНИЕ! Тебя разве этому не учили на курсах для владельцев заведений? Тебе следует посмотреть «Адскую кухню» (популярное кулинарное реалити-шоу телеканала Fox – прим.пер.). Там ты сможешь увидеть, как выглядит настоящий ресторан, …и как выглядит зал, полный клиентов. Я не думаю, что тебе это «светит».

– Это случится в ТОТ ДЕНЬ, когда МНЕ понадобится хоть какой-нибудь совет от английского ПЕДИКА-шлюшки! – выплюнул Маркус и отошел от нашего столика, бормоча, – Блять, половинку кубика льда ему, …придурку!

И, как всегда, Эдвард убедительно сказал:

– Он нас любит.

Я лишь знала, что однажды мы окажемся на первой полосе газеты под заголовком «Джимми Чен убивает пару посетителей».

И сегодня мы покупали костюмы для Хэллоуина.

Как только мы пришли в магазин, где продавались костюмы, Кэти тут же унеслась поискать что-нибудь для себя. Эдвард продолжал следить за ней взглядом, как и всегда в публичном месте, даже несмотря на то, что этот город был в сто раз безопаснее Нью-Йорка, …но, к сожалению, Эдвард действительно никогда не чувствовал себя в безопасности на улице, окруженный незнакомыми людьми.

– Кэти, останься с нами! – крикнул он ей, но она проигнорировала его слова и отправилась в другой проход между рядами, выискивая для себя костюм.

– С ней все в порядке, папуля, – немного подразнила я его, улыбнувшись, – Ты уверен, что хочешь и себе купить костюм? Нам не обязательно.

– Ты С УМА СОШЛА? – теперь Эдвард улыбнулся, и в этой улыбке я увидела, что ребенок в нем вернулся к жизни, …и нас ждет масса веселья, …его глаза уже горели огнем, – Я не праздновал Хэллоуин с Кэти шесть лет! Я наряжусь и ТЫ ТОЖЕ! Так что улыбнись и смирись.

– И почему я сразу не догадалась, что все этим закончится? – я ухмыльнулась, глядя на костюм Дороти (нашему читателю она известна как Элли, которая с Тотошкой шла в Изумрудный город – прим.пер.), который висел на стене в пластиковом чехле.

Я не наряжалась на Хэллоуин с тринадцатилетнего возраста, но должна была признать, что этот Хэллоуин обещает быть очень веселым. Чарли никогда не участвовал в празднике. Он всегда работал в ночь праздника, из-за теряющихся в толпе детей-попрошаек и ночных озорников (по традиции вечером 31 октября дети, наряженные в костюмы нечисти стучат в дома и говорят: «Откупись или заколдую», получая в виде откупа сладости – прим.пер.). Он ходил со мной однажды, …и просто прогуливался вдоль тротуара, наблюдая, как я хожу по соседским домам, чтобы получить свои конфеты, …и каждый раз, когда я возвращалась к нему, он спрашивал: «Ну, что тебе дали?».

Не то, чтобы мне было очень весело заниматься этим.

Но я знала, что с Эдвардом и Кэти… у меня есть большая надежда, что этот Хэллоуин будет полон радости. Я была взволнована грядущим праздником.

Эдвард искал для меня костюм, прежде чем выбирать СВОЙ! Он продолжал поиски.

– Ооо, смотри – рваные крылья темной феи! – указал он, – «Темная Нимфа»! Оооо, готично!

В такой костюм могла бы вырядиться какая-нибудь проститутка. Я чуть не произнесла это вслух, но, к моему БОООЛЬШОМУ облегчению, я этого не сделала. Он мог воспринять это на свой счет.

– Мы же пойдем с Кэти, – сказала я мягко, – Не думаю, что «Темная Нимфа» подойдет.

– Да, ты права, – он выглядел немного разочарованным, – Хотя мы могли бы купить его для ПОСЛЕ Хэллоуина, …если ты понимаешь, что я имею в виду…

Он бросил на меня такой взгляд, что мои трусики чуть не упали на пол, и я ошеломленно промолчала, открыв рот.

Чем больше мы смотрели женских нарядов для взрослых, тем больше нам попадались слишком уж сексуальные. Некоторые из них были так малы и так развратны, что я едва ли надела бы их, даже будучи одна в своей комнате. И, конечно же, Эдвард только на них и обращал мое внимание, словно у меня и правда была возможность носить что-то из этого на улицах Каспера, дефилируя на глазах у добропорядочных мамаш!

– «Восхитительная Дьяволица», – прочитал Эдвард название на бирке, разглядывая сексуальный дьявольский наряд, который выглядел так, словно на модели на картинке просто распылили краску и нарисовали неровные языки пламени поверх ее силиконовых сисек. Также на ней были 5-дюймовые каблуки (12,7 см – прим.пер.). Я могла себе представить, как вышагиваю по грязным дорогам в этом наряде!

– Следующий, – сказала я, поднимая брови. Он лишь продолжил искать дальше.

– «Эльвира, Госпожа тьмы», – произнес он с сексуальным рычанием.

– Пожалуйста, забудь обо всех костюмах, в названии которых содержится слово «госпожа», – я улыбнулась, качая головой.

– О, да, – он немного нахмурился, – Прости.

Затем он охнул и повернулся ко мне, – «Медсестра»!

Я не имела ничего против этой идеи до тех пор, пока не увидела костюм, который он снял со стены. Он напоминал одеяние шлюхи, с широко распахнутым медсестринским халатиком с очень глубоким вырезом, …и поясом для чулок, …также на модели была надета форменная шапочка, а в руках она держала шприц.

– Это не медсестра, Эдвард, – сообщила я ему, – Если бы медсестры так выглядели, я бы никогда не оставила тебя или моего отца одного в больнице в Нью-Йорке.

– Милый костюмчик, – он взглянул на него, – Я мог бы купить себе костюм врача, и наши костюмы подошли бы друг другу.

– Возможно, если ты найдешь мне приличный и похожий на НАСТОЯЩИЙ костюм медсестры, – я понимала, что здесь его найти нереально, но мы продолжили поиски, – На дворе 2010 год, и, возможно, я могла бы нарядиться врачом, а ТЫ – медбратом.

Получай, Ромео. Держу пари – костюм врача абсолютно нормальный, в то время как «медсестра» похожа на подзаборную шлюху! Настоящая медсестра умерла бы со смеху, увидев этот костюм.

– Это просто будет выглядеть по-дурацки, – сказал он, глядя на стену в поисках чего-нибудь другого.

– Почему? – я положила руки на бедра.

Он приложил костюм медсестры к своей груди.

– Как я могу надеть это?

– Ты можешь, – я пыталась не улыбаться, – Ты был бы сексуальной медсестричкой! Мы подложим тебе вместо груди теннисные мячики, накрасим губы, …и образ закончен.

– Дай потрогать лоб – у тебя, наверное, поднялась температура! – он заржал, вешая костюм медсестры на место.

– Оооо, доктор! – проворковала я как дурочка.

– Заткнись, – он покачал головой, улыбаясь и продолжая поиски.

За следующие несколько минут Эдвард выбрал еще несколько нарядов.

– Ооооо, «Похотливая пикси»! – произнес он, снимая костюм со стены.

– Ах, – я взяла костюм из его рук, – Не могу поверить! Посмотри, что они сделали с Динь-Динь! (фея, героиня диснеевского «Питера Пена» – прим.пер.) Это просто отвратительно! Уолт Дисней, наверное, перевернулся бы в гробу!

Следующим исковерканным диснеевским персонажем была Сексуальная Белоснежка. Эдвард чуть не прыгал от радости, когда увидел этот костюм. Я чувствовала себя строгой мамочкой в лавке сладостей, которая говорит «нет» всему, что выбрал ее маленький мальчик.

– Может, мы купим его и позабавимся с ним вдвоем, – предложила я ему, – Есть здесь, блин, хоть одна вещь, у которой ЗАКРЫТЫЙ верх? – почти крикнула я посреди магазина, и люди стали оборачиваться.

– Белла, не закатывай сцену, – Эдвард обвил вокруг меня руки и увел меня в другой ряд.

– О, а тут кое-что есть! – Эдвард выбрал один костюм и показал его мне, – «Заключенные»! Мы можем надеть одни наручники на двоих!

Я лишь уставилась на него, подняв бровь, ожидая от него объяснений.

– Мы же можем одеться заключенными, которые сбежали из тюрьмы, скованными одними наручниками? – он немного натянуто улыбнулся, обнажая зубы. Сейчас он был похож на куклу Кена.

– Думаю, нет, – сказал он, кладя оранжевый комбинезон на место.

– У них есть старомодные костюмы заключенных – в черно-белую полоску…, – попытался он уговорить меня, …когда я перебила его, сказав:

– Двигайся дальше!

– Оооо, «ЖЕНЩИНА-КОШКА»! В коже! – закричал Эдвард, – И у нее плеть!

Затем он слегка побледнел и сказал:

– Я бы просто отшлепал себя сам за эти слова, прости.

Я начала отчаиваться – а что, если я ничего не найду? Так я испорчу Эдварду все веселье, подумалось мне, и я чувствовала себя такой плохой… и такой старой.

Эдвард взглянул на меня и увидел, что у меня в глазах слезы.

– Что с тобой, крольчонок? – спросил он, целуя меня в нос, – Почему ты расстроилась?

– Потому что я невеселая, – я почувствовала, что мой подбородок дрожит, – И я порчу тебе Хэллоуин.

– НЕТ! – возразил он в ответ, приседая так, что наши глаза оказались на одном уровне, – ЭТО НЕ ТАК, БЕЛЛА – ты никогда ничего мне не портишь, ты слышишь меня? Прекрати это сейчас же. Мы дойдем до конца ряда с блядскими нарядами и найдем тебе что-нибудь симпатичное, ладно? Я обещаю. Даже если мне придется сшить тебе костюм самому.

Затем он охнул… и улыбнулся мне.

– Я могу сделать его сам, – повторил он. – Я могу сделать для тебя костюм, Белла. Я знаю, как.

Я смутилась, и тогда он объяснил мне настолько подробно, насколько мог сделать это в магазине.

– Обычно я сам шил себе костюмы для работы, мы все должны были делать их сами, – сообщил он, – Если хочешь, я могу сделать его, какой бы тебе ни понравился. Ладно, детка?

Я просто не могла себе представить Эдварда с иглой с ниткой в руке. Он – это просто кладезь скрытых талантов. Он умеет все! (в этом месте просто невозможно не вспомнить про кота Матроскина… LOL… жаль лишь, что Winnd вряд ли знает о его существовании – прим.пер.)

– Ладно, – я почувствовала себя немного лучше, в то же время осознавая, что мой мужчина – лучший из всех! Много ли мужчин стали бы ШИТЬ своей женщине костюм для Хэллоуина. Я блюблю его!

Мы еще немного повеселились после того, как с моих плеч упал груз покупки одного из этих костюмов. Сейчас Эдвард находился в отделе мужских костюмов, получая при этом огромное удовольствие.

– Смотри, Белла – огромный презерватив! – он со смехом показал мне картинку, на которой мужчина находился внутри очень длинного презерватива.

– Ладно, давай купим их! Возьми побольше! Они тебе подойдут, – подразнила я его, – Но что ты наденешь в качестве костюма?

Он выглядел шокированным и рассмеялся надо мной, ударив по голове упаковкой с костюмом, – Ты ТАКАЯ пошлая!

Он даже покраснел и огляделся по сторонам, но никто на нас не смотрел.

И раз в одну-две секунды он осматривал магазин, чтобы увидеть, где Кэти, …и, увидев ее, его тело снова расслаблялось. Он такой классный.

– «Банан»! – он взглянул на следующий костюм, – И с дырой, чтобы было видно лицо!

– Этот милый, – я ухмыльнулась, не представляя себе его в костюме банана. Я отметила, что мужские костюмы развратными не были. Этим миром… правят свиньи.

– Мне придется еще где-нибудь ПРОРЕЗАТЬ ДЫРЫ? – спросил он у меня, заржав, когда я уставилась на него с лицом, не выражавшим никаких эмоций.

– Не после этой убогой шутки, – сказала я, и он рассмеялся.

– Ты сказала, что тебе нравятся веселые парни, – подразнил он меня, надевая огромные солнцезащитные очки, – Ты соврала.

– Нет, мне ПРАВДА нравятся веселые парни, – я улыбнулась, – И когда найдешь такого – дай мне знать.

Coloring outside the lines. Глава 27 (часть 2)

Глава 27. Кто твой папочка?

Часть 2.

От автора: *О! Когда прочтете часть про Дональда Дака, зайдите на «youtube» и введите «Donald Duck Sex Tape Scandal». Я нашла этот ролик и была просто вынуждена хоть как-то «вплести» это в рассказ. Думаю, это просто умора, но заранее извиняюсь, если вам так не покажется. Спасибо!*

BPOV

– Нет, мне ПРАВДА нравятся веселые парни, – я улыбнулась, – И когда найдешь такого – дай мне знать.

– О, – он охнул, разглядывая себя в зеркале, после того как надел на голову парик с афро-прической, – Ты так жестока ко мне.

Я прыснула от смеха. Сейчас он был таким забавным.

– Что за ФИГНЮ ты на себя надел? – я хихикнула.

– Это мода 70-х! – сообщил он мне, прикладывая фальшивые усы, – Классно было бы прийти к Джимми в таком виде?

Затем он снова охнул.

– Ты раскрасишь мне лицо коричневым? – спросил он, – Я могу изобразить его брата!

Я рассмеялась, но забраковала эту затею.

– Я так не думаю, – я хихикнула, – Но очень стильный наряд.

Он стянул с себя костюм, и пока снимал, у него отклеился один ус.

– Сейчас ты выглядишь как Чарли, – я рассмеялась громче.

– О ГОСПОДИ! – он немедленно сорвал их, – Почему ты не сказала мне? Я не хочу, чтобы ты видела во мне своего отца, не в обиду Чарли…

– Оооо, «Гладиатор»! – сказал он, копируя голос Рассела Кроу, – Меня зовут Максим Десим Меридий, я командующий войсками Севера, генерал легиона Феликса, верный слуга действующего императора Марка Аврелия. Отец убитого сына, муж убитой жены, и я отомщу за них, в этой жизни или в следующей!

Он был неподражаем, …и люди, стоящие вокруг нас, зааплодировали. Я почувствовала, что краснею и Эдвард тоже залился краской. Он робко махнул зрителям, благодаря их.

– Спасибо, что не устроил сцену, – пошутила я, улыбнувшись ему.

– Господи, это было ПОЗОРИЩЕ, – сказал он почти шепотом.

Я обняла его и поцеловала в щеку, говоря:

– Я думаю, ты был великолепен. У тебя получилось даже лучше, чем у самого Рассела Кроу.

– Правда? – он улыбнулся, и его стыд был позабыт, когда он продолжил, – Хочешь записаться в мой фан-клуб?

– Думаю, я уже, – ответила я

Через минуту я отвернулась, и Эдвард надел черный кожаный пиджак, … поднял воротник, глядя на меня и вытягивая два больших пальца с криком:

– ЭЭЭЭйййййй!

– О Господи, ты же НЕ… ты же просто так, да? – я рассмеялась.

– Фонзи, (Артур Герберт Фонзарелли, он же Фонзи, персонаж сериала «Счастливые дни» (1974-1984), сыгранный Генри Винклером – прим.пер.), – сказал он.

– Я знаю, кто он, – сказала я и пошла дальше, на секунду притворившись, что не узнаю его.

– О, смотри, Энтони! – на этот раз я назвала его ненастоящим именем, указывая пальцем, – Огромные крылья ангела!

– Я хочу их, – сказал он твердо, уставившись на них.

– Ты хочешь нарядиться ангелом? – спросила я, зная, что парня в костюме ангела не часто встретишь на Хэллоуин.

– Нет, не для Хэллоуина, – сказал он, – Я просто хочу их купить.

– Ладно, – сказала я, чувствуя, что мы повеселимся с костюмами, начиная с первого ноября.

Он схватил их как ребенка и побежал с ними на кассу, попросив женщину подержать их у себя для нас до момента, когда мы подойдем расплачиваться, и, когда она увидела его лицо, она согласилась.

Я на несколько минут отошла к Кэти, чтобы посмотреть, что она ищет. Я надеялась, что в отделе для девочек нет такого дерьма, как в женском.

Но она повела себя очень странно, когда я подошла к ней, и спросила, все ли у нее в порядке.

– Да. И мне не нужно, чтобы со мной кто-нибудь ходил, – сказала она вежливо, – Я не ребенок, ничего со мной не случится, и никто меня не украдет.

– Ладно, – сказала я, совершенно не обидевшись, и направилась искать Эдварда.

Я увидела парня в пурпурном костюме мохока, (индейское племя, жившее в долине реки Мохок штата Нью-Йорк – прим.пер.), он смотрелся в зеркало на стене. Я закатила глаза и сказала:

– Простите.

Я попыталась пройти мимо него, но он позвал меня по имени.

– Белла! – сказал он и я обернулась. Это был Эдвард.

– Восьмидесятые! – сказал он с усмешкой Билли Айдола, (английский рок-музыкант – прим.пер.), копируя его английский акцент, – Чё думаешь, девица?

– Я ТАК хочу, чтобы Питер прописал тебе что-нибудь, – сказала я с серьезным видом, пытаясь рассмешить его, …и мы оба рассмеялись.

– Это приятный денек для… белой свадьбы! – пропел он, тряся головой и играя на невидимой гитаре.

Я чуть не сбежала от него.

– Парики «Twisted sister»! (нью-йоркская глэм-металл группа 70-80-х годов, выступающая в гриме и маскарадных костюмах – прим.пер.), – услышала я вслед, пока шла, не останавливаясь.

Я обернулась, чтобы сказать ему что-нибудь, а он стоял, глядя в зеркало в парике с длинными черными волосами, …длинными черными кудрявыми волосами. О, НЕТ!

Я поспешила обратно и нежно произнесла:

– Эдвард?

Он просто смотрел на себя в зеркале, …и его лицо было даже белее, чем обычно.

– Малыш, – я почувствовала небольшую внутреннюю дрожь, и стащила парик с его головы, – Сними его. Ты в порядке?

– Да, – он странно смотрел на свое лицо, – Это просто проклятый парик.

Он отошел от зеркала и больше ничего не сказал. Я дала ему пару секунд побыть одному, …надеясь, что с ним все в порядке. Волосы на этом парике были точно такие же, как у сэра Кевина. Были ли хоть один день, когда мы не вспоминали о нем? Мне хотелось отхлестать Бога по лицу.

Я знала, что мне нужно снова заставить его улыбаться. Он всегда делал это для меня.

– О, Эдвард, смотри! – я схватила один парик, – «Зена, королева воинов»!

И затем я издала боевой клич.

Эдвард слабо улыбнулся мне и сказал:

– Клевый.

О. Это разбивает мне сердце. Он выглядит таким грустным. Проклятый сэр Кевин, надеюсь, ты сгоришь в АДУ!

Я попыталась найти что-нибудь еще, …что-нибудь, что заставит его снова смеяться.

О БОЖЕ! Я нашла!

– Эй, Эдвард, – я ухмыльнулась, он взглянул на меня, и внезапно у него появился очень усталый вид, – Смотри, вот этот! «Озорная монашка»! (одна из героинь японских хентай – порно-комиксов – прим.пер.)

Это был монашеский наряд из черной кожи, но с низким вырезом и короткой юбкой, … и кожаным головным убором. Иисусе, даже монашеские одеяния не застрахованы от внимания извращенцев, которые придумывают все эти ебанутые костюмы!

И тогда я добилась небольшой усмешки.

– Ты не наденешь это, – заявил он.

– Нет, надену! – пропищала я, – И в церковь в нем пойду!

И чудо случилось! Он рассмеялся! Спасибо тебе, ГОСПОДИ!

– Я бы с удовольствием на это посмотрел, – он хихикнул, улыбаясь мне, пока я надевала на голову убор, …и как только я сделала это, он схватился за живот от смеха.

– Руки на стол, лицом вниз, плохой мальчишка! – я играла, и пока он продолжал смеяться, я и дальше собиралась корчить из себя злую монашку.

– А в комплект входит линейка? – он покопался в пакете, и озорная усмешка вернулась на его лицо.

Он поднял глаза и встал со мной нос к носу, …и я улыбнулась ему.

– Ты тоже совершенно особенная, Белла, – сказал он срывающимся голосом со слезами на глазах, склоняя свою голову к моей и закрывая глаза, – Ты знаешь об этом?

Я тоже закрыла глаза и обняла его рукой за шею:

– Я здесь. Я люблю тебя. Не забывай об этом. Ты не одинок в этом. Я уже ПРИКОВАНА к тебе, ты понимаешь это?

Он кивнул.

– Я знаю, – прошептал он, – Я тоже люблю тебя.

Только мы могли устроить эту сцену посреди магазина товаров для Хэллоуина.

И только тогда я осознала, что на мне все еще надет монашеский головной убор.

Эдвард посмотрел на меня, когда открыл глаза, и снова взорвался смехом, пока я сдергивала убор со своей головы, …становясь при этом малиново-красной.

– Сестра Белла, – он округлил глаза, когда ему на ум пришла моя новая кличка.

– О, нет, …не делай этого, – я закрыла ему рот рукой, – Забудь, что видел меня в этом уборе!

Эдварх охнул.

– Давай купим его для доктора Питера! Держу пари, у него в коллекции нет такого!

Мы оба рассмеялись, тут же соглашаясь с этой идеей.

– Да, – сказала я твердо, – Точно.

Позже я пыталась уговорить Эдварда нарядиться Зубной Феей, (фольклорный персонаж, который забирает из-под подушки молочный зуб ребенка, оставляя вместо него монетку – прим.пер.), но он сбежал от меня.

В конце концов, мы выбрали себе костюмы, найдя кое-что симпатичное, что мы сочли приемлемым. Теперь мы ждали, пока Кэти сделает свой выбор. Само собой, мы должны были ждать В СТОРОНЕ от того места, где она рассматривала наряды, так что мы просто торчали в магазине, разглядывая вещи.

– О чем обычно говорит учитель на собрании? – спросил Эдвард – он мало что знал об этом. Сегодня в семь вечера у нас была назначена встреча с учителем Кэти, и – вы не поверите – его звали Дональд Дак – я не вру. Мы с Эдвардом двадцать минут не могли прекратить смеяться, когда Кэти дала нам его визитку.

Первоначально учителем Кэти была женщина, …но у нее был маленький ребенок, поэтому ее заменил новый учитель – Дональд Дак. Кэти никогда не говорила об этом, и, кажется, для нее этот факт перестал быть смешным много недель назад, …но мы с Эдвардом все еще находили это забавным, …особенно, после того случая, когда в парке за нами гнались утки.

– Я спрошу у него, зачем он вместе со всей своейсемьей гнался за нами в тот день, – сказал Эдвард, и я смеялась до упада.

Я продолжала представлять себе белую утку, сидящую на учительском месте, в очках и говорящую с нами голосом Дональда Дака, …и снова начинала смеяться.

Эдвард копировал его голос, …и у него так классно это получалось! Каждый раз, когда он говорил что-нибудь, я взрывалась от смеха, и смеялась до СЛЕЗ, с открытым ртом и торчащими зубами – вот как мне было смешно!

Он говорил утиным голосом:

– Ооо, доброе утро, класс! Меня зовут Дональд ДАК! И сегодня мы будем проходить с вами современную поэзию.

И он рассмеялся. Он просто убил меня! Если бы он сказал еще хоть слово этим голосом, я свалилась бы на пол от смеха! Я уже едва разбирала некоторые из его слов, но это не имело значения. Это было ЗДОРОВО!

Он говорил утиным голосом уже неделю, и у меня болел живот от смеха. Это было особенно забавно слышать по ночам в постели, когда он голосом Дональда Дака говорил мне всякие грязные словечки.

Например, лежим мы с ним в темноте в постели, и я даже не прикасаюсь к нему, …и он начинает говорить утиным голосом:

– О ГОСПОДИ, ТАК ПРИЯТНО! О, ДА, …о, …о, помедленнее, …О, ДА! О, ДА! Кто твой ПАПОЧКА? Кто твой ПАПОЧКА? О ГОСПОДИ! О, да, поиграй с моими ЯЙЦАМИ, …поиграй с моими ЯЙЦАМИ! О, это ТААААК ПРИЯТНО! Да, просто покатай их… руками! ООООО, БОЖЕ, …Я ЛЮБЛЮ, когда ты… о, подожди, о, …помедленнее, помедленнее, …ААААААХХХХ!

И затем он издает этот ужасный протяжный вопль голосом Дональда Дака, …словно кончает, …а затем тяжело вздыхает несколько раз и добавляет: «Не двигайся, Белла. Я сейчас принесу тебе полотенце».

Я знала, что Кэти не слышала его слов из-за того, что я очень громко смеялась, до слез.

– Не делай этого, Эдвард, – предупредила я его, бросая на него взгляд.

– Чего? – он улыбнулся, выглядя при этом, на мой взгляд, чересчур невинно, и сказал, – Я сейчас серьезно спрашиваю, …больше никаких утиных шуток, клянусь.

Да, верно. Он такой лгун.

– Ну…, – я наклонилась ближе, наблюдая за ним, – Скорее всего, он расскажет тебе, как у нее дела в школе и какие у нее оценки. Потом он может рассказать тебе, что Кэти сейчас проходит, …и что она будет проходить к концу учебного года, …а затем, если есть что-то особенное, что касается Кэти, о чем он хотел бы сказать…

Я пристально смотрела на него, и он рассмеялся, спрашивая:

– Что?

– Ты знаешь, что, – я украдкой взглянула на него, – Ты просто не можешь дождаться, чтобы снова заговорить голосом Дональда Дака.

– Я не буду, – пообещал он с хитрой усмешкой на губах, – Я знаю, что тебе больно смеяться, и ты не можешь остановиться. Я не стану смущать тебя здесь. Я приберегу это для сегодняшней встречи с учителем.

– Лучше не делай этого! – сказала я, немного повышая голос, а затем вновь понижая его, – Тебе лучше вести себя хорошо, это же учитель Кэти! Тебе нужно вести себя по-взрослому на родительском собрании, так что никакого утиного голоса! Обещай мне.

Эдвард выглядел так, словно маленькому мальчику не купили игрушку. Он повесил голову и пробормотал:

– Я обещаю.

– Дай-ка мне посмотреть на твои руки, – я подняла бровь, и он ухмыльнулся мне, показывая руки, которые держал за спиной, …и пальцы на руках были скрещены.

– Прекрати! – я разжала его пальцы и взяла за руки, – Пообещай мне еще раз.

– Я обещаю, – он сделал разочарованное лицо.

В школе все было очень мило. Мы поискали и нашли стихотворение, которое написала Кэти, на стене, среди стихотворений остальных учеников, и рисунки, которые все они рисовали, …эти небольшие стенды, полные рисунков, были просто восхитительны! Когда вошел учитель, я начала нервничать. Эдвард просто умирал от желания сказать что-нибудь голосом Дональда Дака, и я не знала, сможет ли он сдержать свое обещание, если искушение будет слишком сильным.

Вошел симпатичный молодой человек. На вид ему было немного за двадцать, …у него были коротко стриженные темные волосы, милая улыбка, и на нем был свитер, жилет и серые слаксы. Если честно, он напомнил мне Джека из сериала «Уилл и Грейс» (один из героев названного сериала в исполнении Шона Хейса; кому интересно, как он выглядит смотрите здесь – прим.пер.), и он подпрыгивал во время ходьбы.

– Привет, вы, наверное, родители Кэти! – сказал он, – Я Дональд Дак.

И все было бы отлично,… но он, блять, сказал это утиным голосом!

Мы с Эдвардом переглянулись и взорвались от смеха раньше, чем смогли сдержаться, …и мистер Дак рассмеялся вместе с нами.

Я быстро почувствовала слезы на глазах и вытерла их, как делала всегда, когда этим голосом говорил Эдвард. Сейчас я чувствовала себя перед учителем полной дурой!

– Я всегда делаю это, когда впервые встречаюсь с людьми, это хороший способ «сломать лед»! – сказал он, пока я продолжала смеяться, …Эдвард прекратил, а вот я не могла.

– Детка, возьми себя в руки, – Эдвард сделал серьезное, взрослое лицо, и я не смогла упрекнуть его за это, – Это же родительское собрание.

Мне понадобилась еще пара секунд, …но, наконец, я справилась с собой.

– Я Энтони Мейсен, это – Мэри Браун, – он представил нас, – Я отец Кэти, а Мэри – моя невеста.

– О, мои поздравления! – он поклонился, и его глаза сверкнули, – Аааа,… ну разве это не прекрасно – настоящая любовь!

Эдвард взглянул на меня и встретился с моим взглядом. Этот парень был просто ВЫЛИТЫЙ Джек из «Уилла и Грейс»! Если этот парень женат, я съем новую шляпу Питера!

Я чуть не спросила его, существует ли миссис Дак, но я не могла заставить себя произнести это без смеха. Я мысленно представила себе Дейзи Дак, а затем вспомнила грязные словечки Эдварда утиным голосом, …и сделала все возможное, чтобы сохранить на лице серьезное выражение, пока учитель говорил.

Эдвард был просто идеальным родителем, он слушал и задавал вопросы. Боже, я НЕНАВИЖУ его!

Все, о чем я могла думать, так это о том, как Эдвард говорит утиным голосом: «Поиграй с моими яйцами, поиграй с моими яйцами…».

Я отвернулась, приложив руку ко рту, делая вид, что я вытираю губы или нечто подобное. Я мысленно искала что-нибудь, о чем можно подумать, чтобы избавиться от голоса Эдварда в голове, но НИЧЕГО не находила.

Сейчас я представляла себе Дональда, Дейзи и трех младших Даков – Хьюи, Дьюи и Луи, (Билли, Вилли и Дилли в русском варианте соответственно – прим.пер.), преследующих нас в парке. Мне нужно было выбираться отсюда.

– Ничего, если я схожу в дамскую комнату? – спросила я, – Простите.

Эдвард встал, когда я поднялась с места, и Дональд последовал его примеру. Он объяснил мне, где находится дамская комната, и я чуть не бегом направилась туда.

Когда я вернулась в кабинет, Эдвард выходил из него с листом успеваемости Кэти к руке.

Я с грустью посмотрела на него и извинилась:

– Мне так жаль, малыш. Мне просто необходимо было отлучиться, иначе я бы описалась!

– Я знаю, я заметил, – он ухмыльнулся мне, – Все нормально – все прошло хорошо. Мне понравилось… собрание.

– Так что он сказал? – спросила я, когда мы сели в машину и он завел ее.

– Думаю, я знаю, почему недавно Кэти была раздражена, – сказал он.

– Да, и почему?

– Дональд сказал…

Я снова начала смеяться.

– Белла…

– Прости, прости, продолжай, – я попыталась взять себя в руки.

– Он сказал, что они готовят пьесу и репетируют ее, – пояснил Эдвард, – Они покажут ее в январе. Во всяком случае, это пьеса по мотивам мультфильма «История игрушек-2». И он хотел, чтобы Кэти играла Джесси, рыжеволосую девочку-ковбойшу…

– Да, – я улыбнулась, – И Кэти бы классно подошла эта роль! У нее рыжие волосы, есть ковбойская шляпа и все остальное!

– Он сказал, что она лучше всех из класса подходит для этой роли, – в голосе Эдварда прозвучала гордость, – Но она не будет играть ее. Он сказал, что она отказалась. Она согласилась на маленькую роль куклы Барби с одной-единственной жалкой строчкой текста!

– Я не смотрела этот мультфильм, а ты? – спросила я его.

– Нет, – сказал он, – Я смотрел только первую «Историю игрушек»…

– Затем он сказал, что она так красиво поет эту песенку, думаю, одну из песен в пьесе…, – Эдвард пожал плечами, – Она поет ее идеально. Он сказал, она заставляет тебя ПОЧУВСТВОВАТЬ ее. Но она расплакалась, пока пела, а остальные девчонки рассмеялись над ней. Он сказал, они назвали ее «малышкой», и с тех пор так и зовут.

– О, черт, – я взглянула в окно, – Я ненавижу маленьких девчонок!

– ЭЙ! – Эдвард подумал, что я включаю Кэти в их число.

– Но не Кэти, МОНГО, (думаю, Белла называет Эдварда так, намекая на то, что он сделал поспешный вывод; термин «Монго» имеет кучу значений, но в частности Монго – это пряничный человечек из «Шрека», которого наш зритель знает как Пряню; так же Монго – детектив-криминалист, карлик, герой нескольких детективных романов Джорджа К. Чесбро – прим.пер.), а тех злых девчонок! – уточнила я, – Почему они так жестоки?

– Маленькие сучки оттачивают мастерство. Не могу поверить, что Кэти ничего не рассказала нам об этом, – сказал Эдвард, продолжая вести машину, – Я даже не знал, что они готовят пьесу! Я чувствовал себя полным лохом, не зная, о чем он говорит.

– Девочки в этом возрасте любят секреты. Так что ты сказал мистеру Даку? – спросила я и приказала себе НЕ смеяться.

– Я сказал, что мы поговорим с ней, – сказал он, взглянув на меня, – Правильно? Нам нужно поговорить с ней? Я имею в виду – я не хочу заставлять ее играть ту, большую роль, если она не хочет, …но, блин, Тане бы ПОНРАВИЛОСЬ увидеть, как Кэти играет роль в настоящей ПЬЕСЕ. Она любила театр. Ей всегда нравилось играть на сцене, танцевать и петь в колледже, …и все такое.

Я улыбнулась, касаясь его руки.

– Она увидит это, Эдвард. Держу пари, она видит все, что делает Кэти.

– У нее очень хорошие оценки, – сказал Эдвард бодрым тоном, меняя тему, – Мозги у нее работают.

– Она действительно умна, прямо как ее отец, – я взглянула в окно.

– Ха-ха, – сказал Эдвард с сарказмом, и в его голосе послышалась горечь.

Я нахмурилась и взглянула на него:

– Что?

– Это была хорошая…, – он выглядел злым и вел машину, уставившись на дорогу, – Хорошая.

– Что «хорошая»? – спросила я, – Я не шутила.

– Я слышал, как ты сказала это, – он нахмурился сильнее, – «Прямо как ее отец…», – передразнил он мой голос.

– Что? – я повернулась к нему? – О чем, черт возьми, ты говоришь?

– Только то, что я не закончил колледж, (пожалуй, все же стоит оговориться, что колледж в США – это высшее учебное заведение, университет – прим.пер.), не означает, что я тупой! – выкрикнул он, не встречаясь со мной взглядом, – Я бы стал кем-нибудь, если бы мой СВОЛОЧНОЙ ОТЕЦ не отрекся от меня.

– Эдвард, я никогда не говорила, что ты тупой! – я почувствовала слезы на глазах и разозлилась, – Я считаю тебя самым умным и удивительным мужчиной из всех, кого я знаю! С чего ты это взял?

– Даже, блять, у Дональда ДАКА есть степень! (только зарождающаяся у нас двухступенчатая система высшего образования с присвоением степеней бакалавра и магистра, в Штатах явление рядовое, в то время как наше ухо слова типа «степень» еще режут и вызывают ассоциации с седыми профессорами и ботанами-аспирантами – прим.пер.), – крикнул он, сильно ударив ладонью о руль, – А у меня – ДЕРЬМО! И ебаная работа по выгребанию ЛОШАДИНОГО ДЕРЬМА!

– Съезжай на обочину, Каллен, СЕЙЧАС ЖЕ! (боже, как же мне нравится, как она фамильярничает! Простите за оффтоп – прим.пер.), – сказала я убийственным тоном, …и я была довольна тем, что он послушался и сделал это.

– Во-первых, я зла на тебя, – сказала я, когда он сильно сжал руками руль, уставившись на него так, словно он ненавидит его.

– Во-вторых – у тебя ДЕРЬМО? – крикнула я, – Правда? Обернись на последние шесть лет своей жизни, …а теперь взгляни на сегодняшний день! У тебя дерьмо? У тебя есть Кэти, …у тебя есть я, …у тебя есть…

– Я знаю, – сказал он, тут же расплакавшись, даже не пытаясь скрыть свои слезы, и он уронил голову на руль, – Я знаю, …прости, Белла. Я не знаю, почему я сказал это, я так не думал.

Он беззвучно рыдал, и я почувствовала, что тоже плачу. Я обняла его и поцеловала его волосы.

– Что случилось? – спросила я, обнимая его.

– Я не знаю, …не знаю! – его лицо все еще лежало на руле, а руки вжались в него еще крепче, – Он все рассказывал об оценках и колледже, …наверное, это просто доконало меня. Порой я чувствую себя таким лузером, Белла. Я честно хотел закончить колледж, правда. Я хотел быть врачом.

Он заплакал еще сильнее, и я почувствовала, как слезы текут по моему лицу. Я знала, что это была его мечта, но я никогда не слышала от него настоящих подробностей до этого. То, как он плакал – это было так печально, …я и не знала, что это так глубоко его ранит. До сегодняшнего дня.

– Как ты посмотришь на меня, когда станешь врачом, а я, блять, все еще буду мальчиком с конюшни? – спросил он и заплакал еще сильнее, – Разве это, блять, работа?

– Я всегда буду гордиться тобой, Эдвард, – я плакала и шмыгала носом, – Чем бы ты не занимался. Я гордилась тобой, когда ты был танцовщиком, и я горжусь тобой СЕЙЧАС! Ничего не изменится, никогда! НИКОГДА!

– А Кэти? – спросил он, продолжая плакать, и его слова из-за этого прозвучали немного неразборчиво, – Она будет меня стыдиться, …когда станет старше и у нее появятся друзья, …она не захочет, чтобы я говорил им, кто я такой! Не говоря уже о том, что будет, если она когда-нибудь узнает, чем я занимался… у Виктории…

– Кэти всегда будет тебя любить, Эдвард, – твердо заявила я, – Я вижу, как этот ребенок смотрит на тебя, ты для нее – ВЕСЬ МИР! В глазах этой маленькой девочки солнце всходит и заходит только благодаря тебе!

Сейчас Эдвард немного приподнял голову от руля и уставился на пустую дорогу.

– Мне до сих пор иногда это снится…, – сказал он и его голос разбивал мне сердце, – И сны эти очень реалистичны. Я делаю операцию, …извлекаю детей, …слушаю биение их сердечек стетоскопом…

– Если ты хочешь быть врачом, Эдвард, ты можешь им быть, – сказала я, поглаживая его волосы, – Если это твоя мечта, ничто не должно останавливать тебя.

Он помолчал и немного распрямился, вытирая свой правый глаз и хмурясь.

– Это красивые слова, Белла, но это не правда, – сказал он холодно, – Мечты мертвы.

– Нет, – возразила я, – Мы… МЫ сами их убиваем! И когда мы делаем это, маленькая частица нас умирает вместе с мечтой. Посмотри, как тебе больно. Ты оплакиваешь свою мечту.

– Я слишком стар, чтобы учиться. Слишком поздно, – он взглянул на меня своими мокрыми глазами, в которых читалось поражение.

– Никогда не бывает слишком поздно, – я нахмурилась сильнее, – А в тебе сейчас говорит Виктория, а не ты. Ты веришь в мечты, ты все время говоришь об этом. И если бы твоя мечта умерла по-настоящему, ты сейчас не был бы так расстроен по этому поводу.

– Я люблю тебя, Эдвард, – сказала я, снова обнимая его, еще крепче, – И я не хочу, чтобы ты был несчастен всю оставшуюся жизнь, пытаясь быть кем-то, кем ты не являешься. Если есть что-то, чем ты хочешь заниматься, я хочу, чтобы ты делал это. После суда деньги, которые дал нам твой отец, будут «разморожены», …и ты можешь пойти учиться, куда захочешь. Ты можешь сделать это.

– Если меня не осудят за убийство, – добавил он.

– Этого не произойдет, Эдвард, – я махнула рукой, от всей души уверенная в этом, – Я говорила тебе, что никто и никогда не заберет тебя у меня… или у Кэти. Я не позволю этому случиться. Поверь мне.

– Я люблю тебя, Белла, – он заплакал сильнее и обнял меня, – Прости меня!

Я почувствовала такое облегчение от того, что сейчас он обнимает и слушает меня, …что тоже разревелась вместе с ним.

– Все нормально…, – я шмыгнула носом, – Ты никогда нас не потеряешь, так что прекрати бояться этого, слышишь меня?

Он кивнул, не в состоянии сказать ни слова, и я слышала его сдавленное дыхание у своей шеи и плеча.

– Блин, это было худшее родительское собрание, на которое я когда-либо ходила! – я попыталась разрядить обстановку.

Эдвард слабо усмехнулся.

– Кто бы мог подумать, что Дональд Дак тебя так огорчит? – спросила я и услышала его негромкий смех.

– Я слышала это, – я украдкой взглянула на него и увидела, что с ним все в порядке, и он улыбается.

Я притянула руками его совершенное и мокрое лицо и поцеловала в губы.

– Я лишь хочу спросить у тебя одну вещь, – сказала я с улыбкой.

– Какую? – спросил он.

– Кто твой папочка? (изначально фраза использовалась в БДСМ-культуре, впрочем, она имеет более широкое применение; смысл ее, думаю, никому объяснять не нужно – прим.пер.), – спросила я. И он рассмеялся. Я бы променяла все психологические степени и награды в мире на этот его смех.

Через пять минут Эдвард завел машину и повез нас домой, …а через секунду он снова голосом Дональда Дака начал говорить грязные словечки. Он – просто дьявол.

Coloring outside the lines. Глава 28 (часть 1)

Глава 28. Ужасный Хэллоуин.

Часть 1.

От автора: *Всем привет! Что такое? Спасибо, что копаетесь в моем больном чувстве юмора. Моя дочь закатила глаза, когда я каталась по полу, слушая, как Дональд Дак занимается сексом. Я ПЛАКАЛА от смеха!

Кэти с Беллой в итоге обретут связь. Их отношения пока еще новые, будет клево, вот увидите. Но я думаю, что было классно то, как она свела Эдварда с Кэти вместе, чтобы они побыли вдвоем. Пинком под зад.

Я чуть не нарядила Эдварда Маркусом и рассмеялась над этой идеей, но, думаю, так не должно быть. Может быть, на следующий Хэллоуин. LOL.

Люблю вас, ребят! Рада, что вы все еще со мной! Ооо, позже я покажу, как мило выглядели Эдвард с Беллой в их тайных костюмах. LOL. Гладиатор встречает Белоснежку …круть! Ангел Эдвард и обнаженная Белла? Вау!

Да, пьеса, которую ставит класс Кэти – это «История игрушек-2», и позже вы поймете причину, по которой Кэти не хочет петь определенную песню. Мой рот на замке.*

_

EPOV

Я постучал в дверь и спросил:

– Кэти, …можно войти?

– Да, – сказала она из комнаты, и я усмехнулся, глядя на Беллу, которая показывала мне большие пальцы. Я открыл дверь и увидел, что Кэти сидит на кровати, читая книгу. Я тут же начал собирать одежду, разбросанную по полу, и швырнул ее в розовую корзинку для белья.

– О, снова «Гарри Поттер», – я улыбнулся, присаживаясь на край кровати.

Она заложила страницу темно-красной закладкой, закрыла книгу и положила ее на кровать между нами. Ее личико не выглядело слишком счастливым. Она знала, что мы только что вернулись со встречи с учителем. Может быть, она думала, что мы будем ее ругать.

– Я только что познакомился с твоим учителем, – сказал я, делая вдох, – Он очень милый.

Она покосилась на меня и сложила руки, пожимая плечами.

– Да, он милый.

Я начал понимать, как трудно было для Беллы пытаться поговорить со МНОЙ.

– Аххх…, – я взглянул на кукол Кэти, сидевших на полке для вдохновения, и продолжил, – У тебя ОТЛИЧНЫЕ оценки! Три «пятерки» и три «четверки». Очень хорошо.

Почему у меня такое ощущение, будто я говорю с чужим человеком?

– В чем дело, детка? – спросил я, наконец, видя ее напряжение, – Это всего лишь я.

– Пожалуйста, ты можешь больше не называть меня «деткой»? – спросила она, и этот вопрос был равнозначен ножу, воткнутому мне в сердце. Но после разговора с Дональдом Даком, думаю, я понимал, почему. Думаю, я чувствовал бы себя точно так же, если бы Белла продолжала называть меня «шлюхой» или «мальчиком-игрушкой». Я понял это.

– Конечно, если тебе это не нравится, – я попытался улыбнуться, – Я буду называть тебя как-нибудь по-взрослому, ладно? Как насчет… «Кейт»? Кэти – детское имя, а Кейт – взрослое. Так подойдет?

Тогда она улыбнулась мне и кивнула.

– Спасибо, пап.

Я кивнул в ответ и опустил взгляд, проводя пальцами вдоль края ее книги.

– Ммммм…, – сделал я еще одну попытку начать разговор, – Твой учитель рассказал мне, что ты будешь играть в пьесе. «История игрушек-2»? Кажется, это веселая история.

– Она глупая, – она нахмурилась, снова скрещивая руки, – Все видели этот мультфильм. Это глупо – ставить по нему пьесу!

– Я его ни разу не видел, – сказал я, с неохотой признаваясь в этом, – И с настоящим удовольствием посмотрю ее! Особенно если ТЫ будешь в ней играть! Мой агент купит лучшие билеты, когда они поступят в продажу. Я хочу сидеть в центре первого ряда!

Кэти взглянула на меня с долей грусти в глазах и ничего не ответила.

– И, знаешь…, – осторожно продолжил я, – Для МЕНЯ вообще не имеет значения, какую роль ты будешь играть. Можешь быть хоть деревом – я все равно буду сидеть в первом ряду, свистеть и хлопать тебе как сумасшедший, фотографировать каждое твое движение на сцене, смущая тебя до смерти.

Сейчас Кэти усмехнулась, зная, что я был прав насчет этого.

– И, – продолжил я, – Порой может быть действительно страшно – выступать перед кучей народа. Сам я бы не хотел этим заниматься, и поэтому я очень сильно уважаю актеров и певцов, …это берет за душу. И порой люди могут быть жестоки, когда смотрят выступление других людей. Они думают, что смотрят телевизор и говорят, не думая, что актеры их слышат. Люди порой такие, блять, невежи. Прости, мне не следовало ругаться.

– Нет, все нормально, – теперь Кэти смотрела на меня с интересом, – Продолжай.

Полагаю, она немного злилась на тех гадких девчонок, которые смеялись над ней.

– Помнишь, когда мы ходили смотреть «Спящую красавицу»? – спросил я ее.

– Да.

– Это была классная пьеса, да? И нам очень понравилась! – я улыбнулся.

– Да, из-за нее я и ЗАХОТЕЛА играть в пьесе, – сообщила Кэти, – И я правда старалась изо всех сил, когда все запели. А потом…

Она замолчала и взглянула на меня, боясь договаривать предложение до конца. Я не хотел смущать ее сильнее, говоря ей, что я знаю, что сделали эти маленькие негодяйки. Но я хотел ей помочь.

– Твоя мама пела, – мягко сказал я, – Ты знала об этом?

Она взглянула на меня и слегка кивнула.

– Бабушка однажды показывала мне видео с ее выступлением на сцене, когда она была моложе, …и еще одно, где она старше, …она действительно хорошо пела.

– Да, так и было, – я улыбнулся, вспоминая, – Точнее – ЕСТЬ. И ты знаешь, что она говорила мне?

Кэти покачала головой в ожидании ответа.

– Она говорила, что очень боится, нервничает… перед выступлением, перед выходом на сцену, – я говорил ей правду, – Она все время чувствовала бабочек, порхающих в ее желудке. Она тоже боялась, что не понравится людям, когда выйдет на сцену. Но проходила секунда времени, начинала играть музыка, …и она просто заставляла себя забыть обо всем этом. Она должна была научиться забывать о зрителях и сосредотачиваться на том, что она делает. Потому что она очень любила петь и играть на сцене, и она ставила это на первое место, выше всех своих страхов. И ты видела, как хорошо она пела. Я знаю, что это по-настоящему трудно, и ты не обязана играть в пьесе в этом году, но, Кэти, …если ты будешь сбегать каждый раз, когда тебе станет страшно, …у тебя не будет шанса петь,… или танцевать, …влюбиться,… идти за своей мечтой,… вырастить своих детей. И я был бы действительно огорчен, если бы увидел, как ты упускаешь все это. Это жизнь. Вставая лицом к лицу со своими страхами, …принимая вызовы – вот какова настоящая жизнь. И это здорово. Я только сейчас это понял. Но я не хочу, чтобы ТЫ поняла это, когда тебе будет тридцать лет. Это не обязательно должно произойти сегодня… или завтра, …но однажды, скоро ты будешь вынуждена встать лицом к лицу с тем, чего ты боишься и делать то, что должна, не обращая внимания на то, что скажут какие-то малолетние засранки.

Кэти опустила глаза на свою книгу.

– Я и правда хотела играть в пьесе, – сказала она, понизив голос, – Мистер Дак сказал, что у меня очень хороший голос.

Я просто ждал, позволяя ей самой принять решение. Я ни разу не слышал, как Кэти поет, и это огорчало меня. Я очень хотел услышать ее сейчас.

– И я НЕНАВИЖУ Барби! – она нахмурилась, – Десять девочек играют кукол Барби.

Я скорчил мину.

– Мне тоже никогда не нравилась Барби. Пустоголовая кукла.

– Джесси круче, – сказала она уверенно.

– Эта роль прямо для тебя, Кэти, – произнес я и поправился, – Кейт. Как я и сказал, я был бы рад увидеть, как ты читаешь на сцене телефонный справочник! Так что… подумай об этом. Я горжусь тобой в любом случае.

Теперь я понял, о чем говорила Белла. Ей было все равно – врач я или мальчик с конюшни. И мне так же было действительно все равно, кем Кэти хочет быть. Я был бы на ее стороне, даже если бы она захотела стать борцом сумо! Так тревожно, как это и могло быть…

– Если бы все боялись выступать на сцене, – сказала Кэти, размышляя вслух, – Тогда у нас не было бы возможности даже УВИДЕТЬ ту пьесу, а она была такой клевой.

– Я знаю, – согласился я, поглаживая длинные пряди ее волос.

– Пап?

– Да?

– Если я… спою в пьесе…, – она заколебалась, – Тебе… не покажется… все это странным?

– Что ты имеешь в виду? – спросил я, – Я – странный, и я не знаю, можно ли это ИЗМЕНИТЬ!

Она немного посмеялась вместе со мной, а затем сказала:

– Я не хочу ранить твои чувства. Или огорчить тебя.

Теперь я перестал понимать, к чему она клонит.

– Ты не ранишь мои чувства, – я нахмурился, – Что ты имеешь в виду?

– Ничего, – она удрученно опустила глаза, – Не важно.

Я опустил глаза на ее книгу.

– Я помог тебе, Кейт? – спросил я, – Или сделал только хуже?

– Нет, ты помог мне, – она усмехнулась, – Я почти забыла о маминых выступлениях. И я не знала, что она тоже боялась выступать на сцене.

– Страшно всем, – поделился я с ней, – Даже мне. И это нормально. Страх – это частица каждого. Есть такая поговорка: «Трусы умирают много раз до своей смерти». И так и есть. Все дети в твоем классе – они тоже боятся, так что не дай им одурачить тебя. Мне было бы очень неприятно думать, что ты отказалась от чего-то, чего по-настоящему хотела, из-за тех дурочек.

Она рассмеялась.

Я посмотрел на часы на ее прикроватной тумбочке – они показывали 9:37 вечера.

– Тебе давно пора в кровать, ребенок, – сказал я довольным тоном и с улыбкой, и я взял книгу, положив ее на столик рядом с кроватью.

Она выглядела такой уставшей, что даже не спорила со мной сегодня. Хорошо, ибо я был не в настроении выслушивать ее капризы.

Кэти свернулась калачиком под одеялом и улыбнулась, глядя на меня.

Я наклонился и поцеловал ее в нос, затем я немного переместил свое лицо и оставил несколько «поцелуев бабочки» ресницами на ее щеке. Она завизжала и захихикала, когда схватила меня за волосы, и это были самые лучшие звуки в мире.

– ПАПА, ПРЕКРАТИ! – сказала она сквозь смех, а я зарычал и сказал:

– СОПЯЩАЯ СОБАЧКА!

– НЕТ! – крикнула Кэти, когда я, изображая щенка, с сопением обнюхал все ее лицо и волосы, потершись об нее носом, поскуливая и тяжело дыша.

Я часто так делал, когда она была маленькой, и мы не могли завести ей собаку. Я превращался в собачку и делал все, что обычно делают щенки, когда сходят с ума, играя с детьми – сопел, лизался, зарывался носом ей в шею, …Кэти всегда любила это. И любит до сих пор.

– НЕЕЕЕЕТ, БЕЕЕЕЛЛЛААА, ПОМОГИ МНЕ! – пронзительно закричала Кэти, вырываясь из моих объятий, пока я продолжал сопеть, – ПАПА С УМА СОШЕЛ!

– Никто не поможет тебе СЕЙЧАС! – сказал я глубоким, дьявольским голосом Дарта Вейдера (один из главных героев «Звездных войн» – прим.пер.), щекоча ее.

Она снова закричала, и я прекратил, улыбаясь ей со словами:

– Спокойной ночи, женщина. Не позволяй сегодня Гарри Поттеру вторгаться в твои сны. И не вздумай с ним зажиматься.

– Оууу, ПАПА! – она нахмурилась, когда я снова поцеловал ее, на этот раз в щеку.

– Увидимся завтра, Кейт, – я улыбнулся, взял полную корзину с ее грязным бельем и понес ее к двери, гася свет и выходя через приоткрытую щель в двери.

– Пока, пап.

Через несколько дней Кэти сказала нам, что РЕШИЛА играть Джесси, и мы были очень горды ею. И было чем! За всю свою жизнь она видела вещи и страшнее, чем несколько отродий, смеющихся над ней. Она прошла через годы операций, тестов и лечения. Школьная пьеса – просто ерунда по сравнению с этим. Тем не менее, у меня было чувство, что здесь было нечто большее, чем просто страх или страх сцены. Но я не знал больше ничего о том, что на самом деле пугало ее в этой пьесе, …и почему она заплакала, пока пела эту песню.

Дважды в неделю и днем по воскресеньям Кэти помогала мне на конюшне с Дэнсер, чем просто изумляла меня. Она чистила раны, меняла повязки, смотрела на окровавленные, порванные мышцы, порой видя кости, …и ни разу не отступила. Похоже, что она должна была быть там. Дэнсер тоже ее любила, и время от времени лизала ее голову, дразня Кэти, пока та делала что-нибудь, стоя перед лошадью.

Кэти поднимала взгляд на Дэнсер и та почти отворачивалась, делая вид, что она тут не при чем. Было так здорово наблюдать, как на моих глазах проявляется личность Дэнсер.

Она отличалась от других лошадей, как Боб и сказал. Она страдала тихо, никогда не просила много и была благодарна за то, что ей давали, …она была очень любящей, если чувствовала, что доверяет тебе, …и теперь я видел новую ее сторону – игривую и милую.

Тогда Кэти опустила глаза и Дэнсер снова лизнула ее, прямо в макушку. Кэти рассмеялась, вытерла голову и сказала:

– Дэнсер! Веди себя хорошо!

И Дэнсер негромко по-лошадиному хихикнула, наслаждаясь обществом новой маленькой зверюшки, стоящей перед ней.

Вместе они смотрелись чертовски мило. Белла была права. Это была хорошая идея для всех нас.

Я продолжал видеться с доктором Питером, и однажды вечером мне пришлось особенно туго. Мы начали сеанс, затем я почитал ему немного из своего дневника, отыскивая в тексте определенные моменты и пытаясь расслабиться и дышать, пока читаю их. Это было не всегда легко.

Мы начали с того, что ненадолго вернулись к теме веревок. Я хорошо справлялся с этим, когда работал с веревками. Но в этот особенный вечер Питер по-настоящему поразил меня.

– Очень хорошо, Энтони, – сказал он после того, как я прочитал кусок из своего дневника и мы обсудили прочитанное. Мои глаза все еще были немного покрасневшими и опухшими от слез, но я был в порядке. Через несколько секунд он спросил у меня:

– Ты готов увидеть следующий предмет?

Я сделал вдох и кивнул, желая расслабиться.

Казалось, Питер мне поверил, когда открыл ящик своего письменного стола и сказал почти виноватым голосом:

– Сегодня у нас кое-что потруднее. Не паникуй.

И затем он своим указательным пальцем залез в ящик и вытащил цепь, …соединяющую два раскачивающихся кожаных наручника.

Я застыл и отвел взгляд, чувствуя, что мои ноги немного дрожат, когда он положил наручники на стол между нами, и цепь при этом негромко звякнула.

– Хорошо, Энтони…, – Питер подвинул свой стул ближе ко мне и наблюдал за мной, сидя сбоку, – Дыши, как я научил тебя. Сконцентрируйся на своем внутреннем дыхании, …вдыхай только через нос, …а выдыхай через рот. Хорошо.

Я не слишком хорошо себя чувствовал. Меня подташнивало.

– Медленно начинай вдыхать, легко и глубоко, мысленно считая до четырех. Сначала наполни воздухом нижние отделы легких, выталкивая воздух животом, затем средние и верхние отделы легких. Задержи дыхание, пока считаешь до семи, – наставлял меня Питер и я пытался слушать его.

– Очень хорошо, Энтони. Медленный и легкий выдох на счете «восемь». Пока выдыхаешь, пытайся избавиться от всех своих тревог, напряжения и стресса. Позволь им всем выйти, Энтони.

Я хотел, чтобы у меня получилось.

Он велел мне сделать это упражнение на дыхание несколько раз, …и тогда я почувствовал себя немного лучше.

– Скажи мне, Энтони, – нежно сказал Питер затем, – Какие чувства вызывает у тебя этот предмет?

– Страх, – сказал я честно, желая, чтобы он убрал их.

– Продолжай.

Он всегда подталкивал меня к тому, чтобы идти дальше, копать глубже.

– Я чувствую себя так, словно…, – я взглянул на него, а затем снова на наручники, – Кто-то собирается прийти сюда и заставить меня надеть их.

– Кто?

– ОНА, – сейчас я даже не хотел произносить ее имени.

– Она умерла, Энтони, – спокойно сообщил мне Питер, – Она больше не может причинить тебе боль.

– Умом я это понимаю, – сказал я, – Но…

Я замолчал, ненавидя свой слабый голос. Если кто из нас и ребенок, но это Я, а не Кэти.

– Я знаю, – он снова взглянул на меня своими прозрачными голубыми глазами, которые, казалось, смотрят прямо сквозь тебя, – Но все равно скажи это.

– У меня до сих пор ощущение, что она рядом, – признался я, осмелившись взглянуть на наручники, – И что она собирается найти меня и поймать. Это безумие, но так я себя чувствую.

– И ты боишься того, что она сделает с тобой…, – сказал Питер.

– Нет, – я немного нахмурился, – Не со мной. С Кэти… и Беллой. Я знаю, что если она вернется, она сделает больно им, чтобы причинить боль мне. Вот так она поступает,… поступала.

– О, – Питер выглядел так, словно у него в мозгу что-то щелкнуло, – И поэтому эти наручники пугают тебя, ведь, будучи в них, ты беспомощен, чтобы остановить это. Я прав?

Я кивнул и почувствовал слезы на глазах.

– Однажды в Нью-Йорке, когда я нужен был Белле, я был связан и прикован на цепь, – вспомнил я, произнося это впервые вслух, и я не был уверен, зачем, – Они сковали нас вместе, и я, блять, ничего не мог с этим поделать! Они били ее плетью, …не то, чтобы слишком сильно или слишком долго. И я принял большинство ударов на себя,… а потом произошли определенные события, которые остановили их. Но могло быть ПО-НАСТОЯЩЕМУ плохо. Они могли нанести ей настоящие повреждения, …они могли изнасиловать, …и даже убить ее! А я бы висел там и мог бы только кричать, …наблюдая за происходящим.

Я не услышал ни слова от доктора Питера и когда взглянул на него, он пристально разглядывал свои сложенные руки, которые слегка дрожали. Я нахмурился и спросил:

– С тобой все в порядке, док?

– Да, в порядке, – он тряхнул руками и встал, возвращаясь на свое место за письменным столом.

Он спросил у меня, не хочу ли я надеть наручники. Я чуть не расквасил ему нос об стол за такие слова! Тогда он ухмыльнулся и спросил, не хочу ли я ПРИКОСНУТЬСЯ к ним, …лишь на секунду. Я не хотел ничего из этого. Питер сказал мне, что мы поработаем с этими наручниками, и что в один прекрасный день они меня даже не побеспокоят. Я сильно в этом сомневался.

Мы начали говорить о приближающихся праздниках и о том, как нелегко они порой проходят. Я сказал ему, что я очень жду их, и так и было! Это было мое первое Рождество с Беллой, а с Кэти – первое за шесть лет! Я собирался праздновать их с размахом и сделать так, чтобы они удались на славу!

– Что ты делаешь на праздниках? – спросил я Питера, – Может, ты как-нибудь вечером придешь к нам на ужин и познакомишься с Кэти?

– О, – я видел, что мои слова тронули его, – Ты очень добр, что пригласил меня, Энтони. Спасибо. Но скорее всего я буду отмечать праздники с женой и ее родителями в Чикаго.

– О, клево, – я усмехнулся, – Она из Чикаго? Она умеет готовить? (вот здесь затрудняюсь – может быть, жители Чикаго этим славятся – прим.пер.)

И Питер сменил тему разговора, снова возвращаясь к терапии. Думаю, он хотел, чтобы его личная жизнь таковой и оставалась, и не собирался обсуждать свою жену с чокнутыми пациентами, которых лечил. Может быть, он думал, что я опасен. Неужели он думал, что я нападу на его жену? Так вот почему его жена уехала, когда я появился на горизонте. Но я никогда не обсуждал с ним этого. Я боялся услышать его ответ.

Не успел я оглянуться, а Хэллоуин уже быстро приближался! У меня были грандиозные планы на Озорную ночь (так же известна как Дьявольская ночь, Адская ночь – ночь накануне Хэллоуина, с 30 на 31 октября, аналог наших «городушек» – прим.пер.) и ресторанчик Маркуса, но Белла застукала нас с Кэти, когда мы шептались об этом и увидела, что из холодильника пропали яйца, так что мы находились под домашним арестом! Меня, блять, не выпускали из дома! Можете себе представить?

Я не собирался делать ничего по-настоящему ПЛОХОГО ресторану Джимми Чена, …просто подурачиться, …планируя набрать на конюшне лошадиного навоза и разложить его вокруг ресторана. Или написать на дверях: «ЗАКРЫТО ПО РАСПОРЯЖЕНИЮ МИНИСТЕРСТВА ЗДРАВООХРАНЕНИЯ», ну, вы понимаете, …что-нибудь забавное в этом духе! Но, полагаю, Белла была права – было нехорошо учить Кэти подобным вещам.

Так что в ту ночь мы смотрели фильмы ужасов и ели попкорн. Я был очень зол. Я ВООБЩЕ НИ РАЗУ по-настоящему не осквернял НИЧЕГО в Озорную ночь! Даже когда я был с Викторией, она давала нам с Эмметтом список людей, которые ей не нравились, и мы отправлялись работать, раскрашивая лица черным и надевая черную одежду. Нас ни разу не поймали. Некоторые из наших идей были легендарными! Однажды мы утопили новый «ламборгини» одного парня с его собственным логотипом в его же бассейне!

Та ночь принесла нам целую кучу «очков». Виктория позволила девочкам-рабыням обслуживать нас следующей ночью. Но сейчас я отбросил эти мысли. Тем не менее, я не рассказывал обо всем этом Белле – я же не дурак.

Белла лишь сказала, что это первый год моей взрослой жизни и это стоит отпраздновать. Да, точно.

У Бена с Анджелой дела шли на «ура» в их кафе-мороженом, это был большой успех, и в кафе всегда было полно ребятишек. Мы помогли им украсить кафе к Хэллоуину и очень весело провели время. Наш собственный двор выглядел как жуткое кладбище с фальшивыми надгробиями, на которых были написаны веселые стишки. Каждый, кто проходил мимо нашего дома, говорил нам, что наш дом выглядит очень мило, и мы очень гордились собой.

У меня была пара отличных идей на ночь Хэллоуина и Белла позволила мне взять на себя проведение праздника. На конюшне мы устроили классный лес с привидениями, через который дети ездили верхом на спокойных лошадях, и было очень весело, когда солнце село. Я чуть не умер со страха, когда Боб с Дженной выпрыгнули из-за деревьев, наряженные как зомби в попытке схватить наших лошадей. Классика жанра!

Затем я отвез нас на кладбище, настоящее, которое располагалось в миле от города, и после мы притащили туда Беллу против ее воли и сели в темноте у высокого дерева, подсвечивали лица фонарями, рассказывая истории про привидения, прыгая друг на друга и пугая внезапными выкриками.

У оснований надгробий стелился туман, окружая нас, и мне хотелось поиграть в «прятки» в темноте, …но Белле с Кэти не понравилась эта идея. Эх, девчонки.

В конце вечера мы шли по городу, стучась в дома со словами «откупись или заколдую», готовые продемонстрировать наши костюмы всем остальным жителям Каспера. В последний момент ко мне пришла новая идея для праздничного наряда.

Coloring outside the lines. Глава 28 (часть 2)

Глава 28. Ужасный Хэллоуин.

Часть 2

EPOV

В конце вечера мы шли по городу, стучась в дома со словами «откупись или заколдую», готовые продемонстрировать наши костюмы всем остальным жителям Каспера. В самый последний момент ко мне пришла новая идея для праздничного наряда.

– Ты такой милый маленький Тампер, (кролик из диснеевского «Бемби» – прим.пер.) – сказала Белла, надевая мне на голову плюшевую голову Тампера и улыбаясь мне, стоящему перед ней в сером меховом костюме кролика.

– Костюм кролика – это для девочки, – сказал я, и мой голос отдавался эхом внутри кроличьей головы, – Например, для ТЕБЯ. Ты милый маленький кролик, а я выгляжу в нем, как дурак.

Белла поправила на голове белые кроличьи ушки и пошевелила носом, который был раскрашен черным. Также на щеках у нее были нарисованы усы, щеки были слегка подкрашены розовыми румянами, …а на губах был розовый блеск. Одета она была в пушистый белый костюм с длинными рукавами и штанинами до самого низа, на ней были белые перчатки и милый пушистый хвостик на заднице, который я пришил, когда Белла наклонилась, надевая костюм. Она действительно поверила мне, когда я сказал ей, что долженпришить его именно на ней. Это было очень забавно. Я – больной уебок. Но, тем не менее, я талантливый больной уебок.

Белле очень понравился наряд, который я сделал ей только из-за ее клички, ведь я звал ее своим маленьким крольчонком.

Она выглядела просто охуенно в этом наряде и я начал пускать слюни, как только увидел ее в нем, и мне было все равно, что в этом костюме было мало открытых мест. Она выглядела бы сексуально и в доспехах.

Наряд Кэти был для меня даже большей проблемой. Она решила нарядиться НЕВЕСТОЙ! Мне очень не нравилась эта идея! Ей ведь всего девять! Белла успокоила меня и объяснила, что это всего лишь костюм, но мне даже сейчас все равно не нравилась эта идея. Каждый раз, когда я брал ее за руку, я представлял себе, как веду ее по проходу в церкви. Хотя, она выглядела действительно красиво. Вьющиеся волосы, длинные и шелковистые, …вся в сверкающем белом, и завершали образ красные розы в руках и вуаль на голове. Время от времени она опускала вуаль на лицо, когда встречалась с девочкой, которая ей не нравилась или когда не хотела, чтобы определенные люди увидели ее с родителями, наряженными в кроликов, которые ходили с ней, пока она собирала по домам угощение.

Мне было неудобно смотреть через прорези для глаз в этой кроличьей голове, и время от времени, пока я шел и держал Кэти за руку, моя голова Тампера понемногу съезжала в сторону до тех пор, пока я не переставал видеть вообще, и со стороны казалось, словно я ищу глазами Беллу, хотя на самом деле это было не так.

Она все время возвращала мою голову на место и хихикала, когда я пытался поправить ее, но у меня в другой руке было ведерко для откупа. Белла не могла поверить, что я действительно хожу от двери к двери, говоря «ОТКУПИСЬ ИЛИ ЗАКОЛДУЮ!» и выпрашиваю сладости для себя. Но, блин, это же бесплатные конфеты! И мы все разряжены так, что нас не узнать!

Одна женщина спросила у меня, пока я стоял, возвышаясь над остальными детишками у ее порога:

– Сколько ТЕБЕ ЛЕТ?

– Это вроде как неприлично – задавать кролику такие вопросы, – ответил я, и все детишки захихикали над тем, как я притворяюсь маленьким.

– А сколько ВАМ лет? – спросил я, чувствуя себя в безопасности, скрытый кроличьей головой.

Я и не знал, что нужно показывать ПАСПОРТ прежде, чем тебе дадут конфет. С каких это пор?

Женщина держала чашку с конфетами у груди, не давая их мне, пока я не отвечу на ее вопрос.

– Ладно, мне шесть, – сказал я своим нормальным взрослым голосом, выставляя ведро для сладостей перед собой в ожидании, и все дети снова рассмеялись. Я был уверен, что Кэти уже сгорела со стыда за меня, но она ничего не сказала.

Женщина лишь пристально разглядывала меня, не впечатленная моим юмором.

– Семь? – спросил я, а затем уселся на корточки, становясь одного роста с Кэти, и спросил детским голосом:

– Семь с половиной?

Появилась Белла и уволокла меня с порога, чтобы дети смогли получить свои конфеты. Я вопил, пока она тянула меня:

– ХЭЛЛОУИН ДЛЯ ВСЕХ, А НЕ ТОЛЬКО ДЛЯ ДЕТЕЙ! ЕСЛИ ТЫ МОЛОД СЕРДЦЕМ, ТЫ МОЖЕШЬ ТРЕБОВАТЬ ОТКУП! Я ВЕРНУСЬ НА СЛЕДУЮЩИЙ ГОД И ПОЛУЧУ СВОИ КОНФЕТЫ!

– Замолчи! – Белла отвела меня к обочине и засунула руку в ведерко, доставая леденец на палочке и срывая с него обертку, – На!

Она открыла небольшое отверстие в голове Тампера там, где находился рот, и засунула туда леденец. И я, молча, принялся его сосать, а палочка торчала из отверстия.

Я услышал собственное мычание: «МММММ!»

– Хороший малыш, – она улыбнулась мне, пока я стоял там в ожидании возвращения Кэти.

Кэти вернулась и бросила на меня убийственный взгляд.

– Ты что-то ему дала? – спросила она у Беллы.

– Ага, теперь он на минутку успокоится. Это большой день для него и он сходит с ума, – сказала она так, словно я был полугодовалым младенцем.

– Я знаю, – сказала Кэти с пониманием, когда мы двинулись дальше.

В течение вечера я видел, как все эти дети идут за мной с Беллой – им нравились наши костюмы. Один ребенок даже дергал меня за хвост!

– Эй! – выкрикивал я каждый раз, слыша позади себя хор хихикающей детворы.

Мы даже остановились у ресторанчика Джимми Чена, и толпа детишек последовала за нами внутрь, думая, что им дадут там что-нибудь вкусненькое. Я немного нервничал, размышляя о том, станет ли Маркус материться при детях.

Когда мы прокрались внутрь, я прошептал детворе:

– Вам всем понравится. Это ОЧЕНЬ страшный ресторан с привидениями! Если вам нравятся УРОДЛИВЫЕ… СТРАШНЫЕ …ВОНЮЧИЕ монстры, …то здешний САМЫЙ УРОДЛИВЫЙ ИЗ ВСЕХ! Он готовит еду из маленьких детей для посетителей! Хотите его увидеть?

– ДА! – закричали они все. Храбрые сердца.

– Ладно, тогда давайте все крикнем ОЧЕНЬ ГРОМКО: «ОТКУПИСЬ ИЛИ ЗАКОЛДУЕМ», хорошо? На счет «три».

Все дети согласились, а Белла просто стояла там, хихикая, пока я считал: «Раз,… два,… три!».

И я услышал самый громкий крик за всю свою жизнь, когда они хором крикнули: «ОТКУПИТЬ ИЛИ ЗАКОЛДУЕМ!»

Наградой мне послужил звук падающих на пол кастрюль и еще более громкий и продолжительный металлический грохот, раздавшийся после этого. Я рассмеялся и подпрыгнул от радости, хлопая в ладоши своими серыми с белым лапами, заставляя всех детишек весело смеяться.

– Мы разбудили монстра! – объявил я.

Джимми с грохотом появился в дверях, готовый обрушить на меня ураган ругательств, но сдержался, когда увидел толпу ребятишек и двух высоких кроликов в центре этой толпы. Все дети закричали, словно из кухни выбежал настоящий зомби. Маркус подпрыгнул, почти испугавшись их, в то время как они испугались ЕГО.

Тогда я понял, что он не видит моего лица! Он не знал, кто это. Но рядом со мной стояла Белла.

– Что за х…, – Маркус стиснул зубы и попытался сказать заново, – Что ВАМ всем НУЖНО?

Мне было неприятно видеть, как Маркус сдерживается от ругательств и я почти расстроился за парня.

– Откупись или заколдую! – пропел я, – Понюхай мои ноги! Дай нам чего-нибудь вкусненького!

Джимми взглянул на меня и прищурился, узнав мой голос. Я решил на минутку снять голову.

– Сюрприз! Это Я! – я тоже сдерживался от мата, улыбаясь ему, пока держал голову, прижатой к боку, – И я хочу, чтобы ты познакомился с моими маленькими друзьями!

Последние слова я произнес как Аль Пачино в «Лице со шрамом» и Белла хихикнула.

– О, Христос! – Маркус нахмурился сильнее, – Это снова ты! Какого ЧЕРТА ты СЕЙЧАС делаешь, Присцилла?

– Говорю тебе: «Откупись или заколдую», – повторил я на случай, если для него это не было очевидно, – Сегодня Хэллоуин! Я знаю, что для тебя это религиозный праздник, и ты, вероятно, занят тем, что приносишь людей в жертву, но нам нужны конфеты!

– ДА! – крикнули несколько детишек, уставившись на Джимми так, словно если он не даст им конфет, они выпьют его крови.

– У меня нет КОНФЕТ, ты, е… ты, ПРИДУРОК! – он снова сдержался, – Это РЕСТОРАН, а не еб… ФАБРИКА Уилли Вонка! (намек на сказку «Чарли и шоколадная фабрика» – прим.пер.).

Класс! Маркус не ругается на меня матом. По крайней мере, сегодня.

– Ладно, вы слышали его, ребята, – объявил я, – У него нет конфет! ОТКУП! Громите этот кабак!

Они принялись одобрительно кричать и бегать по ресторану, как сорвавшиеся с цепи животные. Сахар от ранее съеденных конфет, которых они набрали по другим домам, явно ударил им в голову. Они залезали на столы, скидывали с них предметы, звонили в колокольчик, который я купил ему и подарил, когда приходил к нему во второй раз. Некоторые дети скакали по сиденьям кабинок, используя их как батут.

Я рассмеялся, и тогда Джимми схватил меня за руку и поволок на кухню. Я ни разу там не был, и мне было там жарко в моем меховом костюме.

– Какого хуя ты ДЕЛАЕШЬ ЗДЕСЬ, ЗАСРАНЕЦ? – сорвался он на меня, – И зачем ты привел с собой всех тупых белых детей планеты? ПОСМОТРИ, ЧТО ОНИ, БЛЯТЬ, ТВОРЯТ У МЕНЯ В РЕСТОРАНЕ!

– Ну, если ты им дашь что-нибудь, они прекратят. И не могу отрицать, что сегодня впервые у детей появилась возможность увидеть самое страшное место на земле, – я усмехнулся, радуясь тому, что как минимум сегодня повеселился немного с Маркусом. Он и знать не знал, что Белла спасла его от моих планов в Озорную ночь.

– ДАТЬ ИМ ЧТО? – крикнул он, – Я же сказал, что у меня нет КОНФЕТ!

Я пожал плечами со словами:

– Ну, тогда, Могильщик, (скелет, который рассказывал «Байки из склепа» – прим.пер.), я не могу тебе помочь. Они просили показать им мертвого великана, который готовит людей на обед, и вот мы здесь. И если ты не дашь им угощения… или денег, мы тебя заколдуем. Таковы правила.

– Ебаный ПРИДУРОК! – Маркус вышел в зал, который выглядел сплошным беспорядком, но ничего сломано не было. Эти дети были не плохими, я видел и хуже.

– ЭЙ, ВСЕ ВОН! – крикнул он детям, когда я вышел в зал следом за ним, и направился к первому попавшемуся ребенку, который оказался маленькой невестой, …моей Кэти, которая пыталась забраться внутрь рыбного бака, прикладывая героические усилия, чтобы схватить экзотическую рыбу, находящуюся внутри. Первой моей мыслью было отругать ее самому, но затем Маркус схватил ее за руку и сказал:

– УБИРАЙСЯ ОТСЮДА!

– Я сам разберусь! – я убрал руку Маркуса от своей дочери и нахмурился, глядя на него, – Это МОЯ маленькая невеста!

– Заметно, – ответил Маркус, – Она подходит тебе по уровню развития! Мои поздравления!

Я ухмыльнулся ему и откинул вуаль с ее лица, собираясь впервые познакомить Маркуса со своей дочерью, …и уставился на маленькую девочку со светлыми волосами, на пару лет младше Кэти. Мое сердце перестало биться.

– Привет, Кролик! – она улыбнулась мне, не понимая, что смотрит в лицо человеку, который находится на грани сердечного приступа. Мертвецу.

Я, не говоря ни слова, осмотрелся, выискивая глазами других «невест», …но никого больше не увидел! Я опустил глаза на маленького ребенка, стоящего передо мной и отошел от нее с таким видом, словно она сейчас взорвется. Я держал этого ребенка за руку и шел с ней, …мы десять минут шли сюда от последнего дома! Я начал немного качать головой, неспособный пошевелиться… или даже моргнуть! Не только я оказался похитителем детей, но еще и у кого-то МОЙ ребенок!

– Энтони…, – Белла подошла и увидела меня с этой маленькой девочкой, – Что случилось? Где Кэти?

Внезапно у меня потемнело в глазах, …звуки стали растворяться в других звуках, …фигуры людей выглядели расплывчатыми и какими-то незначительными, …и все, что я слышал – это как стучит в груди мое сердце! Я представлял себе Джеймса, который идет по улице и держит Кэти за руку, …затем сэра Кевина, …затем Викторию! Я представил себе, как они бросают моего ребенка в багажник машины! Я с трудом дышал, …и все происходило, как в замедленной съемке.

Я слышал, как Белла говорит на заднем дворе, собирая всех детишек и заставляя их выстроиться в шеренгу, чтобы увидеть – здесь Кэти или нет. Она взяла все в свои руки, и я услышал, как Маркус сказал:

– Я проверю туалеты и подсобку!

– Она маленькая девочка с длинными рыжими волосами! – крикнула Белла, описывая большой круг на месте и выбегая на улицу, увидев взрослых – родителей детей, которые были с нами, на парковке. Я почувствовал, как медленно движусь позади нее на деревянных ногах, …все еще во власти кошмарных видений того, что могло происходить с Кэти прямо сейчас… из-за меня.

Белла запрыгнула на капот машины и крикнула:

– СЛУШАЙТЕ ВСЕ! ПРОПАЛА МАЛЕНЬКАЯ ДЕВОЧКА! РОСТ ПРИМЕРНО 4 ФУТА 3 ДЮЙМА, (около 132 см – прим.пер.), ДЛИННЫЕ РЫЖИЕ ВОЛОСЫ, ВЕСНУШЧАТАЯ! ОНА ОДЕТА КАК НЕВЕСТА! ПЕРЕДАЙТЕ ВСЕМ И ЕСЛИ НАЙДЕТЕ ЕЕ, ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ СЮДА! ИЛИ ПОЗВОНИТЕ 555-3498!

Белла записала телефонный номер прямо на вывеске ресторана Джимми в окне позади нее.

Я услышал, что голос Беллы дрогнул лишь однажды – когда они крикнула:

– ЕЕ ЗОВУТ КЭТИ!

Родители немедленно разошлись и отправились в разные стороны, быстро, …осматриваясь и выкрикивая: «КЭТИ! КЭТИ!»

Сейчас я тяжело дышал, …и был готов проблеваться, когда услышал, что у меня за спиной Маркус выбежал из ресторана и помог Белле слезть с машины.

– Внутри никаких детей, – сказал он, – Где вы были, прежде чем прийти сюда? Пойдемте туда!

– Ммм… по этой дороге…, – Белла пыталась оставаться спокойной и даже произнесла вслух:

– Она в порядке, я знаю это, …мы просто должны быть спокойны и не паниковать, и мы ее найдем.

Полагаю, Белла обращалась ко мне, …но я был «вне зоны доступа», …я вспоминал Викторию с тем мальчиком, братом Джаспера, …пока я сидел в клетке, …и он превратился в Кэти, …а Виктория прорезала длинную, глубокую полосу на ее маленькой белой шее.

– КЭЭЭЭЭЭТИИИИИИИИИИ! – крикнул я изо всех сил, выпуская всю боль, что была внутри меня, …чувствуя, что мои внутренности готовы вылезти через рот, когда со всех ног рванул вперед, обгоняя Беллу и Маркуса и вылетая на середину проезжей части.

– Вроде того, – услышал я слова Беллы позади себя, когда они начали преследовать меня.

Пара машин приближалась ко мне, пока я стоял там, не желая уходить на обочину. Белла вскрикнула, когда я бросился с руками на крышу первой машины, чтобы остановить ее, …я подлетел к водительскому окну, ударяя в него, и женщина, сидящая внутри, закричала от ужаса.

– Здесь моя дочь? – заревел я, не видя никого больше внутри, …и женщина, напуганная и истерически кричащая, объехала меня.

– КЭТИИИИИИИИИ!

Здравая часть меня подумала: «Бедная женщина». На нее напал в Хэллоуин парень в кроличьем костюме.

– О БОЖЕ! – крикнула Белла за моей спиной, – МАРКУС!

И затем кто-то очень сильный схватил меня сзади и завел мне руки за спину.

– НЕТ, МАРКУС, НЕ НАДО! – судя по голосу, Белла плакала, когда он убрал меня с дороги, усадил или швырнул меня на траву, пока я орал, разъяренный тем, что он позволяет машинам ехать мимо, пока я не проверил, кто в них сидит. Маркус держал меня лицом на земле, говоря мне успокоиться, чтобы он смог отпустить меня.

– Не делайте ему больно! – она плакала и Маркус сказал:

– Я не делаю ему больно, я просто успокаиваю его тупую задницу!

Я наблюдал за проезжающими мимо машинами, пытаясь встать, когда Маркус снова схватил меня, прорычав:

-Тупой белый парень! ПРЕКРАТИ! ПРЕКРАТИ!

Я рыдал, не беспокоясь о том, что на мне был ебаный костюм Тампера!

– ОНИ УЕЗЖАЮТ! – я зарыдал еще сильнее, видя, что проехала еще пара машин, – КЭТИ!

– Ее нет ни в одной из этих машин. Никто ее не забрал! Я уверена, что она просто заблудилась! Наверное, она ходит по домам и требует откуп! Пошли, мы должны посмотреть!

– Нет, вам, ребят, стоит вернуться ко мне в ресторан и подождать там на случай, если кто-нибудь приведет ее туда, – сказал Маркус, – Я пойду и поищу ее.

– Ты даже не знаешь, как она ВЫГЛЯДИТ! – крикнул я ему, плача, черт возьми, как младенец, и Маркус дал мне встать, наблюдая за мной на тот случай, если я снова побегу бросаться на невинных людей.

– Хорошо, тогда ты, Мэри, пойдешь со мной, а ты останешься в ресторане! – он указал на меня.

– Думаю, я должна остаться с Энтони, – начала она, но Маркус схватил меня за руку и дернул за собой, – С ним все будет в порядке. Он со мной. Верь мне. ПОЙДЕМ! Мы найдем ее.

Я у меня в голове была полная каша, и я вообще ничего не соображал, но Маркус взял все в свои руки и повел меня по той улице, откуда мы пришли.

– Пошли, – он с силой дергал меня, – Прекрати все это дерьмо со слезами, этим ты ей не поможешь. Шевели своей никчемной задницей.

Я услышал эти слова и начал вырываться, …понимая, что он прав. Я делал свое дерьмовое дыхательное упражнение, всю эту чушь, которой научил меня Питер. Через несколько минут я пошел быстрее, сконцентрировался, глядя на детей, когда они проходили мимо нас, отыскивая глазами ее. Я чувствовал необъяснимую ненависть к каждому улыбающемуся родителю, которого я видел с ребенком.

Это были, без сомнения, самые ужасные моменты за всю мою жизнь. И это кое о чем говорит.

– КЭТИ! – крикнул Маркус, приложив ладони ко рту, – КЭТИ МЕЙСЕН!

Я тоже звал ее, и мой голос слабел и ломался все сильнее с каждым разом, когда я выкрикивал ее имя.

Маркус начал стучать в двери домов, спрашивая у людей, не видели ли они Кэти. Это была отличная идея и жаль, что я не подумал об этом сам. Но за каждой дверью, в которую мы стучали, никто не помнил, чтобы видел маленькую рыжеволосую девочку, одетую в наряд невесты. Я снова начал терять надежду.

Время, казалось, ползло так, что напоминало вечность. Минуты казались годами. Каждую секунду я думал, что ее увозят все дальше и дальше от меня. Что, если я никогда ее больше не увижу? Что, если она просто исчезнет, и я никогда не узнаю, что с ней случилось? Я тогда умру.

Каждый раз, когда я начинал плакать, Маркус устраивал мне встряску.

– Заткнись, НЭНСИ-бой! (nancy boy – презрительное обращение к мужчине, ведущему себя как баба – прим.пер.) У нас есть, чем заняться, так давай ДЕЛАТЬ ЭТО!

Он был лучшим другом из всех, что у меня были! Я любил его больше с каждым шагом, что мы делали вместе. В старые времена, когда я был рабом, он был бы очень клевым партнером – моим черным мускулистым корешем. Вместе мы бы удовлетворили с ним сотни порочных женщин. Господи, да что со мной?

Чем больше домов мы обходили, тем больше становился наш поисковый отряд. Все соседи и жители хотели помочь в поисках. Некоторые мужчины взяли свои машины и принялись объезжать близлежащие улицы в поисках Кэти.

И было так странно, что я вспомнил, что когда-то называл этих людей, которые собрались все вместе, тупыми деревенщинами. Сейчас я ненавидел себя за эти слова. И благодарил Бога за то, что они делают для меня и моей дочери.

Маркус собрал свою группу, и велел людям идти по этой улице или по параллельной,… чтобы мы смогли охватить весь периметр. Я слышал, как отовсюду раздавалось имя Кэти, …и я снова зарыдал.

Я видел конных мужчин и женщин, галопом скачущих по холмам и грязным дорогам, чтобы увидеть – не идет ли она где-нибудь. Или того хуже – не забрал ли ее кто-нибудь.

Я запаниковал, когда подумал об этом, …моего ребенка могли изнасиловать в любой момент! Или убить! Полиция всегда говорит, что если ребенок не найден в течение 48 часов, то, скорее всего, он уже никогда не вернется. Сколько часов прошло? Сколько времени назад мы ушли? Как, блять, другие люди пережили этот ад?

– Что, если она кричит, зовет меня прямо сейчас, а я ее не слышу? – сквозь рыдания кричал я Маркусу, чувствуя, как он прижимает меня рукой к себе, пока мы шли.

– Она в порядке, в порядке, – продолжал он уверять меня, – Это хороший город. Хорошие люди. Блять, тупые белые люди, …но, тем не менее, это хорошие люди. Я ни разу не слышал, чтобы кто-то схватил здесь какого-нибудь ребенка. Она просто потерялась, вот и все, потерялась и ищет тебя. Держись, чувак, …и жди. Все в порядке.

Мой мозг – просто адская машина, …которая поставляла мне сценарий за сценарием, …проигрывая у меня в мозгу фильмы ужасов, …картинки, …ужас, …я бы не смог этого долго выносить, …но у меня не было выбора. Последние остатки здравых мыслей, что у меня оставались, быстро исчезли.

– КЭТИ! – звал я ее, – КЭТТТТТИИИИИИИИИИ! Пожалуйста, отзовись…

Затем зазвонил мобильный Маркуса и он быстро ответил. Я застыл, уставившись на него, задаваясь вопросом – означает этот телефонный звонок то, что с Кэти все в порядке и она жива, …или то, что ее нашли и она мертва. Пока я ждал, я почувствовал слезы на глазах.

– АЛЛО! – ответил он, глядя прямо на меня, – ДА! ДА! ХОРОШО!

Я выжидающе смотрел на него, внутренне умирая от страха.

– Они нашли ее! – сказал Маркус громко, чтобы все люди, что были поблизости, услышали, – Они нашли ее! Она в кафе-мороженом! ПОЙДЕМ!

О, БЛЯТЬ! У Бена с Анджелой! Я даже НЕ ПОДУМАЛ о них! Ебаные мои мозги!

Мы с Маркусом понеслись туда, так быстро, как смогли, … и я слышал то, что Маркус пытался рассказать, пока бежал рядом со мной.

– Люди зашли в кафе и нашли ее там, поедающую мороженое! – рассказал он мне, – Тогда-то старик, которому принадлежит кафе и узнал, что ее ищет весь город и позвонил в мой ресторан, как они велели ему! Мэри ответила на звонок и перезвонила мне!

Сейчас я рыдал из-за того, что могу просто видеть ее, сидящую с Беном и Анджелой, поедающую шоколадное мороженое. Ее ротик весь перепачкан мороженым, и она счастлива. Это было чудо! Мечта, блять, ставшая явью! И хотел я это признавать или нет, Бог услышал мои молитвы.

Полагаю, больше я не злился на Него.

Казалось, весь город шел с нами, чтобы посмотреть, чем закончится эта история. Я задыхался, был весь потный, и у меня все болело, но я не обращал на это внимания.

Я бежал всю дорогу, видя огромную вывеску, которая светилась в темноте. Она была с красным задним фоном, а на переднем был нарисован белый мультяшный ребенок, который кричал, а затем улыбался, получая рожок с мороженым. Слова «Мороженое, Вы кричите» голубыми неоновыми буквами светилось поверх головы ребенка.

Мило, но в этот момент мне было плевать на вывеску, и я ворвался в дверь, задыхаясь так, что не мог даже говорить, и увидел, что моя малышка сидит за столом с бабушкой и Поп-Попом, выглядя озабоченно, а перед ней в креманке стоит растаявшее мороженое.

Я почувствовал, как мои колени и ладони ударились об пол, и судорожно принялся хватать ртом воздух, когда маленькая невеста без фаты подбежала ко мне и обвила руками за шею. Все, что я знал – она в порядке, …и меня, блять, просто затопило чувство облегчения, …это было нереально. Я не пожелал бы тех двух часов, что я пережил, НИКОМУ из родителей.

– Папа! – она обнимала меня, пока я давился воздухом и плакал, словно рыба без воды, так крепко прижимая к себе ее маленькое тельце, что думал, сломаю его.

– Я обернулась и пошла к обочине, а вы уже ушли! – попыталась она объяснить, думая, что я сержусь на нее, в то время, как я рыдал и боролся с дыханием, – Я поискала вас, но потом я просто сбилась с пути и потерялась! Я ходила по улицам, пока не увидела вывеску кафе-мороженого Поп-Попа… в небе и я пришла сюда! Мы позвонили домой, и оставили сообщение, но у вас же нет мобильного!

Мы ОБЯЗАТЕЛЬНО купим завтра пару мобильных.

– Вывеску только вчера привезли кстати, – сказал Боб, стоя слева, – Хорошо, что я установил ее и включил!

Прямо сейчас меня все это не волновало. Я лишь плакал и обещал никогда больше не отпускать своего ребенка. С сегодняшнего дня, Кэти в школе будет сидеть у меня на коленях.

– Прости…, – бормотал я, целуя ее маленькое личико, – Я, блять, так извиняюсь. Это моя вина, …прости!

Я слышал, что на улице полно людей, аплодирующих и празднующих то, что потерявшийся ребенок найден живым и здоровым. Анджела сказала что-то вроде: «Кто хочет мороженого?»

Множество голосов крикнули: «Я!», и среди них были даже голоса взрослых! И Анджела приступила к работе и начала всем бесплатно накладывать мороженое. Фактически, я был в порядке, …но я все еще ждал, пока мои нервы придут в порядок.

Я просто так и сидел на полу, не вставая, а жизнь вокруг нас текла своим чередом.

И тогда я услышал, как распахнулась дверь и голос Беллы позади меня, а затем ощутил ее руки, обнявшие нас с Кэти.

– КЭТИ! – Белла тоже кричала, – ВЫ ОБА В ПОРЯДКЕ?

– ДА, – ответили мы с ней одновременно.

– Вы оба ПРИДУРКИ! – она плакала, целуя нас с Кэти во все места, до куда могла дотянуться, – Вы просто ОБЯЗАНЫ были найти способ напугать, ЧЕРТ ПОБЕРИ, меня на Хэллоуин, да?

– ДА, – ответили мы снова хором, словно два пристыженных ребенка, которых бранит мамочка.

– Я люблю вас, – сказала она сквозь слезы, – Я люблю вас обоих, ДУРАКИ!

– Мы тоже тебя любим, – сказали мы хором в ответ, немного перекрикивая друг друга. Мы прижимались друг к другу, …шмыгая носами, и молчали, …и никто первым не хотел разрывать наших объятий.

– Блять, драматичные белые люди, – пробормотал издалека Маркус, – Можно мне немного мороженого, пожалуйста?

Coloring outside the lines. Глава 29 (часть 1)

Глава 29. Отличная комбинация.

Часть 1.

От автора: *Привет, ребят! Да, Маркус отличный друг, и, думаю, теперь он больше не будет отрицать этого перед Эдвардом. Вскоре мы услышим его историю, не волнуйтесь. Маркус тоже один из моих любимчиков.

А еще у меня большая проблема! LOL! Я не могу прекратить смотреть тот ролик про секс Дональда Дака! LOL! Я его очень люблю! Мне нужно сходить на сеанс к доктору Питеру, …или к доктору Ф., …да, я схожу к НЕМУ!

А сейчас я собираюсь засунуть свою голову под холодный душ, …до скорого! Люблю вас, ребят!*

BPOV

Час спустя мы сидели за лучшим столиком в «Мороженое, Вы кричите» и, казалось, весь город был здесь, чтобы увидеть Кэти, познакомиться с нами и пожелать нам всего хорошего. Каждый рассказал свою историю о том, как искал Кэти, и как было страшно, когда в прошлом пропадали их собственные дети. Несколько матерей, на мой взгляд, задержались, улыбаясь Эдварду, словно жаждущие секса подростки.

И весь вечер Эдвард ел огромное сливочное мороженое с фруктами, делясь им с Кэти, которая сидела у него на коленях. В тот вечер не было возможности разделить их, и я даже не пыталась. Пару раз за вечер он капнул горячей помадкой ей на голову, когда подносил ложку к своему рту, и она говорила ему: «ЭЙ, ПАП! АККУРАТНЕЕ! Это же мои ВОЛОСЫ!».

Она отошла от него всего один раз, когда ей понадобилось в туалет, и Эдвард чуть не пошел следом за ней. Но остановился. Вместо этого он подождал ее снаружи, и его нога немного подергивалась, когда он поднял глаза вверх и что-то пробормотал. Полагаю, его жизнь на минуту «дала трещину».

Маркус тоже сидел с нами, и они с Кэти официально познакомились. Он вел себя здесь совсем по-другому, нежели обычно в ресторане. Было приятно видеть, что он – не полная задница.

В соседних кабинках тоже сидели люди, которые ловили каждое слово Эдварда, когда он заново пересказывал всю историю. Думаю, родилась новая «звезда». В действительности Эдварда не интересовала популярность, но, думаю, он просто немного обалдел от облегчения после того, как Кэти нашлась, и он был должен поделиться своими эмоциями с людьми.

Заведение представляло собой море из ковбойских шляп различных расцветок. Родители с детьми получили здесь приятный сюрприз после хождения по домам. После случившегося с нами никто не был в настроении продолжать стучать в двери и получать бесплатные сладости. Полагаю, мороженое было лучше конфет.

– Маркус совершенно растерялся, – говорил сейчас Эдвард людям за нашим столиком, – Но я знал, что он должен быть спокоен, если есть хоть один шанс снова увидеть Кэти. Так что я оставил в стороне свои страдания, чтобы помочь ему собраться.

Пара человек ахнула, и одна женщина сказала Эдварду:

– Вы такой смелый и Вы такой хороший друг!

Эдвард пожал плечами, кивая и съедая еще ложку ванильного мороженого – ведя себя так, словно это не имело большого значения.

Маркус смотрел на Эдварда с отвисшей челюстью и помедлил секунду, когда Эдвард улыбнулся мне словно дьяволенок, …а затем голова Маркуса описала полный круг, и он завизжал на все кафе.

– ЧТОООООООО? – выкрикнул он, и его голос звучал так, словно он наглотался гелия, а я взорвалась смехом, пытаясь не выплюнуть клубничное мороженое на Кэти, сидевшую передо мной.

– Видите? – Эдвард указал на голову Маркуса, – Он был так напуган, что растерял все свои волосы! В восемь вечера у него на голове еще была АФРО-прическа!

И затем Эдвард громко рассмеялся над своей собственной шуткой, почти сползая под стол от гогота, а Кэти закатила глаза и попыталась встать прямо на его колени.

Питер был прав. Эйфория… вызывает понижение уровня сахара в крови. Было здорово видеть Эдварда в столь приподнятом настроении, легкомысленного, но часть меня не могла дождаться, чтобы увидеть его даже в недалеком будущем, там, где он не будет балансировать между отчаянием и блаженством. И я никогда не могу это предотвратить. Я беспомощна, пытаясь удержать его на месте, и это убивает меня.

Со временем все наладится, и я каждый день буду жить с этим. Но я надеюсь, что не потеряю этого счастливого маленького эльфа, на которого смотрю прямо сейчас. Он такой живой и восхитительный. Он делает меня моложе, …и впервые в моей жизни я МОЛОДА. Господи, я люблю его так сильно, что это причиняет мне боль.

Маркус был очень зол, но он многого не мог сказать при детях и Кэти, сидящей у Эдварда на коленях. Но это не мешало ему сверлить его взглядом.

– Вот почему Я НЕНАВИЖУ, БЛ,… НЕНАВИЖУ ХЭЛЛОУИН! – глаза Маркуса были холодны как сталь, когда он смотрел на присутствующих за столом, не боясь встретиться с ними взглядом. – Весь этот чертов праздник был придуман кучкой голодранцев-деревенщин, которые считали, что это ВЕСЕЛО – нарядиться в ПРИЗРАКОВ, чтобы можно было отправиться в дом к ЧЕРНОМУ ЧЕЛОВЕКУ, сжигая кресты и подвешивая его бедную задницу на дерево! СЧАСТЛИВОГО, БЛЯТЬ, ХЭЛЛОУИНА!

Сейчас все молчали, …и мне кажется, что даже праздничная музыка, игравшая на заднем фоне, «Монстр Мэш», сама по себе прекратила играть.

Затем, наконец, Эдвард разрушил висящее в комнате напряжение.

– Эй, все знакомы с Маркусом? – попытался он вежливо спросить, – У него очень много друзей, но, учитывая его живую личность, в его сердце всегда есть место для новых! Разве ты не собираешься почитать слепым детям после того, как уйдешь отсюда, Джимми?

Я видела, что у него с языка, чуть не сорвалось: «Пошел ТЫ на хуй!», но он прекрасно справился с собой. Я была горда за него.

Сейчас к Маркусу обратился один мужчина в ковбойской шляпе.

– Вы тоже новенький здесь, Маркус? – спросил он очень по-дружески с улыбкой.

– НОВЕНЬКИЙ? – Маркус снова взвизгнул, – Я ЖИВУ ЗДЕСЬ ПЯТЬ ЛЕТ!

Я бы рассмеялась, если бы мне не было так обидно за него. Он говорил прямо как Джордж Джефферсон (герой сериала «Все в семье», афроамериканец, отличающийся грубостью, упрямостью и нетерпимостью – прим.пер.). Да, знаю, я тоже смотрю «Nick at Nite», и пора прекращать делать это.

Эдвард рассмеялся и чуть не выронил изо рта кусок мороженого.

– Ну, может, это потому, что ты так занят в программе «Большой Брат», где общаешься с детьми из центрального района города и учишь их играть в баскетбол, …а затем ты развозишь «Еду на колесах» пожилым людям…, – сказал Эдвард, – И, помимо всего прочего, ты тратишь все время на свой процветающий бизнес.

– Центральный район! Здесь НЕТ НИКАКОГО центрального района! В этом городишке ДВЕ УЛИЦЫ – Главная и Первая! Может, это потому, что я ЧЕРНЫЙ! – бросил он в ответ, не боясь этих слов.

– Снова ты о черном цвете! – Эдвард выглядел разочарованным, – Нет, дело не в этом! Это потому, что ты страшный, вонючий и лысый! Уверен – ты бы не нравился людям, даже если бы был белым.

Пара человек рассмеялась, по меньшей мере, не виня Маркуса за его вспышку гнева. Но мне бы хотелось, чтобы у Маркуса не было такого взгляда, словно он собирается гнаться за каждым в этом городе с бензопилой! Особенно за Эдвардом.

– И это не правда, Маркус! – тут же нашелся Эдвард, – То, что ты сказал до этого… о призраках и повешениях…

Маркус едва не выпрыгнул из штанов, наклоняясь через стол к лицу Эдварда.

– НЕ ПРАВДА? – его голос снова повысился на три октавы.

– Я имею в виду то, как был придуман Хэллоуин! – объяснил Эдвард, – Праздник появился не поэтому. Так начинался «ККК», («ку-клукс-клан» – движение, возникшее на юге США среди побежденных во время гражданской войны 1861-1865 г.г. плантаторов, чьей целью было уничтожение чернокожего населения, получившего свободу в ходе этой войны, в том числе посредством так называемых «судов Линча» – прим.пер.), но Хэллоуин появился гораздо раньше!

– Какого хуя…, – Маркус осекся и улыбнулся Кэти, а затем прочистил горло, – Откуда ТЫ знаешь? Ты что – был ТАМ?

– Это все знают! – возразил Эдвард, нахмурившись, – Прочитай в КНИГЕ, ЧУВАК! Если УМЕЕШЬ! Или я прочту ТЕБЕ!

Маркус уставился на Эдварда, поедающего мороженое, словно змея, наблюдающая за маленькой мышью, которая беспечно бежит с ней рядом, просто выжидая удачный момент, чтобы откусить ее маленькую белую головку.

– Хэллоуин начали праздновать миллион лет назад! – сказал Эдвард, и все его слушали, одновременно продолжая есть мороженое, – Люди верят в то, что каждый год в эту ночь линия между миром призраков и человеческим миром СТИРАЕТСЯ! И люди боятся, что души умерших схватят живых и утащат их с собой в загробный мир. Поэтому они наряжаются монстрами, призраками и зомби, чтобы смешаться с ними и чтобы их не утащили в ад!

Затем Эдвард сделал паузу, улыбнулся самому себе, …и пробормотал себе под нос:

– Снова линия,… хм,… интересно.

Я должна спросить у него позже, что все это означает.

– Это, – заявил Маркус, – Сказка, Золушка.

Кэти рассмеялась над его словами. Мне не хотелось сейчас видеть лицо Эдварда, поэтому я ела мороженое и была тише воды, ниже травы.

– На еще мороженого, Джимми! – Эдвард попытался сменить тему, взяв ложку Маркуса, зачерпнув мороженого из его креманки и поднося ложку к крепко сжатым губам своего друга, – Давай, малыш Джим, …открывай двери.

Кэти хихикнула и посмотрела на Маркуса. Но он не открыл двери. До тех пор, пока не заговорил.

– Не так давно такие люди, как Я, жили здесь, – твердо продолжил Маркус, и его голос был громким, – Многие из НАС! Но твои пра-пра-родители убили их всех! И после того, как они сделали это, возможно, они сидели на этом самом месте, поедая мороженое и смеясь, прямо как ты сейчас! И если призраки всех тех бедных ублюдков, которых линчевали, вернутся сегодня чтобы утащить все ваши бледные задницы в АД, я скажу им – ДАВАЙТЕ, БРАТЬЯ, ВПЕРЕД! ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ! И это ТИПА ОХУЕННО!

И снова в зале наступила мертвая тишина. Думаю, даже сверчки прекратили петь свои песни.

– Оооооо,… кееееййй, – ответил Эдвард, боясь пошевелиться или потерять зрительный контакт с Маркусом.

– Знаешь…, – вмешался еще один мужчина, – Однажды я знал черного парня…

Глаза Эдварда в ужасе описали круг, и он покачал головой говорившему мужчине.

– МАРКУС, я забыл тебе кое-что рассказать! – Эдвард перебил того мужчину своим громким голосом, хватая своего друга за руку и поднимая того с места, – Это ТАК ВАЖНО, НЕ МОГУ ПОВЕРИТЬ, ЧТО Я ЗАБЫЛ!

Эдвард потащил его прочь, затем развернулся и взял Кэти за руку, уводя ее с собой с таким видом, словно чуть не забыл про нее. Она жалобно взвизгнула и пошла с ним.

– ПАПАААА! – пожаловалась она, – Я не обязана ходить с тобой всюду, КУДА ТЫ ИДЕШЬ! Мне идти с тобой, даже если ты идешь В ТУАЛЕТ?

Я рассмеялась над Кэти, и она обернулась ко мне, безмолвно умоляя спасти ее.

Возможно, я спасу ее,… позднее. Я мысленно злобно хохотнула. Будет знать, как брать мою помаду.

Я услышала немного, пока Эдвард вел Маркуса в угол комнаты. И мне не показалось, что он пытается вести себя тихо!

– Какого черта С ТОБОЙ творится, братец? – со злостью спросил Эдвард, держа при этом за руку Кэти, которая смотрела в другую сторону, пытаясь своим напуганным личиком привлечь внимание Анджелы.

– Я – НЕ ТВОЙ БРАТЕЦ! – выкрикнул Маркус в ответ еще громче, чем до этого, – Вы, ЛЮДИ, просто не выносите ПРАВДЫ! Хэллоуин – это расистский праздник!

– ЭТО НЕ ТАК! – теперь голос Эдварда повысился до уровня громкости голоса Маркуса, и он ухватился за его волосы, – Дело в СЛАДОСТЯХ, и мы ВСЕ в состоянии ценить ЭТО! И я не собираюсь стоять здесь и наблюдать, как ты пытаешься ИСПОРТИТЬ ХЭЛЛОУИН! ТОЛЬКО ЧЕРЕЗ МОЙ ТРУП!

– Это самая ПРЕКРАСНАЯ вещь, что ты сказал за весь вечер!

– Дело не в ЧЕРНОМ И БЕЛОМ! – возразил Эдвард, – Здесь монстры против людей! Добро против ЗЛА! МЕРТВЫЕ против ЖИВЫХ! И теперь я понимаю, почему ТЫ так расстроен! Ты попал не по адресу! Тебе нужен большой черный ДОМ на дороге под названием «БЕЙТС МОТЕЛЬ»! (намек на одноименный фильм ужасов, главным героем которого является герой культового фильма ужасов «Психо» – прим.пер.).

– ПОШЕЛ НА ХУЙ, БЕЛЫЙ ПАРЕНЬ «ПИЛЛСБЕРИ»! («Пиллсбери» – компания, производящая консервы и мучные продукты, использующая в своей рекламной компании образ человечка из теста – прим.пер.) – бросил он, и его глаза горели злостью, глядя в лицо Эдварда.

– Это то, что ты всегда говоришь, когда тебе НЕЧЕГО СКАЗАТЬ? – крикнул Эдвард в ответ.

– Это единственный подходящий ответ, который я могу придумать для ТЕБЯ, БЕЛОснежный брат, еб твою мать! – выплюнул Маркус.

– ЭЙ, следи за своим РТОМ! – Эдвард закрыл руками уши Кэти после того, как матерные слова уже были сказаны, – ЗДЕСЬ РЕ-БЕ-НОК!

– Ой, ради Бога, она же умнее ТЕБЯ! – Маркус указал на Эдварда, – По-крайней мере, она знает, как найти дорогу домой! А ТЫ бродил бы вокруг, пока кто-нибудь тебя бы не нашел!

– Мальчики…, – позвала я их, – Вы заставляете всех завидовать тем отношениям, что есть между вами, …и это прекрасно, честное слово! Но почему бы вам немного не сбавить тон и не доесть свое мороженое?

– Что? – крикнула Кэти, покосившись на меня – руки Эдварда все еще закрывали ей уши.

– ОТПУСТИ ее, Энтони! – велела я ему, и он послушался, позволяя ей подбежать и броситься в мои объятья так, словно теперь она боялась собственного отца.

Эдвард развернулся к Маркусу и зашипел, указывая на него:

– Я ЗНАЮ, что ты похож на меня, несмотря на мой ЦВЕТ! У нас был момент… полный сегодняшний вечер моментов! ТЫ – МОЙ ДРУГ, нравится тебе это или нет!

– НЕТ!

– ДА!

– НЕТ!

– ДА!

– И сейчас я собираюсь спасти твою задницу, ХОЧЕШЬ ТЫ ЭТОГО ИЛИ НЕТ! – крикнул Эдвард, – НЕ РАДИ ТЕБЯ! НЕ РАДИ ЭТОГО ГОРОДА! НО ЕСЛИ Я ХОЧУ ИНОГДА СЪЕСТЬ ЯИЧНЫЙ РУЛЕТ, У МЕНЯ БУДЕТ МЕСТО, ГДЕ ЕГО ПРИГОТОВЯТ! ДАЖЕ ЕСЛИ ЭТО ТВОЙ ДЕРЬМОВЫЙ РЕСТОРАН!

– ВНИМАНИЕ ВСЕМ! – продолжил Эдвард, вставая на стул, и все притихли, глядя на своего нового героя. – Мой лучший друг Маркус, тот, кто возглавил поиски моей дочери Кэти, хочет, чтобы я сказал вам, что на следующей неделе все блюда в его ПРЕКРАСНОМ РЕСТОРАНЕ «ДЖИММИ ЧЕНА» будут ЗА ПОЛЦЕНЫ, чтобы отметить то, что Кэти нашлась живой и здоровой!

Все захлопали и закричали: «ДА!»

Но Маркус выглядел так, словно у него сейчас открутится голова.

– ПОЛЦЕНЫ! – проревел он, когда Эдвард слез со стула, – ЛУЧШЕ ТЕБЕ СНОВА ВСТАТЬ НА СТУЛ И ЗАБРАТЬ СВОИ ДЕРЬМОВЫЕ СЛОВА ОБРАТНО, ГЕЙ КАРМАННЫЙ!

– О, хорошо, – сказал Эдвард, снова забираясь на стул, – ПРОСТИТЕ МЕНЯ, ПОДОЖДИТЕ! ПОДОЖДИТЕ! ПОДОЖДИТЕ! ЭТО БЫЛА ОШИБКА! ВСЕ ЗА ПОЛЦЕНЫ, ДАЖЕ ЗАКУСКИ, …А НАПИТКИ – БЕСПЛАТНО! И ДЕТИ ЕДЯТ БЕСПЛАТНО! О, …И ДЕСЕРТЫ ТОЖЕ БЕСПЛАТНО! СПАСИБО!

Я побежала к ним, когда Маркус взял Эдварда руками за горло и поволок его в мужской туалет.

– Иди сюда, Я ХОЧУ ПОГОВОРИТЬ С ТОБОЙ, ЛИЖУЩАЯ ЗАДНИЦУ БАРБИ! – прорычал Маркус.

– НЕТ, МАРКУС, НЕ В МУЖСКОЙ ТУАЛЕТ! – Эдвард отчаянно сопротивлялся, и на его лице за долю секунды отразился ужас, …а затем, совершенно неожиданно, он освободился, применяя классный прием из спортивной борьбы, …и пригвоздил Маркуса к стене, оклеенной обоями в красно-белую полоску. Маркус, прижатый щекой к поверхности стены, не в силах вырваться из его захвата. Эдвард несильно дернул его за большой палец и Маркус громко вскрикнул.

– Мне не нравится, когда меня принуждают к чему-либо в небольших помещениях, – сообщил Эдвард очень холодным и сдержанным тоном, даже не вспотев, пока Маркус слабо вырывался, удивленный тем, как быстро Эдвард поставил его в затруднительное положение.

– Если ты хочешь поговорить со мной, мы поговорим, – сказал Эдвард, – Но никогда больше не клади свои ебаные руки на меня так, как ты сделал это. Ты по-прежнему мой друг, но я хочу внести ясность. Это понятно?

– Да, ДА! – согласился Маркус, немного поморщившись.

– Хорошо, – Эдвард ухмыльнулся, глядя на своего друга, – Сейчас я отпускаю тебя. Не пытайся сделать это снова. Я не хочу сделать тебе больно, даже нечаянно. Хорошо?

– Хорошо, – сказал Маркус.

– И, пока ты здесь…, – сказал Эдвард тихо, – Мне не нравятся твои шуточки про ГЕЯ. Называй меня Присциллой, Барби, Нэнси, …это нормально. Но не шути больше о том, что ты сделаешь с моей задницей, и вообще обо всем, касающемся моей задницы. Мне это не нравится. Понятно?

Это неправильно, что я прямо сейчас внезапно возбудилась от видаЭдварда? Он сильнее МАРКУСА! И он ТОЧНО знает, как себя защитить!

– Да, – сказал Маркус, не сопротивляясь.

– Хорошо, – сказал Эдвард… и отпустил его. Он даже немного отряхнул Маркуса, когда тот повернулся к нему.

– Прости за это, – искренне сказал Эдвард.

– И ты меня, – Маркус выглядел немного пристыженным, – Мне не следовало так тебя хватать. Прости.

Я оглянулась, чтобы увидеть, что весь город смотрит на нас, но на самом деле никто не обратил на нас никакого внимания. Странно. Возможно, здесь, в маленьком городке, подобное происходит между мужчинами сплошь и рядом. В Нью-Йорке нас окружили бы и скандировали: «ДРАКА! ДРАКА! ДРАКА!»

Сейчас к ним подошел Боб с руками, занятыми креманками с мороженым.

– Если вы, двое, хотите сделать что-нибудь полезное, хватайте подносы и шевелите задницами! – проворчал он.

И, достаточно странно – но они ПОСЛУШАЛИСЬ!

– Да, Бен, – ответил Эдвард, заходя за стойку и доставая поднос. И, что еще более странно – Маркус последовал за ним и тоже взял поднос! Они оба были очень странными, …но милыми. Я наблюдала за ними так, словно они были большими обезьянами, а я – Джейн Гудолл (британская ученая, посол мира ООН, приматолог – прим.пер.).

– Блюда за полцены! – прошипел Маркус у Эдварда за спиной, – Ты что – надышался своего лака для волос? Как я потяну ЭТО?

– Маркус, ПОСЧИТАЙ САМ! – ответил Эдвард, расставляя тарелки с мороженым на столы, улыбаясь в промежутках между фразами – на них смотрели дети, а затем продолжил, – Пятьдесят человек, едящих за полцены – это БОЛЬШЕ, чем никто, который НИЧЕГО не ест! Кроме того, это всего на неделю! После этого, возможно, люди вернутся к тебе, и будут платить полную стоимость! Это маленький урок от твоего доброго друга Энтони Мейсена, специалиста по бизнесу.

– Смотри…, – начал Маркус.

– И еще…, – Эдвард покосился на Маркуса, снимая креманки с подноса и расставляя их перед людьми, – Мэри будет твоей хостесс ДРОБЬ официанткой. Ненадолго. До тех пор, пока ты не найдешь постоянную, и это будет не моя девушка!

– ЧТО? – вскрикнул Маркус, сейчас даже еще более разгневанно.

– Маркус, ты классный повар и клевый друг…, – отвесил ему Эдвард комплимент, – Но ты – не тот, кого люди рассчитывают увидеть, когда входят в ресторан Джимми Чена. Тебе нужен кто-нибудь милый, кто-нибудь симпатичный,… какой-нибудь… человек.

– Что, черт возьми, ты о себе возомнил…

– Я пытаюсь тебе помочь! – Эдвард положил свою руку на предплечье Маркуса, – Я уже говорил с Мэри об этом. Она хочет тебе помочь. И прямо сейчас ей нужна подработка, для праздников. Она хочет купить нам подарки на свои деньги. Ну, разве это не восхитительно?

– Я не…

– И она отличный психолог, – сообщил Эдвард, – Возможно, она может помочь тебе… и другими способами тоже.

– Но это МОЕ ЗАВЕДЕНИЕ! – крикнул Маркус, следуя за ним.

– Это твое заведение! – Эдвард закатил глаза, – И никто у тебя его не отнимает! У тебя есть твоя кухня, ты можешь держать меню, ты даже можешь сыграть мелодию «Мистеру Вонгу делают минет», …но тебе не нужно самому работать с клиентами. Это не твое.

– Это ТВОЕ что ли, Динь-Динь? – спросил Маркус немного громче.

– Называй меня… консультантом, – Эдвард лизнул свой большой палец и пошел от стола, сказав: «Наслаждайтесь» детям и их матери, сидевшим там.

– Если ты думаешь…

– Ахх, …МАРКУС, я работаю на тебя БЕСПЛАТНО, ЧУВАК! – заметил Эдвард, – Просто подожди, и ты увидишь! Я немного знаю о презентациях, маркетинге и особенно о продажах. Доверься мне.

– Не буду!

Эдвард улыбнулся своему другу в лицо, похлопал его по плечу и сказал:

– Будешь, – и затем пошел прочь, …и на этом спор был окончен.

Coloring outside the lines. Глава 29 (часть 2)

Глава 29. Отличная комбинация.

Часть 2.

BPOV

Следующим вечером Эдвард стоял, одетый в новый костюм, который выглядел прямо как костюм от Dolce&Gabbana. Это было тяжело – видеть, как этим утром Эдвард снимал с вешалки в магазине дешевый костюм. Могу сказать, что обычно он всегда знал, что было самым лучшим, и получал это, даже несмотря на то, что сегодня он вел себя так, словно это не имело значения. Думаю, что на самом деле имело.

Но он хотел выглядеть наилучшим образом вечером, на открытии, выражаясь его словами, «Нового ресторана Джимми Чена».

Я тоже купила очень красивое платье, которое Эдвард выбрал для меня – с кружевным корсажем, прозрачными рукавами и прозрачным кружевом в районе ложбинки бюста, что делало наряд сексуальным, но при этом все было скрыто. Я должна была признать, что платье мне очень понравилось. Но оно было капельку сексуальным. И Эдвард искал для меня черные туфли на высоком каблуке, когда я вышла из примерочной, одетая в платье, чтобы показать ему.

– ООО! – его глаза блеснули, а тело развернулось ко мне, – ДЕТКА, ты ПОТРЯСАЮЩА!

– Я выгляжу красиво в этом платье! – я взволнованно улыбнулась, словно маленькая девочка. Не часто я носила настоящую одежду для девушек.

– Конечно, красиво! – он с трепетом улыбнулся мне, сейчас заставляя меня почувствовать себя даже более красивой.

– Разве оно не СЛИШКОМ сексуально? – спросила я, немного поежившись, поворачиваясь к зеркалу, – Все мои ноги на виду!

– Твои ножки СЕКСУАЛЬНЫ! – Эдвард пристально смотрел на них, – И платье идеально! Мы возьмем его! – сказал он продавцу, а затем снова обратился ко мне:

– Кроме того, ты – хостесс. Ты и должна выглядеть немного сексуально. Платье будет привлекать клиентов.

Я взглянула на него, пока он рассматривал женскую обувь и спросила:

– Кто ты ТАКОЙ?

Эдвард ухмыльнулся, глядя на меня, и я рассмеялась, а он ответил:

– Твой новый босс. Померяй эти туфли, женщина.

– Да, СЭР! – я хихикнула, изображая возбуждение и кланяясь ему, а затем снова направляясь в примерочную.

Эдвард вовлек в это даже Кэти, и она была взволнована! Ей хотелось надеть платье балерины, и Эдварда восхитила эта идея. Он сказал, что это сделает ее непохожей на других, и был уверен, что поблизости не окажется больше других балерин, с которыми он мог бы ее перепутать, как прошлым вечером.

О, и новое правило гласило: «Никто из нас НИКОГДА не надевает больше 31-го октября никаких шляп, париков, и особенно НИКАКИХ МАСОК или ВУАЛЕЙ».

Король Эдвард провозгласил его прошлым вечером.

И сейчас все мы стояли в дверях ресторана Джимми Чена, …приветствуя посетителей, которые действительно выстроились в очередь в ожидании, когда их рассадят за столики.

– Добрый вечер, добро пожаловать в ресторан Джимми Чена, – Эдвард пожимал мужчинам руки и направлял их ко мне, – Прелестная Мэри сейчас посадит Вас за наш лучший столик.

Затем, еще с одной парочкой, Эдвард вел себя еще более очаровательно.

– Как ПРИЯТНО увидеть вас снова! Здравствуйте! Добро пожаловать в ресторан Джимми Чена. Я прослежу, чтобы вам достался ОТЛИЧНЫЙ столик в задней части ресторана, я знаю, что вы, ребята, новобрачные, так что без проблем, я все понимаю!

– Кэти! – я вручила ей три меню, – Отведи Хобартов за ЧЕТВЕРТЫЙ столик, хорошо?

Мы пометили все столики сбоку, так что Кэти могла легко ориентироваться.

– Да, с удовольствием! – она привлекательно улыбнулась, сияя, как и ее отец, – Пожалуйста, следуйте за мной…

У нас будут ОГРОМНЫЕ проблемы, когда Кэти начнут интересоваться мальчики. Я с ужасом представляла себе, как Эдвард сидит между Кэти и ее мальчиком на их первом свидании и хмуро смотрит на бедного парня на протяжении всего вечера.

Вечер прошел с огромным успехом! Мы были заняты все время, и все шло как по маслу, …ну, за исключением нескольких неприятностей, которые Эдвард предвидел.

Эдвард был на месте, чтобы объяснить посетителям, что, несмотря на указанное в меню, очень креативном и забавном, никаких человеческих отбросов в составе блюда нет, и что вы на самом деле сожжете язык, заказав блюдо под названием «Сожги свой язык».

Он говорил гениальные вещи, рассуждая о новой идее – описывать превосходные по качеству блюда в меню весело и с юмором. ЧЕРТ! Он был хорош!

Впервые я действительно увидела, что он научился чему-то хорошему, пока был с Викторией. Он знал, как устроен бизнес. Он интересовался этим. Он наблюдал, как она болтала с клиентами, …и теперь делал это для Маркуса. Я с трепетом смотрела на него. Он был очарователен, развлекал гостей, но при этом не фальшивил. Он обращался с женщинами, словно с королевами, с детьми – так, словно они были его собственными, …и все мужчины хотели быть ТАКИМ КАК ОН! Он был просто прекрасным консультантом!

Все ушли довольными и мы с Эдвардом открывали каждому двери и говорили: «Доброй ночи! Спасибо, что пришли! Осторожнее за рулем!».

И каждый раз, когда Эдвард ходил на кухню, а делал он это очень часто, оттуда раздавались такие же звуки, как с КУХНИ КИТАЙСКОГО РЕСТОРАНА в Нью-Йорке! Я не всегда могла расслышать, о чем они говорят, но их крики было отчетливо слышно. В такие моменты я делала громче китайскую музыку в зале.

Эдвард был заведен, сердился, …бормотал что-то себе под нос, но когда он видел клиента, он широко улыбался и говорил: «КАК дела? Все хорошо? Я тоже ЛЮБЛЮ утку!

Один раз я услышала, что он сказал: «Ну, разве она не СЕКС-БОМБА? Это МОЯ девушка, так что руки прочь!» – и рассмеялся с парнями, сидящими за столиком.

Мне понравились его слова. Как ему удается сделать так, что с каждой секундой я влюбляюсь в него все сильнее и сильнее?

Я пошла в подсобку один раз, потому что у клиента была просьба, которую я не знала, как выполнить.

Эдвард говорил в это время с Маркусом.

– Это хорошо – когда много клиентов. Прекрати вести себя как мудак.

– Я НЕ веду себя как мудак! – Маркус быстро готовил, его лысая голова блестела от пота, – Я лишь говорю, что это не означает, что ты ПРАВ, а я – нет! В любом случае, откуда пришли все эти люди? Здесь больше посетителей, чем у меня было ВСЕГО за три прошедших года!

– Ну, ЭТО День Всех Святых, (1 ноября – прим.пер.), – Возможно, Бог просто сотворил чудо на один день за твою помощь нам прошлым вечером. Скажи спасибо.

– Спасибо ТЕБЕ? – крикнул Маркус.

– ПОЖАЛУЙСТА, Маркус, …оуууу…, – Эдвард пошел, чтобы обнять его, но затем увидел, что тот весь потный… и измученный, – Может, позже, после того, как ты примешь душ… у меня новый костюм.

– КХМ! – вмешалась я, и она оба взглянули на меня: Эдвард – с улыбкой, а Маркус… не слишком довольный.

– У меня проблема, – начала я.

– Она не шутит, – Маркус смотрел на Эдварда, ухмыляясь ему, когда тот медленно повернул к нему свою голову, …не выглядя при этом веселым.

– Там семья просит увидеть шеф-повара! – я прикусила нижнюю губу.

– О Господи, – с лица Эдварда сошел цвет, и он всплеснул руками, – Не паникуй. Дай мне секунду подумать.

Я прошла немного дальше в кухню, и Маркус швырнул сковороду «вок» на плиту.

– Если они хотят познакомиться со мной, я познакомлюсь с ними, – сообщил он, – ЭТО МОЕ ЗАВЕДЕНИЕ!

– Стой на месте, МОНТЕЛ! – Эдвард положил руку Маркусу на грудь, – Не так быстро! Не после всей той работы, которую мы проделали, чтобы заставить людей думать, что все это готовит ЧЕЛОВЕК! Дай мне минуту подумать.

– Я не собираюсь ПРЯТАТЬСЯ в подсобке, словно служащий «Бургер Кинг»! – пожаловался Маркус.

– Может, сбегать в антикварную лавку, что дальше по улице, и притащить сюда миссис Насбаум? – поспешно размышлял Эдвард вслух.

– Ей восемьдесят семь лет! – сказала я.

– Да? – Эдвард посмотрел на меня и нахмурился, – Она может бегать!

– И я УВЕРЕНА – люди поверят, что МИССИС НАСБАУМ умеет готовить китайские блюда! – добавила я.

– Если Маркус может их готовить, значит и любой может! – возразил Эдвард, глядя на него сверху вниз, – Это же очевидно.

Затем Эдвард охнул и огляделся по сторонам.

– Подождите секунду!

Он выбежал из кухни, а затем вернулся, держа Кэти за руку.

– НЕТ, ПАПА! – громко прохныкала она своим тоненьким голоском.

– Посиди здесь минутку, ладно? – сказал он ей, и она со злостью сложила руки на груди, усаживаясь на табурет, который он поставил перед ней, – Я велел тебе все время быть у меня на виду.

– Я И ТАК У ТЕБЯ НА ВИДУ, ПАП! – крикнула Кэти, глядя на Маркуса, чьи глаза были такими же злыми, как и у нее.

– Я тебя понимаю, Кэти, очень хорошо понимаю! – Маркус положил руку на свою грудь, – Я пожалуюсь властям, что с тобой плохо обращаются, ребенок, не беспокойся.

– Может, сказать людям, что он не говорит по-английски, а говорит только по-китайски? – Эдвард размышлял дальше, – Ты сможешь просто кивать и качать головой, если мы выведем тебя в зал?

– ПОШЕЛ НА ХУЙ, КЛОУН БОЗО! – ответил Маркус, не сдержавшись перед Кэти.

Кэти хихикнула, и Эдвард закрыл ей руками уши, свирепо глядя на Маркуса, – Я ЖЕ ПРОСИЛ тебя НЕ ПОРТИТЬ этого ребенка! Прекрати говорить слово… «Х-У-Й»!

– Я ЛЮБЛЮ СЛОВО «Х-У-Й»! – Маркус покосился на Эдварда, снова взрываясь, – И я буду говорить его весь ДЕНЬ! ХУЙ ХУЙ ХУЙ ХУЙ ХУЙ ХУЙ ХУЙ ХУЙНЯ ХУЙ ХУЙ ХУЙ ХУЙ… Х У Й!

– Ты просто больной! – сказал Эдвард ему в ответ, внутренне кипя и по-прежнему прижимая руки к ушам дочери, – Я хочу, чтобы ты увиделся с доктором Питером!

– НА ХУЙ ДОКТОРА ПИТЕРА! – крикнул Маркус, – ХУЙ ХУЙ ХУЙ ХУЙ ХУЙ ХУЙ БЛЯТЬ, ДЕРЬМО, ЧЛЕН НА ЖОПЕ, ЕБАРЬ, ПИЗДА, ПИЗДИЩА, ХУЕПЛЕТ, СУЧЬИ СЬСИКИ, ЕБАНЫЙ ХУЕСОС!

***

– Это наш шеф-повар, миссис Насбаум, – говорил Эдвард через несколько минут, нежно обнимая за талию женщину, которая выглядела именно так, как те старушки, которые обычно спрашивают в ресторане: «А где ГОВЯДИНА?»

Она выглядела так, словно даже не понимает, где она находится и что происходит, …но она стояла там и улыбалась клиентам. Блин, а Эдвард УМЕЕТ быстро бегать! Думаю, он принес ее сюда на руках! Маркус был заперт в туалете, …просто на минутку, пока не уйдет та семья.

– Все было ТАК прекрасно! – похвалила ее женщина, – Как Вы готовите те восхитительные штуковины в кляре? Они ПРОСТО ФАНТАСТИЧЕСКИ ВКУСНЫЕ!

Миссис Насбаум была почти глухой, поэтому она лишь кивнула и улыбнулась.

– Умм…, – вмешался Эдвард, по-прежнему обнимая рукой молчащую старушку, – Знаете, она не любит раскрывать свои секреты, …понимаете, …рецепты в их семье передаются из поколения в поколение…

Я отошла от них и закатила глаза. Если кто-либо поверил, что эта старая еврейка готовит китайские блюда по рецептам, дошедшим до нее от пра-пра-пра-бабушки, то значит, что он сам хотел в это верить.

Вопрос был закрыт, и да – семья ДЕЙСТВИТЕЛЬНО поверила, что шеф-повар – это миссис Насбаум, Бог нам в помощь, и все снова встало на свои места. Было около девяти часов вечера, и Бен с Анджелой только что ушли, забрав с собой Кэти на ночь, а мы с Эдвардов вышли, чтобы ненадолго прерваться, на задний дворик ресторана.

Когда я вышла на улицу, то увидела, что он стоит, прислонившись к стене. Что-то показалось мне странным, и я вновь взглянула на него. Он курил!

Я нахмурилась и подошла ближе, сказав:

– Я не знала, что ты КУРИШЬ.

– О, – он выглядел как подросток, которого поймали с сигаретой, – Я выброшу ее.

– Нет, все в порядке, – я отхлебнула лимонада, – Я просто никогда этого не знала, вот и все.

Он выдохнул струйку дыма через ноздри и взглянул на сигарету в своей руке.

– Плохая привычка, которая всегда у меня была, – он стряхнул пепел в сторону от меня, – Мне даже НЕ ХОТЕЛОСЬ закурить… до сегодняшнего вечера.

– Почему же тебе захотелось? – спросила я, ухмыльнувшись – он выглядел чертовски хорошо, и сигарета сделала его еще сексуальней, – Из-за Маркуса?

– Нет, – он покачал головой, поднося сигарету к губам и морща губы при затяжке, …впуская дым в рот… Господи, это заставляет меня возбуждаться еще сильнее! Мне хотелось срывать с него этот костюм до тех пор, пока от него не останутся одни лоскуты! Почему? Курить вредно, и мне следовало сказать ему это, …но я не могла! Плохие мальчики… мммм… моя слабость – я же дочь копа.

– Я думаю,…что находиться здесь – это… что-то вроде работы, – сказал он, глубоко задумавшись, с таким видом, словно уже думал об этом до того, как я вышла на улицу, – Это напоминает мне… о моей прежней работе.

– Танцы? – спросила я деликатно, решив сейчас назвать это так.

– Не только, – он выпускал дым тонкой струйкой через губы, пока говорил, и я была просто загипнотизирована этим зрелищем и тем, как легко у него это получается, – Клиенты, которых нужно ублажать,…обслуживать, …столики, …возможно, поэтому мне нравится здесь… или поэтому нравится приходить сюда все время. Но ведь это неправильно, да?

Я вырвалась из транса, когда он взглянул на меня, задавая вопрос.

– Ахх, …нет, это не так, – сказала я, обдумывая свои слова и на секунду опуская взгляд, – Это было твоим миром на протяжении шести лет, …и я помню, как наблюдала за тобой в тот первый вечер в «Огне». Я никогда не говорила тебе об этом, но ты просто изумил меня. Это место принадлежало тебе, …ты двигался с такой грацией и… стилем, …ты любил там каждого,… старых, молодых, пьяных, трезвых, …ты улыбался – и помещение озарялось светом. И все любили ТЕБЯ. Ты сделал каждую отдельно взятую женщину счастливой, …я видела это, …все они чувствовали себя… особенными для тебя, покорившего их, даже несмотря на то, что ни одна из них не была очень… особенной по настоящему. Ты был великолепен. Ты таков И ЕСТЬ. И все это было не потому, что ты был полуголым, …дело было в ТЕБЕ САМОМ. Ты очаровал их всех. Это все твои …подмигивания, улыбки, движение кисти пальцев, …вот тогда-то я и поняла, что ты – это действительно нечто, Эдвард Каллен.

Он выдохнул так, словно с его губ случайно сорвался смех в ответ на мои слова, и выпустил дым через ноздри. Он выбросил сигарету и улыбнулся мне.

– Ты тоже действительно нечто, Белла Свон, – ответил он, – Кто еще на планете додумался бы принести записную книжку в стрип-клуб?

Он улыбнулся мне, забавляясь реакцией моего лица на его вопрос.

– Я рада, что она у меня была, – сказала я просто, – Я привлекла ТВОЕ внимание, а это был нелегкий трюк в ТОМ заведении!

– Так и есть, – он засунул руки в карманы брюк и наклонился на бок, прислонив голову к стене здания, и бросил на меня этот охуительно горячий взгляд.

На секунду я лишилась дара речи, но он заполнил образовавшуюся тишину.

– Спасибо тебе… за помощь, – сказал он очень серьезным тоном, и его глаза были такими нежными и темными на фоне ночного неба, – За то, что делаешь это… для Джимми.

Я улыбнулась и наклонилась так же, как и он, позволив ветру разметать мои волосы, и они наполовину закрыли мне лицо, когда я пристально посмотрела на него в ответ, надеясь, что мой взгляд столь же соблазнителен, как и его.

– Я бы сделала для ТЕБЯ все, что угодно, Эдвард, – я вздохнула, надеясь, что это не прозвучало фальшиво, …ведь это было правдой, …но я имела в виду большее, чем просто хороший поступок, – Все, что угодно…

– Белла…, – он взглянул на меня с большим жаром во взгляде, чем я когда-либо видела в его глазах до этого, …и нетвердой походкой двинулся вперед, крепко хватая меня за волосы одной рукой и проводя языком длинную и влажную линию на моей шее. Его язык оказался у меня во рту даже раньше, чем я поняла, что происходит.

Я хныкнула, желая большего, мне хотелось, чтобы он вел себя со мной более грубо, …и тогда он схватил меня за шею и прижал там, где мы стояли, требовательно исследуя мой рот своим языком. От него пахло мятой и сигаретами и мне ОЧЕНЬ НРАВИЛОСЬ это! Наши языки переплелись, и мы оба стонали друг другу в рот, …его рука была меж моих ног, …потирая меня через трусики, делая мне очень приятно…

– Ты хочешь этого? – беззастенчиво спросил он, продолжая двигать своей шершавой ладонью у моих трусиков, и я негромко вскрикнула, сильнее раздвигая ноги и радуясь тому, что сегодня надела чулки, как он и просил меня вечером.

– Да? – он схватил меня за волосы так, словно я была его сукой, и заставил меня смотреть ему в глаза, когда задрал мое платье выше, – Отвечай! Ты, грязная штучка! Тебе это нравится?

– ООООО ГОСПОДИ, ДА! – простонала я, сама на себя не похожая, так, словно это был кто-то совершенно мне незнакомый, …но в то же время я была собой больше, чем когда-либо, – Пожалуйста, …пожалуйста!

Он вздрогнул и схватил мои трусики, срывая их одним движением, и от этого звука мои глаза подернулись дымкой похоти еще сильнее.

– Раздвинь ноги, раздвинь их! – крикнул он, когда я приподнялась на цыпочки, …раздвигая ноги так широко, что мне было больно, …но я не посмела шевельнуть и мускулом.

– Это было легко, не так ли? – прорычал он словно разъяренный тигр, – Ты раздвигаешь ноги так быстро для всех… или только для меня?

Он водил пальцами вокруг моего клитора, но не нежно, …а неистово! И сейчас сбывались мои самые темные мечты! Если это то, что я получаю, работая на Маркуса, я, блять, буду работать здесь каждый вечер всю оставшуюся жизнь! БЕСПЛАТНО!

Эдвард посмотрел на меня тяжелым взглядом, и это лишь возбудило меня еще сильнее, а он с большей силой оттянул меня назад за волосы, убирая их с одного моего глаза, который был широко раскрыт и смотрел на него.

– ТОЛЬКО ДЛЯ ТЕБЯ! – я задыхалась, – ВСЕГДА только для тебя! Ни для кого больше!

Боже, я ЛЮБЛЮ эту игру!

– Да неужели? – он ухмыльнулся, снова двигая рукой у меня внутри, вверх-вниз, затем он описал рукой круг внутри моего влагалища, пока я стонала и хныкала.

– Да, …я клянусь, – я трепетала от ощущения того, как он, сжимая в кулаке мои волосы, контролирует мою голову. Мне было больно стоять в такой позе на высоких каблуках, но сейчас я не думала об этом. Сейчас мной руководила моя киска, и она сказала, что ей ничто не может помешать.

– Я люблю тебя…, – пропищала я, играя роль напуганной маленькой женщины перед плохим парнем.

– ЛЮБОВЬ, – он нахмурился и несильно потянул за мягкие волосики у меня между ног, и я пронзительно вскрикнула, – Никогда не говори слова из шести букв МНЕ, СУКА! Мы не собираемся ЗАНИМАТЬСЯ ЛЮБОВЬЮ, мы собираемся ТРАХАТЬСЯ, поняла?

ИИСУСЕ, да этот Эдвард – РАСПУТНИК! Я ЛЮБЛЮ его!

– Да, …прости, прости…, – я немного выгнула спину, когда он отпустил прядь моих волос и прижался к моей киске.

– Конечно, извиняешься, – он злобно посмотрел на меня, – Но ты – моя. И эта грязная маленькая киска – моя.

Он снова тер пальцами у меня внутри, а я смотрела в ночное небо. Холодный ночной воздух и его пальцы касались меня одновременно, и это довело меня до СИЛЬНОГО оргазма! Я издавала такие звуки, что и представить себе не могла до этого!

– Да, кричи как маленькая шлюха…, – пробурчал он мне на ухо, – Кричи для меня, пока мои пальцы трахают тебя здесь, где каждый может нас увидеть…

И затем его пальцы скользнули вглубь моей влажной промежности. Я продолжала кричать в чистом экстазе, но он прихлопнул мой рот рукой и его пальцы продолжили работу.

– Закрой свой маленький ротик, свинка…, – сказал он, глядя вниз на мое платье, пока его пальцы властно двигались вперед-назад внутри меня, играя на мне как на инструменте, – Я не хочу, чтобы кто-нибудь пришел, чтобы спасти тебя, понятно? Да никто и НЕ СПАСЕТ тебя.

– ММММММ…, – прохныкала из-под его ладони и обнаружила, что она о-о-очень вкусная. Моя голова и тело находились у стены, и я ощущала холод и возбуждение.

Мои пальцы, словно когти слабого котенка, сжимали его пиджак, …не сопротивляясь ему, …а лишь… выражая чувство огромного удовольствия от того, что он делал.

– Посмотрите на эти сиськи,… подпрыгивающие вверх-вниз,…вылезающие из платья! – сказал он возмущенно и в то же время возбужденно, …и убрал руку от моего рта в тот момент, когда расстегнул крючок платья сзади на моей шее. Я издала возбужденный звук, …наблюдая за тем, как его руки движутся по корсажу моего платья вниз, прямо к моей груди.

– ММММ! – он снова приложил руку к моему рту и набросился на мои обнаженные груди ртом, …вылизывая и покусывая их, посасывая… повсюду… каждый дюйм,…без повода или извинений. Он был настоящим… животным. Это было ПРОСТО ОХУЕННО!

Он продолжал кусать и лизать, зарываясь лицом у меня между грудей и покусывая там кожу, и я вскрикнула, но звук вышел негромким из-за его руки, закрывающей мне рот, и это делало все даже более возбуждающим.

Затем он начал делать кое-что пальцами у меня внутри, и это заставило меня кричать даже ГРОМЧЕ! Я понятия не имела, что он там делал, но это было охуенно фантастично и мне не хотелось, чтобы это когда-либо заканчивалось.

Я начала издавать глубокие хрипящие звуки, …словно дикое животное, …и взглянула в его темные глаза своим одним неприкрытым глазом, …а он на долю секунды встретился со мной взглядом. Мы оба знали, что доставляем друг другу удовольствие, …это было понятно…и без слов.

– Потаскуха собирается кончить…, – промурлыкал Эдвард серьезным тоном мне на ухо, – Мне кажется, я слышу это…

– МММММ! – я бесстыдно хрипела, потирая киской о его руку, когда он увеличил интенсивность движений,… и моя голова отлетела назад и ударилась об стену, а я закричала еще громче:

– МММММММММ!

– Знаешь, каждый раз, когда потаскуха кончает, дьявол получает рога…, – подразнил он меня, немного замедляя движение своих пальцев,… и я свирепо взглянула на него.

Он хихикнул и посмотрел мне в лицо. Мои груди все еще вздымались вверх и опускались вниз в такт с моим тяжелым дыханием.

– Возможно, я замедлюсь…, – сказал он жестоко с улыбкой на губах. – Возможно, я даже остановлюсь…

– НННННН! – я покачала головой, ударяясь ею об стену, – НННННННННННННННММММММ!

– Нет? – спросил он, – Ты уверена?

Я продолжала ударяться головой об стену, качая ею вперед-назад, рыча, и теперь вырывалась из его захвата, …но он не отпустил меня. Он лишь рассмеялся.

– Маленькая потаскушка хочет кончить, да? – спросил он у меня так, словно я была ребенком. – Ты… ты хочешь кончить для меня?

Я кивнула со всей энергией, что у меня была.

– Я тебе не верю…, – подразнил он, и я пронзительно вскрикнула от того, что вытворяли его руки, и кивнула отчетливее.

– Хорошо, хорошо, не нужно падать мне в ноги, это такое жалкое зрелище! – он усмехнулся и снова начал работать над моей киской, как и раньше, снова вынуждая меня кричать.

– Надеюсь, что заставлю тебя кончить раньше, чем сюда выйдет Маркус…, – сказал он, пока я беззвучно хватала ртом воздух, – Будет стыдно, если он выйдет,… возможно, я позволю ему закончить с тобой.

Мои глаза широко раскрылись, и он рассмеялся.

– Просто шутка. Я бы никогда не стал делиться ЭТИМ БЛЮДОМ, – он ухмыльнулся и снова опустил взгляд на мои груди, вылизывая правый сосок, …покусывая его.

Я вернулась к своему предыдущему состоянию, и разрядка быстро приближалась, …очень быстро! У меня на глазах выступили слезы, пока внутри меня зарождался самый сильный из всех испытанных мною оргазмов. Мое тело сжалось, и я потеряла контроль над ним, мои раздвинутые ноги дрожали и подергивались так, словно у меня был приступ эпилепсии!

– Она кончает…, – Эдвард лукаво улыбнулся мне, и это было все, что было мне нужно! Началось! Оргазм прошел сквозь всю меня, и я завыла, словно, блять, оборотень на луну.

– Кончай, потаскуха, …кончай, …дааааа, …о, такая хорошая сучка…, – сказал он, и это сделало мой оргазм даже БОЛЕЕ чувственным!

Он длился очень долго, дольше, чем когда-либо, …и я почувствовала, что мои ноги меня не держат, но Эдвард подхватил меня на руки, прислоняясь вместе со мной к стене, грея мое тело своим. Сейчас он целовал мои губы, …мягко, а затем нежно прикусил мою нижнюю губу, …почти жуя ее, …и я закрыла глаза, пока он дышал мне в рот.

– Я люблю тебя, Эдвард, – это все, что я смогла выдохнуть ему в ответ.

Он поцеловал меня в нос, и я пошевелила им, изображая кролика. Он любил, когда я так делала.

– Знаешь…, – сейчас он нежно убрал волосы с моего второго глаза, – Многие женщины говорят эти слова после секса, …но ты единственная, кто заставляет меня желать, чтобы это было правдой. Я тоже люблю тебя, Белла. Сегодня… (он поцеловал мой нос), …завтра …(он поцеловал мои губы)… и всегда.

Я улыбалась ему как идиотка, потерявшая дар речи,…просто любуясь видом передо мной. ДОЛЖНО БЫТЬ, его сотворили ангелы. И однажды… они захотят вернуть его обратно, …но сейчас он весь мой, …и я хочу пробыть с ним еще шестьдесят, …семьдесят лет, …и даже тогда я не дам ему уйти без борьбы.

– После всего этого начинаешь верить, что Бог действительно существует, – сказал он, поглаживая и целуя мои волосы, – И, должно быть, я ему нравлюсь, …раз он послал мне ТЕБЯ. Он знал, что ты спасешь меня. И ты спасла. Но почему – я никогда не узнаю. Я такой больной ублюдок.

– Поправка, – я крепко поцеловала его в ответ, – Ты МОЙ больной ублюдок. И я не стала бы менять тебя ни за что на свете, разве что стирала бы слезы с твоих глаз. И я работаю над этим.

Он улыбнулся и снова поцеловал меня в губы, а его пальцы двигались вокруг моего левого соска.

– Я не знаю…, – он снова чмокнул меня, – Думаю, мне начинает нравиться плакать. Мне никогда раньше не позволяли этого делать. И я чувствую, что иногда плакать – это хорошо. Я больше не машина.

Он поцеловал меня снова, и я закрыла глаза, мечтая оказаться ВНУТРИ этого мужчины. Вот как отчаянно я его люблю! И его пальцы… они просто чертовски хороши.

– Да…, – он немного повернул мою голову, кусая мою губу, когда я просто ПОЧУВСТВОВАЛА, как его пальцы порхают по краю моего холодного маленького соска, – Оооо, Боооожжжее…

– И ты тоже становишься лучше…, – заявил он, – С каждым разом, как ты делаешь это…

– Ты даже не сдвигаешь ноги…, – сообщил он, глядя на них, – И не натягиваешь лиф своего платья.

– Разве это означает, что я собираюсь сделать это, доктор Франкенчлен? – спросила я, глядя на него тяжелым, полным похоти взглядом, а затем скосила взгляд на его пальцы, которые все еще были мокрыми от моих соков и очень нежно касались моего соска, что безумно заводило меня.

– Думаю, да, мисс Свон…, – он улыбнулся, сохраняя со мной зрительный контакт, – Думаю, да. Конечно, прежде чем убедиться в этом, я проведу еще несколько тестов. Мы ведь никуда не торопимся, так?

Я улыбнулась шире и посмотрела вверх, затем снова на него,… качая головой…

– Нет, определенно, не торопимся, доктор. Я хочу, чтобы меня вылечили. Я сделаю все, что от меня потребуется, чтобы выздороветь.

– Это так прекрасно, мисс Свон, – ответил он, снова взявшись рукой за мою шею и целуя мою нижнюю губу, посасывая ее, и я негромко вскрикнула, …а моя влажная киска вздрогнула, заскучав без своих друзей – пальцев.

– Такой отличный подход к делу – и полбитвы уже выиграно, – он двигался вниз от губ, целуя и посасывая линию моего подбородка, – Конечно, …в постели я – легенда. Думаю, мы отлично сочетаемся друг с другом, … честное слово.

– Я тоже так думаю, доктор, …я тоже, – я выдохнула, зная, что я – счастливейшая сука на планете,… и мне это очень нравилось.

Coloring outside the lines. Глава 30 (часть 1)

Глава 30. Нутро героя.

Часть 1.

От автора: Привет, ребят! Те из вас, кто понял про песню из «Истории игрушек-2» – МОЛОДЦЫ! Спасибо, что пока не раскрыли секрет!

И Питер вскоре получит монашеский головной убор. Я по-прежнему думаю, что это милая идея.

И, в последней главе Эдвард называет Беллу сукой, потаскухой и т.д…, и боролись они НЕ ПО-НАСТОЯЩЕМУ, это было, как говорится, под влиянием возбуждения, …но, к сожалению, его научили играть таким вот образом. И это не исчезнет просто так. Эдвард всегда чувствует себя дерьмово после секса, и спрашивает у Беллы – не отвратителен ли он, …и она всегда говорит, что нет. Если бы он назвал ее сукой во время спора, ВОТ ТОГДА это действительно было бы проблемой и ему не стоило бы вести себя с ней таким образом. Но говорить такое во время ролевой игры – другое дело. Но это лишь мое мнение. Эдвард испытывает к Белле очень глубокие чувства, по большей части сексуального характера, и порой они темные, как в том мире, где он жил последние шесть лет. Белла не слишком много знает о сексе, но она познаёт, что ее возбуждает, а что – нет. Это личное дело каждой пары – понимать, когда они «играют». Я не буду делать так все время, описывая их секс, но я думаю, что было важно – показать, что Эдвард не всегда занимается любовью нежно и красиво. Виктория изменила его, но он пытается быть лучше.

Также Эдвард очень неуверен в себе. Часть его, скрытая глубоко внутри, верит, что Белла слишком хороша для него, и что какой-нибудь парень, который окажется лучше него, заберет ее. И, хотя пока он полностью пока этого не осознает, он считает, что ему нужно играть роль во время секса, ради Беллы, вести себя захватывающе и необычно, чтобы получить от нее своего рода одобрение и для того, чтобы она осталась с ним. Он не хочет показаться ей скучным и потерять ее. Он был приучен чувствовать все то, что он должен предложить женщине, и потребуется время, чтобы избавиться и от этой привычки. В свое время доктор Питер избавит его от этой небольшой печальной проблемы.

И – мужчины – жертвы мужского насилия зачастую имеют большие проблемы со своей сексуальностью. Они продолжают спрашивать себя: «Мне это понравилось?», «Доставило мне то/это хоть небольшое удовольствие?» Это печально. Должно быть, Эдвард выделывает все эти тщательно разработанные сексуальные трюки с Беллой для того, чтобы «доказать свою мужественность», либо чтобы доказать самому себе, что он не гей, после того, как его изнасиловал сэр Кевин. Это происходит со многими мужчинами, которых насиловали мужчины.

И еще – для всех, кому не нравятся гейские шуточки Маркуса – мои извинения. Я СОВЕРШЕННО не хотела ранить ни чьих чувств. Такой уж он персонаж, и даже Эдвард сказал ему, что ему не нравятся такие «шутки». Маркус тоже изменится со временем, по мере того, как будет дружить по-человечески… LOL, …так что я очень надеюсь, что все вы понимаете это. Я сама только что описала возражения Эдварда по поводу таких выражений, и Маркус понял и больше не будет так делать. У Маркуса тоже есть своя история, и в свое время вы увидите, почему я делаю то, что делаю. Но я совсем не хотела причинить кому-либо боль, я хочу, чтобы это было понятно.

Народ устал от Маркуса и от его отношений с Эдвардом? Блин! Я – нет! Это самое веселое из всего, что я пишу. Порой нам необходима комедия и облегчение, которое она несет с собой. Но если ваш аргумент – это то, что они ссорятся, спорят и т.п,.. то с развитием их дружбы это немного изменится. Они по-прежнему будут спорить и драться, но уже как друзья. Я люблю «Необычную парочку», (классический бродвейский мюзикл 1965 года, по мотивам которого было снято множество фильмов, сериалов и театральных постановок – прим.пер.), а там они постоянно ссорятся, …а еще Арчи Банкера и Мясную Голову! (персонажи сериала «Все в семье» – прим.пер.). Ральфа Крэмдена и Эда Нортона (герои сериала «Молодожены» – прим.пер.). Мне очень нравятся такие отношения, при которых ты можешь ссориться с кем-то весь день, но к вечеру все еще оставаться с ним добрыми друзьями.

Я люблю вас, ребят, и благодарю за то, что остаетесь со мной,… впереди нас по-прежнему ждет много хорошего!

И в следующей главе мы узнаем больше о Дэнсер. Она такая хорошая!

**Предупреждение: в этой главе содержится начало рассказа о сэре Кевине, о том, как это началось.**

_

EPOV

Домой в машине в тот вечер, после того, как мы помогли Маркусу закрыть ресторан, мы ехали уставшие, но счастливые и удовлетворенные. Мне понравилось, что мы смогли сделать кому-то приятное, особенно Маркусу. Было такое ощущение, что мы сделали хорошее дело, даже если оно и не было полностью оценено по достоинству. Но я привык к тому, что не получаю благодарности за свои действия.

Чуть ранее мы помогли ему посчитать выручку, и оказалось, что он заработал огромную сумму денег. Я улыбался, но он сидел за столом и все еще злился из-за того, что ему не дали пообщаться с посетителями.

– Вот это называется «получать прибыль», – медленно проговорил я, положив перед ним пачку денег, перетянутую резинкой, – Как ощущения?

Он собрался ответить, но промолчал. Я увидел, что его злобный взгляд чуточку смягчился.

– Почему ты продолжаешь приходить сюда? – спросил он спокойно, – Почему ты сделал это для МЕНЯ?

– Ты мне нравишься, – я положил руку ему на плечо, а затем увидел, что Белла улыбается, глядя на нас со своего места, и я поправился:

– Ты… НАМ нравишься. Бог знает, почему, ведь в тебе нет ничего такого, что искупало бы остальные твои грехи. Возможно, причина именно в этом. Ты – больное недоразумение, прямо, как и Я.

Он ухмыльнулся и покосился на нас с Беллой.

– Ладно, это вполне похоже на правду, – признал он, со стыдом глядя на полотенце, которое сжимал в руках.

Я немного помолчал, затем взглянул на Маркуса и сказал:

– Если ты действительно не хочешь, чтобы мы возвращались сюда, мы не будем. Но ты должен сказать мне это – сразу… сейчас. Если же нет, то – прости, но я собираюсь быть большой занозой в твоей заднице, торчать здесь и мешать тебе, …но все это потому, что я твой друг, …а ты – мой… наш.

Затем я подождал и слабо улыбнулся Белле, надеясь получить тот ответ, который мне хотелось. Но я сказал ему правду. Если он действительно ненавидит нас, это был его шанс сказать об этом и навсегда избавиться от нас.

– Ну, так как? – спросил я, стукнув его под столом по ноге своей ногой, – Любишь ли ты нас так же сильно, как мы любим тебя?

Я заржал, зная, что увижу его злой взгляд.

– Если вы собираетесь торчать здесь время от времени…, – начал Маркус, не отводя от меня глаз, – Я не против…

Я кивнул, пожимая плечами, воспринимая его заявление спокойно, хотя мысленно я прыгал от счастья.

– Полагаю, …возможно,… время от времени… мы можем прийти сюда, чтобы поесть, – я изображал полную незаинтересованность, – Если нам больше некуда будет пойти…

– Да ради Бога, – Маркус пожал плечами, глядя на край стола.

Я ухмыльнулся и решил высказаться прямо сейчас.

– Ты очень помог мне…, – сказал я недрогнувшим голосом, – Прошлым вечером, когда я думал, что Кэти пропала, …и когда я представлял себе, что могло с ней случиться, …я сходил с ума. Ты хороший друг, Маркус Эванс, и я не забываю своих друзей… никогда.

– Иисусе, – судя по голосу, он был напуган моим заявлением, …а затем он мне улыбнулся! Он ПО-НАСТОЯЩЕМУ улыбнулся! Демонстрируя свои зубы!

– Белый друг…, – пробормотал он себе под нос, – Боже… смотрите-ка – этот город, наконец, свел меня с ума.

– А сейчас я объявляю вас мужем и женой, …ты можешь поцеловать невесту, – подразнила нас Белла, – Час ночи. Я хочу домой.

Доктор Питер рассмеялся над тем, что сказала Белла, когда я рассказал ему всю историю во время следующего сеанса.

– Так вы с Маркусом стали добрыми друзьями, – Питер улыбнулся, когда я втянул свой «Слэрпи» через трубочку, – Я так рад. Судя по твоим словам, он очень забавный.

– Так и есть! – я усмехнулся – от сахара моя голова быстро просветлела, и мои глаза, казалось, светились изнутри, – Я не могу дождаться, когда вы с ним познакомитесь! Как-нибудь вечером мы устроим вечеринку или еще что-нибудь! Мэри отлично готовит! И если ты на полгода будешь свободен от своих пациентов, думаю, ты можешь сделать для Маркуса много хорошего. Не знаю, понял ты или нет из моих рассказов, но у него есть кое-какие проблемы.

Питер ухмыльнулся, опустил взгляд на свои сложенные руки и ответил:

– Возможно, немного понял.

– Во-первых, это его рот! – начал я, – Он матерится как пьяный матрос! Затем, он слишком загоняется по поводу черных и белых…

– Как бы мне хотелось, чтобы ты позвонил мне, Энтони, – поделился Питер, – Тем вечером,… я бы приехал…

– Док, я был так напуган, что позабыл даже о БЕНЕ С АНДЖЕЛОЙ! – ответил я, вытаскивая трубочку от «Слэрпи» изо рта, – Ты же не злишься на меня, да? Я и не думал бросать тебя, …просто… я в тот вечер был как лужа КИСЕЛЯ, я не мог МЫСЛИТЬ рационально! Маркус был там, и он просто взял все в свои руки.

– Я не злюсь на тебя, Энтони, конечно, нет, – он покачал головой, глядя в сторону, – Я рад, что все закончилось благополучно.

– Тем не менее, я ДУМАЛ о тебе, док…, – я улыбнулся, поднимая с пола черный подарочный пакет, обернутый оранжевойбумагой, и кладя его на стол, – Счастливого Хэллоуина, Питер… от твоего самого ужасного пациента.

Питер внезапно просиял, и я невольно просиял в ответ. Я любил дарить подарки!

– Энтони, …что ты делаешь? – спросил он, немного покраснев у ушей, взял пакет, заглядывая внутрь, достал сначала открытку и раскрыл ее.

Он ухмыльнулся и прочел вслух:

«Однажды две монашки ехали на велосипедах по дороге, и внезапно на дорогу выпрыгнули двое мужчин, повалили монашек в кусты и начали нападать на них.

Одна монашка выкрикнула: «Господи, прости его, ибо он не ведает, что творит!».

А другая сказала: «А мой ВЕДАЕТ!».

Спасибо, док, за все, что ты сделал для нас. Мы рады, что нашли парня, который действительно ведает, что творит.

С любовью, Энтони и Мэри».

Питер рассмеялся и взглянул на меня со словами:

– Я должен сказать, Энтони, что это единственная нескучная открытка.

– Посмотри, что внутри! – настоял я, и он сорвал оранжевую обертку и засунул руку в пакет, вытаскивая черный кожаный монашеский головной убор, на котором пайетками по центру был выложен белый крест.

– О мой Бог, – Питер рассмеялся и посмотрел на убор спереди, – Я испугался, когда нащупал кожу, и я рад, что это не то, о чем я подумал,… иначе мы были бы вынуждены очень серьезно поговорить.

Я рассмеялся вместе с ним и достал свой новый мобильный, который был точно таким же, как у Беллы.

– Ты должен надеть его как минимум на минуту, чтобы я смог тебя сфотографировать, – намекнул я ему, ожидая, когда он окажет мне эту услугу.

– Боже, – он покачал головой, решаясь на это, – Меня не отправят за это в ад или еще чего?

О, нет, хватит уже разговоров об аде и рае!

– Надеюсь, – сказал я, ожидая, – Если ты думаешь, что я собираюсь вечность гореть в аду без тебя, с кем я могу поговорить о том, что я чувствую, то ты сумасшедший!

– О, хорошо, – Питер усмехнулся, поворачивая головной убор нужной стороной и готовясь надеть его на голову, – Эта жизнь такая веселая, что даже ад покажется «Клаб Мед», (торговая марка французской компании Club Mediterranee – международного туристического оператора, владельца разветвлённой сети отелей в разных странах – прим.пер.). Да?

– Верно! – я ждал, – Надевай!

– Хорошо, – сказал он, откинув голову назад так, словно у него были длинные волосы и ведя себя как примадонна. – На этот раз я нарушу все заповеди ради тебя, Энтони, …но давай не будем вырабатывать больше никаких вредных ПРИВЫЧЕК! (думаю, в данном случае акцент на этом слове стоит потому, что слово habit – это и привычка, и собственно сам головной убор, который Питер готовится надеть, т.е. имеет место быть игра слов, которую на русский адекватно перевести просто невозможно – прим.пер.).

– О, Господи, это прозвучало так неубедительно! – подколол я его и заржал, когда он надел убор на голову, … и как только он там оказался, скрывая все его волосы и спадая на плечи, я не смог сдержаться. Я захихикал, как девчонка, услышавшая первое в своей жизни грязное словечко.

Каждый раз, когда я пытался снять его на свой мобильный, я снова начинал смеяться, …а Питер просто сидел с каменным лицом, сложив руки на столе и ждал, пока я сделаю этот чертов снимок.

Наконец, я достаточно совладал с собой, чтобы крепко держать телефон и нажать на кнопку, …Питер ухмыльнулся и склонил голову так, как это сделала бы счастливая маленькая монашка. Снимок получился просто отменный, и я не мог дождаться момента, когда распечатаю его, вставлю в рамку и повешу дома не стену. Возможно, я мог бы развесить копии по городу.

Вот что происходит, когда твоя страна терпит поражение в «Великой Листьевой Войнушке».

– Дурацкий головной убор! – я сделал голос как у мультяшного героя, – Фокусы – это для ДЕТЕЙ!

– Теперь я могу его снять? – спросил он, улыбаясь мне словно кинозвезда.

– Подожди, подожди! – я поднял свои руки вверх, – Как ты назовешь монашку, попавшую в блендер?

– Боюсь даже предположить ответ на этот вопрос.

– Пьяная сестра (в оригинале twisted sister; а, как мы помним, в одной из предыдущих глав Эдвард мерил в магазине парик, похожий на парики участников группы «Twisted Sisters» – прим.пер.), – ответил я, наблюдая за ухмылкой доктора Питера и пытаясь не рассмеяться, но не справился с собой и громко расхохотался.

– Это очень мило, Энтони, – он негромко хихикнул, – А ТЕПЕРЬ… могу я его снять?

Порой он такой нудный!

– Если считаешь нужным, – согласился я, убирая свой телефон, – Ты уже доказал мне свою смелость, пока носил его на голове все время, пока мы здесь говорили.

– О, ты намекаешь, что я больше не ЗАНУДА? – Питер откинулся назад, снимая убор и, хихикнув, повесил его в центр вешалки для шляп, которая находилась между его стулом и письменным столом с таким видом, словно гордится им.

– Я сказал это, любя, док! – заверил я его, с усмешкой глядя на то, как он поправляет на вешалке новейший экземпляр своей коллекции, чтобы убедиться, что тот висит ровно, – Знаешь, ты НАШ зануда!

– Спасибо, я тронут, – сказал он, снова усаживаясь на стул, – Этот головной убор – я уверен – станет венцом моей коллекции.

– Как только мы его увидели, мы поняли, что он должен быть твоим, – заявил я, – Ты просто напоминаешь монашку… ты умный, добрый, в тебе есть вера…

– У меня никогда не было ничего подобного,… – закончил он, снова вынуждая меня рассмеяться и чуть не выплюнуть целый глоток «Слэрпи».

Я собирался ответить ему, когда проглочу, но он завершил наш разговор об этом.

– Почитай мне немного из своего дневника, Энтони, хорошо? – попросил он, приступая к делу.

– Конечно, – я взял свой «Ебучий дневник» и открыл страницу, на которой мы остановились в прошлый раз, делая глубокий вдох и снова пытаясь читать эти строки так, словно они для меня ничего не значат. Пытаясь делать вид, что я читаю что-то на иностранном языке и не понимаю смысла прочитанного,… но это никогда не работало.

И я начал читать:

– Ты еще не хочешь поцеловать меня? – спросил сэр Кевин очень нежно, совершенно не обидевшись, рукой поглаживая мое лицо, когда я вздрогнул и почувствовал, что все мое тело напряглось, – Все в порядке, любовь моя. Я терпелив, …я подожду, пока ты не ЗАХОЧЕШЬ МОИ губы, …ты будешь моим, сладкий, …доверься мне. Я собираюсь СМАКОВАТЬ тебя… много-много часов. Ты захочешь меня.

Я все еще не мог поверить, что это происходит,… и я обернулся, ища глазами Викторию, …она ведь не могла сделать со мной такого по-настоящему, так ведь? Лишь потому, что ревнует к Белле.

– Расслабься, маленький,… – сэр Кевин заметил, что мое внимание обращено на что-то еще, но его тон по-прежнему был очень нежным. Я почувствовал, что покрылся холодным потом, …и дрожал, а слезы скапливались в уголках глаз, пока я размышлял обо всем, что может случиться со мной сегодня.

– Она не вернется, – он подошел ко мне, стоящему на коленях и погладил волосы у меня на затылке, – Оууу, …ты такой печальный, …не пугайся так. Ты мне очень нравишься, …я не буду жесток с тобой, …ты такой милый маленький раб, …даааа, …не плачь, …я начну медленно.

Я жадно глотнул воздуха и попытался придумать, что сказать, …но ничего не смог придумать! Я онемел от страха, …от предательства, …от отвратительного ощущения рук этого парня на моих волосах, …плечах, …от ощущения того, как он массирует их обеими своими руками.

Я почувствовал, как умело его пальцы обращаются с моими мышцами и на долю секунды испытал странное чувство небольшого удовольствия. Я почувствовал, что слезы потекли, когда снова сжался и зарычал, немного согнувшись, пытаясь вырваться из кожаных и стальных пут на моих запястьях, которыми руки были скованы у меня за спиной, но моя дурацкая попытка увенчалась лишь звоном наручников.

– Шшш, …расслабься, ангел, …расслабься,… – сейчас он убрал руки, обошел меня и встал передо мной, – Давай посмотрим, что мы можем сделать для начала, да? Хочешь показать мне все трюки, которым ты научился у своей Госпожи? Я бы хотел их увидеть, …давай, ангел, …пойдем со мной…

Он взялся за цепь, привязанную к моему ошейнику и начал отходить, потянув меня за собой за шею, …и я вынужден был ползти за ним на коленях. Я не собирался делать этого так быстро, как делал бы, если бы это была какая-нибудь женщина или Виктория, …я немного тянул в обратную сторону, тяжело дыша, пока неохотно полз за ним, …и еще одна слеза скатилась у меня по щеке, пока он вел меня к большому креслу. Он освободил мои запястья от цепи, что держала их, снова лаская мои волосы.

– Давай, раб, сними с меня обувь, – приказал он довольным тоном, раздвигая свои ноги и откидываясь назад так, словно он отдыхал.

Я почувствовал, что мое тело снова превратилось в тело раба, …я частенько должен был раздевать свою госпожу и делать для нее такие обычные вещи, как брить ей ноги или красить ногти, …и я скорее снимал бы с него обувь, чем то, что я мысленно представлял себе в эту минуту.

– Да, сэр, – услышал я свои слова – мой угодливый тон никуда не делся. Он не был моим хозяином, поэтому я должен был называть его «сэр».

– Хороший мальчик,… – промурлыкал сэр Кевин, довольный тем, что я так быстро послушался, когда я подполз к его черным кожаным ботинкам и увидел, что на лодыжке у них не было молнии,… они снимались, не расстегиваясь, …так что стянул их, …увидев его загорелую голую ступню, …и ровно поставил их сбоку.

– Покажи мне свою любовь,… – он немного вытянул пальцы своих ног, сжимая и расслабляя свои мягкие ступни на полу, – Поцелуй мне ноги, мой ангел.

Сейчас мой желудок снова свело в рвотном спазме. Но это было не так ужасно… пока, …хорошо, это вызывало тошноту у остатков моего достоинства, но это было лучше, чем сосать его член.

– Да, сэр,… спасибо, сэр…, – сказал я очень мягко, вставая на четвереньки и увлажняя языком свои губы, …открывая рот и оставляя очень глубокий поцелуй на его правой ступне. Я услышал, как сэр Кевин негромко простонал от удовольствия, …и пытался сделать так, чтобы этот поцелуй казался эмоционально наполненным, …словно я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО предан ему. Возможно, если бы я притворялся, и притворялся хорошо, …он бы не …сделал со мной таких ужасных вещей. Возможно, он бы не изнасиловал меня.

Сейчас я сидел перед сэром Кевином на коленях, поставив руки перед собой, как меня учили, и немного опустил свою голову, глядя в пол, со сведенными вместе ногами.

– Мне не нравится эта поза…, – сэр Кевин окинул меня взглядом, все еще не ругая меня, а просто наставляя, – Раздвинь свои ноги шире, … да, …как можно шире, …отлично, …дай-ка мне посмотреть на этот член,… мммм,… у меня просто слюни текут, мой ангел, … даже будучи мягкой, эта штука – произведение искусства.

Я почувствовал зуд во всем теле, когда посмотрел вниз, на свой пенис и услышал свои слова:

– Спасибо, сэр. Я рад, что это доставляет Вам удовольствие.

Господи, я СТАЛ роботом! Единственной причиной, по которой я делал все это, …а не бежал с криками к двери,… была Белла. Я знаю Викторию. Если я не приму то наказание, которое она хочет, …завтра на коленях перед этим парнем будет стоять Белла! А я буду вынужден наблюдать за всем происходящим. Я знаю об этом тузе в ее рукаве, …об этой ее последней карте. Ладно, о предпоследней,… последняя карта – это Кэти. Так что теперь я пытался быть покорным, зная, что это не продлится долго.

Coloring outside the lines. Глава 30 (часть 2)

Глава 30. Нутро героя.

Часть 2.

EPOV

– Да, да, – заверил он меня, оглядывая меня с головы до ног так, словно я был куском отборного мяса. Я был рад, что не могу посмотреть ему в лицо, и прямо сейчас это немного облегчало мою задачу.

И он дал мне посидеть на коленях какое-то время в тишине, пока рассматривал меня, …не говоря ни слова. Чем дольше он молчал, тем сильнее я волновался по поводу того, что он собирается делать, и тем более жуткие мысли приходили мне в голову.

Сейчас я взял себя в руки, …но знал, что как только он начнет прикасаться ко мне… и… делать что-нибудь со мной, …вся моя покорность исчезнет, и я снова превращусь в яростно кричащего безумца.

– Ползи сюда и помассируй мне стопы, ангел-раб, – приказал он таким тоном, словно говорил с маленькой собачонкой.

– Да, сэр, – сказал я спокойно, вставая на четвереньки и подползая к нему, уселся на колени и с нежностью взял в руки его правую ступню, …старательно массируя ее.

– Мне нравится, как ты отвечаешь, Эдвард, – поделился сэр Кевин, улыбаясь мне, в то время как я не отводил глаз от его ступни. Она была мягкой, словно он никогда в жизни не занимался тяжелым физическим трудом.

– Ты не просто говоришь бессмысленные фразы, как делает большинство рабов…, – продолжил Кевин, – Ты говоришь так, словно действительно имеешь в виду то, что говоришь, …это очень мило.

– Спасибо, сэр, – ответил я, на этот раз машинально, делая еще один вдох и чувствуя, что моя рука начинает немного дрожать.

– Просто расслабься…, – сказал он, пытаясь меня научить, – Делай, что тебе приказывают и все с тобой будет хорошо, мой ангел. Ахххх, …у тебя такие прекрасные руки, любовь моя, …теперь обрати немного внимания на другую мою ногу.

– Да, сэр, – ответил я, теперь массируя вторую его ногу. Я продолжал молиться о том, чтобы произошло что-нибудь, что спасет меня. Эмметт мог ворваться в комнату… или на нас могла обрушиться крыша.

– Ооооо, дааааа…, – сэр Кевин улыбнулся и немного откинул назад свою голову, – Оооо, …именно здесь… ааааххххх… ты просто превосходен, мой зверек!

– Спасибо, сэр! – я изо всех сил продолжал представление.

– Ну, зверек, как насчет того, чтобы обслужить меня сегодня? – спросил он, и его брови поднялись, когда я украдкой взглянул на него, не веря, что он просит меня о чем-то так напрямую.

Я не знал, что сказать. Я не хотел говорить, что с радостью сделаю это, …и я не мог сказать ему о мыслях, сводящих меня с ума, …существует ли нечто среднее?

– Я никогда не был с мужчинами, – сообщил я, – Это было частью моего контракта – то, что я только для женщин…

– О, но, Эдвард, …ты – раб, – напомнил мне сэр Кевин добрым тоном, – У рабов не бывает контрактов и стоп-слов. Ты должен делать то, что тебе говорит Госпожа или Господин, все время, нравится тебе это или нет. Ты обязан БЫТЬ тем, кем она хочет, нравится тебе это или нет. Сейчас тебя наказывают, и я знаю, что тебе это не нравится. Но я – не такое уж плохое наказание, так ведь? Я пытаюсь успокоить и настроить тебя, прежде, чем мы действительно начнем.

Сэр Кевин посмотрел на меня секунду, а затем продолжил.

– Я слышал, ты позволил себе «втюриться» в другую девушку…, – сказал сэр Кэвин, неодобрительно цокая языком, – Небольшой каприз, …это не слишком хорошо, любовь моя – обижать свою Госпожу, так что… боюсь, что позднее я буду вынужден кое-как наказать тебя за это.

Оно того стоит, сказал я себе – если я приму наказание за то, что влюбился в Беллу, …я бы с радостью принял тысячу наказаний за это. Последние две недели моей жизни… были всем. И я заплачу за них.

Я чуть не сказал: «Давайте просто пропустим все это дерьмо и приступим к делу?».

Но затем я подумал о последствиях моих слов для нас, и меня чуть не стошнило от этой мысли.

Поэтому я просто сидел на коленях и ждал того, что произойдет.

– Да, сэр, – сказал я уважительно.

Сэр Кевин скрестил руки и ноги и восседал, словно король на троне.

– Пососи мои пальцы, раб, – приказал он, ожидая моей реакции, – Ползи ко мне.

Я знал, что мое лицо покраснело от отвращения, когда я услышал его приказ. Я бы скорее съел дерьма и подумывал о том, чтобы сказать это.

И тогда сэр Кевин добил меня морально.

– Я слышал, у тебя есть маленькая дочь. Держу пари, она вырастет такой же красивой, как и ты, – он ухмыльнулся, когда я застыл на месте и нарушил правила, уставившись в ответ ему в глаза. Ему больше не нужно было говорить ни слова. Я проиграл.

Блять.

И я опустил глаза, заставляя себя подчиниться.

Я двинулся и начал ползти со словами: «Да, сэр», а он пару раз причмокнул губами, подзывая меня, словно собаку.

– Очень умно, молодой зверек, делать то, что тебе сказано, – сэр Кевин самодовольно праздновал свою маленькую победу.

Его свисающие ступни находились прямо перед моим лицом, когда я, оставаясь на четвереньках, открыл свой рот и мокрым языком лизнул всего его пальцы, …закрывая рот и смыкая на них свои губы. Мой язык был горячим и влажным, и я пытался представить себе, что передо мной сидит Виктория, я не сэр Кевин.

Но он не собирался позволять мне фантазировать об этом, …он продолжил говорить.

– Аааааааа…, – он сделал вдох, – Даааа, …о, мой малыш, …аааааааа…

Унижение началось. Типичное поведение Дома.

– Выстави свою задницу, …о, дааа, …сильнее…, – приказал он мне, и я сделал то, что он сказал и услышал:

– Сильнее, …соси сильнее, …попробуй их, …глотай слюну, …ооо, Господи, а ты хорош, …полижи между пальцев, …ОЧЕНЬ ХОРОШО, …медленно, …дааа, …именно так, …продолжай, …ты ТАК ХОРОШО лижешь, маленький ангел.

Пока я не делал ничего нового для меня. Виктория была помешана на пальцах ног и любила, когда ей их сосут, лижут, как ни назови. Это унижало раба, …и Вик любила это.

– Полижи ступню…, – он продолжал отдавать мне приказы до тех пор, пока я покрыл слюной каждый дюйм его правой ноги, – Поцелуй ее, …ХОРОШО поцелуй, …ооооо дааааа, …ты ведь одаренная маленькая собачка, да?

Я сосал четыре его пальца, когда он выдернул их у меня изо рта, скрещивая ноги по-другому и теперь предлагая мне свою другую ногу. Я одарил ее тем же вниманием, что и первую, …и даже пару раз низко простонал, чтобы дать ему понять, что я тоже наслаждаюсь процессом. Я до сих пор не был уверен в причинах, по которым я это делал. Меня учили притворяться и всем наслаждаться, даже если я истекал кровью!

– Да, сэр, – отвечал я на каждый его вопрос и комплимент.

Когда я закончил с его ногами, у меня во рту стоял устойчивый их привкус. Он приказал мне снова сесть на колени перед ним, как и раньше.

Я расставил свой ноги так широко, что мне почти было больно, и ждал своего следующего теста, опустив глаза в пол и глядя перед собой.

– Это было превосходно, сука, – сказал он со свежей ноткой возбуждения в голосе, – Ты знаешь, как пользоваться своим ртом, это несомненно.

– Спасибо, сэр, – я продолжал смотреть вниз, надеясь на чудо.

– Ты так красив…, – он встал, пристально разглядывая меня, – что на тебя больно смотреть.

– Спасибо, сэр, – ответил я, ненавидя ожидание и связанные с ним тревоги, …это было пыткой уже само по себе, …и тогда я понял, что это тоже было частью его игры – продлевать мои ужас и агонию.

– Погладь себя, раб, – сказал затем сэр Кевин.

Это был очередной маленький трюк. Дом отдает тебе неясный приказ, …а затем, если ты поступишь неправильно, будешь наказан. Но я выучил это за годы, проведенные у Виктории.

– Где Вы хотите, чтобы я погладил себя, сэр? – спросил я, не поднимая глаз.

– Превосходно, – похвалил он меня, – Погладь свой член, Эдвард. Хорошенько. Я хочу посмотреть, как ты кончаешь для меня. Ты выглядишь таким напряженным. Начинай.

– Да, сэр, – сказал я спокойно, задаваясь вопросом – не ведет ли он такую игру, при которой я буду дрочить свой член, а он не позволит мне кончить. Но он только что сказал, что хочет, чтобы я кончил. Я был уверен только в одном: Домы постоянно играют в такие игры разума со своими рабами.

Я взял одну руку и положил ее на свой ствол, с силой оттягивая его, как он и сказал. Вторая моя рука оставалась на месте, позади меня. Сэр Кевин стоял, наблюдая за мной, … его голова немного наклонилась в сторону, а его длинные кудрявые волосы свисали с одного плеча.

Я просто пялился на свой твердокаменный член, наблюдая, как дергается и раскачивается головка, пока я мастурбировал, думая о Белле, …представляя себе ее в душе, …всю мокрую, …трогающую меня.

Не прошло много времени прежде, чем я вскрикнул и почувствовал приближающийся оргазм, и я зажмурился, представляя себе свою единственную настоящую любовь. Я начал вспоминать, как взял ее в Центральном Парке, обнаженную, на траве, и как я проводил маргариткой по ее цвета слоновой кости коже. И эта ее улыбка… черт.

Если я буду держаться сегодня за нее, по крайней мере, мысленно, возможно, я смогу пройти через это. Возможно.

– Сэр, пожалуйста, можно мне кончить? – взмолился я, – Пожалуйста!

– Да, можешь, мой зверек, – разрешил он, наконец, …и тогда я задал следующий вопрос.

– На пол, сэр? – спросил я и вздрогнул, все еще двигая своими сжатыми пальцами вверх-вниз вдоль своего пениса.

– Да, мальчик, давай, – сказал Кевин.

– Спасибо, сэр, …спасибо…, – я простонал, затем откинул голову назад и очень громко закричал, …чувствуя, что сперма из моего члена разбрызгивается по всему полу.

Минуту или около того спустя, после того, как я полностью заново обрел контроль над своим дыханием, …сэр Кевин набросился на меня своими пальцами, все еще стоя у кресла.

– Давай, мальчик…, – он почмокал губами, – Иди и хорошенько отблагодари меня.

Я нервничал по поводу того, что это будет. Я подполз к нему на четвереньках, как и раньше, и опустил свою голову, снова целуя каждую его ногу со словами:

– Спасибо, сэр! Большое спасибо.

– Потрись носом о мой член, – потребовал сэр Кевин, …он все еще был одет в кожаные штаны, …поэтому, …немного поколебавшись, я сделал это. Господи, я его ненавижу!

– Хороший мальчик, …поцелуй его, – сказал Кевин.

Я открыл рот и оставил большой влажный поцелуй на его затянутой в кожу выпуклости, надеясь, что для него этого будет достаточно, и он не попросит меня делать что-либо еще у него между ног.

– Ммммм…, – довольно простонал он и нежно погладил мои волосы.

– Ты оставил большой беспорядок на полу, – спокойно заметил сэр Кевин, – Уберись.

Моя сперма была повсюду на полу, и я взглянул на нее.

– Каким образом, сэр? – спросил я.

– Своим толстым язычком, Эдвард, – ответил он, усаживаясь в кресло в ожидании моих действий.

Я знал, что он подловит меня на чем-нибудь. Я ненавидел это, …ведь это не являлось частью моей обычной игры, …но я подполз туда, …сделал вдох, …наклонился, слизывая отвратительную, холодную жидкость, и чуть не подавился, когда попробовал ее в первый раз.

– Поторопись, дорогой…, – подтолкнул он меня словами, – У меня большие планы на тебя сегодня. И оттопырь свою красивую маленькую задницу, пока вылизываешь пол начисто. Да, вот так. Всегда выставляй передо мной свою задницу, …она просто идеальна! И сегодня вся она МОЯ!

– Да, сэр, – я продолжал вылизывать пол, ускоряясь, …возможно, если я стану вылизывать его быстро, сперма не покажется мне такой ужасной на вкус.

АХХХХ, …нет, она была точно такая же ужасная на вкус – быстро ли ты ее слизываешь или медленно.

– Не оставляй грязных мест, мальчик…, – он вздохнул так, словно ему было скучно, – Это и будет наказанием.

– Да, сэр.

Наконец, я бросил на пол последний взгляд – он выглядел чистым. На нем больше не виднелось ни единого следа моего оргазма.

Так что я вернулся в прежнюю позу, крепко скрещивая руки за спиной, раздвигая ноги и глядя в пол.

– Думаю, я закончил мыть пол, сэр, – сказал я словно последний раб.

– Давай-ка посмотрим…, – сэр Кевин прошелся по полу, ступая по нему своими голыми ногами, чтобы ПОЧУВСТВОВАТЬ, не пропустил ли я какой-нибудь участок, но пол был тщательно убран.

– Хорошая работа, неряха, …хорошая работа, – похвалил он, – Ты хорошо знаешь, что нужно делать, …очень приятно, Эдвард.

– Спасибо, сэр.

Он ходил вокруг меня…

– А теперь… что же мы будем делать, …что же сделать с тобой сначала …так много вариантов. Я – твой первый мужчина, …и этот день должен быть совершенно особенным…

Я закрыл глаза и желал лишь одного – чтобы он просто сделал это уже. Не то, чтобы я этого хотел. Но он играл со мной, …как кот играет с мышью до тех пор, пока его когти не будут готовы вцепиться в нее.

***

Несмотря на то, что каждый раз, пока я читал доктору Питеру, я заменял в рассказе «Эдвард» на «Энтони», я слышал у себя в голове, как сэр Кевин зовет меня моим настоящим именем, …и почувствовал беспокойство, …меня подташнивало. Самую худшую часть этого рассказа вскоре мне предстояло занести в этот дневник, а я этого не хотел. Не сегодня. Никогда.

Я прекратил чтение и вздрогнул.

– Энтони? – Питер открыл глаза и посмотрел на меня в ожидании, когда я скажу, что же меня беспокоит за исключением того, что было охуенно очевидным.

– Я ненавижу то, как звучат эти строки! – признался я, – Любому, кто прочитал бы это, не зная всей истории, показалось бы, что я просто СМИРИЛСЯ с этим! Словно для меня это было нормальным! Я ненавижу это! Я не смирялся! Я НЕ ХОТЕЛ этого!

– Ты все еще в шоке от произошедшего, – твердо сказал Питер, – Ты не можешь поверить, что Виктория делает это с тобой снова. Ты ждешь, что она вернется и скажет тебе, что все это было безумной шуткой. Ты не веришь, что это произойдет.

Я согласился с этими его словами.

– И Виктория ЗНАЛА все о том, что я чувствовал после того, что случилось в мужском туалете, – сказал я, опустив глаза в свою тетрадь, – Она ЗНАЛА, что это вынудило меня желать самоубийства. Но ей либо было все равно, либо она знала, что у нее есть Кэти, чтобы использовать ее против меня, так что я не буду сопротивляться.

– И также у нее была Мэри, – напомнил мне Питер, – Она угрожала тебе самым низким способом, Энтони. И ее жестокость заключалась не только в том, что она на двенадцать часов отдала тебя во власть незнакомому мужчине, …но также она не дала тебе даже возможности ответных действий, …или сопротивления. Она снова хотела увидеть – будешь ли ты улыбаться, играя ту роль, которую она хочет…

– Ну, я не играл, – сообщил я, вызывающе глядя на него, пока он смотрел на меня, – Я НЕДОЛГО со всем этим соглашался и мило вел себя. Я СОПРОТИВЛЯЛСЯ… ОТЧАЯННО. Как только он захотел большего, чем массаж ног и разглядывание моего тела. И он был готов для меня. Он мог вначале мило беседовать со мной, …но на самом деле он был холодным и ЗЛЫМ ублюдком.

– Я знаю, – сказал Питер, действительно понимая меня. Я слышал это по его голосу.

– А…, – начал я, закрывая дневник, – У… других твоих пациентов истории, как… ну, не такие же, как моя, …но они ПРОХОДИЛИ… через нечто подобное?

Питер кивнул, а затем повернул свои цвета голубого льда глаза ко мне.

– Многим жертвам угрожали так же, как и тебе, – рассказал он, – Многие люди чувствовали, что, возможно, им следовало бы сопротивляться сильнее… или дольше. На некоторых жертв нападали тогда, когда они спали либо были без сознания. Я сказал им всю правду. И тебе скажу. Ты сделал все, что должен был, чтобы выжить. Это не означает, что ты ХОТЕЛ этого, потому что тебя заставили подчиниться. Если человек приставляет нож к твоему горлу, ты делаешь то, что тебе говорят, чтобы ОСТАТЬСЯ В ЖИВЫХ! Это не твоя вина. Супергероев со стальными мускулами и особыми возможностями в природе не существует. Мы люди. Мы хрупкие. И во всех нас заложен основной инстинкт – выживания, самосохранения. Ты был превосходен, Энтони. Ты знал, что они могут сделать, на что они способны. Ты защищал свою дочь и Мэри. Ты пожертвовал собой, чтобы они были в безопасности. В моей практике не было еще более героического поступка. У тебя нутро героя. Я знаю это.

Я не знал, что сказать на это, и когда я открыл рот, мне было трудно говорить, …поэтому я лишь пару раз кивнул и слабо улыбнулся ему, чувствуя, что мои глаза застилают наворачивающиеся слезами. Но я справился с собой и не заплакал.

– Я бы УМЕР, если бы где-нибудь допустил ошибку, – сказал я наконец, – Я сопротивлялся сэру Кевину, но, полагаю, по большей части я нравился ему потому, …что Виктории не пришлось идти за Мэри или Кэти. Я думал, что она была удовлетворена… моим поведением. Позднее, на следующий день, она накормила меня. А потом устроила вечеринку, …на которой я был в своем обычном рабском одеянии, сидя на коленях рядом с ней, и я услышал, что Мэри рядом. (Я почувствовал, как из меня вырвался тяжелый вздох)… Я думал, они собираются теперь заняться ею, …и я вынужден буду смотреть на это. Тогда я начал думать о том, приведут ли они и Кэти. И я был прикован на цепь! Такими же наручниками, как те, которые лежали у тебя на столе в прошлый раз. Я думал, что все наши жизни закончены…

– Дыши, Энтони…, – велел мне Питер, видя, что мое дыхание начинает ускоряться, – Задержи дыхание, …четыре… три… два… один… выдыхай, …выпусти воздух. Хорошо. Еще раз.

Потребовалось несколько глубоких очищающих вдохов и выдохов, чтобы я снова пришел в себя. И тогда Питер немного откинулся назад.

– Я знаю, что ты чувствуешь бессилие и беспомощность, – сказал он мне, и я согласился с этим, – И я думаю, что небольшая экскурсия – это то, что нам нужно.

– Экскурсия? – спросил я, размышляя, куда он мог взять меня, чтобы решить мои проблемы.

– Да, для тебя, Мэри и для Кэти тоже, – он ухмыльнулся, – Я бы очень хотел познакомиться и с ней, если вы оба не против.

Я улыбнулся, довольный тем, что он хочет познакомиться и с ней. Я приглашал его к нам пару раз, но он всегда отказывался. Я бы очень хотел, чтобы Кэти познакомилась с Питером и немного узнала его. Он очень клевый.

– Мы бы очень хотели этого, – я улыбнулся, – Так куда экскурсия?

– В мой зал для занятий карате, – сообщил он, подмигивая мне.

_

Coloring outside the lines. Глава 31 (часть 1)

Глава 31. Определенно, картошка.

Часть 1.

От автора: *Ооо, я люблю это, …доктор Winnd, …мммм, вкуснятина! Спасибо тебе за новое «название». И не волнуйся, им придется сунуть нос в отношения Эдварда и Маркуса по указке моих мертвенно холодных пальцев! LOL!

Думаю, я пропущу весь акт насилия сэра Кевина, …да, само изнасилование. Уверена – Эдварду было бы трудно читать записи о нем, и возможно, он расскажет об этом доктору Питером только на словах. Но я перейду к этому, когда Эдвард с Питером будут это обсуждать. Даже я не настолько жестока, чтобы углубляться в детали этого. Все вы знаете, что случилось.

Вскоре вы услышите историю доктора Питера, возможно, даже в этой главе, так что никто, никто пока ничего не пропустил. С Маркусом мы разберемся попозже, после доктора Пита. Я имею в виду, …я обязательно расскажу историю Маркуса, …вы знаете, что это значит… LOL.

Ну, пойдемте в зал для занятий каратэ!

(Надеюсь что вы, ребят, знаете, что первый фильм «Каратэ-пацан» был снят в восьмидесятые годы. Я говорю это для того, чтобы вы поняли смысл шуток, которые прозвучат позже, …а если не поймете – загляните на «YouTube»). Я люблю мистера Мияги!*

EPOV

Кэти с Беллой были вместе в женской раздевалке, надевали форму для занятий каратэ. Да, я знаю, что она называется не так. Питер только что выставил меня перед девочками полным кретином, когда я сказал:

– Ооо, мы тоже сейчас наденем белые костюмы?

И он наполовину закатил глаза, посмотрел на Кэти и сказал:

– Ах, Энтони, …костюм… называется «джи».

Кэти негромко хихикнула, уже полностью очарованная Питером. И она даже ПОКРАСНЕЛА, когда он поцеловал ей руку и поклонился после того, как я представил их друг другу.

Я знал, что порой Питеру нравится вести себя как придурку, но мне кажется, что моя маленькая девочка уже влюбилась в него. Черт. Мне действительно не хочется в один прекрасный день услышать, как она плачет оттого, что ей всего девять, а доктору Питеру на вид… все сто! Интересно, похоже ли это на то, как чувствовал себя отец Присциллы Пресли, когда Элвис начал с ней встречаться. Иисусе, ей было всего тринадцать лет, когда они познакомились! А Элвису было около… тридцати! Я должен не допустить этого! Кэти и так уже слишком долгое время была очень далеко от меня.

– Будь здоров! – пошутил я, когда Питер сказал нам, как называются белые костюмы.

И Кэти не рассмеялась над моими словами. Никто не рассмеялся. Даже я сам. Кэти влюбилась. Я УБЬЮ ПИТЕРА!

КАКОГО ЧЕРТА ты надеваешь эту ШТУКОВИНУ? Я действительно не хотел, чтобы Питер одевал меня на глазах у всех, это и впрямь разрушало весь мой образ самостоятельного парня, выросшего на улицах! Не то, чтобы я действительно был таким, но все же!

Думаю, я понял это, когда снова хихикнул про себя, вспомнив эту утреннюю газету. Бен принес ее с собой, и я так рад, что он обратил на газету внимание, иначе я бы никогда не прочел эту статью и пропустил самый смешной случай в своей жизни!

Это лишь демонстрировало, какой у нас маленький городишко – раз статья об «исчезновении» Кэти была на первой полосе касперской газеты. Но это было не слишком весело. Заголовок гласил: «Чен руководит поисками ребенка».

Я чуть не упал на пол от смеха, лишь прочитав заголовок! А когда я, наконец, насмеявшись, прочитал статью, я увидел в ней фото Маркуса, свирепо глядящего на меня со своего места в кафе-мороженое. Парень, который сделал это фото, должно быть, находился прямо позади меня, когда один из горожан сказал ту знаменитую фразу: «Я знал однажды черного парня».

Я плакал от смеха, пытаясь читать статью вслух Кэти и Белле, постоянно запинаясь, …и каждое слово в это статье было классикой! Я должен найти этого репортера и расцеловать его!

Статья гласила:

В ночь Хэллоуина жители были жутко напуганы, когда пропала Кэти Мейсен. Энтони Мейсен, отец девочки, сообщил, что его дочь и еще одна местная девочка, Синди Клируотер, случайно были перепутаны во время хождений по домам горожан с требованием откупа – обе они были одеты в похожие костюмы.

Маркус Чен, недавно поселившийся в городе, ментор детей и стариков центрального района, возглавил поиски. Он поднял весь город, чтобы найти ребенка, и, несмотря на то, что он переживал из-за потери волос в процессе поисков, его усилия оказались не напрасны.

Двумя часами позднее, девочка нашлась в «Мороженое, Вы кричите», новом процветающем городском кафе-мороженое.

Только одна эта часть могла вызывать у меня смех следующие пять лет. Они назвали его Маркусом ЧЕНОМ, …сказали, что он недавно поселился в городе, и, что даже смешнее – назвали его ментором детей центрального района, …а САМОЕ СМЕШНОЕ – что он растерял волосы в процессе поисков! Эта статья целиком уже висела в рамке у нас на стене!

Они даже попытались процитировать его, но были вынуждены вырезать все его бранные словечки на букву «F», (имеется в виду «fuck» – прим.пер.), вставляя вместо них слово «ЦЕНЗУРА». ЧЕРТ ВОЗЬМИ, это было прекрасно!

«Вот почему я (ЦЕНЗУРА) ненавижу Хэллоуин!» – заявил мистер Чен», говорилось в статье, и, слава Богу, они опустили его мнение по поводу отношений черных и белых. Я бы никогда не понял здешних людей, если бы они написали про это дерьмо. Это была единственная цитата, которую они вставили, из всего, что он сказал. Мне понравилось! Его выставили просто каким-то сраным котенком! Я не мог дождаться, чтобы увидеть его лицо! Я надеюсь, что буду первым, кто покажет ему эту статью. Дома у меня было тридцать экземпляров этого выпуска газеты. У меня были все шансы оказаться первым!

Единственная часть статьи, где мне немного взгрустнулось – там, где они процитировали мои слова.

«Я просто рад, что с ней все в порядке», – сказал мистер Мейсен со слезами на глазах, обнимая свою маленькую девочку, – «Я бы не хотел ЖИТЬ, если бы потерял ее»

И это была единственная строка во всей статье, где была написана совершенная правда.

Я думал о том, какой была бы моя жизнь, если бы Кэти действительно потерялась или ее забрали бы из моей жизни. Я знаю, что со мной была бы Белла, но это было бы еще хуже. Вместо меня у Беллы была бы лишь пустая оболочка! Они с доктором Питером пытались бы помочь мне, но в этом случае все было бы бесполезно. Я точно либо попал бы в «психушку» в смирительной рубашке, либо умер бы. И ничто бы не смогло меня спасти, ничто. Ни лекарства, ни сила любви, несмотря на то, что у меня разбивалось бы сердце смотреть, как из-за меня страдает Белла, …и я бы остался один. Все было бы кончено.

Но Кэти БЫЛА со мной и моя жизнь НЕ кончилась, …так что я продолжал благодарить Бога, что этого не случилось… и молиться о том, чтобы Кэти просто оставалась рядом со мной следующие двадцать или тридцать лет, безропотно.

Так что сейчас я был затянут в ЭТУ белую смирительную рубашку под названием «ДЖИ» и меня учил самозащите ПРОИГРАВШИЙ в «Великой Листьевой Войнушке», король Питер! Засранец! В любом случае я уже знал, как защитить себя, я научился у Эмметта, самого крутого уличного бойца в Нью-Йорке! СМИРИСЬ, СЕСТРА ПИТ!

Почему он нравится Кэти больше, чем я? Нет,… нет, это не так. Я ее папа, она любит меня! Я продолжал попытки вспомнить, смотрела ли Кэти на задницу Питера, когда мы с ним пошли в мужскую раздевалку. Не думаю, что она смотрела, …Боже, надеюсь, что нет! А с ДЖИ нужно надевать носки?

– Эй, ПИТИ! – позвал я его – он находился в соседней кабинке в мужской раздевалке.

– Да, Энтони? – спросил он спокойно.

– Носки надевать или это необязательно? – спросил я.

– Никаких носков, – сказал Питер ровным тоном, – Я не хочу, чтобы ты смущал меня своими носками с Даффи Даком.

– На мне нет носков с Даффи Даком! – пробормотал я, усмехнувшись, – Они в стирке.

– Если тебе некомфортно без носков, можешь оставаться в них, Энтони, – сказал Питер, сейчас думая о моих личных ощущениях, и я оценил этот жест, …но затем он добавил:

– Просто ты будешь выглядеть в них как дурак.

– Хорошо, носки снимаем, – решил я вслух, снимая их, …и проверяя, чтобы на пальцах ног не осталось каких-нибудь ворсинок с носков.

– Хватит делать себе педикюр, просто снимай их, – подразнил меня Питер, наслаждаясь своей шуткой.

– О, заткнись, – это все, что я мог сказать ему в ответ. И он рассмеялся.

Когда мы вышли, я заметил, что в зале,… помимо нас, находилось еще двое или трое. Это место не было жутко популярным, но для меня это не имело значения. Оно не было похоже на тренажерные залы, которые я посещал в Нью-Йорке, но оно было большим и чистым. Маты на полу были красно-синими, …а стены были покрашены в небесно-голубой с синим. В этой комнате не было никаких тренажеров, просто открытое пространство и пара «груш» в углу слева. Те люди как раз стояли и били по ним, …и один мужчина делал растяжку на матах вдалеке от нас.

– Знаешь, когда ты сказал, что берешь нас в свой зал для занятий карате, – я ухмыльнулся, – Я не думал, что на двери ДЕЙСТВИТЕЛЬНО будет написано «Мой карате зал». Но, полагаю, в этом городе это неудивительно. Как у вас называется супермаркет? «Мой супермаркет»?

Питер бросил на меня немного раздраженный взгляд, пока я поносил город, который два дня назад казался мне таким классным, но я продолжал усмехаться в ответ, глядя на него.

– Знаешь, ты – единственный, кто считает, что это забавно, – бросил он в ответ, ухмыляясь так, словно он выиграл в этом споре.

– Ты снова смотрел «Все любят Реймонда»? (семейный сериал 1996-2005 г.г. – прим.пер.), – ловко выкрутился я, – Разве СТАРУШКА говорит так?

Питер вздохнул и поднял глаза вверх, прикусывая язык, пока мы ждали девочек.

Я решил, пока мы отдыхаем, снова сказануть какую-нибудь глупость, чтобы он дал мне отпор, мне, новому Правителю его жалкого Королевства Людей, живущих на деревьях.

– Эй, Питер, …пока не пришли девочки… – я взглянул на его черный шелковый пояс, – Скажи мне правду. Ты заказал его на «еBay», (популярнейший интернет-аукцион и интернет-магазин – прим.пер.), да? Этот черный пояс. Скажи ЧЕСТНО – ты же не здесь его получил, да?

Сейчас он бросил на меня ледяной взгляд, и я рассмеялся, делая такое лицо, словно запутался в таком немаловажном вопросе.

– Ты поймешь, что я вполне способен позаботиться о себе. Каратэ, дзюдо, А ТАКЖЕ джиу-джитсу, …большое спасибо. И, нет – этот пояс не с «eBay», он абсолютно настоящий. В отличие от твоего цвета волос, – мило бросил мне Питер в ответ. Я вынужден был улыбнуться ему.

– Эй, у меня некрашеные волосы! – сказал я в свою защиту, делая вдох и оглядываясь по сторонам, а затем посмотрел на свой костюм.

– Эй, Питер…, – сказал я, – Почему эта вещь называется ДЖИ? Из-за последних двух букв фамилии мистера Мияги? (костюм называется GI, а фамилия мистера Мияги пишется как «Miyagi» – прим.пер.).

Питер закатил глаза и сделал еще один вдох.

– Нет, Энтони, – сказал он с ничего не выражающим лицом, словно отвечал раздражающему егопятилетнему ребенку.

Я ждал и тогда он заговорил.

– Кейкоджи, – сказал Питер, – Или доджи, …это форма для занятий боевыми искусствами. «Кейко» – это «тренировка», а ДЖИ – это платье или одежда. Что – «Улицу Сезам» прекратили показывать?

А он хорош. Он знает, о чем говорит. Но тогда что бы еще придумать? Он все время такой правильный, что это почти раздражает.

– Кейлоджи? – я специально произнес слово неправильно, – Я люблю эти хлопья! Я не знал, что из них делают форму для занятий карате…

– Не «КЕЛЛОГ'С»! (Kellogg Company (часто Kellogg’s), – корпорация производитель продуктов из зерновых – прим.пер.), – он старался не повышать голос, – Кейкоджи! Господи, как же ты иногда раздражаешь! Кстати – где твоя МАМОЧКА? Они уже целую вечность торчат в раздевалке!

Полагаю, сейчас он имел в виду Беллу. Это была классная шутка. Я заржал так, что он расстроился еще сильнее из-за того, что не остановил МЕНЯ совсем, накричав на меня.

– Наверное, они опаздывают, потому что принаряжаются для тебя…, – сообщил я, скручивая свои запястья вместе и грея их друг о друга, – Я думаю, ты нравишься моей дочери.

– Надеюсь, что так, – ответил Питер, глядя на дверь женской раздевалки, – Она такая милая и смышленая…

Затем он осмотрел меня и добавил:

– Не смотря на все, ей это лишь на руку.

Это был отличный выстрел. Доктор Питер совсем неплох, подумал я про себя, пока улыбался ему.

– Нет, ты не нравишься ей… – заметил я, – Ты… НРАВИШШШШЬСЯ ей.

Питер смущенно посмотрел на меня и у него снова слегка покраснели кончики ушей.

– Что это за «детский сад»? – Питер немного нахмурился, – Откуда ТЫ знаешь?

– Я знаю, – я пожал плечами, напрягая ногу и держа ее так несколько секунд.

Питеру на вид было очень неловко из-за этого, но затем он покачал головой и, передразнивая мальчишеский голос, сказал:

– О БОЖЕ! Что же мне ДЕЛАТЬ? Оставить ей ЗАПИСКУ после занятий? «Я тебе нравлюсь? Пожалуйста, напиши – да или нет, и верни эту записку Энтони, чтобы он передал ее МНЕ»!

– Ты сделал это? – спросил я его с серьезным лицом, – Вау. Неудивительно, что ты торчишь здесь со МНОЙ в воскресенье! И почему я не получил записку, как ты сказал? Я бы ответил – НЕТ, и мы бы покончили с этим.

– Я не С тобой! – Питер искоса взглянул на меня, – И – НЕТ, я не делал этого!

– Конечно, конечно, – сказал я, – Что бы ни…

Я не собирался долго приставать к Питеру, но отчасти мне было немного грустно. Я все еще ждал, что здесь появится Эмметт. Это место выглядело как тренажерный зал и здесь так же пахло. Эмметт был моим первым психологом, даже до Беллы! Мы занимались, и он выслушивал мои бредни, а потом я выслушивал его. Мы заботились друг о друге. Мне было интересно, чем он сейчас занимается, …и где он. ПОВЕРИЛ бы он в то, чем я прямо сейчас занимаюсь и во что одет? Наверное, он бы ржал, как конь. Я улыбнулся, думая об этом, …надеясь, что с ним все в порядке, …и с Джаспером тоже.

Я завожу друзей. Новых друзей. Но это не значит, что я стираю из памяти старых, …этого никогда не произойдет. Я не шутил, когда говорил Маркусу, что я не забываю своих друзей. Я не забываю. И никогда не забуду. Неужели я так и состарюсь, скучая по ним и думая о них?

Наконец, девочки вышли из раздевалки, и я заметил, что волосы Кэти больше не были собраны в два длинных хвоста, а были скручены в один большой пучок на макушке. Она выглядела так мило в своем маленьком джи и с голыми ногами, …что я вынужден был отвернуться от нее, чтобы не улыбаться ей словно идиот.

И затем БЕЛЛА! БЛИН! Она ВЫГЛЯДЕЛА СНОГСШИБАТЕЛЬНО, что бы ни надевала! Только посмотрите на нее в этой штуке! И ее пальчики на ногах были накрашены глянцевым розовым лаком… ММММ… ее волосы были завязаны сзади в один спутанный хвост, и пара длинных прядей выбилась из хвоста, и вились по ее шее, …БЛЯТЬ! Я хотел попробовать эту шею на вкус! СЕЙЧАС ЖЕ!

Я приберег свои лучшие шутки для девочек, когда они покажутся, …и теперь я мог начинать!

Я взглянул за Беллу, встал в стойку, словно чемпион по каратэ, …и широко раскрыл рот, пока не произнося ни слова, …как в старом японском кино, и затем я сказал самую впечатляющую фразу мистера Мияги из старого фильма «Каратэ-пацан», свою любимую!

– Дэниэлсон! – сказал я с настоящим китайским акцентом, точно копируя голос мистера Мияги, – Иди СУДАААА!

И затем я немного пошевелил губами, не произнося ни звука.

Белла рассмеялась и двинулась вперед, отвешивая мне небольшой поклон и вставая рядом со мной. Она так классно выглядела при этом!

– Покажи мне,… как чистить ПОЛ ПЕСКОМ! – сказал я голосом Мияги и делая при этом серьезное лицо как у него.

Белла и Кэти лишь рассмеялись надо мной. Я вернул их расположение и был очень этому рад.

– А теперь покажи мне,… как натирать пол воском и КАК СЧИЩАТЬ ВОСК! – сказал я тем же голосом, и Белла отошла от меня, а Кэти хихикала так, словно понимала, что означает эта шутка. Лучше бы она этого не знала.

– Позже, когда мы останемся одни, – сказала Белла шепотом, и я чуть не вышел из роли.

Вместо этого я лишь вздохнул как китаец:

– ОООоооооо,… – повышая, а затем понижая голос.

– Смотри в ГЛАЗА! – сказал я ей, потому что сейчас она стояла ко мне спиной, – ВСЕГДА СМОТРИ В ГЛАЗА, ДЭНИЭЛСОН!

– На этом все? – спросил Питер, ухмыльнувшись – ему показалось смешным мое представление, но он этого не сказал, – Мы можем начать?

– Оооо,… – Кэти улыбнулась Питеру, – У Вас черный пояс! Это ОЧЕНЬ впечатляет! Должно быть, Вы усердно работали, чтобы получить его!

Ах. Я не мог просто стоять и смотреть на это. Я ее ОТЕЦ! Должен ли я смотреть на то, как она пытается завлечь мужчину, который старше МЕНЯ?

Так что я вернулся к своим шуткам из «Каратэ-пацана» и выдал очередную фразу от мистера Мияги.

– Дэниэлсон, – я говорил тем же голосом, трогая свой белый пояс, – Тебе нравится МОЙ пояс? Фирма «JC Penney», …3.98 доллара, …парусина! Нравится? На Окинаве «пояс» означает: «для подвязки штанов не нужна ВЕРЕВКА»!

Кэти улыбнулась мне и Белла снова рассмеялась, поворачиваясь ко мне, когда я закончил речь. Даже Питер хохотнул.

– Дэниэлсон! – я взглянул на Кэти и сказал голосом Мияги, – Каратэ – ЗДЕСЬ (я дотронутся до своего лба), …каратэ – ЗДЕСЬ (я дотронулся до своего сердца), …Каратэ СОВСЕМ… НЕ ЗДЕСЬ (я положил свои руки на пояс), – Понимаешь?

Кэти закатила глаза и пошла прочь со словами:

– Папа, ты такой ЧУДИК!

Питер усмехнулся мне и шагнул немного вперед, сказав:

– Это заявление совершенно точное, Кэйтлин. Боюсь, мистер Мияги прав. Каратэ – в голове и в сердце, а не в поясе.

Я смог ответить на это заявление, только крикнув:

– Бонсай! – точно так же, как это сделал мистер Мияги.

– Энтони, …веди себя хорошо или тебя поставят в угол, – сказал Питер с усмешкой. Кэти очень понравилась эта идея, и она довольная расхохоталась.

Я показал ему язык, когда он повернулся ко мне спиной и обратился к девочкам.

– Сейчас, сегодня мы не разучиваем никаких настоящих движений каратэ…, – сообщил он, – А лишь некоторые техники по самозащите, которые должен знать каждый. Особенно вы двое, потому что вы женщины.

– Эй, Кэти – НЕ женщина! – услышал я собственные слова и немедленно пожалел о них. Кэти бросила на меня такой взгляд, от которого расплавился бы и хром на «Бьюике» и стала ярко-розового цвета, а я попытался исправиться, сказав:

– Не нужно путать – Кэти – не женщина, …она у нас вспыльчивая маленькая… женщина.

Все они уставились на меня, не говоря ни слова и жалея меня за мой длинный язык.

– А теперь я заткнусь, – я опустил взгляд и пошел прочь, – Где тут угол?

– Хорошая идея… – сказал Питер, нежно взяв меня за руку и заводя к себе за спину, – И раз ты ведешь себя хорошо и молчишь, сегодня ты будешь моим противником.

– С УДОВОЛЬСТВИЕМ, – я тут же согласился, и Белла улыбнулась нам обоим, наслаждаясь тем, что мы отлично договорились.

– Постой здесь секунду, – сказал мне Питер, а потом обратился к девочкам:

– Самозащита – это НЕ означает бить людей или становиться героем Брюса Ли, …все сводится к тому, что вы хотите ИЗБЕЖАТЬ драки. Прежде всего, вам следует избегать опасности и неудобных ситуаций, … а затем бежать и звать на помощь – КРИЧАТЬ изо всех сил. Давайте покричим. Что Вы, Мэри должны кричать, если кто-то гонится за нами?

Она секунду подумала и ухмыльнулась, а так как она была дочерью копа, то ответила:

– ПОЖАР!

Я подмигнул своей девочке и кивнул, и Питер тоже улыбнулся.

– Правильно! – Питер указал на нее, глядя на Кэти, – ПОЖАР! Это печально, но люди скорее обратят на вас внимание и придут на помощь, если вы вопите: «ПОЖАР!», … нежели если вы будете кричать: «ПОМОГИТЕ!», …запомните это. Так давайте все сейчас сделаем это и на счет «три» крикнем: «ПОЖАР!».

Я думал, это расстроит Кэти, потому что она чуть не погибла в огне, но она выглядела нормально. Она гораздо крепче меня.

– Это умно? – спросил я, оглядываясь на двух парней, что находились с нами в комнате, – Не разбегутся ли они в панике после нашего крика?

– Раз… два… три… ПОЖАР! – крикнул Питер, и мы крикнули вместе с ним.

И никто никуда не побежал. Никто даже и бровью не повел.

– Ужасно, – прокомментировал я, – Может, стоит позвонить в «Мой пожарный участок»?

Немного позднее Питер показывал и объяснял девочкам, как избежать нападения, а также как они будут сбегать со словами, а не с кулаками, и в качестве нападающего они использовали меня. Я скорчил рожу, как у сумасшедшего и расширил глаза, изображая сенсея Питера, когда он повернулся ко мне спиной, …высунул кончик языка, вращая при этом глазами. Белла хихикнула и тогда Питер сказал:

– А сейчас мы можем выбить из Энтони все дерьмо за все те рожи, что он корчит прямо сейчас за моей спиной.

Питер сделал вид, что он девушка с сумочкой на руке и сказал нам:

– Отдавайте грабителю все, что он хочет. Сумочка, ключи, машина, деньги, ювелирные украшения, …они не стоят вашей жизни, которой можно лишиться, отказавшись дать ему то, то принадлежит вам, …а все это можно нажить заново.

– А как насчет твоих волос? – спросил я, но в ответ лишь получил взгляд от Кэти.

– Хорошо, Энтони, попробуй ограбить меня, – Питер стоял с сумочкой на руке и я чуть не умер со смеху, глядя на него. Мне хотелось, чтобы сейчас на нем был надет тот монашеский головной убор.

Я набросился на него и зарычал как животное с лицом психа и изображая судороги.

– Дай суда эту сумку, ты, секси-штучка! – потребовал я, пялясь на нее так, словно это был миллион долларов.

Питер тут же поднял ее вверх и медленно убрал ее от меня.

– Возьми ее, просто возьми, …здесь все мои деньги, – сказал он своим собственным голосом.

И он осторожно начал отступать с руками, поднятыми вверх.

– Пожалуйста, можно мне уйти? Это все, что у меня есть, пожалуйста…

Я продолжал рычать и приближаться к нему, услышав пару смешков от девочек.

– А кстати, почему это у парня женская сумочка? – спросил я голосом плохого парня.

***

Позднее Питер показывал девочкам, как сбежать от мужчины, который схватил тебя за волосы.

Я держал его за волосы одной рукой и сейчас стоял спокойно, потому что мне пообещали «Слэрпи», …а Питер учил девочек:

– Обычно люди, которые хватают тебя за волосы, делают это, чтобы держать тебя под контролем… – начал Питер, пока я держал его рукой за волосы и ждал, – Держа тебя за волосы, они могут перемещать тебя. Это больно и ты не можешь сконцентрироваться.

– Поэтому я хочу схватить его за ту руку, которой он меня держит и дернуть ее на себя изо всех сил, чтобы, когда он потянет… давай, Энтони, тяни… – сказал Питер, …и я потянул, с лукавой усмешкой на лице.

Питер дернул вниз ту руку, которой я тянул его за волосы двумя своими руками и сказал:

– Даже, несмотря на то, что он все еще перемещает меня, я не даю его руке тянуть меня за волосы и причинять мне боль. Также мои руки, поднятые вверх, защищают меня, если он захочет ударить меня кулаком и от всего остального, что он может придумать. Пока я стою в этой позиции, я могу ударить его ногой (и Питер продемонстрировал свои слова, поднося свою ногу к моему животу).

– И затем я могу повернуться к другому его боку, – сказал Питер, медленно поворачиваясь вокруг своей оси, забирая с собой мою руку, выкручивая ее своей, в то время как я не мог наклониться вперед и находился в невыгодном положении, – И я могу выбраться из его захвата. Я заворачиваюсь ВНУТРЬ его тела… – Питер сделал это… и продемонстрировал, что его спина теперь находится у моей груди и моя рука находится на его шее, – Теперь он может сделать мне ЕЩЕ больнее, …поэтому поворачивайтесь ОТ него, а не К нему.

Он показал нам, как избавиться от того, кто хватает тебя за рубашку двумя руками, и порой это было так же просто, как броситься под дальнюю руку нападающего и затем схватить его за руку, …или ударить в область ладони у большого пальца. Также он показал, как контролировать кого-то, хватая его за средний палец и немного выворачивая его в обратную сторону.

Он научил нас, как избавиться от нападающего сзади, от человека, который хватает тебя рукой за горло… и я слушал эту часть особенно, не отпуская шуточек по этому поводу. Один раз мне довелось испытать это. И даже, несмотря на то, что я знал, как вырваться, это не избавило меня от нескольких часов, которые я провел под контролем тех придурков в туалете. Как бы я хотел уметь ЧТО-НИБУДЬ вроде этого ДО той ночи. Возможно, я смог бы вырваться. Но теперь я этого никогда не узнаю.

Теперь мы учились избавляться от человека, хватающего тебя за запястья и даже тому, как управлять действиями нападающего, который уложил тебя на землю. Я ДОЛЖЕН был немного шутить, …визжал как девчонка и кричал: «Я ЖЕ СКАЗАЛ – НЕ СЕГОДНЯ, ПИТЕР!», когда он «сделал вид», что ложится на меня сверху. Я не хотел мешать ему вести урок, но я должен был делать это весело. В противном случае я бы просто не смог лежать там и делать все это.

Питер достал из своей сумки деревянную ложку и подошел ко мне, а девочки внимательно наблюдали за нами, сидя на матах.

– Ты собираешься испечь для нас торт? – бросил я ему и ухмыльнулся.

Питер проигнорировал мой вопрос и сказал:

– И оружие… если вам необходимо что-то использовать в виде оружия, это не обязательно должен быть пистолет или нож, …оружием могут стать ключи от машины, папка с бумагами или даже вот это. Деревянная ложка, которая есть на любой кухне, …и она может быть очень полезна при нападении.

– Схвати меня за запястье, Энтони, – Питер посмотрел на меня, и я скорчил рожу, сказав грубым голосом плохого парня:

– Я убийца и мне НУЖНА эта ложка! Я готовлю рагу!

Кэти ухмыльнулась, глядя на меня и обратила все свое внимание на Питера, глядя на него совершенно влюбленными глазами. Она все больше увязала в этом.

– Если кто-нибудь схватит меня здесь… – начал Питер…

– Пока он готовит пудинг у себя на кухне… – вставил я, улыбаясь.

– Да, – вмешался Питер, его не остановило мое кривляние. – Если кто-то хватает меня, …я могу повернуть эту ложку внутрь и использовать ее, чтобы надавить на ЕГО запястья, и схватить ее второй рукой, чтобы усилить нажим.

Он медленно продемонстрировал это, и я позволил ему использовать себя в качестве манекена. Он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО сделал мне немного больно, и я уверен – надави он по-настоящему – это бы вынудило меня отпустить его.

– Также… – Питер взял ложку и потянул ее за ручку немного вверх, – Этот способ – отличный инструмент, чтобы использовать его для захвата… – он приложил ручку ложки к моему уху и крепко прижал ее большим пальцем, – …зажима…, – он вставил ручку в мой нос и прижал ее большим пальцем с другой стороны, …затем прижал ее к моим губам, – любого места, куда я хочу прижать ее… – и затем, словно это только что пришло ему в голову, он взял ручку ложки и слегка прижал ее к моему соску.

Я был вынужден провести черту.

– ЭЙ! – мой голос понизился на десять октав и стал напоминать голос Люцифера. Кэти с Беллой рассмеялись, даже, несмотря на то, что мне действительно было больно.

– Да, – Питер взглянул на девочек, – И не бойтесь щипать или бить по чувствительным участкам. Это ваша ЖИЗНЬ, …а не собрание в церкви, бейте по любым слабым местам. Вы не выживете, если будете себя вести так, как подобает леди. Это причиняет мужчинам СИЛЬНУЮ боль. А также в пах…

И Питер сделал круговое движение ложкой у МОЕГО ПАХА!

– Эй! – возразил я в ответ, слыша, что девочки смеются еще громче, – Дело принимает очень опасный поворот. Можно не задействовать меня, показывая приемы с пахом?

Затем Белла рассмеялась и сказала:

– Я все время задаю себе этот вопрос.

– Помолчи, Энтони, помни про «Слэрпи», – сказал Питер, считая, что этим единственным волшебным словом можно каждый раз затыкать мне рот.

– Эй, посмотри на эту ложку! – сказала Белла Питеру, – Ты убьешь нас обоих, если будешь бить в это место!

Я рассмеялся, а Кэти стала пунцово-красной от смущения, роняя голову в ладони и, вероятно, думая: «Я ненавижу своих родителей».

– Да, и кроме того, ОН может свалить ТЕБЯ, если ты разозлишь его! – сообщил я, отодвигаясь от него примерно на дюйм, – И я не в состоянии остановить его! Он словно Халк!

– ОУУУУ! – Кэти съежилась еще сильнее.

– Я полностью согласен с Кэти, – Питер тепло улыбнулся ей, и она моментально повеселела.

– Вы можете использовать любой предмет типа ложки – маркер, ручку, …даже ветку, выдернутую из земли, – сказал Питер девочкам, пока я секунду вел себя спокойно.

– И теперь, чтобы вы все это увидели, …мне бы хотелось, чтобы вы попрактиковались на Энтони, – Питер махнул рукой, подзывая их.

– ЭЙ, никто не будет щипать мне соски или пах! – я быстро отшатнулся, когда девочки встали, – Особенно моя девятилетняя дочь! Это… неприлично…

– Никто и не собирается, – Питер бросил на меня строгий взгляд, – Мы просто попрактикуемся на остальных…

И мы сделали это. Должен признать, что мне очень нравилось, как Белла хватает меня сзади, …это напомнило мне старые времена на ее лестнице в Нью-Йорке. Только на этот раз она могла швырнуть меня или скрутить и затем наступить мне на ногу, щипая и выкручивая мой сосок, или дернуть в обратную сторону мой средний палец.

Если бы здесь не было Кэти, я бы попытался схватить Беллу за грудь, но я вынужден был дождаться еще одной возможности сделать это позже. Печально.

Мне понравилось сидеть на ней сверху, но было не столь забавно, когда она сделала вид, что хочет выдавить мне глаза… всеми своими пальцами, сложив их в форме птичьего клюва. Или когда она подняла колено и «почти» добралась до моего «хозяйства».

Питер наблюдал за нами со всевозможных ракурсов. Глаза, нос – хорошие места, потому что вокруг них нет мышц и они слабые, …избегайте рта, сказал Питер, вас могут укусить. Затем настал черед моего любимого места – паха!

– Леди, …это – то место, которому можно нанести настоящие повреждения! – сказал он.

Его голос звучал довольно, когда он говорил об этом, а я стоял позади него и прикрывал свое «хозяйство» двумя руками, сворачивая губы в трубочку и качая головой у него за спиной, словно говоря: «Не бывать этому, девочки».

Франк поубивал бы их всех, и я бы не смог его удержать. Но я знал, что они ни за что не станут нападать на НЕГО. По крайней мере, я надеялся, что не станут.

Наконец, мы добрались до ударов, …и, слава Богу, мы отказались от использования друг друга в качестве «груши». Это мне действительно понравилось, и мы кричали, как Питер учил нас: «НЕТ!», когда били каждый по своей «груше», висевшей перед нами.

В целом это было отличное занятие, и все мы многому научились. Но глубоко внутри я действительно считал, что все это было сделано для того, чтобы Питер смог доказать, что он не полный зануда. Но все же, я был рад тому, что Белла с Кэти получили несколько хороших уроков. Затем я взмолился Богу, чтобы им никогда не пришлось применять в реальной жизни что-либо из этого.

А затем мы оделись и поехали к Питеру домой, чтобы немного перекусить, и еще… я получил свой «Слэрпи». Я уставился на него, когда он поставил его на стол передо мной и обвинил его:

– Автомат, который делает «Слэрпи», находится в этом доме!

– Заткнись и пей, – Питер не ответил мне и начал готовить нам стейки на гриле в патио на заднем дворе.

– Я найду его! – я в шутку начал вставать с места, но он бросил на меня тяжелый взгляд и твердо сказал:

– НЕ НАДО, Энтони. Не нужно бродить по моему дому,… пожалуйста. Моей жене это не понравится.

Это было немного странно, но я уважительно отнесся к его желанию. Это был его дом, и я ответил:

– Иисусе, это была просто шутка, Питер. Господи, проиграв в «Листевой Войнушке», ты стал каким-то угрюмым!

– Прости, – теперь он выглядел пристыженным и улыбнулся нам, – Просто у меня есть личная жизнь, … знаешь…

– Знаю, не беспокойся, – я искренне улыбнулся ему, поднимая свой покрытый инеем стакан, – Мы по-прежнему любим тебя.

И он вернулся к приготовлению стейков, все вернулось в норму и мы здорово провели время. Питер спросил Кэти о Дэнсер, когда мы закончили есть, и она много рассказала ему о том, как здорово у нее все получается и как с каждым днем она становится все сильнее. Я был просто очень горд, наблюдая за тем, как она говорит о нашей маленькой лошади. И за тем, как она безнадежно попала в сети очаровательной улыбки Питера, пока говорила. Это было и мило и ненормально одновременно.

Затем Кэти спросила:

– Вы хотите посмотреть на нее? Мы собирались заехать проведать ее по пути домой. Пожалуйста, пожалуйста!

– Я не знаю,… – Питер взглянул на меня, чтобы ответить ей, и я кивнул ему с улыбкой – я всегда был рад видеть его там, – Хорошо, если ты хочешь этого.

– Хочу, – она просияла, – Папа рассказал мне, как Вы первым накормили ее. Могу поспорить, что Вы ей тоже нравитесь. Наверное, она скучает без Вас и думает, почему же Вы не приходите навестить ее.

– Я не хочу мешать, – сказал он ей так, словно она была взрослой женщиной.

И мы все хором сказали:

– Ты НЕ мешаешь!

– Мы – одна семья, разве ты этого еще не понял? – спросила у него Белла, вставая и относя пару тарелок в раковину.

Я не могу даже описать тот взгляд, который появился на его лице, когда она сказала это. Он выглядел… по-другому. Словно она сказала ему волшебные слова или что-то в этом роде. Он выглядел гораздо менее… одиноким.

– Поедемте, Питер, – Кэти взяла его за руку, заставляя его встать со стула.

– Доктор Фачинелли, – поправил я, глядя на дочь.

– Доктор Очаровательный, – сказала она, покраснев до корней волос, – Я хотела сказать… Фачинелли. (fascinating – «очаровательный» созвучно с Facinelli – прим.пер.).

Ох, у меня проблемы. Первая – убить Питера. Вторая – закопать Питера. Третья – найти себе нового мозгоправа.

Coloring outside the lines. Глава 31 (часть 2)

От переводчика: Готовьте носовые платочки, дамы и господа…

Глава 31. Определенно, картошка.

Часть 2.

EPOV

– Достаточно созвучно, – Питер махнул рукой и усмехнулся, направляясь вместе с Кэти, которая вела его за руку, к нашей машине.

Из машины Кэти направилась туда, где находилась Дэнсер, пока выздоравливала. Она держала его за руку и рассказывала ему обо всем, что она сделала, чтобы помочь лошади за последние несколько недель. Питер посмотрел на нее и сказал:

– Ты удивительная. Надеюсь, Дэнсер понимает, какая она счастливица, раз у нее есть все вы, и вы так хорошо заботитесь о ней.

Когда мы вошли, мы застали у Дэнсер Боба, и он улыбнулся нам, …а когда вошел Питер, Бобу стало немного неудобно.

– Ты в порядке, Боб? – спросил я у него, отходя с ним немного в сторону, пока Кэти нежно прикасалась к Дэнсер, показывая Питеру, как начали заживать рубцы на ее морде.

– Да, – сказал он, – Все хорошо, Муравей. С Дэнсер действительно все в порядке. Сегодня утром она попила немного еды и съела около половины своей порции. Она немного сонная, но это, вероятно, из-за медикаментов, так что все нормально.

Я кивнул, глядя на Дэнсер и ощущая небольшое сердечное волнение.

– Она выглядит здоровой только когда ТЫ рядом, – сообщил мне Боб с ухмылкой, – Она больше никому не позволяет дотрагиваться до нее или подходить БЛИЗКО, пока тебя нет рядом. Такое впечатление, будто ты нашел свою лошадь, ту самую, про которую я говорил тебе тогда, на обратном пути. Я рад за тебя. Она красавица.

– Да, – я наблюдал, как она смотрит на Кэти и Питера, позволяя им гладить себя по боку.

– Но я не знаю, будет ли она когда-нибудь снова бегать…, – напомнил Боб, – Или даже позволит ли сесть на нее верхом. Много времени займет даже ПОНЯТЬ это. Возможно, что нет.

– Мне все равно, – ответил я честно, – Я не собираюсь пройти через все это лишь для того, чтобы сесть на нее верхом. Если она не хочет – так тому и быть. Я буду счастлив просто гладить ее и наблюдать за ее недолгими прогулками неподалеку. Дело за ней.

Боб улыбнулся и положил руку мне на плечо.

– Ты хороший мужик, Муравей, – подытожил он таким образом.

И, как всегда, прежде чем мы уехали, я должен был провести с моей маленькой Дэнсер немного времени наедине. У нас с ней было это особое соглашение, и, несмотря на то, что Кэти была частью его, я по-прежнему хотел уделять Дэнсер свое особое внимание ежедневно, даже если это было всего несколько минут… или час. Мы уже были очень близки, …словно это должно было произойти – то, что я нашел ее. Для нее это означало спасение и второй шанс. То же, что и для меня, когда Белла спасла МЕНЯ.

И когда я говорил с ней, она просто смотрела мне в глаза, словно понимала все, что я говорил ей. Спокойная, …терпеливая, …отлично умеющая слушать, …отличная лошадь, …доверенный друг.

– Тебе достаточно тепло, малышка? – спросил я, проверяя целостность ее попоны и обходя ее со всех сторон, чтобы проверить, хорошо ли она укрыта. Она издала негромкое довольное ржание, когда я снова встретился с ней взглядом, вернувшись к ее голове.

– А что у папочки есть для тебя? – спросил я ее, как всегда это делал, – Сахар, …морковка, яблоки … что?

И Дэнсер принялась с фырканьем обнюхивать меня, чтобы понять, что же я принес ей сегодня. Это было щекотно, прямо как в тот первый раз в прицепе. И затем она просто ткнулась мордой в мой нагрудный карман, поняв, что в этот раз я прячу лакомство там.

– Ты всегда находишь его, молодец, – я улыбнулся, доставая угощение из кармана, – Яблочные дольки, …ты снова угадала. Просто умница.

Я скормил их ей, с осторожностью поднося свои пальцы к ее зубам. Она выглядела безмерно благодарной за угощение, глядя на меня такими же глазами, какими смотрел бы я сам, если бы лежал больной в постели.

– У тебя красивые зубы, как у папочки, – я выставил перед ней руку и дал ей приблизиться, …и она, как и всегда, …ткнулась мордой мне в руку и прильнула к моим пальцам. Мне это нравилось.

– Я тоже люблю тебя, малышка, – проворковал я, словно новый отец и поцеловал ее между глаз, – Такая нежная, …такая красивая, …да, это я про тебя.

– И, знаешь, мне правда все равно, будешь ли ты когда-нибудь бегать или буду ли я ездить на тебе верхом…, – сказал я низким, спокойным голосом, глядя на ее милую мордочку, – Я не хочу ничего, за исключением того, чтобы смотреть, как тебе становится лучше… и ты счастлива. И не позволяй другим лошадям заставлять тебя чувствовать себя неполноценной, если ты не можешь делать того, что могут они. Ты гораздо лучше, чем они все.

Я нежно провел пальцем по длинному шероховатому рубцу на ее лбу, и Дэнсер негромко заржала, но не дернулась от моего прикосновения. Она доверяет мне.

– Шрамы…, – сказал я шепотом, и мои мысли вернулись в прошлое, – Виктория обычно говорила, что это полосы чести, …то, чем стоит гордиться. Это фигня, …все они на самом деле означают, что злой человек приложил к тебе свои руки. Мои шрамы все еще со мной, …и, думаю, всегда будут, не важно – сколько слоев кожи нарастет на них сверху. Но знаешь, Дэнсер, все нормально, …нам действительно не следует забывать боль и страх, …ты можешь позволить этому сделать тебя крепче. И раньше, чем ты это поймешь, ты станешь стеной, которая сможет защитить других людей… или животных, …чтобы С НИМИ этого никогда не случилось. Это хорошо. Это часть нас, девочка, …но мы не должны позволить этому нас сломать, …никогда. Не позволяй им сломать тебя, малышка, …оставайся сильной. Ты им ПОКАЖЕШЬ.

Дэнсер уткнулась мне в грудь носом и головой, и я осторожно обнял ее руками за морду, целуя под глазом.

– И если однажды тебе захочется побегать, это произойдет потому, что ТЫ этого хотела… – прошептал я, – А не потому, что тебе приказали какие-то засранцы. Я никогда не позволю им приказывать тебе что-либо, хорошо? Дай мне знать, чего ты хочешь. И когда ты ПОБЕЖИШЬ, это будет огромное ШИРОКОЕ поле! И я надеюсь, что ты вернешься ко мне, …но… я не настаиваю. Но сначала выздоравливай, сейчас это твоя работа. И отдыхай. Не беспокойся. Ты можешь здесь расслабиться, никто и никогда больше не причинит тебе боли, я клянусь тебе, моя Дэнсер.

И тогда она лизнула меня, …прямо там, где заканчивалась рубашка – в шею и в лицо, прекратив лизать только тогда, когда уперлась языком в шляпу на моей голове, и она повела языком вниз, к моим закрытым глазам, облизав мне пол-лица. А затем это маленький дьяволенок заржал мне в лицо!

– Спасибо, крошка, я тоже тебя люблю, – я усмехнулся, сдвигая шляпу на затылок и вытирая ее слюни со своих глаз, – Как-нибудь нам нужно будет поработать над твоими… проявлениями любви.

Она просто зацеловала меня. Ее поцелую были идеальными, в своем роде. Мне стало интересно – целовала ли она людей до нас. И я содрогнулся от ярости, представляя себе ее прежних владельцев и то, как они обращались с ней. Я надеюсь, копы найдут тех, кто несет за это ответственность. Я бы бил их до тех пор, пока от них не осталось бы и мокрого места!

***

После этого время полетело быстро. Кэти впервые встретилась со своим новым психологом. Это была очень приятная пожилая женщина со светлыми коротко подстриженными волосами, и, когда мы с ней познакомились, на ней было красивое платье с цветочным рисунком. Она сказала нам, что постепенно со временем будет узнавать Кэти и тогда начнет говорить с ней о ее прошлом и обо всех тех годах перед смертью Тани. Мы рассказали ей факты из жизни Кэти, не раскрывая подробностей о том, что я был в рабстве, о Виктории, Джеймсе и обо всем этом дерьме.

Я не слишком нравился доктору, пока она думала, что я просто бросил Таню погибать в огне, чтобы спасти свою собственную жизнь и оставил Кэти. Это было тяжело, но мы подумали, что это лучший способ для Кэти получить помощь, и, ни разу «случайно» не проговориться доктору о том, почему ее папочка так долго отсутствовал. Я бы навешал любой лапши ей на уши, если бы это помогло моей дочери. Ничего нового, верно?

Единственная ее фраза, которая действительно была мне как НОЖ по сердцу: «Вам нужно знать, мистер Мейсен, что Кэти смотрит на Вас как на принца. И когда маленькие девочки теряют отцов, они навсегда меняются изнутри. Это разбивает им сердце».

Выглядело так, словно я оставил своей дочери шрамы, прямо как те ублюдки, которые причинили боль Дэнсер. Все, что я мог сказать доктору: «Ну, я сделаю все возможное, чтобы попытаться… исправить это».

Я чуть не расплакался на середине этой фразы. Я не мог этого исправить, и все мы знали об этом. Я думаю, после этого доктор возненавидела меня даже сильнее. Но, будучи профессионалом, она не могла этого показать.

Кэти сказала нам, что доктор ей понравилась, поэтому я решил перебороть себя и сделать все, что Транчбоул скажет мне делать. Так я называл ее теперь – Транчбоул, как эту бабу-изверга из фильма «Матильда» (фильм поставлен по одноименному роману 1988 года Роалда Дала – прим.пер.). Она не была похожа на нее внешне, но изнутри от нее просто РАЗИЛО той стервой!

На улице похолодало, и я действительно СПРАВИЛСЯ с нервами, чтобы снова взять Беллу в тот публичный дом с привидениями. Ни разу ничего не произошло и мы всегда очень приятно проводили время. Мы даже приносили туда еду и иногда готовили там – кухня в доме была отлично оборудована. Это был словно наш маленький дом вдали от дома. И он принадлежал только нам. По крайней мере, складывалось такое ощущение. Мы всегда брали с собой мобильные на случай, если понадобимся Кэти и мы даже начали потихоньку расчехлять мебель и использовать ее, …но я всегда проверял, чтобы после она снова была накрыта чехлами, как до этого. Я не хотел злить дам, живущих в доме. Я не делал им ничего плохого, они и так уже получили свою порцию дерьма. Они не заслужили того, чтобы их сожгли заживо. Виктория вот заслужила. Я надеялся, что духи, живущие в доме, поймут, что я им не враг.

Я начал думать, что Шэрон наколола меня с рассказом о привидениях. Мы ни разу не видели и не слышали ничего странного. И я вел себя осторожно, поверьте! Я никогда не рассказывал Белле о призраках, она бы НИКОГДА не вернулась сюда снова! Мы не смогли включить в особняке отопление. Забавно, но мне кажется, что это призраки поддерживали в доме тепло для нас. И потом,… у нас было свое собственное тепло – у меня с Беллой. Наши занятия любовью никогда не были прохладными и не становились скучными, …и мне нравилось это в нас. Мы лишь погружались все глубже и глубже друг в друга, …и наш секс с каждым разом становился все более насыщенным.

Прямо сейчас большой проблемой, по моему мнению, было противостояние Анджелы и Беллы. Мне предстояло выбрать – кому из них готовить ужин на День Благодарения в этом году. Это был великий год – наш первый День Благодарения как семьи (американский и канадский праздник, когда люди возносят хвалу Богу за урожай и благодарность семье и близким за любовь, материальное благосостояние и доброе отношение, отмечается в США в последний четверг ноября; по легенде в 17 веке у первых поселенцев выдался неурожайный год, и вознести хвалу Богу за дары Его было нечем, и тогда индейцы, жившие по соседству с первыми поселенцами пришли с пищей и был устроен совместный праздник – прим.пер.). Я понимал позицию Беллы: она хотела, чтобы мы были семьей и, на правах матери семейства, готовить все блюда. И также я понимал позицию Анджелы: она бабушка, которая всегда готовила, а сейчас, когда мы с Беллой были здесь и являлись частью новой семьи, она хотела выразить нам свое одобрение и любовь, приготовив весь ужин сама. И они обе хотели, чтобы я сделал выбор.

Однажды вечером я сказал: «Я выбираю ресторан Джимми Чена».

За что обе, как одна, чуть не съели меня живьем.

Они кудахтали как две разгневанные курицы:

– Ты скорее будешь есть в китайском ресторане на ДЕНЬ БЛАГОДАРЕНИЯ?

и:

– Что ЭТО за ДЕНЬ БЛАГОДАРЕНИЯ такой?

Затем у меня возникла блестящая идея – позволить выбирать Кэти.

Она не помогла нам.

– Я голосую за то, чтобы пойти на ужин к Питеру домой! – ее заявление было подобно появлению чертика из табакерки.

– К ДОКТОРУ ФАЧИНЕЛЛИ домой! – поправил я ее снова, – И это не ресторан, милая, это его дом! Ты не можешь просто РЕШИТЬ отправиться к нему на ужин в честь Дня Благодарения. Он нас не приглашал. Кроме того, он собирается в Чикаго, чтобы побыть там со своей женой и ее семьей.

Я был рад, что слово «жена» сорвалось с моего языка. Я надеялся, что после этого она прекратит свои маленькие фантазии.

Кэти лишь отшвырнула карандаш и, словно ураган, унеслась в свою комнату, громко хлопнув дверью.

– Прелюбодей…, – пробормотал я, – Или… прелюбодейка?

Но Белла с Анджелой снова пристали ко мне, продолжая свою куриную баталию до тех пор, пока я не выберу победителя. Я не мог победить их, и вслух поинтересовался:

– А где, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, БЕН?

Он всегда исчезал, когда женщины принимались разглагольствовать. Я должен был найти его, чтобы спрятаться там вместе с ним.

***

Однажды я работал на конюшне и разговаривал с Дженной о приходе доктора Питера.

Я рассказывал ей о том, что Кэти выбрала его дом, чтобы провести праздник там и хихикнул, сказав:

– Моя бедная маленькая девочка «втюрилась» в первый раз в глубоко женатого мужчину. Как думаешь – что мне делать с этим?

Возможно, она знала. Она же была девочкой.

– Энтони, – начала она, и мне показалось, что ей очень неудобно; она чистила щеткой лошадь, с которой мы сейчас занимались, – Я не хочу делать что-либо, чтобы началась драка, но… я чувствую, что должна сказать тебе кое-что. Это только недавно пришло мне на ум, и… я ничего не говорила, но ты имеешь право знать.

Я думал, что она хочет сказать что-то о том дне в подвале, …или – что она попытается снова приставать ко мне. Но с того дня она вела себя вполне нормально, и не сделала ничего, что заставило бы меня увидеть в ней кого-то кроме друга и коллеги.

– Что? – спросил я, ожидая ответа и чистя бок лошади со своей стороны.

Она прочистила горло.

– Этот парень, …доктор Питер, – начала она медленно, – Он…

– Зануда? – я ухмыльнулся, – Да, я знаю.

– Нет, – она усмехнулась, а затем снова нахмурилась, глядя на лошадь, – Он не женат. У него нет жены.

– Нет, есть, – ответил я, – Я видел фото у него на рабочем столе.

Дженна покачала головой.

– Он переехал сюда один, – заявила Дженна, – Он всегда жил здесь один. И у него нет пациентов. Ну, … сейчас только ты и твоя невеста.

Я обиженно фыркнул, не веря ей.

– Это неправда, – я немного нахмурился, – У него есть целый офис и…

– Когда он только переехал сюда, он устроил офис в этом доме…, – сообщила Дженна, и ее лицо ничего не выражало, когда она посмотрела на меня, – Мы с матерью решили, что мне следует сходить увидеться с ним. По слухам, он был блестящим специалистом, с кучей наград и всякого такого дерьма. Так что я пошла увидеться с ним, …поговорить о… моей проблеме с мужчинами и моим отцом.

Он был вдрызг пьян. Он пытался усадить меня на свою кушетку. И когда я села, он… он схватил меня и поцеловал, называя Эммой. Я бежала оттуда, словно за мной гнались все черти ада и больше никогда не возвращалась.

Я рассказала об этом только своей матери, …затем, немного времени спустя, мы услышали, что девушка покончила жизнь самоубийством, …его пациентка. Я столько раз задавалась вопросом, случилось бы это, если бы я сказала что-нибудь или рассказала полиции или кому-нибудь, …я не знаю. Никто не ходит, чтобы увидеться с ним. Никто, кроме тебя. Я даже не знаю, настоящий он врач или нет. Тебе следует быть осторожным, …особенно теперь, когда он рядом с твоей невестой и твоей маленькой девочкой.

***

Я долбился в дверь Питера и выкрикивал его имя, затем позвонил в звонок, но дверь оказалась уже открытой. Я ввалился внутрь, ища его в неприбранной гостиной. Мне следовало догадаться, что здесь не ступала и нога женщины – повсюду был полный беспорядок. Я был полным дураком.

– ПИТЕР! – проревел я и подошел к двери его офиса – она была закрыта. Я рывком распахнул дверь и увидел его сидящим за письменным столом. Он что-то писал и в ужасе поднял на меня взгляд, увидев, что я хмуро смотрю на него.

Я подлетел к нему и схватил за футболку, швыряя его об стену, от чего три шляпы свалились со своих крючков на вешалке.

– ТЫ ЕБАНЫЙ ЛЖЕЦ! – крикнул я со слезами на глазах, дергая его на себя и затем снова швыряя об стену. Его дипломы в рамках попадали на пол, и Питер поморщился, не делая ни единого движения, чтобы вступить со мной в драку.

– У ТЕБЯ, БЛЯТЬ, НЕТ ЖЕНЫ! – обвинил я его, – У тебя НЕТ, БЛЯТЬ, НИКАКОЙ ПРАКТИКИ! У ТЕБЯ, БЛЯТЬ, НЕТ НИКАКИХ ПАЦИЕНТОВ, ЗА ИСКЛЮЧЕНИЕМ НАС!

– Энтони, подожди, я могу объяснить…, – сказал он слабым голосом, выглядя напуганным.

– Я ДОВЕРЯЛ ТЕБЕ! – услышал я свой пронзительный крик вперемешку с плачем, – Я ВЕРИЛ В ТЕБЯ! ТЫ БЫЛ ДРУГОМ, ТЫ БЫЛ ЧАСТЬЮ МОЕЙ СЕМЬИ, И ТЫ, БЛЯТЬ, ВРАЛ НАМ ВСЕМ!

Питер начал говорить, но я швырнул его об другую стену, …и он соскользнул на пол, зарычав, когда я схватил его снова и швырнул спиной на следующую стену.

– И БЕЛЛЕ! И КЭТИ! – я был переполнен яростью и не соображал, что я делаю, – ТЫ ВРАЛ ИМ? ТЫ КАСАЛСЯ МОЕЙ ДОЧЕРИ И ДЕРЖАЛ ЕЕ ЗА РУКУ! ТЫ, БЛЯТЬ, ПОКОЙНИК!

Я с силой ударил его по лицу, а затем увидел кровь у него под правым глазом, но он по-прежнему не делал попыток, чтобы остановить меня. Он продолжалпопытки объяснить. На хуй его объяснения. Я был готов убить его к чертям собачьим.

– ВОТ почему ты ХОТЕЛ, чтобы я надел эти ЕБАНЫЕ НАРУЧНИКИ? – обвинил я его, подумав сейчас о теории заговора, – ДЖЕЙМС ЗАПЛАТИЛ ТЕБЕ, ЧТОБЫ ТЫ МЕНЯ ПОЙМАЛ? СКОЛЬКО ТЫ ПОЛУЧИШЬ, ЕСЛИ ДОСТАВИШЬ МЕНЯ К НЕМУ? СКОЛЬКО, БЛЯТЬ?

– Энтони! – теперь Питер кричал, очень сильно толкая меня, и я приземлился спиной на письменный стол, сметая со стола половину предметов, … за исключением, блять, той фотографии его ненастоящей жены.

– Наверное, это даже НЕНАСТОЯЩАЯ ДЕВУШКА! – я схватил фото и был готов разбить его о край стола, но Питер повернулся ко мне лицом и взбесился, как и я, крикнув: «НЕТ!». Он крикнул это громко, и по комнате прокатилось эхо, …и он набросился на меня, хватая фото так, словно под тем стеклом для него был заключен весь мир. Он прижал его к себе, всхлипывая, … и упал на пол, качая фото в руках, словно младенца, словно он чуть не потерял кого-то по-настоящему!

Я вернулся в реальность и посмотрел на него, …и мое сердце облилось кровью при взгляде на него, несмотря на то, что он был большим лжецом и змеем, которого я все еще собирался убить. Через пару минут он встал, и на его лице виднелись мокрые пятна от слез, смешанных с кровью из раны под глазом, и он спокойно сказал:

– Я врал. Прости, Энтони. Но это не то, что ты думаешь. Я не пытался поймать тебя или твою семью. Я ни на кого не работаю. Это всего лишь я, …жалкий притворщик, у которого нет жизни, пытающийся начать все сначала.

Я не сказал ни слова. Я не верил ему сейчас. И он залез в тот ящик стола, …где в прошлый раз лежали наручники, отпирая его. Я застыл, готовый драться, если потребуется. Мне было все равно, что у него черный пояс по каратэ, я бы лишь вспомнил все старые приемы, которым научился, пока занимался боксом и дрался бы с ним изо всех сил.

Питер достал небольшой дневник в кожаном переплете и взглянул на меня. Его лицо было пустым и мертвенно бледным.

– Это мой «Ебучий дневник», – сообщил Питер, пока я пристально смотрел на него, – Я бы хотел почитать тебе свой, …если ты не против.

Я просто стоял, все еще не уверенный в том – стоит или нет – слушать его. Но полагаю, я был должен ему как минимум это. Я пожал плечами, ожидая.

– Ты не хочешь присесть? – спросил он, будучи вежлив, как всегда. Но я остался стоять, как стоял, ожидая того, что будет дальше.

Питер прочистил глотку и проигнорировал мое молчание, переворачивая первую страницу.

– Был сочельник, и мы с женой были приглашены на вечеринку, – начал он, останавливаясь на этом месте, и кровь от моего удара медленно стекла вниз по складке у его носа, – Тогда я был очень успешным психологом, престижным и признанным. Эмма, моя жена, на самом деле не хотела идти. Было холодно, а она ненавидела холод и снег. Она была маленьким пляжным кроликом, как я обычно говорил.

Она бы лучше свернулась калачиком в постели, но ей пришлось одеться и тащиться на скучную вечеринку психологов, и она сделала это ради меня, …ради моей карьеры.

Каким-то образом мы заблудились. Тогда у меня не было GPS-навигатора и как полный дурак, я был слишком горд, чтобы спросить у кого-нибудь дорогу. Прошло много времени, прежде, чем мы поняли, что находимся в очень неблагополучном районе города. А я был на новом «мерседесе», и медленно вел его по пустым улицам, пытаясь понять, где же мы находимся.

Эмма нервничала и намекала на то, чтобы просто поехать домой. Это случилось, когда мы остановились на красный свет… и разверзся ад.

Мужчины с бейсбольными битами в руках обступили машину с обеих сторон и у пары из них были с собой пистолеты. Я был очень напуган и находился в шоке, так что я открыл окно со своей стороны, когда они приказали мне. Я начал говорить им, что мы заблудились, и тогда к моему носу приставили пистолет.

Эмма закричала, когда мужчина, который держал пистолет, афро-американец двадцати с небольшим лет, приказал нам выйти из машины.

– Делай, что он говорит, Питер, – выдохнула Эмма в страхе, и я подчинился, немного приподняв руки вверх, пока медленно вылезал из машины.

– Берите машину, мне все равно…, – сказал я шепотом, – Просто дайте нам с женой уйти, …пожалуйста.

Я посмотрел на свою жену: она вылезала из машины со своей стороны, и была рада вылезти и отдать им машину.

Я был просто имбецилом, выполняя все, что они говорили, подчиняясь им, словно баран. Если бы я знал, что они сделают с нами, я бы сражался за нашу жизнь. Но тогда я даже не умел драться, …я был обычным «ботаником» с ученой степенью и у меня не было никакой атлетической подготовки. Я думал, если мы сделаем то, что они сказали, они возьмут машину и уедут. Я был дураком.

Мужчины, которые стояли с моей стороны машины толкнули меня на стену и начали доставать мой бумажник, снимать часы и обыскивать меня на предмет еще чего-нибудь ценного. Я продолжал попытки обернуться, чтобы увидеть свою жену, но они держали меня лицом к стене, прижимая пистолет к моему затылку.

Я слышал, как она плакала, пока они срывали с нее украшения, она отдала им все без малейшего сопротивления. И тогда они попытались снять с нее помолвочное и обручальное кольца. Она всегда носила их на пальце, и пришлось приложить немного усилий, чтобы снять их. Она всегда говорила, что Бог хочет, чтобы кольца оставались вечно на ее пальце потому, что мы принадлежим друг другу. И именно сейчас они не снимались и мужчины, которые стояли рядом с ней, начинали злиться.

– Давай, сука, СНИМАЙ их СЕЙЧАС ЖЕ или я, блять, выстрелю из этой штуковины прямо в твои идеальные белые зубки! – услышал я крик одного из них и она расплакалась. Она дрожала, стараясь изо всех сил сделать то, что ей велели, …и у нее дрожали руки…

Я пытался сдвинуться и сказал:

– Дайте, я помогу ей!

Но они снова ударили меня лицом об кирпичную стену, и я понял, что мой нос сломан, …я ощутил теплую кровь и попробовал ее на вкус, пока четверо или пятеро из них окружили ее в нескольких футах от меня.

– Стой НА МЕСТЕ, ДРЯНЬ! – мужчина у меня за спиной выхватил пистолет и прижал его к моему лицу, на этот раз с моей стороны, – Трахай стену, и НЕ ШЕВЕЛИСЬ больше, иначе ты ПОКОЙНИК!

Я слышал, как Эмма пару раз вскрикнула, пока мужчины продолжали угрожать ей, …мне следовало ей помочь, что бы они ни грозились с нами сделать, …как бы я хотел уметь драться и спасти ее, как в кино, …но я знал – что бы я сейчас ни сделал, нас обоих убьют.

Затем один из мужчин схватил ее за руку и пригрозил отстрелить ей пальцы, если она не снимет кольца, …и она пронзительно закричала, с усилием снимая их, …при этом содрав немного собственной кожи. Ее рука кровоточила, и она держала ее другой рукой, пока они радовались победе, …но они с ней еще не закончили. У нее было еще кое-что, имевшее для них ценность.

Я видел, как они окружили ее и прикасаются к ее волосам, отпуская комментарии по поводу ее сексуального черного платья, которое она надела на вечеринку. Они начали лапать ее, … и стягивать вниз бретельки платья, говоря отвратительные вещи, … что лучше ей делать то, что говорят или,… и она плакала, …глядя на меня.

Вот тогда-то я сделал движение, совершенно жалкое – я толкнул мужчину, держащего пистолет у моего лица и побежал к ней, выкрикивая ее имя, …но там меня ждали пятеро или шестеро здоровых мужиков. Они били меня ногами по заднице, били в живот, по лицу, даже когда я упал, они били меня по внутренностям и в пах, …они били бутылки об мою голову, …били палками и бейсбольными битами.

Я слышал, как Эмма кричит: «НЕЕЕЕТ!» и: «Не бейте его, я сделаю все, что вы хотите!».

Но они продолжали бить меня ногами, …ломая мне кости, …я даже потерял несколько зубов, пока они смеялись и каждый старался превзойти другого.

Я все еще оставался в сознании, потому что я не мог ее оставить, только не с НИМИ. Я лежал лицом вниз на земле, …и, когда они повернули мою голову на правую сторону, …я увидел ее, лежащую лицом на цементе, точно так же, как и я, …но она лежала на спине, …недалеко, …но вне пределов досягаемости для меня. Они полностью сорвали с нее одежду и один мужчина был уже внутри, насилуя ее, пока мы смотрели друг на друга, и я слышал ее шепот: «Я люблю тебя, Питер… я люблю тебя…».

И я видел слезы, бегущие из внутренних уголков ее глаз, и она продолжала смотреть на меня, беспокоясь обо мне, пока я лежал там бесполезным куском кровавой плоти. Может быть, она думала, что если будет смотреть мне в глаза, они больше не приблизятся ко мне, …и я останусь жив. Казалось, что она терпит просто для того, чтобы все закончилось, и она смогла потом немного помочь мне. Она любила меня гораздо сильнее, чем я того заслуживал.

Я не знаю, сколько это длилось, …но каждый из них дождался своей очереди, чтобы изнасиловать ее, пока я вынужден был на это смотреть, …я кричал, кричал, …но никто не появился. Никто нас не услышал. Или хуже того – никому не было до нас дела. Я был в ярости, словно животное, но они по-прежнему прижимали меня к земле, как беспомощного червяка. Я был слаб, …слишком слаб, чтобы спасти ее. Вся моя любовь перед лицом этих парней была ничем, …они наслаждались, делая это с нами.

Они сказали Эмме, что сейчас она увидит, на что похож НАСТОЯЩИЙ мужчина, …и они заставляли ее стонать, приставляя пистолет к лицу, …а когда она сделала это, они все рассмеялись. Но все это время она не сводила с меня глаз. Они учили ее, как принимать их так называемые «ОГРОМНЫЕ ЧЛЕНЫ» в свое маленькое тело, …насмехались над ней, постоянно комментируя свои действия.

Я знал, что все они причиняли ей боль каждый раз, когда… входили в нее. Она была маленькой девушкой с крошечными формами. И все они были очень грубы с ней. Я знал, что все мои крики и сопротивление еще сильнее отразятся на Эмме, пойманной в ловушку собственного кошмара.

Наконец, когда последний из них закончил…

Все случилось очень быстро. В одну секунду глаза Эммы смотрели на меня, живые и полные ужаса, …она сказала: «Питер…», и легко вздохнула, …а затем… БАХ! БАХ!

Через две секунды кровь хлынула из ее головы, …ее лицо разделилось надвое, …и весь свет в этих глазах померк за две Богом проклятые секунды, …после всей той жизни, которую она прожила, …всех вещей, что она сделала, …понадобилось лишь две секунды времени, чтобы все это исчезло.

Я кричал и метался, не понимая ничего, за исключением того, что они убили все, что я любил, …и я продолжал смотреть в ее лицо, …и оно никогда не выглядело для МЕНЯ уродливым или страшным, …даже тогда. Кровь начала медленно двигаться в моем направлении, …словно в ней была ее душа, …и она приближалась, чтобы помочь мне.

Я потянулся к ней, …желая этого, …желая, чтобы она забрала меня с собой. Я услышал собственную мысль о том, что сейчас меня тоже убьют, чтобы мы не смогли их опознать, …и я улыбнулся. Я честно улыбнулся Богу, …потому что знал, что она ждет меня, …и даже в смерти я хотел всегда быть с ней.

Затем, …блять, ЗАТЕМ… я услышал вдалеке вой полицейской сирены, …и все они убежали. Я хотел, чтобы они прикончили меня, но они не сделали этого. Все, что я услышал – это как один из них сказал: «Расскажешь кому-нибудь и ты – покойник».

Словно это могло меня напугать.

Затем меня нашла полиция, я был почти при смерти, истекающий кровью и весь переломанный, …но, прежде всего – безжизненный. Я не хотел жить. Я потерял Эмму. Несколько месяцев, пока я был в больнице, я снова и снова пытался покончить жизнь самоубийством. Меня всегда останавливали или спасали. Моя семья и семья Эммы пытались быть там ради меня, но я не хотел их видеть. Я не хотел никого, кроме нее. И ее никогда у меня не будет.

***

Слезы струились у Питера по щеке, и он закрыл тетрадь, глядя на меня, у которого глаза были полны ужаса, как если бы я на самом деле был ТАМ с ними, …в виде голограммы, которая ничего не может сделать, только наблюдать за разворачивающимися событиями.

– На этом заканчивается запись, но не история, – сказал мне Питер, – Я бросил все в Чикаго, после того, как увидел, как тех ублюдков приговорили к пожизненному заключению. В тот же день я уехал и никогда не оглядывался назад. Я порвал со всеми, кто был мне там небезразличен и просто исчез. Я пил все время. Это заглушало боль, это заставляло меня верить, что Эмма жива, сидит рядом и говорит со мной. Это была единственная вещь, которая приносила мне хоть какое-то счастье. Я даже не помню, как я оказался в этом городке, я был охуенно пьян. Я проснулся и увидел, что я здесь, в этом доме, … и на полу лежат документы. Я лишь рассмеялся и смеялся до тех пор, пока не заплакал.

Я понял, что это Эмма привела меня сюда, хотя я и не знал, почему. Я пытался работать врачом, …но я все еще был совершенно ебанутым. Я вел себя как дурак и был пьян, когда люди приходили ко мне на прием.

Я опустил взгляд и сказал:

– Дженна сказала, что она была одной из твоих пациентов. Ты поцеловал ее, схватил и назвал Эммой. Вот почему ты не нравишься им с Шэрон.

– Боже, – Питер сделал вдох, – Я не помню этого. Я сделал ей больно?

– Я не думаю, – ответил я, – Она сказала, что убежала, но никому не рассказала об этом. Затем она сказала, что твоя пациентка покончила жизнь самоубийством. Это тоже случилось потому, что ты был пьян?

Питер взглянул на меня, залившись краской, и ответил:

– Ту ночь я ПОМНЮ. Это была наша годовщина, семнадцатое августа. Я заставил себя оставаться трезвым весь день, пока принимал пациентов, …и девушка, Эми, у нее были большие проблемы – она была склонна к самоубийству. В тот день у нее не был назначен прием, …но тем вечером, …я пил, пил, …и я проснулся на следующий день в этой комнате, лежа лицом вниз, и называя имя моей мертвой жены.

Мой мобильный был разряжен, я не зарядил его, …поэтому я никогда не узнал бы ее больной правды, даже если бы она позвонила мне с просьбой о помощи. Может быть, она даже приходила сюда, но я был слишком накачан спиртным, чтобы сделать для нее что-либо. Может быть, я сказал или сделал что-то, что подтолкнуло ее к самоубийству. Я никогда этого не узнаю.

В тот день я заставил себя пройти курс реабилитации за городом. С тех пор я не выпил ни капли. Я очень много работал со своими демонами и пристрастием к алкоголю, …и это – результат многолетнего труда. Я знаю, что это немного, но я никогда больше не стану пить. Я никогда больше не потеряю ни одного пациента. В любом случае, не ТОГДА, когда я могу помочь.

Теперь, …оглядываясь назад, …я думаю, что ты – причина, по которой я остался здесь, Энтони. Ты – причина, по которой я не смог уехать, даже тогда, когда на всей Земле не было человека, который пришел бы увидеться со мной. Что-то всегда говорило мне оставаться, обычно я считал, что это Эмма держит меня здесь, по неизвестной причине.

Я не виню тебя, Энтони, за то, что ты меня ненавидишь, …и не хочешь доверять кому-то вроде меня. Мне жаль, что я лгал тебе, Белле и Кэти. Я просто очень сильно хотел тебе помочь, …чтобы у меня был шанс снова сделать что-то хорошее. Я не пил много лет, и теперь я в состоянии помогать людям, …но я все равно не могу винить этот город за то, что он не доверяет мне.

Из-за меня умерла девушка, …моя жена умерла из-за меня, …и я никогда не смогу этого изменить. Это – мой фильм ужасов и я живу с ним. И каждый день я читаю себе вслух этот дневник, …и до сих пор плачу. Так что я ТОЧНО знаю, как это трудно, и через что ты проходишь, Энтони. Я прошел через это. Я КРИЧАЛ, и никто не слышал меня, как и тебя. Я вынужден был начать все сначала.

Когда ты позвонил мне тем вечером, в первый раз, это казалось таким правильным, …было так здорово снова чувствовать эту связь с пациентом, …человеком. Я впервые, с тех пор, как бросил пить, ПОЧУВСТВОВАЛ, что Эмма рядом. И я ощутил мир, …наконец-то, в первый раз со дня ее смерти.

Я пойму, если ты захочешь ударить меня, если ты захочешь выйти за эту дверь и никогда больше не возвращаться. Я предал твое доверие и моих извинений всегда будет недостаточно. Мне следовало рассказать тебе все это раньше, самому, а не позволять тебе услышать все от кого-то другого вот так.

Но в любом случае, я очень надеюсь, что ты продолжишь терапию, и тебе станет лучше, даже если твоим психотерапевтом БУДЕТ кто-нибудь другой. В тебе столько жизни, Энтони, …и у тебя так много того, РАДИ чего жить, …поэтому не позволяй этому случаю со мной лишить тебя помощи. Сделай это для Мэри и Кэти. Они так любят тебя. Я завидую тебе в этом.

И я сидел там, желая ненавидеть его, желая избить его, …но я не мог. Он мой друг. Он – часть моей семьи. Он… мой врач, хорошо это или плохо. Мог или нет я высказать это сейчас словами, …но я любил Питера. Он единственный, за исключением Беллы, кому я хотел бы показать дом с привидениями. Я рассказывал ему вещи, о которых не говорил пока даже Белле.

– Я завидовал тебе, – поделился я низким голосом, – Казалось, у тебя есть все, чего заслуживают Белла и Кэти. Ум, деньги, ученые степени, …карьера…

– Все это дерьмо – иллюзия, Энтони, – сказал Питер, проводя пальцем по краю дневника, – ТЫ, …ты – тот, у кого все это есть, …прямо на ладони, а не я.

– Так все это дерьмо про то, чтобы навестить свою жену и ее семью в Чикаго было брехней, – заявил я, ожидая, что он подтвердит это.

– Я придумал это, – сказал Питер безжизненным голосом, – Не знаю, зачем. Возможно, мне просто хотелось, чтобы это было правдой. Я действительно часто езжу в Чикаго на могилу Эммы, …в сочельник, …и на ее день рождения.

Мне не нужно было долго думать над тем, что говорят мне моя душа и сердце. Питер больше не алкоголик. У него была масса причин пить, и, наверное, на его месте я бы делал то же самое, после того, что он пережил. Девушка, которая умерла, …Эми, …это было ужасно, …но, возможно, она даже не звонила ему той ночью. Ему действительно не стоило винить себя за ее смерть. Я не мог себе представить – каково жить с таким грузом на совести.

Но он продолжал жить, трезвый, чистый, …и он был для нас отличным врачом – все время. И… также он всегда был отличным другом. И, как я сказал, я не забываю своих друзей… никогда. На самом деле, возможно, теперь я мог рассказать Питеру немного больше, видя, что он неидеален. Что он действительно отчасти ПОНИМАЕТ мою боль.

И что он БЫЛ здесь, …и прошел весь этот путь с тех пор. Теперь у меня была небольшая надежда на то, что в один прекрасный день у меня тоже все наладится. И я мог подставлять ему время от времени свое плечо. Я мог быть с ним рядом, если он нуждается во мне, прямо как сейчас.

Я продолжал сидеть со строгим видом и сложил руки, сказав:

– Прежде, чем я уйду, я хочу задать тебе лишь один вопрос.

Питер с грустью опустил взгляд, уверенный, что я собираюсь снова его бросить. Я ненавидел видеть у него такой взгляд. Как одиноко ему, должно быть, было – одному, неся с собой груз всего этого дерьма. И, кажется, никто в этом городе не знал его и не общался с ним. Возможно, он прав. Возможно. Эмма ДЕЙСТВИТЕЛЬНО привела его сюда по определенной причине. И я чувствовал себя намного лучше, «торча» в этом городишке. Эта идея нравилась мне гораздо больше, чем мысль о том, что какой-то коп просто метнул дротик в карту и сказал: «Отправим их в Каспер!», но мне кажется, что на самом деле так и было.

– Да, Энтони? – спросил он мягко.

– Ты предпочитаешь начинку из индейки… или картошку? – спросил я, и на моих губах заиграла злая усмешка.

– Что? – Питер посмотрел на меня со слезами на глазах так, словно думал, что ослышался.

– Начинка или картошка…? – повторил я, улыбаясь ему, – Ну, когда ты придешь на ужин в честь Дня Благодарения…

И Питер издал полный боли всхлип и обвил меня руками, сжимая очень крепко, …но я был не против. Я не стиснул зубов и не напрягся, …Питер – мой брат, во всех смыслах этого слова.

И он плакал от облегчения, радуясь тому, что я не ненавижу его и не принадлежу ко всем остальным людям, которые сделали из него отверженного. Он нес наказание за сделанные ошибки каждый день, пока жил здесь, …но он все равно остался, …надеясь, что Эмма откроет ему причину. Неужели это действительно ради меня? Я не знал этого, но было приятно верить, что существует нечто большее, чем все мы, вместе взятые, и оно делает так, что наши тропинки пересекаются и жизнь становится лучше.

Как я мог бросить его после всего, что Питер знал обо мне, …и ведь он ни разу не заставил меня почувствовать себя одиноким, даже когда я рассказал ему о том, что солгал Виктории о тех крысах в туалете, чтобы всех их пристрелили.

– Ты – часть семьи, Питер, – сказал я, пока он обнимал меня, …и я чувствовал, как мои руки обнимают его в ответ, без какого бы то ни было страха или паранойи, – Ты придешь к нам на День Благодарения, понял?

– Ммм хмм…, – сказал он, шокированный, и снова разрыдался.

– Мы любим тебя, чувак, – сказал я, а затем уточнил:

– Я … люблю тебя. И благодаря ТЕБЕ я даже могу обнять тебя и сказать это сейчас вслух.

– О…, – Питер шмыгнул носом и отстранился от меня. Его глаза были влажными и покрасневшими. – Я сожалею об этом, я забыл.

– О, заткнись и дай-ка я обниму тебя, – я притянул его обратно, обнимая его совершенно по-мужски, …и Питер рассмеялся.

– Так… каков будет ответ на мой вопрос? – спросил я, позволяя ему прижаться ко мне, раз он нуждался в этом. Наверное, прошло много лет с тех пор, как кто-то делал дл него такое.

– О…, – Питер снова рассмеялся, шмыгая носом, – Картошка, …определенно, картошка.

– Прямо как и я, – я ухмыльнулся, – Хорошо, ты будешь сидеть рядом со МНОЙ, …на почетном месте.

– Иисусе, как мне повезло, – он медленно разорвал объятья, вытирая глаз и ухмыляясь мне, – Это место за детским столом?

– Я не доверяю тебе в этом вопросе, – пошутил я, – Бог знает, если посадить тебя рядом с Кэти, то вы двое, наверное, к десерту объявите о своей помолвке!

– О, заткнись! – Питер поморщился, прикладывая два пальца к своему глазу, куда я ударил его, – ССССССС!

– Прости меня за это, – на моем лице появилось выражение сожаления, я взял кое-что с его стола и выдавил немного содержимого на пальцы. – На вот, приложи это!

– АААА! – он закричал от боли и затем выхватил небольшой пластиковый тюбик у меня их руки, взглянув на него. – Это ЛИМОННЫЙ очиститель для рук, Энтони! БОЖЕ! ЖЖЕТСЯ! Ты втер мне его прямо в рану!

– Это спиртовой очиститель, он убивает всех микробов, – спокойно сказал я, улыбаясь ему, пока он весь сжался от колющей боли.

– Не помогай мне больше, ладно? – попросил Питер, – Если увидишь, что я лежу на улице и истекаю кровью, просто оставь меня там, …ладно?

– Ладно, – согласился я, осматривая комнату. – Черт, Питер, твой офис выглядит как дерьмо. Ты не можешь немного убираться, когда к тебе приходят пациенты?

Я поднял с пола пару его шляп, …и он начал наклоняться, чтобы поднять свой мобильный и предметы, которые стояли у него на письменном столе, прежде чем я свалил их на пол. Я надел одну из его шляп, …высокую конусообразную шляпу принцессы, розовую и сверкающую, с двумя длинными светлыми косами, приделанными к ней.

Мы посмотрели друг на друга и обменялись смешками, …приводя комнату в порядок.

– Такая милая маленькая принцесса…, – прокомментировал Питер.

Coloring outside the lines. Глава 32 (часть 1)

Глава 32. День Благодарения с разрушителем.

Часть 1.

От переводчика: Хотелось бы сразу оговориться по поводу названия главы. В силу того, что я перевожу главы, не забегая вперед даже на абзац, я не знаю, о каком разрушителе идет речь – живой ли это кто-то или, к примеру, предмет или обстоятельство, поэтому прошу не бросаться тапками, если к концу главы окажется, что термин «destructor» стоило перевести иначе. Второе мое примечание прямо вытекает из первого: это треть главы, а не половина, как обычно, ибо небольшой цейтнот, да и глава на порядок длиннее предыдущих. Заранее всем спасибо за понимание!

_

От автора: *Всем привет! Я вернулась! Блин, я ненавижу реальную жизнь! Я бы с бОльшим удовольствием жила в этой истории со всеми вами!

P.S. Не то, чтобы это было слишком важно, нет, но я не пыталась сделать какой-либо акцент на расовой проблеме потому, что в сцене смерти Эммы участвовал черный мужчина. Просто пара человек отметила это в комментариях, а я просто хотела бы опровергнуть это. Порой я закрываю глаза, и мой разум выбирает лицо и форму того, о ком я думаю. И раса здесь совершенно не причем. Черт, да я сделала сэра Кевина белым, Викторию – белой, и большинство тех, кто насиловал Эдварда в туалете, тоже были белыми, …в моих словах нет никакого расового подтекста, …кроме того, я Winnd! (пожалуй, пора сказать о том, что wind – это ветер, и здесь она называет себя ветром – прим.пер.). У меня нет цвета, …либо…я всех цветов, каких бывает ветер. В любом случае, …LOL…

Спасибо всем, вы тратите время, чтобы оставлять отзывы и я всегда очень ценю это. Я действительно люблю вас всех, и – нет, у меня нет среди вас любимчиков – вы все классные!

И да, обычно это нехорошо, когда терапевт рассказывает тебе о своих проблемах и обнимает тебя, …в реальной жизни меня бы это не порадовало, …но здесь другая ситуация. Это маленький городок, все знают друг друга, и знают, кто и чем занимается, …но Эдвард находит, что открываться другим людям – это очень нелегко, …он открылся только Белле, …и сейчас его сердце доверяет Питеру. Для него не все так просто, как «позвольте, я найду себе нового терапевта». Питер является для Эдварда идеалом доктора. Он нашел способ рассказывать Питеру вещи, которые он никогда не рассказывал Белле. Он просто доверяет ему, всем сердцем, и его не волнуют степени и дипломы, висящие на стене, или то, сколько наград получил Питер; для него имеет значение лишь то, что он чувствует, когда говорит с ним.

И, в долгосрочной перспективе, Эдвард с Питером не будут пациентом и доктором, они станут отличными друзьями. В один прекрасный день Эдварду больше не понадобится психотерапевт, поэтому… ради этой истории я попрошу вас временно отложить свое неверие. Я благодарю вас за это.

Нет, Питер не живет по программе защиты свидетелей, он убедился, что тех парней не выпустят на свободу до конца их дней и тогда уехал из Чикаго и обосновался в Каспере.

Если Питер называл Беллу ее настоящим именем, то это, вероятно, потому, что он чувствует сейчас себя ближе к этой семье, …и Эдвард не против, … поэтому иногда он может называть ее Беллой. Она может даже сказала ему, что не против.

В следующих главах я приготовила вам много сюрпризов, …поэтому оставайтесь со мной, …вам понравится, как все закончится, клянусь. Я надеюсь! LOL!

Обращение к KRYork: Оо, блин! Я хотела бы обдумать эту мысль о местонахождении автомата для изготовления «Слэрпи». ОУУУ! Я могу позаимствовать эту идею, и позднее Питер подразнит Эдварда. LOL! Спасибо!

И да, Эдвард здесь не такой, каким он был в КЛ. В той части истории он делал свою работу и был «хорошим маленьким рабом/танцором/артистом». Позднее, когда он почувствовал покой рядом с Беллой, вспомните – он вел себя как ребенок и дурачился время от времени… (в то утро с банным халатом с медвежонком, мультики про Губку Боба, спасение Беллы из запертой ванной), …а когда он был пойман в ловушку, вел себя определенным образом. Он был опечален, и у него не было надежды. Тогда он был более серьезен. Он скучал по дочери. Он думал, что никогда не увидит ее снова. Затем он влюбился в Беллу и думал, что ему придется попрощаться по прошествии тех двух недель, и это тоже было очень тяжело для него.

Затем, когда Белла заняла прочное место в его жизни и, в конечном счете, его личина фальшивого «любовника» стала понемногу слабеть, он стал больше походить на обычного бойфренда. Ему это нравилось. И теперь, когда он полностью свободен и вернул Кэти, ходит к психотерапевту, и Белла тоже с ним, …ДА – он другой – он СЧАСТЛИВ! Порой так сильно, что ведет себя как ребенок.

Не забывайте, что у него особо никогда не было возможности быть счастливым и беспечным ребенком, пока он рос в школах-пансионатах и пока его воспитывали слуги родителей. Поэтому он любит играть, и сейчас, впервые за шесть лет, он может! И ему хочется наверстать упущенное время с Кэти, которая порой ведет себя как более взрослая девочка из-за всего, через что она прошла. Эдвард добр с Кэти, он дает ей быть маленьким ребенком и смеяться. Она нуждается в этом.

Я знаю, что порой мой Эдвард может раздражать, но я думаю, что он восхитителен, пока ведет себя так. Это лишь демонстрирует то, что он на седьмом небе от счастья, …в противовес тем ужасам, которые он пережил. Ему станет лучше со временем, от терапии.

Я очень по всем вам соскучилась и теперь в эти выходные я писала историю, так что… я рада вернуться. Спасибо за ожидание!

Люблю вас, ребят, Winnd*

BPOV

Я проревела все глаза, пока Эдвард рассказывал мне историю Питера и его жены, Эммы. Я не могла говорить следующие несколько минут, и Эдвард обнял меня, поглаживая по волосам.

– Я знаю, – он поцеловал меня в лоб, вытирая мне слезы своими нежными пальцами, и его головокружительный взгляд прожег мне душу, пока он долго и пристально смотрел на меня, …словно этим взглядом он мог излечить меня изнутри, просто заглядывая достаточно глубоко. И его глаза сделали это.

– Порой это ебанутый мир… – сказал Эдвард тихо и задумчиво, – Я не могу поверить, что это тот же мир, который дал мне величайшую печаль и страхи в моей жизни…

Он погладил меня по щеке и поднял мой подбородок так, чтобы мои глаза смотрели в его, …и он закончил:

– В то же время дал мне ТЕБЯ… и Кэти, …те две недели, которые мы провели вместе, …и каждый день с тех пор, …я часто задаюсь вопросом – существует ли Бог, …и если да, то почему Он так злится на меня порой, …а затем столь щедро одаривает,…и Он напоминает мне Викторию. Я никогда не знаю, чего ждать – пощечины или поцелуя.

Я шмыгнула носом и опустила глаза, качая головой, а затем сказала:

– Но… Питера… не только избили до полусмерти, …он вынужден был смотреть на то, …что они делали с его женой, …и он был так близко, но не мог прикоснуться к ней…

Эдвард сильно вздрогнул и когда он закрыл глаза, на них выступили слезы, крупные и блестящие.

– Я все время жаловался на то, что люди сделали мне…, – голос Эдварда надломился и треснул, – Но если бы я был вынужден просто лежать там и наблюдать, как КТО-ЛИБО причиняет такую боль тебе… или Кэти…

– Шшшшш… – я прижала его ближе к себе, целуя его закрытые глаза и чувствуя, как он дрожит, – Ничего подобного не случится. Мы в безопасности. И мы живем в самом скучном месте на планете, так что забудь об этом. Я здесь, …и я с тобой. Ничто и никто никогда не будет достаточно силен, чтобы забрать меня у тебя. Не беспокойся об ЭТОМ.

И тогда Эдвард заговорил о Дне Благодарения.

– И нашей самой большой проблемой этого Дня Благодарения является вопрос о том, кто будет готовить ужин, – сказал он, заставляя меня почувствовать себя маленькой и незначительной, …и он был прав.

– Маркус одинок, Питер одинок… – размышлял он вслух, – У нас есть так много всего, за что стоит быть благодарными, в первый раз за шесть лет для меня, …я хочу сделать кое-что в этом году на День Благодарения.

– Что бы ты ни захотел, я буду согласна, Эдвард…, – я быстро и нежно поцеловала его в губы, и мне нравилось, что когда я целовала его, они напоминали мне тающее масло – мягкие, почти жидкие.

– Я сильно задолжала тебе с этим, – призналась я, – Я вела себя как дура, как эгоистичная задница последнюю пару недель. На самом деле дело не в ПИЩЕ… на День Благодарения, …а С КЕМ ты будешь ее есть.

– Точно, – он улыбнулся, и затем маленький озорной блик света появился в его темно-изумрудных глазах, …и я знала, что они планирует прямо сейчас. Порой, я клянусь, когда он делает такое лицо, я вижу в нем Люси Рикардо. У всех у нас настоящая проблема. Но я спокойно улыбнулась и ждала, пока он озвучит свои идеи.

Утро Дня Благодарения шло своим чередом, и даже погода благоприятствовала нам. Шел легкий снежок, …в прогнозе погоды обещали в дальнейшем усиление снегопада. Анджела с Беном остались вчера у нас на ночь, чтобы встать пораньше, и мы с ней смогли начать готовить индейку с самого утра. Было около девяти, когда телевизор, по которому транслировался парад в честь Дня Благодарения, погас. Все окна у нас были завешены шторами либо щитами от холодного воздуха, который, казалось, просачивается понизу, так что у нас в доме горел свет, …и сейчас мы оказались в темноте.

Первым, кого мы услышали, был Бен, …который сидел на диване с Кэти.

– ЭЙ! – выкрикнул он грубым тоном, словно выключение телевизора причиняло ему физическую боль, – ЭЛЕКТРИЧЕСТВО ВЫРУБИЛОСЬ!

– Правда что ли, Бен? – я хитро улыбнулась ему в темноте, – Ты уверен?

– Либо так, либо мы все одновременно ослепли! – Кэти хихикнула.

Я улыбнулась и тоже захихикала на это замечание, касаясь ее головы, когда она пришла с дивана в мои объятья, – Знаешь, ребенок, у тебя развивается ТАКОЕ ЖЕ чувство юмора, как у твоего отца.

– Прости, – сказала она ровным тоном.

– Да все нормально, мы все еще тебя любим, – я поиграла с ее волосами и огляделась, – Эдвард! Где ТЫ?

– Здесь, – отозвался он, направляясь к нам из другого конца дома, и сейчас входя в гостиную, – Я был в ванной.

– О, сейчас там неподходящее место, чтобы найти тебя в темноте! – сказала Кэти.

– Расскажи мне об этом, – ответил он, положив свою руку на мое предплечье и подходя ближе к тому месту, где все мы собрались, – Я рад, что знаю место, где ничего не видно, либо у меня были бы большие проблемы.

– ОУУУ, – прокомментировала Кэти.

Эдвард раздвинул шторы на паре окон в гостиной, так, чтобы в комнату проникал хоть какой-то свет, …и Кэти села за стол рисовать в своей тетради. Я была рада, что пока она не жалуется. Но главным нытиком сегодня был Бен.

– Итак, это означает, что мы сегодня без телевизора! – заявил он, по-прежнему нажимая на кнопки пульта от «мертвого» телевизора.

– Да, обычно отсутствие электричества означает именно это, Бен, – сказал Эдвард, усаживаясь на диван, – Щелкая пультом, этого не исправишь.

– Ну, а что будем делать с индейкой и всем остальным, что нам нужно приготовить? – спросила Анджела.

– Наверное, у Маркуса в ресторане есть электричество, – сказал Эдвард, – У него там действительно хорошая система, с запасным генератором. Нужно пойти к нему. Мы возьмем с собой всю еду и приготовим ее там.

Бену было все равно, куда идти, лишь бы там можно было посмотреть телевизор и перекусить. Анджела была вынуждена вступить со мной в беседу по этому поводу, …но, в конце концов, мы задействовали Кэти, чтобы уломать ее.

– Все нормально, – сказала на это Кэти, – Я могу просто поужинать каким-нибудь сладким пирогом. Невеликое дело.

Сработало. Глаза Анджелы наполнились слезами и она сказала:

– Нет, малышка, у тебя сегодня будет горячий и вкусный ужин. Это особый день для всех для нас.

Затем она улыбнулась Эдварду и, молча, дотронулась до его лица, показывая тем самым, что она понимает, что это особый праздник. Эдвард закрыл глаза и склонился к ее руке, …а затем она сказала:

– Соберите все, что хотите взять с собой. Мы едем в китайский ресторан.

– УРА! – Эдвард первым радостно закричал и обнял Анджелу, – Ты не пожалеешь, мам, …это будет великий день, я обещаю. Никаких китайских драконов или чего-то подобного.

– Это уже великий день, Эдвард, – она вытерла глаза, – Ты здесь. Это все, чего мы хотели последние шесть Дней Благодарения. Не волнуйся, я не собираюсь жаловаться.

– Я люблю тебя, мам, – он обнял ее даже крепче, – Спасибо.

– Ах, …ты пытаешься переломать все кости старушке? – она уже жаловалась. – Ослабь хватку, мальчик, …дай моей крови течь по венам…

Он выпустил ее и заржал, сказав:

– Извини.

Затем Анджела взяла на себя сборы и раздала всем задания. Бен должен был надеть цепи на колеса машины на улице. Эдварду же было поручено собрать Кэти все, что ей понадобится.

– Повеселись там, на улице, Бен, – подразнил Эдвард, когда направился с Кэти в ее комнату.

– ЭЙ! – крикнул Бен, – Почему это не ОН ДОЛЖЕН ИДТИ НА УЛИЦУ?

– Он занят более важным делом, так что заткнись и проваливай! – Анджела бросила Бену пальто, – Прекрати ворчать и просто сделай хоть что-нибудь полезное!

– ЭЙ, БЕН! – Эдвард просто не мог не бросить в адрес Бена последнюю колкость, – Ты не мог бы слепить для меня снежного ангела, пока будешь на улице?

– Я из ТЕБЯ сделаю снежного ангела! – он бросился к Эдварду, но Анджела снова спасла его, вставая у Бена на пути и указывая ему пальцем на дверь.

Эдвард показал Бену язык, пока Анджела стояла к нему спиной и Бен лишь проворчал:

– Ладно, Эдвард, …погоди. Месть – это блюдо, которое лучше подавать холодным.

– Не забудь свою шапку, Бен, – Эдвард улыбнулся ему в ответ, – И шарф, …на улице кажется ОООЧЕНЬ холодно. И не забудь свои галоши.

Даже я вынуждена была рассмеяться над этим. Бен всегда называл свои ботинки галошами. Эдвард порой такой злой, но его невозможно не любить.

Мы загрузили грузовик Бена и даже взяли с собой телевизор! Бен отказался ехать без него! Он вел грузовик медленно и ровно, но у нас все равно не заняло много времени, чтобы добраться до ресторана Джимми Чена. Мы услышали, что в следующие пару часов снегопад усилится, и Кэти не уходила из дома, пока мы не позвонили доктору Питеру и не сказали ему об изменении планов. Ему это тоже подходило, потому что он жил ближе к ресторану Джимми, чем к нашему дому.

Когда мы остановились у ресторана и увидели, что это единственное место во всем городе, где есть свет и горит неоновая вывеска, я понял, что случится настоящее чудо, если Маркус вообще пустит нас всех к себе. Но вывеска гласила, что ресторан открыт. На парковке не было ни одной машины, …и весь город действительно казался вымершим.

Ни одного свидетеля.

Эдварду хватило ума, чтобы вести Кэти за руку. Я чувствовала себя откровенно плохо, стоя у двери Маркуса с руками, занятыми коробками с едой и Беном, стоящим позади всех с телевизором в руках.

Серебряный колокольчик, который Эдвард принес ему в тот день, все еще стоял на стойке для хостесс и Эдвард позвонил в него даже раньше, чем я успела войти в дверь.

Кэти хихикнула, и тогда Эдвард приподнял ее немного, чтобы она тоже смогла позвонить в колокольчик. Каков отец – такая и дочь, …мило.

– Кулдык! Кулдык! Кулдык! – Кэти изобразила звук, издаваемые индейкой, и Маркус выглянул из окна кухни, где он находился.

– Вот ОНА! – Эдвард указал на Кэти, – Самая большая в мире ИНДЕЙКА!

Она издала утробный смех, когда Маркус медленно вышел к нам.

– Лучше, чтобы у тебя, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, была хорошая причина для ЭТОГО, белый парень! – сказал он, пока действительно не повышая голоса.

– ТЕБЕ тоже счастливого Дня Благодарения! – сказал Эдвард с полным восторгом в голосе и крепко обнял Маркуса, …и тот почти немедленно оттолкнул его.

– Счастливого Дня Благодарения, мистер Эванс, – мило и вежливо сказала Кэти, и это заставило даже Маркуса немного улыбнуться.

– Счастливого Дня Благодарения, Кэти, – он усмехнулся ей, – Тебе следует научить своего папу делать так время от времени.

– Как же я пыталась! – сейчас Кэти говорила, словно тридцатипятилетняя мама.

– Маркус, – сейчас Эдвард был серьезен, – У нас электричество отключилось с час назад, …и я знаю, что прошу о многом, и я никогда не попрошу тебя об этом снова, но… можно нам поторчать здесь сегодня, …и не мог бы ты позволить девочкам приготовить своих индеек у тебя на кухне?

Маркус уставился на Эдварда так, словно тот попросил у него разрешения насрать на стол.

– Что-нибудь еще? – спросил он, – Ты уверен, что не хочешь здесь переночевать?

– О, да, – Эдвард посмотрел на меня, а затем на Маркуса, – Нам может понадобиться и это тоже. Если снега навалит столько, сколько обещают, …милое приглашение, …спасибо, чувак.

– Приглашение? – огрызнулся он в ответ, – Посмотри это слово в словаре, КЛЭЙ!

Эдвард поманил Кэти к себе и она подошла, …и он поднял ее на руки, чтобы ее лицо оказалось прямо рядом с его.

– Ладно, я знаю, что нас не приглашали, так что мы пойдем, – Эдвард вздохнул, – Я лишь надеюсь, что мы без происшествий доберемся до дома по этим дорогам… со стариком за рулем…

– ЭЙ! – крикнул Бен сзади, – Я НЕ старик! Я вожу так же хорошо, как и всегда!

Эдвард проигнорировал его слова и продолжил:

– И я полагаю, что если мы доберемся до дома живыми, значит, мы всегда сможем придумать, как разогреть какие-нибудь замороженные куриные наггетсы или еще что-нибудь, …даже несмотря на то, что у нас нет ни микроволновки ни духовки, …может быть, я буду поджигать спички и на них готовить…

Маркус продолжал сверлить Эдварда взглядом.

– Но я не люблю куриныенаггетсы, папа, – сказала Кэти глупым грустным голоском.

– Прости, Кэти, но это лучшее, что я могу сделать, …есть люди, у которых есть гораздо меньше того, что есть у нас, …нам следует быть очень благодарными за все, что мы имеем, …мы все еще есть друг у друга, – Эдвард вздохнул, – Прости, что мы побеспокоили тебя, Маркус… счастливого тебе Дня Благодарения. Честное слово – ты настоящий друг. Пока.

Эдвард сказал это без какой бы то ни было доли сарказма. Черт, а он хорош. И Кэти тоже действительно хороша. Команда, против которой сопротивление бесполезно. И нужно было быть Чарльзом Мэнсоном (маньяк-убийца, прославившийся непревзойденной жестокостью к своим жертвам – прим.пер.), чтобы выгнать нас после этого маленького представления.

Мы развернулись и направились к двери, даже, несмотря на то, что Бен даже не пошевелился. Он все еще держал в руках телевизор с каменным выражением лица и написанным на нем нежеланием уходить.

– Блять, вернись сюда, ты, заноза в заднице, – сказал Маркус почти теплым тоном, …за исключением того, что он ругнулся.

– Следи за языком! – Эдвард закрыл Кэти уши, когда Анджела вошла, ища глазами кухню.

– Я уже слышала мат и раньше, папа! – Кэти закатила глаза, высвобождаясь из рук Эдварда.

– Где? – начал допрос Эдвард.

– Спасибо, мистер Чен, – мило сказала Анджела, не осознавая, что называет его чужим именем, и Эдвард попытался сдержать смех, …но потерпел поражение и громко расхохотался.

– Да, спасибо, Джим, – пробурчал Бен, проходя вглубь ресторана и ища глазами место, где можно было включить телевизор в розетку.

– Что за ЧЕРТ? Ты что – ОБНАГЛЕЛ? – сказал Маркус, наблюдая за тем, как телевизор пронесли мимо него и Бен двигает стол к розетке, чтобы включить его.

– Он старый, телевизор – это его женщина, что тут еще скажешь? – Эдвард пожал плечами, – Мы могли бы позже посмотреть игру.

Через секунду вернулась Анджела и спросила у Маркуса:

– Простите, мистер Чен, …но ничего, если я выброшу те овощи в ведро у духовки? Кажется, они протухли.

– Какие овощи? – Маркус нахмурился, а затем побежал обратно на кухню, – И нет, ничего не выбрасывайте! Я покажу, где Вы можете готовить, окей?

Я последовала за ними в кухню со своей собственной индейкой и едой, чтобы не остаться не у дел. Мы с Анджелой готовили каждая свою индейку, …это был эдакий компромисс, …и все остались довольны. В этом году это было для нас подходящим решением.

Coloring outside the lines. Глава 32 (часть 2)

От riddle: Все ждут ржачного Дня Благодарения от этих веселых «клоунов», мне жаль вас разочаровывать, что ж… читайте…

Глава 32. День Благодарения с разрушителем.

Часть 2.

EPOV

Первая фаза моего плана закончилась успехом: мы были в ресторане Джимми Чена. Хорошо.

Мне нужно купить Кэти какой-нибудь прекрасный подарок за ее роль в представлении. Она была превосходна. Естественна. В один прекрасный день она будет править миром, вот увидите.

Пока девочки захватили кухню Маркуса, я сидел рядом с Беном и смотрел по телевизору трансляцию парада в честь Дня Благодарения универмага Мейси (Macy’s Thanksgiving Day Parade – парад, устраиваемый универмагом Macy’s с 1924 года в некоторых крупных городах США – прим.пер.). Трансляция уже почти закончилась, но мне просто нравилось, что я могу снова увидеть Нью-Йорк, даже если он лишь на заднем фоне. Я почти вздохнул, глядя на высокие здания, серое, затянутое облаками небо,… улицы, полные магазинов, …полузамерзших детей на плечах у их отцов, улыбающихся при виде платформ, мимо которых они проходили.

Господи, я скучаю по Нью-Йорку.

Я знаю, что он не производит слишком большого впечатления – когда смотришь на него по телевизору, но Нью-Йорк на Рождество – это нечто. Все деревья в гирляндах с белыми фонариками и даже самые плохонькие деревья в городе, кажется, принарядились к празднику. Огромное количество рождественских узоров повсюду, трубят, глядя в небеса золотые ангелы, елка у Рокфеллер-центра (главная ель Нью-Йорка – прим.пер.), каток прямо под ней, … когда все у нас еще было прекрасно, мы с Таней обычно любили смотреть на проплывающие мимо улицы, …прижавшись друг к другу под одеялом, пока ехали в красивом такси, попивая горячий шоколад.

Смотрели «Эта прекрасная жизнь» или «Гринч – похититель Рождества» в Радио Сити Мьюзик Холле, …или «Щелкунчика» в Линкольн-центре, …прогуливаясь по 57-ой улице, разглядывая витрины всех магазинов, …и это были не просто витрины, это были ПРОИЗВЕДЕНИЯ ИСКУССТВА, и каждая следующая лучше предыдущей.

И каждый год в сочельник я ходил в кафедральный собор Святого Патрика, …вне зависимости от того, каково было мое отношение к Богу в этот момент, …и я вставал на колени и долго молился за Кэти. Чтобы с ней все было хорошо, потом – чтобы ее операции прошли успешно, чтобы она больше не испытывала боли,… чтобы у нее снова все было хорошо в следующем году без меня,…чтобы она не забыла меня, …или, не дай Бог, не прекратила меня любить. Я плакал каждый раз, когда стоял на коленях, скучая по ней так сильно, что почти не мог дышать.

«FAO Schwartz» (крупнейший магазин игрушек в Нью-Йорке – прим.пер.) был вторым местом, где я проводил много времени. Я всегда делал там покупки и посылал Кэти подарки, …не только на праздники и дни рождения, но и в течение всего года. После операции каждый день по утрам ее ждал от меня подарок, …и в дни реабилитации, когда ей могло понадобиться хорошее настроение. Это были горько-сладкие дни – когда я ходил в магазин игрушек в рождественские праздники. Думаю, я был единственным родителем, который по-настоящему плакал, пока делал покупки в этом магазине. Я бы купил ей все, о чем бы она ни попросила, …осознавая, что я не могу посмотреть на ее личико в тот момент, когда она открывает подарок, …и не могу наблюдать, как она играет. И в такие моменты я совершенно распускал сопли. Однажды Эмметт даже вышел из магазина, потому что я крепко обнял его.

Однажды я был там, кажется, тридцатого ноября, и, когда завернул в очередной проход между рядами, увидел там Викторию. Я чуть не выронил то, что держал в руках, и она ухмыльнулась. Она знала, что делаю покупки в этом магазине и никогда не запрещала мне этого,… это мое дело, как всегда она говорила. На секунду я испугался, что сейчас она запретит мне ходить сюда по какой-нибудь дурацкой выдуманной причине, но она этого не сделала. У нее был для меня сюрприз.

Тогда Кэти было около пяти лет, и я очень гордился ее успехами в детском саду, куда она ходила первый год. Она получала сплошные «пятерки» и Бен даже прислал мне копию ее листка успеваемости. Так что в этом году я покупал ей все, сколько бы это ни стоило.

Виктория улыбнулась мне и спросила:

– Это для тебя… или для малышки?

У меня в руках было много розовых коробочек с надписью «Барби» по всей их поверхности… это была мебель для кукольного «дома мечты», которая была отложена для меня. И еще несколько кукол.

Она всегда называла Кэти малышкой. Я ненавидел это. Не знаю, почему, …просто она так произносила это слово, …словно это было нечто оскорбительное.

– Моей дочери пять лет, – сказал я просто и слегка усмехнулся, – И да, это для нее. Игрушки для меня чуть дальше – в отделе для мальчиков.

Она рассмеялась и взъерошила мои волосы пальцами, …мои руки были заняты, поэтому я не мог остановить ее. Я не смог бы остановить ее, даже если бы мои руки не были заняты, …но я отступил…

– Такой милый…, – сказала она мне, когда я улыбнулся ей, на секунду надевая счастливую маску.

– Спасибо, – ответил я. На людях мне было необязательно называть ее Госпожой, я просто должен был вести себя уважительно и слушаться ее.

– У меня для тебя небольшой сюрприз, – призналась она, пока шла рядом со мной, а я рассматривал игрушки в следующем ряду.

– Дай угадаю…, – подразнил я слегка, – Планы на Рождество для нас.

Каждое Рождество было одно и то же. Вечеринки с большим скоплением народа, …море алкоголя, …я, обнаженный и связанный, игрушка в темнице каждой Госпожи, и каждый год был более изнурительным, чем предыдущий.

В прошлом году я был их живой рождественской елкой, и они украсили мое тело, вставив мне в рот елочную звезду, и я должен был откинуть голову назад и держать ее, не давая ей упасть; они повесили мне на соски и на член тяжелые металлические гирьки, которые раскрасили красной и зеленой краской, …затем они повесили на меня электрическую гирлянду, …и долго забавлялись, покалывая меня специальным жалом, которое при контакте с человеческим телом причиняло несильную зудящую боль. Они даже расставили рельсы игрушечной железной дороги вокруг меня, стоящего на коленях и держали меня в такой позе в углу часами, пока пили и наслаждались вечеринкой.

Я был предметом, ничем не лучше настоящей елки, который мог улыбаться время от времени, когда разговор стихал, …нечто, поставленное и позабытое, яркая вещица на заднем фоне, …и я был рад быть предметом, …это было лучше, чем когда они вдруг вспоминали обо мне, …и желали играть со мной в кое-какие игры.

Но сейчас Виктория приготовила для меня большой сюрприз. Я сомневался, что вообще буду удивлен, но я продолжал играть.

– Да, я планирую кое-что другое в этом году, – Виктория выглядела так, словно готова взорваться, – Раз ты так хорошо вел себя в этом году, Санта сказал мне, что у него есть отличная идея!

– Дом Рейвен? – предположил я, и в моем голосе не слышалось большого энтузиазма.

– Неа.

– Твой дом? – снова предположил я, совершенно не желая играть в эту игру.

– Это… дом твоей малышки! – сказала она, и я застыл на месте посреди прохода.

Я взглянул на нее и на секунду потерял дар речи. Тогда до меня дошло, что она пошутила. Я был очень зол на нее.

– Это не смешно, Виктория, – сказал я глубоким, ровным голосом, отворачиваясь от нее и продолжая выбирать игрушки.

– Эдвард, я могу быть много кем, но я уж точно НЕ ШУТНИЦА! – произнесла она прямо у меня за спиной, – Я уже заказала билеты на самолет во Флориду, …и двадцать четвертого декабря мы летим!

У меня отвисла челюсть.

– Почему ты делаешь это для меня, Виктория? – спросил я очень грустным, спокойным голосом, ища в ее взгляде хоть немного милосердия.

– Я НЕ шучу, ИДИОТ! – она ударила меня по руке, и я чуть не выронил все, что держал, – Ты давно не видел малышку, и на днях ты выглядел немного грустным, …ты классно делаешь свою работу, …сейчас ты ОЧЕНЬ хорош, …ты всему научился, …ты идеален. Это мой способ сказать: «Вот тебе маленькая косточка, …радуйся». Кроме того, мне нужно немного солнца. Здешний холод действительно старит меня.

Она тоже собиралась лететь, …я пребывал в таком шоке, что почти не осознавал, что это означает.

– Это не шутка, – заявил я, и она покачала головой, улыбаясь мне. – Клянешься?

– Клянусь, – он подняла голову.

– Виктория…, – я почувствовал слезы на глазах и совершенно потерял способность говорить, …я мог только сдавленно кашлять, – Правда?

– Правда, – она положила руки мне на плечи, – Ты был действительно хорошим мальчиком, сладкий. Веселого Рождества!

Я выронил все, что держал в руках и обнял ее, покрывая ее лицо поцелуями и пряча глаза от других мамочек, которые смотрели на наши развратные действия в отделе кукол Барби. Но мне было все равно. Я страстно целовал ее с языком и сжимал ее задницу обеими руками, …говоря ей тем самым: «Я люблю тебя».

Я послал Кэти все подарки и позвонил ей на следующий день, чтобы рассказать, что мы вместе проведем сочельник. Она плакала и была так взволнована, что кричала и прыгала на месте. Следующие несколько недель я пребывал на седьмом небе от счастья. Я никогда так хорошо не танцевал, … и не улыбался стольким женщинам, пока они ласкали меня, как в тот месяц.

Двадцать четвертого декабря мои сумки были собраны. Я даже купил солнцезащитный крем и купальные костюмы для нас с Викторией. Врач только что дал разрешение Кэти плавать в хлорированном бассейне, так что я не мог дождаться, пока увижу, как она плавает. Мы приехали в аэропорт и встали в очередь на регистрацию, когда это случилось.

Я стоял в очереди за Викторией, чуть не подпрыгивая от нетерпения, когда она посмотрела на меня и сказала:

– Ты выглядишь счастливым.

– ТАК И ЕСТЬ, – я улыбнулся словно идиот.

– Я заметила, что ты никогда не выглядишь таким счастливым, когда собираешься ехать куда-нибудь только со мной, – заявила она.

– Я люблю ездить с собой, Виктория, – я наклонился к ней, понимая, что ней необходимо немного внимания, – И я ЛЮБЛЮ кончать с тобой тоже…

Я улыбнулся и поцеловал ее, хватая ее длинные густые волосы в кулак, и остальные люди в очереди вздохнули от зависти. Одна женщина позади Виктории выглядела так, словно она целуется вместе с нами, …ее губы смыкались и размыкались, пока она таращилась на меня.

Когда мои глаза открылись, и я посмотрел прямо на нее, …она чуть не умерла, побагровев, и спрятала лицо за волосами, говоря своим трем дочерям-подросткам заниматься своими делами и делая вид, что смотрит в другую сторону.

Я, не осознавая этого, даже улыбнулся ей, когда отпустил Викторию, и мы продвинулись немного дальше в очереди. Я не мог в это поверить! Я не мог поверить, что через пару часов я буду обнимать свою дочь,… и что в этом года я увижу, как она открывает подарки! Это напоминало выигрыш миллиарда долларов! Только лучше.

Виктория повернулась ко мне снова, когда очередь снова остановилась, и покосилась на меня.

– Мне это не нравится, – она оглядела меня, – Ты ведешь себя слишком возбужденно. Что-нибудь случится.

– Что? – спросил я, – Я увижусь с дочерью впервые за два года! Мне нельзя радоваться по этому поводу?

– Я знала, что это ошибка, – она нахмурилась, – Люди говорили мне, но я сказала, что Эдвард не сделает ничего, чтобы причинить мне боль, …и я действительно верила в это!

– О чем ты говоришь? – спросил я, совершенно не понимая, о чем она.

– Те люди, что заботятся о малышке…, – сказала Виктория, – Они попытаются не дать тебе уехать, как только мы окажемся там, …они попытаются сделать что-нибудь, чтобы забрать тебя у меня. Таков твой план, да? Копы уже, вероятно, ждут, когда мы войдем в дом!

– Виктория, ты говоришь ерунду! – я взял ее за руки и попытался успокоить, – Никто не собирается ничего делать с тобой, я обещаю! Я не позволю им! Я люблю тебя, ты же знаешь.

И я действительно говорил то, что думал в тот момент. Я был тупой задницей. Мне, блять, слишком сильно промыли мозги.

– Нет, – она покачала головой, – Нет, это не правильно. Мы не можем этого сделать. Мы не полетим.

Она произнесла эти слова, и на последнем слоге меня словно выключили из розетки. Мои глаза лишь расширились, пока я стоял там, застыв на месте, … а она нагнулась, чтобы пролезть под разделительными ремнями, выбираясь из очереди, …и забирая с собой чемодан!

– Виктория, ПОДОЖДИ! – я бросился под тот же разделительный ремень и быстро последовал за ней, волоча за собой чемодан; мои глаза уже были полны слез. – Ты обещала! Это же была ТВОЯ идея!

– Я знаю, но я передумала…, – она зацокала каблуками по полу, быстро направляясь вперед, – Прости.

– Простить? – наконец, я ринулся за ней и потянул ее за руки, останавливая и заставляя взглянуть на меня, – К ЗАДНИЦЕ пришей свои извинения! Мы ЛЕТИМ! Я сказал Кэти, что еду! Она ждет меня! Ты не можешь СЕЙЧАС просто ПЕРЕДУМАТЬ!

– Я могу делать любую ХУЙНЮ, какую захочу! – выкрикнул она мне в лицо, – ТЫ ПРИНАДЛЕЖИШЬ МНЕ! А сейчас иди за мной в машину, СУКА!

Она потянула свою руку, показывая жестом держаться рядом с ней.

– Мило, – сказал я, – Для тебя так важно, чтобы я слушался каждого твоего слова. НЕТ!

И она выдернула свою руку из моей, и продолжила идти, …а я не пошел за ней. Мои глаза были полны слез и мои ноги начали дрожать, …она действительно никуда не собиралась. И я не летел! Мое сердце, которое было таким живым и счастливым несколько секунд назад, сейчас было мертвым, словно камень, …за исключением того, что я чувствовал боль, которая калечила меня.

Виктория прошла пару футов, остановилась и повернулась ко мне, …ее глаза были полны ненависти и метали в меня смертоносные взгляды.

– Я сказала – идем, сука! – она бросила на меня свирепый взгляд.

Я, молча, качнул пару раз головой, и одна слеза выкатилась из моего глаза, когда ко мне вернулся голос.

– Нет, – я чуть не хныкал, – Нет, я не пойду с тобой. Я обещал, что мы приедем! Ты позволила мне сказать дочери, что я еду! Я СОБИРАЮСЬ увидеть ее! Дай мой билет, и я полечу один!

– Ты так плохо ведешь себя сейчас, Эдвард, ты ведь знаешь это? – спросила она, – Ты только что сказал мне «НЕТ»… дважды!

– Мне все равно…, – в этот момент я плакал больше от злости, чем от обиды, – Я не дам моей дочери расстроиться! Не на Рождество! Разве недостаточно того, что я не могу даже видеть ее? Но сейчас ты делаешь ЭТО! Это охуенно жестоко, Виктория. Если ты хочешь причинить мне боль, хорошо, причини ее МНЕ, …но не поступай так с моей дочерью. Я лечу!

Я развернулся и поволок за собой чемодан к очереди, в которой мы стояли. Сейчас в ней никого не было, …и я начал проходить вдоль разделительных ремней, а Виктория осталась снаружи и спросила меня:

– Ты летишь? С чем? У тебя нет кредитки, нет наличных, у тебя нет НИЧЕГО! И даже если ты собрался лететь, то удачных тебе поисков рейса СЕЙЧАС, в сочельник!

– Увидимся, Виктория! – я проигнорировал ее слова, – Веселого Рождества!

– Ооо…, – судя по голосу, Виктория было очень зла, – Ты собираешься играть в эту маленькую игру, сука? Ты собираешься продемонстрировать мне свой тестостерон? Окей, …я поиграю с тобой.

Я подошел к менеджеру по продаже билетов и она улыбнулась мне, …немного шире, чем того требовали приличия, …но я просто спросил у нее:

– Сколько стоит билет на рейс до Флориды?

– С обратным перелетом или в один конец? – спросила блондинка, вбивая запрос в компьютер. Отлично.

Я посмотрел на Викторию и усмехнулся.

– В один конец.

– Ах ты блять, – Виктория говорила и выглядела сейчас как Сатана. Но я не боялся ее. Я был рад, что это произошло. Теперь я видел, что она представляет собой на самом деле. Я думал, что она любит меня, и – хуже того – я думал, что люблю ее. Пожалуйста! Все, что я видел сейчас перед собой – суку, которая пытается причинить боль моей дочери. Я и так уже достаточно причинил ей боли, и не стану добавлять ей новую. И даже если это убьет меня, я собирался лететь к ней.

– Двести семьдесят один доллар за билет в один конец…, – сообщила мне девушка, – И есть пара рейсов на сегодня поздним вечером – в 00.30 и в 02.30 ночи, на оба рейса осталось по паре мест.

– Спасибо, – я улыбнулся, – Я вернусь.

– Я бы на Вашем месте поторопилась, – сказала она немного озабоченно, – Их могут очень быстро раскупить, потому что праздники.

– Я понимаю, – я усмехнулся ей в ответ, – Спасибо. Веселого Рождества.

Я отошел и начал осматриваться, словно ястреб… в поисках добычи.

– Что за хуйню, по-твоему, ты творишь? – Виктория последовала за мной, пытаясь вести себя самодовольно, …тогда как на самом деле она была… в отчаянии.

– Ты действительно считаешь, что я не смогу заработать двести семьдесят один доллар за пару часов? – спросил я, быстро направляясь вперед, – Я МОГУ! ТЫ научила меня этому, помнишь?

Я снял свой пиджак, затем содрал с себя футболку и надел черный кожаный пиджак снова, выставляя напоказ свою голую грудь. Я сделал несколько шагов и начал улыбаться каждой женщине, которая строила мне глазки.

Где та женщина, которая пускала по мне слюни, пока мы стояли в очереди? Держу пари, она бы заплатила триста долларов, чтобы я пошел с ней в дамскую комнату. Дельце обещало быть слишком легким.

Уверен, что смогу найти в аэропорту как минимум пять женщин, которые бы захотели, чтобы я их трахнул. А сейчас,… где же вы, девочки?

– ЭДВАРД! – прошипела Виктория мне в спину, – Ты ТОЧНО покойник, слышишь меня?

Я проигнорировал ее и направился к женщине, которой на вид было за пятьдесят. Она сидела одна и выглядела как очень уставшая бизнес-леди в костюме, …эдакая «мисс Карьера», …и она оживилась в ту же секунду, когда я подсел к ней и улыбнулся.

– Рядом с Вами занято, да? – спросил я. – Потому что Вы слишком красивы, чтобы сидеть здесь в одиночестве.

Она улыбнулась мне и сказала:

– Нет, здесь не занято. Я одна… или БЫЛА одна.

– Я не помешал Вам? – спросил я тепло, улыбаясь ей своей самой соблазнительной улыбкой. Мой пиджак распахнулся немного шире, когда я наклонился к ней, – Хотите, чтобы я ушел?

– НЕТ, не уходите! – пропищала она, отчаянно краснея, …и становясь прямо у меня на глазах на шестнадцать лет моложе. Она моя.

– Должен признаться, что увидел Вас несколько минут назад…, – сказал я мягко, и уставился прямо ей в глаза, – Я пытался придумать, что бы сказать умного, …ведь обычно при знакомстве говорится так много глупостей, …но я знал, что Вы слишком умны, чтобы «повестись» на всю эту чепуху. Но мне хотелось хотя бы услышать Ваш голос. Он так же сексуален, как и Вы сама, …я знал это.

Она не смогла отвести от меня глаз и выдохнула:

– О каких же словах для знакомства Вы думали?

О, она хотела услышать еще несколько слов, …окей, …это должно заставить ее рассмеяться, и затем я скажу ей, как прекрасен ее смех и улыбка.

– Несколько неудачных фраз…, – я покачал головой и немного покраснел, – Моей любимой было: «Можно я сфотографирую Вас… чтобы показать Санте, что я хочу на Рождество?».

Она рассмеялась, …и я рассмеялся вместе с ней, …и тогда она сказала, хихикнув:

– Мне нравится эта, …она ориентирована на праздник.

– Все девочки «ведутся» на это дерьмо, – поделился я. – Я больше предпочитаю женщин, …сильных, уверенных, …тех, с кем нет нужды играть в игры…

Она сглотнула после моих слов, и я провел пальцем по краю ее челюсти.

– Правда в том, …что я считаю Вас одной из наиболее красивых женщин, что я когда-либо видел, … невероятные глаза, …чертовски сексуальный смех, …сногсшибательная улыбка…

Сейчас я проводил пальцем по ее нижней губе, а она открыла рот, …делая глубокий вдох, … и затем я поднес губы к ее уху и начал нашептывать ей слова любви на итальянском. Я услышал, как она негромко простонала, …пытаясь вести себя тихо.

Я шептал ей по-итальянски, что я бы хотел быть ее навеки, …но даже если у нас есть только одна ночь, я бы отдал свою душу за то, чтобы заняться с ней любовью…

Я знал, что она не понимает, что я ей говорю, …по по-итальянски эти слова звучали охуенно сексуально.

Она тяжело выдохнула и схватила меня за волосы на затылке, глядя мне прямо в глаза.

– Я знаю итальянский…, – прошептала она, – Идем, я за пять минут сниму номер в отеле.

Я улыбнулся, и она с силой схватила меня, целуя в губы. Мне была ненавистна мысль, что я должен сделать ей больно, …но я мог доставить ей массу удовольствия,… и быть с ней добрым, …а, когда буду уходить, …я мог просто украсть у нее одну из ее кредиток, …или немного наличных, …чтобы потратить их только на билет и гостиницу, …а затем я бы сломал и выбросил кредитку, …и, если она замужем, она бы никогда не стала преследовать меня, …она бы точно не захотела, чтобы ее поймали на измене.

Она даже не знала моего имени, …она даже не спросила, как меня зовут! Черт! Наверное, она замужем… и одинока. Да что в наше время с мужчинами? Черт, делайте своих женщин счастливыми! Возможно тогда таким парням, как я, не придется делать того, что мы делаем, чтобы заработать себе на жизнь.

Черт, может быть, она даже даст мне денег, …когда мы закончим и я расскажу ей свою грустную историю о том, что мне не хватает денег, чтобы добраться к маме с папой на праздники, …о том, что я спал в аэропорту, …и только что прилетел из Африки, где работал в программе «Врачи без границ» (неправительственная международная организация по оказанию медицинской помощи людям, пострадавшим в результате вооружённых конфликтов и стихийных бедствий – прим.пер.).

Правда в том, что ты не всегда должен рассказывать людям о том, что ты проститутка, …ты просто можешь придумать, черт возьми, хорошую историю, …и нацепить личину милого мальчика. Виктория научила меня этому. Теперь большинство людей, с которыми я работал, понимали после слова «ИДЕМ», что я – шлюха, которая продается и покупается, …но женщины вроде этой… не поняли бы проститутку, которая обращается к ним. Лучше солгать. И после того, как она кончила бы пять или шесть раз, она бы выслушала все, что я ей скажу, …и дала бы мне все, что я захочу. Это было так же просто, как отнять конфетку у ребенка.

Мне не нравилось так делать, …но в тот момент я был в отчаянии. И меня поджимало время.

– ЭДВАРД! – Виктория вернулась по мою задницу, когда мы с моей новой женщиной встали.

Женщина взглянула на Викторию, видимо, испугавшись, что это моя жена или кто-то в этом роде.

– Мам! – позвал я ее, – Что ТЫ здесь делаешь?

Это разозлило Викторию еще больше. Съешь это, сука.

Но у Виктории всегда был свой собственный козырь в рукаве.

Она схватила меня за ухо и выкрутила его, и когда я вскрикнул, она сказала женщине, которая еще секунду назад держала меня за руку:

– Ты знаешь, что этому мальчику всего шестнадцать? ШЕСТНАДЦАТЬ! ТЫ, БЛЯТЬ, СОВРАТИТЕЛЬНИЦА МАЛОЛЕТНИХ! УБЕРИ СВОИ РУКИ ОТ МОЕГО СЫНА ПРЕЖДЕ, ЧЕМ Я ПОЗОВУ КОПА!

Женщина в ужасе отбежала от меня. ДЕРЬМО! Простите, леди, …мы бы с Вами отлично повеселились. Передавайте от меня привет своему мужу.

О, ладно, я могу найти себе другую женщину. Но прежде мне нужно избавиться от Виктории.

– ОТПУСТИ! – я попытался вырваться, когда она свирепо глянула на меня.

– Я устала от твоих игр, Эдвард, – сообщила Виктория, – А сейчас мы уходим. Когда мы вернемся домой, я хочу видеть тебя голым в позе для наказаний, готовым принять несколько часов жестокого наказания, ты меня понял?

– НЕТ! – я снова взбунтовался, – Я собираюсь во Флориду повидаться с дочерью. Ты не остановишь меня!

– Эдвард, я сейчас же ухожу, – сказала она ровным тоном, – Ты уходишь следом за мной, …или я надеру задницу Эммета вместо твоей.

Я последовал за ней, и мой голос треснул, когда я заговорил:

– У тебя все время был такой план? С самого начала? Маленький тест, блять, для мальчика-раба, верно? Увидеть – что его волнует больше всего?

Я знал, что был прав, и я схватил свой чемодан, наполовину расстегивая молнию на нем и заглядывая внутрь. Я понял, что он очень легкий прежде, чем открыл его. Он, блять, был пуст! И я швырнул его к ее ногам, будучи так зол, что расплакался. Мы не собирались лететь. Никогда не собирались.

– Сука, – выдохнул я, отворачиваясь от нее, по-прежнему настроенный улететь во Флориду сегодня, …или, по крайней мере, к утру.

– Ты принадлежишь мне, сука! – она взбесилась, крепко хватая меня за яйца посреди полного людей аэропорта, – И они – мои! И они не полетят никуда без МЕНЯ! Уйдешь от меня, …и, блять, можешь мне поверить – твоя дочь уже больше никогда не увидит света дня!

Она дергала меня за яйца с каждым новым словом, которое произносила, и я чуть не охнул на весь зал, когда она вонзила в них свои наманикюренные ногти…

– Пойдем! – скомандовала она, быстро двигаясь вперед, и я пошел за ней.

– Прости, что я назвал тебя сукой, …я так не думал, – начал я, надеясь как-нибудь выкрутиться.

– Не беспокойся, ты за это заплатишь, – она ухмыльнулась мне, продолжая идти.

– Виктория, …может быть, мы все же полетим? – спросил я милым тоном, полным надежды, …умоляя о чуде.

– Твоя охуенная наглость поражает меня, сука, – она хохотнула, не замедляя шага.

– Пожалуйста,… я сделаю все, что угодно…, – я представлял себе, как Кэти рождественским утром плачет без меня, …и я БЫ сделал все, что угодно, чтобы этого не случилось. Это уничтожит все ее рождественское настроение, …словно ножом полоснув по ее маленькому сердечку. Я не хотел больше поступать с ней так, я уже и так разбивал ей сердце, потому что каждый день меня там не было.

– Все, что угодно…, – я пробирался за ней сквозь толпу народа, пока она игнорировала мои просьбы, – Пожалуйста…

– У меня уже и так это есть, Эдвард, – холодно сказала Виктория, – Так ведь?

– Да, Госпожа…, – сказал я мягко, не заботясь о том, что меня кто-либо услышит, – Но… моя дочь, …она такая маленькая, …ей всего пять, …пожалуйста, не поступай так с ней, …это сильно огорчит ее, …а через пару месяцев ей предстоит операция, и…

– Я знаю, …я заплатила за нее, так ведь? – отрезала она ледяным тоном.

– Когда она грустит или волнуется, это замедляет процесс выздоровления, Виктория…, – сказал я, придав своему голосу на этот раз немного больше твердости.

Она рассмеялась и ответила:

– Мне все равно.

Пизда.

– Подожди, Виктория…, – я остановил ее, взяв обе ее руки в свои, целуя их и смаргивая слезы, – Я люблю тебя… очень сильно. Я совсем не хотел, чтобы ты чувствовала, что это не так, … а еще я очень люблю свою дочь, но это не меняет тех чувств, которые я испытываю к ТЕБЕ. Пожалуйста, позволь мне увидеть ее. Я буду хорошим, я обещаю. И ты сможешь наказать меня за то, как я только что себя вел, когда я вернусь домой. Пожалуйста, давай полетим!

Она сжала челюсть и посмотрела на меня.

– Скажи мне, что любишь меня сильнее, чем этого ребенка, – бросила она мне, и в ее взгляде сейчас не было ничего человеческого, глаза были мертвы.

Боже. Это единственная вещь, сказать которую я не в состоянии. Даже если меня будут заставлять под пытками.

– Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО люблю тебя, …Виктория…, – мой голос был тих и слаб, и я смотрел на свои ботинки.

Она дернула меня за подбородок и заставила посмотреть на себя.

– «Я люблю тебя больше, чем свою дочь», – произнесла она медленно, ожидая, пока я скажу это.

Я не мог даже ПОДУМАТЬ об этом, чтобы меня не затошнило.

Я люблю тебя…, – я задохнулся… и почувствовал изо всех сил рвущиеся наружу слезы, …сердечко Кэти в ближайшем будущем будет разбито, и я, черт возьми, ничего не мог с этим поделать.

– Ты такой СЛАБАК, – она нахмурилась, – Следуй за мной! И поторопись! Я жду не дождусь, когда моя плеть встретится с твоей голой задницей!

– Ее сердце будет разбито, если мы просто не появимся там! – сейчас я умолял ее как собака, и из-за крупных слез, капающих из моих глаз, я ничего не мог видеть, когда последовал за ней. – Пожалуйста, Виктория, умоляю тебя, …я знаю, что не заслужил этого, но, пожалуйста, позволь мне полететь, …всего на один день! Я клянусь, что вернусь прямо двадцать шестого! Я сделаю все, что ты хочешь, что угодно!

– Позволь мне прояснить кое-что для тебя, ты, бесполезная маленькая шлюха! – с негодованием сказала она, поднимая указательный палец вверх, – Ты моя собственность, ты И ТАК сделаешь все, что Я СКАЖУ тебе и в любое время, когда Я СКАЖУ! Не торгуйся со мной! Ты МОЙ! Точка. Если я говорю, что мы не летим, значит, мы не летим, …ты – МОЯ СУКА, и ты будешь делать то, что я тебе скажу! И сейчас мы едем домой, чтобы мамочка смогла избить тебя до бесчувствия.

– Но если бы мы просто полетели…, – начал я снова, и она вышла из здания аэропорта, окликая такси.

Я оглянулся на здание и громко зарыдал, и мне было похуй – видит или слышит меня кто-нибудь или нет, …мое сердце было разбито, …это была самая большая жестокость, которую она могла мне сделать… бросить мою мечту мне в лицо, а затем вырвать ее у меня в последнюю минуту. Мне хотелось лечь здесь и умереть.

– Эдвард! – позвала Виктория, и я почувствовал, как моя голова повернулась в ее направлении. Я даже не побеспокоился о том, чтобы спрятать боль, написанную на моем лице, когда я взглянул на нее.

Она ждала, стоя у такси и рявкнула:

– ИДИ СЮДА!

Я даже не осознавал, что делаю, но я покачал головой и услышал свои слова:

– Я не могу. Я не могу поступить так с ней, Виктория. Пожалуйста, пойдем со мной. Все будет хорошо, я клянусь.

– СЕЙЧАС ЖЕ, ЭДВАРД! – в ярости крикнула она, и ее глаза были полны яда.

– Я никогда ни о чем не попрошу, Виктория! – крикнул я, и слезы полились из глаз, – Я все терпел, …я ИСТЕКАЛ КРОВЬЮ ради тебя! Меня лапали руки незнакомцев, но я никогда не жаловался! Но это пиздец! Я не могу огорчить ее, Виктория, не могу. Мне нужно лететь.

– Не беспокойся, малыш, – Виктория достала свой мобильный, – Я привезу ее сюда.

И она набрала номер и указала на меня пальцем.

– Привет, это я, – сказала она с улыбкой, – Привезешь мне ребенка Эдварда, ладно? Завтра утром я хочу посадить ее под елку, обвязав красивым красным бантом. Спасибо, милый…

– НЕТ, ВИКТОРИЯ, НЕ НАДО! – я подлетел к ней, хватая за ту руку, в которой она держала телефон, – Я поеду с тобой домой, …поеду, …пожалуйста, не делай этого!

– Милый, – сказала она в трубку, – Отбой. Все отменяется. Веселого Рождества. Будь умницей.

И она нажала «отбой», уставившись на меня.

– Сажай свой зад в машину, – прорычала она мне, и я тут же последовал за ней на заднее сиденье.

Я плакал как ребенок, пока мы отъезжали, …и водитель такси всю дорогу смотрел на меня в зеркало заднего вида, не задавая ни единого вопроса.

– Заткнись, сука, – Виктория откинулась на спинку сиденья и взглянула в окно, – Блядский мягкозадый ублюдок, …он думал, что всему научился. Вот дерьмо! Кажется, нам с ТОБОЙ предстоит еще масса работы…

Я лишь продолжал плакать и смотреть из окна на улицы, по которым мы ехали, …и слышать плачущий голос Кэти, такой же, как у меня.

– Папа, ты обещал, что приедешь! – я продолжал мысленно представлять его себе, – Ты соврал! Я ненавижу тебя! Ты больше не любишь меня?

Наконец, я наклонился вперед и вцепился себе в волосы, дергая их снова и снова, думая о том, как я объясню ей все это по телефону, …и как она отреагирует. Бен надерет мне задницу за это.

Но вышло даже хуже: когда мы приехали домой, Виктория даже не дала мне позвонить Кэти, чтобы сообщить ей, что мы не приедем. Она сказала, что не даст мне звонить до двадцать шестого декабря. Это было моим наказанием за непослушание в аэропорту и за то, что я дважды сказал «НЕТ». Два дня без права на телефонный звонок. В дополнение к тому, что два дня мне придется терпеть всякое дерьмо от нее и ее бесчисленных приятелей-доминантов.

Я продолжал умолять ее о телефонном звонке Кэти, …и когда я говорил об этом, кто-нибудь затыкал мне рот кляпом в виде мяча, …или еще каким-нибудь смешным предметом. Когда наступила полночь, Виктория сообщила мне, что наступило Рождество. Я был подвешен на веревки в нескольких дюймах от пола, голый и связанный по рукам и ногам, с колпаком Санты на голове, …и с полным ртом леденцовых тросточек, … некоторые из них торчали изо рта крюками наружу, а некоторые – крюками внутрь. Я весь дрожал, покрытый рубцами и тонкими полосами, кровь из задницы сочилась по моим бедрам, когда Рейвен открыла новую коробку леденцов со словами:

– У него во рту сейчас две коробки леденцов. Он не уронил ни одной.

Рейвен развернула меня, толкая за плечи, и комната закружилась у меня перед глазами, пока я вращался вокруг собственной оси. Я был рад, что до этого почти ничего не ел, иначе бы меня стошнило.

– У него большой рот, – Виктория наблюдала за мной, стоя в двух футах от меня и медленно двинулась ко мне, останавливая мое тело, чтобы оно больше не вращалось, и с легкостью ущипнула меня за яйца. Я приглушенно простонал, пытаясь не выронить изо рта леденцы, …уставившись на Рейвен, которая начала вскрывать новую коробку и сорвала обертку с первого лежавшего там леденца.

– Разве это не так, сука? – спросила она, хватая меня второй рукой за подбородок и заставляя меня смотреть ей в глаза, – У тебя большой грязный рот, так ведь?

Я кивнул, снова чувствуя, как слезы стекают по лицу, представляя себе Кэти, лежащую в своей кроватке и пытающуюся не уснуть, потому что она считает, что я скоро приеду, …взволнованную и счастливую от того, что папочка приезжает домой.

– Включи снова музыку, – Виктория кивнула Рейвен, и я захныкал, зажмуриваясь и мечтая о том, чтобы абстрагироваться от происходящего. Но я не смог.

– НННННННММММММ…, – пытался я умолять даже, несмотря на то, что у меня был полный рот леденцов, и я не мог произнести ни слова.

– Все нормально, ты любишь эту песню, малыш, …не плачь…, – она хихикнула.

И Виктория улыбнулась и принялась играть с моим членом, …поглаживая его по всей длине.

– Ах ты сука…, – ворковала она со мной, словно с младенцем, – Не плачь, …пора тебе снова кончить, …и тогда мы найдем новый способ сделать тебе больно, хмммм?

Рейвен громко включила музыку и кошмарная песня «Я буду дома на Рождество» снова заполнила помещение. И Рейвен подошла ко мне и всунула новую конфету мне в рот, проталкивая ее на всю длину, крюком наружу.

Coloring outside the lines. Глава 32 (часть 3)

Глава 32. День Благодарения с разрушителем.

Часть 3.

EPOV

– ЭЙ! Ау, Эдвард… Энтони! – крикнул Бен и поправился, скорчив мину, – «Космический кадет» (научно-фантастический фильм по одноименному произведению Роберта Хайнлайна – прим.пер.).

– А? – я осмотрелся по сторонам и увидел Бена, который махал мне рукой, сидя на своем стуле напротив меня за столом, – Ты в порядке?

– Да, …кажется, я на секунду отключился, – я увидел перед собой стакан с ледяной водой и начал пить ее большими глотками так, …словно сто лет не пил свежей воды, …внезапно почувствовав во рту привкус тех леденцов, который вызвал у меня отвращение.

– Думаю, так и было, – Бен усмехнулся, – Я спросил у тебя, во сколько приедет Питер.

– О, – я огляделся по сторонам, – Скоро.

Я встал и побрел на кухню – мне нужно было чем-нибудь отвлечься, …и тогда я услышал, как Маркус бранит Анджелу с Беллой, …и я обернулся с мыслью поискать Кэти и посмотреть, что она делает.

Я нашел ее у задней двери ресторана, …и она подпрыгнула, когда я подошел к ней.

– Привет, детка, …чем занимаешься? – спросил я довольным голосом, улыбаясь ей. Она держала в руках пустую чашку и ответила:

– Ничем, пап.

– Можно я обниму тебя? – спросил я, отчаянно нуждаясь в этом прямо сейчас.

Она улыбнулась.

– Всегда пожалуйста, пап, – ответила она и я опустился на одно колено и развел руки. Она тут же обняла меня в ответ. И даже поцеловала меня в щеку, прошептав:

– Я люблю тебя, папочка.

– Я тоже люблю тебя, мой маленький утенок, – ответил я, пытаясь говорить нормальным голосом. Я не хотел расплакаться и напугать ее, …я вдохнул аромат ее духов от Бонни Белл, …запахи виноградной жевательной резинки и мыла «Ирландская весна», …и на выдохе с моих губ сорвалось негромкое рыдание. Я любил ее так сильно, что это причиняло боль. Я прижался к ней и трижды поцеловал ее волосы, закрывая глаза.

– Всегда-всегда…, – прошептал я.

– Навсегда-навсегда, – ответила она, прикоснувшись своими ресничками к моей щеке, – Поцелуи бабочки!

– Тебе весело? – спросил я ее.

– Ммммм хмм, – она улыбнулась мне, – Мне нравится это место, оно классное.

– Хорошо, – я усмехнулся, – Хочешь пойти посмотреть телевизор?

– Через минуту, – сказала она, – Я просто смотрю на то, как порошит снежок.

– Хорошо, – я улыбнулся, – Не выходи на улицу. Ты без пальто. Попозже мы сходим и поиграем в снежки, ладно?

– ВАУ! – она просияла.

– Увидимся через минуту, – я махнул ей рукой и пошел обратно к Бену.

Питер приехал примерно через час, весь запорошенный снегом и принес бутылку вина.

Кэти была первой, кто встречал и приветствовал его у двери.

– Счастливого Дня Благодарения, доктор Фачинелли, – она засветилась, когда взглянула на него. Я стоял сзади и дал ей поздороваться с ним, не смущая ее.

– Счастливого Дня Благодарения Вам, мисс Кэти, – он чарующе улыбнулся, – Вы, как всегда, выглядите потрясающе.

Ах, ну, я приму это.

– Привет, Питер, – поприветствовал я его, когда Кэти негромко сказала ему: «Спасибо».

– Энтони, – он улыбнулся и протянул мне руку для рукопожатия, …но вместо этого я обнял его.

– Счастливого Дня Благодарения, док, – я похлопал его по спине и затем отстранился, – ОУУУ, ты ХОЛОДНЫЙ! И весь в снегу! Отряхивайся и проходи внутрь!

– Спасибо, – он начал снимать сероешерстяное пальто, в которое был одет, счищая снег с волос, – О, кстати, … на вот – прекрасное вино для этого вечера.

Он ухмыльнулся, ожидая, пока я взгляну на бутылку. Когда я, наконец, сделал это, то рассмеялся и объявил:

– Бутылка вишневого «Слэрпи»! КЛЕВО!

На ней даже была этикетка с надписью!

– Где ты взял ее на этот раз? – спросил я.

– Я не скажу тебе, – сказал он, – У тебя был шанс задать мне один вопрос в тот день у меня в офисе, …и я думал, что ты спросишь у меня, где я взял «Слэрпи», …но ты этого не сделал – ты спросил, что я люблю больше – начинку или картошку. Так что… ты упустил свой шанс.

– ОООООООО! – я был ошеломлен и зол, – НЕЕЕЕЕЕТ!

Я даже не думал, что так получится, …и сейчас я ненавидел сам себя. ПРОКЛЯТЬЕ!

– Прости, принцесса, – он хихикнул, наслаждаясь своей маленькой победой.

Белла вышла из кухни, отряхивая руки, и улыбнулась Питеру.

– Эй, ты! – она обняла его, – Счастливого Дня Благодарения!

– Счастливого Дня Благодарения, Мэри, – он тепло улыбнулся ей, – Большое спасибо, что пригласили меня.

– Ты всегда приглашен, – она махнула ему рукой, – Иди, поторчи с мальчиками, …я пошла обратно, пока Маркус не убил там Анджелу! У нас там накаленная обстановка, так что, я надеюсь, что вы оцените то, через какие опасности нам пришлось пройти, чтобы приготовить сегодняшний ужин!

– Определенно, – он рассмеялся, …и Кэти рассмеялась вместе с ним.

Когда Питер вошел, и я начал открывать свое «вино», он рассказал, что у него тоже утром отключили электричество, …тогда же, когда и у нас. Я застыл и пытался улыбаться и вести себя нормально, пока Бен с Питером переговаривались, …а Кэти сидела рядом с Питером, улыбаясь и ловя каждое его слово.

Неужели утром я обрезал не тот провод? Неужели я вырубил электричество у всех соседей? Иисусе, у меня проблемы!

Прошло несколько часов, и началась игра. Маркус отважился на то, чтобы выйти из кухни в зал и присоединился к нам, пока мы кричали, сидя у экрана, «болея» за нашу команду. Видимо, Питер с Маркусом «болели» за одну команду, …и это слегка расположило их друг к другу. Они даже стукнулись кулаками после одного особенного тачдауна! (провод мяча через линию ворот в американском футболе – прим.пер.). Странно… футбол… кто бы мог подумать?

Позднее мы с Питером, Беном, Маркусом и Кэти вышли на пустую улицу и устроили большую игру в снежки. Питер, конечно, был за нас – этого потребовала Кэти, ..а Бен и Маркус были нашими противниками, …и мы надрали им задницы.

– Это НЕЧЕСТНО! – голос Маркуса эхом прокатился по пустому городку, словно голос разгневанного Бога, – Со мной в команде был этот старик, и он лепит снежки медленнее всех на ЗЕМЛЕ! И У НЕГО АРТРИТ НА ОБОИХ КОЛЕНЯХ!

– ПОШЕЛ НА ХУЙ, ГРЕЧКА! БРОСАЙ СНЕЖКИ! – проскрежетал Бен в ответ, и я упал на спину, истерически хохоча, и снег начал падать мне на лицо. Я знал, что Бен с Маркусом тоже полюбят друг друга.

– Они СЛАБАКИ! – крикнул Питер нам с Кэти, – Давайте забросаем их снежками!

– ДА! – Кэти подняла вверх кулачки, – Давайте УБЬЕМ ИХ!

– Эй, ты говоришь о своем дедушке! – я рассмеялся, видя у Кэти жажду крови.

– И? – она подняла бровь.

– Ты права, – я кивнул, – Давайте убьем их!

И мы собрали все наши снежки, крича как воины, и обстреляли их жалкий маленький форт на другой стороне улицы.

Когда мы вернулись в ресторан, Бен сбросил свое мокрое пальто и прокричал:

– ЭНДЖИ! КОФЕ! СЕЙЧАС ЖЕ!

Маркус, весь покрытый снегом, последовал за ним и крикнул:

– Ты сдался! ПРЕДАТЕЛЬ хренов!

– Мы сражались, мы сделали все, что смогли и проиграли! – возразил Бен, – Я не вижу причин, почему я должен был умирать, сражаясь на твоей СТОРОНЕ! Смирись и выпей какао!

Маркус выглядел таким обманутым и взбешенным, что я чуть не рассмеялся. Но я подумал, что он может убить меня за это.

– Так, дети, все сбрасываем свои ботинки и оставляем свои пальто и остальные вещи ЗДЕСЬ! – крикнула Анджела из кухни, – И ведите себя хорошо! У нас гости!

– Да, мамуля, – сказал Маркус, подражая детскому голосу, и Кэти рассмеялась.

– Какие гости? – спросил я, …и когда прошел дальше, увидел Боба, Шэрон, Дженну и еще нескольких ковбоев, на головах у которых были шляпы, поэтому я не мог понять, кто это. Может быть, парни с родео.

– Привет, парни, – сказал я,– Что случилось?

– Электричества нет, – Шэрон встала, подошла и тепло обняла меня, …и я нуждался в этом – я замерз, – Так что мы решились выйти на улицу и посмотреть – есть ли у кого-нибудь электричество, …и увидели горящую вывеску, …поэтому мы здесь, и так же голодны, как те индейцы в самый первый День Благодарения. Остальные парни остановились у нас, чтобы посмотреть родео в выходные, …так что мы и их привели с собой.

– Хорошо, – я улыбнулся и кивнул им, – Добро пожаловать. Кто хочет какао?

Мало-помалу… люди стекались в ресторан Джимми Чена, … рассказывая похожие истории о том, как у них отключилось электричество. Даже несколько студентов из колледжа Беллы пришли к нам большой группой и я познакомился с несколькими ее новыми друзьями.

И Джош Холланд, …да, я познакомился с ним. Наконец-то. Белла представила нас друг другу и сказала, что он ее куратор, …а меня она назвала своим женихом. Я пристально рассматривал его, и мне было ненавистно все, что с ним связано. Беспечная улыбка, грязные светлые волосы, свисающие на глаза, ямочки, блять, на щеках, которые появлялись, когда он усмехался или просто улыбался, …ахххх, …и у него были даже идеальные белые зубы!

– Приятно познакомиться, Энтони, – Джош протянул мне руку.

– Мэри, …мне сейчас же нужно видеть тебя на кухне, – сказал я в ответ, …и поволок ее за собой словно пещерный человек.

– АХХХХ, …что? – Белла посмотрела на меня так, словно я был сумасшедшим, – Это было ОЧЕНЬ ГРУБО!

– ЭТО ТОТ ПРАЕНЬ? – услышал я свой собственный крик, в то время, как Анджела пыталась готовить, находясь на кухне рядом с нами, – ЭТО ТОТ ПАРЕНЬ, С КОТОРЫМ ТЫ ХОТЕЛА ДРУЖИТЬ?

– Эй, нет ничего плохого в том, чтобы иметь ДРУГА, которому случилось родиться мужчиной! – возразила Белла, – Я заметила, что маленькая МИСС ЗАПРИ-МЕНЯ-В-ПОДВАЛЕ тоже ЗДЕСЬ! Я не слышала, чтобы ты ВЫГОНЯЛ ЕЕ!

– Может, забудешь о ней? – проскрежетал я, – Блять, это же День Благодарения! И я, кажется, оставил весь город без ЭЛЕКТРИЧЕСТВА, так как я могу сказать им УХОДИТЬ?

– Я не прошу тебя сказать им уходить! – прошипела Белла, понижая голос, – Я лишь говорю тебе, что раз я могу доверить тебе иметь в друзьях женщин, …ты должен доверить МНЕ решение – иметь друга-мужчину… или двоих или не иметь…

– ТАК ИХ БОЛЬШЕ ОДНОГО? – провыл я, – КТО?

Через несколько минут я выбежал из кухни, …держа свой путь мимо небольшой толпы, которая сидела, смотря футбол, и я схватил Питера за свитер и поволок его, бормоча:

– Прости, док, …ты мне нужен.

– Извини нас, ДЖОШ, – я хмуро посмотрел на Джоша Холланда, когда мы прошли мимо него. Он взглянул на меня так, словно хотел спросить, что со мной, но я проигнорировал это.

Секунду подумав, …я ухмыльнулся и обернулся к Джошу со словами:

– Видишь того лысого парня, который сидит со стариком?

– Да, – Джош взглянул на Маркуса.

– Он сказал мне, что с удовольствием поговорил бы с кем-нибудь на психологические темы…, – сообщил я, – Ему все время снятся обнаженные танцующие старики, …и он очень смущен, …только не говори ему о том, что ты психолог и все такое, …он очень стесняется говорить о своих проблемах. Просто… поговори с ним немного и посмотри, что можно сделать, хорошо?

Он смотрел на меня, раздумывая – верить мне или нет, …и просто ответил:

– Я пойду, поздороваюсь с ним, если ты так хочешь.

– Отлично. Спасибо, – я мило улыбнулся и дернул Питера, который стоял у меня за спиной и беспомощно наблюдал за происходящим.

Питер не слишком-то поддержал меня, …и сказал, что я должен позволить Мэри иметь своих собственных друзей, …мужчин или женщин, …он сказал, что мне доверяют, …и мне тоже следует доверять в ответ. Я по-прежнему не был уверен, что согласен со всем этим дерьмом, …но когда я ушел с кухни, я был сильно зол. Питер дурак. Я придушу его одной из его собственных шляп!

Когда я нашел в ресторане Кэти, мое сердце чуть не перестало биться. Она говорила с девушкой… с женщиной, …и когда она повернулась лицом и улыбнулась моей дочери, я увидел, что это Мелоди. ДЕРЬМО! Если она рассказала ей что-нибудь обо мне…

Я побежал к ним и уже собирался что-нибудь сказать, когда Кэти меня опередила:

– Привет, пап! Смотри – твоя кузина! Она милая! Она рассказывает мне, как справиться со страхом на сцене.

Мелоди мягко улыбнулась и встала, …поздоровавшись со мной.

Я был рад, что она не назвала меня Эдвардом или Майклом.

– Привет, – я побледнел и внезапно занервничал, – Могу… я…поговорить с тобой минутку?

– Конечно, – ответила она и обратилась на Кэти, улыбнувшись, – Я вернусь через несколько минут, хорошо? И я расскажу тебе, как держать глаза открытыми, когда в них бьет подсветка.

– Ладно, – Кэти просияла.

Я двинулся вперед, и она последовала за мной. Когда мы прошли мимо Джоша и Маркуса, я услышал, как Маркус спрашивает: «О чем, блять, ТЫ ГОВОРИШЬ?».

Я мысленно заржал и двинулся быстрее, …и когда я добрался до задней двери ресторана и обернулся, …то увидел, что Мелоди стоит у меня за спиной.

– Привет, Майкл, – она невинно улыбнулась.

– Мелоди…, – начал я, – Зачем ты говорила с моей дочерью?

– Она подошла ко мне…, – сказала Мелоди, – Она запомнила меня после той пьесы. Она очень милая.

– Прежде всего, Мелоди,… ты не можешь здесь называть меня ни Майклом, ни Эдвардом, – прошептал я, – У меня не было возможности объяснить тебе раньше, …но я сбежал… от своей жизни в Нью-Йорке. Я изменил имя, когда приехал сюда. Сейчас я Энтони. И все твои попытки с моей дочерью не сработают.

– Ну же, Май… точнее Энтони…, – сказала она, – Я не пытаюсь причинить тебе боль. Я любила тебя! Я плакала по тебе больше двух лет! У нас нет электричества, и мы все решили отправиться в город, чтобы поесть. Еда на День Благодарения – это типа правило. Откуда мне было знать, что ты здесь?

Мне нечего было на это ответить.

– Послушай, …Энтони…, – она сделала вдох, – Я не пытаюсь ничего тебе сделать, …ты знал меня, …ты знаешь, что я не такая. У меня было время, чтобы подумать об этом и… я хотела сказать, …что мне жаль, что я ударила тебя… там, …ну, ты понял.

Я улыбнулся и слегка кивнул.

– И… я хотела сказать тебе «спасибо», – сказала она, – За то, что ты был честен со мной и рассказал мне правду. Я встала на твое место, …и поняла, что ты мог солгать мне в тот день, …или сделать вид, что мы незнакомы, …но раз ты сказал мне правду, …я чувствую себя свободной, …я могу двигаться дальше, …теперь я могу отпустить тебя.

Я увидел маленькую слезинку у нее в глазу и на мои глаза тоже навернулись слезы.

– Я рада, что ты сбежал, Энтони, – сказала она мне, – Я рада, что ты ЖИВ, …и что у тебя есть твоя маленькая девочка, …и твоя невеста. Я рада, что ты свободен… и счастлив. Даже когда я думала, что ты мертв, …я всегда желала тебе, … чтобы ты был счастлив.

– Спасибо, Мелоди, – сказал я, – Я верю тебе.

– Хорошо, – она вытерла глаз и улыбнулась, – И я хотела поблагодарить тебя… за то, что ты был моей первой любовью. Неважно, по какой причине. Ты был великолепен.

– Ты тоже великолепна, – сказал я робким голосом, – И я рад, что у тебя все хорошо. Какой-нибудь классный парень просто ждет тебя. И он лучше, чем я, вот увидишь.

– Да, – она отошла от меня на шаг или два, – Ну, …если больше не увидимся, …удачи и… будь счастлив.

Она действительно милая девушка. Я не мог любить ее тогда, когда знал ее, …теперь я знаю, что я был предназначен для Беллы, …но все же, если бы тогда я был обычным парнем, … я мог себе представить, что был бы влюблен в нее. Это не продлилось бы долго – до тех пор, пока не появился бы какой-нибудь классный парень, я знаю это.

– Ты тоже, Мелоди. Счастливого Дня Благодарения, – я улыбнулся ей в ответ.

– Счастливого Дня Благодарения, – она улыбнулась… и пошла прочь.

Это был странный День Благодарения. Что еще может произойти?

И тогда, словно кто-то дал мне ответ, я услышал, как Белла смеется, а Джош говорит: «Не смеши меня, иначе я отрублю себе пальцы».

Я навострил уши словно доберман и всунул голову в квадратное кухонное окно. Я увидел Анджелу, помешивающую что-то в кастрюле и Беллу, стоящую у другой плиты и зашивающую брюхо у индейки. Джош стоял рядом, нарубая морковь длинным ножом, и его длинные волосы почти закрывали ему глаза во время работы. Он откинул голову – его волосы откинулись назад, …и он улыбнулся мне.

– Привет, Тони, – он усмехнулся и в его глазах мелькнул дьявольский блеск.

Я ненавижу этого парня.

– МЭРИ! – крикнул я, – ЗАДНЯЯ ДВЕРЬ!

– Не сейчас, Энтони…, – проскрипела она, бросая на меня грязный взгляд, – Я зашиваю индейку!

– Что ты здесь делаешь? – я решил теперь перекинуться на мистера Джоша.

– Нарезаю овощи, – Джош улыбнулся, – Мне нравится помогать готовить ужин на День Благодарения.

– Хорошо, тогда иди к себе домой, и помогай готовить там, – бросил я в ответ, – Уверен, что твоя мама прямо сейчас приводит дом в порядок.

– Энтони! – Белла свирепо посмотрела на меня, – Почему бы тебе не посмотреть, у всех ли в зале есть пиво или какое-нибудь какао?

– Я ЗДЕСЬ не официант! – я нахмурился еще сильнее, и тогда Бен подошел ко мне сзади и ткнул пальцем мне в спину со словами:

– Пять пива за седьмой столик, парень.

– ПАРЕНЬ? – я развернулся к Бену, – На мне что – надет фартук? Я ЗДЕСЬ НЕ РАБОТАЮ!

– Пожалуйста, Энтони, помоги Бену и убедись, что у всех все хорошо, ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! – сейчас она мило улыбнулась мне и добавила:

– Я люблю тебя!

По меньшей мере, это немного смягчило мою недовольную гримасу, …и Джош усмехнулся мне, продолжая нарезать овощи, слово Железный Шеф-повар. (герой одноименного кулинарного шоу – прим.пер.).

– Отлично, – я направился, чтобы взять бутылки с пивом и поднос, ворча себе под нос всю дорогу.

Когда я принес пиво за седьмой столик, все ковбои с родео улыбнулись и вскрыли свои бутылки, …и когда я обернулся, то увидел Питера, который в углу спокойно беседовал с Дженной и Шэрон, …и Шэрон медленно кивала ему. Дженна стояла с небольшой улыбкой на лице, и я понял, что тоже улыбаюсь. Возможно, они все выяснили. Уверен, что как только Питер увиделся с Дженной, он начал извиняться. Я был рад, что они наконец-то дали ему возможность объясниться и попытаться загладить свою вину. Если кто и мог это сделать, так это Питер.

– Все в порядке, ребят? – спросил я, проходя мимо и дотрагиваясь до плеча Питера, – Нужно что-нибудь?

– У нас все хорошо, Энтони, …спасибо, – Шэрон улыбнулась и подмигнула мне, когда я прошел мимо нее.

Вау. Может быть, я сделал доброе дело, отключив у всех электричество? Боже, я надеюсь, они не узнают, что это был я. Тогда они выгонят меня из города.

Внезапно прямо передо мной возник Маркус и заорал:

– Ты сказал тому засранцу, что мне снятся голые старики?

Я едва остался в живых после этого разговора. В конце концов, я притворился, что знать не знаю, почему Джош спрашивал у него об этом. Я сказал ему, что Джош ненормальный и посоветовал не оставаться с ним наедине.

Немного позже, когда мы сдвинули все столы вместе, чтобы рассесться, словно одна огромная семья, и вся еда на свете стояла горячей на столе, …я встал и поднял свой стакан со «Слэрпи», готовый произнести праздничную речь.

– Я знаю, что никто из вас не планировал проводить этот День Благодарения в ресторане Джимми Чена…, – начал я, и Маркус бросил на меня взгляд, – Кажется, что Бог решил это за всех нас. Но я рад. Рад провести этот день со всеми вами. Я знаю, что никто не знает об этом, но это большой год для моей семьи. Это первый День Благодарения за шесть лет, который я провожу со своей прекрасной дочкой, Кэти. Кэти, …я люблю тебя сильнее, чем можно выразить словами. Без тебя для меня НЕ БЫЛО БЫ никакого праздника. Я благодарен, прежде всего, за то, что ты – часть моей жизни, …за то, что ты моя дочь, …и за то, что мы снова вместе. И останемся вместе, я обещаю тебе, …навсегда.

Мэри… (я улыбнулся ей, и она улыбнулась мне в ответ, сидя рядом с Кэти), ты спасла мою жизнь и любила меня тогда, когда для этого не было ни малейшей причины, …ты вернула мне жизнь, …ты вернула меня к Кэти, …ты вернула мне любовь. Если бы не ты, я бы все еще жил по-старому, …ненавидя себя, …и не имея ни единой причины быть благодарным. Ты – единственная, …ты мой партнер, …мое сердце, …и ты единственная женщина, рядом с которой я когда-либо захочу просыпаться. Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, малыш, – прошептала она, и слезы застили ей глаза.

Я посмотрел на лица остальных, собравшихся за этим столом и улыбнулся шире. Иисусе! У Питера на голове была шляпа с индейкой, которая выглядела полностью приготовленной, ногами вверх, и с фигурными белыми штуковинами на концах, …как бы они там ни назывались, …думаю, их можно назвать оборками для ног индейки. И в этого парня «втюрилась» моя дочь? Может быть, сейчас она увидит его без нимба?

– Когда я приехал сюда, я подумал, что мы застряли в каком-то маленьком никчемном городишке. Я был немного зол… и напуган, …думая о том, сможем ли мы жить здесь нормальной жизнью и быть счастливы. Я даже не мечтал встретить здесь таких хороших друзей. И не знал, что впереди нас ждет столько хорошего. Я люблю всех вас, и я благодарю Бога за то, что мы приехали в Каспер. Нет места, где я хотел бы сейчас жить, кроме этого, …в окружении всех сидящих за этим столом. Я благодарен, что мы застряли в этом маленьком ничтожном городишке. И я рад быть здесь, Маркус. И я благодарен тебе за то, что ты мой друг. Я люблю тебя, чувак.

– Как будто у меня был выбор, – Маркус усмехнулся, и пара человек рассмеялась, …и я вместе с ними.

– Питер,… ты держишь меня в здравом уме, – продолжил я, – Настолько, насколько это вообще возможно. Ты лучший доктор в мире, после доктора Беллы, само собой. И ты мой брат. Навсегда. И еще спасибо тебе за «Слэрпи». И не мог бы ты снять эту шляпу?

Питер улыбнулся шире, потянул за веревочку у себя под подбородком, и индейка на его шляпе принялась хлопать крыльями, … все рассмеялись, особенно Кэти! А я пытался убедить людей в этом городе, что он компетентный психолог!

Я услышал, как Маркус пробормотал:

– Милосердный Господь…

Я продолжил, не сказав этому психу ни слова.

– Шэрон, Дженна, …Боб, …спасибо за все ваше терпение,… и за то, что научили меня тяжелому, потному и грязному труду, …я люблю свою работу и никогда не думал, что когда-нибудь скажу эти слова. Это из-за вас у меня все получилось. Вы спасли жизнь Дэнсер и встали на мою сторону с доктором Жопорылым, ветеринаром. Спасибо вам. День Благодарения – это семья, …хорошие друзья… и вкусная пища. Впервые за долгое, очень долгое время… все это есть у меня сегодня. И я не могу БЫТЬ ЕЩЕ БОЛЕЕ благодарным за семью и друзей, которых я вижу рядом с собой. Всем Счастливого Дня Благодарения. Спасибо вам за все, …за все.

Все подняли свои бутылки с пивом и бокалы и чокнулись с теми, кто сидел рядом, говоря друг другу: «Счастливого Дня Благодарения». Я осознал, что всегда мечтал о большой семье, которая ест за одним столом, как мы сейчас, …но у меня никогда раньше не было такой семьи. Я был в школе, …или с Кэтрин и Джозефом… Господи, я скучаю по ним тоже. Но этот вечер был для меня просто волшебным.

Я заметил очень милого азиатского мальчика, сидящего рядом с Кэти, и она чокнулась с ним бокалом после того, как чокнулась со мной, а затем отпивая своей содовой. Мальчик был прелестный, с длинными шелковистыми волосами цвета эбенового дерева, большими карими глазами и полными розовыми губами. Он быстро выпил свою содовую и начал быстро есть,… зачерпывая ложкой горку жареного риса на своей тарелке.

Я осмотрелся – мне стало интересно – чей это мальчик, и начал разрезать индейку Беллы… Бен взял на себя индейку Анджелы, …а Маркус разрезал свою собственную индейку, приготовленную по китайскому рецепту с восточными соусами и приправами. Она очень вкусно пахла, …и мне хотелось попробовать немного и его индейки!

Мне пришло на ум, что несколько лет назад на День Благодарения я рылся в помойке, чтобы найти себе на ужин недоеденный сэндвич, …а теперь посмотрите на меня.

Я подумал об Эмметте и Джаспере, …и уверен – Белла тоже скучала по своему отцу, Элис и Розали. Я мысленно пожелал им всем счастливого Дня Благодарения и понадеялся, что в один прекрасный день они почувствуют, что я думаю о них.

Мы скучаем без вас, ребята, …очень сильно. Хорошего вам праздника. Как сказала Мелоди, будьте счастливы.

Все мы ели как свиньи, …на столе было очень много еды, …не только блюда, приготовленные Анджелой и Беллой, …но еще и то, что приготовил Маркус. Я думал, что лопну, потому что не мог остановиться и продолжал есть даже тогда, когда наелся до отвала. Я заметил, что Питер за едой говорит что-то Дженне, …и она улыбается и отвечает ему. Казалось, она обрела некое подобие мира с собой, и я был очень этому рад.

Маркус с Беном говорили о спорте, так что, кажется, они заключили перемирие после проигрыша в снежной битве. Я посмотрел на дальний конец стола и мельком глянул на Джоша, …еще не было случая, чтобы он находился так далеко от моей Беллы, …и сейчас он улыбался, поедая индейку Маркуса, и беседовал с Мелоди, …она хихикала, …прикрывая рот, пока жевала. Хорошо, …вперед, Мелоди, …бери его! Пусть он перестанет думать о моей женщине!

Анджела обсуждала с женой Боба рецепты начинок.

Я просто сидел, наблюдая за лицами присутствующих, и казалось, что весь звук выключен, …я был очень счастлив. Счастлив быть частью происходящего. Обычно лица, которые я видел за столом на День Благодарения, были либо незнакомыми, …либо и того хуже – лица людей, которые приводили меня в ужас… Рейвен, …Виктория, …иногда с нами ел ее отец, но он не обращал на меня никакого внимания. Я был просто домашней зверюшкой его дочери. В те годы мы сидели за обычным столом, одетые, и ели вместе, ведя скупую и пустую беседу, …несмотря на то, что мне не позволялось говорить много, или говорить вообще.

В другие Дни Благодарения, когда ее отец не приезжал, я стоял на коленях обнаженным, с руками, связанными у меня за спиной, …под столом, … с завязанными глазами, …ожидая кусочки индейки из рук Виктории, потирая волосами ее ноги, …целуя или нежно вылизывая ее коленную чашечку или бедро, …будучи нежен между укусами. Однажды она даже налила мне в рот немного подливки из блюда, в котором тушилась индейка!

У ног других домов также сидели на коленях их рабы или сабы, …и после ужина мы орально обслуживали своих домов, …благодаря их за еду, …а затем они вели нас в темницу или в клуб, чтобы начать играть с нами.

Больше всего я был благодарен за то, что моя прежняя жизнь с Викторией закончилась, …действительно закончилась. Я действительно чувствовал это теперь. Наконец-то. И мне никогда больше не нужно будет делать этого. Мне никогда не придется БЫТЬ таким снова. И я почувствовал такое облегчение, …что слезы навернулись на глаза прямо, блять, за обеденным столом, …и я почувствовал под столом руку Беллы, …она взяла мою, …и несильно сжала ее.

Она заметила, …и поняла все без слов. Вот почему она единственная женщина для меня. Кто еще кроме нее смог бы принять меня вместе со всем моим дерьмом?

Я взглянул на нее с улыбкой, …и она одними губами произнесла: «Я люблю тебя, Эдвард». Я ответил, наклоняясь и целуя ее, …нежно, …мягко.

– Оууу, ПАПА! – пожаловалась Кэти, – Это День Благодарения. Никто не хочет на это смотреть!

Все рассмеялись, и Белла сильно покраснела, когда я показал вишнево-красный от «Слэрпи» язык своей маленькой девочке. Маркус поддержал Кэти и предупредил нас, что может окатить нас ледяной водой в любой момент.

После того, как ужин закончился, и мы съели десерт, …все разлеглись, как выброшенные на берег киты, постанывая от переедания, пока по телевизору шел фильм «Эта прекрасная жизнь». Я смотрел его впервые за много лет, …и воспринимал его совершенно по-новому, после времени проведенного в аду с Викторией, и в конце фильма, когда брат Джорджа Гарри входит и говорит: «Моему брату Джорджу, …самому богатому человеку в городе», я разрыдался, словно большой младенец, …и зарылся лицом в льняную салфетку, пробормотав:

– ДУРАЦКОЕ КИНО!

Никто не рассмеялся надо мной, …потому что все держались, чтобы тоже не расплакаться. Маркус даже прокомментировал треснувшим голосом:

– Сумасшедшие белые люди.

Через несколько секунд, когда я уже успокоился, …Джордж открыл книгу, которую дал ему Кларенс и в ней говорилось: «Помни, что те, у кого есть друзья, никогда не терпят поражения. Спасибо за крылья! С любовью, Кларенс».

Я снова зарыдал. И Белла наклонилась ко мне и прильнула к моей руке.

Ладно, Господи, …я получил твое сообщение. Спасибо тебе. Я могу не понимать всего, что ты делаешь, …но я рад, что сейчас я здесь, …и что я жив, …и окружен людьми, которым я небезразличен. Возможно, мы с тобой тоже можем объявить некое перемирие. Возможно.

Снегопад не прекращался весь день, …и его навалило столько, что мы даже не смогли открыть дверь, чтобы выйти из ресторана! Но на самом деле это было неважно. Мы все очень приятно проводили время вместе, …и было бы весло, если бы нам пришлось остаться здесь всей толпой на ночь.

Маркус бесился, как дикая женщина, …но, в конце концов, сходил в свою комнату и принес одеяла и всевозможные подушки, …удостоверившись, что всем хватило постельных принадлежностей, чтобы сносно переночевать на полу. Я убедился, что Белла лежит в углу рядом со мной, …а Кэти – с другой стороны, …и три раза проверил – Джош находился на другом конце ресторана, …рядом с парой парней из колледжа, …хорошо. Там и оставайся.

Весь свет был потушен, но Питер все никак не затыкался. Он продолжал шептаться с Маркусом, …и Маркус шептал ему в ответ. Наконец я проворчал:

– Заканчивайте свое свидание и заткнитесь уже!

– Заткнись, ДИНЬ-ДИНЬ! – громко сказал Маркус, – Какое еще СВИДАНИЕ? Занимайся, черт побери, своим делом!

Теперь все начали ворчать и говорить:

– Заткнитесь!

И стало тихо… на секунду.

Затем кто-то… громко ПЕРНУЛ, …да так, что этот звук почти ЭХОМ разнесся по воздуху и сильно завоняло!

– АХХХХ! – крикнули все одновременно, перекрикивая друг друга.

– КТО ЭТО СДЕЛАЛ? – крикнул Маркус, приподнимаясь и осматриваясь по сторонам в темноте.

– ЭТО БЫЛ Я, А ЧТО? – повышая голос, проскрежетал Бен, совершенно не стыдясь и не извиняясь, – Я ел брокколи и мне шестьдесят девять лет. Подай на МЕНЯ за это в суд.

– О, Бен! – Анджела встряхнула свое одеяло, лежа рядом с мужем.

– ИИСУС ХРИСТОС! – огрызнулся Маркус, – Ты сухой и желчный старый КОЗЕЛ! ТЕПЕРЬ ЗДЕСЬ пахнет как в ЗООПАРКЕ!

– А разве здесь не всегда так пахло? – спросил Бен.

– Давайте спать, МАЛЬЧИКИ! – предложила Белла, положив конец этой стычке прежде, чем она началась.

Мне казалось, что я в летнем лагере, и я улыбнулся про себя, укладываясь обратно и решая для себя, что этот день, без сомнения, был лучшим и самым веселым Днем Благодарения в моей жизни. Белла нежно обнимала меня рукой за талию, …а я поглаживал кудрявый затылок Кэти, пока та тихонько засыпала, …и я не мог просить о большем.

Теперь все, что я должен был сделать – это найти способ починить электричество в городе, и чтобы никто не узнал, что это я его перерезал.

Coloring outside the lines. Глава 33 (часть 1)

Глава 33. Полный расцвет любви.

Часть 1.

От автора: *Привет, ребят!

Пара человек задала мне вопрос: как Эдвард обрезал электричество в городе? На самом деле, он шел не из ванной, когда появился в гостиной, а поднялся из подвала, …и он был на улице, …и подумал, что тот кабель питает электричеством только их дом. Затем он сыграл с двумя проводами в «лучше-лучше-лучше-всех-а-вот-этот-лучше-всех»… и выбрал не тот провод… обрезал его, …и отрезал весь город от электричества вместо того, чтобы отрезать только свой дом. Ууупс. Он не знал, что ошибся до тех пор, пока не стали приходить люди и рассказывать о том, что у них нет электричества.

Я знаю, что не слишком понятно все описала, поэтому прошу за это прощения!

Спасибо всем за ваши добрые слова, …я действительно пытаюсь сделать эту историю такой, о какой я мечтала, …и в ближайшем будущем она не закончится. Простите.

Как я и обещала, …намечается кое-что горяченькое между Эдвардом и Беллой…*

_

От переводчика: только не удивляйтесь – вы не ошиблись страницей… LOL…

_

EPOV

Наконец-то, я отвоевал в бою дорогу в замок, …дракон был убит, …битва окончена. Я обыскивал комнату за комнатой и сейчас открыл последнюю дверь. И она была там, за этой дверью,… спящая принцесса по имени Белоснежка, о которой я услышал несколько недель назад.

Многие мои друзья пытались победить демоническое создание, которое поработило юную принцессу, но все они потерпели поражение и умерли страшной смертью. Никто из них даже не смог добраться до передней двери замка. Прежде всего, я пошел туда, чтобы отомстить за своих павших друзей-воинов, …и я сделал это. Помимо всего прочего, я – гладиатор, и был лучше подготовлен, …но сейчас мне было любопытно увидеть самую прекрасную девушку на свете, …так, по крайней мере, о ней гласила молва.

Я заглянул в комнату и увидел ее там, лежащую на кровати. Ее руки мирно покоились на цветке каллы, который лежал меж ее грудей, на сияющем голубом шелке ее одеяния. Золотисто-оранжевое солнце садилось, каскадами лучей освещая все ее тело, …и я осторожно двинулся ближе к ней, будучи достаточно заинтересован в том, чтобы узнать – не окажется ли ее красота последним фокусом, …последним проклятьем, которое было спрятано там, просто чтобы убрать меня с пути, который я прошел до нее.

На секунду мне померещилось какое-то движение в углу комнаты, …но я понял, что это всего лишь зеркало в полный рост… и мое отражение в нем.

Мои доспехи хорошо выдержали битву. Я осмотрел свою затянутую в черную кожу грудь и герб, изображающий двух отлитых из серебра коней, поднявшихся на дыбы навстречу друг другу, на которых не было даже царапины, …а также дерево между ними, которое находилось у моего сердца, … и подходящие рукавицы, доходящие мне до локтя. Это был минимальный набор доспехов, и на них кое-где были следы от огня, которым монстр плевался в меня. Один из наплечных доспехов был утерян в бою, …но второй был на месте, …свой шлем я снял, когда вошел в замок, зная, что мужчине не подобает находиться в помещении в головном уборе.

На лице не было шрамов, и оно было практически чистым, потому что шлем прикрывал мое лицо большую часть времени, пока я находился лицом к лицу со зверем, и я был этому рад. Мне бы не хотелось оскорбить особу королевской крови, …если она вдруг проснется, и мне бы хотелось, чтобы рядом со мной она не испытывала неловкости.

Я подошел ближе к кровати, не замечая никакого движения, …и встал над телом спящей девушки, …наклоняясь ближе, чтобы увидеть – сочту ли я ее самой красивой, самой прекрасной, какой воспевали ее певцы и описывали в стихах поэты.

Я начал с ее лица… ее фарфоровая кожа была словно сливки – гладкая, и безупречные линии формировали ее маленький лоб, восхитительный носик и подбородок в форме сердца. Даже ее ресницы и брови были совершенством, …где каждая волосинка, черная как смоль и похожая на лоскуток сатиновой ленты, контрастировала с прекрасным цветом ее кожи.

И, словно всего этого было недостаточно,… ее рот! Ее губы! О БОГИ! Я никогда в своей жизни не видел более богатого и глубокого красного цвета,… ни среди цвета крови своих врагов,… ни у одной розы, что я срывал, чтобы соблазнить женщину, …ни даже среди красок всех закатов и рассветов, …нет, …этот красный, …этот цвет затмевал их все. Я совершенно не мог отвести от них глаз.

И каким аккуратным был этот рот… вздернутая нижняя губа, …похожая на сердечко верхняя, …слегка изогнутая в загадочной улыбке, …словно ей был известен какой-то грязный маленький секрет… или словно ей снилось что-то озорное. Я наслаждался зрелищем, не зная – какое из моих предположений было верным, …хотя я поклялся себе в один прекрасный день узнать это.

Ее волосы были длинными и густыми, и вились на концах, темные и манящие, словно ночь, …и в них были вплетены красные шелковые ленты, заставившие мои глаза двигаться дальше вниз вдоль ее элегантной шеи, …и с удовольствием упереться взглядом в окружности ее грудей.

Верх ее платья был из голубого шелка, и он плотно облегал ее тело, …а вырез, украшенный сверкающими камнями и серебристой нитью, был идеальной глубины, чтобы приподнимать эти округлые, полные холмики, которые почти выпирали из него. Мои глаза снова попали в плен, когда эти идеальные груди цвета слоновой кости медленно порозовели, …почти вылезая из строгого выреза, …и затем, в последний момент, опустились, …двигаясь обратно туда, где билось ее сердце.

Я мог смотреть на это вечно, …и был готов к этому, …но затем, когда мой разум начал говорить мне о том, чего он просит и желает, …мои глаза осмотрели остальные части тела дочери короля.

Ее тонкая талия была затянута в красный бархатный корсет, украшенный кружевом и единственным бантом, …рукава ее платья были с буфами, какие предпочитало большинство особ королевской крови, …и они были голубого цвета в красный горошек. Капли крови? Такое сравнение я сделал, …но я воин, …солдат.

Ее руки были худенькими, но не слишком, …и, словно нежное кружево, они лежали на ее груди. Под ее плечами лежала красная шелковая накидка. Под ее корсетом была мягкая на вид сорочка, …золотистая, словно тюльпан и такая же нежная на вид, …и она была очень короткой, …лишь едва прикрывая ей бедра. Они были полностью голыми, как и икры, …и каждая ее ножка была обута в красную кожаную туфлю на высоком каблуке с лентами, крест-накрест обернутыми вокруг ее лодыжек.

Мои глаза без разрешения блуждали, не пропуская ни дюйма ее аппетитных ножек, …и я не смог решить – какая их них красивее. Должно быть, кто-то не без помощи магии сотворил это маленькое создание, лежащее передо мной.

Ее осторожно уложили здесь, …с очевидной любовью и обожанием, …и, конечно же, в глубокой печали. Это было понятно. Это тело не бросили здесь в злости и ярости. И до сих пор она не проснулась, …и даже не моргнула глазом, …это было правдой. Она находилась во власти проклятья, …глубоко спала, и никто не мог ее разбудить… до тех пор пока, как мне сказали, она не найдет свою настоящую любовь. Поцелуй настоящей любви должен был разрушить заклинание, и тогда ее кома закончится.

Я никогда никого не любил по-настоящему, …за исключением своей родины и своих братьев-солдат. Но я должен был признать, что от одного взгляда на эту маленькую принцессу что-то в моем сердце оттаяло. Я не знал, любовь ли это, …настоящая ли это любовь, …но мне было необходимо узнать ее, …я должен был прикоснуться к ней, …я мечтал о том, чтобы увидеть ее глаза, …и услышать ее смех. Я бился с драконом, …это мой приз. Я намерен был заявить это, если смогу.

Я расстегнул ремень, снял свой меч и положил его на пол сбоку от кровати. Он все еще блестел от малиновой крови дракона, …но я вычищу свое оружие позже. Я хотел сделать это на случай, если кто-нибудь еще попытается напасть на меня.

Я еще раз осмотрелся, …здесь было так пусто и тихо, что это почти испугало меня. Почти.

Я взял на себя вольность сесть на широкую постель рядом с принцессой, …и я почувствовал себя так, словно действительно совершаю некое святотатство, просто находясь в такой близости от нее без разрешения. Но король мертв, …так что она – королева. Здесь нет никого, кто накажет меня. Я могу сделать это, если мне так угодно.

Я решил заговорить тихо, это казалось правильным, так, словно я находился в церкви.

– Белоснежка…, – сказал я, надеясь не разбудить ее своим глубоким голосом, и почувствовал, как моя рука поднялась к ее лицу… медленно, …мои пальцы тыльной стороной порхали по алебастровой поверхности ее щеки, и я признался:

– Это правда, …все, что говорят. Ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО… самая прекрасная девушка, какую только видели мои глаза. Мое имя Эдвард, гладиатор, который никогда не знал, что такое настоящая любовь, …но… я бы очень хотел увидеть твои глаза, прекрасная принцесса. Пожалуйста, …проснись… и улыбнись мне…

Я сделал вдох и наклонился, …проводя пальцами по завитку ее мягких, теплых волос, когда мой рот открылся,… и моя верхняя губа мягко легла на ее губу, …а моя нижняя губа закрыла собой маленькую усмешку, которая все еще была там. Я сомкнул губы и почувствовал, что мой кожаный нагрудник давит на обнаженную ложбинку меж ее грудей, …и я негромко простонал от экстаза и боли одновременно. Экстаза, потому что ее тело казалось мне почти горячим по сравнению с моей прохладной, затянутой в кожу, грудью, …а боли… потому, что в действительности она не была моей, …наверняка она станет принадлежать какому-нибудь испорченному, изнеженному принцу, как только я спасу ее.

Это было нечестно, …ни один принц не победил в битве, в которой я победил сегодня.

Она не целовала меня в ответ, и ее губы по-прежнему были спокойны и неподвижны, …хотя и нежны, словно лепестки роз. И на вкус она была как… яблоки.

Когда я закончил поцелуй и открыл глаза, чтобы взглянуть на ее лицо, …оно было таким же, как и прежде, …и я наклонился снова, в ожидании, …по-прежнему сидя рядом с ней на кровати, …но она не двигалась, …она не просыпалась. Я понял, что не я – ее настоящая любовь. Но мне все еще было немного больно видеть доказательство тому перед своими глазами.

Я подождал еще несколько минут, неуверенный в том, что теперь мне делать.

– Мне жаль, Белоснежка…, – прошептал я своим самым бархатным голосом, надеясь, что это смягчит удар, – Думаю, что я не тот, о ком ты мечтаешь. Жаль. Я действительно верю, …что если бы я увидел твои глаза, …я бы потерял свое сердце у тебя навечно.

Я пристально посмотрел на нее еще немного, …обнаружив, что я просто не в состоянии уйти. На секунду… мои пальцы прошлись вдоль ее бровей, …наслаждаясь их текстурой, …и по ее лицу, …ее крошечному носику, …губам, …подбородку, …я не мог прекратить ласкать ее, …и моя вторая рука присоединилась к первой раньше, чем я понял это.

– Такая прекрасная… принцесса,… слишком прекрасная…, – я думал вслух, пока мои пальцы играли с ее волосами, …я убрал их с ее плеч, …любуясь ее горлом, …я наклонился и вдохнул ее истинный аромат, …и почувствовал глубокое, пульсирующее желание выпить крови из этого места. Это местечко пахло маргаритками и цветами хлопка, …ооо, Боже, так идеально! У меня никогда раньше не было доступа к настоящей леди, …в основном это были шлюхи и неверные жены, …это, как мне кажется, была первая чистота, которой я когда-либо касался.

Я не мог остановиться. Прошло так много времени с тех пор, когда я последний раз прикасался к женщине. Войны занимали все мое время последние два года.

– Простите меня, Ваше Высочество…, – молил я шепотом, – Я обещаю не причинять Вам боли, …но Вы слишком неотразимы для меня, …я должен…

Я снова осмотрелся и ничего не услышал. В любом случае, больше мне ничто не могло помешать. Мой член был очень тверд, он трепетал под моей туникой.

– Шшшшшш…, – Я убрал цветок из ее пальцев и положил его рядом с ней, располагая ее руки по бокам, проводя своими руками по ее сливочного оттенка рукам.

Я нежно коснулся ее правого рукава, медленно сдвигая его с ее плеча немного вниз,… и я простонал, …обнаружив, что ее плечо поразительно красиво, …я наклонился и поцеловал его, …все полностью, …размыкая и смыкая губы на ее ключице, в том местечке, где заканчивалась ее шея, и начиналось плечо. Каждый поцелуй, который я дарил ее плоти, возбуждал меня еще сильнее, …и я понял, что влажно вылизываю и посасываю ее ароматную кожу.

Она по-прежнему не двигалась, …она спала, …словно живая статуя, …но определенно сделанная из плоти и крови, …с бьющимся сердцем и дыханием.

Я подцепил другой ее рукав и тоже стянул его вниз, …желая увидеть оба ее голых плеча в обрамлении этих длинных волос, …и я не знаю, как насчет сердца, но контроль я потерял совершенно точно.

Мои пальцы двигались вокруг ее грудей, …круговыми движениями поднимались к вершинам из плоти, …поднимающейсяи опускающейся под моими руками, …и туда, где они находились в ловушке из шелка, который держал их. Мое дыхание становилось более тяжелым, …и я наклонился и расположил свои губы на вершине ее правой груди, …наслаждаясь ее жаром и тем, что я почувствовал, когда я сильнее сжал ее в своем рту. Я должен был обладать ее грудью.

Я испустил вздох и оторвал свою голову от ее груди, решая для себя, что мне необходимо даже больше ее тела, чем просто грудь. Скорее всего, я мог потерять из-за этого свою голову, но я хотел пойти на этот риск.

Прежде, чем я успел хорошенько обдумать это, я расстегивал пуговицы на небольшом вырезе платья, который стягивал эти идеальные груди, и снова прошептал:

– Не бойся, маленькая принцесса, …я ни за что на свете не обижу тебя…

На пути моих пальцев оказался красный корсет, так что я расшнуровал его, …аккуратно снимая и кладя рядом в ней, там, где лежал цветок, …и тогда я смог полностью убрать голубой шелк, …и позволил ему покоиться сбоку от нее, …а сам опьянел от вида ее идеальной груди.

– Мой Бог…, – выдохнул я, – Кто сотворил тебя такой совершенной, Белоснежка?

Я коснулся ее грудей обеими руками и легонько потер ее розовые соски.

Тогда с ее губ сорвался легкий выдох, …и я немедленно прекратил движение своих рук, …а мои глаза моментально переключились на ее лицо. Ничего. Она по-прежнему спала.

Поэтому я продолжил прикасаться к ней так, как мне нравилось, …держа ее груди в своих руках, …ощущая их вес, …их жар, …нежно надавливая, …сжимая, …а, затем, отпуская, …и ее спина немного выгнулась, когда я сделал это, …но она не проснулась.

Тогда я обнаглел немного больше, …и наклонился, …оставляя влажные поцелуи на ее полных бугорках из плоти, …затем накрыл ртом кончики ее сосков, нежно посасывая их, …и даже легонько покусывая, что во сне заставило ее негромко охнуть, …и ее голова даже сместилась немного вправо, …но она все еще беспробудно спала.

Я снял свои латы и наплечники, позволяя им упасть на пол, и только тогда скользнуть своими голыми руками вокруг ее тонкой талии, цепляясь пальцами за ее шелковистую спину, когда я немного приподнял ее грудь над кроватью, …и ее голова немного откинулась назад, … а волосы повисли волнистыми прядями. Мой рот теперь с жадностью принялся впиваться в нетронутые участки плоти прямо передо мной вместо того, чтобы с благоговением целовать ее.

Дыхание принцессы стало глубже, …и с ее губ сорвалась пара мяукающих звуков, …но она все никак не просыпалась.

Я целовал ее повсюду выше талии, … и еще раз взял ее за основание ее правой груди, …и поднес сосок к своему языку, со стоном закрывая глаза и посасывая его, великолепный на вкус, попадая в зависимость от этого вкуса.

Теперь я стоял на коленях у кровати, держа ее в своих руках, и моя правая рука жила своей собственной жизнью, …поглаживая внутреннюю часть бедра спящей принцессы, …наслаждаясь мягкостью и теплотой ее плоти там. Я осторожно уложил ее обратно в кровать и встал, снимая свой кожаный нагрудник вместе с туникой. На мне по-прежнему была льняная тряпица, прикрывающая мой член и задницу, но все остальное мое тело было обнаженным… и очень возбужденным от вида этой спящей маленькой принцессы.

Мои руки нежно приподняли ее ноги, …я слегка раздвинул их, …и мои пальцы проникли под ее желтую кружевную юбку, …и я простонал, когда обнаружил там ее идеальные влажные губки.

– Агххх…, – я посмотрел вверх и затем закрыл глаза, …потирая двумя пальцами маленький влажный клитор, …и губы принцессы раскрылись немного больше, и она так же удовлетворенно выдохнула, как и я.

Еще через несколько минут ее спина выгнулась и ее голова начала двигаться из стороны в сторону… медленно… аккуратно, …но ее глаза по-прежнему были закрыты.

Я продолжал слышать в ответ на то, что мои пальцы делали с ней, ее чувственное, тяжелое дыхание. Я прекратил поглаживать этот маленький влажный комочек, и это было очень трудно сделать, …для того, чтобы осторожно стянуть с нее юбку, …не снимая с нее обуви, …и отложить ее в сторону к остальным вещам.

Я аккуратно повернул ее подбородок так, чтобы она лежала лицом ко мне. Я больше не мог отрицать, что она красива, несмотря на то, что я видел лишь половину лица.

Я решил снять с нее туфли, …лишь потому, что их вид дико заводил меня.

Господи, я, блять, свихнувшийся гладиатор.

Теперь я мог видеть ангела во всей ее красе, …и между нами не осталось ни клочка одежды, … я попал в плен ее чистоты.

Я взял ее руки и положил их ей за голову, …в такой позе она выглядела более расслабленной,… менее… мертвой.

Я должен попробовать ее. И я подполз к ней между ног, ложась и целуя кости ее бедер… двигаясь осторожно, не пропуская ни единого изгиба или уголка. Наконец, я поцеловал райское местечко, что находилось между ее точеными ножками, …и начал пить оттуда волшебную жидкость, мои руки скользили вдоль ее идеальной, округлой попки, прижимая принцессу к моему жадному, умирающему от жажды рту.

Она была такой ароматной и сочной, что я сорвал свою льняную тряпицу, совершенно отдаваясь своему собственному распутному удовольствию. Я удовлетворенно простонал, когда воздух коснулся моей задницы, …и затем погрузил язык в прекрасную Белоснежку.

Я услышал ее стон, …она беспомощно барахталась в ловушке сна, …и, тем не менее, стонала так, словно ей снился невероятно эротичный сон. Ее голова металась из стороны в сторону, …ее глаза не открывались, …и ее спина выгибалась, … ее крошечные кулачки сжимались и разжимались, пока я сворачивал язык и скользил его кончиком по каждой складочке и щелочке, какую смог обнаружить.

Наконец, она закричала, хватаясь руками за резное изголовье кровати, …и ее тело напряглось, а затем расслабилось, …и я жадно глотал нектар ее невинности, …будучи не в состоянии сколь угодно долго смаковать ее соки.

И, …в конце концов, … медленно …она снова затихла, …и застыла в спокойной позе, …ее руки упали с изголовья кровати, …и она продолжила спать, …а на ее рубиновых губах снова заиграла легкая улыбка.

Я прочистил свой рот, выпив глоток вина из кубка, стоявшего на ночном столике слева, …и снова пополз к ней на кровать. Я медленно повернул ее лицо так, чтобы казалось, что она смотрит на меня и прошептал:

– Мне жаль, что я не смог разбудить тебя, Белоснежка. Ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО самая прекрасная девушка на всем белом свете. И любишь ты меня или нет, …я люблю ТЕБЯ, и всегда буду… отныне.

Затем я наклонился и снова поцеловал ее губы, …на этот раз страстно, …и почувствовал слезы на глазах, когда осознал, что должен буду уйти отсюда без нее, …что я могу никогда не увидеть, как она откроет глаза, …и не услышу, как она произносит мое имя. И мое сердце разбилось.

Пока я целовал ее, я почувствовал, как ее маленькая рука двинулась сама по себе и зарылась в волосах у меня на затылке, …и она сжала их… и поцеловала меня в ответ! Я даже почувствовал, как ее язык отважился высунуться наружу, с любопытством исследуя мой, …и ее вторая рука двинулась вдоль моей голой грудной клетки, …воспламеняя меня своим прикосновением. Я взял ее лицо двумя руками, желая никогда не выпускать ее, …держа его как самую драгоценную вещь, какую я когда-либо видел.

– Бело… – выдохнул я, разрывая поцелуй, …и взглянул в ее закрытые глаза, …желая, надеясь, что сейчас они откроются для меня, …для меня одного. И, словно по волшебству, …они открылись, и я увидел, что они прекрасны. Они были шоколадно-карими, как земля, …как поля, которые я пахал, когда был мальчишкой, …как дом.

– Эдвард, – она произнесла мое имя, и ее негромкий голос был сильнее всех голосов, что я слышал в своей жизни.

– Принцесса! – я улыбнулся, глядя в ее ангельское лицо, которое только что вернулось к жизни, …и она улыбнулась мне в ответ.

Coloring outside the lines. Глава 33 (часть 2)

Глава 33. Полный расцвет любви.

Часть 2.

EPOV

Она не сказала ничего больше, просто продолжила целовать мои губы, …снова и снова, …с каждым разом все более крепко, …она все еще сжимала мои волосы, и это завело меня даже больше, … я хотел ее… ПРЯМО СЕЙЧАС.

– Да, …да, пожалуйста…, – взмолился я, когда ее прикосновения стали более настойчивыми, полными жажды обладания.

Она подползла ко мне и уложила спиной на кровать, оседлав, словно беспомощного смертного своей колдовской силой.

– Теперь ты принадлежишь мне, Эдвард, – сказала она, взявшись за мой ствол и начала медленно двигать рукой вверх-вниз. Мой стон был полон животного желания.

– Да, принцесса, – я закрыл глаза, наслаждаясь тем, что она делает своей маленькой ручкой.

– Ты убил дракона, …ты разрушил проклятье, …теперь ты весь мой, гладиатор, – она улыбнулась мне и выглядела довольной, когда делала это заявление.

– Да, …Белоснежка,…я хочу быть твоим, – выдохнул я, и мои ноги раздвинулись шире, когда она начала поглаживать меня быстрее.

– АААХХХХХ! – прокричал я, и она взглянула на меня, сводя с ума от вожделения.

– Ты очень красив, мой Эдвард, – сказала она вслух, поворачивая мое лицо на бок другой рукой и поглаживая пальцами мой рот, – Я – счастливая принцесса, не так ли?

– Я – счастливец, Ваше Высочество…, – выдохнул я, преданно целуя ее пальцы, а затем откидывая голову назад и рыча от абсолютного блаженства.

– Я долго мечтала о своем безликом герое, – сообщила она, пока я извивался под ней; мои ноги напряглись, и я умирал от желания дотянуться до нее руками и схватить, – Я рада, что ты наконец-то здесь, …и что ты пришел за мной. Я бы никогда не узнала тебя по внешнему виду, пока спала, …но я узнала тебя по прикосновениям, …вот как я поняла, что это ты. И по тому, как ты разрушил проклятье.

– Принцесса, я хочу тебя…, – прохныкал я, – Я хочу тебя так сильно…

– Минутку, – она улыбнулась, по-прежнему безжалостно двигая рукой по моему члену, и в ее глазах мелькнула порочная искорка, – Мне вполне нравится смотреть на твое лицо, когда оно такое, как сейчас.

– Да, принцесса.

И затем она, наконец, подползла и оседлала меня, …и мой член скользнул в нее, когда она опустилась на меня. Я громко вскрикнул и зарычал, когда она отдалась мне, …только мне. Это был первый раз, когда я был с девственницей, и она была потрясающе узкой и ОГНЕННО-ГОРЯЧЕЙ!

Затем она начала подниматься и опускаться, и ее очень тугая дырочка обхватывала мой член, который двигался вместе с ней. Она безжалостно прыгала на мне, двигаясь быстро, …охая и позволяя волосам закрывать ей глаза и лицо, …когда легла и укусила мой сосок, …а затем принялась отчаянно вылизывать его.

– Оооо, трахни… меня, …Белоснежка, …трахни меня! – умолял я, и она увеличила скорость.

Я положил руки на ее бедра и помогал ей подниматься и опускаться на меня, …и звуки, с которыми ее плоть шлепалась о мою, завели меня еще сильнее. Это было безумие и абсолютное блаженство.

Я пронзал ее снова и снова, …пот моего тела смешивался с ее потом, …мои руки двигались в ее волосах… и сжимали их, заставляя ее лицо смотреть вверх, …заставляя ее горячие округлые груди подпрыгивать и твердеть еще сильнее.

Она начала кричать, …и я недолго продержался после этого. Я выгнул спину, готовый кончить, но ее удовольствие настигло первой. Она была, помимо всего прочего, принцессой. Она могла казнить меня, если бы захотела, …и ей не нужен был для этого достойный повод.

Она завопила и объявила:

– Я кончаю! Да! ДА! ДА! ЭДВАРД, ТРАХНИ МЕНЯ, ДААА… ЖЕСТЧЕ! АААХХХХХХХ!

И ее тело начало сокращаться… и судорожно дергаться, …она кончила, …и секунду спустя, …я тоже закричал, и прижался к ее обнаженному телу своими горячими, влажными руками, пока все мое семя текло в ее королевское лоно. Теперь мы были единым целым. Я принадлежал ей, …а она принадлежала мне. Не было больше принцессы и гладиатора, …особы королевской крови и ее подданного, …сейчас мы были просто мужчиной и женщиной. Одним сердцем.

Я продолжал целовать ее губы, …не в состоянии насытиться ими, когда она поцеловала меня в ответ, …мягко, и наши руки двигались в унисон, не разрывая контакта, …и она сонно взглянула на меня, сказав:

– Мне очень понравилось. Я люблю ТЕБЯ.

– Я тоже, принцесса, – я дьявольски улыбнулся, целуя ее снова.

– Мы должны поиграть в эту игру снова в ближайшем будущем, – предложила она.

– Завтра? – я снова улыбнулся, глубоко и влажно целуя ее с языком, мои руки держали ее попку, прижимая ее бедра к моим, – Я могу быть побитым, павшим гладиатором, …а ты можешь быть моей принцессой и наказать меня за плохое поведение.

Белла откинулась назад и ухмыльнулась мне, хватая меня за волосы на макушке.

– Или наградить тебя за ХОРОШЕЕ поведение, …так звучит лучше, не так ли?

– Мммм, …намного, – я прильнул лицом к ее шее, …целуя ее через волосы, – Я люблю свою Белоснежку…

– Я люблю своего гладиатора Эдварда, – она хихикнула, когда я уложил ее в нашу кровать, ложась лицом на ее правую грудь и закрывая глаза, – И это было очень нелегко – крепко спать, пока ты выделываешь со мной все эти вещи, …мне все время хотелось схватить тебя и трахнуть…

– Я же говорил, что костюмы с Хэллоуина после праздника нам еще пригодятся, – я обвил рукой ее обнаженную талию, слегка щекоча ее пупок.

– Я знаю, …ты такой умный, …а теперь засыпай, – она обвила меня ногами, положив свои руки мне на плечи.

– Сейчас я тот, кем буду, когда буду крепко спать, – произнес я прямо перед тем, как провалиться в сон.

***

После Дня Благодарения много чего произошло. Во-первых, я должен был сделать анонимный звонок из телефона-автомата с сообщением о том, что мой «друг» перерезал провода у дома Мейсена. Я изменил голос и повесил трубку раньше, чем истекли тридцать секунд, чтобы звонок не отследили.

Через несколько дней подача электричества во все дома была восстановлена. Казалось, что на этот раз меня «пронесет». Я был близок к этому!

Через несколько дней доктор Питер рассказал мне, что ПОГОВОРИЛ с Дженной и Шэрон, объяснил им свое поведение, …и извинился от всего сердца, …он даже предложил Дженне бесплатные сеансы, чтобы загладить то, что он сделал. Конечно, Шэрон он тоже пригласил. Он сказал мне, что Шэрон с Дженной приняли его извинения, …и инцидент был исчерпан.

Когда я поговорил с Дженной об этом на работе, она была очень воодушевлена. Она сказала, что они – последние люди, которые лишат, кого бы то ни было второго шанса, …они увидели, что Питер уже не тот, что прежде. В конце концов, Дженна сказала, что был всего лишь маленький поцелуй, …и теперь, когда она понимает причины его поступка, …как она может винить его?

Единственная вещь, которая действительно беспокоила ее – это то, что ее отец часто пил, …и делал с ней всякие вещи, …а в тот день Питер тоже был пьян и поцеловал ее. В тот момент на кушетке она увидела в нем своего отца.

– Я – та, кто недавно пытался запереть тебя в подвале, чтобы соблазнить, – напомнила мне Дженна, – Так как я могу смотреть на Питера свысока?

Это было истинной правдой.

Я очень боялся, что они навсегда возненавидят Питера, раз он совершил одну ошибку, …и затем я задался вопросом – возненавидят ли они и меня тоже, …если когда-нибудь узнают о моем прошлом. Я недооценил их, думая, что они просто списали Питера со счетов. Но это было не так. Они узнали его позицию… и простили, …собираясь начать все с чистого листа. Они были гораздо более великодушные люди, чем я думал о них. Я был рад, что ошибался на этот счет.

Еще одним отвратительным событием праздника была новая дружба между Джошем и Беллой.

Джош предложил Белле присоединиться к его группе студентов, изучающих психологию. Там были собраны лучшие студенты в своих классах и все они были такого же уровня, какого была Белла, когда я познакомился с ней в Нью-Йорке.

Сейчас она начала все «с нуля», но Джош знал, что она умна, …или даже умнее тех студентов, с которыми он сейчас работал. Он сказал ей, что пока не в состоянии «перезачесть» пройденный ею материал, …но он все еще пытался сделать это. При иных обстоятельствах он взял бы кого-то с опытом и знаниями, чтобы помочь ему с новым проектом, над которым тот работал. Тем самым он бросал Белле вызов, и давал ей заниматься чем-то по ее специальности, пока руководство школы не «раскусит» их замыслы.

Проект был таков: каждый день пытаться помочь людям, обивая пороги домов горожан и спрашивая, нет ли у тех проблем, о которых они хотели бы поговорить. Большинство людей, особенно живущих в этом городе, не звонят психологам и не просят помощи у незнакомых людей, но это не означает, что они НЕ НУЖДАЮТСЯ в ней. Он хотел направить к НИМ студентов, чтобы те садились у них в гостиной в надежде воодушевить на поиски помощи и чтобы люди поняли, как было бы хорошо – поговорить с психологом.

Я считал, что это совершенно дурацкая затея.

– Ты тоже не хотел помощи, помнишь? – спросила у меня Белла, сильно разозлившись, когда я сказал ей, что Джош – сумасшедший, – Мне пришлось пинком под зад и с криками вести тебя к психологу! ТВОЯ терапия проходила на МОЕМ ДИВАНЕ! И это помогло ТЕБЕ, разве нет?

– Да, но это неподходящий пример! – крикнул я в ответ.

– ПОЧЕМУ НЕТ? – крикнула она.

– Я не ЗНАЮ! – я съежился и побежал на кухню на поиски сахарной ваты, которую всегда ел,… но все, что я нашел – это пустые пластиковые пакетики с комочками сахара внутри.

Затем кое-что пришло мне на ум.

– ПОТОМУ ЧТО! – я побежал обратно в спальню, где стояла Белла, скрестив руки, – Я отчаянно НУЖДАЛСЯ в помощи! Я словно… истекал кровью! Я КРИЧАЛ, что мне необходима помощь! Но здесь не каждый человек ежедневно НУЖДАЕТСЯ В ПОМОЩИ! С ними все в порядке. Куда бы ты ни пошел, везде видишь ковбойские шляпы и улыбающихся людей!

– Это просто видимость, – возразила Белла в ответ, – За всеми этими вялыми улыбками наверняка скрывается МАССА людей с проблемами, которые ХОТЯТ поговорить с кем-нибудь, но они считают, что если сделают это, весь город подвергнет их остракизму!

– Если они хотят поговорить с кем-нибудь, посылай их к ПИТЕРУ! – предложил я, – У него есть лицензия и он знает, что делает!

Она вскинула голову и свирепо посмотрела на меня, …и я почувствовал, что мое сердце забилось в глотке.

– Ты утверждаешь, что я не знаю, что делаю? – прошипела она сквозь зубы, и ее глаза убийственно сверкнули.

– Нет, совсем нет! – сказал я, – Ты – самый талантливый терапевт, какого я вообще видел! Я лишь имел в виду, …что студенты, обивающие пороги… это не безопасно, не так ли?

– Кстати, ты видел за всю жизнь лишь двух терапевтов, … меня и доктора Питера, – начала Белла, – И в этом городе безопасно. Мы будем ходить парами. Джош сказал, что будет моим напарником…

– ДЕРЖУ ПАРИ, что ТАК И БУДЕТ! – в моем голосе послышался яд; мне была ненавистна идея, что этот… РРРРРРР будет находиться рядом с моей девушкой. Я до сих пор не мог успокоиться после того, как увидел его с Беллой на кухне у Маркуса, …режущим морковь, …с этой милейшей усмешкой на ебучем лице!

– У тебя ЕСТЬ НАПАРНИК! – проревел я, – Я! СКАЖИ ЕМУ ЭТО!

– Ахх…, – Белла покосилась на меня, – Я ГОВОРИЛА, …Джош сказал, что он будет моим напарником первое время, потому что я новенькая в ГРУППЕ! Ты ТАКОЙ… АХХХХХХХ!

– Как ты можешь быть таким красивым и таким неуверенным в себе одновременно? – спросила у меня Белла.

– Я не знаю, это ТЫ МНЕ скажи, …ДОКТОР БЕЛЛА! – я нахмурился, бросая это ей.

– Эдвард, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ты, ТУПАЯ ЗАДНИЦА! – крикнула она, хватаясь за волосы, – Я НЕ ХОЧУ никого другого! Почему ты не ДОВЕРЯЕШЬ МНЕ? Я вот доверяю ТЕБЕ!

– Не доверяешь, – бросил я в ответ, – Ты была СОВЕРШЕННО уверена, что я изменил тебе с Дженной в тот день в подвале!

– Это был дурацкий приступ неуверенности, – сказала Белла без крика, глядя на стол, – Я работаю над этим, Эдвард. Понятно? Возможно, и тебе стоит поговорить с Питером по поводу твоей неуверенности.

– Я пока не могу! – выплюнул я, – Я слишком занят, пытаясь рассказывать о том, как меня изнасиловали! Я еще не продвинулся дальше пятой страницы в своей САГЕ, которая длиной на двенадцать часов рассказа! Такими темпами я буду готов больше доверять тебе,… когда мне будет под девяносто лет!

После этого заявления все быстро стало еще хуже. Белла заплакала, …и я был вынужден звонить доктору Питеру и снова просить его приехать. Я не хотел, чтобы все вышло так отвратительно, …но когда мы высказались, я обнаружил, что во мне полно злости, ждущей момента, чтобы взорваться и причинить боль всем окружающим.

Питер уселся между нами и снова спокойно объяснил, что ревность – это нормально, …спорить – это нормально, …и также нормально для меня – чувствовать недоверие и неуверенность, …кроме того, сдерживаемая в течение шести лет ярость кипела во мне словно на медленном огне. Затем он предостерег меня от того, чтобы запереть Беллу в ящике и держать ее там лишь для себя. Он сказал, что так я задушу ее, …и что мне нужно позволить ей дышать… и жить.

В конце концов, Питер достучался до меня, моя злость ушла, …и я сел перед Беллой, опустив лицо вниз, и слезы выступили на глазах, когда я признал правду.

– Я знаю, что недостаточно хорош для тебя, Белла, – сказал я, и мой голос ломался с каждым произносимым словом, – Я стал совершенно ебанутым, работая шлюхой, и я знаю об этом. Я не умный. Я не успешный. Я НИКТО. Я просто жалок.

Я почувствовал, что слезы заструились по лицу, когда я произнес два последних слова, …в комнате было очень тихо, не было слышно ни звука.

– Почему ты говоришь такие вещи? – голос Беллы был полон боли, она плакала, и я не смог поднять на нее глаз, – Я люблю тебя, Энтони. Я хочу, чтобы ты увидел все прекрасное, что я вижу в тебе. Ты умный. Ты успешный. Ты все, …все, что я когда-либо хотела. Виктория заставила тебя поверить в ту ложь, которую ты продолжаешь говорить о себе. Не позволяй ей больше делать это с тобой. Убей ее в своей голове и больше никогда не позволяй ее голосу говорить у тебя в голове! Пожалуйста! Не позволяй ей убить НАС!

– Это не только она, – сказал я в агонии, глубоким голосом, – Твой отец тоже говорил мне это. И даже тогда я знал, что он прав, …но…

– Мой отец был под воздействием лекарств и в тот день он потерял ногу! – напомнила мне Белла, – Он не думал так на самом деле. Он беспокоился обо мне, ты не можешь винить его за это, …ты тоже отец, ты понимаешь это. Он передумал, …он отпустил меня, …и он сказал мне идти к тебе. И я не жалею, и никогда не пожалею об этом, что бы ни случилось. И поверь мне, Энтони – после знакомства с ТОБОЙ… я никогда не захочу никакого другого мужчину.

Это был комплимент или оскорбление?

Она любит меня. Больше, чем я того заслуживаю. И, в конце концов, мы прильнули друг к другу, …и Питер снова, крадучись, ушел, оставив короткую записку.

Так что Белла присоединилась к маленькой группе умников Джоша, и теперь у нее было много работы после занятий, а также иногда вечерами и в выходные. Я поклялся себе, что если Белла бросит меня ради Джоша, я убью Питера.

Белла всегда была дома во время ужина и всегда накладывала его нам с Кэти первым, …но затем ей было нужно чем-нибудь заниматься своей новой группой. Они приходили к нам домой, …в том числе и Джош, …и я боялся, что Кэти сблизится с ним, пока Питера нет поблизости, …но я был рад видеть, что хотя бы она была верной. Она была мила с Джошем и с новыми друзьями Беллы, …но не отходила от Питера ни на дюйм.

Я начал замечать,… что обложка записной книжки Кэти,… вся исписана словами «Кейтлин Фачинелли» и разрисована красными сердечками, в которых было написано: «Это я, миссис К.Фачинелли», «миссис Кэйтлин Фачинелли», «Кейт Фачинелли»… Ахх, чертов ПИТЕР!

Я заметил, что пара новых подруг Беллы из ее группы положила на меня глаз, и Белле это совершенно не понравилось. Поэтому, после того, как нас представили друг другу, я извинился и пошел в подвал, чтобы поднять оттуда банки с краской, и там улегся на спину на скамье, чтобы избавиться от некоторого своего… напряжения.

Так я всегда поступал, …в прежние времена… с Эмметтом. Что бы сказал Эмметт теперь, если бы увидел меня здесь?

– Прекрати «лить воду», Эдвард, – я услышал его голос в своей голове и улыбнулся, чувствуя, как на моей спине под рубашкой проступает пот, – Эта девочка – ТВОЯ, …ты это знаешь. Прекрати быть таким нюней! Скажи: «Эй, девочка, я – дерьмо!» и гордись тем, кто ты есть.

Но разве она не заслуживает кого-то, кто гораздо лучше меня? Неужели я не люблю ее по-настоящему, раз удерживаю от того, чтобы жить более полной жизнью, от более счастливого существования с кем-то, у кого, блять, нет такого багажа проблем, как у меня? И стоит ли вообще думать об этом? Я, наверное, в любом случае в следующем году сяду в тюрьму. Я должен просто наслаждаться тем, что есть у меня сейчас, продолжая представлять себе, как в тюрьме меня трахают в задницу новые соседи по камере, а таких «картинок» у меня в голове уже собралось на целый фотоальбом.

Я повалил банки и сел, отрывая свой зад от скамьи, и ухватился одной рукой за волосы. Бисеринки пота потекли по моему носу, зависли на секунду, …а затем начали капать на пол под моими ногами. Я просто глазел на то, как краска медленно растекается по бетонному полу.

Если меня посадят в тюрьму, я умру. Они оторвут меня от этого места, …от Беллы, …от Кэти, …и, представляя себе свое возможное будущее,… я содрогнулся. Я покончу с собой и сэкономлю своей семье годы… десятилетия агонии, …визитов ко мне, …телефонных звонков, …прикосновений рук через стеклянную перегородку, …поднятия телефонной трубки, чтобы поздороваться со своей дочерью в день, когда ей исполнится шестнадцать, в то время как на мне будет надет пахнущий блевотиной оранжевый костюм. Мое юное лицо превратилось в лицо мертвеца, …свет в глазах померк, …осталось лишь тело, …существующее до тех пор, пока какой-нибудь засранец не воткнет мне «заточку» в спину, …или пока я просто не заработаю себе сердечный приступ.

Я не мог поступить так с ними. Я бы умер в тот же день, как попал бы туда, …в первую же ночь… повеситься было бы самым верным и быстрым способом покончить с собой, …это было решено. Теперь я просто должен был дождаться, чтобы увидеть, чем закончится суд. А до этого момента я обещал себе ЖИТЬ, …жить полной жизнью, …ЛЮБИТЬ на всю катушку!

Вот тогда-то я и начал планировать наше совместное Рождество. Я собирался сделать так, чтобы оно было идеальным, просто на случай, если это будет нашим единственным совместным Рождеством. Не только для меня, …но и для Беллы и Кэти, …чтобы они навсегда смогли запомнить этот день, …и смеяться, вспоминая о нем, …улыбаться, …вспоминая обо мне.

Я подумал о фильме «МОЯ ЖИЗНЬ» (фильм 1993 года с Майклом Китоном и Николь Кидмен в главных ролях – прим.пер), …в котором мужчина узнает, что умирает, …а его жена беременна, поэтому он записывает видео, чтобы ребенок узнал о нем, когда подрастет. Я решил сделать то же самое, но не думал, что смогу записать даже одну единственную пленку, не разрыдавшись. Кроме того, у меня нет видеокамеры. Это была неплохая идея. Я мог записывать на пленку все, что происходит, и она останется навсегда, …что бы ни случилось, …и можно смотреть ее снова и снова, …мне понравилась эта идея. На этой пленке Кэти никогда не вырастет…

В моей голове все быстрее и быстрее стал формироваться план, …и мне нужно было кое-что сделать, …а до Рождества оставался всего один месяц! Я поднял свою задницу и направился вверх по ступеням. У меня было дело. +

Coloring outside the lines. Глава 34 (часть 1)

От переводчика: На данный момент это самая длинная глава в этой истории – почти 70 страниц оригинального текста 12-м шрифтом, так что уж простите, но я разобью ее на 4 части. Давайте растягивать удовольствие… LOL

Глава 34. Это – Рождество.

Часть 1.

От автора: *Всем привет! В действительности Эдвард не сдался, … он просто слегка драматизирует события, морально готовясь к такому будущему, ЕСЛИ оно наступит. Он знает, что если в суде события будут развиваться неблагоприятно для Беллы, он встанет и признается в убийстве Виктории, чтобы спасти ее. Но, как я уже сказала, не беспокойтесь. Эдвард всегда, когда у него все хорошо, …ждет, когда случится худшее и смотрит, как его жизнь разваливается на куски. Это случилось с Таней, …затем с Викторией, …он боится просто потому, что он счастлив, …и ему кажется, что все складывается СЛИШКОМ удачно, …и он снова все потеряет. Помните: больше всего мы боимся того, что с нами уже случалось. Я знаю, что так и есть.

Но затем, так же легко, как и падает, …Эдвард быстро снова встает… и бросает взгляд на небеса с широкой улыбкой на лице. Питер добился своего. Эдвард будет бороться, …и пытаться, …но он просто напуган. Это нормально. Ради Кэти и ради Беллы… Эдвард будет сражаться до смерти.

И да, он по-прежнему работает на конюшне, и занимается тем же, чем и занимался.

Я получила огромное наслаждение, описывая фантазию с Белоснежкой, …и всем тем, кому понравилось, а то и очень понравилось – спасибо! Ролевые игры… я люблю это! Поэтому Эдвард играет, …и сейчас это для него не работа, …и Белла играет с ним, … и она тоже любить эту игру!*

BPOV

На следующий вечер, после того, как все мы ночевали в ресторане Джимми Чена, я отправилась туда, чтобы приступить к работе в качестве его хостесс/официантки. Должна признаться, что очень боялась идти туда в первый раз одной, …но Эдвард должен был помочь Кэти с домашним заданием. Я чуть не вызвалась помогать Маркусу добровольно, но подумала, что было бы неплохо Эдварду понять, что в его голову приходят идеи и получше, чем представлять, как я, обнаженная, танцую перед ним. Он был очень умен, и мне хотелось, чтобы он сам это понял.

Поэтому я храбро отправилась на свое новое место работы, где в зале обнаружила Маркуса в рубашке, натянутой на нос, одной рукой распыляющего флакон с «Лизолом» (дезинфицирующая жидкость с резким запахом фенола, обладающая бактерицидными свойствами – прим.пер.), а в другой руке держащего освежитель воздуха «Glade» с запахом корицы.

– АХХ! – я прикрыла рукой свой собственный нос, другой рукой разгоняя образовавшийся в помещении смог, спрашивая:

– Что ты ДЕЛАЕШЬ, МАРКУС?

– Блять, весь ресторан провонял белыми людьми! – крикнул он, не потрудившись даже обернуться ко мне, – Белыми людьми и ДЕРЬМОМ старика, который нажрался брокколи! БЛЯТЬ, я теперь никогда не избавлюсь от этой вони!

– Белые люди НЕ ПАХНУТ, – я закатила глаза и направилась на другой конец ресторана, где озоновый слой был толще, и можно было дышать.

– ПИЗДИШЬ! – огрызнулся Маркус в ответ, стоя на том месте, где прошлой ночью лежал Бен, …и затем начал безостановочно распылять содержимое обоих флаконов на пол.

– Прекрати, Маркус, – я наблюдала за ним со своего места, – Люди задохнутся, если придут сюда, а я должна рассаживать их! Открой окно!

Люди теперь регулярно посещали ресторан Джимми Чена, …особенно после того, как Эдвард с Кэти стали ходить по субботам на родео и раздавать там «флаеры», которые мы сделали для ресторана. Похоже, что нравилось это Маркусу или нет, но люди собирались ходить сюда… часто. Порой по выходным ресторан был полон и люди действительно ЖДАЛИ, чтобы получить столик. Было очень захватывающе – смотреть на это, и я любила приходить поработать сюда. Маркус больше не пугал меня. На самом деле я считала, что он забавный. Мне нравилось пытаться понять его, и мысленно я анализировала, каким он был тогда и каким – сейчас.

Эдвард многому научил меня – как обслуживать клиентов, как грациозно двигаться от столика к столику, …и уже через короткое время я делала это, не спотыкаясь и ничего не роняя. Я была горда работой, которую выполняла, …и через несколько недель у нас с Маркусом даже наладились взаимоотношения.

Я часто видела здесь того милого маленького мальчика, который был в ресторане на День Благодарения, …и я точно знала, что он тоже ночевал в ту ночь ресторане, …Кэти всегда держалась к нему ближе и каждый раз, когда я смотрела на них, мне казалось, что они играют. Он был азиатом, с огромными карими глазами, …длинными черными шелковистыми волосами, завязанными в хвостик. Он был одет в черную футболку и серые хлопчатобумажные брюки, …а на ногах у него были черные кроссовки.

Я присела так, чтобы наши с ним глаза оказались на одном уровне и спросила:

– Привет, милый, как тебя зовут?

Он не ответил. Лишь взглянул на меня так, словно напуган или напряжен, и я не была уверена в том, почему.

– Твоя мама здесь? – спросила я затем, оглядываясь в поисках кого-нибудь, кто мог бы оказаться его мамой, …но ответа снова не получила.

Тогда появился Маркус и рявкнул:

– ЧТО здесь за фигня? «Blue's Clues»? (детское телешоу, главным героем которого является собачка по имени Блу – прим.пер.) Напитки за седьмой столик!

Он вручил мне клочок бумаги, и я отправилась собирать заказ, …а когда через минуту вернулась, ребенка уже не было. Я спросила о нем у Маркуса, но он лишь пожал плечами и сказал:

– Откуда, блять, я знаю? Я что – мистер Роджерс?

Я хихикнула, вспомнив о том, что Эдди Мёрфи играл мистера Робинсона (думаю, имеется в виду фильм «Обмануть всех» – прим.пер.), ….и его герой участвовал в скетче, изображая мистера Роджерса.

– Ты когда-нибудь видел, как Эдди Мерфи…, – начала я, но Маркус лишь свирепо взглянул на меня, …так что я сглотнула, – Не важно.

Иногда Эдвард приходил на ужин в те дни, когда я работала, и мы играли и флиртовали друг с другом, словно только что познакомились. Это было очень весело.

В первый раз это оказалось сюрпризом, когда я обернулась и увидела перед собой этот прекрасный высокий экземпляр мужчины. Я тут же покраснела, и он ухмылялся, пока я теребила в руках меню.

– Столик на двоих? – спросила я, отыскивая глазами хороший столик.

– Нет, только для меня, – он немного робко усмехнулся, – Я… один.

– АХ…, – я недоверчиво нахмурилась, – Как ТАКОЕ могло произойти? Все девушки, находящиеся здесь, ослепли или как?

– Или, может быть, они в первый раз видят, кто я есть на самом деле…, – сказал Эдвард шепотом, когда я двинулась к уютному маленькому столику в углу.

Я негромко рассмеялась над этим и ответила:

– Ну, да, ты ПРОСТО вылитый плохой парень, я это вижу.

– Нравится? – спросила я, когда мы подошли к столику.

– Думаю, да, – он пожал плечами, присаживаясь, – На самом деле мне все равно – я же один. Лишь бы еда была вкусной.

Я скорчила мину и прокомментировала:

– О, бедняжка. Ничего интересного не намечается…

Тогда он чертовски сексуально улыбнулся мне и сказал:

– Вечер только что перестал быть томным.

После этого заявления я уже не могла нормально обслуживать его столик. Я превратилась в неумеху, и с дрожащими руками носила ему заказанные блюда. Со всеми остальными клиентами я вела себя безупречно… уверенно, бесстрашно, дружелюбно, …но когда я возвращалась к столику этого прекрасного незнакомца, у меня все валилось из рук. ЧЕРТ! Как ему удается вытворять со мной такое после всего времени, что мы провели вместе? Должно быть, он знает какие-нибудь магические заклинания.

Я ощущала на себе его взгляд, пока обслуживала других посетителей, …и чувствовала гордость за свою работу. Но затем опять, …когда принесла заказанную им воду, …немного разлила.

– Извини, извини! – я взяла льняную салфетку с пустого сидения за столиком и промокнула ею воду.

Тогда он нежно положил свою руку поверх моей и прошептал глубоким масляным голосом:

– Расслабься. Все нормально. Знаешь, ты не должна меня бояться. Я не кусаюсь… больно.

Я задрожала, вспомнив, что эти же слова он говорил мне в ту ночь, когда мы познакомились, …и это был крошечный «привет» от настоящего Эдварда, …напоминающий мне о том, что это он, …и что мне нечего бояться. И это тут же принесло мне облегчение.

– Это очень плохо, – ответила я, глядя на него взглядом, полным похоти, – Я люблю, когда меня кусают.

Я придумала этот ответ давным-давно, …после возвращения из клуба в ту ночь, …тогда, спустя несколько часов на меня снизошло озарение в виде клевого ответа. Я была рада, что у меня наконец-то появилась возможность сказать ему это и не упасть после этих слов в обморок.

Когда я двинулась назад, он обвил мое запястье своими гладкими пальцами и остановил меня.

– ПОДОЖДИ! – он почти умолял, когда я развернулась лицом к нему, …и он бросил на меня тот самый взгляд, …с кривоватой лукавой усмешкой, – Я не говорил, что НЕ УМЕЮ кусаться. У меня есть зубы. Острые… зубы.

И я чуть не растаяла на месте, словно пудинг. Как ему удается моментально находить такие слова? Он очень одаренный. Держу пари, он соблазнил бы и старика, если бы захотел.

Я улыбнулась и осторожно ответила:

– Хорошо. Они скоро понадобятся тебе за ужином.

Он улыбнулся мне в ответ и почти кивнул, наслаждаясь моими подшучиваниями, …и облизнул губы,… наклоняясь ближе и потирая своими охуенными губами о костяшки моих пальцев, … и сказал:

– Я оставлю много места для десерта. Обещаю.

Дерьмо.

И затем это слово вырвалось у меня изо рта, я произнесла его ВСЛУХ!

– Дерьмо, – сказала я и глубоко выдохнула. Мое возбуждение было очевидным. Я в смущении отпрянула от него, услышав его мягкий смех, …и побежала обратно на кухню, отступая, …мне нужно было время, чтобы перегруппироваться.

Я налила стакан ледяной воды и выплеснула его себе на лицо, …довольная тем, что кубики льда провалились под мой топ. Возможно, теперь мой мозг снова заработает.

Маркус взглянул на меня и его глаза расширились при виде моей мокрой футболки. Он даже прекратил крошить овощи, чтобы не отрезать себе пальцы.

– Высуши их! – он нахмурился, – У нас здесь не КЛУБ «BADA BING»! (стрип-клуб в телесериале «Клан Сопрано» – прим.пер.)

– ИХ? – я рассмеялась, направляясь в дамскую комнату и включая сушилку для рук, …надеясь, что Эдвард придет сюда и набросится на меня, …но он не пришел. Я вспомнила тот вечер на автозаправке, когда он ходил в туалет, и мне хотелось бы знать – почему это так беспокоило его, …но это оставалось между ним и Питером. Может быть, когда-нибудь он мне расскажет. А хочу ли я это знать?

Мне хотелось заползти под его столик и начать расстегивать его штаны, просто чтобы посмотреть, как он отреагирует. Но я представила себе, что с нами тогда сделает Маркус и вычеркнула эту идею из списка. Может быть, как-нибудь ночью, после закрытия, он позволит мне закрыть ресторан и тогда мы могли бы сыграть в эту игру.

Но затем здравомыслящая Белла вернулась и разрушила все мое веселье. Она сказала, что я здесь работаю, и что это неправильно – с таким неуважением относиться к ресторану Маркуса, …и бла-бла-бла, …так что я решила разыграть святую невинность… и напасть на его милую маленькую задницу, когда мы придем домой. Может быть, я снова изнасилую его в машине, …и я была очень удивлена, увидев лукавый блеск в своих собственных глазах в отражении в зеркале, которое уставилось на меня.

Теперь «они» были сухими на вид, так что я вернулась к работе. Я прошла мимо столика Адониса, не взглянув на него, и направилась к шестому столику, за которым сидело четверо улыбающихся мне ковбоев. Они просили счет, и я принесла им его,… но прежде, чем я ушла, один блондин, который работал на конюшне, сказал:

– Еда была вкусной, но обслуживание было ПРЕВОСХОДНЫМ.

Я поняла двусмысленность его слов и понадеялась, что Эдвард не собирается лететь по воздуху и приземляться на них, словно Человек-паук.

Я лишь улыбнулась, вспоминая уроки Эдварда по обслуживанию, …и сказала:

– Хорошо, спасибо. И если оставите чаевые, мой муж и семеро детей тоже будут вам благодарны. Доброй ночи.

Я усмехнулась и обернулась, видя, что Эдвард улыбается мне в ответ. Он вздохнул с облегчением, когда я пошла к его столику.

– Я сейчас же принесу Ваш заказ, сэр, …большое спасибо за терпение, – сказала я вежливо.

– Я мог бы ждать вечно, – сказал он без толики сарказма, даря мне ту убийственно прекрасную усмешку. Как бы мне хотелось быть в состоянии ждать вечно. Я хотела его пять минут назад. Он действительно превратил меня в маленького возбужденного котенка, трущегося об его ногу. И я никогда еще в жизни не была счастлива больше, чем сейчас.

– Конечно, мог бы, – я хихикнула, направляясь на кухню, и спросила там:

– Эй, мне нужна еда для белого парня. Ты уже плюнул в нее?

– Почти, – Маркус чувственно улыбнулся, глядя на тарелку так, словно она была его ребенком, …и выставил все блюда для Эдварда на металлический прилавок, – Скажи ему, чтобы наслаждался каждым куском.

– Если из-за тебя егосегодня стошнит, я надеру тебе задницу, клоун Хоуми (один из целой плеяды американских клоунов – прим.пер.), – предупредила я его, забирая поднос с тарелками.

– Ну вот…, – сказала я, расставляя перед Эдвардом тарелки и подмечая, что я еще ничего не уронила и не разлила, – Здесь для тебя несколько вариантов яда на выбор. Все зависит от того, как долго ты желаешь мучиться перед смертью. Наслаждайся.

– Ах, подожди, – он снова взял меня за запястье, и я взглянула на него, – Я не хочу есть в одиночестве. Блять, это грустно. Почему бы тебе не сделать перерыв и не присоединиться ко мне ненадолго?

Я осмотрелась и увидела, что в зале никого… приближалось время закрытия, а большинство жителей этого города едят только с четырех до восьми вечера. Сейчас было около половины десятого.

– Знаешь, …хватать за руки…, – я бросила взгляд на его руку, – Я ничего не говорила тебе раньше, но это жест, не достойный джентльмена. И Я занимаюсь каратэ.

Он ухмыльнулся, но не отпустил меня, а взглянул на свою руку, держащую меня за запястье.

– Я не джентльмен, – заявил он, совершенно не стесняясь и эта его сексуальная ухмылка вернулась на лицо, – И если ты хочешь швырнуть меня на пол, то я не против.

Черт, а он хорош. Я имею в виду,… ПЛОХ.

– И еще… мой босс – Сатана, – сообщила я.

– Я знаю, – Эдвард улыбнулся, – Но если он появится, я защищу тебя. Пожалуйста.

Я посмотрела по сторонам и решила сделать перерыв. У меня еще не было ни одного за весь вечер.

– Ну, клиент ведь всегда прав, не так ли? – я медленно присела на стул напротив него, …и он выпустил мое запястье.

– Да, – Эдвард улыбнулся по-настоящему счастливой улыбкой,… без какого бы то ни было сексуального подтекста.

– Мне нравится, как ты это говоришь, – кокетливо ответила я, взяв салфетку и постелив ее себе на колени.

– Хорошо, – он приступил к еде, – Я планирую повторять это много раз сегодня вечером.

Я вынуждена была хихикнуть в ответ на это. Очень хорошо.

– Попробуй это, – он держал пальцами маленький кусочек креветки, панированный в приправах, рецепт которых Маркус держал в секрете. Он поднес его к моему рту, и я соблазнительно улыбнулась ему в ответ.

Я положила руки на стул, на котором сидела и наклонилась вперед, …облизывая губы и прикусывая свою нижнюю губу, …а затем… я открыла рот и слегка высунула язык, …надеясь, что это выглядит сексуально, …а не отвратительно.

Тогда Эдвард вздрогнул и выронил креветку со словами:

– Дерьмо… прости. Подожди, …я возьму еще одну, … НЕ ДВИГАЙСЯ.

Я чуть не рассмеялась, но сдержалась и осталась в прежней позе, …было принято осознавать, что я тоже могу заставить его нервничать. Я наслаждалась этим.

Я немного пошевелила языком, пока ждала, …а затем он положил новую креветку мне в рот, …и я взяла ее, …слизнув языком сладкий соус с его пальцев.

– ММММ…, – глубокий звук вырвался из горла Эдварда, когда я сделала это, …и я жевала креветку, …постанывая с закрытыми глазами.

– Так вкусно, – я открыла глаза и одарила его распутным взглядом, – И креветка тоже вкусная. Дай еще.

И я ждала, пока он скормит мне еще одну. Он улыбался так широко, что я думала, что расплачусь, …но продолжала играть роль сексуальной девушки, …и он покопался в тарелке, чтобы найти еще что-нибудь, чем накормить меня.

В тот вечер я печатала послание для «несчастливого печенья» Эдварда,… и оно гласило:

Сегодня тебя оттрахают так, как никогда еще не трахали

Во всяком случае, я на это надеялась.

В тот вечер я забрала Эдварда и привела домой, где мы вытворяли такие вещи, что заставили фотографии, висящие на стенах, плакать. Маркус по-прежнему думал, что мы – сумасшедшие белые люди, но он больше не говорил этого с таким ядом в голосе, как раньше. Эдвард почти скучал по этому.

– Трахни меня, Белла, еще! – крикнул Эдвард, когда я лежала грудью и лицом на кухонном столе, чувствуя, как он бьется во мне сзади. И на мне были лишь туфли на высоком каблуке.

Я охала, двигаясь вперед-назад с большей силой, когда он вскрикнул, и я пробормотала:

– Клиент всегда прав…

Мне следовало следить за тем, что я говорю в моменты наивысшего возбуждения – этому я быстро научилась. Так, я чуть не добавила в конце этого предложения: «Да, сэр», но не могла сказать этого, потому что в противном случае на сегодня все бы закончилось. Я чуть не сказала: «Это удовольствие – служить Вам». Но я не могла сказать и этого тоже, …иначе сексу конец.

Питер рассказал мне о «спусковом крючке», …словах, которые могут убить в Эдварде все желание, либо принесут воспоминания, с которыми он пытается иметь дело или подавить. Также мы обсуждали мою неуверенность, …повышение моей самооценки, …и я действительно чувствовала, что начинаю становиться сильнее, …и понимать, что я не просто какая-то там Джейн, какой я всегда себя считала. Я чувствовала, что это займет время, …но… я росла, …менялась.

Я не слишком много заработала в ресторане Джимми Чена, но этого было достаточно, чтобы купить всем по паре приятных подарков. Я подошла к этому творчески и у меня была парочка хороших идей подарков для Эдварда и Кэти.

Кэти написала нам с Эдвардом список того, что она хочет, и в основном это были игрушки, а еще «ай-под» и мобильный телефон. Когда Эдвард увидел в списке косметику, он чуть не наложил в штаны. Такую же реакцию вызвал пункт «утюжок для волос» в списке.

– Кэти превращается в девушку, Эдвард, – я положила руки ему на плечи, добавляя:

– Это случается, …ей исполнится десять через несколько месяцев. Это – большое событие.

– Но мне нравятся ее кудри! – безутешно произнес Эдвард, уставившись в список, – И ей НЕ НУЖНА косметика, ее лицо идеально таким, какое оно есть!

Я хихикнула.

– Ты говоришь так же, как мой папа.

– И кому она собирается звонить по МОБИЛЬНОМУ? – теперь Эдвард был зол, – Какому-нибудь мальчику или еще кому?

– Единственный мальчик, который нравится Кэти – это доктор Питер, – сообщила я, – Это всего лишь «для галочки». Она видит, что у других девочек есть мальчики, и ей тоже нужно его иметь. Она хочет быть как все другие девчонки.

– Я не хочу, чтобы она была как все другие девчонки, – огрызнулся Эдвард, вцепившись в бумагу так, что она стала выглядеть жеваной по краю, – Я люблю ее такой, какая она есть.

– Все меняются, малыш, – я обняла его, положив подбородок ему на плечо, – Ты будешь любить ее, даже если она будет злобным тинейджером и станет огрызаться. Ты просто тогда не будешь этого осознавать.

– Тинейджером? – он нахмурился, – ААГГГХХХХ, …ей еще нет даже ДЕСЯТИ ЛЕТ! (официально тинейджер – подросток в возрасте от тринадцати до девятнадцати лет – прим.пер.)

– Подожди, пока она не захочет ПОГОВОРИТЬ, – сказала я ему на ухо.

– Поговорить? – он озабоченно встрепенулся, – О ЧЕМ ПОГОВОРИТЬ?

Я закатила глаза.

– БОЛЬШОЙ… РАЗГОВОР! О сексе.

– О СЕКСЕ? – теперь он обезумел, и бумажка со списком взлетела в воздух, а затем упала на пол, – Она НЕ СТАНЕТ спрашивать МЕНЯ о СЕКСЕ! А если спросит – я НЕ ОТВЕЧУ!

– Отлично, папаша, …отлично, – сказала я, – Сделай так и даю гарантию – в старших классах школы у нее уже будет семья из четырех человек.

– О БОЖЕ! – Эдвард беспомощно огляделся, – Что я должен ей СКАЗАТЬ? Что ОНА СКАЖЕТ?

– Я не могу видеть будущее, Эдуардо! – я легла в кровать, глядя на его спину, – Это важно – дать Кэти понять, что… секс – это почти любовь. И что это прекрасно…

– Секс и любовь? – он посмотрел на меня, – Но тогда она подумает, что раз она любит ПИТЕРА, то это нормально – заниматься с ним сексом.

– Нет…, – я взглянула на потолок, – Во-первых, этого не случится, …и, во-вторых, …лишь тот факт, что она спрашивает… или любопытствует,… не означает, что она собирается уйти от тебя и заняться сексом! Сейчас она просто познает, …в один прекрасный день она станет женщиной, …и у нее появятся вопросы.

– О ГОСПОДИ, – Эдвард продолжал беспокоиться, хватая себя за волосы.

– Эдвард, …расслабься, – я провела рукой по его напряженной спине, – Ты из тех людей, которые видели обе стороны секса. Ты видел страсть и необыкновенное счастье от занятий любовью…

Он улыбнулся и затем склонился ко мне. Но я приложила руку к его рту, не давая ему говорить.

– И ты видел самую отвратительную его сторону… боль, насилие, …агонию разбитого сердца от пустого секса…

Он слегка кивнул мне и промолчал.

– Ты знаешь «из первых рук» больше, чем знает большинство родителей, разницу между двумя сторонами. Просто покажи ей эту разницу, …скажи ей подождать до тех пор, пока это не будет занятием ЛЮБОВЬЮ, …и я думаю, что она тебя поймет. Не говори с ней как с ребенком. Она не ребенок. Не успеешь оглянуться – она уже спросит у тебя, можно ли ей принимать противозачаточные таблетки.

И тогда я снова его потеряла.

– ИИСУС ХРИСТОС! – теперь он вцепился в свои волосы обеими руками, – И предполагается, что я должен ответить ей «ДА» на это?

– Я думала, ты любишь говорить «да», – подразнила я его и получила он него в ответ взгляд. Твердый, отцовский взгляд, который говорил мне вести себя хорошо. Это было чертовски горячо.

– Да, ты скажешь «да» на это, – сказала я без колебания, – Если только не хочешь, чтобы тебя называли дедушкой.

– Оооо…, – судя по голосу, его тошнило, и он сжал свой живот обеими руками.

– Я знаю, что ты пропустил несколько лет с ней, – я осторожно уложила его на спину и потерла ему живот своей рукой, – Это были годы, когда она была маленькой девочкой, …я понимаю это. И она очень быстро растет, я знаю, что это причиняет тебе боль. Но нам просто нужно быть с ней рядом; куда бы она ни шла, мы должны идти рядом, …без постоянных криков и пинков. Да, мы будем вести ее и держать ее в рамках, …но мы не можем сделать так, чтобы она не росла. Если мы сделаем это, она уйдет и уйдет без нас. И мы упустим еще несколько прекрасных моментов. Не бойся. Она вырастет отличной девочкой. Она ОСОБЕННАЯ. Это никуда не исчезнет.

– Я не хочу потерять ее снова, – прошептал Эдвард, и его голос слегка треснул, когда он взял мою руку, – Я только что вернул ее.

– Ты не потеряешь ее, – заверила я его, – МЫ… не потеряем ее.

Эдвард снова попытался заговорить – он все еще беспокоился, но я прижалась к нему и прикрыла ему рот рукой.

– Шшшш, …давай мамочка расскажет тебе сказку, – сказала я.

– ВАУ! – Эдвард улыбнулся, сильнее прижимаясь к моей груди, обнимая меня, – Я люблю сказки.

– Хорошо, молчи и слушай, – начала я, – Однажды… в тридевятом королевстве…

– Почему это должно происходить в тридевятом королевстве? – спросил Эдвард голосом маленького мальчика.

Какая же заноза в заднице – этот ребенок! Ему просто повезло, что он такой милый.

– В королевстве нашего квартала, – поправилась я, и он расслабился у меня в объятьях, – Жила красивая маленькая принцесса, …со своим даже более красивым отцом, королем Эдуардо.

– И с королевой Беллой, – вставил он.

– Да, и с королевой Беллой, женой-великомученицей старого глупого короля, – позволила я себе сказать, и Эдвард надул губы.

– Однажды маленькая принцесса отправилась к Его сиятельству и сказала:

«Я хочу рассказать тебе кое-что прекрасное, папочка».

И король спросил:

«Что же это, Кэти?»

И она рассказала королю, что на их королевство напал ужасный дракон и СЪЕЛ всех до одного мальчиков.

– ВАУ, дракон! – весело выкрикнул Эдвард.

– Действительно! – я улыбнулась, – И тогда Кэти сказала королю, что она в любом случае не хотела заниматься сексом. И все были очень счастливы, и устроили по этому поводу грандиозный фестиваль и прекрасную вечеринку! Ну, за исключением семей съеденных мальчиков. Те организовывали похороны.

– ВАУ! – Эдвард захлопал в ладоши, совершенно не переживая за бедных мертвых мальчиков, …он такой злой.

– А что стало с драконом? – спросил Эдвард.

– Дракон жил долго-долго, …в самом прекрасном лесу, какой король смог найти на всей земле. И он больше никогда не был голоден, холоден и одинок. Конец.

– ВУУУУ! – восторженно вскрикнул Эдвард.

– Да, а когда Кэти выросла, она стала прекрасной женщиной и они жили долго и счастливо! – добавила я, с удовольствием поддразнивая его.

– ЭЙ! – он сел и нахмурился, глядя на меня.

– Доброй ночи, Ваше Высочество! – я перевернулась и погасила свет.

Coloring outside the lines. Глава 34 (часть 2)

Глава 34. Это – Рождество.

Часть 2.

BPOV

Через пару дней Эдвард сказал мне, что Шэрон пригласила всех нас к ним домой на рождественскую вечеринку. Она должна была состояться за неделю до Рождества, и Эдвард с нетерпением ждал этого дня. Он сказал, что было бы здорово хоть раз побывать на рождественской вечеринке, на которой никто не ждет, что он станет раздеваться. Он так спокойно ввернул это, словно это был обычный разговор, …и я ушла в ванную, рыдая из-за того, что ненавидела боль, которую ему пришлось выносить на протяжении шести лет, …ненавидела то, что не встретила его раньше, чтобы уберечь от всего этого. В таком случае был бы он тем, кто есть сейчас? Блять, все эти мысли выносили мне мозг.

Потом Кэти сказала нам, что Питер тоже приглашен на вечеринку. Эдвард сказал, что Дженна начала ходить к доктору Питеру на сеансы.

И сейчас Кэти отчаянно пыталась нарядиться для этой вечеринки. Она по-тихому попросила меня помочь ей причесаться, накраситься и одеться – все. Было приятно, что ей понадобилась моя помощь, и я не смогла ей отказать. Но, пока мы ходили по магазинам, я попыталась ненавязчиво дать ей несколько советов по поводу мальчиков… мужчин, …и, возможно, попытаться изменить ее мнение по поводу этой ее одержимости Питером. Мы с ней классно поговорили, и я почувствовала связь между нами, …и все равно видела, что впереди опасная дорога, …с мигающими красными огнями и надписью «ОБРЫВ МОСТА», …но я действительно ничего не могла с этим поделать или как-то сказать ей, чтобы она остановилась.

Кэти шла вперед, к тому моменту, …когда впервые разбивается сердце, …и я не могла уберечь ее от этого. Я даже поговорила с Питером во время своего сеанса и предупредила его, к чему все идет. Он воспринял это всерьез и сказал:

– Я сделаю все, что смогу, чтобы это была небольшая боль. Я обещаю, Мэри.

Я не слишком много рассказывала об этом Эдварду, потому что знала, что он совершит какой-нибудь безумный поступок, чтобы предотвратить это. Он бы отправил Питера на праздники в Сибирь, если бы думал, что это убережет его маленькую девочку от разбитого сердца.

Эдвард по-прежнему надрывал спину, работая на конюшне, …и также каждый день заботился о Дэнсер, поэтому в большинстве случае по вечерам он ел, принимал душ, …а затем шел в кровать после того, как поможет Кэти с ее домашним заданием. Сейчас у него было так много забот, что я была рада, что судебные исполнители сделали небольшой перерыв на каникулы и оставили нас в покое. Сэр Кевин по-прежнему считался пропавшим без вести, и никто не знал – жив он или мертв. Рейвен выпустили из тюрьмы под залог, но она находилась под домашним арестом. Задница Джеймса все еще сидела в тюрьме в ожидании суда.

Выходные принадлежали нам, …и иногда мы с Кэти тайком отправлялись пройтись по магазинам за рождественскими покупками, …или Эдвард сам брал Кэти, …либо ее забирали Бен с Анджелой, а мы с Эдвардом отправлялись по магазинам, чтобы купить подарки для нашей маленькой девочки. После того происшествия на Хэллоуин я даже всерьез начала чувствовать, что являюсь частью жизни Кэти. Она все ближе подпускала меня к себе, … и это не всегда было связано с Эдвардом, …иногда она предпочитала делать что-то со мной, А НЕ с ним. И после того, как я поговорила об этом с плачущим Эдвардом, он обрадовался.

Я действительно не возражала, когда Эдвард плакал по Кэти. Меня трогало, что он так сильно заботится о ней, …и я влюблялась в него еще сильнее. И я очень любила быть доктором Беллой для него, …когда могла.

Джош стал мне за прошлый месяц очень хорошим другом. Мы много смеялись с ним, и было очень здорово – чувствовать себя такой беспечной и юной. Он ни разу не пытался сказать или сделать что-либо неуместное, …я не интересовала его в этом смысле, и мы по-прежнему вели себя почти как брат и сестра. Мы о многом беседовали, и я говорила ему то, что мне было позволено говорить, …я знала все о его жизни и о том, как он стал психологом. У нас было много общего. У меня были и другие друзья, …в основном, студенты из той группы, куда взял меня Джош. Они были моложе той первой компании друзей, с которыми я познакомилась, и они были такими же «ботанами», изучающими психологию, как и я, …и вместе с ними было намного лучше. Мы обсуждали некоторые вопросы и выдвигали свои собственные теории по определенным темам, …это было трудно, но интересно, …и классно! Наконец я стала частичкой того мира, который был моим собственным,… и мне это очень нравилось.

Я привела друзей в свой дом и сделала их частью жизни Эдварда и Кэти. Мне хотелось, чтобы они хорошо вписались в нашу семью и стали нашими общими друзьями. И они стали. По большей части.

Эдвард никогда не скрывал своего отвращения к Джошу, когда тот был рядом, и я помню первый ужин, который мы ели вместе. Мы ужинали в кафе «Кампус» и Эдвард выбирал песни в маленьком музыкальном аппарате, который был встроен в наш столик.

Это были:

«Неверная» Рианны,

«Твое неверное сердце» Хэнка Уильямса,

«Не говори с незнакомцами» Рика Спрингфилда и, наконец,

«Прежде, чем он обманет» Кэрри Андервуд.

Вот тогда я на десять минут вывела его на улицу, чтобы накричать на него. И почему мы не попросили Питера пойти с нами?

Когда мы вернулись, Джош играл в пул и пригласил Эдварда поиграть с ним. Я чувствовала, что между ними происходит какой-то странный раздраженный диалог, …но моя подруга Линн уговорила меня дать мальчикам поиграть, пока мы с девчонками пили яблочный «мартини» и я слушала советы по поводу мужчин и дурацкого секса.

Я даже не знала, что Эдвард умеет играть в пул, …но я продолжала украдкой смотреть на него и видела, как он наносит удары, …и шары у него всегда попадали в лузы! Они тоже беседовали, и это беспокоило меня.

Затем девчонок слегка «развезло», и они принялись выспрашивать у меня, каков Энтони в постели. Я покраснела, сказав, что мне нужно в туалет,… и сбежала.

Примерно через час парни вернулись и они улыбались. Они не стали закадычными приятелями, но, казалось, что они пришли к пониманию.

Девчонки спросили, кто выиграл. Джош обнял Эдварда, у которого улыбка была от уха до уха, и тот энергично скрестил руки на груди и объявил:

– Я.

Я улыбнулась раньше, чем успела это осознать. Эдвард всегда и во всем выигрывает, не так ли? Он умел делать все, и я по-прежнему слегка завидовала ему в этом.

– Это парень – мелкий жулик, – сообщил Джош, делая глоток пива, – Короче, теперь это твое новое имя… Жулик.

Эдвард взглянул на меня, и я сказала:

– Джош всем придумывает клички. Думаю, это потому, что он забывает настоящие имена.

– А у тебя какая? – спросил он, выглядя немного обиженным от того, что никогда не слышал ее раньше.

Мне было неловко, когда я решила просто сказать это.

– Тошнотик, – заявила я, и остальные девчонки рассмеялись. Джош тепло улыбнулся мне.

– Тошнотик? – спросил Эдвард, думая, что ослышался, – Почему?

– В первый день, когда я познакомился с Мэри…, – громко сказал Джош, – Ее стошнило на клумбу позади моего офиса. И я понял, что мы станем друзьями навсегда.

Эдвард посмотрел на меня и нахмурил брови.

– Ты никогда не рассказывала мне об этом. Тебя тошнило? Ты в порядке?

Ох, блин. Я не могу рассказать ему о том, что меня рвало, потому что я подумала о том, что Виктория сделала с ним из-за меня. Это разобьет ему сердце.

– Думаю, я съела испорченный «бурито» или еще что-то, – я пожала плечами, краснея сильнее.

– Ну, по меньшей мере, ваши клички начинаются с одной и той же буквы, – сказала одна из девчонок, Брейди, и хихикнула. (кличка Эдварда в оригинале звучит как «Hustler», Беллы – «Hurl» – прим.пер.)

Внезапно мне захотелось уйти от них ото всех, …и забрать Эдварда с собой. Зазвучала медленная композиция, и я схватила его и быстро направилась на танцпол.

– Эй, ОУ! – он хихикнул, когда мы оказались там, – Дай мне снова положить руки на эту впадинку, и тогда я весь твой.

– Прости, – я обняла его руками за шею и погладила волосы у него на затылке, стоя с ним нос к носу, когда мы медленно сделали шаг влево, …затем шаг вправо, …и его руки лежали на моей спине, возле задницы. Именно там, где мне и хотелось, чтобы они лежали. Ммммм…

– Ты в порядке, детка? – спросил он, глубже заглядывая в мои глаза, – Если нет, мы можем пойти домой, …сколько коктейлей ты выпила, пока меня не было?

– Один, ПАПУЛЯ, – сказала я, – Я в порядке. Я просто соскучилась по тебе.

Он негромко рассмеялся и крепче прижал меня к себе.

– Моя малышка, – проворковал он, нежно целуя мои губы и закрывая глаза, – Я всегда с тобой, тебе никогда не придется скучать по мне.

– Обещаешь? – спросила я, чувствуя, что сегодня вечером я слишком прилипчива.

– Я обещаю, – сказал он немедленно, а затем улыбнулся и добавил:

– Если ты веришь обещанию вампира…

– О чем вы, парни, разговаривали? – я немедленно перевела тему, не желая, чтобы хоть что-то напоминало мне о Виктории, – Что это было?

– Мы играли в пул, – он пожал плечами, глядя на бильярдный стол, за которым сейчас играли двое других студентов, – Он думал, что «сделает» меня. Но я умею играть в пул. В прошлом, когда мне хотелось «зависнуть» в теплом месте, я знал несколько бильярдных, где всегда было открыто. Одна женщина научила меня играть. Я очень хорошо научился, и тогда я стал играть за еду и номер в отеле. Фокус в том, чтобы в первых двух партиях сделать вид, что ты полный лох, …а затем ты начинаешь играть в полную силу, …и даешь им все, чего они заслуживают. Позволь сказать тебе, что это лучше, чем «зависать» зимой на кладбище.

– Женщина? – я ухмыльнулась, – Что за женщина?

– Просто женщина, – он усмехнулся, – Кристина. Она была добра ко мне.

– Это было тогда, когда ты был с Таней…, – сказала я вслух, когда до меня дошел этот факт, – Когда тебе было негде жить… ты…

– Нет, я не спал с ней, – он немного нахмурился, – Не каждая симпатичная женщина, с которой я был знаком, имела виды на мой член, Белла, веришь ты мне или нет.

– Я знаю…

– И даже если и ИМЕЛА, Я в состоянии хранить верность, – теперь в его голосе слышалась злость, – Я не родился шлюхой, эти уроки я выучил позднее.

Он двинулся, чтобы уйти от меня, но я прижалась к нему и разрыдалась.

– Нет, нет, …не надо, …не уходи…, – хныкала я, – Прости меня, …прости, …я не это имела в виду, …не злись на меня, …пожалуйста…

Эдвард взглянул на меня и поднял пальцами мой подбородок, заставляя взглянуть на него.

– Ты выпила больше одного коктейля сегодня, маленькая девочка, – сказал он так, словно это был очевидный факт, и злости в его взгляде и голосе больше не было.

– Я не помню…, – я почувствовала легкое головокружение, и он кивнул, словно знал, что прав.

– Я знал это, – он продолжал танцевать со мной медленный танец, – Ты не настолько пьяна, чтобы была необходимость вести тебя домой, но… тебя немного «развезло», …и ты весь оставшийся вечер будешь у меня на виду, поняла, Белла? А когда мы вернемся за столик, ты выпьешь кофе.

– Да, Эдвард…, – я улыбнулась, и мне очень нравилось то, как он заботится обо мне, – Ну, …так о чем вы, парни, говорили? Вы теперь… типа друзья?

– Совершенно точно не друзья, – Эдвард покосился направо, а затем снова взглянул на меня, – Но мы установили некоторые факты. Он знает, что ты моя, и у него нет намерения преследовать тебя. А если такое намерение у него появится, он знает, что я со всей тщательностью надеру ему задницу.

– О Господи, вы двое действительно СКАЗАЛИ друг другу эти вещи? – сейчас мне хотелось умереть от смущения. Как мне теперь говорить с ним и что сказать?

– Это мужской разговор, Белла, – сообщил Эдвард, – Не беспокойся об этом. Думаю, с ним все в порядке. Он не такой змей, каким был Джеймс, это точно. Он сказал мне, что ты напоминаешь ему его лучшую подругу детства. Она вышла замуж и уехала с мужем в Японию. В любом случае, так он сказал. Если он сделает что-нибудь странное, ты СКАЖЕШЬ мне… немедленно. Это понятно?

– Понятно, – я улыбнулась, наклоняя свое лицо к его лицу, обожая это ощущение – находиться в его руках, пока звучала песня «Голубые глаза» Элтона Джона.

Мы танцевали, и Эдвард сказал:

– Я не выбирал эту песню. Она не подходит. Твои глаза карие. Самые прекрасные карие глаза, которые я когда-либо видел.

– Ну, ты можешь всегда заменить слова в песне на «карие глаза», – я улыбнулась, получая еще один поцелуй, …на сей раз глубокий и горячий.

Тогда он принялся нежно напевать мне на ухо:

– Карие глаза… у малышки… карие глаза… ооо, я ЛЮБЛЮ… карие глаза, …когда я рядом с ней, …где я страстно желаю быть, …я увижу… карие глаза, смеющиеся в солнечный день, …смеющиеся в дождь, …у малышки… карие глаза, …и я дома… снова.

Я схватила его и поцеловала, очень крепко и глубоко, …мой язык не давал ему дышать, когда я полезла вверх, …обвивая его ногами…

– Пора домой, малышка, – улыбнулся он, слегка рассмеявшись, пока я продолжала набрасываться на его губы своими губами, словно голодный дикарь, потерявший контроль, – Ну же, прекрати капризничать и подержи губки сжатыми несколько минут, чтобы я мог попрощаться с нашими друзьями.

– И тогда ты возьмешь меня? – спросила я, тяжело выдыхая слова.

– КТО ТЫ? – спросил он, рассмеявшись над моей новой стороной, которая появилась из-за «мартини», – И зачем я сражаюсь с этим?

Я даже не помню, как прощалась со всеми, …и, когда Эдвард отнес меня в машину, я уснула на пассажирском сидении, которое он откинул назад, пока вел машину. Когда я проснулась на следующий день, на мне была моя любимая пижама, и я была уютно укутана в одеяла, а Эдвард что-то смешивал для меня в блендере, …и этот звук БИЛ МНЕ ПО МОЗГАМ!

Он делал это с целью преподать мне урок, как это – пить слишком много, …и в блендере он смешивал лекарство от похмелья, рецепт которого держал в секрете. Я поклялась, что никогда больше не буду употреблять алкоголь, как только почувствовала, что у меня сильное похмелье. Меня рвало сильнее, чем в прошлый раз и я возблагодарила Бога, что Кэти эти выходные проводила с Беном и Анджелой. Эдвард придерживал мои волосы, читая мне лекцию о том, как узнать, что пора остановиться и о том, чтобы знать свои пределы, когда пьешь в компании с друзьями. И если бы он не был таким восхитительным, я бы, блять, вырвалась из его рук, …но в тот день я нуждалась в нем, …я чувствовала себя так, словно умираю.

Он был так заботлив со мной, …и мне ничего не хотелось больше, чем дюйма свободного пространства, когда это было мне необходимо. Эдвард не отходил от меня, и у него всегда была наготове свежая горячая ткань мне на голову, которая меня просто убивала. Он тер мне виски и шептал стихи из итальянских песен о любви, когда я хныкала. К концу того дня я любила его в два раза сильнее, чем прежде. Он нежен, он терпелив, и он никогда не устает, когда это необходимо. И прежде всего – он любящий. Даже, несмотря на то, что он меня воняло рвотой, и я имела жалкий вид, он все время обнимал меня и целовал мое лицо и лоб, …говоря мне о том, как я мила, называя меня любимой маленькой пьянчужкой.

Время летело, и не успела я оглянуться – мы все уже были готовы для рождественской вечеринки Шэрон. Эдвард сказал, что наряжаться не нужно, и я не стала, …но была занята под завязку, наряжая Кэти. Она решила, что этот вечер станет для нее особенным. Я хотела сказать ей: «НЕТ!» и: «Кэти, он взрослый мужчина, ему за тридцать!». Но я знала – что бы я ни сказала, боль неминуема. Я доверилась Питеру, зная, что он достойно справится с этим.

Когда мы, наконец, вошли в спальню Кэти, у Эдварда отвалилась челюсть при взгляде на дочь. Все ее волосы были выпрямлены и уложены в прическу «французский твист» с мягкими прядками, вьющимися у ее ушей. Платье было прекрасным, это был один из моих рождественских подарков, который она получила заблаговременно, элегантное, но простое платье, красное, длиной чуть ниже колен, …но оно демонстрировало ее маленькие ножки, …и она первый раз в жизни надела колготки. Она хотела обувь на высоком каблуке, но я не пошла на это. Обувь была на плоской подошве, но стильная. Одним словом, она выглядела как рождественский ангел. Я не стала накладывать ей тяжелый макияж, просто нанесла чуть-чуть тональной основы и блеск для губ. Это все, что ей было нужно. Она действительно красавица.

– Кейт…, – выдохнул Эдвард, – Ты так прекрасно выглядишь.

– Спасибо, пап, – она улыбнулась, взволнованная и счастливая.

– Тебя накрасили по-настоящему…, – сказал он, и в его тоне не было злости, …но было удивление,… и его взгляд переместился на меня.

– Лишь чуть-чуть, – вмешалась я, – Ей хотелось просто… попробовать.

– Ладно, – сказал Эдвард, пристально разглядывая свою дочь, когда на его глаза навернулись слезы, и он сказал:

– Ты выглядишь так,… ты больше не похожа на маленькую девочку.

– Папа, – глаза Кэти тоже стали влажными, и она обняла его, – Я всегда твоя маленькая девочка. Не заставляй меня плакать, иначе испортится мой макияж.

Итак, мы отправились на вечеринку, …и Питер уже находился там, попивая горячий шоколад. Шэрон и Боб обняли Эдварда, а затем меня, …приглашая нас в дом, который был огромным! Он, черт возьми, казался размером с целый город!

– Это моя дочь Кэти, – Эдвард представил ее Шэрон, Бобу и Дженне, …и она робко поздоровалась, позволяя Эдварду снять с нее пальто. Они прокомментировали, как сильно Кэти похожа на Эдварда, но он сказал:

– Нет, она просто копия своей матери. Ей очень повезло.

Питер встал, когда увидел нас, подходя и улыбаясь Кэти со словами:

– Ты выглядишь просто прекрасно, Кэти. Веселого Рождества.

– Веселого Рождества, доктор Фачинелли, – она просияла, глядя на него, неспособная ничего к этому добавить.

Эдвард подслушал их маленький разговор и попытался увести Кэти, чтобы вместе с ней проверить – как там Дэнсер, но на ней были модные туфли, и она не хотела перепачкать их в грязи или вымочить в снегу. Эдвард выглядел так, словно у него потерялся щенок, когда она пошла вслед за Питером.

Я тут же подошла к нему и казала, что хочу увидеть Дэнсер, … и мы вдвоем направились проведать ее на конюшню. Я знала, что сейчас Эдвард мне чего-нибудь наговорит.

– Зачем ты это сделала? – спросил он у меня, пряча боль в голосе, пока водил пальцами по морде спящей Дэнсер. В конюшне на ночь свет был приглушен.

– Зачем ты нарядила ее и сделала похожей… на это? – спросил он затем.

– Она хотела этого, – я пожала плечами, – Возможно, это неправильно, я не знаю, …я не слишком хорошо разбираюсь во всех этих материнских вещах. Но последние несколько недель – ты видел это – она хочет быть со мной, …она задает мне вопросы, …я ей нравлюсь. Она выглядит замечательно, я не могла «обломать» ее. Если бы она сделала все это сама, вот тогда бы она выглядела, как…, но я проконтролировала, чтобы этого не случилось.

– Я не сержусь на тебя, Белла, …но…, – он взглянул на меня впервые с тех пор, как мы сюда пришли, – Таня… всегда одевалась подобным образом. Она всегда носила особую обувь и модные костюмы, …как моя мать. «Не порти мне макияж». Я, блять, ненавижу это предложение. И Кэти сказала мне его сегодня вечером.

Я почувствовала тошноту, я и понятия не имела…

– Прости, …я не знала этого…, – начала я, чувствуя, что слезы наворачиваются на глаза от того, каким тоном он только что говорил.

– Она не смогла прийти посмотреть на Дэнсер из-за своих Богом проклятых туфель, – пробормотал Эдвард, убирая гриву Дэнсер с ее глаз, – Я не хочу, чтобы она была одной из ТАКИХ девчонок, Белла.

– Ладно, прости, – я чувствовала себя ужасно и ощущала, как падают мои слезы, – Я поговорю с ней. Она просто хотела выглядеть… очень красивой сегодня вечером.

– Зачем? – Эдвард нахмурился, отходя от Дэнсер на пару шагов, – Из-за того, что сегодня здесь ПИТЕР? Она последовала за ним, словно я НИЧЕГО для нее не значу!

– Ты ревнуешь, – догадалась я.

– Да, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ты права – я ревную! – он обернулся и уставился мне в лицо, – Моя девятилетняя дочь волочится за сорокалетним мужчиной!

– Ему еще не сорок, – сообщила я.

– Мне все равно – пусть ему будет хоть сто лет! – проревел Эдвард, и парочка лошадей заржали в ответ, – Мне это не нравится, я не хочу, чтобы Кэти ни выглядела так, ни ВЕЛА СЕБЯ так!

– Эдвард, я знаю, …послушай, – начала я, – Питер планирует поговорить с Кэти сегодня вечером. Серьезно поговорить. У меня такое чувство, что завтра Кэти уже не будет больше преследовать Питера.

– Почему никто не рассказал МНЕ об этом? – он нахмурился.

– Потому что ты прекрасный отец и хочешь защитить ее, – сказала я, – Но тебе нужно позволить этому случиться. Это станет важной частью ее взросления. Разбитые сердца… вдрызг, …но девочкам это нужно… и – закрыли тему. Позволь Питеру взять все в свои руки.

Эдварду было крайне неприятно, но он пошел со мной обратно на вечеринку, …и даже немного повеселел, …особенно, когда Шэрон принялась раздавать всем подарки.

– Энтони, – она указала на Боба, который нес огромную коробку в блестящей зеленой обертке, – Это тебе от Боба, Дженны и меня. Также мы все хотели поблагодарить тебя за твой крайне тяжелый труд и все твои старания. Никто, …и я хочу сказать – НИКТО… не учился этой работе так быстро и не делал ее с такой заботой и любовью, как ты. Мы надеемся, что ты останешься с нами на долгие годы. Ты – член нашей семьи. Веселого Рождества.

Эдвард взглянул на меня, и в его глазах стояли слезы… и нежная улыбка.

– Спасибо, – он задохнулся от эмоций и разорвал обертку, …и все рассмеялись, наслаждаясь его возбуждением и детской непосредственностью.

– Они слишком милы для своего возраста, – сказала Кэти сухим тоном, полным сарказма и все рассмеялись даже громче.

– Вау…, – он открыл коробку и увидел прекрасное седло, лежащее внутри. Оно было сделано из черной кожи и декорировано серебром, …и он сказал:

– На нем мое имя… и Дэнсер!

Я присмотрелась и увидела, что имя Энтони было выбито на серебре, рукописным шрифтом, …а на другом конце седла… было так же написано имя Дэнсер. Это седло было не из дешевых. Оно было безупречным, и детали поражали воображение. Я почувствовала себя плохо, потому что это не означало, что Эдвард сможет ездить на ней верхом. Но я ничего не могла с этим поделать. В любом случае, Эдварду очень понравился подарок.

– Это Шэрон выбрала, – сообщил Боб, пока Эдвард продолжал любовно поглаживать седло рукой, – Оно лучшее из лучших, …сделано на заказ. Мы знаем, что Дэнсер может никогда и не позволить тебе надеть на нее это седло или оседлать ее, …но пути Господни неисповедимы, парень. Никогда не знаешь, что произойдет. В один прекрасный день Дэнсер может позволить тебе оседлать ее, …и когда это случится, у тебя уже будет лучшее седло, изготовленное человеческими руками. А если она не позволит ее оседлать, …ну что же, тогда у тебя будет это седло, чтобы иногда взглянуть на него… и вспомнить свою самую первую кобылу, …свою лучшую кобылу… твою Дэнсер.

– Дэнсер не было бы в живых без вас, ребят, – сказал он, с гордостью держа седло в руках, – Спасибо вам всем. Я люблю вас.

И затем все они обнялись, …даже Дженна. Но это было здорово. И я совершенно не ревновала. На самом деле, я смаргивала слезы. Эдвард может думать о себе, как о мальчике с конюшни, …но на самом деле кажется, словно он нашел свою жизнь здесь, …нашел место, где он делает хорошую работу, …и любит ее. Для меня не имеет значения – официант ты или главный хирург, если ты нашел свое место – у тебя есть все. И он нашел. Я надеюсь, что в один прекрасный день, я также найду свое место, когда пойду работать.

Все новые друзья Эдварда и работники конюшни хлопали ему, пока он держал седло в руках, изучая на ощупь каждый его дюйм. Видели бы вы, как он прикасался к нему и каким бесценным был для него этот подарок. У меня было такое чувство, что ночью это седло будет лежать в нашей кровати между нами.

– Мэри…, – он взглянул на меня, – Иди, посмотри. Оно просто прекрасное.

Я полностью согласилась с ним, взглянув на него ближе, усаживаясь на пол рядом с Эдвардом, чтобы позволить ему показать его мне.

Эдвард подарил Бобу серебристую табличку, на которой было выбито его имя, а на заднем фоне была выгравирована бегущая лошадь вместе со словами, которые Эдвард написал для него.

Табличка гласила:

Дорогой Боб,

Когда я только переехал сюда, я был очень зол и напуган. Напуган тем, что не смогу выполнять такую тяжелую работу, как эта. Зол, потому что я был слаб, мягкотел и не думал, что во мне есть то, что нужно, чтобы выполнять эту работу. Я был зол на себя. Я сказал себе, что ненавижу эту работу.

И тогда я познакомился с тобой, и ты показал мне, что такое сила, дружба и каково это – заниматься честным трудом, …и как любить его. Ты научил меня ездить верхом. За все это и за многое другое… я буду тебе вечно благодарен. И я всегда буду твоим другом. Мы обосновались здесь и никогда еще не были так счастливы. Теперь я люблю это место, и я люблю всех своих новых друзей. Я люблю тебя, Боб. Спасибо.

Энтони Эдвард Каллен

Эдвард хотел использовать где-нибудь свое настоящее имя, но в любом случае, Боб и так знал, что все, о чем гласит эта табличка – правда, а не ложь. После прочтения этих слов на подарке Эдварда, Боб двадцать минут плакал, и его жена вынуждена была вывести его на улицу, чтобы он немного прогулялся и успокоился. Я мысленно улыбнулась, подумав, что возможно Эдвард кое-чему научился у жителей этого города.

Шэрон открыла наш подарок, и обнаружила красивую статуэтку белой лошади со сверкающими розовыми копытами. На шее у лошадки было очень милое ожерелье с алмазным сердечком по центру груди лошади, с единственным словом «ДРУГ», выгравированном на нем. Эдвард написал для нее открытку, и она читала ее, сжимая статуэтку в своей руке, и прикрыла рот рукой, когда расплакалась.

Открытка гласила:

Дорогая Шэрон,

Не вдаваясь в подробности, я хочу сказать тебе, что когда я только познакомился с тобой, я был изрядно напуган. Если честно, женщины никогда не были особо добры ко мне, особенно когда они имели надо мной власть.

Я пытался не попадаться себе на глаза, избегать тебя и надеялся, что ты не будешь слишком часто иметь со мной дело.

Но я был приятно удивлен. Ты – удивительный босс, милый человек и отличный друг. Я доверяю тебе, …я не боюсь тебя, и если бы ты знала мое прошлое, ты бы поняла, что это комплимент. Ты – совершенно особенный человек и я надеюсь, что ты знаешь об этом. То, что ты сделала для Дженны, то, что ты сделала для меня… и для очень многих других,… говорит о том, какое огромное у тебя сердце.

Мне нравится быть частью этой конюшни, и я очень благодарен тебе за то, что ты дала мне этот шанс. И я не разочарую тебя впредь.

Я люблю тебя,

Энтони Эдвард Мейсен

Я думала, что Шэрон уже не отпустит его после того, как она прочла эту открытку. Но Эдвард не отталкивал ее, и обнимал ее до тех пор, пока она не пришла в норму и не отпустила его.

Немного позже люди танцевали в большом помещении гостиной, …играла рождественская музыка. Я ухитрилась немного потанцевать со своим Эдвардом прежде, чем он заметил, что Питер танцует с Кэти в нескольких футах от нас.

– Эй, Питер танцует с Кэти! – громко сказал мне Эдвард.

– Я знаю, я видела, – я с грустью посмотрела на него, – Думаю, вскоре он собирается поговорить с ней. Он весь вечер чувствует себя очень неудобно, это гложет его. Бедный Питер.

– Бедный Питер? – спросил он, – Скорее уж бедная Кэти!

– Ты не уйдешь с танцпола – ты меня понял? – слегка отругала я его, – Позволь Питеру сделать все самому.

– Но, Белла…, – Эдвард выглядел таким потерянным и беспомощным, наблюдая за тем, как Питер берет Кэти за руку и уходит вместе с ней с танцпола с нежной улыбкой на губах, и он мельком взглянул на нас, …а я слегка кивнула ему, пытаясь улыбнуться вответ.

– О Господи, – в голосе Эдварда слышалась боль, когда они уходили вместе.

Я обернулась в другом направлении в надежде, что найдется что-нибудь еще, на что я смогу переключить его мысли с личной жизни Кэти,… и нашла!

– Эй, Маркус здесь! – сказала я, и Эдвард мотнул головой и увидел Маркуса. Тот был одет в симпатичную красную рубашку с черным галстуком, …красивые черные слаксы, …и он танцевал… с Дженной!

– ВАУ! – сказал Эдвард тут же, как только я подумала об этом, – Он с Дженной!

– Они ТАНЦУЮТ вместе! – добавила я. Мы с ним сплетничали, словно две старушки.

– Я знаю, святое ДЕРЬМО! – Эдвард рассмеялся, – Они убьют друг друга!

Мы продолжали танцевать и шпионить за Маркусом и Дженной, …и я даже продолжала танцевать, когда зазвучали быстрые мелодии, просто чтобы продолжать наблюдение за Маркусом. Он отлично танцевал! И Дженна выглядела такой счастливой, словно ей было очень весело. Она смеялась, …и мне показалось, что она вцепилась в Маркуса. Странно.

Затем к нам подбежала Кэти и заявила:

– Я хочу сейчас же поехать домой.

Это было сказано с большой грустью в голосе, ей было больно, …и я понимала, что Питер поговорил с ней. Эдвард опустил на нее взгляд, и на его лице тоже проступила грусть, когда он поднял ее на руки и попытался отнести в машину.

– Нет, пап! – она заплакала, – Я больше не ребенок, ПРЕКРАТИ БРАТЬ МЕНЯ НА РУКИ, как маленькую!

Ауч. Этот нож воткнулся Эдварду прямо в сердце – это было написано у него на лице.

– Окей, Кэти, пойдем, – я лишь положила руку ей на спину и пошла, позволяя ей вести нас. Мы попрощались со всеми и поблагодарили семьи Шэрон и Боба, …и вскоре были уже на пути домой. Кэти сидела сзади, шмыгая носом и не говоря больше ни слова, пока Эдвард вел машину, все время украдкой глядя на нее в зеркало заднего вида.

Я пыталась продолжить беседовать с Эдвардом, чтобы плачущую на заднем сидении Кэти было слышно немного меньше, насколько это возможно. Но Эдвард продолжал спрашивать у нее:

-Ты в порядке, Кэти?

Я пихнула его локтем и покачала головой, решив включить радио и слушать его весь остаток пути.

Когда мы приехали домой, я надела свою пижаму и схватила шоколадное мороженое, сироп «Херши», …и две большие ложки – единственное известное лекарство от разбитого сердца, …и направилась с ним в комнату Кэти, аккуратно постучав в ее дверь.

– Что, ПАПА? – пронзительно крикнула Кэти из-за двери.

– Это не папа, это Белла, – сказала я нежно, – Могу я войти?

Эдвард наблюдал за мной, стоя в нескольких футах от двери. Он очень переживал и надеялся, что я смогу ей помочь, несмотря на то, что он не может.

– Окей, – наконец ответила она, …и я вошла. Эдвард кивнул и улыбнулся мне с небольшим облегчением на лице, давая свое согласие на то, чтобы я попыталась немного излечить ее боль.

Она лежала на кровати, плача и вытирая глаза, когда я встала перед ней с мороженым с сиропом в руках.

– Привет, милая, – я села рядом с ней, – Я знаю, что у тебя это в первый раз, поэтому я здесь, чтобы рассказать тебе правила. Когда твое сердце разбито, правило номер один гласит, что в кровати рядом с тобой должна находиться твоя лучшая подруга, …нужно лежать с ней под одеялом, прижавшись друг к другу, …поедая много-много шоколадного мороженого С… всегда С большим-пребольшим количеством сиропа «Херши», …смотреть девчачьи фильмы, …плакать… и говорить о подонке, который причинил тебе боль. Если хочешь, в этот раз я могу быть твоей лучшей подругой, …если только ты не хочешь, чтобы это был твой папа или кто-то еще, …например, бабушка?

– Я хочу, чтобы это была ты, Белла, – сказала Кэти очень слабым голосом, …и я чуть не расплакалась прямо перед ней.

– Да? – сдавленным голосом спросила я.

Кэти откинула покрывало, приглашая меня к себе в кровать, и слегка усмехнулась мне.

– Да, – согласилась она, …и я забралась в кровать. Кэти прикрыла мне ноги одеялом, …и я поняла, что впервые лежу с ней в кровати, …обычно это была привилегия Эдварда. Я приподнялась немного повыше, сняла обертку с мороженого, …и вручила ей одну из ложек, указывая на контейнер с мороженым, который стоял рядом с ней, …давая ей зачерпнуть первую полную ложку. И она зачерпнула, …мы принялись есть.

Не успела я оглянуться, как мороженое было наполовину съедено, …половина «Дневника памяти» (мелодрама по роману Николаса Спаркса с Райаном Гослингом и Рейчел МакАдамс в главных ролях – прим.пер.) просмотрена, …и Кэти сквозь слезы говорила мне:

– Я имею в виду, я знаю, что он старый и все такое…, – она шмыгнула носом, – Я знаю, что еще не выросла, …но я не останусь ребенком навечно! У многих пар разница в возрасте! Посмотри «Легенды осени»! Изабель Вторая выросла, пока Тристан уезжал, а когда он вернулся, то влюбился в нее, они поженились и у них были дети!

– Я знаю, – согласилась я, подливая еще сиропа в контейнер с мороженым.

– Любовь – дерьмо, – сказала Кэти, и в ее голосе послышалось немного злости, …это было хорошо. Это точно лучше, чем плакать.

– Питер…, – начала Кэти мягко, – Питер – такой классный мужчина. Разве это плохо для меня – знать в моем возрасте, что однажды мне захочется мужчину?

– Абсолютно нет, – ответила я, – Он классный. И ты была бы слепой, если бы не видела в нем этого.

– Он умный, веселый, …и красивый…, – сказала Кэти, и она все еще видела его перед собой, пока говорила, она все еще была влюблена, – Он – все, о чем я всегда мечтала. Даже сегодня вечером он был так мил, …и абсолютно прекрасен. Он сделал мне подарок на Рождество…

Они оттянула рукав своей пижамы и показала мне красивый браслет с «бриллиантовыми» и «рубиновыми» сердечками, соединенными вместе, …и в центре было сердечко, расколотое надвое посередине.

Одна половинка отсутствовала, в то время как вторая была на месте. Но на ней была надпись: «ДРУЗЬЯ».

– Он просто прекрасен, – признала я совершенно искренне. Браслет сверкал в темноте.

– Питер забрал вторую половинку, – Кэти улыбнулась, глядя на браслет, – Он сказал, что я всегда была слишком хороша для него. И что он хочет, чтобы мы были друзьями, навсегда. Он спросил – достаточно ли мне его дружбы. Я вынуждена была сказать, что да. Я не смогла сделать ему больно, ведя себя грубо. Я бы никогда не поступила так с ним. Он всегда поступал правильно. Это одна из вещей, которые я люблю в нем больше всего. Он очень хороший.

– Кэти…, – я улыбнулась ей, очень гордясь ее зрелыми размышлениями, – Ты очень хорошая, и сердцем ты ВЗРОСЛАЯ. Большинство девочек твоего возраста кричали бы и плакали, и были бы жестоки с Питером, раз он не чувствует того, что они хотели. Но не ты. Посмотри на себя сейчас. Ты – добрая, сердечная и прощающая. Я знаю одно – однажды все мальчики будут ТВОИМИ. И тогда Питер обернется и увидит, что ты совсем выросла, …увидит, какая ты красивая, …и захочет, чтобы все тогда сложилось иначе. И что он упустил по-настоящему шикарную женщину.

– Ты так думаешь? – спросила Кэти, съедая еще одну ложку мороженого.

– Я знаю это, – я тоже съела ложку.

– Любовь всегда причиняет такую боль, Белла? – спросила у меня Кэти.

– Ну, я была влюблена лишь однажды…

– В папу, верно? – спросила она, с пониманием усмехаясь.

– Верно, – я поймала ее взгляд и она хихикнула, – И я могу честно сказать тебе, что любовь неидеальна. Она прекрасна, …она дает тебе крылья, …а затем… обрезает их, …и ранит порой очень глубоко, …даже если ты с нужным парнем. Боль присутствует в каждых отношениях. Но вам обоим нужно решить – стоит ли оно того, …и если ответ «да», …тогда у тебя действительно есть нечто ценное… и уникальное, …и вы оба должны защищать это чувство и каждый день проверять – растет ли оно. Это требует труда. Любовь – это нелегко.

– Я знаю, – сказала Кэти снова с грустью, – Я слышала, как мама иногда плакала по ночам. Это пугало меня. Моя мама с папой часто ссорились. Я никогда не слышала, чтобы мой папа кричал, …за исключением его разговоров с НЕЙ. Я не думаю, что они очень сильно любили друг друга.

– О, нет, Кэти…, – я коснулась ее прямых, гладких волос, – Это не так. Твоя мама с папой очень любили друг друга. Он сам мне это говорил. Но иногда, …я не знаю, …иногда люди просто расходятся… или перестают любить друг друга. Они могли ссориться, но я думаю, что они любили друг друга… в целом. Иногда жизненные проблемы становятся пропастью и могут разрушить отношения между мужчиной и женщиной. Тебе следует поговорить об этом с папой как-нибудь, …он может ответить на эти вопросы гораздо лучше меня.

Кэти кивнула и вздохнула. Она смотрела кино, сидя близко к экрану телевизора.

– Он же за дверью, да? – спросила Кэти, имея в виду Эдварда, – Он ждет, чтобы увидеть, что я в порядке.

– Ты же его знаешь, – я ухмыльнулась, – Наверное, стоял, приложив ухо к двери, пока мы говорили.

– Мне не следовало кричать на него, когда он поднял меня на руки, – сказала Кэти, раскаиваясь, – Но он заставил меня почувствовать себя таким глупым МЛАДЕНЦЕМ, …а именно тогда я не хотела чувствовать себя так. Я достаточно глупо чувствовала себя, когда это произошло.

– Я знаю, – я снова коснулась ее волос, играя с прядью у нее на спине, – Но еще я знаю, как глубоко он любит. И, Кэти, …он любит тебя сильнее, чем кого-либо. Я никогда не видела, чтобы отец любил ребенка так, как он любит тебя. Ты счастливица.

– Я думала, что не нравлюсь тебе…, – призналась Кэти, – Из-за того, что он так сильно меня любит. Я думала, ты ревнуешь его ко мне…

– Ни за что, – я обняла ее рукой, позволяя ей склониться ко мне, – Ты его дочь, я бы НИКОГДА не стала пытаться стать для него кем-то более важным, чем ТЫ. Ты – номер один. Я бы никогда не изменила этого. Но даже будучи номером два, я получаю так много любви, …больше, чем когда-либо мечтала, …и я никогда не пожалуюсь. Я люблю тебя, Кэти. Я знаю, что я не твоя мама, …и я даже не пытаюсь быть ею, …но я надеюсь, что ты знаешь, что я всегда рядом, … и если ты нуждаешься во мне, я всегда буду твоим другом, как и Питер.

Она улыбнулась и обвила меня руками, …и я обняла ее в ответ.

– Знаешь, я все еще люблю Питера, – прошептала она.

– Я знаю.

– Не говори папе, ладно?

– Не скажу, – пообещала я, – Все, что сказано во время ритуала поедания мороженого, ОСТАЕТСЯ между участниками ритуала. Это тоже правило.

– Я тоже люблю тебя, Белла, – прошептала она мне так, чтобы только я смогла это услышать.

Я поцеловала ее голову, приглаживая ее волосы и обнимая ее, пока мы смотрели на Райана Гослинга на экране. Это был лучший момент, какой был у меня с Кэти. Мы были женщинами, склонившимися друг к другу, …и поддерживали друг друга. Она любит меня. Действительно любит. Она была живой частичкой Эдварда и каждый раз, когда она смотрела на меня, я видела это. Но я любила ее не только за это. Ее сердце, …оно через многое прошло и все еще любило, так же страстно, как и сердце ее отца. Она была очень смелой, милой и умной.

Наконец, Кэти сказала:

– Полагаю, нам следует прекратить его страдания и впустить его.

– Если ты хочешь, – я посмотрела ей в лицо, и она кивнула.

Я открыла дверь и позвала его, и он ввалился в комнату, упав лицом на пол. Это заставило Кэти рассмеяться, так что я не смогла на него злиться за то, что он подслушивал.

– О, а вот и ты, – прокомментировала я, пока он медленно поднимался на ноги, зажимая пальцами нос и притворяясь, что сломал его во время падения.

– Я просто проверял, …не завелись ли в двери… термиты, – сказал он робко, глядя Кэти в лицо.

– Да ну? – я улыбнулась, – Ну, я пошла в кровать. Кэти, …ты справилась, …я горжусь тобой, …ты сильная маленькая женщина.

Мы стукнулись с ней кулаками, и я оставила их одних, прикрывая за собой дверь.

Coloring outside the lines. Глава 34 (часть 3)

Глава 34. Это – Рождество.

Часть 3.

EPOV

Кэти сидела, глядя на контейнер с мороженым, вероятно, задаваясь вопросом – как она съела так много за такой короткий отрезок времени.

– Ты в порядке, Кэти? – я понял, что снова задал ей этот вопрос, и поморщился, – Прости. Вычеркнем этот вопрос. Я не понимаю, что творю, детка. Я знаю, что сегодня у меня мозги набекрень. Я не хотел смущать тебя. Я совсем не хотел, чтобы ты чувствовала что-либо, кроме счастья, ты же знаешь это, да?

– Я знаю, папа, – сказала Кэти. – Иди сюда. Полежи рядом со мной, как обычно. Я скучала по этому.

– Да? – спросил я, ощущая, как мое сердце затрепетало от удовольствия. – Я тоже скучал по этому.

Поэтому я заполз в кровать и лег на спину, а Кэти свернулась клубочком поверх моей вытянутой руки, положив свое мокрое лицо мне на рубашку.

– Я люблю тебя, Кэти, – сказал я в надежде, что это немного уменьшит ее боль.

– Я тоже люблю тебя, пап, – она шмыгнула носом, обвивая меня своей маленькой ручкой.

– Прости меня, – сказала Кэти после длинной паузы.

– За что?

– Мне следовало пойти с тобой к Дэнсер, – сказала она, и ее тонкий голосок надломился, – Я вела себя сегодня как полная идиотка, думая, что я совсем взрослая и вырядилась как… дурочка! С Дэнсер все в порядке?

– Да, – я улыбнулся, держа ее маленькую ручку, – Она в порядке. Она спала, когда я был у нее. Наверно, ей снилось, как ты едешь на ней верхом.

– Я никогда больше не буду так себя вести, – сказала Кэти, и ее тон сказал мне о том, что она намерена сдержать свое обещание.

– Ладно, – сказал я, – Я тоже сегодня вел себя как идиот. И я так ревновал, видя тебя наряженной и танцующей с Питером, …ты была похожа на молодую женщину. Я бесился, я думал, что твое детство закончилось, и я все его пропустил. И что какой-то БОЛВАН пытается украсть мою девочку.

Кэти негромко хихикнула, а затем крепче прижала меня к себе.

– Никто меня не крадет, пап, – заверила она меня, – Я не позволю им украсть меня у тебя, …до тех пор, пока не вырасту совсем.

– Спасибо, – я с облегчением улыбнулся, – А до этого момента еще много-много времени.

– Я знаю, – Кэти зевнула, засыпая на мне, – Но это хорошо. У меня уйма времени.

Она заснула через две секунды, …у нее был трудный день, и я был рад, что она наконец-то отдыхает. Даже, несмотря на то, что у нее весь рот был испачкан шоколадным соусом.

– Я тоже не дам им забрать тебя у меня…, – от всего сердца прошептал я, – ДАЖЕ когда ты совсем вырастешь. Я клянусь тебе, Кэти, …клянусь.

На следующий день я поговорил с Питером, с ним все было порядке. Он даже думал, что я пришел, чтобы снова разбить ему лицо, но я этого не сделал. Он постоянно спрашивал у меня, в порядке ли Кэти.

– Она будет жить, – сказал я, пытаясь говорить грубо, но затем я прекратил это и сказал:

– Мэри позаботилась о ней, …она была просто невероятна. Их связь стала еще крепче. Женщины,… сестринские отношения и все такое. Но она не говорила о тебе плохо. И Кэти по-прежнему желает, чтобы вы были друзьями, так что… это хорошо. Я видел браслет, который ты подарил ей, …милый жест, док.

– Я чуть не потерялся, когда она начала плакать, – Питер по-прежнему выглядел так, словно это тяжелое испытание терзает его, – Я пытался быть так нежен, как мог. Я сказал ей, как она прекрасна, …и я рассказал ей немного об Эмме. Затем я сказал Кэти, что какой бы замечательной она ни была, я просто не собираюсь больше любить ни одну женщину, …не так, как я любил Эмму. Затем я рассказал ей о нашей разнице в возрасте, …и она отреагировала на мои слова с настоящей любовью и пониманием. Она совершенно особенная, Энтони, ты должен ею гордиться.

– Я горжусь, – ответил я, – Но это все благодаря Бену и Анджеле, а не мне. Меня здесь не было.

– Нет, Энтони, – Питер взглянул прямо на меня, – Ты – тот, кто начал растить ее, ты заложил фундамент, …и в нем так много любви, …я вижу это в ее маленьких глазах. Ты любил ее первым, …ты любил ее сильнее всех, …ты научил ее любить других точно так же. Не думай, что это ничего не значит. Значит.

Также я должен был совершить небольшое путешествие в ресторан Маркуса и немного накричать на него.

– МАРКУС! – я наклонился к стойке, заглядывая в кухонное окошко, – ТЫ ХОДИЛ НА СВИДАНИЕ С ДЖЕННОЙ И НЕ РАССКАЗАЛ МНЕ?

– Блять, с каких это пор моя жизнь – это ТВОЕ дело, ты, чертов чудило? – Маркус свирепо уставился на меня, – Возьми мелок и нацарапай: «жизнь Маркуса – это, блять, ЕГО дело», а теперь ты можешь УБИРАТЬСЯ, белый парень!

– Но она тоже белая! – я указал на него, – Может, ты попутался, на танцполе было вроде как темно.

– Я знаю, что она БЕЛАЯ! – рявкнул он, – И что?

– Так она тебе нравится, – я наклонил голову, пытаясь разгадать его намерения.

– Возможно, – он ушел от ответа.

– Дженна – мой друг и я надеюсь, что для тебя это было свидание не на один вечер, – заявил я, – Она могла бы найти порядочного мужчину. Если ты ходишь с ней на свидания, лучше, чтобы у тебя были серьезные намерения.

– Слушай, Присцилла, – начал он, – Дай взрослым людям самим разобраться со своей личной жизнью, окей? Это не было свидание на один вечер, если тебя так, черт побери, это волнует! Она и ПРАВДА… мне нравится. А теперь убирайся отсюда на хуй!

– И даже не поцелуемся на прощанье? – я вытянул к нему свои губы и он погнался за мной со своим огромным ножом «Гинзу». (марка кухонных ножей – прим.пер.)

***

Итак, сейчас, в Cочельник, я стою здесь, за стойкой в кафе-мороженом, и раздаю бесплатное мороженое всем детям этого городка, в ожидании прибытия Санта Клауса. Больше часа дети сходили с ума, спрашивая про Санту, снова спрашивая про Санту, где же Санта, …ГОСПОДИ! Если Бен не наведет здесь порядок и не появится в ближайшем будущем, я сам притащу сюда его полуголую задницу и усажу на трон.

Наконец, появились Анджела и Бен, наряженный в Санта Клауса. Его лицо выражало абсолютное зло с классической усмешкой, свойственной Бену и он подложил в свой костюм больше набивки, чем было нужно. Он выглядел так, словно круглый мяч по имени Санта-вот-вот взорвется. Я в истерике свалился на пол, когда взглянул на него, и даже не заметил, что около пятидесяти ребятишек набросились на Санту!

– Нет, СТОЙТЕ! – крикнула Анджела, пытаясь стянуть детей со спины Бена, – Вы делаете ему больно! ОТОЙДИТЕ! ЭДВАРД!

Анджела оговорилась и, будучи в ужасе, назвала меня моим настоящим именем, пока я пытался успокоиться и стащить детей с Бена. Они облепили его, словно гремлины! Он громко звал на помощь, словно маленькая девочка, бросаясь в детей подарками, завернутыми в оберточную бумагу, и это заставило меня рассмеяться еще сильнее, …я едва мог ВИДЕТЬ из-за слез в глазах, но вскоре я ухитрился спасти Бена-Санту.

– Ребята, вы НИЧЕГО не получите в этом году! – крикнул Бен, – НИЧЕГО КРОМЕ ЭНЦИКЛОПЕДИЙ!

Бен был в ярости, когда Анджела не позволила ему выйти из роли, и он вынужден был позволить каждому из присутствующих детишек забраться к себе на колени и выслушать их список желаний. Пару раз я слышал, как Бен читает ребенку нотацию своим резким голосом: «Знаешь, ты такой эгоист. Здесь очень много детей, которые в этом году не получали ни подарков, ни даже приличной пищи. Ты бы осчастливил Санту, если бы вычеркнул пунктов пятьсот из своего списка».

Затем он спросил у одной маленькой девочки: «А что ты сделала для других в этом году?».

Это мне понравилось, и даже если дети никогда больше не захотят видеть Санту после сегодняшнего вечера, он был прав.

Я подавал маленькому мальчику шоколадное мороженое с горячей помадкой, когда Бен подошел ко мне сзади и схватил меня за руку.

Я обернулся и подпрыгнул. Я ни разу в жизни не видел такого ужасного Санту.

– Что случилось, Санта? – спросил я его. Дети за столом наблюдали за нами.

– Ты мне нужен, немедленно, – заявил он, …и я взглянул на мать одного из детей, которая сидела за столом, у которого я стоял.

– Сексуальное домогательство на рабочем месте…, – пробормотал я ей, – Вы – свидетель.

Она рассмеялась и чуть не выплюнула мороженое, которого у нее был полный рот, а Бен поволок меня прочь.

– Если через десять минут я не вернусь, придите и спасите меня, – крикнул я ей, и ее лицо покраснело, …а меня втолкнули в дальнюю комнату, и дверь захлопнулась.

– Действительно мило, Эдвард, – Бен нахмурился, стягивая с головы колпак.

– Спасибо, Бен, я старался, – я усмехнулся, – Это за этим я… ПОНАДОБИЛСЯ тебе НЕМЕДЛЕННО?

– Ахх! Заткнись уже! – Бен напялил колпак Санты мне на голову, – Теперь ты – Санта! С меня хватит!

– С тебя не хватит, – сказал я, – Здесь куча детей, которые стоят в очереди, чтобы поговорить с тобой! Возвращайся обратно и делай свое дело.

– Я не могу, – он покачал головой, – Я начинаю их всех ненавидеть. Они все такие жадные и тяжелые, и некоторые из них – МОКРЫЕ! Я не могу этого больше выносить! Остаток времени Сантой будешь ты.

– Белла с Кэти скоро придут, – я посмотрел на часы, – Они хотят увидеть ТЕБЯ в роли Санты.

Белла с Кэти отлично провели день, делая последние необходимые покупки. Недавно они стали настоящими лучшими подружками, и я был этому очень рад.

Итак, через пять минут я был полностью укутан в набивку и костюм, и в нем было жарко как в аду (не в хорошем смысле), с белой бородой, в колпаке, ботинках, рукавицах, …полностью наряженный, …теперь Сантой был я. И я был намерен хорошо справиться с этой ролью, раз уж меня вынудили это делать.

Я вышел в зал и произнес:

– ХО-ХО-ХО! САНТА ВЕРНУЛСЯ ИЗ ТУАЛЕТА! ПРОСТИТЕ, РЕБЯТКИ, НО Я УЖЕ НЕ ТАК МОЛОД, КАК РАНЬШЕ, …И У САНТЫ УХОДИТ НА ЭТО НЕМНОГО БОЛЬШЕ ВРЕМЕНИ, ЧЕМ У ВАС!

И так я начал играть роль Санты. На самом деле, это было даже забавно. Даже жадины веселились, потому что я мог сказать: «Я проверил твой отчет за этот год, Райан. Ты был не совсем честен! Тебе покупают одежду!»

Тем, кто сказал, что я ненастоящий, я сказал, что они получат в подарок учебники.

Затем я увидел, что пришел Маркус и с ним был этот маленький мальчик, …милый ребенок, которого я увидел на День Благодарения, тот, который сидел рядом с Кэти! Маркус осматривался по сторонам, отыскивая меня глазами, …и он, казалось, выдохнул с облегчением, когда не увидел меня. Да что с ним такое?

Я классно играл свою роль до тех пор, пока не подошла очередь Маркуса и этого мальчика, …я не поднимал головы и смотрел в сторону, чтобы не встретиться с ним взглядом, …и когда мальчик стоял передо мной, Маркус сказал: «Он не говорит по-английски, …или, по крайней мере, я думаю, что не говорит. Думаю, он говорит по-японски, …я слышал от него пару слов, которые звучали вроде как по-японски, …но сегодня Сочельник, так что я хотел, чтобы он как минимум увиделся с тобой и поел мороженого, …ты не обязан говорить с ним…»

Поэтому я попытался поговорить с ним по-японски. Я ЛЮБЛЮ старые рождественские фильмы, …и данная ситуация очень напоминала мне «Чудо на 34-ой улице»! Я просто ОБОЖАЮ этот фильм, и я стал Сантой, который говорит с детьми на иностранном языке и поддерживает в них веру в Санта Клауса! Это был просто дар Божий, это единственное объяснение!

Я сказал по-японски:

– Веселого Рождества, как тебя зовут?

Его глаза просияли и расширились, …и он ответил мне также, по-японски:

– Тао, …а тебя?

– Санта Клаус, – сказал я, это имя звучало одинаково на всех языках.

Маркус в шоке наблюдал за нами, пока мы беседовали с мальчиком вдвоем, не обращая на него внимания.

– Что ты делаешь с этим парнем? – спросил я у него, – Это твой папа?

– Нет, – сказал Тао, улыбаясь Маркусу, – У меня нет папы. Я недавно пришел в ресторан к этому парню, …и там и остался. Он добр ко мне. Он заботится обо мне. Можешь спросить у него, как его зовут?

– Маркус, – сказал я Тао, улыбаясь ему.

– ЭЙ! – вмешался Маркус, – Какого черта здесь происходит? Что он говорит?

– Он говорит, что ты хороший, и я спрашиваю у него, кто он такой, – с умным видом проскрежетал я в ответ, и тогда Маркус узнал мой голос.

– Белый парень? – он покосился на меня и попытался сорвать с меня бороду, но я остановил его.

– НЕ СМЕЙ стаскивать бороду с Санта Клауса! – я схватил его за запястье, – Или будешь на коленях выпрашивать у белого парня рождественские подарки! Записи Донни Осмонда, Барри Манилоу, …ЭМИНЕМА!

Он немедленно отпустил меня и сказал, будучи совершенно ошарашенным:

– Я не знал, что ты говоришь по-японски. Ты даже по-английски еле говоришь!

– Я – человек с множеством скрытых талантов! – я ухмыльнулся, глядя на Маркуса, а затем повернулся к Тао и спросил:

– Сколько тебе лет, Тао?

– Почти девять, – ответил он на своем языке.

– О, классно, – сказал я по-японски, а затем сказал Маркусу по-английски:

– Он почти ровесник Кэти.

– Как его зовут? – спросил Маркус так, словно этот вопрос его давно интересует.

– Тао, – сообщил я, уже зная это, – Это великое имя. Оно означает «ломающий волны»! Очень сильное имя.

– А фамилия у него есть? – спросил он у меня.

Я поспрашивал об этом у Тао, но он не помнил свою фамилию.

Я взглянул на Маркуса и сказал:

– Он не знает ее.

– Как он может ее не знать? – спросил Маркус, повышая голос.

Задав Тао еще пару вопросов, я выяснил, что он долгое время жил сам по себе. Он не слишком помнил своих родителей и сказал, что они путешествовали с места на место, …иногда приезжая в какой-нибудь город, …пытаясь найти еду и место, где можно поспать. Он напомнил мне меня самого, …но это был просто маленький мальчик. Я понял, что в таких условиях сложно дожить до взрослого возраста.

Я рассказал все это Маркусу и он был в шоке от услышанного и погрустнел. Мы поднялись, и я повел Тао к двери, которая соединяла кафе с помещением, в котором жили Бен с Анджелой. Дети, которые стояли в очереди за Тао, начали жаловаться, но именно тогда я вернул наряд Санты Бену, чтобы он ненадолго подменил меня.

Я дал Тао чашку с мороженым и ложку, и он, счастливый, ел его, улыбаясь Маркусу и мне, пока мы сидели с ним за столом, разговаривая на языке, которого он не понимал. Но тон нашего разговора был дружелюбным, чтобы не напугать его.

Сейчас на мне была футболка и джинсы, и, казалось, Тао это не беспокоило, он просто продолжал поедать клубничную часть мороженого, которое я дал ему.

– Он очутился у меня прямо на День Благодарения, – объяснил Маркус, – Я думал, что он пришел с кем-то, …но когда все разошлись, он остался… совершенно один. Я не хотел сдавать его в полицию, поэтому я просто позаботился о нем, думая, что через несколько часов кто-нибудь объявится и заявит, что потерял ребенка и захочет его вернуть.

– Как же вы общались друг с другом? – спросил я.

– Мы не общались, – Маркус взглянул на милое личико ребенка, – Большую часть времени мы играли с ним в «шарады», …пока он не понимал, что я ему говорю.

Я улыбнулся Маркусу.

– Ты милый парень, Маркус Эванс.

– Заткнись, я НЕ милый! – Маркус немного повысил голос, но Тао не обратил на это никакого внимания. Он, вероятно, понял, что Маркус всегда такой.

– Нет, милый, – я понемногу «нащупывал почву», – Тогда почему же ты просто не позвонил в полицию?

– Потому что! – он снова взглянул на Тао, а затем снова на меня, – Я тоже был сам по себе, как он. Меня сдавали в полицию. Детские дома,… приемные семьи, …лучше быть самим по себе, жить на улице. Я бы не поступил так с другим ребенком.

– А где были твои родители? – спросил я.

– Я никогда не знал своего отца, мать была наркоманкой. «Крэк» (наркотик, одна из производных кокаина – прим.пер.) был единственной вещью, которую она любила. Думаю, моим отцом был какой-нибудь наркодилер, который давал ей наркотики в обмен на секс. Все что я помню о ней – как она сказала, что скоро вернется. Очень скоро. Прошло несколько дней. Я умирал с голода, так что я прошел две мили до ближайшего «Бургер Кинг’а». Мне было три или четыре года. Я больше никогда ее не видел. Я жил сам по себе до шести или семи лет…, и затем одна милая женщина позвала меня к себе домой. Она была китаянкой. Ее звали Лиан. Она заботилась обо мне и стала мне матерью. Она научила меня готовить, …черт возьми, она была хорошая. Она ни разу не заполняла никаких бумаг и не позвонила никому, …мы просто стали матерью и сыном, …и никто нас никогда не беспокоил. Она отдала меня в школу. Она хотела, чтобы я добился чего-нибудь хорошего в жизни. И я добился. После старшей школы я пошел в армию, …и когда вернулся, стал копом. Она гордилась мной.

Внезапно он взглянул на меня так, словно сказал слишком много, и затем прочистил горло, спросив:

– Так что теперь? Что мне с ним делать? Я не могу просто дать ему уйти сейчас, на дворе зима! Спроси у него, хочет ли он остаться со мной?

Я был удивлен таким внезапным поворотом событий, но я сделал то, о чем попросил меня Маркус, и спросил у Тао:

– Маркус хочет знать, хочешь ли ты остаться с ним. Ты ему нравишься. Он хочет, чтобы ты остался.

Тао улыбнулся, посмотрел на Маркуса и его глаза озарились счастьем.

Он повернулся ко мне и сказал:

– Мне тоже нравится Маркус. И я останусь с ним, …так долго, как смогу.

Я посмотрел на Маркуса и сказал:

– Он говорит, что ты тоже ему нравишься, и он останется с тобой. Он сказал, что останется так долго, как сможет, и я думаю, что это означает, что у него пока есть проблемы с доверием, что вполне естественно после того, через что он прошел. Ты должен быть осторожен с ним, Маркус. Не кричи на него и не бей, …ничего такого. Иначе он уйдет.

– Бить его? – прорычал мне Маркус, – С чего ты взял, что я собираюсь его бить? Черные люди всегда бьют детей, так, белый парень?

– НЕТ, НЕТ! – я бросил на него сердитый взгляд, – Ничего нельзя СДЕЛАТЬ с тем, что ты ЧЕРНЫЙ, ИИСУСЕ! Ты грозился ИЗБИТЬ МЕНЯ с того дня, как я пришел в твой ресторан!

– Это другое! – возразил Маркус, – Это ТЫ. Я не бью женщин и детей. Меня правильно воспитали.

– Окей, хорошо, – я долго смотрел на него, затем повернулся к Тао, который выглядел обеспокоенным с тех пор, как увидел, что Маркус кричит на меня.

Я сказал Тао:

– Он очень счастлив. Думаю, это отличная идея – что ты поживешь здесь. Думаю, Маркус очень одинок, несмотря на то, что он ведет себя так, словно ему никто не нужен, …думаю, ты ему нужен. Ему нужен вменяемый человек, чтобы присматривать за ним.

Тао улыбнулся и хихикнул, когда взглянул на Маркуса.

– Что это было? – Маркус указал на меня, – Что ты ему только что сказал? Он смеялся! Что ты сказал?

– Я сказал ему, что ты черный Папаша Вобакс (Папаша Вобакс – вымышленный персонаж, герой комиксов «Little Orphan Anny», белый и лысый – прим.пер.), – я закатил глаза, – Ничего! Я сказал, что ты счастлив, что он остается с тобой. Не стоит стрелять в единственного переводчика в этом городе!

Раздался негромкий стук в дверь, и Белла просунула голову внутрь.

Они с Кэти вошли и глаза Тао по-настоящему расширились и засияли!

– Эй, это же тот милашка из ресторана! – Белла улыбнулась ему и подошла ближе.

Тао шлепнул меня по руке и указал на Кэти, спрашивая меня по-японски:

– Кто это?

Я нахмурился и ответил:

– Это МОЯ дочь, Кэти. А что?

– Она очень милая, – теперь он разговорился, – В тот день она принесла мне поесть и пригласила меня в ресторан. Я видел, как все вы веселились в снегу, и пошел за ней.

Я вспомнил, что видел, как Кэти в тот день стояла у заднего входа в ресторан с пустой чашкой в руках. Тао был за дверью, мерз в снегу, а она ничего мне не сказала. Я разберусь с ней позже.

– Ты знаешь этого парня, Кэти? – спросил я строго.

– Да, это Тао, – она пожала плечами, затем помахала ему рукой, улыбаясь, и он улыбнулся ей, сжимая и разжимая свои пальцы в ответ.

– Откуда ты узнала его имя? – спросил у нее Маркус.

– Я приложила руку к груди и сказала: «КЭТИ», …и тогда он приложил руку к своей груди и сказал: «ТАО», – ответила она, – Это не слишком трудно выяснить.

Я рассмеялся, видя, каким удрученным выглядит Маркус от того, что он за месяц не смог понять, как зовут мальчика, тогда как Кэти это удалось за десять минут.

Тао был веселым и милым маленьким мужчиной, и мне нравилось с ним говорить. Когда пришло время отправляться по домам, Маркус выглядел так, словно хотел, чтобы я отправился вместе с НИМИ, чтобы я мог продолжать переводить, но я пообещал, что продолжу, если он придет завтра, на Рождество, или в любой другой день, когда я ему понадоблюсь. Я даже записал ему несколько фраз, которые могли ему понадобиться в повседневной жизни с Тао, такие, как… «Пора одеваться», «Почисти зубы», «Пора есть». Их было недостаточно, но до тех пор, пока я не научу Маркуса говорить по-японски, этого должно было хватить.

– Тебе следует записать его в школу после рождественских каникул, – сказал я Маркусу, – Я не думаю, что здешние школы будут требовать от тебя заполнить кучу бумаг и пройти всю эту дурацкую процедуру установления опеки. Я выясню.

Маркус согласился с этим, зная, что школа – это очень важно, особенно для ребенка, который годами не посещал ее. Я хотел узнать подробнее историю Маркуса, но был Сочельник и у меня были кое-какие собственные большие планы, о которых следовало позаботиться. Позже, сказал я себе, я узнаю про Лиан и про то, что с ней случилось, и как Маркус попал сюда, открыл ресторан, если до этого он был солдатом и копом. И он жил в Нью-Йорке.

Я представил себе, как Маркус знакомится с Дональдом Даком, и чуть не намочил штаны от смеха, пока мы ехали домой. Бен с Анджелой ехали прямо за нами в своем грузовике. Они ночевали у нас, чтобы утром вместе отпраздновать наступление Рождества.

Затем я позвонил Маркусу по мобильному и спросил:

– У тебя найдется парочка подарков для Тао на завтрашнее утро, да?

– Да, если ТЕБЕ, блять есть до этого хоть какое-то дело! – рявкнул он в ответ.

– Вау, – я улыбнулся шире, – Ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО милый парень!

Я нажал «отбой» прежде, чем у него появилась возможность сказать мне хоть какое-нибудь ругательство.

BPOV

Даже раньше, чем встало солнце, все мы были разбужены криками нашего «ребенка»:

– РОЖДЕСТВО! РОЖДЕСТВО!

– Мы знаем, Эдвард, прекрати кричать! – прохныкала я, чувствуя, как раскачивается кровать, пока он прыгал на ней, пытаясь меня разбудить. И затем он повернул выключатель и зажег свет над головой!

– Я ОСЛЕПЛА! – запричитала я, прикрывая глаза, в которых плясали голубые точки.

Он спрыгнул с кровати, рассмеявшись, и побежал в комнату Кэти, …чтобы теперь проделать это же с НЕЙ, …и понадеялась, что она даст ему за это прямо по яйцам.

– Просыпайтесь! – кричал он, – ПРОСЫПАЙСЯ, БЕН! ДАВАЙ! Я всю свою жизнь ждал этого Рождества! САНТА ПРИШЕЛ! САНТА ПРИШЕЛ!

Все мы выползли из кроватей, щурясь и потирая глаза, когда рождественская елка, вся увешанная цветными огоньками, словно по волшебству засверкала, озаряя их светом гору подарков, лежащих под ней.

Бен прошаркал по комнате и плюхнулся на диван, сверля Эдварда недобрым взглядом, и заявил:

– Я тебя ненавижу.

Анджела довольно улыбалась, когда вошла и села, глядя только на Кэти, которая сидела на полу, совершенно возбужденная. Я тоже сидела на полу рядом с обоими детьми, готовыми к раздаче подарков.

– Успокойся, РЭНДИ, – я положила руку Эдварду на спину, – Веди себя хорошо.

Мы позволили Кэти открыть подарки первой, не желая пропустить ни секунды этого шоу. Она получила в подарок ай-под, мобильный телефон, …много разных кукол Барби, другие игрушки, которые просила, …несколько милых предметов одежды от Бена и Анджелы, …ух ты… облегающие джинсы! Когда Эдвард попытался спросить у них про джинсы, я вручила ему один из его подарков, и он с легкостью забыл о том, что хотел спросить.

Эдвард разорвал обертку на подарке квадратной формы и уставился на картину, которую я сделала для него. Это был портрет Эдварда и Дэнсер, которые стояли, прислонившись друг к другу лбами. Глаза Эдварда на картине были закрыты, он улыбался и держал морду Дэнсер в руках.

Эдвард просто смотрел на нее, будучи не в состоянии говорить,… он просто дышал, …и выглядел совершенно ошарашенным.

Я наклонилась к нему и сказала:

– Я заплатила своей подруге из колледжа, чтобы она нарисовала ее. Она учится на факультете живописи. Линн, моя подруга, помнишь? Ей нужно было немного понаблюдать за тобой, чтобы уловить черты твоего лица, так что прости, если ты чувствовал себя неловко рядом с ней. Она больше не будет пялиться на тебя, она обещала. Я думаю, что она проделала невероятную работу, вы с Дэнсер очень похожи на самих себя, – я погладила его волосы на затылке, а затем спросила, – Тебе нравится?

Он тут же с силой кивнул, и слезы покатились по его лицу, …он схватил меня в объятья, целуя мое лицо много раз, и, наконец, смог прошептать:

– Мне очень нравится,… я люблю ТЕБЯ, …я люблю тебя…

– Ах! – Бен издал неприличный звук, – Хватит уже сюсюкаться, открывайте другие подарки, чтобы я мог пойти обратно в кровать!

– О, БЕЛЛА! – Кэти подпрыгнула, – Давай покажем ему большой подарок от всех нас!

– Хорошо, – я поднялась и взяла его за руку, – Закрой глаза, Эдвард! Не подсматривай!

Кэти взяла его за другую руку и Бен с Анджелой последовали за нами на кухню.

– Тебе ПОНРАВИТСЯ это, папочка! – Кэти хихикнула.

– О, да? – он улыбнулся, когда я прикрыла ему глаза своей рукой.

– Хорошо, на счет «три», …раз, …два, …три! – отсчитали мы хором, а затем, когда он открыл глаза, крикнули:

– Веселого Рождества!

Он округлил глаза и прокричал:

– СЛЭРПИ-АВТОМАТ! НА НАШЕЙ КУХНЕ!

– И стаканы с крышками…, – я указала на место, где они лежали рядом с холодильником, в упаковке, – И трубочки…

– И с разными вкусами! – он кинулся к автомату, увидев оранжевые и красные завитки рисунка на верхушке упаковки.

– Да, можешь делать любую, какую захочешь, – сообщила я, – Но на этот месяц мы купили смесь для приготовления апельсиновой и вишневой, которая, как мы знаем, твоя любимая. Если ты захочешь воду с другими вкусами, мы можем заказать их потом.

– ВАУ! – он сиял и почти светился от восторга, и тогда он сгреб нас с Кэти в охапку и закружил, …целуя нас обеих, пока мы хихикали и прижимались к нему.

– Я люблю васялюблювасялюблювас! – продолжал он повторять снова и снова, … и Бен вставил:

– Это я его заказал! Мы купили такой же в кафе-мороженое.

– Это подарок на Рождество для всего города, – сказала я саркастически и добавила, пока мы наблюдали, как Эдвард тянет за рычаг и подставляет стакан под сопло, из которого течет вишневая «Слэрпи»:

– У доктора Питера тоже такой же, он заказал его себе, когда ты позвонил ему, чтобы записаться на первый прием. Он дал нам номер, по которому нужно было позвонить. Я пыталась выкупить у него его автомат, но он сказал, что ни за что его не продаст. Теперь он тоже «подсел» на эту чертову воду.

Coloring outside the lines. Глава 34 (часть 4)

Глава 34. Это – Рождество.

Часть 4.

EPOV

– О, Кэти! – сказал я дочери, – Давай устроим Белле сюрприз!

Белла взглянула на меня и ухмыльнулась.

– Сюрприз мне?

– Ага, – я подвел Беллу к телевизору, на котором была приклеена записка дня нее, гласящая «ВКЛЮЧИ МЕНЯ».

Она посмотрела на меня, и я поднял брови в ожидании, когда она сделает то, что сказано в записке.

– Лучше, чтобы на глазах у всей семьи это не оказалось грязным сюрпризом, – Белла покачала головой и нажала кнопку, включая телевизор.

– Привет, Беллз! – раздался голос Чарли, более громкий, чем в реальной жизни, …и он улыбнулся ей с телеэкрана.

Белла вскрикнула, приложила руки ко рту и слезы тут же потекли у нее из глаз.

– Это твой старик, – сказал Чарли и улыбнулся, – Господи, я скучаю по тебе, Белла. Я надеюсь, что со всеми все в порядке. Привет, Эдвард! Привет, Кэти, …привет Бену и Анджеле!

Пока послание Чарли к его дочери проигрывалось по телевизору, я направился в комнату Бена и Анджелы, открыл дверь, …и ощутил руку Чарли на своем плече. Обратно я шел медленно, чтобы он поспевал за мной, держась за меня и опираясь на свою трость. Он украдкой встал позади своей дочери, которая плакала, слушая то, что он говорит с экрана.

Анджела со слезами на глазах улыбнулась нам, а Бен встал рядом с Беллой, загораживая от нее меня и Чарли, когда мы медленно приблизились ивстали в паре футов позади нее.

И Чарли на экране телевизора сказал:

– Ну, я полагаю, на этом все. Веселого Рождества, Серебряные Колокольчики (здесь обыгрывается ее уменьшительно-ласкательное «Беллз» с идентичным в произношении и написании «колокольчики» – «bells» – прим.пер.), моя малышка. А теперь обернись и обними меня.

Экран стал черным и Белла произнесла: «Хм» и обернулась.

– АААААААААААААА! – пронзительно вскрикнула она и бросилась в объятья Чарли, …и я вынужден был поймать его, чтобы он не упал. У него был новый протез, и он не слишком уверенно стоял на ногах.

– ПАПА! – крикнула Белла и зарыдала, очень крепко прижимаясь к нему, – ПАПОЧКА!

– Все хорошо, детка, я здесь, я здесь, …шшшшш, …все хорошо, – Чарли обнимал ее и поглаживал по волосам. И ни у кого в доме не осталось сухих глаз, включая меня.

Даже Кэти плакала, …и она положила свои руки мне на талию, обнимая меня.

Когда, наконец, Белла отпустила Чарли на секунду, она шмыгнула носом и спросила:

– Как?

– Это идея Эдварда, – Чарли улыбнулся мне, – Спасибо тебе, Эдвард. С неохотой должен признать, что я ошибался на твой счет, сынок. Ты хороший парень. И ты прекрасно позаботился о моей дочери. Я никогда не видел ее счастливее.

Я вытер влагу со своего лица, сделал вдох и ответил:

– Спасибо, шеф Свон. Она грустит только тогда, когда скучает по Вам. Ей было очень тяжело без Вас. Она все время беспокоилась за Вас. Даже, несмотря на то, что ни разу не призналась в этом.

Затем Белла спросила у меня:

– Как ты это сделал? Разве это не опасно? А как быть с судебными исполнителями?

– Они знают об этом, – сказал я, – Я попросил их сделать это для нас, …и они все сделали как надо, …никто не знает, что Чарли здесь. Сейчас они устроили засаду у Чарли дома и создают видимость, что он там один.

– Как же ты упросил этих судебных исполнителей сделать это для нас? – спросила Белла затем.

– Это было нелегко, – подразнил я ее, – Я вынужден был переспать с той женщиной, …кажется, ее фамилия Бенсон.

Белла шлепнула меня по руке, когда я засмеялся, и она зарычала в ответ.

– Бенсон не так крута, как выглядит, – признался я, – Оказывается, ее отец тоже коп, и его убили в перестрелке. Она была пластилином в моих руках.

– Я не нахожусь под действием программы по защите свидетелей, так что они установили несколько небольших правил, – сказал Чарли, – Плюс в том, что я – коп и знаю, что делаю. Они никогда бы не согласились привезти сюда Эммета или Джаспера, это слишком опасно.

– Ты уверен? – Белла все еще беспокоилась о нашей безопасности, но мы все заверили ее, что судебные исполнители никогда бы не сделали этого, если бы это было небезопасно, …по крайней мере, ненадолго.

– Есть один аспект…, – я взглянул на Чарли, и он кивнул, – Чарли не может остаться надолго. После сегодняшнего ужина он должен ехать обратно с судебными исполнителями, …возвращаться домой.

– Почему он не может остаться здесь, с нами? – спросила Белла и заплакала, глядя на Чарли.

– Я бы очень хотел остаться, детка, но я не могу, – сказал он с толикой боли во взгляде. – За последние пару месяцев… мы со Сью … сблизились. Она помогла мне пережить действительно трудные времена. Думаю, я люблю ее.

– Пап, это так здорово, – Белла снова заплакала и обняла отца, бормоча ему во фланелевую рубашку:

– Я так счастлива за тебя. Я так рада, что ты не один. Я чувствовала себя так ужасно, когда уехала от тебя вот так…

– Все нормально, Беллз, – сказал он, – Ты должна была следовать за своим сердцем. И, кажется, это привело тебя в хорошее место. Я тоже счастлив за тебя, маленькая девочка.

– Давайте откроем остальные подарки! – я немного разрядил атмосферу, …и мы отвели Чарли на диван, где он мог сесть, – Кэти, вручишь Чарли кое-какие из его подарков, ладно?

Она была очень рада сделать это, и Чарли улыбнулся ей в ответ с настоящей теплотой, сказав: «Спасибо, красавица», подмигивая ей.

О, нет. Если Кэти теперь влюбится в Чарли, я точно убью его!

– Вот, папуля, – Белла вручила мне большую, обернутую бумагой, коробку, заставляя меня отвести взгляд от ее отца.

– Это тебе от всех нас, …и от Маркуса,… и от Джоша, – сказала Белла и в тот момент, когда было произнесено имя Джоша, мое лицо скривило так, словно я только что съел лимон.

– Что же ОН дарит мне на РОЖДЕСТВО? – я услышал насмешку в своем голосе.

– Заткнись и открывай коробку, Эбензер! (ставшее нарицательным имя мистера Скруджа, злобного и гадкого старикашки из «Рождественской истории» Чарльза Диккенса – прим.пер.), – Белла вытерла глаз и улыбнулась отцу, ожидая, когда я открою свой подарок.

Я разорвал коробку и нашел внутри книгу «Основы ветеринарии. Амбулаторные процедуры для ветеринарной практики» и конверт, на котором было написано: «Добро пожаловать в школу ветеринарной медицины города Каспера!».

– Что ЭТО такое? – я почувствовал, как что-то сжалось у меня в животе, когда я подумал, что это, наверное, шутка.

– С весеннего семестра в следующем году у тебя начинаются занятия в ветеринарной школе, – объявила Белла, – Маркус помог мне оплатить остаток суммы за твой первый год обучения, …а так как было очень нелегко сделать так, чтобы они выбрали тебя, Джош замолвил за тебя словечко. Ты ПРИНЯТ!

– Это шутка? – я услышал свой слабый голос и взглянул на нее.

В тот момент она выглядела очень грустной, а затем сказала:

– Нет, Эдвард. Я бы никогда не стала так жестоко шутить с тобой. Ты так прекрасно заботился о Дэнсер, что… я знала, что тебе понравится. Ты хочешь быть врачом, …и ты можешь им быть. Ты можешь спасать жизни, принимать роды, …все то, о чем мечтал, …я думала, что это сделает тебя счастливым. Я была неправа? Я могу все отменить, если ты не хочешь учиться…

– Нет, нет, нет…, – я сжал ее очень крепко, раскачивая в своих руках, и почувствовал, что слезы снова потекли из глаз, – Белла, …ты мой ангел. Боже, я люблю тебя!

– Я была права, – она хихикнула, обнимая меня в ответ, и все рассмеялись.

– Ты всегда права, – я взял руками ее лицо и поцеловал ее в губы, …крепко, …но не слишком, потому что мы были на глазах у ее отца и моей дочери, – Спасибо, Белла. Я не знаю, почему я злился на ту жизнь, которой живу, …ничто не может сделать мою жизнь счастливее, чем она есть прямо сейчас. И мне действительно ничего не нужно, кроме тебя и Кэти.

– Дальше будет только лучше, Эдвард, – Белла чмокнула меня в губы и положила свое лицо мне на шею, – Оставайся со мной, дитя. Самое лучшее еще впереди. Я прочитала где-то эту фразу. О, загляни на дно коробки.

Я покопался в коробке под всеми этими книгами, …нащупал что-то деревянное, … вытащил это… и охнул. Это была табличка с надписью «Доктор Эдвард», очень похожая на ту, которую я сделал для доктора Беллы, …только на моей был зеленым изображен охотник, и справа был нарисован профиль белой лошади, которая бежит и ветер развевает ее гриву. На табличке были написаны слова:

ЗАБОТЛИВЫЙ… ДОБРЫЙ… НЕЖНЫЙ… УМНЫЙ… СМЕЛЫЙ… ПРЕДАННЫЙ

– О Господи, – я почувствовал, что моя нижняя губа снова слегка дрожит, – Ты снова заставляешь меня плакать.

– Боб помог мне сделать ее, – сказала Белла, – Он не знает, что это для тебя. Я сказала, что это для нашего друга.

– Мне нравится, – мое дыхание было рваным, – Спасибо тебе, …спасибо тебе за…

Я не мог говорить, …так что я просто притянул ее в свои объятья, покрывая ее лицо поцелуями… с привкусом вишневой «Слэрпи».

– А где, БЛЯТЬ, все мои подарки? – сказал Бен своим скрипучим голосом, разрушая интимность момента и заставляя всех громко рассмеяться, даже Чарли.

– БЕН! – прошипела Анджела.

– Все остальные получили свое дерьмо, а я сижу тут БЕЗ ПОДАРКОВ! – пожаловался он, и мы все схватили его подарки и начали швырять их в него, чтобы он заткнулся.

Маленькая коробочка с подарком от Беллы стукнула его по голове, пока он пытался поймать все, что мы бросали в него, …и я упал со смеху от вида его лица, когда на него обрушился весь этот шквал подарков.

Позднее, когда Кэти открыла коробку со своей приставкой «Wii» (игровая консоль от Nintendo – прим.пер.) и несколькими играми, Чарли помог ей установить ее, …и пока он занимался этим, мы с Беллой увели Кэти в ее комнату, чтобы вручить ей последний подарок. Бен с Анджелой тоже пришли посмотреть и, молча, стояли в дверном проеме.

– Этот подарок – особенный, – сказала ей Белла, – Давай, открывай.

Кэти разорвала красную оберточную бумагу, и под ней оказался портрет в рамке, рисованное изображение Тани, которая тепло улыбалась Кэти.

– Я знаю, что вы не смогли забрать с собой многие фотографии и вещи, когда покидали Флориду, – начала Белла мягко, – Поэтому моя старая добрая подруга Линн просмотрела несколько видео у бабушки и Поп-Попа, на которых была твоя мама, …и написала этот портрет. Я хочу, чтобы ты знала, что я знаю, как трудно расти без мамы. И ты не должна бояться говорить о ней, и не должна прятать любовь к ней от МЕНЯ. Мне всегда приятно слышать о Тане. Я не буду ревновать или злиться. Она любила твоего папу, …и она любит тебя до сих пор, где бы она ни была. Я знаю это. Я знаю, что она рядом с тобой. Может быть, она здесь прямо сейчас. И это нормально – любить ее, всегда. Не забывай ее. Пусть в твоем сердце она будет жива. И когда бы ты ни посмотрела на эту картину, она будет там.

Кэти шмыгнула носом и взглянула на картину.

– Я любил ее, Кэти, – сказал я, пристально разглядывая лицо Тани на портрете, – Мы любили друг друга, …очень сильно. Часть меня любит ее до сих пор. Она была моей первой любовью, …твоей мамой, …она всегда будет занимать особое место в моем сердце. И ей бы хотелось, чтобы мы были вместе, …и жили вместе. И я знаю, что она тоже полюбила бы Беллу. Я знаю, что это она послала Беллу мне… нам. Чтобы мы были вместе, как сейчас. Пожалуйста, не забывай об этом. Она была прекрасной женщиной. И она ЖИВЕТ… в ТЕБЕ. Я вижу ее каждый день,… каждый раз, когда ты мне улыбаешься. И теперь все станет еще лучше, мы будем говорить о ней, ладно?

– Ладно, – Кэти заплакала, …и Белла поймала картину прежде, чем Кэти выронила ее из своих рук. Я поцеловал ее кудри, закрывая глаза и прижимая ее к себе. Анджела с Беном улыбались нам со слезами на глазах. Анджела протянула Бену салфетку, … он взял ее и громко высморкался.

– Оууууу, Поп-Поп! – Кэти усмехнулась, глядя на него.

– Хорошо, детка…, – я шмыгнул носом, – Оставим слезы на потом, …иди и поиграй в «Дом мертвых» с Чарли. Я знаю, что он до смерти хочет поиграть.

– Хорошо, пап, – она вытерла глаза и быстро вышла из комнаты.

– Следующее Рождество будем проводить где-нибудь на пляже! – объявил я.

– ВАУ! – одобрительно воскликнул Бен, …и я лишь нахмурился, глядя на него.

– О…, – Бен выглядел смущенным, – Полагаю, ты имел в виду… себя… и Беллу…

Я ухмыльнулся и слегка кивнул ему, разворачивая его и выводя из комнаты Кэти, пытаясь не представлять себе задницу Бена в крошечном бикини…. аггххх… жуть!

Позже, пока Кэти с Чарли, протирая полы, убивали зомби, пришел Маркус с Тао.

Кэти подбежала и схватила Тао за руку, …говоря ему:

– Пошли играть в мой «Wii», ТАО!

Он просто пошел за ней, улыбаясь во весь рот, а Маркус вручил мне полный пакет подарков.

– Вот, Ральфи! – Маркус робко протянул мне пакет, – Чего улыбаешься?

– Спасибо за ветеринарную школу, – сказал я и обнял его, нравилось ему это или нет.

– Ладно, ладно…, – он, наконец, выбрался из моих объятий, – Не то, чтобы у меня был выбор. Мэри заставила меня сделать это.

– Она заставила тебя? – я улыбнулся шире, – ТЕБЯ, большого и страшного?

– Заткни ебало, – огрызнулся Маркус.

– О, нельзя говорить таких слов в Рождество, да, Джимми? – спросил я, готовый начать с ним перепалку.

Как только Маркус прошел в комнату и уселся, я спросил его:

– Как Тао провел сегодняшнее утро?

– Думаю, хорошо, – он наблюдал, как мальчик играет с Кэти в видеоигры, – Он был очень счастлив. Я не думаю, что он… когда-нибудь… получал игрушки в подарок. Кажется, он почти забыл, что такое Рождество. Если когда-нибудь вообще его праздновал. Мне бы хотелось добраться до его родителей, это, блять, мое рождественское желание.

– Вот, …прочти открытку, прежде чем открывать свой подарок, – сказал я, – Подожди, …дай я прочитаю ее вслух.

Кэти нас не слушала, поэтому я спокойно мог ее прочесть.

(Нижеуказанное стихотворение является пародией на рождественскую поэму Клемента Кларка Мура «Визит Святого Николая». В английском варианте стихотворения Эдварда присутствует рифма, я же постаралась придать этому… творению хотя бы некий ритм, рифму – уж простите – передать просто нереально, впрочем, смысл даже в угоду ритму я кое-где немного изменила… LOL… и не судите строго Эда – все это один сплошной каламбур – прим.пер.)

Белла, Бен и Анджела стояли рядом и слушали, когда я открыл открытку и начал читать:

В ночь перед Рождеством, когда все собрались в доме

Старый дурень пернул, …да, Анджелы супруг.

Развешены чулки с заботой на камине,

В надежде, что у Джимми …новые волосы отрастут.

И Кэти так удобно устроилась в кроватке…

С танцующими образами дока Пита в голове.

На Белле – косынка, на мне – мой колпак…

Мы не носим такую фигню, давайте этот бред пропустим.

Затем с лужайки раздался громкий грохот.

Я сильно испугался, чуть не «надул» в штаны.

В окне увидел что-то, как будто вспышку света…

Надеюсь, что не Маркус за деньгами пришел.

Луна светила ярко на снег, что только выпал…

И лысая башка его сияла, словно днем.

И вот явилось то, что привлекло мое внимание –

Джим в костюме Санты, …он пиво распивал!

Я вскрикнул и сказал: «Эй, Маркус, ты ДЕБИЛ!

Ты ж повар в ресторане, а не Святой Ник, блять!»

А Маркус вскрикнул: «Парень, ты знаешь, что мне надо!

Пять лет живу тут, и никто не знает, кто я есть!»

Сейчас, Драчун, Танцор, …Ретивый Конь, Лисица!

Комета, Купидон, …Доннер и Блитзен!

( имена оленей Санта Клауса – прим.пер.)

Он бежал за лошадями, …и кричал, кричал, кричал!

Но никто не отвечал, все боялись лысого.

Он нахмурился на нас, …и средний палец показал…

И сказал он: «Жизнь – дерьмо, как и песня, …я – певец!»

Это церковь, …колокольня…

Ненавижу этот город белых чокнутых людей!

Я услышал его крик, и он из виду пропал…

– «Не заслужили НИЧЕГО, потому что белые!»

И сегодня, в Рождество, я наполнен радостью

Потому что я с тобой, Маркус, …и ты никогда от меня не отделаешься.

Всем понравилось мое стихотворение, …даже Маркус был вынужден рассмеяться! Ему понравились наши подарки. Белла выбрала для него новую, большего размера, сковороду «вок», …и несколько новых ножей для кухни. Она заметила, что все его ножи поизносились.

– Белый парень дарит мне целый набор новых ножей…, – он мрачно хихикнул, – Как мило.

– Только для того, чтобы ты использовал их против беспомощных соседских животных, …прежде, чем приготовить их, – сказал я.

Также у нас было несколько подарков для Тао. Слава Богу, что «Таргет» (сеть недорогих гипермаркетов – прим.пер.) в городе был открыт до полуночи прошлым вечером.

Питер приехал попозже, к ужину, прямо с самолета из Чикаго, куда он летал, держа свое обещание навещать свою жену в Сочельник.

– Ты в порядке? – спросил я у него, когда он вошел в дом, …и он лишь кивнул, понимая, о чем я.

– Да, Энтони, я в порядке, – сказал он немного быстро, и я не стал наседать на него с дальнейшими расспросами.

Я представил Чарли ему и Маркусу, …и Кэти даже улыбнулась Питеру и сказала: «Веселого Рождества, доктор Фачинелли».

– Веселого Рождества, Кейт, – он улыбнулся в ответ ей в лицо, чистое от косметики и теперь больше похожее на лицо девятилетней девочки, что было большим достижением.

– Хотите поиграть с нами? – спросила у него Кэти, – Мы играем в «Дом…»

Я покачал ей головой, и она быстро поняла мою мысль, …осознав, ЧТО собиралась сказать Питеру, только что вернувшемуся с могилы своей жены.

– Я хочу сказать,… эта игра нам уже надоела, …может, поиграете с нами в «Тачку Марио»? – спросила она, – Это «гонялка».

– Ладно, я в игре, – Питер улыбнулся, снимая свое пальто и вручая его мне, – А кто этот красивый мальчик?

– Это я, Питер, ЭНТОНИ! – пошутил я, …но он смотрел на Тао.

– Это Тао, – сказала Кэти и затем взглянула на Тао и приложила свою руку к груди Питера, отчетливо и медленно сказав: «ПИТЕР».

– Пита, – Тао почти смог повторить то, что сказала ему Кэти.

Все отлично провели время, играя в видеоигры, все занимали очередь, чтобы поиграть. Мы даже играли в паре с Чарли, вместе убивая зомби, …и он более чем несколько раз спас мне жизнь. Он классно управлялся с оружием. Я всегда забывал перезагрузиться, стрелял, не наводя свою «пушку» на экран, …и Кэти тянула меня за руку каждый раз, чтобы я смог выстрелить из своего оружия.

Маркус играл со мной, …и затем он играл против Тао, …и Тао каждый раз побеждал его. Он отлично играл! Он и меня тоже победил! Кэти была единственная, кто мог сражаться с Тао на равных, …и мы все знали, что он ей поддается. Теперь у нас щенячья любовь. Класс.

Питеру очень понравился мой подарок. Это была красно-зеленая шляпа эльфа с торчащими ушами. И я снова сделал его фото в этой шляпе. Классика!

Я показал ему свой автомат для изготовления «Слэрпи» и он слегка обиделся, но улыбнулся и сказал:

– Ты по-прежнему должен ходить ко мне на сеансы.

– Я буду, – сказал я честно, – Ты же знаешь, я ходил к тебе не только ради «Слэрпи».

– Я горжусь тобой, Энтони, – сказал он мне серьезным тоном, – Ты нехило продвинулся в терапии. Ты очень сильный, честное слово.

Я не знал этого, но я, как раньше, поблагодарил его, и мы обнялись по-мужски. И он подарил мне фото в рамке, на котором были сняты мы с ним и Кэти с Беллой, улыбающиеся друг другу, одетые в наши «джи», и гравировка на рамке гласила: «Непобедимая команда».

Мне очень понравился подарок, и я сразу повесил его на стену, когда Бен с Анджелой поставили на стол ужин.

Кэти снова была нашей официанткой, и Тао помогал ей подавать на стол. Он был так мил, … и мне очень нравилось то, как Маркус наблюдал за тем, чтобы он вел себя хорошо, даже несмотря на то, что ребенок не понимал его.

Я продолжал говорить с Тао, и ему очень нравилось, что есть хоть кто-то, кто его понимает. Он спросил у меня, можно ли ему сказать молитву перед едой, …и я сказал, что можно, а я переведу.

И, пока он говорил, я спокойно вслух переводил его слова на английский. Все мы сложили руки и Тао сказал:

– На самом деле, я никогда раньше не праздновал Рождество, …но мне нравится! Это так мило, что все вы собрались здесь и дарите друг другу подарки, …вам очень повезло, что вы есть друг у друга. Очень повезло, что у вас так много всего есть. Спасибо, что поделились этим со мной и позволили мне прийти сюда сегодня. Если бы не вы, я сейчас был бы на улице, голодный и замерзший.

И, Маркус,…спасибо тебе за все, что ты сделал этим утром, …ты классный парень и мне действительно нравится жить с тобой. Всем веселого Рождества.

– Веселого Рождества, – сказали все в ответ, …и я не мог себе представить лучшей рождественской молитвы, чем эта, …и тогда Тао потянул меня за рукав и прошептал мне кое-что еще. Кое-что, что он хотел сказать мне.

Я побелел и почувствовал это, … а затем сказал:

– И, Кэти, …ты выглядишь сегодня очень красивой.

Неужели все «западают» на мою маленькую девочку?

Белла хихикнула, а Кэти стала ярко-розового цвета, …но она улыбнулась Тао и сказала:

– Спасибо, Тао.

Мы ели, ели, ели… Чарли сидел рядом с Беллой, они смаковали каждую секунду, которую могли провести вместе во время этого визита, …и я беспокоился о том, что будет с Беллой, когда судебные исполнители придут, чтобы увезти Чарли обратно домой.

Не успел я оглянуться и, пока Чарли ел тыквенный пирог, приготовленный Беллой, раздался стук в дверь. Я открыл ее и с неудовольствием обнаружил на пороге Бенсон и Моррисона, готовых забрать у Беллы отца.

– Вы рано, – сказал я неумышленно прохладным тоном. Они оказали нам огромную услугу, и мне действительно не стоило на них злиться.

– Не беспокойтесь, – сказала мне Бенсон, – Мы заберем его не раньше, чем через полчаса. Мы просто были по соседству.

Я пригласил их на десерт, …и они сели за стол, …а у Беллы потекли слезы.

– Белла, – сказал я, когда она встала из-за стола и направилась на кухню, грохоча там ящиками, что обычно означало, что она злится.

– Мне знаком этот грохот, – Чарли медленно поднялся на ноги, …взял свою трость, глядя на меня, и сказал:

– На этот раз пойду я, Эдвард. Все нормально.

– Если я понадоблюсь ей, позовите меня, – я следил за ним взглядом, пока он шел, и он кивнул мне.

Я сказал всем присутствующим, что Бенсон и Моррисон – коллеги Чарли по работе, …и что они приехали, чтобы отвезти его домой. Никто не стал задавать им вопросов, …и они просто… сидели сами по себе и ждали.

Примерно через двадцать минут или около того Чарли с Беллой вышли из кухни, …держась за руки, …глаза у Беллы были красными, словно она плакала. Мне действительно не хотелось делать этого на глазах у всех, они могли что-то заподозрить, …так что после того, как Чарли со всеми попрощался, мы вывели его на улицу, где только судебные исполнители стояли поодаль, и на этот раз Белла с отцом получили возможность проститься по-настоящему.

Как только мы оказались на улице, Белла снова бросилась в объятия отца и расплакалась, прижимаясь к нему, …не желая отпускать его. Мне было трудно на это смотреть. Эту боль сейчас они испытывали из-за меня, …и я знал это.

– Я люблю тебя, папочка, – прохныкала Белла, – Как бы мне хотелось, чтобы тебе не нужно было уезжать.

– Я уезжаю…, – сказал Чарли, глядя ей в лицо и стирая слезы с ее глаз своими пальцами, – Но, Белла, я совсем недалеко. Если я когда-нибудь понадоблюсь тебе, не важно, зачем, …позвони мне. Живешь ты по программе защиты свидетелей или нет,… я всегда твой отец. И я приеду, когда понадоблюсь тебе. Но ты уже взрослая. Ты устроила здесь свою жизнь, …у тебя хорошие друзья. Твоя любовь здесь. У тебя есть маленькая девочка, которая нуждается в тебе. На самом деле, я тебе не нужен, Белла. Но возможно в один прекрасный день, …если ты ЗАХОЧЕШЬ, …я смогу вернуться к тебе. И не нужно грустить. Или волноваться. Я не один. Я хочу, чтобы ты улыбалась, когда думаешь обо мне, ты слышишь меня?

Слезы продолжали течь по ее лицу, и она кивнула, снова обнимая его.

– Я слышу тебя, пап.

– Хорошо, – он наклонился и поцеловал ее в щеку, долго обнимая напоследок.

Он улыбнулся ей и погладил по щеке, добавляя:

– Я так горжусь тобой, Белла.

– Эдвард! – Чарли обернулся ко мне, протягивая мне руку для рукопожатия, …и я протянул свою, – Ты доказал, что я ошибался. Обычно мне это не нравится. Но на этот раз ты сделал отличное дело. Продолжай в том же духе, сынок. Заботься о моей девочке. Заботься о НАШЕЙ девочке.

– Да, сэр…, – услышал я свои слова, а затем поправился, – Шеф Свон…

– Чарли, – на этот раз он поправил меня.

– Чарли, – я улыбнулся так, словно мне отказали великую честь.

– Мне пора идти, – сказал он без толики слабости в голосе, …и Белла снова захныкала и еще раз обняла его.

– Я не прощаюсь, Беллз, – сказал он ей, – Я твой папа. Мы никогда не будем прощаться друг с другом.

– Хорошо, – Белла вытерла правый глаз, – Как насчет… «увидимся позже», пап?

Он улыбнулся и слегка кивнул ей.

– Увидимся позже, детка. Веди себя хорошо.

Белла заплакала, когда Чарли начал уходить, направляясь с судебными исполнителями к их машине. Я обнял ее сзади, и ее голова откинулась мне на грудь. Я согревал ее, пока холодный ветер свистел вокруг нас, …и от ее негромкого рыдания мне было еще больнее.

Я поцеловал ее в затылок, закрывая глаза, желая облегчить эту боль, …мне хотелось, чтобы ей не было нужно прощаться с ним снова.

Когда машина тронулась, Чарли махнул ей с заднего сиденья через окно, она снова всхлипнула …и махнула ему рукой, пытаясь улыбаться, пока они уезжали… в зимнюю ночь, …и мы наблюдали за машиной, пока ее огни полностью не растворились в темноте. Он уехал… снова.

И Белла обернулась ко мне и зарылась своим маленьким личиком мне в грудь, прижимаясь ко мне изо всех сил, …и я прижал ее к себе в ответ,… надеясь, что моя любовь излечит боль у нее внутри.

Позднее, когда все разошлись по домам, она засыпала в моих объятьях, пока мы лежали на диване и смотрели рождественские фильмы.

А чуть раньше Белла веселилась, пока я вел себя как придурок, крича от радости, когда мы смотрели «Марш деревянных солдат», где Лорел и Харди начали нажимать на кнопки на спинах солдат, …и те начали маршировать и спасать город от пугал. Мне нравилась эта часть фильма и даже, несмотря на то, что Тао с Кэти были слишком заняты, играя в видеоигры, я снова продолжал наблюдать за ними.

BPOV

– Кларенс…, – позвала я его, оглядываясь по сторонам, …здесь было очень холодно и темно, и очень плохо ПАХЛО, так что я прикрыла нос рукой, снова позвав маленького ангела, – КЛАРЕНС! Что это за место?

Милый старичок из «Прекрасной жизни» внезапно возник рядом со мной. Он сидел на куче мусора.

Грустным голосом он сказал:

– Это место, где ты хотела оказаться. Ты просила отвести тебя к Эдварду, …и вот мы здесь.

– Он мусорщик? – спросила я.

Сейчас Кларенс выглядел еще более угрюмым, и он взглянул на меня.

– Эдвард Каллен умер в возрасте тридцати двух лет, – заявил Кларенс так, словно это был непреложный факт, – Он был раздет догола и прикован на цепь, …а Виктория и Рейвен были «под кайфом», …от разных наркотиков, …они вели себя беспечно, …и у них начались галлюцинации, …они подумали, что Эдвард – настоящий вампир. Они схватили мясницкие ножи, думая, что это деревянные колья, …и Эдвард… он умер ужасной насильственной смертью.

– Нет! – закричала я, не веря ему.

– Он истек кровью…, – сообщил Кларенс, – Это была быстрая, но, тем не менее, болезненная смерть, …и когда нападавшие пришли несколько дней спустя,… они увидели его разложившееся тело, …и поняли, что наделали, …они разрубили тело и бросили здесь. Никто не заявил о его пропаже. Никто не искал его. Никому не было до этого дела. Его останки сейчас здесь.

– НЕТ, Кларенс, ИДИ НА ХУЙ! – пронзительно выкрикнула я и заплакала, – Эдвард ушел от Виктории, Я УБИЛА ЕЕ! Он живет в КАСПЕРЕ, со МНОЙ! Он со своей дочерью!

– Тебя не было здесь, чтобы спасти Эдварда, Белла, – напомнил Кларенс, – По прошествии времени его дочь забыла о нем, …она выросла и живет своей собственной жизнью. Он перестал звонить ей, и она считает, что он бросил ее. Она ненавидит его. Ей очень горько из-за этого.

– Я хочу ВИДЕТЬ его, Кларенс! – крикнула я, оглядываясь по сторонам, – ПОКАЖИ мне его, ДАВАЙ!

– Вот.

Кларенс указал на кучу мусорных пакетов, над которыми роились мухи, …я осмелилась подойти и разбросать их, …и увидела лицо Эдварда, …выпачканное в зеленой грязи, полусгнивший череп, …пустые и круглые глазницы, …открытый рот, словно в последний момент ему было страшно,… или, может быть, его рот был открыт, потому что в нем был кляп в виде мячика или еще какой-то. Это была только его голова, …тела я не видела.

Я отпрянула и с рыданиями закричала:

– НЕТ! Это НЕПРАВИЛЬНО! Он жив! Я ОСТАНОВИЛА ТУ СУКУ, чтобы она снова не причинила ему боль! НЕЧЕСТНО, что ОН ЗДЕСЬ! Словно, блять, МУСОР! НЕТ! Он милый, нежный и любящий, …он НЕ ПРИНАДЛЕЖИТ ЭТОМУ МЕСТУ! ОН НЕ ЗАСЛУЖИВАЕТ ТОГО, ЧТОБЫ КЭТИ ЕГО НЕНАВИДЕЛА! ОН ЛЮБИТ ЭТУ МАЛЕНЬКУЮ ДЕВОЧКУ ВСЕМ СВОИМ СЕРДЦЕМ!

– Он никогда не знал настоящей любви, с тех пор как потерял Таню и Кэти, – сообщил Кларенс, – Он умер один, …совершенно один, …и последнее что он слышал – это смех Виктории и Рейвен, …празднующих то, что они уничтожили вампира, …пока кровь вытекала из его тела. Он даже не смог позвать на помощь, бедный парень. Еще один потерянный ангел. В этом мире так много потерянных ангелов, …и никто ничего не может с этим сделать.

– Он познал любовь… со мной, – выдохнула я, чувствуя подкатывающую тошноту, – ОН влюбился в МЕНЯ! Я ПОМОГЛА ЕМУ! Это сон, это НЕ ПО-НАСТОЯЩЕМУ!

– Возможно, – сказал Кларенс, – И возможно, что сны – это послания откуда-то еще, …услышь это послание, Белла. Ты этого заслуживаешь. Ты важна. Ты спасла его и его дочь, …своей любовью. Ты не можешь их потерять. Ты должна оставаться храброй.

– Я буду, я храбрая! – я кивнула, – Я хочу ОБРАТНО! СЕЙЧАС ЖЕ! Пожалуйста!

И я взглянула в лицо мужчины, которого я любила, гниющее и наполовину изъеденное крысами, когда все мое тело в ужасе содрогнулось, …мне было больно.

Кларенс взглянул на меня и спросил:

– Так почему ты все еще здесь, Белла?

– Я снова хочу жить! – крикнула я, – Я снова хочу жить, …пожалуйста, Кларенс…

– Эй, эй! – я услышала голос Эдварда, мое тело сотрясала мелкая дрожь, – Белла,… проснись, …тебе приснился плохой сон. Просыпайся…

Я открыла глаза и почувствовала его тепло… увидела эти его прекрасные зеленые глаза, …его милое озабоченное лицо, …и я тут же снова расплакалась, …дрожа и крепко прижимая его к себе.

– Ты здесь! С тобой все хорошо! Господи, это было ТАК реально! – я зарыдала, и он сказал:

– Шшшш, …шшш, …я здесь, …я с тобой, малышка, …не плачь.

Он спросил у меня, что мне снилось, …и я рассказала ему историю, как во сне я была Джорджем Бейли из «Прекрасной жизни». Это была не совсем ложь. Но я опустила часть про него. Я никогда не забуду этот сон, никогда. Он будет преследовать меня и годы спустя, напоминая мне о том, что случилось бы с Эдвардом, если бы я не появилась в его жизни и не вырвала его из этого ужасного существования. Это было хорошо, несмотря на то, что я не чувствовала ни капли вины за то, что убила ту рыжеволосую суку, …ни капли.

Если не считать этого, это было лучшее Рождество из всех. Чарли знал, что я жива. И я получила в подарок бесценный день с ним, спасибо моему любимому, который целовал меня в этот момент, …не говоря уже о других приятных вещах, которые я получила от него в этом году. Драгоценности, духи, подарочную карту в магазин костюмов для Хэллоуина, …этот подарок был моим любимым, …о, и сексуальный костюм чертенка, который он надевал, когда мы оставались наедине в нашей спальне. Мы много веселились с тех пор, как он купил ангельские крылья.

В любом случае, подарки не имели значения. Я получила громкое и совершенно ясное послание. Сейчас мы все вместе, мы счастливы и живы. Мне не следовало позволять отъезду Чарли испортить праздник, который был сегодня. Эдвард сделал мне прекрасный подарок… моего отца, даже, несмотря на то, что мой отец ненавидел Эдварда и пытался отговорить меня от того, чтобы я уезжала с ним сюда. Но Эдвард думал, прежде всего, обо мне. Я – счастливейшая девушка из ныне живущих, раз у меня есть этот мужчина.

Мы отправились в постель, целуясь словно подростки, … и я прошептала ему:

– Это было лучшее Рождество в моей жизни, Эдвард. Спасибо тебе большое.

– Спасибо ТЕБЕ, – Эдвард поцеловал меня. Единственный свет, который горел в доме – огни рождественской елки, – У меня не было бы никакого Рождества, если бы не ты.

Я не могла поверить, что мы собираемся заняться любовью в рождественскую ночь, …но я знала этот его взгляд. Мы займемся.

И также я не могла себе представить лучшего способа завершить этот великолепный день. Ощущение его рта и дыхания у моей шеи, …прямо в том самом местечке, …его пальцы на моем теле, …его твердокаменный член, прижимающийся ко мне, …о, да, …ЭТО – РОЖДЕСТВО! Спасибо тебе, Санта! Полагаю, я была хорошей девочкой в этом году! Я получила все, чего хотела!

Coloring outside the lines. Глава 35 (часть 1)

Глава 35. Шлюхи не плачут.

Часть 1.

От автора: *Всем привет! Я понимаю, почему некоторые из вас считают, что я пишу ни о чем, и история никуда не движется, …но поверьте мне, она движется! Вы просто пока этого не видите. Верьте мне. В начале истории у нас были только Бен, Анджела, Белла, Эдвард и Кэти. Я добавила немного больше персонажей и все идет неплохо, как мне кажется. Я четко веду эту историю кое-куда, поверьте мне. Каждый персонаж играет определенную роль. А большинству из вас, которым все очень нравится – спасибо! Я усердно работаю над историей. Я наслаждаюсь ею так же, как наслаждалась, пока писала «Красную линию». Эта история о жизни Эдварда и Беллы после того, как он перестал быть рабом, …так что наслаждайтесь!

Оставайтесь со мной, я обещаю, что дальше история будет больше сосредоточена на Белле и Эдварде. Но мы подошли к кульминации, …история подходит к концу, так что… побудьте здесь еще несколько глав. Эй, мы же не бросали читать «Новолуние», где Эдвард не появлялся на протяжении множества глав, верно? Господи, мне это было очень не по душе!

Я люблю вас, ребят, …и сейчас я подхожу к «соли» этой истории, …и тем из вас, кому это нравится – спасибо. Я знаю, что последняя глава была очень длинной, и я прошу прощения за это. Но по-прежнему я не чувствую себя виноватой, потому что в той главе произошло множество классных событий.

Идея про «Прекрасную жизнь» пришла мне в голову во время настоящих праздников, когда я смотрела этот фильм. Мне действительно приснился кошмар о том, что бы случилось с Эдвардом, если бы не Белла.

И – да, у меня было намерение отправить Эдварда в ветеринарную школу, когда я только начала придумывать эту историю – вы все очень умные и поняли, что это случится, …хорошая работа!

Отныне я буду писать главы нормального размера. Или… постараюсь. LOL.

До скорых встреч! Love, Winnd.

И пьеса с Джесси и «История игрушек»… будут описаны в это главе. Я клянусь, что не собираюсь писать все главы такими мягкими и пушистыми, …но прежде, чем мы услышим новые истории из «Ебучего дневника», …наслаждайтесь приятными моментами…

О! Если хотите послушать, как Кэти поет песню, введи на youtube «Когда кто-то любил меня» в исполнении Джордан Прюитт. Во всяком случае, это моя любимая версия этой песни.

** ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: В этой главе нас ждут события, описанные в «Ебучем дневнике» Эдварда. Вы поймете, что это они, когда прочтете: «Я читал дальше в своем «Ебучем дневнике…», и текст будет выделен курсивом, так, что если вы захотите пропустить эту часть, я не против. Спасибо! Для тех из вас, кто прочтет это, …будьте вместе, не теряйтесь, …это будет грубо, …остальная часть истории с сэром Кевином будет действительно жестокой – просто, чтобы вы знали. Но я буду выдавать вам ее маленькими дозами**

_

EPOV

Праздники закончились даже быстрее, чем наступили. Я прождал почти до конца января, прежде чем убрать елку и все украшения. Мне просто хотелось, чтобы праздник не заканчивался. Это было первое мое волшебное Рождество за долгое-долгое время.

Рождественские праздники закончились, но я снова надел костюм Санты и погнался за Беллой по дому со словами:

– Ну же, просто сядь мне на колени и попроси чего-нибудь!

– Нет! – она хихикнула, – Это СОВЕРШЕННО НЕПРАВИЛЬНО! Ты же САНТА! Ты не можешь ЗАСТАВИТЬ меня! Это уже слишком!

– Эй, когда я был Сантой в кафе у Бена, МНОЖЕСТВО МАМОЧЕК хотели сесть ко мне на колени! – сообщил я, дразня ее, пока она пыталась сбежать от меня.

– Даже не сомневаюсь! – она рассмеялась и снова увернулась. Она была слишком быстрой для меня.

Я помешался на просмотре нового DVD-фильма, который подарила мне Белла. Он назывался «Рождество в Нью-Йорке». Это был двухчасовой документальный фильм обо всем прекрасном, что можно было посмотреть и сделать в городе во время праздников. Чем больше я смотрел его, тем ближе казался мне дом. Мне казалось, что я снова гуляю по улицам, …и, думаю, несколько раз мне даже казалось, что я чуть ли не ощущаю запахи во время просмотра.

Последний месяц Кэти была полностью погружена в свою роль, репетируя пьесу. Поначалу было действительно мило… слышать, как она говорит с южным акцентом девочки-ковбойши, …и все время называет нас «типами» и «подонками», …и еще забавнее было то, что она попросила меня научить ее танцевать кадриль, которую должна была исполнять в пьесе,… но позднее, когда я В ОЧЕРЕДНОЙ РАЗ слышал, как она говорит: «ЙИИИИ ХАААА!», …я просто валился на пол от смеха.

Теперь она постоянно заплетала волосы в косы и крутилась у зеркала, наблюдая за выражениями своего лица. Я был рад, что она серьезно подходит к роли, но теперь это начало занимать все ее время.

Я смотрел на портрет Тани на стене в коридоре, куда выходили наши спальни. Кэти выбрала для него это место, решив, что так Таня сможет присматривать за нами, пока мы спим, …так как пожар в ту ужасную ночь произошел, пока все спали. Кэти сказала, что Таня будет защищать нас, , …и мне очень понравилась эта мысль.

Таня, …помоги нам… порой мысленно молил я, проходя мимо ее портрета после того, как укладывал Джесси в постель. Она больше не была Кэти. Она была самой-пресамой классной девочкой-ковбойшей на Западе! Я считал дни до пьесы.

И вот, наконец, мы шли в школу с Беном и Анджелой, у нас были хорошие места в середине второго ряда, …на которые мы уселись, пока вокруг толпились другие родители, занимая свои менее удачные места.

– Я же говорил, что мы не зря пришли сюда пораньше, – сказал я Белле.

Она взглянула на меня и ответила:

– Мы пришли сюда два часа назад, Эдвард. Тогда здесь еще даже не было ЭТИХ сидений!

– Э, но когда мы выбрали их, мы помогли им появиться, так ведь? – я ухмыльнулся, кивая головой. Бен лишь свирепо взглянул на меня, открывая сумку, которую принес с собой и принялся поедать печенье с кусочками шоколада. Анджела лишь улыбнулась и пожала плечами, глядя на нас.

У меня с собой была новая камера, подарок от Чарли, и я изучил все ее особенности, чтобы быть полностью готовым делать снимки, когда моя малышка выйдет на сцену. Здесь даже имела функция видеосъемки! Будет ОЧЕНЬ здорово!

– Ты вставил батарейки? – спросила Белла так, словно я был законченным дебилом.

– Я не идиот, Белла, – я закатил глаза, …а затем подумал над ее словами… и проверил – на месте ли батарейки. Хорошо, да, …они были на месте. Хорошо.

Занавес по-прежнему был задернут, должно быть, начало пьесы немного откладывалось, но песня «У тебя есть друг в моем лице» – «You've Got A Friend In Me» – звучала в динамиках, и я с нетерпением ждал начала, делая вид, что подпеваю песне.

Наконец, пришел Питер, пробираясь через сидящих людей к месту, которое мы оставили для него.

– Простите, я опоздал, – сказал Питер, пока снимал свое пальто, – Я только закончил с пациентом, и весь сеанс пребывал в шоке.

– Дженна? – спросил я.

– Нет, новый, – Питер усмехнулся, не желая выдавать личную информацию о новом пациенте, – Кажется, в последнее время мой телефон занят немного больше.

– Сколько у тебя сейчас пациентов?– поинтересовался я вслух, улыбаясь доку.

– Пять, – он улыбнулся мне в ответ с таким видом, будто это предел его мечтаний.

– Клево, – сказал я, – Это гораздо лучше, чем один.

– Это точно, – сказал Питер без колебания, – Это начало, …и это все, о чем я прошу. Если я могу помочь пяти людям, … или даже одному, …я полностью благодарен за эту возможность.

– Ты слишком добр, – Белла улыбнулась ему, обнимая его и прижимая к себе.

– О, вот, – я вручил Питеру программку, переворачивая ее на вторую страницу, – Посмотри, …имя Кэти, …смотри, какими крупными буквами! Можешь взять себе. У меня уже десять экземпляров.

Питер рассмеялся, и Белла покачала головой, щипая себя за переносицу.

– Доктор Питер, я рада, что ты здесь, – пробормотала она, – Мой парень сейчас взбесится.

– Эй, могу поспорить, что родители Роберта де Ниро собирали все программки с его школьных спектаклей! – вмешался я, усмехаясь.

– А сейчас Кэти – Роберт де Ниро, – Беллаповернулась к Питеру.

Я отвернулся, не обращая внимания на неверующих, зная, что когда Кэти получит «Оскара», она поблагодарит меня за то, что я всегда в нее верил, …и не упомянет Беллу и Питера в своей благодарственной речи. Тогда-то они поймут.

– Эй! – я махнул рукой, – Там Маркус! МАРКУС!

Он сидел в нескольких рядах позади нас.

Он притворялся, что не знает меня, пока я махал ему, чтобы он шел к нам, …но он отвел взгляд и сделал вид, что заинтересовался содержанием программки. Дурень. Кэти сказала, что Тао тоже участвует в пьесе. Теперь он учился с ней в одном классе. Возможно, ему досталась роль без слов.

– Он все еще злится на тебя за тот вечер, – сказала мне Белла, – Ты был очень груб, Энтони.

– Японский не так трудно выучить! – сказал я, не желая снова использовать этот аргумент, – Он просто хочет играть роль плохого студента, пока я изо всех сил пытаюсь его научить!

– Ты засунул жевачку ему в нос! – немного громко напомнила мне Белла.

– Он ведь жевал ее, разве нет? – отстаивал я свою позицию, – Я сказал ему, что не разрешаю жевать жевачку, так ведь? А он УМЫШЛЕННО надувал из нее большие пузыри! Он получил то, что заслужил.

– Черт, я рада, что они не отправили тебя на учительскую работу, когда мы сюда переехали, – тихо сказала мне Белла, чтобы Питер не услышал, – Ты уже был бы покойником.

– Эй, если уж Дональд ДАК справляется с этой работой…, – протянул я, глядя на свои часы, – О, черт, …еще пять минут, …я так нервничаю. Что, если люди будут смеяться над ней и ранят ее чувства?

– Уверена – ты убьешь их всех, – Белла ухмыльнулась мне в ответ, взяв меня за руку, – Расслабься. Она классная. Я уверена – все полюбят ее. Ты такой милый! Весь напряженный и обеспокоенный…

Я улыбнулся ей и взял ее руку, целуя ее с чувством глубокой преданности.

– Я хочу поблагодарить тебя, Белла, за то, что ты не убила Кэти за последние несколько недель, – сказал я ей нежно, – Я знаю, что это нелегко – жить с Джесси.

Она улыбнулась и сказала:

– Это был хороший жизненный опыт. Сегодня – Джесси,… завтра… Джульетта.

– О, Иисусе, – произнес я в страхе. Я даже не думал об остальных ролях, которые она будет играть в будущем. Как я смогу жить с дочерью, которая месяцами напролет цитирует Шекспира? Я начал думать, что буду скучать по Джесси, когда ее больше не станет.

Наконец, Дональд Дак раздвинул занавес и встал перед нами, налаживая микрофон, чтобы поговорить с залом. Он теребил его в руках, поднимая высоко вверх,… а затем опуская вниз.

Белла захихикала раньше, чем он даже что-либо произнес, и я снова заговорил голосом Дональда Дака:

– О, …детка, …да, …подними его вверх и опусти вниз, …ооо, …да, …именно вот так.

Белла прикрыла рот рукой, уже истерически смеясь, и шлепнула меня по руке, чтобы я прекратил.

– Заткнись! – она отвернулась, пытаясь унять смех, когда я заржал сам над собой, настраивая камеру.

– Всем добрый вечер, я Дональд Дак, – начал он совершенно нормальным голосом, но Белла продолжала смеяться, …единственная из всей аудитории. Мистер Дак взглянул на Беллу, словно спрашивая у нее: «в чем дело?», но она махнула рукой и покачала головой, пытаясь прекратить смеяться, прокашлялась и стала пунцового цвета, в то время как я продолжал сидеть с серьезным выражением лица.

Наконец, до Бена дошло, и он утробно рассмеялся, не пытаясь этого скрыть, …давясь своим печеньем с шоколадной крошкой, и Анджела похлопала его по спине, …а Дональд Дак хмуро взглянул на него, …не понимая, что его так рассмешило.

Он говорил минуту-другую о том, какую тяжелую работу проделали дети, чтобы пьеса получилась успешной, …и назвал всех учителей, которые помогали, делали декорации и костюмы, …и бла-бла-бла! Давайте уже на сцену моего ребенка!

Когда он закончил свою заунывную речь и ушел со сцены, забирая с собой микрофон, я изобразил смех Дональда Дака, и это заставило Беллу и Бена рассмеяться заново. Занавес был раздвинут и пьеса началась! Почти сразу я понял, что Джесси не сразу появится на сцене. В первом акте меня уже подташнивало от ожидания, и я услышал собственный стон, подавляя в себе комментарии, которые мне до смерти хотелось произнести.

Думаю, я даже заснул в первом акте, …и тогда Белла с силой пихнула меня в бок, разбудив. Я сощурился, пытаясь сфокусировать взгляд на происходящем на сцене. Прежде, чем я понял, что я делаю, я подпрыгнул на сидении и щелкнул камерой – мои руки оставались в положении для съемки с момента начала представления! На фото получился затылок женщины, сидящей передо мной. Она лишь обернулась ко мне и вздохнула, даря мне грязный взгляд. Я удалил кадр, когда она отвернулась и продолжила смотреть пьесу.

Я храпел? Черт!

– Думаю, она скоро появится. – Белла говорила это неоднократно, …и на этот раз она оказалась права, – Хочешь носовой платок или еще чего-нибудь?

– Я знаю, что порой я – огромное недоразумение, Белла, но нет, …со мной все будет в порядке, – заверил я ее, не думая, что буду полностью шокирован образом девочки-ковбойши Джесси.

Вуди, ковбой, осмотрелся на сцене, а затем внезапно появилась моя малышка, …вылезая из огромной коробки! Она выглядела так восхитительно в своей маленькой красной шляпе и наряде девочки-ковбойши, …мне очень понравился черно-белый рисунок коровьей шкуры на ее штанишках! У нее на носу были нарисованы веснушки, а щеки раскрашены розово-красным.

И когда она посмотрела себе под ноги, придерживая шляпу, и увидела лицо Вуди, она громко и восторженно воскликнула:

– ЙИИИИИИИИИИ ХААААААА! Это ты, это ты, это ты, ЭТО ТЫЫЫЫЫЫЫ!

Она быстро, за секунду, выбралась из коробки, …и весело выкрикивала свои слова, пританцовывая внутри нескольких больших кругов света. Ее руки сжимали Вуди за шею, пока она продолжала свой танец, почти придушив его, …и затем она добавила:

– ЭТО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ТЫ! – зажимая его голову одной рукой, прижимая к себе и почесывая ее костяшками пальцев другой руки. (в великом и могучем английском языке для этого действа есть даже специальный термин – noogie, вам же приходится довольствоваться моими попытками описать его – прим.пер.)

Все рассмеялись ВМЕСТЕ с ней, а не над ней, …ее энергия была превосходна, и ее голос не заставил себя ждать. Я едва мог даже представить, что еще хоть раз услышу ее «ЙИИИ ХААА». Я с наслаждением наблюдал за каждым ее движением, восхищаясь ею даже больше, чем раньше, пока она профессионально исполняла свою роль.

– Разведчик сказал, что в один прекрасный день ты ПРИДЕШЬ! – она обняла Вуди и затем охнула, натягивая свою шляпу на уши, – Святая МАТЬ Авраама ЛИНКОЛЬНА! Разведчик! Он захочет ВСТРЕТИТЬСЯ с тобой!

Все улыбнулись, наслаждаясь ее прекрасной игрой. Я был очень горд. Я оглянулся на других родителей и спокойно произнес:

– Это НАША дочь!

Люди улыбнулись нам, …а Белла улыбнулась мне, …и даже в темноте я видел взгляд, которым она посмотрела на меня, …я взял ее руку, говоря те слова от всего сердца. Белла не рожала Кэти, …Таня была ее матерью, …но ею была Белла в моих глазах, …в моем сердце. Я видел их вместе в последнее время, с Рождества, …они были матерью и дочерью.

Пьеса стала прекрасной, как только в ней появилась Кэти, и я смеялся над каждой шуткой, каждым милым движением, которое она делала. В ее движениях не было страха, …совершенно не было, насколько я мог видеть. Некоторые дети забывали свои слова, либо испытывали страх сцены, …но только не моя маленькая девочка. Она была восхитительна!

Я понял, что происходит в пьесе. Все они были игрушками, …и Джесси долгое время провела на складе, …а теперь все они направлялись в Японию. Другие игрушки, …Базз и Хэм, динозавр и остальные, …хотели, чтобы Вуди вернулся с ними домой к Энди, которому все они принадлежали. Джесси была в ужасе от того, что он уйдет, потому что тогда она бы вернулась снова на склад.

Она пыталась удержать Вуди от возвращения к жизни с Энди, …и затем она рассказала о маленькой девочке, которой однажды принадлежала, Эмили.

– Эмили была точно такой же…, – сказала Джесси с грустью, глядя на зрителей, – Она была всем моим миром…

Затем освещение на сцене выключили, на исключением единственного круга света, в котором находилась Кэти, …и она подняла глаза вверх, словно вызывала в памяти нежные воспоминания, …она улыбалась, но в то же время ее лицо было грустным, …и Дональд Дак начал играть на фортепиано …красивую медленную мелодию, …о, это песня Кэти?

Я приподнялся повыше на сидении и увидел, что в верхней части сцены справа на экране появился отрывок из «Истории игрушек-2», словно изображая то, что происходило у Джесси в голове, пока она пела песню, …на мой взгляд, это было гениально.

Белла записывала ее выступление на видео, держа камеру вместо меня, чтобы я смог посмотреть, как Кэти поет, и я улыбнулся ей за это. Я не хотел пропустить этот момент, я хотел видеть его вживую, а не через объектив камеры.

Кэти взяла одну прекрасную ноту, …без слов, но это было ВЕЛИКОЛЕПНО! И я почувствовал, как от красоты ее голоса сжалось мое сердце, а ведь она еще даже не начала петь!

(Песня, которую поет Кэти в исполнении Джордан Прюитт «Когда кто-то любил меня» – Jordan Pruitt «When She Loved Me»)

(От riddle: Прощу прощеня у Winnd, но мне больше по душе эта песня Toy Story 2: When Somebody Loved Me.)

«Когда кто-то любил меня, …

Все было прекрасно»,

Начала она, нежно и грустно, …ее голос был юным, но в нем чувствовалась нотка взрослости, …внутри нее лишь начинала просыпаться женщина. Это был голос Тани, …которым та пела, …совершенно такой же, только лучше. Мне показалось, что прошла вечность с тех пор, как я слышал его. Я почувствовал, что в моих глазах быстро появились слезы …из-за этого, и из-за слов в песне. Когда кто-то любил ее, …когда мы с Таней любили ее, …все было прекрасно.

Меня посетило ясное как день воспоминание …о том, как Таня родила Кэти, …как я стоял позади нее в голубом медицинском халате, …и держал ее, пока она тужилась, …и как мы смеялись, когда все закончилось. Как доктор дал нам подержать нашу дочь, …и мы оба тут же влюбились в этого идеального маленького младенца, …с единственной рыжей кудряшкой на лбу. И как я сам перерезал пуповину.

«Каждый час, проведенный вместе, …

Живет в моем сердце»,

пела она, сжав кулачки вместе и приложив их к своему сердцу, и она пела эти слова с таким чувством и любовью, …Я ЧУВСТВОВАЛ это.

Она улыбалась так, словно действительно видит перед собой свое прошлое, …ее и меня. Внутри у меня заболело даже сильнее, чем после первой строки ее песни. Я помню, как держал ее, младенца, целуя в нос, пока она корчилась, пытаясь закрыть глазки, чтобы уснуть. Но мне хотелось играть с ней, даже когда она была одного дня от роду. Я не мог дождаться, когда узнаю ее. Всю ее.

«И когда ей было грустно, …

Я была там, чтобы осушать ее слезы»,

– пела Кэти словно ангел, –

«И когда она была счастлива,

Я тоже была счастлива,…

Когда она любила… меня-а-а-а…»

Белла вручила мне салфетку, все еще записывая песню на видео, и я с благодарностью взял ее, чтобы прикрыть свой рот и заглушить негромкие рыдания, которые вырывались из моего рта.

Я не хотел испортить ей выступление, но эта песня убивала меня. Я продолжал вспоминать себя и Кэти, …когда она была младенцем, …как она делала ко мне свои первые шаги, и как я брал ее на руки и кружил, радуясь так, словно выиграл миллиард долларов, …слыша ее прекрасный детский надрывный смех, которым она обычно смеялась. Господи, я скучаю по тому смеху.

Картинки из прошлого мелькали со скоростью света, …как я накладываю повязку на ее содранную коленку и целую ее, чтобы она прекратила плакать и снова улыбалась, подкупая ее зеленым леденцом на палочке.

«Все лето и осень…»,

– ее голос становился громче с каждым новым спетым словом, –

«Мы были друг у друга, вот и все,

Просто она и я вместе,

Как это и должно было быть…»

Теперь я рыдал еще громче, слезы слепили меня, и в голове засело единственное воспоминание о том, как мы лежали в Центральном парке в лучах заходящего солнца, на одеяле, и я обнимал Кэти, пока она засыпала у меня на груди. Ей не было тогда еще и двух лет, …она устала после целого дня беготни и игр, …и я помнил, что улыбался, целуя ее головку, и чувствовал слезы на глазах, пока обнимал ее, …поглаживая по волосам, …зная, что я счастливейший мужчина на Земле потому, что я ее отец, …нет, …ее папочка.

Тогда это были просто я и она, …и ТАК и должно было быть, …пока все это у нас не украли. Я чувствовал, что слова, которые поет Кэти, исходят из МОЕГО сердца. Это разрушало меня изнутри. Я изо всех сил пытался успокоиться и не смущать свою дочь, …но я совершенно не мог справиться с собой. Питер дал мне настоящий носовой платок, надеясь, что он поможет мне больше, чем размокшая салфетка. И я видел, что у него в руке еще один платок, которым он промокал свои глаза, вероятно, думая об Эмме.

«И когда ей было одиноко,

Я была с ней, чтобы успокоить ее,

И тогда я знала, …что она любит… меня-а-а-а-а-а…»

Исполнение песни было идеальным, тон песни был невинным и трогающим за сердце, …Дональд Дак был прав. Она «из первых рук» знала о том, какую боль испытывала маленькая Джесси, когда пела эту песню, …боль и одиночество были ей хорошо знакомы, … и пока я слушал ее, я чувствовал себя конченым куском собачьего дерьма. Я оставил ее. В отсутствие матери. Я был единственным оставшимся родителем, и она нуждалась во мне, …а я просто оставил ее. Должно быть, она была уничтожена этим!

«Годы прошли, …а я осталась прежней.

Она начала отдаляться.

Я осталась одна.»

Я приложил платок ко рту, из моего рта невольно вырвалась пара всхлипов, …и Белла обняла меня, безмолвно успокаивая, пока слезы текли по ее собственным щекам, и она пыталась держать камеру ровно во время записи.

Я продолжал вспоминать те часы, …когда я принес Кэти, всю в ожогах, к дому своих родителей, умоляя их забрать ее, …выкрикивая их имена, …и слезы на своем лице, замерзшие на ледяном ветру. И затем я вспомнил тот момент, когда я вынужден был попрощаться с ней, …оставляя ее с Беном и Анджелой, пока она спала, …накачанная успокоительным от боли. Она не могла даже попрощаться со мной. Я вынужден был прошептать свои последние слова перед ее спящим личиком, …и уйти, не услышав ответа.

«Я все еще жду дня, …когда она скажет:

«Я всегда буду… любить… тебя-а-а-а-а…»

Песня на секунду замерла, …и вся аудитория услышала мои рыдания, …но Кэти не вышла из роли, …она решительно продолжила петь, словно эта песня того стоила. Это было мучительно прекрасно.

«Одинокая и позабытая…»,

– пропела Кэти, и из моей груди вырвался еще более ГРОМКИЙ вздох, я прижал платок ко рту рукой, глядя влажными глазами на свою дочь, и ее глаза были очень грустными. Она потупила взор, играя свою роль, …или действительно думала обо мне, …себе… и ее матери? Боже, что я наделал? О тебе никогда не забывали, малышка, …пожалуйста, даже не думай так, …пожалуйста! Мысли о тебе каждый день, каждую СЕКУНДУ – это все, что удерживало меня в живых на протяжении тех шести лет.

«Не думаю, что она понимала, каково мне.

Она улыбнулась мне и обняла,

Просто как всегда»,

– пропела Кэти, опустив глаза, мило улыбаясь, …ощущая ту любовь именно в этот момент.

Я видел Кэти на заднем дворе, здесь, в Каспере, …когда мы, наконец, воссоединились. И она бежала ко мне, …позволяя мне снова обнять ее. Даже, несмотря на то, что я этого не заслуживал. Я снова расплакался, прямо как в тот день.

«Словно она любила меня,

Когда она любила меня…»,

– к последнему куплету песни голос у Кэти повысился, достиг предела, …и затем осталась лишь спокойная музыка, …словно дуновение ветра.

И сейчас Кэти смотрела прямо на меня,… пела для меня, …и загадочная улыбка на ее губах играла только для меня. Так она говорила мне, что все хорошо, …что она по-прежнему любит меня, …и не хочет, чтобы я плакал.

«Когда кто-то любил меня,… все было прекрасно.

Каждый час, что мы провели вместе,… живет в моем сердце.

Когда она любила… меня-а-а-а-а….»

Вспышки воспоминаний о нас с ней со скоростью света мелькали в моей голове. Это была мешанина из прекрасных моментов…о том, как мы выдуваем мыльные пузыри в залитые солнечным светом небеса, …как я раскачиваю ее на качелях, …как я брызгаю ее водой в ванной, и она хихикает, …счастливые дни рождения, когда на ее торте лишь три свечки или меньше, …смех, …как мы прижимаемся друг другу в постели и смотрим телевизор. Ее плач поздней ночью и кормление в три часа ночи, …первый день в яслях, …Кэти целует меня своими утиными губками, и я целую ее в ответ… Тысяча воспоминаний, …которые я никогда не забуду и не позволю забрать их у меня, …но все равно… их мало, …их ужасно мало по сравнению с тем, сколько воспоминаний с ней есть у Бена и Анджелы, …три года – это не так долго, как все девять, …и, тем не менее, …это были лучшие годы в МОЕЙ жизни. Я прожил эти 1095 дней с маленьким ангелом, …и если бы я был вынужден оставаться с Викторией НАВЕЧНО, каждый из этих дней помогал бы мне пройти через это, …по меньшей мере, с кусочком счастья в сердце, …до последнего дня моей жизни.

И с последней нотой песни, …в самом конце… Кэти потеряла контроль, который с таким трудом удерживала, …и одна-единственная слеза скатилась по ее правой щеке. И мое сердце рассыпалось в пыль в то же мгновение. Но Кэти не выглядела расстроенной или злой оттого, что она позволила той слезинке упасть. Она продолжала смотреть на меня, …и улыбаться мне с любовью… Почему она прощает меня? Почему она так сильно меня любит? Где она берет столько сил?

Огни еще даже не погасли и Дональд Дак продолжал играть на фортепиано, когда я, перепрыгнув через сидящих впереди людей помчался на сцену и поднял ее на руки, …расплакавшись, и она обняла меня в ответ, не стыдясь моего безумного поведения перед всеми жителями города.

– Прости меня, Кэти, …мне ТАК жаль, – я плакал.

– Все в порядке, пап, – она прижалась ко мне, – Я же говорила тебе не удивляться. Я люблю тебя! Не плачь, пап. Это всего лишь песня, …я же тебе говорила…

– Пожалуйста, прости меня, я не должен был покидать тебя…, – я был раздавлен и слава Богу, что Дональд Дак вмешался, погасив огни на сцене и включив музыку. Раздался шквал аплодисментов песне Кэти, …и Дак уволок меня за сцену, …а Кэти должна была вернуться и продолжить выступление. Но она развернулась и подбежала ко мне, взяв руками за лицо, и влажно целуя меня в губы, прошептала:

– Я очень сильно тебя люблю, папочка. Иди, смотри пьесу!

Затем Дональд Дак нахмурился, глядя на меня и жестом велел мне возвращаться в темноту к зрителям, …и я пошел, не говоря ни слова, надеясь что завтра я не окажусь в углу в шапке с надписью «Тупица», или и того хуже – с утиной головой!

Я постарался со всех хладнокровностью вернуться на свое место, но все вокруг таращились на меня как на душевнобольного. Возможно, так и есть. Я уселся рядом с Беллой и постарался не обращать на них внимания, но по прошествии нескольких секунд я понял, что больше этого не выдержу.

– У моей дочери УДИВИТЕЛЬНЫЙ голос, поэтому я расчувствовался, ВАС ЧТО-ТО НЕ УСТРАИВАЕТ? – сказал я в свою защиту и несколько человек шикнули мне.

– Энтони, – Белла взяла в руки носовой платок, и стерла пару мокрых полос с моей щеки, – Ты в порядке, малыш?

– Я в порядке, – я улыбнулся ей, – Ну разве она была не восхитительна, Белла? Ты слышала ее?

– Да, конечно, – теперь Белла улыбалась оттого, что со мной все в порядке, – Она сразила меня наповал своим голосом, …насколько я слышала.

Я слегка поморщился.

– Я испортил видео? – спросил я.

– Возможно, – Белла усмехнулась. Она больше не записывала на камеру, – Но все нормально. Будет приятно услышать твои… звуки на заднем фоне. Когда-нибудь.

– Она поцеловала меня, – сказал я Белле, – Перед своими друзьями и всеми остальными. Она любит меня.

– Представь себе, – она улыбнулась мне и спросила:

– За что же тебя НЕ любить?

– За мою ревность, …и недоверие…, – я начал перечислять все свое дерьмо.

– А я и не отрицала, что ты – большая заноза в заднице, – ответила она мудро, не преминув подколоть меня, и я рассмеялся.

– Но мы по-прежнему любим тебя, – она взяла меня за руку, сплетая наши пальцы, – Всегда.

– Я тоже люблю вас, – прошептал я, пытаясь держать себя под контролем остаток пьесы.

Неудивительно, что она плакала, когда пела эту песню перед теми гадкими девчонками, …и за это они прозвали ее «малышкой». Сучки! Ладно, она показала им сегодня. Она, блять, просто звезда этой пьесы!

И я пристально посмотрел на Беллу, …благодаря БОГОВ за эту женщину. Стоило мне подумать о будущем в тюремной камере, где я собирался повеситься – и она подарила мне настоящее будущее, …возможность быть врачом, …видя во мне что-то такое, чего я даже сам не видел. Она открыла для меня еще одну дверь, впуская солнечный свет туда, где раньше была лишь тьма. Она всегда находит способ освободить меня, …дотянуться до меня.

Сначала я подумал, что это неудачная шутка, …та, которая может сильно ранить, если этот подарок окажется ненастоящим. Полагаю, Виктория приучила меня ждать боли и унижения за каждым поворотом. Мне следовало трудиться над собой, чтобы это дерьмо осталось позади, …и спокойно принимать все хорошее, что лежит прямо у меня под носом… ради нас.

Я больше не хотел быть рабом Виктории. Мне следовало поработать над этим с самим собой… чтобы, наконец, освободиться от нее. Я поклялся попытаться даже сильнее углубиться в терапию, и пройти тот день с сэром Кевином из «Ебучего дневника». Даже если это добьет меня.

И все мы наслаждались остальной частью пьесы, смеясь и аплодируя Джесси, Вуди… и Баззу. И в конце, когда все игрушки сбежали и вернулись в комнату Энди, …даже Тао появился на сцене, и сыграл маленькую роль, …мистера Спик-и-Спелла (speak and spell (англ.) – «скажи и запиши по буквам» – развивающая игра, которая визуально выглядит как калькулятор с буквами вместо цифр на клавиатуре – прим.пер.).

На нем был костюм с желтыми и красными кнопками и черной полоской экрана, на котором появлялись слова, когда Тао нажимал на одну из своих кнопок.

Голосом робота мистер Спик-и-Спелл сказал:

– Добро пожаловать обратно, Вуди! А кто эта миленькая маленькая ковбойша?

И слова побежали по экрану, а Тао улыбнулся, развернулся и убежал за сцену вместе с другими «игрушками», пока Вуди представлял Джесси оставшимся.

Все зааплодировали, …это было блестяще! Я услышал смех Маркуса, который стоял и хлопал где-то позади нас.

И мне очень понравилось, когда Базз влюбился в Джесси, …и расправил свои крылья! Я чуть не умер от смеха, когда это увидел!

В конце все дети запели «У тебя есть друг в моем лице» – «You've Got A Friend In Me», …и главные герои вышли на поклон. Первыми были Вуди и Базз, …затем Джесси, конь Яблочко, Разведчик, …и потом все остальные. Мы все кричали и хлопали им, и я свистел, приложив мизинцы ко рту. Кэти робко поклонилась, обняв Яблочко рукой, и направилась обратно, чтобы дать остальным детям возможность поклониться перед зрителями.

Таня, …произнес я мысленно,… твоя дочь сегодня выступала на сцене, …и у нее твой голос. У нее твой талант. Она была великолепна. Ты бы очень гордилась ею. Надеюсь, ты можешь видеть ее сейчас.

Потребовалось несколько дней, прежде чем я окончательно пришел в себя после волнений во время пьесы. Я неоднократно просматривал видео, которое мы сняли, …и вскоре даже Кэти надоело то, что я все время его пересматривал. Я был очень зол на себя из-за того, что проплакал всю ее песню. Я искал способ удалить свой плач с видео, чтобы прослушать песню Кэти без посторонних звуков, …но никто не знал, как мне с этим помочь.

Она предложила мне спеть ее заново для меня, чтобы я смог записать ее на видео, …но, если честно, я не думал, что смогу жить, если снова услышу те слова. Я отдался в руки Транчбоул, терапевта Кэти, …и мы начали обсуждать на сеансах то, как Кэти справилась с болью, когда я ушел. Я знал, что она грустила оттого, что меня не было рядом, но я не осознавал полностью, насколько глубока была ее боль до тех пор, пока не увидел пьесу. Я был так зациклен на собственной боли, собственном одиночестве, …что чуть не забыл о ее чувствах. Я ненавидел себя за это. Я сделал бы все, что скажет Транч, чтобы как-либо это исправить… или исправить те повреждения, которые я ей нанес. Мне не хотелось, чтобы она превратилась во взрослую женщину, у которой осталась неразрешенная проблема в связи с моим тогдашним отъездом. Она стала бы легкой добычей для лузеров. Транчбоул каждую неделю морально хлестала меня плетьми, но я принимал все ее удары. Я заслужил это.

В свободное время я продолжал попытки немного обучить Маркуса японскому языку, а Тао – английскому. Маркус даже перестал пытаться понимать его, когда я был рядом, в тех случаях, когда я мучил его в ресторане и начал действительно старательно изучать язык. Он завидовал тому, что я могу говорить с Тао и понимаю его. Он тоже хотел этого. Так что мы начали с азов. Мне было приятно учить кого-то чему-то. Признаю, что я изо всех сил рвал задницу, но в один прекрасный момент Маркус прекратил вести себя словно малолетний преступник, …я тоже расслабился, …и вот тогда изучение языка действительно началось. Даже Кэти сидела на наших уроках. Ей тоже хотелось говорить с Тао. И мне очень нравилось, что она схватывает материал быстрее Маркуса. Это заставило его стараться еще усерднее, …и он всегда пытался перещеголять ее. Я сказал ему, что дело не в расе, …и что он справляется ОЧЕНЬ хорошо для того, кто учил ребенком китайский язык. Думаю, поэтому это было для него немного сложнее. Трудно учить один язык, а затем другой. Языки начинают смешиваться, …то же самое случалось и со мной.

Но тогда у меня был мощный стимул. Если я лажал, меня стегали плетью… и натаскивали до тех пор, пока я не заговорю правильно. Мне не давали пищи до тех пор, пока я не выучу, как ответить Виктории на вопросы по-итальянски. Я вынужден был жить у Рейвен до тех пор, пока не буду в состоянии вести с Викторией беседу по телефону на японском. И очень часто меня подвешивали, когда я лажал, …и я мог лишь кричать! И Рейвен вставляла член вместо кляпа обратно мне в рот, проталкивая его так глубоко, пока он не касался задней стенки моего горла, …оставляла его там, …и мы начинали все заново.

Мне хотелось, чтобы на этих уроках присутствовал Дональд Дак, но затем я испугался того, что Маркус сделает с НИМ, если они встретятся лицом к лицу. Тао всегда был здесь во время наших уроков, и с тех пор как он узнал все, чему я учу, когда обучаю японскому языку, он баловался время от времени. Он смеялся над Маркусом, …или корчил мне рожи, когда я поворачивался к нему спиной, …тем не менее, мне ни разу не пришлось сделать ему замечание, …это взял на себя Маркус.

– Сядь и веди себя хорошо, – вставал он и говорил строгим тоном, глядя на него очень сурово, – Этот человек тратит время, которое мог бы провести со своей семьей на то, чтобы чему-нибудь нас научить! Слушай внимательно!

И даже, несмотря на то, то Тао мало что понимал по-английски,… он всегда распрямлялся и слушал. Кажется, он уважал Маркуса и хотел того же взамен. Тао реагировал на грубую любовь, …возможно, он даже нуждался в ней, …или ценил ее с тех пор, как у него впервые за очень долгое время появился кто-то, кто сыплет ругательствами. В любом случае, мне казалось, что у них отличные отношения.

Coloring outside the lines. Глава 35 (часть 2)

От переводчика: Многоуважаемые читатели, готовим платочки, пистолеты, осиновые колья, нервные клетки, сигареты, потоки матерной брани – кому что – первая половина этой части главы, для тех, кто не в танке, снова обещает быть насыщенной, как Winnd и обещала (на случай, если вдруг кто-то подзабыл), но все желающие могут пропустить текст, выделенный курсивом…

_

Глава 35. Шлюхи не плачут.

Часть 2.

EPOV

Работа по-прежнему была очень тяжелой, но я потел и работал даже с большим усердием после того, как Шэрон согласилась оплатить все больничные счета Дэнсер, а также операции, которые ей предстояло сделать, не говоря уже о корме и личном стойле в конюшне. Я знал, что это стоило ей больших денег, …поэтому я сделал бы все, что угодно, чтобы отблагодарить ее за это. Так что я прекратил жаловаться по поводу тяжелой работы, …но это не означало, что я не мог прикрикнуть на плохих лошадей.

– Псих, …клянусь БОГОМ! – крикнул я как-то днем, – Держись ПОДАЛЬШЕ от моей Дэнсер! Пасись на своей стороне поля в следующий раз! Я не позволяю ей встречаться с ТОБОЙ! Только через мой ТРУП!

Затем я вычистил свою девочку щеткой и хорошенько почистил ей зубы.

– Ты такая красивая, …да, да, малышка, – проворковал я, стоя с ней лицом к лицу после этого, целуя ее в морду и прислоняясь к ней щекой, закрыв глаза, – Папочка так сильно тебя любит, …дааааааа, …не играй с Психом, хорошо? Он – плохой вариант, поверь мне. Когда-нибудь я расскажу тебе обо всех ужасных вещах, которые он сделал твоему папе.

Она лизнула меня от шеи через все лицо, остановившись у линии волос и снова сбивая с меня шляпу, пока я смеялся. Думаю, теперь мне нравятся ее поцелуи. Йо-Йо негромко заржал, и я пошел ненадолго проведать его.

– Хочешь пойти посмотреть на Дэнсер, Йо-Йо? – спросил я, выпуская его из стойла, накидывая на него уздечку и выводя наружу, похлопывая его по заду и улыбаясь при виде того, как он рысью бежит к огороженному полю.

– Вперед, малышка, – я вывел ее следом за ним, отпуская к нему без уздечки и седла, – Повеселись с Йо-Йо. Я заберу тебя попозже.

Псих свирепо посмотрел на меня из своего стойла, и я лишь показал ему язык и пробормотал:

– Тебе это не светит, Псих, …НИКОГДА. Вот видишь – нужно было быть милым со мной, когда я только пришел сюда работать, да?

Дженна закончила отбывать свою повинность на конюшне и вернулась к своей работе тренера на родео, выполняя свои обычные обязанности, а в остальное время занималась сама. Но она по-прежнему вела себя мило, …и приходила навестить лошадей и меня… с Дэнсер. Иногда она обедала со мной и Бобом в комнате отдыха – зима не баловала нас погожими деньками.

Ей действительно очень нравился Маркус, …но она мало рассказывала мне о том, чем они занимаются и о чем говорят. Маркус, задница, тоже держал рот на замке, и все, что я слышал, это: «Все отлично… здорово».

Белла по-прежнему работала в ресторане три вечера в неделю и рассказала мне, что Дженна однажды была на кухне, и Маркус учил ее готовить в сковороде «вок». Она сказала, что они очень мило смотрятся вместе, много смеются, …и что Маркус всегда мил с ней, почти не матерится и не говорит ничего даже отдаленно попахивающего расизмом в ее присутствии. Тао тоже играл очень большую роль в их жизни. Однажды я зашел к ним по-быстрому перекусить и увидел, что Маркус с Дженной сидят за большим столом в центре зала и помогают ему выполнить проект, который задали в школе.

– Привет, белый парень! – сказали они мне хором, …включая ТАО! И они с Маркусом стукнулись после этих слов кулаками! Это было не так уж и мило, и я обиделся.

***

Мы с Питером погрузились в события, произошедшие с сэром Кевином в тот день, и это было полное дерьмо, …но я делал это. Уверен, что некоторые вещи из тех, что я прочел ему, вызвали у Питера тошноту, …но он никак не проявлял этого внешне. Он все время был терпелив… и спокоен, …будучи тем камнем, за который я всегда мог ухватиться.

И сейчас я читал ему вслух из своего «Ебучего дневника»…

Слезы бежали по моему лицу, когда он снова попытался приложить эту штуковину к моему члену. Мои руки были высоко связаны у меня над головой, и мои кулаки сжимались, пока я, обнаженный, корчился в попытке увернуться от него и от его ебаного жезла.

Из одежды на мне был лишь ошейник с единственным металлическим кольцом в центре, я стоял на цыпочках, на листе серебристого металла, который он подложил мне под ноги. На дальнем конце этого куска металла находился, лежа лицевой стороной вниз, небольшой обогреватель, …огненно-горячий, …нагревая металл, на котором я стоял… до обжигающей температуры. И очень часто я вынужден был приподнимать свою правую ногу, …затем, секунду спустя, …левую ногу, просто на дюйм от пола, …чтобы не обжечь себе пальцы. Блять, мне казалось, что они ГОРЯТ!

Но сейчас это было не самой большой моей проблемой. Помимо этого была веревка, которой были обвязаны мои яйца, и она была пропущена через шкив, который, в свою очередь, был привязан другим концом к небольшому ржавому ведру, наполовину заполненному тяжелыми серебристыми шариками и гирями. Оно сильнее натягивало веревку на моей чувствительной плоти, …и растягивало мои «орехи» так, что было очень больно, …и ко всему прочему сэр Кевин стоял у моего члена с маленьким красным жезлом.

Он хорошенько вычистил его и смазал какой-то жирной субстанцией по всей поверхности, натирая его своей рукой, …и мне казалось, что он горячий, но не настолько, чтобы можно было обжечься. Когда он коснулся этим маленьким красным жезлом моего члена, …всего на секунду, …мне показалось, что он загнал мне в член раскаленную кочергу! И это было самое болезненное ощущение из всех ранее мной испытанных. Вот поэтому я так боялся, даже если он просто приближался ко мне. Это была игра с огнем, а я ненавидел подобные игры! После того, как огонь уничтожил всю мою жизнь и семью, …и Виктория запретила мне жечь себя дальше, …я не мог даже смотреть на него, …и Виктория тоже знала об этом, …а теперь сэр Кевин устраивает со мной игры с огнем. Совпадение?

Был один случай, …как-то давным-давно я по собственной воле жег себя, …но с тех пор, как Виктория сделала меня рабом боли, я ни разу этого не делал. Я был к этому не готов.

– Веди себя хорошо, ангел, – сэр Кевин улыбнулся и схватил меня за уже мучительно болевшую мошонку, сжимая ее. И я закричал, моя голова откинулась немного назад, я зажмурился.

– Шшшш… шшшш… – сказал он нежно, словно я его любовник, а не жертва, и погладил мою левую ягодицу, – Развернись ко мне, …дай мне этот твой огромный член. Скажи, что он мой.

– Пожалуйста, не надо… – взмолился я, слишком измученный болью, чтобы прятать рыдания, которые вырывались из моего рта, – Пожалуйста, можно мы займемся чем-нибудь еще?

– Делай, что я сказал, пока я не разозлился и не достал свою зажигалку для свечей, – сказал он, поглаживая меня по волосам, – Я даю гарантию, что это тебе понравится еще меньше. А сейчас делай, что я сказал, сука.

Я постарался прекратить плакать и стиснул зубы, делая еще один глубокий вдох. Я заставил свое тело развернуться к нему и, закрыв глаза, произнес:

– Мой член – твой, Хозяин.

За последнюю пару часов он проникся ко мне такой симпатией, что теперь приказал мне называть его Хозяином.

– Такой хороший мальчик, – он выпустил мои яйца, и я громко охнул, …чувствуя, что новый поток слез бежит по подбородку, – Посмотрите на эти бедные яйца, …они совсем БАГРОВЫЕ!

Я просто продолжал смотреть и ждать, когда этот чертов красный жезл снова приблизится ко мне. Он тянул с этим, …выжидая, когда я перестану защищаться, прежде чем снова напасть.

Я услышал свое неровное дыхание и плач, пока мои пальцы поджаривались на поверхности, на которой я стоял, …но я больше не мог поднимать ноги. От этого веревка, обвязанная вокруг моих яиц, натягивалась сильнее и дергала за них. И боль, блять, стала просто невыносимой.

– Поцелуй жезл, мой малыш, – Кевин поднес самый ненавистный предмет к моим губам, и я содрогнулся, хныча и заставляя себя умолять эту суку снова.

– Пожалуйста, не жги меня больше… пожалуйста, …у меня проблемы с огнем… – я на секунду забыл про свою гордость, но в этот момент он остался глух к моим девчачьим мольбам.

– Оооо, моя любовь… – сэр Кевин улыбнулся и поцеловал мой подбородок, проводя жезлом по скользкой ямочке на нем, – Ты так прекрасно страдаешь, …я рад, что не всунул тебе кляп. Твой голос похож на бархат, когда ты умоляешь. Мне нравится, как ты мучаешься от боли. Так… ахх… у меня нет слов.

– Поцелуй жезл, – он поднес его к моему рту и я заставил себя сморщить губы… и сделать то, что он приказал. Я тяжело задышал, словно животное, когда он провел жезлом вниз по моей шее, …медленно, …вниз, вдоль торса, …и оставил его под головкой моего члена. Я громко простонал, зная, что теперь это может произойти в любую секунду. Я не был уверен, что снова выдержу эту боль. Он проделывал со мной это уже больше часа, и с меня было достаточно. Но это не остановило его, он продолжал. Он пытался сломать меня, …и преуспел в этом.

– Расслабься, – проворковал сэр Кевин, бесшумно касаясь кнопки на жезле, и пламя нежно коснулось моей головки и мягко лизнуло место соприкосновения.

– Это всего лишь небольшое пламя…, – прошептал сэр Кевин, и моя спина выгнулась в обратную сторону, я потерял равновесие, балансируя на горящих пальцах ног, чтобы вырваться, блять, из этой насыщенной жары, которая, как мне казалось, поглощает головку моего пениса. Мой крик мало напоминал человеческий, и мне казалось, что от него трясутся стены, а Кевин схватил мой член у основания, удерживая меня на месте, и медленно, блять, жег меня, …да так, что на теле не оставалось никаких видимых отметин.

– РРРРРРРРРРРР! – я кричал что есть мочи, беспомощный, неспособный вырваться и остановить это ебучее ощущение жжения на своем члене. Мое тело дергалось и выгибалось, и от этого веревка сильнее тянула меня за яйца.

Наконец, он выпустил меня и убрал жезл от моего члена. Я рыдал, содрогаясь всем телом, …но жжение оставалось, …оно убивало меня, …и мои руки были невероятно далеко от члена, …чтобы помочь ему избавиться от этой тупой боли. И он даже не прикоснулся ко мне, чтобы попытаться облегчить мою боль. Он просто давал мне испытывать ее.

– Такой хороший крик, раб, – Кевин смотрел на меня счастливыми глазами в то время, как мои страдания продолжались, и теперь я пытался вернуться в свое прежнее положение, стоя на цыпочках, чтобы веревка больше не тянула меня, создавая ощущение, что мои яйца сейчас вырвутся с корнем.

Я сделал несколько глубоких вдохов, ненавидя то, что слезы продолжают течь из глаз, выдавая мое состояние тому, кто взял меня в плен. Мне хотелось быть тверже, …сильнее, чем обычно, во время этого сеанса пытки, …но это было для меня чем-то новым, …это не то, что я был приучен терпеть, …я был новичком в играх с огнем, …а он играл со мной так, словно я был продвинутым игроком. Он нарушал правила хорошего Доминанта, насильно делая то, что являлось для меня жестким ограничением. И у меня даже не было стоп-слова. Но мне было слишком больно и я, блять, очень боялся разозлить его в этот момент.

Мне было противно умолять его, но я знал, что через секунду он снова подойдет ко мне с этой штуковиной.

– Мои поздравления, сука, – сказал сэр Кевин, пока я пытался совладать со своим дыханием, – Ты не сказал «спасибо». Боюсь, это означает, что тебя ждут очередные шарики, мой дорогой.

– Спасибо, Хозяин! – быстро произнес я, наблюдая за тем, как он делает пару шагов к столу, на котором лежали все его «игрушки». Там были всевозможные шары, любого веса и размера. И он взял два… нет, три больших шарика.

– Слишком поздно, сладкий, – он улыбнулся мне, возвращаясь обратно, поигрывая шариками, которые держал в руках.

Он поднес один из них к моему рту и сказал:

– Поцелуй шарик.

Я почувствовал, что немного нахмурился, но я быстро избавился от этого выражения лица… и открыл рот, очень чувственно целуя шарик, надеясь, что ему надоело жечь меня и он придумает что-нибудь новенькое.

– Ооо, это было очень мило, мой зверек, – он ласково улыбнулся мне и затем подержал шарик над ржавым ведром, стоящим сзади в паре дюймов от меня, …и просто выпустил его из руки. Шарик приземлился в ведро с глухим стуком.

– ММММММММ! – я попытался справиться с болью, пока вес шарика сильнее натянул веревку, …и мне казалось, что она сейчас действительно оторвет мне яйца, и я истеку кровью. Само собой, это было просто ощущение, …я не слишком отчетливо мог видеть это со своего места, чтобы быть уверенным.

– Скажи «спасибо», – Кевин цокнул языком, качая головой.

– Спасибо, Хозяин, …спасибо…, – проскрежетал я сквозь стиснутые зубы.

Он дал мне поцеловать второй серебристый шарик, роняя его в ведро, как и первый, …и затем третий.

– Ты хочешь заняться чем-то еще… – сэр Кевин обошел вокруг и прошептал эти слова, которые прозвучали почти как вопрос, мне на ухо.

Я медленно кивнул, не поднимая глаз и не осмеливаясь посмотреть ему в глаза, это было под большим запретом в мире рабов.

Сейчас я был тих, хотя по-прежнему испытывал крайнее неудобство, имне было немного больно, …но пытку шариками я уже проходил, с самыми жестокими женщинами. Я знал, как с этим справиться.

– Скажи мне, чем ты хотел бы заняться, зверек, – он склонил свое лицо к моему с правой стороны, …и я сжался, не готовый сказать «да» тому, что ОН хотел со мной сделать.

Но, увы, я знал правильный ответ раба.

Я сдавленно вдохнул и сморгнул слезы с глаз, а затем полушепотом прокаркал:

– Всем, что доставит Вам удовольствие, Хозяин.

– Ахххх… – сэр Кевин охнул и закрыл глаза, его руки двигались вверх-вниз по моему торсу, поглаживая меня словно настоящего домашнего питомца, – Скажи это еще раз, раб. Это звучит просто чудесно…

Не раздумывая, я закрыл глаза и быстро повторил:

– Всем, что доставит Вам удовольствие, Хозяин.

– Я хотел бы поцеловать твой рот, …мой Эдвард, – сказал он, грубо проводя ногтями по моей щеке и почти оставляя после себя царапины на ней.

Я не сказал ни слова, но мое тело напряглось, и он почувствовал мое сопротивление. Я был уверен, что меня накажут еще сильнее, и если огонь по-прежнему был частью нашей игры, я знал, что завалил этот маленький тест.

И я, блять, ненавидел то, что он произносил мое имя.

– Отлично, – сэр Кевин внезапно отстранился от меня, и в его голосе слышалась боль и неприятие, …а через секунду появилась злость, – Тогда мы продолжим твое наказание. Ты еще попросишь МЕНЯ, сука. Мне нет нужды брать тебя силой. В конце ты будешь умолять о моем члене. Вот увидишь.

Я не знал, что еще сказать, кроме как:

– Да, Хозяин.

Но я по-прежнему не поднимал глаз и не пытался сопротивляться.

Он развязал веревку, которая сдавливала мои яйца, и я поежился, не в состоянии удержаться он негромкого крика, который с рычанием вырвался из моего горла. Его пальцы касались меня, …сдавливая и отпуская багрянистую поверхность мошонки снова и снова, усиливая боль. И я услышал свои слова:

– Спасибо, Хозяин.

Он мне не ответил. Я умел терпеть боль – меня обучали страдать и плакать для женщин-Доминантов и мучительниц, …им нравилось, как я страдаю. Я мог терпеть все, что он приготовил для меня так долго, пока ощущалась боль, …но я не мог себе представить того, что он предсказал. Что, в конце концов, я сломаюсь, и буду умолять его трахнуть меня. Я был почти сломан прямо сейчас.

Меня тошнило уже при мысли об этом. Я должен был признать тот факт, что рано или поздно это случится. Он собирался изнасиловать меня. Никто не спасет меня от этого. Ни Белла. Ни Чарли. Ни Эмметт или Джаспер. И даже Виктория. Это случится со мной… сегодня. Единственная утешительная мысль, за которую я мог уцепиться снова, была та, что если это мой приговор за то, что я встретил и влюбился в Беллу, …то я приму его.

И затем мысли о Белле что-то изменили во мне.

Я должен драться – в этом я был совершенно уверен. Это шло вразрез со всем, чему меня учили, к чему готовили и тем, как мне «промыли мозги», делая рабом. Меня сделали послушным и вежливым. Вот тогда-то я и начал «давать сдачи», …будь то словом или делом, …или просто посредством свирепого взгляда. Бой! Я продолжал повторять себе это. Это могло сделать следующие несколько часов для меня даже хуже и принести мне более сильную физическую боль, …но мне было все равно.

Я вспомнил, что Белла говорила мне о том, как «давать сдачи». В один прекрасный день я мог сражаться за Кэти. Я должен был встать и быть сильным, …делая так, чтобы ему пришлось попотеть, прежде чем он возьмет меня. Из меня сделали легкую добычу. Хватит делать вид, что этот дерьмовый день похож на романтическое свидание, которое устраивает обе стороны. Я не хотел, чтобы ОН даже думал так. Чтобы у него даже мелькнула подобная мысль. Он насиловал меня и я хотел, чтобы он знал об этом.

Белла дала мне эту силу, …я знал это. Это был словно волшебный свет, которого не было у меня раньше, …который сейчас сиял у меня внутри. Это был бесценный подарок, и я не намеревался понапрасну растрачивать его в первый же момент моего противостояния злу. Я позволю ему сиять, … полыхать во мне, сочиться из меня, чтобы этим светом ослепить моего насильника. Мне пора было начинать.

И тогда, когда сэр Кевин поднес красный жезл к моим губам и потребовал, на этот раз более строгим тоном:

– Поцелуй жезл, ты, уродливая сучка, – … я стал новым человеком. Больше нет его сучки, …и никого подобного.

– Целуй его сам, ты, ебаная тряпка! – я усмехнулся, откинул голову назад и затем изо всех сил долбанул его по носу своим лбом, …он вскрикнул, все еще стоя передо мной, зачарованно наблюдая за тем, как струйка крови вытекает из его ноздри. Я схватился за цепи, которые удерживали мои запястья и в прыжке поднял ноги так, что колени оказались на уровне груди, а затем с размаху ударил его обеими ногами по горлу так, что он отлетел к стене, на которой у него были развешены флоггеры и плетки.

В тот момент, когда я сделал это, я почувствовал себя просто охуенно хорошо. Я знал, что его это не остановит, …на самом деле это лишь заставит его действовать со мной более грубо. Но я сказал «нет». Я подрался с ним. Подрался с НИМ. Я ЧУВСТВОВАЛ себя свободным. Я снова встал на горячий металлический пол, чтобы дождаться его, …и почувствовал легкую боль, когда моя кожа снова соприкоснулась с жаром металла. Но я улыбался! Улыбался в лицо сэру Кевину, …тому, как он держался за горло и прокашливался, …тому, как он смотрел на меня, …и я пристально смотрел на него в ответ, …прямо ему в глаза, …вызывающе. Я всегда буду дорожить этим моментом. Мои зубы обнажились в улыбке, и, надеюсь, делали меня похожим на того, кем я стал – ядовитой змеей, смотрящей на своего врага, …защищающей свою жизнь, наслаждающейся нападением, даже если в конце ей предстоит проиграть.

– Кто ТЕПЕРЬ уродливая сука, КЕВ? – выкрикнул я, демонстрируя ему свое неуважение и гордясь этим.

– Ты, маленькая пизда, – сэр Кевин встал на ноги и медленно двинулся ко мне, обдумывая свое следующее движение, пока я продолжал улыбаться ему словно безумный джокер.

– Отлично, обзови меня еще как-нибудь, – я нахмурился, – Это ведь все, что у тебя есть, так? Обзываться, …причинять слабую боль, …ты не страшнее десятилетнего школьного хулигана, …так что, пожалуйста. Я никуда не бегу. Это все, на что ты способен, Кевин?

Я знал, что я покойник, взглянув на его лицо. Оно выражало чистую ярость. Но я по-прежнему смеялся ему в лицо. Возможно, я просто схожу с ума. Но, черт возьми, мне хорошо.

Я знал, что он должен был теперь доказать себе, что он большой и злой Дом. Так было положено. Непослушное отродье – раб – нуждается в более сильном наказании. Сейчас из меня прольется кровь – это было очевидно. Но мне по-прежнему было все равно. Я бы не променял этот момент ни на что. Я – Освобожденный Орел. И я свободен… внутренне. Я никому не позволю отнять это у меня.

– О, моя любовь… – теперь он улыбнулся, сохраняя дистанцию между нами, пока обходил меня сзади, – Кажется, ты не такой нежный и кроткий, как я думал. Все в порядке. Я был честен с таким, как ты. С тем, кто хочет боли. Я сказал, что буду нежен, но, кажется, ты этого не хочешь. Отлично. Я могу все сделать по-другому. Хотя, тебе будет не слишком весело.

Я собрался сказать ему что-нибудь еще, …но у меня не было шанса. Сразу после того, как он произнес свое последнее слово, …что-то ударило меня сзади в шею… Это был выстрел? И за долю секунды… мои глаза подернулись дымкой, и мне показалось, что все в моем теле умерло – как у куклы, у которой обрезали веревки – мои глаза закрылись, и я даже не смог ничего ПРОИЗНЕСТИ.

Я засыпал, …и мое тело было в ЕГО руках, …он мог взять меня любым понравившимся ему способом. Я не спешил просыпаться, …мне не хотелось знать, что он мог придумать для меня после того, что я сделал. Я беспокоился за Беллу, …за Кэти. Чарли, береги ее, держи подальше от этого места! Эмметт и Джаз… не позволяйте ей прийти сюда! Бен, …БЕГИ! Увези Кэти на другой конец света, пожалуйста! Не думай больше обо мне, …не приезжай искать меня, …не звони. Просто защити мою малышку. Эти молитвы я мысленно произносил, пока скатывался в черноту сна, …где меня ожидала лишь пустота… до следующего раунда.

Питер остановил меня на этом месте, чтобы мы могли обсудить этот момент, …в котором я отказался воспринимать это с улыбкой, …где я решил «дать сдачи».

Я даже справился со своими нервами, и Питер надел мне на запястья кожаные наручники, …несмотря на то, что мои руки и колени охуенно сильно дрожали!

Он не защелкивал их, просто застегнул, …но когда они крепко обняли мои запястья, я был вынужден встать… и медленно проколесить по комнате, словно крыса, пойманная в коробку.

– Поговори со мной, Энтони, – Питер наблюдал за мной, сидя на краешке стола.

– Я… – я почувствовал слезы на глазах, когда мой голос треснул, – Мне не нравится это. Я напуган, …даже, несмотря на то, что нет причины…

– Расскажи мне, что еще ты чувствуешь, – Питер «прощупывал почву», не прерывая зрительного контакта со мной.

– Я чувствую себя так, словно скоро мне будет больно, – я начал ощущать, что мое дыхание немного учащается, – Словно… это неправильно, что я одет, …словно скоро придет кто-то и сорвет с меня одежду. Я чувствую слабость, …словно я не могу защитить Беллу и Кэти…

Я поморщился и беспомощно посмотрел на Питера, чувствуя, как слезы вытекают из левого глаза, пока он стоял там, где стоял, никак не облегчая моих страданий.

– Очень хорошо, Энтони, – Питер тепло мне улыбнулся, – Что еще?

Я тяжело вздохнул, мои пальцы сжались, почти превращаясь в кулаки, когда я развел руки, чтобы между моими закованными запястьями была пара дюймов пространства.

– Пожалуйста… – услышал я собственное хныканье и затем нарезал еще пару кругов по комнате, …пытаясь справиться со своим дыханием, …пытаясь успокоиться.

– Энтони… – Питер назвал меня по имени, пытаясь достучаться до меня, – Дыши. Очищающий вдох, …затем выдох… хорошо. Повтори.

Как только я задышал нормально, он спросил меня:

– Наручники, …давали ли они тебе когда-нибудь ощущение спокойствия? Однажды ты чувствовал себя крайне некомфортно без наручников и ошейника, верно?

– Да, – ответил я, думая об этом, – Как ты узнал?

– Неважно, – Питер махнул рукой, – Расскажи мне об этом случае.

– Я жил в наручниках, которые надевались мне… на запястья и на лодыжки, …порой это была единственная одежда, которую я носил в течение нескольких дней, – размышлял я вслух, – Иногда,… когда я был связан, …у меня было ощущение, что мне чуть ли не… лучше быть связанным, нежели свободно слоняться по дому. От меня хотели, …от меня очень хотели, чтобы я был прикован на цепь. Это было в самом начале, когда я думал, что Виктория любит меня. К концу нашего брака Таня уже не была для меня кем-то особенным, …поэтому первое время я так думал. И затем, …когда я понял, что не могу сбежать, …когда я был связан или скован наручниками, …я чувствовал себя лучше. Я мог думать о Кэти и почти верил, что это хорошо, что я не в состоянии поехать к ней. Это немного облегчало мой ад, …подобные мысли. Я мог притворяться, что это не моя вина – что я не могу поехать к Кэти, …что я пойман в ловушку и освободиться из нее невозможно. Я ведь лгал себе, не так ли? Я всегда мог уйти, …я просто говорил себе, что я в тюрьме, …но на самом деле заперт был лишь мой разум, … а не я сам.

Питер улыбнулся и взглянул на меня с гордостью.

– Сними их, Энтони, – сказал Питер, не пошевелившись, – Освободись.

Я начал снимать их, …пытаясь добраться до застежки пальцами, …которые не работали, …поэтому я лишь ударял по кожаному ремню и тянул, дергая головой, до тех пор, пока наручник на моем правом запястье не ослаб. Я улыбнулся Питеру и свободной рукой расстегнул наручник на другой руке, …а затем большим и указательным пальцем взялся за цепь, соединяющую манжеты,… и уронил их с громким стуком на стол перед собой. Это было так легко… и в то же время трудно. Мои ноги больше не дрожали, как и мои руки. И дыхание было нормальным, …я был немного смущен, но взглянул на Питера, желая знать, что за чертовщина только что произошла.

– Твой разум начинает понимать, Энтони, – объяснил Питер, – Что это не наручники держали тебя узником, …а ТЫ сам. Это очень большой первый шаг и я горжусь тобой. Это берет за душу, и я благодарен тебе за то, что ты достаточно доверял мне, чтобы сделать это сегодня. Ты никогда не снимал с себя наручников, верно?

– Нет, никогда, – я взглянул на них, лежащих на столе, и они совершенно не казались мне страшными, – Я даже не хотел ДУМАТЬ о том, что со мной произойдет, если я осмелюсь сделать это.

– Ты должен тренировать свой разум, чтобы осознать, что ты можешь носить их хоть весь день, и это все еще не делает тебя рабом, – сказал Питер, – Это всего лишь два куска кожи, которые удобно обернуты вокруг твоих запястий. Я знаю, что это не так просто, …и понадобится время, прежде чем твой мозг поймет это, …и некоторые из тех лет на самом деле никогда не исчезнут как по мановению волшебной палочки. Это твоя боль. Она делает тебя тем, кто ты есть. Удалить ее полностью – значит удалить себя, и я не хочу делать этого. Твоя цель – встать перед лицом воспоминаний в твоей голове, …и чтобы они навсегда остались там, …но мы собираемся найти способ жить с ними, …справиться с ними, чтобы они никогда не смогли снова тебя контролировать.

Пару недель спустя Питер сказал, что у меня все идет очень хорошо, и он хочет отправиться со мной на экскурсию. Я был смущен, пока он не сказал:

– Есть вещи, которые мне хотелось бы сделать за пределами офиса. Некоторые осуществить невозможно, но… кое-что вполне выполнимо.

– Что, например? – спросил я, чувствуя небольшое опасение.

– Например… – он взглянул поверх своих записей, постучав серебристой ручкой по блокноту, – Отправиться на место преступления, …в темницу Виктории. Я знаю, что мы не можем сделать этого. Возможно однажды, при помощи гипноза.

Я облегченно вздохнул. Я действительно не хотел снова увидеть это место.

– Мммм… – Питер взглянул на свой блокнот, – Я хочу начать с малого, …как насчет того чтобы сходить в стрип-клуб? Просто выпить пару стопок, …и навестить еще раз твою прежнюю жизнь?

– Белла оторвет мне яйца, если узнает, что мы собираемся в стрип-клуб, – я усмехнулся, качая головой. На самом деле я не знал, разозлится ли она, …если это было необходимо для терапии, уверен, что она была бы согласна на все, …но в действительности мне не хотелось снова идти в любое подобное место.

Питер бросил на меня взгляд, который говорил, что он видит все это дерьмо, и я отвернулся.

– Что мы будем там делать? – спросил я, – Залезем какой-нибудь девушке в стринги?

– Мы могли бы просто посидеть там, выпить газировки… – сказал Питер так, словно это было невеликое дело, – Знаешь, на самом деле мне тоже не хочется ходить в подобные места, …но я считаю, что для тебя важно увидеть, где ты был тогда, … и где ты сейчас.

– Я не знаю… – я теребил шнурок своего кроссовка.

– Или… если тебе не нравится эта идея… – Питер взглянул на свой блокнот, – В городе полно мужских туалетов.

– Нет, – сказал я ровным тоном, и строго посмотрел Питеру в лицо.

– Я знаю, знаю…, – Питер кивнул, не виня меня за мою реакцию, – Ну, как я уже сказал, …у нас есть время. Мы сделаем это, когда ты будешь готов.

***

Пару недель спустя судьба решила, что я готов, и отправила меня на экскурсию одного. Однажды вечером после работы меня отослали на пару часов поискать для Дэнсер одно особое лекарство. Я удачно нашел это место, и тамошний доктор выдал мне лекарство, за которым ветеринар меня послал. Я положил все в багажник и отправился в обратный путь, …в темноте, …со злоебучей старой картой, которую мне дали, …а на некоторых дорогах не было указателей, одни сараи и дома, …и я, блять, заблудился.

Я ехал, ехал, надеясь найти правильный выезд и указатель, который как-нибудь укажет мне дорогу домой, …но я просто ехал вслепую, и заблудился еще больше. Я понятия не имел, где я сейчас, но выехал на вполне оживленную улицу. Она совершенно не показалась мне милой, она была не похожа на улицы Каспера. На ней на каждом углу тусовались какие-то сомнительного вида парни, пристально разглядывая меня, пока я ехал мимо. Я вспомнил историю Питера об Эмме и запер все двери, даже не думая останавливаться и спрашивать у НИХ дорогу.

Я продолжал ехать и, в конце концов, заметил девушек, которые шли по тротуару, улыбаясь, и беседуя друг с другом. Проститутки – я понял это тут же по их одежде. Несколько девушек подошли к машинам, стоявшим впереди, и я, скрепя сердце, велел себе просто смотреть на красные огни машины передо мной и притвориться, что я их не замечаю.

Затем загорелся красный свет, и мне некуда было деваться до тех пор, пока снова не загорится зеленый. БЛЯТЬ! Просто продолжай смотреть прямо вперед, …просто продолжай смотреть прямо вперед.

Но через секунду внезапно я услышал громкий крик – мужчина кричал на кого-то. Я почувствовал, что мои глаза повернулись влево, откуда доносился крик. Высокий мужик, похожий на итальянца с длинными черными волосами и козлиной бородкой кричал на одну худенькую девушку. Она стояла спиной ко мне, но я видел ее длинные черные волосы, крошечный топик, который прикрывал ее наполовину – я видел только ее спину, и там топика не было вообще, …и пояс из блестящей черной кожи в мини-юбке, из-под которой виднелась ее голая задница. Завершали гардероб чулки и узкие высокие ботинки на огромной шпильке, которые подходили к ее юбке. Она определенно работала, и, судя по всему, получалось у нее не слишком хорошо. Он был зол и не скрывал этого.

Первой моей мыслью была та, что она может замерзнуть здесь без пальто, …но возможно, что это во мне говорил отец. Я знал, что если она новичок в этой игре, она может не иметь пальто и вообще не иметь никаких красивых вещей до тех пор, пока она на них не заработает. И это означало – заработать для НЕГО, ебаного сутенера. На улице такие девочки, как эти, не гребут деньги лопатой. Она получает, возможно, пятьдесят баксов за минет, сотню – за настоящий секс, вне зависимости – случился он в машине, припаркованной в переулке или она нашла настоящего принца, который снял комнату в отеле. В любом случае, она действительно должна была быть бойкой и делать это со многими парнями, чтобы осчастливить своего сутенера.

– Вот – прямо перед тобой, блять, стоит машина! – мужик, который кричал на нее, схватил ее за шею, толкая ее прямо к МОЕЙ машине, – Залезай в нее и НЕ возвращайся, говоря мне, что ему это неинтересно! СДЕЛАЙ ТАК, ЧТОБЫ ОН ЗАИНТЕРЕСОВАЛСЯ или, блять, я сломаю тебе НОС!

О, дерьмо.

Я отвел взгляд, чтобы посмотреть на сигнал светофора прямо перед собой, и он по-прежнему, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ГОРЕЛ КРАСНЫМ! Должно быть, блять, это был самый долгий красный свет за всю историю человечества!

Покосившись влево, я увидел, что она направляется к машине, …руками она теребила длинные космы своих распущенных волос, она нацепила широкую улыбку, пряча под ней страх и боль, …но для МОИХ глаз это была не слишком удачная попытка. Или, возможно, я просто распознал это для разнообразия в чьих-то еще глазах, кроме своих собственных.

Парень пристально наблюдал за ней, словно голодный пес в ожидании нападения. Я быстро мысленно поблагодарил кого-то там, наверху, за то, что мне никогда не приходилось вот так ходить по улицам. Я был шлюхой, но полем моей деятельности были очень приятные места, и я был очень дорогим. У меня не было нужды бегать за людьми в машинах, чтобы заработать. И за это я был очень благодарен.

– Привет, малыш! – она улыбнулась и осторожно постучала в стекло своими длинными ногтями, – Ооо, а ты МИЛЫЙ! Не хочешь выйти из машины и поиграть?

Дерьмо. Окей, Каллен, расслабься. Просто дай ей залезть в машину, проедься с ней вокруг квартала и высади ее. Возможно, еще я дам ей немного денег, просто чтобы ей не сделали больно.

Я вручную опустил стекло и сглотнул, надеясь, что она этого не увидела. Я должен был сыграть свою роль, чтобы не вызвать подозрений у сутенера.

– Привет, – я улыбнулся… или попытался сделать это, – Ты тоже милая. Сколько?

Я взглянул на мужика позади нее, пристально наблюдающего за нами.

– Сотню за минет, – «отбарабанила» она, наклоняясь так, чтобы поддерживать со мной зрительный контакт, – Две сотни за секс. Любые извращения за отдельную плату.

Хмм. Кажется, цены выросли с тех пор, как у меня водились друзья на улицах. Либо она лжет мне и просит больше, чем нужно. Это очень опасно. Если бы я был постоянным клиентом, ей бы не поздоровилось за это. Очевидно, она чокнулась.

– Давай, – я кивнул головой в сторону пассажирского сиденья, наклоняясь, чтобы разблокировать для нее дверь, пока она трусила на своих высоких каблуках к дверце машины, пока я не передумал и не рванул с места.

Я снова взглянул на сутенера, и он усмехнулся, слегка кивая девушке, когда она забралась в машину. Она захлопнула дверцу и затем, блять, загорелся зеленый свет. Большое тебе спасибо, Господи, …ты просто всемогущ!

Я тронулся с места, а девушка смотрела на своего сутенера, пока я увозил ее от него. На ее лице читалось облегчение, и она сделала небольшой вздох, прежде, чем приступить к своей работе.

– Ты и правда сексуальный, – сказала она, как только осмотрела меня. Она не пристегнула ремень безопасности и сидела боком, пристально разглядывая мое лицо, – Спасибо, что выбрал меня.

Я решил просто посмотреть, что эта девушка будет делать. Ей не могло быть больше девятнадцати лет.

– Я выбрал тебя не за твое восхитительное умение вести беседу, – сказал я немного холодно, глядя прямо вперед, – Где здесь можно немного уединиться?

Она выглядела немного напуганной, и это было хорошо, ей СЛЕДОВАЛО быть напуганной.

– Мм…, – она едва заметно вздрогнула,… но я это заметил, и она указала направление, – Ты можешь поехать туда.

– Переулок, – сказал я, – Как романтично.

Я свернул туда, в переулке было темно и безлюдно. Я проехал его до середины, остановился, погасил фары, секунду поразмыслив над тем, что я собираюсь сделать. На самом деле, я не знал, ЧТО я делаю, …но я должен был поговорить с этой девушкой. Она ребенок и это не ее место. Возможно, я мог бы просто напугать ее.

Как только мы остановились, и двигатель замолк, я посмотрел на нее стальным взглядом.

Она смущенно взглянула на меня в ответ, ожидая, пока я что-нибудь сделаю с ней. Я поднял свою бровь, и она сказала:

– Ну, …чего ты хочешь?

– Все, – сказал я требовательно, по-прежнему не двигаясь.

– Что значит «все»? – спросила она, убирая волосы на правую сторону лица, двигаясь ближе ко мне и наклоняясь, – Скажи мне, чего ты хочешь, …и ты получишь это, …ты тако-о-о-о-й красивый…

И она попыталась лизнуть мои губы своим языком, но я схватил ее за лицо и нахмурился.

– Не целуй меня в рот, – усмехнулся я, – Я не хочу ощущать вкус последних пятидесяти парней, которым ты сегодня отсасывала.

Я оттолкнул ее, и она нахмурилась, глядя на меня.

– Я не отсасывала пятидесяти парням! – крикнула она мне в ответ, – И я чистая! От меня не пахнет, и я чищу зубы после каждого…

Она замолчала, я увидел грусть в ее глазах, …и почувствовал себя виноватым перед ней.

Возможно, она была кем-то, кого я мог спасти или напугать, …возможно, она занималась проституцией не очень долго. Поэтому я решил немного протестировать ее.

Я откинул свое сиденье назад и немного отклонился, приказав ей:

– Соси мой член.

Она секунду поколебалась, но затем потянулась прямо к моим штанам, пытаясь пальцами расстегнуть мои джинсы. Но я схватил ее за запястья, останавливая, и слегка усмехнулся:

– Ты глупая маленькая девочка. Разве ты не должна была сначала попросить у меня деньги? Неудивительно, что твой сутенер готов избить тебя.

Она попыталась что-то сказать, но я перебил ее.

– Сколько тебе лет? – спросил я, и тон моего голоса сейчас уже не был таким злым.

– Достаточно, – она пыталась быть сексуальной и соблазнительной, снова двигаясь ко мне.

– Прекрати отвечать мне как шлюха и скажи, сколько тебе лет, – я держал ее на расстоянии вытянутой руки.

– Двадцать два, – ответила она.

– Брехня, – я нахмурился, – Ты ребенок, тебе не может быть больше четырнадцати!

Я знал, что она старше четырнадцати, но это был трюк, чтобы она сказала правду.

– Мне не четырнадцать, ты, засранец, мне почти семнадцать! – пронзительно выкрикнула она, и крошечные слезы проступили в уголках ее сильно накрашенных глаз.

Святое дерьмо. Семнадцать лет. Какого ЧЕРТА она здесь делает? Это чья-то маленькая девочка. И где-то ее отец… задается вопросом – где, черт возьми, его ребенок, …а она в машине с каким-то незнакомцем, …и собирается отсосать ему член за сотню долларов. И не только. В этом мире если она не получит деньги вперед, она не получит ничего после. И удачного ей возвращения обратно к сутенеру без денег. Он прибьет ее.

Секунду стояла тишина.

– Как тебя зовут? – спросил я у нее, будучи самим собой, а не каким-то засранцем Джоном.

– А какое, блять, это имеет значение? – спросила она, – Ты коп?

– Я хотел бы им оказаться, – я бросил на нее взгляд, – Если бы я был копом, прямо сейчас я бы уже снимал твои отпечатки пальцев. Такая дура, как ТЫ была бы в большей безопасности в тюрьме, чем на улице.

– Я НЕ дура! – крикнула она.

– Ты едешь со мной в переулок, ты не просишь деньги вперед, ты пытаешься взять с меня двойную цену… – я перечислил ее ошибки, – Ты не проживешь и недели здесь, если будешь играть в ТАКИЕ игры. Как давно ты этим занимаешься?

Она взглянула на меня с недовольной гримасой и не ответила.

– Десять минут, – пробормотал я, не нуждаясь в ее ответе. Было очевидно, что она не имела понятия, что она делает.

Я вздохнул и открыл свой бумажник, качая головой и бормоча:

– Какого черта я здесь делаю?

Я вытащил две двадцатки и десятку и подержал их в руке, прежде чем отдать ей.

– Пятьдесят долларов – и ты должна делать то, что я скажу тебе в следующие полчаса. Идет?

Она выглядела счастливой оттого, что деньги плывут ей в руки, и выдернула их из моей руки, сказав:

– Идет.

Боже, она слишком наивна для этой игры. Я, блять, мог оказаться убийцей. А она просто согласилась сделать все что угодно за пятьдесят несчастных долларов. Иисусе.

– Как тебя зовут? – спросил я снова, – По-настоящему.

Она слегка выдохнула и ответила:

– Керри. Это означает «темная принцесса».

Я чуть не закатил глаза. Но не сделал этого. У меня было всего полчаса с этой девочкой, и я хотел провести их с пользой.

Пять минут спустя я наблюдал за тем, как она ест самый большой гамбургер, какой я когда-либо видел, в маленькой закусочной через дорогу. Она поглощала его, не обращая внимания на то, что все ее губы блестят от жира. Было ясно, что она голодна. Также сейчас на ней был надет мой пиджак, потому что ее кожа напомнила мне плоть трупа, когда до этого она попыталась расстегнуть мои джинсы.

Сейчас, пока она ела, она определенно выглядела гораздо счастливее, и я спросил ее:

– Когда ты последний раз ела, Керри?

– Я не помню, – ответила она, не раздумывая, и улыбнулась мне, – Кажется, я ела «Сникерс» на днях.

Я знал это.

– Ну, расскажи мне об этом парне… – сказал я твердо, глядя на свой чизбургер и понимая, что я не очень голоден, – Как вы познакомились?

– Я сбежала из дома, – сказала она, продолжая есть, – Я не смогла найти, где жить и где работать, …я очень замерзла и была голодна…

– Прямо как сейчас… – я без злости указал на нее.

– Курт заботится обо мне, – сказала она и в ее глазах, смотрящих на меня, было немного боли, – Он любит меня.

– Мы говорим о парне, который грозился сломать тебе нос, верно? – спросил я, – Если ты не пойдешь соблазнять меня на секс? Спрашиваю просто, чтобы уточнить…

– Ты его не знаешь, – она нахмурилась, защищаясь.

– Я знаю его, – сказал я беззлобно, – Я отлично его знаю. У меня шесть лет был сутенер. Я знаю его лучше, чем ТЫ.

– Ты? – она улыбнулась мне, на секунду прекращая жевать, – Я чувствовала. Симпатичные парни никогда не платят за секс. Я никогда раньше не встречала парня-шлюху. Клево. Держу пари, ты зарабатываешь кучу денег с таким охуенным лицом. А тело у тебя такое же горячее?

– Забудь об этом, Керри, – я нахмурился, – Это не ты говоришь, а он. Я все об этом знаю. Тебе семнадцать. Ты должна ходить в школу и на танцы, и… я не знаю, писать для своей школьной газеты или еще что-нибудь, …так почему же ты занимаешься ЭТИМ? Потому что ОН велел тебе?

– Я должна! – прохныкала она, ее нижняя губа дрожала. Черт, …она еще даже не втянулась в это. Шлюхи НЕ ПЛАЧУТ. Я должен был вытащить ее.

– Если я не сделаю то, что он говорит, он изобьет меня, – она отодвинула свой бургер и вцепилась себе в волосы, пытаясь не плакать.

– Пойдем со мной на минутку, – я встал, аккуратно взяв ее за руку, …и повел в дамскую комнату. Я сделал глубокий вдох, прежде чем войти внутрь, …а затем просто заставил себя сделать это, ведя ее за собой, закрывая дверь и не давая своему желудку возможности среагировать на один лишь звук закрываемой двери.

– Ты хочешь заняться этим здесь? – внезапно она повеселела, медленно опускаясь передо мной на колени и целуя губами мой затянутый в джинсы член, шевеля пальцами, чтобы расстегнуть ремень и молнию. Достаточно удивителен был тот факт, что Франкенчлен не отреагировал на ее действия. Возможно, за эти дни он серьезно повзрослел.

– Нет, ОСТАНОВИСЬ, Керри! – я почти кричал, взяв ее за руки и поднимая на ноги, – Веди себя прилично. Я не хочу долго оставаться здесь, так что слушай внимательно.

Я быстро расстегнул свою рубашку и распахнул ее, снимая, пока она усмехалась, глядя на меня, прикусив свою губу, как обычно это делала Белла. Она думает, что я собираюсь ее трахнуть… Иисусе.

Затем я двинулся туда, где лампы лучше освещали меня, и продемонстрировал ей свою голую безволосую грудь, …показывая ей шрамы на ней, …шрамы, оставшиеся от Рейвен, …которые теперь навсегда останутся со мной.

– Вот, что случилось со мной, пока я слушался своего сутенера. Пока я работал, – сказал я, заставляя себя смотреть ей в глаза. Она отвернулась – на глазах выступили слезы.

– Нет, СМОТРИ, – я дернул ее за подбородок, чтобы она смотрела на мои шрамы, и я взял ее руку и поднес к одному из глубоких шрамов, тому, с рваными краями, который пересекал место, где находилось мое сердце, – Потрогай его. Не отворачивайся. Вот что случается с шлюхами, Керри. С шлюхами, которые остаются… с шлюхами, которые слушают и делают то, что им сказано. Насилие никогда не заканчивается. Оно лишь усиливается. Твой сутенер НЕ ЛЮБИТ тебя. Он использует тебя. Посмотри на мою спину.

Я повернулся и услышал, как она охнула и она отдернула от меня руку.

– Виктория все время говорила мне, что любит меня… – сказал я, разглядывая свое лицо в зеркале, которое висело напротив меня, и увидел, что заставил ее слушать себя, – Я верил ей. Я даже думал, что тоже ее люблю… когда-то. Но она совсем не любила меня. Она даже не знала, что означает это слово.

Я повернулся к ней, она выглядела напуганной, …и я был этому рад.

– Почему ты ушла от своих родителей, Керри? – спросил я у нее мягко, не желая, чтобы она сбегала сейчас, – Они любили тебя, не так ли?

Керри прикрыла рот рукой и отвернулась, слегка кивая мне.

– Ты не принадлежишь этому месту, Керри, ты знаешь это, – я провел пальцами по ее волосам, затем по ее рукам, осторожно придерживая их, – Я не знаю, что случилось с твоей семьей, но, если ты не хочешь идти домой, …может быть, пойдешь со мной? Ты можешь жить со мной, но, это милый городок, …в нем живут хорошие люди, …я найду для тебя комнату, …я помогу тебе найти работу, …я помогу тебе всем, чем смогу. Но ты не можешь оставаться здесь.

– Кто ты? – спросила она своим кротким голосом.

Я секунду подумал и ответил.

– Я не хочу лгать тебе, окей? – спросил я, и она кивнула, – Поэтому я расскажу тебе. Меня зовут Эдвард. Но ты не можешь звать меня так. Ты должна называть меня Энтони. Энтони Мейсен. Я сбежал от своего сутенера и от остальных, которые с удовольствием разыскали бы меня. Ты даже никому не можешь рассказать об этом, …и обо мне. Понимаешь?

После долгой паузы она сказала:

– Да, я поняла.

– Хорошо, – сказал я, положив рубашку на умывальник, не торопясь надевать ее, потому что она все еще разглядывала мои шрамы. Я хотел, чтобы она хорошенько рассмотрела их и осознала то, что я ей говорил.

– Наверняка это было… очень… больно, – сказала она мне, и ее глаза блестели от слез, когда она кивком указала на мою грудь.

Я кивнул в ответ и опустил взгляд на свою плоть, сказав:

– Ага. Было. Я кричал и умолял ее прекратить, …но она не остановилась. Даже тогда, когда пошла кровь. Даже тогда, когда я потерял сознание от боли.

– Ты же не один из тех сектантов, нет? – спросила она.

– Нет, – я слегка усмехнулся, – В настоящее время мы с Богом не лучшие друзья.

Она улыбнулась в ответ, и я почувствовал, что, кажется, она стала мне немного доверять.

– Я тоже, – согласилась она.

– Я ненавижу общественные туалеты, так что давай вернемся за наш столик? – спросил я, не ощущая прямо сейчас всей той храбрости, что была у меня до этого.

Она кивнула, не корча никаких странных мин, словно она меня не поняла. Думаю, она меня поняла, и это заставило меня еще сильнее разозлиться на этого засранца Курта.

Я надел свою рубашку и прежде, чем я это понял, она помогла мне, …и улыбнулась, но не сексуально, …а по-дружески. Она застегнула на мне рубашку и, молча, придержала дверь туалета, давая мне выйти первым.

После того, как она покончила со своим бургером, я подтолкнул к ней свой, и она не отказалась от него.

Я не принуждал ее поехать со мной, …но я знал, что она поедет. Я не мог оставить ее здесь. Она бы умерла раньше, чем закончится месяц, …или и того хуже – она бы втянулась. И умерла бы изнутри, …что хуже, чем физическая смерть.

Когда я увидел, что она доела, и что полчаса истекли, я сказал:

– Ну, поехали. Мне нужно еще найти дорогу домой, так что это будет милое дорожное путешествие. Я могу послушать историю твоей жизни, и ты можешь услышать мою к тому времени, как мы доберемся.

– Подожди, – внезапно она испугалась и заколебалась, – Я не могу просто… уехать с тобой. А как же мои вещи?

– Я куплю тебе новые… вещи, – сказал я ровным тоном.

– А что насчет Курта?

– Он сам в состоянии купить себе вещи, – я немного нахмурился, а затем ухмыльнулся, глядя на нее. Она тут же ухмыльнулась мне в ответ.

– Ты знаешь, что я имею в виду, – сказала она, – Он будет меня искать. И если найдет – сделает больно.

– Он не найдет тебя, – сказал я так, словно это был непреложный факт, – Даже я не могу найти свой город, уверен – ОН тоже не сможет.

– Но…, – начала Керри, …все еще напугано. Но я мог сказать, что она не хотела быть здесь. Она хотела освободиться от всего этого, и Курт не имел никакого значения.

– Послушай, – я встал, наклоняясь к ней, и положил руку на стол, – если ты останешься здесь, ты умрешь. Все просто. Я уезжаю. Я чуть не умер, но мне повезло. Кое-кто достаточно позаботился о том, чтобы дать мне еще один шанс. Не все проститутки получают его. Не так уж много людей заботится о нас. Так что, возможно, нам следует заботиться и друг о друге. Это твой шанс. У тебя может не быть другого шанса, Керри. Будь умной. Воспользуйся им.

Она ничего не ответила.

– Сейчас я обернусь и спрошу у парня за стойкой, куда мне ехать, – я встал, и мои глаза почти прожигали ее глаза, – Если я вернусь, и ты будешь здесь – ты поедешь со мной. Если нет, …я буду искренне разочарован тем, что моя прекрасная туалетная речь не возымела действия. Но я приеду искать тебя. Я буду вынужден обратиться к Курту.

Она выглядела напуганной такой возможностью, …но ничего не сказала. Я повернулся к ней спиной, как бы трудно это ни было, …и развернул свою охуенно бесполезную карту, спрашивая у парня, куда мне ехать, и записывая то, что он мне сказал. Я прислушивался к тому, что происходит у меня за спиной, чтобы понять – что она там делает, но ничего не услышал.

– Спасибо, – сказал я, наконец, забирая свой блокнот и карту, засовывая их в карман рубашки и разворачиваясь к столику, за которым мы сидели.

Она сидела там, …дрожа и улыбаясь, и маленькая слезинка блестела в ее левом глазу. На ней по-прежнему был надет мой пиджак, и она пожала плечами, пытаясь подобрать слова, …но не смогла произнести ни слова, пока я улыбался ей.

Она умная. В конце концов, у нее был шанс.

Не делая никаких театральных жестов, я прошел мимо нее и придержал дверь закусочной, со словами:

– Давай-ка ударим автопробегом по бездорожью, ребенок.

Coloring outside the lines. Глава 36 (часть 1)

Глава 36. Мой собственный свет.

Темная принцесса.

Часть 1.

EPOV

Дорога домой оказалась гораздо веселее, чем я думал. Мы действительно о многом поговорили, …об ее родителях, старых друзьях, школе, …по ее словам, у нее даже остался дома бойфренд. Она отзывалась о нем как об очень милом парнишке, который действительно заботился о ней, а не думал исключительно о сексе. Они ни разу не заходили с ним дальше поцелуев. Она много говорила о нем. Его звали Джулиан.

– Судя по твоим словам, у тебя была очень приятная жизнь, Керри, – сказал я тепло, глядя на улыбку, которая сейчас сияла на ее лице. Она была не похожа на ту улыбку, которая была у нее до этого. Эта была настоящая, и мне просто хотелось, чтобы ее не портил весь этот дешевый мейк-ап. С ним глазами она походила на енота, а губы вообще напоминали яркое месиво. Уверен, что под всей этой краской скрывалась очень милая девушка.

– Так и есть, – протянула она. Теперь она была пристегнута ремнем безопасности – я отказался трогаться с места, если она не сделает этого. Это были забавные десять минут, прежде чем мы выехали с парковки закусочной. Она вела себя как настоящее отродье, но ведь так ведут себя все шестнадцатилетние подростки, да?

– Я просто тогда этого не понимала, – сказала она с грустью в голосе и ее глаза уставились на черное шоссе, и она переводила взгляд лишь на попадавшиеся зеленые с белыми надписями дорожные указатели.

– Я в курсе, – сказала я, также глядя на дорогу, – У меня было все, …и я не ценил этого. Я бросил это и думал, что позже смогу просто вернуться обратно. Но «позже» у меня уже не было. Все изменилось, прежде чем я приехал домой. Иногда у нас нет возможности вернуться обратно и начать все заново. Тебе повезло. Ты можешь.

– Я НЕ еду домой, Эдвард! – произнесла она несколько громко, и я поморщился, а затем она поправилась, – Я имею в виду, Энтони.

– Забудь имя «Эдвард», Керри, пожалуйста, – сказал я, без какой бы то ни было злости, – Энтони. Ты ни разу не сможешь ошибиться, когда мы приедем в Каспер.

– Я знаю, знаю, …я не буду… ошибаться, – сказала она, пытаясь немного откинуть назад свое сиденье.

– Я не заставляю тебя ехать домой, – сказал я, возвращаясь к теме нашего разговора, – Когда ты будешь готова, …если ты будешь готова – тогда это случится. Дашь мне знать – и я отвезу тебя туда.

– Они ненавидят меня, – сказала она холодно, и в ее голосе не слышалось огорчения, – А теперь они возненавидят меня еще больше. Я совершила очень много плохих поступков.

– Все это чушь, – сказал я, – Я сам отец, у меня есть дочь и я знаю, что не существует ничего, что бы могло заставить меня возненавидеть ее. Если она придет домой и расскажет мне обо всех ужасах, через которые она прошла, …я буду винить в этом себя. Мне будет больно. Но я буду обнимать ее и попытаюсь сделать так, чтобы все встало на свои места. Я постараюсь сделать все, чтобы она была счастлива. Я уверен, что твои родители чувствуют то же самое. Ты просто упрямилась и не дала им возможности показать это. Это нормально, хотя, как мне кажется, все девочки так поступают.

– По-любому, – она отвернулась и больше ничего не добавила.

Я включил радио и попытался найти что-нибудь хорошее. Лед между нами снова был сломан и мы хором подпевали Джону Бон Джови: «Ты опозорила… любовь!»

http://www.youtube.com/watch?v=KrZHPOeOxQQ

Эта песня очень нравилась нам обоим.

Позднее я обнаружил, что рассказываю ей урезанную версию собственной истории, …опуская все частные подробности, за которые судебные исполнители убили бы меня, если бы узнали, что я кому-то рассказал это, …и сейчас я рассказывал ей о Каспере и о наших новыхдрузьях. И тут же понял, как много у нас друзей. Не так давно мы с Беллой чокались друг с другом бокалами на утесе, в нашем особом месте, отмечая то, что у нас есть один друг – Маркус. Жизнь – странная штука.

Я обернулся к ней и увидел, что она задремала, лежа на боку, подложив во сне руки к лицу, с легкой улыбкой на губах. В приглушенном свете я едва видел ее – настолько маленькой она была, почти невидимкой. Я слушал ее два с половиной часа и должен был признать, что она была милой маленькой штучкой. Она могла говорить без остановки, …она любила все мрачное – вампиров, зомби, призраков, …все они очаровывали ее. Думаю, она только сейчас узнала, что настоящими монстрами являются не они, а люди.

Я осторожно выполз из машины и забронировал для нее комнату в отеле до конца этой недели. Если она захочет остаться дольше – я позже доплачу недостающую сумму. Хозяином отеля был один из горожан, с которым я познакомился, когда потерялась Кэти, и его все устроило. В любом случае, в гостинице не было больше ни одного постояльца, и я был рад, что никто не увидит этого, когда я подошел к машине и попытался ее разбудить.

– Керри…, – нежно позвал я ее и потряс, – Керри! Земля вызывает Керри!

– Еще пять минут, мам, – прохныкала она негромко и перевернулась на другой бок, укутываясь в мой пиджак, которым я накрыл ее как одеялом.

Теперь я еще и мама.

Я помню, как хорошо мне спалось в постели Беллы, когда я только познакомился с ней, я чувствовал себя таким защищенным. Тогда мне казалось, что я не спал сотню лет. Я прекрасно понимал, как ей удалось так крепко заснуть.

Я мог приложить больше усилий, чтобы разбудить ее, но мне не хотелось ее пугать. Казалось, что она первый раз за несколько дней спит нормально, так что я просто сказал себе: «Хуй с ним», взял ее на руки и понес к небольшому красному домику, который находился в конце ряда с другими такими же.

Я открыл дверь и вошел в темную комнату. Лунный свет указал мне, где находится кровать. Я уложил ее, снял одеяло с дивана и укрыл им, а затем повернулся к выключателю, чтобы зажечь лампу, и посмотрел на маленький цифровой будильник, находящийся в комнате. Часы показывали 11:23 вечера.

Белла и Питер вскоре должны были приехать сюда. Я позвонил им, когда въехал в город и попросил их встретиться здесь со мной и отыскать мою машину, чтобы понять, в каком из домиков я нахожусь. Я сказал им, что нашел кое-кого, нуждающегося в их помощи, и мне бы хотелось, чтобы Белла первая поговорила с Керри, без Питера поблизости. Мне не хотелось, чтобы ее тревожил еще один незнакомый мужчина, пришедший к ней в комнату, у нее было достаточно проблем с доверием даже ко МНЕ, ей явно было не до Питера. Я считал, что Белла поможет ей лучше – она была всего на несколько лет старше и она женщина, …и я «из первых рук» знал, как мягко и сердечно Белла помогает… и говорит. Я знал, что Керри не останется равнодушной к этому. К счастью, Кэти осталась на ночь у Бена и Анджелы, так что Беллу ничто не держало дома, и Питер должен был забрать ее и привезти сюда.

Секунду спустя я пощелкал пальцами перед лицом Керри, зная, что с этой девочкой нужно обращаться немного грубо до приезда моей Беллы. Я знал, как легко такой девушке как Керри передумать и вернуться к тому лузеру, от страха или от необходимости, …и я хотел быть добрым с ней, но я не мог с ней нянчиться. Я не хотел, чтобы она думала, что сможет просто проторчать здесь несколько недель в то время, как мы позаботимся обо всем.

Я хотел, чтобы она позвонила домой, …и чтобы ее родители приехали и забрали ее. Сейчас я больше всего надеялся на то, что она вернется к прежней жизни и окончит школу, может быть, пойдет в колледж, …из того, что она рассказала мне, я сделал вывод, что ее родители – хорошие люди. Она должна быть с ними.

– Ахххх…, – пожаловалась Керри, пытаясь перевернуться, – Нееееееет…

– Да, – я не дал ей перевернуться на другой бок и сдернул покрывало с ее тела, и она охнула от того, что теплый флис, в который она была укутана секунду назад, больше не согревал ее.

– Просыпайся, принцесса, – сказал я твердым голосом, помогая ей встать на ноги, в то время как она постанывала.

Я отвел ее в ванную и указал ей на мыло и мочалку.

– Смой все это дерьмо со своего лица,– приказал я, постучав кроссовкой об дверь, – И дверь останется открытой. Я буду следить за тобой.

– Что по твоему мнению я собираюсь сделать? – она нахмурилась, глядя на меня, напомнив мне Джокера из «Бэтмена» в исполнении Хита Леджера, – Украсть мыло?

– Ха-ха, – я покосился на нее, отодвигая деревянный стул от письменного стола, стоящего в нескольких футах от меня и усаживаясь на него в ожидании, пока она немного приведет себя в порядок.

Чего я боялся на самом деле – того, что она сделает что-нибудь, чтобы причинить себе боль. Я не знал, где сейчас у этой девушки голова, и я видел не одну шлюху, которая покончила жизнь самоубийством, когда осознала, кем она стала и то, что она не может выбраться из этого дерьма. Я не был уверен в том, что Керри находится в подобной ситуации, но все еще не исключал такой возможности. Она не причинит себе боль и не умрет у МЕНЯ на глазах.

Через минуту до меня начали доноситься рыдания из-за открытой двери ванной комнаты. Я рывком повернул голову в направлении этого звука и увидел, что она пристально рассматривает в зеркале свое умытое лицо, плача, и ее тело содрогается от рыдания, а вода бесполезно стекает в раковину.

– Керри, в чем дело? – я почувствовал, как сжалось у меня в груди, когда я направился к двери, глядя на нее с более близкого расстояния.

Она просто плакала и вода потекла из раковины на пол, когда напор усилился, …я присел на корточки возле нее, и у меня на глазах с нее слетела напускная оболочка, она дрожала и издавала звуки, от которых разбивалось сердце. Девушка такого возраста не может так сильно плакать. Прежде, чем я это понял, я обнял ее, она прильнула ко мне, и ее голова покоилась у меня на груди, пока она пыталась связно произнести хоть что-нибудь, но из ее рта выходили только громкие сдавленные звуки.

– Я ТАКАЯ уродка! – она снова зарыдала, пока я нежно поглаживал ее по волосам – единственному невинному месту, которого я МОГ коснуться.

– Нет, ты не уродка, – сказал я нежно, надеясь, что она слышит меня, – Ты красавица, девочка…

– Я, блять, говорю не о своем ЛИЦЕ, ЭНТОНИ! – она заплакала еще сильнее.

О. Я понял.

– Я знаю, – сказал я, и воспользовался еще одной дурацкой возможностью выдать немного секретной информации о себе. – После того, как я впервые… продал себя, …я больше даже не узнавал СЕБЯ… в зеркале. Я ненавидел свое лицо, я ненавидел себя. Я знал, что изменился навсегда, …что я никогда больше не буду… СОБОЙ. Я пересек эту линию, …линию, которую ты никогда не можешь пересечь в обратном направлении, …я чувствовал себя так, словно я изменяю всему, чем я был, …плюю на все, что было для меня дорого. Мне знакомо это чувство. И я не могу пообещать, что от этого существует хоть какое-нибудь лекарство, …но все наладится. Если ты будешь работать над этим, каждый день. Ты снова начнешь видеть себя в отражении. Я обещаю.

Она взглянула на меня и секунду молчала, …но затем снова разрыдалась. Я попытался успокоить ее, но я не знал, что еще мне делать.

Наконец, она снова начала приходить в себя, и когда она взглянула на меня, она поморщилась и спросила:

– Почему ты так добр ко мне? Чего ты ХОЧЕШЬ?

– Ничего, – ответил я, нахмурив бровь, и распознал это чувство – паранойю, которую я всегда испытывал, когда кто-либо был добр ко мне, …я испытывал ее даже тогда, когда Белла начала демонстрировать мне свою любовь. Только я был намного, намного хуже, чем Керри сейчас.

– Керри, – начал я по-доброму, – Я знаю, что тебе трудно доверять мне… или кому бы то ни было. Я знаю, что тебя научили доверять только Курту. Но ты можешь доверять мне. Я ничего не хочу. Я не причиню тебе боли. Я просто знаю ту дорогу, по которой ты собираешься идти, …и что-то внутри меня просто сказало мне: «НЕТ». Я рад, что сегодня я заблудился. На самом деле, я думаю, что я совершенно не заблудился. Кто-то направил меня прямо к тебе. Какой-то ангел. Возможно, тот же самый, который послал ко МНЕ мою Беллу.

– Я не верю в ангелов! – она усмехнулась, полная страха и злости, и у нее было на это право.

– Поверишь, – я просто улыбнулся ей в ответ, зная, что Белла скоро придет.

Затем в дверь осторожно постучали, и я услышал, как Белла позвала меня:

– Эдвард?

Керри подпрыгнула и взглянула на меня с испугом в глазах.

– Все в порядке, в порядке, – заверил я ее и медленно встал, ведя ее за собой, – Иди сюда, присядь на минутку.

Я усадил ее на кровать, и она наблюдала за тем, как я забежал в ванную, завернул кран и метнулся к двери, отпирая ее и впуская в комнату свою малышку.

Я сразу же притянул ее в свои крепкие объятья и простонал, когда мое сердце тут же стало на три размера больше лишь оттого, что находилось рядом с ее сердцем. Она тоже обняла меня, зарывая свои ноготки мне в плечи, целуя мою рубашку в том месте, где находилось мое сердце. Я люблю, когда она делает это.

– Ты в порядке? – Белла начала бомбардировать меня вопросами, – Что-то случилось? Они нашли нас?

Питер стоял в дверном проеме позади Беллы, уставившись на меня, и поинтересовался, какого черта случилось, но не входил в дверь, пока мне задавали вопросы.

– Ш-ш-ш-ш…, – я потерся своим носом об ее нос, на секунду закрывая глаза, – Сейчас со мной все в порядке. Господи, ты ТАК восхитительно пахнешь! Как ты это делаешь?

– Мыло и вода, – сказала она смущенно треснувшим голосом, – Эдвард, что происходит…

Белла замолчала на середине предложения и повисла мертвая тишина. Я заглянул ей в глаза и увидел, что она смотрит поверх моего правого плеча и немного хмурится.

Я обернулся и взглянул на Керри, которая выглядела похожей на смерть, с потекшей по щекам тушью, уставившись на нас с Беллой так, словно мы, блять, были двумя малолетними хулиганами, которые собирались обидеть ее.

– Я поняла, – Керри выглядела раздавленной, когда опустила взгляд так, как я до сих пор опускаю его время от времени, и добавила:

– Ты хочешь секса втроем… или вчетвером.

– Что? – голова Беллы описала полукруг, и она свирепо уставилась на меня в полном шоке.

– НЕТ! – я почувствовал, что мои собственные глаза округлились, глядя на Беллу и Питера, и затем я метнул взгляд на Керри, добавляя:

– НЕТ! Керри НЕ ТАКАЯ, как ты думаешь, ПОВЕРЬ МНЕ!

– КЕРРИ? – руки Беллы сжались в кулаки по бокам, пока ее глаза прожигали дыру на моем лице.

– Если ты хочешь втроем, Энтони, или групповой секс, …это будет стоить даже больше, чем раньше, – сказала Керри, по-прежнему выглядя удрученной.

– БОЛЬШЕ, ЧЕМ РАНЬШЕ? – крикнула Белла, – ЧТО ЭТО ЗА ХУЙНЯ, ЭНТОНИ? Будет лучше, если это окажется ДУРАЦКОЙ ШУТКОЙ! И даже если ТАК, тебе все равно надо сходить к доктору Питеру на дополнительный сеанс!

– Да! – ввернул Питер, и я бросил на него быстрый сердитый взгляд.

Я держал Беллу за руки и начал попытки объяснить, но затем Белла охнула, глядя на что-то у меня за спиной.

Я развернулся и увидел, что Керри выскользнула из своего крошечного топика, под которым не было лифчика и расстегивает молнию на юбке, в которую была одета.

– ТПРУ, ТПРУ! – крикнул я ей, словно лошади, словно после этих слов она должна была прекратить делать то, что делала. Керри лишь стрельнула в меня взглядом, выглядя разозленной, а я подобрал ее топик и швырнул ей со словами:

– ПРЕКРАТИ снимать с себя одежду! Никто не хочет секса втроем! Или группового СЕКСА! Только не МЫ! Я же сказал – мы собираемся тебе помочь! Никто не хочет СЕКСА, НИКТО!

Питер скорчил странную мину и едва заметно пожал плечами, но я думаю, что я единственный это увидел.

– Это хорошо, потому что не будет тебе никакого секса, пока тебе не стукнет сто девять лет! – усмехнулась Белла у меня за спиной, по-прежнему готовая наброситься на меня.

Это было нелегко, но я все всем объяснил. Керри прекратила снимать с себя одежду и снова оделась, а Белла прекратила планировать мои похороны. Питер был очень горд мной и ОБНЯЛ меня! И когда Белла свирепо взглянула на него, он извинился и сказал, что вернется через несколько минут. Трус.

Не успел я оглянуться, как Белла уже сидела на кровати напротив Керри и задавала ей вопросы о Курте.

Она беседовала с ней не как следователь с подозреваемым, …это был дружественный диалог. Похожий на тот, который впервые состоялся у нас с Беллой, когда она начала спрашивать о МОЕЙ жизни. Когда она впервые спросила у меня о Виктории,… этот разговор был точно таким же. Она вынудила меня рассказать ей, что мне нравится в Виктории, вместо того, чтобы просто сказать мне, что я должен ее ненавидеть. Она дала мне выговориться и самому найти честные ответы.

Я сидел в стороне от них, чтобы они могли наладить отношения и узнать друг друга, в то время как я просто наблюдал за ними, восхищаясь способностями доктора Беллы. Питер был достаточно мил, чтобы ждать снаружи, и, думаю, он просто болтал с парнем, которому принадлежали эти домики, пользуясь еще одной возможностью познакомиться с кем-нибудь из жителей этого города и немного подправить свой подпорченный имидж. Я хотел выйти вместе с ним, но Керри хотела, чтобы я остался. Полагаю, она немного доверяла мне после всего произошедшего.

Питер попросил позвать его, если он нам понадобится, но мне показалось, что Белла охуенно легко справится сама. Пока я наблюдал за тем, какие чудеса она вытворяет с Керри, я осознал, что у меня не было ни единого шанса. Когда я встретил Беллу, то, как мне кажется, даже не осознавая этого, …и Белла тоже явно этого не планировала, …я влюбился в нее в первые пять минут нашего терапевтического сеанса на диване. Более того, я ощущал ЗАБОТУ Беллы с самого начала. Ей было не все равно. И теперь я мог видеть, что она заботится не только обо МНЕ, …а о КАЖДОМ. Это ее отличительная черта.

Я влюбился в нее в пятьсот раз сильнее, пока она с осторожностью становилась новым другом Керри. Она не вела себя с ней как психолог, …совсем нет. Она просто была еще одной девушкой, на пять лет старше, которая просто торчит тут с Керри, и сначала выяснила так называемые «хорошие качества» Курта, или, по крайней мере, те качества, которые Керри считала таковыми, …вместо того, чтобы сразу назвать Курта подонком, что все и так прекрасно знали. Она была гением.

– Как долго вы с Куртом вместе? – спросила Белла немного позже, улыбаясь Керри словно ангел, и видя под косметикой и тесной одеждой… маленькую девочку, отчаянно нуждающуюся в помощи. Это то, что я тоже видел, но я понятия не имел, как все привести в порядок. Я знал, что у Беллы достаточно навыков, чтобы облегчить ей боль.

– Около года, – сказала Керри пристыжено, вдруг посмотрев на меня так, словно боялась, что я услышу это. Я не выказал никакого отвращения, я лишь тепло улыбнулся ей, не говоря ни слова.

Очень искусно Белла увела разговор от Курта и мягко сняла напряжение, переведя разговор на тему ее семьи. Я был горд тем, что тоже додумался поспрашивать ее об этом в машине, и меня затопило – я не знаю – просто какое-то классное чувство, …от того, что я сделал что-то так, как сделала бы Белла, …от того, что у меня не такие уж дерьмовые инстинкты. Я чувствовал себя очень хорошо.

– Не могу сказать, что понимаю, каково тебе, Керри, – сказала Белла затем, – Но я знаю, что прошлое – это прошлое. А настоящее – это настоящее. Если тебе не нравится то, какой была твоя жизнь, тогда все, что тебе нужно сделать – это изменить ее, все просто. Все, что ты должна сделать – это начать все сначала.

– У меня… ничего нет, – сказала Керри, и ее голос немного надломился, когда она взглянула на меня, а затем на Беллу.

– Ты ошибаешься, – сказала Белла тут же, – У тебя есть ТЫ САМА. Это все. И, кроме того, когда у тебя ничего нет, тебе нечего терять, верно?

Керри закатила глаза и поборолась с инстинктивным желанием снова довериться кому-либо, а затем нахмурилась.

– Может, скажешь мне еще что-нибудь приятное?

Я чуть не вскочил и не наорал на нее, но Белла спокойной восприняла ее слова.

– Сядь, Энтони. – Белла бросила на меня взгляд и решительно взглянула на Керри, – Ты права, ты не нуждаешься в клише и МОИХ странных идеях. Поэтому позволь сказать тебе прямым текстом. Ты больше не проститутка. Ты больше не сука Курта. Ты больше не одна. Ты совершила несколько мерзких поступков, это правда, и я знаю, что тебе придется много заниматься терапией, чтобы снова быть способной смотреть на себя в зеркало, …не говоря уже о том, чтобы быть способной смотреть в глаза своей семье и друзьям после всего, что по твоим словам ты сделала.

Будет хреново, и тебе будет очень больно, …особенно, если они снова тебя отвергнут. Это будет чертовски трудно. Но уж лучше встать с этим лицом к лицу и жить, …чем вернуться назад… и умереть… или и того хуже.

Когда я познакомилась с Энтони, тогда он уже давно жил такой жизнью, и он действительно выглядел так, словно совершенно СЧАСТЛИВ, …искренне. Это первое, на что я обратила внимание – как ему классно, судя по его виду. Но под твердой раковиной было охуенно много боли, …боли, которую, вероятно, он будет испытывать всегда, до конца своей жизни. Он хочет уберечь тебя от этой боли, от этой борьбы. Он прошел через сильную агонию и огромное количество сексуального насилия, …и сегодня он все еще хочет быть добрым и помогать людям. Он хочет помочь ТЕБЕ. Он верит в тебя. У него все еще есть сердце, несмотря на охуительные усилия, которые прикладывали некоторые больные ублюдки, чтобы уничтожить это сердце.

И он считает, что если я спасла его, то могу спасти и ТЕБЯ. Но он ошибается. Только ТЫ способна спасти себя. Так же, как он спас СЕБЯ САМ. Только ты можешь освободить себя. Это твой выбор. Никто не может заставить тебя сделать что-либо. Ну, так что? Ты остаешься? Или нам прямо сейчас отвезти тебя обратно к Курту?

О Господи, я ЛЮБЛЮ свою Беллу!

Она долго не отвечала, снова глядя на меня, затем опуская глаза, … и, наконец, она взглянула на Беллу и почти прошептала, словно Курт мог ее услышать:

– Я не хочу снова возвращаться туда. Пожалуйста, не выгоняйте меня.

– Никто не хочет, чтобы ты уходила, Керри, – сказала Белла тут же с такой сердечностью, что мой взгляд мгновенно слегка затуманился от слез. Керри с большим облегчением улыбнулась, и маленькая слезинка выкатилась из ее правого глаза.

В течение пары часов мы обсуждали дальнейшую судьбу Керри. Даже Питер помог нам с этим. Утром я снова вернулся в комнату в отеле, одетый в свою черную ковбойскую шляпу и обычную рабочую одежду, чтобы забрать Керри и первый раз отвезти ее на работу.

Она слегка рассмеялась, увидев меня в шляпе, но я не обратил на это внимания. На секунду мне показалось, что я ошибся дверью. Лицо Керри было совершенно чистым, без какой бы то ни было косметики, ее волосы были прямыми, и она собрала их сзади в аккуратный хвостик. На ней были джинсы Беллы и одна из ее удобных байковых рубашек, черно-белая. А также на ней были кроссовки Беллы, которые отлично ей подошли.

– Вау, Керри, – сказал я с искренней улыбкой, – Ты очень красивая, когда полностью вымытая. Когда ты… похожа на саму себя.

Кончик ее маленького носа слегка покраснел, и она с усмешкой опустила взгляд, ведя себя точно так же, как обычно вел себя я, получая комплименты.

– Нет, я выгляжу отвратительно…, – начала она унижать себя. Это была еще одна моя характерная черта.

– Ты классно выглядишь! – возразил я, – Кроме того, это даже не имеет значения. Лошади не особенно щепетильны в вопросах внешности. Они лишь хотят, чтобы их накормили, вычислили и напоили. Поехали.

Керри забралась с нами в фургон грузовика, чтобы поехать на конюшню. Я познакомил ее со всеми, включая Боба, и она даже выпила с нами немного кофе, после того, как поняла, что это просто шутка, когда Боб снова назвал кофе коровьей мочой.

– Вы со всеми так шутите? – спросила она его после того, как сделала небольшой глоток, с удовольствием отпивая теплую жидкость на холоде. Я отдал ей один из своих пиджаков, чтобы она не заработала воспаление легких.

Шэрон сказал мне, что я буду ответственным за Керри на конюшне, так что я начал с моей любимой в прошлом работы и очень расчувствовался.

– Пошевеливайся, девочка, – сказал я сразу же, как только мы прибыли на рабочее место, – Ты должна двигаться быстрее, чем все здесь.

– Прости, Энтони, – сказала она робко, повторяя за мной то, что я делал.

– Видишь все эти лохани? – я указал ей на пластиковые емкости, стоящие в сарае, – На каждой из них написана кличка лошади. Мы насыпаем в них корм для лошадей, а затем ТЫ разнесешь их все владельцам. Поняла?

– Поняла, – она уставилась на все эти небольшие лохани, совершенно не осознавая, что я провернул с ней очень грубый трюк, …такой же, какой провернули со мной в мой первый рабочий день. Но традиции – отличная штука, и я, как и остальные, просто хотел увидеть, насколько выносливой и ответственной окажется темная принцесса, занимаясь честным трудом, …и как она все здесь вычистит.

– Пошевеливайся, девочка! – снова прикрикнул я, – ЗДЕСЬ нет места принцессе, даже темной! Поторапливайся! У нас полно тяжелой работы.

Она с головой погрузилась в работу и начала наполнять лохани, пытаясь носить их по столько, по сколько могла взять, к загонам с лошадьми.

Достаточно быстро все лохани были полны, и Керри разносила их по стойлам, аккуратно открывая двери и пытаясь войти с лоханью внутрь. Это было смехотворно, и я пытался не рассмеяться, когда она испустила свой первый крик, когда Темпер, один из коней, которых я больше всего ненавидел, припер ее к стенке. Псих наблюдал за этой картиной из своего загона, полный радостного предвкушения, чуть ли не истекая слюной в ожидании своей очереди, когда к нему в стойло войдет новенький человек.

– НЕ КУСАЙ МЕНЯ, ты, ПИДОР! – пронзительно закричала она, и я не сдержался, повернувшись спиной к стойлу, и громко расхохотался, закрывая лицо своей шляпой.

Затем я собрался с духом и повернулся к ней со строгим выражением лица.

– Керри! – крикнул я ей, стоя снаружи загона, в котором она находилась, – Будь добра к лошадям. Ты работаешь для них.

– ТОГДА СКАЖИ ИМ, ЧТОБЫ ОНИ МЕНЯ НЕ КУСАЛИ! – проорала она в ответ.

Я поднял на нее бровь и не сказал ни слова.

– Да, Энтони, – сказала она, теперь спокойно, пытаясь выбраться из угла, в который ее загнали, и поставила лохань на землю, спешно покидая стойло.

Она целую вечность разносила лохани и мне стало интересно – неужели я работал так же медленно, когда только начинал. Я просто гордился ею из-за того, что она не сдавалась и делала это, глубоко вдыхая и входя с лоханью в очередное стойло с новой лошадью. У нее был потенциал. И она была не робкого десятка, это было очевидно.

Весь день напролет я отдавал ей приказы, не получая от этого особого удовольствия и не пользуясь тем, что я старший, но она здорово справлялась со всем, о чем я просил ее, не обращая внимания на то, сколько весит то, что я просил поднять или насколько отвратительной была работа. Она работала и старалась изо всех сил.

– КЕРРИ! – кричал я, – Еще соломы! Шевелись!

– Хорошо, Энтони.

– Керри!

– Да, Энтони? – кротко спрашивала она.

– Еще зерна, принеси два больших мешка! – требовал я, – Шевелись!

И она принесла. Она даже отправилась за зерном БЕГОМ! А эти ебаные мешки весят ТОННУ! И она принесла оба, …и достаточно быстро, черт возьми! У нее хорошо получается!

Йо-Йо снова и снова сегодня позволял себе покидать свой загон, …думаю, просто затем, чтобы Керри гналась за ним и приводила его обратно снова и снова. Наш маленький мальчик «втрескался»!

– КЕРРИ! – позвал я ее позднее, – Что ты делаешь? Сидишь на работе?

– Я не сидела, меня СБИЛИ С НОГ! – она поднялась на ноги, вытирая с задницы лошадиный навоз, – ПСИХ ТОЛКНУЛ меня!

– Псих? – я нахмурил бровь, – Милый невинный маленький Псих? Да этот конь кроткий как ОВЕЧКА! Я не знаю, почему он это сделал, должно быть, ты напугала его! Заведи его обратно в загон!

Я взглянул на него и увидел, что он на поле за изгородью и снова направляется прямиком к моей Дэнсер!

– ПИДОР! – крикнул я, поспешив на поле, – ПОШЕЛ ВОН ОТ МОЕЙ МАЛЫШКИ!

Я не хотел этого делать, но я дал Керри повод негромко рассмеяться надо мной. Полагаю, она это заслужила, так что я был не против.

К перерыву на ланч Керри выглядела полумертвой. Потная, пахнущая, покрытая грязью и пятнами навоза. Короче, так же, как всегда выглядел я после дня с этими дьявольскими созданиями.

На улице было достаточно холодно, поэтому я просто снял попону со стены между двумя стойлами и мы сели, чтобы ради разнообразия покормить самих себя.

– Время кормить людей, – я ухмыльнулся ей, наблюдая за тем, как она садится напротив меня, выглядя немного смущенно.

– Я не принесла ничего поесть, – она пожала плечами, уже приготовившись сказать, что все в порядке и она не голодна или еще какую-нибудь еще огромную ложь.

Я открыл свою коробку для ланча, бросая ей огромный толстый сэндвич, к которому была приделана записка с надписью «КЕРРИ». И тогда ее лицо растянулось в прекрасной улыбке.

– Спасибо, – сказала она, снимая записку с сандвича и переворачивая ее. В записке было сказано:

Мы все очень гордимся тобой, Керри. Так держать! Ты классно работаешь! С любовью, Энтони, Мэри и Кэти

Керри улыбнулась, прочитав, и я усмехнулся ей, вручая ей банку «коки», чтобы было чем запить сэндвич.

– Кто такая Кэти? – спросила она, не показывая, как сильно это тронуло ее, …но я видел ее лицо в те первые три секунды, пока она читала записку.

– Моя дочь, – сообщил я, пробормотав:

– Ей девять лет.

– Ты рассказал своей дочери обо мне? – спросила она смущенно.

– Не все взрослые подробности…, – сказал я, откусывая от своего сэндвича, в котором были вкусные кусочки мяса и подливка, завернутые в длинный рулет. Думаю, у Керри была точно такой же сэндвич.

– Но – да, я рассказал ей, что нашел тебя, …что ты сбежала из дома, …и что теперь ты работаешь здесь, – заявил я, – Она уже надоедает мне просьбами привести тебя к нам домой, чтобы она могла поиграть с тобой в свою приставку «Wii».

Керри улыбнулась и затем внезапно притворилась равнодушной к услышанному.

– Что ты сказал? – недоверчиво переспросила она, откусывая большой кусок от своего сэндвича и издавая довольное мычание.

– Ты не приблизишься ни к моему дому, ни к моей дочери до тех пор, пока не продемонстрируешь мне, что тебе можно доверять, – сказал я ровным тоном, не желая допускать, что это произойдет, ради безопасности своей дочери. – Так что, зарабатывай доверие, …и в один прекрасный день я отведу тебя к себе домой на ужин.

Керри кивнула, поняв меня, и пару минут мы ели в тишине.

– Знаешь, ты можешь… доверять мне, – сказала она очень робко, – Я бы никогда… не рассказала ей или кому-либо другому о тебе. Ты не должен был помогать мне, …но ты помог. Знаешь, я не забуду этого… никогда.

Я лишь усмехнулся, увидев ее сегодня с новой стороны, и эта сторона мне по-настоящему нравилась.

– Я лишь хочу, чтобы ты знала, что…, – я опустил взгляд, открывая банку с газировкой, – Что мне не нравятся люди, которые… сделали с тобой те вещи. Так что…

– Я знаю, что ты не скажешь, – сказал я, без какого бы то ни было колебания, чувствуя, что доверие к ней уже зарождается в моем сердце. Я слишком легко доверяю. Мне слишком быстро становится не все равно. Я слишком сильно люблю. Хорошо это… или плохо?

– Ешь, принцесса, – сказал я, и эта кличка быстро приклеилась к ней – я несколько раз назвал ее так во время работы, – Потом мы будем мыть лошадей, …затем чистить их, …и ты тут же ПОЛЮБИШЬ эту работу.

Керри скорчила мину, которая идеально завершила наш перерыв, и я негромко хохотнул, как и положено парню.

Coloring outside the lines. Глава 36 (часть 2)

Глава 36. Мой собственный свет.

Темная принцесса.

Часть 2.

EPOV

Каждый день Керри надрывала задницу на конюшне, и каждый вечер я спрашивал ее:

– Еще не готова позвонить домой?

Она всегда вежливо отвечала: «Еще нет».

Она действительно удивила меня. Она делала все, что я ей говорил. Когда на второй день я рассказал ей о розыгрыше с лоханями для кормления, она погналась за мной с вилами! Другим парням это очень понравилось, и я был уверен, что уже не узнаю конца этой истории.

Но, помимо этой маленькой оплошности, она работала очень хорошо.

Однажды вечером, через пару недель после того, как она начала работать со мной, она была готова ехать с работы и пришла искать меня, чтобы я отвез ее на грузовике домой. Но меня не оказалось на месте. Она нашла меня у Дэнсер.

Дэнсер предстояли очень тяжелые времена. Ей сделали операцию на ногах, и она снова лежала на боку, в специальном изолированном загоне, где мы держали ее в самом начале. Она находилась под действием успокоительного, но я все равно мог видеть, что ей больно, …и я больше ничего не мог дать ей от боли. Я просто сидел рядом с ней, глядя, как она с полузакрытыми глазами смотрит на меня, словно спрашивая: «ЗАЧЕМ? Зачем ты заставляешь меня так страдать? Я хочу, чтобы ты просто отпустил меня, …дал мне умереть…».

Хороший ветеринар, доктор Картер, сказал мне, что сделал все, что смог, но ее ноги могут никогда больше не заработать в полную силу. Была даже вероятность, что больше она не сможет ни пойти, ни бегать самостоятельно, …и это означало, что мы были бы вынуждены избавить ее от страданий.

Я сидел с ней, думая обо всем этом и о том, как далеко Дэнсер продвинулась за последние месяцы, …когда услышал позади себя голос Керри, которая мягко спросила:

– Ты собираешься домой, Тони?

Она звала меня «Тони», потому что Боб сказал ей, как меня это бесит. Она получала от этого огромное удовольствие.

– Не сегодня, – услышал я свой голос, который показался моим собственным ушам очень слабым и ломким, – До завтра, Керри. Ты сегодня хорошо поработала.

Я не взглянул на нее, потому что знал, что мои глаза полны слез и мой голос, должно быть, выдал меня, потому что она не ушла.

Дэнсер дышала с большим трудом, …казалось, каждый вдох доставляет ей мучение, …и впервые я решил позволить моей Дэнсер уйти… туда, где она больше не будет чувствовать боли. Она так храбро сражалась, …и так много вытерпела, …что я начал думать, что ей следует отправиться в лучший мир, нежели пребывать в этом дерьмовом мире. Она заслуживала лучшего.

Керри медленно вошла внутрь, встав у меня за спиной, пока я пытался смело держаться перед ней, не желая, чтобы она видела, что я веду себя как ебаный трус.

– Ей сделали операцию, да? – спросила Керри, искоса глядя на Дэнсер поверх моего плеча.

Я кивнул, боясь, что мой голос охуенно плох, чтобы пользоваться им прямо сейчас.

– Это твоя лошадь? – спросила Керри просто из вежливости, и я медленно кивнул ей, прошептав:

– Да.

– Она здесь самая красивая, – сообщила Керри, но я уже знал это.

Я продолжал поглаживать ее гриву, затем провел пальцами вдоль контура ее морды, наблюдая за тем, как некоторые ее мышцы немного расслабляются от моего прикосновения. Это сделало меня очень счастливым, но я услышал, как из меня вырываются рыдания. Я знал, что это возможно напугает Керри, но ничего не мог с этим поделать.

– Эдвард…, – она прошептала мое настоящее имя и без приглашения села рядом со мной, обняв меня рукой и похлопывая по спине, – Это нормально. Не бойся. С ней все будет в порядке. Она сильная. И она любит ТЕБЯ так сильно, что на это тошно смотреть! Она не оставит тебя.

Я почувствовал, что слегка улыбаюсь тому, как она произнесла фразу «на это тошно смотреть», …это было забавно. Но меня по-прежнему разрывало от боли.

– Ей очень больно, – сказала я, и мой голос совершенно сломался, но мне было похуй, – Она должна была быть просто милой лошадкой, …бегать, играть и есть яблоки, …она не должна была чувствовать ЭТО!

– Я знаю, – согласилась Керри, – Это хреново. Жизнь – дерьмовая штука. Но она все еще ЗДЕСЬ, …она борется. Я знаю, что с ней все будет отлично, …раз уж она прошла через все эти трудности.

Я повернулся к ней и позволил ей увидеть слезы, которые текли по моему лицу. Она не отвернулась и даже не отвела ВЗГЛЯД.

– Не отказывайся от нее, пожалуйста, Эдвард, – сказала мне Керри, но мне показалось, что она говорит не только о Дэнсер, …но и о себе. Я слышала это в ее словах, …и видел это во взгляде ее голубых как лед глаз.

– Не откажусь…, – сказал я ей, глядя в ее лицо, – Никогда.

Она улыбнулась мне в ответ и склонила свою маленькую головку к моему плечу, теперь глядя на Дэнсер вместе со мной.

– Мы должны присматривать друг за другом, верно? – спросила Керри, – Как ты сказал, мы все – потерянные ангелы, …мы, блять, повернули не туда – в ад, который где-то вдоль этой линии, … и мы вместе ищем дорогу домой. Это касается и Дэнсер тоже. Она одна из нас.

Я кивнул и обнял Керри в ответ, впуская ее в свой маленький круг друзей.

– Да, мы найдем нашу дорогу назад, – сказал я мягко, – Мы все, вместе. Я клянусь.

С Беллой и Питером в качестве наших путеводных звезд, как мы может НЕ НАЙТИ дорогу?

Несколько минут спустя Керри замычала какую-то знакомую мелодию, …я не смог понять, что это такое и спросил у нее, что это за песня.

– Старая песенка…, – она улыбнулась мне, – Мой папа все время пел ее мне, когда я была маленькой. «Дикий огонь». Она про лошадь. Ты знаешь ее?

Я понемногу вспоминал эту песню, когда она начала петь, и ее голос очень легко и нежно успокаивал Дэнсер.

«Она спускается с Желтой горы…»,

пела Керри Дэнсер,

«Она скачет по темной равнине…

Пони по кличке Дикий Огонь.

С вихрем в боку, в холодную ночь в Небраске».

Я мог сказать, что Дэнсер нравилось, как звучит песня и мне тоже, … и я не мешал ей петь, …вспоминая эту песню, …как мне кажется, она была из семидесятых годов.

«О, говорят, она умерла однажды зимой, …

Когда случился жуткий мороз

И пони по кличке Дикий Огонь

Сбежала из своего стойла, …и потерялась в буране».

И тогда, когда Керри пела куплет, я вспомнил песню настолько, чтобы подпевать ей, сделав голос потише:

«Ее звали Дикий Огонь…»,

пели мы,

«Ее звали Дики-и-и-й… Огонь,…

Ее звали Дикий Огонь…»

Мы с ней остались с Дэнсер до утра, …пока Дэнсер спала и больше не подавала никаких признаков того, что она в беде или в агонии. Моя маленькая лошадь сейчас пребывала в мире, …и это, блять, было просто чудо!

Следующим вечером Керри поехала со мной домой после работы, чтобы поужинать и познакомиться с моей семьей.

За совсем короткое время Керри стала частью нашей жизни, почти членом семьи. Довольно часто она засыпала на нашем диване, играя в «Wii» с Кэти и Тао, который все время к нам приходил. И не случилось ничего, что заставило бы нас усомниться в том, что Керри можно доверять. Большую часть времени она вела себя как еще один ребенок, и чем больше я наблюдал за тем, как они вместе играют, тем больше в этом убеждался, …просто ребенок, малышка, …но знавшая такие охуительно страшные вещи, которых не должен знать ни один ребенок.

Также как и Дэнсер, Керри не должна была испытывать такую боль, …она тоже была рождена, чтобы смеяться и играть, …и мысли о борьбе других людей так хорошо помогали мне забывать о своем собственном ебаном дерьме, что я действительно начал чувствовать себя хорошо большую часть времени. В последнее время сэр Кевин уже не мерещился мне в каждом темном углу, …и я был очень рад, что он, черт возьми, взял отпуск. Я все больше и больше склонялся к мысли отвезти Керри домой, …но это должна была быть ее идея, …ее решение. Я продолжал думать об отце Керри, …и как он, должно быть, чувствовал себя, не зная, где его маленькая девочка и чем она занимается. Я бы, блять, прямо сейчас находился в кататонии, если бы это была моя дочь.

Поэтому я все сильнее и сильнее давил на нее на конюшне. Я продолжал давать ей самых трудных лошадей, о которых ей предстояло заботиться, в то время как себе брал легких.

Псих, Темпер, Аполлон, Кошмар, …и много других – все они идеально помогали мне с реализацией моего плана. И чем больше она уставала, и чем сильнее болело ее тело, тем более трудную работу я заставлял ее выполнять. Чем больше она уставала, …тем больше я понимал, что буду скучать по ней, когда ее больше здесь не будет.

Мы много говорили, пока работали вместе, …оставаясь наедине большую часть времени, пока ухаживали за лошадьми, …и казалось, что она действительно слушает то, что я должен был ей сказать, о том, как был в рабстве, о своем прошлом, о боли, физической и духовной, …о своих владельцах, госпожах и клиентах. О Белле, …о том, как я нашел любовь, о Кэти, …о поисках прощения. О попытках научиться прощать себя.

Я надеялся, что каждое слово, что я сказал, все дальше и дальше уведет ее от Курта и его больного мирка, …и заставит ее обернуться назад и взглянуть на свою прежнюю жизнь, которую она оставила позади, …жизнь с родителями и младшими братьями, школой и друзьями. Я не хотел, чтобы она уходила, но я отчаянно желал, чтобы она вернулась туда. Я не мог быть ей отцом. Но я мог быть ей другом, …возможно, даже наставником. Дорожным знаком, который предупреждает о том, что ждет нас впереди, если продолжить идти по этому пути, …предупреждением, …историей с предостережением. И я буду для нее всем этим, если это поможет ей заново сделать выбор.

Белла по-прежнему восхищалась мной и постоянно присутствовала в жизни Керри. Доктор Белла вернулась к делам, видясь с Керри три или четыре раза в неделю для частных сеансов, не считая времени, которое мы проводили вместе как одна семья. Керри любила ее и говорила мне об этом. Она сказала, что я был прав насчет нее, … и что мне очень повезло, что она нашла меня. Я всегда отвечал: «Я знаю».

Белла помогала Керри по-своему, …а я – по своему, …и, кажется, мы были чертовски хорошей командой для нашего нового маленького друга. Я был очень счастлив от того, что способен сказать что-либо, что сослужит добрую службу. В конце концов, я мог ей кое-чем помочь, …и мое прошлое и жизненный опыт здесь считались чем-то полезным, а не тем, что ранит людей, либо их от этого тошнит, снова и снова.

Питеру не нравилась эта ситуация, но он уважал наше желание помочь Керри любым способом, каким мы могли. Он всегда был готов сорваться с места и помочь нам, если нам понадобится его помощь, но у доктора Беллы была связь с Керри, так же, как и у меня, …и Керри никогда не просила позвать доктора Питера. Она сказала, что достаточно того, что он МОЙ врач. Вот засранка, да?

Я научил Керри ездить верхом на Солнце Полуночи, …и в погожие дни мы ездили с ней верхом и немного больше говорили.

Затем однажды она сказала:

– Я тоже счастливица. Если бы она не спасла тебя, …ты бы никогда не спас МЕНЯ.

Это предложение было для меня бесценным подарком, который всегда будет жить в моем сердце, всегда. Это было чувство, которое не мог украсть у меня ни один Дом, и мне не нужно было прятать его или запирать на хранение.

Наконец, одним холодным мартовским днем, после того, как мы закончили работу, Керри спросила, может ли мы поехать ко мне домой и поговорить со всеми, включая Кэти.

Я знал, что это было то, на что я надеялся, что она хочет поехать домой. Мы все были готовы к этому или, по крайней мере, все мы говорили о том, что в один прекрасный день Керри поедет к своей семье, чтобы исцелиться и вернуться в школу. Умом Кэти была с этим согласна, …но я знал, что когда это произойдет, ей будет очень тяжело сказать «прощай» еще одному другу. У Керри с Кэти был новый секрет – она учила ее, как справиться с теми малолетними сучками из школы, которые хотели ее обидеть.

– Это действительно тяжело для меня…, – начала Керри со слезами на глазах, когда все мы сидели за столом.

– Все нормально, Керри, …продолжай, – сказал я нежно, но твердо, слегка улыбаясь ей. Я ощущал себя наседкой, которая наблюдает за тем, как один из ее птенцов выпрыгивает из гнезда, и надеется, что он расправит крылья и полетит, а не разобьется вдребезги о тротуар.

– Мне нравится с вами, ребята…, – сказала Керри, глядя на Кэти, а затем на Беллу, – Вы такие классные и я люблю вас…

Я вынужден был отвернуться на секунду, или – клянусь – я бы расплакался прямо там. Это было тяжелее, чем я думал.

– Но чем дольше я нахожусь с вами, тем сильнеескучаю по своей собственной семье, – объяснила она, вытирая один глаз, – И своему маленькому братику… и Джулиану. Я бы с удовольствием увиделась с ними снова, …поговорила бы с ними и посмотрела бы на то, как все, возможно, наладится.

– Это здорово, Керри, – Белла улыбнулась ей, пытаясь спрятать свою собственную печаль, – Для этого требуется крепкое нутро, …и я знала, что ты сильная.

– Точно, – добавил я, также гордясь ею, – Она каждый день работала с самыми злобными лошадьми, и у нее получилось. Я знаю, что был суров с тобой в работе, и что никогда особо не говорил тебе об этом, …но ты проделала удивительную работу и справилась с ней гораздо лучше, чем я в свое время. И я искренне благодарю тебя,… за каждую вещь, которую ты сделала, …и за ту ночь, что ты провела с Дэнсер и со мной, …ты никогда не поймешь, как много это значило для меня.

Белла согласно кивнула, будучи действительно очень благодарной Керри за то, что та была со мной. В ту ночь она была с Кэти и я был рад, что она не проходила через те страдания, которые пережил я.

Кончик носа Керри снова порозовел, и она опустила взгляд на свои руки.

– Мне больше нечем было заняться той ночью…, – отмахнулась она.

Я улыбнулся ей раньше, чем понял, что я делаю. Я действительно буду скучать по ней.

Затем я услышал, как Кэти негромко всхлипнула, и когда я взглянул на нее, она плакала.

Я почти пошел к ней, чтобы обнять, но Керри опередила меня и села прямо рядом с Кэти.

– Эй, я думала, что мы покончили со всей этой детской фигней, девчушка, – Керри усмехнулась своей маленькой подружке, – Помнишь, что нужно быть храброй?

– Прости, – Кэти снова вытерла слезы, – Я просто буду скучать по тебе… ОЧЕНЬ! И ты никогда не вернешься!

Сейчас слезы снова навернулись на мои глаза, …черт!

– Я вернусь, – пообещала ей Керри, – Как-нибудь, чтобы проведать вас, …если вы не будете против…

Керри взглянула на нас с Беллой, и мы оба улыбнулись ей. Она такая глупышка.

– Мы всегда будем тебе рады, Керри, – Белла позволила сказать МНЕ эти слова, – Ты – часть нашей семьи.

Теперь влажные глаза были у Керри и она сморгнула слезы.

– Спасибо, Тони, – ответила она, вынуждая меня шире улыбнуться ей.

– Без проблем, принцесса, – бросил я в ответ.

Керри повернулась к Кэти, и взглянула на нее, сказав:

– Я оставляю тебя за старшую с этими двумя…, – она взглянула на нас с Беллой и добавила:

– Они слишком хорошие и слишком милые, чтобы оставлять их одних в этом дерьмовом мире. Ты должна присматривать за тем, чтобы никто этим не воспользовался и не сделал им больно. Поняла, ребенок?

– Я поняла, – сказала Кэти с высоким чувством ответственности.

В тот вечер мы позвонили родителям Керри и они расплакались, когда услышали ее голос из телефонной трубки впервые за долгие, долгие месяцы. Они, без сомнения, все это время жили в ужасном кошмаре, думая, что ее где-то изнасиловали, похитили или убили, или все вместе взятое. Керри тоже мало что могла сказать, кроме как повторять «простите меня» снова и снова. В тот вечер Белла дала мне поговорить с ее отцом, позволяя мне закончить то, что я начал, когда нашел дрожащую, чрезмерно раскрашенную маленькую девочку, которая умяла четыре чизбургера за один присест.

– Я не хочу говорить за Керри, – сказал я, – Она сама может сказать за себя. Но есть вещи, которые я скажу за нее. Я хочу, чтобы вы приехали сюда, чтобы мы могли сесть и поговорить все вместе. Возможно, это не мое дело, но я просто должен знать, что когда Керри уедет с вами домой, она не сбежит от вас снова. Вы все поклянетесь мне, что этого никогда больше не случится. Мне просто нужно это знать, прежде чем все вы уедете.

Родители Керри согласились со всем, что я сказал. Они продолжали называть меня героем, думая, что я спас их дочь и возвращаю ее им обратно. Я сказал им, что я не герой, но они с этим не согласились.

На следующий день родители Керри и ее маленький десятилетний брат приехали. Прежде, чем слова были сказаны, они обняли друг друга в нашей гостиной, плача и извиняясь друг перед другом. Белла держала меня за руку и сильно сжимала ее, и когда я взглянул на нее, в ее глазах было так много радости и гордости. Она всегда говорила, что гордится мной, но это был первый раз, когда я действительно ПОЧУВСТВОВАЛ, что заслуживаю этого.

Несколько часов спустя, когда все мы поговорили, и Керри рассказала своим родителям всю историю, они снова обняли нас с Беллой, и со слезами поблагодарили нас за все, что мы сделали для их дочери. Керри забрала все свои вещи из отеля, … и в приватной обстановке попрощалась с Кэти в ее спальне, …затем еще раз недолго поговорила наедине с Беллой в старой комнате Бена и Анджелы, прощаясь с ней. Наконец, она спросила, не выйду ли я с ней на задний двор, один. Я не ожидал этого.

Я кивнул и взял свое пальто, …и через несколько секунд мы стояли на улице, в темноте, слушая стрекот сверчков, …ожидая услышать друг от друга слова прощания.

– Твои родители кажутся вполне клевыми, – я начал первым, глядя в сторону от нее со строгим выражением лица, – Не позволяй себе на этот раз облажаться с ними. И не БЕГИ, когда станет трудно. Останься. Держись до конца. Заставь это работать. И, если не сможешь, позвони МНЕ. Не Курту. Обещай мне, Керри.

– Я обещаю, Эдвард, – она произнесла мое настоящее имя очень тихо, чтобы я понял, что она говорит мне правду, – После всего, что ты рассказал, …всего, что ты видел, …я не думаю, что мне захочется уезжать из дома, пока мне не стукнет сорок лет!

Я хихикнул над этим, она улыбнулась мне и я ответил:

– Хорошо. Я рад, что мои ужасные истории сделали хоть какое-то доброе дело.

– Так и есть, – сказала она мягко, почти с грустью, когда взглянула на меня, – Я не знаю, как ты все мне это рассказал, …должно быть, это было очень трудно. Но ты спокойно рассказал это все. Ты очень храбрый, Эдвард. Я хотела бы в один прекрасный день стать такой, как ты, …и, возможно, помочь кому-то вроде меня. Я хочу быть смелой и милой как ты, а не грубой и резкой.

– Ты можешь быть такой, какой захочешь, Керри, – я опустил взгляд прямо в ее глаза, – У тебя есть на это все возможности, а не у НИХ. Не забывай об этом. Я научился этому немного поздно. Но у тебя вся жизнь впереди, …и тебя ждет множество классных вещей. Работай усердно, …и ты получишь их все. Мечты не падают тебе на колени. Вставай и иди их искать. И когда ты их получишь, не отпускай. Цепляйся изо всех сил. Потому что это наш последний шанс. Мы ДОЛЖНЫ приложить все усилия для этого.

– Я знаю, – она улыбнулась мне с глазами, блестящими от слез, – Дерьмо… ну вот, я снова плачу…

– А почему плакать должен я один? – спросил я, чувствуя, как увлажняются мои собственные глаза.

Ее нижняя губа задрожала, когда она взглянула мне в глаза и, хныча, бросилась в мои объятья. Я обнял ее в ответ, проводя рукой вверх-вниз по ее длинным темным волосам. Я знаю, что это безумие, но у меня было такое ощущение, что я теряю дочь. Я лишь знал, что прямо сейчас что-то внутри меня болит.

– Я люблю тебя, Эдвард, – прохныкала она своим негромким и нежным голосом мне в пиджак.

– Я тоже тебя люблю, Керри, – прошептал я, закрывая глаза, и ждал, когда она будет готова отпустить МЕНЯ. Мне не хотелось заставлять ее чувствовать себя нежеланной или отталкивать ее. Я надеялся, что она никогда больше за всю свою жизнь не почувствует такого.

– Большое тебе спасибо, – она плакала, шмыгая носом, – Спасибо тебе…

– Спасибо ТЕБЕ, – ответил я с глубоким чувством, – За то, что позволила тебе помочь…

В конце концов, она выпустила меня, медленно, …и взглянула на меня, вытирая свой правый глаз и пытаясь улыбнуться мне.

– У меня есть ваш адрес, – она многозначительно улыбнулась, – Я напишу вам, ребят, …и приеду навестить, возможно, летом, если вы не против.

– Это тоже твой дом, Керри, – сообщил я ей, – Возвращайся, когда захочешь. Когда закончится школа, …советую не забыть привезти с собой табель успеваемости с хорошими оценками.

Она хихикнула и кивнула:

– Привезу.

– И не приставай к мальчикам, – добавил я.

– Не буду.

– И сосредоточься на своих оценках, забудь про вечеринки и танцы, – добавил я то, что пришло мне на ум.

– Хорошо! – она рассмеялась, и ее смех усилился, – Хорошо! Блин! Не нуди!

– Хорошо, – согласился я со слабой усмешкой, зная, что это конец нашего разговора. Мне была ненавистна эта мысль. Я не мог смотреть, как она уходит.

Она пока не уходила, и мне показалось, что она застыла, глядя на машину, в которой ее семья ждала ее.

– Спасибо за направление, – сказала она, теперь глядя на меня с серьезным выражением лица, – Спасибо, что указал мне путь из ада, Эдвард.

– На здоровье, – сказал я, кивая и указывая на ее семью со словами:

– Вот он, этот путь. Держись прямо. Не делай разворотов, …не поворачивай назад.

– Я поняла, – она посмотрела на меня, словно пытаясь запомнить мое лицо.

Я подождал минуту, а затем снова нарушил тишину.

– Заботься о себе, светлая принцесса, – сказал я, решив, что теперь буду звать ее по-новому.

– К черту ПРИНЦЕСС, – она нахмурилась, услышав это, – Я не принцесса, кому они, К ЧЕРТУ, нужны? Я с лошадьми, …женщина с конюшни. Стерва с конюшни.

Она произнесла это с такой гордостью, что заставила меня ощутить вину за все то время, что я называл себя «просто мальчиком с конюшни». Полагаю, теперь мы оба знали, что есть куча вещей и похуже.

– Это правда, – я ухмыльнулся, глядя на нее с одобрением.

– Еще разок обнимемся, – сказала она, раскинув руки для меня, и я с радостью склонился к ней для очередного объятья, слегка сжимая ее в своих руках и по-отечески целуя ее в голову.

– Веди себя хорошо, стерва, – сказал я, слыша, что мой голос сломался.

– Ты тоже, – сказала она, – Хотя трудно представить, что вы, ребят, станете гораздо лучше, чем вы есть сейчас. Вы же фрики, вы знаете это? Вы СЛИШКОМ хорошие!

– Мы – пришельцы, – признался я, и услышал ее смех, когда она снова выпустила меня.

– Я знала это, – пошутила она в ответ, пытаясь, как и я, удержать улыбку на губах.

Мне было противно это говорить, но я был должен, …пришло ее время лететь.

– Лучше тебе убраться отсюда, пока не прилетел корабль с нашей планеты и не утащил тебя, – сказал я, пытаясь говорить легко, в то время, как мое сердце отчаянно кровоточило.

– Да, – сказала она, глядя на своих родителей, которые вдалеке беседовали с Беллой, …и затем она позволила единственной слезе скатиться по ее щеке, быстро вытерла ее, словно злясь на нее за то, что та вытекла.

– До встречи, Эдвард, – сказала она, уже готовая развернуться, но затем она снова обернулась ко мне и пальцем поманила к себе.

Я наклонился, думая, что она хочет что-то прошептать мне на ухо, … но затем она взяла мое лицо в свои руки с большой любовью, и глаза ее были полны тяжелых слез, пока она долго рассматривала каждый дюйм моего лица, …а потом поцеловала меня в щеку.

Я закрыл глаза и ощутил влагу любви, …а затем открыл их и увидел, что она смотрит прямо на меня и шепчет: «До свидания».

– До свидания, – ответил я, и в моем голосе послышалась охуенная мешанина из эмоций, которые хлестали через край.

Мы шли обратно к машине, и она шла не впереди, а рядом со мной.

Мы подошли к ее семье и их машине, где они снова меня поблагодарили, сказав, что я спас жизнь их дочери и если мне что-либо понадобится, мне достаточно позвонить им и это будет у меня.

– Я получил все, что хотел, – сказал я им, – Я узнал Керри. Берегите ее.

Керри села в машину, шмыгая носом, когда услышала то, что я им сказал. Ее маленький брат сидел вместе с ней на заднем сидении, с нетерпением ожидая, когда они уедут от всех нас, незнакомцев, чтобы его сестра была только его.

Родители сели в машину, и отец завел двигатель.

– О, ПОДОЖДИТЕ! – сказал я, – Не уезжайте пока, …останьтесь на секунду! Я сейчас вернусь!

Я побежал в дом и вернулся так быстро, как смог, …вынося два огромных стакана с красным «Слэрпи» для Керри и ее брата.

– Вот, – я вручил Керри большие, покрытые инеем, стаканы, и она громко вскрикнула от радости.

– О, КЛЕВО! – она рассмеялась, говоря своему брату:

– Я ТАК подсела на эту штуку, подожди, вот попробуешь ее, и тоже ПОЛЮБИШЬ!

Позвольте сказать, что мы с Керри выпили немало «Слэрпи» вместе, пока она была здесь.

Ее маленький брат сделал глоток через трубочку, и его лицо растянулось в широкой улыбке, …он впервые пробовал его на вкус, …и я завидовал ему.

– ВКУСНО! – ребенок впервые улыбнулся мне настоящей, искренней улыбкой, …которая была для меня просто, блять, вишенкой на моем мороженом с фруктами.

– Еще раз спасибо, – их отец улыбнулся нам со своего места.

– Энтони любит «подсаживать» людей на эту фигню, – сострила Белла, и я обнял ее, наслаждаясь ощущением шелка ее волос.

Керри высунула руку из открытого окна и взяла меня за руку, слегка сжимая ее.

– Пока, Энтони, – сказала она снова, – И Мэри, …Кэти, …заботьтесь друг о друге, …и заботьтесь о Дэнсер. Я хочу знать, как у нее дела, напишете мне, …ладно? Все вместе?

– Напишем, – ответила Белла, другой рукой обнимая Кэти, которая просто наблюдала за происходящим, …слишком опечаленная, чтобы вообще что-либо сказать, …или, возможно, они все сказали друг другу, когда говорили в комнате у Кэти.

– Веди себя хорошо, – повторил я, когда машина медленно тронулась, …и я потерял контакт с ее рукой. Керри кивнула мне и сделала глубокий вдох, маша нам рукой, и не отворачивалась от нас, пока машина ехала по грязной дороге и пропала из виду меньше, чем за минуту.

Сердце Кэти было разбито, и она побежала в дом. Я хотел побежать за ней, но я не мог сдвинуться с места, на котором стоял, глядя в ту сторону, куда уехала машина. Возможно, было неправильным попытаться отговорить ее грустить. Это печально – говорить «прощай» тем, кого любишь. Мне была ненавистна эта мысль, но, возможно, я должен был позволить ей страдать, …не пытаясь облегчить ее боль, словно она была четырехлетним ребенком, …позволить ей справиться с этим самой, …мы все должны были страдать и вместе справиться с этим. Да, …это казалось правильным решением. Мы должны были сплотиться как семья, …и утешать друг друга. И это должно было объединить нас, а не отдалить друг от друга.

Белла обняла меня и поцеловала мое сердце через рубашку, в которую я был одет.

– Ты сделал это, Эдвард, – сказала она, глядя на меня как на кого-то впечатляющего, – Ты спас ее. Она дома. И теперь, если ты не видишь все прекрасное, что я вижу, когда смотрю на тебя, значит, ты слеп. Я хочу услышать, как ты скажешь это. Я хочу услышать, что ты сейчас чувствуешь. Это говорят тебе доктор Белла, …и Белла, которая любит тебя.

– Я чувствую грусть, – признал я для начала, но затем копнул немного глубже, – Но… также я чувствую себя хорошо. Я помог ей. Я забрал ее из всего этого дерьма, которое было ее жизнью. Я все еще не знаю, как я сделал это, …или почему она так быстро послушалась меня и пошла со мной, …но я чувствую большое облегчение от того, что я не облажался, …я ПОМОГ ей!

– Классное чувство, да? – Белла разделяла СО МНОЙ мой триумф, …он был ее в такой же степени, как и мой. В первый раз за долго время она применила свои таланты к кому-то кроме меня, …и она дотянулась до Керри так же искусно, как дотянулась до МЕНЯ. И также сейчас у нее было реальное доказательство тому, что она – не просто какая-то студентка, на ощупь идущая по жизни, …она – доктор Белла, …и она просто гений. Мы оба чувствовали охуенное головокружение от того, что мы вместе сделали это, …как команда. Даже Кэти помогла Керри, своим невинным способом.

– Да, – я ЧУВСТВОВАЛ себя так, словно лечу, – Мы сделали это вместе, …ты, я… и Кэти. МЫ спасли ее,… и, что более важно, она помогла нам спасти ее, как сказал Питер. И теперь ТЫ знаешь, что рождена помогать людям, …а не только МНЕ, потому что ты влюбилась в меня.

– Я знаю, – теперь у Беллы затуманились от слез глаза, – Недавно я сильно сомневалась в том, что я психолог, …я спрашивала у себя – смогу ли я когда-нибудь позаботиться о других людях, даже пациентах, так, как я заботилась, помогая ТЕБЕ. Я привыкла думать, что я никогда не смогу начать все сначала и быть врачом. Но теперь… я знаю, что я могу сделать это. Я знаю, что СДЕЛАЮ это. И похуй, даже если мне понадобится двести лет, чтобы закончить колледж и получить лицензию. Я БУДУ ПСИХОЛОГОМ!

Я наклонился и на этот раз взял ее лицо в свои руки.

– Малышка, …ты И ЕСТЬ психолог, – сообщила я затем, – Мне все равно, что фактически это не так. Ты еще даже не закончила колледж, а уже спасла две человеческие жизни! Ты создана для этого! Ты уже ВСЕ!

Я не уверен, кто кого поцеловал первым, но язык Беллы был у меня во рту, и она схватила меня за волосы и с диким рвением набросилась на мои губы!

Я почувствовал, что Франкенчлен выпрыгнул как чертик из табакерки, готовый исполнить свой долг.

Затем, внезапно, она остановилась, и я почти услышал, как Франк громко захныкал.

– Сначала мы нужны Кэти, – сказала Белла, и в ее голосе совершенно не слышалось ни ревности, ни злости, – Затем, когда она уснет,…настанет время достать ангельские крылья!

– Ангельские крылья! – я почувствовал, как округлились мои глаза, когда она повела меня за руку в дом.

Я быстро последовал за ней. Я бы последовал за ней и в Канаду, если бы она захотела.

Она обернулась и с усмешкой сказала мне:

– Каждый раз, когда Белла звонит, ангел получает свои крылья! (здесь обыгрывается созвучие имени «Белла» и слова «bell» – колокольчик – прим.пер.)

Я громко рассмеялся.

– МНЕ НРАВИТСЯ ЭТО! Мы должны выбить эти слова на дощечке или еще где-нибудь!

Я вошел внутрь дома и закрыл за собой дверь, запирая ее на два оборота, чтобы никакие плохие люди не забрались в дом и не потревожили наших невинных сердец. Я еще раз взглянул в окно, зная, что машину я больше не увижу, но я по-прежнему мысленно молился, а затем прошептал это вслух, надеясь, что это ЗАСТАВИТ Бога услышать меня.

– Позаботься о ней, пожалуйста…, – сказал я с долей твердости в голосе, по-прежнему задаваясь вопросом – существует ли Бог, и добавил:

– И на этот раз не своди с нее глаз.

Я быстро задернул шторы и пошел к своей семье. В то время я не знал этого, но что-то во мне изменилось. Я понял, что Белла не просто поделилась со мной своим светом, …она дала мне мой собственный свет. И вот где он зародился, …и вот когда он впервые засиял, … и вот где все изменилось.

Coloring outside the lines. Глава 37 (часть 1)

Глава 37. Всегда

Часть 1.

От автора: *Простите за то, что для того, чтобы выложить это, мне понадобилось несколько дней – знаете, реальная жизнь – дерьмо!

Спасибо за все ваши классные отзывы и мысли о главе про Эдварда и Керри – нашему малышу действительно становится лучше! ВАУ! Окей, а сейчас у нас настало время Беллы. Я тоже чувствую, что мы давненько не слышали ее точку зрения, так что я исправлю это прямо сейчас. Люблю вас!*

_

BPOV

У меня на сердце одновременно была и радость и печаль, оно разбивалось, пока я наблюдала, как Эдвард стоит и смотрит на то, как Керри и ее семья уезжают все дальше и дальше от нас. Он был похож на самку паука после того, как сотни ее деток разлетелись по ветру на своих девственных паутинках. Он выглядел одиноким, даже, несмотря на то, что был совсем не одинок.

Я стояла там, чтобы напомнить ему об этом и быстро сказать все то, что мне хотелось сказать, чтобы он понял. Он дотянулся до человека и спас ему жизнь. Это было большое дело, …это был огромный шаг вперед в его жизни. И, что даже более важно – когда я взглянула в его прекрасные изумрудные глаза, я увидела там нечто новое, …и я ВИДЕЛА, что он тоже это знает. Я видела, что теперь он понял, что чего-то стоит. И мне хотелось плакать и тонуть в блаженстве от того, что это наконец-то с ним случилось. Это был один из лучших моментов в наших отношениях. Эдвард по-прежнему был Эдвардом, и я ни за что не хотела менять его, …но… теперь… он был даже еще БОЛЕЕ… классным, …сильным.

Он так крепко обнимал меня, своим особенным способом, что заставляло меня чувствовать себя единственной девушкой на земле. Я прижалась к его груди, вдыхая его восхитительный аромат, чуть ли не балдея от него, когда он опустил взгляд вниз на мое лицо, целуя меня в губы и снова разжигая сильный огонь внутри меня. Господи, каждый раз, когда он целует меня, я хочу его! Я надеюсь, что это чувство никогда не увянет и не исчезнет. Мне оно нравилось. Нет, …я люблю его!

Когда мы, наконец, вошли внутрь и закрыли дверь, …настало время возвращаться к нашей обычной рутине. Уложить Кэти в кровать в 21:30, …потрахаться с Эдвардом в 22:30, …одно и то же, одно и то же, …да, верно! Я ухмыльнулась про себя – мне нравилась плохая Белла, которая живет глубоко внутри меня. Я не знаю, откуда она пришла, но я совершенно точно узнала о ее существовании сразу, как впервые пришла в клуб под названием «Огонь». Да, …вот там-то она и проявилась, как мне кажется. И сейчас она совсем выросла и порой невероятно голосиста. Но Эдварду, кажется, она нравилась, и я любила шокированный взгляд, который появлялся у него на лице, когда она брала контроль в свои руки и выходила наружу.

Мы с Эдвардом зашли к Кэти в комнату и немного поговорили с ней. Она немного плакала, …но мне нравилось наблюдать за Эдвардом, который все держит под контролем, обнимая ее, поглаживая по волосам, в то время как она льет слезы на его любимую рубашку. Он немного грустно улыбнулся мне, позволяя ей погоревать в его объятьях,… и я одними губами сказала ему: «я люблю тебя», …а он беззвучно сказал мне то же самое в ответ, добавляя воздушный поцелуй.

– Ты больше не ребенок, – сказал Эдвард Кэти, – И я не могу все исправить мороженым и конфетами. Это нормально – плакать и испытывать грусть. Мы все это чувствуем. Керри – отличный друг, и я знаю, что тебе она была сестрой. Я видел это. И это хорошо – скучать по ней. Это означает, что она тебе небезразлична. Но она вернется. Она напишет нам. Она ушла НЕНАСОВСЕМ.

Боже, да Эдвард ХОРОШ! Я имею в виду – ЧЕРТОВСКИ ХОРОШ! Черт, он ПРЕВЗОЙДЕТ меня как психолога, если продолжит заниматься этим! Но я не могу завидовать его таланту, …я знала о нем с самого начала, … и, сказать по правде – я охуенно горжусь им, словно он рок-звезда, и с удовольствием зарегистрировалась бы одном из его фан-сайтов!

Я бы даже не назвала это талантом теперь, когда я смотрю на них снова, сидя на кровати рядом с ними, …это просто его ЛЮБОВЬ, которая очень велика! Когда он любит, он любит сильно, …он любит все, …он любит навсегда, он – это такая, черт возьми, редкость в нашем мире. Похоже, это потому, что в те шесть лет с Викторией у него совсем не было любви, а теперь, когда он волен ее иметь, он просто не может сдержаться. Даже, несмотря на то, что он ненавидел здесь все, когда мы только переехали, вскоре он нашел достойных людей, которым отдал свою любовь, …и еще какую! Я думаю, что почти каждый, с кем Эдвард знаком, ощущает себя любимым, когда находится рядом с ним. Ну, разве что за исключением Джоша. Но я думаю, что у них еще есть время для того, чтобы немного наладить свои отношения, как только Эдвард покончит со своей ревностью.

И наблюдая, как Эдвард и наша маленькая девочка сейчас обнимают друг друга, я вспомнила обо всех тех случаях, когда Чарли не обнимал меня, когда я была в ее возрасте. Малая часть во мне немного ревновала к их близкой связи, …но 99 процентов меня лишь с улыбкой смотрели на невинное волшебство всего этого.

Папа, …я люблю тебя, думала я, и мне бы хотелось, чтобы у нас было больше моментов, подобных этому, …конечно, сейчас мы близки, …но понадобилось чертовски много времени, чтобы достичь этого, …после того, как я тайно играла в терапевта, маскируя нашу терапию под «разговор об этом». Мы с тобой были моими первыми настоящими пациентами, первыми людьми, которых я пыталась разбирать и анализировать. Моя внутренняя маленькая девочка одинока, …но спасибо Эдварду – я учусь смеяться и дурачиться, …в попытках дотянуться до этого маленького ребенка, живущего внутри меня. Неслучайно, что порой он ведет себя как ребенок, …Богу известно, что я нуждаюсь в этом, …и я люблю это в нем.

Я знаю, что действительно никогда не увижу тебя снова, папа, …даже, несмотря на то, что никто из нас не смог встать и сказать слова прощания. Я знаю, как опасно было для тебя приезжать сюда, …и мы оба знаем, что не можем рисковать, чтобы ни один из тех засранцев не нашел этих двух людей, на которых я смотрю прямо сейчас, …мою семью. Я скорее умру, чем подвергну их такой опасности.

Чарли сказала мне это на Рождество, на кухне, когда появились судебные исполнители, чтобы забрать его. Он сказал: «Эдвард и Кэти особенные, …сейчас они твоя семья. Ты – Мишка-мама. Ты бережешь их. Ты знаешь, как. Я научил тебя всему, что я знаю».

Было так прекрасно, что Эдвард подарил мне еще одно Рождество с папой, …но все мы знали, что оно было последним. В любом случае, я не могу просить ни о чем большем. Душа Эдварда такая сложная… и безупречная. Даже, несмотря на то, что он не близок со своим собственным отцом, он знал, что я нуждаюсь в своем. Я знала, что мне нужно было убедиться, что с ним все в порядке, и что его жизнь – полная и богатая. Он дал мне это, …дал мне душевное спокойствие, …и сделал так, что в моем сердце стало больше счастья, чем раньше. Как всегда…

Неужели я буду любить Эдварда все сильнее и сильнее с каждым прожитым днем? Да, знаю, что буду. Он единственный, …я всегда это знала, …даже когда для нас казалось невозможным – иметь жизнь, …будущее.

И было глупо – то, что Эдвард так ревновал меня к Джошу. Я бы никогда не посмотрела ни на кого другого теперь, …никогда. Я даже В ШУТКУ не могла целовать ничьих губ, кроме его. Никто не целовал меня и никогда не поцелует так, как Эдвард. Его поцелуи заставляют все мои внутренности сворачиваться, а затем расцветать от желания, …я чувствую это прямо сейчас в пальцах ног, …в коленях, …повсюду!

Кэти хотела недолго послушать свой «ай-под» и побыть одна, так что мы покинули комнату после того, как оба обняли ее и поцеловали на ночь. Мы ушли из комнаты, держась за руки, проходя мимо портрета Тани, и оба молчаливо улыбнулись ей, втайне моля ее о том, чтобы она сделала все, что сможет сейчас для Кэти, …чтобы присмотрела за ней.

Я боялась, что сегодня ночью не лучшее время для того, чтобы доставать ангельские крылья. Мой ангел был сейчас очень печален, и я не могла винить его в этом. У моего любимого был тяжелый вечер.

Когда мы пришли в нашу комнату, я прижала его ближе к себе и поцеловала его сердце, как я любила делать, …и он любил, когда я так делаю, …и я нежно сказала:

– Никаких ролевых игр сегодня, окей? Дай я просто обниму тебя… и поцелую, …если ты не против.

Он улыбнулся, глядя на меня сверху вниз, и подарил мне очень глубокий и страстный поцелуй, держа мое лицо и затем хватая меня за волосы.

– Я для тебя как открытая книга, да? – спросил он, закрывая глаза и потирая своим милым носиком о мой нос, …и я почувствовала, что вся моя сила воли растаяла и упала на колени, …теперь мне хотелось секса, …горячего, влажного, «я не могу дышать, но мне плевать» секса! Я пыталась думать о голых стариках, …чтобы загнать плохую Беллу в ее коробку и вывести вперед милую, невинную Беллу, любящую Беллу.

– Моя любимая книга, – я улыбнулась, чувствуя, как слабеют мои колени, пока его губы снова быстро касаются моих губ, – В тебе есть все, …романтика, …действие,… опасность, …горячий насыщенный секс…

– Ммммм, …продолжай…, – он снова поцеловал меня, в этот момент совершенно не выглядя угрюмым, …а затем освободил мои губы и прошептал:

– Про горячий насыщенный секс…

– О, Господи…, – я простонала, чувствуя, что его рука сдвинулась с места и увидела, как он закрыл дверь одним нежным толчком по дереву, – Это так грубо, …почти дико, …то, что ты делаешь…

– Правда, – он улыбнулся, его пальцы были на подоле моей рубашки, …и не успела я оглянуться, как она была стянута через голову, …мягко дергая мои длинные волосы, …и темные локоны упали мне на глаза, …пока я стояла там, в лифчике и в джинсах, дрожа от желания и едва сдерживая свою похоть.

– Правда, – повторила я его слово, но без сексуального рычания, которым он обычно его сопровождал, …нет, мои звуки были гораздо более слабые и нервные, …как у девушки с записной книжкой, которой я привыкла быть, …полагаю, она все еще где-то здесь, …и дрожит, когда сексуальный Эдвард появляется, чтобы поиграть.

По правде говоря, я не была ею со Дня Святого Валентина. Я по-прежнему чувствую, как сильно я была любима той ночью, и какой волшебной была та ночь. Первое, что я увидела, когда вернулась из колледжа, это линия из лепестков роз, ведущая от передней двери к кухонному столу, на котором лежал красный шейный платок и записка, написанная элегантным почерком Эдварда:

Завяжи этим свои глаза и возвращайся к двери. Я жду тебя.

Я ухмыльнулась и сделала то, что было сказано в записке, в действительности не испытывая страха… сильного. На секунду у меня промелькнула мысль, что это может быть Джеймс или один из его уебков, от которых мы прячемся, …но это был почерк Эдварда, так что я расслабилась и послушно выполнила то, что мне было сказано.

С руками, вытянутыми вперед, я медленно пошла обратно к двери, зная расположение всей мебели в комнате, и проворчала:

– Эдвард Каллен, если ты дашь мне упасть…

И только тогда я услышала его тихий хохот на расстоянии, …и улыбнулась шире, двигаясь в направлении этого негромкого счастливого смеха.

Прежде, чем я коснулась двери, что-то теплое и вибрирующее коснулось моих пальцев, … и я с радостью прикоснулась к груди Эдварда, …которую сейчас отделяла от меня только рубашка.

Его пальцы скользнули в мои волосы, погладили меня по щеке, когда я сильнее зажмурилась, и инстинктивно открыла рот, и мой вздох сказал ему, что его прикосновения всегда делают со мной. Мои руки покоились на его руках, и я немного повернула свой рот к его ладони, целуя загрубевшую кожу, которая стала такой от тяжелой повседневной работы. Я думаю, что предпочитаю грубую кожу тем супермягким рукам, которые всегда у него были, …это были шершавые руки, …руки, которые никогда не сжимаются в кулаки от того, что их кто-то связал, …это были руки ковбоя, …руки Эдварда.

– Белла Свон… – его голос был низким и полным эмоций, – Ты будешь моей Валентиной?

Затем он сделал паузу и добавил:

– Навсегда?

Я едва не упала в обморок от явной сексуальности его слов. У меня были завязаны глаза, и я была полностью в его власти, когда он своими полными, горячими губами медленно покрывал маленькими поцелуями каждый доступный дюйм моего лица.

– Ну, до тех пор, пока Эдвард не возражает, полагаю, что буду, …кто бы ты ни был… – подразнила я его так, словно не была уверена в том, что это он.

Он прекратил поцелуи и нежно ущипнул меня за нос, когда я слегка рассмеялась.

– ДА, да! – исправила я свой ответ, и он выпустил мой нос, – Я люблю тебя, Эдвард Каллен. Я всегда буду твоей Валентиной, если ты этого хочешь.

– Я хочу тебя, …всегда, – сказал он шепотом, целуя мои губы с такой дикой жаждой, что я чуть не упала на спину, испытывая головокружение от любви, а затем он добавил:

– Дольше, чем навсегда…

– Я твоя, – сообщила я, – Я была твоей с момента, как увидела тебя…, – я глубже погрузилась в поцелуй, мой язык играл с его языком у него во рту, …мы открывали и смыкали рты в унисон, …Боже, этот парень умеет ЦЕЛОВАТЬСЯ. Мне хотелось глотать его, словно вино, …словно горячую кровь, …я хотела его всего – И НЕМЕДЛЕННО! Блять, он ТАК ХОРОШО пахнет!

– Ах, ах, ах… – внезапно он отстранился от меня и прижал мои руки к моим бокам, касаясь пальцем кончика моего носа, – Терпение, любовь моя…

– Эдвард… – проскулила я, не желая сдерживаться и вести себя хорошо.

– Ш-ш-ш-ш… – он приложил палец к моим губам, – Пойдем со мной.

Он вывел меня за дверь, мы прошли вдоль одной стены дома, и в холодном воздухе я ощутила запах лошади, к которой мы направлялись. Я знала, что это не Дэнсер, потому что на ней по-прежнему нельзя было ездить верхом, …возможно, это был Солнце Полуночи.

– Слушай внимательно, – сказал он, стоя позади меня, и я протянула руку и ощутила мышцы лошади, …ее теплую, мягкую щетину под своими пальцами, – Подними ногу в стремя…

– Эдвард, я упаду! – я сжалась и внезапно почувствовала легкую дрожь.

– Ш-ш-ш… – он погладил меня по затылку, – Ты мне доверяешь?

– Да, даже свою жизнь, …но… – я запнулась.

– Я ни за что не дам тебе упасть, – сказал он строго, – Подними свою левую ногу и я сделаю все остальное.

Я сделала то, что он сказал, показывая ему свое доверие и надеясь, что он видит это,… и через секунду моя кроссовка оказалась в стремени!

Через секунду или две он просунул мою руку в ручку седла, и раньше, чем я это поняла, я уже сидела верхом на лошади, в передней части седла, держась за него, и пыталась не хихикать от испуга, пока Эдвард забирался в седло позади меня, занимая свое место.

И он медленно начал движение. Сильные мускулы лошади под нами были теплыми, и они напрягались и расслаблялись с каждым ее шагом.

Скоро я перестала задумываться о движениях лошади, когда влажный и горячий рот Эдварда нашел участок моей шеи под воротником жакета, и пока он держал вожжи, его губы неистово работали с ним! О, ГОСПОДИ! Его рот, его язык, …его горячее дыхание, …они заставляли холодный воздух испаряться, и я вяло наклонила свою голову назад, к его твердой груди, давая ему лучший доступ к своей плоти. Я даже отняла одну руку от ручки седла, чтобы снять свое пальто и чтобы он легко смог забраться внутрь и продолжить дарить мне подобные ощущения.

Я услышала, что он слегка хохотнул, когда заметил, что я делаю, …или пытаюсь сделать, …и он глубже зарылся в мою шею, даже слегка прикусывая ее, и его толстый язык медленно двигался, словно пробуя на вкус местечко, где заканчивалась моя шея, и начиналось плечо. ИИСУС ХРИСТОС! Интересно – смогу ли я трахнуть его на спине у лошади? Потому что думаю, в ближайшие три секунды я попытаюсь это сделать.

– Эдвард,… ялюблютебя… – невнятно пробормотала я, словно пьяная, которая счастлива находиться в таком состоянии, …и правой рукой вцепилась в его руку, зарываясь в нее ногтями, словно таким образом я могла держать его еще ближе к себе. Я всегда боялась, что однажды он РАСТАЕТ как дым, и я проснусь в ожидании того, как заново начнется моя жизнь в Нью-Йорке. Он был слишком восхитителен, чтобы быть настоящим, я всегда знала это. И как поверить в то, что он мой? Я все еще щипала себя время от времени, чтобы убедиться, что я живу в реальном мире, а не в бредовой фантазии. Он мой? Как я заслужила это, …Господи? Я знала, что он терпеть не может, когда я называю его так, и Питер бы сказал, что я снова делаю из него идола, …но иначе я не могла относиться к этому, …сегодня День Святого Валентина и он хочет МЕНЯ больше всех остальных женщин на планете? Я чуть не плакала от счастья при мысли об этом.

Не говоря ни слова, он продолжал править лошадью, и все это время целовал мою шею, мое лицо, мое оголенное плечо, которое я сама для него оголила, сказав «плевать» тому, что на улице зима.

Наконец, лошадь остановилась, когда Эдвард ровным голосом сказал:

– Трпу, мальчик.

Он не снял с моих глаз платок, пока помогал мне слезть с лошади, и обвил меня руками, направляя меня и целуя так, словно был не в состоянии остановиться. Я хихикнула, когда он открыл дверь, …и у меня было вполне отчетливое чувство, что я знаю, где мы – в особняке в нашем секретном каньоне.

Я распознала это место по запаху, пока мы медленно двигались внутрь, …и Эдвард прошептал:

– Просто постой на месте минуту, …я должен кое-что сделать…

А через полсекунды тело Эдварда подпрыгнуло, и он издал негромкий вскрик. Я испугалась и напряглась, спрашивая:

– Что случилось?

– Ах, …ничего, ничего…, – сказал он странным голосом, сглатывая, и затем его голос стал больше напоминать обычный. – Все нормально, …все хорошо…

Затем его руки двинулись, чтобы снять с меня повязку, и я почувствовала, что его пальцы немного дрожат.

– В чем дело? – спросила я, когда открыла глаза и сфокусировала зрение.

Я охнула, когда увидела огромную гостиную, …и вокруг стояло множество свечей, высоких, маленьких, толстых, …и все они были зажжены, превращая это место из жуткого и заплесневелого в волшебное и чарующее.

– Эдвард! – я ощутила, что слезы навернулись мне на глаза, – О Господи! Это восхитительно! Ты зажег их все заранее?

– Ах, …да, – он попытался улыбнуться мне, и затем осмотрелся, словно боялся, что увидит кого-нибудь.

– Тем не менее, это было достаточно опасно… – сказала я, поразмыслив над этим, – Что, если бы это место загорелось? Снова?

EPOV

На секунду я просто обалдел. Свечи зажглись сами по себе! Прямо у меня на глазах! Клянусь Богом! Я расставил свечи по комнате, но я не зажигал их. Я собирался сделать это, пока Белла стояла, но когда я обернулся, чтобы взять зажигалку для свечей, которая лежала на барной стойке, каждая отдельная свеча внезапно загорелась новым пламенем! Слава Богу, что Белла этого не видела, но, ГОСПОДИ! Шэрон была права! Это место было полно призраков! Теперь я в этом убедился! Но, даже не смотря на то, что было очень страшно, я по-прежнему чувствовал, что все в порядке. Они словно говорили, что не причинят нам вреда. Словно они просто пытались помочь мне. Так что я набрался смелости и попытался выкинуть все это из головы. Мне не хотелось заниматься любовью с Беллой, и все время думать о женщинах-призраках, которые наблюдают за нами, …комментируя мою задницу или мою технику, …ИИСУСЕ!

Я продолжал говорить себе, что выступление перед другими никогда раньше меня не беспокоило, но я знал, что это другое. Тогда я просто трахался. Это же было занятием любовью… с моей Беллой. Даже теперь, несколько месяцев спустя, это ощущение было для меня новым, особенным. Я не хотел делиться этим ни с кем. И через несколько мгновений мне показалось, словно что-то отсюда ушло, …словно они могли слышать мои мысли и, кивнув друг другу, развернулись и оставили нас одних, …было такое чувство, словно все глаза исчезли, …и снова здесь были только мы с Беллой. Тогда я почувствовал, что снова расслабляюсь, …и что все хорошо.

Но я НЕ рассказал Белле об этом – она бы НИКОГДА не пришла сюда снова! И я должен был признать, что мне здесь нравится, …а ванна с горячей водой была моим любимым местом. У меня были большие планы на нее сегодня ночью.

Ладно, я дам вам вернутся обратно к чтению версии событий, принадлежащим Белле, …но не забывайте – ШШШШШШ! Не проболтайтесь! Спасибо, ПОКА! (ах, Winnd, затейница – какой интересный прием! LOL! – прим.пер.)

BPOV

– Ш-ш-ш… – сказал он, бросая последний взгляд на комнату а, затем, снова фокусируясь на мне, и улыбнулся, – Потанцуешь со мной, Белла?

– Танец? – я рассмеялась, – Ты же знаешь – я отдавлю тебе пальцы!

– У меня крепкие пальцы, – он ухмыльнулся и наклонился направо, нажимая кнопку на «ай-поде» Кэти, который был подсоединен к маленькой колонке, покрытой защитной оболочкой, …и заиграл «Лунный свет».

Мне на глаза тут же навернулись слезы, когда он пристально по-особому посмотрел мне в глаза, …говоря своим взглядом, что он любит меня. Он был словно идеальный сон, о который тебе страшно смотреть, …потому что ты потеряешь свое сердце и затем проснешься, …а он ушел. Но до сих пор, …когда он смотрит на тебя так, …твой разум немеет, …и ты падаешь, …так быстро, …так сильно, …ты просто не можешь сопротивляться. Ты хочешь танцевать с ангелом на облаках, …даже, несмотря на то, что знаешь, что упадешь.

Он медленно двигался со мной – моя маленькая рука в его большой белой руке. Это ощущение казалось охуенно правильным, …мы отлично подходим друг к другу. Словно мы созданы друг для друга.

– Мне нравится эта мелодия, – прошептала я – в тот момент я была не в состоянии говорить громче.

– Я знаю, – он улыбнулся мне, прижимаясь своим лицом к моему. Его восхитительный нос скользил вдоль моего, пока мы танцевали, просто двигаясь из стороны в сторону, …стоя друг против друга, …и наши сердца бились так близко, – Я помню, как ты говорила мне, что любишь Дебюсси.

Я нахмурила брови, пытаясь вспомнить, когда я говорила ему это.

– Когда я это сказала? – спросила я.

– В Нью-Йорке, – мягко сообщил он, – Однажды утром, когда мы лежали, прижавшись друг к другу в постели.

Я почувствовала улыбку на своих губах, вспоминая те утра в Нью-Йорке. Тогда все было в новинку. Я находилась в состояниинепрекращающегося блаженства, …и кто бы смог меня в этом обвинить?

– Ты помнишь это? – спросила я, чувствуя, что мне выпала большая честь и удача, раз этот мужчина полюбил меня.

– Я помню все, что ты говоришь мне, – ответил он, приближаясь, чтобы поцеловать мои немного приоткрытые губы, приглашающие его двигаться глубже. Мои пальцы вцепились в его волосы, и я услышала свой громкий стон. Мне нравился этот сон, в котором он падает на Землю и находит свой путь в мою жизнь. Я вспомнила, как однажды думала, что двадцать тысяч долларов – это куча денег за две недели его времени, …за две недели ЭТОГО, …ЧЕРТ, я была такой дурой! Прямо сейчас я бы заплатила ПЯТЬ МИЛЛИОНОВ долларов, если бы он меня об этом попросил.

– Помни об ЭТОМ… – выдохнула я между поцелуями, – Я люблю тебя больше, чем кого бы то ни было во всем этом Богом проклятом мире, Эдвард Каллен. Ты – моя жизнь. Моя душа. Прости, что мало тебе об этом говорю, …но ты должен знать, как сильно я тебя люблю. Словами этого не скажешь. Ты вообще не должен меня ревновать, …потому что ты единственный мужчина, которого я когда-либо захочу. Без тебя у меня этого не было, …и никогда бы не было…

И я с жадностью набросилась на его рот, в то время как он разделял мою страсть. Это был очень грубый, но невероятный поцелуй. Мне почти ХОТЕЛОСЬ, чтобы он причинил мне боль, пока поцелуй продолжался, продолжался, …мне не хотелось дышать, …мне не нужен был воздух, …я просто хотела его, …я хотела утонуть в нем.

Как здорово!

Даже раньше, чем отзвучала половина мелодии, он лежал на спине на роскошном белом ковровом покрытии. Я сидела на нем верхом, снимая с себя блузку и демонстрируя то, что под ней нет никакого мешающегося лифчика, …и он послал мне свою великолепную кривоватую улыбку, в то время, как его глаза нежно исследовали каждый изгиб моего тела.

– Белла… – прошептал он, – Моя Белла…

Он взял мою руку и поцеловал кончики пальцев, закрывая глаза и наклоняя свое лицо к моей ладони, – Ты не представляешь, как долго я ждал тебя. Ты ТОЧНО стоишь того, чтобы ждать.

Мы занимались любовью прямо на этом месте, я заставила его выкрикивать мое имя, …и оно эхом разносилось по огромной мраморной комнате, …мне очень нравилось это!

Пока мы прижимались друг к другу, дрожащие и покрытые потом, он снова шептал мне:

– Я привык мечтать и спал все время… – сказал он, когда мои глаза были закрыты, а пальцы двигались по его горячей, влажной груди, – Мне хотелось сбежать от реальности, и лишь во сне это было возможно. В моих снах не было никаких цепей. Но впервые в моей жизни мне хочется бодрствовать, …быть с тобой, …впервые за сто лет моя реальность лучше, чем любая фантазия, которую я мог придумать. Я люблю тебя, Белла. Тебе не нужны цепи, чтобы удержать меня, …тебе не нужны контракты, чтобы владеть мной, …я твой, …навсегда. И если ты доживешь до ста лет, я хочу умереть, прожив 99 лет и 364 дня, …чтобы не знать ни одного дня, прожитого без тебя.

Иисусе, День Святого Валентина и воспоминания обо всем, что произошло тогда, сделали меня СЛАБОЙ. Мне все равно – считала ли я, что заслуживаю это (или его), или нет, я ЛЮБИМА. Я дорога. Мне хотелось полететь на Небеса и подарить Богу огромный, влажный поцелуй в губы и сказать: «СПАСИБО, ГОСПОДИ!».

Эдвард Каллен любит меня. Он заставляет меня чувствовать себя юной. Он заставляет меня чувствовать себя красивой. Он заставляет меня чувствовать себя единственной девушкой на планете. У меня есть все на свете… в нем, …в его глазах, …в том, как он смотрит на меня. И, милосердный Боже, что мы делали друг с другом в горячей ванне в ту ночь! Боже, он такой талантливый! Единственное, что лучше обнаженного Эдварда Каллена – это горячий, вспотевший и ВЛАЖНЫЙ обнаженный Эдвард Каллен. Черт!

Утром после отъезда Керри я услышала, что Эдвард на кухне. Судя по звукам, он готовил завтрак, …и не смогла заставить себя встать и лежала в теплой, залитой солнечным светом постели и просто как дура улыбалась в потолок, вспоминая прошлую ночь, то, как он прикасался ко мне, …звуки, которые мы издавали, …слова, которые он говорил мне, …ЧЕРТ, я люблю свою жизнь!

Через несколько минут я услышала, что с Эдвардом разговаривает Кэти, так что я оделась и вышла, чтобы присоединиться к ним, и мне не терпелось начать новый день со своей семьей, снова состоящей всего из трех человек. Возможно, сегодня мы сможем поиграть в снежки на улице…

Как только я вошла на кухню, я увидела спину Эдварда, …Кэти стояла рядом с ним, и мне показалось, что они оба смотрят на что-то, чего мне пока не видно.

– Что такое? – мило спросила я, – Вы, что – снова собираете «паззлы» с коробки с хлопьями?

Эдвард развернулся ко мне и улыбнулся, с крошечными слезами радости в глазах, и вручил мне что-то маленькое. То, с какой осторожностью он давал это мне, дало мне понять, что это нечто ценное.

Я сфокусировала взгляд и увидела, что это хорошо знакомая мне елочная игрушка в виде ангела, …одна из игрушек с елки. Я забыла о ней – она сидела на полке в гостиной. Игрушка была не выше трех дюймов, (примерно 7,5 см – прим.пер.) с маленькой круглой деревянной головой, без лица, с маленькими коричневыми кудряшками на макушке и сверкающим золотым нимбом над головой, наклоненным в сторону, …и, наконец, с белым кружевным телом, с двумя маленькими проволочными ручками и крошечными круглыми деревянными шариками, изображающими кисти рук. У игрушки в руках БЫЛА маленькая книга с церковными гимнами, но теперь книга отсутствовала, а вместо нее находился маленький кусочек карты. Мне показалось, что он посажен на «суперклей».

К игрушке прилагалась крошечная карточка, которую Эдвард также дал мне, и которая гласила:

Привет, ребят!

Простите, если испортила вашу игрушку. Кэти сказала, что все в порядке, так как вы купили ее в магазине «Все по одному доллару».

Я просто хотела оставить что-нибудь для вас, чтобы вы могли на это смотреть и вспоминать обо мне время от времени. Это потерянный ангел, …как я, …как МЫ. И благодаря вам – всем вам – у нее есть карта, и на ней ее путь домой. Я люблю вас. Эдвард, …Белла, …Кэти. Я всегда буду любить вас. Спасибо за заботу обо мне. Спасибо за все.

С любовью навсегда,

Керри

P.S. Спасибо Эдварду за мое пристрастие к «Слэрпи». Я пришлю тебе счета от дантиста. LOL!

До встречи летом!

Я улыбнулась и увидела, что лицо Эдварда практически светится от чувств, которые на нем выражались.

– Мы должны поставить его на какое-то действительно особое место, – сказала я, и эмоции слегка окрасили мой голос, пока я смотрела в глаза своему малышу.

– Да, – прошептал он, баюкая игрушку в своих руках, когда я вернула ему ее, следя за тем, чтобы делать это медленно и с заботой. Она была волшебной, …талисманом такого рода, чтобы напоминать Эдварду Каллену о том, что он ее заслужил, …что его жизнь и его боль спасли другого человека от такой же судьбы. Мне хотелось, чтобы этот ангел всегда был на виду в доме, …чтобы он больше вообще никогда не забывал об этом.

Coloring outside the lines. Глава 37 (часть 2)

Глава 37. Всегда.

Часть 2.

BPOV

Я чуть не плакала, пока наблюдала, как он несет маленького ангела в нашу спальню так, словно тот был настоящим маленьким созданием, который устал и хочет вздремнуть. Эдвард был таким невинным и так напоминал ребенка, пока шел, что я влюбилась в него в тысячу раз сильнее, …и Кэти улыбнулась мне, «надевая» свое храброе лицо.

– Это было прекрасно, Кэти, – я обняла ее левой рукой, целуя в голову, – Знаешь, ты трогаешь сердце своего отца каждый день. И это огромное дело – то, что вы с Керри только что сделали для него. Ты и понятия не имеешь, …спасибо, детка.

Кэти улыбнулась и сильнее сжала меня в своих объятьях.

– Мне нравится, когда ты называешь меня так, – сказала Кэти быстро, словно это могло смутить любого, кто услышал бы это.

– Мне нравится так тебя называть, – я усмехнулась в ответ, снова целуя ее в голову, которая так напоминала мне голову Эдварда… – Давай что-нибудь приготовим для папы, да?

Но Кэти по-прежнему ненавидела готовить, …и она сморщила свой нос и пошла прочь от меня, направляясь к шкафчику и доставая несколько тарелок.

– Я поставлю тарелки на стол… как тебе это? – спросила она.

– Отлично, – я вздохнула, точно зная, что в один прекрасный день… она будет готовить со мной.

Когда через несколько минут Эдвард вернулся, Кэти приветствовала его за столом, снова исполняя роль официантки.

– Доброе утро, сэр, – она вежливо улыбнулась, стоя с полотенцем, перекинутым через руку, – Столик на одного?

Он улыбнулся ей в ответ, и когда я покосилась на него, то увидела, что он действительно счастлив, и что его глаза практически светятся.

– Я бы предпочел столик с двумя изумительными девушками, если у вас таковые имеются, – он усмехнулся, ожидая, когда его посадят, – У вас могут быть блондинки, но мне нравятся брюнетки и рыженькие.

– Окей, …идите сюда, – она потянула его к его стулу и стерла с него пыль полотенцем, – Вот сюда. Как Вам?

– А где девочки? – спросил Эдвард.

– Они придут, …расслабьтесь! – она расширила глаза, и Эдвард не смог сдержать смех.

Пока я управлялась с блинчиками с шоколадной крошкой, мне постепенно становилось понятно, почему Кэти любила эту игру в официантку.

– Я подрабатываю официанткой, когда я не играю на сцене, – сказала она Эдварду в разговоре, наливая ему апельсиновый сок, – На самом деле, я только что закончила играть в одной пьесе.

Закончив, я улыбнулась и поставила тарелки с блинчиками на стойку рядом с плитой. Затем я сказала:

– ДЗЫНЬ-ДЗЫНЬ! Заказ для первого столика!

– Простите, сэр, Ваш заказ готов, – сказала она и подбежала, чтобы забрать тарелки. Я взяла лишь одну из них, чтобы блинчики не оказались на полу.

– Привет, я Белла, – пошутила я, ставя тарелку на стол перед своим местом, – Я брюнетка, которую Вы заказывали.

– Оооо! – Эдвард тут же подхватил мою игру, привстав, пока я усаживалась, – Привет! Я Эдвард!

Кэти плюхнулась на свое место и сказала своему отцу:

– Если Вам не нравится эта, у нас есть другие брюнетки.

Моя челюсть отвисла, когда Эдвард захихикал, … и я бросила строгий взгляд в его направлении.

Кэти усмехнулась. Кажется, она не пыталась обидеть меня. Но я все равно собиралась сделать так, чтобы ее облегающие джинсы «сели» после стирки.

– Нет, мисс, спасибо, – теперь Эдвард пытался выкрутиться, – Кажется, Вы подали мне самый лучший экземпляр. Спасибо. Теперь все, что мне нужно – это самая красивая рыженькая, какая у вас есть.

Кэти села на свой стул и, ухмыльнувшись, сказала:

– Тогда это буду Я.

Эдвард улыбнулся еще шире и сказал:

– Я знал это.

Если бы я не любила их, и они не смотрелись бы так мило вместе, я бы вставила им обоим кляп.

– Здесь всего один парень? – подразнила я, и теперь у Эдварда открылся рот, пока я быстро улыбнулась и подняла руки вверх, – Шутка! Я просто пошутила!

Кэти с удовольствием хихикала, но губы Эдварда изогнулись в злобной усмешке, а пальцы медленно обхватили баллон с взбитыми сливками, который стоял на столе…

– ТАК ЕЕ, ПАП! – крикнула Кэти, – ТАК ЕЕ!

Он встал, и я тоже встала, отходя от стола под его пристальным взглядом. Его палец был на сопле баллона, он несколько раз медленно встряхнул его, готовя к нападению.

– Это была шутка, …правда… – я держала руки поднятыми вверх перед собой, когда Кэти медленно подошла к своему отцу. Они выглядели как два льва, преследующих свою добычу.

– Я считаю, что ты очень красивый… – продолжила я, видя, что он медленно кивает головой, продолжая двигаться вперед, медленно сокращая расстояние, на которое я могла бы убежать, – Ты выглядишь ЛУЧШЕ ВСЕХ!

Затем я отчаянно сжалась, чтобы у меня была хоть какая-нибудь возможность защитить лицо и голову от того, чтобы их полностью облили сливками.

– Я люблю тебя! – сказала я с приторно-сладкой улыбкой, …но его глаза, казалось, не изменили своего выражения после моего заявления.

– МАРКУС, ТЫ ГОЛЫЙ! – крикнула я, глядя на дверь, у которой никого не было, …но оба Каллена оказались достаточно тупы, чтобы повернуть головы в сторону двери, …давая мне шанс сбежать.

– АААААААААА! – закричала я, когда услышала, что они гонятся за мной по пятам, и голос у Кэти был похож на голос убийцы, – ДОГОНИ ЕЕ ПАП! ДОГОНИ ЕЕ!

Убегать было отчаянным и глупым поступком, …и я поняла, что бегу вниз по лестнице в подвал, …БЛЯТЬ! Теперь я в ловушке! Дверь в подвал была закрыта на навесной замок, и у меня не было ключа. ЧЕРТ!

Я обернулась и увидела Эдварда, который стоял, ухмыляясь мне словно злобный эльф, …а его маленькое отродье стояло рядом с ним.

– Я думаю, Белле больше некуда бежать, Кэти, – сказал он дьявольским сексуальным голосом.

– Я сделала вам блинчиков с шоколадной крошкой… – начала я, зная, что мне конец.

Эдвард подошел ближе и улыбнулся, выглядя даже БОЛЕЕ устрашающе, пока я ждала, когда меня искупают в душе из взбитых сливок.

– И мы любим тебя за это, – он усмехнулся, стоя теперь так близко, что почти прижимался ко мне, а затем он прошептал:

– И позже – я обещаю – помогу тебе смыть под душем сливки с твоих волос…

Это было даже весело, когда он поднял флакон у меня над головой и пустил струю из сливок. Кэти выла от смеха, а я стояла смирно, давая ему сделать свое грязное дело. Он покрыл сливками мои волосы так, словно рисовал на мне картину, а когда закончил, выдавил капельку сливок на кончик моего носа, …и затем разразился смехом, в то время как я пристально смотрела на него. И тогда он поцеловал мой испачканный в сливках нос, …и я простила его в своем сердце. Но он узнал об этом позже, …ГОРАЗДО позже.

Позвольте лишь сказать, что Эдвард очень-очень хорошо вымыл девушку с ущемленным эго и взбитыми сливками в волосах. К тому времени, как он отнес меня в постель в ту ночь, я забыла обо всем и лишь смеялась над собой, вспоминая об этом. Это был веселый момент, и он объединил нас троих, …но очень плохо, что они не знали, что я планировала сделать в качестве мести для их задниц на следующее утро, пока они спали. Да, это правильно. Оба – и Эдвард, и его милая маленькая дочка были облиты ДВУМЯ баллонами взбитых сливок в семь часов утра в воскресенье. Думаю, им было весело просыпаться. Несколько секунд мне даже НЕ БЫЛО ВИДНО лица Эдварда. Я чуть не обмочилась от смеха, …и когда эти двое погнались за мной, они были похожи на двух оттаивающих белых зомби. Расплата – дерьмовая штука, ребята, …уж простите.

Жизнь с этими двумя придурками, с которыми я живу, всегда была такой. На самом деле, я любила ее. Светлые, веселые моменты, как эти, были просто необходимы в нашей жизни наряду с общением с судебными исполнителями, ночными кошмарами, терапией, отъездом Керри,… воспоминаниями о Кевине. Если им нужно было посмеяться и облить меня взбитыми сливками – я была только «за». Кроме того, думаю, я показала Эдварду, как лучше обливать меня ими, …когда мы остались с ним вдвоем.

В колледже дела шли все лучше и лучше. Конечно, я по-прежнему торчала на занятиях, которые посещала несколько лет назад, но затем, после того, как скучные занятия подошли к концу, меня пригласили присоединиться к группе Джоша, и я с головой погрузилась в работу, которую они выполняли. Я получила возможность говорить о том, что я люблю, о различных теориях лечения, я должна была представлять аргументы студентам одного со мной уровня и выслушивать их аргументы. Это было прекрасно, и я наслаждалась каждой минутой этих занятий. Я ходила по домам с Джошем в качестве моего напарника, и с Эдвардом в качестве молчаливого наблюдателя, …и у меня появилась возможность поговорить с людьми этого города, людьми, с которыми я никогда раньше не встречалась, …людьми, которые хотели поговорить со МНОЙ о своих проблемах. Я чувствовала себя хорошо. Я делала это, …я преследовала свою мечту. Я чувствовала себя так, словно я снова на пути к ней, только на этот раз мое сердце наполнено любовью, …в то время как я спешу по изгибам этого пути. Сейчас я чувствовала в себе даже больше сил, двигаясь вперед, и когда я слушала о проблемах в любви или в отношениях между людьми, я могла лучше понять и помочь – у меня у самой были отношения.

Эдвард всегда вел себя хорошо во время нашей работы и молчал. Я подозревала, что чуть ли не единственной причиной, по которой мы входили в двери некоторых домов, было то, что женщины видели, что на пороге стоят Эдвард и Джош, и они улыбались им и через секунду приглашали войти. Тогда мне позволялось спросить у них, почему они чувствуют, что их мужей больше не интересует романтика, и я пыталась завладеть их вниманием, в то время как двое мужчин с внешностью супермоделей сидели и улыбались им.

Эдвард пытался сделать все возможное, чтобы я чувствовала себя лучше по этому поводу. Он заставлял меня смеяться, корча страшные рожицы, …он отрастил щетину и использовал много мусса для волос, …но это, блять, делало его только сексуальнее, …ПРОКЛЯТЬЕ. Женщины прознали о наших визитах и звонили в колледж с просьбой прислать к ним домой нашу команду.

Но, в конечном счете, я помогала людям, …и была вполне этим довольна. Эдвард сказал, что очень гордится мной, …и я сама собой гордилась. Теперь у меня было много хороших друзей, включая Джоша. На самом деле, Джош был мне почти как старший брат. Он никогда не пытался сделать что-то неуместное или приударить за мной. Мы просто говорили, говорили… обо всем. О наших семьях, нашем детстве, забавных случаях. Тем не менее, я вынуждена была скрыть многие подробности, когда рассказала ему о том, как мы с Эдвардом познакомились.

Когда я поговорила об этом с Эдвардом, мы вместе придумали неплохую историю о нашем «первом знакомстве».

– Ооо! – Эдвард лежал в постели в темноте и сделал очередное предложение, – Я знаю! Ты была в ловушке в горящем здании, а я был пожарным, …и в последнюю секунду спас тебя.

Я почувствовала мягкий укол в сердце – я прекрасно знала, почему он хотел бы быть пожарным. Думаю, через секунду он и сам понял, что сказал, …и смог лишь проговорить:

– Вычеркни это. Прости, Белла.

– Я люблю тебя, малыш, – ответила я, потирая ему руку, а, затем, целуя ее, – Мне очень не нравится то, что мы вынуждены делать это, … придумывать вымышленную историю, словно мы стыдимся того, как это произошло на самом деле. Я люблю нашу историю. Я люблю тебя. И я очень горжусь нами – мы все преодолели, чтобы жить вместе. Я не хочу приукрашивать эту историю.

– Я тоже, – сказал он, проводя пальцами по моим волосам, – Но в настоящее время мы вынуждены сделать это. В один прекрасный день мы все всем расскажем, я обещаю.

– Ладно, – я улыбнулась, – Так… как же мы познакомились? Хммм…

– О, я знаю! – сказал он, – Я пел в рок-группе, …а ты была на нашем концерте… и тут же влюбилась в меня. И тогда я увидел тебя, …и пел для тебя одной…

– О Господи, мне нравится эта история, …продолжай… – промурлыкала я, прижимаясь к нему и оставляя глубокий поцелуй на его оголенном соске.

– Нет, мне не нравится, – он передумал, – Люди попросят меня спеть или сыграть на гитаре, или еще что-нибудь, а я не хочу этого делать.

– Почему нет? – спросила я, проводя пальцем вокруг идеального соска, с которым играла, – Я ЛЮБЛЮ твой голос.

– Мой голос – отстой, давай сменим тему – придумай ты что-нибудь… – он избежал разговора об этом, и мне хотелось знать, почему.

– Твой голос – не отстой, ты восхитительно поешь, – возразила я, – Я влюбилась в тебя даже сильнее в тот день, когда впервые услышала, как ты поешь в душе, «Музыку ночи». Вот когда я записала в своей книжке, что я обожаю тебя, …я обожала тебя, …и до сих пор обожаю. А теперь расскажи мне, почему ты не хочешь петь для людей.

– Белла… – начал он, но я не позволила ему сменить тему, пока он не поделится этим со мной.

– Эдвард… – сказала я в ответ, и я он понял, что ему не сбежать от доктора Беллы.

– Виктория, – он произнес слово, которое я ненавидела больше всего, … и я поняла, что это охуенно веская причина.

– Она… иногда она приказывала мне петь, – признался он, – Пока я находился в игровой комнате, …или пока она связывала меня,… или для своих друзей, …ничего нового. Виктория была сукой, … проехали…

– Твой голос – это один из твоих талантов, Эдвард, – я нежно провела рукой вверх-вниз по его груди, – Она должна была ценить тебя и все твои таланты, но она не ценила. Это было ее упущение. Но это не означает, что у тебя грязные таланты или что-то в этом духе. Я вижу тебя, … я ценю в тебе все, …все твои оттенки… прекрасны. Не прячь их.

Я не услышала ни слова в ответ, но была очень счастлива, потому что он перекатился на меня и поцеловал очень эмоционально, …и за этим поцелуем последовали два,… нет, еще три поцелуя, и он прижал меня ближе к себе, шепча:

– Я так сильно люблю тебя…

– Я люблю тебя еще сильнее, – прошептала я, вдыхая его дурманящий аромат и наполняя им свои легкие.

И после этого мы попытались придумать идеальную любовную историю о нашем знакомстве. После нескольких удачных вариантов, таких как: «мы вместе застряли в лифте», «нас случайно поселили вместе в одну комнату в колледже» и моего любимого – «мы познакомились в очереди в супермаркете и он помог мне заплатить за покупки, когда у меня не хватило денег», …мы наконец-то придумали одну историю, в которой было место Кэти.

Мы познакомились, когда Кэти с «Энтони» постучали в мою дверь, чтобы продать мне печенья, испеченные девочками-скаутами. Они оба до смерти очаровали меня, и я купила все коробки с печеньями, что у них были, …а затем внезапно небеса разверзлись и начался ливень, который ОКАТИЛ их так, что они мгновенно промокли насквозь. Я быстро впустила их внутрь и дала им полотенца, а затем сделала им горячий какао. О дальнейшем история умалчивает. Эдварду она очень понравилась, …и я должна была признать, что она была очень милой.

– Люди будут чертовски шокированы, когда однажды мы расскажем им настоящую историю нашего знакомства, – прокомментировала я, – Но мне нравится твоя идея. Она такая невинная. Мне очень нравится. Даже после всего, что ты видел, ты все еще невинен, Эдвард. Знаешь, это говорит о том, насколько ты силен.

Я вроде как считала ее забавной, хотя история Эдварда была о том, как Эдвард продавал мне печенья девочек-скаутов, тогда как на самом деле он продал мне себя, когда мы только познакомились. Я все еще ощущала поцелуй, который он подарил мне в раздевалке, после того, как мы окончательно договорились,… и помнила, что он отпустил меня со словами: «Скучай по мне».

Мммммм, …черт!

Тем не менее, я знала настоящую причину, по которой Эдварду понравилась эта история. В ней он играл роль отца Кэти, водя ее по домам, чтобы продать печенья девочек-скаутов, о чем он всегда мечтал. Это было одно из повседневных событий в прошлом Кэти, которое он пропустил, то, что он всегда мечтал делать с ней вместе, пока отсутствовал, … он хоть каким-нибудь образом пытался вернуться в прошлое, и я полностью понимала это. Я пропустила все подобное со своей мамой и со своим отцом тоже, после того как она умерла. Так что мы решили рассказать историю о печеньях девочек-скаутов. Мне нравилось это, …и мне нравилась мысль, что природа … или даже Бог приняли участие в том, чтобы свести нас вместе, наслав этот дождь.

Питер по-прежнему постоянно присутствовал в нашей жизни, и мы виделись с ним, когда бы нам это ни потребовалось. Его список клиентов быстро увеличивался, в основном за счет того, что люди рассказывали о нем друг другу, …а новости в этом городке распространяются очень быстро, …и частично из-за его визиток, которые я раздавала во время своих хождений по домам. Я никогда не говорила ему об этом, но я думаю, что он это знал. Однажды, когда я открыла перед ним дверь, он просто крепко меня обнял. Эдвард провел весь вечер, бросая на него злобные взгляды. Кэти по-прежнему улыбалась ему и мечтательным взором смотрела на него, когда он говорил, а Питер делал вид, что не замечает этого, молчаливо надеясь, что она скоро забудет о нем. Но он не игнорировал ее. Он все время говорил с ней, интересовался ее делами и уроками в школе.

Мы с Эдвардом по-прежнему по субботам перед сеансами терапии ходили на ужин в ресторанчик Джимми Чена, и каждый раз это было такое же приключение, как и в первый раз, когда мы пришли туда. Маркус был таким же отвратительным и сыпал оскорблениями, как и всегда, и Эдвард испытывал удовольствие каждый раз, когда его ОСКОРБЛЯЛИ, …а я по-прежнему сидела там, пыталась есть и игнорировать этих двух олухов. Ресторан больше не пустовал, но Маркус всегда находил для нас столик. Он никогда не говорил этого вслух, но было приятно, что он не забыл двух своих любимых постоянных клиентов.

Дженна с Маркусом все еще встречались, и казалось, что сейчас у них все действительно серьезно. Она все свое свободное время проводила с Тао и Маркусом и иногда проводила с ними даже все выходные. Однажды в субботу нам даже выпала возможность посетить родео с Маркусом и Тао, и это было так здорово! Я не могла поверить, что Дженна умеет выделывать все эти опасные штуки! Я вынуждена была признать, что она была самой лучшей наездницей, даже лучше МУЖЧИН! Я была вроде как рада, что мне не пришлось убивать ее после всего, что она сделала! Пока не пришлось.

Я была очень рада, что Эдвард не принимает участие в настоящем родео-шоу. Даже клоуны на родео подвергались смертельной опасности, отвлекая быков, когда те сбрасывали наездников, чтобы ковбои могли добежать до ворот и убраться с арены.

В недели, что последовали за Днем Святого Валентина, мы все стали лучше общаться с Тао. Большую часть времени Эдвард по-прежнему переводил, но я выучила несколько основных слов. Кэти была наиболее терпелива и обладала интуицией, когда ей случалось говорить с ним. Порой ей даже не приходилось говорить по-японски, она могла сделать несколько жестов, и он понимал. Было мило, что языковой барьер не помешал им стать хорошими друзьями. И, в свою очередь, Тао тоже выучил несколько английских слов. Он знал, как сказать мне «очень вкусно» после того, как съел ужин за нашим столом, и он также знал, как сказать «спасибо». Также он научился говорить «хорошенькая», и Кэти каждый раз слышала это в свой адрес, когда открывала дверь и впускала его в дом.

Я любила бывать на уроках Эдварда. Он был очень хорошим учителем, и я все время чувствовала, что сильно возбуждаюсь, когда смотрела, как он стоит перед нами, а все мы, включая Маркуса, словно прилежные ученики сидим за кухонным столом, … а позднее к нам присоединилась и Дженна. Последние несколько раз даже Дональд Дак сидел с нами и делал подробные записи. Он превратился в самого занудного «ботана» нашего класса, всегда поднимал руку и пытался произвести впечатление на Эдварда. Такой идиот! Я втайне надеялась, что Маркус бросит ему вызов подраться за школой в три часа.

Эдвард был очень умен и терпелив, когда учил нас, и он всегда был добр, если кто-то сделал небольшую ошибку. То, как он произносил японские слова… ГОСПОДИ, …я все время покрывалась гусиной кожей от звука его голоса. Я помню, как в Нью-Йорке Эдвард хотел поиграть в учителя и студентку и в тот вечер мы решили не играть в ролевые игры. Но позднее я передумала насчет этого.

На секунду я задумалась, как сексуально Эдвард выглядел бы в очках, …и было так неправильно то, что я фантазировала, в то время как в комнате находились двое детей. Веди себя хорошо, Белла,… внимательно слушай. Или учитель попросит тебя остаться после уроков и вымыть доску. БЛЯТЬ!

Я хотела, чтобы меня оставили после уроков, …мне хотелось заставить его взглянуть на меня тем строгим взглядом, …я хотела, чтобы он наказал меня за то, что я делаю ошибки в словах. О Господи, мне нужно воды! Возможно, даже снова выплеснуть стакан воды себе в лицо.

– Мэри… – сказал он внезапно, и взглянув на меня, спросил что-то на японском.

Я уловила одно слово, …ох, …я заколебалась, пытаясь сообразить, что означают остальные его слова, …в них присутствовал глагол, …это я знала…

И вот этот строгий взгляд… мамочки, ДА!

– Ах… – я осмотрелась по сторонам, затем взглянула Эдварду в глаза и поняла, что он знает, что я его не слушала. И тогда в воздух поднялась рука Дональда Дака. Господи, я ненавижу тебя, Дональд!

– Опустите свою руку, Дональд, – Эдвард продолжал пристально смотреть на меня в ожидании ответа.

– Я не знаю, что ты только что сказал, – призналась я, чувствуя, что сильно краснею, и опустила глаза в свою тетрадь, ощущая себя грязной, – Прости.

– Пожалуйста, будь внимательна, – он ухмыльнулся так, что только я это увидела, в то время, как его голос был строгим и повелительным.

Я кивнула, сказав:

– Я буду,… прости.

Он кивнул мне в ответ и продолжил урок, а Маркус усмехнулся надо мной.

Когда Эдвард повернулся к нам спиной, я быстро показала Маркусу язык, и Тао рассмеялся над этим. В тот вечер мы все были наказаны и нас заставили писать глаголы сто раз подряд. Мистер Каллен жесток.

Но он ТАК горяч!

Медленно приближалась весна. Март превратился в апрель и, наконец, настало время нашему маленькому Эдварду начинать учебу в ветеринарном колледже. Кэти весь вечер фотографировала Эдварда, после того, как он пришел домой с работы, говоря:

«Это папа ест ужин перед первым днем своих занятий»

или:

«Это папа чистит зубы, чтобы его дыхание было свежим в первый день занятий».

– Дай мне знать, когда сделаешь снимок «Папа надевает чистые трусы на первый день занятий», – пошутила я, и они оба посмотрели на меня как на малолетнюю хулиганку или кого-то подобного.

Эдвард отработал с семи утра до трех часов пополудни и пришел домой пообедать и немного отдохнуть, а затем ему нужно было идти на занятия, которые начинались в семь вечера и длились до девяти или половины десятого. Мне будет трудно без него вечером, и я действительно буду скучать по нему, но я знала, что это изменит его жизнь. И мы по-прежнему проводим вместе выходные.

Мы с Кэти пошли за ним к машине. Он держал свои книги и улыбался нам, позволяя Кэти сделать еще один снимок. Я стояла с кассетным диктофоном и, поднеся микрофон к его рту, спросила:

– Как себя чувствуешь, Энтони? Взволнован?

– Очень, – он усмехнулся, – Но сейчас мне пора на занятия, так что жди меня, крошка.

Я хихикнула и Кэти протянула:

– ОУУУУУ, ПАПА!

– Ну же, пап, скажи что-нибудь приятное! – Кэти подошла ближе к нему.

– Что-нибудь приятное, – он в точности повторил ее слова и заржал, глядя на меня.

Потом, когда он сел в машину, он взглянул на нас обеих и на минуту стал серьезным.

Он взял у меня маленький микрофон и сказал в него:

– Я хочу сказать, …что прямо сейчас я смотрю на двух самых важных в моей жизни людей. Я люблю вас обеих, девочки, очень сильно, …для меня это мечта, которая стала явью. Мечта, которая, как я думал, никогда не сбудется. Каждый раз, когда я думаю, что застрял на бесконечной дороге, вы двое находите нужный поворот, …и новые дороги, о которых я никогда не мечтал, …ведут меня в классные места, …ведут НАС в классные места. Я не разочарую вас. Я заставлю вас мной гордиться.

– Мы уже гордимся тобой, – сказала я быстро, не колеблясь ни секунды, глядя на него с такой большой гордостью во взгляде, что была уверена, что от меня исходит свечение.

– Всегда, – добавила Кэти.

– Всегда, – повторилась я, улыбаясь ему даже еще шире.

Эдвард смог ответить лишь тем, что крепко обнял нас обеих, …а это был нелегкий трюк для сидящего в машине. Он поцеловал каждую из нас и затем сказал в микрофон:

– Я ПОЕХАЛ! Готовься, ВЕТЕРИНАРНЫЙ КОЛЛЕДЖ! ТОНИ ИДЕТ!

– ВУУУУ! – одобрительно прокричали мы с Кэти, словно фанатки из группы поддержки, когда он завел двигатель и начал задом двигаться по подъездной дорожке. Мы даже пробежались за машиной несколько секунд, и Эдвард рассмеялся и махнул нам рукой, …а затем указал на Кэти и сказал ей быть осторожной и не приближаться слишком близко к машине.

Секунду спустя он уехал, и мы с Кэти медленно побрели обратно к дому. Я обняла ее, ухмыльнувшись, и спросила:

– Итак, возвращаясь к твоему нежеланию готовить…

Coloring outside the lines. Глава 38 (часть 1)

Глава 38. Теряя девственность, теряя страх.

Часть 1.

От автора: *Привет, ребят! Простите, я ненадолго отлучалась. Я ненавижу реальность. LOL.*

*Эта глава содержит немного записей про сэра Кевина из «Ебучего дневника», поэтому будьте осторожны. Этот отрывок выделен курсивом, так что если захотите пропустить его – двигайтесь вперед.*

*И да, в следующей паре глав приближается кульминация, поэтому тем, кто не может дождаться большого конца, я сообщаю: он начинается прямо за поворотом!

Но сначала небольшая игра в ангела/дьявола.

До скорого!

Love, Wind*

_

EPOV

– Тебе нравится то, что ты видишь, ангел? – ее голос был настолько пропитан сексом, что это сделало меня практически неспособным говорить. Она была туго затянута в тесный маленький красный костюм, напоминающий бикини, и его верхняя часть едва прикрывала ее груди, разве что соски, которые выпирали наружу, будучи тверже камней. Я сидел напротив нее на кровати. Единственная лампа в комнате, дающая хоть какой-то свет, была прикрыта красным клочком ткани. У меня было чувство, что я попал в ловушку в аду с этой горячей маленькой озорницей, в чьи интересы не входило помочь мне улететь от нее. У нее не было интереса возвращать меня на Небеса, …до тех пор, пока она знала другой способ удержать меня здесь – я лежал под ее идеальным маленьким телом.

Я улыбнулся, рассматривая ее. Ее волосы были уложены и охуенно горячо выглядели, обрамляя ее лицо, спадая волнами на ее обнаженные белые плечи. У нее на лбу гордо сидели дьявольские рога, …и она только что подползла ко мне, …позволяя своим грудям вывалиться из топа, …почти касаясь ими моих губ и носа, когда она задавала мне этот вопрос.

Я невинно кивнул головой, чувствуя, что слезы от ее красоты мягко застилают мне глаза. Это было неправильно, да? Мне, архангелу, чувствовать такое по отношению к этой красной богине. Конечно, это был грех – хотеть ее, …хотеть попробовать ее на вкус. Бог никогда этого не одобрит.

– Скажи это, – потребовала она, недовольно скривив рот, – Скажи это громко. Или ты не получишь это.

Получу это? Получу что? Я был смущен, но понял, что все равно подчиняюсь ее приказу.

– Ты так прекрасна, – прошептал я, зная, что Бог слышит меня, даже здесь, – Я не могу НАСМОТРЕТЬСЯ на тебя. Мое тело ощущает… тепло… жар… происходит что-то странное, …что это за место?

Она ухмыльнулась так, словно мои слова развеселили ее и ответила:

– Это место – ад. Ты ужасно низко упал, малыш. К счастью для тебя, я поймала тебя. Теперь ты мой.

– Ад? – спросил я, глядя вверх, – Никогда не слышал об этом месте.

– Не волнуйся, любимый… – она подошла ближе ко мне, усаживаясь ко мне на колени и проводя своими пальцами по моим волосам, – Это всего лишь дом, вот и все. Тебе понравится быть здесь со мной, вот увидишь.

Я почувствовал, что улыбаюсь ей в ответ, мне нравилось ощущение ее ног поверх моих. Я никогда не видел созданий, подобных ей, прежде и уж точно никто не касался меня так. У меня была большая проблема. Это не разрешается.

Я опустил взгляд вниз и внезапно ощутил себя обнаженным,… даже несмотря на то, что на мне была обычная белая туника, подвязанная на поясе. Но грудь моя всегда была голой, как и сейчас, и моим ногам никогда не была нужна какая-либо обувь. Мои крылья были большими и гордо выдавались из-за моей спины, как всегда, но когда я уставал, я поднимал их вверх, чтобы они не мешали. Это было не больно, я мог не махать ими, когда мне было это нужно.

Она прикоснулась своими блестящими губами к моим губам и двигала ими так, что я понял, что копирую ее действия, …и я ощущал вкус вишни,… мммммм… я почувствовал, что мои глаза закрылись, и она простонала от удовольствия, довольная тем, что я не отвергаю ее заигрываний.

Но затем я резко отстранился, но не смог стереть вкус с ее губ со своего рта, …выдыхая… испуганный,… нервный… неуверенный.

– Что случилось, сладкий? – она склонила голову на бок, не удивленная тем, что я чувствовал, – Я пугаю тебя?

Я слегка вздрогнул, но скрыл это и покачал головой, …затем передумал и слегка кивнул, не уверенный в том, что я чувствую прямо сейчас.

– Оууу, …бедный ангелочек… – она провела ногтями вниз по моей щеке, и я почувствовал острую боль от неведомого желания, пронзившего все мое тело до самого низа, до… О ГОСПОДИ!

– Не бойся, – успокоила она меня, – Просто наслаждайся тем, что ты чувствуешь. Тебе хорошо, не так ли?

На этот вопрос я знал точный ответ и кивнул ей, почувствовав, что мои губы раздвигаются в усмешке, зная, что я предам все, во что верю, чтобы сделать это.

– Вот это мой мальчик, – она улыбнулась достаточно широко, чтобы продемонстрировать мне свои белые зубы, и она потерлась своим маленьким носиком о мой подбородок. – Я знала, что ты мой, когда ты приземлился в мои руки. Такой милый, …такой невинный. Знаешь, мне правда это нравится. Невинность уменьшает во мне зверя.

Она мне нравилась, невзирая на то, что говорили мне все мои инстинкты, и я почувствовал, что немного покраснел.

– Полагаю, я должен поблагодарить тебя… за то, что спасла меня, – я почувствовал полуулыбку на своих губах. – Как тебя зовут?

– Похоть, – ответила она. – Полагаю, ты должен знать, …что я – один из семи смертных грехов. Мои шесть сестер – остальные грехи. Уверена, что ты слышал о нас.

Я пытался напрячь мозги. Мне следовало знать о семи смертных грехах, …но по какой-то причине мой разум был абсолютно чист. Возможно, что мое падение имело гораздо более серьезные последствия, чем я думал. Но мне действительно было все равно. До тех пор, пока она сидела на мне вот так, …я чувствовал себя отлично. Мне было так тепло, …я ощущал жар, который не жегся. Что бы это ни было, мне это очень нравилось. Я не хотел, чтобы она слезала с меня.

– Нет? – спросила она, выглядя немного обеспокоенной за меня, когда я медленно покачал головой.

– Спасибо, что спасла меня, Похоть, – сказал я нежно, надеясь, что мои слова звучат действительно благодарно, – И спасибо тебе за… что бы это ни было, …то, что ты делала… своими губами.

– Поцелуи, – пояснила она, – Это было немного поцелуев. Мы будем еще целоваться, …гораздо глубже, …крепче, …вскоре. Тебе нравится целоваться?

Я облизнул свои губы – мне понравилось, как звучат слова про более глубокие поцелуи.

– Да, – признал я, на этот раз не испытывая страха, – Мне понравилось. Это заставляет меня чувствовать себя… живым.

– Ты еще ничего не видел, сладкий, – сказала она, хихикнув, … оставляя еще один этот… поцелуй… в ямочке у меня на подбородке, …и тогда я почувствовал себя очень хорошо, по ощущениям было похоже, что электричество смешалось с моей кровью, и посылает небольшие разряды тока в каждую клеточку по всему моему телу.

Я даже услышал, что простонал от блаженства, и моя голова немного откинулась назад от явного совершенства этого ощущения.

Внезапно я открыл глаза и увидел ее глаза прямо перед собой, …и мой голос дрогнул, когда я спросил:

– Это неправильно? Я имею в виду, …плохо, что я чувствую это, …что мне очень нравится то, что я делаю? Это грех? Ты сказала, что ты – смертный грех.

– Ш-ш-ш-ш-ш, малыш, …расслабься, – она провела своими пальцами вниз по моей шее и вдоль плеч, – Это не неправильно. Неправильно плыть сквозь века и никогда не ощущать этого, …неправильно то, твой Бог так долго отказывает тебе в этом удовольствии, …ты сделал так много добра, …ты заслуживаешь этого. Твоему телу сейчас очень хорошо, не так ли? Ты хочешь, чтобы все прекратилось?

– НЕТ! – я услышал свой собственный крик, а затем покраснел, потому что крикнул это в ее прекрасное лицо, – Прости.

– Не за что, – продолжила она, – Поцелуи – это только самое начало. Подожди, когда я буду лизать тебя, …всего, …подожди, пока я погружусь губами в твою безупречную ангельскую плоть… и помечу тебя как своего. Тебе очень понравится, …ты будешь кричать от ощущений, которые я доставлю тебе.

Мои глаза налились тяжестью, пока она объясняла мне, как много всего заставит меня почувствовать. Я хотел этого, …я хотел всего этого и даже большего.

– Да, – прошептал я, чувствуя, что мои глаза блестят, – Пожалуйста…

– Терпение, малыш, …будет лучше, если мы все будем делать …по порядку, – она поцеловала кончик моего носа, и я тяжело выдохнул. Впервые за все мое существование внутри меня зарождалось что-то первобытное иживотное.

– Для начала дай мне посмотреть на тебя, – сказала она, и я наклонился вперед, снова пытаясь коснуться своими губами ее губ, …но она отодвинула меня на дюйм или два, – Стоп. Веди себя хорошо, мальчик.

Я сделал, как она сказала, стыдливо опуская глаза, но она приподняла мое лицо за подбородок своими пальцами, поворачивая мою голову туда-сюда.

– Очень милый, – сказала она одобрительно, – Все ангелы там, наверху, такие же красивые, как ТЫ?

– Они все очень красивы, – сказал я, чувствуя небольшую боль в животе, – Я – ничто в сравнении с ними.

– О, прекрати это, – она выпустила мое лицо, – Вероятно, ты их гордость и радость, не нужно принижать себя. У тебя самое красивое лицо, какое я когда-либо видела.

– Правда? – спросил я, желая в это верить. В то, что я особенный, и в то, что она находит меня хоть вполовину таким же привлекательным, какой я нахожу ее.

– Правда, – подтвердила она, нежно толкая меня в грудь до тех пор, пока я не лег на спину, и мои крылья опустились у меня по бокам. Она слезла с моих колен, и ее маленькие пальцы потянулись вниз к моей белой тунике, медленно развязывая ее.

Я охнул и спросил:

– Что ты ДЕЛАЕШЬ?

Я даже почти привстал, но она толкнула меня обратно на спину.

– Помолчи, мой ангел… – она улыбнулась мне, продолжая развязывать мое одеяние, – У меня есть право увидеть ВСЕГО тебя, да?

– Но… – начал я, глядя строго вверх, затем закрывая глаза, чтобы не видеть Небес надо мной, …я не хотел, чтобы они судили меня, …я не хотел видеть, как они смотрят.

– Ш-ш-ш, доверься мне… – она наклонилась и оставила на моей груди еще один из этих поцелуев, прямо там, где билось мое сердце, – Я не сделаю тебе больно. Я не собираюсь делать ничего, кроме того, что заставит тебя чувствовать себя ХОРОШО, я обещаю.

Я почувствовал, что мои руки дрожат, но не остановил ее, когда она распахнула мою тунику. Она позволила блестящей шелковой ткани осторожно опуститься вдоль моих боков, и ее глаза двигались вдоль моего теперь обнаженного тела. Я зажмурился и почувствовал влагу на глазах. Никто и никогда не смотрел на меня так, … так, как она. Что, если я отвратителен? Что, если она смеется надо мной?

Мне показалось, что прошла вечность, пока я ждал ее реакции. Она не сказала ничего, …но затем я почувствовал, как что-то очень теплое и влажное коснулось кончика моего пениса. Я в испуге открыл глаза и увидел ее великолепные шоколадные кудри у своей талии, которые полностью закрывали ей лицо и нижнюю часть моего тела, лишая меня обзора.

Я снова выдохнул, когда почувствовал, что ее язык снова и снова лижет мою головку, …словно она тоже пробует меня на вкус. Она издавала этот восхитительный звук – мычание, …и затем весь ее рот обернулся вокруг меня, …и я громко закричал, широко распахнув глаза, в то время как моя спина выгнулась, а ноги напряглись, …а затем раздвинулись даже шире, чтобы дать ей полный доступ к любой части моего тела, какой она пожелает.

Ни слова не сорвалось с моего языка, пока она продолжала двигаться вверх-вниз, вылизывая, посасывая, покусывая, …двигая пальцами и рукой, …бесконечно, …мучительно. Ее чары сделали меня неспособным говорить, …я лишь стонал и издавал сдавленные звуки, которые говорили ей о том, что я чувствую.

Затем, сразу после того, как мне показалось, что я плачу, будучи в явном экстазе от ее действий, язык плохой девочки быстро переместился на «шары», которые висели под моим обалдевшим от удовольствия членом. Вот тогда я расплакался по-настоящему. Боже, это было охуенно прекрасно!

Похоть на секунду остановилась и взглянула на меня, словно для того, чтобы спросить, хорошо ли мне. Я почувствовал, что единственная слеза выкатилась из уголка моего глаза и скатилась мне в волосы, пока я лежал. Я взглянул на нее в ответ и прошептал:

– Пожалуйста, не останавливайся, …пожалуйста, …Похоть…

Тогда эта плохая девочка ухмыльнулась мне, …но в этот момент я все равно любил ее. Кем бы она ни была, сейчас я принадлежу ей. И я сделаю все, что она скажет.

– Как ТЕБЯ зовут? – внезапно спросила я, и ее бровь многозначительно поднялась вверх.

– Я не знаю, и это не важно! – я почти умолял, и пальцы моих ног практически зарывались в мягкую постель.

Она ждала, не двигаясь, упершись своим подбородком в мой пупок.

Тогда я вспомнил.

– Целомудрие, – быстро ответил я, надеясь, что она возобновит свои действия, что бы она там ни делала с моим телом.

Она слегка рассмеялась, и я почувствовал, что у меня разбилось сердце. Должно быть, это было заметно, потому что она быстро выпрямилась и сказала:

– О, нет, малыш, я не смеюсь над тобой. Я бы никогда не стала этого делать. Я просто нахожу это ироничным. И таким идеальным. Я научу тебя некоторым вещам, …ты и понятия не имеешь…

– Да, – взмолился я, – Пожалуйста, научи меня, …коснись меня… что угодно…

– Ляг на спину, Целомудрие…, – она сделала очень возбужденный вдох, – Это может занять столетие, …я собираюсь заявить свои права на каждый дюйм твоего тела, …пока оно не начнет выкрикивать мое имя.

Я улыбнулся, тяжело дыша, когда она продолжила делать то, что начала, …это было чистое блаженство, и я наслаждался каждой его секундой. Я ощутил сильный жар и белый свет заструился из моего тела, когда я, наконец, закричал, …выкрикивая ее имя, словно боевой клич, гордо, …и чуть не запаниковал, когда почувствовал, как что-то горячее и жидкое извергается из меня. Мой свет окружил Похоть, пока она высасывала и глотала мои соки, …и я простонал словно животное, когда эта картина отпечаталась у меня в голове. Она пила меня, …я изливался в ее горло и смешивался с ее кровью. Я понял, что это чертовски возбуждающе.

Она схватила мое лицо и поцеловала меня, мы по-прежнему купались в белом свете, и она по-прежнему была сладкая на вкус – я не смог обнаружить свой вкус у нее во рту, и был этому рад. Я поцеловал ее так крепко, что удивил сам себя, и услышал, как она нежно учит меня, в то время, как мы осмелились углубить поцелуй.

– Засунь свой язык внутрь…, – инструктировала она меня, пока наши губы сливались воедино и вели борьбу друг с другом, – Просунь свой язык мне в горло…

Я попытался сделать так, как она сказала, но я понял, что нужно делать лишь тогда, когда ее язык скользнул мне в рот, …Боже, это было невероятное ощущение! И я проделал то же самое с ней, …мои пальцы ухватились за гриву ее кудрей, и она негромко прохныкала мне в ответ от нахлынувшего желания.

– Да… – она задыхалась, – Будь груб со мной, …вот так, …тяни меня за волосы, …возьми меня, Целомудрие…

Я потянул ее тело на себя и почувствовал странную вещь, произошедшую с моим пенисом – он стоял точно вверх и был твердокаменным! Она снова сидела у меня на коленях, двигаясь вверх-вниз в своих маленьких красных трусиках, терлась об меня, …и это было ТАААК чертовски горячо! Я простонал словно голодный лев, ненавидя ту ткань, что находилась между нами.

Она прекратила целовать мои губы, и ее нос был рядом с моим носом, а ее восхитительные волосы были повсюду.

– Сними с меня одежду, Целомудрие. Я знаю, что ты этого хочешь, – сказала она.

Я снова не смог ничего сказать, но мне было это не нужно. Она продолжила целовать меня, пока я дрожащими руками исследовал ее маленькое тело, так близко прижатое к моему телу. Мои пальцы коснулись блестящего красного материала, который прикрывал округлую, белую как пудра, плоть. Она негромко и довольно замурлыкала от моих прикосновений, и затем мои пальцы осторожно двинулись к ней за спину, выясняя, как снимается эта ткань, …и нащупали под ее длинными волосами маленький бантик. Я нежно потянул за него, …и это одеяние начало развязываться.

Я обнаружил еще один бантик у нее на шее и тоже развязал его, …блестящий красный топ заструился вниз с ее тела, почти напоминая капли горячей крови. И я позволил своим глазам пить ее плоть, …видя женские груди впервые в своей жизни. Они были так идеальны, …так безупречны, …словно ожившее произведение искусства, …и без слов мои пальцы осмелились приласкать одну из них, …правую. Это был такой момент для меня, когда я благоговейно коснулся ее. Она была единственной женщиной, что когда-либо лежала в моих руках, …и БУДЕТ лежать в моих руках, …я почти боялся прикоснуться к ней слишком сильно, …она могла превратиться в росу или в бриз, …и улететь от меня навсегда.

Мои глаза смотрели ей в лицо, и ее глаза были закрыты, …ее улыбка была полна радости и удовольствия, пока я, молча, продолжал исследовать ее тело.

Достаточно долгое время я провел, просто прикасаясь к ней, …невинно осязая все прекрасные части ее тела, … обе мои руки двигались по округлым выпуклостям ее грудей, …и я снова почувствовал слезы на глазах от того, какой прелестной и нежной она была, …но, в то же время, такой сильной и властной.

– Поцелуй их, …проведи своим языком по моим соскам…, – предложила она мне шепотом, словно упрашивала меня сделать это. Я опустил голову ниже к ее груди, нежно, …ТАК нежно, …осмелившись приложить свой рот к каждому дюйму ее кожи, слабеющий от своей жажды прижать ее совсем близко к себе, парализованный своим желанием доставить ей удовольствие, …спотыкающийся о свою мечту чувствовать большее и большее, как она обещала.

– Ооо, дааааа, Целомудрие, …даааа… – она схватила меня за волосы на затылке и прижала к себе, в то время как я начал проводить языком вокруг розового соска, уставившегося на меня. Я закрыл глаза и понял, что мой язык не пробовал ничего слаще во всем раю, где я жил. В раю не было ничего подобного. Я не буду скучать по нему. Теперь ад – мой дом. Теперь мой дом – Похоть.

И она продолжала тереться о мой пенис, который стал даже больше, чем раньше, и пульсировал от нетерпения. Это было болезненно и в то же время возбуждающе, …и мне очень нравились ощущения, когда она хватала меня за волосы, прижимая еще ближе к себе.

– Сильнее… – сдавленно простонала она, – Ты не сломаешь меня, …продолжай, …я не стеклянная, …соси меня сильнее…, ОООООО ДААААААА, …да!

– Блять! – сказала она громко, и мне было не знакомо это слово. Я никогда не слышал его раньше.

Внезапно она сделала быстрое и нетерпеливое движение и прижала мои руки к своей талии, туда, где были ее маленькие красные трусики и потребовала:

– Сними их с меня! Сорви их! Пожалуйста!

Ну, она СКАЗАЛА «пожалуйста».

Я был рад, что ткань не оказалась по-настоящему крепкой, когда я разорвал их, …они расползлись, словно травинки, …словно лепестки розы. Она взвизгнула, когда трусики были сняты, и я увидел, что скрывалось под ними. Моим глазам открылся плоский живот, и они двинулись вниз, к единственной тонкой линии мягких волос, что лежала между двумя маленькими губками из плоти, …и маленькой розовой влажной щелочкой.

Я ждал, пока она скажет мне, что хочет, чтобы я сделал, …я находился в полном неведении, но мне показалось, что я сделал ее счастливой своими прикосновениями, своими поцелуями.

– Прикоснись ко мне, Целомудрие…, – она взяла мою руку и положила ее между своих ног, …и я отпрянул от жара и влажности этого места, …это было столь сюрреально, …я не мог вспомнить, как падал сюда, в ад, но я поблагодарил Бога за это. Как долго я жил, … не живя? Как долго я бы шел по жизни, не зная этого?

Я негромко вскрикнул от того, насколько невероятным было это ощущение, …и она выгнула спину, улыбаясь с закрытыми глазами, в то время как я дал своим пальцам поиграть во влаге, которую я ощущал. Мои пальцы так легко скользили вперед-назад, …выводили небольшие круги, …и я наслаждался звуками, которые она издавала, когда я рисовал каждую отдельную линию или делал новое движение в этом очень чувствительном маленьком розовом местечке, где ей хотелось, чтобы я касался ее.

– Не останавливайся, …блять, не останавливайся! – она тяжело дышала, теперь полностью лежа на спине, обернув ноги вокруг моей талии, – Пожалуйста, …пожалуйста, …Целомудрие, …нарисуй еще раз этот треугольник, …ДА! Вот этот, …сделай это еще раз, и еще раз, пожалуйста! Пожалуйста! Ооооо, …спасибо, …спасибо…

Она мяукала как котенок, пока я делал то, о чем она просила, и продолжал вырисовывать пальцем треугольник в ее влажном местечке. Я был рад доставить ей удовольствие таким способом, …я нарисовал треугольник вверху, затем по бокам, …затем внизу, …она несколько минут кричала, и каким-то образом я знал, что она кричит не от боли. Она продолжала повторять «не останавливайся», …и я не останавливался.

– Полижи меня…, – она снова схватила меня за волосы и поднесла мое лицо к своим розовым губам там, – Полижи меня так же, как ты только что прикасался ко мне, …нарисуй тот треугольник, …и круг… пусть он будет красивым и влажным…

Когда я сделал то, что она сказала мне на этот раз, я попробовал на вкус Небеса в чистейшем виде! Я так ошибался, думая раньше, что я пробую на вкус сладчайшую вещь,… ее груди были прекрасны, …но это… был вкус бесподобного греха у меня на языке! И мне очень нравился этот вкус! И если мне гореть в аду за него, …я буду гореть.

Я не смог сдерживать в себе это чувство, и озвучивал свое наслаждение в форме регулярных негромких стонов. Я слышал, что ее дыхание учащается и даже пару раз останавливался, пока лизал ее и вводил свернутый язык в щелочку и места, что я находил, …и она становилась все более и более дикой по мере того, как я делал все новые открытия.

Мой палец также нашел под ней нежную как у младенца плоть, пока мой рот и язык блаженно играли на своем новом лугу. Я нащупал ее попку и расщелину по центру, …мои пальцы схватили и сжали это место, и ей понравилось, …она закричала даже громче и схватила себя за волосы, дергая их, пока позволяла мне доставить ей удовольствие.

– Теперь нежно, …нежно, …прямо здесь очень нежно …. ОООООО БООООООЖЕЕЕ! – она широко раскрыла глаза, глядя вверх, пока я продолжал очень нежно двигаться в этом месте, где она просила легких прикосновений. И затем, когда ее тело дернулось от спазма, и она закричала, я увидел красное сияние, исходившее от всего ее тела, …и затем я попробовал на вкус сладкий, густой сок, лившийся из нее, …и я не устыдился, …я слизывал его и молился, чтобы он никогда не заканчивался.

Через несколько мгновений, когда я нежно погладил и поцеловал каждый дюйм ее живота и туловища, восхищаясь ею без слов, она вскочила и снова толкнула меня на спину. На секунду я подумал, что сделал что-то не так, но она улыбнулась мне так, словно готова была меня съесть.

– О, Целомудрие, …ты великолепен! – она сделала мне комплимент, и я почувствовал, что улыбаюсь ей, счастливый от того, что стал причиной этого взгляда на ее милом лице.

– Подожди, я покажу тебе, что будет дальше, – сказала она и затем двинулась вниз, взявшись за мой пенис, и медленно потянула его вверх и вниз, вызывая у меня гортанные стоны. Я вцепился ногтями в простыни, не двигаясь, пока она пристально разглядывала мой пах.

– Ты знаешь, для чего он, Целомудрие? – спросила она, безжалостно играя с ним.

– Нет, – признал я, неспособный отвести глаз от ее лица, равно как и от ее тела.

– Как ощущения, Целомудрие? – спросила она меня, – Тебе нравится это?

– Дааааа, – я почти прорычал это слово, – Да, Похоть, …очень…

– Тебя все еще беспокоит, что я – смертный грех?

– Нет, совсем не беспокоит, – задыхаясь, произнес я, – Если ты грех, тогда я тоже грех. Я люблю это… я люблю ТЕБЯ.

Высоко над головой прогремел гром. Господь был зол. Но меня это совершенно не волновало. Теперь я был предан Похоти. Небеса над нами были черными, …и мне это нравилось.

– Ммммм, …такой чистый…, – сказала она возбужденно, продолжая поглаживать меня, – Но ненадолго…

– Не шевелись секунду, – сказала она, оседлав меня, и поместила головку моего пениса прямо в свое влажное розовое местечко у себя между ног. И одним, блять, восхитительным движением, она села на меня, пронзая себя, …и пока она опускалась, мы оба громко кричали, разделяя между собой одинаковое агонизирующее блаженство, становясь единым целым.

– Аххх, …ааааааххххххх…, – это все, что я смог членораздельно выговорить, когда она заговорила со мной.

– Мы хорошо подходим друг другу, Целомудрие, …я знала это… – выдохнула она, сидя без движения и исследуя мой рот своим пальцем, и я немедленно пососал его, убеждаясь, что она сделана из сахара и секса, и мне хотелось попробовать на вкус каждый ее дюйм.

– Я собираюсь вытрахать тебе мозги, – пригрозила она и начала двигаться вверх-вниз на мне, забирая меня с собой.

Я снова кричал, думая, что удовольствие и бесконечное желание точно убьют меня. Но я хотел бы умереть от этого.

– Твоя девственность – моя…, – сказала она нежно, продолжая скакать на мне, жестче с каждым движением вниз, – Целомудрие, …ты отдаешь ее мне? Скажи, что даришь ее мне, …только мне.

– Я дарю ее тебе, она твоя! – я задыхался сильнее, действительно ощущая себя девственником в этот момент, на долю секунды выходя из роли ангела, и думая как Эдвард Каллен, которого заново лишила девственности богиня, сидящая сверху, – Возьми все, …все, что у меня есть, …я ничего не хочу без тебя…

Она снова выгнула спину, словно мои слова доставили ей очередную порцию удовольствия, мои бедра двигались вверх, сталкиваясь с ее бедрами, когда она в то же время двигалась вниз.

– БЛЯТЬ! – громко крикнул я, не беспокоясь о том, что меня кто-нибудь может услышать, – ПОХОТЬ, ТРАХНИ МЕНЯ! ТРАХАЙ МЕНЯ ВЕЧНОСТЬ! НЕ ОСТАНАВЛИВАЙСЯ!

Затем я схватил ее за маленькие круглые ягодицы и заставил двигаться вверх-вниз даже с большей силой, и она нечленораздельно закричала, попадая в ритм моих собственных толчков, …наши тела шлепались друг об друга и на секунду я обратил внимание, что мы оба горячие и покрыты потом, но никто из нас не замедлился ни на мгновение. Волосы Похоти были влажными, но это делало ее еще сексуальнее – когда ее волосы прилипали к ее лицу, и, влажные, развевались в воздухе, когда она время от времени откидывала голову назад.

Прежде, чем я это понял, наши тела снова засветились,… мое – белым светом, ее – красным, …мы вцепились друг в друга словно две пантеры, крепко прижавшись друг к другу, …и когда я открыл глаза, увидел, что нас окружает лишь один цвет – не белый и не красный, …это была странная смесь обоих цветов, …не совсем розовый, но и не малиновый, …но казалось, что наших цветов больше не существует по отдельности, …они соединились, …они слились воедино, навечно. Мы – единое целое… навсегда.

И я почувствовал, что я снова взрываюсь, на этот раз вместе с ней, …и она закричала от удовольствия, когда мои соки вытекали в ее тело, …так, словно они каким-то образом излечивали ее, …делали ее сильнее.

Я медленно сел, пристально глядя в лицо единственному созданию, с которым занимался этим, … и я держал ее слабое, безвольное тело в своих руках, покрывая ее голову поцелуями, когда мои большие крылья, наконец, расправились и нежно обняли мою настоящую любовь, …мою Похоть. Она была теплой и защищенной, и она прильнула ко мне с улыбкой, а я кончиком пальца поднял вверх ее подбородок, чтобы взглянуть ей в глаза.

– Я люблю тебя, – сказал я от всего сердца, – Я всегда буду любить тебя.

Она усмехнулась и сказала:

– Ты даже не знаешь меня.

Она ошибалась.

– Я знаю тебя, – я поцеловал ее восхитительный маленький носик, – Я могу видеть тебя, …я вижу все… и я люблю тебя. Навсегда.

– Я тоже тебя люблю, – прошептала она, словно испугавшись, и обняла меня, положив свое лицо мне на грудь, а я положил свое ей на голову, осторожно, чтобы не поцарапаться об ее острые рога.

– Ты не должна волноваться, – объяснил я, – Я никогда не улечу. Я хочу быть здесь, с тобой… всегда.

– Почему? – спросила она со сверкающими от слез глазами.

– Ты сделала меня настоящим, – без колебания ответил я, – Я был тенью, …бесцельно летающей, одинокой, …а ты сделала меня существом из плоти и крови, …ты заставила мое сердце забиться, …впервые за все время… ты сделала меня мужчиной. Если ты хочешь мои крылья, я срежу их и подарю тебе в качестве свадебного подарка.

– Нет, не надо… – она коснулась своими губами моих губ словно перышком, а затем добавила. – Они прекрасны. ТЫ… прекрасен.

– Только в отражении ТВОИХ глаз, – заметил я, убирая локон с ее пьянящих каштановых глаз.

Coloring outside the lines. Глава 38 (часть 2)

Глава 38. Теряя девственность, теряя страх.

Часть 2.

EPOV

– Ты тоже делаешь меня настоящей, – сказала она на этот раз, говоря скорее как Белла, нежели как Похоть. Ее голос немного дрожал, так, словно она сейчас заплачет, и я быстро поцеловал ее в губы, чтобы она не расплакалась.

– Эдвард? – она на секунду вышла из роли, – Могу я поговорить с тобой кое о чем?

Ох.

– Да, что случилось, детка? – спросил я, осторожно снимая с ее головы маленькие дьявольские рожки, и положил их на прикроватную тумбочку.

– Ничего, – она слабо улыбнулась, – Я имею в виду,… я в прошлый раз поговорила с Питером во время сеанса и хочу рассказать тебе об этом.

– Ты же знаешь, что я всегда здесь, чтобы выслушать тебя, – я поцеловал ее в нос и принялся массировать ее голые плечи.

– С недавних пор я выгляжу по-другому, да? – спросила она меня, – Более счастливой и более расслабленной?

Я усмехнулся ей в ответ.

– Да, я действительно это заметил, – я кивнул, размышляя, – Мне это нравится. Ты такая глупышка последнюю пару месяцев и гораздо больше дурачишься. Здорово, что у нас в доме появился еще один ребенок. Почему ты спрашиваешь об этом?

– Ну, мы с Питером исследовали это. Я думаю, что у меня, наконец-то, есть ответ, и я хочу, чтобы ты кое-что узнал, – пояснила она, – Когда мы только переехали сюда, я была сильно напугана. Напугана тем, что ты можешь возненавидеть эту новую жизнь. Потом я была напугана тем, что я могу возненавидеть эту новую жизнь. Напряжение от знакомства c Кэти и то, что это принесло в нашу жизнь, …а затем я боялась того, что ты можешь обидеться на меня, что однажды ты захочешь вернуться к своей прежней жизни. Потом я боялась того, через что ты собирался пройти – кошмар с сэром Кевином, а также есть еще судебные исполнители, суд… я все время находилась на грани и ощущала, что несу у себя на плечах тяжесть пятидесяти миров.

– Я знаю, – сказал я, и моя душа ушла в пятки, – Я знаю, как трудно тебе было. Я тоже боялся того, что однажды утром ты проснешься и подумаешь, что ты не заслуживаешь всего этого. Мне неоднократно снились подобные кошмары. Мне причиняют физическую боль даже мысли об этом. Знаешь, любая другая женщина уже давно бросила бы меня. Но ты остаешься. Я не знаю, почему ты делаешь это, но я очень этому рад. Я бы не справился без тебя, Белла.

– Я чувствую то же самое по отношению к тебе, Эдвард, – она улыбнулась, погладив меня по щеке, – Даже если головой я понимаю, что ничего неприятного не произошло, мое сердце все равно не на месте. Я не могу дышать без тебя, …и я не знаю, что и когда произошло, но я больше не чувствую ни этого страха, ни напряжения. Я чувствую, что мы дома и что у нас все хорошо, …мы… наконец-то… счастливы.

Я лишь улыбнулся ей, чувствуя, как слезы рвутся наружу из уголков глаз. Она была права. Нам здесь очень хорошо, …здесь такая классная жизнь. Я даже не обратил на это внимания, но я больше не испытывал ненависти к этому месту. Я чувствовал ее… долгое время. Но сейчас я не могу себе представить жизни где-то еще, кроме этого места. Странно.

– И сейчас я свободна, – Белла легла щекой мне на грудь, – Свободна быть СОБОЙ, …и любить вас… обоих, тебя и Кэти. Я могу расслабиться и наслаждаться собой и своей новой семьей. Это был ты. Ты забрал мои страхи в тот момент, когда начал наслаждаться своей жизнью, …нашей жизнью. Я знаю, что мы сделаем это, и все будет ОТЛИЧНО. Ты улыбаешься на солнце и скачешь на той лошади, и я ВИЖУ наше будущее, …наконец-то в нем вообще нет никаких реальных угроз смерти. Впервые с тех пор, как мы познакомились, …я ОЩУЩАЮ мир. Я ощущаю БЕЗОПАСНОСТЬ. Я люблю нашу жизнь, …мы все сделали это вместе и… я счастлива. Я и вправду… очень счастлива.

Она сделала паузу, а затем покосилась на меня.

– А ты? – она почти прошептала это, боясь услышать мой ответ.

– Это ты МНЕ скажи, – я ухмыльнулся, глядя на нее, и притянул ее лицо к своему лицу, глубоко и очень страстно целуя ее, и я надеялся, что она чувствует эту радость в моем сердце, …и приятное ощущение мира в моей душе. Словами этого никогда не передать. Я знал, что Белла слышит, что происходит внутри меня, как слышала всегда, с самого первого дня.

– Это самое большое счастье, какое я когда-либо испытывал, Белла, – сказал я без колебания, – Я всегда счастлив, пока я с тобой.

Затем я поцеловал ее еще глубже, растворяясь в ней, пока наши языки лизали и пробовали друг друга на вкус, …пока наши пальцы сплетались вместе.

– ММММ…, – она грубо целовала меня в ответ, …и потянулась за чем-то, …а затем надела дьявольские рожки мне на голову.

– Оооо, даааааа… – я осторожно стянул со своих рук крылья и развернул их, помогая Белле скользнуть руками под ремни, и она хихикнула.

– Я такой хороший демон, – сообщил я ей. Я не говорил этого вслух, но она сделала мне прекрасный подарок, позволив снова почувствовать себя невинным и чистым, …прошло очень много времени с тех пор, когда я в действительности испытывал подобные эмоции. И в конце нашей игры гениальным ходом с ее стороны было попросить меня отдать ей свою девственность, …и я сделал это. Это был один из самых невероятных моментов в сексуальном плане, какие у меня когда-либо были. Говорят, что когда ты фантазируешь о чем-то, твой мозг в действительности не осознает, что этого не происходит с тобой по-настоящему. Если ты думаешь об этом, твоему мозгу кажется, что это происходит на самом деле. Я был девственником. Я влюбился. И у меня был первый опыт занятия любовью. Белла дала мне это. Однажды я сказал ей, что она насладится моим телом больше, чем моим разумом. Но теперь я думаю, что она занималась любовью с обоими. И пока мое тело принадлежит ей, полностью, …мой разум прислуживает у ее алтаря.

Так что если сейчас она хочет поиграть в демона-любовника, она ПОЛУЧИТ это!

– Я помню, – сказала она, вставая на четвереньки и поворачиваясь ко мне своей обнаженной маленькой задницей, покачивая ею передо мной, и добавила:

– Хочешь отшлепать меня, непослушный ангел?

– Ооооо… – я почувствовал, что верный старина Франкенчлен моментально подпрыгнул, – Да, конечно хочу. А ты выдержишь это, маленькая девочка?

– Давай, – смело произнесла она, немного скосив на меня глаза.

– Хорошо, – я поставил ее тугую задницу так, как мне было нужно, и затем схватил ее за волосы, дергая ее голову назад. Теперь мой голос был жестким и требовательным.

– Возвращаемся к наказанию, да, Белла? – спросил я, совершая другой рукой круговые движения на ее правой ягодице.

– Да, – прохныкала она, – Прости.

– Тебя снова поймали на самоудовлетворении, – многозначительно сказал я, – Виновна или невиновна? Если я вообще должен об этом спрашивать…

– Виновна, – сказала она, устыдившись и опуская взгляд.

– Конечно же, – сказал я немного устало, – Раздвинь свои ноги. Я хочу отшлепать твою голодную маленькую киску. Возможно, на этот раз я излечу твою маленькую проблему.

– О Господи… – прошептала она одновременно нервно и возбужденно. И она раздвинула для меня свои великолепные ножки. Черт, я счастливый сукин сын.

Я сильнее дернул ее за волосы, внезапно очень разозлившись.

– Что ты сказала? – проскрипел я сквозь зубы, – Чье имя ты ОСМЕЛИЛАСЬ произнести, находясь в руках злобного демона?

– Прости, прости! – произнесла она слабым голосом.

– Боюсь, «прости» не сработает, маленькая Белла, – я нахмурился, разводя ее ноги еще шире, пока готовился нанести самый первый удар, – Посмотрим, сможешь ли ты удержать своего БОГА в голове, пока я работаю с тобой. И посмотрим, придет ли он тебя спасать. Считай, потаскуха.

Затем я шлепнул ладонью по круглой ягодице, и она громко вскрикнула, невольно отшатываясь от меня.

– Один! – прорычала она.

После первых пяти шлепков, немного разогревших ее кожу, я поставил ее на колени так, чтобы ее ухо находилось прямо перед моими губами.

– Кажется, я знаю, как вылечить тебя от твоей небольшой… нескромности, моя Белла, – я усмехнулся и приставил свой затвердевший член к ее клитору, медленно двигаясь под ним вперед-назад. Она громко простонала, делая несильные попытки сопротивляться, когда я схватил ее за правую руку.

– Или, возможно, ты хочешь этого, – сказал я затем, – Возможно все это подстроено – чтобы ты упала сюда ко мне. Тебе нравится, когда я шлепаю твою задницу, не так ли?

– Да, – она сделала вдох, и ее груди поднялись и упали в такт с движением ее легких.

– Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя? – спросил я, одним долгим движением лизнув ее яремную вену своим гадким влажным языком.

– Да! – она откинула голову назад к моим плечам, жаждая, чтобы я уделил больше внимания ее шее.

Но у меня был еще один небольшой козырь в рукаве.

– Нет, – я нахмурился и оттолкнул ее обратно, и ее волосы рассыпались у нее по лицу, когда она снова оказалась на четвереньках, – Мне не нравятся киски ангелов. Вы все такие прилипчивые, …такие приставучие. Вы… примешиваете сюда чувства. Они разрушают секс.

– Пошел на хуй! – произнесла она с усмешкой, чем удивила меня, – Я не похожа на всех остальных. Я ненавижу Небеса. Я ненавижу молиться и я, блять, просто терпеть не могу воздержание! Пожалуйста! Я просто хочу хоть раз попробовать. Я не приставучая, клянусь! Ты можешь наказать меня после, …или до… как хочешь.

– Хмм,… ты удивляешь меня, Белла, – лукаво сказал я, – Не многие ангелы признавались мне в подобном. Воздержание, да? Должно быть, это дерьмово. Я подумаю… а пока я немного отшлепаю твою киску. Сейчас можешь сказать мне «спасибо».

– Спасибо, Эдвард, – сказала она с большим уважением, – Спасибо…

– Продолжай считать, девочка, – сказал я, оставляя средней силы шлепок у нее между ног.

– Восемь… – прохныкала она, и я погладил место, которое только что ударил.

На самом деле я бил не очень сильно, но в этом состояла цель игры – она была у финиша своего весьма болезненного наказания.

– А теперь, потаскуха, скажи мне… – я рывком поднял ее на колени, прижал губы к ее уху и своим самым бархатным голосом спросил:

– Ты сожалеешь о том, что доставляла себе удовольствие?

– Нет, – сказала она с рыданием в голосе, превосходно играя свою роль, – Это приятно, …и я получила лишь удовольствие, …я приму наказание, …но я не могу сказать, что я сожалею об этом. Мне нравится.

– Хммм… – я ухмыльнулся, – Хороший ответ. Думаю, я трахну тебя. У тебя есть потенциал.

– Спасибо, Эдвард, – сказала она с улыбкой облегчения и удовольствия на губах.

– Не так быстро, – сказал я с ноткой отвращения в голосе, забирая верхнюю часть от красного бикини Беллы и используя его как демонскую веревку, – Дай сюда свои руки.

Она сложила руки за спиной, протягивая их ко мне, и я слабо связал их вместе двумя узлами.

– Я знаю о вас, ангелах и о силе вашего прикосновения, – поделился я, – Я не оставлю тебе ни единого шанса.

– Хорошо, – она согласилась без сопротивления.

Сейчас она лежала, положив голову на постель, со связанными за спиной руками, и ее голая задница находилась прямо напротив моей ноги. Я осторожно отделил две пряди ее длинных волос и нежно потянул за них, приподнимая ее голову с кровати, держа пряди на манер лошадиных вожжей.

Она возбужденно простонала, когда я приготовился войти в нее, … и я медленно проник в мягкую, блестящую щелочку, которая болела по моей вине. И мы снова стали единым целым.

Черт, секс с Беллой был охуенно прекрасен, гораздо прекраснее каждого раза, когда мы занимались любовью. Со временем она стала хорошим ролевым игроком, и была столь же восхитительна, сколь и я в ее роли. Мне следовало понять, что у нас с ней все слишком хорошо, потому что два вечера спустя нас снова посетили судебные исполнители, готовые снова начать свою любимую игру в вопросы и ответы.

На этот раз они начали с Беллы, и увели ее, чтобы поспрашивать наедине! Я возмущался и протестовал, но они не остановились. В конце концов, Белла позволила им сделать это и сказала, что с ней будет все в порядке. Мне было жутко неприятно, но меня отправили в нашу спальню, в то время как она говорила с ними за кухонным столом. Я чувствовал себя словно ребенок, которого поставили в угол, и я сел в комнате, размышляя, чем мне заняться, пока моя Белла сражается там с «тупым» и «еще тупее».

Я увидел свой рюкзак в углу комнаты и бросил на него злобный взгляд. Нет. Я не буду ЭТОГО делать.

Но ты ведь ХОЧЕШЬ пройти остаток этого пути, не так ли? Это кое-что, чем ты можешь заняться, пока Белла проходит свой собственный отрезок дерьмового пути.

Я ненавидел этот хороший голосок в своей голове. Он так раздражал.

Плохой голос в моей голове говорил, что прямо сейчас я могу поиграть в видеоигры на приставке «wii».

– Но игровая консоль в гостиной! – довольно заметил мой невинный голос.

Может быть, я просто посмотрю, на каком месте мы закончили и сколько мне еще читать Питеру вслух, сказал я себе. И прежде, чем я это понял, я уже расстегивал свой рюкзак и вытаскивал «Ебучий дневник».

Сделав очень глубокий вдох, я пролистал дневник до той страницы, которую последней читал вслух доктору Питеру.

Господи, я ненавижу эту ебаную тетрадь. Я ненавижу смотреть на слова, написанные на ее страницах. И больше всего я ненавижу те страницы, которые осталось дочитать.

– Блять, – пробормотал я себе под нос, пока пересчитывал их, считая страницы с обеих сторон.

Восемь. Осталось восемь Богом проклятых страниц.

Я не обязан был этого делать, но я опустил глаза, чтобы прочитать несколько слов, которые должен был читать вслух во время следующего сеанса.

Я очнулся от сильного рывка, когда ледяная вода ударила мне в спину и потекла вниз по моей обнаженной заднице, и я заорал, выпучив глаза, заставив себя осмотреться по сторонам, чтобы понять, в каком затруднительном положении я сейчас нахожусь.

Когда я вскрикнул, то осознал, что у меня во рту находится что-то длинное и пластиковое, щекочущее мне заднюю стенку глотки. Кляп в форме члена. Но у основания, которое находилось у моих губ, он был ровным, кожаным, и я ощущал маленький металлический навесной замок, который висел сзади у меня на шее, надежно удерживая пластиковый член на месте.

Я ничего не видел, но глаза у меня не были завязаны. Я издал еще один слабый звук, просто чтобы проверить – что вокруг меня происходит. Я ощутил запах древесины, и почувствовал, что мои плечи покоятся на жесткой деревянной поверхности. Моя голова находилась внутри небольшого ящика, вделанного в пол. Я уже был здесь раньше, это было творение Виктории. С позиции доминанта казалось, что моя голова находится в отверстии в полу, невидимая для него, …и я ощутил кожу, которой был обвязан на уровне таза, свешивающуюся с потолка и удерживающую меня в дюйме или около того от пола. Мои ноги были зажаты в некое подобие металлических трубок, примерно через каждые два дюйма, надежно скрепленные друг с другом так, что я даже не мог ни согнуть их, ни вытащить из этой металлической конструкции. С точки зрения сэра Кевина я стоял на цыпочках, наполовину согнувшись, а моя задница висела в воздухе. Мои руки находились прямо у меня за спиной, в тугом кожаном рукаве, немного приподнятые и также чем-то привязанные к потолку, просто для того, чтобы они были неподвижны, а также для того, чтобы мне было неудобно.

Блять. Я находился в наилучшей позиции для того, чтобы меня трахнули. Полагаю, медовый месяц начался.

Я почувствовал, как большая рука плеснула холодной воды мне на задницу, и звук почти эхом разнесся внутри ящика, когда я услышал его голос.

– Моя спящая красавица проснулась? – весело спросил он, растирая холодную воду по моей левой ягодице, словно поглаживая меня.

– РРРРРРР! – прорычал я в ответ, пытаясь пошевелить ногами и сбросить с себя его ебаные руки, …но я не смог пошевелить даже волоском! Он связал меня вполне профессионально.

– Эй, ты, заткнись там! – он сильно ударил ботинком по тыльной стороне моей ноги, прямо под задницей, и это было охуенно больно, потому что я был закован в металлические трубки.

Я вскрикнул со злостью, делая пару вдохов, борясь с дыханием с этой штуковиной во рту. К счастью, я имел опыт и знал, как дышать с такими кляпами во рту. Неопытный саб мог запаниковать и забыть набрать воздух в легкие, и я видел, как такое случалось с другими сабами, когда мы играли. Однажды мне было приказано делать одной девушке-сабу искусственное дыхание «рот-в-рот», чтобы оживить ее.

– Просто продолжай там сосать член! – приказал он, и, судя по его тону, от его образа романтического любовника не осталось и следа. Я был рад. Более оскорбительным было то, что тебя гладят и шепчут на ухо, словно я добровольно принимаю участие в этой игре. Уж лучше пусть он ненавидит меня и будет со мной жесток. Так легче.

Я вырывался и орал изо всех сил. И это было правильно. Я всегда был таким послушным, на все согласным. Белла научила меня давать сдачи, …даже если ты знаешь, что не выиграешь, …это гораздо лучше. Она была права.

– Давай, потрать свои последние силы на бесполезное сопротивление, – сказал сэр Кевин, и, судя по голосу, он стоял в нескольких футах от меня, когда я бросил попытки пошевелить руками. Они лишь причиняли мне сильную боль.

– Это я и имел в виду, – кажется, сэр Кевин приближался, – Ты БУДЕШЬ выпрашивать мой член. И когда ты начнешь умолять, я скажу тебе «нет». Когда ты сломаешься, меня будет очень тяжело упросить. Тебе придется умолять меня снова и снова, чтобы я принял твое приглашение. Но это произойдет, мой сладкий Эдвард. Вот увидишь.

– Пошел НА ХУЙ! – неразборчиво произнес я из-за того, что во рту у меня находилось очень толстое дилдо. Но, думаю, он услышал меня.

– О, мой бедный милый раб… – сказал сэр Кевин с нотками грусти и разочарования в голосе, – Не беспокойся, я помогу тебе. Я заставлю тебя снова увидеть всю прелесть бытия сабмиссива.

Я с большим трудом вдохнул через кляп. Моя спина уже болела из-за хуевой позиции, в которой я находился.

– Хороший мальчик, береги свой воздух, – сказал сэр Кевин, и его голос сейчас был более дружелюбным, а его рука игриво двигалась вниз по моему позвоночнику. – Он тебе понадобится, когда ты начнешь кричать.

Затем он дважды шлепнул меня по мокрой заднице, словно говоря тем самым, что пора начинать.

– Ты знаком с тростями? – спросил он, и мой желудок ухнул вниз.

Да, я знаком с тростями. С длинными деревянными тростями. С толстыми и с очень тонкими. Но все они били охуенно больно. Тонкие были даже хуже. Даже один легкий удар – и у тебя на заднице появляется длинный порез. Но Виктория била меня тростями не только по заднице. Она двигалась дальше вниз, к тыльной стороне моих ног, била по внутренней поверхности бедер, и даже по подошвам. Черт, это было подло. Толстые трости оставляли синяки и могли даже переломать кости, если пользоваться ими неправильно. Однажды Виктория сломала мне две кости на ноге, и в то время мне казалось, что это наихудшая боль из всех мной испытанных. Она заставила меня прождать два дня, прежде чем на переломы взглянет врач, что было даже ужасней. И позвольте сказать, что танцевать в клубе и позволять женщинам лапать меня с двумя переломанными костями – это невесело.

– Я понимаю, что тебе неудобно говорить, но я хочу, чтобы ты ответил мне, Эдвард, – сказал Кевин, – Или я действительно сделаю то, чего не хочу делать, и, когда приедет твоя дочь, мы сможем немного поиграть в «брак втроем». Ты знаешь, что это означает, Эдвард?

Пидор.

– Да, – сказал я. Это слово больше напоминало нежное хрюканье, но его голос звучал довольно, когда он ответил мне.

– Очень хорошо, – сказал он, поглаживая вверх-вниз рукой по моей заднице. Я сжался и снова попытался пошевелить ногами, услышав, что он идет, – Ах, ах, ах, …расслабься, раб.

Я снова расслабился, думая о Кэти. Я бы скорее умер, чем позволил этим ублюдкам прикоснуться хоть к волосу на ее голове. Поэтому я расслабил ноги и получил шлепок по заднице в награду за свои усилия.

– Хороший мальчик, хорошо, – сказал он и я почувствовал тошноту от того, что он говорил со мной словно с тупым животным.

– Видишь – я знаю, что эта девочка сделала с тобой, – начал сэр Кевин, приложив тонкую трость к моим ягодицам, пока не ударяя, а для начала лишь прикасаясь деревом к моей плоти, прикидывая – куда нанести первый удар.

– Она заставила тебя поверить в то, что любиттебя, да? – нежно спросил сэр Кевин, почти так, словно ему жаль меня, – Мой бедный Эдвард. Она не может тебя любить. Ты раб, да еще и шлюха в придачу. И это также означает, что ты НЕ МОЖЕШЬ любить ЕЕ. Что ТЫ знаешь о том, как кого-то любить? Посмотри на себя – мы сосешь пластиковый член, а твоя бедная маленькая задница висит в воздухе и почти умоляет меня трахнуть тебя.

Теперь я разозлился. Не только потому, что он хотел причинить мне боль, пытать меня и трахнуть, но и потому, что он пытался забрать у меня Беллу.

На хуй его. Я не отпущу ее без отчаянного сопротивления, которое я ощущал сейчас у себя внутри.

Я зарычал как разозленный гризли и почувствовал, что слезы собираются у меня на глазах, в то время как мое тело продолжало висеть, продолжая попытки освободиться, …но тщетно.

– Женщины – лгуньи и предательницы, …и они вырывают твое сердце лишь для того, чтобы в виде брелка повесить его на свой ящик, полный дерьма, – сказал Кевин, и секунду спустя, нанес первый удар тростью по моей заднице.

– ММРРРРРРРРРР! – я задохнулся от боли, зажмурил глаза и сдержал хныканье, которое просто рвалось наружу. Я не дам ему услышать его. В любом случае, постараюсь.

Я почувствовал, что моя кожа пульсирует от боли, почти горит, и я знал, что рубец от удара сейчас увеличивается в размерах и становится багряным.

– Даже твоя маленькая девочка вырастет и станет одной из них, – Кевин почти злился, когда говорил о моей дочери, и мне хотелось порвать его ебаный рот. – Она будет использовать мужчин и манипулировать ими, …брать их и затем вышвыривать, …она станет такой же маленькой ПОТАСКУХОЙ, как и все остальные, …такой же, как ее мать.

Я вскрикнул в ярости, и через секунду получил второй удар. Я знал, чего он добивается, говоря все это. Он хотел причинить мне не только физическую боль, он также собирался попытаться причинить мне боль эмоциональную, промыть мне мозги и сломать, чтобы я стал таким же ебанутым, как и он.

К счастью для меня, я узнал доктора Беллу до того, как попал в эту дерьмовую ситуацию. Я держался за все те слова, которые она мне говорила, о том, как быть сильным, о том, как постоять за себя и за то, что я люблю. Я почти хотел, чтобы она как-нибудь узнала, где я, …чтобы помогла мне прямо сейчас, …чтобы знала, что сделала меня лучше, сильнее. Моя старая личина, которая не знала ее, уже давно бы с улыбкой подчинилась, выдержала бы все и притворилась бы, что все хорошо. Я ненавидел свою старую личину. В одном я был уверен – этого парня больше нет. Он мертв. И я был рад. Я никогда не стану таким снова. Так сказала Белла. И сейчас я ей верил.

Я быстро закрыл тетрадь, содрогнувшись, когда вспомнил о боли, которую сэр Кевин причинил мне после этого. Мне действительно не хотелось переживать это заново. Я хотел бы остановиться здесь, на этом месте, где я сильный и решительный, а не дальше, где я сильно измучен и слаб.

Затем вспышки воспоминаний пронеслись у меня в голове. Непрошенных воспоминаний об очень больших анальных игрушках, которые медленно с силой входили в меня, пока я кричал во всю мощь своих легких, думая, что моя задница расколется надвое, а сэр Кевин в это время говорил мне расслабиться и успокоиться. Я вспомнил электрошокеры, и то, как сэр Кевин ухитрился прикоснуться ими к каждому дюйму моего тела, особенно к очень чувствительным его участкам. Я вспомнил о том, как он снова начал со мной игру с огнем, сразу после того, как я окончательно ослаб.

Но отчетливее всего я помнил о том, как он продолжал попытки заставить меня возненавидеть Беллу и даже свою собственную дочь. Но я вспоминал это поверхностно, ни за что не позволяя ему забраться к себе внутрь. Я не поверил ни во что из этого, ни на секунду. Я просто терпел, или пытался вынести все его игры; в любом случае, вскоре его слова перестали доходить до моего сознания и просто превратились в шум на заднем фоне.

И даже после всего этого он сломал меня лишь тогда, когда упомянул Беллу и Кэти.

Я отложил тетрадь, не желая думать об этом сейчас.

Я сломался, да, потому что он угрожал моим девочкам. Тем не менее, я был рад, что нес любовь к ним в своем сердце. Я был рад, что эти люди есть в моей жизни – кто-то настолько ценный, что никто другой не мог его заменить. Кто-то подумал бы, что это делает его слабым. Но меня это делало сильным.

Конечно, я вынужден был прекратить сопротивление и согласиться. Я вынужден был сосать его скользкий член и глотать его мерзкую сперму, …и затем вынужден был снова и снова умолять его трахнуть меня. Я вынужден был пресмыкаться перед ним как собака, целуя и вылизывая его с головы до ног, и соблазнять его, чтобы он трахнул меня.

И как только я был готов подумать, что сейчас распрощаюсь с содержимым своего желудка, он согласился.

Я действительно пытался вести себя тихо, когда он, наконец,… проник внутрь меня, но не смог. Я рыдал и вырывался, ненавидя этот кусок дерьма, который сейчас слился со мной в единое целое, …и звуки, которые он издавал, …словно любовник, наслаждающийся каждой секундой секса, игнорируя МОИ звуки боли, злости и неповиновения.

Я даже помню, как кричал ему:

– ВЫЙДИ ИЗ МЕНЯ! Выйди НА ХУЙ ИЗ МЕНЯ!

Он лишь стал двигаться медленнее и вскоре я уже умолял его со слезами на глазах:

– Пожалуйста – НЕ НАДО БОЛЬШЕ! Пожалуйста, …сэр Кевин!

Я был последним, чье мнение по этому поводу его интересовало, и я был вынужден умолять его как маленькая сучка.

Но он лишь получал большее наслаждение, слушая мои всхлипы и крики, ускоряя движения, сжимая мою задницу и целуя мою вонючую потную спину. Казалось, он трахал меня вечность, прежде чем кончить. А затем, словно всего прошедшего было недостаточно, он перевернул меня и принялся ЛИЗАТЬ меня. И сосать мне. Я все еще был прикован на цепь и сопротивлялся. Хотя, это не имело успеха. Он по-прежнему получал все, что хотел.

За исключением Беллы и Кэти.

Поэтому, после того, как все закончилось, я тоже получил то, чего действительно хотел. Они были в безопасности. К ним не прикоснулись эти засранцы. Это единственная мысль, благодаря которой я смог остаться единым целым после всего, через что прошел.

И сейчас судебные исполнители сидели у нас и допрашивали Беллу о том, что случилось следующей ночью.

Когда она оказалась достаточно храброй, чтобы прийти в это змеиное логово лишь для того, чтобы спасти меня. Я действительно не заслуживаю эту женщину, я знал это. Но я был благодарен за то, что я получил этот дар, эту богиню, которая была создана только для меня. Чем больше я думал о Белле, о ее детских печалях, … о том, что она потеряла мать, и о том, что Чарли большую часть времени отсутствовал, тем больше понимал, почему она выбрала себе такое призвание – просто потому, что хотела лучше понять своего отца, что всегда меня поражало. Она продолжала все больше узнавать о том, как дотянуться до людей и помочь им, как вылечить людей, которым больно и которые потеряны, … и раз уж наши тропинки пересеклись, …похоже, этому было суждено случиться.

Белла наконец-то встретила свою половинку, и она, закатав рукава, принялась работать со мной, …и то, что она влюбилась в меня – для нее это одновременно просто чудо и жестокая шутка.

Но, кажется, шагая по жизни, она сделала на этом пути большой крюк, что привело ее ко мне. Если бы этого не случилось, она могла бы закончить университет, получить какую-нибудь докторскую степень и открыть практику в Хэмптоне (престижный и богатый район Нью-Йорка на востоке Лонг-Айленда – прим.пер.) или что-нибудь в этом роде.

– НЕТ, ОН НЕ ДЕЛАЛ ЭТОГО! – я услышал крик Беллы, немедленно подскочил и побежал к ней еще до того, как осознал, что мои ноги стучат по полу.

– Что за хуйня? – я, нахмурившись, взглянул на парня – судебного исполнителя, как бы его там ни звали, и коснулся плеча Беллы.

Она не плакала, но выглядела злой, и беспомощно подняла на меня глаза.

– Они пытаются повесить на тебя смерть Виктории, – почти выплюнула она, свирепо глядя на них.

– Нет, НЕ ПЫТАЕМСЯ! – крикнула Бенсон, – Мы просто хотим знать правду, чтобы она не застала нас в самый неподходящий момент в суде, когда найдутся вещественные доказательства! Если нас поймают на лжи, мы ПОКОЙНИКИ.

– Мы не лжем, – сказал я, – Нас похитили, в меня СТРЕЛЯЛИ и попали в Чарли! Они собирались ИЗНАСИЛОВАТЬ Беллу, и Бог знает, что еще! Разве это не называется самозащитой?

– Да, но в это трудно поверить, если жертва была в наручниках, – пробормотал Моррисон.

– Жертва? – у Беллы округлились глаза, и повысился голос, – Виктория? Дайте мне перерыв!

– Думаю, ребят, вам пора, – я погладил Беллу по затылку, бросив на них строгий взгляд, осмелившись отказать им.

– Отлично, – сказала Бенсон, пробегая руками по волосам и собирая свои папки, – Но вам, ребят, лучше решиться признаться и рассказать нам, что произошло на самом деле. Или вы оба отправитесь в тюрьму на долгие-долгие годы.

Когда они закрыли за собой дверь, Белла сделала глубокий вдох и задрожала в моих руках. Она взглянула на меня со слезами на глазах и прошептала:

– Я собираюсь рассказать им.

– Рассказать им что? – спросил я, уставившись на нее как на сумасшедшую.

– Что я сделала это, – она моргнула и отвернулась от меня, – Что я сбросила на нее свечу. Что я убила ее.

– Ш-ш-ш-ш… – я прикрыл ее рот ладонью и прошептал:

– Они могли оставить здесь «жучки»!

Затем я громко сказал:

– Ты никого НЕ убивала, Белла. Это был Я. Мы оба это знаем. Эта сука мучила меня ДОЛГИЕ ГОДЫ, Я ХОТЕЛ ее смерти!

– Эдвард, прекрати! – она вырвалась из моих рук, – Здесь нет никаких «жучков». Но они правы. ДНК, частицы волос, …мой отец коп, я знаю о таких вещах. Они рано или поздно узнают, …что это была я. Я не позволю тебе отправиться в тюрьму, чтобы защитить меня. Как я буду с этим жить? Я должна рассказать им правду. Возможно, они смогут мне помочь. Скажу, что это было временное помешательство или еще что-нибудь. И я получу всего несколько лет взамен пожизненного заключения.

– Нет, Белла, ни несколько лет, нисколько! – я почувствовал, что мое сердце разбивается лишь при мысли об этом, … о том, как они уводят Беллу со скамьи подсудимых в наручниках, а я сижу и наблюдаю за этим, … и меня затошнило, стоило мне представить себе это, – Ты НЕ сядешь в тюрьму, ЧЕРТ ПОБЕРИ! ВООБЩЕ!

– Это нормально, Эдвард, – Белла взглянула на меня и грустно улыбнулась, – Я не сожалею об этом. После всего, что она сделала тебе… и Кэти. Я была рада сделать это. Единственное, о чем я сожалею – это то, что она не исчезает из твоей жизни, …из твоей головы. Если бы я смогла сделать это, я бы с радостью приняла три пожизненных приговора. Ты заслуживаешь того, чтобы быть свободным, Эдвард. Во всех смыслах. Наконец-то. Я не позволю запереть тебя снова… ни за что.

Я всхлипнул и сказал глубоким голосом:

– Пожалуйста, прекрати так говорить. Ты меня пугаешь. Складывается такое впечатление, что ты сдаешься. Не сдавайся, Белла, я тебя умоляю. Борись за нас. Продолжай бороться, пожалуйста. Если ты нас бросишь бороться, какие шансы будут у меня? Какие шансы будут у Кэти?

– Не надо…, – она заплакала и попыталась отвернуться от меня, но я грубо притянул ее обратно, чтобы она смотрела мне в лицо.

– Нет, я НЕ ПОЗВОЛЮ тебе сдаться, – я услышал, что мой голос дрожит, – Ты никогда не позволяла мне сдаться, поэтому и я ТЕБЕ не позволю. Ты ничего им не расскажешь, ты слышишь меня? Если ты это сделаешь, я встану и заявлю, что Викторию убил я один. Они поверят МНЕ. Я – всего лишь грязная шлюха, а ты студентка колледжа, дочь шефа полиции.

Она со злостью пристально взглянула на меня, зная, что я прав.

– Пожалуйста, Белла, останься со мной, – сказал я шепотом, проводя своим носом по ее маленькому носику, а руками нежно обнял за лицо, – Не сдавайся. Прислонись сейчас ко мне так, как я всегда прислонялся к тебе. Сейчас я достаточно силен. Благодаря тебе. Я могу поддержать тебя. Пожалуйста, позволь мне. Доверься мне. Я не дам тебе упасть.

Она разрыдалась и, обессилев, упала в мои объятья, шмыгая носом у моей груди, в то время как я покрывал ее голову поцелуями, прижимая ее к себе изо всех сил.

– Я так сильно тебя люблю…, – продолжал я повторять ей, позволяя выплакаться, – Я не могу жить без тебя. Я не хочу без тебя жить. Мне так жаль. Я лишь хочу сделать тебя счастливой. Это все, чего я когда-либо хотел. Пожалуйста, не оставляй нас. Ты моя жена. Ты мама Кэти, …ты нужна нам, …ты очень сильно нам нужна.

Наконец, она затихла и взглянула на меня, …и на ее лице появилась легкая улыбка, даже, несмотря на то, что глаза были красными и опухшими от слез. Но она по-прежнему оставалась самой красивой женщиной из всех, что я видел. И она моя. И сейчас я отказываюсь отпускать ее.

– Я – твоя жена? – пропищала она, будучи едва в состоянии говорить.

Я улыбнулся ей в ответ и кивнул.

– В моем сердце – да. Но ты гораздо больше, чем просто жена. Ты мой партнер. Ты мой друг. Ты моё всё. Ты не можешь оставить меня одного. Без тебя, я, блять, просто недоразумение.

Она негромко рассмеялась и шмыгнула носом, вытирая правый глаз.

– Ты – недоразумение, – пошутила она, – Только посмотри на себя…

– Я знаю… – я ухмыльнулся ей в ответ, целуя в лоб и не выпуская из рук ее лицо, – Поэтому ты ДОЛЖНА остаться и присматривать за мной. Останешься, да?

– Прости, – она опустила глаза, а затем снова подняла их на меня, – Я не думаю, что смогу уйти, даже если попытаюсь. Я просто так боюсь, что…

– Нет, – я поцеловал ее в губы, минуту не давая ей говорить, а затем сказал, закрыв глаза:

– Ни слова больше об этом. Мы должны научиться перестать бояться. Мне очень понравилось, когда ты сказала мне, что ты больше не чувствуешь страха. Это придало храбрости и мне тоже. Так что не будем возвращаться к этому. Больше никакого страха. Пообещай мне.

Теперь я взглянул ей в глаза, и она слегка кивнула мне, соглашаясь. Она была психологом, и прекрасно знала все о том, как страх калечит душу.

– Больше никакого страха. Я обещаю, – твердо заявила она, крепче прижимаясь ко мне.

Coloring outside the lines. Глава 39 (часть 1)

Глава 39. Приходи меня ловить.

Часть 1.

От автора: *Привет, ребят! Я соскучилась по всем вам! Надеюсь, все вы нашли себе приятеля? Держитесь вместе! Следующие несколько глав будут трудными! Знаете, это моя история и я ничего не хочу менять! LOL!*

EPOV

Мы вернулись к нормальной жизни, концентрируясь на скучных мирских делах, …делах, которые в большинстве семей считаются само собой разумеющимися. Воскресные ужины с Беном и Анджелой, помощь им в кафе-мороженое, …субботние свидания за ужином в ресторанчике Джимми Чена, …чтобы «помериться хуями» с Маркусом… и получить очередное «несчастливое печенье» с таким приятным посланием от богов. Чтение вслух Питеру, пытаясь сдержать тошноту во время чтения с подробностями того, что сэр Кевин сделал с моим телом и с моей головой, …попытки терпеть Джоша и его постоянное присутствие в нашей жизни, …он даже ХОДИЛ С БЕЛЛОЙ ПО МАГАЗИНАМ, если вы можете в это поверить! Может быть, он гей? Я ничего не имею против геев, но… уверен, что с радостью воспринял бы эту новость. Возможно, тогда он смог бы мне понравиться и я бы расслабился. Но сейчас, когда я смотрю на него и на его идеальное лицо и небрежные длинные волосы… блин,… нет, он никогда мне не понравится.

И, конечно же, иметь дочь – это также работа на полный рабочий день. Кэти прекрасно училась: у нее было четыре «пятерки» и одна «четверка» – по физкультуре, и я считал, что это прекрасно. Я сам всегда ненавидел физкультуру. По-видимому, она получила «четверку», потому что не смогла перебросить волейбольный мяч за сетку. Великое дело. Она маленькая. Ебаные учителя физкультуры.

Белла с Кэти продолжали сближаться благодаря книгам, …и являли собой милейшую картину, когда сидели на диване, обняв друг друга ногами, лицом друг к другу, и читали «Гарри Поттера» – каждая свой экземпляр. Я уже читал эти книги, а Белла – еще нет. Она втянулась, прочитав первую и мне было очень весело слушать ее охи и ахи по поводу происходящих в книге событий. Затем она рассказывала нам о прочитанном, и мы ей говорили: «О, я знаю! Драко Малфой – настоящий маленький засранец!» Ну, последние слова говорил я, а не Кэти.

Также мы с Кэти побывали на конюшне у Дэнсер, …и я учил ее ездить верхом. Она ехала на Йо-Йо, единственной лошади, которой я доверил свою дочь, а сам ехал верхом рядом с ней, инструктируя ее по ходу, наслаждаясь прогулкой вокруг конюшни. На улице было очень красиво и время перед закатом – сумерки – напоминало волшебное.

Мы прекрасно поговорили о многом, …немного о Тане, …у нее было много вопросов о своей маме, и я отвечал ей доброжелательно и честно. Затем она спросила меня о моих отношениях с Таней, …и о том, почему мы все время ругались.

Это был более трудный вопрос, но, думаю, я хорошо справился с ответом на него. Я не лгал ей, я попытался быть честным, не упоминая о вещах между мной и Таней, которые были предназначены лишь для взрослых ушей.

Но больше всего я упирал на то, что Таня всегда любила ее, как и я, …и что это была не ее вина, ни в коем случае. Я сказал ей, что она была солнцем в нашей жизни, …и что бы мы ни делали, мы в первую очередь думали о Кэти. Кажется, эти слова сделали Кэти счастливой и принесли ей кое-какое облегчение.

Я тоже задал ей много вопросов. О том, что она думала, когда я уехал, что причиняло ей боль, пока она все эти годы жила без меня. Я даже вынудил ее признаться, что она злилась на меня, за то, что меня не было с ней тогда, когда она больше всего нуждалась во мне,… и мы с ней поговорили в духе бесед с доктором Беллой.

Единственный вопрос, на который я не смог ей ответить в тот день, звучал так: «Кстати, а где ты был все это время? Поп-Поп сказал, что ты работал, а когда ты вернулся, ты сказал что-то о плохих людях, у которых ты был. Что случилось?».

Я подавился словами, …и слезы потекли из глаз, когда я ответил ей.

– Я обещаю, что расскажу тебе это… однажды, – поклялся я, глядя на ее волосы, которые оранжевый закат окрасил в сверкающие отблески пламени, – Я хочу, чтобы ты знала. И в то же время, я боюсь, что ты возненавидишь меня, когда узнаешь. Это неприятная история. Это мой самый большой страх – что ты возненавидишь меня, когда узнаешь о моем прошлом. Я клянусь тебе в одном – я делал все это ради тебя. Чтобы ты могла жить хорошей жизнью, …и чтобы у тебя было все, чего ты заслуживаешь. Я бы отдал душу, чтобы убедиться в этом.

Может быть, и отдал.

– Пап, – она взглянула на меня так, словно я был слабоумным, – Я никогда не возненавижу тебя. Прекрати беспокоиться об этом. Ты мой папа. Я люблю тебя. Это такая «бородатая» фраза…

Я секунду хихикал и согласился с ней, даже, несмотря на то, было весьма волнительно слышать от нее такие слова.

– Хорошо, но будь хорошей девочкой и говори только такие слова, какие сказал бы Гарри Поттер, – я немного сослался на ее героя, ухмыляясь в ответ на взгляд, который она бросила мне.

– Прости, – я поднял руки вверх, – Я люблю Гарри.

Иногда Кэти ходила к Тао, в квартирку над рестораном Джимми Чена, а порой Тао торчал у нас дома. В любом случае, вряд ли был хоть один день, когда они не виделись друг с другом.

По прошествии еще пары месяцев все мои студенты, изучающие японский, начали очень хорошо общаться с Тао, …а он начал разговаривать с нами по-английски. Было еще очень долго до того момента, когда мы смогли бы сесть и свободно поболтать друг с другом, но более-менее языковой барьер был пройден.

Большой проблемой для меня на наших уроках было сохранять строгое выражение лица, когда на занятия приходили Маркус и Дональд Дак. Я думал, что Маркус ненавидит МЕНЯ, …но Дональда он ненавидел гораздо БОЛЬШЕ. Я думаю, Маркус просто завидовал Дональду, потому что у того с языком все получалось гораздо лучше, тогда как самому ему приходилось трудиться немного усерднее. И Маркус НЕНАВИДЕЛ ошибаться, он ОЧЕНЬ злился! Однажды вечером у меня даже возникло желание поставить его в угол – так отвратительно он вел себя на уроке.

Маленьким преимуществом в работе учителя для меня было то, что Белла возбуждалась, пока я вел занятие. Я замечал это несколько раз и, в конце концов, не выдержал. Я оставил ее после занятий, чтобы обсудить ее… успеваемость.

Кэти в тот вечер ушла вместе с Маркусом и Тао, поэтому весь класс был в нашем распоряжении.

Боже, это была прекрасная ночь!

И Белла с мистером Калленом договорились, что если она продолжает фокусироваться на изучаемом материале, а не на мне во время урока, я уделяю ей дополнительное, особое внимание после урока, …ну, знаете, личные занятия с репетитором. Боже, я хотел быть настоящим учителем! Однажды Белла даже принесла мне яблоко, и я нашел ему прекрасное применение, заставив ее держать его в зубах, когда наклонил ее над столом, спустил ее трусики к лодыжкам и познакомил со своей любимой линейкой. Я восторгался звуками, которые она издавала, держа яблоко в зубах, пока шлепал ее маленькую розовую задницу, совсем слегка, само собой. Это были негромкие сексуальные похрюкивания и хныканье… ЧЕРТ! И даже, несмотря на то, что линейка не била ее слишком больно, звуки шлепков были очень громкими, когда линейка прикасалась к ее плоти! Я отвердел за две секунды, и Франкенчлен, облачившись в свою маленькую шапочку выпускника, был готов к игре.

Позднее, я вытащил яблоко и откусил от него большой кусок. Ее руки находились у нее за спиной – она сложила их там для меня, пока я проверял, как она выучила некоторые японские глаголы и фразы, и пока лизал и сосал ее киску, стоя сзади.

Она была такой хорошей девочкой, что я трахал ее и позволил говорить со мной в процессе, но только на японском. И я отвечал ей тем же. Было очень забавно то, что мы делали это почти каждый раз, когда наступала очередь Тао забирать Кэти к себе домой с ночевкой.

В последнее время я начал замечать, что я не так уж против подобных игр. Я не находил их грязными или унизительными, как привык считать, пока это было моей работой. Мне очень нравилось, как сильно Белла наслаждается этими играми и в ее глазах я читал совершенно новый восторг, которого никогда не было там раньше. Я не считал, что чтение вслух этой херни с доктором Питером оказывает хоть какую-то пользу, но, возможно, мне это помогало. Было странно осознавать, что постепенно я выздоравливаю, но, кажется, чтение делало свое дело. И затем, внезапно, я осмотрелся по сторонам и понял, что мне лучше, и я уже не тот, что раньше, …это было клево.

Мне больше не снились кошмары про сэра Кевина, … и мысли о Виктории мелькали у меня в голове лишь время от времени, …а не каждый день, как это было раньше. У меня из головы совсем не выходили мысли о суде и судебных исполнителях, …но когда их не было поблизости, я ухитрялся затолкать мысли о них в самый угол сознания, где они и находились, чтобы я просто не забывал об их существовании. От тревожных мыслей о тюрьме, суде, Джеймсе и обвинениях против него, избавиться было невозможно, и они просто омрачили бы мою радость от каждой минуты, что мы проводили вместе, прежде чем обо всем этом дерьме станет известно всем, …а я не позволил бы этому случиться. Если бы меня посадили в тюрьму на год или два, так тому и быть. Но прежде, чем они уволокут меня в камеру, у нас троих останутся кое-какие охуенные воспоминания, и даже если мы прожили вместе как семья всего лишь год, это будет лучший год в нашей жизни, а у некоторых людей и этого нет. И теперь, когда я поклялся Белле избавить ее от желания сдаться, я мог снова дышать и забыть о своих снах, в которых на ней была оранжевая тюремная роба, и ее перевозили в женскую тюрьму, а я кричал ее имя, удерживаемый толпой копов.

Светлым пятном в нашей жизни был тот факт, что у Кэти в школе появилось несколько новых друзей помимо тех маленьких сучек, и я знал, что так и будет. Она в точности выполняла все, что советовала ей Керри в письмах, чтобы не общаться с теми жестокими детьми. Мы с Керри поддерживали постоянную переписку. Она рассказала нам о том, как вернулась в старшую школу и как тяжело ей это давалось. Ей было очень страшно, но все ее старые друзья приняли ее с распростертыми объятьями. Все они знали лишь то, что она больше года пропадала, а теперь вернулась. Керри решила быть разборчивой относительно того, кого посвятить в эту историю, …решив довериться лишь родителям и паре самых близких друзей. Мне было грустно узнать, что ее бойфренд, Джулиан, услышав ее историю, взбесился и обиделся на нее. Я написал ей в ответ, что, возможно, ему просто нужно время, и он вернется. А если нет – значит, он был для нее недостаточно хорош. Я сказал ей, что мужчина, с которым она, в конце концов, останется, будет не просто любить ее со всеми ее изъянами и ошибками, а будет любить ее за всю силу, благодаря которой она выжила в такой непростой ситуации. Я напомнил ей о том, как Белла приняла и любила меня, зная все о моем прошлом. Я сказал ей, что где-то есть человек, достаточно сильный, чтобы любить ее так, как она того заслуживает, …и в один прекрасный день она его встретит. Но, что более важно, сказал я ей – к черту поиски мужчины! Сначала полюби себя, сказал я ей, прости себя и выстрой свою жизнь заново, прежде чем волноваться о том, что какой-то мальчик о тебе подумает.

Тогда я остановился на середине предложения, не выпуская ручку из рук, …и осознал, что мне следует воспользоваться собственным советом и сделать то же самое. Я провел слишком много лет, ненавидя себя и думая, что я недостаточно хорош для любой приличной женщины, …я напрасно тратил драгоценное время, хныча о том, что я всего лишь шлюха и игрушка, когда мне следовало смеяться и наслаждаться жизнью с Беллой и своей дочерью, без стыда и чувства вины. Черт, я такой дурак!

И эти письма Керри помогали и мне тоже. И мне было приятно, что есть кто-то, кто спрашивает у меня совета, интересуясь, как бы я поступил в той или иной ситуации. Мне нравилось помогать ей. Я чувствовал себя своей собственной версией доктора Беллы и затем спрашивал у Беллы, согласна ли она с тем, что я сказал Керри. Я очень боялся, что дам ей неправильный совет и все только испорчу. Я не смог бы жить в согласии с самим собой, если бы сказал или сделал что-либо, после чего она вернулась бы к той жизни, от которой сбежала. Правда состоит в том, что многие проститутки, привыкают к деньгам и некоторые из них подсаживаются на наркотики. Очень тяжело бросить это и зажить нормальной жизнью. Я знаю, как это тяжело – жить нормальной жизнью. И многие проститутки возвращаются к этой жизни, будучи отвергнутыми семьей или друзьями, или чувствуя себя неспособными жить в реальном мире. Я бы не хотел, чтобы Керри стала одной из них.

Полагаю, что Керри тоже нравилось помогать другим, потому что она делала это в каждом письме, которое написала Кэти. Кэти уважала ее, и у Керри всегда была какая-нибудь классная мысль, которой она делилась с Кэти. Она рассказывала ей о «сучках», которые водились в каждой школе. Она говорила ей не пытаться подружиться с этими девочками. Будь самодостаточной личностью, говорила она, будь самой собой. Найди настоящих друзей, и не суди о них по тому, как они одеваются или по тому, какими клевыми считают их другие дети. Если тебе нравится кто-то, и ты нравишься ему, тогда знакомься с ним ближе. Выбирай друзей осторожно, говорила ей Керри.

Питер часто бывал у нас, и я думаю, что Кэти по-прежнему была влюблена в него, …но это проявлялось все меньше и меньше с каждым разом, что он приходил к нам. Питер продолжал приносить ей книги и рассказывал ей о том, какие они классные. По большей части это были пьесы, …и они ей очень нравились теперь, когда она хотела быть актрисой. Кажется, с тех пор, как Питер стал советовать ей книги, нос Кэти постоянно находился в книге, а приставка «wii» теперь использовалась лишь иногда, чему мы с Беллой были рады.

Работа была по-прежнему трудной, как всегда, и Боб оставался для меня лучшим наставником и учителем, какого только можно было пожелать в деле, касающемся лошадей. Однажды он сказал кое-что, что удивило меня. Он сказал:

– Ты и правда очень сильно изменился с тех пор, как пришел сюда впервые.

– Что? – спросил я, смутившись от его слов.

– Ты был тощим и бледным с ярко-рыжими волосами…, – усмехнулся Боб, вспоминая, – Ты казался мне почти вампиром. Но посмотри на себя сейчас – теперь у тебя есть руки и кое-какие мускулы, …твоя кожа загорела и выглядит здоровой, …твои волосы по-прежнему рыжие, но теперь у них более теплый оттенок, …полагаю, ты немного поджарился на солнце… и… кое-что еще – твоя улыбка теперь гораздо шире, чем прежде. Теперь ты похож на ковбоя, Муравей.

Я поразмыслил над его словами и решил, что он прав.

– Я И ЕСТЬ ковбой, Боб, – признал я, гордо ухмыльнувшись, – И мне это очень нравится.

Я не отблагодарил Боба как следует за то, что он каждый день давал мне пинка под зад при работе с лошадьми. Он заставил меня остаться и выстоять, …он научил меня тому, как быть ковбоем. И я никогда не думал, что мне это понравится, но я должен был признать, что это выбило из меня все ДЕРЬМО шлюхи из большого города. Однажды, погожим весенним днем, я посмотрел на свое отражение в глади озера, где мы с Бобом в свое время разделили наш первый ланч, …и увидел, что он прав. Я выглядел лучше… сильнее, …счастливее. Я выглядел как мужчина, …а не как тень.

Когда это произошло?

Дэнсер шла на поправку, и операции, которые она перенесла, оказались успешными, хотя и сопровождались болью. Пока никто не мог ездить на ней верхом – я лишь однажды сделал попытку к этому, но она очень осторожно отошла в сторону и позволила мне упасть с ее спины, а затем развернулась и ткнулась в меня своим носом.

– Все нормально, я все равно тебя люблю, – заверил я ее, – И не жду, когда ты будешь готова.

Она негромко заржала в ответ, словно говоря мне «спасибо».

Через несколько дней я увидел, как она бежит рысью вокруг большого открытого загона, и удивленно застыл на месте.

– Она бегает… немного, – сказал я вслух Бобу, который наблюдал за этим, стоя рядом со мной.

– Да, …и ей это очень нравится, – он улыбнулся, довольный увидеть, что малышка развивает небольшую скорость и для разнообразия наслаждается пребыванием под лучами теплого майского солнца.

– И она направляется… прямиком … – сказал Боб, в то время я как увидел это и взбесился, а он закончил предложение, выкрикнув:

– К ПСИХУ!

Я побежал туда, в то время как Боб истерически смеялся, сочиняя целую веселую сагу о Дэнсер и Психе. Мне было не до смеха.

– УБИРАЙСЯ ОТ НЕЕ, КОЗЕЛ! – крикнул я, набрасывая поводья Дэнсер на шею и осторожно отводя ее от этого отвратительного зверя, который хмуро смотрел на меня.

– Малышка, пожалуйста, я же говорил тебе, …он ПЛОХОЙ! – ворковал я с Дэнсер, пока тянул ее на другую сторону загона, – Он недостаточно хорош для тебя, девочка, …поверь мне! Здесь так много других хороших лошадей, …играй с НИМИ.

И Дэнсер негромко захныкала, чем почти разбила мне сердце.

***

Сегодня вечером, пока Белла сидела за ужином в ресторане Джимми Чена, Маркус отозвал меня в сторону и проворчал:

– Пошли, поговорим на кухне. Сейчас.

– Ладно, – я последовал за ним, и Белла слегка кивнула мне, продолжая ужасаться содержимому меню на столе.

– Что случилось, Гречка? – спросил я, когда Маркус принялся, нервничая, крошить морковь, не встречаясь со мной взглядом.

– Пошел на хуй, – пробормотал он, – Бери морковку и начинай ее крошить. Я хочу кое-что сказать и не хочу, чтобы ты смотрел на меня, пока я говорю.

– Ладно, – медленно сказал я, взяв морковку из кучи, лежащей перед нами, и затем взял чистый нож из поставки, стоящей рядом со мной, осторожно нарезая морковь маленькими кусочками размером с десятицентовик.

– Я попросил Дженну выйти за меня, – поведал Маркус, как только мои глаза опустились к моркови.

Я охнул и собрался посмотреть на него, когда он застыл и предупредил меня:

– НЕ СМОТРИ на меня!

Я опустил глаза на морковь и принялся подшучивать над ним как над сумасшедшим.

– Здорово! – сказал я, глядя на морковку, – Ее стошнило?

Я заржал, а Маркус проскрежетал мне:

– Нет, ее не стошнило. Она ответила «да».

– Вау, – выразил я свой восторг овощу, который крошил, – Я думал, что у нее хорошее зрение – она же наездница, в конце концов. Полагаю, что нет. Ну, это же здорово, чувак. Если она не может видеть, насколько ты уродлив, она выйдет за тебя!

– Можешь прекратить нести эту хуйню, чтобы я мог сказать то, что хочу сказать? – огрызнулся он.

– Валяй, – я глянул на него искоса, задаваясь вопросом – что с ним такое.

– Я знаю, что ты считаешь, что я фанатик и думаешь, что я ненавижу белых… – начал он.

– С чего ты это взял? – слегка подразнил я его, пряча усмешку.

– Ни с чего, – отрезал Маркус, игнорируя мою шутку, – Я имею в виду,… я знаю, что говорю много ебанутых вещей, …я зову тебя белым парнем…

– Это одно из самых МИЛЫХ слов, какими ты меня называешь, – заметил я.

Маркус прекратил крошить морковь и свирепо взглянул на меня.

– Пожалуйста, можно я договорю? – спросил он.

– Давай, – я немного нахмурился, возвращаясь к своей морковке.

– Давным-давно я был копом, – поделился он, – В Нью-Йорке. Я не люблю говорить об этом. Я видел много плохих вещей. Я работал в плохом районе и, полагаю, просто решил, что у белых людей есть все, в то время как у детей с моей улицы ничего не было, и они ложились спать голодными. Я знаю, что это не так. Но мне до сих пор немного трудно, когда я имею дело с белыми людьми.

– Я голодал, – тихо сказал я, не отводя взгляда от того, чем я занимался, – Я ел из мусорных баков. Это никак не зависит от цвета кожи – быть бедным… быть бездомным. Это может случиться с каждым.

– Я знаю, – сказал он, и его голос звучал немного мягче теперь, когда я поделился с ним рассказом о своем бездомном прошлом.

– Я рассказывал тебе о своей матери, …китаянке, которая взяла меня, – Маркус продолжил, когда я кивнул. – Ну, короче говоря, …она заболела, …но не рассказала мне об этом. Она ненавидела больницы. Она немного боялась белых людей, но ни к кому не испытывала ненависти. Однажды я пришел к ней на квартиру, чтобы перекусить, …и увидел, что ее больше нет. Она умерла в одиночестве, с фотоальбомом, лежащим рядом с ней, полным наших с ней фотографий, сделанных, когда я был ребенком, …полный фотографий с окончания мной полицейской академии. На обложке альбома была надпись на китайском: «Мой сын – моя самая большая гордость».

Ей было всего 59 лет. Я узнал, что если бы она обратилась в больницу, с ней все было бы в порядке.

Я пытался вернуться к работе копа, но я был слишком зол. Я ненавидел все. Вскоре дела мои стали плохи. Я орал людям в лицо за превышение скорости и делал всякое такое дурацкое дерьмо. Никто не хотел быть моим напарником, они думали, что в своем теперешнем состоянии я могу убить их.

Однажды ночью я поймал одного белого малолетнего хулигана с рыжими волосами, очень похожего на тебя. Он торговал наркотиками и ругался на меня, прямо как ты, …и я бил его, бил, …даже после того, как он лишился глаза, …до тех пор, пока другие копы не оттащили меня от его окровавленного тела, …он впал в кому.

Я подал в отставку наутро, после того, как увидел в больнице, что я сделал с ним. Я просто понимал, что у меня не все в порядке с головой, чтобы выполнять эту работу. Я просто сидел дома, много смотрел телевизор и что-нибудь готовил по лучшим маминым рецептам. Готовка – единственная вещь, которая успокаивала меня, напоминала мне о ней и обо всем, чему она научила меня.

Я пытался найти что-нибудь еще, чем я мог заняться в жизни, и что бы сделало ее счастливой. Я, блять, понятия не имел, что я делаю. И затем, несколько недель спустя, пришли все эти бумаги, в которых говорилось, что я унаследовал какой-то ресторан, который принадлежал моей матери. Он был недействующим, но она владела им – он перешел к ней от ее отца. Полагаю, что она никогда и не думала сюда переезжать, …я был копом и тогда был счастлив в Нью-Йорке, …а она хотела быть ближе ко мне. До того момента я никогда не слышал о Каспере, …но это было все, чем я владел. Мне показалась неплохой идея бросить все это дерьмо в Нью-Йорке и отправиться жить туда, где тихо и где никто меня не знает.

Так что я упаковал все свои вещи и переехал сюда. Я радовался малолюдности и тишине. Я держался ото всех подальше и даже когда люди пытались поздороваться со мной и войти в ресторан, я выгонял их вон. Я не хотел их видеть. И тогда появился ТЫ.

Я улыбнулся ему во все тридцать два зуба, словно он рассказал мне историю нашей любви. И он снова нахмурился, …а я вернулся к нарезке моркови.

– Сначала я подумал, что ты тот ребенок, которого я избил. Но ты гораздо старше…

– ЭЙ! – воскликнул я – мне не понравилось его заявление, – Мне еще нет ТРИДЦАТИ, Шака Зулу! (намек на короля зулусов – прим.пер.)

– И намного выше…, – громко продолжил он, затыкая меня, – И у тебя другие глаза. Хотя я все еще, блять, ненавижу тебя.

– Правда что ли? – недоуменно спросил я, – Я и понятия не имел!

– Противный большеротый красавчик… – Маркус снова припомнил свои первые впечатления обо мне.

– Эй! – я снова повысил голос, – Если это твой способ поблагодарить меня за то, что познакомил тебя с Дженной, то это полный отстой, Джим!

Маркус усмехнулся и швырнул свой нож вниз, и я отпрыгнул до того, как смог себя остановить.

– Видишь? – спросил он, – Ты проделываешь это дерьмо и я не в состоянии ненавидеть твою белоснежную задницу!

– Моя задница НЕ белоснежная… – поправил я, – Сейчас она больше похожа на загорелый персик. Хочешь посмотреть?

– Можешь, блять, заткнуться на минуту? – спросил он, – Я вообще-то говорю!

Так что я закрыл свой рот на замок и выбросил ключ, зная, что от этого он впадет даже в большее раздражение. Он закатил глаза и продолжил.

– Настолько, насколько я терпеть не могу говорить это…, – он сделал паузу, покосившись на меня, пока я крошил морковь, – Ты… МОЙ ДРУГ. Ебать меня током, …я ненавижу эти слова. Ты помог мне с Тао, ты помог мне с рестораном, ты возился тут с моим дерьмом. Черт побери, ты даже порой заставляешь меня смеяться. А такого со мной не случалось долгие годы. Я бы хотел, чтобы ты был моим шафером на свадьбе. Блять! У меня во рту привкус дерьма от этих слов!

– Ну, как после ЭТОГО я могу сказать тебе «нет»? – подразнил я его.

– Блять! – Маркус снова принялся шинковать морковь, – Будешь или нет? Не заставляй меня блевать и спрашивать у тебя снова!

Я ухмыльнулся и ответил:

– Встань на одно колено, и я соглашусь.

Маркус нахмурился сильнее, почти прожигая меня своим взглядом, в то время как его ноздри задрожали, и его рычание стало отчетливо слышно. Он был в полушаге от того, чтобы убить МЕНЯ и порубить на мелкие кусочки.

– Я шучу! БЛИН! – я улыбнулся, – Конечно, я буду! Никто другой в этом городе не согласится на это, так что, считаю, что я ОБЯЗАН им быть. Кроме того, стоя рядом с ТОБОЙ, я выгляжу еще КРАСИВЕЕ!

– Пошел на хуй, – бросил Маркус в ответ.

– Сам иди на хуй, – тут же ответил я.

Мы продолжали шинковать морковь, даже не обнявшись по-мужски. Я очень боялся сделать попытку к этому.

– Мне не придется одеваться в пурпурный костюм или что-нибудь в этом роде? – спросил я, доставая еще одну морковку, – Или в какой-нибудь …кислотно-желтый?

– Мне следовало бы просто схватить тебя за задницу и вышвырнуть на улицу…, – пробормотал Маркус себе под нос.

– А мы будем петь негритянские спиричуэлсы на церемонии? – я продолжал дразнить его и наслаждался этим, – Потому что я готов разучить их…

– Заткнись, мудак, – предупредил Маркус.

– Легка на ход… колесница света… (название и первая строка припева этого спиричуэлса, который в свое время исполняли все, кому не лень – от Би-Би Кинга до Бейонсе дана здесь в переводе Владимира Нежинского – прим.пер.), – я начал петь очень глубоким голосом, продолжая резать морковь.

Я не мог дразнить его дольше. Вскоре он начал бегать за мной по ресторану со своим ножом «Гинзу». Но я был счастлив за Маркуса и Дженну, …и я был польщен тем, что Маркус поделился со мной своей историей и попросил меня быть его шафером, …и тем, что он признался, что я его друг. Мне хотелось записать эти слова на пленку. Но это не имело значения. Я слышал их. И я был очень счастлив.

Я не мог дождаться, когда побегу обратно за столик и расскажу Белле, что Маркус сказал, что я его друг.

– НЕТ! – крикнул он мне с кухни.

– Я собираюсь надеть золотые зубы, когда Дженна будет идти по проходу, – пошутил я, обращаясь к Белле, – И улыбнусь, когда она почти дойдет до алтаря.

– Ты такой дурак, – Белла хихикнула, – Тебе так много нужно сделать…

– Будь нежна со мной, сестричка, – я подмигнул ей, хватая немного хрустящей лапши со стола.

class="book">Coloring outside the lines. Глава 39 (часть 2)

Глава 39. Приходи меня ловить.

Часть 2.

EPOV

Однажды утром в воскресенье, пока я спал в постели, зазвонил телефон, чего обычно никогда не случалось. Белла вскочила, выглядя озабоченно, и схватила трубку.

– Алло? – произнесла она натянутым голосом, а затем расслабилась и сказала:

– О, привет, Боб.

– Правда? – спросила Белла, – О, черт. Ладно, я скажу ему. Он придет. Пока, Боб.

Я уставился в потолок и выпятил челюсть, услышав о том, что в это теплое солнечное воскресное утро мне куда-то нужно идти. Я был зол.

– Малыш, ты нужен Бобу на конюшне, – Белла села в постели, надевая длинную красную футболку и маленькие хлопковые шортики. Ням-ням, они выглядели аппетитно.

– Зачем? – спросил я, – С Дэнсер все хорошо?

– Да, папуля, твоя малышка в порядке, – она ухмыльнулась, – Но он сказал, что многие другие лошади чем-то заболели, …он думает, что это какой-то вирус. Он там совсем один.

– РРРРРР, – прорычал я, теперь понимая, что я ДОЛЖЕН идти. Возможно, мне повезет и Псих издохнет.

– Сегодня воскресенье, – проскулил я затем.

– Энтони Мейсен… – Белла прижала свой нос к кончику моего носа и подарила мне сладкий маленький поцелуй, – Иди, помоги Бобу, …заклинатель лошадей (намек на фильм 1988 года с Робертом Редфордом в главной роли, в котором главный герой понимал язык лошадей и лечил их магическим способом – прим.пер.). Будь хорошим мальчиком.

Белла охнула и, простонав, приложила руку ко рту.

– Прости, я не это имела в виду… я хотела сказать… не это. (дело в том, что словосочетание “horse whisperer” – буквально – «шепчущий лошадям» имеет несколько значений – от буквального, как в нашем случае, до сленгового, которое означает человека, имеющего сексуальную связь с лошадью и скрывающего это – прим.пер.)

Я лишь улыбнулся ей, совершенно не огорчившись, как обычно бывало.

– Все нормально, Белла, – я поиграл с длинной прядью ее волос, – Меня не беспокоит, когда ты говоришь подобное. Я имею в виду, что больше не беспокоит.

– Правда? – она покосилась на меня, интересуясь – почему.

– Я знаю, – согласился я, – Полагаю, мне стало немного легче, да?

Я думал, что она пошутит в ответ, но вместо этого ее глаза наполнились слезами, а рот растянулся в улыбке.

– Да, – пропищала она и крепко обняла меня, а я рассмеялся и погладил ее по волосам.

– Я люблю тебя, Эдвард, – прошептала она.

– Я тоже тебя люблю, прекрати плакать, – сказал я, щекоча ее ребра, и она закричала и начала вырываться, …а я вскочил, не выпуская ее, схватил за голую ногу, и снова уложил ее на спину.

– Белла Свон, теперь ты в большой беде! – я играл, щекоча ей ступню, а она визжала и корчилась, будучи не в состоянии вырваться из моего захвата. Блин, меня это заводит!

– Кто самый классный? – спросил я, щекоча ее сильнее, пока она смеялась и кричала, – Кто самый лучший и самый горячий парень из тех, кого ты знаешь? Скажи это! Скажи, что Джош – отстой!

– ДЖОШ – ОТСТОЙ! – выкрикнула она, брыкаясь ногами, но все еще оставаясь в плену у меня, – Ты самый горячий! ЭДВАРД, Я СЕЙЧАС ОПИСАЮСЬ!

Я быстро выпустил ее, улыбаясь, и сказал:

– У меня нет на это времени. Я должен спасать больных лошадей.

– АГХ! Ты ДУРЕНЬ! – завопила она, пригвоздив меня к месту, когда я уже почти встал. И мы устроили небольшой матч по рестлингу в постели.

– Это так охуенно горячо, – прошептал я, держа ее за запястья, пока она дергала ими, пытаясь одолеть меня.

Я с легкостью перевернул нас, теперь лежа сверху на ее дергающемся теле и она рычала, притворяясь взбешенной, …и пока я держал ее руки над головой, я целовал ложбинку между ее грудями, там, где вырез футболки почти открывал ее обнаженные груди.

– Эдвард! – она продолжала попытки лягнуть меня, и это также пробуждало Франкенчлена. – Что ты делаешь?

– Завтракаю, – я пошевелил бровями и прикусил воротник ее футболки, оттягивая его вниз на дюйм, …это было все, что мне было нужно – теперь у меня был сосок.

– АХХХХХХХХ…, – Белла тут же обмякла, когда я лизнул и влажно пососал милый розовый бугорок.

– Ммммм… – я низко стонал, пока пробовал ее на вкус, покусывая сосок, и ее спина немного выгибалась. Я выпустил ее руки, …но она оставила их лежать на месте, …и я двинул свои пальцы под ее футболку, …проводя ими вверх-вниз по ее белой фарфоровой коже груди.

Белла снова негромко охнула, когда я снял с нее маленькие хлопковые шортики, не обнаружив под ними трусиков, …а лишь еще больше ее нежной, ароматной плоти.

– Ммм, да, …время завтракать… – прорычал я, смыкая губы и хорошенько вылизывая языком ее одинокий маленький клитор, ждущий между ног.

Я любил слушать крики Беллы и то, как она дышала, пока я поедал ее идеальную маленькую киску. Она была такой теплой и вкусной, что я сходил с ума от желания съесть ее. Я не мог дождаться, когда ее ноги дернутся и широко раздвинутся, пока я заставляю ее кончать снова и снова. Воскресенья – это, блять, идеальные дни! За исключением тех случаев, когда нужно идти на работу! Я ведь мог бы провести с ней вот так весь день, но нет! Я должен идти убирать навоз ебаных больных лошадей!

Не секрет, что я без особого вдохновения шел сегодня на работу. И Белла чуть не рассмеялась над моим выражением лица, когда я вышел из ванной, полностью вымытый и готовый к выходу.

– Посмотрите на эту недовольную гримасу! – она усмехнулась, пытаясь не рассмеяться, когда я прошел к кухонному столу и стащил ломтик тоста.

– Я не гримасничаю, – ровным тоном сказал я.

– Ну, не грусти так, – она обняла меня сзади, целуя в лопатку, – Держу пари, что сегодняшний день окажется не таким уж плохим, как ты думаешь.

– Я принимаю пари, – с горечью сказал я.

– Оууу, …ты слишком милый, чтобы так грустить, …давай, …подари мне свою милую маленькую улыбку… – Белла ворковала со мной как с двухлетним ребенком, сжимая мои щеки и сводя их вместе.

Она была такой забавной, что я невольно улыбнулся ей, … и она рассмеялась, целуя мой улыбающийся рот.

– Я люблю тебя, женщина, – я усмехнулся, снова целуя ее.

– Я люблю тебя, мужчина, – ответила она.

Я отправился на работу, негодуя из-за того, что вынужден покинуть свой идеальный маленький мир по имени Белла и из-за того, что не увижу Кэти до ужина. Я добрался туда и прошел на конюшню, надвигая свою черную шляпу на лоб, чтобы отгородиться от солнца.

– Боб? – позвал я, подходя к Йо-Йо и осматривая его первым.

– Ты в порядке, большой парень? – я посмотрел ему в глаза и затем проверил его зубы. Ни слизи, ни воды в глазах и в носу… хороший признак.

– Эй, Боб! – крикнул я снова через плечо, …и услышал, как кто-то выдохнул и сказал: «Шшш!».

Я застыл, и холодок от плохого предчувствия пополз вверх по моей спине, когда я услышал чьи-то твердые и медленные шаги и очень слабый звук… шепот?

Я двинулся вдоль линии стойл, где стояли все лошади, постоянно оглядываясь за спину, словно там мог кто-то прятаться. Все лошади выглядели хорошо. Они не были больны.

Я тихо снял вилы с крюка на стене и выставил их перед собой как оружие, готовый ударить, размышляя, кто прячется здесь, поджидая меня. Я представил себе Джеймса, …я представил Рейвен, …затем сэра Кевина, …и, Господи помоги, я даже представил себе поджидающую меня Викторию, …прячущуюся здесь, …и умирающую от желания увидеть мое лицо, когда она набросится на меня.

Я приблизился к двери за лошадиными стойлами, где хранилось сено и зерно, и прислушался, прислонившись к ней, не двигаясь ни на дюйм и даже не дыша.

Я услышал неразборчивый шепот, но не смог разобрать слов. Теперь я был уверен – там кто-то есть. Я приготовил вилы и медленно схватился за ручку двери, резко открыл ее и закричал, выставив вилы перед собой, готовый встать лицом к лицу с врагом, поджидающим меня внутри.

– РРРРРРР! – прорычал я и услышал:

– СЮРПРИЗ!

Я опустил вилы, сфокусировал зрение, …и увидел Боба, стоящего передо мной. Он совершенно без проблем выхватил у меня из рук вилы и воткнул их в землю рядом со своими ногами.

Белла бросилась мне на руки и расцеловала меня, смеясь, а Кэти бегала вокруг меня, дуя в бумажный рожок, и бумага в нем раскручивалась и скручивалась в такт с ее дыханием.

Я увидел Питера, на голове у которого была очень высокая шляпа с бирюзовыми полями в форме праздничного торта со слоями белого и розового цвета, который венчали зеленые, синие и красные свечи и войлочное пламя на верхушке каждой из них, желто-оранжевое. Буквы в «горошек» на вершине торта гласили: «С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!». Он улыбнулся мне и отошел, позволяя мне обнять своих девочек, и мне показалось, что я вижу в его глазах крошечные проблески грусти, словно он хотел бы оказаться на моем месте или, возможно, просто завидовал тому, что у меня есть мои девочки, а у него таких нет. Но помимо всего прочего, он улыбался мне. И это – одна из вещей, за что я люблю Питера. Он убирает свою собственную боль в сторону и разделяет с тобой радость. Давным-давно я поклялся, что сделаю то же самое для него.

– С днем рождения, малыш! – счастливо прощебетала Белла, снова целуя меня в губы. – Я не могу поверить, что ты совершенно забыл про свой собственный день рождения! Я чуть не проболталась сегодня утром, но мне не хотелось портить сюрприз!

– Ты чуть не устроила сюрприз, – я немного подразнил ее в ответ, – Я чуть не проткнул Боба вилами.

Я увидел Маркуса, стоящего рядом с Дженной, и она хлопала в ладоши, а Тао усмехался, глядя на меня, уже поедая шоколадный батончик, кажется «Милки вей».

Среди остальных я увидел Шэрон, Бена с Анджелой, стоящих сзади, а также других парней, которые работали здесь, и разнообразных знакомых, с которыми мы подружились в кафе-мороженом, во время домашних консультаций Беллы и в ресторане Джимми Чена. Мне действительно показалось, что здесь собрался, черт возьми, весь город!

– Куда вы убрали все зерно? – спросил я, когда все подошли пожелать мне всего наилучшего. Питер напялил мне на голову свою шляпу, а сам забрал мою, …и через несколько минут меня вывели на улицу за конюшню, где на открытой площадке ждало всевозможное праздничное угощение. Здесь были воздушные шары всевозможных цветов, аппарат для приготовления свежей сахарной ваты, автомат для приготовления «Слэрпи», возле которого в тот момент возился Питер (наверное, это был аппарат из его дома). За конюшней, на прекрасном июньском солнце, стояли, накрытые белыми скатертями, длинные столы, за которыми сидели люди и ели блюда из ресторана Джимми Чена, а также тонны другой еды, приготовленной и принесенной с собой всеми гостями. Пахло очень вкусно, и мой рот наполнился слюной от одних лишь ароматов. Слева я заметил парней, которые жарили на открытом огне стейки, хот доги и гамбургеры! Это было просто ПРЕКРАСНО!

Дети катались на пони, Бен с Анджелой принесли мороженое, и я застыл, когда увидел большой плакат, на котором было написано: «С 30-м днем рождения, ТОНИ!».

Это ТОЧНО были проделки Маркуса. И когда я осмотрелся по сторонам, увидел людей с большими значками, на которых красным была написана цифра «30», …а когда я присмотрелся, увидел, что на значках надпись: «ТОНИ СЕГОДНЯ 30 ЛЕТ!».

Ну ладно. Я надену костюм мистера Ти (афроамериканец, актер, колоритная фигура в шоу-бизнесе – прим.пер.) к Маркусу на свадьбу.

У пары девушек на головах были оленьи рога с большими цифрами «30» на каждом.

– МНЕ НЕ ТРИДЦАТЬ! – выкрикнул я, – Мне двадцать девять лет и двенадцать месяцев!

Белла рассмеялась и взяла меня за руку, сказав на ухо:

– Ты только сексуальнее с каждым годом, Каллен. Не беспокойся обо всей это фигне с тридцатилетием.

Окей, это меня успокоило.

– Папа, тебе нравится? – спросила Кэти, глядя на меня и щурясь от яркого солнца. – Мы подумали и вспомнили, как ты говорил, что у тебя никогда не было детских вечеринок на день рождения, когда ты был маленьким, …и мы с Беллой подумали, что тебе понравится такая вечеринка. Так тебе нравится?

Я был в полном шоке. Я забыл, что говорил им об этом и даже почти забыл о том, что у меня никогда не было такой классной вечеринки на открытом воздухе, в окружении множества друзей и моей любимой вредной пищи, …здесь люди даже плавали в озере! Это было охуенно прекрасно!

Я вспомнил о некоторых вечеринках, на которые меня часто отправляла Виктория, взрослых вечеринках в барах и клубах, темных, с неоновыми огнями и громкой музыкой. Где пища всегда была из четырехзвездных ресторанов (высшая категория, присваиваемая заведению общественного питания – прим.пер.), но никогда не было ни фруктовой воды, ни сладкой ваты.

И то, что со мной происходило на этих вечеринках, я бы никогда не разделил вместе с Кэти, и даже с Беллой. На них присутствовал секс, но в свой день рождения я не был рабом – единственную ночь в году обслуживали меня. Однажды я был привязан к большому столу в одной гостиной, и женщины, одна за другой, ДОМы и сабы, вставали в очередь, чтобы доставить мне удовольствие, пока я лежал там, с завязанными глазами, пытаясь угадать, кем является каждая из них. Некоторые из них лишь кормили меня и позволяли сделать глоток их напитка через соломинку, … другие – делали мне масляный массаж, натирали мне стопы, …третьи – просто принимались в отместку лизать мне член и сосать. А некоторые просто бесчувственно трахали меня.

Но, верите или нет, …гораздо больше мне нравилась идея вечеринки Беллы и Кэти. Они потратили некоторое время, чтобы решить, что мне понравится, …что мне никогда раньше не позволялось. Вероятно, Белла решила, что мои последние шесть дней рождения были мрачными и отвратительными, поэтому сделала все, чтобы этот я провел под теплым солнцем, в окружении друзей, настоящих друзей, …и для того, чтобы я не ощущал себя тридцатилетним ископаемым, она устроила веселую детскую вечеринку. Мне это нравится. Я люблю их. Сегодняшний день идеален.

– Мне нравится, – ответил я, обнимая их обеих, – И я люблю вас, девочки… всем сердцем. Вы двое устроили мне классный день рождения.

Позже я узнал, что для меня припасли несколько игр. Первая называлась «Это твоя Жизнь, Энтони Мейсен».

Я сидел как идиот, пока Шэрон, исполняя обязанности ведущего, взяла микрофон и попросила меня узнать по голосу всех присутствующих, которые рассказывали обо мне, стоя за занавесью.

Маркус рассказал историю о том, как я первый раз пришел в ресторан Джимми Чена и все смеялись, пока он пересказывал все, включая все ругательства, которыми мы обменялись! Затем, когда он подошел ко мне, он даже, блять, обнял меня по-мужски! ВАУ!

Питер дождался своей очереди, …и рассказал про шляпу с драконом, которую надел, когда мы встретились впервые. Он рассказал о «Слэрпи» и про Великую Листьевую Войнушку, …и о том, как я надевал шляпу принцессы, после того, как избил его до полусмерти и разнес ему весь офис.

Эта маленькая игра заставила меня ощутить себя почетным гостем. Но это было весело, мне нравилось.

Когда из динамика послышался голос Дженны, она сказала, нарочно добавляя сексуальные нотки в свой голос:

– Однажды я провела с тобой целый день взаперти в подвале…

Многие воскликнули:

– Оооооооооо!

И я смущенно улыбнулся, немного покраснев, но внезапно микрофон «зафонил» и раздался новый голос. Спасибо тебе, Белла. Ты снова спасла меня.

Скучным голосом Бен проквакал:

– Я знал, что ты – кусок дерьма с первой минуты, как тебя увидел…

Я чуть не выплюнул «Слэрпи» и громко расхохотался, когда его голос разнесся над поляной.

Я слегка подавился и улыбался, смеясь над тем, как Бен продолжает монотонно бубнить:

– Он выглядел так, словно не работал ни дня в своей жизни, …он показался мне похожим на очень симпатичную девушку, …и я сказал Анджеле, что он совершенно не подходит нашей дочери…

Я хохотнул, вытирая глаз, когда все рассмеялись, …а затем Бен сказал:

– Но я ошибался, – сказал он, – Очень сильно ошибался. Не только потому, что он стал прекрасным и любящим мужем для моей Тани, но еще и потому, что он – восхитительный отец, и он сильнее и преданнее любого человека, которого я когда-либо встречал, а я в своей жизни встречал множество классных людей. Это человек, который посвятил свою жизнь дочери, который прошел через ад, чтобы ей сделали все необходимые операции силами лучших хирургов, какие только можно купить за деньги. Я с гордостью говорю, что он – мой сын. Я люблю тебя, …Энтони.

Мне показалось, что он хотел назвать меня моим настоящим именем, но мы знали, что он не может этого сделать. Я встал, когда все зааплодировали, и Бен подошел, чтобы крепко обнять меня, и не выпускал, пока я давился рыданиями, вырывающимися из моего горла. Анджела последовала за ним, целуя меня и присоединяясь к нам в групповом объятии.

После этого, когда я, наконец, снова уселся и Бен с Анджелой покинули импровизированную сцену, Бен вернулся со стаканом вишневого «Слэрпи» для меня. Я обнял его снова, и все рассмеялись и зааплодировали.

Наконец, я услышал очень красивый голос, раздающийся из динамиков.

– Говорят, что настоящая любовь не приходит, просто стучась в вашу дверь…, – начала она, – Но в моем случае это произошло именно так. И она пришла ко мне в комплекте с печеньями девочек-скаутов.

Я улыбнулся так широко, что все присутствующие захлопали и принялись свистеть и кричать: «ВУУУУУУУУ!», и этот звук эхом разносился по воздуху.

Она рассказала историю о нашей «первой встрече», и рассказала ее очень искусно. Но я продолжал вспоминать настоящие первые мгновения, когда я увидел Беллу Свон. Из клетки вампира, глядя на нее сверху вниз, пока она продолжала что-то царапать в своем блокноте, …как я стащил его и заставил Элис заплатить за его возвращение. Как она пыталась защитить меня в то время, как другие женщины били меня, …ее робость и невинность, когда она попросила разрешения поцеловать меня, …первый разговор, когда я привел ее в комнату «Пробуждение», …и, наконец, о том, как она набросилась на огромную женщину, чтобы спасти меня, когда меня прижали к стене. Я любил ее уже в ту ночь. Теперь я это знаю. Я просто был слишком глуп и упрям, чтобы понять это тогда.

– И в тот день я влюбилась не только в Энтони, …я влюбилась и в Кэти, – закончила Белла, – У меня не было ни единого шанса. Спасибо вам обоим, …за то, что постучали в мою дверь.

Я встал, Белла подошла ко мне, и Кэти тоже. Мы обнялись, и я поднял Кэти на руки, пока мы прижимались друг к другу так, словно не виделись десять лет. Я снова и снова целовал их обеих, не отпуская, …сидя на стуле и усадив их к себе на колени.

– Ты счастлив, тебе нравится? – с улыбкой спросила у меня Шэрон.

– Определенно, – я улыбнулся ей и рассмеялся.

– Хорошо, итак, вот микрофон… – она вручила его мне, – Если хочешь, скажи несколько слов о своем ТРИДЦАТОМ дне рождения!

– Эй, я уже сказал, что мне двадцать девять лет и двенадцать месяцев, – сказал я в микрофон, видя, что Белла с Кэти улыбаются мне.

Я посмотрел на всех, улыбнулся и сглотнул.

– Вау, – сказал я, – Я не знаю, что сказать. Как все вы, друзья, видите, я счастлив, потому что в моей жизни есть множество прекрасных людей. Я знаю, что не заслужил их. Но я по-прежнему каждый день благодарен Богу за каждого из них, …и за вас – всех, кто принял нас здесь. Я не знаю, что сказать о последних тридцати годах моей жизни, …я сделал много ошибок. Большую часть своей жизни я не понимал, что я делаю, и не ценил все прекрасные дары, которые окружали меня, людей, посланных мне, чтобы указать дорогу. Но я знаю одно – следующие тридцать лет моей жизни будут самыми лучшими! Я увижу, как выросла моя дочь, здоровая и счастливая, в прекрасном городе, полном отличных людей, …я женюсь в последний раз в своей жизни на женщине, которую я люблю, …и это произойдет прямо здесь, в Каспере. Это первое место, где я почувствовал себя дома. Мы дома.

В этот момент до меня дошло, что я сказал это вслух, и я взглянул на своих девочек, чтобы понять – согласны ли они со мной. Белла кивнула и обняла меня, а Кэти поцеловала в щеку и прижалась лицом к моей груди, и все захлопали, улыбаясь нам, включая Шэрон, которая наклонилась и расцеловала меня в обе щеки.

– Хватит уже, давайте что-нибудь поедим! – сказал я в микрофон, встал, вручил его Шэрон и затем, обняв своих девочек, спустился со сцены и направился к грилю, где жарились стейки и цыплята.

Играла музыка, и я был счастлив слышать, что это была музыка тридцатилетней давности, из восьмидесятых, моя любимая! Я съел стейк на шпажке и взял четыре пакета сахарной ваты – по одному каждого цвета – на десерт.

В какой-то момент Белла прошептала мне на ухо:

– Сегодня ночью я трахну тебя прямо на утесе в нашем особом месте.

– Оооооо… – я почувствовал, как мой рот принял форму буквы «О», и притянул Беллу, сидящую у меня на коленях, ближе к себе. – Продолжай…

– Позже, именинник, …после вручения подарков, …и только если будешь плохо себя вести, – подразнила она меня, крепко целуя, пока Кэти каталась на пони по полю.

– Я – ПЛОХОЙ, – пробормотал я, заслуживая еще один поцелуй, – Действительно плохой.

– Я знаю. Подожди, – она поцеловала ямочку у меня на подбородке, встала и направилась к автомату с фруктовой водой, сделав нам еще по одному.

– Я, блять, ЛЮБЛЮ свой день рождения! – мне почти хотелось хлопать в ладоши.

Немного позже я снова поплелся на конюшню, прежде всего потому, что Беллла с Кэти раскрашивали друг другу лица, и мне не хотелось им мешать, …а во-вторых, потому, что хотел проведать свою маленькую Дэнсер.

Она тут же оживилась, когда учуяла меня и увидела мое приближение, и я улыбался ей, медленно подходя ближе. На конюшне было тихо и хорошо – вечеринка проходила вдалеке от нее.

– Ммммм… привет, малышка, – я встал у закрытого стойла, приложил свой лоб к ее лбу, …и она просто позволила мне сделать это, пристально глядя на меня в ответ и почти улыбаясь.

– Я старик, малышка, – признался я ей со вздохом и усмехнулся, закрыв глаза, – Тридцать. Блин.

Дэнсер издала очень нежный звук, словно шепча мне: «Заткнись, …ты с ума сошел…».

– Это правда, – сказал я тихо, не открывая глаз, и провел пальцами вверх-вниз по ее морде, – Мой третий десяток закончился. И все прошло очень быстро. Ну, во всяком случае, кое-что.

Я почувствовал, как что-то цепляется за мою шляпу, поднял глаза и увидел, что она любовно покусывает ее.

– Эй, не надо есть шляпу, малышка, – я протянул руку и вытащил шляпу из ее зубов, – Это моя ковбойская штучка.

Дэнсер дернулась и издала звук, напоминающий шипение. Ее глаза расширились, словно что-то напугало ее.

– Прости, малышка, – я озабоченно посмотрел на нее, – Я ушиб тебе зубы или что?

(Примечание переводчика: мне не хотелось обламывать вам кайф в начале части, но сейчас я попрошу беременных и слабонервных либо отойти от мониторов, либо приготовить нюхательные соли, а остальных – достать осиновые колья и дробовики… Ад прямо за поворотом…)

Я уже собрался отодвинуть ее губы, чтобы посмотреть, но тут позади меня раздался женский голос.

– Когда я в первый раз увидела Эдварда, он был полностью обнажен, стоял на четвереньках и плакал, потому что его Госпожа впервые до крови отхлестала его по спине. Я пришла, чтобы помочь Эдварду стать выносливым. Я взглянула на него, словно на червя, … затем он совершил ошибку, посмотрев мне в глаза, …и когда я увидела его глаза, …со мной было покончено. Я знала, что должна завладеть им. И я ждала, …ждала, …но сегодня… мое ожидание окончилось.

Я тут же узнал ее голос, и когда я обернулся к ней, она пристально смотрела прямо мне в лицо. На ней были облегающие черные джинсы и белая блузка с низким вырезом, открывающая вид на ее силиконовые груди. Длинные черные волосы свободно свисали с ее плеч, а обута она была в черные сапоги на высоком каблуке.

На долю секунды наши глаза встретились, и у меня было чувство, что это неправильно, словно они прожигают меня за то, что я грубо нарушаю правила. Я опустил глаза вниз,… но затем заставил себя снова посмотреть на нее. Она прекратила движение и остановилась в нескольких футах от меня, скрестив руки, подняв бровь, в ожидании того, что я сделаю – кто знает, что это будет.

– Рейвен, – я чуть не подавился этим словом, чувствуя, как желчь подступает к горлу. Первое, что я сделал, это мимоходом посмотрел направо, туда, где шла вечеринка и находились все люди. Я не заметил среди них Беллу и Кэти, …и это напугало меня.

– О, ты помнишь меня, – ее голос был холоден, пока она пристально смотрела на меня, – Я тронута.

Прежде, чем я понял это, мои глаза опустились на землю, и я услышал собственное бормотание: «Прости, Рейвен».

Погодите! Нет, не прости! Я что – извиняюсь за то, что сбежал от нее? Да, точно! Но мои губы не смогли бы произнести этого.

Тогда она ухмыльнулась, а затем рассмеялась, разводя руки и кладя их мне на шею.

– Я просто пошутила, сладкий, иди сюда, обними Госпожу! – она слегка процарапала ногтями по моей спине, как всегда это делала, – Ты так прекрасно выглядишь, малыш! А в этой шляпе – так мило!

Она выпустила меня, и я вздрогнул, почувствовав более сильную тошноту, когда она сняла шляпу с моей головы и надела ее на себя. Полагаю, в этом был смысл. Плохие парни носят черные шляпы, верно?

Я ощутил ее ногти в своих волосах, она взлохматила их, выбирая ворс от шляпы, который увидела там. Она всегда чистила меня, как обычно.

Наконец, я обрел дар речи.

– Нет, – услышал я свои слова, больше похожие на мольбу… нет, этого не может случиться… этой ночной кошмар, …это, должно быть, он…

Я почувствовал слезы в уголках своих глаз, …зная, что они означают. Белла, …Кэти, …сейчас они тоже в опасности, …до тех пор, пока я не смогу убедить Рейвен в том, что я здесь один.

– Я знала, что найду тебя, – она посмотрела на меня, улыбаясь по-настоящему, словно мы с ней были настоящими любовниками, – Я очень по тебе соскучилась.

Я почувствовал дрожь изнутри, но понадеялся, что внешне это не проявляется. Я посмотрел на нее и открыл рот, чтобы что-нибудь сказать, но из меня вышел лишь воздух.

Это был для меня большой тест – принять вызов Питера, который говорил о том, чтобы в один прекрасный день встать лицом к лицу со своими страхами, …но я завалил его! Я вспомнил, чему он учил меня,… дыши! Ни слова не говоря, я принялся делать дыхательное упражнение, а она продолжила говорить.

– Ты не должен бояться, малыш, – заверила она меня, – Я собираюсь забрать тебя в очень приятное место. Тебе там понравится.

Coloring outside the lines. Глава 39 (часть 3)

Глава 39. Приходи меня ловить.

Часть 3.

EPOV

– Стоп, – мне не хотелось, чтобы она стояла так близко ко мне и прикасалась к моему лицу, – Не надо – пожалуйста!

Я услышал, что позади меня Дэнсер занервничала и засуетилась, наблюдая за нами. Я бросил взгляд налево и увидел Йо-Йо и Психа, стоящих в своих стойлах. Они так же, молча, наблюдали за нами. Даже они смотрели так, словно понимали, что что-то не так.

– Просто веди себя хорошо и не создавай никаких проблем, Эдвард, – сказала Рейвен, и теперь ее голос был тверд, – Я не могу избавить тебя от всех неприятностей, что у тебя есть, но я могу помочь тебе, если ты будешь стоять спокойно. Ты был плохим, и ты будешь наказан. А теперь веди себя хорошо – он идет.

Он?

И я услышал приближающиеся шаги – кто-то шел по соломе. Я обернулся налево и увидел хорошо знакомый высокий силуэт, двигающийся из тени на солнечный свет, где я мог его увидеть. Только он изменился. Его безупречные длинные эбеновые кудри стали сухими и половина из них отсутствовала… одна половина его головы выглядела как обычно, а вторая состояла из перемежающихся участков с короткими, ссохшимися волосами и выжженных участков плоти.

Его лицо, когда-то ангельское, …сейчас было светло-коричневого цвета, напоминая цветом картон, …влажный картон. Его глаза ужасали сильнее всего – наполненные яростью и ненавистью, …но кроме того, …веки сэра Кевина были сожжены, …и глаза выпирали из глазниц, выглядя как глаза скелета или монстра. Правый глаз был почти прикрыт, и он косился на меня, …а другой был огромным и круглым и напоминал желе, которое попало в огонь, …и огромное по размерам месиво из кровавой плоти располагалось под глазом.

Его нос полностью отсутствовал, и в центре его лица находилась практически ровная поверхность, за исключением двух уродливых дыр там, где раньше находились его ноздри. И они выглядели как «ноздри», которые плавились и текли сэру Кевину в рот, … а отсутствующие губы открывали взору очень крепкий комплект зубов и твердую челюсть.

Короче, на него было больно смотреть, …но я видел ожоги и раньше. Худшие ожоги. На своей дочери. На своей жене. На том герое-пожарном, который спас жизнь моей дочери, и даже, несмотря на то, что сам горел, отказывался выпустить ее из рук. Раньше я каждый день ходил на могилу к этому человеку и благодарил его за то, что он не дал моей малышке упасть. Я приносил ему белые розы, надеясь, что я не ошибаюсь в том, что они символизирует мир и благодарность – кажется, Кэтрин однажды говорила мне об этом. Позже мне уже было некогда присматривать за могилой, но в любом случае, я знал, кем был этот пожарный. Джордж Митчелл. Ему было всего двадцать шесть лет. Он был помолвлен. Копил деньги на дом. У него впереди была вся жизнь, но он все равно не уронил мою дочь. Он держал ее, пока его собственная жизнь подходила к концу, решив, что если она окажется на крыше этого здания, у нее может появиться шанс.

Я бы никогда не стал жалеть Кевина. Что бы с ним ни случилось, он заслуживал этого и даже большего. Моя Белла подправила лицо этому говнюку. Теперь он столь же привлекателен внешне, сколь и внутренне. Отличная работа, Белла.

Я продолжал смотреть на то, как он медленно приближается, …и также заметил глаза Рейвен, когда он двинулся вперед. Она бросила на него взгляд и нервно посмотрела на меня так, словно его присутствие ее тоже немного пугало.

Кевин продолжал приближаться, привлекая внимание всех лошадей, …и пара из них издавала звуки, свидетельствующие о дискомфорте и тревоге, …а он все приближался ко мне до тех пор, пока мои ноги не двинулись в обратном направлении, …до тех пор, пока я не уперся в закрытую дверь стойла Дэнсер. Дальше идти было некуда, …и чем ближе становилось ко мне его лицо, …тем сильнее я ощущал запах вазелина и инфекции. Я почувствовал, что на моем лице отразилось небольшое отвращение, и поежился, когда он остановился в нескольких дюймах от меня.

– Здравствуй, любовь моя, – его голос ни на йоту не изменился, …и от него у меня по коже пробежал холодок, так что я почувствовал, что мои глаза опускаются – раньше, чем осознал это.

– Не делай этого сейчас, – вмешалась Рейвен, глядя на Кевина, – Он боится, когда ты так делаешь. Подожди до тех пор, пока мы не выберемся из страны и пока не поместим его в новую темницу. Затем можешь орать ему все, что захочешь.

– Он ДОЛЖЕН бояться! – крикнул Кевин, – Посмотри, что он сделал со мной! Я мог УМЕРЕТЬ!

– Это сделала та СУКА! – заметила Рейвен, – Эдвард НЕНАВИДИТ огонь. Я говорила тебе это! Скажи ему, малыш. Скажи ему, что это другая девушка сожгла его и Викки.

Она говорила о Белле. Я ни за что не позволю ему думать, что его сожгла она. Это все сделал я, насколько им было известно. Я ни за что не позволю им прикоснуться к ней.

Теперь я, наконец, почувствовал в себе небольшие силы, …ухмыльнулся, взглянул прямо в так называемое лицо сэра Кевина и воспользовался его же словами, спросив:

– О чем разговор, Кевин? Это было всего лишь небольшое пламя.

Во всяком случае, вот что ОН думал, пока МОЙ член поджаривался во время нашего небольшого сеанса.

Кевин бросился на меня, и я замер на месте, не отпрыгивая и даже не пригибаясь, когда Рейвен перехватила его.

– Я же сказала – НЕ здесь! – повторила она, скрежеща зубами, когда сэр Кевин немного отступил.

– Ты мне не указ, сука, – сказал сэр Кевин Рейвен.

– Я его Госпожа! – выплюнула она ему в лицо.

– Да, но я тоже его Хозяин, – напомнил ей Кевин, словно они заранее пришли к этому соглашению насчет меня, – Он, блять, получит от МЕНЯ несколько уроков, прежде чем ты начнешь с ним играть. Мы обсуждали это.

– Ты. Пугаешь. Его, – медленно произнесла она, снова недовольная тем, что нас с ней что-то отдаляет друг от друга.

– Он должен бояться, – Кевин снова взглянул на меня, осматривая с головы до ног, – Если у него в голове есть хоть капля мозгов, он должен был бояться с той секунды, как сбежал от меня.

Я понял, что во мне прибывает сил и мой голос вернулся, громкий и отчетливый.

– Я не боюсь тебя, – заявил я без толики страха, – Я отказываюсь бояться тебя. Это дает тебе все, а меня оставляет ни с чем. Ты можешь причинить мне боль – всеми, блять, доступными способами – но я никогда не испугаюсь тебя, Кевин. Ты не мой Хозяин. Ты – никто.

Кевин закричал в новом приступе ярости, и Рейвен вмешалась, крикнув:

– Эдвард, прекрати!

Она схватила меня за волосы и усмехнулась.

– Ты действительно охуенно туп – покажи хоть какое-то уважение!

– Тебе? – я услышал собственную насмешку, – Я тебя умоляю.

Кевин снова бросился на меня, но Рейвен опередила его и ударила меня по лицу тыльной стороной ладони. Я услышал голоса Дэнсер и нескольких других лошадей – пронзительное ржание, словно их тоже ударили. Но я продолжал стоять на ногах, …и хотя правая сторона моего лица немного вспыхнула от удара, и ее защипало, мне не было больно. Я не боялся.

– На колени! – крикнула она. – СЕЙЧАС ЖЕ!

Ответить я мог лишь одно.

– Пошли на хуй, – сказал я ясно и отчетливо, прямо им обоим в лица.

Тогда Кевин оттолкнул бесполезную Рейвен в сторону, выбрасывая свой затянутый в кожаную перчатку кулак вперед и ударяя меня в глаз, и я снова ощутил спиной дверь стойла Дэнсер.

Теперь Дэнсер разозлилась и лягалась ногами, издавая пронзительные, полные ярости звуки, обращаясь к тем, кто нападал на меня.

Затем я ощутил крепкий, напоминающий тиски, захват на своем горле и его твердо сжали прямо у воздуховода, …я немедленно задохнулся, совершенно не способный дышать. Я пытался сопротивляться, но Кевин сжал мне горло еще сильнее, почти ломая его, …и я почувствовал панику от того, что не могу издать даже сдавленных звуков, …я вообще не мог издать ни звука.

– Я сломал тебя однажды, …и сделаю это снова, – сказал он с улыбкой, по меньшей мере, я подумал, что это улыбка. – Ты не так уж крут, маленький. Но мило смотреть, как ты пытаешься. В последний раз ты не насладился этой игрой с дыханием, не так ли? Я помню, что тебя пугает отсутствие воздуха.

Я слышал, как лошади ржут, протестуя, и как Дэнсер бьет ногами в дверь у меня за спиной, …и понадеялся, что больше никто их не услышит и не прибежит сюда. Особенно Белла.

Я должен был увести их подальше отсюда, подальше от нее и от Кэти. В таком случае я мог им позволить забрать меня туда, куда они планировали, …уехать тихо, …и тогда они были бы в безопасности. Позднее я смог бы найти способ выбраться и вернуться к ним. Рано или поздно я нашел бы, …как дать им отпор. Я мог бы убить их, как только мы выберемся из страны, …застав врасплох. Я сыграю роль милого раба, …и они начнут мне доверять. Затем я сделаю свой ход. И как только их не станет, я буду свободен и вернусь к Белле и Кэти.

Но сейчас они не должны были узнать, что Белла и Кэти ЗДЕСЬ. Я не позволю им наложить лапы на мою семью.

– Вспомни… – сэр Кевин что-то сказал, но я едва слышал его, – Помнишь, как ты сосал мой член? Я помню. И ты будешь сосать его снова.

Я услышал собственное рычание, громкое настолько, насколько я был в силах его издавать, …и для сэра Кевина это было большим нарушением правил. Он ненавидел открытое неповиновение.

– Давай, малыш, подерись со мной… – сказал мне Кевин, и Рейвен посмотрела на него с грустным выражением лица, – Я буду сжимать горло до тех пор, пока малыш не уснет. Малыш хочет немного вздремнуть?

Нет, никакого сна! Я должен видеть все, что происходит. Я должен убедиться, что они заберут только меня и никого больше. Я должен вести себя хорошо.

– Он багровеет, Кевин, – вмешалась Рейвен, беспокоясь обо мне.

Я покачал головой, говоря, что не хочу спать. Тогда он улыбнулся мне.

– Тогда веди себя хорошо, – предложил он, не ослабляя хватку на моем горле. – На колени. Сейчас же.

Я почувствовал, что вздрогнул и сдался, опускаясь на колени.

– Вот это хорошо, – Кевин улыбнулся, словно я сделал что-то такое, чем сильно растрогал его, – Хороший мальчик.

Затем он обратился к Рейвен:

– Вот как нужно. Теперь я позволю ему сделать пару небольших вдохов.

И когда он сделал это, я почувствовал себя даже ужаснее, чем секунду назад. Я сделал пару судорожных глотков воздуха и закашлялся.

– Он всегда безупречно вел себя, всегда, – сказала Рейвен так, словно я был собакой, которая нассала на ковер, – Возможно, он скучает по Виктории.

О, блять, я вас умоляю!

– Хватит с ним нянчиться, – сказал Кевин Рейвен так, будто они были моими демонами-родителями и вели спор о том, как нужно меня воспитывать. – Он и так достаточно избалован. Я исправлю это и начну прямо сейчас.

Я стоял на коленях на соломе и видел, что Йо-Йо смотрит на меня грустными глазами. Затем я увидел, как он медленно закусил и потянул задвижку на двери своего загона, как он делал множество раз до этого. Он тихо покинул свое стойло легким шагом, не замеченный никем, …и направился к загону Психа, который ржал чуть ли не громче всех, когда на меня напали и продолжал даже теперь, когда я был пригвожден к месту. Сейчас он рычал и метался по загону, умоляя, чтобы его выпустили.

– Сейчас мы снова перекроем ему кислород, – поучал Кевин Рейвен, зажимая мой воздуховод и полностью отрезая от воздуха, – Видишь? Он учится.

– Положи руки за спину, – приказал мне Кевин, – Встань в жалостливую позу, мальчик, давай же, вспомни, кто ты есть…

Я подчинился его приказу, ощущая, что в голове все плывет, …но пытался следить за происходящим. Я увидел невдалеке откуда-то взявшуюся лошадиную подкову. Дэнсер любила играть с ней, и все время гоняла ее своими копытами. Ветеринар сказал, что это хорошее упражнение для нее, поэтому мы разрешали ей играть с подковой. Давай, где же ты? Давай, девочка, толкни ее ко мне! Дай ее папочке! Помоги мне, малышка.

– Хороший мальчик, – на отвратительном лице Кевина засияла улыбка, и он сказал Рейвен:

– Теперь он может снова получить воздуха… в награду.

Я почувствовал небольшое облегчение, Кевин ослабил хватку и я сделал большой глоток воздуха, …теперь закашлявшись всего лишь слегка.

– Да… – соблазнительно промурлыкал Кевин, глядя на меня, – Ты будешь нашим прекрасным маленьким рабом, как только папочка должным образом натренирует тебя, да, мальчик?

Я хотел подыграть ему и кивнул, но сейчас я был слишком сосредоточен на своем дыхании.

Я ощутил пальцы Кевина в своих волосах, они поглаживали мою голову спереди, и он сказал Рейвен:

– Доверься мне, …я знаю, что делать.

Через несколько секунд я снова мог дышать нормально, …и был готов играть роль послушного маленького раба. И у меня появилась хорошая идея, как отвлечь внимание этих двух ублюдков.

– Спасибо, Хозяин, – прошептал я, и мои глаза были мокрыми, когда я покосился на него, а затем почтительно опустил их, – Пожалуйста, можно рабу задать один вопрос?

Кевин улыбнулся Рейвен, …а она улыбнулась мне.

– Видишь? – самодовольно спросил Кевин, словно научил меня писать на салфетки, – Да, можешь, раб. Что такое?

– Я принадлежу ТЕБЕ, …а не Рейвен, – заявил я и немедленно увидел, как она нахмурилась, – Верно?

– НЕТ! – тут же крикнула она, – Ты МОЙ! Я ждала его ВЕЧНОСТЬ, Кевин!

Кевин улыбнулся мне, совершенно не беспокоясь о ее вспышке гнева, и ответил:

– Ты принадлежишь нам обоим. Но сейчас я главный. Ты будешь отвечать МНЕ, раб.

Я кивнул и посмотрел на Рейвен. Мои глаза были полны тоски, словно мое сердце было разбито.

– Херня! – крикнула она, – Мы нашли его снова благодаря моим деньгам и связям! Я, блять, залечила твои ожоги, чтобы инфекция не распространялась! Я, блять, тебе не какой-нибудь партнер БЕЗ ПРАВА ГОЛОСА!

– Рейвен… – Кевин попытался ее успокоить. Удачи ему в этом. Я знал, что если Рейвен разозлилась, ее не успокоить никому. И еще я знал, что Рейвен была плохо воспитана, она не привыкла, чтобы кто-то говорилей, что что-то ей не принадлежит. Я наблюдал за этим годами, когда был игрушкой Виктории, …и я только что снова нажал на эту кнопку, …и был уверен в одном – никто не уйдет, забрав с собой одну из игрушек Рейвен.

Мои руки продолжали двигаться из стороны в сторону настолько, насколько я мог делать это незаметно для них, …я думаю, даже Дэнсер поняла это, потому что она затихла и принялась шаркать ногами, разбрасывая повсюду солому, чтобы помочь мне добраться до проклятой подковы.

Также я видел, что Йо-Йо стоит снаружи у загона Психа, …и медленно прикусывает металлическую задвижку двери, …украдкой вытягивая ее, …делая все возможное, чтобы вообще не издавать никакого шума, …по крайней мере, чтобы не услышали эти двое. Я двигался точно также – чертовски осторожно.

– Ты много месяцев вел себя так, словно ты ГЛАВНЕЕ меня, потому что я женщина! – Рейвен продолжала орать на Кевина. – И меня это ЗАЕБАЛО! Единственная причина, по которой я согласилась на сотрудничество с тобой – потому что у тебя есть это большое тайное место в Тайланде! И лучше, чтобы оно, блять, оказалось огромным – это все, что я должна сказать!

– Оно… огромное, – Кевину, казалось, не нравилось это слово, но он использовал его, чтобы она замолчала. – Не беспокойся, я не пытаюсь забрать его у тебя! Я же сказал – я люблю делиться. Но какое-то время ему будет очень несладко, прежде чем мы сможем сделать ему горячий масляный массаж! Это все – я сказал. Он заплатит за мое лицо и, блять, за боль, через которую я прошел. Он отработает каждое пенни, чтобы мое лицо стало прежним. И это будет охуенно трудно. Его будут трахать животные перед камерой, он будет трахать маленьких мальчиков – все, что потребуется! Он заплатит.

Иисусе! Стоило мне подумать, что более сумасшедшими они стать не могут… они всегда удивляют меня.

Сразу после этого я ощутил пальцами морду Дэнсер, …и тяжелую металлическую подкову! Она подтолкнула ее к моей руке своим носом! МАЛЫШКА! Я люблю ТЕБЯ! Хорошая девочка! Я принесу тебе ПОЛНУЮ корзину яблок, как только смогу вернуться!

Я по-прежнему планировал дать им себя поймать и увезти в Тайланд, но сначала я должен был убрать их подальше от этого места. Я сделаю вид, что сбегаю и дам им погоняться за мной часок-другой за пределами города, …и от этой мысли внутри меня что-то заболело.

Это была эмоциональная боль, не физическая, но теперь у меня возникла идея, как подманить их ближе к себе. Я сложился пополам, держась за живот, и закричал, чтобы они оба заткнулись, и они рывком повернули ко мне свои головы.

– Ты сделал ему больно! – обвинила Рейвен Кевина и опустилась вниз, чтобы увидеть, что со мной.

– Малыш, что такое? – спросила она меня, пытаясь распрямить меня, чтобы осмотреть, – Дай посмотреть.

Затем молниеносно Псих вырвался из своего стойла на свободу и встал, словно дракон, над нами троими. Он поднялся на задние ноги и с жутким лошадиным криком лягнул Кевина и Рейвен. Может, он лягнул даже и меня, кто знает?

Дэнсер настойчиво звала Психа, пока он стоял напротив людей, причиняющих мне боль. Черт! Настолько, насколько я ненавидел Психа, Дэнсер его любила. Даже теперь, казалось, она кричала ему: «НЕТ, Псих, НЕ НАДО!». Я знаю это потому, что то же самое сказала бы мне Белла.

Кевин потянулся к себе за пояс и вытащил серебристый пистолет. Я не был таким экспертом по оружию как Белла, не разбирался в его типах, марках, но все, что мне нужно было понимать – это то, что из его дула вылетают пули! Я не позволил этому говнюку пристрелить Психа!

Я вскочил на ноги и долбанул Кевина по его плоскому коричневому лицу подковой, прямо по носу, и он заорал, падая вместе со мной, находящимся сверху, на землю, …а пистолет вылетел из его руки и упал в солому куда-то справа.

Рейвен была слишком занята тем, что кричала и пыталась убраться подальше от ног Психа, а он продолжал заниматься с ней, видя, что я разбираюсь с другим говнюком.

Остальные лошади громко ржали, взбрыкивая ногами, и хотели присоединиться к драке. Даже Йо-Йо, который был на воле, стоял справа от Психа, показывая Рейвен свои зубы, когда она открыла дверь в пустое стойло и заползла внутрь, прячась от них. Я понадеялся, что она сядет прямо в лошадиное дерьмо – если это было стойло Темпера, то он всегда прекрасно прятал свое дерьмо под взбитой соломой.

Я оказался на ногах в тот же миг, когда Кевин приземлился на пол и огляделся в поисках лучшего способа покинуть конюшню так, чтобы на вечеринке не увидели, как я убегаю. Если бы Белла увидела это, она бы побежала за мной и подверглась бы опасности. Я не хотел этого.

Дэнсер заржала и ударила ногами в дверь, просясь наружу, желая быть со мной. Она выглядела напуганной, поэтому мне следовало выпустить ее.

Я оглянулся и увидел, что Кевин поднимается на ноги, держась за свой плоский нос, и его огромные глаза свирепо смотрят на меня.

– РЕЙВЕН! – позвал он, ища ее глазами, но увидел лишь вырвавшихся на волю лошадей, которые охраняли стойло, в котором она спряталась.

Затем он взглянул на меня и прорычал, скрежеща зубами:

– Эдвард! Вернись СЕЙЧАС ЖЕ! СЕЙЧАС ЖЕ!

И даже раньше, чем у меня появилось время подумать об этом, я открыл дверь в стойло Дэнсер, и она пулей вылетела наружу, а я набросил поводья ей на шею, …и меня потащило за ней к задней двери конюшни, прочь от Кевина и Рейвен.

– ДЭНСЕР! – крикнул я, чувствуя, что мои ноги волокутся по грязной земле, когда она прибавила скорости. Я продолжал попытки подтянуть ноги, но не смог – она двигалась слишком быстро. Мне уже было больно, и я продолжал попытки остановить ее:

– ТПРУ! ТПРУ, ДЕВОЧКА!

Но это было глупо с моей стороны. У нас не было возможности обучить ее командам «Тпру!», «Но!», «Кругом!», …на ней никогда не ездили верхом!

– ДЭНСЕР, СТОЙ! – крикнул я и затем, оглянувшись, увидел чужую машину, которую не смог узнать, и она ехала за нами. Должно быть, это их машина. Дерьмо.

– Не ОСТАНАВЛИВАЙСЯ! – крикнул я, передумав.

И сразу начал думать, что, блять, станет с моими ногами после такой «езды». Дэнсер повернула ко мне морду и стала бить меня по ногам своей головой, пока они не поднялись и я не опустился животом плашмя на ее голую спину, по-прежнему цепляясь в поводья, которые держал с самого начала.

Мы понеслись даже быстрее, и я осознал, что ни разу не видел, чтобы Дэнсер двигалась так раньше! Ее ноги… операция… она бежала! ОЧЕНЬ БЫСТРО! Окружающий пейзаж быстро мелькал у меня перед глазами, расплываясь в большое пятно зеленого и голубого цветов – от растительности и неба. Затем до меня дошло кое-что еще – я ехал верхом на ней, …типа того. Я был на ее спине, держась изо всех сил,… не управляя ею, …но все было в порядке. Я доверял ей, пока мы удалялись все дальше и дальше от Беллы и Кэти.

И затем я почувствовал боль внутри. Мы удалялись все дальше и дальше от Беллы и Кэти. Я вернусь, девочки. Верьте мне. Ждите меня. Не теряйте надежды. Заботьтесь друг о друге. Клянусь Богом, я вернусь. Я вернусь. Даже все демоны АДА не удержат меня вдали от вас двоих. Знайте это и будьте сильными. Ждите меня.

Затем я снова сфокусировался на машине, преследующей нас.

Да, следуйте за нами, ублюдки, думал я, глядя назад на машину, которую от нас отделяло несколько ярдов, пытаясь удержаться на моей Дэнсер. Поймайте меня, …поймайте свою маленькую игрушку. Я буду по-настоящему сожалеть, когда вы поймаете меня. Я обещаю быть хорошим. Я даже извинюсь и встану на колени. Я исполню все свои старые трюки. И в ту же секунду, как вы уснете, вы – мои! Мы даже не вспомним о вас больше. Мы сможем жить своей жизнью и забудем вас… и все дерьмо, что вы нам причинили.

Поймайте меня.

v

Coloring outside the lines. Глава 40 (часть 1)

Глава 40. Худшая разновидность пытки.

Часть 1.

От автора: *Привет, ребят!

Привет! Сайт «fanfiction» вернулся, и я здесь! ДА! Очень хреново быть заблокированной! Клево!

Возвращаемся к нашим «баранам»: неужели никто из вас мне не доверяет? LOL! Блин! И лишь потому, что что-то съехало с проложенного пути. Не забывайте, что все это произошло в считанные минуты, …и кто-то мог услышать Психа и Дэнсер лишь в конце, когда они громко заржали. Эдвард мог принять неверное решение под влиянием момента – сбежать, чтобы спасти свою жизнь или сбежать, чтобы они убрались подальше от Беллы и Кэти, …но он пока не в Таиланде. Многое может произойти между «тогда» и «сейчас». Не волнуйтесь. Доверьтесь мне. Я знаю, что это нелегко – я привела вас, друзья, в кое-какие охуенно неприятные места, но имейте веру.

И я знаю, что часть про лошадей в прошлой главе вышла немного неправдоподобной, …но… это история, так что… как я сама себе говорю, просто примите ее как есть. LOL. Спасибо.

Предупреждение: В следующей паре глав будут сложные моменты. Ну,… сэр Кевин и все такое. Будьте осторожны.*

EPOV

Что я делаю? Куда я собираюсь? Я что – собираюсь позволить им забрать увезти меня в ебаный Таиланд? Я что – с ума сошел? Оттуда я никогда не вернусь домой. У меня даже нет паспорта.

И пока я подскакивал вверх-вниз на спине Дэнсер, попытался по-быстрому придумать новый план. Ладно, они гонятся за МНОЙ. Это пока меня устраивает. Белла и Кэти в безопасности. Мои друзья в безопасности. Несомненно, что Белла и остальные слышали ржание Психа в конюшне, …и они придут искать меня. Они увидят, что Дэнсер нет, …и что Йо-Йо и Псих на свободе. Белла позвонит судебным исполнителям, и они приедут меня искать. Где бы я ни был.

Дэнсер приняла гениальное решение и галопом направилась прямо в лес, пролетая между деревьев, растущих на холмах… идеально! Машина сэра Кевина ни за что не проедет по лесу! Хорошая девочка!

Теперь ехать стало труднее, перепрыгивая через кочки и ручьи, а также скользя вниз с некоторых холмов. Несколько раз я вскрикивал из страха упасть, пока она неслась, не сбавляя скорости. Куда бы она ни направлялась, Дэнсер не замедлялась. Она продолжала бежать туда, куда хотела, так, словно они по-прежнему дышали нам в спину.

Я немного расслабился, когда оглянулся назад и не увидел их. Но также я знал, что в любой момент мы можем выехать из леса, и они могут оказаться прямо перед нами! Даже если сейчас мы оторвались от них, они не прекратят мои поиски. Они будут искать меня… и найдут Беллу и Кэти. Кто знает – кому еще они могут причинить боль из-за меня? Нет! Что бы ни случилось, это должно закончиться только на мне. Я должен сам остановить их. Я могу это сделать. Я сделаю это.

Мы скользили вниз по многочисленным каменистым холмам, и я опасался за ноги Дэнсер. Я не знал – достаточно ли она сильна сейчас для всего этого. Если что-то случится с ней, я никогда себя не прощу.

Примерно через пятнадцать или двадцать минут быстрой скачки я осмотрелся и понял, где мы. Вдалеке виднелся особняк! Было резонно, что Дэнсер прибежала сюда. Она знала это место. Здесь она жила, пока я не нашел ее. И я должен был признать, что это чертовски хорошее место, чтобы спрятаться, …или и того лучше – хорошее место, чтобы разобраться с этими двумя, где никто нам не помешает. Я мог бы убить их, и у меня было бы полно времени, чтобы закопать их, прежде чем отправиться домой. Никто не узнает. Никому не будет до этого ДЕЛА.

Действительно ли я мог бы убить их? Сам? Я никогда не делал ничего подобного. Конечно, я был зол и у меня были причины уничтожить их, …но… блять, я не знаю!

Я должен притворяться изо всех сил, чтобы убедить их в том, что я по-прежнему милый и нежный раб, чтобы застать их врасплох. Я одержу над ними верх.

Как только я подумал о том, что я могу сделать, у меня над головой грянул гром и Дэнсер, испугавшись, заржала и прибавила ходу. Небо потемнело, …видимо, собирался дождь, …и совершенно внезапно подул ветер.

Я продолжал повторять «ТПРУ», но Дэнсер остановилась лишь тогда, когда мы оказались в нескольких футах от парадного входа в особняк. Я быстро спешился, проводя рукой по ее телу, и дважды проверил – все ли с ней в порядке.

– Спасибо, девочка…, – я поцеловал ее в бок цвета слоновой кости и провел рукой по едва заметным теперь ребрам, – Ты спасла меня. Ты бегаешь! Ты просто невероятная – ты знаешь об этом?

В каньоне звуки разносились эхом и искаженно отдавались в ушах. Но теперь я смог бы услышать автомобильный двигатель. Не поблизости, …а в пределах слышимости. Машина не смогла бы спуститься в каньон, …но теперь они могли догадаться, что я здесь… и отважились бы спуститься сюда пешком. Я должен был войти в дом и посмотреть – не смогу ли я расставить им там какую-нибудь ловушку или еще что-нибудь в этом роде. Бензин! Возможно, я смог бы раздобыть немного и разлить его по дому, и – когда они войдут внутрь – на крышу!

Только мне придется забираться за крышу вместе с ними. Этот план нуждается в доработке, Каллен. ДУМАЙ!

Я взобрался по ступеням, и Дэнсер была готова направиться за мной. Нет, девочка, ты не можешь со мной пойти. Сейчас ты должна уходить отсюда.

– Нет, Дэнсер, беги домой! – я развернулся к ней и сказал это с грустью, … но она не сдвинулась, ни на дюйм. Мне показалось, что она улыбается мне, помахивая хвостом.

Они сделают ей больно, если она снова попытается на них напасть. Они застрелят ее.

– СЕЙЧАС ЖЕ УБИРАЙСЯ ОТСЮДА! – крикнул я ей, нахмурившись, и замахнулся рукой, притворяясь, что хочу ее ударить, чтобы заставить ее убежать.

Она негромко заржала, и это чуть не убило меня.

– УБЕГАЙ, Я НЕ ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ ЗДЕСЬ НАХОДИЛАСЬ! – сказал я со слезами, колющими мне глаза, заставляя свой голос звучать громко, резко и жестоко. – ОСТАВЬ МЕНЯ ОДНОГО! ОТВАЛИВАЙ!

Дэнсер отошла на несколько футов, но выглядела смущенной. И очень обиженной.

Я прорычал себе под нос, ненавидя себя, но проскрежетал:

– Пожалуйста, ДЭНСЕР, уходи, пока они не пришли!

Я положил руки ей на бок и оттолкнул ее от себя, снова закричав страшным голосом:

– УХОДИ! БЕГИ ОТСЮДА! ИДИ ДОМОЙ! СЕЙЧАС ЖЕ!

И на этот раз она послушалась. Фыркнув напоследок и очень грустно заржав, она унеслась галопом… в обратном направлении, даже не оглянувшись на меня. Я еще ни разу в жизни не ощущал себя таким куском дерьма, …и это кое о чем говорило.

Я повернулся к ручке двери и легко открыл ее. Я поспешил внутрь и понял, что меня окружила темнота потому, что небеса над нами почти почернели. Свечи по-прежнему были там, где я их оставил и я прошел на кухню в поисках зажигалки. Ее не было на стойке, ее не было ни в одном из ящиков. БЛЯТЬ! Где же она?

Что еще у меня есть? Эй! Мой мобильный! Я полазал по карманам, но ничего не нашел. БЛЯТЬ! Я отдал его Кэти на вечеринке – она хотела поиграть в игры! Все равно здесь он, вероятно, не ловит сеть. Ладно, …не паникуй. Что еще?

Расставь ловушку.

Я на ощупь поискал канистры с бензином в шкафу и в задней части особняка, …но не нашел ничего по-настоящему ценного, что могло бы мне помочь. Кажется, это возвращало меня к первоначальному плану – играть роль хорошего раба, пока не застану их врасплох. Это было разумно. Это единственное, что я умел делать хорошо. Было бы здорово, если бы в итоге это спасло меня. Возможно, если бы у меня было больше времени и ресурсов, я придумал бы лучший план, …но у меня не было времени, чтобы сесть и все обдумать.

– В любое время вы, девочки, предлагаете мне помощь…, – пробормотал я, осматриваясь, когда раздался новый удар грома, испугавший меня до чертиков, …и на секунду небо прорезала вспышка молнии, …освещая гостиную, …в которой не было никаких мертвых «ночных бабочек». Я был благодарен за это.

– Только не набрасывайтесь на меня, ладно? – озвучил я свою последнюю просьбу.

У меня было немного времени, чтобы приготовить пару вещей. Ничего особенного, просто пара вещей, которые могли мне помочь. Пара ножей с кухни, …я спрятал их под покрывало и под подушку на диване в гостиной.

Я выглянул из окна и на секунду застыл, когда увидел их двоих в нескольких ярдах от окна. Дождь еще не начался, …но это могло случиться в любую секунду.

Не думая дольше ни секунды, я схватил длинный острый нож из деревянной подставки с кухонной стойки, побежал в гостиную и прижался к стене у дверного проема. Я мог напасть на них, когда они войдут внутрь. Я бы напал сначала на Кевина, перерезав ему глотку, а когда он упадет, я бы позаботился о Рейвен.

Пока я ждал, мое сердце колотилось в груди, …и я услышал, что они переговариваются на крыльце, дергая дверь. Им потребовалось немного времени, чтобы войти, но когда они вошли, я увидел полосу света из коридора справа от меня, …они оставили дверь открытой. Они вошли, но я не слышал ничьих голосов.

– Шш, – я услышал мужской шепот и в ожидании задержал дыхание.

– Эдвард! – позвал сэр Кевин, стоя в дверном проеме в фойе. – Маленькая сука прячется! Выходи сейчас же. Вставай на колени и принимай свою позу. Это говорит твой Хозяин!

Я сделал все возможное, чтобы сдержаться и не послать его на хуй, …и промолчал, сжав рукоятку ножа еще крепче. Я не мог дождаться, когда прольется его кровь.

– Пять секунд, – сосчитал он, ожидая своего маленького раба, но не получая того, чего хотел.

– Ты сильно разочаровываешь меня, Эдвард, – сказал сэр Эдвард, и я услышал негромкие «биппы», словно он набирал номер по мобильному, – Давай я дам тебе прослушать свою новую любимую песню на «ай-поде».

Я сильнее напряг слух и услышал негромкий голос Кэти – она говорила сквозь плач.

– Папа, – прохныкала она, – Дядя велел мне сказать тебе, что мы у него. Мы с Беллой. Мы пытались сбежать, но… он поймал нас.

Мое сердце тут же остановилось. Кто-то поймал их. Теперь мои руки дрожали, и я чуть не выронил нож.

– Это не вся ее речь…, – сказал сэр Кевин, – Но основную мысль ты понял. И они не должны пострадать. Мне нужен только ты. И если ты выползешь сюда и будешь вести себя действительно хорошо, …я оставлю их в покое. Мой человек отпустит их, …и мы сядем в наш самолет. Выходи – СЕЙЧАС ЖЕ. Встань на колени и в свою позу. Это говорит твой Хозяин.

– Один…, – он начал считать, – Два…

Я осторожно положил нож на пол у плинтуса и приступил к действиям даже раньше, чем успел подумать об остальном. У меня не было шанса, не с ними. Они – моя жизнь. Я не хотел, чтобы они даже боялись, не говоря уже о том, чтобы эти сволочи причинили им боль.

Я быстро пополз вперед и услышал, как сэр Кевин сказал: «ТРИ!».

Я стоял на четвереньках и двигался в направлении его голоса, пока он продолжал считать.

В фойе я встал на колени, полностью одетый в джинсы и футболку, и сложил руки за спиной, опуская глаза вниз, ожидая того, что будет дальше. Я был уверен – ничего хорошего. Я ударил сэра Кевина по его сожженному лицу подковой. Я был уверен, что теперь получу свое.

– Эдвард! – в голосе Рейвен послышалось облегчение от того, что я здесь. Но затем ее голос стал снова холодным, – Ты, маленькая мразь.

Я не сказал ни слова, да в этом и не было необходимости. Кевин возбужденно взглянул на меня, и его ужасный глаз выпучился даже сильнее. Не говоря ни слова, он схватил меня за волосы и потащил за собой, направляясь в гостиную, не беспокоясь о том, насколько медленно и неуклюже я полз за ним на коленях. Он осматривался в поисках чего-то.

– Ты, блять, до сих пор не знаешь своего места, да? – проворчал Кевин, подтащив меня к лестнице с железными перилами, ведущей наверх. Он достал что-то из своего заднего кармана, завел мою правую руку за спину, …и я почувствовал, как металл защелкнулся вокруг запястья, туго обхватив его, до боли в костях, так, что я вскрикнул. Он обернул наручники вокруг столбика перил, и через секунду мое второе запястье болело так же, как и первое.

Я не издал ни звука. Я знал, что меня ждет наказание и был готов к нему. Я был готов сделать все что угодно, чтобы Белла с Кэти избежали боли.

Как только я стал беспомощным, стоя перед ним на коленях, он тыльной стороной сжатой в кулак руки ударил меня по лицу. Один раз, …второй, …и третий… комната немного накренилась, перед глазами поплыли маленькие звездочки, …и я ощутил привкус крови во рту.

– Кому ты принадлежишь, сука? – крикнул он мне.

Я попытался сфокусировать зрение и ощутил, как он ударил меня кулаком по лицу с другой стороны.

– КОМУ?

– Тебе, Хозяин, – медленно произнес я, расширяя глаза, чтобы сфокусировать зрение.

– ЕЩЕ РАЗ! – он схватил меня за волосы на макушке и поднял мое лицо вверх, чтобы я смотрел на него, изуродованного монстра, который владел мной, или думал, что владеет.

– Я принадлежу тебе, Хозяин, – сказал я на этот раз более отчетливо, ощущая влагу на своей щеке.

– Я должен заново учить тебя всему, да? – он усмехнулся, его безжалостные пальцы чуть не сорвали волосы у меня с головы.

– Нет, Хозяин, – выдохнул я. Меня действительно не беспокоило то, что у него был какой-то план, чтобы снова причинить мне боль. Я видел, что это случится в любом случае. Боль не была для меня чем-то новым, я мог ее вынести.

– Нет, должен, – сэр Кевин нахмурился, – Ты, блять, снова отбился от рук! Ты даже снова ОСМЕЛИЛСЯ ударить меня чем-то, и я отрублю тебе ЯЙЦА и скормлю их тебе! И если ты еще раз от меня сбежишь, попрощайся, блять, со своими ногами! Извиняйся!

– Прости, Хозяин, – сказал я, и по интонации было почти похоже, что я говорю искренне.

Он сделал шаг назад и расстегнул свои штаны, яростно дергая вниз молнию, демонстрируя мне загорелую кожу и черные волосы. Мой желудок содрогнулся. Дерьмо! Только не это. Не снова.

– Открывай рот, сука, – он шагнул ко мне, передернув пару раз свой необыкновенно огромный пенис.

– Хозяин, пожалуйста…, – начал я, и слезы застили мне зрение, …но я не смог вымолвить больше ни слова. Он толкнулся в мой умоляющий рот, руками схватился за мои волосы, когда все мое тело сжалось. Его вкус был отталкивающим, соленый привкус вынуждал меня давиться, …и я давился. Он был груб и зол, …и лишал меня воздуха, проталкивая свой член до самого дна глотки.

Я задыхался и хныкал, а он стонал и вынуждал меня биться затылком о столбики перил, крича мне:

– Увлажни свой рот! Соси его! Сильнее! Сильнее, или я научу твою дочь, как нужно его сосать!

Я повернул глаза вправо и увидел Рейвен, которая стояла и наблюдала за нами, …наблюдала ЗА МНОЙ. Я почувствовал, как крупная горячая слеза выкатилась из моего глаза, пока я пристально смотрел на нее в ответ. Она выглядела так, словно эта сцена возбуждает ее, …но затем погрустнела, …потому что она снова была не у дел, …прямо как раньше. Потом она с кислой миной посмотрела на меня, …выглядя разозленной, …и развернулась ко мне спиной, словно говоря: «прими свое наказание». Чиркая зажигалкой, которую она нашла в своем жакете, Рейвен начала поджигать свечи, игнорируя звуки, которые мы издавали и которые эхом разносились по роскошной, отделанной мрамором комнате.

Казалось, это будет длиться вечно, …но наконец, наступила отвратительная кульминация и сэр Кевин закричал, изливая свое семя мне в глотку, прижимаясь пахом к моему носу, чтобы убедиться, что я не уроню на пол ни капли. Пару мгновений спустя, как только я подумал, что умру от нехватки воздуха, …он вышел из меня, и я принялся судорожно хватать ртом воздух.

Он унизил меня еще больше, пару раз ударив меня по носу своим влажным вонючим членом, пока я, закрыв глаза, оставался недвижим.

– Это было очень хорошо, раб, – прошептал он, его пальцы держали меня за подбородок, поднимая голову вверх, – Я не испытывал подобного с тех пор, как ты покинул меня…

И затем он поцеловал меня, не позволяя мне отвернуться, вторгаясь в мой рот языком, …я хныкал, а он бормотал, хлеща меня рукой по щекам:

– Целуй меня хорошенько. Поблагодари меня.

– Спасибо, Хозяин, – произнес я в его сильно обожженные губы, когда он снова приник ко мне.

Внезапно он оттолкнул мое лицо, и я слегка ударился о перила лестницы.

– Как минимум, зверек, ты забыл не все, – он немного затрудненно дышал – казалось, он пресытился, – Глаза вниз.

Я спрятал он них глаза, но внутренне содрогнулся. Прямо сейчас меня тошнило. Но я не мог этого сделать – мне нужно было притворяться их собственностью. И искать удобный случай. Вероятно, Рейвен была слабым звеном в этой цепи, что можно было попытаться использовать. Я мог продолжать стравливать их с сэром Кевином – это работало.

– У меня есть пара вещей, о которых нужно позаботиться, – сказал сэр Кевин Рейвен, застегивая молнию и убирая свой мобильный обратно в карман. – Продолжай развлекать выродка, ладно?

Это было все, что она хотела услышать.

– Подожди! – взмолился я, – Что ты делаешь? Где они? Пожалуйста, не причиняй им боли! Сделай больно мне! Это моя вина!

– Я знаю, любимый, – сказал мне сэр Кевин, лизнув языком мою окровавленную щеку, – Мммм… вкусно. Просто продолжай быть хорошим мальчиком и с ними все будет хорошо. Мы уедем, а они останутся здесь. Я обещаю.

Сэр Кевин ушел с телефоном, и тогда Рейвен ухмыльнулась мне, взяла свою сумочку и раскрыла ее на столе справа от нее.

– Где он держит их? – спросил я у Рейвен, чувствуя, что мои ноги невольно дрожат, – Кто с ними? Дилан?

– Тишина, раб, – она не смогла сдержать улыбки, – Никто не давал тебе разрешения говорить, не так ли?

Я лишь прислонился головой к перилам позади себя, ненавидя то, что я не владею информацией об этой дерьмовой ситуации. Мои малышки… и где я? Стою на коленях и играю с говнюками, которые мучили их.

– Нет, Госпожа, – прошептал я, на секунду взглянув в направлении, куда ушел сэр Кевин… думаю, на кухню.

Я продолжал попытки делать то, что сделала бы Белла: оставаться спокойным, подыгрывать им и обрабатывать их. Мысленно. Заставить их поверить, что я на их стороне. Затем стравить их друг с другом. Дождаться результата. Затем нанести удар и попытаться их убить.

Это было все, что я мог сделать сейчас. Так что я решил попробовать.

– Смотри на меня, когда отвечаешь, зверек, – сказала она.

– Прости меня…, – сейчас я разыгрывал свою роль, – Госпожа, …пожалуйста, можно рабу задать один вопрос?

– Да, – разрешила она, пристальнее глядя на меня.

– Я думал о том, чтобы принадлежать тебе, – прошептал я так, словно боялся сэра Кевина, – Я знаю тебя, …ты знаешь меня, …Виктория хотела этого, не так ли?

– Да, хотела, – Рейвен посмотрела в никуда, вероятно, думая о сэре Кевине, – Но затем ты сбежал. Это было очень плохо, Эдвард. Ты снова все, к ебеням, испортил. Теперь мы вынуждены какое-то время терпеть этого хуеплета.

– Прости, Госпожа…, – я посмотрел вниз, делая грустные глаза, – Я был напуган, …в полиции мне сказали, что я должен давать показания, …я совсем не хотел этого делать. Я люблю тебя. Я хотел быть с тобой, …но они привезли меня сюда. Я скучал по тебе… очень сильно. Я хочу прикоснуться к тебе.

Я ненавидел произносить эти слова. Меня тошнило. Но это был не первый раз, когда я вынужден был наебывать Рейвен. Она всегда верила подобным словам. Это единственное, благодаря чему я выживал, пока она владела мной.

Рейвен нахмурилась, услышав последнее предложение, и сделала шаг назад.

– Забудь об этом, Эдвард, – сказала она, – Ты больше не сбежишь. Привыкай сидеть в наручниках. Следующую пару лет такова будет твоя жизнь. До тех пор, пока тебе снова будет можно доверять.

ЧЕРТ! Для этого могло потребоваться какое-то время, …а у меня его было мало.

– Да, Госпожа, – послушно ответил я, – Могу я называть тебя Госпожой, …когда он рядом?

Посмотрим, что это сделает с ней. Она всегда ненавидела, когда упоминали про Викторию, и когда та напоминала, что я принадлежу ЕЙ.

Рейвен выдохнула и проскрежетала:

– Да, ты можешь называть меня Госпожой. Я и есть твоя Госпожа!

– Прости, просто мне показалось…, – я покосился в направлении сэра Кевина, – Что Хозяину не нравится, когда я тебя так называю.

– Он тебе не настоящий Хозяин, Эдвард, – прошипела Рейвен. – Я – твоя Госпожа. Никто другой. Это понятно?

– На самом деле – нет, – я притворился тупым, – Но я буду называть тебя Госпожой, если это разрешается.

– Просто поцелуй меня, и на хуй все, – она подскочила ко мне, и я ткнулся лбом ей в талию, целуя все, до чего смог дотянуться своими горячими и страстными губами. Она даст слабину, я знал это. Я мог играть с ней, …и настроить ее против Кевина. И затем настроить Кевина против нее. Это сработает, я знал это.

– Госпожа…, – простонал я, целуя джинсовую ткань у нее на животе, …выдыхая горячий воздух напротив ее промежности. Она тяжело выдохнула, вцепилась мне в волосы, и я продолжил, …зная, что нравится этой Доминантше.

Затем она дернула меня за волосы и очень жадно поцеловала в губы, …потянула и дернула мою футболку, …и наши языки сплелись в битве. Я закрыл глаза и притворился, что возбуждаюсь. Она легко купилась на это. Она даже прервалась, чтобы принести с кухни ножницы для мяса и разрезала футболку у меня на груди. Она прорезала ее посередине сверху вниз, а затем в направлении каждого из рукавов. Она поднесла куски хлопковой ткани к носу и улыбнулась.

– Я скучала по твоему запаху, – сказала она, – Он такой прекрасный.

Внезапно я услышал голос сэра Кевина и остановился.

– Прекрати поклоняться рабу, Рейвен, – сказал он усталым голосом, нажимая кнопку отбоя на своем телефоне, и едва слышный «бип» эхом разнесся по воздуху.

– Иди на хуй, – она нахмурилась, глядя на него, – Он служит МНЕ. Занимайся своими делами.

Сэр Кевин вздохнул и отвернулся от нас, пробормотав: «Ебаные тупые бабы».

Рейвен зарычала и отпрянув от меня, приказала:

– Глаза вниз, голову вниз.

Я подчинился ей и прислушался, надеясь, что уже посеял семена раздора между ними. Это сработает. Они уже ненавидели друг друга.

Сэр Кевин объявил:

– Пилот говорит, что мы не можем лететь, пока не пройдет гроза. Вероятно, утром. Останемся здесь на ночь. Оставь раба там, где он есть. Никакой постели. Никакой еды или питья.

– Я знаю, – сказала она, оскорбленная тем, что он раздает инструкции, – Но как насчет НАС? Я адски голодна.

– А что с Беллой и Кэти? Вы не можете держать ИХ всю ночь напролет! – сказал я в панике.

– Сядь, парень, – сказал сэр Кевин, не глядя на меня. – Это всего лишь одна ночь. Они находятся в достаточно комфортных условиях, я тебя уверяю. Расслабься.

БЛЯТЬ!

– Просто сделай все в лучшем виде до тех пор, пока не настанет время уезжать, – тихо сказал Кевин Рейвен.

Рейвен вздохнула и пошла к одному из диванов, сняла покрывало и села, выглядя раздраженной.

Когда я украдкой посмотрел на них, сэр Кевин пил из бутылки с водой, которая была в холодильнике. Я знал это, потому что поставил ее туда как-то раз, когда у нас с Беллой было здесь свидание.

Он даже не предложил мне попить.

Затем, когда он вылил немного воды себе на пальцы, он спросил меня:

– Хочешь пить, зверек?

Я лишь поднял на него глаза, и он усмехнулся, протягивая мне свои мокрые пальцы.

– Пей, мальчик, – нежно приказал он, проверяя меня.

Поэтому я лизал его мокрые пальцы, с которых капала вода, закрыв глаза, ненавидя себя и затем начал посасывать подушечки его пальцев.

– Ммммммммм…, – судя по звукам, Кевин был доволен тем, что я делаю. – Ты точно принадлежишь мне, …мы оба это знаем. Ты пытаешься сопротивляться этому, но… ты чувствуешь это так же, как и я. Скажи это.

Я почувствовал, что киваю и пробормотал с его пальцами у себя во рту:

– Я принадлежу тебе, Хозяин.

– Мое лицо очень скоро станет таким, как раньше, – сказал Кевин, почти шепотом. – Ты позаботишься об этом, не так ли, раб?

– Да, Хозяин, – ответил я.

Я скорее съем дерьма. Ради Кэти я продал тело и душу, …я торговал ими, я истекал кровью и вынес почти все пытки, известные человечеству. Но ради сэра Кевина? Шел бы он на хуй!

– Я пугаю тебя или… вызываю отвращение? – судя по голосу, он боялся задавать этот вопрос.

– Нет, Хозяин, нисколько, – ответил я без колебания, глядя прямо на него.

Он улыбнулся и вздохнул от облегчения.

– Ты милый маленький зверек. Я надеюсь, ты не используешь это против меня, когда я начну тебя наказывать. Это будет трудно, любимый. Но ты должен пострадать за то, что ты сделал со мной. Это для твоего собственного блага, ты же знаешь.

– Я знаю, Хозяин, – я лизнул его пальцы, – Я хочу, чтобы ты наказал меня. Я был плохим и глупым. Знаешь, это был несчастный случай… пожар той ночью. Я не хотел причинять боль ТЕБЕ. Ты пытался позаботиться обо мне после того, как в меня стреляли. Я помню это.

Сейчас я пел ему дифирамбы, надеясь, что он купится на ложь. Мне было нужно, чтобы он купился.

– Я знаю, это была та пизда, Госпожа, от которой ты хотел избавиться, – он вытащил свои пальцы из моего рта и дотронулся до моего носа указательным пальцем.

Я со стыдом кивнул, глядя вниз. Ну, по крайней мере, он наконец-то хоть что-то воспринял как надо.

Но сэр Кевин подложил палец под мой подбородок и заставил посмотреть на него.

– Не стыдись этого, Эдвард, – он улыбнулся, – Я понимаю. Ты пересек линию, сделав то, что ты сделал для нее. Я не думаю, что ты уже осознал это, но… ты принял решение по поводу того, чтобы служить женщинам. Ты сделал выбор – не служить им. Ты выбрал меня.

Пересек линию. Еще одну? Этот парень очень сильно заблуждается.

Я снова с готовностью кивнул, чувствуя слезы в уголках глаз.

– Да, Хозяин, – прокаркал я, отлично играя свою роль, – Прости, что причинил тебе боль.

Я даже позволил слезам скатиться по лицу и услышал, как сэр Кевин сказал:

– Шшш, малыш, шшшшш, … все будет хорошо, раб. Ты получишь свое наказание, …ты искупишь свою вину, …и мы будем жить дальше. Мое лицо восстановят, …а ты станешь покорным. Мы излечимся вместе.

Меня следовало вручить награду киноакадемии за такую игру. Я хотел, чтобы кто-нибудь еще видел меня сейчас.

Ну, …нет, вычеркните это.

Он снова поцеловал меня, на этот раз нежно, и я притворился, что мне это нравится, закрывая глаза и негромко простонав от удовольствия.

– А теперь спи, – Кевин провел руками по моим щекам, – Завтра мы поедем домой, …и затем начнутся тренировки. Тебе понадобится твоя сила.

– Да, Хозяин, – согласился я, закрывая глаза и слегка опуская голову.

Вскоре я немного замерз и услышал, что сэр Кевин начал разводить огонь в камине на другом конце гостиной. Рейвен продолжала хныкать о том, что она голодна, и я мог сказать, что она ужасно утомила сэр Кевина.

Я понял, что он просто будет терпеть ее до тех пор, пока мы не прилетим в Таиланд. Несомненно, что в ту же минуту он прекратит их сотрудничество. Хорошая Рейвен – мертвая Рейвен. Бедная глупая Рейвен.

В свете свечей, когда темных участков в помещении стало больше, я думал о Белле… и Кэти.

Сейчас они, вероятно, напуганы, …и беспокоятся обо мне. Какой УЕБОК держит их? Пожалуйста, пусть это будет не Джеймс. Этот говнюк будет приставать к Белле, он хочет ее. Если он… я убью его, клянусь БОГОМ!

Я, блять, испортил прекрасную вечеринку, которую они устроили для меня. Я испортил свой день рождения. Первый день рождения, который Белла праздновала вместе со мной и первый за шесть лет у нас с Кэти. Блять. И все это было загублено.

Тем не менее, это был самый прекрасный день в моей жизни. Мой тридцатый день рождения. Я был счастлив. У меня есть семья. И я был свободен. О, и там был автомат для изготовления фруктовой воды со льдом.

Я пытался послать Белле и Кэти мысленное послание – мне очень, очень жаль. Я сделаю все, что смогу, чтобы вам не причинили боли. Просто, пожалуйста, держитесь. Утром вы будете в безопасности, а… мы… уедем.

И от этой мысли у меня в сердце образовалась дыра, …моя душа, блять, болела так же, как в ту ночь, когда Кэти обгорела при пожаре.

Некоторое время спустя сэр Кевин лежал на одном из длинных диванов слева от меня, а Ревен вышагивала по комнате, куря сигарету. Может быть, она не понимала, в какой опасности она находится. Я мог воспользоваться и этим тоже.

Сэр Кевин, кажется, уснул, и когда он начал храпеть, я решил, что пора двигаться дальше.

– Рейвен! – прошептал я, – Рейвен!

Она услышала меня, остановилась, выдыхая сигаретный дым, и направилась ко мне.

– Что такое, малыш? – спросила она непривычно милым тоном.

– Я должен тебе кое-что сказать, – прошептал я ей едва слышно и покосился на сэра Кевина, который находился на другом конце комнаты. В том углу, у лестницы, где я находился, было очень темно, все свечи горели на другом конце огромной комнаты.

– Что такое? – она наклонилась, чтобы расслышать меня. Я по-прежнему стоял на коленях, расставив ноги.

– Хозяин…, – начал я, – Ты должна убираться от него. Сейчас же. Ты можешь сбежать, пока он не проснулся.

– Повтори, раб, о чем ты говоришь? – сейчас она выглядела рассерженной.

Я выдохнул и снова покосился на сэра Кевина.

– Он собирается убить тебя… сегодня ночью, – поведал я ей, заставив себя выглядеть озабоченно и испуганно, – Недавно он сказал мне об этом. Он сказал, что он мой настоящий хозяин и что ты не полетишь с нами в Таиланд. Затем, чуть позже, он сказал мне, чтобы я не пугался, когда он уведет тебя в другую комнату, …он сказал не пугаться, когда я услышу крики. Ты должна уходить, сейчас же! Пожалуйста, Рейвен!

– Шш, – она прижала руку к моему рту, заглушая мои мольбы, и взглянула на сэра Кевина, размышляя над тем, что я ей только что сказал.

– Это трюк, который ты проворачиваешь…, – начала она, покосившись на меня.

– Это не трюк! – сказал я немного громче, чем было нужно, но затем сбавил тон, – Он сказал это! Подумай об этом! Зачем же он поделился со мной этим? Зачем ему брать тебя в свой дом в Таиланде? Ты больше не нужна ему, Рейвен. Он собирается избавиться от тебя.

Она нахмурилась, глядя на меня, и сделала шаг или два назад, словно испугавшись того, что я говорю ей правду.

– Рейвен, подожди, – прошептал я, – Если ты освободишь меня, я защищу тебя. Я убью его. Я стану ТВОИМ рабом. Только твоим. Позволь мне спасти тебя, Рейвен, пожалуйста. Я не смог спасти Викторию!

Парень, да ты крут! Я заслужил «Оскар» за это дерьмо.

Она отошла от меня, не говоря ни слова, и продолжила курить. Только теперь она пристально смотрела на сэра Кевина. Есть!

Я почти улыбнулся, но затем ужасно громкий звук удара раздался у входной двери. Я не видел дверь, но услышал более громкий раскат грома, и как что-то с глухим стуком приземлилось на пол. Кажется, кто-то входил в дом. Копы? Судебные исполнители? На долю секунды у меня появилась надежда, …но затем я услышал звук, хуже которого не было ничего на всем белом свете.

– ОУ! – внезапно вскрикнула Белла так, словно что-то причинило ей боль, …и мужской голос прорычал:

– ВСТАВАЙ! Неуклюжая сука!

БЕЛЛА!

И, словно голоса Беллы было недостаточно, я услышал, как испуганно поскуливая, плачет Кэти.

– НЕТ! – услышал я собственный крик, и мое тело дернулось вверх – я встал на ноги, …и стал яростно раскачиваться, ударяясь о перила, к которым я был прикован, пытаясь каким-нибудь чудом освободиться. И своими действиями я разбудил сэра Кевина, но этого было не избежать и сейчас меня это не волновало.

Я отчаянно пытался вытянуть запястья из наручников, но ощутил, как они врезаются в мою плоть и понял, что пошла кровь. Я зажмурился и продолжал тянуть, надеясь, что мои руки выскочат из наручников или что-нибудь в этом роде, и тогда я освобожусь и спасу их.

– Давай, давай… – молил я, продолжая сильно и размеренно тянуть, …и я почувствовал, как слеза покатилась по лицу, пока я ждал, что поддадутся либо наручники, либо моя плоть. Но этого не произошло.

– РРРРРРРР! – зарычал я, словно взбесившаяся пантера, теперь сдаваясь и сделав еще пару быстрых рывков для ровного счета. БЛЯТЬ!

– НЕЕЕЕТ! – прорычал я еще громче, когда услышал:

– Почти вовремя, – сказал сэр Кевин нетвердым спросонья голосом, появившись в поле моего зрения, и поприветствовал мужчину, который привел сюда Беллу и Кэти.

– Эй, мне, блять, пришлось тащить этих двоих всю дорогу под ливнем! Я, блять, не смог спуститься сюда на машине – спасибо, что предупредили меня! – негодовал мужчина и теперь я узнал его. Святое дерьмо.

Это был он. Джеймс.

Coloring outside the lines. Глава 40 (часть 2)

Глава 40. Худшая разновидность пытки.

Часть 2.

– И эта тупая сука падает через каждые три шага! – Джеймс лягнул ногой, и я услышал плач Беллы. Я продолжал рычать и гонять наручники вверх-вниз по столбикам перил, отчаянно пытаясь вырваться,чтобы прекратить это. Это был мой самый жуткий ночной кошмар, ставший явью! Я был не в состоянии защитить свою семью. Снова. Это было то, о чем я говорил Питеру. Я слышал его голос в своей голове, говоривший мне дышать, …делать дыхательное упражнение, …но я был слишком занять тем, что кричал и ругался.

– Прекрати скулить и веди их внутрь, – негромко сказал сэр Кевин, и я услышал шаги в направлении двери.

Сэр Кевин вошел первым и направился ко мне, делая бесполезную попытку успокоить меня, прежде чем я увижу свою семью.

– Смотри, ничего не выкини, Эдвард, – строго предупредил меня Кевин, пока я рычал и задыхался от ужаса, стоя с ним лицом к лицу, полный безумной ярости.

– Ты сказал, что не причинишь им вреда! Если я буду вести себя хорошо, ты сказал, что НЕ ТРОНЕШЬ их! – выплюнул я, – Я, блять, убью тебя! Не трогай их!

– Ты, блять, просто ходячее разочарование, – Кевин нахмурился, – Если бы ты не был так охуенно красив, клянусь БОГОМ – я просто убил бы тебя прямо сейчас!

– ОТПУСТИ ИХ! – проревел я, вырываясь изо всех сил.

– Я сейчас развернусь и просто выстрелю этому РЕБЕНКУ в глаз! – пригрозил сэр Кевин, хватая меня за волосы на затылке, – Этим я преподам тебе УРОК, как выказывать неуважение, не так ли?

Я задохнулся от громкого рыдания, вырвавшегося из моего горла, и заставил себя сбавить обороты. Спрятать свою ярость и умолять о милосердии… СЕЙЧАС ЖЕ.

– НЕТ, …нет, …нет, Хозяин, пожалуйста, не надо! – проскулил я ради того чтобы сохранить Кэти жизнь. – Прости, прости, прости! Пожалуйста!

Кевин выставил передо мной руку, чтобы я взял ее и поцеловал. Я зажмурился и покрыл его шершавую руку поцелуями, проведя щекой в районе запястья… и вдоль пальцев.

– Ладно, ладно, зверек, – голос Кевина сейчас звучал немного спокойнее – он получил от меня то, что он хотел. – Успокойся. Все нормально.

И сразу после этого в дверном проеме появился Джеймс, который втащил внутрь Беллу и Кэти. На лице Беллы читалось облегчение оттого, что она увидела меня, …но она была напугана. Кэти, также испуганная до смерти, плакала. Они дрожали и все были мокрыми, включая Джеймса, волосы которого были подстрижены короче, чем раньше.

– ЭДВАРД! – выкрикнула Белла, сделав шаг в направлении лестницы, где я был прикован, …но Джеймс оттолкнул ее в другую сторону.

– ПАПА! – крикнула Кэти, когда Джеймс толкнул ее к дивану у камина.

Они сели, а я, задыхаясь, закричал с глазами, полными слез:

– Господи, нет, пожалуйста! ОТПУСТИ их, я тебя умоляю! Ты обещал, что не причинишь им боли!

Я видел, что Белла пытается успокоить Кэти, поглаживая ее темные влажные волосы, и слезы снова навернулись на мои пылающие злобой глаза. Белла с грустью посмотрела на меня, но я увидел в ее глазах и немного радости. Возможно, это была радость оттого, что она нашла меня живым. Радость оттого, что меня еще не увезли.

Мне была ненавистно это, но я вынужден был умолять их на глазах у своей дочери,… на глазах у Беллы. Это было худшее унижение, какому я когда-либо подвергался.

– Хозяин подожди, – я пытался успокоиться и поговорить с ним раньше, чем он что-либо предпримет, – Ты владеешь мной. Я твой. Я поеду с тобой. Я сделаю все, что ты скажешь. Они не нужны тебе, пожалуйста, отпусти их. Пожалуйста! Я сделаю ВСЕ ЧТО УГОДНО!

Рейвен проснулась и сейчас вышла в комнату, услышав весь этот шум.

– Тишина, РАБ, – громко сказал сэр Кевин, позволяя услышать это Белле и Кэти.

Он рукой толкнул мою голову вниз, добавив:

– И вернись в свою позу. Никто не давал тебе разрешения поднимать голову.

Кэти, как и Белла, смотрела на меня. Мне было противно стоять перед ними на коленях. Я не смог справиться со своим дыханием и быстро терял рассудок.

Рейвен подошла и встала по правую руку от меня, когда сэр Кевин повернулся к моим девочкам и улыбнулся им.

– Я извиняюсь, зверек, но я просто обязан был познакомиться с ними. Они очень красивые, – прокомментировал он, пялясь на них.

Белла, сохраняя ледяное молчание, уставилась на него в ответ, …Кэти плакала у Беллы на груди, и та прижимала ее к себе.

– Не стоит, – снова предупредил я, проскрежетав это сквозь зубы, глядя на него.

– Ты… – сэр Кевин указал на Кэти, и мои внутренности взорвались, – Подойди сюда. Иди, поздоровайся.

– НЕТ, КЕВИН! – в ярости выкрикнул я, – НЕ ПРИКАСАЙСЯ к ней!

Белла прижала Кэти крепче, не давая ей пойти к нему.

– Разве ты не хочешь подойти и обнять своего папочку, маленькая? – злости сэра Кевина не было предела, и он только что доказал это, – Давай же, твой папочка соскучился по тебе.

– Нет… – я почувствовал, как рыдания рвутся из моей глотки, – Не делай этого. Она всего лишь МАЛЕНЬКАЯ ДЕВОЧКА!

Теперь Кэти шла ко мне, и я протяжно зарычал, отталкиваясь кроссовками от столбиков перил, сжимая пальцы и пытаясь заставить свою кожу проскользнуть через края металлических наручников, чтобы выбраться, …ненавидя это изо всех сил. Но по-прежнему наручники держали меня.

Кэти шла ко мне, но сначала ей нужно было пройти мимо сэра Кевина, а он был намерен остановить ее.

Вероятно, он решил, что Кэти испугается, когда хорошенько рассмотрит его лицо. Но он ошибался. Кэти уже горела однажды. Она жила в ожоговом отделении больницы. Она бы не поморщилась, увидев его лицо.

Когда она подошла, я заплакал оттого, насколько невинной она была, …и оттого, что он был уверен, что уничтожит это насколько, насколько это будет в его силах. Но я не позволю ему это сделать. Не с ней.

– Здравствуй, – мило сказал он ей, когда она остановилась в паре футов от него, – Я Кевин. Как тебя зовут?

Он протянул ей руку, и я почувствовал, что желчь подкатывает к горлу от того, что он лишь ПОДУМАЛ прикоснуться к моей малышке. Я услышал, что шепотом продолжаю повторять «нет», наблюдая за тем, как перед глазами разыгрывается пьеса по мотивам моих ночных кошмаров.

Кэти взглянула на меня – она не была уверена в том, что ей следует делать, и подняла глаза на высокую, похожую на монстра фигуру человека, стоящего перед ней. Затем она подняла руку и пожала его руку, и я чуть не заревел во все горло, когда их руки соприкоснулись.

Кэти не улыбалась, но она была вежливой девочкой и сказала своим тоненьким голоском:

– Я… Кэти.

Я закричал еще громче, в то же время, пытаясь успокоиться, чтобы не пугать свою дочь. Она продолжала смотреть на меня, переживая за меня, задаваясь вопросами – что со мной и что происходит.

– Кэти, – с энтузиазмом повторил Кевин. – Мне очень приятно, наконец, познакомиться с тобой. Твой папа очень много рассказывал о тебе. Ты такая же красивая, как и он. Может быть, даже красивее.

– Оставь ее В ПОКОЕ! – проревел я снова, ненавидя все это всем сердцем.

– Ты делаешь больно моему папе? – тут же спросила Кэти, немного нахмурившись, глядя на сэра Кевина.

Сэр Кевин изобразил боль на лице и ответил:

– Нет, …я не делаю твоему папе больно. Он очень важен для меня.

– Для меня он тоже важен, – твердо заявила Кэти, глядя ему в глаза, – Почему ты не отпускаешь его?

– Ну… – Кевин сел на корточки, чтобы оказаться с ней глазами на одном уровне, – Он принадлежит мне. Ты знала об этом, Кэти?

Его тон был мил, и в то же время зол и жесток. Я понял, что ненавижу его все сильнее и сильнее с каждым словом, сказанным им моей дочери.

– Кевин! – крикнул я, – Я тебя предупреждаю! Прекрати!

– Он МОЙ папа, – Кэти нахмурилась, – Он принадлежит МНЕ.

Я закрыл глаза и почувствовал, что слез стало больше, …я продолжал вырываться и рычал сквозь слезы, чувствуя ярость и то, что мое сердце разбивается.

– Кэти, не надо, – взмолился я теперь, обращаясь к ней, – Иди обратно к Белле, пожалуйста.

– Тишина, – сэр Кевин бросил на меня взгляд, – Мы разговариваем.

Затем он повернулся обратно к Кэти и спросил ее приторно-сладким тоном:

– Твой папа рассказывал тебе когда-нибудь о том, кто он такой?

Теперь закричала Белла, и я знал, что эта ситуация убивает ее так же сильно, как и меня.

– Прекрати! – крикнула она, а я выкрикнул:

– КЕВИН!

– Он мой раб, – поведал сэр Кевин, – А до этого он был рабом Виктории. Он прожил у нее много лет.

– ПРЕКРАТИ ГОВОРИТЬ С НЕЙ! – громко крикнул я и почувствовал, как все кишки у меня внутри напряглись и вытянулись. – ПРЕКРАТИ ПРИКАСАТЬСЯ К НЕЙ!

Проигнорировав меня, сэр Кевин протянул руку и нежно провел рукой по длинным влажным кудрям Кэти.

– Он сбежал от меня. Он сделал это с моим лицом. И сейчас, раз уж я снова нашел его – я владею ТОБОЙ. Я владею Беллой. И из-за него и из-за его эгоизма теперь у вас будет новая жизнь. Не забывай об этом. Папочка сделал это с тобой.

Я все время рычал, но на этот раз я обратил внимание на его слова.

– Какая еще НОВАЯ жизнь? – спросил я у него, и на моем лице отразилась неприязнь и отвращение.

Теперь сэр Кевин встал и, не убирая руки с макушки Кэти, играя с ее влажными волосами, взглянул на меня и заговорил.

– Это часть твоего наказания за мое лицо, дорогой, – холодным тоном сообщил он. – Я продаю ее.

– ШЕЛ БЫ ТЫ НА ХУЙ! – проревел я ему.

– Да, – сэр Кевин покосился на Кэти, – Завтра. Как только мы приедем домой. У меня есть несколько друзей, которые заплатят миллионы за маленькую рыжеволосую девственницу. Если будешь вести себя хорошо, я избавлю тебя от необходимости смотреть на это. Я усыплю тебя на несколько дней, и когда ты проснешься, ее уже не будет. Но я все равно буду вынужден показать тебе видеозапись, которую мы выложим в интернет. Это будет расплата за все твои попытки сбежать и сегодняшнее неповиновение. Мы разденем ее и заставим кончить в первый раз в жизни. За ТАКОЕ видео покупатели будут вести войну.

Я услышал, что рычу, словно обезумевший от злости тигр, руки дергались, но меня не волновало, насколько я могу поранить руки.

– ЭТОГО НИКОГДА НЕ БУДЕТ, ТЫ, БОЛЬНОЙ ПИДОР! – завопил я, слыша, как эхо моего голоса разносится по помещению, …в то время как Кэти пыталась сохранять храброе выражение лица. Ее нижняя губа задрожала, когда она посмотрела на меня. Сейчас я даже не узнавал свой собственный голос, он сочился чистым ядом, …в нем звучало чистое зло, совсем как у него.

Теперь к Кэти сзади подбежала Белла… и попыталась взять ее на руки и унести от сэра Кевина. Но сэр Кевин услышал ее приближение, обернулся и тыльной стороной ладони ударил ее по лицу, отправляя на пол.

– БЕЛЛА! – я взбесился еще сильнее.

Джеймс стоял прямо позади Беллы и грубо поднял ее с пола, оттаскивая ее от человека, прикасающегося к моей дочери. Я слышал собственные вопли, крики боли от того, что я не в состоянии прекратить это, не могу спасти ее. Их. Что за хуйню я натворил?

– Зашибись, – сэр Кевин одобрительно посмотрел на Беллу, когда она села на диван, дотрагиваясь до своей собственной челюсти так, словно ей было очень больно, а Джеймс встал перед ней и низким голосом сказал ей что-то, чего я не расслышал.

– Она станет идеальным сабом для Джеймса, – сказал мне Кевин, – Как только он ее сломает.

– Кевин, НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО! – снова предупредил я, – Если сделаешь…

– Что это еще за фигня с «Кевином»? – внезапно он осознал, что я обращаюсь к нему неуважительно, и нежно поцеловал Кэти в макушку, – Называй меня как положено. Расскажи Кэти кто ты такой. Или мы с ней можем пойти прогуляться в другую комнату.

Я почувствовал, что меня невероятно сильно тошнит. Почему я еще не проблевался?

– Пожалуйста, не делай этого у нее на глазах, – я взмолился, ненавидя это дерьмо сильнее всего, что он делал со мной до этого. Это была худшая разновидность пытки.

– Кэти, пойдем со мной наверх…, – сэр Кевин взял ее за руку.

– Хозяин! – громко позвал я его, и он остановился, – Хозяин…

Я услышал рыдание Беллы с дивана на другой стороне комнаты, и опустил взгляд на темный пол, даже будучи не в состоянии посмотреть Кэти в лицо. Что она должна думать обо мне сейчас? Она возненавидит меня.

– Видишь, Кэти? – голос Кевина был нежен, – Он просто жалок, слаб, и он всего лишь кусок мяса, который знает, что принадлежит мне, …который живет для того, чтобы сосать мой член.

На этот раз мы с Беллой оба закричали на него.

– Он не мужчина и не отец, – продолжил Кевин через секунду, – Посмотри на него.

– А кто ТЫ, СЭР Кевин? – злобно выкрикнула Белла, – Обгоревший ЛУЗЕР, который вынужден связывать или сажать на цепь для того, чтобы кем-нибудь владеть? Насильник, педофил – растлитель детей! И это еще твои ХОРОШИЕ качества! Да Эдварда, блять, даже нельзя сравнивать с тобой! Эдвард – человек, а ты – ебаный ПСИХ!

Я так боялся, что он снова ударит Беллу. Но вместо этого Кевин лишь ухмыльнулся и сказал:

– Я не могу ДОЖДАТЬСЯ, когда займусь ТОБОЙ, Белла. Может, мы посадим на цепь их вдвоем, а, Джеймс? Мы можем закончить то, что начали в Нью-Йорке. Увидим – кто из них крепче.

– Звучит забавно, – Джеймс улыбнулся, – Но я уже знаю, что крепче Белла.

Сэр Кевин взглянул на меня, на его лице промелькнуло отвращение, и он сказал:

– Возможно, ты прав, Джеймс, возможно, ты прав. Перед нами тот, кого Виктория приучила пресмыкаться. Но через несколько лет ты увидишь совершенно нового Эдварда. МОЙ шедевр. Раба, преданного мне одному, который все еще силен насколько, насколько и прекрасен. Раба, который питает такое отвращение к женщинам, что скорее умрет, чем прикоснется к одной из них. Раба, который забыл семейную жизнь и все это мирское дерьмо, с ней связанное. И когда я произнесу слово «Кэти» или слово «Белла», он смущенно посмотрит на меня и спросит: «Кто это?». Он будет счастливее и не проронит больше не единой слезинки. И он всегда будет принадлежать мне, до того дня, когда он умрет. И в последнюю минуту своей жизни он будет стоять на коленях с моим членом во рту. И именно так он захочет умереть. И вскоре он станет еще более прекрасен, я гарантирую это.

Я скорее умру. Я зарычал, выказывая ему свое неповиновение по поводу его гнусной речи, а затем кое-что привлекло мое внимание. Рейвен стояла в фойе, на пути в комнату, застыв на месте после того, как услышала о планах Кевина относительно моего будущего. Кевин не мог ее видеть, …а я видел.

Я взглянул на нее и поднял бровь, не говоря ни слова. В это не было необходимости. Если мне повезет, они поубивают друг друга раньше, чем мне выпадет такая возможность. Не то, чтобы я этого хотел. Я бы С РАДОСТЬЮ убил Кевина голыми руками!

Войдя в комнату, Рейвен взглянула на меня и на сэра Кевина, не говоря ни слова.

– Рейвен, забери ЭТО отсюда и позволь ей прилечь, – Кевин держал прядь волос Кэти в руке так, словно она была измазана дерьмом, вручая мою малышку в руки самой злобной Доминантши, какую я когда-либо знал.

Он указал в угол, где в нескольких футах ото всех, включая Беллу, стояла кушетка.

Тогда Кэти вырвалась на секунду из рук Рейвен и бросилась ко мне, обнимая меня в районе груди и положив свою маленькую мокрую головку и личико на мое туловище, прижимаясь ко мне, и я издал полный боли, разбивающий сердце звук.

– Мне так жаль, малышка, – я заплакал, закрыв глаза, пока она прижималась ко мне, – Будь хорошей девочкой и попытайся уснуть. Спой песенку Короля Льва, хорошо?

Я уронил свое лицо ей в волосы и вдохнул сладкий запах жевачки, когда она захныкала и сказала:

– Я люблю тебя, папочка, не уезжай снова. Ты обещал.

– Я не оставлю тебя, никогда, – прошептал я, целуя ее волосы, и слезы потекли из обоих моих глаз, – Я люблю тебя, малышка. Я всегда буду здесь, не волнуйся.

Теперь к нам подошла Рейвен и попыталась оттащить ее от меня, а сэр Кевин закатил глаза, сказав что-то Джеймсу – возможно, что Рейвен не может справиться даже с ребенком.

И сейчас она смогла оторвать Кэти от меня, и они направились к кушетке, где Рейвен проследила, чтобы та легла, повернувшись на бок, и Рейвен накрыла ее мокрое тельце покрывалом, даже не подоткнув его по краям, а лишь сделав то, что ей велели.

– Ты лгал даже своему собственному ребенку, – сэр Кевин, цокая, покачал головой.

– Рейвен, пожалуйста, поставь там свечу, – отчетливо произнес я, надеясь, что она одарит меня этой маленькой милостью, – Там темно. Пожалуйста.

Рейвен слегка улыбнулась мне, и затем взяла одну из горящих круглых красных свечей …и снова направилась к шмыгающей носом фигурке, лежащей на кушетке. Рейвен поставила свечу на стеклянный кофейный столик рядом с ней и меня накрыла охуенно сильная волна облегчения. Теперь я мог ее видеть. Ей было бы очень страшно находиться в темноте.

Я посмотрел на Беллу и увидел, что она так же, как и я наблюдает за Кэти, выглядя при этом такой же обеспокоенной и пребывая в таком же ужасе, в каком без сомнения пребывал и я. Белла любит ее. И меня. Даже сейчас.

Но остальные больные ублюдки не знают ничего о настоящей любви. И это очень плохо, потому что сейчас для них уже слишком поздно узнавать, что это такое. Все они сегодня умрут. Что бы ни потребовалось сделать для того, чтобы спасти мою семью, я сделаю это. Теперь у меня не стоит вопрос: «а могу ли я это сделать?». Я знаю, что могу. Я должен. Блять, да я ХОЧУ этого.

– Присмотри за ними, – приказал сэр Кевин Джеймсу так, словно тот был маленькой девочкой, – Я собираюсь осмотреться и понять, есть ли здесь что-нибудь, что мы сможем использовать и еще хочу убедиться, что здесь никого нет. Просто на всякий случай.

– Окей, – сказал Джеймс, покосившись на Беллу.

– Не зевай, блять, – сказал сэр Кевин, тоже это заметив, – Просто присмотри за ними. И не позволяй Эдварду освободиться. Ни под каким предлогом. И крепко свяжи ту девчонку.

Он смотрел на Беллу, и я с ненавистью смотрел на то, как он на нее смотрит.

– Проверь, – сказал он, когда сэр Кевин вручил ему небольшую бобину веревки, которую они, несомненно, возили с собой, пока искали меня.

Джеймс толкнул Беллу в живот, чтобы она села на диван, заводя одну ее руку за спину и выкручивая ей пальцы в противоположном направлении, пока она не закричала и не прекратила сопротивление.

– ДЖЕЙМС! – крикнул я со злостью, но он не обратил на меня никакого внимания.

– Дай свою вторую руку! – приказал он ей, и она положила свою вторую руку за спину, захрипев от боли, а он крепко свел обе руки у нее за спиной. Затем он выпустил ее пальцы и надавил коленом ей на позвоночник, отчего Белла очень гневно зарычала.

Джеймс взглянул на меня и затем улыбнулся своей змеиной улыбкой, проводя пальцами по длинным влажным волосам Беллы, и спросил меня:

– Ну, Эдди-бой, посоветуешь мне что-нибудь, когда я буду трахать свою Беллу?

Думаю, он умрет первым.

Не растеряв свирепости во взгляде, я ответил:

– Да, … не слишком расстраивайся, когда она засмеется, увидев размер ТВОЕГО члена.

Рейвен рассмеялась над этим. Джеймс поднялся, оставив Беллу в покое, и широким шагом направился ко мне, как мне и хотелось, но Рейвен встала передо мной.

– Отъебись, – сказала она, защищая меня, – Он не твой, чтобы ты прикасался к нему. И ты спровоцировал его.

Джеймс пробормотал что-то себе под нос и снова сел на диван рядом с Беллой. Она слегка отодвинулась от него, оставляя между ними небольшое пространство. Рейвен слегка усмехнулась, глядя на меня, а я продолжил претворять в жизнь свой маленький план.

– Ты слышала его? – спросил я, глядя ей в лицо, – Ты слышала, что он сказал? У него планы на меня – планы, не включающие ни тебя, ни какую-либо другую женщину. Ты слышала это.

Рейвен стерла слезы с моего правого глаза и положила пальцы себе в рот, слегка пососав их.

– Да, я слышала, – сказала она серьезно, пристально глядя на меня, а затем взглянула на Джеймса, который тихо разговаривал с Беллой, и та просто отвела взгляд, выглядя крайне разозленной.

– Джеймс, – позвала его Рейвен, – Подойди сюда. Нам нужно поговорить.

– О чем? – спросил Джеймс, подходя к нам, глядя на меня так, словно я был инфекцией, в которой не следует подходить слишком близко.

– Кевин, – сообщила она, – Кевин не берет нас с собой, как говорил. Он планирует убить нас здесь сегодня ночью. В этом есть резон. Зачем ему брать нас с собой? Мы для него – лишь отработанный материал.

– Кто тебе такое сказал? – Джеймс нахмурился, глядя на меня, – ОН? Он – ебаный лжец, пытающийся освободиться, он играет с тобой, ебаный ублюдок!

– Ты слышал, что до этого сказал Кевин! – взволнованно прошипела Рейвен, – Он не собирается делиться со мной Эдвардом. Он собирается настроить его ПРОТИВ женщин! О чем это тебе говорит?

– Это твои проблемы, – Джеймс сделал шаг назад от нас, – Я не заключал с вами никаких соглашений. Я поймал Беллу, получил свою долю… и уезжаю. Со всем остальным разбирайтесь между собой.

– Если только он не убьет нас сегодня! – заметила Рейвен.

– Можете мне не верить, – будничным тоном сказал я, усмехаясь, – Мне все равно. Я-то завтра буду жив.

– Да, но всю оставшуюся жизнь ты будешь СУКОЙ этого пидора, и будешь давиться его обгорелым членом, – напомнил мне Джеймс со злобным весельем в голосе, – Если бы я был на ТВОЕМ месте, я бы предпочел умереть.

– Ты НЕ на моем месте, – я усмехнулся, – И это очередное небольшое препятствие на твоем пути к симуляции любви с МОЕЙ Беллой.

Рейвен вздохнула и спросила:

– Давайте уже прекратим злить друг друга и подумаем, что нам нужно делать? И, Эдвард, она больше не твоя Белла, она принадлежит Джеймсу. Поэтому забудь о ней.

Я лишь уставился на нее, ненавидя и вспоминая все, что она сделала со мной в прошлом. И насколько бы ужасны они не были, никто из них не приказал мне того, что только что приказала она. Забудь Беллу. Я скорей лишусь ног.

– Завязали, – Джеймс отошел от меня и направился на другую половину огромной комнаты, – Я бы не стал доверять большеротому.

Как только они отошли и повернулись ко мне спиной, я взглянул на Беллу, и она попыталась улыбнуться мне.

Я попытался сделать то же самое, когда слезы снова брызнули из глаз, и я одними губами спросил у нее: «Ты в порядке?».

Она кивнула, надевая храбрую маску, и одними губами спросила у меня: «А ты?».

Я смог лишь покачать головой. Нет, я был НЕ в порядке. Здесь была Кэти, здесь была Белла. И я был охуенно беспомощен, чтобы сделать для них хоть что-то. Я сходил с ума.

Я прошептал ей: «Мне ТАК жаль», и почувствовал, как еще пара слезинок скатилась по лицу.

Но Белла покачала головой, нахмурив брови, и одними губами произнесла: «Я люблю тебя».

Я сдержал слезы, в то время как мое сердце в груди разбилось и разлетелось на куски, и я ответил ей единственное, что знал сейчас.

«Я люблю ТЕБЯ», – проговорил я одними губами.

Больше мы ничего не смогли сказать друг другу – Джеймс вернулся и сел рядом с Беллой у огня, …а мне снова предстояло довольствоваться общением с Рейвен.

У Рейвен не заняло много времени стать самой собой в отсутствие Кевина.

Она стала прикасаться к моей груди, словно пыталась заново узнать меня, …и мои звуки протеста, черт побери, не остановили ее, когда она, лизнув свои пальцы, принялась щипать мой правый сосок.

Я даже не видел Беллу в темноте комнаты, и пока Рейвен загораживала меня, …и когда она вонзила свои ногти в мой сосок, я негромко зарычал от боли, такой знакомой для меня, когда она была поблизости.

– Вы с девочкой такие милашки, Эдвард, – проворковала она, наполовину открутив мой сосок, – Вы напоминаете мне нас с моим папочкой, когда я была маленькой. Может быть, мы заберем ее с собой, когда Кевин уедет. Если это сделает тебя счастливым.

Агх. Я не знаю никого, кто был бы более жесток, чем Рейвен. Продать ее незнакомцу… или оставить здесь, чтобы она стала частью жизни этих больных ебанутых ублюдков. У меня начался зуд во всем теле, стоило мне просто подумать об этом.

Затем она стянула свой белый топ, обнажая передо мной свои голые силиконовые груди с загорелыми участками кожи.

– Господи, Рейвен, пожалуйста, прекрати! – я отвернулся, когда она схватила меня за подбородок второй рукой, – Здесь же моя дочь!

– Она спит, – Рейвен нахмурилась, – Давай, будь хорошим. Лишь ненадолго…

– НЕТ! – я снова попытался отвернуть лицо.

– Будь хорошим мальчиком или я просто пойду и сделаю это с Беллой, – предупредила она.

И через полсекунды сосок Рейвен был у меня во рту.

Белла вскочила на ноги, выглядя разозленной, и была готова что-то сказать, но Джеймс дернул ее за волосы, и она снова села на диван, и в этот момент сэр Кевин появился на лестнице и стал спускаться вниз.

Я прекратил делать то, что я делал, но Рейвен потянула меня за волосы и ударила по лицу, …и мой язык снова пришел в движение, а глаза пытались повернуться в сторону, чтобы видеть, что происходит.

Я быстро стал издавать недовольные звуки, притворяясь перед Кевином. Я хныкал и хрипел, действительно ненавидя то, что ее груди находятся перед моим лицом, …и когда Кевин увидел это, он закатил глаза и сказал Рейвен:

– Завязывай с этим. У нас проблемы.

Рейвен вздохнула и вытащила сосок у меня изо рта, со злостью возвращая свою блузку на место.

Кевин махнул Джеймсу, чтобы тот подошел, и сделал небольшое заявление.

– Здесь кто-то есть, – заявил он, заряжая револьвер, – Джеймс, ты проверишь западную часть дома, …я – восточную. Через пятнадцать минут встречаемся у парадного входа и затем осмотрим северную и южную части. Если найдешь кого-нибудь – приводи его сюда. Рейвен, ты присматриваешь за этими выродками. Не выпускай их ни под каким, блять, предлогом. Если Эдвард хочет ссать – пусть ссыт в штаны, но он никуда не пойдет, это ясно?

– Да, Кевин, – согласилась Рейвен.

– Отлично, – теперь он убрал револьвер на место и приказал Джеймсу:

– Пошли.

– Ага, – согласился Джеймс, и когда сэр Кевин повернулся спиной, Рейвен пошевелила губами и расширила глаза, ведя с Джеймсом молчаливый разговор, предупреждая его о том, что именно сейчас Кевин может убить его. Джеймс кивнул ей в ответ, словно говоря, что он не идиот и, подняв руки вверх, показал ей, что у него все под контролем и что все будет в порядке.

Я почувствовал, что улыбаюсь, мысленно злодейски потирая руки от того, что в любом случае один из них сюда уже не вернется. Единственное, что меня беспокоило – действительно ли здесь кто-то был? Кто-то, кто заботится о нас и пытается спасти? Или это была выдуманная история, которую Кевин рассказал, чтобы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО прикончить Джеймса?

Когда дверь открылась, я услышал, что на улице все еще бушует гроза.

Я по-прежнему пытался держать руки рядом друг с другом и тянул запястья из наручников. Также я должен был пытаться делать это тихо, прячась в тусклом свете. Я чувствовал, что моя кожа снова скребется о металл, но я совершенно не чувствовал боли. Я должен был выбраться отсюда – сейчас же. Кэти попыталась помочь мне, когда обняла меня, …но она думала, что я связан, …и сунула мне в руку маленькие ножницы для обрезки кутикул, которые были у нее в маленьком маникюрном наборе. Вот это моя девочка! Я пытался вставить ножницы в замочную скважину наручников, но после получасовых попыток у меня ничего не получилось.

Немного позже раздался выстрел и секунду я не мог понять – гром это или выстрел из револьвера. Но затем этот звук раздался снова. Прежде, чем кто-либо из нас успел среагировать, Рейвен вскочила и выбежала из комнаты, направляясь в фойе, и открыла дверь, чтобы посмотреть, что происходит. Я не винил ее. Если сэр Кевин убил Джеймса и сейчас держал путь в дом, Рейвен была по уши в дерьме.

Но с другой стороны, теперь мы были одни и я зашипел:

– Белла!

Ее ноги были свободны, так что она легко вскочила и побежала ко мне. Но я остановил ее на середине пути, сказав:

– ПОДОЖДИ! Возле двери лежит нож! Попытайся взять его и принеси сюда!

– Поняла, – она убежала в темноту, …а я руководил ею:

– Еще правее, …да, там, да! Ты видишь его?

– Пока нет, – она искала в темноте, нашаривая его ногой. Умница.

– Нашла! – прошептала она и подтолкнула нож ближе к себе своей кроссовкой, затем повернулась к нему спиной, присела на корточки на мгновение и осторожно выпрямилась снова. Она не была неуклюжей, когда нужно было действовать быстро, это моя Белла!

Она подошла ко мне, и я услышал, что ее голос сломался, когда она спросила:

– О Господи, Эдвард, ты в порядке? Что они сделали?

– Я в порядке, – я ощутил, что мои губы тают, прижатые к ее лбу, а затем она взглянула на меня, готовая действовать, чтобы мы смогли выбраться оттуда.

– Сунь нож рукояткой мне в зубы, – сказал я, снова падая на колени, – Затем обернись и начинай тереться об меня, чтобы освободиться. Веревки не очень толстые, это не займет много времени.

Я знал, что это сработает. Я много практиковался крепко зажимать предметы зубами во время сеансов с Викторией и Рейвен. Я мог держать его достаточно крепко.

– Давай, – я посмотрел на нее, и она осторожно положила рукоятку ножа мне в рот, а я зажал его в зубах, наблюдая за тем, как она поворачивается в ожидании, пока я помещу нож между ее запястьями, там, где нужно, чтобы она могла начать двигать руками вверх-вниз.

Она начала двигать руками, доверяя мне, и я напрягся, крепко сжимая нож зубами, чтобы он не упал. Это потребовало бы от нас больше времени, а у нас его не было. Рейвен могла вернуться в любую секунду, …и Кэти все еще лежала в углу, накрывшись с головой покрывалами, …что с ней такое?

– СИЛЬНЕЕ, – проскрежетал я, крепче сжимая нож и молясь, чтобы это сработало.

Теперь Белла начала двигать руками быстрее, и выдохнула:

– Я не хочу сделать тебе больно.

– МНЕ НЕ БОЛЬНО, давай, – произнес я, стараясь изо всех сил выговаривать слова с твердой деревянной рукояткой ножа, зажатой у меня между зубов. Я знаю, что она беспокоилась о том, что лезвие порежет мне губы и лицо, но я не думал сейчас об этой фигне. Все, что имело значение – увести отсюда Беллу и Кэти.

И, наконец, случилось чудо! Веревка, наконец, поддалась и Белла тихонько радостно охнула, почувствовав, что натяжение ослабло, и она застыла, затем полуобернулась ко мне и стянула разрезанную веревку с запястий! Я начал опускаться на колени от облегчения, и Белла вздрогнула и прошептала:

– Не шевелись. Открой рот.

Она убрала нож, взявшись за тупой конец лезвия, и затем ощупала мои губы своими пальцами. На них была немного крови, потому что она стерла ее и слабо улыбнулась мне, сказав:

– Там всего лишь небольшой порез.

Теперь она взяла нож, улыбнулась и сказала:

– Твоя очередь.

Я собирался сказать ей, что мой побег будет нелегко устроить, но она повернулась ко мне, чтобы перерезать мои веревки …и испустила расстроенный тяжелый вздох, когда увидела, что я прикован к железным столбикам… наручниками.

– Эдвард, – выдохнула она.

– Осторожно! – я повернул к ней лицо, так близко, как смог, а затем, видя, что она не отводит взгляда, наклонился вперед всем весом, отталкиваясь кроссовками от железных перил за моей спиной, рыча от боли, и еще раз попытался заставить свои руки вырваться из наручников, с потерей кожи или без. Белла прикрыла рот рукой, пока наблюдала за этим, и заплакала.

– СТОЙ, прекрати! – она подошла и толкнула меня в грудь, – Ты так не выберешься, ты просто делаешь себе больно!

– Откуда ты знаешь? – огрызнулся я, снова отталкиваясь, зажмурившись, делая очередную попытку.

– Моя отец – коп! – напомнила она.

Я принял этот довод и встал на ноги, сказав ей:

– Хорошо, тогда план «Б»: забирай Кэти и убегайте через черный ход. Там полно деревьев, вы сможете спрятаться! Я задержу их, а вы сможете добежать до города и привести кого-нибудь на помощь!

Теперь Белла свирепо взглянула на меня.

– Я, блять, НЕ оставлю тебя здесь!

– В противном случае можешь отрезать мне руки, – я взглянул на входную дверь, не увидев там Рейвен.

Белла взглянула на меня и секунду обдумывала сложившуюся ситуацию. Но затем я услышал, как снаружи Рейвен кричит: «ДЖЕЙМС! КЕВИН!».

– Она скоро вернется, Белла, ИДИ! – мой голос сломался, когда я выкрикнул последнее слово.

– НЕТ, ЭДВАРД! – сказала она со слезами на глазах.

– Белла, ПОЖАЛУЙСТА, уведи мою дочь ОТСЮДА! – взмолился я и услышал, как из моего рта вырвалось рыдание.

Затем, думаю, она поняла, насколько ужасно было это для меня – видеть, что их поймали и угрожают им, пока я стою на коленях, словно, блять, деталь мебели. Она кивнула и вздрогнула, наконец, сказав:

– Хорошо, хорошо, но мы вернемся с подмогой. Никуда не уходи.

– Спасибо, Белла, – я почувствовал, что улыбаюсь, когда она взяла нож и прижала его гладкой поверхностью к боку, быстро целуя меня в губы.

– Клянусь БОГОМ – я вернусь, – она плакала, – Держись.

– Продержусь. Я люблю тебя, – я тяжело дышал, снова быстро целуя ее.

– Люблю ТЕБЯ, – прошептала она в ответ, затем взяла разрезанную веревку и побежала туда, где лежала Кэти.

Я снова чуть не расплакался, пока Белла трясла Кэти, и моя маленькая девочка подпрыгнула, готовая сопротивляться, вспомнив, где она находится, и выглянула из-под покрывала.

– Давай, малышка, – Белла усадила ее, снимая покрывало, – Пора идти.

– Где папа? – спросила она нетвердым спросонья голосом, осматриваясь по сторонам.

– Он будет с нами немного позднее, – теперь Белла подняла ее на ноги, взяв за руку.

– НЕТ! – Кэти нахмурилась, выдергивая свою руку из руки Беллы, – Мы не можем оставить его с этими плохими людьми, они снова заберут его!

– Белла, просто хватай ее и УХОДИ! – я почти кричал, слыша голоса снаружи, которые приближались к парадной двери.

Она уже собиралась сделать это, когда передняя дверь с грохотом отворилась и голос произнес:

– Я сражался в КОРЕЕ, куда вам, двоим засранцам, до МЕНЯ! Скажи им, Анджела!

– Закнись, БЕН! – голос Анджелы был злым и страшным, и я увидел, что Белла застыла, глядя на меня.

Coloring outside the lines. Глава 41 (часть 1)

Глава 41. Без права на проигрыш.

Часть 1.

EPOV

– УБИРАЙТЕСЬ ОТСЮДА! – полушепотом сказал я ей, но она покачала головой и побежала вместе с Кэти обратно к кушетке, на которой та спала. Белла сложила руки за спиной, словно по-прежнему была связана и спрятала нож под подушку. Кэти села рядом с Беллой, и приложив палец к губам, сказала: «ШШ».

К моему безмерному неудовольствию, сэр Кевин, Джеймс и Рейвен вошли, и Джеймс втолкнул Бена в комнату, где мы находились. Анджела посмотрела прямо на меня, и мне стало еще хуже – я почувствовал себя обнаженным, когда она посмотрела на меня с жалостью и грустью, …а в глазах Бена я прочел потрясение и сразу вслед за ним – ярость.

Они все были мокрыми от дождя и теперь, когда они были внутри, Кевин начал задавать вопросы.

– А теперь… кто ты такой и что делаешь здесь, старик? – спросил он.

Я думал, что Бен расскажет ему какую-нибудь выдуманную историю, чтобы выбраться отсюда целыми и невредимыми и привести кого-то на подмогу. Но наши с Беном мысли были настроены на разные волны.

– У тебя моя семья, – угрюмо заявил Бен, – Где еще я должен быть?

– Еще семья, – Кевин взглянул на меня, – Как мило.

– Сядь, – Кевин толкнул Бена в направлении кушетки, где сидели Белла и Кэти, и Анджела охнула, прошептав:

– Кэти! Ты в порядке?

Теперь Анджела обнимала ее, и эта картина вызвала у меня слезы. Как мне спасти их всех? Даже если Белла сейчас убежит, есть возможность, что Бен с Анджелой не смогут убежать вместе с ней и Кэти.

– Прости, ребенок, – Бен едва смотрел на меня, выглядя пристыженным, – Полагаю, что я не солдат, каким привык быть.

– Говорила же тебе! – крикнула ему Анджела, целуя Кэти, – ЧЕРТОВ дурак. Чертов СТАРЫЙ дурак.

Мне нечего было ответить Бену. Я лишь моргнул, и крупная слеза скатилась по моему лицу, смешиваясь с кровью на щеке. Они умрут. Умрут, если Кевин продолжит в том же духе. Они ему не нужны. Они стоят у него на пути. Он устранит их, даже не задумываясь. Я должен остановить его.

– Слишком много для твоего тайного убежища, – Кевин усмехнулся, глядя на Джеймса, а затем направился ко мне.

Когда Кевин подошел ко мне ближе, я увидел, что Джеймс с Рейвен о чем-то спорят на другой стороне комнаты, стоя рядом с моей семьей. Мне было интересно – что за фигня произошла на улице, …возможно, я узнаю это позднее от Рейвен. Я слышал выстрел, но, видимо, никто не пострадал. Вероятно, этот выстрел ушел в никуда. Проклятье.

– Как держишься, любимый? – Кевин начал осматривать меня так, словно я был пони, ощупывая мое избитое лицо.

Я застыл и отпрянул, но он все равно продолжил тыкать меня пальцами и прикасаться ко мне. Я чувствовал себя грязным… и мерзким, …все смотрели на нас, …и мне хотелось облевать Кевина с головы до ног. Но этого не случилось. Меня чуть не стошнило, когда у него в руках была моя дочь. Но сейчас… позывов не было.

– Швы не понадобятся, …хорошо, – он закончил осмотр моего лица и потянулся, чтобы ощупать мои руки и запястья, – Милый и теплый, надежно прикованный, …хорошо. Как твоя голова? Хорошо, …ни шишек, ни крови.

– УБЕРИ от меня свои ебаные руки, – прорычал я ему низким и смертоносным тоном, и каждое, блять, из этих слов было сказано искренне.

Он оттянул меня за волосы назад и уставился прямо мне в глаза, и его огромный глаз выпучился даже сильнее.

– Ты почувствуешь такую боль, какую не чувствовал ни разу в жизни, мой любимый маленький хуесос, – сообщил Кевин, – Начиная с твоего маленького нежного сердца, …после того, как твоей семьи не станет, …и затем мы, блять, поработаем над твоей головой, …затем над твоим телом, …я знаю, как вылечить тебя, маленький. И вылечу. Но, боюсь, это будет очень трудно для ТЕБЯ. Но не волнуйся – ради тебя я буду рядом. Ты можешь поплакать у меня на плече. И прежде, чем ты откроешь свой маленький неуважительный рот, не забудь – я могу заставить тебя сосать мой член прямо у них на глазах, прямо сейчас. Я могу трахнуть тебя трижды, пока они смотрят. Или, возможно, научу твою дочь трахаться, пока ТЫ смотришь. Так что заткни свой рот… и веди себя хорошо. Завтрашний день почти наступил. Начало твоей настоящей жизни… со мной.

Я заставил себя промолчать, но мои глаза все сказали ему о моей ярости и ненависти к этому больному куску дерьма, который пялился на меня.

– Будь хорошей девочкой. Опустись на колени и сделай вид, что ты печален. У тебя это хорошо получается, – Кевин похлопал меня по голове и погладил мою нижнюю губу большим пальцем, а затем развернулся и медленно обошел комнату, решив, наконец, несколько минут поговорить с Джеймсом.

Я услышал, как Бен сказал Анджеле:

– Первый шаг сделан. Мы внутри.

– Заткнись, Бен, – огрызнулась Анджела, лаская волосы Кэти, которая сидела у нее на коленях.

Я бы убил Бена. О чем он думал? Зачем притащил сюда с собой Анджелу? Если бы он не пришел, Белла с Кэти прямо сейчас могли быть свободны. И если они обнаружат, что у Беллы больше не связаны руки, она покойница.

***

Все успокоилось на пару часов. Они велели всем заткнуться, и Джеймс остался охранять мою семью, в то время как Рейвен и сэр Кевин торчали на моей половине комнаты. Он присматривал за мной, ожидая, когда я скажу или сделаю что-нибудь, …но я ничего не делал. Я все еще пытался что-нибудь придумать, …ждал другого подходящего момента, чтобы они могли сбежать.

У Беллы был нож, но она умная. Она не станет использовать его до тех пор, пока остальные не окажутся в безопасности. И до тех пор, пока рядом Кэти.

Затем я услышал Беллу – она работала с Джеймсом.

– Мы не причиняли вреда твоей сестре, Джеймс, – тихо сказала Белла, – Свеча упала в алкоголь, …мы ничего не смогли сделать.

Джеймс рассмеялся и сказал:

– Мне похуй на мою сестру. На самом деле, я должен сказать тебе «спасибо». Ты освободила меня. Все, что меня волнует – это выбраться из страны, избавиться от отца и остаток жизни быть богатым. И еще ты, Белла, в качестве приятного небольшого бонуса. Ты нравилась мне с первого дня в колледже, …помнишь?

– Ты ненавидишь своего отца, – заявила Белла ему в ответ, – Но если ты сделаешь это, ты СТАНЕШЬ им, ты же знаешь это, не так ли?

Она молодец. Доктор Белла на месте.

– Заткни эту суку или я сделаю это за тебя, –Кевин усмехнулся с другого конца комнаты.

Белла не сказала больше ничего, и я знал, что это было очень трудно для нее, потому что она – борец. Но она знает, что кто-то другой заплатит, если она скажет что-то, что им не понравится. Меня убивало смотреть на то, как она молчит, …я поступил бы так же. На долю секунды она стала сабмиссивом. И я блять, ненавидел это. Я уверен, что Кевин видел, с какой ненавистью я посмотрел на него, но проигнорировал это.

***

– Ты слышала это? – спросил Кевин через полчаса,… и я прислушался, но не услышал ничего, кроме шума грозы на улице.

– Я ничего не слышала, – сказала Рейвен, подходя ближе ко мне, и провела ногтями справа по моим волосам, – А ты, зверек?

Я покачал головой, пристально глядя на Кевина.

– Оставайся здесь, – он достал свой револьвер и проверил пули, а затем направился вверх по лестнице, чтобы понять, что он услышал.

Джеймс подошел и спросил:

– Куда он собрался?

– Он услышал какой-то шум, – она пожала плечами и закатила глаза, – Что за хуйня произошла на улице? Почему ты не выстрелил в него?

– Я выстрелил, – сообщил Джеймс, – Я нажал на крючок, …и ничего. Я думаю, что дождь, блять, немного подпортил мой револьвер. Такое иногда случается. А затем мы нашли стариков, и я упустил момент. Старик выстрелил в Кевина и промазал.

– Классно, – она вздохнула.

– У меня будет еще шанс, – Джеймс посмотрел наверх, – Я возьму те ножницы и скажу ему, что услышал что-то на улице, тогда и прикончу его.

– Позвольте мне помочь, – сказал я, вмешиваясь без спроса, – Снимите с меня наручники, я выйду на улицу. Вы можете сказать ему, что я сбежал, и когда он пойдет меня искать, мы прикончим его.

– Нет, – Рейвен нахмурилась – ей не понравилась эта идея, – Ты мой. Ты не будешь сам бегать по улице.

– Джеймс, иди ты, – сказала Рейвен, – Возьми мое оружие – оно сухое.

Она дала ему маленький серебристый револьвер, и он кивнул, направился к столу и взял также острые ножницы для мяса, положив их к себе в куртку.

– КЕВИН! – крикнул Джеймс, стоя у лестницы, – КЕВИН!

– Что? – Кевин подбежал к вершине лестницы, глядя вниз.

– Я снова услышал что-то на улице, – сказал Джеймс, держа револьвер Рейвен, – Пойдем, проверим.

Кевин сбежал по ступеням и свирепо посмотрел прямо на меня, крикнув:

– Если это снова кто-то из членов твоей семьи, они ПОКОЙНИКИ! У нас здесь не отель!

– Пошли, – Джеймс похлопал Кевина по руке, и они вышли, открыв и закрыв за собой переднюю дверь.

Я взглянул на Беллу, и она посмотрела на меня в ответ, …а Бен перевел взгляд с меня на нее, пытаясь понять, что происходит.

Я решил отвлечь на себя внимание Рейвен. Теперь Белла могла подкрасться к ней сзади и застав ее врасплох, изолировать от остальных.

– Белла кивнула мне, словно знала, о чем я думаю, и я бросил ей строгий взгляд, говоря: «БУДЬ ОСТОРОЖНА».

– АААААААААА!» – я сложился пополам и свесил голову вниз, крича в агонии. Рейвен подпрыгнула от неожиданности, а через мгновение уже стояла возле меня, спрашивая:

– Что случилось? Эдвард, что?

– НЕТ, ААААААААААААААА! – проревел я снова, …кашляя и задыхаясь, пока она пыталась руками приподнять мое лицо.

Я охал и лягался, дергаясь всем телом, словно в каком-то припадке, … и прежде, чем я даже увидел ее приближение, Белла сказала:

– Не двигайся, блять, Рейвен. Я перережу тебе глотку – клянусь Богом или Сатаной или тем, в кого ТЫ там веришь!

Когда я поднял глаза, нож был приставлен к горлу Рейвен, и Белла стояла позади нее, другой рукой вцепившись в ее длинные черные волосы.

Я ухмыльнулся, глядя на Рейвен, и ее глаза расширились – она была зла на меня за то, что я участвовал в этом.

– У меня есть для нее отличное место, – сказала Белла через секунду, дергая ее назад и таща за собой влево, в сторону кухни, – Как насчет красивого большого морозильника?

– О, да! – я улыбнулся шире, вспоминая тот огромный морозильник с толстой стеклянной дверцей, запирающейся с наружной стороны. Идеально. Я не думаю, что там до сих пор холодно, но это будет милой маленькой тюрьмой для НЕЕ. Этот дом был странным, как и этот морозильник. Что-то в нем работало, что-то – нет.

– Попрощайся с Рейвен, – Белла чуть ли не проворковала это, толкая Рейвен вперед и уводя ее, с ножом, прижатым к горлу.

– Пока, Рейвен, – радостно сказала Кэти. Анджела сидела спиной к Белле и Рейвен, когда они шли мимо, и я был этому рад.

– Будь осторожна, Белла, – предупредил я, а затем сказал:

– Бен, иди с ней.

Как только Бен последовал за ними, Кэти с Анджелой обняли меня и забросали меня вопросами:

– Ты в порядке, Эдвард? Дай мне посмотреть.

– Папа, ты весь избит. Это сделал Кевин?

Я угомонил их, сказав:

– Осторожнее, девочки! Они могут вернуться в любой момент! Вам нужно вернуться на кушетку!

Затем, внезапно, я услышал, как Белла с Беном вскрикнули «НЕТ!» и Бен добавил: «ТЫ, СУКА!».

– Не важно, пошли! – крикнула Белла, и они прибежали обратно, выглядя крайне расстроенными.

– Что случилось? – спросил я, – Рейвен сбежала?

– Нет, она в морозильнике, – сказала Белла, выглядя разозленной.

Бен взглянул на меня и сказал:

– Мы заперли ее, и когда дверь уже была закрыта, она достала маленький серебристый ключ, …улыбнулась, …покачала им … и проглотила.

– Ключ от моих наручников, – я сложил два и два.

– Думаю, да, – Бен взглянул на Беллу.

– Это не имеет значения, – сказал я быстро, – Бен, убирайтесь отсюда! Бегите в лес!

– Ни за что, – Бен запротестовал раньше, чем высказались остальные, – Ты мой сын, и я пришел сюда за вами – за ВСЕМИ вами. Ты не останешься здесь!

– Я не могу выбраться! – крикнул я ему, – ПРОСТО УХОДИТЕ! Подумай о своей внучке!

– Подождите, подождите, – Белла подошла ко мне сзади, осматривая наручники, – Это не полицейские наручники, это дешевая подделка, такие продаются в некоторых больших супермаркетах.

– Хотя выглядят внушительно, – сказал я. Мои руки саднило оттого, что провел в наручниках всю ночь.

– Нет, я имею в виду, что знаю, как открыть полицейские наручники, – сказала Белла, осматриваясь в поисках чего-то.

– Да? – спросил я.

– Дочка копа, …подросток,… ищущий способы разозлить папу, – она пожала плечами, – Да, … я знаю, как это сделать. Мне просто нужна ручка или… что-нибудь маленькое металлическое, …типа заколки для волос, скрепки, … «невидимки»…

– Прости, я сегодня не заколол волосы, …а все мои скрепки дома на столе, – сказал я с сарказмом, – Они вернутся! Пожалуйста, просто УХОДИТЕ!

Но тут Анджела пропищала:

– У меня есть «невидимки»! Целая куча! Вот!

Она вытянула пару «невидимок» из своих волос и Белла подбежала к ней с улыбкой, сказав:

– Анджела! Я ЛЮБЛЮ тебя!

Белла сорвала пластик с концов «невидимки» и подошла ко мне сзади, сказав:

– Дай мне минуту. Это нелегко и я не делала этого уже какое-то время.

– Белла…, – простонал я, глядя на дверь, – Если они откроют дверь, вы все УБЕГАЕТЕ отсюда к чертям собачьим! Обещай мне!

– Помолчи, Эдвард, дай девочке сконцентрироваться, – отругала меня Анджела.

– Здесь очень темно, – пожаловалась Белла, – Кэти, хватай свечу и неси ее сюда!

– Хорошо! – она побежала к кушетке, взяла свечу и прибежала обратно.

– Не БЕГАЙ со свечой в руке, Кейт! – предостерег я ее.

Но никто меня не слушал. Я был лишь предметом, который в тот момент они пытались спасти.

Когда Кэти принесла свечу, Белла с Кэти одновременно охнули.

– ПАПА! – воскликнула Кэти.

– Иисусе, Эдвард, твои запястья! – сказала Белла, – Они опухли и все в крови! Ты не выберешься таким образом от наручников! Ты мог повредить нервы и переломать кости!

– Спасибо, мамуля, – сказал я обиженно, видя, что пока еще никто не вернулся.

– ПАПА! – Кэти нахмурилась. Теперь у меня проблемы.

– Прости, – сказал я, достаточно наказанный ее взглядом.

– Черт возьми! – разочарованно выдохнула Белла и попробовала еще раз.

– Детка, пожалуйста, просто бери Кэти и уходите, – взмолился я, – Если они вернутся, …они причинят вам боль, и я не смогу остановить их.

– Мы выберемся отсюда все вместе, – твердо заявила Белла, продолжая ковыряться в замке у меня за спиной.

Кэти подошла ко мне сзади и, наблюдая за работой Беллы, сказала:

– О, ты согнула ее в форме буквы «S»!

– Да, такая форма и нужна…, – сказала Белла, – И затем просто вставляешь кончик в замок… и немного прокручиваешь, пока зубцы не откроются.

– Клево, – Кэти пришла в восторг, – Ты ловкая, Белла.

Я невольно улыбнулся, глядя, как они объединились в попытке расстегнуть мои наручники. Только они могли рассмешить меня в худшую ночь моей жизни.

– Я пытаюсь, малышка, – она повернулась и зарычала, когда наручники остались на месте.

– Слишком долго, – сказал я, наконец, чувствуя, как надежда внутри меня тает, – Слушай, ты попыталась. Я ценю это. Я люблю тебя за это. Но вы все можете уйти. Они не причинят мне боли, я нужен им живым. Я сделаю свой ход, когда они снимут с меня наручники утром.

– Они не причинят тебе боли? – спросила Белла, – Да, точно.

– Заткнись, папа, – сказала Кэти своим тоненьким голоском, – Белла пытается сконцентрироваться.

Я выдохнул со смехом и задался вопросом – я сам по себе или член одной из этих команд. Единственная разница состояла в том, что я хотел принадлежать к своей команде, которая была здесь со мной.

Затем дверь открылась, и я прорычал:

– УБИРАЙТЕСЬ ОТСЮДА!

Я увидел, что Белла указала рукой на коридор, ведущий из гостиной в помещение, где находился бассейн, и стояла ванна. Бен с Анджелой побежали туда и исчезли в темноте. Я, как и они, подумал, что Белла с Кэти побегут за ними, но мы ошиблись. Белла вернулась к кушетке, сложила руки за спиной и снова притворилась связанной.

– БЕЛЛА! – громко прошептал я.

Она лишь покачала головой и прошептала:

– Я НЕ ОСТАВЛЮ тебя!

Я еще раз ужаснулся, когда увидел, что Кэти нет рядом с Беллой на кушетке,…она спряталась у меня за спиной, также отказываясь уходить от меня, и ковырялась в наручниках согнутой «невидимкой». Я чуть не охнул вслух, покосившись за спину, и Кэти улыбнулась мне так, словно все отлично, словно мы все играем в какую-то большую игру.

Я снова взглянул на Беллу и увидел, что она побледнела, словно призрак и смяла покрывало в том месте, где лежала Кэти, делая вид, словно она все еще там. Гениально.

Я был слишком напуган, чтобы делать что-либо или говорить, когда сэр Кевин с видом короля этого поместья прошагал в комнату. Все, что я мог сделать – это загородить Кэти насколько это возможно и молиться, чтобы ее не обнаружили здесь.

– Какого черта здесь творится? – спросил он, глядя на меня, – Где Рейвен?

– Она повела Бена и Анджелу наверх, – ответила Белла без колебания, и добавила блестящую фразу:

– Было бы лучше, если бы она не причинила им боли.

– РЕЙВЕН! – крикнул он, глядя вверх, – РЕЙВЕН!

Он вздохнул и уже собирался подняться по лестнице, пройдя мимо меня, и я, походя, попытался повернуться, делая вид, что выгибаю свою ноющую спину, чтобы загородить от него Кэти, когда позади меня раздался короткий пронзительный визг. Мое тело застыло и глаза расширились, а Кевин замер на второй ступеньке… и взглянул на меня, …а затем спустился, чтобы встать передо мной.

Я покосился к себе за спину и увидел, что Кети смотрит на меня со стыдом и ужасом, сбрасывая со своей ноги коричневого паука, дрожит, но, по-прежнему держит в руках ту чертову «невидимку», работая над тем, чтобы освободить меня.

– Что это такое? – Кевин поднял бровь, …ну, то место, где должна была быть бровь.

– Кэти приснился плохой сон, – вмешалась Белла с того места, где сидела, посмотрела на покрывало, лежащее рядом с ней и, прижавшись к покрывалу носом, прошептала:

– Ш-ш-ш-ш, …все хорошо. Все в порядке.

Он никогда не купится на это. Тот крик был явно с этого конца комнаты и это был крик ребенка, который не лежит, накрытый покрывалом. Белла делала все возможное, но этого было недостаточно, чтобы одурачить Кевина.

– Да, Кэти, все в порядке, – сказал Кевин, ухмыльнувшись мне, и двинулся в направлении Беллы, маня ее пальцем.

– Дорогая, подойди сюда на секундочку.

Белла взглянула на меня и сглотнула ком в горле. Покрывало не двигалось. Совершенно.

– Она спит, – я чуть не заикнулся.

– Да, … – Кевин взглянул на меня как на идиота, – В разгар всего, что здесь происходит, во время грозы, ПОСЛЕ собственного крика…

Я не чувствовал движения рук Кэти несколько секунд, но теперь ее руки снова задвигались, с новой скоростью, отчаянно дергая и поворачивая «невидимку» туда-сюда.

Кевин сложил руки и встал, возвышаясь надо мной, стоящим на коленях.

– Отойди-ка в сторону, любимый, – потребовал он.

Я мог ответить только одно.

– Нет, – сказал я ровным тоном, мои глаза загорелись ненавистью, и во мне проснулся медвежий дух покровительства.

Кевин не доставал никакого оружия. В этом не было необходимости.

– Это не просьба, раб. Даю тебе последний шанс, – предложил Кевин, – И, любимый, если ты думаешь, что не смогу сделать больно этому ребенку, когда вытащу ее из-за твоей спины, ты плохо меня знаешь. Скажи ей, чтобы она вышла и подошла ко мне.

Мое сердце покрылось ожогами при одной мысли о том, чтобы сделать это. Я бы ни за что на свете не позвал ее и не сказал бы ей подойти к этому слизняку, к этому куску дерьма. Я бы скорее умер.

– Нет, – сказал я, ощущая себя крепостью, которую невозможно взять, – Ты не получишь ее.

Теперь Кевин предъявил свой револьвер и прижал конец дула к моему правому глазу. И я, блять, даже не пошевелился. Он не напугал меня. Защитить Кэти было более важным, чем все то, что он мог сделать со мной.

– Кэти, выйди ко мне или папочка лишится глаза, – заявил он

– Оставайся там, где сидишь, Кэти, – сказал я, не сводя глаз с Кевина, – Он не сделает мне больно, …я нужен ему, …не так ли, Хозяин?

Я усмехнулся, заставив это слово прозвучать так, как оно есть – гнусью, написанной крысиным дерьмом.

– Думаю, первым делом я перережу тебе голосовые связки, – Кевин пристально посмотрел на меня в ответ, – Большой потерей будет не услышать больше никогда, как ты называешь меня Хозяином, …но я устал от твоего дерьмового языка и слов, которые ты говоришь мне.

– С радостью, – я принял его вызов, ухмыльнувшись ему, – Для меня было бы просто райским удовольствием НИКОГДА больше не называть ТЕБЯ ХОЗЯИНОМ!

Я посмотрел на то, что происходит за спиной сэра Кевина, …и увидел, что Белла держит железную кочергу, которую вытащила из камина, находящегося рядом с тем местом, где она сидела секунду назад. Но Кевин, должно быть, заметил мой взгляд или услышал ее приближение, потому что он принял ее мощный удар, увернувшись в сторону, и обернулся, …но Беллы там уже не было. Она перебежала и встала передо мной и Кэти, …снова ударяя его, …и на этот раз ее удар достиг цели… прямо у него между ног.

Кевин громко заревел и упал на колени, …но Белла не потратила ни секунды, чтобы порадоваться этому, …она подбежала ко мне сзади и сказала:

– Кэти, дай мне.

– На этот раз у меня почти получилось, – возразила Кэти своим тоненьким голоском, пока я пялился на Кевина в полном неверии – вместо того, чтобы убегать и спасаться, они по-прежнему сидят здесь, пытаясь освободить меня. Мы сидели возле лестницы, словно три утки.

– БЕЛЛА, НЕТ! – крикнул я, когда Кевин, держась за свое «хозяйство», лежа на боку и перекатившись слева направо, протянул руку, …чтобы поднять что-то с пола, …свой револьвер!

– БЕЛЛА, ЗАБЕРИ ОТСЮДА КЭТИ! – выкрикнул я, беспомощно глядя на то, как они обе одновременно тянут «невидимку».

– КЭТИ, ПРЕКРАТИ! – попросила Белла, – Ты тянешь слишком сильно!

– БЕЛЛА! – прохныкала Кэти, и Кевин улыбнулся мне так, словно сейчас мы были здесь с ним одни, …и он собирался преподать мне большой урок послушания, …рассказать о последствиях неповиновения, …о последствиях попытки сбежать, …я был близок к тому, чтобы кого-то лишиться. А я не мог лишиться ни одной из них.

– Выбирай – кого ты хочешь, – сказал Кевин низким убийственным тоном, пока девочки продолжали возиться с наручниками у меня за спиной, – Кому их них жить, дорогой?

– Не надо! – я снова услышал мольбу в своем голосе.

– Выбирай или лишишься обеих, – он взвел курок и поднял револьвер выше, …словно целился Белле в голову. И затем он начал опускать револьвер, все ниже и ниже…

– БЕЛЛА, у него РЕВОЛЬВЕР! – пронзительно закричал я, и слова вырывались из моей глотки, разрезая ее, словно стекло.

– Черт! – Белла поняла, что сейчас произойдет, и оттолкнула Кэти мне за спину, обняла меня руками, загораживая своим телом, и закрыла глаза, готовая к выстрелу, но, по-прежнему, отказываясь оставлять меня здесь одного.

– КЭТИ, БЕГИ! – крикнула Белла, и когда она толкнула Кэти в сторону, мне за спину, маленькие пальчики Кэти выронили «невидимку», и она исчезла в темноте…

– Я уронила ее! – запричитала Кэти и упала на колени, быстро двигая руками, нашаривая маленький кусочек металла. Кевин взвел курок своего револьвера и надавил на него…

Звук выстрела оглушил меня…

Я почувствовал, как две ледяные руки обхватили мои закованные в наручники запястья, …и ледяной холод сковал на мгновение все мои чувства, …а секунду спустя наручники расстегнулись, …зубцы ослабили свою хватку и мои руки освободились, когда тяжелый металл легко соскочил, падая на мраморный пол с глухим звуком.

Я не знаю, как это произошло, но теперь я был свободен, и больше не был прикован к этому месту словно овца на заклании, ждущая, когда ее забьют. Нет,… теперь я внезапно превратился… во льва, …льва, готового защищать своих детенышей.

Я бросился на Беллу и Кэти, распластывая их на полу и ложась на них сверху, просто на случай, если пуля ухитрится настигнуть их. А когда я уложил их на пол, пуля миновала Беллу, пройдя в нескольких дюймах от ее волос, когда та упала под натиском моего тела. Если бы я не освободился прямо в ту секунду и не толкнул бы ее на пол, Кевин точно попал бы ей в голову.

Все произошло за долю секунды, …слишком быстро, …но прежде, чем у меня появилось время вздохнуть от облегчения, я с силой лягнул ногой, выбивая ебаный револьвер из его слабой руки. Он улетел в темноту и теперь был вне поля нашего зрения.

Coloring outside the lines. Глава 41 (часть 2)

Глава 41. Без права на проигрыш.

Часть 2.

EPOV

Рыча словно безумец, подстегиваемый безумной яростью и сильным страхом, который я испытал секунду назад, …думая, что я чуть не потерял свою Беллу, …я навалился на этого говнюка и принялся выбивать из него оставшееся дерьмо. Ничего не соображая от гнева, я придавил коленями его руки и ударил по его уродливому лицу один… два… три… четыре… пять раз, …почувствовав, что последним ударом выбил ему зубы, когда ударил его по рту с такой силой, что разбил в кровь костяшки пальцев, …но мне было похуй. Я мог бить его так весь день, пока его голова не превратится в кровавое месиво.

– Кэти, пойдем! – услышал я крик Беллы и увидел, что она побежала с Кэти в другой коридор. Я надеялся, что они убегут отсюда, но хорошо знал, как поступит Белла, когда ей что-то небезразлично.

– ПАПОЧКА! – услышал я слабый неуверенный голосок Кэти, который растворился в темноте, …и я все еще слышал в нем преданность, …она не хотела покидать меня… все еще не хотела.

Я чувствовал себя так, словно побеждаю в драке с Кевином, но затем этот ублюдок улыбнулся мне своими окровавленными губами и сказал:

– О, малыш, …ты меня возбуждаешь!

Больной пидор!

Я на секунду заколебался, и он ударил меня коленом прямо по яйцам! И даже раньше, чем я смог заорать, он схватил упавшую кочергу и перекатился на меня сверху, …оседлав, сжимая мою грудь своими коленями, и прижал длинную металлическую палку прямо к моему горлу крепко ровно настолько, чтобы перекрыть мне кислород.

– Мне интересно, кого бы ты выбрал… – выдохнул Кевин, и его нос почти соприкасался с моим, пока я вырывался, держась за кочергу и пытался оттолкнуть ее, когда он наклонился ко мне всем весом, пригвождая меня к полу.

– Полагаю, мы выясним это в следующий раз, – сказал Кевин, и его голос звучал довольно и расслабленно теперь, когда мне настойчиво требовался воздух, …и через несколько секунд я почувствовал головокружение и усталость. ЧЕРТ, нет! Он усыпляет меня! НЕТ! Я должен оставаться в сознании! Я должен выбраться! Найти Беллу и Кэти. Бена, …Анджелу…

– Оуууу, …вот так… – Кевин улыбнулся и поцеловал меня в лоб, словно двухмесячного младенца, – Спокойной ночи, мой сладкий, красивый мальчик.

– НЕТ! – простонал я – мне едва хватило воздуха, чтобы вообще хоть что-то произнести – и услышал, что издаю этот ужасный дребезжащий звук, …время уходило. Я почувствовал, что глаза налились тяжестью, …ЧЕРТ!

– Не беспокойся, любимый, – на лице Кевина появилась злобная улыбка, – Я подброшу монетку, чтобы решить, кому из них жить.

– РРРРРРРРРРРРРР! – я ощутил, как протяжное рычание рвется из моего горла, …и Бог знает, где я взял сил, чтобы сбросить его с себя словно, блять, тряпичную куклу!

Я стоял на ногах, держался настороже, …и был готов надрать его ебаную задницу! Он тоже стоял, держа кочергу горизонтально перед собой, защищаясь. Все, что у меня было – это голые руки и, блять, ярость, скопившаяся за шесть лет жизни.

– Ты очень красивый, – признал Кевин, пока мы ходили кругами друг вокруг друга, снова готовясь к нападению, выискивая слабые места противника, – Защищаешь их, …это очень сексуально, мой дорогой. Мне нравится это. Я уничтожу это в тебе, как только ты станешь моим, но играя в крутого героя, …ты выглядишь очень привлекательно, зверек.

– Я НЕ ТВОЙ ЗВЕРЕК, БЛЯТЬ! – крикнул я, слыша, что мой голос эхом разносится высоко под потолком. Я выпустил всю свою боль, …всю свою ненависть, …что носил в себе, словно в бутылке, слишком долго. Все это полилось из меня словно кровь, и я не смог остановиться. Я не хотел останавливаться.

Я схватил кочергу, и мы начали тянуть ее на себя и выкручивать, каждый пытался отнять ее у другого. Кевин дернул кочергу на себя, и я выпустил ее из рук, а он помахал ею из стороны в сторону у меня перед лицом, словно мечом. Похоже, на самом деле он не собирался БИТЬ меня ею. Он наслаждался этим, …играл со мной, пока не приготовился нанести свой последний удар, …тот, который заставил бы меня умолкнуть и вести себя спокойно, …но при этом оставаться достаточно живым, чтобы транспортировать меня в ебаный Таиланд.

Я услышал крик с кухни, но не мог сказать, кто это кричал – Белла или Анджела. В любом случае, в комнате не было ничего, что я мог использовать в качестве оружия. Мне нужна была новая арена.

Поэтому я побежал на кухню и услышал смех Кевина, которого, очевидно, это не слишком обеспокоило.

– О, дорогой, …сбегаешь? – спросил он, находясь у меня за спиной, когда на улице грянул гром, и короткая вспышка молнии осветила кухню, когда я добрался до нее.

– Ты не так уж и крут, да, дорогой? Видишь – ты можешь играть в героя совсем недолго, …но, в конце концов, ты всего лишь покорная рабыня, …бегущая, чтобы спасти свою жизнь, – сказал Кевин, быстро следуя за мной, не позволяя мне слишком далеко уйти от него.

– БЕЛЛА? – спросил я громким шепотом, когда вошел, не увидев на кухне ничего, заслуживающего внимания.

Я прошел внутрь этой изысканной кухни, выполненной в современном черно-белом дизайне. Здесь было несколько холодильников цвета стали. И стекло. Много-много стекла – черного, гравированного, прозрачного. Идеально. Все оно режет одинаково. Рейвен кричала, стоя перед небольшим окошком морозильника, но я ее не слышал. Я проигнорировал ее и приготовился к появлению Кевина, …осматриваясь в поиске чего-нибудь, чем я мог воспользоваться. Эмметт всегда учился меня драться подручными средствами. Пришло время избить сэра Кевина так, как он того заслуживал, …и я намеревался не оставить ни дюйма его тела без отметин.

Давай, Каллен. Вот оно – время сражаться за свою свободу, …за свою семью, …время быть мужчиной, …а не тенью, …наконец-то! Я ждал этого дня, мечтал о нем, …и в то же время боялся его. Я ждал дня, чтобы дать им сдачи, заставить ИХ хоть разок истекать кровью, …но я понятия не имел, что моя дочь и женщина, которую я люблю, попадут под перекрестный огонь на этом пути. Я совсем не хотел этого. Но это было прекрасное ощущение – быть любимым, …и знать, что люди, которые любят меня, не оставили меня здесь одного. И впервые за долгие годы я почувствовал себя в безопасности, даже находясь в эпицентре всего этого.

Я услышал приближающиеся шаги. Я вытащил все содержимое деревянного ящика со столовыми приборами и швырнул в его лицо, едва видное в темноте. Это не должно было причинить ему боль, но в темноте это могло оказаться неожиданным для него и дать мне возможность начать атаку.

– ААА! – он охнул, рукой прикрывая лицо, и прежде чем он увидел меня, я был на нем.

Я ударил его прямо в нос, услышал хруст и затем отшвырнул его влево, сопровождая ударом ноги в грудь, отправляя его назад, к одной из гравированных стеклянных стен. Звон и сверкание разбитого стекла вместе с глухим звуком удара его тела вызвало волны приятного трепета в моем теле, …я стоял на месте, пристально глядя на темную тушу этого дегенерата, лежащего на полу.

БАМС! Я услышал звук и оглянулся на его источник. Морозильник! И Рейвен! У нее в руках была огромная металлическая банка с чем-то, …возможно, с ветчиной? И она била ею об дверь морозильника, пытаясь проверить ее на прочность, …пытаясь выбраться.

– РРРРР! – я услышал, как что-то большое ударило меня и на этот раз меня развернуло и отбросило назад, и мы вместе сломали еще одну стеклянную стену. Я почувствовал, как крошечные осколки стекла, словно иглы, впились в мою голую спину, когда мы приземлились на пол, и затем – горячее дыхание Кевина на своем лице, когда мои глаза за секунду затуманились.

Негромкий дикий стон вырвался из его груди, и я почувствовал, что рукой он держит меня за подбородок, …а языком проводит вверх по моей щеке, пробуя мою кровь, …пробуя меня на вкус. Этого оказалось достаточным, чтобы небольшой туман в моей голове рассеялся, и я продолжил драку.

Я потянулся к его покрытому коркой выпученному глазу и дернул его за потрепанные длинные волосы, чтобы сесть, пытаясь игнорировать боль от осколков стекла, впивающихся в мою плоть, когда встал, оттолкнул его от себя и моргнул пару раз, желая избавиться от тумана в голове.

Я сосредоточился на воспоминании об Эмметте и услышал его голос, объясняющий мне, как победить противника. Используй то, что есть под рукой.

Он был у меня за спиной, когда я пробежал дальше в кухню и увидел стальной серебристый холодильник с небольшой верхней дверцей морозильника. Я рывком распахнул ее, и она ударила Кевина прямо по лицу, заставив его отшатнуться назад, но он по-прежнему был на ногах.

Я увидел в морозильнике что-то большое и завернутое и схватил это. Прежде чем Кевин даже успел снова подойти ко мне сзади, я ударил его по лицу тяжелым ледяным куском. БАМ! БАМ! Я ударил его по разу с каждой стороны его ебаного лица и увидел, что кости его скул треснули от удара. С каждым ударом он издавал глухие стоны и завалился на стойку, держась за нее, чтобы не упасть.

Затем сверкнула молния, и я увидел его, …а он увидел меня. Я знал, что сейчас он очень зол. И он сказал:

– Та маленькая сучка – покойница, когда я доберусь до нее, зверек. ПОКОЙНИЦА. Ты же знаешь это, да?

– Ты покойник, – прорычал я, тяжело дыша, – Ты никогда снова не прикоснешься к моей дочери!

– Посмотрим, – он усмехнулся, вытирая свою щеку пальцами, и выпрямился, готовясь снова наброситься на меня.

Прежде, чем он подошел ко мне, я ударил первым. Ударил прямо в выпученный глаз сильнейшим ударом, каким когда-либо бил в своей жизни.

Он плюнул в меня кровью и заревел, изо всех сил бросаясь на меня.

Прежде, чем я успел поставить блок, он дважды ударил меня по рту, и я почувствовал всплеск боли, когда один из моих нижних зубов сломался. Я даже ощутил, что проглотил кусочек зуба, когда Кевин схватил меня за волосы на макушке и ударил лицом обо что-то твердое и крепкое. Я услышал пару щелчков и мои глаза выпучились, когда я осознал, что это.

Я лежал лицом на плите и Кевин поворачивал ручку, чтобы зажечь ее!

– НЕТ! – я вырывался, чтобы убрать лицо подальше от одной из горелок, прежде чем огонь загорится. Я ощутил запах газа, и кулак Кевина ударил меня по губам, вдавив их в железные ограничители горелки.

– О, да, – Кевин толкнулся своим пахом в мою задницу, и я ощутил его возбуждение, пока вырывался.

– Тебе незнакомо удовольствие от того, что твое лицо горит, да, любовь моя? – спросил Кевин, поворачивая другую ручку. Я лягался ногами, пытаясь наступить ему на ногу, но Кевин предвидел это и ударом развел мои ноги врозь.

– Давай немножко подкоптим эту драгоценную ангельскую плоть, да, дорогой? – Кевин заржал мне в ухо, и я громко зарычал, – Может, просто глаз?

– УБЕРИСЬ ОТ МЕНЯ! – я усмехнулся, слишком хорошо помня последний раз, когда я кричал Кевину эти слова.

И тогда небольшое голубое пламя вырвалось из соседней горелки, и я чуть не поцеловал его и простонал – пламя было слишком горячим, даже находясь в нескольких дюймах от меня.

– Оууууу, горячо, я знаю, – сказал мне Кевин словно двухлетнему ребенку, который напуган без достаточной на то причины, – Не бойся, малыш. Я сожгу тебе только половину лица. Как только мы вылечим мое лицо, я дам тебе вылечить твое.

Я зажмурился и изо всех сил мотнул головой в обратном направлении, снова ударив Кевина в нос. Он вскрикнул, и у меня появилась возможность вырваться из его мерзких рук. Я схватился за стекло и швырнул его ему в лицо, когда он двинулся за мной.

Рейвен отчаянно колотила банкой в стеклянную дверь морозильника. Стекло немного треснуло, и вскоре должно было разбиться вдребезги.

Кевин, шатаясь, шел ко мне, когда я понял, что стою в углу, но остался на месте. Он никогда больше не прикоснется к Белле. Он никогда больше не прикоснется к Кэти. Я отдам свою жизнь, чтобы убедиться в том, что эта клятва останется нерушимой.

– Давай, – я поднял руки вверх, готовясь наброситься на него, пока он уверенно надвигался на меня. Теперь я слышал голос Рейвен у него за спиной, и толстое стекло рушилось, пока она мало-помалу пробивала себе путь наружу с громкими звуками ударов.

У Кевина не было оружия. Он думал, что он круче меня. Он не видел во мне угрозы, и я мог использовать это. Он думал, что я по-прежнему маленькая сучка, которая стояла перед ним на коленях в Нью-Йорке. Но я больше не такой. Тот раб мертв. Исчез. Слава Богу.

Он попытался положить свои руки мне на шею, но я ударил его снова… и снова. Он защищался и пару раз ударил в ответ, и я смог поднырнуть и вырваться из угла.

Я поднял руки вверх и нашарил ковши и кастрюли, висевшие надо мной, и схватил по одной в каждую руку, используя их в качестве оружия, …и невольно улыбнулся, когда они с громким лязгом поцеловали изуродованное лицо сэра Кевина.

Повернувшись вместе с ним, я толкнул окровавленное лицо Кевина об стену с ужасающим глухим стуком, и на секунду мне показалось, что я вырубил его. Но он тут же снова поднялся и снова пошел на меня. БЛЯТЬ! Из чего сделан этот парень? Из СТАЛИ?

У меня раньше никогда не было необходимости драться с Кевином, но вскоре по ходу драки я понял, что он нелегкий соперник. Он мог принять сильный удар и улыбаться мне, сплевывая кровь, а затем, полный сил, снова пойти на меня. Он был тренированным и знал движения, которых я никогда раньше не видел. После таких ударов я обычно падал на задницу и они были чертовски больными, но я тоже продолжал давать ему сдачи. Я был вынужден.

Кевин не был просто очередным идиотом с клевой «пушкой» в руке, который делает вид, что крут, притворяясь каким-нибудь мафиози. Он был настоящим. Опасным. Дьяволом во плоти. Смертельно опасным.

Возможно, он даже был наемным убийцей и так познакомился с Викторией. Я бы не удивился этому после сегодняшней ночи.

И, что даже хуже – казалось, что он наслаждается всем этим немного больше, чем нужно. Словно его возбуждало ощущать мой кулак на своей плоти. Я понял, что бью его с большей силой, пытаясь с каждым последующим ударом все больше и больше задействовать свой вес и гнев, надеясь, что этого окажется достаточно, чтобы остановить его, покончить с ним, или, блять, по крайней мере, вырубить его. И я знал, что быстро устану, если продолжу бить его в таком темпе, но я должен был сделать все, …чтобы освободить нас, …чтобы убедиться, что он не причинит боли и даже больше НЕ ПОСМОТРИТ ни на кого из тех, кто мне небезразличен.

Я пытался не обращать внимания на боль, которую он причинил мне своими кулаками и был удивлен тем, каким крепким я оказался. Но даже, несмотря на то, что у меня была небольшая передышка, я успел неплохо познакомиться с болью. Но не в такой форме. Для меня было немного непривычным то, что меня били руками, ногами, швыряли об стены, но я решил, что это лучше, чем когда ты, беспомощный, прикован на цепь. Теперь я контролировал свои действия, …у меня была такая возможность, …и мне не нужно было быть тихим и послушным, улыбаться и притворяться, что я наслаждаюсь этим.

Я ощущал себя мужчиной, …настоящим мужчиной, который сражается за свою семью. Защищая их, …приходя к ним на помощь в благодарность за все те дни, когда они спасали меня с тех пор, как мы сюда переехали. И из-за них сегодня я был способен драться с этим ублюдком.

Они дали мне храбрость. Они научили меня силе, и как ею пользоваться, держа ее словно меч… и сражаясь. Наконец-то сражаясь! Победить или проиграть, …НЕТ, у меня нет права на проигрыш. Я должен победить. Я должен побить его. Ради Беллы. Ради Кэти. Ради Бена и Анджелы. И – прежде всего – ради себя самого.

Наша драка становилась все отчаяннее, и я больше не слышал звуков, издаваемых Рейвен. Мое тело устало, я был покрыт потом. Я продолжал его бить, хотя знал, что мои удары становятся слабыми. Кевин даже рассмеялся после одного такого удара в челюсть.

– Немного устал, зверек? – он улыбнулся, хватая меня между ног. Я закричал и почувствовал себя в два раза бодрее, разозлившись на его слова.

– Дай мне знать, когда выдохнешься, ладно? – промурлыкал он, пристально глядя в мое нахмуренное лицо, – И тогда папочка даст тебе немного вздремнуть.

Я чуть не поблагодарил его за это. Он дал мне новой энергии, …новый всплеск ненависти, …и я забыл о своей боли и слабости и снова подошел к нему, будучи немного сильнее.

Большая часть меня продолжала беспокоиться о Белле и Кэти. Где они? Что, если Рейвен освободилась, …если она ищет их, чтобы остановить мою битву с Кевином? И затем я забеспокоился о Бене и Анджеле.

Я должен покончить с этим. Я должен вырубить Кевина и найти свою семью.

Каким-то образом мы дрались, перемещаясь по всему особняку. Мы были в комнате для бильярда со столами для пула, и Кевин пытался отлупить меня кием. Я схватил один, и наша драка стала похожа на битву на мечах. Я удачно блокировал его удары и даже пару раз хорошенько уколол его. Не до крови, но судя по звуку, это было больно – когда я воткнул кончик своего кия ему в грудь, а позднее – в его вонючий пах. У меня была прекрасная попытка ударить его по голове, но в последнюю секунду он перекатился словно воин ниндзя! Черт возьми!

Вот когда он одолел меня и схватил несколько дротиков с круглой мишени для «дартс», висевшей позади него, воткнув их мне в лопатку раз… два… трижды. Он остановился, вероятно, подумав о том, что он по-прежнему собирается увезти меня к себе домой. Он отчаянно дрался со мной, но сдерживал себя. Он не хотел бить меня очень сильно, чтобы мне не пришлось многие месяцы лечиться, прежде чем он сможет «поиграть» со мной. До него словно не доходило, что я НИКУДА не собираюсь с ним ехать, ни за что.

На этот раз он выбежал из комнаты в поисках нового оружия для боя. Тем не менее, я не дал ему убежать очень далеко, чтобы он не получил преимущества, поджидая меня в следующей комнате.

Через небольшой промежуток времени мы превратились в две избитых окровавленных тела, едва стоящих на ногах. Кевин продолжал спрашивать у меня, не выдохся ли я окончательно, …и: «это все, на что ты способен, котенок?».

Но он не одурачил меня. Я знал, что ему больно так же сильно, как и мне.

Затем мы оказались в музыкальной комнате, которую разнесли в щепки. Я не мог в это поверить – здесь был рояль, а мы с Беллой никогда раньше не находили эту комнату. Было бы прекрасно прикоснуться к нему, расставить на нем свечи и сыграть для нее что-нибудь. Эта мысль злила меня больше всего, пока мы дрались здесь. И даже клавиши рояля рассерженно звенели, пока мы дрались рядом с ним.

Он подошел ко мне сзади с виолончелью, держа ее за гриф, словно биту и раскачивая ею, … но я увидел большую латунную арфу и укрылся за ней. Струны рвались, но арфа загораживала меня до тех пор, пока я не перебрался к другой двери. Комната была наполнена какофонией звуков, и я был рад, что виолончель ни разу не ударила по мне. Она могла переломать мне кости, и тогда мне настал бы пиздец.

Мы нашли тренажерный зал, солнечную комнату, комнату для просмотра кино и когда Кевин вышвырнул меня из комнаты, которая была то ли офисом, то ли компьютерной комнатой, я отлетел спиной к деревянной панели. Она выглядела как часть стены, … но затем она открылась! Внутри оказался симпатичный красный лифт, и я быстро вошел в него и закрыл за собой дверь, нажимая на кнопку со стрелкой, указывающей вверх. Я хорошо рассмотрел себя в правой стене лифта, представляющей собой зеркало от пола до потолка.

ИИСУСЕ! В моих волосах была кровь, и пара струек сбегала вниз по лбу. Мой правый глаз опух и заплыл, почти закрывшись. На левой щеке у меня были царапины, нос был весь в багряных отметинах синяков, а под правой ноздрей засохла кровь. Рот был порван и опух, сияя свежей кровью, и когда я присмотрелся к своим зубам, то увидел, что сломано больше одного, …нижние зубы почти ОТСУТСТВОВАЛИ! Черт! Затем грудь! Синяки повсюду, …багряные, серые, черные, …красные пятна.

Кэти закричала бы, если бы увидела меня сейчас. Блять!

Я почти развернулся, чтобы посмотреть на свою спину, но затем, в сопровождении едва слышного «ДЗИНЬ», двери открылись

Я выглянул из лифта, прежде чем выходить наружу, увидев длинный белый коридор с выходящими в него дверями.

– БЕЛЛА! – прошептал я в темноту. Ничего. Я был рад, что она в безопасности и увела Кэти подальше от Кевина, но мне было ненавистно то, что я не знал, где они. Джеймс мог поймать их. Рейвен тоже. Все, что я знал – они могли быть на другой стороне дома, истекать кровью, а я даже не знал об этом.

Я должен найти их. Но сначала я должен позаботиться о Кевине, Джеймсе и Рейвен. Я совсем не хотел, чтобы они снова боялись. Я совсем не хотел чувствовать тошноту, когда Кэти будет каждый день уходить в школу, задаваясь вопросом – не найдут ли они ее сегодня. Я совершенно не хотел, чтобы воспоминания о них всплывали в моей постели, когда я прикасаюсь к Белле. Я больше не хотел видеть их лиц в ночных кошмарах. Все это дерьмо закончится сегодня. Я покончу со страхом. Я, блять, перестану быть жертвой.

Пусть теперь они меня боятся, сказал я себе, чувствуя, как что-то темное поднимается внутри меня. Я мог быть психопатом и не заботиться о правилах. Я мог быть убийцей. Я мог испытывать удовольствие, охотясь на них.

BPOV

Как только Эдвард прыгнул сверху на Кевина, мне хотелось зааплодировать ему. Мне хотелось смотреть, как Кевин истекает кровью и время от времени в помощь Эдварду бить Кевина ногой по лицу. Но я вспомнила о единственном желании Эдварда – убрать отсюда Кэти. Я знала, что больше всего он хотел защитить Кэти от этих картин, …слов, сказанных здесь, …поэтому я увела ее так далеко от этой части особняка, как смогла.

Это было нелегко – тащить ее по темным коридорам и вверх по лестницам, пока она сопротивлялась и кричала, что хочет своего папочку. Я тоже его хотела, и это убивало меня, но я должна была увести ее в безопасное место, а затем вернуться и попытаться ему помочь. Мне не хотелось думать о реальной опасности, которой мы подвергались, но мой отец коп. Я знаю, что в дракевсе может поменяться и Эдвард может проиграть. Мог появиться Джеймс. Рейвен могла сбежать. У них были револьверы. Невиновные не всегда побеждают, и я знала это. Я видела кровавые фото убитых невинных жертв на своем кухонном столе, когда папа расследовал убийства.

Я с уважением отнеслась к его желанию увести его дочь в безопасное место. Нашу дочь.

И потом я вернусь к нему и сделаю все, что в моих силах, чтобы освободить нас от этих больных сук. Но если мы проиграем, я умру рядом с ним, довольная, держа его за руку и глядя в его глаза до тех пор, пока в них не померкнет свет. Мне было невыносимо больно представлять себе все это, …и у меня было единственное желание – умереть первой, чтобы не видеть этого жуткого момента, когда он умрет. Но затем я поняла, что не хочу, чтобы он умирал в одиночестве, глядя в лицо сэра Кевина.

– Куда мы идем?– крикнула Кэти, – БЕЛЛА! МЫ НЕ МОЖЕМ ОСТАВИТЬ ЕГО!

– Мы НЕ оставляем его! – я повернула к ней свое лицо, …она плакала, …и я остановилась на секунду, чтобы все прояснить.

– Кэти, – я присела, чтобы наши глаза оказались на одном уровне, – Я хочу вернуться и помочь твоему папе. Но сначала я хочу, чтобы ты оказалась в безопасности. Если они наложат на тебя свои руки, …говорить будет больше не о чем. Они плохие люди. Мы очень любим тебя – твой папа и я. Ты – самое главное, что у нас есть. Вне зависимости от того, что еще случится, ты выберешься отсюда. Поэтому, пожалуйста – не сопротивляйся. Давай я отведу тебя в винный погреб. Он запирается на замок. И совсем скоро я вернусь за тобой, я клянусь.

– Там будет темно, – прохныкала Кэти, ее нижняя губа дрожала. И, Боже, она была так похожа на Эдварда в этот момент! Мне было физически больно смотреть на то, как ей больно.

– Кэти, ты же такая храбрая, – прошептала я, – То, что ты сделала для папы, когда открыла его наручники, даже когда эти плохие люди стояли рядом…

– Я не открывала наручники, – сказала Кэти, – Я выронила «невидимку» и не смогла ее найти. Они просто открылись. Я не знаю, как папа смог выбраться.

На секунду я ощутила холодок, бегущий вверх по позвоночнику, но затем я услышала приглушенный голос Эдварда внизу под лестницей и звон разбитого стекла. Кэти тоже это услышала и вскрикнула, ее голова развернулась в попытке увидеть отца.

– Я пойду в погреб, – быстро сказала она, – Куда идти?

Я лишь улыбнулась ей и со всех ног поспешила вниз по лестнице, чтобы добраться до погреба, который мы с Эдвардом обнаружили, исследуя это место. Он нашел бутылку очень хорошего вина, и мы распили ее, лежа обнаженными в горячей ванне, поя друг друга из своих бокалов. Его волосы были темными и мокрыми, зализанными назад и одна или две волосинки, словно шелковые нити, свисали с его сливочного цвета лба. И черт… эти зеленые глаза, …пристально смотрящие на меня…

ОЧНИСЬ, БЕЛЛА! Шевели своей задницей и вспомни, где ты находишься!

Это кричал мне голос моего внутреннего копа. И я начала шевелить своей задницей и побежала, чтобы отвести свою малышку в безопасное место.

Наконец, мы добрались до двери, и я отперла ее, взяла ключ и положила его к себе в карман, когда мы вошли.

– Осторожно, малышка, держись за поручень…, – сказала я и вошла первой, держа ее за руку, ногой ощупывая каждую ступеньку, прежде чем ступить на нее.

– Я ничего не вижу! – сказала она тоненьким голоском, когда мы наполовину спустились.

И прежде, чем я смогла заверить ее, что это нормально, внутри подвала загорелся свет.

Я вскрикнула и подняла руки вверх, готовая драться до смерти, пока мои глаза фокусировались на том, кто находился внутри, …и на том, как они смогли зажечь свет. Но все, что я увидела – это стойки вишневого дерева вдоль стен с ячейками, в которых лежали бутылки вина. В центре погребе стоял маленький круглый мраморный столик с двумя подходящими стульями, …и я увидела лампочку, которая свисала с резной деревянной планки, выполненной в форме арки, которая была приделана к стойке, где хранились пустые винные бутылки.

Никого здесь не было.

– Нет, – решила Кэти через мгновение, и попыталась вернуться на лестницу.

– Кэти, – я остановила ее, – Здесь горит свет. Неважно, как это случилось, ладно? Ты не в темноте. И смотри – здесь есть, где посидеть.

На улице грянул гром, похожий на злобный смех, и мы обе подпрыгнули.

– Мне ненавистно просить тебя остаться здесь одной, Кэти, но пожалуйста, – я почти умоляла, – Я должна вернуться к твоему папе. Их там трое, а он – один.

– Окей, – Кэти натянула на лицо свою храбрую маску и кивнула, – Не дай им сделать ему больно. И не дай им увезти его!

– Ты шутишь? – я попыталась улыбнуться, – Никто не заберет у МЕНЯ этого мужчину!

– О Господи, – Кэти чуть не хихикнула, закатывая глаза. – Не говори так – ты меня смущаешь! (без примечания не обойтись – в оригинале Кэти говорит «get a room», дословно: «снимите номер»; это сленговое выражение; так говорят парочке, которая прилюдно проявляет свои чувства, что приблизительно соответствует русскому «мы вам не мешаем?», поэтому в данном случае мне не остается ничего, кроме как передать смысл ее слов – прим.пер.)

Моя рот открылся, но я решила, что мы всегда можем вернуться к этому разговору.

Я крепко обняла ее и почувствовала слезы на своих глазах, когда прошептала ей:

– Я люблю тебя, Кэти. Очень сильно.

– Я тоже тебя люблю, Белла, – она прижалась ко мне, поглаживая мои волосы рукой, – Пожалуйста, не отпускай его и верни обратно, ладно? Это его день рождения. Никому нельзя причинять боль в его день рождения.

– Я знаю. Ладно, я найду его, я обещаю, – я поцеловала ее в нос и усадила на стул, повторив слова Эдварда:

– Пой диснеевские песенки. Это помогает. С тобой все будет в порядке, я чувствую это.

Кэти кивнула так, словно говорила мне, что она напугана, но попытается сделать что угодно, чтобы оставаться сильной.

Я наклонилась, прижалась лбом к ее лбу и сказала:

– Я скоро вернусь, я обещаю. Ничто не удержит меня от тебя.

Я в последний раз обняла ее и когда начала отстраняться, она дернула меня обратно и, задыхаясь, осипшим голосом спросила меня:

– Белла, я хотела у тебя кое-что спросить. Мне нужно спросить это у тебя сейчас, ладно?

– Мм, ладно, – я нахмурилась, задаваясь вопросом – что могло быть такого важного, чтобы спрашивать у меня это СЕЙЧАС, когда Эдвард наверху сражается за свою жизнь.

– Можно я… – она заколебалась, – Пожалуйста, можно я буду называть тебя… мамой?

И что-то внутри меня… что-то теплое, мягкое и нежное обхватило мое сердце и легонько сдавило его, …и слезы потекли из обоих глаз.

Секунду я не могла подобрать слов.

– Ах… ну КОНЕЧНО! – я улыбнулась, – Если… если ты хочешь, …знаешь, я никогда не пыталась занять место твоей мамы. Я…

– Я знаю, что моя мама была хорошим человеком, – сказала Кэти, – Папа рассказывал мне о ней. И, кажется, она была очень классной. Но на самом деле я не знала ее. И не слишком хорошо ее помню. Ты заботишься обо мне. Ты укладываешь меня спать. Ты читаешь со мной. Когда я думаю о том, какой должна быть мама, …я думаю о тебе, Белла. Ты классная мама. И даже когда я обижаю тебя, ты по-прежнему меня любишь. Я думаю, такой и должна быть мама. И папа тоже любит тебя, …очень сильно. Ты все время заставляешь его улыбаться. Мы, видимо, семья.

– Мы И ЕСТЬ семья, – поправила я ее, прикасаясь к волосам, – Да, Кэти, …я буду твоей мамой, если ты хочешь. Я была бы рада, если бы ты меня так называла, если ты готова к этому. Если ты хочешь этого. Это так неожиданно! Я никогда раньше не была мамой. Я думала, что облажаюсь в этом деле. На самом деле я никогда не хотела быть мамой до… до ТЕБЯ. Я люблю тебя, Кэти.

– Я тоже люблю тебя, мам, – сказала она, и я почувствовала, как у меня в груди сперло дыхание, пока она снова обнимала меня, – А теперь иди за папой.

– Я пошла, – я вытерла слезы с глаз, махнула ей рукой и начала подниматься по лестнице.

Она помахала рукой мне в ответ и сглотнула, пытаясь быть смелой, когда я поднимусь по лестнице к двери и запру ее с другой стороны.

– Я вернусь, – заверила я ее в очередной раз, и она кивнула мне.

Поспешив вверх по ступеням, я заперла ее, положив ключ в задний карман джинсов.

Кэти в безопасности. Но все остальные в этом ебаном доме в большой опасности. Дочь шефа Свона идет, чтобы надрать задницы трем ублюдкам, которые в этом нуждаются.

Coloring outside the lines. Глава 42 (часть 1)

Глава 42. Я нашел ее.

Часть 1.

От автора: Привет, ребят! Да, вы правы. Дамы-призраки помогли Эдварду выбраться из наручников, а также зажгли свет для Кэти в винном погребе. Они могут вернуться еще, прежде чем все это закончится.

Простите за то, что долго не выкладывала главу. Пара важных событий произошла в моей реальной жизни, я была занята и извиняюсь.

«Воды слонам»! Боже, это было восхитительно! Он таааааак хорош! ВПЕРЕД, РОБ! Я не могу дождаться, когда ты сыграешь моего Эдварда в «Красной линии». Жду этого чуда…

Да, и что касается концовки этой истории: я не могу сказать вам больше ничего, иначе это испортит сюрприз! Просто читайте дальше про моих приятелей-воинов! LOL

Люблю вас, Winnd

P.S. Если честно – мне не слишком удалась большая сцена драки в конце истории – я вас предупредила.

P.P.S. И не волнуйтесь – один неприятный отзыв НЕ остановит меня от написания истории. Никогда.

EPOV

– Немного устал, малыш? – спросил Кевин с улыбкой, прежде чем нанести сокрушительный удар по моей челюсти, и я одновременно увидел и ощутил, как кровь потекла изо рта, когда я ударился об стену на площадке лестницы.

Но одна вещь играла мне на руку – МОЯ ВЫНОСЛИВОСТЬ. Я мог терпеть это дерьмо много часов, если потребуется. Я уже терпел подобное прежде.

– Ты шутишь? – я сделал тяжелый вдох между словами, вытирая рот тыльной стороной ладони, – Виктория била меня на порядок сильнее, чем ТЫ СЕЙЧАС, даже когда я ВЕЛ СЕБЯ ХОРОШО!

Кевина разозлило это замечание, и он схватил меня за горло, приблизив ко мне свои губы. Я оттолкнул его подальше, пока он хмурился, глядя на меня.

– Спасибо, что поделился со мной этим, любимый, – выдохнул он мне в лицо, – Я устал тебя шлепать. Приятно узнать, что я могу бить тебя так, как мне хочется.

И прежде, чем я успел это понять, его кулак снова вернулся, …и я увернулся как раз вовремя – его рука ударила в стену и оставила после себя огромную дыру на идеальной цвета слоновой кости поверхности.

У меня появился шанс броситься прямо на него, и я завел руку ему за спину, разворачивая его, и толкнул в направлении черных железных перил, медленно приближаясь вместе с ним к спуску, чтобы скинуть его с лестницы на мраморный пол. Долгое падение могло убить его, если бы я смог перебросить его через перила.

Кевин сопротивлялся и пытался вцепиться мне в лицо, пока я продолжал толкать его вперед. Я даже сказал ему крайне злобным голосом:

– Я знаю, что ты можешь гореть, …но умеешь ли ты летать, сэр Кевин?

Он упирался ногами, но полы были мраморными, поэтому его ноги скользили, словно по льду. Я почти добрался с ним до перил, прижав его к поручню талией, и с нетерпением ждал, когда смогу перебросить его через них и наблюдать, как он летит в направлении черно-белого пола. Я ощутил жар, лишь представив себе, какой звук издаст его тело, когда ударится об пол.

– Полетай для меня, Хозяин… – услышал я свои слова, …только они не были похожи на МОИ слова. Это была очень темная часть меня. Обезумевший зверь внутри меня, жаждущий крови Виктории. Жаждущий крови Кевина. Жаждущий мести. Отплаты за долгие часы отчаяния, проведенные в руках этого говнюка. За то, как он прикасался ко мне. За то, что он мне говорил. Так, словно я хотел этого. Так, словно я наслаждался этим. Даже когда я кричал, он заставлял меня замолчать и ласкал, словно нежный любовник, вставляя кляп мне в рот и мягко объясняя, что я веду себя несколько шумно. Мне хотелось оторвать ему руки и оставить их у себя в качестве сувенира.

– СУКА! – закричал Кевин, сопротивляясь, чувствуя, что упирается пахом в железные столбики перил, – УБЕРИ ОТ МЕНЯ СВОИ ЕБАНЫЕ РАБСКИЕ РУКИ!

Это хорошо… – я улыбнулся, концентрируясь на том, чтобы не позволить ему оттолкнуть нас обоих от поручня перил ни на дюйм, – Последние руки, которые коснутся тебя, будут МОИ ЕБАНЫЕ РАБСКИЕ РУКИ! Единственное, о чем я сожалею – что это будет БЫСТРАЯ смерть. Ты заслуживаешь двенадцати часов, какие были у меня! Но я полагаю, что должен верить в то, что тебя, блять, ожидает вечность, …снова и снова… все, что ты делал со мной, …теперь будет происходить с ТОБОЙ… вечно. Что ты окажешься прикованным на цепь рядом с Викторией. Или, возможно, она станет ТВОЕЙ Доминантшей, женщиной, прикасающейся к тебе – то, что ты НЕНАВИДИШЬ. Ты можешь занять в аду рядом с ней мое место. Блять, я желаю тебе этого, ХОЗЯИН.

Кевин ударил ногой по столбикам перил, чтобы вырваться.

– Ты думаешь, что увидел все в тот единственный день, когда я играл с тобой? – прорычал Кевин, – Ты и понятия не имеешь, что я приберег для тебя, маленький ХУЕСОС! Подожди, пока проживешь со мной месяц! ГОД! Пять лет! Я знаю о боли и об унижении такое, чего твой маленький умишко не в состоянии даже ПРЕДСТАВИТЬ! А теперь отпусти меня или я заставлю тебя СЪЕСТЬ сердце твоей собственной дочери после того, как я вырву его из ее плоской маленькой груди!

– Это больше не действует, Кев, – прошипел я в ответ в плоскую дыру его уха, – Ты не можешь прикоснуться к ней. Ты не можешь прикоснуться к Белле. Ты не пугаешь меня. Больше не пугаешь. И ты должен умереть. Сейчас же.

– Стоп, – спокойно произнес женский голос, на секунду напугав меня. И когда я оглянулся, увидел те ледяные глаза, в которых не было никаких чувств, как у змеи. Она держала серебристый револьвер, направленный на меня.

Через секунду, после того, как мы обменялись с ней пристальными взглядами, я сказал ей:

– Я не остановлюсь. Стреляй в меня, если хочешь. Но этот пидор умрет сегодня.

Рейвен слабо улыбнулась и сказала:

– Но если я выстрелю в тебя, это точно предупредит об опасности сладкую маленькую Беллу, …и потом невинную малышку Кэти, …твоя дочь увидит твой труп на полу рядом с его трупом. И всю кровь. Определенно, это ранит их. Не упоминая уже о том, что она проживет всю жизнь без тебя, …ты же не думаешь всерьез, что Белла станет растить твою дочь после того, как тебя не станет, да? Возможно, я заберу ее с собой. Я всегда хотела маленькую девочку. Я научу ее, как быть такой, как я. Как тебе это, Эдвард?

Я собирался сказать Рейвен, что Кевин не ее друг. Что он убьет ее в ту же секунду, когда перестанет нуждаться в ней. Я был готов нажать на эту кнопку, но затем внезапно раздался крик, который чуть не заставил меня отпрыгнуть назад.

Это была Белла! И она напала на Рейвен! Она быстро сильным ударом выбила у Рейвен револьвер и со всей силы правой рукой ударила ее в глаз! Я никогда не видел ее в таком бешенстве, как сейчас, …и решил, что мне это нравится. У меня даже не было времени побеспокоиться о том, что ей причинят боль, …потому что она уже со злостью била самую смертельно опасную Доминантшу, какую я когда-либо встречал.

Я услышал, как в разгар драки Белла прорычала:

– Ты НИКОГДА не получишь МОЮ дочь, СУКА! И МОЕГО МУЖЧИНУ!

Каждый удар, что Белла наносила Рейвен, был до крови, и Рейвен пыталась поднять руки, чтобы защититься, но Белла знала, что она делает. Отец тренировал ее с ранних лет, …и я был очень этому рад. И я снова молчаливо поблагодарил Чарли за его помощь и за то, что поделился со мной этим бесценным ангелом.

Я вернулся к своему собственному занятию и снова двинулся на Кевина. Я схватился за столбики перил и просто толкнул его вперед весом своего собственного тела.

– Пора идти, – объявил я ему, когда схватился за то, что осталось от его волос на левой половине головы.

Я услышал крик Беллы и обернулся, чтобы посмотреть, все ли с ней в порядке. Рейвен толкнула ее на пол лицом вниз. И в этот момент Кевин дернулся, чтобы освободиться. Он сделал резкий выпад головой назад, целясь мне в лицо, и я отцепился от поручня перил. На секунду все смешалось, а затем я ощутил, как он схватил меня за волосы на затылке и сильно толкнул, ударив о железные перила. И, словно кто-то повернул выключатель, стало темно. Как в пещере.

BPOV

– ЭДВАРД! – крикнула я, видя, что Кевин ударил его лицом об поручень. Железо противно зазвенело от соприкосновения с его головой, и я оттолкнула Рейвен с пути. Эдвард постоял на подгибающихся ногах пару секунд, а затем упал на колени, словно тонна кирпичей, потом верхняя часть его тела опустилась на пол так, что его лица мне было не видно.

– Правильно, сука, прими свою позицию, – победно выдохнул Кевин, с силой ударяя ботинком Эдварда по голове.

Я завопила, чувствуя тошноту, потому что от Эдварда не последовало никакой реакции. Его тело лишь качнулось влево, а затем вернулось обратно.

– ЭДВАРД! – я побежала к нему, но Кевин обернулся, преградив мне путь, и поднял с пола кочергу, …раньше стоявшую у камина под лестницей.

– Я убью его раньше, чем позволю вернуться к тебе, ДЕВОЧКА! – сообщил Кевин с таким видом, словно испытывал отвращение, глядя на меня, – Ты не заслуживаешь его. Черт, ты даже не знаешь, что ему НУЖНО! Он нуждается в том, чтобы стоять на коленях перед чьим-то величеством. Он нуждается в контроле. Ты же не будешь говорить, что вы действительно были счастливы то недолгое время, что провели вместе с тех пор, как он бросил меня, …не так ли?

– Эй, ты, ебучий насильник, убирайся с дороги! – прорычала я с ядом в голосе, делая пару широких шагов вперед. Но он снова преградил мне путь.

– Маленькая ванильная (понятие «ванильный» в БДСМ означает обычные сексуальные отношения без распределения ролей с сексом без дополнительных приспособлений – прим.пер.) семейка, …маленькая ВАНИЛЬНАЯ ЖИЗНЬ! – выплюнул Кевин в ответ, – Каким отвратительным ты его сделала! Господи, на нем, блять, была КОВБОЙСКАЯ шляпа, когда мы нашли его!

– Я сказала, убирайся НА ХУЙ С МОЕГО ПУТИ! – крикнула я громче и пихнула его в грудь, отталкивая с дороги, но он толкнул меня сильнее, вынуждая упасть на задницу.

И тогда Эдвард пошевелился.

Он быстро сел, словно внезапно очнулся… и снова был готов к драке, …только когда он открыл глаза, они были опухшими и темно-красными, …и из каждого вытекала струйка крови.

Я почувствовала, что примерзла к месту, …шокированная настолько, что не могла ни дышать, ни говорить.

– БЕЛЛА! – крикнул он, ощупывая руками пол рядом с собой. Он несколько раз моргнул и расширил глаза, но мне все стало ясно, … и мое сердце разлетелось на миллион маленьких кусочков. Казалось, что он понятия не имеет – прошло пять минут… или пять дней, …и был напуган тем, что уже потерял нас.

– БЕЛЛА? – произнес он неотчетливо, позвав меня во второй раз.

– Я здесь, Эдвард, – я поднялась на ноги, глядя на Кевина с несдерживаемой ненавистью. Я вспомнила тот сон… или видение, что посетило меня на Рождество, …с ангелом Кларенсом из «Прекрасной жизни», который сказал мне быть сильной, защитить его, …не позволить Эдварду снова попасть к ним в руки. Я даже сейчас ясно видела гниющее мертвое лицо Эдварда, и эта ужасная картина теперь уже никогда не сотрется из моей памяти. Я ощущала запахи помойки, …и почти чувствовала ее ВКУС, …должно быть, это было по-настоящему. Я должна остановить их. Я должна быть крепче. Или потеряю свою семью навсегда.

– Как удивительно, да? – Кевин снова посмотрел на Эдварда, а затем на меня, – Малинового цвета кровь на белом лице, …он прекрасен, даже когда ИСТЕКАЕТ КРОВЬЮ. Это, блять, ПРЕСТУПЛЕНИЕ – быть таким красивым.

Эдвард поднялся на колени и осторожно прикоснулся к своим глазам, затем потер их немного сильнее, пока я беспомощно смотрела на него. Мне хотелось плакать, мне хотелось кричать, …но я заставила себя стать тверже изнутри, …готовясь к убийству. Чтобы побить Кевина и Рейвен, я должна на время стать такой же твердой, как и они, …как камень. Мне нужно избавиться от любой слабости, …дьявол всегда использует сердца своих жертв, их страх и гуманность против них самих.

– Что-то не так, любимый? – подразнил Кевин, ухмыльнувшись и держа кочергу на плече, словно бейсбольную биту.

– Эдвард, ты в порядке? – я заплакала, не в состоянии говорить так, чтобы голос не дрожал. Это было слишком трудно. В любом случае, кого я обманываю? Мою любовь к Эдварду невозможно было спрятать или убрать в сторону. Она текла в моей крови, по моим венам, …она заполнила мое сердце и навсегда его изменила. Не имеет значения, что случилось здесь сегодня или случится когда-либо, …я никогда не пожалею о своем решении любить Эдварда. Живые или мертвые, …мы всегда будем вместе.

– Я не могу ВИДЕТЬ! – сказал Эдвард и его голос был полон муки и ярости, и когда он повторил эти слова, они прозвучали громко и вызвали страх:

– Я НЕ МОГУ ВИДЕТЬ!

Эти слова эхом отразились от потолка над нами и разнеслись по помещению, я схватилась за живот и услышала свое хныканье:

– О, Господи!

– Слепой раб… – мягко произнес Кевин, когда Эдвард начал водить своими окровавленными пальцами по полу, …пытаясь найти точку опоры, …пытаясь встать, …выглядя неуверенным и шатаясь.

– Это не самая пригодная вещь в мире…, – продолжил Кевин, – Но для того, чего я жду от тебя, любимый, полагаю, зрение тебе не так уж и НУЖНО.

Эдвард попытался встать и споткнулся, падая на руки и колени, и, оказавшись на четвереньках, сильно потряс головой, все еще пытаясь прочистить голову и продолжить драку.

– По крайней мере, тебе не придется видеть мое лицо. Ты не сможешь смотреть на меня с таким отвращением, как сегодня. В любом случае, это для тебя хороший урок, – продолжил Кевин, – Возможно, это все, что тебе нужно, моя дорогая… СЛАБОСТЬ. Может быть, теперь ты не будешь таким надменным и неуважительным к своему Хозяину.

– Белла? – Эдвард крепко зажмурился и прополз пару шагов, его окровавленные пальцы оставляли следы на белых плитах мраморного пола.

– И, наконец … – Кевин подвел итог, наблюдая, как Эдвард ползет, – Это удержит тебя рядом со мной. Ты будешь нуждаться во мне. Ты станешь меня ценить. И ты никогда снова не сможешь от меня сбежать. Я бы сказал, что, в конце концов, все обернулось очень удачно.

– Мне не нужно ВИДЕТЬ, что бы найти ТЕБЯ, КЕВИН! – произнес Эдвард как боец, в которого он превратился сегодня. Он нахмурился и выглядел почти как темный ангел с кровавыми дорожками, нарисованными на лице, …и это напомнило мне о его рисунке на лице, когда в Нью-Йорке его нарекли Освобожденными Орлом.

Я почувствовала, что начинаю плакать. Он никогда еще не выглядел прекраснее, чем в этот момент. Кто вообще мог назвать моего Эдварда слабым? Господи, я надеюсь, что его глаза в порядке. Это нечестно – что сейчас он ослеп, только не после всего того, через что он прошел, чтобы зажить настоящей жизнью. В этом мире было так много прекрасных вещей, которые мне хотелось, чтобы он увидел. Вещей, которые он никогда бы не увидел из темницы Виктории.

– Все, что мне нужно сделать – ощутить этот запах дерьма сгоревшей собаки, и я буду знать, где ты, – закончил Эдвард и после этих слов снова стал выглядеть хрупким, …неуверенным, …и вцепился себе в волосы, громко стеная. Теперь я забеспокоилась еще сильнее. У него повреждены глаза, но может быть и более серьезное повреждение головы. Что, если он потеряет сознание или впадет в бессознательное состояние?

Малая часть меня вспомнила тот день, когда я завязала ему глаза на крыше в Нью-Йорке. Он был расслаблен с повязкой на глазах. Я вспомнила, что он чувствовал себя с ней в большей безопасности.

– Блять, – дыхание Эдварда начало тяжелеть, словно он пытался оставаться в сознании, хватаясь за ленту, которой был подвязан занавес на стене рядом с ним, пока Кевин прогуливался у него за спиной.

– Это очень благородно, мой дорогой…, – похвалил Кевин Эдварда, сложив запястья за спиной, и Эдвард сильно потряс головой, словно все еще пытался разогнать туман таким образом, – То, как ты пытаешься остановить меня. Я понимаю, любимый. Ты, конечно, заплатишь за это, но… я надеюсь, что ты не попытаешься повторить сегодняшнее. Как бы ты мне ни нравился, я не потерплю неповиновения от своего раба.

Меня затопила ярость, когда я увидела, как Эдвард напрягся от слов Кевина в свой адрес, …и когда он сделал это, свежие струйки крови потекли из его глаз. Казалось, что он плачет кровавыми слезами. Он снова зажмурился и издал рычание, чувствуя отвращение, пытаясь подняться с колен. Но Кевин легко схватил его за волосы и толкнул обратно, рявкнув:

– СИДИ НА МЕСТЕ! Не двигайся или будешь слушать, как мы насилуем твою девушку!

– ОН, БЛЯТЬ, – закричала я, – НЕ ТВОЙ РАБ! ОН НЕНАВИДИТ ТЕБЯ! ОН НЕ ХОЧЕТ ТЕБЯ! СКОЛЬКО РАЗ ТЕБЕ НУЖНО ЭТО ПОВТОРИТЬ?

– Я не слышу ТЕБЯ, сука, – Кевин усмехнулся мне, поглаживая Эдварда по окровавленным волосам. – Он мой. И он всегда будет моим. Его лишь необходимо… отрегулировать. Ты появилась и смутила его. Он вспомнит, кто он есть… достаточно скоро.

– Оставь ее в покое! – внезапно огрызнулся Эдвард, открывая глаза и все еще осматриваясь по сторонам в надежде увидеть что-либо, …но, судя по всему, не видя ничего.

– Найди свой револьвер, Рейвен, – сказал Кевин, спохватившись, и затем он взглянул на меня и сказал:

– И ты. Ты отведешь меня туда, куда ты спрятала это отродье. Сейчас же.

Рейвен, казалось, как и я, была озабочена состоянием Эдварда, …но она достаточно долго собиралась с мыслями, чтобы сделать то, что ей велено, и осмотрела пол в поисках своего оружия.

Я уже собиралась сказать Кевину, чтобы он шел на хуй, и тогда он встал позади Эдварда, держа кочергу вертикально, и приложил ее к его горлу, надавливая слегка, но достаточно твердо, чтобы почти перекрыть ему кислород.

– Нет, Белла…, – выдохнул Эдвард с закрытыми глазами, и свежая кровь просочилась через ресницы.

И прежде, чем я успела сказать хоть слово, я ощутила вновь найденный револьвер Рейвен, прижатый к моей спине. Словно это могло меня напугать.

– Мой бедный малыш готов загнуться после удара по голове… – сообщил мне Кевин, глядя на него, когда лицо Эдварда покраснело сильнее от нехватки воздуха – Кевин прижал кочергу сильнее к его горлу, – Не понадобится нажимать слишком сильно, чтобы усыпить его. И это означает, что это последний совместный момент, который у вас будет.

Эдвард снова зарычал, еще громче, и покраснел как свекла, когда кочерга сильнее прижалась к его горлу. Еще пара кровавых слез сбежала по его лицу. Его невидящие глаза смотрели вверх, в надежде что-либо увидеть, не желая, чтобы я говорила слова, которые я должна была сказать, чтобы остановить Кевина. Но у меня не было выбора.

– ХОРОШО! – внезапно крикнула я, желая, чтобы Кевин немедленно остановился, …но он этого не сделал. Эдвард испустил пустой вздох, зажмуриваясь, а затем снова открывая глаза.

– ПРЕКРАТИ, я отведу тебя! Я отведу тебя! – пообещала я, и в моем пронзительном голосе засквозило отчаяние.

И тогда Кевин выпустил Эдварда, и он упал, сгибаясь пополам, ударяясь лицом о черно-белые плиты пола. Его рот превратился в огромную открытую дыру, он судорожно хватал воздух, словно рыба, выброшенная на берег, но сквозь ужасные звуки удушья его голос умолял: «Нет…». Он повторил это слово пару раз, дергая руками, которые были у него за спиной, словно сражаясь за то, чтобы оставаться в сознании.

Мне хотелось быть с ним, обнять его, прикоснуться к нему, …но не хотелось давать Кевину еще один повод для того, чтобы навредить ему, …и я должна была разработать план. Я могла заставить Кевина поверить, что веду его к Кэти, …а на самом деле отвести его куда-нибудь еще, …в опасную часть особняка, …туда, где побывал огонь. Там я могла бы осмотреться в поисках того, с чего начать, …чего-то, что могло дать мне шанс снова напасть на Кевина. Но я должна быть осторожна. Я не хотела, чтобы Эдварду снова причиняли боль. Он уже и так за свою жизнь повидал немало дерьма.

– Все нормально, Эдвард, – выдохнула я, чувствуя себя сукой, вонзающей нож ему в сердце, пока он снова сражался за свое дыхание.

– Я приведу ее сюда, – сказала я, сглатывая свой страх и глядя Кевину прямо в его уродливые, покрытые коркой, сожженные глаза.

– Неужели? – Кевин странно посмотрел на меня, пока я пялилась на него в ответ.

– Просто пообещай мне, что не сделаешь ей больно, – сказала я, надеясь, что эти слова заставят его поверить, что я действительно собираюсь выполнить то, что он хочет.

– Он СДЕЛАЕТ ей больно! – внезапно закричал Эдвард. Его дыхание стало более ровным, когда он сел, подняв голову, и попытался посмотреть в моем направлении, а затем добавил очень напуганным голосом:

– Не делай этого, Белла!

– Она сделает это, – резко вмешался Кевин, пристальнее глядя на меня, – Потому что она эгоистичная сука, которая заботится только о себе самой. Ты, …Кэти… не так важны для нее, как она сама. Она женщина, любовь моя. Не забывай об этом.

– Так ты сделаешь ей больно или нет? – огрызнулась я, не желая слушать дальше его дерьмо, …и более того – не желая, чтобы и ЭДВАРД его больше слушал.

Кевин свирепо взглянул на меня, за то, что я сказала это таким тоном. Он действительно считал, что является кем-то. Словно, блять, злобный принц в сказке. Чем-то большим, нежели я. Чем-то большим, нежели Эдвард. Как смешно.

– Я схожу за ней и приведу ее сюда, – сказала я, зная, что он тут же возразит мне. В этом и состоял мой план.

– Иди на хуй, – Кевин почти рассмеялся, а затем снова обратил внимание на Рейвен, которая стояла там со своим револьвером, – Мы все пойдем с тобой. Пойдешь с нами на экскурсию, малыш?

Он спрашивал Эдварда, проводя рукой по его лицу, и это было практически любовное поглаживание, но затем, когда он поднес свою окровавленную руку ко рту и попробовал кровь Эдварда на вкус с таким видом, словно это был волшебный эликсир, я почувствовала, что мой желудок взбунтовался.

Эдвард поморщился и отдернул голову в другую строну, когда Кевин сказал:

– Мммммм, …как вкусно. Впрочем, как всегда, зверек.

И когда Кевин повторил слово «зверек», Эдвард снова тяжело и злобно задышал.

Мне хотелось, чтобы «за Кэти» со мной пошла Рейвен или Кевин. Я бы смогла расправиться с одним из них, а затем вернуться за Эдвардом. Но с Эдвардом, идущим вместе с нами, это будет сложнее. Но все равно все может получиться. Мне просто нужно будет смотреть в оба, и разглядеть удачную возможность, как только она появится. Я смогу это сделать. Я ДОЛЖНА это сделать.

Кевин расстегнул свой ремень и на мгновение мне показалось, что он собирается сделать кое-что гнусное с Эдвардом или со мной. Но он отвернулся от меня и накинул петлю ремня Эдварду на шею, не застегивая его, но держа конец ремня в руке как поводок, чтобы можно было затянуть ремень туже на его шее при желании. Но сейчас он свободно держал его, нисколько не пытаясь душить Эдварда… пока что.

И затем, ударив Эдварда ногой в бок, он потребовал:

– Вставай, сука, и следуй за нами как хороший мальчик.

Coloring outside the lines. Глава 42 (часть 2)

Глава 42. Я нашел ее.

Часть 2.

BPOV

И Эдвард встал, не сказав ни слова. Он не нуждался в этом. Выражение его лица просто кричало об отвращении и ненависти, …и я невольно заметила, что на его лице читается также и боль от предательства. И я знала, что виной тому я. Он думал, что я собираюсь отдать Кевину Кэти. Как он мог думать так обо мне? После всего, через что мы прошли. Возможно, я все это просто выдумала. Может быть, Эдвард подыгрывает мне, чтобы Кевин поверил. Надеюсь, что так.

Кевин взглянул на меня после того, как оценивающе осмотрел Эдварда и сказал ровным тоном:

– Пошли.

Я начала пятиться от него, беспокоясь о том, как незрячий Эдвард сможет идти, когда его тянут на ремне. Его глаза снова смотрели вниз, и это зрелище вызывало у меня физическую боль.

– Нам… сюда, – я подняла вверх большой палец руки, разворачиваясь и направляясь в другой коридор.

– Рейвен, – голос Кевина раздался прямо позади меня, когда я двинулась вперед, – Если эта сука выкинет хоть что-нибудь, стреляй ЕЙ в ногу. Мы сможем понаблюдать, как она истекает кровью до тех пор, пока утром не уедем. Понятно?

– Без проблем, – ответила Рейвен голосом, в котором читалась скука, шагая справа позади меня.

Я шла, шла, притворяясь, что точно знаю, куда идти. Мысленно я молилась Богу… и своему отцу.

«Чарли, … я помню все, чему ты учил меня, …я буду очень осторожна. Помоги мне. Будь со мной. Мы УВИДИМСЯ снова. ВСЕ мы. Я люблю тебя».

– Стой прямо, – произнес Кевин, когда мы начали приближаться к выгоревшей части особняка. Я обернулась и увидела глаза Эдварда. Они выглядели очень тяжелыми и уставшими, …и Кевин помогал Эдварду стоять ровно, обняв его одной рукой за спину, а другой рукой держась за ремень, на котором он его вел.

– Давай, мальчик, взбодрись, – сказал Кевин так, словно говорил с дрессированным цирковым медведем, слегка приподнимая подбородок Эдварда, – Очень скоро ты сможешь поспать, я обещаю.

– Голова кружится, – едва слышно пробормотал Эдвард и хрюкнул, когда его глаза закрылись, а затем широко распахнулись, словно он пытался заставить себя видеть и оставаться в сознании, – Белла?

– Ш-ш-ш-ш, она здесь, не беспокойся, – нежно сказал Кевин своему узнику, нежно проводя рукой по лицу Эдварда, – Держись, любимый, с тобой все будет хорошо. Я с тобой.

Мне хотелось блевать, наблюдая за тем, как Кевин обращается с Эдвардом, но мне не выпало такой возможности. Рейвен вздохнула и, снова указав на меня револьвером, сказала:

– Иди. Далеко еще?

– Близко, – заверила я ее, глядя сверху вниз на очень крутые и замусоренные ступени. Все вокруг было черного, серого и коричневого цветов. Строительный мусор, куски потолка и стены были разбросаны повсюду. Было очень темно, и я понятия не имела, куда эта лестница ведет, но когда я шагнула на первую ступеньку, я почувствовала себя достаточно смелой, чтобы продолжить.

– Вниз, – сказала я, оглянувшись на Рейвен, видя, как Эдвард тяжело привалился к Кевину и его глаза были мирно закрыты, пока он с неохотой двигался с его помощью.

– Иисусе, – сказала Рейвен, спустившись на три ступени вниз, – Я, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ничего не вижу! Здесь не за что держаться! И тут повсюду ДЕРЬМО под ногами!

Само собой.

Все, что мне нужно было сейчас сделать – это развернуться, схватить ее за руку и столкнуть со ступеней вниз. Это было бы серьезное падение, его могло оказаться достаточно, чтобы ранить ее и завладеть ее револьвером, если я смогу увидеть, куда он упадет.

– Осторожно, зверек, смотри, куда наступаешь, – сказал Кевин за моей спиной, и когда я снова повернулась, чтобы посмотреть на Эдварда, все произошло очень быстро.

Кевин бессловесно завопил, когда тело Эдварда налетело на Рейвен и я услышала собственный крик, когда они вместе покатились вниз по оставшимся ступеням. Я услышала, что Рейвен и Эдвард приземлились внизу, и понеслась к ним со всех ног, не желая, чтобы Кевин схватил меня.

– Белла, ПРИГНИСЬ! – крикнул Эдвард снизу, и я немедленно распласталась лицом вниз на пыльных ступенях.

– ПРИГНУЛАСЬ! – крикнула я, давая Эдварду понять, где я, и через долю секунды раздались выстрелы – ОДИН, ДВА, ТРИ, ЧЕТЫРЕ, ПЯТЬ! Он целился выше, чтобы пули достигли Кевина. Я услышала громкий рев Кевина и бросилась дальше вниз по лестнице, убираясь с линии огня.

Я услышала два пустых щелчка револьвера, и Эдвард продолжал жать на спусковой крючок в надежде, что если он сделает это достаточно много раз, пули вылетят из револьвера.

Я совершенно не слышала Рейвен и не видела ее до тех пор, пока не добралась до нижних ступеней.

– Он пуст, Эдвард, – сказала я, когда добежала до него. Я осторожно взяла у него револьвер, и его руки обвили меня, а губы принялись целовать мою шею, пока он зарывался лицом мне в волосы.

– Эдвард, это было ЗДОРОВО! – восторженно воскликнула я, улыбаясь, пока проверяла револьвер, убеждаясь, что все пули израсходованы. Я должна признать, что была впечатлена Эдвардом, и это ощущение усиливалось с каждой минутой, проведенной нами в этом месте. В одном я была уверена – он больше не был рабом. На самом деле, он был прекрасным кандидатом на должность полицейского Форкса.

– Время от времени я способен на классные поступки, – в его голосе послышался оттенок гордости, когда его пальцы прошлись по моим волосам справа.

– Малыш, дай я посмотрю, – я взяла его лицо в свои руки, слегка приподнимая вверх, чтобы попытаться увидеть его в темноте, куда пробивался лишь слабый свет из дальнего окна еще одного небольшого помещения внизу, где стояла стиральная машина и сушилка. Я стерла кровавые слезы с его глаз, понятия не имея, что нужно сделать, чтобы помочь ему.

– Больно? – спросила я, и слезы хлынули из моих собственных глаз от того, что я могу обнять его и прикоснуться к нему, и я осторожно коснулась пальцами его бровей.

– ДА! – он сильно мотнул головой, чтобы отстраниться, не выдержав даже легкого прикосновения, и я услышала боль в его голосе.

– Прости, – прохныкала я.

– Ш-ш, нет, не надо, – он действительно улыбнулся мне и поцеловал ту мою руку, которую держал, – Прости. Я не хотел кричать. Классный план, да? Кевин повелся без задней мысли! Я думал, он ПОНЕСЕТ МЕНЯ НА РУКАХ по ступеням!

Эдвард рассмеялся, и я вцепилась в ремень, обвязанный вокруг его шеи, осторожно, чтобы не коснуться его лица у глаз, и сняла его, перебросив его через свое плечо, а затем ответила ему:

– Ты – гад! – я шлепнула его по руке, – Ты напугал меня! Я думала, что ты умираешь или что-то в этом роде!

– Нет, – он улыбнулся такой веселой улыбкой, что внутри у меня все потеплело, …так, словно мы уже были свободны и выбрались из всего этого.

– Я отказываюсь умирать без тебя, – он усмехнулся, – Мы умрем вместе – помнишь? Чтобы вместе оказаться на небесах ИЛИ в аду, …без разницы.

– Мы не умрем сегодня, – сказала я со всей серьезностью, помогая ему подняться на ноги.

– На хуй умирать, – согласился он, – Мы не умрем, пока не состаримся и не поседеем, …пока не растолстеем и не покроемся морщинами. Не раньше, чем проживем жизнь.

– ТУТ ты прав, – согласилась я, глядя на то, как Эдвард стоит на ногах.

Я почувствовала огромное облегчение от того, что мы с ним на одной волне, и ощутила вину, думая, что он поверил в то, что я предала его и Кэти.

– Она здесь, – сказала я, увидев Рейвен в углу под лестницей, лежащую неподвижно, и ее нога ниже колена была сломана и вывернута в противоположную сторону. Она выглядела мертвой. Во всяком случае, она не приходила в себя. Я задрожала, осознав, как легко могло оказаться так, что Эдвард лежал бы вот так, полностью переломанный. Он воспользовался шансом, рискнул своей жизнью, чтобы спасти нас. Снова.

Я не вытащила свою руку, когда Эдвард прижался к ней, не давая мне понять, как он в действительности был напуган, будучи слепым. Но я ощутила легкую дрожь, и знала, что если бы я была на его месте, я бы тронулась от того, что не могу видеть. Но он почти не показывал своего страха.

– Она… – он замолчал, слушая, но ничего не слыша.

– Я не знаю, – прошептала я, – Она не двигается, у нее сломана нога, что меня вполне устраивает. Черт, Эдвард, ты мог неудачно приземлиться, …ты мог сломать себе шею!

– Но не сломал, – ответил он просто.

– Тебе повезло, – я посмотрела ему в лицо, по-прежнему прекрасное, даже не смотря на всю кровь и синяки, – Ты должен быть осторожен, Эдвард. Я НЕ МОГУ тебя потерять. Ты – единственный Эдвард, что у меня есть.

– Я не мог позволить ему снова прикоснуться к Кэти, – объяснил он, – И я не хотел, чтобы он снова прикасался к ТЕБЕ. Я отдам жизнь, если это потребуется, чтобы убедиться, что он не прикоснется к вам больше. ГДЕ Кэти?

– Она в безопасности, Эдвард, я клянусь тебе, – заверила я его, прикасаясь к ключу от винного погреба через ткань кармана джинсов, – Она далеко отсюда, в винном погребе. Я заперла ее, ключ у меня.

Он глубоко вздохнул от облегчения.

– Спасибо, Белла, – он крепче сжал мою руку, и его голос, полный любви и волнения, треснул, когда он прошептал:

– Ты отличная мать.

Что-то в его словах и голосе тронуло меня так глубоко, что я чуть не разрыдалась прямо там.

– Ты что – правда думал, что я отведу его к ней? – спросила я, и слезы были очень близко, готовые пролиться.

– Конечно, нет, – он нахмурился, пытаясь смотреть в моем направлении, – Я знал, что у тебя есть план. Ты же Свон, помимо всегопрочего.

– Хорошо, – я сделала глубокий вдох, испытав облегчение от того, что он никогда не сомневался в моей любви к нему и к Кэти, – Так почему же ты просто не дал мне реализовать мой план? Я уже приготовилась схватить Рейвен, когда ты ПРЫГНУЛ на нее, словно Человек-паук!

– Я не хотел, чтобы ТЫ дралась с ней, у нее был револьвер! – он нахмурился сильнее, – И потому, что она не стала бы лишний раз думать, прежде чем сделать тебе больно, …а в меня она не выстрелила бы.

– Хорошо, просто… пожалуйста, будь осторожен, пока мы не выберемся отсюда, ладно? – взмолилась я, – Иначе я поседею раньше времени из-за тебя.

– Осторожность не поможет нам выбраться, – он шел рядом со мной, пока мы пересекали прачечную, покрытую паутиной, – Мы должны быть такими же ебанутыми, как и они. Если мы будем вести себя как люди – мы покойники.

– Я в курсе, – согласилась я, прислушиваясь – не раздадутся ли шаги Кевина над нашими головами, – Кевин вернулся на лестничную площадку. Думаю, ты промахнулся.

– Черт, – проворчал он, – Мне казалось, что я стреляю прямо туда, где он стоит.

– Кстати, а как ты освободился? – спросила я его, вспомнив, что Кевин связывал его руки за спиной.

– Я тебя умоляю, – он закрыл глаза, касаясь рукой стены, пока мы шли, – Полоска ткани, завязанная на два узла… детская забава.

Мне нравится этот Эдвард. Уверенный. Стойкий. Даже самодовольный! Я бы даже возбудилась, если бы не боялась, что в нас в любой момент могут выстрелить или похитить.

– Я не слышу его, – прошептала я, пытаясь рассмотреть то, что нас окружало, – Я думаю, это помещение для слуг. Комнаты маленькие и не слишком богато украшенные.

Эдвард снова улыбнулся.

– Помещение для слуг…, – повторил он, а затем добавил:

– Идеально.

Я улыбнулась ему в ответ, готовая высказать какое-нибудь остроумное замечание по поводу того, как сильно он повзрослел, …но затем на его лице отразился страх и боль.

– Что случилось? – я снова почувствовала, как душа ушла в пятки, вставая прямо перед ним и касаясь правой стороны его лица, – Болит сильнее?

– Это моя вина, – признался Эдвард, едва слышно, в темноте, и его каменное лицо освещалось лишь случайными вспышками молний.

– Это моя вина в том, что они нашли нас, – подчеркнул Эдвард, – Я звонил Кэтрин.

Не знаю как, но мое сердце в груди остановилось. Я не знала, что чувствовать. Шок. Злость. Страх. Грусть. Все, что я могла – это пристально смотреть на него и пытаться снова дышать.

Когда Эдвард снова заговорил, в его голосе слышались приближающиеся слезы, словно он мог зарыдать в любой момент. И в моей груди появилась боль.

– Бенсон сказала, что она очень плохо восприняла известие о моей смерти, – пояснил он, – Она сказала, что Кэтрин первые дни после известия… о нашей смерти провела в больнице. Я не позвонил ей даже тогда, …и каждый день чувствовал себя полным дерьмом, не зная, как она. Я вообще не собирался ей звонить. Я сказал себе, что должен быть сильным ради тебя, …ради Кэти. А затем, …несколько месяцев спустя, …я оказался один в офисе Шэрон, ждал, пока она вернется, потому что должен был подписать какие-то бумаги по зарплате, …и телефон просто… стоял там. Я останавливал себя пару раз, …но я должен был ей позвонить.

– Эдвард… – начала я, но не смогла закончить.

– Она – моя МАТЬ, Белла, – голос Эдварда немного окреп, но все равно в нем слышалась боль и агония, – Эсме никогда не была мне матерью, это всегда была Кэтрин!

– Эдвард, я…

– Я люблю ее! – он молил меня о понимании, и его дыхание было немного затрудненным. – Я просто не мог больше поступать с ней так, просто не мог! Если бы она умерла, …я бы никогда себе этого не простил, …это было дело нескольких минут. Мне очень жаль, Белла. Из-за меня мы все попали в это положение! Я не виню тебя, если ты ненавидишь меня…

– Эдвард! – я, наконец, вмешалась, взяв его лицо обеими руками, – Прекрати! Не надо извиняться за то, что ты был человеком! Я рада, что ты не из тех, кто может просто пройти мимо и забыть о людях, которые любят тебя. Я бы тоже не смогла. Но я вполне довольна тем, что у меня есть кто-то совершенно особенный, кто привез моего папу, чтобы я смогла с ним попрощаться. Я понимаю, веришь? И я не испытываю к тебе ненависти, придурок!

– Ну, я сам себя ненавижу, – сказала он, закрыв глаза и опустив их вниз.

– Ну, будешь ненавидеть себя потом, а сейчас нас ждет работа, – скомандовала я как истинная дочь копа. Мои слова действительно прозвучали так, как сказал бы их Чарли. И мне это понравилось.

– Да, мэ’эм, – он ухитрился слегка ухмыльнуться.

– Эй, если вытащишь нас из этого дурдома – возможно, я забуду об этом. Как тебе сделка? – подразнила я.

– По рукам, – согласился он, возможно, зная так же, как и я, что у нас нет на это времени.

– По рукам, – я усмехнулась, и взвизгнула, пригибаясь, чтобы не наткнуться на паутину, свисающую со стены, и мы снова двинулись в путь. – Я пока не вижу ничего, что мы могли бы использовать. Я надеюсь, что здесь нет другого пути, по которому он сможет сюда попасть.

– Наверняка есть, – сообщил Эдвард, – Из помещения для слуг обычно бывает несколько выходов, все зависит от работы, которую выполняют слуги. Из комнаты Джозефа и Кэтрин в нашем доме было много выходов.

– О, прости, я и забыла, что говорю с Богатеньким Ричи (намек на героя одноименного фильма с Маколеем Калкином в главной роли, сынка богатых родителей, купающегося в роскоши – прим.пер.), – подразнила я.

– О, заткнись, – он хихикнул, свободной рукой ощупывая полуразрушенные стены в сгоревших и заброшенных комнатах, мимо которых мы шли, обугленных ванных комнат, где ванны были завалены булыжником и мусором. Горы различного хлама лежали повсюду. Пару раз мы чуть не падали в темноте, пока пытались найти выход. Мы нашли пару подсобок и залезли в них, но все, что смогли найти – это ручку от швабры, которую Эдвард забрал с собой. У меня был пустой револьвер. Мы точно покойники.

– Может быть, этим путем мы выйдем туда, где сейчас Кэти и сможем выбраться отсюда, даже не увидев снова Кевина, – Эдвард размышлял вслух, – Может быть, Бен и Анджела выбрались и уже нашли их.

Эдвард застыл на месте и крепче вцепился мне в руку.

– Белла… – начал Эдвард странным голосом, – Я хочу, чтобы вы с Кэти выбрались. Но ты знаешь, что мне не убежать. Ты знаешь, что я должен сделать. Я должен убить их. Я должен с этим покончить. Я не хочу больше беспокоиться о том, что вы с Кэти можете попасть к нему в руки, …когда угодно. Я не могу так жить – постоянно оглядываясь через плечо. Это очень трудно. Оставлять вас с Кэти каждое утро, …и думать – увижу ли я вас снова вечером. Приходить домой, надеясь, что за дверью меня не поджидает мой самый ужасный кошмар.

– Я помогу тебе, – твердо сказала я, осознавая, что он прав, …и что он не должен делать этого в одиночку.

– Нет, – сказал он внезапно несколько громко, а затем смягчил голос, – Ты помогла мне в последний раз… с Викторией. Ты убила ради меня. Мне ненавистна мысль, что я поставил тебя в такое положение. Мне ненавистно то, что тогда оказался настолько слаб, …что даже палец о палец не ударил, …и тебе пришлось…

– Стоп, Эдвард, – я оборвала его и провела рукой вверх по его руке, оставляя ее на его голом плече, – Ты не заставлял меня ничего делать. Она причинила боль тебе, …она причинила боль мне, …она причинила боль моему отцу, …я лишь сделала то, чему научил меня мой отец. Я защитила НАС. И я никогда не жалела об этом. И ТЕБЕ не стоит.

– Но… – начал он, но я приложила пальцы к его губам, осторожно проводя ими по окровавленным порезам.

– Никаких «но», – остановила я его, когда он закрыл глаза, и добавила:

– Я не оставлю тебя.

– Белла… – в его голосе слышалась боль, и он открыл свои красные глаза, словно мог посмотреть в мои глаза, выдохнув:

– Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я сильно извиняюсь за всю случившуюся хуйню, …я…

– Эй, заткнись, – я нахмурилась, нежно лаская его по волосам, – Все было восхитительно! Это время я провела с тобой, …ну, было не всегда легко, …но… это было лучшее время в моей жизни. Я бы ничего не хотела менять.

И прежде, чем я успела сказать еще хоть слово, он поцеловал меня – КРЕПКО. Мне нравилось, что я почти не могу дышать, и нравилось то, с какой силой его губы прикасаются к моим губам. Он сжал мои волосы в кулаках, и я ощутила тепло всем телом. На секунду я почти забыла о том, в какой мы беде.

– Иисусе, Эдвард, ты выбрал самое неподходящее время, – выдохнула я в тот момент, когда появилась такая возможность… и ощутила его губы на своем носу, веках… лбу.

– Мне не нужны глаза, чтобы видеть тебя, Белла Свон… – прошептал он, целуя меня, – И ты ТАК охуенно красива…

– Нам нужно идти, – прошептала я, – Добраться до Кэти…

Должно быть, во мне взыграл материнский инстинкт, когда я решила остановить то, что он делал прямо сейчас. Но по какой-то причине мне было ненавистно то, что ее нет рядом. Пусть даже она была заперта на другом конце особняка, но мне не нравилось, что Кэти совершенно одна с психопатами, бродящими поблизости.

– Нет, – он остановился и немного нахмурился, когда слегка отстранился, по-прежнему поглаживая мои волосы одной рукой, – И привести Кевина прямо к ней? Нет. Он ждет этого. Нам нужно увести его отсюда, и тогда и только тогда идти к Кэти.

Он был прав.

– Ладно, – кивнула я, полностью согласная с ним.

– Полагаю, мне некуда запереть тебя, чтобы пойти и позаботиться о нем самому? – тихо спросил он, словно и впрямь рассматривал такую возможность. Может быть, если бы он мог видеть, он так бы и сделал, …но при текущем положении вещей… он не мог обойтись без меня.

– Без шансов, черт возьми, – я ухмыльнулась, когда он дважды кивнул мне.

– Не думаю, – проворчал он почти себе под нос, – Пошли. Но обещай мне, что отойдешь в сторону и позволишь мне все сделать самому!

Я солгала, сказав:

– Я обещаю.

Я знала, что он не может видеть меня, но все равно мысленно скрестила пальцы.

– Я видел это, – он покосился на меня, и на секунду мне показалось, что он действительно СМОГ это увидеть.

Как он собирается взять все в свои руки, если ничего не видит? Кевин был уверен, что использует это против него. Я должна быть его глазами. Я буду ими.

Я хихикнула, пряча свою нервозность, и он совсем немного расслабился, когда мы снова тронулись в путь.

Мы шли, шли, поднимаясь по лестницам и пробираясь через некоторые разрушенные и сожженные комнаты особняка. Мы помогали друг другу, и у Эдварда все отлично получалось для человека, который не видит. Он прекрасно слышал даже легчайшие шорохи и чувствовал, что его окружает. Так, он даже почувствовал слабую секцию пола и заставил обойти ее.

У меня свело живот, когда, наконец, Эдвард начал звать Кевина.

– Кевин! – проревел он, – Почему же ты нас бросил? Вернись назад! Мы ПОНЯТИЯ НЕ ИМЕЕМ, что нам делать без твоих ПРИКАЗОВ! Давай, ХОЗЯИН, …не бойся! Это всего лишь раб и женщина!

– Нам обязательно его злить? – прошептала я Эдварду, когда мы открыли дверь, которая привела нас в сауну с горячей ванной.

– Да, – Эдвард улыбнулся, и я тоже не смогла сдержать улыбку, глядя на него.

– Ты сумасшедший парень, – сказала я в качестве комплимента, проводя другой рукой по его руке.

– Где же он, блять? – Эдвард продолжал прислушиваться, …надеясь услышать его дыхание, …шаркающие шаги… хоть что-нибудь. Судя по голосу, он нервничал, словно был на грани оттого, что не знает, куда делся этот насильник.

– Ты уверена в том, что Кэти в безопасности, – сказал он утвердительно, а не вопросительно.

– Он понятия не имеет, где я ее спрятала, – уверенно заявила, – Он никак не мог этого узнать.

– Мне это не нравится, – наконец, признался Эдвард, нервно сглатывая, – Может быть, нам стоит пойти в винный погреб.

– Ты уверен? – прошептала я, но вдруг темноту комнаты прорезал очень громкий крик.

– Раб мой! – победно выкрикнул Кевин, – Я нашел ее…

Coloring outside the lines. Глава 43 (часть 1)

Глава 43. Восход солнца.

Часть 1.

BPOV

Он пропел последние слова так, словно мы играли в прятки. И Эдвард бросился вперед, готовый бежать отсюда, но я схватила его за руку и потянула обратно к себе.

– Нет, ЭДВАРД, НЕТ! – проскрипела я, пытаясь удержать его, – Он пытается выманить тебя!

– Она у него! – возразил он, пытаясь высвободиться так, чтобы не сделать мне больно.

– Нет, это не так! – я взяла его лицо обеими руками, поскольку видеть меня он не мог, – НЕ НАДО!

– Белла… – произнес Эдвард в агонии, а затем снова раздался голос Кевина.

– Ты хотел решающего поединка, раб, – Кевин бросил вызов, – И вот он. Так что иди сюда, и ты его получишь. Я нашел для нас идеальное место. Иди на мой голос, любимый. И я расскажу тебе правила, когда ты придешь. Давай покончим с этим. Скоро утро, и нам предстоит долгий перелет.

Эдвард вышел из комнаты и направился в огромную гостиную, где все это началось, …но Кевина там не оказалось.

– Эдвард, подожди! – взмолилась я, – Что ты делаешь?

– Я иду к нему, – он ощупал стену рядом с собой, – Он прав. С этим нужно покончить сейчас же. И если у него Кэти…

Мне хотелось верить, что Кэти в безопасности, заперта в винном погребе. Но правда в том, что она могла как-то выбраться оттуда. Если был хоть один шанс, что она у НЕГО, я тоже должна была узнать об этом. Меня тошнило от мысли, что она в его руках, а нас там нет. Мы спешно шли по коридорам на голос этого пидора. Мы совсем не слышали Кэти. На минуту я расслабилась, подумав, что Кевин блефует. И тогда я услышала ее.

Она не плакала, и в ее голосе совершенно не слышалось слабости. На самом деле она надсмехалась над Кевином, говоря:

– У моего папы «черный пояс» по карате. Он сильно побьет тебя.

Затем мы услышали, как Кевин фыркнул и ответил:

– Твой папа – маленькая сука.

Эдвард заревел и тут же выдал наше местонахождение. Их голоса раздавались у нас над головой, …и когда мы вошли в огромное помещение, я увидела, что это гигантских размеров комната из стекла. Здесь были две стеклянные лестницы – одна рядом с нами и еще одна такая же лестница на другой стороне комнаты, ведущая вверх на стеклянный пол, где стояло множество небольших прозрачных столиков, полуразрушенных и почерневших от огня. Внизу также находилось несколько наполовину сгоревших стульев, и складывалось впечатление, что они попадали сюда сверху. И когда я посмотрела вверх на стеклянный пол над нами, я увидела огромную пробитую дыру, окруженную серебристо-черными трещинами, …а справа была еще одна дыра, …и еще одна, сделанная давно. И наверху, на этом разрушенном стеклянном уровне стоял Кевин, держа Кэти за руку, с оружием в другой руке.

– КЕВИН! – крикнул Эдвард, – Отпусти ее! Это НАШЕ с тобой дело!

– Как ты до нее добрался? – закричала я, ненавидя себя, …ненавидя то, что ему удалось сделать невозможное.

– Она пришла ко мне, – объявил Кевин, улыбаясь Кэти, – Это несложно – выманить к себе ребенка, …особенно когда кричишь, что ее отец нуждается в ней, иначе ему будет больно. Она прибежала ко мне.

– Прости, пап, – прохныкала Кэти, чувствуя стыд, …но никто из нас не винил ее за то, что у нее было такое милое и храброе сердце, – Он сказал, что в тебя стреляли! Он сказал, что я нужна тебе!

– Не извиняйся, малышка, – мягко сказал Эдвард, сжав кулаки по бокам, – Мы любим тебя. Это нормально. Все будет в порядке, я клянусь.

Кевин фыркнул и направил на нас револьвер.

– А теперь слушай правила, любовь моя, – начал Кевин, – Ты оставишь эту негодяйку под лестницей и поднимешься сюда один.

– ИДИ на хуй! – в ярости выкрикнула я, крепче схватив Эдварда за руку.

– Ты поднимешься сюда один, – повторил Кевин, – И затем мы с тобой выясним отношения. Здесь, наверху. Победит тот, кто останется на ногах. Победишь ты – и сможешь уйти со своей ванильной семейкой, …можете идти на хуй, мне все равно.

– А если победишь ты? – осмелилась спросить я.

– Тогда Эдвард полетит со мной… на самолете по доброй воле, – ответил Кевин.

– Шел бы ты сам НА ХУЙ! – выплюнула я.

– Подожди! – сказала мне Эдвард и затем спросил:

– А что насчет Кэти и Беллы?

– На самом деле они мне не нужны, – сказал Кевин Эдварду, – Если честно, вся эта ситуация вымотала меня и порядком надоела. Белла предназначалась Джеймсу, …но он повел себя как ебаный предатель, поэтому шел бы он на хуй. Они могут проживать свою жизнь в стране, где их ебут в задницу (он намекает на США – прим.пер.), мне все равно. Даже если они расскажут все полиции, мы будем уже далеко, в другой стране. Они не смогут поймать нас. Все, чего я хочу – это тебя. Это все, чего я когда-либо хотел. И если тебе посчастливится убить меня – тогда ты не тот сабмиссив, о котором я мечтал, …и в любом случае моя жизнь потеряет всякий смысл. Я потерял кое-что еще… свое лицо, свою жизнь, …свое место в мире. Это – сделка. Соглашайся… или не соглашайся. У тебя минута на раздумье, …или я снесу ребенку голову.

Я почувствовала слезы на глазах, когда желчь подкатила к горлу. Эдвард развернулся ко мне и взял меня за руки, прошептав:

– Я должен идти, Белла.

– Нет, Эдвард! – я задохнулась при мысли, что он вынужден будет подняться туда один, будучи слепым. Кевин убьет его. Он убьет Кэти. И если он сделает это, он убьет и меня. И все, что мне останется – это стоять внизу и смотреть на это? На хуй!

– Белла, все нормально, – он быстро поцеловал меня, изо всех сил стараясь смотреть мне в глаза, и добавил:

– Я вернусь. Вместе с Кэти. Я обещаю. Пожалуйста, поверь мне.

Я ненавидела это. Я, блять, ненавидела это, но я услышала свои слова сквозь всхлипывания:

– Я ВЕРЮ в тебя, Эдвард…

– Значит, у меня есть все, – он мило улыбнулся мне и затем, нежно обняв мое лицо руками, осторожно провел пальцами по моим глазам, …затем по носу, …словно таким образом видел меня. Я заплакала и ощутила влагу на лице, когда он прислонился своим носом к моему носу и выдохнул:

– Я люблю тебя, Белла Свон. Я вернусь к тебе. Обязательно.

И прежде, чем я смогла ответить, он пошел вверх по ненадежной стеклянной лестнице. Он нащупал перила лестницы и взялся за них, пока поднимался наверх, ощупывая ногами каждую ступеньку, прежде чем встать на нее всем весом.

– Хороший мальчик, – вкрадчиво сказал Кевин, – Поторопись. Мы же не хотим, чтобы ты снова упал, дорогой.

– Эдвард, подожди – это ЛОВУШКА! – крикнула я, но он не выглядел удивленным, когда я добавила:

– Весь этот стеклянный пол – сгоревший. В нем полно дыр и трещин!

– Я знаю, – спокойно ответил он, стоя спиной ко мне, – Но я должен забрать Кэти. Все нормально. Не беспокойся, Белла. Ты же знаешь – ничто теперь не сможет забрать меня у тебя.

Он развернулся и в конце последнего предложения подарил мне слабую улыбку, и мое сердце разбилось, когда он начал подниматься на ощупь, осторожно ступая на хрупкие ступени, поджидающие его.

Я с неохотой вынуждена была выпустить его руку, и он начал свое медленное путешествие вверх по треснувшим и сломанным ступеням.

– Я иду, Кэти, – заверил ее Эдвард крайне сильным голосом, проводя дрожащей рукой по ступени перед ним, – Держись, малышка. Все хорошо. Папа здесь.

Все, что я могла – это стоять, тяжело дыша, вцепившись в свои волосы и хныкать, наблюдая за всем этим. Я продолжала размышлять,… могу ли я хоть что-нибудь сделать. Но все, что приходило мне в голову, подвергало опасности Кэти. Теперь я немного лучше понимала своего отца.

Тогда, в Нью-Йорке он держал меня в стороне от того, что случилось с Эдвардом, когда тот вернулся в клуб. Теперь я поняла почему. Он делал все возможное, чтобы Эдвард оставался в безопасности, чтобы защитить ЕГО. А мне казалось, что он не делает НИЧЕГО. Но теперь я понимала лучше. Оставаясь спокойным, выжидая, чтобы нанести удар – это, должно быть, самое трудное положение в мире. И теперь в этой роли была я.

– Да, будь осторожен, любовь моя, – сказал Кевин, посмотрев вниз, словно Его Величество Король, – Один неверный шаг на этих ступенях – и ты вообще сюда не поднимешься.

– Ничто меня не остановит от того, чтобы забраться наверх и уничтожить твою ПОДЛУЮ ЗАДНИЦУ, – быстро ответил Эдвард, тон его голоса был низким и смертоносным, когда он шагнул на следующую ступеньку.

Затем Эдвард ощупал следующую ступеньку, и я услышала хруст стекла. Я закричала, когда Эдвард схватился за поручень со своей стороны. Он отодвинул кроссовку от новообразовавшейся рваной дыры и встал там, где стекло было прочнее. И я приложила руки к груди – мое сердце колотилось подобно сумасшедшему, который стучит в дверь своей камеры.

– ЭДВАРД! – пронзительно вскрикнула я, и слезы потекли из обоих глаз.

– Я в порядке, – тут же заверил он меня, – Я в порядке, Белла.

– Ладно, – я тихонько плакала, стоя внизу, – Ладно, хорошо. Будь осторожен – ПОЖАЛУЙСТА, Эдвард.

– Я буду осторожен, прости, – теперь он тщательно ощупывал каждую последующую ступеньку обеими руками и из-за этого его подъем немного замедлился.

Затем, слетев с катушек, я не слишком тихо принялась разглагольствовать вслух, расхаживая взад-вперед.

– Что же ты, блять, за КРУТОЙ ДОМИНАНТ, если прячешься за спиной у маленькой девочки?! – проскрипела я сквозь зубы, – Заставляешь, блять, СЛЕПОГО ЧЕЛОВЕКА карабкаться по сломанным стеклянным ступеням, чтобы он ПОДРАЛСЯ С ТОБОЙ!

– Белла, – сказал Эдвард, делая попытку успокоить меня, в то время как он, несомненно, находился во власти своего личного ночного кошмара, поднимаясь высоко вверх по миллиону ступеней. Падение оттуда точно убило бы его, и картинка в голове с Эдвардом, падающим на это стекло, продолжала разъедать мне мозг.

– Прости, прости, – сказала я, выдыхая, но в моем голосе совершенно не слышалось сожаления, когда я потянула себя за концы волос.

Мне не хотелось отвлекать его, чтобы он не разбился насмерть, поскользнувшись на осколках стекла из-за меня и моей тирады.

Я совершенно не видела ни Кевина, ни Кэти с этого места, …но время от времени я слышала его голос, когда он очень тихо говорил с ней. Я не могла разобрать, что он говорит, но меня тошнило уже при мысли, что он вообще с ней говорит, и даже при мысли, что он дышит с ней одним воздухом. Я была уверена, что Эдварда это тоже беспокоит и вынуждает спешить там, где нужно идти медленно и осторожно. Вероятно, Кевин делал это умышленно, чтобы лишний раз помучить Эдварда.

– Не торопись, Эдвард, – попросила я его нежным голосом, пристально глядя на его спину, – Сосредоточься.

– Хорошо, Белла, – сказал он, и его голос прозвучал так, словно он ценит мою поддержку. Я была уверена в том, что он напуган, …но он хорошо это скрывал. Я задалась вопросом – думал ли он о том, что ничего не видит.

Мне хотелось сказать ему намного больше.

Я с тобой, Эдвард. Я здесь. Ты не один. Ты никогда не останешься один. Я очень сильно тебя люблю. Я очень горжусь тобой. Посмотри, как далеко ты зашел. Ты вовсе не раб. Ты вовсе не слаб.

Но я не могла продолжать отвлекать его. Сейчас он был высоко. Я должна была заткнуться и дать ему сосредоточиться. Я должна была отпустить его, хотя все внутри меня противилось этому, и дать ему сделать то, что он должен сделать.

– Очень хорошо, мой зверек, ты почти добрался, – сказал, наконец, Кевин, когда Эдварду оставалось преодолеть всего несколько ступеней.

– Да, готовлюсь поцеловать тебя в зад на прощание, – пробормотал Эдвард, – И я НЕ… твой ЗВЕРЕК.

– Поторопись, дорогой, мы тут по тебе соскучились, – посоветовал Кевин с нежной улыбкой, держа в одной руке револьвер, а другой – Кэти за руку.

Наконец, Эдвард добрался до последней ступеньки, …и я увидела его стоящим прямо надо мной, на стеклянном полу, в тусклом голубом свете. Я задрожала, задаваясь вопросом – что теперь будет. Кевин убьет Кэти? Бросит ее на пол? Убьет их обоих? Мой отец однажды сказал мне, что у сумасшедших людей нет никаких разумных причин для поступков. Они могут сделать все, что угодно. Они не руководствуются никакой логикой.

Я пару раз прошептала имя Эдварда, застыв в ожидании, пока он стоял наверху, выглядя таким сильным и храбрым, …и я вытянула шею, чтобы послушать, что они сейчас скажут друг другу.

КэтиPOV

Я знала, что все испортила, не послушавшись Беллу, …когда дала Кевину поймать себя. Поначалу я думала, что это не станет проблемой для папы… или для Беллы, …и была этому рада.

Но когда я увидела своего папу, стоящего здесь, после того, как он поднялся наверх по всем этим ступенькам, всего побитого и потного, я поняла, что все мы в большой беде. Я знала, что этот парень, Кевин, хочет увезти моего папу с собой. Он снова хотел забрать у меня моего папу, и я не собиралась позволить этому случиться во второй раз. Не думаю, что я смогу потерять его снова, … и пообещала себе, что не потеряю. Я должна была быть крутой, как Белла сейчас, …и помочь своему папе всем, чем смогу. Я пыталась вспомнить все, чему Питер научил нас в тот день… о драке и самозащите.

– Я здесь, Кевин, – наконец, сказал мой папа, и я заметила, что у него странные глаза. Он продолжал смотреть вниз, а потом поднял глаза вверх, …и тогда я увидела, что они все опухшие и немного кровоточат, …и это меня напугало. Кевин повредил папе глаза?

– Очень хорошо, раб, – гордо сказал Кевин, словно говорил с ребенком, который получил табель с отличными оценками или что-то в этом роде.

– Я не твой раб, почему ты этого не видишь, Кевин? – спросил папа очень спокойно и почти грустным голосом.

– Все, что я вижу – это свою собственность, которая упрямится, – Кевин свирепо посмотрел на папу. Папа посмотрел в его направлении и сейчас выглядел действительно печальным.

– Это все, что ты видишь? – мягко спросил он.

– Хватит этого дерьма, – перебил его Кевин, теперь со злостью в голосе, – Ты хотел подраться в последний раз, так что давай, любимый. О, но сначала одна маленькая штучка.

И тогда Кевин направил свой револьвер на стеклянные ступеньки, по которым папа только что карабкался наверх, и выстрелил! Звук был ужасный, и я закричала, прикрывая ухо рукой.

Папа осмотрелся вокруг своими опухшими глазами, и я услышала, как он выкрикнул мое имя. Наверное, он подумал, что Кевин выстрелил в меня. А звон разбивающегося стекла был таким резким и громким, что он не услышал, как я крикнула ему:

– Я в порядке, ПАП!

Я услышала, как внизу закричала Белла и я посмотрела вниз, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.

Она отпрыгнула в сторону, чтобы увернуться от осколков стекла, но подняла глаза вверх и увидела меня, и она обняла себя руками и попыталась мне улыбнуться. Я махнула ей рукой, давая понять, что со мной все хорошо, но она все равно плакала.

– КЭТИ? – снова позвал меня папа, когда звон стекла утих.

– Я здесь, пап, – сказала я, громче на этот раз, – Я в порядке.

Он глубоко выдохнул от облегчения, а Кевин сказал:

– Я делаю это просто, чтобы убедиться, что на этот раз ты не сбежишь раньше, чем все закончится, малыш.

– Я не собираюсь сбегать, Кевин, – сказал папа, сейчас выглядя действительно сумасшедшим, – Я покончу с этим прямо сейчас.

Я хотела рассказать папе про наручники, …но Кевин сказал, что сделает больно Белле, если я расскажу.

– Мне нравится, – сказал Кевин папе, – Пора тебе занять свое место.

– Это может закончиться лишь двумя способами, Кевин, – сказал папа, – Или я отправлюсь домой со своей семьей, …или умру. Но я никуда с ТОБОЙ не поеду. Ни сегодня, ни завтра, …никогда. Ты можешь принять это и уйти? Почему ты так зациклен на МНЕ? Я не понимаю этого!

– Это очень просто, зверек, – Кевин улыбнулся моему папе и полушепотом сказал:

– Я люблю тебя.

Оууу. Я должна спасти папу от ЭТОГО.

– Я не люблю ТЕБЯ, – сказал мой папа сильным и вроде как в то же время милым голосом, – Пожалуйста, …ты можешь просто дать нам уйти? Неужели это действительно стоит того? Стоит того, чтобы ты потерял за это свою жизнь?

– Видишь, вот за что я люблю тебя, милый, – Кевин затолкал свой револьвер в джинсы, – Ты такой милый. Такой печальный. Ты – словно зеркало, в котором отражается мое разбитое сердце. Ты – самый прекрасный саб, какого я когда-либо видел. (я сейчас расплачусь, мля – прим.пер.)

– Я не саб, – сказал папа, нахмурившись, – И никогда им не был. У сабов есть власть. У сабов есть выбор. У меня его никогда не было. Я лишь хотел убедиться, что… у тебя был выбор,… прежде чем все это закончится. Чтобы мне никогда больше не пришлось думать о тебе, …и не испытывать неуместного чувства вины за твое убийство. Не совершай ошибку, Кевин, я собираюсь убить тебя. Ты причинил боль моей дочери, …ты причинил боль Белле, …ты угрожал их жизням, …ты можешь думать, что я такой милый, как тебе хочется, но… если мы сделаем это, …ты УМРЕШЬ. Сегодня. Сейчас.

– Ты же не хочешь, чтобы твоя маленькая девочка увидела, как ты убиваешь, не так ли? – съязвил Кевин, используя меня в качестве приманки.

Папа заколебался, а затем сказал:

– Кэти, … я не хотел, чтобы ты увидела хоть что-то из этого. Я пытался держать тебя подальше от этого. Прости. Но сегодня ты узнаешь, что реальный мир порой очень страшен. В нем живут плохие люди. И что порой… некоторые люди плохи настолько, что есть лишь единственный способ остановить их – уничтожить. Потому что тогда и только тогда… ты обретешь хоть какой-то мир.

Папа теперь обратился к Кевину.

– Не то, чтобы ты заслуживал этого. Но в любом случае, моя семья наконец-то обретет мир. И мне не стыдно сделать то, что мне нужно сделать, чтобы это произошло.

– Милая речь, любовь моя, – Кевин подошел ближе к папе и схватил его за подбородок со словами:

– Последний поцелуй, прежде чем начнем?

И он с силой прижал свой рот к папиным губам, …и это случилось. Драка началась. Чего я не смогла сказать папе – так это того, что я мое запястье было приковано к запястью Кевина наручником. Но я решила использовать это, чтобы помочь папе в драке. Я могла это сделать.

Хотя, это было трудно. На полу было полно трещин на стекле, …и дыр. И они уже дрались друг с другом по-настоящему грубо. Мой папа оттолкнулся от поцелуя Кевина, с отвращением вытер рот рукой и немедленно выбросил кулак в направлении Кевина, промазав по его носу. Кевин развернулся и потянул меня за собой, думая, что я безропотно последую за ним и пойду туда, куда он хочет.

Он ошибся.

Даже если это было бы и трудно, я могла бы сделать правую руку Кевина полностью бесполезной и опустить ее вниз, а в это время папа мог хорошенько его стукнуть. Поэтому я так и сделала. Я схватила Кевина за руку обеими своими руками и с силой потянула вниз, садясь на пол так, чтобы не стоять у папы на пути.

– БЕЙ ЕГО, ПАП! – сказала я ему, – Бей его СЕЙЧАС!

– Кэти, убирайся отсюда! – крикнул мне папа, когда воспользовался шансом и ударил Кевина прямо в его огромный жуткий глаз. Он не знал, что я была прикована к этому месту так же, как и он, и сейчас не было времени, чтобы объяснять.

Кевин зарычал на меня и дернул свое запястье, пытаясь ослабить мою хватку, …затем решил использовать более слабую левую руку и замахнулся, чтобы ударить папу по лицу.

– Осторожно, ПАП! – крикнула я, и папа дернул головой назад, избегая приближающегося кулака. Они на мгновение сцепились, сражаясь друг с другом за возможность ударить первым. Я огляделась по сторонам, пытаясь придумать – что еще я могу сделать, чтобы помочь папе.

Кевин обвил рукой горло моего папы и папа пытался дергать шеей, чтобы вырваться. Я вскарабкалась на Кевина, обхватила его ногами за талию и принялась шлепать его по глазам. Я пыталась бить изо всех сил, и Кевин заорал и выпустил моего папу, но потом он схватил меня за волосы и сильно дернул.

– Слезь с меня, маленькая СУЧКА! – прокричал он, сбрасывая меня с себя на стеклянный пол.

Как только я приземлилась, стекло чуть-чуть треснуло, но затем трещина остановилась, и зазубренная полоса начала двигаться в сторону моего папы. Я не дышала секунду, испугавшись, что она поползет дальше.

Я вскрикнула, когда Кевин дернул меня за волосы, и это было все, что было нужно услышать моему папе.

– УБЕРИ СВОИ ЕБАНЫЕ РУКИ ПРОЧЬ ОТ МОЕЙ ДОЧЕРИ, ПИДОР! – крикнул папа, и я подумала, что сейчас стекло треснет еще сильнее, но оно не треснуло.

И папа двинулся на Кевина, чтобы схватить его за горло, но немного левее его ноги была небольшая дырка в стеклянном полу.

– Осторожно, ПАП! – я завизжала, довольная тем, что находилась близко к этому месту и смогла дернуть его за штанину, чтобы его кроссовка не попала в дыру.

Кевин ударил меня ботинком, и я почувствовала очень сильную боль в спине. Сначала мне захотелось заплакать, но я вспомнила Беллу и сдержалась. Я должна была встать и продолжать помогать, …или папы у меня больше не будет. Я знала это.

– КЭТИ, НЕТ! – сказал мне папа, хотя даже не видел, где я, …теперь он знал, что я близко, – УЙДИ С ДОРОГИ, УБИРАЙСЯ ОТСЮДА!

Они сильно дрались, и я пыталась держаться в стороне от них, …я по-прежнему висела на Кевине и тянула его за запястье вниз, чтобы он не смог ударить папу, …и даже чтобы не смог загородиться от папиного удара. Я не думаю, что он хорошо подумал, когда решил приковать меня к себе наручником. Или так, или он не думал, что я тоже буду с ним драться. Он рассчитывал, что я напуганный маленький ребенок, и что этим он делает хуже папе, а не себе.

Он не слишком хорошо знал Калленов, да? И Свонов. Потому что когда у меня появилась возможность посмотреть вниз, туда, где стояла Белла, я увидела, что ее там нет. На секунду я подумала, что она ушла, …но потом я увидела ее,… она карабкалась вверх по оставшемуся каркасу стеклянной лестницы, …и там был ПИТЕР! Он помогал ей карабкаться! Я увидела еще одну фигуру и когда снова сверкнула молния, я узнала Маркуса! Они пришли нам на помощь!

Я была так взволнована, я чуть не заплакала! Питер карабкался сюда, чтобы спасти меня! Это была мечта, ставшая явью. Даже, несмотря на то, что было невесело смотреть, как Кевин и мой папа дерутся. Мне было ненавистно видеть, когда Кевин ударил папу. У меня было такое чувство, что я постоянно все порчу.

Тогда я вскарабкалась Кевину на спину, и от этого его рука завелась за спину и стала совсем бесполезной, а папа ударил его прямо в живот! Ооо, кажется, это было БОЛЬНО! Кевин выглядел так, словно его может стошнить, но потом он просто накричал на меня, назвал «блевотиной» и сказал:

– СЛЕЗАЙ!

Моему папе тяжело приходилось в драке, но он продолжал говорить мне, чтобы я слезала с Кевина и «убиралась отсюда», …но я не могла далеко уйти.

И Кевин отступил назад, пытаясь стряхнуть меня со своей спины своей левой рукой, и он наступил в дыру в стекле. Я вскрикнула, когда вся его нога оказалась в дыре и держалась изо всех сил.

Кевин закричал и дернул ногой, пытаясь выбраться. Осколки были разбросаны повсюду, …и трещины стали образовываться вокруг папиных ног, словно злые змеи в поисках крови.

– ПАПА, ОСТОРОЖНО! – заверещала я, – У тебя под ногами ломается стекло!

Глаза у папы немного выпучились, словно он услышал, что это происходит, и он опустился на колени, немного соскользнув влево, чтобы больше не давить всем весом на слабое стекло.

Но Кевин продолжал вести себя как дурак, он дергал ногой и пытался сломать стекло, чтобы освободиться, …он плохо понимал, что ломает все стекло вокруг нас.

– ПОМОГИ МНЕ, маленькая СУЧКА, или мы ОБА упадем! – крикнул мне Кевин, и я вонзила свои ногти ему в шею сзади и всем весом потянула его назад за горло.

– КЭТИ! – я услышала, что папа выкрикнул мое имя.

– Ты ЗАСЛУЖИВАЕШЬ упасть! – крикнула я Кевину. Мой папа был прав. Порой ты должен драться с плохими людьми. Не важно, как.

И вот тогда я увидела, что револьвер наполовину высунулся спереди из джинсов Кевина. Я потянулась из-за Кевина и схватила его за рукоятку, выдернула и швырнула своему папе, не подумав хорошенько.

– Папа, НА! – крикнула я, словно мы уже почти победили.

Как только я его бросила, я поняла, что поступила неправильно. Револьвер мог выстрелить и ранить папу. Он мог упасть и выстрелить в папу. Он мог приземлиться на стекло и сломать его.

Но мне повезло, потому что ничего из этого не случилось. Он полетел в его направлении, влево от нас на несколько футов. И я увидела, что он ощупывает револьвер своими руками, … так что я поняла, что он догадался, что это такое.

– Как мило… дочки-матери! – Кевин все еще пытался надоедать моему папе, – Да, давай, выстрели в меня. Даже для слепого раба это не должно быть слишком трудно! Убей меня прямо на глазах у своей дочери, …и пусть эти воспоминания останутся с ней до конца жизни! Она станет такой же ебанутой, как и МЫ! Давай.

Папа секунду целился на него, словно собирался сделать это. Но затем его челюсть напряглась, слезы потекли из глаз, и он покачал головой, …а хватка на револьвере ослабла. Он не сказал ничего, …положил револьвер на пол рядом с собой и сжал голову руками, словно ему было очень больно. Я услышала, что он плачет, и мне было ненавистно это видеть. Мне хотелось обнять его и сказать ему, что он все равно самый классный. Он всегда будет таким… для меня.

– Ты по-прежнему слаб, – усмехнулся Кевин и добавил:

– И по-прежнему раб.

Мой папа ничего не сказал, но вцепился в свои волосы. Я ненавидела Кевина и хотела сделать ему больно. Мой папа никакой не раб.

Я увидела несколько деревянных палок на полу рядом с собой и подняла одну. Я вспомнила, как Питер говорил о том, что можно сделать человеку больно, уколов его сосок на груди. Я мысленно слышала слова Питера: «Не пытайся вести себя как леди. Здесь вопрос жизни и смерти, а не собрание в церкви».

Он был прав.

Это было легко сделать. Я приложила палку к его соску, поверх рубашки, и просто вогнала палку в огромную шишку из кожи. Он закричал по-настоящему громко, и я надавила сильнее, чуть не касаясь его кожи своими пальцами! Я стояла позади него и почувствовала, как стекло трескается под моими ногами, …поэтому осторожно отодвинулась вправо, по-прежнему прижимая его левую руку у него за спиной своей рукой.

– КЭТИ! – я услышала, что папа прокричал мое имя, наверно, интересуясь – что же происходит, напуганный криком Кевина. Я была по-настоящему горда собой из-за того, что помогла избить Кевина, …но затем Кевин ухитрился схватить меня за ту руку, которой я колола его.

Я не видела, как это произошло – все было внезапно, но Кевин начал душить меня обеими руками, действительно сильно. Я не могла дышать и слышала, как из моего горла рвутся сдавленные звуки, а ноги брыкаются. Я пыталась вцепиться ногтями в его пальцы, но он даже не поморщился, …и даже улыбнулся мне, когда сдавил сильнее.

– Умри, принцесса, – выдохнул он, и я видела над собой только его зубы, пока задыхалась и пыталась вырваться.

Но в ту секунду, когда Кевин сказал эти два слова, словно взрывы, прогремели два или три выстрела.

Я увидела, что у Кевина сильно течет кровь. Выстрелы попали ему в грудь, и его черная футболка стала совсем мокрой и прилипла к телу. Красного цвета крови на футболке видно не было, и я была рада этому.

Хватка Кевина на моем горле чуть-чуть ослабла и тогда я смогла вдохнуть немного воздуха, …я еще задыхалась и немного кашляла, но когда я оттолкнула руки Кевина, они отодвинулись, …и, наконец, убрались от меня.

Глаза Кевина были такими большими и круглыми, когда он задрожал и приложил руки к дыркам на своей груди. И он повернул голову, чтобы посмотреть на папу. Мой папа по-прежнему направлял револьвер на Кевина, и его руки немного дрожали, он ждал, когда раздадутся еще какие-нибудь звуки, чтобы понять – нужно ли еще стрелять. Но все, что он услышал, был голос Кевина, который прошептал:

– Я ЛЮБЛЮ тебя…, – выдохнул Кевин папе и был готов сказать что-то еще, но затем остановился и просто сказал:

– Эдвард. Спасибо.

И потом Кевин прекратил дышать, издал последний ужасный хрип и на этом все. Он опустился на спину осторожно, почти нежно, словно собирался поспать перед последним вдохом. И потом он умер.

Единственное, чего я хотела, чтобы у меня было немного времени, чтобы сказать моему папе не подходить слишком близко. Но он оказался возле меня через две секунды, плача и вытаскивая меня из хватки Кевина.

– Малышка, ты в порядке? – он плакал и весь дрожал, пока прикасался ко мне, ощупывая мою шею, – Больно? Где-нибудь болит?

– Папа, НЕТ! –наконец, выдохнула я, – СТЕКЛО!

Следующее, что я поняла – это то, что пол подо мной кончился, и я повисла, держась только за наручник на моем запястье!

Я закричала, потому что испугалась, что пол далеко внизу,… и потому, что наручник больно врезался в кость на запястье. Я приготовилась и стала ждать, когда я упаду.

– КЭТИ! – закричал папа, ощупывая руками разбитое стекло рядом со мной, – КЭТИ!

– Я здесь! – крикнула я, – Но не надо! Ты упадешь! Стекло совсем разбилось!

– Мне все равно! – он двигался на мой голос, и ощупывал зазубренную дыру, в которую я провалилась, лежа на животе сбоку от дыры, протягивая мне обе руки, пытаясь определить, где я.

– Давай, …двигайся ко мне, Кэти, – осторожно инструктировал он, – Карабкайся.

– Папа…, – я заплакала, – Я прикована наручником к Кевину! Не надо! Стекло снова ломается!

Сейчас глаза у моего папы были по-настоящему напуганными.

– Где твоя рука? – спросил он, пытаясь оставаться спокойным, когда нашел руку Кевина, …и он двигался вниз по ней, пока не нащупал наручник и почти прорыдал:

– О Господи! Кэти!

Как только он нащупал наручник, он взял мою руку и обнял другой рукой за спину, оставив висеть только мои ноги.

– Я держу тебя, …все хорошо, малышка, …карабкайся мне на спину, ты можешь… осторожно…, – голос папы был таким нежным и он говорил так медленно, что немного напугал меня. Я поняла, что вскарабкаться папе на спину достаточно легко,… но с каждым моим движением я боялась, что стекло доломается окончательно, …и мы вместе упадем вниз. Я не торопилась, и как только я добралась до треснувшей стеклянной поверхности, на которой лежал папа, я побоялась двигаться дальше хоть на дюйм, …чтобы папа не упал!

– Давай, малышка, заползай мне на спину, поторопись, – сказал он более настойчиво.

– Нет, пап, я слышу, как трескается стекло! – крикнула я, боясь, что он упадет из-за меня.

– Я знаю, все нормально, – сказал папа, – Просто вскарабкайся. Делай, что я говорю, Кэти.

Он не кричал последние слова, … но говорил на полном серьезе.

Я сделала, что он сказал, и он подбадривал меня:

– Хорошо. Хорошо, девочка. Продолжай.

Я продолжала повторять:

– Нет, папа…

Но он все говорил:

– Давай, Кэти, …ты все делаешь правильно, …продолжай карабкаться…

– Папочка… – я всхлипнула, когда, наконец, выбралась из дыры и заползла на его голую спину, всю в синяках и крови, как он сказал мне, вместо того, чтобы ползти по хрупкому стеклу. Я не смогла бы отползти далеко вперед из-за наручника, который все еще связывал меня с мертвым телом Кевина, на которое я старалась особо не смотреть.

– У тебя все отлично выходит… – снова повторил он, и мне стало интересно – что он собирается делать дальше.

Я услышала голос Беллы, а также Питера и Маркуса, которые звали нас.

– Мы идем, Эдвард, держись! – крикнула Белла и Питер добавил:

– Мы идем, Кэти!

– Пап? – я повернула голову после долгой паузы, когда ничего не слышала от него. Он держал обеими руками закованное в наручник запястье Кевина, …и казалось, что он пристально смотрит на наручник, …словно если он будет на него смотреть, он испарится, и я смогу освободиться.

– Прости, прости, – сказал папа и затем снова вцепился в свои волосы.

– Что будем делать? – осмелилась я спросить.

– Я не знаю, – признался папа, поворачивая голову в мою сторону, – Ты видишь какое-нибудь безопасное и крепкое место на полу? Я мог бы подтащить его туда.

– Я не знаю, …тут темно, – пропищала я, пытаясь увидеть, если ли здесь хорошее место, куда можно передвинуться, но даже прежде, чем я успела сфокусироваться, пара маленьких осколков стекла упали вниз под тяжестью тела Кевина, …он мог теперь упасть в любую секунду, …я чувствовала это, …и папа тоже это почувствовал.

Я негромко вскрикнула и папино лицо побелело.

– Давай сюда, держись за меня – КРЕПКО, – вдруг сказал папа и прижался ко мне, а другой рукой схватился за запястье Кевина, скованное наручником.

Затем я услышала, как папа пробормотал что-то, похоже, Кевину:

– Ты НЕ заберешь ее с собой, ублюдок.

Папа ощупал пол и попросил:

– Кэти, мне нужно, чтобы ты осмотрелась. Посмотри, есть ли на полу какой-нибудь острый осколок стекла, …с острыми краями.

Здесь их было полно.

– Да, вижу, – тут же сказала я.

– Сможешь достать один и не порезаться? – спросил он.

– Думаю, да, – я выбрала один небольшой осколок, лежащий неподалеку от меня. Я должна была потянуться, чтобы добраться до него, …взяла его за уголок и осторожно подтянула к нам.

– Пойдет? – спросила я и испугалась, когда папа рукой осторожно коснулся острого края. И мой папа ПОРЕЗАЛ свою ладонь зазубренной частью осколка стекла и улыбался при этом!

– Идеально, малышка, – ответил он и поцеловал меня, – А теперь я хочу, чтобы ты сказала мне, в какой стороне край пола. И есть ли где-нибудь перекладины? Что-нибудь, за что ты сможешь держаться, если пол осыплется.

– Да, кое-что есть, – я указала на несколько черных и белых перекладин справа в нескольких футах от нас.

– Ладно, веди туда, – сказал он мне, положив кусок стекла на мокрую грудь Кевина, и обеими руками хватая закованное в наручник запястье Кевина. Я подтащу его. Скажи «стоп» как только ухватишься за перекладины, окей?

– Окей, – сказала я, глядя на все это разбитое стекло, через которое нужно было проползти к перекладинам, – Но что, если я упаду?

– Ты не упадешь, малышка, я тебе обещаю, – сказал папа уверенно, – Я не позволю тебе упасть. Ты мне доверяешь?

– Да, пап, – сказала я, даже не раздумывая.

– Тогда хорошо, – он улыбнулся, – Я хочу, чтобы ты пела песенку Короля Льва, пока мы не выберемся отсюда. Ты можешь сделать это для меня, малышка?

– Ладно, – согласилась я, чувствуя смущение, – Прямо сейчас?

– Прямо сейчас, – он усмехнулся мне.

Но затем головы Беллы, Питера и Маркуса показались над лестницей, …по которой они карабкались наверх . Кажется, они собирались ступить на этот пол.

– НЕ СТУПАЙТЕ НА ПОЛ, ПАРНИ! – крикнул папа, услышав их приближение, прежде чем я УВИДЕЛА их своими собственными глазами, – Он сейчас обрушится.

– Тогда выбирайся оттуда, дурак! – проревел Маркус, и я улыбнулась ему, несмотря ни на что.

– Какая классная идея! – папа ухмыльнулся, глядя в его направлении, – И почему я об этом не подумал! Кэти, расправляй крылья, и полетели отсюда!

– Эдвард, что ты собираешься делать? – голос у Беллы был такой, словно она сейчас заплачет, …и тогда я испугалась еще сильнее.

– Мы подтащим его сюда, – сказал папа, кивая в направлении перекладин, – Кэти схватится за них, …и я позабочусь об остальном.

– Ты собираешься отпилить ему руку, – закончил Питер так, словно это было очевидно.

Папа свирепо посмотрел в направлении Питера и пробормотал:

– Спасибо, Питер, я вообще-то стараюсь не огорчать Р-Е-Б-Е-Н-К-А.

Я нахмурилась и крикнула:

– Ребенок понимает ПО БУКВАМ, П-А-П-А!

– Черт, – он зажмурился и сказал:

– Прости, Кэти.

– Ладно, – сказала я, не в состоянии злиться на него прямо сейчас.

– Я начинаю тянуть его, – сказал мне папа, – Я начну медленно, … так медленно, чтобы ты тоже поспевала, …но если я скажу тебя прыгать на перекладину, ты тут же это сделаешь, ладно?

– Ладно, – сказала я, я потом поинтересовалась вслух:

– А что насчет тебя?

– Не беспокойся обо мне, просто делай, что я сказал, хорошо? – сказал он очень серьезным тоном.

– Хорошо, – тихо сказала я.

– О Господи, – прохныкала Белла, и Питер сказал:

– Все будет в порядке, Белла, с ними все будет хорошо.

И мы начали скользить в направлении тех перекладин и потянули Кевина за собой, двигаясь так медленно, чтобы стекло больше не трескалось. Мы обращались с каждым дюймом пола так, словно он мог оказаться последним, …один участок мог вызвать обрушение всего пола. Но случилось чудо! Мы добрались до перекладин и стекло больше нигде не треснуло.

– Говорил же тебе, что все будет хорошо, – папа сделал глубокий вдох, и когда он сказал эти слова, я вцепилась в перекладины руками, довольная тем, что есть что-то достаточно крепкое, на чем я могу повиснуть.

Белла плакала, думаю, от счастья от того, что мы сделали это. И я увидела, что Питер улыбнулся мне и похлопал Беллу по спине, пытаясь успокоить. Маркус выглядел очень озабоченно и почти злым, пока наблюдал за нами.

– Это глупо, очень глупо, – громко сказал Маркус, чтобы папа его услышал, – Когда ты снимешь с нее наручник, что тогда? Когда весь пол обрушится, она повиснет, держась за эти перекладины, …и что тогда?

– Я НЕ ЗНАЮ, Маркус, у меня не было времени, чтобы придумать план, – папа провел рукой по моим волосам, – Но если у тебя есть какие-нибудь классные идеи – валяй, я с радостью выслушаю их.

Маркус замолчал и папа продолжил делать то, что делал. Он взял стекло с груди Кевина и, осторожно коснувшись моих волос, сказал:

– Кэти, я хочу, чтобы сейчас ты закрыла глаза и начала петь песенку Короля Льва, хорошо? И что бы ни случилось, не открывай глаза, …продолжай петь, ладно?

Я кивнула, затем вспомнила, что он не может меня видеть и пропищала:

– Да, папа.

– Хорошо, просто ни за что не выпускай их рук перекладину. Пообещай мне, – сказал он, целуя меня в затылок.

– Я обещаю, – сказала я, уже закрывая глаза, как он мне велел.

– Вот это моя девочка, – сказал он и заставил меня ощутить тепло и безопасность, как всегда бывало, когда он говорил мне это, – А теперь спой для меня. Красиво и громко.

И даже, несмотря на то, что я чувствовала себя идиоткой, я начала петь.

– Акуна Матата… – пропела я немного неуверенно, сильнее зажмурившись, надеясь, что не услышу и не увижу ничего отвратительного. Моя папа пытался отпилить Кевину руку осколком стекла, теперь я это знала. Я была рада, что я ребенок и не должна этого видеть.

– Смысл фразы так прост… – медленно пропела я, и почувствовала, что вся дрожу, – Акуна Матата… веселись в полный рост… (перевод этой песенки, как и когда-то давно – не мой, найден на просторах инета – прим.пер.)

Я почувствовала другой конец наручника, который был на моей руке и он пару раз дернулся на моем запястье, пока папа трудился, …а я продолжала представлять себе что-то веселое, …как Тимон и Пумба танцуют на бревне и поют, …но все, о чем я могла думать – что, если мой папа упадет вниз? Что, если он умрет, и я буду висеть здесь совсем одна?

– Забудь заботы… – запела я дальше, – И держи хвост трубой…

Я пропела песенку пару раз, …и затем внезапно почувствовала, что мое запястье освободилось, …и что будто ничего больше не приделано к моему наручнику.

Я чуть не открыла глаза и прекратила петь, но папа крикнул:

– НЕ СМОТРИ, КЭТИ! ПОКА НЕ СМОТРИ! Подержи глаза закрытыми, малышка. Всего минутку.

– Энтони, пол обрушится в любую секунду! – крикнул Маркус.

– Спасибо, Маркус! – крикнул папа в ответ, словно уже знал это.

– Папа! – позвала я его, молясь, чтобы он тоже схватился за перекладину вместе со мной.

И через секунду раздался ужасный треск, …и что-то, по звуку напоминающее острые градины, посыпалось на пол внизу. Я услышала крик Беллы и почувствовала себя в укрытии под папиной грудью, которая была прямо позади меня – он защищал меня, как обычно. Он был со мной, и крепко держался за перекладину. Он сделал это, …и прыгнул на перекладины! Он не упал!

Coloring outside the lines. Глава 43 (часть 2)

Глава 43. Восход солнца.

Часть 2.

Кэти POV

И через секунду раздался ужасный треск, …и что-то, по звуку напоминающее острые градины, посыпалось на пол внизу. Я услышала крик Беллы и почувствовала себя в укрытии под папиной грудью, которая была прямо позади меня – он защищал меня, как обычно. Он был со мной, и крепко держался за перекладину. Он сделал это, …и прыгнул на перекладины! Он не упал!

Через несколько секунд Белла окликнула нас, спрашивая, все ли у нас в порядке.

– У нас все хорошо, – заверил ее папа, – А у вас там все в порядке?

– Да, – ответил Питер, а затем добавил:

– Я рад, что никто из нас не упал.

И тогда я набралась храбрости открыть глаза и украдкой посмотреть вниз. Повсюду были осколки стекла, большие осколки, …даже там, где раньше стояла Белла. Любой, кто стоял бы сейчас внизу, точно бы умер. Я была рада, что все они решили забраться наверх, чтобы помочь нам. Я совершенно не видела внизу Кевина и была этому рада.

Папа дрожащими руками ощупывал меня, …чтобы понять – в порядке ли я. Затем он спросил:

– Кэти, твои ноги на перекладине или висят?

– Я положила их на перекладину, – сказала я, чтобы он понял, что я не вишу. Слава Богу, эта перекладина проходила понизу, и мы могли стоять на ней.

– Энтони, ты можешь перебраться по перекладинам, чтобы вернуться сюда, – предложил Питер, – Просто двигайся боком от перекладины к перекладине, …у тебя на пути все чисто.

– Окей, – сказал папа, но не пошевелился, …и сейчас он действительно сильно дрожал.

– Пап, ты в порядке? – осторожно спросила я, наполовину повернув голову, чтобы посмотреть на него. Его лицо было белым, как лист бумаги и когда он моргнул, длинная струйка красной крови выбежала из его правого глаза.

– Я не знаю, что со мной, – прошептал он, – Я не могу двигаться.

Мой папа многое пережил сегодня, …и я знала, что все это сильно подействовало на него, …возможно, он был в неком шоке или что-то в этом роде. Плюс, для него, должно быть, было очень страшно находиться здесь и ничего не видеть. Я могла помочь ему.

– Энтони, …ты в порядке? – спросил Питер, и его голос прозвучал как у врача.

– Он в порядке, – сказала я, желая защитить своего папу, – Я просто должна помочь ему. Стойте там.

Я услышала, что папа выдохнул так, словно ему очень больно, словно мои слова сделали ему больно, …или, может быть, его просто смущало, что все смотрят.

– Все хорошо, пап, – сказала я нежно, прижимаясь волосами к его груди, – Я знаю, как тебе сегодня было страшно. Но я в порядке. Белла в порядке. Мы почти дома. Ты можешь это сделать. На всем белом свете нет того, кто лазал бы по деревьям лучше ТЕБЯ. Помнишь парк?

Я вспомнила его в парке. Он прыгал с ветки на ветку как маленькая птичка, как сам Питер Пен, словно совсем НЕ МОГ упасть.

– А то, – сказал он не слишком уверенно.

– Ты не ослеп, папочка, – сообщила я ему, – Просто у тебя повреждены глаза. С ними снова будет все хорошо, тебе просто нужно сходить к врачу.

– Откуда ты это знаешь? – он все еще не двигался и стал немного тяжелее дышать.

– Если уж меня смогли вылечить после ожогов… – напомнила я ему, – Вылечат любого. Ты снова сможешь видеть. Ты должен. Ты же очень хочешь увидеть, как я вырасту. Так что ты поправишься. Ладно?

Тогда я услышала, как он еще раз выдохнул, но, судя по звуку, он был более счастлив, …словно ему стало легче.

– Ладно, Кэти, – согласился он, …но по-прежнему не пошевелился.

– Хорошо, …а теперь… – сказала я очень терпеливо, – Просто отнимай левую руку от перекладины, …и немного вытяни ее, пока не нащупаешь следующую перекладину. Она прямо здесь. Ты все еще можешь держаться правой рукой. Ты не упадешь. Давай, попробуй.

Папина левая рука задрожала, и он вцепился в перекладину, и казалось, что он ХОЧЕТ ее отпустить, …но не отпустил.

– Хочешь, чтобы я снова спела? – предложила я.

Он слегка усмехнулся, и я почувствовала, как он у меня за спиной качает головой.

– Нет, все в порядке, Кэти, – сказал он, целуя меня в затылок, – Ты больше не маленькая девочка. Теперь я это вижу.

– Я спою для ТЕБЯ, – снова предложила я, – Я всегда ТВОЯ маленькая девочка, пап.

После длинной паузы папа снова поцеловал мою голову… и прошептал:

– Я люблю тебя, Кэти.

– Я тебя тоже, – сказала я, зная, что должна заставить его двигаться. Мне хотелось домой и убраться к черту из этого места.

– Хорошо, а теперь… отрывай свою левую руку, – повторила я, пытаясь говорить как учительница, которая раздает задание, – Просто закрой глаза и притворись, что ты с нами в парке. Белла лежит на земле и смотрит на тебя грязным взглядом, …а я прямо здесь, рядом с тобой.

Я покосилась за спину и увидела, что папины глаза закрыты… и что он улыбается.

– Белла ждет нас, пап, – добавила я, чтобы посмотреть, поможет ли это.

И после напряженного момента рука папы расслабилась и он, наконец, отпустил перекладину,… трясущейся рукой потянулся вперед и сразу же нащупал соседнюю перекладину. Теперь он вцепился в нее, и его пальцы побелели.

– Хорошая работа, пап, – произнесла я с улыбкой, – Вот видишь – это легко.

– А теперь просто так же перенеси свою левую ногу. Все нормально, ты же держишься обеими руками, – напомнила я ему.

И очень медленно мы вместе начали двигаться вдоль перекладин, и папа все время держался сзади на случай, если я упаду. Даже боясь сам, он все равно сначала думал обо мне.

Белла улыбалась нам, …и она не пыталась вмешаться или сказать что-нибудь, …Питер с Маркусом тоже молчали, а если уж Маркус молчал – это было само по себе маленькое чудо.

Они позволили мне голосом направлять папу, …и дело двигалось медленно, …но, наконец, мы добрались туда, где находились Белла, Питер и Маркус.

Даже не осознавая этого, мы все обнялись, …Белла прижалась к нам с папой, Питер прижался к нам с папой, и даже Маркус обнял нас ВСЕХ своими большими ручищами!

Белла несколько раз поцеловала меня в лицо, а потом поцеловала папу.

– Я убью вас обоих, если вы не прекратите пугать меня до смерти! – подразнила Белла со слезами на глазах.

– Прости, Белла, – ответили мы с папой одновременно, как обычно, …и затем я поправилась и сказала:

– Я имела в виду «мама».

И папа улыбнулся самой милой улыбкой, какую я вообще у него видела, …а Белла заплакала еще сильнее.

– Давайте выбираться отсюда, пока вся эта штуковина не обрушилась, – Маркус попытался скрыть эмоции в голосе, отвернулся от нас и спросил:

– Хочешь, чтобы я снес тебя вниз, Присцилла, или справишься сам?

Он говорил это папе.

– Отвали, Джимми, – мой папа усмехнулся в ответ и нащупал руками каркас лестницы, – Ставлю десять баксов, что спущусь раньше тебя.

И сказав это, папа снова тут же стал ребенком.

– Эй, мы на высоте третьего этажа, – отругала его Белла, – Никакой спешки. И никаких пари.

Я просто обожаю Беллу. Она рождена, чтобы быть мамой. И она вся моя.

– Нам еще нужно найти Бена с Анджелой, – сказала она, когда папа посадил меня к себе на спину, позволяя свободно держаться за его шею, пока я говорила ему, как найти следующее место, за которое можно подержаться.

– Наверно сейчас они в полицейском участке, – сказал Питер.

EPOV

Мне хотелось верить, что они выбрались отсюда в целости и невредимости, …но им предстоял долгий путь, а на улице была гроза, и было темно хоть глаз выколи. Я не знал, что с нами будет, когда выберемся отсюда, но часть меня мечтала, …что каким-то образом после всего этого, наша семья останется нетронутой, …и все будет хорошо.

Мне не хотелось стрелять в Кевина на глазах у Кэти. Мне хотелось убить его своими собственными руками, подальше от глаз своего ребенка и Беллы. Я не хотел, чтобы у них в мозгу постоянно стояла картина, в которой дерьмо Кевина навечно смешивается с моим собственным.

Но Кевин проследил, чтобы его обгоревшее лицо отпечаталось у Кэти в мозгу, …он так долго жил, убивая и причиняя боль другим, что не боялся того, что умрет сам. Думаю, что он знал, что я не собираюсь быть его рабом, …знал, что меня не «отрегулировать», и я не буду «напоминать» того, кем я был. Он сказал, что любит меня. Я не думаю, что Кевин знал, что такое любовь. Но, возможно, своим больным умом он думал, что впервые нашел любовь… в моем лице. Может быть, он смотрел на меня как на настоящее домашнее животное, безмозглую собаку, которая в один прекрасный день ответит на его любовь, после того, как он выдрессирует ее.

Я не мог заставить себя поверить, что Кевин умер по доброй воле, потому что осознал, что не получит меня таким, каким хочет. Но может быть, были и другие причины. Может быть, его преследовали другие люди, …может быть, какие-нибудь другие убийцы жаждали его голову. Или, возможно, он знал, что судебные исполнители поймают его и отправят в тюрьму, что будет означать для него смертный приговор, либо в виде смертельной инъекции, либо в виде других заключенных, которым он перешел дорогу в прошлом. Может быть, он уже умирал от своей инфекции и ожогов, и даже не мог рискнуть обратиться в больницу, чтобы его не поймали.

Или, возможно, он был просто сумасшедшим.

В любом случае, когда мы добрались до низа лестницы, мне захотелось убедиться в том, что он мертв. Мне хотелось увидеть его. Только я не мог видеть. Проклятье. Я почувствовал себя ограбленным от того, что я не в состоянии увидеть его мертвым. Какая-то темная часть меня… хотела, чтобы эта картинка застряла в мозгу навечно.

Я стоял, не двигаясь, пока Кэти слезала с меня, и она взяла меня за руку, вставая рядом со мной.

– Эдвард? – Белла назвала меня настоящим именем, не беспокоясь о том, что Питер с Маркусом рядом, …и взяла меня за другую руку.

– Питер… – сказал я, – Не мог бы ты забрать Кэти в соседнюю комнату? Мы сейчас придем.

Пальцы Кэти крепче обхватили мои пальцы. Я думаю, она догадалась, что я хотел сделать, поэтому внезапно сказала:

– Ладно. Увидимся через минуту.

Питер быстро вышел, уводя ее с собой. Я не слышал, чтобы Маркус выходил, …и Белла стояла прямо передо мной.

– Он мертв, Эдвард, – тихо сказала она, – Тебе больше не придется беспокоиться о нем. Он никогда уже не причинит нам боль.

– Я должен убедиться, – сказал я ровным тоном.

Белла хотела что-то сказать, но тут вмешался Маркус.

– Он прав, – сказал Маркус холодно, – Я схожу к нему.

Я услышал, как Маркус пинает стекло, и медленно двинулся в том направлении. Белла продолжала держать меня за руку, двигаясь рядом, не говоря ни слова.

Наконец, Маркус сказал:

– Он здесь.

Я подошел еще на пару шагов, пока Маркус осматривал труп.

– Два выстрела в грудь, – сказал он, и в его голосе слышались интонации копа, кем он привык быть, – Кисти нет. Не говоря уже о том, что у него к ебеням переломано все тело. Пульса нет. Он мертв.

– У него глаза открыты или закрыты? – спросил я, не уверенный в том, зачем я должен это знать.

– Открыты, – ответил Маркус без колебания.

Я присел на корточки и руками нащупал то, о чем сказал мне Маркус. Я нащупал кровь на его груди, …все еще теплой, она еще не затвердела и не остыла. И я нащупал твердую, обгоревшую часть его лица, …нашел глазницы. Я закрыл ему глаза своими пальцами. Он уже никогда нас не увидит. И мы больше никогда не увидим его. Я не испытывал радости от того, что кого-то убил, …но я был рад, что он мертв. И я был рад, что был тем, кто его остановил. Он никогда больше не задышит. Он никогда больше не засмеется. Он никогда больше не вымолвит ни одного проклятого слова.

И все это потому, что я убил его. Я чувствовал себя хорошо, и в то же время я чувствовал себя ужасно.

– Давай, чувак, – Маркус положил руку мне на плечо, – Солнце встает. Ты пробыл в темноте достаточно долго, да?

Я кивнул ему. Маркус не знал, насколько правдивым было его заявление. И когда я встал, Белла поцеловала меня. Мне действительно было нужно это. И мне показалось, что все, что я ненавидел внутри себя – страх, …ненависть, … ярость – исчезло после ее поцелуя.

Все, о чем я мог сейчас думать – это пойти домой и сесть за наш маленький круглый стол, и чтобы Кэти играла роль официантки, а Белла – роль шеф-повара. Странно, …некоторые люди не ценят своей простой жизни, …моменты вроде этого, …вероятно, некоторые люди думают, что у них еще будет миллион таких моментов и поэтому принимают их как должное. Я был рад, что я не один из них.

Я знаю, как бесценна жизнь, …и насколько она хрупка. Я буду трепетно заботиться о каждой ее прекрасной минуте. Я обещал Богу, …или кто там есть наверху, …что теперь я буду жить, …моя семья будет жить, …и мы никогда не оглянемся назад.

Ну, возможно я оглянусь, …когда-нибудь, только если позабуду, как прекрасна моя новая жизнь, …когда у меня все болит и от меня пахнет лошадьми… или если действительно устал. И я чувствовал себя ублюдком, вспоминая каждый раз, когда я жаловался или ворчал, когда мы только приехали сюда. Я был счастливейшим человеком в мире, …и я был так зол. Я был слеп тогда, а не сейчас. И если Бог решил, что я должен остаться слепым до конца жизни, тогда я приму это. Но это не остановит меня от того, чтобы жить хорошей жизнью. Я никогда и никому больше не позволю помешать мне.

– Пошли, – сказала Белла с легкой строгостью в голосе, потянув меня за собой, – Нам нужно идти.

Я знал, что первое место, куда меня отвезут – это больница. Мне это совсем не нравилось, но я знал, что Белле хотелось, чтобы мои глаза осмотрели. Я немного боялся того, что нам скажут. Как я буду ухаживать за лошадьми, если не буду видеть? Как я буду делать многие вещи?

Затем до меня дошло, что судебные исполнители снова увезут нас. Они увезут нас из Каспера и снова спрячут в каком-нибудь новом месте. Он этих мыслей у меня на глазах выступили слезы.

В соседней комнате Кэти набросилась на меня и снова взяла за руку. Я попытался сначала стереть кровь со своей руки, но ее не беспокоило – насколько грязной была моя рука. Она оттянула мою руку от джинсов и крепко взяла ее, быстро целуя, доказывая мне свою любовь.

Другой рукой я обнимал Беллу, …Питер с Маркусом вели нас на улицу, и мне было хорошо от того, что они с нами.

– Что вас двоих так задержало? – я даже пошутил, пока мы шли через следующую комнату.

– Сначала нам пришлось прокрасться мимо ебаных судебных исполнителей, – сообщил Маркус, – Эти двое – такие мудаки, чувак.

– Кому ты рассказываешь, – вынужден был признать я теперь. Они даже не появились, чтобы помочь нам! Но появились Питер с Маркусом. Я не мог дождаться, пока порву этих двоих после всех тех месяцев дерьма, через которое нам пришлось пройти с ними.

– Ооо, черно-белая комната! – сказала Кэти, узнав гостиную, в которой все началось.

Мы почти выбрались. Я не мог дождаться, когда снова почувствую солнце на своем лице.

Но затем Белла напряглась и Кэти застыла на месте. Я услышал шаркающие через комнату шаги и тяжелое дыхание.

– Рейвен! – пискнула Кэти.

– Думал, что просто убьешь меня и уйдешь, не так ли? – судя по голосу, ей было очень больно, …и я услышал щелчок металла, словно она взвела курок револьвера.

Еще один револьвер? Черт!

– Ты отвратительная маленькая СУКА! – крикнула она мне, когда я попытался убрать Кэти к себе за спину, …но она не уходила, … и Рейвен бы ей не позволила.

– Нет, не прячь ее! – крикнула Рейвен, – Пусть она увидит, что бывает, когда ты ЛЖЕШЬ! Когда ты притворяешься, что заботишься о человеке ГОДАМИ, и все это время НЕНАВИДИШЬ ЕГО! Пытаешься убить ЕГО!

– Я должен был играть свою роль, Рейвен, – пояснил я, надеясь, что это даст нам немного времени, и, может быть, Маркус набросится на нее, хотя не могу сказать, что хотел этого. Если кто-нибудь пострадает, пытаясь помочь нам, я никогда себе этого не прощу.

– Я должен был притворяться таким, как хотела Виктория, …как хотела ты, – продолжил я, – Но больше не могу. Я не раб, не саб, я – это просто… я. Это моя семья. Вот кого я хочу.

Но вместо того, чтобы понять меня, Рейвен разрыдалась и закричала:

– Ты НЕ ПОЛУЧИШЬ другого шанса! – проревела она, и ее злобный голос эхом поднялся к потолку, – ТЕПЕРЬ у тебя НЕ БУДЕТ семьи! Я ЖДАЛА ТЕБЯ! ТЫ МОЙ!

– Пожалуйста, просто дай нам уйти, – я попытался сослаться на ее чувства ко мне, …но она не успокоилась, …и она находилась слишком далеко от Питера и Маркуса, чтобы они могли попытаться сделать что-либо без опасения, что в нас выстрелят. Она была готова выстрелить,… в любую секунду. Я понадеялся, что она выстрелит в МЕНЯ, а не в Кэти или Беллу.

– НЕТ! – заверещала она в ответ, крепче вцепляясь в револьвер, …и я мог себе представить ее большой палец на курке, готовый надавить, – ЕСЛИ ТЫ НЕ ХОЧЕШЬ МЕНЯ, ТОГДА ИДИ НА ХУЙ! ТЫ ПОКОЙНИК! ВЫ ВСЕ ПОКОЙНИКИ! ТЫ И ТВОЯ МАЛЕНЬКАЯ ЕБАНАЯ СЕМЕЙКА, …ВЫ МОЖЕТЕ ВМЕСТЕ ИСТЕЧЬ КРОВЬЮ!

– Рейвен, …пожалуйста… – это было все, что я смог придумать.

– НЕТ! – оборвала она меня и проревела:

– ШЛЮХИ НЕ ПОЛУЧАЮТ ДРУГОГО ШАНСА!

И как только она договорила последние слова, раздался ужасный грохот, напоминающий землетрясение, …и противный звук столкновения металла с металлом ворвался в мои уши, …а когда я моргнул, то СМОГ увидеть, …что прямо позади Рейвен была та длинная металлическая лестница, к которой я был прикован наручниками. На вершине лестницы я увидел шесть фигур, …шесть прекрасных молоденьких девушек, одетых в старомодные платья, …они хмурились, глядя вниз на Рейвен, …и так же быстро, как и появились, они исчезли, …и я снова вернулся в темноту, …снова ослеп.

Вся железная лестница обрушилась с ГЛУХИМ СТУКОМ, …и вдалеке раздался лязг металла, эхом отразившийся от стен позади нас, а голос Рейвен внезапно оборвался. Кэти у меня за спиной дернулась и чуть не оторвала мне руку, вцепившись в нее.

Рейвен была мертва. Ее погребло под лестницей, и мне не нужно было видеть, чтобы понять это.

– Сука, – подытожил Маркус за всех нас.

– Маркус, – осуждающе произнес Питер.

– Ну, так и есть! – возразил Маркус, а затем обратился ко мне:

– Энтони, …ну разве она была не сука?

Мне бы хотелось, чтобы он следил за своим языком в присутствии моей дочери. Он никогда этого не делал.

– Все нормально… – заверила меня Кети, – Думаю, Рейвен сочла бы это… за комплимент.

– Этот дом разваливается на части, – Питер сменил тему, – Давайте выбираться отсюда, пока что-нибудь не упало на НАС.

Я поднял глаза вверх, туда, где стояли те леди, …и даже, несмотря на то, что я не мог видеть их сейчас, …я прошептал:

– Спасибо, девочки. Я должен вам за это. Я должен вам за все.

– Пошли, пап, – испуганно сказала Кэти.

– Хорошо, хорошо, – я последовал за ними, когда они быстро пошли прочь из дома.

BPOV

Я не могла дождаться, когда выберусь отсюда и снова увижу лица Эдварда и Кэти при свете дня. Много раз за сегодняшнюю ночь я думала, что мы не выберемся живыми. После того ужаса, когда Кевин снова добрался до Кэти, после того, как Эдвард дрался с Кевином на трескающемся стеклянном полу на высоте трех этажей, …а весь пол был в дырах и чуть не отнял у меня всю мою семью, …после небольшого сюрприза Рейвен и странного происшествия с лестницей, которая обрушилась на нее в самый нужный момент …после всего этого …я была готова отправиться на пару месяцев в отпуск туда, где тепло, солнечно и растут пальмы.

Но казалось, что нам это не светит.

Мы только что вышли из дома через парадную дверь и спустились по ступеням вниз, еще раз обнявшись своей маленькой семьей, когда я услышала это.

– Белла, – раздался позади нас мужской голос, …и Эдвард напрягся, сжимая пальцы вокруг моей руки.

Я быстро развернулась и не могла поверить, когда увидела его.

– Джеймс, – сказала я, изумившись и давая Эдварду понять, кто это.

– Еще один, – заметил Маркус Питеру, стоящему в паре футов впереди от нас.

– Вы, двое, …сейчас же на колени, – голос Джеймса был спокоен.

Он говорил Маркусу и Питеру, …но они не шелохнулись.

Джеймс выждал мгновение и затем подошел к нам, приставляя револьвер к груди Кэти, и сказал:

– Давайте я повторю… на колени, сейчас же.

Питер с Маркусом переглянулись и медленно опустились на колени на грязную землю, и в глазах у обоих сверкнула ненависть.

Джеймс убрал револьвер от груди Кэти и помахал им перед лицом Эдварда, …увидев, что его глаза не движутся вслед за револьвером. Он рассмеялся и пробормотал:

– Забавно.

– Чего бы хочешь, Джеймс? – спросила я его, прекращая дальнейшие насмешки над Эдвардом, – Кевин и Рейвен мертвы. Думала, что ты тоже.

– Кевин думал, что убил меня, – признался Джеймс, – Но он ошибся. Так что я решил, что просто зависну тут и посмотрю, кто объявится утром… и расслабился. Кажется, я поступил мудро.

– Так, как я уже сказала, чего ты хочешь? – повторила я, – Теперь у тебя ничего нет. Ни Таиланда, ни самолета, ни денег, …тебе стоит просто уйти. Уйти до того, как приедут копы и схватят тебя.

– Копы, – усмехнулся Джеймс, – Где ты ВИДЕЛА копов, Белла? Я провел тут кучу времени.

– Я – коп, – вмешался Маркус, говоря это, чтобы Джеймс переключился с нас на него. Мне было страшно за него. Он был одним из наших лучших друзей.

– Он врет, – тут же сказал Эдвард, выглядя таким же напуганным за своего друга, как и я, – Он вшивый шеф-повар в китайском ресторане. Он просто пытается надуть тебя.

– Вшивый, – пробормотал Маркус, выглядя разозленным.

– Я хочу тебя, Белла, – сообщил сейчас Джеймс, – И я хочу уехать из страны. Это единственные две вещи, которых я действительно хочу. Так что будь хорошей девочкой,… и я оставлю в живых твое маленькое отродье. Она может поехать с нами.

– Я никуда с тобой не поеду, – сказала я без эмоций в голосе, – Это мой дом.

– Ненадолго, – Джеймс схватил Кэти за руку и выдернул ее из руки Эдварда.

Эдвард закричал, лишившись возможности держать Кэти за руку, и она закричала, точно так же уязвленная этим, а Джеймс швырнул ее в мои объятья и оттолкнул нас влево от себя, но мы по-прежнему были у него на виду, если бы он решил нацелить в нас револьвер.

– Присоединяйся к своим друзьям, Стиви Уандер (слепой американский певец – прим.пер.), – Джеймс мотнул револьвером в направлении Маркуса и Питера, …которые стояли на коленях в грязи, а у них за спинами над холмами восходило прекрасное красное солнце.

– Нет, – смело ответил ему Эдвард, не двигаясь, – Я никогда больше ни перед кем не встану на колени, … разве что перед Беллой, …когда буду делать ей предложение.

– О Боже, …педик! – оскорбил его Джеймс, – Я же сказал – на колени вместе со своими друзьями, …или услышишь, как я выстрелю в ребенка …тебе выбирать.

– Белла… – прошептал Эдвард, будучи в замешательстве, – Не позволяй ей смотреть, …пожалуйста.

Он говорил о Джеймсе, стреляющем им в головы. Он знал, что это случится, но не хотел, чтобы она видела, как это произойдет. Я должна была что-нибудь сделать. Я чуяла нутром, что это скоро случится. Возможно, я смогла бы броситься на Джеймса, …и это оказалось бы для него неожиданностью.

– Шевелись! – Джеймс направил револьвер на Эдварда, …и тот немного отошел назад, …вытянул руки, нащупал Маркуса, который сидел с краю… и медленно, с выражением сильной боли на лице, опустился на колени, и теперь они все трое стояли перед Джеймсом.

Джеймс помолчал секунду-другую, …наслаждаясь болью в глазах Эдварда и выжидая.

– Ну, в кого мне стрелять сначала, ребенок? – спросил Джеймс у Кэти, – Может, в копа? Он выглядит как коп!

Я обняла Кэти и отвернула ее лицо от Джеймса, чтобы она даже НЕ ВИДЕЛА его.

– Не впутывай ее в это! – крикнула я Джеймсу, – Разве ей мало досталось?

Не обратив внимания на меня, Джеймс сказал Кэти:

– Твой папа будет последним, …чтобы он смотрел, как его приятели умирают раньше него.

– Почему ты это делаешь? – я снова повернулась к Джеймсу, – Чем тебе не угодили эти люди?

– Они видели мое лицо, Белла, – сказал Джеймс, – Я не хочу, чтобы они… или копы, …или кто-нибудь, работающий на моего отца,… последовал за нами.

– Тогда уезжаем СЕЙЧАС! – я почувствовала слезы на глазах, когда сказала это Джеймсу, и взглянула на Эдварда, желая сделать хоть что-нибудь, чтобы спасти его, – Просто оставь их и ПОЕХАЛИ! Я не буду сопротивляться, давай!

– Сначала мне нужно подчистить за собой, а потом поедем, – Джеймс нахмурился, глядя на меня.

– И ты рассчитываешь, что я поеду С ТОБОЙ после этого? – изумленно спросила я.

– У тебя нет выбора, – Джеймс ухмыльнулся, …и затем направился к Питеру и нацелил револьвер прямо ему в лицо.

– Тогда уж просто пристрели МЕНЯ, Джеймс, – сказал Эдвард, останавливая его на мгновение, – Они ничего об этом не знают. Они даже не знают моего настоящего имени. Отпусти их. Ты же меня хочешь видеть мертвым, а не их, ты их даже НЕ ЗНАЕШЬ. Я же тот парень, который забрал сердце Беллы, верно? Убей меня. Покажи ей, что ты сильнее меня.

Что он делает?

– Простите, – произнес еще один голос,…мужской,… с южным акцентом.

Я повернулась и посмотрела туда, где стоял Джеймс, …и там стоял Боб! Он стоял без оружия, сложив руки, с дружеской усмешкой на лице, его шляпа была сдвинута на затылок, а лицо его теперь отчетливо было видно под красными от восходящего солнца небесами.

– Кажется, у тебя тут кое-кто из моих соседей, сынок, – вежливо сказал Боб.

– Кто ТЫ такой? – спросил Джеймс, продолжая целиться в Питера, не видя в лице безоружного Боба особой угрозы.

– Я – шериф Каспера, – признался Боб с улыбкой, – А ты?

– Это не твое, ЧЕРТ ПОБЕРИ, дело! – бросил Джеймс в ответ.

– О, боюсь, что мое, – сказал Боб и внезапно посмотрел на него как Клинт Иствуд, чем напугал даже МЕНЯ.

– Может мы и кучка деревенщин, но мы тут все друг за друга, – сказал Боб, – И когда ты доебываешься до одного из нас, ты доебываешься до всех, …так что я здесь, чтобы предупредить тебя, сынок – у тебя чертовски серьезные проблемы.

Джеймс рассмеялся.

– Да, я испугался, – сказал он, – Какой же ты шериф, если у тебя даже ОРУЖИЯ нет?!

– Оружия? – Боб улыбнулся шире, словно Джеймс классно пошутил, – Ты думаешь, у меня нет оружия?

– Дай-ка я тебе кое-что покажу, парень, – сказал Боб Джеймсу, сунул пальцы в рот и протяжно свистнул.

И за долю секунды огромный каньон, который, казалось, был заброшен двадцать лет назад, вернулся к жизни. Из-за каждого камня, из-за каждого дерева, из-за каждого холма поднялись люди, и взвели курки своих ружей, револьверов, а у одного парня в руках был арбалет!

Я увидела жену Боба, …Дженну… и Мелоди! Я увидела Шэрон среди лиц всех людей, живших в этом городе, …друзей Эдварда с конюшни, …всех, с кем я говорила, пока ходила по домам с психологическими консультациями, …всех, кто помогал нам искать Кэти на Хэллоуин! Я увидела Джоша! Преподавателей из колледжа! И всех ребят из моей группы! Казалось, что весь чертов город собрался здесь! И они все смотрели на Джеймса! Я даже увидела Дональда Дака, учителя Кэти!

И, наконец, я увидела Бена и Анджелу! Бен целился из ружья, а Анджела стояла рядом с Дэнсер, поглаживая ее по боку, вдалеке позади Эдварда, стоявшего на коленях. Как же мне хотелось, чтобы он мог это увидеть!

– Теперь… – осторожно сказал Боб, – Я знаю, что ты из Нью-Йорка, …поэтому раз уж ты умнее всех нас, деревенщин, …может, скажешь мне, …если все эти люди выстрелят, …сколько пуль, по-твоему, попадет в тебя?

Джеймс не сказал ни слова, …и я подумала, что он уже готов замереть и сдаться, но затем он быстро повернул револьвер и с силой приставил его ко лбу Эдварда!

Все, кто стоял поодаль, ждали, …не стреляя, и Джеймс заорал:

– Назад, или я убью его, КЛЯНУСЬ БОГОМ! Даже если вы арестуете меня, я застрелю ЕГО! Он убил мою сестру! И он украл ТЕБЯ!

Последние слова Джеймс крикнул мне. Я лишь сделала шаг или два назад, обнимая Кэти, и ответила:

– Я никогда тебе НЕ ПРИНАДЛЕЖАЛА. Я убила твою ебаную сестру. И я сделала бы это снова.

– Ты пустил по пизде всю мою жизнь, маленький педик-раб! – сейчас Джеймс нервно осмотрелся по сторонам, и проскрежетал зубами:

– Поэтому сейчас я пущу по пизде твою!

Джеймс развернулся и убрал свой револьвер от лица Эдварда, быстро переводя его на нас с Кэти!

– НЕЕЕЕТ! – крикнул Эдвард и отовсюду послышались выстрелы! Я поступила так, как учил меня мой отец, и упала за землю, накрывая собой Кэти, пока вокруг насраздавались звуки выстрелов и эхом разносились крики.

Я даже закрыла глаза, ненавидя то, как напугана я была всем этим шумом.

И затем, так же быстро, как все началось, …все закончилось. Осталась лишь жуткая тишина. Это напугало меня до чертиков. Эдвард мертв? Кэти ранена?

– БЕЛЛА? – услышала я голос Эдварда, в котором слышалось отчаяние, и его руки легли на мою спину, перекатывая меня на бок, – БЕЛЛА, ты в порядке?

Я застыла на секунду, и почувствовала его руки повсюду, он ощупывал меня, чтобы понять – не ранена ли я. Он плакал, и это вывело меня из ступора.

– Я в порядке! Я в порядке, Эдвард! – сказала я, и мне было ненавистно то, что на секунду он подумал, что в меня стреляли. И затем из-под меня раздался голосок Кэти:

– Мы в порядке, ПАП!

И Эдвард крепко обнял нас, сидя рядом с нами на земле, и мы все дрожали и плакали.

– Все закончилось, Белла, …все закончилось! – прорыдал Эдвард, зарываясь лицом в мои руки и в руки своей дочери.

Это звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой, …и пока он плакал, я взглянула через его плечо и увидела, что Джеймс лежит рядом, весь в крови и изрешеченный пулями, словно швейцарский сыр. Маркус с Питером стояли неподалеку и озабоченно смотрели на нас.

Боб жестом показал себе за спину, в сторону холмов, где ждали все жители города. И тут же все вышли из своих укрытий, …с ружьями и револьверами в руках, решительно направляясь вниз, чтобы проверить обстановку, …готовые стрелять снова, если Джеймс подаст хоть один признак жизни.

Боб подошел первым и с грустью взглянул на Джеймса.

– Позор, – кратко прокомментировал он, – Молодой парень.

Но затем он повернулся ко мне и улыбнулся мирной, теплой улыбкой. Он медленно приблизился к нам и присел на корточки, чтобы наши глаза оказались на одном уровне.

– Вы все в норме? – спросил Боб, не желая вмешиваться.

Я начала кивать ему, поняв, что горло сжало, и я не могу говорить, а Эдвард продолжал обнимать нас и плакать.

– БОБ! – Эдвард услышал его голос и протянул ему одну руку, ухитрившись схватить его за рукав на плече.

– Привет, Муравей, – Боб улыбнулся ему, прямо как всегда.

– Ты и правда здешний шериф? – спросил он сквозь рыдания и тяжелые вздохи.

– Да, Эдвард, – Боб впервые назвал его настоящим именем, – Мне жаль, что я не мог рассказать тебе. Но я надеюсь, что ты не подумаешь, что это означает, …что я никогда не был тебе другом по-настоящему. Я всегда им был. С той минуты, как познакомился с тобой, я знал, что ты хороший парень. И ты совсем не такой, как написано в твоих документах. Ты злишься?

Эдвард успокаивался достаточно долго, чтобы покачать головой и сдавленно произнести:

– Нет, Боб, я не злюсь. Спасибо, что присматривал за мной.

– Черт, это было нелегко, – он усмехнулся, глядя на Эдварда, – Исчезающий в подвалах, растворяющийся с вечеринки в день своего рождения! Кому еще могло так посчастливиться?

– Мне, – Эдвард улыбнулся ему в ответ.

– Я знаю, – ответил Боб, почесывая свою голову под шляпой.

– Ну, думаю, фортуна наконец-то повернулась к нам лицом, – сказала я, играя с волосами Кэти.

Эдвард кивнул и позволил еще одной слезинке упасть, когда сказал:

– Определенно. В ту секунду, когда мы приехали сюда.

Питер теперь стоял рядом с нами и сказал:

– Нам нужно отвезти его в больницу. Сейчас же.

– И пропустить все веселье? – пошутил Эдвард.

– Он прав, – Боб кончиками пальцев приподнял подбородок Эдварда, – Ты устроил чертово побоище, парень. Повезло же тебе.

– Ты бы видел другого парня, – Эдвард ухмыльнулся, поднимаясь на ноги, готовый ехать в больницу как можно скорее.

Когда я поднялась на ноги, меня удивило количество народа, окружавшего нас. Здесь толпились все, кого я знала, и все спрашивали, как мы. Джош растолкал толпу и начал кричать:

– РАССТУПИТЕСЬ! ДАЙТЕ ИМ пройти!

– Вот, хорошая идея, Бен! – сказал Джош, и затем я увидела Дэнсер!

Я обняла Джоша и он по-братски поцеловал меня в щеку, а Бен в это время выдерживал одновременные объятья Эдварда и Кэти.

– Забирайся, – Джош помог Эдварду сесть в седло, …затем забралась я, усаживаясь перед Эдвардом, а Кэти подсадили на место передо мной.

– Мы бы ни за что не нашли вас, ребят, если бы не ОНА, – сообщил Боб, стоящий позади нас, – Темно было, хоть глаз выколи. Но я заметил ЕЕ – она светилась, словно ангел, …когда бежала прямо на меня. Она привела нас сюда.

– Хорошая девочка, Дэнсер, – Эдвард обнял меня за талию одной рукой, а другой поласкал Дэнсер по ребрам, – Я люблю тебя, девочка.

– Мы поедем следом за вами, Муравей, – сказал Боб, называя его так, чтобы просто подразнить, – С тобой все будет в порядке, но поторопись.

Боб шлепнул Дэнсер по заду, …и мы галопом помчались вверх по каньону, …навстречу солнцу и малиново-красным небесам. Я даже рассмеялась про себя от того, насколько банально это прозвучало, …но не могла прекратить плакать от чистой радости.

Новый день, …новая жизнь.

Мы вместе. Мы живы! И впереди нас ждет целая жизнь.

Coloring outside the lines. Глава 44 (часть 1)

Глава 44. Цвета.

Часть 1.

От автора: Всем привет!

Прежде всего, я хочу поблагодарить всех вас за то, что были столь добры, за то, что вам нравится то, что я написала в последних двух главах. Порой, я описывала свои идеи, говорила: «упс!», …рвала написанное и писала нечто совершенно отличное от предыдущего, чтобы посмотреть, что из этого получится. Мне хотелось, чтобы финальные битвы получились классными, и старалась изо всех сил, и это такое облегчение – узнать, что всем вам понравилось, как все вышло. Я часто вижу вещи в своей голове, …и пытаюсь претворить их в жизнь на чистом белом экране, …порой я счастлива от того, как все идет, …а порой – нет. Поэтому я благодарна вам больше, чем это можно выразить словами, за все ваши прекрасные отзывы – не только те, что появились к концу, а все, что были с первой главы, …с первой страницы. Я люблю вас и писать для вас – это всегда самое веселое, что я делаю в реальной жизни. Я действительно не хочу контрактов или тучу денег за то, что продам свои истории какому-нибудь издателю, …я счастлива просто делиться ими с вами, ребята. (слез нет, но мое сердце рыдает и рвется на части… я люблю тебя, Winnd! – прим.пер.)

За очень много лет, прошедших с тех пор, как я была ребенком, я полюбила писать: стихи, истории, все, что я чувствую, …и я боялась делиться ими с кем-нибудь, думая, что надо мной посмеются и назовут сумасшедшей. Я больше не ребенок (и даже не большой ребенок), …но должна признать, что мне было страшно впервые размещать свои истории здесь, гадая, что скажут люди. Спасибо за то, что не разбили мне сердце и не сказали, что мои истории – отстой… LOL.

Об одном я вроде как сожалею – мне хотелось, чтобы Маркус с Питером влезли в драку, прямо в тот момент, когда Эдварду больше всего был нужен кто-нибудь. Мне хотелось, чтобы Питер посмотрел Кевину в глаза и сказал: «Я знаю, кто ты. Ты Кевин» и забил бы его до смерти по лицу, используя свои классные приемы каратэ, которые мы видели ранее.

И еще Маркус… Мне хотелось, чтобы он продемонстрировал классные навыки копа, спасая своего маленького белого друга… LOL,… но также мне хотелось, чтобы это выглядело РЕАЛИСТИЧНО. Если бы Питер, Маркус И Эдвард били Кевина одновременно, …это выглядело бы глупо. И даже Кевин не смог бы со всем этим справиться. Также мне хотелось, чтобы ЭДВАРД был тем, кто нанес Кевину последний удар, собственноручно. Ну, и я сделала так, что Кэти помогла ему, …и мне очень нравится то, что она сделала это. С Кэти очень долго обращались как с маленькой слабой жертвой, и мне хотелось, чтобы она нашла в себе храбрость и присоединилась к своему папе в этой битве, насколько это было в ее силах, но чтобы ей не пришлось самой махать кулаками.

Мне всегда хотелось, чтобы шлюхи-призраки помогли Эдварду, с тех пор, как я впервые показала особняк. Я люблю призраков, и позднее вы увидите – почему. И я много месяцев держала в голове всю сцену, в которой весь город неожиданно приходит на помощь нашей маленькой семье. Это вроде как напоминает мне концовки каждого из диснеевских фильмов, где все звери спешат, чтобы сыграть свою роль, помогая герою истории. Также мне хотелось показать, что Эдвард, Кэти и Белла нашли в Каспере свой настоящий дом.

В конце концов, мне нравится, как все обернулось. У меня для вас множество сюрпризов в эпилоге, поэтому я надеюсь, что вы насладитесь ими. Я очень здорово провела время за написанием этого сиквела и снова – спасибо всем вам, ребят, …я действительно не думала, что КВЛ сможет стать достойной второй половиной истории, когда только начинала его писать, но не смогла остановиться. Эдвард продолжал нашептывать мне свою историю. И мне это нравится. Получилось лучше, чем я думала. Поэтому еще раз – спасибо. До скорой встречи в конце последней главы.

Люблю всегда, Winnd

-

От переводчика: Свое заключительное слово я обязательно скажу в конце, после Winnd, а сейчас мне просто хочется вас немного… подразнить. Пока я переводила эту главу (кстати – это первая треть), мне в голову пришла одна мысль – предложить читателям одну банальную, но от этого не менее… интересную вещь. И еще дать послушать одну песню. Но все это потом, а сейчас приготовьте платочки – надеюсь, ни одно сердце не останется равнодушным к эпилогу этой потрясающей истории.

_

BPOV

Думаю, эта стена нравится мне больше всего. Началось все с одной небольшой фотографии, но смотрите, как все пошло. Мои глаза всегда выхватывают тот первый снимок… Эдвард и Кэти в лодке в тот первый раз, когда мы отправились на рыбалку. На Эдварде старая рыбацкая шапка Бена, …а у Кэти на голове смешная кепка с улыбающейся рыбкой. Эдвард искренне улыбается, …а Кэти… не слишком. Она выглядит так, словно собирается убить меня и это всегда вызывает у меня смех, даже сейчас.

Я думаю, это был настоящий первый день нас как семьи. Конечно, мы уже какое-то время жили под одной крышей до этого дня, …но это был первый день, когда мы по-настоящему НАСЛАЖДАЛИСЬ друг другом, …только мы втроем.

И я люблю отводить глаза вправо… прямо к фотографии немного большего размера, на которой лица Чарли и Эдварда, их профили рядом, они вместе рыбачат, …и красный рассвет так прекрасно окрашивает их кожу. Я помню, как ощутила слезы на глазах, когда сделала этот кадр. Само собой, на обоих надеты непохожие друг на друга старые рыбацкие шапки, с приманками и крючками. Двое отцов,… двое мужчин, которых я люблю больше всех на свете.

Я немного опускаю глаза вниз, и на следующем фото Кэти, четырнадцатилетняя, ее рот широко раскрыт, она стоит в лодке Чарли, держит обеими руками удочку, выдергивая из озера приличных размеров форель. Смотрю на брызги воды, застывшие в воздухе вокруг нее, …и на ее непослушные рыжие волосы, … кудри, торчащие во все стороны, … увековеченные на этом фото. Так красиво.

Мне надоело смотреть на снимки с рыбалки, поэтому я поднимаю глаза вверх, почти к самому верху стены. Я не могу сдержать улыбки, которая расплывается на моем лице, когда я вижу фото Эдварда в церкви, одетого в костюм, ухмыляющегося Кэти, которая стоит рядом с ним на коленях, ее ладошки сложены вместе и смотрят в небеса, …она показывает ему, как делать это правильно. Она еще такая маленькая на этом фото. Такая невинная, невзирая на все, через что она прошла.

Эта фотография напоминает мне кое-что, поэтому я ищу глазами снимок, на котором Эдвард в черных солнечных очках, сделанный тогда, когда он ненадолго лишился зрения, сразу после смерти Рейвен, Джеймса и Кевина. Под очками у него на каждом глазу по повязке, и он постоянно носил солнечные очки, чтобы мы с Кэти не слишком расстраивались, словно так мы могли забыть о его повреждении и думали, что он просто «пытается выглядеть клево» или «не хочет, чтобы его узнали поклонники».

Это единственное фото с ним, которое я сделала в тот период, … но на нем запечатлен важный момент. Эдвард прижимается к Кэти и, кажется, что он сейчас раздавит ее в своих крепких объятьях. Но она улыбается, и ее глаза закрыты, словно она рядом с лучшим человеком на Земле (так оно и есть). На фото торт с одной свечой на столе рядом с ними, …Кэти испекла его для Эдварда, сказав, что он заслужил еще один день рождения, лучший, чем тот, настоящий, который был у него в этом году. Она сказала, что одна свеча для единственного желания – чтобы папа снова смог видеть. Она сказала ему, что это все, чего она хочет.

Это Эдвард попросил сделать это фото. И затем фото, рядом с тем… на нем мы трое в черных солнечных очках, стянули их к носу, обнажив верхнюю половину глаз, …и Эдвард улыбается. На этой фотографии Эдвард может видеть! Мы только что вернулись домой из больницы, где к нему окончательно вернулось зрение впервые за шесть недель слепоты. Повязки были сняты и после того, как он моргнул несколько раз,… его губы изогнулись в самой головокружительной улыбке, …и он заявил, что видит нас! Мы втроем десять минут плакали и обнимались, прежде чем врачу удалось усадить Эдварда обратно, чтобы проверить еще кое-что.

Это был великий день, и я по-прежнему дрожу, когда думаю о нем.

Мне бы хотелось иметь несколько фото, запечатлевших, каким храбрым Эдвард был в течение этих недель. Он по-прежнему заботился о Дэнсер, …он продолжал работать на конюшне, …он отказался прекращать жить своей нормальной жизнью из-за того, что у него перед глазами темнота. Всегда было приятно смотреть, как он настаивает на том, что все делать так же, как и раньше, …но он никогда не сдавался. Я уверена – лошади прекрасно провели время во время тех недель со слепым Эдвардом. Псих и Темпер в особенности насладились местью незрячему конюшенному.

К тому времени, как к нему вернулось зрение, он уже в любом случае мастерски научился делать все, будучи слепым. Доктора совсем не были уверены, что его зрение вернется, …они сделали все возможное, …и сказали, что теперь все в божьих руках. У нас с Кэти заняло много времени напомнить ему обо всех случаях, когда Бог помогал ему в жизни. Но он по-прежнему не внимал нашим доводам, и нам было больно видеть, как мало в нем веры.

Я все еще слышала его голос, полный эмоций, ломающийся от слез, когда он увидел нас с Кэти впервые с тех пор, …позже той ночью он сказал мне в постели, что единственное, что пугало его до чертиков – это то, что он никогда больше не увидит моих глаз. Или моего румянца. Или того, как его дочь превратится в женщину.

– Спасибо тебе, Господи, за то, что ты не отнял это у меня, – сказал он в ту ночь сквозь слезы, лежа в моих объятьях, прямо перед тем, как мы неистово занялись любовью. Вот когда я подумала, что он решил дать Богу еще один шанс, …и в следующее воскресенье мы отправились в церковь вместе.

От всех этих воспоминаний глаза у меня снова наполнились слезами, даже сейчас, …так что я вынуждена была отвернуться, …и увидела фото Кэти. Она сидит за рулем и закатывает глаза на Эдварда, сидящего на пассажирском сидении с открытым ртом, потому что в этот момент он читает ей какую-то нотацию, …но я не могу вспомнить, что именно он говорил.

Пальцами он словно указывает ей через лобовое стекло на настоящие машины, …но я точно помню, что он целую неделю не позволял тронуть машину с места, пока учил ее поворачивать ключ зажигания.

Я громко рассмеялась и взглянула на соседнее фото, …на котором маленькая желтая машина Кэти едет по дороге, …а Эдвард преследует ее, …приложив руки ко рту с криками «БУДЬ ОСТОРОЖНА, КЭТИ!», и я все еще слышу его крик, в котором любовь, а не злость.

Это был важный момент для него, …редкая секунда времени, когда он ненадолго отпустил ее. А у нее уже были права, …и она направлялась отпраздновать это со своими друзьями. Ему это не нравилось, …но он разжал свои пальцы и в то утро выпустил ее на волю. Позвольте вам сказать, это был тяжелый денек для МЕНЯ. Каждый раз, когда раздавался звук двигателя, Эдвард подпрыгивал и бежал к окну смотреть.

Это приятно – когда ты родитель и можешь оглянуться назад, почти заставляя свою взрослую дочь снова превратиться в маленькую девочку. Это чувство посетило меня сейчас, когда я с гордостью смотрю на снимки Кэти, занимающейся каратэ. Так много турниров, …наградных лент, …статей. Мне нравится эта газетная статья, висящая здесь, в которой фото Кэти, держащей свой трофей. Заголовок очень крупный и гласит: «Каллен выигрывает чемпионат третий год подряд!».

Это странно. После всего, что Кэти пережила в тот день, когда Кевин с Эдвардом дрались на стеклянном полу, …я очень боялась, что у нее навсегда останется шрам на сердце. Что она всегда будет бояться. Но она удивила нас всех. Она заставила Питера научить ее всем движениям, что он знал, и множеству тех, каких он никогда не делал раньше. Питер начал тренировать ее, а не просто обучать кое-чему. Кэти всегда хотела большего. Больше уроков. Больше движений. Я думаю, что она решила больше не быть слабым маленьким ребенком. Я думаю, все мы знали, что нам никогда больше в жизни не придется драться, …но Кэти все равно не хотела оказаться неподготовленной, представься ей такая возможность. Я никогда не забуду ее голос, который звучал так по-взрослому, …почти как у солдата, когда она сказала мне: «Никто больше и близко не подойдет, чтобы снова причинить боль МОЕЙ семье».

Мне очень нравятся фотографии, на которых с ней Питер и Тао. Да, Тао тоже тренировался и посещал вместе с Кэти каждое занятие. Он также выигрывал награды на некоторых турнирах. Вместе Кэти с Тао были очень опасной парочкой, даже будучи подростками. И было нелегко ухитриться держать Эдварда под контролем во время тех турниров, уж поверьте. Он жаждал крови каждого ребенка на соревнованиях, который осмелился стать соперником его дочери. Однажды ребенок ударил Кэти ногой по лицу, и я чуть не упала с наших сидений, держась за ногу Эдварда, когда он рванул вниз. Потребовалась я, Питер и парочка судей, чтобы не подпустить Эдварда к пятнадцатилетнему подростку!

Выше висят фотографии Кэти и Тао со студенческого бала. Должна признать, что за годы Тао превратился в довольно привлекательного парня, хотя я никогда не говорила этого вслух. Кэти И Эдвард ОБА убили бы меня. Его длинные черные волосы были похожи на шелк, опрятными прядями спускаясь на его белый смокинг, его глаза всегда были очень проникновенны, и в них было что-то волшебное. Что-то глубокое и порой немного грустное, … но мудрое.

И Кэти прекрасно выглядит на этих снимках, ее волосы уложены в высокую прическу, залиты лаком с блестками, …и ее макияж, безупречный и не слишком тяжелый. На ногтях французский маникюр, точно такой же, как и у меня в тот вечер, поскольку в тот вечер я была в распоряжении Элис, и она водила меня в лучшие заведения в городе и за городом, чтобы сделать все это. То платье, прекрасный черно-белый шелковый шедевр, было самым простым делом. Эдварда посылали за ним в Нью-Йорк. Он выбрал его сам. Оно оказалось именно таким, как хотела Кэти. Полагаю, в нем также было что-то от Элис. Ну, …он всегда выбирал идеальные наряды и подходящую обувь. Он одевал меня… много, много раз.

Ничто не могло быть слишком хорошим для его маленькой девочки, …и пока он еще не избаловал ее до безобразия. Я до сих пор не знаю, как ему ЭТО удалось.

И затем мои глаза выхватили фотографии, где Кэти помогает Эдварду на конюшне с Дэнсер. Ах, вот как. Здесь были снимки Кэти верхом на всевозможных лошадях, сделанные в течение нескольких лет, …но моими любимыми были те, где она и Эдвард скачут на Дэнсер. Я обернулась, чтобы посмотреть на самую лучшую фотографию, где Эдвард один верхом на Дэнсер, и Дэнсер стоит на задних копытах, больше не больная и не напуганная, …не хромая и ничем не ограниченная. Она здорова, …идеальна… и прекрасна, …и эта улыбка на лице Эдварда… черт.

А вот выше… посмотрите на эту – Эдвард помогает Дэнсер впервые ожеребиться. На нем его очки, …Боже, он выглядит сексуально в очках! И он очень сосредоточен на том, что делает.

Одетый в свой белый халат ветеринара, …доктор Каллен выглядит действительно невероятно, когда смотришь, как он работает.

Я коснулась пальцами его диплома, висящего в рамке над фото, …и вынуждена была закрыть глаза, вспоминая те вечера, когда Эдварду приходилось учить и ходить на занятия. У меня много таких фото в альбоме, …в течение нескольких лет каждый раз, когда я видела Эдварда, у него была книга либо в руке, либо она лежала перед ним на столе. Он изумлял меня тем, как глубоко погрузился в учебу, …и она никогда не давалась ему без труда. Он даже время от времени проваливал что-нибудь… тест, …экзамен, …но затем десять раз повторял материал, решительно настроенный порвать всех на следующем экзамене! И так и делал! Эдвард закончил колледж вторым в своей группе по успеваемости (в США принята и такая система оценки – прим.пер.). Те фото висят выше, …я считаю, что Эдвард в черной шелковой шапочке и мантии безумно сексуален, не так ли? И мы с ним занялись сексом в ту ночь, как только Кэти уснула.

Здесь Боб, я и Эдвард на его церемонии вручении дипломов. Кэти сделала этот снимок. Боб выглядит так гордо, …но не так гордо, как я, …я крепко целую его в щеку, …обнимая руками, …и Эдвард выглядит таким юным, …полным надежд, …словно у него есть все.

В тот день сбылась его мечта. Он стал врачом. Ветеринаром.

Кстати, о сбывшихся мечтах… Мои глаза перемещаются в центр стены, направо, как и каждый день, …и я вижу себя в белом свадебном платье, …простом белом платье с кружевной отделкой, …со своим женихом, одетым в черный смокинг. Его наряд завершает черная ковбойская шляпа, которая так сексуально – почти полностью прикрывает его зеленые сверкающие глаза.

Солнце за нашими спинами садится за край утеса, который мы нашли вместе, там, где мы праздновали мой день рождения и провели еще несколько счастливых ночей. Там-то мы принесли свои клятвы перед миром. Я люблю все фотографии со свадебной вечеринки, они висят здесь, чуть выше слева.

Эдвард хотел, чтобы подружки невесты были в красном, …и Элис, Роуз, Дженна, Керри и Мелоди отлично выглядели в этом цвете. Эдвард назвал их «красной линией» и тогда я уже знала, что это означает. Он сказал, что на этот раз он находится по нужную от линии сторону и не намерен снова ее пересекать.

И вид парней в смокингах! Джаспер, Эмметт, Маркус, Питер, Джош и Боб – все они выглядели потрясающе! Хотя, было нелегко надеть на Маркуса черную ковбойскую шляпу, как у остальных. Но, в конце концов, он сдался. Еще одна фотография с нами, на которой Маркус улыбается, и сверкают…фальшивые золотые зубы! Эдвард смеялся до упада и снял зубы, чтобы сделать повторный снимок, …но он должен был сохранить копии первого снимка. Эти двое милы до безобразия, словно два подростка. И они до сих пор такие же.

Кэти была моей свидетельницей. Кому еще я могла доверить эту роль? Чарли был шафером Эдварда. Он сказал, что если бы не мой отец, я бы никак не оказалась с ним в самолете, на котором он летел в Каспер. У нас не было бы этой прекрасной жизни, …нашего второго шанса.

И Бен с Анджелой, …они вместе вели меня по проходу, находясь по бокам от меня, …вели меня к человеку, который до этого был женат на их единственной дочери. Я никогда не знала, с каких небес сошли эти двое, …но я навсегда им благодарна. Тем не менее, Чарли забрал меня у них, …с большой любовью поцеловал мою руку… и вложил ее в руку Эдварда, …и он сказал «Я», когда священник спросил, кто выдает эту женщину. Этот момент оказался для меня даже более эмоциональным, потому что Чарли в тот день впервые стоял на своих обеих ногах. Он неделями практиковался в ходьбе с протезом, но не позволял мне смотреть на это до этого дня, когда стоял, улыбаясь в ожидании меня. Было небольшим чудом то, что мой макияж не стек по лицу к тому моменту, как я добралась до Эдварда. И Чарли даже потанцевал со мной в тот вечер на приеме под «Поцелуи бабочки».

И я рассмеялась, когда повернулась к Эдварду, который наблюдал за нами и плакал, пока танцевал со своей маленькой девочкой. Боже, мне нужно будет запасти больше бумажных салфеток, когда Кэти, наконец, выйдет замуж!

Я люблю это фото, где мы с Эдвардом у нашего дерева, где под вырезанными на стволе словами «Эдвард и Белла» мы вырезаем слова «Мистер и миссис Каллен». И Эдвард прикусывает свою нижнюю губу, пока вырезает… черт!

Мы до сих пор постоянно туда ходим. Это наше место, и всегда им будет. Мне бы хотелось, чтобы в один прекрасный день наши тела оказались там, после того, как мы умрем. Или, может быть, Кэти развеет пепел над нашим утесом. Мне бы этого хотелось.

Мы поженились не сразу после смерти Кевина, Джеймса и Рейвен. Эдвард заставил нас всех выждать, когда он станет «достоин меня». Это случилось после суда, после того, как он стал ветеринаром, …после того, как я стала настоящим доктором Беллой, …я ждала несколько лет, …и это точно стоило моих ожиданий.

Я всегда на минутку задерживаюсь, чтобы взглянуть на оправленные в рамки статьи и программки со школьных спектаклей Кэти. Она МНОГО ВРЕМЕНИ преследовала свою мечту играть, во время обучения в старших классах, получая превосходные отзывы о своих выступлениях. Она всегда заставляла нас с Эдвардом плакать, на каждой пьесе, в которой она играла. Она начинала с маленьких ролей… и добралась до главных. У нас перехватывало дыхание от некоторых ролей, которые она играла.

Эдварда уговорили на то, что однажды она поедет в Голливуд и встанет в один ряд с Мерил Стрип и Робертом де Ниро. Мы знали, что она очень талантлива, но Эдварда мучила мысль, что она выбрала для себя такую жизнь. Что это даст ей? Ее душа, ее сердце, …он сам жил среди подобных «акул» долгое время, …и ненавидел мысль, что Кэти придется плавать с ними в одной воде.

Я точно не знаю – что случилось, но… прямо как и он, …Кэти решила, что не хочет быть знаменитой, …она не хотела быть «звездой». Она любила играть, …но не могла представить себя в этой жизни.

Кэти на школьном выпускном вечере была в белом, цвете школы, поскольку призраки в этом городе были особо почитаемыми персонами. Даже школьная футбольная команда называлась «Призраки Каспера». Все было идеально, …с длинными рыжими волосами… она выглядела потрясающе и очень ярко, …и Эдвард в тот день даже не скрывал слез. Каждый момент, который был связан с Кэти, являлся для Эдварда мечтой, ставшей явью. Я думаю, что когда-то он убедил себя, что он не увидит всех этих моментов.

И Тао, мальчик, который даже не говорил по-английски, …был лучшим выпускником! В старшей школе он перепрыгнул через НЕСКОЛЬКО КЛАССОВ, потому что уровень его знаний был гораздо выше, чем у остальных! (Но лично я думаю, что ему просто хотелось ходить на уроки с Кэти и получать диплом вместе с ней).

Он говорил так разумно и с такой страстью, …что было даже ЗАБАВНО слушать его речь! (по традиции, лучший выпускник школы говорит прощальную речь во время церемонии вручения – прим.пер.) И он поблагодарил Эдварда за то, что тот учил его… и его друзей, когда он был ребенком. Он поблагодарил своих родителей, Дженну и Маркуса, за все, что есть у него в жизни. Он говорил обо всей любви, что они демонстрировали ему, … и говорил о том, как это прекрасно – что белая женщина, афроамериканец и японский мальчик могут жить вместе как одна семья, …он хотел, чтобы все в мире были похожи на его родителей, …и тогда в мире не существовало бы расовых проблем.

Прямо над этими фото висят фото со свадьбы Маркуса и Дженны, на которой Эдвард был шафером, фотографии в рамке, где Маркус с Тао улыбаются, держа перед камерой документы об усыновлении. Эти фотографии сделал Эдвард.

Дженна ждала, когда Тао будет готов попросить называть ее мамой, …и на следующий год это случилось, …и ее официально вписали в эти документы.

Кажется, Дженна научилась такой важной вещи, как ждать, пока тебя попросят,…а не принуждать, …ждать, пока чье-то сердце не будет готово принять тебя внутрь. Мне интересно – кто ее этому научил.

Питер сотворил чудо с Дженной, …со мной и Эдвардом, …а также с многими-многими другими. Он снова стал одним из самых востребованных психотерапевтов в регионе.

И я рассматриваю не только свои собственные фотографии, но также очень люблю смотреть на эти фото слева.

Мы с Питером держим табличку – знак, который украшает дверь в наш офис – на двери дома Питера, гласящий: «Доктор Питер Фачинелли и доктор Белла Каллен», и у нас на головах огромные шляпы как у Сумасшедшего Шляпника (персонаж «Алисы в Стране чудес» – прим.пер.), …а поверх обеих шляп приколота большая надпись «ПАРТНЕРЫ!».

Эдвард сделал эту надпись и сделал эти снимки. Он израсходовал пять катушек фотопленки в тот день, …и был сфотографирован каждый дюйм моего офиса, …и да, табличка с надписью «Доктор Белла» висит на моей двери, и ВСЕГДА будет висеть, так же, как и табличка Эдварда, которую я сделала для него, висит на двери его офиса. Эдвард хотел, чтобы его офис был у нас дома. Он терпеть не мог уезжать далеко от дома.

Мои глаза движутся выше, выхватывают снимки танцующих Бена и Анджелы на вечеринке в честь тридцатилетия их свадьбы, и рядом висит статья, которая гласит: «Ice Cream, You Scream» празднует десятую годовщину».

Также здесь висит меню ресторана Джимми Чена, в которое Эдвард влюбился, как только увидел его, …прямо рядом с фото разодетого Маркуса на открытии его второго ресторана, который был ему не очень-то и нужен. Маркуса всегда можно было найти в ресторане Джимми Чена, где он готовил какое-нибудь свое новое творение, само собой, ежесекундно матерясь как матрос.

Но Маркус больше не был аутсайдером. Он являлся видным представителем общины. Он тренировал школьную футбольную команду! Он каждый год жертвовал школе средства. Он открыл в Каспере программу «Большой брат»! (кажется, когда-то давно я объясняла что это, но тем не менее повторюсь – социальная программа по поддержке «трудных» подростков, беспризорных, сирот – прим.пер.) Он дважды в неделю давал кулинарные уроки! Люди любили и уважали его, …и не просили его измениться. Его грязный рот все находили забавным, …конечно, за исключением случаев, когда он ходил в церковь.

О, а выше висит очень важная фотография и статья, которая недавно украшала первую страницу «Нью-Йорк Таймс» (одна из самых влиятельных газет в мире – прим.пер.).

«НЕВИНОВЕН» – гласит простой заголовок. Под статьей фото нас с Эдвардом, обнимающихся, плачущих от счастья после оглашения вердикта суда. В следующую секунду нас обнимали Бен с Анджелой.

Судебный процесс был долгим и трудным. Эдвард за трибуной для дачи показаний, отвечающий на град вопросов прокурора… У меня болело сердце, пока он в течение многих дней рассказывал жюри присяжных всю историю, пока люди, сидящие на переднем ряду делали его наброски, (в США существует практика зарисовки хода судебного процесса, если он является закрытым – т.е. во время слушания в зал не допускается широкая общественность, а присутствуют лишь заинтересованные лица – прим.пер.) … пока репортеры второпях записывали за ним каждую деталь его прошлой жизни. Я так боялась, что он сломается.

Но Эдвард не сломался. Он оставался сильным. Он был честен, и жюри видело это. Они поверили ему, слава Богу.

Самая страшная часть процесса пришлась почти на самый конец, когда отец Виктории, огромный мафиози, очень похожий на Джона Готти (один из бывших лидеров семьи Гамбино – преступной мафиозной группировки, действующей в Нью-Йорке с начала ХХ века до настоящего времени – мафия бессмертна… LOL – прим.пер.), направился к нам прямо в зале суда. У меня в жилах застыла кровь, но Эдвард стоял на месте и даже не дрогнул. Он толкнул меня к себе за спину и ждал, даже не моргая, подходящего к нему мужчину.

И тот сказал Эдварду с улыбкой:

– Ты не должен бояться, парень. Ты не заслуживаешь времени, которое я потрачу на то, чтобы ударить тебя. Игрушки Виктории никогда не интересовали меня и никогда не будут интересовать.

Поначалу я оскорбилась и чуть не оторвала этому парню голову, но затем он поднял руки вверх и сказал:

– Эй, не обижайся. Я лишь говорю тебе – живи своей жизнью. У тебя не будет проблем в МОЕМ лице.

И мы больше никогда его не видели. Позднее до нас дошли слухи, что он даже дал слово, что все, кто причинил нам вред, заплатят ЕМУ за это. Странно.

Позднее я услышала, что над ним смеялись, что вся эта история про то, что Виктория занималась сексом с рабами, была помехой для ее отца и его коллег. Я думаю, что если бы он причинил боль Эдварду, это выглядело бы еще более смехотворным, чем то, что он по-настоящему позаботился о «зверушке» своей дочери. И, в конце концов, я не думаю, что он вообще заботился о Виктории ИЛИ Джеймсе, даже когда они были детьми. Что, вероятно, объясняет многое относительно того, почему они преследовали нас с Эдвардом – они искали любовь.

И те бесполезные судебные исполнители – они появились в больнице в тот день, после того как жители города спасли нас, …злые оттого, что даже не знали, где мы и что произошло в тот день! Эдвард блестяще послал их, прямо из койки, где лежал с повязками на глазах, сказав, что не нуждается в их услугах и что вся защита, которая ему нужна, сейчас находится здесь. Они хотели перевезти нас, но Эдвард сказал им идти трахать самих себя. Я бы не смогла сказать лучше.

– Мы дома, здесь и останемся, – сказал он с полной убежденностью, и нас с Кэти это сильно растрогало. Мы были согласны с каждым его словом.

После суда, когда мы вернулись в Каспер, мы знали, что нам предстоят долгие объяснения с народом, … извинения и правдивые рассказы, …и мы беспокоились о том, что они нам скажут, …и не захотят ли, чтобы мы уехали из Каспера?

Нам не пришлось слишком беспокоиться. Эти фото говорят об этом. Когда мы вышли из самолета, первое, что мы увидели – это гигантский плакат, на котором большими красными буквами было написано: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ, СЕМЬЯ КАЛЛЕН!».

Маркус с Питером держали этот плакат, и весь город стоял рядом и аплодировал нам, дожидаясь своей очереди обнять нас и сказать «добро пожаловать обратно». Я громко зарыдала, когда Питер обнял Эдварда и впервые назвал его настоящим именем, сказав: «Мы скучали по тебе, Эдвард». И затем он обнял нас с Кэти и сказал: «По вам тоже, Белла… и Кэти».

Здесь в рамке целая статья… Маркус, Питер и Боб стоят у трибуны и говорят с жителями города – это было, пока в Нью-Йорке длился судебный процесс. Эти трое рассказали всю историю остальным жителям, …они рассказали, что произошло, и о нашей роли в этой истории, …и прежде чем они закончили рассказ, весь город решил, что мы своего рода герои или что-то в этом духе, …мы даже не рассчитывали на ТАКОЕ, …мы просто хотели вернуться домой. И быть самими собой.

И они дали нам такую возможность. И нас ни разу больше не назвали Энтони Мейсеном или Мэри Браун, …хотя Боб по-прежнему постоянно звал Эдварда «МУРАВЬЕМ». Его маленький рыжий муравей, как бы он сказал.

Мне очень нравится заголовок статьи, висящей справа, из газеты «Каспер Кроникл». Он просто гласит: «КАЛЛЕНЫ НАКОНЕЦ-ТО ВОЗВРАЩАЮТСЯ ДОМОЙ!».

В ту пору я еще не носила фамилию Каллен, но меня включили в их число, …они все считали меня Каллен. Мне это нравилось.

Другие фото здесь – любимые у Эдварда. Вот крошечный белый жеребенок по кличке Крошка Танцор. Это первый малыш Дэнсер, которого Эдвард принимал здесь, за стенкой. Отцом жеребенка был Псих, и это был веселый день, когда Эдвард убедился в этом. Позвольте просто сказать, …что мне было страшно за Психа, когда Эдвард в то утро отправился по его душу на конюшню.

Крошка Танцор – это просто нечто! У Эдварда всегда была с Дэнсер особая связь, но рядом с Крошкой Танцором он снова становился ребенком, которого я люблю. Крошка Танцор играл с Эдвардом, а также со мной и Кэти так, словно мы тоже лошади. Однажды Эдвард встал на четвереньки и взял в рот морковку, и они с Крошкой Танцором стали перетягивать ее друг у друга! Он был невинной маленькой лошадкой и ничего не боялся, …он доверял почти всем, …и даже ухитрялся усмирять своего отца, Психа.

У него было все, что было бы у Дэнсер, …если бы на ее долю не выпало столько боли и страданий, …и в свете этого это напоминало ее второе рождение, …и давало новую возможность в лице ее сыночка. Эдвард делал все, чтобы Крошка Дэнсер никогда ни в чем не нуждался, …чтобы никогда ничего не боялся, …он был любим, так же, как и его мать, …и Эдвард поклялся мне, что ничто и никогда не причинит вреда этим лошадям, пока он дышит.

Эдвард – ковбой, …и я до сих пор не могу в это поверить! Тот нью-йоркский парень, которого я знала, …он был такой клевый и самоуверенный, …но я знаю, что теперь он больше похож на себя самого и более счастлив, находясь в шкуре ковбоя Эдварда. Кто бы мог подумать!

Ну, …полагаю, что Чарли знал. Мы узнали, что это он сказал судебным исполнителям, что нас следует отправить куда-нибудь, где чистый воздух и солнечно, …куда-нибудь в сельскую местность, …куда-нибудь, где есть лошади. Оказывается, что когда Чарли был ребенком, у него были определенные проблемы – его отправляли в летний лагерь, где он работал с лошадьми, …пару лет он отправлял и меня туда, и я ненавидела это, …но это принесло ему огромную пользу – это изменило его, и он дослужился до шефа полиции. Спасибо тебе, папа. Это была хорошая идея.

Посмотрите на это фото – Керри в своем красном платье… выпускается из школы! На Эдварде костюм, он обнимает ее, и она прижимается щекой к его щеке! Керри держит в руке маленького ангела с картой, которого она сделала для нас, когда вернулась к своей семье. Потерянный ангел, …или, я бы сказала… найденный. Только теперь на нем шапочка выпускника, которую Эдвард приклеил к его головке «суперклеем».

Они оба выглядят такими счастливыми, …и Эдвард так горд! Она пригласила всех нас на церемонию вручения дипломов, и Эдвард сломя голову упаковывал вещи, чтобы поехать к ней. Мы все поддерживали связь с тех пор, как она вошла в нашу жизнь, …и много раз она писала длинные письма Эдварду, изливая в них свою боль и печаль. Я была очень горда тем, что Эдварду однажды представился удобный случай завести свою ужасную тетрадь, и теперь он мог написать ей ответ, поделиться своими знаниями и дать совет, …чтобы она ни за что не вернулась в тот мир, где он ее нашел.

Керри была первым ангелом, которого спас Эдвард, …но не последним.

Я быстро отыскиваю глазами фотографии перестроенного особняка. Вот на этом снимке Эдвард, Бен, Боб, Джаспер, Эмметт, Питер и Маркус, …все прибивают балки, …заново отстраивая пустой публичный дом, …каждый его дюйм, …мы все внесли вклад в эту стройку, …каждый помог – я, Кэти, Шэрон, Дженна, Элис, Розали, …Джош и все ребята из колледжа, которые хотели заработать дополнительные бонусы для чего-нибудь, …а Дональд Дак даже покрасил и декорировал дом!

В то время я думала, что Элис убьет его за то, что он взял на себя большую часть этой работы, но, к счастью, она сдержалась и обнаружила, что существуют такие классные занятия, как работа молотком, дрелью и пилой! У меня полно таких фото в альбоме, и каждая из них бесценна! Я думаю, что именно тогда Элис с Джаспером и Эмметт с Розали действительно узнали друг друга заново, …они по-настоящему сблизились, пока перестраивали дом. Каждый раз, когда я видела Элис, она спокойно помогала Джасперу с чем-нибудь, …и то же самое происходило у Розали с Эмметтом. Полагаю, тут имел место любовный марафон. Все получают второй шанс.

Да, город Каспер сделал нам прекрасный подарок, когда мы вернулись из Нью-Йорка: совершенно особенный дом, который мы нашли и где в последний раз видели Кевина, Рейвен и Джеймса. Боб убедил городской совет отдать нам весь дом, поскольку все равно никто больше на него не претендовал.

Эдварду представилась возможность поработать над ним. Он начал в одиночку, помогали ему только мы с Кэти, …а на следующий день появились Питер, Боб и Маркус, засучили рукава и спросили что делать, …а затем, …мало-помалу люди стали приходить и помогали нам восстанавливать дом в его былом великолепии. Многие спрашивали у Эдварда, что он планирует сделать с этим домом, …станем ли мы здесь жить? Или он продаст его? Он лишь усмехался и отвечал: «Увидите».

И мы увидели. Я знала, что Эдвард ни за что не захотел бы жить в таком огромном доме – нас было всего трое – он, я и Кэти, …и особняки напоминали ему о его детстве – одиноком приукрашенном мире. Он больше не любил особняки, и это было для меня большим облегчением, потому что я тоже их не любила. И не могла себе представить, как буду УБИРАТЬ весь этот дом!

То, что он задумал, привело меня в абсолютный восторг, … и когда дом, наконец, был закончен, в газете появилась очередная статья под заголовком «ДОМ ПОТЕРЯННЫХ АНГЕЛОВ ПОСТРОЕН!».

А ниже еще одна строка, цитата Эдварда: «МЕСТО И ГОЛОС ДЛЯ ТЕХ, КОГО НИКТО НЕ СЛЫШИТ»

А на этом фото мы с Эдвардом перед особняком и улыбаемся, обнимая друг друга.

– Мам! – зовет меня Кэти, а затем вспоминает и шепчет:

– Мам?

Я очень тихо отвечаю:

– Поднимайся сюда, Кэти.

Я поворачиваюсь и вижу ее, …такую взрослую, …улыбающуюся мне.

– Он еще спит? – спрашивает она, искоса глядя на его маленькое личико, пока я покачиваю бедрами, танцуя со своим маленьким мужчиной.

Я молчаливо киваю ей, с улыбкойглядя на его милые длинные реснички, под которыми прячутся его сверкающие зеленые глазки, …с обожанием наблюдая, как он недовольно морщит во сне свои полные губки, …он ПРОСТО КОПИЯ своего отца. Он с каждым днем все больше и больше становится похожим на Эдварда, и никто из нас не изменит этого. Сейчас ему почти два.

Я поднимаю глаза вверх и вижу фото, на котором я глубоко беременна, …стою сбоку и с улыбкой смотрю на лицо Эдварда, стоящего на коленях у моих ног. Он с большим благоговением и любовью целует мой явно выпирающий живот, а его длинные тонкие пальцы поглаживают его сбоку с большой заботой и нежностью. У меня глаза на мокром месте каждый раз, когда я просто вспоминаю о том, как был сделан этот снимок, …и я улыбаюсь, когда смотрю на фото, на котором Кэти, подросток, держит Эдварда младшего, младенца, у которого на лысой головке единственная прядка рыжих волос прямо на макушке. Мы с Эдвардом стоим по бокам и держим плакат, который гласит: «ЭТО МАЛЬЧИК!».

Вот еще одно фото, на нем Эдвард с малышом и все парни. Боб, Маркус, Питер, Бен, Чарли, Джаспер, Эмметт, … и у каждого во рту по незажженной сигаре. Придурки.

Все ждут меня под лестницей. Нас ждет большой вечер, и я с нетерпением жду начала.

Я прошу у Кэти еще две минуты, она кивает и сбегает по лестнице вниз. Да, теперь у нас есть лестница. Это дом, в котором мы жили, …но теперь он стал немного больше. Мы превратили его в тот, о котором мечтали,… мы сделали это все вместе. Таня по-прежнему смотрит на нас с рисунка, …она очень хорошо заботилась о нас все эти годы.

Когда бы я ни проходила по этому коридору и ни смотрела на все эти фото, я осознаю, что постороннему человеку, если бы он взглянул на все эти «звездные» воспоминания, …показалось бы, что мы живем идеальной жизнью, …и что в нашей жизни нет ни боли, ни проблем.

Господи, это СОВЕРШЕННО не так!

Я слышу эхо криков Эдварда в каждой комнате этого дома, …он кричит на меня, а я кричу на него в ответ.

– Может, я просто СЛИШКОМ ТУП, чтобы быть ветеринаром! И, может, я слишком туп, чтобы быть ТВОИМ! – крикнул он однажды, после того, как смел книги со стола, когда завалил один очень сложный тест.

– Ты НЕ тупой, ты просто его не сдал! – помню, крикнула я ему в ответ, – Иногда это нормально – ошибаться, никто не просит тебя быть ИДЕАЛЬНЫМ!

И через долю секунды я обнимала его, пока он молчаливо плакал, а я говорила ему нежно: «Знаешь, ошибаться иногда – очень важно. Мы многому учимся и на собственных ошибках, а не только на собственных успехах. Если бы всем и всегда сопутствовала удача, жизнь была бы очень скучной. Важно… не дать этому остановить себя. Ты продолжаешь попытки. Ты снова на коне».

В этих стенах Эдвард плакал, кричал и смеялся множество раз, …точно так же, как и я, …и как Кэти. Я вижу и слышу все хорошее, …а порой вспоминаю и плохое, когда смотрю в каждую комнату, особенно поздно ночью, когда проверяю ребенка. Я больше никогда не сплю свою ночь напролет. Я всегда должна проверить детей, …даже Кэти.

Да, среди всех этих фото есть идеальные моменты, но на этой дороге много ухабов. Питер бывал здесь с нами, это место стало ему почти вторым домом. Он консультировал нас, …вставал между нами, когда мы выясняли отношения, …и всегда тихо исчезал, когда мы заканчивали ругаться и, прильнув друг к другу, компенсировали ссору так, как умели только мы.

Эдвард учился стоять лицом к лицу со своим гневом, …выпуская его и говоря о нем, …не теряя над ним контроля. А я все еще учусь быть хорошей матерью, …женой… и другом. У нас не все идеально получается, у нас обоих. Но мы становимся лучше с каждым днем. Мы любим друг друга и никогда не забываем об этом, что бы ни случилось. Мы знаем, что нам всем повезло, что мы есть друг у друга, …и я очень этому рада. Кевин, Виктория, …Рейвен… сейчас в прошлом. Мы можем никогда полностью не забыть о них, но после нескольких лет упорной работы с Питером, …воспоминания больше не терзают Эдварда, …больше нет. Сейчас он действительно свободен. Мы все свободны.

И мы пережили подростковые годы с Кэти, в которые случалось много веселого, …нет.

Вы бы никогда не поняли этого по фотографиям Кэти с церемонии вручения дипломов, где все стоят с дурацкими улыбками на лицах (включая Бена и Анджелу), но Кэти была ОЧЕНЬ трудным подростком. Глубоко внутри она всегда была хорошим ребенком, …у нее никогда не было серьезных проблем, таких как наркотики или секс, …но много раз я всерьез помышляла о том, чтобы обменять ее на милого спокойного бигля (порода охотничьих собак – прим.пер.). Она такая же горлопанка, как и ее отец.

Очень много раз в этом доме Эдвард вцеплялся себе в волосы, сомневаясь в том, что он хороший отец, …спрашивая меня, правильно ли он поступил. Просто чудо, что он не облысел.

Но мы с Эдвардом держались друг друга как родители, и много говорили о том, как хотим ее растить. Мы и спорили много, но всегда находили компромисс, …всегда находили выход. И я думаю, что мы проделали отличную работу. Кэти – добрая, милая девушка. Умная, нежная, понимающая, …ее все любят. Но она как ее отец, и тоже очень упряма. Порой они «скрещивают рога» по важному поводу, а порой – из-за ерунды, …и тогда мне приходится быть посредником. Она всегда старается вырасти и улететь, …а для Эдварда она все еще маленькая, и он пытается не выпустить ее из рук.

Я чувствую большую гордость за всю работу, которую мы проделали «за кулисами» каждой из этих фотографий. Мы трудились до пота и крови, чтобы стать семьей, которая изображена на следующем фото в рамке – улыбающиеся люди, которым нет дела ни до чего на свете. Мы заслужили каждую их этих фотографий, это точно.

И затем мои глаза опускаются на фото, на котором Эдвард, Кэти и я смотрим на горящий блокнот, … «Ебучий дневник». Это тот день, ради которого Эдвард усердно трудился, …день, в который он навсегда отпустил те двенадцать часов с сэром Кевином. Это был не только его момент, …он разделил его с нами. В тот день он прочитал нам его полностью,… Кэти уже была достаточно взрослой и была готова услышать, как ее отец читает это вслух, в первый и последний раз, прежде чем пламя навсегда поглотит его.

Он, наконец, рассказал Кэти все, …когда она достаточно повзрослела, …он ничего от нее не утаил, …не после того, как она услышала все те вещи, что говорил в тот день Кевин, …но она до сих пор не отвернулась от него. Он объяснил ей то, что было можно объяснить тогда, …но все кровавые подробности о тех шести годах, проведенных с Викторией, …должны были подождать. Много лет.

И когда это время пришло, Эдвард достойно встретил его. Он рассказал ей все. Он ответил на все ее вопросы. И она плакала, …и качала Эдварда в объятьях, словно он был ребенком, а она – родителем, …мы вместе прижимались друг к другу, …и после этого стали еще сильнее. Все, что Кэти поняла – это его любовь к ней, …что он продал себя, чтобы купить ей новую жизнь, …а затем она увидела что-то большее внутри меня, … и обняла со словами, что я спасла ее папе жизнь, …что я снова сделала ее семью целой, … и что это могла сделать только я.

Coloring outside the lines. Глава 44 (часть 2)

Глава 44. Цвета.

Часть 2.

BPOV

Как я и сказала, Кэти – совершенно особенная, и это лишь один тому пример.

Я изумляюсь каждый раз, когда смотрю на эти фотографии. Каждый раз я думаю о том, какой была бы наша жизнь сейчас, …если бы я следовала всем правилам, если бы, как хорошая маленькая девочка осталась в Форксе, или сидела взаперти в своей квартире в Нью-Йорке, …я могла бы даже НЕ УЗНАТЬ Эдварда Каллена. У меня не было бы Кэти, …Питера, …Маркуса, …Боба, Джаспера или Эмметта, …Керри, …Эдварда-младшего.

Мы раскрасили за линиями… (вот и настал тот миг, когда я говорю вам, что эта история изначально была названа не совсем верно – «coloring outside the lines» – это (не в обиду прежнему переводчику) «раскрашивая(вание) за линиями» но к моменту, когда я начала его переводить, прежнее название прочно устаканилось, и, из уважения к читателям, было решено оставить все как есть – прим.пер.) я добавила своего желтого, зеленого и синего к цветам Эдварда – красному, оранжевому и черному, …все, кого мы знали, говорили нам не смешивать, …говорили, что это грешно – делать так, …что это будет ошибкой.

Но мы ничего не смогли с собой поделать. Мы все равно сделали это. Нас слишком притягивал жар друг друга, и мы потерпели совместное крушение, правильно это было или нет, и наши цвета полиняли друг в друга без прощения и извинений.

Красный выгорел и превратился в малиновый, …в «бургунди» и темно-красный, …каштановый, …коралловый, …цвет фуксии и темно-бордовый, …рубиновый, …терракотовый, …цвет «сангрии».

Желтый расплавился до янтарного, … до цвета ирисок, … стал желтым кобальтом и утренним туманом, … стал цвета шафрана и бархатцев.

Я смотрю на всех этих людей в нашей жизни, …людей, без которых сейчас мы не смогли бы жить, …и вижу все эти смешанные цвета, которые сплываются вместе. Цвета, которых не было, не должно было быть, и которых никогда бы не стало, если бы мы не нарушили несколько правил. Я вижу бирюзовый, …я вижу сапфировый, …я вижу сиреневый, …я вижу нефритовый.

И мне радостно видеть такой нашу жизнь. Порой я прихожу в этот холл в 3:13 ночи, когда Эдди-младший не хочет засыпать, …и вижу множество очаровательных цветов, когда одна жизнь смешивается и пересекается с другой жизнью, …и я чувствую огорчение за людей, которые попали в ловушку в своих маленьких клетках исходного красного, синего или зеленого цветов. Людей, которые никогда не узнают изумрудного, …алого… индиго.

Я содрогаюсь при мысли, что однажды была одной из них, …я боялась выглянуть за пределы своего мирка и узнать, что может быть большее, …намного большее.

И тогда этот ангел упал в мою жизнь, …тот, кто нуждался во мне так же сильно, как и я нуждалась в нем, …и он взял меня за руку и привел сюда. Я бы сделала все это снова, даже зная, через какую боль нам предстоит пройти и в каких сражениях одержать победу, …оно, НЕСОМНЕННО, стоило всего этого.

Я бы ни за что теперь не вернулась в мир простых исходных цветов, там, где красный остается красным, а синий – синим. Это было бы все равно, что жить, не различая цветов. Это был бы серый мир, мир бледный и скучный. И для меня это было бы хуже смерти.

Время класть своего сына в кроватку, и я целую его, нежнее перышка касаясь губами его щеки, и шепчу: «Я люблю тебя, маленький Эдвард».

В одном я уверена. Чему-либо или кому-либо, кто попытается причинить боль ЭТОМУ Эдварду, ЧЕРТОВСКИ не поздоровится! Однажды я прочла цитату: «Нет на Земле большей сучки, чем мать, защищающая своих детей». И это, черт возьми, верно.

Эдвард-младший слегка вздрагивает, когда я укрываю его любимым плюшевым одеялом, …темно-красным, со счастливым слоником, вышитым в уголке, …и задерживаю дыхание. Он спит. Наконец-то. И сейчас я могу на цыпочках спуститься по лестнице и присоединиться к остальным. Но сначала я прямым ходом направляюсь в офис доктора Каллена на первом этаже. Я не виделась с прекрасным ветеринаром целый день, и я безумно скучаю по нему. В этом вопросе мало что изменилось за последние десять лет.

Я негромко стучу в дверь доктора Каллена и надеюсь, что прямо сейчас там больше никого нет.

– Да? – его глубокий голос – чистый бархат, я чувствую, как мой рот раскрывается, и он добавляет:

– Входите.

И я открываю дверь, …едва в состоянии дождаться, когда смогу полюбоваться на очень сексуального врача, находящегося внутри.

Он совершенно один, поэтому я закрываю за собой дверь и запираю ее, даря ему взгляд, говорящий, что он в опасности. Он ухмыляется мне в ответ и опускает ниже свои восхитительные очки, чтобы лучше видеть мое лицо, пока я смотрю на него.

Закрыв толстую книгу, которую он читал до моего прихода, он обратил на меня все свое внимание.

– Здравствуйте, – поприветствовал он меня так, словно мы видимся впервые, …и встал из-за стола, все еще одетый в свой голубой медицинский костюм и белый халат. Он медленно подошел ко мне и спросил:

– Могу я помочь Вам, мисс?

– Мне нужен врач, – сказала я просто.

– Да? – он ухмыльнулся шире, засовывая руки в карманы, – Что у Вас за проблема… я имею в виду,… где болит?

Он навис надо мной, …и наши носы были так близко, …что я ощутила его мятное дыхание и захотела попробовать его на вкус.

– Везде, – ответила я, медленно снимая с него очки, аккуратно сложила руки вместе, делая вид, что могу расхныкаться в любой момент, и покосилась на него из-под ресниц, …играя роль невинной девочки, которую он так любит.

– Ну, у меня может получиться помочь Вам…, – сказал он, осматривая меня с более близкого расстояния, – Но может и не получиться, …я знаю только, как ухаживать за животными.

И тогда я перешла в наступление. Я крепко схватила его за волосы на затылке и заставила посмотреть в свои глаза, а затем почти прорычала:

– Я И ЕСТЬ… животное.

Это все, что потребовалось. Мы целовались как подростки и ощупывали друг друга так, словно не вделись два года. Мы должны пользоваться такой возможностью, когда можем. С двухлетним ребенком в доме у нас не так много времени по ночам на занятие любовью.

Я громко простонала, когда Эдвард грубо дернул за мою блузку, расстегивая пуговицы, …и я чуть не рассмеялась, когда он простонал и сказал:

– О БОЖЕ! Новый лифчик! Блять, сексуально! Я люблюююююююю черное кружево!

– Заткнись и сорви его с меня зубами, – бросила я вызов, и Эдвард уложил меня на смотровой стол, зарываясь лицом в мою наполовину распахнутую блузку.

И в этот момент пропищал интерком, и мы оба застыли на месте, словно нас поймали на том, что мы занимаемся чем-то дурным.

Позвольте мне поделиться с вами маленьким секретом. Я ненавижу интерком.

– Пап! – раздался голос Кэти, – Я знаю, чем вы двое там занимаетесь. Когда вы уже выйдете сюда? Я хочу это увидеть!

Интерком резко замолчал, и Эдвард взглянул на меня с усмешкой.

– Она знает, чем мы здесь занимаемся? – спросил Эдвард, – Откуда ОНА знает?

– Ей всего-то двадцать лет, не беспокойся, она и понятия не имеет, – подразнила я его в ответ, – Но она права. Наверное, все ждут нас. Это невежливо. Может, нам следует пойти?

– Нет, – Эдвард снова метнулся к моей ложбинке, – Я хочу поиграть в доктора с ТОБОЙ.

Я завизжала и рассмеялась, обернув ноги вокруг его идеальной маленькой задницы, когда его зубы встретились с чашечкой моего лифчика. И я услышала его рычание… блять! Чем старше этот мужчина становится, тем он сексуальнее. Это нечестно.

Через минуту-другую мы успокоились и поправили друг на друге одежду и прически, чтобы выйти в гостиную, где нас ждали люди. Но Господи, остановиться было нелегко.

Самым первым, кого мы увидели прямо за дверью офиса Эдварда, был Эмметт, …он стоял, сложив руки, и ухмылялся нам словно кот, проглотивший канарейку. Я почувствовала, как щеки стали горячими, когда Эдвард заговорил.

– Чему, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ты улыбаешься? – раздраженно высмеял его Эдвард.

– Тебе может захотеться стереть пятна от помады, братан, – Эмметт схватил Эдварда за подбородок и развернул его лицо влево, показывая на небольшое пятнышко моего блеска для губ.

Эдвард вырвался и вытер челюсть, на которой преступно виднелись следы моего блеска для губ, в то время как Эмметт сменил тему.

– Где Фредди? – спросил он у меня.

– Его зовут НЕ Фредди, ЭММЕТТ! – низким голосом проворчала я, бросая на него строгий взгляд. – Прекрати его так называть. И он спит. Где еще он может быть? По твоему, он подсчитывает налоги («doing taxes» – букв. «подсчитывать налоги» в данном случае означает прикрытие для занятий сексом, когда родители говорят маленькому ребенку: «Не заходи к нам в комнату, сынок, мы будем подсчитывать налоги»; передаю буквальное значение лишь потому что мне неизвестен общеупотребительный русский аналог этой фразы – прим.пер.) или еще что?

– Я больше не увижу этого маленького парня! – пожаловался Эмметт, закатывая глаза, когда у него за спиной появился Джаспер.

– Он забудет своего дядю Эма, – Эмметт скорчил недовольную гримасу, – А я должен обучить маленькую козявку борьбе.

– Окей, я обещаю – если съешь сегодня все свои овощи, сможешь играть с ним весь завтрашний день, как тебе? – я пошла на компромисс, – И ты должен прекратить называть его Фредди! Его зовут Эдвард. Обещай мне!

– Да ну вас, – бросил Эмметт и пошел прочь, чуть не столкнувшись с Джаспером, стоящим позади него, но все же ухитрился стащить половину порции из его тарелки.

– Эй ты, ОБЕЗЬЯНА, это МОЕ! – простонал Джаспер, когда храбро проиграл битву за свою пиццу, и теперь держал в руках пустую тарелку.

Эдвард рассмеялся и спросил у Джаспера:

– Где девочки?

– Розали в ванной, – проинформировал Джаспер, – Элис появится с минуты на минуту. У нее было тяжелое утро. Кажется, Бет назвала Дестини жирной.

Эдвард секунду выглядел испуганным и спросил:

– Кровопролитие?

Джаспер усмехнулся и сказал:

– Без шансов. У моей малышки все под контролем.

– Может, мне следует поговорить с ними, – предложил Эдвард, как и всегда, когда это случалось в «Доме потерянных ангелов».

– Не сегодня, – вмешалась появившаяся Элис и обняла Джаспера сзади за шею, – Сейчас все тихо и мирно. Но, может быть, завтра вам нужно будет появиться, вам обоим, и самим поставить их на место.

– Без проблем, – сказали мы с Эдвардом одновременно и посмотрели друг на друга с усмешкой.

Затем, прежде чем я успела это понять, Эдвард вышел. Он поспешил в гостиную, туда, где сидело море народа, и снова принялся за Тао.

– Тао, приятно снова тебя видеть, – Эдвард стоял прямо за диваном, глядя сверху вниз на него и на свою дочь рядом с ним. Они вели себя очень прилично, держа руки у себя на коленях.

– Мне тоже приятно видеть Вас снова, мистер Каллен, – сказал он с улыбкой, полуобернувшись к Эдварду.

– Папа, – Кэти слегка нахмурилась.

– Ты уже что-нибудь съел? – спросил Эдвард очень мило.

– Мм, …еще нет, – Тао слегка покачал головой, смущенно глядя на Эдварда.

– Я забираю его, – сказала я нежно Кэти и ее бойфренду, и вложила свою руку в руку Эдварда, осторожно уводя его от дивана.

– Спасибо, ма, – Кэти улыбнулась нам, когда мы отошли на несколько шагов.

– Где твой папа? – спросил Эдвард у Тао, когда мы отошли.

– Он переделывает все блюда на кухне, – Тао усмехнулся, слегка поведя бровями.

Эдвард направлялся на кухню, когда перед нами встал Питер и, схватив его за руки, сказал:

– Эдвард, я передумал, ты должен вырезать из видео все куски со мной. Кажется, я отстойно выгляжу. Я не хочу делать ничего, что повредит «Дому потерянных ангелов», …так что… просто вырежи все куски со мной.

– Заткнись, чувак, ты классно выглядишь! – тут же сказал Эдвард, – Брось, ты занимался этим месяцами! Ты увидишь себя в те несколько минут, когда ты был восхитителен. Я не хочу удалять тебя с видео и, кроме того, слишком поздно. Просто усвой это и веди себя тихо в тех местах, когда говорю я.

И, не успели мы моргнуть глазом, Эдвард уже снова стоял за диваном, пристально глядя на Тао и Кэти, пока они целовались, и рука Тао нежно двигалась в ее длинных рыжих волосах.

– Привет, Тао, – Эдвард улыбнулся ему словно Чеширский кот, который пристально смотрит на беспомощную мышь. Дети резко отсели друг от друга, Кэти охнула и начала:

– ПАПА! Мне почти двадцать один год!

– Точно, – парировал Эдвард с довольным выражением лица. Полагаю, он вспоминал МЕНЯ, когда мне был всего двадцать один год.

На самом деле, он просто дразнил их. Тао приходил к нам с Эдвардом неделю назад и просил руки Кэти. Он говорил такие прекрасные вещи, …он рассказал, как глубока его любовь к Кэти, …и у меня навернулись слезы от того, что я просто слушала его. Это напомнило мне обо всех чувствах, которые были у нас с Эдвардом, когда мы только нашли друг друга, …и я была очень счастлива за них обоих. Тао навсегда оставался членом нашей семьи, …вне зависимости от того, были они с Кэти лучшими друзьями, встречались,… были смертельными врагами… или «сделали перерыв», …Тао всегда каким-нибудь образом присутствовал в жизни Кэти, …и мы полюбили его так же сильно, как и она, …но совсем по-другому, платонически, само собой.

Как только Эдвард убедился, что Кэти не беременна, (и, нет, он не заставлял ее проходить тест на беременность… ПОКА ЧТО), он был рад сказать «да», …и даже обнял парня! Я так гордилась своим Эдвардом, он прошел долгий путь в министерстве под названием «Кэти встречается с мальчиками». На первом свидании Эдвард сидел между ними в кино и держал стакан с покорном.

Кэти еще не знала, что сегодня вечером ей сделают предложение. И до этого момента у Эдварда было еще немного времени, чтобы помучить их.

Я решила немного пройтись и побыть хорошей хозяйкой, поздоровавшись со всеми. Я увидела Дженну с Маркусом на кухне. Боже, я не могу дождаться момента, когда Маркус узнает, что Эдвард скоро с ним породнится. И все ругательства, которые он любит говорить, сорвутся с его языка, словно только и ждали этого момента.

Я встретила Розали, выходящую из ванной комнаты, …она была глубоко беременна, поэтому я быстро, как смогла, проследила, чтобы она нашла буфет. Я отругала Эмметта за то, что он крал еду у Джаспера, а не проследил сначала за тем, чтобы его жена и еще не родившийся ребенок поели.

Бен с Анджелой сидели перед телевизором, смотрели рекламу и тихо разговаривали друг с другом, терпеливо ожидая начала шоу. Они и не знали, что шоу записано на DVD-диск и не начнется, пока не нажмут клавишу «PLAY». Я крепко обняла их и настояла, чтобы они поели, но они сказали, что слишком взволнованы, чтобы думать о еде. Мне нравится то, как они всегда гордятся Эдвардом.

Родителей Эдварда здесь не было, …но были Джозеф с Кэтрин. Прямо сейчас, когда мы говорили, Кэтрин крепко обнимала моего мужа. Он не вырывался из ее объятий, он так же крепко прижимался к ней. Она поцеловала его прямо в губы и попыталась пригладить волосы пальцами, …и затем поняла, что это бесполезно и что от этого они пришли в еще больший беспорядок. Так мило!

Джош с Мелоди сидят на кушетке в форме буквы «S» (на которой сидящие смотрят друг на друга – прим.пер.) напротив Бена с Анджелой, …рука Джоша покоится на ее колене, и она улыбается ему, вытирая соус от пиццы с его нижней губы. Они вместе уже много лет, …но никто из них не торопится предложить другому пожениться или завести детей. Они счастливо живут вместе, и Мелоди преподает драматическое искусство в колледже Каспера, где мы с Эдвардом учились. Я очень рада, что они нашли и любят друг друга, …они оба действительно заслуживают этого.

Слава Богу, что наш дом стал больше после перестройки, …все эти люди ни за что не поместились бы здесь тогда, когда мы только переехали сюда.

Я довольна, что мы сделали большую часть работы самостоятельно: Эдвард, Кэти и я. Я рада, что когда мы красили стены, я видела, как Эдвард учит Кэти водить валиком вверх-вниз. Я довольна, что мы с Эдвардом сажали Кэти к себе на плечи, чтобы она прибила подкову Дэнсер (ту самую, которой Эдвард ударил Кевина по лицу на конюшне в свой тридцатый день рождения) наудачу к парадной двери. Я рада, что мы сидели все вместе за нашим маленьким столом на кухне, решая, в какой цвет покрасить комнату Эдварда-младшего, и я, глубоко беременная, поедала пачками печенье, пока мы обсуждали это.

– Керри! – я с радостью поприветствовала ее, когда она спешно прошла через парадную дверь со словами:

– Я же не пропустила это, нет?

– Нет, мы бы не начали без тебя, – я обняла ее, – Все нормально?

– Да, – Кэрри скорчила небольшую мину, – Просто не разрешайте Бет и Дестини сидеть рядом, …а вот и они… ш-ш-ш…

И сразу после ее слов шесть наших девушек из «Дома потерянных ангелов», вошли внутрь. Они все классные, и так не похожи друг на друга. Все они говорят друг с другом немного громко, когда устраивают дебаты, …но все они замолчали и поздоровались, увидев меня.

– Где Эдвард? – спросила одна из девушек по имени Эликс. Ей восемнадцать, и она очень мила, но странно зациклена на Эдварде. Такое впечатление, что она чувствует себя в безопасности только когда он рядом и, несмотря на то, что я понимаю это, …мы тоже должны с ней мило побеседовать, завтра.

Мы пытались быть с ней терпеливы, когда она только приехала сюда, …но потом Эликс стала обниматься с Эдвардом чуть дольше, чем нужно, …и вдыхала его запах, пока обнимала. Эдвард сказал мне, что за последнюю неделю ему несколько раз показалось, что она пытается его поцеловать, …но струсила. Он до сих пор хочет ей помочь, …но чувствует себя неудобно. Он не хочет от нее подобного внимания. Все будет хорошо. Мы поговорим все вместе, …я думаю, это происходит потому, что Эликс знает лишь один единственный способ показать Эдварду свою заботу – сексуальный, как привыкла за много лет. Она поймет, …со временем. Она не первая, кто пал жертвой изумрудных глаз Эдварда Каллена, это точно. И я также уверена, что она не последняя.

В таких случаях, как этот, я вижу, насколько я изменилась за эти годы. Прежняя я была бы крайне неуверенна в себе, ревновала и злилась. Я помню, как Дженна имела виды на Эдварда. Я угрожала УБИТЬ ее! Черт! Я рада, что научилась контролировать себя и отыскала в себе самоуважение. В противном случае я была бы лишь помехой в «Доме потерянных ангелов», а не помощником и настоящим партнером. Я привыкла думать, что недостаточно хороша для Эдварда. Фактически, я знала, что это так. Я думала, что его любовь ко мне была лишь неуместной благодарностью за то, что я помогла ему выбраться из привычной жизни. Я была уверена, что однажды он проснется, посмотрит на меня и скажет: «Прости, Белла. Я просто не чувствую этого больше. Я не знаю, почему, …но это не одно и то же».

Тогда это было моим худшим кошмаром, …а не Кевин, Виктория или Джеймс…

Но за все это время Эдвард ни разу не отвернулся от меня. Его глаза всегда сияют, когда он видит меня, …и даже когда мы оба смертельно устали или раздражены, он находит способ показать мне, что я по-прежнему особенная для него. О, множество раз он вел себя как настоящий идиот, как и любой другой мужчина,… и это нормально. Я уверена, что тоже не всегда веду себя с ним как краснеющая невеста. И даже при этом он по-прежнему остается таким мужем, о котором можно только мечтать… и даже больше.

Простите, девочки. Он весь мой. Теперь я это знаю. И больше не стоит постоянно беспокоиться о том, что я потеряю его.

Боб с Шэрон тоже здесь, …кажется, здесь собрались все наши друзья, …и я изумлена тем, как счастливы мы оттого, что все они у нас есть. Мы начинали жизнь здесь лишь втроем, …и у нас не было ни единого друга не всем белом свете, а теперь просто посмотрите вокруг. У нас в доме негде сесть. И это делает меня очень счастливой.

Наконец, большой момент настал, и Эдвард внезапно становится застенчивым и робким, …он сидит между Тао и Кэти, эффективно разделяя их, и тянет меня к себе на колени, словно пытаясь спрятаться за мной ото всех, кто смотрит на него на экране перед нами.

– Спрячь меня, – говорит он тихо, легонько целуя меня в спину через блузку.

– ММММ, …у меня лучшее место в этом доме, – я прыскаю от смеха.

– Меня сейчас стошнит, – Кэти притворно морщится, затем двигается, так что я могу сидеть рядом с Эдвардом, а не НА нем.

– Вы вообще-то на людях, – ворчит Кэти и затем добавляет блестящую фразу:

– Если вы двое можете делать это, то почему мы с Тао…

Эдвард сразу выпрямляется и превращается в маленького школьника.

Кэти, наконец, заставила нас вести себя прилично, и к ее удовольствию, все достаточно успокоились, поэтому она встала рядом с телевизором и сделала небольшое заявление.

– Я просто хочу сказать…, – она немного покраснела, когда все взгляды обратились к ней, – Пап, …мам,… мы все так гордимся вами. Потребовалось много смелости, чтобы снять эту программу, …и это не реалити-шоу, …это обо всех нас, …о нашей жизни. «Дом потерянных ангелов» … я знаю, что все будет здорово, и я надеюсь, что люди со всего света, когда на следующей неделе увидят все это своими глазами,… я знаю, что из всего этого получится что-то классное. Не успеем оглянуться, как уже будет два «Дома потерянных ангелов», …три, …пять, …пока они не появятся повсюду. Я очень вас люблю.

Все зааплодировали, когда мы с Эдвардом ответили ей: «Я люблю ТЕБЯ».

– Ладно, хватит! – Кэти широко улыбнулась и всплеснула руками, – Давайте УЖЕ смотреть ВИДЕО!

Когда фильм начался, внезапно я почувствовала сильный страх – что если он ужасный? Что, если все юлили перед нами, чтобы заставить выглядеть дураками или вызвать отвращение? Меня тошнит.

На экране полная темнота, …хоть глаз выколи, …и затем по темному экрану проносится белая дымка, …и Эдвард начинает говорить своим приятным бархатным голосом.

«Более шести лет я провел в сексуальном рабстве, …и был проституткой», – заговорил он, когда дымка начала рассеивать мглу. Теперь я увидела спину Эдварда, …в черном кожаном пиджаке. Камера отъехала, чтобы показать, как он медленно идет по улице большого города, в черных солнцезащитных очках, …как он медленно снимает их и показывает свои прекрасные глаза.

Я слышу, как девушки, сидящие вокруг нас, хором тянут: «ОООООО!». Эдвард рассмеялся, и его лицо от этого приняло милый багряный оттенок.

– Они заставили меня подкраситься… – робко объяснил он, по-прежнему ярко-красный от девчачьих улюлюканий.

Затем женские руки с ногтями кроваво-красного цвета хватают его за пиджак и толкают Эдварда на колени, … срывают с него пиджак, обнажая спину. Внезапно на глазах у Эдварда появляется повязка, и плеть бьет его по телу, …но прежде, чем вы даже успеваете сосредоточиться на этом, все прекращается, и те же женские руки вручают ему пачку купюр, и раздается голос Эдварда: «Моя работа… заключалась в том, что я продавал свое тело».

– Когда вы снимали эту часть? – услышала я свой вопрос, и Эдвард выглядел немного смущенным, когда открыл рот, чтобы объяснить, но я перебила его:

– Какая-то женщина била тебя плетью?

– Это было не по-настоящему, просто для вступления… – тихо сказал Эдвард, не встречаясь со мной взглядом.

Все зашикали на меня. Мы разберемся с этим позже. Мне не нравится видеть его таким снова, даже если это БЫЛО просто для программы.

И затем мы видим спину Эдварда, всю в тонких красных отметинах от плети, когда он надевает свой пиджак, направляясь обратно в ночь, …почти растворяясь в тумане. Я чувствую, что мой желудок бунтует, и я тру свой лоб, продолжая смотреть. Кэти все понимает и молчаливо вкладывает свою руку в мою и слегка сжимает ее, шепча: «Все нормально, мамочка».

«Меня зовут Эдвард», – говорит он дальше, – «Никаких фамилий, если ты шлюха. Все равно никому нет дела до того, как тебя зовут. Ты всего лишь тень, … когда они закончили с тобой, …когда получили все, чего хотели, … и теперь ты можешь исчезнуть…»

И изображение Эдварда исчезает, …после того, как он пересекает красную линию, нарисованную на земле, …он словно превращается в облако дыма.

«Таких, как я, миллион, …и все они потерянные, …безголосые. Ежегодно таких, как я, продают, покупают, бьют, насилуют, пытают и даже убивают и быстро забывают, …и никто не слышит их криков о помощи. Я был одним из них. Я продал свое тело, …и чуть не потерял свою душу».

И сейчас Эдвард, МОЙ Эдвард, внезапно появляется на экране, одетый в белую рубашку, без солнцезащитных очков, он бросает кожаный пиджак в экран, смотрит прямо на нас и говорит: «Но я их слышу. И сейчас моя работа – забрать ИХ … с улиц».

Затем Эдвард улыбается, беседуя с парой девушек, которые явно работают на улице – на них чулки в крупную сетку и почти ничего больше, …и он протягивает им карточку, …а они улыбаются ему в ответ, принимая ее.

Эмметт выбрал момент, чтобы закричать своим самым грязным голосом:

– ДАВАЙ, ЭДВАРД! Подари ей «ВИЗУ»!

Розали шлепнула его прямо по голове даже раньше, чем я успела до него добраться.

– Спасибо, Роуз! – я улыбнулась ей и снова повернулась к экрану.

Он дает им не кредитную карту. Это визитка «Потерянных ангелов», на которой вся информация об Эдварде и номер телефона.

Это конец вступления, …и теперь начинается передача, …и Эдвард сидит в комнате в «Доме потерянных ангелов», …а за его спиной стена красного цвета.

Он смотрит прямо на нас и говорит:

«Я шесть лет принадлежал женщине по имени Виктория. И я – доказательство того, что это может случиться с каждым. Я привык думать, что в этот мир могут попасть только молоденькие девушки-беглянки, …но я мужчина, …у меня была семья, жена, дочь. И, не моргнув глазом, я потерял все это».

Затем изображение Эдварда блекнет, и на экране появляются фотографии Тани и Кэти, …счастливые семейные фото, на которых есть и Эдвард, …а затем фотографии начинают загибаться на уголках, …и становятся видны языки пламени. Эта сцена очень короткая, и я взглянула на Эдварда, сидящего рядом со мной, а он отвел взгляд.

«Никогда не упускайте возможность сказать «прости», – продолжает говорить Эдвард, и мы снова видим его лицо, когда он говорит это, …его глаза мокрые, а голос глубокий от эмоций. – «Никогда не упускайте возможность сказать «я люблю тебя», …проглотите свою гордость и не впадайте в ярость, …потому что я поступил так, …и у меня не было возможности сказать эти слова, …у меня не было ни секунды на то, …чтобы попрощаться. И это несомненное чудо – что моя дочь выжила в ту ночь, …но она вынесла страшную боль, …агонию. Я знал, что моя жизнь с того момента была посвящена тому, чтобы она снова стала здоровой, …чтобы дать ей все, в чем она нуждалась. Потерять и ее тоже… это было НЕВОЗМОЖНО. Вот тогда-то меня и нашла Виктория. Это был идеальный момент для ее удара – я был в отчаянии, …я был никем. Идеальная мишень для обмана».

«Я продал ей себя за пятьдесят тысяч долларов», – продолжил Эдвард, – «И это было началом моего ада. Я думал, что заслужил это. Я хотел боли. Я хотел, чтобы мне причиняли боль. Я не хотел, чтобы меня любили. Это было идеальное место. Клуб под названием «Огонь».

«Все началось со стриптиза», – пояснил Эдвард, – «Танцы… это дверь в проституцию. Поначалу я думал: «все не так уж и плохо», …я танцевал стриптиз и выступал на сцене. Внезапно женщины стали давать мне свои номера телефонов и совать стодолларовые купюры в штаны, …деньги были все время, … и было сложно отказаться от всех этих денег, …особенно, когда у тебя есть нечто важное, на что их можно потратить. Я работал охранником в супермаркете и, расшибаясь в лепешку, в неделю получал, может быть… пару сотен долларов, …может, даже и меньше. Здесь же, после танца, я зарабатывал столько за три минуты. Это безумие, и поначалу очень трудно сопротивляться деньгам, плывущим тебе в руки».

Теперь на экране появился Питер, он сидел напротив Эдварда в своем офисе, словно у них шел настоящий сеанс, и даже сейчас я была счастлива оттого, как легко, казалось, Эдварду говорить с ним, …и что теперь нет никаких сомнений, по крайне мере, Эдвард ничего не скрывает. Он совершенно открыт и желает отвечать на любые вопросы предельно честно. Питер сотворил с Эдвардом чудо, и если я в своей жизни и испытывала ревность, так только к тому, что я не одна-единственная, кто достучался до Эдварда, который больше не мог так жить. Это было чудом, и для Эдварда, и для Питера. Они в равной степени помогли друг другу с того момента, когда впервые сели поговорить. Я была очень рада, что брюзжала на Эдварда до тех пор, пока он не сломался и не позвонил Питеру в тот первый день.

И еще я была рада тому, что во время записи передачи на Питере с Эдвардом нет забавных шляп. Я уверена, что они наверняка хотели этого, …и сделали бы, если бы режиссер или еще кто-то не остановил их.

«Эдвард…», – спросил Питер без осуждения в голосе, – «Почему ты хочешь попасть на всемирное телевидение и рассказать все о себе? Я думал, ты просто хочешь заново начать свою жизнь и никому об этом не рассказывать. Почему ты это делаешь?»

«Ради «Дома потерянных ангелов», – тут же ответил Эдвард, и когда он взглянул на Питера в ответ, в его глазах читалось, что он говорит совершенно искренне, – «И потому, что меня это мучает. И потому, что я устал прятаться и бояться. Зачем мне скрывать свое прошлое? Я был узником страха, чувства вины и стыда слишком долго. И это же, вероятно, чувствуют многие люди, пойманные в ловушку сутенерами, хозяевами, или как бы они там себя не называли.

Я горжусь своей жизнью и тем, что я сделал. Я – человек редкой породы, потому что большинство людей живут этой жизнью, … это словно сеть. Ты ступаешь в нее, сеть поднимается вверх – и ты в ловушке. Тебе НЕ ВЫБРАТЬСЯ. Я никогда не думал, что снова окажусь дома. Но мне повезло. Я нашел помощь. Ну, она нашла МЕНЯ.

И я могу либо вечно прятаться и бояться, что кто-нибудь найдет меня… или рассказать всем о себе и быть свободным. И сейчас я свободен, перерезая другим веревки той ловушки, которая их держит. Теперь я меня есть нож, поэтому я собираюсь воспользоваться им. И я собираюсь спасти стольких людей, скольких смогу.

Сесть на место и жить фальшивой жизнью, притворяясь, что я не тот, кто я есть на самом деле, …не пытаться разрезать эту сеть, …это все равно, что плюнуть на свою свободу и на Беллу, которая дала мне силу и ключи, чтобы я смог оттуда сбежать. Она – спасительница, …и кем бы она ни была, …я тоже хочу быть таким.

Поэтому вот он я. И люди, которые меня знают, мой город, моя семья, мои друзья – все они уже знают мою историю. И все равно любят меня. Они все равно принимают меня. Я никогда раньше не знал таких людей. Они практически слишком классные, чтобы быть настоящими. Но если мы собираемся рассказать историю о том, как мы выбрались, тогда мы должны начать ее именно с Беллы».

Все начали одобрительно кричать, и я бормочу: «О Боже, нет…».

Я прикрыла глаза, когда картинка на экране сменилась и на заднем фоне зазвучала прекрасная классическая фортепианная музыка, …и, словно белый туман на черном экране, возникло слово «БЕЛЛА». Все наши друзья принялись свистеть, радостно выкрикивать и сыпать комментариями, …Эдвард притянул меня к себе, обнял и поцеловал в губы, пока я прикрывала глаза, не готовая к тому, чтобы увидеть себя на экране.

– Не надо, ты прекрасна! – Эдвард отнял мои руки от глаз, когда я появилась на экране, верхом на лошади и со шлемом на голове, само собой. Я слезла с лошади и сняла шлем, встряхнув волосы одной рукой, когда появился Питер и мило обнял меня.

Мне нравилось, что эта часть интервью проводилась вне дома, на солнце, и на заднем фоне блестело озеро, пока мы шли с Питером рядом. На улице я чувствовала себя более комфортно.

С экрана Питер рассказал о том, как я стала покупателем Эдварда и за что я ему заплатила.

«Это была лучшая покупка, какую я когда-либо совершила», – шучу я с экрана, а все вокруг смеются и тянут: «ОУУУУУ»…

«Мне действительно нужен был кто-то для написания работы. Сходить в «Огонь» было идеей моей подруги Розали, …и там я встретила самого прекрасного мужчину, какого когда-либо видела. Дело было не только в его теле, …дело было в его глазах», – сказала я с экрана.

– Но НЕМНОГО дело было и в моем теле! – крикнул Эдвард, вызывая смех у Джаза и Эмметта. Даже БЕН лукаво хихикнул, от чего у меня дыбом встали волоски на тыльной стороне шеи.

– Да, совсем немного, – Элис хихикнула.

– Эй, не думайте, что я не заметил, как вы с Розали следили за мной взглядами в тот день в Нью-Йорке! – быстро возразил Эдвард.

– Заткнись! – прорычала я ему, пытаясь послушать свои слова на экране.

«Дело было в его глазах», – сказала я, – «Они просто… захватили меня и не отпускали. И не отпускают до сих пор. И он внешне казался таким счастливым и довольным, …но я видела внутри него глубокую печаль, …очень хорошо спрятанную. И увидев это, все, чего мне хотелось – это помочь ему, …узнать его.

Это было нелегко. Для него я была всего лишь очередным покупателем, еще одной женщиной, для которой нужно играть свою роль. Он не желал открываться и ГОВОРИТЬ со мной. Женщины стояли последними в списке тех, кому он доверял. Тогда он был очень сдержан, очень закрыт. Он был у Виктории просто потому, что она хотела его. Потребовались все мои знания, чтобы попытаться расколоть ту раковину, в которой он прятался, …но, в конечном счете, я не думаю, что это мои МОЗГИ заставили его прийти ко мне, …это было мое сердце. Я влюбилась… очень быстро. Думаю, я полюбила его в первый же день, даже если и не понимала этого. И мы сражались с любовью, но, в конце концов, думаю, что он ХОТЕЛ, чтобы его спасли, чтобы с ним поговорили и думаю, что прошло много времени с тех пор, когда кто-то показывал ему хоть какую-то любовь, которой он отчаянно желал. Я долгое время боялась, что его любовь ко мне была именно такая, но он много раз показывал мне, что его любовь – настоящая».

Питер так прекрасно говорилс экрана, что пару раз я чуть не расплакалась. В промежутках нашего диалога он рассказывал подробности жизни Эдварда, моей жизни, жизни Кэти, …это было невероятно и так хорошо сделано, что совсем не напоминало дерьмовые реалити-шоу. Мне все больше и больше нравился материал, который все мы смотрели.

Сейчас мы с Эдвардом сидели рядом перед камерой, и он сказал:

«Я был идиотом. Я думал, что она просто хочет мое тело. И ее было так легко заставить покраснеть. Мне очень нравилось заставлять ее краснеть».

Затем Эдвард улыбнулся мне той самой улыбкой… сексуальной, кривоватой, …но я все равно ухитрилась продолжить.

«Нет, я просто хотела твою голову», – сказала я, и Эдвард улыбнулся шире, – «Я ИМЕЮ В ВИДУ МОЗГИ! Твое тело я захотела ПОЗЖЕ».

«Да, через пять минут…», – подразнил Эдвард с экрана.

Тогда Кэти уронила голову в руки и простонала:

– О Господи, мои друзья увидят это!

И Тао рассмеялся, пытаясь добраться до руки Кэти за спиной у Эдварда, чтобы успокоить ее.

«Это разбило мне сердце», – продолжил Эдвард, грустно глядя на меня, сидящую рядом, – «Я думал, что я проведу этот прекрасный кусочек времени с Беллой, …и затем вернусь к своей жизни, а она вернется к своей, …я думал, что никогда ее больше не увижу. Я даже планировал повести себя мерзко и жестоко в наш последний день вместе, …чтобы она подумала, что я – законченная шлюха, которой нет до нее дела, …и тогда она смогла бы продолжить жить своей жизнью. И чем больше времени я проводил с ней, тем больше понимал, что я не смогу этого сделать. Я любил ее, …я нарушил свое собственное правило: никогда больше не влюбляться».

«Спасибо, Господи, за моего папу», – сказал я с экрана.

И Эдвард быстро добавил, уверенно кивнув:

«Каждый день своей жизни я благодарю Бога за твоего отца».

Затем на экране появился Чарли! И тут же сказал:

«Я хотел убить его. И чуть не убил. Но когда успокоился, я понял. Я знаю, как выглядят те, кто пережил насилие, и я понял, что он нуждается в помощи. И это моя работа».

Затем Питер сказал с экрана:

«И теперь… это работа Эдварда и Беллы тоже».

И на экране Эдвард, отвечая на телефонный звонок в своем офисе, произнес: «Потерянные ангелы».

И тут же схватил ручку и начал быстро записывать, слушая собеседника, не сомневаясь в том, что звонивший просит помощи. Эдвард всегда все записывал. Иногда звонок обрывался, иногда на том конце провода вешали трубку. Но у Эдварда оставались записи, …и он пытался определить, кто ему звонил или где находится этот человек, который потерялся. Это не всегда срабатывало, …но иногда это случалось.

«Все нормально, поплачьте если хотите. Я знаю. Только, пожалуйста, не вешайте трубку. Оставайтесь со мной, обещаете? Хорошо. Где Вы находитесь?» – нежно и терпеливо спросил Эдвард, – «Я приеду к ВАМ».

Камера показала наши рабочие столы в «Доме потерянных ангелов», …они стоят лицом друг к другу, и уже я на другой линии, говорю с кем-то и сама делаю записи про еще одного парня, которого мы искали, …одна женщина видела его и сказала мне, где. Этот парень был готов поехать с Эдвардом на прошлой неделе, …но внезапно исчез. Мы повсюду оставили свои визитки, и даже предложили денег, если кто-нибудь даст нам знать, что видел его.

Иногда нам вообще никто не звонит, а иногда не успеваем вешать трубку.

Наконец, заговорили о Кэти, она просто прекрасно смотрится на экране. Я все еще думаю, что в будущем она станет настоящей актрисой кино или телевидения. В ней очень многое от Эдварда, но я также вижу, что в ней много и от Тани, … и ее красота – их общая заслуга.

Питер задавал вопросы ей и Тао, пока они окрашивали изнутри здание, в котором вскоре им предстояло вместе работать. Кэти с Тао скоро станут преподавать боевые искусства и будут работать в своем собственном додзё (зал для занятий боевыми искусствами – прим.пер.). В подростковом возрасте Кэти снялась в небольших ролях в трех фильмах, …и заработала КУЧУ денег. Тао работал в ресторане Джимми Чена с четырнадцати лет, и скопил большую часть заработанных денег. Вместе они купили это место и тратили все свое свободное время на то, чтобы отремонтировать его и приготовить к открытию.

У меня такое чувство, что именно там Тао планирует сделать Кэти предложение.

Coloring outside the lines. Глава 44 (часть 3)

Глава 44. Цвета.

Часть 3.

BPOV

– Мы хотим работать с детьми, – Кэти улыбнулась, и у нее на щеках проступили алые точки, – Уже пару лет я хожу по школам и рассказываю детям о себе, папе… и маме, …и это помогает им понять, что они не одиноки, …если кто-то причинит им боль или изнасилует. Полагаю, в этом я сильно похожа на своих родителей, и хочу помогать людям по-своему. Но я не думаю, что смогла бы весь день сидеть за столом, …эта обстановка мне больше по душе. И здесь у меня есть возможность надавать кому-нибудь по заду во время обучения! Именно это помогло МНЕ пройти через собственную боль, …так что чего еще может желать девушка?

– Скажи мне, что ты только что не сказала «ЗАД» с экрана, – проворчал Эдвард, прижимая руку ко рту.

– После всей фигни, что только что сказал ТЫ? – возразила Кэти, немного повысив голос, – Знаешь, я могла бы сказать и «ЗАДНИЦА», но не сказала!

– Не сейчас, ребят! – немедленно остановила я их.

Я почувствовала облегчение, когда рассказ о нас самих подошел к концу и в передаче пошла речь о «Доме потерянных ангелов».

Они показывали кое-что из того, что все мы делаем здесь, вроде помощи «ангелам» во время их судебных процессов. Мы с Эдвардом ходим с ними на судебные заседания, чтобы они были не одни, если им придется столкнуться с некоторого рода обвинениями. И было просто прекрасно, что сейчас с нами Розали, …она – преуспевающий юрист, и как-то она сказала мне, что она, ПРЕЖДЕ ВСЕГО, юрист «Потерянных ангелов». Она защищает наших «ангелов» так, словно они члены ее семьи. Она свирепа, умна и зачастую все решается в ее пользу. Она помогает им с документами, чтобы они могли выйти отсюда, найти работу и чтобы прошлое не преследовало их. Она – очень важная составляющая «Потерянных ангелов» и без нее мы бы потеряли многих наших «ангелов» в дебрях исправительной системы.

«Элис и Керри – менеджеры «Дома потерянных ангелов», – говорил Питер пару минут спустя, когда Эдвард входит внутрь нового, сверкающего особняка и приветствует их обеих крепким объятьем. Сейчас Эдвард готов обниматься постоянно. Он обнимается со всеми. Я думаю, что он обнял и почтальона в первый день, когда тот принес почту на этот адрес.

«Я – сельский ветеринар, поэтому, слава Богу, у меня много свободного времени», – говорит Эдвард в камеру, которая следует за ним по дому, пока он проводит экскурсию по нему, – «И поэтому я езжу искать новых «ангелов». Я знаю, где искать. Я знаю, как иметь дело с сутенерами и с клиентами. Иногда женщины подходят ко МНЕ, …думая, что я на работе!»

Теперь на экране появляюсь я, я сижу в одном из конференц-залов особняка, и у меня за спиной желтая стена, когда я говорю об этом периоде в нашей жизни.

«Я ненавидела это», – сказала я без колебания, – «После того, как Эдвард спас Керри, он «подсел» на это. Он хотел ездить по более крупным городам, расположенным неподалеку и ходить по улицам в поисках людей, которым он может помочь. Я ненавидела эту идею. Я видела Викторию в действии и Кевина, …и я знала, насколько опасными могут быть подобные люди. Я не хотела, чтобы он снова противостоял этим людям, после того, как отчаянно нам самим пришлось сражаться, чтобы выбраться. Я не хотела, чтобы ему снова делали больно. Мне не нравилось, что он едет туда один, пытаясь забрать проституток с улиц, в то время, как его преследуют их сутенеры, с ножом или револьвером в руке. Как я могла торчать дома с нашей дочерью, пока он занимается этим? Я бы не смогла. Его могли убить. Пару раз он приходил домой весь избитый. Однажды ночью он вообще не вернулся. Я обзвонила всех копов, думая о… а, спустя два дня, мне позвонили из больницы и сказали, что Эдвард у них, и что он только что очнулся, а до этого был без сознания. Это стало для меня последней каплей».

Затем на экране появилось лицо Эдварда, и он выглядел грустным, пока я говорила.

«Белла была права», – признался он, – «Это было сумасшествием – хотеть делать это. Я понял ее точку зрения, и я согласился с ней, …и я попытался выбросить все эти мысли из головы, …но не смог. Я продолжал думать обо всех людях, которых встретил и узнал за время пребывания у Виктории. Нескольких из них убили. Я время от времени слышал об этом от Эмметта. И мне стало очень грустно и стыдно за себя, потому что я ничего не делал. Через пару недель появились Эмметт и Джаспер и влились в работу».

Сейчас на экране появились Эмметт и Джаспер, стоящие в коридоре дома, и Эдвард подошел к ним и представил их как «мои телохранители».

«Мы делаем так, что его милое личико остается нетронутым», – саркастически говорит Джаспер и выгибает правую бровь, глядя в камеру.

«Когда он уезжает, мы едем вместе с ним», – сообщает Эмметт, – «Он просто подходит прямо к девушкам, парням, к кому угодно, …даже не беспокоясь о том, что их сутенеры находятся поблизости, …он раздает свои карточки, не беспокоясь о том, что они могут сделать с ним. Это была хорошая идея Беллы – нанять нас, чтобы мы возвращали его домой одним куском».

«Это не ТАК!» – возразил Эдвард в камеру, отталкивая от нее Эмметта, – «Я могу справиться и сам, не верьте им. Они ездят со мной, чтобы приносить поесть, когда я проголодаюсь, …и чтобы составить мне компанию».

Джаспер на заднем фоне начинает смеяться, и я тоже смеюсь над тем, какие они придурки и как любят друг друга. Я очень рада, что они не слишком долго прожили порознь. Они как настоящие братья. Как только закончился суд, и мы отказались дальше жить по программе защиты свидетелей, в тот же день в нашу дверь громко постучали. Это был Эмметт! На следующей неделе объявился Джаспер, …затем Розали, …и, наконец, Элис. Кажется, они тоже не очень-то хотели продолжать прятаться и с тех пор всегда были с нами.

Чарли также живет в городе. Он преподает в Полицейской Академии Каспера. Эта рекомендация поступила от самого Боба. Чарли больше вообще не пользуется инвалидным креслом. У него протез на ноге, и вы бы никогда не догадались, что он у него имеется, увидев, как он двигается. Ему лучше, чем когда-либо.

Они показывают, как Эдвард снова отвечает на телефонный звонок и говорит: «Потерянные ангелы».

С другого конца трубки раздается громкий злой крик, и лицо Эдварда, мягкое и терпеливое… становится строгим, и на нем читается сдерживаемая ярость. Это разозленный сутенер, …и он кричит Эдварду, чтобы тот «занимался, блять, своими делами».

«Пошел на хуй, кусок дерьма!» – Эдвард усмехается в телефонную трубку, – «Она никуда не пойдет. Теперь она со мной и ты никогда не получишь ее обратно».

Наступает пауза, пока звонящий выкрикивает еще что-то, а затем Эдвард ухмыляется.

«О, да?» – судя по голосу, он совершенно не напуган, – «Ты придешь ПО МОЮ ДУШУ? А ты достаточно крут, да? Так крут, избивая женщин, что теперь придешь ИЗБИТЬ МЕНЯ! Учись драться, ЧУВАК! Мой адрес: Лоукэст Авеню, дом 522. Я здесь – приходи за мной! И приводи своих друзей!»

И затем Эдвард швыряет трубку.

«Ты не боишься, что они придут и изобьют тебя?» – спрашивает Питер.

Эдвард усмехается.

«Эти бесхребетные трусы? Нет. Никто из них ни разу не пришел сюда, чтобы встретиться со мной лицом к лицу. А даже если и придут, я не боюсь, …не в этом городе. И определенно не в этом доме. Это безопасное место. Я привык думать, что здесь не случается подобных вещей, …но теперь я знаю, что случается. И если они покажутся, с ними будет покончено. Потому что тогда мы отправим их за решетку».

Сцена меняется и сейчас другой день, «Дом потерянных ангелов» и камера следует за Эдвардом.

«Это очень важная стена», – почтительно говорит Эдвард с экрана, останавливается, и камера фокусируется на нем.

Большими буквами на стене сверху идет надпись: «Они НЕ любят тебя». Это «они» означает сутенеров, собственников, хозяев, господ, …всех их. И в центре висит картина, на которой изображен Эдвард с руками, связанными над головой, на коленях, без рубашки, и вся его спина покрыта кровавыми отметинами от плетей. Его глаза закрыты, голова опущена вниз и одна-единственная слеза стекает по лицу.

«Мой первый «ангел» нарисовала это для меня», – гордо говорит Эдвард с улыбкой, – «Керри, с которой вы познакомились несколько минут назад. И, как видите, за годы здесь появились эти картины, изображающие людей, которые здесь побывали, …тех, кто хотел добавить свои изображения на эту стену, чтобы их увидели те, кто придет в этот дом после них».

Я вижу картины, на которых нарисованы раны, …порезы на лице,… синяки, ножевые ранения, черные глаза, опухшие губы и даже сломанную руку, пока камера медленно движется вдоль картин. На них все люди, с которыми мы знакомы, …люди, которых Эдвард нашел и привел к нам.

«Это некрасиво», – голос Эдварда, наконец, нарушает тишину, и его глаза влажные, когда он продолжает, – «Но это правда. Это лишь небольшая часть той боли и насилия, которую я видел за годы. Но их не сравнить с надеждой и любовью, которых в этом доме становится все больше и больше».

Затем Эдвард ухмыляется и говорит в камеру:

«Этот дом охраняется призраками. Время от времени я вижу их, прямо здесь. Этот дом был заброшен, пустовал, …полный боли, печали… и гнева. Здесь жили девушки, «ночные бабочки», и они были убиты во сне, …сожжены заживо. Они спасли нас здесь, …давным-давно. И, когда этот дом отдали нам, я не смог придумать лучшего места для «Дома потерянных ангелов». Когда я привожу сюда кого-то впервые, они МЕРТВЫ изнутри. Их сердце разбито, их дух сломлен, …прямо как у меня в свое время.

Но в этом доме мертвые снова поднимаются, …их дух возвращается к жизни… или отказывается умирать. Здесь много слез, …много злости, …но здесь больше смеха и жизни, чем всего остального. И здесь есть надежда. И в этом доме течет живая кровь.

Я спросил разрешения у призраков, …леди, живущих в этом доме, …прежде чем забить здесь первый гвоздь. Я встал здесь и спросил у них – принимают ли они мои идею создать здесь такое место. И я получил от них ответ. Здесь не произошло ни одного несчастного случая, …ни одного пожара, …не было ни единого упоминания о том, что здесь происходит что-либо страшное или угрожающее. Они делают кое-что – гасят свет, когда я слишком долго работаю за своим столом, если я засыпаю перед компьютером. Время от времени я слышу их, …словно где-то очень далеко раздается девичий смех. Когда я ухожу вечером домой, я желаю им спокойной ночи, прежде чем выйти за дверь. Я думаю, что сейчас они обрели мир. Им нравится то, что мы здесь. И я никогда не попрошу их уйти. Мы вместе».

Теперь на экране появляется Розали, мы с Элис сидим рядом с ней на белом диване в одном из конференц-залов особняка, и она выглядит очень злой, пока вспоминает:

«Мы трое жили в НЬЮ-ЙОРКЕ! Где живут тысячи проституток! И мы звонили во все инстанции, пытаясь хоть как-то помочь Эдварду выбраться из этой ситуации! НИКОМУ не было до этого дела! НИКТО ему не помог! Все слышали, что он – проститутка и говорили типа: «Ну, он сам попал в этот переплет, ему и искать – как из него выбраться». ЭВРИКА!»

«Это печально», – говорит Элис, – «Люди думают, что ты сам просил этого, словно ты ХОТЕЛ быть таким, …так что они поворачиваются к тебе спиной, …Эдвард прав. Никто не слышит их криков о помощи. Или им просто нет до этого дела. Есть всевозможные центры помощи алкоголикам, наркоманам, даже людям, которые бьют своих детей, …но никто не подумал, черт возьми, создать такой центр для тысяч людей на улицах…»

«Теперь он есть», – говорю я Элис на экране, и мы втроем гордо улыбаемся друг другу.

Розали уверенно кивает и говорит: «Чертовы добропорядочные граждане».

«У меня никогда не было необходимости ходить по улицам», – на экран снова вернулся Эдвард, он беседует с Питером на конюшне, поглаживая гриву Йо-Йо. Теперь Йо-Йо совсем взрослый, и это самый огромный конь на родео, …он звезда шоу.

«Я продавался в клубе», – говорит Эдвард, мысленно возвращаясь к тем дням, и его глаза снова печальны, – «Я продавался через интернет, …и я очень дорого стоил. Это стоит дорого – если ты хочешь подпортить товар, сжечь его плоть, порезать его кожу, вызвать кровотечение. Но это было моей работой… быть игрушкой, …быть тем, каким хотят, чтобы ты был, вне зависимости от того – хочешь ты этого или нет. Я хорошо делал свою работу, с широкой улыбкой на губах, …и со счастливым блеском в глазах. Я думал, что она любит меня, …я начал верить в ложь, …я хотел их денег, …я хотел, чтобы моя дочь снова стала целой, я хотел, чтобы у нее была жизнь, даже, несмотря на то, что моя закончится. Я стал прекрасным притворщиком. Я дурачил даже себя самого. Я все время говорил себе, что Виктория любит меня. Я даже сказал это Белле в самом начале. Я каждый день благодарю Бога за Беллу. Она открыла мне глаза».

Затем Питер спрашивает у Эдварда, который улыбается Йо-Йо с его по-прежнему огромными и невинными карими глазками: «Что бы ты хотел, чтобы люди знали о «Потерянных ангелах?».

«Я хочу, чтобы они знали, что теперь есть место, куда можно позвонить», – говорит Эдвард немного громко – в его речи заметна страсть, – «Если вы попали в ловушку и вам некуда идти,…если вы хотите выбраться и не можете, …если вы напуганы и чувствуете, что они убьют вас, если вы даже ОСМЕЛИТЕСЬ позвонить, …пожалуйста – даже если это будет всего лишь минутный звонок, позвоните нам! Я приеду к вам, где бы вы ни были, не обязательно, чтобы вы жили поблизости. Мы услышим вас – мы не повесим трубку, …нам НЕ ВСЕ РАВНО! У вас будет где жить, мы поможем вам найти работу или закончить школу, …мы вылечим вас, если у вас есть зависимость, …и, в конце концов, когда вы будете готовы, вы станете в состоянии занять свое собственное место и начать жить настоящей жизнью, …все, что вам требуется, …что бы вам ни требовалось».

В следующем кадре Эдвард с негромким смехом швыряет в камеру лопату лошадиного навоза, и ковбойская шляпа гордо сидит у него голове.

«Но здесь ничего не дается даром», – говорит Эдвард, по-прежнему черпая лопатой навоз, что он в совершенстве научился делать, пока работал здесь постоянно, – Каждый, кто приезжает сюда, начинает прямо здесь, на конюшне, где начинал я. Вы будете убирать лопатой дерьмо – это здешний девиз. Но я думаю, что любой, кто работал в секс-бизнесе, согласится, …что убирать лопатой дерьмо лучше чем то, что мы привыкли делать».

«Это помогло мне…», – продолжает Эдвард, вонзая лопату немного глубже, – «Думать о чем-то, кроме себя самого, …о чем-то, кроме Виктории, …заботиться о лошадях, …заботиться о чем-то кроме себя – это было очень полезно для меня. И эти лошади – это тяжелая работа. Вы должны заслужить их уважение. Вы должны потеть, …вонять, …и – верите вы мне или нет – когда вы делаете это, ваши мысли не о себе самом».

«Я по-прежнему прихожу сюда и делаю это время от времени…», – он улыбается, работая лопатой, – «Никто не должен думать, что он не сможет этого сделать. Это честный труд. Это хорошая работа».

Питер спрашивает:

«Как люди, которых ты привозишь сюда, реагируют на это? Они злятся? Или они решают, что это слишком трудно и просто бросают… и, может быть, возвращаются обратно на улицы?».

Эдвард обдумывает его слова секунду и улыбается, отвечая:

«Они не все поначалу выглядят возбужденными представившейся возможностью, …это тяжелая работа. Не многие проститутки привыкли к тяжелой работе. И платят здесь не ахти. Для них это суровая действительность. Но знаешь что? Ни один из тех людей, что я привел сюда, не причинил вреда ни одной лошади. Порой они немного возмущаются и жалуются, …но я привык к этому. Я сам так делал. Но через несколько дней, после того, как все обдумают и осознают, какова для них альтернатива, …они всегда приходят на следующее утро вовремя, готовые к работе.

«Все?» – спрашивает Питер с улыбкой.

«Нет», – сейчас на лице Эдварда небольшая печаль, и я знаю, почему. Мы потеряли нескольких «ангелов» на этом пути. Некоторые их них, …несмотря на все усилия Эдварда и всех остальных… были просто еще не готовы.

«Некоторые из них уехали», – резко отвечает Эдвард и начинает работать лопатой с большим усердием, избегая камеры, бросая навоз в тачку, а затем смотрит прямо в камеру и говорит:

«Некоторые из них сопротивлялись и просто бросили. Но я не принимаю это с легкостью. Я отправляюсь за ними обратно и нахожу их, большинство из них, …еду прямо туда, где я их нашел, …на следующий же день, и довожу их до безумия, пока они не согласятся вернуться со мной. Была одна девочка, я не буду называть ее имени на случай, если ее семья смотрит эту передачу, …но она была очень милой, совершенно особенной маленькой девочкой. Она решила, что все это очень трудно. Она сбежала ночью и вернулась к своему сутенеру, …к своему бойфренду, как она его называла».

Эдвард делает паузу, и я чувствую тошноту, потому что знаю, что случилось с этой девочкой. Ей было всего четырнадцать лет.

И он заканчивает свой рассказ треснувшим голосом:

«Он убил ее в ту же минуту, как снова увидел. За то, что она сбежала. Он пырнул ее ножом шестьдесят семь раз. Она была убита, пока я спал, …до того, как я даже узнал, что она сбежала. Мне следовало запирать ее в комнате. Но, полагаю, тогда я бы уподобился ИМ».

И я знаю кое-что еще, чего он не рассказал Питеру перед камерой. Она оставила Эдварду записку, в которой было написано лишь: «Прости, Эдвард. Я просто не такая сильная, как ты. Пожалуйста, постарайся поверить в меня».

Питер больше ничего не спрашивает, но в любом случае Эдвард уже все сказал.

«Я знаю, что не могу спасти каждого», – говорит он, и его голос переполнен эмоциями, пока он продолжает работать лопатой, – «Моя жена и мой лучший друг – врач Питер помогли мне это понять, и спустя несколько лет, …я принимаю это. Но я не прекращаю попыток. Я никогда не сдамся, …ни с кем. Не имеет значения, как сильно они сопротивляются мне, не важно, как они пытаются меня заткнуть… или избавиться от меня, …это не имеет значения. Я все равно буду возвращаться. Я никого не спишу со счетов как пропащего. Я знаю, что должен думать о тех, кого могу спасти».

Затем на экране появляется девушка, которая давно жила в «Доме потерянных ангелов», Марни, и мы с Эдвардом оба охаем, совершенно удивленные ее появлением. Мы любили всех наших «ангелов», каждого из них, и поддерживаем связь с большинством из них после того, как они уезжают от нас.

«Я лежала лицом вниз, захлебываясь в своей собственной рвоте, когда Эдвард нашел меня», – говорит она, и на ее лице совершенно не видно стыда.

Затем на экране появляется еще один знакомый нам парень, Марк, бывший «потерянный ангел», и он вспоминает:

«Эдвард избил двух парней, которые по очереди насиловали меня в переулке, кажется… в три часа утра, …я был просто ребенком, меня насиловали, а я даже не был проституткой. И тут из темноты появился этот парень… и остановил их, …как в кино. Только я думал, что в реальной жизни не бывает героев, таких».

Следующим появляется еще один мужчина, постарше, которого Эдвард нашел однажды ночью, несколько лет назад. Ему было за тридцать, и он, казалось, был доволен тем, что он – проститутка, …его зовут Майкл.

«Эдвард преследовал меня, преследовал до тех пор, пока я не сдался и однажды вечером не пошел с ним. Я просто хотел, чтобы он прекратил ходить за мной, поэтому я решил, что пойду с ним, отсосу ему или что-нибудь в этом духе и тогда он оставит меня в покое. Но Эдвард не потому меня преследовал. Сейчас, когда я думаю об этом, я думаю, что бросил проституцию только чтобы избавиться от него».

Майкл смеется секунду, прежде чем на экране появляется еще одна девушка.

«Эдвард нес меня на плечах, потому что я была слишком обдолбана, чтобы идти», – говорит Мика со слезами на глазах, позволяя им течь по лицу, – «Я была сумасшедшей. Я била его по лицу ногами, обутая в туфли на высоком каблуке, и ему потом пришлось накладывать швы. И он все равно принес меня в «Дом потерянных ангелов». Он все равно был мил со мной. От меня у него остался шрам, но он все равно хорошо относился ко мне».

Она улыбается, вероятно, видя его лицо в своих воспоминаниях, и говорит: «Сейчас я замужем и почти окончила колледж. Я собираюсь стать медсестрой».

Марни снова появляется на экране, улыбается и говорит: «Теперь я физиотерапевт и мне вернули моих двоих детей. Жизнь хороша!».

Снова появляется Майкл и заявляет: «Я художник, …и в следующем месяце в Нью-Йорке открывается моя третья выставка».

Марк появляется на экране, улыбается и говорит: «Я только что окончил школу, и хочу пойти учиться на юриста. Меня приняли в Принстон. (один из самых престижных вузов США, входящий в Лигу плюща – прим.пер.) А еще я теперь умею драться. Спасибо, Эмметт».

«Я – офицер полиции», – говорит еще одна девушка, которой мы помогли, Алексис, и добавляет, – «И также я работаю с детьми, пережившими насилие».

На экране появляются лица тех, кого мы знаем, …одно за другим, …я насчитала как минимум десять или одиннадцать, …и затем сбилась со счета. Все они рассказывают свою историю, …рассказывают миру о «Потерянных ангелах». Воспоминания снова наводняют мою голову, …о каждом из них, …о том, как у них все начиналось, …о той роли, которую все мы сыграли, чтобы помочь им всем, что в наших силах, …и о том, как все закончилось, …когда они были готовы улететь от нас, …более сильные. Воспоминания о том, как они обнимали всех нас, со слезами на глазах, но улыбались …и говорили, что любят нас, …и что мы спасли им жизнь. Они рассказывают о том, чем для них все это закончилось, каждый, друг за другом, их рассказы смешиваются у меня в голове, …и это заставляет меня осознать, что именно мы сделали. Когда я смотрю на Эдварда, он плачет, так же, как и я. Полагаю, мы просто пара придурков, …но мы есть друг у друга и это все, что для меня важно.

Голоса продолжают сменять друг друга…

«Теперь я замужем, у меня четверо детей и я врач».

«Я живу со своим партнером, и в следующем месяце мы вместе открываем книжный магазин».

«Я учитель музыки и только что обручилась!»

«Я чист два года и сорок четыре дня, …я работаю пока еще в «Блокбастере» (сеть магазинов видео-продукции – прим.пер.), но это честная работа. Мне она нравится,… и я буду бороться дальше, пока не получу все, что хочу!»

«О Господи», – Марни возвращается на экран, и у нее сильно заплаканное лицо, – «Белла… спасла мне жизнь. Я всегда буду ее любить».

Затем снова появляется Марк и сообщает: «Эдвард привез меня к Белле. И если бы не она, я бы, наверное, убил себя той ночью».

Майкл возвращается и с улыбкой говорит: «Они идеально работают в паре – Эдвард выслеживает тебя и тащит в «Дом потерянных ангелов», …а затем приходит Белла и начинает работать с тобой. Эта женщина – маленькая богиня! Я просто сразу в нее влюбился,… она лечит,… понимаете?»

«Я благодарю Бога за то, что они вместе, и что я набралась смелости позвонить им. Они действительно лучшие люди в мире», – говорит Стэйси, еще один бывший «потерянный ангел».

Затем их лица начинают сменять друг друга, каждый смотрит в камеру так, словно смотрит на нас, …и все они благодарят нас, каждый своими словами.

«Спасибо, ребят!» – Майкл посылает нам огромный воздушный поцелуй обеими руками, – «Вы крутые!»

«Я люблю вас, Эдвард и Белла!» – Марни улыбается, складывая ладони лодочкой и прижимая их к губам, – «Слушайте ВСЕ в этом доме! Я люблю вас всех! Вы спасли меня. Спасли от себя самой. Спасибо!».

Она подавилась последними словами,… и Кэти тут же вручила нам с Эдвардом бумажные салфетки.

«Люблю вас, ребят! Спасибо, что не наплевали и заставили меня снова поверить в героев!» – Марк улыбается.

Алексис улыбается и немного наклоняет голову, словно может нас видеть: «Я люблю вас, …и спасибо вам. Все, что я делаю со своей жизнью – это благодаря вам, …всем вам. Продолжайте делать то, что вы делаете. Не останавливайтесь. НИКОГДА не останавливайтесь».

«Прости, что пнул тебя, Эдвард. Я люблю тебя. Всегда буду любить. Белла, я тебя тоже люблю! Спасибо, что была строга со мной, …мне было это нужно».

Затем, после того как нас поблагодарила еще дюжина бывших «ангелов», на экране снова появляется Эдвард.

«Я люблю каждого из них», – говорит Эдвард об «ангелах», – «Они тоже наши дети. Я привык быть нытиком, который всего боится – когда-то я даже думал, что мне больше не стоит даже ОБНИМАТЬСЯ с людьми, потому что они могли понять, кем я был. Но теперь я со всеми обнимаюсь, я просто очень сильно люблю отдавать!»

«О,… Эдвард…», – Марни улыбается, – «Ты. Обнимаешься. Лучше. Всех».

На экран снова возвращается Марк и добавляет: «Полно объятий. Это точно».

«Когда Эдвард тебя обнимает, ты просто ЧУВСТВУЕШЬ, что ты в безопасности… тут же», – заявляет Алексис, – «Ты чувствуешь, что тебя любят».

Теперь на экране снова появляется Эдвард и говорит:

«Как я могу просить тринадцатилетнюю девочку быть смелой и рискнуть своей жизнью, чтобы позвонить мне, …если я недостаточно смел, чтобы встретиться лицом к лицу с теми ублюдками, что разрушают их жизни? Я защищу любого из их, …даже если это будет стоить мне жизни. Я знаю, что я здесь для этого».

Затем на экране снова появляюсь я, сидящая рядом с Эдвардом, и говорю:

«Я люблю нашу жизнь. Я люблю нашу работу и то, что мы можем делать ее вместе. Наши дети вырастут сильными, а не напуганными».

«Это лучший подарок, который я мог им подарить», – говорит Эдвард, сидящий рядом со мной, – «Это кое-что, что я никогда не думал, что у меня будет… эта храбрость, которую я недавно открыл в себе. Я был рабом только из-за страха. Страх пагубен. Он крепче, чем железные прутья, толще цепей. Он продолжал бы держать меня в рабстве, если бы Белла не напомнила мне об этом. Сейчас я был бы мертв. Все, что сейчас у нас есть, …все, что мы делаем сейчас для других – это все благодаря ЕЙ. Потому что она была достаточно смелой, чтобы достучаться до меня и попытаться спасти меня, …в ту пору действительно пропащего».

«Но мы делаем это не в одиночку», – говорю я Эдварду с экрана, и он осторожно кивает головой, соглашаясь со мной, – «Без Керри, Элис, Розали, Эмметта, Джаспера… не было бы «Дома потерянных ангелов», … не говоря уже о той поддержке, что мы получили от каждого из жителей города, …общины, …наших семей. Каждый отдельно взятый человек, с которым мы знакомы, сделал свою часть работы, чтобы «Потерянные ангелы» стали тем, чем они являются».

«Абсолютно», – подтверждает Эдвард.

Питер спрашивает: «Что бы вы пожелали, …если бы у вас было всего одно желание?»

Эдвард улыбается, размышляя над вопросом, склонив голову, а я улыбаюсь ему, сидя рядом и глядя на него.

«Для себя… ничего», – говорит он, – «Сейчас у меня есть все, чего я когда-либо хотел. Если бы я и желал чего-то, то я бы желал больше «Домов потерянных ангелов». Мне бы хотелось, чтобы их было по одному в каждом штате… по всему миру. И я хочу, чтобы мир увидел, через что наши «ангелы» проходят здесь и все тяжелую работу, которую они выполняют, чтобы улучшить свою жизнь. Вот истинная причина, по которой я сказал «да» этой серии из шести частей. Эта первая часть может быть и о нас, но следующие части будут лучше, …вы увидите, что мы делаем, …вы увидите наших «ангелов» в самом неприглядном виде… и в их лучшем проявлении. И я желаю, чтобы… другие люди захотели открыть «Дом потерянных ангелов» у себя по соседству, …чтобы этот дом не прекратил свое существование и не умер вместе с нами. Я хочу, чтобы здесь всегда был «Дом потерянных ангелов», …до тех пор, пока проститутки будут в нас нуждаться. Только тогда, когда их больше не останется, …тогда я буду не против закрыть эти двери. А до того дня мы будем открыты».

Я уверенно киваю и добавляю: «Всегда».

«Всегда», – повторяет Эдвард, и мы улыбаемся друг другу, …и прежде, чем понимаем, что делаем, целуемся прямо перед телекамерой! Эдвард держит мое лицо в ладонях и целует, и все вокруг нас закричали: «ВУУУУУУ!».

– Вы целовались в передаче? – спросила Кэти, глядя прямо на нас, сидящих рядом с ней на диване, – Вы что – вообще сдерживаться не умеете?

– Нет, – просто ответил Эдвард, ухмыляясь в ответ своей дочери.

На телеэкране Питер выходит из комнаты, в которой мы целовались, закрывает дверь, смотрит в камеру и говорит:

«Здесь определенно любовь витает в воздухе, я вижу это каждый день, когда бываю в этом доме. Это хорошее место. Безопасное место. Если вам нужна помощь, любая помощь, …пожалуйста, позвоните. В любое время дня или ночи. Здесь будет кто-то, готовый ответить Вам. Позвоните 1-800-LST-ANGL или зайдите на наш сайт в интернете – www.lostangels.com (сайта такого нет, я проверила – прим.пер.). Ваш голос будет услышан, Вас больше не будут игнорировать. Вы можете сделать это. Будьте смелыми. И просто обратитесь к нам».

– Посмотри на себя! – Эдвард указал рукой на телевизор, улыбаясь Питеру, – Ты, блять, просто невероятен, Пит! У меня глаза были на мокром месте, пока ты называл номер телефона!

Питер покраснел и махнул Эдварду рукой, словно тот сморозил чушь.

Звучит отрывок из красивой песни Питера Гэбриэля «Не сдавайся», когда Питер выходит из «Дома потерянных ангелов», …а камера движется назад, показывая весь особняк, …и горячее красное солнце, садящееся за него. Мы словно летим над домом как ангелы.

Медленно камера фокусируется на красном закате, …а затем… он исчезает во мраке.

Теперь все вокруг нас аплодировали и одобрительно кричали, и Эдвард тоже хлопал в ладоши всем остальным, а не себе, …и я подумала, что передача получилась отличная и не могла дождаться, когда увижу остальные пять частей, где будет показано путешествие пяти наших «ангелов» от начала до конца. Они снимали нас несколько месяцев, чтобы сделать эту передачу, и если остальные части так же хороши, как и эта, тогда я знала, что могу перестать волноваться.

Даже не видя следующих частей, я обдумывала некоторые вещи, снятые на камеру.

Эдвард привез Бет той зимней ночью, всю синюю и похожую на мертвеца. Эмметт нашел ее под снегом, она не двигалась. И после того, как ее выписали из больницы, она еще пару дней оставалась синей. Он хорошо заботился о ней, кормил супом каждый вечер, …он говорил с ней, даже когда она была не в состоянии отвечать. Он рассказал ей, где она и сказал, что она в безопасности.

У Бет здесь были и более тяжелые времена. Я помню вечер, когда Эдвард разозлился на нее, потому что она продолжала говорить о том, какой хорошей была ее жизнь до этого, когда она была одной из лучших девушек в секс-эскорте. Она говорила о том, что могла купить все, что угодно, ездила по лучшим курортам и о том, как много у нее было машин.

Остальные девушки в доме вынуждены были выслушивать это все время, и им стало труднее. Наконец, однажды вечером, Эдвард не смог больше этого выносить и накричал на нее.

– Ты хочешь свои ебаные деньги? – спросил он у нее, когда подошел к шкафу в ее комнате, вытаскивая вешалки и бросая их на кровать, – Тогда забирай свое дерьмо и я сам отвезу тебя обратно к этому подонку, твоему СУТЕНЕРУ! ПОЕХАЛИ! Если все, что тебя волнует – это то, сколько у тебя денег и как ты соскучилась по всем своим ВЕЩАМ, …тогда конечно, поехали обратно, чтобы ты могла сосать члены у всех этих классных богатых парней, которые бьют тебя и оставляют замерзать в снегу!

Меньше, чем через пять секунд Бет заплакала, и начала умолять Эдварда не выгонять ее. И все закончилось объятиями сидя на полу, потому что она по-настоящему встала на колени, когда умоляла его не вышвыривать ее вон. Они с Эдвардом продолжали извиняться друг перед другом, …и Эдвард обнимал ее и все время гладил по волосам, говоря, что все в порядке, …и что он никогда не вышвырнет ее вон. Было хорошо то, что Эдвард показал свою злость, …выпустил ее, … а затем снова взял над ней власть, …и он всегда просил прощения, …но теперь он просил его за дело, …как в этот раз. И это работало. Бет проснулась в реальном мире и начала понимать, что ее ценность выражается не в количестве денег, которые у нее есть или которые она заработает. Она начала смотреть внутрь себя и нашла там что-то большее, чем это. Это был для нее переломный момент.

Еще один материал будет о том, как Эдвард привез сюда Дестини. Она часами умоляла Эдварда дать ей дозу, пока он наблюдал за ней всю ночь. Он был вынужден запереть ее в комнате, потому что она пыталась вырваться, чтобы где-нибудь в доме найти наркотики! Она привыкла делать все, что угодно, чтобы заставить его дать ей то, что она хочет. Она даже пыталась поцеловать его и схватить за пенис. Снимала с себя одежду и обещала ему лучший секс в его жизни, если он даст ей что-нибудь. Тем не менее, Эдвард ни разу не дрогнул и всегда был настолько терпелив, насколько мог быть, переодевая ее и заставляя вернуться в постель, чтобы попытаться немного поспать.

Всех нас покажут в остальных частях фильма, всю нашу работу, которую мы делали каждый день. Мы увидим, как дрались Эмметт и Джаспер, чтобы защитить Эдварда и самых последних «ангелов», которых он нашел. Мы увидим волшебство, которое творят Керри и Элис, как с финансовой точки зрения, так и с эмоциональной. Элис стала бухгалтером, как и хотела, когда училась в университете Нью-Йорка. И Керри тоже закончила колледж, но не захотела работать нигде, кроме как в «Доме потерянных ангелов». Она начинала с нуля, помощницей Эдварда, отвечала на телефонные звонки и была на побегушках. А сейчас она заведует всем, начиная с починки прохудившегося в ванной крана и заканчивая тем, что сидит рядом с тем, чье сердце разбито.

Мы увидим, как Розали сражается в суде, защищая и отстаивая права очередной потерянной души, снова готовой быть найденной. И я уверена, что мы с Питером снова появимся в фильме, …говоря с каждым из наших «ангелов» так, как я говорила с моим первым ангелом… Эдвардом Калленом. Этот нахальный кусок совершенства полуобнаженным выставлял себя, лежа на моем диване в тот первый день, думая, что заставит меня прекратить попытки.

Он понятия не имел, кто ему противостоит.

Мой Эдвард Каллен. У него есть фамилия. Она есть у всех. Все это началось с него, с моего потерянного темного ангела. Я благодарю Бога за то, что раскрасила за линиями, …я бы сделала это снова.

– А теперь давайте забудет про это, и ПОЕДИМ! – объявил Эдвард и через несколько секунд все мы сидели за нашим длинным обеденным столом в столовой. За столом не было ни одного свободного места, но, казалось, что никто не возражает. Все ели и хорошо проводили время, переговариваясь и передавая друг другу чесночную соль, хватая себе куски пиццы.

Я просто сидела, переводя взгляд с Эдварда на Кэти, …с Кэти на Тао, …на Маркуса и Дженну, …Боба и Шэрон, …Питера, …Мелоди и Джоша, …Чарли, сидящего рядом со мной, …Бена и Анджелу, …Розали и Эмметта, …Джаспера и Элис, …Джозефа и Кэтрин. Как нам так повезло, что все эти прекрасные люди есть в нашей жизни? Я почувствовала, что слезы наворачиваются на глаза, и Эдвард взял меня за руку, осторожно наклонился и прошептал: «Ты в порядке, любимая?».

Я смогла лишь кивнуть. Мой голос не действовал. И он с улыбкой поцеловал меня и его прекрасное дыхание, отдающее чесноком из пиццы и вишневым напитком, успокоило меня и медленно вернуло на Землю, а сразу затем он закончил поцелуй и пристально посмотрел мне в глаза, даря ту самую идеальную улыбку.

– Я люблю тебя, – прошептал он так, что я единственная услышала это.

– Я люблю ТЕБЯ, – выдохнула я в ответ, переполненная глубиной своих чувств к нему, …обычное явление даже после всех этих лет.

Однажды Эдвард рассказал мне про красную линию, …как он пересекал ее каждую ночь, оставляя за ней свое сердце и душу и превращаясь в «шлюху», как он считал. Больше не было никаких красных линий, не для него. Куда бы он ни пришел, есть люди, которые любят его, которым небезразлично то, что с ним происходит – разбрызганные, смешанные цвета, которые уничтожили эти ужасные красные линии, которые Эдвард привык видеть.

Он никогда больше не пересечет эту линию. Он никогда НЕ СТАНЕТ таким снова. Я думаю обо все цветах, что мы смешали вместе за эти годы, …я знаю, что мы стерли все существующие красные линии, …даже те, что были у него в голове.

Я знаю, что мы всегда будем присматривать за «потерянными ангелами», …и когда мы станем слишком стары, чтобы делать все это, мы передадим это дело нашим детям, и их детям, …и оно не умрет… никогда. Оно станет сильнее… и больше. Где-нибудь всегда будет «Дом потерянных ангелов». Я искренне в это верю. Так же сильно, как верю в Эдварда. Так же сильно, как верю в НАС.

– Я вообще не хочу солить свой кусок чесночной солью, – Кэти накрыла свой кусок, когда Эдвард поднес к нему солонку, – Стоп, папа.

– Хорошо, – он подмигнул ей, улыбаясь Тао,… на сей раз настоящей улыбкой.

Тао улыбнулся ему в ответ и сказал:

– Это была классная передача, мистер К. Люди будут звонить, поверьтемне.

– Нам лучше поесть до наступления следующей недели, – прощебетала Элис, взяв чесночную соль и посыпая ею весь свой кусок, – У меня, кажется, ночная смена на телефоне!

– Не каждую ночь, – заметил Джаспер Эдварду, который невинно посмотрел на него в ответ, – Я хочу, чтобы моя женщина была доступна по крайней мере две ночи в неделю, запиши это, Каллен!

– Записал, – Эдвард коснулся пальцами своего виска, поедая свой кусок пиццы.

– Я так горжусь вами, всеми вами, – сказала Анджела, когда настала очередь Бена взять солонку, и он принялся густо посыпать свой кусок. Когда Анджела увидела это, она шлепнула его по руке. – ЭЙ! Что ты пытаешься сделать? Броситься в нападение? Дай ее сюда!

– ЭЙ! – пожаловался Бен.

Она вытащила у него солонку и вручила ее Эмметту, который тоже обильно посолил свой кусок.

– Эй, ЭД! – крикнул Эмметт, – А когда будет та часть, где я надираю задницы тем парням? Парням, которые достали пушку и приставили ее к твоему лицу. В следующей части?

Эдвард, выпучив глаза, покачал головой Эмметту и, когда я взглянула на него, Эдвард застыл и улыбнулся мне совершенно невинной улыбкой. И даже тогда он просто сказал мне: «Привет» со ртом, набитым пиццей.

– Что? – крикнула я, – Что за парень приставил тебе пушку к лицу? Когда? Почему ты никогда мне ничего не рассказываешь?

– Питер, – позвал Эдвард, – Почему ты так ДАЛЕКО от меня? Иди сюда, неси свою пиццу! Ты же знаешь, что никогда не должен оставлять меня, проигравший в Великой Листьевой Войнушке!

Питер нахмурился, и его губы растянулись в ровную линию.

– Ты никогда про это не забудешь? – спросил он, – Это было десять лет назад, чувак!

– НЕТ! – возразил Эдвард, …и я немедленно поняла, что они делают, …они пытались отвлечь меня от разговора об оружии, приставленном к голове моего мужа, …отлично, …но мы продолжим этот разговор позже, когда останемся одни.

– Ты ПРОИГРАЛ в Войнушке! – снова пояснил Эдвард так, словно это случилось вчера, – Прими это и прекрати плакаться по этому поводу!

Теперь все начали спорить. Сначала я хотела разозлиться, …но затем я посмотрела на все эти лица, …и все, что смога сделать – это взорваться от смеха… это моя жизнь. И посмотрите на всех этих прекрасных простофиль, что меня окружают,… посмотрите на них!

Господи, как же я люблю их всех! Как же я люблю свою жизнь! Как же я люблю все эти великолепные цвета!

************************************************************************************

КОНЕЦ

От автора: Я люблю вас всех, ребят. Благодарю вас за то, что торчали тут, читая всю эту историю, и храбро держались в особо грубых частях и главах. Я знала, что вы сможете сделать это. Я очень рада, что написала эту вторую часть «Красной линии», мне очень нравилось ее писать. Она стала чем-то совершенно отличным от «Красной линии», и порой я не могла понять, куда ведет меня эта история. Но мне действительно нравится, как все закончилось.

Дайте мне знать, что вы думаете. И спасибо еще раз за всю вашу поддержку и любовь к историям, которые я пишу. Я люблю делать это и планирую написать еще больше.

До скорых встреч! Ведите себя хорошо!

Love, Winnd

_

От переводчика: Ну, вот и все. Finita la comedia. Мое первое спасибо Winnd, за все, что она сделала и, надеюсь, еще сделает. Я не могу выразить словами то, как сильно я люблю ее и ее истории. Свои слова благодарности от себя и от всех русских читателей я оставила на www.fanfiction.net

helenforester

3/10/12 . chapter 1

Hi, Winnd! I would like to say you grand thanks for your COL. I say it from myself and from all russian readers who read it whole year, chapter by chapter. It was a big honor for me – to translate this story into russian. We laughed and cried together with your characters. We love Marcus,… we love Peter,… we love Bob, we love all your characters not mention about loving Bella and Edward. I'm truly hope that some studio ask you permission to make a movie. Your TRL and COL absolutely deserve it. I think it's great story at first 'cause it so much looks like real life… I hope you'll write a lot of stories. I hope you're okey 'cause you promised that «I love doing it and look forward to writing even more of them» (I quoted your words), it was summer '11 but now is spring '12 and we are still waiting your new story… I love you, Winnd! I grew up with Stephen King's and John Irving's books and I can say you are in the same raw with them, at least for me. I love you and wish you have a muse and have success in any doings!

Привет, Winnd! Мне бы хотелось сказать тебе огромное спасибо за К В Л. Я говорю его от себя и от всех русских читателей, которые читали его целый год, главу за главой. Для меня было большой честью переводить эту историю на русский язык. Мы любим Маркуса, …мы любим Питера, …мы любим Боба, мы любим всех твоих героев, не говоря уже о том, как мы любим Беллу и Эдварда. Я искренне надеюсь, что какая-нибудь киностудия попросит у тебя разрешение, чтобы снять фильм. Твои КЛ и К В Л абсолютно заслуживают этого. Я думаю, что это отличная история прежде всего потому, что она очень похожа на реальную жизнь. Я надеюсь, что ты напишешь множество историй. Я надеюсь, что у тебя все в порядке, потому что ты обещала, что «Я люблю делать это и планирую написать еще больше» (я процитировала твои слова), это было написано летом 2011 года, а сейчас весна 2012 года и мы все еще ждем новую историю… Я люблю тебя, Winnd! Я выросла на книгах Стивена Кинга и Джона Ирвинга и я могу сказать, что ты стоишь с ними в одном ряду, по крайней мере, для меня. Я люблю тебя и желаю тебе музу и успехов во всем!

Мое второе спасибо Галине и Наталье – за долгий и кропотливый труд, благодаря которому мы читали на протяжении года эту историю, за любовь, за заботу, за все-все-все, а еще за то, что Наташа открыла эту историю для TSR, ведь в противном случае лично я никогда бы не прочла ее. И за то, что поверили в меня и оказали мне поистине великую честь, доверив перевод этой прекрасной истории. А еще Яне Yankeees за перевод «Красной линии», ведь для меня все начиналось именно с КЛ, как думаю, и для всех остальных. Мое третье спасибо всем нашим постоянным и не очень читателям, которые делились с нами своими мыслями, эмоциями, радостью и грустью, восторгом и негодованием. За это время я нашла в лице некоторых из них хороших друзей. И нет лучшей благодарности автору и переводчику, чем ваши отзывы, положительные и отрицательные, короткие и длинные. Я, как и Winnd, люблю их все. В заключение своей речи хочу предложить вам кое-что. Мне показалось интересной мысль попросить вас в финальном комментарии (если вы решите его оставить, конечно же) составить своеобразный топ моментов, слов, событий, которые оставили наибольший след в вашей памяти. По себе знаю, что это нелегкая работа – приходится перечитывать, пусть и мельком, все главы, и если вы сочтете это излишним – ничего страшного, но было бы приятно вспомнить всем вместе все прекрасные и ужасные моменты. Может быть, кто-то помнит наизусть все «свои» моменты. Заранее спасибо тем, кто на это решится. И последнее – я хочу дать вам послушать одну песню: После 11 и Хелависа – «Рядом быть».

Перевод не потребуется – она на русском языке. Лично для меня это своеобразный эпилог данной истории, каким я его вижу. Если кто-то так не сочтет – ну, что же, тогда считайте, что я просто поделилась с вами ссылкой. Еще раз спасибо всем, я вас всех очень люблю и до новых встреч на страницах форумов!

***************************************************************************************

notes

Note 1

/i