Невеста республиканца [Александр Дюма] (fb2) читать постранично, страница - 22

фантазии.

«Мне делают упреки в том, что я был расточителен, — говорил Дюма перед смертью своему сыну. — Я приехал в Париж с двадцатью франками в кармане. — И, указывая взглядом на свой последний золотой на камине, продолжал: — И вот, я сохранил их… Смотри!»

После этого миновало всего несколько дней, — и порвалась нить жизни того, кто в течение сорока лет отдавался беспрерывной сказочной работе, всецело сливаясь с душой французского народа. Он питал его плодами своей редкой фантазии. С душой нараспашку, лицом всегда озаренным веселой, здоровой улыбкой, взвинченный успехом, разжигаемый враждебными нападками, кипя в горниле работы театральной и беллетристической, Дюма поддерживал священный огонь на пылающем жертвеннике творчества, бросал туда драму, комедию, исторический роман, роман приключений и страстей, путевые впечатления, мемуары, сказку, новеллы, этюды по искусствам и, наконец, гастрономию… И в этом непрерывном труде только подчас вытирал он рукавом своей незанятой руки обильный пот на своем высоком челе. Сорок лет он воссоздавал быт, эпоху и живые лица к великому удовольствию современников. Он не был ни идеологом, ни мыслителем; идеи гражданственности были ему не по плечу; на философские размышления у него не хватало времени. Его стихия была — воображение. Всем существом, всем своим творчеством он отдавался фантазии и дару оживлять лица и события. И отсюда проистекала его способность сливаться с героями его творений, сообщать своим иллюзиям характер живой действительности. И отсюда шло создание его замка Монте-Кристо, положившего начало его разорению. Ему были органически нужны собственный замок, собственный театр, собственные газеты, собственные легенды вокруг…

«Благодаря этому легкомыслию, — по замечанию Пелисье, — Дюма был необыкновенно расточителен по отношению к своим богатым дарованиям, а иначе он возвысился бы до величайших писателей девятнадцатого века».

Примечания

1

[1] То, что рассказывается, не представляет собой большой редкости; обычаи страны подтверждают это. Благородные дамы ездят верхом буквально, как наездники Лоншана; только под платье, которое поднимается седлом, они надевают панталоны, подобные тем, которые носят дети. Женщины из простонародья не принимают даже и эти меры, хотя цвет их кожи долгое время заставлял меня думать противное — авт.

(обратно)

2

Обычный костюм Робеспьера настолько известен, что он почти вошел в поговорку. 20 прериала, в праздник Высшего существа, которого он был первосвященником, на нем был темно-синий кафтан, вышитый шелковый жилет на розовой подкладке; черные атласные панталоны, белые шелковые чулки и башмаки с пряжками дополняли этот костюм. Это был тот же самый костюм, в котором он взошел на эшафот — авт.

(обратно)