Брушко [Брюс Уильсон] (fb2) читать постранично

Домой в джунгли

Мы с Бобби разыскали Айабокину, вождя индейцев племени мотилонов, одного на просеке у вершины обрывистого холма в джунглях. Ростки банана и юкки уже пробились из земли. Для выпаса скота было отделено значительное пространство — луг размером больше двухсот квадратных километров. Пока мы с Айабокиной обсуждали успехи индейцев, внизу на реке послышался шум моторной лодки. Она подошла слишком близко к берегу, чтобы мы мости ее увидеть, но было слышно, как лодка остановилась. Добраться до просеки — дело нескольких минут, но смуглолицый мужчина появился раньше, чем мы ожидали.

— Добрый день, — сказал он грубо по-испански. Смуглолицый запыхался и нетерпеливо ждал, пока мы с Айабокиной продолжали разговор. Краем глаза я увидел, что это был Умберто Абрел, один из преступников, осевших в этих краях. Я знал, что у него был скверный характер и что он угрожал мотилонам. Сейчас он явно был зол.

Когда наша беседа с Айабокиной закончилась, я сказал:

— Добрый день, Умберто.

Он сильно вспотел, с лица со впалыми щеками стекали крупные капли пота. Его так перекосило, что мне стало не по себе.

— Я пришел сказать вам, чтобы вы убирались с этой земли, — заговорил он. — Это моя земля. Я — колумбийский колонист. Я имею право претендовать на землю для колонизации, и я предъявляю претензию на эту землю. Можете проваливать...

Абрел обращался ко мне, но прервал его Бобби:

— Я кое-что хочу тебе сказать. — Бобби говорил медленно, негромко, но очень убедительно. — Это наша земля. Она всегда была нашей землей, и она всегда будет нашей. Мы уступили тебе достаточно. Шесть месяцев назад ты требовал, и тебе дали земли, но что ты сделал? Ты продал ее и теперь хочешь еще. Больше мы не дадим. И будем защищать свое.

Аргументация была короткой. Умберто начало трясти. Жилы на его шее вздулись стальными канатами, лицо побагровело. Он схватил Бобби за плечи и заорал:

— Это мои земли. Они мои. Прочие могут убираться. Потом он отпустил Бобби, но трястись не перестал.

Страх холодом пополз по моей спине. Но Бобби был уверен в себе.

— Ты ошибаешься. Эти земли тебе не принадлежат. И не будут принадлежать, — отчетливо сказал он.

— Заткнись, — завопил Умберто. — Замолчи, ты, грязный индеец, замолчи!

Из углов рта у него вылетали слюни, оседая крапинками на багровой физиономии. Потом он положил указательный палец на большой палец правой руки так, что они образовали крест, и протянул к нам. Глаза Умберто выкатились из орбит, рука так тряслась, что он едва мог ее держать. Абрел поцеловал крест из пальцев.

— Клянусь Богом! — сказал он, снова целуя пальцы, и плюнул на землю. — Клянусь всеми святыми!

Умберто снова плюнул, его голова задергалась так неестественно, что это больше походило на пристДомой в джунгли

Мы с Бобби разыскали Айабокину, вождя индейцев племени мотилонов, одного на просеке у вершины обрывистого холма в джунглях. Ростки банана и юкки уже пробились из земли. Для выпаса скота было отделено значительное пространство — луг размером больше двухсот квадратных километров. Пока мы с Айабокиной обсуждали успехи индейцев, внизу на реке послышался шум моторной лодки. Она подошла слишком близко к берегу, чтобы мы мости ее увидеть, но было слышно, как лодка остановилась. Добраться до просеки — дело нескольких минут, но смуглолицый мужчина появился раньше, чем мы ожидали.

— Добрый день, — сказал он грубо по-испански. Смуглолицый запыхался и нетерпеливо ждал, пока мы с Айабокиной продолжали разговор. Краем глаза я увидел, что это был Умберто Абрел, один из преступников, осевших в этих краях. Я знал, что у него был скверный характер и что он угрожал мотилонам. Сейчас он явно был зол.

Когда наша беседа с Айабокиной закончилась, я сказал:

— Добрый день, Умберто.

Он сильно вспотел, с лица со впалыми щеками стекали крупные капли пота. Его так перекосило, что мне стало не по себе.

— Я пришел сказать вам, чтобы вы убирались с этой земли, — заговорил он. — Это моя земля. Я — колумбийский колонист. Я имею право претендовать на землю для колонизации, и я предъявляю претензию на эту землю. Можете проваливать...

Абрел обращался ко мне, но прервал его Бобби:

— Я кое-что хочу тебе сказать. — Бобби говорил медленно, негромко, но очень убедительно. — Это наша земля. Она всегда была нашей землей, и она всегда будет нашей. Мы уступили тебе достаточно. Шесть месяцев назад ты требовал, и тебе дали земли, но что ты сделал? Ты продал ее и теперь хочешь еще. Больше мы не дадим. И будем защищать свое.

Аргументация была короткой. Умберто начало трясти. Жилы на его шее вздулись стальными канатами, лицо побагровело. Он схватил Бобби за плечи и заорал:

— Это мои земли. Они мои. Прочие могут убираться. Потом он отпустил Бобби, но трястись не перестал.

Страх холодом пополз по моей спине. Но Бобби был уверен в себе.

— Ты ошибаешься. Эти земли тебе не принадлежат. И не будут принадлежать, — отчетливо сказал он.

—