Броненосный крейсер “Адмирал Нахимов” [Владимир Васильевич Арбузов] (fb2) читать онлайн

- Броненосный крейсер “Адмирал Нахимов” (а.с. Боевые корабли мира) 5.18 Мб, 275с. скачать: (fb2) - (исправленную)  читать: (полностью) - (постранично) - Владимир Васильевич Арбузов

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Владимир Васильевич Арбузов
Броненосный крейсер “Адмирал Нахимов”

Боевые корабли мира

“Корабли и сражения”

Санкт-Петербург 2000


На 1-4 страницах обложки даны фотографии броненосного крейсера “Адмирал Нахимовв Тулоне, 1893 г. (1-я стр), сцена на бушприте.

(2-я стр), в третьем дальнем плавании (3-я стр)и в США в 1893 г (4-я стр).

Автор выражает благодарность И.Буничу, С. Виноградову, Д. Васильеву н Б. В. Лемачко за предоставленные фотографии.

ISBN 5-900786-25-0

Научно-популярное издание

Арбузов Владимир Васильевич “Броненосный крейсер “Адмирал Нахимов”

Тех. редактор Ю. В. Родионов Лит. редактор Е. В. Владимирова Корректор С. Е. Волкова

Проектирование


Составление чертежей нового крейсера или, как тогда его именовали при канцелярской переписке, «океанского броненосного крейсера типа “Имперьюз”», осуществляли в чертежной Кораблестроительного отделения Морского технического комитета (МТК). Теоретический чертеж и спецификацию корпуса — основную проектную работу в МТК утвердили на заседании 18 ноября 1882 г. (Журнал МТК № 166).

По спецификации проектное водоизмещение равнялось 7781,7 т. В этот вес входил и предусмотренный резервный запас водоизмещения в 83,7 т. Вес порожнего корпуса без брони по расчетам должен был составлять 2937,4 т. На бронирование отводилось 974 т или 12,5% от проектного водоизмещения (на готовившемся к постройке броненосце “Император Александр II” эти величины равнялись 2474 т или 28,6%).

12 января 1883 г. в МТК под председательством генерал-майора К.В. Левицкого члены комитета вице-адмирал СП. Шварц, генерал-майоры Прилуков, А.И. Соколов и Богославский, капитан 2 ранга К.К. Де-Ливрон и капитаны Н.А. Субботин (строитель броненосца “Император Александр II”), Э.Е. Гуляев и А. Дмитриев рассмотрели разработанные чертежи (всего представлено 9 чертежей) с расположением механизмов с котлами нового корабля. На этом же заседании определили и размерения рангоута и площадь парусов.

Расположение артиллерии оставили аналогичным прототипу — английскому броненосному крейсеру “Имперьюз”, и оно составило 4 229-мм орудия в барбетных установках и 10 152-мм в казематах на батарейной палубе. Полная парусность (трисели и бом-брам-марсели по чертежам не предусматривались) равнялась 32561 ф2 (3025 м2). На корабль предстояло установить две мачты и бушприт.

В дальнейшем, при проектировании котельных отделений, дымоходы всех 12 котлов свели в одну массивную телескопическую трубу “в виду того, что под парусами в свежий ветер такая труба имеет меньше парусности”. Заметным достоинством подобных опускаемых труб было и то, что облегчались ее чистка и покраска.

На следующий день, 13 января, чертежи утвердил управляющий Морским министерством генерал-адъютант И.А. Шестаков. После детальной проработки проекта и изготовления строительных чертежей 17 марта 1883 г. последовало решение Адмиралтейств-совета за № 1683 о фактическом начале работ, и путь к постройке “океанского крейсера” был открыт.

Из отчета Кораблестроительного отделения Морского Технического комитета за 1882 г.


На основании приказания Управляющего Морским министерством составлены в Кораблестроительном отделении Комитета по образцу “Imperieuse” чертежи (с подробными вычислениями) и спецификация для океанского броненосца, но с некоторыми отступлениями от чертежа названного английского судна по следующим соображениям:

а) По указанию Артиллерийского отделения — диаметр башен для помещения 9-дюймовых дальнобойных орудий увеличен на 5 фут против башен “Imperieuse”. что вызвало увеличение веса самих башен на 105 тонн;

б) Так как механизм для “Imperieuse”. имеющий в числе своих паровых котлов несколько котлов локомотивного типа, еще не устроен и неизвестно, какие даст результаты на испытании, а между тем из английских журналов видно, что локомотивные котлы оказались на броненосце “Polyphemus” неудовлетворительными, то Главный инженер-механик флота предпочел назначить на броненосец машины, уже испытанные на корабле “Петр Великий”, системы Эльдера и К°, с цилиндрическими паровыми котлами, которые на пробе в Англии и Кронштадте оказались вполне удовлетворительными. Для помещения этих машин с котлами потребовалось пространство по длине судна на 8 ф. более, чем для механизма “Imperieuse”.

в) Вследствие увеличения длины машинного и котельного отделений, изменения системы самой машины, удлинения пояса по грузовой ватерлинии, изменения главных размерений судна, с целью увеличения водоизмещения, вес грузов и корпуса увеличился на 285 тонн, а всего, включая увеличение веса башен, на 390 тонн.

По таким соображениям и расчетам оказалось необходимым при составлении проекта океанского броненосца отступить несколько от чертежа “Imperieuse”. a именно: увеличить длину на 6 фут и углубление на 4 дюйма. Таким образом, для проектированного броненосца получились следующие элементы:


Длина по грузовой ватерлинии   333 фут.

Наибольшая ширина с деревянной обшивкой   61 фут.

Углубление: форштевнем   24 фут. 9 д.

ахтерштевнем   25 фут. 9 д.

Водоизмещение   7782 т


Броненосец будет вооружен четырьмя 9-дюймовыми дальнобойными орудиями, поставленными в четырех барбетных башнях, и десятью 6-ти дюймовыми дальнобойными орудиями в батарейной палубе.

Броня по грузовой ватерлинии толщиною 10 дюймов защищает машину и котлы, оконечности же судна вне броневого пояса защищены стальной палубой толщиной 3 дюйма, положенной ниже грузовой ватерлинии; на броневых траверзах толщина брони 9 дюймов. Палубная броня над броневым поясом по грузовой ватерлинии толщиной 2 дюйма.

Две машины системы Эльдера в 4000 инд. сил каждая приводят в движение два винта. Запас топлива 1200 т достаточен на 6 суток полного хода в 15 узлов.

Из отчета Кораблестроительного отделения Морского Технического комитета за 1883 г.

1) В Кораблестроительном отделении были составлены девять практических чертежей с расположением артиллерии и механизма с паровыми котлами и парусности этого крейсера, который, согласно сделанному внутреннему размещению, может брать по 125 снарядов и зарядов на каждое орудие и носить, вдобавок к главной его артиллерии, еще восемь скорострельных пушек Готчкисса.

Парусность его, без верхних парусов и триселей, 26041 квадратный фут. полная же парусность 32561 квадратный фут. Команды 650 человек, провизии на 6 месяцев и воды на две недели.

Кораблестроительное отделение, совместно с Артиллерийским отделением и Главным инженер-механиком флота, рассмотрело и одобрило эти чертежи, за исключением башен для 9-ти дюймовых орудий, которым, может быть, признано будет за лучшее для уменьшения их веса и при окончательной разработке чертежа, придать грушевидную форму.

Заключение это утверждено Управляющим Морским министерством.

2) И. д. Председателя Кораблестроительного отделения сообщил отделению, что им найдено необходимым сделать изменения в устройстве броневого борта, заключающиеся в том, чтобы лиственничную подкладку под броню крепить не со стальною обшивкою позади брони, а с наружными стрингерами, и чтобы концы верхнего ряда чаков утвердить полосами угловой стали.

Рассмотрев чертеж измененного устройства броневого борта крейсера, Отделение его одобрило, но с тем. чтобы нижний деревянный брус, на котором стоит броня, был сделан из тика. Затем чертеж этот был препровожден командиру С-Петербургского порта для руководства при постройке крейсера и внесения сделанных изменений в его спецификацию.

3) Главный инженер-механик флота просил его уведомить, для составления спецификации механизма, какая предполагается на нем дымовая труба телескопическая, откидная или же постоянная. Кораблестроительное отделение сообщило, что оно находит полезным сделать эту трубу телескопическою, ввиду того что при ходе под парусами в свежий ветер такая труба меньше парусит и, кроме того, значительно облегчается ее чистка и окраска.

4) Член Кораблестроительного отделения, корабельный инженер подполковник Субботин представил в Отделение записку об изменениях в устройстве палубной брони, рассмотрев которую при участии Корабельных Инженеров: наблюдающего за постройкой крейсера подполковника Самойлова и Инспектора работ подполковника Прохорова, а также Председателя технической комиссии по приему металлов капитан-лейтенанта Феодосьева, Отделение пришло к следующему заключению:

Броневую настилку на нижней палубе броненосца составить из двух слоев: нижний толщиною 1 дюйм и верхний — 1,5 дюйма. При этом, в виде сохранения за ней того же значения, какое достигается железною бортовою бронею, с помощью облицовки наружной стороны ее твердою сталью, Отделение нашло полезным нижний слой упомянутой настилки сделать из обыкновенной мягкой стали, какая употребляется на строительные работы; верхний же слой настилки, представляющий собственно броню, сделать из более твердой стали. Настилку жилой палубы над бортовою бронею составить из двух слоев такой толщины, какая назначена в спецификации, причем нижний слой сделать из обыкновенной мягкой стали, а верхний из более твердой стали, как сказано выше. Изложенному во 2-м пункте правилу, относительно сочетания мягкой и твердой стали для палубной брони, надлежит следовать на всех строящихся судах, на которых палубную броню предположено иметь из двух слоев, т.е. нижний слой ее делать из обыкновенной мягкой стали, употребляемой на судостроение, а верхний слой из более твердой стали, о которой изложено в пункте 1-м.

О таковом решении Отделения сообщено также и Главному Командиру Черноморского флота и портов, на предмет руководства строителям и наблюдающим за постройкой стальных судов.


Сравнение элементов проекта броненосного крейсера водоизмещением 7781 т, полуброненосного фрегата “Дмитрий Донской” и английского броненосного крейсера “Имперьюз” - По данным МТК. Журнал №6 от 9 февраля 1883 г.
  Проект крейсера в 7781 т «Дмитрий Донской» «Имперьюз»
Длина по ГВЛ 333 ф. 295 ф. 330 ф. 4 д.
Ширина с обшивкой 61 ф. 53 ф. 62 ф.
Углубление форштевня 24 ф. 9 д. 21 ф. 24 ф. 6 л.
Углубление ахтерштевня 25ф.9д. 25 ф. 6 д. 25 ф. 8 д.
Водоизмещение (проект.) 7781т 5806т 7500т
Мощность машин (л. с.) 8000 7000 8000
Число 6-дюйм. орудий 10 14 10
Число 8-дюйм. орудий Нет 2 -
Число 9-дюйм. орудий 4 Нет 4 (9,2 д.)
Вес порожнего корпуса с подкладкой под броню 3113(40%) 2398(41,3%) 3608 (45%)
Броня и башни 974 (12,5) 395 (6,8%) -
Машины и котлы 1247(16%) 1080(18,6%) 1199(14,9%)
Уголь 1200(15,4%) 1045(18,0%) 900(11,2%)
Артиллерия 424 (5,5%) 348 (6,0"',) .
Рангоут и паруса 153(2,0%) 151 (2,6%)  
Снабжение 587 (7,5%) 389 ((6,7)  
Запас водоизмещения 83(1,1%) - -
Водоизмещение 7781 (100%) 5806(100%) 8000(100%)
* По данным МТК. Журнал Мб от 9 февраля 1883 г.


Броненосный крейсер “Адмирал Нахимов”. Проект 1884 г. (Продольный разрез и верхний вид)

Строительство

27 апреля 1883 г. “уполномоченный от Правления Балтийского Железо-Судостроительного и механического Общества” (так тогда назывался Балтийский завод), что в переводе на современный язык означает директор, Михаил Ильич Кази заключил контракт с Санкт-Петербургской “конторой над портом”, который представляли его командир контр-адмирал барон Вильгельм Морицович Гейкинг и его старший помощник капитан 1 ранга Владимир Васильевич Житков, на “построение железного корпуса с окончательной отделкой и полным вооружением”. Фактически Балтийскому заводу предстояло построить весь корабль, от набора корпуса и его спуска на воду до установки всего оборудования, башен, котлов и артиллерии, и полностью подготовить к испытаниям.

“Означенное судно Балтийское общество обязывается выстроить самым тщательным образом из самых лучших материалов, лучшего железа и стали, со стальной палубной броней и со всеми принадлежностями”, — говорилось в подписанном договоре. Там же и указывалось, что к постройке следует приступить “немедленно” и подготовить корпус к спуску в сентябре 1885 г. Полное же изготовление фрегата (так говорилось в договоре) к сдаче его в “казну” заводу следовало произвести через три года, в июле 1886.

Все лето 1883 г. на Балтийском заводе шла подготовка к стапельным работам. К концу ноября сам стапель, по указанию управляющего Морским министерством — завод находился в государственном ведении, — освидетельствовали, и он оказался “вполне благонадежным”. Параллельно установили и стапель-блоки. Постройка корпуса началась.

Как это было принято в судостроительной практике того времени, начало стапельных работ не означало окончательного принятия проекта к исполнению, и он на протяжении всей последующей постройки постоянно усовершенствовался и дорабатывался как строителем корабля, так и МТК и даже офицерами корабля. Еще за месяц до начала стапельных работ на одном из своих заседаний (17 сентября 1883 г.) МТК определил толщину броневой (нижней) палубы — она по проекту должна будет состоять из 2-х слоев, нижнего в 25,4 мм и верхнего в 37 мм.

18 ноября Балтийский завод заключил другой контракт — теперь уже на изготовление паровых механизмов. Заводу предстояло изготовить две трехцилиндровые паровые машины общей мощностью в 8000 л.с. и котлы к ним (стоимость по контракту 1 280000 руб.), и множество вспомогательных паровых машин и механизмов.

2 апреля 1884 г. из Главного морского штаба на флот разослали приказ генерал-адмирала Алексея Александровича, в котором говорилось, что "Государь император Высочайше повелел изволить строящийся на Балтийском заводе крейсер наименовать “Адмирал Нахимов”. Командиром нового корабля назначили капитаном 2 ранга К.К. Де-Ливрона, который более года назад участвовал в его проектировании. Не оставался он безучастным к доработке проекта и во время строительства.

25 октября 1884 г. он представил в МТК рапорт, в котором считал целесообразным опускаемую телескопическую трубу, подобную тем, что были на броненосных фрегатах прежней постройки типа “Владимир Мономах” и “Генерал-Адмирал”, заменить на постоянную. К.К. Де-Ливрон считал, что расстояние между трубой и мачтами было весьма значительным (труба отстояла от фок-мачты на 50 футов —15,2 м, грот-мачта на 86 фут — 26,2 м), а расположение рангоута и парусов таково, что “труба во всю величину” не будет ни при каких обстоятельствах мешать в работе с парусами.

В рапорте К.К. Де-Ливрон указывал, что в телескопических трубах крайне затруднялась проводка паровых труб от вспомогательных механизмов, котлов и камбуза. “Телескопические трубы тяжелее постоянных, менее прочны и остойчивы, имеют меньшую тягу, а сами подъемные лебедки занимают много места, и в случае их повреждения трубу уже не поднять”, — так завершал свой рапорт первый командир “Нахимова”. 16 ноября предложение рассмотрели в МТК и утвердили.

В том же месяце Санкт-Петербургский порт разместил заказ на изготовление штевней с рулевой рамой на “чугунно-литейном механическом заводе братьев Пульман”. Приступили и к проектированию рангоута. Сами листы следовало изготовить из стали, а стеньги и реи из дерева. Бушприт с выдвижным утлегарем имел уклон в 20°. Правда, первоначально в МТК предлагали бушприт длиной 19,8 м из одной цельной железной трубы без утлегаря (из них на палубе бака находилось бы 4,9 м, а за бортом 14,9). Этот бушприт по замыслу почти не имел снастей и перед боем “вкатывался” на корабль, и после таранного удара оставался бы цел.

Но конструкция такого бушприта оказалась сложной, и в МТК его решили сделать постоянным. Разобравшись “на месте”, командир “Нахимова” предложил установить бушприт традиционной конструкции, то есть состоящий из самого бушприта длиной 7,62 м и выдвинутого утлегаря той же длины. В своем боевом (убранном) положении нок утлегаря не выходил за пределы форштевня, что и спасало его от повреждений при ударе.

Но самым значительным решением МТК. принятым на заседании 29 января 1885 г., стало изменение в артиллерии. Комитет счел более целесообразным наличие 8 203-мм орудий вместо 4 229-мм. Это заметно увеличивало общую скорострельность и вес залпа. Схема размещения орудий осталась прежней, но вместо одного орудия в барбетной установке их стало два.

Так вес 4 229-мм орудий со станками и боезапасом из 124 снарядов на ствол равнялся 208 т. Вес 8 203-мм орудий с боезапасом по 125 снарядов на ствол 297 т (если по 100 снарядов, то 268 т). Но с увеличением веса артиллерии на 91 т в МТК смирились, ведь ценой этого стало заметное увеличение скорострельности. Если в течение часа беспрерывной стрельбы 4 229-мм орудия выпускали бы 102 снаряда, то 8 203-мм — 320.

Полагая при этом, что в бортом залпе будут участвовать 6 203-мм орудий, то вес выбрасываемого ими металла составит 871,6 кг. Если же залп будет из 229-мм орудий, то он составит только 419,4 кг. Правда, при этом уменьшалась бронепробиваемость. Так, 229-мм орудие было мощнее и пробивало у дула плиту из кованого железа толщиной 373 мм, а 203-мм только 322,5. Но это для океанского крейсера сочли приемлемым, ведь основными его противниками являлись его же прототипы — английские крейсера “Уорспайт” и “Имперьюз” с артиллерией из 233,6-мм орудий, и 254-мм бортовой броней.

Установка на столах вместо одного двух орудий давала их более легкое и плавное горизонтальное наведение, которое (несмотря на повсеместное применение на кораблях паровых механизмов) в МТК все же решили осуществлять вручную, при помощи розмахов, с передачей вращательного движения на зубчатый погон барбета через распространенную в механике “червячную” передачу. Кроме того, для 203-мм орудий на флоте уже имелись хорошо себя зарекомендовавшие станки Вавасера. а для новых 229-мм орудий их пришлось бы разрабатывать вновь.

В августе стальные части рангоута начало изготавливать “Общество Франко-Русских заводов”, деревянные — славившийся своими непревзойденными мастерами по изготовлению шлюпок и “столярства” — “Кронштадтский Пароходный завод”. Готовили “Нахимов” и к спуску на воду.

21 октября 1885 г. корпус крейсера, разрезав невские воды, закачался на якорях напротив Горного института. В том же месяце в МТК решили, что рангоут окажется слишком большим, чем это подобает кораблю, снабженному столь сильными механизмами, и уменьшили его размерения. Высоту обеих мачт уменьшили на 0,38 м.

Таким образом, длина фок-мачты стала 27,4 м (вес 721 пуд — 1180 кг), грот-мачты 24,9 м (вес 624 пуда —1022 кг). Для сравнения следует отметить, что длина грот-мачты на самом мощном в то время в русском флоте броненосце “Петр Великий” равнялась 21,9 м, диаметр 940 см, а ее вес 9828 кг. Общий же вес рангоута с бугелями, эзельгофтами и салингами на “Нахимове” равнялся 58,8 т. Уменьшили и площадь парусов с 24463 ф2 до 16800, и отказались от добавочных парусов — лиселей. Именно лиселя придавали всем парусным кораблям прошлого века, идущим легким попутным ветром, вид летящих белокрылых птиц, чарующих своей красотой.

В конце 1885 г. на стоявшем у заводской стенки “Нахимове” начали испытания переборок наливом воды в отсеки.

К навигации 1886 г. работы на “Нахимове” шли полным ходом. К весне на корабле уже стояли обе машины, котлы и почти все вспомогательные механизмы. Начали установку дымовой трубы. Труба — весьма непростое инженерное сооружение — имела высоту (с дымоходом от колосниковых решеток) 24,4 м. Верхний срез трубы возвышался над ватерлинией на 19,2 м и на 13,4 м от верхней палубы.

В целом, вся ее конструкция с обшивкой, креплениями и растяжками в пределах от верхней палубы до верхнего среза весила 1085 пудов —17,8 тонны. 3 мая, после устранения отдельных недоделок в машине, командир доложил в Главный Морской штаб, что к испытаниям “Нахимов” будет готов в начале июня.

Из отчета Кораблестроительного отделения Морского Технического комитета за 1884 г.

В продолжение строения этого броненосца были на обсуждении в Кораблестроительном отделении следующие предметы:

1) Рассмотрен и одобрен для руководства составленный по указаниям Отделения чертеж форштевня этого судна, с показанием расположения наружной обшивки в носовой оконечности и скрепления боковых ребер форштевня на высоте тарана с бортом судна и броневою нижнею палубою.

2) Для большей защиты рулевого пера кормовым подзором составлен в Отделении чертеж нового образования кормовой части этого броненосца, который утвержден Управляющим Морским министерством и передан к руководству при строении.

3) В предшествовавшем 1883 году Отделением положено было броневую настилку на нижней палубе этого броненосца составить из двух слоев (нижний 1-д , верхний 1,5-д.), из коих нижний слой сделать из обыкновенной мягкой стали, какая употребляется на судостроительные работы, а верхний — из более твердой стали, которая при разрывном грузе не менее 32 и не более 35 т на квадратный дюйм поперечного сечения, имела бы удлинение не менее 17%. Но заводчики наши заявили, что сталь такой пробы и при том в листах толщиной 1,5 дюйма будет главнейшим образом довольно тверда, так что не выдержит не только заводской обработки под ножницами, но и обделки при самом судостроении, где, кроме обрезки, она должна подвергаться продавливанию дыр и клепке.

Поэтому, во избежание большого брака, листы этой стали придется обрезывать на строгальных станках, и дыры для заклепок не продавливать, как это принято делать с мягкой корабельной сталью, а сверлить; но подобная операция чрезвычайно усложнит работу и неминуемо поведет к возвышению ценности стальных листов и замедлению самой постройки судов.

Затем Отделение, усматривая из заявлений директора сталелитейного Путиловского завода и строителя броненосца “Адмирал Нахимов”, что в настоящее время в число всего заказанного количества твердой палубной стали для фрегата “Адмирал Нахимов” изготовлена на этот предмет лишь третья часть листов. Кораблестроительное отделение признало более осторожным принять следующие меры:

1) Дальнейшую выделку твердой стали с пробой, установленной Кораблестроительным Отделением в 1883г., остановить, а продолжать изготовлять на верхний слой броневой палубы листы из обыкновенной мягкой корабельной стали.

2) Просить нашего агента в Англии сообщить Кораблестроительному отделению сведения: с какой именно целью и по каким соображениям на тамошних военных судах, при устройстве двухслойных броневых палуб, нижний слой делают из железных листов, а верхний из стальных.

С изложенным заключением согласился и Управляющий Морским министерством.

3) Положено, с согласия Управляющего Морским министерством, устроить на крейсере дымовую трубу, вместо предполагавшейся телескопической, постоянную, эллиптической формы.

Из Журнала Морского Технического Комитета Артиллерийского отделения (от 29 января 1885 г. № 2.)

Присутствовали: генерал лейтенант Мусселиус, генерал-майоры Прилуков, Пельциг, Богославский, капитан 1 ранга Тыртов, полковники Кремков. Попов, Конокотин. капитаны Гуляев и Кутейников.

Слушали:

В Артиллерийском отделении были сделаны соображения о вооружении фрегата “Адмирал Нахимов” восемью 8-дюймовыми пушками длиной в 30 калибров, по две в башне, вместо назначенных первоначально четырех 9-дюймовых пушек длиной в 30 калибров. Соображения эти, при сем прилагаемые, по приказанию управляющего Морским министерством внесены на обсуждение Комитета при участии командира фрегата и инженера, наблюдающего за постройкой названного фрегата. Вследствие постановки на названный фрегат 8-дюймовых пушек представляется возможным уменьшить диаметр башен на 2 фута, что ведет к уменьшению веса их всего на 33 тонны. Таким образом, заменив 9-дюймовые пушки на 8-дюймовые и уменьшив диаметр башен, приобретается уменьшение веса в 16 тонн.

Положили:

По обсуждении вопроса о замене на фрегате “Адмирал Нахимов” четырех 9-дюймовых пушек на 8-дюймоеые пушки Собрание нашло соображения Артиллерийского отделения по этому приемлемыми, причем от означенной замены придут следующие выгоды:

1. Вес залпа орудий увеличивается.

2. Морские качества судна от перемены могут только улучшиться вследствие уменьшения веса башен.

3. Так как фрегат назначается для океанского плавания, то уменьшение калибра орудий, сравнительно с калибрами иностранных судов, назначенных для защиты берегов, не должно иметь решающего значения, по сравнению же с иностранными крейсерскими судами сила артиллерии фрегата “Адмирал Нахимов” оказывается вполне достаточной.

На основании вышеизложенного Собрание полагало бы: фрегат “Адмирал Нахимов” вооружить восемью 8-дюймовыми пушками длиной в 30 калибров, по две в башне, уменьшив при этом диаметр башен до 23 фут, вместо 25 фут.

Полученный от этого выигрыш в весе фрегата Собрание полагало бы воспользоваться для увеличения числа снарядов и зарядов на орудие, назначив на каждое 8-дюймовое орудие по 100 снарядов и зарядов, как положено и для 6-дюймовых орудий для того же фрегата. Таким образом, согласно этому решению, вооружение фрегата “Адмирал Нахимов” будет состоять из восьми 8-дюймовых и десяти 6-дюймовых орудий.

Журнал этот Собрание положило предоставить управляющему Морским министерством на благоусмотрение.

"Согласен с тем, чтобы было по 100 снарядов на орудие. Немедленно сообщить всюду, куда следует, а то задержится постройка. Теперь же разработать подачу. " И. Шестаков.


Из отчета Кораблестроительного отделения Морского Технического комитета за 1885 г.

В продолжение строения этого крейсера в 1885 году поступили на рассмотрение Кораблестроительного отделения следующие вопросы и предложения:

1) Препровождая чертеж вдвижного бушприта на крейсер, командир порта присовокупил, что, по донесению полковника Самойлова, для выполнения устройства бушприта вдвижным внутрь судна, оказалось необходимым уменьшить уклон его, против назначенного на чертеже, на 8,5 градуса, а также уменьшить длину бушприта на 5 фут, чтобы конец его при вдвинутом положении не выходил за линию тарана.

Рассмотрев вышеупомянутый чертеж с участием командира крейсера и наблюдающего за постройкою инженера, Кораблестроительное Отделение представило Управляющему Морским Министерством, что Отделение не встретило препятствий к устройству уборки бушприта по предложенной системе, так как предмет этот главнейшим образом касается морской практики и командир крейсера никаких возражений не сделал. За сим Отделение не могло также не согласиться на необходимость, во-первых, уменьшить уклон бушприта на 8,5 градуса; и, во-вторых, самый бушприт укоротить на 5 фут, чтобы вдвинутый он не выступал ноком вперед тарана.

По сему Отделение одобрило упомянутый чертеж для исполнения на крейсер “Адмирал Нахимов”, если только на устройство на нем вдвижного бушприта последует разрешение Его Превосходительства.

На журнале Отделения последовала резолюция Управляющего Морским министерством: “Оставить по-прежнему”.

2) Поступивший от Главного Командира Кронштадтского порта чертеж стальных мачт и бушприта крейсера “Адмирал Нахимов” с двумя сметами на изготовление этого рангоута.

Корабельное Отделение одобрило вышеупомянутый чертеж для руководства с тем, чтобы на изготовление означенных мачт и бушприта были употреблены длинные стальные листы, так как употребление на этот предмет коротких листов (не длинее 12 фут) увеличило бы вес мачт и послужило бы в ущерб их крепости, вследствие худшей перевязки стыков при коротких листах.

3) Чертежи барбетных башен для крейсера “Адмирал Нахимов”, составленные вновь согласно постановлению Артиллерийского Отделения, последовавшему в январе 1885 года.

При рассмотрении вышеупомянутых чертежей Кораблестроительное отделение, ввиду заявления полковника Самойлова о необходимости увеличить высоту кормовой и носовой башен для защиты вращательных механизмов, поставило вопрос: не представится ли возможным вращать столы лебедками, стоящими на самых столах с зацеплением за зубчатый погон, идущий по внутренней окружности броневой стены башни. В таком случае увеличение высоты броневой стены башни было бы лишним и могла бы быть сохранена первоначальная толщина брони на башнях 8 дюймов.

На запрос об этом Артиллерийское отделение дало отзыв, что чертеж установки 8-дюймовых пушек в башнях фрегата “Адмирал Нахимов” уже был представлен Управляющему Морским министерством и утвержден им. Его Превосходительство приказал предложить заводу, строящему названный фрегат, принять на себя изготовление стола и вращающих приспособлений. Об этом, с приложением чертежей, было сообщено Командиру С.-Петербургского порта.

На этих чертежах вращающие столы механизмы расположены внизу под столом, так как поместить эти приводы на самом столе решительно не представляется возможным за недостатком свободного места, которого при расположении, показанном на чертеже, едва только достаточно для помещения заряжающей прислуги и принадлежностей.

Рассмотрев вышеупомянутые чертежи барбетных башен и приняв в соображение отзыв Артиллерийского отделения, что поместить приводы для вращения стола на самом столе не представляется возможным по неимению на нем свободного места. Кораблестроительное отделение решило принять чертежи для руководства, найдя их составленными в техническом отношении удовлетворительно и согласно утвержденному Управляющим Морским министерством чертежу установки 8-дюймовых пушек в башнях названного крейсера.

4) Рассмотрен и одобрен поступивший от Командира С.-Петербургского порта чертеж спускового устройства для броненосного крейсера “Адмирал Нахимов”.

5) Управляющий Балтийским заводом просил командира С.-Петербургского порта дать Балтийскому заводу наряд на исполнение на крейсере “Адмирал Нахимов” непредвиденных заводом работ, вызванных пересмотром Кораблестроительным отделением чертежа водоотливной системы означенного крейсера, при участии флигель-адьютанта капитана 1 ранга Макарова. Причем отделение признало нужным сделать в этой системе некоторые изменения, которые и требуют, по заявлению Кази, исполнения указываемых им сверхконтрактных работ.

6) Заявление Управляющего Балтийским заводом о том, чтобы пробу кормовых крюйт-камер и бомбовых погребов на крейсере “Адмирал Нахимов” ограничить сильною струею брандспойта.

Кораблестроительное отделение сообщило управляющему Балтийским заводом, что устойчивость переборок носовых крюйт-камер и бомбовых погребов на крейсере “Адмирал Нахимов” была уже испытана по инструкции, наполнением этих отделений водою, и, по засвидетельствовании члена Кораблестроительного отделения генерал-майора Богославского. выдержала испытание вполне удовлетворительно, дав при этом прогиб не более 1/2 дюйма

ПРИКАЗ  По Главному Морскому штабу

В понедельник, 21-го сего октября, в 11 час. 30 мин. утра, на Балтийском механическом судостроительном заводе, что в Чекушах, в Высочайшем присутствии имеют быть: спуск на воду броненосного крейсера 1-го ранга “Адмирал Нахимов” и закладка минного крейсера “Ильин”.

Участвующим в этих церемониях следует быть а парадной форме, а присутствующим в обыкновенной (виц-мундир), но адмиралам и генералам в лентах. При ненастной погоде всем участвующим и присутствующим быть в плащах (пальто).

Для отправления на завод присутствующих адмиралов, генералов и гражданских чинов первых четырех классов, у казенной пристани Главного адмиралтейства, будут два речных парохода, которые отправятся на завод от пристани ровно в 10 час. 30 мин. утра.

Броненосный крейсер 1 -го ранга “Адмирал Нахимов”

К постройке приступлено 7 декабря 1883 г.

Приготовлен к спуску 21 октября 1885 г.

Главные размерения:

Длина по грузовой ватерлинии 333 ф.0 д.

Наибольшая ширина с обшивкой  61 ф.0 д.

Углубление с килем:

ахтерштевнем  25 ф. 9 д.

форштевнем 24 ф. 9 д.

среднее  25 ф. 3 д.

Водоизмещение  7781,7 тонн.


Постройка корпуса крейсера производилась в С.Петербурге на Балтийском железо-судостроительном и механическом заводе, за исключением брони, которая изготовляется на Адмиралтейских Ижорских заводах.

В постройку корпуса крейсера, до спуска его на воду, употреблено стали до 132,800 пудов, круглого железа на заклепки до 8600 пудов, медного сплава на штевни и руль, а также на трубы, кронштейны и кожухи для гребных валов до 6600 пудов и листов красной меди для обшивки подводной части до 1350 пудов. На подкладку под броню и наружную обшивку в подводной части, отделяющую стальной корпус от медной обшивки, употреблена лиственница, сосна на внутренний слой той же обшивки и на настилку палуб, тик на ватервейс и красное дерево на комингсы люков.

Крейсер будет вооружен 18-ю нарезными орудиями и минными пушками. Наблюдающий за постройкой крейсера — корабельный инженер полковник Самойлов.

Паровой механизм смешанной (compound) системы изготовляется на том же заводе; индикаторная сила механизма должна быть в 8000 сил.


В Кораблестроительное отделение Морского Технического комитета  РАПОРТ

От 21 октября 1885 г.

Сего числа в 12 часов пополудни со стапеля Балтийского завода в присутствии Его Императорского Высочества Государя императора спущен благополучно на воду броненосный крейсер “Адмирал Нахимов”.

При спуске углубился с полозьями: форштевнем 10 ф. 6 д.; ахтерштевнем 16 ф. 9 д. Воды в трюме не оказалось. Перегиб на 321 ф. длины 3/16 д. До спуска на воду в корпус крейсера вошло: стали и железа 2295 тонн; дерева 359 тонн; медной обшивки в подводной части 22 тонны; медного сплава на штевни руля, наружные кожухи дейдвудных труб и кронштейны гребных винтов 106 тонн; винтов с гребными валами и кингстонами 80 тонн; дельных вещей 92 тонны; якорей с цепями 45 тонн; команды 12 тонн. Итого 3011 тонн.

О чем в Кораблестроительное отделение МТК имею честь донести.

Корабельный инженер полковник Самойлов

Из отчета Кораблестроительного отделения Морского Технического комитета за 1886 г.

В течение 1886 года по достройке океанского броненосного крейсера “Адмирал Нахимов” на рассмотрении Технического Комитета были следующие вопросы:

1) Председатель Морского Технического комитета предложил на рассмотрение вопрос о том, может ли крейсер “Адмирал Нахимов” пройти каналом в Кронштадт весною будущего года, когда на нем будут все грузы, которые предположено установить во время зимы, имея в виду, что для прохода каналом углубление не должно превышать 21 фут.

При обсуждении вопроса выяснилось, что в настоящее время, с налитою водою (250 тонн) в носовых отсеках крейсера, с 200 тонн угля, с водою в четырех котлах внизу и в двух вспомогательных (85 тонн), с машинными запасами и провизией около 15 тонн, а всего до 550 тонн, с носовым моментом 38440 тонно-футов, крейсер имеет углубление: носом 19 ф. 2 д. и кормою 20 ф. 7 д., среднее 19 ф. 10 1/2 д., при водоизмещении 5527 тонн. Без перечисленных выше грузов, водоизмещение будет 4979 тонн, что по грузовому размеру соответствует среднему углублению 18 ф. 7 д.

В течение зимы предполагается поставить на место частей корпуса 634 тонны с носовым моментом 12118 тонн-футов. Разность в 26322 тонно-фута носовых моментов, очевидно, может быть пополнена тою же водою, дающею 30000 тонно-футов, и водоизмещение крейсера, с налитою водою в носовые отсеки, не превзойдет тогда 5863 тонн, что даст среднее углубление 20 ф. 8 д, при том же дифференте 1ф. 5 д., т.е. углубление крейсера будет 21 ф. 4 1/2 д. кормою и 19 ф. 11 1/2 д. носом. Для поднятия же кормы на 40 1/2 д. потребуется добавить в носовые отсеки не более 40 тонн воды, и тогда углубление будет: кормою 21 ф. и носом 20 ф. 7 д.

Представлено на благоусмотрение Управляющего Морским министерством, что на основании вышеупомянутого расчета Технический комитет нашел, что крейсер “Адмирал Нахимов” может отделываться в течение предстоящей зимы в С-Петербурге при Балтийском заводе, где имеется более средств для установки брони и для выполнения других работ, чем в Кронштадте, и затем весною будущего года может быть проведен каналом в Кронштадт, так как углубление его не превзойдет 21 ф.

Предложение председателя Морского Технического комитета рассмотреть вопрос о снабжении крейсера “Адмирал Нахимов” сетями для ограждения от мин Уайтхеда, а именно: о числе и размерах необходимых для этой цели сетей и о наилучшем способе постановки этих сетей вокруг крейсера на якоре и на ходу.

Технический Комитет представил на благоусмотрение Управляющего Морским министерством, что для названного крейсера, в виду углубления его кормою 25 ф. 9 д., глубина сетей должна быть не менее 25 1/2 ф., ширина же сетей не должна превышать 15 ф., так как иначе при указанной глубине сетей они были бы слишком тяжелы для удобного действия с ними на судне. Для ограждения крейсера сетями со всех сторон, в расстоянии 28 ф. от борта, необходимо 58 сетей указанных выше размеров, которые Комитет и полагает заказать ныне же по образцу сетей Буливанта. Что касается приспособлений для постановки сетей около крейсера, то Комитет находит более правильным отложить решение этого вопроса до получения затребованных от нашего агента в Англии сведений относительно выдвижных стальных шестов для поддержки сетей.

На журнале Комитета последовала резолюция Управляющего Морским министерством: “Для заказа сетей подождать уведомления агента, но те приспособления, которые удобно делать со льда, делать теперь же с тем расчетом, чтобы они были достаточны и для более тяжелых немецких сетей”.

Достройка и испытания

1 июля 1886 г. специально созданная комиссия провела первые швартовые испытания. Обороты валов довели до 38 в минуту, затем несколько раз изменили направление их вращения с переднего на задний ход. 24 сентября “Нахимов” вступил в свою первую кампанию. На корабле, стоящем на швартовых у достроечной стенки Балтийского завода, ежедневно разводили пары в котлах, готовились к переходу в Кронштадт и первому пробегу на мерной миле.

Пробег состоялся 6 октября. Имея пар всего в 4-х котлах, крейсер развил скорость в 1 1.75 узла, что даже для недогруженного корабля явилось хорошим результатом. Спустя три дня, 10 октября, “Нахимов” вернулся в Санкт-Петербург и встал на свое прежнее место.

Прежде чем прибыть на завод, кораблю пришлось в течение 6 часов простоять у входа в Неву в ожидании прилива. На нем к тому времени стояли все 203-мм орудия, но к стрельбе их еще не подготовили. Работы предстояло много, и завершить полную установку артиллерии завод смог только к навигации 1887 года.

Перед началом кампании 1887 года на крейсере установили мачты. Подъем плавучим краном каждой мачты, установка ее в степс и крепление — для парусных кораблей—весьма сложная задача. В авральной работе при установке мачт на “Нахимов” было задействовано более 220 человек. Установив на корабле мачты, рангоут и оснастку, корабль 1 5 июня 1 887 г. по приказанию управляющего Морским министерством вместе с канонерской лодкой “Кореец” начал кампанию.

На корабле находились всего 6 офицеров и 200 матросов. Только 12 сентября установили всю артиллерию, и крейсер начали готовить к своему первому и, как потом оказалось, заграничному плаванию — в Копенгаген. 17 сентября “Нахимов” вместе с транспортом “Артельщик”, покинув Кронштадтский рейд, взял курс на Ревель. Выйдя за Толбухин маяк, дали полный ход, которым корабль и совершил весь переход.

На переходе сделали две остановки, первую на 22 минуты для “богослужения” и вторую на 10 минут, для охлаждения штока одного из цилиндров правой машины. На этом переходе “Нахимов” в течение 5 часов развил мощность механизмов в 5660 л.с. и при 110 оборотах (давление пара 75 ф.) винта достиг скорости 17,64 узла, при водоизмещении в 5410 т (на 2371,7 т менее проектного), осадке носом 5,3 м и кормой 6,7 м. На крейсере отсутствовали часть брони, боезапаса, минные катера, малогабаритная артиллерия, и имелся уголь, необходимый только для перехода в Копенгаген и обратно. Переход до Ревеля длиной в 180 миль “Нахимов” сделал в течение 10 часов 20 минут, следуя средней скоростью в 15,9 узла. Посетив Ревель, корабль взял курс наКопенгаген.

С приходом в Кронштадт кампанию 1888 г. окончили, и крейсер вновь отправился на достройку. На нем еще предстояло установить вентиляцию, кран-балки и лебедки для подъема минных катеров, окончить установку всех броневых плит, последние партии которых уже доставили с Ижорского завода (всего завод изготовил 915,8 тонны брони), 12 скорострельных пушек Готчкисса, 2 Барановского, на крышах барбетных установок сделать рубки для командиров башен, элеваторы подачи боезапаса, а на среднем мостике установить две бронированные рубки для “гальванической стрельбы” (прообраз современных командно-дальномерных постов). Всего перечень неоконченных работ, которые следовало произвести к концу 1888 г.. содержал 95 пунктов.

Следующие испытания прошли 17 июня 1888 г. На крейсере к тому времени увеличили шаг винта до 8.97 м, и он при 95 оборотах и мощности 7768 л.с. достиг скорости 16,33 узла.

День 21 июня 1888 г. омрачился аварией. При входе в ворота Купеческой гавани корабль коснулся стенки левым бортом. В результате этого треснули 2 шпангоута, прогнулись 10 и помялась наружная обшивка. Потребовалась кратковременная стоянка в доке для устранения повреждений.

Очередной пробег на мерной миле провели 7 августа. Перед этим на корабле, стоявшем в доке предусмотрительно заменили лопасти винтов, и их диаметр увеличился на 1 фут и стал равняться 17 футам (5,18 м)., а шаг уменьшили до 6,4 м. Замена лопастей дала результаты — при мощности машины в 7760 л.с. корабль уже при 90 оборотах винта легко достигал 16,3 узла.

К сентябрю 1888 г. постройка “Нахимова” практически была завершена: на нем стояла вся артиллерия, рангоут, плавсредства, имелся боезапас, на корабле находились 30 офицеров и 560 матросов. Командовал кораблем участник проектирования и постройки, талантливейший офицер флота капитан 1 ранга К.К. Де-Ливрон. Корабль начал сдаточные испытания.

Пробег на мерной миле состоялся 9 сентября. “Нахимов”, имея водоизмещение в 8259,7 т (проектное 7781,7 т, перегрузка 478 т), развил максимальную скорость 16,29 узла. Давление пара в котлах колебалось от 70 до 81 фунта на квадратный дюйм, мощность достигала 7508, 2 л.с, число оборотов винта 87,7.

В середине октября воды финского залива оглушил артиллерийский гул — это свои первые залпы сделали 8-дюймовые орудия “Нахимова”. Погода не благоприятствовала испытаниям — ветер достигал 5 баллов и на море была сильная зыбь. Испытали и маневренные качества — полный поворот крейсер совершал за 5 минут 16 секунд, а руль из своего нулевого положения до максимального угла отворота в 30° перекладывался в течение 30 секунд.

18 сентября определили метацентрическую величину. При водоизмещении в 8342,3 т ее высота составила 0,76 м. Последними, завершающими достройку работами стала установка в ноябре двух паровых лебедок для подъема минных катеров. Эту работу, как и сами лебедки, выполнил завод Креитона. 3 декабря 1888 г. комиссия от Кронштадтского порта приняла в “казну” корпус, механизмы, дельные вещи и нашла, что “работы произведены во всем согласно контрактных условий”. По детальным подсчетам, произведенным в Морском министерстве, постройка нового и сильнейшего в своем классе броненосного крейсера обошлась “казне” в 6 460063 рубля. Из них большая часть — 5 250824 рубя ушли на корпус, машины и броню, 1030814 руб. на артиллерию и 178425 рублей на минное вооружение и электрооборудование. “Адмирал Нахимов” стал первым кораблем в русском флоте, где палубы и внутренние помещения освещались только электричеством. До этого на кораблях наряду с электрическим освещением использовались и масляные фонари. После вступления “Нахимова” в строй “полное электрическое освещение стало обязательным для всех кораблей”—так постановил Адмиралтейств-совет. Новому кораблю не суждено было задержаться на Балтике.

Приказ Главного командира Кронштадтского порта по штабу № 299

Кронштадт 20 октября 1887 г.

Для приема в казну построенного по контракту, заключенному с правлением Балтийского железо-судостроительного и механического общества, корпуса и механизма крейсера “Адмирал Нахимов” назначается комиссия под председательством капитана 1 ранга Благодарева и членов: старшего судостроителя Андреевского, младшего судостроителя Комова, старшего помощника судостроителя Александрова 5-го и от пароходного завода старших инженер-механиков Олюнина и Заозерского, при участии командира крейсера и старшего судового механика.

Комиссии этой предложено теперь же приступить к исполнению возложенного поручения, руководствуясь при этом контрактом, а по окончании работы описи представить ко мне через портовую контору.

Вице-адмирал Шварц

Рапорт Командиру С.-Петербургского порта

2 декабря 1887 г.

Его Императорское Высочество Великий Князь Алексей Александрович изволил приказать не делать на фрегате “Адмирал Нахимов” носовой фигуры, изображающей адмирала, а ограничиться общепринятой носовой фигурой.

О чем Морской Технический комитет сообщает Вашему Превосходительству для распоряжений и сообщения Балтийскому заводу, присовокупляя, что о таком приказании Его Высочества сообщаю Главному Управляющему Кораблестроения и Снабжения.

Председатель генерал-адъютант Кремер

За главного инспектора Кораблестроения старший судостроитель Самойлов

Делопроизводитель Грехнев.


“Адмирал Нахимов” в Константиновском доке. С гравюры М. Ра- шевского из журнала 'Нива'.


Из рапортов командира броненосного крейсера “Адмирал Нахимов” капитана 1 ранга К.К. Де-Ливрона

От 10 октября 1886 г

В 11 часов утра 6-го октября вышел из Петербурга для следования в Кронштадт и прошел на мерную милю. Пары были только в 4-х котлах. Пройдено два рейса, один к W, и другой к О. Средний промежуток времени, употребленный на переход 4-х миль, — 5 минут 13 сек. Среднее число оборотов 69. среднее давление пара 68 фунт. Средний ход из определенных на мерной мили 11.75 узлов.

Пар держался в котлах отлично; температура в кочегарнях умеренная; паровой штурвал действовал все время безупречно. В машине с самого утра не было ни малейшей остановки или задержки. В 5 часов возвратился на большой Кронштадтский рейд и стал на якорь благополучно. Завтра в 10 часов утра намерен выйти на пробу под всеми котлами.

8-го октября в 10 часов утра, приняв тысячу пудов угля, снялся с якоря с Большого Кронштадтского рейда для следования на мерную милю. Пар имел во всех 12 котлах. Так как по приходе на мерную милю предполагал дать наибольшее число оборотов, то по пути к ней предоставил в машине иметь пару и оборотов по усмотрению управлявшего машиной заводского механика, дабы дать время вполне в ней осмотреться. Вскоре число оборотов стали увеличивать, и когда крейсер вступил на милю, в котлах пары достигли полного рабочего давления 75 фунт и обе машины делали 100 оборотов. При первом пробеге на W 4 мили были пройдены в 15 м. 11 с., причем среднее число оборотов 108, давление 75 фунт, выверенная скорость хода 15,8 узл.

В конце первого пробега начал разогреваться эксцентрик левой машины, почему пришлось уменьшить ход и сойти с мерной мили. По охлаждении эксцентрика вновь вступил на мерную милю. Пробег был сделан в 13 м. 36 с. при среднем числе оборотов 112 и паре 75 фунт., выверенный ход 17,56 узл.

Так как на этом пробеге не было никакой задержки, то начальник Балтийского завода г. Кази счел себя удовлетворенным, почему крейсер поворотил обратно. Пар в котлах держался все время прекрасно и настолько легко, что регулятор при 100 оборотах не был вполне открыт, при полном же открытии давал машине до 116 оборотов, что ввиду трудности такого числа оборотов для механизмов заставило не открывать его вполне.

За все время пробега, кроме незначительного нагревания эксцентрика, никаких других недостатков не было, и как обе главные машины, так и все добавочные механизмы, как то шпилевая, рулевая и вентиляторная машины, действовали вполне исправно. Придя на Большой рейд, имел сигнал "После испытания, не останавливаясь, идти в С.-Петербург", почему и продолжил путь каналом. О последующем имел честь донести Вашему Превосходительству.

От 29 августа 1887 г.

Крейсер выходил на мерную милю для предварительной заводской пробы машины. Управляли машиной заводские механики с некоторой частью машинной и кочегарной команд с завода же. Проба сопровождалась почти штилем и совершенно спокойным морем.

На двукратном пробеге полным ходом, на натуральной тяге, с помощью 8-ми паровых вентиляторов, но без закупоривания кочегарных отделений пар держался около 75 фунтов очень легко, и избыток его не переставал выходить из трубы; полностью клапана не открывали. Углубление было: кормой 24 фута 9 1 /2 дюйма, носом 22 фута 4 1/2 дюйма. Недоставало до полного водоизмещения по чертежу около 900 тонн. Среднее число оборотов было 102, и средняя скорость хода вышла 16.415 узлов. Наибольшая скорость 16,705 узлов.

Нагревшийся бугель эксцентрика и цилиндра высокого давления правой машины причинил остановку, и управляющий заводом счел возможным удовлетвориться на этот раз полученными результатами. Выводы из вычисления индикаторных диаграмм мною еще не получены.

Возвратившись в г. Кронштадт, я, с разрешения Его Превосходительства Главного командира порта, до заката солнца вошел в гавань, где намерен принять и установить высланные с Обуховского завода орудия и принять такое количество угля, чтобы углубить крейсер до пределов, назначенных по чертежу.

От 10 октября 1887 г.

Вверенный мне крейсер, согласно приказанию Его Превосходительства временно управляющего Морским министерством, вышел из Ревеля 28 сентября в 12 час. 30 мин. пополудни при совершенно ясной и тихой погоде и был углублен форштевнем 23 фута, ахтерштевнем 26 фут. В 9-ом часу того же вечера, по выходе за Дагерорт встретил SO, который, постепенно свежея, одновременно с быстрым падением барометра, к 11-ти часам вечера дошел до 8-ми баллов и, разведенная им зыбь настолько обдавала бак и мостик при 12 узлах хода, что заставило постепенно уменьшить ход, пока в 3-м часу утра не довели число оборотов машины до 32.

В таком положении крейсер, имея 3 узла хода, с некоторым дрейфом, держался совершенно спокойно, не принимая почти ни одной брызги. Поддавание волн выразилось в массах бурных потоков воды, попадавшей через якорные порты и множество мелких шпигатов для пертулиней и рустовов. а также течью из-под якорных клюзов в жилую палубу и из носовой башни в подбашенное отделение.

29-го сентября перед рассветом несколько стихший ветер и в тоже время приостановка падения барометра, дошедшего уже до 29.37. позволили увеличить опять ход постепенно до 12-ти узлов при 72 оборотах винта. В 9-м часу вечера, когда подходили к маяку Гоборг, на южной оконечности Готланда, ветер стал переходить в SW, и барометр стал еще опускаться. После полночи, с 29-го на 30-е, сила ветра возрастала довольно быстро, и в 3 часа утра заставила опять постепенно уменьшить число оборотов до 45. Весь день 30-го числа выгребали прямо против ветра к северной оконечности Борнгольма, имея от 40 до 45 оборотов машин и около 6-ти узлов хода.

Килевая качка была весьма плавная и без всяких сотрясений или вздрагиваний корпуса судна, нос которого нередко уходил в воду по самый бушприт, а корма при погружении иногда уходила в воду до балкона. Можно утверждать, что, благодаря своевременному уменьшению хода, на палубу не вкатилась ни одна волна, хотя срываемые с них гребни обильно летели через бак, помимо тех потоков, о которых упомянул выше.

В 10 часов вечера, определившись по маяку Христиансзанд, легли по западную сторону Борнгольмэ на W. Утром 1-го октября обогнули материк, постепенно прибавляя хода до 10 узлов, и к 11-ти часам крейсер подошел к маяку Фальстербо. Намереваясь поставить крейсер на якорь, я взял с маяка лоцмана, который, как вскоре оказалось, прилежащего берега почти не знал и не мог даже дать точных указаний относительно предметов, годных для пеленгов, а потому я нашел вынужденным пройти к плавучему маяку Фриг-э, близ которого и стал на якорь на глубине 6 1/2 сажень. Молодая команда, почти повально страдавшая от морской болезни при SO ветре и короткой неправильной зыби, вполне овладела собой и оправилась. Повреждений в корпусе и в рангоуте никаких нет, за исключением бугеля на утлегаре (для утлегарь-штага и утлегарь-бакштагов), который вечером 29-го числа лопнул, надвинулся и ослабил такелаж, что и заставило меня держать малый ход во избежание дальнейших повреждений в рангоуте

Во время стоянки вверенного мне крейсера на якоре у острова Драг-э, с 1-го по 7-е октября, я имел счастье 4-го числа представиться в замке Фреденс-борг Их Императорским Величествам Государю Императору и Государыне Императрице. На следующий день 5-го октября Государь Император удостоил крейсер своим посещением, прибыв к месту стоянки крейсера около полудня на яхте “Царевна”.

Его Императорское Величество был принят и сопровождаем со всеми Ему подобающими по уставу почестями, как определено для Высочайшего смотра. Подробно осмотрев, в сопровождении Его Высочества Датского принца Вольдемара и свиты, все жилые помещения, машину с коридорами валов, кочегарки и платформы под броневой палубой и милостиво выслушав от меня и управляющего Балтийским заводом объяснения по поводу интересовавших Его устройств и перехода, сделанного крейсером из Кронштадта, Его Императорское Величество позволил только заметить, что на таком большом судне, предназначенном для далеких крейсерств, офицерские каюты могли бы быть немного выше и просторнее. Съезжая с крейсера Государю Императору угодно было пригласить меня со старшим офицером и управляющего Балтийским заводом к своему столу завтракать на яхте “Царевна”, во время ее обратного следования в Копенгаген.

Не смею умолчать, что. когда при отбытии Его Императорского Величества с крейсера был произведен салют по уставу, из 4-фунтовых орудий, отпущенных для этих целей Веттфинским порохом, по-видимому, отсыревшим, и выстрелы были едва слышны на самом салютовавшем судне, а моменты воспламенения зарядов обозначились только клубами дыма и шипением, шашки пороха вылетали из дула недогоревшими.

О непригодности этого пороха для салюта Его Императорскому Величеству было уже известно по опыту на яхте “Держава”. Кроме того, Государь Император изволил пригласить меня и старшего офицера на следующий день, т.е. 6 октября, к обеду в Фреденсборг, где при этом случае мы имели честь быть представлены Их Величествам Королю и Королеве Дании. Во время стоянки крейсера у Драгэ, кроме свежей провизии, приобретена была еще пресная вода, стоимость которой, за дальностью доставки, обошлась по 8 крон за тонну.

Для удовлетворения служащих на судне денежным довольствием по заграничному положению и для уплаты за вышеозначенные расходы, я взял из Копенгагенского Handels-bank сумму в 378 фунтов, выдав в счет Морского министерства трату на имя братьев Боринс в Лондоне.

По приказанию Флаг-капитана Его Величества Свиты Его Величества контр-адмирала Басаргина, к полудню 7 октября вверенный мне крейсер приготовился к походу, и, пропустив мимо яхту “Держава” и яхту “Царевна”, шедшую в Стокгольм с адмиралом, по сигналу с последней “рандеву Кронштадте”, я снялся с якоря в полвторого пополудни и вышел до маяка Фальстербо с лоцманом.

Большая часть этого плавания, т.е. почти до входа в Финский залив, сопровождалась WtS. сила которого достигала порой 10 баллов, при крупной зыби. Это дало возможность дополнить наши наблюдения относительно поведения судна в море при различных обстоятельствах. Идя в бакштаг. 12 румбов от ветра, размахи боковой качки доходили под ветер до 23° и число их тогда не превышало 8 в минуту, а иногда и 7.

Ввиду отсутствия постоянных нижних грузов (артиллерийских запасов, около 250 тонн) и небольшого остававшегося в яме запаса угля (около 300 тонн) я приказал напустить в междудонные пространства около 360 тонн воды, чем число размахов в минуту было доведено до 10 и более. Имея на всем переходе пары в 6-ти котлах, ход держал при 70 оборотах машины около 12-13 узлов, причем палуба была почти сухая, а при галфвинде и бейдевинде срывавшиеся с верхушек волн серьги обильно обдавали ее от носа до мостика. При той же силе ветра, идя в бейдевинд 7 румбов, можно было иметь полный ход машины, достигая при том 9 и 10 узлов хода.

Этот опыт побуждает меня желать, чтобы остойчивость судна была определена не только в полной его нагрузке по чертежу, но и при тех же исключительных условиях, относительно нагрузки, в каких судно находилось на этом переходе.

6-го октября при выгрузке из кочегарки мусора при помощи паровой лебедки лопнуло конечное у барабана звено цепочки, на которой мусорное ведро уже было поднято до половины; вследствие этого сорвавшееся ведро упало вниз и раздавило кисть правой руки кочегару Павлу Скороходову, убиравшему в это время пустое ведро из-под вентилятора.

По осмотре доктором пострадавшего, у него оказалась проникающая разорванная рана правой кисти. Повреждение это, по мнению доктора, принадлежит к числу довольно серьезных, и больного следовало бы сдать в госпиталь, но ввиду предстоящего на следующий день ухода крейсера в Кронштадт я согласился оставить его в судовом лазарете.

За исключением этого случая, здоровье команды вполне удовлетворительно, больных в судовом лазарете 4, из них, помимо Скороходова, один с нарывами и два остальных с ушибами глаза и бока. Из 9 приходящих на перевязку большая часть с незначительными поражениями.

В 12ч. 15м. сего утра крейсер стал на якорь за Толбухиным маяком, откуда перешел к 8 часам утра на Большой рейд. Весь переход от Драг-э до Толбухина маяка, расстояние 698 миль, сделан в 56 с половиной часов.

От 3 июня 1888 г.

При испытании 1 июня на частной заводской пробе наибольший ход был при 102 оборотах машины 16,67 узла. Сего числа при входе в гавань в 1 час 30 мин. пополудни, когда нос крейсера уже был направлен в ворота и машинам, перед тем только что работавшим на задний ход. дан был малый передний и они только что забрали вперед, течение отжало нос влево, и крейсер приткнулся об угол стенки у Брандвахты, причем удар пришелся вскользь вниз ватерлинии левого борта, впереди траверзной брони и над носовой палубной броней.

По осмотре оказалось, что снаружи оборвана медь на протяжении 20 фут и деревянная обшивка вмята у самого переднего конца броневой плиты. Внутри, в левой носовой запасной угольной яме, части шпангоутов от 20 до 32 вогнуты внутрь, из них три лопнули. У продольного горизонтального шва листов стальной обшивки сорваны заклепки, и два листа обшивки треснули и вмялись. Течь весьма незначительная; вода спускается в магистральную трубу, откуда выкачивается наружу.

От 9 сентября 1888 г.

Снявшись около полудня 7 августа с якоря, пошел на мерную милю. Испытания механизмов и винтов, проведенные в присутствии портового инженер-механика и представителя Балтийского завода, дали хорошие результаты; последний пришел к убеждению, что винты менять нет необходимости, и заявил, что запасные лопасти будут изготовлены. Все скорости выше 10 узлов достигнуты при меньшем числе оборотов машин. Наибольшая скорость при 90 оборотах 16,75 узла. По возвращении на рейд отпустил заводских механиков и машинистов и отправился по назначению.

Выйдя 7 августа из Кронштадта (имея пар в 8-ми котлах), пошел в Балтийский порт, куда прибыл в 11 часов 8-го, сделав переход в 16 часов со средней скоростью 12 1/2 узлов. 10 августа в 4 часа пополудни на рейд прибыл на крейсер “Азия” Его Императорское Величество Генерал Адмирал Алексей Александрович и в 9 часов переехал на вверенный мне крейсер.

В 3 часа 30 мин. утра 11-го августа снялся с якоря, имея пары во всех котлах и пошел в Кронштадт, куда благополучно прибыл в 4 часа пополудни того же 11-го. В 5 часов Его Императорское Величество изволил съехать с крейсера, и брейд вымпел был спущен. За все время перехода машины действовали вполне хорошо, число оборотов, бывшее вначале 64, постепенно увеличивалось и к 10 часам утра доведено до 82. с часа дня до двух имел от 85 до 90 оборотов, причем ход был определен в 16 1/2 узлов. Пар держался легко, и температура в кочегарке держалась сносная.

Принимая во внимание вышесказанное о действии машин, со своей стороны полагаю, что последнее испытание машин в присутствии Его Императорского Величества Генерал-Адмирала, показавшее способность крейсера без затруднения идти в течение более 7 часов самым полным ходом 16-16 1/2 узлов, может быть признано за установленную, каковою полагаю возможным ограничиться для приема машины от Балтийского завода.

Вчера, 3 сентября, вверенный мне крейсер, по прибытии на него главного инспектора Минной части Контр-Адмирала Дикова и членов Технического Комитета в 1 час. 30 мин. пополудни снялся с якоря и отправился в Биорке Зунд для испытания выбрасывающих минных аппаратов. По пути произведена стрельба боевыми зарядами из орудий и скорострельных пушек для испытания станков и их крепления. Результаты этой стрельбы были вполне удовлетворительны. В виду наступления темноты стрельба минами отложена до следующего дня.

Сего числа снялся с якоря в 7 ч. 30 м. утра и, сделав несколько рейсов вдоль рейда, выпустил восемь мин Уайтхеда, из которых: из кормового аппарата выпущена одна без хода, а другая при среднем ходе; из каждого из бортовых аппаратов выпущено по одной мине без хода, при среднем ходе и при полном ходе. Выпущенная из аппарата левого борта при 15-узловом ходе мина N 335, нырнув, затонула. Место ее нахождения замечено буйком, но так как усилия судовых водолазов к отысканию мины вследствие зыби оказались бесплодными, то с разрешения Его Превосходительства начальника Практической эскадры работа эта передана минному крейсеру “Лейтенант Ильин”, а вверенный мне крейсер возвратился в Кронштадт. Контр-адмирал Диков отбыл на крейсер “Азия”, ушедший с комиссией в Транзунд.

С прибывшими из Петербурга главным инспектором механической части и членами морского Технического комитета, а также комиссией для определения расхода топлива и смазочных материалов сделал четыре пробега по мерной линии и 6-часовую пробу механизмов полным ходом и к 3 ч. 30 м. пополудни благополучно возвратился на Большой рейд. Во время следования по Большому рейду, проходя третью веху к W от красной бочки, находясь на створе маяков, крейсер, как казалось, прочертил по мели. На карте в том месте значится глубина 27 фут; крейсер углублен кормой 26 фут 11 дюйм.

Наибольший ход крейсера сего числа был 16,44 узлов при 70 оборотах машины и 70 фунтах пара. Снятые диаграммы еще не вычислены.

Первое “Полукругосветное”

(С 22 сентября 1888 г. по 17 сентября 1891 г.) 

Утром 22 сентября 1888 г. “Адмирал Нахимов” ушел в свое первое дальнее плавание. Кораблю ставилась задача, обогнув Африку, пересечь Индийский океан и, придя в Сингапур, присоединиться к малочисленной русской эскадре и стать ее флагманским кораблем. Видимо, считая, что кораблю предстоит находиться только в одной части земного шара, чиновники Главного морского штаба и прозвали его плавание “полукругосветным”. По иронии судьбы этот маршрут перехода в Тихий океан почти совпадал с тем маршрутом, которым “Нахимов” спустя 16 лет в составе второй Тихоокеанской эскадры пойдет навстречу своей гибели.

Первый порт, куда зашел крейсер, стал Киль — главная база зарождавшегося германского флота. 26 сентября “Нахимов” бросил якорь на Кильском рейде. После недельной стоянки маршрут пролегал во французский порт Шербург, куда корабль прибыл 7 октября. 14 октября “Нахимов” совершил вынужденный заход в Плимут. Это было вызвано необходимостью проведения небольшого ремонта. После Плимута крейсеру открылись бескрайние просторы Атлантического океана.

Дальнейший маршрут пролегал следующим образом: с конца октября до 1 ноября крейсер стоял у острова Мадера, с 6 по 16 ноября в Порто-Гранде, с 29 ноября по 1 декабря на рейде у острова Святой Елены, с 10 по 31 декабря в Капштадте, с 11 по 17 января 1889 г. в Порт-Луи, 7—8 февраля “Нахимов” прошел Малакский пролив и 10 февраля прибыл в Сингапур. В Сингапуре на крейсере поднял свой флаг командующий эскадрой Тихого океана вице-адмирал В.П. Шмидт.

Дойдя до Сингапура, крейсер за более чем четыре с половиной месяца плавания преодолел огромный путь около 15000 миль — расстояние в три четверти длины экватора. Через четыре дня “Нахимов” покинул Сингапур, и плавание продолжилось. 19 февраля корабль прибыл в Батавию, 2 марта в Манилу, где на четыре дня к нему присоединился тихоокеанский ветеран — клипер “Разбойник”, 30 марта в Чемульпо, 6 апреля в Нагасаки, и после этого его курс пролег к родным берегам — во Владивосток.

После небольшого ремонта и замены части трубок в 5 котлах ''Нахимов" вновь проводит в плаваниях.

Неизвестный штурманским офицерам корабля сложный район плавания сразу же преподнес весьма опасные “сюрпризы”. 4 июля 1889 г. крейсер при входе в бухту Новик на Русском острове, следуя небольшой 5-узловой скоростью в расстоянии всего 170 саженей от берега, сел днищем на риф, высотой около 6,6 метра. Самопроизвольно корабль с рифа не сошел, и в течение двух дней с него на подошедшую баржу пришлось сгрузить все снаряды, уголь и даже демонтировать часть артиллерии. Только после этого три канонерские лодки (“Манджур”, “Кореец” и “Сивуч”) и пароход добровольного флота “Владивосток” стащили корабль на чистую воду. Повреждения оказались довольно-таки значительными, и “Нахимову” пришлось уйти в Иокосуку, где он в течение 22 дней простоял в доке.

В доке выяснилось, что на корабле оказалось поврежденным в средней части корпуса нижнее дно на расстоянии более 6 м, согнуло флоры нескольких шпангоутов в районе котельного отделения, от чего в обшивке образовалась трещина.

8 сентября 1889 г. крейсер вышел на последоковые испытания. Разведя пары во всех 12 котлах, корабль утром ушел с Владивостокского рейда и спустя четверть часа развил максимальный ход. Так полным ходом прошли 20 миль, определившись по пеленгам маяков на острове Аскольд и Скрыплева. Это расстояние преодолели за 70 минут 42 секунды, что равнялось средней скорости в 16,7 узла. "Машины работали как всегда и во всех частях безукоризненно, — писал в своем отчете командир корабля, — и при 80—88 оборотах развили мощность в 6480,5 л.с". В 10-м часу утра крейсер уже входил на рейд Владивостока. После постановки на якорь сразу же определили осадку (средняя равнялась 25 ф. 3 д. или 7,7 м), что соответствовало проектному углублению.

После исправления повреждений крейсер вновь в плаваниях и, будучи самым мощным кораблем на Тихом океане, посещая порты Кореи и Японии, представляет Российскую империю в этих чужих и далеких водах.

В середине декабря 1889 г. вице-адмирал В.П. Шмидт, спустив свой флаг, покинул корабль. Плавания же “Нахимова” у берегов Кореи и Японии продолжились.

16 января 1890 г. он вышел из Нагасаки и 21-го января прибыл в Гонконг. На этом переходе 18 января крейсер попал в шторм. Во время шторма механизмы крейсера, изготовленные на Балтийском заводе, также проявили себя с лучшей стороны. Корабль при среднем углублении 7,8 м (перегрузка О,11 м), имея в ямах 650 тонн угля, легко шел со скоростью, близкой к 16 узлам. "Я убежден в том, что машины в состоянии развить то же число индикаторных сил, которое получено на приемных пробах. Машины действуют очень ровно, по 85 оборотов при 75 фунтах пара, который держался замечательно ровно и без усилий", — так писал о механизмах своего корабля его бессменный командир капитан 1 ранга К.К. Де-Ливрон.

С конца марта “Нахимов” с крейсером “Адмирал Корнилов”, канонерской лодкой “Сивуч” и клипером “Крейсер” находится в плаваниях в составе эскадры вплоть до прибытия 4 мая во Владивосток. Плавания в тихоокеанских водах продолжались в течение года.

К 24 июня 1890 г., согласно приказанию командира эскадры, на “Нахимове” окончательно установили сетевые противоторпедные заграждения. Теперь на каждом его борту имелись наклонные выстрелы, множество шкентелей и брасов, сами же сетевые полотнища, свернутые в рулоны, крепились у борта, на полках на уровне батарейной палубы. Но, увы, как выяснилось потом, эта система оказалась весьма неудобной, и для ее окончательной установки в боевое положение приходилось опускать на воду барказы. "Подвеска самих сетей требует значительного времени, и на первый раз даже трудно определить сколько.

Во всяком случае это уже будет не маневр, воловая работа",— писал в МТК в августе 1890 г. командир “Нахимова”.

На время этого “полукругосветного” плавания на “Нахимове” находился специально откомандированный Императорским морским университетом “для сбора ценных в научном отношении экземпляров глубинных и морских животных” чиновник. Ему предписывалось собирать все диковинные образцы фауны и флоры тех далеких морей и затем доставить их в сохранности в Санкт-Петербург в Зоологический музей.

В начале июня 1891 г. на корабль пришел приказ об отправке на Балтику. 4 июня “Нахимов”, покинув Владивосток, ушел на другую — западную часть великой Российской империи. Теперь крейсеру предстояло, пройдя часть Тихого океана, весь Индийский океан и через Суэцкий канал и Средиземное море, вернуться в свой родной Кронштадт.

12 июня “Нахимов” прибыл в Гонконг, 20-го в Сингапур, 30-го в Коломбо, 14 июля в Аден и 23-го , успешно преодолев огромные пространства Индийского океана, встал на якорь при входе в Суэцкий канал. Переход Суэцким каналом занял 2 дня, и 25 июля корабль пришел в Порт-Саид. 1 августа “Нахимов” миновал Мессинский пролив, 14-го вошел на Кадикский рейд, 21-го в Шербург, и 2 сентября бросил якорь в Копенгагене -— последнем перед прибытием на родину иностранном порту.

После нескольких дней стоянки в Копенгагене плавание продолжилось. 14 октября “Нахимов” вошел в холодные воды Балтийского моря и, спустя три дня, 17 октября 1891 г. бросил якорь на Большом Кронштадтском рейде. Так окончилось первое трехлетнее “океанское” испытание “Адмирала Нахимова” После радушного приема родственниками и жителями Кронштадта и столицы, а также после осмотра корабля комиссией на нем предстояло за зиму 1891 —1892 гг. произвести ремонт.

28 октября крейсер на зиму поставили в Кронштадтский док. На нем исправляли повреждения корпуса, полученные еще в июле 1889 г. у о. Русский, а также произвели полную замену трубок во всех 12 котлах. Во время этого ремонта “Нахимов”, согласно приказу по Морскому ведомству от 1 февраля 1892 г., получил новую классификацию — он стал крейсером 1 ранга. Теперь слово “фрегат” ушло в историю, отождествляя собой только эпоху парусных флотов.

1 июля 1892 г. корабль вывели из дока. Не обошлось без происшествий. Через несколько часов после всплытия в двух отсеках, в районе котельных отделений, тех самых, обшивка которых была повреждена, обнаружили значительную течь, “частью в заклепках, а частью в новой обшивке”.

Прибывшая вода помешала прочеканить места течи, и их в спешном порядке пришлось заливать цементом. Это лишь частично решало проблему — вода все же медленно, но просачивалась. Спустя неделю течь появилась уже в минном погребе у 24 и 28 шпангоутов, а также в районе 52 и 60 шпангоутов. Всего же после докования она имела место уже в пяти отсеках, что и вынудило командира корабля капитана 1 ранга Федотова подать гневные рапорты в МТК и Главному командиру Кронштадтского порта.


Список офицерского состава броненосного крейсера Адмирал Нахимов (Октябрь 1887 г.)
№ п/п каких команд звание фамилия и имя должность
1. 6-го фл. экипажа капитан 1 ранга Карл Де-Ливрон командир
2. " капитан II ранга Александр Кашерининов ст. офицер
3. " лейтенант Василий Колокольцов минный офицер
4. " " Леонид Добротворский рот. ком. и вахт. оф.
5. " " Сергей Иениш ревизор
6. Адьютант Упр. Мор. мин. " Андрей Эбергард вахтенный начальник
7. 6-го фл. экипажа " Феликс Бэр 2-й ст. арт. офицер
8. " " Александр Киткин рот. ком. и вахт. оф.
9. 3-го фл. экипажа мичман Артур Шмидт за вахт. нач.
10. 6-го фл. экипажа " Сергей Де-Ливрон вахтенный офицер
11. 5-го фл. экипажа " Лев Теше "
12. 6-го фл. экипажа " Константин Полонский "
13. 7-го фл. экипажа " Владимир Племянников "
14. 5-го фл. экипажа " Павел Дядин "
15. 1-го фл. экипажа " Николай Петров "
16. " " Владимир Сергеев "
17. 6-го фл. экипажа корп. мор. арт. подпоручик Леонид Федоров мл. арт. оф.
18. 5-го фл. экипажа корп. фл. штурм, поручик Николай Смельский ст. штурм, офицер
19. 1-го фл. экипажа корп. фл. штурм. подпоручик Афанасий Ковшиков мл. шт. офицер
20. 6-го фл. экипажа старший инж.-мех. Александр Линдебек ст. суд. мех.
21. " пом.старш. инж.-мех. Александр Энгельне мл. суд. мех.
22. " " Михаил Курбанов за минного мех.
23. " " Андрей Петров трюмный мех.
24. " мл. инж.-мех. Михаил Феофилов мл. суд. механик
25. 3-го фл. экипажа коллежский советник Василий Исаев ст. суд. врач
26. 6-го фл. экипажа лекарь Александр Крупенин мл. суд. врач
27. " коллежский советник Дмитрий Агеев шхипер
28. " коллежский регистратор Александр Попов комиссар
29. " " Яков Тимерман арт. содержатель
30. " " Иван Михайлов маш. содержатель
31. Моск. Иоанна Златоуста монастыря иеромонах Авель священнослужитель
32. Техн. училища кондуктор Дмитрий Березин  

Из рапортов командира капитана 1-го ранга К. К. Де-Ливрона *

* О всех трех плаваниях “Адмирала Нахимова вы более подробно узнаете из рапортов командиров кораблей и эскадр. Это позволит вам более наглядно узнать о суровых условиях опасной, но интересной службы на кораблях в конце 19 – начале 20 века.


От 27 сентября 1888 г.

Выйдя с Кронштадтского рейда в 8 часов утра 22 сентября для следования по назначению, я имел намерение проверить магниты своих компасов, в полной исправности которых при последнем переходе я имел поводы сомневаться. Для этой цели на крейсер прибыл с утра помощник метронома Кронштадтской компасной обсерватории штабс-капитан Шубин, а для снятия его по окончании работ, по назначению от порта, за нами следовал пароход “Полезный”.

Сначала шквалы с дождями и набегавшая пасмурность, а затем значительно засвежевший ветер от SW были причиной тому, что только к заходу солнца окончил определение девиации и вынужден был стать на якорь между Толбухиным и Лондонским маяками в ожидании возможности свезти штабс-капитана Шубина на подошедший лоцманский бот, и в 6 ч. 15м. утра крейсер вышел в море, имея пары в 6 котлах.

Около полудня прекратил пары в одном из котлов и продолжил плавание с парами в 5 котлах для определения наивыгоднейшего в экономическом отношении хода крейсера.

Большая часть перехода до Киля, от Дагерорта до южной оконечности Эланда сопровождалась штормами с шквалами, и, так как крейсер, выгребая против крупной волны, забирал на бак большую часть гребной волны в виде брызг, а иногда зачерпывал ил, пришлось уменьшить число оборотов машины до 45 и 40. а порою и до 35 оборотов.

При благоприятных обстоятельствах погоды, с паром в 5 котлах, машина без усиленной работы кочегаров делала от 56 до 60 оборотов, давая от 9 1/2 до 10 1/2 узлов ходу; при 45 оборотах шли по 8 1/2 узлов, при 40 оборотах против большой зыби и свежего ветра в 8 и 9 баллов, шли от 5 до 6 узлов, а при 35 оборотах по 4 узла.

При вышеуказанных обстоятельствах расход топлива, пока употребляли хороший кардиф-ский уголь, не превышал 48 тонн в сутки; нью-кастльского угля расходовалось значительно больше, до 60 тонн.

С рассветом 26 сентября ветер стих. К Кильской бухте крейсер подошел вчера, 26 сентября, уже после захода солнца, и, так как света новорожденного месяца было недостаточно для рассматривания буев, ограждающих узкий фарватер, я не решился входить без лоцмана в Кильский фиорд, а стал на якорь до утра близ маяка Бюльн.

Крейсер держался во время шторма отлично, килевая качка, размахи которой числом от 9 до 10 в минуту, измеренные кренометром, оказались в 6° на корму и по столько же на нос, была плавная и не укачивала даже новобранцев. Во время наибольшей силы шторма, доходившего до 9 баллов, при расходившейся зыби, попадавшая на верхнюю палубу вода успевала уходить в шпигаты, не забегая далее средних башен; малые люки впереди носовой башни были задраены, а носовая башня плотно закрыта спущенным до палубы и пришнурованным коечным чехлом.

Батарейная палуба была совершенно суха, за исключением отделения под баком, где еще не совсем приладились плотно закупоривать под лапами якорей. Повреждений ни в корпусе, ни в рангоуте не оказалось никаких, за исключением руль-шкентеля, оборвавшегося в том месте, где он пристопорсн к последнему обуху близ ватерлинии. Руль-шкентель сделан из 3-х дюймового медного проволочного троса. Относительно машин нам не остается желать ничего лучшего. На палубе и на мостиках ее не слышно и не чувствуется. Сегодня 27 сентября утром прошел в Кильский фиорд и, встав на назначенную нам банку мертвого якоря, отсалютовал нации и флагу вице-адмирала фон Бланке, поднятому на брандвахтенном фрегате “Kaiser”.

Кроме этого судна, на рейде против города стоят броненосцы “Bayern”, “Baden” и “Wurtemberg”, из которых первый под флагом и с полным комплектом команды. Содержат в исправности и остальные два, числящиеся в первом резерве и вполне отремонтированные портом. Против здания новой, на днях отремонтированной Морской академии стоял фрегат “Blucher”, с минною школою.

На крейсере все обстоит благополучно, больных в лазарете один, с ушибом ноги, с незначительными простудами пять человек.

От 4 октября 1888 г.

В Кронштадте, имея под килем не более 2 1/2 фут, я не решился принять полный запасугля, а потому по приходе в Киль его оставалось в ямах около 350 тонн. Не желая грузиться углем в Шербурге, куда я предполагаю зайти и где погрузка крайне неудобна и не при всякой погоде возможна, я принял в Киле через посредство консульства 300 тонн угля по 30 марок за тонну с погрузкой его на судно. Большего количества угля я не принял в том расчете, чтобы не перегружаться много и не затруднить себе возможности прохода Бельтами.

Сверх того, я воспользовался разрешением главного командира Кильского порта адмирала Бланке и принял для испытания во вспомогательных котлах 50 тонн Витфальского угля, употребляемого исключительно всеми судами германского флота. Тонн этого угля стоит германскому правительству 15 1/2 марок, а с перегрузками из вагонов в склад и из склада на баржу и с прочими накладными процентами обошелся нам по 20 с небольшим марок. О качествах этого угля я сообщу обстоятельнее в Главный Морской штаб.

Несмотря на крайне неблагоприятную погоду, мы в прекрасно закрытой Кильской бухте пользовались всеми удобствами якорной стоянки и имели непрерывное сообщение с берегом и судами. Вся команда успела перебывать на берегу по одному разу.

28 сентября я имел честь принимать у себя вице-адмирала фон Бланке, который при этом весьма обстоятельно осмотрел крейсер, а затем посещение судна германскими офицерами почти не прерывалось. Они приезжали целыми группами, так, например, все отдельные начальники частей управления с верфи, весь состав преподавателей морской академии, от 3 до 8 офицеров с каждого из судов, стоящих на рейде, и, наконец, морские кадеты человек по 20 и более. Все разрешенное к осмотру показывалось нами с большою предупредительностью, и я полагаю, что многое из виденного ими будет введено на германских судах.

В свою очередь наши офицеры осматривали Адмиралтейство и суда “Kaiser” и “Bayern”; к осмотру же корвета “Blucher” и арсенала с минными мастерскими и складами в Фридрихсхорте нас не допустили под разными предлогами, а главным образом, ссылаясь на неимение специального разрешения из Берлина, причем намекали, что в случае запроса им было бы неприятно передать нам отказ. За исключением этого, мы пользовались в Киле общим вниманием и предупредительною любезностью, чему немало способствовало то, что большинство офицеров крейсера совершенно свободно, а некоторые лаже отлично объясняются на немецком.

29 сентября я был с 8 офицерами на танцевальном вечере, устроенном для нас адмиралом. На этом вечере мы имели честь быть представлены Его Высочеству Герцогу Мекленбург-Шверинскому, служащему мичманом в германском флоте. Наш консул Г. фон Бремен во время нашей стоянки в Киле отсутствовал. Он находится со своим семейством в Лондоне, о чем я считаю не лишним упомянуть в виду возможности посещения Киля крейсером “Адмирал Корнилов”.

Я предполагал выйти из Киля в субботу 1 октября, но, не найдя там ни одного лоцмана, которому можно было доверить провод такого глубокосидящего судна по Бельту, телеграфировал в Ньюборг о высылке лоцмана на встречу крейсеру. В 7 часов утра 2 октября вышел из Киля для следования по назначению. При наличном запасе угля в 700 тонн, перед выходом в море крейсер был углублен форштевнем 25 ф. 7 д., ахтерштсвнем 27 ф. 2 д. В 7 час. 30 мин. стали на якорь у острова Самс-э.

Утром 3 октября снялись с якоря в 7 часов, но вскоре шквалы с дождем и пасмурностью, застилавшею горизонт, заставили лоцмана отказаться проходить узкость между банками, и он настоял на том, чтобы мы возвратились к острову Самс-э.

В 5 часу утра 4 октября ветер несколько стих и горизонт совершенно очистился, почему в 6 час.30 мин. снялся с якоря и следовал дальше под проводкою лоцмана. В 8 часов вечера, придержавшись к Фридрихсгавену, спустил лоцмана, которому и передан последний рапорт.

От 14 октября 1888 г.

По отправлении моего последнего донесения с лоцманом, отпущенным на берег в Фридрихсгавене, крейсер обогнул Скаген около 10 часов вечера 4 октября и при ровной и тихой погоде вступил в Немецкое море. Так как на переходе Бельтами мы переложили сети заграждения, лежавшие на палубе под паровыми катерами, где под ними копились грязь и сырость, на бимсы между барказами, то, предусматривая возможность изменения девиации компасов, сделали поверку на все курсы по наблюдениям солнца, причем оказались лишь незначительные поправки, могшие произойти от перемены широты.

Пользуясь погодою, на этом переходе команду обучали ставить и крепить паруса и вымыли все брезенты, белье и койки пресною водою из опреснителей, помещенных на отливных трубах холодильников. Уголь, принятый в Киле за кардифский, оказался не вполне удовлетворительных качеств; он разгорался почти так же трудно, как антрацит, пар держался крайне не ровно, и мусору оставалось необыкновенно много.

К полудню 6-го октября по счислении и обсервациям мы были в 4 милях от плавучего маяка банки Галлопер. Определившись по маяку, продолжали плавание, не теряя из виду маяков до поздней ночи, и в 9 часу вечера от Доженеса спустились к французскому берегу.

На рассвете 7 октября при смене рулевых заметили повреждение штуртросной Галевской цепи: почти посредине цепи, т.е. в той части, которая при прямом положении руля приходится под зубчатым колесом и, следовательно, менее доступна для осмотра, и которая при действии рулем почти непрерывно складывается; болт, соединяющий звенья цепи, перетерся почти более чем наполовину своей толщины, и соответствующее болту отверстие в звене размололо на целый полудиаметр. Поврежденный болт и звено я передал на крейсер “Адмирал Корнилов”, а чертеж их при сем представляю. Отлив в Шербурге новое звено и два болта, я предполагаю сделать несколько запасных частей этой цепи в Плимуте. Я считаю необходимым донести об этом повреждении, к счастью, своевременно замеченном и потому не имевшем никаких последствий, для того чтобы обратить внимание на устройство цепи, не допускающей возможности осмотра соединительных болтов или перестановки звеньев.

Так как к 7 час. 30 мин. утра мы были уже в виду Шербурга, я не остался в море для исправления, а вошел на Шербургский рейд, стараясь не натруждать штуртрос крутыми и быстрыми перекладываниями руля и управляясь в нужных случаях винтами. На Шербургском рейде застал французскую эскадру, состоящую из судов: “Marengo” под флагом контр-адмирала de Boissoudy, “Ocean” и “Suffrcn”, новую, только что испытываемую броненосную канонерскую лодку “Acheron” и минный авизо "L'Eperricr". и наши: крейсер “Адмирал Корнилов” и клипер “Крейсер”.

Обменявшись с крепостью и адмиралом салютами по уставу, стал на мертвый якорь рядом с крейсером “Адмирал Корнилов”. Узнав, что Ваше Императорское Высочество находится в Пармусе и отменили поездку в Шербург. я счел долгом отправиться в Париж, дабы иметь честь представиться.

Во время стоянки на Шербургском рейде наш крейсер был предметом общего внимания и с большим интересом осмотрен префектом и многими здесь находящимися морскими офицерами. Наши офицеры имели случай осмотреть Адмиралтейство и французские военные суда, а команда вся по отделениям перебывала на берегу. Здесь пополнили запас деревянного масла для машин приобретением 250 пудов. Пользуясь отправлением крейсера “Адмирал Корнилов”, я по представлению старшего судового врача списал на него одного машиниста, у которого оказалось хроническое воспаление почек. Вместо него командир крейсера “Адмирал Корнилов” не нашел возможным дать матроса для пополнения комплекта, так как у него самого слишком мало команды.

Пользуясь разрешением Вашего Императорского Высочества, я обратился к находившемуся здесь агенту капитану 2 ранга Доможирову с просьбой о высылке на крейсер в Сингапур одной малой аммиачной машины для делания льда, стоимость которой без пересылки 1600 германских марок. Мэр города, от имени здешних морских и военно-сухопутных властей и населения, устроил третьего дня, 12 октября, в здешнем театре парадный спектакль, на который было выдано 35 билетов для офицеров нашей эскадры и 50 для нижних чинов. В этом радушном приеме и в выражениях своих симпатий России все население города принимало полное и живейшее участие, и дружными, непрерываемыми криками “Vive la Russic” оглашало блистательно иллюминированные газом и фонариками площади и улицы города далеко за полночь.

В роскошно отделанном новом городском театре спектакль начался Русским Гимном, а по окончании спектакля наш гимн был пропет под аккомпанемент оркестра примадонною Rachel van Lier с чисто русским акцентом. После спектакля мы все были приглашены в фойе театра, где муниципалитетом был устроен банкет, на котором после тоста за Его Императорское Величество Государя Императора произнесено много других, выражавших живейшие симпатии французов к русскому народу, войску и флоту.

Задержанный приготовленным для нас праздником, от которого я никак не мог уклониться, я полагал сняться с якоря вчера вечером, но по неготовности расчета с поставщиком ранее захода солнца я был вынужден остаться на рейде до сего утра. В течение последних дней мы имели почти постоянный штиль с пасмурностью. Со вчерашнего же вечера погода прояснилась и начались легкие SW ветры. Состояние здоровья команды весьма удовлетворительно.

От 22 октября 1888 г.

Вверенный мне крейсер вышел из Шербурга в 8 час. 30 мин. утра 14 октября, отсалютовал контр-адмиральскому флагу и был приветствован со стоящих на рейде судов людьми, посланными на вахты и кричавшими “ура”. Переход в Плимут совершен при весьма благоприятных обстоятельствах, начавшийся с полночи легкий SW расчистил пасмурность, облекавшую горизонт в течение трех последних дней и дал возможность без малейшей задержки рассмотреть английский берег с приметными на нем маяками и знаками, и в 9 час. 30 мин. того же вечера, имея лоцмана на судне, мы вошли на Плимутский рейд и стали на якорь на глубине 7 1/2 сажень.

15 октября я ездил в Девонпорт с визитом к главному командиру адмиралу Sir Yohn Hay и капитану над портом контр-адмиралу Sir W. Hunt Grubbe. Оба они в этот же день после полдня отдали мне визиты почти одновременно. Адмирал обошел и осмотрел все судно с большим вниманием и по пути указывал сопровождавшим его офицерам на различные новинки, еще не введенные на новейших английских судах, но достойные подражанию.

А особенного его внимания заслужили объясненная ему система электрического освещения, вентиляции и подача снарядов, разработанная у пас гораздо практичнее, чем на “Imperieuse”. В тот же вечер я, по приглашению адмирала Sir Y. Hay, обедал у него в Девонпорте и получил разрешение осмотреть вместе со своими офицерами Адмиралтейства в Девонпорте и Кейгаме. Так как эти дни шел почти непрерывный дождь, то нам удалось воспользоваться этим разрешением лишь во вторник. С особенным вниманием нам удалось рассмотреть доделывающийся в Кейгаме броненосец “Aurora” и совсем готовый, в ожидании команды “Undaunted”, оба того же типа, что и “Orlando”, почти без изменений. Нам показывали все весьма охотно, представляя самим доглядывать и осматриваться, но, к сожалению, провожавшие нас не могли удовлетворить большей части наших вопросов, потому что сами их не знали.

Во время нашей стоянки на здешнем рейде мы приняли 750 тонн угля по цене 18 шиллингов за тонну. Здоровье команды не оставляет желать ничего лучшего. Выпавшие на долю их необыкновенно тяжелые работы по окончательному снаряжению крейсера, особенно в течение последнего месяца перед уходом из Кронштадта, только благодаря особой заботливости старшего офицера о соразмерном распределении труда и об уделении достаточного и своевременного отдыха для команды, не оставили никаких следов, и команда теперь уже приняла здоровый и бодрый вид, вызывающий удивление и зависть иностранцев. Число больных на крейсере еще ни разу не превышало 1%, а теперь их трое, из которых один уже 20-й день с нарывом на руке. Но и тот поправляется.

Вся наша команда перебывала на берегу во всех трех посещенных нами портах, и везде вела себя отлично и возвращалась очень исправно; и в Киле, в день нашего ухода, я имел удовольствие выслушать по этому поводу весьма лестный отзыв главного командира адмирала Ф. Бланке; да и здесь ни разу не было ни опоздавших, ни нетрезвых.

По пути к Мысу Доброй Надежды, куда полагаю прийти в начале декабря, я намерен зайти на острова Зеленого мыса в Порто Гранде, для пополнения запаса угля. На переходах между Кронштадтом и Плимутом наши машины действовали в течение I12 часов паром из 5 котлов и 82 часа — из 9 котлов; на все это, как сказалось по проверке остатков, издержано 620 тонн угля, что по расчету составляет средний расход угля на каждый котел по 30 пудов в час.

Вчера. 21-го октября, убедившись в справедливости распространившегося здесь слуха о крушении царского поезда близ станции Борки и о чудесном спасении Их Императорских Величеств от явной опасности, я сообщил об этом при собрании команды, которая с восторженными криками встретила эту последнюю новость, и затем мы торжественно отслужили благодарственный молебен с коленопреклонением.

От 11 ноября 1888 г

Четырехдневной стоянкой на Фунгальском рейде мы воспользовались, главным образом, для исправления штуртросной цепи Галля, которую укоротили на пару звеньев; кроме того, обмылись от соли, обсушились и проветрили палубы и жилые помещения, не раскупоривавшиеся в течение целой недели, и отчистили все железо, поржавевшее на последнем переходе; кое-где подкрасились и вообще привели судно в приличный вид.

29 октября, по просьбе русских, проживающих на Мадере, нашим священником с певчими отслужен на даче Ушкова торжественно благодарственный молебен по поводу спасения жизни Государя Императора и его Августейшего семейства при крушении поезда. К молебствию, кроме наших и французских офицеров с фрегата “Resolue”. собрались губернатор с главными представителями власти на Мадере и иностранные консулы с семействами. После молебна я с тремя офицерами и большая часть присутствовавших были у губернатора на парадном приеме и на завтраке по этому случаю.

30-го числа все члены русской колонии на Мадере собрались на крейсере к обедне, и некоторые приобщились Св. Тайне. 31-го октября, желая отблагодарить губернатора за его внимание и тамошнее общество за оказанное нам радушие, мы устроили на крейсере прием, а во вторник 1-го ноября после полдня мы вышли с Мадеры для продолжения своего плавания по назначению. Во время стоянки в Фунгале мы приобрели покупкой 370 ведер красного вина для команды по 1 руб. 28 коп за ведро и свежую провизию, платя по 5 руб. 12,29 коп. за пуд мяса, по 2,87 коп. за пуд зелени и по 3 руб. 27,8 коп. за пуд белого хлеба; за пресную воду брали по 3 руб. 50 коп. за тонну. Угля мы не брали, но я узнал, что за тонн виллийского угля, с погрузкой в судно, в Фунгале платят теперь по 24 шилинга; эта цена несколько выше нормальной вследствие стачки углекопов в Англии. Переход с Мадеры до Porto-Grande. 1042 миль, сделан при ровном попутном ветре, силою от 3 до 4 баллов, под парами в трех котлах и под всеми парусами в 118 часов, со средней скоростью 8,8 узла.

Чтобы проверить установившееся у нас мнение, будто большие двухвинтовые суда вовсе не способны ходить под одними парусами, я однажды при полном бакштаге, силою не более 3 баллов, находясь под всеми прямыми парусами, кроме грота, остановил машину и по прошествии часа точно измерил скорость хода, которая оказалась в 3 3/4 узла; затем, выделив два котла, оставил машину действовать под парами из одного лишь котла, для преодоления сопротивления поверхностей лопастей винтов. Машина при этом оказалась способной делать по 21 обороту в минуту, и с этой скоростью пары держались исправно и без особых усилий. Крейсер пошел со скоростью 4 1/2 узлов. Пришлось нам пожалеть о том, что парусность, от которой, правда, и не ожидалось никакой пользы, и потому уменьшенная донельзя, оказалась маловатой. А сила ветра была такая, при которой можно было бы нести все лисели, включая и унтер-лисели. На основании этого опыта я смею полагать, что крейсера “Память Азова” и “Адмирал Корнилов” для переходов океанами и для крейсерства могли бы с выгодой носить полную, соответствующую их величине, парусность. За весь последний переход от Мадеры до Порто-Гранде, правда, весьма благоприятный, в действительности издержано на действие машин, на освещение и опреснение воды всего лишь 140 тонн

.

Команду на пути упражняли без всякой помехи, как бы на рейде, артиллерийскими и парусными учениями. С выхода из Мадеры люди надели белые чехлы и белые брюки и ежедневно перед обедом окачивались. Здоровье команды прекрасное, больных на крейсере: мичман Марин, ревматизмом в сочленениях, теперь поправляется; а из пяти нижних чинов, состоящих при лазарете, только один серьезно больной — машинист Павлов, еще на днях возбуждавший заботы врача, он, будучи вообще худосочный, слегка зашиб себе палец правой руки и 23 октября явился в лазарет с флегмонозным воспалением мягких частей пальца, потребовавшим глубокого продольного разреза. Так как после вторичного разреза развитие болезни продолжалось и косточки омертвели, доктор нашел возможным ампутировать половину пальца, что и сделал 31 октября под хлороформом.

Крейсер прибыл в Порто-Гранде сегодня 6-го ноября в 2 часа пополудни и стал на якорь на глубине 10 сажень. Здесь, в консульстве, оказались пакеты и письма для клипера “Крейсер”, который сюда еще не заходил.

Цена за уголь у всех трех фирм, поставляющих уголь на суда, оказалась одинаковой, по 31 шилингу за тонн и по 32 с погрузкой на судно, хотя в рекламной брошюрке, изданной в Вашингтоне в 1888 г., значится $ 6.57. Эту разницу объясняют опять-таки стачкой углекопов в Англии и, кроме того, непомерным возвышением с некоторых пор фрахта. Тем не менее, ввиду предстоящего нам длинного перехода прямо на мыс Доброй Надежды, я вынужден взять не менее 500 тонн. Так как до прибытия во Владивосток это последний рейд, на котором можно привольно и на свободе, после погрузки угля заниматься всякого рода рейдовыми учениями, то я и намерен этим воспользоваться и полагаю простоять здесь дней 10.

Португальскому флагу здесь мы не салютовали, так как я успел своевременно получить письменное заявление капитана над портом о том, что в настоящее время крепость, по случаю переделок на ней, отвечать на салют не может.

От 17 ноября 1888 г.

Так как этот рапорт остался здесь в ожидании почты, то пользуюсь случаем для дополнения его донесением, что на крейсере все обстоит благополучно, за исключением следующего случая: 8-го ноября вечером, при подъеме гребного катера № 2, матрос Степан Кудрявцев, закладывавший кормовые тали, после команды “выбрать слабину”, желая из усердия очистить колышку лопаря талей, попал большим пальцем правой руки в шкив блока и настолько повредил палец, что ввиду полного обнажения кости пришлось вычленить вторую фалангу этого пальца. Произведенное по этому делу дознание не обнаружило ничьей посторонней вины. Лечение другого ампутированного — машиниста Павлова подвигается теперь весьма успешно.

Команда обучалась здесь постановке и креплению парусов и на шлюпках гребле и управлению под парусами; а сегодня, с разрешения капитана над портами островов Зеленого Мыса (который здесь в то же время военный начальник), часть команды нашей свезена на берег для стрельбы в уголь из ружей. На крейсер принято и погружено 640 тонн угля и куплено 380 пудов оливкового масла (португальского). Имея теперь все запасы и 955 тонн угля, крейсер углублен форштевнем 25 ф. 6 д.. ахтер-штевнем 26 ф. 9 д., т.е. перегружен на 101/2 дюймов против чертежа.

Я рассчитываю выйти отсюда в среду 16-го ноября с паром в трех котлах и нести все паруса впредь до минования пассата, а затем продолжать плавание до мыса с пятью или шестью котлами.

От 1 декабря 1888 г. Рейд острова Св. Елены

16 ноября в 2 ч. пополудни вверенный мне крейсер вышел из Порто-Гранде, снявшись с якоря под парусами, в галфинд на правый галс, имея на всякий случай пары в трех котлах наготове и машины прогретые. Когда, затем по выходе в пролив, спустились на фордевинд, крейсер имел ходу 3 3/ 4 узла. В 3 часа дня дали ход машинами; поровнявшись с оконечностью острова S.Antonie, усмотрели идущий к проливу клипер “Крейсер”, с которым только успел обменяться первыми сигналами, так как вскоре потерял его в тумане.

NO пассат, при всех наличных парусах и при машинах, действовавших паром от трех котлов, дал нам ходу от 8 1/2 до 9 узлов, тогда как без парусов мы имели бы только 7 и никак не более 7 1/2 узлов ходу. Но уже к вечеру 17 ноября пассат стал заметно стихать.

18 ноября я прибавил в движение четвертый котел, и суточные переходы варьировались от 200 до 236 миль. Экватор пересекли в 5 час. пополудни 28 ноября, в долготе 12°. SO пассат оказался умереннее NO по силе и дал более прохлады и вентиляции в оконечности судна под броневой палубой, особенно с тех пор, как мы успели сделать коленчатые виндзейлы сквозь податочные трубы носовой и кормовой башен. Тем не менее, в румпельном отделении температура не опускалась ниже 29°, что вынуждает меня возобновить мое ходатайство о разрешении проделать люк.

Галлевская цепь у румпеля, со времени укорочения ее, уже не возбуждает беспокойства, тем более что мы имеем запасные звенья и болты. Ее, однако, осматривают каждую вахту. На пути обучали команду креплению и постановке парусов, и раза два делали для практики повороты оверштаг, уменьшая на это время ход машины до самого малого. Так как мы о выходе из Порто-Гранде имели в действии преимущественно носовые котлы, то к 26 ноября весь уголь из передних ям оказался израсходованным, и мы развели пары в четырех котлах кормового кочегарного отделения.

Совершенное опустошение всех передних ям дало нам возможность с большой точностью проверить количество оставшегося в наличии угля, причем оказалось, что у нас, вместо предполагавшихся 450 тонн, осталось всего лишь 360. Это выяснилось вечером 26-го числа, когда до Капштадта оставалось еще 1600 миль, а прикидывая на противные течения, указываемые лоцией, около 150 миль, нам предстояло сделать всего 1750 миль. Остававшихся у нас 350 тонн угля могло бы хватить, в обрез, до мыса Доброй Надежды, если бы мы могли быть уверены в том, что по выходе из пределов пассата, не будем задержаны ни на один день сильными противными ветрами или штормами, господствующими у мыса в эту пору года; а ввиду возможности такой неудачи и вследствие этого недостатка хоть нескольких тонн угля, крейсер мог бы очутиться в крайне критическом положении.

Так как к N от Столовой бухты на протяжении 1400 миль нет ни одного склада угля, то нам оставался бы единственный исход: сберегая последние крохи угля для опреснения воды, спуститься обратно в пассат и идти под парусами за углем на остров Св. Елены, на что потребовалось бы около 20 дней. Взвесив все обстоятельства, я решился немедленно поворотить к острову Св. Елены, от которого мы находились в расстоянии 330 миль.

По строгом исследовании причины недостатка угля, оказалось, что в течение восьми последних дней расходовалось несколько более угля, чем я рассчитывал на основании предыдущих переходов, и, имея в оверштаг всего лишь по два или по три оборота машины, каждый день незаметно передерживали по 9 и до 11 лишних тонн угля. Я считаю долгом признать себя виновным в том, что на основании своих расчетов не взял в Порто-Гранде полного запаса угля, а решившись ограничиться 955 тоннами (во избежание погрузки угля в кормовые запасные ямы. крайне затруднительное добывание из которых, при жаре, замучило бы команду), я не принял мер к строгому ограничению предела суточного расхода угля.

В момент поворота к острову Св. Елены крейсер находился на Гринвическом меридиане в S широте 14°, 30', следовательно, от Порто-Гранде было пройдено 2220 миль в 10 суток и 7 часов, что составит средним числом 222 миль в сутки. Угля издержано на действие машины (два дня под 3 котлами и 8 дней под четырьмя), опреснение воды на камбуз и все добавочные механизмы — 595 тонн, средним числом по 57 тонн в сутки.

Поворотив в 9 часов вечера 26 ноября к острову Св. Елены, крейсер, следуя под парами в 3 котлах и под парусами, благополучно прибыл на здешний рейд 29 ноября около полдня и стал на якорь перед городом на глубине 23 сажень. На рейде военных судов не было, салютовал нации и получил ответ с батареи Ledder Hill. Здесь я решился взять 200 тонн угля, к погрузке которого своей командой и приступил с раннего утра 30 числа. Уголь доставляется в мешках на баркасах, вмещающих от 5 до 9 тонн и буксируется маленьким паровым катером. Мясо поставляется по 12 руб. 25 к. за пуд, а хлеб по 2 руб. 82 коп. за пуд.

Остров Св. Елены не имеет никакого телеграфного сообщения с материком, а почтовые пароходы заходят сюда два раза в месяц на пути с мыса Доброй Надежды в Европу и один раз на пути к мысу. За неделю до нашего прихода сюда заходил на пути в Англию английский броненосец Nelson, а в январе ожидается Raleigh, флагманское судно с мыса Доброй Надежды с адмиралом, ежегодно посещающим Елену для производства смотра здешнему гарнизону, численностью, не превышающей 200 человек. Все народонаселение острова вместе с гарнизоном составляет 5740 человек. Остров Св. Елены служит станцией для отдыха мелким английским военным судам, преследующим торговлю неграми у западного берега Африки, а также американским китобоям, промышляющим в этих водах.

На последнем переходе из среды больных, пользующихся в судовом лазарете, выделилось два очень тяжелых случая: матрос Кондратий Корнсв заболел рожистым воспалением на ноге вследствие ушиба голени. Несмотря на все средства, принимаемые врачами, явилось опасение за жизнь этого матроса. 28 ноября старший судовой врач, для спасения жизни Корнева, решился прибегнуть к крайнему средству — в море ампутировать ногу в верхней трети бедра. Операция удалась вполне благополучно.

Другой случай — гнойное воспаление внутреннего уха у матроса Сергеева. В день прихода на о. Св. Елены положение этого больного было также критическое, можно было думать, что операция будет необходима, но чувствовался недостаток в нужных инструментах, и потому доктор обратился к средствам здешнего госпиталя. Но и здесь инструмента, потребного для операции, не оказалось ни в одном из двух госпиталей. Однако 30 числа болезнь стала терять свой острый характер и является надежда обойтись без трудной и ответственной операции. Кроме того, при отдаче якоря на рейде о. Св. Елены или, вернее, при травлении каната повредило ступню правой ноги стоявшего у ручки стопора комендора Труфанова и раздробило ему первую плюсневую кость. По-видимому, исход этого серьезного случая будет благоприятный. Здоровье больных машиниста Павлова и матроса Кудрявцева после ампутации пальцев поправилось почти совершенно.

Общее состояние здоровья остальной команды не оставляет желать ничего лучшего, если не считать нескольких больных вередами, что почти неизбежно при купании в соленой воде в жарком климате.

От 14 декабря 1888 г.

Выйдя вечером 1-го декабря с острова Св.Елены, вверенный мне крейсер совершил плавание до Мыса при относительно благоприятных условиях, находясь во все время перехода до последнего дня в пассате, и только накануне входа в Столовую бухту получил SW, позволивший воспользоваться парусами в помощь машинам. Средний суточный переход вышел 194 мили. Начиная с 24 градуса южной широты, мы почти постоянно испытывали SW зыбь, появлявшуюся периодически, сначала по два или по три раза в день, а затем почти ежечасно. И размеры волн, вообще довольно пологих, возрастали почти в той же пропорции: размахи боковой качки, сначала не превышавшие 10°, достигали до 20°, а однажды до 25°.

Так как по мере удаления к югу у нас уменьшался и запас топлива, то для улучшения остойчивости мы наполнили водою два отделения междудонного пространства. Влияние этих 210 тонн воды у киля выразилось увеличением числа размахов — вместо 8 размахов в минуту тотчас получилось 9, и они были уже довольно стремительны, так что я считаю, что еще большая остойчивость была бы нежелательна и, может быть, вредна для судна и рангоута.

(Для действия машин пользовались, большею частью, четырьмя котлами, и на этом переходе, считая и на опреснение воды из особого котла, издержано 470 тонн. Всего же на весь переход (4498 миль) от Порто-Гранде до Мыса, с заходом на Елену, для действия машин, опреснения воды, камбуза, и проч. в течение 20 дней издержано 1150 тонн, т.е. опять, как и на переход от Порто-Гранде до острова Св. Елены, по 57 тонн в сутки). Временем стоянки на рейде Св. Елены мы воспользовались для пересмотра цепи Галля.

Упомянутый в последнем рапорте с острова Св. Елены матрос 1 статьи Кондратий Корнев, у которого 28 ноября вследствие гнойного заражения была отнята нога, после ампутации был вообще очень слаб и, поддерживаемый вином и различными возбуждающими средствами, по временам подавал слабые надежды на выздоровление. Однако, несмотря на весьма тщательный уход и все старания врачей, он скончался 6-го декабря. Корнев, состоявший на службе с 1886 г. года, родом из Саратовской губернии Балашовского уезда, был здорового и крепкого телосложения и усердным работником, и болезнь зародилась вследствие оставленного им без внимания ушиба голени о ступеньку трапа.

7-го декабря тело его с подобающими по Уставу почестями погребено в море. Вслед за сим по представлению врача все постельные принадлежности, платье и белье, которыми пользовался покойный, равно как и суконный обвес, за которым он помещался в батарейной палубе, уничтожены во избежание передачи заразы.

Другой случай, возбуждавший нашу заботу во время стоянки на рейде острова Св. Елены, — воспаление среднего уха с затеком гноя в височную кость у матроса Сергеева, благодаря находчивости и энергии старшего врача доктора Исаева, окончился благополучно. Не имея потребного для прободения кости инструмента, который требовался по правилам медицины, и видя крайнюю необходимость безотлагательно приступить к операции, он решился заказать на судне два долоточка и острую ложечку. Эти инструменты, сделанные в течение ночи минными машинистами (и весьма недурно), послужили утром 2-го декабря для операции, которая удалась и оправдала ожидания доктора, нашедшего там обильные затеки гноя, и тем спасли жизнь и здоровье Сергеева, который уже теперь почти выздоровел.

У далеких берегов.

Рана на ноге комендора Труфанова, причиненная кулаком от шпиля, была так хорошо очищена от осколков кости и так удачно перевязана, что у больного ни разу не было возвышенной температуры, и теперь он быстро поправляется. Случай этот, вероятно, обойдется ему без последствий. Затем в судовом лазарете пользуются двое от венерических болезней, один от бронхита и двое от ушибов голени.

Мичман Марин, заболевший острым ревматизмом сочленений еще с выхода из Киля, до сих пор пролежал в каюте, большею частью едва владея ногами, теперь несколько оправился; но от двухмесячного лежания в душной каюте до такой степени похудел и ослабел, что по предложению врача я решился поместить его для восстановления сил и общего здоровья на борту на время стоянки крейсера на здешнем рейде. За неимением в здешнем госпитале свободного помещения для офицера, мичман Марин пристроен в гостиницу с платою по 13 шилингов в сутки за помещение, стол и пользование душами.

По прибытии в Столовую бухту в 3 часа дня пополудни 10 декабря я застал на рейде английскую канонерскую лодку “Brick” со станции с западного африканского берега, только накануне вышедшую из дока, в который это судно вводится для очистки и окраски подводной части каждые шесть месяцев, потому что в здешних водах, вообще, корпуса судов весьма быстро обрастают, так и потому, что подводная часть корпуса этой лодки построена из стали всего лишь 5/16 дюйма толщиною.

Отсалютовав крепости по уставу, я получил с береговой батареи в ответ только 17 выстрелов. Посланный на берег для узнания причин неполного ответа офицер привез ответ, что заведывающий артиллерией на батареях полковник Moorsom просит извинения и обещает на следующий день исправить ошибку, происшедшую по неопытности молодого офицера, остававшегося на батарее за старшего, так как все остальные находились за городом на cricket match. В 8 часов утра 11 декабря с подъемом флага крепость отсалютовала нам 21 выстрелом, и я получил официальный визит начальника батареи с извинениями.

P.S. Исправление штуртросной цепи и ее шкивов у бортов идет успешно и будет окончено завтра 15-го декабря.

От 17 января 1889 г.

Прибыв сюда в 10ч. 11 января и узнав, что почтовый пароход уходит сегодня же в 2 часа пополудни через Занзибар, я спешу донести Вашему Императорскому Высочеству лишь о том, что крейсер, выйдя из Столовой бухты в 9 ч. вечера 31-го декабря, сделал переход до Маврикия в 10 1/2 суток, выдержав на пути около южной оконечности Мадагаскара вращающийся шторм, окончившийся, благодаря Бога, без аварий и несчастий с людьми. Подробное донесение будет со следующей почтой. Весь путь пройден под парами в 5 котлах, причем сожжено угля 630 тонн. Средняя суточная скорость 224 мили. Полагаю, приняв здесь около 700 тонн угля (по 26 шил. за тонну), выйти в Коломбо в воскресенье 15-го января.

В полдень 3-го января, миновав восточную окраину залива Альгоа, лег уже против течения, стараясь скорее пересечь его главную струю. Тут вследствие очень высокой температуры моря от 24 до 27 градусов Цельсия, температура воздуха, насыщенного водяными парами, сильно возвысилась и сделалась изнурительной, и в особенности в жилых и нижних помещениях, так как SW зыбь не позволяла открывать бортовых иллюминаторов.

4-го января с полночи получили OSO с проливным дождем, почти не прекращавшимся в течение суток и не допускавшим возможности проверить свое место астрономическими средствами. Попадавшие на бак гребни волн заставили нас плотно окутать носовую башню палубными брезентами в помощь к ее уже обветшалому вечному чехлу, задраить и заколотить с парусиной люки на баке. Вместе с тем ветер, свежея, перешел к O, а потом и в NO четверть и развел крупную зыбь. В полдень спустили брам-реи и брам-стеньги и круто обрасопили реи на правый галс. Убедившись в том, что мы находились в южной, т.е. левой половине циклона, я правил прямо против ветра и изменял курс по мере его перемены.

В полночь с 4 на 5 января при жестоких шквалах и ввиду разросшейся зыби, вкатывавшей на бак гребни волн, которые всею своею силою обрушивались на прикрытие носовой башни, я был вынужден постепенно уменьшать число оборотов машины и, доведя до 30 оборотов в минуту, с ходом от 2 до 3 1/2 узлов, прекратил не только вкатывание волн, но до некоторой степени ослабил и об-давание бака брызгами, срывавшимися с гребней. Зыбь стала крутою и короткою, и крейсер, хотя отлично всплывал на волну, но при килевой качке погружался носом совершенно вплоть до планширя, не принимая при том почти ни одной капли воды на бак. за исключением тех случаев, когда бушприт с утлегарем окунывались в волну. В этих случаях утлегарь и блинда-гафеля, выскакивая из воды, сильно выхлестывали и скоро оборвали тросовые талрепа нижних бакштагов блинда-гафелей. Также оборвалось конечное звено правого ватербакштага, и смыло весь завиток резного украшения на щеке.

Для спасения утлегаря я успел отвязать кливер и убрать его на палубу. Корма же, погружаясь, уходила под воду с балконом и несколько раз до половины задраенных кормовых каютных окон и балконной двери. Вода, пробиравшаяся сквозь щели дверей и пробки кормовых швартовных клюзов, прошла за бортовые каютные щиты, а оттуда не замедлила пробраться вниз в офицерские каюты, обнаружив, что палубные пазы под порогами верхних кают, будучи проконопачены в начале 1887 года, значительно ссохлись и требуют конопатки.

В полдень 5 января небо несколько очистилось, и мы получили высоты солнца; падение барометра прекратилось, порывы ветра стали реже; зыбь совершенно сбилась с разных румбов, и в половине третьего вдруг налетел от WSW жесточайший шквал, почти сразу сгладивший всю толчею и унося по воздуху все вершинки волн. Сила этого ветра, измеренная анемометром, оказалась, 27 метров в секунду. Вместе с этим и барометр тронулся кверху.

Крейсер спустился на фордевинд и, чтобы уходить от быстро поднимавшейся новой попутной зыби, прибавил ход машин до полного, а вскоре еще прикинул фок с далеко вытравленными шкотами для облегчения носа, начинавшего уже принимать воду. Поздно вечером того же дня поставили фор-марсель в два рифа, а к ночи, когда сила ветра несколько умерилась, мы легли по курсу на румбов 13 от ветра и получили весьма сильную боковую качку. При одном из размахов этой качки, в 29° на левую сторону, в машинном отделении упала на пол наковальня.

6 января и последующие дни перехода погода поправилась, но весьма крупная зыбь провожала нас почти до острова Reunion и производила боковую качку, размахи которой постепенно уменьшались. Из соображения всех выше объясненных симптомов и пути судна явствует, что крейсер был захвачен циклоном и описал в сфере циклона дугу в обход его центра, когда последний находился в широте 31° 50' S и в O-ст 35° 37'. Остров Reunion проходили поздно вечером 10-го января; с рассветом 11 числа усмотрели берега Маврикия, а в 9 часов утра вошли в порт Луи и ошвартовлены вдоль фарватера на глубине 10 сажень. Выдержанный нами циклон доставил нам еще раз случай восхищаться как качествами крейсера, так и прочною и добросовестною его постройкою.

Так как мы потеряли много времени в Столовой бухте, то я намеревался пробыть в Порте Луи не более 3 дней, но погрузка угля значительно затруднилась и замедлилась проливными дождями, лившими непрерывно 12, 13 и 14 января и воскресеньем, когда погрузки не было, и наконец в понедельник после полдня я остановил погрузку, решившись ограничиться тем количеством угля, которое уже было у борта. Всего принято 562 тонны, что вместе с оставшимся составило 885 тонн.

Стоянка наша в Порте Луи. несмотря на неоднократно набегавшие шквалы, при тех мерах предосторожности, которые были приняты портом, оказалась вполне безопасною и спокойною. Средства, которыми обладает этот порт для установки и передвижения судов, и заботливость и распорядительность здесь нас удивляли. Два буксирных парохода, из которых один двухвинтовый, несколько больший размерами и значительно сильнее нашего “Полезного”, и паровой катер с баржами вроде киллекторов с индусами, при обильном запасе якорей, цепей и кабельтовое, являются почти моментально к входящему судну и в полчаса времени устанавливают его совершенно надежно и безопасно на случай циклона.

С первого же дня нам были присланы для офицеров даровые билеты I класса для проезда по всем железнодорожным линиям колонии. В Ботаническом саду сопровождавшим было приказано оказывать нам особое внимание и даже разрешено снабжать нас, если пожелаем, семенами и образцами растений. Члены общества натуралистов с директором музея доктором Д'Arouti во главе, узнав, что доктор Исаев с любовью и знанием занимается составлением коллекции по зоологии, не только помогли ему указаниями и сообщениями, но даже значительно обогатили его коллекцию подарками, за что он, со своей стороны, познакомил их с некоторыми новыми и неизвестными им методами консервирования морских животных.

На второй день по прибытии я был приглашен к губернатору Sir John Hcnnessy на обед и вечер в его загородном дворце, где меня познакомили со всем высшим обществом колонии. Так как по ночам движение по железным дорогам прекращается, а дворец находится в шести милях от порта, то мне было предложено остаться там ночевать, и я воротился в порт только к полдню следующего дня. Губернатор и Lady Hennessy пригласили затем и всех наших офицеров к себе на раут в среду 17 числа, но мы должны были, поблагодарив, отказаться, так как крейсер ушел в море накануне назначенного дня.

По окончании погрузки угля я предполагал выйти в море 16 января, но в этот день я случайно узнал, что на местном кладбище (Cimeliere de I'Ouesl), где в 1857 году погребены шесть матросов, умерших от дизентерии на возвращавшемся тогда в Россию корвете “Оливуца” (под командою покойного Воина Андреевича Римского-Корсакова), от крестов на могилах не осталось ни малейшего следа. Убедившись в этом лично. я разыскал по книгам муниципалитета имена погребенных и изготовил на судне один крест и дощечки с надписями для всех могил, заказал остальные кресты по тому же образцу. За час до ухода крейсера в море на могилах отслужена панихида, и так как на Маврикии нет консула то я поручил изготовление и постановку остальных крестов, равно как и наблюдение за могилами нашему поставщику господину Лорану.

Сегодня 17 января в 3 часа пополудни крейсер выходит из Порта Луи, захватив по просьбе губернатора почту для доставления в Коломбо, так как иначе почта в Европу должна была ждать на Маврикии целую неделю после нашего ухода.

От 9 феврали 1889 г.

Во исполнение предписания Его Превосходительства Управляющего Морским Министерством, сообщенного мне 18 сентября 1888 года за N 44, я с вверенным мне крейсером вышел из Кронштадта 22 сентября для следования в Сингапур и имею честь ныне представиться Вашему Превосходительству с крейсером, назначенным в состав командуемой Вами эскадры Тихого океана. По пути в Сингапур я, согласно данного мне разрешения, посетил для восстановления запасов угля и провизии следующие порты: Киль, в котором простояли 5 1/2 суток, у о-ва Самс-э за свежим ветром 1 1/2 суток, Шербург 7 суток. Плимут 8 суток, Фуншал на Мадере 4 суток, Порто Гранде (О-ва Зеленого мыса) 10 суток. Джемстоун (О-в Св. Елены) 2 1/2 суток, Капштадт 21 1/ 4 суток, Порт Луи (О-ва Маврикия) 6 1/4 суток. Коломбо (О-в Цейлон) 7 1/2 суток.

Из 140 дней всего стояли на якоре 79 1/2 суток. Расстояние, пройденное по карте, составляет 14750 миль, на переход которых употреблено 66 1/ 2 дней, т.е.: средним числом пройдено по 221,8 мили в сутки. (На течение потеряли в разнос время до 300 миль). Наибольший суточный переход был 279 миль. Для действия машин держали пары в 4, 5 или 6 котлах. Всего на действие машин издержано 4342 тонны угля, преимущественно кардифского. Кроме того, для опреснения воды, для камбуза и во время стоянок на якоре, на действие динамо-машин и других вспомогательных механизмов и на паровых катерах издержано 542 тонны, а всего до прибытия в Сингапур сожжено 4866 тонн угля, приблизительно на сумму 70679 руб. 20 коп. Смазочных материалов издержано 2327 пудов на сумму 18121 рублей.

После официальной пробы, произведенной в Кронштадте перед уходом крейсера в плавание, мы ни одного разу не ходили полным ходом. Из произведенных наблюдений и рассчетов для определения наивыгоднейших условий действия машин и экономического хода, я прихожу к убеждению, что для безусловного решения этой задачи мы еще не имели достаточногоколичества точных данных. Но для больших переходов я пока принял за основание следующий рассчет. Если можно с уверенностью рассчитывать на попутный ветер или на очень свежий противный ветер, с крупной зыбью, достаточно иметь пара в 4 котлах.

Если предстоит сильное противное течение или противный ветер, выгоднее иметь в шести котлах, а при прочих условиях достаточно иметь пары в пяти котлах, в последнем случае средняя суточная скорость выходит от 200 до 240 миль.

С парами в шести котлах и при благоприятных условиях ход крейсера от 11 1/2 до 12 узлов. Расход топлива от 10 1/2 до 11 1/2 тонн хорошего угля на каждый котел в сутки, не считая расхода на опреснение воды и камбуз. Наибольший переход, сделанный крейсером с одним полным запасом угля (1200 тонн), был 4500 миль.

Команда за эти четыре месяца обучалась по всем главным отраслям военно-морского дела лишь настолько, насколько позволяли обстоятельства, и изучала свои обязанности систематически для усвоения основных требований при соблюдении тишины и порядка; скорость же при работах до сих пор пока не требовалась.

Выпусканием мин Уайтхеда и метательных мин, а также постановкою сфероконических мин не упражнялись. Стрельбы из орудий в цель, за неимением случая и возможности, ни разу не производили. Электрическое освещение, служащее с самого выхода из Кронштадта для освещения всех частей судна непрерывно, денно и нощно, устранив почти всецело расход свечей и масла на освещение, доведено почти до совершенства.

Устройство сетевого ограждения судна против мин не только не испытывалось, но даже еще не все вооружение для этой цели готово, так как мы едва успели принять сети на крейсер за два дня до выхода в море. Сама система постановки выстрелов и сетей на крейсере должна только быть выработана на практике, так как выстрела, отпущенные на крейсер, были изготовлены для броненосного фрегата “Минин”, и на нашем крейсере эта система постановки и уборки сетей по самой конструкции неприменима.

С начала настоящей кампании на крейсере не было никаких аварий, за исключением того, что вся передняя часть резного украшения на щеке сорвана и смыта во время шторма близ Мадагаскара. Машины и котлы крейсера действовали всегда и во всех отношениях превосходно и сохранились в полной исправности, ни разу не требовав каких-либо исправлений вне судна.

Из всех посещенных мною портов и при всякой возможности я доносил о плавании рапортом Его Императорскому Высочеству Великому Князю Генерал-Адмиралу.

В составе команды крейсера со дня выхода его из Кронштадта произошли следующие изменения:

Машинист Корней Пожилов по болезни отправлен из Шербурга в Россию на крейсере “Адмирал Корнилов”. На переходе от О-ва Св. Елены 6-го декабря скончался от истощения сил после ампутации правой ноги матрос 1 статьи Кондратий Корнев, тело которого погребено в море. Во время стоянки на рейде Капштадта матрос 2 статьи Степан Глебов, уволенный 22 декабря с очередным отделением на берег гулять, не возвратился на крейсер до ухода в море и 31-го декабря исключен из списков бежавшим.


1 января мною произведены нижние чины в квартирмейстеры и другие высшие звания на имеющиеся вакансии.

Здоровье команды весьма удовлетворительно, и число больных в лазарете ни разу не превышало 10 человек, а число приходящих не было более 18. Венерических больных в команде нет. В настоящее время в команде имеются 7 человек нижних чинов, которые по слабости и другим причинам не способны продолжать плавать, и я буду иметь честь просить Ваше Превосходительство отправить их в Россию при первой возможности. В Коломбо крейсер простоял семь дней, т.е. время, необходимое лишь для погрузки угля, возобновления запасов, очистки трюмов и крайне необходимой наружной окраски на скорую руку.

505 тонн угля приняты в течение одного дня благодаря особенно благоприятным а тот день обстоятельствам. Он обошелся по 37 шилингов 6 пенсов за тонну. Для смазки машин между прочим приобрели 300 пудов касторового масла, для употребления его в соединении с кокосовым и другими маслами.

Перед входом в Малакский пролив мы воспользовались благоприятными обстоятельствами для определения по солнцу девиации на все румбы компаса и на другой день заметили, что компасы наши, вполне удовлетворительно служившие во время переходов океаном при продолжительных плаваниях по тому же курсу, требуют постоянного бдительного внимания и непрерывной поправки при плаваниях с частыми переменами курса. Они весьма чувствительны ко всем самым незначительным перемещениям грузов на палубе; на них отзываются даже артиллерийские учения, при которых поворачиваются башни или возвышают дуло орудий, самые незначительные перемещения сетей заграждения и т.п.

Во время следования Малакским проливом имели сильные дожди, в особенности в ночь с 7-го на 8 февраля, когда в течение 8 часов времени выпало 662 миллиметра. К островам Кариман подошли вчера 8 февраля к 8 часам вечера и. за невозможностью входить ночью в Сингапур, остались там на якоре до сего утра. На рейд вошли под проводкою лоцмана, прибывшего на судно, когда мы уже почти были на рейде. На последнем переходе (расстояние 1650 миль) издержано 450 тонн угля и 235 пудов смазочных материалов.

От 19 августа 1889 г.

Вверенный мне крейсер, выйдя с Владивостокского рейда в 6 час. утра 29-го июля под парами в шести котлах, направился Сангарским проливом в Иокогаму. (Сангарский пролив проходили ночью с 30 на 31 июля при лунном свете и обогнули маяк Сириа-Саки в первом часу ночи.)

По выходе в океан, по приказанию Вашего Превосходительства, из 8-дюймового орудия левой башни было сделано пять последовательных выстрелов полным боевым зарядом, для узнания повторится ли случай, бывший у нас в Кронштадте во время стрельбы при комиссии и замеченный опять в последнее время при пальбе из таких же орудий с лодки “Манджур”, когда заряд иногда с трудом умещался впереди замка и препятствовал запиранию последнего. У нас в настоящем случае, равно как и при последней нашей стрельбе в цель, подобных случаев не оказалось, и пальба производилась без задержки (промежуток между выстрелами был от 3 1/2 до 4 минут).

Тем не менее при одном заряжании я заметил, что комендору пришлось рукою заправлять край армяка, чтобы его не зажало замком. Так как боевые картузы 8-дюймовых орудий состоят из двух половин, из коих каждая может быть употреблена отдельно или вместе, то к каждому картузу пришита кромка, служащая для соединения между собою двух половин. Эта самая кромка и мешает иногда замку. При принятом у нас на крейсере способе хранения и подачи зарядов полузарядами нет надобности в этих кромках, и они могли бы быть легко отпороты, если бы не были вшиты вместе с дном.

Скорость хода крейсера была от 11 до 12 узлов, и к половине восьмого вечера 1-го августа мы благополучно прибыли на рейд Иокогамы, сделав весь переход в 970 миль за 84 часа, что в среднем составит 11,55 узла. Во время большей части этого перехода в трех котлах употреблялся исключительно федоровский уголь, расход которого несколько превышает положенное по штату, а в других котлах жгли остатки кардифского из кормовых запасных ям.

На рейде Иокогамы стояли только два военных судна флота Соединенных Штатов, из коих одно — фрегат “Omaha” под контр-адмиральским флагом, а другое — колесный пароход “Monacacy”, который после неудачной попытки его продать недавно отремонтирован в Иокоске. Так как флаги уже были спущены, то салют отложен до следующего утра.

После обмена салютами утром 2 августа я съездил в Иокоско, где узнал, что предназначенный для нас док N 2 еще занят пароходом, который выйдет не раньше вечера 3-го августа. Передав портовому инженеру некоторые чертежи и сведения, необходимые для изготовления стапель-блоков и клеток, я условился касательно портового лоцмана для ввода на рейд Иокоско, и касательно шаланды и мест выгрузки зарядов и взрывчатых веществ.

Согласно предварительному условию, крейсер 3 августа с рассветом перешел в Иокоско и немедленно приступил к выгрузке зарядов, снарядов и мин, для чего нам отведены освободившиеся на летнее время портовые магазины в ближайших бухточках. При недостаточности плавучих средств вся выгрузка едва окончена к следующему вечеру. На рейде Иокоско мы застали следующие суда: “Yamatakan”. ушедший в тот же день в Хакодате, откуда он должен был идти во Владивосток. “Tsukuba-kan”, “Tenrio-kan” и канонерская лодка “Tcho-kai-kan”, только что окончившая установку механизмов и собиравшаяся на первую пробу.

Стоя на якоре на указанном нам месте, мы не могли видеть за высоким мысом стоявшего в самом Адмиралтействе и ошвартовленного у берега учебно-артиллерийского судна — старого корвета “Asama-kan”, под флагом командира порта вице-адмирала Жиери.

Вечером 4-го августа я узнал, что прямо против ворот дока глубина в полную воду не более 26 футов. и потому мне нужно постараться поровнять, насколько возможно, свой дифферент и, сверх того, подходить к доку для входа в него наискось.

Так как по выгрузке взрывчатых веществ мы были углублены носом 22 фута, а кормою 26 футов 8 дюймов, то я наполнил водою таранное отделение, спустил на воду все гребные и паровые суда и оставил воду только в двух передних котлах для перехода с рейда к доку под парами. Углубление крейсера вышло носом 23 фута, а кормою 25 футов 11 1/2 дюймов.

В субботу 5 августа крейсер в 9 часов утра, когда на пороге было 27 1/2 футов воды, подошел к доку и был благополучно введен в него. Воду выкачивали с большою постепенностью, по 3 и 4 фута за раз, для более тщательной установки подпор и клеток, и киль оголился лишь к вечеру следующего дня. По осушении оказалось, что вся подводная часть крейсера свободна от каких-либо обрастаний, и только футов на 5 ниже ватерлинии местами обшивка покрыта водорослями, легко оттиравшимися, цинковая полоса по нижней и боковым окраинам брони совсем разъедена и большей частью исчезла вовсе. Местная обшивка по близости брони имела чистый металлический блеск, а остальная часть покрыта сплошь налетом зеленого цвета. Зато нижняя половина поясной брони значительно повреждена гальваническим током. Несколько более однообразно пострадали стыки и нижние кромки плит. Наибольшая глубина впадин на поверхности плит доходит до 5/8 дюйма, а у кромки и стыков до 3/4 дюйма.

С наиболее выделяющихся мест повреждения брони сняты свинцовые слепки. По обмере корпуса и по вычислениям, сделанным при порте, мне объявлено, что водоизмещение крейсера для расчета за ввод в док и стоянке в нем определено в 5322 тонны. Повреждения корпуса, как оказалось, были совершенно точно описаны инженерами во Владивостоке. Деревянная отделка киля совершенно испорчена и должна быть вырублена и заменена новою таковою же, от нижней части медного форштевня до 62 шпангоута, т.е. на протяжении 130 футов: фальшкиль частью потерян, а остальное измочалено и требует замены от форштевня до 92 шпангоута, т.е. 190 погонных футов. Для исправлений повреждений отняты по 6 и до 10 досок продольного слоя деревянной обшивки по обе стороны киля, от 9 до 62 шпангоута; кроме того, доски отняты на левой стороне для исправления отливного кингстона около 70 шпангоута; и для починки стальной обшивки корпуса вынуты чаки между 22 и 54 шпангоутами по левой стороне.

При обсуждении вопроса о способе исправления повреждений корпуса японские инженеры заявили, что полное исправление стального корпуса с выправлением килевых листов, шпангоутов и бракетов, с заменой поврежденного листа обшивки и тех, которые испортятся при выправлении, а также всей деревянной обшивки потребует около 5 недель стоянки в доке и обошлось бы около 20 тысяч иен, тогда как временное исправление, могущее с безопасностью служить до возвращения крейсера в Россию, обойдется около 12000 и потребует около 3 недель.

По указанию Вашего Превосходительства я предложил приступить к “временному исправлению”. Теперь же машинная команда занята переборкою многих частей машины к предстоящей пробе, чисткою и окраскою паровых котлов и трюмов и прочего, и потому окончательное изготовление ватерклозетов должно отложиться на неопределенное время. Между тем эта переделка действительно представляется неотложною, при крайнем несовершенстве имеющихся штульцев, сильно заражающих воздух в отделении под баком и даже в батарее во вред здоровью команды.

От 30 декабря 1889 г.

Его превосходительство вице-адмирал Шмидт спустил свой флаг до рассвета 14-го декабря и отправился 21 числа в Иокогаму для следования оттуда через Америку. В оставленной его превосходительством инструкции мне поручено временное заведование судами эскадры, а вверенному крейсеру приказано оставаться здесь, в Нагасаки, до прибытия вице-адмирала Назимова.

Со времени отъезда адмирала команда продолжала упражняться рейдовыми учениями, в которых, несмотря на крайне неблагоприятные погоды, часто вынуждавшие отступать от расписаний, сделала большие успехи. При продолжительных дождях удалось употребить также немало времени на теоретические занятия с учениками-специалистами по разным отраслям и на обучение грамотности. В то же время по низам производилась обстоятельная окраска крейсера. Тем не менее нельзя не заметить, что слишком продолжительная стоянка на одном месте в бездействии лишает офицеров и команду возможности совершенствоваться в морском деле и свыкаться с морем. Это особенно вредно отзывается на машинистах, кочегарах, комендорах и стрелках, которые сами лишены всякой практики, да и ученики этих специальностей не имеют случая учиться на деле.

В здешнем округе свирепствует дизентерия; здешние госпитали переполнены больными этой болезнью, и число заболевающих доходит некоторые дни до 35 и 40 человек. На германской лодке, стоящей у дока, число больных с расстройством желудка составляет почти 15% всей команды. Ввиду этого я нашел вынужденным сократить увольнение команды на берег и полагаю, что было бы полезно для сохранения нашей команды от возможности заболевания перейти, в ожидании прибытия крейсера “Адмирал Корнилов”, куда-нибудь в более теплое место к югу, хотя бы в Гонг-Конг, где в это время года стоят сухие и ясные погоды.

С 28-го по 30-е декабря, по случаю сообщенного мне командиром германской лодки “Wolf” известия о кончине вдовствующей германской императрицы Августины, наши суда держали приспущенные до половины флаги, а 29-го, в день погребения, с 8 час. утра до полдня вверенный мне крейсер и клипер “Крейсер” произвели траурный салют по 21-му выстрелу. Это было сделано по общему соглашению с командирами лодки “Wolf” и других военных судов, стоявших на рейде: американских корвета “Swatara” и канонерской лодки “Pados”, японских: корвета “Niishin” и канонерской лодки “Chookai”.

Клипер “Крейсер” находится здесь, согласно оставленной мне инструкции, на случай какой-либо командировки.

От 22 января 1890 г.

Представляя при сем отчет по минной части вверенного мне крейсера за последнюю треть истекшего года, считаю долгом присовокупить, что минеры, исполняя все возложенные на них по службе обязанности, были, между делом, заняты изготовлением под руководством лейтенанта Колокольцова гальванических аппаратов для передачи в батарею и ее башни приказаний и расстояний до цели и гальванического же аппарата, служащего для управления судном и показания положения руля.

Аппараты эти по многим причинам не могли быть переданы в частные руки, и потому, а также в видах усовершенствования минеров и минных машинистов в необходимых им по своей специальности мастерствах, разрабатывались исподволь и выделывались этими нижними чинами. Аппараты выделаны весьма тщательно и обещают быть весьма полезными для больших судов нашего флота.

Имея в виду, что трудами этой команды удалось не только сохранить это изобретение в секрете, но и сберечь значительные расходы, я решаюсь, по представлению минного офицера, ходатайствовать о поощрении этих людей хотя бы скромною денежною наградою, в пример другим. Но я осмеливаюсь при этом высказать, что для такого поощрения нижних чинов было бы желательно впредь предоставлять в распоряжение командиров судов в дальнем плавании некоторую сумму для выдачи вознаграждения за выделанные или капитально исправленные нижними чинами вещи значительной ценности, по соображению или в размере известного процента сделанного для казны сбережения.

Получив 8-го января телеграмму, которою Его Превосходительство управляющий Морским министерством разрешил мне с крейсером перейти в Гонконг, я решился подождать в Нагасаки возвращения из командировки лодок “Манджур” и “Сивуч”. К тому же наш консул в Гонконге уведомил меня телеграммою, что он уже отправил с почтою кредитив, в котором мы нуждались для расчета с берегом и для выдачи офицерам содержания.

Между тем в тот же день прибыл на рейд китобойный пароход “Геннадий Невельской”, вышедший из Владивостока 14-го декабря. Приведенная им на буксире парусная шхуна “Надежда” имела полный груз китового сала и около 2 тонн усов от семи убитых им китов некрупной породы, называемой Blue Whales.

С наступившими холодами дизентерия в Нагасаки стала ослабевать, а с 12-го числа в городе уже не было заболевавших. В командах крейсера и клипера “Крейсер” дело обошлось, благодаря Бога, без серьезных желудочных болезней.

14 января на рассвете прибыла в Нагасаки лодка “Манджур”, а 16 в полдень лодка “Сивуч”. Отчеты о плавании еще не были готовы ко времени выхода вверенного мне крейсера в море.

15 января в день рождения германского императора по приглашению командира германской лодки “Wolf” расцветились флагами и отсалютовали по уставу. При уходе нашем из Нагасаки в береговом лазарете на попечении доктора Черевкова находились на излечении лейтенант Пети и 9 человек нижних чинов: в числе последних один из нашей команды, больной легочною бугорчаткою. Наиболее серьезно больной — матрос с лодки “Сивуч”, страдающий воспалением околосердечной сумки, начал поправляться. Лейтенант Петц болен острым мышечным ревматизмом уже в третий раз во время плавания; доктора полагают, что ему необходимо будет воспользоваться весною горячими ваннами Симабары.

16 января при свежем NW я с вверенным мне крейсером вышел с Нагасакского рейда в седьмом часу вечера, имея пары в пяти котлах, и направился к южной оконечности острова Гото для следования далее к порту Гамильтон, где предполагал заняться стрельбою. Сила ветра в открытом море доходила до 8 баллов и сопровождалась шквалами, доходившими до 10 баллов, с градом и дождем. Для уменьшения поддавания волн на бак ход был уменьшен до 3 узлов. Крейсер, как против ветра, так и в галфинд. при громадной волне держался отлично и не потерпел ни малейшей аварии, а для команды, в течение трехмесячной стоянки в тихом порту совсем отвыкшей от моря, это плавание должно было принести большую пользу.

Во время всего этого перехода из Нагасаки в Гонконг устроенный лейтенантом Колокольновым аппарат, служащий для показания положения руля, действовал непрерывно и отлично, за исключением одного получаса, когда морская вода, попавшая на сросток проводников в рубке, допустила боковое сообщение. Этот незначительный перерыв правильности показания, о котором не стоило бы и упоминать, произошел лишь потому, что за неимением достаточного количества новых гальванических проводников в дело были введены все наличные остатки старых проводников, включая даже и забракованные; да и те, как временно поставленные, не были хорошо изолированы от сырости. Прибор этот оказался во всех отношениях отличным и дал возможность для испытаний смело снять рулевого с верхнего штурвала и править через посредство коммутатора, помещенного у путевого компаса с рулевым, стоявшим непосредственно у рулевой машинки под броневою палубою.

Теперь, следовательно, повреждение передаточного валика от верхних штурвалов (что весьма возможно при его громадном протяжении, с переломами) не поведет к замешательству или промедлению в управлении судном. Остается только позаботиться о должной защите проводников между мостиком и жилою палубою, заключив их в одну вертикальную броневую трубу. Все рулевые поочередно практиковались на этом способе управления рулем, и каждый из них не более чем через 2 или 3 минуты совершенно освоился с ним.

К утру 18-го числа ветер стих, и я решился произвести шестичасовую пробу механизмов полным ходом для убеждения в том, что машины в состоянии развить то же число индикаторных сил, которое получено на приемных пробах. Среднее углубление штевней во время пробы было 25 ф. 8 1/2 дюймов, т.е. крейсер был перегружен на 5 1/2 дюймов против чертежа, имея в то время в ямах 650 тонн угля. Во время всего испытания имели легкий ветер не более 3 баллов и еще не совсем улегшуюся зыбь. Обе машины действовали очень ровно по 85 оборотов в минуту при 75 фунтах пару, который держался замечательно ровно без усилия. Уголь мелкий такасимский, но совершенно свежий; проваливавшийся сквозь колосники, опять подбрасывался в топки. Вентиляторы не действовали вовсе, так как в них не предвиделось особенной надобности.

Скорость хода не была замечаема, так как на лаги Walker'a со значительно потершимися механизмами полагаться нельзя было; но по имеемым у нас прежним данным скорость хода должна бы быть 15 3/4 или 16 узлов, если бы подводная часть не была обросши травою. За четверть часа до окончания пробы пар был пущен во весь регулятор, причем число оборотов в минуту достигло и держалось до конца пробы до 92. Машины действовали во все время пробы безукоризненно мягко, плавно и без стука, и машинисты, отлично, с толком и без всякой суеты работавшие на две смены, доказали, что время и средства, потраченные на их обучение, не пропали даром.

При наружной температуре +10° R, температура ни в одном из кочегарных отделений не превышала 30° R. В машинном отделении, благодаря обвесу в батарейной палубе и прекрасной тяге через коридоры валов, было не выше 24°.

19 января с утра ясная погода и едва заметная зыбь вполне благоприятствовали для практической артиллерийской стрельбы. За неимением требующейся инструкцией лайбы или шлюпки с парусами с раннего утра был изготовлен пирамидальный шит с флагом, возвышающимся на 25 футов над водою. Спустив на воду шит. с половины девятого начали стрельбу из башенных и батарейных орудий. Пути судна располагались как по прямым курсам, так и по спиральным, причем расстояния менялись от 8 до 12 1/2 кабельтовов. Расстояния определялись по дальномеру Люжаля двумя наблюдателями и передавались устно. В 11 часов стрельбу в щит приостановили на время отдыха, а во время этого отдыха шит, подбитый в основании, свалился, а потому взят на палубу для перемены штока и общего исправления.

Стрельба была вообще очень удачная, хотя наблюдения по необходимости записывались только приближенно, считая снаряды, упавшие не далее 12 футов от щита, за попавшие в щит. При этой утренней стрельбе в замках всех орудий были вставлены приборы Келейникова. С перовыми трубками подобных случаев не наблюдали; но зато некоторые трубки не входили в запалы замков 8-дюймовых орудий.

По исправлении щита стрельба продолжалась уже исключительно вторыми комендорами, причем расстояния, условия стрельбы и оценка были те же. что и утром; приборы Келейникова были заменены запальными стержнями для медных обтюрирующих трубок. На 15 выстрелов снарядом 6-дюймового орудия, попавшим в самое яблоко, шит был окончательно сбит, и это обстоятельство вынудило прекратить стрельбу. Всего в течение того дня сделано из 8-дюймовых орудий 32 выстрела. а из 6-дюймовых 64. Общий процент попаданий 43%. Относительно медных обтюрирующих трубок позволю себе также указать на незначительную и легко устранимую мелочь, влияющую, впрочем, на скорость стрельбы. В замках 6-дюймовых орудий было бы желательно приспособление, не позволяющее грибовидному стержню свободно вращаться на своей оси при ввинчивании в него втулки обтюрирующей трубки.

Вечером 19 декабря, находясь в широте 27 градусов, получили муссон, позволивший воспользоваться парусами в помощь машинам. Из соображения расстояний оказалось, что, идя тем же ходом, мы не подошли бы к Гонконгу к ночи 21-го числа, и пришлось бы продержаться всю ночь у входа, тратя уголь и масло, а потому я предпочел ввести в действие шестой котел, благодаря чему вошли на рейд Гонконга засветло.

В 6 часов по указанию заведующего расстановкою судов встал фертоинг на глубине 8 сажень близ госпитального судна. На рейде застал почти всю английскую эскадру китайской станции из 9 военных судов под командою вице-адмирала Sir Nowel Salmon, имеющего свой флаг на броненосце “Imperieuse”. германскую лодку “Iltis”, французскую “Vipcrc”. португальскую “Rio Lima” и у коулунских доков пять китайских судов под командою адмирала Ланг, которого судно стоит в доке. На переходе из Нагасаки до Гонконга и на шестичасовую пробу машин издержано 330 тонн гакасимского угля.

Из команды вверенного мне крейсера больных нижних чинов в судовом лазарете 5, и в нагасакском береговом лазарете 1.


“Адмирал Нахимов” во Владивостоке.


У далеких берегов


“Адмирал Нахимов” в Константиновском доке. Зима 1891-92 гг. С гравюры М.Рашевского из журнала ‘Нива".


Из рапорта начальника эскадры Тихого океана вице-адмирала В.П. Шмидта

От 6 апреля 1889 г.

Перенеся в Сингапуре 10 февраля свой флаг на крейсер “Адмирал Нахимов”, который, сделав паровой переход почти в 15 тысяч миль, прибыл в состав вверенной мне эскадры, в совершенно исправном состоянии, готовый исполнить всякое поручение. Во время стоянки в Сингапуре получил приглашение султана Джохорского на завтрак, в его владениях на южной оконечности Малакского полуострова, в полуторачасовом расстоянии в обыкновенном экипаже от Сингапура, куда отправился в сопровождении командира фрегата и лиц моего штаба.

Султан Абубекар принял весьма радушно, а затем посетил крейсер “Адмирал Нахимов”. Хотя английское правительство и дало ему титул “высочества”, но, согласно принятым правилам, ему салютуют только 17 выстрелами, что и было исполнено при съезде его с крейсера.

Окончив 15 февраля погрузку угля до полного запаса у пристани New Harbour без перегрузки на баржи, что составило экономию в 231 доллар. 924 тонна, на другой день снялся с якоря и пошел Банкокским проливом в Батавию. На крейсер был взят лоцман малаец Mahamet, водивший и прежде наши суда.

19 февраля прибыл в Батавию на внешний рейд. На внутреннем рейде застал старый колесный пароход Gedeh. под флагом командира порта контр-адмирала P. Ten Bosch. Получив с парохода поздравление с благополучным приходом и сведения, что на берегу находится батарея, салютовал нации, на что тотчас получил ответ равным числом выстрелов, а вслед затем пароход Gedeh салютовал моему флагу 15 выстрелами, на что также ответил равным числом выстрелов.

Командир порта контр-адмирал Ten Bosch живет в казенном помещении в Батавии, куда я ему отдал визит в тот же день в сопровождении командира крейсера “Адмирал Нахимов” и флаг-капитана. Условившись предварительно через нашего вице-консула, 21 февраля, в сопровождении тех же лиц, отправился по железной дороге в Бютензорг (Buitenzorg) с визитом к генерал-губернатору г. Pynacker Hordyk. Как генерал-губернатор, так и командир порта, желая оказать мне внимание, пригласили к обеду, но ввиду скорого моего ухода, поблагодарив их, отклонил предложение.

23 февраля снялся с якоря и пошел также Банкокским проливом в Маниллу, но уже без лоцмана.

26 февраля, по случаю высокоторжественного дня рождения Государя Императора, по окончании молебства, расцветился стеньговыми флагами и произвел салют в 31 выстрел.

На пути в Маниллу испытывал, каким способом скорее поднять брошенный буек: давать ли обеим машинам полный задний ход или, поворачивая, подходить к буйку. Бросив буек и спустив тотчас же катер при ходе 10 узлов и 58 оборотах винтов, левой машине дали полный задний ход. а правая продолжала работать на полном переднем ходу. Имея руль право на борт, крейсер подошел к буйку одновременно со спущенным катером, как бы для спасения упавшего за борт человека, через 6,5 минут.

Весь маневр с подъемом катера продолжался 9 минут 50 секунд. Повторив то же самое и при тех же условиях, но давая машинам полный задний ход, крейсер остановился через 1 м. 50 с., а катер, несмотря на то что он был спущен скорее, подошел к буйку через 8 минут. Продолжительность всего маневра была 15 минут. Таким образом выяснилось, что на двух винтовых судах выгоднее подходить к буйку, чем давать задний ход.

2 марта прибыл в Манилу; на рейде военных судов, кроме испанского небольшого транспорта, не было, а в реке стояли две канонерские лодки, из которых одна “Marques de Duero”. под флагом командира порта, контр-адмирала, В начале 9 часа утра салютовал нации и получил ответ равным числом выстрелов, а вслед затем прибыл с поздравлением от имени генерал-губернатора филиппинских островов его адъютант, а после него и командир порта, которому при съезде с крейсера салютовал по уставу.

4 марта, в 2 часа ночи, прибыл из Нагасаки клипер “Разбойник”, который по моему предписанию из Сингапура от 6 февраля за N 43, должен был сняться с якоря и идти прямо в Маниллу. Условившись предварительно через нашего консула, в сопровождении командира крейсера, флаг-капитана и флаг-офицера. 5-го марта представился генерал-губернатору и отдал визит командиру порта. Генерал-губернатор прислал за мной карету, заправленную четверкой, с форейтором и с двумя верховыми. При входе во дворец был встречен почетным караулом.

Когда я прощался с генерал-губернатором, то он мне заявил, что законы страны, к сожалению, не позволяют ему лично отдать визит на иностранное военное судно и поэтому он пришлет на другой же день своего генерал-бригадира, но так как крейсер грузился уже в это время углем, то я просил визит этот отложить до окончания погрузки. Погрузка 705 тонн австралийского угля, по 9 долларов за тонну, была окончена только 8-го числа вечером. На другой день утром сообщил через нашего консула, что могу принять генерал-бригадира 9-го утром в 10 час.

Утром 9-го же, в 9 часов, клипер “Разбойник” снялся с якоря и пошел по назначению, а в 10 часов прибыл на крейсер генерал-бригадир с двумя адью-тантами. Для салюта предполагал приравнять его к чину генерал-майора, но, заметив на флаге носового флагштока особый герб, для избежания какого-либо недоразумения, спросил, какой салют положен ему. Старший адъютант пояснил, что губернатору салютуют 17 выстрелами и. так как генерал-бригадир заменяет его в настоящее время и прибыл сюда под флагом генерал-губернатора, то по их правилам следует салютовать тем же числом выстрелов, как и генерал-губернатору. Руководствуясь статьей 1074 морского устава, при съезде с крейсера произвел этот салют и тотчас же с береговой батареи получил ответ равным числом выстрелов.

Во время стоянки в Манилле пользовался большим вниманием местных властей. Так, например, генерал-губернатор предложил на все время моего пребывания свой экипаж, но я, поблагодарив его, отклонил такое любезное предложение. По приезде моем на место гулянья, где ло вечерам собирается весь город слушать прекрасные военные оркестры, я был встречен русским народным гимном “Боже, Царя храни”.

“Адмирал Нахимов” посещался постоянно в назначенные часы, с 2 до 5, береговыми жителями, в особенности он возбуждал удивление морских и сухопутных офицеров своим сильным вооружением.

15 марта снялся с якоря и предполагал идти в Фу-Чау. о чем и телеграфировал управляющему Морским министерством. Выйдя в Формозский пролив, встретили муссон, который по мере увеличения широты постепенно свежел, а в 10 час. утра дул с силой от 4 до 5 баллов. Крейсер хорошо шел против короткой и крупной волны, но, для избежания перебоев винтов, пришлось число оборотов уменьшить с 52 до 40. Температура воздуха значительно понизилась за три дня с +23 до +14°, а потому приказано было одеть команде суконное платье, а 19-го числа было только +8°.

Посещением Фу-Чау я хотел также доставить случай нашим чайным купцам отговеть в походной церкви крейсера “Адмирал Нахимов”, единственной на эскадре. Подходя однако к небольшому островку Аллигатор, от которого надо было менять курс к острову Матсу, ясно было видно, что при таком свежем ветре и большом волнении идти на минных катерах в реку было бы затруднительно и, вероятно, не безопасно.

Приняв во внимание эти обстоятельства, я приказал взять курс на Седельные острова, в 38 милях от входа в реку и от порта Шанхай в 83 милях, куда к 20-му марта просил нашего поверенного в делах в Корее прислать для перехода в Шанхай канонерскую лодку “Кореец”. Заходом в Седельные острова я желал показать наш флаг в Китайских водах и в Шанхае, где за последнее время наши суда бывают редко, и воспользоваться этим случаем, чтобы доставить возможность офицерам крейсера познакомиться с лучшим портом на востоке, подобно тому, как это было сделано в прошлом году для офицеров фрегата “Дмитрий Донской”.

30 марта стали на якорь на рейде Чемульпо. Чемульпо, по сравнению с прошлым годом, несколько изменился к лучшему, благодаря постройкам японцев, которых, по словам японского же консула, уже насчитывают до 1400 человек. На другой день утром, в сопровождении флаг-капитана и других офицеров, отправился берегом верхом на лошадях в Сеул к нашему поверенному в делах, действительному статскому советнику Веберу.

2 апреля утром тем же путем выехал из Сеула и к 6 часам вечера был уже на крейсере.

Во вторник 4-го, с рассветом, снялся с якоря для следования в Нагасаки. На пути зашел в порт Гамильтон, где и убедился, что, как по донесению командира корвета “Витязь”, заходившего туда осенью прошлого года, никаких сооружений нет и обширная эта бухта почти кругом густо заселена корейцами; обошли бухту и, не становясь на якорь, вышли из нее и продолжали плавание.

6 апреля в 7 часов утра стали на якорь на рейде Нагасаки. На рейде застал английскую канонерскую лодку “Satelite”.

Здоровье офицеров и команды весьма хорошее.


Из записки, поданной командиром броненосного крейсера “Адмирал Нахимов” К.К. Де-Ливроном в МТК 26 сентября 1889 года

Крейсер начат постройкой 7-го декабря 1883 года в С.-Петербурге, на верфи Балтийского завода, состоявшего под управлением отставного капитан-лейтенанта М.И. Кази. Строителем был штабс-капитан Николай Елисеевич Титов, наблюдающим капитан Николай Александрович Субботин, а ко времени закладки полковник Николай Андреевич Самойлов. Закладка состоялась 12 июля 1884 года в присутствии Их Императорских Величеств Государя наследника Цесаревича и Великого Князя Генерал-Адмирала Алексея Александровича. Имя дано судну приказом по Морскому ведомству от 2 апреля 1884 г., и в то же время капитан 1 ранга К.К. Де-Ливрон был назначен командиром. Закладная дощечка заложена под горизонтальный киль внутри дна на 67 шпангоуте. Команда сформирована из остатков команд корвета “Богатырь” и клипера “Гайдамак” 6-го флотского экипажа.

Длина между перпендикулярами 333 фута.

Наибольшая ширина с обшивкой 61 фут

Корпус построен из листовой стали Сименса-Мартена, склепан железными заклепками, фор- и ахтер-штевни сделаны из бронзы. Система постройки — продольная, т.е. стрингеры по 4 на каждый борт во всю длину от штевня до штевня. К четырем стрингерам приделана броневая палуба, выше которой идут остальные части шпангоутов. Судно имеет на протяжении 24 -114 шпангоутов двойное дно; расстояние между обоими днами 3 фута 4 дюйма, доходит вверх до 4-го стрингера.

Шпангоуты из угловой стали 5 х 3 1/2х 15/32 дюйма и обратной угловой стали 5 х 3 х 15/16 дюйма ниже броневой палубы, а выше из Z-образной стали 6 х 3 1/2 х 3 дюйма, толщина 9/8 дюйма.

Обшивка всего борта от 15/32 до 1/2 дюйма; пазы листов уложены кромка на кромку. У портов орудий батарейной палубы и в носовой части обшивка двойная общей толщиной 1 15/32 дюйма.

Подводная часть до высоты верхней кромки бортовой брони обшита деревом в два слоя: первый чаками между полосами Z-образной стали и второй продольный толщиною 2 1/2 дюйма — и затем обшита медью. У крейсера в нижней его части выгорожено непроницаемыми переборками 70 отделений, имеющих каждое свое особое назначение, кроме того, пространство между двумя днами разделено на 9 отсеков. Средняя часть судна, заключает в себе котлы и машину, на протяжении 147 футов от 33 до 106 шпангоута защищена сталежелезной бортовой броней, толщиной при верхней кромке 10 дюймов. Эта толщина сокращена вниз на 4 дюйма и далее вниз постепенно уменьшается у нижней кромки и равна 6 дюймам. Вся высота плиты 7 футов 11 дюймов, из коих ниже G.W.Z. по чертежу приходится 5 футов.

Против передней и задней оконечностей бортового броневого пояса внутри судна поставлены броневые траверзы толщиной 9 дюймов. Здесь всей бортовой брони 382 тонны, траверзной брони 85 тонн. Подкладка под бортовой и траверзной броней сделана из лиственных брусьев в 10 дюймов. По верхней кромке броневого пояса положена броневая палуба, состоящая из стальных листов в 1 15/32 дюйма, положенных на 1/2 дюймовую палубную настилку. Затем от броневых траверзов до обеих оконечностей судна идет броневая палуба толщиной 3 дюйма (из двух слоев).

Палубная настилка: на местах 6-дюймовых орудий стальная толщиной 1/4 дюйма, под средними башнями из двух 1/2 дюймовых листов, а затем деревянная толщиной З 1/2 дюйма.

Верхняя палуба имеет стальную настилку только под районом обстрела носовой и кормовой башен, затем идет деревянная настилка в 3 дюйма. Настилка жилой палубы из стальных листов толщиной 7/32 дюйма впереди и сзади броневых траверзов, а деревянная настилка в 2 1/2 дюйма. На батарейной палубе поставлено 4 башни, имеющие внутренний диаметр 21 фут. Башни эти выходят на верхнюю палубу, выступая над нею на 1 фут, и расположены в носу и корме в диаметральной и по одной с каждого борта несколько позади миделя. Броня у башен, носовой и кормовой, из плит высотой 10 футов 9 1/2 дюйма и толщиной 7-дюймов на подкладке из лиственницы в 8-дюймов. Средние башни имеют по 6 плит в 8-дюймовой и по 4 плиты 7-дюймовой толщины. Вес башенной брони у всех четырех башен вместе с кронштейнами 398 тонн.

Вес всего корпуса судна при спуске был 3000 т, а со всеми добавочными вещами, броней, машиной, вооружением и снаряжением — 4640 тонн. За постройку корпуса и окончательную отделку заплачено Балтийскому заводу по контракту 2 625000 рублей. Крейсер спущен на воду 21 октября 1885 года в присутствии Государя Императора и Государыни Императрицы при сильном западном ветре со снежной метелью. При спуске углубился по основании полозьев фор-тевнем 10 футов 8 дюймов, ахтер-штевнем 16 футов 11 дюймов. Крейсер заканчивался постройкой и ставил котлы и машину под кранами Балтийского завода.

1 июня 1886 года была 1-я проба машин на швартовых, а 6 октября 1886 года крейсер пришел каналом в Кронштадт и ушел в море на пробу машин, после чего 13 октября возвратился в Петербург и там ошвартован у Балтийского завода. Во время зимы и весны 1887 года поставлена бортовая броня, и крейсер вооружился, а 25 июля в высокую воду, углубленный носом 20 футов, а кормой 22 фута 3 дюйма благополучно перешел каналом в Кронштадт для окончательного снаряжения.

Сведения о скорости хода и расходе угля
1) Наибольшая скорость, считая, что все 12 котлов под парами и в каждом сжигается по 36 пудов в час, т. е. по 14 тонн в сутки (это максимум расхода), в сутки составит 168 тонн расхода. Ход крейсера тогда при обыкновенных обстоятельствах будет 16 3/4 узла. Для больших же переходов следует считать 16 уз. С этой скоростью судно может пройти с одним наименьшим запасом угля (т.е. 1200 т) 2755 миль в сутки, имея в виду, что на разводку пара израсходовано 12 тонн, а на каждые сутки минимально на камбузе по 2 тонны — на опреснение и прочие расходы уже на 1 милю выйдет 27 пудов.

2} Средний ход, считая 6 котлов под парами и в каждом сжигается без усилий по 33 1/2 пуда угля в час, т. е. в сутки по 13 тонн на каждый котел, а на все 6 котлов 78 т в сутки. При этом расходе скорость крейсера можно считать — 12 узлов. С этой скоростью полного запаса угля хватит на 4376 миль (15 суток хода) и на каждую милю выйдет по 17 пудов угля (оставшийся уголь на разводку паров, другие потребности в течение 15 суток).

3) Экономический ход. Когда пять котлов под парами и в каждом из них сжигается в час 28 1/2 пудов (минимум), т. е. 11 тонн в сутки в каждом котле, а во всех котлах 55 тонн в сутки. Тогда скорость хода составит 10 узлов. С этой скоростью полного запаса угля хватает на 5221 мили в 22 суток. Стоимость каждой мили выражается в расходе 14 1/2 пудов угля. Здесь подразумевается крупный кардиф.

Результаты испытаний 17 июня 1888 года
Углубление фор-штевнем 24 футов 6 дюймов

Углубление ахтер-штевнем 26 футов 1 дюйм

Углубление среднее 25 футов 3 дюйма

Водоизмещение 7785 тонн

Площадь мидель-шпангоута 1213 кв. футов.

Наибольший ход 16,67 узла

Наибольшая мощность 8334 л.с.

Обороты Давление Скорость
93 1/2 66,5 16,33
91 1/4 73 15,94
81 77 14,285
67 70 11,92
60 70 11,07
51 70 9,35

Весовая нагрузка при спуске на воду (в тоннах):

При спуске на воду водоизмещение крейсера равнялось 2865,3.

Оно распределилось так: стальной корпус с железными заклепками 2208,6, бронзовый форштевень с тараном 28,67, бронзовый ахтерштевень с оконечностью кормы 14,76, руль, и бронзовая рама 12,47, бронзовые кожухи дейдвудной трубы и гребного вала 22,98, дейдвудные трубы 3, 21, кронштейны гребных винтов 20,46, обшивка подводной части деревом и медью 225,84, палубная настилка и обшивка борта жилой палубы 122, машинные люки с приборами, клюзы, шпили башенные, стопора Легофа, румпели, чугунные кнехты и прочие мелкие вещи 30, деревянная подкладка под бортовую броню 41,63, деревянная подкладка под траверзную броню 7,66, якоря и цепи 48,6, гребные валы 28,7, гребные винты 20, кингстоны с принадлежностью 26,3,дейдвудные втулки 5. Всего 2867,36 т.

Площадь грузовой ватерлинии составила 15294 кв. фута, площадь мидель-шпангоута 1213 кв. фута, углубление на 1 дюйм 36,77 тонн.

Плавучие средства: общий вес гребных судов 14,2 т., общий вес паровых машинок 34,3 т, общий вес 2-х минных катеров с принадлежностями, каждый 667 пудов, общий вес 2-х паровых катеров с принадлежностями, каждый 396 пуд.

Предварительный расчет грузов (в тоннах):

Железо и сталь в составе корпуса 2258,6, бронзовые фор- и ахтер-штевни 43,43, рулевая рама 12,47, кожухи дейдвудной трубы и гребные валы 22,98, дейдвудные трубы 3.21, кронштейны гребных валов 20,46, обшивка подводной части деревом и медью 225,84, деревянная подкладка, палубная настилка бортов, крюйт-камер, бомбовых погребов, устройство кладовых, все деревянные работы в трюмах и на палубах, бортах и мебель 436,17.

Дельные вещи: битенги, клюзы, стопора, крамбол, шлюп-балки, вант-путенсы, рамы, обухи, шпили, штурвалы и прочие мелочи по корпусу 190.

Бортовая броня 375,2, подкладка под нее 41,63, броня обоих траверзов 88,18, подкладка под траверзную броню 7,66, болты, гайки и другие крепления брони 7,2, броня носовой и кормовой башен 173,9, броня двух средних башен 192,9, подкладка под броню башен 35,75, болты, гайки и прочие крепления брони башен 14,4, стойки и рубашки 4-х башен 122,38.

Якоря и цепи 109,61, рангоут, паруса, такелаж, тенты и запасное вооружение 180, паровые машинки для вспомогательных механизмов 46.

Артиллерия, заряды и снаряды 268.

Машины, котлы с водою, запасные части и запасы 1150,2, гребные валы 28,7, гребные винты 20, дейдвудные втулки 5, кингстоны с принадлежностью 26,3, мокрая провизия 39, сухая провизия 21,89, вода и цистерны 56,15, опреснители, камбуз 14, сухари 33,14, вино и уксус 14, чай и сахар 2,2, шхиперский запас 43, уголь 1200, команда с багажом (550 чел.) 78.

Всего 7639,05 т.

Почти по всем частям на самом деле вышла перегрузка: в части деревянных поделок сделано мебели 38 т; различных устройств на верхней палубе 53 т; рубки на верхней палубе 26 т; батарейная палуба 68 т; устройства на ней 52 т; дерево жилой палубы 48 т; устройства на ней 70 т; устройства на платформах 51 т; под платформами 30 т. Всего 436 тонн.

Размерения рангоута (длина дана в футах и дюймах)

Длина фок-мачты (вес с принадлежностями около 800 пудов и эзельгофт 35 пудов), от стеньги до топа 82 фута, от верхней палубы до нижней кромки лонго-салинга 50 футов, топ-мачты 16 футов 3 дюйма, ниже верхней палубы 15 футов 9 дюймов.

Фор-стеньги (под эзельгофтом диаметр 18 дюймов, под салингом 17 дюймов) 55 футов 6 дюйма, из нее топ-стеньги (диаметр 11 дюймов) 7 футов 9 дюймов.

Фор-брам-стеньги (диаметр у нока11 дюймов у топа 10 дюймов) 34 фута, из нее флагшток 7 футов 8 дюймов.

Фока-рея (диаметр в центре 28 дюймов у но-ков19 дюймов) 92 фута, из нее на каждый нок приходится по 4 фута.

Фор-марса-рея (диаметр в центре 19 дюймов, у ноков 11 дюймов) 71 фут, из нее на каждый нок приходится по 3 фута.

Фока-гафеля (диаметр 8 дюймов) 27 футов, из них нок 3 фута 6 дюймов.

Выстрела (каждый) по 52 фута.

Длина грот-мачты 90 футов 11 дюймов, ниже палубы 15 футов 8 дюймов, от палубы до нижней кромки ланго-салинга 59 футов, нока грот-мачты 16 футов 3 дюйма. Вес грот-мачты с принадлежностями 853 пуда, вес эзельгофта 34 пуда 30 фунтов.

Стрелы у грот-мачты (диаметром 18 дюймов) 40 футов.

Стеньги, брам-стеньги и вес рей одинакового размера с фоковыми.

Грота-гафеля (диаметр 9 1/2 д.) 51 фут 6 дюймов.

Бушприта (из дерева) за бортом 16 футов 3 дюйма, утлегаря (вся длина) 41 фут, утлегаря (впереди эзельгофта) 24 фута 6 дюймов, из нее нок 3 фута, мартин-гика (из железа) 10 футов-1дюйм, блинда-гафеля (вся длина) 19 футов 9 дюймов, из нее нока 2 фута. Уклон бушприта от ватерлинии 25°

Вес рангоута, с парусами и оснасткой, запасом вооружения по чертежу 180 тонн.

Парусное вооружение
Корабль имеет парусность брига и две стальные мачты. Высота фок-мачты от палубы до эзельгофта 66 футов 3 дюйма, до клотика 130 футов 6 дюйма. Высота грот-мачты от палубы до эзельгофта 75 футов 3 дюйма, до клотика 139 футов 6 дюймов. Для получения высоты клотика от конструктивной ватерлинии нужно прибавить 15 1/2 футов у грот-мачты и 16 футов у фок-мачты. Стеньги, брам-стеньги, гафели, реи, бушприт, утлегарь деревянные. Бом-брамселей и лиселей нет.

Площадь парусов (кв. футов): грот и фор-мар-сели по 3260,62 каждый, грот и фок-брамсели по 1172,03 каждый, грот 3397, фок 2895, фор-стеньги стаксель 1377, кливер 2360, фор-трисель 1116,5 и грот-трисель (или бизань) 2180.7. Всего 22192,3 кв.фут.

Весь стоячий такелаж из стального проволочного троса, все блоки, входящие в вооружение, американской системы с внутренней оковкой.

Нижние ванты (8 пар на мачту) толщиной 4 1/2 дюйма, нижние штаги 6 - 5 1/2 дюйма, стень-штаги 2 3/4 дюйма, брам-штаги, стень-ванты, брам-штаги 2 1/2 дюйма, стень-фордуны 2 1/4 дюйма, брам-ванты 2 дюйма, брам-штаги 1 3/4 дюйма, цепи у ватер-штагов, 11/4 дюйма (длина 78 футов), цепи у ватер-бакштагов 1 дюйм (длина 114 футов), утлегарь-штаги 2 3/4 дюйма (длина 18 саженей), утлегарь-бакштаги 2 3/4 дюйма (длина 14 саженей).

Такелаж крепится винтовыми талрепами. 


Как был устроен броненосный крейсер “Адмирал Нахимов”*

Корпус крейсера имел длину по грузовой ватерлинии 101,5 м, длину между перпендикулярами 97,9 м, наибольшую длину 103,3 м, наибольшую ширину 18,6 м, проектную осадку 7,54 м носом, 7,85 кормой (средняя 7,67 м) и набирался из 138 шпангоутов (шпация 1,22 метра). Шпангоуты обеспечивали поперечную прочность и полные образования, (коэффициент полноты водоизмещения 0,63, отношение наибольшей длины к ширине 5,55, ширины к средней осадке 2,43), присущие всем броненосцам той поры, а двойное дно между 4 и 134 шпангоутами **, 9 поперечных и одна продольная (от внутреннего дна до жилой палубы) переборка между 36 и 102 шпангоутами делили его на многие водонепроницаемые отсеки. Наружная обшивка корпуса в средней части по длине 61 м набиралась из листов толщиной 14,3 мм и длиной не менее 4,9 метра. К оконечностям размеры и толщина листов несколько уменьшались. Поверх наружной обшивки для уменьшения обрастания водорослями крепились деревянная и медная обшивки, столь типичные для любого крейсера той поры.

Продольная прочность обеспечивалась четырьмя стрингерами, верхний из которых одновременно являлся и шельфом под броню. На протяжении 48,8 метра на уровне третьего стрингера шли бортовые кили. Они предназначались для обеспечения кораблю более плавной качки. Штевни, руль и рулевую раму отлили из бронзы.

Водоотливная система была аналогична водоотливной системе броненосцев типа “Екатерина II”(см. книгу автора «Броненосцы типа “Екатерина II”» С.-Пб. 1994 г.).

На корабле стояли 2 главных паровых машины двойного расширения системы “компаунд” общей проектной мощностью 8000 л.с. Машины в 1886 году изготовили на Балтийском заводе, строившем крейсер. Каждая машина имела по 3 цилиндра — 1 высокого (диаметром 152 мм) и 2 низкого (диаметром 1981 мм) давления и работала на свой гребной винт. Ход поршня равнялся 1066 мм. Гребные винты самой распространенной тогда системы Грифита имели шаг 21 фут (6,4 м) и диаметр 16 футов (4,88 м). Но затем лопасти заменили, и их диаметр увеличился до 17 футов (5,18 м)

Пар к механизмам подавался от 12 цилиндрических огнетрубных котлов (диаметр трубок 76,2 мм), рассчитанных на рабочее давление 5,2 атмосферы. Вес котлов с водой равнялся 670 тоннам.

Следует отметить, что машины и котлы исправно прослужили длительное время, обеспечивая кораблю его проектную скорость . Лишь спустя 16,5 лет после изготовления машин в декабре 1902 года лопнула главная паропроводная труба (в ней появилась трещина длиной 419 мм) диаметром 381 мм с толщиной стенок 6,35 мм. К счастью, авария обошлась без жертв.

Бронирование по ватерлинии состояло из сталежелезного броневого пояса длиной 149 футов (42,4 м) простиравшегося от 32 до 106 шпангоута. Пояс имел высоту 7 футов 10 1/2 д, а плиты толщину 9 дюймов (229 мм), утончаясь к низу до 6 (152 мм). Плиты укладывались на лиственничную подкладку, брусья которой расположили горизонтально. С носа и кормы поясную броню замыкали 9-дюймовые (229-мм) броневые траверзы, образовывая таким образом цитадель, в которой находились все жизненно важные механизмы.

Поверх пояса шла жилая или броневая палуба. Она от носа до кормы настилалась из стальных полудюймовых листов (12,5 мм). Поверх этих листов, но только в пределах цитадели стелился еще один ряд 38-мм стальных плит, и общая толщина броневой палубы достигала 50,5 мм. Вне цитадели в нос и корму до штевней простиралась 76,2-мм карапасная палуба. Она от12 до 32 шпангоута в нос о от 106 до130 в корму шла горизонтально на уровне ватерлинии и далее снижалась и доходила до штевней.

Барбеты каждой башни защищались 8-дюймовыми вертикально стоящими плитами высотой 7 футов (2,13 м). Плиты укладывыли на лиственничную подкладку состоящую из 8-дюймовых (203-мм) вертикальных брусьев. Колпаки, защищавшие башенные расчеты от осколков и малокалиберной артиллерии, имели легкое бронирование и вращались вместе со столами барбетов.

В районе носового и кормового барбетов жилая палуба усиливалась — на нее дополнительно стелились 12,5-мм стальные листы. Под каждым барбетом вниз до броневой палубы шли трубы подачи боезапаса диаметром 0,762 м. Трубы имели 76-мм броневое прикрытие.

Некоторое бронирование имели и 152-мм орудия: борт усиливался до 37 мм, а сами орудия разделялись 11-мм переборками. Боевая рубка диаметром 1,9 м имела защиту из 203-мм плит.

Артиллерия главного калибра состояла из 8 8-дюймовых (203-мм) орудий с длиной канала ствола в 35 калибров, установленных в 4-х барбетных установках и 10 6-дюймовых (152-мм) орудий с длиной канала ствола в 35 калибров, стоявших на батарейной палубе. Их боезапас состоял из 100 снарядов и зарядов на каждое 203-мм и 160 снарядов и 240 зарядов на каждое 152-мм орудие.

Для отражения атак миноносцев на мостиках стояло 6 47-мм, 4 37-мм пятиствольных орудия системы Готчкисса, 4 4-фунтовых орудия и 2 2,5-дюймовых (63,5-мм)десантных орудия системы Барановского на колесных лафетах.

В минное вооружение (на 1 января 1889 г.) входили 2 бортовых поворотных и 1 кормовой торпедный аппарат, предназначенные для стрельбы 19-футовыми минами Уайтхеда. Выстреливать торпеды могли как при помощи сжатого воздуха, так и пороховыми зарядами. Для вооружения катеров на крейсере имелись 2 торпедных аппарата для 15-футовых мин. Эти аппараты стреляли только пороховыми зарядами.

В дополнение к этим аппаратам на 2-х гребных катерах стояли шестовые мины, а на 2-х паровых катерах по одному метательному аппарату для несамоходных торпед. Боевой запас состоял из 9 торпед образца 1886 и 1887 годов и 6 метательных мин. Кроме них в специальном минном погребе хранились 40 сфероконических мин заграждения, которые устанавливали с катеров. Для нагнетания сжатого воздуха в балоны аппаратов на корабле имелось 2 “воздухопитательных” насоса системы Шварцкопфа. Сжатый воздух хранился в двух балонах или, как их тогда называли, “воздухохранителях” длиной чуть более 2 метров и диаметром 381 мм.

Корабль обеспечивали электроэнергией 10 динамомашин различной мощности. Палубы и боевые посты имели только электрическое освещение. Всего на “Нахимове” стояло 338 лампы накаливания. В боевое освещение входили 5 75-см прожекторов системы Манжена и 2 30-см переносных прожектора той же системы, предназначенных для катеров. Для выполнения ремонтных работ на крейсере была небольшая мастерская, в которой стояли различные станки. Обслуживали все минное вооружение 1 офицер, 1 кондуктор (минный содержатель) и 32 матроса.


* Примечание автора 

** Согласно прилагаемого на стр. 36-39 чертежа


Броненосный крейсер “Адмирал Нахимов”. (Продольный разрез) 


Броненосный крейсер “Адмирал Нахимов”. (Теоретический чертеж корпуса) 


Из рапорта начальника эскадры Тихого океана вице-адмирала В.П Шмидта

От 14 декабря 1889 г.

Из Владивостока предполагал сняться с крейсером “Адмирал Нахимов” 18 октября, но, вследствие дувшего в этот день NW шторма, вышел под 6 котлами, вместе с клипером “Разбойник”, на следующий день в 8 часов утра. Канонерскую же лодку “Манджур” оставил там до 21-го для окончания всех расчетов с сибирским флотским экипажем, по приему людей взамен уволенных в запас.

Подходя к острову Аскольд, поставили на крейсере и на клипере паруса, ветер сначала бакштаг, с силой от 2-3 баллов, отошел до фордевинда и позволил нести паруса до 1 часа ночи следующего дня, когда их пришлось закрепить вследствие маловетрия. На крейсере жгли исключительно федоровский уголь, которого было взято полный груз, и под 6 котлами ход крейсера был за весь переход до Нагасаки от 10 до 11-ти узлов, даже при противном по временам ветре.

22 октября, в 11 часов утра, встали фертоин-гом на рейде Нагасаки, где застали иностранные суда, расцветившиеся флагами, по случаю дня рождения японского императора. Суда эти были следующие: американский корвет “Omaha”, под контр-адмиральским флагом, и канонерская лодка “Palos”; английский крейсер “Leander” и японские корветы “Kaimon” и “Musashi” с поднятыми кормовыми флагами нового рисунка. По приходе на рейд офицер, приехавший с японского судна с поздравлением, привез нам экземпляр такового, который был поднят на грот-мачте при салюте японской нации, после чего расцветился флагами, а в полдень все стоящие на рейде суда салютовали в 21 выстрел.

25 октября пришла на рейд лодка “Манджур”, а 28-го лодка “Сивуч”. Все суда эскадры стояли фертоингом. 4 ноября пришел с моря английский крейсер “Imperieuse”. Это было в первый раз, что “Адмирал Нахимов” встретился на якоре в этих водах со своим противником. Командир “Imperieuse” предложил осмотреть свой крейсер, изготовив его к бою. что командир “Нахимова” и его офицеры приняли с признательностью.

14 ноября, по случаю высокоторжественного дня рождения Государыни Императрицы, совершено на флагманском корабле молебствие, на котором присутствовали все командиры, офицеры и команды с судов эскадры, свободные от службы 16 пришла на рейд японская эскадра под флагом контр-адмирала барона Инуэ, состоящая из 5 судов. Таким образом, к 20 ноября собралась в этом году в первый раз вся вверенная мне эскадра. Команда клипера “Разбойник” отговела, чего невозможно было исполнить вместе с другими судами в прошлом году великим постом.

Воспользовавшись этой совместной стоянкой, все время производили эскадренные учения, парусные, рангоутные, шлюпочные и десантные, производили также гребную и 3 парусные гонки, из них одна была унтер-офицерская. Согласно приказанию управляющего Морским министерством, не дожидаясь вице-адмирала Назимова, назначенного мне на смену и задержанного с крейсером “Адмирал Корнилов” в Средиземном море, спустил свой флаг 14 декабря до рассвета. Дела штаба моего принял командир крейсера “Адмирал Нахимов”, которому мной оставлены также соответствующие указания.


Броненосный крейсер “Адмирал Нахимов”. (Теоретический чертеж корпуса)



Броненосный крейсер “Адмирал Нахимов”. (План верхней палубы)


Извлечение из рапорта начальника эскадры Тихого океана вице-адмирала П.Н. Назимова.

От 23 мая 1890 г.

К 30 марта на рейде в Кобе, в ожидании прибытия его величества Императора Японии, собралась японская эскадра в числе 19 судов. Английский консул в Кобе письменно уведомил меня, что 31 марта ожидается на рейде на пароходе “Ancona” герцог и герцогиня Конаутские, но присовокупил, что почестей им оказывать никаких не следует, так как они путешествуют инкогнито.

Однако 31 марта, в 5 час. вечера, на рейд вошел пароход “Ancona”, под флагом принцев английского королевского дома, а потому с крейсера “Адмирал Нахимов” был произведен салют в 21 выстрел, с подъемом на грот-брам-стеньге английского флага. Примеру моему последовали японские и американский адмиралы. Когда “Ancona” ошвартовался у пристани, я в полной парадной форме, в сопровождении моего штаба, отправился на пароход, где был представлен их королевским высочествам — герцогу и герцогине Конаутским.

1 апреля, в первый день св. Пасхи, на крейсере “Адмирал Нахимов” был парадный обед, к которому я пригласил американского и японских адмиралов, губернатора Кобе и командиров всех стоящих на рейде судов. Вследствие назначенного на 6 апреля приезда Его Величества из Киото и смотра флоту, 5-го апреля, после полдня, есе японские суда снялись с якоря и выстроились параллельно берегу в две колонны, имея во главе каждой колонны адмиралов.

5 апреля, вечером, пришла из Нагасаки канонерская лодка “Сивуч”, которой я приказал стать между крейсером “Адмирал Нахимов” и головным ближайшей к берегу колонны, таким образом, чтобы лодка пришлась на пути следования его величества во время смотра, все подробности которого и порядок церемониала были сообщены мне накануне контр-адмиралом Inonye. Согласно с этим сообщением, 6 апреля, в 8 ч. утра, все суда, стоящие на рейде, расцветились флагами. В то же время броненосец “Takachiho” подошел ближе к берегу, чтобы с большим удобством принять его величество.

В 10 ч. 10 мин. утра его величество отвалил от пристани на паровом катере под штандартом, вследствие чего люди были посланы по реям и, следуя движению броненосца “Takachiho”, произвели салют в 21 выстрел; крейсер “Адмирал Нахимов”, лодка “Сивуч” и корвет “Omaha”.

Приняв Императора, броненосец “Takachiho” снялся с якоря и под Императорским штандартом пошел к японской эскадре. Во время прохода его мимо наших судов, люди, посланные по реям, кричали 6 раз “ура”, а музыка играла японский гимн. Уже когда “Takachiho” прошел наши суда, японская эскадра начала салют; император прошел по линии два раза, после чего “Takachiho” стал на якорь во главе ближайшей к берегу колонны. После этого, согласно объявленной программе, я вместе со штабом отправился на “Takachiho”, где имел честь представиться Его Величеству Императору Японии.

В 2 часа пополудни японская эскадра, имея во главе броненосец “Takachiho”, под императорским штандартом, снялась с якоря и ушла в море. В 4 часа пополудни крейсер “Адмирал Нахимов”, совместно с лодкой “Сивуч”, снялся с якоря и отправился в Иокогаму.

8 апреля, в 6 час. утра, “Адмирал Нахимов” стал на Иокогамском рейде. На рейде застали канонерскую лодку “Манджур”, германские фрегат “Leipzig”, под флагом старшего на рейде, и канонерскую лодку “Wolf”, французский корвет “Villars”, американский корвет “Suatara” и английский корвет “Caroline”. К 8 часам утра пришла на рейд канонерская лодка “Сивуч”. В 8 час. утра, с подъемом флага, с крейсера “Адмирал Нахимов” был произведен салют нации, на который был получен ответ с береговой батареи. После этого флагу моему был произведен салют с английского корвета “Caroline” и с канонерской лодки “Манджур”, на что было отвечено с крейсера “Адмирал Нахимов”.

В тот же день у меня были с визитом командиры всех военных судов, кроме командира фрегата “Leipzig”, про которого приехавший с поздравлениями офицер заявил, что он в Токио, и командира лодки “Wolf”, который был на берегу в Иокогаме, а после 10 ч. утра уже не мог попасть к себе на лодку, по случаю прекратившегося сообщения с берегом, вследствие свежего ветра с моря.

9 апреля утром я отдал сделанные мне накануне визиты, а в 10 ч. утра поехал в Токио, где вместе с нашим посланником, действительным статским советником Шевичем, я сделал визиты всем японским министрам и иностранным посланникам.

10 апреля наш посланник отдал мне визит на “Адмирал Нахимов”, остальные же посланники и японские министры, согласно моему желанию, отдавали мне визит в русское посольство.

11 апреля утром я отдал визит командиру фрегата “Leipzig”, бывшему у меня с визитом во время моего отсутствия.

17 апреля я вместе с штабом был на завтраке, который давал специально для нас министр народного просвещения вице-адмирал барон lenomoto. В этот же день, в мое отсутствие, приехал ко мне с визитом из Иокоско контр-адмирал Fukusheina, которому я на следующий же день отдал визит, отправившись в Иокоско по железной дороге.

19 апреля, утром, я вместе с командирами и моим штабом был приглашен к завтраку у бывшего министра-президента графа Курадо, а вечером мы присутствовали на обеде, который давал по случаю моего прихода в Иокогаму действительный статский советник Шевич. На обеде присутствовали все японские министры и иностранные посланники. Ввиду того, что я намеревался к началу мая быть с эскадрой во Владивостоке. 21 апреля, в 4 часа пополудни, “Адмирал Нахимов” и лодка “Сивуч” снялись с якоря для следования в Кобе, куда прибыли 23 апреля, в 9 час. утра. Почти весь переход был сделан в тумане и сопровождался свежим ветром, крупным попутным волнением и проливным дождем.

На рейде застал крейсер “Адмирал Корнилов”, американский корвет “Omaha”, под флагом контр-адмирала Belknap. японскую эскадру: броненосцы “Takachiho”. под флагом контр-адмирала барона Inonye. и “Naniva”. корвет “Fuso”, крейсер “Takao” и канонерские лодки “Yamato”. “Katsuragi” и “Musashi”.

В 2 часа пополудни японская эскадра снялась с якоря и ушла в море. Вечером, после спуска флага, пришел германский фрегат “Leipzig”, но на следующий день с рассветом он ушел в глубину бухты на стрельбу и возвратился на рейд только в 4 часа дня. Утром пришла германская лодка “Wolf”.

Имея в виду проход японским Средиземным морем английского броненосца “Imperieuse”. я навел 23 и 24 апреля подробные справки о безопасности плавания с большими судами этим морем и, приняв с вечера 24 апреля надежных лоцманов для эскадры, в составе крейсеров “Адмирал Нахимов” и “Адмирал Корнилов”, и лодки “Сивуч”, снялся с якоря для следования в Нагасаки. Идя со средней скоростью 11 узлов, к вечеру все Средиземное море было пройдено, и в 11 часов вечера эскадра стала на якорь у маяка Исаки, перед входом в Симоносакский пролив, соединяющий Средиземное море с Японским.

В 7 час. утра 26 апреля эскадра снялась с якоря, а в 9 час. утра вышла в Японское море и. выстроившись в кильватерную колонну, направилась в Нагасаки. В 5 час. пополудни я перестроил эскадру в строй пеленга, левым флангом вперед, так как ночью должны были проходить не огражденные маяками острова, оставляя их влево от курса.

В 6 часов утра 27 апреля эскадра стала по способности на якорь на рейде в Нагасаки, где застали клипер “Крейсер” и японский учебный парусный бриг.

29 апреля, после спуска флага, пришел американский корвет “Omaha”, под флагом контр-адмирала Belknap. 30 апреля, обменявшись с ним визитами, я предложил ему, ввиду частой встречи наших судов в этих водах, установить сроки для салютов. Контр-адмирал Belknap отнесся к этому вполне сочувственно, вследствие чего на обеих эскадрах одновременно было объявлено приказами следующее правило о салютах:

"Салют при встрече на рейде или в море, как американскому флагу, так и личный при визитах, производится с каждого судна только один раз в продолжение шестимесячного срока, который определяется с 20 декабря (1 января) по 19 июня (1 июля) и с 19 июня (1 июля) по 20 декабря (1 января)".

1 мая. в 9 час. утра, эскадра, в составе крейсеров “Адмирал Нахимов”, “Адмирал Корнилов”, клипера “Крейсер” и лодки “Сивуч”, снялась с якоря и, выстроившись в кильватерную колонну на самом рейде, отправилась во Владивосток. Сьемка с якоря с тесного внутреннего нагасакского рейда одновременно четырех судов выполнена командирами с полной уверенностью, доказывающей полное знакомство их с качествами своих судов, тем более что судам пришлось сделать почти на месте поворот в 180°.

Выйдя в открытое море, я перестроил эскадру в строй двух кильватерных колонн. В 7 час. утра 4 мая эскадра стала на якорь по диспозиции на Владивостокском рейде. Весь переход был сделан при ясной солнечной погоде и при слабых ветрах от различных румбов, позволявших, однако, почти все время пользоваться косыми парусами, а иногда и прямыми. За время перехода ежедневно, до и после обеда, производились различные учения, преимущественно парусные, причем несколько раз сменялись марсели.

Трехдневный переход под парами в ордер дал возможность командирам и вахтенным начальникам приноровиться к числу оборотов, необходимых для сохранения своего места в строе, чего достигли на третий день в такой степени, что расстояние между судами в строе не менялось. На рейде застали канонерскую лодку “Бобр”, начавшую уже кампанию и присоединившуюся согласно программе плавания к эскадре, и шхуну “Тунгуз”.

4 и 5 мая я обменялся визитами со всеми морскими военными и городскими властями, которые все были приглашены мной с их семействами на торжественное молебствие и парадный завтрак на 6 мая на крейсере “Адмирал Нахимов”, по случаю Высокоторжественного дня рождения Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича.

6 мая. в 11 час, утра, на всех судах эскадры было отслужено благодарственное Господу Богу молебствие, а в полдень все суда расцветились флагами и произвели салют в 21 выстрел. В 1 час дня к парадному завтраку на крейсер “Адмирал Нахимов” собрались все морские, военные и гражданские власти с их семействами, всего более 80 человек; большая часть из них присутствовала и на молебствии. В этот же день мной была послана Его Императорскому Высочеству Государю Наследнику Цесаревичу телеграмма следующего содержания: “Моряки эскадры Тихого океана соединенно с морскими, сухопутными и гражданскими властями и их семействами празднуют на крейсере ”Адмирал Нахимов“ Высокоторжественный для нас день рождения Вашего Императорского Высочества, принося поздравление и выражение сердечных желаний о благоденствии на многие годы”. Во время завтрака мной был получен и прочтен всем присутствующим милостивый ответ Его Высочества:

"Искренне благодарю моряков эскадры Тихого океана и всех принявших участие в поздравлении. Надеюсь в будущем году увидать эскадру в водах нашей дальней окраины". Николай.


8 настоящее время эскадра занята производством своих дефектных работ, и занятия начнутся только с 1 июня. На крейсере “Адмирал Нахимов” и “Адмирал Корнилов” идет пригонка сетевого заграждения, которое я приказал привести в состояние полной боевой готовности, так как по сие время вопрос о пригонке и приспособлении сетевого заграждения оставался не тронутым.

Комиссия из артиллерийских офицеров судов эскадры, под председательством командира крейсера “Адмирал Нахимов”, капитана 1 ранга Федотова, производит осмотр артиллерийского имущества Владивостокского порта.


Из рапортов командира капитана 1-го ранга Федотова

Согласно приказанию начальника эскадры в Тихом Океане 25-го октября в 3 ч. 45 м. пополудни, имея пары в пяти котлах, снялся с бочки на Владивостокском рейде и направился в море для следования в Иокоско. В море встретили SO силою 4-5 баллов при облачном небе и небольшой волне. Миновав уже в темноте маяк на острове Аскольд, взял курс на остров Kosima.

В ночь на 26-ое ветер засвежел, а в 5ч. 30 м. утра налетел сильный шквал с дождем и грозой.

С восходом солнца обстоятельства погоды совершенно изменились: облака расстаялись, а ветер отошел к SW, что дало возможность поставить все паруса, прибавившие 1 узел ходу. Чтобы успеть пройти Сангарский пролив днем следующего числа, в 11 ч. 15м. утра добавил один котел и продолжал плавание под шестью котлами. Ночь шел попутным ветром под парами и парусами, ход колебался от 10 3/4 до 12 1/4 узлов. Утром 27 с рассветом крейсер вошел в Сангарский пролив. В полдень, выйдя за маяк Siriya-saki, лег вдоль восточного берега О-ва Nipon. Ветер, не изменяя своего направления, внезапно засвежел до 8-9 баллов. Размахи боковой качки не превышали 8-10°.

Вечером 27-го свежий W начал стихать. Всю ночь и следующий день продолжал плавание при маловетрии от разных румбов и небольшой зыби. Ход при пяти котлах держался ровно от 9 3/4 до 10 1/2 узлов, размахи боковой качки 4-5 градусов.

К вечеру 28-го небо покрылось тучами, задул теплый SO в 2-3 балла. Вскоре погода совсем испортилась: надвинулся туман, пошел сильный дождь, а к утру задул свежий NO. Около 9 часов утра прояснилось настолько, что стали видны берега, и, определившись по ним, крейсер вошел в бухту Tedo. Погода была пасмурная; ветер засвежел до 8-9 баллов. При таких обстоятельствах идти немедленно в Иокоско было неудобно, а потому я решил пройти в Иокогаму, чтобы принять лоцмана.

В 1 час 45 минут пополудни 29 октября отдал якорь на рейд Иокогамы в 12 1/2 кабельтовое от берега, совершив переход в 935 1/2 миль со среднею скоростью 10 узлов, при среднем числе оборотов 59 и при среднем давлении пара 60 фунтов. Израсходовано угля 240 тонн на сумму 3720 руб., смазочных материалов 86 1/2 пудов на сумму 1065 руб. За время перехода команда обучалась у орудий, специальностям и грамотности.

На рейде застали английские суда: броненосец “Imperious” под флагом вице-адмирала Sulmon, фрегат “Leander”, авизо “Alacrity” и “Hyacinth” и лодку “Pigmay”, французский броненосец “Triomphante” под флагом контр-адмирала Bernard и американский корвет “Omaha” под флагом контрадмирала Belcnap. Став на якорь, разменялся установленными салютами и визитами. Нации не салютовал, так как на фортах производятся работы, и они отвечать не могут.

30-го ездил в Токио представляться нашему посланнику в Японии действительному статскому советнику Шевичу. который сообщил мне. что никаких препятствий для входа крейсера в Иокоско не имеется. В этот же день были на крейсере русский консул князь Лобанов-Ростовский и с ответным визитом английский вице-адмирал Salmon, не заставший меня дома.

31-го утром были с ответными визитами французский и американский адмиралы, при съезде их салютовал по уставу.

31-го в 2 часа 5 минут пополудни, имея пары в 4 котлах и приняв лоцмана, снялся с якоря для следования в Иокоско. Погода была пасмурная. Тем не менее в 4 часа пополудни благополучно прибыл на рейд Иокоско и бросил якорь на месте, указанном портовой администрацией.

На рейде застали японскую эскадру в составе броненосцев: “Riujo” (под флагом вице-адмирала Niire) и “Naniva”, корветов: “Musashi”, “Kaimon” к “Amaki”. лодки “Atago” и парусного корвета “Kanshu”, в доках стояли броненосец “Takao” и корвет “Yamato”.

Став на якорь, салютовали флагу японского вице-адмирала 15-ю выстрелами, на что получили ответ равным числом выстрелов. На другой день 1-го ноября я разменялся с японскими командирами установленными визитами. 2-го был на крейсере с ответным визитом вице-адмирал Viscount Niire; согласно его желанию, личного салюта не производили. 5-го пришли с моря броненосец “Takachiho” и разведочное судно “Yacyama”.

Не теряя времени, 1-го числа было приступлено к конопачению палубы, которое и было окончено в 3 дня. Работа производилась мастеровыми порта. Кроме того, была сделана вновь крышка цилиндра насоса холодильника мелких вспомогательных механизмов, так как перед самым уходом из Владивостока треснула набивочная втулка этой крышки, а также сделан вновь шток этого цилиндра взамен старого истершегося.

Кроме этих работ, необходимо было отполировать и исправить треснувшие щиты адмиральской и капитанской кают, но за неимением в порту достаточного количества мастеровых этой категории неудобно было обращаться с такой просьбой к его администрации, почему эти работы предполагаю произвести вольнонаемными мастеровыми.

Во время стоянки крейсера в Иокоско на стапеле находился ныне строящийся крейсер “Hashidate”. а в гавани еще не вооруженный крейсер “Tsukushi”. Точное описание того и другого помещено в брошюре “Японский флот” издания главного Морского штаба 1890 года.

К нему можно добавить только одну подробность: на крейсере “Hashidate” ниже броневой палубы между двойным и наружным бортом будут помещены несколько слоев бамбуковых жердей, которые, действуя как пружина, составляют весьма важное оборонительное средство против разрушительного действия мин, что было доказано опытами, произведенными в Японском флоте

Во время стоянки в Иокоско погода была прекрасная. Ежедневно, исключая праздники, в половине восьмого часа утра команда посылалась на все гребные суда и обучалась гребле. С подъемом флага отдавали паруса для просушки и затем производили артиллерийское учение с пожарной и водяной тревогами и вызовом абордажных партий. После обеда очередная смена команды увольнялась на берег, остальные же обучались грамотности и различным специальностям.

1-го, 2-го, 3-го и 4-го вся команда перебывала на берегу по одному разу. 7-го числа в 2 ч. 15 м. пополудни при ясной погоде, имея пары в 4 котлах, снялся с якоря на рейде Иокоско и под проводкою лоцмана пошел в Иокогаму, куда прибыл в 4 ч. 15м. пополудни и бросил якорь в 12 кабельтовых от берега.За переход из Иокогамы в Иокоско и обратно сделано 23 мили. Израсходовано угля 8 тонн на сумму 124 руб. и смазочных материалов 9 пуд. 20 фунт, на сумму 56 руб. 50 коп.

Больных в лазарете находится 3 человека с наружными болезнями, ожогами и ушибами. Общее состояние здоровья офицеров и команды вполне удовлетворительное.


Броненосный крейсер “Адмирал Нахимов”, (Сечение корпуса на мидель-шпангоуте)


 От 18 декабря 1890 г.

За время пребывания крейсера в Иокогаме с 7 ноября по 9 декабря погода стояла переменная. Занятия и учения производились согласно расписанию для умеренного климата, помещенного в уставе о внутренней службе. В воскресные и праздничные дни команда увольнялась на берег.

14 ноября, по случаю дня рождения Ее Императорского Величества Государыни Императрицы, на крейсере отслужено было благодарственное Господу Богу молебствие. Того же числа, около 4 ч. пополудни, штатный рулевой матрос 1 ст. Пан-кратий Трифонов, уволенный в числе прочих для гуляния на берег, сидя с товарищами в ресторане, вдруг почувствовал себя дурно и, успев только попросить воды, скоропостижно скончался. Находившийся в это время поблизости на берегу младший судовой врач Черевков был немедленно вызван к месту происшествия, но всякая медицинская помощь оказалась уже бесполезной, и он мог только доставить тело покойного на судно.

Медицинское вскрытие установило, что смерть наступила от паралича сердца вследствие переполнения головного мозга кровью, в свою очередь обусловленное слабой деятельностью значительно ожиревшего сердца, стесненного раздутыми газами желудком На другой день, 15-го в 4 ч. пополудни, после отпевания тело было свезено на берег и предано земле на европейском кладбище.

19-го был на крейсере русский посланник в Японии Шевим. при отъезде которого произвели салют 15 выстрелов и подъем присвоенного ему флага. Получив телеграммой приказание Вашего Превосходительства к 1 декабря быть в Нагасаки, я предполагал 27 ноября уйти из Иокогамы, но 24-го посланник сообщил мне, что ввиду политических соображений желательно было бы продлить пребывание крейсера в Иокогаме, о чем я немедленно донес Вашему Превосходительству и 26-го получил телеграммой ответ: останьтесь в Иокогаме. 6 декабря посланник уведомил меня, что по изменившимся обстоятельствам он не видит более препятствий к уходу крейсера из Иокогамы 16 декабря. К этому времени рейд Иокогамы значительно опустел. 19 ушел в море английский крейсер “Leander”; 30-го американский корвет “Omaha” и 8-го французский броненосный крейсер “Triomphanlc”: прибыли 26-го германская лодка “Wolf”, и заходил на сутки японский броненосец “Takachiho”. под флагом контр-адмирала.

При поездках в Токио офицеры крейсера осматривали находящиеся там мастерские и склады Гидрографического управления и ружейный завод. В первых имеется десять станков для печатания карт, карты русского, китайского берегов и Японии составляются по японским описаниям и в продажу не пускаются, а служат только для Морского министерства. Склад книг и карт при Управлении отличается своей обширностью, а главное образцовым порядком — все предметы расположены по сериям в строгой системе, и найти что бы то ни было в любой момент, не представляет никакого затруднения.

Ружейный завод выделывает ружья для всей армии и флота. Годовая его производительность определяется в 10000 магазинных ружей японской системы Мурата; сталь выписывается из Франции. В обоих учреждениях вся администрация и рабочие японцы.

9-го в 9 ч. утра, имея пары в 5 котлах, снялся с якоря на рейде Иокогама и направился в море для следования в Нагасаки. Весь день 10-го и следующую ночь плавание продолжалось при благоприятных условиях погоды.

Утром 11-го открылись берега острова Киу-Сиу, а после полдня крейсер вступил в Вандименов пролив. Около 9 ч. утра горизонт начал проясняться, и вскоре открылись берега о. Киу-Сиу. определившись по которым, взял курс к входу в бухту Нагасаки. Придя на рейд, салютовал 15 выстрелов флагу Вашего Превосходительства, поднятому на лодке “Мапджур”. и в 1 ч. 40 м. стал фертоингом. совершив переход 717 миль со средней скоростью 9.4 узлов. Состояние здоровья офицеров и команды вполне удовлетворительно.

От 21 июня 1891 г.

Согласно приказанию начальника эскадры от 2-го июня за N 284, 4-го июня в 10 часов утра я со вверенным мне крейсером снялся с бочки на Владивостокском рейде и отправился в море для следования в Россию с заходом в Нагасаки, где мне надлежало передать на лодку “Сивуч” хранившиеся у меня алмазные знаки ордена Св. Андрея Первозванного. При проходе вдоль линии эскадры на судах, равно как и на крейсере, команда, посланная по вахтам, разменивалась со своими товарищами прощальными криками “ура”! В ответ на поднятые позывные крейсера адмирал сделал сигнал “желаю счастливого плавания”, со спуском которого крейсер салютовал флагу начальника эскадры, а затем Владивостокской крепости, на что были немедленно получены установленные ответы.

При выходе в Босфор Восточный по сигналу флагмана спустили брам-стеньги на найтовы. В море встретил SO при значительном волнении. После полдня настало маловетрие и нашел густой туман, продолжавшийся около 2 часов и затем весь день 4-го, и в ночь на 5 июня при свежем порывистом ветре находил часто туман, который был так густ, что садился на палубу крупной росой. Утром, около 8 часов, горизонт и небо очистились и настал ясный штилевой день. Пользуясь этим я спустил на воду треугольный щит и произвел практическую стрельбу из всех орудий, причем было сделано два гальванических залпа из 6" орудий батареи, по одному с каждого борта. Стрельба дала весьма удовлетворительные результаты, и щит был расстрелян. Окончив стрельбу, лег на старый курс к о. Мацусима.

Выходя из Владивостока, пары имел в 5-ти котлах, но 6-го, определившись в полдень и найдя противное течение, действующее на NNW со скоростью 14 миль в сутки, в 5 ч. 30 м. вечера ввел 6-й котел с тем расчетом, чтобы 7-го рано утром быть уже на месте. В 6 ч. 25 м. стал на якорь на рейде Нагасаки, совершив переход 675 миль со средней скоростью 9,8 узла. На рейде застал лодку “Сивуч”, английский броненосец “Imperieuse” и японский корвет “Iamato”, с командирами которых по подъеме флага разменялся установленными визитами. Через полчаса по постановке на якорь угольные баржи уже подали к борту и немедленно началась погрузка, окончившаяся в 3 ч. 30 м. пополудни. Принято 425 тонн угля.

В 10 час. утра пришла с моря итальянская лодка “Volturno”. В тот же день алмазные знаки ордена Св. Андрея Первозванного и инструкция церемонии были мною переданы командиру лодки “Сивуч”, капитану 2 ранга Плаксину.

8-го, в день восшествия на престол королевы Виктории, “Адмирал Нахимов” и лодка “Сивуч”, по приглашению английского командира принять участие в торжестве, с утра расцветились флагами, а в полдень произведен был салют в 21 выстрел. Того же числа в 2 ч. 20 м. пополудни, имея пары в 6 котлах, снялся с якоря для следования в Гонг-Конг. При проходе мимо лодки “Сивуч”, стоявшей ближе к выходу с рейда, послали команду по вахтам и разменялись прощальным “ура”!

11-го около полдня, при вступлении крейсера в Формозский пролив, стали налетать шквалы с дождем и туманом, что продолжалось весь день. Вечером при выходе из пролива встретили зыбь от S.

Утром 12-го началось сильным дождем, который к 11 ч. обратился в ливень. В 3 ч. 30 мин. прибыл на рейд Гонг-Конга, где стал на бочку. Придя на рейд, салютовал нации и флагу коммодора, поднятому на блокшиве “Victor Emanoel”, на что получил установленные ответы. На рейде застал английские: блокшив “Victor Emanoel” под флагом командора и лодки “Firebrand” и “Руд-ту”. Переход 1035 миль крейсер совершил со средней скоростью 10,6 узла.

В тот же день явился на крейсер прибывший из России младший судовой врач лекарь Михаил Квиципский. На следующий день в 6 ч. утра прибыли к борту баржи с углем, и немедленно началась погрузка. Принято кардифского угля 500 тонн.

14 июня был на крейсере русский консул в Гонг-Конгс Michaclson, при съезде которого салютовали ему 7 выстрелов. Того же числа в 5 ч. пополудни, имея пары в 6 котлах, при пасмурной погоде снялся с якоря и вышел в море для следования в Сингапур.

Весь день 17-го при почти беспрерывном дожде ветер все свежел, разводя огромное волнение. Держать прежний ход оказывалось невозможным, так как крейсер, не успевая входить на волну, принимал много воды носом, и в 10 ч. 30 м. вечера я уменьшил число оборотов до 50. а в полдень, когда ветер достиг степени шторма, до 4., причем ход был 2,5 узла. В третьем часу пополуночи ударами волн смыло найтов, крепивший щиты, которыми закрывается носовая башня. Поставить щиты на место и положить найтов снова не удалось, несмотря на все усилия, так как при ходе 30 оборотов люди, посланные на концах на бак, вливавшейся водой вместе со щитами уносились на шканцы. Около 4 часов утра шторм начал стихать и ветер упал до 7-8 баллов.

В 6 час. при 40 оборотах ход был около 5 узлов, ветер стих до 6 баллов. Пользуясь моментом затишья, успели снова задраить носовую башню. Ход увеличили до 50 оборотов. В десятом часу, при перекладке того же найтова, опять поврежденный ударами волн квартирмейстер Александр Талатов был отнесен нахлынувшей массой воды к левым фок-вантам, причем получил тяжкие ушибы. После полдня ветер, не изменяя направления, задул порывами, доходившими до 10 баллов. Вскоре однако, около 3 ч. пополудни, порывы стали стихать.

19-го изредка еще налетали шквалы с дождем, но к утру 20-го погода окончательно установилась. Во время испытанного шторма крейсер не потерпел никаких особых повреждений.

Весь день 20-го был посвящен просушке и проветриванию помещений и общей приборке. В исходе 8-го часа пополудни свернули в канал, и в 11 ч. 40 м. вечера того же числа крейсер стал на якорь на рейде города Сингапура, совершив переход 1745 миль со средней скоростью 9 узлов.

21-го с рассветом принял лоцмана и под его проводкойвошел в New Harbour, где ошвартовавшись у пристани, немедленно начал грузиться углем. В тот же день разменялся установленными визитами с английской лодкой “Hyacynth”, стоявшей в Сингапуре. Около 5 ч. пополудни окончилась погрузка, и крейсер возвратился на рейд, где салютовал нации. На следующее же утро с крепости получен был ответ равным числом выстрелов.

Перед уходом из Гонг-Конга я получил от нашего консула копию письма к нему германского консула, в котором последний извещал, что германский пароход “Marianne”, зафрахтованный фирмой Дикман и С° в Николаевске, с грузом для Владивостока и Николаевска, имея пассажирами 2 инженеров-механиков и 1 саперного офицера (национальность их не упомянута), выскочил на один из рифов группы Paracels. Узнав, что я с вверенным мне крейсером направляюсь в Сингапур, германский консул просил, если возможно, подойти к вышеупомянутой группе рифов, отыскать пароход и оказать содействие экипажу.

На предложение это я не дал положительного ответа, решив действовать согласно обстоятельствам. Группа рифов Paracels караллового происхождения, нанесена на карты по описаниям 1608 года, и лоция рекомендует к ним не приближаться. Проходя рифы от 12 до 4 ч. по полуночи, я не решился приблизиться к месту крушения.

Во время переходов, насколько позволяла погода, команда занималась судовыми учениями и обучалась различным специальностям морского дела. В море свежие погоды, а на якоре погрузка угля и общая приборка судна после длинного перехода значительно сократили обычное число занятий. Кроме того, при переходе из Нагасаки в Гонг-Конг среди машинной команды появились частые случаи расстройства желудка от употребления в большом количестве воды для питья. В Гонг-Конге, по представлению старшего судового врача, мной было приобретено красное вино, которое, со времени выхода из этого порта, выдается машинной команде, а строевая команда получает усиленную порцию чая.

Состояние здоровья офицеров и команды вполне удовлетворительное.


Броненосный крейсер “Адиирал Нахимов”. (Теоретический чертеж корпуса и план батарейной палубы)


 От 28 июля 1891 г.

23-го июня около полудня крейсер оставил Сингапурский рейд и направился в море для следования в Коломбо. Плавание Малакским проливом совершено было при самых благоприятных условиях -- штиле и ясном горизонте. К вечеру того же дня Малакский пролив был пройден, и в полночь крейсер вышел в Бенгальский залив. 28 июня утром была произведена стрельба из 9-го и 10-го 6" орудий, с той целью, чтобы испытать, насколько можно производить стрельбу во время качки. Размахи боковой качки доходили до 40°, причем в порты задних орудий воды почти не попадало. Наведение орудий не представляло затруднений, компрессоры также действовали совершенно исправно. 9 орудие после наката к борту от размаха на левую сторону откатилось дюймов на 5 и затем вновь накатилось к борту.

Из каждого орудия было сделано по одному выстрелу боевым зарядом. В тот же день испытали поворотный механизм башен, причем оказалось. что 10 человек на такой качке, какая была в этот день (размах 10°), вращают башню крайне неравномерно, так что прицеливание из башни хотя и возможно, но весьма затруднительно. На всем протяжении между Суматрой и Цейлоном, благодаря ясной погоде, ежедневно имели обсервацию.

30-го в 10 ч. утра открылся маяк Коломбо и в полдень, приняв лоцмана, вошли в гавань Коломбо и стали на бочку, отдав вместе с тем левый якорь. Переход 1630 миль крейсер совершил со средней скоростью 9 узлов. На рейде застали английский крейсер “Marathon” под флагом контр-адмирала Robinson, австралийский крейсер “Mildura” и лодку “Lapning”. Подойдя к брекватеру, салютовал нации и флагу контр-адмирала, на что с форта и с крейсера “Marathon” получил немедленно ответы равным числом выстрелов, а став на бочку, разменялся установленными визитами.

1 июля утром приступили к погрузке угля, которая была окончена на другой день. Принято угля 663 тонны. За время стоянки в Коломбо от приходящих из Европы пароходов получили известия, что на линии между Аденом и Коломбо господствует весьма сильный муссон. Так как. идя против большой волны, крейсер испытывает сильные удары в носовую часть и принимает много воды, вследствие чего приходится плотно задраивать все помещения на баке, и условия жизни в них для команды становятся крайне тяжелыми, я избрал для следования в Аден южный путь через пролив полутора градуса широты и штилевой полосой до берегов Африки.

3-го июля около полдня вышел из Коломбо для следования в Аден.

5-го около 4 ч. пополудни открылся Adamatt atol, а в 7 час. вечера, миновав его, взял курс в океан к берегам Африки. Пятидневное плавание вдоль экватора совершено было при тихих, ясных погодах и не прекращавшейся мертвой зыби, иногда довольно значительной.

10 июля в долготе 55°. О-вой повернул к северу и, пользуясь благоприятным ветром, поставил паруса. По мере того как крейсер подавался на N. муссон постепенно свежел, разводя огромную зыбь. К вечеру того же дня пришлось взять два рифа у марселя. Ввиду значительного количества сожженного угля в междудонное пространство напущено 260 тонн воды, что заметно увеличило остойчивость крейсера.

В ночь с 11 -го на 12-е закрепил паруса. Качка уменьшилась до 23°, но при близости берега волна стала короче и сильнее. Около полудня одним из таких ударов сломало левый выстрел. Погода была облачная и по горизонту лежал легкий туман, однако удалось определиться, причем оказалось, что за сутки крейсер снесло на 57 миль к NO.

После полдня вошли в Аденский залив. В 8 час. вечера того же числа крейсер уже лежал курсом на Аден. В Аденском заливе встретили жаркую и изменчивую погоду. Совершенно спокойное море сменилось крупной зыбью, а среди штиля неожиданно налетали свежие шквалы силой до 5 баллов. Днем в тени термометр показывал 28°.

14-го около 8 ч. 30 м. утра своевременно открылись горы Адена, и в 11 ч. крейсер отдал якорь на внешнем Аденском рейде, совершив переход 2595 миль со средней скоростью 9.8 узлов. На рейде застал английский крейсер “Cossak” и, став на якорь, разменялся установленным салютом нации. Погрузка угля в Адене представляла немалые затруднения, так как производить ее можно было только ночью, когда стихал господствующий здесь SW, разводящий на рейде крупную зыбь. В две ночи погрузка была окончена и принято 370 тонн угля.

16 июля около 5 ч. вечера снялся с якоря для следования в Суэц. 17-го, в первый же день вступления крейсера в Красное море, температура поднялась до 28,5° в тени. Погоды были ясные, так что при безоблачном небе берега открывались не далее 3 миль. Вообще, плавание Красным морем в это время года по причине высокой температуры является весьма тяжелым и неблагоприятно сказывается на здоровье офицеров и команды.

Чтобы доставить возможное облегчение, переход от Адена до Суэца был совершен мною с малой скоростью под 5 и 4 котлами, кроме того, машинной команде выдавалась усиленная порция красного вина, а строевой — чая. Рангоутные и парусные учения, требующие физического нагружения, производились с восходом солнца, т.е. около 6 час. утра, а позже команда обучалась теоретически.

23 июля в 4 ч. 30 м. утра крейсер стал на якорь при входе в Суэцкий канал. Всего от Сингапура до Суэца сделано 5569 миль, со средней скоростью 9,7 узла, на что израсходовано кардифского угля 1785 тонн на сумму 25243 руб. и смазочных материалов 524 пуда, на сумму 6808 руб. В тот же день прибыла комиссия, которая произвела требуемые обмерения, а 24-го в 7 ч. утра крейсер на буксире парохода, имея собственный ход от 20 до 30 оборотов, вошел в канал. Сзади следовал другой буксирный пароход, необходимость которого признавалась администрацией канала. Вступая с вверенным крейсером в канал в первый раз, я счел благоразумным не отказываться от услуг буксирных пароходов, как это делали и другие наши фрегаты, но теперь, ознакомившись с путем и видя, как легко крейсер держался на фарватере, нахожу эту предосторожность на будущее время излишней.

Ночь с 24 на 25-е стал на якорь в Измаилии, а 25-го в 5 ч. утра пошел далее и в 3 ч. пополудни ошвартовался на бочке в Порт-Саиде, сделав переход от Измаилии до Порт-Саида в 9 ч., т.е. с обычной скоростью почтовых пароходов. На рейде застал египетский фрегат “Sakna”, под контрадмиральским флагом, и английскую лодку “Gunnel”, с которыми разменялся установленными визитами. Состояние здоровья офицеров и команды вполне удовлетворительное.



Броненосный крейсер “Адмирал Нахимов”. (Поперечные сечения)


От 22 августа 1891 г.

По прибытии в Порт-Саид 25 июля принял 868 тонн угля и 28-го, в 10 ч. утра, снявшись с бочки, под проводкой лоцмана вышел в море для следования в Неаполь. Плавание сопровождалось весьма благоприятными условиями погоды, при тихом, спокойном море и слабых северных ветрах, пользуясь которыми, в помощь машине, ставил паруса. Температура воздуха колебалась от 19 до 23°, а барометр стоял высоко.

1 августа утром миновал Мессинский пролив, а 2-го с рассветом прибыл на Неапольский рейд и, отдав оба якоря, ошвартовался с кормы на стенку, совершив переход 1131 миль со средней скоростью 9.7 узлов. На внутреннем рейде застал итальянский авизо “Barborido” под вице-адмиральским флагом и броненосец “Andrca-Doria”, оба состоящие в резерве, а на внешнем рейде английскую эскадру: броненосец “Victoria”, под флагом адмирала Hoskins, броненосец “Edinburgh” и минный крейсер “Scoret”. В тот же день на соединение с английской эскадрой прибыл с моря крейсер “Surprise”. Того же числа принял 320 тонн угля. В Неаполе, в течение восьмидневной стоянки, вся команда небольшими партиями перебывала на берегу, и в это же время успели вычистить все котлы, что являлось крайне необходимым после двухмесячного, почти непрерывного хода. Офицеры имели случай осмотреть достопримечательности Неаполя и его исторических окрестностей.

Особенное наше внимание привлекла знаменитая биологическая станция профессора Дорна, где многие из наших морских врачей научились оригинальным способам консервации доселе неподдававшихся этому морских животных. Коллекции станции, по разнообразию и совершенству приготовления самых редких и неясных экземпляров морской фауны и флоры, действительно поразительные. Главным консерватором и руководителем практических занятий иностранцев на станции состоит профессор Лобианко, который с самой любезной предупредительностью предоставляет в их распоряжение все свои обширные познания. По отзыву старшего судового врача крейсера коллежского советника Исаева и младшего судового врача крейсера “Память Азова” Давиньона, наши ученые консерваторы результатами своих трудов обязаны исключительно г-ну Лобианко.

В 6 ч. утра 10 августа снялся с якоря для следования в Кадикс. Переход от Неаполя до Кадикса 1058 миль был совершен со средней скоростью 10 узлов при переменчивой погоде и ветрах от разных румбов. Ввиду понизившейся температуры на крейсере было введено обычное расписание занятий для умеренного климата.

14 августа около полудня, под проводкою лоцмана, вошел на Кадикский рейд, где застал испанскую канонерскую лодку “Cocodrillia”, и, став фер-тоингом, обменялся установленным салютом нации и визитами. Простояв 2-е суток и запасшись свежей провизией, 16-го около 6 ч. вечера вышел из Кадикса в Шербург. Плавание вдоль берегов Испании и Португалии было весьма спокойное. В Бискайском заливе встретили крупную зыбь, а вскоре задул свежий SW, который быстро развел огромное волнение. В ночь на 20-е размахи боковой качки доходили до 23°. ввиду чего, при значительном количестве сожженного угля, для придания крейсеру большей остойчивости в междудонное пространство было напущено 200 тонн воды. На второй день перехода, 17 августа в 1 ч. пополудни, скончался от скоротечной чахотки квартирмейстер Коваленко, тело которого с подобающими почестями было погребено в океане.

21 августа в 7 ч. утра вошел в Шербург и по указанию лоцмана стал на бочку, совершив переход 1066 миль со средней скоростью 10 узлов. На рейде застал французскую северную эскадру: броненосец “Marengo” под флагом контр-адмирала Gorvais, броненосец “Marceau”. броненосец 2-го класса “Requin”, броненосный крейсер “Furieux”. минный крейсер “Surcouf” и минный авизо “Lance”. После подъема флага обменялся установленными салютами и визитами.

При стоянке в Неаполе, где производились большие работы по очистке котлов и трюмов и команда увольнялась на берег, а также в море в свежую погоду учения и занятия с командой не могли идти правильно и быть многочисленными.

Состояние здоровья офицеров и команды вполне удовлетворительное.

От 3 сентября 1891 г.

Перед уходом из Кадикса, во избежание замедления в погрузке угля в Шербурге. я телеграфировал нашему консулу г. Postel о заготовке для крейсера 600 тонн кардифского угля. По прибытии в Шербург г. Postel сообщил мне распоряжение министерства о принятии угля от Шербургского порта, взамен угля, отпущенного из Кронштадта на суда французской эскадры, но при этом прибавил, что он уже приобрел часть заказанного телеграммой угля и приступил к его погрузке на баржи, куда уже погружено 150 тонн, которые и просит принять в счет заказа. На другой день г. Postel изменил цифру и заявил, что на баржах уже не 150, а 257 тонн; мне же стало известно, что в день прихода крейсера, когда дело приемки угля уже вполне выяснилось, погрузка угля на баржи, принадлежащие г. Postel, все еще продолжалась. Такой, конечно, взгляд г. Postel не совсем удобен для интересов военных судов. Всего примято от порта 600 тонн французских брикетов и 257 тонн кардифа. Все время 8-ми дневной стоянки в Шербурге команда ежедневно небольшими партиями увольнялась на берег.

26 августа около 10 ч. утра северная французская эскадра ушла в море для практического плавания. За день до ухода контр-адмирал Gorvais дал обед, на который были приглашены: я, офицеры крейсера и командиры французских судов; такой же обед был дан и морским префектом вице-адмиралом Lespes.

29 августа около 6 ч. вечера снялся с бочки и под проводкою лоцмана вышел в канал для следования в Копенгаген. Плавание Каналом и Немецким морем сопровождалось штилем и частыми туманами.

30-го, в Высокоторжественный день тезоименитства Его Императорского Величества Государя Императора, на крейсере отслужено было благодарственное Господу Богу молебствие, и по окончании его произведен салют 31 выстрел и подняты стеньговые флаги. По вступлении в Скагеррак, имея по горизонту постоянный туман, шел. бросая лот Томпсона.

1 сентября, обогнув мыс Скаген, около 10 ч. вечера подошел к мысу Hirsholm. где принял лоцмана и по его настоянию остался здесь на ночь на якоре. С рассветом продолжал плавание при свежем противном ветре и течении. Около 8 ч. вечера 2 сентября отдал якорь на рейде Копенгагена, совершив переход 863 мили со средней скоростью 9,4 узла. Состояние здоровья офицеров и команды удовлетворительно.

От 18 сентября 1891 г.

Согласно словесному приказанию флаг-капитана Его Величества контр-адмирала Басаргина, 13 сентября около 5 ч. вечера, приняв лоцмана, снялся с якоря на Копенгагенском рейде для следования в Кронштадт Большим Бельтом. Ночь с 13-го на 14-е провел на якоре у маяка Shultz, при входе в Sumso-Belt. и с рассветом продолжил плавание. Погода стояла тихая, но пасмурная. 14 сентября после полдня, выйдя в Балтийское море, у плавучего маяка Гнездер. спустил лоцмана.

15 сентября около 5 ч. утра на меридиане Карлскроны, почти в 600 милях от Кронштадта, случилось повреждение в правой машине. В цилиндре высокого давления выпала из поршня одна из его чугунных пробок, поршень, ударив по ней, разбил ее на несколько мелких кусков, но в месте удара сам получил трещины. Подробное изложение причины и степени повреждений заключаются в рапорте флагманского инженер-механика Линдебека. Дальнейшее плавание с утра 15 сентября до Кронштадта сделано под одной машиной при скорости более 11 узлов. В Балтийском море встретил SW силой от 4 до 5 баллов и небольшую волну.

17 сентября в 8 ч. утра пришел в Кронштадт, совершив переход 910 миль со средней скоростью 11,3 узла. Состояние здоровья офицеров и команды удовлетворительно.


Торжество электротехники

В 70—80 гг. прошлого века электричество на кораблях использовалось в основном для освещения. Для обеспечения корабельных нужд или вращения башен применяли в основном паровые механизмы и гидравлические приспособления. Башенные установки, имевшие орудия калибра 9 и менее дюймов в горизонтальной плоскости наводились, как правило, вручную. Правда, при этом задействовали более 10 человек, которые вращали огромные розмахи в подбашенном отделении.

В то время это было оправданным — паровые машины занимали много места и отнимали от работы главных машин много пара. Не отошли от этого правила и при проектировании в 1882—83 гг. “Адмирала Нахимова”.

Каждая из четырех башен в своем подбашенном отделении имела розмах длиной в три четверти от диаметра барбета. Розмах крепился в специальных упорах, а его вращательное движение, через червячную передачу передавалось на зубчатый погон башни. Так 10-12 человек, прилагая неимоверные усилия, по команде командира башни и обеспечивали ее горизонтальное наведение.

Вертикальное наведение 203-мм орудий также производилось вручную при помощи рукояток. На флоте с этим мирились до тех пор, пока в 1891 г. на “Нахимове” во время одной из стрельб 203-мм орудие произвело выстрел в тот момент, когда люди, как это полагалось им по инструкции, не успели отойти от розмахов. Огромная энергия отдачи повернула башню приблизительно на 1°, но этого вполне хватило, чтобы розмах, сделав пол-оборота, убил одного и ранил нескольких моряков. Если в 70-х годах с таким техническим уровнем можно было бы смириться, то спустя двадцать лет всем стало ясно, что этот способ наведения устарел, а следствием его несовершенства стала гибель и ранение людей.

Проанализировав это происшествие, МТК в июле 1892 г. решил установить на “Нахимове” для вращения башен электромоторы, которые все более и более проявляли себя в других отраслях техники. В каждую башню предполагалось поставить по 2 электромотора суммарной мощностью в 20-25 л.с. Этой мощности вполне хватало на движение башни, а вращение валов в 950 об/мин, через понижающий редуктор, обеспечивало ее плавное наведение. Ручной способ, как резервный, МТК решил оставить.

Для осуществления этого новаторского усовершенствования Морское министерство выделило 20000 руб., и фирме, выигравшей конкурс, предстояло выполнить все работы. В конкурсе приняли участие фирма “Сименс Гальске” — к 10 ноября ею уже был представлен проект, и германская фирма "Шуккерт и К°". Контора (или, говоря современным языком, офис) фирмы "Шуккерт Кº" находилась в Гамбурге, но имела свой филиал в центре Санкт-Петербурга, который располагался на улице Моховой в доме № 17. Филиал имел звучное имя “Контора по устройству электрического освещения”, и руководил ею инженер Б.А. Цейтшель.

"Заказ на крейсер 1 ранга “Адмирал Нахимов” электродвигателей на вращение башенных столов составляют у нас первый опыт применения электричества к артиллерийским установкам", — так говорилось в решении Комитета, принятого им 8 января 1893 г. Чтобы выявить возможности каждой фирмы. Главное управление кораблестроения и снабжения (ГУКиС) 8 марта 1893 г. заключил контракт на установку электромоторов и редукторов — с фирмой “Сименс и Гальске”. а на изготовление и монтаж динамомашин и “проводников” то есть электропроводки, — с фирмой "Шуккерт и К°". Согласно контракту, все предстояло выполнить за срок чуть более одного месяца — к 15 апреля 1893 г.

В мае, когда работы окончили, на “Нахимове” практически на каждом артиллерийском учении производили разносторонние испытания. Но самым серьезным испытанием артиллерийского вооружения, конечно же, является только стрельба.

Во время одной из стрельб, электродвигатели, удивив весь экипаж, успешно проработали более пяти часов. Причем все это время под напряжением находились сразу по три башни. Всего же за период с 1 июля 1893 по 10 февраля 1894 г., то есть в течение более 7 месяцев, электродвигатели проработали в общей сложности 106,5 часов.

Окончательные испытания башенные электроприводы прошли уже во втором дальнем плавании. На переходе из Гибралтара до Картахены 2/14 сентября 1893 г.. при ветре в 6 баллов и волнении в 5 баллов, “Нахимов” встал навстречу волне. Килевая качка корабля составила 2°. При этих условиях все четыре электропривода работали без нареканий, а сами башни вращались легко и плавно.

Затем “Нахимов” стал к волне бортом, и бортовая качка достигла 2,5°, а крен на подветренный борт 1,5°. При этих более сложных условиях поворот башни на 180° делался в течение 46-48 секунд.

Для сравнения башни испытали и вручную. В каждой из них работало по 12 человек. На те же 180° башни могли повернуть только через 11 минут 15 секунд. “К концу работы команда просто выбилась из сил”, — писал об этом командир корабля. Технический прогресс брал свое. Теперь даже людям, далеким от новаторских идей, которые несло с собой развитие электротехники, стало ясно, что в будущем судостроение будет тесно связано с этой отраслью промышленности. На “Нахимове” ответственным за всю электротехнику стал лейтенант Василий Колокольцов.


Электрические фонари, применявшиеся на броненосном крейсере “Адмирал Нахимов”. 1888 г.


Электрические фонари, применявшиеся на броненосном крейсере “Адмирал Нахимов”. 1888 г.


Из журнала “Морской сборник” (№ 11 за 1888 г.)


Крейсер “Адмирал Нахимов” есть первое боевое судно нашего флота, на котором устроено полное палубное освещение лампами накаливания, взамен судовых масляных фонарей, которые дают очень мало света, коптят, делая воздух удушливым, и поглощают кислород, недостаточность которого чувствуется в большинстве помещений подводной части современного судна.

Лампы накаливания имелись до настоящего времени почти на всех судах нашего флота; но установка палубного освещения на боевых судах делалась весьма скромными средствами, отпускаемыми от минной части порта, и имела характер случайных устройств, делаемых судовыми средствами, изучение которых мало способствовало разработке вопроса о судовом палубном освещении. При вооружении крейсера “Адмирал Нахимов” Морское министерство дало значительные средства, необходимые для устройства на нем электрического освещения, от которого уже можно требовать некоторой законченности или, по крайней мере, значительного материала, необходимого при решении вопроса о палубном освещении на остальных наших судах.

Считаю долгом представить на обсуждение личного состава флота довольно подробное описание всей системы палубного освещения, с указанием на замеченные недостатки. Это тем более необходимо, что в настоящее время предполагается вводить на других судах нашего флота систему палубного освещения, предложенную французской фирмой Соттер и Лемонье для крейсера “Адмирал Корнилов”. Последняя система представляет береговую установку электрического освещения, мало приспособленную к судовым целям.

Система эта имеет и свои преимущества, а потому Морской Технический комитет по минному делу, рассматривая этот вопрос совместно с технической комиссией из минных офицеров в Кронштадте, решил при будущих установках электрического освещения на судах флота придерживаться системы крейсера “Адмирал Корнилов”, введенной на судах французского флота.

Но, такая система не была признана пригодной, и во время вооружения “Нахимова” выработана своя самостоятельная система, со всеми необходимыми отдельными приборами, которая подробно испытывалась во время плавания комиссией из специалистов при полном ходе крейсера и во время залповой стрельбы из орудий. Испытания показали полную пригодность отдельных приборов, и комиссия высказалась весьма одобрительно о всей системе. Мерой простоты может служить отчасти стоимость, а установка палубного освещения на крейсере “Адмирал Нахимов” значительно дешевле всех других, которые делались до настоящего времени на военных судах.

Материальные средства крейсера по электрическому освещению следующие: два боевых фонаря Манжена, в 60 см., поставленные на концах переднего мостика; четыре динамо-электрические машины Грамма в 140 ампер и 65 вольт, с отдельными паровыми двигателями и 320 ламп накаливания (8 свечей, 50 вольт).

Две динамо-электрические машины для боевого освещения поставлены в средней части батарейной палубы, и их паровые двигатели берут пар из верхней паропроводной трубы, идущей по батарейной палубе; две же динамо-электрические машины, специально для палубного освещения, поставлены в средней части жилой палубы, где помещаются также другие судовые механизмы, и их паровые двигатели берут пар из нижней паропроводной трубы, проходящей под броневой палубой.

Такой проводкой паровых труб достигается то. что при повреждении одной из магистральных паровых труб прекращают свое действие только две машины, а не все четыре. Как верхняя, так и нижняя магистральные паровые трубы сообщены с главными и добавочными котлами, а следовательно, при действии тех или других котлов крейсер может освещаться электричеством. Все четыре динамо-электрические машины - смешанной системы (компаунд) и одинаковы по силе, а следовательно, при надлежащем устройстве приборов каждая из них, по желанию, может действовать или на один из боевых фонарей, или на палубное освещение лампами накаливания.

При действии динамо-электрической машины на боевой фонарь полезно ее разобщать от станции для палубного освещения и наоборот; это потому, что, сосредоточивая управление боевым и палубным освещением в одной станции для палубного освещения, мы увеличиваем ее размеры, и исправное действие всего электрического освещения, боевого и палубного, в последнем случае зависит от одного минера, который, при каком-либо замешательстве, вполне возможном при действии всего освещения, может потушить боевой фонарь вместо цепи палубного освещения, или наоборот.

Соединение палубного и боевого освещения в одной станции, по образцу системы Соттер и Лемонье, допускает, при переводе коммутаторов, соединения цепей боевого освещения с палубным, что вызывает различные случайности.

На крейсере замена машин и разделение палубного освещения от боевого, с устранением вышеизложенных недостатков, достигнуты помещением около каждой динамо-электрической машины двух коммутаторов на три направления: один — для плюса динамо-электрической машины, другой — для минуса. Кроме двух коммутаторов на три направления, у каждой динамо-электрической машины с паровым двигателем имеются: тахометр, паровой манометр, вольтметр и контрольная лампа накаливания. Эти приборы необходимы, и их вполне достаточно, так как с ними можно контролировать все элементы, от которых зависит исправное действие палубного освещения. Я обращаю внимание на палубное освещение только потому, что оно более чувствительно к неисправностям и, следовательно, требует большого внимания при работе машины. Около каждой динамо-электрической машины на крейсере находится небольшой местный шкаф, в котором помещаются все ключи от динамо- и паровой машин, масленки и вообще все, что нужно во время работы машин, конечно, за исключением запасных вещей.

Динамо-электрические машины поставлены на подвижных платформах и соединены с паровыми двигателями ремнями. Ременная передача, конечно, увеличивает возможность вредных случайностей при электрическом освещении, но она допущена за трудностью выбрать хороший паровой двигатель, который делал бы 800-1000 оборотов в минуту. Ременная передача, при должном внимании, действует хорошо, и нет основания считать ее вполне негодной для употребления на судах. В настоящее время уже есть динамо-электрическая машина, соединяемая непосредственно с паровым двигателем и делающая всего около 300 оборотов в минуту. Несмотря на ее дороговизну и большой объем, ее следует ставить на тех судах, где для этого имеется место. Динамо-электрические машины Грамма, компаунд, очень хороши и могут, при том же числе оборотов, питать одну или полное число ламп.

Закончив обзор каждой отдельной машины с необходимыми при ней приборами, я перехожу к описанию всей системы палубного освещения; но прежде этого, в нескольких словах обрисую расположение отдельных помещений на крейсере, в зависимости от чего разработана проводка проводников. На крейсере, выше броневой палубы, вдоль всего судна идут батарейная и жилая палубы; под броневой палубой, в средней части судна, помещаются машины и кочегарки, а в носу и корме, под броневой палубой и угольным блиндажем, расположены крюйт-камеры, бомбовые и патронные погреба, минный погреб, коридоры для подачи снарядов и почти все помещения для запасов и провизии.

Сеть проводников сделана в виде трех замкнутых двойных колец, сообщенных с главной станцией. Машины и кочегарки освещаются также от магистральных проводников, сделанных в виде колец, что, как мы видели, гарантирует лампы от потухания при повреждении магистралей, так как от этого зависит исправность одного из наиболее важных боевых элементов судна, а также безопасность отдельных лиц машинной команды. Я считаю, безусловно, необходимым иметь возможность в каждый момент освещать машины и кочегарки от источника электричества, помещенного непосредственно там же. При таких только условиях электрическое освещение лампами накаливания будет пригодно для машинных и кочегарных отделений на боевых судах.

Носовой и кормовой кубрики освещаются от магистральных проводников, идущих от добавочных станций. При помощи этих станций они могут сообщаться во время освещения или с главной станцией, для действия от динамо-электрических машин, или с аккумуляторами, которые помещаются там же, в кубриках. На основании этого, электрическое освещение в кубриках, где находится все боевое снабжение крейсера и сосредоточена вся боевая подача, может прекратиться только при уничтожении самих кубриков.

Главная станция для электрического освещения состоит из мраморной коммутаторной доски, на которой собраны все коммутаторы, необходимые для управления всем палубным освещением на крейсере. Кроме коммутаторной доски, в главной станции помещаются: вольтметр, амперметр, прибор для предупреждения перемагничивания динамо-электрических машин, магистральные предохранители и приборы для переговоров с мостиком и добавочными станциями.

Размеры коммутаторной доски (высота 33 д., ширина 40 д.).определяют величину всей главной станции, потому что остальные приборы размещаются по бокам шкафа, в котором она помещается. При устройстве коммутаторной доски имелось в виду, что она предназначается для военного судна, где нет лишнего свободного места, и потому было обращено особенное внимание на уменьшение ее размеров, но, конечно, не в ущерб для дела.

На крейсере, для освещения носового кубрика, поставлено 150 малых аккумуляторов и столько же для освещения кормового кубрика, потому что к началу этого лета не были достаточно испытаны Техническим комитетом большие аккумуляторы. В будущем, конечно, вместо 150 малых аккумуляторов, будут ставить 30 больших.

Все лампы накаливания в палубах, погребах и машинном отделении помещаются в особых фонарях, которые сделаны из бронзы и никелированы. Эти фонари снабжены стеклами толщиной в 1/4 д. и металлической сеткой. В адмиральских, капитанских и офицерских каютах лампы накаливания прикрепляются к бра, а в кают-компании и большой адмиральской каюте сделаны люстры.

Установка освещения на крейсере производилась русской фирмой Яблочкова, которая оказывала полное содействие в выработке системы палубного освещения, удовлетворяющей всем требованиям боевого судна, и, несмотря на большое число переделок, неизбежных в новом деле, стоимость освещения вышла ниже контрактной цены.

Лейтенант Колокольцов



Второе дальнее плавание

(с 21 мая 1893 по 11 мая 1898 г.)

В январе 1892 года, когда Нахимов возвращался из своего первого плавания, на Ижорских заводах начали изготавливать для его котлов новые дымогарные трубки. Всего их предстояло сделать 3762 (3420 установить в котлы и 342 запасных). Спустя год, в феврале 1893 года, начали ремонт котлов и переборку главных механизмов.

Ремонт оказался своевременным. “Нахимову” вместе с только что вступившим в строй броненосцем “Император Николай I” предстояло совершить уникальную и весьма почетную миссию — представлять Российскую империю в Америке, где намечались грандиозные торжества. Им следовало пересечь Атлантику подобно тому, как это делали многие корабли, везшие эмигрантов со всего мира в “Новый свет”.

В свое второе плавание “Нахимов” ушел под командованием капитана 1 ранга Василия Лаврова. 21 мая крейсер, покинув Большой Кронштадтский рейд, отправился в Портсмут, куда прибыл через восемь дней. После двухдневной стоянки маршрут корабля пролег к Азорским островам, а затем в страну, притягивающую к себе предприимчивых людей всего мира, далеким и загадочным Северо-Американским Соединенным Штатам.

На Азорских островах "Нахимов'“ присоединился к собравшейся здесь эскадре, флагманом которой стал новейший броненосец ”Император Николай I". Эскадра из пяти вымпелов (кроме “Нахимова” и “Николая I”, в нее вошли крейсера “Дмитрий Донской”, “Генерал-Адмирал” и “Рында”) по “высочайшему повелению” шла в Америку для участия в торжествах по случаю открытия Чикагской промышленной выставки, проводимых с чисто американским размахом.

До 28 июля эскадра пробыла в американских портах, а затем ушла обратно в Европу: “Донской” вернулся в Кронштадт, а “Николай I”, “Нахимов” и “Рында” в Средиземное море в Кадикс на соединение с крейсером “Память Азова”, который пришел туда из Кронштадта. В августе все они, соединившись, составили эскадру Средиземного моря. 1 октября 1893 г. эта эскадра прибыла с историческим визитом в Тулон. Это был ответный визит на посещение Кронштадта в 1891 году французской эскадрой. Великолепие и размах торжеств поразил всю Европу.

Французское руководство изо всех сил старалось еще более расположить к себе верхушку Великой Восточной империи и приобрести себе верного союзника в противовес своему извечному врагу — Германии. Задуманное удалось на славу. Ф.К. Авелана — командовавшего эскадрой и командиров кораблей наградили высшей французской наградой — орденом Почетного легиона. Французские награды словно сыпались из рога изобилия — всех офицеров наградили другими, менее значимыми орденами и медалями. “Подпущенная к Европе” русская государственная знать и в правду уверовала в то, что Франция стала ей дружественной державой.

Так за 20 лет до начала первой всемирной катастрофы зарождались причины последующих бесчисленных бед Российской империи. Хитроумные англо-французские политики сначала подведут ее к войне с Японией, затем втащат в Антанту, отведя ей роль главной жертвы в бойне с Германией. Именно тогда Франция, изобразив дружескую улыбку, за свои деньги предоставит России свои порты в отдаленных колониях, когда ее будут избивать в войне с Японией. И, заплатив сполна за всеевропейские амбиции убогому по своему развитию русскому самодержавию, погибнет и “Нахимов” — один из главных участников этого “тулонского веселья”.

Праздники прошли, наступили будни. Эскадра из Тулона ушла сначала на остров Корсика, а затем в Грецию. Там 10 января 1894 года у острова Порос крейсер провел очередные ходовые испытания. Развив полный ход, машины после команды “стоп” полностью остановились: правая через 38, левая через 66 секунд. Через 10 минут крейсер, шедший до этого 11,2 узловой скоростью, имел ход всего 1,85 узла. После полной остановки скорость в 10,3 узла развили через 8 минут. Далее при скорости 8 узлов после команды “право на борт” руль в свое крайнее положение (29°) перекладывался за 13 секунд. При этой скорости полный поворот (на 360°) совершался за 10 минут, а диаметр циркуляции равнялся 730 метрам.

16 января “Нахимов” и “Рында” отделились от эскадры и из Пирея отправились в Тихий океан. “Николай I” на некоторое время остался в Средиземном море, став флагманским кораблем контр-адмирала С.О. Макарова.

18 января “Нахимов” стоял у Порт-Саида, 21-22 прошел Суэцкий канал и затем уже по известному пути направился сначала в Аден (прибыл 29 января), потом в Коломбо (прибыл 12-го, ушел 23 февраля) и, пройдя Сингапурский пролив,4 марта бросил якорь на рейде Сингапура. Сингапур покинули спустя четыре дня — 8 марта крейсер ушел в Гонконг (прибыл 15 -го, ушел 19 марта), затем посетил Нагасаки (прибыл 23 марта, ушел 1 апреля), порт Гамильтон (прибыл 2 апреля), Талиенван (прибыл 3 апреля) и после продолжительной 24-дневной стоянки ушел к своим берегам. 12 мая крейсер бросил якорь во Владивостоке.

С приходом такого корабля Тихоокеанская эскадра не только усилилась, но и заметно оживилась. Все лето “Нахимов” простоял в ремонте, после чего до середины августа провел в непродолжительных плаваниях.

Лето 1894 года стало поворотным в череде событий, неуклонно тянувших Россию к войне. Правда, тогда войны избежали, но она разгорелась между Японией и Китаем. Победа Японии оказалась ошеломляющей, и в России начали осознавать нависавшую угрозу. В то время наша Тихоокеанская эскадра заметно уступала японскому флоту. 3 ноября командир корабля капитан I ранга В. Лавров сдал командование и, как значится в архивных документах, “убыл в свой экипаж”. Новым командиром стал капитан I ранга А.П. Кашерининов.

В январе 1895 года крейсер стоял на ремонте в японском порту Кобе. На нем перебрали машины, и он прошел докование. Проведенные затем 19 января испытания показали хорошие результаты: при 90 оборотах винта легко развили 16,5-узловую скорость. Чуть позже на эскадре провели и “соревнования” — “Нахимов” оказался самым быстрым. На многочасовом переходе у Иокогамы он уверенно держал 15,4-узловый ход. Другие два участника, “Память Азова” и “Забияка”, могли развить только 14 и 12,5 узлов. Таким образом, лишний раз подтверждалось, что “Нахимов” еще продолжал оставаться самым сильным крейсером и весьма быстрым броненосцем.

Этот титул ему обеспечивали две паровые машины, так качественно изготовленные за десять лет до этого на Балтийском заводе. К указанным в справочниках той поры 17-18-узловым скоростям новейших английских броненосцев следует отнестись критически, ведь теперь мы знаем, что тактико-технические данные своих кораблей англичане беззастенчиво завышали, и это даже при том, что ходовые испытания у них, как правило, проводились без артиллерийского вооружения.

Всю весну 1895 года “Нахимов” провел в плаваниях по Желтому морю до получения приказа срочно идти в китайский порт Чифу, и 26 апреля он в составе эскадры бросил якорь у его невзрачных берегов. Демонстрация силы возымела действие. Япония, упоенная за год до этого своей победой в войне с Китаем, затаив злобу, уступила. Но, несмотря на это, “Нахимов”, проведя лето в плаваниях, на ремонт все же стал в Нагасаки. 1896, 1897 и 1898 годы крейсер также провел в плаваниях у чужих японских, корейских и китайских берегов, одновременно занимаясь боевой подготовкой.

В ноябре 1897 года “Нахимову” под флагом контр-адмирала Реунова с “Адмиралом Корниловым” и канонерской лодкой “Отважный” отвели историческую роль — они первыми прибыли в другой заброшенный китайский порт— Порт-Артур. Теперь весь мир стал отсчитывать новое время — время начала войны России с Японией. Более всех к этому готовились в самой Японии, все еще по старой “дружбе” представлявшей нашим кораблям свои порты, и менее всех — в России.

До конца января отряд простоял среди этих пустынных берегов, и, словно выполнив свою историческую миссию, “Нахимов”, покинув теперь уже враждебные дальневосточные берега, ушел в Россию. Плавание по уже знакомому маршруту (Индийский океан — Суэцкий канал — Средиземное море) прошло без происшествий, и 11 мая 1898 года крейсер прибыл в Кронштадт.


Главный Морской штаб

Командиру крейсера 1-го ранга “Адмирал Нахимов”

8 мая 1893 года

Вверенный Вашему Высокоблагородию крейсер “Адмирал Нахимов” назначен в состав эскадры Тихого океана, но временно он должен присоединиться к эскадре Атлантического океана, находящейся в Соединенных Штатах Северной Америки.

По изготовлении к плаванию Вы должны следовать из Кронштадта в Нью-Йорк для присоединения к эскадре Атлантического океана, под флагом вице-адмирала Казнакова. Минуя порты Франции, Вам предоставляется, перед выходом в океан, зайти для пополнения запасов угля и провизии в один из портов канала: Плимут, Фальмут или Готланд, по Вашему усмотрению. Путь Ваш в Атлантическом океане должен лежать через Азорские острова, чтобы, зайдя в один из портов этих островов, Вы могли принять уголь, обеспечив себя таким образом от возможного недостатка в топливе при прямом переходе в Нью-Йорк.

Ваше соединение с эскадрой в водах Соединенных Штатов Северной Америки должно последовать как можно скорее, и вследствие этого избегайте иметь наличие долгих стоянок в портах, в которые Вы будете заходить для пополнения запасов. Срок пребывания вверенного Вам крейсера в эскадре Атлантического океана определится обстоятельствами, и тогда Вы получите дополнительную инструкцию относительно следования в Тихий океан.

На все предстоящее плавание крейсера надо смотреть как на практическую школу офицеров и команды, для изучения всех отраслей морского дела. По отношению офицеров обратите внимание на неуклонное исполнение ими всех требований военно-морской службы, дисциплины, обучению их штурманскому делу, управлению гребными судами и на изучение посещенных крейсером портов в военном отношении и встреченных иностранных военных судов. Непременно возлагайте на офицеров различные поручения для ознакомления с этими предметами и требуйте от них предоставления письменных работ, по Вашим указаниям.

В отношении обучения штурманскому делу. Вам предоставляется делать в “Инструкции”, изданной по этому предмету, те изменения, которые найдете нужным с целью укрепления и развития этих познаний, столь необходимых для флотского офицера. Исполнение же должности старшего штурмана предпочтительнее поручать только тем офицерам, которые в действительности на это способны.При всех судовых работах обратите внимание на развитие в офицерах распорядительности и сметливости, и отнюдь не допускайте безучастного отношения к каким бы то ни было действиям на корабле, работам и авралам. Вообще, за службой офицеров следите в такой полноте, чтобы Вы могли составить правильную оценку их способностей для морской службы.

Относительно нижних чинов следует обратить особенное внимание на подготовку людей, которые могли бы в случае убыли судовых специалистов исполнить их обязанности. Ведя в этом направлении занятия, не упускайте возможности заниматься с новобранцами грамотностью, столь облегчающей нижним чинам приобретение специальных знаний. Обратите также внимание на обучение нижних чинов гребле и управлению шлюпок под парусами. Почти каждый нижний чин должен уметь в случае надобности управляться шлюпкой. Для наиболее способных учредите особый класс с целью их подготовить в строевые квартирмейстеры.

Команду не следует излишне изнеживать постоянной дачей свежей провизии, по временам давайте ей сухари и солонину из имеемых запасов; в противном случае, при первом длинном переходе, команда будет склонна к цинготным заболеваниям, чему бывали примеры. Кроме того, и сами запасы, во избежание их порчи и выбрасывания за борт, должны постепенно расходоваться для постоянного освежения. Каждые три месяца Вы должны представлять в Главный Морской штаб сведения о нижних чинах, по прилагаемой бланке.

Для сокращения расходов, сопряженных с паровым плаванием, следует пользоваться возможно более парусами и при самом начале плавания определить практически наивыгоднейшие условия действия машины и экономический ход, который затем крейсер должен иметь на всех последующих переходах. В видах должного сбережения машин и котлов, полным ходом разрешается пользоваться только при исключительных обстоятельствах и обязательно один раз в б месяцев совершать полным ходом один переход продолжительностью не менее шестнадцати часов. О каждом таком испытании механизмов непременно донесите в Ваших рапортах о плавании.

По возвращении в Россию смотровой комиссией будут соображены все обстоятельства Вашего плавания, с целью представить Высшему Морскому Начальству о степени его пользы и добытых результатах. Во время плавания относительно салютов выполняйте в точности соответствующие статьи Морского Устава. О приходе и уходе из каждого порта, независимо от требуемых Уставом письменных рапортов, сообщайте телеграммами на имя Управляющего Морским министерством, причем при извещении об уходе должен быть назван порт, куда Вы намерены отправиться. Числа месяцев в телеграммах надо показывать старым стилем.

Все письменные донесения о плавании следует представлять на имя ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЫСОЧЕСТВА Генерал-Адмирала, а по особым вопросам обращаться к Управляющему Морским министерством или в Главный Морской штаб.

Следует пользоваться всяким удобным случаем, чтобы собирать сведения по военно-морским вопросам, а именно:

1) Об иностранных военных судах, пополняя и проверяя брошюры, изданные Главным Морским штабом. Брошюры эти должны быть представлены в Главный Морской штаб по возвращении крейсера в Кронштадт, со всеми сделанными в них исправлениями.

2) Описание портов. При этом главное внимание должно быть обращено на укрепления, войска, склады угля, мин и других материалов, сколько в какие месяцы, с каким грузом и по каким путям приходит и уходит коммерческих судов. Если есть подводный телеграфный кабель, то точное указание места его выхода на берег, места, к которым удобно приставать на шлюпках, вообще, на все выясняющее стратегическое значение порта, его средства обороны и возможность нападения на него. Кроме того, в малонаселенных портах или островах необходимо знать, какую провизию, в каком количестве может получить крейсер во время войны.

3) Для собирания и разработки всех этих сведений обязательно привлекать офицеров крейсера, поручая им осмотр укреплений, судов и т.п., при этом, однако, надо иметь в виду, чтобы неосторожными действиями не возбудить каких-либо недовольствий и недоразумений с иностранцами, и поэтому добывание секретных сведений поручать офицерам опытным и осторожным.

На доставление сведений и исправление изданий Главного Морского штаба обратите свое внимание. Предстоящее Ваше плавание доставит для сего необходимые средства, а потому при возвращении в Россию будет обращено внимание, насколько эти сведения были удовлетворены.

Вы должны принять меры, чтобы все поручения, даваемые крейсеру и имеющие связь с военно-морским делом, не предавались огласке, так как сообщаемые сведения такого рода имеют только тогда свою цену, когда иностранцы не знают, в каком направлении ведутся наши разведки. Ввиду этого, о цели захода в порта, посещаемые для этого, не следует допускать сообщений даже в частных письмах. Кроме того, Ваши секретные донесения о собранных Вами сведениях никогда не отправляйте с иностранной почтой, а по приходе во Владивосток посылайте с русской почтой.

Для пополнения собираемых сведений и разработки их разрешается приобретать покупкою карты и книги, которые Вы найдете необходимыми, само собой разумеется, расходуя на это казенные деньги с должной бережливостью.

Для руководства во время плавания Вам препровождаются нижеследующие официальные издания:

1. Порта Западной части Тихого океана

2. Новые французские броненосцы.

3. Итальянский флот.

4. Испанский флот.

5. Турецкий флот.

6. Японский флот.

7. Шведский и норвежский флоты.

8. Таблицы расстояний.

10. Список портов и бухт по берегам Китая.

11. Правила для руководства крейсером в военное время.

12. Права и обязанности военных судов в иностранных водах.

13. Инструкция по собиранию сведений по технической части.

14. Цены на разные предметы морской провизии.

15. Queen-s regulations.

16. Германский морской устав.

17. Правила о посещении иностранных портов военными судами и о салютах.

18. Руководство для службы

19. Китайский флот.

20. 27 чертежей английских военных судов.

21. Французский строевой Устав

22. Элементы броненосных судов Руководствуясь выше преподанными указаниями

Вы должны постоянно заботиться, чтобы вверенный Вам крейсер мог всегда немедленно выполнять данное ему по телеграфу поручение, независимо от места своего нахождения.

Начальник Главного Морского штаба генерал-адъютант Кремер


Из рапортов командира капитана 1 ранга В. Лаврова

От 1 июня 1893 г. 

21 мая, по определении девиации, вверенный мне крейсер “Адмирал Нахимов” отправился по назначению, согласно предписанию Главного Морского штаба. Весь переход до Портланда. куда я решил зайти вместо Фалмута; вследствие лучшей якорной стоянки, чем Фальмут, а следовательно, и лучшей погрузки угля, сделал без лоцмана, располагая курсами по виденным на пути маякам.

24 мая у острова Sialand. не видя за темнотой опознавательных буев прохода Sauso, встал на якорь.

25 мая с рассветом снялся с якоря и пошел к мысу Скаген, где в 9 часов вечера вступил в область густого тумана, стал на якорь на глубине 18 сажень и грунте ил. Когда туман рассеялся, снявшись с якоря в 6 ч. 15м., обогнув Скагенский маяк, вступил в Скагеррак, а затем в Немецкое море. Крейсер прибыл в Портланд в субботу утром, имея следующий день воскресный, когда вся торговая жизнь Англии совершенно замирает.

За весь переход, пользуясь штилями и тихой погодой, крейсер, по возможности, приводился в такой вид, чтобы войти приличным в первый иностранный порт. Команде были перекликнуты все расписания судовой жизни, а гардемарины, кондукторы и юнкера, кроме вахт, имели занятия по всем предметам теории и практики, для чего было составлено распределение дней и предметов занятий, которые проводились под руководством судовых офицеров вверенного мне крейсера. Общее наблюдение за их жизнью и успехами поручено лейтенанту Герасимову, на правах офицера Морского корпуса. Каждый день гардемарины производили счисления и астрономические определения, которые контролировались пеленгами маяков, встречаемых по пути.

28 мая у острова White встретил английскую эскадру, состоящую из 6-ти судов. Эскадра эта вышла из Портланда утром того же числа для следования в Портсмут.

29 мая утром на рассвете подошел к Порт-ланду и вошел на рейд в 5 ч. 25 м. утра и встал на якорь. На рейде находились в это время 2 эскадры, которые вечером того же числа ушли для практического плавания в Ирландию, и отряда, состоящего из рангоутных судов и бригов, а также броненосца “Alexandra”. В 8 часов утра отсалютовал нации 21-м выстрелом и подъемом флага на грот-брам-стеньге. Получил ответ с береговой батареи, салютовал командору Starris, на что получил ответ с крейсера “Active”. В 11 часов утра к обоим бортам крейсера были подведены угольные блокшивы и сейчас же приступили к погрузке угля своей командой, производя оную беспрерывно день и ночь, имея людей разделенными на 2 смены. В 8 часов вечера 31 мая окончили погрузку угля, причем было принято 750 тонн, по цене 14 шиллингов 6 пенсов за тонну. Во время якорной стоянки офицеры крейсера, свободные от службы, посетили Лондон, а в Портланде осмотрели школу юнг.

1 июня в 11 часов утра вверенный мне крейсер снялся с якоря и отправился по назначению на Азорские острова в порт Ronta Delgadef. Состояние здоровья офицеров и команды прекрасное. Свежая провизия приобреталась: мясо по 8 пенсов за английский фунт, хлеб по два пенса и мука по 9 пенсов.

От 10 июня 1893 г.

Стоянкой в Портланде я остался совершенно доволен, так как погрузка угля весьма удобна, и, благодаря хорошей погоде, я мог подготовить крейсер к капитальной окраске, которую предполагаю произвести на предстоящем переходе с Азорских островов в Нью-Йорк.

1-го июня, в 12 часу дня, имея пары в 5 котлах, снялся с якоря для следования, согласно предписанию, по назначению на Азорские острова. Весь переход в 1298 миль был сделан в 127 часов. Машина работала при 60-65 фут. пара и при 52-56 оборотах. Получившаяся разница между счислимыми и обсервованными пунктами в первые дни плавания от Портланда может быть приписана частью неверности показания механического лага, а частью попутным ветрам, которые в это время дули.

Пройдя Лизард, встретил в Атлантическом океане попутную зыбь, которая скоро перешла к NW и была причиной качки, доходившем до 15° на сторону, при 7-9 чрезвычайно плавных размахах в минуту. Хорошая погода позволила произвести артиллерийское и парусное учения и приучать молодую команду бегать через салинг.

6-го июня, в 8 ч. 30 м. утра, левее курса, в расстоянии 70 миль, открылся остров St. Miguel. В 7 ч. вечера лоцман, выехавший на поднятый крейсером лоцманский флаг, на судно не взошел и объяснил, что в гавани, за молом, крейсеру стоять на якоре будет тесно, почему пришлось стать на якорь у входа в гавань.

7-го июня, в 8 ч. утра, с подъемом португальского национального флага, произвел салют по уставу, на что тотчас получил ответ с береговой батареи. Простояв на якоре два дня и не имея возможности грузить уголь на большой зыби, был вынужден 9-го числа подойти ближе к молу, чем укрылся несколько от волнения и начал погрузку угля, имея обе машины все время в готовности дать ход в случае перемены погоды.

В общем состояние здоровья офицеров и команды превосходно.

От 21 июня 1893 г.

Общий вид острова St. Miguel, группы Азорских островов, очень красив, и на нем не остается ни одного невозделанного клочка земли, но так как жители не употребляют удобрений, то начинают жаловаться на истощение почвы.

10-го июня, в 7 час. вечера, снялся с якоря для следования в New York. В океане встретил зыбь, которая при свежем W-м ветре значительно увеличилась; килевая качка доходила до 8.5°, почему пришлось задраить носовую башню деревянными щитами. 13-го утром ветер стих. К полночи стихнувший ветер позволил прибавить ход до полного. 16-го июня ветер отошел до OtN, почему поставил в помощь машине марселя и фок, прибавлявшие до 2ч. ночи около узла ходу.

Место и время, когда крейсер вошел в Гольфстрем, так как курс был вдоль южной границы течения, к сожалению, точно не могли быть замечены, хотя ежечасные наблюдения над температурой и удельным весом воды были начаты с полдня 17 июня. Пересекая Гольфстрем, встретил полосу холодной воды шириной 200 миль по направлению курса. 19-го июня все теплое течение было пройдено, и с 4 час. дня вступил в холодную воду арктического течения; вблизи последнего крейсер несколько раз проходил через узкие полосы тумана. Подойдя ко входу в реку Гудзон, встал на якорь у входных буев, чтобы обмыть и окрасить наружный борт.

Состояние здоровья офицеров и команды превосходно.

От 15 августа 1893 г.

28 июля в 4 часа дня. по сигналу адмирала, снялся на вверенном мне крейсере с якоря, имея пары в 4 котлах. До 3 часов утра 29-го крейсер шел соединенно с эскадрой и отделился от нее, когда адмирал поднял сигнал “идти по назначению самостоятельно”. Произведя салют в 15 выстрелов, взял курс на Азорские острова, в Poata Delgada, чтобы захватить оставленного в местном госпитале машиниста, который, по полученным в Нью-Йорке сведениям, поправляется. В 1 ч. 30 м. дня эскадра скрылась из виду на S 25°. Того же 29-го. после отдыха команды, произвел проверочную стрельбу из 6" орудий; орудийные компрессора и станки действовали исправно; откат орудий был нормальный.

30 июля произведено артиллерийское учение: приказания в батарею передавались путем электрических приспособлений, имеемых с этой целью на крейсере; прислуга подачи обучалась доставанию и подъему тех именно снарядов, которые требовались сигналом. По пробитию трюмной тревоги, молодой команде объяснено, как обращаться с дверями непроницаемых переборок.

31 июля, в 3 ч. 30 м. дня, при ветре с правого галса, поставили паруса, что увеличило ход с 9,5 до 12 узлов, а машины стали давать 55 вместо 50 оборотов. В 5 ч. 15 м. дня ветер стих, закрепили паруса и спустили брам-реи. Днем, на правой раковине, видели рангоутное судно, которое с наступлением темноты показало свое название — “Дмитрий Донской”, продолжительными и короткими лучами электрического света. В ответ сделали боевым фонарем свое название и на сигналы адмирала показали: "Все благополучно; истинный курс OtS.4°." Расстояние между судами во время производства сигнала было не более 13 миль, и различать показанные фонарем цифры было легко.

1 августа, с утра, пользуясь попутным ветром, поставили паруса; вечером убирали брамсели и спустили брам-реи, так как погода начинала портиться. И действительно, 2-го с утра пошел дождь: ветер дул порывами, из которых один, в 12ч. дня. достиг силы 8-ми баллов и заставил зарифить марсели, сначала в 2, а затем в 4 рифа и взяли два рифа у грот-триселя. Дождь во время шквала шел. буквально, ливнем. В 3 часа дня ветер зашел сразу на 6 румбов и стих.

Потеряв попутный ветер, счел полезным ввести в действие пятый котел, чтобы успеть воспользоваться наступившей тихой погодой для погрузки угля. От введения пятого котла число оборотов машины с 48 возросло до 58, ходу же прибавилось 1.5 узла.

3 августа просушили паруса, произвели частное артиллерийское учение; поставили паруса, но вскоре их закрепили, так как ветер зашел. 4 августа — парусные учения; десантные полуроты обучались ружейным приемам. 5 августа — парусное учение и спуск рангоута. Вечером, не рассчитывая засветло подойти к якорному месту, вывели пятый котел.

6 августа утром поставили все паруса. В 2 часа, для испытания крейсера под парусами, застопорил обе машины: при ветре StW/З в галфвинде, неся: марсели, брамсели, фор-стень-стаксель и грот-трисель, крейсер имел 3.5 узла ходу; положили грот-марсель на стеньгу и повернули оверштаг. Поворот вышел удачный, с небольшим задним ходом. Ветер стих, закрепили паруса, спустили брам-реи и дали ход машинам.

7 августа, с рассветом, увидали острова Fayal и Pico, стали править по берегам и, войдя в бухту Horta. стали на якорь. За стоянку в Нью-Йорке, с разрешения начальника эскадры, порты становых якорей переделали, чтобы уменьшить количество воды, попадавшей через них внутрь крейсера, и исправлено повреждение одного из задних котлов, о котором я доносил Вашему Императорскому Высочеству последним рапортом. Повреждение это, по заключению комиссии, произошло от того, что топочный лист износился в этом месте более, чем в прочих частях топки.

Переход до Гибралтара сделан при столь благоприятных обстоятельствах погоды, что на ходу начал окраску крейсера и приведение его в большую чистоту к предстоящей представительной службе в европейских водах. Из произведенных испытаний выяснилось, что при 4-х котлах, имея до 65 фунтов пара, число оборотов машин будет доходить до 50, ход же при штиле будет от 8 до 9 узлов, и расход угля на котел останется тот же, что при 5 котлах, т.е. по 13 тонн в сутки на котел.

Если нет причин особенно торопиться и ветер балла в 2-3 позволяет нести хотя бы косые паруса, считаю более выгодным иметь пары в 4 котлах, так как паруса в таких обстоятельствах заменят пятый котел, и получится 13 тонн угля экономии, что и оправдалось на переходе из Америки на Азорские острова. Если при тех же обстоятельствах погоды крейсер будет под пятью котлами, паруса уже не будут прибавлять ходу.

14 августа в 8 ч. 30 м. вечера вошел на рейд Гибралтара и хотел стать в северной его части на якорь, по. так как стоянка стеснена угольными блокшивами, решил отдать якорь у мола.

15 августа с подъемом флага отсалютовал нации и командору Starris, командующему отрядом из четырех учебных судов, встреченных крейсером в Портланде. отряд этот на обратном пути отсюда в Англию должен зайти на Азорские острова. За переход крейсер сделал 1250.5 мили в 5,05 суток со средней скоростью 10,29 миль. Соображения, заставившие решиться на погрузку угля в Файяле, по приходе в Гибралтар вполне оправдались, так как уголь оказался здесь по 32 шиллинга за тонну. Приемкой угля на Азорских островах сохранено казне с лишком 278 фунтов стерлингов. Здоровье офицеров и команды в очень хорошем состоянии.

От 29 января 1894 г.

14 января сего года получил предписание командующего эскадрой Средиземного моря за N 66, при котором была препровождена копия с телеграммы Начальника Главного Морского Штаба за N 42. Предписанием этим предлагалось мне 15 января в 8 часов утра сняться с якоря и идти в Са-ламинскую бухту, где ожидать в тот же день посещения Ее Величества Королевы Эллинов, после чего следовать Суэцким каналом на присоединение к эскадре Тихого океана.

15 января я был приглашен телеграммой на завтрак к Их Величествам, а потому, чтобы не опоздать к назначенному времени, развел пары в 6 котлах. В 8 часов прибыл на крейсер начальник эскадры, по съезде которого тотчас же снялся с якоря для следования по назначению. На переходе имел ход 11,5 узлов. Желая сократить путь Ее Величества для посещения крейсера, в Саламинскую бухту не зашел, а в 11 часов стал на якорь у входа в бухту Пирей.

К назначенному часу прибыл во дворец на завтрак, на котором Ее Величество объявила, что вследствие болезни не может приехать проститься с офицерами и командой, при чем поручила мне передать на крейсер ее милостливые пожелания здоровья и счастливого плавания. При этом было объявлено, что после моего отъезда, через 30 мин. прибудет на крейсер Его Величество, и приказано быть в обыкновенной форме. Вернулся на крейсер в 3 часа, а в 3 часа 30 мин имел счастье принять прибывших: Его Величество Короля Эллинов, Их Высочеств Наследного Принца Константина, Принца Георга и Принцессу Марию, которые изволили посетить кают-компанию и милостиво принять предложенный чай.

Пробыв на крейсере более часа. Его Величество с Их Высочествами изволили отбыть на крейсер “Рында”. Мной произведен салют по уставу и посланы люди по реям. По съезде Его Величества крейсер, имея пары в 5 котлах, в 5 час. 30 мин. снялся с якоря для следования в Порт-Саид.

Пользуюсь случаем высказать свое мнение о неудобствах стоянки в Пирейской бухте и преимуществах бухты Порос. Пирейская гавань, хотя и имеет удобный вход, но, благодаря ее узкости, как вход, так и стоянка, составляют для больших судов известный риск. Во время стоянки в гавани, ошвартовавшись кормами к стенке, крейсеров “Адмирал Нахимов” и “Память Азова”, расстояние между форштевнями их не превышало 90 сажень, а потому, при частых проходах коммерческих судов, приходилось беспокоиться за целость бушпритов. Для крепления швартовов, хоть и сделаны рымы на стоянках, но они настолько не прочны, что во время свежего ветра один из швартовов “Нахимова” вырвал рым с основанием, и крейсер удержался только на остальных трех швартовах.

Долгая стоянка, ошвартовавшись в гавани, вблизи столицы Греции, разрушает судовую жизнь. Офицеры, получая частые приглашения, переутомляются, а у команды падает дух бравого матроса и нравственное поведение на берегу. У образцовой же по поведению команды вверенного мне крейсера за последние гулянья начали появляться случаи сильного пьянства и опоздания на судно, чего не было даже в Тулоне. Совершенно противоположной представляется стоянка в Поросе. Как только крейсер пришел туда, у всех появилась энергия к делу. Бухта, прекрасная во всех отношениях, дает новую возможность делать всякого рода учения.

Согласно распоряжению начальника эскадры, были произведены следующие учения: стрельба с минных и паровых катеров минами; поставлено минное заграждение; свозился десант на берег и. кроме того, один день провели на первой подготовительной стрельбе. При всех маневрах крейсера приборы и аппараты действовали исправно и правильно. Переход из Пирея в Порт-Саид сделан при хороших обстоятельствах. Курс проложен Архипелагом, с расчетом, чтобы пройти по восточной стороне острова Кандия.

16-го числа, по случаю воскресного дня, отслужили обедню; после полдня просушили чемоданы, а вечером, перед спуском флага, спустили брам-стеньги.

17 января в 8 часов утра, по счислению, до Порт-Саида оставалось 260 миль, ветер сделался противным и начал свежеть, а потому, желая прийти раньше в Порт-Саид, чтобы до вечера успеть сделать все необходимые приготовления для перехода каналом и взять потребные деньги, я приказал развести пары в 6-ом котле, который в 11 часов утра введен в действие, при чем ход получился вместо 9 узлов 10,75. Утром произведено артиллерийское учение; после полдня команда занималась грамотностью, а гг. мичмана и юнкера присутствовали на сообщении минного офицера лейтенанта Похвиснева о метательных минах.

18 января в 8 часов утра, подходя ко входу в Порт-Саид, на наружном рейде принял лоцмана, отсалютовал нации, на что получил немедленно равный ответ с береговой батареи. В 8 час. 35 мин. ошвартовался на указанные бочки. В Порт-Саиде застал только одно военное судно — английский шлюп, который стоит здесь на станции уже 6 месяцев. Командир шлюпа Alfred Pool очень недоволен своей стоянкой, потому что она приходится против угольных пароходов, с которых пыль постоянно несется на шлюп. Ввиду скорого ухода визит губернатору не сделал, о чем просил русского консула сообщить губернатору. Во время стоянки крейсера в Порт-Саиде правление канала и вся французская колония были к нам очень внимательны. Приезжали на крейсер президент и вице-президент французского клуба, чтобы пригласить меня и офицеров на вечер, устраиваемый в честь нас. Я лично отказался по недостатку времени, а офицерам разрешил принять приглашение.

Углубление крейсера по приходе в Порт-Саид было следующим; ахтерштевнем 26 футов, форштевнем 25 футов. Хотя канал и имеет углубление 30 фут, но проводятся суда, сидящие не более 25 ф. 7". Для получения указанного углубления пришлось на крейсере перенести из кормовых бомбовых погребов на нос, в баню, в носовой отсек жилой палубы, снарядов 6" — 667 штук, и 8" -что вместе составит по весу 2752 пуда. Работу эту начали в 2 часа пополудни, а окончили в 9 часов вечера, и крейсер получил следующую посадку: ахтерштевнем — 25 ф. 8", форштевнем — 25 ф. 6". При проходе каналом крейсер имел каменного угля 400 тонн; провизии на 3 месяца — 75 тонн; шкиперских запасов на 3,5 месяца — 12 тонн; машинных запасов на 3,5 месяца — 12 тонн; артиллерийский боевой запас с материалами — 292 тонны.

Окончив все дела, отдал швартовы и пол проводкой лоцмана, имея спереди буксир и работая своими машинами, 19 января в 7 часов утра вошел в канал. На крейсере пошел начальник движения по каналу отставной французский лейтенант Ferdinand Reynaud. В 10 часов утра принужден был ошвартоваться у берега, потому что встречный ветер дул с такой силой, что облака песка мешали рассматривать баканы. В 12 часов ветер немного стих, отдал швартовы и дал ход. но в 2 часа пришлось снова ошвартоваться по случаю усиления ветра и простоять до следующего утра. В течение дня команда занималась грамотностью.

20 января ветер стих и в 7 часов утра отдал швартовы и пошел каналом. В 3 часа пополудни, для пропуска 5-ти встречных пароходов, пришлось стать на якорь в конце большого соленого озера. Из числа встреченных пароходов был один английский военный транспорт “Buphrates”. По проходе судов, было уже 5 часов вечера, а потому я, не желая останавливаться на ночь в узком канале, решил остаться на якоре. В течение дня команда занималась грамотностью, а перед спуском флага бегала через салинг.

21 января в 7 час. 30 мин. утра снялся с якоря, пошел в канал, а во 2-м часу пополудни благополучно вышел из канала и стал на наружном рейде на глубине 6 сажень. Пользуясь такой погодой и приготовленным углем, тотчас приступил к погрузке.

По приходе в Суэц приехали ко мне с визитом: наш консул Коста и командир Турецкого крейсера Мансуре, которым отвечал на следующий день. Турецкий крейсер стоит здесь в бассейне уже целый год. Он настолько запущен, что, если бы не присутствие мачт, офицеров и команды, его можно бы считать судном, несколько лет тому назад сданным к порту по негодности. Такое впечатление производит он при наружном осмотре, а внутренний — подтверждает то же впечатление. Орудия, станки, а также другие принадлежности на судне грязны, металлические вещи заржавели, верхняя палуба грязна, а в жилой палубе грязь и зловоние выше всякого описания. Лазарет помещается в носу и настолько темен, что положительно с трудом можно было рассмотреть копошившегося под грязными лохмотьями чахоточного матроса. Командир крейсера конфузливо объяснил свою грязь и беспорядок тем, что крейсер исправляется, хотя во время моего посещения ни что на это не указывало. Крейсер скоро пойдет на смену станционера Jidda, наибольший ход его в настоящее время 7 узлов.

По указанию командира Мансуре, Турция в Красном море имеет шесть станций. В гавани Суэц во время нашего пребывания стояли две паровые египетские шхуны по 700 тонн водоизмещения. Обе шхуны содержаться очень хорошо.

Пройдя каналом, я убедился, что крейсер может идти с одним пароходом, тогда как конвоир ему совершенно не нужен. Во время всего перехода каналом погода стояла довольно холодная и ветреная, а потому команда была одета в вязаные фуфайки и рабочее платье, а офицеры на мостике были в теплых пиджаках. Канал прошли в 2-е суток 5 час. 45 мин., из которых 25 часов стояли, а шли всего 12 час. 45 мин. Плавание в 97 миль сделано со средней скоростью 4,62 узла.

Погрузка угля в Суэце задержалась благодаря холодной погоде, температура наружного воздуха была 11°, причем для местных жителей она была настолько чувствительна, что арабы кутались в свои бурнасы и прятались в баржах. 22 января в 2 часа пополудни окончили приемку угля. Принято лучшего кардифа 700 тонн по 30 шил. за тонну. Перед выходом из Порт-Саида, на основании Циркуляра Канцелярии Морского Министерства 18 июля 1880 года N 4706. принял английским золотом 1165 фунтов стерлингов на содержание личного состава крейсера и 484 фунта на хозяйственные расходы. При этом считаю долгом донести, что означенным циркуляром предписывается принимать деньги английским золотом для предстоящих на Цейлоне расходов, причем указывается на Аден, как на порт, в котором эта операция может быть произведена.

Подошедшим до меня сведениям, в Адене английское золото достается с большим трудом, и за него приходится платить больше сверх обычных процентов, взимаемых банкирами при размене кредитива; желая избегнуть совершенно непроизводительного расхода казне, я решился принять деньги не в указанном циркуляром порте, а в Порт-Саиде, где за выдачу английского золота по кредитиву лишнего банкиром ничего не взимается.

Кроме того, решаюсь донести Вашему Императорскому Высочеству, что считаю высылку из Николаевского порта провизии для плавающих в Средиземном море судов не выгодной для казны. При этом в свойстве американской солонины переносить долговременное хранение в складах и на судах я убедился как в настоящее плавание, так и за время исполнения обязанностей помощника командира Владивостокского порта. Из высланных же Николаевским портом бочонков солонины некоторые оказались без рассола, и их пришлось немедленно израсходовать, во избежание окончательной их порчи, уже в Поросе оказался бочонок негодной в пишу солонины, через месяц по ее приеме на крейсер.

Другие продукты могут также выписываться из Одессы через поставщика Манидаки в Пирсе гораздо дешевле, чем они стоят на рынке, например, минеральное машинное масло, указанных положением качеств и плотности, стоящее в Пирсе 6 р. 6 коп. металлических за пуд, обошлось бы выписанное с доставкой из России 1 р. 70 коп. При этом как для судов, так и для казны, считаю доставку через поставщиков более выгодной, так как выписанные предметы в случае, если качество их неподходящее, могут быть не приняты на судно, тогда как высланные портом обязательно принимаются и, оказавшись при употреблении негодными, ложатся прямым убытком на казенные средства, а судно тем самым может быть поставлено в критическое положение. Ввиду того, что время прохода каналом и стоянка в Суэце для приема угля позволяли посетить Хайфу и пирамиды, я разрешил некоторым из офицеров, не бывшим в Пирсе, совершить эту поездку; все они к уходу крейсера из Суэца вернулись на судно.

22 января к 2-м часам дня окончил погрузку угля, развел пары в 4-х котлах и в 8-м часу снялся с якоря для следования в Аден. В 10-м часу получил попутный ветер, но, чтобы не тревожить усталую команду, поставил косые паруса. Курс располагал, определяясь по маякам.

23-го утром, в 8-м часу, поставил прямые паруса, которые дали лишний узел хода. Утром мыл белье и койки, а команда в батарейной палубе мылась теплой водой, что было необходимо перед вступлением в жаркий климат. После полдня команда проветривала чемоданы. Перед спуском флага, пользуясь удобным ветром, сделал парусное учение и подъем рангоута. В этот день температура воздуха не поднималась выше 15°, а потому на ночь вахтенным пришлось одеть вязанки.

24-го ветер хорошо подгонял крейсер и не давал ощущать жары. Утром до 8 часов и перед спуском флага по полчаса употребил на парусное учение. В 9 часов утра произвел артиллерийское учение, а после полудня занимались грамотностью и приготовлением специалистов. Для ознакомления с машиной и управлением ей с сего числа назначил половину имеющихся мичманов на этот переход нести вахту в машине, а другую половину мичманов, до прихода во Владивосток, назначил к несению вахт младших штурманов. Юнкера занимаются по особому расписанию. В полдень сего числа находились в 380 милях от Суэца. Суточное плавание 224 мили. С сего числа приказал одеть на фуражки белые чехлы.

25-го утром, в 8 часов, я перед спуском флага производил парусное учение и перемену марселя. К спуску флага ветер совсем стих, потому закрепили паруса. На основании указания лоции ожидал противного ветра, а потому опустил брам-стеньги. По случаю увеличившейся до 40° температуры воздуха в машине и кочегарне, согласно заявлению старшего врача крейсера, с сего числа приказал выдавать красное вино по положению машинистам, кочегарам, ученикам, назначенным в кочегарную, и нижним чинам, посылаемым с вахты для разгребания угля в угольных ямах.

26-го. в течение всего дня, сильный противный ветер. Утром производил артиллерийское учение, а после полудня судовые работы. При опросе встреченного английского парохода: "какой имел ветер?".— получил ответ: маловетрие, а потому решил остаться под 4-мя котлами, которые давали средний ход 8,5 узлов. Суточное плавание вышло 205 миль.

27-го, в 8 часов утра, вегер начал свежеть. Утром ученики занимались специальными предметами, а после полудня судовые работы.

28-го с полуночи ветер усилился до 7 баллов. До Перима оставалось 67 миль. Утром послал лазать через марсы, а ученики занимались специальными предметами, а после полудня судовые работы. В 8-м часу вечера открылся остров Перим. а в 8 часов, пройдя траверз его. Бабэльмандебским проливом, вошел в Аденский залив.

В 9-м часу утра, 29 января, отдал якорь в Аденской бухте. С подъемом английского флага отсалютовал нации 21 выстрелом, на что получил равный ответ. В день прихода на рейде стояли военные суда только английские: канонерская лодка I класса “Pigeon”, под командой Commander Gray, и транспорт “Warren Hastings”, на котором был поднят флаг прибывшего из Коломбо уже смененного вице-короля Индии Lord Lausdowne, возвращавшегося в Англию. В этот день, в 4-м часу после полудня, назначен официальный съезд вице-короля на берег, причем должен быть произвестись салют; с лодки “Pigeon” приезжал офицер пригласить принять участие в салюте, что я исполнил, произведя согласно уставу 31 выстрел, подняв английский флаг на фор-брам-стеньге.

К полдню подвели баржи с углем; пользуясь хорошей погодой, погрузку угля к 9-ти часам вечера окончили. Принято 488 тонн. Последний переход от Суэца до Адена, расстояние 1277,5 миль, сделал в 6 суток и 30 минут, израсходовав каменного угля 322 тонны. Стоимость мили обошлась, считая и смазочные материалы, 2 рубля 89.75 копейки. На переходе Красным морем встретил 24 парохода, все коммерческие. За все время плавания, как и в настоящее время, состояние здоровья офицеров и команды превосходное. Предполагаю 1 февраля, до Коломбо, сделать вторую подготовительную стрельбу и закончить испытания поворотливости судна.


 От 12 февраля 1894 г.

Хотя погрузка угля была закончена в день прихода крейсера на Аденский рейд 29-го января и машина была готова к действию, но я уже ранее решил остаться на якоре до 1 февраля, употребив время стоянки на мытье как судна, так и команды с ее вещами. Со спуском и подъемом флага ежедневно производил рангоутные учения и посылал шлюпки обучаться гребле. Тотчас, по приходу крейсера на рейд, прибыл ко мне русский консул г. P. Boneublust. по съезде которого произвел салют по уставу.

30 января приехал с визитом на крейсер французский консул Gaston Lenay, по съезде которого произвел салют по уставу. 31-го ответил на визит консула и в назначенный час сделал с офицерами визит губернатору. Генерал был очень любезен и пригласил на обед, от которого пришлось отказаться, так как я уже имел приглашение от русского консула. Губернатор, зная мое предположение уйти на другой день с рассветом в море, тотчас прислал на крейсер своего адъютанта с ответным визитом. В такой короткий промежуток стоянки трудно было узнать что-нибудь положительное по укреплению Адена, но. по рассказам французского консула Lenay. англичане в последнее время привезли 6 новых дальнобойных орудий, которые поставлены восточнее мыса Steamer point. С рейда самих орудий не видно, но по свежей насыпи можно судить, что эта работа произведена недавно.

1 февраля, имея пары в 4-х котлах, в 7 часов снялся с якоря для следования в Коломбо. Имея тихий, противный ветер, пошел по 8,5 узлов. Утром произвел артиллерийское учение, после обеда судовые работы, и по случаю наступающего праздника Сретения отслужена всенощная. Сего числа трюмный машинист Павел Якин (на службе с 1887 года, делает вторую кампанию), стоя на вахте, пробовал правой рукою у трюмной пожарной помпы подшипник, опоздал вовремя отнять руку, которую зажало между мотылевым подшипником и направляющей рамой, от чего он получил разорванную рану на тыльной и ладонной поверхностях правой руки, проникающую до кости. В настоящее время здоровье его хорошо.

2 февраля утром, по случаю праздника Сретения Господня, отслужена обедня и весь день отдан для веселья команды. Комиссия из гг. офицеров, согласно положению, проверяла денежную отчетность за последний месяц. В эти сутки температура наружного воздуха выше 21° не поднималась, а в кочегарне наибольшая была + 41°.

3 февраля с утра пришлось заняться проветриванием гречневой крупы, которая сильно нагрелась в помещениях. Крупа была вынесена наверх и рассыпана на брезентах на юте. Эта работа помешала производить судовые учения.

4-го утром произведено артиллерийское учение. Для испытания, сколько времени могут работать при настоящей температуре в бомбовых погребах и крюйт-камерах, произвели крюйт-камерное учение в носовых помещениях. Учение продолжалось один час при температуре наружного воздуха 21°. Вентиляция была прекращена. После часовой работы люди были осмотрены судовым врачом, и оказалось, что они были еще настолько бодры, что могли бы продолжать работу. Сего числа следующая смена мичманов назначена на трое суток для несения вахты в машине. В 11 час. 45 мин. пробил боевую тревогу.

5-го для производства вчерашних испытаний в кормовых помещениях утром сделал крюйт-камерное учение при температуре наружного воздуха + 21 град. Вентиляция так же, как и вчера была прекращена. Работа продолжалась один час, по прошествии которого люди были осмотрены судовым врачом и найдены способными продолжать работу. После полдня произведены судовые работы. Мичмана слушали соображения минного офицера лейтенанта Похвиснева о минах Уайтхеда. Вечером отслужена всенощная.

6-го перед подъемом и спуском флага нижние чины посылались через салинг. Утром отслужена молебница, прочитан устав. Время после полдня употреблено на починку белья и платья.

7-го утром вымыто белье, койки и малые чемоданы; после 8-ми часов произведено артиллерийское учение; после полдня судовые работы.

8-го утром ветер начал стихать, с 3-х баллов уменьшился до 1-го и дал возможность с 7 до 8-ми часов утра сделать парусное и рангоутные учения. После 8 часов было обучение команды грамотности и учеников по специальностям. В 7 часу спустил на воду оба вельбота и катер, которые, обойдя несколько раз по кругу, были подняты. В 8 часов убрал паруса, дал ход машине.

9-го в 7 часов утра пробил боевую тревогу, бросил плавучий пирамидальный щит и произвел вторую подготовительную стрельбу, маневрируя около щита при расстояниях, менявшихся от 2,5 до 16 кабельтов. Сделано 36 выстрелов учебными зарядами и неснаряженными снарядами из больших орудий, 100 выстрелов из скорострельных орудий и 350 из ружей. По наблюдениям в щит попало 11 снарядов из больших орудий. В 10 часов, окончив стрельбу, пробил отбой и, ввиду того, что становилось жарко, не желая утомлять команду спуском шлюпок, оставил щит на воде, тем более что он был испорчен выстрелами. В 4 часа пополудни, пользуясь тихой погодой, определил циркуляцию, сбрасывая через каждую четверть окружности буквы и измеряя расстояние между ними на спущенном для этой цели катере.

10-го в 2 ч. 30 м. утра прошли траверз Мэникой. В 8 часов утра ветер отошел и дал возможность поставить все прямые паруса, которые в 8 часов вечера были закреплены, вследствие стихнувшего ветра. В течение дня производились судовые работы.

11-го в 8 ч. утра поставил все прямые паруса, но зашедший к полдню ветер заставил их убрать. Предполагая в Коломбо произвести окраску судна и рангоута, в 5 часов отвязал все паруса. Не желая прийти в Коломбо ранее 6-ти часов утра, с 9-ти часов вечера уменьшил ход.

12-го в 7 часов утра, подойдя к Коломбо, принял лоцмана и под его проводкой вошел на рейд, стал на левый якорь. В 8 часов с подъемом флага произвел установленный салют нации, на что немедленно получил ответ. На рейде военных судов не застал.

Переход от Адена до Коломбо в течение 11-ти с лишком суток, несмотря на то что в помощь кочегарам было дано 25 учеников и температура не была особенно высокая, машинная команда утомилась, почему предполагаю остаться в Коломбо на несколько дней, чтобы дать отдых машинной команде и всю команду по очереди уволить на берег, а также пересмотреть машину для дальнейшего плавания. Имея в виду сырые погоды и туманы, которые я ожидаю встретить после Сингапура, хочу воспользоваться хорошей погодой во время стоянки в Коломбо и произвести необходимую окраску крейсера. Полученные в Порт-Саиде сведения о затруднительности получить английское золото в Адене подтвердил русский консул г. Bonenhust, у которого менял кредитив для крейсера.

От Адена до Коломбо сделано 2129 миль в 264,5 часов, со средней скоростью 8,05 миль в час. Здоровье гг. офицеров и команды в прекрасном состоянии.

От 4 марта 1894 г.

По приходе крейсера на рейд Коломбо приехал русский вице-консул, который заявил мне, что все официальные лица города Коломбо, ввиду наступившей жары, переехали со своими канцеляриями в местечко Кэнди. вследствие чего не пришлось делать официальных визитов.

Время с 1 февраля до 1 мая, т.е. промежуток между концом NO-ного и началом SW-ro муссона, считается в Коломбо самым жарким, и на это время вся администрация, все состоятельные лица города переезжают в Кэнди, лежащее в 4-х часах езды по железной дороге, в горах на высоте 600 фут, а Коломбо на это время пустеет. В среднем, в течение месяца в Коломбо бывает около 140 судов, из которых на долю Англии приходится 110, Германии — 7, Франции — 5, Дании — 5, Италии — 3, Испании — 3, России — 1, Норвегии — 1, Австрии — 1. За все время пребывания в Коломбо на рейде военных, судов не было, только 18 февраля пришел английский транспорт “Himalaya”, командир которого объявил мне, что он пришел из Гонконга, заходя в Сингапур, и идет в Аден, Мальту, Англию и везде берет больных и кончивших срок службы солдат. Вся команда по одному разу была уволена на берег. Офицеры, пользуясь свободным временем, увольнялись для поездок в окрестности Коломбо.

Окончив все затеянные работы к 22-му февраля и предполагая уйти на следующий день до подъема флага, пока не наступила жара, привязал паруса. Кончив в этот день расчеты с берегом и дождавшись почтового парохода, который ничего не привез, 23 февраля в 7 часов утра, отдав швартовы, снялся с якоря, имея пары в 4-х котлах, и вышел в море для следования в Сингапур. Обогнув остров Цейлон, в 8 часов взял курс по параллели на северную оконечность острова Суматры.

24-го, пользуясь легким попутным ветром, поставил все паруса, которые в 6-м часу вечера, вследствие изменившегося ветра, пришлось убрать.

25-го мылибелье и койки, а весь день употреблен на окончание судовых работ. Вечером отслужена всенощная. Температура наружного воздуха была 25°. но вследствие большой влаги воздуха жару было трудно переносить.

26-го, по случаю дня рождения Его Императорского Величества, была отслужена обедня и молебен, и после полдня дан для веселья команды.

27-го, ввиду скорого прихода на рейд, несмотря на воскресенье, пришлось заняться окончанием судовых работ.

2 марта до подъема флага, пользуясь удобным ветром, произвел парусное учение, и, так как празднование дня восшествия на престол Его Императорского Величества, по церковным правилам, перенесено на первое воскресенье, то официального празднества не было, а команда была освобождена от занятий. Не желая входить ночью в Сингапурский рейд, в 11 часов вечера подошел к маяку Pisang и стал на якорь.

4-го в 5 часов утра снялся с якоря и. пользуясь легким попутным ветром, поставил все паруса, которые в 10 часов закрепил; во втором часу вошел на Сингапурский рейд, отсалютовал нации, на который получил равный ответ. Не становясь на якорь, принял лоцмана и перешел в гавань для погрузки угля.

На всем переходе здоровье гг. офицеров и команды было прекрасное, кроме одного случая с матросом Сазоном Григорьевым, который по выходе из Коломбо заболел лихорадкой и поступил в судовой лазарет. Перед приходом в Сингапур эта лихорадка приняла правильную форму тифозной лихорадки; опасаясь распространения этой болезни на крейсере, матроса 2 ст. Сазона Григорьева поместил в Сингапурский госпиталь, и я просил русского консула, по выздоровлении Григорьева, прислать его на первом добровольце во Владивосток. На переход от Коломбо до Сингапура определили судовую девиацию: 26-го февраля в 9 часов утра, 27-го в 4 часа пополудни и в тот же день в 11 часов вечера. Из диаграмм видно, насколько девиация колеблется в течение суток, но до сих пор причины этим изменениям не определены, надо предполагать, что степень нагревания судового борта имеет значение на девиацию компасов.

На Сингапурском рейде стояли следующие суда: английский станционер, крейсер 2 класса “Leander” и китайский броненосец I класса “Динь-Юань” и броненосный крейсер “Лай-Юань”.

От 24 марта 1894 г.

Согласно предписанию Главного Морского штаба от 8 мая 1894 года за N 63, с приходом в Сингапур вверенный мне крейсер считается в составе эскадры Тихого океана, а потому все донесения о плавании с Пирея до Сингапура представлены мною Его Императорскому Высочеству Генерал-Адмиралу.

Придя на Сингапурский рейд 4-го марта во 2-м часу дня. не становясь на якорь, отсалютовал нации, на что получил равный ответ; приняв лоцмана, прешел в гавань, где ошвартовался у пристани. В 8-м часу вечера приступил к погрузке угля, которая при электрическом освещении шла довольно успешно, и к 5-ти часам утра была окончена. Принято 552 тонны.

5-го марта утром отдал визит нашему консулу. В 2 часа пополудни под парами перешел на рейд и стал на якорь на глубине 10 сажень. На рейде стояли: английский крейсер 2 класса “Leander” и китайский броненосец I класса “Динь-Юань” под флагом младшего флагмана Северной эскадры Len Poo Chin и броненосный крейсер “Лай-Юань”. Сделал в тот же день визиты китайскому адмиралу и командиру “Leander”, ответы на которые получил утром следующего дня, при чем при съезде китайского адмирала с крейсера произвел салют 11 выстрелов. Китайская эскадра состоит из 4 судов, под командой начальника Северной эскадры вице-адмирала Zing, который на броненосном крейсере “День-Юань” с крейсером “Дзинь-Юань” пошел в Пишан и Малагу; цель их — устроить в этих портах китайское консульство. Вечером сего числа спустил брам-стеньги.

6 марта с подъемом флага поднял спущенный рангоут и, так как согласно церковному уставу торжество Восшествия на престол перенесено на первое воскресенье после 2 марта, этот день отпразднован согласно уставу.

7-го утром мыли белье и койки; остальное время утра употребил на проверку якорных расписаний; после полдня обучались гребле и управлению шлюпками под парусами. Воспользовавшись свободным днем, я с гг. офицерами ездил осматривать в Сингапуре дворец Джогорского Султана. Султан был очень внимателен: сам показывал свой дворец, при прощании высказал свое желание посетить крейсер, чтобы осмотреть русское судно, которое он никогда не видел, назначив время своего посещения на другой день в 4 часа пополудни.

8 марта утром спустил барказы, посадил десант, который вокруг судна маневрировал по сигналам; по окончании десанта барказы поднял на ростры. После полдня команда обучалась грамотности. В 4 часа пополудни, в назначенное время, приехал на крейсер Джогорский Султан, которого принял по правилам, установленным англичанами, и по съезде его с судна, с подъемом его флага на фор-брам-стеньге, произвел салют 17 выстрелов.

Закончив все расчеты с берегом и взяв из госпиталя помещенного туда матроса Сазона Григорьева, который к нашему уходу значительно поправился, вверенный мне крейсер 9 марта в 7 часов утра под парами, разведенными в 5 котлах, снялся с якоря для следования в Гонконг. По собранным сведениям, среднее число пароходов, приходящих в Сингапур: английских — 2300, других держав — 1300, туземных судов каботажного плавания — 5500. Военные силы англичан состоят из 1150 человек. Сингапур защищен 8-ю батареями, из которых 6 находится у входа в гавань; батареи вооружены современной сильной артиллерией большого калибpa. О количестве и размере орудий сведения собрать было нельзя.

Снявшись с якоря, утром сделал частное артиллерийское учение; в 11 часов крейсер вошел в Южное Китайское море. После полдня команда обучалась грамотности, и ученики-специалисты специальностям. Со спуском флага спустил верхний рангоут. Вечером практиковались электрическим освещением.

10-го: мыли белье; утром произвели общее артиллерийское учение; после полдня грамотность.

11-го ученики-специалисты были на занятиях, остальные производили судовые работы. В этот день при маловетрии имели большую, но очень пологую зыбь от NO, размахи килевой качки доходили до 10°.

12-го с утра совершенно заштилело; команда была занята приведением судна в чистоту; вечером отслужили всенощную.

13-го с подъемом флага подняли брам-реи, отслужена обедня, опрошена претензия команды, произведен осмотр крейсера. Со спуском флага спустили верхний рангоут.

14-го мыли белье и койки, подняли спущенный рангоут, ученики-специалисты были по занятиям, остальные производили судовые работы. Перед спуском флага сделал парусное учение.

15-го во 2-м часу дня вошел на Гонконгский рейд, где любезно меня поставили на свободную бочку.

16-го: красил снаружи крейсер; английский вице-адмирал посетил крейсер. По съезде его произвел установленный салют.

17-го: весь день команда занималась грамотностью и ученики-специалисты специальностям; со спуском флага спустил верхний рангоут.

18-го утром поднял рангоут и произвел парусное учение. После полдня принял из гонконгских правительственных складов 95 тонн кардифа, и крейсер готовился к выходу в море. Переход сделан в 6 суток 6,5 часов, пройдено 1443 мили, со средней скоростью 9,69 узлов, израсходовано 937 тонн каменного угля.

19-го в 7 часов снялся с бочки и под 5 котлами для следования в Нагасаки.

20-го обедня и чтение устава; после полдня время дано для развлечения команды.

21-го утром мыли белье и койки; до обеда произведено частное артиллерийское учение; после полдня осмотр орудий и судовые работы; перед спуском флага поднял верхний рангоут и пробил пожарную тревогу.

22-го. Имеемый ход крейсера давал возможность прийти в Нагасаки ночью с 23-го на 24-е. Желая сделать приход на якорное место днем, в 8 часов утра ввел в действие шестой котел. Перед спуском флага спустил брам-реи и пробил водяную тревогу.

23-го в 6-м часу утра показались берега японских островов; в 9 часов вывел из действия два котла. В 2 часа вошел на Нагасакский рейд. За все время плавания из Сингапура до Нагасаки имел прекрасную погоду и тихий ветер: курсы располагал по указаниям лоции. Здоровье офицеров и команды в прекрасном состоянии.

От 14 мая 1894 г.

1-го мая в 2 часа дня, по сигналу с флагманского судна, вверенный мне крейсер, имея пары в 5-ти котлах, снялся с Нагасакского рейда для следования в порт Гамильтон. В 9 часов вечера у большой передаточной шестерни парового рулевого привода сломало 6 деревянных зубьев или вкладышей (сделанных из букового дерева), вследствие чего дал машинам малый ход и перевел управление судном на ручной штурвал. На время перемены зубьев, которые пришлось сделать вновь, я решил идти уменьшенным ходом, для чего вывел пятый котел из действия. Остальное плавание до Гамильтона сделано полным ходом при 4-х котлах.

2-го мая в 2 часа 30 мин. открылась группа островов, составляющих порт Гамильтон. В 8 час. 25 мин. утра, войдя в пролив между островами Observatory и Sunhodo, и не желая рисковать, проходя по необставленному узкому проходу в бухту, я стал на якорь в этом проходе на глубине 15,5 сажень. В 10-ом часу утра отправил на берег шлюпки с офицерами: одну на остров Observatory для астрономических и магнитных исследований, а другой было поручено обойти все берега, образующие бухту Гамильтон. Из осмотренного видно, что англичане ничего не имеют в настоящее время на Гамильтоне, но почти ежемесячно одно или два судна посещают этот порт. За сутки до нашего прихода из порта ушли английское и японское военные суда.

Приходящие английские суда занимаются: съемкой и промером, учениями, стрельбой из ружей в цель на берегу, взрывами мин и стрельбой из орудий; офицеры ходят на охоту, посещают деревни, но жители, кажется, не особенно к ним доброжелательны. На случай десанта надо принять во внимание не высаживаться против деревень, так как последние весьма удобны для обороны.

Хотя англичане в настоящее время не имеют ничего в Гамильтоне, но предполагаю, что частое посещение военными судами этого порта и описанные работы, которые они там ведут, не бесцельны. Возможно, что англичане, в случае столкновения с Россией, Японией или Китаем, займут этот порт, как уже было ими сделано раньше. Порт Гамильтон имеет рейд закрытый, входы могут быть прекрасно заграждены минами и прикрыты батареями. Войска на островах нет. Туземцы едва вышли из первобытного состояния, к европейцам относятся дружелюбно и с большим любопытством. За пустую бутылку, а тем более ром или водку, они с полной готовностью будут помогать англичанам в постройке батарей и магазинов из камня, имеемого в избытке на островах.

Команда занималась грамотностью и по специальностям.

3-го мая в 6-ом часу утра, имея пары в 5-ти котлах, снялся с якоря для следования в порт Та-Лиен-Ван.

4 мая погода тихая и ясная. Утром произвели артиллерийские учения, с вызовом стрелковых партий. В полдень ветер совершенно стих. Суточное плавание 223 мили. После полдня обучались ружейным приемам, прикладкой и стрельбой дробинками в цель. Перед ужином посылалась вся команда через салинг.

5 мая в 4 час. 26 мин. пришли на траверз острова Round. В 6 час. 30 мин. подняли брам реи. В 7 часов, входя в залив Та-Лиен-Ван, чтобы легче было осмотреть батареи снаружи и определить их положение, шел самым малым ходом. В 8 часов с подъемом флага отсалютовал нации 21-м выстрелом, на что получил ответ с флагманского судна. В 8 часов, подойдя к китайской броненосной эскадре, стал на якорь и произвел салют в 17 выстрелов адмиралу, командующему эскадрой, на что получил немедленно ответ с того же броненосца. Боевая эскадра состояла из восьми судов: броненосцев 1-го класса “Ting Yuen”, под флагом адмирала Lin, командующего северной эскадрой и “Chen-Yuen”, броненосных крейсеров “Lai-Yuen” и “King-Yuen”, крейсеров 2-го класса с броневой палубой “Chih-Yuen” и “Chi-Yuen”, и крейсеров 3-го класса “Chao-Yung” и “Yang-Wei”.

Все вышеуказанные суда принадлежат к северной Пичилийской эскадре. Став на якорь, немедленно отправился на флагманское судно, где меня очень внимательно и любезно встретил мой знакомый по Сингапуру контр-адмирал Len-Poo-Chin и заявил, между прочим, что адмирал Ling все время занят на берегу с вице-королем, и просил принять участие в торжествах, пока я буду находиться вместе с ними. Торжества заключались в расцвечивании флагами и салюте флагу вице-короля в 19 выстрелов. Так как иностранные суда стояли расцветившись флагами, то и я принял предложение адмирала и расцветился флагами. В 12-ом часу, по окончании стрельбы батарей. Китайская броненосная эскадра перешла в бухту Yunk, куда за ней последовал и я. В этой бухте, кроме перешедшей эскадры, стояли следующие суда: китайские Северной эскадры и три частных парохода компании Ching-Merchanat.

Во втором часу, в мое отсутствие, приезжал на вверенный мне крейсер с ответным визитом адмирал Ling, которому по отъезде салютовали 17-ю выстрелами. От адмирала я узнал следующее: что китайская эскадра, в числе 18 вымпелов, пришла в Гаку в начале мая (по новому стилю). 25-го апреля вышла на Гаку, сопровождая вице-короля в порт Артур, куда пришли 28-го апреля. В этот же день сделали мне визиты командиры французских судов, на которые я ответил тотчас же. В 7-ом часу вечера английские суда ушли в море.

В 10-ом часу вечера состоялось нападение миноносцев, но, так как была ясная лунная ночь, можно считать эту атаку неудавшейся, и весь эффект заключался в той громадной трескотне, которую китайские суда произвели стрельбой из скорострелок. Для отыскания миноносок употреблялись прожектора. Весь этот день употреблен гг. офицерами на делание визитов на китайские суда, с целью осмотреть их, и при всяком удобном случае мичман Дурново снимал фотографические снимки, как с судов, так и с батарей.

6-го мая в 7 часов утра все китайские суда расцветились флагами, снялись с якоря и выстроились в две колонны, между которыми прошел на своем пароходе вице-король к месту, назначенному для стрельбы минами в бухте Виктория, причем из батарей и с судов был произведен салют. За пароходом вице-короля, к тому же месту, перешли французские и Английское военные суда. По постановке на якорь парохода вице-короля, все суда, имеющие минные аппараты (числом 9), построившись в одну шеренгу, стреляли самодвижущимися минами на ходу в неподвижные щиты. Окончив эту стрельбу, стали на якорь, образовав кругом парохода вице-короля круг. После судов стреляли минами 6 миноносцев. В назначенное время я с шестью офицерами вверенного мне крейсера сделал визит вице-королю; прием, оказанный нам, был очень радушный; причем нас пригласили сесть за стол, выпить чашку чая и бокал шампанского.

Вместе с нами были с визитом командиры французских и японских судов. При встрече с вице-королем я высказал, что прислан Вашим Превосходительством приветствовать его и просил разрешения совместно с его флотом пройти в Вей-Хай-Вей, где пробыть не более суток, на что он дал свое согласие. Во втором часу дня вице-король перешел к острову, по которому должны были стрелять суда. Эскадра из 17 вымпелов, снявшись с якоря и выстроившись в одну колонну, проходила мимо намеченной цели к острову и производила стрельбу из орудий, которая окончилась в 6-ом часу. Вице-король, сопровождаемый рангоутными судами, пошел в море, а эскадра стала на якорь.

Согласно приглашению китайского Адмирала. я в 8 час. утра расцветился флагами, но, так как этот день совпал с днем рождения Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича, который на иностранных рейдах празднуется без салюта и расцвечивания флагами, счел более правильным поднять на грот-брам-стеньге два флага — русский и китайский. Утром отслужена обедня и молебен, а все остальное время употреблено офицерами на рассмотрение положения батарей. Посланные мною офицеры для наблюдения — за минной стрельбой лейтенант Похвиснев, а за артиллерийской лейтенант Дмитриев и мичман барон Гревениц, все время находились на минном транспорте, на котором и находился адмирал Ling для наблюдения за стрельбой. Адмирал Ling был очень внимателен к нашим офицерам и, по-видимому, очень дорожил их мнением.

В 7-ом часу вечера 6 мая китайская эскадра в числе 12 вымпелов построилась в две колонны и пошла в море по направлению к Вей-Хай-Вей. Вслед за ней и я, имея пары в пяти котлах, снялся с якоря и пошел с эскадрой, держась в полумиле на правом траверзе головного корабля правой колонны. Средний ход был около 9-ти узлов.

7 мая. В 7-ом часу эскадра перестроилась в одну колонну, а в 7 часов расцветилась флагами и начала постепенно входить на Вей-Хай-Вейский рейд. Дождавшись постановки всех судов на якорь, в 9-ом часу утра, для того чтобы лучше рассмотреть батареи, самым малым ходом пошел к рейду и, обогнув мыс, на котором поставлен маяк, стал на якорь и поднял стеньговые флаги. В скором времени был прислан офицер с заявлением, что он назначен сопровождать наших офицеров на берег и что в половине второго прибудет за ними. Вместе с тем было прислано письменное приглашение посетить их "морской клуб. Утром в этот день офицеры вверенного мне крейсера с целью осмотра ездили с визитом на китайские суда, а с крейсера рассматривали батареи. В третьем часу приехал офицер с берега и заявил, что Ли-Хун-Чан прибудет на крейсер в 4 часа.

К назначенному часу вице-король в сопровождении генерала Тинг-Но и адмирала Ling, с небольшой свитой прибыл на вверенный мне крейсер, где мы его встретили стоя во фронте; офицеры в обыкновенной форме. Представив ему офицеров и обойдя команду, согласно его просьбе, показал вращение носовой башни электричеством и, сведя в батарейную палубу, пробил тревогу, которая, по-видимому, очень понравилась ему. После тревоги я пригласил его в адмиральскую каюту и предложил ему чай, сладости и вино. За чаем вице-король был очень весел, разговорчив, интересовался нашими властями и просил передать им поклон. Пробыв на крейсере около часа, вице-король поехал на берег. При его съезде я произвел салют в 19 выстрелов.

Оборонные сведения о бухтах Та-Лиен-Ван, Вей-Хай-Вей и китайских судах будут представлены в отдельном отчете, а потому здесь скажу вкратце. Время для посылки крейсера было выбрано самое удачное; погода стояла прекрасная; делаемые встречи Ли-Хун-Чану рельефнее указывали местоположение укреплений; местные власти, озабоченные представлением своих частей такому высокому лицу, не обращали на нас никакого внимания, чем мы, конечно, пользовались. Виденные нами боевые суда, числом 18, и 6 миноносцев, после осмотра их. дали возможность познакомиться с той морской силой, с которой, может быть, придется считаться.

Китайский флот разделяется на три эскадры: Пичилийскую. Янси и Контонскую; некоторые суда этой последней приходят ежегодно на север для практических совместных плаваний. Вей-Хай-Вей китайцы считают лучшим портом в климатическом отношении в летнее время и, по-видимому, в настоящее время устраивают необходимые для судов портовые сооружения. В октябре часть эскадры начинает спускаться на юг. Плавания, по преимуществу, делают соединенными отрядами, что и было видно при их построениях. Главные порта с мастерскими и доками считаются в Фу-чау и Артур (очень сожалею, что крейсеру не удалось быть в последнем порту). В Фу-чау строятся новые суда, и в виденной нами эскадре было два минных крейсера, построенных в этом порту по английским чертежам. Сооружая военный порт в Артуре, китайцы обратили большое внимание на укрепление Та-Лиен-Вана, чтобы не допустить здесь высадки десанта, действие которого в тылу порта Артур для них, конечно, нежелательно, а сам берег залива Та-Лиен-ван очень удобен для высадки.

Все виденные мной суда содержатся хорошо. Во время перехода сигнализация и действия по ней делались точно и быстро; например: броненосная эскадра из восьми судов, стоящая в двух кильватерных колонная по сигналу одновременно снялась с якорей и выстроилась в одну колонну, употребив на это 17 минут. В ночное время сигнализация производилась показанием известного числа фонарей, что репетовалось всеми судами. По справкам, китайский флот уже не нуждается в европейцах и имеет своих командиров и адмиралов. Встреченные мной командиры получали первоначальное образование в Америке, вследствие чего говорят по-английски, а контр-адмирал Lew-Poo-Chin служил в течение пяти лет в чине лейтенанта на английском флоте.

Китайцы имеют морские школы в Фу-чау, Вей-Хай-Вей и Тянь-Узинь, в которые принимаются мальчики, окончившие курс общего китайского образования, лет 13-14. В школе проходят курс в течение шести лет, после чего воспитанники поступают на учебные суда, а по истечении известного числа месяцев плавания производятся в первый офицерский чин вице-адмиральского чина в китайском флоте не имеется. Броненосцами 1-го класса командуют комодоры, которые за уходом командующего эскадрой поднимают флаг младших флагманов. Начальниками школ везде Европейцы, а также в Вей-Хай-Вей главный инженер по механической и минной частям — германец. Считая возложенное на меня поручение оконченным и ввиду ранее объявленного мной прежде ухода не желая лишней стоянкой вселить какое бы то ни было подозрение китайских властей, я в 8-ом часу вечера, имея пары в пяти котлах, снялся с якоря для следования, согласно предписанию, во Владивосток. 8-го мая. Утром отслужена обедня, и, так как это был девятый день смерти матроса-минера Дементьева, после обедни отслужена панихида. Весь этот день, по случаю воскресного дня, команду учениями не занимал, разрешив проветривать свои вещи.

9 мая. В первом часу ночи погода ухудшилась. В 10 час. 30 мин. по случаю годовщины плавания крейсера отслужен молебен. В 11-ом часу у кливера лопнула нижняя шкаторина, вследствие чего кливер разорвало и часть парусины вынесло ветром (кливер служил с прошлого плавания). В первом часу взял курс NO 68°. После полдня команда занималась грамотностью и по специальностям.

10 мая. В 1-ом часу ночи по счислению прошли остров Tsu-Sima, и погода сразу начала улучшаться; дождь перестал, барометр пошел кверху. В 8 часов утра поставили все прямые паруса и утро употребили на мытье белья и просушку всего мокрого. В полдень обсервованная широта 36° 32', долгота 130° 21'6 OS. Плавание с 8-го мая по пройденным курсам 473 мили. После полдня команда обучалась грамотности и по специальностям, и произведено парусное учение; причем фор-марсель от ветхости разорвало. Во Владивостоке потребно сшить новые марсели, так как употребляемый комплект более негоден. В 6-ом часу прошли остров Дажелет. В 10-м часу вечера сделалось маловетрие, убрали паруса.

11 мая. В 8 часов утра ветер от SW дозволил поставить прямые паруса. Утром мыли малые чемоданы, занимались грамотностью и по специальностям. Суточное плавание 220 миль. Находились от острова Скриплева в 125 милях. К часу ветер стих, убрали паруса. После полдня приготовляли судно к приходу на рейд.

12 мая. В 7-ом часу утра открылся маяк на острове Скриплев. Входя на Владивостокский рейд, отсалютовал крепости и в 10 час. 30 мин. в бухте Золотой Рог стал на бочку. На весь последний переход от Вей-Хай-Вей до Владивостока кочегарные ученики для практики несли службу в кочегарке. За последний переход, начиная с 1-го мая, выяснилось, что принятый в Нагасаки каменный уголь называемый Сагагучи загорается легко, дает при горении длинное пламя и очень много дыма, сильно засоряя дымовые трубы. При Кардифе, при длинных переходах, достаточно банить трубки в трое суток раз, при этом угле приходится банить ежедневно.

В начале четвертых суток после выхода из Вей-Хай-Вей (по направлению к Владивостоку) пламя было настолько сильно, что выходило по временам из дымовой трубы и сыпалась масса искр. Чтобы прекратить это, пришлось убавить ход машины на 3 и даже по временам на 6 оборотов. Выход обильного пламени (пламя из дымовой трубы и искры показывались изредка и раньше) из дымовой трубы, о котором здесь говорится, совпал, по-видимому, с тем временем, когда из ям стал идти уголь, принятый от Такасимской компании. Отсюда надо заключить, что компания дала нам не такасимский уголь. Нагару получается много, причем он спекается в большие куски, чем занимает большие пространства колосников; поэтому приходится часто чистить токи; два раза против кардифа. Золы получается относительно мало, нагару очень много. Работать кочегарам с этим углем, вследствие высказанных двух причин, очень трудно.

9 мая окончился первый год плавания крейсера; пользуясь этим доношу, что команда вверенного мне крейсера сильная, имеет здоровый и бодрый вид, а потому легко переносила неблагоприятные условия, связанные с плаванием в разных широтах, и можно сказать, что здоровье команды и гг. офицеров в течение прошлого года находилось в прекрасном состоянии.

За последний переход от Вей-Хай-Вей до Владивостока пройдено 1030 миль, в 111 часов, израсходовано угля 300 тонн.

От 20 мая 1894 г.

17-го мая в 6 часов утра, по сигналу с флагманского судна, снялся с якоря и, имея пары в пяти котлах, пошел в Амурский залив для производства очередной стрельбы. Очередной стрельбой для крейсера являлась первая примерно-боевая стрельба (условия боя с одним противником).

В 8 час. 30 мин., придя на створ камней Два Брата, бросил пирамидальный щит и пробил боевую тревогу. Артиллерия была готова к действию через 15 минут. Предполагая встречу с противником, в 9 часов открыл огонь с левого борта на расстоянии 13 кабельтовых. Затем располагал курсы судна так, чтобы держать неприятеля в углах сильнейшего обстрела то правого, то левого борта, поражая его попеременно то залпами, то беглым огнем при расстояниях, менявшихся от 4 до 16 кабельтовых. В 10 час. 30 мин., предполагая неприятеля достаточно ослабленным, взял курс на него для нанесения таранного удара, от которого предположил неприятеля уклонившимся и потому, проходя мимо него, открыл огонь из скорострельной артиллерии и ручной в расстоянии 2-4 кабельтовых.

Всередине стрельбы был вызван малый пожар в левой башне. Всего сделано выстрелов: из 8-дюймовых орудий — 32, из которых 8 боевыми зарядами; из 6-дюймовых — 50, из которых 9 боевыми зарядами; из 4-фунтовых — 20, из них 4 снаряженными гранатами, из скорострельных пушек — 100 и из ружей 325 выстрелов. Ход все время был 10 узлов. В 11 час. 45 мин. пробил отбой, поднял щит и пошел в бухту Новик, где в 1 час. 30 мин. стал на якорь, имея в виду простоять некоторое время для исправления указанного ниже повреждения рулевой машинки, прекратил пары.

От стрельбы произошли небольшие поломки. Разбиты стекла в верхних рубках и в машинном люке, несмотря на подложенные под него койки. Оторвался карниз в командирском буфете и разбил посуду, там же выскочили винты от башмаков пилерсов; в каюте флагманского врача выскочил один щит из переборки и треснула мраморная доска на умывальнике. Некоторые шлюпки (вельбот N 2 и катер N 1) от сотрясения дали щели.

Перед самым пробитием тревоги случилось повреждение в приводе рулевой машинки парового штурвала, вследствие чего пришлось перейти к действию ручным штурвалом, которым и управлял все время при маневрировании во время стрельбы и при дальнейшем следовании в бухту Новик. После обеда, дав команде отдых до 3-х часов, занимался приготовлением к имеемой быть на следующий день стрельбе минами: пробой минных аппаратов холостыми выстрелами воздухом, прокачкой мин и поверкой всех приборов. Спустил паровые катера, баркас и цистерну для вылавливания мин.

18 мая. С 7 часов занимался стрельбой из бортовых аппаратов для пристрелки мин и определения наивыгоднейшего давления аппаратов. Вследствие раннего ухода крейсера из Кронштадта, все мины приняты непристрелянными, а аппараты переделаны из низшего давления на среднее и тоже не были испытаны. Не желая оставлять мины долгое время неразобранными, чтобы не подвергнуть их ржавчине, я пристреливал только 6 мин, на разборку которых уже требуется 9 дней, так как за недостатком места одновременно можно разбирать только по две мины. Всего за этот день было сделано 23 выстрела, из которых 20 сжатым воздухом и 3 порохом. Все мины ходили правильно, и аппараты действовали исправно. Стрельба производилась попеременно с обоих бортов, причем с противоположного борта поднимались мины через минный порт. Перед спуском флага поднял брам-реи и произвел пожарную тревогу.

19-го утром было сделано три пробных выстрела из кормового аппарата порохом, уже пристрелянной вчера миной и, в промежутке между ними, еще два выстрела порохом из правого бортового. При стрельбе из кормового аппарата выяснилось, что он еще требует систематической пристрелки с якоря, на что потребуется много времени, так как подача к нему мин из воды продолжительна. Ввиду этого я решил не стрелять на ходу из этого аппарата. По исправлении парового привода рулевой машинки, в 12 часов дня снялся с якоря и, имея пары в пяти котлах, пошел к мерной миле, куда предварительно были посланы шлюпки для установки щита. В 3 часа, когда в мины был накачен воздух, начал ходить по мерной миле, выпуская мины из бортовых аппаратов попеременно с обоих бортов. Всего было сделано пять выстрелов, так как шестая мина, которой были сделаны выстрелы из кормового аппарата, требовала исправления.

В 6 часов, кончив стрельбу, ввиду трудности подъема парового катера и баркаса и предположения на следующее утро начать снова стрельбу минами, шлюпки с офицерами послал на ночь в бухту Воевода и пошел в море, в 8 часов вечера поставил паруса и лег в бейдевинд на правый галс. В 9 часов остановил машину, загреб жар в топках и при ветре от SSW в 3 балла пошел в бейдевинд правым галсом 7 румбов от ветра, со скоростью 1,5 узл. В 2 час. 30 мин. утра 20 мая спустился в бакштаг и взял на NO 30° по компасу, с расчетом к утру прийти к острову Скриплева. Ход на этом курсе был 2 узла. К 5-ти часам утра поднял пары и в 5 час. 30 мин..закрепив паруса, дал ход машинам и пошел проливом Босфор Восточный к мерной миле, где в 8 часов продолжал стрельбу минами на ходу. Было сделано 4 выстрела из бортовых аппаратов при ходе 8 узлов.

В 11 часов, по случаю тезоименитства Его Императорского Высочества Великого Князя Алексея Александровича, став на якорь у мерной мили, отслужил молебен, после которого произвел установленный салют и расцветился стеньговыми флагами. В 2 часа снялся с якоря и сделал еще 3 выстрела минами, после чего, не желая поднимать паровой катер и баркас, отправил их вперед и в 6 час. 15 мин. пошел во Владивосток, куда прибыл в 8 час. и стал на бочку.

Всего за всю стрельбу минами было сделано 40 выстрелов, из которых 28 на якоре, для пристрелки мин. и 12 на ходу, для определения углов отклонений. Все мины ходили правильно, кроме последней, делавшей 8-ой выстрел, которая зарылась и потонула, но. благодаря хорошо брошенному буйку, скоро была найдена водолазом и вытащена. Никаких повреждений на ней не оказалось, и она держалась на воде совершенно правильно. В результате 6 мин окончательно пристреляны и определены углы отклонения бортовых аппаратов при 8-узловом ходе и положения аппаратов на 40° и 30° вперед. При первом положении получился угол 27°, а при втором около 33°, но этот последний еще требует поверки.

От 19 августа 1894 г.

В 9 часов утра, 16-го августа, согласно приказания Вашего Превосходительства, отдав цепь у бочки, пошел в бухту Седеми. В 12 часов пополудни, подойдя к острову Кроличий и желая для практики установить леерное сообщение с берегом, стал на якорь на 9-сажснной глубине. Переменившийся в половине второго ветер поставил крейсер кормой к берегу довольно близко, что, вместе с усилением его. заставило отказаться от устройства леерного сообщения и принудило переменить якорное место. В половине шестого снялся с якоря для следования в пролив Босфор Восточный. В 7 час. 30 мин. вечера, пройдя Карионовский маяк, встретили подошедшие к крейсеру паровые катера с крейсера I ранга “Адмирал Корнилов”, на которых Ваше Превосходительство изволили отбыть, после чего, спустив вице-адмиральский флаг, направился проливом Босфор Восточный к о. Аскольд.

В 10 часов вечера, подойдя на линию островов Аскольд и Верховского в расстоянии 10 миль от ближайшей точки берега, пробил боевую тревогу, спустил щит на воду и произвел подготовительную ночную стрельбу в плавучий пирамидальный щит с расстояния от 3 до 6 кабельтовых, при тихой погоде и спокойном море. Сделал из больших пушек по 2 выстрела, а из мелких по 10. По записям наблюдателей, попаданий в щит было: из больших пушек 10, а из мелких 6, при 6-узловом ходе крейсера. Щит настоящих размеров (в 14" высотой) слишком мал для ночной стрельбы: освещенный двумя боевыми фонарями, на расстоянии более 3 кабельтовых не был виден комендорами. Кроме того, окраску щитов в черный цвет считаю неправильным, следует щиты для ночной стрельбы окрашивать в белый цвет.

Во время стрельбы электрические приводы для вращения башен действовали исправно, кроме кормовой башни, где якорь оказался неисправным, вследствие чего пришлось перейти к ручному приводу. Прицелы освещались небольшими ручными фонарями, сделанными на судне: фонари вполне удовлетворяли своему назначению. Освещение батареи производилось обыкновенными фонарями палубного освещения, которые тушились во время наводки. Башни освещались временно устроенными (на эту стрельбу только) лампами с абажурами. Приспособление это имело то неудобство, что проводники ламп пропущены были сквозь крышки башен. Устройство постоянного освещения в башнях считаю необходимым.

В 1 час ночи 17 августа, окончив ночную боевую стрельбу, пробил отбой, дал команде чай и. застопорив машины, держался в море. В 5 час. 3U мин. утра поднял щит, под парами в 5-ти котлах, пошел в Амурский залив. По осмотре щита оказалось в нем 5 пробоин, из которых 2 пробоины oi снарядов больших орудий, а 3 от скорострельных.

В 8 часов утра, войдя в Амурский залив, приступил к уничтожению полукруговой и определению остаточной девиации. Изменение девиации против последнего определения се объясняю установкой всех шестов сетевого ограждения на место и укреплением сетей по лееру вдоль наружного борта, тогда как-последние прежде хранились за двойным бортом. В 10 часов утра, закончив определение девиации главного компаса, стал на якорь у мерной мили; предполагая после обеда стрелять минами на ходу по щиту, спустил на воду паровой катер, баркас и цистерну. В 2 часа пополудни поднял якорь, сделал четыре прохода 8-ми узловым ходом мимо поставленного щита, выпустил четыре мины, направление движения которых было правильно. При стрельбе минами меняли положение аппаратов, с целью получить ход мины по траверзу. В результате получено для восьми узлового хода положение аппарата на 20° вперед. Во время стрельбы минами прислуга у орудий была занята промывкой орудий.

В 8 часов стали на якорь в 3 кабельтовых от мыса Птичий и о. Попова, с которым в 9 часов вечера устроили леерное сообщение; при работах светил кормовым боевым фонарем. Леерное сообщение к 10 часам вечера было убрано.

18 августа в 9 часов утра снялся с якоря, имея пары в пяти котлах, и произвел стрельбу минами по плавучему щиту с той же целью, как и накануне, т.е. для нахождения положения бортовых аппаратов, соответствующего ходу мины по траверзу, но уже при 10-узловом ходе крейсера. В 10 час.

30 мин. сделал 3 выстрела, стал на якорь на глубине 11 саженей у мерной мили. Подняв мины, дал команде отдых. В начале 2-го часа снялся с якоря и продолжал стрельбу минами. Сделав еще 3 выстрела, в 3 часа пополудни снова стал на якорь на то же место

.

Засвежевший ветер развел небольшое, но крутое волнение, помешавшее мне произвести на якоре предполагаемую необходимую стрельбу минами из кормового аппарата. Стрельба сего числа показала, что можно с достаточной точностью остановиться на положении бортовых аппаратов при 10-узловом ходе на 30" вперед от траверза. В 4 часа пополудни поднял свои гребные суда и в 4 часа 20 мин. снялся с якоря и пошел в море для практического плавания под парусами. В 7 часов, имея ветер в 3 балла, поставил все имеемые паруса и лег в бейдевинд правого галса. Машины были застопорены, в топках жар загребли.

В 10 час. 30 мин. ветер перешел на NO силой до 5 баллов. Лег в бейдевинд левого галса. Во втором часу ночи, для практики очередной вахты, закрепил брамсели. В 5-ом часу ветер отошел к NtW и задул с той же силой. В 5 час. 30 мин. утра, подойдя на меридиан Аскольда, в 7 милях от острова, вызвав всех наверх, попытался сделать поворот оверштаг, который не удался, вследствие чего поворотил через фордевинд и то, убрав все грото-вые паруса, лег в бейдевинд правого галса. Угол между курсами вышел в 160°. За все время скорость хода колебалась от 3 до 4,75 узла, крен 2°.

В 8-ом часу утра, при осмотре рангоута, на грот-марса-рее замечены 2 небольшие поперечные трещины. О серьезности оказавшихся трещин, до осмотра реи внизу, сказать ничего не могу. В 8 час. утра вызвал всех наверх и произвел парусное учение: обучали взятию и отдаче рифов у марселей, поставке, уборке фока и брамселей. В 10 час. 30 мин. закрепил паруса, отвязал грот-марсель, развел пары. В 11 часов взял курс на остров Скрыплева. В 5 часов, придя на Владивостокский рейд, стал на указанную бочку. За время плавания видел следующие суда: 16 числа при ночной стрельбе видел какое-то судно, светившее белым фонарем. 17-го коммерческий пароход, шедший во Владивосток и пароход “Новик”, шедший в бухту Посьет. 18-го отряд из трех миноносцев, заходивший в бухту на остров Попова. 19 августа около 1 часа пополудни встретил крейсер I ранга “Рында”.

За 4 дня (с 16-го по 20-е августа) хода крейсера выяснилось, что машина после последней переборки и исправления работала хорошо и исправно. Из 5 котлов, бывших все время под парами. 4 были те, в которых переменили дымогонные трубки. Давление пара при артиллерийской стрельбе держалось все время около 75 фунт., в другое время от 60 до 65 фунт. и. по временам, до 70; течи нигде не замечено. Все четыре дня в котлах жгется уголь Мгачинский; он загорается легко, горит довольно быстро; дает очень много дыма и, при сильной тяге, пламя выходит в дымовой ящик и очень легко поднимается даже во всю высоту дымовой трубы, почему приходится, при хорошей тяге, изредка прикрывать поддувало (во избежание сказанного).

При производстве стрельбы, несмотря на принятые меры, произошли следующие повреждения: разбиты стекла: полупортиковое 1, в машинном люкс 5, в штурманской рубке 1, в дверях офицерских кают 3 и иллюминаторных палубных 2.


Приказ  командира крейсера “Адмирал Нахимов”

№ 16 от 16 января 1984 г


Ввиду того, что юнкера плавают на вверенном мне крейсере уже восьмой месяц, предлагаю гг. офицерам, которые с ними занимаются, перейти с 17 января к преподаванию морских специальных предметов. Изъявившим желание принять на себя труд по приготовлению юнкеров к экзамену: лейтенанту Дмитриеву поручаю занятия по артиллерии, лейтенанту Похвистневу — по минному делу, мичману Свербееву — по девиации, Гревенцу — по астрономии, старшему инженер-механику — Подгурскому по механике. Мичмана Зеленого за успешное преподавание курса навигации благодарю и прошу заняться приготовлением юнкеров по морской сьемке и фортификации. Заведование занятиями юнкеров остается по-прежнему за лейтенантом Небольсиным, которого прошу взять под свое покровительство, и гардемарина I класса Какулидиса.

Обращаю внимание юнкеров флота, что самой лучшей наградой для гг. офицеров, занимающихся с ними безвозмездно, будут результаты их успехов, а следовательно, вполне от них будет зависеть рассчитаться достойным образом со своими преподавателями.

Капитан 1 ранга Лавров


Из рапортов командира капитана 1 ранга А. П. Кашерининова


От 26 апреля 1895 г

20 апреля 1895 года в 10 час. 30 мин. утра отслужили панихиду по случаю полугодовщины кончины Государя Императора Александра III. В 5 час. пополудни, имея пары в 5-ти котлах, снялся с якоря соединенно с крейсером I ранга “Рында” и мореходной канонерской лодкой “Кореец”, и в строе одной кильватерной колонны пошел по назначению. Дул свежий SW (от 4 до 6 бал.), почему спустил брам-стеньги, свежий противный ветер сильно задерживал крейсер “Рында” и потому должен был уменьшить ход. С рассветом подошел к узкости Kuruna Seto. Пройдя ее при изменившихся обстоятельствах погоды, прибавил ходу и переход до Simonoseki, сделал со скоростью в 9 узлов. Спустив лоцманов, в 8 час. 45 мин., взял курс севернее Ikisima. Суда держались соединенно очень хорошо; крейсер “Рында” и лодка “Кореец” пользовались косыми парусами.

В 7 часов произвел учение — отражение минной атаки. В полночь на 22 апреля, ввиду задувного попутного ветра, позволившего другим судам поставить паруса, прибавил ход. Около 5 часов утра 23 апреля вошли в Желтое море. В 8 часов утра, подняв брам-стеньги и брам-реи, подняли также стеньговые флаги, по случаю дня Тезоименитства Ее Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны. В 10 час. 30 мин. отслужил молебен и поздравил команду с Царским праздником. В 12 час. 30 мин. 24 апреля ночи открылся маяк Guntung Promontoru. В 10 часов утра открылся остров San-Scan-Tau. По моему сигналу “Рында” и “Кореец” закрепили паруса. В 8 час. 30 мин., пройдя траверз острова Kung-Kung-Tau, вышел на рейд г. Чифу. В 8 час. 50 мин. стал на якорь.

Весь переход упорно занимался работами по приготовлению крейсера в боевую готовность, и только перед обедом и ужином производились разные тревоги, а по вечерам, перед раздачей коек, люди обучались отражению минной атаки. Энергия и веселое оживление при усиленных работах по приготовлению корабля к бою смело могут быть поставлены в пример другим, за что неоднократно за этот переход я благодарил команду.

От 20 сентября 1895 г.

19 сентября в 3 часа утра снялся с бочки во Владивостоке и пошел в Амурский залив. Придя на мерную милю, сделал 4 выстрела минами из бортовых аппаратов для проверки углов отклонения на 10-узловом ходу. После обеда предполагал стрелять в ходовой щит на той же скорости. Успел сделать только один выстрел из кормового аппарата. При ходе 10 узлов руль прямо, мина шла совершенно правильно. С полудня ветер засвежел и к 3 часам развел настолько крупное волнение, что, опасаясь повреждения мин при ловле их, должен был прекратить стрельбу и в 5 час. 15 мин. стал на якорь в бухте Воевода.

19 сентября произвел стрельбу со сторожевых шлюпок днем, а затем в 8 час. 15 мин. начал ту же стрельбу ночью. Причем щит освещался боевым фонарем минного катера, а боевые фонари крейсера освещали горизонт. Стрельба со шлюпок была неудовлетворительная; несмотря на небольшие расстояния днем было 5%. а ночью только 2,5% попаданий. Эту неудачу я приписываю отчасти большому волнению, сильно бросавшему паровой катер, а главным образом недостаточному упражнению людей в этого рода стрельбе. Количество отпускаемых для этой стрельбы патронов недостаточно, и его нужно бы значительно увеличить.

В 10 часов стрельба и освещение были окончены. 20сентября в 6 часов утра снялся с якоря и в 8 часов утра вышел в Уссурийский залив.

В 9 час. 17 мин. спустил два пирамидальных щита и по заранее составленному плану, предполагая бой с двумя противниками, произвел первую примерно-боевую стрельбу. Заданный себе план не мог выполнить как желал, потому ч го при самом начале стрельбы один щит был подбит настолько, что был плохо виден. Во всяком случае, я считал задачу выполненной в тактическом отношении. Признав щит за противника, выбывшего из строя, продолжал стрельбу против одного противника, постоянно меняя расстояние.

Во время стрельбы была очень чувствительная качка, доходившая до 4° на сторону, причем на 14-узловом ходу килевая качка доходила до 2.5° на нос. Всю стрельбу при 14-узловом ходе выполнить не мог, потому что от громадного пламени местного угля дымовая труба накалилась, что счел долгом уменьшить ход и остановить машину. Выведя два котла и прекратив в них пары, когда состояние трубы несколько улучшилось, продолжал стрельбу под 6-ю котлами, имея 10 узлов хода. При последнем выстреле был подбит и 2-й щит.

В 12 час. 14 мин. поднял остатки обоих щитов, дал ход и лег по направлению к Скрыплеву. В 3 часа 20 мин. благополучно стал на бочку во Владивостоке.

От 27 сентября 1895 г.

21 февраля при съемке с якоря, во время работ у канатов, повредило ногу комендору Богомолову, который тотчас же отправлен в береговой лазарет, а о случае производится дознание. В 4 час. 8 мин. пополудни, имея пары в 4 котлах, снялся с якоря и пошел к выходу из Нагасаки.

22 февраля в 1 час. 30 мин. пополудни прошел траверз маяка Ве-Сани. Пользуясь маловетрием, занимался меной марселей. После отдыха произвел стрельбу из револьверов по мишеням, подвешенным на полках фор-марса-реи, и частью из ружей в буксируемую на расстоянии 200 шагов мишень. В 5-ом часу окончив стрельбу, лег в бейдевинд левым галсом. Ходу имел от 1.25 до 2 узлов. В 5 час. 30 мин. были обкошены спасательные буи, для поднятия которых легли в дрейф и спустили катер. На ночь закрепили брамсели и взяли два рифа у марселей, ход при свежевшем ветре колебался от 2 до 3,25 узлов.

23 февраля в полдень удалось определить место, которое показало, что течением и дрейфом крейсер сильно прижимало к острову Кельпарт, а потому решил поворотить оверштаг. Поворот не удался. а также не удачны оказались и все дальнейшие попытки поворотиться, несмотря на то что усиливавшийся все время ветер уже дал ход крейсеру 4 узла. Опасаясь поворачивать через фордевинд, так как знал, что крейсер за это время сильно подало к совершенно закрывшемуся Кельпарту, я поднял пары в 3-х котлах и в 5 часов поворотил при помощи машин. После поворота усилившийся до 6 баллов ветер заставил взять 3 рифа у марселей и идти под парами и парусами до 9 часов вечера: причем, при 33 оборотах машины, имел 7 узлов хода. Обстоятельства оставались те же до 8 часов утра 24-го. только волнение значительно увеличилось до 4-х баллов. К утру 25-го ветер засвежел до 4 или 5 баллов, причем, идя на фордевинд и бакштаг, не мог нести даже грот-марселя с взятыми двумя рифами, вследствие слабости грот-марса-реи, гнувшейся в лучек и грозившей переломиться.

25-го в 10 часов в рулевой машине сломало четыре деревянных зуба, правили рулевым штурвалом до 3 часов 10 мин., когда сломанные зубья были заменены новыми. Имея в виду предписание Вашего Превосходительства возвратиться в Нагасаки 26 февраля, я поднял пары в 3-х котлах и в 1 час. 20 мин. пополудни, закрепив паруса, дал ход машине. В 3 часа пополудни налетевшим сильным шквалом оборвало утлегарь-штаг, кливер-леер и переломило утлегарь у самого эзельгофта. Кливер уцелел, хотя разорван по 2 полотнищам.

В 2 часа 48 мин. благополучно стал фертоингом в Нагасаки. Всего крейсером сделано под парами 252 мили, под парусами 182 мили; причем израсходовано 120 тонн японского угля. За все пять дней крейсерства только 22 февраля можно было производить правильные учения, остальные же 4 дня, вследствие ненастья, ограничивались постановкой и уборкой парусов и бранием рифов, а все оставшееся дневное время было посвящено грамотности и подготовке учеников специалистов. По вечерам от 7 час. 30 мин. до 10 час., несмотря на погоду, производилось освещение фонарями.

От 27 октября 1895 г.

22 октября 1895 г. в 9 час. 25 мин. утра согласно предписанию снялся с бочки для следования в Хакодате, имея пары в 5-ти котлах. Перед самой съемкой Его Превосходительство контр-адмирал Макаров посетил крейсер и простился с офицерами и командой.

23 октября в 8 часов утра благополучно стал на якорь на внешнем рейде Хакодате.

25 октября, приняв нашего консула с семьей, в 4 часа 20 мин., имея пары в 6-ти котлах, снялся с якоря для следования в Иокогаму. Весь переход, за исключением подхода к Токийскому заливу, был очень удачен и в 8 часов 10 минут благополучно стал на якорь у дамбы рейда Иокогамы.

На переходе занимали команду проверкой судовых расписаний и обучали новобранцев действию у орудий.

От 8 апреля 1896 г.

31 марта 1896 года в 10 часов утра, согласно сигналу Вашего Превосходительства, пошел по назначению. С 3-х часов ветер постепенно свежел, и в 8 час. уже дул NO силой 5-6 баллов. Спустили брам-стеньги, завели рей-тали, обнесли щитами носовую башню, чтобы быть готовыми ко всякой случайности. Барометр быстро падал. В 7 ч. утра 1 апреля вошли в Корейский Архипелаг. Обстоятельства погоды были самые скверные, туман совершенно закрывал горизонт. В 6 час. пополудни туман спустился настолько, что ничего не было видно на расстоянии кабельтова, а потому начал проверять себя лотом.

Ночью барометр начал подниматься и в 5 часов утра горизонт улучшился настолько, что решился идти, проложив курс на Ross Island. Сего числа благополучно стал на якорь на рейде Чемульпо. На рейде застали мореходную канонерскую лодку “Кореец” и иностранные суда: английские крейсеры “Narcissus” и “Rainbow”, американский крейсер “Charleston”, французский крейсер “Alger” и японскую канонерку “Atago”. На переходе, вследствие ненастной погоды, никаких учений, кроме занятий со специалистами и грамотностью, не проводилось. Здоровье команды удовлетворительное. Инфлюэнца совершенно прекратилась.


Из рапортов командира капитана 1 ранга Н. И. Небогатова


От 11 марта 1898 г.

20-го января 1898 года, по сигналу командующего эскадрой в Тихом океане, имея пары в 3 котлах, в 2 час. 20 мин. снялся с якоря из Порт-Артура для следования в Россию, с заходом в Нагасаки. Пройдя под кормами стоящих на рейде судов, лег на SO 42,5° по главному компасу в 20 милях от NO Shantung'cкoro маяка, который и открылся 30 января в 1 час. 35 мин. утра 1-го февраля в 1 час. 10 мин. стал фертоинг на Нагасакском рейде.

С выхода из Порт-Артура погода все время была пасмурная, при ветре N/4-7 со снегом при температуре наружного воздуха 0°. С полдня 31-го погода стала улучшаться, а со входом в Готский пролив сделалась ясной, температура воздуха повысилась до +6. На Нагасакском рейде застал крейсер 2-го ранга “Забияка”, английский крейсер “Gralton”, под флагом контр-адмирала Fitzgerald, крейсера “Undaunted”, “Narcissns”, шлюп “Daphne”, лодку “Phoenix” и японский крейсер “Sai-Yen”. Придя на рейд, произвел салют нации и английскому адмиралу, на которые получил ответы равным числом выстрелов. Всего из Порт-Артура до Нагасаки пройдено 589 миль в 70 ч. 50 мин. На переходе при всякой возможности пользовался парусами; команду занимал общими и специальными учениями.

С 1-го по 4-е февраля, за время стоянки в Нагасаки, увольнял по очереди команду на берег, что было крайне необходимо, так как в продолжение двухмесячной стоянки в Порт-Артуре команда на берег не съезжала иначе как по службе, ибо Китайский город около крепости, по своей бедности и крайне грязной обстановке жителей, не мог даже возбудить желания съехать на берег. 5 февраля, окончив расчеты с берегом, имея пары в пяти котлах, в 8 час. утра снялся с якоря для следования в Гонг-Конг. В 6 час. 45 мин. вечера, оставляя берега Японии, имел последнее определение места по пеленгам.

10 февраля в 11 час. 30 мин. дня, подходя к Гонг-Конгу, увидел крейсер 1 ранга “Россия”, который и вошел на рейд за полчаса до меня. В 2 часа 40 мин. стал на бочку № 3.

От Нагасаки пройдено 1092,5 мили в 125 ч. 50 мин. Весь переход пользовался при всякой возможности парусами в помощь машине. На рейде застал: крейсер I ранга “Россия”, английский блокшив, под флагом командора Holland, “Victor Emmanuel”, крейсера “Powerful”, “Edgar”, “Archer”; транспорт “Humber”; лодки “Реасог”, “Linnet” и “Tweed”. Американский крейсер “Olimpia”, под флагом коммандора George Dewey; крейсер “Balcigh” и лодку “Petrel” и китайскую канонерскую лодку. Став на бочку, отсалютовал нации, на все получил ответ равным числом выстрелов. По приглашению американского коммандора, расцветился флагами по случаю дня рождения Вашингтона. Через три часа после моего прихода на рейд пришел немецкий корвет “Moltke”.

За время перехода от Порт-Артура до Гонг-Конга замечалась значительная соленость питательной воды, происходившая от лопнувших трубок в холодильниках, для устранения чего приходилось при якорных стоянках забивать текущие трубки пробками. Всего забито трубок в правом холодильнике 40 и в левом — 23. На переходе из Нагасаки в Гонг-Конг заменен был в днище цилиндра низкого давления левой машины сквозной свищ, который заделан свинцом. На том же переходе замеченный скрип, в дейдвуде левой машины, даст основание предполагать, что бакаутовая прокладка сработалась.

Так как показания котельных манометров после одиннадцатилетней службы стали уже не надежны, замена же их новыми во Владивостоке не могла быть произведена по неимению их в наличии в портовых магазинах, то пришлось здесь приобрести покупкой шесть новых манометров. Здесь же пришлось купить навигационные карты и книги для предстоящих переходов в Европу, так как имеемые на крейсере уже устарели.

По приходе в Гонг-Конг получил уведомление от консула, что английское Адмиралтейство предлагает принять уголь в количестве 500 тонн из правительственных складов, считая себя в долгу перед нашим правительством за го же количество угля, принятого английскими военными судами в Петропавловске. Так как командир крейсера “Россия” заявил мне, что он не нуждается в угле, то мной и было принято из правительственного склада 420 тонн кардифского угля, с платой только за погрузку и доставку на крейсер.

15 февраля, окончив расчеты с берегом, в 8 час. 45 мин. утра снялся с бочки для следования в Сингапур, имея пары в 6 котлах. 19 февраля в 9 час. 18 мин. утра матрос 2 ст. Иван Завьялов, работавший на миноноске N 2. по своей неосторожности упал за борт. Немедленно дан был задний ход и сброшены буйки, что было гак быстро исполнено, что, когда Завьялов поровнялся с кормой крейсера, успел схватиться за один из буйков. В 9 час 19 мин. он уже был принят на гребной катер, а в 9 час. 28 мин., подняв буйки и катер, дал ход вперед и лег на прежний курс. В полдень открыл справа впереди траверза 2 корабля, приблизившись к которым распознал германский броненосец 3 класса “Deutschland”, под флагом контр-адмирала Принца Генриха, и крейсер 3 класса “Gefion”. Обменявшись салютами, лег на SW 34 град, по главному компасу. 20 февраля на рассвете слева по носу открыл эскадренные броненосцы “Сисой Великий” и “Наварин”. Сблизившись с ними, застопорил машину и, приняв корреспонденцию, в 7 час. 16 мин. утра лег на курс.

21 февраля, в 6 час. 25 мин., бросив щит, произвел первую подготовительную стрельбу. В 9 час. утра окончил стрельбу, поднял щит и лег на SW 32°. по главному компасу. 22 февраля в 2 час. утра встретил военное судно с 2-мя истребителями миноносцев. По приходе в Сингапур узнал, что это были английские: броненосец I класса “Barfleur” и истребители миноносцев “Whiling” и “Fame”, вышедшие 21 февраля вечером из Сингапура в Гонг-Конг. В 11 час. утра, подойдя к Сингапуру, принял лоцмана и в 11 час. 15 мин. утра отдал якорь. Всего пройдено от Гонг-Конга 1487 миль в 170 час. 30 мин.

На рейде застал английский крейсер I ранга “Orlando”, под флагом контр-адмирала Бриджа, лодку “Flower” и итальянское боевое судно 3 класса “Marco-Polo”. Став на якорь, салютовал нации и адмиральскому флагу. На оба салюта получил ответ равным числом выстрелов. Крейсер “Orlando” возвращается в Англию после 4-х летнего пребывания станционером в Австралии.

Во время стоянки в Гонг-Конге узнал от командира крейсера “Россия”, что уголь в Сингапуре чрезвычайно вздорожал, так крейсер “Россия” принимал уголь из складов “Борнео и К” по цене 66 шиллингов 6 пенс за тонну; хотя точных причин такого поднятия цен на уголь узнать не удалось, но ходили слухи, что будто бы английское правительство скупило весьма большое количество угля в Сингапуре, чем и вызвало такое небывалое поднятие цен. Имея это в виду, я решил не торопиться приемкой угля, а сначала при помощи нашего консула разузнать цены угля в складах различных компаний для того, чтобы принять от той компании, цена которой будет наименьшая.

Такое мое решение увенчалось полным успехом, так как фирма Outline & С предложила цену 36 шиллинга 6 пенсов за тонну, между тем как фирма Борнео и К заявила свою цену 52 шиллинга; вследствие такой огромной разницы в цене я, конечно, отдал преимущество первой фирме и принял из складов ее 576 тонн лучшего кардифа по вышеуказанной цене. Хорошие качества угля вполне оправдались впоследствии на переходе в Коломбо. Принимавший одновременно со мной уголь итальянский крейсер “Marco-Polio” платил "Барнео и К°" за уголь по 52 шиллинга за тонну.

Впоследствии, узнав, что я отдал преимущество фирме "Gulhrie & С“, английская фирма ”Борнео и К°" посылала своего доверенного к нашему консулу с заявлением, что и она могла бы поставить мне уголь по цене 36 ш. 6 п. за тонну, объясняя, что цена 52 ш. за тонну была ими назначена по недоразумению, так как они полагали, что мне нужен отборный грохотованный кардифский уголь, хотя эта фирма не постеснялась взять с крейсера “Россия” по 66 ш. 6 п. за тонну и с итальянского крейсера “Marco-Polio” по 52 ш. за тонну самого обыкновенного кардифского угля. Из вышеизложенного обстоятельства я заключаю, что даже такая солидная фирма, как "Борнео и К°", в своих операциях не гнушается приемов самого мелкого торговца

Здоровье офицеров и команды в очень хорошем состоянии, больных два.

От 4 апреля 1898 г.

26 февраля в 8 час. 30 мин. утра снялся с якоря, имея пары в 5 котлах, для следования в Коломбо.

27 февраля в 1 час. 35 мин. утра прошел маяк Rachado, а в 5 час. 14 мин. утра маяк Kwala Yudra.

28 февраля, в 6 час. утра, находясь в широте 5° 11' и долготе 98° 40', взял курс в 20 милях от мыса Diamond.

1 марта в 5 час. 50 мин., определившись по пеленгам, обнаружил, что течением подало с 1 час. дня на ONO 16 миль. В 7 час. утра лег на SW 87,5° по главному компасу, в 30 милях от S-ro берега острова Цейлон.

5 марта в 12 час. 30 мин. дня открыл по правому крамболу маяк Dondra Head, в 2 час. 10 мин., проходя его траверз, встретил английский броненосец “ Victorius”. Дальнейшее плавание до Коломбо совершил в горизонте маяков по SO-му берегу Цейлона. В 2 час. утра 6-го марта взял курс на Коломбо и. приняв лоцмана, в 3 час. 40 мин. утра стал на бочки на внутреннем рейде. Всего от Сингапура до Коломбо прошел 1613 миль в 7 суток

19 час. 10 мин. Погода за весь переход была ясная при маловетрии. В Коломбо застал на рейде крейсер I ранга “Владимир Мономах” и возвращающуюся в Англию канонерскую лодку “Phylades”. По приходе на рейд салютовал нации и получил ответ равным числом выстрелов.

10 марта, имея пары в 5-ти котлах, в 11 час. 55 мин. вечера снялся с бочек и, выйдя с внутреннего рейда, взял курс на о-в Minikoi. В 8 час. 30 мин. вечера 13 марта с салинга открыл огонь маяка Minikoi.

21-го в 7 час. вечера открыл справа по носу маяк Rax Marshag, а в 10 час. 55 мин. вечера отдал якорь на наружном Аденском рейде. Всего от Коломбо до Адена пройдено 2119 миль в 9 суток 23 час. На рейде застал английские лодки “Bacoon” и “Phylades”. Погода за весь переход была ясная при маловетрии из разных румбов. В Адене принял 250 тонн угля.

22 марта, имея пары в 5 котлах, в 8 час. 20 мин. вечера снялся с якоря для следования в Суэц. 23-го на рассвете открыл по носу берега острова Перим. В 7 час. 40 мин. утра прошел малым Бабэльмандебским проливом и. вступив в красное море, пошел Восточным путем, которым пользуется большинство из судов. 24-го в 3 час. 30 мин. утра прошел траверз Jebel Feir и дальнейшее плавание Красным морем располагал курсами посередине его. В полдень 28-го вступил в Суэцкий залив, идя западным берегом которого, 29-го в 7 час. утра открыл маяк Newpart, а в 8 час. 50 мин., войдя на Суэцкий рейд, стал на якорь. От Адена до Суэца всего пройдено 1315 миль в 6 суток 12 час. 30 мин. > Вследствие заявления агента канала, что углубление кормой не должно превышать 25,7", наполнил носовые отделения водой в количестве 241 тонн и перегрузил снарядов весом в 21,5 тонны из кормовых бомбовых погребов в соответствующие носовые, чем и довел углубление кормы крейсера до требуемого.

30 марта, имея пары в 3-х котлах, в 5 час. 30 мин. утра, подав буксиры на пароход и приняв лоцмана, снялся с якоря и пошел в канал, а в 2 час. 45 мин. дня, придя в Измаилию, стал на якорь на глубине 30 фут. На другой день, 31 марта, в 5 час.

20 мин. утра снялся с якоря и под проводкой лоцмана пошел далее по каналу. В 3 час. дня, придя в Порт-Саид, ошвартовался у набережной против маяка. Всего от Суэца до Порт-Саида пройдено девяносто миль в 18 час. 15 мин. Во время стоянки здесь производил необходимые работы по переборке машины и чистку верхнего и нижнего трюмов, каковая работа потребовала четыре дня.

Состояние здоровья офицеров и команды прекрасное, больных 5 человек.

От 1 мая 1898 г.

4 апреля работы по чистке котлов и переборке машин были окончены, но, так как в это время дул очень свежий ветер, разведший большую волну в море, при таких условиях, имея пары только в 5 котлах, крейсер подвигался бы вперед не более 4-х узлов, почему решился отложить уход крейсера на одни сутки, т.е. до первого дня Св. Пасхи, имея в виду этим дать возможность всей команде присутствовать на Богослужении Заутрени и Литургии, тем более что и предыдущий праздник Рождества Христова команде пришлось провести в погрузке угля при стоянке в Порт-Артуре. По окончании Литургии тотчас же приступил к разводке паров, по готовности которых 5 апреля в 4 часа дня при штиле, снялся с бочек из Порт-Саидской гавани для следования в Неаполь.

При проходе мимо входного маяка испытывал вблизи него сильное течение, которое было следствием дувшего накануне свежего NW. По словам лоцмана, выводившего из гавани крейсер, это течение было причиной постановки на мель английского броненосца “Victorious”.

7 апреля на рассвете открыл согласно счислению остров Крит, а 9-го в 8 час. 30 мин. утра, согласно счислению, открыл берега Колобрии и в 3 час. 45 мин. пополудни, находясь в 1,25 мили от маяка Capo dell Arty, лег в Мессинский пролив, держась в расстоянии от 1 до 2 миль от его берега. 10 апреля в 9 час. 30 мин. утра взял курс на вход в Неаполь. В 11 час. 30 мин. утра у входа в гавань принял лоцмана, по указаниям которого и встал на два якоря, ошвартовавшись с кормы за мол. За весь переход от Порт-Саида имел ясную погоду при ветрах от разных румбов силой 0-3 балла. Всего пройдено от Порт-Саида до Неаполя 1123 мили в 115 часов 20 мин. Средний ход 9,14 узла.

Как только работы по установке крейсера окончились, немедленно приступил к собиранию сведений на счет угля. Оказалось, что цена угля 35 шиллингов за тонну, что и было подтверждено нашим вице-консулом, который объяснил, что идет стачка рабочих в Англии, а потому такая цена уже установилась здешними торговцами угля и что дешевле в настоящее время в Неаполе угля найти нельзя. Сговорившись с фирмой Volpicell о поставке мне необходимого количества угля по вышесказанной цене, я послал старшего судового механика на угольный склад этой фирмы, чтобы освидетельствовать качество угля. Старший судовой механик по возвращении доложил, что осмотренный им на складах уголь превосходного качества, а потому я и приказал начать погрузку на следующий день с утра, т.е. 11 апреля.

По утру, когда баржи с углем были прибуксированы к борту, оказалось, что уголь, нагруженный в них, самого худого качества. Такое обстоятельство, как выяснилось, произошло от того, что на складе старшему механику показывали один уголь, а привезли совсем другой. Усматривая в этом самое грубое мошенничество поставщика, я решительно отказался принять привезенный уголь и приказал отправить баржи назад, а вместе с тем взять уголь от другой фирмы, хотя и по той же цене, 35 ш. за тонну, но вполне хорошего качества. Таким образом погрузка угля могла быть начата только 12 апреля.

На переходе из Порт-Саида прорвало несколько клапанов на отливных решетках воздушных насосов левой машины, а также замечалась небольшая течь в трубках обоих холодильников. Имея в виду предстоящий большой переход в Брест, а также желая остающиеся переходы до Кронштадта сделать по возможности скорее, пришлось здесь в Неаполе по-обстоятельнее перебрать некоторые части машин, а также исправить замеченные уже неисправности. В котлах тоже пришлось переставить заплатки, переменить заклепки и прочеканить швы. Все эти работы были исполнены судовыми средствами.

Принимая во внимание, что команда не увольнялась на берег с Коломбо и что праздник Св. Пасхи был проведен в море, нашел необходимым отпускать здесь строевую команду по отделениям, а машинную команду по мере окончания машинных работ. Пользуясь тем, что здесь пресная вода отпускается Адмиралтейством бесплатно, взял в котлы и отделения двойного дна 640 тонн для котлов.

18 апреля в 9 час. 10 мин. утра снялся с якоря для следования в Брест. 19-го в 8 час. утра открыл берег острова Сардиния согласно счислению. 21-го в 4 час. дня открыл берега Испании, а 22-го в 8 час. утра увидел Gibraltar. В полдень вошел в пролив. 23-го в 7 час. 55 мин. утра, пройдя траверз мыса St. Vincent, лег на истинный NW 17°. На переходе до Гибралтара имел все время ясную погоду. С выходом же в океан встретил зыбь и ветер 3-5 баллов при ясной погоде. У мыса Финистерре встретил туман и мглу.

26 апреля на рассвете вошел в густой туман. В 10 час. 50 мин. туман начал временами редеть. Определив приближенно свое место, хотел идти в Брест, но вновь нашедший туман совершенно скрыл от меня маяк, почему был принужден в ожидании более благоприятных обстоятельств лечь в море, тем более что показаниями лотов в этом месте руководствоваться нельзя. В полдень взял курс на вход в Брест, а в 3 час. 40 мин., придя на Брестский рейд, стал по указанию портовых властей на бочку. Всего от Неаполя пройдено 2077 миль в 222.5 часа. Встреченные туманы у мыса Финистерре и у входа в Брест задержали приход крейсера на двое суток.

Став на бочку, произвел салюты нации и флагу командующего отрядом вице-адмирала Barrera, на которые получил ответы равным числом выстрелов. На рейде застал французскую северную эскадру. На следующий день, 28 апреля, в 10 час. утра начал погрузку угля. Так как все более спокойные места на рейде были заняты судами северной французской эскадры, то крейсер поставили на единственное свободное, крайнее ко входу место, подверженное идущему с моря волнению и опорному течению. После полдня ветер усилился, развело большое волнение, вследствие чего был вынужден в 4 часа пополудни прекратить погрузку угля. 20 апреля в 10 час. утра северная эскадра ушла в море, почему просил портовое начальство перевести крейсер на другое место — более удобное для погрузки угля.

1 мая в 8 час. утра погрузка угля была окончена. Всего принято 880 тонн, а в 1 час., по окончании приема пресной воды для котлов, снялся с бочки для следования в Кронштадт с заходом в Биорк-э на два дня, для приведения в порядок крейсера снаружи, что крайне необходимо после больших и спешных переходов. Состояние офицеров и команды отличное, больных 3 человека береговой болезнью.

От 11 мая 1898 г.

1 мая в 1 час. 5 мин. пополудни снялся с бочки и под проводкой лоцмана вышел из Бреста. 2 мая в 2 час. 40 мин. утра, согласно счислению, открыл его огонь и лег вдоль S-ro берега Англии в горизонтах маяков. 6 мая в 9 час. 30 мин. утра вступил в Балтийское море и взял курс севернее острова Борнгольм. 8 мая в 9 час. 30 мин. утра пришел на вход маяка Дагерорт, а 9-го в 11 час. утра подошел к плавучему маяку Веркомотала, пройдя его, принял лоцмана, под проводкой которого прошел к Койвисто и в 10 час. 35 мин. дня отдал якорь на глубине 9 саж. Погода за весь переход была хорошая, за исключением S-ой части Балтийского моря, где встретил пасмурность с дождем. От Бреста пройдено 1808 миль в 7 сут. 2,5 час. Время стоянки у Койвисто употребил на наружную окраску крейсера, окончив которую, в 9 час. утра 11 мая снялся с якоря для следования в Кронштадт, куда и прибыл того же числа в 4 часа пополудни.

Всего от Порт-Артура до Кронштадта пройдено 13355 миль в 103 дня, из которых 70 дней ходовых и 33 на якоре. Здоровье офицеров и команды в хорошем состоянии; больных 3 человека нижних чинов береговой болезнью.


Список офицерского состава броненосного крейсера “Адмирал Нахимов”. (Май 1894 г.)

№ п/п каких команд звание Фамилия и имя Какую занимают должность
1. 6-го фл. экипажа капитан I ранга Василий Лавров командир
2. капитан II ранга Александр Стемман ст. офицер
3. лейтенант Павел Плотников вахт, начальник
4. * Владимир Виноградов ревизор
5. Петр Римский-Корсаков ст. арт- офицер
6. Алан Иванк вахт, начальник
7. Сергей де Ливрон ст. штурм, офицер
в. Владимир Акитиев вахт, начальник
9. 32-го фл. экипажа Дмитрий Бутаков вахт, начальник
10. 10-го фл. экипажа Аркадий Небольсин вахтенный офицер
11. 6-го фл. экипажа Давыд Похвистнев минный офицер
12. 9-го фл. экипажа мичман Николай Григорьев вахтенный офицер
13. 18-го фл. экипажа Георгий Дукельский
14. 4-го фл. экипажа Барон Владимир Гревенец
15. 9-го фл. экипажа Андрей Хитрово
16. 1 -го фл. экипажа Александр Зеленой
17. 6-го фл. экипажа Сергей Свербееа мл. шт. офицер
18. Павел Дурново вахтенный офицер
19. Василий Стравлесский
20. Алексей Вернандер
21. Владимир Дьяконов
22. старший инж.-мех. Иван Подгурский ст. суд. мех.
23 пом.старш. инж.-мех. Василий Эйсмонт трюмный механик
24. Генрих Якобсон минный механик
25. мл.инж.-мех. Александр Гаврилов мл. механик
26. коллежский советник Иван Медведев ст. суд. врач
27. лекарь Николай Новиков мл. суд. вран
28. поручик по адмиралт-ву Павел Яворский шхилер
29. коллежск. секретарь Александр Попов комиссар
30. губернский секретарь Петр Мотин маш. содержатель
31. коллежск. регистретор Иввн Халдеев арт. содержатель
32. иеромонах Отец Авель священник
33. греческий гардемарин Георгий Какулидис пассажир


ПРИКАЗ Управляющего Морским министерством


Кронштадт.

Начальнику штаба порта. От 22 мая 1898 г.

Управляющий Морским министерством приказал крейсерам “Герцог Эдинбургский” и “Адмирал Нахимов” войти в гавань, последнему кончить кампанию 28 мая.

Во вторник 26 мая утром прибудет в Кронштадт председатель Технического комитета в сопровождении лиц. им приглашенных, посетят броненосец “Николай I” и крейсер “Адмирал Нахимов”. Судам этим быть готовыми для осмотра помещений боевых запасов и производства испытаний по вращению башен.


Ремонт и модернизация

Когда “Нахимов” еще находился в дальневосточных водах, в МТК, ожидая его возвращения, готовились к ремонту корабля. В феврале 1897 г., то есть за полтора года до появления крейсера в Кронштадте, Балтийский завод начал изготовление для него новых котлов. Изготовить котлы заводу предстояло к осени 1898 г., с тем чтобы летом следующего года “Нахимов” смог выйти на ходовые испытания.

В мае 1898 г., когда “Нахимов” прибыл в Кронштадт, всех поразил хотя и “опрятный”, но несколько “усталый” вид корабля. Палубы и шлюпки под воздействием солнца, волн и соленых ветров потрескались и рассохлись, рангоут и заградительные сети заметно износились. Но самым главным стала изношенность машин, котлов и корпуса. На скорейшем проведении этих неотложных работ настаивали командир корабля капитан I ранга Н.И. Небогатое, позднее получивший адмиральскую должность начальника Учебно-Артиллерийского отряда.

По его мнению, предстояло произвести большие работы по ремонту корпуса — во многих местах его обшивка сильно проржавела, предстояло заменить сетевые заграждения, на установку которых даже при слаженной авральной работе всей команды требовалось 9 часов. Нуждалась в ремонте и замене часть подводной деревянной и медной обшивок. Следовало также, по мнению командира, “упразднить паруса”, укоротить мачты и поставить на них по боевому марсу с малокалиберной артиллерией, а стеньги и брам-стеньги заменить на одну стеньгу-однодревку, старые массивные деревянные реи на легкие — железные, предназначенные только для подъема сигнальных флагов, и снять деревянную настилку со всех палуб, заменив ее на новую.

Особую заботу командира и механников вызывала осушительная система трюмов. Ее трубы находились в междудонном пространстве и за время пятнадцатилетней службы корабля изрядно проржавели. Их следовало демонтировать, а новые трубы проложить поверх второго дна. Саму обшивку второго дна предстояло во многих местах менять. Во время своих океанских переходов крейсер “брал в междудонное отделение много тонн воды”. Только усиленная работа водоотливных средств позволяла продолжать плавание.

Настаивал командир и на перевооружении на новую артиллерию, предлагал заменить и бортовые торпедные аппараты, стоявшие в центре корпуса, на “таковые же французского образца”. Заказ торпедных аппаратов стал первым, что после предусмотрительного заказа котлов предприняли в МТК. Уже 17 июля Главное управление кораблестроения и снабжений заключил договор с Санкт-Петербургским Металлическим заводом на изготовление двух бронзовых бортовых торпедных аппаратов в “яблочных” шарнирах с совком. Аппараты предназначались для 9-футовых торпед, имели внутренний диаметр трубы в 15зш дюйма (383,4 мм). Общая сумма договора равнялась 18000 руб., и изготовить их завод должен был спустя год, к 1 мая 1899 г., то есть к тому времени, когда “Нахимов”, по планам Главного морского штаба, будут готовить к очередному дальнему походу.

Предстояло усовершенствовать и электрооборудование. Старые динам о машины, установленные в 1893 г., снимались, и монтировались новые, более мощные “пародинамо” по 320 ампер каждая, и 2 по 200 ампер.

19 сентября 1898 г. комиссия Кронштадтского порта, в состав которой входил и уже назначенный наблюдающим за ремонтом “Нахимова” младший судостроитель П.Ф. Вешкурцев, осмотрела двойное дно корабля. Оно, как и указывал командир во многих местах, проржавело. Особенное беспокойство вызывали три пояса в районе котельных отделений и нижний пояс обшивки средней водонепроницаемой переборки. Они проржавели наиболее сильно и “местами имели сквозные дыры”. По мнению П.Ф. Вешкурцева, на зиму “Нахимов” следовало ставить в док.

Чуть позже трюм “Нахимова” осмотрел и старший судостроитель Д.В. Гуляев. Он считал, что для подготовки корабля к плаванию летом 1899 г. предстоит произвести замену части листов двойного дна и даже корпуса. “Важным делом, не требующим отлагательства, считаю доставку стали для этих работ”, — писал он в МТК 29 сентября.

26 сентября, когда “Нахимов” уже стоял в Средней гавани, его посетило уже более высокое лицо в чиновничьей иерархии Морского ведомства. Это был Инспектор кораблестроения Н.К. Глазырин. "Всего в 34 листах сильное утончение от ржавчины, а в некоторых листах появлялись даже сквозные дыры от ударов молотком, и по звуку листы имеют дурное качество", — таково после осмотра было его мнение. Н.К. Глазырин пришел к выводу, что особенно тонкие листы следует усилить подкладками, и это даст "возможность службы корабля еще около 10 лет".

Строителю корабля — Балтийскому заводу, а именно ему поручили ремонт, требовалось не менее трех месяцев “форсированных работ” для того, чтобы подготовить крейсер к навигации 1899 г. Более всех степень сложности предстоящего ремонта осознавал его директор С.К. Ратник. "“Нахимов” нельзя делать на воде, — писал он в МТК, — так как в виду старости корпуса эту работу я не рискну производить на плаву, и вследствие тряски от клепки может быть потревожена водонепроницаемость наружной обшивки, а особенно после ослабления во время отсутствия поясов второго дна. подлежащих замене". Опасения С.К. Ратника подтверждал и осмотр корпуса заводскими рабочими. Выяснилось то, что к обнаруженным ранее 34 листам следовало добавить еще 24, находившихся также в плохом состоянии.

Еще до постановки “Нахимова” в док, в период с 26 сентября по 8 октября, на Балтийском заводе прошли гидравлические испытания его котлы. В середине октября их доставили в Кронштадт. Спустя месяц — в середине октября, сразу же после выхода из Константиновского дока крейсера “Минин” на его место встал “Нахимов”. После осмотра наружной обшивки она, вопреки ожиданиям, оказалась в хорошем состоянии, хотя и нуждалась в ремонте.

Помимо производства корпусных работ, в МТК первостепенным считалось и перевооружение “Нахимова”. Сами обстоятельства заставляли менять старую артиллерию на новую "45-калиберную", и соответственно переоборудовать крюйт-камеры и бомбовые погреба. Составить проект перевооружения поручалось старшему офицеру крейсера лейтенанту Герасимову. И хотя необходимость перевооружения “Нахимова” всем была очевидна, в МТК, этой огромной бюрократической организации, вслед за решением о замене артиллерии последовала малозаметная строка, что “в случае, если вооружение останется прежним, то следует все же заменить малокалиберные пушки”. Это был самый дешевый для казны и самый легкий путь для чиновничьего аппарата в решении главной проблемы, и, как мы увидим ниже, он им и воспользовался.

3 ноября по вопросам перевооружения “Нахимова” в МТК состоялось очередное совещание. Уже тогда при подготовке крейсера к кампании следующего года началась спешка, так как по указанию управляющего Морским министерством корабль спустя год непременно должен будет уйти в очередное дальнее плавание. И Управляющий облегчил работу Комитета. По его указанию крейсер уйдет в поход со старой 203- и 152-мм артиллерией. В тот момент на их замену не было ни средств, ни желания, ни времени. Но орудия все же следовало отремонтировать, “не трогая устройств самих башен”, и заменить старые заряды дымного пороха на новые — бездымные. Одним словом, основная огневая мощь корабля оставалась прежней — какой она была спроектирована за 16 лет до этого.



Продольный разрез и план барбетных установок броненосного крейсера “Адмиирал Нахимов”.


На малокалиберную артиллерию на заседании Комитета времени отвели мало. Решили имеемые 4-х фунтовые и 47-мм пятиствольные орудия “ввиду ее устарелости и недостаточности” при отражении минных атак заменить на 16 новых 47-мм одноствольных орудий Готчкисса. К тому времени Обуховскому заводу уже заказали мостики над средними башнями и планировали поставить на них по 2 пушки с каждого борта с углом обстрела для каждого орудия в 155°. По одному орудию с каждого борта решили установить на оконечностях переднего мостика (угол обстрела 130°). Для этого сам мостик следовало сделать шире на 1,1 м.

На верхней палубе на каждом борту (у 104 шпангоута) на местах, где до этого стояли 47-мм пятиствольные орудия, также планировалось установить по 1 орудию (угол обстрела 127°). Два орудия следовало установить на кормовой штурманской рубке, для стрельбы на корму, поверх шлюпок и кормовой башни, и по три орудия на марсах фок- и грот-мачт. Расположение башен не позволяло разместить часть мелкокалиберных орудий на верхней палубе. Четыре старых 37-мм пятиствольных орудия остались стоять как и прежде — два на кормовом балконе и два на верхней палубе, под крыльями носового мостика. Сохранились и пушки Барановского, но только для десанта.

После проведения подобного перевооружения “Нахимов” заметно усиливал свою противоминную оборону. На нос и корму могли стрелять по четыре 47-мм орудия, а на борт семь 47-мм и одно 37-мм. Вес снятых старых четырех 4-фунтовых и восьми 47-мм орудий составлял 11,1 т, новых всего 9,7 т. Всего же с выполнением работ по замене малокалиберной артиллерии ее вес увеличился на 1,8 тонны. Но это был вес весьма малый по сравнению с экономией в 180 т, которую несла замена рангоута и снятие бушприта.

Предстоящие работы потребовали изменить и установку компасов. После ремонта кормовой путевой компас перенесли на кормовую рубку в район 116 шпангоута, а главный компас, стоявший на рубке на мостике над средними башнями, — на носовую боевую рубку. В этой рубке установили и боевой компас. В штурманской рубке на 34 шпангоуте поставят еще один ходовой компас, и, кроме того, один компас в румпельном отделении между 123 и 127 шпангоутами.

Рангоут, в русском флоте олицетворявший собой вместе с одной массивной трубой силуэт только “Нахимова”, во время ремонта полностью заменили. Бывшие стальные мачты обрезали, заменив деревянные марсы на стальные — боевые. Стеньги и брам-стеньги заменили на стеньги-однодревки диаметром 330 мм. На фок-мачте находилась только одна легкая сигнальная рея, а на ее топе установили легкую площадку размером 2 х 2,2 м для прожектора. Грот-мачта (диаметром у топа 2 фута 7"2 дюйма) имела одну рею и гафель для флага. Бушприта не было вовсе.

Боевые марсы — сначала предполагали вооружить 47-мм одноствольными орудиями Готчкисса, но затем от этого отказались, они были слишком тяжелы, и на каждом установили по два пулемета. В новое боевое освещение вошли 5 75-см прожекторовсистемы Манжена.

Столь обширный ремонт, а по сути модернизация, в конечном итоге потребовал в течение зимы и весны 1899 г. огромного напряжения сил как Балтийского завода, так и наблюдающего от Морского министерства младшего судостроителя П.Ф. Вешкурцева. Работы шли интенсивно. Чтобы не сорвать выход на испытания, отказались даже от замены изрядно “постаревших” в долгих плаваниях деревянных световых люков и щитов в каютах, так как, по мнению МТК, это была “слишком большая работа” и она задержит изготовление крейсера к плаванию.

В МТК и не вспомнили, что, на первый взгляд, эти третьестепенные в конструкции боевого корабля люки и каютные щиты в бою могут стать источниками гибельных пожаров, и своевременная их замена на металлическую мебель, повсеместно вводившуюся тогда в зарубежном судостроении, не только облегчила бы корабли (на 20-30 тонн), но и частично обезопасила от пожаров в войне, грянувшей через пять лет.

Летом 1899 г. на “Нахимове” установили новые опреснители системы Круга, так необходимые в предстоящих длительных плаваниях. В августе, еще до окончания работ, “Нахимов” вновь, как и прежде, начали “спешно” готовить к дальнему плаванию. 25 сентября 1899 г., пройдя швартовые испытания, крейсер, согласно приказу главного командира Кронштадтского порта за № 544, начал кампанию. Окончательно все работы завершили только в ноябре, после чего “Нахимов” покинул Кронштадт и в декабре ушел в Ревель для приготовления к третьему дальнему плаванию.


В третьем дальнем

(с 26 января 1900 г. по 17 мая 1903 г.)

Пришлось изменить курс, и через некоторое время едва заметно стал различаться силуэт броненосца береговой обороны “Генерал-адмирал Апраксин”. Он стоял, приткнувшись носом к берегу, имел крен на левый борт.

Близко подходить к “Апраксину” “Нахимову” не пришлось — с броненосца флажковым семафором попросили “Нахимова”, сообщить об аварии и о присылке на помощь спасательных кораблей. “Нахимов”, увеличив ход, продолжил плавание в Ревель, куда пришел вечером того же дня, сообщив руководству порта об аварии “Апраксина”.

Из-за тяжелой ледовой обстановки сразу же уйти из Ревеля не смогли. Только 26 января 1900 г., получив телеграмму начальника Главного морского штаба, корабль покинул свой берег и ушел в очередное дальнее плавание. Но ледовая обстановка осложнилась, и, когда крейсер вошел в полосу сплошного льда, пришлось повернуть на обратный путь. На этот раз повезло, навстречу “Нахимову” шел самый сильный ледокол в мире — детище адмирала СО. Макарова — “Ермак”. Ледокол без труда в кильватере повел крейсер в море к маяку Дагерорт. И, хотя толщина льда с 15 см увеличилась до 60, “Ермак” выполнил свою задачу играючи, без труда.

Но на “Нахимове” не все оказалось так гладко. Льдами были повреждены деревянная и медная обшивки, а в носовой части даже появились небольшие трещины в наружной железной обшивке, и внутрь стала поступать вода.

Германский порт Киль стал первым иностранным портом, в который вошел “Нахимов”. Повреждения давали о себе знать, и корпус корабля 31 января освидетельствовала комиссия, которая, впрочем, признала, что плавание крейсер может продолжить. Из Киля курс пролегал сначала в Шербург. а затем в Специю. В июне “Нахимов”, пройдя Суэцкий канал, вновь пересек Индийский океан и направился на Дальний Восток. Теперь для корабля это был уже знакомый маршрут, в ту или другую сторону он его преодолевал в третий раз.

На Дальнем Востоке обстановка уже не была такой безмятежной — кораблю пришлось в составе союзной эскадры участвовать в подавлении освободительного восстания в Китае, известного нам под названием Боксерского. С военно-политической и экономической точки зрения, участие кораблей русского флота в боевых действиях против Китая было неразумным, а может быть, даже и вредным. Но временное осознание своей причастности к “дружной семье цивилизованной Европы” вновь затмило царскую верхушку.

Выполнив свою задачу перед Европой, наши корабли опять стали чужими в этих водах. Ни только что прибранный к рукам Порт-Артур, ни Владивосток не имели нужной базы для ремонта кораблей, и все они оставались по-прежнему “приживалками” в портах Кореи или Японии. Так в плаваниях и учениях прошли 1900 и 1901 гг. В конце 1901 г. в Россию ушли броненосцы “Наварин” и “Сисой Великий”, крейсера “Владимир Мономах”. “Дмитрий Донской” и “Адмирал Корнилов”— все они долгое время составляли основное ядро Тихоокеанской эскадры. Но “Нахимов” оставили на Дальнем Востоке.

1902 год, как и предыдущие, прошел в плаваниях и учениях. Весной в Порт-Артуре эскадра встретила прибывший из России белоснежный крейсер “Варяг”, а “Нахимов” в конце июня ушел во Владивосток. Там ему предстояло пройти докование. Здесь во Владивостоке 23 июня и провели торжество по случаю 100-летия со дня рождения П.С. Нахимова. Крейсер, носящий его имя и украшенный флагами, стал на время центром всех торжеств. Летом на корабле проходил службу один из членов царской семьи — великий князь Кирилл Владимирович. Затем крейсер совершил свой третий летне-осенний поход по знакомым портам Кореи и Японии. Побывал “Нахимов” и в только что захваченном немцами порту Циндао. Там, в отличие от Порт-Артура, серьезно готовились к созданию главной базы на Тихом океане. Спустя 12 лет Циндао, как Порт-Артур через 2 года, станет центром боевых действий для Японии.

В ноябре 1902 г. наконец-то настал черед и “Нахимова”. 16 декабря 1902 года вышел приказ самого императора. В нем говорилось, что “за отличие по службе капитан II ранга Гвардейского экипажа Бухвостов назначается командиром крейсера I ранга ”Адмирал Нахимов“ с производством в капитаны I ранга, вместо отчисляемого по болезни капитана I ранга Стеммана”. Н.М. Бухвостову предстояло готовить корабль к длительному переходу, так как прежний командир крейсера А.Ф. Стемман тяжело заболел и вскоре по дороге в Россию умер.

“Нахимов” же, как устаревший и к тому же требовавший серьезного ремонта, уже не мог стоять в одной линии с пополнившими эскадру новыми броненосцами типа “Пересвет” и “Полтава”. И вот уже в который раз он через Индийский океан, Суэцкий канал и Средиземное море спешит к родным берегам. 17 мая 1903 г. крейсер прибыл в Кронштадт и сразу же “осчастливленный” величайшим царским смотром, встав в тихую гавань стал готовиться к очередному ремонту. В МТК наконец-то всерьез намеревались перевооружить корабль. Сам же Н.М. Бухвостов передал дела очередному и, как окажется, последнему командиру. Им стал капитан I ранга А.А. Родионов.

В декабре 1903 г. “Нахимов” по традиции, принятой для кораблей, возвращавшихся из долгого плавания, вошел в состав Учебно-артиллерийского отряда. По просьбе нового командира на борт доставили более 200 подвесных коек, и с навигацией нового 1904 г. ему предстояло приступить к обучению новобранцев.


Из рапортов командира капитана 1 ранга Д.Д. Всеволожского

От 13 ноября 1899 г.

В 7 часов утра 10 ноября изготовился к походу. На крейсер прибыли 215 мастеровых разных цехов для следования в Ревель. Имея пары в 6 котлах, собирался выйти с помощью паровых судов из Кронштадтской гавани, но около 10 часов утра налетел шквал силой до 10 баллов, с такой метелью, что ничего вокруг не стало видно.

Рассчитывая прийти в г. Ревель к утру, чтобы не становиться на якорь, а втянуться в гавань, решил отложить уход на сутки и загреб жар в котлах. 11-го числа утром поднял пары, но порт за свежестью ветра отказался вывести крейсер на рейд.

12 ноября в 8 час. 30 мин. утра на буксире портовых пароходов вытянулся из гавани и, пройдя в 10 часов входные бочки, вышел в море. На рейде встретил тонкий ломаный лед. которым немного поободрал медную обшивку. Утро было мглистое, но тихое. Около часа дня имел возможность определиться по маяку Ссскар и башне Питко-Неме; место оказалось совершенно согласно со счислимым. В 2 часа 12 ноября увидал маяк Нарву. В это время погода начала принимать угрожающий характер: ветер OSO около 5 баллов, пошел снег при температуре 2° мороза. Ветер продолжал свежеть, и началась пурга.

На верхней палубе трудно было различить предметы на расстоянии нескольких саженей. На наветренной стороне невозможно было стоять, так как снег залеплял глаза. В седьмом часу ветер достиг степени шторма. В 6 часов вечера подошли к южной оконечности Готланда. Около 2 часов ночи 13 ноября порывы ветра достигали не менее 11 баллов, причем метель обволакивала крейсер как бы сплошной пеленой настолько, что за бортами не было видно более, чем на несколько сажень.

В продолжение ночи, идя на Саммерсу, в 2 час. 30 мин. видел на траверзе судно, по-видимому, коммерческий пароход, судя по положению его отличительных огней. Таким образом, ходил всю ночь от Саммсрса к Готланду и обратно, сделав всего 4 галса. В 6 час. 30 мин. утра метель уменьшилась настолько, что удалось рассмотреть маяк Саммерса в расстоянии одной мили. С рассветом метель совсем прекратилась, ветер, не стихая, перешел к N, и настолько прояснилось, что в расстоянии 12 миль увидел Готланд. В девятом часу, подходя к южной оконечности Готланда, заметил пушечные выстрелы на берегу, приблизительно на милю севернее Красного Огня. Рассмотрев внимательнее, откуда видны огни выстрелов, увидал броненосец береговой обороны “Генерал-адмирал Апраксин”, выскочившим на берег.

Сейчас же повернул к нему для оказания какой возможно помощи. Броненосец стоял носом к берегу, так что впереди него оставалось небольшое пространство воды, лагом к ветру, накренившись на левый борт. На стеньге его разобрал сигнал “Терплю бедствие”. Я спросил его сигналом: "Какую могу оказать помощь?", на что получил ответ: “Прошу немедленно дать знать о присылке спасательных пароходов”. Я спросил его сигналом: "Есть ли сообщение с берегом?“ и получил ответ ”Да".

Часть команды броненосца находилась на берегу и было видно, что устраивала леерное сообщение с фор-марса на берег. Я поднял сигнал: “Иду в Ревель, будут присланы пароходы”. Тотчас же дал полный ход и пошел в Ревель. Ветер продолжал быть крепким, но было совершенно ясно.

В Ревель пришел к 8 часам вечера и стал на якорь на параллели северной оконечности о. Кар-ос. Спустить шлюпки не мог, так как все на верхней палубе обледенело. Все рубки, шлюпки, башни. одним словом, все наверху, вследствие брызг, покрылось сплошным слоем льда, толщиной до 3-х дюймов. На леерах поручней нависли густой бахромой сосульки, которые, местами смерзшись, образовали сплошной толстый ледяной забор. Я сделал сигнал ревельской брандвахте: "Прислать как можно скорее паровой баркас, имею сообщить Управляющему Морским министерством важное известие. Необходимы спасательные пароходы немедленно, “Генерал Адмирал Апраксин” нанесло на камни на острове Готланд; команда и офицеры на берегу

От 31 января 1900 г

Согласно предписанию командира Ревельского Порта, данного мне телеграммой начальника Главного Морского штаба, 26 января в 7 часов утра, снявшись с якоря с Ревельского рейда, вышел в море по назначению, идя по створу Екатеринентальских маяков. На меридиане острова Карлос, идя по створу Суропских маяков, встретил сплошной лед. через который не было никакой возможности пробиться, вследствие чего вернулся на створ Екатеринентальских маяков и пытался пройти восточнее острова Нарин. Не видя нигде свободного выхода в море, решил вернуться на Ревельский рейд. Повернув обратно и идя к Ревелю, увидал ледокол “Ермак”, шедший от Суропских маяков, за которым следовал коммерческий пароход.

Спросив“Ермак” сигналом: может ли он вывести меня в море до Дагерорта, и, получив от него утвердительный ответ, повернул снова в море и пошел в кильватер ледоколу. На крейсере в это время было сделано распоряжение в таранном отделении поставить распорки. Положение мое было следующее. Вернувшись на рейд и встав там на якорь, я бы неминуемо был бы затерт льдами и выкинут на берег надвигавшейся с севера громадной массой льда. Войти же снова в гавань не мог рисковать потому, что при NO-ом ветре воды в гавани 25 фут. что было замечено мной при выходе из гавани, а крейсер сидит 27,5 фут. Ввиду вышеизложенного мне не оставалось другого выбора, как идти в море под проводкой ледокола..

Ледокол “Ермак” избрал восточный фарватер и на параллели знака “Вульф” вошли в сплошной лед. Толщина льда сначала была около 6 дюймов и, возрастая, постепенно дошла до 1,5 и 2 футов с частыми торосами значительной высоты. Так как “Ермак” уже крейсера и обладает во льду большей рыскливостью, то канал, образуемый им, был недостаточно широк для прохода и довольно извилист, и крейсер все время ударялся то одной, то другой скулой о лед, вследствие чего около 9-ти часов утра заметили течь в левой носовой запасной угольной яме, наполненной углем. За невозможностью осмотреть трещину, появившуюся в угольной яме, последнюю задраили. Имея очень большое трение о лед, крейсер часто терял ход. почему отставал от ледокола, и канал по его проходу снова закрывался, так как легкий ветер производил движение льда. Временами бывало так, что крейсер при полном ходе машины не мог сдвинуться с места, о чем ледоколу давали знать сигналами-выстрелами, и последний возвращался задним ходом и, обходя крейсер, ломал лед. Около 11 час. 30 мин. утра “Ермак” пытался взять крейсер на буксир, думая, что таким образом легче будет его вести, но это оказалось безуспешным, так как при полном ходе машин “Ермака” и крейсера, последний не мог двинуться с места: до того был крепок лед. “Ермак”, снова обойдя крейсер, высвободил его и двинулся вперед, получая льдом сильные удары в скулы. После одного из таких ударов, в малярной каюте, в таранном отделении, несмотря на вставленные крепительные распорки, немного ниже ватерлинии, между 5 и 6 шпангоутами с левого борта, показалась течь, по осмотре которой нашли трещину в обшивочном листе, шириной в 2,5 дюйма и длиной до 2-х фут. Судовыми средствами старались се заделать, что и удалось после упорной работы трюмных и плотников.

Давление льда было так велико, что вставленные в таранном отделении распорки гнулись. Работы трюмных и плотников по заделке появившейся трещины производились и закончились под наблюдением плавающего на крейсере младшего помощника судостроителя Беляева к 10 часам вечера. Около 5 часов пополудни показалась течь в правой носовой угольной яме, также наполненной углем, которую, как и первую, задраили. Около 7 час. 30 мин. вечера образовалась третья трещина в малярной же каюте между 7 и 8 шпангоутами длиной в 1,5 фута и шириной в 1.5 дюйма. Около полуночи лед стал тоньше; в полночь, повернув в Балтийское море, начал встречать большие полыньи. В 2 часа ночи вышел из сплошного льда, встречая только отдельные льдины. В 2 часа 20 минут, на параллели Дагерортских маяков, “Ермак” повернул обратно, и я продолжал плавание.

22 января на параллели 56° повернул на остров Борнгольм, который прошел в 2 часа дня при ясной погоде: температура повысилась до +1°.

В ночь с 27-го на 28-е января встретил четыре раза шквалы от NW с пургой, вследствие чего уменьшил ход. 29 января утром продолжил плавание, идя из предосторожности по лоту малым ходом. В 8 часов вечера подошел к плавучему маяку при входе в Кильскую бухту и стал на якорь, чтобы утром войти в бухту. 30 января в первом часу дня, хотя ветер и не стих, но погода настолько прояснилась, что позволила идти в бухту, где я и встал по указанию присланного офицера на бочку в 4 часа дня.

Идя льдами и получив вышесказанные трещины, крейсер потерял часть медной и деревянной обшивки, почему для определения всех повреждений я назначил приказом по крейсеру комиссию под председательством старшего офицера и при участии корабельного инженера, акт которой будет немедленно представлен Его Превосходительству Управляющему Морским Министерством.

По внутреннему осмотру повреждений предполагаю возможность исправить их судовыми средствами, что же касается обшивки, то исправление ее потребует ввода крейсера в док, но сделать это в Киле не нахожу удобным, ибо, простояв в доке недели две и более, рискую в Бельтах и Категате встретить тоже лед. почему все исправление явится непроизводительным. Предполагаю войти в док в одном из более южных портов, что совместит исправление повреждений крейсера с полной его окраской, и кроме того, все исправления обойдутся в теплом климате и дешевле и скорее. Переход крейсера с поврежденной деревянной обшивкой является безопасным, виду нового устройства крепления обшивки без болтов, на одних чаках. Механизмы, как главные, так и вспомогательные, за все время плавания работали хорошо. Несмотря на суровый переход, состояние здоровья как гг. офицеров, так и команды вполне удовлетворительное. О чем Вашему Императорскому Высочеству доношу.

От 27 февраля 1900 г.

В дополнение донесения моего, посланного при рапорте из г. Киля, имею счастье донести Вашему Императорскому Высочеству, что при входе в Кильскую бухту у крепости Фридрихс-Орт я произвел национальный салют, на который немедленно получил ответ. От присланного ко мне офицера для указаний якорной стоянки я узнал, что мне необходимо будет салютовать флагу принцессы Ирены, поднятому на замке, а затем флагу адмирала Kolter, поднятому на броненосце. Означенные салюты произвел по постановке на бочку и на последний получил ответ равным числом выстрелов.

Еще на переходе мной была назначена комиссия из судовых чинов для осмотра всех повреждений крейсера, которая немедленно приступила к работе и составила акт. Имея возможность начать работы судовыми средствами, приступлено было к ним тотчас же, для чего крейсер кренили сначала на правый борт, так как левый наиболее пострадал. Работы производились день и ночь и окончились 17 февраля, причем поставлены были новые листы, заплаты и заменены заклепки во многих местах. На другой же день по приходе на рейд, кроме рейдовых визитов, мной, по соглашению с консулом, сделаны визиты на берегу, причем я расписался у Ее Императорского Королевского Высочества Принцессы Ирены.

3 февраля возвратился в Киль Его Королевское Высочество Принц Генрих Прусский, и я узнал, что, помимо всех встреч на берегу, суда, стоящие на рейде, готовят иллюминацию для чествования прибытия Его Высочества. Поэтому я считал своим долгом принять участие и, насколько позволяли имеемые на крейсере запасы, устроил электрический вензель Его Высочества и жег фейерверк, за невозможностью осветить борта электрическими лампами. На другой день я расписывался у Его Высочества, а на следующий получил извещение, что Его Высочество примет меня в замке в 10 час. 30 мин. утра.

Получив от Его Высочества благодарность за участие в чествовании его прибытия, я был осчастливлен просьбой назначить день, когда он может приехать на крейсер. Таким днем я считал 10 февраля, когда починка левого борта будет окончена и крейсер выпрямится. Его Высочество прибыл ко мне в назначенный день в сопровождении адъютанта в 11 часов и, поздоровавшись с гг. офицерами, которых я представил, и командой, спустился ко мне в каюту и милостиво принял завтрак, оставаясь на крейсере до 1 часа дня. когда отбыл, прося не салютовать.

Как я, так и гг. офицеры пользовались неоднократно гостеприимством властей и судов, а 15 февраля я получил приглашение в замок к завтраку, перед которым имел счастье быть представленным Ее Королевскому Высочеству Принцессе Ирене, и завтракал скорее в семейной обстановке, так как приглашенных более не было. После завтрака там же, во дворце Их Высочества, изволили слушать хор балалаечников с крейсера. Нижние чины увольнялись на берег ежедневно группами до 40 человек и вели себя прекрасно, о чем мне приходилось читать в местной газете.

Здоровье гг. офицеров и команды удовлетворительное, так как вследствие разных перемен погоды случались заболевания лихорадкой, но после двух дней опять поправлялись.

18 февраля, по окончании работ по исправлениям, крейсер был выровнен, и ввиду предстоящего перехода каналом приступили к переносу тяжестей с кормы на нос. чтобы посадить его на ровный киль, дав углубление кормой в 26 фут. Угля принял только 150 тонн в носовые угольные ямы.

Во вторник 22 февраля в 8 часов утра, приняв на крейсер германских лоцманов и снявшись с бочки, имея пары в 4-х котлах, направился в Капал императора Вильгельма I. В 9 часов утра вошел в первый шлюз капала и. по исполнению формальностей, двинулся далее. Несмотря на извилистость канала и на малую глубину, крейсером управляться было очень легко, благодаря тому, что он отлично слушался руля. Даже с наступлением темноты, когда по каналу зажгли электрические огни, не представлялось никакого затруднения править по огням.

В 10 часов вечера ошвартовался у южной стенки внутренней гавани местечка “Брунстбюттель”.

23 февраля с раннего утра начал производим, погрузку угля своей командой с барж, подведенных к крейсеру, и к вечеру окончил погрузку, приняв 650 тонн. В 3 часа 30 мин. дня вошел в канал возвратившийся из заграничного плавания германский крейсер “Deutschland” и ошвартовался позади меня, а утром 24 февраля ушел в Киль. 25 февраля, имея пары в 4-х котлах, снялся со швартовов и вышел из канала через последний шлюз в устье реки Эльбы. В 9 часов 35 минут встал на якорь в ожидании полной воды для выхода в море. В 6 часов 40 мин. вечера, снявшись с якоря, пошел далее в море.

Весь день 26-го плавание сопровождалось ясной погодой, но к 10 часам вечера, пойдя к маяку “Gabard”, встретил туман.

27 февраля в 6 час. 20 мин. вечера увидал маяк “Бардглер” и повернул на рейд города Шербург, где и встал на бочку в 10 часов вечера. За все время плавания механизмы, как главные, так и вспомогательные, работали хорошо.

Здоровье гг. офицеров и команды вполне удовлетворительно.


“Адмирал Нахимов” идет в кильватер “Ермаку”.


От 13 марта 1900 г.

В дополнение донесению, посланному мной по приходе в г. Шербург. имею счастье донести Вашему Императорскому Высочеству, что на другой же день по приходе крейсера я сделал все официальные визиты местным властям, причем со стороны морского префекта, вице-адмирала Diculuar встретил самую изысканную любезность, выразившуюся также в предложении всех портовых средств для нужд крейсера.

Не имея никаких потребностей, я просил его только дать возможность моим офицерам осмотреть порт, на что адмирал изъявил свое полное согласие, и через два дня офицеры осматривали порт и вновь спущенный броненосец “Henri IV”. К сожалению, не удалось осмотреть две подводные лодки “Нарвал” и “Морж”, которые почти каждый лень проходили мимо крейсера, то ныряя, то опять всплывая на поверхность волы, но по наведенным справкам, означенные лодки составляют еще секрет для офицеров французского флот.

Отсутствие военных судов на Шербургским рейде сделало мою стоянку весьма спокойной в смысле тонкости обмена любезностями, и только адмирал Diculuar пригласил меня и двух офицеров к завтраку, причем извинился, что не может сделан, большого приема по случаю траура, так как накануне прихода крейсера были похороны его брата - мэра города.

Стоянку в Шербурге мне пришлось затянуть на два дня, так как еще за четыре дня до моего ухода были подняты штормовые предостережения. Оберегая крейсер после перехода льдами, где он получил повреждения в носовой части, я решил немного выждать время и начать переход в г. Ка-дикс, когда равноденственные штормовые сроки пройдут, и, так как 7 марта сигналы были спущены и все данные были в пользу спокойного перехода, на другой день. 8-го числа, забрав почту, я в 11 час. 30 мин. утра, отклепав канат от бочки, вышел в море.

Весь Английский канал прошел с крепким попутным ветром, имевшим характер шторма и стихнувшим 10 марта. Имея все время крупную волну, бившую в правый борт, я решил, для предохранения уже надорванной обшивки, продержаться против ветра, идя самым малым ходом, и потому 9 числа в 4 час. 30 мин. вечера при очень сильном ветре и громадной волне встал против зыби и продержался таким образом до 5 часов утра 10-го числа, после чего лег на курс. Несмотря на случайно неблагоприятные условия начала моего перехода, я был вполне удовлетворен возможностью проверить те предположения, которые у меня явились еще в г. Кронштадте, после ремонта крейсера.

В представленных еще моим предшественником дефектных ведомостях было указано на необходимость устроить клапана к забортным шпигатам, пропускающим воду в батарейную палубу, и сделаны намеки на неудовлетворительность портов 6" орудий, требующих герметичности при задраивании, т.е. резиновой прокладки. Эти вопросы я очень поддерживал, но почему-то эта существенная работа не была выполнена, и получился результат тот же, который на “Нахимове” считался неудобством при плавании, т.е. все вышеуказанные отверстия, несмотря на закупоривание судовыми средствами, продолжали пропускать воду в батарейную палубу. Казалось бы. что с этим можно примириться, так как крейсер и прежде плавал с этими неудобствами, но на деле получился весьма неожиданный результат.

Новая стальная батарейная палуба настолько плохо зачеканена и склепана, что вся вода, получаемая из-за борта через вышеуказанные отверстия, проникает в офицерские каюты и кают-компанию дождем через заклепки и стыки, так что офицерские помещения при большой качке утрачивают свой жилой характер, а в батарейной палубе образуется невообразимый хаос, вследствие всплывающего линолеума. Для успешного выбирания воды в этих палубах требовалась непрерывная работа целой вахты, которая ловила моменты крена, чтобы отливать воду, перебегавшую с борта на борт при размахах крейсера в 21°.

Благодаря разрешению Его Превосходительства Управляющего Морским Министерством, на крейсере плавает младший помощник судостроителя Беляев, на долю которого пришлось много работы по исправлению погрешностей ремонта.

Состоя помощником инженера, производившего ремонт в Кронштадте, ему ни разу не пришлось быть участником живой стороны дела, а только заниматься отчетами по сметам, представляемым в Главное Управление Кораблестроения и снабжений. По уходе инженера Вешкурцева на другую постройку в самый разгар работы на “Нахимове”, Беляеву пришлось выправлять все недочеты и недостатки по работам и оканчивать изготовление крейсера к плаванию в г. Ревель.

Я весьма счастлив, что имею случайно в распоряжении своем инженера, который, благодаря своей ретивости, обходится судовыми средствами и исправляет погрешности ремонта постепенно и, вероятно, с большой пользой будет служить при работах на крейсере в доке в Специи. Как выше было упомянуто, 10 марта я лег на курс и продолжал плавание до Кадикса при самых благоприятных условиях, имея или штиль, или попутное маловетрие.

13-го числа в 7 час. 30 мин. утра пришел в г. Кадикс, где встал на рейде фертоингом.

В Кадиксе предполагаю простоять три дня и затем на переходе в Специю произвести поверочную стрельбу из орудий и, так как считаю нужным до начала работ по исправлению крейсера и ввода его в док, отговеть гг. офицерам и команде, то произвел эту стрельбу близ острова Миморкэ и зайду в порт Магом, где стоянка благоприятствует во всех отношениях в смысле удобства для говения; после чего, исправив девиацию после стрельбы, пойду в Специю, где немедленно же приступаю к работам по исправлению крейсера. За все время перехода от Шербурга до Кадикса машины, как главные, так и вспомогательные действовали отлично. Здоровье гг. офицеров и команды весьма удовлетворительно.

Оставшиеся следы сурового плавания принудили меня поместить в Шербургский госпиталь двух нижних чинов, сильно ослабевших после перенесенной лихорадки, которая, вероятно, была отражением эпидемической инфекции, свирепствовавшей в г. Киле.

От 19 марта 1900 г.

Имею счастье донести Вашему Императорскому Высочеству, что 16 марта утром, выждав приливное течение, чтобы сняться с фертоинга, поднял якорь и пошел в Гибралтарский пролив, чтобы следовать в Средиземное море. В Гибралтарском проливе шел серединой, чтобы пользоваться попутным течением, и прошел его в тот же день в 6 часов пополудни. При входе в Гибралтарский пролив встретил английский крейсер, идущий в океан, но надписи прочесть не мог. Крейсер был типа “Гиоцинт”. В Гибралтаре заметил стоящими два крейсера и броненосец.

В субботу 18 марта, находясь на меридиане Фермантера, начал производить поверочную стрельбу для испытания установки всех орудий. Испытание заняло целый день и закончилось благополучно, исключая правую башню, в которой у 8" орудия при первом же выстреле практическим зарядом срезало болты крышки золотниковой коробки левого цилиндра компрессора. Откат при этом произошел нормальный, и никаких других повреждений не произошло. Людей в башне в это время не было, так как при стрельбе из башни все люди заблаговременно удалялись.

Для исследования причин этого случая мной назначена комиссия. Исправление полагаю произвести судовыми средствами, заказав болты на заводе в Специи. Окончив стрельбу, определил изменившуюся девиацию, после чего продолжал плавание средним ходом с расчетом подойти со светом на другой день к Порт-Махону, куда и прибыл благополучно 19 числа утром, в 9 часов. При входе отсалютовал установленным числом выстрелов нации, на что немедленно получил ответ с форта тем же числом выстрелов. В 9 часов 30 минут встал фертоинг на внутреннем рейде.

За все время плавания механизмы, как главные, так и вспомогательные работали отлично. Здоровье гг. офицеров и команды хорошо.

От 25 марта 1900 г.

В дополнение донесению моему, посланному из Порт-Махона, имею счастье донести, что с прибытием в вышеназванный порт вторая половина гг. офицеров и команды крейсера приступила к говению и в среду 22 марта причащалась.

Пользуясь стоянкой, при содействии нашего вице-консула Дон-Хуана ф. Тальтакул Галенс, устроена была поездка вовнутрь острова для осмотра достопримечательностей, где нашли надгробную плиту, гласящую своей надписью, что под плитой погребен сын адмирала Спиридова Андрей, 19 лет, служивший во флоте и бывший при отце, погребен в 1769 году. Я просил консула снять точную копию надписи на плите и выслать ее в Специю. Не могу пройти молчанием предупредительность нашего консула, который положительно заслуживает поощрения, так как, помимо самой изысканной любезности и готовности ко всякой услуге, он питает самую искреннюю симпатию к России и с гордостью носит наш мундир. Во время стоянки в Махон, по возможности, производил учения, преимущественно шлюпочные, так как рейд очень удобен для этой цели.

В четверг 23 марта, окончив расчеты с берегом, я в 5 часов дня вышел в море. По выходе взял курс прямо на Специю.

25 марта в 8 часов утра вошел на рейд Специи, где, по указанию присланного итальянского офицера, встал на бочку. На рейде застал итальянские суда: “Дуилио” под флагом вице-адмирала Morin, “Сардиния”, под флагом вице-адмирала Mirabello, “Лепанто”, “Сан-Мартино”, “Мария-Пия” и крейсер “Капариоло”.

Приступая с приходом в Специю к исправлению повреждений, явившихся следствием плавания в суровое время года, я должен оглянуться назад и донести о превосходном исполнении долга моими сослуживцами, как гг. офицерами, так и командой, и, выбрав из числа гг. офицеров имеющих по закону право на поощрение, я могу свидетельствовать об отличном исполнении службы старшим штурманом подполковником Филлипповским, лейтенантом Гизе и помощником старшего инженер-механика Шемановым, о награждении которых вместе с сим представлены наградные листы. За все время плавания здоровье гг. офицеров и команды вполне удовлетворительно. Механизмы, как главные, так и вспомогательные работали хорошо.

От 27 июня 1900 г.

С прибытием в г. Порт-Санд я предполагал в тот же день выйти в канал для дальнейшего следования, но администрация канала потребовала от меня изменить углубление крейсера, дабы дать ему осадку кормой в 25,7 фута. Значительная задача потребовала безостановочной работы в продолжение суток, так как пришлось переносить с кормы на нос все возможное, включая снаряды и патроны. В 1 час 55 мин. пополудни 20-го числа я вошел в канал и следовал безостановочно до 8 час. утра 21-го числа, когда и стал на якорь на Суэцком рейде.

В канале пришлось только один раз швартоваться для пропуска трех встречных пароходов. Для следования каналом ночью мной были взяты специальный электрический фонарь, отпускаемый для судов, который и был повешен на форштевне. Но, так как свет этого фонаря я нашел недостаточным, то в помощь ему пустил два своих прожектора, поставленных на крейсере на особых возвышениях. Благодаря им я прошел канал как бы при дневном освещении.

В Суэце, сейчас же по прибытии, я нашел все необходимое для дальнейшего плавания готовым и, дополнив запас угля, я бы мог выйти в море. Но, к сожалению, еще на переходе каналом при 30-35 оборотах машин слышен был сильный скрип в золотнике кормового цилиндра низкого давления правой машины, что заставило меня по постановке на якорь в Суэце вскрыть цилиндр, вынуть золотник для осмотра, и так как результатом осмотра оказалось, что медные пружины сработались более, чем на 14", вследствие большой упругости чугунного плавающего кольца, то для замены этих частей запасенными мне пришлось остаться на рейде до 6 часов утра 23 июня.

Пользуясь этим временем, уложили на места все предметы, снаряды, перенесенные с кормы для прохода каналом, принято 8 быков для предстоящих переходов до Коломбо, и пополнены запасы сухарей. Имея в виду идти в Перим, я просил консула г-на Коста телеграфировать туда, чтобы мне был приготовлен уголь, для следования в Коломбо. На переходе Красным морем был взят запас красного вина для питья команды вместе с водой, ввиду очень больших жаров. Вольнонаемных кочегаров не нанимал, а кочегары вверенного мне крейсера вполне удовлетворительно вынесли переход до Перима.

За все время плавания состояние здоровья как гг. офицеров, так и команды было весьма удовлетворительно. Механизмы как главные, так и вспомогательные работали хорошо. Все плавание, начиная от Суэца, совершено безостановочно до 1 час. 30 мин. пополудни 27 июня, когда пришлось застопорить машину, так как нашел сильный туман, закрывший весь горизонт и не давший возможности увидеть остров Джебель-Теир. В 5 час. 30 мин. туман рассеялся, увидел острова и продолжил плавание благополучно до Перима. о чем Вашему Императорскому Высочеству доношу.

От 1 августа 1900 г.

По приходе 20 июля в г. Сингапур я застал такой наплыв судов в гавани, что пришлось бы ждать очереди для входа и погрузки угля; при этом единственное удобное место по углублению для крейсера было занято германским крейсером “Furst Bismark”. Приняв эти обстоятельства во внимание, чтобы не затягивать погрузку угля, я сделал распоряжение о доставлении его на шаландах к борту, и. хотя этот способ оказался много медленнее, нисколько не помешал своевременному выходу, так как пришлось сделать запасы мокрой провизии. Становясь на якорь почти одновременно с итальянским крейсером “Vittor Pisani”, который я нагнал в пути и затем шел совместно, я увидал, что он приспустил флаг, гюйс и вымпел, и вслед за сим приехал офицер и объявил, что все это сделано по случаю кончины Его Величества короля Гумберта. о чем они сейчас же по постановке на якорь получили известие. Вслед за ним приехал английский офицер со станционера “Brish” и объявил о кончине Его Высочества Герцога Альфреда Кобургского. Распорядившись приспустить флаг, гюйс и вымпел на крейсере, я послал офицера выразить итальянскому командиру полное сочувствие горю, постигшему нацию, а, делая визиты на берегу, я передал местному губернатору лично чувства соболезнования по поводу кончины герцога.

21-го числа, т.е. на другой день, вышел крейсер “Бисмарк”, и, таким образом, к 22 июля собрались военные суда четырех наций, носящих траур вследствие родственных отношений царствующих домов. При таком положении дел не считал удобным приглашать суда к участию в праздновании дня тезоименитства Ее Величества Государыни Императрицы Марии Феодоровны. а только объявил командирам всех судов, что в 8 часов утра подниму флаг, гюйс и вымпел до места, а по окончании торжественного молебства все опять приспущу. Утром 22-го приехал английский офицер и заявил, что по случаю погребения Его Высочества герцога Альфреда Кобургского в 11 час. утра они произведут погребальный салют в 55 выстрелов через минуту и просил принять участие.

Считая долгом исполнить эту вежливость относительно памяти почившего, я, окончив молебства к этому времени и поздравив всех сослуживцев с радостным днем тезоименитства нашего Августейшего Шефа, в 11 часов по второй пушке с английского станционера произвел вышеуказанный салют, что было сделано и остальными судами, и затем все оставил приспущенным, так как итальянский командир ждал известий о дне погребения своего короля.

23-го числа крейсер “Furst Bismark” ушел в море, а на рейд пришел итальянский крейсер “Strombolli”, на другой день ушел в море итальянский крейсер “Vittor Pisani”, а 25-го. окончив все расчеты с берегом, в 5 часов пополудни с вверенным мне крейсером вышел в Гонк-Конг. так как-накануне получил предписание начальника соединенных сил в Китае вице-адмирала Алексеева.

Переход за первые двое суток сопровождался штилем, и по временам набегали шквалы с дождем Пользуясь штилевыми днями, я на другой день по выходе произвел испытание установок бортовых башен, которые в первое испытание на переходе в Порт-Махон имели погрешности, а теперь дали вполне хорошие результаты, а на другой день в полдень спустил щит и произвел первую подготовительную стрельбу из орудии, в которой крейсер юже нуждался, так как после выхода из Специи и до сих пор не встречалось более удобного случая. В 2 часа 20 минут пополудни, окончив стрельбу и подняв щит, я продолжал плавание.

В 2 часа ночи 31 июля подошел к Гонк-Кон-гу и шел малым ходом до рассвета. В 5 часов утра, пользуясь створами маяка “Vaglan” и оконечностью острова “Putoi”. начал работы по уничтожению девиации компасов, так как после переходов оказывалась необходимость сделать эту проверку. В 7 час. 30 мин. утра, окончив работу с компасами, дал полный ход и в 10 час. утра стал фертоинг на Гонк-Конгском рейде. При входе салютовал нации и флагу командора, поднятому на блокшиве “Thea”. на каковой и получил ответ равным числом выстрелов. Из военных судов на рейде застал: блокшив “Thea” под флагом командора; крейсер 2 класса “Iris”: транспорт “Humber”; минный истребитель “Handy”; итальянский крейсер 2 класса “Vittor Pisani”: американский броненосец береговой обороны “Monteray” и французскую канонерскую лодку “Alouette”. За все время плавания механизмы, как глав-ные, так и вспомогательные, работали хорошо. Здоровье гг. офицеров и команды вполне удовлетворительно. Упомянув выше, что я делал визит губернатору города Сингапура, считаю своим нравственным долгом донести Вашему Императорскому Высочеству, что при сношении с представителями английской нации дела все же не обходятся без инцидентов. В Коломбо, за отъездом губернатора во внутрь острова, единственным представителем местной власти остался начальник гарнизона генерал-майор Hobson, который в день моего прихода прислал своего адъютанта сказать, что генерал теперь занят инспекторским смотром и может меня принять только через два дня в полдень.

Предполагая, что генерал Hobson действительно желает меня видеть, я согласился только потому, что число дней стоянки превосходило назначенный день. В назначенный день и час, сопровождаемым замещающим нашего консула г-м Щербачевым, я был у генерала Hobson на его вилле, но. не застав его дома, оставил карточки ему и его супруге и расписался по местным обычаям в раскрытых уже визитных книгах, а затем просил г-на Щербачсва выяснить этот вопрос. Г-н Щербачев сейчас же отправился к колониальному секретарю для объяснений, а я уехал на крейсер. На другой день утром прибыл ко мне адъютант генерала с его визитной карточкой взамен личного визита и передал мне. что генерал ждал моего визита не у себя дома, а в Office. На следующий день я был на берегу и. возвращаясь на пристань на свой вельбот, у консульства был настигнут консульским чиновником с письмом от г-на Щербачева. который пишет, что генерал Hobson сидит в консульстве и просит меня зайти для объяснений, и при этом Щербачев сообщает, что генерал, кажется, намерен отделаться визитом мне в консульстве. Так как я был одет в штатское платье, то я написал г-ну Щербачеву. чтобы он передал генералу, что мой костюм мешает мне при официальных объяснениях и что я уехал на крейсер. Через десять минут после моего возвращения на крейсер прибыл генерал Hobson с адъютантом для официального визита и при съезде получил подобающие чину почести и салют.

В Сингапуре я делал визит местному губернатору Sir Alexis Swetenhem в его губернаторском доме в приемный час и был принят. Был назначен день и час. когда губернатор меня посетит для ответного визита, но в назначенный день прибыл только один его секретарь и со смущенным видом передал мне, что по случаю почтового дня губернатор быть не может и присылает карточки мне п в кают-компанию.

Случилось это на крейсере в присутствии нашего консула барона Кистера. а потому, пригласив секретаря к себе в каюту, мы начали объяснения. Я заявил, что почтовые дни все известны заранее и что. если губернатор забыл, то мог визит отложить, прислав меня предупредить, а что получение карточки взамен визита меня не удовлетворяет, так как я на рейде единственный представитель Русского Императорского флота, и, командуя кораблем I ранга, могу рассчитывать на личный визит, тем более что за время плавания мне приходилось получать эту любезность даже от высочайших особ, как. например. Его Высочества принца Генриха Прусского, сделавшего мне в г. Киле ответный визит лично, и просил секретаря передать это губернатору.

В тот же день вечером я получил письмо от нашего консула барона Кистера, который сообщал мне, что губернатор с удовольствием приедет ко мне на следующий день, т.е. 27 июля в 3 часа дня. но просит ему при съезде не салютовать. При этом секретарь, писавший консулу, ясно пояснил, что губернатор не хочет, чтобы в городе знали о его визите на крейсер, так как он никому и никогда не отвечает лично, особенно на военные суда.

В назначенный день и час Sir Alexis Swctenhem один прибыл ко мне. долго сидел, и, так как при съезде с крейсера не просил меня лично о салюте. я. согласно местным обычаям, отсалютовал ему 17 выстрелами. Как в первом, так и во втором случае наши представители гг. Щербачев и барон Кистер оказались на высоте своего положения и заставили позабыть то старое,но недоброе время, когда при подобных вопросах наши представители боялись всяких недоразумений и приходилось слышать только слова успокоения и просьбы не горячиться из-за пустяков. О чем Вашему Императорскому Высочеству доношу.

От 21 апреля 1901 г.

Кончая недельный срок пребывания в Шанхай-Гуане. сего 21 апреля в 4 часа пополудни, с вверенным мне крейсером ухожу в Таку, дабы прибыть на рейд заблаговременно ко дню тезоименитства Ее Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Феодоровны и тем самым иметь достаточное время для приглашения к празднованию дня 23 апреля иностранных судов, которых, по слухам, в Таку стоит достаточно большое число.

В продолжение всей истекшей недели к услугам и содействию крейсера никто не обращался, а пароходов не приходило, так что мне представилась полная возможность заниматься учениями, обращая главным образом внимание на боевую подготовку крейсера, не оставляя других занятий и учений без внимания.

Весьма неспокойное состояние моря за все эти дни не дало возможности заняться шлюпкой, но и этот пробел до некоторой степени был восполнен поддержкой сообщения с берегом два раза в сутки на катерах, при исключительном пользовании парусами. Как гребцы, так и старшины менялись каждый рейс, вследствие чего почти все прошли школу управления парусами и рулем, при обстоятельствах довольно серьезных. В настоящее время шлюпки пристают к пристани, но она весьма мала и, в данном случае, английская гораздо удовлетворительнее.

16 апреля ушел с рейда французский крейсер. 19-го числа мной был командирован в Цин-Ван-дао лейтенант Мальцев, который вернулся в тот же день. По сведениям, полученным от лиц военно-сухопутного ведомства, замечается весьма неблагоприятное отношение китайцев к англичанам. Основанием к такому явному неприязненному отношению послужили чрезмерные вымогательства последних у мирных жителей. Под угрозой смерти англичане прямо собирают с них деньги, назначая сумму по своему усмотрению, и, если таковой суммы не найдется, то под дулом заставляют писать обязательства дополнить сумму в ближайшем будущем. Вследствие таких порядков все китайцы: рабочие, кочегары и машинисты с английской линии железной дороги переходят на нашу линию.

Из важных событий последнего времени должен донести Вашему Превосходительству, что 7 апреля около ста сипаев отправились в г. Фунин. где, по сведениям от китайцев, находилась партия хунхузов. Когда отряд сипаев, встретив ее, вступил в перестрелку, то потерял убитыми: одного майора Browning, одного сипая и несколько сипаев ранеными. В тот же вечер из Шанхай-Гуана было отправлено подкрепление: 300 сипаев 4-го Пенджабского полка, утром еще 100 человек пеших, 75 конных и рота японцев.

Этот отряд преследовал китайцев до г. Тай-Инг, где имел с ними перестрелку, но китайцы, подпустив их до 800 шагов, начали отступать и ушли в горы. К этой стычке, 11 апреля, успели подойти и французы, рота зуавов, которая была в экспедиции в д. Скиендзе и, услышав через китайцев о деле у Фунин. двинулись туда. В наказание англичане выжгли часть г. Тай-Инг, причем погибло некоторое число и мирных жителей. Сколько, англичане не говорят, со стороны же союзников потери были: еще два убитых сипая, 3 сипая раненых, 2 японца раненых и легко раненный француз. Англичане оставили в Фунине небольшой гарнизон. 18 апреля из Шанхай-Гуана отправлена рота японцев в Юн-кун-фу.

20-го числа, пользуясь совершенно тихой погодой, произвел очередной спуск водолазов, для осмотра положения якоря и для осмотра винтов. Последнее считал весьма необходимым, так как при выходе из Порт-Артурского бассейна пришлось дать полный ход машинам в самом бассейне, для большей разворотливости. По осмотре водолазами все оказалось благополучным. В 2 часа 30 мин. пополудни на рейд пришел из Таку японский крейсер “Naniva”, заходивший в Цин-Ван-Дао. О чем Вашему Превосходительству доношу.

От 25 апреля 1901 г.

14 апреля в 2 часа пополудни, получив приказание Вашего Превосходительства следовать по назначению, снялся с якоря и пошел в Шанхай-Гуам Обстоятельства погоды были благоприятны, и я предполагал к 9 утра начать 2-ю подготовительную стрельбу из орудий. Но, так как к этому времени посвежел ветер и развел значительную зыбь, я отложил производство стрельбы до полдня, потому что к этому времени находился в 20 милях от берега и был укрыт от ветра. В 11 час. 30 мин. спустил щит и начал производить стрельбу, руководствуясь инструкцией, приложенной к предписанию.

В 2 час. 30 мин. пополудни. окончив стрельбу, подобрал щиты, кроме одного, которого не мог найти, т.к. его разломало и унесло, продолжал следовать в Шанхай-Гуан, куда и прибыл в 5 часов пополудни. На рейде, кроме эскадренного броненосца “Петропавловск”, застал французский и английский крейсера. Явившись командиру эскадренного броненосца “Петропавловск”, я получил от него дела станционера и, узнав, что он выйдет в 8 часов утра, с вечера перевел на броненосец флагманского артиллериста лейтенанта Малышева и лейтенанта барона Черкасова. О чем Вашему Превосходительству доношу.


Из газеты “Weser Zeitunq”

Киль 12 февраля 1900 г.

Русский броненосный крейсер ‘Адмирал Нахимов" (Командир Всеволожский) прибыл сюда вчера после полдня и стал на бочку N 4. ‘Адмирал Нахимов* предназначается в плавание е Средиземное море. Его стоянка на внешнем рейде продолжится 10 дней. Это крейсер новейшей конструкции, численность команды 565 человек.

На пути из Кронштадта в Киль крейсеру пришлось бороться со льдом, и корпус носит многочисленные следы этой борьбы. Наружная обшивка, как деревянная, так и медная, в носовой части местами совсем сорвана, на прочих же частях медная обшивка сильно пострадала. ‘Адмирал Нахимов" произведет здесь необходимые исправления, а в Шербурге войдет в док." 



У винта. “Адмирал Нахимов” в доке. Специя, апрель 1900 г. 


Из телеграммы Генерал-Адъютанта Алексеева

Порт-Артур 9-го января 1902 года

23 декабря во время разводки паров на крейсере “Нахимов”, при давлении пара 10 фунтов, произошел разрыв главной паровой трубы, образовавший трещину 16 дюймов длины и три четверти ширины. Из команды, при разрыве трубы, никто не пострадал. Комиссия техников признала причиной разрыва разъедание металла, уменьшившее толщину стенок трубы на одну шестнадцатую дюйма, вследствие шестнадцати лет службы трубы и отсутствия продувательного крана для выпуска воды.

Ныне приступлено к осмотру и пробе всех главных труб, замене их. что потребует около шести недель. На основании вышесказанного “Нахимов” более не удовлетворяет главному требованию вооруженного резерва, о чем доношу Вашему Высокопревосходительству.


В Главный морской штаб

31 октября 1902 г.

Ввиду возвращения крейсера “Адмирал Нахимов” в Кронштадт контр-адмирал Старк, телеграммой от 20 октября, просил снять с названного крейсера два 3-х линейных пулемета и оставить их в Тихом океане, а также оставить с этого крейсера половину запаса зарядов бездымного пороха для 8-и 6-дюймовых орудий канонерских лодок. По докладе Морского Технического комитета об этом 30 октября. Управляющий Морским министерством разрешил оставить пулеметы, но запросить, для какого судна они предназначаются; заряды же бездымного пороха не оставлять, а крейсеру вернуться с имеемыми запасами пороха. О таковом приказании его Высокопревосходительства вместе с сим сообщается контр-адмиралу Старку телеграммой. О вышеизложенном Морской Технический комитет уведомляет Главный Морской штаб для сведения.

За председателя МТК контр-адмирал Остелецкий


Из рапортов командира капитана 1 ранга Н.М. Бухвостова

От 15 февраля 1903 г.

29 января в 4 час. 40 мин. пополудни снялся с якоря и швартовов в гавани Коломбо и пошел прямо в Суэц. Во время перехода имел от 49 до 52 оборотов при скорости от 9,5 до 10,25 узлов. 30, 31, 1. 2, 3 и 4-го имел обсервации, погода благоприятствовала.

5 февраля вошел в Аденский залив, оставив остров Socotra к N. 6-го в 7 часов утра произвел 2 примерно-боевую стрельбу. При спокойном состоянии моря и тихом ветре сбросил пирамидальный щит и вел по нему стрельбу, применяя способ пристрелки, выработанный на эскадре Тихого океана. Расстояние при стрельбе колебалось между 13-16 каб. при ходе 11 узлов, стрелять на большие дистанции было нельзя вследствие плохой видимости щита.

Результаты стрельбы оказались весьма удовлетворительны. Когда по окончании пристрелки определилось исходное расстояние и была пробита короткая тревога правому борту, снаряды, как 3", так и 6" пушек, ложились вокруг щита, который и был вскоре разбит. Временно прекратив стрельбу, сбросил новый щит, по которому и докончил стрельбу в 9 час. 30 мин. утра.

7-го произвел определение и уничтожение девиации, сменившейся после стрельбы. Пройдя в 1 час 30 минут пополудни в виду Адена, никаких военных судов на рейде не нашел. В 10 часов 45 минут вечера обогнул Перим. С полночи 7-го до полдня 8-го шел при свежем попутном ветре от S. до 8 баллов и большой зыби, затруднявших проход между островами южной части Красного моря. 9 февраля к вечеру задул свежий ветер от N, до 5 баллов, развивавший большую противную зыбь. Временами приходилось убавлять ход, так как крейсер принимал бортом много воды.

11-го, пройдя маяк Daedalus, встретил отряд контр-адмирала барона Штакельберга. 12-го, пройдя Juba Strait, застопорил машины и произвел гребное штатное учение, спустив для коего все гребные суда. После учения продолжал следовать в Суэц, куда прибыл в 7 часов 30 минут утра 13 февраля. Произвел салют нации и получил должный ответ. После переговоров с консулом и представлении кампании Суэцкого канала принял лоцмана и в 10 час. 30 мин. снялся с якоря и пошел каналом в Порт-Саид, куда и прибыл в 7 часов утра 14 февраля. На рейде находится английский станционер, крейсер 3 класса “Pandora”, с которым разменялся визитами. Принял полный запас угля - 750 тонн. Все время плавания производил учения, тревоги и хозяйственные работы.

Здоровье гг. офицеров и команды в отличном состоянии.

От 22 февраля 1903 г.

16 февраля 1903 года в 4 часа пополудни снялся с якоря и под проводкой лоцмана пошел в море. Пройдя входную дамбу канала, спустил лоцмана, отсалютовал нации и, получив ответ пошел к острову Порос в порт Pogon. Шел при маловетрии и спокойном море, имея 48-52 оборота при ходе 9-10 узлов. 18 февраля в 8 часов утра открылись берега острова Крит. С 5-ти часов пополудни ветер начал свежеть от W, и порывы его к 9 часам вечера достигали 7-9 баллов при довольно большой волне.

19 февраля в 8 час. 15 мин. утра, обойдя остров Рогоз, вошел в порт Pogon, где и стал на якорь против зданий русских складов. Целью захода в Порос было приведение в порядок наружного вида крейсера, испортившегося от долгих переходов и соленой воды, на что и употребил 19 и 20 февраля.

21 февраля в 10 час. 39 мин. утра снялся с якоря и пошел в Пирей. Шел. имея 54 оборота и 10 узлов. Перед входом в гавань салютовал нации и получил ответ. В гавани находятся: эскадренный броненосец “Победа” и миноносцы №№ 119 и 120. в Соломинской бухте крейсер “Баян”. Греческие суда, находящиеся в гавани: королевская яхта “Амфитрида”. учебный фрегат “Эллас” и лодка береговой обороны “Актон”. Здоровье гг. офицеров и команды в отличном состоянии.

От 26 марта 1903 г. Во время стоянки в Пирее. С 21 февраля по 7 марта, гг. офицеры и команда говели, вторую неделю поста. Свободной от говения командой исполняли хозяйственные работы. За время стоянки крейсера был осчастливлен посещением Их Величеств Короля и Королевы, Наследного Принца с супругой и Ее Высочества Великой Княгини Елены Владимировны с супругом, а за два дня до ухода - Его Высочеством Великим князем Борисом Владимировичем.

7 марта 1903 г. в 7 час. 30 мин. утра снялся с якорей и швартовов и пошел в Неаполь. 8 марта имел обсервацию. 9 марта с рассветом увидал калобрийский и сицилийский берега с горой Этной. В 10 часов вступил в Мессинский пролив. В 1 час. 20 мин. пополудни, выйдя из Мессинского пролива, лег на Неаполь.

10 марта в 8 час. 45 мин. утра встал на якорь и ошвартовался кормой к стенке в военной гавани Неаполя. При входе в гавань салютовал нации и итальянскому вице-адмиралу Paliga, имеющему свой флаг на лодке “Colonn” в гавани. На оба салюта получил должные ответы. В течение перехода все время была ясная погода. В продолжение стоянки в Неаполе на рейд прибыли: 14 марта в 8 час. утра крейсер I ранга “Баян”, с Его Императорским Высочеством Великим Князем Борисом Владимировичем, и 21 марта в 8 час. 30 мин. утра броненосец “Император Николай I”. под флагом командующего отдельным отрядом судов в Средиземном море, и лодка “Храбрый”. В продолжение стоянки производил шлюпочные учения и тревоги и принял уголь до полного запаса в количестве 665 тонн.

22 марта в 12 час. 30 мин. пополудни на крейсер прибыл Его Императорское Высочество Великий Князь Борис Владимирович для следования в Вильфранш. В 3 часа пополудни снялся с якорей и швартовов и пошел со скоростью 9-10 узлов при 50 оборотах машины в Вильфранш.

23 марта лег на маяк Ferrat при входе в бухту Вильфранш.

24 марта к 9 час. утра подошел к входу в бухту и отсалютовал нации; по указанию портовых властей, стал на мертвый якорь N 2. В продолжение перехода имел благополучную погоду и маловетрие. При постановке на якорь крейсер был осчастливлен посещением Его Императорского Высочества Великого Князя Владимира Александровича и Великой Княгини Анастасии Михайловны. Военных судов на рейде нет. Здоровье гг. офицеров и команды в отличном состоянии.

От 4 апреля 1903 г

29 марта в 5 час. 10 мин. утра, известив телеграммой о своем уходе. Его Императорское Высочество Великого Князя Владимира Александровича, снялся с мертвого якоря и пошел в Лиссабон. Выйдя из бухты Вильфранш, лег по западную сторону Балсарских островов. К вечеру пошла значительная зыбь, при ветре 5 баллов. Размахи качки от 10 часов 30 минут и до 2 часов ночи достигали 20° на сторону. Около полночи при сильном ударе волны потерял правый выстрел. С 4 часов утра 30 марта зыбь улеглась и к утру прошла совершенно.

1 апреля в 6 часов вечера вступил в Гибралтарский пролив, а в 9 ч., выйдя из него, лег на мыс St. Vincent. 2 апреля имел обсервацию, а в 4 часа дня, на траверзе St. Vincent'a, лег к Лиссабонскому входному маяку.

3 апреля пошел к реке Таго к Лиссабону. В 7 час. 50 мин. стал фертоинг на рейде. Отсалютовал нации и получил ответ. Весь переход, кроме указанного выше случая, имел благоприятную погоду при маловетрии. Шел, имея 45-50 оборотов машин, со скоростью от 8,5 до 9,5 узлов. На рейде застал португальские военные суда: учебное судно "S. Rafael". фрегат “Dukur de Terceria”, фрегат "Pero d'Alemnar“, лодка ”Africa“, блокшив ”Don Fernando" под брейд-вымпелом командующего отрядом. Здоровье гг. офицеров и команды в отличном состоянии.



Список офицерского состава броненосного крейсера “Адмирал Нахимов”. (Май 1903 г.)

№ п/п каких команд звание Фамилия и имя Какую занимают должность
1. Гвард. экипажа капитан 1 ранга Николай Бухвостов командир
2. " капитан II ранга Е.И.В. Великий Князь Кирилл Владимирович ст. офицер
3. " " Александр Лодыгин вахт. начальник
4. 18 фл. экипажа " Людовик Твермес "
5. 5 фл. экипажа " Павел Дурново 1-й ст. штурм, офицер
6. Гвард. экипажа " Анатолий Долгов 1-й минный офицер
7. " " Вениамин Эллис 1-й ст. арт. офицер
8. 35 фл. экипажа " Барон Иван Черкасов 2-й мл. арт. офицер
9. Гвард. экипажа " Сергей Трухачев 2-й вахт, начальник
10. " " Николай фон Кубе ревизор
11. " " Граф Владимир Игнатьев вахт, начальник
12. " " Владимир Родзянко и. д. мл. штурм. офицер
13. " мичман Аркадий Воеводский вахтенный офицер
14. 6 фл. экипажа " Гавриил Волков 4-й "
15. Гвард. экипажа " Иван Эллис 2-й "
16. " пом.ст. инж.-мех. Николай Шеманов и. д. ст. суд. мех.
17. " пом.ст. инж.-мех. Александр Тетерин и. д. трюм. механика
18. " мл. инж.-мех. Князь Григорий Гагарин и. д. минного механика
19. " надворный советник Петр Юрьев ст. суд. врач
20. " коллежск. ассесор Николай Богданов мл. суд. врач
21. - титулярный советник Феоктист Чуфарин шхипер
22. " " Иван Михайлов маш. содержатель
23. - священник Александр Недригайлов священник

В Цусиму

Начало 1904 г. “Нахимов” встретил в Кронштадте. За “спиной” у крейсера был уже третий дальний поход, и он, стоя в тихой гавани, готовился к ремонту. Начало войны с Японией взбудоражило всю империю и заметно изменило неторопливый “образ жизни” в Морском министерстве. Уже к апрелю трагический поворот в войне заставил всерьез задуматься о посылке в дальневосточные воды подкрепления. Спешно начали собирать эскадру.

Решение о возможной посылке на войну “Нахимова” приняли в МТК 14 апреля 1904 г. Спустя три дня оно стало окончательным, и уже тогда, по мнению командования, "... выяснилось, что крейсер 1 ранга “Адмирал ”Нахимов“ по всем частям может быть привлечен к отправлению в Тихий океан”. Теперь события стали развиваться стремительно.

24 апреля начальник Главного Морского штаба контр-адмирал Вирениус издал приказ за № 1887, где три устарелых корабля “Дмитрий Донской”, “Адмирал Нахимов” и “Наварин”, вместе с восемью новыми 350-тонными эскадренными миноносцами, включались в состав уходящей эскадры. Этим же приказом “Наварин” и “Нахимов”, бывшие до этого в Учебно-Артиллерийском отряде, исключались из его состава. Но главным в приказе было то, что на них следовало "... безотлагательно приступить ко всем работам с тем. чтобы они были изготовлены к сроку, назначенному для ухода эскадры, к 15 июля". В конце апреля “Нахимов” стали готовить к вводу в Константиновский док. Так началась подготовка крейсера к роковому для него и империи походу.

Совершив с эскадрой беспримерный и тяжелый поход через три океана, “Нахимов”, идя в кильватер “Наварину”, в составе 2-го броненосного отряда под командованием контр-адмирала Д.Г. Фелькерзама 14 мая вступил в Цусимский бой.

В течение дневного боя в корабль попало около 30 снарядов, которые, впрочем, не вызвали серьезных разрушений. На корабле были разрушены надстройки, выведены из строя несколько орудий, а убыль личного состава составила 21 человек убитыми и 51 ранеными.

Свою боеготовность корабль сохранил, но это произошло лишь потому, что крейсера вице-адмирала X. Камимуры — вероятные его противники в строю — вели огонь в основном по головному первому броненосному отряду. О нанесении же какого-либо ущерба крейсерам X. Камимуры говорить не приходилось. Его 203- и 152-мм устаревшие орудия не могли состязаться с орудиями, стоявшими на новых японских броненосных крейсерах, ни в дальности, ни в скорострельности.

К тому же по уровню боевой подготовки “Нахимов” был типичным представителем “школы” З.П. Рожественского, которую он насадил в эскадре.


Рапорт Главному командиру Кронштадтского порта

14 апреля 1904 г. № 834

Сего числа на докладе Комитета Управляющий Морским министерством, в виду возникшего предположения изготовить крейсер “Адмирал Нахимов” для отправления в Тихий океан вместе с другими предназначенными для этой цели судами, приказал просить Ваше Превосходительство представить в возможно скорейшем времени соображения о тех мерах, которые необходимо теперь же принять для осуществления вышеизложенного предположения.

Вице-адмирал Дубасов


В Морской технический комитет

17 апреля 1904 г.

На отношение Морского Технического Комитета от 14 сего апреля за № 834 уведомляю, что по совещании Капитана над портом с главными техниками порта, выяснилось, что крейсер 1 ранга “Адмирал Нахимов” по всем частям может быть подготовлен к отправлению в Тихий океан. Крейсер потребуется ввести в док для исправления подводной части, в которой за последнее плавание в трех местах у некоторых заклепок обнаружилась течь, которую залили цементом. Кроме того, необходимо будет ускорить высылку в Кронштадт материалов для изготовления боевых запасов для крейсера.

О том, готовить ли крейсер для отправки в Тихий океан, прошу сообщить мне телеграммой.

Главный командир Кронштадтского порта вице-адмирал Бирилев

Капитан над Кронштадтским портом адмирал Остелецкий


“Адмирал Нахимов” в составе второй Тихоокеанской эскадры. 1904 г. 


Гибель


Вечером 14 мая, когда гибель эскадры явилась уже свершившимся фактом, ее остатки выстроившись в кильватер “Николаю I”, также бездумно, как и днем, шли курсом NO 23° — во Владивосток. Теперь эскадру вел ее младший флагман, бывший командир “Нахимова”, а теперь контр-адмирал Н.И. Небогатов . Через некоторое время, теряя скорость, от эскадры стали отставать и теряться в ночи получившие повреждения в дневном бою “Сисой Великий”, “Адмирал Ушаков”, “Наварин” и “Нахимов”.

Потеряв друг друга из виду, они оказались представлены только своей судьбе. И она обошлась с ними, как и подобает в таких случаях на войне, беспощадно. Погибли все.

Начав поиск японских миноносцев прожекторами, “Нахимов”, как, впрочем, и другие корабли эскадры, только привлек к себе их внимание. Японские миноносцы стаями бесстрашно бросались в атаку, и результат не заставил себя долго ждать. Около 10 часов ночи “Нахимов” в носовую часть по правому борту получил свое единственное и, как оказалось, смертельное попадание торпедой.

От сотрясения вышли из строя носовые генераторы, на корабле погас свет. Водяные потоки, даже несмотря на задраенные переборки, начали распространяться по кораблю, и отсек за отсеком заполнялись водой. Многолетние плавания в теплых широтах, где коррозия буквально “съела” все переборки, превратив корпус “Нахимова” как бы в огромную чашу, разделенную на тонкие легкопроницаемые ячейки.

Ветхое состояние переборок и двойного дна теперь давало знать о себе в полную меру. Но Морское министерство, лихорадочно собирая разнотипные корабли в эскадру, даже и не задумалось над этим. Не помогла и интенсивная работа всех водоотливных средств. Нос все более и более уходил в воду, корма поднялась, оголились винты, и “Нахимов”, уже еле двигаясь вперед, как бы толкался на одном месте. Корабль остался один в ночи среди стаи вражеских миноносцев. которые затем потеряли его из виду.

Борьба за живучесть дала свои плоды — было восстановлено освещение. Приступили к подводке к борту пластыря. Но сделать это не удавалось — помешали волнение и ветер.

Море тем временем неотвратимо втягивало “Нахимов” в свою пучину. Корабль все более оседал носом и кренился на правый борт. Положение становилось безнадежным. Вода уже затопила почти все носовые помещения и теперь вплотную подобралась к водонепроницаемой переборке на 36 шпангоуте. Теперь только она отделяла ее от прорыва в обширное носовое котельное отделение. Остался единственный спасительный выход — развернуть корабль и двигаться прежним курсом кормой вперед, но теперь уже не к Владивостоку, который стал недосягаем, а к ближайшему корейскому побережью, преследуя несбыточную мечту о заделке пробоины пластырем при помощи водолазов и спасении корабля. И, хотя переборка на 36 шпангоуте сдерживала напор воды, она все же медленно распространялась по кораблю, минуя, к счастью, котельное отделение. Так в тревогах и суматохе прошла ночь.

Утром на горизонте показался берег. К удивлению всех, это был не нейтральный корейский берег, а остров, имя которого уже стало синонимом ужасающего поражения в этой войне. Берег острова Цусима теперь остался единственной надеждой на спасение. С корабля по приказанию командира стали спускать шлюпки и переносить на них раненых. В это время на горизонте показался сначала японский истребитель “Сирануи”, а чуть позже вспомогательный крейсер “Садо-Мару”. Приблизившись к “Нахимову”, истребитель поднял сигнал с предложением о сдаче в плен. В эту минуту командир капитан 1 ранга А.А. Родионов принял единственно правильное решение — взорвать корабль. Выполнить это приказали минному офицеру мичману П.И. Михайлову. Через несколько минут в минный погреб заложили подрывной заряд, а сам запальный шнур вывели на верхнюю палубу, а оттуда в стоящую рядом шлюпку.

Последний, полный драматических событий день жизни “Нахимова”, со слов очевидцев, описан талантливым русским и советским писателем А.С. Новиковым-Прибоем, и автор, приведя здесь документальные воспоминания их участников, считает излишним их пересказ.

Взрыва не произошло. Устанавливавшие в погребе взрывное устройство гальванеры, сочтя, что крейсер уже начал тонуть, нарушив приказ, отсоединили от запала провода. В это время на корабле во время начавшейся паники погибло еще 18 человек. Эта трагедия в то утро оказалась не последней.

Посланная с “Садо-Мару” трофейная команда в 7 часов 50 минут 15 мая 1904 г. ступила на палубу “Нахимова”, и на нем быстро был поднят японский флаг, и с этой минуты для истории он стал кораблем-пленником. Оставшиеся теперь навсегда неизвестными гальванеры, не выполнившие приказа, непроизвольно заставили “Нахимов” разделить позор с другими, сдавшимися по трусливому безволию адмиралов, кораблями второй Тихоокеанской эскадры.

Но пленен “Нахимов” был только для истории. Довести "“пленного” даже до цусимского берега японцы не смогли. На горизонте показался израненный “Владимир Мономах”. Его судьба оказалась схожей с судьбой “Нахимова”. Приняв с “Нахимова” 26 офицеров и 497 матросов, “Садо-Мару” устремился к “Мономаху”.

Но не все покинули умирающий корабль. На нем остались его командир и штурман лейтенант В.Е. Клочковский. Они сорвали вражеский флаг, сведя на нет весь “успех” по захвату крейсера. “Нахимов” стоял обреченный. Около 10 часов утра в водах Корейского пролива с координатами 34°34' северной широты и 129°32'восточной долготы, повалившись на правый борт, крейсер ушел в голубое безмолвие. Судьба все же спасла проявивших отвагу командира и штурмана. Спаслись и 2 офицера и 99 матросов, сумевшие еще до подхода “Садо-Мару” высадиться в шлюпки, — они добрались до острова и сдались в плен.

Последнюю точку в судьбе цусимского флота и одного из его кораблей “Адмирала Нахимова” поставили уже чиновники Морского ведомства. Они еще в течение двух месяцев после гибели эскадры числили ее корабли в боевом составе, пока уже после прокатившейся по всей стране Первой русской революции не соизволили выпустить в свет 15 сентября 1905 г. приказ об их исключении. Этот приказ исключал и “Нахимов”. После поползшей по империи смуте не только о “Нахимове”, но и о всех погибших в войне с Японией забыли. Другая война — с Германией — уже напрочь перечеркнула о них память.

Вспоминали о “Нахимове” уже в наши дни. Невесть откуда появился слух о том, что на корабле находился чуть ли не весь золотой запас эскадры. Слух не на шутку взбудоражил пылкие головы тех, кто сейчас с легкостью не только “пишет”, но и “переписывает” нашу историю, основываясь при этом только на своих догадках. Но потом “историки” подобного рода утомились, и все затихло.

Тем же, кто изучает историю, работая в архивах, и по воспоминаниям участников тех событий, всегда было ясно, что в России золото и большие деньги прошлое и нынешнее чиновничество из своих рук никогда не выпускало и непосильный труд при их дележе доверяло только себе.


Из донесения командира крейсера 1-го ранга “Адмирал Нахимов”


14-го мая 1905 года крейсер “Адмирал Нахимов” в составе 2-эскадры Тихого океана вошел в Цусимский пролив. День был мглистый, даль покрывалась туманом, и, хотя к 1 часу дня он рассеялся, горизонт все время был во мгле.

За несколько минут до 10 часов пробили боевую тревогу. Японские крейсера, дойдя до траверза “Нахимова”, около 10 час. повернули все вдруг влево и скрылись в тумане.

В 10 ч. 30 м. дали обед первой вахте; вторая обедала тотчас же, как кончила первая.

Во время боя, вплоть до получения минной пробоины, крейсер “Адмирал Нахимов” держался в расстоянии 2-3 кабельтов от переднего мателота. С начала боя до 5-ти часов он шел сзади броненосца “Наварин”. а когда броненосец “Сисой Великий”, справившийся с пожаром, вступил в бой, то за “Сисоем Великим”.

С момента открытия огня вплоть до его прекращения крейсер был осыпаем снарядами. Масса снарядов при недолетах разрывалась на воде, и их осколки осыпали верхнюю палубу, попадая в последнюю через орудийные порты. Некоторые снаряды разрывались при ударе о броню, не нанося существенных повреждений. Много снарядов попало в крейсер под большим углом падения и, пробивая мостики и верхнюю деревянную палубу, производили местные небольшие пожары. Два из них, крупного калибра, пробив палубы, разорвались в батарее один над 10-м 6-дюймовым орудием, другой над камбузом, поранив близ стоящих людей.

Все надстройки и вентиляторные трубы были изрешечены осколками. Сеть беспроволочного телеграфа была уничтожена в самом начале боя. Приборы не пострадали, так как их заблаговременно поместили в подбашенное отделение правой башни, сделав летучую проводку. Кормовой дальномер был исковеркан одним из первых снарядов; носовой же был приведен в негодность в середине боя. Один из дальномерщиков носового дальномера был убит, другой тяжело ранен в глаз. Рангоут сильно пострадал. Кормовой гафель сбило, а снасти перебиты во многих местах. Стрела, служащая для спуска минных и паровых катеров и барказов, была испещрена осколками; подъемные и стрел-тали перебило. Прожектор на фор-марсе уничтожило, установка левого сильно повреждена; впоследствии, когда с наступлением темноты, прожектора ставились на место, левый прожектор нельзя было установить. У оставшихся трех перебило проводку, и ее пришлось заменить летучей.

Все переговорные трубы были перебиты. Осколки разлетались по всему крейсеру, огромное количество их было видно над машиной, где они лежали на броневых колосниках. Всю палубу изрыло разорвавшимися снарядами и их осколками. Масса осколков валялась у траверзов, сделанных перед боем, и много их застряло в самих траверзах.

Вообще траверзы, как устроенные из запасных сетей заграждения, набитых койками, чемоданами и пустыми угольными мешками, так и сделанные из свободно подвешенных перлиней, шлаги которых были схвачены между собой. — принесли огромную пользу. Некоторые из этих траверзов, хотя и загорались от раскаленных осколков, но огонь в них быстро тушился.

Перечислить все снаряды, попавшие в крейсер, нет возможности, так как попаданий было слишком много, да и время для подобного осмотра и подсчета их не было. Некоторые из них особенно запечатлелись в памяти. Минут пять спустя после начала боя одним из снарядов сбило сирену; из поврежденных труб повалил густой пар, но он был скоро перекрыт. Вслед за этим снаряд попал в дымовую трубу, разорвался в ней, осколки его влетели в кочегарку, ранили трех человек и перебили паровую трубу левой донки. В эту же трубу попал крупный снаряд, разворотил ее и, разорвавшись, осыпал мостик мелкими осколками.

Вскоре после 3-х часов в правый борт попал 12-дюймовый снаряд, перебил веретено якоря, разорвался в носовом отделении батарейной палубы, исковеркал там все, произведя пожар, который быстро потушили. От взрыва этого снаряда носовая башня осела и, несмотря на все усилия ее исправить, больше не вращалась. Она осталась повернутой по траверзу на правый борт. Кроме повреждения башни, этот снаряд нанес крейсеру существенный вред большими размерами пробоины, сделанной им невысоко над ватерлинией. Ее вывороченные края сильно мешали впоследствии подвести пластырь на минную пробоину, полученную непосредственно под нею. В эту же пробоину, когда крейсер осел на нос и получил крен на правый борт, вливалась вода.

Почти одновременно с этим снарядом получили крупный снаряд в скошенную часть правого борта, который разорвался как раз над 3-м 6-дюймовым орудием. Двое из прислуги были разорваны в клочья, пять убито на месте, один смертельно ранен и двое легко. У орудий был пробит левый цилиндр компрессора, разбиты дуга шестерни и роульсы подьемного механизма; станины погнуты, и вследствие этого орудие долго не могли отодвинуть от борта, чтобы закрыть порт. Потом, когда крейсер от минной пробоины получил сильный крен, в этот порт стала вливаться волна, и его пришлось заделывать деревом, так как исковерканные взрывом полупортики не закрывались.

Незадолго до 4-х часов 6-дюймовый снаряд (дно его было найдено) влетел с левого борта в правую башню. Казалось, он пролетел между паровым котлом и левой башней. Взорвавшись о податочный рельс, он убил 10, ранил 6 из находившихся в правой башне людей. Осколками его убит был также 5-й номер левой башни. Командир башни мичман Де-Ливрон был с ног до головы осыпан осколками; некоторые из них пробили ему насквозь ноги и руки. Несмотря на сильные страдания, он не хотел покинуть башню, пока без чувств не был отнесен в перевязочный пункт.

Около 4-х часов большой снаряд попал в пулемет на грот-мачте, скинул его за борт, разорвался, и осколки его, пробив крышу кормовой башни, ранили 3-х человек, находящихся в ней. и 1-го из машинной команды, стоявшего у кормового пожарного рожка. Один из раненых скончался на следующую ночь. Этим же снарядом был выведен из строя и другой пулемет.

Около 5 часов разорвался снаряд над 30-м 47-мм орудием, повредил орудие и убил всю его прислугу, вызванную наверх в это время, так как едали показались японские миноносцы. В разное время (моменты не замечены) были приведены в негодность 22, 25 и 34-е 47-мм орудия. В капитанскую каюту попали два больших снаряда, разорвались в ней и искрошили все дерево в мелкую щепу; но, к счастью, пожара не произвели.

Около 6 ч. 15 м. большой снаряд попал в батарею у 8-го 6-дюймового орудия, разорвался, убил и поранил всю прислугу и несколько близ стоящих людей. Этим снарядом разбило левый шпиль, служивший для подъема и спуска гребных судов. Здесь же был убит артиллерийский кондуктор Чечуров 8 башнях было много повреждений, и в кормовой, под конец боя, пришлось перейти на ручную подачу.

Все шлюпки более или менее повредило. Оба паровых катера разбило, их борта сквозили от попавших осколков, крышки носовых и кормовых воздушных ящиков снесло, котлы у обоих пробиты. Второй минный катер особенно сильно пострадал Первый минный катер пострадал меньше, котел и машина на нем были исправны, только борта пробиты мелкими осколками и заклинен руль, первый вельбот разрезало пополам, первая шестерка обращена в щепы, второй вельбот и вторая шестерка, хотя и имели много сквозных пробоин от осколков, все же могли быть спущены на воду после починки. Оба барказа и оба гребных катера после некоторых исправлений могли держаться на воде. Во время боя катера стояли в барказах. прикрытые особо сделанными для них сетками и наполненные водою. Вообще же всех повреждений, нанесенных крейсеру неприятелем, перечислить невозможно.

Не успел неприятель скрыться в тумане, как еще засветло начались бешеные минные атаки. Японцы нападали отрядами по 4 миноносца в каждом. Первые нападения были произведены с дальнего расстояния 10-12 кабельтов, а последующие от 3 и меньше. Отряды шли сначала контркурсами с нами, выпустив мины с одного борта, они поворачивали, ложились параллельными курсами и выпускали мины с другого. Отряд, расстрелявший свои мины, скрывался и его заменял следующий.

Второй из нападавших на нас отрядов, неудачно выстреливший минами, на контркурсах, долго преследовал крейсер и старался ближе подойти к нему, идя сходящимся курсом. Три миноносца этого отряда, подошедшего кабельтова на 2, были утоплены выстрелами наших орудий. Один, получив 6-дюймовый снаряд из 5-го орудия почти в середину корпуса, сразу затонул; другой был утоплен снарядом, выпущенным из кормовой башни; третий миноносец был уничтожен скорострельной артиллерией. Взрывы наших снарядов и гибель миноносцев ясно были видны с крейсера. Как оказалось впоследствии, с 4-го миноносца были переданы на крейсер “Садо-Мару” семь гробов, и командир миноносца заявил, что убиты эти люди выстрелами с “Нахимова”

Одновременно с этим отрядом на крейсер было произведено нападение с левой стороны. Обе эти атаки, как на правый, так и на левый борт прошли для крейсера благополучно. Не успел крейсер разделаться с ними, как появился четвертый отряд, быстро идущий почти по носу. Миноносцы этого отряда промелькнули мимо правого борта в расстоянии не дальше 2-х кабельтов. Одна из мин. выпущенных на этом близком расстоянии, попала в носовую часть крейсера Взрыв был настолько силен, что, стоя на мостике, я едва удержался на ногах, и громадный столб воды вместе с осколками, поднявшийся выше мачт, обрушился на крейсер.

Мина прошла во вторую переборку и повредила соседние. Вода сразу схлынула в таранное отделение, малярную, водяной трюм и шкиперскую, хотя шкиперская и была наглухо задраена, отделение динамо-машин. Минеры остановили носовые динамо и перевели на кормовые. Людям, находившимся в помещении, пришлось выйти, задраив за собой двери. Правый бомбовый, оба зарядных погреба (носовой и правый), патронное отделение, минный погреб, отделение мокрой провизии быстро начали наполняться водой. Как только в них показалась вода, их задраили. Крейсер сразу осел носом и получил крен на правый борт, который доходил до 9°.

Видя, что крен увеличивается, всем кочегарам было приказано перетаскивать уголь из правых носовых угольных ям в левые кочегарки. Эта работа продолжалась всю ночь до утра. К утру удалось уменьшить крен. Крен уменьшился отчасти и тем, что вследствие ветхости переборки сдали, и левый зарядный и бомбовый погреба наполнились постепенно водой. Тотчас же принялись укреплять переборки и люки приготовленным заранее и разнесенным по отделениям деревом. Но, несмотря на это, вода выпирала из люков и разливалась по жилой палубе. Центробежная помпа все время работала, но не приносила никакой пользы, даже после того, как пластырь был заведен.

По мере затопления левых погребов крейсер все более и более погружался носом. Воду, просочившуюся из люков в жилую палубу, пришлось откачивать брандспойтами, на которых люди проработали до утра. Во 2-м часу нос крейсера уже настолько погрузился, что вода стала вливаться в батарею через пробоину от 12-дюймового снаряда. Левые двери носового отделения были закрыты раньше, а правые удалось задраить после многих усилий, так как их погнуло от взрыва снаряда в носовом отделении.

В то время, как все это происходило внизу, наверху старались подвести первый пластырь. Работе главным образом мешали ход крейсера, абсолютная темнота, волнение и перебитый якорь. Затрудняли также подводку острые рваные края минной пробоины, а также и то. что последняя была получена, к несчастью, почти как раз под пробоиной от 12-дюймового снаряда.

От перебитого якоря долго не могли освободиться: отдача его помещалась в носовомотделении, залитом водой, и работать там пришлось в полной темноте; огонь нельзя было зажечь, чтобы осмотреться, из опасения привлечь на себя минную атаку. Когда удалось сбросить якорь, работа пошла успешнее.

По получении пробоины ход крейсера сразу уменьшился. Кроме того, пришлось уменьшить число оборотов, та как от переднего хода вода с большим напором вливалась в крейсер. Остановить машины, чтобы как следует подвести пластырь, было нельзя. Когда у “Нахимова” был самый малый ход. данный исключительно для облегчения подводки пластыря, около 9 ч. 45 м. к крейсеру с кормы подошел японский миноносец, стал к нему лагом и на расстоянии полукабельтова выпустил мину. Мина прошла вдоль правого борта футах в 4-х. Миноносец не был утоплен только оттого, что в него могли стрелять одна лишь кормовая башня и одно 47-мм орудие, причем выстрелы кормовой башни при небольшом угле снижения пролетали над миноносцем. Выпустив мину, к счастью, не попавшую, миноносец дал полный ход и скрылся.

Миноносцы виднелись по всем направлениям. Они следили за лучами прожекторов своих вспомогательных крейсеров, которые, открывая “Нахимов”, указывали лучом (наклонением фонаря) его путь. Следуя указаниям луча, миноносцы направляли свои атаки. Уклоняясь от этих атак, крейсеру пришлось ложиться на различные румбы. Миноносцы, потеряв крейсер, проскакивали мимо.

Около полночи, после больших усилий, удалось подвести пластырь. Работа была затруднена еще и тем, что шкоты рвались много раз, задевая за острые края пробоины. Пробоина оказалась настолько велика, что пластырь закрыть ее как следует не мог Явилась необходимость еще подвести пластырь-парус. Для подводки паруса пришлось заводить новые проводники; их особенно тяжело было провести. Крейсер сильно сидел носом, и трудно было перекинуть проводник через таран, находящийся глубоко под водой. В конце концов пластырь-парус подвели, но, к сожалению, он продержался недолго и скоро лопнул. Пытались подвести третий пластырь. Но никакими усилиями его не удалось завести.

В момент получения пробоины, около 8 ч. 30 м., “Нахимов” шел с эскадрой за “Сисоем Великим”. Вследствие уменьшения хода крейсер отставал от эскадры, и вскоре она совсем скрылась. Я прекратил боевое освещение, кроме того, пришлось совсем закрыть свет в батареях и на палубах, так как он проникал наружу через многочисленные пробоины в бортах и орудийные порты. Благодаря этой мере, миноносцы проходили мимо крейсера, не замечая его, несмотря на то что вспомогательные крейсера временами нас освещали.

Когда первый пластырь был подведен и я получил возможность в большей мере располагать ходом крейсера, я решил было идти на соединение с эскадрой. Но около 12 ч. 30 м. на SO были слышны настолько отдаленные выстрелы, что мне стала ясна невозможность догнать. Около этого времени вполне определилось, что крейсер с плохо подведенным пластырем долго на воде не продержится. Поэтому я решил идти к Корейскому берегу, справиться там с пробоиной и затем перебраться во Владивосток. Я лег на NW, не будучи уверен, что за время боя я прошел северную оконечность о-ва Цусимы.

Но на NW идти не удалось. Мне все время приходилось менять курсы в зависимости от нападавших миноносцев. Миноносцев было много, и они появлялись с различных румбов. Корпусов их не было видно: ночь была слишком темна, но они все время переговаривались между собой и показывали опознавательные огни друг другу. Избегая атак, я ложился на W, SW и даже на S.

Управление крейсером представляло собой большие затруднения, главным образом оттого, что пробоина пришлась близко к форштевню, да и крейсер сел глубоко носом. Руль ходил вначале 10-15° влево, затем его клали почти на борт, чтобы крейсер удержать на курсе, а под конец “Нахимов” перестал слушаться руля, и пришлось действовать исключительно машинами.

Около 1 ч. 30 м. перед восходом луны миноносцы перестали беспокоить крейсер. Невозможность подвести пластырь я приписываю также темноте, в которой это производилось, и крепко рассчитывал на лунный свет. Наконец около 2-х часов луна взошла. Тотчас же принялись исправлять шлюпки и заводить новые стрел-тали. Но подводка пластыря не пошла успешнее, так как крейсер за это время уже слишком глубоко осел. Вдали к W показались очертания высокого берега. Видя безуспешные старания подвести пластырь и замечая, что положение “Нахимова” безнадежно, я решил спасти раненых и хотя бы часть команды, а потому начал держать к показавшемуся вдали берегу.

По определению берег оказался северной оконечностью острова Цусима. Крейсер шел малым ходом, прибавить который было нельзя, так как переборки сдавали. Когда начало светать, мы были от берега милях в 10. Подойдя еще немного и опасаясь, что крейсер при таком малом ходе затонет на слишком большом расстоянии от берега и спасение команды станет невозможным, я развернулся и пошел к берегу кормой.

Находясь в милях 5 от берега и не желая, чтобы крейсер затонул на мелководье, остановил машины. Лот показал сначала 50 сажен, а потом, когда “Нахимов” совсем остановился, глубина была 42 сажени. Как только крейсер остановился, было приступлено к спуску уцелевших гребных судов, а также к уничтожению всех секретных бумаг, шифра, сигнальных книг и вахтенных журналов, что было исполнено.

Спущены были два гребных катера, на которые снесли раненых нижних чинов и мичмана Де-Ливрона; с ними отправился на берег старший врач коллежский советник Зорт. Вместе с катерами спустили первый минный катер, на котором заблаговременно развели пары, вельбот и шестерку. Спуск барказов представлял большие затруднения, так как левый шпиль во время боя был разбит и вместо него пришлось поставить команду на стрел-тали. Команда, выдержав 7-ми часовой бой и проработав без пищи и сна всю ночь, валилась от усталости.

Первый барказ удалось спустить благополучно. На спущенные шлюпки была посажена команда, но в таком количестве, что офицеры, не желая занимать место и представляя возможность спастись нижним чинам, не сели ни на одну из них Вдали от N-да показался японский миноносец, быстро идущий, по-видимому, на SO и вначале нас не замечая. Но, как только он обратил внимание на крейсер, изменил курс и, описав большой круг, остановился и стал издали наблюдать за нами. Вскоре после этого на горизонте показался от S японский крейсер, по-видимому, вызванный миноносцем. При его появлении я приказал открыть кингстоны. Это был, как я узнал потом, вспомогательный крейсер “Садо-Мару”.

Видя, что “Нахимов” продержится на воде не долго, я приказал оставшейся на крейсере команде разобрать из траверза койки и одевать пояса. С большим трудом спустили второй барказ. Не поместившимся на нем было приказано бросаться за борт.

Когда японцы убедились, что крейсер тонет и команда его покидает, они дали ход, приблизились и начали спускать гребные суда. “Нахимов” уже почти весь был в воде, когда одновременно пристали две японские шлюпки, одна с миноносца, другая с крейсера с предложением мне и оставшимся офицерам спастись на них. Я твердо решил не покидать “Нахимов”, пока хотя бы самая малая часть его палубы находится не поверхности. Убедившись в безуспешности уговоров и видя, что крейсер с минуты на минуту скроется под водой, японцы отошли. Я остался на крейсере вместе с лейтенантом Клочковским.

Как только шлюпки отвалили, крейсер быстро пошел ко дну носом вперед, повалившись на правый борт. Напором воды меня выбросило на поверхность, где я увидел, что японские крейсер и миноносец быстро уходят от места крушения. Попавший в воду вместе со мной лейтенант Клочковский протянул мне обломок доски, за который я ухватился. При его помощи я старался достичь берега, но волнение нас уносило в море. Вследствие напряжения во время боя и прошлой ночи и долгого пребывания в воде я потерял сознание. Вытащены из воды мы были после полудня случайно проходившими рыбаками. Своим спасением я обязан исключительно лейтенанту Клочковскому.

Считаю своим нравственным долгом заявить, что весь личный состав крейсера, офицеры и нижние чины как во время боя, так и после него вплоть до гибели “Нахимова” вели себя выше всякой похвалы. После боя, утомленные нравственно и физически, они сделали все возможное, чтобы предотвратить гибель вверенного мне крейсера. Каждый из них смело может сказать, что честно исполнил свой долг.

В особенности прошу обратить внимание:

На поступок лейтенанта Клочковского, пробывшего 26 часов на мостике, оставшегося на крейсере до последнего момента.

На поведение капитана 2 ранга Мазурова, принимавшего главное участие по исправлению всех повреждений, тушению пожаров и спасению людей; его присутствие было видно всюду, где необходима была умелая распорядительность.

На мичмана Де-Ливрона, который был сильно ранен и оставался на своем посту до потери сознания.

На судового священника о. Виталия, показывавшегося в самых опасных местах, с крестом в руках благословлявшего раненых и напутствовавшего умирающих.

На кондуктора старшего боцмана Усачева, на обоих боцманов Михно и Молодкина, все время работавших без устали по исправлению повреждений.

На артиллерийского кондуктора Глазычева, подавшего пример команде своим хладнокровным поведением.

На комендоров Фаддея Попова, Шевченко, Названова, Шепухина и Фрейденберга, распоряжавшихся во время боя, как на учении и при отражении атак и утопивших миноносцы.

На матроса Голованова, спасшего своего ротного командира в то время, когда он тонул.

К сему присовокупляю, что с вверенного мне крейсера, по моему распоряжению, были спасены казенные деньги суммою 1686 фунто-стерлингов английской монетой, которые, для сбережения и доставки в Россию, были розданы. Розданы они были потому, что в одних чьих-нибудь руках иметь их я не рисковал из опасения, что они будут конфискованы японцами как призовые деньги.

Капитан 1 ранга Родионов 1-й


Из донесения старшего артиллерийского офицера лейтенанта Гертнера 1-го


Накануне 14 мая 1905 г. вечером сигналом с флагманского броненосца “Суворов” было приказано приготовиться к бою.

На крейсере “Адмирал Нахимов” в этот день заканчивались работы по установке траверзов, сделанных из коек, командных чемоданов, пропущенных между сетями заграждения, из колосников, перлиней и другого рода троса. Все это на стальном тросу подвешивалось на бимсах. Эта защита на другой день оказалась весьма действительной против осколков.

Утром 14 мая на туманном горизонте начали показываться неприятельские крейсера, сначала справа — один, оказавшийся “Идзуми”, а затем и слева — отряды крейсеров, последние виднелись очень плохо. Крейсер “Идзуми” особенно упорно держался в одном и том же направлении и расстоянии.

Часов около 9 утра сигналом по семафору по линии с флагманского корабля было приказано: "по неприятельскому крейсеру стрелять из 12-дюймовых орудий на расстоянии 70 кабельтов". На “Нахимове” порты орудий позволяли стрелять на расстоянии для 6-дюймовых пушек — 47 кабельтов, 8-дюймовых — 42 кабельтова. Тем не менее, чтобы быть наготове, была пробита “дробь тревога”, башенным орудиям приказано наводить в крейсер на правом траверзе, от прочих орудий прислугу отпустили.

В 10 час., по сигналу с “Суворова”, команде дали обедать.

Скоро крейсера японцев стали заметно приближаться и приблизились до 40 кабельтов, вследствие чего по ним был открыт огонь с эскадры. 1-й и 2-й отряды почти не стреляли, 3-й отряд поддерживал довольно частый огонь.

Крейсеру “Адмирал Нахимов” (т. к. в створе с неприятелем приходился 3-й отряд) не удалось стрелять за неимением достаточного времени, чтобы комендорам освоиться с положением неприятельских кораблей, которые иногда и показывались в промежутки 3-го отряда. Короткой тревоги так и не было.

3-й отряд продолжал вести сильный огонь, вследствие чего ему был сделан с “Суворова” сигнал: “снарядов не бросать”. Через несколько минут неприятельские крейсера, стреляя, отошли. Попаданий ни с японских судов, ни с наших видно не было. После этого боя был дан обед 2-й вахте.

Приблизительно в 1 ч. 30 м. была пробита боевая тревога. Когда я поднялся на командный мостик, то по носу неясно увидел серые корабли эскадры Того; с марса мичман Энгельгарт дал знать, что корабли идут в строе кильватера и их 14. Неприятель быстро переходил с правой стороны на левую, затем повернул влево и лег на курс, почти параллельный нашему, немного сближающийся. Расстояние было 55 кабельтов до “Миказы”, курсовой угол — 30°. “Ослябя” уже стрелял. Японцы начали отвечать. Как только расстояние стало 42 кабельтова, “Нахимов” начал стрельбу, сначала по “Миказа”, а когда он вышел из угла обстрела, то по кораблю, находившемуся на траверзе. Установка прицела давалась на основании показаний обоих дальномеров, пристрелкой стрелять не удавалось из-за невидимости падения снарядов.

Огонь японцев был сосредоточен на “Ослябя”, а затем и на “Суворове”. Скоро начали попадать и в “Нахимов”, но огня не сосредотачивали, так как эти попадания не были массовые.

По крейсеру “Адмирал Нахимов” огня не сосредотачивали, это можно вывести из того, что пробоин от снарядов (не от осколков) насчитано менее 30. Большая часть попаданий была в верхние надстройки, благодаря чему убыль личного состава не столь значительна, как могла бы быть. Убито около 25 человек и около 30 ранено, убит один артиллерийский кондуктор и ранен один офицер.

Бой велся, как нами, так и противником, все время в строе кильватера, если не считать последний момент боя, когда 6 неприятельских броненосных крейсеров в строе фронта начали нагонять нашу эскадру сзади. В это время “Нахимов” шел концевым.

Когда “Миказа” перешел на нашу левую сторону и повернул влево, то вскоре начал бой, что можно было заключить из того, что начали мелькать огоньки из орудий. Попаданий в крейсер “Нахимов” первые несколько минут не было.

В “Нахимове” попадания, сравнительно с броненосцами, типа “Бородино”, были редки, пробоин от снарядов (не считая пробоин от осколков) насчитали менее тридцати.

Наиболее существенные оказались следующие: в носовое подбашенное (без брони) отделение, последствием чего стало то, что носовая башня перестала вращаться. Найти повреждение, а следовательно, и исправить его не удалось до самого конца существования крейсера. Снарядом, судя по пробоине и осколкам 12-дюймового калибра, пробита верхняя палуба над 3-м 6-дюймовым орудием, и осколками совершенно испорчен станок этого орудия, а вся прислуга выведена из строя. Траверзы, сделанные из коек, задержав осколки, не позволили повредить соседние орудия и их прислугу.

6-дюймовым снарядом, попавшим в правую башню, вывело из строя всю прислугу обоих орудий и башенного командира. Для выноса из башен убитых и раненых потребовалось много времени, после чего только башня продолжала действовать, причем электрическое заряжание уже не работало.

Кроме этих главных повреждений, по артиллерии были еще следующие: в кормовой башне испортило электрическое заряжание и вращение башни, повреждены 2 6-дюймовых орудия, 8 47-мм и 2 пулемета на грот-марсе (один из них был снесен за борт). Из дальномеров пробит осколком кормовой и ранены дальномерные, носовой — продолжал действовать Попаданий в боевую рубку не было, вдоль мостика были подвешены туго набитые угольные мешки. Они исполняли назначение траверза: ни один человек на мостике и в рубке не был ранен. Пожары начинались в трех местах в разное время, но немедленно водой только из одной пипки их тушили

Подводных пробоин не было. Удары в броневой пояс были, по всей вероятности, снарядами только среднего калибра, так как 8-дюймовая стальная броня не пробивалась.

“Бородино” и “Александр III” скоро вышли из строя. Когда именно погиб “Бородино”, с “Нахимова” не заметили. “Александр III” около 7 часов вечера, с большим креном на правый борт прорезал строй и на левом крамболе, в кабельтов в 6 от борта “Нахимова” перевернулся. Команда, скользя по борту, очутилась на днище, которое долго плавало. Большое число людей, бывших на днище, быстро уменьшалось: людей смывало волной, а часть сами бросились в воду. К “Александру III” для спасения людей подошел “Жемчуг” или “Изумруд”, но от спасения людей отказался, так как по нему был открыт огонь. Днище этого броненосца (а также и “Бородино”) держалось на воде довольно долго (несколько минут). “Ослябя” же, перевернувшись, сразу пошел на дно. людей подбирали подошедшие миноносцы

Около 7 ч. 30 м. вечера, сзади, в строе фронта, стали нагонять эскадру 6 неприятельских броненосных крейсеров и начали пристреливаться по “Нахимову”, шедшему концевым. “Нахимов”, чтобы дать возможность “Наварину”, шедшему впереди, стрелять из кормовых орудий, а также и для затруднения пристрелки неприятелю, вышел из кильватера “Навари-на”. Снаряды неприятеля начали ложиться близко у борта; в это время, как потом оказалось, Того приказал прекратить артиллерийский бой и начать минные атаки.

На горизонте, справа по носу, виднелись неприятельские миноносцы в большом числе (более 10). На крейсере начали приготовляться к отражению минных атак, а именно: ставить на свои места прожекторы, которые были спрятаны под броневую палубу на время дневного боя, к мелким пушкам начали подавать ящики с патронами в большом числе, для прочих орудий — сегментные снаряды.

Еще было достаточно светло, как начались атаки миноносцев. Трудно определенно сказать, сколько было атак на крейсер “Адмирал Нахимов”.

Особенно продолжительна и смела была атака 4 истребителей. Они шли с нами параллельным курсом нашим ходом, в расстоянии около 4 кабельтовых. Стрельба по ним велась из всех уцелевших орудий правого борта. Результатом стрельбы было потопление головного миноносца, всего же утопленных крейсером “Нахимов” за эту ночь считается три. Было ясно видно, как мелькали огоньки при выпускании мин из аппаратов.

Прожекторами освещались только эти четыре миноносца и еще один, подошедший к борту на несколько сажен, но миной все-таки не попавший. Прочие атаковавшие миноносцы не освещались, а вскоре решено было и открывать огонь лишь в крайнем случае. Результатом этого было то, что японцы крейсер не могли отыскать и атаки прекратились.

В одну из первых атак в крейсер попала мина и взорвалась против помещения носовых динамо-машин. Крейсер сильно сел носом и немного (6°) лег на правый бок. В течение ночи дифферент и крен увеличивались (крен 8°). Ночью курс все время меняли, стараясь уходить от миноносцев.

Когда атаки прекратились, то на пробоину начали заводить пластырь Работа была трудная, вследствие сильной темноты. Шкоты у пластыря перебило, завести его как следует оказалось в действительности невозможно, и решено было подождать рассвета. Дифферент на нос увеличивался. Как только на эскадре перестали светить прожекторами, ее потеряли из виду. Генеральный курс “Нахимова” считали W, и утром, когда по носу открылись берега, предполагали, что это берега Кореи.

Ввиду того, что дифферент заметно увеличивался, признано было, что крейсер плавания совершать не может, и приступили к отправлению на берег (как предполагали Кореи) раненых.

Шлюпки, легко исправимые, были исправлены плотниками. На двух легких катерах отправили на берег (как потом оказалось, острова Цусима), раненых с половинным числом гребцов. Море было спокойное, но оставались волны от вчерашней зыби. Затем приступили к спуску еще и других шлюпок. Так как всей команде на шлюпках не было места, то часть команды и почти все офицеры решили спасаться вплавь, для чего воспользовались матрасами, вынутыми из коек.

В это время подошли японский вспомогательный крейсер "Садо-Мару и японский миноносец. Они спустили свои шлюпки и подобрали наших плавающих людей. Часть команды, бывшая на шлюпках, должна была пересесть на “Садо-Мару”.

Командир крейсера “Нахимов” и старший штурманский офицер остались на крейсере, желая пробыть на нем до самого последнего момента. Когда крейсер пошел на дно, им удалось выплыть и продержаться несколько часов на воде. Крейсер через несколько минут после оставления его пошел на дно; для ускорения утопления на нем были открыты кингстоны. Утонул крейсер на глубине 60 сажен в расстоянии 3 миль от берега.

Лейтенант Гертнер 1.


Из донесения командира кормовой 8-дюймовой башни мичмана Алексея Рождественского


Согласно сигналу Командующего “приготовиться к бою”, крейсер I ранга “Адмирал Нахимов” утром 14 мая был совершенно готов вступить в бой с неприятелем. Настроение духа личного состава было превосходное. Команда рвалась в бой и только молилась, чтобы Бог сохранил адмирала, а которого она верила и от которого ждала победы.

Еще в Малаккском проливе были разобраны все деревянные переборки и щиты в кают-компании, офицерских каютах, жилой палубе, адмиральском салоне и в батарейной палубе. Все шкафы, койки, столы, умывальники кают были удалены, и офицеры спали или на верхней палубе, или в том месте офицерского помещения, где должны были быть их каюты. В ночь на 14-е были окончены последние приготовления.

Орудия батареи были разделены между собой продольными и поперечными траверзами из сетевого заграждения, набитого койками и большими чемоданами. Эти траверзы принесли нам в бою огромную пользу — осколки рвавшихся снарядов выводили только одно орудие из строя и застревали в этих траверзах. В кают-компании, где был устроен перевязочный пункт, был сделан продольный траверз из якорного каната. На верхней палубе устроили поперечные траверзы из 8-дюймовых перлиней. Шлюпки обмотали перлинем и залили водой. Гребные катера лежали на барказах. Ящики с сигнальными флагами были заменены парусиновыми мешками, и все дерево, не представлявшееся необходимым, было выброшено за борт.

Когда был поднят сигнал: “команде иметь время обедать”, неприятель снова показался, и на него было приказано навести 8-дюймовые башни. Стрельбы не было. За это время были окончены последние приготовления башни к бою. Принесли два ведра питьевой воды, разбавленной лимонным и клюквенным соком, палубу обильно полили водой, проверили на разрыв гальванические трубки, телефоны, циферблаты и рупор. Словом, все было в исправности, и все только ждали боя.

В 1 ч. 35 м. на “Нахимове” пробили боевую тревогу, и в 1 ч. 49 м. по местному времени начался бой. Неприятель сначала молчал, но, сблизившись до 32'/2 кабельтовых, открыл сперва редкий, а затем сплошной огонь по нашим головным “Ослябя” и “Суворову”. “Ослябя” вскоре вышел из строя вправо, попытался, описав круг, снова войти в строй, но, не войдя, повернул на 20 румбов и. на правой раковине “Нахимова”, в расстоянии 5-6 кабельтовых лег на левый борт, показал винты и скрылся под водой.

В самом начале боя все сообщения кормовой башни с боевой рубкой были испорчены или перебиты — не действовал ни циферблат, ни телефон, ни рупор. Я получил расстояние голосом с кормового дальномера и старался стрелять по концевому кораблю “Ивате”. В начале 4 часа был разбит кормовой дальномер и повреждено электрическое вращение башни. Башня была тотчас же переведена на ручное вращение, а с помощью гальванера через 9 минут повреждение исправили, и башня была снова на электрическом вращении. Глазомерное определение расстояния было поручено мною одному комендору, лучше всех определявшему расстояние на частных учениях. Стрельба не прекращалась ни на минуту.

Около 5 часов вечера бой временно прекратился, мы разошлись с неприятелем в дыму и тумане. Около 6 часов бой завязался снова. Осколками попавшего в грот-марс 8-дюймового снаряда была изрешечена крыша кормовой башни, три человека тяжело ранены, два ранены легко, а остальные легко контужены.

В 6 ч. 45 м. на левом траверзе “Нахимова” между ним и “Сисоем Великим” с расстояния 2-3 кабельтовых медленно переворачивался на правый борт “Александр III”. Люди, не сходя с корабля, переходили на борт, а затем по мере крена, бежали на киль, винты вращались, а посредине киля вырывался столб пара.

8 это время “Нахимов” шел концевым (контрадмирал Небогатов, еще до боя семафоривший на “Нахимов”, что “если будете отставать, я обгоняю и заступлю на Ваше место”, обогнал 2-й броненосный отряд еще в начале 4-го часа). За кормой первоначально в строе пеленга, а затем кильватера шел Камимура и, постепенно приближаясь, с 75 кабельтовых открыл огонь по “Нахимову”. Сперва были все недолеты; затем осколки стали осыпать “Нахимов” и перелетать даже через него (снаряды рвались об воду), и наконец начались перелеты. Я, имея предельное расстояние в 43 кабельтова (при 44 кабельтовых орудие при откате задевало своей казенной частью за крепление), на огонь “Камимуры” не отвечал. В момент гибели “Александра” “Камимура” был в расстоянии 50 кабельтовых от “Нахимова”. Прошло еще немного времени. Стало темнеть. “Бородино” погиб не выходя из строя. Бой прекратился.

“Нахимов” приготовился к отражению минной атаки. Одели ночные мушки и приготовили сегментные снаряды. Вынесли наверх и поставили спрятанные на время боя прожектора. Но вот атака началась. Японцы атакуют удивительно отважно с 4-5 кабельтовых. Вдруг крейсер вздрагивает и в кормовую башню вливается с кормы масса воды. От воды перегорает электрический привод, а от толчка стол садится на ножки. Перевожу наведение на ручной привод и подачу и тщетно стараюсь исправить повреждение.

Бывшим в корме показалось, что пробоина в корме, но оказалось, что она в носу — в шкиперской. Носовая башня и носовые орудия правого борта были выведены из строя еще днем, и миноносец безнаказанно мог атаковать нас справа по носу. Мы продолжали отражать атаки и наконец, получив от скорострельной артиллерии точное расстояние — 4 кабельтова, я даю почти залп из своей башни. Миноносец ломается на две части, горит и тонет.

После на подобравшем нас вспомогательном крейсере “Садо-Мару” мы видели гробы с убитыми на этом миноносце людьми. Их подобрал другой миноносец и передал тела на “Садо-Мару” для погребения на родине. Командир этого подобравшего миноносца заявил, что погибший миноносец был потоплен “Нахимовым”. Почти одновременно был потоплен снарядами правой башни еще один миноносец. У нас кричали “ура”. В это время мы уже вышли из строя. Эскадра оказалась на правом траверзе и отстреливалась от миноносцев Мы еще тоже некоторое время отстреливались, а затем закрыли все прожектора и огни и старались скрыться от миноносцев в темноте.

Крен и дифферент увеличивался, но команда оставалась спокойной. В это время на мостике было нечто вроде военного совета, где решили следующее: е виду того, что невозможно определить, продержится ли на воде “Нахимов” и сколько времени нужно, чтобы подвести пластырь, что это можно сделать лишь при застопоренной машине, так как подкильные концы перебиты, и, кроме того, весь корабль оказался настолько поврежден, что эскадренного боя вести не может (нет хода и большая часть артиллерии выведена из строя), имеет сильный крен и дифферент, решили застопорить машины, отстать от эскадры и принять все меры к спасению корабля и затем, подведя пластырь, постараться скрыться до восхода луны от неприятеля, а затем следовать к корейскому берегу (точного своего места мы не знали из-за того, что курс во время боя постоянно менялся, а определить свое место не было возможности), но не идти в Шанхай или какой-нибудь другой порт разоружаться.

Затем, подойдя к корейскому берегу, незаметно от неприятеля спустить водолаза, поскольку возможно заделать пробоину, откачать отсеки, завести добавочные пластыри и идти во Владивосток. Если же встретим неприятеля, то продолжать бой до гибели, а если не хватит снарядов или подобьют последнего артиллериста, то открыть кингстоны и подорвать крейсер, для чего приготовить соответственно минный погреб.

М

ы подвели один пластырь и стали отходить от места боя, для более подробного осмотра. Пробоина с рваными краями была таких размеров, что пластырь не закрывал ее. Весь носовой отсек до 32-го шпангоута залило водой. Мне было поручено привести в исправность шлюпки, выкачать из них воду и подготовить стрелу для спуска барказов. Мы шли малым ходом, стараясь избегать встреч с миноносцами. Мы их несколько раз замечали, но, изменяя соответственно курс, счастливо прошли неприятельскую цепь. Лишь к утру нас трижды осветил неприятельский миноносец и трижды отвел луч вправо. Затем он показал японские опознавательные знаки той ночи: .. — ... и затем исчез. Мы были уверены, что он нас атакует, и я побежал в свою башню, вполголоса передавая приказание командира: "по местам. к отражению минной атаки". Но миноносец, очевидно, потерял нас, а огни оказались рыбачьими. Одна из фун почти въехала в борт “Нахимова”, до такой степени мы были незаметны.

Утром мы еще раз пытались завести пластырь. но опять безуспешно. Стало светать. Вдали показался берег. Это оказался остров Цусима. Командир потребовал наверх трюмного механика и спросил его, сколько времени могут еще выдержать переборки. Тот ответил, что точно определить невозможно, но что. вероятно, еще полчаса-час выдержат. Тогда мы повернули к берегу кормой и пошли задним ходом, очень медленно, боясь, чтобы не сорвало пластырь. В это время показался миноносец. Когда выяснилось, что неприятельский, то командир приказал застопорить машины, открыть кингстоны и спустить шлюпки. Это было в милях 4 от берега, на глубине более 40 сажен. В это время мне пришла мысль о деньгах. Я спросил стоящего на вахте ревизора насчет денег. Он ответил, что маленький мешок золота у часового, а остальное пусть гибнет. Тогда я предложил раздать офицерам золото, с тем чтобы после мы могли их вернуть казне, а с деньгами можно было бы попытаться спастись и из плена вырваться. Он предложил мне распорядиться, как я желаю, но советовал не брать бумажных денег, так как их гибель не является государству убытком.

Денежный сундук стоял у меня в подбашенном отделении. Я взял наличное золото и ящик с собственными деньгами офицеров. Вынес деньги наверх и предложил офицерам взять кто сколько может сообразно своим способностям плавать. Затем остальные деньги я передал старшине своего вельбота № 2, приказав ему отдать на берегу мне. если мне удастся доплыть до него, или кому-нибудь из офицеров. После оказалось, что старшина сдал деньги старшему доктору, а тот передал их командиру. Деньги, бывшие в руках офицеров, были разделены между всеми поровну, и составлен был список, представленный командиру.

В это время стали спускать шлюпки. Сперва спустили шестерку № 2 и приготовили ее для взрыва крейсера, затем я спустил свой вельбот и пошел на ют грузить раненых на шлюпки. Японский же миноносец, приблизившись на 40 кабельтовых, поднял какой-то сигнал и, не получая ответа, стал стрелять. Снаряды пролетали над нашими головами. Командир вышел из каюты, уничтожил все секретные приказы и бумаги и приказал бывшим на юте офицерам оставить крейсер и броситься в воду, так как его будут взрывать. Он повторил несколько раз свое приказание, и офицеры стали один за другим оставлять крейсер.

На шлюпку ни сел ни один офицер. Все, даже священник в облачении, с крестом и иконой в руках, бросились с юта в воду. Найдя полуистрепанную койку, прыгнул в воду и я, но, выплыв наверх, койку не увидел, она пошла на дно. Ожидая взрыва, я старался отплыть от крейсера, но взрыва не произошло. Продержавшись довольно долго без всякой помощи, а затем на доске, данной мне одним кочегаром, я в полубесчувственном состоянии был подобран шлюпкой с “Садо-Мару”.

В конце седьмого часа утра крейсер скрылся под водой, уткнувшись сперва носом в дно, а затем легши на правый борт.

Сведения о повреждениях приводятся ниже.

Левый борт Попадание № 1. 8-дюймовый снаряд. В трубу, ранило 3 кочегара, вывело из строя трубу паровой донки.

Попадание № 2. 6-дюймовый снаряд. В борту у эжектора — пробита палуба.

Попадание № 3. 6-дюймовый снаряд. В трубу.

Попадание № 4. 6-дюймовый снаряд. В стойку банкета.

Попадание № 5. 6-дюймовый снаряд. В средний мостик, ранено 2 матроса, пробит мостик и палуба, осколки проникли в камбуз.

Попадание № 6. 6-дюймовый снаряд. В среднюю рубку. Убит 1, ранено 2 матроса. Разбита рубка, произошел пожар, выведено 47-мм орудие, пробит мостик и барказ.

Попадание № 7. 6-дюймовый снаряд. В левый паровой катер и в правую башню. Убито 10, ранено 7 матросов и 1 офицер (тяжело). Пробит паровой катер № 2, и выведена из строя вся прислуга правой башни, башня повреждена.

Попадание № 8. 8-дюймовый снаряд. У восьмого 6-дюймого орудия. Ранен 1 и убито 2 матроса и 1 кондуктор. Перебита паровая труба кормовых шпилей.

Попадание № 9. 6-дюймовый снаряд. У 10 6-дюймового орудия в верхнюю палубу. Ранено 2 матроса.

Попадание № 10. 8-дюймовый снаряд. В грот-марс. Ранено 8 матросов, сбит пулемет, повреждены кормовой дальномер и 47-мм орудия № 34 и № 33.

Попадание № 11. 12-дюймовый снаряд. В командирское помещение. Разбито все помещение

Попадание № 12. 6-дюймовый снаряд. В грот-марс. Изрешечена крыша кормовой башни. Из прислуги башни ранено тяжело 3, легко 2, контужено 13 матросов.

Правый борт

Попадание № 13. 12-дюймовый снаряд. В носовую часть. Сбило правый якорь, вывело из строя носовую башню, начался пожар, и образовалась громадная пробоина.

Попадание № 14. 6-дюймовый снаряд. В носовую часть. Пробита батарейная палуба.

Попадание № 15. 6-дюймовый снаряд. В верхнюю палубу позади носовой башни. Возник пожар.

Попадание № 16. 6-дюймовый снаряд. В фор-марс. Убит 1 и ранен 1 матрос. Сбит прожектор на марсе.

Попадание № 17. 6-дюймовый снаряд. В вельбот № 1 и пробило мостик.

Попадание № 18. 6-дюймовый снаряд. В 3 6-дюймовое орудие. 1 убило и ранило 7 матросов. Пробило борт и разбило орудие.

Мичман Рождественский


Утро 15 мая 1905 г. Последние минуты “Адмирала Нахимова”. Фото сделано с борта японского вспомогательного крейсера “Садо Мару” 


Из донесения мичмана Энгельгардта


Около этого времени (после 6 часов вечера, когда поврежденный “Император Александр III” покинув строй, шел между “Сисоем Великим” и “Нахимовым” — прим, автора) сзади и слева показались японские броненосные крейсера, догонявшие нас в строе пеленга. Сблизившись до 50-ти кабельтовых, они открыли огонь по “Нахимову”, который отвечал им из кормовой 8-дюймовой башни. Нас поддерживали “Наварин” из одной или двух 6-дюймовых и “Апраксин” из кормовой 10-дюймовой башен.

Тусклое и совершенно красное, в тумане, солнце было уже низко, когда по падению неприятельских снарядов можно было думать, что мы через несколько минут будем пущены ко дну. Но в это время, с увеличивающимся до опасного от циркуляции креном, прорезал строй “Александр III”, и крейсерский отряд сразу перевел огонь на него. В этом, впрочем, уже необходимости не было, так как и гибель его была очевидна. Считая, что близость тонущего броненосца может вредно отразиться на крейсере, я об его положении сообщил в боевую рубку. (Предположение мое отчасти оправдалось — когда “Александр III” перевернулся, наш крейсер 3 раза вздрогнул).

В начале 8-го часа на “Николае” был поднят сигнал "курс NO 23° ход 8 узлов", сигнал этот исполнен не был, и флот продолжал идти на N 11-узловым ходом. Как только солнце село, по трем направлениям видны были группы шедших на нас 9 истребителей. Миноносцев было очень много, и прожекторам, которых, наоборот, действовало ограниченное число, пришлось искать не миноносцы, а ближайший из них. Из 9 истребителей отряда Фузимото отделились четыре и, выстроившись в кильватерную колонну, шли на траверзе “Нахимова” немного сходящимся курсом. Крейсер отстреливался из всех уцелевших по правому борту пушек сначала безрезультатно, но спустя минут 20 пустил ко дну последнего в строю. Снаряд, должно быть, попал в кочегарку, так как миноносец окутался огромным клубом пара.

Уцелевшие три, прибавив ходу, обогнав нас и развернувшись, шли теперь контркурсом на расстоянии 5-7 кабельтовых. Первый был уже позади траверза, когда крейсер вдруг подпрыгнул, затрясся и закачался, а мостик качался, как на хороших рессорах.

Особенного впечатления взрыв в первый момент не произвел; неприятен был только обрушившийся на палубу столб воды. Взрыв произошел в носовом отделении крейсера (около 16-го шпангоута). Однако все его считали в разных местах, и каждый именно в том, где он в это время находился, вследствие чего кормовые отделения задраили, и оттуда все вышли. Машины продолжали работать.

По взорвавшему нас миноносцу, который теперь был на траверзе, одновременно выстрелили из 8-ми дюймовой башни и 6-ти дюймовой пушки. Один из снарядов разорвался над миноносцем, другой попал ему в борт и сделал там огромную пробоину, так что была видна его внутренность вся в огне. Он продержался несколько мгновений, затем, сломавшись, ушел в воду, показывая нос и корму одновременно. Второе в этот день “ура” огласило крейсер и всех подбодрило.

“Нахимов”, получив пробоину, некоторое время продолжал идти за эскадрой, но, так как крен и дифферент увеличивались, пришлось уменьшить ход. Отставши, было решено отойти в сторону и в более спокойном от миноносцев месте выяснить положение крейсера и подвести пластырь. Уклонившись от общего курса влево, крейсер отошел от эскадры мили на 2 и застопорил машины.

Положение крейсера в это время было следующее: мина попала в шкиперскую, и вода тотчас же заполнила это отделение и смежное с ним отделение динамо-машин. Затем вода постепенно распространялась по мере того, как сдавали переборки. Так затоплены были: большое, малое и носовое тросовое отделения, минный погреб, отделение мокрой провизии, патронный погреб 8-ми и б-ти дюймовых орудий, продольный коридор, малярная, водяной трюм, канатный ящик и часть угольных ям. Далее 36-й переборки воды не было, и теперь только на эту переборку надеялись.

Перечисленные выше отделения, затопленные водой, вызвали значительный дифферент на нос, следствием чего явилась большая прибыль воды в жилую палубу Вода сюда прибывала через яблочное соединение минного аппарата. Она прибывала с такой быстротой, что. когда приступили к заделке отверстия, ее было уже по колено. Окончательно остановить прибыль воды не удалось, несмотря на то что в этот яблочный шарнир забило огромное количество пакли и около 5 пудов сала. Под струей подставлялись поочередно одна из двух сюда принесенных ванн, и из наполненной воду выбирали ведрами.

Кроме этих двух ванн, воду откачивали следующими средствами: в поперечном коридоре поставлено было 4 брандспойта, которыми старались держать воду на одном уровне. Центробежная помпа работала (вероятно) впустую, так как она брала воду из продольного коридора, куда вода свободно проникала из отделения динамо-машин. Других средств не было, так как трубы осушительной системы в этих отделениях были перебиты.

Отойдя мили на 2, остановили машину и приступили к подводке пластыря. Долго бились без всякого результата, так как не удавалось подвести конец; все они, как с грузом, так и без него, садились на таран. Эскадра тем временем опять приблизилась к крейсеру, и опять показались миноносцы, вследствие чего подводку пластыря бросили, и орудийная прислуга стала по местам. По крейсеру, однако, было отдано приказание: боевого освещения и огня без особого разрешения не открывать. Несколько раз довольно близко вырисовывались силуэты миноносцев, но они. должно быть, нас не замечали и проходили мимо. То здесь, то там виднелись белые вспышки, освещавшие часть корпуса миноносцев. Две белые вспышки — это были опознавательные знаки, данные японской эскадрой в ту ночь, и миноносцы к ним прибегали крайне часто.

На больших же судах, обязанностью которых было разыскивать русские корабли и прожектором показывать их места, под прожектором горел один красный огонь. Суда эти, найдя неприятельский (наш) корабль, поднимали над ним луч прожектора и затем несколько раз вели им по горизонту, показывая этим направление обнаруженного корабля. При некоторой предприимчивости, как опознавательными, так и условным красным, можно было бы воспользоваться с большей для нас пользой, но, насколько это известно, только “Донской” и “Светлана” прибегали к этому простому приему.

Около 10 ч. 15 м. с крейсера заметили миноносец, который, идя сравнительно небольшим ходом, намеревался срезать нам корму. Когда он был близко, с грот-марса без приказаний его осветили. Поврежденный прожектор освещал не только миноносец, но и весь ют крейсера. Несмотря на крики “закрой прожектор”, он продолжал освещать как миноносец, так и нас, и на крейсере, теперь, конечно замеченном, открыли огонь. В луче ясно видны были стеньговой японский и двухфлажный сигналы: нашего свода № 2 и белый вымпел с синим крестом Миноносец этот почему-то приняли за один из наших, и по всему крейсеру раздались крики “свой, свой, стоп стрелять”, светить прожектором прекратили, и луч был поднят на 45° кверху. Миноносец, проходя под самой кормой, пустил мину, которая прошла вдоль правого борта. Узнавши теперь в нем неприятеля, открыли снова огонь, но потопить его не удалось, так как он ушел полным ходом.

Отойдя настолько, что лучи и вспышки казались только светлым пятном на горизонте, крейсер снова приступил к подводке пластыря, на этот раз успешно. Отдали правый якорь, выбрали воду из барказа, крен несколько уменьшился; наконец удачно были заброшены концы, и пластырь подвели.

Около 12 часов ночи работу на баке окончили; к этому времени, опираясь на мнение специалистов, которые на предложенные им вопросы: 1) может ли крейсер дать эскадренный ход, 2) может ли он в бою оказать поддержку уцелевшим судам, 3} возможно ли успешное отражение миноносцев. — ответили отрицательно; решили было идти к ближайшему берегу и там на мелком месте спустить водолазов и, заделав пробоину, идти под берегом во Владивосток. Скоро мысль о Владивостоке была забыта, и весь вопрос сводился к одному: успеем ли мы дойти до берега и спастись или же придется тонуть в море. Приказано было, по мере возможности, заделать шлюпки и приготовить их к спуску. Утром 15-го в 5 милях от острова Цусима застопорили машины и начали спускать шлюпки. Первыми отправлены были раненые, затем на барказах переправили команду. Не нашедшие на шлюпках места спасались вплавь.

В виду появления японского миноносца и транспорта ускорили погружение крейсера, открывши кормовые кингстоны и иллюминаторы.

Мичман Энгельгардт


src="/i/15/266615/pic_26.jpg"> Расположение пробоины от торпеды на броненосном крейсере “Адмирал Нахимов”. Чертеж представлен в Морской генеральный штаб мичманом Энгельгартом.


Список погибших на броненосном крейсере ’’Адмирал Нахимов” в бою 14-15 мая 1905 г. у острова Цусима

(кондукторов 1, нижних чинов 45)

1. Артиллерийский кондуктор Тимофей Чечуров.

Комендоры: 1. Алексей Иванов Мальцев (Вологодской Тотемского Бережно-Слободской). 2. Прохор Николаев Осичка (Астраханской Черноярского Новоторской). 3. Феодосии Феодоров Чемакин (Архангельской Пинежского Никитинской), Матросы 1 статьи 4. Михаил Лаврентьев Афанасьев (Вятской Глазовского Васильевской). 5. Анатолий Степанов Белицын (Вологодской Кадмиковского Пусторашевской), 6. Дмитрий Павлов Дроздов (Нижегородской Семеновского Хохловской). 7. Кузьма Романов Королев (Рязанской Георгиевского Грабовской, 8. Афанасий Мокеев (Псковской Нолинского Каменской), 9. Алексей Иванов Оленецкий (Подольской Балтского Кленовской). 10. Степан Моисеев Платонов (Калужской Козельского Борисовской), 11. Василий Иванов Филиппов (Владимирской Судогодского Тучновской). Матросы 2 статьи: 12. Семен Иванов Шитов* (С-Петрбургской С-Петербурга), 13. Кочегар Василий Андреев Игнатьев (Астраханской Черноярска), Артиллерийский квартирмейстер 14. Петр Николаев Плохая (Симбирской Симбирского), Старшие комендоры 15. Иосиф Григорьев Гурьянов (Астраханской Астраханского Чеганской) 16. Иван Николаев Хорошенков (Симбирской Симбирского Тушнивской), Комендоры 17. Игнатий Прокопьев-Вусык (Подольской Винницкого). 18 Яков Иванов (?) 19 Григорий Андреев Козлов (Калужской Медынского Гал-кинской). 20 Петр Андреев Лапшин (Пермской Верхотурского Нижнетурской), 21. Захар Порфирьев Носуля (Харьковской Старобельского Колодовской). 22. Василий Иманов Рухля (Черниговской Новозыбковского Белоколодезной). 23. Григорий Марков Ярмоленко (Полтавской Золоношского Пеланской), Матросы 1 статьи: 24. Петр Белодезов (?), 25. Степан Петров Данилов (Казанской Лаишевского Селенщинской), 26. Иван Иванов Зернин (Пермской Кунгурского Сомовской), 27. Кузьма Иванов Королев (Вятской Орловского Шалыговской), 28. Михаил Андреев Малаев (Нижегородской Семеновского Владимирской). 29. Александр Павлов Морозов (Костромской Чухломского Коровской). 30. Степан Андреев Погодин (Нижегородской Семеновского Коптоуровской). Матросы 2 статьи 31. Иоган Андреев Давыденко (Могилевской Гомельского Детловичской), 32. Иван Андреев Духов (Костромской Нерехтского Ногинской), 33. Степан Гаврилов Казанцев (Вятской Сарапульского Вятской), 34. Даниил Савин Король (Черниговской Город-нянского Репкинской), 35. Тимофей Тимофеев Курчанов (Псковской Новоржевского). 36. Василий Сергеев Перминов (Вятской Нолинского Луксунской). 37. Андрей Андреев Элипп (Лифляндской Венденского Эрильской), 38. Писарь Владимир Никифоров Давыдов (Пермской Верхотурского Сандинской), 39. Ложник Петр Феодоров Лебедиков (Симбирской Ала-тырского Промзенской), 40. Машинный квартирмейстер 1 статьи Петр Кувшинов. 41. Машинист 1 статьи Иван Григорьев Соловьев* (Архангельской Архангельска), Машинисты 2 статьи 42. Игнатий Николаев Орлов (Московской) 43 Василий Михайлов Шаров (Тверской Ржевского Тимофеевской),44. Кочегар 1 статьи Федор Николаев Федотов (Казанской Спасского Щербинской) 45. Минный машинист Василий Иванов Ковальчук

(1) По послевоенным сведениям, переданным Главным Морским штабом для строившегося храма Спаса-на-водах в С.-Петербурге. Доска находилась на Северо-Западном столбе (2-я Тихоокеанская эскадра. Броненосный крейсер “Адмирал Нахимов”).

Отмеченные * — из мещан, остальные — из крестьян.



Заключение

Имя самого знаменитого и любимого народом русского адмирала Павла Степановича Нахимова не было в почете ни у царских семей и их окружения, ни, как не парадоксально, у морских чиновников с адмиральскими погонами на плечах. Видимо, потому, что. занимая один из высочайших постов на юге России, П.С. Нахимов так никогда чиновником и не был, а всегда оставался моряком и флотоводцем. Лишь спустя тридцать лет после его гибели в его честь был назван корабль, которому и посвящен этот очерк, дополненный подлинными документами.

Этот корабль имел красивый и своеобразный вид, с развитым рангоутом и вместе с тем мощными и надежными машинами, и был создан для долгих и опасных океанских походов, Такая судьба кораблю и выпала – он за свою службу прошел тысячи и тысячи миль. На нем прошли суровую школу сотни офицеров и тысячи молодых матросов. “Адмирал Нахимов” нес по морям и океанам дорогой каждому русскому моряку славный Андреевский флаг, лишний раз доказывая то в портах “просвещенной” Европы, то в удаленных уголках земного шара, что страна, пославшая этот сильнейший крейсер, имеет и отличных моряков.

Крейсер сполна разделил с русским флотом всю славу его дальних плаваний, ставших тогда для наших моряков обыденными. Разделил он с флотом и полувековой финал своего развития под “протекторатом” великих князей, испытав горечь цусимского позора и погибнув у далеких чужих берегов.

Санкт-Петербург. 1999 г.

Перечень использованных фондов РГА ВМФ
Ф. 417 (Главный Морской штаб).

Ф. 421 (Морской Технический комитет).

Ф. 427 (Главное управление кораблестроения и снабжений).

Ф. 315 (Сборный фонд материалов по истории Русского флота).

Ф. 509 (Штаб младшего флагмана эскадры в Тихом океане).

Ф. 650 (Штаб начальника эскадры Тихого океана).

Ф. 930 (Кронштадтский порт).

Русско-японская война 1904-1905 гг. Работа исторической комиссии по описании действий флота при МГШ. Книга III. С-Петербург. 1907 г.


СОДЕРЖАНИЕ

ПРОЕКТИРОВАНИЕ …………………………… 2

СТРОИТЕЛЬСТВО……………………………… 5

ДОСТРОЙКА И ИСПЫТАНИЯ …………………… И

ПЕРВОЕ “ПОЛУКРУГОСВЕТНОЕ”………………….. 17

ТОРЖЕСТВО ЭЛЕКТРОТЕХНИКИ ………………….. 59

ВТОРОЕ ДАЛЬНЕЕ ПЛАВАНИЕ …………………… 64

РЕМОНТ И МОДЕРНИЗАЦИЯ …………………….. 88

В ТРЕТЬЕМ ДАЛЬНЕМ ………………………… 92

В ЦУСИМУ ……………………………….. 105

ГИБЕЛЬ …………………………………. 107

СПИСОК ПОГИБШИХ НА БРОНЕНОСНОМ КРЕЙСЕРЕ “АДМИРАЛ НАХИМОВ” В БОЮ 14-15 МАЯ 1905 Г.

У ОСТРОВА ЦУСИМА ………………………… 118

ПЕРЕЧЕНЬ ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ФОНДОВ РГА ВМФ ……. 119



“Адмирал Нахимов” в первом “полукругосветном”.

Радостная встреча у далеких берегов (вверху) и якорная стоянка у берегов Японии.


“Адмирал Нахимов“ в первом ”полукругосветном".

В совместном плавании с “Адмиралом Корниловым”.


“Адмирал Нахимов” в первом “полукругосветном”. Во время отдыха и работ.


“Адмирал Нахимов” в парадном строю.


На фото: На палубе “Нахимова”. Слева направо: лейтенанты Ф. Бэр, А. Киткин, Бухарин и мичман В. Племянников.



“Адмирал Нахимов” в первом “полукругосветном”. Сцены из корабельной жизни.





“Адмирал Нахимов” в первом “полукругосветном”.

Погрузка угля китайскими рабочими (вверху) и послеобеденный отдых.



“Адмирал Нахимов” на Большом Кронштадтском рейде (вверху) и у берегов Америки.



В плаваниях под парусами.


На баке во время отдыха.



“Адмирал Нахимов” во втором дальнем плавании. На нижних фото справа: в нагасакском доке.







На “Адмирале Нахимове” в дальнем плавании. Сцены из корабельной жизни.

Ниже: башенные установки “Нахимова” во время ремонта.



На “Адмирале Нахимове” в дальнем плавании. Сцены из корабельной жизни: башенные установки после ремонта.


На “Адмирале Нахимове” в дальнем плавании. Во время занятий по специальности.

На фото внизу: во время корабельных работ.





На “Адмирале Нахимове” в дальнем плавании. Переборка противоминных заграждений. “Адмирал Нахимов” в Средиземном море.



“Адмирал Нахимов” в доке. Специя 1900 г.



“Адмирал Нахимов” в Средиземном море.


“Адмирал Нахимов” в доке. Специя 1900 г.


“Адмирал Нахимов” в доке. Специя 1900 г.


“Адмирал Нахимов” в Порт-Артуре


“Адмирал Нахимов” выходит из дока. Специя 1900 г. У берегов Франции.



В Чифу. Апрель 1895 г.


В Средиземном море.


“Адмирал Нахимов” в Кронштадте.


“Адмирал Нахимов” в составе 2-й тихоокеанской эскадры.


“Адмирал Нахимов” на Кронштадтском рейде. 1903 г.



На “Нахимове” во время императорского смотра. 1904 г.


“Адмирал Нахимов” в составе 2-й тихоокеанской эскадры.



“Адмирал Нахимов” в составе 2-й тихоокеанской эскадры.




Крейсер сполна разделил с русским флотом всю славу его дальних плаваний, ставших тогда для наших моряков обыденными. Разделил он с флотом и полувековой финал своего развития под “протекторатом” великих князей, испытав горечь цусимского позора и погибнув у далеких чужих берегов.



Оглавление

  • Проектирование
  •   Из отчета Кораблестроительного отделения Морского Технического комитета за 1882 г.
  •   Из отчета Кораблестроительного отделения Морского Технического комитета за 1883 г.
  • Строительство
  •   Из отчета Кораблестроительного отделения Морского Технического комитета за 1884 г.
  •   Из Журнала Морского Технического Комитета Артиллерийского отделения (от 29 января 1885 г. № 2.)
  •   Из отчета Кораблестроительного отделения Морского Технического комитета за 1885 г.
  •   ПРИКАЗ  По Главному Морскому штабу
  •   В Кораблестроительное отделение Морского Технического комитета  РАПОРТ
  •   Из отчета Кораблестроительного отделения Морского Технического комитета за 1886 г.
  • Достройка и испытания
  •   Приказ Главного командира Кронштадтского порта по штабу № 299
  •   Рапорт Командиру С.-Петербургского порта
  •   Из рапортов командира броненосного крейсера “Адмирал Нахимов” капитана 1 ранга К.К. Де-Ливрона
  • Первое “Полукругосветное”
  •   Из рапортов командира капитана 1-го ранга К. К. Де-Ливрона *
  •   Из рапорта начальника эскадры Тихого океана вице-адмирала В.П. Шмидта
  •   Из записки, поданной командиром броненосного крейсера “Адмирал Нахимов” К.К. Де-Ливроном в МТК 26 сентября 1889 года
  •   Как был устроен броненосный крейсер “Адмирал Нахимов”*
  •   Из рапорта начальника эскадры Тихого океана вице-адмирала В.П Шмидта
  •   Извлечение из рапорта начальника эскадры Тихого океана вице-адмирала П.Н. Назимова.
  •   Из рапортов командира капитана 1-го ранга Федотова
  • Торжество электротехники
  •   Из журнала “Морской сборник” (№ 11 за 1888 г.)
  • Второе дальнее плавание
  •   Главный Морской штаб
  •   Из рапортов командира капитана 1 ранга В. Лаврова
  •   Приказ  командира крейсера “Адмирал Нахимов”
  •   Из рапортов командира капитана 1 ранга А. П. Кашерининова
  •   Из рапортов командира капитана 1 ранга Н. И. Небогатова
  •   ПРИКАЗ Управляющего Морским министерством
  • Ремонт и модернизация
  • В третьем дальнем
  •   Из рапортов командира капитана 1 ранга Д.Д. Всеволожского
  •   Из газеты “Weser Zeitunq”
  •   Из телеграммы Генерал-Адъютанта Алексеева
  •   В Главный морской штаб
  •   Из рапортов командира капитана 1 ранга Н.М. Бухвостова
  • В Цусиму
  •   Рапорт Главному командиру Кронштадтского порта
  •   В Морской технический комитет
  • Гибель
  •   Из донесения командира крейсера 1-го ранга “Адмирал Нахимов”
  •   Из донесения старшего артиллерийского офицера лейтенанта Гертнера 1-го
  •   Из донесения командира кормовой 8-дюймовой башни мичмана Алексея Рождественского
  •   Из донесения мичмана Энгельгардта
  • Список погибших на броненосном крейсере ’’Адмирал Нахимов” в бою 14-15 мая 1905 г. у острова Цусима
  • Заключение