Какое мне дело [Сергей Иванович Ведерников] (fb2) читать постранично, страница - 3

через месяц ещё один случай, похожий, произошёл. Жила у нас      семейная пара одна, тоже молодые. Ему – за тридцать, она, Ольга, ещё моложе была. Муж работал шофёром на местном автопредприятии, Ольга – учительницей в школе. Оба видные, красивые, и детей у них тоже не было. Кто его знает, может, не спешили обзавестись. Однажды утром - Ольга рассказывала – он возвращался с ночной смены, а она шла в школу по делам, занятия-то уже кончились. Ну и встретились. Ничего особенного, странного муж не сказал. Сказал только, что устал немного, выпьет грамм сто да спать ляжет. На том и расстались. А как вернулась Ольга из школы, видит – мужа нет дома. Так домой и не вернулся, и на работе его не было. Только через сутки после этого его нашли километров за десять от города в избушке, где охотники иногда обитали, повешенным. Главное, в избушке всё в порядке. С ним – тоже. Правда, висел без обуви, ботинки аккуратно стояли у порога; да ленту плоскую, плетёную, верёвку, на которой он висел, жена никогда не видела в доме. Похоронили и его. Ольга уж больно горевала, извелась вся, а недавно вышла замуж за Владимира Николаевича, того милиционера. Говорят, он предложил: ты - одна, я – один, давай сойдёмся, будем жить вместе. Она и согласилась. Вот такие дела! – вздохнул Петрович и засобирался домой.

«Да чтоб вас!..» - раздражённо подумал Александр Иванович, понимая, что настроение окончательно испорчено. «Зачем, - думал он, лёжа в постели, - зачем Петрович рассказал мне эту историю? Что его мучает? Небось, теперь рад, что облегчил душу. Ну, а мне-то какое дело до всего до этого?» - спрашивал он себя, но понимал, что его не зря беспокоит этот рассказ.

Прошло десять дней, бригада закончила строительство, а Александр Иванович смог выехать и к семье, и на прежнее место работы, но через два месяца вынужден был вернуться назад, чтоб уладить разногласия с заказчиком, возникшие при сдаче объекта.

6.

Поселился он в том же доме, вместе с бригадой наладчиков, там разместившихся после отъезда его бригады. Стоял конец октября, и несколько дней шли нудные, моросящие дожди, но затем наступила ясная, солнечная погода; и хотя температура не поднималась выше десяти градусов, за два дня подсохли и дороги, и лужайка перед домом, что его очень радовало. Он снова выходил посидеть на той скамье перед воротами и утром, и вечером, наслаждаясь чудными днями осенней погоды. И уже перед отъездом домой к нему опять подсел Петрович, рассказ которого не забывался.

- Здравствуй, Иванович! – сказал он, устроившись рядом. – Я ещё несколько дней назад заметил, что ты приехал. Что? Опять надолго?

- Нет, на днях уезжаю. Почти освободился, - он помолчал, собираясь с мыслями. – Ты вот что мне скажи, Петрович: зачем ты рассказал мне о той истории с повешенными? Чтоб облегчить душу? Ведь нет же оснований кого-то подозревать.

- Тебя-то почему это беспокоит, если нет оснований?

- Ты кому-нибудь рассказывал об этом, так как мне?

- Никому.

- Ну, ты хитрец! Мне, постороннему человеку, значит, можно, своим, местным, - нельзя?

- Ты думаешь, я один сомневался всё ли там чисто, в этой истории?

Он раскурил сигарету и зашёлся кашлем, долгим, натужным, переходящим иногда в приступы, выворачивавшие его наизнанку. Отдышавшись кое-как, он говорил:

- Вот ведь зараза какая, никак не проходит.

- У тебя уже аллергия на табак.

- Ну, так вот, - продолжил собеседник, не обращая внимания на реплику, - через полмесяца, как вы уехали, нашли этого начальника милицейского у себя в квартире голого, привязанного наручниками за руки, за ноги к кровати и задушенного той самой плетёной лентой, похожей – помнишь? – на фитиль от керосиновой лампы, на которой тогда висел муж Ольги. Ольга же с тех пор как в воду канула.

- Вот ведь как! – удивился Александр Иванович. – Выходит, она его подозревала?

- Кто его знает, может, подозревала, может, сам сознался, - сказал Петрович и раздавил ногой окурок. – Пойду я, поздно уже.

Тяжело поднявшись, пожал собеседнику руку и, устало ступая, направился к дому, не сказав тому, что Ольга – его дочь. А Александр Иванович подумал: «Что он Гекубе? Что ему Гекуба?» и ещё долго размышлял о том, как связаны между собой невидимыми нитями даже чужие друг другу люди.