Способ согреться
Редакционная статья section class="box-today"Сюжеты
Бизнес и власть: Крах «Русского магния» «Бесплатные пассажиры» в городе Зеро Рыбные налоги /section section class="tags"
Теги Энергетика Бизнес и власть Эффективное производство Россия Россия /section Общий подход к регулированию похожих секторов не всегда дает хорошие результаты. Сектор теплоснабжения сегодня может пойти по пути электроэнергетики: по мысли Минэнерго, роль покупателя тепла и поставщика его населению можно передать новому игроку — единой теплоснабжающей организации. Она будет выбирать поставщиков с самыми лучшими ценами, а на сэкономленные деньги ремонтировать сети. Поставщики же возьмутся модернизировать свои котельные, чтобы иметь возможность конкурировать с коллегами. Однако такая схема выглядит несколько надуманной для столь сложной, разномастной системы, как российское теплоснабжение. У нас есть поселки, которые легче и дешевле топить дровами, чем везти в них уголь, потому что его приходится везти морем, а потом по бездорожью. У нас есть поселки, где теплоэнергия, вырабатываемая дизельными генераторами, стоит в пятнадцать раз дороже, чем в среднем по стране, — и это единственно возможное решение. Универсальных простых решений в российской теплоэнергетике нет. figure class="banner-right" figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure Когда происходила реформа РАО ЕЭС, помимо пряников в виде повышения доходов энергетиков был и кнут: те, кто не возводил новые мощности в заданные сроки, платили серьезные штрафы. Это привело к тому, что российский рынок генерации стал профицитным, так что сейчас актуален не ввод новых мощностей, а вывод старых, неэффективных. Кстати, в основном эти старые мощности как раз работают в режиме генерации тепла — отапливают населенные пункты, для которых нет альтернативы. Но в модели рынка тепла, предлагаемой Минэнерго, никаких кнутов не предусмотрено. Не хочешь инвестировать — не инвестируй. И трудно представить себе ЕТО, которая решит поменять магистральные теплосети: это дорогое удовольствие и за счет тарифа, даже высокого, модернизацию не осуществить. Но если мы поменяем угол зрения и попробуем взглянуть на ЕТО как на бизнес, то ответ станет очевидным: надо взять кредит, переложить трубу и расплатиться по кредиту из поступающих платежей. Это тем заманчивее, что тарифы покрывают потери в теплосетях в 12%, а новые технологии в теплоснабжении позволяют терять не более 5%. Эта разница может служить дополнительным источником заработка. Или взять котельные: разница в КПД старых котлов (а во многих населенных пунктах котлы 40–50-х годов прошлого века) и современных — два раза. Чтобы полностью завершить схему, можно упомянуть энергосервисный контракт: известно, что теплосети нельзя приватизировать, тогда как такой контракт дает частному инвестору основания вложиться в модернизацию теплосети и отбить свои вложения. У этой схемы сегодня два ограничения. Во-первых, тарифообразование, в том плане что при тарифе «затраты плюс» тепловики не могут обосновать перед региональными комиссиями, каждый год устанавливающими тарифы, свою прибыль. Провел модернизацию — получи снижение тарифа на все сэкономленные деньги. Там, где региональные власти понимают необходимость модернизации котельных и прокладки новых труб, инвесторам удается договориться о том, чтобы тариф не снижали. Тогда вложения можно отбить за пять–семь, максимум десять лет, и это прекрасный предсказуемый бизнес (если только в процессе региональная власть не сменится). Во-вторых, не всегда просто взять дешевый кредит, который позволил бы уложиться в пять–семь лет. Возможно, тут мог бы помочь механизм госгарантий, возможно, стоит просто максимально расширить финансовые инструменты для инвестиций — над всем этим сейчас думать самое время. Модель рынка тут уже не столь важна. (обратно)
Покупай «буржуйку»
Реформа рынка тепла, предлагаемая Минэнерго, не приведет к инвестициям в отрасль, но почти наверняка вызовет рост тарифов. Тогда как модернизация теплового хозяйства уже идет — и для ее поддержки достаточно лишь стабильных тарифов и широкого спектра схем финансирования section class="box-today"Сюжеты
Эффективное производство: Деньги — мусор Зачем воспитывать элиту Рыбные налоги /section section class="tags"
Теги Минэнерго Энергетика Эффективное производство Россия Россия /section Министерство энергетики РФ представило на общественное обсуждение поправки к Закону о теплоснабжении. Предлагается в пилотных городах (а потом и во всех остальных) создать Единые теплоснабжающие организации (ЕТО), которые будут за свой счет закупать тепло у производителей. Приобретая тепло по самой выгодной цене, ЕТО, по замыслу Минэнерго, смогут экономить, а высвободившиеся средства направлять на модернизацию оборудования и теплотрасс. При этом цены на тепло ограничат предельным тарифом «альтернативной котельной» — это цена на тепловую энергию для потребителя, при которой окупается проект строительства новой автономной котельной, независимой от централизованных источников. Законопроект Минэнерго предполагает, что у потребителя есть выбор: либо покупать тепло у ЕТО, то есть быть подключенным к централизованной системе теплоснабжения, либо построить свою котельную и производить тепло самому. figure class="banner-right" figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure Если говорить более широко, то Минэнерго предлагает реформировать рынок тепловой энергии по принципу, схожему с тем, как реформировалась электроэнергетика. При реформе РАО ЕЭС предполагалось, что достаточно отпустить тарифы, создать конкуренцию в доселе монопольном секторе, сделать все компании рыночными — и в отрасль потекут инвестиции, а конкуренция заставит цены на электроэнергию снижаться. На деле все пошло не совсем так — и уж о снижении цен через несколько лет после реформы говорить точно не приходится. Теперь мы наблюдаем похожий сценарий: документ Минэнерго декларирует внедрение рыночных отношений и конкуренции в сфере теплоснабжения. На ЕТО будет возложена ответственность за организацию надежного и качественного теплоснабжения потребителей. При этом ЕТО будут свободны в принятии необходимых для этого решений, в том числе об инвестициях, о выборе поставщиков товаров и услуг в системе, о загрузке источников тепловой энергии и т. д. Однако пересмотр схемы формирования тарифа вовсе не означает, что ЕТО станут массово инвестировать в теплосети.
Тарифная чехарда Инициатива внедрения ЕТО и тарифа «альтернативной котельной» имеет весьма сложную историю. Изменить регулирование сферы теплоснабжения пытались со времен реформы РАО ЕЭС. Однако в отличие от электроэнергетики тепловая генерация раздробленна, обособленна и неоднородна. Любые попытки регулировать сферу заканчивались безрезультатно. В итоге действующий Закон о теплоснабжении появился только в 2010 году. Однако он вызывает много нареканий, в первую очередь из-за того, что теплоснабжение так и не стало инвестиционно привлекательной отраслью, — и это в условиях, когда Россия производит 44% мирового тепла и обладает самой разветвленной сетью центрального теплоснабжения. В коммунальной платежке жителя нашей страны тепло и горячая вода занимают более 50%. При этом значительную роль в итоговой сумме играют нормативы потребления. Поскольку во многих квартирах не установлены индивидуальные счетчики тепла, расчет производится так: тариф умножается на площадь квартиры и на норматив потребления. Этот норматив для каждого населенного пункта местные власти устанавливают самостоятельно, он зависит от уровня зимних температур и теплоотдачи жилого фонда. «При регулировании тарифов в сфере теплоснабжения используется в основном метод экономически обоснованных расходов (затрат). Размер тарифа зависит от многих факторов, но, по сути, это затраты теплоснабжающей организации плюс ее прибыль. А размер затрат варьируется в зависимости от топлива (газ, дизель, уголь, мазут, щепа, дрова) и от изношенности оборудования, — поясняет эксперт по теплоснабжению Алексей Овсянников . — Тарифы устанавливаются РЭК для каждой ресурсоснабжающей организации». В итоге процесс тарифообразования в отрасли довольно сложен. «Сегодня тарифообразование в тепле — математическая задача, по сложности находящаяся где-то между расчетом вывода на орбиту космического корабля и математической моделью транспортных потоков в Москве, — говорит директор по стратегии и развитию фонда стратегического развития энергетики “Форсайт” Андрей Абрамов . — Для того чтобы тарифный пасьянс сошелся, необходимо выполнение одновременно нескольких условий: установить тарифы на “экономически обоснованном уровне” для нескольких десятков или сотен региональных теплоснабжающих организаций, вписаться в предельный рост среднего тарифа по региону для конечного потребителя и не превзойти предельный уровень тарифов для ТЭЦ, а также предельный рост расходов на ЖКХ в регионе. Теперь наложите на это еще перекрестное субсидирование. Как правило, математически эта задача не имеет решения, поэтому тариф устанавливается в ручном режиме». Такой «ручной режим» привел к тому, что тарифы на тепловую энергию для разных регионов колеблются от 500 до 5000 рублей за гигакалорию. «Если считать, что на отопление одного квадратного метра в России в среднем нужно 0,2 гигакалории в год, то стоимость отопления двухкомнатной квартиры площадью 50 квадратных метров может составлять от 5 до 50 тысяч рублей в год, — говорит Алексей Овсянников. — При этом любая цифра в пределах этого диапазона будет “экономически обоснована”». Иными словами, при текущих методиках в России обосновать можно любой тариф. «Например, если топить котлы денежными знаками, то соответствующий тариф по нынешней модели тарифообразования тоже будет экономически обоснованным», — возмущается Андрей Абрамов.
Альтернатива всем на радость В таких условиях инвестиции в тепловое хозяйство стали единичными. При сопоставимых размерах рынка тепла и электроэнергии и при сопоставимых темпах роста цен за последние восемь лет инвестиции в объекты электроэнергетики в 2012 году составили 833 млрд рублей, а в тепловое хозяйство — всего 91 млрд рублей! «Как это ни парадоксально, теплоэнергетика сегодня была бы одной из самых инвестиционно привлекательных отраслей экономики, если бы не система тарифообразования, — говорит г-н Абрамов. — Но в текущих условиях у инвестора нет ни стимулов, ни гарантий, что в случае реализации проекта в теплоэнергетике его средства вернутся. Скорее даже наоборот: высока вероятность, что тариф будет понижен на сэкономленную инвестором сумму, а тариф для другого, неэффективного и оттого более дорогого, поставщика — повышен». Естественно, что попытки отойти от тарифообразования «затраты плюс» к тарифообразованию на основе «альтернативной котельной» воспринимаются сектором как невероятный прорыв. Необоснованность сегодняшних тарифов и отсутствие инвестиций в теплоснабжение и заставили Минэнерго пойти на изменение принципов тарифообразования. «Тарифы, по сути, не являются экономически обоснованными, — сказали нам в министерстве. — Особенно ярко это проявляется в регионах, где присутствуют ТЭЦ, которые в силу своей специфики могут делить затраты между рынками тепловой и электрической энергии. За счет ТЭЦ, как правило, балансируются ценовые перекосы от занижения конечного тарифа. Поэтому практически все ТЭЦ убыточны в сфере теплоснабжения. Собственники ТЭЦ вынуждены компенсировать убытки от теплового бизнеса за счет рынка электрической энергии и других корпоративных источников, что формирует искаженные ценовые сигналы для экономики». По словам представителей Минэнерго, новая модель предусматривает введение понятного и объективного максимального уровня цен на тепловую энергию для конечных потребителей — цены производства и поставки тепловой энергии от новой котельной при использовании лучших доступных технологий. «Введение новой модели дает возможность ликвидировать существующие сегодня ценовые перекосы и создать правильную систему экономических стимулов для хозяйствующих субъектов», — убеждены в Минэнерго.
Суровая реальность Итак, тариф «альтернативной котельной» — это верхняя планка для ЕТО. «В пределах тарифа “альтернативной котельной” ЕТО вольна маневрировать на свое усмотрение, заключая контракты на коммерческих началах, — поясняет директор НП “Совет производителей энергии” Игорь Миронов . — В результате появления ЕТО будут устранены все посредники на пути к потребителю». По замыслу Минэнерго, ЕТО будет обязана поставить тепло любому обратившемуся за данной услугой потребителю, принимая на себя всю ответственность перед ним за качество и надежность теплоснабжения. «Фундаментально изменится принцип взаимоотношений поставщика и потребителя. Модель даст им возможность договариваться напрямую, без посредничества государства, которое, как правило, вредит и поставщику, и потребителю, — говорит Андрей Абрамов. — “Альтернативная котельная” — это новый подход к обоснованности тарифа: неважно, какие у вас затраты и какие проблемы, — главное, вы должны поставлять тепло дешевле, чем потребитель сам мог бы его производить». Казалось бы, в результате реформы ЕТО окажется на хозрасчете. Она будет покупать самое дешевое тепло, которое есть на рынке, и, как результат, будет меньше загружать неэффективные котельные. Высвободятся деньги, которые можно направить на ремонт оборудования и теплотрасс, снизится аварийность, уменьшатся потери. Но приглядимся к этой прекрасной картине внимательнее. Схема с ЕТО реально может заработать только в том населенном пункте, где есть система закольцованных трубопроводов, в которую подают тепло сразу несколько независимых производителей. Тогда ЕТО, владея трубопроводом, действительно будет выбирать самый дешевый источник тепла. В России такое возможно лишь в 36 городах с населением больше 500 тыс. человек. Потенциально ее можно масштабировать еще на 200 городов, где есть крупные ТЭЦ. И все. Говоря простым языком, новая модель рынка позволяет частному капиталу в лице теплогенерирующих компаний, ТГК и принадлежащих им ТЭЦ стать ведущими игроками в крупных городах. При этом в последние годы объем загрузки ТЭЦ — теплоэлектростанций ТГК — по теплу по ряду причин падает. «Доля полезно используемого сбросного тепла когенерации с 1992 по 2012 год упала с 59 до 48 процентов. Одновременно огромными темпами растет число котельных, сжигающих газ (в 2010−2011 годах годовой рост — 57,6 процента). Сейчас доля котельных в производстве тепла составляет 67 процентов», — приводит данные Игорь Миронов. Переход потребителей на котельные — важнейший тренд, который явно не радует ТЭЦ и ТГК, самые крупные из которых принадлежат «Газпрому» и КЭС-холдингу. Новые правила рынка, предлагаемые Минэнерго, позволят ТЭЦ начать наращивать свою долю. Дело в том, что производимое ими тепло стоит намного дешевле, чем у котельных. Но в случае изменения модели рынка ТЭЦ смогут стать основными поставщиками для ЕТО, даже подняв свои отпускные цены. Таким образом, у них появится шанс переломить тенденцию ухода теплоснабжения от крупной генерации. Возможно, это было бы неплохо: многие ТЭЦ могли бы вернуться в зону рентабельности, на рынке исчезло бы перекрестное субсидирование. Но загвоздка в том, что экономически обоснованный тариф при текущих КПД станций и потерях в сетях колоссален, гораздо больше любого «альтернативного» тарифа. В итоге при реализации инициатив Минэнерго главными пострадавшими в секторе могут оказаться те самые ЕТО, при этом инвестиции в сектор так и не хлынут, а тарифы вновь придется повышать.
Тариф плюс Из внутренних документов Минэнерго, оказавшихся в распоряжении «Эксперта», следует, что с вводом тарифа «альтернативной котельной» в 200 городах страны цены на тепло могут подняться с текущих 1241 до 1569 рублей (+26%) за гигакалорию. Цифра 1569 рублей состоит из затрат на покупку энергоресурса (газа), возврата капитала, потерь в сетях, содержания сетей и ставки за мощность. По мнению сторонников законопроекта, такой тариф позволит к 2030 году снизить износ теплосетей с текущих 60 до 30%, а износ оборудования ТЭЦ — с 68 до 50%. Официально Минэнерго о повышении тарифов не говорит: в ведомстве нам сообщили, что уровень цены «альтернативной котельной» окончательно не определен, поэтому сейчас невозможно точно оценить, насколько изменятся цены в результате введения новой модели. В настоящее время на площадке НП «Совет рынка» выбирают технического консультанта, с участием которого будет предложен указанный уровень цены. Отраслевые эксперты также призывают не ориентироваться на показатель 26%, так как эта цифра расчетная. «Проблема всей отрасли, в том числе будущих ЕТО, в том, что затраты этих компаний до сих пор считают по нормам, а не исходя из реальных показателей. Потери в сетях заложены в новом тарифе в размере 12 процентов, тогда как реальные потери — 20–25 процентов. Считается, что население платит 100 процентов, тогда как реальная собираемость 95 процентов. Эта разница — реальные убытки, не учитываемые при утверждении тарифов. Все они лягут на ЕТО. Кто-то их должен будет покрывать», — говорит генеральный директор ресурсоснабжающей организации «Коммунальный энергетик» Роман Моисеев . В итоге получится, что основные проблемы отрасли — износ фондов и, как следствие этого износа, огромные потери в сетях и недосбор средств с населения — в новой модели не только никуда не денутся, но и лягут на ЕТО. Зато крупные ТЭЦ, принадлежащие ТГК, смогут поднять отпускные цены и побороть перекрестное субсидирование. Помимо прочего предлагаемые Минэнерго изменения предусматривают отмену платы за подключение к теплосетям. Это заметно скажется на отрасли. В последние годы из-за чехарды с тарифами главным источником средств ресурсоснабжающих организаций как раз были эти платежи. Такие компании, как «Водоканал Санкт-Петербурга», подольский «Водоканал», «Мытищинская теплосеть», смогли во многом привести свое хозяйство в порядок благодаря этому источнику средств. Теперь его не будет. В итоге через небольшое время либо начнутся банкротства ЕТО, либо потребуется новый рост тарифов — исходя из реальных затрат теплотрейдеров.
Пять лет на модернизацию Механизм ЕТО имеет логику лишь для крупных городов, где в «общий котел» сбрасывают тепло сразу много производителей. Однако остается еще масса населенных пунктов, где тепло вырабатывает всего одна станция. Но и для них Минэнерго настаивает на введении ЕТО. «В каждой системе теплоснабжения, как правило, только одна организация, поставляющая тепло конечным потребителям. В связи с этим оптимальной при поставках тепловой энергии потребителям является модель “одного окна”, то есть модель единого закупщика и продавца тепловой энергии, который будет экономически заинтересован предлагать потребителям приемлемые цены, чтобы не допустить их перехода на альтернативные способы теплоснабжения», — комментируют резон введения ЕТО для маленьких населенных пунктов в Минэнерго. Вообще, внедрение конкуренции в сфере теплоснабжения вызывает определенные вопросы. Тем, кому трудно представить себе конкуренцию в этой отрасли, предлагаем комментарий Минэнерго: «В сфере теплоснабжения, в отличие от других смежных отраслей (например, электроэнергетики), у потребителей есть выбор между различными способами теплоснабжения (централизованное теплоснабжение, индивидуальные котельные, в том числе крышные котельные, работающие на различных видах топлива, иные способы теплоснабжения — дрова, газ, электроэнергия и т. д.). Собственники новых строящихся бытовых и промышленных объектов каждый раз принимают решение о выборе способа теплоснабжения, причем в настоящее время все чаще не в пользу централизованного теплоснабжения». Минэнерго также отмечает, что собирается снять барьеры для ухода потребителей из системы централизованного теплоснабжения. Так что если для кого-то центральное отопление — это дорого, пусть покупает «буржуйку» и топит дровами. В России множество населенных пунктов со своей обособленной системой теплоснабжения. Например, в Приморском крае есть поселки, куда местные энергетики вынуждены везти дизель или мазут вездеходами. В результате цена гигакалории там выше средней в 10–15 раз. Сейчас эту разницу закрывает бюджет, но было бы интересно посмотреть, как жители удаленных поселков решали бы проблемы с ЕТО в рамках предлагаемого законодательства. Зачастую у теплоснабжающих организаций таких отдаленных поселков себестоимость выработки тепла намного выше 1569 рублей, и, даже с учетом того что сегодня их затраты закрывает бюджет, они обычно не могут позволить себе модернизацию — на нее все равно не хватает. Но для них до 2020 года тариф заморожен, а когда они перейдут на новые принципы тарифообразования, он может оказаться даже ниже сегодняшнего. «У нас будут цены “альтернативной котельной”, которые заметно ниже текущей себестоимости выработки тепловой энергии, характерной для среднестатистической районной тепловой сети, основную часть которой составляют старые котельные и изношенные теплотрассы. У нас есть пять лет на то, чтобы модернизировать неэффективное хозяйство. Однако инвестиционных проектов, которые могли бы окупиться за это время, в отрасли не так много. Пожалуй, только переход с дизельного топлива на газ можно смело отнести к таким проектам, — рассуждает Роман Моисеев (его теплоснабжающая организация имеет в числе прочего дизельные котельные). — При текущей стоимости банковского финансирования в основном проекты в нашей сфере окупаются за семь-девять лет». Для таких случаев министерство вводит понятие «регулируемые зоны теплоснабжения» — это территории (муниципалитеты), где, несмотря на новый закон, в целом все останется по-старому. Закон предлагает отнести к ним те зоны теплоснабжения, где есть господдержка. «Если не вдаваться в юридическую казуистику, то в той или иной форме государственная поддержка сегодня оказывается, по нашим оценкам, как минимум девяти из десяти муниципальных теплоснабжающих организаций, — говорит первый заместитель генерального директора группы “Полимертепло” Яков Рапопорт . — Это делается для того, чтобы попросту не допустить немедленного банкротства предприятия и, как следствие, прекращения подачи тепла населению». При этом, по словам г-на Рапопорта, в отсутствие реальных гарантий инвестирования в основные фонды ЖКХ дополнительное изъятие денег у населения лишь ускорит приближение коллапса коммунальной инфраструктуры. «Если мы отказываемся от сокращения производственных затрат как от ключевого принципа реформирования отрасли, то повышение тарифов не только совершенно бессмысленно, но и вредно», — говорит он. Проблема в том, что рост тарифов для населения никак не гарантирует инвестиций со стороны частного сектора. В рамках предлагаемых Минэнерго инициатив эти понятия — рост тарифов и инвестиции — не связаны между собой. «Достаточно вспомнить, как развивалась ситуация в коммунальной энергетике в целом (не только в теплоснабжении) в последние, скажем, полтора десятка лет. Никто не станет спорить с тем, что рост тарифов в этот период был, а вот увеличения объемов инвестиций как не было, так и нет, — указывает Яков Рапопорт. — Сокращение издержек никогда не было целью многочисленных попыток реформирования отрасли. Идея экономии, зарабатывания на сокращении затрат на самом деле все время оставалась исключительно декларативной, фоновой». Фактически отрасли сегодня нужна не новая модель рынка и не новые принципы расчета тарифа. Ей необходима именно программа поддержки инвестиций в модернизацию. Причем такие инвестиции уже начали появляться, и частные игроки прекрасно видят в теплоэнергетике потенциал и достаточную рентабельность даже сегодня, при нынешних тарифах. Просто для этого необходимо наличие нескольких условий.
Утром стулья Тут стоит отметить, что сфера теплоснабжения находится в ведении не только Минэнерго, но и недавно созданного Министерства строительства и ЖКХ. Замглавы этого министерства Андрей Чибис так оценивает предложение Минэнерго: «Безусловно, кажутся интересными инициативы Минэнерго России по переходу к тарифообразованию методом индикативной цены. Вместе с тем этот подход требует детальной проработки». Сам Минстрой формулирует главное условие реформы сектора так: «Создание всех необходимых условий для привлечения профессионального, компетентного бизнеса и инвестиций в отрасль, в том числе в сферу теплоснабжения». С этой целью Минстрой завершает подготовку необходимой нормативно-правовой базы для запуска механизмов долгосрочного тарифного регулирования. Долгосрочные тарифы — не повышенные, а именно стабильные на длительном временном промежутке — приведут к тому, что уровень цен на тепло будет оставаться прежним, вне зависимости от того, какую модернизацию провела теплоснабжающая организация. Резкое сокращение потерь и затрат в таком случае позволит инвестору вернуть свои вложения и заработать. Сегодня примерно половина всего топлива, сжигаемого в стране, используется для производства теплоэнергии, и половина произведенного тепла пропадает в неэффективных котельных, дырявых теплосетях, теряющих тепло зданиях и проч. «Экономический масштаб этих потерь составляет порядка триллиона рублей в год. Оценка потребности в инвестициях в модернизацию отрасли — 1,5–2,5 триллиона рублей. То есть если модернизация позволит снизить уровень потерь и неэффективности хотя бы на 50 процентов, инвестиции окупятся за три-пять лет, что близко к показателям нефтяной отрасли, — подсчитал Андрей Абрамов. — Текущий уровень тарифов позволяет инвестировать в проекты, ведь уже в конце 1990-х промышленные предприятия массово начали строить собственные тепловые источники. Однако в силу того, что действующая система тарифообразования стимулирует повышение операционных затрат и минимизацию инвестиций, объем потерь продолжает расти». Показателен пример «Полимертепла», которое инвестирует в реновацию тепловых сетей. Сначала теплоснабжающие организации получают качественные и надежные сети, потери тепловой энергии в которых кратно сокращаются, а потом расплачиваются за них в согласованные сроки. Такие проекты реализуются, естественно, в рамках действующих тарифов, без какого-либо «специального» их увеличения. «Полимертепло» делает такие инвестиции не первый год. Занимаются этим и другие компании по всей стране. Ключ к решению проблем ЖКХ, помимо долгосрочных тарифов, еще и в том, чтобы разрешить ТСО легализовать реальное техническое состояние эксплуатируемого ими оборудования. «Сегодня, вопреки законам физики и здравому смыслу, ТСО в юридическом поле поставлены в такие условия, в которых они просто вынуждены заявлять, например, для котельных довоенной постройки КПД, близкий к 80 процентам, вместо фактического, едва дотягивающего до 30 процентов, а при фактических потерях на сетях, близких к 35–40 процентам, показывать соответствие нормативу в размере 9–10 процентов потерь», — говорит Яков Рапопорт. При этом все многочисленные проверяющие, надзирающие, регулирующие организации охотно рассматривают и подтверждают эти цифры. Такое положение вещей, когда в расчет берутся «бумажные», а не фактические показатели, означает невозможность проведения реновации оборудования ТСО, например тепловых сетей. В итоге расчетные сроки окупаемости вложений (превышающие фактические в три — три с половиной раза) приближаются к 15–18 годам, да и сама необходимость немедленных действий по реанимации теплосетевой инфраструктуры не кажется очевидной. «Маленькая бюрократическая революция могла бы помочь избежать не только большой революции в тарифообразовании. Эта нехитрая операция позволит обосновать (а следовательно, и привлечь) столь необходимые и долгожданные инвестиции», — считает Яков Рапопорт. (обратно)
Об очередной внезапной реформе
section class="box-today"Сюжеты
Реформа образования: В догонялки играть не будем Туда, не знаем куда /section section class="tags"
Теги Реформа образования Образование Вокруг идеологии Россия Россия /section Минобр представил проект «Концепции поддержки развития педагогического образования». Мягкое название документа обманчиво; сами минобровцы говорят о нём привычнее: проект коренной реформы педагогического образования. Проект этот похож на все прежние начинания Минобра. Он готовился скрытно, не обсуждался на общественных советах — в точности, как было со школьными стандартами, откровенно безумной «дорожной картой российского образования» или реформой РАН. Он вынесен якобы на открытое обсуждение и немедленно удостоился самых свирепых отзывов (не свирепо о нём высказываются разве что по должности), но будет принят без серьёзных изменений — как было с Законом об образовании или теми же школьными стандартами. Он будет реализован железной рукой, притом очень быстро: к 2017 году в соответствии с этой странной бумагой изменится всё педагогическое образование в России. figure class="banner-right" figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure Точнее, всё, что от него ещё осталось. Минобр давно и справедливо отмечает, что молодые учителя попадают в школу через «двойной негативный отбор»: в педвузы идут не лучшие выпускники школ, в учителя идут не лучшие выпускники педвузов. Порой говорят даже о «тройном негативном»: лучшие из тех, кто всё-таки пришёл в школы, бегут оттуда при первой же возможности. Как минобровцы боролись с этой бедой доселе? Очень просто: закрывали к чёртовой матери педвузы. В 2008 году таковых в стране было 70, к 2012-му осталось всего 48, причем 30 из них Минобр признал неэффективными, то есть тоже обрёк на скорое исчезновение. Но даже до реформаторов дошло, что лечение мигрени гильотиной всё-таки небесспорно: ну позакрывают они все педвузы, что — молодые учителя лучше станут? Нет, их попросту не станет. Тут-то они и сделали одновременно два шага: признали наконец, что «эффективность» педвузов надо измерять с учётом их специфики (что равносильно отмене смертного приговора для кого-то из упомянутых тридцати несчастных), — и запустили эту самую коренную реформу. Хорошая сторона в этих новостях, безусловно, есть: ими фактически дезавуируется несколько лет назад поддержанная президентом Медведевым инновационная идея ненужности педвузов — учителей, мол, надо готовить в классических университетах. Эта идея, как мы видели, позволила перебить треть педвузов страны, но нимало не решила проблемы учительских кадров. Не только потому, что выпускники, скажем, физфаков ведущих университетов идут в школы ещё много реже, чем выпускники педвузов, но и потому, что сама идея, будто учитель физики — это непервосортный физик, есть идея бредовая: учитель — отдельная и очень непростая профессия и ей, как правило, нужно учить специально, а не в придачу к основной. Но если педвузы нельзя просто упразднить, их надо приводить в порядок. А как? Проект Концепции говорит нам как: надо резко менять «устаревшие методы и технологии» подготовки учителей. Сейчас, по мнению чиновников, студентам отводится недостаточно времени на практику и «отсутствует связь между изучением учебных дисциплин и потребностями реальной школы». Впредь предлагается готовить учителей по принципам «прикладного бакалавриата»; для этого придётся «заменить значительный объем теоретических курсов практической работой». Тут очень есть что возразить. Начнём с того, что срок обучения для большинства студентов педвузов сократится с пяти-шести лет до четырёх — это при том, что опытные педагоги в один голос говорят, что за четыре года подготовить качественного учителя нельзя. Готовится массированное низведение педвузов до состояния педтехникумов советских времён — только называть его предлагают не деградацией, а коренной реформой. Далее, «методы и технологии» обучения в педвузах и вправду нехороши. Программы во многом устарели, преподавательский состав, вежливо говоря, не идеален — всё так. Но уменьшать объём изучения предмета, который студент в дальнейшем будет преподавать, — странное решение. Кому будет нужен выпускник педвуза, издали похожий на бакалавра Liberal Arts (идеал наших реформаторов), но знающий немногим больше выпускника школы? Что же касается несоответствия педвузов потребностям реальной школы, то это обвинение тяжкое; но из проекта видно, что его авторы имеют в виду скорее несоответствие педвузов собственным представлениям о том, какова должна быть школа, всем этим компетентностным да деятельностным подходам, о которых за десятилетие безапелляционной болтовни так и не сказано ничего внятного. Им и захочешь соответствовать — не выйдет. Наконец, о практике. Её увеличение — дело хорошее, но чиновники говорят уже о приоритете получения студентами практических навыков. На чьей шкуре студенты должны их получать? Родители и директора школ едва ли согласятся испытывать на своих детях пользу от студентов — и будут правы. Разумеется, под соусом какого-нибудь «сетевого взаимодействия» директоров принудят-таки отдавать изрядную долю часов практикантам, но ни школе, ни студентам — ни обществу в целом — добра от этого не будет. Но это всё не главное. Принципиальнейший дефект министерского творения в том, что оно не решает заявленной задачи. Так и не сказано, как решить проблему «низкого престижа профессии учителя», как добиться, чтобы в школу пошли лучшие. А ведь это не бином Ньютона. Лучшие в школу не идут по двум общеочевидным причинам: там платят мало денег — и там не дают свободно дышать. Ныне идущее повышение учительских зарплат необходимо, но явно не достаточно. То, что в проекте этот вопрос даже не упомянут, есть чистейшее ханжество. Тут Минобр можно хоть как-то понять: деньги не в его власти — он и молчит. Но невыносимый чиновничий гнёт и в школах, и в злосчастных педвузах — это во власти Минобра и, больше того, это — плод его усилий. Но и об этом в Концепции — ни слова. Зачем она написана? Если не верить в желание её авторов добить педобразование в России, то никакого смысла, кроме удешевления, в ней нет, да и удешевление-то не судьбоносное. Руки, что ли, чешутся? Занятно всё-таки. Минэкономики не знает, что делать, и сидит сравнительно тихо. Минобр тоже не знает, что делать, но планомерно разносит в щепки один подведомственный сектор за другим. Буйная некомпетентность. (обратно)
Внуково на продажу
Решение правительства приватизировать самый маленький столичный аэропорт означает, что государство намерено развивать конкуренцию в Московском авиационном узле и не имеет планов национализации частных российских аэропортов, таких как Домодедово section class="box-today"Сюжеты
Приватизация: Приватизация пройдет под контролем силовиков Минэкономразвития грозит приватизацией /section section class="tags"
Теги Приватизация Аэропорт Внуково Транспорт и логистика Аэропорты Россия Россия /section Премьер-министр России Дмитрий Медведев подписал распоряжение правительства о приватизации госпакетов акций в структурах аэропорта Внуково. На торги единым лотом будет выставлено 74,74% акций ОАО «Аэропорт Внуково» (терминал А) и 25% плюс одна акция ОАО «Международный аэропорт Внуково» (терминал В). Агентом по реализации этих активов назначена инвестиционная компания «Ренессанс Брокер», которая будет сопровождать весь процесс приватизации, от оценки акций до подписания договора купли-продажи. figure class="banner-right" figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure Ожидается, что сделка с победителем конкурса будет закрыта не позднее лета нынешнего года. В пояснительной записке Минэкономразвития говорится, что «отчуждение акций произойдет с учетом решений президента и правительства в отношении стратегического развития Московского авиационного узла (МАУ)». Как отмечают эксперты ведомства, «это позволит увеличить объем поступлений в бюджет и создаст условия для изменения модели корпоративного управления Внуково». Уже известно, что после приватизации во Внуково будет создана управляющая компания, которая консолидирует все имущество аэропорта. А это не только терминалы А и В, но и Авиационно-топливная компания, половина акций ТЗК (вторая принадлежит «Роснефти»), «Внуково-Инвест», центр деловой авиации Внуково-3 и ряд других фирм. Все эти предприятия принадлежат группе частных инвесторов во главе с председателем совета директоров Внуково Виталием Ванцевым . Именно он и является главным, если не единственным претендентом на покупку госактивов аэропорта. Сам Ванцев, не раз заявлявший о своей заинтересованности в приобретении доли государства во Внуково, подтвердил, что обсуждал со своими партнерами участие в приватизационной сделке. «Все будет решаться, после того как пройдет оценка актива и будут сформированы предложения по формату приватизации», — сообщил он агентству «Прайм». Напомним, что изначально госактивы Внуково принадлежали правительству Москвы, которое недавно передало их федеральному центру в обмен на субсидию в размере около 50 млрд рублей, впоследствии потраченную на развитие столичного метрополитена. Но эту операцию нельзя назвать рыночной, а оценку — индикативной. Более справедливой выглядит оценка Ernst & Young: по данным «Ведомостей», летом прошлого года она оценила консолидированный Внуково в 45 млрд рублей. Если новая оценка аэропорта будет близка к этой сумме, государству придется зафиксировать убыток в несколько миллиардов рублей. Но в любом случае после приватизации Внуково на широко разрекламированном проекте консолидации государственных активов МАУ в рамках единой компании, который активно лоббировал помощник президента Игорь Левитин , можно поставить крест.
Плохой план Левитина Напомним, что чуть более года назад Игорь Левитин разработал и даже предварительно согласовал с Владимиром Путиным план объединения столичных аэропортов на базе Единой новой компании (ЕНК). Эта структура должна была консолидировать все столичные аэродромы гражданской авиации (взлетно-посадочные полосы и перроны для стоянки самолетов) и принадлежащие федеральному центру акции операторов аэропортов, прежде всего Шереметьево и Внуково. При этом не исключалось участие в компании частных акционеров, правда, условия не назывались. Более того, предполагалось, что новая структура получит в свое распоряжение «и другое имущество (какое именно, не сообщалось. — “Эксперт” ), необходимое для выполнения стратегических задач своего развития», а также «средства федерального бюджета, предусмотренные на развитие МАУ в рамках Федеральной целевой программы» (около 35 млрд рублей до 2015 года). По примерным прикидкам, выходило, что уставный капитал ЕНК составит не менее 200 млрд рублей, из которых почти 110 млрд — аэродромная инфраструктура. То есть априори получалось, что принадлежащие государству взлетные полосы, перроны и рулежные дорожки стоят намного дороже терминалов, да и вообще любого существующего в аэропортах бизнеса. И это очень важный момент, так как фиксация такого положения вещей впоследствии могла быть использована для выкупа или консолидации частных активов с государственными на невыгодных для частников условиях. Игорь Левитин утверждал, что высокая капитализация новой компании позволит ей привлекать средства на открытом рынке капитала, а также банковские кредиты. Впрочем, в перспективе ЕНК все же должна была провести публичное размещение акций или же привлечь в партнеры стратегического инвестора, в том числе иностранного. Во всяком случае, саму идею приватизации новой компании Левитин не отвергал. И понятно почему. Еще три года назад Владимир Путин предельно ясно высказался на этот счет, заявив, что «государство вечно сидеть на этом активе не будет». Необходимость формирования ЕНК помощник президента обосновывал тем, что «из-за разрозненной системы управления МАУ реализовать стратегические возможности и справиться с масштабной задачей синхронизированного развития всех видов инфраструктуры и управления пассажироперевозками не представляется возможным». Что именно этому мешает, Левитин почему-то не указал. Но всем известно, что речь шла о строительстве как минимум двух новых взлетно-посадочных полос — по одной в Шереметьево и Домодедово. Не секрет, что сейчас оба эти аэропорта работают на пределе возможностей, им как воздух необходимы новые ВПП. Особенно в них нуждается Домодедово: одна из двух функционирующих сейчас взлетно-посадочных полос в 2015 году должна быть закрыта на капитальный ремонт. Если к тому времени третья полоса не будет построена и введена в эксплуатацию, то уже в 2016-м Домодедово не сможет обслужить от 12,5 млн до 15,6 млн пассажиров. Такой сценарий развития событий еще совсем недавно не выглядел невероятным. Дело в том, что строительство третьей ВПП в Домодедово наши авиационные власти до последнего времени систематически саботировали, срывая выполнение соответствующей ФЦП, в рамках которой на это предусмотрено порядка 15 млрд рублей. Под разными предлогами государство (читай: Минтранс и Росавиация) несколько лет отказывалось выделять деньги. И вот на днях Росавиация официально сообщила: в этом году на строительство третьей полосы в Домодедово будет выделено 2,5 млрд рублей, в 2015-м — еще около 7 млрд рублей и 5,8 млрд рублей в 2016-м. Заметим, что Игорь Левитин, проработавший много лет министром транспорта, мог легко решить проблему, но почему-то этого не сделал. Видимо, полагал, что средств госбюджета для строительства сразу двух новых ВПП недостаточно, и, выбирая между частным Домодедово и государственным Шереметьево, отдал предпочтение второму. Косвенно это подтверждает письмо Владимиру Путину, где Левитин прямо указывал,что «с учетом инвестиций, предусмотренных федеральным бюджетом и операторами аэропортов на развитие инфраструктуры МАУ, дефицит средств на эти цели составляет около 60 млрд рублей». Впрочем, в самом Домодедово считают иначе. Топ-менеджеры аэропорта в приватных беседах недвусмысленно намекали, что конечная цель плана Левитина — национализация Домодедово. Публично об этом никогда не говорилось, но чуть более года назад компания DME Ltd, владевшая на тот момент аэропортом, в проспекте эмиссии дебютных евробондов прямо указала, что «не исключает риска экспроприации бизнеса без справедливой компенсации». Тогда же владелец Домодедово Дмитрий Каменщик заплатил себе рекордные дивиденды в размере почти 400 млн долларов, включив в их объем нераспределенную прибыль прошлых лет. Но официально руководство Домодедово критиковало план Левитина, используя иные аргументы. В частности, исполнительный директор Домодедово Денис Нуждин указывал, что проект создания ЕНК «требует серьезного переосмысления и корректировки». По его мнению, «юридические аспекты создания компании, как и ее финансовая модель, не проработаны (она даже не была составлена), несмотря на очевидные дефекты». В частности, непонятно, как компания будет функционировать и что станет источником получения средств на строительство новых ВПП. У всех вариантов деятельности ЕНК есть огромные недостатки. В первом, предусматривающем концессионную схему, не принимаются во внимание арендные отношения, прекращение которых требует согласия арендаторов. Не исключено, что многие арендаторы, прежде всего в Домодедово, на это просто не пойдут. Во втором варианте арендаторов предполагается обязать реконструировать существующее имущество за свой счет. А это не только не решает проблемы развития аэропортов МАУ, но и противоречит закону, так как создание новых объектов не может быть обязанностью арендатора. Наконец, третий вариант, предусматривающий создание ЕНК с одновременной приватизацией аэродромного имущества, лишь затянет процесс строительства новых ВПП и в конечном счете может привести к утрате государством контроля над аэродромами как стратегическими объектами. Кроме того, по Закону о приватизации невозможно возложить на покупателя аэродромного имущества обязанность создания новой аэродромной инфраструктуры путем строительства новых ВПП. Эти аргументы были настолько очевидны, что нашли поддержку у частных акционеров Внуково, предельно лояльных государству. Виталий Ванцев даже распространил специальное заявление, в котором настаивал на том, чтобы процессы объединения столичных аэропортов и аэродромов проходили независимо друг от друга. В конце концов стало ясно, что план Левитина не только плохо проработан, но и попросту невыполним. Именно поэтому Владимир Путин принял решение поручить первому вице-премьеру Игорю Шувалову создать специальную комиссию и повторно рассмотреть вопрос. При этом сам Шувалов честно признал, что «не видит никакой перспективы в создании отдельного госпредприятия» на базе аэродромного имущества Шереметьево, Внуково и Домодедово. «Мы не понимаем, как эти три аэропорта сложить, поскольку там есть частные собственники и менеджмент», — пояснил первый вице-премьер. В результате правительство решило, что в каждом московском аэропорту появится отдельная управляющая компания, в рамках которой подконтрольные государству активы будут объединены с частными, включая ТЗК. Как пояснил министр транспорта Максим Соколов , таким образом, центр прибыли каждого аэропорта будет в одной структуре. Фактически же речь идет о переходе всех компаний, работающих в аэропорту, на единую акцию. Ну а в случае с Внуково это предполагает еще и приватизацию госпакета. Логика понятна. Еще в конце прошлого года правительственные чиновники прямо говорили, что государство продаст свой пакет акций Внуково, если после консолидации в единое юридическое лицо его объем сократится до уровня меньше контрольного. По всем расчетам, именно так и получается. По словам Виталия Ванцева, по итогам консолидации у государства в объединенном Внуково будет от 25 до 32% акций. Так что держаться за этот пакет властям особого смысла нет. Главный вопрос в другом: что ждет Внуково, после того как этот аэропорт полностью перейдет в частные руки?
Воздушный аутсайдер Несмотря на то что в целом МАУ очевидно перегружен, а Домодедово и Шереметьево уже давно работают за гранью своей нормальной пропускной способности, во Внуково некоторые залы обоих терминалов очень часто пустуют. И это при том, что по своему техническому оснащению аэропорт вполне сопоставим с Домодедово и Шереметьево. Внуково расположен всего в 11 км от МКА, на наиболее высокой для аэропортов МАУ точке — 205 метров над уровнем моря, что дает ему дополнительное преимущество при неблагоприятных погодных условиях, например в туман. Более того, для авиакомпаний, выполняющих рейсы в Москву с западных и юго-западных направлений, Внуково на 10–20 минут полетного времени ближе своих конкурентов. Тем не менее если в прошлом году пассажиропоток Домодедово превысил 30 млн человек, а Шереметьево — 29 млн, то Внуково обслужил лишь чуть более 11 млн человек. (Хотя Виталий Ванцев планировал, что в 2013-м пассажиропоток вырастет до 15–16 млн человек.) Сам он объясняет такое отставание переносом сроков ввода в строй обновленной второй взлетно-посадочной полосы. Но на самом деле причина относительно низкого пассажиропотока Внуково в том, что там нет ни одной действительно крупной авиакомпании, входящей в один из трех мировых авиационных альянсов и считающей этот аэропорт своей полноценной базой. В Шереметьево такой авиакомпанией является «Аэрофлот» (плюс его партнеры по альянсу Sky Team), а в Домодедово — S7 и ее коллеги по альянсу OneWorld. Да, конечно, во Внуково летают такие компании, как Lufthansa, «Трансаэро» и «ЮТэйр». Но подавляющая часть рейсов этих авиаперевозчиков выполняется из Домодедово, так как именно там находятся их партнеры, развозящие транзитных пассажиров по миру и по нашей стране. А Внуково эти авиаперевозчики пользуются в основном вынужденно — из-за перегруженности своих базовых аэропортов и отсутствия удобных слотов на взлет и посадку. И если раньше, когда пассажиропоток на авиалиниях в Россию и из нее рос каждый год на 16–17%, владельцы Внуково могли рассчитывать на частичное перераспределение его в свою пользу, то теперь эти надежды, по крайней мере на время, придется оставить. Уже в прошлом году пассажиропоток в нашей стране начал замедляться. Его темпы роста пока еще высоки (порядка 14%), но уже в нынешнем году, по всем прогнозам, они не превысят 7–8%. И в ближайшей перспективе будут только снижаться. Это связано, с одной стороны, с приближением пассажиропотока к пиковым советским показателям (на фоне сократившегося населения), а с другой — с падением темпов роста ВВП. (Принято считать, что естественный рост пассажиропотока не может более чем вдвое превышать темпы роста ВВП.) Есть и еще один фактор, играющий против Внуково. Это политика наших авиационных властей, нацеленная на сокращение количества мелких авиакомпаний в России. Такие компании летают в Москву как раз в основном во Внуково, и отзыв у них лицензий точно не прибавит клиентов этому аэропорту. Единственная ставка владельцев Внуково, которая может принести заметные дополнительные доходы, — развитие бизнес-авиации и обслуживание административных самолетов. Но на общем объеме пассажиропотока это практически не отразится. (обратно)
Должна ли Россия стать пустыней
В России миллионы людей ковыряются с лопатой в руках на своих огородах и живут по законам первобытной экономики. Задача государства — вернуть их к современной, полноценной жизни именно на селе section class="box-today"Сюжеты
Сельская жизнь: Молоко от свободной коровы Пиар-ход или востребованный продукт? Микроклимат для коров /section section class="tags"
Теги Экономика Сельская жизнь Агропром Эффективное производство Россия Россия /section В апреле 2013 года вице-премьер Ольга Голодец проинформировала общественность, что «38 миллионов россиян трудоспособного возраста работают непонятно где»*. По мнению специалистов Россельхозакадемии, из этих 38 млн человек большая часть, от 15 до 20 млн, — жители села, владельцы личных подсобных хозяйств, у которых нет иных занятий, кроме работы на собственном огороде. Одни эксперты называют их самозанятыми, другие — попросту безработными, выживающими за счет огородов, и эти люди потеряны не только правительством, но и статистикой… figure class="banner-right" figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure Появление «лишних людей» на селе — результат действия двух факторов. Во-первых, большая часть сельского населения в современном сельхозпроизводстве оказалась не востребована. За постсоветские годы производительность труда в лучших зерноводческих хозяйствах выросла в несколько раз, а потребность в рабочей силе упала в три–пять раз. При этом с 1990-го по 2010 год в результате разорения многих хозяйств площадь пашни, обрабатываемой всеми категориями российских хозяйств, сократилась со 131,51 до 89,76 млн га, то есть на 31,7%. В то же время резко сократились животноводство и другие незерноводческие отрасли сельского хозяйства. В 1990 году в колхозах и совхозах работали порядка 10 млн человек. Сейчас в сохранившихся или вновь возникших больших хозяйствах осталось в общей сложности менее 2,5 млн работников. Еще около миллиона заняты на малых и фермерских предприятиях. Во-вторых, миллионы людей на селе остались без работы после закрытия предприятий, обслуживавших сельское хозяйство. А их было даже больше, чем занятых собственно в сельском хозяйстве. Известный уральский фермер, предприниматель, а теперь еще и руководитель сельскохозяйственного производственного кооператива (СПК) «Галкинский» Василий Мельниченко вспоминает свой юношеский опыт жизни в советском колхозе, председатель которого старался использовать весь потенциал как людей, так и территории, чтобы не потерять ни того ни другого. Он договаривался с заводами, фабриками и размещал в колхозе их вспомогательные производства по 40–50 рабочих мест. У колхоза были карьеры и мастерские по изготовлению каменных бордюров и бетонных смесей, швейные мастерские, виноделие — разумеется, на фоне земледелия и животноводства. Все это позволяло удерживать людей на селе, обеспечивая им достойную жизнь. Сейчас в большинстве российских сел все эти вспомогательные производства исчезли. «В моем селе было 34 организации, где люди могли работать: машинно-тракторные мастерские, два лесопункта, передвижная механизированная колонна, огромный элеватор, хлебозавод, много автохозяйств. Все это уничтожено», — рассказал учитель из села Мостовское Курганской области Александр Дедов , выступая на собрании движения в поддержку аграриев «Федеральный сельсовет». Тот же Василий Мельниченко отмечает разрушительные последствия для сел и деревень принятой процедуры банкротства сельских предприятий и учреждений, в результате которой уничтожается их имущество — фермы, производственные здания, клубы. Такое банкротство сельхозпредприятий не приносит выгоды ни государству, ни крестьянам, а только окончательно превращает село в пустыню. И это при том, что в сельской местности продолжает проживать порядка 37 млн человек. «Безработица по всей сельской территории России тотальная. Больше половины сельской территории живет в таких нищенских условиях, которые даже Гондурасам и Угандам не снились. Это настоящая катастрофа. Это настоящая нищета. Это, будем говорить, котел ненависти», — уверен Мельниченко. «Что-то происходит с населением, особенно в районах севернее Черноземья, — замечает ведущий научный сотрудник Института географии РАН Татьяна Нефедова . — У них какая-то внутренняя депрессия. Они уже ни во что не верят, считают, что все безнадежно». Даже на юге, где, казалось бы, сохранились огромные, полнокровные села, станицы и аулы, зашкаливает так называемое аграрное перенаселение, и масса сельского населения страдает от безработицы. А пока те из 20 млн самозанятых, кто еще сохранил «волю к жизни», ищут, как покинуть родные пенаты. И что они несут в своих головах, направляясь в города на заработки или на постоянное жительство, можно только догадываться. Но стоит помнить, что именно такие люди стали почти сто лет назад почвой, на которой вызрела русская революция.
Бесконтактное каратэ Нельзя сказать, что государство не видит проблем села. Не только видит, но и выпускает документы, выполнение которых вроде бы должно их решить. В 2010 году была принята «Концепция развития сельских территорий Российской Федерации на период до 2020 года», а в 2013-м — федеральная целевая программа (ФЦП) «Устойчивое развитие сельских территорий на 2014–2017 годы и на период до 2020 года». В этих документах отмечается, что российское село в кризисе, «бедность, разрушающая трудовой и генетический потенциал села, остается массовым явлением», происходит «сокращение показателей сельской социальной инфраструктуры», а попросту — уменьшается число школ, больниц, детских садов, сокращается сфера услуг. Далее идет масса правильных пунктов, что нужно сделать, чтобы это преодолеть. Проблема, однако, в том, что это не первая программа такого типа. Еще в 2002 году была принята ФЦП «Социальное развитие села до 2013 года», содержавшая примерно те же пункты и государственные обязательства по решению проблем села, что и программа, принятая в 2013-м, но, как ясно из текста свежей ФЦП, они так и не решены. Более того, в последние годы на селе произошло массовое закрытие так называемых малокомплектных школ, фельдшерско-акушерских пунктов (ФАП), других учреждений культуры и здравоохранения. И вот в новой программе ставится цель: открыть на селе 858 новых ФАП и ввести 22,3 тыс. ученических мест. Причем число вводимых учреждений значительно меньше, чем закрытых. Похоже, что правая рука нашего государства не знает, что делает левая. О масштабах же всей программы говорит такой факт: за весь срок ее действия (семь лет) предусмотрено осуществить проекты комплексной застройки в 132 сельских населенных пунктах при том, что общее число таких сел с населением более 101 человека 50 924, обеспечить жильем 16,3% нуждающихся, сократить число обучающихся в аварийных школах на 7,9%. Кроме того, как подчеркивает Татьяна Нефедова, предлагаемые ФЦП решения носят унифицированный характер и не учитывают географических и культурных различий российских регионов. Эксперт с сожалением отмечает, что региональные и местные чиновники, привыкшие к буквальному исполнению указаний центра, просто воспроизводят в региональных документах положения ФЦП, не задумываясь об их исполнимости в своем регионе, районе, населенном пункте. Наверное, не случайно опрошенные нами респонденты вообще вспоминали о программах только после напоминания о них. Как заметил заведующий отделом Всероссийского научно-исследовательского института механизации сельского хозяйства (ВИМ) Эдуард Желнин , эти программы напоминают спортивное каратэ: «Замах есть, а удара нет». По его словам, «складывается впечатление, что программы эти пишут, чтобы их сразу забыть».
Что такое эффективность Однако сохранение села не только социальная задача. Это сохранение культурных основ российских народов, а при рациональном подходе к развитию сельской жизни еще и весомый источник искомого повышения ВВП. Пока же в результате обвального сокращения потребности села в рабочей силе у нас миллионы людей ковыряются с лопатой в руках на своих огородах. Они не просто отключены от современных технологий, но и живут по законам архаичной экономики. Справедливости ради заметим, что эта нищета соседствует в России с вполне успешно развивающимися отдельными хозяйствами и целыми направлениями сельскохозяйственного производства. Оказалось, что на селе эффективность результатов экономической деятельности населения и бизнеса не стыкуются между собой. Для населения эффективность — это благосостояние, основанное на достойной работе. А для сельхозбизнеса главное — экономическая эффективность, которая далеко не всегда приводит к благосостоянию населения. Селу не хватает политики государственной эффективности, которая как раз и заключается в умении постоянно выстраивать баланс между благосостоянием граждан и экономической эффективностью бизнеса. Хотя в конечном счете именно благосостояние граждан является мерой эффективности не только государства, но и бизнеса.
Нищему фермеру комбайн не продашь Социальная запущенность села самым непосредственным образом сказывается и на всех отраслях экономики, в первую очередь на тех, которые обслуживают сельское хозяйство, например на сельхозмашиностроении. «Еще в прошлом веке, во времена Великой депрессии в Америке, родилась присказка “Нищему фермеру комбайн не продашь”. Это верно и для России, где у большинства участников сельскохозяйственного рынка попросту нет денег на технику. В результате в России закрылись практически все тракторные и комбайновые заводы», — констатирует директор Российской ассоциации производителей сельхозтехники «Росагромаш» Евгений Корчевой . И это при том, что средняя нагрузка на один трактор общего назначения в России в несколько раз выше, чем в других развитых странах: порядка 200 га. Для сравнения: в США нагрузка на один трактор составляет 38 га пашни, во Франции — 16, в Германии — 11,5, в Канаде — 63 га. Обвальное ухудшение социальной ситуации на селе во многом стало еще и результатом обрушения социальной системы, сложившейся в последние годы советской власти, когда колхозы и совхозы стали играть роль своеобразного собеса для своих работников и вообще жителей села. Фактически они отвечали за развитие инфраструктуры сельских территорий, во многом выполняли функции местной администрации (сельских и районных советов), поддерживали систему сельской культуры, сельского образования и здравоохранения. А в соответствии с Продовольственной программой 1982 года в селах проводилась газификация, строились дороги и жилье, новые животноводческие комплексы и вспомогательные производства. Зарплаты на селе стали приближаться к городским. По отзывам самих крестьян, для сельских жителей 1980-е были лучшим периодом за весь ХХ век. Немецкие ученые из франкфуртского Института социальной географии Петер Линднер и Эвелин Мозер в одной из статей, посвященных России, констатировали: «Учитывая то, насколько повседневная жизнь сельских поселений была завязана на функционирование крупных хозяйств, удивительно, как можно было упустить из виду долгосрочные последствия стихийной приватизации, которая, по крайней мере в начале 1990-х годов, была направлена на полный развал крупных хозяйств на малые частные предприятия». Но что произошло, то произошло, и в российское село вместе с капитализмом пришло экономическое разнообразие, которое можно свести к четырем типам хозяйств. Три — это условно традиционные колхозы, фермы и агрохолдинги, которые создают товарную продукцию. А за счет четвертого, как мы уже отметили, выживает основная масса сельского населения — это личные приусадебные хозяйства (ЛПХ).
Крестьян все бросили К настоящему времени, как отмечает главный научный сотрудник лаборатории аграрной политики Института Гайдара Василий Узун , из 20 тыс. хозяйств, все еще называющих себя колхозами, то есть коллективными хозяйствами, только у двух тысяч больше ста собственников, у основной части — от одного до десяти. По сути, многие из них — это уже фермерские хозяйства, числящиеся либо ООО, либо кооперативами просто потому, что их члены хотят быть защищены статусом юридического лица. Но и там, где колхозы сохранились как полноценные организации, возможности помогать своим членам и тем более другим жителям села у них резко сократились. В результате крестьяне, столкнувшиеся со стихией российского рынка, его реалиями, далекими от цивилизованности, оказались лишены всякой поддержки. Что касается фермеров, то, как заметил Эдуард Желнин, «фермерство в любой стране не может быть введено одномоментно и декларативно, без учета веками сложившихся национальных особенностей. Это результат большого исторического пути, проделанного крестьянством и всей страной, а не личная инициатива крестьян, которым раздали по пятьдесят гектаров, и они должны на них пахать и ничего не просить». Современное фермерское сельское хозяйство покоится на том, что государство или крупные агрохолдинги (в разных странах по-разному) за фермера и планируют, и кредитуют его, и страхуют, и консультируют, как организовать бизнес, какие культуры и технологии использовать. То, чем, как отмечают практически все наши респонденты, ни российское государство, ни тем более агрохолдинги так и не озаботились. Надеяться на что-то фермерам здесь тоже не приходится. «Одна из ключевых для российского фермера проблем еще и в том, что, во-первых, у нас кредиты с субсидиями дороже, чем кредиты в Германии без субсидий, — замечает Евгений Корчевой. — Во-вторых, даже эти кредиты и субсидии фермерам по большей части недоступны. Они достаются агрохолдингам и так называемым крепким хозяйствам, близким к администрации. Кроме того, кредиты у нас дают под залог собственности — квартир, домов, земель, заводов… А что на селе можно использовать как залог? Земля в залоге практически не участвует. Дома в сельской местности тоже никому не нужны». Поэтому большинству фермеров не до бедствующих односельчан. Им бы самим выжить. А история с «цапками» на Кубани показывает, что некоторые из них в борьбе за существование готовы не щадить и собственных односельчан. Если в начале реформ, в 1990-е, правительство видело в качестве магистрального пути развития сельского хозяйства его фермеризацию, то в последние годы делает ставку на агрохолдинги, которые возникли, надо признать, во многом неожиданно и для власти, и для специалистов-аграриев, когда в агробизнес пришел крупный капитал, начавший скупать колхозы и совхозы на корню. При этом создается впечатление, что между некоторыми агрохолдингами как будто бы проходит соревнование, кто больше наберет пашни. То один, то другой агрохолдинг заявляет о намерении контролировать то 500 тыс. га, то миллион, не обращая внимания на то, что эти гектары они часто перекупают у регулярно разоряющихся предшественников. «Главная проблема наших агрохолдингов в том, что даже при самой современной технике контроля за персоналом заставить многие тысячи людей прилежно и эффективно работать на хозяина в такой непредсказуемой отрасли экономики, как сельское хозяйство, невозможно, — считает Василий Узун. — Это не завод, где на однотипных станках изготавливают однотипные детали. Когда у холдинга 150 тысяч гектаров земли в шести регионах, где у каждого поля своя конфигурация и на каждом работают разные люди, невозможно организовать эффективный контроль. А экономическая теория утверждает, что в условиях естественно возникающей бесконтрольности большинство людей будет стараться обмануть хозяина, будет его дезинформировать, будет завышать затраты, будет подворовывать». Как заметил Василий Мельниченко, «крупные агрохолдинги получают финансирование не просто безмерное, а бесстыдное. Они бьются за субсидии насмерть, а потом так же бьются за списание долгов. Все это не может выжить». Что подтверждается постоянно обновляющимся списком обанкротившихся агрохолдингов. Агрохолдинги не российское изобретение, они есть и за рубежом, напоминает Василий Узун. Но построены они совершенно иначе. Например, американский агрохолдинг Tyson Foods производит четверть всего мяса птицы в мире. У него грандиозные перерабатывающие мощности. Но всю птицу холдинг получает от фермеров, которым поставляет технологии, оборудование, цыплят и корма, гарантируя покупку готовой продукции и своевременную оплату. А у себя содержит только инкубаторные станции и научные подразделения, где выводит новые породы и ведет генетические исследования. И это выгодно для холдинга, потому что все поставки от производителей ему гарантированы. При этом Tyson Foods не должен заниматься ежедневной мелочной опекой своих бесчисленных работников — у фермера сохраняется мотивация, ведь он остается хозяином своего дела. А экономика латифундий, на которые похожи наши агрохолдинги, помимо того что она экономически неэффективна, еще и социально опасна. Как пишет известный татарский фермер и общественный деятель Мурат Сиразин в статье с показательным названием «Что делать с селом? Кого расстрелять?», «развивая агрохолдинги, мы раскрестьяниваем деревню — в них нет места ни фермерам, ни ЛПХ. И — самое страшное! — нет работы для основной массы населения, а если есть, то за мизерную зарплату. Как следствие — пьянство, наркомания, воровство, низкая рождаемость, закрытие школ и неперспективных деревень». Можно сказать, что российские агрохолдинги построены по той же устаревшей модели, что и наши машиностроительные предприятия, на которых изготавливают все комплектующие, начиная с болтов и гаек. Западные агрохолдинги, напротив, напоминают современные машиностроительные предприятия, бизнес которых базируется на широчайшей кооперации с самостоятельными предприятиями, поставляющими все комплектующие.
А нужно ли нам сельское население? Итак, нищающее сельское население России оставляет родные пашни, которые к тому же нечем обрабатывать. Некоторые специалисты делают из запущенности российского села вывод, что нам не нужна деревня в ее традиционном понимании. Более того, они считают, что это неумолимый мировой тренд — убывание малых городов, исчезновение окружающей их сельской местности — а отсюда делают вывод о неизбежности, вслед за всем миром, сверхурбанизации России. В декабре 2011 года Эльвира Набиуллина , тогда еще министр экономического развития, выступая на урбанистическом форуме «Глобальные решения для российских городов», сказала: «Существуют заслуживающие внимания оценки, что сохранение любой ценой экономически неэффективных малых городов и препятствование перетоку трудоспособного населения в крупные города может стоить нам двух-трех процентов экономического роста… Есть оценки, что в течение ближайших двадцати лет из малых городов России может высвободиться порядка 15–20 миллионов человек». Есть и более радикальные оценки, которые время от времени звучат в различных научных кулуарных разговорах, что подавляющая часть российского населения должна сконцентрироваться примерно в 40 крупных городах, все же остальное пространство нужно оставить — там пьянство и бедность, которые невозможно преодолеть. А проблемы сельского хозяйства там, где оно может быть по-настоящему эффективно, решат агрохолдинги, которые будет обслуживать немногочисленный персонал сезонных рабочих, в том числе гастарбайтеров, работающих вахтовым методом. «Я беседовал с одним таким экспертом, — говорит руководитель Центра крестьяноведения и аграрных реформ Московской высшей школы социальных и экономических наук (МВШСЭН) Александр Никулин . — Он считает, что сельскую молодежь с детского возраста нужно подталкивать к переезду в город, потому что только там она станет конкурентоспособной». Видимо, массовое закрытие сельских школ — одна из мер, которые должны подтолкнуть молодых людей на селе к этому шагу. Но проблема в том, что при нашей дифференциации образования они ни знаний, ни качественных профессий в городе не получат, а большинство из них просто станут в пригородах молодыми агрессивными безработными. «В результате они пойдут в скинхеды и будут колебать основы существующего либерального режима», — считает Никулин. Если же проводить перемещение такой массы населения в города цивилизованными методами, не бросая людей на произвол судьбы, то это потребует огромных затрат на жилье и инфраструктуру, которая сейчас в сельской местности у этих людей худо-бедно есть. И на ее поддержку требуется существенно меньше средств, чем на создание новой. Вот почему поддержка села в конечном счете и экономически эффективнее, если уж беспокоиться об этой стороне дела, и тем более эффективнее с точки зрения государственных интересов, если под ними понимать благосостояние граждан.
Каждая деревня как Пикалево Но сельское население отнюдь не обречено на нищету. Напротив, по убеждению большинства наших респондентов, любая территория в России может быть самодостаточной, если правильно подойти к изучению этой территории и разработать комплексные планы ее развития, именно на поселковом и районном уровне, в которых все люди, на ней проживающие, должны быть востребованы. В таких планах буквально пофамильно должно быть прописано, чем какая семья может и будет заниматься. Именно в комплексности подхода к сельской жизни большинство наших респондентов видит основания эффективной сельской политики в России. Одной из составляющих такого подхода должна стать сельская реиндустриализация, которая вернет в село необходимое для его существования производство (не только сельскохозяйственное) и обеспечит работой жителей. Те, кто способен и хочет трудиться, должны увидеть реальную перспективу для себя и своих детей. То, что поле для развития любой малой промышленности и ремесленничества на основе как малого бизнеса, так и кооперации в России безгранично, может убедиться всякий, кто заглянет в магазин вроде «Тысячи мелочей». Он увидит там шведские швабры, японские тапочки и салфетки, итальянские подставки, немецкие коврики для ванной и ирландские для прихожих и так далее. Если эти высокоразвитые страны могут выпускать такие простые товары, как продукт малого бизнеса, то почему их не могут производить наши селяне при соответствующем достаточно простом оснащении? Например, Василий Мельниченко предлагает для своего СПК и своего района программу, основанную на принципах комплексного подхода. Создать кредитный кооператив, машинно-тракторную станцию и мини-заводы по переработке сельхозпродукции как кооперативы или как малый бизнес, на условиях территориальной кооперации с остальными местными акторами. Развивать добычу местных минеральных ресурсов и заводы по их переработке на тех же условиях, развивать любые малые производства. Втягивать местное население в освоение необходимых специальностей, создавая учебные центры на базе школ и ПТУ. И все это, конечно, на основе и в тесной связи с собственно сельхозпроизводством. Можно сказать, что каждая наша деревня или сельский район — это своего рода мини-Пикалево, предприятия, которого, как известно, могут эффективно работать лишь в связке друг с другом: как только их раздали разным собственникам, они рухнули. Но в каждую деревню не приедет президент, как в Пикалево, чтобы воссоздать их кооперацию. Для этого нужно дать свободу действия и поддержать таких людей, как Мельниченко. А то, что важнейшей формой объединения крестьян является кооперация, обосновал еще классик крестьяноведения Александр Чаянов , который писал в начале XX века, что «кооперация… не связанная административными распоряжениями центра, гибкая в хозяйственной работе, допускающая наиболее быстрое и свободное проявление выгодной местной инициативы, является наилучшим аппаратом там… где в каждом отдельном случае надо гибко приспособляться к местным условиям и учитывать мельчайшие особенности каждого местечка и каждого месяца работы», то есть к условиям, характерным именно для сельской жизни и сельского производства. Заведующий лабораторией ВИМа Владимир Шевцов считает, что, как и сто лет назад, когда Ленин мечтал дать русскому крестьянству сто тысяч тракторов, актуальной стала новая механизация села с той же целью — преодоления его архаичности: «Восстановление села надо начинать именно с оснащения деревни тракторами. В том числе и приусадебных хозяйств. Потому что за каждым трактором стоит шесть человек работников. Земля не восстановится без тракторного парка. А там, где появится трактор, потребуются и другие машины».
Китайский опыт Проблема, чем занять избыточное сельское население, не только российская. Это проблема всего мира, в первую очередь развивающихся стран. Потому что в развитом мире баланс между городским и сельским населением уже более или менее сложился. А в Китае главным инструментом сельской политики, заключавшейся в индустриализации села, стало развитое местное самоуправление, на которое была возложена задача проведения сельской индустриализации в формах, получивших название районно-поселковых предприятий (РПП). В первые десять лет китайского экономического чуда именно РПП являли собой самую динамичную часть китайской экономики. В сельской промышленности удалось занять до 30% жителей села. Чистая продукция РПП, которая составляла 6% ВВП в 1978 году, возросла в 1996-м до 26% — и это при очень высоких темпах роста китайского ВВП в то время. Причем в разных районах Китая РПП создавались на разных принципах. В одних преобладала коллективная собственность крестьян, в других — частная собственность семейных хозяйств. В одних производилась сборка достаточно сложных изделий по заказам крупных фирм, другие РПП специализировались на производстве нехитрых товаров ежедневного пользования: пуговиц, ленточек, пластмассовых беджиков и т. п., удовлетворяя потребности рынка в различных недорогих вещах, выпуск которых госпредприятия оставили без должного внимания. Заместитель директора Института России, Восточной Европы и Центральной Азии Академии общественных наук Китая Ли Юнцюань сказал в интервью «Эксперту», что разнообразие подходов к решению проблем китайского села и опора китайских реформаторов на местное самоуправление были следствием демократичности, присущей китайскому подходу к проведению реформ. Демократичности, которой не хватает российским реформам. «Мы транслировали возможность принятия большинства решений по проблемам текущей экономической политики вниз, на уровень провинций, местного самоуправления, предприятий. И люди находили решения, которые устраивали именно их».
Сельское самоуправление в России В России, как отмечают все наши респонденты, местное самоуправление как таковое на селе фактически отсутствует. По мнению Василия Мельниченко, «это не местное самоуправление, а его некрасивая имитация. У него нет никаких функций. У него нет денег, но есть высокая зарплата чиновников». Когда в 2003 году принимался так называемый 131 федеральный закон «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации», предполагалось, что местные власти получат средства за счет налогов на землю, имущества и подоходного налога. Но налоги на землю и имущество у нас одни из самых низких в мире. Подоходный налог с безработных тоже не получишь, а те, кто работает «на отходе», платят его в другом месте. Из-за этого местные власти практически не имеют средств для развития территории. Понимая, что налоговых поступлений для поддержания местного самоуправления не хватает, власти начали объединять поселения, ликвидировать сельские малокомплектные школы и фельдшерские пункты. В результате если раньше между деревней и центром сельского поселения было 5–7 километров, которые еще можно было преодолеть пешком, то теперь до центра поселения от деревень уже 20–25 километров. И только в таком центре есть магазин, почта, медпункт. В каждой отдельной деревне ничего такого теперь нет. Ясно, что после такого объединения многие из них будут потеряны. Именно этот опыт убедил участников собрания движения в поддержку аграриев «Федеральный сельсовет» в том, что налицо прямая зависимость состояния сельской жизни от системы организации дееспособного местного самоуправления, которое только и сможет остановить разрушение села. Как говорит Александр Никулин, «всякий, кто возьмет на себя труд проехать по Центральной России, увидит именно в наших центральных нечерноземных районах, то есть, собственно говоря, в тех местах, откуда Русь пошла, — люмпенизированную, деградированную Россию, которая превращается в пустыню». Но какими бы ни были наши деревни — маленькими, слабенькими, вымирающими, демографически деградирующими, все же это лучше, чем просто пустыня, в которую превращаются значительные пространства нашей страны.
Принципы эффективной политики Подводя итоги, можно сказать, что в ходе обсуждения сельских проблем наши респонденты фактически сформулировали основные принципы эффективной государственной политики на селе, которые нерасторжимо связаны между собой. На первое место следует поставить деятельное местное самоуправление, способное самостоятельно решать проблему комплексного развития территории и населения, опирающееся на деликатную поддержку государственной власти. Комплексное развитие должно включать в себя разработку планов самодостаточного развития экономики поселений и территорий, сохранение и развитие культурных и социальных учреждений — возвращение на село школ, учреждений здравоохранения и культуры; сельскую реиндустриализацию и новую механизацию. Важно отметить, что комплексность не может носить унифицированного характера и может быть только плодом самодеятельности и самоуправления местного населения. Это неизбежно потребует перераспределения существенной части налогов и властных полномочий с федерального и регионального уровней на местный, в первую очередь на уровень поселений, что, естественно, усложнит механизм управления территориями и повысит риски, в том числе финансовые. Но из теории управления известно, что сложные системы не могут управляться просто. Простота систем управления сложными системами порождает еще большие риски. Именно это поняли наши китайские коллеги даже в условиях сохраняющейся коммунистической диктатуры, когда дали простор местной инициативе. В русле этого тренда лежит развитие всех форм кооперации, то есть экономических организаций, предназначенных для обустройства самых сложных отраслей экономики, и новой финансовой политики в отношении крестьянства на основе доступных и дешевых кредитов, которые должны быть гарантом устойчивости этой сложной системы и возможности ее развития на основе самоуправления. И наконец, в том же тренде — экономическое и административное поощрение переориентации агрохолдингов с «латифундистского» типа на условно «американский», опирающийся на личные приусадебные хозяйства, фермеров, кооперативы и средние хозяйства. Крупный бизнес должен проникнуться пониманием того, что сельская жизнь во всем ее многообразии слишком сложная штука, чтобы ее можно было организовать как производство втулок или даже автомобилей. Все наши респонденты уверены, что российское село можно возродить. В том числе потому, что, как рассказывает Александр Никулин, «в каком бы самом депрессивном регионе вы ни оказались, вы можете обнаружить оазис разумной производительной культурной жизни. На общем фоне пустыни и деградации можете найти и фермера, и крепкий колхоз, и местное сельское сообщество, которые внушают уверенность, что это возможно». Таких людей, которые способны разбудить село и повести людей за собой, найдется очень много. Но это не произойдет само собой — их надо искать, учить, поддерживать. И нужно для этого совсем немного: в государственных органах должны работать люди, амбиции которых состоят ни много ни мало в том, чтобы обеспечить своим гражданам процветание и достоинство в каждой деревне и во всей стране. (обратно)
Бизнес на штрафах
Дайте совет: На что делаете ставку? - Концентрируемся на одной функции. Проповедуем подход бережливого стартапа и отдаем экспериментам приоритет перед планированием. section class="box-today"Сюжеты
Расчеты и платежи: Тарифы под присмотром Не надо расставлять сети /section section class="tags"
Теги Расчеты и платежи Эффективное производство Практика инвестирования Россия Россия /section сфера деятельности: интернет-сервис стартовые вложения: ноябрь 2010 г. - 65 000 руб «Захотелось сделать какой-нибудь сервис в интернете. Все делали — мы тоже решили. Огляделись. Нашли, какую сферу стоит улучшить», — вспоминает молодой предприниматель из Татарстана Василь Закиев . Вместе с двумя партнерами в начале 2011 года он организовал «сервис для автоматического информирования о штрафах ГИБДД с возможностью сразу же, в два клика мышки, их уплатить» — ООО «Узнать штрафы.ру». На старте охватили несколько регионов. Работать в полную силу фактически начали с апреля 2013 года — когда вслед за развитием официальной базы штрафов ГИБДД покрыли все регионы России. figure class="banner-right" figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure Зарегистрированных пользователей у проекта на январь 2014-го 1,3 млн. Впрочем, эта цифра не влияет на доходы компании — стартап зарабатывает на комиссии за уплаченные с его помощью штрафы. Она составляет от 5 до 20% и зависит от перечисляемой суммы. Оборот с апреля 2013 года достигает почти 1 млн долларов в месяц. И это при том, что автомобилисты могут беспрепятственно узнать о своих штрафах на сайте госуслуг и уплатить их через терминалы, банкоматы и сайты банков, зачастую без комиссии.
История проблемы В 2008 году взаимоотношения автолюбителей и Госавтоинспекции начали упорядочивать — в первую очередь изменив цвет потока денег с «серого» (текшего в карманы представителей инспекции) на «белый», идущий в бюджет.Тогда же вступили в силу положения закона, предусматривающие использование средств фото- и видеофиксации. На перекрестках и магистралях появились камеры, а в почтовые ящики автовладельцев посыпались десятки тысяч «писем счастья», еще больше усложнив работу «Почты России». Примерно тогда же выросли суммы штрафов и ужесточились методы борьбы с неплательщиками. Однако такие меры нарушителей не остановили. В 2013 году в Москве под бездушное око сотен видеокамер угодили порядка 32 млн автовладельцев. В общем объеме штрафов ГИБДД это примерно 90–95%.
Разница подходов Сайт «Узнать штрафы.ру» напоминает государственный — лаконичный, с дополнительной полезной информацией, такой как Кодекс об административных правонарушениях, и не содержит ничего лишнего, напрягающего глаза или отвлекающего посетителя от главной задачи — узнать о размере штрафа и оплатить его.
Модель монетизации Зарабатывает «Узнать штрафы.ру» на другом. На сайте или в специальном мобильном приложении достаточно нажать на кнопку «Оплатить» — и не нужно вбивать по новой все данные с квитанции и банковской карты. Удобно. За это удобство пользователи готовы переплачивать. «Мы выяснили, что размер комиссии не сильно влияет на количество оплат. Из чего сделали вывод: если сервис удобен человеку, он готов переплачивать», — утверждает Василь. Кстати, уже известно, что у современного интернет-пользователя срабатывают определенные синдромы: во-первых, разделаться с проблемой «здесь и сейчас», во-вторых, сделать это «в один клик» — сервисы соревнуются в уменьшении количества шагов к достижению цели. Кроме того, при оплате банковской картой психологически теряется «счет деньгам». Еще один фактор, работающий на «Узнать штрафы.ру», — привычка интернет-пользователей бездумно скупать, опять же одним нажатием кнопки, различные приложения в виртуальных магазинах. К тому же речь идет о небольших суммах — например, о переплате 50 рублей при сумме 500. Такого мнения, конечно, придерживается всего 1% подписчиков сервиса. Впрочем, и штрафуют далеко не всех из них.
Калькулятор В незатейливую и вместе с тем работающую идею основатели «Узнать штрафы.ру» на старте вложили 65 тыс. рублей, пошедшие на разработку сайта. Забыв, что скупой платит дважды, стартаперы потратили на него несколько больше, чем ожидали. Сама идея родилась в ноябре 2010 года, и в январе 2011-го проект запустили на Татарстан. Первые деньги начали поступать в марте, а к августу того же года стартап вышел на самоокупаемость. Однако взрывной рост начался через два года — весной 2013-го, когда вслед за ГИС ГМП ресурс покрыл информацией о штрафах все российские регионы, набирал новых клиентов и увеличивал доход. Появилась возможность и быстрого заработка: проект заинтересовал инвесторов и в июле 2013-го 50% сервиса было продано за 1 млн долларов. Показатели у проекта на данный момент следующие: 1,3 млн подписчиков, 40 тыс. ежедневных посетителей (как зарегистрированных в системе, так и анонимных). Ежедневно 4,5 тыс. человек скачивают приложение для смартфонов, доступное для платформ iOS и Android (появилось в магазинах осенью 2013 года). Комиссия, которую берет сервис за услуги, зависит от суммы штрафа. Начиная с 1000 рублей она составляет 5%, для меньших сумм может доходить до 20%. При этом процессинговому центру (стартап пользуется услугами платежной системы Uniteller) отходит 2,5% с любого платежа. За все время существования проекта хотя бы раз оплатили штраф с его помощью 80 тыс. человек — по сути, 1% посетителей сайта. Размер среднего чека к оплате составляет 2,5 тыс. рублей, поскольку обычно пользователи уплачивают сразу несколько штрафов. С апреля прошлого года ежемесячный оборот проекта, увеличиваясь примерно на 5% в месяц, приближается к миллиону долларов. Чистая прибыль сервиса — 7% от этой суммы, то есть около 70 тыс. долларов. Чтобы держаться на уровне операционной самоокупаемости, проекту достаточно 30 платежей в день. Сервис — классический пример осторожного стартапа. В штате «Узнать штрафы.ру» всего два человека, один из них — сооснователь проекта. Их общий заработок — 170 тыс. рублей в месяц. Еще три человека работают на аутсорсинге, траты на них составляют всего 30 тыс. рублей. Итого — 200 тыс. рублей в месяц.
Резюме Похожих маленьких проектов, не требующих больших вложений и зарабатывающих благодаря недостаткам госсайтов, в России десятки, если не сотни, причем в самых разных сферах. Все услуги такого рода связаны с проблемой, которая беспокоит большое количество людей. Кто-то из стартаперов делает лучший ресурс, чем их конкуренты, и выбивается вперед. Продолжительность существования таких проектов напрямую зависит от того, насколько быстро будут совершенствоваться и дополняться удобными опциями официальные правительственные ресурсы. То есть, грубо говоря, ровно до тех пор, пока государство не сменит концепцию или не наймет инициативного программиста. Однако к этому моменту предприимчивые стартаперы успевают заработать. И как знать, может быть, полученный здесь капитал станет основой другого проекта, который войдет в историю. (обратно)
Европа выбирает кипрскую модель спасения банков
Создание европейского банковского союза позволит разделить суверенные и банковские риски, а значит, повысит устойчивость зоны евро section class="box-today"Сюжеты
Из жизни Евросоюза: Все иностранцы говорят об этом В поисках позитива /section section class="tags"
Теги Из жизни Евросоюза Банковская система Банки Россия Россия /section Саммит Евросоюза, прошедший в конце декабря в Брюсселе, завершился серьезным достижением. Подписано соглашение о создании банковского союза ЕС — наднационального органа надзора за системными банками восемнадцати стран еврозоны и предоставления коллективной помощи. Другие десять стран ЕС, имеющих собственную валюту, получат возможность присоединиться к системе. Следить за работой единого механизма надзора будет Европейский центробанк (ЕЦБ). В систему защиты входит, в частности, и единая европейская система страхования вкладов.
Предыстория и мотивы К исходу пятого года затянувшегося кризиса в Европе стало понятно, что все методы и программы, используемые Еврокомиссией для его разрешения, не соответствуют сложности экономического положения и загоняют кризис еще глубже, порождая волну скептицизма относительно перспектив еврозоны. Политическим лидерам потребовалось пять лет горячих дискуссий и поиска путей выхода из кризиса, чтобы понять главное: пожар следует тушить в очаге возгорания — в банковском секторе. figure class="banner-right" figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure Прежде всего обращают на себя внимание масштабы банковских активов по отношению к ВВП некоторых европейских стран. В Италии они превышают параметры валового продукта в три раза, в Великобритании — в пять, на Кипре и в Ирландии — в шесть, на Мальте — в восемь раз. Масштабность банковских активов отражает не только большую роль банков в экономике названных стран, но и опасную степень вовлеченности государства в проблемы банковского сектора в случае возникновения кризиса. Между тем в США и Японии аналогичное соотношение представляется более адекватным (1,1 и 1,8 раза соответственно). Именно высокая стоимость гарантий, предоставленных некоторыми странами для спасения своих системных банков, стала одной из главных причин деградации государственных финансов в форме роста дефицита бюджета и скачка госдолга. Общий объем программ спасения и поддержки банков в странах ЕС в 2008–2011 годах превысил 1,1 трлн евро. Наибольшие пакеты были сформированы в Великобритании (299,6 млрд евро), Германии (259,2 млрд) и Франции (116,4 млрд). В результате значительная часть госдолга европейских стран сегодня сконцентрирована в портфелях банков. Нельзя сказать, что европейские правительства и регуляторы сидели сложа руки, не обращая внимания на это опасное переплетение суверенных и банковских рисков. Еще в позапрошлом году была запущена процедура создания европейского стабилизационного механизма (ESM), постоянно действующего общего фонда стран еврозоны, средства которого при определенных условиях и прописанной процедуре могли бы направляться банкам стран-участниц, попавшим в тяжелое финансовое положение. Однако полноценная модель фонда так и не заработала: ESM может предоставить помощь только государству, в юрисдикции которого находится зашатавшийся банк. Именно такая схема взаимодействия применялась для разрешения банковского кризиса в Испании, Греции и позднее в Ирландии. Но при таких условиях должниками ESM остаются не банки, а государства. Если банк испытывает сложности с возвратом этих средств, с фондом рассчитывается страна, увеличивая свой госдолг. В такой ситуации у банков — конечных получателей наднациональной поддержки, но подлежащих только национальному регулированию, возникает классический риск оппортунистического поведения (так называемый moral hazard) — он теряет стимулы ответственного ведения дел. Да и налогоплательщики стран ядра еврозоны не на шутку возмутились. Действительно, почему деньги немецких налогоплательщиков должны уходить на поддержку португальского банка, если у Германии нет контроля над португальской банковской системой? В результате родилась идея объединить всю европейскую банковскую систему в сообщество под единым законодательством и единым надзором. В таком случае ирландский или испанский банк, которому будет оказана помощь, должен будет отчитываться перед европейским надзорным институтом, защищающим интересы всей Европы и, следовательно, его кредиторов. При необходимости этот институт организует банкротство банка, следуя тем же интересам кредиторов. Проект банковского союза ЕС возник весной 2012 года. Подтолкнула развитие событий предбанкротная национализация Bankia, третьего по размеру активов банка Испании, обошедшаяся испанской казне в кругленькую сумму 20 млрд евро. Однако путь к соглашению оказался крайне непростым. Прежде всего вопрос стоял о границах его действия: ЕС или только еврозона? Великобритания была категорически несогласна с тем, что ее банки будут находиться под надзором ЕЦБ. Не слишком воодушевлена банковским союзом была и Германия. Немцы видели в нем опасность принуждения к участию в спасении банков других европейских стран, в то время как ее собственный банковский сектор тоже не слишком устойчив. Германия пыталась вывести из-под надзора ЕЦБ свои земельные банки и стройсберкассы. После острых дебатов было решено, что единый надзор должен распространяться только на системные банки, баланс которых превышает 30 млрд евро или 20% стоимости ВВП стран-участниц. Формирование европейского банковского союза пройдет в несколько этапов. Сначала предстоит объединение банковского надзора (Single Supervisory Mechanism, SSM). Затем SSM будет дополнен единым механизмом разрешения кризиса (Single Resolution Mechanism, SRM). Его задача — создать режим защиты вкладчиков и предписывать ликвидацию банков, находящихся на грани банкротства. До принятия решения по каждому из этих банков предстоит аудит качества их активов. Затем предстоит формирование специального фонда за счет банковских взносов.
Отбиться не удалось Однако приведение в действие механизма SRM натолкнулось на ряд юридических нюансов, на которые обратила внимание Германия. Она считала, что введение SRM потребует модификации базовых европейских соглашений. В ноябрьском заключении юридических экспертов Еврокомиссии было определено, что комитет SRM будет наделен слишком большой властью, которая не получила отражения ни в одной нормативной базе ЕС. Это могло привести к решениям и действиям, не соответствующим правовым нормам Евросоюза. Поэтому немцы настаивали на формальном модифицировании базовых европейских соглашений с последующей их ратификацией всеми 28 странами — членами ЕС. Затем надо дожидаться судебного вердикта из Карлсруэ, где расположен Федеральный конституционный суд Германии, обладающий эксклюзивным правом выносить вердикт на соответствие решений Евросоюза конституции Германии. Так что для полного формирования фонда гарантированного депозита и обеспечения его финансовыми ресурсами понадобились бы еще годы. Эта идея отвечала интересам Германии, которая не теряла надежды на закрытие темы банковского союза, который она воспринимает как односторонний трансфер немецких денег на спасение банков других стран. Однако в результате юридические коллизии удалось снять. Отныне SSM — часть европейского законодательства. Запуск механизма, поначалу запланированный на март 2014 года, перенесен на январь 2015-го. Членами комитета SSM являются ЕЦБ и национальные регуляторы зоны евро. Управлять надзором будет ЕЦБ, учитывая системные риски банковских проблем для всей зоны евро. Ожидается, что он будет осуществлять надзор за 128 банками 18 стран, на которые приходится 85% всех банковских активов зоны евро. Остальные без малого шесть тысяч банков, находящихся в сфере интересов SSM, будут и дальше контролироваться национальными регуляторами. Но в любой момент ЕЦБ сможет взять контроль на себя. Именно ЕЦБ будет определять значительность того или иного банка в зависимости от размера его активов, позиции в экономике страны и важности его международной деятельности. Ключевые вопросы о ликвидации или рекапитализации проблемных банков будут приниматься Европейской комиссией. Таким образом, все действия и процедуры будут происходить в рамках конституциональных институтов Евросоюза. Отпадает необходимость в ратификации 28 странами изменений и дополнений в европейские соглашения, поскольку нет необходимости такие изменения вносить.
«Дорожная карта» союза Начиная с 2016 года участие государств в спасении банков будет лимитированным. В банковском союзе будет использована процедура bail-in — это модель спасения банков по кипрскому типу. В первую очередь предоставить средства и согласиться с преобразованием их в капитал должны акционеры, затем кредиторы по облигациям (субординированные и старшие) и, наконец, держатели крупных вкладов на сумму свыше 100 тыс. евро (впрочем, для малых и средних предприятий и физических лиц предусмотрен преференциальный статус). Вклады до 100 тыс. евро будут гарантированы государствами. Их участие ограниченно и должно составлять не больше 8% убытков банка. При превышении этого лимита финансирование будет осуществляться через фонд SRM, в который банки будут вносить средства с 2016-го по 2026 год. Таким образом, в 2026 году его фонд составит 55 млрд евро, это 1% гарантированных вкладов клиентов. Если для спасения банков потребуются более крупные суммы, участие фонда SRM будет ограничено: при вливании ликвидности —20% общего объема, при рекапитализации — 10%. В любом случае сумма не должна превышать 5 млрд евро. Если речь пойдет о более значительных объемах, потребуется голосование государственных органов каждой страны. Таким образом, Германия будет иметь возможность контролировать распределение ресурсов. Европейский центробанк с начала февраля 2014 года запустит программу оценки качества активов для 128 банков еврозоны (Asset Quality Review, AQR). К октябрю 2014 года ЕЦБ представит результаты AQR со списком банков, подлежащих реабилитации. В это же время предполагается ввести прямой надзор ЕЦБ над 128 банками еврозоны. Таким образом, крупнейшие европейские банки будут подвергнуты беспрецедентному по масштабам due diligence. Это побудит независимые рейтинговые агентства уточнять свои рейтинги, чтобы не оказаться вне игры. Создание банковского союза поможет восстановить доверие к банковскому сектору еврозоны. Достижение консенсуса между 28 странами ЕС по такому стратегическому проекту предоставляет новый шанс на совершенствование европейской интеграционной модели. (обратно)
Снова на службе государства
Ориентация на рынок для компании USEC пока оказалась провальной. Выходом для компании в краткосрочной перспективе может стать изготовление трития для стратегического арсенала США section class="box-today"Сюжеты
Оборонный комплекс: Калашниковизация США Стремление к господству $ 34 400 000 потратило на рекламу /section section class="tags"
Теги Оборонный комплекс Последняя империя США Мир /section United States Enrichment Corporation (USEC), единственный в США концерн, занимающийся обогащением урана, объявил о запуске процедуры банкротства. Пресс-секретарь USEC Пол Джекобсон пояснил специально для «Эксперта»: «Мы намерены подать документы о процедуре банкротства в течение первого квартала этого года и завершить ее к декабрю. Эта процедура заранее согласована с акционерами и не отразится на повседневном функционировании компании». Согласно достигнутым договоренностям с кредиторами держатели облигаций компании получат 95% ее акций, так что основные кредиторы, Toshiba и B&W, станут владельцами крупных пакетов акций. figure class="banner-right" figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure У банкротства USEC две основные причины. Во-первых, устаревшие технологии. Основой производства USEC была технология газовой диффузии, разработанная еще во время Второй мировой войны и использованная при производстве бомб, сброшенных на Хиросиму и Нагасаки. Последний завод, использовавший эту технологию, был закрыт еще в мае прошлого года. Сенатор-демократ от Массачусетса Эдвард Марки , известный критик атомной энергетики, заявил, что «политика министерства энергетики по поддержке USEC обанкротилась, как, собственно, и сама компания». Дело в том, что только за последние два года корпорация получила 257 млн долларов от министерства энергетики США на поддержку своей деятельности. Для получения этих денег с 1998 года USEC потратила, по данным Центра за ответственную политику, более 33 млн долларов на лоббизм и более 1 млн долларов на взносы в предвыборные фонды политиков. Вследствие всего этого США приходится ориентироваться на внешние источники урана для АЭС. По данным службы США по энергетической информации, в 2012 году поставки из Канады обеспечивали 24% потребности страны в уране, внутреннее производство, то есть USEC, составляло 17%, «Техснабэкспорт» (Россия) поставлял 13%, Австралия — 12%. К тому же после аварии на японской АЭС «Фукусима-1» мир охватила антиатомная истерия. Япония приостановила работу всех своих атомных реакторов, а реализующая программу отказа от атомной энергетики Германия даже досрочно закрыла девять АЭС и окончательно утвердилась в решении свернуть свою ядерную программу. При этом немцам пришлось импортировать электроэнергию из Франции, где 80% АЭС атомные. В США обошлось без закрытия реакторов, но о расширении производства атомной энергии речь не идет. Поэтому выход на этот рынок, где активно действуют компании из России и Европы, не слишком целесообразен в краткосрочной перспективе. Тем более что сроки программы технической модернизации USEC постоянно сдвигаются (ее окончание уже перенесено на 2017 год — с первоначально намеченного 2005-го), а ее стоимость растет (с 1,7 до 6,5 млрд долларов). Так что пока компания лишь планирует завершить тестирование центрифуг. Конечно, в долгосрочной перспективе ожидается рост спроса на обогащенный уран. По данным Всемирной ассоциации атомной энергии, в 2013–2023 годах он должен вырасти на 48%. В период с 2020-го по 2030 год ожидается рост потребности в уране на 23,6%. Все это вызвано тем, что, по прогнозу Международного агентства по атомной энергетике, к 2030 году спрос на электроэнергию в мире увеличится вдвое. Однако конкретная ситуация на рынке урана будет зависеть от темпов строительства новых АЭС по всему миру (например, об этом идут переговоры между правительствами РФ и Венгрии), а также темпов закрытия реакторов, отслуживших свой срок. Но пока это все лишь прогнозы. Ведь США еще при Джордже Буше-младшем , а Британия при Тони Блэре объявляли об амбициозных планах развития атомной энергетики, но за минувшие с тех пор десять лет ничего так и не произошло. Хотя обогащение урана ведется в США уже много десятилетий, компания USEC сравнительно молода. Она была основана Конгрессом США в 1992 году как государственная корпорация. С 1994 года USEC совместно с российским «Техснабэкспортом» реализовывала программу «Мегатонны в мегаватты» (она же программа ВОУ-НОУ), в рамках которой Россия перерабатывала оружейный уран в уран низкообогащенный и поставляла его в США, где из него выпускались топливные сборки для американских АЭС. В 1996 году президент Билл Клинтон подписал закон о приватизации USEC. Двумя годами позже было проведено IPO компании на Нью-Йоркской фондовой бирже. Однако жизнь корпорации на вольных хлебах не задалась. Впрочем, и дальнейшие ее перспективы на свободном рынке ядерного топлива туманны. Поэтому самым реалистичным сценарием выхода из затянувшегося кризиса после процедуры банкротства может стать госзаказ — обогащение урана и изготовление трития для стратегического арсенала США. Только этот аргумент может сработать в Конгрессе, который утверждает федеральный бюджет. Сегодня повестку дня там определяют республиканцы, известные сторонники сильной национальной обороны, потому USEC, возможно, удастся получить дополнительные ассигнования на военные цели. Тем более что гражданский реактор этой компании, расположенный в штате Теннеси, может производить тритий. По оценке министерства энергетики США, международные обязательства позволяют производить тритий для военных целей только с использованием американских технологий, что дает USEC шанс на реализацию своей программы строительства центрифуг. (обратно)
Жизнь вещей
Главное мировое трейд-шоу Pitti Uomo показывает не только что и как мужчины будут носить, но и что за этим всем стоит и куда все это движется section class="box-today"Сюжеты
Живая мода: Платье для дела Антикризисное обнажение /section section class="tags"
Теги Живая мода Тренды в легпроме Россия Россия /section За столом в зале флорентийского палаццо Веккио сидят молодой, симпатичный и очень энергичный мэр Флоренции Маттео Ренци , президент региона Тоскана Энрико Росси , CЕО UniCredit Федерико Гиццони и вице-министр экономического развития Италии Карло Календа , ну и еще несколько столь же влиятельных мужчин. В этом году церемония открытия Pitti Uomo была довольно пафосной — конечно, по меркам Pitti, профессионального трейд-шоу, где вообще нет никакого пафоса в отличие от недель моды. Эта Pitti Uomo — 85-я, да и вообще весь год будет юбилейный: исполняется 60 лет главной флорентийской модной институции Firenze Città della Moda (то есть «Флоренция — город моды»), а значит, и 60 лет итальянской моде вообще, потому что именно Флоренция — старейший ее центр. И на летней, 86-й, Pitti Uomo в связи с этим будет много всего интересного.
Перемена участи «Внутренний рынок люкса упал за последние пять лет на 20 процентов» — с такого заявления началась пресс-конференция. Зато, разумеется, вырос азиатский — на чем сегодня и держится весь сегмент luxury goods. Однако эти процессы отчасти меняют сам рынок: маленькие люксовые марки, производители трикотажа, обуви, рубашек, портфелей, костюмов и курток, браслетов, галстуков и запонок, которые образуют хребет европейского и особенно итальянского люкса, становятся популярным форматом на этом рынке. Ритейлеры все больше обращают на них внимание, диверсифицируя свой бизнес и понимая, что в условиях рецессии нужно постоянно искать что-то новое и думать о тех потребительских нишах, с которыми в условиях роста они бы и возиться не стали. Если раньше можно было продать сто условных «дольче-габбан», то есть мейнстримовский люкс больших брендов, и больше ни о чем не думать, то теперь, когда можно продать хорошо если половину от той сотни, нужно крутиться и придумывать, чем бы заманить еще дюжину-другую клиентов, для которых «дольче-габбана» не представляет никакого интереса. Оттого-то все и заговорили о «новом люксе» — немассовом, с ярко выраженным персональным подходом и к продуктам, и к клиентам, который, в сущности, и есть люкс в самом первом и основном смысле этого слова. И все приехавшие на Pitti Uomo байеры именно поиском такого люкса и занимаются. figure class="banner-right" figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure С байерами, кстати, в этот раз сложилась любопытная интрига. Дело в том, что даты Лондонской мужской недели моды и традиционные даты Pitti Uomo в нынешнем январе наложились друг на друга, и после долгих и безуспешных переговоров с Британским советом моды Раффаэлло Наполеоне , генеральный директор Pitti Immagine, сделал эффектный жест. Он зафрахтовал самолет, заплатив около 30 тыс. евро, — и на выходе с лондонского показа Burberry стояли молодые люди с табличками «Следуйте сюда, чтобы попасть на шоу Diesel во Флоренции». Уже через три часа, буквально на следующий день после открытия Pitti, вся пресса и байеры были на показе Diesel Black Gold в здании Stazione Leopolda, где регулярно устраиваются специальные события Pitti. Там, кстати, был и флорентийский мэр со своей красавицей женой, и Ренцо Россо , владелец Diesel и большой босс итальянской моды, и вообще весь местный истеблишмент и весь цвет интернациональной модной мужской публики.
Картинки с выставки Pitti Uomo открывает фэшн-сезон, который продлится потом чередой недель моды вплоть до начала марта, и в этом качестве выставка тоже очень важна: все 25 тысяч байеров приезжают сюда не только для того, чтобы пробежать по всем павильонам, сделать заказы или найти что-то новое, но и для того, чтобы пройтись по гравиевой площадке в центре Фортецца да Бассо, где проходит Pitti, постоять утром на вымощенном булыжником пятачке у входа, где тусуются все стритстайл-фотографы со своими камерами, — увидеть и отметить все тренды, то есть изменения цвета, длины, формы, пропорций всего, что надето на людях с Pitti, то, из чего складываются общий образ и настроение сезона. Отсюда, что называется, начинается мода — на ботинки челси, на двубортные блейзеры, на перчатки в нагрудном кармане, на оксфорды без носков и даже на бороды, которые впервые сочетать друг с другом стали именно парни с Pitti. Потому все последние лет семь Pitti была первой точкой, куда приезжали стритстайл-блогеры, чтобы поймать всех этих прекрасно одетых мужчин у входа, на той самой мощеной площадке, — более того, там стритстайл в его нынешнем виде фактически и зародился. Когда все те же семь лет назад сюда приезжали сначала Скотт Шуман (создатель блога The Sartorialist), а потом и Томми Тон (создатель блога Jak & Jil, который сейчас делает стрит-стайл для style.com и американского GQ) и выкладывали в своих блогах фото всех этих головокружительно хорошо одетых парней самого разного возраста, стало понятно, сколько всего можно сделать, оставаясь в рамках традиционного мужского костюма. И это произвело эффект разорвавшейся бомбы. Их блоги стали учебниками стиля для миллионов мужчин по всему миру, изменили мужскую моду, сделали ее свободнее, живее и интереснее. То, что сегодня происходит, например, с формальным костюмом, пять лет назад еще невозможно было представить — все изменилось во многом благодаря стритстайлу с Pitti Uomo. Но если раньше героями стритстайла становились люди, одевавшиеся так, потому что в этом выражался их собственный вкус, их личность, то сейчас большинство этих персонажей выглядят нанятыми статистами, замирающими у входа или на парапете у главного павильона Pitti и поджидающими, когда же мимо пройдет Скотт или Томми. А Скотт и Томми в первый день перед самым открытием выставки, стоя с опущенными камерами, оживленно болтают друг с другом — и это им явно интереснее, чем окружающая живая и неживая природа. Мода на стритстайл сходит — и это новый тренд, который нам тоже демонстрирует Pitti. Все устали и от идеальных итальянских мужчин с их идеально неухоженными бородами, и от стритстайла вообще, и даже отчасти от самого классического ремесленного люкса, в котором эти мужчины позируют для фотографов. Налицо кризис жанра — но это не значит, что хороших марок стало меньше.
Количество и качество Напротив, с каждым годом их на Pitti Uomo становится все больше, и количество определенно влияет на качество: увеличивается общее число участников и люкса par excellence среди них становится все больше. Стандарты качества столь высоки, что уже неинтересно просто найти очередную марку с безупречным кашемиром — вокруг будет еще десять таких же марок с идеальными свитерами из итальянского кашемира высшего качества, с идеальными британскими шарфами из кашемира с шотландских островов и т. д. Поэтому внимание задерживается на тех, кто что-то придумывает, использует какую-то оригинальную подачу своего продукта, у кого есть не просто история — без истории люкса практически не бывает, — а нестандартная история. Вот, например, трикотаж Inis Meáin с одноименного маленького ирландского острова — они показали свитера из кашемира и смеси кашемира с шерстью мериноса: фактурная вязка повторяет каменную кладку стен и оград на их острове. И сняли лукбук с этими каменными стенами и местными рыбаками в качестве моделей — чем сразу выделились среди щеголеватых итальянских красавцев. Или испанская марка Knitbrary, создательница и дизайнер которой Иоланда Эстевез делает изумительные бесшовные свитера крупной вязки, причем у нее нет сезонных коллекций, каждый ее свитер уникален, ее обычная шерсть — как кашемир у многих других, а ее кашемир мягок и невесом как облако. Или, например, марка W-D Man, специализирующаяся на пиджаках, и ее создатель Сальваторе Баттелло , который берет британский твид и делает из него аккуратно садящиеся на плечи и грудь пиджаки в итальянском стиле с легким винтажным налетом. И вот это соединение двух главных мужских портновских школ — итальянской и британской — вполне остроумный прием. А если уж итальянцы, то, например, венецианцы, с их отстраненным и приглушенным вкусом, так отличающим их от остальных итальянцев: Barena с технологическими экспериментами с тканями и формальными — с классическими мужскими вещами; или Tabarrificio Veneto, делающие традиционные венецианские мужские накидки табарро из плотного шерстяного сукна чуть ли не со времен Казановы. Классические накидки сегодня вообще самая остромодная часть стиля херитэдж (то есть «наследие» — всяческие традиционные мужские штуки), и на Pitti они в этот раз занимали то место, которое раньше занимали ботинки челси или двубортные блейзеры, то есть были самым горячим трендом. Или уже тогда, в конце концов, японцы, которые все, за что они берутся, доводят до какого-то марсианского совершенства. Одни из лучших среди них, да и вообще на всей Pitti, — Natic Marine, производящие вещи по мотивам одежды моряков с таким отточенным изяществом, с такой тонкой игрой деталями, с такой культурой и вкусом, с таким чувством моды и с таким ремесленным мастерством, что просто глаз не оторвать. Некоторые из этих марок мы уже упоминали в связи с летней Pitti Uomo, некоторые только что обнаружили, но список можно было бы продолжать долго, почти как список гомеровских кораблей, — настолько высок общий уровень представленных здесь брендов.
Новые независимые В этом году страной — гостем Pitti Uomo стала Украина, целая команда украинских дизайнеров представила свои коллекции. Главное впечатление от их выступления: на фоне молодых марок из Италии и прочей Европы, для которых на Pitti отводится целый павильон, украинцы смотрелись в высшей степени достойно и конкурентно. Один из самых интересных — Саша Каневский (Sasha Kanevski), который делает конструктивистские комбинезоны, минималистичные рубашки с хитрыми технологичными деталями, теплые мохнатые парки с ироничным названием «йети-парка» — правильно стилизованную современную городскую одежду, вполне вписывающуюся в самый актуальный сегодняшний smart casual. Были также жизнерадостные украинские девушки: минималист и модернист Ксения Шнайдер (Ksenia Schnaider), урбанист-романтик Яся Миночкина (Yasya Minochkina), футурист Юлия Паскаль (Paskal). И еще один отличный украинский парень Костя Омеля (Omelya Atelier) с чистыми и графичными вещами из неопрена и шифона. В принципе этих ребят легко могло бы быть раза в два больше — на Украине сегодня какой-то небывалый фэшн-бум и полно интересных молодых марок. А вот представить подобную команду из России решительно невозможно. У нас с молодыми классными марками все ровно наоборот: на виду их практически нет. Россию представлял единственный дизайнер, впрочем самого отменного качества, — Тигран Аветисян (Tigran Avetisyan). Ну то есть как Россию: Тигран родился и вырос в Грузии, учился в Петербурге, но потом переехал в Лондон и поступил в главный модный колледж Saint Martins — его выпускная коллекция произвела фурор, про нее все написали, и сегодня он не просто лучший российский молодой дизайнер, но и вообще один из лучших молодых дизайнеров. Живет, конечно, в Лондоне. Он показал на Pitti свою первую коллекцию из денима с надписями в эстетике школьных грифельных досок — и о ней тоже говорили все. Впрочем, переживать по поводу отсутствия на мировом рынке свежих российских марок (и даже их отсутствия на внутреннем рынке) — занятие малоосмысленное. При нынешнем положении вещей в нашей экономике с практически полным отсутствием возможностей для мелкого и среднего бизнеса, с особенностями ценообразования, когда вещь неизвестного русского дизайнера легко может оказаться дороже вещи западного дизайнера с мировым именем, с этим вряд ли что-то можно поделать. Pitti Uomo демонстрирует все механизмы индустрии, и если не вписываться в них и не понимать их работу, то на мировом рынке luxury и на мировой фэшн-арене ловить нечего. Очевидно, что рынок этот вряд ли в ближайшее время даст такой рост, как в ранние 2000-е, но все же и ничего катастрофического с ним тоже не произойдет. Мир люкса останется стоять на своих основах — ремесленном мастерстве, локальном производстве и индивидуальном подходе. Именно за этим во Флоренцию дважды в год и приезжают все эти красиво одетые люди — и она сполна им все это дает. (обратно)
Очарованные размером
Список системно значимых банков окончательно укрепит разделение банковской системы на избранных и всех остальных. Это едва ли остановит нынешний кризис, но вполне может привести к вымиранию небольших банков section class="box-today"Сюжеты
Банковская система: Бес паники Европа выбирает кипрскую модель спасения банков /section section class="tags"
Теги Банковская система Банковский ритейл Банки Россия Россия /section У банкиров и их клиентов появился новый повод понервничать: в ближайшее время Банк России должен опубликовать список системно значимых банков. Как он будет выглядеть и что ожидает кредитные организации, которые в него не попадут, — остается лишь догадываться. Регулятор не спешит поднимать завесу тайны, ограничиваясь общими комментариями. «Эта группа банков будет нести дополнительную ответственность перед обществом, дополнительные обязанности, — говорил ранее Михаил Сухов , зампред ЦБ. — Первая из них — постоянно находиться в состоянии готовности, за счет собственных источников преодолевать рыночные колебания тех или иных финансовых инструментов или условий».
Интрига от ЦБ Порой кажется, что Банк России сам не до конца понимает, кого включать в список. О намерении выделить системно значимых игроков ЦБ объявил еще в августе прошлого года, сформировав департамент надзора за системно значимыми кредитными организациями. В декабре на фоне разворачивающейся банковской паники был обнародован и критерий избранности — интегральный показатель, названный суммарным обобщающим результатом. Он должен рассчитываться исходя из усредненных за несколько лет размеров активов, объемов депозитов населения, а также средств, привлеченных или размещенных на межбанковском рынке. Шансы попасть в список имели все банки, у которых обобщающий показатель превышал 0,6% по системе. В этом случае в список попросту вошло бы два десятка наиболее крупных кредитных организаций. figure class="banner-right" figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure Но на прошлой неделе ЦБ изменил критерии, существенно увеличив количество претендентов на участие в списке. Во-первых, был значительно снижен порог входа — до 0,17%. По подсчетам Алексея Буздалина , заместителя генерального директора «Интерфакса-ЦЭА», банков, удовлетворяющих такому критерию, уже 65. «В этот же список включаются банки, у которых размер вкладов физлиц превышает десять миллиардов рублей, а таких банков уже 142, — рассуждает г-н Буздалин. — Если объединить эти два списка, то на включение в список системно значимых может претендовать 151 банк». Регулятор также отметил, что совокупные активы системно значимых банков должны составлять не менее 80% всей системы. Обескураживает не только большой разброс числа возможных системно значимых банков, но и сами критерии отбора. «Похоже, что важна только объемная составляющая — размер активов или объем депозитов, а системная значимость в плане взаимосвязи с другими игроками особо не рассматривается, — говорит Павел Самиев , заместитель генерального директора “Эксперта РА”. — Но есть не самые крупные банки, на которых завязан рынок МБК, или процессинг, или ипотечный рынок, или кредитование малого и среднего бизнеса». Показателен здесь пример Мастер-банка. По размеру активов на момент отзыва лицензии он не попадал в топ-70, но его банкротство незамедлительно парализовало работу нескольких сотен кредитных организаций, использовавших его процессинг. «Обычно в списке системно значимых находятся те банки, которые являются ядерными, узловыми для финансового рынка в целом, — рассказывает Яков Миркин , председатель комитета по финансовым рынкам и кредитным организациям Торгово-промышленной палаты РФ. — Вместе с тем в список системно значимых должны попадать и институты, которые трудно заменимы, являются центрами инфраструктуры финансового рынка. Если они исчезают, то в организации рынка возникает черная дыра. В этом же списке — банки, которые выполняют особую межбанковскую роль. Мастер-банк мог бы рассматриваться если не как системно значимый, то как один из нервных узлов банковской системы». Окончательную версию списка Банк России обещает сформировать исходя из собственных экспертных оценок. Но зачем тогда придумывать интегральный показатель? По мнению Якова Миркина, банки, которые имеют особое значение для продуктового сегмента или для отдельного региона, будут попадать в список системно значимых во вторую или в третью очередь, если это вообще произойдет в российской реальности, где первые 20 банков контролируют более 70% активов банковской системы.
На особых условиях Статус системно значимого по идее должен в основном нести банку дополнительную головную боль. Так, в 2011 году Базельский комитет по банковскому надзору отобрал ряд банков, от которых зависит стабильность мировой финансовой системы, и предписал им создать дополнительный капитал в размере от 1 до 2,5% сверх минимальных 7% активов. Дискуссия вокруг российского списка системно значимых банков пока что вращается по большей части вокругпреференций, которые они получат. «Много раз говорилось, что системная значимость — это в первую очередь ответственность. Но вряд ли кто-то откажется от этого статуса: плох тот солдат, который не метит в генералы, — рассуждает Алексей Колтышев , директор финансово-аналитического департамента СБ Банка. — Системная значимость — это определенный весьма высокий статус, и все возможные ужесточения, которые будут к нему присовокупляться, вряд ли его обесценят». Очевидно, попавшие в список банки будут проходить по разряду too big too fail, что особенно важно на фоне нынешних кризисных явлений. В случае возникновения у них проблем ЦБ с большей вероятностью сменит собственников и отправит банки на санацию, чем решится на отзыв лицензии. К тому же список поможет имиджу крупных частных банков, которые попали в различные версии гуляющих по рынку черных списков. «Формирование списка, кроме понятной цели обозначить игроков, которые получат приоритетную поддержку и контроль над которыми будет усилен, имеет еще и дополнительную цель — успокоить вкладчиков и корпоративных клиентов», — считает Михаил Поляков , заместитель председателя правления Нордеа Банка. Правда, проблемы последних месяцев — набеги вкладчиков и отзывы лицензий — коснулись в первую очередь банков средней руки, которые в список едва ли попадут даже при ослаблении критериев.
Не попавшие Появление списка, очевидно, ускорит наметившийся процесс перехода клиентов в большие банки. «Мне звонят клиенты банков и просят приблизительно предсказать, как может выглядеть список и попадут ли туда их банки», — рассказал один из собеседников «Эксперта», представитель банковской сферы. Не окажется ли, что системно значимые банки в итоге останутся единственными игроками на рынке? Пока что логика событий развивается именно в этом направлении. «Для банков, не попавших в список, могут настать нелегкие времена, — говорит Алексей Буздалин. — Выживут те банки, которые смогут себя позиционировать на рынке каким-то оригинальным образом. С учетом нарастающих проблем в банковской системе комфортно себя будут чувствовать те банки, которые придерживаются консервативной кредитной политики и у которых высокая операционная эффективность». Однако большая часть небольших банков работает по прямо противоположной модели. Согласно осеннему исследованию «Эксперт РА», у банков ниже топ-50 наибольшие показатели чистой процентной маржи (от 5,96 до 6,5 для разных категорий) и одновременно самая высокая доля операционных расходов в активах (от 3,9 до 5,2). (обратно)
«Серые зоны» Таможенного союза — результат недоинтеграции
О трендах, коллизиях и перспективах работы общего рынка России, Белоруссии и Казахстана рассказывает Виктор Христенко, председатель коллегии Евразийской экономической комиссии section class="box-today"Сюжеты
Таможенный союз: Обоюдная выгода От Таможенного к Евразийскому /section section class="tags"
Теги Таможенный союз Вокруг идеологии Долгосрочные прогнозы Россия Россия Белоруссия /section Брань и едкие шутки в адрес евробюрократов из Брюсселя стали общим местом в России. О деятельности непрямого аналога Европейской комиссии — Евразийской экономической комиссии (ЕЭК), наднационального регулирующего органа Таможенного союза и Единого экономического пространства России, Белоруссии и Казахстана, — широкой публике известно меньше, да и ЕЭК сейчас явно недосуг заниматься мифотворчеством. Эйфория первых успехов интеграции трех непохожих экономик осталась позади, ядро общего рынка, Россия, неожиданно и сильно сбавила темпы роста. На этом фоне стали сильнее проявляться противоречия между странами ЕЭП по целому ряду вопросов взаимной торговли и координации национальной экономической политики. Наш разговор с главой ЕЭК Виктором Христенко получился деловым и непарадным. figure class="banner-right" figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure Да и бэкграунд собеседника не располагает к дипломатическому пустословию. Опытнейший чиновник, Христенко работал на разных должностях в российском правительстве с лета 1997 года, а с 2004-го восемь лет бессменно возглавлял Минпром. В годы, когда само словосочетание «промышленная политика» было табуировано, команда Христенко занималась свинчиванием разваленных в 1990-е промышленных отраслей. Главный «скальп за поясом» министра — автопром. Именно Христенко является автором режима промышленной сборки, позволившего привлечь в отрасль более 10 млрд долларов инвестиций и начать масштабную сборку «русских иномарок». Команде Христенко удалось также запустить процесс углубления локализации промсборки и защитить насколько возможно этот режим в ходе присоединения России к ВТО. — Виктор Борисович, взаимная торговля стран — участниц ЕЭП в 2013 году впервые с момента формирования Таможенного союза сократилась. С чем это связано? — Оборот взаимной торговли товарами стран «тройки» по итогам 11 месяцев минувшего года снизился на 5,9 процента, притом что внешнеторговый оборот ЕЭП сократился на 0,7 процента. Однако общие цифры не позволяют корректно оценивать тенденции. Необходимо очищать общий товарооборот от торговли топливно-энергетическими товарами. Во-первых, потому, что конъюнктура на них весьма изменчива, во-вторых, эти товары выведены за контуры единого нормативного поля ТС, их оборот регулируется в ручном режиме в двустороннем формате, что зачастую приводит к резким всплескам и провалам. Например, в прошедшем году заметно снизились поставки российской нефти в Республику Беларусь. Это определило более чем 30-процентное снижение стоимости российского импорта в РБ и потянуло вниз общий показатель взаимной торговли нашей «тройки». Если же посмотреть на очищенные от ТЭКа показатели товарооборота, то окажется, что взаимная торговля, то есть поставки наших стран на собственный единый внутренний рынок, увеличилась за 11 месяцев текущего года на указанные 0,7 процента. При этом экспорт этих же товаров на рынки третьих стран сократился на 6,9 процента. На мой взгляд, это четкий показатель того, что единый рынок ЕЭП является драйвером для роста экономик наших стран. Пусть не столь велики цифры этого роста, но все же они позитивные в не самое простое время. — В структуре взаимной торговли какие сектора растут, а какие стагнируют? — Растущей доминантой 2013 года является продукция АПК. В частности, можно отметить увеличение в полтора раза физических объемов поставок казахстанской пшеницы на рынок ЕЭП. Активно растут поставки продовольственных товаров и сельхозсырья из РБ. Очень активно: если мне память не изменяет, там 18-процентный рост на единый рынок. — Российские молочники сильно страдают от этого, считая, что Белоруссия гораздо мощнее, чем Россия и Казахстан, субсидирует свое сельское хозяйство. — Ощущение повышенных рисков от конкуренции внутри Таможенного союза присутствовало всегда. В данном случае это можно объяснить частично и объективными обстоятельствами. Беларусь исторически и климатически более приспособлена для мясо-молочного животноводства и более эффективна. В этом смысле, наверное, логично и дальнейшее углубление такой специализации. Что касается субсидий, то в рамках ЕЭП страны-участницы подписали соглашения по постепенной гармонизации уровня субсидий в сельском хозяйстве. Эти субсидии не должны превышать десять процентов от объема производства. И для Беларуси, когда подписывалось соглашение в 2010 году, был установлен график снижения объемов субсидирования с достижением 10-процентного уровня в 2016 году начиная со стартового уровня в 16 процентов. На сегодня по факту объем субсидий в Беларуси составляет менее девять процентов объема сельскохозяйственного производства, то есть они уже опустились ниже предельной планки. Возможно, в Беларуси поддержка АПК более точечно сконцентрирована, поэтому и дает больший эффект. — Ряд специалистов считает, что используемый в сельхозсоглашении наших стран контрольный индикатор не вполне корректно отражает действительный уровень аграрных субсидий, и предпочтительно пользоваться инструментарием ЕС. — А мы и не собираемся стоять на месте. Было бы наивно и самонадеянно считать, что мы в такой сложнейшей сфере, как АПК, обладаем полным и тончайшим инструментарием для замеров и регулирования господдержки. Мы будем двигаться дальше и внимательно изучать лучшие мировые практики. Та же Европа, которая уже 50 лет живет в формате развивающейся интеграции, все еще далека от гармонии и бесконфликтности в том, что касается тех же аграрных секторов стран — участниц ЕС и конкуренции между ними. Но важнее другое. Ежегодно на внутренний рынок ЕЭП мы завозим иностранного продовольствия на несколько десятков миллиардов долларов, и нам надо прежде всего думать о возможностях импортзамещения этой продукции нашими конкурентоспособными производителями. И здесь еще непаханое поле работы. Правда, в этой связи наибольшее значение имеют усилия по реализации свободы движения капитала и инвестиций. Чтобы пришел бизнес, который проголосует деньгами за наиболее эффективную географическую специализацию на едином рынке. — По молоку у производителей «тройки», как мне кажется, есть и серьезный экспортный потенциал. Чем «толкаться» и разорять друг друга на общем внутреннем рынке, надо попытаться объединить усилия на рынках внешних. В Европу пробиться будет, конечно, невероятно сложно, а вот в АТР, на Ближний Восток — почему бы и нет? Мы сами не выпьем столько молока, это единственный базовый продукт, натуральное потребление которого на душу населения существенно ниже позднесоветского уровня. Слишком сильно изменились за двадцать лет паттерны потребления — в СССР мы физически не имели нынешнего разнообразия альтернатив молоку в сегменте безалкогольных напитков. — Для евразийского интеграционного проекта освоение собственного рынка за счет повышения конкурентоспособности производителей трех стран — это задача-минимум. Причем не за счет закрытия рынка. А задача-максимум — укрепление позиций на внешнем рынке. Давайте теперь проанализируем другие сегменты взаимной торговли. Поставки машинотехнической продукции демонстрируют положительную динамику, даже несмотря на стагнацию инвестиционного спроса на российском рынке. Что еще важно, сама структура взаимной торговли тоже постепенно меняется. С момента образования ТС мы имеем позитивную тенденцию роста доли взаимной торговли такими товарными группами, как машины, оборудование и транспортные средства, продукция химической промышленности, при одновременном снижении удельного веса топливно-энергетических товаров. Если в 2011 году удельный вес этих товаров составлял 34,9 процента объема взаимной торговли, то в 2012-м — 33,4 процента, а в январе-ноябре 2013 года — 28,9 процента. Это достаточно существенное изменение структуры за два с половиной — три года. В этом смысле тренды сами по себе все правильные.
Как преодолеть барьеры — В прошедшем году в проблематике ЕЭП была весьма обсуждаема тема сохраняющихся барьеров во взаимной торговле. Наиболее остро ее публично поднял президент Казахстана Нурсултан Назарбаев на осеннем саммите в Минске. Очевидно, часть барьеров носит технический характер и может быть относительно безболезненно отрегулирована. Но другая часть, например все, что касается продукции автомобильной промышленности, объясняется объективными различиями в уровне развития этой отрасли в наших странах. И я, честно говоря, не представляю, как мы будем убирать барьеры в торговле этими товарами, не ущемляя интересов российских компаний-производителей. — У изъятий и ограничений из единого режима регулирования в ТС разная природа. Часть — это изъятия из уже принятого единого режима для трех стран. Другая часть — сохранение национального режима регулирования. Давайте вспомним, что в самом едином таможенном тарифе первоначально было несколько сотен изъятий для Казахстана. В 2013 году их было 70, в 2014-м их будет 52, то есть постепенно изъятия и ограничения из единого внешнеторгового режима снимаются. Но другие по-прежнему остаются. Есть, например, несколько секторов товарного рынка в ЕЭП, которые выведены за пределы наднационального регулирования: это лекарственные средства, изделия медицинского назначения, алкоголь, табак, рыба, автопром, нефть, газ. Все эти товары обладают достаточно высокой степенью специального регулирования в обороте. И это зафиксировано и сохранено как национальный режим регулирования. Например, есть специальные нормы, связанные с постановкой транспортного средства на учет, без которого вы ПТС не получите. Лекарственные средства должны пройти регистрацию в национальном регистре, без чего вы не сможете запустить лекарство в оборот, и так далее. Возьмем автопром. Суммарная емкость автомобильного рынка ТС и ЕЭП — около 100 миллиардов долларов в год. Это сложный машинотехнический продукт длительного цикла, с фантастическим межотраслевым мультипликатором — подсчеты в свое время были сделаны еще в Минпроме. В Европе он достигает 16 (одно рабочее место в автосборочном производстве создает 16 рабочих мест в производстве продукции и услуг смежных и сопутствующих отраслей. — « Эксперт » ), в России — около восьми. Для того чтобы сделать автомобильный рынок единым, надо сдвинуться на шаг в сторону и договориться о промышленной политике в этой сфере. Надо сказать, что означает промышленная сборка автомобилей, и договориться о параметрах. Если продолжать российский кейс, то в ключевом Постановлении № 166 и приказах Минпрома, МЭРа и Минфина от 2005 года зафиксированы основные параметры, они подтверждены в международных обязательствах по присоединению к ВТО. Конечно, для России чрезвычайно важно, открывая рынок для автопроизводителей из Казахстана и Беларуси, не нарушить ту политику, которую она столько времени проводила. Политику, которая должна привести к тому, чтобы не просто возродилось сборочное производство автомобилей — за минувшие восемь-десять лет это фактически уже произошло, — а чтобы возродилось производство компонентов, включая силовые агрегаты. Но и это еще часть дела. Самое главное, чтобы возродились инжиниринговые компетенции и была достигнута включенность локальных компаний в глобальные альянсы автопроизводителей. Новую платформу можно создавать в расчете на производство минимум четырех миллионов автомобилей, иначе экономический эффект не будет достигнут. Но это невозможно делать в рамках одной страны, никто уже давно и не делает это в одиночку — в мире господствует десяток глобальных автоальянсов. Пока нам в ЕЭК не удается договориться о единой промышленной политике в автопроме. Представители белорусской стороны и представители казахстанской стороны считают, что режим промсборки в нашем едином экономическом пространстве должен быть более либеральным, менее нагруженным обязательствами по отношению к инвесторам, чем тот, который реализован в рамках промышленной сборки в России. Думаю, что постепенно мы выйдем на согласованные параметры. Но пока такая договоренность окончательно не зафиксирована, адресно фиксируется тот перечень производств, продукция которых акцептуется для свободного доступа на рынок. — Автомобили СП АвтоВАЗа и казахстанской компании «Азия Авто» получат доступ на российский рынок? — Да, эти машины будут иметь свободное движение по рынку. Проект с самого начала замысливался в том числе с прицелом на рынок российского Зауралья, чтобы потеснить оттуда подержанные японские праворульные авто. Плановая мощность сборочного завода — более 120 тысяч автомобилей в год — позволит и охватить казахстанский рынок, и обеспечить поставки в Россию. Сам по себе автомобильный рынок Казахстана недостаточно емкий, чтобы можно было наладить экономически эффективное производство машин, поэтому нашим казахстанским коллегам разумно выходить на автосборочные альянсы по производству комплектующих. Потому что обслуживание жизненного цикла автомобиля дает денег больше, чем сборка и разовая продажа. — А какие проблемы во взаимных поставках алкоголя и табака? — В данном сегменте, как легко догадаться, речь идет о недостаточно скоординированной акцизной политике трех стран ЕЭП. Вряд ли можно рассчитывать, что мы придем к единой ставке акциза по алкогольной и табачной продукции, но надо стремиться, чтобы национальные ставки находились в неких диапазонах, которые не создавали бы мотивацию для злоупотреблений. У правительств стран ТС и ЕЭП пока разное видение того, что такое акцизы в этих сферах: элемент стимулирования здорового образа жизни или элемент фискальной политики. Еще один важнейший, на мой взгляд, сегмент — фармацевтическая продукция. Здесь тоже есть своя специфика, связанная с регистрацией лекарственных препаратов в национальных системах, которая влечет за собой выполнение определенных требований, включая обязательные клинические испытания. Я не вижу ни одного повода для того, чтобы не унифицировать эти режимы и не создать единые правила. Мы при этом всегда говорим одну простую вещь: унифицированные нормы совсем не означают, что они хуже, чем прежние, национальные. Напротив, мы пытаемся делать единые нормы на базе лучших наших и международных практик. При этом, естественно, национальные органы, регулирующие оборот лекарственных средств, останутся и сохранят свои полномочия по реализации новых наднациональных норм. Наконец, есть огромный пласт отношений, связанный не с товарными рынками, а с услугами, где барьеры и изъятия на пути их свободного обмена внутри ЕЭП присутствуют в гораздо большем объеме. Вы не можете оказывать банковские или страховые услуги в другом государстве ЕЭП, не имея соответствующей национальной лицензии. Есть совсем курьезные примеры. Даже услуги гида не имеют единой общей лицензии. К созданию единой правовой среды для оборота услуг ЕЭК приступила лишь в 2012 году, и сегодня мы пока находимся в начале этого большого пути.
Тест на зрелость — Еще один болезненный сюжет, связанный с ТС и ЕЭП, всплывший в минувшем году, связан с оттоком капитала из России в форме фиктивного импорта из стран «тройки». Банк России обнародовал шокирующие цифры — порядка 25 миллиардов долларов в год. Что это такое — побочный эффект интеграции? Какими вам видятся меры по пресечению схем незаконного оттока капитала из России через страны ЕЭП? Достаточно ли мер, которые предложил наш Центральный банк? — Вывод капитала с использованием «серых» схем возник как явление задолго до создания Таможенного союза и сам по себе не является прямым следствием функционирования ТС и ЕЭП. В этом контексте трудно проводить подсчеты и атрибутировать конкретные цифры. При этом важно понимать, что осуществление контрольных функций в обсуждаемой сфере — зона прямой компетенции национальных органов регулирования, а не наднационального органа. Вообще, когда говорят, что создание Таможенного союза привело к негативным последствиям — стимулировало «серые зоны», я абсолютно убежден, что в той части, которая касается наднациональных норм, это НЕ результат интеграции. Это результат недоинтеграции, того, что не успели сделать, отложили и тем самым создали простор для «серых» схем. Единственный способ борьбы с ними — продолжение и углубление интеграции. Российские коллеги достаточно активно взялись за дело. Это в первую очередь более тесная работа как по обмену информацией, так и в плане совместных действий национальных банков стран ТС и ЕЭП и других профильных госструктур. Мы как комиссия, в свою очередь, готовы участвовать в плане помощи в гармонизации норм или выработки единых методологических оснований для регулятивных инструментов, применяемых на национальном уровне. — Еще одна драматичная коллизия 2013 года — история с регулированием ЕЭК ввоза из третьих стран зерноуборочных комбайнов. После присоединения России к ВТО пошлины на ввоз этой техники были серьезно уменьшены, импорт стал резко расти. В начале года было принято решение о введении специальной защитной пошлины. Для Казахстана это решение оказалось очень болезненным, потому что там своей комбайновой отрасли нет, и он добился отмены пошлины. История, с одной стороны, показавшая зрелость наднациональных механизмов «тройки», с другой — с содержательной точки зрения — неприемлемая для российских производителей. Фактически мы и белорусы приняли условия слабейшего в нашей тройке игрока. — Я бы не делал столь резких выводов. Расследование ЕЭК в связи с резко возросшим импортом комбайнов привело к решению о введении в феврале 2013 года специальной защитной пошлины в 27,5 процента. Степень очевидности была таковой, что было принято решение о введении пошлины в предварительном режиме. Вообще, принятие решений по защитным мерам всегда носит очень сложный характер. Но созданная на базе норм ВТО правовая среда в сфере защитных мер в ТС позволяет проводить расследования весьма эффективно и независимо. Вернемся к кейсу. По завершении расследования был уточнен размер ущерба, определена ставка пошлины и принято соответствующее решение коллегии. Затем казахстанская сторона воспользовалась правом вето. И дальше, в соответствии с прописанными в договоре и регламенте ЕЭК процедурами, в сентябре на уровне премьер-министров стран ЕЭП была достигнута договоренность о введении защитной меры в виде квоты на ввоз зерноуборочных комбайнов на рынок Таможенного союза в общем размере 774 единицы в год с распределением между странами по историческому принципу. Данное решение представляет собой плод разумного компромисса между членами «тройки» и полностью соотносится с обязательствами России как члена ВТО. Дозированное присутствие импорта будет мотивировать российских и белорусских производителей сельхозтехники повышать конкурентоспособность своей продукции и не помешает проектам их сборочных производств в Казахстане. А общий урок коллизии с комбайнами таков: нашим странам остро необходима координация национальных промышленных политик.
Кандидаты — в очередь — В последние месяцы года резко актуализировалась тема взаимоотношений, торговых и не только торговых, в треугольнике Россия — Евросоюз — Украина. Подписание Украиной соглашения об ассоциации с ЕС не состоялось, Россия не реализовала свои угрозы по запуску процедуры исключения Украины из режима зоны свободной торговли стран СНГ. Как вы считаете, шансы на присоединение Украины к Таможенному союзу и Единому экономическому пространству России, Белоруссии и Казахстана сохраняются? — Шансы есть всегда. Вопрос о присоединении к ТС/ЕЭП — суверенный выбор Украины. Единственное, наши соседи должны понимать абсолютно четко, что этот выбор будет означать присоединение ко всем обязательствам, которые взяли на себя страны — участницы нашего интеграционного объединения. Никакой формулы частичного выбора изюма из булки не существует. Рано или поздно, с моей точки зрения, Украине придется выбирать, к какому альянсу присоединяться. В нынешнем сложном, открытом мире, несущем в том числе и глобальные риски и находящемся в долго- и вялотекущем кризисе, выжить можно, только будучи интегрированным в те альянсы и структуры, которые, во-первых, имеют достаточный вес на глобальном уровне и, во-вторых, в которых страны-участницы могут рассчитывать на учет и защиту своих интересов. До сих пор Украина остается одним из крупнейших внешнеторговых партнеров ТС. При этом торговый оборот и уровень нашего технологического взаимодействия с Украиной, находившиеся на высочайшем уровне в рамках СССР, неуклонно снижаются. Особенно резко в последние два года сжимается внутриотраслевая торговля промежуточными продуктами, полуфабрикатами. Одним из первых внешних шагов ЕЭК было подписание с кабмином Украины двух меморандумов по взаимодействию в сферах торговли и технического регулирования. Цель этих шагов — информирование украинских коллег о деятельности нашего интеграционного объединения. Украина имеет постоянного уполномоченного при ЕЭК, который обладает доступом ко всей информации и может удостовериться, что мы своей интеграционной деятельностью никаких рисков и угроз украинской стороне не создаем. Мы демонстрируем полную открытость и готовы к диалогу. Специально уговаривать Украину вступить в ТС мы не собираемся. Наша комиссия не агитбригада, которая разъезжает с концертами и песнями-плясками завлекает к себе кого-то. У нас задача другая — обеспечить глубину интеграции, необходимую и достаточную для существенного вклада в устойчивый рост экономик наших стран. При этом нам надо избежать рисков, которые реализовались на примере ЕС, превысившего в определенный момент разумные темпы расширения. — Не кажется ли вам, что обсуждаемое сейчас присоединение к ЕЭП Киргизии и Армении также превысит разумные темпы расширения нашего альянса? К тому же Армения даже не имеет общей границы со странами ТС. — Решение Армении — суверенный выбор этой страны. Более того, это не просто политическая воля руководства страны. Это решение подкреплено очень серьезной проработкой нормативной и договорной базы ТС. Совместно с коллегами из Армении за очень короткое время была проделана колоссальная работа. В конце декабря утверждена «дорожная карта» по присоединению Армении не только к ТС, но и к ЕЭП. В ней около 300 пунктов. По моим оценкам, Армения в состоянии выйти на подписание договора о присоединении к Таможенному союзу и Единому экономическому пространству уже в 2014 году. Ну а отсутствие общей границы вообще не является проблемой. Когда Греция вступала в Европейский союз, у нее тоже не было границы с Европейским союзом. У Кипра нет никакой общей границы с Европейским союзом, это вообще остров. У России с Калининградской областью нет общей границы, и что? По Кыргызстану ситуация сложнее. Страна изъявила желание на данном этапе присоединяться только к ТС, здесь дольше идет работа над «картой». К тому же есть целый ряд вопросов, поставленных нашими киргизскими коллегами, которые выходят за рамки полномочий ЕЭК и могут быть решены только на уровне президентов Кыргызстана и стран — участниц ТС. Пока на этом треке работа еще не завершена. — Каково соотношение плюсов и рисков присоединения Армении и Киргизии к ТС для нынешних стран-участниц? — По Кыргызстану, как я уже говорил, обсуждение перспектив присоединения на сегодняшний день связано с рядом вопросов, поставленных киргизскими коллегами. Что касается Армении, никаких серьезных рисков я здесь не вижу. В Армении достаточно развитая таможенная, фитосанитарная инфраструктура, система лабораторий, обслуживающих техническое регулирование. Аппарат госуправления наших армянских коллег за время наших совместных действий показал высокую подготовленность к оперативной работе и эффективность. Многие нормы в Армении продвинулись дальше, чем даже в Таможенном союзе. И я не исключаю, что мы сможем какие-то из них интегрировать в наднациональное законодательство как наиболее передовые. (обратно)
Аристократы бигфармы
Локомотивами мирового фармрынка сегодня считаются дженерики и развивающиеся страны. Тем не менее компания Roche продолжает упорно делать ставку на новые препараты и развитые рынки section class="box-today"Сюжеты
Эффективное производство: Деньги — мусор Зачем воспитывать элиту Рыбные налоги /section section class="tags"
Теги Фармацевтическая отрасль Эффективное производство Технологии /section По данным IMS, ведущей организации по исследованию рынка лекарств, в ближайшие несколько лет на мировом фармацевтическом рынке будут главенствовать два основных тренда: быстрый рост потребления лекарств на развивающихся рынках и появление оригинальных препаратов с новым механизмом действия в самых востребованных областях терапии — онкологии, диабета, аутоиммунных, сердечно-сосудистых заболеваний и заболеваний центральной нервной системы. Однако развивающиеся рынки будут расти в основном за счет дженериков, то есть препаратов, выпущенных в лучшем случае лет двадцать назад. А все препараты с новым механизмом действия, на которые, по прогнозам IMS, придется 42% всех расходов на лекарства в мире, будут потребляться, хотя и с минимальным ростом, развитыми рынками. figure class="banner-right" figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure В основном под эти два мировых тренда и подстраиваются игроки фармацевтического рынка. Многие покупают дженериковые подразделения и местные компании на развивающихся рынках. Одна из крупнейших фармкомпаний мира Roche не стремится к подобной диверсификации и следует главной своей стратегии, направленной на создание инновационных средств в неудовлетворенных пока терапевтических классах. О трендах мировой фармы и о стратегии компании мы беседуем с директором по развивающимся рынкам Roche Тойганом Гекером . — Как вы оцениваете оптимизм аналитиков по поводу развивающихся рынков и пессимизм — по поводу развитых? — Несмотря на довольно пессимистические прогнозы по развитым странам, где рост будет составлять один–три процента, а в некоторых странах объем рынка даже уменьшится, в целом рынок будет расти. В ближайшие пять лет он, по прогнозу Организации по исследованию и анализу рынков лекарственных препаратов, увеличится с 950 миллиардов до 1,2 триллиона долларов. Активы вырастут на 250 миллиардов долларов, а это немалые деньги. Главным локомотивом называют развивающиеся рынки, начиная со стран Латинской Америки и заканчивая Китаем. Половина этого объема будет принадлежать странам БРИК. Отметим, однако, что инновации все же будут появляться и потребляться — в основном в развитых странах Западной Европы, Северной Америки, в Японии. Несмотря на то что в развитых странах правительства оказывают достаточно сильное давление на ценовую политику, рентабельность в них будет выше, чем на развивающихся рынках. Понятно, что основную маржу приносят инновационные средства. Если мы посмотрим на развивающиеся рынки, то там рост идет за счет общих объемов продаж, в основном состоящих из дженериков. — Таким образом, вряд ли можно рассчитывать на то, что на развивающихся рынках будет появляться больше новых препаратов. Или вы считаете иначе? — В настоящее время, как правило, инвестициями в инновации занимаются многонациональные крупные компании с огромными капиталами, колоссальными вложениями, очень большим товарооборотом. Что-то вкладывают и правительственные организации, и они же стимулируют инновации. Но посмотрите, что происходит: развивающиеся страны практически догнали развитые по объемам ВВП, однако инвестиции в инновации по-прежнему не равны, на развивающихся рынках их доля пока лишь 10 процентов, на развитых — 90 процентов. Месседж состоит в том, чтобы правительства на развивающихся рынках создавали более комфортные условия для таких инвестиций. Это может означать не только налоговые льготы, но и помощь своим ученым, приглашение иностранных специалистов, благоприятные условия для совместных разработок. Вы знаете, что дипломаты в некоторых странах освобождаются от налогов? А почему не ученые? Многие ученые из России уехали на Запад. Теперь они могли бы вернуться в Россию, заручившись поддержкой правительства, и сделать много полезного. То же касается Китая, Индии, Турции. Это позволит не только активизировать исследования, но и поддерживать или создавать научные школы. Потихоньку это происходит. На мой взгляд, президенты или премьер-министры должны заявить: наша первоочередная цель — новые технологии. Причем во всех областях, будь то телефония, автомобильная индустрия или лекарственные препараты. — Так наши президент и премьер часто заявляют об этом... — Да. Поэтому мы сейчас очень активны в России. Говорю серьезно: я знаю, что русские склонны иронизировать. Мне кажется, нужно с большим оптимизмом относиться к своей стране. Хорошей точкой отсчета, в частности для развития российской фармацевтики, стала стратегия «Фарма-2020». Она предполагает, что больше препаратов будет производиться на территории страны, что будет больше ученых и специалистов. Эта стратегия активировала рынок и людей. Дистрибуторы, к примеру, сказали себе: «Ну что ж, настало время вложиться в производство», а производственники: «Пришло время вложиться в инновации». И мы видим, что некоторые российские компании очень серьезно занимаются разработками. Но пока их, к сожалению, очень мало. — Стратегия, вероятно, также содействовала сотрудничеству компаний разных стран? — Это так. В России произошел некий сдвиг в этом направлении, сейчас многие компании занимаются трансфером технологий. Иностранные компании, открывшие свои производства здесь, несут не только новые технологии, но и огромный опыт, помогающий обучать местных специалистов. Россия может сказать Индии: «Давайте сотрудничать, потому что в вашей стране больше ученых, а у нас есть деньги». Либо объединиться с Китаем, Индией, Турцией, Бразилией, Мексикой. Россия может сообщить странам Запада: «Теперь мы готовы к сотрудничеству, давайте работать вместе». Ситуация изменилась. Подход «я все могу решить сам» — пережиток прошлого. В мировой фармацевтике это особенно заметно: сырьевые базы, производства, исследовательские центры одной компании могут быть рассеяны по всему свету. Компании сотрудничают друг с другом и со всевозможными подрядными организациями, начиная с университетов и заканчивая посредническими компаниями, организующими клинические исследования в разных странах мира. Это тоже очевидный тренд в развитии фарминдустрии. — Да, известно, что в России такое сотрудничество начинает разворачиваться. И у Roche есть совместные проекты с российскими компаниями. Но ведь Россия для вас не очень доходное место? Вы производите исключительно инновационные препараты, потребляемые в основном в развитых странах. Не рискуете ли вы без диверсификации? Многие крупные компании меняют свои стратегии, некоторые покупают дженериковые подразделения... — Действительно, основные продажи нашей компании приходятся на развитые рынки. Более чем две трети всех новых лекарств продается именно на них. Но посмотрите: даже при весьма скудных темпах роста объем фармрынка зрелых стран будет в 2016 году под 700 миллиардов долларов, объем рынка развивающихся — вдвое меньше. И мы будем бороться за тот небольшой рост на развитых рынках своими новыми продуктами. Действительно, некоторые крупные компании вложились в дженериковый бизнес. И не только затем, чтобы следовать мировому тренду роста на развивающихся рынках и увеличивать таким образом свою прибыль не за счет маржи, а за счет объемов. Не все так просто. Есть еще одно объяснение: их портфель инновационных препаратов не изобилует новыми разработками. А денег много. Вот они и вкладываются в то, что позволит им держаться на плаву, пока не повезет с новыми интересными проектами. Roche, к примеру, так не делает: компания всегда озабочена качеством своего портфеля, который весьма разнообразен. — За счет чего? — Нам везет, ей-богу, нам везет. — «Нам везет» — слишком простой ответ. В чем все-таки основа того, что у Roche на протяжении десятилетий хороший перспективный портфель, и где гарантия, что и через десять лет он будет перспективным? — Я хотел быть скромным, но могу быть и хвастливым. На нас работают самые лучшие ученые. У компании есть четыре мощных исследовательских центра. Один из них — Genentech в Сан-Франциско, второй — в главном подразделении в Базеле, третий — Chugai в Японии, а четвертый — центр диагностических исследований в Швейцарии. Все четыре, так уж было изначально определено, достаточно самостоятельны — со своими идеями, методами, культурой. По мнению президента компании, это содействует лучшему творчеству. При этом все четыре центра тесно сотрудничают между собой. — Но они все равно должны следовать общей стратегии компании? — В том-то и дело, что общей. Разумеется, мы работаем согласно плану. А наш план — создание инновационных средств в области онкологии, метаболических заболеваний, заболеваний ЦНС, в области вирусологии. Причем если в какой-то области мы не достигаем сиюминутного успеха, то это не означает, что мы прекращаем работу в этом направлении и бросаемся решать другие насущные медицинские потребности, хотя в принципе это тоже может быть неплохой стратегией. Мы можем заморозить на время проект до лучших времен, чтобы в данный момент, пока что-то не складывается, не разбрасываться деньгами. — Ну хорошо, я была в японской компании Takeda, у них тоже несколько исследовательских центров, они тоже говорят про лучших ученых — в чем все-таки ноу-хау Roche? — Поверьте, я уже сказал: нет никакого ноу-хау. Все дело в том, что у нас лучшие ученые и лучшие компетенции в определенных областях. В качестве примера хочу привести историю разработки герцептина — хорошо известного препарата от рака молочной железы. Когда мы стали проводить клинические исследования, настроения были весьма пессимистические: на терапию герцептином отвечали лишь 20 процентов пациентов, для остальных 80 процентов он не работал. В другой компании такой проект был бы похоронен. Терять продукт, в который вложена не одна сотня миллионов, на этапе клинических исследований не катастрофа, но что-то вроде того. Однако наши ученые сказали: стоп, мы знаем, почему так происходит. Нужно для этого препарата отбирать особую группу пациентов с так называемым HER2-положительным раком груди. И мы получили персонализированный препарат, который дает очень хорошие результаты для таких пациентов. Далее компания начала разрабатывать продукты для той части пациенток, которым не подходил герцептин. И сделала еще два новых препарата. Такой же подход использовался при разработке препарата против хронического лейкоза. У нас уже был препарат для пациентов с таким заболеванием, а теперь наш портфель благодаря глубокой экспертизе в этой области пополнился новым продуктом. Я не побоюсь сказать, что мы делаем то, что знаем лучше других в определенных областях. Мы роем и роем в своей области. Еще один пример — новая разработка в области иммунотерапии рака. Когда начинались исследования, к ним было очень большое недоверие даже среди сотрудников компании: мол, столько времени в этой области ничего не получалось, вот и сейчас не получится, — но команда была убедительной. И сейчас возникла надежда, что в мире появится революционный препарат, который заставит иммунную систему бороться с опухолью. (Речь идет о разработке на основе анти-PDL1, которые журнал Science назвал главным прорывом 2013 года в области иммунотерапии рака. Подробнее см. «Очнись, иммунитет!» в № 47 журнала за прошлый год. — «Эксперт» .) В шестидесятые мы были лучшими в области антибиотиков, и Roche выдала семь новых препаратов. Это говорит о том, что на тот момент у нас было сконцентрировано огромное количество знаний в этой области. Затем пришла эра других терапевтических областей. Сегодня, к примеру, мы разрабатываем один продукт в области ЦНС. Если мы станем успешными, вы увидите, что мы работаем над смежными направлениями в ЦНС — над средствами для лечения депрессии, биполярных расстройств, шизофрении. Когда начинаешь исследования в области одного направления, например депрессии, никогда не знаешь, куда еще тебя это может завести. Это как будто идешь по коридору — и вдруг открываются невидимые раньше двери. Исследования — это бездонный колодец. При этом, будучи экспертом в этой области, исследователь глубже понимает, каким будет следующий шаг. — Наверное, ваше преимущество в глубокой экспертизе поддерживается и тем, что в компании существует мощное диагностическое подразделение? — Конечно. В сотрудничестве с диагностами, которые, к примеру, уже нашли маркер для определенного заболевания, разработчикам зачастую легче найти подходящую молекулу для терапии. Правда, иногда бывает, что такая молекула не находится. А маркер есть. Но он тоже может существовать на рынке. Идеально, когда есть и то и другое. Пример — зелбораф, препарат для лечения меланомы. Маркер помогает отобрать тех пациентов, для которых препарат будет эффективен. Это тоже тренд мировой фармы — разработка препаратов для персонализированной медицины. — Я слышала, что такой подход — связка маркера и лекарства — позволяет как минимум сократить время разработки за счет того, что препарат быстро показывает свою эффективность. А возможно, и стоимость? — Время — да. Стоимость — не всегда. Вы знаете, почему большинство самолетов не летает со скоростью выше 900 километров в час, как «Конкорды»? Потому что тогда билет будет стоить не пятьсот евро, а пять тысяч. В фармацевтике, когда речь идет об инновационных средствах, вы не можете себе позволить в процессе разработки устаревшие технологии, это не даст результата. Исследования постоянно усложняются, условия проведения испытаний — тоже, все это очень большие затраты. Многие правительства нападают на фармацевтов за высокие цены на инновационные препараты и требуют снижения цен. Но я считаю, что общий подход должен быть гибким. Да, цены должны существенно снижаться там, где инновационные препараты переходят в дженерики. А если речь идет, к примеру, о новых препаратах персонализированной медицины, которые предназначены не для миллионов пациентов, а порой для нескольких тысяч, как можно оправдать затраты, ведь мы должны проходить все те же стадии, что и для препарата, рассчитанного на миллионы пациентов? С точки зрения многих экспертов, правительства должны оптимизировать общие расходы на здравоохранение: ведь известно, что на препараты расходуется из общего бюджета на здоровье всего два-три процента, остальное — на койко-места, медперсонал и прочие сервисы. Но с каждым годом новая диагностика, новые методы лечения и компьютеризация объективно снижают бремя затрат, в частности на госпитализацию. Какое-то время назад, когда я работал в Центральной и Восточной Европе, было проблемой сокращение больниц в Польше. Их насчитывалось около 700, а расчеты показывали, что 200 вполне хватило бы. Но возникал вопрос безработицы. Поэтому нужны более глубокие реформы, чем отдельно в фармацевтике или здравоохранении. — Стремление к снижению ценна лекарства вызвало, в частности, длительную дискуссию и корректирование законодательства в разных странах относительно вывода на рынок биоаналогов. Рост потребления биопрепаратов и выход биоаналогов — еще один тренд мирового рынка. Многие крупные компании высказывались против упрощенного вывода на рынок биоаналогов. Но их упрекали в том, что они хотят продлить свои преимущества и после завершения действия патентов. Ваше мнение? — Действительно, эта тема неоднозначна. Биопрепараты стали решать многие трудные задачи благодаря новым достижениям науки. Но наступил период, когда эти бестселлеры стали терять свою патентную защиту. Сейчас многие компании объявляют, что в их портфеле появится несколько биоаналогов. Может, я и не совсем прав, но у меня впечатление, что кое-кто даже не подозревает, во что ввязывается. Другие просто показывают, что они следуют в социально значимом фарватере (не факт, правда, что они будут производить эти препараты). Вывод биопрепаратов очень затратен, и вывод биоаналогов не менее затратен. Это связано с особыми технологиями создания биопрепаратов. Это же живые системы. Даже в одной компании иногда невозможно получить одинаковый продукт, а надо! Главный вопрос — качество биоаналога. Будет ли он действовать так же, как оригинал? Из-за этого шли битвы. Поэтому многие (и отнюдь не только владельцы патентов, но также врачи и пациенты) ставили вопрос о том, чтобы биоаналоги проходили такой же путь для регистрации, как и инновационные биопрепараты. Разумеется, хорошие биоаналоги нужны рынку, все же они дешевле оригиналов. Значит, их потребление будет расти. Только в США объем доступного рынка биопрепаратов составляет около 25 миллиардов долларов, по истечении в ближайшие годы патентов многих блокбастеров он будет доступен для биоаналогов. Для кого-то это может стать неплохим бизнесом при условии, что биоаналоги будут безопасными и эффективными. (обратно)
Русские все-таки идут
В результате сложной борьбы с защитниками американской национальной безопасности компания «Т-Платформы» отстояла право на свой бизнес section class="box-today"Сюжеты
Технологии: Неуловимый ракетный мститель Что скрывает мировой океан? От российских ракет теперь не скрыться даже авианосцам США /section section class="tags"
Теги Технологии Бизнес и власть Последняя империя США /section Компания «Т-Платформы», ведущий российский разработчик суперкомпьютеров, исключена из Списка организаций и лиц, действующих вопреки национальной безопасности и внешнеполитическим интересам США» (Entity List), и с нее сняты наложенные правительством США экспортные ограничения, грозившие уничтожением бизнеса компании. Бюро промышленности и безопасности (БПБ), подведомственное министерству торговли США, объявило об этом 31 декабря 2013 года. Ограничения, которые теперь отменены, означали, что для компании устанавливается «презумпция запрета» на получение лицензий на экспорт, реэкспорт и трансфер любых товаров и изделий, изготавливаемых в США или по американским технологиям в других странах мира. Это закрывало для компании возможность не только приобретать электронные компоненты в Штатах, но и заказывать чипы, самостоятельно разработанные специалистами «Т-Платформ», на любой фабрике мира, поскольку все фабрики используют американские технологии. Для «Т-Платформ» это означало фактический «запрет на профессию»: без соответствующей элементной базы, производство которой находится под полным американским контролем, создание суперкомпьютеров невозможно. Более того, запрет этот распространялся не только на само предприятие, но и на его ведущих менеджеров, поскольку действовал для любых компаний аналогичного профиля, созданных с их участием.
Под американским контролем История, столь удачно завершающаяся, началась 8 марта 2013 года, когда БПБ объявило о включении компании «Т-Платформы» и двух ее филиалов, в Германии и на Тайване, в «Список организаций и лиц, действующих вопреки национальной безопасности и внешнеполитическим интересам США». Обосновывая такое решение, БПБ в своем постановлении указывало, что оно «имеет основания полагать, что компания “Т-Платформы” экспортировала товары двойного назначения без необходимой лицензии и что деятельность компании связана с разработкой компьютерных систем для военных целей и с производством компьютеров для ядерных исследований». Причем об этих претензиях никто компанию предварительно не информировал. («Эксперт» подробно писал об этом в статье «Русскому хайтеку указали на место», см. № 13 за 2013 год.) figure class="banner-right" figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure Генеральный директор и совладелец компании Всеволод Опанасенко сразу же заявил, что никаких правил экспорта, устанавливаемых правительством США, компания не нарушала и будет подавать апелляцию. Он не исключал, что это решение стало результатом действий американских конкурентов, обеспокоенных тем, что «Т-Платформы» не только успешно работает на российском рынке, но и вышла уже на европейский и даже на американский рынок — компания выиграла тендер на поставку суперкомпьютера Университету штата Нью-Йорк в Стони Брук (State University of New York at Stony Brook, SBU). Эти подозрения казались тем более обоснованными, что было известно о нервной реакции тогдашнего госсекретаря США Хиллари Клинтон на сотрудничество Германии и России в области суперкомпьютинга. Фактически такую же подоплеку усмотрел в этом и журнал Businessweek, который опубликовал статью под заголовком «A Second Russian Supercomputer in the U. S.? Nyet» («Второй русский суперкомпьютер в США? Нет») и сопроводил ее характерной иллюстрацией из фильма Стенли Кубрика времен холодной войны «Доктор Стрейнджлав, или Как я научился не бояться и любить Бомбу».
Это не наш метод В августе компания подала апелляцию. Как поясняет Всеволод Опанасенко, «срок с марта до августа потребовался для детальной проработки всех документов. В результате апелляция заняла двести страниц, а с приложениями — тысячу страниц. Нам были заданы дополнительные вопросы. После рассмотрения апелляции кто-то из сотрудников Госдепартамента бросил фразу, что это была очень хорошая домашняя работа». Известно, что положительное решение при рассмотрении апелляции должно быть единогласно принято комиссией, куда входят представители министерств торговли, энергетики, финансов, обороны и Госдепартамента. И оно было принято. При этом американская сторона поставила условие, что в «Т-Платформах» должно быть создано специальное подразделение, занимающееся соблюдением экспортного законодательства, чтобы впредь не попадать в подобные ситуации. «И мы его создали, — говорит г-н Опанасенко, — и проводим регулярные семинары для сотрудников по соблюдению американского законодательства». Но это внешняя сторона процесса. Успеху российской компании, как с благодарностью подчеркивает Всеволод Опанасенко, в значительной мере способствовало подключение к решению ее проблем ряда российских министерств и ведомств — МИДа, Минэкономразвития, Минпромторга, являющегося акционером компании Внешэкономбанка, которые вели «закулисную» дипломатическую работу. О проблемах «Т-Платформ» был проинформирован и президент. Насколько известно, эта проблема поднималась на переговорах министра иностранных дел РФ Сергея Лаврова и госсекретаря США Джона Кэрри и даже Владимира Путина и Барака Обамы . «Более того, — говорит Всеволод Опанасенко, — пока не был сделан мидовский запрос, Госдепартамент не отвечал нам на вопрос, почему мы в этот список попали. Только тогда пришла бумага, в которой выражались опасения по некоторым нашим операциям и некоторым нашим клиентам, которые нам пришлось развеивать в своей апелляции». Из американских госучреждений дошли сведения, что эту проблему обсуждал с президентом Обамой посол США в России Майкл Макфол . И будто бы президент сказал, что если это действительно результат нечестной конкуренции, то «это не наш метод». Сам Макфол так прокомментировал «Эксперту» решение БПБ: «Успешное завершение апелляционного процесса по делу “Т-Платформ” демонстрирует нашу готовность сотрудничать с российскими компаниями в решении возникающих сложных вопросов, а также нашу неизменную поддержку надежной и безопасной торговли с Россией».
Важно драться до последнего Какие выводы можно сделать из этой истории? По словам Всеволода Опанасенко, «приятно осознавать, что американское законодательство работает, а американские учреждения действуют без предвзятости. Мы были невиновны и представили доказательства своей невиновности, они были рассмотрены и удовлетворены. Важно драться до последнего. В случае если здесь был элемент конкурентной борьбы и конкуренты способствовали введению данных санкций, рассчитывая, что они нашли наше слабое место и мы сдадимся, то они ошиблись. Этого не произошло. Так же рекомендую поступать всем, кто, конечно, ничего предосудительного не совершает». Разумеется, вся эта история сильно ослабила позиции «Т-Платформ» как в России, так и на мировом рынке. Компания потеряла большое количество крупных сделок. Свято место пусто не бывает, и оно сразу было занято американскими корпорациями. И хотя Опанасенко рассчитывает вернуть утраченное, легко не будет. Потому что 80–90% суперкомпьютерного рынка занимают американские корпорации. «На нашем примере государство должно понять, — считает Всеволод Опанасенко, — что подобные акции в отношении системообразующих компаний и предприятий могут приводить к снижению конкурентоспособности или даже к остановке одной или нескольких отраслей, поэтому наиболее критически важные технологии должны развиваться внутри страны». Независимо от причин, приведших к включению «Т-Платформ» в американский черный список, ясно, что сохранение зависимости нашей промышленности и обороны от доброй воли американцев и их союзников делает наш технологический суверенитет весьма условным. Причем эта зависимость существует практически во всех секторах инновационной промышленности — от металлорежущих станков до микроэлектронных чипов. И эту зависимость надо преодолевать. (обратно)
Наступит ли «ташкентское лето»?
Узбекистан стоит на пороге серьезной внутриполитической дестабилизации. Для России это возможность переформатировать в свою пользу политику в регионе и определиться с интеграционными целями section class="box-today"Сюжеты
Вокруг идеологии: Только зов крови, только хардкор Революция. Первая кровь Прощай, дорогой рубль! /section section class="tags"
Теги Вокруг идеологии Узбекистан Россия Мир /section С наступлением предвыборного года политическая ситуация в Узбекистане все больше накаляется. В последние месяцы в прессу не раз просачивалась информация о конфликтах между Исламом Каримовым и частью элиты, поддерживающей его старшую дочь Гульнару Каримову . Начались серьезные ротации в руководстве Узбекистана: в отставку отправлен глава МВД Баходыр Матлюбов , занимавший этот пост с 2006 года. figure class="banner-right" figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure Положение осложняется тем, что подковерная борьба между властными кланами в Ташкенте накладывается на перспективу резкого обострения ситуации в Центральной Азии после начала вывода сил международной коалиции из Афганистана в 2014 году. Серьезно ухудшилась и экономическая ситуация в стране. Новый год для Узбекистана начался с острого дефицита бензина и дизеля. Несмотря на то что цены были подняты на 20%, топлива нет на большинстве автозаправок не только в регионах, но и в Ташкенте. Топливный дефицит связан с тем, что в Узбекистане продолжается драматическое сокращение добычи нефти и газоконденсата (старые месторождения выработаны, а в новые Узбекистан не инвестирует). По информации Государственного комитета Республики Узбекистан по статистике, по итогам 2012 года добыча нефти и газового конденсата достигла исторического минимума — 3,17 млн тонн (в том числе сырой нефти — 1,56 млн тонн) при объеме внутреннего потребления 4,4 млн тонн. По сравнению с 2003 годом добыча сократилась более чем вдвое. За последнее время в стране значительно (на 50%) подорожали социальные сорта хлеба. Несмотря на заявления Узбекистана о сборе рекордного в этом году урожая зерновых (более 7,6 млн тонн), в действительности страна не обеспечивает хлебом свое тридцатимиллионное население (цифры сбора урожая сильно завышаются) и вынуждена покупать его (в частности, у Казахстана). В связи со значительным ростом цен на зерно на мировых рынках в 2013 году закупать его в прежних объемах Ташкенту становится трудно. Все труднее дотировать цены на социальные сорта хлеба (правительство уже заявило о резком сокращении дотаций на 2014 год), в этом году в Узбекистане впервые официально принят дефицитный бюджет. В свое время катализатором революционных событий на Ближнем Востоке, которые потом получили название «арабской весны», стало именно резкое повышение цен на хлеб и топливо, поэтому, по мнению политологов, вероятность развития событий по сходному сценарию и наступления «ташкентского лета» довольно высока. Особую обеспокоенность вызывает тот факт, что один из наиболее влиятельных партнеров Ташкента — Вашингтон — похоже, принял решение поддерживать на следующих выборах происламскую оппозицию. Так что у Ислама Каримова остается крайне мало внутренних ресурсов для удержания ситуации под контролем, поэтому принципиально значимым становится участие других внешних игроков, таких как Китай и Россия. Для России, которая за двадцать лет утратила свое былое влияние в Средней Азии, а сегодня задумалась о возобновлении интеграционных процессов на постсоветском пространстве, нынешнее положение Узбекистана представляет и угрозу, и возможность.
Вероломный американский друг Основным интересом США в Узбекистане в последние годы стали возможность его использования при выводе частей международной коалиции из Афганистана и размещение там баз НАТО. Вашингтон также хотел бы использовать южные области Узбекистана и северных провинций Афганистана для создания так называемого пояса безопасности. С лета 2013 года в Ташкенте уже действует региональный офис НАТО, который взял на себя функции координации действий всех заинтересованных сторон в плановом поэтапном выводе войск из Афганистана и вывозе вооружений и армейского имущества. Комментариев о том, что произойдет с этим офисом после окончания вывода войск, ни одна сторона не дает, но российские военные эксперты полагают, что он останется в Узбекистане, чтобы заниматься управлением войсками альянса уже на территории Узбекистана и содействовать переводу узбекской армии на стандарты НАТО. Подобное развитие событий вполне соответствует другому существенному интересу США — ослаблению влияния России и Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) в Узбекистане и во всем Центрально-Азиатском регионе. На этом пути уже достигнуты значительные успехи. Например, Ташкент уже формально отмежевался от союзнических обязательств по отношению к России и Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), а в рамках ШОС он фактически стал проводником американских интересов, причем часто в ущерб не только интересам России, но и Китая. В последнее время США стали проявлять к Узбекистану особое внимание. В сентябре 2012 года Конгресс дал согласие на возобновление поставок Узбекистану оружия, сняв наложенный еще в 2004 году запрет. Ташкент посетила делегация во главе с министром военно-морских сил США Реем Мэбусом . Одной из целей ее визита было определение того, в каком военном оборудовании нуждается Узбекистан. Появился так называемый список Мэбуса, в который были включены средства разминирования, приборы для сканирования местности с воздуха, приборы ночного видения, прослушивающая техника, аппаратура, позволяющая осуществлять контроль над интернетом и вторгаться в социальные сети. Объем помощи Госдепа США Узбекистану в 2013 году составил 12,6 млн долларов, из которых 3,4 млн пойдут на программы в сфере безопасности, включающие в себя проекты содействия как вооруженным силам, так и правоохранительным органам и погранслужбе. Впрочем, события «арабской весны» показали, что Вашингтон легко сдает своих политических контрагентов в правящих режимах, несмотря на все ранее предоставленные им гарантии безопасности. И Каримов, безусловно, имеет информацию об активных контактах американцев с представителями исламской оппозиции в Узбекистане: Вашингтон уже по традиции готовит для себя запасной аэродром на случай скорого падения существующего режима. Эксперты в Вашингтоне исходят из того, что светская оппозиция Каримову (достаточно малочисленная и проживающая в массе своей вне Узбекистана) не сможет удержать ситуацию в стране и обеспечить интересы США при смене режима. Неудивительно, что в последнее время официальный Ташкент резко снизил интенсивность контактов как с США, так и с НАТО в целом. Каримов явно хочет получить подтверждение гарантий своей безопасности Вашингтоном — до начала вывода натовских войск из Афганистана. В свою очередь американская политика прибегла к традиционной для нее в таких ситуациях модели поведения. Через международные организации активно поднимается вопрос о «массовом нарушении прав человека каримовским режимом», и в то же время Ташкенту обещают резко увеличить объем военного имущества, оружия и вооружений, которые американцы собираются оставить в Узбекистане.
Среднеазиатская слабость Евросоюза В отличие от бывших советских республик европейской части СССР, таких как Молдавия или Украина, Евросоюз не имеет особого влияния в Средней Азии вообще и в Узбекистане в частности. Однако, несмотря на это, у ЕС есть масса структур и институтов по этому региону: специальный представитель ЕС по странам Центральной Азии, представительство в Ташкенте, подписанная «Программа региональной стратегии поддержки Центральной Азии», действуют программы TRACECA (транспорт), INOGATE (энергетика), TEMPUS (образование), Седьмая рамочная программа (наука). Регион Центральной Азии отнесен к приоритетам внешней политики ЕС, однако эта приоритетность скорее относится к Туркмении, в которой видят потенциального поставщика углеводородов в Европу. Хотя два года назад ЕС приступил к осуществлению трехгодичного проекта поддержки «процесса судебно-правовой реформы в Узбекистане», Брюссель с разочарованием отмечает, что за последние годы ситуация с правами человека и гражданскими свободами в Узбекистане только ухудшилась, а «мягкая сила» ЕС там не работает. Узбекистан даже пользуется преимуществами Генеральной системы преференций ЕС, то есть имеет таможенные льготы при входе на рынок ЕС (снижение на 10% таможенных пошлин). Но по сравнению с соседним Казахстаном (он продает в ЕС нефть) экономические контакты ЕС и Узбекистана выглядят весьма слабо, на ЕС приходится всего 6–7% товарооборота страны (в Казахстане этот показатель составляет 40%). Отдельно стоит упомянуть гиперактивных немцев, упрямо пытающихся построить свои собственные экономические отношения с Ташкентом (их привлекает новый тридцатимиллионный рынок, пусть и с не самым богатым населением). Но даже немецкий бизнес очень слабо продвигается в Узбекистане. Компании из Германии не могут преодолеть тех общих проблем, с которыми сталкиваются все иностранные инвесторы в Узбекистане: почти полное отсутствие гарантий собственности в стране, крайне сложная и максимально коррумпированная процедура конвертации выручки в сомах в любую иностранную валюту.
Китай вездесущий Последние десять лет финансово-экономическая зависимость Узбекистана от Китая стремительно возрастала. Первой столицей, которую посетил Ислам Каримов еще в 2005 году, после беспорядков в Андижане, был именно Пекин. С тех пор Узбекистан превратился для КНР в важный источник природных ресурсов (прежде всего газа), еще один рынок сбыта китайских товаров и поле для геополитического соперничества с США. Экспортный контракт на поставку узбекского природного газа в Китай был заключен в октябре 2011 года, а в апреле 2012-го газ уже начал поступать в Китай. К 2016 году Пекин собирается закупать 25 млрд кубометров узбекского газа, то есть КНР по факту законтрактует весь экспортный газ из Узбекистана, включая те объемы, которые сейчас идут в Россию и Таджикистан. В 2012 году уже был резко сокращен объем поставок газа в Таджикистан, а в конце прошлого года Ташкент приостановил экспорт природного газа в Россию; было также серьезно ограничено потребление газа внутри самого Узбекистана. Пекин заинтересован и в узбекском хлопке, золоте и в первую очередь в уране (Россию из урановой добычи выгнали десять лет назад). Узбекистану в урановой стратегии CGNPC (Китайской Гуандунской ядерно-энергетической корпорации) отводится важная роль. Еще в 2009 году компания приобрела у узбекского экспортера «Навои» 150 тонн урана, затем было сформировано СП с госкомитетом Узбекистана по геологии и минеральным ресурсам для разведки урана на Бозтауской перспективной площади под Навои (всего от Бозтау CGNPC надеется получить 4000 тонн урана). Помимо этого Китай взял курс на создание транспортной инфраструктуры для обеспечения роста товарооборота с Узбекистаном: готов проект строительства прямой железной дороги (через территорию Казахстана) и прямой автотрассы. Пекин также может в ближайшее время предложить Ташкенту перейти во взаимных расчетах на национальные валюты (юань и сом). С учетом постоянного роста китайского экспорта в Узбекистан это позволит КНР в краткие сроки аккумулировать у себя большое количество узбекской валюты и тем самым непосредственно влиять на финансовую систему Узбекистана. У Пекина (как и у Москвы) не вызывает энтузиазма потенциальное согласие Ташкента на размещение на своей территории военных объектов НАТО. Это значит, что после завершения вывода коалиционных сил из Афганистана Китай будет давить на Узбекистан, с тем чтобы планы США в отношении использования узбекской территории были серьезно пересмотрены. Однако Пекин будет избегать прямых столкновений с Вашингтоном, образно говоря, пропуская вперед Россию. Основной же проблемой политики Москвы в отношении Ташкента является неясность приоритетов.
Грустные вехи Практически с момента получения независимости Узбекистаном и до недавнего времени проблема российской политики в этой стране заключалась в том, что Москва играла исключительно по тем правилам, которые предлагал Ислам Каримов. В определенный момент было даже похоже на то, что Каримов манипулировал поведением бывшего патрона. Здесь весьма показательна история членства Узбекистана в ОДКБ. Будучи одним из основателей этого оборонного союза (май 1992 года), уже через несколько лет Узбекистан сам настоял на выводе всех российских войск (включая пограничные) со своей территории и в 1999 году вышел из организации. Андижанские события 2005 года и резкое охлаждение отношений с Западом заставили Каримова вновь вспомнить об ОДКБ, вследствие чего Россия стала поставлять Узбекистану как члену ОДКБ оружие и военную технику по льготным внутрироссийским ценам. Однако после смягчения отношения ЕС и США к Узбекистану (в 2007 году) он стал не просто отходить от ОДКБ, но по факту блокировать многие российские инициативы внутри этой организации. Так было, например, с предложением о размещении антитеррористической базы ОДКБ на юге Киргизии и с созданием Коллективных сил оперативного реагирования (КСОР) военного союза. В 2012 году, когда Ташкент заявил об официальном выходе из ОДКБ, Москва с облегчением отпустила всегда недовольный и фрондирующий каримовский Узбекистан в вольное плавание, фактически сняв с себя все обязательства в отношении поддержки режима Ислама Каримова и резко сузив ему поле для маневра. Однако в последние месяцы, вновь ощутив под ногами качающуюся почву, Ташкент явно пытается возобновить военное сотрудничество с Москвой в двустороннем формате (узбекская сторона особо остро нуждается в развединформации об активности талибов на сопредельных с Узбекистаном территориях и о их контактах со своими сторонниками в Центральной Азии). Кроме того, Каримов хочет, пусть и неофициально, получить гарантии военной помощи в случае обострения ситуации после 2014 года. Похоже, на этот раз Москва близко подошла к тому, чтобы осознать свои прежние ошибки, и заняла твердую позицию в отношении предоставления Узбекистану военной помощи и гарантий. Она дала понять своему среднеазиатскому соседу, что подобные шаги возможны только при условии полного членства в ОДКБ, предусматривающего ратификацию и исполнение всех документов этого оборонного союза (включая положение о невозможности нахождения на территории члена ОДКБ военных баз третьих сторон). Вероятно, настало время определиться и с тем, как выглядят программа-минимум и программа-максимум, которых Москва ожидает от Узбекистана, и исходя из этого разработать список собственных правил и перестать играть по чужим.
Чего хотеть К первоочередным целям России в отношении Узбекистана, безусловно, можно отнести свободный доступ российских товаров на его рынок и защиту интересов российских компаний. Сейчас Узбекистан пользуется всеми преференциями от членства в зоне свободной торговли СНГ, беспошлинно продавая свою продукцию (в том числе автомобили) в Россию и другие страны СНГ. Однако для продукции из России (автомобилей, комбайнов, тракторов и продуктов питания) и Казахстана (муки и зерна) Ташкент ввел значительные пошлины. В то же время многие российские компании, включая таких гигантов, как «Газпром», имеют крайне непростую историю бизнеса в Узбекистане. После сближения Москвы и Ташкента после андижанских событий российский газовый гигант смог наконец приступить к работе в этой центральноазиатской стране. В 2006 году «Газпром» подписал с Узбекистаном соглашение об основных принципах проведения геологического изучения недр инвестиционных блоков Устюртского региона, а также соглашение об основных принципах и положениях СРП месторождений Урга, Куаныш и Акчалакской группы; получил лицензии на право проведения работ по геологическому изучению семи инвестиционных блоков: Актумского, Куанышского, Агыинского, Насамбекского, Западно-Ургинского, Акчалакского и Шахпахтинского. Однако у Ташкента уже в 2007 году возникли претензии к российскому газовому концерну: узбекская сторона настаивала на том, что «Газпром» якобы не выполняет взятые на себя обязательства, и передала проекты малайзийской компании Petronas. Несмотря на то что российская компания уже проделала значительную часть работы (пробурено 12 скважин, выявлено 14 газоперспективных структур, десять из них подготовлены к бурению), речь даже не шла о компенсации расходов. Сейчас российский газовый концерн вновь собирается работать в Узбекистане, но, прежде чем начать это делать, хорошо бы заручиться гарантией на государственном уровне, что история не повторится. Похожая ситуация была в 2012 году, когда отношения между Москвой и Ташкентом были серьезно осложнены из-за фактически рейдерского захвата узбекского филиала МТС — «Уздунробиты», который считался одним из самых успешных примеров работы российской компании на зарубежных рынках, его услугами пользовались 9,3 млн человек (39% всего рынка Узбекистана). Рейдерский захват иностранного бизнеса, к сожалению, обычная практика в этой стране, но масштаб операции против МТС был беспрецедентным даже для Узбекистана: 500 млн долларов налоговых претензий, пять бывших топ-менеджеров оказались в тюрьме, на все активы компании наложен арест. Однако все неприятности «МТС-Уздунробиты» объяснялись тем, что успешная компания мобильной связи оказалась в зоне интересов Гульнары Каримовой. Для более мелких российских компаний, ведущих свой бизнес в Узбекистане, чуть ли не на первом месте стоит проблема конвертации прибыли в узбекских сомах в иностранную валюту. Узбекистан — единственная страна в СНГ, где нет свободного рынка валюты, а официальный и черный курсы обмена драматически различаются, и компании просто не могут получить заработанные там деньги.
Перспективы Для перехода к более амбициозным целям по выстраиванию отношений с Узбекистаном России также надо решить вопрос долга (сейчас общий долг Ташкента перед Москвой составляет более 700 млн долларов). Долг появился в начале 1990-х, когда Банк России предоставлял Узбекистану кредиты в рублях на оплату российских товаров. Но в 1998 году узбекский парламент признал эти займы нелегитимными — они были признаны только правительством Узбекистана, и сейчас Ташкент российские долги не обслуживает. С тех пор Ташкент не раз настаивал на том, что Россия должна списать этот долг в рамках союзнических отношений. Однако Москву такой вариант не устраивает, и это было бы явно неверным ходом в перспективе дальнейших отношений. Надеяться на возвращение денег смысла не имеет, но, возможно, долг мог бы быть урегулирован за счет приобретения российскими компаниями активов в Узбекистане. Другим приоритетом Москвы должна стать защита интересов русских и русскоязычных в этой центральноазиатской республике. Сегодня русское население составляет около миллиона человек (хотя перепись населения после 1989 года так и не проводилась). Но в Узбекистане продолжается политика вытеснения русских с госслужбы и из системы образования, крайне ограничено пространство для применения русского языка, идет системное уничтожение памятников российской и советской эпох, имущество русских и русскоязычных подвергается криминальным захватам, часто при содействии местных властей. В долгосрочном же плане Россия потенциально заинтересована в подключении Узбекистана к Таможенному союзу ЕврАзЭс, поскольку чем больше потенциальных потребителей в интеграционном объединении, тем выше его шансы на успех за счет создания постоянного внутреннего спроса. В случае подключения Киргизии и Таджикистана к ТС Узбекистан может стать неким полуанклавом внутри этого интеграционного объединения. В результате экспорт Узбекистана на рынок ТС будет серьезно осложнен из-за разницы в таможенных тарифах ТС и Узбекистана. Нельзя сказать, что в самом Узбекистане не понимают этой угрозы. Председатель сената Узбекистана Илгизар Собиров на встрече с председателем Совета Федерации России Валентиной Матвиенко в ноябре прошлого года в Ташкенте заявил, что его страна положительно рассматривает идею присоединения к Таможенному союзу России, Белоруссии и Казахстана. Однако потом заявление главы верхней палаты парламента Узбекистана было опровергнуто, хотя совершенно очевидно, что такие заявления невозможны без согласования с Исламом Каримовым. Судя по всему, Ташкент, испытывающий все большие экономические проблемы, готовится начать новый торг с Москвой, напоминающий историю с ОДКБ, но на этот раз — о присоединении к ТС с целью получения экономических преференций. Исход диалога будет зависеть от политической зрелости Москвы. (обратно)
Долгая дорога в дебрях книжного рынка
Успех любого издательского проекта очень сложно просчитать. На судьбу книги влияет слишком много факторов. И не всегда первоочередным из них является качество текста section class="box-today"Сюжеты
Книжный бизнес: Измерение выше второго Противоречивые продажи /section section class="tags"
Теги Книжный бизнес Литература Россия Россия /section Только двадцать лет спустя после того, как один из самых популярных комедийных актеров Голландии Герман Кох опубликовал свой первый роман, очередная написанная им книга получила статус международного бестселлера. Его шестой роман «Ужин» — семейная драма, в центре которой конфликт личных и общественных интересов, — переведен на двадцать пять языков и распродан тиражом, превышающим миллион экземпляров. — В российском издательском бизнесе есть ярко выраженная тенденция: в случае выбора между несколькими книгами предпочтение отдается той, автор которой — известная медиаперсона. Насколько эта ситуация характерна для Голландии? figure class="banner-right" figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure — В Голландии, если автобиографическая книга написана журналистом или телеведущим, у нее есть все шансы хорошо продаваться. Издатели также предпочитают писателей, которые с легкостью выступают на телевидении, которые могут не просто написать статью, но и произвести хорошее впечатление на аудиторию. Но и будучи неизвестным автором, ты можешь написать книгу, а уже потом появиться на телевидении, и если ты понравишься аудитории, твоя книга будет хорошо продаваться. — Является ли степень медийности автора основным критерием для издателя? — Нет, в первую очередь они смотрят на качество книги. И только потом на то, какое значение ее автор может иметь для средств массовой информации. — Как много качественных текстов, по вашим наблюдениям, сейчас появляется в Европе? Насколько высока конкуренция в писательской среде? — Я считаю, что в Европе и в Америке появляется очень много хороших книг. Что касается конкуренции, то о всей Европе мне трудно судить, а вот в рамках одной страны, одного города, например Амстердама, эта конкуренция очень высока. Но я думаю, что так происходит в любой стране. Я знаю, что во Франции очень сильна конкуренция между писателями. Сам я писателей не воспринимаю как конкурентов, но, хочу я этого или нет, мы конкурируем друг с другом. — А читательский спрос на тексты с начала вашей писательской карьеры снизился или вырос? — Я думаю, что спрос на интеллектуальные книги уменьшается и повышается спрос на легкую литературу. Например, в Голландии сейчас очень популярны биографии футболистов, где рассказываются сенсационные подробности о том, как они принимали кокаин или ходили к проституткам. Сейчас в Голландии такие книги в моде. Это все началось с биографии Златана Ибрагимовича (шведский футболист, который в составе клубов становился победителем чемпионатов Нидерландов, Италии, Испании и Франции. — «Эксперт» ). Сейчас в Европе это супербестселлер. — Вам приходится подстраиваться под меняющиеся вкусы читателей? Или вы можете позволить себе писать о том, что вам самому интересно? — Я всегда писал и пишу то, что я хочу писать. Я никогда не подстраиваюсь под читателя, и те первые пять-шесть книг, которые я написал, не пользовались таким огромным успехом, как последние книги. Я никогда не менял свои пристрастия. Но это не значит, что если одна книга принесла мне успех, то все последующие я продолжал писать в таком же стиле. Но, с другой стороны, в моей голове есть мысль, что после двух успешных книг читатели ожидают следующую книгу подобного рода. От этой мысли я, конечно, уйти не могу. В этом для меня кроется большая опасность. Я склонен написать такую книгу, которая заставит всех читателей от меня отвернуться. Я хочу спровоцировать их таким образом. Но адекватным читателям такая книга должна понравиться. — Как вы тогда объясняете причину успеха ваших книг «Ужин» и «Летний домик с бассейном»? — Я не могу объяснить конкретную причину успеха. Я считаю, что все мои книги были хорошего качества, а в отношении двух последних романов просто так сложились обстоятельства. Десять лет назад я написал книгу, и она не пользовалась успехом. Теперь ее переиздали, и она пользуется таким же успехом, как мои самые успешные романы. Это непредсказуемая вещь. И в России скоро появятся, помимо двух уже изданных, три мои книги, которые я написал много лет назад. Мне очень интересно, как их будут здесь воспринимать. Я и сам, если прочитаю произведение какого-то писателя и оно мне понравится, захочу прочитать его предыдущие тексты. — Если воспринимать выбор читателей как своего рода лотерею, то как много, по вашим оценкам, сейчас аутсайдеров, которые находятся вне поля их внимания, создавая при этом хорошие тексты? — Я думаю, что на полках магазинов много хороших книг, которые не замечает читатель, но в этом виноваты издатели, выбирающие неправильную стратегию продаж. — Какую роль в вашем успехе сыграл издатель? — Если говорить о Голландии, то хорошие продажи здесь во многом заслуга издательства. И если я вижу, что в какой-то стране продажи не слишком хороши, то ответственность за это я возлагаю на издательство, потому что книгу надо продвигать. Для любой книги нужно организовывать кампанию по продвижению. Если книга плохая, то кампания ей не поможет. Если книга хорошая, то кампания привлечет к ней внимание и книга найдет своих читателей быстрее, чем если бы этой кампании не было. В каждой стране появляются рецензии на мою книгу, достаточно прочитать их и сказать: «Эта книга вызвала огромный резонанс!» Это поможет продажам. — Вы используете для продвижения книг социальные сети? — Я считаю, что реклама в социальных сетях очень важна. Я сам не очень большой любитель социальных сетей, этим занимается издатель, и главное, чтобы он знал, что делает. Но важнее всего остального реклама самих читателей. Если один говорит другому: «Я прочитал отличную книгу!» — по моему опыту, это работает лучше всего. — Издатели выпускают на рынок тысячи книг. Как много из них могут стать событием? — Максимум десять книг в год. Все остальные обречены утонуть в общем потоке. Года два назад издательства начали для дополнительной рекламы делать огромные плакаты с изображением автора и обложки его книги. Сейчас мы видим, что другие, более мелкие издательства тоже начали так поступать, и это уже не так бросается в глаза. Большим издательствам нужно придумывать что-то еще. — Если только десять книг становятся событием, то зачем нужны все остальные? Всего лишь для разнообразия? — Эти книги тоже нужны, и они находят своих читателей. Если тысячи две экземпляров продано и тысячи две человек ее прочитали, значит, это хорошая книга. Если ее всего десять человек прочитали, значит, с книгой что-то не так. Я, например, очень редко читаю эти десять известных книг, которые стали событием года. Я всегда читаю что-то из «остального». Например, я читаю канадскую писательницу Элис Манро. Раньше в Голландии она практически не продавалась. У нее был тираж две с половиной тысячи экземпляров. В этом году она получила Нобелевскую премию, и все ее начинают издавать и читать. А до этого ею никто не интересовался. Нобелевская премия тоже иногда помогает в продвижении книг. Правда, ее дают, когда писателю уже за восемьдесят. Немножко поздно… — В какой степени писатель должен быть яркой личностью, общественным лидером и при каждом удобном случае высказываться по политически и социально важным вопросам? — Это не обязательно. Я думаю, что если человек выбирает профессию писателя, это автоматически означает, что он не самый большой общественный активист. — А как же другой нобелевский лауреат — Марио Варгас Льоса, который пытался баллотироваться на пост президента Перу? — Я думаю, что, это исключение. Мне кажется, что если писатель хочет написать хорошую книгу, то на пост президента страны не стоит баллотироваться. — С тех пор как вас настиг успех, как изменился ваш общественный статус, как часто спрашивают ваше мнение по вопросам, не касающимся литературы? — Да, если ты известный писатель, тебя спрашивают все чаще и чаще, считается, что твое мнение имеет большое значение. Но я не часто хожу на радио и телевидение, чтобы вести разговоры исключительно о политике. Я предпочитаю все-таки говорить о книгах. Иногда очень хорошие писатели могут иметь странные политические взгляды. Пусть они лучше пишут книги и как можно меньше говорят о политике. — Если писатель не является общественным лидером, то кто он тогда? Это человек, который транслирует свои фантазии, или это тот, кто фокусирует на себе состояние общества и превращает его в тексты? — Писатель должен неизменно выражать свои мысли об обществе, в котором он живет: иносказательно или напрямую. Но так же, как плотник остается плотником, писатель должен оставаться писателем. Он не должен быть политически ангажированным. — Что является вершиной писательской карьеры?Вы уже там? — Я не думаю про себя в таких категориях. Что бы ни случилось, если тебе удалось написать отличные полстраницы текста, это уже вершина твоей карьеры. — Джоан Роулинг, ныне самый успешный в мире автор, фактически проторила дорогу в мир литературы домохозяйкам, у которых и в помине нет какой-то литературной школы. За ней пришла Э. Л. Джеймс, это еще более вопиющий случай. — Я ничего не имею против того, чтобы домохозяйки писали книги. Если у них есть время, фантазия и талант, если у них это хорошо получается, то почему нет? Джоан Роулинг действительно сидела дома, получала пособие, потом пошла в кафе, начала писать — и вы видите результат. Я ничего не имею против. — И все-таки, что следует из этих случаев: нуждаются писатели в какой-то специальной подготовке перед тем, как приступить к написанию текстов для широкой публики, или нет? — На самом деле у жителей Голландии есть очень большая потребность писать. В ней живут пятнадцать миллионов человек, из них триста тысяч — писатели или считают себя писателями, но на самом деле лишь несколько тысяч пишут хорошие книги, которые продаются. Я думаю, что никакого специального образования не требуется. В Америке есть писательские школы, но там можно выучить только какие-то трюки; если у тебя нет таланта, ты не станешь писателем. Самая лучшая школа — книги. Нужно читать очень много книг. Я думаю, что писательница Джеймс должна была больше читать и упражняться. — Может быть, она не очень хорошо умеет писать, но тем не менее сегодня она самая успешная писательница во всем мире. Она приняла эстафетную палочку от Джоан Роулинг. — Возможно, читатели поторопились в своем выборе. Но я прочитал одну книгу. И должен вам сказать, что у нее не самый плохой стиль. — Ждет ли современная читательская аудитория, которая пресыщена слишком широким выбором, чтобы ее шокировали? — Я думаю, что читатели бывают очень разные, и читатели Э. Л. Джеймс не будут читать мои книги, и наоборот. Я думаю, что читатели ищут в книге что-то узнаваемое, то, что им близко. Это с одной стороны, а с другой — они хотят удивиться, открыть для себя что-то новое. Я, когда читаю, думаю: «О, это здорово написано, об этом я еще никогда не думал. Я сохраню это в своей памяти для своего творчества». — В ваших книгах вы, по сути, обличаете социальные пороки тех, кто составляет вашу читательскую аудиторию. Почему им это нравится? — Я получаю и отрицательные отзывы. Некоторым не нравится смотреться в зеркало, которое я им подставляю. Они даже не дочитывают книги до конца. А те, которым нравится, не узнают себя в этих книгах. Они считают, что все эти социальные пороки характерны для их соседей, для других людей, но не для них самих. — Вы хотите, чтобы люди, прочитав ваши книги, как-то изменились в лучшую сторону? — Я не возьму на себя такую ответственность: лечить социальные пороки людей. Но я думаю, что люди, узнав себя в моих персонажах, могут задуматься и попробовать что-то с этим сделать. — Как вы считаете, у писателя должна быть какая-то сверхзадача помимо того, чтобы написать хороший текст и получить за него гонорар? — Это не должно быть сознательной задачей писателя, он действительно должен ограничиться тем, чтобы писать хорошие книги. Я могу рассчитывать только на то, что люди могут задуматься над теми вещами, на которые они раньше не обращали внимания. — Какую роль в жизни писателя играет экранизация его книг? Не чувствует ли он себя униженным, когда значительная доля его успеха зависит от того, понравится ли его книга голливудским продюсерам? — Я ничего не имею против того, чтобы по моим книгам снимались фильмы, но для меня лично имеет большее значение, когда мои книги переводятся на другие языки. В Голландии вышел фильм по роману «Ужин», и он получает отрицательные отзывы. Все говорят, что книга намного лучше. В Голландии книга доминирует над фильмом. И в Америке собираются ставить фильм по «Ужину», режиссером будет Кейт Бланшетт. — Наверное, это большая удача, что продюсерам, которые будут делать фильм по вашей книге, удалось ее привлечь. — Когда я увидел сообщения об этом в интернете, заголовки сообщали не о том, что книга Коха будет экранизирована, а о том, что у Кейт Бланшетт состоится режиссерский дебют. Это была основная новость. — Получается, что главные люди, которые влияют на массовое сознание, находятся в голливудских студиях и писателям приходится так или иначе прибегать к их помощи, чтобы донести свои мысли и образы до массовой аудитории? — Да вы, правы, в Голливуде действительно решаются судьбы масс. Я не знаю, что будет представлять собой фильм по моей книге, и я не собираюсь вмешиваться в сценарий. Это будет совершенно новый продукт. Но даже если это будет успешный фильм, он будет для тех людей, которые никогда не прочтут книгу. — Еще один успешный голландец, кинорежиссер Пауль Верхувен, который недавно приезжал в Москву, говорил здесь, что Голландия — это провинция Европы, где часто приходится сталкиваться с таким явлением, как зависть к чужому успеху, и что по-настоящему состояться он смог только в Америке. Насколько комфортно как писатель вы чувствуете себя в Голландии? Не связан ли ваш долгий путь к миллионным тиражам с тем, что вы живете именно в этой стране? — Я полностью согласен с Верхувеном. Действительно, Голландия имеет что-то провинциальное в своей атмосфере. Там сложно обеспечить себе какой-то прорыв. Я сам, когда был молодым, уезжал из Голландии. Я прожил семь лет за границей, но обстоятельства сложились так, что мне пришлось вернуться. (обратно)
Алгеброй гармонию поверить
В Московском музее современного искусства показывают более сотни гравюр Маурица Эшера — художника, чьи работы признаны идеальной иллюстрацией физико-математических теорий section class="box-today"Сюжеты
Современное искусство: Плохой стул Дарьи Жуковой 12 дней житель якутского села /section section class="tags"
Теги Современное искусство Выставки Россия Россия /section Мировую славу голландскому художнику Маурицу Корнелису Эшеру принесли гравюры и рисунки с парадоксальными сюжетами. На них с простыми по сути вещами все время происходят занятные метаморфозы: птицы превращаются в рыб, животные — в людей, комнаты и здания — в бесконечные многоуровневые лабиринты, напоминающие те, что десятилетия спустя будут увлекать в компьютерных играх. Известность этим работам обеспечили не столько искусствоведы, сколько математики: работы Эшера охотно публикуют технические журналы, иллюстрируя ими научные теории. Выставка в Москве, работы для которой предоставил Фонд Эшера, основанный им самим за четыре года до смерти, в 1968 году, показывает не только признанные хиты, но и полную ретроспективу творчества — от ранних реалистических пейзажей до дизайна открыток. Более полную картину можно получить разве что в постоянной экспозиции фонда в Гааге. И так же, как и там, в московской экспозиции не обошлось без элементов аттракциона — зеркальный коридор, соединяющий части выставки, как будто помещает зрителя внутрь эшеровских гравюр. figure class="banner-right" figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure Творчество Эшера — уникальный пример соединения искусства и науки. С юности (она пришлась на 1920-е годы), едва окончив Школу искусств в Харлеме, где он сначала изучал архитектуру, но потом переключился на гравюру, сознательно избегая живописи (Эшеру нравилась возможность тиражирования образов), он много участвовал в художественных выставках, но это не приводило к заметным результатам. Заработок от продажи работ был мизерным, и Эшер долгое время, уже обзаведясь семьей, был вынужден жить на деньги отца. В 1936 году он даже просил одну судоходную компанию предоставить ему бесплатную каюту в обмен на гравюры с изображением кораблей и гаваней, в которые они заходили: Эшер любил путешествия, а солнечный юг Европы — Италия и Испания — служили для него мощным источником вдохновения. Впрочем, отсутствие заметной популярности его работ в то время легко объяснимо. Он фотографирует, рисует и гравирует в реалистической манере виды городов, что пленяли его воображение: древние храмы Рима, живописные крыши Сиены, узкие кривые улочки Сан-Джиминьяно. Получается мило, но довольно банально. Переломным для Эшера стал конец 1930-х. Он отказывается от пейзажей и увлекается многоплановой оптической игрой с формой и пространством. Источником его вдохновения становятся статьи в научных журналах, теория относительности Эйнштейна, неевклидова геометрия. Интересовала ли его математика как таковая? Пожалуй, нет. Сам он признавался, что плохо успевал по точным предметам в школе, и когда однажды известный геометр Гарольд Кокстер пригласил его на свою лекцию, где объяснял математическое содержание его гравюр, Эшер вынужден был признаться, что ничего в ней не понял. Что действительно его увлекало, так это парадоксы природы и человеческого восприятия. Не удивительно ли, что при помощи светотени рисунок, плоское изображение, обретает объем? Эшер показывает это с помощью «Рисующих рук» — две кисти рисуют друг друга, манжеты рубашки еще едва намечены, а руки объемны. И повторяет трюк в «Рептилиях», где живые ящерицы рождаются из плоского орнамента, расползаются по рабочему столу и снова возвращаются в нарисованную плоскость. Парадоксы в работах Эшера поджидают повсюду. В «Водопаде» поток воды, опускаясь, неизменно оказывается наверху. В «Бельведере» не ясно, снаружи или внутри беседки находится лестница, по которой взбираются люди, а сидящий у подножия башни шут вертит в руках одну из «невозможных фигур». Гравюра «Восхождение и спуск» воспроизводит эффект «лестницы Пенроуза», имеющей замкнутую форму, в которой люди, движущиеся в одном направлении, бесконечно поднимаются, а двигаясь обратно — спускаются, все время возвращаясь в точку начала движения. В «Картинной галерее» Эшер играет с пространством, закручивая его по спирали, в результате чего пространство картины, висящей на стене, и галереи, в которой она находится, переплетаются. Всемирная слава пришла к Эшеру в начале 1950-х после публикаций в нескольких популярных журналах. Следом, в 1954 году, в Амстердаме его выставку в Стеделик-музее совместили с XII Всемирным математическим конгрессом, после которого — небывалое дело! — физики безоговорочно приняли этого лирика в свою компанию. И все же на длинной дистанции его популярность связана не только и не столько с наукой. В 2011 году выставка «Магический мир Эшера», проходившая в Рио-де-Жанейро, стала главным блокбастером года и побила все рекорды посещаемости, обогнав Лувр, Метрополитен и прочие мировые музеи-гиганты: ежедневно на выставку приходили порядка десяти тысяч человек. Техника Эшера-рисовальщика безупречна. Он умело использовал возможности разных видов печатной графики, выполняя гравюры на дереве, металле или линолеуме. А созданные им образы завораживают своей нелогичностью и рождают богатые ассоциации. В своих воспоминаниях Эшер описывал, как однажды ему позвонила некая дама выразить свой восторг по поводу его работ и сказала, что в гравюре «Рептилии» ей видится идея реинкарнации. На что Эшер отреагировал философски: «Мадам, если вы это видите, значит, это так и есть». (обратно)
Hi-End
section class="tags"Теги Гаджет Россия Россия /section
Как дьякон содомитов отмиссионерил
section class="box-today"Сюжеты
Религия: $ 23 000 000 потребовал гражданин ЮАР Патриарха беспокоит снисхождение к супружеской измене Крещенская оттепель 1944-го /section section class="tags"
Теги Религия Скандалы Вокруг идеологии Долгосрочные прогнозы Россия Россия /section Конец декабря — начало января, обыкновенно у людей мирских посвященные предновогодним хлопотам и затем новогоднему пьянству, а у людей церковных — завершению Филиппова поста, на этот раз наполнились новым содержанием. Известный миссионер протодиакон Кураев был извержен из Московской духовной академии с формулировкой «за эпатажную деятельность в блогосфере», после чего о. диакон, которому мало что осталось терять, с неслыханной энергией, чтобы не сказать с неистовством, стал обличать содомитов, укоренившихся в священноначалии. Сочельник, Рождественская Звезда, Обрезание Господне, Дары Волхвов, веселые Святки, кесарецкий поросенок — все было им забыто ради сверхценной идеи поборания содомитов. figure class="banner-right" figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure Такой неожиданный поворот миссии не мог не произвести большого соблазна, причем в самых разных кругах. Не то чтобы околоцерковная общественность вовсе не знала, что монашеский грех существует — или же, зная, пыталась изобразить его яко не сущим, — однако же и время для обличения представлялось не особенно удачным, а паче того — форма обличения. О. диакон, ежедневно распространяя через электрический интернет свои послания против содомитов, тщательно избегал того, что В. В. Путин некогда назвал «пароли, адреса, явки», но ограничивался толстыми намеками на епископа N, архимандрита X, игумена Z, поясняя, что, во-первых, sapienti sat, во-вторых, надежные свидетели неслыханного блудодеяния скрываются нынче в похоронках, но по мановению руки дьякона в нужный момент объявятся и бесстрашно засвидетельствуют грехи высокопоставленных духовных особ. Была, конечно, и слезинка ребенка, т. е. семинариста, по возрасту примерно равного философу Хоме Бруту; было и указание на зловещую связь между содомией священноначалия и праведными шахидами русской национальности; был и точный расчет, согласно которому не менее 1/6 епископов подвержены содомскому греху. Все это, не называя имен, — точь-в-точь как в прокурорской речи на процессе Промпартии — но от этого не менее страшно. А также и гадко, ибо обличение церковных грехов — наличия которых в принципе никто и не отрицает, ибо бес силен, — и по слову Писания, и по постановлениям Вселенских Соборов должно происходить существенно иначе. Деятельность же о. диакона более напоминала смелые разоблачения мужественных следователей Гдляна и Иванова и одиннадцать чемоданов вице-президента А. В. Руцкого. Которые мало способствовали очищению чего бы то ни было. Казалось бы, новая миссия о. диакона должна по крайней мере вызвать удовлетворение антиклерикалов, ибо, во-первых, от его обличений крайне замарана иерархия РПЦ, что не может не радовать, во-вторых, антиклерикалы давно выкликали дух русского Лютера, который реформирует православную церковь, а о. диакон если не совсем Лютер, то явно на этой линии — того и гляди 95 тезисов на дверях храма Христа Спасителя вывесит. Проблема в том, что вывесить тезисы он, возможно, и вывесит, его деятельность в последнее время описывается формулой «Пропадай, моя телега, все четыре колеса», однако тяжелая зацикленность реформатора на антисодомской тематике мешает в полной мере его поддержать, ибо дух времени сего учит видеть в мужеложстве изрядную добродетель, а вовсе не великий грех. Конечно, с реформаторами такое бывает: тот же Лютер написал трактат «Об евреях и их лжи», в котором отмиссионерил избранный народ по самое не могу. В чем, кстати, заключалось еще одно его разногласие с Римом, ибо растленная ватиканская курия относилась к евреям с изрядной терпимостью. Причем если в XVI в. юдофильство не было велением времени — хватало прочих забот, и антисемитизм Лютера не создавал неодолимых проблем, то в XXI в. секс-меньшинства — всему голова, и прогрессивным людям, желающим удобной церкви, — не разорваться же. Бесспорно, яркие и выпуклые особенности миссионерской личности наложили свой след на получившееся изрядное искушение (как, впрочем, и попустительство монашескому греху, очевидно, имевшее место, приличию общей картины тоже не способствовало). Но вряд ли все можно свести только к задорному нраву дьякона и к распущенности клира. Не меньшую роль сыграло само понятие миссии, такое, казалось бы, нужное и почтенное, но наконец того — удобопревратное. Если говорить о прямо завещанной Спасителем всякому верующему в Него обязанности открыто исповедовать Имя Божие и свидетельствовать о Христе, то в таком смысле миссия свидетельства — долг каждого христианина, тем более клирика. Открыто произнесенный Символ веры уже есть миссия, и притом сильнейшая. И жить во Христе — это лучший и вернейший способ миссионерства: «Стяжи дух мирен, и вокруг тебя спасутся тысячи». Но наряду с этим есть миссия в более узком и специальном значении — миссия среди языческих племен, чтящих идолов, для которой надо и сперва добраться in partes infidelium, и хотя бы в минимальной степени освоить язык и обычаи этих племен. При полной дискоммуникации много не напроповедуешь. Так было в христианскую эпоху, но при нынешней секулярной порухе для окормления язычников не надо ездить на край света. Племена не племена, но субкультуры, чтящие порой весьма необычные вещи, живут под боком. Собственно, и прежде миссионерство таило в себе соблазн потакания. Ассимилировать Будду в Христа (как теперь рэп ассимилируют в тропарь) и на этом удовлетвориться. План по валу никто и никогда не отменял. Грань же между научением и потаканием довольно зыбкая, и если главная задача — уверить себя, что вокруг тебя спасаются тысячи, то на этом пути можно зайти далеко. В современную же эпоху, когда миссионер есть медийная фигура, все соблазны такого рода чрезвычайно возрастают. Весьма легко перейти к тому роду прелести, когда духовной целью делается стяжание не мирного духа, но медийного успеха. Если с вероучителем случилась такая подмена, ему не придется долго ждать могучего и сильного духа, который обеспечит ему этот медийный успех в самом лучшем виде. Главное — паче всего возлюбить свой успех и себя в успехе. Об остальном могучий дух позаботится. (обратно)
Последние комментарии
13 часов 42 минут назад
1 день 5 часов назад
1 день 14 часов назад
1 день 14 часов назад
3 дней 21 часов назад
4 дней 1 час назад