Знакомые страсти [Нина Бодэн] (fb2) читать постранично

Нина Боуден Знакомые страсти

Глава первая

Прежде чем сообщить жене, что бросает ее, Джеймс заказал столик в ресторане. Это была тринадцатая годовщина их свадьбы, а каждую годовщину они отмечали ужином вдвоем. Ресторан Джеймс выбрал, как он сказал Малышке, потому что тот удостоился ступки и пестика в последнем «Путеводителе по ресторанам», но на самом деле это был выбор его секретарши, и она же, как обычно, зарезервировала столик. Она же купила флакон «Femme», неизменный подарок Джеймса в этот день, завернула его, украсила ленточкой и положила в портфель шефа.

Малышка Старр предпочитала «Ma Griffe», но ни разу об этом не обмолвилась. «Femme» обожала первая жена Джеймса, которая совсем молодой погибла в автокатастрофе. Когда Джеймс женился на Малышке и она девятнадцатилетней новобрачной и матерью его детей оказалась в его доме, в шкафу все еще висели платья его первой жены, а в туалетном столике словно ждали хозяйку драгоценности, флаконы с духами, коробочки с пудрой и все прочее. Малышка постаралась понять, как тяжело было бы ее мужу прикоснуться к ним. Она раздала платья, но стала, как он предполагал, носить украшения и пользоваться духами, чтобы доставить ему удовольствие, уверяя в своей любви к «Femme». Если бы Малышка сказала, что будет душиться другими духами, она не только причинила бы боль своему мужу, но и могла бы оскорбить его ребяческим желанием быть «другой», а Малышке ничего так не хотелось, как быть взрослой в его глазах. Со временем она поняла, что отношение Джеймса к вещам бедняжки Энджел объяснялось не чувствительностью, а ленью — он вообще считал, что убирать в доме, резервировать столики и покупать подарки не мужское дело, — но было уже поздно отрекаться от любовно лелеемой лжи. Начать с того, что Джеймс назвал бы ее дурой. И лгуньей — он обожал честность. По крайней мере, так он говорил, и она верила ему.

Сидя в красивом дорогом ресторане напротив мужа и улыбаясь ему, Малышка размышляла о том, что счастливые браки не обходятся без маленьких хитростей. Ей хотелось думать, что ужин обойдется не слишком дорого. Джеймс не скряга, но и не любит бросать деньги на ветер. Она внимательно разглядывала его, пока он, словно вставив в глаз монокль, изучал счет, и заметила, что он нахмурился.

— Все было очень вкусно, — сказала она с лукавой улыбкой. — К тому же у нас двойной праздник! Два праздника по цене одного!

Джеймсу это должно было понравиться. (Ничего особенно примечательного не было в том, что ему нравилось или не нравилось, и теперь не стоило бы упоминать об этом, разве что Малышка воспринимала его привычки как естественное препятствие, вроде горы на ровном месте, отчего строила свою жизнь, стараясь не лезть на гору и держаться незаметно, словно рабыня или ребенок.)

— Что? Ах, да.

Джеймс убрал бумажник и достал кредитную карточку. На его лице, пока он проверял счет, сохранялось хмурое выражение, но оно не относилось к счету, как показалось Малышке, ему не давала покоя какая-то мысль, сомнение…

Британская фирма по производству пластмасс, в которой Джеймс занимал должность менеджера, слилась с франко-германской компанией, и Джеймсу предложили должность коммерческого директора в новой международной корпорации. Он рассказал об этом за ужином, но Малышка не совсем поняла, как он относится к новому назначению. Пожалуй, он казался довольным, однако почему-то нервничал — неужели боялся ответственности? Спрашивать ей не хотелось. Еще подумает, будто она считает его слишком старым для такого повышения. Ей пришло в голову, что даже очень осторожный вопрос может быть неправильно понят. Наверное, он уже давно знал о предстоящем слиянии. Вопрос, «доволен» ли он назначением, наверняка был бы истолкован как желание узнать, не боялся ли он потерять работу. (Для Малышки заниматься подобным мучительным самокопанием было все равно что дышать. Ей даже в голову не приходило, что она боится Джеймса. И она рассмеялась бы, если бы кто-то сказал ей об этом.)

Он проговорил:

— Конечно же, я доволен, глупая гусишка. Правда, мне нужно кое-что сказать тебе. Но не сейчас. Потом, когда приедем домой.

Джеймс встал и накинул на плечи жены шелковую шаль. В тонированном зеркале отразился его галантный жест. Малышка видела красивую преуспевающую пару: высокого мужчину с резкими волевыми чертами лица и женщину с румяными щеками и большими серьезными карими глазами. Джеймс казался значительно моложе своих пятидесяти лет, а она старше своих тридцати двух — так она думала и не огорчалась, наоборот, даже радовалась, надеясь, что Джеймс чувствует себя польщенным. Их взгляды встретились в полыхнувшем отражении свечи.

— Все было замечательно, — сказала она. — Милый Джеймс. Хочешь, я сяду за руль?

Джеймс долго смотрел на нее, так что она даже подумала, не заподозрил ли он какой-нибудь скрытый смысл в ее словах, например, что он слишком стар, слишком устал или слишком пьян, чтобы вести машину.