Список на ликвидацию [Лорел Кей Гамильтон] (fb2) читать постранично

Лорел Гамильтон. Список на ликвидацию

ДЭВИД ЮДЖИН ФАВЬЕР

25 сентября 1955 — 6 декабря 2010

Памяти Джина,

который любил Аниту и Эдуарда не меньше, чем люблю их я.

Он всегда готов был отстаивать мою честь в онлайне,

но никогда не забывал при этом, что он — джентльмен.

Его будет не хватать.

Глава 1

Самый большой фрагмент тела лежал на земле — на спине посреди ровного поля травы. В предрассветном сумраке все казалось серым, но на поле кое-где попадались вытоптанные места, более светлые. Очевидно, мы стояли на софтбольной площадке. Это «мы» включало Эдуарда — то есть федерального маршала Теда Форрестера — и меня, федерального маршала Аниту Блейк. Эдуард—его настоящее имя, его истинная суть. Форрестер — это его тайное имя, как Кларк Кент для Супермена, но для всех прочих маршалов он — «Старина Тед», когда-то вольный охотник, а ныне федеральный маршал, возведенный в это звание, как и я, «Актом о противоестественных опасностях». Вольным охотником я никогда не была, зато была истребителем вампиров. В общем, как бы там ни было, а вот мы оба тут стоим, с настоящими значками, и в глазах закона мы настоящие копы. Эдуард иногда подряжается на работу наемного убийцы, если плата достаточно высокая или цель достаточно интересная. Он специализируется по ликвидации только опасных созданий вроде оборотней и вампиров. Но борьба с преступлениями начинает у него отнимать все больше времени — ничего не поделаешь. Бывает, что работа мешает хобби.

Здесь присутствовали и другие маршалы, беседовавшие сейчас с местной полицией, но среди разбросанных здесь частей тела стояли только мы с Эдуардом. Остальным уже, видимо, на это надоело смотреть, а мы только приехали из аэропорта Такома. Другие копы здесь были раньше, а расчлененные тела очень быстро теряют свою привлекательность.

Мне все время хотелось поплотнее запахнуть ветровку с крупной надписью «Федеральный маршал», и я подавляла это желание. Ну пятьдесят, блин, градусов^[1] — это вообще нормальная для августа температура? Дома, в Сент-Луисе, сто^[2] с лишним, а последняя остановка была в Алабаме. После такой жары и влажности пятьдесят — пронзительный холод.

Свет вокруг становился мягче, и фрагменты тела можно было разглядеть лучше. Но нравиться мне они больше не стали.

— Тело лежит на спине или на заднице? —спросила я.

— Ты в том смысле, что оно разорвано примерно посередине, и куски разбросаны футов на десять?

— Ага.

— А это важно? — спросил он и потянулся к ковбойской шляпе, но она осталась в машине, на которой мы приехали из аэропорта. У Теда есть любимая, почти до дыр заношенная ковбойская шляпа, и то, что этот жест стал привычным, показывает, сколько времени проводит Эдуард под маской своего легального альтер эго.

Так что сейчас он ограничился тем, что провел рукой по коротким светлым волосам. Рост у него пять футов восемь дюймов, который при моих пяти и трех кажется высоким.

— Нет, я думаю.

А в голове прокрутилась мысль: «Вот такие проблемы всегда приходят на ум, когда смотришь на расчлененное тело, потому что иначе хочется заорать и убежать подальше, а то и просто сблевать». Чтобы меня вырвало прямо на мертвое тело — такого уже много лет не было, но полиция Сент-Луиса мне этого никогда не забудет.

— Сердце не могут найти. — Голос у него такой же ничего не выражающий, как и лицо.

Света хватало, чтобы видно было: у него глаза не просто светлые, а светло-голубые. Летний загар у него был светло-золотистый, но получше, чем у меня. Это как-то неправильно, что голубоглазый блондин, белый англосакс-протестант, загорает сильнее, чем я — черноволосая и кареглазая, в мать. Во мне ведь половина испанской крови — я же должна загорать лучше, чем совершенно белый мальчик?

— Анита! — сказал он, вставая так, чтобы мне не было видно тела. — Что я сейчас сказал?

Я моргнула с невинным видом:

— Сердца не найдут. Как и в предыдущих трех случаях. Убийца или убийцы забирают сердца как трофей или как доказательство убийства. Как лесник в «Белоснежке» отнес Злой Королеве сердце в ящике. Как-то так.

— Анита, мне надо, чтобы ты была здесь и работала над делом, а не уходила в себя.

— Я здесь, — ответила я, хмурясь.

Эдуард покачал головой:

— Помнится, тебе случалось смотреть и на худшее и быть при этом в лучшей форме.

— Мне могло просто надоесть смотреть на такое. А тебе нет?

— Ты не про это дело конкретно сейчас говоришь, — сказал он.

— Не про это.

— Ты спрашиваешь, не достает ли меня смотреть на такие вещи?

— Никогда бы не спросила — противоречит кодексу настоящих мужчин.

От этих слов я сама улыбнулась. Он улыбнулся в ответ, но скорее рефлекторно — глаза остались холодны и пусты, как зимнее небо. Если бы с нами были другие маршалы, глаза бы у него смеялись, выражали бы какие-то эмоции,