«Если», 2010 № 04 [Дэйв Крик] (fb2) читать постранично

«Если», 2010, № 4

Федор Березин Часовые периметра

Иллюстрация Виктора Базанова

Корабль завершил торможение и завис. Он тормозил долго, тормозил экстренно, перегрузка зашкаливала за пятьдесят «g». Экипаж спал, точнее, не просыпался. Да и сном это тоже назвать было нельзя: практически это была полная остановка жизненных функций, пусть и временная. А вот теперь, после маневра, их требовалось разбудить. Первым в списке значился капитан. Он вышел из комы и задышал за час до пробуждения основного звена.

— Где мы? — спросил Гровер. — Это не система Кадуцея.

— Мы не добрались, — доложил Ртутник, электронный страж корабля. — На пути возникло препятствие, пришлось тормозить.

— Возникло? — переспросил капитан.

— Выявилось, — сделал поправку Ртутник.

— Почему ты принял решение самостоятельно? — Гровер говорил сдержанно, но кровь прилила к лицу, а кулаки сжались: срыв полета дальностью в световые столетия — это не шутка.

— Даже ускоренная, с риском, реанимация занимает шесть-семь часов. Плюс — после принятия решения — почти столько же уходит на погружение в анабиоз. «Ефремов» не успел бы затормозить и погиб. Предположительно погиб, — снова поправился Ртутник.

— Что за препятствие? — спросил Гровер, он все еще кипел.

— Точно не выяснено. Вернее, чем ближе, тем запутаннее. В момент принятия решения объект представлялся погибшей звездой.

— Сверхновая?

— Нет, последствия.

— «Черная дыра»?

— Да.

— Господи, — выдохнул Гровер. — А как же ее оболочка? Мы прошли на бешеной скорости… Мы все должны были… Или…

— Радиационного потока не было, командир. И сброшенной звездной оболочки не было тоже. Посмотрите данные.

— Разве коллапс такого типа существует? — бессмысленно, скорее не у робота, а у себя, спросил капитан.

— Пока неизвестен.

— Ладно, — прервал диспут с машиной человек. — Пусть «черная дыра». Почему, Ртутник, ты принял решение тормозить? Разве нельзя было обойти?

— Существовал риск не обойти, капитан.

— Что ты мелешь? «Черная дыра» — объект компактный, даже меньше пульсара.

— Эта не такая, Гровер. Есть рассогласование данных, однако по самым худшим… Диаметр где-то в световой год.

— Черт, — высказался капитан. Он уже с бешеной скоростью просматривал на виртуальном экране файлы и записи. — Но ведь даже при таком диаметре имелся шанс обойти. Разве нет?

— Только шанс, командир, — скорбно отметил Ртутник. — Во-первых, мы бы все равно отклонились от цели. Это даже во-вторых. А во-первых, приливные силы могли разорвать «Ивана Ефремова».

— Решение с натяжкой, Ртутник, — констатировал капитан голосом более металлизированным, чем у машины. — К тому же, по первичным данным, техника оценивала объект как в десять раз более компактный. Так?

— Так, капитан, — согласился электронный мозг. — Однако моя осторожность оказалась к месту, разве нет?

— Будите весь экипаж, Ртутник! — распорядился командир, прерывая дискуссию.

* * *

— Ясно, что он принял решение, исходя не только из безопасности, — сказал физик. — Огибание препятствия даже по большой, с огромным запасом безопасности, дуге все равно не привело бы к такой потере топлива, как сейчас.

— Мозг руководствовался другим? — уточнил капитан.

— Кстати, наша комната отсечена от него…

— Ты о прослушивании? — усмехнулся кибернетик. — Выкинь из головы. Мы не можем убрать доступ Ртутника окончательно. Но твой страх, Ремо, исходит из извечной боязни машинного бунта. Уймись.

— Уймись, — скривился физик. — Он уже принял не самое рациональное решение, хотя по своей машинной природе, как я понимаю, должен был как раз принять наирациональнейшее. Черт знает, что от него еще ожидать.

— Наш электронный мозг временно отсечен от кают-компании, — сообщил капитан. — Но кто еще хочет что-нибудь добавить?

— Если он принял не самое рациональное решение, — раздражающе вяло высказался кибернетик, — то, следовательно, он руководствовался какими-то другими критериями, не только безопасностью корабля. Правильно я понимаю, капитан?

— Я тоже так подумал, Содан, — кивнул Гровер.

— Какие решения, кроме безопасности, могут стать приоритетными? — спросил биолог.

— Ясно какие, — пожал плечами капитан. — Те же, что погнали нас, точнее человечество, к звездам.

— Дальние задачи иногда более важны, чем текущие, да? — переспросил биолог.

— Естественно, Олдрин. Какая задача может стать более актуальной, чем исследование системы Кадуцея?

— Разум? — догадался биолог.

— Значит, надо допустить, что я ни черта не знаю о своей работе, — констатировал кибернетик. — Моя машина, оказывается, — машина, попросту ведущая звездолет из пункта А в пункт Б, — может принимать решения, исходя из неких философских доктрин.

— Ртутник,