Страсть [П Ф Козак] (fb2) читать онлайн

П.Ф. Козак Страсть

Ивану

Не ставь перед собою цель удовлетворить свои желания.

Просто гори в пожаре страсти.

Смакуй ее и наслаждайся ею.

Представь, что ты стоишь на краю утеса, балансируя между жизнью и смертью.

Оставайся на пике возбуждения как можно дольше.

Отдайся ему.

Сгори в огне.

Но, словно Феникс, возродись из пепла.

Я хотела бы поблагодарить моего мужа, моих друзей и близких за веру в мои силы и поддержку в работе. Особенная благодарность МСЛ, ДР и ИК за любовь и преданность. Искренняя признательность и другим членам нашей семьи. Я люблю вас!

Глава 1

Поэма под названием «Разбойник» растрогала меня до слез. Именно поэтому я начала писать. В этой поэме Разбойник и дочь трактирщика, Бэсс, погибают, пытаясь спасти друг друга от смерти. Мысль о том, что они не могут быть вместе, так расстроила меня, что я решила изменить сюжет.

В моей версии поэмы Разбойник похищает меня и увозит в свое логово на черном коне. Или остается в трактире и заманивает меня в свою комнату. Еще по одной версии я нахожу его раненым. Чтобы позаботиться о нем, я прячу его в потайной комнате в трактире.

Я начала записывать свои истории, поэтому забыть их мне не удастся. Недавно я откопала несколько рассказов о моем Разбойнике в коробке со старыми бумагами. Вот уже больше месяца я каждую ночь засыпаю с мыслью о нем, моем Разбойнике.

Как раз вчера я не могла заснуть до раннего утра. История, родившаяся в моем воображении, казалась мне явью. И хотя некоторые детали менялись от одной ночи к другой, сюжет в целом оставался неизменным.

Дверь открылась. На пороге стоял высокий мужчина. Он был мускулист и крепко сложен. Густая борода обрамляла суровый подбородок. На нем было тяжелое черное пальто из грубой шерсти, поверх которого была наброшена накидка. От снега одежда намокла и издавала запах влажного конского волоса. Накидка едва прикрывала рукоять кинжала.

Он посмотрел прямо на меня, его пристальный взгляд пронзал насквозь. Он был огромен, хотя, казалось, он даже не подозревал, какой страх вызывает у окружающих. Его развязность и самоуверенность заставили меня содрогнуться. Он напутал меня, но я почувствовала, что меня тянет к нему.

Подняв бутылку, которую держала в руке, я указала на пустой столик в дальнем углу трактира.

Он взял предложенную мной бутылку в одну руку, другой схватил меня за руку. Потом он потащил меня к столу, то и дело прикладываясь к бутылке. Я знала, что это поможет ему согреться.

Я хотела помочь ему снять накидку, но он оттолкнул меня. Он снял накидку сам и небрежно бросил ее на пол. Затем он снял пальто, а кинжал предусмотрительно передвинул так, чтобы можно было воспользоваться им в любой момент.

Он сидел спиной к стене и смотрел одновременно на меня и поверх меня. Я следила за его взглядом, ощущая напряжение, с которым он осматривал комнату в поисках возможной угрозы. Нередко на одну женщину претендуют двое мужчин, поэтому он хотел обеспечить себе возможность заметить любого, кто мог бы оспорить его право обладать мной. Но никто не осмелился это сделать.

Какое-то время мы пили молча. Он подталкивал ко мне бутылку, и я пила из нее. Все это время он не сводил с меня глаз. Вдруг он спросил:

— У тебя есть мужчина?

Я ответила:

— Не было, пока не появился ты.

Он прикоснулся ко мне. Я не сопротивлялась. Его руки были большими и сильными. Он положил свою руку мне на затылок и с силой притянул меня к себе. Я не знала, хочет он меня убить или обладать мною, — мне было все равно. Я ощущала его пальцы на своей шее. Я была вся в его власти. Затем он склонился к моим длинным огненно-рыжим волосам. Подобно зверю, он старался уловить запах моего тела, моих волос.

Я чувствовала, как жаждет он наслаждений, которые может дать ему только женщина. Не убирая руки, он сделал еще несколько глотков. Я почувствовала, как он медленно запускает пальцы в мои волосы и, сжимая их в кулак, причиняет мне легкую боль. Я даже не шелохнулась. Он посмотрел на меня, словно дивясь, что я не оттолкнула его. Я спросила:

— Как давно у тебя не было женщины?

— Целую вечность, — ответил он.

Он достал из-за пояса свой кинжал и бросил его поверх накидки. За ним последовал и пояс. Сделав еще глоток, он швырнул пальто в угол, к самой стене.

Он схватил меня за руку и бросил прямо на пальто. Обхватив мои ноги, он попытался задрать мне юбку обеими руками, затем поднялся на колени, чтобы расстегнуть штаны. Я попыталась снять с себя панталоны, чтобы быть готовой полностью. Но когда, обнажившись, он заметил мою руку под юбкой, он схватил ее, чтобы помешать мне это сделать.

— Что ты делаешь? — спросил он.

— Я думала, тебе так будет удобнее.

Я рассердилась и попыталась освободиться от его руки, но не смогла даже ослабить хватку. Он отбросил мою руку и сорвал с меня панталоны. Прежде чем швырнуть их в сторону, он помял их в руках, желая убедиться, что я не прятала в них нож. Раздвинув мне ноги, он опустился на меня. Он вошел в меня одним долгим движением, а я прогнулась ему навстречу.

Обхватив руками его спину, я прижалась к нему, стремясь как можно глубже почувствовать его в себе. Мне хотелось, чтобы он двигался во мне, и я прошипела:

— Ну, давай же!

На какое-то мгновение он показался испуганным и вдруг взревел так, будто кто-то вонзил ему нож в спину.

Он навалился на меня всем телом, его орган был невыносимо огромен. Но я продолжала двигаться из последних сил, и каждый новый толчок словно подбрасывал меня к нему.

Внезапно он окаменел. Затем он почти полностью вышел из меня, но тут же снова пронзил мое тело и на этот раз сделал это так, будто хотел пригвоздить меня к полу. Я больше не могла двигаться и просто лежала, пока он извергал в меня свое семя. Звериный рев вырвался из его груди.

Волна оргазма прокатилась по моему телу, я услышала крик и не сразу смогла узнать собственный голос.

Я сжимала влажную подушку. В моем воображении я держала его так крепко, как могла, мне хотелось буквально втянуть его в себя, моего Разбойника.

Яркость полученных впечатлений огорчила меня. Выдумка казалась реальностью, она поглотила меня без остатка. На следующее утро мне стало совершенно очевидно, что я уже чертовски долго одна. Я боялась даже подумать о том, что могу совсем потеряться в своих фантазиях. Мне было крайне необходимо вернуться к реальности, а быть может, заставить реальность вернуться ко мне.

Мой распорядок дня и финансовое положение позволяли мне без труда освободиться от уз воображения — просто надо было немного развлечься, как-то скрасить серые будни. Поэтому я приняла решение воплотить в жизнь свое давнее увлечение лошадьми. Я решила брать уроки верховой езды.

Я знала, что моя подруга Гвен встречается с парнем, который держит конеферму неподалеку. Она уверяла, что на его ферме лучшие жеребцы в Шафтсбери, а то и во всем Дорсете. Когда она рассказывала мне об этом, я едва могла удержаться от смеха. Конечно, я не могла не спросить, откуда у нее такая исчерпывающая информация. Она улыбнулась и ответила, что парень действительно чертовски хорош. Румянец на ее щеках подсказывал мне, что этого жеребца она и в самом деле успела узнать неплохо.

Мне правда просто необходимо было что-то предпринять, чтобы убедиться, что я еще не совсем утратила связь с реальностью. Я позвонила Гвен, чтобы узнать, смогу ли брать уроки верховой езды на этой ферме. Она ответила, что если я так интересуюсь лошадьми, то ее друг Стив с удовольствием поможет мне. Их семья занимается лошадьми с незапамятных времен. Она пообещала поговорить со Стивом и проследить, чтобы он оказал мне должное внимание. Поэтому я решила подождать, пока Гвен позвонит ему, прежде чем сделать это самой.

Я поговорила со Стивом и объяснила ему, что хочу научиться ездить верхом, но не имею большого опыта в обращении с лошадьми. Я росла в Лондоне, а там у меня не было никакой возможности научиться этому. Мне хотелось не только научиться ездить верхом, но и побольше узнать о лошадях. Мне нужен был инструктор, обладающий терпением и опытом, человек, готовый ответить на любые, даже самые глупые вопросы новичка. Стив сказал, что знает как раз такого инструктора и что я смогу записаться к нему в тот же день.

По дороге на ферму меня почему-то пробирала дрожь. Я встретилась со Стивом у его дома, и мы уладили все бумажные вопросы. Он разрешил мне вносить оплату поурочно, пока я не буду уверена, что хочу заниматься регулярно. Затем он спросил, когда я хотела бы приступить к занятиям. Я ответила, что готова начать прямо сейчас, если это, конечно, возможно. Раз я твердо решила заняться этим, то, черт возьми, начну немедленно!

Стив приехал со мной на ферму, чтобы познакомить меня с моим учителем. Увидев его, я чуть не забыла, зачем пришла. Я наблюдала, как он взял целую копну сена и понес ее к пустому стойлу. Достав из кармана нож, он перерезал бечевку и разбросал сено по полу. Я была уверена, что его рост больше шести футов. Его длинные темные волосы были зачесаны назад и собраны в хвост на затылке. Тонкие усы, обрамляющие его рот, переходили в аккуратную бородку. Когда он нагнулся, чтобы перерезать бечевку, я увидела самый крепкий зад и самые длинные ноги, какие мне когда-либо доводилось видеть.

Где-то за моей спиной раздался голос Стива — он окликнул его:

— Эй, Иван! Иди сюда. Тут к тебе новый ученик.

Я обратила внимание на то, как он произнес это имя — И-ван, — с ударением на втором слоге. Я подумала, что это имя ему идет. Иван обернулся, было заметно, что наше появление застало его врасплох. Но он легко справился со смущением. Его футболка, мокрая от пота, вся в соломе, прилипла к телу. Я ощутила приятную дрожь в теле, когда он вышел нам навстречу, на ходу стряхивая с себя соломинки.

Сняв плотную перчатку, он пожал мою руку и сказал:

— Так это вы хотите научиться ездить верхом? Посмотрим, что мы сможем для вас сделать.

Моя симпатия к нему была очевидна, и я почувствовала, что краснею.

Работа летом на конеферме — это для меня способ вырваться из стен университета. Хотя работа преподавателя мне по душе, я испытываю необходимость иногда отдыхать от мира науки. Как только после весенних выпускных экзаменов мои глаза становятся похожими на бусинки, я понимаю, что если не выберусь куда-нибудь, то окончательно свихнусь.

Мой лучший друг унаследовал конеферму от своего отца, находится она близ Шафтсбери. Каждое лето я езжу из Нортгемптоншира, где живу и преподаю, на эту ферму, чтобы пожить здесь и поработать. Все, что мне нужно, — это жилье и пропитание. Я с детства работал здесь. Для меня приехать сюда — все равно что побывать дома.

Несмотря на то что отец Стива когда-то нанял меня в качестве конюха, Стив никогда не относился ко мне как к наемному рабочему. И он, и я были единственными детьми в наших семьях, поэтому росли как братья. Его отец научил ездить верхом нас обоих. Скоро мы пристрастились к пиву, которое Стив таскал из запасов отца, и, конечно, мы делились нашим опытом в общении с противоположным полом.

Стив предлагал мне остаться на ферме и помогать ему вести дела, но вместо этого я решил получить образование в университете. Так как мои родители умерли, члены семьи Стива были единственными приглашенными на мой выпускной. И они все приехали. Правда, на защиту докторской степени приехать смог только Стив. Его отец умер, а мать переехала в Лондон. Поэтому Стив вынужден был заниматься фермой один.

Став профессором, я купил себе дом с пристройками близ Трепстона, в Кеттеринге. Мои коллеги считали полным безрассудством покупать дом так далеко от Нортгемптоншира, но я подбирал такое место, где когда-нибудь смог бы завести парочку собственных лошадок.

Осознав, что имею приличную сумму на банковском счету и без учета моего летнего заработка, я поразмыслил и… Черт побери! Почему бы снова не остаться у Стива на лето? Я был готов к тому, что эта идея может ему не понравиться, ведь он до сих пор не мог простить мне того, что я не остался у него после окончания университета. Но, к моему удивлению, он был рад снова принять меня.

Когда же я приехал к нему этим летом, он дал мне понять, что видит меня в роли инструктора. Он еще не нашел замены инструктору, который уволился не так давно. Без особой охоты я согласился взять несколько учеников, раз уж возникла такая необходимость.

Когда он позвал меня, чтобы познакомить с моим первым в этом сезоне учеником, я ожидал увидеть любопытного подростка. Но вместо этого передо мной стояла невысокая стройная рыжеволосая девушка, примерно моего возраста, и вид у нее был довольно неуверенный. Стив представил ее как Пэш. Я никогда раньше не слышал такого имени. Какое-то время я избегал общения с женщинами. Я улыбнулся про себя и подумал: «Это знакомство сулит неожиданное удовольствие».

Стив спросил Ивана, может ли тот уделить мне хотя бы час, чтобы ввести меня в курс дела. Иван явно медлил с ответом. Тогда Стив отвел его в сторону и стал что-то ему говорить. Когда они вернулись, Иван сказал с улыбкой:

— Конечно, мы можем начать сегодня же. Ну что же, приступим?

После этого я пережила, пожалуй, самый ужасный час в моей жизни.

Вначале все шло довольно гладко. Он спросил меня:

— Вы когда-нибудь раньше ездили верхом?

— Только раз. Я каталась на пони в Баттерси-парке, в лондонском детском зоопарке. А еще я много читала и смотрела документальные фильмы! — Осознавая, что это прозвучало неубедительно, я добавила: — По правде говоря, я не очень-то много знаю об этом.

Он понял, что я не знаю абсолютно ничего о верховой езде, поэтому начал с азов. Он показал мне ферму и лошадей. Потом открыл стойло и вывел одну из лошадей.

— Эта лошадь, Мускат, была первой лошадью многих наездников.

Мне показалось, что она слишком велика для меня. Он похлопал ее по загривку.

— Она кроткая, как ягненок. На ней даже дети катаются, и она всегда ведет себя спокойно.

Я попыталась представить, как буду взбираться на этого монстра, и начала ходить вокруг лошади. Как раз в тот момент, когда я подошла к ней спереди, она громко фыркнула, и я испугалась. Испугалась, что она набросится на меня или что-нибудь в этом роде, поэтому отскочила в сторону.

Бог знает, обо что я споткнулась, но упала я прямо в большую лужу с липкой грязью и соломой. Оба колена провалились в это дерьмо, хотя мне и посчастливилось упереться обеими руками и погрузиться в него не полностью. Тем не менее я была по уши в грязи.

Иван помог мне подняться и сказал:

— Я ужасно виноват перед вами. До того как Стив привел вас, я чистил лошадей. Я должен был предупредить вас об этой яме.

Он с трудом сдерживал смех.

— Я похожа на чучело!

Казалось, он не заметил, что и сам испачкался, помогая мне подняться.

Я заверила его, что не ушиблась и что со мной все в порядке. Не убирая руки с моей талии, Иван повозил ботинком в луже.

— Там есть сток, но, думаю, он забился соломой.

— Вы испачкались не меньше моего. Мне очень жаль.

Он продолжал крепко держать меня. Из-за грязи на нашей одежде мы буквально скользили, прикасаясь друг к другу.

— Не волнуйтесь. Ничего страшного не произошло.

Иван прочистил сток ботинком.

— А теперь позвольте мне привести вас в порядок.

Он поднял лежавший на полу шланг и включил воду. Вот так я и стояла, вся в грязи и соломе, а самый сексуальный мужчина, какого я когда-либо видела, предлагал полить меня из шланга. Больше всего в тот момент мне хотелось провалиться сквозь землю.

* * *

Стив застал меня врасплох, попросив уделить Пэш немного внимания прямо сейчас. В тот момент я был не готов обучать новичка, даже при том, что я находил эту девушку весьма соблазнительной. Я еще не закончил чистить лошадей и их стойла, не говоря уже о том, что мне самому не мешало бы принять душ.

Под каким-то нелепым предлогом Стив отвел меня в сторону и сказал:

— Ну, ты чего? «Пэш» похоже на «куш». К тому же ты ведь не хочешь выставить меня идиотом перед новичком?

Я согласился. Сразу же нужно было выяснить, что она знает о лошадях, чтобы понять, с чего стоит начать. Оказывается, когда-то она каталась на пони. Этим и ограничивались ее познания.

В своем деле я чувствую себя как рыба в воде, однако не стоило забывать, что она могла оказаться не менее любопытной, чем подросток, которого я ожидал увидеть. Как знать, может, эта красотка захочет покататься не только на лошади?

Чтобы посмотреть, как она умеет обращаться с животными, я повел ее к стойлу. Казалось, она немного нервничала, но я был уверен, что это скоро пройдет. Для начала я выбрал Мускат. Кобыла по имени Мускат была безобидной, как котенок, и чертовски спокойной. Правда, она была немного крупноватой и уже отслужила свое. Стив держал ее из-за мягкого характера и спокойного нрава, что так любят дети.

Старая добрая лошадка. Мне нравится, что она производит впечатление ухоженного животного. Когда я вывел ее из стойла, я заметил, что Пэш побледнела. Я сделал попытку подбодрить ее.

— Не бойтесь, дорогая, Мускат просто душка. Она не причинит вам вреда.

Не успел я закончить, как Пэш подошла к лошади спереди. Возможно, Мускат подумала, что Пэш приготовила ей угощение, потому что она подняла голову, громко фыркнула и открыла рот. В одно мгновение Пэш отскочила в сторону на пару метров, споткнулась о какую-то неровность пола и плюхнулась прямо на то место, где я только что чистил лошадь.

Боже правый, новая ученица, на которую Стив так хотел произвести впечатление, барахталась в грязной луже! Но я увидел не только это. Она стояла на четвереньках, ее симпатичная попка смотрела прямо на меня. Черт возьми, кажется, ей так и не терпится, чтобы я занялся ею!

— Позвольте… — Наклоняясь, чтобы помочь ей подняться, я с трудом подавил в себе соблазн плюхнуться рядом с ней и овладеть ею сзади.

Я обнял ее, чтобы помочь ей встать, не упуская при этом возможности прикоснуться к ее груди. Чтобы подольше не разнимать объятия, я спросил:

— С вами все в порядке? Вы не ушиблись?

— Со мной все в порядке, спасибо. Мне просто нужно принять душ.

— Что ж, все-таки это лучше, чем получить пощечину мокрой селедкой, — сказал я, пытаясь рассмешить ее.

Она ответила натянутой улыбкой.

Было чертовски приятно снова ощущать рядом с собой женщину. Даже не хотелось ее отпускать. И я продолжал держать ее в объятиях, пытаясь одновременно прочистить ботинком сток.

— Я должен был сделать это раньше. Мне в голову не могло прийти, что сегодня я буду здесь не один.

Затем я отступил на шаг, оценивая масштабы причиненного ей вреда.

— Вы очень похожи на маленького испачкавшегося щенка.

Ее ноги были покрыты грязью, смешанной с соломой и конским волосом. Я должен был что-то предпринять.

Единственное, что пришло мне в голову, — это полить ее из шланга, как поливают лошадей. На ней были джинсы и кеды, что оказалось очень кстати.

— А теперь позвольте мне почистить вас.

Я поднял шланг.

— Вы будете мокрой, но зато чистой.

— Думаю, ничего другого мне не остается. Не могу же я сесть в машину в таком виде.

У нее не было выбора, и она согласилась.

— Больно не будет, я обещаю.

Включив слабый напор воды, не такой, как при мытье лошадей, я стал поливать ее. Я тут же почувствовал сильное возбуждение. Когда она упала на четвереньки, ее облегающие джинсы выставили напоказ самые укромные места, прятавшиеся между ее ног. Я не жалел воды.

— Расставьте ноги пошире, чтобы я мог обмыть их как следует.

Я тщательно обмывал ее, чтобы подольше любоваться ее прелестями!

Мое первое занятие началось с того, что я оказалась в абсолютно мокрых джинсах. До чего же это унизительно! Смыв с меня грязь, Иван направил струю на себя, чтобы помыть и свои ноги. Я не могла не заметить его впечатляющее достоинство, которое заметно увеличилось в размерах с момента моего появления. Стряхивая соломинки с моей рубашки, он несколько раз коснулся моей груди. От этих прикосновений мои соски затвердели.

Убедившись, что он тщательно меня вымыл, Иван захотел, чтобы я все-таки села на Мускат, при этом он сказал:

— Так будет даже удобнее держаться в седле первый раз.

Мое терпение лопнуло.

— А нельзя ли повременить с этим? Я никогда раньше не ездила верхом на лошади, я должна сначала привыкнуть к ней.

Лучшего предлога отказаться от его предложения я не придумала.

Казалось, мои слова сбили его с толку. Он быстро оглядел стойло и сказал:

— Хорошо, тогда давайте для начала посмотрим упряжь.

Я изо всех сил старалась внимательно слушать его лекцию о седле, которое он забросил на спину Мускат.

— Всегда делайте это с левой стороны, — сказал он. — Наши лошади так приучены.

Затем он показал мне, как обуздывать лошадь. Я съежилась при виде того, как он вложил странное приспособление в рот лошади, и удивилась, почему она терпит этот кусок железа во рту.

— Это мягкая уздечка. Она не причиняет боли.

В это было трудно поверить! Подготовив Мускат, он показал, как правильно садиться на лошадь самостоятельно.

— Видите, как легко?! Ничего сложного!

Верхом на этой большой лошади он смотрелся просто великолепно — таким я всегда представляла своего Разбойника.

Мокрые джинсы хорошо очерчивали его бедра. Мой взгляд скользнул выше, к промежности. Понимая, что так пялиться на его хозяйство просто недопустимо, я отвела взгляд.

Он слез с лошади и снова предложил мне попробовать сесть на нее.

— Почему бы вам не проделать то же самое? Я помогу.

Я вежливо отказалась.

— Нет уж, благодарю. На сегодня достаточно.

— Тогда потренируемся садиться на лошадь в следующий раз.

Я не могла понять почему, но мне этого очень хотелось.

Глава 2

После такого конфуза на первом же занятии мне захотелось отказаться от этой безумной затеи и больше не приходить на ферму. Я вынуждена была признать, что это оказалось вовсе не так романтично, как я представляла. Но я не могла забыть Ивана, его движения, когда он подносил сено к стойлу, и то, как он смотрелся верхом на Мускат и каким терпеливым он был по отношению к лошади.

И вдруг, за несколько дней до следующего занятия, произошло событие, которое окончательно убедило меня продолжать заниматься. Иван приснился мне, это был эротический сон — и очень даже пикантный. Я решила прийти на второе занятие только потому, что хотела увидеть его снова. Я была абсолютно уверена, что не хочу учиться верховой езде, но, так как другой возможности увидеть его у меня не было, я пошла на это.

Мне снилось, что я пришла на ферму, как и в первый день. Иван был без рубашки и как раз поднимал ворох сена. Я смотрела, как он нес его к пустому стойлу, и любовалась его великолепным мускулистым телом. Его кожа блестела от пота, мышцы рук и спины налились под тяжестью ноши.

У меня возникло непреодолимое желание поласкать себя, пока я наблюдала за ним, но, прежде чем я прикоснулась к себе, он обернулся. Увидев меня, он сказал:

— Пора начинать занятие.

Он стоял в пустом стойле и жестом пригласил меня подойти к нему.

У входа в стойло я споткнулась и упала в лужу с грязью, только на этот раз не на колени, а на спину. Он взял шланг и направил струю прямо мне между ног. От сильного напора воды я не могла встать. Он поднял меня и крепко прижал к своей груди. Я вдруг почувствовала себя ужасно неловко, так как не могла вспомнить, зачем пришла сюда и почему я так возбуждена. Я спросила:

— Я вас не знаю. Вы мой Разбойник?

— Твой Разбойник больше тебе не нужен. У тебя есть я.

— Кто ты?

Я была напугана. Но страх только усиливал мое возбуждение. Меня охватило желание дотронуться до него.

— Я твой учитель. Я покажу тебе все, чему ты так хочешь научиться.

Он взял покрывало и расстелил его поверх соломы в пустом стойле. Затем он сказал:

— Иди, приляг рядом со мной.

Я подошла к нему и сделала, как он просил. Он расстегнул джинсы. Взяв мою руку, он произнес:

— Ты хочешь потрогать меня, я знаю, что хочешь. Ты хочешь сделать это вот так.

Он провел моей рукой вверх и вниз по возбужденному члену.

— О да, сделай так еще! Это чертовски приятно.

Я чувствовала жар его дыхания на своей шее. Он приподнял край моей рубашки и стал ласкать мои груди, не прекращая двигать моей рукой. Затем я почувствовала между ног его напряженное бедро. Легкие ритмичные покачивания его тела заставили меня задрожать от возбуждения.

Я прислонилась головой к его груди, чтобы слышать, как бьется его сердце. От него пахло потом и сеном.

— Умоляю, мне нужно кончить! — Я застонала и еще сильнее прижалась к его бедру.

Я терлась о его бедро, а он не отпускал меня ни на миг. Закрыв глаза, я отдалась во власть чувств.

Моя рука не переставала ласкать его, я делала так, как он показал мне вначале.

— Я скоро, действуй энергичнее.

Я повиновалась. Судорога сотрясла его тело, и он кончил прямо мне в руку. Его сперма обожгла мне ладонь. Не успела я сказать ему об этом, как он погрузил пальцы в горячее семя и начал втирать его в мои соски. Я почувствовала невыносимый жар в груди, мое тело пылало.

Я неистово прижалась к его бедру.

— Иван…

Мое тело напряглось, и волны наслаждения прокатились по нему. Моя кожа излучала свет, будто тысячи крохотных светлячков нашли на ней приют. Я проснулась от испытанного оргазма, как от удара молнии, задыхаясь от наслаждения.

Я больше не спала в ту ночь. Пожар во мне не угасал. Я снова мастурбировала, думая о нем, а потом решила написать о нем в своем дневнике.

Я рассказал Стиву о конфузе, который произошел на ферме с Пэш, так как предполагал, что на следующее занятие она может и не прийти. Я даже был почти уверен в этом. Мой рассказ позабавил его, он не расстроился. Я спросил своего друга, не знает ли он случайно, замужем ли эта девушка, на что он с ухмылкой ответил:

— А что? Понравилась?

— Возможно.

— Мне приходило в голову, что с этой рыженькой можно позабавиться, но я не ожидал, что ты клюнешь на такую. Я думал, ты предпочитаешь девочек помоложе.

Я показал ему средний палец руки.

— Да пошел ты! Так да или нет?

— Гвен позвонила мне сегодня утром и сказала, что ее подруга Пэш хочет брать уроки на ферме. Она попросила меня помочь. Я сказал, чтобы она пришла сегодня и мы все уладим.

Так вот откуда столь неожиданно появилась эта девушка! Стив никогда не упускает случая заполучить ученика.

— Пока она заполняла необходимые бумаги, мы разговорились. Я сразу же выяснил, что она не замужем, на случай если с Гвенни ничего не выйдет.

Я пропустил его шутку мимо ушей, желая узнать как можно больше.

— Ты знаешь, чем она занимается?

— Я не уверен, но, по-моему, она пишет.

— Что пишет?

— Книги, придурок! Что же еще?

Желая оставить последнее слово за собой, я подкинул ему информацию к размышлению.

— Спасибо, старик. Но должен заметить, Гвен будет любопытно узнать о твоих планах касательно ее лучшей подруги.

Похлопав его по плечу, я отправился на ферму.

Стив не кривил душой, когда сказал, что я предпочитаю молоденьких. Он не раз говорил, что мне нужно вынуть палец из носа и наконец повзрослеть. Казалось, я не могу остановиться, даже несмотря на то что мне чертовски наскучило затаскивать в постель сопливых потаскушек, которые у меня учились.

Эта новенькая завела меня. Мне было любопытно, придет ли она на второе занятие. Если она не явится, я позвоню ей. Мой интерес к ней удивил меня. Но я не мог не сознаться себе в этом. Мой член не позволил бы мне это сделать.

Ее барахтанье в грязи было восхитительным зрелищем. Джинсы так врезались ей между ног, что я смог все разглядеть. А когда они намокли, ее прелести стали вырисовываться еще лучше, особенно маленькие сосочки, выпиравшие из-под рубашки, когда я поливал ее груди. Все это приводило в беспокойство содержимое моих штанов. Каждый раз, когда я думал об этом, мой член твердел.

Несколько дней я пытался выбросить ее из головы. Какая наивность! Чем больше я старался не думать о ней, тем больше возбуждался. Наконец я поддался искушению. Под моим матрасом было спрятано несколько порножурналов. На случай если мне понадобится разрядка. Леди из моих журналов были не прочь составить мне компанию.

Так как они были единственными, с кем можно было поразвлечься, я полез в тайник, чтобы проверить его содержимое. Листая журналы, я нашел в них одну рыженькую. Она показалась вполне способной помочь мне расслабиться.

Сняв с себя одежду, я достал тюбик с лубрикантом, который хранил в одном из ящиков прикроватного столика. Бросив тюбик на кровать, я взял журнал и устроился поудобнее. Мой взгляд сразу же упал на грудь рыженькой. Казалось, ее соски только что облизывали — они блестели от влаги.

Я провел пальцем по странице и подумал о Пэш. Пожалуй, у нее такие же груди. Мне удалось прикоснуться к ним, когда я помогал ей подняться. Груди у нее были что надо, не слишком большие, но округлые и упругие. Боже, как же мне хотелось сжать их и пощипать эти упругие сосочки!

Мой взгляд опустился ниже. И там я видел Пэш, раскрывшуюся и обнаженную. Ее лобок был покрыт рыжим пушком. Я так и думал. Ее ноги были широко расставлены и ждали меня. Выдавив немного смазки на ладонь, я нанес ее на член. С головки тут же покатилась капелька и остановилась на лобке. Она завела меня как следует. Это было то, что нужно, — войти в нее по-настоящему.

Мне хотелось, чтобы моя рука напоминала ее киску, и движения мои стали интенсивнее. Я мог бы хорошенько ее разогреть. О да, я хотел ее! Стянуть эти мокрые джинсы, развести ей ноги и вставить ей как следует. Черт, да, лежа на ней!

Я схватил тюбик и выдавил еще немного смазки. Вены на моем органе вздулись и побагровели. Мокрая киска, я хотел погрузиться в ее мокрую киску! Я хотел остановиться, но не мог. Это она подложила мне эту фотографию, это она на фотографии, и она ждет меня! Ее рыжий пушок пылает страстью ко мне, ее ноги призывно раздвинуты, она жаждет ощутить мой член в своем лоне.

Мои мышцы напряглись и сжались, возбуждение достигло вершины. Ее киска обхватывала мой твердый как камень член, и я не переставал двигать рукой. Я входил и выходил из нее, пронзал ее насквозь, мои яйца раскалились. Я забился в судорогах, извергая семя.

Я должен был овладеть ею, но как, черт возьми, я мог это сделать?

Иван сказал, что на этот раз я сяду на лошадь. Всю дорогу до фермы я говорила сама себе, что должна успокоиться. Мое сердце бешено колотилось, в основном от предвкушения встречи с ним, но и от страха тоже.

Я все время вспоминала Мускат и пыталась представить себя на этой лошади. Но такая картина никак не вырисовывалась в моей голове. Когда я подошла к ферме, он как раз расчесывал эту большую старую лошадь. Мне захотелось развернуться и уйти.

Но прежде чем я смогла это сделать, он меня заметил. Сказав «привет!», он ласково улыбнулся. Затем он спросил:

— Вы готовы к первой поездке верхом?

Я невольно содрогнулась.

Следующие несколько дней я провел в ожидании ее звонка по поводу отказа от занятий. Но его не последовало. Должно быть, я все делал правильно, так как, к моему великому удивлению, за пять минут до начала нашего второго занятия я увидел ее.

Мы сразу же приступили к делу. Эти занятия были чудесным предлогом видеться с Пэш постоянно, но я должен был вызвать у нее интерес к лошадям, чтобы не спугнуть ее. Я попытался как-то отвлечь ее внимание и попросил помочь мне подготовить Мускат. Это дало мне возможность приблизиться к ней, отчего я мгновенно возбудился.

— Идите сюда и помогите мне подтянуть подпругу.

Она присела на корточки возле меня, и я показал ей, как это делается.

— Это все равно что застегивать ремень.

Я указал на пряжку собственного ремня, чтобы увидеть, как она на это среагирует. Она бросила взгляд на мои джинсы. Заметно покраснев, она тут же отвела взгляд в сторону.

Помогая мне вложить уздечку в рот лошади, она внезапно отдернула руку.

— А она не укусит?

Стараясь не рассмеяться над ее испугом, я пояснил:

— Нет, она не укусит. У лошадей нет зубов в уголках рта, куда вкладывается уздечка.

Я открыл Мускат рот, чтобы Пэш смогла убедиться сама.

Ознакомительная часть занятия была завершена. Мне удалось лишь раз обнять девушку, когда я показывал ей, как приладить стремя. Я решил выждать время и не торопить события. Ее излишнее волнение могло запросто все испортить.

Наконец настал момент помочь ей сесть на лошадь. Я сказал:

— Посмотрим, как она вам понравится, — и взялся за стремя.

Иван и правда думал, что я сяду на эту чертову лошадь! Вот так просто. Я посмотрела на него, как на сумасшедшего, хотя, пожалуй, он таким и был. В тот момент мне было абсолютно наплевать на его божественную внешность. Мне захотелось уйти.

Но он сделал вид, что не заметил моей нерешительности. Его голос гудел в моих ушах.

— Возьмитесь за гриву левой рукой и вставьте левую ногу в стремя. Держитесь за седло правой рукой. Оттолкнитесь правой ногой. Перебросьте правую ногу через круп лошади и сядьте в седло, вот так.

Одним махом он оказался в седле. Затем Иван продолжил:

— Не плюхайтесь в седло, вы можете напугать ее. Садитесь спокойно и берите в руки поводья. А теперь вы попробуйте.

С этими словами он слез с лошади так же легко, как и взобрался на нее. Теперь он держался за стремя и ждал. Я не сдвинулась с места.

Пэш стояла как вкопанная. Я продемонстрировал ей, как легче всего садиться на лошадь, но, казалось, она не поняла ни единого слова. Про себя я подумал: «Черт, Рыжик, ты сядешь на эту лошадь, даже если мне придется посадить тебя самому».

То, что я произнес вслух, звучало намного сдержаннее.

— Давайте попробуем, Пэш, вы можете это сделать. Я помогу вам.

Подумав, что было бы неплохо как-то разрядить обстановку, я спросил:

— Кстати, Пэш — это сокращение от какого-то имени? Я никогда не слышал его раньше.

Какое-то время она только моргала, словно после долгого сна, и наконец произнесла:

— Меня все так называют. Мое полное имя Пэшн, что означает «страсть».

Я чуть было не присвистнул от изумления. Но она заметила, что я удивлен.

— Странное имя, не так ли?

Надеясь, что она не обратила особого внимания на мою реакцию, я сказал:

— Ну, оно необычно. Я никогда до этого не встречал людей с таким именем.

— Поэтому я предпочитаю, чтобы меня называли Пэш. Людям так удобнее.

— Ну что ж, Пэш, давайте садиться на лошадь.

Я знала, что не могу вот так просто стоять, в то время как Иван держит стремя и ждет. Я и так уже опозорилась перед ним и больше не собиралась этого делать. Поэтому я попыталась взобраться на Мускат.

— Не спешите, я помогу.

— Хорошо. Что я должна делать?

— Возьмитесь вот тут.

Он положил мою левую руку на гриву Мускат.

— Теперь поднимите левую ногу и вставьте в стремя. Если слишком высоко, я отрегулирую.

Я вставила ногу в стремя. Прежде чем я успела произнести «и что теперь?», он сказал:

— А теперь садимся, — и начал поднимать меня. — Держитесь за седло и выпрямите левое колено. Не бойтесь, я вас держу.

И он действительно меня держал. Я буквально сидела на его руках.

— А теперь перебрасывайте правую ногу. Осторожно, не поцарапайтесь!

В одну секунду я очутилась в седле. Иван зашел спереди, взял поводья и погладил Мускат по загривку, бормоча ей что-то неразборчивое.

— Мы должны поработать над посадкой, Пэш. Вы начнете ездить верхом раньше, чем могли бы предположить.

Я решила, что слишком сильно плюхнулась в седло. Кто бы мог подумать, что садиться на лошадь так непросто!

* * *

«Ее полное имя Пэшн, то есть Страсть! Тысяча чертей! Я что, какой-то особенный? Что ж, Пэшн, ты научишься ездить верхом на лошади, чего бы мне это ни стоило. И это не все, на чем я тебя покатаю, чтоб мне провалиться!»

Я проследил, чтобы она правильно держала ногу в стремени. Не видя другого выхода, я подхватил ее аппетитную попку и начал понемногу поднимать ее.

Я бы получил от этого гораздо большее удовольствие, если бы ее тело не болталось в воздухе. Скорее я сделал это инстинктивно. Если бы мне не удалось посадить ее на лошадь в тот момент, она могла бы свалиться прямо на меня. И я таки посадил ее.

К счастью, Мускат не может похвастаться быстротой реакции. Пока Мускат решала, что ей делать, я схватил поводья и начал шепотом успокаивать ее. Через мгновение она была уже абсолютно спокойной. Любая другая лошадь могла бы запросто пуститься вскачь. Я пообещал ей дополнительное угощение на ужин.

Я снова попытался вести себя как настоящий профессионал, что с моей новой ученицей давалось мне нелегко. Я продолжил занятие и показал ей, как правильно держать поводья. Они с Мускат несколько раз прошлись по стойлу. Вообще-то ходил я, а Мускат просто следовала за мной.

Так закончилось второе занятие. Я знал, что чаша весов ни на сантиметр не склонилась в мою сторону, так как Пэш сказала:

— Иван, пожалуй, это слишком для меня. Я не верю, что смогу сделать это.

— Могу я просить вас решиться еще на одну попытку? Я обещаю, что в следующий раз все пройдет гораздо успешнее.

Она неохотно согласилась.

Я знала, что второе занятие тоже прошло неудачно. Я чувствовала, что мои шансы поразить Ивана блестящей ездой стремятся к нулю. Наверное, он считает меня неудачницей. Черт возьми! Я наконец встретила настоящего мужика и даже не в состоянии привлечь его внимание!

Большинство мужчин, которые попадались на моем пути, оказывались геями или женатыми. Я даже не могу сосчитать всех мужчин, с которыми я «дружу», но ни один из них не желает спать со мной. И теперь, когда я случайно встретила мужика, при виде которого у меня подкашиваются ноги, все, на что я способна, — это выставить себя полной дурой.

Всю следующую неделю я старалась не думать об Иване. Я пыталась отвлечь себя работой и каждый день писала до зари. Но независимо от того, в котором часу я ложилась спать, один и тот же дурацкий сон снился мне каждый раз, как только я засыпала. Я чувствовала себя идиоткой! И как только я могла подумать, что наши интересы могут совпасть? Но я безумно его хотела, это факт.

В ночь перед третьим занятием я долго не могла уснуть. Стараясь прогнать мысли о предстоящей встрече с Иваном, я подумала о моем Разбойнике. Я включила лампу около кровати и принялась писать.

Мой Разбойник появился в трактире и попросил, чтобы поднос с едой принесли в его комнату. Когда я вошла, он протянул мне пакет, обвязанный веревкой. Открыв его, я обнаружила там новое красное платье с корсажем на шнуровке.

— Так как мне приходится смотреть на тебя, когда я здесь, я хочу, чтобы ты надевала это вместо своих лохмотьев, — сказал он, имея в виду мое поношенное платье. Он опустился на стул. — Надень его для меня.

Он наблюдал за мной, пока я стаскивала свое повседневное платье. Под ним была лишь тонкая сорочка. В тот теплый летний день на мне не было корсета и панталон. Чтобы скрыть наготу, я быстро надела платье через голову и затянула корсаж.

Я повертелась на месте, отчего юбка взлетела в воздух. Замерев, я почувствовала, как моя голова закружилась — и от восторга, и от этого танца. Когда мой взгляд прояснился, я увидела, что он поглаживает себя. Мысль о том, что он смотрит на меня при этом, опьянила меня, и я, разгладив складки на платье, вытерла взмокшие ладони.

Убрав руку со своего органа, он сказал:

— Смотри, что ты со мной сделала, пока вертелась тут, как потаскушка. Я тебе подарок принес, а ты вот как со мной?

По его голосу я не могла определить, действительно ли он разозлился. Я стояла как вкопанная, не зная, что делать. Наконец он заговорил.

— И ты оставишь меня вот так?

Я подошла к нему.

Когда я оказалась к нему достаточно близко, чтобы он мог дотянуться до меня, он схватил меня за руку и усадил к себе на колени.

— Женщина, ты будешь ублажать меня, как настоящая шлюха.

Он грубо потянул шнурки на корсаже.

Испугавшись, что он порвет мое новое платье, я развязала шнурки, которые так тщательно затягивала всего несколько минут назад. Он растянул платье и залез под него. Потянув за завязку на моей сорочке, он схватил мою грудь. Я хорошо изучила его привычки. Когда он так возбуждался, его уже ничто не могло остановить.

Да я и не возражала. С того первого раза, как он овладел мной здесь, в трактире, я постоянно утоляла его голод. Желание почувствовать его в себе сжигало меня. Я опустила платье и сорочку еще ниже, чтобы полностью открыть ему обнаженную грудь. Мозолистыми руками он мял нежную плоть, словно тесто. В моей груди вспыхнул пожар. Он схватился за край моей юбки и дернул ее вверх. Его рука скользнула между моих ног, и он отругал меня за то, что я не ношу панталоны.

— Ах ты, маленькая потаскушка! Ждешь, когда дьявол задерет тебе юбку? Порядочные женщины прикрывают это место!

Его слова возбуждали меня не меньше, чем прикосновение рук.

— Ну что ж, женщина, дьявол послал меня сделать это за него. Встань и подними юбку. Дай посмотреть на мою добычу!

Дрожащими руками я подняла юбку и сорочку, чтобы он мог как следует меня рассмотреть. Закрыв глаза, я почувствовала его руку между ног. Его грубые пальцы нашли то, что искали. Он раскрыл меня и тер рукой, пока я не застонала. Мысль о том, что он видит меня такой беззащитной, чуть не свела меня с ума. Я едва держалась на ногах, и он уложил меня на пол.

Он опустился на меня и расстегнул штаны. Опираясь на руки, он резко вошел в меня и начал двигаться. Моя набухшая плоть отозвалась на его вторжение. Я прижалась к нему, чувствуя, как его пот смешивается с моим. Он двигался во мне снова и снова. Вдруг все вокруг исчезло, остался лишь пожар в моем теле. От его пронзающих движений меня захлестнуло волной наслаждения.

Он продолжал впиваться в меня. Я боялась, что он испортит мое новое платье, и тогда я нащупала его ягодицы и вставила палец ему в зад. Он тут же кончил, как я и ожидала. Я давно заметила, что таким способом можно ускорить оргазм. Он не мог долго терпеть и кончал почти мгновенно.

Я нечасто это проделывала, боясь, что он разгадает мою уловку. Но когда он был пьян или слишком груб со мной, я пользовалась этим приемом, чтобы избавиться от него. Сегодня я таким способом спасла свое платье. Вообще-то мне нравилось, чтобы он оставался на мне как можно дольше.

Когда он пришел в себя, я все еще гладила его ягодицы. Я не хотела, чтобы он понял, что я специально использовала этот приемчик, чтобы заставить его быстро кончить. Сняв новое платье, я аккуратно сложила его и положила на скамью у стены. Теперь я знала, что может случиться, если я надену его, и я решила спрятать его до подходящего момента.

Закончив историю, я закрыладневник. Прижав тетрадь к груди, я выкрикнула в пространство:

— Что же, черт возьми, мне делать?

От начала и до конца рассказа я представляла Ивана моим Разбойником. Его лицо и тело стояли у меня перед глазами, когда я писала рассказ, и я ничего не могла с этим поделать. Мой клитор налился от возбуждения. Я выключила свет и просунула руку в трусики, желая, чтобы это была его рука.

Глава 3

С чувством тревоги и смущения я пришла на третье занятие, и только потому, что обещала Ивану. Я уже решила, что поблагодарю его за потраченные время и силы и откажусь от занятий. Чем дольше я буду оставаться во власти фантазий, тем тяжелее мне будет не приходить сюда.

Когда я пришла на ферму, то увидела, что Мускат уже стоит возле стойла, но Ивана нигде не было.

— Эй, здесь есть кто-нибудь?

Мне совсем не улыбалось остаться с Мускат наедине.

— Привет. Я сейчас выйду.

Голос Ивана доносился из соседнего помещения.

— Я скоро.

Он вышел через несколько минут, держа в руках седло, значительно превосходившее размерами то, которым мы воспользовались в прошлый раз. Я не удержалась от вопроса:

— Почему это седло такое большое?

— Потому что, дорогая моя, сегодня у нас особенное занятие.

Мое сердце бешено забилось.

— В каком смысле?

Это было невыносимо. Мне захотелось побежать к машине и уехать прочь.

— Увидите.

Не без усилий он водрузил седло на спину Мускат. Мускулы на его руках были такими мощными, что, казалось, рубашка вот-вот треснет по швам. Я старалась не смотреть на него, но, черт возьми, он был похож на могучего льва! Казалось, его мышцы взорвутся от напряжения.

Я почувствовала, как капелька пота стекает между моими грудями. Еще одна капелька образовалась у меня между ног, только это был уже не пот.

— Жарковато сегодня.

— Да уж. Я бы не отказался от кружки холодного пива.

Он приладил седло и отрегулировал длину стремени.

— Идите сюда. Я помогу вам взобраться.

— Иван, мне очень жаль, но, боюсь, я не смогу это сделать. Может, мне стоит…

— Конечно, сможете, — сказал он, прежде чем я завершила свою прощальную речь. — Стоит только сесть на нее, а дальше будет легко.

Он взял меня за руку и подвел к Мускат.

— Ну, если вы так считаете…

Может быть, стоит подождать, пока закончится занятие? Я вставила ногу в стремя. В этот раз Иван придерживал меня за талию, помогая взобраться на лошадь.

— Не спешите, опускайтесь медленно.

Он подложил руку под мой зад.

— Чувствуете руку? Опускайтесь на нее.

Конечно, я чувствовала его руку! Мне хотелось потереться об нее! Иван не убирал руку, пока я полностью не опустилась в седло.

— А теперь я покажу вам, как надо ездить. Подвиньтесь немного вперед.

Он слегка подтолкнул меня сзади. А потом… Черт возьми! Он сел позади меня! Мне ничего не оставалось, кроме как прижаться к нему.

— Прошу прощения за мокрую рубашку. Мы давно не пользовались этим седлом. Я должен был почистить его. — Он склонился к моему уху. — Можете себе представить, как мне было жарко.

— Это меня не смущает.

Я уже ощущала, как его мокрая рубашка прилипает к моей. Уже одна мысль о том, что он так близко, вскружила мне голову. Я вцепилась в поводья обеими руками. Он обнял меня и взял поводья.

— Расслабьтесь, Пэш. Держитесь за меня. Я не позволю вам упасть.

Каким-то образом он заставил лошадь сдвинуться с места, и мы выехали из конюшни.

Мы сидели так близко друг к другу, что даже лист бумаги не прошел бы между нами. Держа мои руки в своих, он показал мне, как правильно обращаться с поводьями. Он снова склонился к моему уху и сказал:

— Пэш, почувствуйте, как я управляю лошадью при помощи поводьев. Это то же самое, что вести машину. Только здесь не руль, а поводья.

Его дыхание на моей шее заставило меня вздрогнуть.

Пока мы ехали, я изучала его предплечья и кисти. Они были похожи на руки Разбойника в моем последнем сне — такие же большие и грубые. Все в Иване напоминало мне моего Разбойника. Притормозив свое воображение, я попыталась сосредоточиться на занятии.

Но все мои попытки закончились провалом, когда Иван крепко обнял меня за талию и сказал:

— Положите руку мне на бедро. Я хочу, чтобы вы почувствовали, как я использую мышцы ног, чтобы управлять Мускат.

Я не знаю, чувствовала ли Мускат что-нибудь, но мое либидо испытало мощный импульс. Ощущение его руки под моей грудью и напряженных мышц бедра под моей рукой сделали мои трусики такими же мокрыми, как и его рубашка.

Мы провели большую часть занятия, сидя на лошади вдвоем. Иван показывал мне различные приемы верховой езды. Было очевидно: он знает, что делает. Я честно пыталась понять то, что он говорит, ведь именно этого я и хотела — узнать побольше о лошадях.

Но разве, черт возьми, можно быть так близко к нему и при этом сосредоточиться на чем-то другом? Мы катались вокруг конюшни. После того как я целый час прижималась к нему и ощущала его прикосновения, я возбудилась до предела! Это было чертовски приятно. Более того, я чувствовала, как он трется об меня сзади. Его мужское достоинство на ощупь было не хуже, чем на вид, — большое и соблазнительно твердое!

На третьем занятии я должен был что-то предпринять, чтобы узнать Пэш лучше, причем незамедлительно. Если я не проверну это дело сегодня, то сомневаюсь, что она придет еще.

Копаясь в упряжи перед занятием, я нашел старое седло, предназначенное для двух человек. Сидя в одном седле с ней, я мог обнять ее, помогая ей держать поводья.

Это сработало даже успешнее, чем я предполагал. Сидя в седле вдвоем, мы чертовски тесно прижимались друг к другу, при этом она упиралась спиной мне в грудь, а ее голова оказалась прямо под моим подбородком.

Стараясь не поддаваться влиянию пьянящего запаха ее волос, я начал занятие. Я попросил ее расслабиться и двигаться в такт движениям лошади — плавно и грациозно. Обнимая ее, я мог чувствовать, как ее грудь трется о мои руки.

Я показал ей, как нужно сдавливать ногами бока лошади, чтобы мышцы человека передавали импульс животному. Конечно, она должна была положить руку мне на бедро, чтобы ощутить движение мышц. Наконец я сказал ей, что, когда наездник чувствует реакцию лошади, он может посылать ей ответные сигналы, чтобы она знала, куда и когда ей идти. Со временем человек и животное начинают предугадывать желания друг друга.

Мускат медленно шла по грунтовой дороге, проходившей через ферму. Мы были одни. Когда Пэш положила руку мне на бедро, мой член сразу же дал о себе знать.

Ее грудь лежала на моей руке. Я позволил себе покачиваться в такт движения лошади, чтобы ощутить Пэш еще ближе. Я хотел потрогать ее, но не рискнул, боясь спугнуть.

Итак, мне неплохо удавалось сохранять видимое спокойствие в течение всего занятия, хотя внутри бушевал ураган!

Я должен был завалить эту красотку, пока она окончательно не свела меня с ума!

К тому времени как Иван помог мне выбраться из седла, у меня пар валил из ушей. Проведя с ним так много времени в непосредственной близости, я жутко завелась. Он так умело и уверенно управлял лошадью, что мне захотелось кататься с ним вечно. Но когда занятие все же подошло к концу, я поняла: что-то произошло! Эта близость доставляла мне невыразимое наслаждение. Теперь я просто обязана была отказаться от занятий, а вместе с этим и от своих фантазий. Я надеялась лишь на то, что мне удастся сдержать слезы.

Как раз в тот момент, когда я собиралась произнести прощальную речь, случилось нечто невероятное: он пригласил меня поужинать с ним. Я ушам своим не верила. Я как бы со стороны слышала произнесенное мною «да!» и испугалась, не слишком ли громко я это сказала. Во всяком случае, мне показалось, что я буквально прокричала ему ответ. Я повторила свое «да» и сказала, что это доставит мне удовольствие. Я надеялась, что эти слова прозвучали более естественно.

Он улыбнулся и сказал;

— Замечательно.

Мы договорились встретиться в городе на следующий день и на месте решить, куда пойдем. Затем он предложил проводить меня до машины.

Когда занятие близилось к концу, я заметил, что Пэш вовсе не смущало, что я сидел к ней так близко. Наоборот, мне показалось, что ей даже понравилось такое внимание с моей стороны.

Так вышло, что я оказался чертовски близко к ней. Мне понадобилось собрать всю волю в кулак, чтобы не выказать своего возбуждения. Мне ужасно хотелось забраться ей под рубашку и пощупать ее там.

По ее поведению невозможно было сказать, как она отнеслась к тому, что произошло. Поэтому, надеясь лишь на удачу, я рискнул.

Только она собралась уходить, я спросил, не согласится ли она поужинать со мной. Я думаю, мой вопрос застал ее врасплох, потому что она тут же подскочила и выпалила: «Да!», как будто я уколол ее булавкой и она хотела воскликнуть: «Ой!» Затем более спокойным тоном она добавила:

— Да, конечно, с большим удовольствием.

Итак, мы назначили свидание на следующий вечер, договорившись встретиться в городе.

Я проводил ее до машины и открыл ей дверь. Прежде чем она села в машину, я притянул ее к себе и прошептал на ухо:

— Я с нетерпением буду ждать завтрашнего вечера.

Затем я поцеловал ее — обычный поцелуй на прощание, но этого было достаточно, чтобы ей было о чем подумать вечером. С большой неохотой я позволил ей сесть в машину и уехать.

На следующий день я вспомнила, что должна сдать в библиотеку кое-какие книги, и отправилась туда утром. Войдя в зал, я заметила Ивана, сидящего в одиночестве за одним из столиков в углу. Не заметить такого мужчину было крайне сложно, учитывая его сногсшибательную внешность.

Я стояла и смотрела на него, вспоминая, как мы катались вместе и как он поцеловал меня на прощание. Он обнял меня так крепко, что я не могла не почувствовать, как он возбужден. И это вовсе не было лишь моей фантазией!

Вдруг я поняла, что смотрю прямо на него, прижимая книги к груди, как глупая школьница. Я сдала книги, заплатила штраф и снова посмотрела на него. Казалось, он был полностью погружен в свою книгу, и я решила подойти и поздороваться с ним.

Подойдя к его столику, я заметила, что он делает заметки. Мне стало интересно, что же такое он читает. Каково же было мое удивление, когда я увидела, что перед ним сборник стихов Йейтса и еще несколько сборников других авторов. Как раз в эту секунду он поднял глаза, очевидно почувствовав на себе чей-то взгляд. Он улыбнулся самой обворожительной из всех своих улыбок и сказал:

— О, привет!

Как раз в тот момент, когда мое красноречие было мне так необходимо, оно куда-то улетучилось. Все, что я смогла выдавить из себя, — это жалкое «привет». Я поняла, что жутко волнуюсь. Должно быть, Иван заметил мое смущение, потому что, прежде чем я смогла еще что-либо произнести, он решил сам все объяснить.

— Я преподаю английскую литературу в университете Нортгемптона и должен подкорректировать планы занятий на осенний семестр. Я приезжаю сюда на лето — поработать у Стива на ферме. — Он взял одну из книг. — Но и здесь мне приходится заниматься моей настоящей работой, иначе она будет накапливаться и просто задавит меня в конце лета.

Если раньше я находила Ивана привлекательным, то теперь я была от него без ума! Я заметила, что его позабавила моя реакция, но я не смогла скрыть своего изумления. Он замолчал, ожидая, что я скажу в ответ. Я оперлась о спинку стула, стоящего рядом с ним, и сказала единственное, что пришло мне в голову:

— Понятия не имела!

К счастью, он задал мне вопрос, который помог мне сосредоточиться на разговоре.

— Чем вы занимаетесь в свободное от занятий по верховой езде время?

— Я писательница.

Учитывая, что при каждой встрече с ним моя речь становилась скованной, я была уверена, что он мне не поверил.

— Я собирала материал для своей новой книги и вспомнила, что забыла вовремя вернуть кое-какую литературу.

По крайней мере теперь он мог быть уверен, что я не следила за ним!

Он посмотрел на меня так, будто у меня на зубах остался след от губной помады. Я на всякий случай провела языком по передним зубам. Потом он спросил:

— Вы любите танцевать?

— Очень люблю, — ответила я.

Вероятно, что-то изменилось, потому что вместо встречи в городе он попросил меня дать ему адрес, чтобы он мог заехать за мной. Мы собирались пойти в одно шикарное местечко. И, к моему большому удивлению, он снова поцеловал меня на прощание, сказав, что ему еще нужно уладить кое-какие дела.

День нашего свидания весьма кстати оказался моим выходным днем. Я решил сходить в библиотеку и поработать над планом занятий на осень. Но была и еще одна причина. Мне надо было также кое-что разведать. Я хотел узнать, что пишет моя новая ученица.

Я проверил регистрационную карточку мисс Пэш, чтобы выяснить ее фамилию. Она зарегистрировалась как П. Ф. Платонов. Под ее именем значилось две книги: «Поиск: концепция души в эпоху постмодернизма» и еще одна, под названием «Благоразумие».

Что ж, звучит впечатляюще, но была ли сама она благоразумной? Я чуть было не рассмеялся, пока искал ее книги. Они были в библиотеке, но обе оказались на руках. Пожалуй, я сделал все, что было в моих силах. Я записал названия и по пути в зал поэзии попросил библиотекаря отложить их для меня, как только они появятся.

Размышляя над тем, какому поэтическому сборнику отдать предпочтение, я увидел, что в зал вошла Пэш. Я улыбнулся и подумал: «Судьба!» Я ждал, когда она меня заметит. Пэш сдала какие-то книги, а затем подошла к столику, за которым я сидел. Казалось, она не ожидала меня здесь встретить. Но еще большей неожиданностью для нее было увидеть ворох поэтических сборников на моем столе. Я поспешил дать ответ на ее немой вопрос.

Признаться, ее реакция задела меня; она явно была удивлена тому, что я вообще умею читать, не говоря уже о работе преподавателя. Меня давно уже воспринимали только как профессора. Я успокоил себя тем, что у нее могло сложиться ложное впечатление обо мне после того, как она увидела меня в этом чертовом сарае!

Поэтому я спросил:

— Чем вы занимаетесь в свободное от занятий по верховой езде время?

Просто чтобы услышать, что она на это ответит. Она сказала, что пишет и этим живет. Я подмигнул ей и сказал:

— Думаю, у нас с вами куда больше общего, чем казалось вначале.

Пока я любовался румянцем, вспыхнувшим на ее щеках, мне в голову пришла неплохая идея.

— Вы любите танцевать?

Она сказала:

— Очень люблю.

— Отлично, потому что в том месте, куда мы пойдем ужинать, имеется и танцплощадка. Ах да, наденьте что-нибудь нарядное — это шикарное место.

Конечно, мне только сейчас пришло в голову так поднять планку, но она об этом не знала. Стив рассказывал мне об одном местечке неподалеку, очень романтичном ресторанчике при гостинице. Там можно было рассчитывать на ужин при свечах и танцы, а если нужно, то и на ключ от одной из комнат на десерт. Они просто включали это в счет. Мне очень хотелось повести ее туда. Быть может, ужин и танцы помогут мне залезть к ней под юбку.

Подумав так, я спросил ее:

— Почему бы вам не дать мне ваш адрес и номер телефона? Я заеду за вами около семи, идет?

— Это было бы чудесно. Благодарю вас.

— А теперь извините, мне нужно до вечера уладить еще несколько дел.

Я собрал свои книги и снова поцеловал ее на прощание, на этот раз в качестве разминки перед ужином.

— До встречи.

Убедившись, что мои кредитные карточки и мобильник в кармане, я вышел, чтобы сделать один звонок. Я хотел заказать столик и рассчитывал, что обслуживание в этот вечер будет на уровне.

Я без труда сделал заказ, так как по средам у них не очень людно. У меня действительно было несколько неотложных дел, в том числе я должен был забрать из ремонта свои туфли.

По пути в мастерскую по ремонту обуви я все еще думал о ее реакции по поводу того, что я не зарабатываю на жизнь, трудясь на ферме. Я думал, что уже забыл, каково это — быть бедным и необразованным. Почему же тогда, черт возьми, меня так беспокоило то, что она приняла меня за простого конюха?

Итак, ему хотелось шикануть. Посмотрев на себя в зеркало, я поняла, что могу быть деловой, строгой, легкомысленной, но никак не шикарной. В образе сексуальной дивы я себя тоже не представляла. Он же видел меня только в джинсах. Ну надо же, я так завела его, а он еще даже не видел меня в платье!

Что ж, я должна была что-нибудь найти в своем гардеробе. У меня не было времени отправляться в магазин за новым платьем: он приедет через каких-то два часа, а мне еще нужно было принять душ и сделать прическу.

И тут я заметила в самом углу шкафа чехол для одежды. Я вытащила его, положила на кровать и расстегнула молнию. Аккуратно извлекая оттуда красное шелковое вечернее платье до колен, я старалась при этом не зацепить ткань за молнию на чехле. Я лишь раз надевала это платье прошлым летом на какую-то вечеринку и отложила его на случай, если оно еще когда-нибудь мне понадобится. Сегодня был как раз такой случай.

Надев платье, я подумала, что за последние месяцы буквально превратилась в затворницу, давшую к тому же обет безбрачия. И тут я вспомнила о вагинальном колпачке — так, на всякий случай.

Я последний раз посмотрела на себя в зеркало и сказала своему отражению:

— Ну и вид у тебя! Что, черт побери, ты с собой сделала?

И сама ответила на свой вопрос:

— Это то, что нужно! Я брала уроки верховой езды и запала на шикарного инструктора и одновременно профессора, от которого у меня голова кругом идет. Так что вид у меня что надо!

Часы на стене показывали без десяти минут семь. Вот черт! Теперь я буду сидеть и потеть от волнения, пока Иван приедет за мной. Надо подумать о чем-нибудь холодном: лимонад, мороженое… Иван нагибается, чтобы перерезать бечевку, Иван кладет седло на спину Мускат. Ох, от этих мыслей не веет холодом! Как может быть такой красавец профессором?

Преподаватели английской литературы, у которых я училась в университете, — а было их несколько, — как правило, были низкорослыми, лысыми и толстыми. Кроме одного, который был высоким и довольно привлекательным, а также слыл большим оригиналом.

«Что ж, профессор, я готова к встрече с вами. Я не какая-нибудь дурочка, хоть и дала вам повод так думать. Я буду спокойной, невозмутимой и шикарной».

Я снова заглянула в зеркало. Над верхней губой выступили капельки пота.

Приняв душ, я побрился, подправил усы и надел лучший костюм из тех, что привез с собой. Хотя в этом не было необходимости, я в который раз начистил туфли до блеска.

Я надеялся выскользнуть так, чтобы Стив меня не заметил. Если он узнает, что я запал на Пэш, он непременно начнет подбивать к ней клинья. Мы с ним всегда так делаем. И пусть никто не спрашивает зачем. Мы даже могли подраться, если все было серьезно.

Мы действительно несколько раз дрались из-за женщин, при этом как минимум дважды он уходил от меня с разбитым носом. Ему тоже пару раз удавалось сбить с меня спесь, а однажды он даже поставил мне синяк под глазом. В физическом отношении у меня было преимущество, и я мог взять над ним верх, но этого чертова сукина сына вероятность такого исхода не останавливала.

В последнее время я перестал делиться с ним своими планами. Его язвительные комментарии по поводу моей личной жизни были мне не по душе. Я надеялся оставить в тайне мои отношения с Пэш, но не успел я спуститься по лестнице, как услышал его свист.

— Куда-то собрался, приятель? — спросил он, перекрывая мне дорогу на нижней ступеньке.

— У меня встреча, — сказал я, надеясь, что на этом наш разговор будет закончен. Я очень надеялся на это.

Он взялся пальцами за рукав моего пиджака.

— Должно быть, ты встречаешься в шикарном месте — запонки и все такое…

Его тон раздражал меня больше, чем когда-либо.

— А не с той ли рыженькой эта встреча, а? Я видел, как вы вчера неплохо проводили время. А как сидели на лошади! Ты же знаешь, что мой страховой полис не предусматривает езду вдвоем.

— Да пошел ты! Она ведь не упала, не так ли, приятель? Я как следует держал ее.

Я знал, что, если не избавлюсь от него сейчас, возникнут проблемы, и оттолкнул его, освобождая себе дорогу.

— Не жди меня сегодня.

С этими словами я направился к машине.

Он прокричал мне в спину:

— Не только лошади получат сегодня угощение!

Я пропустил его замечание мимо ушей, дважды проверив наличие презервативов в нагрудном кармане. Затем я поехал за Пэш.

Глава 4

Вытирая капельки пота с верхней губы салфеткой, я умудрилась смазать губную помаду. Я сделала глубокий вдох и поправила макияж. Надеясь, что Иван явится вовремя, я села у окна, чтобы увидеть его, как только он подъедет. Я сказала себе, что мне просто необходим свежий воздух.

Если в его планы не входило тратить на дорогу всю ночь, то список возможных ресторанов сокращался до двух. Шикарным местом для ужина и танцев мог быть либо частный клуб на окраине города, куда был закрыт доступ тем, кто не являлся членом клуба, либо ресторан при гостинице в получасе езды отсюда.

Я не была ни в одном из этих заведений раньше. О частном клубе я знала только то, что там собиралась верхушка общества Шафтсбери. Гвен бывала в гостинице и говорила, что без ума от этого места. Она рассказывала мне, как провела там самый романтический вечер в своей жизни. Когда наконец я увидела Ивана, вспомнила, что Гвен ходила туда со Стивом, и улыбнулась, зная наверняка, что теперь мой список ресторанов сократился до одного пункта.

Найти дом Пэш не составило труда. Она жила в маленькой уютной квартирке в центре Шафтсбери. Припарковавшись, я подумал, что следует подойти к двери, но, как только Пэш заметила мою машину, тут же вышла мне навстречу. И все же я выбрался из автомобиля, чтобы открыть перед ней дверцу и помочь ей сесть в машину. Я заметил, что она слегка покраснела, когда я взял ее за руку. Это было трогательно и вселяло надежду.

Она была великолепна в своем сексуальном открытом платье красного цвета с глубоким вырезом. Пожалуй, это был чистый шелк. Платье соблазнительно облегало ее ноги при ходьбе, а вверху плотно обтягивало грудь.

Еще не закрыв дверцу машины, я поймал ее осторожный оценивающий взгляд. Еще раз полюбовавшись ее ногами, я завел машину.

Пытаясь по дороге вести непринужденную беседу, я спросила Ивана, откуда он знает Стива. Постепенно у меня начало складываться представление о том, как получилось, что он, профессор, стал работать на ферме. После этого он спросил меня:

— Как долго вы живете здесь?

— Я переехала сюда прошлой осенью. Я искала тихое местечко, где могла бы писать, поэтому и вернулась в Шафтсбери.

— Вернулись? Вы жили здесь раньше?

— Нет, моя бабушка держала магазин одежды на углу Хай-стрит и Эйнджел-лейн. Вот откуда я знаю Гвен. Ее мать работала у бабушки в магазине.

— Я припоминаю этот магазин. Его нет уже несколько лет, так?

— Да. Бабушка умерла пять лет назад, и моя семья продала магазин под булочную.

— А что с вашими родителями?

— Мои родители живут в Лондоне. Отец пишет пьесы. Кроме того, он подрабатывает в лондонском порту.

Я посмотрела на Ивана, и наши взгляды встретились. По моей спине пробежали мурашки.

Нам предстояло ехать около получаса. Я заказал столик на восемь. Мне нужен был запас времени, на случай если я собьюсь с дороги.

Я попросил Пэш подсказывать мне, куда сворачивать. Без ее помощи я мог бы заблудиться. По дороге мы разговорились. В машине играла заранее подобранная мной легкая музыка. Я рассказал Пэш, как познакомился со Стивом и как оказался на его ферме.

Потом я спросил, когда она переехала жить в эти края. Это был подходящий вопрос, потому что она говорила несколько минут подряд. Я заметил, что все время, пока она говорила, в машине словно возникал электрический заряд, а почему это происходит, я не мог объяснить.

Ее близость не могла не действовать на меня. Я пытался бороться со своим неимоверным возбуждением, повторяя про себя: «Ну, опускайся же, дружок, еще не время».

К счастью, в этот момент закончилась пленка, и это дало мне возможность отвлечься.

Пленка закончилась, и я знала, что мы почти приехали. Я поняла, что правильно угадала с гостиницей, когда мы начали двигаться в этом направлении. Иван протянул мне карту, попросив, чтобы я подсказывала, куда сворачивать.

После нескольких поворотов мы увидели гостиницу — это было уединенное местечко, здание пряталось в тени деревьев. Сделав вид, что мне необходимо рассмотреть дорожный знак, я обернулась, чтобы взглянуть, не лежит ли на заднем сиденье что-нибудь, что свидетельствовало бы о его намерениях провести здесь ночь. Но там было пусто. Однако я знала, что Гвен провела здесь ночь со Стивом. «Итак, место действия известно, — подумала я. — Что ж, посмотрим, что из этого выйдет».

Сделав последний поворот, я увидел гостиницу и понял, почему это место считается таким романтичным. Вряд ли сюда можно было попасть случайно.

Стив рассказывал мне о нескольких незабываемых ночах, проведенных здесь, — и, должен заметить, довольно подробно. До этого вечера мне ни разу не представилась возможность разведать здесь обстановку. Странно, что я не захватил с собой сумку с вещами для ночевки, — у меня ведь было твердое намерение провести эту ночь с Пэш. Но, так как она об этом еще не догадывалась, было бы по меньшей мере опрометчиво бросить в машине на виду мои бритвенные принадлежности и зубную щетку.

Так как день был будний, нам достался уютный столик в углу. Должно быть, здесь часто имеют дело с подобными заказами — расположение столика как нельзя лучше подходило для интимной беседы. Гигантские растения и высокие вазы с цветами были искусно расставлены по всему залу ресторана, отделяя столики один от другого.

Отведенный нам столик был почти не виден за живым деревом, увешанным гирляндами огней, что создавало исключительно романтическое настроение. Пианист что-то наигрывал, словно напоминая о том, что скоро начнутся танцы. Должно быть, я не ошибся в выборе — и моя новая пассия, и это место были созданы для романтических отношений.

Иван обошел вокруг машины, чтобы открыть дверцу с моей стороны и помочь мне выйти. Я расправила платье, надеясь, что не слишком измяла его, пока мы ехали. Он взял меня за руку, и мы вошли. На входе он сказал метрдотелю:

— Для нас заказан столик на восемь — на имя Козак.

У меня чуть сердце не выпрыгнуло из груди, когда этот джентльмен произнес официальным тоном:

— Конечно, доктор Козак, прошу вас следовать за мной.

Наш столик ждал нас. Пока мы шли к нему, я успела осмотреться. Все было, как в сказке, повсюду цветы и деревья. На некоторых деревьях светились крохотные белые огоньки. Наш столик скрывался как раз за одним из таких деревьев. Теперь я понимала, почему Гвен в таком восторге от этого места. Сидя напротив Ивана, я чувствовала себя Золушкой, увидевшей на балу своего принца.

Я продолжала тихо сидеть, пока Иван изучал карту вин.

— Какое вино вы предпочитаете, Пэш: красное или белое?

— Белое, пожалуйста. Бокал шардоне будет весьма кстати.

Он не ограничился одним бокалом, а заказал целую бутылку шардоне. Для себя он выбрал коктейль, от которого я отказалась. У меня и так кружилась голова, и я подумала, что вина будет вполне достаточно.

Цены в меню указаны не были, из чего можно было сделать вывод, что ресторан рассчитан на солидных гостей. Я заказала семгу, надеясь, что это утолит мой голод, но не станет серьезным испытанием для моего желудка.

Я наблюдала за тем, как Иван заказывает себе бифштекс с тем же спокойствием и уверенностью, какие он продемонстрировал мне во время нашей прогулки верхом; он давал официанту четкие указания по его приготовлению. Здесь он смотрелся так же естественно, как и в конюшне в день нашего знакомства. Стараясь не разглядывать его слишком пристально, я все удивлялась тому, что судьба свела меня с ним.

За ужином мы продолжили наш разговор. Вокруг нас возник такой же электрический заряд, какой я ощущал в машине во время пути. И тут я с удивлением понял, что это ощущение у меня внутри. Мне чертовски нравилась Пэш. Я был просто без ума от нее. Каким исключительным удовольствием было общаться с ней! Оказалось, что у нее чудесный голос, и она говорила довольно быстро.

В какой-то момент я прервал ее, мне показалось, я узнал кого-то в зале.

— Видите вон того парня? Мне кажется, я его знаю. Думаю, я встречал его в одном из магазинов.

— Я тоже узнала его, когда мы вошли. Он работает в аптеке.

— Верно, теперь я припоминаю, что видел его там.

Я чуть было не поперхнулся, когда она произнесла:

— Как-то я спрашивала Гвен о нем. Это было после того, как он шлепнул меня по заднице и предложил звонить ему в любое время. Гвен сказала, что он женат. Должно быть, он не скучает дома в одиночестве, пока его жена в командировке.

— Черта с два, Шерлок!

— Действительно черта с два!

Я просто не мог не похлопать ее по плечу.

— Так вы позвонили ему?

— Бог мой, конечно нет!

Мой вопрос ошеломил ее. А эта рыженькая та еще штучка! Черт, мне действительно нравилось общаться с ней!

Наверное, за ужином я слишком много болтала, но никак не могла остановиться. Видимо, Иван ничего не имел против, потому что почти все это время он улыбался и даже смеялся. Когда он спросил меня, звонила ли я этому аптекарю, я чуть было не запаниковала. Я испугалась, что он может бог знает что подумать. Какой-то аптекарь заигрывал со мной! Я не хотела, чтобы Иван решил, будто у меня с ним что-то было.

Иван выпил еще один коктейль, но я все же отдавала предпочтение вину. Я знала, что этого для меня будет достаточно. Выпей я еще что-нибудь, тут же опьянею и обязательно натворю глупостей. Я очень хотела произвести на Ивана благоприятное впечатление. Более того, мне хотелось понравиться ему так же, как он нравился мне.

Когда он наполнял мой бокал, я заметила запонки на его рукавах. В них отражались огоньки, которыми было усеяно дерево у нашего столика. Также я заметила темные волоски, выбивавшиеся из-под манжета его белой рубашки. По моему телу побежали мурашки. В этот момент свет стал более приглушенным, и несколько пар начали танцевать.

Я следил, чтобы ее бокал был постоянно полон, помня о своем плане провести ночь с ней. Я хотел, чтобы она разомлела, но не была пьяной. Со мной уже случалось подобное, и мне этого хватило. Спать с женщиной, которая вот-вот потеряет сознание и еле сдерживает рвоту, — незавидная участь. Но если она разомлеет… о да, вот это то, что надо!

К началу танцев она была достаточно расслабленной. Я хотел, чтобы в тот момент, когда я приглашу ее на танец, она была мягкой и податливой. Что же касается меня, то я выпил еще и рюмку водки. Я запал на нее, определенно запал. Я был возбужден уже в тот момент, когда выходил из машины, и контролировать себя становилось все сложнее. Алкоголь помог справиться с ситуацией.

Но теперь, когда я обнял ее в танце, я знал, что пройдет немного времени — и она почувствует телом мой возбужденный член. Скоро я узнаю, как выпадут кости. Двойка — и вечер закончен. Ну давай же, детка, дай семерку!

Мы еще немного поболтали, и он пригласил меня на танец. Когда он повел меня к танцплощадке, мои ноги подкосились. Он обнимал меня, и мне казалось, что музыка проходит прямо через мое сердце. Я почувствовала его поцелуй на своих волосах и слегка прижалась к нему. Он обнял меня еще крепче.

Я закрыла глаза и растворилась в блаженстве, чувствуя его запах даже сквозь пиджак. Я чувствовала ритм его дыхания, приглушенный стук его сердца. И вдруг я ощутила его руку на моей шее. Мужчина, который обнимал меня вчера во время прогулки верхом, обнимал меня и сейчас. Рука, державшая поводья вместе с моей рукой, гладила сейчас мою шею.

Когда Иван провел ладонью по моим ягодицам, я чуть не упала в обморок. Должно быть, он заметил мою реакцию, потому что тут же спросил, не желаю ли я вернуться за столик.

Она была на каблуках, это делало ее выше на несколько сантиметров, так что она могла положить голову мне на плечо. Ее волосы были так близко, их запах опьянял куда больше, чем водка.

Я не мог совладать с собой — я склонился к ней и поцеловал ее в макушку. К моему удовольствию, она прижалась ко мне еще ближе, обвивая мою шею обеими руками. Я обнимал ее за талию и в ответ еще крепче сжал в своих объятиях.

Музыка кружила нас по танцплощадке. Одну руку она положила мне на грудь, а другой держалась за мое плечо. Я чувствовал, как ее пальцы нежно, словно по-кошачьи, поглаживают мой пиджак. Это ощущение тут же отозвалось где-то в области паха.

Я чувствовал, что теряю контроль, поэтому решил — сейчас или никогда. Моя рука скользнула по ее спине и исчезла в ее волосах. Я гладил ее шею, а ее волосы скользили между пальцами. Другой рукой я коснулся ее ягодиц.

Ее дыхание участилось, и она прижалась ко мне с новой силой. Я подумал, что стоит дать ей возможность немного прийти в себя, поэтому склонился к ее уху и спросил, не желает ли она вернуться за столик. Она посмотрела на меня так, что ее взгляд зажег пожар в моем сердце, и покачала головой.

Мне ужасно хотелось вернуться за столик, но еще больше хотелось, чтобы то, что происходит со мной, продолжалось. Я была Золушкой, танцующей со своим принцем, и часы еще не пробили полночь. Мы кружились в танце, мои ноги уже не касались пола. Я хотела его больше, чем кого-либо в своей жизни. Все вокруг исчезло, осталось только ощущение его объятий, близости его тела.

Мы были в трактире, и мой Разбойник сжимал меня в объятиях. Я чувствовала, что он хочет меня. Я чувствовала, как в меня упирается его возбужденный член. Моя рука скользнула ему под пиджак и начала ласкать его. Его рубашка прилипла к телу, от него исходил жар. Я прижалась так, чтобы чувствовать его твердый член на своем теле, но и этого было мало. Я хотела, чтобы он овладел мной прямо здесь, на танцплощадке.

Мы продолжали танцевать. Мелодии следовали одна за другой. Казалось, мы оба впали в некий транс, музыка околдовала нас, и я надеялся, что чары не исчезнут с последними аккордами. Ее рука скользнула под мой пиджак, она обняла меня за талию. Я знал, что она чувствует мой член. Она поменяла положение тела таким образом, чтобы лучше ощущать выпуклость, образовавшуюся в моих штанах.

Под пиджаком ее рука скользила вверх и вниз по моей мокрой рубашке. Я снова склонился к ее уху и прошептал:

— Ты сводишь меня с ума, нам лучше вернуться за столик, пока я не опозорился.

И я не шутил. Более того, я больше не мог оставаться на виду. К счастью, танцплощадка была слабо освещена, а мой темный костюм скрывал проблемную область от всеобщего обозрения, хотя стоило кому-то из присутствующих присмотреться, и тут же стало бы понятно, что со мной происходит.

Он прошептал мне, что нам нужно вернуться за столик, то есть ему нужно вернуться за столик. Мои глаза наполнились слезами — волшебство исчезало, джинн возвращался назад в бутылку, мой Разбойник покидал меня. Я готова была расплакаться и отвела взгляд.

По пути к столику я пыталась определить, где находится женский туалет, но было слишком темно, а мои глаза застилали слезы. «Соберись, — сказала я себе. — Ты же большая девочка, ты знаешь правила. Часы пробили полночь. Пора брать тыкву и катиться ко всем чертям». Последняя мысль была, конечно же, глупостью, и я немного пришла в себя.

Я сделала глубокий вдох и приготовилась к вежливым извинениям, которые, вероятно, прозвучат за десертом.

Мы вернулись к столику, я знал, что делать. Я зашел слишком далеко, но не был откровенен с ней. Я не мог затащить ее в комнату, не сказав ей, что хочу провести с ней ночь. Я шел за Пэш якобы для того, чтобы поухаживать за ней, когда она будет садиться. Но вместо этого я повернул ее лицом к себе и поцеловал, прижав ее к себе так сильно, как только мог.

«А вы настоящий джентльмен, доктор Козак», — думала я, возвращаясь к нашему столику. Я послушно ждала, пока он отодвинет мой стул, чтобы я могла сесть. Но вместо этого он взял меня за плечи. Я чуть было не вскрикнула, когда он резко повернул меня к себе. Не успела я и глазом моргнуть, как он сжал меня в объятиях. И тут я почувствовала, что не могу дышать, — не потому, что он просто закрыл мой рот своим, а потому, что мы слились в страстном поцелуе.

Спрятавшись за нашим чудесным деревом, я крепко обнимал Пэш, положив свою руку на ее шею, и целовал ее с безумной страстью. Но вместо того чтобы оттолкнуть меня, чего я ожидал, она так же страстно впилась в мои губы, слегка приоткрыв рот, чтобы язык смог проникнуть внутрь.

Я снова почувствовала руку Ивана на моей шее, на этот раз он держал меня еще крепче. Он не просто не переставал целовать меня, но делал это еще более страстно. Внутри меня что-то вспыхнуло; безумное желание, так долго ждавшее своего часа, вырвалось на свободу. Я буквально набросилась на него, крепко вцепившись ему в спину. Чувствуя его язык во рту, я жаждала ощущать его в себе, как бы он это ни делал.

Пэш обняла меня, на этот раз обе ее руки оказались под моим пиджаком. Я чувствовал, как ее ногти впиваются мне в спину. Я немного отстранился, чтобы тихо произнести то, о чем я так долго мечтал.

— Ты хочешь, чтобы мы сняли комнату?

Я смог из себя выдавить только это, так как все внутри меня сжалось в ожидании ответа. Она провела тыльной стороной ладони по моим усам и прошептала:

— Давай.

О да, сегодня я все-таки выбросил семерку!

Глава 5

Иван слегка отстранился от меня. Я не могла поверить, что у него хватит мужества остановиться; я совсем забыла, что мы в ресторане. Он спросил еле слышно:

— Ты хочешь, чтобы мы сняли комнату?

Заглянув в его глаза, пронзавшие меня насквозь, я коснулась его лица. Не своим голосом я ответила:

— Давай.

Он еще раз поцеловал меня.

— Я сейчас вернусь.

Я с трудом опустилась на стул. В моем бокале еще оставалось вино, и я отпила глоток, пытаясь собраться с мыслями. Я наблюдала, как Иван прошел в другой конец зала, чуть ли не сбивая с ног танцующие пары, попадавшиеся на его пути.

Итак, моя тетушка фея все же дала мне шанс. Но придется ли мне по размеру хрустальная туфелька? Когда я вспомнила, как он упирался в меня своим достоинством, я попыталась не захихикать, и это вызвало у меня икоту. Хорошо бы, чтобы размер пришелся как раз по мне. Будет забавно, если он не подойдет.

Иван внимательно выслушал метрдотеля и что-то сказал ему в ответ. Затем он похлопал метрдотеля по спине и поспешил к нашему столику.

Забыв о том, что мое возбужденное состояние могут заметить, я понесся к метрдотелю за ключом. Это позволило мне собраться с мыслями и немного остыть после накала последних минут. Это было и кстати, и некстати. Я знал, что, с одной стороны, это позволит мне приберечь силы для более ответственного момента, но с другой — Пэш тоже немного охладит свой пыл.

Чтобы не дать ей возможности передумать, я быстро разыскал метрдотеля и попросил комнату. В гостинице меня заранее уверили, что проблем с этим не будет, и все же я почувствовал неимоверное облегчение, когда метрдотель протянул руку к нужной ячейке и достал ключ с прикрепленным к нему клочком бумаги. Пока он записывал для себя номер комнаты, я понял, что они приложили к ключу мой счет, на всякий случай.

Не дожидаясь моего вопроса, он сказал:

— Сэр, обслуживание номеров производится до полуночи и возобновляется в шесть утра. На случай если вы пожелаете заказать десерт или завтрак.

— Очень хорошо. Было бы замечательно, если бы в одиннадцать тридцать за нашей дверью оставили бутылочку холодного шампанского и фрукты. Большое спасибо за помощь.

Под впечатлением от всего происшедшего я вернулся к столику, за которым Пэш допивала свое вино. «Разомлевшая, — подумал я, — ты нужна мне разомлевшая». Она посмотрела на меня вопрошающе. Я зашел сзади, положил руки ей на плечи и прошептал на ухо:

— Комната номер двадцать два наша. — Стараясь, чтобы это прозвучало не без благородства, я добавил: — Если, конечно, леди не передумала.

Она встала, взяла сумочку и нежно произнесла:

— Не передумала.

Иван обнял меня за талию, и мы проследовали в вестибюль. Проходя мимо женского туалета, я вдруг поняла, что ужасно хочу писать, ведь я выпила немало. Я остановилась посреди коридора.

— Ты не будешь возражать, если я оставлю тебя на несколько минут? Мне нужно в туалет.

Я указала на табличку.

— Я ненадолго.

— Думаю, туалет есть и в комнате.

Я почувствовала, что краснею, и ответила:

— Боюсь, я не могу больше терпеть.

Он улыбнулся и сказал:

— Что ж, тогда иди. Пожалуй, я тоже схожу.

Он шлепнул меня по заднице и пошел дальше по коридору к мужскому туалету.

Прежде чем зайти в туалет, я несколько секунд смотрела ему вслед. Он буквально излучал уверенность, как будто сила и мужественность были всегда присущи ему. И в то же время в нем было столько изящества и сдержанности! Мысль о том, что я жутко хочу в туалет, вернула меня к жизни. Даже в самых щекотливых ситуациях физиология требует свое.

У меня было несколько минут, чтобы прийти в себя, поправить прическу и макияж и вставить колпачок. Слава Богу, у меня хватило ума взять его с собой! Посмотрев на себя в зеркало, я заметила пятна на шее, несомненно, такие же были и на груди. Один из недостатков светлой кожи — всегда заметен внезапный приток крови. Это все равно что написать себе на лбу «Я возбудилась!».

То, что Пэш оставила меня на несколько минут, было весьма своевременным, так как мой дружок уже начал беспокоиться. Мне тоже не мешало сходить в туалет. Я не придал этому значения раньше ввиду последних событий. Оказавшись в комнате, мы оба, наверное, были бы слишком заняты.

Я переложил презервативы в карман брюк, чтобы в нужный момент они были под рукой. Теперь мне оставалось лишь отдаться на волю матушки-природы.

Я знал, что женщины всегда проводят в туалете больше времени, чем мы, мужчины, поэтому терпеливо ждал Пэш в коридоре. Когда она вышла, то сразу подошла ко мне и взяла меня под руку, сказав просто:

— Идем?

Поднимаясь по лестнице, она не суетилась и не болтала чепухи, как это обычно бывало с девушками в таких случаях. Казалось, ее совершенно не тревожила мысль о том, что мы собираемся заняться любовью. Теперь я осознал, что всю свою жизнь спал с девчонками. На этот раз со мной шла настоящая женщина.

Мы нашли комнату под номером двадцать два на втором этаже в конце коридора. Я не раз проделывала то же самое в Лондоне, но такого ощущения, как сегодня, у меня еще никогда не было. Это было так естественно — стоять рядом с Иваном и наблюдать, как он открывает дверь нашей комнаты. Войдя внутрь, он включил свет. Япоследовала за ним, и он закрыл дверь за моей спиной. «Все еще соблюдает приличия», — подумала я и положила сумочку на комод.

Комната была обставлена в несколько старомодном, но весьма изящном английском стиле. Главным украшением служила большая кровать с пологом на четырех столбиках. Иван прошел мимо меня, снимая на ходу свой пиджак. Его рубашка была такой мокрой, что ее можно было выкручивать.

— Кажется, я снова вспотел, — сказал он с усмешкой.

— Похоже на то, — прокомментировала я, наблюдая за тем, как он вешает свой пиджак на спинку стула.

Бог мой, в рубашке, прилипшей к телу, он выглядел впечатляюще! Я не раз слышала, что мужчины обожают участвовать в боях в мокрых рубашках. Думаю, женщинам стоит побороться за право биться в мокрых платьях.

— Знаешь что? — спросила я, предугадывая его ответную реплику.

— Что? — с блестящей точностью воспроизвел он ответ.

— Я никогда не думала, что мокрая рубашка будет так потрясающе смотреться.

Я обернулся и увидел, что она смотрит на меня, не скрывая восторга. Я не сразу смог прийти в себя. Боже, да она снова меня сделала, на этот раз поводом стала мокрая рубашка. Пришло время проверить, соответствует ли страстность мисс Пэшн ее имени.

— Ты так думаешь? — спросил я, прижимая ее к своей мокрой рубашке.

— Я действительно так думаю, — ответила она, поглаживая мою грудь обеими руками.

— Это происходит со мной каждый раз, когда я вижу тебя.

— Выходит, когда ты один, ты вовсе не потеешь?

— Не так, как с тобой.

Не выпуская Пэш из объятий, я сказал:

— Теперь твоя очередь отвечать на мои вопросы. Как, черт возьми, случилось, что тебе дали это имя?

Не убирая рук с моей груди, она ответила на мой вопрос.

— По словам моего отца, я была зачата в момент истинно русской страсти. В день моего появления на свет он побрызгал водкой мне на голову и окрестил меня Пэшн, что значит «страсть». Он был уверен, что я стану прекрасным русским цветком с душой, полной страсти, и тем самым оправдаю данное мне имя. Моя мать, будучи без ума от этого русского, согласилась назвать меня Пэшн Флауэр, что значит «цветок страсти».

Объясняя значение своего имени, я вновь ощутила, как непреодолимо меня влечет к нему. Он не выпускал меня из объятий, и я подумала, что жар его тела вот-вот заставит его мокрую рубашку дымиться. Он продолжал говорить со мной ровным, невозмутимым тоном, одновременно расстегивая молнию на моем платье.

— Я заметил букву «Ф» на твоей регистрационной карточке, и, конечно, мне стало интересно, что она может означать. Цветок Страсти, говоришь? Вот это имя! Твой отец, вероятно, был весьма неординарной личностью.

— Он и сейчас весьма неординарная личность, — сказала я, стараясь подражать его непринужденной манере, хотя на самом деле внутри у меня все бурлило.

Так как он начал расстегивать мое платье, я стала развязывать его галстук.

— Ну и как, ты оправдываешь данное тебе имя? — спросил он, опустив платье до талии.

— Стараюсь, — ответила я, чувствуя его поцелуй на своем плече.

Затем он сделал шаг назад, оставив меня стоять полураздетой. Я понятия не имела, что он задумал. Он подошел ко мне сзади и расстегнул молнию до конца, и в ту же секунду платье скользнуло на пол.

— Молнию заело, и я боялся порвать платье — оно такое красивое.

Я сняла туфли, а затем и платье, которое он предусмотрительно придерживал. Он отнес его к шкафу и повесил там со словами:

— Мы должны аккуратно обращаться с нашей одеждой, ведь она еще понадобится нам завтра.

Стоя перед ним в одной лишь кружевной комбинации, я почувствовала себя беззащитной, но в то же время такой желанной!

Выражение ее лица при виде того, как я повесил ее платье в шкаф, стоило запечатлеть с помощью фотоаппарата. Я закончил развязывать галстук.

— Ты не могла бы подать мне пиджак?

Я хотел посмотреть, как она двигается, — комбинация выгодно подчеркивала ее фигуру.

Взяв пиджак, я положил запонки в карман, а затем повесил его в шкаф рядом с ее платьем. Мне понравилось, как они смотрятся вместе. Я продолжал говорить, делая вид, что обеспокоен состоянием наших вещей. Я заметил, что кожа на ее плечах порозовела так же, как и на шее. Мне встречались женщины, краснеющие от возбуждения, но такое я видел впервые.

Я хотел довести ее до состояния крайнего возбуждения, поэтому занялся поисками кондиционера. В комнате было жарковато, а через несколько минут должно было стать еще жарче. Поэтому я поступил, как настоящий джентльмен, — проявил заботу о нашем комфорте.

Более того, это позволило мне контролировать ситуацию. Пэш ничего другого не оставалось, кроме как ждать, пока я закончу с раздеванием и позабочусь о наших вещах. К тому же я решил порадовать ее стриптизом и сделать это ненавязчиво. После ее высказывания по поводу моей рубашки я решил побаловать ее небольшим шоу.

Подав мне пиджак, она устроилась на краю кровати. Я стоял лицом к ней и медленно, одну за другой, расстегивал пуговицы на своей рубашке. Оставаясь в расстегнутой рубашке, я снял туфли и носки. Затем я удалился в туалет, прихватив с собой плечики для одежды. Через дверь я сообщил ей:

— Будет лучше, если я повешу рубашку здесь. Так у нее есть шанс высохнуть до утра.

Когда я вышел, на мне были только брюки и наручные часы. Я подошел к ночному столику и снял часы, невзначай взглянув на циферблат, чтобы уточнить время. Четверть одиннадцатого. У меня в запасе оставалось больше часа до того, как нам принесут шампанское, — для первого раза более чем достаточно.

«Ну что ж, доктор Козак, пусть будет по-вашему», — решила я про себя. Я села на кровать и стала ждать. Я наблюдала, как он включил кондиционер, и почти в то же мгновение ощутила приятную прохладу. «Слава Богу», — подумала я. Затем он стал расстегивать рубашку.

С каждой новой пуговицей я могла видеть все больше и больше. Бог мой, я так и застыла от изумления! Я в жизни не видела такой груди и такого плоского живота, и все это было покрыто густыми темными волосами. Даже если не обращать внимания на волосы, складывалось впечатление, что какой-то искусный скульптор высек его торс из мрамора. «Конечно, поднимать такие тяжести…» — подумала я, наблюдая, как он нагнулся, чтобы снять обувь. Казалось, он забыл про меня, так как был полностью поглощен процессом раздевания.

Я уловила свое отражение в зеркале — я сидела на кровати полураздетая — и вздрогнула, то ли от прохладного воздуха, то ли от ощущения собственной уязвимости. А может, и от того, и от другого.

Наконец Иван приблизился к кровати, но только для того, чтобы пройти мимо меня и положить свои часы на ночной столик. После этого он сунул руку в карман брюк, достал несколько презервативов и небрежно бросил их рядом с часами. «Так, значит, доктор Козак, вы подготовились заранее. Почему это меня удивляет? Ведь я сделала то же самое».

Я хотела его. Я сгорала от желания прикоснуться к нему и ощутить его прикосновения на своем теле. Последние три недели это желание преследовало меня. Моя натура убежденной феминистки негодовала — ведь можно просто «распахнуть окно» и покончить с этим! Я не могла не признаться себе в том, что хочу его так, как никогда никого не хотела.

Я вспомнила, как я желала его в своем сне, как приятно было ощущать его близость во время прогулки верхом на Мускат, как он целовал меня в ресторане. Я хотела большего. Он сел на кровать рядом со мной и неторопливо уложил меня на спину.

Она сидела как раз там, где нужно. Когда я сел рядом с ней, я знал, что мое предыдущее действие не ускользнуло от ее проницательного взгляда. Да, Пэш, я действительно здесь, чтобы спать с тобой. Иначе зачем бы я положил в карман презервативы?

Я разогревал ее постепенно и делал это разными способами. Я уложил ее на спину и провел рукой между грудями. Кружево на ее комбинации едва прикрывало соски. Я легонько коснулся их, наслаждаясь их упругостью. Конечно, я закончу свой стриптиз для нее, но сначала я хотел насладиться ею, вдохнуть ее запах, попробовать ее на вкус.

Было видно, что она не привыкла к такому обращению. Очевидно, обычно ей удавалось контролировать себя. Только не сегодня, рыженькая! Я сбил ее с толку, она не могла предугадать, что я сделаю в следующую секунду. Она не знала, как ответить на ласки и чего я жду от нее. Я чувствовал, что у нее внутри происходит борьба, но я держал ситуацию под контролем.

Я ощутил, как все ее тело напряглось. Я нашел губами ее губы и поцеловал ее медленно и глубоко. Когда мой язык оказался у нее во рту, я почувствовал, как она вонзила ногти мне в спину.

В какой-то момент она попыталась сопротивляться, старалась освободиться от меня. Но уже в следующую секунду она сдалась, отвечая на мой поцелуй с неменьшей страстью. Наши языки встретились, наше дыхание слилось воедино, тела стали одним целым. Когда я отпустил ее, она едва могла дышать.

Она прижалась бедром в атласном белье к моему члену. Я стал тереться твердым членом о гладкую ткань комбинации, одновременно облизывая шею Пэш. Опьяняющий запах ее кожи и волос еще больше зажег меня. Я прошептал ей на ухо:

— Тебе это нравится, правда?

— Ах ты, сукин сын!

Она прошипела мне это ругательство, сдавив мою руку и с неимоверной силой вонзив в нее ногти. Моему члену это понравилось, даже очень понравилось.

Я мял ее груди, одновременно пощипывая соски, пожалуй, даже сильнее, чем ожидал сам. Выгнув спину, она сдавливала свои соски моими пальцами, каждый раз содрогаясь с новой силой.

— О Боже, Иван! — Она стонала, в то время как я продолжал мучить ее.

— Так, значит, Рыжик, ты хочешь пожестче? Я могу тебе это устроить.

Наклонившись, я взял ее сосок губами прямо через комбинацию. Затем я сжал его зубами и начал сосать так сильно, как только мог. Под тяжестью моего тела она не могла двигаться. Каждый мускул ее тела был напряжен, но я не давал ей даже шелохнуться. Я медленно провел рукой по ее животу и оставил руку между ног.

— Иван, умоляю, я больше не могу! Я не могу даже пошевелиться!

Чего не мог сделать я, за меня сделала ее комбинация. Она невольно попыталась раздвинуть ноги, чтобы моя рука могла беспрепятственно проникнуть туда, но комбинация буквально связывала их, а это было как раз то, что нужно. Я несколько раз надавливал на соблазнительный бугорок между ее ногами, но каждый раз слегка отстранялся, не переставая при этом страстно ласкать ее грудь. Когда я наконец скатился с нее, она была на грани безумия.

Как мог Иван так поступить со мной, как мог он заставить меня пройти через это? Я хотела оттолкнуть его и в то же время отдаться его силе. Мне не оставалось ничего другого, как сдаться, — этому мерзавцу блестяще удалось взять меня в плен!

Я знала, что должна перестать сопротивляться и наслаждаться, но я не могла просто лежать. Мне хотелось двигаться, мне просто необходимо было двигаться, а он не давал мне это сделать. Всякий раз, когда я пыталась что-либо предпринять, он удерживал меня за сосок. Он так сильно сдавливал его, что меня словно током пронзало, а мой клитор готов был взорваться.

А тут еще эта проклятая комбинация спеленала мне ноги так, что я чувствовала себя курицей, которую связали, прежде чем отправить в духовку. Это было настоящей пыткой — ощущать его руку, пытающуюся проникнуть между моих ног. Мне так хотелось тереться об его руку, что я готова была кричать. Я умоляла его отпустить меня, позволить мне потереться об его руку. Мой клитор пульсировал в ожидании более сильного давления. А этот подонок все продолжал издеваться надо мной!

Наконец он оставил меня в покое. Не успела я прийти в себя, как он усадил меня. Я чувствовала себя тряпичной куклой в его руках. Я выкрикнула:

— Ты что, свихнулся, ублюдок?

Он снял с меня комбинацию и сказал:

— Разве может так выражаться человек, который пишет книги о постмодернизме?

Пока я лихорадочно пыталась сообразить, откуда ему известно о моих книгах, он снова толкнул меня на кровать.

— Убери свои руки, ты, безграмотный мерзавец! — Я была вне себя от ярости.

— Позвольте с вами не согласиться, мадам, — парировал он, стягивая с меня пояс для чулок. За ним последовали чулки и трусики. Теперь я была обнажена полностью.

— Пришло время выпустить на свободу моего младшего брата! — заявил он.

Без сомнения, Пэш была в гневе. Не будь она абсолютно голой, она вполне могла бы встать и уйти. Настало время заканчивать стриптиз. Я встал, чтобы снять брюки, при этом я не спускал с нее глаз.

Пушок у нее между ног горел еще ярче, чем ее волосы. От возбуждения ее светлая кожа приняла малиновый оттенок. Она прерывисто дышала, отчего ее грудь очень соблазнительно поднималась и опускалась. Мне была необходима передышка, да и ей она тоже не помешала бы.

Я мигом обнажился, сбросив брюки и плавки одновременно. Не сводя с нее глаз, я потянулся за презервативом, разорвал упаковку и надел его на свой торчащий член. Пэш не шелохнулась. Она лежала на спине там, где я оставил ее. Я заметил, что она слегка раздвинула ноги.

На один короткий миг мне захотелось убежать от Ивана и закрыться в туалете. Никто до этого не поступал со мной так, как будто я была уличной девкой. Но тут мой взгляд упал на него. Он стоял передо мной абсолютно голый, и вот что я поняла.

За всю свою жизнь меня ни разу никто так не возбуждал — ни мужчина, ни, тем более, я сама. Я лежала на кровати в чем мать родила, а самый красивый мужчина из всех, кого я только видела в своей жизни, собирался заняться со мной любовью. Я наблюдала, как он надевает презерватив, и понимала, что мне не терпится ощутить этот невероятно огромный орган в своем теле.

Я думала, он просто ляжет на меня сверху, но он не сделал этого. Он лег рядом со мной, опершись на руку. Его возбужденный член упирался мне в ногу, в то время как средним пальцем руки он коснулся меня между ногами и начал слегка водить им. Стараясь усилить его движения, я оторвала таз от кровати и приподняла его.

Проделав это, я почувствовала, как его палец вошел в меня, и тихонько застонала. Он не спешил вынимать палец. Вместо этого он позволил мне тереться об его средний палец, в то время как он ласкал мой клитор большим пальцем. Я двигалась все быстрее и быстрее, забыв обо всем, растворившись в блаженстве.

Я наблюдал, как Пэш мастурбирует о мою руку. Дикая страсть, с которой она это делала, завораживала меня. Я никогда не видел, чтобы женщина была так поглощена собственным возбуждением. Она двигалась все интенсивнее. Я же старался усилить ее ощущения.

Когда я почувствовал приближение оргазма, я ввел руку еще глубже и стал двигать ею с неимоверной силой. Она вскрикнула и забилась в судорогах, отрывая таз от кровати. Я продолжал ласкать ее, пока она не затихла, хотя ее дыхание все еще было прерывистым. Я улыбнулся, подумав, что и она тоже пришла на встречу подготовленной.

Я лежала с закрытыми глазами, пытаясь отдышаться после самого сильного оргазма, который когда-либо испытывала. Я почувствовала, что Иван двигается, и поняла, что он стал на колени. Открыв глаза, я увидела, что он наблюдает за мной. Он взял член в руку, проверяя, в порядке ли презерватив, а затем опустился на меня. Я развела ноги шире и почувствовала, как он входит в меня. Его член был непривычно огромен. Но Иван не торопился, давая мне возможность приспособиться. К счастью, смазки у меня было более чем достаточно, и он легко смог войти полностью.

Сначала он не двигался. Он просто замер внутри меня, удерживая свой вес на предплечьях. Я поняла, что обнимаю его, глажу его по волосатой спине. Резинка сползла с его волос. Я никогда не видела его с распущенными волосами, они всегда были собраны в хвост на затылке. Теперь, когда они спадали ему на плечи, казалось, что он явился из другой эпохи. Я готова была поклясться, что передо мной мужчина эпохи Возрождения. Иван посмотрел на меня и прошептал:

— Ты чертовски хороша.

Я прошептала в ответ:

— Ты тоже.

Как только он начал двигаться, я стала двигаться в такт его движениям, сначала медленно, затем все быстрее и быстрее. Я отвечала на его движения, и, хотя мое возбуждение было уже не таким сильным, я стремилась помочь ему кончить, как он помог мне. Я старалась делать это всем телом, и видеть блаженство на его лице было для меня лучшей наградой. Я приняла такую позу, что таз еще больше приподнялся, и он мог войти еще глубже. Иван привстал, упираясь ладонями, и начал яростно входить в меня, максимально глубоко проникая членом во влагалище. Его движения становились все быстрее и быстрее. Не опуская ног, я расслабилась, отдавшись во власть движений его тела.

Внезапно его тело напряглось, лицо исказилось, а из груди вырвался крик, больше похожий на рев животного. Он сотрясался в оргазме, оскалив зубы и рыча, как зверь. Он сделал несколько резких толчков, никак не меньше четырех, а то и все пять. Пот струился с его лица, и крупные капли падали мне на щеку и стекали вниз по моей шее. Глаза его были закрыты, он был поглощен своим мощным оргазмом.

Я отерла капли пота вокруг его глаз и ждала, пока он медленно приходил в себя. Когда же наконец он скатился с меня и устроился рядом на кровати, я услышала, как он пробормотал: «Бог мой, это было великолепно!»

Черт побери, а она поработала на славу! Она не просто лежала и ждала, когда я кончу. Она позволила мне буквально изнасиловать ее. Боже, еще никому не удавалось выдержать мой темп! Обычно мне приходилось притормаживать, но только не в этот раз. Мой темп не смутил ее, а, наоборот, подстегнул!

Глава 6

Я чувствовал приятную усталость во всем теле и понял, что должен избавиться от презерватива. Я легонько поцеловал Пэш.

— Я сейчас вернусь, мне нужно кое-что уладить.

Держа моего поникшего дружка в руке, я направился в туалет, чтобы привести себя в порядок.

Спустя несколько минут я услышал ее голос:

— Иван, за дверью кто-то есть.

— Который сейчас час?

— На твоих часах половина двенадцатого.

Я потянулся за полотенцем и подумал: «Как раз вовремя». Я вышел, завернувшись в полотенце, и сказал Пэш:

— Все в порядке, это всего лишь обслуга.

Открыв дверь, я обнаружил за ней тележку с бутылкой холодного шампанского, фруктами и одной красной розой. Я вкатил ее в комнату, остановившись у кровати. Пэш снова была в комбинации, но я заметил, что ее пояс и трусики остались лежать в куче одежды на полу — там, куда я их бросил.

Проклятие! Она сидела ко мне спиной и шарила рукой по кровати.

— Что случилось, Пэш? — спросил я и сел рядом с ней.

— Я потеряла сережку. Вот твоя резинка и сама сережка, но я не могу найти застежку.

Я помог ей искать, проведя рукой по тому месту, где лежала ее голова.

— Да вот же она, — сказал я, нащупав ее ладонью.

Я встал и взял из ее рук сережку и свою резинку для волос. Я прикрепил застежку. Приподняв Пэш волосы, я снял вторую сережку и бросил весь этот хлам на ночной столик, где лежали мои часы.

— Там они будут в безопасности до самого утра.

Она не возражала. Пэш прошла мимо кучи белья на полу, чтобы посмотреть, что находится на тележке. Наша ночь еще не закончилась.

— Когда ты успел сделать заказ?

Я достал шампанское из ведерка со льдом и вытер бутылку.

— Когда брал ключи от комнаты. Они закрываются после полуночи, и я не хотел упускать возможности заказать что-нибудь для нас.

Я боялся, что она все еще сердится.

— Ты такой неожиданный, — сказала она сухо.

Теперь у меня не осталось сомнений, что мне сейчас влетит. В ее голосе явно слышалась угроза. Я откупорил бутылку и налил нам по бокалу шампанского, ожидая удара в любой момент.

— Как давно тебе известно о моих книгах?

Получи! Я подал ей бокал и сказал:

— С сегодняшнего дня. Стив упомянул в разговоре, что ты пишешь, и я нашел твое имя в библиотеке еще до того, как сел за работу.

Я не знаю, поверила она мне или нет, одному Богу это известно. Она пригубила шампанское, обдумывая мои слова.

— Ты смотрел их?

— Я хотел, но кто-то опередил меня. — Я замолчал, раздумывая, стоит ли мне говорить что-то еще. И я решил раскрыть карты. — У них не было ни одной книги, и я попросил библиотекаря отложить их для меня, когда их вернут.

Она обошла вокруг тележки, внимательно рассматривая фрукты. Я следил за ней.

— Если тебе не терпится, я могу дать тебе свои экземпляры. Они у меня дома.

Мы оба потянулись за одной и той же клубничкой, но я оказался на долю секунды быстрее.

— А если вот так? — сказал я, протягивая ей клубнику, чтобы она могла дотянуться до нее губами.

Она взглянула на меня, затем на ягоду. Наклонившись и откусив половину ягоды, она улыбнулась и вытерла сок с подбородка. Я улыбнулся в ответ и отправил в рот оставшуюся половину клубники.

Иван стоял передо мной и ел клубнику, ухмыляясь, словно кот, который лакомится канарейкой. А почему бы ему не ухмыляться? Он действительно только что поймал свою добычу. Я взяла кусочек дыни. Я наступила на горло своему второму, феминистически настроенному «я» и протянула ему ломтик дыни, чтобы он откусил от него. Он ведь всего лишь самодовольный мерзавец с огромным членом и такими же яйцами. Так почему же тогда, черт возьми, он мне так понравился?

Конечно, он заработал высокие баллы, доставив мне удовольствие, прежде чем получил его сам, а также тем, что заинтересовался моими книгами. Но он мог бы заработать еще больше, если бы снял это чертово полотенце. Я почувствовала легкое волнение от мысли, что мы проведем в одной постели всю ночь и он, скорее всего, будет без полотенца. Я попыталась прикинуть, сколько времени оставалось в нашем распоряжении.

— Когда тебе нужно вернуться завтра? — как можно более безразличным тоном спросила я.

— Мне нужно вернуться к девяти, у меня на это время запланировано занятие. Но я могу позвонить Стиву утром и попросить, чтобы он прикрыл меня, поэтому можем не торопиться. У нас куча времени.

Иван выпил немного шампанского и снова наполнил наши бокалы.

Его слова о том, что мы можем не торопиться и что у нас куча времени, взволновали и в то же время испугали меня. Мне нужно было побыть одной, чтобы собраться с мыслями. Я подошла к комоду и взяла сумочку.

— Не возражаешь, если я оставлю тебя на несколько минут? Мне нужно привести себя в порядок.

Он снова превратился в обворожительного галантного кавалера, поэтому лишь кивнул в знак согласия. Когда я собиралась повернуться и проследовать в туалет, я заметила, как он поправил полотенце, обнажившись на какую-то долю секунды. Я почувствовала, что снова краснею.

Я закрыла дверь и остановилась, чтобы перевести дух. Что, черт возьми, со мной происходит? Я никак не могла прийти в себя. У меня было такое чувство, что он закружил меня, а потом, отпустив, попросил пройти по ровной черте. Я просто не могла сделать ни шагу. Мне хотелось, чтобы земля перестала уходить у меня из-под ног и я смогла наконец понять, что же произошло.

«Я делала это и раньше, — повторяла я себе. — Может, я и не самая опытная женщина в мире, но я спала с достаточным количеством мужчин, чтобы знать правила игры». Не то чтобы мне не понравилось! Скорее наоборот. Мне понравилось то, что я испытала, в основном понравилось.

Меня позабавила собственная нерешительность. «С чувством юмора все в порядке», — подумала я, проверяя колпачок. Он остался на месте, несмотря на такую дикую встряску. Я посмотрела на дверь и подумала об Иване, который сейчас ждал меня по ту сторону двери. Все мои ощущения, связанные с ним, оказались для меня абсолютно новыми. Боже правый, я возбуждалась от одного только воспоминания о том, как он держал меня в объятиях, не давая мне даже пошевелиться.

Я закрыла глаза в блаженстве, прокручивая его слова в голове. Я почувствовала еще более сильное возбуждение, когда вспомнила, как он сказал мне: «Тебе это нравится, правда?»

Неужели мне действительно нравилось, что он силой заставляет меня подчиняться ему? Но он не заставлял меня — я делала это добровольно, будучи в здравом уме. Так что же тогда со мной?

Я сходила в туалет и немного ополоснулась. Ощущение холодной воды на лице еще больше вернуло меня к реальности. Боюсь ли я его? Я посмотрела на себя в зеркало и улыбнулась. «Не будь дурой», — сказала я себе мысленно, вспомнив, как он поливал меня из шланга, когда я упала в грязь. Я почувствовала его руки на своем теле, когда мы катались верхом на Мускат, он был терпелив, несмотря на мои неуклюжие попытки научиться ездить верхом. Я увидела его в библиотеке с грудой поэтических сборников. Нет, он не может меня обидеть. Но сегодня я узнала его с другой стороны, и это никак не вязалось с его хорошими манерами, он предстал передо мной неистовым и властным мужчиной.

Впрочем, как раз это меня не пугало. Я оперлась на край умывальника, почувствовав, что могу потерять контроль над собой. Меня пугала сила моих собственных ощущений. Он увидел во мне то, чего я сама в себе увидеть не смогла. И мне это нравилось. Мне нравилось подчиняться ему. Я никогда еще не чувствовала себя такой беспомощной и такой бессильной, и, видит Бог, я никогда не была так возбуждена. Он контролировал буквально все, даже мой оргазм. Я снова посмотрела в зеркало и с трудом узнала лицо, которое там увидела.

Пэш начала приходить в себя. Я решил предоставить ей свободу действий, чтобы она не чувствовала себя угнетенной. Она должна была самостоятельно принять решение остаться со мной на всю ночь. Необходимо было как-то определиться с этим.

Несмотря на то что я понимал, что ей необходимо какое-то время, чтобы привести себя в порядок, мне не давала покоя мысль, что, черт возьми, она так долго там делает? Я давно допил свое шампанское и не решался наполнить бокалы до ее возвращения.

Я повесил свои брюки в шкаф рядом с пиджаком. Вспомнив, что в нагрудном кармане пиджака лежит еще несколько презервативов, я достал их и положил на столик рядом с кроватью. После этого я поднял с пола ее белье. Я слышал, как течет вода в ванной, из чего можно было сделать вывод, что она еще не закончила. Поэтому я решил доставить себе удовольствие.

Сначала я разложил отдельно пояс и трусики. Потерев чулок о свою щеку, я уловил едва различимый запах ее тела. Ее трусики были влажными. Я поднес их к своему лицу и вдохнул их сладкий аромат. Аккуратно сложив белье, я поместил его на комод рядом со своими плавками.

Как раз в тот момент, когда я раздумывал, стоит ли постучать в дверь и спросить, все ли в порядке, она вышла ко мне. Я спросил:

— Все в порядке?

Она не спешила с ответом. Я ждал.

Положив сумочку обратно на комод, она остановила свой взгляд на нашем белье, лежавшем рядом. Повернувшись ко мне лицом, она произнесла:

— Прежде чем между нами что-либо произойдет, нам нужно поговорить.

— Ты так серьезна, — сказал я, надеясь, что правильно оцениваю сложившуюся ситуацию. — Что-то не так? — И снова ответ последовал не сразу. Я подошел к ней и обнял за плечи, теперь уже по-настоящему волнуясь. — Пэш, что случилось? Расскажи мне.

Я не знала, с чего начать. Как я могла рассказать Ивану о своих чувствах, если сама до конца в них не разобралась? Я молила Бога, чтобы Иван набросил на себя хоть что-нибудь. Видеть эту грудь так близко… У меня снова закружилась голова. Я поняла, что прижимаюсь к нему. Он обнял меня.

На мгновение мне показалось, что она потеряет сознание, и я подхватил ее.

— Иди сюда, давай присядем.

Кровать оказалась единственным местом, где мы оба могли сесть. Почему, черт возьми, в таких номерах никогда нет диванов? Я подвел ее к кровати, и мы сели.

— А теперь, малышка, рассказывай, что стряслось. С тобой правда все в порядке?

— То, что произошло между нами, — это было так неожиданно.

Казалось, ей трудно говорить, но я не мог понять почему.

Мне стало не по себе при мысли, что могло что-то произойти, пока она была в туалете.

— Я причинил тебе боль?

— О нет, вовсе нет. Я в порядке.

— Уже лучше. Но ты так расстроена.

— Я не хочу, чтобы ты так волновался. Просто я не уверена.

— Не уверена в чем? — Я действительно не мог понять, о чем идет речь.

— В том, что произошло, в своих ощущениях.

— Пэш, говори яснее. Я не понимаю, о чем ты.

— Иван, ты был прав, мне это нравилось. Ты держал меня, не давая даже пошевелиться, и мне это нравилось. Я хотела оттолкнуть тебя, может, даже плюнуть тебе в лицо, но мне было так хорошо! Это пугает меня!

Так вот оно что! Она выглядела так, будто только что созналась в смертном грехе. Я посмотрел в глаза самой страстной женщины, которую только встречал, твердо решив, что это не последняя наша с ней ночь.

— Пэш, это нормально, что тебе понравилось. Мне это тоже нравится.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что мне нравится командовать, управлять ситуацией.

Я не знал, как мне сказать это так, чтобы мои слова не прозвучали грубо, и я попытался выразиться литературным языком.

— Я люблю доминировать.

Мы сидели на кровати лицом друг к другу. Я положил свою руку поверх ее руки, и она посмотрела на меня.

— Это значит, что я люблю подчиняться?

Она знала, как это называется, но не ожидала, что у нее при этом будут такие ощущения.

— Нет, это всего лишь означает, что тебе нравится, когда кто-то другой командует парадом.

Я видел, как она борется с собой и пытается переварить услышанное.

— Мы просто вели себя как мужчина и женщина. — Я взял ее за подбородок двумя пальцами. — Откуда, черт возьми, ты взялась? Я никогда не встречал такую, как ты.

Она покраснела. Так она выглядела еще соблазнительней.

— Ты знаешь, тебе так подходит твое имя! Ты невероятно сексуальна.

Она улыбнулась и положила руку мне на грудь.

— Да ты и сам парень не промах.

— Думаю, я должен сказать спасибо. Ну как, уже лучше?

Несмотря на смущение, ее голос оставался ровным.

— Думаю, да. Я все еще в смятении, но это пройдет.

— Мы можем не торопить события в следующий раз — если ты, конечно, не против следующего раза.

— Я думала, ты будешь против, учитывая то, что я обозвала тебя грязным мерзавцем. Извини меня за это.

— Меня не первый раз так называют. Но еще ни разу это не звучало так возбуждающе.

— Ты хоть представляешь себе, как тяжело сидеть рядом с тобой, когда ты в одном полотенце?

— Представь себе, да, — сказал я и подмигнул ей. — Как насчет еще одного бокала шампанского?

— Не откажусь, спасибо.

Иван наполнил мой бокал и снова поправил полотенце. То, что я увидела на этот раз, свидетельствовало о том, что он действительно понимает, как тяжело выдерживать это мне.

— Почему бы тебе не надеть плавки?

— И какой в этом смысл?

Он заправил край полотенца, обернутого вокруг бедер.

— Полотенце гораздо удобнее — свободней себя чувствую, и все такое.

Он несколько раз провел рукой вверх и вниз под бретелькой моей комбинации.

— Может, и тебе стоит попробовать. Тебе это должно понравиться.

— Я уже один раз попробовала, и мне понравилось — пожалуй, даже слишком понравилось.

Он одарил меня той улыбкой, от которой у меня ноги подкашиваются. Он стоял рядом со мной. Должно быть, уже было далеко за полночь, но я не слышала, как пробили часы. Я протянула руку и коснулась его лица, пытаясь угадать, что чувствовала Золушка, когда впервые увидела своего принца в полотенце.

— Может, оставим шампанское на потом? — прошептал он мне на ухо, снимая одну бретельку с моего плеча.

— Может быть.

Он наклонился и поцеловал меня в шею. Я почувствовала его дыхание у своего уха.

— Не будем торопиться, у нас впереди целая ночь.

Он взял губами мочку моего уха, а затем легонько провел по уху языком.

— Скажи мне, чего тебе хочется.

Я знала ответ на этот вопрос, но хватит ли у меня смелости сказать ему это? Как-то я сказала Гвен, что люблю оральный секс, на что она ответила: «Конечно, любишь, кто же этого не любит». Когда я объяснила, что люблю не только получать, но и отдавать, она съязвила, что, должно быть, я пользуюсь у мужчин большой популярностью. По правде говоря, я делала это всего несколько раз, но этого оказалось достаточно, чтобы я вошла во вкус. Боже мой, снова эти внутренние противоречия! Прямо по Фрейду.

Он поцеловал меня в шею, на этот раз сильнее, может, даже слегка укусил. Я почувствовала, как вторая бретелька спадает с моего плеча, оставляя грудь почти полностью обнаженной. Мне было ясно: если я не решусь сказать это сейчас, рискую упустить свой шанс. Я сделала шаг назад и посмотрела на него.

— Я скажу тебе, чего мне хочется.

Пэш отступила на шаг, и от этого движения ее комбинация полностью открыла грудь. Но Пэш даже не пыталась прикрыть ее.

— Я готов делать все, что ты пожелаешь.

Я провел тыльной стороной ладони по ее груди.

— Скажи мне, страсть моя, чего ты хочешь?

— Не думаю, что смогу так просто сказать тебе об этом, но показать смогу.

Протянув руку, она коснулась полотенца на моих бедрах и сдернула его. Я остался стоять абсолютно голый с торчащим членом. Если, сняв с меня полотенце, она слегка озадачила меня, то сделанное Пэш в следующее мгновение попросту сбило меня с ног.

Она опустилась передо мной на колени, одновременно высвобождая руки из бретелек комбинации, и начала сосать мой член. Я был бы счастлив, даже если бы она просто потрогала меня, не говоря уже о том, чтобы вытворять такое. Раньше мне приходилось умолять женщин сделать это, я даже снимал проституток. А теперь, провалиться мне на месте, передо мной на коленях стояла эта рыженькая, и действовала она, как настоящая профи, даже не спрашивая, хочу ли я этого! О да, я сделал правильный выбор!

Какое-то мгновение мне казалось, что он схватит это проклятое полотенце и вернет его на место, по крайней мере сделает попытку. Но тут я опустилась перед ним на колени. Я позволила себе в течение нескольких секунд полюбоваться размерами его члена. Только сейчас я заметила, что он не тронут. Всем моим предыдущим любовникам делали обрезание, поэтому такое я видела впервые.

Облизнув губы, я взяла его член в рот. Я слышала, как Иван застонал. Выждав не более секунды, я провела языком по всей длине члена. Крайняя плоть сдвинулась, обнажив головку, и я начала лизать ее подобно кошке, лакающей молоко. Я чувствовала его руки в своих волосах, слышала его стоны, негромкие, но такие же неистовые, как и раньше. Он начал медленно вводить член мне в рот и так же медленно выводить. Я не переставала лизать его, стараясь держать ровный и постоянный темп. Так продолжалось несколько минут. Внезапно он остановил меня.

Я придержал ее голову и вынул член из ее рта. Она подняла на меня глаза и спросила:

— Ты хочешь, чтобы я остановилась?

— Пока нет, но мне нужно лечь.

Когда я устроился на кровати, мне показалось, что я уже умер и очутился в раю. «Если рай существует, — подумал я, — то хотелось бы мне, чтобы он был именно таким».

Она устроилась рядом со мной. Я был чертовски возбужден и спросил:

— Почему бы тебе не снять комбинацию и не сделать то же самое еще раз?

Она стала на колени рядом со мной и медленно сняла комбинацию через голову, словно призывая меня овладеть ею. Но я был еще не готов.

— Повернись, чтобы я тоже мог дотронуться до тебя.

Она повернулась ко мне своей прелестной попкой, нагнулась и начала облизывать меня. Провалиться мне на месте еще раз!

Снимая комбинацию, я поняла, что должна чувствовать стриптизерша, когда на нее смотрят мужчины. Иван держал член в руке и мастурбировал, глядя, как я раздеваюсь. От мысли, что он хочет меня, мое тело пылало. Было совершенно не важно, что я никогда раньше не была такой смелой и что я не понимала, как такое могло случиться именно со мной. Я вела себя, как шлюха, и, да простит меня Господь, мне это нравилось! Я чувствовала себя с этим мужчиной в полной безопасности, можно даже сказать, под его опекой.

Я хотела, чтобы Иван сгорал от желания, как это было со мной. Когда я хотела нагнуться, чтобы снова облизать его, он попросил меня повернуться. Я сделала, как он просил, и нагнулась, отставив свой зад. Я знала, что смотрюсь ужасно вульгарно. Облизывая его, я почувствовала, как его пальцы вошли в меня. Стон, вырвавшийся из моей груди, был похож на звериный рев, издаваемый Иваном.

Глядя, как она жадно облизывает меня, я продолжал движения рукой. Я умирал от желания кончить в такой позе. Но лучше мы прибережем ее для другого раза. Я улыбнулся собственной уверенности, что нам еще многое предстоит испытать. Я снова остановил ее и притянул к себе. Я хотел немного передохнуть, прежде чем продолжить. В противном случае я ни секунды не продержался бы. Ей тоже нужно было перевести дух.

Я обнял ее, прижал к себе и уловил свой запах на ее губах. Нежно поцеловав ее, я спросил:

— Тебе хорошо?

— Не волнуйся так, я в порядке.

— Я хочу, чтобы тебе было так же хорошо, как и мне.

— Так оно и есть.

Положив руку на ее грудь, я слегка сдавил сосок.

— Я хочу кончить в тебя, если ты не против.

Мои пальцы сжали сосок сильнее. Ее дыхание участилось. Я придвинулся ближе, чтобы прошептать ей на ухо:

— Я хочу, чтобы ты двигалась, как в первый раз. Это было потрясающе!

— Мне тоже понравилось.

Ее глаза были закрыты, а ответ почти беззвучен, но я услышал его. Я знал, что она скорее сказала это самой себе, а не мне. Я продолжал шептать ей на ухо, не переставая при этом ласкать ее.

— Я готов начать. Я знаю, ты хочешь этого.

Она открыла глаза и посмотрела на меня. Я провел пальцем по ее нижней губе.

— Ты готова или тебе еще нужно время?

Как бы то ни было, мне меньше всего хотелось давить на нее. Если я намеревался продолжать с ней отношения, я знал, что она должна доверять мне.

— Я готова. О Боже, да, я готова!

Я потянулся к ночному столику и, взяв еще один презерватив, надел его на член, как и в первый раз. Она раздвинула ноги, но я не стал ложиться на нее сверху. Вместо этого я лег на спину рядом с ней. Поглаживая пушок между ее ногами, я сказал:

— Почему бы тебе в этот раз не быть сверху?

— Иван, я никогда не делала этого раньше. Я не уверена, что у меня получится.

— Мы будем делать это медленно. Ты можешь двигаться, как захочешь.

Я старался, чтобы она доверилась мне, но еще больше я хотел смотреть на нее. Когда она схватила меня за руку, я поверить не мог, что женщина может так поддаться чувствам. Я никогда не сталкивался с этим раньше. Сейчас я желал увидеть это снова, только на этот раз я хотел, чтобы она была сверху.

— Иди же сюда, попробуй, я уверен — тебе понравится.

Она стала возле меня на колени, но все еще медлила. Я ждал.

— Ты уверен, Иван?

— Уверен, Пэш.

Все еще колеблясь, она перебросила ногу через меня, затем осторожно взяла член в свою руку.

— Не бойся, дорогая, он не упадет.

— Учитывая то, что я очень хочу потрахаться, думаю, мы поймем, если он сломается.

Я чуть было не рассмеялся, но именно в этот момент она схватила мой член и подвела головку к своему клитору. Я застонал. Теперь ситуация была под ее контролем. Я сам позволил ей это.

Вот и настал час расплаты. Вместо того чтобы сесть на меня, как я ожидал, она стала водить головкой члена по клитору. Ее горячие и влажные половые губы заставили мой член налиться кровью. Всем своим существом я хотел, чтобы она лежала подо мной на спине, но я сдержался. Если бы я не справился с этим, она сочла бы меня подлецом.

Она поласкала себя еще немного, с каждым разом приближая мой оргазм. Вцепившись в простыню, я сказал:

— Зайка, еще немного, и потрахаться тебе не удастся.

— Ах Боже ты мой! Может, все-таки стоит помучить тебя, как ты проделал это со мной?

С этими словами она взяла мой член и подвела его к влагалищу, причем делала это с невероятной осторожностью. Наконец она полностью опустилась на мой член. Я буквально впился в простыню, чтобы не кончить сию же секунду.

— Дай мне минуту, Пэш, просто не двигайся. Я чертовски близко и не выдержу и секунды, если ты начнешь двигаться.

Иван лежал передо мной, крупные капли пота собирались на его висках и стекали по волосам. Он закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов. Его великолепная грудь подо мной и неимоверно твердый член внутри меня — это ощущение его безграничной мужественности покорило меня. Я была полностью во власти его мужской силы.

Он открыл глаза и произнес негромко, слегка хриплым голосом:

— Ты чертовски хороша!

Затем он положил руки мне на бедра и сделал еще один глубокий вдох.

— А теперь, Рыжик, двигайся спокойно и медленно, чтобы я немного приспособился.

Я начала двигаться, как он сказал, медленно и плавно. Я представила себе, что вместо его члена у меня внутри один из моих вибраторов, и это помогло мне расслабиться. Двигаясь вверх и вниз на его члене, я трахала его так же, как привыкла мастурбировать со своими игрушками.

Мысль о том, что он наблюдает за мной, заводила меня еще больше. Упираясь руками в его грудь, я наклонилась слегка вперед, так, чтобы его член проникал в меня как можно глубже.

— Боже, Иван, помоги мне кончить, умоляю!

Я почувствовала, как его пальцы раздвинули складки и начали ласкать меня.

— Двигайся резче, Пэш, теперь я смогу выдержать.

Продолжая упираться руками в его грудь, я усилила движения, в то время как он не переставал ласкать меня. Его член полностью заполнил пространство внутри меня. С каждым разом, когда я поднималась и с силой опускалась на его член, мой оргазм становился все ближе и ближе. Я трахала его дико, забыв о скромности и приличиях. Все, что я знала, все, о чем думала, все, чего я хотела, — это кончить.

И когда этот момент наступил, меня захлестнула волна восторга.

— Черт, да, о Боже, да!

Мое тело забилось в конвульсиях.

— Бог мой, Цветок Страсти!

Мне пришлось приложить все силы, чтобы сдержать ее! Никогда еще я не видел, чтобы женщина так растворялась в собственном оргазме. Я лежал на спине, не выпуская Пэш из объятий, затем перекатился так, что оказался на ней.

Почувствовав, как сокращаются мышцы ее влагалища, и поймав ритм, я стал неистово трахать ее, снова и снова вгоняя в нее свой член. Она замерла, прижав свой таз к моему, пока мои яйца избавлялись от накопившейся спермы.

Глава 7

Когда все было кончено, мы продолжали лежать, переплетясь в объятиях, не произнося ни слова. Несколько минут мы просто переводили дух. Иван заговорил первым.

— Я безумно сожалею, но мне придется удалиться в уборную, чтобы разобраться со всем этим. Хотя бы кто-то побеспокоился и поставил мусорное ведро у кровати, чтобы можно было легко и быстро избавляться от таких предметов!

Выйдя из туалета, на этот раз без полотенца, он направился к телефону.

— Кому, черт возьми, можно звонить в такое время? — спросила я, посмотрев на часы. — Половина второго ночи.

— Я хочу попросить, чтобы нас разбудили утром. Это займет несколько секунд.

Я слушала, как он говорит по телефону.

— Алло. Извините, что беспокою вас в столь позднее время. Это доктор Козак из номера двадцать два. Не могли бы вы разбудить нас где-то около половины восьмого? Огромное спасибо.

Он казался таким собранным, совсем не то что несколько минут назад. Конечно, ночной портье не знал, что человек, разговаривающий с ним, абсолютно голый, но я-то знала!

Остановившись у тележки, он налил нам по последнему бокалу шампанского. Он подал мне мой бокал и сел на край кровати.

— Как насчет стаканчика перед сном, леди?

— Благодарю вас. Это было бы превосходно.

Я взяла бокал и приготовилась услышать тост.

— За нас и за любовь, которой мы занимались. Пусть это будет первая из множества ночей, которые нам предстоит провести вместе.

Мы чокнулись и выпили. Поставив бокалы на столик у кровати, он выключил свет и устроился возле меня. Пока я укладывалась, прижимаясь к нему в надежде поскорее уснуть, его тост не выходил у меня из головы.

Меня разбудил телефонный звонок, и я не мог представить, кто, черт бы его побрал, мог звонить мне в такую рань. Когда наконец я пришел в себя и увидел рядом спящую Пэш, я вспомнил все, что произошло с нами этой ночью. Я посмотрел на часы. «А они точны, ровно половина восьмого». Я встал и подошел к телефону, на другом конце я услышал веселый женский голос.

— Доктор Козак, уже половина восьмого. Вы просили разбудить. Если желаете позавтракать, буфет в главном обеденном зале работает до девяти. Вы также можете сделать заказ в номер.

— Спасибо за звонок. Мы подумаем насчет завтрака.

Я был поражен: как, черт возьми, можно быть бодрым и жизнерадостным в такую рань?

Не успел я отойти от телефона, как тут же вспомнил, что должен позвонить Стиву. Я ожидал бурной реакции с его стороны, так как ранней пташкой его не назовешь.

— Доброе утро, старина. — Я старался говорить бодро, надеясь, что он проникнется моим настроением. — Хочу попросить тебя об услуге.

— Где, черт возьми, тебя носит? Ты знаешь, что у тебя занятие в девять?

— Я как раз по этому поводу. Ты должен прикрыть меня. Я не успею приехать.

— Спасибо, дружище! Всегда знал, что могу на тебя положиться.

— Послушай, я немного занят. Я вернусь к дневному занятию. За мной должок, старик.

На этом я хотел закончить наш разговор, но он не дал мне этого сделать.

— Ну, и как рыженькая? Как думаешь, может она заинтересоваться нами обоими? Или мне подождать, пока тебе надоест? Кажется, она немного старовата для тебя, ждать придется недолго.

Моя рука непроизвольно сжалась в кулак. Я обернулся и посмотрел на Пэш. Было похоже, что она еще спит. Мне хотелось врезать ему через телефон, но все, что я мог, так это сказать:

— Да ты и мизинца ее не стоишь, ты, тупая свинья! Знаешь, а ты тот еще сукин сын!

— Спасибо, что позвонил. Воткни ей за меня.

Я услышал в трубке щелчок. Еще какое-то время я стоял, не двигаясь, крепко сжимая трубку в руке. Когда наконец я положил ее на место, то, обернувшись, увидел, что Пэш смотрит на меня.

— Не похоже, чтобы вы нормально поговорили. Что-то случилось?

Не зная толком, как ответить на этот вопрос, я просто сказал:

— Извини, я думал, ты спишь.

— Мы можем сейчас уехать, и ты успеешь вернуться к девяти, если так будет лучше.

Я знал, что должен найти какое-то объяснение, но, хоть убей, не мог придумать ничего стоящего.

— Нет, думаю, так будет даже хуже. Оставим все как есть.

Я сел на край кровати.

— И как много из нашего разговора ты слышала?

— Достаточно, чтобы понять, что вы поссорились. Я не хочу, чтобы у тебя были с ним проблемы из-за всего этого.

— Со Стивом я справлюсь. Он хороший парень, у него доброе сердце. Просто иногда он бывает грубоват.

— Ты ведь давно его знаешь?

— Дольше, чем кого-либо в своей жизни. Он и есть моя семья. Может, именно поэтому я терплю его выходки.

Она завернулась в простыню и внимательно слушала меня. Вообще-то я не хотел говорить то, что сказал, это само вырвалось. Я заметил краешек ее комбинации, высунувшейся из-под одеяла.

— Вот, тебе это может понадобиться, — сказал я, вытаскивая комбинацию и протягивая ее Пэш. — Мы должны заказать завтрак, если, конечно, ты не предпочитаешь завтракать в обеденном зале. Учитывая, что на нас надето, эта обстановка будет, пожалуй, чересчур официальной.

* * *

К нему снова вернулась непринужденность, лицо осветила обворожительная улыбка, но я знала, что он все еще расстроен. Более того, я слышала, о чем он говорил по телефону. Очевидно, Стив позволил себе какое-то грубое высказывание и Иван разозлился. Было видно, что он не хочет об этом говорить, как, впрочем, и о Стиве.

Он сказал, что Стив и есть его семья, и это, пожалуй, угнетало его и, как мне показалось, даже расстраивало. На какое-то мгновение я увидела перед собой совершенно одинокого человека. Из-под маски стала проглядывать его подлинная натура, но он быстро исправил ситуацию.

— Ты голодна? — спросил он, явно стараясь сменить тему разговора. — Я да.

— Могу и перекусить.

О Боже, неужели у меня всегда будет раздвоение личности? Я вспомнила то, как вела себя этой ночью, и поняла, что Иван уже никогда не будет относиться ко мне, как раньше. Я надеялась, что он не заметит моего состояния, но он заметил.

— Я знаю, что ты можешь, но для начала я не отказался бы от яичницы, если ты не против.

Он коснулся моего разгоряченного лица прохладной рукой и, улыбнувшись, сказал:

— Можно будет поесть и позже, если ты так голодна.

Ему нравилось дразнить меня. Он снова был в прекрасном настроении. Это меня немного успокоило, хотя я все еще чувствовала некоторую неловкость. Я проснулась уже в смятении чувств, а тут еще этот звонок взволновал меня. Мне было интересно, что мог сказать Стив, чтобы Иван так разозлился. Не исключено, что речь шла обо мне.

Иван позвонил и сделал заказ в номер.

— Яичницу с беконом будешь?

Я кивнула в знак согласия. Пока он говорил по телефону, я натянула комбинацию. Кроме яичницы с беконом он заказал круассаны с несколькими видами джема и фрукты.

— И добавьте ко всему этому большой чайник чая и графин апельсинового сока.

— Да этого хватит, чтобы накормить целую армию, — сказала я, когда он положил трубку. — Должно быть, ты очень голоден.

— Думаю, как и ты, дорогая. Я не единственный, кто нагулял такой аппетит этой ночью.

Внезапно до меня дошло, что он стоит передо мной абсолютно голый и смотрит на меня. Стараясь не сводить глаз с его лица, я сказала:

— Тебе стоит набросить на себя что-нибудь. А то еще простудишься.

— С тобой — никогда.

Я видела, что он снова возбуждается, при отсутствии полотенца это было хорошо заметно. Я тоже желала его, но не хотела заходить дальше, чем уже зашла. Мне он действительно нравился, я хотела увидеться с ним снова. Если окажется, что это было знакомство на одну ночь, то я не знала, смогу ли с этим справиться, а тем более позволить себе привязаться к нему еще больше.

Я напомнила ему, что заказ сейчас принесут.

— Тебе нужна ванная? Я хочу принять душ перед завтраком.

— Принимай. Я никуда не иду.

— И, пожалуйста, надень плавки. Ты можешь испугать человека, если откроешь дверь в чем мать родила. Неизвестно, какая у него сексуальная ориентация, но есть риск, что он может неправильно тебя понять.

С этими словами я взяла сумочку и отправилась в душ.

Когда за Пэш закрылась дверь ванной, я покачал головой и улыбнулся. В ней определенно было что-то особенное. Когда я подошел к комоду, чтобы взять плавки, то заметил, что она не взяла свое белье. Я тут же передумал надевать плавки и решил поискать полотенце. Ей будет над чем задуматься, когда она выйдет из ванной.

Мне нужно было побыть одной, чтобы наконец собраться с мыслями. Боже мой, я никогда так не разговаривала с мужчиной! Да и ощущений такой мужской силы я тоже никогда не испытывала. Меня тянуло к нему, и это пугало меня.

Вполне возможно, что его интересует только секс. В конце концов, эта гостиница служила именно для таких целей — была местом для тайных свиданий. Он знал об этом, когда приглашал меня сюда.

Я оперлась на умывальник, так как голова моя закружилась от мысли, что мои чувства к нему переросли в нечто большее, чем просто мимолетное увлечение. Мне хотелось ударить себя! Я чувствовала себя полной дурой оттого, что позволила своей романтической фантазии завладеть мною. Мое чересчур богатое воображение сыграло со мной злую шутку! Мне нужно было взять себя в руки. Я чуть было не разревелась.

Так как у меня в распоряжении было несколько минут, я решил обдумать то, что произошло между нами. Я, без сомнения, хотел встретиться с ней снова. И подумал, что совсем ничего не знаю о ее образе жизни. Стив сказал, что она не замужем, но у нее могли быть отношения с кем-нибудь.

Я удивился тому, что мысль об этом меня расстроила. В большинстве случаев меня не беспокоило то, что у моих увлечений короткий век. Когда заканчивался семестр, мои пассии разлетались кто куда, предоставляя мне возможность исследования новых территорий с каждой новой группой. Как правило, находилась одна, а то и две дамочки, интересовавшиеся «дополнительными занятиями», или же они в открытую пытались меня закадрить, а я охотно попадался на удочку.

Я посмотрел в сторону запертой двери, за которой был слышен шум воды. Мне захотелось присоединиться к Пэш, я подумал, что мы могли бы забавно вместе провести время в душе. Интересное слово — забавно. Именно этим словом я мог бы выразить свои впечатления о ночи, проведенной с ней. Я должен был выяснить ее мнение по этому поводу. Я должен был знать, что увижу ее снова.

Наш заказ не заставил себя долго ждать. Молодой парень вкатил в номер одну тележку и забрал с собой другую, остановившись лишь на мгновение, чтобы получить чаевые. Я прокричал через дверь:

— Завтрак прибыл! Не дай ему остыть!

Она вышла в ту же секунду. Комбинация прилипла к ее мокрому телу.

— Хотя… холодная яичница вовсе не так уж плоха, — сказал я, подойдя к Пэш и пытаясь ее обнять.

Она оттолкнула меня со словами:

— Ты говорил, что для начала не отказался бы от яичницы, и где, черт возьми, твои плавки? Ты открыл дверь вот так, в полотенце?

— Думаю, этот парень ничего не имел против. Либо он к этому привык, либо он действительно педик.

— Пожалуй, я должна признаться тебе, что израсходовала почти все мыло и шампунь, которые были в ванной. Я предпочитаю заранее знать, что где-то останусь на ночь, чтобы можно было захватить хотя бы комплект чистого белья. Эту комбинацию скоро в угол можно будет ставить.

— Я не предполагал, что мы останемся здесь на ночь, — сказал я, удивляясь такой внезапной смене настроения.

— Неужели?

Итак, с наступлением нового дня она изменила тактику.

— Да, это так. Ты же видишь, что я тоже ничего не взял с собой.

— Ты взял презервативы.

— А ты, дорогая, тоже приняла меры предосторожности. Я смог в этом убедиться. Выходит, мы оба подготовились заранее.

Она прошла мимо меня к комоду и взяла свое белье. Я последовал ее примеру.

— Говоришь, ты предпочитаешь знать заранее, останешься ли ты на ночь. Я учту это в следующий раз.

Так как ответа не последовало, я снова спросил:

— Ты хочешь увидеться снова?

Признаться, я не так представлял себе этот разговор, но вопрос был задан.

— Так хочешь или нет?

Я повернул ее лицом к себе и глазам своим не поверил — по ее щекам текли слезы.

— Во имя всего святого, почему ты плачешь?

Вместо всплеска эмоций, что было бы вполне логично, она холодно спросила:

— Это я хочу узнать, хочешь ли ты увидеться со мной еще раз?

— Я же сказал тебе ночью, что хочу увидеться снова, разве не так?

Она вытерла слезы со словами:

— Я не могу уйти с надеждой, что увижу тебя снова, и никогда больше не встретиться с тобой. Я уже не раз проходила через это.

— Мы провели чудесную ночь вместе. По крайней мере я так думаю. Перед тем как лечь спать, я сказал тебе, что у нас впереди еще много таких ночей.

— Это было ночью, а сейчас утро. Все могло измениться.

— Неужели?

Она посмотрела мне прямо в глаза и сказала:

— Я в этом уверена.

— Для тебя что-то изменилось?

— Разве это имеет значение? Мне нечего добавить к тому, что я уже сказала.

— Откуда, черт побери, у тебя такие мысли?

— Я думаю, именно Стив рассказал тебе об этом заведении. Он был здесь с Гвен. Все это произошло потому, что ты так захотел. Разве из этого не следует, что все остальное тоже зависит от тебя?

В ее словах был слышен вызов, она ждала от меня объяснений.

— Да, я хотел, чтобы это случилось, — выпалил я, не раздумывая. — Я чертовски хотел, чтобы это случилось. — Я собрался с духом для следующей фразы. — Был ли я уверен, что это случится? Черт возьми, нет!

Она посмотрела на меня, и ее взгляд пронизал меня насквозь. Я отвернулся и отошел к окну. В течение нескольких минут никто из нас не проронил ни слова. Я просто смотрел на землю под окном. Не поворачиваясь, я сказал:

— Я хочу, чтобы ты кое-что знала обо мне, прежде чем решишь, хочешь ли ты видеть меня снова. — Я колебался, но что-то толкало меня на этот шаг. — Последняя женщина, с которой я спал, окончила университет в мае. Та, что была перед ней, переходит на последний курс. Та, что была до нее, как я слышал, вышла замуж за какого-то герцога. Одному Богу известно, что стало с остальными. Они заканчивают учебу и уезжают.

Я замолчал, не понимая, что, черт возьми, на меня нашло, и только потом обернулся и посмотрел на нее.

— Я не смогу упрекнуть тебя ни в чем, если ты прямо сейчас меня пошлешь. Зачем тебе встречаться со мной, если тебе кажется, что я тебя использовал? Но я хочу, чтобы ты кое-что знала. Ты первая женщина, с которой я спал именно потому, что эта женщина мне нравится, я имею в виду, с которой мне действительно хорошо, как в спальне, так и за ее пределами. Я был бы полным идиотом, если бы не захотел встретиться с тобой снова.

Я замолчал и протянул руку к ее волосам. В ее глазах блестели слезы.

— У тебя есть что добавить к сказанному?

Я мог бы еще долго говорить, но ограничился лишь одной фразой.

— Думаю, мне следует принять душ перед завтраком, — сказал я, и мой голос дрогнул. После этого я повернулся и зашел в ванную.

Мои ноги подкосились. Я с трудом добралась до кровати и села, ошеломленная его словами. Он спал со своими студентками, и, как видно, уже давно. Он выложил все начистоту. Что, черт возьми, он ожидал услышать в ответ?

У всех есть прошлое, и я не исключение. Но такое!.. Он мог бы разрушить свою карьеру, если бы одна из них решила устроить скандал. Иван самый привлекательный мужчина, какого я когда-либо видела. Что, черт побери, у него могло быть общего с какими-то студентками?

Я почувствовала тошноту и попыталась успокоиться. Я встала, чтобы налить себе чашку чая. Сделав несколько глотков, я взяла круассан и откусила кусочек. Это немного успокоило мой желудок. Слова Ивана не выходили у меня из головы: «Я был бы полным идиотом, если бы не захотел встретиться с тобой снова».

Я не отрицала, что все еще хотела продолжать видеться с ним. Ведь ничто так не огорчало меня, как мысль о расставании. Я не верила, что для него это может что-то значить. Он сбил меня с толку, спросив, есть ли у меня, что добавить к сказанному. Еще несколько минут назад у меня не было права голоса. Я поняла, что решение предстоит принимать мне.

Закрыв глаза, я попыталась сосредоточиться. Я очень привязалась к нему. Меня смущало, что я часто думала о нем последние три недели и что в своих мечтах представляла его в роли своего Разбойника.

Мы только что провели вместе ночь, самую романтическую ночь в моей жизни. Моя симпатия к нему переросла в нечто большее. И сейчас я должна была переосмыслить свои чувства к нему, после того как услышала шокирующие признания о его прошлом.

Я вспомнила, как один давний русский друг нашей семьи всякий раз, приходя к нам в гости, задавал мне один и тот же вопрос — поселился ли кто-нибудь в моем сердце. Он говорил, что у русских это так называется. Ты знаешь, что нашел своего спутника жизни, если он в твоем сердце. Я всегда смеялась над его вопросом и отвечала, что пока никто не поселился. Посмотрев на запертую дверь в ванную, я поняла, что, если бы мне задали этот вопрос сейчас, мой ответ, скорее всего, был бы другим.

Глава 8

— Что-то здесь становится жарко, тебе не кажется? Вентилятора нет.

Пэш заметила, что я вышел из ванной таким же мокрым, как и она.

— В таких старых гостиницах это не предусмотрено. Думаю, мы должны сказать спасибо, что у них есть центральный кондиционер.

Несмотря на то что я терпеть не могу пустую болтовню, это было лучше, чем продолжать прерванный разговор.

— Думаю, ты не против того, что я налила себе чаю и съела кусочек круассана, а то в животе бурчит?

— Конечно нет. Теперь все в порядке?

— Почти. Тебе тоже не мешало бы немного перекусить.

От одной мысли о еде у меня свело желудок.

— Наверное, все остыло. Извини.

Я заметил, что ее белье все еще лежит на кровати. Похоже, дело зашло слишком далеко. Меньше всего мне хотелось играть в благородство.

— Я думал, ты готова ехать. Завтрак для меня не важен. Мы можем одеться, и я потом отвезу тебя домой.

— Когда истекает наше время?

— В полдень, но я не вижу смысла оставаться здесь. Нам лучше уехать.

Я схватил свои плавки, надел их и направился к шкафу, где висела моя одежда.

— Мы можем немного поговорить?

— Кажется, мы уже достаточно много сказали. Наверное, будет лучше оставить все как есть.

Я снял с вешалки брюки, невольно стиснув зубы.

— Я должна кое-что сказать тебе.

— Хорошо, я тебя слушаю, — произнес я, натягивая брюки. Застегнув ремень, я приготовился слушать.

Иван обернулся и посмотрел на меня. У него было суровое выражение лица. Но то, что он занял оборонительную позицию, не остановило меня. Я должна была поделиться с ним своими соображениями, рассказать ему, что я чувствую. И я начала.

— Если ты не соврал, что хочешь увидеться со мной снова, то знай: я тоже хочу этого. Но ты должен понимать, что я чувствую.

Я не могла догадаться по выражению его лица, о чем он думает, так как у него не дрогнул ни единый мускул. Я собралась с духом и продолжила:

— Ты должен понимать, что для меня это больше, чем просто секс. Если для тебя это не так, пожалуйста, будь мужчиной, уходи, пока я... — Я не смогла закончить фразу. Комок в горле помешал мне это сделать.

— Пока ты что?

— Пока я не влюбилась в тебя еще больше.

Я буквально выдавила из себя эти слова, так как спазм в горле тут же заставил меня снова замолчать.

— Пэш, как ты можешь любить меня?

Ему явно было трудно поверить в то, что я сказала.

— Ты меня совсем не знаешь. Многие женщины думали, что влюблены в меня, но вскоре их место занимали другие. Тебе могло просто показаться после того, как мы провели ночь вместе.

У меня было такое чувство, что мне выплеснули в лицо стакан воды. Его слова не на шутку рассердили меня. Я нашла сумочку и достала носовой платок.

— Ты имеешь в виду тех девушек, с которыми спал?

— Выходит, что так.

— Что ж, позвольте мне сказать вам одну вещь, доктор Козак. — Я смотрела ему прямо в глаза. — Я не ошибаюсь в своих чувствах, хотя, возможно, моя ошибка в том, что я признаюсь в них. Я не могу отвечать за тех юных леди, отношения с которыми так льстили вашему самолюбию, но я не имею привычки говорить каждому мужчине, с которым сплю, что я влюблена в него! Ты просто самодовольный сукин сын! Какого черта меня должна беспокоить твоя судьба? Но меня это почему-то беспокоит.

Я сделала паузу, чтобы высморкаться, а он в это время попытался что-то сказать. Но я остановила его.

— Я не закончила.

Он кивнул с нарочито равнодушным видом.

— Если ты будешь продолжать в том же духе, то рано или поздно окажешься в тупике. Это лишь вопрос времени, но в конце концов кто-нибудь заставит тебя отвечать за твои гнусные поступки. И тогда все, чего ты с таким трудом добивался, исчезнет, превратится в дым. И все это ради чего? Чтобы потрахаться? Это же глупо, чтобы вести себя так, нужно быть полным идиотом! С твоей внешностью и фигурой ты можешь заполучить любую женщину, какую только пожелаешь. Зачем рисковать всем, что у тебя есть? Ты ведь так увлекся ролью Дон Жуана, что не замечаешь очевидного!

Я снова замолчала, на этот раз, чтобы отдышаться. Затем я встала, чтобы налить себе сока. У меня снова закружилась голова.

— Позволь мне поухаживать за тобой, — сказал я, беря графин из ее дрожащих рук. Я налил сок в стакан и подал его ей.

— Просто пей понемногу и дыши, а то тебя того и гляди хватит удар.

Пэш взяла стакан и стала пить, закрыв глаза. Казалось, она вот-вот упадет в обморок. Я внимательно следил за ней, чтобы успеть подхватить ее, если она начнет падать.

Ее слова не выходили у меня из головы. Видит Бог, я хотел верить тому, что она сказала, но я не мог этого принять.

— Сделай несколько глубоких вдохов.

В начале разговора она была белой как мел, теперь же ее щеки пылали. Вероятно, у нее сильно поднялось давление. Я подождал, пока ее дыхание и цвет лица придут в норму, и только после этого спросил:

— Теперь ты закончила?

— По крайней мере пока мне больше ничего не приходит в голову, — огрызнулась она.

— Что ж, тогда я начну, пока ты не вспомнила что-нибудь еще. Думаешь, мне не приходило в голову, какому риску я себя подвергаю? Зачем бы тогда я стал приглашать тебя на свидание? Я не встречался с женщинами моего возраста уже много лет, пока не появилась ты. Мне чертовски хотелось затащить тебя в постель после той прогулки верхом! Ты не только старше всех женщин, которые были у меня за последние годы, но и первая женщина, не рассчитывающая получить более высокий балл только за то, что переспала со мной! Ты совершенно права. Я действительно полный идиот, раз занимался этим последнее время. И наверняка нужно быть полным идиотом, чтобы запасть на какую-то рыженькую, знакомство с которой началось с того, что она грохнулась в кучу грязи и измазалась с ног до головы!

Я замолчал и посмотрел на Пэш. У нее было странное выражение лица. Прикусив нижнюю губу, она с трудом сдерживала смех. Не выдержав, она рассмеялась.

Все еще улыбаясь, она сказала:

— Это точно, а ты поднял меня и стал поливать из шланга. По-моему, я только что снова оказалась в грязи, что скажешь? Ты польешь меня из шланга еще раз?

— Будет лучше, если ты научишься смотреть себе под ноги. Вдруг тебе понравится?

Я почувствовал, что напряжение, возникшее между нами, спадает, но должен был кое-что добавить.

— Ты сказала, я могу заполучить любую женщину, какую только пожелаю. Я никогда не пытался проверить это, но теперь я попытаюсь это сделать.

Я взял стакан у нее из рук и поставил на стол. Затем я обнял ее и сказал так искренне, как только мог:

— Пэш, я очень хочу увидеть тебя снова. Я хочу лучше узнать тебя и не против, чтобы ты лучше узнала меня. Еще слишком рано говорить о наших чувствах друг к другу или что из этого выйдет, но, если мы не увидимся снова, мы никогда не узнаем об этом.

Я наклонился и поцеловал ее.

— Почему бы нам не перекусить, пока они не выдворили нас отсюда?

— Это ты про еду? — К ней, вне всякого сомнения, вернулось хорошее настроение.

— Это я про еду, про наш завтрак. В следующий раз закажем что-нибудь другое. Теперь ведь уже нет никаких сомнений, что следующий раз состоится?

— Никаких. Только я надеюсь, что урегулирование разногласий между нами пройдет более гладко.

— Мы потренируемся.

— Кстати, который час?

Я посмотрел на часы.

— Четверть одиннадцатого. Мы здесь уже двенадцать часов.

— А кажется, что больше.

— Согласен. Это значит, что мы должны позавтракать, одеться и ехать. Стив уже, наверное, бушует. Я не хочу опоздать на дневное занятие.

— Это мужчина или женщина?

— Это молодой парень, думаю, лет семнадцати, где-то так. Он один из самых старших, с кем я занимаюсь, кроме тебя, конечно. С меня достаточно знакомства с тобой!

— Уже легче. Это будет очень нескромно, если я спрошу, есть ли у тебя кто-то сейчас?

— Да, в смысле, это нескромно, и нет, что касается того, есть ли кто у меня. А у тебя?

— Нет, уже несколько месяцев.

— Это удивительно.

— Иван, я могу попросить тебя кое о чем?

— Я сказал: завтрак и ничего больше.

— Перестань, я серьезно.

— Проси, чего хочешь. Отказать я всегда смогу.

— Я хочу, чтобы мы были честны друг с другом во всем. Я должна знать, что могу спросить тебя о чем угодно и что услышу в ответ только правду, какой бы она ни была.

— Это будет нелегко.

— Я знаю. Но я не хочу мучиться, гадая о том, что же происходит между нами. Это меня убивает.

— Я знаю. Меня тоже. Хорошо, попробуем. Но я оставляю за собой право не говорить о том, что мне неприятно. Согласна?

— Согласна. И я оставляю за собой такое право.

— Заметано. А теперь мой первый вопрос, и я ожидаю, что ты ответишь честно. Ты действительно считаешь, что я использовал тебя этой ночью?

— Да, но теперь я, кажется, понимаю, почему ты это сделал. Если уж мы решили говорить только правду, то я должна признаться: я провела чудесную ночь с тобой. Я чувствовала себя Золушкой из сказки.

— А я действительно не был уверен, что у нас что-то получится, Пэш. Я просто попытался устроить все так, чтобы это произошло.

Я поднял крышку на блюде и посмотрел на яичницу.

— Да, она безнадежно остыла, но выглядит неплохо. Да и чай еще теплый.

— Ты действительно все подстроил. Я была бы полной дурой, если бы не согласилась провести ночь с тобой.

Пэш положила немного яичницы и кусочек бекона себе на тарелку, потом она съела два круассана и что-то из фруктов.

— А я, оказывается, голоднее, чем думала.

— К моему великому удовольствию.

Я подмигнул ей и улыбнулся, довольный тем, что она наконец пришла в себя. Она показала мне язык.

— Поосторожней с этим! Теперь, когда я знаю, на что способен этот язычок, завтраком дело может не закончиться!

— Не раньше, чем я задам вам несколько вопросов, доктор Козак. Теперь моя очередь. Ты когда-нибудь был здесь раньше?

— Нет. Ты была права, Стив рассказал мне об этом месте. Но он не сообщил мне подробностей. Да я и не ожидал, что перед нами откроются врата рая, когда приглашал тебя сюда. — Я залпом опрокинул в себя стакан сока и продолжил: — Свежевыжатый. Здесь есть все, чего душа пожелает.

— Это точно. Ты заказал эту комнату заранее?

— Не совсем. Я узнал, возможно ли это, но не делал заказа, пока мы не решили, что нам нужна комната. Клянусь, это чистая правда.

— Я верю тебе. Я не хочу, чтобы ты думал, будто я жалею о том, что произошло, это не так. И я рада, что мы остались здесь. Я боялась, что потом ты выбросишь меня, как ненужную вещь, именно из-за этого я так расстроилась. Со мной так бывало раньше, и я боялась, что это произойдет снова. Это так мерзко — чувствовать себя девушкой на одну ночь.

Я смотрел на нее, сидящую на кровати в одной комбинации, и не мог представить, что кто-то мог поступить с ней, как с ненужной вещью.

— Когда последний раз ты спала с мужчиной? Можешь не отвечать, если не хочешь.

— В октябре, с тех пор прошло уже около девяти месяцев. Вот это действительно было на одну ночь. После этого я решила завязать с такими связями и сосредоточиться на работе.

— Печальный опыт?

— Да, печальный опыт. Его безграничное самолюбие не оставляло его даже в постели. Я вообще была там лишней. О, он считал себя непревзойденным любовником, просто Казановой каким-то. К слову сказать, он не удостоился даже записи в моем дневнике.

— А мне выпадет такая честь?

— Да, причем эта запись займет не одну страницу, могу тебя заверить. Только для одной твоей улыбки потребуется несколько страниц, не говоря уже обо всей ночи.

— Хотелось бы почитать как-нибудь.

— Иван, твое самолюбие не нуждается в поощрении! Но я дам тебе почитать мои книги, если тебя это все еще интересует.

— Ты знаешь, что ты напоминаешь мне сыр чеддер?

— Что я тебе напоминаю?

— Сыр чеддер. Ты просто лакомый кусочек. И мне кажется, я уже пристрастился к тебе, как когда-то к очень острому чеддеру.

Прежде чем она смогла парировать, я перевел разговор на ее книги.

— И, конечно, я все еще интересуюсь твоими книгами, особенно той, которая носит название «Благоразумие». Я не смог получить более подробную информацию о ней в библиотеке.

Мой план сработал. Она с готовностью подхватила эту тему и немного рассказала мне об этой книге, достаточно, чтобы подогреть мой интерес.

Именно так я представлял себе утренний разговор после ночи страсти! Мне надоела эта пустая болтовня о баллах и курсовых работах. Бог мой, как приятно поговорить с умной женщиной после проведенной с ней ночи! Мне это нравилось, и мне нравилась она.

После завтрака мы оба оделись. Я подошел к ночному столику, где лежали мои вещи. Надев часы, я сложил в карман оставшиеся презервативы и собрал волосы в пучок. Затем я взял ее сережки. Она вышла в туалет, чтобы привести в порядок прическу. Я пошел за ней. Не спрашивая на то разрешения, я вдел в ее уши сережки и поцеловал ее в шею. Почувствовав эрекцию, я прижался к ней.

— Знаешь, я мог бы еще раз.

— Если будешь так целовать меня, нам придется оплатить еще одну ночь.

Я поднял ее волосы и еще раз поцеловал в шею.

— Мы можем сделать это быстро, прямо здесь.

— Ах ты нахал, я уже одета, да и ты тоже!

— Нет никакой нужды снимать одежду. — Я забрался ей под юбку. — Просто опусти трусики.

Я стал ласкать ее грудь через платье. Она прижалась попкой к моему теперь уже каменному члену.

— Сделай это сам.

Я посмотрел на нее в зеркало. Глаза закрыты, грудь вздымается от частого дыхания. Боже, я хотел ее немедленно! Я не мог ждать следующей встречи.

— Сними туфли.

Нащупав ее кружевные трусики, я спустил их до ступней и затем снял.

— У нас мало времени. Ты не против быстрого секса?

— О милый! Трахни меня!

Расстегнув брюки, я достал свой инструмент и надел на него презерватив, который вынул из кармана. Я потерся членом о ее голый зад.

— Ты ведь хочешь этого, правда?

— Да, я хочу этого. Я снова хочу почувствовать тебя внутри. Прошу тебя, сделай это!

— Расставь ноги пошире и наклонись над умывальником.

Она повиновалась. Я устроился сзади и вошел в нее. Мой член легко проскользнул внутрь.

— О да, Иван, так хорошо!

— Пэш, я оттрахаю тебя по полной программе.

Я держал ее за бедра и вгонял в нее член снова и снова.

— Ты чертовски горячая, горячая и мокрая!

И снова я всаживал в нее свой член.

— Иван, трахни меня сильнее. Я скоро кончу!

— О да, милая, будет тебе сильнее.

Я крепко держал ее и трахал что было сил. Через несколько секунд она дернулась мне навстречу, едва сдерживая крик.

— Вот так, милая, кончай, кончай со мной.

Все ее тело тряслось, а мышцы влагалища сильно сжали мой член. Крепко прижимая ее к себе, я извергал в нее поток спермы.

Так, прижавшись друг к другу, мы простояли несколько секунд. Потом я наконец вынул из нее своего дружка, стараясь при этом не испачкать брюки.

— Ты в порядке, Пэш? Скажи мне правду.

— Я в порядке, Иван, просто хочу отдышаться.

Я застегнул брюки, радуясь, что на одежде не осталось ни единого следа. Затем я поднял ее белье и посмотрел на часы.

— Без четверти двенадцать. Я знал, что мы управимся.

— Дай мне секунду, чтобы привести себя в порядок, и мы можем ехать.

Через пять минут Пэш вышла из ванной. На ее коже еще оставались розовые пятна, но больше никаких признаков страсти не было заметно. Когда я взял ключ и приготовился выйти из комнаты, Пэш остановила меня.

— Иван, позволь мне заплатить хотя бы часть. Ужин, комната и обслуживание обойдутся тебе в целое состояние.

— Все уже улажено. Ведь это естественно, учитывая все обстоятельства. Это не обсуждается. Я пригласил тебя сюда, и платить тоже буду я. Понятно?

— Понятно. Тогда в следующий раз будет моя очередь.

— Не волнуйся, я напомню тебе об этом при первом же удобном случае. А теперь давай выбираться отсюда.

Мы спустились в вестибюль. Внизу нас ждала жизнерадостная девушка, которая и разбудила нас несколькими часами ранее. Счет был уже готов. Я поставил на нем свою подпись, а копию положил в карман. Уверен, Пэш хотела взглянуть на счет, но я позаботился о том, чтобы ей это не удалось сделать.

По правде говоря, я никогда еще не платил столько за одну ночь с женщиной. Но я нашел особенную женщину и был доволен, что ухаживаю за ней с шиком.

Когда я вернул ключ, клерк весело сказал:

— Благодарю вас, доктор Козак. Надеюсь, вы и ваша жена еще посетите нас.

Взяв Пэш под руку, я подумал, что не имею ничего против того, чтобы Пэш считали моей женой.

Глава 9

Обратная дорога в город показалась мне гораздо короче. Мне до сих пор не верилось, что мы провели эту ночь вместе. Я протянула руку, чтобы тыльной ее стороной погладить его усы.

— Знаешь, я пересмотрела свое отношение к урокам верховой езды. Я абсолютно уверена, что не обладаю теми качествами, которые необходимы человеку, чтобы научиться ездить верхом.

— Даже не думай об этом! Ты непременно продолжишь занятия.

Он подмигнул мне.

— Просто к тебе нужен особый подход.

— Что ты задумал?

— Мне кажется, тебе следует приходить два, а лучше три раза в неделю. Тебе нужно привыкнуть к лошадям. Я покажу тебе, как нужно обращаться с ними. И, конечно, я научу тебя ездить верхом самостоятельно.

— Я могу позволить себе только одно занятие в неделю. Ваше время слишком дорого стоит, доктор Козак. Правда, учитывая, что занятия ведешь ты, я хотела бы приходить даже чаще, чем два-три раза в неделю!

— Что ж, тогда нам нужно обсудить расписание занятий. После шести я совершенно свободен. Если тебе удастся выделить несколько вечеров, я смогу позаниматься с тобой в нерабочее время. Кроме этого, ты будешь приходить и днем.

— Ты это серьезно?

— Черт, конечно, серьезно — и не только насчет занятий, между прочим.

Он усмехнулся.

— Таким образом я смогу видеть тебя не менее трех раз в неделю. Еще пару раз в неделю мы будем ужинать у тебя. И у меня остается достаточно времени на стирку и планирование занятий, а это и есть вся моя работа, пока я здесь.

— Ты все просчитал, не так ли?

— Все до единой мелочи. В этом весь я. Я же говорил тебе, что люблю доминировать. Ты к этому привыкнешь.

Я поймала себя на том, что слегка ерзаю на сиденье машины, охваченная сладострастной дрожью в предвкушении предстоящих свиданий. Положив руку ему на бедро, я спросила:

— Как именно ты предпочитаешь это демонстрировать?

— Это зависит от ситуации. У тебя есть конкретные предложения?

Я могла поклясться, что он прекрасно понял, что я имела в виду. Выпуклость, образовавшаяся у него в штанах, очень красноречиво подтверждала это. Но ему хотелось, чтобы я помучила его еще немного, а это я хорошо умела делать.

— У меня не выходит из головы наш вчерашний разговор, когда ты сказал, что любишь командовать.

Я замолчала, не зная, как продолжить.

— Я слушаю тебя.

Я тайком взглянул на нее, чтобы убедиться, что ее кожа покрылась пятнами. Я не ошибся.

— Должна признаться, я заинтригована.

— Заинтригована чем?

Мы уже добрались до окраины города, до ее дома оставалось совсем немного. Черт, надо было ехать медленнее!

— Я заинтригована собственными ощущениями, мы говорили 0 них вчера. Я хочу испытать их с тобой еще раз.

Она выпалила все это на одном дыхании, и с каждым словом ее лицо становилось все более розовым. Я остановился у ее дома. Она чуть подпрыгнула, когда я затормозил.

— Мы уже приехали?

— Боюсь, что да.

Я смотрел на нее, зная, что сейчас нам предстоит расстаться. Ее лицо пылало. Мне чертовски хотелось пойти с ней в дом и продолжить этот разговор в более интимной обстановке.

— Я могу проводить тебя до двери?

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Я не помню, чтобы ты задавала мне вопрос.

— Ты сейчас играешь со мной.

— А разве не в этом смысл? — спросил я, глядя ей прямо в глаза. Ее рука все еще лежала на моем бедре, а кончики пальцев касались моего возбужденного члена. Я взял ее руку и положил ее на свой затвердевший орган.

— Вот ответ на твой вопрос.

Проведя ее рукой по всей длине члена, я поднес ее к губам и поцеловал в ладонь.

Не говоря ни слова более, я вышел из машины и обошел вокруг нее, чтобы открыть дверцу со стороны Пэш. Я «передумал заходить к ней прямо сейчас. Пусть она поварится немного в собственном соку, прежде чем мы встретимся снова. Я знал, что, возможно, мне придется не раз мастурбировать, прежде чем я смогу овладеть ею снова, но, черт возьми, это будет божественно!

Я помог ей выйти из машины и проводил ее до двери. Затем я прижал ее к себе и поцеловал так страстно, как делал это вчера. Она ответила на поцелуй, как и прежде. Я крепко держал ее в объятиях и шептал на ухо:

— Мне нужно возвращаться, но я тебе сегодня позвоню. И мы продолжим наш разговор.

Я снова поцеловал ее, на этот раз едва коснувшись ее губ. После этого я сел в машину, чтобы вернуться к своим лошадям и Стиву.

Я смотрела, как Иван садился в машину, и затем вошла в дом. Бросив взгляд на часы на стене, я задумалась, спрашивая себя, как долго мне предстоит ждать его звонка. Я упрекнула себя в том, что веду себя, как глупая девчонка, как одна из тех влюбленных студенток, что крутятся вокруг него. Но у меня были все основания ждать его звонка, учитывая, на чем мы остановились.

Переодеваясь, я будто снова ощутила, как он снимает с меня платье. Потом я почувствовала, как он обнимает меня. Картины нашей ночи вспыхивали в моей голове, словно кадры эротического слайд-шоу. Я бросила все вещи в корзину для грязного белья, отложив лишь платье. Убедившись, что жалюзи на окнах закрыты, я легла на кровать. Я прикасалась к своему телу, вспоминая прошлую ночь с ним. Закрыв глаза, я сдалась в плен иллюзий.

Воспоминания об этой ночи не давали мне покоя. Я видела его руки, когда он обнимал меня, и ощущала тяжесть его тела на себе. Я представляла, как провожу рукой по его коже, — Бог мой, так много волос по всему телу! А его тело, мускулистое и словно точеное! Как же я снова хотела его! Я открыла ящик ночного столика. Покопавшись в своих игрушках, я нашла резиновый фаллоимитатор, максимально приближенный к натуральным размерам. Я проделывала подобное не раз. Сейчас я представляла, что внутри меня он.

Я ехал домой, стараясь думать о предстоящем дне, а не о ней. Я позвоню ей позже, ближе к вечеру. От этой мысли мой дружок сразу же оживился.

Когда я наконец приехал, то увидел Стива верхом на лошади. Я не остановился, чтобы заговорить с ним, а отправился прямо к себе, чтобы переодеться. У меня еще оставалось немного времени до прихода моего ученика, и мне нужно было собраться с мыслями. А также мне требовалось несколько минут, прежде чем говорить со Стивом. Я был почти уверен, что он все еще дуется на меня. Я не хотел с ним ссориться.

Дело в том, что ему так легко удавалось вывести меня из себя, как никому другому. Он мог повторять одно и то же два, а то и три раза, если был уверен, что ему это сойдет с рук. Часто доходило до смешного. Иногда он такое мне говорил! Он не знал меры. Еще когда мы были мальчишками, он определил мои уязвимые места. И до сих пор он этим пользуется.

Я понимал, что не все может предаваться огласке. Но для Стива не было ничего святого. Все, что ему было известно, могло тут же стать всеобщим достоянием. Он не раз поступал так, когда я рассказывал ему о своих романах. В том, что касалось Пэш, я должен быть особенно осторожен. Переодевшись, я вспомнил о разговоре со Стивом этим утром. На этот раз я не позволю ему играть со мной. Если Стив спровоцирует меня, мы можем крупно поссориться.

Телефонный звонок разбудил меня. Я понятия не имела, сколько прошло времени с тех пор, как я уснула. Я потянулась за телефоном, стоящим на столике у кровати, с мыслью о том, что звонит, должно быть, Иван. Я попыталась придать голосу как можно больше сексуальности, хотя в моем состоянии сделать это было нелегко.

— Алло.

— Привет, Пэш, это Гвен. Ты, кажется, ожидала услышать вовсе не меня.

Когда до меня дошло, что это не он, я села на кровати.

— О, привет, Гвен. Извини, я просто спала.

— Посреди бела дня? Должно быть, ты очень устала или даже заболела?

— Я не больна, я просто устала.

— Неудивительно.

Ее игривый тон насторожил меня.

— Что ты имеешь в виду?

— Стив звонил мне сегодня утром. Теперь понятно?

— А-а. — А я так старалась сохранить все в тайне. — И что он сказал?

— Да так, ничего особенного.

— Гвен!

— А, ты об этом… Он рассказал мне про Ивана.

— Что рассказал?

— Что вы провели ночь вместе. Видишь ли, Иван не пришел ночевать, а утром позвонил Стиву и сказал, что вернется только к обеду. Почему ты не сказала мне, что между вами что-то есть?

— Потому что до вчерашнего дня ничего и не было.

— Так я тебе и поверила!

— Это правда. Он обучал меня верховой езде и пригласил поужинать вместе вечером. Вот и все.

— Это не может быть все, так как Иван не ночевал дома. Дорогая, ты что-то недоговариваешь.

— Что еще сказал Стив?

— Я первая спросила.

— Мы ходили в ресторан, где ты была со Стивом. Помнишь, ты рассказывала?

— Так, и что было дальше?

— Теперь твоя очередь. Что еще сказал Стив?

— Я рассказала ему немного о тебе, когда договаривалась насчет занятий, но он хотел знать больше. Он спросил, как мы познакомились и насколько мы близкие подруги.

— И что ты ответила?

— Что мы близкие подруги.

— Он говорил что-нибудь об Иване?

— Он сказал, что уже после первого занятия Иван положил на тебя глаз. Иван спрашивал его, замужем ли ты.

— Он так и сказал?

— А еще Стив сказал, что видел вас на следующий день вдвоем на лошади, вы так мило общались. Он сказал, что у него создалось впечатление, будто Иван хочет большего, чем просто научить тебя ездить верхом. Утверждал, что это так и есть. Я просила Стива подыскать тебе хорошего инструктора. Кажется, у него это получилось!

— Иван хороший инструктор. Это я не очень хороший ученик. В тот день он просто пытался помочь мне.

Я умолчала о том, как он прижимался ко мне.

Она отозвалась не сразу. Когда же она наконец решилась, ее голос изменился.

— Пэш, Стив рассказал мне кое-что об Иване, и это может быть неприятно для тебя.

— Что именно, Гвен?

— Он сказал, что у Ивана было много женщин, вернее, молоденьких девушек. Вообще-то большинство из них были егостудентками. Черт возьми, Пэш, он спал с ними! Стив просил предупредить тебя, чтобы ты не очень-то ему доверяла.

— Я знаю. Иван сам рассказал мне об этом.

— Правда? Это удивительно.

— Я тоже так считаю.

— Он ведь нравится тебе, признайся!

— Он мне очень нравится.

— Еще бы.

— Я не знала, что ты все еще встречаешься со Стивом. Я думала, вы не разговариваете после того скандала пару недель назад.

Я хотела сменить тему.

— Да, после той ссоры мы почти не общались. Но теперь наши отношения налаживаются. Он пригласил меня поужинать сегодня вечером.

— Ты рада?

— Дорогая, я очень рада, тем более что Стив весьма недурен, ты понимаешь, о чем я. А как Иван?

— Гвен, ты же знаешь, я не отвечаю на подобные вопросы.

— А почему, черт возьми?! Ты же знаешь, что они обсуждают нас. Стив говорит, они с ним как братья.

— Еще рано. Мне нужно немного прийти в себя после этой ночи. И я очень сомневаюсь, что Иван станет рассказывать Стиву о том, что произошло. Они повздорили утром.

— Стив сказал мне об этом. Он сказал, что был вынужден отменить деловую встречу в банке из-за Ивана. Пэш, ты за них не волнуйся. Я совсем не знаю Ивана, но Стив говорит, что они как одна семья. Братья ссорятся и мирятся. Я уверена, Стив уже не сердится.

— Надеюсь. Слушай, Гвен, я не пытаюсь от тебя отделаться, но Иван должен позвонить. Я не хочу упустить такую возможность. Это важно для меня.

— Да ты, я смотрю, влюбилась в него по уши!

— Возможно. Я и сама еще не знаю.

— Знаешь, я не отстану, пока ты не расскажешь мне все.

— Не сомневаюсь. Как-нибудь на днях я расскажу тебе об Иване, но при условии, что ты расскажешь мне о Стиве. Договорились?

— Договорились. И все-таки, Пэш, будь осторожна. Интуиция подсказывает мне, что ты без ума от этого парня. Я не хочу видеть, как ты страдаешь.

— Я и не хочу страдать, Гвен. Но именно сейчас я хочу использовать шанс.

— Еще бы. Должно быть, он и впрямь неплох.

— Так и есть.

— Мы еще поговорим об этом, обещаешь?

— Обещаю. Удачно тебе провести вечер.

— Надеюсь, ты проведешь его не хуже. До встречи, дорогая.

Почти весь день мне удавалось избегать встречи со Стивом. После того как мой ученик ушел, я навел порядок в конюшне и отправился проведать недавно родившегося жеребенка. Он появился на свет не без моей помощи всего несколько недель назад и обещал превратиться в прекрасного жеребца черной масти с белыми носочками на всех четырех ногах. Стив согласился назвать малыша Спэтс. Я как раз забрался в стойло, чтобы посмотреть на жеребенка, когда в конюшню вошел Стив.

— Привет, дружище. Рад снова видеть тебя здесь.

— Я же сказал, что вернусь днем.

— И вернулся. Знаешь, старина, мне пришлось позвонить в банк и отменить утреннюю встречу, чтобы прикрыть твою задницу. Мне не нравится, что приходится отменять дела только ради того, чтобы ты мог порезвиться с подружкой.

— Я не знал, что у тебя назначена встреча.

— Я не обязан рассказывать тебе обо всех своих планах. Да и ты, кажется, не все мне рассказываешь.

— Я никогда не имел такой привычки.

— Интересно, что в твоей жизни было такого, о чем я не знаю?

— Много чего. — Я встал. — И все это не твоего ума дело.

— Я знаю достаточно много и буду знать еще больше.

— Что, черт возьми, это значит?

Я был не на шутку рассержен.

— Я звонил Гвенни сегодня утром. Мы довольно мило поболтали. Собственно говоря, мы встречаемся сегодня вечером. Впервые после долгого перерыва.

Я вспомнил, что Гвен и Пэш близкие подруги.

— К чему, черт тебя побери, ты клонишь?

— Я подумал, что малышке Гвенни будет интересно узнать, что ее подруга Пэш провела ночь с моим другом Иваном. Любопытная новость, не находишь?

Было видно, что он старается меня спровоцировать. Я должен был держать себя в руках, иначе мог наброситься на него.

— Думаю, ей это будет интересно. Ну и что с того?

Выйдя из стойла и закрыв его, я оказался рядом со Стивом. Он не сдвинулся с места.

— Я предложил ей позвонить Пэш днем, чтобы поговорить по душам. Знаешь, как эти женщины любят поболтать, обменяться впечатлениями и все такое. Думаю, разговор пойдет о нас.

Он сделал шаг мне навстречу и остановился, ожидая ответных действий с моей стороны. Я сдержался и промолчал. И тут он переступил черту.

— И, конечно, я сказал Гвен, что ты любитель женщин, особенно молоденьких. Думаю, Пэш полезно будет знать, что немало их побывало в твоей постели.

И я не выдержал. Мой рассудок помутился, и, прежде чем он смог сообразить, что происходит, я держал его за грудки.

— Послушай, ты, сукин сын, если ты хоть что-нибудь сделаешь, слышишь, ХОТЬ ЧТО-НИБУДЬ, что обидит ее, и я потеряю Пэш, я тебе шею сверну. Ты меня понял?

Затем я толкнул его, и он упал на спину. Не дожидаясь, пока он встанет на ноги, я развернулся и пошел домой.

Глава 10

Я первым делом направился к буфету в кухне и достал бутылку водки. Мне нужно было выпить и успокоиться. Опрокинув в себя немного этого зелья, почувствовал, как тепло расходится по всему телу, и вспомнил, что был готов душу вытрясти из этого ублюдка. Мне нужно было прийти в себя. Было слышно, как дверь открылась, и он вошел. Я повернулся к нему лицом, все еще держа в руке открытую бутылку. Я молчал.

— Не возражаешь, если я присоединюсь к тебе, старик?

— Угощайся.

Я с грохотом поставил бутылку на стол и приготовился уйти.

— Куда, черт возьми, ты собрался? Ты же знаешь, я один не пью.

Я обернулся, пытаясь разгадать ход его мыслей. Но мне это не удалось.

— Если я останусь, случится одно из двух. Либо мы поговорим обо всем этом по-мужски, либо мы выйдем во двор и я выбью из тебя потроха. Выбирай, приятель.

Он выпил и протянул мне бутылку.

— Давай, дружище, сделай еще глоток.

Я взял из его рук бутылку и сделал еще несколько глотков. Я с утра ничего не ел, и алкоголь быстро подействовал на меня.

— Я не раз видел тебя рассерженным, но сейчас ты сам на себя не похож. Я не хочу провести остаток дней на больничной койке. Мне нужно заниматься фермой.

Он снова взял бутылку и сделал глоток.

— Я еще раз повторяю, если твои идиотские выходки помешают нам быть вместе…

— Я понял. Ты мне шею свернешь.

— Думаю, мне лучше подняться к себе и собрать вещи. Сегодня вечером я уезжаю в Нортгемптон.

— Да погоди ты, Козак! Что, черт возьми, на тебя нашло?

— Меня уже тошнит от этих малолеток, вот что! Мне надоело жить с ними, и мне надоело спать с ними. Я наконец встретил взрослую женщину, настоящую женщину, а твои глупые шутки могут все разрушить. И после этого ты действительно считаешь, что я должен остаться?

Стив так и застыл от изумления.

— Черт меня побери!

Поставив бутылку на стол, он придвинул к себе стул и сел.

— Так ты серьезно запал на нее? Неудивительно, что ты так кипятишься. Я-то думал, ты ее подцепил. А оказывается, это она тебя подцепила!

— Какая теперь, к черту, разница?

С этими словами я взял бутылку и направился к лестнице. Он встал и пошел за мной.

— Черт возьми, ты можешь подождать минуту, старик? Мне показалось, ты предложил поговорить об этом.

— Я передумал.

— Проклятие. Но мы все-таки поговорим.

Я остановился у самой лестницы, но не повернул головы.

— Ну, что ты хотел сказать?

— Послушай, давай я позвоню Гвен и узнаю, как обстоят дела. Дай мне хотя бы шанс загладить свою вину, если я уж так виноват.

Я знал, что более искреннего раскаяния мне от него вряд ли удастся добиться, поэтому обернулся.

— Я собираюсь в скором времени позвонить Пэш. Либо я позвоню ей отсюда, либо заеду попрощаться по пути домой. Думаю, это будет зависеть от тебя, старина.

И я пошел вверх по лестнице.

Я сделала себе бутерброд, чтобы не отвлекаться на приготовление еды, пока не позвонит Иван. Как только я закончила, зазвонил телефон. На этот раз я, подняв трубку, просто тихо сказала:

— Алло.

— Привет, Пэш. Это Гвен. Иван еще не звонил?

— Пока нет.

Не успела я попросить ее перезвонить попозже, как она перебила меня.

— Это хорошо. Я должна кое-что сказать тебе.

— Гвен, а это не может подождать? Он может позвонить в любую минуту.

— Я знаю, но, дорогая, ты должна услышать то, что я тебе скажу, прежде чем он позвонит.

— Ради всего святого, что у тебя еще?

Я знала, что в моем голосе слышалось нетерпение, но ничего не могла с этим поделать.

— Только что звонил Стив. Иван в бешенстве! Он поскандалил со Стивом из-за тебя, серьезно поскандалил.

— Из-за меня? Я тут при чем?

— Если ты замолчишь хоть на минуту, я тебе все расскажу. Иван убежден, что Стив все испортил своим звонком мне. Сегодня вечером Иван хочет уехать в Нортгемптон, он ужасно расстроен!

— Гвен, только не это!

— Пэш, Иван наверняка считает, что из-за Стива у вас с ним теперь ничего не выйдет. В своем отъезде он винит Стива.

Я готова была расплакаться.

— Гвен, это же смешно. Он не может уехать, просто не может.

— Успокойся, дорогая. Я не думаю, что он уедет, не поговорив с тобой.

— Гвен, я не могу ждать, пока он позвонит мне. Я должна сделать это сама и остановить его, пока он не наделал глупостей.

— Я знаю. А теперь приготовься услышать кое-что еще.

— Боже, что еще?

— Стив думает, что Иван влюбился в тебя.

— Гвен, я думаю, что тоже влюблена в него.

— Дорогая, я это поняла уже после первого разговора с тобой. Все будет хорошо. Просто поговори с ним.

— Твое свидание со Стивом состоится?

— Он скоро заедет за мной. А что?

— Скажи ему, что он просто не мог все испортить, после прошлой ночи это невозможно.

— Я скажу ему.

— Спасибо, Гвен. Мне нужно идти.

Я нашла номер Стива на письменном столе. Он взял трубку.

— Привет, Стив, это Пэш. Иван у тебя?

— Он наверху.

— Я могу поговорить с ним?

— Конечно, можешь. Тебе Гвен звонила только что?

— Да, поэтому я и звоню.

— Пэш, прежде чем ты поговоришь с ним, я хочу извиниться, если из-за меня возникли проблемы. Я никогда не видел его таким свирепым. Он просто кипит от злости! Я не думал, что ты так важна для него. Я очень хочу все уладить.

— Стив, он сам рассказал мне о своем прошлом. Я знала обо всем еще до того, как Гвен позвонила мне.

— Тогда, извини за выражение, какого черта он на меня так взъелся, если тебе все известно?

— Это я и хочу узнать. Стив, я не позволю ему уехать.

— Спасибо, Рыжик, ты молодец. Извини, что так вышло.

Стив положил трубку на стол. Мне было слышно, как он прокричал:

— Эй, дружище, Пэш на линии.

Не знаю, ответил ли Иван ему что-нибудь. Минутой позже Стив снова взял трубку.

— Он сказал, чтобы я положил трубку, а он перезвонит тебе с мобильного из своей комнаты. У меня наверху нет телефона.

— Ну, как он?

— Трудно сказать. Но, чтобы ты знала, поднимаясь к себе, он прихватил бутылочку. Не знаю, сколько он к этому времени выпил.

— Спасибо, что предупредил. Хорошего тебе вечера с Гвен.

— Спасибо. Пока.

Я посмотрел на бутылку, намереваясь сделать еще глоток до того, как позвоню Пэш. Но когда я понял, что с трудом различаю цифры ее номера, отказался от этой затеи. Наверное, она теперь считает меня бабником. Я не хотел добавить к списку моих пороков еще и пьянство. И почему мне не пришло в голову написать ее телефон на большом листе бумаги? Собрав волю в кулак, я набрал номер. В трубке я услышал ее голос. Значит, я не настолько пьян, верно набрал.

— Привет.

— Привет. Я не знаю, как еще ответить.

— Как поживаешь?

— Неплохо. А ты?

— Могло быть и получше. Я слышала, ты подумываешь об отъезде сегодня вечером.

— Я как раз думаю над этим.

— Но почему?

— Я поскандалил со Стивом. Если я останусь здесь, то наверняка покалечу этого сукиного сына. Поэтому, я думаю, будет лучше, если я уеду.

— Я не хочу, чтобы ты уезжал.

— Когда-нибудь мне придется это сделать. Пусть лучше это будет сегодня.

— Я знаю, что рано или поздно тебе придется уехать, ты ведь живешь там. Но это не должно произойти сегодня.

— Помнишь наш уговор — задавать вопросы и получать на них честные ответы?

— Конечно, помню.

— Что сказала тебе Гвен?

— Ничего, кроме того, что я уже слышала от тебя. Стив сказал ей, что у тебя были романы со студентками. Ничего нового для меня.

— Ты в этом уверена?

— Вполне. Почему этот звонок так расстроил тебя? Что, по-твоему, произошло?

Я медлил с ответом, не зная, с чего начать.

— Этот чертов сукин сын знает меня как свои пять пальцев. Он легко мог отпугнуть тебя, суя свой нос в чужие дела. Я был уверен, что именно так и случилось.

— Ты мог сначала спросить меня, что сказала мне Гвен. Ты решил уехать из города, даже не узнав у меня, что в действительности она сказала. Должно быть, ты чувствуешь себя ужасно виноватым в чем-то, раз так отреагировал на этот звонок.

— Я не горжусь тем, как поступал раньше. Я не хотел, чтобы ты бросила мне в лицо мое собственное грязное белье.

— Если вы хотите знать, доктор Козак, он меня не отпугнул, ни капельки. Скорее наоборот. — Она замолчала и затем спросила: — Ты кого-нибудь убил?

— Что ты сказала?

— Ты кого-нибудь убил?

— Насколько я помню, нет, по крайней мере не в этой жизни. Откуда, черт возьми, у тебя такие мысли?

— Оттуда, дурачок, что вот это действительно могло бы отпугнуть меня. Ты, должно быть, не в своем уме, если делаешь заведомо неверные выводы.

— Боже, а ты та еще штучка!

— Да, я такая. Ты привыкнешь. А сейчас дай мне закончить.

Ах ты, хитрюга!

— Ты слишком много на себя берешь, если считаешь, что можешь предугадать мою реакцию на любой твой поступок. Если уж мы решили дать шанс нашим отношениям развиваться, мы должны выяснить этот вопрос раз и навсегда. Спрашивай меня, ради всего святого. И я скажу тебе правду.

— Ты еще хочешь встречаться со мной?

— Ну, здравствуйте! Да, я хочу встречаться с тобой. Я думала, мы уже выяснили этот вопрос сегодня утром.

— Я ничего не ел с утра. Думаю, поэтому сейчас туго соображаю.

— Наверно. А еще и бутылку с собой прихватил.

— Чертов ублюдок, он не смог бы держать язык за зубами даже под страхом смертной казни.

— Что ж, если ты еще не передумал уезжать, подожди хотя бы до утра. Ты не в состоянии вести машину. Все равно у Стива свидание с Гвен.

— Ему бы не поздоровилось, если бы я собрался ехать прямо сейчас. Он же слабак. А если я останусь, нам придется выяснить отношения. Так ты говоришь, если я убью его, это тебя отпугнет?

— По крайней мере мне будет над чем задуматься.

— А если я просто вытряхну из него всю дурь?

— Никаких необратимых последствий?

Я улыбнулся.

— Даю слово.

— Поубавить ему дури — это хорошая идея.

— Я подумаю об этом утром. Разве нам не о чем больше поговорить?

— Кажется, мы не закончили наш утренний разговор.

— И мне так кажется.

Глава 11

Интуиция меня не подвела, это было как раз то, что нужно. Я вела себя правильно, судя по тому, как унылое настроение Ивана сменилось противоположным. Он вспомнил, по какой причине хотел позвонить мне сегодня вечером.

— Ты сказала, что хочешь познать новые ощущения со мной. Ты еще не передумала?

— Не передумала. Только я не знаю, стоит ли говорить об этом сейчас.

— А почему бы и не сейчас?

— Ты расстроен и несколько напряжен, вот почему.

— Нет, дорогая. Это ты напряжена, а я просто рассержен.

— Что ж, по-моему, ты достаточно трезв, раз шутишь. И все-таки, может, тебе стоит что-нибудь съесть, прежде чем мы начнем.

— По телефону это будет непросто. Знаешь, по-моему, нам стоит записывать все случаи раздвоения личности.

Я не смогла удержаться от смеха. Даже в нетрезвом состоянии он был способен отпускать острые шуточки.

— Думаю, сейчас самый подходящий момент для такого разговора. Как знать, может, это как раз то, что мне нужно.

— Может быть.

— Расскажи, о чем ты думала в машине. Освежи мою память.

— Иван, я не знаю, смогу ли я вот так взять и рассказать тебе о своих чувствах. Ведь это личное.

— Страсть моя, могу я напомнить тебе, что прошлая ночь — это куда более личное?

Мое сердце вздрогнуло, когда он назвал меня «страсть моя».

— Просто закрой глаза и расскажи, что ты хотела бы познать со мной.

— Иван, меня никогда не тянуло к мужчине так, как к тебе. — Меня охватило смущение, и я замолчала. — Я даже не знаю, с чего начать.

— Просто расслабься и не торопись. Я лежу на своей кровати. А ты где?

— На диване в гостиной.

— У тебя есть телефон в спальне?

— У меня переносной.

— Тогда иди в спальню и тоже устройся поудобнее. Это неплохая идея, учитывая тему нашего разговора.

Он снова все взял в свои руки. Я почувствовала приятную пульсацию между ног.

Теперь, когда я знал, что не потерял Пэш, мое самочувствие значительно улучшилось.

— Что ты делала сегодня?

— Немного вздремнула. Мне нужно было поработать, но голова моя была занята совсем другим.

— И чем же?

— Ты же сам знаешь.

— Нет, я хочу, чтобы ты это сказала.

— Я думала о нашей ночи.

— Ты уже в спальне?

— Да. Может, мне лучше раздеться?

— Только если ты сама этого хочешь. Я одет — пока.

Я представил, как вспыхнуло при этом ее лицо, и улыбнулся.

— Это была шутка.

— Не забывай, ты первая предложила. А теперь расскажи поподробнее, чем была занята твоя голова.

— Перед тем как уснуть, я думала о тебе, о том, как это — быть с тобой. Это было великолепно.

— Ты возбудилась, думая об этом?

Я начал ласкать себя в ожидании ответа.

— Я очень возбудилась.

— И ты что-нибудь предприняла?

— Да.

— Что?

— Я подумала о том, как ты держал меня. Я чувствовала себя такой беспомощной, такой уязвимой. Но мне это нравилось.

— Ты ласкала себя, когда думала об этом?

— Да, я представляла, что это делаешь ты.

Она перешла на страстный шепот.

— Ты кончила от этого?

— О Боже, я кончила, как только вспомнила, что ты не давал мне двигаться.

— Ты хочешь узнать, что испытаешь, когда я буду руководить ситуацией?

— Иван, я хочу больше, чем то, что было этой ночью. Я хочу узнать, как это — подчиняться тебе, исполнять все, что ты пожелаешь.

Подумав о том, чего я желаю, я возбудился еще больше. Расстегнув джинсы, я стал мастурбировать еще сильнее.

— Ты возбуждена сейчас?

— Неимоверно.

— Положи трубку рядом и сними с себя всю одежду. Я сделаю то же самое.

Я услышал, как она положила трубку. К этому моменту я уже успел сбросить ботинки. Через минуту я освободился от рубашки и снял джинсы. Плюхнувшись обратно на кровать, я понял, что готов к предстоящему.

— Я готова.

— Ты раздета?

— Да.

— Я тоже. А теперь я хочу, чтобы ты ласкала себя так, как делала это днем. Ты мокрая?

— Я очень мокрая. А у тебя стоит?

— Еще как. Скажи, что ты хочешь сделать со мной. И не переставай ласкать себя при этом.

— Я хочу, чтобы ты заставлял меня исполнять разные желания, грязные желания.

— Какие?

— Я хочу, чтобы ты приказал мне стать на колени перед тобой и сосать твой член. Я хочу чувствовать твой запах и вкус, ощущать твои руки в моих волосах. Я не должна прекращать лизать и целовать твой член, пока ты не прикажешь мне это сделать.

Она замолчала. Я слышал ее дыхание в трубке. Я знал, что она скоро кончит. Я тоже был близок.

Я сказал мягко, слегка хрипло:

— Пэш, я хочу, чтобы ты делала не только это. Я хочу видеть, как ты снимаешь с себя всю одежду, очень медленно. Затем я приказываю тебе стать на четвереньки. Ты будешь стоять так, пока я не разденусь, твои ноги будут широко расставлены в ожидании. Когда я буду готов, я опущусь на колени сзади тебя. Прежде чем овладеть тобой, я захочу, чтобы ты умоляла меня об этом. Ты согласна умолять меня сделать это, Пэш?

— Боже, да, умоляю! Мне нужно кончить.

— Ты кончишь, когда я разрешу тебе, и не раньше. Я ввожу в тебя несколько пальцев, Пэш, сзади. Почувствуй, почувствуй движения моей руки, они становятся все сильнее и сильнее. Ты раскрываешься в ожидании меня. Ты изнемогаешь от желания. Скажи, как ты хочешь этого.

— О, Иван, я хочу этого, я хочу, чтобы ты вошел в меня!

— Скажи, что ты хочешь, чтобы я тебя трахнул, Пэш. Ты должна умолять меня об этом; ты сказала, что будешь умолять меня.

— Боже, да, я хочу, чтобы ты меня трахнул. Умоляю, трахни меня!

— Я еще не готов. Я хочу еще больше разгорячить тебя. Ты была очень непослушной девочкой, мой Цветок Страсти. А непослушных девочек надо шлепать. Тебя когда-нибудь шлепали, Пэш?

— Нет.

Она едва могла говорить. Я знал, что довел ее до предела. Я сделал паузу, чтобы дать ей возможность сдержаться.

— Никто никогда не нагибал тебя, не стягивал с тебя трусики так, чтобы можно было поиграть с твоей киской, и не шлепал тебя? — Я подождал, пока она нарисует эту картину в своем воображении, и только потом спросил: — Ты хочешь, чтобы я отшлепал тебя так, Пэш?

— О Боже, да, я хочу, чтобы ты отшлепал меня, а потом трахнул.

Ее страстный шепот сводил меня с ума. Я едва сдерживал стон.

— Я отшлепаю тебя, моя маленькая непослушная Пэш. Я буду шлепать тебя по твоей милой попке, пока ты не начнешь визжать от боли. Прежде чем насладиться тобой, я буду ласкать тебя и играть с твоей киской. Затем я тебя трахну. Я вгоняю в тебя свой член, потому что непослушные девочки любят, чтобы было сильно и резко. Я овладеваю тобой, Пэш. Я трахаю тебя без остановки, пока ты не кончишь. Я не останавливаюсь, я трахаю тебя сзади, пока ты не кончишь….

Я услышал, как она застонала в трубку. Мое тело содрогнулось, и я начал извергать семя, слушая, как она кончает.

Я слышала, как он застонал на другом конце линии, когда начала возвращаться на землю. Я уже знала, какими звуками сопровождается его оргазм. Я слушала, прижимая трубку к уху. От его дыхания мое тело покрылось мурашками. Дрожь прокатилась по рукам и ногам. Я ждала, не зная, когда должна буду что-то сказать. Наконец я услышала его голос:

— Ты еще там?

— Я все еще здесь.

— Ты в порядке?

— Я в порядке, в полном порядке.

— Черт побери, это было здорово! Я тут немного наследил, но, в конце концов, это же моя кровать.

— Хотела бы я, чтобы ты наследил в моей кровати.

— Думаю, этот день не за горами.

— Ты когда-нибудь делал это по телефону?

— Никогда. Я несколько раз звонил по таким номерам, когда приходилось совсем туго. Поверь мне, это совсем не то! А ты делала это раньше?

— Нет, и меня никогда не шлепали.

— Ты когда-нибудь думала об этом?

— Если я начну рассказывать тебе об этом, все повторится.

— А ты не против?

— Разве ты не устал?

— Черт, да. Мне потребуется немного времени, чтобы подготовиться ко второму раунду.

— Я так и думала.

— Это мы тоже можем попробовать, если хочешь.

— Доктор Козак, ваше либидо не имеет аналогов.

— Впрочем, как и ваше, дорогая моя. По-моему, в этом отношении мы прекрасно подходим друг другу.

— По всей видимости, ты раздумал уезжать сегодня вечером, так почему бы тебе не уделить мне завтра особое внимание, как ты и обещал?

— Я сказал, что подумаю, как это лучше устроить. Впрочем, завтрашний день вполне подходит для занятия по верховой езде.

— Очень смешно. Ну прямо комедиант какой-то.

— Спасибо. Я рад, что ты оценила мое чувство юмора. Итак, завтра у нас пятница. Это значит, что мы проведем занятие вне графика, так как очередное занятие у тебя во вторник. Чем же нам заняться?

— А нельзя обсудить это позже?

— Это исключено! Ты должна купить продукты, если собираешься пригласить меня на ужин. Поэтому мы должны заранее согласовать, что и когда мы будем делать.

— Да ты просто нахал, тебе известно об этом?

— Ты привыкнешь. Как насчет ужина в субботу и занятия в воскресенье? Мне подходит.

— Но в таком случае мы будем видеться шесть дней подряд. Не слишком ли это?

— Если тебе действительно необходимо бывать одной, мы это обсудим. Могу поспорить, что это не так!

— Тебе очень трудно отказать.

— Я рассчитываю на это. Ну, как тебе план?

— Принимается.

— Отлично. А сейчас мне нужно привести в порядок свою кровать и немного перекусить. Ты ужинала?

— Немного поела днем.

— Что ж, тебе теперь нужно питаться как следует. Силы тебе не помешают.

— Ты всегда такой наглый?

— Скажем так: я далеко не застенчив. Я знаю, чего хочу, и, как правило, получаю это.

— Но, уважаемый, не думайте, что я всегда буду так легко соглашаться, я и сама достаточно крепкий орешек.

— Я знаю. Это хорошо. А теперь я попрощаюсь, с твоего позволения, страсть моя, и пожелаю тебе приятных сновидений. Увидимся завтра около семи. Не забудь захватить свои книги.

— Постараюсь. И я желаю тебе спокойной ночи, Иван. И тебе приятных сновидений. Пусть это будут сладкие сны.

— И твои тоже, Рыжик. Спокойной ночи.

Я сидела на краю кровати с трубкой в руке. Иван во второй раз назвал меня «страсть моя». Могу ли я хотя бы надеяться, что это не просто слова?

Глава 12

Я попытался стереть остатки спермы с покрывала. Но так как большая ее часть успела высохнуть, я решил отложить эту затею до следующей стирки. В любом случае, немного засохшей спермы на кровати мужчины свидетельствует о том, что у него все в порядке.

Натянув трусы, я отправился на кухню. По пути я бросил взгляд на часы. Неудивительно, что я так голоден, — было уже больше восьми. Я сделал себе огромный бутерброд и разогрел оставшиеся овощи. Все это и бутылочка пива в придачу и было моим ужином.

Пока я ел, мне пришло в голову, что только вчера в это самое время мы ужинали вместе. А ощущение было такое, будто целая неделя прошла, а не один день. Черт, я просто не мог не думать о ней! Многое из того, что она сказала, крутилось у меня в голове как белка в колесе, особенно ее признания в любви.

Мы занимались любовью уже четыре раза. Я почувствовал себя настоящим жеребцом, и я не сомневался в своих способностях. Ей определенно было хорошо со мной, и она не раз подтверждала это, причем вела себя при этом дерзко. До вчерашнего дня мне и в голову не приходило, что она может быть так хороша в постели. На самом же деле она оказалась такой же любительницей хорошего секса, каким я всегда был. Черт возьми, она просто не смогла бы имитировать такое возбуждение, которое подогревало меня, заставляя заводить ее еще больше.

Мысль о том, что Пэш интересны новые сексуальные ощущения, снова привела меня в возбуждение. Она сама захотела исполнять мои самые грязные желания.

Признаться, мне всегда хотелось учить женщину. На протяжении многих лет я мечтал посвятить молодую девушку в тайны любви. В одной из моих излюбленных фантазий я представлял, как я учу ее быть женщиной. Я не раз мастурбировал, думая об этом.

Я понял, что именно этого я хотел от тех молодых девушек, которые оказывались в моей постели. Большинство из них ожидали, что я все сделаю сам, и редко хотели попробовать что-то новое. Некоторые даже пытались притворяться, что, в конечном счете, было просто смешно. Проходило немного времени, и я уже мечтал избавиться от них, в их компании мне было скучно. Мне нужна была женщина из моих фантазий.

Последний день с Пэш был как никогда близок к моим фантазиям. Я хотел увидеть ее снова — не только ради секса, а потому, что меня тянуло к ней. Она сказала, что нельзя оценить человека, пока не потеряешь его. Возможно, раньше так оно и было, но только не на этот раз.

Я набросила на себя халат, даже не потрудившись подобрать одежду, валявшуюся на полу. Мне нужна была чашка чая и немного времени на раздумья. Я ощущала присутствие Ивана, мне казалось, я чувствую его запах в комнате. Меня действительно не заботило то, что мое поведение, начиная со вчерашнего вечера, выходило за рамки приличий. Я не могла вспомнить, когда последний раз чувствовала себя такой жизнерадостной, просто излучающей энергию.

Я поставила чайник и направилась к шкафу в коридоре. В нем я храню экземпляры моих книг. Я собиралась подарить Ивану по одному экземпляру каждой книги — это более вежливо, чем дать ему черновики. Открыв шкаф, я решила снабдить книги личными посланиями. Мне хотелось, чтобы он понял, как глубоко он затронул мою душу. Быть может, я даже намекну ему, что не против встречаться с ним шесть дней подряд!

Иван чуть было не уехал сегодня, так как побоялся, что Гвен рассказала мне нечто такое, что может оттолкнуть меня. Даже Стив сказал, что никогда не видел Ивана таким разъяренным. У меня сложилось впечатление, что они здорово поскандалили сегодня вечером. Представляя их стоящими лицом к лицу, я понимала, что Иван может с легкостью покалечить Стива, если возникнет драка. Он был намного крепче и выше Стива. Я улыбнулась, подумав, что как-нибудь спрошу Гвен, отстает ли Стив и по другим параметрам.

Мысль о том, что он больше не увидит меня, неимоверно расстроила Ивана. Вряд ли это настолько огорчило бы его, если бы он хотел только секса. Когда Гвен сказала мне, что он собирается сегодня уехать, мне показалось, будто кто-то ударил меня. Я знала, что ему придется вернуться в Нортгемптон в августе, но я хотела, чтобы до этого момента он был со мной. Как знать, может, через месяц мы поймем, что не хотим продолжать наши отношения. Я ко всему относилась достаточно реалистично, чтобы понимать, что это может оказаться лишь летним романом. При этом я была честна с собой и признавала, что хочу, чтобы это оказалось чем-то большим.

Как раз в тот момент, когда я вытащила ящик с книгами, послышался свист чайника. Я взяла по одному экземпляру каждой книги и задвинула ящик обратно в угол. Я заварила чай и прихватила с собой печенье. Мне нужно было найти что-то подходящее, чтобы надписать книги. Чай, печенье и книги я разместила на небольшом столике. Затем я достала с книжной полки томики Перси Биши Шелли и Шекспира, размышляя, смогу ли я там что-нибудь найти.

Устроившись на диване, я стала листать книги. Перед моими глазами всплыл образ Ивана, сидящего в библиотеке с грудой поэтических сборников, затем я представила Ивана, стоящего у кровати и надевающего презерватив. Он просто излучал мужественность. Но под этой маской я видела нечто иное. Было очевидно, что его голод не ограничивался лишь потребностью в сексе.

Когда он говорил о Стиве как о своей семье, в его словах я уловила нечто такое, что пряталось где-то глубоко у него внутри. Все его регалии и любовные приключения не могли заменить ему места, где он бы чувствовал себя дома, иными словами, они не могли заменить ему человека, который ждал бы его дома. Он не рассказывал мне ни о ком из близких людей. Не факт, что он вообще с кем-то общался в Нортгемптоне, с другими преподавателями например.

Он был умен и обладал отменным чувством юмора. Я и представить не могла, чтобы он стал растрачивать себя на человека, который не в состоянии оценить его интеллект и остроумие. Какая-то его часть нуждалась в переменах, иначе вряд ли его беспокоил бы тот факт, что мне известно о его прошлом. Он боялся, что я посчитаю его таким же неприкаянным, каким он сам себя считал.

Мы чудесно провели время вчера за ужином, за болтовней лучше узнавая друг друга. Я вспомнила, как мы смеялись и какими были расслабленными. Я также вспомнила, как мне хотелось провести с ним ночь и какие противоречивые чувства меня разъедали, когда это случилось. Еще никогда в жизни я не заводила отношений с мужчиной так быстро и не была так откровенна в своих чувствах. И то и другое шло вразрез с правилами, которые я устанавливала для себя всю свою жизнь. После каждого неудачного романа я придумывала новое правило о том, как нельзя поступать в будущем. Теперь же мой набор правил можно было выбросить куда подальше. Мой разум говорил мне, что я могу обжечься — сильно обжечься. Но мое сердце твердило мне о другом. Мое сердце подсказывало мне, что я должна рискнуть и пойти ва-банк.

Я нашла у Шелли отрывок, который мог бы мне пригодиться. Затем я переключилась на Шекспира в поисках новой цитаты. Сонеты показались мне недостаточно убедительными, слишком тяжелыми с точки зрения любовных чувств. Я не стала тратить на них время.

Открыв «Укрощение строптивой», я начала читать. Доктор Козак весьма напоминал Петруччио. Заносчивость и своеволие этого персонажа показались мне узнаваемыми, как и его поступки, которыми он сводил с ума Катарину. Возможно, Иван смог бы увидеть в Катарине мои черты — и острый язычок, и темперамент. Итак, я нашла подходящие отрывки и надписала каждую из книг.

Несмотря на дневной сон, меня охватила сильная сонливость. Покончив с книгами, я выключила свет и принялась готовиться ко сну. Подняв с пола одежду, я вдруг почувствовала ужасную неловкость оттого, что занималась с Иваном сексом по телефону.

Но это ощущение быстро прошло, когда я вспомнила, как ему удалось соблазнить меня. Его голос был глубоким и властным. Затем я вспомнила неистовство его оргазма. Закрыв глаза и прижав одежду к груди, я просто пылала, вспоминая это. Он, несомненно, поселился в моем сердце. Бросив одежду обратно на пол, я сняла халат и забралась под одеяло, все еще ощущая на себе жар его тела.

Будильник зазвонил в шесть. Я повернулся, чтобы выключить его, и случайно уронил его на пол. Все еще в полусне я встал, чтобы поднять его. Я не хотел, чтобы он разбудил Пэш. Подняв будильник, я выключил его. Повернувшись, я увидел, что моя кровать пуста. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы стряхнуть остатки сна. Должно быть, это был сон, хотя я был уверен, что Пэш спала рядом со мной.

Я вспомнил наш вчерашний разговор и то, что она придет на ферму сегодня в семь часов вечера. Наверное, вчера я был действительно пьян. Почему, черт возьми, я не пошел к ней?

Мне нужно было накормить лошадей и почистить стойла, поэтому я принял душ и отправился в кухню, чтобы позавтракать. Машины Стива не было видно. Должно быть, он провел ночь с Гвен. Мне шах, а тебе шах и мат, приятель.

Я приготовил кофе и поджарил яичницу. Когда я уже заканчивал завтракать, послышался шум машины Стива. Через несколько минут он появился в проеме задней двери. Я достаточно поостыл после вчерашнего, но все еще желал прояснить некоторые моменты. Он вошел в кухню и бросил ключи на холодильник.

— Ну что, старина, твои чемоданы все еще собраны?

— А я их и не собирал. У нас с Пэш все в порядке.

— Гвен так и предполагала. Она сказала, что Пэш чуть ли не плакала, когда услышала о твоем отъезде.

— Мы все уладили.

Я поставил тарелки в раковину и повернулся к Стиву.

— Но то, что я сказал тебе вчера, остается в силе. С этим я не позволю шутить. Если хочешь остаться цел, думай о том, как себя ведешь, мой тебе совет.

— Тебе придется стать в очередь. Даже малышка Гвенни заявила мне, что, если ты уедешь из-за меня, она оторвет мне яйца и скормит их своей немецкой овчарке. Она сказала, что Пэш когда-то причинил боль один тип, которому она доверяла. С тех пор она никого не хотела видеть. Гвен говорит, что она тебе доверяет. Если ей будет больно, то оттого, что ты ее бросишь, а вовсе не из-за меня.

— Я не собираюсь бросать ее.

— Скажешь мне это через полгода, может, тогда я поверю. Первая же юбка, которая попадется тебе осенью, станет для тебя очередной Пэш.

Моя рука сжалась в кулак, но голос мой был спокоен.

— Сегодня она придет сюда. Я собираюсь помочь ей поучиться верховой езде, бесплатно. Она будет платить за занятия во вторник, но мы будем заниматься и в мое свободное время. Надеюсь, ты не будешь возражать?

— Конечно нет, дружище.

— А сейчас мне нужно накормить лошадей.

Я оставил его стоять в кухне. Мне удалось поговорить с ним без мордобоя. Он уверен, что я брошу Пэш, как только начнется учебный год. Я же не загадывал так далеко. Да и с чего бы я это делал?

У него был повод считать, что я порву с Пэш, как только мне нужно будет уезжать отсюда. Так было со мной всегда: учебный год заканчивался, а с ним и роман. Я никогда не думал о том, чтобы эти отношения превратились в нечто большее, чем несколько горячих ночей, проведенных вместе. Бог мой, мысль о продолжении отношений с кем-нибудь из моих пассий приводила меня в ужас. Вот почему я следил, чтобы у меня всегда были презервативы. Меньше всего я хотел, чтобы одна из них залетела.

Что произойдет, когда я вернусь в Нортгемптон? Летом я хотел встречаться с Пэш как можно чаще. Намного сложнее будет видеться с ней после моего отъезда. Как правило, я предпочитал ничего не загадывать, доверившись судьбе. На этот же раз я понимал, что должен буду принять решение, прежде чем уехать. Но сейчас я больше всего хотел видеть ее снова.

Я понимал, что за лето многое в наших отношениях может измениться, учитывая то, что к моменту моего отъезда нам нужно будет как-то определиться. Кроме того, я хотел доказать Стиву, что он ошибается. Я никогда не считал себя подонком, но, видимо, он именно так обо мне и думал.

Я снова, наверное, уже в сотый раз, вспомнил слова Пэш, которые она сказала мне вчера утром: «Ты должен понимать, что для меня это больше, чем просто секс. Если для тебя это не так, пожалуйста, будь мужчиной, уходи, пока я не влюбилась в тебя еще больше».

Я проснулась хорошо отдохнувшей и готовой к работе. Большую часть дня я провела за компьютером, переделывая отрывок из своей рукописи, который никак не могла довести до совершенства. Сегодня у меня это получилось. Не знаю, почему у меня это не выходило раньше. Быть может, сегодня у меня открылось иное видение вещей. Я прервалась только для того, чтобы перекусить, а затем писала до вечера.

Довольная выполненным за сегодня объемом работы, я принялась готовить ужин. Конечно, урок был лишь поводом, чтобы снова увидеть Ивана, но я знала, что заниматься мне придется. Иван ясно дал мне понять, сколько именно своего внимания он собирается уделить мне сегодня. Как знать, может, завтра мне повезет больше.

Я поужинала, приняла душ и переоделась. И снова «на всякий случай» я вставила колпачок. На самом деле я не рассчитывала, что сегодня он мне пригодится, но предосторожность никогда не бывает лишней. Кроме того, я позаботилась о том, чтобы на мне были симпатичные трусики, опять-таки «на всякий случай». Мне нравилось думать, что мои приготовления не пропадут даром.

Около половины седьмого я последний раз посмотрела на себя в зеркало, взяла сумку с книгами и отправилась на ферму.

По пути мне в голову пришла мысль, что я не имею ни малейшего представления о том, что буду готовить на завтрашний ужин. Мне нужно было узнать его мнение. Может, макароны с морепродуктами будут кстати, но я должна была убедиться, что он это любит. Я не много знала о его пристрастиях, пожалуй, не считая секса, бифштекса и, конечно, лошадей. Выражение «настоящий мужчина» подходило ему как нельзя лучше, однако при этом он обладал качествами, необходимыми для того, чтобы получить докторскую степень в области английской литературы и стать профессором престижного университета. Когда впереди наконец показалась ферма Стива, я почувствовала, как меня охватывает возбуждение.

Глава 13

Я припарковала машину на том же месте, что и всегда. На этот раз я знала, какая из машин принадлежит Ивану, а какая Стиву. Я вошла в конюшню и увидела Ивана, который чистил Мускат щеткой. Он уже оседлал ее, на этот раз седло было рассчитано на одного ездока. Я почувствовала легкое разочарование оттого, что мне придется сидеть на ней одной. Он что-то говорил ей и, казалось, не замечал меня. Подойдя ближе, я услышала, как он говорит ей, одновременно проводя щеткой по ее шее:

— Хорошая девочка. Ты знаешь, что ты хорошая девочка? Ты немало потрудилась на своем веку, дорогая. Мы позаботимся о том, чтобы ты прожила остаток жизни достойно.

— Этой лошади повезло, ты так ухаживаешь за ней!

Иван даже подпрыгнул от неожиданности, как в тот раз, когда я сдернула с него полотенце.

— Боже, я не слышал, как ты вошла. Так можно до смерти напугать.

Он улыбнулся, и улыбка его была, как всегда, неотразимой.

— Извини. Я не хотела тебя напугать. Я думала, ты слышал, как я вошла.

Я знала, что это не так, но я не хотела, чтобы он подумал, будто я подслушивала.

— Наверное, я пришла слишком рано.

— Ничего страшного. Я уже начинаю приходить в себя.

Он подошел ко мне и поцеловал — скорее по-дружески.

— Как у тебя дела?

— Очень хорошо, спасибо. А у тебя как? — спросила я, проводя пальцами по его усам.

— Гораздо лучше, чем вчера вечером, благодаря тебе. Мне жаль, если я расстроил тебя этой историей со Стивом.

— Иван, если ты все еще хочешь уехать, мы можем что-нибудь придумать. Будет хуже, если ты останешься там, где ты не чувствуешь себя счастливым.

Я не хотела, чтобы он уезжал, но должна была дать ему понять, что он может это сделать.

— Мысль о том, что между нами все кончено, заставила меня подумать об отъезде. Но так как мои опасения не подтвердились, я еще побуду здесь какое-то время.

— Но ты действительно кончил со мной, уже целых четыре раза.

— Хорошо, мисс Двусмысленность, пора начинать занятие.

Он взял мою руку и подвел меня к Мускат.

— Ты готова попробовать еще раз?

— Нет.

— Что ж, ты моя особенная ученица. Поэтому тебе я посоветовал бы стараться выполнять все мои указания.

— Чтоб мне провалиться! Если я твоя особенная ученица, то остальные должны представлять собой еще более жалкое зрелище!

— Ты единственная, с кем я провожу дополнительные занятия.

После этих слов он шлепнул меня по заднице.

— Давай сделаем это!

— Я думала, мы будем заниматься верховой ездой, — сказала я, поворачиваясь к нему лицом. — Еще один такой шлепок, и Мускат придется провести вечер в одиночестве.

Он снова улыбнулся.

— Страсть моя, с тобой чертовски трудно сосредоточиться на работе.

Он обнял меня и поцеловал, как тогда, в ресторане. Я с жадностью ответила на его поцелуй. Этот урок я усвоила. Но все мечты о страстном сексе на сене лопнули как мыльный пузырь, когда он вдруг произнес:

— Ты попробуешь взобраться на лошадь самостоятельно или мне нужно тебя подсадить?

* * *

Сомнений быть не могло: мысли Пэш были заняты вовсе не верховой ездой. Ее реакция на мой шлепок, а затем и на мой поцелуй сказали мне о многом. Но несмотря на то что мне ужасно хотелось дать волю собственным фантазиям в этом направлении, я решил, что лучше следовать намеченному заранее плану. Мне необходимо было убедить ее, что мои слова никогда не расходятся с делом, поэтому я продолжил занятие.

На этот раз она взобралась на Мускат с минимальной помощью с моей стороны. У нее начало что-то получаться, причем незаметно для нее самой. Я провел рукой по ее спине, напоминая ей, что необходимо расслабиться. Она слегка заерзала в седле, когда я дотронулся до нее.

— Ну, ну, даже не думай об этом. Мы здесь для того, чтобы заниматься,верно?

— Это довольно трудно, сэр, думать о занятии в такой момент!

Она снова слегка поерзала в седле, выражение ее лица говорило о том, что она очень довольна.

— А сейчас мы отправимся на прогулку. Стив должен быть где-то рядом. Думаю, он тут же проявит к нам интерес, если ты будешь вести себя в том же духе.

Она посмотрела на меня с явным неодобрением.

— Держи поводья так, как я показывал тебе во вторник.

Я взял поводья у самого основания и слегка натянул их.

— Давай, девочка, идем на прогулку.

Мы вышли из конюшни, и я повел Мускат к манежу.

— А теперь, солнышко, тебе нужно объехать на ней круг.

— Ты шутишь!

— Я серьезен, как никогда. Я показал тебе все приемы езды верхом. Так сделай же это!

— Иван, я не думаю…

— Пэш, ты напряжена. Расслабься, дорогая. Подумай о том, как хорошо тебе было, когда мы занимались любовью.

— Что ж, по крайней мере это меня отвлечет.

Она чуть улыбнулась.

— А теперь используй мышцы ног, чтобы заставить ее сдвинуться с места, а поводьями управляй ею. Помни, что все надо делать нежно, намного нежнее, чем в случае со мной.

Она посмотрела на меня так, будто единственным ее желанием в тот момент было слезть с лошади и поколотить меня.

— Держи себя в руках. Мускат может почувствовать твои негативные эмоции.

— Если бы это было правдой, она уже давно скакнула бы через забор.

Я рассмеялся, и в этот момент она слегка похлопала Мускат ногой. Я поспешил убраться с дороги, пока малышка не отдавила мне ногу. Я заметил удивление на лице Пэш, когда она поняла, что лошадь действительно пошла. Несколько секунд я просто наблюдал и не вмешивался. Пэш скорее инстинктивно потянула поводья так, как следовало, и Мускат повернула, при этом Пэш наклонилась в том же направлении.

— Не забывай, нежно! — прокричал я ей вслед. — Используй поводья и мышцы ног, чтобы управлять ею.

Мускат достаточно хорошо знала этот маршрут, и заставить ее пройти круг было нетрудно. Малейшее прикосновение заставляло ее двигаться в нужном направлении, и Пэш преодолела дистанцию, как настоящий профессионал. Они сделали полный круг.

— Не останавливайся. Повтори еще раз. Расслабь спину так, чтобы твое тело двигалось в такт шагу лошади.

Пэш сделала еще один круг, теперь у нее это получалось лучше.

— Ты видишь, Пэш, у тебя получается! Ты сама едешь верхом на лошади!

При этих словах выражение глубокой сосредоточенности на ее лице сменилось удивленной улыбкой.

Я попросил ее сделать еще один круг и только потом разрешил остановиться.

— Не дергай поводья слишком сильно, просто слегка потяни их на себя; Мускат знает, что это означает.

Пэш сделала, как я сказал, и, черт возьми, Мускат остановилась прямо около меня.

— Да ты просто прирожденный наездник!

— Да уж, в таком случае ты — королева Елизавета!

— А теперь я хочу, чтобы ты вернулась в конюшню.

— Вы на меня давите, доктор Козак.

— Я такой…

— Я знаю. Я привыкну.

— Так оно и будет. Я открою ворота. Тебе нужно будет ехать отсюда по прямой.

— По прямой, но только до тех пор, пока не придется делать крутой поворот влево, чтобы она могла пройти в дверь!

— Я пообещал Мускат угощение за эту дополнительную работу. Может, стоит и тебе пообещать ей то же самое?

— Пожалуй.

— Хорошо. Если ты заедешь на ней в конюшню, я разрешу тебе приготовить мне ужин завтра вечером.

— Это и есть угощение?

— Возможно, если ты будешь правильно себя вести.

— Надеюсь, ты любишь блюда из морепродуктов. Я планирую приготовить с ними макароны.

— Ладно, заведи лошадь в конюшню, и мы все обсудим.

Я направился к воротам, чтобы открыть их. На ее лице снова появилось выражение сосредоточенности. Я знал, что крутой поворот для нее не будет проблемой.

Иван пошел вперед, к воротам конюшни, даже не посмотрев в мою сторону, чтобы убедиться, что мне не нужна помощь. Подойдя к воротам, он остановился и скрестил руки на груди. Я знала, что Мускат пройдет слишком близко от него, если я ничего не предприму. Поэтому я наклонилась влево и потянула поводья с этой стороны. Слава Богу, она начала поворачивать.

Я не выпрямлялась, пока она не подошла к Ивану, тогда я села прямо и ослабила поводья. Слегка ткнув ее в бок ногой, я дала ей понять, что не хочу, чтобы она останавливалась. Когда же она прошла в ворота, Иван снова стал похож на кота, который только что расправился с канарейкой.

Я довела ее до того места, где на нее садилась, и натянула поводья. Она остановилась. Я сидела в седле, послушно ожидая следующих указаний инструктора. Иван подошел ко мне со спины и положил руку мне на бедро.

— Разрази меня гром! У тебя вышло. Давай я помогу тебе спуститься.

С этими словами он скользнул рукой по моему бедру до самой талии. Я вздрогнула. Он не мог не заметить этого, потому что тут же спросил:

— Тебе холодно?

— Нет. Как раз наоборот.

— Может, тебя нужно снова полить из шланга?

— Смотря какой именно шланг вы имеете в виду, мистер.

Он рассмеялся.

— Ну-ка, мой острый язычок, спускайся вниз.

Я перебросила ногу через спину Мускат, держась при этом за седло. Когда моя нога уже перенеслась через ее круп, Иван взял меня за талию и помог мне приземлиться. Он не отпустил меня. Прижавшись промежностью к моей заднице, он прошептал мне на ухо:

— Видишь, страсть моя, не одна ты разгорячилась. Я был в таком состоянии все занятие.

Я повертела задницей, стараясь, чтобы его выпуклость проникла в меня как можно глубже.

— Приятно осознавать, что не я одна не прочь порезвиться.

— Конечно нет, мисс, Мускат тоже бывает не прочь порезвиться. Как раз сейчас мы должны о ней позаботиться.

Он отпустил меня и принялся снимать седло.

— Ты знаешь, что сводишь меня с ума?

— По-моему, тебе для этого немного надо.

— Да вы, оказывается, шутник, доктор Козак!

— Благодарю вас. Это делает жизнь интересной.

Я наблюдала, как он неторопливо снял упряжь и унес ее. Затем он принялся чистить Мускат щеткой.

— Я так могу и приревновать. Ты уделяешь ей больше внимания, чем мне.

— Такие правила. Необходимо уделять должное внимание животному. Вообще-то ты обязана это делать, а не я.

Он протянул мне щетку.

— Давай, почисти ее. Пора вам познакомиться ближе.

Я взяла у него щетку.

— Как ты это терпишь?

— Что именно?

— Это.

Я протянула руку и легонько коснулась его промежности. Он взял мою руку и поцеловал пальцы.

— Мне нравится это ощущение. Я могу находиться в таком состоянии достаточно долго, ничего не предпринимая. Если, конечно, какая-нибудь бесстыдная девица не попытается склонить меня к тому, что я не хотел бы делать прямо сейчас.

— А ты и впрямь хладнокровный мерзавец, а?

— Я же предупреждал. Может, теперь ты мне поверишь.

— Может быть. Но я не менее настойчива, чем ты хладнокровен.

Я высвободила свою руку из его руки и намеренно еще раз погладила его между ног. Затем я повернулась к Мускат, чтобы почистить ее. Иван подошел сзади и прижался ко мне, буквально пригвоздив меня к лошади.

— Ты хотела знать, люблю ли я блюда из морепродуктов. Из каких?

Он начал медленно тереться об меня.

— Креветки и гребешки. Еще омары, если мне посчастливится их найти. Что ты делаешь?

— Звучит неплохо. Я пытаюсь мастурбировать об тебя.

— Что ты пытаешься делать?

Он стал тереться еще настойчивее.

— Я мастурбирую.

Он прижал меня к себе еще сильнее. Если бы не наши джинсы, он бы проткнул меня.

— Ты первая начала. Теперь мне просто необходимо облегчение.

— Тогда позволь мне снять с тебя джинсы. Я с колпачком.

— Так ты снова подготовилась! Знаешь, я предпочитаю кончить так, как мы стоим сейчас.

Пока Иван терся об меня, Мускат стояла как вкопанная. Желание сопротивляться ему снова охватило меня, как в первую ночь. Я попыталась ударить его щеткой, но выронила ее. Иван запустил руку мне под рубашку и стал мять мою грудь. Другой рукой он схватил меня между ног. Я не смогла сдержаться. Я начала тереться об его пальцы.

— Ты, сукин сын, трахни же меня наконец!

— А ты не подбираешь выражения, когда возбуждаешься, я прав? Нет, моя дорогая, на сегодня хватит. Либо так, либо никак.

Он ущипнул меня за сосок, и мое тело словно током пронзило. Я стала тереться еще сильнее.

— Полагаю, ты выбрала первый вариант.

Его рука стала скользить вверх и вниз у меня между ног, одновременно я чувствовала, как его возбужденный член трется об меня. Я прижималась к нему, отчасти сопротивляясь, но в основном из-за желания ощутить его внутри.

Внезапно он застонал у моего уха и с новой силой схватил меня между ног, причиняя мне самую сладкую боль. Я еще сильнее прижалась к его руке, отчего мои ощущения усилились. Я почувствовала приближение оргазма и схватилась за Мускат, чтобы не упасть. Его рука снова сжала мою промежность, на этот раз это был скорее рефлекс, чем намеренное действие. Уткнувшись в Мускат, я снова застонала, чувствуя, как сквозь меня проходит новая электрическая волна.

Когда ко мне вернулся дар речи, я выпалила:

— Ах ты, сукин сын, почему ты меня не трахнул?

— Потому что, страсть моя, это не в моем стиле, ты не находишь?

Он повернул меня лицом к себе.

— Ради всего святого, ты можешь определиться? То ты хочешь меня трахнуть, то ты не хочешь меня трахнуть! Чего, черт возьми, ты все-таки хочешь?

— Я хочу, чтобы ты поняла, каково это — быть со мной. Либо ты сможешь с этим смириться, либо нет. Если тебе это удастся, ты будешь первой.

Он провел рукой по моим волосам и посмотрел на меня так, что от его взгляда я чуть не сгорела дотла.

— Боже мой, Пэш, я никогда так не привязывался к женщине, как к тебе. Но я не могу наступить себе на горло. Я доведу тебя до такого состояния, какое ты сможешь выдержать, а затем поведу тебя еще дальше. В этом весь я. Пока я не встречал женщину, которая смогла бы продержаться больше двух раз.

— Я начинаю понимать почему!

— Именно этого я и хочу. Чтобы ты поняла.

Он наклонился ко мне и поцеловал меня в лоб.

— Я хотел трахнуть тебя больше, чем ты можешь себе представить. Когда я увидел тебя сегодня, сразу это почувствовал. Но мне не доставляет удовольствия поддаваться инстинкту. Мне нравится держать это под контролем.

— Ты ведь хотел, чтобы я сопротивлялась, не так ли?

— Черт возьми, еще как! Я не хочу, чтобы какая-нибудь простушка сохла по мне и надоедала постоянными звонками. Я хочу, чтобы ты сопротивлялась мне. А когда наконец ты сдашься, ты не просто сдашься мне, ты сдашься самой себе.

— Кажется, я начинаю понимать! Наконец-то ты стал выражаться яснее.

— Ты знаешь, о чем я говорю. Ты сама это сказала. Ты настолько настойчива, насколько я хладнокровен. Это как раз тот случай, когда неподвижный объект противостоит постоянной силе.

— Ты считаешь, что моя попытка огреть тебя щеткой — это хорошо?

Он улыбнулся.

— Именно так я и считаю. Тебе не кажется, что это открывает перед нами новые горизонты?

— Что ж, может быть. Я никогда раньше не пыталась никого ударить. Если то, что ты говоришь, правда, это действительно помогает мне понять, что же происходит между нами. Как давно ты знаешь об этом?

— Честно? Не больше пяти минут.

— Я серьезно, как давно?

— Пэш, я говорю правду, меня только что осенило, когда я посмотрел на тебя. Дорогая, нам еще о многом нужно поговорить. У меня сейчас в штанах булыжник, который причиняет мне массу неудобств. Может, закончим на сегодня, а продолжим завтра у тебя?

— Ты захватишь с собой все необходимое, чтобы остаться на ночь?

— А ты предлагаешь мне остаться?

— Что, по-твоему, я должна на это ответить? Если я скажу да, ты скажешь нет. Если я скажу нет, ты скажешь да.

— Почему бы нам не оставить этот вопрос открытым? Я всегда смогу воспользоваться твоей зубной щеткой, ведь так?

— Извини, это противоречит правилам личной гигиены. Я могу облизывать твой язык, но ни за что не дам тебе свою зубную щетку.

— Я понял вас, мисс. Так и запишем: иметь при себе зубную щетку. Кстати, могу я принести также бутылочку вина для дамы?

— Это будет весьма кстати, спасибо. Ты правда не имеешь ничего против макарон с морепродуктами и салата?

— Правда. Ломоть хлеба, кувшин вина и ты. Хлеб я тоже захвачу с собой. В котором часу ты меня будешь ждать?

— Шесть не слишком рано?

— Меня вполне устроит. Кстати, ты привезла книги?

— Они в машине.

— Тогда я провожу тебя.

— А как же Мускат?

— Боже правый, я совсем про нее забыл!

— Ну вот, приехали — как ты мог забыть об этой громадине, стоящей прямо около тебя?

— Мои мысли были заняты совсем другим.

— Должно быть, это ужасно важно для тебя.

— Так и есть. Я только заведу ее в стойло. Пойдем, девочка.

Он похлопал ее по бедру, и она повернулась и побрела за ним, как собака за хозяином. Я стояла и смотрела, как он готовит лошадь ко сну. У стойла висела сумка, из которой он достал яблоко. Мускат получила обещанное угощение. Он погладил ее по загривку и что-то прошептал ей на ухо. Я ничего не смогла разобрать.

Когда он вышел, я не удержалась и спросила:

— Что ты ей сказал?

— Я сказал ей, что она очень красивая, и поблагодарил за хорошую работу. Потом я пожелал ей спокойной ночи.

— Я уже говорила, что этой лошади неимоверно повезло.

— Не спорю. Так как насчет книг?..

Приняв душ и переодевшись, я открыл небольшой пакет, который Пэш вручила мне, прежде чем уехать. Она отдала мне эти книги навсегда, пояснив, что у нее еще много экземпляров. Я сразу же открыл «Благоразумие», так как именно эта книга привлекла мое внимание первой. Я удивился, когда увидел, что на внутренней стороне обложки что-то написано. Я рассмеялся, прочитав:

Иван,

ты, конечно, знаком с Петруччио,

к моему великому удовольствию.

Пэш (П. Ф. Платонов)

Я открыл «Поиск», чтобы посмотреть, что она написала там. Я чуть было не прослезился, когда прочитал прекрасные строки, которые она подобрала.

Иван, я никогда тебя не забуду. Пэш (П. Ф. Платонов)

Да, я нашел особенную женщину.

Глава 14

Остаток вечера я провел в своей комнате за чтением. Просмотрев все книги, я открыл «Благоразумие». Голос Пэш звучал на каждой странице. Ее рассуждения о жизни и душе задели меня за живое. Она писала, что в основе интеллекта лежит мудрость. Для того чтобы обрести мудрость, мы должны научиться думать сердцем и прислушиваться к тому, что говорит нам наша душа. Чем дальше я читал, тем яснее мне становилось, что она отразила в этой книге свою суть.

Я продолжал читать, пока не уснул. Проснулся я оттого, что книга соскользнула с моей груди и со стуком упала на пол. Подняв книгу, я положил ее на столик у кровати. Прежде чем выключить свет, я еще раз пробежал глазами надписи. Сама мысль о том, что я знаком с Пэш, казалась мне нереальной теперь, когда я прочел все это. А если к этому добавить еще и то, что мы стали любовниками… Боже, да мне не просто выпала семерка, я сорвал джек-пот!

На следующее утро я спустился к завтраку с книгой в руке, надеясь дочитать ее до ужина с Пэш. Стив уже приготовил кофе. Из кладовой доносились проклятия и отборная брань. Я заглянул внутрь.

— Что, черт возьми, ты тут делаешь?

— Я уронил эту чертову банку с сахаром на этот чертов пол, вот что. Должно быть, теперь муравьи объявят этот день национальным праздником в честь такой удачи!

Он стоял посреди кладовой, растирая сахар ногой по полу, что никоим образом не могло исправить ситуацию.

— А ты не пробовал взять веник?

— Сволочь, мог бы и помочь мне.

Я пошел в подвал за веником. Вернувшись, я застал Стива стоящим на четвереньках, он собирал крупинки сахара и высыпал их в сахарницу.

— А что, черт побери, ты теперь делаешь?

— И слепому видно, что я пытаюсь спасти немного сахара для кофе!

— Но ты только что растирал его ногой по полу. Надеюсь, ты не вступил в лошадиное дерьмо вчера вечером.

Он показал мне средний палец и продолжал собирать сахар. Я начал подметать пол вокруг него.

— Если ты уберешь свой толстый зад, я здесь подмету.

— Я закончил. Видишь, сколько сахара собрал? И ничто меня не остановило, сэр.

Я стукнул его веником по ногам.

— Ты можешь убраться с дороги, придурок? Я, между прочим, делаю тебе одолжение.

Он вернулся в кухню, и я смог закончить уборку в кладовой. Когда я вышел оттуда, я увидел у него в руках свою книгу.

— Да, приятель, похоже, на этот раз тебе действительно попалась та еще штучка. «Я не юнец безусый, а мужчина». Кажется, ей такое нравится.

— Тебе не дано понять, что она хотела сказать в своей книге.

Я забрал у него книгу и положил ее обратно на стол.

— И вымой свои липкие лапы, прежде чем брать ее.

Он пошел мыть руки.

— Я видел ее вчера в манеже. Снимаю перед тобой шляпу, дружище. Не думал, что ты зайдешь так далеко.

Вытирая руки кухонным полотенцем, он продолжал:

— Я хотел было зайти в конюшню поздороваться, пока она не ушла, но подумал, что могу помешать.

— Правильное решение.

Я знал, что он хочет знать больше, но не был настроен делиться с ним чем-либо.

— Но зато я видел вас обоих у машины. После такого поцелуя я ожидал, что вы с ней заберетесь на заднее сиденье и займетесь делом.

— Да ты, я смотрю, стал вуайеристом на старости лет. Могу предложить несколько фильмов, если тебе это так по душе.

— Просто хотелось узнать, как продвигается дело, только и всего. Придется все узнавать самому, ты ведь не хочешь говорить.

Он снова подошел к столу и взял книгу.

— Так, значит, она это написала?

— Все до единого слова.

— Довольно сложная вышла книга.

— Согласен.

— Почему, черт возьми, ты играешь со мной в молчанку, Козак?

— Может, потому, что это слишком личное. Может, тебе следует уважительно относиться к этому. Кстати, сегодня вечером я иду к ней и не планирую возвращаться до завтрашнего дня, когда у нее будет очередное занятие. Теперь ты доволен?

— Вполне. Тот парень, с которым я проводил занятие вместо тебя, может работать у нас неполный рабочий день. Он хочет побольше узнать о лошадях. И еще я нашел нового инструктора на место того, что ушел весной. Я должен быть уверен, что прикрою свою задницу, на случай если ты решишь уйти.

— Рад слышать, что ты думаешь о будущем. Но пока что я собираюсь оставаться здесь до конца августа, как я тебе и говорил. Если, конечно, ты не вышвырнешь меня сам.

— Если только ты не будешь трахаться с этой рыженькой прямо в конюшне на виду у наших клиентов. Бизнес есть бизнес, старик.

— Я учту это.

Я налил себе кофе и сел рядом с ним.

— У нас заканчиваются запасы. Нужно составить список всего, что необходимо заказать на следующей неделе.

Следующие сорок пять минут мы говорили о лошадях. По-видимому, больше общих тем для разговора у нас не нашлось.

Я спала дольше, чем планировала. Накануне вечером, когда я вернулась домой, я принялась за уборку, чтобы не тратить время на это сегодня. Но стоило мне только начать, как я поняла, что не в силах остановиться. Мне нужно было чем-то занять себя, чтобы дать выход адреналину, выплеснувшемуся в кровь. Я поверить не могла, что ему это снова удалось! Никогда еще в своей жизни я не испытывала желания кого-то ударить, но мне захотелось буквально избить его этой щеткой. И я бы так и сделала, если бы она не выпала у меня из руки.

Если бы кто-то стал свидетелем этой сцены, он бы наверняка подумал, что Иван пытается меня изнасиловать, в то время как в действительности он отказал мне! Убирая квартиру с неистовым рвением, я не переставала думать о силе своего оргазма с ним.

Что, если он прав? Что, если, когда мы вместе, образуется некий энергетический заряд, чего с другими партнерами не бывало? Оказалось, что столкновение неподвижного объекта и постоянной силы может привести к полной потере рассудка.

Я успокоилась только к двум часам ночи. Я убрала все, только не пропылесосила. Это я сделала утром, даже еще не одевшись. После этого нужно было составить список покупок и отправиться по магазинам.

Сначала я хотела приготовить десерт, но потом решила купить что-нибудь в кондитерской. Мысль о том, что мне придется туда идти, все еще вызывала у меня странные ощущения. Поначалу я избегала этого места, не в силах справиться с воспоминаниями о бабушкином магазине. Но мне казалось, что она бранит меня за то, что я такая плакса, и убеждает меня, что ее время давно прошло. Чудесные запахи, доносящиеся оттуда, все-таки взяли надо мной верх. С тех пор я была там постоянным покупателем.

Я сделала все необходимые покупки менее чем за два часа, включая и поход в аптеку. Мне нужно было купить пачку презервативов, хотя я была уверена, что Иван об этом позаботится. Мне также нужен был тюбик спермицидного средства для моего колпачка. Сегодня утром выяснилось, что срок годности старого тюбика, валявшегося в моем ящике, истек еще четыре месяца назад. Вот что бывает, когда период воздержания переходит все разумные границы.

Мне пришлось вытерпеть разговор с озабоченным аптекарем, который хранил нужный мне товар под прилавком. Думаю, он делал это умышленно, чтобы отслеживать всех, кто ведет активную половую жизнь в нашем городе. К счастью, у него под рукой оказались как раз такие презервативы для Ивана и такое спермицидное средство, какие я хотела, что свело к минимуму необходимость обсуждения покупки. Я расплатилась с ним и отправилась по своим делам.

Я заглянула в разные магазины, оставив кондитерскую и рыбный рынок напоследок. В кондитерской я предпочла фруктовый торт шоколадному, так как знала, что Иван любит фрукты. На всякий случай я купила немного печенья на завтрак. Если он не останется на ночь, я дам его ему с собой. На рыбном рынке я нашла все, что нужно, даже омаров. К тому времени, когда я закончила делать покупки, было уже два часа.

Мне не хотелось, чтобы Иван застал меня за приготовлением ужина, поэтому, что могла, я приготовила заранее. Салат не должен был испортиться, поэтому я приготовила его и поместила в холодильник. Я нарезала сыр, открыла оливки и артишоки и выложила все это на блюдо. Затем я подготовила морепродукты, чтобы их можно было сразу положить в соус и начать готовить, как только появится Иван.

Я чувствовала, что нам придется ужинать в ускоренном режиме, вряд ли еда сможет надолго отвлечь наше внимание. Прежде чем начать приводить себя в порядок, я поставила на стол лучшую из той посуды, что у меня была, и нашла спички для свечей. Я хотела, чтобы все было готово и я могла бы полностью сосредоточить свое внимание на нем.

По пути к дому Пэш я остановился, чтобы купить вино и хлеб. Я также сделал остановку у цветочного магазина и купил дюжину красных роз. Я попросил, чтобы их упаковали в коробку и прикрепили к ней самый большой бант, какой у них был. Я выбрал одну из небольших открыток, будучи уверенным, что на ней поместится все, что я хотел написать. И тут я вспомнил строки из «Укрощения строптивой», которые как нельзя лучше соответствовали ее посланию и размеру открытки.

Я вложил эту маленькую открытку в такой же маленький конвертик. Затем я задумался, стоит ли добавить что-нибудь еще. Словно сама по себе, ручка вывела на бумаге слова:

Пэш

с любовью

от Ивана

Я протянул открытку продавцу, чтобы тот мог вложить ее в коробку. Я не был уверен, хватит ли у меня мужества вручить ей этот конверт, поэтому в карман я положил чистый конверт. Я всегда старался проявлять максимальную осторожность с этим небезопасным коротким словечком. Оно значило куда больше, чем я хотел бы сказать кому-то в своей жизни — до сегодняшнего дня.

Я свернул на ее улицу, когда часы показывали без пяти минут шесть. Я припарковался за ее автомобилем и достал пакеты с заднего сиденья. Я хотел было вытащить открытку из-под ленты, но подумал, что это будет все же нечестно, не только по отношению к ней, но и к самому себе.

У меня действительно были чувства к ней. Пусть я пока не могу сказать ей это сам, это слово не такое уж и страшное. И я решил оставить все как есть.

Я прихватил с собой комплект белья, бритвенные принадлежности и, конечно, зубную щетку. Я подумал, что ей может не понравиться, если я выставлю напоказ эти вещи или оставлю их в машине. Поэтому я решил взять их с собой сразу и просто положить где-нибудь, не привлекая к ним особого внимания. Зато она все поймет. Как обычно, я положил презервативы во внутренний карман пиджака, чтобы они оказались под рукой в нужный момент. Ночь обещала быть интересной!

Так как мои руки были заняты — я держал целый ворох всевозможных пакетов, — стук в дверь получился довольно невнятным. Через минуту я услышал щелчок замка. Когда Пэш открыла дверь и увидела меня, она сказала:

— Я пригласила тебя на ужин — я не знала, что ты собираешься переехать ко мне прямо сегодня!

— И тебе добрый вечер! Так вот как ты встречаешь незнакомца с подарками!

— Значит, ты — незнакомец. Позволь я помогу тебе.

Когда я вошел внутрь, она взяла у меня вино и хлеб и отнесла их в кухню.

— Сколько вина ты купил? Сумка тяжелая.

— На ночь хватит.

Я поставил сумку со своими вещами у двери и стал дожидаться ее возвращения.

— До какой степени вы собираетесь напиться, доктор Козак? Тут достаточно вина для целой вечеринки. Нас ведь всего двое.

— То, что мы не допьем, останется на следующий раз. А это тебе.

Я протянул ей коробку.

— Наверное, я должна была бы сказать: «Это лишнее», но, честно говоря, это совсем не лишнее. Спасибо, я ценю твое внимание.

Она опустилась на диван и положила коробку на колени. Я наблюдал за тем, как она развязала ленту и достала конверт, спрятанный под ней. Я заметил, что она какое-то время подержала конверт в руках и лишь потом стала вскрывать его. Когда она достала открытку и прочитала мое ответное послание, то не смогла удержаться от смеха.

— У меня была точно такая же реакция. С такой аналогией ты превзошла саму себя.

— Что ж, по-моему, сходство между нами становится все более очевидным, доктор Козак.

— Почему, черт побери, ты так часто называешь меня доктор Козак? Меня зовут Иван.

Я сел рядом с ней на диван.

— Мне нравится, как это звучит. Тебе идет.

— Это чертовски официально. У меня возникает такое чувство, будто я стою перед курсом.

— Хочешь, чтобы было неофициально?

— Да, и я не имею в виду все те слова, какими ты меня называла в последнее время.

— Я тоже не имею их в виду. У меня совсем другое предложение. У моего отца был друг по имени Иван. Его жена всегда называла его Ваня. Я тоже стала называть его так, но отец объяснил мне, что это особое, ласковое обращение к человеку с именем Иван. Он сказал, что только самые близкие люди могут его так называть, что это означает то же, что «дорогой» или «любимый». Если ты не против, я хотела бы иногда называть тебя так, а не только твоим привычным именем.

Я ответил не сразу, так как ее слова сбили меня с толку.

— Иван, с тобой все в порядке?

— Извини, я не ожидал услышать подобное. Единственным человеком, который называл меня так, была моя мама. Я не слышал этого слова с тех пор, как она умерла.

— Я не знала. Если это слишком личное, я откажусь от этой затеи.

— Нет, мне на самом деле очень хотелось бы, чтобы ты называла меня так.

Я замолчал, не решаясь сказать ей всю правду. Но что-то — может, воспоминание о матери, а может, даже прикосновение ее руки — заставило меня продолжить.

— Она так и не научилась хорошо говорить по-английски. Дома отец и мать всегда говорили по-украински. Самые ранние мои воспоминания об этом имени связаны с колыбельной, которую она пела мне по-украински. Я не знаю, какое имя звучало в этой песне изначально, но она всегда вставляла вместо него мое имя — Ваня. Когда я видел ее последний раз, она напела мне эту колыбельную на ухо.

Я почувствовал, что еле сдерживаю слезы, и замолчал. Мне пришлось достать свой носовой платок.

— Может, ты все-таки откроешь коробку или подождешь, пока они завянут внутри?

— Мне может понадобиться твой платок, как только ты будешь в порядке, — сказала она. Ее глаза блестели от слез.

— Тем, что принадлежит тебе, пользуешься ты и только ты. Помнишь, что ты сказала мне насчет зубной щетки?

— Тогда мне придется воспользоваться рукавом твоего пиджака.

Она сняла крышку с коробки и развернула бумагу.

— Иван, они прекрасны. Спасибо тебе большое.

Она прикоснулась к лепесткам. Я оторвал кусочек оберточной бумаги и протянул ей, так как по ее щекам катились слезы.

— Вы, такой джентльмен, предложили даме носовой платок…

— Стараюсь, — ответил я, засовывая свой носовой платок в карман. — Надеюсь, у тебя на плите ничего не горит. В противном случае нам придется ужинать в ресторане.

— Не беспокойся. Все давно готово.

— Отлично. Может, проявишь гостеприимство и предложишь мне бокал вина?

Глава 15

И снова Ивану удалось вернуть себе прежнее расположение духа, он стал вести себя, как обычно, быстрее, чем я того ожидала. Но все-таки мне удалось уловить в его душе то, что он так старался скрыть от внешнего мира.

— Мне может понадобиться кое-какая помощь на кухне. Ты же не собираешься просто сидеть и смотреть, как я работаю?

— «Брось хмуриться! Взгляни повеселей! Смотри, какой заботливый я муж, — сам для тебя состряпал и принес».

Он взял коробку из моих рук и помог мне встать.

— «Уж благодарности-то это стоит!»

Он привлек меня к себе и нежно произнес:

— «Отлично, Котик, поцелуй меня».

И он поцеловал меня, но как-то по-другому, не так, как раньше, нежно, бережно, как будто мои губы могли повредиться, прижмись он к ним чуть сильнее.

— Если ты осмелишься отдать мою еду слугам или кому-то еще, как это проделал Петруччио с Катариной, твои вещи, которые ты так предусмотрительно оставил у двери, окажутся на улице, а вслед за ними отправится и твоя задница.

— Твоя квартира довольно мила, но все-таки в ней слишком мало места для прислуги. Наверное, твоя спальня особенно уютна.

— Можешь сам в этом убедиться, если хочешь.

— Что ж, по-моему, настало время поставить розы в воду и откупорить одну из этих бутылочек.

Иван проследовал за мной в кухню. Я нашла вазу для цветов и поставила чудесный букет на стол. Вода для макарон уже кипела.

— Закуски и салат готовы. Но мне нужно еще приготовить макароны и положить морепродукты в соус. Я готова выслушать все твои пожелания.

— А вот это уже, дорогая моя, провокационный вопрос, учитывая, что я возбужден до предела.

— Что ж, мой милый Ваня, — сказала я, делая ударение на слове «Ваня», — ты можешь не извлекать свое богатство из штанов до конца ужина. Ужин ждать не может.

Он подошел ко мне со спины и обнял меня за талию.

— Если бы моя дорогая матушка слышала, что ты сейчас сказала, она бы в гробу перевернулась! — Он наклонился и поцеловал меня в шею.

— Ах ты, негодник! Отпусти меня, мне нужно закончить с ужином.

Я вырвалась из его объятий и пошла за бутылкой вина.

— Вот, — сказала я, протягивая ему бутылку и штопор, — открывай.

— Требовательная Джуди, вот ты кто!

Он взял бутылку и принялся откупоривать ее.

Я протянула ему два бокала. Затем я положила ему в рот оливку.

— Веди себя пристойно, пока я готовлю ужин.

Он улыбнулся, все еще жуя, по его лицу можно было прочесть: «Весь мир у моих ног».

— Тогда поручи мне сделать еще что-нибудь.

— Ты можешь нарезать хлеб. И поставь салат на стол. Он в холодильнике.

— Слушаюсь, мэм. Кстати, ты отлично выглядишь. Это платье выгодно обрисовывает твою попку.

По пути к холодильнику он игриво похлопал меня по заднице.

— Тебе придется подсказывать мне маршрут, пока я не начну ориентироваться здесь самостоятельно. Где взять нож для хлеба?

— У двери есть полочка, там уйма ножей. Ты тоже неплохо смотришься в этом пиджаке. Очень подходит для профессора.

— Да брось ты! Я не думаю, что профессора одеваются иначе, чем другие люди. Пожалуй, стоит убрать отсюда эти ножи.

— Не скромничайте, профессор, на вас шикарный твидовый пиджак. Много вы таких видели на улице? И какого черта ты собрался убрать ножи?

— Я тут заметил, что отсюда как раз легко добросить нож до двери спальни. Не хочу рисковать. Лучше убрать их в безопасное место!

— Может, будет лучше, если ты постараешься не совершать поступков, которые могли бы вызвать у меня такую ответную реакцию?

И снова он улыбнулся мне — той самой улыбкой, одновременно угощаясь оливками и артишоками.

— Можно мне кусочек сыра?

— Конечно.

Он принес мне кусочек сыра и положил его мне в рот, как я это сделала с оливкой.

— Сегодня я закончил читать «Благоразумие».

Я чуть не подавилась сыром.

— Так быстро? — воскликнула я, продолжая жевать.

— Сначала прожуй, дорогая. Я не хочу, чтобы ты задохнулась на моих глазах.

Я прожевала, и проглотила все, что было у меня во рту, и спросила:

— Тебе понравилось?

— Мне очень понравилось. Помешай соус, пока он не подгорел.

— Не мог сказать мне это после ужина? — упрекнула я его, мешая соус и одновременно бросая макароны в кипящую воду.

— На это время у меня другие планы. Я подумал, это станет хорошей темой для разговора за ужином.

Сразу две мысли пришли мне в голову. Он дочитал мою книгу, и у него есть планы на вечер.

— Иван, давай все по порядку. Я согласна на все, что будет после ужина, но сейчас я хочу знать, что ты думаешь о моей книге. Для меня это важно.

— Я же сказал, что мне понравилось.

— Это мне ни о чем не говорит. Я хочу услышать твою критику.

— Пэш, мне она понравилась настолько, что я решил попытаться включить ее в свой учебный план уже этой осенью.

— Ты это серьезно?

— Вполне серьезно. Это исключительное произведение. Как и ты сама. Думаю, пора приступать к ужину.

Удивление на лице Пэш сказало мне о многом. Я знал, что лишил ее дара речи, — подвиг, достойный бокала шампанского и тоста. Я прошел мимо нее к плите, помешал соус и затем попробовал его на вкус.

— Очень вкусно. Буду счастлив помочь тебе слить воду с макарон. Вообще-то я очень хочу есть.

Я обернулся и увидел, что ее взгляд устремлен в одну точку где-то на моей спине. Я постучал по ее голове.

— Эй, есть кто-нибудь?

— Тебе нравится сбивать меня с толку, не правда ли?

— Очень нравится.

— Почему?

— Потому что, страсть моя, в такие моменты ты еще прекраснее. — Я снова повернулся к плите, чтобы выключить соус и проверить готовность макарон. Для этого я достал одну из них и бросил ее на стену. Она прилипла.

— Бог ты мой — просто чудо!

После этого я съел ее.

— Мы обязательно поговорим о твоей книге — я обещаю.

— Спасибо.

Она все еще была где-то далеко. Я взял ее за плечи.

— Пэш, мы все обсудим. Да, я действительно люблю заставать тебя врасплох, но я вовсе не поэтому избегаю разговора с тобой. Нас ждет ужин, который, по твоим же словам, долго ждать не может. Если мы начнем обсуждать твою книгу прямо сейчас, ужин будет испорчен.

— Ты совершенно прав, тогда какого черта ты выпалил все это за три секунды до того, как сесть за стол?

— Я уже сказал тебе: в такие моменты ты еще прекраснее.

Я поцеловал ее в лоб.

— Давай поставим все это на стол и тогда поговорим.

Я поставил наши бокалы на стол в столовой и наполнил их, пока она возилась с соусом. Вернувшись, я взял пару прихваток, которые она оставила на плите, чтобы слить воду с макарон.

— У тебя есть какая-нибудь посуда для этого?

— В шкафу, справа от тебя, на средней полке.

Я нашел подходящее блюдо и выложил на него макароны, пар от которых валил мне прямо в лицо. Я поставил блюдо на стол и заметил, что она зажигает свечи.

— Пэш, это великолепно. Стол просто чудо.

И я не шутил. Ужин, вино, свечи, цветы — но чего-то не хватало.

— Нам нужна музыка.

— Музыка?

— Конечно, музыка. Какой же романтический ужин без музыки? Где твоя аудиосистема?

— За углом, в гостиной.

Я отправился в гостиную и нашел аудиосистему с подставкой, полной дисков, возле нее. Бегло просмотрев названия, я остановился на сборнике песен Синатры, которые как нельзя лучше дополняли атмосферу вечера. Вернувшись к столу, я увидел, что Пэш погасила свет. Огоньки свечей мерцали, отчего на скатерти плясали тени.

Я подошел к ее стулу и отодвинул его, чтобы она могла сесть. Когда она села, я нагнулся и поцеловал ее в макушку, вдыхая аромат ее волос. Никогда в жизни я не переживал ничего подобного.

Я вернулся к своему стулу и сел. Она коснулась рукой моей руки.

— Ваня, это даже лучше, чем ресторан в тот вечер. Там я чувствовала себя Золушкой на балу. Сегодня, мне кажется, я пригласила моего принца к себе.

— Тебе следует следить за тем, что говоришь. Все эти сантименты закончатся постелью скорее раньше, чем позже.

— Только если ты захочешь прилечь, чтобы обсудить мою книгу. В противном случае я предлагаю остаться за столом и поговорить за ужином, прежде чем двигаться в направлении постели.

— Тогда, моя Пэш, не составит ли тебе труда передать мне салат?

Мы наполнили тарелки и принялись за еду.

— Я действительно ужасно проголодался, а этот соус просто великолепен! Я рад, что его так много.

— Я вспомнила, что той ночью у тебя был отменный аппетит.

— Как и у тебя. Я рад слышать, что ты готова помочь мне удовлетворить его.

Я подмигнул ей. Даже в полумраке я заметил, что она вспыхнула.

— Итак, профессор, чем вы аргументируете выбор моей книги для занятий?

— Мои студенты должны понимать, что объединяет классические произведения, которые они изучают, именно это ты объясняешь в своей книге. Я воспользуюсь твоей книгой, чтобы проиллюстрировать ту невидимую связь, то общее, что есть в классических произведениях.

— Иван, я правда не понимаю, о чем ты говоришь. Каким образом я объясняю, что общего есть в произведениях классической литературы?

— У каждого автора был момент озарения, именно в этот момент он садился писать. Как у нашего общего знакомого Уильяма Шекспира, который рассуждал о том, как нужно вести себя с вами, женщинами!

Она кольнула меня взглядом в ответ на это замечание, а я продолжил:

— В своей книге ты указываешь, что есть источником такого озарения, рассказываешь читателю, как его можно найти. Каждый из моих студентов должен понять, что в его внутреннем мире и находится этот источник и это объединяет их с теми классиками, которых они изучают. Сколько юных умов и сердец могут почерпнуть вдохновение в идее, согласно которой можно найти мудрость и озарение внутри себя, стоит лишь как следует поискать?

Я замолчал, осознавая, что все это время держал на весу ложку с салатом.

— Извини, меня понесло.

— Должно быть, на лекциях ты великолепен. Ты читаешь лекции с таким же запалом?

— Иногда. Это зависит от материала. Раньше я не был так многословен. Теперь я рассказываю о том, что считаю важным, хотя, конечно, это должно соответствовать программе курса. Это в какой-то степени охлаждает мой пыл.

— Приятно слышать, что ты так много почерпнул для себя из моей книги.

— Так оно и есть. Я хотел бы обсудить с тобой некоторые моменты. И я хотел бы попросить тебя об одном одолжении.

— О каком?

— Не найдется ли у тебя еще одного экземпляра книги для меня? Я хотел бы сделать кое-какие пометки, но мне ужасно не хочется испортить экземпляр с твоими посланиями.

— Думаю, я смогу найти для тебя еще один экземпляр. Ты действительно хочешь рассказать о ней?

— Ну конечно. Более того, если мне удастся добиться, чтобы она стала программным произведением, я хотел бы, чтобы ты пришла на лекцию и ответила на вопросы.

Я только что спрогнозировал продолжение наших отношений осенью.

— Зная тебя, я бы подумала, что ты шутишь, но вижу, что это не так. Я сейчас задам тебе один вопрос, на который мне бы хотелось получить честный ответ. Ты делаешь все это потому, что мы спим вместе?

— Черт, нет! Если бы автором книги был Квентин Крисп, я бы все равно хотел использовать ее в работе. И могу со всей ответственностью заявить, что не стал бы с ним спать.

Я налил вина в ее бокал, пока она обдумывала мое предложение.

— Так ты согласна?

— Я подумаю об этом. Когда ты планируешь прочитать эту лекцию?

— Я выбрал бы для этого конец сентября, если, конечно, мой план утвердят. В любом случае, я имею право голоса в отношении подбора материала, который использую. Новая книга должна быть одобрена на заседании кафедры. Но ведь я могу быть очень убедительным, если захочу.

— Я знаю об этом не понаслышке.

— Это верно.

Я доел первую порцию макарон и протянул Пэш свою тарелку.

— Не могла бы ты положить мне еще? Этот соус чертовски хорош.

Она положила мне на тарелку еще макарон и полила их соусом.

— Видишь, моя интуиция подсказала мне, что потребуется много еды. У меня было предчувствие, что ты захочешь добавки.

— А может, и не один раз. Посмотрим, насколько хватит моих резервов.

— Кажется, мы говорили о книге. Все остальное оставим на потом.

Боже, я обожал находиться в ее компании! Она могла поставить меня на место в два счета.

— Советую и себе положить добавки. Тебе не помешает хорошенько заправиться, чтобы не сойти с дистанции раньше времени.

— Ты хочешь моей смерти, я права?

— Отнюдь. Я хочу, чтобы подо мной было горячее тело, а не холодное.

— Нельзя ли вернуться к разговору о книге? Ты сказал, у тебя есть ряд вопросов ко мне.

— Да. Но я хочу, чтобы сначала мы поужинали. У нас достаточно времени, чтобы обсудить книгу. Ведь сейчас толькоиюль.

— Иван, твое мнение о моей книге важно для меня. Я хочу знать, что показалось тебе интересным.

— Пэш, я обещаю, что мы еще поговорим об этом. Но я не хочу, чтобы сегодня мы только то и делали, что говорили о твоей книге. А именно это и произойдет, если мы сейчас не остановимся. Ты так возбуждена разговором, ты даже не доела, а все это очень вкусно. Кончай болтать и ешь!

* * *

Я бросила взгляд на тарелку, где лежал недоеденный ужин, уже почти холодный. Я не могла не увлечься разговором. Если бы моя книга стала темой лекции в университете, моя карьера могла бы резко пойти вверх. Однако мои отношения с Иваном заставляли сомневаться в чистоте его намерений. Я должна была выяснить все детали, прежде чем согласиться на это. Мне не хотелось, чтобы у кого-нибудь возникли вопросы о правомерности использования моей книги в качестве лекционного материала.

— Вот, это немного подогреет твои макароны.

Он добавил немного соуса в мою тарелку.

— Иван, я должна во всем разобраться, прежде чем дам свое согласие. Конечно, мне хотелось бы, чтобы ты нашел применение моей книге, но только при одном условии: ни у кого не должно возникнуть сомнений в том, что это действительно необходимо. Мне пришлось немало потрудиться, чтобы завоевать позиции на этом поприще. Меньше всего я хочу, чтобы люди думали, будто ты используешь мою книгу только потому, что спал со мной.

— Твоя книга прекрасно может обойтись и без моей помощи, Пэш. Не обязательно рассказывать всем о наших отношениях. Я получу согласие, основываясь исключительно на достоинствах книги. Твой издатель сможет предоставить университету достаточное количество экземпляров в короткие сроки?

— Я постараюсь выяснить это.

— Если тебе не трудно. А теперь, если ты пообещаешь все доесть, я сделаю кое-что и для тебя.

— Что?

— Если ты дашь мне еще один экземпляр для пометок, то завтра после занятия мы сможем поработать. Мы обсудим то, что вызвало у меня вопросы, и кое-что по содержанию лекции. У меня дома есть ноутбук. Я могу набирать текст по ходу нашей беседы. Идет?

Я посмотрела ему в глаза.

— Это поразительно!

— Что именно?

— При этом освещении твои глаза совсем другого цвета.

— Правда? Иногда, дорогая, мне просто необходима карта, чтобы не заблудиться в твоих словах. О чем ты говоришь?

— Тебя никак нельзя назвать последовательным или ординарным. Ты просто ходячая загадка. Даже цвет твоих глаз неоднозначен. Ты самый непростой человек, какого мне приходилось встречать.

— Так интереснее жить, ты не находишь? Ты не ответила на мой вопрос. Мы договорились?

— Да, мы договорились. И советую тебе серьезно отнестись к этой работе. Это не игра и не забава.

— Страсть моя, игры и забавы ждут нас сегодня ночью.

Он посмотрел на меня так, что у меня мурашки по спине побежали. Я знала, что если не поем как следует сейчас, то рискую потерять сознание потом. Я вмиг опустошила тарелку, но не успела я перевести дыхание, как он наполнил ее снова, не забыв при этом и про вино в моем бокале. Себе же он положил уже третью порцию, которая по своим размерам практически не уступала первым двум.

— Так, значит, ты и три добавки можешь осилить? — сказала я, потягивая вино.

Я начала постепенно расслабляться. Еда и вино сделали свое дело.

— Да. И я вижу, что тебе придется меня догонять. Мы должны проследить за этим.

— Я думала, ты уже этим занимаешься, — бросила я, указывая на свою теперь уже полную тарелку, но при этом думая о том, как мы последний раз занимались любовью.

Я продолжала есть то, что он положил мне.

— Действительно неплохо получилось. Это рецепт моей бабушки. Она научила меня готовить это блюдо. На этот раз вкус почти такой же, какой получался у нее. — Я подняла свой бокал с вином и тихо произнесла: — Спасибо, бабушка.

— Ты веришь в то, что она тебя слышит?

— Пожалуй. Я часто говорю с ней. Мне кажется, она мой ангел-хранитель.

— Я чувствую то же по отношению к моей маме.

Иван взял свой бокал и поднял его, как это сделала я. Он сказал что-то по-украински, я не поняла, что именно, и пригубил вино.

— Что ты сказал?

— Я поблагодарил маму за то, что она присматривала за мной все эти годы.

Он замолчал и посмотрел в свою тарелку, затем снова поднял глаза на меня.

— А еще я поблагодарил ее за то, что она подсказала тебе называть меня Ваня. Может, это прозвучит глупо, но мне кажется, что сейчас она наверняка счастлива.

— Это звучит ничуть не глупо. Может, она почувствовала облегчение, узнав, что ей есть кому передать эстафету.

— Как, разве ты считаешь, что за мной нужно присматривать?

— Думаю, твоя мама именно так и считает. Кто-то определенно прикрывал твою задницу все эти годы.

— Думаю, тут ты права. До сих пор, кроме моей мамы, этим некому было заняться.

— Твоя мама правильно сделала, что присматривала за тобой все время, пока не появился человек, которому можно доверить эту миссию.

— Ну не будь такой безжалостной ко мне! Я знаю, что не могу быть примером для подражания. Как сказал наш друг Петруччио: «Уж лучше поздно, Кет, чем никогда…»

— Ты абсолютно прав, Ваня, лучше поздно, чем никогда.

Я опустошила тарелку второй раз. Иван снова попытался положить мне добавку.

— О нет! Мне достаточно. Может, у тебя и хватает места для трех порций, а мне и двух много. Ведь у нас еще есть десерт!

— Жду не дождусь.

Он улыбнулся, и мое сердце забилось сильнее.

— Давай уберем со стола. Я пока не знаю, где все это должно стоять, поэтому возьму на себя мытье посуды. Ты будешь вытирать ее и складывать на место.

Он снял пиджак и повесил его на спинку стула. Проделав это, он принялся закатывать рукава рубашки. При виде его рук, густо поросших волосами, меня охватило легкое возбуждение. В надежде, что он не заметил, как я на него пялюсь, я стала убирать посуду со стола. Он вылил в свой бокал остатки вина из бутылки.

— Нужно открыть новую бутылку. К счастью, у нас она не одна.

— Благодаря твоей дальновидности нам еще надолго хватит.

— Это будет зависеть от нашего желания напиться сегодня вечером, не так ли?

— Если ты хочешь, чтобы тебя хватило на три порции, тебе лучше не напиваться.

— Что ж, если мне понадобится помощь в этом вопросе, я знаю кое-кого, кто разбирается в этом лучше всех. Это поможет мне дольше оставаться в форме.

Я знаю, что покраснела с головы до ног, даже кожа моих рук приобрела розовый оттенок. Он подошел ко мне, обнял за талию и прижал к себе.

— Я не хотел смутить тебя. Но я хочу, чтобы ты знала: ты свела меня с ума той ночью. Со мной никогда не было такого раньше, и это чистая правда.

Он поцеловал меня в макушку и отправился в кухню за бутылкой вина.

Я откупорил вторую бутылку. Пэш отнесла остатки ужина в кухню и переложила их в более мелкую посуду. Ее лицо все еще горело, но, казалось, она в полной мере владеет собой.

— Боюсь, осталось не так уж много. Мы почти все съели, — сказал я.

— Этого хватит, чтобы позавтракать. Я часто утром доедаю ужин.

Я наблюдал за ней, пытаясь определить, насколько сильно мои слова смутили ее. Затем я наполнил наши бокалы. Я отнес их в гостиную и приглушил свет. Убедившись, что жалюзи плотно прикрыты, я занялся подбором музыки. Чтобы дополнить романтическую атмосферу вечера, я выбрал мягкий джаз. К моему возвращению на кухню Пэш уже успела убрать со стола.

— Итак, я готов.

— Не может быть! — воскликнула она и шлепнула меня кухонным полотенцем. — Вот это новость!

— Ты знаешь, что ты потрясающий человек? С тех пор как я узнал тебя, я смеялся больше, чем за всю свою жизнь. Твоя манера речи уникальна.

— Рассмешить тебя несложно, — сказала она и еще раз ударила меня полотенцем.

— Пожалуй, ты права. К тому же я хороший слушатель.

На этот раз смеялась уже она!

— Давай лучше вымоем всю эту посуду. Это не займет много времени.

Уже спустя десять минут вся посуда была вымыта и расставлена по местам.

— На десерт фруктовый торт. Давай немного позже съедим его с чаем. Я слишком много съела, чтобы осилить десерт прямо сейчас.

Я ничего не ответил. В этом не было необходимости. Она посмотрела на меня и снова вспыхнула. Я взял ее руку.

— Давай вернемся в гостиную и выпьем еще вина. Кажется, тебе нужно выпить.

Глава 16

Мы вернулись в гостиную, и я подал Пэш ее бокал с вином. Затем я сел на диван и похлопал рукой рядом с собой.

— Присядь. Я хочу тебе что-то сказать.

— Это заставит меня разволноваться?

Она села рядом со мной, было видно, что она возбуждена.

— Выпей немного вина и расслабься. У меня есть интересная идея на сегодняшний вечер.

— И что же это за идея?

— Мы стремимся узнать друг о друге как можно больше, ведь так?

— Думаю, да.

— У нас есть чем поделиться друг с другом, так как общей истории у нас пока нет.

— Это верно.

— Поэтому я хочу, чтобы мы рассказали друг другу о том, как потеряли девственность.

— Что?

— Выслушай меня. Судя по тому, что мы становимся все ближе, я подумал, что нам стоит рассказать об этом, и тогда будет видно, как действовать дальше.

— В каком смысле?

— В том смысле, страсть моя, что я хотел бы быть твоим первым мужчиной. И, зная все то, что знаю сейчас, я научил бы тебя искусству любви. Если ты не боишься немного поиграть, я хотел бы стать сегодня твоим первым мужчиной и лишить тебя девственности.

— Иван, я в жизни не встречала никого, кто был бы хоть капельку похож на тебя! Я даже не спрашиваю, серьезно ли ты говоришь все это, потому что знаю, что именно так оно и есть! Почему ты хочешь этого? То есть я могу в какой-то степени понять смысл обмена первым опытом, но притворяться, что именно ты лишил меня девственности? Это звучит довольно странно, ты не находишь?

— Может быть, ты и права. Я никогда не делал ничего подобного раньше, но это было моей мечтой очень давно — быть первым для кого-то. Та девушка, которая лишила невинности меня, не была девственницей.

Она пригубила вино, обдумывая мои слова. Я решил не терять времени.

— В первый раз это произошло со мной на ферме Стива с его кузиной. Я иногда присматривал за домом, когда родителям Стива нужно было куда-нибудь уехать. В один из таких дней тетка Стива приехала к ним со своей дочерью на пару недель. Вся семья отправилась по магазинам, оставив меня одного. Кузина Стива нашла предлог, чтобы остаться. Мне было шестнадцать, а ей недавно исполнилось семнадцать. Думаю, она была уверена, что я старше, так как уже тогда я был довольно высоким и крепким парнем. У меня было много работы в конюшне. Она нашла меня там и завела интригующий разговор. Хоть я и был девственником, ее намерения были мне ясны. Она спросила, есть ли у меня подружка, и я ответил, что нет. Я не знаю, как у меня это получилось, но я спросил ее, не против ли она оказать мне услугу. Она сказала, что не возражает. Я подошел ближе, ожидая, что она оттолкнет меня. Но она не сделала этого.

— Она знала, что ты девственник?

— Черт побери, конечно нет! Меня хватило ненадолго, но я неплохо поработал. Я немного растерялся, не зная, как я должен войти в нее. Я не знал точно, где находится это место. Но с ее помощью у меня все получилось. Дело в том, что уже тогда я мог похвастаться своими размерами. Она так и не спросила, имею ли я какой-либо опыт, так как была в восторге от моего члена. Вот тогда-то я и понял, что размер имеет значение.

— Вы пошли с ней в дом?

— Нет, мы сделали это на сене, подложив подстилку для лошадей. Она ласкала меня сквозь джинсы, пока я мял ее грудь под футболкой. Когда я коснулся молнии на ее шортах, я был уверен, что получу от нее пощечину. Но этого не произошло. Сам я останавливаться не собирался, поэтому стянул с нее шорты и трусики. После этого она сняла футболку, и я увидел ее грудь. Боже, до этого я видел раздетую женщину только в порножурналах, которые Стив прятал в конюшне.

— Странно, что ты не кончил в ту же секунду.

— Я был близок к этому. Поэтому я не терял времени и расстегнул штаны, чтобы наконец приступить к делу.

— Она справилась?

— Она помогла мне найти нужное место и направила меня. Мне удалось неплохо поработать, до того как я кончил. После этого она показала мне, что нужно делать, чтобы она смогла кончить тоже. Именно тогда я научился доставлять женщине удовольствие.

— Это было очень мило с ее стороны. Думаю, я должна была бы сказать ей спасибо, если бы мы когда-нибудь встретились. А Стив знает, что ты потерял невинность у него в конюшне?

— О, он знает! Только он думает, что это было с другой девушкой. Спустя некоторое время после описанного мною события мы устроили двойное свидание — с двумя девушками, — когда его родителей не было дома. Закончилось это тем, что мы очутились в конюшне. Мы договорились заранее, что один из нас устроится на сеновале, а другой — в пустом стойле, заполненном сеном. Я раздобыл презервативы. Мы оба получили то, что хотели, в тот день, но он был единственным, кто лишился невинности. Он бы повесился, если бы узнал, что меня лишила невинности его кузина.

Рассказывая, я не забывал наполнять наши бокалы.

— Теперь твоя очередь рассказывать.

Пэш некоторое время не решалась начать. Она снова пригубила вино. Не отрывая взгляда от своего бокала, как будто в нем она видело то, что с ней происходило тогда, она поведала мне свою историю.

— Мой отец ставил пьесу. Во время репетиций я жутко влюбилась в одного из актеров. Думаю, ему было около двадцати пяти. Мне было восемнадцать.

Однажды вечером он попросил меня остаться, чтобы порепетировать с ним несколько отрывков, после того как все разошлись. Я поверить не могла, что он попросил меня об этом. Несколько раз я играла небольшие роли, когда у отца не было подходящих кандидатур, поэтому знала, что смогу помочь ему в этом. Когда я сказала отцу, что он хочет прорепетировать со мной, отец сказал лишь, что этот актер может рассчитывать на любую помощь, какая ему понадобится. И я осталась.

Мало-помалу все разошлись, и мы остались одни. Было видно, что именно этого он и хотел, потому что тут же начал флиртовать со мной. Он сказал, что заметил, как я на него смотрела, и спросил, что я о нем думаю. Я несколько сбивчиво ответила, что мне нравится его игра. Он подошел ко мне и поцеловал, затем сказал: «Я знаю, что ты хочешь большего. Я видел, как ты смотрела на меня». Он снова поцеловал меня и начал меня лапать. Я не остановила его. Он предложил мне пойти в гримерную. Он поцеловал меня еще несколько раз, а потом его действия стали более настойчивыми. Он взял мою руку и положил ее на свой возбужденный член. Я стала ласкать его так, как, мне казалось, он того хотел. Он не переставал целовать меня и мять мою грудь. Когда он залез ко мне под юбку и потянул мои трусики вниз, я позволила ему это сделать. Он стянул их с меня. Затем он расстегнул штаны. Мне он действительно очень нравился, поэтому, когда я поняла, что он хочет дойти до конца, я дала согласие.

— Ты сказала ему, что ты девственница?

 — Иван, я должна была это сделать. Ведь он все равно узнал бы об этом. Он сказал, что это не страшно и что он знает, что делать. У него в бумажнике был презерватив, и он надел его. Затем он бросил несколько костюмов на пол, и мы приступили.

— Тебе было больно?

— Немного. Но он не мог похвастаться размерами своего члена, в отличие от тебя. Поэтому я быстро приспособилась.

— Тебе понравилось?

— Если честно, я не помню, понравилось ли мне это. Все произошло быстро и закончилось раньше, чем я смогла привыкнуть к новым ощущениям. Я помню, что мне понравились предварительные ласки, но сам по себе акт не оставил особых впечатлений, кроме того, что этот факт имел место.

— Он стал твоим любовником?

— Нет. Я никогда больше не занималась с ним этим. Пьеса уже шла в театре, а я уехала учиться в Кембридж. Я даже ничего не знаю о его дальнейшей судьбе.

— А теперь нет ли у тебя желания еще раз пережить это, но так, чтобы этот опыт тебе запомнился, не говоря уже о том, чтобы он принес тебе удовольствие?

Я придвинулся ближе, взял ее за руку и начал целовать пальцы, а затем ладонь.

— Разве тебе не хотелось бы, чтобы на его месте был я?

Я посмотрела на Ивана и растворилась в своих чувствах. Как я могла ответить «нет» на то, что он только что предположил?

— Да, Иван, я хотела бы, чтобы это был ты.

— Это возможно, Пэш. Сегодня ночью это возможно.

Он положил руку мне на шею, притянул меня к себе и поцеловал в лоб.

— Позволь мне показать тебе, как это сделать.

— Ты говоришь мне, что нужно делать, каждый раз, когда мы вместе.

— Ты хочешь, чтобы я показал тебе то, что знаю?

Волны его фантазии подхватили и закружили меня.

— Да, Иван, я очень хочу, чтобы ты показал мне. Что я должна делать?

— Просто расслабься, я обещаю, тебе понравится. Я позабочусь об этом.

Он продолжал целовать меня, мои веки, губы, шею, плечи.

— Просто расслабься, я буду говорить, что нужно делать.

Его голос стал монотонным, как на сеансе гипноза, он убаюкивал меня. Я просто безвольно сидела. Все мое напряжение испарилось, оставив лишь предвкушение удовольствия. Он мягко уложил меня на диван.

— Вот так, просто расслабься и наслаждайся.

Ему не пришлось повторять это дважды. Я закрыла глаза и повернулась к нему. Не заботясь о том, что он может подумать обо мне, я спросила:

— Расскажи мне о своих фантазиях, я хочу знать.

— Я всегда хотел овладеть совершенно невинным существом и помочь этой девушке раскрыть загадки, которыми полна наша жизнь.

Он начал массировать мою грудь сквозь платье.

— Я часто представлял себя гувернером молодой девушки, открывающим ей все удовольствия, которые только может испытать ее тело. Я придумывал самые разнообразные ситуации, когда бы это могло произойти.

Его голос продолжал гипнотизировать меня, одновременно Иван пощипывал мои соски.

— Как-то раз она приходит домой, ужасно расстроенная неудачным свиданием, и я иду к ней в комнату, чтобы утешить ее. А как-то я случайно застаю ее в ванной. Когда я осознаю, что она превратилась в прекрасную молодую женщину, я иду за ней в ее комнату.

Его слова превращались в моем воображении в настоящий фильм; каждую из этих ситуаций я представляла как нельзя более живо. Все это время он не переставал ласкать меня.

— Одной из моих любимых фантазий я отдаюсь, когда чувствую особенно сильное возбуждение. Я застаю ее в недвусмысленной ситуации с неким молодым человеком. Ее непристойное поведение одновременно злит и возбуждает меня. Конечно, я должен наказать ее за потерю самоконтроля, я должен отшлепать ее по голой попке, и это тут же становится наглядным примером того, что может сделать с мужчиной такое непристойное поведение девушки. Пока она еще не выпрямилась после порки, я вхожу в нее сзади.

Когда я представила себе последнюю сцену, мое сердце забилось с сумасшедшей скоростью.

Я почувствовала, что Иван соскользнул с дивана на пол, теперь он стоял на коленях возле меня. Я не открывала глаз.

— Сегодня, страсть моя, ты и есть та молодая девушка, которую я видел в своих мечтах одинокими ночами.

Я ощутила его руку на бедре, она ползла под платьем все выше и выше.

— Просто расслабься и лежи спокойно. Я буду ласкать тебя, тебе будет очень хорошо.

Мое тело изнемогало от желания.

Я посмотрел на Пэш, лежащую передо мной с закрытыми глазами. Она тяжело дышала. Я легонько погладил ее сквозь трусики, и она застонала.

— Так хорошо?

— Очень хорошо, — пробормотала она в ответ.

Я погладил снова, на этот раз нажав немного сильнее. Она захныкала и потерлась о мою руку. Я повторил движение несколько раз. Затем я остановился и убрал руку из-под юбки. Она открыла глаза, чтобы узнать, почему я это сделал. Я расстегнул пуговицы на своей рубашке.

— Я хочу показать тебе, как доставить удовольствие мужчине.

Я взял ее руку и положил на свою обнаженную грудь.

— Ты хочешь знать, как доставить мне удовольствие, Пэш?

— Я очень хочу доставить тебе удовольствие, Ваня.

Ее взгляд прожег меня насквозь, но не меньше взволновало то, что она назвала меня Ваней. Ее пальцы играли с волосами на моей груди.

— Сожми здесь.

Я передвинул ее руку так, чтобы пальцы оказались над соском.

— Сожми сильно, Пэш, очень сильно.

Она сделала так, как я просил ее: схватила меня в том месте, где я показал ей, и сжала плоть с неимоверной силой. Мое лицо исказилось, передавая силу нахлынувших ощущений. От них захватывало дух.

— О да, дорогая!

Она сжала плоть снова, только на этот раз еще сильнее.

— Боже, да!

Я непроизвольно сжал зубы, словно меня ударило электрическим током.

— Ты быстро учишься. Продолжай делать это, а я сделаю то же самое тебе.

Я положил руки ей на грудь и стал мять их пальцами, уделяя особое внимание неимоверно чувствительным соскам. Прошло несколько долгих чудесных минут, и я сказал:

— Я хочу поцеловать твою грудь, Пэш. Ты позволишь мне поцеловать твою грудь?

— Пожалуйста, поцелуй ее. Я хочу, чтобы ты это сделал.

— Для этого я должен снять с тебя платье.

Я помог ей сесть и расстегнул пуговицы на платье. Как я и ожидал, ее грудь стала почти вишневого цвета. Я аккуратно вытащил из-под нее край платья и осторожно снял платье через голову.

И снова я был удивлен, когда увидел, что под платьем на ней не было ничего, кроме трусиков. Все еще стоя на коленях, я втиснулся между ее бедер, зарылся лицом в ее грудь и стал лизать ее. Потом я поцеловал ее грудь и слегка пососал соски. Я почувствовал ее руки в своих волосах и услышал, как она постанывает.

Я снял резинку, удерживавшую мои волосы в привычной для меня прическе «конский хвост», и они упали мне на плечи. Она несильно впивалась ногтями мне в кожу головы, ласкала пальцами мои волосы. После этого я снял рубашку. Я еще сильнее развел ее ноги, затем я склонился к ее лицу и поцеловал ее в губы. Я ощутил аромат вина в ее дыхании, когда она ответила на мой поцелуй. Я отстранился, но только для того, чтобы посмотреть ей в глаза. Моему возбужденному члену тоже требовалось внимание.

— Пэш, ты хочешь доставить мне еще немного удовольствия? — спросил я, не переставая при этом ласкать ее.

Не вынимая рук из моих волос, Пэш сползла на край дивана. Действуя довольно бесстыдно, она положила мою руку на свои трусики и стала тереться об нее. Я позволил ей потереться о мои пальцы, купаясь в волнах непристойных желаний, которые, я чувствовал, буквально исходили от нее. Я убрал руку и повторил:

— Ты хочешь доставить мне удовольствие?

— Я хочу доставить тебе удовольствие, Иван. Только скажи как.

— Ты можешь поцеловать меня вот здесь.

Я взял ее руку и потер ею о свой невероятно твердый член.

— Я хочу, чтобы ты взяла его в рот. Ты сделаешь это для меня, малышка?

Вместо ответа она попыталась расстегнуть молнию на моих брюках. Я встал и помог ей расстегнуть мне штаны. Я достал свой член и увидел, как она облизнулась. На этот раз уже я закрыл глаза, моля Бога, чтобы не кончить в ту же минуту, когда она дотронется до меня языком. Я почувствовал, как она взяла мой член в руку. Первое же прикосновение ее языка к моей плоти заставило меня застонать.

Я остановил ее.

— Пэш, выслушай меня внимательно. Я хочу, чтобы ты крепко держала меня вот здесь.

Я передвинул ее руку к самому основанию члена.

— Сожми его в руке. Это поможет мне продержаться дольше. А теперь делай это медленно. Я очень возбужден. Если ты перестараешься, тебе придется ждать, пока он сможет проникнуть в тебя.

Я взял ее за подбородок.

— Ты поняла, дорогая?

— Я поняла.

Она сделала в точности так, как я сказал ей, — крепко сжала член в руке. На этот раз она уже по-настоящему поцеловала его, сначала головку, а затем стала целовать по всей длине. Она провела языком к головке и стала лизать ее, будто это было мороженое. После этого она взяла его в рот, отчего я вздрогнул. Ощущение было таким сильным, что мне пришлось опереться на нее, чтобы восстановить равновесие. Как я и просил ее, она не увлекалась, как прошлый раз, а подержала член во рту лишь несколько секунд. На какое-то мгновение она остановилась и подняла на меня глаза.

— Ваня, можно я буду ласкать себя и сосать одновременно?

Когда я увидел, что она ждет моего ответа, я понял, что ей действительно нужно мое разрешение, чтобы продолжить. Она так вошла в роль невинной девушки, что не ощущалось ни капли фальшивой скромности, а только открытость и желание.

— Конечно можно, страсть моя, но только если ты сначала снимешь трусики.

Она встала и быстро сняла кружевные трусики. Я успел перехватить ее руку, когда она попыталась отбросить их в сторону.

— Дай их мне.

Она повиновалась, протянув мне влажный кусочек материи. Впервые в жизни я открывал женщине свои самые сокровенные желания. Я поднес трусики к лицу и вдохнул ее запах. Боже, это свело меня с ума! Она стояла передо мной полностью обнаженная. Я безумно хотел ее той, первой, ночью, но сегодня я хотел ее еще больше. Я подумал, что оральный секс подождет до следующего раза.

Я поднял ее на ноги и поцеловал, а затем потерся о ее обнаженную плоть. Я поднял ее на руки. Она вскрикнула от удивления.

— Дорогая, пришло время сделать тебя женщиной.

Я отнес ее в спальню и уложил на кровать. Сбросив туфли, я стянул с себя брюки и носки. И тут я вспомнил о презервативах.

— Мои презервативы остались в пиджаке. Я сейчас вернусь.

— Подожди. У меня есть несколько в ящике.

Она включила лампу на столике у кровати и потянулась к ящику.

— Я возьму, — сказал я и выдвинул ящик. Я нашел запечатанную упаковку презервативов среди множества секс-игрушек и кухонной утвари.

— Ничего себе, это что у тебя тут? — спросил я и быстро перебрал все предметы в ящике.

— Девственнице приходится быть изобретательной, — ответила она с соблазнительной застенчивостью. Затем она тихо добавила: — Я привыкла этим заниматься, Иван.

— Что ж, я прослежу, чтобы тебе не пришлось больше пользоваться этими игрушками часто.

Я надел презерватив на член и устроился сверху.

— А теперь я хочу, чтобы ты просто расслабилась, дорогая. Мы будем делать это медленно и нежно.

Я стал тереться о ее лобок и почувствовал, как ее плоть раскрывается.

— Вот так, нежно и медленно.

Учитывая мои размеры, я подумал, что ей может понадобиться какое-то время, чтобы привыкнуть. Раньше я удивлялся, что она не сжимается, когда я вхожу в нее, как это происходило с другими женщинами. Теперь я все понял. Я заметил в ящике резиновый фаллос приблизительно моих размеров. Оказывается, она приучала себя ко мне еще задолго до того, как мы встретились.

Я посмотрела Ивану в лицо. Казалось, он сосредоточен исключительно на том, чтобы дать мне возможность привыкнуть к размерам его члена. Он хотел, чтобы мое тело подсказывало ему, когда можно войти глубже. Я знала, что смогу привыкнуть к его размерам. Я не раз проделывала это той ночью. Но казалось, мое тело отреагировало на бурную смену событий последних дней и слегка налилось.

Я сосредоточенно пыталась расслабиться и открыться ему. Я держалась за его руки, ощущая мощные изгибы его мускулов. Я наслаждалась ощущением того, что он на мне. Он вошел немного глубже, и я застонала, чувствуя, как его гигант проникает в набухшую плоть.

— С тобой все в порядке, Пэш? — спросил он с неподдельной тревогой в голосе.

— Все в порядке, мой Ваня. Мне хорошо.

В подтверждение своих слов я коснулась рукой его лица. А может, я просто хотела убедиться, что это не сон. Стараясь привыкнуть к его размерам, я спросила:

— Твой член такой толстый. У всех мужчин такой же большой член, как у тебя?

— Я не знаю, дорогая. Хотя, мне кажется, Бог наградил меня исключительными размерами.

Пот капал с его лба. Я видела, как он старается сдерживать себя.

— Ваня, прошу тебя, я хочу глубже.

— Мы должны делать это медленно, Пэш. Я не хочу причинить тебе боль. Ты очень тугая.

— Но я хочу тебя.

Я больше не могла ждать. Я снова стала девственницей. Мне хотелось, чтобы он лишил меня невинности. Я жаждала отдаться ему, мне казалось, что, если мы не сделаем это прямо сейчас, ощущение реальности будет утрачено навсегда.

— Иван, пожалуйста, уже пора.

— Ты уверена?

— Я уверена. Сделай это!

Как только я произнесла эти слова, Иван вошел меня со всей силой, при этом его член коснулся задней стенки моего туннеля. Я почувствовала, что теряю невинность; ощущение того, что он овладел мной, захлестнуло меня. Я вцепилась в его спину, мышцы моего влагалища судорожно сокращались, ощущая его размер. Мои глаза наполнились слезами, но не от боли, а от силы ощущений.

Я услышала его голос:

— Дыши, Пэш, ты не дышишь. Вдохни.

Все вокруг замерло, и он замер внутри меня. Он контролировал себя. Когда я наконец глотнула воздуха, он сказал:

— Все хорошо, я с тобой.

Мне понадобилось какое-то время, чтобы прийти в себя.

— Ваня… — Это было все, что я смогла произнести.

Чувства переполняли меня. Я крепко сжимала его в объятиях. Он не двигался и нежно целовал меня.

— Просто расслабься, — сказал он мягко. — Тебе будет по-настоящему хорошо, если ты расслабишься.

Он снова поцеловал меня и прошептал мне на ухо:

— Теперь ты женщина, страсть моя. Я взял то, что по праву мне принадлежит.

Он вошел в свою роль так же, как и я, представляя меня девственницей из своих фантазий. Постепенно я стала ощущать, что привыкла к его размерам. Мое тело стало податливым, прежняя скованность исчезла. Когда он почувствовал под собой мое расслабленное тело, он немного вышел и затем снова вогнал в меня член полностью. Я услышала его шепот:

— Так не больно?

— Нет, просто мне кажется, что я заполнена тобой. Попробуй еще раз.

Он вышел из моего лона еще больше и снова пронзил меня.

— О да, так хорошо!

Он продолжал в таком же неторопливом темпе несколько минут. Мое тело привыкло к этому ритму, и я тоже начала двигаться. Ощущение заполненности внутри меня действительно доставляло мне немалое удовольствие.

— Ваня, пожалуйста, сделай это сильнее.

Он ускорил темп, а я подхватила ритм его движений. Уже через несколько минут мы двигались вместе, словно это был эротический танец.

— Бог мой, мне так приятно ощущать тебя в себе!

Я почувствовала, как к горлу подступает ком, на этот раз причиной были чувства, которые я испытывала к нему. Слезы потекли по моим щекам.

— Тебе больно? Почему ты плачешь?

Он снова сделал над собой усилие, чтобы остановиться, несмотря на то что он вот-вот готов был кончить. Я коснулась рукой его груди, наши глаза встретились. Я чувствовала, как бешено бьется его сердце.

— О Боже, нет, мне совсем не больно. Все просто чудесно.

— Тогда почему ты плачешь?

— Потому что меня переполняют чувства. Потому что я люблю тебя.

Он посмотрел на меня так, будто не мог понять, что я сказала, затем он закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Он начал двигаться с новой силой, гораздо мощнее, чем прежде. Спустя несколько секунд его движения стали неистовыми, отчего кровать буквально подскакивала, грозя похоронить нас под своими обломками.

Мне ничего не оставалось делать, кроме как просто повиснуть на нем, отдавшись его всепоглощающей силе. Он двигался как одержимый, предупреждая о приближении своего оргазма стоном, сначала еле слышным, который очень быстро перерос в звериный рев. Его тело забилось в судорогах. Когда его тело наконец выпустило на волю демонов, оргазм, словно магическое заклинание, изгнал их.

Он оставался на мне до тех пор, пока окончательно не пришел в себя. Я гладила его волосы, наслаждаясь каждой черточкой его прекрасного лица. Его глаза были закрыты, очевидно, он был еще где-то далеко отсюда. Он сделал глубокий вдох, и я почувствовала, как его грудь наполнилась воздухом. В его выдохе мне послышалось:

— Мне кажется, я тоже тебя люблю.

* * *

Я почувствовал, как мой член стал мягким внутри нее, но я не хотел разрушить чары. Я пережил наяву свою фантазию и больше не хотел ни о чем думать. Я открыл глаза и посмотрел на нее, внезапно осознавая, что подумал вслух. Ее глаза все еще были влажными, а на щеках остались тоненькие дорожки от слез. Я не мог взять свои слова обратно и не хотел. Никто еще не открывался мне так, как она. Она застенчиво улыбнулась и сказала:

— Знаешь, а ты тяжелый.

— Мне пора слезть с тебя, верно?

— Ну, вообще-то да, хотя бы пока кровообращение в моих ногах не восстановится.

— Ну, если ты настаиваешь…

Я скатился на кровать возле нее.

— Мне кажется, ты что-то забыл.

Я посмотрел вниз на мой сморщенный орган, но не увидел на нем презерватива.

— Боже правый, где он?

Я лихорадочно обыскивал все вокруг, но тут ей удалось вытащить его из себя.

Она помахала растянутой резинкой.

— Да тут не меньше ведра! И это при том, что ты ведешь такую активную половую жизнь!

— Отдай, — сказал я, выхватывая у нее из руки презерватив. — Девственнице не пристало быть такой вульгарной!

— Но я больше не девственница, благодаря тебе.

— По крайней мере до следующего раза, — сказал я, переправляя липкий резиновый контейнер в корзину для мусора у кровати. — Ты кончила?

— Нет, но чувствую себя прекрасно. Мне было очень хорошо, когда кончил ты. Что значит «до следующего раза»?

— А как ты думаешь? — спросил я, перегнувшись через нее, чтобы как следует рассмотреть содержимое ящика в ее прикроватном столике.

— Уберите свои лапы от моего ящика, уважаемый. Некоторые вещи в нем не предназначены для ваших глаз.

— Слишком поздно, дорогая, — сказал я и повернулся к ней. — Мы поговорим о приспособлениях из твоего ящика позже, а сейчас я нашел то, что мне нужно.

В руке я держал вибратор, который, по всей видимости, частенько пускали в ход.

— Готов поспорить, батарейки в этой штуке еще работают.

Я нажал переключатель, и он зажужжал в моей руке. Я провел им по ее груди, а затем вниз по животу.

— Ты спросила, что значит «до следующего раза».

Я задержал этого вибрирующего красавца в нижней части живота.

— Это значит, что ты так вжилась в роль сегодня, что, сдается мне, это блюдо станет основным в нашем любовном меню.

Я провел кончиком вибратора между ее ног. Она отстранила его.

— Разве ты не хочешь кончить? — спросил я, держа вибратор прямо над лобком.

— Да, я хочу кончить. Но я должна задать тебе один вопрос, пока у меня еще есть на это силы.

Она замолчала и закрыла глаза, очевидно, не решаясь озвучить свой вопрос.

— О чем ты хочешь меня спросить?

Она открыла глаза и посмотрела прямо на меня.

— Я напоминаю тебе о нашей договоренности отвечать честно. Я должна знать правду. То, что ты сказал после того, как кончил, — это было лишь частью твоей фантазии или ты действительно меня любишь?

Я хотел было немного подразнить ее, но вовремя передумал, вспомнив о следах, оставленных слезами на ее щеках. Я также осознавал, что она дала мне возможность поджать хвост и удрать, если бы мне того захотелось. Но у меня не было такого намерения. Я ответил ей честно и прямо.

— Не в моих правилах говорить каждой женщине, с которой ложусь в постель, что я люблю ее, — сказал я, вспоминая то, что она говорила мне в ресторане. — Да, Пэш, я люблю тебя. Ну, теперь-то, может, займемся делом?

Она раздвинула ноги, и тихое жужжание показалось симфонией.

Глава 17

После того как Иван лишил меня последних сил с помощью вибратора, мне ужасно захотелось, чтобы он обнял меня. Я знала, что этой ночью я снова засну рядом с ним, и это было для меня наивысшим счастьем в эту минуту. Я могла без труда уснуть в его объятиях. Однако, учитывая ход событий этого вечера, уже одна мысль о нем подсказывала мне, что на скорый сон рассчитывать не приходится.

Я подумала, что, быть может, поход в ванную поможет мне прийти в себя после очередного грандиозного оргазма. Меня поразило то, что у Ивана не было никаких комплексов по поводу моего оргазма. Он фактически воспринимал это как часть секса со мной и считал, что он не закончен, пока я тоже не получу разрядку. Я никогда не встречала мужчину, для которого мой оргазм был бы так же важен, как и его собственный. Если я еще окончательно не потеряла голову из-за Ивана, то это обязательно случится после сегодняшней ночи.

Когда я вышла из ванной, я снова застала его копающимся в моем ящике.

— Надеюсь, тебе весело, — сказала я, бросая в него полотенце.

— По крайней мере, я использую это занятие в образовательных целях. Это еще зачем? — спросил он, поднимая полотенце.

— Послушай, разве ты не хочешь десерта?

Он встал с кровати, оставив полотенце лежать на подушке. Он подошел ко мне и развязал пояс халата, который я набросила на себя, когда была в ванной. Обняв меня, он прижал меня к себе, и наши обнаженные тела слились.

— Вот он, десерт, — сказал он и погладил мои ягодицы.

— Иван, в данную минуту моя душа полна желания, но тело обессилено! Неужели тебе не знакомо чувство усталости? — спросила я, чувствуя, как его член твердеет от соприкосновения с моим обнаженным телом.

— Я крепко сложен. В моих жилах течет кровь украинских казаков, которую я унаследовал от отца. Он рассказывал мне, что в нашем роду мужская сила в десять раз больше, чем у обычного мужчины.

В доказательство он потерся об меня своим торчащим членом.

— В десять раз, говоришь?

— Так мне рассказывали. Но, конечно, мы можем подкрепить тебя какой-нибудь едой, прежде чем снова займемся любовью.

— А что, если я усну под тобой? — спросила я, сжимая его ягодицы.

— Маловероятно, Рыжик. — Он поцеловал меня и потерся усами о мою щеку. — Думаю, я не дам тебе заснуть.

Я освободилась от его объятий и снова протянула ему полотенце.

— Возьми его, у меня нет для тебя подходящего халата.

Он взял полотенце, показывая, что ему совсем не хочется прикрываться.

— Почему я не могу есть десерт в таком виде?

Он широко расставил руки, нарочито выставляя напоказ свой возбужденный орган.

— Вот за что я тебя люблю, так это за твою скромность. Обмотайся полотенцем, черт бы тебя побрал!

Я оставила его стоять в спальне, сама же отправилась в кухню, чтобы поставить чайник. За моей спиной послышался смех.

— Я только схожу в уборную и тут же вернусь.

Когда он вошел в кухню, полотенце было обмотано вокруг его бедер, но его обнаженная грудь в который раз не могла не вызвать моего восхищения. Я уже успела поставить на стол чашки и блюдца. Он подошел ко мне, чтобы помочь достать торт из коробки.

— Держи коробку, а я возьму его.

Доставая торт, он улыбнулся.

— Знаешь, я действительно начинаю верить в то, что моя дорогая матушка выбрала тебя из толпы и просто поставила передо мной. Ей бы понравилось то, как ты меня воспитываешь.

— Рано или поздно это должно было случиться, — сказала я и взяла с полки нож. — Похоже, ты немало пережил с тех пор, как умерла твоя мать.

— Спасибо, конечно, но я и сам о себе могу позаботиться. Я не хочу, чтобы какая-нибудь девица размахивала ножом перед моим носом и при этом учила меня жизни.

— Как правило, я не использую нож, — заметила я и положила его на стол возле торта, — но я всегда буду говорить тебе то, что думаю.

— Это доставит мне безумное удовольствие!

Когда я проходила мимо, чтобы снять с огня свистящий чайник, он шлепнул меня по заднице.

— Я хочу задать тебе один вопрос. Теперь я напоминаю тебе о нашей договоренности отвечать честно.

— О чем ты хочешь меня спросить?

— Что, черт возьми, ты делаешь со всей этой кухонной утварью, которой забит твой ящик? Я видел там ковшик для меда, пластиковую лопатку для мороженого, приспособление для выжимания апельсинового сока, прищепки и несколько деревянных ложек, одна из которых так велика, что сгодилась бы ведьме из «Макбета» мешать в котле зелье.

— Я использую их.

— Для чего?

— Может, тебе еще и картинку нарисовать?

— Я бы не отказался взглянуть даже на нечеткий набросок.

Налив кипяток в чашки, я села за стол напротив него.

— Я использую их, чтобы мастурбировать.

— Примерно так я и думал. Каким образом ты это делаешь?

Я почувствовала, что краснею, но, если он так хочет знать, я расскажу ему.

— Я либо трусь об них, либо тру ими себя. Я так долго была без мужчины, что мне приходилось что-то придумывать.

Пока я рассказывала, Иван отрезал нам по кусочку торта и положил их на блюдца.

— Не знаю, покупал ли ты что-либо подобное в магазине, но секс-игрушки очень дорого стоят. Когда я узнала, сколько стоят зажимы для сосков, я чуть не задохнулась от возмущения. Обычные прищепки вполне могут заменить их, если немного разогнуть их, чтобы они давили не так сильно. Ковшик для меда похож на длинный толстый палец, как, впрочем, и обратный конец лопатки для мороженого.

— А как насчет соковыжималки и той чертовски большой ложки?

— Иногда мне жутко хочется потереться обо что-нибудь. Я ложусь на живот и насаживаюсь на выпуклость соковыжималки. Ложку я вставляю между пружинами кровати, сажусь на нее и начинаю двигаться. Непередаваемые ощущения.

— А еще я видел там фаллоимитатор приблизительно моих размеров. Как часто ты им пользуешься?

— Как правило, один или два раза в неделю. Я должна соблюдать осторожность и не использовать его часто в конце и в начале менструального цикла.

Я поверить не могла, что могу вот так просто, сидя за десертом, рассказывать ему о столь интимных подробностях своей жизни. Но, несмотря на некоторое смущение, это казалось мне вполне естественным и приемлемым. Он внимательно меня слушал, не отпускал никаких шуточек, не высказывал своего пренебрежения.

— Похоже, ты такой же неординарный человек, как и я.

— Мне приходилось проявлять смекалку. Я самый лучший из всех любовников, которые у меня когда-либо были.

— Это просто ужасно, что тебе приходилось пользоваться всеми этими вещами. Любой мужчина, оказавшийся в твоей постели, должен считать, что ему чертовски повезло. Я сам в этом убедился. Последний из твоих парней, должно быть, на славу потрудился, чтобы превратить тебя в такую недотрогу.

— Так и есть.

— Он действительно так сильно тебя обидел?

Я опустила глаза в чашку и стала помешивать чай.

— Я подумала, что беременна, и сказала ему об этом. После того как он закончил ругать меня за мою неосторожность, он предложил заплатить за аборт. Я отказалась от его предложения. С тех пор я его больше не видела.

— Чертов сукин сын! Ты на самом деле была беременна?

— В том то все и дело, что нет. Из-за частых поездок, связанных с работой, мой цикл дал сбой. Месячные начались на неделю позже.

Я отпила немного чая из чашки. Тепло, разлившееся внутри меня, успокаивало.

— Я не хочу, чтобы это повторилось. Одного разабыло вполне достаточно.

— Если мы оба будем осторожны, подобного не произойдет.

— Я не собираюсь искушать судьбу.

— Извини, если этот разговор причинил тебе боль. Мне казалось, ты всегда готова к любому повороту событий.

— И в этом ты не ошибся.

Иван улыбнулся, хотя все еще казался серьезным.

— Ты любила его?

— По крайней мере мне так казалось. Но когда я увидела, насколько он может быть жестоким, я просто почувствовала себя полной дурой из-за того, что была такой наивной. С тех пор у меня не хватало мужества завязать новые отношения.

Иван сидел напротив меня с чашкой чая в руке и молча слушал.

— Вот почему я проявляла такую осторожность по отношению к тебе. Но ты преодолел все препятствия, которые я возвела на твоем пути.

— Что ж, дорогая моя, то же самое можно сказать и о тебе.

Он положил свою руку поверх моей.

— Пэш, я правда не знаю, куда это все может нас завести. Я солгал бы, если бы сказал, что знаю. Но в одном я абсолютно уверен: никого еще я не подпускал так близко. Боже, я даже ни с кем не говорил о своей матери, даже со Стивом. Я никому не рассказывал о том, как лишился невинности. Никогда не делился своими фантазиями, не говоря уже о том, чтобы предложить кому-нибудь претворить в жизнь какую-нибудь из них.

Он замолчал и стал играть моими пальцами, переплетая их со своими. Затем он посмотрел на меня и сказал:

— У меня остается что-то около месяца до отъезда в Нортгемптон. Ты не хуже моего знаешь, что мне придется туда вернуться, — там мой дом и моя работа.

Он снова замолчал, на этот раз думая о чем-то, а потом продолжил:

— Нам нужно подумать, что мы будем делать, когда я уеду и вернусь к своей привычной жизни.

— Но разве нам не нужно сначала понять, к чему приведут нас наши отношения за этот месяц, а уже потом решать, что делать дальше?

— Ты, конечно, права. Быть может, через месяц ты захочешь дать мне пинка под зад.

— Если я не сделала этого после прошлой ночи, то, наверное, уже не сделаю.

Он рассмеялся.

— Что ж, это увеличивает мои шансы. Но если к середине августа мы будем чувствовать друг к другу то же, что и сегодня, нам все же придется что-то решать. Я хочу, чтобы ты кое-что обдумала, на случай если мы захотим продолжить наши отношения.

— Что именно?

— Возможность поехать в Нортгемптон осенью вместе со мной.

— Ты хочешь, чтобы я переехала туда жить?

— Давай для начала назовем это продолжительным визитом. Пусть это будет проверкой.

— Но, Иван, все мои материалы для работы здесь. Мне нужно закончить книгу.

— С каких это пор тебе нужно находиться в определенном месте, чтобы писать? Мы можем перевезти все, что тебе нужно. У меня дома есть компьютер и ноутбук.

— Все нужные мне файлы хранятся в моем компьютере.

— Тогда мы возьмем его с собой. А что касается рабочих материалов, мой дорогой Цветок Страсти, у тебя будет доступ к любой информации, имеющейся в университете. Не забывай, я все-таки профессор.

— Ты что, пытаешься меня уговорить прямо сейчас?

— Можно и так сказать. Я просто хочу, чтобы ты уже сейчас начала об этом думать. Только причины твоего отказа от моего предложения должны быть куда серьезнее тех, которые ты мне только что перечислила.

Он говорил твердо и уверенно.

— Если мы полюбили друг друга, а я в этом не сомневаюсь, то должны создать условия для продолжения наших отношений.

— Если я соглашусь ехать с тобой, это помешает тебе приводить домой девочек. Тебе придется оставить привычки ловеласа. Если мы действительно хотим продолжения, ты должен уяснить, что я не потерплю, чтобы ты продолжал вести себя так, как раньше. — Я говорила это твердо, подчеркивая, что этот пункт нашего соглашения не подлежит обсуждению.

— Если ты переедешь ко мне, зачем мне нужен кто-то еще? Я уверен, что очень скоро все узнают, что я уже занят. Я не прошу тебя принять решение сегодня. Но в данный момент я не представляю своего возвращения домой без тебя.

Я почувствовала, что в эту секунду вся моя жизнь изменилась, быть может, навсегда. Не успела я прийти в себя от его слов, как Иван сказал:

— Возвращаясь к разговору о твоих игрушках…

— Как ты можешь так просто перепрыгивать с одной темы на другую? Разве я не рассказывала тебе о своих привычках?

— Я высказал свои соображения и теперь хочу вернуться к тому, о чем мы говорили до этого. Я хочу знать, что ты делаешь, когда остаешься одна. Ты фантазируешь во время мастурбации?

Несмотря на замешательство, я не могла не восхищаться им. Он задал этот вопрос таким же непринужденным тоном, как если бы спрашивал: «Ты пьешь чай с лимоном?» Никто еще не задавал мне подобных вопросов. Он сидел напротив меня, все еще держа мои руки в своих, и ждал ответа. Подражая его тону, я ответила:

— Почти всегда.

— О чем ты думаешь?

— Последние несколько недель я думала о тебе. Мне даже несколько раз снились эротические сны с твоим участием.

— Серьезно?

— Абсолютно серьезно.

— Да что ты можешь об этом знать!

Боже мой, передо мной сидела Пэш в розовом халатике и рассказывала, что видела меня в своих фантазиях и эротических снах!

— Ты недавно начала видеть такие сны?

— Нет. Такой сон приснился мне уже после нашего первого занятия. Только по этой причине я пришла на второе занятие.

— Черт меня подери! Ты знаешь, что я не ожидал увидеть тебя на втором занятии? Я даже заготовил речь, желая убедить тебя в том, что бросать занятия не стоит, я хотел уговорить тебя остаться. Если бы это не сработало, я бы в тот же миг пригласил тебя поужинать со мной. А что именно тебе снилось, если не секрет?

— Иван, сколько еще интимных вопросов ты собираешься задать мне сегодня?

— Достаточное количество.

Я отрезал себе еще один кусочек торта.

— Очень вкусно, хочешь еще кусочек? Он не слишком сладкий.

— Тебе это нравится, ведь нравится же?

— Безумно!

Я встал, чтобы взять чайник, и наполнил наши чашки. Затем я подошел к столу и отрезал ей еще один кусочек торта.

— Ешь. Мы не скоро ляжем спать. Так что именно тебе снилось?

— Да что с тобой? У меня такое чувство, что ты раздеваешь меня — сначала физически, потом эмоционально, а теперь еще и психологически.

— Это тебя раздражает, я прав? Я знаю, потому что меня это тоже раздражает.

— И ради этого я должна оставить свою квартиру?

— Дорогая, очень скоро ты не сможешь без этого жить, так же как и я. Ну, теперь-то ты скажешь мне, что тебе приснилось после нашего первого занятия?

— Ты действительно хочешь это услышать?

— Я не стал бы спрашивать, если бы не хотел. Не каждый день сексуальная женщина говорит мне, что видела меня в своем эротическом сне. Так ты расскажешь мне или нет?

— Хорошо, ты сам этого хотел. Мне приснилось, что я пришла в конюшню, а ты как раз работал, при этом рубашки на тебе не было. Ты попросил меня пойти с тобой в пустое стойло. Но по пути я споткнулась и снова упала в грязь, только на этот раз я упала на задницу, а не на колени. Ты стал поливать меня из шланга, направляя струю воды на мою задницу, а затем между ног. В это же время ты прижимался своей обнаженной грудью к моей груди. Затем ты расстегнул джинсы и попросил меня взять в руку твой член и ласкать его. Я подчинилась. При этом я стала тереться о твою ногу. Я испытала такой мощный оргазм в своем сне, что даже вскрикнула и проснулась. После этого я больше не смогла уснуть, и все закончилось тем, что я кончила, мастурбируя и думая о том, что видела во сне.

— Черт бы меня побрал! Точно по Фрейду!

— А то я сама не знаю!

Она застенчиво улыбнулась.

— Оказывается, тебе нужно было совсем немного, но при этом очень нужно. Мне чертовски повезло, что именно я зажег тебя. Черт!

— С тех пор этот сон снится мне каждый раз, когда я засыпаю. Обычно добавляются сцены того, что мы с тобой делали или о чем говорили.

— Знаешь, я люблю испытать все на практике.

— Я это знаю.

— Правда? Я имею в виду, превращать какую-нибудь из этих фантазий в реальность.

Пэш закрыла глаза и какое-то время сидела неподвижно.

— До сегодняшнего вечера я бы посчитала себя полной дурой, если бы решилась в этом поучаствовать. И даже если бы я почувствовала, что готова пойти на это, шансы найти хорошего партнера были бы минимальны. Но мы уже попробовали сделать это. Ваня, это так завело меня! Я никогда не испытывала ничего подобного. И, да, я хочу еще.

Я похлопал себя по колену.

— Иди ко мне.

— Зачем?

— Не спрашивай зачем, просто сделай то, что я тебе говорю!

Пэш встала из-за стола и подошла ко мне.

— Садись ко мне на колени.

Она сделала так, как я сказал, и я освободился от полотенца, под которым уже томился мой возбужденный член. Прежде чем она успела что-либо возразить, я развязал ее халат, и моя рука скользнула между ее ног.

— Ты возбуждена так же, как и я. — Я взял ее руку и положил ее на свой отвердевший орган.

— По-моему, наш разговор возбудил нас обоих, как думаешь?

— Похоже на то.

— Я хочу, чтобы ты ласкала меня так же, как в твоем сне.

Пэш взяла в руку мой член и начала медленно двигать ею, а я одновременно ласкал ее. Свободной рукой она обняла меня за шею и положила голову мне на плечо. Потом она начала целовать меня в шею.

— Если у меня на шее останутся следы от твоих поцелуев, ты будешь наказана.

— Тогда я именно так и сделаю.

Она прошептала мне эти слова на ухо так, что у меня волосы на руках встали дыбом. Она ласкала мой член и при этом не переставала посасывать мочку моего уха и целовать меня в шею. Я почувствовал, как она раздвинула ноги шире, чтобы мне было где развернуться. Мой палец скользнул внутрь, и она застонала мне прямо в ухо.

— Ваня, я хочу тебя.

— Ты обещаешь сделать то, о чем я тебя попрошу?

Я не сомневался, что она так и сделает.

— Скажи, что я должна делать.

— Встань.

Она встала, слегка пошатываясь. Я тоже встал, не выпуская ее из своих объятий. Полотенце осталось лежать на стуле. Я взял ее за руку и повел в столовую. Свет горел только в кухне и слабо отражался от поверхности стола.

— Ложись на стол.

— Иван…

— Пэш, делай то, что я тебе говорю, ложись на стол.

Она легла на стол, отчего ее халат распахнулся. В слабом свете, проникавшем из кухни, она была похожа на женщину с картины Ренуара, ее нежная кожа буквально светилась. Я взял стул и сел напротив нее.

— Теперь подвинься ближе ко мне и положи ноги мне на плечи.

— Зачем?

— Дорогая, сделай это. Ты увидишь зачем.

Она придвинулась ближе и положила ноги мне на плечи. Когда она проделала все это, ее женские прелести оказались прямо перед моим лицом. Я наслаждался видом того, как она лежит передо мной и ждет. Я взял ее руками под ягодицы и подтянул к себе так, что лобок оказался у моего лица, при этом ее лоно открылось еще больше. Я чувствовал сладкий запах ее тела. Никогда еще в моей жизни запах женщины не возбуждал меня так, как сейчас. Меня переполняло желание, и я погрузился в этот божественный аромат. Я быстро нашел то, что искал, и начал посасывать ее затвердевший бугорок.

— О Боже, Иван, это невыносимо!

Она извивалась всем телом, пытаясь освободиться, но я крепко держал ее. Я медленно лизал ее, дразня мягкую плоть языком. Вкус ее лона сводил меня с ума. Несмотря на все ее старания вырваться из этого плена, я продолжал медленно посасывать ее плоть. Я почувствовал, как ее ногти вонзаются в мои руки, и услышал протяжный негромкий стон.

— Иван, умоляю, я хочу тебя.

Прежде чем отпустить ее, я стал целовать внутреннюю поверхность ее бедер, а затем опустил ее ноги. Мой пиджак так и висел на спинке стула. Я нащупал внутренний карман и достал оттуда презерватив. Встав, я отодвинул стул в сторону и помог ей подняться. Она безвольно повисла на мне, словно тряпичная кукла.

— Перегнись через стол, Пэш.

Я стянул ее халат и бросил его на пол. Затем я распечатал презерватив, надел его, подошел к ней сзади и вошел в нее.

— Расставь ноги пошире.

Я взял ее за бедра и немного поменял позу, почувствовав, что она раскрылась еще шире. Я вошел в нее еще раз, на этот раз медленно и плавно. Она громко застонала. Я стал двигаться резче, при этом мой лобок бешено атаковал ее зад. Я вошел в нее снова и замер, одновременно я протянул руку и стал сильно тереть ее клитор.

— Боже мой! — воскликнула она, и ее тело задергалось в судорогах.

Мышцы ее влагалища сжали мой член, когда я попытался выйти из нее. Но я вынул его полностью и вогнал снова с еще большей силой. На этот раз я почувствовал, что теперь моя очередь выстрелить. И я взорвался, вцепившись в ее бедра и ягодицы. Она застонала и снова начала содрогаться, на этот раз вместе со мной.

Когда я наконец смог понять, где нахожусь, я ощутил, что все еще крепко сжимаю ее бедра. Я медленно вышел из нее, следя за тем, чтобы презерватив не соскользнул с члена. Как только она осталась без моей поддержки, у нее начали подкашиваться ноги.

— Осторожно, дорогая моя, — сказал я, подхватывая ее прежде, чем она успела рухнуть на пол.

Я поднял ее на руки и отнес в спальню.

— Со мной все в порядке, просто мне нужно время, чтобы отдышаться.

— И ты права, черт побери, иначе ты потеряешь сознание.

Я положил ее на кровать.

— А теперь просто лежи и дыши. Я сейчас вернусь.

Я пошел в туалет и избавился от презерватива. Затем я намочил полотенце холодной водой. После этого я вернулся в спальню.

— Дыши глубже, вот отсюда.

Я стал массировать ее живот, пока не убедился, что ее дыхание стало ровным.

— Ты перегрелась.

Я вытер ей лицо холодным полотенцем, что также пошло ей на пользу. Затем я свернул его в несколько раз и положил ей на лоб.

— Тебе нужно научиться правильно дышать, чтобы ты не теряла сознание каждый раз, когда мы трахаемся.

— Это обязательно?

— Это обязательно. А теперь ты отдыхай, а я наведу порядок в кухне. Через минуту я вернусь.

Я отправился в кухню, чтобы поставить в холодильник оставшийся торт. Я сполоснул наши чашки и блюдца и оставил их сушиться на полке.

Подобрав брошенное мной полотенце, я еще раз окинул взглядом кухню и убедился, что все в порядке. Затем я принялся искать выключатель, и, хотя у меня это не сразу получилось, я все-таки нашел его и выключил свет — все как полагается. Я поднял с пола ее халат и вернулся в спальню. Она крепко спала, полотенце все еще лежало там, куда я его положил.

Пока Пэш спала, у меня была возможность полюбоваться ее великолепной наготой. Видя ее спящей, я не мог поверить, что она может быть такой страстной, какой я ее знал. Я все еще ощущал ее вкус на моих губах. Казалось, ее запах стал частью меня самого. Я хотел этого, я хотел, чтобы она стала частью моей жизни!

Я подошел к столику у ее кровати и снова заглянул в ящик. Да, в ней жил огонь, и он не давал ей покоя, заставляя постоянно придумывать все новые и новые способы, чтобы утолить свою жажду. Я убрал полотенце с ее лба. Она даже не пошевелилась. Я немного подвинул ее, чтобы поместиться возле нее. Я был обессилен, но спать пока не хотелось.

У ее кровати лежал небольшой томик. Я взял его в руки и увидел, что это сборник стихов Шелли. Одна страница была отмечена, именно отсюда она взяла строки для своего послания мне. Я полистал книгу и наткнулся на одно особенно чудесное стихотворение под названием «Философия любви». Первые же строки как нельзя лучше описывали то, что я почувствовал в тот момент, когда смотрел на спящую Пэш. Я оставил книгу открытой на этой странице и вернул ее на место. Я хотел, чтобы она обратила на это внимание утром. Затем я выключил свет. Обнимая Пэш, я повторял про себя волшебные строки Шелли:

Глава 18

Наутро я проснулся от удивительно приятного ощущения: чья-то рука поигрывала моими яичками. Я услышал: «Доброе утро!», это было произнесено шепотом мне на ухо. Я перевернулся и обнял Пэш за талию.

— Что, черт возьми, ты со мной делаешь?

— Развлекаюсь.

Она уткнулась в мою шею, а затем положила свою ногу поверх моей.

Я прижал ее к себе еще крепче.

— Ты ведешь себя скорее как шлюшка, чем как девственница. Ты ведь должна быть образцом целомудрия и невинности, или ты забыла?

— Неужели ты ни разу не снимал проститутку?

Она прошептала мне эти слова на ухо, затем сдвинулась ниже и стала облизывать мои соски.

— Я этого не сказал.

Она потерлась о мою ногу.

— Судя по моим ощущениям, мне действительно придется оставить тебе кругленькую сумму на подушке, прежде чем я покину этот дом.

Она продвигалась все ниже, теперь уже облизывая и покрывая поцелуями мой живот. Я все еще был прикрыт покрывалом, которое она откинула, чтобы добраться до нижней части моего торса. Я закрыл глаза в предвкушении наслаждения. Но она остановилась и поднялась, чтобы прошептать мне на ухо:

— Ночью у меня не было возможности сделать с тобой то, что хотела.

Она лизнула мочку моего уха.

— Я хочу сделать это сейчас. У нас есть время?

— О да, Рыжик, у нас есть время. Даже если бы у нас его не было, мы бы все равно его нашли.

Она снова сползла по мне, на этот раз до самых ступней. Не успел я и рта раскрыть, как она начала облизывать мои стопы. Это было настолько неожиданно, что я содрогнулся всем телом и застонал.

Она облизала сначала одну ногу, затем принялась за вторую. Ощущения были так сильны, что мое тело выгнулось. И в этот момент, когда, казалось, я не смогу больше выдержать ни секунды, она перешла на мои пальцы, посасывая каждый в отдельности. Этого я не мог вынести, но и остановить ее я не мог. Я взял член рукой и стал яростно мастурбировать. Она не дала мне продолжить.

— Ну уж нет, этого я вам не позволю, доктор Козак. Вам не удастся лишить меня удовольствия.

Пэш оттолкнула мою руку с такой силой, что я испугался. Затем она наклонилась и взяла мой член в рот, одновременно сжимая рукой яички. Я выгнулся так сильно, как только мог, пытаясь глубже проникнуть в ее рот. С грацией танцовщицы она совершала движения вместе со мной, не переставая при этом работать ртом.

Сознание покинуло меня. Я слышал, как из моей груди вырываются звуки, напоминающие фырканье и мычание сумасшедшего в момент припадка. Внезапно без всякого предупреждения она вставила свой указательный палец мне в зад и начала массировать простату. Я взорвался фонтаном спермы, но она не отпускала меня, выпив все до капли. Только когда я затих, она оторвалась от меня и, вынув палец, села на кровати.

— Боже милостивый, Рыжик, где, черт возьми, ты этому научилась? Я чуть на Юпитер не улетел!

— Юпитер? В моих планах было забросить тебя на Уран!

Я схватил подушку и шлепнул ее.

— Еще одна такая шутка, и я пересмотрю свое предложение.

Она рассмеялась, довольная своим грубоватым юмором.

— Вообще-то у меня много друзей геев, которые совсем не прочь поделиться своими секретами. Так что я брала уроки у настоящих знатоков своего дела.

— Надеюсь, ты не на них практиковалась?

— Боже, конечно нет! Я это сделала на тебе!

— Черт бы меня побрал!

Я закрыл глаза и мысленно поблагодарил мою дорогую матушку за такую заботу обо мне.

— Мне нужно в туалет, — сказала она, перебираясь через меня.

— Охотно верю, учитывая, что ты со мной сделала.

Я наблюдал, как она шла в туалет, и наслаждался этим зрелищем. Затем я сел на кровати, почувствовав острую необходимость посетить уборную. К счастью, Пэш была там недолго.

— Моя очередь.

Я пробежал мимо нее и закрыл за собой дверь. На все про все у меня ушло несколько минут.

Когда я вышел, у меня на языке уже вертелась шутка о том, что нужно хорошо проветрить туалет, прежде чем принимать душ. Но я передумал, застав ее сидящей на кровати с томиком Шелли в руках. Я заметил скомканный носовой платок, лежавший рядом с ней, из чего сделал вывод, что она прочитала мое послание.

— Прекрасные стихи, правда?

— Ты хотел, чтобы я их прочла?

— Конечно, хотел. Вчера я прочел их, перед тем как лечь спать. Мне кажется, они передают то, что я чувствую.

— Неужели мы и правда полюбили друг друга?

Ее глаза еще больше увлажнились.

— Похоже, что так.

Я сел на кровать рядом с ней и обнял ее за талию.

— Не могу сказать, как я себе это представлял, но сейчас могу с уверенностью тебе заявить, что это чертовски приятно!

Она прижалась ко мне, и я поцеловал ее волосы.

— Думаю, стоит сначала проветрить ванную, а уже потом заходить туда, — сказал я, потом наклонился и прошептал ей на ухо: — Уверен, когда ты зайдешь туда, тебе сразу же захочется открыть окно.

— Ах ты, мерзавец!

Она взяла носовой платок и высморкалась.

— Мне казалось, ты должен заманивать меня, чтобы я захотела переехать к тебе. А вонь в моей квартире вряд ли возбудит во мне желание разделить с тобой ванну.

— А я слышал, что влюбленные не стесняются друг друга после проведенной вместе ночи. Мне кажется, это касается и запаха изо рта, и спутанных волос, и испорченного воздуха.

— А если я решу, что не могу принимать ванну вместе с тобой? Тогда вам придется соорудить в своем доме еще одну ванную комнату, доктор Козак.

— Не думаю! У меня и так одна ванная комната с половиной. Ты можешь пользоваться этой половиной, если не желаешь присоединяться ко мне.

— А отдельная спальня у меня будет?

— Если тебе нужна отдельная спальня, зачем тогда вообще переезжать?

Я прижал ее к себе еще сильнее.

— Ты можешь с таким же успехом спать в моей, все равно я бы пробрался в твою спальню.

Она рассмеялась и погладила мои усы.

— В котором часу ты должен быть на ферме?

— Когда угодно. Я предупредил Стива, что меня не будет до сегодняшнего дня.

— Ты собираешься заниматься со мной сегодня?

— Конечно. Я даже хочу проехаться с тобой верхом — я имею в виду на двух лошадях, причем на приличное расстояние.

— Было бы куда лучше, если бы мы проехались на одной лошади, и чтобы поводья были в твоих руках!

— А как насчет того, чтобы прокатиться на одной лошади, только поводья будут у тебя?

— Ни за что, доктор Козак.

— Если уж я взялся научить вас ездить верхом, миссис Козак, будьте уверены, я своего добьюсь!

Я слышал, как эти слова сорвались с моих губ, но мне показалось, что произнес их кто-то другой. Если бы в тот момент я мог проглотить язык, я бы наверняка так и сделал.

— Прости, что ты сказал?

Я смог из себя выдавить лишь вот что:

— Извини. Думаю, не стоит, как говорится, бежать впереди паровоза.

— Я тоже так думаю.

Я поверить не могла, что он назвал меня миссис Козак.

— Откуда, черт возьми, у тебя такие мысли?

— Это все мама виновата. Мне кажется, это она сказала за меня.

Он улыбнулся и отвел глаза. Если мне не показалось, на его щеках я уловила едва заметный румянец. Я была уверена, что он сказал это случайно, и решила больше эту тему не обсуждать.

— Что ж, передай маме, что не стоит так торопиться. Я даже еще не знаю, смогу ли принимать с тобой ванну.

Иван рассмеялся, как мне показалось, с облегчением, оттого что я отнеслась к ситуации с юмором. Я встала, стараясь сохранять невозмутимость, хотя внутри меня все трепетало от волнения.

— Думаю, мне все же придется открыть это дурацкое окно, чтобы мы могли наконец принять душ. Нужно же нам что-то надеть на себя.

— Если ты не против, я мог бы ходить по дому и в таком виде.

Он встал и положил руки мне на плечи.

— Мне так уютно с тобой. Даже клерк в отеле подумал, что мы женаты. Кто знает, может, это судьба.

Он притянул меня к себе и поцеловал. Как раз в эту секунду раздался телефонный звонок. Иван прошептал:

— Пусть трезвонит.

— Иван, обычно мне никто не звонит в воскресное утро. Может, это важно.

Я выскользнула из его объятий и потянулась к телефону, стоявшему на столике у кровати. Взяв трубку, я приготовилась услышать сообщение о несчастном случае, происшедшем с кем-то из членов моей семьи. Вместо этого в трубке послышался веселый голос Гвен.

— Доброе утро, Пэш. Это Гвен. Надеюсь, я не помешала.

По ее тону мне стало понятно, что она знает о визите Ивана.

— Думаю, ты уже успела поговорить со Стивом.

Я увидела, как Иван насторожился, услышав имя Стива. Его лицо ожесточилось, это выражение мне уже пришлось видеть в четверг утром.

— Мой милый мальчик недавно звонил мне, чтобы пригласить на свидание сегодня вечером. Я так понимаю, Иван сейчас у тебя?

— Ты правильно понимаешь.

— Отлично. Я звоню, чтобы спросить, не смогли бы вы поужинать сегодня с нами на ферме. Готовить буду я. Стив сказал, у тебя занятие сегодня. Я подумала, это будет весело.

Я посмотрела на угрюмое лицо Ивана и подумала, что «весело» — это слишком громко сказано. При этом я заметила, что напряженность придавала чертам его лица особенную четкость, что делало его совершенно потрясающим.

— Я должна спросить у Ивана.

Прикрыв трубку рукой, я повернулась к нему.

— Гвен спрашивает, не хотим ли мы поужинать с ней и Стивом сегодня на ферме. Она говорит, что готовить будет она.

Я заметила, как его челюсть подвигалась, очевидно, он скрипел зубами.

— Иван, может, если Стив увидит нас вместе, он перестанет наконец наговаривать на тебя?

— Это маловероятно.

— Что мне ей ответить? Мы можем просто остаться здесь сегодня, если тебе так больше нравится.

Скрестив руки на груди, он посмотрел сначала на пол, а затем снова на меня.

— Скажи, что сегодня мы собирались поработать, но можем сделать перерыв на обед.

Убрав руку с телефонной трубки, я повторила Гвен то, что сказал мне Иван.

— Поработать над чем? Твое занятие по верховой езде не может продолжаться так долго, а кое-чем другим вы могли бы заняться и дома!

— Мы собираемся обсудить мою книгу. У Ивана есть ко мне ряд вопросов.

— А, понятно. Может, и мне удастся поучаствовать.

— Боюсь, ты будешь слишком занята приготовлением ужина на четверых, дорогая.

— Ладно, намек поняла. Мне просто не терпится поскорее познакомиться с ним. Ты так им увлечена…

— Гвен, мы как раз собирались позавтракать.

— Я так и думала. Желаю приятно провести время, дорогая. До встречи.

Я положила трубку.

— Иван, почему это так тебя угнетает?

Ответа не последовало. Я подошла к нему и коснулась рукой его груди.

— Скажи мне, Ваня. Я хочу понять.

— Пэш, Стив использует Гвен. Я не хочу сказать, что он к ней ничего не испытывает. Я даже уверен, что она ему не безразлична. Но он хитрит, чтобы обойти меня.

— Обойти тебя? Наверное, это что-то чисто мужское, потому что я никак не пойму, в чем проблема.

— Дорогая, это не так просто объяснить. Мы много лет пытаемся обойти друг друга. В последнее время я старался, чтобы состязания между нами носили дружеский характер, но он до сих пор способен на подлость. Он с ума сходит из-за того, что я ничего не рассказываю ему о наших отношениях. Он просто использует Гвен, чтобы узнать обо всем через тебя, и я не понимаю, какой вообще в этом смысл.

— Ты думаешь, этот ужин — идея Стива и он хочет наконец сделать тебя?

— Пэш, поверь мне, без Стива тут не обошлось. Я не позволю ему ляпнуть в твоем присутствии что-нибудь, от чего мне придется краснеть. Он не раз так поступал.

— Тогда мне тем более непонятно, почему ты его терпишь.

Иван взял меня за плечи.

— Он моя единственная семья, Рыжик. У меня больше никого нет. Стив и лошади — это мой дом, куда мне хочется возвращаться снова и снова. Многое можно стерпеть, чтобы не остаться в одиночестве.

Он провел рукой по моей шее и волосам, а затем сказал:

— Но всему есть предел. Это для меня не игра, Пэш. И я не позволю ему играть со мной.

— А как же Гвен? Она моя лучшая подруга, и к тому же она без ума от Стива. Все это начинает походить на кровосмешение!

— Я не хочу, чтобы твои отношения с подругой испортились. Нет ничего хорошего в том, что я пытаюсь противостоять Стиву. Я знаю, что не должен был бы впутывать тебя в это, но я хочу, милая, чтобы ты знала: все, что ты скажешь Гвен о нас, может и, вероятнее всего, будет использовано против меня.

— Иван, Гвен очень интересуется твоей персоной. Она знает, что я неравнодушна к тебе, и задает множество вопросов, от ответов на которые я тщательно уклоняюсь. Может, стоит сказать им обоим, что ты предложил мне перебраться к тебе осенью?

— Я должен подумать над этим. Скажи мне вот что…

— Что?

— Гвен сказала бы тебе, если бы Стив просил ее задавать тебе вопросы обо мне?

— Думаю, да. Гвен, конечно, немного ветрена, но всегда говорит правду.

— Если она начнет выспрашивать у тебя о нас, будь начеку. За дверью может подслушивать Стив, ты можешь спросить ее, так ли это. Тогда думай, что отвечать. Так пойдет?

— Блестяще, доктор Козак. Я буду следовать вашим указаниям.

— Как насчет того, чтобы пойти со мной принять душ? Думаю, ванная уже успела проветриться.

— Ты хочешь, чтобы мы приняли душ вместе?

— Подумай об окружающей среде, мы должны экономить воду и все такое.

— И, конечно, ты думаешь только о том, чтобы принять душ, и ни о чем больше?

— Может, и так. Я проголодался. Что у нас на завтрак?

— Если нам повезет, мы будем есть колбасу!

Он усмехнулся, взял меня за руку и потянул в ванную.

В ванной мы намылили друг друга. Пэш уделила особое внимание моему члену. Поглаживая мое мужское достоинство мыльной рукой, она приговаривала:

— Бог мой, Иван, ты самый красивый мужчина, какого я когда-либо встречала.

Она отыскала в мокрых спутанных волосах мой сосок и облизала его.

Я прижал ее голову к своей груди, и мы оба оказались под струей теплой воды.

— Пэш, я хочу взять тебя сзади, повернись.

Я стоял у нее за спиной. Одной рукой я взял ее грудь, вода гладила ее тело вместе со мной. Другая моя рука скользнула между ее ног, и я стал ласкать ее промежность.

Было невероятно сладостно ощущать прикосновение ее гладких и скользких ягодиц. Я продолжал ласкать ее. Вода падала на нас, словно смывая все, что нас окружало. Мы растворились друг в друге. Она двигалась медленно и плавно, охваченная гипнозом животной страсти. И я двигался вместе с ней, мы оба жадно ловили ощущения, которые дарили друг другу.

Когда ее накрыло волной оргазма, она воскликнула со стоном:

— О да, Иван, мой Ваня!

Я крепко прижал ее к себе. Если бы это было возможно, я бы полностью поглотил ее, так сильно было мое желание сделать ее частью меня самого.

Я продолжал входить в нее сзади, чувствуя приближение оргазма.

— Иван, пожалуйста, позволь мне отсосать у тебя еще раз.

— О Боже, да, сделай это!

Я оперся на стену, чтобы не потерять равновесие. Она повернулась и опустилась на колени. И снова я почувствовал, как ее сладкие губы коснулись моего члена. Я мог только мечтать о том, чтобы женщина просила разрешения отсосать у меня. И снова она выпила все до последней капли.

Мы вытерлись. Пэш надела халат, а я обернул вокруг бедер свое любимое полотенце. Мне нужно было достать бритвенные принадлежности, чтобы привести себя в порядок. Она наблюдала, как я намылил лицо и взял в руку опасную бритву. Она подошла ближе к умывальнику, чтобы получше ее рассмотреть.

— Выглядит, как смертоносное оружие. Ты не пользуешься обычной бритвой?

— Так меня научили. Мой отец показал мне, как бриться такой бритвой. Он привез несколько таких бритв с родины. Он рассказывал, что сам учился бриться ножом, так в старину делали казаки.

Я начал бриться, стараясь не испортить форму бородки.

— Когда отец умер, его лезвия и ремень, о который он их правил, перешли ко мне.

Я продолжал бриться, чувствуя на себе ее любопытный взгляд.

— Ты что, никогда не видела, как бреются мужчины?

— Так, как это делаешь ты, — нет. Ты можешь ею порезаться?

— Это случается не чаще, чем у тех, кто пользуется современными бритвами. Вообще-то я пробовал так бриться, но жутко порезался и очень скоро вернулся к привычному для меня способу.

Я сполоснул лезвие и достал кожаный ремень.

— Я покажу тебе, как правят бритву. Ну-ка, держи один конец.

Она взялась за один конец ремня, а я стал водить лезвием вверх и вниз по его поверхности.

— Полезная штука, прекрасно затачивает лезвие.

Я принялся за вторую сторону лица.

— Знаешь, отец не раз прохаживался этим ремнем по моей заднице. Поверь мне, такого и врагу не пожелаешь.

— Не могу даже представить, что ты мог натворить, чтобы заслужить порку!

— Ну, я вовсе не такой ангел, каким ты меня представляешь.

— Это точно.

— Однажды он наказал меня за сквернословие в его адрес. А как-то раз за то, что я «одолжил» велосипед у соседа. Мне пришлось вернуть его и попросить прощения. Когда мы пришли домой, он преподал мне незабываемый урок о вреде воровства.

Я перевел взгляд на Пэш, которая молча слушала мои воспоминания о детстве.

— Почему, черт возьми, это происходит? Я ни с кем так не говорил о своей семье. Мне потребовались годы, чтобы побороть свой стыд.

— Мне нравится слушать про твою семью. Но почему ты стыдился их?

— Мои родители были иммигрантами, они не могли отказаться от того способа жизни, к которому привыкли на своей родине. Я не мог привести домой друзей, потому что дома мы говорили только по-украински.

— Если бы они были живы, я бы очень хотела познакомиться с ними.

Я вытер лицо и достал из сумки чистую рубашку.

— Забавно. А я хотел бы познакомить с ними тебя. Думаю, ты бы им понравилась.

— Похоже, твоя мама уже знакома со мной.

Пэш наблюдала за тем, как я надеваю рубашку.

— Мне тоже нужно одеться. И я жутко хочу есть.

Она пошла в спальню за одеждой. Я собрал свои вещи и отправился за ней. Я наблюдал за тем, как она перебирает вещи в шкафу.

Пэш остановилась на розовой кофточке с округлым вырезом, а затем взяла свежие трусики в ящике с нижним бельем. Она заметила, что я наблюдаю за ней.

— Ты что, никогда не видел, как женщина одевается?

— Я миллион раз видел, как одеваются женщины, но ни одна из них не интересовала меня так, как ты.

Она надела трусики под халатом и только после этого отбросила его на стул. Когда она надела кофточку, я заметил два маленьких сердечка на левом плече, наложенные друг на друга, они доставали до груди. Я подошел и аккуратно провел пальцем по контуру.

— Интересный дизайн.

— И он о многом говорит, не так ли?

— Да, ты права, Рыжик.

Мы закончили с одеванием и отправились в кухню.

— Есть сосиски и яйца, если тебе это по вкусу. Еще есть печенье. Заказывайте, доктор Козак.

— Давай я поджарю яйца и сосиски, а ты в это время накроешь на стол и сделаешь нам кофе. А ну-ка за дело! Я ужасно проголодался.

— Я быстро.

Очень скоро завтрак был готов. Мы решили завтракать в кухне. Наблюдая, как Иван намазывает на свой тост толстый слой джема, я сказала:

— Думаю, мне нужен совет.

— Насчет чего?

— Насчет того, как вести себя с тобой на ферме.

— Так же, как и всегда.

— Ваня, я имею в виду, насколько открыто я могу проявлять свои чувства. Скажем, не будешь ли ты возражать, если я возьму тебя за руку или поцелую тебя?

— Ты хочешь сказать, в присутствии Стива?

— Да, именно это я и имела в виду.

— Рыжик, кроме секса, мы можем позволить себе все, что захотим, независимо от того, кто находится рядом!

— Ты уверен?

— Вполне. Единственная причина, по которой я не хочу заниматься с тобой сексом в его присутствии, это то, что, вероятнее всего, он просто обкончается, наблюдая за нами!

— Мы будем работать внизу или поднимемся к тебе в комнату?

— Я планирую расположиться в гостиной. Если нам будет что-то мешать, мы сможем подняться ко мне. Дорогая, там я не обычный гость.

— Ты когда-нибудь занимался там любовью, я имею в виду в доме?

— Почему это тебя интересует? Неужели ты собираешься соблазнить меня сегодня?

Он хитро улыбнулся.

— Как знать. Мне брать зубную щетку?

— Завтра в шесть утра я должен быть в конюшне. Если ты все-таки решишь остаться, тебе придется встать в половине шестого, а если ты захочешь принять душ вместе со мной, то и раньше.

— Какое романтическое приглашение! Не знаю, смогу ли я от него отказаться.

— Как только мы начнем жить вместе, это не будет проблемой, но пока что ты решила?

— Иван, ты все время говоришь об этом так, как будто вопрос уже решен. Я все еще думаю, и не надо торопить события.

Он глотнул кофе.

— Хорошо, тогда позволь мне задать тебе один вопрос. Если бы я сказал тебе, что должен уехать на этой неделе, не важно, по какой причине, что бы ты на это ответила?

Я вспомнила все, что происходило со мной в тот злополучный четверг, когда он чуть было не уехал.

— По правде говоря…

— А я и рассчитываю на правду…

— Мне было бы очень больно. Я уже испытала нечто подобное в тот четверг.

— Я на сто процентов уверен, что мне бы это тоже не доставило удовольствия. Я тоже испытал нечто подобное в тот же четверг. Поэтому я считаю, что нам стоит подумать о том, чтобы осенью уехать вместе.

— Иван, у нас все как-то быстро происходит. Мы знаем друг друга всего три недели, а близки только пять дней.

— Иногда этого достаточно, чтобы понять, что ты нашел свою половинку.

— Но речь идет о том, чтобы перевернуть мою жизнь с ног на голову уже через месяц.

— Мне кажется, Шафтсбери стоит расценивать лишь как временное пристанище, оно вполне подходит для работы над книгой. У тебя здесь нет никаких родственников, лишь воспоминания о бабушке. Твой переезд в Нортгемптоншир вместе со мной станет шагом навстречу новой жизни, нашей совместной жизни. Я уверен, мы оба созрели для этого.

— Это пугает меня, Ваня, это так серьезно! Как мы можем быть уверены, что у нас получится?

— Мы не можем быть в этом уверены, пока не попробуем. У нас остался всего месяц. Это не такой уж большой срок для раздумий. Нам нужно уже сейчас думать, как это все организовать, ты согласна со мной?

— Пожалуй, да.

— Но…

— Когда ты вернешься домой, твоя прежняя жизнь поглотит тебя. Я познакомилась с тобой здесь, на ферме, среди лошадей. А предстоит мне узнать настоящего доктора Козака.

— Мы прекрасно поладим. Почему ты считаешь, что работа станет для нас проблемой?

Какое-то время я не решалась ответить. Но я подумала, что слишком многое поставлено на карту, чтобы отмалчиваться.

— Есть еще кое-что.

— Что же это?

— Когда ты снова начнешь работать в университете, как я могу быть уверена, что ты сможешь не поддаться прежним соблазнам?

— Ты боишься, что я буду изменять тебе, я прав?

— Иван, меня пугает твое прошлое. Я ничего не могу с собой поделать. Мне уже далеко не двадцать, и я не смогу тягаться со всеми этими молодыми девочками. Если ты снова захочешь спать с ними, я этого не выдержу.

— Пэш, я не могу гарантировать, что не поддамся соблазну. Это возможно. Но я знаю способ, как держать свои порывы под контролем.

— Могу я узнать, что это за способ?

— Я могу прийти домой и проделать все это с тобой.

— О Боже!

— Может, ты знаешь более эффективный способ?

— В таком случае я буду для тебя просто заменой.

— Ты не будешь заменой, Пэш. Это я тебе говорю. Мы поиграем, как этой ночью. Я буду любить тебя, а кое-что будет происходить в моем воображении. Я уверен, что с тобой я познаю такое удовольствие, какое никогда не познал бы ни с одной из них. Меня возбуждает даже сама мысль об этом. Ведь я же люблю тебя. А никого из них я никогда не любил.

— Ты необычный человек, Иван, даже в каком-то смысле извращенец. Наверное, то, что я собираюсь жить с тобой, говорит многое и обо мне, ты не находишь?

— Это действительно говорит о многом. Давай уберем все это со стола. У тебя скоро занятие.

Глава 19

После того как я помог Пэш убрать со стола, она пропала где-то в глубине шкафа, стоящего в коридоре. Появилась она, держа в руках еще несколько экземпляров своих книг. Не говоря ни слова, она бросила их в бумажный пакет, а затем снова исчезла, но на этот раз в спальне. Я устроился в гостиной, посчитав, что мое присутствие в спальне только замедлит сборы. Я занялся тем, что стал изучать ее библиотеку.

На ее книжных полках можно было найти художественную литературу, книги по философии, социологии, спиритизму и метафизике, дополняли перечень несколько женских романов. Мне также удалось найти несколько потрепанных экземпляров пьес ее отца. Я понял: во что бы то ни стало я должен прочитать их.

Она вышла из спальни, держа в руках небольшую дорожную сумку.

— Куда-то собралась? — спросил я, приятно удивленный ее решимостью.

— Если я правильно поняла, я сейчас поеду с тобой, — парировала она.

— Я рад видеть, что ты откликнулась на мое предложение.

Я взял остальные сумки.

— Нам лучше поторопиться. Сегодня у нас много дел.

После короткой перепалки по поводу того, ехать ли нам на двух машинах, мы сошлись на том, что я потом отвезу ее домой.

Мы были на ферме в половине третьего, то есть немного позже, чем я рассчитывал. По всей видимости, в доме никого не было. Наверное, Стив поехал за Гвен.

Мы оставили сумки в машине и отправились прямо в конюшню. Я быстро осмотрел помещение и убедился, что Стив сделал утром всю необходимую работу. Я должен был поговорить с ним о новом инструкторе. До моего отъезда его нужно было ознакомить с его обязанностями. Бесспорно, парень сможет помогать на ферме, хотя, судя по его костлявой фигуре, я сомневался, что он осилит всю тяжелую работу.

Проверяя помещение, я совсем забыл о Пэш. Я нашел ее у стойла Мускат, она что-то нашептывала лошади. Я подошел к Пэш сзади.

— Что я вижу! Сплетничаете?

— Просто знакомимся. Думаю, она меня уже узнает.

— Я в этом не сомневаюсь. Кроме того, она чувствует на тебе мой запах.

— Звучит заманчиво.

— Да уж, особенно для этой милашки.

Я открыл стойло и вошел.

— Иди сюда.

Пэш подошла и стала рядом со мной.

— У этой лошади такое же большое сердце, как и она сама. Если бы у меня дома было достаточно места, я бы купил ее у Стива и тоже забрал с собой.

— Что значит «тоже»?

— Ну, вас обеих. Этим летом мне посчастливилось влюбиться дважды.

Пэш улыбнулась и сжала мою руку.

— Давай-ка оседлаем ее, что скажешь?

Я вывел Мускат из стойла и оставил Пэш наедине с лошадью, а сам пошел за седлом.

Когда я вернулся, то увидел, что она кормит Мускат яблоком. Пэш довольно много успела за последние две недели.

— Взятка, все понятно.

— Мы просто подружились. Ты когда-нибудь думал о том, чтобы иметь собственную лошадь?

— Конечно, я думал об этом. Я даже купил небольшой участок земли рядом с домом специально для этих целей. Набольшее меня, к сожалению, не хватило.

— Что ж, мы еще подумаем над этим.

Эти слова заставили меня улыбнуться.

— Мы?

— Мне кажется, я уже привыкла к этой мысли.

— Именно этого я и хотел!

Я закончил подтягивать подпруги.

— Ну вот, теперь она готова. Садись на нее.

— По-моему, звучит не так уж невинно!

Пэш похлопала меня по заднице и подошла к Мускат с левой стороны. На ее лице появилось уже знакомое мне сосредоточенное выражение, которое я видел в пятницу. Она вставила ногу в стремя, ухватилась за край седла, выпрямилась и перебросила ногу через круп лошади. Чтобы не упасть, она держалась за гриву Мускат. Затем Пэш опустилась в седло так, как если бы садилась в горячую ванну.

— Дорогая, излишняя осторожность может только навредить.

— Отстань. Я пока только учусь это делать.

— Что верно, то верно. А теперь выезжай на манеж.

Пэш наклонилась к уху Мускат и что-то прошептала ей.

— Эй вы, двое, какие могут быть от меня секреты? Что ты ей сказала?

— Я пообещала угостить ее еще одним яблоком, если она поможет мне остаться невредимой после этого испытания.

С этими словами Пэш пришпорила Мускат, и старушка послушно побрела к воротам. Я внимательно наблюдал за происходящим, чтобы прийти Пэш на помощь в случае необходимости. Но она спокойно выехала во двор и повернула направо.

Я подождал, пока Мускат окончательно войдет в поворот, а затем побежал вперед, чтобы открыть ворота в манеж. Пэш не знала одной детали, известной мне. Мускат в любом случае пошла бы за мной в манеж. Эта старушка обладала шестым чувством и всегда знала, чего я от нее жду.

— Теперь сделай пару кругов. Потом, по моей команде, ты должна будешь пересечь круг и сделать восьмерку.

Пэш превосходно прошла несколько кругов, но, когда я скомандовал ей проехать через центр круга, она растерялась.

— Иван, я не могу понять, что от меня требуется.

Я видел, что она нервничает.

— Пэш, все, что от тебя требуется, — это наклониться сначала в одну сторону, а потом в другую, при этом натягивая поводья в направлении наклона, вот так.

Я провел ее через центр круга, показывая, как нужно наклоняться, чтобы лошадь двигалась в заданном направлении.

— Сделай круг, а затем попробуй еще раз.

Она сделала все так, как я сказал, и на этот раз безупречно проехала через центр круга, лишь слегка поторопившись вернуть Мускат обратно на круг.

— Попробуй еще раз.

Я заставил Пэш проделать то же самое несколько раз, и очень скоро восьмерка у нее стала получаться.

Со стороны дороги раздался шум, это была машина Стива. Я остановил Пэш возле себя. Спустя несколько минут я увидел, как очень соблазнительная блондинка подбежала к ограде и тут же взобралась на нее. За ней подошел Стив.

— Боже мой, вы только посмотрите на нее! Верхом на лошади! Вот это да, разрази меня гром!

Я посмотрел на Пэш.

— Покажем им, что ты умеешь?

Я заметил тень сомнения на ее лице, но ее тут же сменила решимость.

— Да, я смогу.

Она посмотрела в сторону Гвен, которая сидела на ограде. Стив стоял рядом.

— Привет, Гвен! Привет, Стив! Что вы на это скажете?

Она сначала прошла один круг, а на втором продемонстрировала безукоризненную восьмерку. Затем она подъехала прямо к зрителям и остановилась. Я должен был признать, что ее манера ездить верхом пришлась мне по душе. Я пересек круг, направляясь к тому месту, где она остановилась.

— Думаю, на сегодня достаточно, Рыжик. Ты поработала на славу.

Пэш посмотрела на меня, ее глаза сверкали от удовольствия.

— У меня хороший учитель.

— Вот тут ты абсолютно права!

Ремарка Стива удивила меня. Он обратился к Гвен:

— Ты знаешь, что она совершенно не умела ездить верхом до того, как пришла сюда?

— Знаю. Пэш, это чудесно!

Блондинка бросила довольно нескромный взгляд в мою сторону и сказала:

— Привет, я Гвен. А ты, должно быть, Иван.

— Приятно познакомиться с тобой, Гвен. Надеюсь, ты извинишь нас, если мы удалимся на несколько минут. Мне нужно отвести этих двух дам в конюшню. Мы присоединимся к вам в доме.

Я пошел к воротам и открыл их. Пэш проехала через ворота и направилась к конюшне. Я заметил, что Стив наблюдал за Пэш, в то время как Гвен не сводила глаз с меня. Вечер обещал быть интересным.

Мы завели Мускат прямиком в ее стойло. На этот раз угощение ей давала Пэш. Перед тем как закрыть стойло, я заметил, что Пэш наклонилась к Мускат и попрощалась с ней.

— Кажется, вы с ней неплохо поладили.

— Похоже на то. Мы понимаем друг друга.

Она обняла меня за талию.

— Ну что, пойдем?

— Мне нужно несколько минут, чтобы прийти в себя.

— Ваня, с тобой все в порядке?

Я повернул Пэш к себе лицом.

— Теперь да.

Я крепко обнял ее и поцеловал. Она ответила на этот поцелуй так страстно, что я даже удивился. Она впилась ногтями мне в спину, укусила мой язык и провела языком по моим зубам.

— Откуда, черт возьми, ты это взяла? — спросил я, отпуская ее.

— Просто я так чувствую, вот и все, — ответила она и поцеловала меня.

Я не возражал. Скосив на мгновение глаза, я взглянул на часы.

— Уже довольно поздно. Хоть я и предпочел бы остаться здесь с тобой, нам нужно идти в дом. В противном случае кто-нибудь из них придет за нами.

— Я знаю, что ты прав, но… Боже мой, я так хочу тебя!

— Если мы не остановимся сейчас, потом мы этого точно сделать не сможем.

Собрав волю в кулак, я выпустил ее из своих объятий.

Какое-то время она стояла, закрыв глаза, потом нагнулась, опираясь руками на колени. Затем она сделала глубокий вдох и выпрямилась.

— Ты просишь невозможного. Я вот-вот взорвусь.

— По крайней мере, по тебе этого не видно.

Я указал на выпуклость в своих штанах.

— Может, полить тебя холодной водой из шланга?

Она бесстыдно уставилась на мою вздыбившуюся промежность, при этом откровенно облизывая губы.

— Рыжик, если ты проделаешь это со мной еще раз, тебе придется делать мне минет каждый раз перед обедом.

— Неплохой аперитивчик, а?

— Да уж! Предлагаю достать наши вещи из машины и немного поостыть.

Я взял ее за руку, и мы направились к выходу.

— Ты взяла с собой халат?

— Да, а что?

— Видишь ли, один туалет находится внизу, а второй туалет наверху, как раз рядом с комнатой Стива. Если тебе понадобится выйти ночью, необходимо будет набросить халат.

Мы достали сумки с заднего сиденья машины Ивана. Я не могла упустить возможности дать ему легкого пинка, когда он нагнулся, чтобы достать книги из дальнего угла сиденья.

— А знаешь, моя машина все-таки лучше.

Иван выпрямился, держа в руках пакет с книгами.

— И почему это, позволь тебя спросить, твоя машина лучше? Если мне не изменяет память, она гораздо старее, чем моя.

— Вы совершенно правы, доктор Ватсон!

— Извини. Может, я туго соображаю, но я не пойму, к чему ты клонишь.

— Моя машина действительно старее, следовательно, заднее сиденье в ней больше. Когда мы соберемся припарковаться где-нибудь в укромном местечке, чтобы заняться сексом на заднем сиденье, мы обязательно воспользуемся моим автомобилем.

— Дорогая, может, ты не заметила, но мои ноги длиннее твоих. Поэтому для этих целей я предпочитаю кровать. На заднем сиденье может быть чертовски тесно.

— Но в этом-то и вся прелесть!

— Хорошо, мы это обсудим.

Он взял наши сумки, а я — остатки торта и печенье, после чего мы направились к задней двери, через которую можно было попасть в кухню.

— А вот и вы! Я уже было подумала, что вы заблудились.

Гвен подошла, чтобы забрать у меня коробки.

— Что это? Я же готовлю десерт.

— Просто это все, что осталось со вчерашнего дня. Я подумала, что здесь это пригодится, а то мне пришлось бы их просто выбросить.

— Что ж, учитывая тех двоих, что живут здесь, можно не сомневаться, что эти остатки долго не залежатся.

Прежде чем отвернуться, Гвен прошептала:

— Он великолепен!

Я знаю, что покраснела, так как заметила выражение удивления на лице Ивана.

— Пэш, я отнесу наши сумки наверх, а заодно и захвачу свой ноутбук.

Он повернулся к Гвен.

— А где Стив?

— Он пошел в погреб за картошкой. Я назначила его главным чистильщиком.

— Что ж, это на какое-то время убережет его от неприятностей.

Он снова повернулся ко мне.

— Я скоро вернусь, дорогая. И мы сможем приступить к работе.

Гвен поставила коробки со сладостями на стол и ждала, пока Иван покинет кухню. Затем она усмехнулась и сказала:

— Наши сумки? Дорогая? Ты, я смотрю, и впрямь времени зря не теряла.

Она подошла и обняла меня.

— Пэш, я так рада за тебя! Этот красавчик влюблен в тебя по уши. У него это на лице написано. А о твоем лице я вообще не говорю. Дорогая, все, что я могу тебе сказать, это то, что тебе чертовски повезло!

Я почувствовала, что сейчас заплачу.

— О Гвен, он такой замечательный! Я поверить не могу, что встретила такого мужчину именно здесь.

Мы снова обнялись, мои глаза были полны слез.

На лестнице послышались шаги Стива. Гвен прошептала:

— Возьми себя в руки, дорогая. Мой милый мальчик станет задавать слишком много вопросов, а это тебе сейчас совсем ни к чему.

— Ты действительно хочешь, чтобы я все это почистил? Да тут все пять фунтов, черт побери! — с этими словами в дверях кухни появился Стив.

— О, привет, Пэш. Извини, я не знал, что ты уже здесь.

— Да, я хочу, чтобы ты все это почистил. Если ты не намерен ждать ужин до завтра, то лучше тебе поторопиться.

— Ты видишь, как она со мной обращается? Сам не знаю, зачем я с ней только связался.

— Зато я знаю! — обольстительно промурлыкала Гвен.

Затем она поцеловала свой палец и приложила его к носу Стива.

— И я знаю.

Иван вошел в кухню.

— По той же причине, что и я.

Он подошел ко мне и обнял меня за плечи.

— Ты готова приступить к делу?

— Если ты готов, то я тем более. Куда ты дел мои книги?

— Да вот они.

Он взял со стула пакет с книгами.

— Что, черт возьми, вы собрались делать? — спросил Стив, копаясь в ящике с кухонными принадлежностями. — Козак, ты не видел нож для чистки картошки?

— Если ты не брал его, чтобы вычистить грязь из-под ногтей на ногах, то наверняка он все еще лежит в сушилке с прошлой недели.

— Эй, думай, что говоришь! Здесь дамы.

Стив подошел к сушилке для посуды и нашел там нож.

— Так что, ты говоришь, вы собираетесь делать?

— Я планирую использовать книги Пэш в курсе своих лекций. В этой связи я хотел бы поговорить с ней и сделать кое-какие заметки.

— Ты это серьезно?

Стив разорвал пакет с картошкой.

— Так что, мне не рассчитывать на твою помощь?

— Об этом и речи быть не может.

— Это та книга, на обложке которой написана ерунда типа «она упряма, но и я настойчив»?

Иван посмотрел на меня и лишь потом ответил:

— Именно она. Как я уже сказал вчера, когда ты вертел ее в руках, тебе не мешало бы ее прочесть. Это пошло бы тебе на пользу.

Я заметила, что Иван произнес эти слова угрюмо. Я обняла его за талию, чтобы как-то успокоить. Было ясно, что Стив нарочно старался его спровоцировать.

— Речь идет о «Благоразумии», верно?

Гвен взяла нож и начала чистить картошку.

— Ты ее читала, Гвен?

Иван не торопился убирать руку с моей талии. Я почувствовала, как он напрягся, когда Стив озвучил мое послание. Теперь же напряжение исчезло. Я должна поблагодарить Гвен за эту маленькую услугу.

— Мне понадобилось на это несколько дней, но я все же дочитала ее до конца. В ней заложен глубокий смысл.

— И это еще мягко сказано. Думаю, моим студентам будет интересно прочитать ее.

— Я не размышляла над этим в таком ключе, но, мне кажется, ты прав. В наше время дети подвержены многим соблазнам. Они должны знать, что действительно важно.

— Именно. Проследи, чтобы он тоже прочел ее.

Иван кивнул в сторону Стива.

— А теперь мы вас покинем. Ужин скоро?

— Не раньше, чем через час. А если картошка не будет почищена вовремя, то позднее.

Гвен брызнула водой, в которой была картошка, на Стива.

— Эй, я стараюсь, как могу!

— Крикнете, когда все будет готово. Мы поработаем в гостиной.

Иван взял меня за руку, и мы вышли.

Глава 20

Иван положил ноутбук на журнальный столик и подключил его к розетке рядом с диваном. Затем он сел возле меня. Когда компьютер загрузился, он хрустнул пальцами.

— Ты это видела?

— Видела.

— Чтобы прояснить ситуацию окончательно, я все тебе объясню. Вчера за завтраком я оставил книгу лежать на столе, планируя дочитать ее к твоему приходу. Он нашел ее и стал рассматривать. Единственное, что я мог бы сделать — это вырвать ее у него из рук.

— Иван, все в порядке. Я не против того, чтобы Стив читал то, что я написала тебе.

— Я знаю, Рыжик. Но этот мерзавец догадывается, что это послание личное. Он хотел, чтобы ты узнала о том, что он его читал.

— Теперь я знаю. Это ничего не изменило.

— Я тоже так думаю.

— Пусть делает, что хочет, Иван. Что бы он ни говорил тебе или мне, не обращай внимания. Я знаю, что происходит. Он не сможет причинить нам никакого вреда, если только мы сами ему этого не позволим.

Я погладила его по спине.

— Доверься мне. Я на самом деле очень тебя люблю.

— Я пытаюсь к этому привыкнуть. — Он взял мою свободную руку и поцеловал ладонь. — Давай работать.

— Пока мы не начали, можно задать тебе один вопрос?

— Конечно, какой?

— У тебя есть гараж?

— Да, у меня есть гараж.

Он ткнул указательным пальцем мне в бок так, что я подпрыгнула от неожиданности.

— Ты боишься, что дождевая вода может залить заднее сиденье твоей развалины?

— Ошибаешься, умник! Просто у меня появилась одна интересная идея.

— Не знаю, хочу ли я это слышать, но все-таки, что за идея?

— В нем хватит места для Мускат?

— Что ты сказала? Ты предлагаешь мне превратить гараж в конюшню? И что, черт возьми, я должен делать с машиной?

— Ты будешь ставить ее на улице, как делаешь это здесь.

Иван замолчал, обдумывая мое предложение.

— Как только она окажется у нас, мы начнем строительство небольшой конюшни около твоего дома.

— Ты действительно говоришь все это серьезно?

— Иван, сам подумай. Ты читал что-нибудь из Джозефа Кэмпбелла?

— Кое-что. Но, если честно, я не силен в мифологии.

— Так вот он сказал: «Мы должны выбросить из головы все, касающееся той жизни, которую так тщательно распланировали, и принять свою судьбу такой, какая она есть». Именно это правило я пытаюсь применить к тебе. И мне кажется, то же самое ты пытаешься проделать со мной. А еще он сказал: «Не упусти свое счастье». Лошади в твоем сердце. Ты не должен упускать свое счастье.

Я видела, что он постепенно осознает мою правоту.

— Думаю, у нас получится.

— Она поживет в гараже только до тех пор, пока мы не соорудим подходящее жилище для нее.

— С чего это вдруг ты говоришь «мы»? Я думал, для тебя этот вопрос еще не решен.

— Я пробую себя в новом амплуа. И знаешь, мне это начинает нравиться.

— Ты действительно уникальный человек. Когда ты говоришь «мы сможем построить конюшню», мне это кажется почти реальным.

— Это на самом деле реально, Иван. Более того, я считаю, что ты просто не имеешь права бросить ее здесь. Ведь совершенно очевидно, что это твоя лошадь. Только ты уделяешь ей столько внимания. Если ты оставишь ее, она лишится всего этого. Ты нужен ей не меньше, чем она тебе.

— У Стива и правда нет времени на то, чтобы оказывать ей персональное внимание, когда она того требует.

— Лошади грустят когда-нибудь?

— Думаю, да.

— В таком случае я просто уверена, что и тебя, и Мускат охватит жуткая депрессия в случае разлуки. Неужели ты ничего не предпримешь, чтобы забрать ее домой?

— Если такое может произойти с лошадью, представь, что было бы с нами!

— Вот почему я и пытаюсь обратить твое внимание на это! Я подумала о том, что бы со мной стало, если бы ты уехал. Если Мускат способна на такие чувства, она очень расстроится, если ты оставишь ее здесь.

— Мне тоже будет ее не хватать.

Он несколько раз погладил бородку, на его лице отражалась напряженная работа мысли.

— Ты видишь, все может уладиться.

— Должен признать, это неплохая идея. Дай мне подумать. А сейчас нам нужно работать. Ужин скоро будет готов, а мы еще даже не начинали.

— К чему такая спешка? Ведь я остаюсь у тебя на ночь.

Иван одарил меня своей фирменной улыбкой, от которой в комнате стало чуточку светлее.

— Что я слышу! Я что-то пропустил? Не припомню, чтобы я предлагал тебе остаться на ночь.

— А вот и предлагал! Ты сказал, что если я останусь, то придется рано вставать. Конечно, если ты против…

— Малышка, конечно, я хочу, чтобы ты осталась! После того, что было в конюшне, мне просто необходима разрядка.

— Боже ты мой, ты только посмотри на часы! Нам стоит поторопиться, ведь уже довольно поздно. А нам еще нужно выспаться до половины шестого утра.

— Почему ты так уверена, что мы будем спать?

Он обнял меня за талию и притянул к себе. Затем он очень нежно поцеловал меня.

— И как, по-твоему, я смогу теперь сидеть здесь и говорить о книге, если все, чего я хочу сейчас — это прикасаться к тебе?

— Это называется дисциплина, дорогая моя, и я уверен, что ты сможешь с собой справиться.

Он отпустил меня и отодвинулся на край дивана, чтобы достать ноутбук. Я заметила, что его рубашка прилипла к спине. Я провела по ней рукой снизу вверх и остановилась на его шее.

— По-моему, ты немного вспотел.

Обернувшись, Иван ответил:

— Разве это странно, учитывая, как я хочу тебя?

Он снова обнял меня, на этот раз его поцелуй был по-настоящему страстным. Я ответила ему с той же страстью. В тот же миг нас вернул на землю голос Стива.

— Эй, эй, перестаньте немедленно! Приберегите силы для медового месяца.

Иван подскочил на диване, как будто его поймали на горячем.

— Извините, что помешал вам «работать», но Гвен попросила узнать, какое вино вы предпочитаете и как лучше приготовить бифштекс.

— Я буду красное вино и бифштекс с кровью, а ты? — обратился ко мне Иван.

— Мне тоже красное, но бифштекс лучше прожарить умеренно.

Рука Ивана все еще лежала на моей талии.

— Кстати, Пэш останется у меня на ночь. Надеюсь, ты не возражаешь.

— Я не против, старик, но советую тебе как следует выспаться. Завтра у нас тяжелый день. — Стив посмотрел на меня. — Конечно, я тоже могу попросить Гвенни остаться. Может, мы бы сообразили на четверых.

Иван рассердился.

— Помечтай, дружище. Я ни за что на свете не соглашусь находиться в одной комнате с твоей голой задницей!

Я вмешалась в разговор:

— В любом случае, Стив, неизвестно, захочет ли Гвен разделить с тобой постель так же, как я с Иваном. Я бы посоветовала спросить у нее об этом, прежде чем выдвигать такое предложение.

— Я подумаю об этом. — Стив подмигнул мне. — Ужин будет готов через полчаса, если верить нашему шеф-повару. Не слишком увлекайтесь, чем бы вы тут ни занимались.

Стив ушел, и я глубоко вдохнул, чтобы хоть немного успокоиться.

— Пэш, мне кажется, тебе не следует оставаться на ночь сегодня. Мы просто напрашиваемся на неприятности.

— А мне кажется, что если мы уйдем, то неприятности будут куда большие. Он вообразит, что достал тебя, а это только раззадорит его. Если мы вместе дадим ему понять, что его уловки не срабатывают, быть может, он оставит тебя в покое.

— Сомневаюсь.

— Что касается сегодняшнего вечера, посмотрим, как будут разворачиваться события. Все, что от тебя требуется, — это сидеть спокойно и не краснеть при каждом замечании Стива.

— Я понял, Рыжик. По-моему, мы не очень-то много успели сделать.

— Ваня, мы достаточно успели. Мы же говорим о нашем будущем, о нашей жизни. А это очень важно, не правда ли?

— Это очень важно.

— Знаешь что? А почему бы нам после ужина не предложить Стиву и Гвен поучаствовать в нашем обсуждении, если, конечно, они согласятся?

— Пэш…

— Выслушай меня. Я знаю, что Гвен это интересно, — она сама просила меня об этом. Думаю, Стиву тоже будет полезно послушать.

— Ему будет скучно.

— Отлично, тогда он уйдет, но так ничего и не узнает. Быть может, у него пропадет интерес докапываться, если ты сам дашь ему лопату в руки и скажешь: «На, копай». Давай примем его в нашу компанию. Ему не хватает внимания.

— Почему ты так думаешь?

— Если ты считаешь его своей семьей, те же чувства и он испытывает к тебе. Поэтому мое появление в твоей жизни он воспринимает как угрозу для себя.

Я понял, что Пэш только что применила на практике те принципы, которые она описала в своей книге.

— Кстати, именно об этом я и хотел с тобой поговорить.

— О чем?

— Как ты чувствуешь, что скрывается в глубине души. Ведь именно об этом ты пишешь в своей книге.

— Должна признаться, этим вопросом ты застал меня врасплох. Дай мне минуту.

Она закрыла глаза и сделала глубокий вдох.

— А теперь спроси снова.

— Что это ты только что делала?

— Я привела свои мысли в порядок, чтобы сосредоточиться на твоих вопросах. Спрашивай.

— Как тебе удалось понять, что происходит в душе Стива?

— Просто я умею слушать.

— Слушать что?

— Это.

Пэш положила руку себе на живот.

— Или это.

Она положила руку на грудь.

— И только после этого я слушаю вот здесь.

Она прикоснулась указательным пальцем к виску.

— Ты хочешь сказать, ты все это чувствуешь?

— Да. Волны чувств я преобразовываю в слова.

— Значит, тебе удалось проникнуть во внутренний мир Стива? И что ты чувствуешь?

— Я чувствую в нем волну гнева.

Пэш снова закрыла глаза, словно пытаясь вспомнить что-то давно забытое.

— Он обижен на тебя, Иван.

Она открыла глаза и посмотрела на меня.

— Ты нужен ему гораздо больше, чем он тебе. Ты всегда заполнял собой пустоту в его душе, как в эмоциональном смысле, так и разделяя его повседневные заботы на ферме. А теперь ты все еще разделяешь с ним заботы на ферме, но уже совсем не делишься своими эмоциями. Мое появление вытеснило его из твоей жизни.

— Так вот почему он так зол на меня!

— Думаю, именно поэтому.

— Значит, когда он предложил нам сообразить на четверых, в нем говорил не просто развратник и сукин сын. Мне хорошо известно, каким мерзопакостным он может быть, но я никогда бы не подумал, что он способен на подобные предложения. Каждый раз, когда мы устраивали двойные свидания, и речи быть не могло о том, чтобы мы находились в одном помещении.

— И как часто у вас это происходило?

— Достаточно часто, чтобы понять, что ему эта идея не по душе.

— Я спрашиваю не поэтому.

— Я знаю.

Пэш протянула руку и дернула меня за ус.

— Ай! За что?

— Просто чтобы напомнить тебе, что ты больше не бабник.

— Это верно. Да мне и ни к чему больше быть бабником, когда у меня есть такая кошечка.

Она посмотрела на меня так, что я вздрогнул, предвкушая удовольствия предстоящей ночи.

— Я докажу это со временем, а сейчас я попрошу тебя повторить то, что ты говорила о книге, чтобы я мог это записать.

Она повторила сказанное.

— Ты действительно считаешь, что это может сделать каждый?

Она ткнула в меня пальцем.

— Каждый, и даже ты.

— Что, ты правда считаешь, что старого пса можно научить новым трюкам?

— Конечно, даже таких неразборчивых в связях прохвостов, как ты.

Я рассмеялся.

— Я думаю, что каждый человек способен постичь свой внутренний мир. Просто я тренировала в себе эту способность, как физически тренируешься ты, когда поднимаешь громадные охапки сена.

Я улыбнулся про себя, понимая, что для того, чтобы прийти к такой аналогии, она должна была не раз наблюдать, как я это делаю. Чтобы скрыть свое изумление, я начал набирать текст. Тем временем она продолжала:

— Поначалу люди проявляют жуткое нетерпение, если ответная реакция не возникает молниеносно. Чтобы познать свой внутренний мир, необходимо полностью успокоиться. И чем лучше тебе удается это сделать, тем заметнее результат.

Закончив набирать текст, я спросил:

— А этот принцип так же эффективен в постели?

— Надеюсь, что да. Время покажет.

— Мы обязательно проверим это на практике!

— Думаю, ты следишь за тем, что набираешь. Кое-что из сказанного предназначается только для тебя.

— Не волнуйся. Я постараюсь не написать ничего такого, что не понравилось бы моей дорогой матушке.

Я еще раз просмотрел то, что успел записать, и мне в голову тут же пришло еще с десяток вопросов.

— Как, черт возьми, тебе удалось до этого дойти? Такое далеко не с каждым бывает.

— А ты обещаешь слушать предельно внимательно?

— Я сделаю все, что в моих силах.

Я сжал ее руку в своей.

— Рассказывай.

— Помнишь мою бабушку?

— Не то чтобы я лично ее знал, но я помню, что ты о ней рассказывала.

— Так вот, она раскрывала секреты людей, иногда сама того не желая. Но, Боже мой, как же она была забывчива! — Пэш улыбнулась, воспоминая об этом. — Часто ей казалось, что кто-то ей что-то рассказал, хотя на самом деле она интуитивно разгадывала эту информацию. Когда мне случалось бывать у нее, я не раз становилась свидетелем того, как она выливает на очередного беднягу покупателя поток информации, которую она просто не могла услышать от кого-либо.

Она задумчиво потерла кончик носа и глубоко вздохнула.

— Бабушка рассказывала мне о том, что пережила за свою жизнь. Она стыдилась своих способностей. Всю жизнь она скрывала их, потому что все вокруг, включая и мою маму, считали ее в лучшем случае эксцентричной, а в худшем — просто чокнутой. У нее был дар, и он передался мне по наследству.

Она ждала моей реакции.

— Продолжай, я слушаю.

— Она рассказала мне обо всем, когда поняла, что я унаследовала ее дар. Именно тогда я начала постигать особенности самого процесса. В этой книге обобщены мои познания. — И снова она попыталась уловить мою реакцию. — Я хотела сказать тебе еще одну вещь…

— Страсть моя, просто скажи мне это.

Она взяла подушку, лежавшую на диване, и прижала ее к себе.

— Помнишь, я рассказывала тебе, что мой дедушка погиб в результате несчастного случая?

— Помню.

— Бабушка видела, как это произошло, я имею в виду, мысленно. Она потеряла сознание, находясь в своем магазинчике, и это было как раз в тот момент, когда он погиб. Она знала о том, что случилось, еще до того, как ей об этом сообщили.

— Черт!

— И это еще не все. У меня тоже бывают видения. Когда бабушка умерла, я была в Лондоне. Мне показалось, будто она позвала меня, и я невольно обернулась. Я никого не видела, но я чувствовала, — о Боже, я так ее чувствовала!

Пэш еще крепче прижала к себе подушку.

— Ваня, я знала, что ее не стало. Мне не нужно было об этом говорить. Через несколько часов маме позвонили.

— Ты кому-нибудь рассказывала об этом?

— Бог мой, конечно нет! Меня бы сочли сумасшедшей!

— Значит, ты делаешь то же, что и твоя бабушка, — ты скрываешь это.

Пэш взяла в руки книгу, которую я положил на журнальный столик, и протянула ее мне.

— Ты читал посвящение?

— Нет, я не обратил на него внимания.

— Прочти.

Я открыл книгу и нашел там посвящение. В нем было сказано:

Моей бабушке.

За твое сердце, за твою душу, за твою жизнь.

Пусть все узнают то, что знала ты.

С Богом

— Эту книгу ты написала для нее, так?

— И для всех, кто считал себя сумасшедшим только потому, что знал.

Я поцеловал ее руку.

— Должен сказать, ты самый здравомыслящий человек, которого я знаю.

— Спасибо. Приятно слышать, что ты так считаешь. Думаю, ужин очень скоро будет готов. Лучше отложим это.

— Ты уверена, что хочешь подключить Стива и Гвен?

— Уверена. Мы можем обсуждать книгу, не касаясь при этом моей скромной персоны.

Я улыбнулся.

— А вот мне очень хотелось бы коснуться твоей скромной персоны.

— Если мы совершим подвиг и я все-таки перееду к тебе, ты должен будешь это принять. Ты еще многого не знаешь.

— Мне не терпится все узнать, хотя, признаться, я не ожидал от тебя такого, и это касается не только нашего разговора.

— Хочешь отменить приглашение?

— Черт, конечно нет! Теперь я настроен даже еще решительнее. Хотя мне пришло в голову, что несколько столетий назад тебя вполне могли бы сжечь на костре как ведьму.

— Все-таки прогресс налицо. В наше время все, что от меня требуется, — это доказать всем, что я не сошла с ума.

— Лично я в этом убежден.

— Тогда мне уже можно начинать собирать вещи для переезда.

Она не сводила с меня глаз, наблюдая за моей реакцией на эти слова.

— Ты можешь собрать несколько ящиков уже на этой неделе, а потом решишь, что возьмешь с собой сразу. Позже мы приедем за остальными вещами.

— Извините. Не хотела прерывать вашу беседу, но ужин готов.

В дверях стояла Гвен и смотрела то на меня, то на Ивана.

— Я действительно это слышала или мне показалось?

Ответ Пэш не заставил себя долго ждать:

— Гвен, тебе послышалось, пока послышалось. Мы хотели объявить вам об этом за ужином.

— Как скажешь, Пэш.

Было видно, что она обиделась. Я подумал, что должен как-то смягчить ситуацию.

— Гвен, вчера я предложил Пэш поехать со мной в Нортгемптон осенью. Я также попросил ее никому не говорить об этом, пока не подвернется момент сообщить это Стиву.

Как раз в этот момент за спиной Гвен показался и сам Стив.

— Сообщить что, старик?

— Давайте сядем за стол, и я все объясню.

Глава 21

Мы отправились в столовую. Гвен безупречно накрыла круглый обеденный стол. Как только я заняла место между ней и Иваном, она сказала:

— Извините, что заставили так долго ждать. Нужно было почистить серебро и помыть тарелки. А еще понадобилась целая вечность, чтобы найти вот эту кружевную скатерть.

Стив добавил:

— Мы с Козаком всегда едим на кухне. Готов поклясться, что эту посуду не доставали из серванта еще с Рождества.

Я не смогла удержаться и захихикала.

— Гвен, это просто прекрасно, все выглядит чудесно. Ты превзошла саму себя. Эти цветы, они из твоего сада, верно?

— Я хотела, чтобы обстановка была особенная.

— И у тебя это получилось. Ты ведь сама особенная.

Я взяла ее за руку.

Иван повернулся к Стиву.

— Советую поскорее налить им вина, пока они не набросились друг на друга.

— Эй, девочки, — сказал Стив, наполняя наши бокалы, — приберегите ваши нежности на потом.

Иван, сам того не желая, рассмеялся.

— Ах ты мерзавец! — пробормотал он сквозь смех.

Стив наполнил все бокалы.

— Можно тост? — спросил Иван.

— Валяй, дружище.

Иван встал и посмотрел на меня, а затем на Стива и Гвен.

— Вчера я предложил Пэш поехать со мной в Нортгемптон в следующем месяце. Она дала свое согласие.

— Ты ведь не хочешь сказать, что она переезжает к тебе насовсем?

Казалось, Стив не верил своим ушам.

— Вообще-то, да, она переезжает ко мне. Мы хотим проверить, сможем ли ужиться под одной крышей. Тогда и будет видно, чем это все закончится. Если все получится, будет свадьба, а сейчас нам очень нужна ваша поддержка. Вы оба наши лучшие друзья, именно благодаря вам мы встретились.

Иван поднял свой бокал.

— Итак, за друзей, за семью, за любовь.

Все чокнулись, а потом выпили.

— А теперь давайте есть!

Стив согласился.

— Верно, еда остывает. Передай мне картошку.

Гвен протянула мне блюдо с мясом.

— С этой стороны с кровью, для мальчиков, а с этой стороны — умеренно прожаренные кусочки для нас.

Бифштексы с кровью были в два раза больше наших.

— Когда уезжаешь? — Ее глаза увлажнились.

Я посмотрела на Ивана, который как раз накладывал себе картошку. Он не ответил, и я сказала:

— Думаю, через месяц. Я еще точно не решила.

— А как же твоя квартира?

— Будет пустовать какое-то время, пока я не буду уверена, что у нас все хорошо.

Иван улыбнулся, давая мне понять, что он все слышал.

— Видишь ли, Гвен, Пэш не уверена, сможет ли она пользоваться со мной одной ванной.

— О да!

Стив положил себе один из самых крупных кусков мяса.

— Когда я знаю, что ко мне должен приехать Козак, я специально для него покупаю ящик освежителя воздуха.

— Да брось ты, я уверена, что ты преувеличиваешь!

Гвен захихикала, ее настроение явно улучшилось. Однако я знала, что эта новость буквально сбила ее с ног.

— Сегодня утром мне представилась возможность проверить это на практике, Гвен. Стив нисколько не преувеличивает насчет освежителя воздуха.

— Видишь, я не смог бы так тебя подставить.

Казалось, Стива нисколько не смущает то, что его слова могут меня обидеть.

— В некотором смысле ты прав, — парировал Иван.

Я подумала, что Зигмунд Фрейд нашел бы в этом разговоре много интересного для себя. Я посмотрела на Ивана и поймала его взгляд. Он подмигнул мне, давая понять, что он в порядке.

— Не то чтобы я был против обсуждения интимных сторон моей жизни, но мы все-таки за столом! — добавил он.

Мы закончили наполнять тарелки едой. Гвен приготовила аппетитный салат.

— Здесь есть выращенные тобой овощи? — спросила я, отправив на тарелку приличную порцию салата.

— То, что я смогла собрать. Зеленые бобы и огурцы еще только завязались, поэтому мне пришлось их купить.

Я повернулась к Ивану.

— Ваня, ты непременно должен увидеть сад Гвен. Ты даже представить себе не можешь, сколько всего ей удалось вырастить на этом крохотном участке земли. И все это растет среди прекрасных цветов!

Стив спросил с набитым ртом:

— А кто такой Ваня, черт бы меня побрал?

Я ответила прямо.

— Ваня — это ласкательное русское обращение к Ивану.

— Я этого не знал.

Стив отпил глоток вина и обратился к Ивану:

— Ваня, говоришь?

Иван решился наконец ответить.

— Да. Это слово означает «дорогой», так что, если тебе вздумается так обращаться ко мне, мне придется называть тебя «любимый».

И он послал Стиву воздушный поцелуй. Гвен захихикала.

— Я не потерплю в своем доме гомиков, так и знай. Прибереги это для того голубого, с которым ты работаешь.

Стив повернулся ко мне.

— Козак не говорил тебе, что один из его коллег просто без ума от него? Так что тебе нужно опасаться не только дамочек.

Я заметила, как посуровело лицо Ивана, и решила как-то сгладить ситуацию.

— Думаю, моим друзьям гомосексуалистам он тоже понравился бы. Но, так как я довольно искусно делаю минет, переживать мне ни к чему. Все, что требуется от Вани, — это попросить. Правда, дорогой?

Иван решил не упускать представившегося ему шанса. С улыбкой до ушей он сказал:

— Чертовски искусно! Лучшее из всего, что у меня когда-либо было. Дорогая, теперь, я думаю, им понятно, зачем я беру тебя с собой.

— Тогда, быть может, ты не откажешься дать Гвен несколько советов.

Стив вызывающе смотрел на меня. Я выдержала этот взгляд.

— Я с удовольствием сделаю это, если, конечно, она сама меня об этом попросит. Если она не захочет, я знаю нескольких весьма талантливых парней, которые не откажутся продемонстрировать тебе все, на что они способны. Вдруг ты войдешь во вкус.

Какое-то время за столом было тихо. Я не отвела взгляд. Я ждала, когда Стив сделает ответный ход.

— Моя Гвенни хорошо обо мне заботится. Я не хочу, чтобы мое хозяйство оказалось во рту у какого-то грязного педика.

— Что ж, если ты все-таки передумаешь, я приберегу для тебя пару телефонов.

Я повернулась к Гвен.

— Дорогая, я не шучу. Если ты захочешь поговорить об этом, я буду только рада.

— Я просто не узнаю тебя сегодня, подруга. Да, мы непременно это обсудим.

Гвен окинула Стива взглядом, который ясно давал понять, что ему лучше держать язык за зубами. Я посмотрела на Ивана. Он улыбнулся и покачал головой, а затем сжал мою руку под столом. Он повернулся к Стиву.

— Старина, если она начнет рассказывать Гвен, какие штуки она со мной проделывает, то тебе лучше заранее приготовиться. Сегодня утром я так подпрыгнул на кровати, что в потолке осталась вмятина.

Гвен снова захихикала, прикрывая рот салфеткой.

— Что, черт возьми, ты с ним сделала?

— Потом расскажу. Пусть это станет для него сюрпризом. — Я кивнула в сторону Стива. — Это срабатывает гораздо эффективнее, когда они этого не ожидают.

— Мне можешь не рассказывать, — сказал Иван немного громче обычного и положил себе еще одну порцию салата.

— Больше никаких юбок? И ты сможешь это выдержать, Ваня?

Стив произнес это имя насмешливым тоном.

— О, думаю, я смогу, любимый, — передразнил его Иван таким же насмешливым тоном. — Это совсем не трудно, когда знаешь, что ждет тебя дома.

— Как я уже сказал тебе на днях, посмотрим, протянешь ли ты хотя бы полгода. Может, тогда я в это поверю.

— Стив! — Гвен рассердилась. — Пэш, извини. Иногда он сам не знает, что говорит.

— Ничего страшного, Гвен. Мы с Иваном говорили об этом. Он знает мою позицию относительно этого вопроса. Мы отлично понимаем друг друга.

— Точно. Прекрасно понимаем. Если я начну ухлестывать за кем-нибудь, она от меня уйдет. Просто и ясно.

Он обращался к Гвен, намеренно игнорируя Стива.

— Изумительно, — откликнулась она.

Было очевидно, что Гвен разделяет мою позицию в этом вопросе.

— А не слишком ли быстро все произошло? — снова вмешался в разговор Стив. Только я не могла понять, пошел ли он на попятную или же готовил очередное нападение.

Иван принял удар на себя, за что я была ему очень благодарна. Мне хотелось хоть что-то съесть.

— Не спорю, так оно и было. Но вспомни эту избитую фразу — «любовь с первого взгляда». Похоже, Купидон попал в нас обоих.

— Да она просто держит тебя за яйца.

Стив вновь наполнил наши бокалы. Я заметила, что все это время он не сводил глаз с Ивана.

— Я не вынес бы расставания с ней.

Иван погладил меня по спине.

— А я не смогла бы жить дальше без него. И мы решили попробовать.

— И еще одно, старик, — сказал Иван, повернувшись к Стиву. — Ты продашь мне Мускат, если я подыщу ей место у себя?

— Ты с ума сошел! Где, черт бы меня побрал, ты сможешь держать лошадь?

— Я думаю над этим, дружище. Иначе зачем бы я спрашивал? Я должен знать, согласен ли ты продать мне ее, если я улажу этот вопрос.

— Бог мой, да я подарю ее тебе, если ты найдешь для нее место. Ты не хуже моего знаешь, что за нее никто гроша ломаного не даст. Она слишком стара.

— Я готов заплатить тебе приличную сумму, Стив. Просто сначала я должен подготовить место для нее.

— Ты никогда не брал денег за ту работу, которую делаешь на ферме. Если ты хочешь забрать ее, она твоя.

— Это благородный поступок, приятель. Спасибо.

Больше за ужином ничего не случилось. Иван со Стивом принялись обсуждать предстоящую работу. Гвен рассказала мне, как ее немецкая овчарка загнала на дерево соседскую кошку и как ее снимали оттуда. Когда ужин, как, впрочем, и разговор, близился к логическому завершению, Гвен спросила:

— Мы будем есть десерт прямо сейчас или подождем? Я приготовила клубничное печенье.

— По рецепту твоей мамы?

— Именно по ее рецепту.

— О, я просто обожаю это печенье.

— А я наелся. — Иван похлопал себя по животу. — По-моему, последняя порция картошки была даже лишней. Я голосую за то, чтобы съесть десерт позже.

— И я тоже, — сказал Стив, поливая остатками соуса гору картошки в своей тарелке. — Я сейчас лопну.

— Тогда куда ты собираешься впихнуть все это? — Гвен указала на изрядную порцию картошки, красовавшуюся на тарелке Стива.

Стив громко отрыгнул.

— Вот сюда, дорогая. Я только что освободил место.

— Вместо того чтобы акцентировать на этом внимание, ты бы лучше извинился.

Гвен принялась собирать пустую посуду.

— Извините. Прошу прощения.

И Стив накинулся на картошку.

— Я вожусь с ним только потому, что он симпатичный. — Гвен бросила в Стива своей грязной салфеткой.

— И не только поэтому, — заметил он.

— Перестань.

Гвен вспыхнула, подтверждая правоту Стива.

— Мы поможем тебе убрать со стола, а затем мы с Пэш вернемся к обсуждению книги. Вы оба можете принять участие в этом, если хотите.

— О, я с удовольствием.

Гвен приняла приглашение со свойственным ей энтузиазмом. Стив медлил с ответом.

— Я ее не читал.

— Это не важно, — сказал Иван как бы между прочим. — Я просто задам Пэш несколько вопросов. Говорить в основном будет она.

— Боже, это ужасно интересно, не так ли?

Я встала и подошла к стулу, на котором сидел Иван. Обняв его за шею, я наклонилась к нему и сказала:

— Ну что ж, он может провести все это время в конюшне.

Мое скромное замечание произвело нужный эффект.

— Я вовсе не прочь послушать, особенно если мне не придется ничего говорить.

— Мне кажется, твое молчание пойдет нам всем только на пользу, — сказал Иван, многозначительно посмотрев на Стива.

— Не волнуйся, Пэш. Я прихвачу с собой тряпку для мытья посуды. Если он посмеет открыть рот, я заткну его этой тряпкой.

— Хотел бы я посмотреть, как у тебя это получится.

Стив встал с места, подошел к Гвен и схватил ее за талию.

— Если ты так хочешь заткнуть чем-нибудь мой рот, то одна из них подойдет.

Он слегка приподнял руками ее груди.

— Веди себя прилично.

Гвен оттолкнула его руки, но потом повернулась и нежно поцеловала его.

— Если ты будешь хорошо себя вести, я обещаю тебе сладенькое чуть позже. Но сначала мне нужно поговорить с Пэш.

И она поцеловала кончик его носа.

Иван тоже встал и обнял меня за плечи.

— Тебе грозит опасность, — сказал он. — У нее такой взгляд! Похоже, старина, нам обоим придется несладко завтра.

— Может, и так. Но это того стоит.

Стив поцеловал Гвен, следует заметить, весьма страстно, при этом он сжал руками ее ягодицы. Она нисколько не возражала. Я почувствовала, как рука Ивана заскользила вверх по моей спине. Он погладил мою грудь большим пальцем руки, одновременно наблюдая за Стивом и Гвен. Я была готова поклясться, что его возбуждало это зрелище. Я отвела глаза, слегка пристыженная тем, что и сама возбудилась.

Когда Стив прервал поцелуй, он посмотрел на Ивана и указал жестом в сторону гостиной. Было ясно, что они поняли друг друга, потому что Иван широко улыбнулся.

— Не думаю, старина, по крайней мере не сейчас.

Гвен посмотрела на меня, и мне ничего не оставалось, как пожать плечами. Я понятия не имела, что они замышляют.

— Ты помнишь? — спросил Стив Ивана с ухмылкой.

— Конечно, помню. Это была горячая парочка, хотя я не сомневаюсь, что эти две будут погорячее.

Он провел большим пальцем по моей груди.

— Думаю, в этом ты прав, — сказал Стив, снова стискивая руками ягодицы Гвен.

— Может быть, кто-нибудь все-таки объяснит нам, что здесь происходит?

Гвен потянула Стива заухо.

Стив кивнул Ивану, который в свою очередь покачал головой и сказал:

— Как хочешь, приятель.

Стив радостно принялся рассказывать.

— Когда-то давным-давно жили два распутных подростка, которым страсть как нужны были острые ощущения. Мои родители уехали на выходные, и мы пригласили на свидание двух девушек, близняшек. Они приготовили что-то на ужин, который мы и съели прямо здесь. Я даже не помню, что это было.

— Спагетти и котлеты. Как ты можешь не помнить? На следующий день мы битых два часа мыли засохшие тарелки и отдирали пригоревший соус с кухонной плиты.

Стив рассмеялся.

— Боже, я совсем забыл об этом. Наверное, старею. Так вот, после ужина Козак берет за руку ту из них, которая якобы была со мной, и начинает ее целовать.

— Черт, я их перепутал. Их совершенно невозможно было отличить.

— И тогда я взял вторую и начал делать то же самое. Если мне не изменяет память, все мы тогда стояли там же, где стоим сейчас.

— Он прав. Я со своей стоял здесь, а он со своей там.

— Когда Иван наконец решил вдохнуть немного воздуха, я указал на гостиную. Он ответил согласием. Что ты думал, я у тебя спрашивал, придурок?

— Я думал, он хотел, чтобы я со своей девушкой отправился в гостиную. Мы так и сделали.

— На самом деле я хотел занять гостиную. Одним словом, мы все очутились в гостиной. Девушки не возражали. В конце концов, они же были сестрами. Но мы возражали, и еще как возражали!

Иван посмотрел на меня.

— Таким образом, я и моя девушка остались в гостиной, а мой приятель повел свою девушку наверх. Это сойдет за ответ на твой вопрос?

— Думаю, да.

— Какой вопрос?

Стив посмотрел на меня.

— Сегодня утром я спросила Ивана, занимался ли он когда-нибудь любовью в твоем доме. Он не ответил мне.

— Насчет любви не знаю, но то, что он здесь трахался, это точно! Он все так же рычит?

— Рычит? — спросила Гвен и посмотрела на меня.

— Да, но ты откуда об этом знаешь?

— Боже, даже если ты находишься с ним в одном доме, то не можешь этого не слышать, не говоря уже, если это происходит в соседней комнате. Он меня до смерти напугал, когда я услышал это в первый раз, по-моему, это было в конюшне. Я думал, что-то случилось с лошадьми.

— Пэш, он правда рычит?

— Правда. Стив не соврал, это действительно больше похоже на рык зверя. Признаться, мне это даже нравится.

— Вот и прекрасно, Рыжик. Дело в том, что я не в силах это контролировать.

— Полагаю, это до смерти напугало не одну дамочку.

— Ну, хватит! — перебила я Стива. — Значит, они больше не явятся. А если даже явятся, им придется иметь дело со мной.

Иван ухмыльнулся.

— Она знает, что говорит. Я бы не позавидовал тому, кто попадется ей на пути.

— Если есть за что бороться, я готова.

С этими словами я потянула его за усы.

— На это я и рассчитывал, дорогая.

— Ну, что ж, мальчики. Вы назначаетесь ответственными за мытье посуды.

Гвен освободилась от объятий Стива.

— Мы с Пэш уберем еду, а затем понаблюдаем за вашей работой.

— Мне нравится эта идея, Гвен.

Я убрала руку Ивана со своей талии, и мы с Гвен пошли в кухню. Наши мужчины не последовали за нами.

Гвен обернулась, чтобы убедиться, что за ее спиной никого нет. Затем она тихо спросила:

— Что ты с ним сделала, Пэш? Я умираю от любопытства.

В ответ я прошептала:

— Я сосала его член до тех пор, пока он мог выдержать, а затем вставила палец ему в зад и стала массировать простату.

— Не может быть!

— Может! Он чуть до потолка не подскочил. Он так мощно кончил, что я думала, яички взорвутся.

— Дорогая, но это же распутство!

— Я знаю. Меня научили этому парни, которые знают толк в этом деле. Это нужно делать медленно и следить, чтобы ноготь не поранил его. Но это сработало. И ему это очень понравилось.

— Думаю, моему мальчику это тоже понравится. Какие бы они ни были разные, кое в чем они абсолютно одинаковы.

— Еще бы! Слава Богу, за ужином обошлось без драки.

— Да уж. У Стива острый язык. Он говорит, Иван уже пытался заставить его прикусить свой язык.

— Оно и понятно. Между нами говоря, думаю, мы сможем создать им соответствующее настроение сегодня вечером. По крайней мере я на это надеюсь.

— Придется постараться. Можно мне задать тебе еще один нескромный вопрос?

— Сколько угодно, Гвен.

— Ты глотала?

— Все до единой капли.

— Фу! Стив тоже хочет, чтобы я это делала, но ведь это же противно.

— Это вовсе не так противно, когда ты любишь. Тогда возникает ощущение, будто ты берешь в себя частичку его самого. Для меня это было, как если бы я выпила его élan vital.

— Его что?

— Извини, это означает «жизненная сила», то самое, что дает жизнь.

— Но ведь так оно и есть. Это же его семя. Пэш, это так глубоко сказано! Как ты говоришь, это называется?

— Это по-французски: élan vital.

Как раз в эту секунду в кухне появились Иван и Стив.

— Не вижу, чтобы здесь кто-то работал.

Стив сложил посуду в раковину.

— Чем, черт возьми, вы тут занимаетесь?

— Мы обсуждаем твою élan vital.

Иван захохотал и посмотрел на меня.

— Мою что?

— Твою жизненную силу, — гордо ответила Гвен.

— Я покажу тебе жизненную силу!

Стив шлепнул Гвен по заднице.

Все еще улыбаясь, Иван подошел ко мне и сказал:

— Хотел бы я знать, о чем вы тут говорили. Не думаю, чтобы Гвен это придумала. Это написано у тебя на лице.

— Я тебе потом объясню. Ты будешь мыть или вытирать?

— Мы бросили монету. Я буду мыть.

— Тогда считай, что тебе повезло! — воскликнула Гвен, пряча что-то за спиной.

— Я нашла это, когда искала скатерть. Это принадлежало маме Стива. Тот, кто моет посуду, должен непременно его надеть. Пэш, предоставляю сделать это тебе.

Она протянула мне свернутую ткань. Развернув ее, я увидела, что это очень яркий цветастый передник. Я услышала хихиканье Стива за своей спиной.

— О нет!

Иван начал пятиться.

— О да!

Я набросила петлю ему на шею и побежала за ним, чтобы завязать передник сзади. Я сделала такой узел, который сам он не мог бы развязать.

— Я еще расквитаюсь с тобой за это, Рыжик. Клянусь, расквитаюсь!

— Я знаю, доктор Козак.

Я подошла к нему и посмотрела ему в глаза, мое сердце готово было выскочить из груди.

— На это я и рассчитывала.

Глава 22

Покончив с уборкой и мытьем посуды, я вернулся в гостиную, чтобы подумать над вопросами. Стив побежал в конюшню проведать лошадей, а Пэш пошла в туалет. Гвен присоединилась ко мне.

— Я могу помочь тебе с этим.

Она указала на передник.

— Спасибо, но я бы предпочел, чтобы это сделала Пэш. Я мог предложить ей несколько вариантов на выбор.

— Охотно верю. Это так мило, что ты решил дождаться ее. Думаю, Стив давно бы расправился с передником при помощи ножниц.

— Не сомневаюсь.

Я оглядел себя еще раз, изучая узор на ткани.

— Кажется, у мамы было что-то подобное.

Гвен устроилась в мягком кресле возле дивана.

— Можно задать тебе один вопрос?

— Конечно. Я обещаю сохранить это в секрете от Пэш.

— Я не буду против, если ты расскажешь ей об этом. Просто мне интересно, с чего это началось, — я имею в виду эту твою élan vital.

— Бог мой, почему ты спрашиваешь?

Гвен оглянулась на дверь, прежде чем решилась продолжить.

— Пэш рассказала мне, что это заставило тебя подпрыгнуть до потолка.

Я ухмыльнулся.

— Неужели?

— Правда.

Гвен снова оглянулась на дверь.

— Там никого нет. Можешь продолжать.

— Ну… — Она немного наклонилась в мою сторону. — Я задала ей этот вопрос, потому что… словом, я никогда не глотала, когда мы занимались этим со Стивом.

Разговор принял неожиданный поворот.

— И когда я спросила Пэш, как она это делает, она ответила, что для нее это, как если бы она вбирала в себя твою élan vital.

— Она так и сказала?

— Слово в слово! Знаешь, это вдруг показалось мне не таким уж и противным. Это звучит как-то по-особенному, даже очень мило.

— У нее есть особый дар к таким вещам.

— Ты ведь действительно ее любишь?

— Люблю. Гвен, я никогда в жизни не обижу ее, что бы Стив ни говорил.

— Не обращай на него внимания. Когда вы поженитесь, он увидит, что твои намерения с самого начала были серьезными.

— Думаешь, мы поженимся?

— Я уверена в этом. Я никогда не видела, чтобы два человека полюбили друг друга так быстро. Это судьба, я чувствую.

— А знаешь, я тоже это чувствую. Мне осталось только убедить в этом ее.

Я услышал шаги Пэш на лестнице. Она подошла ко мне и села рядом.

— Подождите, мисс. Как насчет того, чтобы развязать меня?

Я встал и повернулся к ней спиной, оказавшись при этом лицом к Гвен. Я подмигнул ей.

— Ты так просто не отделаешься. Я надеюсь, ты это понимаешь.

Я почувствовал, как она возится с узлом.

— Конечно, понимаю. Стой смирно. Я не могу никак уцепиться за эту чертову штуку.

Я скрестил руки на груди.

— Мне кажется, ты меня не слушаешь, Пэш. Теперь тебе предстоит быть связанной.

Я почувствовал, как узел в конце концов поддался и тесемки ослабили свою хватку. Было видно, что Гвен это зрелище доставляет немалое удовольствие.

— Что, черт возьми, ты имеешь в виду?

Она стянула с меня передник через голову и разжала мои руки, чтобы снять его с меня.

— Тебя когда-нибудь привязывали к кровати?

— Боже мой, конечно нет!

— Будь готова к тому, что в один прекрасный день это случится.

— Ты не посмеешь!

— Мне кажется, ты уже достаточно меня изучила, чтобы разбираться, когда я шучу, а когда нет.

Я повернулся к ней лицом, притянул к себе и поцеловал. Меня возбуждала мысль о том, что за всем этим наблюдает Гвен. Я наслаждался этой ситуацией!

Когда я наконец отпустил Пэш, за спиной я услышал голос Гвен:

— М-м-м, дорогая. Да он просто живчик. Советую держаться за него покрепче, а то он и мне приглянулся.

Я рассмеялся и сказал:

— Гвен, думаю, Стиву это не понравится.

— Я в этом не сомневаюсь. Как знать, может, мы устроим двойную свадьбу.

— Гвен! Мы ведь даже еще не живем вместе.

Пэш покраснела.

— Лучше скажи об этом Стиву, Гвен. Уверен, ему это будет интересно.

Теперь я точно знал, что Гвен на моей стороне.

— Да ты просто задира какой-то! — воскликнула Пэш и стукнула меня.

— А ты вообще не вмешивайся. Я с Гвен разговариваю. Ты и так уже влипла. Ты сама не знаешь, что тебя ждет после того, как ты осмелилась связать меня.

— По-моему, здесь становится жарковато. Пожалуй, я открою окно.

Гвен встала и открыла окно.

— Похоже, будет дождь. Я вижу, как Стив закрывает окна в машине.

— Ты останешься на ночь, Гвен?

Пэш подошла к подруге и тоже посмотрела в окно.

— Вообще-то я не собиралась. Я никого не попросила покормить мою собаку. Но я могу в любой момент позвонить брату и попросить его покормить Черчилля. Он живет неподалеку и не откажется помочь мне.

— Твою собаку зовут Черчилль?

Я подошел к окну и увидел Стива, который шел по дорожке к дому. Я высунулся в окно и прокричал:

— Эй, дружище, а в моей машине ты закрыл?

Он кивнул в ответ.

— Это герой нашей семьи. Я с детства слышала рассказы дедушки о Черчилле и Эйзенхауэре и вообще о войне. Я назвала свою собаку Черчилль, потому что мне нравится произносить это имя вслух. Тогда мне кажется, что дедушка где-то рядом.

— Мне оно тоже нравится, Гвен. Не только Пэш способна на глубокие мысли.

— Да ладно тебе!

Гвен дружески похлопала меня по плечу, явно довольная комплиментом в ее адрес. Мне очень нужен был такой человек в команде. При условии что Стив находился по одну сторону баррикад, а Пэш по другую, мне просто необходим был кто-то для перевеса в нашу пользу.

Стив вошел через парадную дверь в гостиную.

— С лошадьми все в порядке? — спросил я, заметив беспокойство на его лице.

— О да, все в норме.

Он подошел к окну в другом конце комнаты.

— Иди и посмотри на это.

Я подошел к этому окну и увидел черные грозовые облака, которые собирались на горизонте.

— Похоже, надвигается буря.

— В этом не может быть сомнений. Гвенни, будет лучше, если ты останешься здесь на ночь. Я не хочу, чтобы ты ехала по такой погоде. Дождь вот-вот начнется.

Пэш тоже подошла к окну и спросила меня:

— Почему в его голосе столько тревоги?

Ей ответила Гвен, направляясь к столику, на котором стоял телефон.

— Летом у нас бывают чудовищные бури. Прошлым летом был такой град, что на крыше машины моего брата до сих пор видны вмятины от ударов!

— Все лошади в стойлах?

— Они все в стойлах, я проверил. Остается только ждать, чем все это закончится.

Стив подошел к Гвен, которая в этот момент говорила с братом по телефону. Когда она положила трубку, он спросил:

— Порядок?

— Порядок. Он сказал, что на сегодня передают штормовое предупреждение. Он позаботится о Черчилле.

Она повернулась к Стиву и положила руки ему на плечи.

— Не подумай, что я не хочу оставаться у тебя, но мне обязательно нужно быть завтра на работе. Ты должен отвезти меня утром, я не хочу опаздывать.

— Нет проблем, малыш. Кто-то из нас, Иван или я, отвезет вас обеих.

Пэш подошла ко мне и сказала шепотом:

— Не думаю, что только мы здесь влюбленные.

Должен признать, я и сам заметил нежное отношение Стива к Гвен. Он даже стал более открытым. Со мной он себя так не вел. Мне было больно осознавать, что в этом немалая доля и моей вины.

Гвен повернулась к нам.

— Может, пора нести десерт? Мы могли бы съесть его здесь.

Все согласились с тем, что клубничное печенье было бы весьма кстати. Пэш и Гвен отправились в кухню, оставив нас со Стивом наедине.

Я подошел к нему и положил руку ему на плечо.

— А знаешь, старина, мы ведь можем воспользоваться случаем и погасить свет.

— Для этого Бог и придумал выключатели, тупица.

Он хоть и обиженно, но улыбнулся.

Я подумал, что самое время прощупать почву. Мне хотелось, чтобы между нами опять было взаимопонимание.

— Ты не шутил насчет «сообразить на четверых»?

— Если ты хоть на секунду подумал, что сможешь рассчитывать на Гвен, советую тебе подумать еще раз!

Он заявил о своих правах на Гвен, как я и ожидал.

— Не спорю, она очень мила, но я не об этом.

Я ждал, когда его любопытство возьмет верх.

— Я бы, конечно, не отказался узнать о способностях Пэш на практике.

Теперь уже он ждал моей ответной реакции. Мы много раз проделывали подобное раньше.

— Я, так же как и ты, не хотел бы предлагать тебе свою девушку.

— Тогда что, черт возьми, ты имеешь в виду?

— Мне кажется, наши дамы любят наблюдать друг за другом в интимные моменты, даже если они не признаются себе в этом. Я уверен, что Пэш возбудилась при виде того, как ты целовал Гвен в столовой. Пока тебя не было, Гвен тоже проявляла интерес к моим приставаниям к Пэш.

— Да брось ты!

— Можешь мне поверить.

Мы уже много лет ничего не планировали вместе, но, очевидно, пришло время вспомнить былое. Я знал: для того чтобы сохранить нашу дружбу, нам необходимо найти что-то общее кроме лошадей. И мой план казался мне неплохим началом.

— Что ты задумал?

Ему не терпелось поскорее это узнать.

— Воспоминание о тех двух близняшках навело меня на одну мысль. У нас в гостях снова две очень горячие дамочки, только на этот раз куда более искушенные.

— Верно!

— Я все-таки хотел бы обсудить книгу сегодня. Я пообещал Пэш. Но у нас еще будет возможность заняться этим. Ты можешь сделать вид, что тебе скучно, и начать приставать к Гвен. Удерживай ее в комнате, даже если она будет настаивать на том, чтобы вы уединились. То же самое я проделаю с Пэш.

— Сукин сын! Ты хочешь, чтобы мы трахнули их на глазах друг у друга!

— Именно так. Если начнется гроза, это будет нам только на руку. Я выключу лампу, так что будет довольно темно. Немного света будет проникать из коридора, да вспышки молнии будут изредка освещать комнату.

— Этого будет достаточно, чтобы они понимали, что происходит.

— Ты прав. Они смогут также слышать, что происходит.

— Когда ты успел стать таким извращенцем?

— Любой, кто поживет с тобой, станет извращенцем. Так как тебе идея?

— Я за. Но только наверх отправлюсь я, когда придет время закончить процесс.

— Как я уже сказал тебе раньше, я не хотел бы находиться в одной комнате с твоей голой задницей. Я тоже собираюсь отправиться с Пэш наверх.

— Она правда переезжает к тебе в следующем месяце?

— Да. — Я посмотрел своему старому другу прямо в глаза и сказал: — Я действительно ее люблю, Стив. Она необыкновенная женщина.

— Должно быть, так и есть, раз ты сохнешь по ней. И ты не кривил душой, когда говорил ей, что собираешься завязать с любовными похождениями?

— Я действительно так решил. Да мне больше никто и не нужен. Она горячее, чем десять женщин, вместе взятых. Черт возьми, да она просто великолепна!

Стив рассмеялся.

— Да, она действительно что надо.

— Это так. И к тому же она чертовски остроумна! Я уже почти уверен, что все кончится тем, что я женюсь на ней.

— Мне тоже так кажется.

— А как у тебя с Гвен? У вас все серьезно?

— Возможно. Я сам еще не знаю.

Он почесал между ног.

— Она тоже весьма недурна в постели.

Я улыбнулся. Благодаря нашему тайному заговору Стив стал таким, каким я знал его с детства.

— Можем даже сделать несколько подходов сегодня ночью.

— Черт, по-моему, нам лучше заткнуться, пока они не вошли и не услышали, о чем мы тут говорим.

Стив похлопал меня по спине и снова подошел к окну, чтобы посмотреть на небо еще раз. Я заметил тревогу на его лице. Было ясно, что в этот момент он думает о лошадях и о своей ферме.

Я подошел к нему.

— Не волнуйся, что бы ни случилось, мы справимся.

— Если бы не проклятый ветер, это была бы обычная гроза. Но ветер может разорвать все это в клочья.

Он повернулся и посмотрел на меня.

— Когда я был в конюшне, то включил радио. Говорят, это может стать настоящим торнадо.

— В таком случае, старина, от нас мало что зависит. Поэтому давай лучше переключимся на наших дам.

Я знал, что он сейчас чувствует. Это место было неотъемлемой частью его жизни. Если с фермой что-нибудь случится, ему придется начинать все сначала. Я надеялся, что план, который созрел в моей голове, отвлечет его внимание от надвигающейся бури. «Даст Бог, все обойдется без разрушений», — подумал я.

— А вот и мы, сладкое для сладких!

В комнату вошла Гвен, держа в руках поднос с четырьмя порциями клубники со взбитыми сливками. Она поставила поднос рядом с компьютером. Следом за ней вошла Пэш, держа в руках еще один поднос с четырьмя чашками и чайником.

Взяв с первого подноса порцию клубники, Пэш протянула ее мне.

— Где-то там под клубникой прячется самое вкусное печенье, какое я когда-либо пробовала. Ты должен обязательно его попробовать.

Стив взял себе порцию.

— Она права. Я не знаю, что она туда кладет, но выходит чертовски вкусно.

Гвен просияла.

— Это семейный рецепт. Когда-то давным-давно мама научила меня его готовить.

Она протянула Пэш полагавшуюся ей порцию.

— Я научу тебя, как это делать. Пусть это будет моим свадебным подарком.

Она взяла с подноса оставшуюся порцию и устроилась на полу.

— Гвен, ты опять за свое! — Пэш села на диван. — Еще ничего не решено. И ты это знаешь.

Я попробовал десерт.

— Гвен, это изумительно!

Я сел на диван.

— Решено. Я готов жениться на тебе хоть сейчас, если на карту поставлен такой десерт.

Пэш вспыхнула.

— Если мы и поженимся когда-нибудь, то не потому, что так надо, какова бы ни была причина.

— Может, ты и права, дорогая. Но это печенье действительно заставляет меня задуматься.

— Лучше синица в руках, чем журавль в небе, а, Пэш?

Впервые за последние несколько часов шутка Стива была весьма кстати.

— Вы уже думали о том, чтобы завести детей?

На этот раз возмущаться пришлось уже мне.

— Боже, я еще не уговорил ее делить со мной одну ванную! Так далеко мы еще не зашли.

— Черт, а я думал, вы уже и имена подобрали. У вас ведь все так быстро получается.

Он бросил взгляд на Пэш, ожидая ответного выпада. И она его не разочаровала.

— Мы слишком были заняты самим процессом. Вне всяких сомнений, о детях речь пойдет только тогда, когда все уравновесится. — Сказав это, она попробовала десерт. — Мне кажется, нам понадобится не менее двух-трех лет тренировок, прежде чем мы решимся на этот шаг. Верно я говорю?

— Это как минимум.

Тоном, более подходящим для светской беседы, она добавила:

— Если мы когда-нибудь и решимся на это, я полагаю, что позиция, когда мужчина находится сзади, наиболее благоприятна для зачатия.

Стиву понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что его только что выставили идиотом. Гвен же отреагировала мгновенно.

— Теперь я понимаю, почему вы сошлись. — Она хихикнула. — Вы оба такие распущенные!

— И это работает, не находишь?

Я подмигнул ей.

— Еще как работает! — воскликнула Гвен. — А ты как думаешь, Стив?

— Кажется, ты нашел то, что искал. Тебе как раз и нужна такая женщина, как она, чтобы держать тебя в ежовых рукавицах.

Он поднял чашку, словно желая выпить за Пэш.

— Что ж, удачи тебе. Она тебе понадобится.

Она тоже подняла свою чашку и, обращаясь к Стиву, парировала:

— Спасибо за напутствие, я учту это.

Затем она посмотрела на меня.

— А если честно, мне кажется, так распорядилась сама судьба.

Ее последние слова Стив пропустил мимо ушей, но не я.

— Так и есть.

То, что я прочел в ее глазах, в точности отражало и мои собственные чувства. Мне казалось, мама улыбается мне, как она улыбалась всегда, когда я дарил ей букет цветов.

— Если бы я только мог познакомить ее с тобой, — пробормотал я.

Я совсем забыл, что меня могут слышать Стив и Гвен. Я полностью растворился в своих мыслях. Стив напомнил мне, что мы здесь не одни.

— Кого познакомить? — спросил он удивленно.

— А, — сказал я как бы между прочим, — мою маму. — Я почувствовал, что должен как-то прояснить ситуацию, и добавил: — Мне кажется, это она послала мне Пэш, чтобы я наконец проснулся.

— И как же получается — все это время ты проспал? И последние два года?

Уколов меня этой репликой, он снова подошел к окну.

— Как там с погодой? — спросил я, подумывая о том, чтобы проверить лошадей.

— Дождь начинается. А вдалеке я вижу молнию. Надвигается буря.

— Хочешь еще раз все проверить, пока не началось?

Стив покачал головой.

— В этом нет смысла. Нам действительно ничего больше не остается, кроме как ждать.

— Что ж, давайте подумаем, как нам с пользой провести время.

Я взял свой ноутбук, при этом незаметно кивнув Стиву в сторону Гвен. Он понял мой намек. Пока он возвращался на свое место, послышались первые раскаты грома.

— Знаешь, старик, — сказал он, устраиваясь на полу рядом с Гвен, — я не уверен, что тебе следует пользоваться этой штукой во время грозы. Он может сгореть. Молния бьет не на шутку.

Сама не понимая, как она нам помогает, Гвен добавила:

— У одного моего знакомого телевизор сгорел из-за молнии во время последней грозы.

— Правда?

Я изобразил тревогу, при этом зная наверняка, что мой ноутбук выдержит даже самый сильный удар.

— Я не хотел бы лишиться этой малютки. Здесь все мои заметки для следующего учебного года.

Я посмотрел на Пэш в надежде, что ей не придет в голову мысль о защите ноутбука.

— Может, отложим это мероприятие?

Прежде чем Пэш успела что-либо возразить, заговорил Стив:

— Думаю, тебе все-таки придется его выключить, дружище. Я бы не хотел, чтобы из него повалил дым.

— Я тоже, приятель.

Я выключил компьютер как раз в тот момент, когда раздался очередной раскат грома. Пэш подскочила на месте и схватилась за мою руку.

— Полегче, детка, — сказал я, обнимая ее за талию. — Так и сердечный приступ недолго заработать.

— Извини, я не очень люблю всякие громкие звуки. Должно быть, в прошлой жизни я была контужена.

— И ты веришь в эту ерунду? — спросил Стив, придвигаясь к Гвен еще ближе.

Она слегка наклонилась вперед, чтобы поставить на поднос пустую посуду, чем он и воспользовался, запустив руку под рубашку Гвен.

— Перестань сейчас же!

Гвен поймала руку Стива, которая в этот момент пробиралась к ее груди.

— Веди себя прилично!

— Что за чепуха! — Стив притянул Гвен к себе и крепко обнял ее за талию. — Весь этот бред про реинкарнацию. Ты в это веришь?

— Вообще-то да. А ты?

Должен признать, он знал, что делать в таких ситуациях. Я заметил, как он недвусмысленно сжимает талию Гвен, одновременно разговаривая с Пэш, как будто у него это получалось непроизвольно.

— Я и сам не знаю. Думаю, в этом что-то есть, но если это так, то почему я ничего не помню?

Я удивился, так как мне и в голову не могло прийти, что Стиву может быть интересна эта тема.

— Потому что тогда для твоей головы было бы слишком много информации, вот почему, — ответила она, ни секунды не раздумывая. — Если бы мы могли помнить все, что происходило с нами в прошлой жизни, только представь себе, как бы все перепуталось в наших головах. Если бы в моем мозгу хранилась информация о всех моих прошлых жизнях, я постоянно пребывала бы в таком смятении, что просто не смогла бы нормально жить. Да и ты тоже.

В этот момент прогремел очередной раскат грома, и Пэш снова подскочила на диване. Я притянул ее к себе и поцеловал ее волосы.

— Можешь хвататься за меня при каждом раскате грома, я не возражаю.

— Охотно верю. — И она придвинулась ближе.

Я присоединился к разговору.

— Как ты думаешь, в прошлой жизни мы могли быть вместе?

Она загадочно посмотрела на меня.

— Вполне возможно. Это многое бы объяснило, как думаешь?

— Ну-ка, рассказывай, Пэш! — игриво сказала Гвен. — Твоя бабушка наверняка многое смогла бы сказать по этому поводу.

— Пожалуй, да. — Пэш сжала мою руку.

— Что твоя бабушка могла бы сказать о нас с тобой, дорогая?

В это мгновение комнату осветила вспышка молнии, за которой последовал новый раскат грома. Лампы в комнате замигали.

— Черт! — Стив посмотрел в сторону окна. — Похоже, мы рискуем остаться совсем без света.

— Может, лучше пока посидеть в темноте?

Я протянул руку и щелкнул выключателем. Свет из коридора слабо пробивался в комнату, создавая на стенах и потолке причудливые тени.

— И что это ты делаешь? — Пэш повернулась ко мне.

— Пользуюсь случаем. — Я наклонился к ней и потерся усами о ее шею. В противоположном углу комнаты раздался вздох Гвен. Стив не терял времени даром.

— Нахал! — пробормотала Пэш, но позволила мне обнять ее еще крепче. — Есть хоть что-нибудь, на что бы ты не осмелился?

Я лизнул ее шею и запустил руку под рубашку.

— Я не припомню таких случаев.

Услышав приглушенный стон Гвен, я прижал Пэш к себе и поцеловал ее. Затем я услышал, как Стив что-то прошептал Гвен, отчего она захихикала. После этого последовал звук расстегивающейся молнии.

Я зарылся лицом в волосы Пэш и глубоко вдохнул их аромат. Она потерлась щекой о мои усы и прошептала мне на ухо:

— Это неприлично. Мы же не одни.

— В комнате темно. Никто ничего не увидит.

Моя рука скользнула ей между ног, как раз в этот момент новая вспышка молнии осветила комнату на пару секунд. В ее свете я отчетливо разглядел Стива. Он успел уложить Гвен на спину. Его рука блуждала у нее под рубашкой, при этом он сам терся промежностью о ее бедро. Я был уверен, что молния на его джинсах была расстегнута.

— Они очень заняты, — прошептал я Пэш. — Обоим нет до нас никакого дела.

Я почувствовал ее руку у себя между ног.

— Тогда ты не будешь возражать, если я сделаю это?

Она крепко сжала мою плоть, в точности, как я показал ей прошлой ночью. Этим она застала меня врасплох, и я застонал, конечно, достаточно громко, чтобы меня услышали на другом конце комнаты. Я стал еще настойчивее ласкать ее между ног прямо через джинсы. Она стала тереться о мою руку, ее скованность начала постепенно отступать.

Я почувствовал, что она пытается расстегнуть молнию на моих джинсах.

— Позволь мне.

Я расстегнул джинсы и достал оттуда свой возбужденный орган. Она тут же взяла его в руку и начала мастурбировать. Я снова посмотрел в сторону Стива и Гвен. Различить можно было лишь их силуэты. Он снял с нее рубашку, при этом на ее обнаженную грудь падал слабый лучик света. Он начал посасывать ее соски, что привело меня в неимоверное возбуждение. Пэш заметила, что я наблюдаю за ними.

— Оказывается, ты не только не прочь посмотреть, но любишь, чтобы и на тебя посмотрели.

Она прошептала эти слова мне на ухо и уткнулась мне в шею. Все это время она не переставала ласкать мой член. Я почувствовал, как она придвинулась к краю дивана, а затем сползла на пол.

Я хотел было дотронуться до нее, но она уклонилась. Опустившись на колени, она стала сосать мой член. Я мог видеть Стива и Гвен. Он расстегнул ее джинсы и запустил туда руку. Их обоих было хорошо видно. Я тут же забыл о морали и наблюдал за их ласками. В это время Пэш начала облизывать мой член, одновременно поигрывая яичками, и я застонал. В следующую секунду комнату снова озарила вспышка молнии, за которой тут же последовал раскат грома. Я увидел, как Стив стягивает джинсы с Гвен. И в этот миг дом погрузился в кромешную тьму.

Пэш замерла, напуганная этим. Я помог ей встать и вернуться на диван ко мне.

— Что теперь? — прошептала она.

— Твой колпачок на месте? — спросил я, слыша, как мой приятель разрывает обертку презерватива. Я знал, что он собирается делать.

— Да, но разве мы не пойдем наверх?

— И по дороге сломаем себе шею? Не думаю, что это стоит делать. Боже, да я собственную руку не вижу в этой тьме.

Гвен громко застонала, после чего послышалось бормотание Стива:

— О да, Гвенни, так хорошо!

Я хотел Пэш прямо сейчас, пока Стив занимался любовью с Гвен. Я начал расстегивать молнию на ее джинсах. Она остановила меня. Я наклонился как можно ближе к ее уху и прошептал:

— Ну же, детка, у меня все готово. Сейчас не самый подходящий момент стесняться.

Я взял ее руку и провел ею у себя между ног, словно в подтверждение своих слов. Когда я снова попытался расстегнуть ее джинсы, я был готов проявить еще большую настойчивость, если такая необходимость возникнет. Но на этот раз она позволила мне сделать то, что я хотел.

— Вот так, детка. Я знаю, ты тоже этого хочешь.

Я повалил ее на диван и снял с нее туфли и джинсы. Теперь обе наши дамы были обнажены ниже пояса. Я вытащил бумажник и достал из него презерватив, который всегда носил с собой. Разорвав упаковку, я надел его. Я слышал, как Гвен и Стив занимаются сексом, и я тоже взгромоздился на Пэш.

— О Боже! — Пэш застонала, когда я вошел в нее. — Трахни меня, Ваня!

Я не знаю, слышал ли это кто-нибудь еще, но, почувствовав ее учащенное дыхание так близко, я потерял контроль и стал неистово двигаться. Голоса присутствующих в комнате звучали все громче.

Стив выкрикивал со стоном:

— Боже, Гвенни, да, Боже, да!

Он снова застонал, а Гвен пролепетала:

— О Стив, милый, мне так хорошо!

В эту секунду Пэш судорожно вцепилась в мою спину и начала содрогаться. Я был так увлечен подслушиванием, что даже не заметил, что Пэш вот-вот кончит. Она билась в судорогах подо мной, с силой вонзая ногти мне в спину. Внезапно она схватила меня за ягодицы, отчего меня буквально ударило током. Я выпустил в нее мощную струю спермы, издавая при этом рев, который всегда сопровождал мой оргазм. Дом по-прежнему оставался в кромешной тьме. Лишь изредка были видны вспышки молнии, освещавшие комнату сквозь окна.

Глава 23

— Где мои вещи? — спросила я у Ивана, когда он наконец слез с меня.

Я чувствовала себя очень уязвимой, лежа на диване практически обнаженная.

— Дай мне минуту, и я найду их.

Я села рядом с ним, при этом мало что различая в кромешной тьме. Я услышала, как он роется в кармане в поисках носового платка. Он всегда им пользовался, чтобы избавиться от презерватива. Еще я услышала, как Стив и Гвен собирают ее вещи, разбросанные по комнате.

— Эй, старина, вы уже? — спросил Стив у Ивана.

— Еще нет, приятель. Но мы работаем в этом направлении.

— А у нас еще сохранился тот фонарь, который всегда стоял на полке в кладовке?

— Я видел его вчера, когда ты рассыпал сахар. Если ты его не переставил куда-нибудь, он должен быть там.

— Я схожу за ним, пока Гвенни ищет свои вещи. Потом мы с ней отправимся в подвал за керосиновыми лампами.

— Идет, дружище.

Иван встал, натянул на себя джинсы и принялся шарить руками по полу, пытаясь найти что-нибудь из моих вещей.

— Я нашел туфлю.

Он подал мне одну из моих туфлей.

— И что, черт возьми, я должна с этим делать? Мне нужна одежда!

— Думаю, в рубашке и одной туфле ты будешь смотреться весьма соблазнительно.

Откуда-то из темноты послышалось хихиканье Гвен.

— Не потакай ему, Гвен. Он и без того безнадежно испорчен.

— Я вижу. Хотя нет, я слышу. В настоящий момент я просто не в состоянии что-либо увидеть.

Как раз в этот момент комнату озарила вспышка молнии.

— Вот они!

Я услышала, как Иван подскочил и подхватил что-то с пола.

— Вот, дорогая. — Он вложил мои джинсы мне в руки.

— Думаю, твои трусики тоже где-то здесь. Я сгреб все в одну кучу.

Я почувствовала, как краснею от мысли, что Гвен могла все это слышать.

Не успела я как следует натянуть на себя джинсы, как из коридора послышался голос Стива:

— Все успели привести себя в приличный вид?

Гвен прокричала ему в ответ:

— Все одеты, если ты об этом.

В комнату вошел Стив, держа в руке включенный фонарь.

— Пойдем, Гвен, попробуем найти лампы.

— Если вам понадобится помощь, можете рассчитывать на меня, — сказал Иван.

Когда Стив и Гвен ушли, Иван сел возле меня.

— Ну что, доволен собой, а? — Я знала, что в моем голосе звучала обида. Но мне было все равно.

— О чем ты?

— Ты прекрасно знаешь, о чем я. Ты все это придумал.

— Почему, черт возьми, ты говоришь это?

— Иван, не забывай, мы пообещали, что будем честны друг с другом. Ты все это устроил?

— Не совсем.

— Что значит: не совсем?

— Я просто воспользовался сложившимися обстоятельствами. Все получилось само собой, вот и все.

— Значит, кроме того, что ты эксгибиционист и вуайерист, ты еще и лицемер?

— Похоже на то. — Он обнял меня. — Как бы то ни было, может, теперь Стив не будет чувствовать себя лишним. Сегодня благодаря вам мы разделили с ним нечто совершенно особенное. Думаю, это поможет нам воскресить былые отношения. А теперь ты скажи откровенно. Неужели тебя ни капельки не возбуждало то, что Гвен и Стив тоже занимались сексом в этой комнате?

Я не могла видеть, смотрит ли он на меня в этот момент, но я чувствовала на себе его пристальный взгляд.

— Если я отвечу «нет», я солгу. Если я скажу «да», то выставлю себя в не очень выгодном свете. Что-то типа между молотом и наковальней, да?

— Это и есть тот случай, когда встречаются неподвижный предмет и постоянная сила. Все дело в том, дорогая, что наш договор о честности означает куда больше, чем просто говорить правду друг другу. Он означает, прежде всего, — быть честным с самим собой.

— Тогда ты должен признать, что тебе очень понравилось наблюдать и подслушивать за Стивом и Гвен.

— Это было нечто, я не скрываю этого. Кажется, тебе это тоже понравилось.

— Я бы предпочла остаться с тобой наедине.

— Так и будет, когда ты наконец переедешь ко мне. Если, конечно, ты не передумала.

— Я не передумала. Просто мне интересно, наступит ли когда-нибудь предел моим возможностям. Если ты и дальше будешь продолжать давить на меня, нас обоих может ожидать большой сюрприз.

— Я это учту.

Он неожиданно крепко прижал меня к себе и поцеловал. И я растаяла, поддавшись собственным чувствам. В глубине души я знала, что непременно должна быть с ним, как бы он меня ни испытывал.

— Я, конечно, знал, что ты тот еще сукин сын, но ведь прошло всего пятнадцать минут! — Пока мы целовались, в дверях появился Стив с керосиновой лампой в руке.

Иван посмотрел на него и ухмыльнулся.

— Просто, дружище, сейчас мне особенно трудно насытиться.

Он провел рукой по моей спине и волосам, отчего меня в буквальном смысле бросило в дрожь.

— Сделай одолжение, если снова решил этим заняться, потуши лампу.

Стив указал на керосиновую лампу, но взгляд, которым они обменялись, говорил о многом. Загадочная улыбка Ивана подтвердила мои предположения.

— О том же я собирался попросить и тебя, старик.

Было видно, что в их отношениях что-то поменялось. Как бы мне ни было обидно, я вынуждена была признать, что план Ивана действительно сработал, — это пошло на пользу отношениям между ними.

Стив вернулся один, без Гвен.

— Кстати, а где Гвен?

— Она взяла фонарь и отправилась в ванную.

Стив достал носовой платок и вытер пыль с лампы.

— Думаю, мне следовало сначала ее вымыть. Прежде чем зажечь вторую, я как следует почищу ее.

С этими словами он отправился в кухню.

— Как насчет того, чтобы на обратном пути захватить бутылочку чего-нибудь крепкого и соответствующую посуду?

— Идет. Постарайтесь не вляпаться в неприятности, пока меня нет.

— Мы сделаем все возможное.

Иван сжал в руке мои волосы. Ощущение было скорее приятным, чем болезненным. Я чувствовала, словно связана с ним воедино, словно это знак для всех, что я принадлежу ему. Мне нравилась эта связь.

Как только Стив исчез, я повернулась к Ивану.

— Потуши лампу? — Я ткнула пальцем ему в бок. — Тонко подмечено.

— Да, он, конечно, не такой блестящий оратор, как ты. Учитывая это, он действительно тонко подметил, хочешь верь, хочешь нет.

— Ну что ты, я охотно верю. Более того, я просто убеждена, что вы действительно немало значите друг для друга, несмотря на то что ваш способ выражения чувств несколько странен.

Я слегка потянула его за ус и положила руку ему на плечо.

— Может, ваши отношения изменятся в лучшую сторону.

— Надеюсь. Я не хочу потерять его дружбу. В последнее время я злился на него. И только теперь начинаю понимать, сколько я всего натворил.

— Еще не поздно все исправить. Мне кажется, твоя сегодняшняя хитрость все-таки дала результат. Я этого не могу понять, но так и есть. Должно быть, это что-то чисто мужское.

Он рассмеялся.

— О, думаю, вам с Гвен тоже есть что обсудить, как в случае с моей élan vital.

— Она рассказала тебе об этом?

— Только после того, как я спросил, где она слышала эту фразу. Должен сказать, контекст был весьма пикантным.

— Надеюсь, ты понимаешь, что до тебя я ничего подобного не испытывала. Это для меня по-своему святое, очень интимное.

— Ты всегда мыслишь так глубоко?

— Не всегда. В пятницу, например, все, о чем я думала, — это как бы шлепнуть тебя щеткой.

Он наклонился к самому моему уху и прошептал:

— Каждый раз, когда я тебя вижу, у меня просто слюнки текут. Все в тебе сводит меня с ума.

Он уткнулся мне в шею и снова прошептал на ухо:

— А что касается удара щеткой, это может оказаться довольно приятной процедурой, особенно если ты будешь лежать вверх попкой у меня на коленях.

— Соблюдай приличия, — прошептала я в ответ. — Или ты хочешь, чтобы мы оба снова возбудились?

Я чувствовала запах его пота. Больше всего в этот момент мне хотелось раствориться в этом запахе.

— Слишком поздно, дорогая.

Он взял мою руку и положил ее на выпуклость, образовавшуюся в его джинсах. Я смогла сама убедиться в правдивости его слов.

Я посмотрела на него, в его прекрасные глаза. В тусклом свете лампы я могла различить легкую улыбку, игравшую на его губах. Я провела кончиком пальца по его нижней губе.

— Мы не можем заняться этим прямо сейчас, но я тоже этого хочу. Научи меня справляться с этим. Ты рассказывал мне об этом прошлой ночью, о том, как не поддаваться воле чувств.

После того как он услышал мою просьбу, легкая улыбка на его лице превратилась в улыбку до ушей.

— Ты это серьезно?

— Абсолютно серьезно. Я не перестаю сгорать от желания с тех самых пор, как впервые увидела тебя в конюшне. Я хочу научиться справляться с этим, если собираюсь с тобой жить. Когда мы находимся так близко друг к другу, я боюсь, что мое желание поглотит меня.

— Этого не произойдет, я обещаю. Все дело в том, чтобы не думать об оргазме как о самоцели. Просто гори и наслаждайся этим. Представь, что ты стоишь на краю пропасти. Оставайся на пике возбуждения как можно дольше. Сгори в огне, а после, подобно фениксу, возродись из пепла.

Когда он говорил это, его глаза сияли в мерцающем свете лампы. Он перенес меня туда, где не было ничего, кроме страсти, которая пылала в нас. Сам Бог соединил нас.

— Как я могу передать все, что я чувствую к тебе? Мои чувства — словно раскаленная лава. Они бурлят в моей крови. Моя душа в огне.

Он улыбнулся и нежно взял меня за подбородок.

— Страсть моя, так и должно быть. Именно так мы узнаем, что по-настоящему живы.

— То стихотворение, что ты оставил для меня сегодня утром, — ты действительно все это чувствовал?

— Конечно, просто Шелли выразил то, чего я сам сказать не смог бы. «Все замкнуто в тесном круге. Волею неземною сливаются все друг с другом. Почему же ты не со мною?»

Он замолчал и посмотрел на меня. Мне показалось, я заметила, как что-то сверкнуло на его лице в обманчивом тусклом лучике света. Я дотронулась до этого места и поняла, что не ошиблась, его щека действительно была мокрой.

— Ты плачешь!

— Дорогая моя, ты не единственная здесь, у кого глаза на мокром месте.

Он достал из кармана носовой платок, чтобы высморкаться, при этом использованный презерватив выпал на диван. Мы оба рассмеялись. Внезапный возврат к реальности в такой романтический момент казался жутко нелепым. И в этот миг на пороге комнаты появилась Гвен.

— Похоже, вы тут не скучаете, — сказала она, посветив фонарем прямо на нас.

— Да уж.

Я соскребла презерватив с дивана и тайком передала его Ивану. Он вытер нос платком, а затем спрятал в него презерватив и засунул все это обратно в карман.

— Стив на кухне моет лампу. Он отправился туда несколько минут назад.

— Боже правый, должно быть, он уже натворил там дел!

Она повернулась и почти бегом направилась в кухню.

— Неплохо сработано. — Он сжал мою руку в своей. — У тебя случайно нет салфетки в кармане?

— Я всегда ношу их с собой.

Я достала пачку и протянула ему пару салфеток. Он взял их у меня и высморкался.

— Как ты это делаешь?

— Делаю что?

— Так часто плачешь. Это не для меня.

Он снова высморкался и отправил салфетки в тот же карман, где уже лежал его носовой платок.

— Спасибо, что уделила мненесколько минут.

— Не за что. — Я поцеловала его в щеку. — Я люблю тебя, доктор Иван Козак.

— А я люблю тебя, П. Ф. Платонов.

Он снова поцеловал меня, на этот раз очень бережно.

— Даст Бог, ты все-таки станешь П. Ф. Козак. — Он улыбнулся. — Так как, по всей вероятности, ты и есть будущая миссис Козак, я прошу тебя оказать мне услугу и напомнить, чтобы я не забыл избавиться от всего этого хлама в своем кармане.

И он похлопал по карману, в котором покоились воспоминания о сегодняшнем вечере.

Его искренность тронула меня, но в то же время я не хотела, чтобы он считал, что это само собой разумеется, что все уже решено.

— Ты просто самонадеянный нахал, доктор Козак. Я едва согласилась жить с тобой, а ты нас уже поженил.

— Изображаешь неприступную крепость, дорогая?

Я почувствовала, как мурашки пробежали по моей спине, настолько его вопрос был прямым, а взгляд пристальным.

Мне хотелось отвести глаза. Всякий раз, когда я пыталась выдержать его взгляд, мне не хватало воздуха и казалось, что я вот-вот задохнусь. Но сейчас я должна была это сделать, иначе вся моя система обороны рухнула бы.

— Я просто стараюсь следовать здравому смыслу, — ответила я как можно более ровным тоном. — Хотелось бы напомнить тебе об общепринятых правилах ухаживания, как бы консервативно это ни звучало, — я набрала побольше воздуха, чтобы закончить начатую фразу, — а также хотелось бы напомнить тебе об общепринятых правилах предложения руки и сердца. Я не могу выйти за тебя замуж только потому, что буду жить с тобой под одной крышей.

— А если бы я попросил тебя выйти за меня замуж прямо сейчас?

— Я бы попросила тебя подождать до тех пор, пока не пройдет какое-то время, пока мы не выясним, можем ли ужиться друг с другом. Узнав меня ближе, ты можешь передумать.

— Как, впрочем, и ты.

К моему удивлению, он отвел взгляд, очевидно расстроенный этой мыслью.

— Ну хорошо. — Он снова посмотрел на меня. — Пусть все идет своим чередом. Но я хочу, чтобы ты уяснила одну вещь.

— Какую?

— Теперь, когда ты стала частью моей жизни, я просто не смогу себе позволить сидеть сложа руки и спокойно наблюдать, как ты уходишь. Я хочу, чтобы ты стала моей женой, и я сделаю все возможное, чтобы убедить тебя, что мы созданы друг для друга.

— На твоем месте я бы ему поверил, Рыжик.

Неожиданное появление Стива испугало меня. Он поставил бутылку и четыре рюмки на стол. Следом за ним в комнату вошла Гвен, неся в руках большую тарелку и пачку попкорна.

— И как долго, позвольте поинтересоваться, вы там стояли? — Иван сказал это возмущенно — он понял, что нас подслушивали.

— Достаточно долго.

Стив повернулся ко мне.

— Однажды я уже слышал от него нечто подобное.

Он открыл бутылку и налил водку в рюмки.

— Я попросил его остаться на ферме, чтобы помогать мне вести дела. Он ответил, что хочет от жизни большего, чем добился его отец, и что ему для этого необходимо получить образование.

Он протянул мне одну из рюмок, а затем передал другую рюмку Ивану, и на этот раз уже обратился к нему.

— Ты выиграл стипендию и отправился в университет. А я остался здесь.

— Именно так все и было, старина.

Гвен посмотрела на меня, словно хотела спросить, к чему этот разговор может привести. Мне ничего не оставалось делать, кроме как пожать плечами.

— Похоже, ты и впрямь вздумал осесть и взять на себя наконец ответственность за что-то в этой жизни.

Стив замолчал, очевидно, ожидая ответного выпада со стороны Ивана. Но тот не сказал ни слова, и Стив продолжил:

— Что ж, приятель, мне все еще нужен партнер по бизнесу. Ты уже сейчас мог бы им считаться, если бы брал деньги за свою работу. Как насчет настоящего партнерства?

— Как, черт возьми, ты себе это представляешь? Я не могу жить и работать на ферме круглый год. У меня есть постоянная работа, которую я получил с таким трудом, и я не хочу потерять ее.

— Возможно, ты прав. Но вот уже много лет ты каждый год проводишь здесь по нескольку месяцев, и до сих пор не заработал ни гроша.

Стив сделал глоток и пристально посмотрел на Ивана.

— Ты знаешь это место как свои пять пальцев. Я бы даже сказал, почти так же хорошо, как я сам.

Иван подскочил на месте.

— Что значит «почти»?

Стив пристально смотрел на него.

— То и значит — «почти».

Иван поднял свою рюмку.

— Ладно, ты прав.

Но Стив был по-прежнему серьезен.

— Мне нужна помощь на ферме. С бумажными делами у меня особенно не ладится. Пока ты здесь, ты взял это на себя. Но когда ты уедешь, кто, черт возьми, будет этим заниматься?

— Продолжай, я слушаю тебя.

— Ты мог бы помогать мне с бумагами — счетами, заказами, со всей этой чепухой. И для этого тебе совсем не обязательно находиться здесь. Вы с Рыжиком могли бы заниматься моими бумагами, а я здесь присматривал бы за лошадьми и обучал бы новичков.

Иван похлопал по ноутбуку.

— Тогда тебе придется научиться обращаться с такими штуковинами, чего ты никогда не хотел делать.

— И зачем мне, по-твоему, это нужно?

— Чтобы ты не звонил мне каждые пять минут узнать баланс бюджета или удостовериться в том, что счет оплачен. Ты прекрасно сам сможешь это делать.

В разговор вмешалась Гвен.

— Из-за чего столько шума? Я смогу научить его пользоваться компьютером. Собственно, этим я и занимаюсь на работе. Мы достанем все необходимые устройства. Я лично буду следить, чтобы все было в порядке.

Иван посмотрел на меня.

— А ты что скажешь?

Меня удивило его желание узнать мое мнение в присутствии Стива. Учитывая обстоятельства, я постаралась ответить со всей прямотой.

— Я думаю, ты должен поступать так, как подсказывает тебе твое сердце. Только ты сам можешь услышать, что оно говорит.

Иван опрокинул в себя рюмку водки и протянул рюмку Стиву за очередной порцией. Стив не замедлил наполнить ее второй раз.

— Дай мне время подумать, старик. Я должен представить себе, как все это будет выглядеть на самом деле. Кроме того, я должен позвонить на работу и узнать свое расписание на осенний семестр, чтобы окончательно убедиться, что у меня будет время на все это.

Стив посмотрел на меня.

— Эй, Рыжик, разве ты не согласилась бы помочь, если бы он тебя об этом попросил?

— Если бы он попросил, я бы непременно согласилась.

— Ну вот и хорошо. Ты не сможешь прикрыться своим расписанием.

— Я подумаю об этом. Сегодня это все, что я могу тебе ответить.

— По крайней мере ты не сказал «нет», приятель. В конце концов, ты же не завтра уезжаешь. Мы еще не раз сможем обсудить это.

Стив посмотрел на окно.

— Кажется, грома больше не слышно.

Он повернулся к Ивану.

— Не хочешь пойти со мной посмотреть, как там лошади?

Иван встал со словами:

— Пойдем, дружище.

Стив взял фонарь. Я знала, что Иван беспокоится о ферме не меньше, чем Стив. Они и правда были одной семьей.

Глава 24

Как только мы оказались на улице, Стив улучил минутку, чтобы осмотреть газон. В тусклом свете фонаря мы увидели несколько небольших веток, валявшихся на траве. Кое-что из мебели, стоявшей на лужайке, было перевернуто, в остальном все было в порядке.

Он обернулся и посмотрел на дом. Подняв лицо к небу, с которого все еще моросил дождь, он указал на угол здания.

— Проклятие, ты только взгляни на это, старина!

Я проследил за лучом фонаря и увидел на крыше оголенный участок. Не хватало довольно много черепицы.

— Я так и знал, что эта чертова черепица не выдержит. Нужно было еще весной об этом позаботиться. Теперь мне придется заменить целый участок кровли.

— Завтра мы поднимемся туда и сможем точно установить, каковы наши потери. После этого можно будет нанять кого-нибудь все это поправить.

Я знал, что сейчас у него и так дел по горло. Если он сам станет ликвидировать последствия бури, он не сможет делать все необходимое, чтобы управлять фермой. Я молил Бога, чтобы в конюшне нам не пришлось столкнуться с новыми проблемами.

— Думаю, нужно будет выдать тебе ведро и тряпку на ночь. Эта дыра как раз над твоей комнатой.

Эта шутка не смогла скрыть его беспокойства из-за сложившейся ситуации.

— Хорошо еще, что она не над кроватью! Сегодня у меня ночует дама.

— Ну ты и самец! Сколько раз за ночь ты трахаешься? Ты же натрешь ей все на свете!

— Пока что жалоб не было.

Чтобы как-то разрядить ситуацию, я добавил:

— Она всегда такая мокрая, так что я не боюсь натереть даже самые нежные ее места.

Я хотел, чтобы мои слова прозвучали как шутка, но ему они смешными не показались.

— Она хоть догадывается, до какой степени ты развратен?

Но прежде чем я смог ответить, он направился к конюшне. Я догнал его.

— По-моему, она начинает догадываться. Но это ее нисколько не пугает.

— Козак, если ты действительно нашел женщину, которая готова терпеть такого мерзавца, как ты, то я бы на твоем месте постарался не упустить свой шанс.

— Ты до сих пор не веришь, что я на самом деле решил остепениться, я прав?

Он остановился у входа в конюшню и повернулся ко мне лицом. Дождь снова усилился, и его уже с трудом можно было назвать моросящим. Но Стив, казалось, не обращал на это никакого внимания.

— Я уже несколько лет наблюдаю за тем, как ты прожигаешь жизнь. Я всегда считал, что это твоя жизнь и мне нечего совать в нее свой нос. Но видит Бог, несмотря на твою образованность, «доктор Козак», мозги находятся у тебя между ног. Для тебя ведь нет ничего святого. Все, что тебе нужно, — это как следует отодрать кого-нибудь.

Он отвернулся, чтобы открыть защелку на двери конюшни.

— Верю ли я тебе? — Он снова обернулся и посмотрел на меня. — Черт, я не знаю, верю я тебе или нет. По-моему, Пэш — это как раз то, что тебе нужно. Может, хоть ей удастся то, что не удалось мне за время твоего пребывания здесь.

С этими словами он вошел в конюшню.

Какое-то время я продолжал стоять под дождем. Каждый раз, когда я приезжал сюда, я много работал, чертовски много работал. Но потом наступала осень, и я уезжал снова. У меня была своя жизнь. Но я никогда по-настоящему не задумывался, что значило для него расставание со мной. Я вошел за ним в конюшню. Он успел зажечь фонарь, который всегда висел на стене. Стив был в стойле, где мы держали жеребенка.

— Здесь все в порядке?

— Похоже, наша мамочка не на шутку испугалась грома. Думаю, она на него наступила.

Я увидел, как Стив вытаскивает соломинки из глубокой раны на ноге жеребенка.

— Сделай одолжение, выведи ее отсюда. Я не хочу остаться калекой, если снова грянет гром и расстроит нашу нервную Нелли.

Я вывел кобылу из стойла, пока Стив возился с жеребенком. Я попытался ее успокоить и угостил сахаром. Затем я нашел еще один фонарь в ящике для инструментов и прошелся с ним по конюшне, чтобы проверить, в порядке ли остальные лошади. Казалось, больше ничего не произошло. Когда я дошел до стойла Мускат, я остановился и решил заглянуть к ней. Она тут же уткнулась мне в плечо, очевидно, от радости, что видит меня снова. Я дал ей яблоко. Когда я вернулся к Стиву, он как раз закончил перевязывать жеребенку пострадавшую ногу.

— Ну, как он?

— С ним все будет в порядке. На самом деле все не так плохо, как мне показалось вначале. Подай мне бечевку из ящика.

Я помог ему закончить перевязывать жеребенка.

— Ты проверил других лошадей?

— Да. Больше никаких проблем. С конюшней, похоже, тоже все в норме. Она выдержала бурю лучше, чем дом.

— Слава Богу за это. А как кобыла?

— Уже успокоилась. Но, думаю, нужно выждать еще несколько минут, прежде чем вернуть ее в стойло к жеребенку.

Пока напуганная лошадь успокаивалась, я имел возможность поговорить со Стивом. Пэш с Гвен находились в доме, поэтому конюшня была идеальным местом для разговора по душам.

— Старик, мне кажется, нам стоит поговорить.

— О чем, черт побери, нам говорить?

Он начал ходить по конюшне, сам все проверяя.

— Несколько минут назад ты сказал, что для меня нет ничего святого. Будь это правдой, зачем я стал бы приезжать сюда каждое лето? Кажется, уборка дерьма в твоей конюшне не сулит мне несметное богатство! Эта ферма и эти лошади очень много значат для меня.

Я замолчал на мгновение, не решаясь признаться, что он тоже для меня много значит.

— Почему ты хочешь сделать меня своим партнером, если считаешь меня отъявленным мерзавцем?

Он весь сжался, словно готовился принять удар в любую секунду. Но я не собирался с ним драться. Думаю, в его планы это тоже не входило.

— Козак, может, ты и мерзавец, но ты честный сукин сын. К тому же ты знаешь все об этом бизнесе. Ты вырос здесь, как и я. Если ты сможешь совладать со своей похотью и будешь помогать мне, я никогда даже не подумаю, что ты чем-то занимаешься за моей спиной.

— Но ведь я не бизнесмен, дружище. Ты просишь меня заниматься бумагами, прекрасно зная, что я вовсе не этим зарабатываю на жизнь.

— Боже правый, я ведь не прошу тебя управлять сетью супермаркетов! Я прошу тебя следить за моими финансами. Ты и так занимаешься заказами, когда живешь здесь. Ты сможешь делать это и по телефону. У тебя прекрасно это получится, даже когда ты будешь далеко от фермы. Так почему, черт возьми, ты не хочешь попробовать? Может, потому что мы еще не касались вопроса о твоей зарплате?

— Если бы меня интересовало только это, я бы вообще здесь не появлялся. Просто я не уверен, смогу ли я заниматься еще и этим.

— Пэш будет помогать тебе, если ты хоть на минуту перестанешь раздвигать ей ноги!

— Ты хочешь сказать, так же как и Гвенни будет помогать тебе в те моменты, когда ты не будешь ее жарить?

Я знал, что должен держать себя в руках, иначе наш разговор грозил закончиться потасовкой.

— Думаю, нам лучше не впутывать наших дам в эти дела, в противном случае мы оба выйдем отсюда в синяках и ссадинах.

— Слушай, Козак, я не собираюсь целовать тебя в задницу только ради того, чтобы ты остался здесь. Либо ты согласен, либо нет.

Он повел лошадь в стойло с жеребенком. Я наблюдал за ним. Как бы много я ни знал о лошадях, Стив знал куда больше. Я уважал его как профессионала и никогда не переставал уважать его. Я попробовал сделать то, о чем говорила Пэш, — сосредоточиться и довериться своим чувствам. Сделав несколько глубоких вдохов, я направился в стойло вслед за ним. Он снова опустился на колени, чтобы проверить ногу жеребенка.

— Стив, я хочу, чтобы ты знал.

Он поднял на меня глаза, не говоря при этом ни слова.

— Ферма и лошади чертовски важны для меня.

Слова, которые я хотел сказать ему, застряли у меня в горле.

— Ты и этот дом — это все, что у меня есть, это моя семья. Я не мог бы повернуться к тебе спиной, как не мог бы повернуться спиной к собственному брату. Я обещаю подумать над твоим предложением.

Глава 25

Когда мужчины отправились в конюшню, у нас с Гвен появилась возможность поговорить по душам. Она едва смогла дождаться, пока за ними захлопнется дверь, и, когда это наконец произошло, она сказала:

— Я просто не могу поверить, что они это сделали, а ты?

— О да, дорогая, уж я-то могу в это поверить. За последние несколько дней Ваня научил меня стольким новым для меня вещам.

Она захихикала.

— Пэш, он и правда рычит! Я ушам своим не поверила. Боже мой, я рада, что знала об этом заранее. Я бы до смерти испугалась, если бы это было не так. А что подумала ты, когда услышала это в первый раз?

Я вспомнила ночь со вторника на среду. Казалось, столько времени прошло с тех пор!

— Ну, не буду кривить душой и признаюсь, что это придало пикантности моменту.

— Еще бы, дорогая! Теперь я слышала, как у вас это происходит. Неудивительно, что ты хочешь жить с ним.

— Гвен!

— Пэш, пожалуйста, я хочу поговорить об этом. Мой милый мальчик всегда был отменным любовником, но сегодня — о Боже, он был просто зверем! Поверь, мне казалось, он меня проглотит.

Она снова захихикала, осознавая всю двусмысленность своих слов.

— Ну, ты знаешь, о чем я.

— Конечно, я знаю, о чем ты. У этих двоих достаточно тестостерона, чтобы устроить настоящее сражение.

— Видит Бог, ты права.

— И знаешь еще что? То, что они проделали это с нами, находясь в одной комнате, каким-то образом помогло им наладить отношения. Признаться, я понятия не имею, как это могло помочь, я просто знаю, что это так.

— Стив тоже сказал что-то подобное, когда мы были в подвале.

— И что он сказал?

— Он сказал, что сегодня было гораздо лучше, чем в тот раз, когда они занимались здесь любовью с теми близняшками. Думаю, с тех пор прошло немало времени. Мне кажется, Стив был просто счастлив, когда Иван предложил ему снова проделать это в его доме с нами.

— Думаю, у них много общего, Гвен, и кроме этого. По словам Ивана, они росли, как братья.

— Это так. Стив рассказывал, что они были весьма близки до тех пор, пока Иван не уехал в университет. Он и в самом деле ожидал, что Иван останется на ферме и будет помогать ему с делами. После того как Иван уехал, ему пришлось все делать самому.

— Наверное, именно поэтому Стив так зол на него. Он еле сдерживает себя в разговоре с ним. Несмотря на то что раньше они были так близки, теперь они только то и делают, что огрызаются, общаясь друг с другом.

— Почему бы каждому из них просто не признаться себе в том, что они нужны друг другу?

Гвен сделала небольшой глоток и продолжала:

— Может быть, они считают это проявлением слабости!

— Дорогая, похоже, в этом ты права. Но мы ведь обе знаем, что это не так, верно?

Я вспомнила слова Ивана о том, что все, о чем я говорю с Гвен, может тут же дойти до Стива, поэтому решила сменить тему разговора на более безопасную.

— Да уж. После сегодняшних событий мы вполне можем сделать вывод, что в их отношениях еще не все потеряно! Я обожаю чувствовать, как он меня хочет. Я просто вся горю. А ты как это чувствуешь?

— Я ощущаю себя при этом очень сексуальной, как будто для него нет никого лучше меня. Мне кажется, в такие моменты я чувствую себя какой-то особенной.

— Я уверена, что для него ты и есть особенная. Он хочет жениться на тебе, это же очевидно! Я имею в виду, что ты чувствуешь в сексуальном плане, когда ты с ним?

Итак, ей не терпелось знать больше. Я могла рассказать ей кое-что, будучи уверена, что это не причинит никому вреда.

— Гвен, он великолепен в постели.

Она нагнулась ко мне еще ближе. Ей и правда не терпелось все разузнать.

— Он все держит под контролем, и, поверь мне, он знает, что делает. Я просто на седьмом небе от счастья!

— Могу себе представить! Стив как-то проговорился, что Иван рассказывал ему о своих похождениях.

Я просто не могла не спросить ее об этом.

— И что он тебе об этом рассказывал?

— Немного. — Гвен хихикнула. — Не удивляйся, если однажды он попросит тебя надеть шелковые чулки и пояс. Я так поняла, что ему нравится, когда на женщине под платьем кроме этого ничего нет.

— Ах вот оно что, это интересно! Вот мерзавец! У меня есть такой пояс. Думаю, я сделаю ему сюрприз, когда он будет ожидать этого меньше всего! Что еще рассказывал тебе Стив?

— Я не хочу раскрывать перед тобой все карты. Дорогая, скоро у тебя появятся собственные секреты, но я хочу, чтобы ты ничего от меня не утаивала!

— Что ж, как тебе это? Он доводил меня до оргазма каждый раз, когда мы были вместе. Мне не нужно было просить его об этом, он просто делал это сам.

Гвен помахала перед лицом рукой, как будто ей было трудно дышать.

— Нужно срочно вернуть наших мальчиков, Пэш. У меня там уже все свербит.

Я никогда не слышала, чтобы Гвен так откровенно говорила о своих отношениях с мужчиной. Быть может, сегодняшнее происшествие помогло в чем-то и нам тоже. Я решилась задать ей вопрос, который не выходил у меня из головы вот уже целую неделю.

— Что ж, раз ты хочешь поговорить об этом, у меня к тебе вопрос.

— Минутку.

Она налила в наши рюмки еще немного водки.

— Выпей. Это придаст нашему разговору еще больше пикантности. Итак, что у тебя за вопрос?

Я не сомневалась, что она уже была достаточно пьяной, и не только она. Как знать, может, именно это и помогло мне решиться на этот вопрос.

— Гвен, не знаю, обратила ли ты внимание, но Бог наделил Ивана приличными размерами сама знаешь чего.

Она даже не дала мне закончить.

— О да, я заметила. Я видела, что произошло, когда он поцеловал тебя, предлагая привязать тебя к кровати. Как я уже сказала, неудивительно, что ты хочешь жить с ним!

Должно быть, она заметила смущение на моем лице, потому что тут же замолчала.

— Извини, задавай свой вопрос.

— Мне было интересно узнать о Стиве. Я имею в виду, как у него с размером?

Дело было сделано. Доктор Фрейд вступил в свои права.

— Мой милый мальчик, конечно, не такой высокий, как Иван, но ты видела его ноги?

— Гвен, вся эта чепуха о том, что размер ноги указывает на размер члена, не более чем бабушкины сказки.

— Только не в случае с моим мальчиком, ну уж нет. Поверь мне, он экипирован не хуже, чем те жеребцы, что стоят у него в конюшне.

Я рассмеялась. Гвен не смогла бы такое придумать.

— Значит, между ними все-таки есть что-то общее.

— Да, они оба хотят трахаться как можно чаще.

— А я и не возражаю.

— И я. У тебя уже были месячные с тех пор, как ты с ним?

— Гвен, мы спим друг с другом не так давно.

— Верно. Просто, сама не знаю почему, мне кажется, что прошло уже много времени. В любом случае, когда они наступят, не удивляйся, если он все равно будет приставать к тебе. Стив любит вставить член мне между грудей и трахать меня таким образом, если по какой-то причине я не могу удовлетворить его обычным способом.

Теперь у меня уже не оставалось сомнений в том, что водка окончательно развязала ей язык.

— Гвен, мой бюст не позволит мне проделывать такие штуки.

У моей дорогой подруги были весьма пышные формы еще в подростковом возрасте, мне с этим повезло гораздо меньше.

— Хотя Иван вполне может что-нибудь придумать для такого случая.

— Например?

— Ты знаешь, что мы обе пьяны?

— Знаю. У нас есть на это право. Так что в таком случае придумал бы Иван?

— Может быть, он попросил бы меня раздеться до трусиков и смотреть, как он мастурбирует.

— Ты шутишь!

— Вовсе нет. Ты даже не представляешь, какой это сукин сын!

— А тебе это нравится, не так ли?

— Гвен, он, без преувеличения, самый сексуальный и самый горячий мужчина, какого я когда-либо знала.

— То же я чувствую со Стивом. Пэш, мне кажется, он может сделать мне предложение.

— И ты уже знаешь, что ты ответишь ему?

— Если это произойдет, я скажу «да». Я мечтаю стать его женой.

— Но ты знаешь его уже давно. Я же знаю Ивана всего месяц и уже согласилась жить с ним.

Внезапно меня охватила паника при мысли о том, что я действительно дала свое согласие переехать к нему. Слезы полились из моих глаз.

— О Гвен, неужели я потеряла голову?

Гвен подошла и села рядом со мной на диван. Она обняла меня.

— Дорогая, все хорошо. На прошлой неделе я сказала тебе, что ты без ума от него. После того, что я услышала сегодня, я убеждена, что вы просто созданы друг для друга.

События прошлой недели пронеслись перед моими глазами. Я не переставала плакать — я просто ничего не могла с собой поделать. Сквозь слезы я пролепетала:

— С ним я чувствую себя так, как еще ни с кем и никогда. Я хочу разделить с ним все. Я хочу засыпать рядом с ним каждую ночь. Теперь, когда я многое попробовала, я не смогу без этого жить.

— К тому же ты еще и глотаешь.

Ее шутка заставила меня улыбнуться. Это помогло мне вернуть контроль над собой.

— Ты права, я просто без ума от него. Я не знала, что могу любить мужчину так, как я люблю его.

— Все дело в том, дорогая, что он любит тебя не меньше. Он сам мне об этом сказал.

— Правда?

— Да. Он сказал, что собирается убедить тебя, что вы созданы друг для друга. Он на самом деле хочет жениться на тебе.

— Я знаю.

И я снова разревелась.

— Вот, выпей немного.

Она протянула мне мою рюмку с водкой.

— Извини, Гвен, я сама не знаю, что на меня нашло.

— А я знаю. Ты влюблена.

— А мне сейчас кажется, что меня уносит поток чего-то неведомого мне.

— Это и есть любовь, Пэш. Я не думаю, что раньше ты когда-нибудь любила по-настоящему.

Я достала салфетки из своего кармана и высморкалась.

— Гвен, может, это и так. Ни разу, когда мне казалось, что я влюблена, я не испытывала того, что испытываю сейчас.

Я закрыла глаза, ощущая, что любовь к Ивану живет в моей крови.

— При мысли о нем я чувствую пожар внутри себя. Мое сердце горит желанием быть рядом с ним. С ним я испытываю то, что до сих пор было скрыто от меня. О, Гвен, я так хочу выйти за него замуж! Но мне так страшно.

— Чего ты боишься, Пэш?

— Я боюсь, что это всего лишь очередная моя фантазия, просто мираж. Что, если это всего лишь летний роман? Что, если я поеду с ним, а он будет изменять мне налево и направо?

— Пэш, послушай меня. Иван сказал мне, что никогда не причинит тебе боли. Я верю ему. Ты не можешь сказать ему «нет» только потому, что тебе страшно. Твоя бабушка рассердилась бы на тебя, если бы узнала, что ты не прислушиваешься к голосу своего сердца. Сколько раз она говорила нам, что мы должны следовать зову наших сердец, потому что так с нами говорит Бог!

— Ты очень умная женщина, Гвен. Спасибо, что напомнила мне об этом.

— Пустяки! Я просто знаю, что это любовь, стоит мне только на вас посмотреть. Надеюсь, мы со Стивом будем крестить ваших детей.

Ее уверенность успокоила меня.

— Знаешь, в моей семье рождались близнецы. Иван еще не знает об этом. Думаю, сразу двое детей были бы для него большим сюрпризом.

Я вдруг поняла, что Ивана со Стивом слишком долго нет.

— Надеюсь, у них все в порядке. Не пора ли им уже вернуться?

Глава 26

Буря наконец-то утихла, но дождь все никак не прекращался. Поэтому, когда мы добрались до дома, вид нашей одежды позволял сделать вывод, что мы до нитки промокли. Стив в ответ на мое обещание все обдумать попросил лишь сообщить ему, какое решение я приму. Я был уверен, что он все еще сомневается в том, что может на меня рассчитывать. Да я и не винил его за недоверие ко мне. Но я твердо решил доказать ему, как, впрочем, и самому себе, что я могу быть ответственным и справиться с тем, что он мне предложил.

Дамы, услышав наши шаги у черного входа, тут же устремились нам навстречу. Гвен шла впереди и несла лампу, а Пэш следовала за ней. Гвен бросилась к Стиву.

— Дорогой, мы уже начали волноваться. Все в порядке? Боже правый, да ты же весь мокрый!

— Что ж, могло быть и хуже. На крыше не хватает черепицы. Завтра мы выясним, какого именно количества не хватает и что нам будет стоить заменить ее. Пожалуй, это единственное серьезное повреждение, которое нам удалось обнаружить. На лужайке перед домом валяется кое-какая утварь, но все это мелочи.

Пэш обняла меня за талию и спросила:

— Как лошади?

— Лошади в порядке, только жеребенок поранил ногу. Должно быть, на него наступила мама. Надо будет не сводить глаз с этой кобылы. Она немного нервничает.

— Козак прав, — сказал Стив, расстегивая рубашку. — Я не хочу, чтобы что-нибудь случилось с жеребенком. Из него получится отличный жеребец.

Избавившись от мокрой рубашки, он добавил:

— Кстати, Пэш, черепица отвалилась как раз над комнатой Ивана. Как бы вы не промокли ночью.

Я заметил, что, пока он говорил это, Пэш быстро окинула взглядом его обнаженную грудь.

Как и Стив, я стянул свою намокшую рубашку и бросил ее на стул.

— Дорогая, если наверху будет слишком сыро, мы можем спать в гостиной.

Мне удалось снова привлечь ее внимание к своей персоне. Даже в этом тусклом свете было видно, как она покраснела.

— В подвале есть надувной матрац, который я достаю всякий раз, когда ко мне приезжает кузина со своими детьми. Вы тоже можете им воспользоваться.

Пэш взяла меня за руку и сказала:

— Он также вполне может заменить резиновый плот, если возникнет такая необходимость.

Она, конечно, не могла упустить случая, чтобы не задать Стиву свой вопрос:

— Это случайно не та кузина, которая приезжала сюда погостить вместе с тетей, когда вы были еще подростками?

— Да, это она. Откуда тебе о ней известно?

Я сжал руку Пэш, напоминая ей единственным доступным мне в этот момент способом, что я не хотел бы, чтобы она продолжала развивать эту тему. Но это ее не остановило.

— Иван как-то рассказывал, что твои родственники иногда навещали вас, когда твои родители были живы. Это так мило, что она до сих пор приезжает сюда, теперь уже со своими детьми. И часто она здесь бывает?

Пэш вонзила ногти в мою руку, как бы говоря этим, что ей разговор чрезвычайно интересен.

— Ей удается приезжать не чаще одного раза в год, обычно это происходит во время весенних каникул в школе. Она говорит, что с этим местом ее связывают теплые воспоминания. А мне всегда казалось, что ей здесь скучно.

Стив присел, чтобы снять ботинки.

— Козак, ты не видел ее, наверное, целую вечность. Ты помнишь, какая она была худая? Да, рождение детей не прошло для нее бесследно! Она прибавила в весе.

Стиву вовсе не казался странным тот факт, что мы стоим в кухне ночью после бури и обсуждаем его кузину. Мне ничего не оставалось делать, кроме как поддерживать разговор, поэтому я решил так его повернуть, чтобы извлечь выгоду для себя.

— Думаю, с тех пор как я видел ее в последний раз, прошло не меньше пятнадцати лет. Должно быть, это было как раз перед ее замужеством. Я помню, что в то время она была просто-таки тощей.

Теперь Пэш могла убедиться в том, что я не спал с ней после того первого раза.

— Это давно в прошлом. После рождения третьего ребенка она стала очень напоминать мою тетушку.

Тетушка Стива была, мягко говоря, полной женщиной.

— Кто бы мог подумать! Я поражен. Хотя как раз благодаря такому количеству детишек сегодня нам не придется спать на полу.

И мне не придется спать самому в кресле. По всей видимости, Пэш напоминала мне о нашем договоре быть честными в отношениях друг с другом.

— Думаю, нам стоит сходить наверх и осмотреть мою комнату. Где, говоришь, этот матрац?

— Я сам принесу его и оставлю в гостиной.

Стив взял лампу и направился в подвал. Гвен последовала за ним.

Не выпуская руку Пэш из своей, я взял фонарь, стоявший на столе, и подтолкнул ее в направлении кладовой.

— Полегче, Иван! Я еще плохо разбираюсь, где у вас тут что находится. Я не вижу, куда идти.

— О, мне кажется, ты вовсе не так уж плохо во всем разбираешься.

Я остановился у самой двери в кладовую и притиснул к ней Пэш.

— Ты же прекрасно знаешь, что ты первая женщина, с которой я спал в этом доме за много лет. Тебе вовсе не нужно выуживать эту информацию разными способами. Я с радостью отвечу на любой твой вопрос.

— Я начну задавать их тебе прямо с завтрашнего дня. Просто не забывай, что ты добровольно дал свое согласие отвечать на мои вопросы.

Она вцепилась пальцами в волосы на моей груди. Я притянул ее к себе с намерением поцеловать, но она оттолкнула меня.

— На тебе мокрые брюки. Ты должен срочно переодеться во что-то сухое, пока не простудился.

— Это возможно только при условии, что в моей комнате еще осталось хоть что-нибудь сухое. Постой здесь минутку.

Я исчез в кладовой и вышел оттуда с ведром и тряпкой. Затем я направился к лестнице, ведущей наверх, Пэш шла за мной по пятам.

Когда мы добрались до моей комнаты, я открыл дверь и посветил туда фонарем. Луч света упал на огромную лужу перед комодом, которая заканчивалась под кроватью. Я посветил на потолок и увидел темную полосу, протянувшуюся почти до половины комнаты.

— Сегодня я ничего не смогу с этим сделать. Я даже не вижу, что же все-таки намокло.

— Кажется, комод уж точно мокрый, как и вещи на стуле.

— В комоде у меня только несколько рубашек, носки и трусы. На стуле в основном вещи, которые я приготовил для стирки. Похоже, сегодня мне повезло, Рыжик. Шкаф с одеждой находится на сухой половине комнаты. Именно там почти вся моя одежда. И письменный стол, кажется, в порядке.

Я подошел к кровати и провел по ней рукой.

— Не так уж и плохо, только слегка влажная с одной стороны. Помоги мне передвинуть матрац так, чтобы он не намок за ночь.

Я поставил фонарь на стол. Мы передвинули матрац подальше от мокрого пятна на потолке. При этом мои порножурналы свалились на пол. Я хотел было запихнуть их под кровать, но Пэш схватила их раньше меня.

— Что ж, доктор Козак, значит, вы интересуетесь не только поэзией.

Она выбрала один из журналов, поднесла его к фонарю и перевернула несколько страниц.

— Боже ты мой, да мы, оказывается, любим опытных женщин!

— Отдай! — Я вырвал журнал у нее из рук. — Ты не единственная здесь, кто страдал от сексуального голода.

Она рассмеялась.

— Странно, что ты до сих пор не предложил мне позировать так для тебя.

— Теперь, когда ты сама мне это предложила, я не упущу случая и воспользуюсь твоим предложением.

С этими словами я шлепнул ее журналом и только затем отправил их все в ящик стола.

— А где швабра? Я не могу ее найти.

— Она там, у двери. — Я посветил фонарем туда, где я ее оставил.

— Почему бы тебе не переодеться, пока я соберу всю эту воду?

Пэш взяла швабру и начала вытирать пол.

Я поставил фонарь на стол и направился к шкафу с одеждой. Я вспомнил о новой пижаме, которую привез с собой, но еще ни разу не надевал. Пошарив по полке, я наконец нащупал нужный пакет.

— Тебе нужно в туалет? — спросил я, снимая туфли.

— Было бы неплохо.

Я начал расстегивать брюки. Я почувствовал, что возбуждаюсь оттого, что она смотрит на меня.

— Мы обязательно попадем туда, прежде чем вернемся вниз.

Я снял все одним движением. Я хотел, чтобы она знала, что в постели на мне будут только штаны от пижамы.

— А в чем ты будешь спать?

— Я привезла ночную рубашку, но, мне кажется, она намокла.

Она указала на свою сумку, стоявшую у кровати в луже воды.

— Вот неудача! Если бы нам не нужно было спать в гостиной, ты могла бы остаться в одних трусиках. Хотя почему бы тебе не надеть это?

Я достал из пакета верхнюю часть пижамы.

— Я могу спать в одних штанах.

— Какая щедрость, доктор Козак! — Она подошла ко мне и взяла у меня пижаму, а мне оставила швабру. — Ты можешь закончить с уборкой, пока я переоденусь.

Меня нисколько не смущало, что нам придется спать на надувном матраце. Главное, что мы будем спать вместе.

Не успела я застегнуть все пуговицы на пижаме, как у двери послышался голос Стива:

— Как там у вас дела?

Он показался в дверном проеме с лампой в руках.

— Небольшой беспорядок, но не более того, — ответил Иван, засовывая швабру в ведро.

— Кажется, мы еще легко отделались.

В голосе Стива слышалось облегчение.

— Похоже на то. Завтра я разберусь с комодом. Думаю, ему больше всего досталось.

— А где Пэш? — В дверях показалась голова Гвен.

— Я здесь, — сказала я и вышла из угла.

— Вы оба такие смешные в этой пижаме!

Ее насмешливый тон смутил меня.

— Гвен, моя сумка намокла. Мне больше нечего надеть.

— Что ж, мне кажется, неплохо придумано. Ну, спокойной вам ночи. — Гвен потянула Стива за рукав. — Я готова лечь спать, а ты?

— Я тоже. Козак, матрац в гостиной. Я даже больше тебе скажу, я надул его, так что он вполне готов.

— Спасибо, приятель. Я ценю твою заботу.

— Не забудь, завтра нам рано вставать. Если ты не поднимешься к шести, я вылью на тебя ведро холодной воды.

— Я встану. Спокойной ночи.

Гвен потянула Стива по коридору.

Иван поставил швабру у двери и подошел ко мне.

— Давай возьмем пару одеял и пойдем вниз. А это подождет до завтра. Мы можем воспользоваться туалетом внизу, так как этот уже занят.

— Он снова тебя расстроил?

Тусклый свет не мог скрыть угрюмого выражения его лица.

— В последнее время ему постоянно кажется, что мне ни в чем нельзя доверять.

— Это он так думает или ты?

— Что, черт возьми, ты имеешь в виду?

— Иван, давай пойдем вниз. Я не хочу, чтобы нас кто-то слышал.

— Я только возьму простыни и одеяла. А ты бери подушки. На столике у кровати должен быть будильник.

Собрав все необходимое, мы спустились в гостиную. Там мы соорудили себе постель на матраце, завели будильник на пять тридцать и пошли в туалет. Иван шел за мной, держа фонарь так, чтобы я могла видеть, куда иду.

— А теперь объясни мне наконец, что ты имела в виду?

— Я думаю, ты преувеличиваешь, ты просто придираешься к словам Стива. Иван, ты проецируешь свои чувства на других людей. Так было и со мной, а теперь ты делаешь то же и со Стивом.

— И каким же это образом я поступил с тобой?

Его оборонительная позиция не помешала мне объяснить ему свою точку зрения.

— А в тот вечер, когда ты решил, что слова Стива оттолкнут меня от тебя, и даже не спросил меня, так ли это. Похоже, ты придумал себе, что твое прошлое способно лишь отталкивать и что никто не захочет с ним мириться.

— Я не могу изменить то, что было. И я чертовски устал от постоянных напоминаний об этом, Рыжик!

— Иван, остановись на секунду и проанализируй свою реакцию.

Я положила руку ему на грудь.

— Что ты чувствуешь вот здесь?

Он стоял и молча смотрел на меня. Затем очень тихо произнес:

— Боль.

— Какая это боль? Прочувствуй это глубже. Не бойся. Это первый шаг к тому, чтобы вылечить эту боль.

— Я не могу этого сделать, — ответил он, не размышляя ни секунды.

Мне было ясно, что он сопротивляется собственным желаниям. Я закрыла дверь и поставила фонарь на полку.

— А я говорю, ты можешь, Иван. Пора перестать убегать от самого себя.

Я положила обе руки ему на грудь и повторила свой вопрос:

— Что ты чувствуешь?

На этот раз он закрыл глаза и замолчал. Я нежно поглаживала его грудь, стараясь помочь ему сосредоточиться на том, что происходило у него в душе. Наконец он нашел в себе смелость сознаться во всем самому себе. Он прошептал:

— Мне стыдно, мне так стыдно!

Я прошептала в ответ:

— Чего ты стыдишься, Иван?

— Мне стыдно, что я не стал таким, каким хотел видеть меня мой отец.

— А каким, по-твоему, ты стал?

Он открыл глаза.

— Я стал тем, кто недостоин быть рядом с тобой.

Я не переставала поглаживать его грудь.

— Я так не считаю.

— Ты просто не знаешь всего. Если бы ты могла все это знать, ты не относилась бы так ко мне.

— Мне кажется, я знаю все, что нужно. Может, даже лучше, чем ты сам.

— Это правда?

Он вытер глаза рукой.

— Чистая правда. Я же обладаю способностью ясновидения, не забыл?

— Пэш, я такая сволочь!

Иван глубоко вздохнул. Я чувствовала, как под моей рукой бешено колотится его сердце.

— Знаешь, в прошлом году одна девушка назвала меня свиньей, когда я сказал ей, что мы больше не будем встречаться.

— Просто дыши, пусть все это выйдет из тебя, Иван. Ты должен — это пожирает тебя изнутри.

Он снова закрыл глаза. Я почувствовала, как он сделал глубокий вдох.

— Хорошо, пока ты не узнала об этом от Стива. Год назад у одной из моих любовниц с осеннего семестра родился ребенок. Я спал с ней всего два раза, и оба раза я надевал презерватив. Однако она посчитала меня куда более выгодной добычей, чем тот слюнтяй, от которого она залетела. И она обвинила во всем меня. Мне пришлось сдать анализ крови, чтобы доказать, что этот ребенок не от меня.

— Ты думаешь, что Стив рассказал бы мне об этом?

— Если Стив захочет раскрыть все мои секреты, у него для этого достаточно информации. Прошлым летом мне пришлось несколько раз ездить в Нортгемптон по поводу анализов, пока вся эта шумиха не утихла. Хочешь знать, почему он так зол на меня в последнее время?

— Почему?

— Потому что, несмотря на случившееся, я снова взялся за свое и в этом году снова уложил в постель несколько студенток. Слава Богу, это не закончилось скандалом. Я приехал сюда на Рождество, напился и проболтался Стиву о том, что снова переспал со студенткой. С тех пор его отношение ко мне изменилось. Все дело в том, что я не мог продолжать встречаться с девушкой после того, как переспал с ней.

— Наверное, тебе будет не очень приятно это слышать, но Стив так сердит, потому что твоя судьба ему не безразлична. Он считает, что ты должен был остаться с ним здесь. Возможно, он не может сказать тебе об этом прямо, но он знает, что еще немного — и твоя жизнь будет разрушена.

— Мне кажется, я и сам об этом знаю. Но мне чертовски трудно уживаться с таким его мнением обо мне. Я не знаю, что мне сделать, чтобы убедить его, что я вовсе не такой подонок, каким он меня считает.

— Может, тебе самому сначала стоит перестать считать себя таким? А уже потом попытаться изменить мнение окружающих.

— Здесь ужасно жарко. Я открою окно.

Он распахнул окно настежь и высунулся наружу.

— Дождь прекратился. Воздух такой свежий. — Я заметила, что он сделал глубокий вдох. — Тебе надо бы поторопиться с походом в туалет. Нам нужно ложиться спать.

— С тобой все в порядке, Иван?

— Стараюсь держать себя в руках, Рыжик. — Он покачал головой и пробормотал: — Боже, и что только ты во мне нашла?

Я подошла к нему и погладила его по спине.

— Я нашла в тебе мужчину, который поселился в моем сердце.

— Что ты сказала? — Он обернулся. По его лицу катились слезы.

— Мой Ваня, в старой русской пословице говорится, что, если человек поселился в твоем сердце, это и есть твоя настоящая единственная любовь. Сегодня я сказала тебе, что в моем сердце поселился свет, и этот свет — мои чувства к тебе.

— Откуда ты это знаешь?

— У меня просто не оставалось выбора. Либо я должна была принять себя такой, какая я есть, и понять, каково это, либо потерять себя. Ты привыкнешь к этому.

— Вряд ли. По крайней мере сейчас я к этому не слишком готов.

— Все изменится в лучшую сторону, когда ты наконец успокоишься.

— Давай ложиться спать. Я чертовски устал.

Я оставила Ивана стоять у окна, отправилась в туалет и справила нужду прямо у него на глазах. Выйдя из туалета, я сказала:

— Твоя очередь.

Он так же бесцеремонно достал свое хозяйство и облегчился, стряхнув несколько капель напоследок. Заправив все это в штаны, он взял меня за руку и повел в гостиную. Мы устроились на матраце поудобнее, укрывшись одной простыней. Уткнувшись в мою шею, он прошептал мне на ухо:

— Мне кажется, ты тоже поселилась в моем сердце. Наверное, это и есть любовь.

Не в силах бороться с приятной сонливостью, я прошептала в ответ:

— Мне очень хочется, чтобы это было именно так, Иван. Это прекрасное чувство.

Я ощутила, как его сильная рука обняла меня еще крепче, и растворилась в царстве сна.

Глава 27

Мой походный будильник зазвонил ровно в пять тридцать.Первые лучи солнца возвестили начало нового дня, наполнив комнату тусклыми желтоватыми бликами. Я посмотрел на спящую Пэш и улыбнулся, представляя, как она каждую ночь будет засыпать рядом со мной, в моей постели. Мне безумно этого хотелось. Наклонившись к ней поближе, я нежно прошептал ей на ухо:

— Пэш, просыпайся, милая. Пора вставать.

Она не шелохнулась. Я слегка встряхнул ее и повторил, на этот раз немного громче:

— Пэш, просыпайся. Уже утро.

В ответ она сладко потянулась, при этом едва не задев мою челюсть.

— Осторожно, дорогая, только синяка мне на лице не хватало.

— Извини, — пробормотала она в ответ сонно. — Уже правда утро?

— Да. Солнышко уже высоко. Наверное, это и есть утро.

— Очень смешно. И ты еще можешь шутить в такую рань? — Она снова потянулась, на этот раз избегая встречи с моим лицом. — Как самочувствие, Ваня?

Я все еще не привык к тому, что она называет меня так, как называла только моя мама.

— Я в норме, дорогая. Немного не выспался, но, в конце концов, я смогу сделать это сегодня, верно?

— У меня или у тебя?

Она перевернулась и положила свою ногу поверх моей. Затем она провела кончиком ногтя по моей груди и прижалась ко мне еще сильнее. Черт, а это было приятно! Либо она забыла, что мы в гостиной, либо ей было просто все равно.

— Хочу напомнить тебе, что мы в гостиной Стива, а он будет здесь с минуты на минуту. Разве ты забыла, что в моей комнате наводнение?

— Ты не ответил на мой вопрос, Иван. Похоже, ей действительно было все равно.

— Ты что, заигрываешь со мной, Рыжик?

— Да.

Она вонзила ногти в мою грудь немного сильнее, чем в предыдущий раз, намекая на желание близости.

— Может, нам лучше подняться наверх и принять душ? Там мы сможем что-нибудь придумать.

Я сжал руками ее ягодицы, чтобы придать своим словам убедительности.

— А что касается ответа на твой вопрос, думаю, сегодня мы можем провести вечер у тебя.

— Доброе утро всем. Могли бы вести себя поприличнее, вы здесь не одни, — в гостиной неожиданно раздался голос Гвен.

— Ты уже встал, Козак? — Стив тоже поспешил спуститься в гостиную и сейчас стоял за спиной Гвен.

Недолго же мы были одни. В квартире Пэш нам никто бы не помешал.

— Доброе утро. Да, мы уже встали. Вы уже освободили для нас ванную?

— Она полностью в вашем распоряжении, дружище. Мы собираемся немного осмотреться во дворе, еще раз все проверить.

— Мы скоро к вам присоединимся.

Стив и Гвен направились по коридору в сторону кухни и исчезли за задней дверью.

— Так мы идем в душ? — Пэш сжала мою руку и потерлась бедром о мою ногу.

— Ты всегда просыпаешься такой голодной? — спросил я, запуская руку под верх от пижамы. — Так уже было вчера.

— Мне кажется, это происходит потому, что я просыпаюсь рядом с тобой. Я просто ничего не могу с собой поделать.

— Это лишний раз доказывает, что нам просто необходимо постоянно спать в одной постели, ты не находишь? А теперь пойдем наверх.

Мы прихватили с собой фонарь, но нам он пригодился только для того, чтобы добраться до лестницы и пройти по коридору. Как только мы оказались в ванной, фонарь можно было выключить, так как окно давало достаточно света. Иван закрыл дверь, подошел ко мне сзади и прижал к себе. Я почувствовала, как в его штанах твердеет член.

— Похоже, не только я так голодна с утра.

— Да уж, я частенько просыпаюсь наготове. Как правило, в таких случаях я спасаюсь мастурбацией в душе, но твоя компания мне больше нравится.

Он запустил руку мне под рубашку и погладил мою грудь.

— А я предпочитаю вас моим игрушкам, доктор Козак.

— Может, ты наконец перестанешь называть меня «доктор Козак»?

Иван отпустил меня и сделал шаг назад. Несколько секунд он стоял, не говоря ни слова, и только затем произнес:

— Извини, я не хотел, чтобы это прозвучало так грубо. Просто, когда ты произносишь это вслух, я сразу вспоминаю о моих студентках.

Я видела, что он пытается побороть свои воспоминания. Я подошла к нему и одной рукой обняла его за шею, а другой провела по его волосам. Затем я сказала так соблазнительно, как только могла:

— Разве ты сам не говорил мне, что если поддашься соблазну, когда мы будем жить у тебя в Нортгемптоне, то придешь домой и осуществишь все свои фантазии со мной? — Я провела ногтями по его спине и добавила: — Профессор, я очень усердная студентка.

Прежде чем он успел что-либо возразить, я начала покрывать поцелуями его грудь и облизывать соски. Очень скоро я дошла до штанов. Одним движением я расстегнула их, и они упали на пол.

— Доктор Козак, я нахожу вас очень привлекательным. Вы позволите доказать вам мои чувства?

Я протянула руку и коснулась его члена.

Несколько секунд мы стояли молча, я не переставала ласкать его член. С каждым моим движением его дыхание учащалось. Он улыбнулся и сказал:

— Думаю, мы можем что-нибудь придумать, если вы так настаиваете.

Он принялся расстегивать мою пижамную рубашку.

— Мне бы очень хотелось, чтобы вы продемонстрировали мне, как сильно я вам нравлюсь.

Как только Иван расслабился, он тут же вошел в роль без малейших усилий. Я знала, что только что приложила целительный бальзам к его ранам. Он опустил мою рубашку, оголив плечи. Мысль о своей незащищенности еще больше заставила меня раствориться в собственных фантазиях.

— Я не могу поверить в то, что я здесь, с вами, доктор Козак. Я так давно мечтала прикоснуться к вам.

То, что я называла его так официально, как нельзя лучше подходило к обстановке. Я продолжала ласкать его.

— Я часто фантазировала, как буду с вами.

Я хотела, чтобы он вел себя со мной так же, как с ними. Более того, я хотела узнать его с этой стороны. Мне было интересно, как он разговаривал с этими девушками, и что он с ними делал. Или, если быть более точной, что он хотел с ними делать, но так и не смог.

— Я тоже хотел прикоснуться к тебе, дорогая.

Он ущипнул меня за сосок.

— Я хотел потрогать тебя во всех твоих секретных местах.

Его руку скользнула между моих ног, и он начал ласкать меня, отчего вся кожа у меня покрылась мурашками.

— Я видел, как ты на меня смотрела, и думал, захочешь ли ты узнать меня ближе. Я так точно этого хочу.

Он наклонился ко мне и поцеловал, с силой проталкивая язык в мой рот. Затем он прошептал мне на ухо:

— Ты видишь, что ты со мной делаешь?

Он положил свою руку на мою и еще сильнее сдавил свой возбужденный орган.

И я на самом деле увидела, что с ним сделала. На этот раз была моя очередь продолжать игру.

— Доктор Козак, скажите, что вам нравится. Я хочу, чтобы вам было хорошо, как и мне.

Я заглянула в его глаза — это были глаза мужчины, которого я любила.

Он провел рукой по моим волосам.

— Если ты так хочешь доставить мне удовольствие, возьми его в рот.

— Но я никогда не делала этого раньше. Я не знаю, как это.

Я снова стала невинной девочкой, которая ждала, когда ее всему научат. Я не сводила с него глаз, готовая исполнить любое его желание. Я хотела — да что там говорить, я просто умирала от желания подчиняться ему!

— У тебя получится. Просто стань на колени. — Он отбросил валявшиеся на полу штаны от пижамы. — Сначала поцелуй его. Затем оближи головку. Мне очень этого хочется.

Я стала перед ним на колени и сделала все так, как он сказал, не переставая удивляться невероятной красоте и мужественности его тела. Я начала целовать его член сверху вниз. Затем коснулась губами головки. Его руки были в моих волосах и направляли мои движения.

— А теперь оближи его.

Я повиновалась, и он тут же застонал.

Когда ее язык коснулся моего члена, я испытал ощущения такой силы, что не смог удержаться и застонал. Не успел я опомниться, как она снова провела по нему языком. Я остановил ее.

— Дай мне несколько секунд, дорогая.

Мои руки были погружены в ее волосы и крепко удерживали голову, пока я наконец не почувствовал, что могу продолжать. Взяв себя в руки, я дал ей следующее указание:

— Вот так, теперь я хочу, чтобы ты взяла член в рот так глубоко, как только сможешь. Затем ты должна сосать его как можно сильнее, при этом ты должна следить за тем, чтобы не задеть его зубами. Ты все поняла?

— Когда я должна остановиться? — Она подняла на меня свои прекрасные карие глаза, в них светились невинность и желание подчиняться мне.

— Ты остановишься тогда, когда я тебе скажу. Просто соси до тех пор, пока я не велю тебе остановиться.

Она сбросила с себя рубашку, оставшись в одних трусиках. Боже мой! Перед тем как она взяла мой член рукой у самого основания, я заметил, что на ее лице появилось уже знакомое мне выражение сосредоточенности. С таким же выражением лица она садилась на лошадь. Я должен был снова взять себя в руки.

В следующее мгновение мой член полностью оказался у нее во рту, именно об этом я не раз мечтал. Я услышал произнесенные кем-то слова и не сразу узнал собственный голос.

— Черт, да, соси его, не останавливайся!

Она продолжала в том же духе несколько минут, пока мои яички не набухли до такой степени, что готовы были в любую секунду выплеснуть поток спермы. Мне пришлось остановить ее.

— Не делайте этого, доктор Козак. Я хочу выпить вашу сперму.

Я поставил ее на ноги.

— Дорогая моя, хорошо воспитанная юная леди не называет это «спермой»! Мне придется проучить вас за такую оплошность.

Я взял ее за талию и прижал к туалетному столику.

— Нагнитесь так, чтобы я мог научить вас хорошим манерам.

Прежде чем она смогла понять, что происходит, я перегнул ее через край туалетного столика и стянул с нее трусики. Теперь мы оба были обнажены. Мой орган жаждал насладиться ее лоном. Но я держался изо всех сил, а затем с силой шлепнул ее по аппетитной попке.

— Доктор Козак, что, черт побери, вы себе позволяете?

— Вот что случается с непослушными ученицами, — сказал я и снова шлепнул ее. — Их ждет хорошая порка.

Я продолжал шлепать ее ладонью.

— То, что вы так неуважительно назвали «спермой», на самом деле моя élan vital. В ней мое семя, а значит, и жизненная энергия.

Я знал, что намек на ее откровенный разговор с Гвен вчера вечером не останется незамеченным. Я не останавливался ни на секунду. Она застонала.

— О Боже, умоляю, трахни меня! Я хочу, чтобы ты меня трахнул!

— Ты хочешь трахаться с профессором? Что ж, дорогуша, ты получишь то, что хочешь.

Я вставил ей два пальца, затем три. Она начала насаживаться на мою руку, как если бы это был мой член.

— О да, я вижу, ты готова.

Я открыл висевший на стене шкафчик и достал один презерватив из пачки, которую Стив всегда держал в этом месте. Я быстро надел его на свой торчащий член. После этого я подошел к ней сзади и полностью вошел в нее.

— О да, доктор Козак, пожалуйста, трахайте меня, трахайте меня сильнее!

— Я смотрю, ты продолжаешь сквернословить, так?

Я хотел шлепнуть ее еще раз, но удержаться просто не было сил. Я протянул руку и стал с силой тереть ее клитор. Она застонала и начала содрогаться. Когда волна оргазма захлестнула ее, я резко вошел в нее сзади. Прижав ее зад как можно крепче к себе, я выпустил в нее мощную струю спермы.

— Черт, да! — Все мое тело сотрясали судороги. Я продолжал вгонять в нее свой член до тех пор, пока запасы спермы не были полностью исчерпаны.

Я не вынимал член, пока мы оба не пришли в себя окончательно. Я оставил ее на какое-то мгновение, чтобы избавиться от презерватива. Она продолжала стоять в той же позе.

— Пэш, с тобой все в порядке?

— О да, мой Ваня, все просто отлично. Мне просто нужно собраться с силами.

— Давай я помогу тебе.

Я обнял ее за талию и поставил на ноги. Не выпуская ее из своих объятий, я прошептал ей на ухо:

— Не знаю, что на меня нашло, но все равно спасибо, что прошла через это вместе со мной.

— Я сделала это с большим удовольствием, доктор Козак.

— Ты так и будешь называть меня «доктор Козак»?

— Да. — Она игриво посмотрела на меня и сказала: — Ты должен понять одну вещь, если уж мы решили жить вместе. Я хочу узнать тебя, Иван, узнать со всех сторон. Это касается, среди прочего, и того, что ты скрываешь от окружающих, а может, даже и от себя самого. Я всегда буду требовать от тебя правду, не важно, какой эта правда может оказаться. Я такой человек.

— Что ж, страсть моя, ты тоже должна понять одну вещь. Я не привык открываться с легкостью. Всю свою жизнь я держал определенные вещи в себе. И тут вдруг появляешься ты и вскрываешь меня, как консервную банку. Не удивляйся, дорогая, если эта банка окажется полной червей.

— Я рискну. Надеюсь, ты поможешь мне в этом?

— А разве у меня есть выбор?

— Нет, если ты действительно серьезно настроен продолжать наши отношения.

— Я так и думал.

Она только что продемонстрировала мне, насколько далеко готова зайти в наших отношениях.

— Иван, я правда очень хочу поговорить о том, что произошло.

— Я тоже. Но на это уйдет много времени. Если мы не поторопимся, то очень скоро здесь появится Стив. Поверь мне, Пэш, этот разговор обязательно состоится. Я хочу этого не меньше, чем ты.

Я поцеловал ее в лоб.

— Кстати, а у нас вышло неплохое представление.

— Спасибо. Быть дочерью драматурга, оказывается, иногда очень даже полезно.

— Может, воспользуемся костюмами, когда будем дома?

Она рассмеялась.

— Костюмами? И как далеко ты собираешься зайти, когда мы окажемся дома?

Она сделала ударение на слове «дома», и мне это понравилось.

— Пока не знаю. Так далеко, как получится!

— Думаю, это действительно будет весьма далеко.

— Я знаю. — Я сжал руками ее ягодицы. — Милая, нам действительно лучше поторопиться. Стиву нужна моя помощь.

Мы воспользовались туалетом, быстро приняли душ и отправились в мою комнату за одеждой. Я нашел чистую одежду в шкафу. Пэш пришлось надеть вчерашние джинсы. Я одолжил ей футболку, так как вся ее сменная одежда намокла в сумке.

— Не думаю, что у тебя найдутся запасные женские трусики, я права?

— Ты права, разве ты не удивилась бы, если бы у меня нашлась парочка?

Она порылась в мокрых вещах.

— Да уж, они немного влажные, но зато чистые. Эти я просто не могу надеть.

Она подняла с пола трусики, которые были на ней не так давно.

— Я оставлю их у себя. — Я взял их у нее из рук и отправил в ящик шкафа. — Теперь у меня есть запасные для тебя.

— Какая поразительная заботливость! Ты ведь не забудешь постирать их?

— После всего — конечно. — Я подмигнул ей, и на ее щеках появился соблазнительный румянец. Мне нравилось, что она не опускает глаза, когда я говорю всякие пошлости.

Пэш подошла к комоду и принялась открывать ящики один за другим, пока ей на глаза не попались мои трусы.

— Ага, похоже, тебе тоже придется постирать несколько штук, когда электропроводку починят. Они пролежали в луже всю ночь. Можешь добавить к ним мои.

Она порылась в ящике еще немного и наконец нашла трусы, которые ей понравились.

— А эти я возьму с собой, чтобы у меня дома для тебя тоже нашлись запасные трусы. Конечно, это не совсем то же самое, что обменяться кольцами, но символичность момента присутствует.

Чтобы чем-то ответить на ее поступок, я взял небольшую коробочку, в которой было кольцо, подаренное мне в честь получения докторской степени. На ферме я всегда держал его в этой коробочке — для сохранности. Я еще раз мысленно задал себе вопрос о целесообразности этого поступка, и сердце подсказало мне, что я действительно этого хочу.

Я достал кольцо и протянул его Пэш со словами:

— Пэш, я прошу тебя принять это кольцо от меня в знак того, что я больше всего на свете хочу быть с тобой. — Я вложил кольцо ей в руку. — Я знаю, что оно слишком велико для тебя, но ведь главное, что это символично, не так ли? — С этими словами я потянул за трусы, которые она держала в другой руке.

— Иван, это кольцо доктора наук. Я не могу принять его.

— А я говорю, что можешь. Мы повесим его на цепочку, чтобы ты могла носить его на шее. Как только я раздобуду что-нибудь более подходящее, я заберу его обратно.

Я сжал кольцо ее рукой.

— Пэш, я никогда ни с кем не хотел быть так сильно, как хочу быть с тобой. Пожалуйста, возьми кольцо.

— Иван, ты уверен, что действительно хочешь этого?

— Абсолютно уверен.

— Тогда я готова принять его вместе с твоими чувствами и тем самым взять на себя обязательство перед тобой и перед нами обоими.

Она положила его в карман своих джинсов.

— Но мне нечего предложить тебе взамен.

— Есть. — Я взял в руку трусики, которые были на ней перед этим. — У меня есть это.

Я потерся о них щекой, вдыхая ее запах.

— И у меня есть твоя любовь.

— Если бы кто-то нас сейчас услышал, он бы наверняка подумал, что ты делаешь мне предложение.

— Может, так оно и есть. Но ты уже сказала мне, что ждешь достойного ухаживания и предложения руки и сердца на коленях. Я собираюсь исполнить желание дамы. — Я поцеловал ее в лоб. — Нам пора. Уже половина седьмого. Я должен позаботиться о лошадях.

— А мне нужно домой. У меня сегодня много работы. Мне что-то приготовить на вечер?

— Если хочешь, мы можем поужинать в ресторане.

— Я не против постоять у плиты, если тебя устроят куриные котлеты и салат.

— Добавь к этому печеную картошку и можешь считать, что мы договорились.

— Это можно устроить, если у меня дома есть электричество. Иван, как я доберусь домой?

— Кто-нибудь из нас отвезет вас с Гвен на машине.

Глава 28

Я бросила трусы Ивана в сумку со своими мокрыми вещами, и мы спустились по лестнице. Стив и Гвен были в кухне. Гвен достала остатки десерта, которые я привезла с собой, а также фрукты и сок. Она заметила нас раньше, чем Стив.

— А вот и вы!

Стив обернулся.

— Что, черт возьми, вы так долго делали? Хотя зачем я спрашиваю? Надеюсь, это было неплохо.

Иван не растерялся и парировал:

— Это было чертовски здорово, даже лучше, чем вчера вечером. Я так взбодрился!

Он налил нам апельсинового сока.

— Как обстоят дела во дворе?

Меня поражала его прямота в общении со Стивом.

— Все не так уж плохо. Несколько сломанных веток. Зонт над столиком для пикника тоже сломан. Я совсем забыл о нем. Нужно было убрать его, когда закрывал окна в машине. Больше всего пострадала крыша.

— А как с электричеством?

— Пока ничего не работает. Я пытался включить радио в машине. Телефон тоже не работает. Нам может понадобиться твой мобильный, чтобы сделать заказ.

— Без проблем, дружище. Я принесу его из моей комнаты и оставлю здесь на столе. Кто отвезет наших девушек в город?

— Я повезу Гвен в скором времени, и Пэш может поехать с нами.

У Стива была газовая плита, поэтому даже при отсутствии электричества Гвен смогла приготовить нам довольно сносный завтрак. Она подала на стол яичницу с колбасой и сказала:

— Я бы с удовольствием осталась здесь на весь день, но мне нужно позаботиться о Черчилле, а потом отправляться на работу.

Гвен была превосходной хозяйкой. Ей нравилось готовить и просто хозяйничать в кухне. Жизнь на ферме пришлась бы ей по вкусу.

Я обратилась к Ивану.

— В котором часу ждать тебя сегодня?

Гвен одобрительно кивнула мне.

— Думаю, часам к шести.

Стив вмешался в разговор:

— Снова останешься на ночь, Козак?

— Вообще-то собирался. Без обид, дружище, но я предпочитаю настоящий матрац твоему надувному. А мой матрац мокрый. Так что вернусь я только утром.

В который раз непринужденный тон Ивана немного остудил Стива.

— Что ты собираешься делать с крышей?

— Хозяйственная лавка открывается в семь. Я захвачу с собой образец черепицы, чтобы можно было сразу подобрать подходящую. Заодно узнаю, не сможет ли кто-нибудь из них починить нам крышу уже сегодня.

За завтраком я заметила на шее Гвен тонкую золотую цепочку.

— Гвен, могу я попросить тебя об одолжении?

— Конечно, дорогая, проси, чего хочешь.

— Могу я взять у тебя эту цепочку на пару дней, пока не куплю себе какую-нибудь?

— Зачем тебе она?

Я порылась в карманах джинсов.

— Чтобы я смогла носить это.

Я показала ей кольцо, которое подарил мне Иван.

— Боже мой, вы только посмотрите!

Она взяла кольцо в руки и внимательно осмотрела его.

Стив пробурчал:

— Должно быть, немало стоит. Это же твое докторское кольцо.

— Я же говорил тебе, что у меня серьезные намерения. Может, теперь-то ты мне поверишь? — продолжил Иван, уже слегка смягчив тон: — Я хотел, чтобы у нее было хоть какое-то кольцо, подаренное мной, пока я не раздобуду настоящее.

Гвен подпрыгнула на месте и принялась расстегивать цепочку на своей шее.

— Я тебе верю. Я думаю, оно просто великолепно! Держи, Пэш, носи, сколько хочешь.

— Спасибо. — Я продела цепочку через кольцо и надела ее себе на шею.

— Я могла бы потерять его, если бы оставила в джинсах. А мне бы этого очень не хотелось.

Заканчивая завтрак, мы говорили о буре и ее последствиях, о которых узнали по радио. Иван побежал наверх за мобильным телефоном. Затем мы все отправились к машине Стива.

— Я иду в конюшню. Увидимся вечером.

Он поцеловал меня на прощание, прошептав на ухо:

— Я люблю тебя.

Я хотела сказать ему то же самое, но голос отказал мне. Я сжала в руке кольцо, которое теперь висело на моей шее. Все, что я смогла произнести, было:

— Я знаю.

Он сжал мою руку, а затем отправился в конюшню.

Я устроилась на заднем сиденье, в то время как Стив и Гвен разместились впереди. Примерно на полпути к городу Гвен обернулась ко мне и сказала:

— Что-то ты совсем притихла. С тобой все в порядке, дорогая?

— Все в норме. Просто задумалась.

— Могу себе представить.

Она улыбнулась и снова повернулась к Стиву. Я была рада, что она не стала продолжать эту тему. Мне действительно хотелось просто посидеть и подумать.

Стив высадил Гвен первой, так как ей еще нужно было привести себя в порядок перед работой. Я осталась на заднем сиденье, и мне даже не пришло в голову, как это может выглядеть со стороны. Стив обернулся ко мне и сказал:

— Эй, Рыжик, люди могут подумать, что я подрабатываю таксистом, если ты так и будешь сидеть сзади.

— Извини. Ты, конечно, прав.

Только в эту секунду я поняла, что осталась одна со Стивом в его машине. Это меня насторожило. Я села на переднее сиденье, не зная, чего ожидать в следующую минуту.

— Ты уверена, что поступаешь правильно?

Ну, началось! Он недолго раздумывал, прежде чем завести этот разговор.

— Думаю, да.

— Козак непростой человек. Уж я-то это знаю как никто другой.

— Не сомневаюсь.

Мой ответ прозвучал немного резко, но мне было все равно.

— Черт, Рыжик, я не пытаюсь очернить его. Я просто хочу открыть тебе глаза.

— Ты думаешь, я ни о чем не догадываюсь?

— Не знаю. Если нет, то уверен, что ты посмотришь на него совсем другими глазами, когда вы начнете жить вместе. Думаю, больше месяца вы не протянете.

Мое терпение лопнуло, мне надоело играть с ним в кошки-мышки.

— Я хочу, чтобы ты знал, Стив: Иван рассказал мне о тестах на отцовство и обо всем остальном. Он знает, что именно после этого ты стал так к нему относиться. И хоть в чем-то ты и прав, ты все-таки ошибаешься!

— Что, черт возьми, это значит?

Стив притормозил у моего дома.

— Я хочу сказать, что ты прав в том, что хочешь удержать его от плохих поступков, но, черт возьми, ты совершенно не прав в том, что продолжаешь наказывать его за это. Он не заслужил такого отношения к себе. Год за годом он горбатится на тебя и твою ферму и не берет за это ни гроша. Это же о чем-то говорит.

— Я и не отрицаю, что благодарен ему за это.

— Только ты ему об этом не говоришь. Ты только то и делаешь, что огрызаешься и подкалываешь его. Неудивительно, что он хочет вытрясти из тебя душу.

Я открыла дверь и вышла.

— Я предложил ему быть моим партнером на ферме. Это ведь тоже что-то значит.

— Если ты хочешь, чтобы я помогла тебе осуществить идею партнерства, начни, наконец вести себя по-мужски. Я люблю его и не потерплю, чтобы ты причинял ему боль своими дурацкими выходками.

— Ты что, и впрямь думаешь, что он может бросить ферму из-за тебя? Да мы дружим уже двадцать лет!

— Я не позволю, чтобы рядом с нами был такой неотесанный чурбан, как ты, и мне плевать, сколько лет вы с Иваном знакомы.

Хлопнув дверью, я направилась к двери своей квартиры. Стив вышел из машины и пошел за мной.

— Эй, Рыжик, да подожди же ты! — кричал он мне вслед. — Если его не остановило даже известие о том, что одна из этих девчонок залетела от него, почему ты, черт возьми, так уверена, что у тебя это получится?

Я обернулась к нему.

— А я и не уверена, что у меня это получится. Я не знаю, сможет ли он когда-нибудь остановиться. Но ведь я не дура какая-нибудь и не сопливая школьница, которая не понимает, что происходит. Я знаю, что, принимая его предложение, я даю ему шанс. Разве я могу ответить ему отказом только потому, что он может сорваться и изменить мне? Не думаю, что это правильно! Я верю в то, что он меня любит. Нет, вру — я знаю, что он меня любит. А в той стране, откуда я родом, любовь может творить чудеса.

Я повернулась, чтобы отпереть дверь. По моим щекам текли слезы, и я не хотела, чтобы Стив это заметил. Я почувствовала его руку на своем плече, он повернул меня к себе. Его лицо выражало испуг, когда он увидел, что я плачу. Он протянул мне свой носовой платок.

Некоторое время он не решался сказать то, что хотел, но все-таки произнес:

— Думаю, тебе понравится то, что я сейчас скажу. То кольцо, что на тебе, его подарок, — это единственная вещь, с которой он никогда не расстается. Как-то он признался мне, что оно постоянно напоминает ему о том, чего он достиг в этой жизни. Он никогда не снимал его, даже на ферме, пока оно не упало в кучу навоза. В тот вечер он провел целых полтора часа, копаясь зубочистками в этом дерьме, пока наконец не нашел и не отчистил его. С тех пор он хранил его у себя в комнате, чтобы с ним больше ничего не могло случиться.

Он развернулся и пошел к машине.

Я наблюдала за тем, как машина удалялась и наконец исчезла вдали. Я снова зажала кольцо в руке. Слезы катились градом по моим щекам.

Я вошла в свою квартиру и бросила промокшую дорожную сумку у входа. Опустившись на диван, я проплакала еще несколько минут, пока сила пережитых мною ощущений не начала постепенно угасать. Внезапно раздался телефонный звонок, и я подскочила на диване от неожиданности. Звонила Гвен.

— Дорогая, Стив только что вышел от меня. Не знаю, что произошло между вами, но он приехал в весьма расстроенных чувствах. Он спросил меня, считаю ли я его неотесанным чурбаном. Я сказала, что, конечно же, я его таким не считаю. А затем он попросил дать ему мой экземпляр твоей книги. Он сказал, что хочет прочитать ее, представляешь?

— Ты дала ему книгу? — спросила я, невольно ухмыльнувшись в трубку.

— Конечно. Пэш, ты что, плачешь? Что, черт возьми, у вас случилось?

— У нас был серьезный разговор.

— Я догадалась. О чем?

— О том, что придирки и насмешки Стива оскорбляют и провоцируют Ивана. Стив сказал, что мы с Иваном и месяца вместе не проживем.

— Неужели так и сказал?

— Именно так.

— Боже, мне так неловко! Острый язык его до добра не доведет. Я попробую поговорить с ним, Пэш. Он должен прекратить это.

— Гвен, давай оставим все как есть. Я сказала Стиву, что не позволю, чтобы такой неотесанный чурбан, как он, был частью нашей с Иваном жизни. Пусть он подумает над моими словами.

— Пэш, Стив на самом деле хочет управлять фермой вместе с Иваном. Он так часто говорил мне это.

— Думаю, Ивану тоже этого хотелось бы. Но, Гвен, из этой идеи ничего не выйдет, если они так и будут продолжать пытаться перегрызть друг другу горло. К тому же я не смогу выносить человека, который только того и ждет, чтобы мы с Иваном расстались и он мог бы наконец сказать мне, что он меня об этом предупреждал. Нам это не добавит счастья. Им придется либо наладить отношения, либо разойтись навсегда.

— Пэш, мне действительно очень жаль, что он говорил тебе такие вещи. Я хочу, чтобы ты знала: он ошибается, думая о вас с Иваном такое. Я сердцем чувствую, что вы просто созданы друг для друга. Я так рада за тебя! Я не хочу, чтобы слова, которые говорит мой милый мальчик, расстраивали тебя или, не дай Бог, заставили тебя поменять свое мнение об Иване.

— Гвен, я правда в порядке. А теперь, дорогая, тебе пора на работу, а я отправлюсь за парой чулок для сегодняшнего вечера.

— Дорогая, ты ведь не собираешься заниматься этим в поясе с чулками?

— А ты можешь предложить вариант получше? Будем надеяться, что эти драчуны не столкнут друг друга с крыши до вечера.

— Это точно. Желаю тебе провести чудесный вечер с Иваном, чем бы вы ни занимались. Потом поговорим.

«Так, значит, Стив хочет прочесть мою книгу. Полагаю, это означает, что он готовится к новому бою», — решила я.

Я отогнала от себя мысли о Стиве. Быть может, он все-таки научится хоть чему-то, когда прочтет книгу. Как бы то ни было, мне следовало заняться своей промокшей сумкой и приступать к работе.

Несмотря на груз переживаний, который давил на меня последние несколько дней, мне удалось неплохо поработать. Я даже не забыла позвонить своему издателю, который заверил меня, что сможет обеспечить библиотеку университета достаточным количеством экземпляров моей книги. Я сделала перерыв на обед, и как раз в это время раздался телефонный звонок. Я взяла трубку, рассчитывая услышать в ней голос Гвен. Вместо этого я услышала голос Ивана.

— Привет, милая! — радостно воскликнул он.

— Привет, Ваня. Я не ожидала, что ты позвонишь так рано. Как дела?

— Неплохо. Стив привез парня, который починит нам крышу. Это избавит нас обоих от лишних хлопот. Теперь нам не придется карабкаться туда самим.

Я не знала, с чего начать, поэтому прямо спросила:

— Стив говорил что-нибудь о нашем с ним разговоре во время утренней поездки?

— Нет, а что произошло?

В его голосе теперь слышалась озабоченность. Я сделала глубокий вдох.

— Я вынесла ему строгое предупреждение.

— Да что, черт возьми, случилось? — Озабоченность в его голосе переросла в гнев.

— Он высказал предположение, которое мне не очень понравилось, и я сказала ему об этом. Вот и все.

— Пэш, что именно он сказал? Я требую ответа.

— Он сказал, что мы и месяца не проживем под одной крышей.

— Вот сукин сын!

— Иван, я хочу, чтобы ты успокоился и послушал то, что я тебе скажу. Это ведь еще не все.

— Что еще? — Даже в трубку я чувствовала, как он сжал зубы.

— Я назвала его неотесанным чурбаном и сказала, что не хочу терпеть его присутствие в нашей с тобой жизни, если он не начнет вести себя должным образом. Уехав от меня, он направился прямиком к Гвен в расстроенных чувствах. Она звонила мне и сказала, что он взял у нее мою книгу. Он хочет прочесть ее.

— Что он сделал? — Иван спросил это таким тоном, как будто не расслышал, что я только что сказала.

— Он хочет прочесть мою книгу.

— Пэш, этот человек не прочел ни одной книги с тех пор, как закончил школу.

— Что ж, сегодня перед сном он будет читать мою книгу. Я скажу тебе то же, что сказала Гвен: давай оставим пока все как есть. Дай ему возможность переварить все то, что я ему сказала. Иван, он должен смириться с тем, что ты можешь уйти навсегда, если он не изменит своего отношения к тебе.

— Ну ты даешь, должен я тебе сказать!

Я услышала в трубке смех.

— Ты действительно назвала его неотесанным чурбаном?

— И не только этими словами, поверь мне. Я буквально пригвоздила этого сукиного сына к стене!

Иван рассмеялся.

— В следующий раз будет знать, как дразнить мою кошечку!

— Иван, я сыта по горло всей этой чепухой. На этот раз он зашел слишком далеко. Меня он считает какой-то безмозглой девицей, а тебя и вовсе чуть ли не Антихристом. Пора положить этому конец!

— Согласен. Мы сделаем по-твоему и посмотрим, поможет ли это. Если и это ничего не изменит, нам придется перебраться в Нортгемптон как можно скорее.

— Иван, это просто бессмысленно. Такое впечатление, что он просто не хочет, чтобы мы были вместе.

— Думаю, он хочет невозможного. Он хочет, чтобы я жил здесь круглый год и помогал ему на ферме. Ты для него угроза.

— Однако на другие угрозы он так не реагирует.

— Это совсем другое. Я люблю тебя. Как только ты переедешь ко мне, моя работа и семья будут в Нортгемптоне. Он боится, что я вообще перестану приезжать на ферму. Партнерство, которое он мне предлагает, свяжет меня с этим местом, и я буду вынужден появляться здесь.

— А ты хочешь появляться здесь?

— Я уже думал об этом сегодня утром в конюшне. Я действительно не могу представить свою жизнь без этого места. Мне здесь нравится. Мне всегда здесь нравилось.

— Даже если здесь к тебе так относятся?

— Вот в этом-то все и дело. Если мне придется изо дня в день избегать драки или рисковать здоровьем Стива, я не смогу приезжать сюда. Уж это точно.

— Что ж, сейчас лучше всего будет всем нам успокоиться и выждать несколько дней. Ведь есть надежда, что его поведение изменится. Перед тем как уйти, он сказал мне кое-что, что свидетельствует о его уверенности в подлинности наших чувств, хотя он даже себе в этом не признается.

— Могу я поинтересоваться, что именно он тебе сказал?

— Он рассказал мне о твоем кольце.

— Что именно?

— Он рассказал мне, как много оно значит для тебя. Иван, он понял, что это означало для тебя — подарить это кольцо мне.

— Да мне плевать, что он понял, главное, чтобы ты это понимала.

— Я это поняла в ту же секунду, когда оно оказалось у меня, но еще больше я убедилась в твоих чувствах после разговора со Стивом.

— Пэш, я подарил тебе это кольцо, чтобы ты поняла, что я чувствую к тебе. Это единственная моя вещь, которая чего-то стоит.

— Маленькая поправка, мой Ваня, — это единственная вещь, которая что-то значит для тебя. Так сказал мне Стив. Именно поэтому я уверена: он на самом деле понял, что наши чувства — не пустышка. Он знает, что ты ни за что не подарил бы это кольцо своей очередной студентке.

— Он это сказал?

— Нет, это говорю я.

— Ты в это веришь?

— Я не верю. Я знаю это. А еще я знаю то, что ужасно рада буду видеть тебя сегодня вечером.

— Я предчувствовал это. Я тоже буду рад видеть тебя. Я думал об этом все утро. Нам есть о чем поговорить.

— Я знаю. А теперь мне пора отправляться за продуктами для ужина. Тебе повезло. Электричество недолго было отключено, так что я смогу приготовить что-нибудь вкусное на ужин.

— Здесь уже тоже все работает. Мне нужно заняться стиркой, прежде чем я смогу отправиться к тебе.

— Будешь стирать все?

— Почти все. Кое-что я оставлю на потом.

— Ах ты негодник!

— Ты тоже временами не подарок, дорогая. Уж я-то это знаю.

— Можешь приступать к стирке. До встречи.

— До скорой встречи. Пока.

В трубке послышался щелчок. Я закрыла глаза и надела на палец кольцо, которое принадлежало ему.

Глава 29

В который раз Пэш преподнесла мне сюрприз. Она проучила моего друга Стива. Я в очередной раз усмехнулся, думая о том, что она накричала на него, потребовала, чтобы он вел себя со мной как подобает. Я нашел женщину, которая способна защитить мою честь.

Было чертовски приятно знать, что есть человек, готовый встать на твою защиту. Мне было больно вспоминать, сколько оскорблений мне пришлось выслушать за последнее время, причем далеко не все из них были заслуженными. Мне нравилось смотреть на себя ее глазами. Она видела во мне честного человека, каким я себя уже не считал.

Во время обеденного перерыва я собрал все грязное белье, включая и мокрые вещи из комода. Однако трусики Пэш я оставил лежать на письменном столе. Загружая белье в стиральную машину в подвале, я услышал, как в кухню вошел Стив. Должно быть, он услышал гудение стиральной машины, потому что очень скоро на лестнице, ведущей в подвал, послышались его шаги.

— А я тебя искал, Козак.

Он сел на ступени и стал жевать яблоко, которое принес с собой.

— Крышу починят завтра.

— Я рад это слышать.

Я не обернулся к нему, а продолжал раскладывать одежду.

— Ты уже обедал?

— Я сделал себе бутерброд с ветчиной и сыром. Это поможет мне продержаться до ужина.

— Да, ведь Пэш будет кормить тебя ужином сегодня, так?

— Когда я говорил с ней по телефону несколько минут назад, она сказала, что как раз собирается за покупками.

— Как она?

— Прекрасно. А почему ты спрашиваешь?

— Разве она не сказала тебе, что мы вроде как поскандалили сегодня утром?

— Она что-то говорила об этом.

— Может, ты все-таки повернешься и поговоришь со мной?

— Я думал, мы уже разговариваем.

Я подошел к лестнице и поставил ногу на нижнюю ступеньку.

— Значит, хочешь поговорить. Давай, говори.

— Она назвала меня неотесанным чурбаном!

Он выпалил это так, словно это было самое страшное оскорбление в его адрес, которое он когда-либо слышал. Я не смог сдержаться и расхохотался.

— Что, черт возьми, здесь смешного?

— А она та еще штучка, верно?

— И это все, что ты можешь мне сказать?

— Ага.

— И ты собираешься жениться на ней?

— Я бы хотел, если она согласится.

— Боже, и мне придется терпеть вас обоих!

Он поднялся и потопал вверх по лестнице. Жизнь стала налаживаться.

Так как я должен был провести занятие, я не видел Стива до того момента, когда мне уже было пора отправляться к Пэш. Я прихватил с собой небольшую дорожную сумку со всеми необходимыми принадлежностями. Задержавшись в кухне в поисках ключей от моей машины, я натолкнулся на него. Он заметил сумку в моей руке.

— Переезжаешь, Козак?

— Пока нет, приятель.

— И когда ты собираешься ехать домой?

Его вопрос удивил меня, особенно потому, что Стив задал его без тени сарказма. Я ответил таким же непринужденным тоном:

— Думаю, через несколько недель.

— Это уже решено?

— Решено. А что?

— Эта ссора между мной и Пэш. Она готова была меня убить.

— Она рассказала мне об этом.

— Просто я хотел попросить тебя, старина, если ты решишь уехать раньше, дай мне знать заранее, чтобы я мог подыскать себе помощника, прежде чем ты уедешь. Я договорился с одним парнем на август и рассчитывал, что ты научишь его всему. Если ты решишь уехать раньше, у меня будут проблемы.

— Я не оставлю тебя в беде. Я уже сказал тебе это вчера вечером.

— Это означает, что ты согласен стать моим партнером?

— Насчет этого я пока не знаю. Мне кое-что нужно обдумать.

— Насколько большой вес при этом будет иметь мнение Пэш?

— Достаточный, чтобы помочь мне принять решение. С этого момента она является частью моей жизни. Надеюсь, ты уже начал это понимать.

— Я понимаю также и то, что она чертовски сердита на меня.

— Я знаю.

— Так почему бы тебе что-нибудь не предпринять в связи с этим?

— Потому что она попросила меня оставить все как есть. И я согласился. А теперь мне пора, иначе я опоздаю к ужину.

На столе я заметил книгу Пэш, открытую на первой странице. Я похлопал по ней и сказал:

— Наслаждайся книгой, дружище.

С этими словами я, без сомнения, оставил его вариться в собственном соку.

В начале седьмого я уже стучал в дверь Пэш.

— Может, стоит подумать о том, чтобы у меня был свой ключ? — сказал я, очутившись в доме и поставив сумку у двери.

— И тебе тоже привет, Иван.

— Привет, любимая.

Я обнял и поцеловал ее, крепко прижимая к себе.

— Вот так лучше. Еще немного, и я подумаю о том, чтобы снабдить тебя ключом.

— Я знал, что это подействует. Что это так вкусно пахнет?

— Я внесла небольшие изменения в меню. Я жарю курицу. Сегодня на рынке было специальное предложение. Целая курица стоила больше, чем две куриные котлеты. А значит, сегодня на ужин фаршированная птица.

— По-моему, это шутка, но в чем ее смысл?

— Не старайся определить это, а то запутаешься.

— Думаю, сегодня начинять мы будем не только птицу.

— Это не только не добавляет очков в твою пользу, но даже уменьшает твои шансы получить ключ от двери моей квартиры.

Она игриво оттолкнула меня от себя.

— Ты назначаешься ответственным за салат. Овощи уже в раковине, их нужно только помыть.

— Да ты сегодня просто проказница какая-то, а?

Она повернулась, чтобы отправиться в кухню. Я шлепнул ее по заднице.

— Может, придумаем что-то особенное сегодня?

— Ничего такого до тех пор, пока мы не обсудим то, что произошло утром, — сказала она, поворачиваясь ко мне лицом. — Мне нужно разобраться в своих чувствах, Иван.

— А что ты чувствуешь, Пэш?

Она отвела взгляд в сторону, словно пытаясь собраться с духом, прежде чем ответить на мой вопрос.

— Страсть моя, скажи мне, я очень хочу знать.

Она покраснела, но посмотрела прямо мне в глаза.

— Мне и не снилось, что я способна на такие вещи, какие мы проделали сегодня утром.

— Какие вещи? — Я хотел услышать ответ немедленно.

— Это свело меня с ума, Иван. Как бы хорошо мне ни было всю эту неделю с тобой, в этот раз…

Она замолчала, очевидно, стесняясь признаться мне в своих чувствах.

— Продолжай, дорогая, я хочу услышать это.

— Иван, я никогда еще не испытывала такого оргазма, как сегодня утром. Такая банальная фраза, как «земля ушла у меня из-под ног», не сможет раскрыть все, что я испытала. Более точно было бы сказать, что душа ушла из моего тела на какое-то мгновение.

Она протянула руку и слегка потянула меня за ус.

— Хоть нам и нужно поговорить, ужин ждать не может. Стоит нам увлечься нашим разговором сейчас, и ты останешься без вкусной курочки!

— О, я уже поймал себе одну вкусную птичку, — сказал я, похлопывая ее по аппетитной попке. — Ты же не думаешь, что я могу упустить такую добычу?

— Я надеялась, что не сможешь. — Она шлепнула меня по руке и снова повернулась, чтобы идти в кухню.

Я остановил ее.

— Я знаю, что нам нужно позаботиться об ужине, но перед этим я хотел бы сказать тебе кое-что. — Я взял ее за плечи и притянул к себе. — Никто никогда не относился ко мне так, как ты. Спасибо тебе за это.

— Это совсем нетрудно.

Она протянула руку и сжала мою промежность.

— По крайней мере пока.

Она застенчиво улыбнулась и пошла в кухню.

Я пошел за ней. Когда она нагнулась, чтобы открыть духовку, я схватил ее.

— Не торопись, страсть моя. — Я повернул ее к себе и снова поцеловал, но на этот раз с большей пылкостью.

Поначалу она сопротивлялась, стараясь указать мне на открытую духовку. И все же, не в силах противостоять моей настойчивости, она уронила на пол прихватку, которую держала в руке, и жадно ответила на мой поцелуй.

К тому моменту, когда мы выпустили друг друга из объятий, мой член так окаменел, что это без труда можно было заметить, —настолько я возбужден. Сжимая руками ее ягодицы, я не отпускал ее от себя. Я сказал:

— А теперь мы оба будем сидеть за столом, ужинать и хотеть друг друга. Я научу тебя, что хватать меня за это место можно только в том случае, если у тебя серьезные намерения.

Она оттолкнула меня. Я подумал, что, должно быть, только подлил масла в огонь, так как она резко развернулась и захлопнула духовку. Вернувшись ко мне, она принялась расстегивать молнию на моих джинсах.

— Курица может подождать несколько минут. Я покажу тебе, насколько серьезны мои намерения.

Справившись с молнией, она запустила руку мне в штаны.

Я схватил ее за руку.

— Боже мой! Какие мы важные сегодня. А я думал, что вначале мы должны поговорить.

Мы продолжали стоять лицом друг к другу.

— Я так и хотела, — выпалила она в ответ, — пока ты не решил довести меня до предела. Теперь уже я хочу этого.

— Почему? — Я не отпускал ее руку, так что она не могла освободиться.

— Потому что я возбуждена.

— Я тоже. — Я снова обнял ее. — Помнишь, что я сказал тебе вчера о том, что нужно уметь наслаждаться этим состоянием, не стремясь приблизить оргазм? Давай проделаем это сейчас, пока будем обсуждать то, что произошло с нами утром.

Я почувствовал, как ее тело обмякло в моих руках, сопротивление ослабло.

— Я никогда не думала, что можно так потерять голову из-за мужчины. Когда я с тобой, мне кажется, будто я улетаю на волшебном ковре-самолете в какую-то сказочную страну, где возбуждение — это нормальное состояние.

— Это ты вдохновляешь меня, любовь моя.

Я наклонился и поцеловал ее в щеку.

— Давай поужинаем и продолжим наш разговор.

— Идет, но ты должен пообещать мне одну вещь.

— Какую?

— Держись от меня как минимум на расстоянии двух метров, пока мы не поужинаем.

— О чем это ты? — Меня поражала ее способность привести меня в смущение с такой легкостью.

— Если ты окажешься ближе, чем на расстоянии вытянутой руки, и не трахнешь меня по-настоящему, у меня не будет другого выбора, кроме как удалиться в спальню и позаботиться о себе самой.

С этими словами она освободилась от моих объятий, взяла прихватку и занялась курицей. Я улыбнулся, предвкушая предстоящие события.

И я принялся послушно мыть овощи. Я заметил, какие она бросала на меня взгляды, пока выкладывала курицу на блюдо. Не знаю, строила ли она мне глазки или просто наблюдала за мной. Как бы то ни было, мне это нравилось.

Когда я принялся за сельдерей, она сморщила нос.

— Этого клади совсем немного, пожалуйста.

— Почему, разве ты не любишь сельдерей?

— Я бы предпочла, чтобы меня трахнули этим черенком, чем есть его.

— Так и запишем. Ей нравится, когда ее трахают овощами. Мы разовьем эту тему.

— Это было замечание, а не просьба.

Я взял огурец и повертел его в руках.

— Слишком поздно, дорогая. Ты сама это начала. Думаю, это солидный огурец.

— Заканчивай салат. Курица готова.

— Слушаюсь, мэм!

Перемешав овощи в салатнице, я отнес ее в столовую, где уже не в первый раз Пэш накрыла прекрасный стол. Пока она зажигала свечи, я подобрал подходящую музыку, на этот раз мой выбор остановился на ненавязчивом джазе.

Вернувшись в столовую, я увидел, что Пэш наклонилась за штопором, при этом ее юбка сильно задралась. Мне показалось, что я заметил верх чулка. Мой дружок тут же дал мне понять, что ему понравилось то, что он увидел, особенно после того, как я вспомнил, что имел ее сзади сегодня утром.

Мне нужно было как-то отвлечься, иначе в следующее мгновение она могла оказаться лежащей на столе.

— Позволь я помогу тебе.

Я подошел и взял из ее рук штопор, чтобы откупорить бутылку вина.

— Вы даже бутылку вина открываете сексуально, доктор Козак, — сказала она, пристально наблюдая за тем, как я орудую штопором.

— Надеюсь, ты не собираешься пригвоздить меня этой штукой, чтобы я никуда не делся?

Я наполнил бокалы вином.

— Нет. Я хочу, чтобы ты выбросил из головы подобные ассоциации и придумал что-нибудь получше.

— Например? — Я подошел к ее стулу и выдвинул его, чтобы она смогла сесть, и только после этого занял свое место.

— Конечно, это должно быть как-то связано с нами и с тем, что мы делаем вместе, — сказала она, раскладывая еду по тарелкам.

— Предлагаю сначала поужинать, а уж потом разобраться с этим вопросом. В противном случае мы можем так увлечься, что вся еда безнадежно остынет. — Я указал ей на тарелку. — Ешь.

— Обожаю, когда ты проявляешь характер. — Она запихнула в рот приличный кусок и стала энергично жевать.

— Учитывая, что произошло между нами сегодня утром, я охотно тебе верю. — Она швырнула в меня салфеткой. — Эй, полегче! Или ты забыла, что я сказал сегодня о невоспитанных девушках? Подобные действия могут быть расценены мной как проступок, заслуживающий самого сурового наказания.

— Ты не мог бы переключиться на еду? От твоих слов у меня ладони стали мокрыми.

Если принять во внимание мой разыгравшийся аппетит, то ей не пришлось долго меня уговаривать. Мы оба съели по две порции каждого блюда. Пока мы убирали со стола, разговор не прекращался. Затем мы взяли вино и отправились в гостиную.

— Ну, с чего начнем? — Я решил позволить Пэш сделать первый шаг, так как сам я толком не знал, что говорить.

— Может, для начала я скажу тебе, чего я хочу?

— И чего же ты хочешь, страсть моя? — Безусловно, ей удалось привлечь мое внимание.

Сделав глубокий вдох, она сказала:

— Эти студентки, с которыми ты спал… Я хочу быть такой, как они. Я хочу быть такой, какими ты хотел их видеть.

— Неплохое начало. — Я сразу же почувствовал неловкость из-за того, что мои прошлые похождения стали предметом нашего разговора.

— Иван, мне нравится разыгрывать с тобой сценки. Я хочу быть одной из тех юных девочек, которых ты соблазнил, и чтобы ты вел себя со мной так же, как с ними.

— Как сегодня утром?

— Именно так.

— Пэш, я пока так и не понял, что же, черт возьми, произошло сегодня утром.

— Я тоже. Но, Иван, в одном я уверена: ты помог открыться одному из самых потаенных уголков своей души. Именно там мы и занимались любовью.

— Твои слова звучат так невинно. Но это не так. Желания, которые движут мной, могут без труда разрушить мою жизнь, если выпустить их на свободу.

— Иван, не твои желания могут разрушить твою жизнь, а способ, каким ты решишь воплотить их в жизнь. Да, если бы ты продолжал вести прежний образ жизни, твоя карьера оказалась бы под угрозой. Но если ты позволишь мне разделить твои желания и мы сможем найти способ, как их удовлетворить, ты будешь в безопасности.

— Кажется, я начинаю сам в это верить.

— Я прошу тебя быть со мной откровенным. Что ты почувствовал сегодня утром?

Она заслуживала того, чтобы знать всю правду.

— Хорошо, я скажу откровенно: я просто растворился в своих фантазиях. То, чем мы занимались сегодня, принесло мне чувство умиротворенности, даже какой-то завершенности.

— Сколько раз тебе удавалось пережить то же самое?

— Это случалось крайне редко. Как правило, подо мной лежало просто тело, а я делал то, что должен был делать.

— Но ты не перестаешь стремиться к этим ощущениям.

— Мои желания стали моими демонами. Тебе не кажется, что мои поступки говорят сами за себя куда лучше, чем все мои оправдания? Я просто не могу остановиться и все гонюсь за ними.

— Иван, я прошу тебя честно ответить на мой вопрос: ты реализовал свои фантазии сегодня утром?

— Да, Пэш, мне это удалось. — На какое-то мгновение я опустил глаза на бокал с вином, но потом снова поднял взгляд на нее.

— Я испытал то, чего еще никогда не испытывал в своей жизни.

— Вот видишь. Преподавание кажется тебе эротичным. Ты хочешь быть учителем как в аудитории, так и в постели. А в этом деле не обойтись без дисциплины! — Она ткнула меня пальцем в бок.

— Может, ты и права. Я думал о порке много раз. Я не встречал человека, который согласился бы на это, пока ты не свалилась с небес мне на голову. Черт, я чуть с ума не сошел!

— Это было похоже на демона, выпущенного на волю?

— Вряд ли! Мне даже послышались голоса поющих ангелов!

— Ты считаешь, что то, что произошло между нами сегодня утром, может разрушить твою жизнь?

— Нет, милая, конечно нет. Скорее наоборот, мне спокойно, я чувствую себя естественно впервые за много лет.

— Тогда, мой Ваня, я повторю тебе мои слова еще раз: мы занимались любовью в самом потаенном уголке твоей души. Именно там я хочу быть с тобой, открывая сокровища, которые ты там прячешь.

— Ты говоришь так, как будто я понимаю, о чем идет речь. Пэш, я действительно ничего не понимаю. Все это пряталось где-то в подсознании. Не так-то легко признаться себе во всем этом, должен тебе сказать.

— А представляешь ли ты, каково мне переживать все это с тобой?

— Не уверен, что понимаю, к чему ты клонишь, дорогая.

— Когда мы вместе, я становлюсь объектом твоих желаний. Я хочу этого, Иван. Боже, если бы ты знал, как я хочу этого…

Она закрыла глаза и тихо прошептала:

— Я хочу быть твоей девственницей, твоей шлюхой, всем, чем ты захочешь, чтобы я стала.

Она открыла глаза и посмотрела на меня с такой искренностью и любовью, что у меня замерло сердце.

— Пэш, я тоже этого хочу. — Я взял ее руку и поцеловал ее. — Я поражаюсь, как у тебя получается представить мои пороки в таком прекрасном свете.

— Просто я понимаю тебя.

— А еще ты помогаешь мне понять себя самого. — Я притянул ее к себе. — Расскажи мне еще о сегодняшнем утре.

— Я уже сказала тебе, какова была моя реакция.

— Да, но мы еще не говорили о том, нравится ли тебе подчиняться мне. Что скажешь?

— Иван, сегодня это была не просто игра. Ты на самом деле показал мне гораздо больше, чем успел до этого. Бог мой, я еще ни разу в своей жизни не чувствовала себя такой свободной!

Она снова закрыла глаза и стиснула мою руку.

— Между нами возникло нечто похожее на электрический ток.

Я наклонился к ее уху.

— Расскажи мне, страсть моя, что ты чувствуешь, когда подчиняешься мне.

Я ощутил, что ее дыхание участилось, и продолжал ласкать ее волосы.

— Ты сводишь меня с ума.

Она буквально выдохнула эти слова, уткнувшись мне в шею, отчего по моей спине пробежали мурашки.

— Я становлюсь похожей на кошку, учуявшую запах валерьянки. Когда я сдаюсь тебе в плен, я буквально растворяюсь в тебе.

Она потерлась щекой о мои усы. Мне казалось, она вот-вот замурлычет.

— Ты, без сомнения, самый сексуальный мужчина, которого я когда-либо знала. Я хочу укутаться в тебя, как в теплое одеяло.

— Скажи, почему ты хочешь быть для меня одной из моих студенток?

Я снова уткнулся в ее шею, прежде чем прошептать эти слова. Она вся дрожала.

— Потому что ты так их хочешь, потому что ты используешь их для своего удовольствия.

— Продолжай, я хочу знать все.

— Меня возбуждает мысль о том, что ты видишь их в таком свете. — Затем она добавила едва слышно: — Я хочу, чтобы ты желал меня так же, как желал их.

— Ты хочешь, чтобы я совратил тебя, Пэш? — Я начал ласкать ее грудь, одновременно целуя ее в шею.

— О да, доктор Козак, я хочу познать вас!

В отличие от сегодняшнего утра, то, как она назвала меня, привело меня в невообразимое возбуждение. Моя рука скользнула ей под юбку. Там меня ждал сюрприз.

— Дорогая моя, ты всегда носишь пояс без трусиков?

— Только когда я с тобой.

Моя рука ощутила прохладный шелк чулок.

— Ты сделала это, чтобы подразнить меня, Пэш?

— Я хотела доставить тебе удовольствие.

Она склонилась к моему уху.

— И, конечно, чтобы подразнить тебя. Надеюсь, тебе нравится.

— О да, дорогая. Я в восторге. В следующий раз, когда мы отправимся в ресторан, я попрошу тебя одеться точно так же, чтобы я мог потрогать тебя везде, хорошо? — Я снова поцеловал ее в шею.

— Если ты так хочешь, я сделаю это для тебя.

Она застонала, как только я слегка коснулся ее киски кончиками пальцев.

— Только я не знаю, смогу ли проделать это в общественном месте.

— Я обещаю быть сдержанным. Никто не узнает, что я ласкаю тебя. Кто-нибудь ласкал тебя так раньше, любимая?

— Нет, но я фантазировала на эту тему.

— Опиши мне свои фантазии. — Я легонько провел рукой по завиткам волос на ее киске.

— Я не могу этого сделать. Это слишком личное.

— Нет, можешь. Я хочу знать.

Я продолжал ласкать ее и ждать, когда же пламя разгорится в полную силу. Я почувствовал, как она начала тереться о мою руку, стараясь усилить давление. Волосы на ее киске увлажнились, и она продолжала тереться все сильнее и сильнее.

— Продолжай, дорогая, расскажи мне все.

Я терпеливо ждал, пока она терлась о мою руку.

Она начала рассказывать о своей фантазии очень тихо, как-то несмело.

— В моей истории я еще девственница. Мне восемнадцать лет, и я живу с родителями. Мои родители уехали на целый день, оставив меня дома совсем одну. Один из друзей моего отца зашел повидаться с ним. Этот человек работает в порту.

Он спрашивает разрешения воспользоваться нашим туалетом. Я впускаю его в дом, и мы болтаем немного. Он спрашивает, когда вернутся мои родители. Я, наивная, говорю ему правду: родители не вернутся до вечера.

Затем он спрашивает: «У тебя есть парень?» Когда я отвечаю ему, что у меня есть парень, он улыбается и говорит: «Ты разрешаешь ему трогать тебя?» Он подходит ближе. Я чувствую, как сжимается мое сердце. Я отвечаю, что иногда я разрешаю своему парню трогать меня. «Тебе это нравится?» Когда я отвечаю, что мне это нравится, он говорит: «Я в этом не сомневался».

Он берет меня за руку. Садясь на диван, он усаживает меня к себе на колени. Я все еще чувствую, как сжимается мое сердце, но другое ощущение завладело мной еще больше. Я ощущаю легкие покалывания по всему телу, и мне это нравится.

Пока Пэш рассказывала мне эту историю, взгляд ее был где-то далеко. Я не хотел разрушать иллюзию, но внезапно мне в голову пришла интересная мысль.

— Милая, почему бы тебе не присесть мне на колени и не продолжить свой рассказ?

Она послушно села мне на колени. Я поднял ей юбку. Она не сопротивлялась.

— А теперь расскажи мне, что произошло потом.

— Он начал сжимать мои груди, приговаривая: «Ну разве ты не лакомый кусочек в этом платье?» Он опускает бретели моего летнего платья и пощипывает мои соски. Затем он кладет мою руку на свой член. Боже, он такой твердый! Он просит меня расстегнуть ему молнию. Я подчиняюсь. Он запускает руку в штаны и достает свой возбужденный член. При этом он говорит мне всякую похабщину.

Пэш медлила. Но я не хотел, чтобы она молчала.

— Расскажи мне, страсть моя, что именно он говорил?

Я хотел услышать от нее слова, которые употребляли рабочие в порту.

— Он спрашивает меня: «Тебе нравится мой член?» Он кладет на него мою руку и хочет, чтобы я мастурбировала. Его член словно оживает в моей руке. Пока я ласкаю его, он пульсирует и вздрагивает. Он запускает руку мне под юбку и вставляет мне два пальца между ног. Он говорит: «Так, значит, тебе нравится, когда тебя трогают. Твоя киска такая мокрая и горячая, должно быть, твой парень кончает, когда дотрагивается до нее». Он засовывает пальцы глубже и в то же время целует меня. Затем начинает трахать меня пальцами, приговаривая: «Я хочу, чтобы ты кончила, куколка». Я тру его член еще сильнее.

Я стал героем ее рассказа, мои пальцы проникли в ее плоть. Я вставил ей два пальца. Пэш застонала, мышцы ее влагалища напряглись. Жар ее тела сводил меня с ума. Мой член мгновенно затвердел в штанах, но было еще рано, чтобы овладеть ею. Она должна была закончить свой рассказ.

— Ты кончила с ним, страсть моя? Скажи мне, я хочу знать.

— Он говорит: «Похоже, ты еще ни с кем не трахалась. Но я не собираюсь срывать запретный плод. Я просто хочу немного позабавиться». Он просит меня встать и снимает с меня платье полностью. Я остаюсь в одних трусиках. Он становится за моей спиной, снимает с меня трусики и начинает тереться о мой зад. Одной рукой он ласкает меня между ног, другой пощипывает мои соски. При этом он не перестает говорить мне пошлости. «Когда я дотрагиваюсь до твоей мокрой киски, мой член становится таким твердым! Я хочу, чтобы ты кончила, малышка. Когда ты будешь готова, ты будешь умолять меня, чтобы я тебя трахнул, может быть, даже в твою прелестную попку».

Пэш полностью растворилась в своих фантазиях.

— Встань, Пэш.

Она сделала, как я сказал ей. Я снял с нее платье, оставив ее в одном поясе и шелковых чулках. Боже правый, я чуть было не кончил, увидев ее в этом сексуальном одеянии.

Я расстегнул штаны и прижался членом к ее заду. Она тут же прижалась ко мне.

— А теперь расскажи мне, что было дальше, — сказал я, протягивая руку, чтобы ласкать ее промежность.

— Он целует мне шею и так сильно трется о мой зад, что, кажется, он вот-вот войдет в меня. Вдруг он сильно сжимает меня и стонет. Я чувствую, как что-то мокрое и теплое стекает по моей спине и ягодицам. Он вздрагивает еще несколько раз и отпускает меня.

— А ты кончила? Ты кончила с ним, Пэш?

— О, очень бурно, я кричу и бьюсь в жутких судорогах. Мои глаза закрыты. Когда я наконец, открываю их, я вижу, как он берет мои трусики и засовывает их к себе в карман. Он говорит: «Я хочу оставить их на память о тебе». Прежде чем уйти, он просит меня позвонить ему, когда я подрасту, говорит, что тогда мы позабавимся по-настоящему.

Все тело Пэш горело. Я положил ее на пол, и иллюзия поглотила нас обоих.

Глава 30

Все мое тело пылало. То, как Иван воспринял мой рассказ, дало мне непередаваемое ощущение свободы, в котором я смогла раствориться без остатка. Когда он положил меня на пол, реальность и фантазия слились воедино. Он расстегнул штаны. Не снимая их, он опустился на меня. Я развела ноги в стороны так широко, как только могла, в безудержном желании ощутить его в себе.

Когда он вошел в меня, мою плоть пронзило острое ощущение первобытной, почти животной страсти. Слияние наших тел сопровождалось звуками, передававшими наши эмоции, — мы стонали и кричали. Оргазм накрыл меня мощной электрической волной, наполнившей каждую клетку моего тела. Я вцепилась в Ивана, так как судороги не прекращались и, казалось, будут длиться вечно. Он продолжал двигаться, пока внезапно его тело не превратилось в камень. Звериный рев, сопровождавший его оргазм, наполнил меня невообразимой радостью. Я не смогла сдержаться, и слезы в который раз потекли по моим щекам.

— Пэш, с тобой все в порядке? — Я слышала вопрос, но все еще была не в силах на него ответить. — Пэш, милая, с тобой все в порядке?

Он и сам еще не успел окончательно прийти в себя после всего, что произошло с нами. Наши тела были плотно прижаты друг к другу, его орган все еще был во мне. Тревога в его голосе заставила меня вернуться к реальности.

— Все хорошо, Иван, — прошептала я. — Просто я еще не совсем здесь.

— Я тоже. — Капля пота упала с его щеки на мою и смешалась с моими слезами.

— Почему ты плачешь?

Я протянула руку и погладила его по волосам.

— Мой прекрасный Иван, просто меня переполняют ощущения, которые я смогла познать благодаря тебе. Еще никогда в своей жизни я не была собой настолько, как это произошло со мной сейчас. — Я улыбнулась ему, испытывая некоторую застенчивость. — Я не собираюсь плакать каждый раз, когда мы будем заниматься любовью. Я буквально переполнена тобой. Конечно, мои глаза не выдерживают такого давления.

Он улыбнулся.

— Что ж, я уже начинаю привыкать к этому. Я ведь значительно больше, чем ты. Поэтому я переживаю, не причинил ли тебе боль, когда вижу слезы на твоих глазах. — Он поцеловал меня в лоб. — Кстати о моих огромных размерах, мне не мешало бы встать с тебя.

Он аккуратно вынул из меня свой орган, втиснув руку между нашими телами.

— Черт, Пэш, я забыл надеть презерватив!

— Не волнуйся, Ваня. Мой колпачок на месте, и к тому же месячные должны начаться через пару дней. — Я села на полу. — На этой неделе я собираюсь встретиться с врачом, чтобы перейти на противозачаточные таблетки.

— Если учесть то, что постоянно происходит между нами, я считаю это просто необходимой мерой. Мне правда жутко неловко. Я так увлекся происходящим, что даже не подумал об этом.

Он сел рядом со мной, в его глазах читалась тревога.

— Мы еще не говорили об этом, но я хочу, чтобы ты знала: я прошел все необходимые тесты.

— Мне это даже в голову не приходило, Иван.

— Принимая во внимание мой образ жизни в последние годы, это приходило в голову мне. Прошлым летом, когда мне пришлось проходить тесты на отцовство, меня заодно проверили на наличие всех мыслимых заболеваний. Все анализы дали отрицательный результат.

— Я очень ценю твою откровенность. — Я взяла его за руку. — Как только я перейду на противозачаточные, я хотела бы заниматься любовью без презерватива. Мне нравится мысль о том, что твоя élan vital попадает в меня.

— Почему каждый раз, когда я говорю тебе что-либо, что кажется мне вульгарным, ты умудряешься превратить это в нечто прекрасное?

— Это любовь. Ты привыкнешь к этому.

— Надеюсь, в конце концов так оно и будет.

Он сжал мою руку, а затем отправился за своей дорожной сумкой.

— Вот, надень это.

Он бросил мне рубашку от своей пижамы.

— Я захватил с собой свою половину и подумал, что твоя тебе тоже не помешает.

Я надела рубашку, застегнув лишь несколько пуговиц. Я наблюдала, как он разделся полностью, а затем надел штаны от пижамы, которые были на нем прошлой ночью. Это было так естественно для меня — готовиться ко сну вместе с ним.

— Мне нужно в душ. Ты такой щедрый, что я не могу это все уместить в себе.

— Понятно. Не возражаешь, если я присоединюсь к тебе?

— Конечно нет.

Он помог мне подняться на ноги, и мы отправились в ванную.

— Эта история — тебя вдохновило на этот сюжет какое-то событие?

— Не совсем. У моего отца действительно был друг, который работал в порту и частенько наведывался к нам, но он ни разу и пальцем меня не тронул. Я подслушала его разговор с моим отцом о какой-то женщине. Он успел переспать с ней несколько раз, прежде чем они расстались. Его рассказы о ней разбудили мое воображение.

— Ты кому-нибудь рассказывала об этом до меня?

— Боже мой, конечно нет! Ты первый и единственный человек во всем мире, которому я рассказала об этом. Это же не та тема, которую можно обсудить за чашечкой чая.

Я воспользовалась туалетом, а затем подошла к умывальнику. Иван тоже справил нужду.

— Судя по тому, как ты все описала, я подумал, что у тебя был опыт общения с мужчиной гораздо старше тебя.

— Нет, ничего в таком роде. Кажется, я раскрыла тебе некоторые свои секреты.

Иван стал рядом со мной и оперся на умывальник.

— Пэш, ты только что поведала мне историю о том, как взрослый мужчина совращает восемнадцатилетнюю девушку. У меня чуть взрыв в штанах не произошел. И как, по-твоему, это характеризует меня?

— По всему видно, что ты совершенно нормальный, здоровый мужчина, который соответствующим образом отреагировал на весьма пикантную эротическую фантазию. В этом нет ничего предосудительного.

— Разница между нами состоит в том, что я подвержен влиянию этих импульсов, а ты нет.

— Так было, пока я не встретила тебя. Почему, ты думаешь, я выдумывала эти истории? Мое либидо требует такого выхода, как, впрочем, и твое.

— Ты когда-нибудь думала о том, чтобы поиграть в доктора? Это мы еще не пробовали. Я добавлю это к нашему списку, куда я уже занес номер с переодеванием в костюмы.

— Ах ты, мерзавец! Есть хоть что-нибудь такое, на что бы ты не решился?

— Думаю, таких вещей немного. Это ты меня провоцируешь.

— Раз уж ты взялся составлять список, добавь туда Разбойника.

— Разбойника? Это еще кто?

— Очередная история в моем исполнении. Я даже дам тебе почитать, что я написала о нем.

— Расскажи мне, кто он.

— Он любовник, которого я придумала, когда была совсем одна. Думаю, эта роль идеально подойдет для тебя.

— Это уж точно!

— И я так думаю.

Проводя рукой по его длинным волосам, я точно знала, что он и есть мой Разбойник.

— Мне кажется, я заставляю тебя быть участником моих порочных фантазий, как ты это делал со мной.

— Спроси, не против ли я.

— Ты не против?

— Черт возьми, нет! — Иван взял меня за руку. — Давай ложиться спать.

Мы пошли в спальню.

— Мы же забыли закрыть входную дверь.

— Я закрою, милая. Ложись в постель.

Я наблюдала, как Иван направился в гостиную, и удивлялась своему ощущению — мне казалось, что мы уже давно живем вместе. Когда он вернулся, в его руках была дорожная сумка.

— Это понадобится мне утром. Не хочу тебя расстраивать, но завтра мы снова рано встаем. Я должен быть на ферме к половине седьмого.

— Я заведу будильник на пять часов.

Иван забрался под одеяло и устроился рядом со мной.

— Такое чувство, будто мы уже женаты, не так ли?

— Это точно. И это чертовски приятно.

Он повернулся на бок, запустил руку мне под рубашку и погладил мой живот.

— Я на самом деле хочу, чтобы ты вышла за меня замуж, но я не хочу, чтобы ты испытывала какое-либо давление с моей стороны. Когда ты переедешь со мной в Трэпстон, у тебя будет возможность проверить свои чувства. И да поможет мне Бог, если ты решишь уехать, но если ты действительно так решишь, я справлюсь с этим.

— Иван, на твоем месте я бы так не волновалась. Я хочу быть с тобой больше всего на свете. Но настоящее предложение руки и сердца не помешало бы.

— Я учту это. Могу я задать тебе один вопрос?

— Какой?

— Как часто в своей жизни ты была по-настоящему довольна человеком, который был рядом с тобой?

— Ни разу. Больше всего мне нравилось заботиться о себе самой.

Я поцеловала кончик своего пальца и прикоснулась к его губам.

— Но теперь это случилось со мной.

— Я рад слышать, что сделал тебя счастливой.

— Ты сделал меня самой счастливой.

— Похоже, мы действительно подходим друг другу.

— По крайней мере по многим показателям.

Я пожелала ему спокойной ночи и поцеловала его.

— Нужно спать. Завтра нас обоих ждет трудный день.

— Пэш, я хочу поблагодарить тебя за то, что ты мне доверяешь.

— Спасибо и тебе за то, что заслуживаешь моего доверия. Надеюсь, ты знаешь, что я тоже хочу выйти за тебя замуж.

С этими словами я протянула руку и выключила свет.

Эпилог

— Прошу тебя, скажи, что это последний!

Иван закрыл дверь ногой и поставил еще несколько ящиков поверх тех, что уже громоздились перед ним.

— Ну наконец-то. Обе машины пусты.

— Слава Богу. Не удивляйся, если я свалюсь с ног. — Я плюхнулась на диван.

— На улице уже стемнело. Я не смогу показать тебе все до завтрашнего утра. Если бы Стив ничего не напортачил в своих гроссбухах и с банковскими счетами, мы приехали бы гораздо раньше.

— Если бы не Гвен, могу поспорить, мы были бы до сих пор в Шафтсбери. Это благодаря ей мы наконец смогли уехать.

— Слава Богу, она переезжает жить к нему. За этим сукиным сыном нужен глаз да глаз.

— А за тобой?

Иван посмотрел на меня и улыбнулся.

— И за мной. Только у Стива теперь есть еще Черчилль. Эта собака не даст ему расслабиться. — Он рассмеялся и добавил: — Я бы многое отдал, чтобы на это посмотреть.

Он взял несколько сумок из кучи, образовавшейся на полу гостиной.

— А теперь, дорогая, позволь мне убрать с дороги все эти пожитки и сообразить нам чего-нибудь выпить. Я сейчас вернусь.

Положив голову на спинку дивана, я закрыла глаза. Наконец мы приехали. Август выдался насыщенным событиями. Кроме моей работы над книгой и работы Ивана на ферме, мы были постоянно заняты сбором чемоданов, встречами с нотариусом и походами в банк. И конечно, мы трахались буквально на каждом шагу.

Лишь несколько дней назад Иван и Стив подписали окончательное соглашение и включили имя Ивана в перечень тех, кто может подписывать банковские счета фермы. Теперь Иван являлся официальным партнером Стива. Они спорили по мелочам в течение нескольких недель, пока наконец не пришли к соглашению за бутылкой водки. Хотя они и были разной крови, братьями их можно было назвать по праву.

Я услышала звон льда в бокале и открыла глаза.

— Если бы ты уснула, я бы вылил все это прямо на тебя.

— Это в том случае, если тебе хочется провести первую же ночь дома на диване в гостиной. Думаю, мне будет очень удобно на твоей кровати одной.

— Поверь моему слову, страсть моя, сегодня ночью ты будешь не одна.

— Рада это слышать.

Я сделала глоток прохладной искрящейся воды, которую он мне принес.

— Как только я приду в себя, я непременно захочу все здесь посмотреть. Твой дом больше, чем я думала.

— Я покупал его с расчетом на семью в далеком будущем. Может, выпьем за это?

Мы чокнулись.

— Думаю, чтобы эта мечта осуществилась, мало только выпить за это.

— О да. В этом я не сомневаюсь.

На какое-то мгновение Иван задумался о чем-то.

— Мы разберем вещи завтра. Нам нужно будет подумать, как лучше все это разместить в доме.

— Когда привезут Мускат? Мне уже ее не хватает.

— Я позвоню Стиву, как только буду готов принять ее. Сначала мне нужно будет привести в порядок гараж и кое-что купить.

— Как они собираются ее доставить?

— У Стива есть специальный прицеп для перевозки лошадей. Парень, которого он нанял, доставит нам Мускат и оставит здесь прицеп. Нам останется только соорудить стойло.

— На сегодня с меня хватит. Прошу тебя, давай отложим эти планы на завтра. Сейчас я хочу одного — устроиться поудобнее рядом с тобой и уснуть.

— Дорогая моя Пэш, о сне не может быть и речи. Мы еще не занимались любовью на новом месте!

— Посмотри на меня! Ты действительно считаешь, что у меня достаточно сил, чтобы трахаться? Я обессилена!

— Пожалуй, я смогу что-нибудь придумать.

Мое сердце забилось чаще при мысли, что он может придумать.

Иван взял у меня из рук бокал и поставил его рядом со своим на столик. Придвинувшись ко мне, он провел рукой по моим волосам, пока его рука не оказалась у меня на затылке. Слегка разминая мою шею пальцами, он тихо произнес:

— Мы дома, Пэш.

Он притянул меня к себе так крепко, что его дыхание ощущалось на моих губах. Он держал меня так целую вечность, пока не наклонился еще ближе, и наши дыхания слились. Наши губы сомкнулись в поцелуе, пронзившем наши души насквозь.

Это новое ощущение близости было потрясающим. Я обвила руками его шею, а он мою. Его усы приятно щекотали мне лицо, а языком он облизывал мои зубы. Его поцелуй был стремительным, даже резким, его язык переплетался с моим в каком-то чудовищном танце.

Иван остановился, и его губы плавно переместились на мою шею. Он целовал ее, обжигая кожу дыханием.

— Иван…

Это было произнесено шепотом и прозвучало, словно мольба — о чем-то неведомом мне самой.

Он остановился, забыв на мгновение о желании и томлении.

— Чего ты хочешь, любимая? Если ты попросишь меня, я не буду ничего делать.

— Иван… — произнесла я снова, не в силах сказать ему, как я хочу его, не в силах выразить те чувства, которые он пробудил во мне. Я прижалась к нему и не отпускала. Кожаная тесемка, связывавшая его волосы, сползла, и волна волос обрамляла теперь его лицо. Я протянула руку и сняла тесемку, и волосы упали на его плечи. Меня переполняло чувство восторга от той красоты, которой был наделен мужчина, сидящий рядом со мной. Я прикоснулась к его лицу и провела кончиками пальцев по контуру его усов.

— Иван, я хочу тебя.

— Тогда позволь мне показать тебе мою спальню. — Он улыбнулся. — Прости, нашу спальню. Утром мы сможем посмотреть все остальное.

Он взял меня за руку, и мы стали подниматься по лестнице. Я шла первой, он следовал за мной. Оказавшись наверху, мы поменялись ролями, и он повел меня в свою святая святых. У меня было буквально несколько секунд, чтобы собраться с духом.

Я знала, что именно этого я и хотела — быть рядом с ним. Наша жизнь безвозвратно изменилась с тех пор, как мы это осознали. Жить с ним под одной крышей будет нелегко, но я знала, что он поделится со мной всем, что у него есть.

Его спальня была так же классически красива, как и ее хозяин. Темно-вишневый цвет дерева, из которого была сделана огромная кровать, идеально сочетался с комодом и ночным столиком.

— Боже мой, Иван, эта мебель просто изумительна.

Я провела рукой вдоль основания кровати.

— И у тебя такая большая кровать!

— Мне нравится простор, когда я сплю и когда трахаюсь.

— Но ты никогда не жаловался, что двуспальная кровать у меня дома мала.

— Я не обращал на это внимания, так как рядом со мной была ты.

— Надеюсь, ты менял простыни перед тем, как уехать.

— Не переживай, дорогая. В этой кровати уже много месяцев не спал никто, кроме меня. И, конечно, я поменял простыни перед отъездом.

И он поцеловал меня, страстно и горячо. Я взяла его за плечи и ответила на его поцелуй, выпустив на волю свою страсть. Он повалил меня на кровать, не переставая целовать и обнимать меня. Я вцепилась ему в грудь прямо сквозь рубашку, вонзив ногти в его мускулистое тело.

Я ждала, я томилась по ощущению тяжести его тела на себе. Его руки ласкали меня, хотя я была полностью одета. Но моя одежда не могла уменьшить силы его желания. Он ласкал меня с каждым разом все настойчивее и настойчивее. Затем он потянул за блузку, пытаясь снять ее, не расстегивая пуговиц. Внезапно он остановился и сказал:

— Тебе снова придется помочь мне снять с тебя одежду. Иначе я просто разорву ее.

Сев на кровати, я расстегнула пуговицы на моей блузке и сняла ее. Иван встал, чтобы тоже раздеться. Расстегнув молнию на джинсах, я замерла и посмотрела на него. Он снял с себя рубашку, обнажив великолепную мускулистую грудь, густые темные волосы не скрывали шести кубиков пресса на его животе. Я любовалась им, словно околдованная его волшебной красотой. Он заметил, что я смотрю на него.

— Тебе нравится смотреть, как я раздеваюсь, я прав?

— Ты великолепен. Больше мне нечего добавить.

Он расстегнул штаны и снял их. Пока он снимал остальные предметы своей одежды, я не сводила с него глаз. Он подошел к кровати полностью обнаженный.

— Тебе помочь?

Не дожидаясь ответа, он взялся за мои джинсы и стянул их, оставив меня в одних трусиках. Его возбужденный член тяжело свисал.

— Твои покачивающиеся прелести выглядят сегодня особенно соблазнительно.

— Это все благодаря тебе.

Он схватил меня за ноги и подтянул к краю кровати.

— А теперь давай посмотрим на твои прелести.

Он стянул с меня трусики и опустился на колени.

— Восхитительно, просто восхитительно.

Он раздвинул складки пальцами и уткнулся лицом мне в промежность.

— О Боже, Иван!

Он стал посасывать мой клитор, время от времени обводя вокруг него языком. Используя язык как палец, он нажимал на чувствительную плоть. Затем он принялся слегка покусывать клитор, делая это так, чтобы у меня закружилась голова. Я чувствовала его массивное тело у себя между ног. Я не могла двинуться с места. Он должен был остановиться, я больше не могла терпеть. Я попыталась произнести его имя, но вместо этого из моего горла вырвался лишь крик. Тогда я протянула обе руки и изо всех сил вцепилась ему в волосы. Я потянула за них что было мочи. Но это его не остановило. Тогда я сделала резкое движение тазом ему навстречу. Только тогда ему пришлось отпустить меня, чтобы вдохнуть.

Я попыталась выбраться из-под него, но у меня это не получилось. Он держал меня за ноги мертвой хваткой.

— Ты все еще хочешь спать, моя кошечка? Или, может, ты хочешь, чтобы твой Разбойник развел тебе ноги по велению самого дьявола?

— Пошел ты! — выпалила я и снова предприняла попытку выбраться из-под него.

— Я знаю, чего ты хочешь.

Без всякого предупреждения он перевернул меня на живот. Затем он шлепнул меня по голому заду ладонью. Когда последовал очередной шлепок, я завопила.

— Ничего, Пэш, ты можешь даже визжать здесь. Тут поблизости нет соседей, как в Шафтсбери.

И я действительно визжала. Он ударил меня раз десять, а то и больше. С каждым шлепком я чувствовала приближение оргазма все явственнее. Боль сменилась наслаждением, с каждым разом электрический разряд оргазма становился все ближе. Но как бы я ни старалась, он не давал мне вырваться на свободу. Когда он наконец остановился, я была вне себя от ярости.

Когда я снова перевернул Пэш на спину, я не знал, чего ожидать в следующую минуту. Я все еще держал ее, так как не был уверен, что не получу коленом между ног.

— Может, теперь ты отпустишь меня, чертов ублюдок?

А она не на шутку завелась!

— А что ты будешь делать, если я отпущу тебя, милая? Кинешься к машине и сбежишь домой?

— А это неплохая идея, черт бы тебя побрал! Слезь с меня и увидишь!

— А может, лучше сначала отомстишь?

— Что, черт возьми, ты имеешь в виду?

Она толкнула меня в грудь обеими руками.

— Или трахни меня прямо сейчас, или слезай. Я больше не могу терпеть!

— Хочешь двигаться — я не возражаю.

Я перекатился на спину.

— Теперь твоя очередь.

— Моя очередь делать что?

Она смахнула с лица прядь огненно-рыжих волос.

— Теперь твоя очередь командовать парадом. Делай со мной, что тебе вздумается. Я не буду возражать и останавливать тебя.

Я видел, как вздымается ее грудь, и ждал, пока она осознает то, что я хотел донести до ее сознания.

— Ты не будешь меня останавливать?

— Нет. Я весь твой, дорогая. Делай, что хочешь.

Я заложил руки за голову и принялся ждать, совершенно четко осознавая, что держу в руке детонатор взрывчатки.

— Ну хорошо! Где у тебя галстуки?

— Что ты собираешься делать, повесишь меня, что ли?

— Не искушай меня. Так ты скажешь мне, где они, или нет?

— Там, в гардеробе. На внутренней стороне дверцы есть специальное отделение.

Я наблюдал, как она сползла с кровати и направилась к гардеробу. Все ее тело приобрело розовый оттенок, а ягодицы пылали красным цветом. Именно так я и хотел начать нашу совместную жизнь — довести ее до предельного возбуждения в постели.

Она вернулась, держа в руке несколько галстуков.

— Что, черт возьми, ты собираешься делать со всем этим добром?

— Связать тебя.

— Что?

— Ты все слышал. Я собираюсь связать тебя.

Она стояла передо мной с этими проклятыми галстуками в руке, ожидая, что я сдамся. Я улегся поудобнее на кровати и раскинул руки широко в стороны, так что они касались столбиков кровати.

— Так чего же ты ждешь?

Я был уверен, что она лишь некрепко привяжет меня к кровати. Но она была вполне серьезно настроена.

— Черт, Пэш, оставь хоть чуть-чуть свободного места, чтобы кровь могла циркулировать, как ей положено, — сказал я, ворочая запястьем в туго затянутой петле.

— А я думала, что вся ваша кровь уже давно перекочевала к вам в член, доктор Козак!

Она не обращала никакого внимания на мои жалобы и перешла к подножию кровати. Разбросав мои ноги в стороны, она привязала их за щиколотки. Покончив с этим, она устроилась на кровати рядом со мной.

— И каково это — чувствовать себя совершенно беспомощным?

Я проверил узлы, которые она умудрилась как-то хитро завязать. Они были чертовски тугими. Я мог бы выскользнуть из них, если бы понадобилось, но на это мне пришлось бы потратить немало сил.

— Боже мой, Пэш, я знаю, что сам предложил тебе мстить! Но я же не знал, что ты так серьезно это воспримешь!

— Доктор Козак, боюсь, вы можете не дожить до утра.

Мой член подскочил от мысли, что она может со мной сотворить.

Положив свою ногу поверх моей, она начала тереться об меня, оставляя после себя влажный след на моем бедре. Затем она уткнулась мне в шею, зарывшись лицом в мои волосы. Облизывая мочку моего уха, она прошептала:

— Я никогда не вдыхала более приятного запаха, чем тот, что исходит от тебя.

Ее дыхание у самого моего уха заставило меня содрогнуться.

— Ты пахнешь божественно, просто бесподобно.

Она продолжала ласкать и целовать мою шею, не переставая при этом тереться своей киской о мою ногу. Затем она приложила ухо к моей груди.

— Должна сказать, доктор Козак, ваше сердце бешено бьется. Вам лучше успокоиться, пока с вами не случился сердечный приступ.

Она поцеловала кончик своего пальца и коснулась им моего носа.

— Ночь только началась.

— Что ты собираешься со мной делать, дорогая? Ты же не оставишь меня привязанным на всю ночь?

Она рассмеялась.

— Перестань скулить, слабак! Еще и пяти минут не прошло!

— А по мне, так целый час.

— Тебе нужно время, чтобы успокоиться. Я не хочу, чтобы ты кончил в ту же секунду, как мы начнем наши забавы.

Она протянула руку и погладила мои яички, чтобы ее слова звучали еще убедительнее.

— Ты хочешь моей смерти, я прав? Облизывать мои яйца, пока я лежу тут, связанный по рукам и ногам? Пэш, это же бесчеловечно.

— Я знаю. И я хочу, чтобы ты подумал об этом, пока я сбегаю вниз.

— Что, черт возьми, ты задумала?

— Я собираюсь принести сюда мою коробку с игрушками. Я знаю, где они. Милый, я скоро вернусь.

Она оставила меня одного, связанного по рукам и ногам, с твердым как камень членом. И я ничего не мог с этим поделать. Поэтому я закрыл глаза и стал представлять себе, что она будет делать.

Конечно, за последние несколько недель она открыла мне достаточное количество своих фантазий. Наша игра в Разбойника доводила нас обоих до экстаза. Но я не думал, что сегодня у нее подходящее настроение для таких забав.

По крайней мере, связывание не входило в наш перечень игр. Очевидно, ей хотелось применить ко мне мою же тактику. За последний месяц мы пополнили ее набор игрушек несколькими новинками. Я не ожидал, что мне придется испытать их на себе, когда покупал их для нее.

Я посмотрел на свои ноги и с удивлением заметил, что они связаны чисто символически — на бантик. Повернув голову, я увидел на своих запястьях то же самое. Вот оно что! Она оставила мне путь к побегу, не стянув путы накрепко. Поработав пальцами как следует, я мог дотянуться до краешка галстука и потянуть за него. Я улыбнулся, подумав, что с легкостью смогу освободиться, если почувствую такую необходимость.

Пэш вернулась, держа в руках коробку и стакан со льдом.

— Нам нужно приглушенное освещение, как считаешь?

Она закрыла все окна и потянулась к лампе, стоявшей около кровати.

— Какая прелесть! — воскликнула она игриво, переключая лампу с яркого света на приглушенный. — Ну разве не чудесно то, что ты додумался поставить здесь лампу с регулятором яркости?

— Я еще здесь. Помнишь, тот бедняга, которого ты привязала к кровати?

— Я не забыла, спасибо.

Она приглушила свет до яркости свечи и приступила к делу.

— Посмотрим, что у нас тут есть.

Открыв коробку, она достала оттуда несколько предметов. Я наблюдал за ней, пока она раскладывала на кровати повязку на глаза, прищепки, метелку из перьев, вибратор и черный пояс с чулками. Затем она отпила ледяной воды из стакана, удостоверившись при этом, что кубик льда оказался у нее во рту.

— Дорогая, ты играешь с огнем.

Выплюнув кубик льда на ладонь, она ответила:

— О нет, Иван, я играю со льдом.

Она встала на колени на кровати и провела кусочком льда по моим соскам.

— Боже, Пэш! Это же чертовски холодно!

Все мое тело покрылось гусиной кожей, настолько сильно было ощущение холода.

— Успокойся, Иван, мы только начали. Надеюсь, ты думал, что говорил, когда пообещал не останавливать меня.

Она вызывающе посмотрела на меня, из чего я сделал вывод, что мне следует вести себя хорошо, иначе мне грозят бесконечные пытки.

— Я уже успокоился. Просто постарайся проявить ко мне хоть чуточку сострадания.

— Возможно, но не сейчас.

Она провела кубиком льда по головке моего члена.

— Что, черт возьми, ты делаешь?

Я сжал зубы, чтобы как-то перебороть ощущение сильного холода в паху. После такой ледяной ванны член потерял былую твердость.

— Мы должны остудить тебя немного, а то ты и минуты не выдержишь. — Зажав мои яички в своей холодной руке, она добавила: — Мой Ваня, может, ты сам меня выгонишь после сегодняшней ночи.

— Это маловероятно, Рыжик. Просто ты решила поквитаться со мной, вот и все. Но и я в долгу не останусь, запомни это!

— Значит, око за око, зуб за зуб, мой дорогой.

Она взяла пояс и чулки. Проведя шелковой тканью по моему животу, а затем и в паху, она сказала:

— Я не причиню вам зла, доктор Козак. Я даю вам право выбора. Кем вы хотите видеть меня сегодня, девственницей или шлюхой?

Стараясь не терять контроля над собой, я сделал глубокий вдох.

— По-моему, ответ очевиден. Ни одна девственница не решилась бы на такое, а вот продажная женщина вполне могла бы.

— Значит, шлюха.

С этими словами она опустилась на колени и застегнула на себе пояс. Затем она села возле меня и уперлась ногой мне в бок. Она натянула черные чулки поочередно на обе ноги. Когда она подняла ногу, чтобы натянуть чулок на бедро, я уловил аромат, исходивший от ее лона.

— От тебя пахнет публичным домом в самый разгар ночи.

— Это потому, что я ужасно мокрая. У меня по ногам течет, видишь?

Она развела ноги так, чтобы я смог увидеть тонкую струйку, стекавшую по внутренней поверхности ее бедра. Увидев ее в этом поясе и чулках, с киской, жаждущей соития, я почувствовал, что мой член обрел былую твердость.

— Доктор Козак, моя пизда была такой же мокрой каждый день с тех пор, как я встретила вас.

Пэш редко пользовалась такими выражениями. Но когда она это делала, ее слова доводили меня до безумия.

— Мне нравится, когда ты сквернословишь. Сделай это еще раз, милая, я хочу это слышать.

— Мой Ваня, что именно ты хочешь услышать? Ты хочешь, чтобы я рассказала, что я буду делать с твоим членом или, быть может, с твоими яйцами?

— Нет, я хочу, чтобы ты говорила о своей киске. Расскажи мне, какая она мокрая.

Мой член набух и задрожал.

— Я хочу, чтобы ты позировала для меня, как в моих журналах.

Пристегнув чулки к поясу, она встала на колени и широко развела ноги.

— Видишь, моя киска горячая, мокрая и скользкая, все это из-за тебя, Хочешь попробовать меня на вкус, доктор Козак?

Она провела средним пальцем руки между ног и стала мастурбировать на моих глазах. Затем она села мне на грудь и вложила тот же самый палец мне в рот.

— Вот так, высоси мой сок. Покажи мне, как ты жаждешь мою киску.

Я набросился на ее палец, желая, чтобы на его месте оказался ее клитор. Проведя пальцем по моей нижней губе, она произнесла:

— Пока достаточно. Пора приниматься за дело.

— Пэш, сядь мне на лицо, позволь мне облизать тебя.

Я невольно потянул за галстуки, стараясь ухватиться за нее. Она соскользнула с моей груди и взяла в руку повязку на глаза.

— Мой Ваня, время пришло.

Она завязала мне глаза, я теперь не мог видеть то, что она собиралась со мной проделать.

— Цветок Страсти…

— Помолчи, не паникуй. Просто расслабься и получай удовольствие.

Что-то коснулось моей груди. Я вспомнил, что у нее была метелка из перьев.

— Помнишь, ты говорил мне про это пару недель назад, когда купил мне повязку на глаза?

Я подумал о том, что я делал с ней той ночью, и застонал.

— Пэш, мужчины это совсем иначе воспринимают.

— Чепуха! Если ты будешь делать все то, о чем ты мне говорил, тебе откроется множество новых ощущений.

Она принялась ласкать мои соски метелкой из перьев, затем провела ею по моей груди и животу, остановившись у самого члена. Я напрягся, ожидая прикосновения перьев в любую минуту, но этого не произошло. Она встала с кровати.

— Что ты делаешь? Ты же не оставишь меня в таком состоянии, правда?

Мои пальцы нащупали узел галстука, я был готов вырваться на свободу в любую секунду.

— Боже, только не это!

Конец галстука выскользнул из моих пальцев.

— Ну, ну, мой Ваня, не нужно жульничать. Пожалуй, я уберу этот узел от греха подальше.

Именно это она и сделала в следующую же минуту. Теперь у меня не оставалось никакого шанса на побег, разве что я мог умолять о пощаде.

— А теперь что ты делаешь? — Я услышал, как открылась дверца шкафа.

— Беру еще один галстук.

— Зачем? Я и так достаточно крепко связан.

— Для того чтобы связать твой член, конечно.

— Это уже слишком, Пэш…

— Ты не стеснялся проделывать то же самое со мной на протяжении многих недель, Иван. Пришло время и тебе понять, каково это.

Она вернулась к кровати.

— Может, ты все-таки перестанешь сопротивляться и расслабишься?

— А разве у меня есть выбор? Я постараюсь сделать все, что в моих силах.

Я услышал, как она включила вибратор. Напомнив себе, что я хотел испытать на себе все и познать ее страсть, я попытался расслабиться.

— Хорошо, Пэш, сделай это, милая.

Она поднесла вибратор к моему анальному отверстию. По моей спине, казалось, прокатилась волна, словно сквозь меня проходил электрический ток.

Без всякого предупреждения она схватила мой возбужденный член и связала его галстуком, сделав узел у основания и обмотав его до самой головки. Затем она снова вернулась к основанию и обвязала мои яйца.

— Совсем как рождественский подарок, Иван. С таким милым бантиком! Твои яйца так чудесно смотрятся в этом галстуке.

Она снова подползла к моей груди. Зажав один сосок между пальцами, она ущипнула его. Мое тело невольно прогнулось, отчего вибратор вошел еще глубже в задний проход.

— Боже милостивый, я не вынесу этого!

Я буквально прошипел это сквозь сжатые зубы и еще больше натянул веревки, стягивающие мои руки.

— Ты выдержишь, Иван, так же как это сделала я.

Она прицепила что-то на мой сосок, и я взвыл от боли и наслаждения.

— Черт бы тебя побрал! Пэш!

Она зажала второй сосок.

Я был на грани истерики, член готов был взорваться от возбуждения. Она прошептала мне на ухо:

— А теперь пора уделить внимание твоим яичкам.

Прежде чем я успел что-либо возразить, она взяла мои яйца в руку. Затем по одному она положила их в рот, перекатывая их внутри, словно шоколадную конфету. Я вопил и бился о кровать, натягивая путы до предела.

Она сосала мои яйца, втягивая их так глубоко, что я уже начал бояться, что она их проглотит. Мой член торчал из повязки, в которую она его заключила. Соски пылали, накаляя мою грудь, в то время как зад содрогался от волн, посылаемых вибратором. И все это происходило со мной в кромешной тьме. Все мое тело горело в огне, ощущения захватили меня.

Когда она наконец оторвалась от своего лакомства, я уже не мог говорить. Я едва дышал. Не произнеся ни слова, она развязала одну мою руку. Я ждал, что она освободит меня окончательно, но она этого не сделала.

Я сорвал с себя повязку свободной рукой и увидел, что она стоит на четвереньках, задом ко мне, и ноги ее расставлены широко в стороны. Я заметил, что по ее ногам текут струйки из ее сочащейся киски.

Я протянул руку и развязал другую руку, а затем снял прищепки с набухших сосков. Затем я освободил ноги. Развязав галстук на своем измученном члене, я несколько раз смачно шлепнул ее по ягодицам.

Став сзади нее на колени, я вошел в нее одним размашистым движением. Двери райского сада были открыты для меня теперь, и я прокричал:

— Добро пожаловать домой, Пэш!

Иван входил в меня сзади с неистовой силой, и это было великолепно. Он демонстрировал мне свою ярость, свою силу, свою страсть. Рев, сопровождавший его оргазм, сотрясал комнату, и эта дикая ярость наполняла меня так же, как и его член. В этом первобытном крике я ощутила совершенство свободы. Острое лезвие собственного оргазма пронзило меня насквозь. И вместе мы горели в погребальном костре нашей страсти. Но мы снова возродимся из пепла.

Примечания

1

Перевод К. Д. Бальмонта.

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Эпилог

*** Примечания ***