Колыбельная под окном [Наталья Щеглова] (fb2) читать онлайн

- Колыбельная под окном 50 Кб, 8с. скачать: (fb2)  читать: (полностью) - (постранично) - Наталья Щеглова

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Наталья Щеглова Колыбельная под окном

В вечерних новостях ведущий радостно сообщил, что сегодня утром полиция провела успешный рейд против малолетних преступников, грабивших машины службы доставки. Несколько бандитов убито, много раненых, основная масса схвачена и задержана. Так что все продукты, заказанные к праздничному столу честными гражданами, будут доставлены стопроцентно. С Великим праздником Пасхи вас, горожане и горожанки!

Ночью небольшая группа уцелевших детей-бандитов грелась у огня в заброшенном маленьком городе посреди леса. Мегаполис подошел к городу вплотную, и скоро эти развалины должны быть снесены и застроены заново.

Семеро детей были голодны и несчастны. Впрочем, на костре, на вертеле, маленький мальчик вращал четыре сочные тушки, и ребята глотали слюни, ожидая ужина.

— Что это хоть было? — повела носом в сторону вертела хорошенькая девочка.

— Даша, какая тебе разница?! — возмутилась черноволосая девочка постарше. — Мясо ведь!

— Дикие голуби, — снисходительно пояснил мальчик. — Я знаю место, где они еще водятся. Но это — на самый крайний случай.

— Мы их — беречь! — возмутилась черненькая девочка. — А они — вымрут!

— Не вымрут, — спокойно заверил мальчик.

— Коля, долго еще? — спросил самый взрослый и самый крупный мальчик.

— Потерпи, — ответил Коля.

Все замолчали, думали о своем и — терпели.

Думали, в основном, о том, что впереди — три дня выходных. Три дня будет усиленно работать полиция, но больше никто на работу не выйдет. Даже служба доставки — празднует. Не сделал запасы — голодай.

— В прошлом году на Пасху было теплее, — сказала черненькая девочка.

Смуглый вихрастый Паша нечаянно очень громко вздохнул. Все посмотрели на него, но спрашивать ни о чем не стали. Помнили, как в это время в прошлом году они его нашли, что тогда Павлик рассказывал и как долго плакал.

— И как делить? — вдруг растерялся Коля.

— По голубю на двоих, — скомандовал самый старший мальчик Витя. — Тебе — маленькую целиком.

Никто не спорил, только глаза заблестели ярче от радости — дождались!

— Косточки — Барсику, — невольно скопировал Витины интонации Коля.

— Так пойдет, — вздохнула черненькая девочка, — сожрем мы твоего Барсика!

— Да ну тебя, Саша, — рассердился Виктор. — Ешь!

В золе пеклась и картошка, соль была. Не было только хлеба, но и так, вроде, сытно поели.

— С праздником! — повеселел Антон. — Эх, ещё бы чтоб потеплее было!

— Оставили бы что-нибудь на завтра, — сказал Виктор не очень убежденно и добавил деревяшек в огонь.

— Еще! — попросил его Сашка — одногодок и друг Антона.

— Нельзя, чтобы сильно горело. Заметят. Полиции захотелось? Мало утром было? — зашикали на него ребята.

Дети сдвинулись поплотнее друг к другу.

— А знаете, — мечтательно заговорила Даша, — давным-давно, когда дома ещё не закрывались все снизу на железную дверь, и когда люди ходили сами в магазины, а магазинов было много разных… Супермаркеты, маленькие магазины, хлебные — отдельно, рыбные — отдельно, для овощей — отдельно… Когда не заказывали всё в службах доставки… Когда спички были деревянными… Когда дети учились в специальных домах, которые тоже назывались «школами»… Вот тогда была такая традиция. Дети рано утром в Пасхальное воскресенье ходили по домам, стучались в двери, говорили: «Господь воскрес», и им отвечали: «Воистину воскрес» и давали яичко или что-нибудь вкусное. Конфету, например.

— Фантазерка! — не одобрил Дашу Витя.

— Мне баба Даша с баб Машей рассказывали! — уверенно заявила девочка.

— А что такое «яичко»? — спросил Коля.

— Не знаю, — пожала плечами Даша. — Что-то, наверное, печёное.

— Еда — это уже хорошо, — отрезала Саша.

— В следующий раз, когда грабанем доставку, я нарочно поищу это «яичко», — решил Антон.

— Открывали двери! — покачал головой Витя. — Я старше всех, а такого не помню. Двери всегда закрыты снизу. Если нет специальной карточки — не войдёшь.

— На кой входить?! — запротестовал Антон. — Наверняка и там всё забронировано! Везде видеокамеры. Я один раз попадался. Взяли меня из спецприёмника в поликлинику. Из лаборатории я удрал, спрятался в другой лаборатории, где видеокамеру заклинило. Туда-то я за роботом пролез, а обратно — неделю не мог выбраться! Трех человек только и видел. За неделю! А еды — вообще никакой. Хотел сдаться. Если бы за анализами не приехали — умер бы. Нет, меня в дом не заманишь! Ничего там нет! Стены, видеокамеры, двери стальные, стеллажи… Больше — ни-че-го!!! Я вам гарантирую!

— Это же поликлиника! — не хотел верить Коля. — Чего ты путаешь!

— Нет, я помню, — прошептала Саша. — Дома было хорошо…

— Да они даже в дома не входили, — пояснила Даша.

— Фигня! — заявил Сашка. — Не было такого. Чтобы просто так тебе кто-то дал конфету! Она же дорогая! Я знаю!

— А еще на Рождество, — продолжала мучить детей Даша, — надо было нарядиться и ходить по улицам, петь около домов специальные песни. И тогда хозяева выходили из домов, слушали наряженных певцов и давали им деньги.

Дети истерично расхохотались.

— Ночью? — не верил Антон.

— Ой, не могу, — держался за живот Колька. — «Выходили и слушали!» Барсик, ты слышал?

— Завралась! — откомментировал Витя. — Ты с утра до ночи поёшь на улице — кто к тебе выходит? Кроме полиции? Если только что в окно бросят. Ты хоть раз видела, кто бросает?!

— А зачем?! — обиделась Даша. — Вчера сколько картошки тебе с первого этажа прямо под ноги положили. Как доставка! Все поели! Значит — не зря я целый день пела! Скажи только, что зря!

— Доставка! — огрызнулся Витя. — Я её по всей улице собирал. Рассыпалась…

— Деньги — это лучше, чем картошка, или хуже? — спросил Коля.

Дети долго выпытывали у Даши подробности и доказывали ей, что такой странной традиции никогда не существовало и существовать не могло. В конце концов они очень устали, легли и задремали, а небольшая лохматая собака — Барсик — всё ещё догрызала оставленные ей косточки и чутко слушала ночные шорохи и звуки.

Спать было холодно. Ребята проворочались несколько часов и поднялись.

— Пойдемте в город! — решил Витя.

Никто его ни о чем не стал спрашивать. Встали и пошли. В большом городе жили огромные крысы, и Барсика дети брать не хотели, но собака, обычно послушная, скулила, лаяла и всё равно увязалась за детьми.

Несколько шагов — и малолетние бомжи оказались среди спящих небоскрёбов, в городе с полностью компьютеризированным производством.

— Знаешь, Даша, пой! — вдруг предложил Витя.

— Что?! — удивилась Даша.

— Что-нибудь, — сам не знал Витя. — Специальное…

— Не надо, — тихо запротестовали ребята. — Полицию вызовут! Не надо.

Но Даша запела первое, что пришло ей в голову, и почему-то это оказалась колыбельная.

За печкою поёт сверчок,
Угомонись, не плачь, сынок,
Там за окном морозная,
Светлая ночка звездная…
Неожиданно, в одном из домов, на третьем этаже, слабо засветилось окно за бронированными стёклами.

— Полицию вызывают, — не успел договорить Антон, как перед детьми бесшумно и настежь отворилась двойная стальная дверь.

На улицу вышел взлохмаченный толстячок в тапках и в куртке, надетой на пижаму.

— Только лёг, — ругался он, бесстрашно приближаясь к ребятам. — Столько куличей выпек, столько пасх сделал — переволновался. Ещё от семьи — столько писка! Мал мала меньше.

Толстячок оглядел группу и его взгляд остановился на Коле.

— Одни девчонки, — проворчал он, разглядывая близоруко разволновавшегося Кольку. — Лучшие повара — мужики. Правильно я говорю?

— Правильно, — прошептал еле слышно Колька.

— Пойдем, — зевнул толстячок. — Где пятеро, там и мальчик.

— У меня — собака, — прошептал Коля.

— Это хорошо, — зевнул толстячок снова. — Где шестеро и кошка, там и собака.

Колька схватил Барсика на руки и юркнул в дверь раньше толстяка.

Ребята почти не дышали от волнения. Боялись спугнуть чудо. Вот, рядом с первым светлым, озарилось и второе окошко на третьем этаже. Вот оба погасли. А дверь уже давно закрыта перед детьми намертво.

— Пой дальше, — попросил Дашу Антон.

— Пройдем немного, — велел Витя.

Ребята прошли мимо какого-то странного невысокого дома. Дверь была деревянная, болталась на одной петле.

Будут орехи, сладости,
Будут забавы, радости,
Будут сапожки новые —
вполголоса пела любимый куплет Даша.

— Если что — здесь переночуем, — сказал Витя, скрепя сердце. Дети не ответили. Все надеялись на лучшее. Саша оглянулась на увечный дом, и у неё выступили слёзы на глазах. Лишь бы не пришлось ночевать в этом доме! Так хорошо всё началось!

На втором этаже зажглось яркое, за обычными стёклами, окно. Но ребята были уже на соседней улице.

Все шестеро, не сговариваясь, внезапно остановились. Даша запела снова.

Не сразу, но почти одновременно, зажглись окна в двух соседних домах. Одно на 11-ом, второе — на 8-ом этаже. Двери открылись. С одной стороны выскочил спортивного вида мужичок и бодро поздоровался с парнем, тоже очень спортивным, вышедшим не спеша из другого дома. Мужики вместе подошли к ребятам.

— Мой, — ткнул в Антона рукой мужик постарше. Поворошил мальчику волосы и опустил руку ему на плечо.

— Ты — со мной тогда, — четко произнёс каждую букву парень, и Сашка послушно пошёл к нему.

— До завтра, — распрощались мужики друг с другом, уводя мальчиков.

— А почему — до завтра? — спросила Саша. И дети увидели, что загорелось окно на 6-ом этаже, и дверь за парнем осталась открытой.

— Разве что-то завтра работает? — машинально договорила Саша и получилось, что она адресовала вопрос хрупкой пышноволосой женщине, спустившейся к ребятам.

— Ничего, — улыбнулась женщина. — Если только мужики на матч пойдут.

— А ты чего такой робкий? — ласково спросила она Пашу.

— Он не робкий, — проворчала Саша. — Павлик — ранимый. Он рисует хорошо. И…

Саша хотела сказать: «болеет часто», но решила ничего не говорить.

— Болезненный ребенок, — вздохнула женщина. — А краски я куплю. Было бы здоровье.

Так ушёл Паша.

— Вот сейчас Дашу возьмут, — чуть не плакала Саша. — И останемся мы с тобой, Витя!

Ребята прошли немного, остановились, и не успела Даша закончить куплет, как в одном доме зажглись два окна. На третьем и на пятом этажах.

— Ох, холодно, — выбежала легкая воздушная женщина на утреннюю прохладу и набросила ажурную шаль на голову.

— А тебя как зовут? — спросила она Сашу.

— Саша, — выдохнула девочка.

— Как моего папу, — улыбнулась женщина и сразу показалась очень молоденькой.

Медленно вышел пожилой, солидный мужчина. Женщина помогла ему сойти со ступенек к ребятам.

— Христос воскрес, — сказала ему женщина.

— Воистину, Кира, воистину воскрес, — с достоинством ответил старик. — Вот, себе дочку на старости лет приглядел. Жена говорит: «иди, забери!» Пришел, смотрю: правда, наша Саша!

Саша вытерла слёзы и бросилась к нему на шею.

— Значит, мы вот эту девочку берем, — протянула Кира руку Даше.

Даша посмотрела на Витю.

— Иди! — скомандовал он. — Всё нормально.

— Вы — вперед, Игорь Степанович, — пропустила молодая женщина старика и Сашу.

— Не волнуйся! — шепнула «своей» Даше Кира, беря крепко девочку за руку. — Наши дети встречаются!

За девочками и их спутниками закрылись стальные двери, и Витя остался один.

Он хотел запеть, но у парня как раз ломался голос. Да и память была плохая. Песни вообще только Даша пела.

Витя развернулся и поплелся к дому со сломанной дверью — найти там уголок, где можно выспаться в относительном тепле.

Там так и горело окошко на втором этаже, а у подъезда совсем замёрз немного полный мужчина чуть за сорок. В плаще и кепке, но в тапках на босу ногу.

— Я уже собрался уйти! — заговорил он, увидев Витю. — Ты что — мимо? Что, дом не нравится? Не бойся, мы 20 лет с женой копили, переедем в июне. Будет тебе и железная дверь в подъезде, и собственная комната. Есть хочешь? Замерз? Христос воскрес! У нас и пасха, и куличи, и яички, сейчас согреемся.

— Воистину воскрес! — ответил Витя, еще ничему не веря.

Но они поднялись в дом. И всё было по-настоящему: и добрая женщина, которую Витя быстро научился называть мамой, и сын Николая Петровича, который стал старшим братом, и толстый кот Анатолий, и собственная кровать, и куличи, и пасха…

Чего только не бывает в жизни! Все семеро выросли порядочными людьми. Им сказочно повезло с приемными семьями, и сами ребята стали такими же благополучными, трудолюбивыми и удачливыми, как их родители.

Пашину приемную маму сажали в тюрьму, но быстро выпустили и реабилитировали. Позже Пашу чуть не убил бандит, грабивший его дом, но Павел выжил. Тяжело болела Даша — выздоровела. Уже давно умерли старые приемные родители Саши, но их дочь, а её старшая сестра — лучший Сашин друг.

Два-три раза в год, как минимум, ребята обязательно встречаются в чьем-нибудь доме вживую, без помощи технических средств. Старались встречаться, даже когда одно время гражданскому населению была разрешена только телесвязь.

— На повестке дня два вопроса, — провозгласила на последней встрече 35-летняя Сашенька.

— Первое: Паша, когда ты усыновишь ребёнка?

— Я — творческий человек! — заворчал бородатый Павел. — У меня с женами-то нет времени разобраться. Какие дети?!

— Сейчас мы это подробненько обсудим! — успокоила его Даша.

— И второе: предлагаю колядовать на Рождество, — с трудом выговорила слово «колядовать» Саша.

— И яйца детей пошлем на Пасху собирать! — рассмеялся раздобревший Колька, ставший со временем копией своего приемного кругленького отца. — Давно нами что-то полиция не занималась! Упекут!

— А мы под это культурную базу подведем, никаких других, — прогудел рассудительный Виктор Николаевич. — Детская шалость. Тысячелетняя культурная традиция, понимаете ли…

Две ночи в год: на Рождество и на Пасху — бывшие малолетние преступники не могут спать. Они ждут заветную песенку, чтобы включить свет и спуститься на улицу, хотя у всех, кроме Паши, есть в семьях приемные дети. Две эти ночи в году у ребят хоть и самые тяжелые, но и самые любимые. Светят звезды, звучит в памяти колыбельная, и Саша, Сашка, Витя, Даша, Коля, Павлик и Антон снова становятся маленькими, беспомощными и никому не нужными. Снова замерзают и вновь начинают верить в чудо всем сердцем.