Отшельник Серапион [Эрнст Теодор Амадей Гофман] (fb2) читать постранично

Эрнст Теодор Амадей Гофман Отшельник Серапион

Вы знаете, что несколько лет назад я жил некоторое время в Б***^[1], городе, который, как известно, расположен в одном из самых живописных уголков юга Германии. Я имел обыкновение совершать далекие прогулки, не пользуясь услугами проводника, что, видимо, было бы нелишним, и однажды оказался в густом лесу. Чем усерднее искал я дорогу, которая вывела бы меня оттуда, тем больше углублялся в чащу, где терялись человеческие следы. Но вот лес стал редеть, и я увидел невдалеке человека в коричневой рясе, какую носят отшельники, широкополой соломенной шляпе, с длинной черной всклокоченной бородой; он сидел на камне у самого края глубокого ущелья, молитвенно сложив руки и устремив вдаль задумчивый взгляд. Во всем его облике было что-то странное, необычное, и меня охватило чувство какого-то необъяснимого ужаса. Да и возможно ли не поддаться ему, когда в реальной жизни внезапно оказываешься перед тем, что раньше видел лишь на картинах или в книгах? А тут передо мной на фоне дальних гор сидел живой отшельник из времен раннего христианства, словно сошедший с полотна Сальватора Розы^[2].

Вскоре я сообразил, что странствующий монах не такая уж редкость в этих местах, смело приблизился к нему и спросил, как проще всего выбраться из леса и вернуться в Б***. Он смерил меня угрюмым взглядом и произнес глухим торжественным голосом:

— Ты поступаешь весьма легкомысленно и безрассудно, прерывая своим глупым вопросом беседу, которую я веду с собравшимися здесь достойными мужами! Я понимаю, что в эту. пустыню тебя привело лишь любопытство, желание узреть и услышать меня, но сам видишь, сейчас у меня нет времени разговаривать с тобой. Мой друг Амброзий Камальдолийский^[3] возвращается в Александрию, ты можешь отправиться с ним.

С этими словами он встал и спустился в ущелье. Мне казалось, что все это сон. Поблизости послышался стук колес, я продрался сквозь заросли кустарника, очутился на узкой просеке и увидел крестьянина, удалявшегося на своей двуколке. Я быстро догнал его, и вскоре он вывел меня на большую дорогу, ведущую в Б***. По пути я рассказал ему о своем приключении и спросил, кто этот странный человек из лесу.

— Ах, сударь, — ответил крестьянин, — это весьма достойный господин, он называет себя священником Серапионом и живет в лесу вот уже много лет в маленькой хижине, которую сам себе построил. Люди болтают, что у него не все ладно с головой, но это славный набожный человек, он никому не делает зла, вразумляет нас, деревенских, благочестивыми проповедями и, сколько может, помогает добрыми советами.

Я встретил своего анахорета всего лишь в каких-нибудь двух часах ходьбы от Б***, стало быть, там должны были знать о нем более подробно. Так оно и оказалось. Доктор Ш***^[4] все мне объяснил. Этот отшельник был некогда одним из самых блестящих, разносторонне образованных умов в М. К тому же он происходил из знатной семьи и поэтому ничего удивительного, что сразу же по окончании университета получил важное дипломатическое поручение, которое выполнил с тщанием и рвением. Обширные познания сочетались у него с удивительным поэтическим даром, все, что он писал, было овеяно пылкой фантазией, каким-то особым духом, проникавшим в самую сокровенную суть вещей. Непревзойденный юмор и душевная теплота делали его приятнейшим собеседником и любимцем светских собраний. Он поднимался все выше по служебной лестнице, и его уже прочили на высокий пост в посольстве, как вдруг он непостижимым образом исчез из М. Все розыски оказались тщетны, любое предположение каждый раз рушилось по той или иной причине.

Спустя некоторое время в горном Тироле объявился человек, облаченный в коричневую рясу, который проповедовал в деревнях, а потом удалялся в дремучий лес, где жил в полном одиночестве. Случилось так, что граф П*** увидел этого человека, называвшего себя священником Серапионом, и мгновенно узнал в нем своего несчастного, скрывшегося из М. племянника. Его схватили, он впал в буйство, и все искусство самых знаменитых врачей в М. не в силах было что-либо изменить в состоянии этого несчастного. Его привезли в Б***, поместили в больницу для умалишенных, и здесь врачу, ее возглавлявшему^[5], удалось с помощью тщательно продуманного лечения, основанного на глубоком знании человеческой психики, вывести его по крайней мере из буйного помешательства.

То ли врач, следуя своей теории, помог безумцу ускользнуть, то ли сам пациент нашел способ осуществить побег, короче, он бежал и длительное время где-то скрывался. В конце концов Серапион появился в лесу в двух часах ходьбы от Б***, и все тот же врач пояснил, что подлинное сострадание к несчастному может выразиться лишь в одном — ни в коем случае не ввергать его вновь в приступы ярости и безумия. Если его хотят видеть спокойным и на свой лад счастливым,