Эльвира Бочкова
Майский снег
Стихи
Нижний Новгород
Издатель Гладкова
2003
ББК 84 (2Рос=Рус) 6
Б86
| Бочкова Э.Л. | |
| Б86 | Майский снег: Стихотворения. – Н. Новгород: Изд. Гладкова О.В., 2003. – 95 с. |
Член Союза писателей России Эльвира Бочкова – автор семи поэтических сборников: «Движения души» (Москва: Современник, 1980), «Иду к Тебе...» (Горький: Волго-Вятское кн. изд-во, 1986), «Верна календарю» (Н. Новгород: Волго-Вятское кн. изд-во, 1992), «Спасешься любовью» (Нижегород. гос. техн. ун-т. Н. Новгород, 1996), «Последние романтики» (Нижегород. гос. техн. ун-т Н. Новгород, 1997), «Далекое-близкое» (Н. Новгород: ИП Гладкова О.В., 1999), «Лето осени» (Н. Новгород: Изд. Гладкова О.В., 2001).
Эльвира Бочкова принадлежит к числу тех поэтов, кто высоко ставит своё право на метафорическое переосмысление действительности в отличие от бескрылого её копирования.
Восьмая книга стихов «Майский снег», написанная в непростой, порой прихотливой поэтической манере, даёт почувствовать читателю диалектику бытия, его вечное обновление.
| Б | 4702010202-070 | Без объявления | 93530-01 |
ISBN 5-93530-070-2 ББК 84 (2Рос=Рус) 6
© Бочкова Эльвира Леонидовна, 2003
* * *
На апрельское тепло
Оправдались ожиданья?
Снег сошёл, но, как на зло,
Всюду знаки умиранья.
Листья, что же вы спеклись
И под снегом не истлели?
...Или вы продлили жизнь,
Постелив постель капели?
Лучше б кинулись в костры,
Превратясь в дымы слепые,
Листья, – розовы, пестры,
Цвета беж и золотые!
Как неряшливо черно!
Ранит глаз в апреле тленье.
...Листья, лечь бы вам на дно,
В глубь осеннего теченья.
Вам бы чуду потакать:
Снова выбраться из почек!
...Засиял, гляди, опять
Новорóжденный листочек.
Проклинаете судьбу?
Нет в апреле мёртвым рая?
...Лучше б вылететь в трубу,
В домне осени сгорая.
* * *
О Господи! Опять весна – за мной,
Как по пятам, на главном переходе
Со стороны, где мир уже иной,
На сторону, где мысли о свободе.
На той, недостижимой стороне,
Цветы весны пробились сквозь асфальты,
Там говорят в прошедшем о весне:
И правду, и неправду – всю, без фальши.
Но я в весне весенней утону:
Надеть забыла ботики от лени.
В свою в безделье погружусь весну,
Где семь ручьев целуют мне колени.
Расплавлен снег работой на износ,
Весь сор смывает талою водою...
...А чем был плох отъявленный мороз,
Ещё не решено самой судьбою.
* * *
Не зима (с пургой) разлучница –
Разлучили холода
Нас с тобою, а распутица
Разлучила навсегда.
В ожиданье снеготаянья,
Уповая на ветра,
Всё откладывал свидание
От утра и до утра.
А ветра не с юга, с севера
Налетали, всё сметя
На пути своём... Доверия
К жизни нет, а Жития
Всех Святых, прочтя до корочки
В свете лунного кружка,
Не нашла я в них ни лодочки,
Ни крутого бережка.
Я тебе не Богом данная:
Загрустила б – и пришла,
Только речка разливанная –
От села и до села.
И вода по снегу стелется,
Залила все-все поля...
...Зря мела пурга-метелица,
Наводнение суля.
* * *
Ах, настроенья перепадами,
Апрель, себя ты превзошёл!
Ты всеми правдами-неправдами
Менял шершавость кож на шёлк.
То изнурял дождей тенётами,
То, семь лучей сквозь них продев
И зябких сделав беззаботными,
Питал надеждой голь дерев.
Стряхнувши влаги оторочки
С открытой в сторону зари
Ветлы, – её расправил почки
И вырвал пламя изнутри
На божий свет, –
И в шёлк зелёный
Одел ветлу – как напоказ!
...И долго дождик удивлённый
Не отрывал от шёлка глаз.
Майский снег
Я столько дней тебя не видела!
Честней сказать бы: столько лет...
Цветеньем яблонь не обидело,
Но это снег даёт обет
Стоять пред вражьим станом намертво,
Не отступая ни на шаг.
...Шёл снег, когда сердечко замерло,
И даже пульс пропал в ушах.
Идти б к тебе. Но дело сделано:
Есть неоправданный разрыв
Между двумя... А если б временно
Сойтись, себя оборонив
От перепутанного времени,
Когда цветеньем полон май,
И – лепестками! – снег... сквозь темени
Всех царств, всех сумрачных окраин.
Ночные видения
1
Не зря безбожная рука
Ночным звонком тревожит душу:
Позвал его – издалека! –
Его маяк... Зовет на сушу,
Где под ногами – в травах твердь:
Она целительна от качки.
...Ночную слабость одолеть
Ему бы, – в память о морячке.
2
Глотать тоску по моряку,
Всё глядя нá море с пригорка,
Щадя, её не обреку:
Пусть сладость памяти – прогоркла!..
Представь, морячка, косяком
Гуляют солнечные блики
На Чёрном море... Босиком,
В венках из розовой гвоздики.
И, к счастью, это не венки
Ушедшим в тёмные глубины.
...Перебирает лепестки
Шмель, словно слепленный из глины,
Такой расслабленный в июль,
Что не к лицу ему разминка.
Постой, волну подкарауль –
Крутая, выгнутая спинка
У той... Как радуга она –
Над Среднерусской полосою!
...И моряку опять видна
С его по юности тоскою.
Стихи о любви
1
«...Разошлись, как в море корабли», –
Строчки нет банальней и глупее.
Дóроги мне ласки снеговея
И раздолье северной земли.
Север мой, на что мне остров Юг? –
Связан с морем корабельной цепью.
Не возьмёт любовью на испуг.
Не перешибёт любовь и плетью.
2
Не Севастополь в звёздах снился:
Недуг любви вдвойне сильней,
Когда стоит морфлот у пирса
В нерусской бухте без огней.
Я поднимаюсь вверх по камню...
Подъём во тьме кромешной – бел!
...В предгрозовую бездну кану,
Чтоб ты мой сон не подглядел.
Лежу на тёмном дне подлодкой,
Что донной рыбе – по нутру...
...В мой сон идёшь морской походкой
По каменистому бугру.
3
Из лепестков всех роз, их шёлка
Шёл на меня девятый вал...
Была для продыха лишь щёлка:
Ещё секунда и... достал!
В глаза глаза твои смотрели –
Так смотрят в залежи потерь.
...Зажёгся свет в проёме двери,
Куда вела – не знали – дверь...
И вызывало раздраженье
Во мне, что не было угла,
Куда б – всего одно движенье! –
Как в норку спрятаться б могла.
И где могла бы затаиться
И выждать эту бурю бурь,
Где – лепесткам – испепелиться,
И снова нá море – лазурь.
4
Тебя теряю в октябре,
В глухую пору листопада.
...Опал мой ясень во дворе...
Собрали гроздья винограда
Там, где владения волны,
На сушу с моря накатившей,
Мне с русской полосы видны
С годами резче...
Третьей лишней
Была тогда иль не была?
Лишь чуть задумалась об этом, –
Окутал ворохом тепла
И одарил ты мудрым светом
Всё повидавших в мире глаз
И растворивших в них – как личный! –
Моряцкий опыт...
Он и спас:
Ведь ты не стал любви добычей.
Теряют листья времена,
Но не сдаётся древо жизни.
...И впрямь ли, крымская страна,
Твоё сгубили тело слизни,
Его с восторгом обглодав?
Лозы удел – терпеть и виться!
Вошёл в октябрьский Крым состав:
От света – время заслониться.
* * *
Мы зверской зимой затерялись в морозах –
Стоит над державой бензиновый пар.
Тут к месту сказать о ненаших мимозах:
«Желанный, уже не российский товар».
А где же тот парус, ветрами надутый
С размаху, да так, чтобы лопнули швы?
Оставил он яхту на ветер попутный
В ненашем Крыму, в двух часах от Москвы.
Забывшие Чёрного моря дыхание,
По вам – завыванье безбожной пурги.
...Расхожее слово о море – бескрайнее! –
Отдайте без видимых слёз за долги.
И гражданам бывшим напомнить б не лишне,
Что с кровью распался огромный Союз,
Не крымские камни, а доты разбивши,
Не тронув расплавленных солнцем медуз.
Ни в чём не повинны листочки опросов –
Каким дорожить из российских морей?
...И ходят пингвины в ледовых торосах
Во фраках. Похожи на «новых» людей.
* * *
Едва ль по осени грущу –
Той, что назвали бабьим летом, –
Хотя не прочь зажечь свечу –
Что позволяется поэтам.
Пока печаль твоих речей –
Свеча, с рассветом негасима,
Привет дождям
В письме из Крыма
Прощальной ласки горячей!
Как дальнозоркий рулевой,
Что свой корабль привёл на сушу,
Не излечил от моря душу:
На ней – налёт, он – солевой.
...И не стирай с лица земли
С набухшим влагой тяжким веком, –
Сентябрьский плач дождя продли:
Не обольщайся бабьим летом!..
* * *
Сегодня тепло. И ещё не изжарило солнце
Унылую плаксу от пяток до самой макушки.
Сегодня светло. И не нужно с собою бороться
За право сварганить слона не из мухи, – из мушки.
Оставлю на память не схожие с горем невзгоды:
Не буду их клясть, хоть не зря же пос
пала пеплом
В угоду дождливой, до дрожи холодной погоде
Я голову... ту, что от плача едва не ослепла.
Когда отдышусь, с полосы среднерусской я взмою
К своим облакам, что полегче всей жизни... и пуха.
...Потом прилечу – одинокая, сильная! – к морю,
Что будет шептать мне любовные рифмы на ухо.
И может, корабль с окраской защитного цвета
В забытую гавань войдёт – да и встанет на якорь...
Его капитан – пусть суровый, но с сердцем поэта! –
Заставит забыть разлучающий с Крымом декабрь.
* * *
В день крушенья мироздания,
В день вселенского потопа
Мне с тобой не до свидания:
Херсонесского раскопа
Вековая пыль – коростою.
Не берёт и ливень... Щели –
С новой крошкою нечёрствою,
Позабившей их в апреле,
В море солнце окунувшем
В поздний час – до половины...
(Мёртвым сном затем уснувшем,
Провалившись в темь, в глубины).
Чайка, дай себе отчаяться! –
Проклинай морские шири.
Ах, не штормом упивается
Та, чей крик возник в эфире.
Та взывает не о помощи,
Той не требуется пищи:
Разрывает криком в полночи
Тьму на древнем пепелище.
Разрывает время надвое! –
Тьма рассвету уступила.
Лижет море нежно надолбы –
Отгуляло, отштормило.
Красный мак
...И не хотеть с судьбою разговора
О встречах с Ним, случавшихся тогда,
Когда в букет рефрена иль повтора
Включались поездные провода.
Они под стук колёс едва гудели,
А дребезжали там, где рельсы – встык!..
...А между шпал – в стареющем апреле –
Прекрасный мак из прошлого возник.
О, как цвели в апреле юном маки,
Там, у подножья старых Крымских гор!..
(Ни слова лишь о вражеской атаке.
С горы Сапун по ней огонь в упор.)
Ах, мой апрель, ты мною вновь прозёван:
Руками бед своих не развести.
До зёрнышка апрель вчерашний склёван
Коварной чайкой прямо из горсти.
Но, чтобы я себе ни говорила,
Жива к Нему моя любовь...
Итак,
Однажды разгоревшись, не остыла:
Горит в апреле, словно красный мак.
Имя
Эльвира – имя греческое.
1
Снега январские по грудь.
Из плена к морю нет дороги.
...Лихой моряк, меня забудь:
Я, как медведица, – в берлоге.
Мне дали имя не красы
С косой, – из сказки русской-русской.
...Бесстрастно тикают часы:
Цепь и две гирьки – им – нагрузкой.
Не остановится никак,
Бежит, бежит по кругу время,
Уставясь стрелкой на маяк...
...Гляди, моряк, на луч спасенья!
Что помнишь ты из тех времён?
В них – твой корабль...
Сквозь волны – дыбом! –
По морю гонит Посейдон
Его на
осенённый нимбом,
Облитый солнцем Херсонес...
...И – на собор с его величьем!
В мой зимний день наполнен лес
Надрывным криком, криком птичьим, –
Но ветер солнечный стряхнёт
Надрывный крик к подножью ели,
Как только с моря донесёт
На мощных крыльях имя Эля.
2
Уходят летá, как в песочек сквозь пальцы вода
Из тех облаков, облаков легкомысленно летних...
Пока не обрезаны в дальнюю даль провода,
Живу на весу – как они – в этот день из последних.
У новых божеств, а вернее, у новых невежд
Прошу не признанья, – прошу свысока о забвенье
Иных – но моих! – прошлогодних, непрочных одежд,
Покамест их цепи еще не распались на звенья.
У вас – золотые, на шеях – как общий хомут.
Новейшее время, новейшие, ваши стандарты.
...У нас же – ручьи, и хрусталь птицы певчие пьют
Из этих ручьёв в хрусталями блистающем марте.
О птице о певчей узнает лишь тот, кто хотел.
Летала над морем... На то ей и вольная воля!
Был сильный ковыль от волненья высокого бел.
И ветер играл всеми струнами ветра на взгорье.
...Как бьётся волна в просолённую морем скалу,
Где каждый излом прокалён, упрочнён, как железо!..
...И время ещё обратить не успело в золу
Из пепла восставший, как Феникс, раскоп Херсонеса.
Тайна
Пуд соли съешь,
Пока проникнешь
В чужую душу до глубин.
Пуд соли вместе съесть...
Отныне
Подход – без умысла – един
Ко всем волнующим явленьям:
На всё глядишь, как тот, другой.
...Семь нот заветным песнопеньям
Даны, – а ты – ни в зуб ногой.
В них всё темно. И тайна глуби
Тебя, бесстрашного, манит.
...Не полюбить, так приголубить,
А после ласточкой в зенит
Пустить?.. Чем ближе к рыбам тельце,
Тем обтекаемей, сильней.
...И сила та не для сидельцев
На сводах царственных церквей.
Там, где в любое время суток
Гуляют в кладке блики солнц,
Там – воркование голубок
В проёмах узеньких оконц,
А тайна песни – в запределье,
Так одинока и вольна!..
...Так жемчуга для ожерелья,
На первый взгляд, не знают дна...
* * *
Напишу о майских днях:
В них – теплынь и холода.
...У черёмухи в корнях
Пищей – талая вода.
Оказалась вся страна
В перепадах атмосфер.
А черёмух белизна
Охлаждает, например.
После жара в голове
И горенья в зонах стоп
Полежать бы на траве,
На лугах высоких проб.
Да залиты все луга
Разливанною водой.
А черёмухи пурга
Всё идёт на водопой...
Утолить бы жажду ей –
Как к живой воде, припасть
К водоёмам средь корней,
Взять добавку в горечь: сласть.
Как черёмуха вязкá! –
Не набить бы нам оском.
...Наливается,
пока
Я хожу за туеском.
* * *
Не за душу, мне не нужную,
А за правду поборюсь.
Обгоню молву досужую –
От Байдар туда спущусь,
Где морское побережие,
Где уже отцвёл миндаль.
...Где Ай-Петри белоснежие
Превращается в мистраль.
Ветер северный, суровый,
На Ай-Петри ль он возник?
Старожилы не готовы
Объяснить мне напрямик.
...Нет, не дул он в час разлуки
Милой с милым навсегда:
Этот ветер гладил руки
Нам... Холодный, как слюда.
Ни за что не распадалась
С этим ветром наша связь!..
...И во что б ни одевалась –
Мне в безвременье пропасть!
Прожила, одна, свободная,
Не один, считай, февраль.
...Шла молва, как тать, голодная,
Алчь направив на миндаль.
* * *
Нет, не зиме, вошедшей в раж,
Подмявшей твердь земли собою, –
За свет в своём окне отдашь
Остаток жизни, встав горою
Хотя б за вспышку светляка –
Подобье солнечного блика,
Поняв (в пути) наверняка,
Что поле битвы – невелúко.
Поспорив с солнцем, через темь
С небес пробившем вновь дорогу
Ко мне, – поспорив лишь затем,
Чтобы пришло к его порогу,
Где я и он – сплетенье рук,
При встречах, намертво вплетённых
В двадцатый век, – сердечный стук
Всё глох и таял в камертонах.
Как долго жили без борьбы –
Ни за Любовь, ни с ней, с Любовью...
...Затмили снежные горбы
Любви мелодию собою.
И всё ж я голос подаю –
Вставляю ключ в дверную прорезь, –
Чтоб ты не мог в чужом краю
Узнать родное слово «порознь».
* * *
Не держусь за хорошие дни:
Пусть приходят какие угодно.
Только солнце в погоде и модно? –
Перестройке и «новым» сродни?
Ярость солнца уже не по мне:
Выбивает слезу – вот что странно.
...Всё сгорает в нещадном огне!
...Накопляется соль океана...
Много стоил бы сам океан,
Если б вдруг улетучилась горечь?
...Долгий штиль и – без края – туман:
Не придут твоей шлюпке на помощь.
Но надейся!.. К себе приглядись:
Сколько стоишь, насколько серьёзна
Одинокая, в сущности, жизнь, –
Да и – нá воду старые весла.
Ностальгия
На чужбине –
Воробьи
На волнáх безумья, гама
Будут крылышками бить,
Обживать чужую гавань.
На чужом на берегу,
Ну а лучше – побережье
Весь обзор – бугор в снегу.
...Но воробушки в надежде
Лишь на русский на «чуток»,
Столь похожий на сердечко,
Чуют: трубный водосток
Льдом набит, как воском свечка! –
За воробушек прольёт
Наземь слёзы... И какие!..
...Воробьёв живьём убьёт
Воплощенье ностальгии.
Освобождение
Когда тебе снега по грудь,
Пусти в полёт негромкий голос –
И собери живую ртуть
Реторты той, что раскололась.
И в заоконную метель
Гляди, гляди, виски сжимая:
Гляди, какую канитель
Затеет с нею кипень мая.
И как сквозь лёгкость покрывал
В желанье майского полёта
Прёт обновлённая трава,
Освобождаяся от гнёта
Снегов...
* * *
Какая музыка во мне
Звучит, лиясь, не умолкая!
Хотя и чувствую:
темней
В ночи мелодия без края...
Как будто в ней сидит вчера,
Где – долгий день весь-весь в упадке.
...И где оставила жара
На грядках – соль... и плесень – в кадке.
И молочая молоко
Так запеклось на свежем срезе,
Что даже ногтем нелегко
Отколупнуть, – затем, чтоб если
Из сущей горечи – да впрок,
Да с толком сделать заготовку,
Как люди делают: укроп,
Петрушку, перец иль морковку, –
Пришло б на ум, –
остановить
Сама придумала природа
Рук одержимых, нервных – прыть.
(...Да-да, в семье – не без урода).
Как продолжительно звучит
Душевной жизни воскрешенье,
Без уважительных причин –
В ночи прилив стихосложенья...
* * *
Жила нервозно до сих пор.
И всё ждала прихода мая.
А трав изношенный ковёр
Всё выцветал, цвета теряя.
В цвет прошлогодних блёклых трав
Покрашен тот почтовый ящик.
...Тропу к былому протоптав,
Живу спокойно в настоящем.
То снег всё шел, то дождь всё лил –
Мне не видна дорога к маю.
...О том, что ты меня забыл,
Я писем в ящик не бросаю,
Но их пишу, и письма в стол
Кладу, – есть ритм и рифмы в строчках:
Наш одуванчик вновь зацвёл,
Наш тополь – в жгутиках-листочках.
* * *
Лютики не рви! –
Детям – всем – наказ.
Огоньки любви –
Вечный хлеб для глаз.
Тыщи жёлтых свеч
Освещают луг.
Змей-Горыныч-смерчь
Не задул их вдруг.
И с горы гроза
Не сгубила их.
В лепестках глаза –
Русских душ наив.
Был ли век хорош?
Был, скорей, жесток.
...Из судьбы ладош
Пей рассветный сок.
Лопухи полн
Поутрý росы.
Нет в том их вины,
Что идут часы
Так же, как и шли:
Бег секунд, минут...
...На лугах земли
Не верши ты суд.
Театр жизни
1
...И падал каскад этих ягод с обрыва,
И падал с обрыва, как занавес-плюш!..
Останься, театр: умиранье наива
Чревато крутым одичанием душ.
Не знать бы о странном, не русском пейзаже.
...Гляди-ка, и впрямь театральна страна:
Афиши кричат нам о купле-продаже,
Где красному красная вряд ли цена.
Любуюсь калиной, что медленно зреет...
(А красная – хищной сорвется рукой).
...Поýтру лопух, словно бакен, белеет
На росах, текущих молочной рекой.
2
Далёкое и близкое
Желаю разделить:
Сейчас лицо безликое
Ширяет, кажет прыть.
Сейчас – весомей зёрнышка
И хлебушка, что спас,
Наполненный до донышка
«Зелёненьких» запас.
Всё отнято природное
У речек и лугов.
...Строенье новомодное –
Вдоль древних берегов,
Строенье с прибамбасами:
В него венчают вход,
Как лень, однообразные,
Две Статуи Свобод.
3
...Голосом нездешним не позвал с порога.
Вешний сон о мае всё же снял – рукой...
...Снег, пришедший к окнам,
Вёл себя не строго:
Лип глазами к стёклам,
А к ногам – щекой.
В день дверей открытых –
Прочь засов железный!..
...Входит в мягкой шубке,
Как живой, сугроб,
Что спускал на нитках
К окнам снег чудесный,
На театр кукол
Походило чтоб.
* * *
Б.Б.
Был бы жив, так наверно оспорил бы ты
То, что благо несёт нам с тобой перестройка.
Обмелела твоя, неземной чистоты
И влекущая парус в грядущее Волга.
От деревьев твоих на твоих островах
Не осталось и тени: как будто не жили...
Корчевали их люди в пылу, впопыхах, –
И почти ни за что жизни их положили.
И теперь ни малины в увядших кустах,
Ни смородины... Только клубки ежевики
Набивают оскому, мозоли во ртах, –
А не пялят глаза на нетрезвые крики.
Без тебя ничего не могу изменить.
В одинокой ночи, приукрасив былое,
Только парус любви и смогла отбелить,
Чтобы плыть по зелёным волнам травостоя.
Завещание
Памяти Бориса Бочкова
– Не разбрасывай строк
О душе ослабевшей.
И от скуки не множь
Ты рифмованных строк
О забытом болоте,
Где прячется леший,
Ибо он – не иголка,
Упавшая в стог.
...То, что повесть проста,
В жизни новой предвижу, –
Но тобой сохранён
Для чего-то мой ключ.
...Как НИЧТО из гнезда
К нам свалилось на крышу,
Словно гром из громов, –
Если хочешь, озвучь!
– О капризах любви –
По-мужски настоящей! –
Ослабев, овдовевши,
Пытаюсь сказать:
Мною ключ сохранён
И положен в твой ящик
Для того, чтобы им
Дверь в просвет открывать.
...Море видевший крови
На жизненной бойне,
И на той, на Великой,
Хлебнувший свинца, –
Среди ночи встаёшь –
И – приносишь в ладони
Из июньской грозы
Чуть живого птенца.
Кладбище теплоходов
Когда совсем не ждёшь прихода
(Он отдыхает от труда)
Ты голубого теплохода,
То жизнь спокойна, – как вода
На тихом кладбище затона.
Затон уже не разбудить.
Его железо – многотонно...
...И лишь бы колокол отлить,
Чтоб по большим, и вот – усопшим –
Такая музыка была:
«Ты жил, был мóлодцем пригожим,
Хоть и тогда вода цвела...»
* * *
Лицом в слезах припав к груди,
Во все века сильнейшему
Шептала так: «Не уходи...»
А он не слушал женщину.
И по рассвету уходил,
Как от себя отталкивал.
...Бессонный ворон средь могил
Не раз его оплакивал.
Она сидела у окна,
Ревя в платок батистовый.
Из слёз её – слеза одна –
Как камень аметистовый,
Другая – реченькой текла,
А третья – светлым дождиком...
...Звенели все колокола:
«Хвала и честь угодникам!..»
...И возвращался он опять
К знакомому порогу,
Чтоб ночью женщину ласкать,
А утречком – в дорогу.
Власть любви
...Что ни скажи, есть власть любви:
Когтит, когтит, как жертву ястреб!..
На помощь милость не зови –
Ты от когтей любви спасайся.
И от тюрьмы, и от сумы
Спастись, быть может, легче даже...
Ты пропади в глуши зимы:
Не поддавайся сердца блажи.
...Когда ж когтит, – пусти ей пыль
В глаза: скажи, что когти-свёрла
Мягкú, похожи на ковыль,
Что мог бы жертву скрыть по горло.
Что только горе-голова
Во все века – неосторожна.
...И падал снег на Покрова...
И одиночество – безбожно!..
Крутой сценарий
Если б сшили жизнь по мне,
Приняла б закат ветла.
В сентябре, что был в огне,
Я жила бы и жила.
Искупался бы в реке
И в закате заодно
С красным знаменем в руке
Красный конник из кино.
Но огонь не пощадил
У ветлы хотя б листка:
Жёг, из них веревки вил,
Как их вьют из слабака.
И остались у ветлы
Ветки – сиры и наги.
...Метит старческий отлив
Каждой веточки изгиб.
Ранний сумрак – тут как тут:
Алчен, страшен и пузат.
Сценарист не зря был крут –
Превратил сентябрь в ад.
...Жизнь, вися на волоске,
Уходила налегке
С чёрной веточкой в руке
Вниз по сумрачной реке...
Путь
Зачем с душою неродною
Не рву связующую нить?
Ей – к наслажденью, мне – к покою...
Пути уже не изменить.
Её дороженька – в ухабах,
В завалах щебня и камней.
...Не поливать слезами слабых,
А всё вперед идти по ней.
А той тоске, что дали фору
Иные души всех времён,
Моя душа, не дай опору:
Ты собери-ка с поля лён,
Чтоб стопкой белых полотенец
Все слёзы мира утереть.
...А та душа – совсем младенец:
Ей предстоит в пути взрослеть.
Из глубин ночных
1. Ключи
Её не смеют приучить
Ни день, ни вечер к переменам:
Как бы потеряны ключи
От бега времени мгновеньем.
Как будто канули на дно
Ключи, –и вновь застёгнут омут.
...Ночь смотрит в лунное окно,
Но о ключах на дне не помнит.
Не хочет мыслей о себе,
О молодой и нехорошей:
Как за величие
В борьбе
С землёй – сорила звёздной крошкой...
Ночь постарела так легко:
Ночь – без морщин, ночь – без увечий...
...Течёт по небу молоко,
Свой Путь очерчивая Млечный.
2. Одинокая волна
Как волна реки, играючи,
Ударяюсь в берега?
Берега – не сотоварищи:
И не я им дорога.
Одинока я. Без умысла,
Без зачатья рожденá
Из глубин ночных...
Безумствуя,
Накаляется луна.
Зародившись в лунном кратере,
Одурманит ночь жасмин –
И сквозь ночь пройдёт на катере
Тот, из «новых» господин.
Сбросит пепел он с сигары?
Иль возьмёт ещё одну?
...На меня направит фары –
Из глубин ночных волну?
Ничегошеньки подобного!
...Только целая луна
Две минуты как бы дробная:
Возмущения полна.
* * *
Дожди прошли. А ты считала –
Дождям июньским нет конца.
Июнь свалили с пьедестала
Твоё молчанье, сон певца.
Гляди, июль – пришелец странный:
Он к нам с других сошёл планет?
Не кормит птиц небесной манной:
Он сам – их жизнь, он сам – их свет.
Он обсушил в саду сирени:
Цветенье к жизни возвратил.
...И обсушил все-все ступени
Крыльца, чей облик был не мил –
Чернел намокшими сучками...
...Но разбухала дверь – хоть вой! –
В избý, где гнал тоску чаями
Ещё июньский домовой.
* * *
...Ждали лета? – так вот же оно:
Наши страхи закрыв облаками,
То просыпет на площадь пшено,
То в асфальт постучит каблучками,
То к земле наклонивши овсы,
То есть их золотые метёлки,
Перевесть не скупится часы
С полдня знойного в розовость зорьки,
А чуть сумрак, – и спáла жара...
Свежий шарф расстилает прохлада
На бугор, чтобы пламя костра
Сделать ярче и жарче, чем надо.
В долгу
Косить июльскую траву –
Её крапива засорила! –
Ко мне идут – хоть не зову –
Не те, кого вчера любила.
Бежать устала от погонь:
Вот и сейчас бы мог по тропке
За мною вслед лететь огонь,
В саду моём гудеть, как в топке.
...Пришли – и рвут!.. Без рукавиц!
...Как будут бóльны их ожоги!..
...Упасть в траву без страха, ниц,
Без опасенья, без тревоги
Теперь, как девочка, могу:
И без стесненья плачу в старость
О том, что я навек в долгу
За всю любовь ко мне осталась.
Русский менталитет
...Что ли жизнь пошла на слом?
Отчего? – не знаем сами.
То окатит нас теплом,
То пронзает холодами.
Мы сомкнёмся – и рядами,
Взявшись за руки, пойдём.
Что нам светит впереди?
На закате день магнитный?
Пятизвёздочный, элитный
Дом, что день и ночь гудит
Пуще сельского шмеля?
(Иностранец скажет: шмéля...)
...Мимо здешнего отеля,
Что живёт, гостей селя...
А за гóродом – трава:
Вся побита пикниками.
Рыбы вяло плавниками
Шевелят едва-едва
В речке, где просвета нет:
Уподобилась болоту.
...Мы возьмёмся за работу –
И обёртки от конфет
Соберём-ка, как цветы,
Льстя загаженному лугу.
...Назовёт чувак подругу
В этот славный час на Вы.
* * *
Всё меньше своих,
Без причины любимых, –
И темь одиночества сердцу милей.
Всё больше дождей –
Проливных, негасимых,
Что льют, не дождавшись своих сентябрей.
А где же чадящее летнее пекло?
Где трубочки листьев безвольных берёз?
Всё было, всё есть: но не помнят от века
Того, что всем стоило боли и слёз.
Дожди проливные... Размыты дороги,
Водой оголтелой мосты снесены.
...А тополи в пухе, а в пухе отроги
Всех гор на виду у весенней страны.
Ах, этот немыслимый пух тополиный
Вас в мыслях о завтрашнем дне закружúт!..
...И даже закрýжит над красной калиной,
Что с горки к реке всё бежит и бежит...
Дикая роза
Проживала у забора,
Украшая белый день,
Роза дикая, без вздора
И без тени на плетень.
Об её шипы-колючки
Укололся – и не раз! –
Шустрый парень в дни получки:
Не спускал с неё он глаз,
Целовал не раз – по пьянке –
Розу в алые уста...
...Засыпал он на полянке,
Той, где травушка густа.
Вдруг заснул на полстолетья,
Розу дикую забыл.
Дикий хмель тугою плетью
Розу дикую обвил...
Не хватило кислороду
Той, что парень так любил:
Бесподобную породу
Беспородный загубил.
* * *
Неосветлённая печаль,
Скажи, за что дана мне Богом?
Рассохся старенький причал:
К нему вела сельчан
дорога.
Её сегодня обнаружь!
...Вела к реке – всего основе.
А я по ней шагала в глушь,
Где для меня всё было внове.
Зачем, скажи, мне города –
Вверху реки, вниз по теченью?
Горела крылышек слюда
Моих, – как свыше назначенье.
Блуждали в травах огоньки:
Так звал в объятья пламень-клевер...
...А белый бакен – мель, пески
Обозначал, а может, мерил.
* * *
В застоявшийся холод июля,
Пропитавший и землю, и небо,
Бросить зёрнышко солнца, ликуя,
Было б женщине старой нелепо,
Но
От зёрнышка – лучик и лучик:
И в зенит, и упёршийся в землю.
И ни тот, ни другой – не попутчик
Ни каменья взорвавшему стеблю,
Ни ножу, просквозившему тучку...
Нежно гладили снежную прядку
Лучик взгляда и солнечный лучик –
То – один, то – другой... по порядку.
* * *
Наконец-то июль стал похож на июль:
Исчезает с асфальта вода...
И не надо шофёру выкручивать руль,
Если снова попал не туда.
Не взметнут за собою из брызг веера
Вереницы спешащих машин.
Через стёкла дорога видна, а вчера
Только виделась сгорбленность спин.
Бесконечный поток, он везёт горожан
В деревеньки соннее совы.
...На заборе из кольев всё сушится жбан, –
С чем он был, не узнают, увы!
* * *
– Что скажешь, поэт, о сосне на кровú,
Зарёю заката сегодня пролúтой?
– В четыре утра запоют соловьи
Для старой избы, в землю русскую вбитой.
...А рядом – сосна: снова ветви её
Ложатся на старую крышу... Защита
От крика... Его принесёт вороньё –
Нелучших времён окаянная свита.
– Кричащая туча убьёт соловья,
Сосновые ветви свинцом накрывая?
– Нет, нет, – над сосной – кровью алой кропя! –
В четыре утра солнца плоть зоревая.
Поёт соловей! Светоносность рулад
Закрыла орущую тьму-амбразуру.
...Как ровно медовые свечи горят
На старой сосне, осветив партитуру!
Поиск
Ищу, как в сказке, старый клад –
Ищу бессмертный образ ели:
«Перетекал восход в закат
По хвойным лапам... еле-еле».
Иду по лезвию ножа:
«Как пчёлы, жалят ступни иглы!
...И даже там, где в иглах – ржа,
Она кипит под солнцем в тигле».
Как мало мне осталось лун,
Венчающих мои июни,
Где каждый лунный облик – юн,
А также пóлон в полнолунье.
Сила воображения
Стихам мешает жить жара.
Осталось ждать похолоданья,
И с красной осенью свиданья,
И с явной алчностью костра.
Покамест солнечный поток
Связал в одно и лес, и реку
С волною тёплой, как песок,
Здесь всё ж есть место человеку
Под солнцем Родины...
Дожди
Ещё грядут, зальют дороги...
...На толстом льду, как морж, лежи –
И разбивай слова на слоги.
Мираж
Сколько в воздухе лёгкого пара
Пропадает, не встряв в облака!..
...Только слёзы – от божьего дара,
Что даётся за такна века.
Нет, не гром, – о себе громогласно
Это смех на весь свет заявил!
Оттого-то и небо неясно,
Оттого-то свет белый не мил.
Однодневкой, лихаческой песней
Гонит волны по воздуху бард...
Но болезному сердцу полезней
Был бы скромный, неброский закат.
Осветил бы он сирую землю –
И погас бы, как гавань, вдали...
И по сей день почти не приемлю
В красках праздничных «гранд-корабли».
Знаешь, малым судам –
Каботажем
Занят издавна был мореход –
Не напрасно казался миражем
На глазах вырастающий порт.
* * *
Зря июльские луга
Похвалялись берегами!..
...Семимильными шагами
Умудрилась прошагать
К очень медленной реке,
Что плыла, как пава, в танце...
Красный бакен – на щеке
Левой – пятнышком румянца.
Ну а правая, она
Не попала в поле зренья:
Возле ýшка завихренье,
Может, сделала волна
И волос живую прядь
На плечо ей опустила?
...Я на круче погрустила,
Что давно не двадцать пять, –
Хоть с трудом, а поплыла –
Нет, не павою вдоль луга, –
Крепкой лодкою из дуба
Точно в сторону села.
Диалог
– Привыкаешь жить вполсилы,
Песни петь не торопиться?
Скажешь, где тебя носило,
Бессребреница птица?
– Над лесами полетала,
Не задев верхушек сосен.
И в ветвях у краснотала
Задержалась, встретив осень.
Краснотала горький прутик
Унесла, как травку, в клюве.
...Славный был реке попутчик,
По-над ней плывя в июле...
– На песке – следы крестами:
Их речной волной не смыло.
...Так зачем же за лесами,
Птица, вновь тебя носило?
– На вопрос я не отвечу.
Ах, зачем он задан дважды?
Метки птичьего наречья
На песке прочтёт не каждый.
Ракита горькая
Гляжу на крепкую ветлу:
Всех защитит, хоть и корява.
Она веками в высоту,
Не в глубину реки ныряла.
Ветла раскинет свой шатёр –
Накроет вас листвою-шапкой
В июльский полдень... И костёр
Не бросит полночью нежаркой.
И всё ж ракиту воспою,
Поскольку с ней, сырой и гибкой,
Я пребывала как в раю:
То золотой, то просто рыбкой.
Ракита горькая полна
Предзимних чувств, предзимней грусти,
Пока бессонная луна
Ей говорит о сильном чувстве.
Гляди, ракита стелет прядь
На затормóженную реку.
...И серой уточке – нырять
С неё, как в прорубь, – к снегу, к снегу...
Бывшему поколению
...И ничего уже не бойся:
С концами сходятся концы...
И нет причин для беспокойства –
Пускай беснуются юнцы.
Они легки! Им неизвестно
На чью дорожку им свернуть.
Их с ненасиженного места
Легко сигнал срывает в путь.
Им обогнать и дождь, и вьюгу,
Из жизни вычеркнуть: долой!..
...Бежать по замкнутому кругу –
И всё сметать, как листобой.
Найти себя в котлах стихии
Едва ли смогут, видит Бог!
...Бегут не в глубь, а в ширь России
И под собой не чуют ног.
На «тачке», слух забивши ватой,
С пушком цыплёнка на губе
Летит ещё один крылатый
С клеймом дурдома на судьбе.
Глобализация
Не ходи с утра
В сад наш попусту.
Вся земля кругла:
Вся – по глобусу.
Вся земля Ничем столь взволнована!
Ни стихов-поэм, и... ни нового.
Вся земля внаём Богом роздана?
Ну а часть – Кремлём нетверёзого.
Нет на ней опят. Лес с пенёчками
О войне вопят сынов с дочками.
Православных бой с мусульманами,
Да детей разбой, драки с мамами.
Не ходи в наш сад –
Стар, запущенный...
...Был он жизнь назад
Раем с кущами.
Сквозь тьму
Сквозь тьму, что в полночь непролазна,
Прёт вверх по Волге катерок...
В моторе старом крепнет спазма,
Встаёт, как в горле, поперёк.
Враз перехвачено дыханье.
Волна, как лестница, крута.
...Пора слабеть, терять сознанье –
Не увидать теперь моста.
Но – снова вдох!
Вперёд, с откоса! –
Как лыжник, ринулся на спуск!
...Хоть стопроцентного износа
Мотор, он слышит, слышит: «пуск!»
Ах, как красив былинный город!
Огнём плюётся за версту,
Как Змей Горыныч, что приколот
Былинным мóлодцем к мосту.
* * *
Набраться б сил, – не навязаться
Бедой на голову твою,
Чтоб мочь сказать – хотя бы вкратце! –
То, что от Бога я таю.
...И сделать новую промашку,
Услышав жёсткое: «Мели...»
Душа – все нервы нараспашку –
Лежит, как лодка, на мели.
Но кто-то добрый
Пред закатом,
Осилив прыткую волну,
Привяжет лодочку канатом
К своей, как рыбку на блесну, –
А утром вытащит на берег,
Чтоб укрепить её смолой.
...И лодка снова в жизнь поверит
И в то, что вытащил не злой.
* * *
Свою молчащую голубку
Услышь, душа, издалека.
Наворковать безделиц в трубку
Не дай, спасаясь от звонка.
Живёт не в стае голубиной –
Ей воркованье не к лицу.
...Из одиночества
С повинной
Пришла к невзрачному крыльцу.
Ещё живые скрыл ступени
Здесь отгоревшей жизни тлен.
...Твоей голубкой на колени
К тебе не сесть ей...
Вместо сцен,
Возможно, ревности, а может,
Судьбе сводящей вопреки
На место трубку не положит
И не ответит на звонки.
* * *
Вам бы жить да жить,
Полюбив меня.
...Оборвали нить
Посредине дня.
Тонкой нитью – жизнь,
Без петли, узла.
...Года три, как высь
Нас, двоих, звала.
Из высоких труб –
Шли дымы – в январь...
До сих пор мне люб
Ты – сказали б встарь.
Только ты – не мой.
...И не свой. В раю.
За тебя, немой,
С жизнью
говорю.
* * *
На повороте ноября
От проливных дождей к морозам
Сезон бесснежный – смерть тверёзым
На повороте ноября.
Готовься к ходу перемен
И в настроенье, и в погоде?!
Но на дорогах – лёд – взамен
Снегов, как пух... В простонародье
Кричат тверёзым то, что им
Смотреть бы глазом – пьяным в доску! –
И на каток бетонных зим,
И в белый свет, что весь в полоску.
Грозовые облака
Как мне унять живое сердце?
Пусть бьётся с вызовом,
Пока
Оно не может опереться
На грозовые облака.
Меня к земле пригнули ноги,
Что сердцу нé были верны:
Летели сами по дороге,
Дорог – без счёта у страны,
Всех одаряющей пространством –
Миллионам рук не охватить!..
(Всё исцеляющим лекарством
Успевшим зá морем прослыть.)
Хоть мне душевного покоя
Толику малую дала
Дорога в небо грозовое
Под плач соснового ствола,
Мне всё же кажется: труднее
Связать в единое одно
Слепые нити снеговея,
Смотря на них через окно,
С грозой, расцветшей веткой молний
Над поседевшей головой,
Чтобы пустить вдоль неба корни,
Чтоб пребывать в родстве с судьбой.
* * *
Зря этикетки клеят на бальзамы:
Ничем от боли душу не лечу.
Глядеть на жизнь с закрытыми глазами
Едва ль кому-то будет по плечу.
…На голову невинную набросить
Мешок – и позабыть про эту смерть?!
...И сад едва ли смог бы плодоносить,
Когда б не знал, что есть кому смотреть
На золотой, оранжево-туманный,
Смешавшийся в одно живое свет.
...И пластырем едва прикрытой раной
Едва ли удивит кого поэт.
Как боль острá! Вонзясь иголкой в кожу,
Всё говорит о вечности сосны,
Всё говорит о том, что боль похожа
На женщину, чьи веки вновь красны
От слёз – ещё два дня назад пролúтых! –
В предчувствии вселенского конца.
...Не поднимает к солнцу глаз открытых, –
Прекрасного, из древних, образца.
* * *
Ты зачем эти цветики алые
Даришь мне перед самым рассветом?
...Если вечер, цветы запоздалые
Я приму... И – забудем об этом.
Говорю: «Ничего не потеряно.
Жизнь моя – как твоя – в одиночестве
И невстречей, и встречей измерена.
...И молвою, что шастает в обществе».
Я до гроба пыльцу от подарочка
Сберегу, ах, на платье-батисте.
...Ночью – дождь...
Только радуги арочка
На рассвете, да плач голосистей.
* * *
Бывает: день или полдн
Тебе – ни солнечно, ни хмуро.
Почти уют: не мокнет шкура
Твоя от ливня иль дождя.
Ты не спеша идёшь, идёшь –
На малой скорости, без цели! –
Вот так корабль подходит к мели, –
На мель и света не прольёшь:
Вся – с потрохами! – под водой!
...И с верхней палубы не видно.
Из рубки смотрит рулевой –
Незрима мель, что очевидно.
Отрёкшийся от песен
На серебряный образ седого
Только с ходу взгляну – и пойму,
Что о возрасте молвить мне слово
Не дано, если образ приму.
Не седой головой интересен
Поседевший столь рано, не в срок,
Человек, что отрёкся от песен:
Тех, что мог даровать ему Бог.
Но похоже, пути честолюбца
Против божеских замыслов шли:
Голубая каёмочка с блюдца,
Приземлясь, затерялась в пыли.
Не певец он, – холоп накопленья:
Только доллару – власть и хвала!..
...Над отечеством – «смог» обновленья:
Жги, огонь, что спилила пила!
Над отечеством – гарь перестройки,
Пустошь духа, корчёвка корней...
Русский дух – в старом образе тройки
Удила закусивших коней?!
В повседневной крутясь карусели,
Круг за кругом, за благом гонясь,
Забывал: все блаженные – пели:
Неимущий, и пахарь, и князь.
* * *
Мне чужеродная душа
Как можно проще жить велела,
Чтоб, чёрным вороном кружа,
Глазеть, как немощь душит тело.
...Ах, одуванчики могли б
В свои меха сто лет рядиться,
Когда б не инеи легли
На постаревшие их лица!
Один из них – седой, как лунь –
Садится в поисках приюта
Мне на ладонь и просит: «Сдунь
Пушок морозный с парашюта...»
Такую просьбу ублажу.
...Потом скажу, что я пугаюсь
Его оставить на ханжу,
Что выдаст даже смерть за завязь.
* * *
Не стихи бы – так и нечего
Делать было б на земле.
Сила мига быстротечного –
Месяц, вызревший во мгле.
...Задержать на небе звёздочку,
Показавшую на миг
Небо застившему облачку,
Как бывает дух велик.
Озарила – надо, надобно! –
Сердце хмурое земли, –
Нет ни паводка всеядного,
Ни обломков на мели.
Полноводны павы-реченьки,
И без всякого труда
Вверх плывут, приняв на плечики
Сном гружёные суда.
* * *
Мудреет август...
Чую: в нём
Всё плодоносней ген покоя.
Когда-нибудь и мы вернём
Душе людской – её людское.
Как славно, руку положа
На деревянные перила,
Сравнить их с лезвием ножа,
Чья ярость с возрастом остыла.
Доверить тело не юнцу,
Мозги отринувшему напрочь
Лишь оттого, что день – к концу, –
Но зарядиться верой за ночь
В то, что душа рассеет страх,
Став сумасшедшей в гонках лета.
...Ей на семи стоять ветрах
Ещё придётся вновь
за это.
* * *
Слабá сентябрьская трава –
В ослабших стеблях чую вялость.
...Ласкала пальцами сперва
Всё, что ей под руку попалось:
Хребет горушки, где росла, –
Весь в позвонках – комочках глины, –
Вихры дождей, не знавших зла,
Пропавших в зарослях малины.
А пригибали как могли,
На лоскутки кроили травы,
С цепи сорвясь, ветра земли.
На них нельзя найти управы.
Выход к морю
...Полюбить на осеннем причале
Одиночество лишь потому,
Что дымы выедают ночами
Всем глаза, – не ему одному?
Разом вымокнув, крепко, до нитки,
Под дождём, что сбивает листы,
Я дошла до размокшей калитки,
Той, чьи доски не так уж чисты.
Обросла она комьями глины,
Островками зелёного мха.
В этом осени, что ли, повинны,
Что калитка никчёмна, плоха?
...А с крыльца – полюбуюсь зарёю,
По которой плывут паруса
Облаков, – и калитку открою
Одиночеству в ней – в небеса.
И шагну вслед за ним;
И пространство –
Зазывающей гладью реки
Будет к нам, одиноким, пристрастно:
К морю выведет: «Вы – моряки».
* * *
Мечту о лете отложу,
Её за осень отодвину:
Высь – не стригущему стрижу,
А журавлей доверю клину.
Они курлычат, журавли,
В осеннем небе, светом скудном...
Завесу листьев размели
По сторонам, как темень – судном.
Идет судёнышко, пыхтя, –
И режет, режет – клином! – воду...
Возможно, так же, как дитя,
В речной воде не знает броду.
Но всё же к берегу придёт –
Его цветами встретит пристань.
...И журавлиный клин восход
Прощально крестит в небе мглистом.
* * *
Ужели ты, моя душа,
Себе велела затаиться?
В осеннем времени раскрыться
Тебе бы, листьев лёт верша.
Зачем же, кутаясь в платок
Послевоенный, старый, вдовий,
Себя зарыть ты хочешь впрок
В снег обывательских злословий?
Ты в осень входишь, ты – вдова,
Ты приближаешься к погосту,
Где все берёзы-дерева
На листья ссыпали берёсту.
Какой распахнутый ковёр!
Накрыло охру снегом белым.
И очищающий костёр
Не разожжёшь рывком умелым.
Здесь не легко, – спокойно здесь.
В свои права зима вступила.
Пусть остаётся всё как есть:
И снег, и мужняя могила.
* * *
Пусть не сложится миф
О подстреленном лете на взлёте.
Вызревает тепло,
Как антоновки плод, не спеша...
Зёрна в мякоти яблок – «ребёнками»
В яблочной плоти,
И по капле – как мёд! –
Прибывает в той плоти душа.
Я ещё поживу,
Если только осилю раненья
От бессильных людей,
Убоявшихся плачей и дум...
Свет антоновских яблок
До белого выжду каленья.
(А бессильные – пустят
И сад-виноград на изюм...)
Виноградная гроздь –
Знак сладчайшей божественной неги...
И до времени сорвана,
Вызвав оскому и зуд!
На родном бездорожье
Колёса российской телеги
Раскалённую плоть
Перезревшей антоновки мнут.
* * *
Между облаком со снегом
И лучом в разрыве туч
Сердце занято побегом
В мир иллюзий, что живуч.
Постоянен, как копилка.
(Сколько лет как не пуста!)
Тянет странная развилка
У пригожего куста.
Ей бы сгинуть, занесённой
И снегами, и водой,
Но она, как бы спасённый
Куст ракиты молодой.
Глазу зрячему открыта,
И сияет, как алтын,
Говоря, что куст ракиты
Над стихами господин.
Уподобленный изгою –
С тонкой кожей, без коры! –
Устоял перед грозою,
Что пришла с копьём с горы.
* * *
В стране снегов
То жнём, то косим –
Не без надежд на урожай.
И все погоду вечно просим:
«Жалей, теплом не обижай!..»
В стране снегов
В дебатах вязнем:
Куда идём? Вперёд? Назад?
...Гори же пламенем и ясень,
И клён – по возрасту собрат!
И – вам, и – вам не соль на раны –
Зима положит всем алмаз.
Глотать бульварные романы
В новейший век, как хлебный квас,
Из треуголки-целлофана,
Зубами срезав уголок?
…И набивать махрой карманы,
А евро складывать в чулок?
* * *
Ей о милом ни словечка
Сердце молвить не даёт.
Нет на ней его колечка, –
Хоть подбил, как птицу, влёт.
Много месяцев хромала,
Всё же выжила сама...
На реке – шуга и сало,
Чем и кормится зима.
Птицей был он околдован,
Он учил любви азы,
И дышал, как будто брёвен
Натаскал он для избы
Из реки, что их сплавляла,
Эта тихая река?
Нет, – из веток краснотала,
Из ракиты-ивняка.
Я не буду с этим спорить:
Сердцу птичьему видней,
Из чего гнездо построить
За один из тёплых дней.
Но гнезда не захотела,
Полюбив навеки высь,
Та, чье сердце смерть задела,
Молвив смертному: «Очнись!..»
...И очнулась, выживая;
Глядь, – на подступах зима...
Птица южная, живая
Зиму выбрала сама.
* * *
...Ещё жива, – и полюбить
Могла б, когда б не горький опыт:
Снега снегам едва ль затмить –
Лёг снег на снег, сугробы копит.
И мне в копилке долгих зим
Уже не след затеплить свечку
Той мысли, что – необходим
Ты мне, – не женскому сердечку.
Хватило б сил идти одной
По белоснежному заносу
Под белокрылой белизной
К остекленевшему погосту!
...Одной... Отринувшей твою
Любовь, – тебе же во спасенье.
...Весну ещё с весной солью:
Ручьёв с ручьями говоренье.
И понимай, пока жива:
Мой плот плывёт на тёплый остров,
Где в рост расправилась трава,
Растёт сквозь старой лодки остов.
* * *
...Бери от жизни всё.
(Из телевизионной рекламы)
...Боишься встреч со мною? Ну и ладно.
Так напугать могла бы молодого,
Которому и молодость отвратна,
И каждый день – дороже дорогого.
И каждый день – прожúт, как перед смертью
Не просто тела, а бесспорно, духа.
...Такому – к непришедшему столетью
Что пожелать? На землю горстку пуха.
Земля страны покамест в буераках,
Колдобинах, а кое-где провалы
И колеи, куда и «тачки» в лаках
Всё норовят попасть, как дети малые.
А я уже почти и не земная –
Витаю в облаках, пока, покуда
Не позовёт в себя земля сырая
И не поможет лечь в неё простуда.
Бери от жизни всё? Берём не очень:
Не потому, что дара не осилим.
Мне голову кружúт, как омут, осень.
(Мне зря семь футов не желай под килем.)
Плыву над миром... Листья золотые –
Лишь для того, чтобы о них споткнуться
В уже полынном воздухе России
И к берегу остывшему вернуться.
Снегириное поле
«Синим пламенем гори», –
Жизни – в лоб! – не говорю.
Стайкой малой снегири
Ходят поля на краю.
Это чувствую нутром,
Ибо зренье – никуда.
...В ночь зима пойдёт на слом –
Власть, чуть свет, возьмёт вода.
Да вода ли?.. Солнца лик
Вдруг окажется таков,
Что вода, пройдя свой пик
Чуть пониже облаков, –
Снова входит в берега,
Углубляя русла рек...
...Ну и что?.. Мела пурга,
Словно вражеский набег
На бездомное зверьё
И ещё на веру вер.
Вот о поле: «Не моё», –
Скажет только изувер.
От непрошенных гостей,
Охраняя, –
Сохраним
Для гуляний снегирей
Над снегами наших зим.
* * *
...Ах, зима, не разыгрывай ровню
Молодому апрелю,
когда
Сгоряча звучных рифм колокольню
Вместе с церковкой смыла вода.
Зимний наст, он – подобие глянца,
По которому солнце течёт,
Как по маслу, – и сосен убранство
Не берёт только дворник в расчёт.
И учти – ты, зима, не актриса.
Взято солнце – рывком! – на крючок!
...Выше, выше, – чтоб звон серебристо
Колокольчиком бил в твой зрачок.
ПолÓн
Хрустит почище леденца
Свежайший снег поýтру в поле...
И нет в скворечнице скворца
Здесь, у зимы-царицы в холле.
Она, всевластная зима,
Не хочет выглядеть лахудрой –
И на бровях её сурьма
Покрыта в спешке снежной пудрой.
И что ж, что нет у ней бровей? –
Ведь снег лежит, как в вазе сахар...
И, может, сотни снегирей
На грудь приладят красный бархат.
Не отдаёт зиме поклон
Снегирь из стаи снегириной:
Пришёл к зиме – как вождь – в полóн,
А не как муж к жене с повинной.
Возьмёт питьё он? Станет пить
Из рук божественной царицы?
Всё может быть... И полюбить
Ему дано, – как вольной птице.
* * *
Не о любви, что по весне
Играет всеми красками, –
О человеческой цене,
О сердце, сжатом спазмами,
Поёт вполсилы, впопыхах
Сам человечий голос
На тех регистрах, тех верхах,
Чья выдержка не новость.
Читатель мой, догадлив ты:
Певец грешит одышкою.
...Ни столбовой тебе версты
Нет, ни трактира с «пышкою».
Певцу не петь о тех руках,
Что столь бел
и женственны, –
Петь о заброшенных пеньках:
Их кольца – зри! – божественны.
С пеньков снега уже стекли,
Расплавились под солнышком.
...На теле матушки-земли
Чернеют кой-где гнёздышки,
Но в них – ни живности, ни птиц,
Сюда не долетевших
Из-за морей,
Из заграниц,
В еде поднаторевших.
* * *
Ты понял всё: да, я – другая.
Из женщин тех, чей путь во мгле.
Листва осенняя, сгорая,
Найдёт приют в сырой золе.
...Сама в себе, – но... после смерти,
Чтоб постепенно оживать
Зерном, созревшим раз в столетье.
Хлеб из него тебе жевать
И с удовольствием, и с чувством,
И не стыдиться пищи пищ...
...Я шла во мгле, живя искусством,
Чтоб взял плоды из пепелищ.
* * *
Когда тепло идёт напропалую, –
Разбив ледовый панцирь на куски,
В стекло окна свои вонзают пули
Идущие на приступ сквозняки.
Отверстие с растущими лучами
Всё ширит, ширит ореола круг...
Идёт сквозняк, ворочая плечами,
И – хруст такой, как будто рубят сук
У высохшей, без возраста осины!..
Все сучья ей под ноженьки легли.
...А были ль в том её мечты повинны
Иль та же неустроенность земли?
Как холодно! И разум мой отныне
Не скажет мне, откуда в теле дрожь.
Мне холодно, хотя – жара в пустыне
Знавала пулю, шашку, петлю, нож.
Не впрок кусок, пока вода далёко:
К ней подползёшь – остудишь рот глотком.
...Идёт тепло, пронзившее до срока
Твоё живое сердце. Прямиком.
* * *
Я о душе, что мне близка
Своею сдержанностью внешней,
Хоть нет её и безутешней,
Да и ранимей поискать.
Она и виду не подаст,
Хотя тоска взяла за горло:
Так прорастает верхний пласт
Травой у майского пригорка.
Земля в плену: оплетена
Вся травяными корешками.
Трава невзрачна и бледна,
Но не затопчешь каблуками.
Расчёт такой души столь прост! –
С тоской расправиться по-свойски:
Трава пойдёт однажды в рост
И позовёт на праздник в гости.
Увеселит и ублажит,
И опоит настоем травным.
...А страх, что был ей пережит,
Не ею назван окаянным.
* * *
На земле, где морозы в чести,
Где – барханами! – в поле сугробы,
Светоч с неба, попробуй спасти
Жажду слова от зова утробы
По-над словом использовать власть:
Сжечь дотла, на корню, всё живое!..
...И не дай капле влаги пропасть –
Той, из облачка, в мареве зноя.
Заклинаю тебя: пощади! –
Ороси же безмолвные губы
В час, когда в утомлённой груди
Заиграют валторны и трубы
Всё о жизни, которой уже
В дряхлом теле полкапли осталось, –
Напои тёплым светом туше,
Чтоб в прохладных сердцах
не стиралось.
* * *
Отпускает тоска невзначай, полегоньку,
Покидает на волю судеб.
...Начинай прекращать за признанием гонку
И борьбу за насущный свой хлеб.
А душа, чьи страданья навряд ли напрасны, –
Если ими кормились стихи,
Не была над страстями прекрасными властна:
И копила долги и грехи.
Но по правде сказать, за грехи не ответят
С ходу взявшие жизнь «за рога»,
Обожавшие танцы на гладком паркете,
Где скользит без усилий нога.
...Отпускает тоска – и её ты не спросишь,
Что любить по капризу судеб:
Трын-траву, что всё кóсишь, и кóсишь, и кóсишь,
Или с привкусом истины
хлеб?
Содержание
| «На апрельское тепло...» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 3 |
| «О Господи! Опять весна – за мной...» . . . . . . . | 4 |
| «Не зима (с пургой) разлучница...» . . . . . . . . . . | 5 |
| «Ах, настроенья перепадами...» . . . . . . . . . . . . . | 6 |
| Майский снег . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 7 |
| Ночные видения . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 8 |
| Стихи о любви . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 10 |
| «Мы зверской зимой затерялись в морозах...» . | 13 |
| «Едва ль по осени грущу...» . . . . . . . . . . . . . . . . | 14 |
| «Сегодня тепло...» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 15 |
| «В день крушенья мироздания...» . . . . . . . . . . . . | 16 |
| Красный мак . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 17 |
| Имя . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 18 |
| Тайна . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 20 |
| «Напишу о майских днях...» . . . . . . . . . . . . . . . . | 21 |
| «Не за душу, мне не нужную...» . . . . . . . . . . . . . | 22 |
| «Нет, не зиме, вошедшей в раж...» . . . . . . . . . . . | 23 |
| «Не держусь за хорошие дни...» . . . . . . . . . . . . . | 24 |
| Ностальгия . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 25 |
| Освобождение . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 26 |
| «Какая музыка во мне...» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 27 |
| «Жила нервозно до сих пор...» . . . . . . . . . . . . . . | 28 |
| «Лютики не рви!..» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 29 |
| Театр жизни . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 30 |
| «Был бы жив, так наверно оспорил бы ты...» . . | 32 |
| Завещание . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 33 |
| Кладбище теплоходов . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 35 |
| «Лицом в слезах припав к груди...» . . . . . . . . . . | 36 |
| Власть любви . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 37 |
| Крутой сценарий . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 38 |
| Путь . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 39 |
| Из глубин ночных . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 40 |
| «Дожди прошли...» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 42 |
| «...Ждали лета? – так вот же оно...» . . . . . . . . . . | 43 |
| В долгу . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 44 |
| Русский менталитет . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 45 |
| «Всё меньше своих...» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 46 |
| Дикая роза . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 47 |
| «Неосветлённая печаль...» . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 48 |
| «В застоявшийся холод июля...» . . . . . . . . . . . . | 49 |
| «Наконец-то июль стал похож на июль...» . . . . | 50 |
| «Что скажешь, поэт, о сосне на кровú...» . . . . . . | 51 |
| Поиск . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 52 |
| Сила воображения . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 53 |
| Мираж . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 54 |
| «Зря июльские луга...» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 55 |
| Диалог . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 56 |
| Ракита горькая . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 57 |
| Бывшему поколению . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 58 |
| Глобализация . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 59 |
| Сквозь тьму . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 60 |
| «Набраться б сил, – не навязаться...» . . . . . . . . . | 61 |
| «Свою молчащую голубку...» . . . . . . . . . . . . . . . | 62 |
| «Вам бы жить да жить...» . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 63 |
| «На повороте ноября...» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 64 |
| Грозовые облака . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 65 |
| «Зря этикетки клеят на бальзамы...» . . . . . . . . . | 66 |
| «Ты зачем эти цветики алые...» . . . . . . . . . . . . . | 67 |
«Бывает: день или полдн ...» . . . . . . . . . . . . . . . |
68 |
| Отрёкшийся от песен . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 69 |
| «Мне чужеродная душа...» . . . . . . . . . . . . . . . . . | 70 |
| «Не стихи бы – так и нечего...» . . . . . . . . . . . . . | 71 |
| «Мудреет август...» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 72 |
| «Слабá сентябрьская трава...» . . . . . . . . . . . . . . | 73 |
| Выход к морю . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 74 |
| «Мечту о лете отложу...» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 75 |
| «Ужели ты, моя душа...» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 76 |
| «Пусть не сложится миф...» . . . . . . . . . . . . . . . . | 77 |
| «Между облаком со снегом...» . . . . . . . . . . . . . . | 78 |
| «В стране снегов...» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 79 |
| «Ей о милом ни словечка...» . . . . . . . . . . . . . . . . | 80 |
| «...Ещё жива, – и полюбить...» . . . . . . . . . . . . . . | 82 |
| «...Боишься встреч со мною?..» . . . . . . . . . . . . . | 83 |
| Снегириное поле . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 84 |
| «...Ах, зима, не разыгрывай ровню...» . . . . . . . . | 85 |
| Полóн . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . | 86 |
| «Не о любви, что по весне...» . . . . . . . . . . . . . . . | 87 |
| «Ты понял всё: да, я – другая...» . . . . . . . . . . . . . | 88 |
| «Когда тепло идёт напропалую...» . . . . . . . . . . . | 89 |
| «Я о душе, что мне близка...» . . . . . . . . . . . . . . . | 90 |
| «На земле, где морозы в чести...» . . . . . . . . . . . . | 91 |
| «Отпускает тоска невзначай, полегоньку...» . . . | 92 |
Литературно-художественное издание
Эльвира Леонидовна Бочкова
Майский снег
Стихи
Художник Дмитрий Мезенцев
Корректор Владимир Важдаев
Подписано к печати 03.10.03
Формат 70x108/32. Бумага офсетная.
Гарнитура Таймс. Усл. печ. л. 4,2. Уч.-изд. л. 2,7.
Тираж 150 экз. Заказ 08/03.
___________________________________
Издатель ИП Гладкова О.В.
ЛР № 066325 от 23.02.99
603022, г. Н. Новгород, Окский съезд, 2, оф. 501
тел. (8312) 39-45-11
Последние комментарии
19 часов 4 минут назад
1 день 11 часов назад
1 день 19 часов назад
1 день 20 часов назад
4 дней 2 часов назад
4 дней 6 часов назад