Исповедь матери [Любовь Ивановна Панова] (fb2)

Когда я заканчивал свой рассказ две тысячи седьмого года, я думал, что это финал, конец какого-то этапа в моей жизни, конец некоторых испытаний, трудностей, поисков, терзаний… Но ожидаемый итог оказался лишь началом. В конце моей истории я собирался уехать в другую страну к девушке, уготованной мне судьбой, ожидаемой мною три долгих года. Уехать сразу не получилось. Нужно было завершить некоторые дела дома, получить загранпаспорт. Пока шла подготовка к отъезду, мы созванивались, разговаривали подолгу, с радостью, дышали мечтой, ожиданием. В один прекрасный день она сообщила, что со мной хочет поговорить ее мама, которая заведомо негативно относится к России и, тем более, к какому-то бедному русскому жениху. В погоне за материальным благом, уезжая из России в Финляндию, она его получила, выйдя замуж за финна не по любви. Но зато у них был частный самолет. И, конечно же, будущего жениха она видела успешным, состоятельным, желая добра глупой, ничего не понимающей и витающей в облаках дочери. Зная об этой предвзятости, в разговоре я был максимально искренен и старался быть убедительным. Я сказал ей, что ее дочь прекрасная девушка, о которой я мечтал, что настроен более чем серьезно и, приехав, на деле смогу доказать свои намерения. Если нас благословят, то буду рад связать свою судьбу с ее дочерью. На следующий день Кристина, когда мы созвонились, радостным голосом сказала: «Я не знаю, что ты сказал моей маме, но ты ей понравился». Хотя она уже ожидала бурно негативных эмоций, как это было раньше, только даже при намеке на какие-то отношения. Шел четвертый месяц. На душе было легко и радостно. Я, будто на крыльях, готовился к поездке, сделал загранпаспорт, собрал деньги и практически был готов покинуть страну, как вдруг во время очередного звонка все изменилось. Уже после приветствия мне стало нестерпимо холодно, до ломоты в костях, но не из-за того, что на улице была осень. Из трубки в душу проник холод, который нельзя не почувствовать. Еще в Переправной мы договорились всегда быть откровенными, что бы ни случилось, поэтому я сказал ей: «Ну, давай, рассказывай, что случилось?» (Хотя по ощущениям предполагал ответ). «Я думаю, тебе не стоит пока приезжать, потому что я встретила другого парня». После некоторой паузы я поблагодарил ее за откровенность и сказал, что желаю ей счастья. Я действительно хотел для нее счастья, потому что она его заслуживает, пусть не со мной, это не важно, главное, чтобы она была счастливой. И тогда я тоже буду счастлив за нее. Ведь, когда мы познакомились, в моей душе наступила весна после долгой зимней стужи, вечной мерзлоты и опустошения. Когда я положил трубку, казалось, что время замерло, наступила мертвая тишина. В сердце как будто вонзили и провернули клинок. Откуда-то из глубины души стала вырываться боль и недоумение. Как же так, ведь я ждал, я верил Ангелам, верил в Бога… Слезы потекли, хотелось зарыдать, вскричать – где справедливость? Стало больно в груди. Но в этот момент где-то за спиной я ощутил знакомую теплоту и заботу, которая всегда ощущалась, когда я оставался один в трудной ситуации или на душе было очень плохо. Не было ощущения холодного одиночества и пустоты. В голове стали возникать вопросы: – Все получилось не так, как ты мечтал и верил? Ты больше не веришь? – Да нет, все равно верю. – А кто придумал твою мечту, которую ты ждал три года? – Я сам. – Так почему же ты решил, что это и есть твоя судьба от Бога? На это ответить было нечего. – А ты знаешь, что в будущем тебя ждет? А может, и лучше, что все прояснилось прямо сейчас, а не где-нибудь на чужбине, когда уже поздно что-то менять… Чтобы понять, для чего мне нужна была эта неприятная ситуация, когда, только приоткрыв свое сердце, я тут же получил еще одну рану, мне потребовалось еще четыре года. Сегодня, оглядываясь назад, я понимаю, что изо всех сил старался дотянуть реальный образ до того совершенного, который сам и создал. Не нужно было этого делать. Надо было довериться Богу и спокойно ждать того момента, когда все сложится нужным образом. После предательства Кристины я не стал звонить Маме (Любови Ивановне), чтобы не расстраивать. Я устроился, пройдя собеседование, на работу менеджером по продаже автомобилей в крупную автомобильную компанию, включающую в себя порядка сорока автосалонов. Туда же незадолго до меня устроился мой близкий друг – Дима, уже знакомый вам по рассказу. Я работал достаточно успешно, так как с детства любил автомобили. Так мы вместе жили и работали: я продавцом в салоне, а он мастером-приемщиком на сервисном участке. И вот однажды зазвонил телефон, а на дисплее определился номер Мамы (Любови Ивановны). Я удивился и обрадовался. Она, как обычно, каким-то непостижимым образом уже знала о том, чем обернулись наши отношения с Кристиной и звонила для того, чтобы поддержать меня. Она советовала мне не вешать нос и говорила, что это еще не конец истории. Также сказала, что видит два варианта развития событий. Один по-прежнему связан с Кристиной, а другой – нет. И действительно, спустя полгода Кристина хотела все вернуть. Но я не мог и не хотел. В две тысяча девятом году Мама помогла мне найти хороший участок и домик в Переправной, который впоследствии я купил. К тому времени я стал старшим менеджером, а Дима старшим мастером-приемщиком. Мы вместе открывали новый автоцентр в городе, где я родился. Вернувшись в Татарстан, к недоумению всех, я уволился с работы. Собрал вещи, взяв двух кроликов с фермы брата для компании, и переехал в Переправную. В десятом году, во время семинаров, мы присматривали за детьми тех, кто приехал в гости. Играли, занимались, общались с ними. Среди детей были Алешка и его сестренка-погодка Анютка. Алешка был болен: он почти не говорил, с трудом ходил, кушал только с ложечки жидкую пищу. Правая ручка не работала, но при всем этом он был настолько жизнерадостен, что любой здоровый ребенок позавидует. Помню, попытался представить себя на его месте и поразился тому, насколько тяжело ему быть ограниченным физической болезнью и насколько велика его душа, которая дарит при этом радость, а не злость на весь мир. С Алешкой мы подружились. Он везде искал меня, вместе мы гуляли, делали дела, особенно ему нравилось пилить дрова и топить печку. Во всем он стремился помочь, таскал одной ручкой полешки (вторая почти не работала). Если бы не было ограничений, то он, наверное, свернул бы горы. Он любил танцевать, ездить на машине – это предмет его особого обожания. У него была прекрасная память: однажды он спрашивал, а я рассказывал, для чего нужны разные рычажки и приспособления в автомобиле. К моему удивлению, Алеша всегда подсказывал мне безошибочно, что делать и включать в различных дорожных ситуациях. В общем, друзьями мы стали – «не разлей вода». Когда его увозили обратно в Краснодар, он почти всю дорогу горько плакал. Зато по телефону, как говорили наблюдающие наш разговор, жестами показывал, чтобы я без него не пилил, не рубил и на машине не ездил. Они стали приезжать чаще, мы общались с его мамой – Аленушкой. Связь между нами было объяснить трудно. Позднее Алешка, когда мы с Аленушкой были рядом, стал обнимать нас обоих ручками, как мог, и прижиматься, замирая при этом… P. S. Сегодня пятое декабря, часы на столе, за которым сижу, дописывая свой рассказ, показывают половину двенадцатого. Рядом, в доме, наполненном уютом и теплом от печи, спит моя Аленушка. Мы поженились и ждем ребеночка, чудом посланного нам Богом, благодаря Маме. В детской спит первоклашка Анютка. Алешка за время жизни в Переправной стал делать успехи: лучше ходить и бегать, пытаться разговаривать. Когда он первый раз сказал «папа», то я так радовался, что проплакал целый день. Сейчас он учится в прекрасной спецшколе, в городе Ейске, с возможностью развития, роста и получения диплома профпригодности по окончанию. Хотя медики пророчили ему совсем другое будущее. Счастье пришло в дом, когда его уже не ждали, не тянули, как повода у лошади, своими личными желаниями. Когда спокойно приняли все, что предложила жизнь. Дай Бог крепости Духа, чистоты помыслов и Любви в сердцах, чтобы мы своими делами смогли ответить благодарностью!