Курако [Александр Альфредович Бек] (fb2) читать постранично, страница - 2

товарища Сталина, входят и труды Михаила Константиновича Курако, воплощенные в работах его учеников по проектированию, строительству и пуску этого гиганта первой сталинской пятилетки.

Да здравствует новая жизнь!

Академик И. П. Бардин.

БЕГСТВО ИЗ РОДИТЕЛЬСКОГО ДОМА

В один из холодных, пронизывающих дней глубокой осени по шпалам заводской железнодорожной ветки шагал подросток лет шестнадцати. В его лаптях хлюпала вода, намокшая одежда прилипала к телу. Поминутно вытирая ладонью мокрое от дождя лицо, он рассматривал огромный заводской двор, неясные нагромождения приземистых строений, контуры дымящихся печей, переплетенных мостками, лесенками, витыми трубами. Виднелись круглоголовые башни, высокие трубы и повсюду суетившиеся люди. Внимание подростка привлекли громадные насыпи красноватых камней. Возле них сновали грузчики, забиравшие этот камень в двухколесные железные тележки. Друг за другом тянулись люди к подножию печей, сбрасывали груз и возвращались обратно. Видно было, что на вершине домны рабочие возятся с этим же камнем, скидывая его лопатами в огненную пасть.

Долго стоял под проливным дождем молодой парень. Пристально разглядывал он напряженную жизнь заводского двора, пытаясь разгадать смысл трудового процесса, представшего перед ним.

— Эй, земляк!

Парень вздрогнул. Внезапный оклик вернул его к действительности. Возле стоял мужичонка в изодранном зипуне с деревянным сундучком в руке.

— Где тут, скажи, нанимаются?

— На завод? И мне туда. Вместе пойдем.

В заводской конторе записали: «Михаил Константинович Курако, из Могилевской губернии». В тот же день молодой рабочий катил по выщербленным плитам рудного двора «козу» — так называлась железная тележка на двух колесах. Напрягая мускулы, обливаясь потом, десятки каталей двигали к огнедышащей печи груз, который был под силу хорошей ломовой лошади.

Только поздно вечером молодой Курако пришел в рабочий барак.

От артельного ужина он отказался. Разбитый усталостью, лежал он на нарах в затвердевшей от сырости и грязи одежде. Ныло тело. Смутно доносились голоса подвыпивших рабочих...

Толпами стекались на завод отходники со всех концов России. Тяжелая нужда и голод гнали их из родных мест. Деревни наполнились слухами, что строится много новых заводов и железных дорог, где нужны рабочие руки. В одиночку и партиями двигалась крестьянская голытьба к городам, к промышленным районам. Одни покидали подслеповатые избы в надежде сколотить некоторую толику денег и вернуться к крестьянскому труду, другие навсегда прощались с развалившимися плетнями, с пустыми амбарами и голыми полями. На новых местах быстро обживались, привыкали к иному быту, становились безыменными единицами великой армии пролетариев, создававших своим трудом металлические богатства страны.

Металлургический завод у Екатеринослава, куда волею случая попал Курако, начинал цветущую полосу развития промышленности на юге России. Потребностями государства в металле были вызваны к жизни богатейшие недра южного края. Больше века должно было пройти, пока от первого ознакомления с минеральными кладами степной окраины перешли к их разработке. «Сей минерал если не нам, то нашим потомкам полезен будет». — эту историческую фразу произнес Петр I, обнаруживший на юге в дни Азовского похода залежи угля. В 1784 году уголь был вторично открыт в Донецкой области капитаном Скарнаковым, а в самом конце XVIII века сделали первые попытки выплавлять чугун на юге, используя минеральное топливо. У Луганска был построен для этого завод, но он не выдал и пуда чугуна. В России плохо знали технику плавки на минеральном топливе. Испокон веков знаменитые уральские домны плавили чугун на древесном угле. В 1845 году правительство построило завод в Керчи, где предполагалось производить чугун на Грушевском антраците. Но и этот завод бесполезно простоял несколько лет, а в Крымскую войну был разгромлен.

В середине столетия возник новый опытный завод на реке Садки, в нескольких верстах от села Корсунь Екатеринославской губернии. В память Петра I, открывшего каменный уголь, заводу дали имя «Петровский». Здесь дело увенчалось успехом: было получено 9 тысяч пудов чугуна. Но скоро и этот завод постигла участь его предшественников: горн плавильной печи оказался недостаточно огнестойким. По приказу директора горного департамента Рашета начали строить доменную печь его собственной конструкции. Эксперимент оказался неудачным, и завод пришлось закрыть.

Внимание правительственных чиновников обратили на себя шахты Лисичанска. В 1866 году неподалеку от Луганска соорудили металлургический завод. И снова печальный результат: уголь плохо коксовался, а руда, из-за дальности добычи, обходилась дорого. Почти единственным изделием завода, обошедшегося государству в несколько сот тысяч рублей, была чугунная статуэтка. Как редкую драгоценность ее показывал знакомым один из русских