Подари мне Воскресенье [Лина Озерова] (fb2) читать онлайн

- Подари мне Воскресенье (и.с. Русский романс) 724 Кб, 193с. скачать: (fb2) - (исправленную)  читать: (полностью) - (постранично) - Лина Озерова

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Лина Озерова Подари мне воскресенье

Пролог Одна

Высокая стройная девушка выскочила из дверей небольшого особнячка, почти вплотную примыкающего к высотке Нового Арбата, стремительно сбежала по ступенькам, на ходу застегивая молнию куртки. Через минуту выскочила другая, рыжая, и колобком покатилась следом. Догнала подругу, попыталась ее остановить, хватая за руку, а потом засеменила рядом, жалостливо заглядывая высокой в лицо:

— Ася! Аська! Да брось ты… Ну подожди, подожди, ты чего?

Но Ася почти не слышала бормотания запыхавшейся Нинки. Ей-то хорошо говорить, Нинка — признанная актриса, «звезда», в ней сразу определили «характерную», уж в ее-то таланте никто и не сомневается!

Больше всего на свете сейчас Асе хотелось убежать подальше от этого старого здания, еще недавно казавшегося ей самым лучшим зданием на свете, убежать от привычной и теперь уже ставшей чужой суеты училища, от друзей-приятелей, допущенных в сладкий актерский мир, и как можно скорее спрятаться в безликой толпе на многолюдном Новом Арбате.

В общем, случилось то, что не было неожиданностью ни для Нинки, ни для самой Аси. Уже после первых двух месяцев учебы стало совершенно ясно: актрисы из Аси при всем старании не получится. И педагоги, и студенты даже удивлялись, каким чудом ей удалось выдержать такой трудный конкурс и благополучно пройти три вступительных тура. Асе не удавались элементарные вещи: движение, этюды, даже голос на занятиях по технике речи становился каким-то чужим, бесцветным и плоским, лишенным абсолютно всех модуляций. Она была страшно «зажата», и никто ничего с этим сделать не мог, даже руководитель их курса, опытный театральный педагог. «Бедная, бедная Ася! — читала она в глазах сокурсников. — А ведь такая хорошенькая! За это ее, наверное, и приняли…»

Вот уж правда — внешность тогда была ее единственным достоинством. А уже к весне от постоянных неудач Ася как-то поблекла, посерела, потеряла уверенность в себе. Даже ее чудесные каштановые волосы, которыми она раньше так гордилась, кокетливыми завитками обрамлявшие ее миловидное личико, теперь выпрямились и висели унылыми сосульками. Глаза стали какими-то тускло-коричневыми, и даже ямочка на правой щеке куда-то исчезла. Милая ямочка появлялась на Асином лице только тогда, когда улыбалась, а улыбалась она теперь редко…

— Ась, ну куда ты, Ась, ну подожди, в самом деле!

Нинка не отставала.

— Ась, давай поговорим спокойно!

Ася остановилась и посмотрела на Нинку:

— Слушай, дай мне побыть одной!

— Не дам! — решительно ответила та. — Тебе сейчас не рыдать и причитать нужно, а думать, что дальше делать.

— Ты, конечно, лучше всех знаешь, что мне нужно! — раздраженно выкрикнула Ася, но вдруг ее злость сразу прошла.

— Знаю, конечно. — Нинка взяла Асю под руку и потащила к столикам под навесами. — Давай посидим, выпьем чего-нибудь и спокойно обсудим ситуацию.

Ася покорно пошла за подругой. В их дуэте Нинка всегда лидировала, а Асе оставалось лишь подчиняться. Не то чтобы она была безвольной — совсем нет, характер у Аси, пожалуй, был посильней Нинкиного. Просто бороться с неуемной энергией подруги было абсолютно бессмысленно. Ася давно поняла: ей проще уступить, а потом тихо сделать по-своему.

Нинка купила два хот-дога и две бутылки пива, налила себе пластиковый стаканчик почти до краев и выпила в два глотка:

— Уф, упарилась бежать за тобой! Такая жара, прямо как в пустыне! Ты что не пьешь, не хочешь?

Асе кусок в горло не лез.

— Ну что ты скукожилась? — продолжала утешать Нинка. — Из училища выгнали — так ведь это еще не конец света! Жизнь не кончена, понимаешь?

Нинка решила сменить тактику. Конечно, сейчас глупо было бы утверждать, как раньше, что все еще наладится и из Аси обязательно получится хорошая актриса. «Ну разве ей объяснишь?» — подумала Ася. Для нее-то как раз жизнь действительно кончена. Что она теперь? Домой в Новгород, к маме, ни за что не вернется. Ужасно стыдно было возвращаться после такого провала. Ася уже представляла, как мама подожмет губы и скажет: «Я же тебя предупреждала!» Она с самого начала была решительно против Асиной затеи стать актрисой. «Если уж ты так хочешь учиться в Москве, выбрала бы себе что-нибудь поприличнее. Поступай на экономический — это всегда хлеб. А актеров у нас пруд пруди, и все безработные». Когда Ася поступила-таки в Щукинское, мама даже не обрадовалась, а как-то неприятно удивилась. Вообще дома Ася чувствовала себя лишней — она была старшей дочерью от первого, неудачного брака и своим существованием постоянно невольно напоминала матери об «ошибке молодости». После исчезновения Асиного отца мама вскоре снова вышла замуж, и у Аси появились сестра и брат, забравшие всю материнскую любовь. Отчим, человек строгий и нелюдимый, относился к Асе спокойно-равнодушно, терпел ее присутствие, и только… Нет, домой, в Новгород, она ни за что не вернется! Нинка словно читала ее мысли:

— Домой ты не поедешь, это ясно, — задумчиво сказала она. — Тебе там делать нечего. Можно попробовать поступить на театроведение.

Ася пожала плечами:

— Думаешь, я успею? Конкурс уже прошел.

— А может быть, еще нет. Надо завтра же узнать. Если прошел, поступишь на следующий год.

Нинка оптимистка. Господи, как хорошо, что у Аси хотя бы есть Нинка!

— Поживешь пока у меня, — продолжала размышлять подруга. — Мои все лето на даче. А потом с жильем что-нибудь придумаем.

Ася грустно улыбнулась. Оптимизм оптимизмом, но до сентября ей надо было решить, как жить дальше. А жить, честно говоря, сейчас вообще не очень-то хотелось. Зачем? Она ни на что не способна и никому не нужна, весь мир против нее…

Часть первая Жена

Глава 1 Утро новобрачной

Не открывая глаз, Ася сладко потянулась и перевернулась на другой бок. Даже во сне ее не покидало чувство счастья и покоя — удивительное ощущение, особенно если учесть, что ей пришлось пережить за последнее время. Но теперь, слава богу, все позади.

Проблемы, казавшиеся неразрешимыми всего пару месяцев назад, теперь волновали ее так же, как монголо-татарское нашествие многовековой давности.

В полудреме Ася протянула руку, чтобы снова прикоснуться к сильному телу мужчины, теперь надежно защищавшему ее от враждебного мира. К красивому, загорелому телу мужчины, ставшего вчера законным Асиным мужем.

Рука словно в пустоту упала на холодную простыню.

Сон мгновенно улетел. Ася села на постели и недоуменно уставилась на смятую подушку — здесь, рядом с ней, должен был лежать Павлик, потом перевела взгляд на часы, висевшие против кровати. Половина восьмого, вставать еще рано… Но может быть, он уже встал?

— Павлуша, — позвала она мужа, сначала тихо, потом громче. — Павлуша, милый, ты где?

Ни ответа ни привета.

Ася соскочила с кровати.

— Павлик!

Тишина.

Забыв накинуть халат, Ася вышла из спальни и остановилась в начале длинного коридора. Судя по всему, громадная квартира была абсолютно пуста. Нигде ни звука ни шороха. Асе вдруг стало по-настоящему страшно.

— Павлик! — снова позвала она. Голос прозвучал громко и жалобно, но муж не отзывался. Тогда она двинулась по коридору вперед.

Сначала Ася проверила ванную, туалет и кухню. Везде идеальный порядок, но никаких следов пребывания мужа. Потом были обследованы все три комнаты одна за другой — тоже безрезультатно. Комнаты выглядели так, словно это была не жилая квартира, а выставочная модель из каталога, — безупречно и неодушевленно.

Ася кинулась к телефонному аппарату, набрала номер мобильного Павла. Гудок в трубке — и одновременно где-то в глубине квартиры заиграла мелодия румбы. Ася положила трубку рядом с телефоном, пошла на звук — в спальне на тумбочке под раскрытым журналом лежал телефон Павла. Муж забыл мобильный дома? Но Павлик никогда ничего не забывал…

Ася снова направилась в ванную. Что-то там было не так, какая-то неуловимая неправильность, которая сразу не бросилась в глаза. Впрочем, в чужом месте все кажется неправильным, а эту новую квартиру Ася еще не считала своей.

Включив верхний свет, а заодно и подсветку у большого зеркала над раковиной, Ася оглядела новые белые полки. Жидкое мыло, пенка для лица, крем «Джонсон и Джонсон» дневной и ночной — она сама его сюда поставила — соль Мертвого моря и прочие косметические принадлежности… Чего-то не хватало, чего-то важного, что было еще вчера. Чего-то… И вдруг до Аси дошло: с верхней полочки исчезли жиллетовская пена для бритья и туалетная вода «Армонти». Она стала лихорадочно открывать дверцы шкафчиков — пропала бритва и воск для укладки волос, которыми пользовался Павел. Пропало все, что имело хоть какое-то отношение к ее мужу, лишь Асины вещи занимали свои прежние места. Ася присела на край ванны и вдруг поняла, за что сразу зацепилось ее подсознание. В стаканчике над раковиной стояла только одна зубная щетка, Асина зеленая «аква-фреш».

Ася обалдело помотала головой. Не может быть! Она спит, и ей снится непонятный сон, просто кошмар. Нужно лишь сделать над собой усилие и поскорее открыть глаза. Ася крепко сжала кулаки и постаралась крикнуть как можно громче:

— Павлик!

Однако, услышав свой голос и ощутив на ладони боль от ногтей, Ася поняла — это не сон. Она действительно сидит на краю ванной и тупо смотрит на одинокую щетку в матовом стаканчике. Надо было что-то делать, но что?..

Медленно поднявшись, Ася поплелась обратно в спальню. Вид смятой широкой постели не оставлял никаких сомнений — на ней спали двое. Уцепившись за это доказательство недавнего присутствия Павла, Ася стала мысленно восстанавливать события вчерашнего дня и ночи. Взгляд упал на распахнутые зеркальные створки платяного шкафа. Там было так же пусто, как на оставленной полярниками антарктической зимовке. Никаких следов человеческого присутствия: Асины чемоданы еще стояли в углу нераспакованными, вещи Павла из шкафа, как и из ванной, таинственным образом исчезли. Полки были абсолютно пусты.

Однако так сразу Ася сдаваться не собиралась. Со всех ног она бросилась в кабинет мужа.

На первый взгляд здесь все было так же, как вчера вечером. Большой письменный стол, на нем — органайзер, календарь, электронный блокнот. Рядом — столик с компьютером и полочка для дискет. Взглянув на эту полочку, Ася почувствовала, что холодеет: все дискеты оттуда исчезли.

Один за другим она стала выдвигать ящики письменного стола. Ничего. Такая же пустота, как на бельевых полках.

Помедлив, Ася встала и направилась к стеллажам с книгами. Надавив рукой на полку с собранием сочинений Джека Лондона, она без труда добралась до дверцы маленького потайного шкафчика. Именно там, в черной кожаной папке, — Ася это хорошо знала — Павел обычно хранил документы. Вчера при ней он убрал в папку их новенькое свидетельство о браке и ее заграничный паспорт на старую Асину фамилию.

В черной папке нашлась масса самых разных документов: от договора о купле-продаже квартиры до страховки и технической документации на «Фольксваген-Поло» Павла. К своему удивлению, Ася обнаружила здесь доверенность, по которой ей разрешалось водить машину мужа.

Последняя бумага, найденная Асей в папке, повергла ее в настоящий шок. Это была оформленная по всем правилам дарственная, согласно которой с сегодняшнего дня Ася становилась полноправной и единственной владелицей квартиры № 60 дома 20 по 1-му проезду Ямского Поля — той самой Пашиной квартиры, где она проснулась сегодня утром и где собиралась жить с мужем долго и счастливо…

Однако все это касалось только Аси. Никаких следов Павла в черной папке не нашлось: ни паспорта, ни водительских прав — ничего. Ася переворошила всю папку и чуть не заплакала от отчаяния: в ней больше ничего не было.

Асин муж, Павел Георгиевич Крылов, исчез, испарился, растаял, как видение, оставив свою молодую супругу свободной и богатой. Правда, свободной относительно: в брачном свидетельстве осталось его имя, подтверждающее наличие у Аси законного мужа.

Еще раз перечитав доверенность на машину и дарственную, Ася аккуратно сложила все в папку и засунула ее на место, в тайник за полками. Потом вернулась в спальню, присела на неубранную кровать и глубоко задумалась.

Первый страх понемногу прошел, паника улеглась, и Ася попробовала рассуждать здраво. Может быть, Павлик вчера сказал ей, что куда-то собирается, а она пропустила это мимо ушей? Исключено. За все время их знакомства ни одного слова Павла Ася не пропускала. А уж тем более вчера, в день их свадьбы.

Подумав о вчерашнем, Ася невольно улыбнулась. Это был необыкновенный, чудесный день! Хотя, возможно, с точки зрения Асиных школьных подруг, их с Павлом свадьба была очень странной: ни гостей, ни фотографов, ни даже свидетелей. Не было обручальных колец, традиционного марша Мендельсона и напутственных слов толстой тетки с лентой через плечо. Молодожены расписались в кабинете заведующей ЗАГСом, а уже потом, в ресторане «Ностальжи», за ужином для двоих, Павел надел Асе на палец кольцо. Но не гладкое золотое, а перстень с тремя маленькими бриллиантиками — этот перстень и сейчас был на Асином пальце.

— Какая прелесть! — воскликнула Ася, разглядывая таинственно сверкающие в неярком свете свечей камни.

— Нравится? — спросил Павел, улыбаясь. Улыбка у него тоже была какой-то загадочной.

— Очень, — искренне ответила Ася. — Очень! У меня никогда еще не было такого красивого кольца.

— Это твое обручальное кольцо.

Под его взглядом Ася невольно покраснела — с такой любовью на нее тоже еще никто никогда не смотрел. Ей страшно захотелось поцеловать мужа, но она не посмела — все-таки люди кругом. Она опустила глаза, чтобы еще полюбоваться подарком, и вдруг сообразила:

— А почему же ты тогда надел мне его не на правую, а на левую руку?

Павел рассмеялся:

— Когда мужчина женится на женщине, он предлагает ей руку, то есть свою верность и поддержку. Когда женщина выходит замуж, она отдает мужчине сердце. Поэтому обручальное кольцо женщины должны носить не на правой, а на левой руке, а вот мужчины — на правой.

— Однако, — сказала Ася, — я тебе кольцо ни на правую, ни на левую руку не надевала…

— Еще успеешь, — успокоил жену Павел. — Будем считать сегодняшнюю регистрацию в ЗАГСе чем-то вроде помолвки. А на помолвку невесты женихам кольца не дарят.

— Как это — помолвка? — обиделась Ася. — А я думала, мы поженились по-настоящему…

— Конечно, по-настоящему. Официально ты моя законная жена со всеми вытекающими последствиями. Но ведь… — Павел чуть помедлил, — браки совершаются на небесах, разве нет?

Ася поняла, что он хотел сказать:

— Мы обвенчаемся?

— Конечно.

— А когда?

Павлик нежно погладил ее руку:

— Скоро, котенок, скоро. Вот тогда ты и наденешь мне свое кольцо. А пока…

Он поднес Асину руку к губам и поцеловал теплую ладошку.

Вспомнив этот разговор сейчас, Ася немного успокоилась. Конечно, Павлик — это самое лучшее, что с ней случилось в жизни, и он не может вот просто так взять и исчезнуть. Хотя… Если учесть обстоятельства их знакомства, от него можно было ждать чего угодно.

Павла в Асину жизнь принес ураган. Тот самый знаменитый московский ураган, который повредил кремлевские стены и поссорил Лужкова с Гидрометцентром.

Утро не предвещало никаких катаклизмов — нормальное субботнее утро. Нинка с компанией собиралась отбыть на Николину Гору развлекаться. Она носилась по всей квартире, запихивая в большую спортивную сумку всякие нужные вещи: косметику, купальник, полотенца, термос, бутерброды.

Ася лежала на диване и безразлично смотрела в потолок.

— Может, все-таки поедешь с нами? — спросила Нинка, на секунду прекратив запихивать вещи. — Ребята про тебя все время спрашивают.

— Передавай им привет, — безучастно отозвалась Ася.

Что она, совсем ненормальная — ехать с ними? Чтобы ее все там жалели?

— Ась… — Нинка выпрямилась и сделала робкий шажок по направлению к Асиному дивану, — а ты на меня не обижаешься за то, что я тебя бросаю?

— Конечно, нет! — Ася села и посмотрела на Нинку. — Глупости какие!

— Понимаешь, там ведь почти наверняка Ромка будет… — Нинка замялась. — А вдруг…

Роман Саранцев учился на курс старше, и Нинка вздыхала по нему весь год.

— Конечно, а вдруг, — согласилась Ася. — Чего не бывает!

Когда Нинка ушла, она повернулась лицом к стене и заплакала.

Провалявшись весь день, к вечеру Ася решила выйти прогуляться. Жара стояла страшная, градусов тридцать в тени, а то и больше. На небе ни облачка, и ни намека на ветерок. Нинка жила на Черняховского, рядом с метро «Аэропорт». Ася прошла по Ленинградке до «Сокола», потом свернула в парк.

Она даже не поняла, когда началась гроза. Все случилось неожиданно: затянуло небо, налетел жуткий ветер, тучи вдруг прорезали невероятно яркие синие молнии и стеной хлынул дождь. Ася прижалась к стеклу автобусной остановки — ей стало так страшно, что она чуть не закричала.

Ветер становился сильнее, деревья под его напором угрожающе трещали. Неожиданно перед Асей остановилась непонятно откуда взявшаяся машина. Распахнулась дверца:

— Садитесь, скорее!

Ошалев от ужаса, она даже не поняла, что ей говорят.

— Быстрее, девушка, быстрее!

Наконец сообразив, что от нее требуется, Ася живо нырнула на переднее сиденье. Машина рванула с места и через минуту въехала в глубокую арку, ведущую во двор сталинского дома.

— Ну вот, — сказал незнакомец. — Здесь мы, кажется, в относительной безопасности. Теперь говорите, что вы делали в такое время на остановке?

— Гуляла, — пролепетала Ася, — а что?

— Хорошенькое же вы нашли время для прогулок!

В темноте Ася не могла хорошенько разглядеть лица своего спасителя, но его голос ей очень понравился, глубокий и какой-то очень мужской.

— Я нне… нне з-знала… — У Аси зуб на зуб не попадал.

— Послушайте, да вы замерзли и вот-вот простудитесь! — встревожился парень. — Вы же вся мокрая. Вот, держите!

Он перегнулся через сиденье и достал откуда-то сзади длинный мягкий свитер.

— Снимайте свою кофточку и надевайте это. Не бойтесь, я отвернусь. И юбку снимайте, свитер длинный, вам ниже колен будет.

Ася почему-то сразу и безоговорочно подчинилась. Было в этом незнакомом парне что-то такое, что заставляло ее делать то, что он говорил. И с тех пор вот уже три месяца она только так и поступала, причем с большим удовольствием…

Погрузившись в воспоминания, Ася, полураздетая, сидела на краю постели.

С места ее сорвал телефонный звонок. Схватив трубку так же поспешно, как утопающие хватают спасательный круг, Ася радостно выдохнула:

— Павлик!

Трубка молчала.

— Павлик, милый, это ты? — В голосе Аси зазвенели слезы.

— Простите, пожалуйста, — незнакомым женским голосом отозвалась трубка, — я говорю с Анастасией Крыловой?

— Нет, — растерянно сказала Ася, — то есть да, да!

Она уже забыла, что со вчерашнего дня стала Крыловой, а о существовании Анастасии Вержбицкой теперь придется забыть.

— Меня зовут Елена Павловна, — представилась женщина. — Когда мне удобнее прийти?

— Куда… прийти? — опешила Ася.

— К вам, разумеется, — невозмутимо сказала Елена Павловна.

— А… зачем?

— Чтобы помочь вам по хозяйству. Я ваша новая домоправительница.

— Кто?

— Англичане и американцы называют это «хаус-кипер».

— А…

— Мне была дана инструкция: позвонить ровно в девять, ни раньше ни позже. Павел Георгиевич предупредил, что хочет сделать вам сюрприз.

— Какой сюрприз? — не поняла Ася.

— Как какой? Вы же ему говорили, что вам будет тяжело вести большой дом. Вот он и пригласил меня, чтобы освободить вас от домашних хлопот.

«Я ему говорила… — Ася была совсем сбита с толку. — Когда? Да я никогда и не пробовала «вести дом»…» Впрочем, и дома, который нужно было «вести», у нее никогда не было.

— Вы не волнуйтесь, милая, — уловив Асину растерянность, несколько снисходительно заметила Елена Павловна, — все будет в порядке. Уж я-то сумею сделать все, что нужно. Так когда мне лучше прийти?

— Ну… приходите в двенадцать, — наобум сказала Ася.

— Хорошо. Ровно в двенадцать я буду у вас. Всего доброго.

Ася положила трубку на рычаг. Она ничего не понимала. Неожиданное исчезновение мужа, свалившаяся на ее голову домоправительница… «Хаус-кипер»… Чудеса!

Впрочем, этот звонок навел Асю на кое-какие соображения. Асина рука снова потянулись к телефону. В конце концов, в этом городе кроме Павла у нее есть еще один почти родной человек. У Нинки Басмановой, конечно, были свои причуды, но в главном на нее можно было положиться.

Прижав трубку к уху, Ася долго слушала длинные гудки. Наконец трубку сняли, и сонный Нинкин голос невнятно пробормотал:

— Кого в такую рань? Перезвоните часа через два.

— Это я, Нин, — быстро сказала Ася. — Не клади трубку, у меня Павлик исчез.

— Какой Павлик? — не поняла сразу Нинка. — Я не бюро находок.

— Нина, это я, Ася.

— Ася? Павлик? — Нинка наконец проснулась. — Как исчез?!

Ася вкратце обрисовала ситуацию. Первая Нинкина реакция была, как она и ожидала, несколько неадекватной:

— Ну дела! Вот здорово! Значит, ты теперь свободна и богата?

Ася печально вздохнула — Нинку не переделаешь — и напомнила:

— Я, между прочим, вышла замуж по любви.

— Ах да…

Нинка немного помолчала, потом переспросила:

— А ты уверена, что он исчез, а, например, не за газетами вышел?

— Нин, я же тебе сказала, в квартире ни одной — понимаешь? — ни одной его вещи не осталось.

— И документов? — не поверила Нинка.

— И документов.

Нинка еще секунду помолчала и решительно скомандовала:

— Все понятно. Сиди, где сидишь, не двигайся. Через пятнадцать минут я у тебя.

— Так и сидеть? — растерялась Ася.

— Так и сиди. Ничего не делай. Может, там где бомба подложена. Ты на нее случайно наткнешься, и она взорвется.

— Нин, ну какая бомба? — Ася даже немного рассердилась.

Но переубедить Нинку было очень трудно.

— Я тебе сказала — сиди на месте. Встанешь, только чтобы открыть мне дверь, — твердо повторила она и сразу, не дожидаясь возражений, дала отбой.

Ася послушала короткие гудки и тоже осторожно положила трубку на рычаг. То, что в ее квартире заложена бомба, Ася считала полным бредом, но до Нинкиного прихода все-таки решила никуда не лезть. Вдвоем осматривать незнакомую квартиру как-то спокойнее.

Странно, но о Павле Ася почти перестала волноваться. Все происходящее казалось ей настолько нереальным, что напоминало детскую игру в «прятки» — ну вроде как если бы Павлику досталось прятаться, а ей водить. А в детских играх все всегда кончается хорошо.

Меньше чем через полчаса запыхавшаяся Нинка влетела в квартиру:

— Ну как ты?

— Бомба пока не взорвалась, — усмехнулась Ася.

— Ну и слава богу. — Иронии Нинка не заметила. — А я прямо из постели, даже кофе не выпила. Кофе-то твой Павлик с собой не унес?

— Пойдем, сварю.

— Только я сначала умоюсь. Не возражаешь? Потому что умыться я тоже не успела.

Выглядела Нинка сейчас действительно забавно: маленькая, кругленькая, всклокоченные короткие волосы — на концах светлые, а у корней рыжие, — на физиономии — яркая россыпь веснушек, вытаращенные голубые глаза, тоже удивительно яркие… Хоть персонаж диснеевского мультфильма с нее рисуй!

Пока Нинка плескалась в ванной, Ася смолола кофе и засыпала в кофеварку. Положила и на свою долю — есть-то все равно надо.

— Ну, так что тут у вас случилось? — Нинка забралась с ногами на мягкий диванчик кухонного уголка и приготовилась слушать. — Куда он делся?

— Не знаю.

— Вы поссорились, — понимающе кивнула Нинка, — и он ушел.

— Нет.

— А что же? Знаешь, — возмутилась Нинка, — не темни. Не тянуть же мне из тебя клещами ваши секреты! Если хочешь, давай сама выкладывай все по порядку!

— Да никаких секретов, — потерянно сказала Ася. — В том-то и дело. Все было хорошо, просто прекрасно. А утром я просыпаюсь, а Павла нет. И вещей его нет. Я полезла в сейф, смотрю — квартира записана на меня, и машина, и банковские карточки на мое имя, и вообще все…

— Во дает! — присвистнула Нинка. — А он тебе ничего об этом не говорил?

— О чем?

— Ну что он собирается все тебе отдать?

— Нет… То есть про машину говорил, когда заставил меня учиться водить… И про счет. Что он собирается сделать общий, мой и его.

— И не предупреждал, что у него дела, что ему срочно надо уехать?

— Нет. Ни слова. Мы собирались завтра в Париж, а потом в Лиссабон. У меня уже и виза в паспорте.

— Интересно… — Нинка подозрительно прищурилась. — А билеты?

— Какие билеты? — не поняла Ася.

— Ну билеты на самолет тоже есть? До Парижа.

— У Павлика были…

Асе в голову мысль о билетах даже не пришла. Только практичная Нинка могла в такую минуту вспомнить о подобных мелочах.

— Значит, билетов ты среди документов не обнаружила, — констатировала Нинка. — Следовательно, он улетел без тебя.

— Да нет… — Ася решительно помотала головой. — Этого не может быть.

— А может быть, чтобы муж исчезал в первое же утро после свадьбы? — спросила Нинка.

— Нет, — задумчиво сказала Ася, — нет. Тут что-то другое. Что-то, наверное, случилось.

Нинка помолчала, задумчиво водя пальцем по столу, потом вдруг спросила:

— А на работу ты ему звонила?

— Я телефона не знаю.

— Как это? — Нинкины тонкие бровки изумленно взлетели вверх. — Как это «не знаю»?

— Очень просто. Не знаю, и все. Так получилось. Нинка даже подпрыгнула:

— Он что же, и рабочего телефона тебе не давал?

— Да нет… — Ася пожала плечами. — Как-то не надо было. Мы каждый день встречались, ты же знаешь, Павлик сам мне звонил все время.

— И где он работает, ты, выходит, тоже не знаешь? — Нинка спросила это таким тоном, словно заранее знала ответ.

— Нет.

— Ну дела! — присвистнула Нинка. — А вообще, что у него за профессия? Кто он такой, твой Павлик? Хоть это-то он тебе сообщил?

— Ну… — Ася растерянно улыбнулась. — Он занимается бизнесом, что-то связанное с импортом и экспортом. Я не очень хорошо разбираюсь в таких делах, ты же знаешь.

— Нет, это уж слишком! — Нинка вскочила и заходила по кухне взад-вперед. — Вышла замуж, а за кого — не знаешь. Такого я даже от тебя не ожидала.

— Послушай, — терпеливо сказала Ася, — Павлик не может сделать ничего плохого. Я ему верю.

— И напрасно. — Нинка снова уселась на свое место. — Очень, знаешь, честный поступок — бросить жену на другой день после свадьбы!

Ася поджала губы:

— Он меня не бросил.

— А как тогда это называется?

— Говорю тебе — не бросил. Просто случилось что-то непредвиденное.

Нинка подозрительно посмотрела на Асю:

— А что же ты такая спокойная?

Ася пожала плечами:

— Сама ничего не понимаю. У меня какая-то глупая уверенность, что все это — просто недоразумение. Или сон.

— Сон?

— Ну да.

— Тоже мне сновидица! — фыркнула Нинка. — И что же, выходит, и я тебе снюсь? — Она расхохоталась и вдруг снова стала серьезной. — Слушай, перебирайся на время ко мне, а?

— Зачем?

— Не нравится мне все это.

Ася прекрасно поняла, что Нинка имеет в виду, но все-таки переспросила:

— Что же тебе не нравится?

— Абсолютно все. — Нинка решительно рубанула воздух рукой. — Где он работает, ты не знаешь, никого из его друзей никогда не видела, сотрудников тоже, даже родителей… никого…

— У него родители умерли… Они в Бийске жили, — сказала Ася, но Нинка будто ее не слышала:

— Может быть, он от киллеров скрывается? И они с минуты на минуту должны сюда заявиться! Его не найдут, так тебя пришьют, с них станется!

— Нин, ну что ты несешь?

Киллеры и Павлик — такое сочетание показалось Асе просто диким.

— А что мне еще думать? Забыла, в какое время живем?

— Павел не бандит, не вор и не мафиози, — твердо заявила Ася. — И не надо говорить, если не знаешь.

— Но ведь и ты ничего о нем не знаешь, — задумчиво произнесла Нинка. — Хотя я тоже думаю, что он не похож на мафиози, — согласилась она с подругой. — Но все равно, подстраховаться не мешает. Будет лучше, если ты поживешь пока у меня. Жаль, конечно, что сейчас не лето и предки в городе, но мы запросто разместимся в моей комнате.

— А потом?

— Что «потом»? — не поняла Нинка.

Ася объяснила:

— Ну и сколько продлится это «пока»?

Нинка неопределенно пожала плечами:

— Пока твой Павлик не объявится. Ведь должен же он в конце концов дать о себе знать!

— Должен, — согласно кивнула Ася. — И именно поэтому я никуда не поеду. Ведь это наша квартира, наш дом, я — его жена и буду ждать мужа дома.

— Тоже мне Пенелопа! — фыркнула Нинка. — Между прочим, она ждала Одиссея очень долго. Ты состариться успеешь.

— Ничего, сейчас люди дольше живут, — невесело пошутила Ася.

— Слушай, если Павел объявится, то у него хватит ума сразу мне позвонить, — принялась Нинка уговаривать Асю. — Он же догадается, что, если тебя нет дома, значит, ты у меня.

Но Ася только качала головой. Нинка вздохнула: уж если Ася приняла решение, то ее теперь в сторону не свернешь. Она с сожалением посмотрела на подругу и предложила:

— Давай-ка еще раз все внимательно осмотрим. Вдруг обнаружим что-нибудь.

Ася усмехнулась:

— Ты хочешь найти доказательства принадлежности Павлика к мафиозному клану?

— Нет, но… мало ли… — Нинка покрутила ладошкой в воздухе. — Не мог же он исчезнуть совсем бесследно!

Вдвоем подруги методично и последовательно осмотрели спальню, гостиную и перебрались в кабинет.

Поиски прервал звонок в дверь. Нинка в этот момент, согнувшись в три погибели, внимательно исследовала внутренности письменного стола. Она изумленно выпрямилась:

— Кто бы это мог быть? Лучше не открывай!

— Домработница! — охнула Ася и кинула взгляд на часы. — Уже двенадцать! Я совсем про нее забыла!

Ася вскочила с колен и кинулась в холл.

— Какая еще домработница? — Нинка бросилась вслед за ней. — Не открывай, пожалуйста, не открывай!

На пороге стояла высокая сухопарая дама лет сорока-сорока пяти в строгом деловом костюме темно-серого цвета. Окинув оценивающим взглядом девушек. — Нинка стояла рядом с Асей, словно готовясь заслонить ее собой в случае нападения — дама безошибочно определила:

— Вы — Анастасия.

— Да. — Ася вдруг почувствовала себя как на экзамене.

— Я — Елена Павловна. — И поскольку оторопевшие девушки так и застыли в дверях, дама с ехидцей спросила: — Можно войти?

— Да-да, конечно. — Ася посторонилась, пихнув Нинку в бок, чтобы та сдвинулась с места.

Елена Павловна решительно переступила порог, поставила большую квадратную сумку-чемоданчик на подзеркальник, раскрыла ее и достала аккуратный сверток. В свертке оказались домашние шлепанцы. Девушки, раскрыв рты, наблюдали, как она переобувалась, сняв свои добротные туфли на каучуковой подошве и поставив их под зеркало. Все движения Елены Павловны были такими уверенными, а сама она была настолько невозмутима, словно хозяйкой этого дома была именно она, а не Ася.

— Ну что, — сказала (почти приказала) Елена Павловна, покончив с переобуванием. — Давайте для начала пройдем в комнату и обговорим порядок моей работы.

— Давайте…

Елена уверенным шагом прошла в гостиную. Ася поплелась за ней.

Почему-то эта домоправительница действовала на Асю, как удав на кролика. Да и Нинка, судя по всему, чувствовала себя не лучше. Она примолкла и держалась за Асиной спиной.

На секунду замерев на пороге гостиной, Елена огляделась и выбрала для себя не мягкие кожаные кресла, а стул с высокой резной спинкой. Села она так, как, наверное, раньше садились гимназические классные дамы: спина прямая, руки сложены на коленях. Ася и Нинка устроились рядышком на диване.

На несколько минут в гостиной повисла настороженная тишина. Договаривающиеся стороны изучающе посматривали друг на друга.

— Итак, — начала разговор Елена Павловна, очевидно уже сделав для себя какие-то выводы, — итак, прежде всего я должна сообщить вам, что Павел Георгиевич предоставил мне некоторую свободу действий в выборе удобного для меня времени работы. Я бы предпочла приходить в два часа дня. Вас это устраивает?

— Да, — тихо согласилась Ася.

Елена удовлетворенно кивнула.

— Следующее. Павел Георгиевич пояснил, что в мои обязанности будет входить уборка квартиры, стирка и приготовление обеда. Однако он предположил, что у вас могут возникнуть дополнительные пожелания. Возможно, вы захотите доверить мне и покупку продуктов?

Ася уже немножко пришла в себя, и мысль о необходимости весь день проводить бок о бок с такой надзирательницей привела ее в ужас. Нет, только не это!

— Нет-нет, — Ася поспешила отказаться от услуг строгой дамы, — продукты покупать буду я. Я…

Она слегка запнулась и неожиданно выпалила:

— Я вообще-то люблю ходить по магазинам. Очень люблю.

При этом заявлении Нинка удивленно заморгала: что-то раньше она не замечала за Асей такой страсти.

Елена Павловна же осталась по-прежнему невозмутимой, лишь чуть заметно пожала плечами, — дескать, ничего иного от этой девчонки она и не ожидала. В голове одни магазины, тряпки, рестораны и модные курорты. Ася заметила это движение и рассердилась.

— Кстати, готовить я тоже предпочитаю сама, — твердо заявила она.

Елена опять снисходительно пожала плечами: у богатых свои причуды.

— Хорошо. Значит, я буду приходить в два часа, через день. Мои обязанности — убирать квартиру и следить за чистотой белья.

— Это несложно, — ядовито заметила Ася, — у нас хорошая стиральная машина.

— Да, я знаю, — кивнула Елена. — Павел Георгиевич мне это отметил. И все-таки, если у вас, Анастасия, возникнут дополнительные пожелания, я готова их выполнить. Разумеется, в пределах разумного.

— Разумеется, — кивнула Ася. — Скажите, пожалуйста, а дополнительные пожелания и оплачиваться будут дополнительно?

Спросила Ася и тут же смутилась. Реплика вырвалась как-то сама собой. Она не хотела быть грубой, просто эта Елена абсолютно ей не нравилась и вызывала раздражение.

Елена Павловна, проигнорировав Асин невежливо-насмешливый тон, сказала:

— Что касается оплаты. Павел Георгиевич заплатил мне вперед за полгода. Поскольку вы ограничили круг моих обязанностей, а соответственно и время моей работы, возможно, нам стоит пересмотреть сумму в меньшую сторону.

— Нет-нет… — Асе хотелось загладить свою оплошность. — Пусть все будет так, как решил Павел… Георгиевич.

Елена согласно кивнула.

Снова возникла пауза.

Ася лихорадочно соображала, как бы вытянуть из Елены полезные сведения. Вполне возможно, она знает о Павле что-нибудь такое, что даст Асе хоть тоненькую ниточку для его поисков. Вдруг она была у него на работе или хотя бы знает, где находится его офис?

— А… простите, как именно Павел договорился с вами о работе? — осторожно начала Ася.

Елена поджала губы:

— Как обычно. Он позвонил мне домой, потом мы встретились…

— Где? — поспешно перебила ее Ася.

— Он ко мне заехал.

— А когда?

Елена строго посмотрела на Асю:

— Неделю назад.

— А как он вас нашел?

— Анастасия, — строго произнесла Елена Павловна, — если вы сомневаетесь, у меня отличные рекомендации. Я квалифицированная домоправительница, и в определенных кругах мое имя хорошо известно. При первом разговоре с Павлом Георгиевичем я сослалась на Александра Викторовича Задорожного, у которого работала в течение пяти лет. Они встречались. Задорожный и порекомендовал меня в ваш дом.

— А где сейчас Александр Викторович? — спросила Ася, замирая от безумной надежды. Может быть… Может быть, если удастся поговорить с этим Задорожным…

— Полгода назад он уехал в ЮАР, получил назначение в посольство…

Ниточка оборвалась, едва появившись. Если он уехал так давно, значит, в поисках Павла Асе ничем помочь не сможет…

— И с ним никак нельзя связаться?

— Я думаю, это весьма затруднительно. — Елена выглядела оскорбленной. — Простите, пожалуйста, Анастасия, я не совсем понимаю цель ваших расспросов. Вы мне не доверяете? Но если ваш супруг решил, что я подхожу для этой работы, то…

Она выдержала многозначительную паузу.

Мысли в Асиной голове скакали, словно кузнечики. Ясно было одно: Елена не должна догадаться, что Ася не знает местонахождения своего собственного супруга. Надо было быстренько придумать какую-нибудь более-менее правдоподобную версию, объясняющую и его отсутствие, и ее расспросы.

— К сожалению, Павел сегодня утром уехал в командировку, — с ходу наврала Ася. — Его не будет довольно долго, так что все вопросы вам придется решать со мной.

— Да, я знаю. Павел Георгиевич меня предупредил.

— Простите… А когда он вам это сказал? Точно по времени — когда?

Елена удивилась:

— Это так важно? Он позвонил мне вчера в двадцать один тридцать.

— Но почему я не… — вырвалось у Аси.

Она хотела сказать, «почему я не знала», но вовремя прикусила язык.

— Естественно. — Елена снизошла до улыбки. — Он же хотел сделать вам сюрприз. У вас очень заботливый муж, Анастасия.

Ася не нашлась что ответить.

— Хорошо. — Елена поднялась. — Значит, мы обо всем договорились. Тогда я прямо сейчас и приступлю к работе. Если вы, конечно, не возражаете. Где у вас пылесос? Все остальное я принесла с собой.

— Пылесос… Там, во встроенном шкафу в холле.

— Прекрасно.

Елена направилась в холл. Ася, потянув за собой Нинку, тоже быстро ретировалась из гостиной.

— Ну и мегера! — прошептала Нинка, едва за девушками закрылась дверь спальни. — И где твой Павлик только такую нашел?

— Тише ты! — одернула ее Ася. — Еще услышит, неудобно!

— Слушай, а давай куда-нибудь слиняем, пока она будет «выполнять свои обязанности»? — Нинка поежилась. — А то мне при ней как-то неуютно.

Ася вздохнула.

— Мне, вообще-то, тоже, — призналась она. — Пошли пока, пройдемся.

Про себя Ася подумала, что теперь обречена гулять через день с двух до четырех, в то время, пока Елена Павловна наводит лоск в ее квартире. Что ж, регулярные прогулки на свежем воздухе — часть здорового образа жизни, решила она.

Глава 2 Что можно вспомнить, сидя на подоконнике

Завтра и послезавтра не внесли никаких изменений в странную жизнь Аси. Однако ее не покидало абсурдное с точки зрения здравого смысла чувство, что Павел где-то рядом, что есть что-то очень важное, чего она не заметила, пропустила, проглядела. Только вот что?

…Асе снилось, что они с Павликом бредут по осеннему лесу. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь еще густые кроны деревьев, падают на землю словно струи косого дождя, а под ногами шуршат осенние листья, сухие и яркие. Они идут рядом, молча, не глядя друг на друга, но это ничего не значит: Ася все равно каждой клеточкой чувствует, что они вместе. Внезапно деревья расступаются, они выходят на большую поляну, к домику лесника. Понятно, на доме не написано, что он принадлежит леснику, но Ася откуда-то это знает. Так же молча, не глядя друг на друга, они поднимаются по ступенькам на крыльцо. Павел открывает дверь, пропуская Асю вперед. Они оказываются в чистой деревенской комнате, совсем простой: некрашеные стены, в углу печь, на окнах ситцевые занавески. Из-за солнца и бревенчатых стен комната кажется розово-золотой. Мебели никакой нет, только посередине комнаты стоит большая кровать — старомодная, с железными шишечками на спинке, сейчас таких и в деревнях не сыщешь. Кровать девственно-нетронута, застелена кипенно-белым покрывалом с кружевным подзором. Ася как зачарованная смотрит на этот раритет и вдруг чувствует руку Павла на своем плече. «Это для нас с тобой, — тихо шепчет он ей на ухо. — Только для нас с тобой». Ася хочет обернуться, переспросить — и тут сон внезапно кончается.

Это было четвертое утро ее «соломенного вдовства». Ася, открыв глаза, еще какое-то время была счастлива — пока находилась под влиянием привидевшегося. Однако, в очередной раз осознав, что сейчас Павла рядом с ней нет, Ася, тяжело вздохнув, вылезла из постели — не из той деревенской, а из вполне современной — и поплелась к окну одергивать занавески. Разумеется, не ситцевые. В спальню хлынули солнечные лучи. Ася в изумлении широко раскрыла глаза: она будто попала в продолжение своего сна…

Погода в этот день явно решила порадовать москвичей. Дождь, нудно поливавший улицы вчера и позавчера, закончился, тучи разошлись, и ничто не мешало сентябрьскому неяркому солнцу подарить столице долгожданное бабье лето.

Распахнув оконные створки, Ася как была — в короткой маечке — уселась с ногами на подоконник и обхватила колени руками. Высоты Ася никогда не боялась, а о приличиях можно было не беспокоиться: ее все равно никто не увидит. Прямо под окнами деревья, потом — железнодорожные пути, и только за ними — Лесная улица. Павел как-то пошутил, что если вдруг за их частной жизнью кто-нибудь захочет пошпионить, то им придется проявить немалую изобретательность. Даже на дерево влезть не смогут — до седьмого этажа деревья не растут.

Павел, Павел… И где ты сейчас?

Павел словно бы никуда не уходил, днем и ночью он все время был с Асей — в ее голове, в сердце. Пусть Нинка не верила, но Ася действительно не обиделась и не рассердилась на внезапное исчезновение мужа. Тревога, но не оскорбление поселилось в ее душе. Ася продолжала верить своему мужу, пусть эта вера и казалась подруге Нинке несусветной глупостью. Какое-то шестое или седьмое — а впрочем, и непонятно какое — чувство подсказывало, что уход Павла с Асей никак не связан. Тайна, вынудившая Павликаисчезнуть, не имеет к их любви никакого отношения. А Асю Павлик любит, действительно любит, она это знала, и поэтому обязательно вернется. Скоро все прояснится, может быть, уже даже сегодня…

Все эти дни, прожитые без Павла, Ася в мыслях все время обращалась к мужу, разговаривала с ним, представляла, что бы он сказал или сделал в той или иной ситуации. Вот и сейчас, глядя вниз на желто-багряные кроны кленов и тополей, Ася вздохнула и подумала, как было бы хорошо в такой теплый денек съездить с Павликом куда-нибудь за город. В лес, такой, как ей приснился. Если бы он был рядом, то, наверное, так бы и получилось…

Ася вообще любила осень еще с детства, со школьных времен. Их тихий провинциальный Новгород в пору бабьего лета словно преображался, вновь обретал былое величие — тишина и спокойствие, разлитые в воздухе, белые церкви с золотыми куполами, окруженные такими же золотыми деревьями, будили неуемную Асину фантазию. Каждый раз, идя через кремль, она воображала себя то дочерью великого князя Новгородского, то женой боярина, то Марфой-посадницей — да кем она себя только не воображала!

И школа в начале учебного года ей тоже очень нравилась. Учиться в сентябре, разумеется, никто толком не учился, народ приходил в себя после каникул, прогуливая уроки и просиживая днями и вечерами в маленьком открытом кафе в парке. Кафе было излюбленным местом свиданий влюбленных парочек, и Асю это тоже не миновало. Именно здесь начинался ее короткий роман с Гошкой Одинцовым из десятого «А» — роман бурный и почти платонический. Они страстно целовались под желто-красными деревьями; дальше этого дело не зашло, и разочарованный Гошка бросил Асю ради длинноногой Верки Смирновой.

Кроме того, Ася любила сентябрь за то, что в их малогабаритной хрущевке в это время было относительно малолюдно. Асин отчим все выходные пропадал на Ильмень-озере, на рыбалке. Он брал с собой сына, а мать с младшей сестренкой уезжали на огород. Сентябрьские выходные — те немногие счастливые дни в году, когда Ася бывала предоставлена самой себе. По будням она тоже часто ездила на Ильмень, на остров, где раньше был скит, а позже — пионерский лагерь. Теперь на острове снова жили монахини, потому обычные туристы там не показывались.

Но Ася ездила не на рыбалку, у нее на острове был свой интерес. Там в полном одиночестве можно было делать что угодно — петь, читать стихи, разыгрывать сцены — одним словом, готовиться сколько влезет к будущей театральной карьере. И никто не смотрел на тебя как на девочку «с приветом».

Еще Ася любила начало осени потому, что в их новгородской школе была замечательная традиция — в сентябре старшеклассников вывозили на три дня в Питер, на экскурсию. Завуч придерживалась передовых взглядов на воспитание подрастающего поколения и считала, что начало учебного года непременно должно быть ознаменовано приобщением к сокровищнице мировой культуры. А Ася обожала Питер и считала его самым замечательным городом на свете…

…Легкий ветерок прошелся по кронам деревьев внизу и добрался до Асиного седьмого этажа. Вернувшись к действительности, Ася поежилась от холода и подтянула коленки к подбородку. С подоконника слезать не хотелось: сразу придется заниматься обычными будничными делами, идти в душ, варить кофе и снова чувствовать себя так ужасно одиноко. Под окнами прошла электричка. Ася посмотрела вниз, ей вслед. Рядом Белорусский вокзал, отсюда поезда идут на запад: в Минск, Брест и дальше — в Варшаву, Берлин, в Париж. Они собирались с Павлом в Париж, и одно только ожидание этой поездки наполняло Асю счастьем. Впрочем, когда Павлик находился рядом, она была счастлива везде. И если бы он даже захотел поехать в свадебное путешествие не в Париж, а куда-нибудь в Мариуполь, Ася ничего не имела бы против. Павлик обладал удивительным даром превращать обыденность в праздник. Ася это хорошо знала. Вместе они уже не раз путешествовали. Так недавно все это было — и так давно…

Вздохнув, Ася снова погрузилась в воспоминания.

Они были знакомы с Павлом уже две недели, когда он неожиданно устроил ту удивительную поездку. Все началось, когда Ася случайно обмолвилась, что хотела бы показать Павлику свой Питер! Здорово, если бы он увидел этот город ее глазами. А она — его…

Тогда он только загадочно улыбнулся и ничего не ответил. А через два дня, в пятницу, заехал за ней (Ася еще жила у Нинки) и сказал:

— Собирайся. Наш поезд отходит через три часа.

— Какой поезд? — не поняла Ася.

— Ты же хотела в Питер? Мы туда едем.

— Ой, Павлик, как же так? — Ася всплеснула руками. — Так неожиданно… И Нинки дома нет.

— Все хорошее происходит неожиданно, — усмехнулся Павлик. — Это пакости и интриги нужно долго обдумывать.

Он вытащил из нагрудного кармана две розовые длинные бумажки — билеты на «Красную стрелу».

— Девятый вагон, места три и четыре, «СВ».

— Ой, Павлик! — Ася повисла у него на шее. — Как здорово!

Он покружил ее немного в воздухе и поставил на ноги:

— Я же должен посмотреть на Питер твоими глазами. Нине оставь записку — в понедельник утром мы вернемся. Если хочешь, я припишу, что обещаю доставить тебя к ней целой и невредимой.

Они шли по Невскому.

— Давай немного посидим здесь, в скверике, — предложила Ася.

Они уселись на скамейку под деревом. Павлик обнял ее, Ася положила голову ему на плечо. Оба молчали, глядя на ровный ряд бело-желтых классических зданий.

— Знаешь, — вдруг негромко сказал Павлик, — когда Петр решил строить город на Неве, один старый опытный моряк пытался его отговорить, предостерегая, что население будущего города будет гибнуть каждые семьдесят лет от страшных наводнений. Так и случилось.

— Знаю, знаю, — усмехнулась Ася, не поднимая головы. — «Медного всадника» и я читала.

Павлик словно бы не заметил Асиного смешка.

— Моряк показал царю старое дерево, на котором высокая вода оставляла свои явные отметины, — так же серьезно и негромко продолжил он. — Но император упорствовал, а дерево приказал срубить, чтобы оно не свидетельствовало против него. Глупый поступок, да?

— Да уж, неумно, — согласилась Ася.

— А между тем, — задумчиво сказал Павлик, — мне этот поступок Петра очень понятен.

— Вот я тебя и раскусила, — улыбнулась Ася. — Мне с первой нашей встречи показалось, что у тебя диктаторские замашки.

— Разве? — удивился Павлик.

— Конечно. А теперь ты сам это подтверждаешь. Петр — настоящий самодур, считающий, что может изменить не только судьбы людей, но и законы природы. А ты чувствуешь в нем родственную душу.

— Спасибо за комплимент, — отшутился Павлик, — но я имел в виду другое. Дело тут совсем не в петровском самодурстве. Просто когда-то в юности Петр был очень счастлив в Амстердаме. Вот он и решил создать подобие своего любимого города, надеясь, что этим вернет прежнее счастье. А ведь он хорошо знал, что большинство голландских городов стоит на воде, ниже уровня моря, и периодически плотины не выдерживают напора волн и рушатся. Тогда наводнения уносят сотни жизней. Но это Петра не остановило, он готов был принести в жертву мечте жизни своих подданных.

— И ведь он своего добился! В Петербурге-то он был счастлив? — спросила Ася.

— В том-то и дело, что нет. Кстати, именно Петербург его и погубил. Помнишь, Петр умер от простуды, полученной как раз во время очередного наводнения?

— Помню, помню. — Ася немного отодвинулась, чтобы видеть глаза Павла. — Почему-то мне кажется, что эту историю ты рассказал мне не просто так. Не только для того, чтобы просветить меня, темную и необразованную провинциалку.

Павлик засмеялся:

— Ты вовсе не темная и необразованная, не прибедняйся.

Но сбить Асю было не так-то просто.

— Так к чему все-таки этот рассказ о Петре?

Она испытующе смотрела Павлу в лицо. Он сразу стал серьезен:

— К тому, что не надо пытаться повторить то, что один раз уже случилось в твоей жизни. — Павел не улыбался.

— О чем ты? — не поняла Ася.

Он повернулся, медленно взял ее лицо в ладони и посмотрел Асе в глаза. Так на нее до сих пор никто не смотрел. Потом легонько коснулся губами Асиных губ и тихо сказал:

— Я обещаю, что никогда тебя не обижу. Ничего прекраснее этого взгляда, этих слов и этого поцелуя в Асиной жизни не было.

Потом они как ни в чем не бывало гуляли по городу, катались на катере по каналам и Фонтанке, по пути пообедали в какой-то кафешке. Павел все время держал Асю за руку и смотрел на нее восхищенным взглядом. Наверное, со стороны они производили впечатление счастливой влюбленной парочки, впрочем, так оно и было на самом деле.

В тот длинный счастливый день произошло еще одно маленькое событие.

Они уже возвращались в гостиницу. В одном из переходов Ася углядела яркий лоток с мягкими игрушками и попросила Павла остановиться и разглядеть игрушки поближе. Ядовито-розовые обезьянки, синие гиппопотамчики, пятнистые жирафы — весь этот экзотический зоопарк Ася почему-то очень любила.

У нее с детства была слабость к мягким игрушкам, но во времена ее детства в большом ходу были лишь коричневые плюшевые медвежата да синтетические собаки-болонки. Ах, если бы такая прелесть продавалась лет пятнадцать назад, когда она была маленькой! Впрочем, не факт, что мама ей купила бы такую игрушку.

Ася погладила по спинке большого желтого льва, потом надавила на нос сиреневому мопсу. Продавец подозрительно посмотрел в Асину сторону.

Ее внимание тогда привлек грустный зеленый медвежонок-коала в красном фартучке, сидевший на краю лотка. У медвежонка была забавная удивленно-ироничная мордочка, словно он давно все понял про несовершенство жизни и теперь принимает ее такой, какая она есть.

— Нравится? — удивленно спросил Павлик.

Ася кивнула:

— Смотри, какой милый!

Павлик взял медвежонка с лотка и посадил на ладонь. Коала, склонив мордочку немного набок (она была чуть-чуть неровно пришита), умильно смотрел на Асю и Павлика своими круглыми глазками-пуговками, будто напрашивался к ним в приятели.

— Пусть тогда его зовут Кнофличек, — решил Павлик.

— Почему Кнофличек?

— «Кнофлик» по-чешски — пуговица. «Кнофличек» — маленькая пуговичка.

— Иди ко мне, Кнофличек. — Ася подставила ладошки, сложенные лодочкой, и Павлик пересадил туда медвежонка.

— Берете? — нетерпеливо спросил продавец. Он уже собирался сворачивать торговлю.

Павлик усмехнулся:

— Берем.

Пока он расплачивался, Ася аккуратно устроила зеленого медвежонка Кнофлика в своей сумке. Сумка была для него слишком мала, и любопытная мордочка коалы осталась торчать наружу.

— Он будет нашим талисманом, — пошутила Ася, когда они отошли от лотка. — Ведь он сам попросился к нам. Он сам выбрал нас себе в друзья.

Павел улыбнулся:

— Что ж, если ты так хочешь, пусть будет талисманом.

— Не смейся надо мной! — обиделась Ася, услыхав в голосе Павлика нотки снисходительности.

— Я и не смеюсь. — Павел ласково погладил ее по плечу. — В самом деле, должен же у нас быть талисман. Так почему бы не он?

Так Кнофлик получил официальный статус в их маленькой семье. И с этим статусом Ася и Павлик считались: до свадьбы медвежонок присутствовал на каждой их встрече, сидя у Аси в сумке, а несколько дней назад был торжественно водружен на подзеркальник в супружеской спальне.

Воспоминание о первом знакомстве с Кнофликом Асю совсем доконало. С трудом проглотив комок, застрявший в горле, она слезла с подоконника, подошла к зеркалу и взяла Кнофлика в руки. Все понимающие глазки-пуговки уставились на нее, словно бы говоря: «Я же с тобой, и он тоже вернется…»

Глава 3 Привет ниоткуда

Утро, отданное грустным воспоминаниям о счастливом прошлом, — не самое удачное начало дня.

Завтракать не хотелось. Кое-как затолкав в себя бутерброд с сыром, Ася послонялась по квартире, придумывая, чем бы заняться. Сегодня Елена Павловна, слава богу, не придет, а значит, гулять с двух до четырех совсем не обязательно. Хоть бы Нинка позвонила, что ли!

От нечего делать Ася включила телевизор, «попрыгала» по каналам: новости, политика, какая-то ерунда для детей. По тридцать первому дециметровому крутили аргентинский сериал — господи, ведь смотрит же кто-то эту тягомотину! Хотя чего далеко ходить — Асина мама любовные переживания красивой мексиканской дуры принимала гораздо ближе к сердцу, чем дела своей старшей дочери… Ася вспомнила маму и вздохнула, вяло уставившись на экран.

Асе вдруг пришло в голову, что в ее жизни мексиканская мечта осуществилась сполна. Ведь Павел сделал ей предложение сразу после их первой ночи, как и положено в сериале… Ася тряхнула головой: фу-ты, глупость какая! Павел — герой мексиканского сериала, «мыльной оперы»? Вот он бы посмеялся, если бы узнал, что она тут себе навыдумывала.

Да и сама-то Ася в героини сериала совершенно не годилась. Там ведь как принято: девушка проходит испытание за испытанием, ее всюду подстерегают коварные злодеи и злодейки, покушающиеся на ее честь. Но девушка свято блюдет невинность для своего единственного и желанного, и ей все-таки удается не потерять ее во всех передрягах.

А у самой Аси в первый же месяц, проведенный в Москве, что называется, «крыша поехала». Прошлый сентябрь пролетел как в угаре: днем занятия, вечерами и ночами — сплошная круговерть из бесконечных походов по ночным клубам и с заездами в самые немыслимые гости… Все на их курсе жили такой жизнью. Наверное, это была естественная реакция на летнюю экзаменационную нервотрепку и сумасшедшую радость поступления в театральный! Они чувствовали себя «золотой молодежью», хозяевами жизни и вели себя так, как, по их представлениям, должны вести себя молодые и избранные…

В первую же неделю учебы у Аси случился роман с Аликом Шмелевым, томным черноволосым красавцем, сыном какого-то крупного коммерческого воротилы. Непонятно, каким ветром занесло Алика в театральный, — ни призвания, ни таланта у него не было и в помине. Зато гонору — хоть отбавляй.

Сейчас, оглядываясь назад, Ася думала, что выбрать себе кого-нибудь хуже она не могла. Впрочем, она и не выбирала: на первой же лекции по искусству Алик подсел к ней, смешил какими-то дурацкими комментариями. Потом они пошли в «Арго», дальше — в «Табула раса», а уже часа в три ночи каким-то образом оказались у Алика дома. Он снимал квартиру в центре, на Пятницкой. «Вообще-то моя малая родина — Лефортово, — пояснил Алик, с третьего раза пытаясь попасть ключом в замочную скважину. — Но эта хата снимает зависимость от перансов». До Аси тогда не сразу дошло, что «перансы» значит «родители». Ее школьные приятели родителей называли проще. Вообще в голове у Аси шумело, мысли путались, и почему-то ей было страшно весело. От выпитого шампанского она чувствовала себя легкой как перышко, дунь — и улетит.

«Хата» оказалась двухкомнатной квартирой с евроремонтом. Ноги утопали в пушистых мягких коврах, как в густой траве. В гостиной камин, перед ним мягкие низкие кресла — Асе показалось, что она попала в западный фильм про красивую жизнь. Сводчатая арка отделяла гостиную от спальни, вернее, от огромной кровати, занимавшей в ней почти все пространство.

Алик сразу подошел к бару, плеснул в два стакана какой-то прозрачно-золотистой жидкости и подал Асе:

— Держи, старушка, подкрепи истощенные силы.

Ася взяла стакан, опустилась в кресло у камина и, прищурившись, посмотрела на Алика:

— Что это?

— То, что надо. — Алик одним махом выпил свою порцию. — Плохого не предложу.

Ася, мысленно махнув на все рукой, последовала его примеру. Горло обожгло, комната бешено завертелась перед глазами, словно Асю посадили на карусель.

Дальнейшее она помнила очень смутно: Алик раздевал ее, они плескались в громадной ванне-джакузи, потом перебрались на кровать-аэродром… На какое-то мгновение в голове прояснилось, и с Асей случился приступ паники: ой, мама-мамочка, зачем она здесь и что делает?!! Однако еще одна порция виски приступ быстро сняла…

Ласки Алика Асе не были неприятны, но и особого восторга не вызывали. Голова по-прежнему кружилась от огромного количества выпитого и от собственной смелости: вот сейчас, этой ночью, она наконец испытает то, что всегда было запретным… Кроме того, ее жгло любопытство: а как это бывает? К любопытству примешивался страх — вроде бы это довольно больно — и чувство неловкости — вдруг кровь простыни испачкает, и Алик догадается, что с Асей это случилось в первый раз… Ведь на их курсе все девчонки казались такими опытными и знающими жизнь, что Ася изо всех сил старалась от них не отстать. Как-то само собой считалось, что оставаться девушкой в восемнадцать лет просто неприлично. Да уж, тогда не только Ася — все они были страшно глупы!

Боли. Ася не почувствовала, крови тоже не появилось. Перетерпев процедуру лишения невинности примерно так же, как она терпела посещения стоматологического кабинета, Ася отодвинулась от Алика подальше и отвернулась к стенке. Впрочем, Алик тоже больше ею не интересовался, через минуту он уже крепко спал, неприятно всхрапывая.

«Ну что же, пусть будет Алик, — обреченно подумала Ася. — Теперь уж ничего не изменишь. Будем с ним вместе… В конце концов, может быть, я его полюблю, и все будет хорошо… Алик — еще не самый плохой вариант. По крайней мере, точно лучше, чем Гошка Одинцов».

На следующий день Алик, разумеется, снова сидел рядом с Асей на лекции и нашептывал ей на ушко какую-то чепуху, а когда стали показывать слайды, принялся поглаживать ее коленку. Ася безуспешно пыталась отодвинуться, ей было почему-то противно и очень неловко — и за то, что случилось вчера ночью, и за то, что происходило сейчас. Кроме того, не хотелось, чтобы кто-нибудь заметил. В результате их возня привлекла внимание преподавателя. Алика попросили назвать картину, демонстрирующуюся на экране.

На экране был «Апофеоз войны» Верещагина: груда черепов на фоне пустыни, и вороны над ними. Алик вскочил, поморгал и застыл в недоуменном молчании.

— Ну так что же, молодой человек? — ехидно спросил преподаватель. — Какие трудности? Вы не знаете этой картины?

— Почему, знаю, — выпалил Алик. — «Грачи прилетели»!

Вот тут Асе стало по-настоящему стыдно, как не было до этого никогда в жизни.

Алик Шмелев надолго в Щукинском не задержался, уже в ноябре его отчислили за хронические пропуски и полную профнепригодность, его даже деньги отца не спасли. Правда, интерес к Асе Алик потерял еще раньше, как только выяснилось, что спать с ним Ася больше не собирается и продолжения той случайной ночи не будет.

Но, как ни странно, приключение с Аликом на Асю подействовало благотворно: она стала осторожней и больше не бросалась очертя голову в сомнительные развлечения. Слишком горьким оказалось послевкусие сладкой богемной жизни.

А потом Ася подружилась с Нинкой, и у них образовалась своя, вполне приличная компания. Однако в любовные похождения Ася больше не встревала, хотя в предложениях недостатка не было. Она многим нравилась, а кое-кто имел на нее вполне серьезные виды, но Алика и ночи, проведенной с ним, ей хватило с избытком…

Однако когда долго живешь в смещенной плоскости, где все вокруг гуляют напропалую и спят с кем попало, начинает казаться, что плоскость вовсе не смещена, а нормально-горизонтальна. Поэтому к моменту знакомства с Павликом Ася была просто уверена, что переспать с мужчиной, в которого влюбилась, следует при первом же удобном случае. Все мужчины этого хотят, так зачем тянуть? Таковы правила игры, и ничего с этим не поделаешь.

Поэтому, когда они с Павликом встретились на следующий день после урагана, Ася приняла приглашение заехать к нему домой как само собой разумеющееся.

К тому же то, что Ася испытывала сейчас, ни капельки не напоминало ни поцелуи с Гошкой, ни приключение с Аликом. Какая-то неведомая сила словно тянула Асю к Павлу, тянула страшно и непреодолимо. Это чувство, совершенно для нее новое, появилось сразу — с того самого момента, когда она взяла его свитер в машине.

— Ну вот, прошу! — Павлик гостеприимно распахнул дверь, положив конец Асиным сомнениям и колебаниям.

Из крошечного коридорчика Ася шагнула в комнату, очень большую и светлую, но почти пустую. Компьютер в одном углу, стеллаж с книгами у стены, низкий раздвижной диван и серый ковер с бледно-розовым геометрическим орнаментом на полу — вот, собственно, и вся обстановка. Однако комната не казалась нежилой и Асе очень понравилась. Она не любила угнетающе-торжественные краски и терпеть не могла тесноту. А здесь из-за отсутствия мебели и выкрашенных в белое стен возникало удивительное ощущение простора и света.

Тревога прошла, и Ася с удовольствием оглядывалась по сторонам.

— Вообще-то я живу не здесь, — пояснил Павел, входя следом за ней. — Но в моей квартире сейчас ремонт, вот и приходится пока снимать эту берложку.

— Ничего себе «берложка»! — искренне восхитилась Ася. — Здесь так здорово!

— Здорово, что тебе нравится. — Павел приобнял Асю за плечи и сразу отпустил. — Ну ладно, располагайся поудобнее, а я мигом сооружу что-нибудь поесть.

— Я с тобой. — Ася пошла за ним на кухню. — Могу быть поваренком на подхвате.

— Нет уж, мадемуазель. — Павел усадил ее на стул. — Можешь быть рядом, твое присутствие меня вдохновит, но делать тебе я ничего не позволю. Сегодня командую парадом я.

«И кажется, не только сегодня, — усмехнулась про себя Ася. — Сегодня, как и всегда». Однако в глубине души она знала, что такое положение дел ее вполне устраивает. Ася удивлялась сама себе, но, кажется, Павел стал тем единственным человеком, кому она действительно хотела бы подчиняться всю жизнь.

— Будем делать салат. — Павел выгрузил из холодильника консервные банки, пакет с зеленью, помидоры, огурцы, два больших авокадо. — Кажется, где-то была и брынза…

— И что это будет за салат? — живо спросила Ася.

— Болгарский — вкусно и просто. Еще в меню предполагается белая рыба в винном соусе. — Он достал упакованное продолговатое блюдо. — Все уже готово, нужно только разогреть. На десерт — торт-мороженое. Пойдет?

— Спрашиваешь! А что будем пить?

— Все, что душе угодно: шампанское, мартини, сангрия, есть еще красное испанское и шабли.

— Только не шампанское! — вскрикнула Ася.

— Как хочешь. — Павел бросил на нее удивленный взгляд. — Еще можно сделать тропический коктейль.

— Нет, — поспешно отказалась Ася, — давай лучше вино. Сангрию.

— Боишься, что я воспользуюсь твоей слабостью? — Павел улыбнулся и достал из мини-бара бутылку темного стекла, оплетенную соломкой. — Ася, дорогая, я джентльмен. Уверяю, что на меня можно положиться.

— Налей мне, пожалуйста, сейчас, — попросила Ася, подставляя фужер. — Чтобы согреться.

Ася надеялась, что глоточек сангрии поможет прогнать эту противную дрожь в руках и в коленках.

Ее нервное состояние не укрылось от внимательного Павла.

— Что с тобой? — озабоченно спросил он, наполняя фужер. — Ты плохо себя чувствуешь?

— Да нет — Ася поежилась. — Просто как-то зябко…

Она сделала большой глоток. Вино было легким и сладким, как компот. «Может быть, попросить все-таки чего покрепче?» — подумала Ася.

— Слушай, а ты вчера не простудилась? — встревожился Павел. — Все-таки вымокла до нитки…

Он подошел сзади, положил руки Асе на плечи, наклонился и слегка коснулся губами ее лба. Вот оно! Началось!

— Что? — Ася вся замерла, ожидая продолжения.

— Нет, температуры у тебя точно нет, — прошептал Павел. Его теплые губы целовали мочку Асиного уха.

Ася напряглась: вот сейчас, сейчас… Но никакого продолжения не последовало, Павел тихо отошел к столу:

— Ну, красавица, что тебе еще предложить? — как ни в чем не бывало спросил он. — Кроме салата, что будем есть, кальмаров или крабов? А то, хочешь, есть еще мидии?

Ася чуть заметно вздохнула. Был ли это вздох облегчения или разочарования, она и сама не знала.

— Только не мидии, — запротестовала она. — Они ужасно противные! Как их вообще можно есть?

— Тогда крабов — они не противные. Или кальмаров. Эти вроде тоже ничего.

— А можно и то, и другое?

Они оба рассмеялись. Смех прогнал страх и совершенно рассеял Асину неловкость.

А дальше все произошло как-то само собой. Не было соблазнения, не было ничего такого, что принято показывать в сериалах и голливудских фильмах.

Павел сначала прикасался к ней так бережно и осторожно, словно Ася была не живой женщиной, а хрупкой мечтой, которая от одного только прикосновения могла растаять в воздухе. Руки его чуть-чуть дрожали. И тогда она сама обняла Павла, прижалась всем телом, чувствуя, как нарастает его возбуждение и передается ей, захватывая и опьяняя…

Ася на минуту потеряла сознание. Ее словно затянуло в водоворот, но не в жуткий черный омут, а в теплую и ласковую морскую волну. И она покачивалась на этой волне, то взмывая вверх, то опускаясь, и сердце взлетало и опускалось в такт… Ей казалось, что она в самом центре яркой летней радуги.

Потом они лежали рядом, не в силах пошевелиться. Ася первая приподнялась и снова бессильно упала на подушки:

— У меня голова кружится…

— И у меня, — отозвался Павел, а потом тихо, еле слышно добавил: — Я и не знал, что так бывает…

Они долго-долго лежали обнявшись. Ася плавала в сладкой дреме, полусне-полуяви, ощущая дыхание Павла на своем виске, и ей было очень хорошо и покойно.

За окном постепенно сгущались сумерки, наконец в комнате стало уже совсем темно. Ася вяло подумала, что Нинка, наверное, ищет ее и сходит с ума. Но как ни странно, эта мысль не вызвала особого беспокойства. Надо бы позвонить ей…

— В твоей милой берложке есть телефон? — лениво спросила она.

— Угу… — пробормотал Павел. — А куда это ты, интересно, собираешься звонить? — вскинулся он.

Ася засмеялась:

— Ревнивому мужу и четверым голодным деткам.

— Мужу?

— Угу, — передразнила Ася Павлика.

Он притворно нахмурился:

— Ах у нас еще и муж есть?

— А то как же, — вздохнула Ася. — Большой, грозный, чемпион России по боксу и обладатель черного пояса карате.

— Боже мой, с кем я связался!

— Видишь, как опасно подбирать на улице женщин, не наведя о них предварительных справок!

— Мадам, в тот момент мне было не до справок. — Павел посмотрел ей в глаза и проговорил медленно и отчетливо: — Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас обоих. Так поражает молния, так поражает финский нож.

— Украдено у Булгакова, — улыбнулась Ася. — «Мастер и Маргарита», страницы не помню.

— Умница ты моя, Булгакова читала.

— Ну, знаешь!..

— Молчу, молчу!

И вдруг он серьезно сказал:

— Слушай, Аська, выходи за меня замуж.

Смешливость как рукой сняло. Ася приподнялась на локте и внимательно посмотрела на Павла. «Это что, шутка? Да вроде не похоже».

Он весь напрягся в ожидании ответа, только в глазах горел какой-то непонятный огонек. И этот огонек Асе совсем не понравился.

— Не надо, — болезненно поморщилась она, — не надо.

Павлик сел на постели:

— Не надо — что?

В голосе его слышалось искреннее недоумение.

— То, что произошло, вовсе не накладывает на тебя никаких обязательств. Ты же ни к чему меня не принуждал, я сама пришла. В первый же день, можно сказать… — Ася смотрела на него с вызовом, за которым скрывалась растерянность. — И, если ты хочешь, это повторится. И будет продолжаться столько, сколько ты сам пожелаешь…

Слова сами срывались с ее губ. «Боже, что я несу! Что он обо мне подумает!»

— Да, — отчаянно повторила Ася, — все будет, как ты захочешь. И не надо покупать меня предложениями руки и сердца. Конечно, проблем у меня в жизни предостаточно, но я не хочу решать их за твой счет…

— Ася!

— Подожди, подожди. Я же сказала — я сама пришла к тебе. Так что не считай, что теперь ты мне чем-то обязан.

— Я и не считаю. И не «покупаю» тебя. — Павел взял ее руку и провел Асиной ладошкой по своей щеке. — Дурочка, я просто хочу, чтобы мы теперь всегда были вместе. Очень хочу.

— Но мы же… — Ася совсем растерялась, — мы же познакомились с тобой только вчера…

Павел едва заметно поморщился:

— Аська, не скатывайся к банальностям. Какая разница, сколько мы знакомы, день или год? Неужели для тебя это так важно?

Действительно, Асе это было неважно. Она и сама это чувствовала. Даже если прожить еще сто лет, другого такого Ася вряд ли встретит. Не нужен ей никто другой и никогда не будет нужен…

— Так ты согласна?

И Ася молча кивнула. Так все и решилось.


…Ася досмотрела серию про аргентинскую любовь, потом рекламную информацию о чудо-тренажерах, за месяц убирающих пять килограммов лишнего веса, выключила телевизор и опять принялась бесцельно слоняться по квартире.

Лишь часам к трем ей удалось наконец взять себя в руки и слегка приободриться. Надо же было хоть что-нибудь делать!

Есть по-прежнему не хотелось, и в качестве развлечения Ася решила заняться приготовлением обеда: ведь когда-нибудь ей придется готовить Павлику обеды! Сейчас она желала этого больше всего на свете.

Кухня Павла, на которой Асе предстояло подвергнуть себя кулинарным испытаниям, была внушительной не только по своим габаритам, но и по оснащению всеми чудесами бытовой техники. Все эти варки, мойки и резки будили Асино женское любопытство и не давали ей спокойно жить. Хотелось все быстрее испробовать. Она уже освоила кухонный комбайн и соковыжималку — свежевыжатый апельсиновый сок каждое утро, прямо как в западном кино. С овощерезкой было сложнее: после Асиной сборки машина работать отказалась. Ася почти не расстроилась, но вдруг вспомнила Елену, и по спине пробежал неприятный холодок. Она сразу представила ее лицо, на котором будет написано: «Я так и знала. Хотя, впрочем, чего еще можно ожидать от провинциалки». Ася почувствовала, как у нее засосало под ложечкой. Забежавшая вечерком на минутку Нинка застала Асю в глубоком трансе. Осмотрев поломанную вещь, Нинка рассмеялась: оказалось, что Ася просто неверно собрала эту несчастную овощерезку.

Кроме комбайна на кухне у Павла были еще и электромясорубка, и фритюрница, и даже посудомоечная машина. Все это Ася решила оставить «на потом». Пока ей хватало хлопот с микроволновкой.

Водрузив на стол громадную книгу «Русская микроволновая кухня», Ася принялась подыскивать какой-нибудь более или менее приемлемый рецепт. Вчера микроволновка ее разочаровала: то ли Ася неправильно поставила время, то ли еще что-то, но все блюда у нее получились какими-то несъедобными. Даже всеядная Нинка отодвинула тарелку, попробовав Асину стряпню.

— Ну что, есть что-нибудь новенькое? — спросила она Асю.

— Нет. Ничего.

— Ни слуху ни духу? Я же говорила…

— Нин, прекрати!

— Ну хорошо, хорошо, — примирительно бросила Нинка. Лучше расскажу про себя. Ты и представить себе не можешь, что со мной произошло!

— Что? — улыбнулась Ася. Нинка оставалась собой, что толку было на нее сердиться!

— После мастерства подходит ко мне Ромка… — Нинка со значением взглянула на Асю, — понимаешь, сам подходит! И говорит, что им в отрывок нужна рыжая девушка. Они ставят, между прочим, твоего любимого Тургенева, кусочек из «Месяца в деревне». В общем, он предложил мне Верочку!

— Правда? Вот здорово, — сказала Ася без особого энтузиазма. Студенческие дела казались ей сейчас такими далекими, словно Щукинское училище находилось на другой планете. — Рада за тебя!

— Верочку, представляешь? Ромка считает, что это мой типаж! Понимаешь, если мы с Ромкой будем играть вместе, то это шанс! И не только в личном плане, на Ромку режиссеры уже сейчас ходят! И вообще, Ромка классный парень. И красивый, и умный, и прикольный. Пришел тут в кроссовках фирмы «кенгуру». Знаешь, смешные такие, словно специально для перевозки контрабанды сделанные.

— Какой еще контрабанды? — спросила Ася. — При чем здесь контрабанда?

— Да любой: бриллиантов там или пакетика с наркотиками. Что-нибудь мелкое, ну чтобы в кармашек влезло.

— В какой кармашек?

Нинка засмеялась:

— Так фирма-то почему «кенгуру» называется? Потому что у кроссовок язычок с маленьким кармашком на липучке. Кладешь туда бриллианты, и ни один таможенник не догадается. Здорово, правда? Как у австралийского кенгуру. — Нинка помолчала, потом задумчиво сказала: — Хотя вообще-то глупость какая-то. Непонятно, зачем на ботинках кармашек, что там хранить-то? Разве любовные записки от ревнивой жены прятать. Но Ромка пока не женат…

У Аси в голове мелькнула сумасшедшая догадка.

— Что? — переспросила она, боясь спугнуть пришедшую мысль.

— Что «что»? — удивилась Нинка.

— Давай еще раз про кенгуру…

Нинка пожала плечами:

— Я сказала, что в таком маленьком кармашке только любовные записки прятать, больше туда ничего не влезет. Но мне бы не понравилось, если бы мои записки хранили в кроссовках… Понимаешь, маленький кармашек на ботинках, ну как сумочка у кенгуру?..

Ася уже не слушала Нинку. Фартучек на Кнофлике… И на фартучке — кармашек! Смутная догадка перешла в уверенность, и Ася бросилась в спальню.

— Вот сумасшедшая, — закричала Нинка и припустилась за подругой. — Что случилось-то?

Медвежонок по-прежнему сидел на подзеркальнике, там, куда Ася посадила его утром.

Трясущимися от волнения руками Ася лихорадочно ощупала Кнофлика. Так и есть — в его кармашке что-то лежит. Небольшое усилие — фартучек довольно плотно прилегал к медвежонку — и Ася достала маленькую, туго скатанную полоску бумаги… Развернув ее, она тут же узнала мелкий, убористый почерк Павла. Слова тесно лепились друг к другу:

«Любимая! Так получилось, что мне на некоторое время нужно исчезнуть. Я не хочу, чтобы мои дела хоть краем затронули тебя. Надеюсь, когда все кончится, мы снова будем вместе. Не волнуйся, не скучай и верь мне. Пожалуйста, верь мне!»

Глава 4 Таинственный даритель

Дни тянулись один за другим, по-прежнему не принося новых известий. Однако после найденной записки Ася почувствовала себя спокойнее, окончательно уверившись в непременном возвращении Павла. Надо было просто набраться терпения и ждать, ждать, ждать, как он просил. Чтобы скрасить ожидание, Ася придумывала себе разные дела: ездила за покупками на машине, практикуясь в вождении, регулярно занималась английским, так хотел Павел, потом еще час французским (в театральном французский был обязательным предметом). Чтобы не тратить времени даром, Ася стала ходить в фитнес-клуб, хотя с фигурой у нее всегда было все в порядке. Пробовала читать — у Павла была прекрасная библиотека. Надо же, в конце концов, было пополнять образование. Но серьезная литература не давалась Асе в ее состоянии. Поэтому оставшуюся от языков и поездок часть дня Ася валялась на диване, читая любовные романы в ярких целлофановых обложках. Героинь целлофановых романов после всех их злоключений обязательно ожидало счастье. И это почему-то очень радовало Асю. Когда романы надоели, Ася взялась за своего любимого Тургенева, в сотый раз перечитав «Дым» и «Дворянское гнездо», а потом и все остальное, по порядку. Иногда вместо Тургенева она брала Чехова и читала том за томом.

Почти каждый вечер приходила Нинка. Она могла заявиться и в двенадцать, и даже в час ночи, из какой-нибудь шумной компании. Поддержать несчастную брошенную подругу она считала своим святым долгом. Нинка частенько пыталась вытащить Асю в какие-нибудь гости, но безрезультатно: к веселью Ася была абсолютно равнодушна. Кроме того, ей почему-то казалось, что Павел должен вернуться домой именно вечером. Почему, она и сама вряд ли могла бы объяснить. И каждый день часов с семи Ася начинала его ждать, стараясь не отлучаться из дома.

Днем Ася еще могла переносить свое одиночество, а вот ночью… Если сразу не удавалось заснуть, приходила страшная тоска.

Но вслед за ночью наступал новый день, а вместе с ним опять появлялась надежда на возвращение Павла. Казалось, что сегодня, именно сегодня, он точно придет, и тоскливые одинокие ночи больше никогда не повторятся.

Накануне «час волка» — так называла ночную бессонницу Ася — затянулся, и ей удалось уснуть только около пяти утра. Проснулась она поздно и сразу, не вылезая из постели, принялась придумывать распорядок дня на сегодня. Английский, французский — само собой. Три часа убиты. Днем хорошо бы куда-нибудь слинять — придет Елена убирать квартиру. Можно погулять по магазинам, без всякого энтузиазма подумала Ася. Можно… Фу-ты, скоро от такой жизни она превратиться в глупую курицу. Так, а что бы придумать поинтереснее? «Может, в театр сходить? Пожалуй, я хочу в театр», — неожиданно решила Ася. Она тут же схватила эту мысль за хвост и очень обрадовалась: Ася думала, что слово «театр» навсегда стало для нее запретным.

Кроме того… Ася про себя усмехнулась и в первый раз со дня своей неудавшейся свадьбы подумала, что не стоит все время сидеть в одиночестве. Что театр? Можно же и гостей позвать — да хоть их с Нинкой актерскую компанию — и устроить веселое шумство и немного безобразия. Только безобидного безобразия. Компания вряд ли разойдется раньше двух-трех — тогда и «час волка» этой ночью удастся пережить…

Раньше, до знакомства с Павлом, одна только мысль о встрече с бывшими однокурсниками приводила Асю в ужас. А вот теперь можно было и встретиться, почему нет?

С тех пор как в ее жизни появился Павел, театральное фиаско ушло в далекое прошлое и Ася снова перестала дичиться своих. Сочувствие однокурсников больше не ранило ее истерзанного самолюбия — каждому свое, не повезло в игре — зато повезло в любви. Да все так и считали. По крайней мере, Нинка уверяла, что девчонки Асе завидуют и страшно хотят ее увидеть. А уж о ребятах и говорить нечего! Правда, те завидуют ее мужу: хорошенькая Ася многим нравилась.

Итак, решено: она зовет гостей. Надо только обсудить с Нинкой, на какой день лучше назначить вечеринку. Может, на завтра? Чего тянуть!

Довольная собой Ася только собралась вылезти из постели, как затрещал телефон. Почти не сомневаясь, кто звонит, она сняла трубку.

— Слушай, — затараторила Нинка, не утруждая себя какими-либо приветствиями, — давай мы сегодня придем к тебе в гости!

— Кто — мы? — спросила Ася, нисколько не удивившись такому совпадению.

— Лариска Немцова, Роман, Лешка, Багира…

— Постой-постой, — перебила Ася. — Когда?

— Ну сегодня.

А еще говорят, телепатии не существует…

— Это чья идея, твоя? — поинтересовалась Ася.

— Аська, ну я же тысячу раз говорила, тебя все хотят видеть. — В Нинкином голосе было столько энтузиазма, что при всем желании отказать ей было невозможно. — Все спрашивают, как ты? Вот Лариска рядом со мной, хочешь, ей трубку дам?

— Нет-нет, — по привычке отказалась Ася. Но, сообразив, что это выглядит слишком грубо, тут же поправилась: — Привет ей передавай!

— Ларис, тебе от Аськи привет, — бросила Нинка в сторону и тут же спросила: — Ну так что, мы придем?

— Нин, а может, завтра? А то я и подготовиться толком не успею. Сколько сейчас времени?

— Ну ты даешь! Еще спишь, что ли? Без пятнадцати двенадцать.

— Сколько? — Ася взглянула на настенные часы и подскочила. Она провалялась в постели больше часа. Скоро уже и Елена придет убирать квартиру!

— Ну так мы приедем? — Нинка упорно гнула свое. — Часиков в шесть, идет?

— Нин! — взмолилась Ася.

— Что «Нин»? Придем?

— Я же ничего не успею!

— А чего тебе успевать? — закричала обрадованная Нинка. — Не придумывай, мы все с собой привезем!

— Хорошо, — легко сдалась Ася. — Сегодня так сегодня. В шесть я вас жду. Всех, кто захочет. Только везти с собой ничего не надо, я все куплю.

— Вот и хорошо! Чем киснуть там одной… — рассмеялась Нинка и повесила трубку.

Значит, гости будут сегодня. Прекрасно! Неожиданная вспышка энтузиазма прогнала апатию. Ася вдруг осознала, что у нее куча дел: она в первый раз будет принимать гостей в этом доме. За помощью к Елене она обращаться не станет, — это было решено сразу. Пусть придет как обычно, уберет квартиру и убирается восвояси. А приготовить, накрыть стол и все устроить как надо Ася и без нее сумеет. Нужно было немедленно отправляться за продуктами — запасы в холодильнике заметно поубавились. Вот этим она и решила заняться в первую очередь.

Однако только она взялась за кофеварку, как снова раздался телефонный звонок.

— Ась, это опять я, — быстро проговорила Нинка. — От Лариски еле-еле отделалась. Чего хочу тебе сказать: я им всем соврала, что у тебя муж в командировку уехал, правильно? По-моему, незачем посвящать всех в запутанные обстоятельства твоей личной жизни. Правильно?

— Нин, ты молодец. Конечно, правильно.

— Ну вот и отлично. Значит, мы придем. В шесть. — И Нинка повесила трубку.

Через полчаса Ася уже выбегала из подъезда, на ходу застегивая куртку. Темно-синий «Фольксваген-Поло» стоял на своем обычном месте у подъезда. Повернув ключ зажигания, Ася про себя прикинула маршрут: сначала на рынок, потом в винный магазин.

Ездила она пока еще не слишком уверенно, старалась держаться правого ряда, панически боялась пробок и терпеть не могла светофоров.

Пробежав по рыночным рядам, Ася закупила все необходимое. Основательно заполнив багажник, она двинулась дальше по намеченному маршруту.

Три бутылки «Смирновской», пять «Роблы» и упаковку минеральной воды Ася погрузила в багажник в три приема. Отдышавшись, Ася взглянула на часы: вот тебе и раз, бегала бегала — и только полтретьего. Елена еще, наверное, не ушла, лучше потянуть время и вернуться домой попозже.

От нечего делать Ася проехала до конца улицы, припарковала машину и зашла в торговый центр рядом с метро.

Прямо у входа располагался ювелирный отдел, почти пустой. Три витрины с сережками, кольцами и цепочками толпы покупателей не привлекали. Ася, как все, тоже прошла было мимо, но вдруг остановилась изашла внутрь. Она задержалась там совсем недолго, и через пять минут на безымянном пальце Асиной левой руки появилось гладкое золотое колечко, надетое поверх дорогого, подаренного Павлом кольца. Ну и что, что они не успели обвенчаться! Все равно Ася — его законная жена, и пусть весь мир знает, что она замужем. Она будет носить это самокупленное «обручальное» кольцо до тех пор, пока Павел не наденет ей на палец настоящее.

Потом, немного помедлив, Ася направилась в магазинчик под названием «меха». Скоро зима, можно было присмотреть себе что-нибудь подходящее, раз уж все равно сюда забрела.

Народу в магазинчике было не слишком много — посетители лениво прохаживались между двумя рядами висящих на вешалках шуб. Каракуль, чернобурка, песец — шубы и полушубки мелькали перед Асиными глазами и слепили своим великолепием.

Ася про себя усмехнулась: в прошлом году ей так хотелось шубу, но она в такие отделы даже заглянуть не смела. Но благодаря Павлу ее жизнь изменилась, и теперь она может позволить себе шубу даже из норки… Хотя именно теперь Асю этот факт совершенно не радовал. Вот если бы Павел был сейчас с ней, тогда другое дело! А он так любил ей делать подарки! И вообще ему доставляло особое удовольствие исполнять ее желания и потакать ее слабостям. Ася и рада была стараться… Рядом с сильным мужчиной любая женщина сразу и с удовольствием становится слабой и беспомощной, а уж Ася тем более…

Но сейчас Павла рядом не было, и поэтому Ася абсолютно равнодушно перебирала вешалки: одну, другую, третью… Тут же к ней подошла продавщица — невыразительная дама средних лет:

— Вам помочь?

— Спасибо, — неопределенно ответила Ася, внутренне подивившись, каким чутьем продавщица распознала в ней потенциальную покупательницу.

А скучающая по настоящим покупателям продавщица уже вытаскивала откуда-то из середины длинную шубу из светло-коричневой норки.

— Вот то, что вам подойдет, — вкрадчиво проговорила она.

Ася с сомнением поглядела на шубу. Красиво, конечно, но зачем ей такое? Грязное месиво московских улиц зимой как-то не располагает к пешим прогулкам, а в машину в такой не залезешь.

— Вы померьте! — Продавщица уже накидывала шубу Асе на плечи. — Словно на вас сшита, вот увидите!

Коричневый мягкий мех окутал Асю от шеи до щиколоток. Она просто утонула в нем, как в океанской волне. Шуба была не тяжелой, но Ася все равно почувствовала себя как-то неловко и стесненно. Она вздохнула. Нет, все-таки ее одежда — обычная куртка. Носить шубу нужно учиться. А это Асе сейчас совершенно не хотелось.

Она уже было хотела вежливо освободиться от этой груды меха, но вдруг почувствовала себя актрисой на сцене. На Асю нахлынуло давно забытое ощущение, будто стоишь в свете рампы и из темного зрительного зала за тобой наблюдают сотни внимательных глаз. «А почему бы не поиграть в жену миллионера? — подумала она. — Павлика бы это позабавило…»

— Мне не очень нравится воротник, — медленно сказала Ася. — Какой-то он…

Она прищелкнула пальцами, словно подыскивая нужные слова.

— Вы, наверное, больше любите «апаш»? — понятливо подхватила продавщица. — Но, уверяю вас, в этом сезоне «апаш» уже не в моде. А здесь, смотрите, как красиво ложится мех!

Она легко дотронулась до блестящей мягкой опушки.

— И вам так идет этот цвет!

Ася капризно надула губки, медленно повернулась, осматривая себя в зеркале со всех сторон, и чуть приподняла подол:

— А не длинно?

— В самый раз, нужно только привыкнуть! — заворковала продавщица.

Ася раздумчиво взглянула на нее, потом — снова на свое отражение.

— И рукава, по-моему, немного длинны… Нет, это, пожалуй, не пойдет.

Ася скинула шубу королевским жестом, не сомневаясь, что продавщица легко подхватит ее. Так и получилось. Великолепная коричневая норка сиротливо упала на руки продавщице, как ненужная вещь.

— Тогда посмотрите другую модель.

Продавщица засуетилась, убирая забракованную Асей шубу и вытаскивая следующую.

— Вот то, что вам надо! Это уж точно ваше!

Ася облачилась в свингер из голубой норки и подошла поближе к зеркалу. Вот это действительно было ее! В «мадамских» длинных шубах Ася, со своей девчоночьей внешностью, смотрелась немного нелепо, словно девочка-подросток в маминых туфлях на каблуках. А свингер — фасон отнюдь не для солидной женщины. Опять же — практично: в свингере и машину водить удобно, и, если придется идти пешком, подол не забрызгаешь. «Может, купить?» — подумала Ася. Эта шубка действительно была сшита прямо для нее. Голубые отсветы ложились на лицо, и от этого кожа казалась удивительно нежной, а глаза — загадочными и глубокими. Ася горько вздохнула — ах, если бы Павел мог сейчас ее видеть! Ася крутанулась перед зеркалом: от движения блестящий мех колыхнулся красивыми волнами. Продавщица в восторге всплеснула руками:

— Ну чудо просто, чудо как хорошо!

Ася и сама это видела. Две покупательницы, прохаживавшиеся между рядами, заинтересовались примеркой и тоже внесли свою долю восторгов, заявив, что девушка в шубке просто неотразима. Потом число зрителей увеличилось. Краем глаза Ася заметила молодого мужчину, приостановившегося у витрины и через стекло разглядывавшего Асю, как картинку из глянцевого журнала. Довольная реакцией своего «зала», она приняла позу фотомодели перед камерой, и даже взгляд на секунду стал такой же зовущий и томный. Мужчина у витрины, будто завороженный, сделал шаг вперед, словно собираясь войти внутрь, но потом опомнился, опустил голову и быстро пошел по своим делам.

— Сколько? — спросила Ася, слегка нагибаясь, чтобы разглядеть ценник.

— Сорок пять тысяч.

Назвав цену, продавщица бросила на Асю быстрый внимательный взгляд, отслеживая реакцию. Асино лицо не дрогнуло, хотя желание купить шубку сразу убавилось. «Нет, я никогда не привыкну к таким ценам», — подумала Ася.

Решив для себя, что без норкового свингера она обойдется, Ася все-таки хотела достойно выйти из игры. Она еще раз взглянула на свое отражение, снова покрутилась, но уже не так энергично:

— Мне нравится.

— Вы возьмете? — расплылась в улыбке продавщица.

— Думаю, да.

Ася небрежно щелкнула замочком сумочки.

— Отложите, пожалуйста, на час-другой, я заеду к мужу на работу. Если муж покупку одобрит, я за ней вернусь.

Ах, если бы это было правдой! На секунду Ася представила, как она возвращается сюда вдвоем с Павлом… Ну почему, почему его нет рядом!

Провожаемая подобострастной улыбкой продавщицы, Ася гордо покинула магазинчик. У выхода незаметно бросила взгляд на шубку: жаль, конечно, страшно жаль расставаться с ней навсегда! Очень уж она ей идет…

Усилием воли Ася отвлеклась от некупленного свингера и занялась насущными проблемами. Предстояло добраться до дома, преодолев массу перекрестков, гаишников и пробок.

Ей не повезло. На Беговой начали ремонт дороги, и у поворота на светофоре образовалось много машин. Серьезной пробкой это назвать нельзя, но для Асиных нервов и это было настоящим испытанием. Как назло, она оказалась не в крайнем ряду, а в самой середине, затертая между маршруткой и широченным зеленым «Рено». Все внимание Ася переключила направо — не дай бог поцарапать эту сверкающую зеленую игрушку!

Машины продвигались медленно. Занятая «Рено», Ася в какой-то момент не рассчитала: стремясь удалиться от него подальше, слишком резво двинулась вперед. Вишневый «Ауди» впереди затормозил чуть раньше, чем Ася ожидала, и — вжжик! Бампер Асиного «горбунка» стукнул заднюю фару «Ауди».

Ася зажмурилась и сразу почувствовала, как ее сердце от испуга ухнуло куда-то вниз, к желудку. «Господи, Господи, что сейчас будет! И к тому же — иномарка, какой ужас! Убьет он меня, просто возьмет и убьет! Если пронесет, никогда в жизни больше за руль не сяду!»

Водитель «Ауди» выскочил из машины и кинулся к поврежденной фаре. Включив габариты и мысленно перекрестившись, Ася тоже вылезла из «горбунка» и сделала пару робких шажков по направлению к владельцу «Ауди». К Асиному счастью, он оказался не «крутым» с бритым затылком, а молодым парнем вполне интеллигентного вида, круглолицым, со светлым ежиком коротко стриженных волос. Одет он был в мягкую замшевую куртку и джинсы. У Аси невольно вырвался вздох облегчения. «Нет, этот не убьет. Обругает, но не убьет. Может, удастся договориться с ним цивилизованно?»

Нагнувшись к машине, водитель озабоченно рассматривал побитую фару.

— Извините меня, — робко начала Ася, — извините, я езжу недавно, и, когда пробки…

— Смотреть надо! — буркнул парень.

«Наверное, не его машина, — ужаснулась про себя Ася. — Хотя, может, и его, все-таки «Ауди» — не «Мерседес».

— Извините, — расстроенно повторила она. — Я заплачу вам за ремонт.

Парень выпрямился, хмуро взглянул на нее и уже открыл было рот для гневной тирады, однако, увидев перед собой хрупкую испуганную девушку, проглотил то, что чуть не сорвалось у него с языка, и небрежно пожал плечами:

— Да ладно. Разберемся.

— Сколько нужно? — Ася полезла было в карман за кошельком и вдруг сообразила, что денег у нее осталось совсем немного. — Знаете, — быстро сказала она, — я ездила по магазинам и, кажется, почти все потратила. Скажите, как вас найти, и я вам заплачу за ремонт. Сразу же, хоть сегодня вечером.

Парень окинул ее взглядом:

— Давайте лучше вы оставите мне телефончик, и я вам сам позвоню.

— Хорошо, давайте так.

Ася продиктовала свое имя и телефон. Парень записал, но, прежде чем захлопнуть блокнот, посмотрел на нее, насмешливо прищурившись:

— А это точно ваш телефон?

— Как это «точно»? — не поняла Ася.

— Ну вдруг это старый телефон вашей подруги детства или какой-нибудь богом забытый склад стройматериалов…

— Мой. Вот, пожалуйста. — Ася поспешно достала из внутреннего кармана бумажник с паспортом и правами. — Вот, смотрите: зовут меня Анастасия Крылова, вот прописка, — она быстро пролистала странички, — смотрите, все честно. Если телефон неправильный, вы можете меня найти по ней. Парень заглянул в паспорт и вернул его Асе:

— Хорошо. По правде сказать, я вам и так поверил, просто захотелось вас подразнить, Анастасия Васильевна. Кстати, меня зовут Сергей, по отчеству тоже Васильевич. Так что мы с вами в некотором роде тезки.

Тут уж и Ася улыбнулась:

— Так вы сами мне позвоните, Сергей Васильевич?

Она не хотела кокетничать, это получилось бессознательно, само собой.

— Можно просто Сергей, — улыбнулся парень в ответ (теперь уже совсем по-доброму). «А улыбка у него располагающая», — непроизвольно заметила Ася. — Конечно, позвоню. Такой девушке позвонить — одно удовольствие…

«Почему у меня такое ощущение, что я его уже где-то видела?» — подумала Ася, садясь в машину. — Дежа вю? Каприз зрительной памяти?» Однако додумать до конца эту мысль она не успела: дорога заняла все ее внимание.

Через двадцать минут Ася ввалилась в свою квартиру, нагруженная пакетами и сумками.

Елена Павловна уже ушла, оставив после себя идеальную чистоту, стопку свежевыглаженного постельного белья на кровати в спальне и записку, что позвонит вечером узнать, нет ли каких-нибудь дополнительных поручений. Ася снова порадовалась про себя, что и сегодня ей удалось избежать столкновения с домоправительницей. Некоторая странность появления Елены в доме заставляла относиться к ней настороженно. Кроме того, в глубине души Ася ее здорово побаивалась: холодная, чопорная, она невольно заставляла Асю чувствовать себя девчонкой, без билета прошмыгнувшей в красивую жизнь. Может быть, только бурная фантазия заставляла Асю читать в Елениных глазах осуждение своему поведению, внешности и манере одеваться, но от этого легче не становилось. Ася вздохнула. Вот Павел, наверное, сразу сумел бы поставить Елену на место. Она не раз ловила себя на том, что даже разговаривает с Еленой подобострастно-извиняющимся тоном, будто это Ася работает на Елену, а не наоборот. В общем, обнаружив, что домоправительница уже ушла, Ася сразу повеселела.

Вывалив груды покупок на стол, Ася, засучив рукава, сразу же принялась за дело. Сыр — в овощерезку, мясо — в раковину и там порезать на куски. Яйца — в кастрюлю и на огонь. Она включила радио — там что-то бодренькое запевал Агутин. Хорошо, под ритм легче крутиться. До прихода гостей оставалось чуть больше часа…


Шумная толпа ввалилась в двери, и в просторном холле сразу стало тесно. Восклицания, охи, вздохи, громкие приветствия — все как положено после долгой разлуки. Ася переходила из рук в руки, словно вымпел за победу в соревновании, целуясь без разбору с девчонками и с ребятами, тоже что-то восклицала, отвечала на шутки, не слыша в общем гаме своего голоса. Лариска, Лешка, даже Роман пришел. И Кирюша Мотаков, и Ленка Звягинцева по прозвищу Багира, и Сашка, и Игорек!

— Аська, солнышко, сколько зим, сколько лет!

— Лапуля, ты стала совсем неотразима!

— Ну ты даешь! Исчезла на год, как сквозь землю провалилась! Так не поступают, старушка!

На мгновение ей даже показалось, что не было этого года, разлучившего ее с ребятами, и она снова счастливая и беззаботная первокурсница…

Через пять минут столпотворение в холле рассосалось, и гости разбрелись по квартире, чувствуя себя как дома: актеры — люди не стеснительные. Ася поспешила в гостиную: туда стеклась большая часть народа. Она вошла как раз в тот момент, когда Лариска, стоя посреди комнаты, оглядывала обстановку. Присвистнув, она повернулась к Асе:

— Ну, Аська, хорошо устроилась! Прямо как в западном сериале. Такую люстру я видела в квартире на Тверской, у вдовы одного о-очень знаменитого маршала… Настоящая бронза, верно?

— Не верно, а наверно, — пожала Ася плечами и засмеялась: — Ну вот, получился каламбур.

Но Лариску каламбур не заинтересовал:

— Где таких мужей дают, скажи, пожалуйста? — Она вроде бы смеялась, но взгляд был цепким и испытующим. — Открой секрет по старой дружбе. Я тоже туда наведаюсь.

— Где давали, там уже нету. Разобрали всех. — Нинка деловито подошла к столу и аккуратно стащила с тарелки кусок колбасы.

— Да уж, — вздохнула пухленькая блондиночка Анечка Сурикова, плюхаясь на мягкий диван, — по-моему, нигде кризис так не сказался, как на брачном рынке.

— Наша Анюта только губки раскатала на богатого банкира, а он возьми и превратись в бедного безработного, — зло усмехнулся Кирилл Мотаков. — Вот были же раньше женщины, с которыми «и в горе и в радости, и в богатстве и в бедности»! А теперь выходит — только в богатстве.

Ася улыбнулась: Кирилл, как всегда, старался уязвить Анечку. Он уверял, что испытывает к ней классовую вражду, неприязнь провинциального самородка к столичной штучке, племяннице известного режиссера. Ася отчасти могла понять подобное чувство. Нинка же в классовую ненависть ни капельки не верила и подозревала, что он просто в нее тайно влюблен.

— Ладно, ты-то что переживаешь? — огрызнулась Анечка. — Тебе-то уж богатство никогда не грозило.

— Зато я талантлив, — гордо отозвался Кирилл. — Да что там талантлив — просто гениален! И если некоторые предпочитают не замечать… то это, извините, их трудности.

— Подумаешь! Аль-Пачино тамбовский! — Анечка фыркнула и отвернулась. Кирилл и его таланты нисколько не интересовали ее.

Вечер шел своим чередом, точно такой, каких в Асиной прежней жизни было немало. Ася веселилась почти так же, как и раньше. Однако потом мало-помалу веселье прошло, и снова тяжелым грузом навалилась на плечи тоска. Время изменило Асю. И, кажется, изменило основательно… Прежние шутки уже не веселили, а пьянеющие гости начинали слегка раздражать.

К десяти почти все было съедено и выпито, но уходить никто не собирался. Расходиться так рано было в их среде не принято. От красиво накрытого стола ничего не осталось, скатерть сразу залили вином, окурки тушили в грязных тарелках. Да уж, с легкой досадой подумала Ася, в таком обществе любой вечер все равно выльется в общежитские посиделки. Роскошная обстановка квартиры на компанию больше не действовала, присмотрелись, привыкли и расслабились…

Ася неожиданно вспомнила, как когда-то давно, примерно год назад, она случайно попала в гости к одному компьютерщику. Как же его звали? Кажется, Лева… Или Яша? Разведенный парень, жил один и в центре, на Никитской, — у него в квартире всегда толпилась куча народу. Асю туда привел приятель Алика, пытавшийся за ней ухлестывать. Так вот, собрались, пили, гуляли и уходить совсем не собирались, хотя давно перевалило за полночь. Мрачный Лева или Яша, не участвуя в общем веселье, сидел у включенного компьютера, на экране которого крутилась заставка «Тебя ждут дома!!!». Невооруженным глазом было заметно, что поздние гости ему порядком надоели. Но подгулявшим приятелям и их подружкам на это глубоко наплевать.

Ася тогда подсела к нему и кивнула на экран.

— Вы думаете, эта надпись на кого-нибудь подействует? — робко спросила она.

Хозяин исподлобья взглянул на нее и вдруг оживился:

— Бывает, что помогает. Вот вчера одна барышня прилегла головой на стол, потом подняла глаза, прочитала, встрепенулась и сразу засобиралась.

— Ушла?

— Ну да. Она вспомнила, что пару часов назад у нее муж должен был вернуться из командировки…

Так вот, если бы у Аси на компьютере была такая заставка, она бы ее сейчас обязательно включила. Потому что мирная вечеринка начинала плавно перетекать в сумасшедший бред.

В гостиной у окна, не обращая внимания на скопление народа, самозабвенно целовалась парочка. Ася увидела и удивилась: она и не подозревала, что у Ленки с Сашкой роман. Хотя почему сразу роман, может, просто так, набрели друг на друга под настроение…

Лариска с безумными глазами вещала всем о своей будущей карьере в Голливуде:

— У меня такой же вайтлс, как у Джулии Робертс! К тому же — загадочная русская душа! Меня может разгадать только такой гений, как Спилберг!

— А вдруг ты больше подойдешь Роману Полански, — насмешливо бросил кто-то, еще не слишком пьяный, — только ты, подруга, уже опоздала. У него есть Эммануэль.

Реплика подействовала, как горящая спичка на сухое полено. Лариска мигом вскочила на журнальный столик и задрала юбку:

— Какая Эммануэль? Дураки вы все вместе со своим Полански! Корова ваша Эммануэль, жирная корова! У нее не ноги, а грабли! А у меня! Да разве такие ноги не стоят трех… нет, десяти Эммануэлей! Смотрите, смотрите!

Лариска попыталась изобразить нечто вроде канкана, и Ася в ужасе зажмурилась: вот сейчас столик не выдержит, и Лариска рухнет на пол со всего размаха! Но катастрофы не случилось, Лариску вовремя стащили и усадили на диван, сунув ей очередной бокал с вином.

Ася вышла на кухню.

Мойка была доверху заполнена грязной посудой, у раскрытого холодильника в задумчивости застыл Игорек, очевидно соображая, чего ему надо. За столом с остывшим чаем Нинка и Роман вели оживленный разговор о высоком.

— Нет, ты все-таки не чувствуешь Верочку! — кипятился Роман. — Пойми, она не такая простушка, как это принято изображать! Не-ет, эта девочка очень себе на уме! Она играет, понимаешь, иг-ра-ет! Такой безобидный ужик, который в любую минуту может обернуться настоящей гадючкой!

Ася изумилась такой трактовке Тургенева. Это какое же воображение надо иметь, чтобы в Верочке углядеть гадючку?

— Но, Рома, ведь в тексте этого нет… — Нинка от волнения лихорадочно облизывала губы. Она даже не заметила Асю. — Ведь Тургенев…

— Что — Тургенев? Что? Иван Сергеевич не так прост, как тебе кажется!..

Глаза у Ромки горели творческим огнем.

Ася вздохнула и тронула Игорька за плечо:

— Чего ты ищешь?

— У тебя кефиру нет?

— Чего?

— Кефиру. Можно «био».

Кефиру ему подавай… Сумасшедший дом!

— На, держи! — Ася извлекла из недр «Стинола» бело-зеленый пакет. — Прямо на тебя смотрит. Только, слушай, тебе плохо не станет? Кефир после водки, знаешь, это…

— Нормально-нормально! — И Игорек приник к пакету. — Аська, кажется, в дверь звонят! — оторвался он на секунду от поглощения кефира.

Сквозь шум вечеринки с трудом пробивалось нетерпеливое треньканье звонка. Ася застыла, сердце заколотилось со страшной силой. Павлик? Неужели это он?

— Во рванула! — восхищенно заметил Игорек, когда Ася пулей вылетела из кухни. — Все свои уже пришли! Ты еще кого-то ждешь? — крикнул он ей вдогонку.

Ася рывком распахнула дверь. На пороге стоял молодой человек в джинсовой куртке. В одной руке у него был объемный пакет, в другой — огромный букет темно-бордовых роз в нарядной упаковке.

— Крылова Анастасия Васильевна? — вежливо осведомился молодой человек.

— Да, это я. — Ася слегка растерялась и от растерянности отступила назад. — Что вам угодно?

— Разрешите вручить вам вот это, — сначала он протянул Асе розы, потом сверток, — и пожалуйста, распишитесь в получении.

Он достал из внутреннего кармана куртки ручку и какую-то квитанцию. Ася машинально расписалась в указанном месте (ей очень мешали сверток и букет, которые она не додумалась положить и так и держала в руках). Молодой человек свернул квитанцию пополам, снова убрал ее в карман, вежливо поклонился и побежал вниз по лестнице.

— Что это? Вы откуда? — крикнула Ася ему вдогонку, но ответа не последовало.

— Аська, кто это был? — В холл выскочила Лариска. Удивительно, как она вообще расслышала, что кто-то пришел. Впрочем, у Лариски уши как у рыси. — Что это такое, Аська? У-у, какие цветы! Это от кого?

Ася лишь пожала плечами. Лариса взяла у нее букет и на секунду ткнулась лицом в крупные темные цветы:

— Слушай, пахнут как! — Она подозрительно посмотрела на Асю. — У тебя что, кто-то есть помимо мужа?

— Что-о? — опешила Ася.

— Да ладно! — Лариса сморщила греческий носик. — Ну Аська, ну тихоня, ты даешь! Пока законный супруг в командировке, таинственный поклонник посылает ей розы и подарки!

— Какой еще поклонник? — Ася никак не могла прийти в себя и совершенно не понимала, чего у нее хочет выведать ушлая Лариска.

— А кто же еще? Ты же сама сказала, что мужа в Москве нет…

Ася кивнула:

— Нет.

— Так кто же это? — Лариса встряхнула букет.

— Сама ничего не понимаю…

— А в свертке что? — живо спросила Лариска у Аси.

— Говорю же — не знаю. — Ларискина назойливость начала приводить Асю в чувство.

— Так давай посмотрим!

Лариска выхватила из Асиных рук пакет и стала развязывать бечевку. Через секунду глаза ее зажглись алчным восхищением:

— Боже, какая прелесть!

В ее руках заструился серебристый мех того самого свингера, который Ася примеряла сегодня днем в магазине…

Ася отказывалась что-либо понимать.

Глава 5 Странности продолжаются

Слава богу, явление шубы народу не состоялось: на звонок в холл, кроме Лариски, никто не вышел: все были заняты своими делами. Стараясь не привлекать ничьего внимания, Ася быстренько запихнула свингер в шкаф, а Лариске наврала, что это очередной сюрприз мужа, к которым она просто еще не успела привыкнуть. Лариска, кажется, не очень поверила, но Асе было абсолютно безразлично, что о ней подумает бывшая однокурсница.

Гости разбрелись только к трем ночи. Последней, разумеется, уходила Лариска.

— Слушай, Ась, — горячо зашептала она, уже стоя у дверей, — ну признайся, кто он?

— Он? — Нинка, которая оставалась у Аси ночевать, недоумевающе вскинула свои бесцветные бровки. — Кто «он»?

— Вот и мне интересно кто, — усмехнулась Лариска. — Обещаю унести тайну с собой в могилу.

— Да я же сказала — муж. — Ася улыбнулась и пожала плечами. — И нет никакой тайны, что ты выдумываешь!

— Ой ли… — Лариска погрозила Асе наманикюренным пальчиком.

— Ларочка, — убедительно сказала Ася, потихоньку вытесняя подругу к порогу, — я безумно люблю своего мужа и не собираюсь ему изменять. И никого, понимаешь, ни-ко-го, кроме него, у меня нет. Честное благородное слово.

Отделавшись от Лариски — дав ей денег на машину и почти выпихнув за дверь, — Нина с подозрением посмотрела на Асю:

— О чем это вы тут беседовали? Ну-ка рассказывай, что еще случилось?

Ася молча открыла шкаф, достала неожиданный подарок и накинула его на плечи. Нинка ахнула:

— Какая прелесть! Ну-ка покрутись!

Ася крутанулась на пятках. Отблески света заискрились в мягких волнах дорогого меха.

— Класс! — восхитилась Нинка. — И откуда?

— Не знаю.

— Как это?

Ася вкратце пересказала историю о таинственном дарителе. У Нинки от любопытства даже рот приоткрылся:

— И ты никого не заметила там, в магазине? Ну когда в первый раз шубу мерила?

— Нет.

— Точно?

— Не знаю, — повторила Ася и растерянно пожала плечами, — я же не приглядывалась. Ты думаешь, это кто?

Нина насмешливо сощурилась:

— Ты, конечно, уверена, что это твой Павлик!

— Больше некому, — убежденно сказала Ася.

Нина недоверчиво сморщила короткий нос:

— Ну, знаешь… Слушай, а чего мы стоим в коридоре? Пошли сядем. — Она распахнула двери в гостиную и вздохнула: — Вообще-то убрать бы здесь не мешало, бардак жуткий.

Через пятнадцать минут Ася и Нина свалили всю грязную посуду в раковину и уселись на кухне. Спать не хотелось.

— Посуду надо бы помыть, — нерешительно сказала Ася.

— Брось! — Нина пожала плечами. — У тебя же Елена есть, это ее обязанность.

— Да как-то неудобно… Тем более она сегодня была. Не оставлять же весь этот ужас до ее прихода.

— Почему? Нормально… И все-таки странная история со свингером, ты не находишь? — резко вернулась к началу разговора Нинка.

Ася молчала.

— Ну-ка расскажи мне все еще раз, — устало вздохнула Нинка. — Медленно и по порядку.

Ася в который раз повторила историю свингера. И как она играла роль жены миллионера, выбирая шубу, которую не собиралась покупать. И как пришел посыльный с розами и свертком. Весь рассказ занял пять минут.

После этого подруги минуты три сидели молча, обдумывая ситуацию.

— Значит, — подытожила Нина, — как ни крути, а вывод такой: за тобой все время наблюдают.

— Слушай, не говори глупостей! — возмутилась Ася. — Это же не сценарий фильма про шпионов!

Нинка вздохнула:

— А что, у тебя есть другие мысли? Ведь кто-то же видел, как ты мерила шубы! И купил именно то, что ты выбрала, и прислал…

— …Заплатив большие деньги, — подхватила Ася. — Ведь это удовольствие стоит денег. Ну кто, кроме Павла, может делать мне такие подарки?

— Только поэтому ты уверена, что это Павел? — Нина скептически хмыкнула. — А может быть, это вовсе и не подарок? Может быть, это какая-то уловка, чтобы привлечь к тебе внимание?

— Зачем?

— Не знаю пока. — Нина с сомнением покачала головой. — Только мне все это очень не нравится. Я бы на твоем месте эту шубу спрятала подальше. Или вот что… Давай завтра вместе поедем в магазин и узнаем, кто ее купил.

— А что, — загорелась Ася, — давай! Может быть, удастся хоть что-то выяснить…

В эту ночь они почти не спали. Едва стрелка часов подползла к десяти — час открытия магазинов, — Ася и Нина уже были в торговом центре.

Увидев Асю, вчерашняя продавщица вежливо улыбнулась и виновато спросила:

— Вы приехали за своим свингером? Очень жаль, но вы опоздали. К сожалению, его уже купили. Вы же просили отложить его всего на час.

— Да-да, — поспешно кивнула Ася, — у меня к вам никаких претензий. Просто я хотела узнать, кто купил тот самый свингер. Вы случайно не запомнили?

Продавщица опять улыбнулась, на этот раз снисходительно. Ну как она могла не запомнить мужчину, который вчера купил такую дорогую шубу! Отвечать она не торопилась, выжидательно-вопросительно глядя на Асю.

— Видите ли, — Ася смешалась, — мне очень нужно это знать…

— Да? — В тоне продавщицы явно слышалось недоумение.

Ася от досады даже прикусила губу. Как назло, ничего правдоподобного не приходило в голову, а заранее никакой историей она не запаслась. Ну не рассказывать же этой любопытной тетке всю правду!

— Понимаете, — вдруг затараторила Нина, выступив вперед, — мы вчера вечером были в гостях, на дне рождения, и хозяйке дома муж купил потрясающую шубу из норки и прислал прямо на дом с посыльным. И мы поспорили на бутылку «Дом Периньон», тот ли это свингер, который мерила Ася, или другой. Так что, понимаете…

— Да-да, — продавщица, казалось, поверила (или сделала вид, что поверила) выдуманной на ходу истории. Кто их знает, этих жен богатых мужей! Ведь известно, что у богатых свои причуды…

— Так вы не могли бы описать нам вчерашнего покупателя? — напирала Нинка. — Ведь это был мужчина?

— Мужчина.

— Молодой, лет тридцати пяти?

— Да.

— Темноволосый такой, загорелый, да? Похож на Киану Ривза, только старше?

— Нет, — продавщица покачала головой, — что вы, совсем нет. Не темноволосый, скорее блондин, с большими залысинами у висков. И на актера не похож, ни на Ривза, ни на какого другого. Да и вообще он был, извините, далеко не красавец. Худой, высокий и такой, знаете, немного сутулый. Но все равно представительный, в длинном черном плаще.

Нина и Ася переглянулись. В глазах у Нинки застыло недоумение, у Аси — разочарование.

— Не-ет, не он… — протянула Нинка.

— Не он… — эхом повторила Ася.

— Проспорили шампанское? — посочувствовала продавщица.

— Ага. Жаль. — Нинка развела руками. — Странное совпадение. А я-то была уверена, что такие шубы выпускаются в единственном экземпляре. Разве нет?

— Почти, — согласилась продавщица. — Но нам шубы поставляет «Русский мех», они по одному лекалу делают не больше десяти изделий. Хоть десять на Москву и не много, все равно такой же точно свингер мог быть, например, на Смоленской или в салоне «У Дианы». Может быть, муж вашей подруги его купил именно там?

— Может быть…

Нинка потянула расстроенную Асю к выходу.

— Ничего не понимаю! — сказала Нина, когда они уже сидели в машине. — Что же это за тип, лысый и светловолосый? Признавайся, ты его знаешь?

— Нет. — Ася завела машину. — Тебя до училища подбросить?

— Какая уж тут учеба! — вздохнула Нинка. — При таком-то раскладе… Прогуляю. Тем более что «Месяц» сегодня все равно не репетируем, а отрывки читать еще не начинали.

— Тогда поехали где-нибудь посидим, — решила Ася. — Домой как-то не тянет, в эту грязь…

— Да уж, погуляли вчера — ничего не скажешь… — пробормотала Нинка. — Посидим «У мамы Зои», хорошо?

Ресторанчик «У мамы Зои» в одном из Пречистенских переулков пользовался большой популярностью у бизнесменов средней руки. Цены там были весьма умеренные, а кухня — настоящая грузинская. Сама мама Зоя — колоритная пожилая грузинка из «настоящих» — раньше сидела в маленьком баре у входа, где продавали вино. Теперь же, как и положено владелице преуспевающего ресторана, она имела свой кабинет и появлялась в зале лишь изредка, когда требовалось оказать внимание именитым посетителям.

Ни Нина, ни Ася к именитым не относились. А потому, усевшись за столик недалеко от входа, они сделали заказ и тихо беседовали, ожидая неторопливых официантов.

— Кто же это все-таки мог быть? — не могла успокоиться Нинка. — Вспомни хорошенько, может быть, у твоего Павлика был какой-нибудь белобрысый друг?

— Да нет, — нахмурилась Ася. — По крайней мере, я такого не помню.

— А лысый? Лысые друзья у него были?

— Не знаю… Может быть, и были, но я не знаю. Нина сердито пробурчала:

— Ну вот! А кого ты вообще знаешь? Ты не знакома с его друзьями, ты не видела его родителей…

— Они умерли.

— Откуда ты знаешь? Ты была на их похоронах?

— Ну, Нин, это уж слишком…

— Продолжаю. — Нинка махнула рукой, словно отметая Асины возражения. — Так вот — не видела родителей, не знаешь, где он работает… Странно все это, тебе не кажется? И вот что я тебе скажу: мне с самого начала твой Павел не нравился. И твоя спешная таинственная свадьба, и его исчезновение — словом, все, что с ним связано.

— Ничего странного. — Ася старалась выглядеть невозмутимой. — Между прочим, многие браки, которые окружающим кажутся вполне нормальными, на самом деле такими отнюдь не являются. Бывает, живут себе живут вместе лет тридцать, а потом выясняется, что у него на стороне трое детей и домик в Швейцарии, а жена — ни сном ни духом.

— Это совсем другое, — пожала плечами Нина.

— Ничего себе другое! Ну сама подумай, много она о нем знала, если трое детей от другой женщины остались незамеченными!

— Уж где он работает, она знала наверняка!

— На работе у него она вполне могла ни разу не побывать!

— За тридцать лет?

— За тридцать лет! А говорить он ей мог что угодно!

— Ну хорошо, друзей-то его она уж наверняка знала! И потом, за столько лет у них должны были появиться друзья дома!

— А вот и необязательно! Даже если и появились, это все равно ничего не значит! И вообще, в отношениях двоих могут разобраться только эти двое! Со стороны может показаться что угодно, а на самом деле… Ты думаешь, друзья дома знают о трех детях на стороне? Нет, они восхищаются идеальным браком, длящимся тридцать лет!

Ася и Нина так увлеклись обсуждением отношений придуманных на ходу персонажей, словно это были их близкие знакомые. Они уже почти кричали друг на друга, по крайней мере, за соседними столиками на них стали обращать внимание. Нина опомнилась первой.

— Ладно, — сказала она неожиданно спокойно, — давай оставим эту выдуманную парочку в покое и вернемся к твоему случаю. Все-таки вспомни, может быть, вы где-то кого-то случайно встречали из знакомых твоего Павлика? В театре, в ресторане, в казино, на улице, — уж не знаю где?

Ася сосредоточено наморщила лоб:

— Нет, точно нет. В театре мы ни разу с ним не были, в казино тоже. В ресторане… Вроде бы тоже ни с кем не встречались… Да и по ресторанам мы ходили не слишком часто.

— О господи, — Нинка схватилась руками за голову, — во что ты влипла!

Этот преувеличено-драматический жест Асю слегка разозлил:

— Перестань причитать, ни во что я пока не влипла. Павлик вернется, обязательно вернется. Он ведь оставил мне записку. И я думаю, этот свингер — его подарок. Больше не от кого.

— А белобрысый?

— Простое совпадение. Может быть, белобрысый купил шубу своей даме, а Павлик мне — точно такую же, но на Смоленской. Или «У Дианы».

Нинка хмыкнула:

— Ага, ага. Утром меришь дорогую шубку, а вечером тебе ее доставляют прямо домой. Да еще букет шикарных роз в придачу. «Получите, Анастасия Васильевна, и распишитесь!» — Нинка завелась не на шутку. — Ты несешь настоящую чушь. Таких случайностей не бывает…

— Ну, Нин, сама подумай — зачем совершенно постороннему мужчине дарить мне шубу? Такие подарки только муж жене делает или любовник…

— Ладно, хватит, а то мы сейчас договоримся и до любовников. Лучше скажи, что ты с этим подарком делать будешь?

Ася пожала плечами:

— Ничего. Пусть пока висит в шкафу. Есть он не просит, а до зимы еще далеко.

— Два месяца.

— За два месяца, — твердо сказала Ася, — я уверена, все прояснится. Павлик вернется, и все будет хорошо.

Нина досадливо поморщилась:

— Твой оптимизм сильно смахивает на дурь.

— Прекрати, — Ася прикусила губу, — прекрати, или мы всерьез поссоримся.

И они бы, возможно, поссорились, потому что Нинка не собиралась оставлять эту тему. Но тут официантка принесла заказ, и предоставилась хорошая возможность переключиться на другое.

Пять минут за столом царило напряженное молчание.

— Слушай, а не заказать ли нам вина? — спросила Нинка, чтобы разрядить обстановку. Она уже жалела, что перегнула палку.

— А почему бы и нет. — Ася тоже не хотела сгущать краски. — Давай сходим?

— Сиди уж, я сама. Твиши?

— Твиши, а если нет — гурджаани.

Она встала и направилась к бару. Ася смотрела ей вслед, на душе у нее было неспокойно. Можно было спорить с ней до хрипоты, но ведь себя саму не обманешь… У Аси возникло странное ощущение, что она играет роль в пьесе театра абсурда и так вжилась в нее, что уже не может отличить, где игра, а где реальная жизнь. И нет этой пьесе ни конца ни края.

— Добрый день, — вдруг раздался у нее за спиной мягкий мужской баритон.

Ася обернулась: рядом стоял светловолосый молодой человек в строгом сером костюме. Почему-то первым делом Асе бросился в глаза его галстук, темно-красный с серым геометрическим узором, очень дорогой, завязанный модным широким узлом.

— Вы не узнаете меня?

Абсурд продолжался.

— Простите? — переспросила Ася, почти не удивляясь. Очевидно, она просто потеряла способность удивляться.

Молодой человек улыбнулся:

— Вчера на углу у светофора вы разбили мне заднюю фару.

И тут Ася сразу вспомнила: владелец «Ауди»! И зовут его… Как же его зовут?

Парень заметил ее затруднение:

— Позвольте представиться еще раз. Сергей. А вы — Анастасия, верно? Анастасия Васильевна. Позвольте мне присесть, Анастасия Васильевна?

— Да-да, конечно, — растерянно сказала Ася. — Пожалуйста.

И зачем-то добавила:

— Я здесь с подругой.

— Я заметил, — улыбнулся Сергей. — Честно говоря, я наблюдаю за вами уже минут пять.

— Да?

Сергей придвинул стул и сел рядом с Асей.

— У вас очень эмоциональная подруга. Вы ведь нечасто здесь бываете?

— А вы часто?

— Я обычно здесь обедаю. Кормят прилично, и офис недалеко.

Ася взглянула на него повнимательнее. А он не так уж молод: у глаз уже заметные морщинки, и складки у рта явно обозначились, и залысины на висках… Стоп! Залысины на висках! Блондин! Ася чуть не вскрикнула от испуга, но тут же взяла себя в руки. Да нет, не может быть. Глупость какая! Конечно, этот Сергей не имеет к таинственному покупателю шубы никакого отношения. Хотя интересно, а черный плащ у него есть? Вчера он, кажется, был в куртке…

— У нас гости?

Нинка остановилась рядом со столиком. В руках у нее была бутылка твиши. Сергей снова вскочил и галантно придвинул ей стул:

— Случайный знакомый вашей подруги Анастасии по ДТП.

— Да? — Нинка с подозрением посмотрела на Асю. — А я ничего не знаю!

— Я тебе не успела рассказать.

— Не успела? — Нинка перевела глаза с Аси на Сергея, потом обратно: — И что же случилось?

— Вчера я разбила фару «Ауди» Сергея, а он любезно не потащил меня в милицию.

Нинка усмехнулась:

— Может быть, зря? В милиции ты была бы в большей безопасности.

Ася прыснула, хотя ей было совсем не весело:

— Нин…

— Молчу, молчу. — Она повернулась к пострадавшему в ДТП и окинула его оценивающим взглядом: — Значит, вас зовут Сергей? Отлично. А меня Нина.

— Очень приятно.

Он опять приподнялся и поцеловал протянутую Нинкой руку, да так ловко, словно в свое время закончил кадетский корпус. Ася заметила, что это Нинке очень понравилось. Она незаметно провела рукой по волосам, подправляя рыжие завитки у висков, и как бы невзначай поинтересовалась:

— А вы здесь один?

— Да. Заехал пообедать.

— Так присоединяйтесь к нам!

Ася чуть не поперхнулась и бросила на Нинку изумленный взгляд: куда-то подевались все ее страхи и подозрения! Неужели она не заметила, что этот Сергей — тоже блондин и тоже с залысинами? Но Нинка уже вовсю начищала перышки и распустила хвост.

— Как приятно, что за столом появился мужчина! — прощебетала она. — Есть кому вино девушкам разлить. Ведь это мужская обязанность, правда, Сергей?

Незваный гость долго просить себя не заставил. Очевидно, он был «У мамы Зои» завсегдатаем: стоило ему мигнуть официантке, как на столе тут же появился третий прибор.

— Спасибо, Тамарочка, — поблагодарил Сергей небрежным кивком головы. — Бутылку шампанского, а все остальное как обычно. — Предлагаю для начала выпить за знакомство, — улыбнулся он притихшим девушкам.

Через некоторое время посторонний наблюдатель (если бы такой был) мог предположить, что за столиком сидят люди давно и хорошо знакомые. Сергей сыпал смешными историями как заправский тамада, а раскрасневшаяся Нинка весело смеялась, демонстрируя ровные белые зубы.

— А вот самый свежий анекдот, только что из Голливуда. Плывет по морю корабль, роскошный дорогой лайнер. Публика пьет, ест, веселится, всем хорошо…

«А он умеет рассказывать, — подумала Ася. — И вообще вполне, вполне… Ничего, симпатичный. Вон как Нинка сразу смекнула что к чему…» Сама Ася почему-то осталась к новому знакомому довольно равнодушной. По крайней мере, внутри у нее ничего не дрогнуло и не оборвалось; она даже чувствовала себя немного неуютно в этой теплой компании.

— …И тогда капитан корабля спустился в салон первого класса и сказал: «Господа, у меня для вас две новости, одна плохая, другая хорошая. Какую первую излагать?» Все, естественно, закричали: «Хорошую давай!» «Нам уже присудили одиннадцать «Оскаров»…»

— Это про «Титаник»? — закричала Нинка и прямо-таки зашлась переливчатым смехом.

«Вот это актриса! — восхитилась Ася. — Анекдот-то с во-от такой бородой! Но, видно, Нинке уж очень понравился этот пострадавший в ДТП».

Незаметно за разговорами лобио и форель были съедены, и под них выпиты и твиши, и шампанское, заказанное Сергеем. Он взглянул на часы и огорченно вздохнул:

— Увы, очень жаль, но мне пора.

— Действительно, очень жаль, — сразу погрустнела Нина.

Сергей посмотрел на Асю. Та только неопределенно улыбнулась. Она устала от этого шумного завтрака и неуемного веселья. Кроме того, ей хотелось поговорить с Нинкой наедине: они же так ни к чему не пришли в истории с шубой.

— Дела, дела, — твердил Сергей, поднимаясь со стула. — Что девушки делают сегодня вечером? — неожиданно спросил он.

Ася не успела и рта открыть, как Нинка с готовностью выпалила:

— Как раз ничего. А вы хотите нам что-нибудь предложить?

— Если позволите.

— Позволим, конечно, правда, Ась?

Ася опятьнеопределенно пожала плечами. Нинка, казалось, совсем с ума сошла.

— Тогда я вам позвоню часиков в пять? — полувопросительно полуутвердительно сказал Сергей, глядя на Асю. — Телефончик ваш у меня сохранился. И если вы не против, мы договоримся насчет сегодняшнего вечера.

— Конечно, — быстро согласилась Нинка, — конечно. Мы будем ждать.

Вернувшись домой Ася, и Нинка уютно устроились в гостиной с чашечками дымящегося кофе за низким столиком.

— Знаешь, Аська, — томно протянула Нинка, сделав маленький глоток и поставив хрупкую чашечку на столик, — мы слишком себя ограничиваем. Мы окружены запретами, мешающими радоваться жизни, познавать ее во всей полноте. А жизнь коротка, слишком коротка, и понимаем мы это, к сожалению, слишком поздно.

— Нин, расслабься, — насмешливо попросила Ася. — Ты не на сцене.

С Нинки тут же соскочил весь светский лоск.

— Ну порядочные мы очень, понимаешь? — Ее небольшие круглые глаза не мигая смотрели на Асю. — Все боимся кого-то обидеть, поступить нечестно. А надо думать в первую очередь о себе.

— И что?

— Не понимаешь? Хорошо, объясняю на пальцах. Помнишь, у меня в прошлом году намечался роман с Лешкой Булавиным?

Лешка Булавин, шустрый кудрявый мальчик, настоящий театральный ребенок — родители его были актерами Ленкома, — свой парень в любой компании, любимец всего курса. Но роман с ним намечался только в Нинкином воображении.

— И что? — Ася еле сдерживала улыбку.

— Так вот, я, как дура, считала, что уж если я ему нравлюсь, то не должна больше ни на кого обращать внимания. А помнишь, когда мы отмечали Лешкин день рождения, там был такой Андрей?

— Нет, совсем не помню.

— Ну высокий такой, черненький, с серьгой в ухе. Он с Лешкой еще в одном классе учился.

Ася, хоть убей, не помнила никакого Андрея, но на всякий случай кивнула.

— Так вот, я ему тогда жутко понравилась, я это знала. И если бы захотела, он бы пошел меня провожать, и все такое. Но из-за Лешки я ничего не могла себе позволить. Как можно, они ведь друзья! А в результате — и с Лешкой ничего не получилось, и Андрея упустила.

Ася пожала плечами:

— Хорошо, только не понимаю, к чему ты все это рассказываешь? Да еще таким назидательным тоном.

— К тому, дорогая, чтобы ты не повторяла моих ошибок, — авторитетно заявила Нина.

Ася широко раскрыла глаза:

— Не поняла. Каких ошибок?

Нинка устало улыбнулась, как взрослая женщина, разговаривающая с глупым ребенком:

— Ась, я ведь не идиотка. Твой пострадавший в ДТП…

— Я заметила, как он тебе понравился, — перебила Ася подругу. — Вот только…

Нинка сделала рукой отрицательный жест.

— Он мне мог нравиться сколько угодно, — усмехнулась она. — Только вот смотрел все время на тебя.

— На меня?!!

— Конечно. Думаешь, я из-за кого из кожи вон лезла.

— Из-за меня, что-ли?!!

От Нинки действительно никогда не знаешь, чего ожидать.

— При чем здесь я?!!

— Этот Сергей — мужик что надо, — решительно заявила Нинка. — И внешне, и вообще.

Ася покачала головой:

— Нин, я ведь замужем.

— Да, как же! — скептически хмыкнула та. — Ну и где же твой муж?

— Скоро вернется.

— Ты в этом уверена?

— Уверена, конечно.

Нинка передернула плечами:

— На твоем месте…

— Я не хочу обсуждать это, — решительно перебила ее Ася. — Ни с кем, даже с тобой.

— Ну ладно, извини, извини, — примирительно сказала Нинка, заметив страдальческую морщинку, прорезавшую Асин лоб. — Я же хочу как лучше, понимаешь? Я очень люблю тебя и хочу, чтобы у тебя все было хорошо.

— У меня будет все хорошо.

Нинка опять недоверчиво хмыкнула, но от дальнейших высказываний воздержалась.

Неловкое молчание, повисшее на кухне, разорвал звонок Нинкиного мобильника. Она сразу стала сосредоточенной.

— Да! Да? Когда? Хорошо, сейчас буду, — виновато посмотрела на Асю и затараторила: — Ну вот, никуда я сегодня вечером с тобой не пойду. Ромка просит срочно приехать, нас может посмотреть сам Орлович. Представляешь? Ромка был у мэтра на прошлой неделе. Его заинтересовала трактовка «Месяца». Но Орлович может пообещать, а показа потом ждать год придется. Говорят, у него правило такое — молодежи «нет» не говорить, чтобы не ранить юное дарование. Станиславский так же делал. Так что Ромка нам сказал, что рассчитывать особо не на что. И тут вдруг такое, представляешь? Если уж Орловича наш «Месяц» действительно заинтересовал, то он может потом взять Ромку к себе на стажировку, а там кто его знает? — и очередным режиссером. А я у Ромки буду звездой, он мне обещал. Он говорит, что я — невыявленная Раневская, но он меня проявит, обязательно проявит…

Конец фразы Нинка договаривала уже в холле, влезая в рукава куртки.

— Погоди-погоди, — растерянно сказала Ася, не так быстро! Какая Раневская, из «Вишневого сада»?

— Глупая ты, Аська, Раневская только одна. Фаина Раневская, вот какая! Ну все, я понеслась, Ромка и так злой, что меня в училище не нашел. Только знаешь что, — Нинка уже возилась с замками, — обещай мне, что не будешь отказываться от приглашения. Ну сходи с этим Сергеем куда-нибудь, что тебе стоит…

Замки наконец поддались.

— Обещаешь?

— Да подожди же!

Удержав спешащую Нинку за рукав, Ася все-таки задала ей тот самый вопрос, который крутился у нее на языке еще в ресторане:

— Ты, кстати, не заметила, что этот Сергей — тоже блондин с залысинами?

— Ну блондин. А залысины его вовсе не портят, их почти незаметно. Что тебя смущает?

Нинка сначала не поняла, но потом до нее дошло:

— Аська, какая чушь! Ты что, серьезно думаешь, что он замешан в эту историю?

— Все может быть, — вздохнула Ася.

— Че-пу-ха! — Нинка сердито поморщилась. — Странная ты все-таки, видишь всякие ужасы там, где их и в помине не было, а где есть, не замечаешь. Этот Сергей — классный парень уже хотя бы потому, что в милицию тебя не потащил. Знаешь, сколько стоит замена фары у «Вольво»?

— У него «Ауди».

— У «Ауди» не дешевле.

— Может, потому и не потащил…

— Не дури. Шуба — это точно штучки твоего муженька. Вот кого надо было опасаться… Ну все, молчу, молчу! — замахала Нинка руками, заметив, как изменилось выражение Асиного лица. — И вообще меня уже здесь нет!

Стуча каблуками тяжелых «мартинсов», она понеслась по лестнице.

— А все-таки с Сергеем ты куда-нибудь сходи-и! — донеслось снизу, и сразу же хлопнула входная дверь.

Ася вернулась в гостиную, опустилась в кресло и уставилась на Нинкину чашку с недопитым кофе. Если честно, то ей было абсолютно все равно, позвонит Сергей или нет. От его присутствия ей не было ни жарко ни холодно. И чего только замечательного в нем нашла Нинка? «Классный мужик», надо же! Хотя, пожалуй, в одном она права: к истории с шубой Сергей действительно не имеет никакого отношения. Мало ли в Москве блондинов с залысинами! И вообще, если все и дальше будет так продолжаться, у нее, у Аси, скоро разовьется паранойя или шизофрения и мания величия вместе с манией преследования…

Ася вздохнула: в самом деле, почему бы не сходить куда-нибудь с этим Сергеем, если он, конечно, позвонит. А то она опять будет весь вечер изводиться, напрасно ожидая Павла…

Глава 6 Чужая игра

На улице накрапывал мелкий дождь. Ася подняла воротник плаща и, старательно обходя лужи, двинулась через дорогу к припаркованной на другой стороне улицы «Ауди». Однако не успела она сделать и пяти шагов, как из машины выскочил Сергей и бросился Асе навстречу на ходу раскрывая зонтик.

— Ну зачем вы так? — укоризненно заговорил он. — Я бы мог подъехать поближе.

— Ничего страшного, — улыбнулась Ася, — дождик еле накрапывает.

Она сама не понимала, почему не сказала Сергею номер подъезда и квартиры, а назначила встречу здесь, на углу. Глупо, конечно. Ведь наверняка он будет провожать ее до дома и все равно подвезет к подъезду…

— Прошу!

Сергей, обойдя «Ауди» со стороны тротуара, распахнул перед Асей дверцу. Она вежливо улыбнулась.

Как Ася себя ни уговаривала, что, сидя дома, быстро сойдет с ума, что обязательно нужно выходить в свет, когда предлагают, что просто глупо заточить себя в четырех стенах, но, когда позвонил Сергей, она с трудом подавила в себе настойчивое желание категорически отказаться от приглашения.

— И куда мы отправимся? — поинтересовалась Ася.

Она удобно устроилась на переднем сиденье, слишком мягком, еще пахнувшем дорогой кожей, — видно, машина была совсем новой, угораздило же ее расколотить фару именно на ней. Впрочем, Ася сразу заметила: новая фара уже была на месте.

О планах на вечер по телефону Сергей распространялся весьма туманно, сказал лишь, что «повезет ее в одно изысканное место», и попросил надеть что-нибудь вечернее. Ася просьбу выполнила наполовину: черный брючный костюм, на котором она остановила свой выбор, мог с небольшой натяжкой сойти и за вечерний туалет. Декольтированное длинное платье холодной осенью надевать как-то не хотелось, даже если добираться на машине. Впрочем, те, у кого есть вечерние платья, на общественном транспорте не ездят. Когда эта мысль пришла Асе в голову, она нервно хихикнула, живо вообразив себя в вечернем платье в метро в час пик. Кто бы мог подумать, что она тоже попадет в число тех, кто не ездит на общественном транспорте!

Бриллиантов у Аси не было, если не считать подаренного Павлом кольца. Собираясь выйти из квартиры, она неожиданно вернулась в спальню и надела поверх этого кольца гладкое золотое колечко, купленное в торговом центре. В конце концов, замужем она или нет? Вот и пусть все — в том числе и ее сегодняшний кавалер — знают, что на Асю рассчитывать бесполезно.

Однако почему-то сейчас она, жена Павлика, сидит в чужой машине, которая мчит ее по вечерней Москве в неизвестном направлении. И неплохо бы наконец выяснить, куда она все-таки едет…

— Так куда мы путь держим? — спросила Ася.

— Вы любите игру? — вопросом на вопрос ответил Сергей.

— Люблю, — мгновенно ответила Ася. При слове «игра» ей сразу представлялся театр.

— А сами когда-нибудь играли?

Ася растерялась:

— То есть как?

Насколько она помнила, между ними ни слова не было сказано о ее неудачном театральном прошлом. Сергей изумился ее изумлению:

— Что значит «как»? Ну вы бывали в казино?

Ах вот что он имеет в виду! Ася усмехнулась своей наивности. Театр! Конечно, театр тут ни при чем. Любая другая девушка на ее месте сразу бы поняла, что речь идет о картах или о рулетке. А у нее игра ассоциируется только со сценой.

— Нет, — со вздохом проговорила Ася. — В казино я никогда не была.

— Неужели ни разу? — Сергей изумился еще больше.

— Как-то не доводилось.

Она не добавила «и не хотелось», хотя на самом деле подобные заведения ее никогда не привлекали. Даже любопытства не вызывали, иначе Павлик ее туда обязательно бы сводил. Вот в Монте-Карло она бы, наверное, отправилась в казино, и то лишь из уважения к литературным традициям. А ходить по казино в Москве… Нет уж, увольте!

— Значит, мне повезло, — удовлетворенно заметил Сергей. — Всегда приятно удивить красивую женщину.

Ася подняла брови:

— Удивить?

Сергей усмехнулся:

— Думаю, вам понравится. Вы играете в покер?

— Немного, — сказала Ася. — Правила по крайней мере знаю. Но с опытными партнерами играть не решусь.

— Почему?

— Не люблю проигрывать.

— Вы считаете, когда обманывает судьба, не так обидно? — рассмеялся Сергей. — Тогда рулетка — точно для вас. Вы играли когда-нибудь в рулетку?

— Нет.

— Вот и отлично. Надо же когда-нибудь начинать!

Машина мчалась по набережным в сторону Юго-Запада. «Куда же он меня везет? — недоумевала Ася. — Вроде бы все казино в центре… Можно было пойти хоть в «Голден Палас» — и ездить далеко не надо, почти напротив дома…»

Сергей привез ее в «Розу ветров» — самое престижное казино сезона, судя по рекламе, которую Ася несколько раз видела по телевизору.

Подойдя к кассе, Сергей достал бумажник и небрежно бросил в окошко пачку сотенных долларовых купюр:

— На все, разного достоинства.

Девушка выложила несколько высоких стопочек разноцветных фишек. Сергей оглянулся на Асю и приглашающе кивнул. Ася улыбнулась, покачала головой, достала из сумочки стодолларовую купюру и разменяла на десять фишек, — она будет играть только на свои. Сергей пожал плечами, но возражать не стал.

Когда они подошли к зеленому игорному столу и Ася доставала фишки из сумочки, Сергей вдруг неожиданно накрыл на столе ее руку своей ладонью:

— Какое у вас красивое кольцо, — заметил он. — Кольцо, достойное вас.

Комплимент прозвучал как-то неестественно, и Ася недоумевающе взглянула на Сергея. На секунду ей показалось, что он хочет поднести ее руку к губам. Этот жест здесь и сейчас был бы совершенно неуместен.

Золотой ободок обручального колечка Сергей словно бы и не заметил.

Крупье предложил делать ставки. Ася поставила на черное и на «зеро».

— Ставьте больше, — наклонившись к ее уху, прошептал Сергей. — Вам как новичку должно повезти.

Его губы были так близко, что Ася чувствовала ветерок дыхания на своем виске, и ей это было неприятно.

— Ставьте, что же вы? Сейчас начнется игра.

Но Ася из какого-то странного упрямства ставку не увеличила, лишь постаралась слегка отодвинуться от Сергея. Он, однако, ее маневра не заметил.

— Ну же! — возбужденно торопил он. — Чего вы ждете? Положите еще!

Ася, не оборачиваясь, покачала головой. Тогда Сергей поспешно бросил несколько своих фишек рядом с Асиными.

Колесо закрутилось. Быстро, медленнее, медленнее, еще медленнее… Ася довольно равнодушно следила за его движением, пока шарик не остановился. Выпало черное и «зеро».

— Я же говорил! — возбужденно выдохнул Сергей, сгребая кучу фишек. — Я говорил, вам должно было повезти! Новички играют наверняка. А вот теперь уже поздно ставить большие суммы. Следующий раз уже не будет для вас первым.

После двух заходов Сергей, галантно испросив Асиного разрешения, отправился попытать счастья в покере. Немного погодя и Ася незаметно вышла из круга игроков и направилась к стойке бара. Присев на круглый высокий стул, она заказала бокал шампанского и принялась наблюдать за посетителями казино. Несмотря на внешнюю респектабельность, публика ей не слишком нравилась. Правда, «новых русских» в малиновых пиджаках здесь и в помине не было, но они ведь и в других местах уже почти повывелись.

Она повернулась спиной к залу и стала потихонечку потягивать шампанское. Было непонятно, что она делает здесь, в этом дурацком казино, с посторонним, не слишком симпатичным ей мужчиной? Павлу бы это наверняка не понравилось… Да, но ей ведь тоже совсем не нравится жить без него! А он исчез и похоже, ему все равно, что чувствует Ася. Даже если у него были веские причины исчезнуть, все равно ей-то он мог довериться! Ася умеет хранить тайны, и она никогда бы не сделала ничего такого, что могло повредить Павлу. Ну почему, почему он исчез?

Допив шампанское, Ася заказала себе еще. Золотистые пузырьки в бокале весело поднимались вверх, словно там, на дне, дышала крошечная рыбка. «Придет же такое в голову!» — подумала Ася. Действительно, воображения ей было не занимать… Она отпила маленький глоточек, потом еще и еще. Шампанское надо пить медленно, чтобы прочувствовать вкус, говорил ей когда-то Павел. Что ж, усмехнулась про себя Ася, будем пить медленно. Пить и плакать не видимыми никому слезами.

Ася вдруг ощутила какое-то странное беспокойство, что-то похожее на ощущение несвободы, появляющееся под пристальным чужим взглядом. Словно за ней кто-то наблюдал…

Осторожно, стараясь не делать резких движений, Ася бросила взгляд направо, потом налево. Людей у стойки было немного, и Асей, кажется, никто из них не интересовался. Но ощущение несвободы не исчезало, наоборот, теперь Ася была абсолютно уверена, что ей это не почудилось. Кто-то здесь за ней действительно наблюдет, причем очень внимательно…

Держа бокал в руке, она встала со своего высокого стула и направилась к игорным столам. Остановилась у одного, ближайшего к стойке бара, постояла, посмотрела, потом двинулась к другому, расположенному у противоположной стены. Этот «кто-то», интересующийся Асей, чтобы не упускать ее из виду, непременно должен будет последовать за ней.

Делая вид, что внимательно наблюдает за игрой, Ася опять незаметно оглядела зал. Ничего подозрительного она не заметила. За ней никто не пошел. Тогда Ася двинулась к третьему столу.

Этот маневр, проделанный еще дважды, не принес никаких результатов. Таинственный «кто-то» так и остался невычисленным. Но Ася голову готова была дать на отсечение, что ощущение слежки ей не почудилось.

Секунду помедлив, она направилась в зал, где играли в покер. Сергей сидел там, где Ася его и оставила. Казалось, он целиком ушел в игру, и, судя по количеству лежащих перед ним фишек, ему везло.

Ася тихонько тронула Сергея за плечо. Конечно, не самый подходящий момент, игроки терпеть не могут, когда их отвлекают, но… Он обернулся:

— Асенька? Желаете присоединиться?

Сергей не только не выглядел раздраженным, но и, кажется, был рад ее приходу.

— Извините, Сережа, но я хотела бы отсюда уйти, — тихо, но твердо сказала Ася.

Она ожидала изумления, огорчения, раздражения, — проявление любого из этих чувств было бы естественным для человека, которого отрывают от хорошей игры. Но Сергей внимательно посмотрел на нее и спокойно сказал:

— Хорошо. Сейчас идем.

«Ауди» плавно отъехал от сияющего рекламными огнями казино и бесшумно помчался по широкой улице. Сергей молча смотрел на дорогу. Ася тоже молчала, чувствуя себя немного виноватой — испортила человеку вечер. Ей было неуютно и как-то зябко — не от холода, а скорее от внутреннего дискомфорта. Сергей мельком взглянул на нее и включил печку:

— Замерзли, Асенька? Сейчас станет тепло.

В голосе его слышалось отнюдь не раздражение, а участие и забота. Ася даже почувствовала что-то, похожее на благодарность.

— Спасибо! — Она зябко поежилась. — Мне действительно немного не по себе.

Теплый воздух быстро наполнял салон. Ася уткнулась в окно: мимо проносились витрины магазинов, рекламные щиты со стандартными красотками (наподобие тех, что она видела в казино), мокрые и от этого какие-то жалкие деревья, светофоры… Асфальт блестел, как щербатое зеркало, а дорога была в точности как из детского стишка «по кочкам, по кочкам, по ухабам, по ухабам»… И ямок на этой дороге тоже было предостаточно. Даже в «ауди» это чувствовалось.

— Итак, вам в казино не понравилось, — улыбнулся Сергей.

— Не очень, — честно призналась Ася. — Я, наверное, по натуре не азартна. Вот Нина бы пришла в восторг. Жалко, что она не смогла поехать с нами.

— А мне совсем не жаль, — вдруг сказал Сергей.

Асе показалось, что она ослышалась:

— Что?

— Мне не жаль, что с нами нет вашей подруги, — повторил он. — Мне очень хотелось, чтобы мы провели этот вечер вдвоем.

Сергей коротко взглянул на нее, словно проверяя реакцию. Ася опустила глаза и промолчала. А что она могла на это сказать? Что ей в его обществе ни жарко ни холодно?

— А вы, — немного помолчав, спросил Сергей, — вы не против сходить со мной еще куда-нибудь? Может быть, на днях поужинаем вместе?

Ася неопределенно улыбнулась:

— Может быть.

— Как насчет завтра?

— Завтра?

— Конечно. Так как?

«Ну и напор», — удивилась про себя Ася. Что-то в поведении Сергея было не так, какая-то неувязка. Если судить по его поведению, он от Аси — без ума. Но хоть убей, он не был похож на влюбленного. Асина интуиция почему-то говорила об обратном. К тому же никакие флюиды от Сергея ей не передавались.

— Асенька, прошу вас, только не говорите «нет». — Сергей просительно смотрел на нее. — Я просто не переживу вашего отказа!

И голос умоляющий. А ведь в казино он, казалось, больше был увлечен игрой, чем Асей. Похоже, он хочет продолжать с ней встречаться… Но Асе-то это совсем не нужно!

Однако Ася все-таки чувствовала себя перед Сергеем немного в долгу: и из-за разбитой фары, и из-за того, что он не стал устраивать по этому поводу скандала.

— Посмотрим, — уклончиво ответила она.

— Так я закажу столик в «ТРАМе»?

Вот как! Знаем, знаем «ТРАМ» — модный ресторанчик, где приманкой и «лицом» работает актер Уздечкин, неотразимый кумир шестидесятых-семидесятых годов. Он до сих пор был в фаворе и влюблял в себя молоденьких девочек. Любой посетитель ресторана мог запросто поболтать с Уздечкиным, подсев к нему за столик. Попасть в «ТРАМ» было не так уж просто, а значит, Сергей — человек со связями… Опять человек со связями? «Нет уж, с меня хватит. Чур меня, чур, — подумала Ася. — Не много ли богатых и влиятельных за последнее время свалилось на мою бедную голову?»

— Послушайте, Сережа, — Ася решила все наконец расставить на свои места, — я ведь замужем, и замуж вышла совсем недавно, и знаете, очень люблю своего мужа.

Ася как-то не подумала, что ее пламенная речь прозвучит неожиданно, если не сказать эксцентрично, учитывая, что сегодня почти полночи она провела с малознакомым мужчиной в казино. Сергей прекрасно уловил ситуацию.

— Да? — Он недоверчиво поднял брови. — Неужели? Асенька, вы хотите таким способом от меня отделаться? Зачем обманывать, лучше просто скажите, что я вас не заинтересовал. Пока не заинтересовал. Но если вы дадите мне хотя бы еще один шанс… Такой ма-алюсенький шансик!

— Не верите? Сергей, а вы не наблюдательный… Разве вы не заметили? — Ася нарочно поднесла к лицу левую руку. — Я ношу обручальное кольцо.

Сергей посмотрел на узенький золотой ободок. На лбу у него появилась поперечная морщинка.

— Я думал, вы разведены, — медленно сказал он. — У вас кольцо на левой руке, как у разведенной. Честно говоря, сначала даже удивился — вы еще так молоды…

— Мой муж считает, что женщина, выходя замуж, отдает мужчине сердце, и поэтому обручальное кольцо он носит на правой руке, а я — на левой руке. И вообще, я во всем слушаюсь мужа.

— Так уж и во всем?

— Во всем.

Сергей не удержался от скептической усмешки:

— Вы что же, хотите сказать, что он разрешил вам сегодня вечером поехать со мной? Простите, Асенька, замужние женщины приглашения посторонних мужчин обычно не принимают… — Сергей замялся, явно подбирая слова, чтобы не обидеть Асю.

Ася мысленно с ним согласилась, но вслух сказала:

— Разве у вас в мыслях было что-то дурное?

— Нет, что вы, конечно, нет! Но…

— Мой муж сейчас в отъезде, — призналась Ася. — И, разумеется, ему бы не понравилась наша сегодняшняя поездка. Но я чувствовала себя перед вами в долгу.

— В долгу? — Сергей изумился. — В каком долгу?

— А разбитая фара?

— Господи, Асенька, ну что вы, какие пустяки! У меня есть хороший мастер, проблема решилась буквально за два часа. Кстати, рекомендую. Мастер — золотые руки и берет по-божески.

— Спасибо, — улыбнулась Ася, — при случае воспользуюсь.

Она открыла дверцу, намереваясь выйти из машины. Однако Сергей удержал ее за руку:

— И все же мне было бы очень жаль, если бы мы с вами сейчас попрощались навсегда. Прошу вас… Мне хотелось бы реабилитироваться.

— Реабилитироваться?

— Вы же сказали, что вам не понравилось в казино.

— Ну, не то чтобы… — неискренне запротестовала Ася. — Все, в общем-то, было очень мило, просто…

Сергей усмехнулся:

— Нет, не понравилось. И я хотел бы пригласить вас куда-нибудь еще. Ваш муж ведь возвращается еще не завтра?

— Нет, но…

— Асенька, не отказывайтесь. — Сергей смотрел на нее почти умоляюще. — Вы же сами сказали, что вы — моя должница. Если вас так смущают прогулки тет-а-тет, можете пригласить с нами Нину. Против встреч втроем даже ваш муж не будет возражать.

Ася вздохнула:

— Я подумаю.

— Так я вам позвоню? — обрадовался Сергей.

Ася еще раз вздохнула:

— Хорошо.

Голос ее прозвучал безразлично.

— Завтра, — утвердительно сказал Сергей.

Ася неопределенно пожала плечами, что могло означать и отказ, и согласие, и выбралась наконец из машины. Сергей тоже вышел и, облокотясь на открытую дверцу, смотрел, как Ася возилась с шифровым замком. Она услышала «до свидания», обернулась, вежливо улыбнулась и скрылась в подъезде.

Часы в коридоре на стене показывали начало второго. Ася вдруг почувствовала, как устала. Казалось, не было сил даже нагнуться и снять туфли. Огромным усилием воли заставив себя не завалиться сразу же в постель, она медленно разделась, аккуратно развесила костюм в шкафу на плечиках, стерла перед зеркалом макияж, потом направилась в ванную.

Когда Ася добралась наконец до спальни, она вдруг поняла, что сон пропал. Она лежала, уставившись в потолок и перебирая в памяти события сегодняшнего вечера.

Сергей у стола с рулеткой, черное, красное, черное, красное… Чет, нечет, шарик останавливается на «зеро». Ася у стойки бара и это неприятное чувство, от которого мурашки бегут по спине. Чувство чужого взгляда, незаметного и неотвязного…

Неужели за ней действительно следили? Но кто? И, главное, зачем, зачем?

А что, вдруг подумала Ася, если таинственный некто каким-то образом связан с исчезновением Павла? Ведь наверняка там, в магазине, за ней тоже следили, если точно знали, какую шубку она примеряла. Но почему этот некто решил преподнести шубу Асе в подарок? С какой стати? Да нет, не может быть. И что это за некто? Никто, кроме Павла, не мог подарить ей такую дорогую вещь. Если бы он хоть на секунду появился где-то рядом, Ася бы непременно почувствовала. Она даже голову могла дать на отсечение, что в магазине мужа не было. И сегодня в казино — тоже.

Горячая соленая слезинка скатилась по щеке на подушку. Ася повернулась на бок и потерлась лицом о прохладное полотно, чтобы стереть мокрый след.

— Ах, Павлик, Павлик, где же ты? — с тоской прошептала она. — Где же ты? Мне без тебя плохо, так плохо…

Глава 7 Зеленые глаза ревности

Днем заявилась Нинка.

— Я ненадолго, у меня в три репетиция, — заявила она прямо с порога. — А ты что, только встала?

— Как видишь.

— К тебе как не зайдешь, ты все время спишь. Так нельзя. — Нинка критически осмотрела Асю и скомандовала: — Быстро в душ, а я пока посмотрю, что бы пожевать. Я и поесть толком не успела.

Когда Ася, свежая и причесанная, появилась на кухне, стол был уже накрыт: молочник со сливками, аккуратно нарезанные бисквиты, в чашках дымился кофе, а на плоском блюде лежали горячие гренки с сыром. Нинка просто превзошла себя. Аромат кофе, смешиваясь с запахом свежеподжаренного хлеба, приятно щекотал ноздри, и Ася вдруг почувствовала, что ужасно голодна.

— Ну как? — спросила Нинка, заботливо пододвигая тарелку с гренками.

— Класс.

— Да я не о гренках, — отмахнулась Нинка. — Я о Сергее. Виделись? Где были?

Ася усмехнулась: лучшей подруге не терпелось услышать подробности вчерашнего вечера.

— Налей мне, пожалуйста, еще кофе.

Нинка покорно налила кофе Асе в чашку.

— Так где вы были?

— И молока, пожалуйста, — потребовала Ася.

— Слушай, не томи, — поморщилась Нинка.

— Сергей пригласил меня в казино.

У Нинки разгорелись глаза:

— В казино? А в какое?

— В «Розу ветров».

— Это где?

— Где-то на Юго-Западе. Шампанское, покер, рулетка, мужчины в смокингах, дамы в вечерних платьях.

Нинка присвистнула:

— Ну и как тебе шикарная жизнь?

— Знаешь, так себе.

Ася секунду поколебалась стоит ли рассказывать Нинке о слежке, и решила промолчать. Она и так в глазах подруги уже выглядит почти сумасшедшей: то муж исчезает неизвестно куда, то дорогая шуба материализуется прямо из воздуха…

— Я бывала пару раз в «Игле», — с оттенком легкой зависти проговорила Нинка, — но это, наверное, совсем не то. Ни смокингов, ни вечерних платьев. Народ одет кто во что горазд, проституток снимают прямо у стойки бара.

Ася пожала плечами:

— Все остальное — то же самое, уверяю тебя.

— А как тебе Сергей? — не отставала Нинка.

— Нормально.

— И все?

— А что еще?

— Ну как он себя вел, что говорил, поподробней можно? Будто сама не знаешь!

— Какие могут быть подробности, Нин? Я замужем за другим человеком.

— Ну вот, опять ты!

— Что «опять»?

— Опять завела свою шарманку! «Я замужем»! Как будто замужняя женщина у нас надевает паранджу и безвылазно сидит на женской половине дома! Я уж не говорю…

— Вот и не говори. — Чтобы прекратить этот дурацкий разговор, Ася взяла пульт и включила телевизор. По ОРТ крутили старый фильм.

— Класс! — восхитилась Нинка. — Как сделан фильм, а ведь снят-то уж, наверное, лет сто назад. — Эх, у Захарова бы сняться!

— Кто знает, — вздохнула Ася, — может, и снимешься…

— Нет, так мне не повезет. Да и не снимает он сейчас ничего…

«Вот мне-то уж точно не повезет, — горько усмехнулась про себя Ася. — И никогда я не снимусь ни у Захарова, ни у кого другого». Почему жизнь такая жестокая? Уж лучше совсем ничего не иметь, чем иметь и потерять. Ну с кем еще случается такое везенье: без блата поступить в Щукинское, пройдя конкурс чуть не в сто человек на место, и через год быть отчисленной за профнепригодность! И от кого любимый и любящий муж мог уйти в первую брачную ночь неизвестно куда и зачем…

Нинка, не отрывая глаз от телевизора, пристроилась рядом с Асей.

— Изображаешь из себя жену декабриста, — ни с того ни с сего вдруг сказала Нинка. — Он-то не очень с тобой считается. Подумаешь, записочку ей оставил, а от самого — ни слуху ни духу. Да еще шуба эта будь она неладна. А ты жди… жди у моря погоды! Глупо! Жизнь-то проходит. Так и состаришься в ожидании, как Кончита из «Юноны и Авось». «Десять лет в ожиданье прошло, двадцать лет в ожиданье прошло»… Только она в монастырь ушла. Может, ты тоже такой судьбы хочешь?

Ася молча смотрела на экран.

— И вообще, ничего не надо откладывать, — назидательно сказала Нинка. — Улица «Потом» ведет на площадь «Никогда».

— Чей афоризм? — устало усмехнулась Ася. — Сама придумала?

— Ты что, у меня ума не хватит. Французская поговорка.

— Не слышала…

— Так всегда говорит моя мама, когда отец в сотый раз отвечает «потом» на просьбу привести наконец квартиру в жилой вид.

— Твоя мама мудрая женщина.

— Не увиливай и не переводи стрелок на мою семью. Ты ведешь себя как идиотка…

Чтобы отделаться от Нинкиных поучений, Ася включила громкость до предела.

— Ладно, — прокричала Нинка. — То есть ты хочешь сказать, что больше встречаться с Сергеем не будешь? Но неужели же нельзя просто развлечься?! Тем более что тебе развлечения сейчас необходимы, как лекарство!

— Успокойся, — сказала Ася, — развлечений, похоже, мне не миновать. Кстати, на следующую развлекаловку Сергей пригласил и тебя.

— Правда? — обрадовалась Нинка. — И когда?

— Возможно, даже сегодня. Ты как?

— Что за вопрос! Конечно, пойду. Если, конечно, Ромка опять не сорвет на какой-нибудь показ.

— А как, кстати, прошел вчерашний?

Нинка пожала плечами:

— Не знаю. Беседы с мэтром был удостоен только Ромка.

Ася заметила, что подруга сразу помрачнела.

— Ну что ты, — успокаивающе сказала она, — это же обычное дело.

Нинка досадливо махнула рукой:

— Да я не из-за этого! Можешь меня поздравить, — похоронным тоном сказала Нинка, — сегодня вывесили распределение ролей в курсовых отрывках. Я занята почти везде.

— Да ты что? Поздравляю. — Ася подозрительно посмотрела на подругу: — Только ты как будто не рада. И голос у тебя какой-то…

— Какой?

— Грустный.

— Да уж! — фыркнула Нинка. — Радости!.. Четыре роли, и все возрастные! Однотипные! Как будто, кроме меня, других характерных на курсе нет!

— А что ставят? — поинтересовалась Ася.

— Разумовскую, «Сад без земли» — я там баба Настя. «Соперники» Шеридана, я — мисс Малапроп.

Ася наморщила лоб:

— Не читала… Кто это?

— Глупая старая дева, которая все время путает слова. Я, конечно, это сделаю так, что все умрут от восторга, не сомневаюсь. Как раз мисс Малапроп я довольна. Но вот почему в «Бесприданнице» мне дали мадам Огудалову?

— «Бесприданницу»? — живо переспросила Ася. — Вы взяли «Бесприданницу»? Какой кусок?

— День рождения Ларисы.

— А кто ставит?

— Карнович-Ярцев из «Сатиры». Так вот, если уж на то пошло…

Ася вздохнула, пропуская Нинкины возмущения мимо ушей. Когда-то она и сама мечтала сыграть Ларису… Ее бесконечно злил «Жестокий романс» Рязанова, — ну разве можно превращать гениальную трагедию в фарс? Эта истерика в конце и демонстративное сползание по стеклу — фу, какая безвкусица! Уж Ася-то знала, как следует сделать эту сцену. «Наконец-то слово для меня найдено. Да, я вещь», — реплику надо произносить тихо, бесцветным таким, усталым голосом. Работать на контрасте. И не убегать в истерике от Карандышева, а уходить медленно, словно уплывать, как уплывает мечта…

— Эй, что с тобой?

Ася тряхнула головой, чтобы отогнать несбывшееся:

— Ничего… Так о чем ты говорила?

— Скажи, в каком именно месте ты отключилась? — обиженно поджав губы, спросила Нина, — и я повторю.

Ася извиняюще улыбнулась:

— Что Карнович-Ярцев хочет ставить куски из «Бесприданницы». А кто Лариса?

— Ты ее не знаешь.

— Как это? — удивилась Ася. Чтобы она кого-то не знала на своем бывшем курсе?

— Она только что восстановилась. Я, кстати, тоже ее еще не видела, она на занятиях пока не появлялась. Юное дарование, почти кинозвезда и знаменитость. Поступила в позапрошлом году и почти сразу уехала сниматься в Италию, представляешь?

— А как ее зовут?

— Ирэна Димитрова. У нее вроде бы отец болгарин. — Нинка поколебалась и добавила: — Ромка говорит — красивая. Он на нее в ректорате натолкнулся. А знаешь, все полукровки красивые.

Ася пожала плечами:

— Ирэна? Первый раз слышу.

— Погоди, — скривилась Нинка, — еще услышишь. Фильм выйдет к Новому году, и, по слухам, его повезут в Канны. Не иначе как за «пальмовой ветвью». По крайней мере, Ромка говорит, что мадемуазель на меньшее не рассчитывает и не скрывает этого. Очень в себе уверена.

Кажется, Ромке новенькая не слишком понравилась, и Нину это радовало. Ася про себя подумала, что, даже если бы эта Димитрова не появилась на курсе, Нинке Ларису все равно бы никто не дал. Внешние данные не те. А вот ей, если бы у нее была хоть капля таланта… Впрочем, что теперь вздыхать? После драки кулаками не машут. За прошлый год она доказала всем, и себе в том числе, что таланта у нее нет. Ни капельки.

— Слушай, у меня есть одна идея, — сказала Нинка.

— Какая? — Ася слегка побаивалась Нинкиных «идей».

— Обещай, что не рассердишься.

— Как я могу обещать, не зная, о чем идет речь!

— Ну пожалуйста!

— Ладно, выкладывай.

— Ведь у твоего Сергея…

— Не у моего, — перебила Ася.

— Хорошо, — Нинка примирительно кивнула, — не у твоего. У просто Сергея наверняка есть какой-нибудь друг вроде него. Красивый и неженатый.

— Нин…

Но Нинка не дала ей и слова сказать:

— Если бы он меня с ним познакомил, — затараторила она, — может быть, мы друг другу понравились, и из этого что-нибудь получилось. Это шанс, понимаешь, шанс, которого мне больше может и не выпасть. Ты же знаешь, как трудно найти приличного парня, тем более нам. Кругом одни актеры, режиссеры и прочая дребедень. Все как один гении. А так хочется нормальной жизни!

Это Ася знала. Года, проведенного в театральной среде, вполне хватило, чтобы понять: если ты не склонен к мазохизму, жизнь с творческим человеком очень быстро превращается в ад. А уж два творческих человека вместе — вообще взрывоопасная смесь посильнее тротила.

— А чем сам Сергей тебя не устраивает? — спросила Ася.

— Сергею я — до лампочки, — пожала плечами Нинка. — Я же говорю, он смотрит только на тебя…

Допив кофе и поболтав с Асей о том о сем, Нинка отбыла на очередную репетицию гениального «Месяца в деревне».

Проводив подругу, Ася в задумчивости прошлась по квартире и остановилась перед большим зеркалом в холле. Бледное лицо, круги под глазами… Если бы, если бы только она не была такой бездарной, может быть… Бесприданница — это же ее роль! Знаменитый монолог Ларисы Ася знала наизусть. «Подите прочь, вы меня не стоите. Если быть вещью, то очень дорогой…» Интересно, а что было бы, если бы Карандышев не застрелил Ларису? Она бы уехала в Париж с Кнуровым? И что дальше? В даму с камелиями она бы не превратилась, это точно. Другой характер. А стала бы она… стала бы она… Ну да! Настасья Филипповна! Лариса Огудалова очень быстро превратилась бы в Настасью Филипповну, и играть Ларису надо обязательно учитывая это будущее превращение. Да, собственно, вот этот последний Ларисин монолог уже надо произносить так, как его говорила бы героиня Достоевского… Внешне спокойно, почти бесстрастно, но с громадным внутренним напряжением.

Ася стиснула руки у груди и еще раз проговорила знакомый текст.

«Я — вещь…»

«А я сама?» — вдруг подумала Ася. Подумала — и испугалась: таким очевидным вдруг показалось ей сходство между Ларисиной и собственной судьбой. Может, Павел просто купил ее, как Кнуров в свое время купил Ларису? Ведь Ася тоже, по сути дела, содержанка, живет на чужие деньги, в его квартире, по его условиям, — разве не то же самое предлагал Ларисе Кнуров? Только Кнуров сразу и откровенно изложил, чего хочет. А вот что хочет от Аси Павел, она до сих пор не знает…

Может быть, в чем-то Нинка и права и Павлик совсем не такой, каким Ася его себе вообразила?

Эта мысль не на шутку испугала Асю. До сих пор любые подозрения она гнала от себя прочь, дальше и дальше, но, раз угнездившись в подсознании, они теперь никак не хотели покидать ее и настойчиво рвались в душу.

Ася пошла в кабинет. Томик Островского стоял на самой верхней полке, и, чтобы добраться до него, пришлось залезть на стул. «Бесприданница», «Бесприданница», где же… Стоп, а это что такое?

Почтовый конверт, заложенный между страницами, медленно спланировал на пол. Ася на минуту застыла, глядя сверху на голубоватый прямоугольник, потом проворно спрыгнула со стула и схватила находку.

Конверт был не запечатан. Но вместо письма или записки Ася нашла фотографию: загорелая брюнетка в малиновом купальнике лежала на палубе яхты, призывно изогнув бедро и демонстрируя великолепные ноги. Ослепительная улыбка, белоснежные зубы, достойные рекламировать «Дирол», темные локоны сдерживали сдвинутые наверх солнцезащитные очки, — такие красотки на фоне моря обычно украшают туристические проспекты. Но это был не проспект, а обычная фотография… Ася недоумевающе пожала плечами. Однако под первой фотографией оказалась вторая, при взгляде на которую у Аси комок подступил к горлу. На другой фотографии была та же брюнетка на палубе той же яхты, только уже не одна, а рядом с Павлом. С ее, Асиным, Павликом, с ее мужем! Павлик, тоже загорелый, в плавках, обнимает брюнетку, и оба смеются в камеру. А на обратной стороне фотографии — надпись: «Любимому мужу от любимой жены. Навсегда твоя И.»… Что такое??!

Ася тупо разглядывала снимки, то один, то другой. Конверт валялся на полу. Павлик… это был точно Павлик. «От жены». Чушь какая! Но он же никогда не говорил Асе, что уже был женат! И фотографии совсем новые… Павлик на снимках такой же, как и сейчас. И волосы лежат так же, и поперечная морщинка на лбу… Ох!

Асю будто накрыло мутной волной. От ревности потемнело в глазах. Да как он может обнимать другую так же, как обнимал Асю! А она-то, дура, думала, что Павлик любит ее, только ее. А он, оказывается… Хрум! Ася с треском порвала снимок, так что брюнетка на яхте распалась на две половинки. И еще раз, и еще! Вот так! Обрывки полетели на пол. Ася схватила вторую фотографию… и вдруг пришла в себя.

А что, собственно, «оказалось»? Ася устало опустилась на пол, сжимая снимок в руке. Нет, так нельзя, нужно собраться и осмыслить ситуацию. Фотографии — это, конечно, факт неоспоримый. Но ведь фотографии не могли быть сделаны этим летом! Они же с Павлом практически не разлучались! Ни на какое море он не ездил, вообще никуда не ездил. Ася снова посмотрела на снимок. Но вот же, вот яхта, вот брюнетка, вот ее Павлик… «Любимому мужу от любимой жены»… Чушь какая-то, чепуха!

Стоп, сказала себе Ася. Прекрати истерику и давай думать сначала. Они с Павлом познакомились в июле, а фотография могла быть сделана в июне или в мае. Или, в конце концов, в прошлом году. Когда Павлик еще и не подозревал об Асином существовании. Так что брюнетка — дело прошлое, и Асина ревность абсолютно беспочвенна.

Но — жена! Другая жена, не Ася! Зачем было врать, что он ни разу не был женат? Ася вдруг на миг отчаянно пожалела о своей глупой порядочности. Нормальная девушка на ее месте давно бы уж нашла способ тайком заглянуть Павлу в паспорт и выяснить, есть у него там штамп предыдущего брака или нет. А ей, Асе, это и в голову не пришло. Вообще, глупость какая-то — ну зачем, скажите на милость, мужчине скрывать от невесты, что он уже был женат? «Был» же не «есть», все в прошлом, иначе бы в ЗАГСе Павла и Асю не расписали.

А может, у него и дети есть?.. Нет, эту мысль Ася отмела с ходу. Не может быть. Не такой он человек, чтобы ни разу за три месяца не вспомнить о собственном ребенке.

Не такой? А какой? Нинка права — что, собственно, Ася знает о своем муже? Загадочная «И» издевательски улыбалась с фотографии: я-то, мол, знаю побольше тебя…

Ася положила уцелевший снимок на журнальный столик, снова запрыгнула на стул и принялась лихорадочно перебирать книги на полке рядом со злополучным Островским. Доставала, пролистывала, ставила на место, роняла на пол. Просмотрев верхнюю полку, принялась за следующую, потом еще за одну… Гора книг на полуросла, но Асе было все равно. Она не знала точно, что именно ищет: забытое письмо, записку, еще какие-нибудь фотографии — что-нибудь из прошлой, до-Асиной жизни Павла, что-нибудь, что прояснило бы ситуацию, иначе она просто сойдет с ума!

Разгром библиотеки ни к чему не привел. Через полчаса Ася, совершенно обессиленная, повалилась в кресло и разрыдалась.

Плакала она долго и самозабвенно, но облегчения слезы не принесли, только жутко разболелась голова. Ломило затылок, в висках стучали назойливые молоточки. Надо было бы пойти в ванную, поискать в аптечке таблетку, но не было сил подняться с кресла. Так Ася и сидела, всхлипывая и шмыгая носом, тупо глядя прямо перед собой.

Зазвонил телефон. Она не отреагировала — звонок пробивался в ее сознание как сквозь вату, она даже не сразу поняла, что это за звуки. Телефон надрывался минуты три, потом умолк и почти тут же зазвонил снова.

Ася встала, выдернула телефонный шнур из розетки, пошла в спальню. Там она задвинула шторы — солнечный свет нестерпимо раздражал — и повалилась на постель.

Глава 8 Заместительная терапия

Разбудил Асю звонок, но на этот раз не телефонный, а в дверь. Монотонное гудение домофона не сразу выдернуло из сна: голова была страшно тяжелой, и возвращаться к реальности совсем не хотелось. Но домофон гудел не переставая. На секунду гудение прекратилось, потом кто-то, очевидно, снова набрал номер ее квартиры. «Господи, ну иду, иду…» С трудом поднявшись с постели, Ася накинула халат, поплелась к входной двери и нажала на кнопку, даже не поинтересовавшись, кто именно желает попасть к ней в гости.

— А я уж думала, тебя дома нет, — выпалила Нинка, через пару минут возникшая на пороге.

— А сколько времени? — спросила Ася.

— Полдесятого.

— Чего?

— В смысле? — не поняла Нинка.

— Полдесятого чего?

Ася понятия не имела, что сейчас — день, ночь? Утро, вечер?

Нинка удивленно хлопнула ресницами:

— Полдесятого утра, конечно. Ты что, еще не проснулась? — Нинка сбросила рюкзак и пинком загнала его под стол. Потом сняла куртку и, не нагибаясь, стала стаскивать с ног тяжелые модные ботинки. Ася наблюдала за ней, постепенно приходя в себя.

— А где ты вчера была? — спросила Нинка. — Я звонила, звонила, никого. И мобильник не отвечал. Опять небось дома его забыла? Ну так где ты была? С Сергеем? Ась, ты куда?

Ася молча прошла в кабинет, взяла уцелевшую фотографию — ту самую, «любимому мужу», — и сунула Нинке в руки. Нинка обалдело уставилась на смеющуюся парочку. Потом перевернула снимок и прочла надпись:

— Ну ни фига себе! Это что еще такое?

— Вчера нашла, — мертвым голосом сказала Ася. — В Островском. Кофе будешь?

Не дожидаясь ответа, пошла на кухню, достала банку с молотым кофе, засыпала в кофеварку, включила. Все движения — на автомате.

Нинка потопала за ней.

— И что это такое? — кивнула она на фотографию, которую все еще держала в руке.

— Не знаю.

Кофеварка загудела, кофе полился в чашку. Когда чашка наполнилась, Ася взяла ее двумя руками (одной бы не удержала) и поставила перед Нинкой.

— А ты?

— Я не могу. Я ничего не могу.

— Подожди, — сказала Нинка, — подожди паниковать. Давай вместе подумаем. — Она положила снимок перед собой на стол. — Во-первых, откуда взялась эта фотография?

— Она лежала в томе Островского.

— А как ты ее нашла?

— Случайно. Захотела перечитать «Бесприданницу», и… — Ася почувствовала, как слезы подступают к глазам, но плакать сил уже не было. — Там была еще одна, я ее порвала.

— А где обрывки?

— В кабинете, наверное.

— Тащи их сюда! Нет, пошли вместе соберем.

Через десять минут собранная из кусочков фотография загорелой красотки лежала на столе перед Нинкой.

— Так-так, — сказала она голосом следователя. — Значит, вот эта «И» утверждает, что она жена твоего мужа. А муж тебе что-нибудь про нее говорил?

— Нет. Павел вообще никогда не говорил, что был женат.

— Ну это как раз ничего не значит. Сколько ему лет?

— Тридцать.

Нинка скептически хмыкнула:

— И ты думаешь, что он все тридцать лет ждал, пока ты появишься на его горизонте? Мужик интересный, не бедный, явно пользовался успехом у девушек. Может, и была у него какая жена до тебя, почему бы и нет? Мало того — странно было бы, если бы ее не было. Но ты-то что психуешь? Это же было ДО тебя. А сейчас у тебя штамп в паспорте, а не у нее.

— Да, но почему он мне ничего не сказал?..

— А много он тебе вообще чего говорил? Мужики не любят трепаться о своем прошлом, но у тебя ситуация уникальная — ты замужем за человеком, про которого вообще ничего не знаешь. Только ты могла в такое влипнуть!..

Ну вот, Нинка снова оседлала своего любимого конька… Ася вздохнула. Спасибо ей, рыжей оптимистке: благодаря Нинкиной логике Асе действительно стало немного легче. В конце концов, действительно не так уж важно, что было ДО. Важно только то, что происходило ПОСЛЕ их встречи. А после никакой «И» в жизни Павлика не было, в этом Ася могла поклясться.

Странно и нелепо, но несмотря на все произошедшее — внезапное исчезновение Павла, на ее положение соломенной вдовы, даже на эти фотографии — в глубине души Ася все равно знала, что Павел ее любит, он не может сделать ничего дурного, и они скоро обязательно будут вместе. На чем это убеждение основывалось? Да ни на чем, просто так подсказывало сердце.

Глупая Ася, отметая логику, верила своему сердцу.

Нинка деловито достала мобильник, нажала на кнопку.

— Вот черт, совсем разрядился! Где у тебя телефон?

— В кабинете.

Нинка исчезла за дверью.

— Слушай, да он у тебя не работает!

— Воткни в розетку, — негромко сказала Ася, — он выключен.

Внезапно раздался телефонный звонок. От неожиданности Ася даже вздрогнула, а через минуту на пороге кухни появилась Нинка с телефонной трубкой в руках:

— Тебя. Сергей, кажется. — И уселась на диванчик, не сводя с Аси глаз.

Это действительно был Сергей.

— Асенька, что случилось? — В голосе нежность и участие. — Я вам вечера весь вечер звонил, никто трубку не берет. Решил, что, если и сейчас не дозвонюсь, возьму и приеду.

— Спасибо за беспокойство, — сказала Ася, — но волноваться не стоило, я просто спала.

— Да? Надеюсь, не разбудил?

— Нет-нет.

Пауза. Ася молчала — ей совершенно не хотелось поддерживать разговор. Ему надо, пусть он и говорит.

— А это Нина взяла трубку? — поинтересовался Сергей.

— Нина.

— А что вы делаете вечером? Я имею в виду, — заторопился он, — вы обе.

— Не знаю еще, — Ася прикрыла трубку рукой, — Нин, что ты делаешь вечером?

— Ничего. — Нинка округлила глаза. — Если он хочет нас куда-нибудь пригласить, не вздумай отказываться!

— Ничего, — повторила Ася в трубку.

— Вот и отлично! — воодушевился Сергей. — А я как раз заказал столик в «ТРАМе». На троих. Так что, если вы с Ниной не против, я заеду за вами часиков в семь. Или как вам будет удобно.

— Ну-у… — протянула Ася. Идти ей никуда не хотелось, тем более с Сергеем, но Нинка буквально буравила ее взглядом и грозила кулаком:

— Откажешься — убью! Знать тебя тогда не желаю!

— Хорошо, — сказала Ася.

В трубке послышался вздох облегчения:

— Вот и славно. Значит, до семи. Буду с нетерпением ждать вечера, Асенька.

В восемь вечера вишневый «Ауди» после нескольких заходов нашел-таки уголок на пятачке стоянки перед знаменитым богемным рестораном. Сергей, как истинный джентльмен, сначала вышел сам, а потом помог выйти обеим дамам.

— «ТРАМ» — это, кажется, расшифровывается «Театр рабочей молодежи»? — спросила Нина, царственно кутаясь в серый плащ, — словно это был не плащ, а горностаевая накидка.

— Ого! — удивился Сергей, придерживая Асю под локоток и ведя к зеркальным дверям. — Вы и это знаете?

— Почему бы и нет?

Сергей пожал плечами:

— Такие аббревиатуры давно забыты народом.

— Но отдельные образованные представители молодежи их еще помнят. К ним отношусь и я, — съехидничала Нина.

— Приятно слышать. — Сергей распахнул дверь и пропустил девушек вперед: — Прошу!

Ася пропускала реплики Нинки и Сергея мимо ушей, она с любопытством оглядывалась по сторонам и оценивала обстановку. Местечко оказалось действительно занятным. По замыслу устроителей ресторан был обставлен а-ля средневековый французский кабачок, где вполне могли бы сиживать три мушкетера и их друг Д’Артаньян. Деревянные столы и стулья с массивными спинками, декоративная бочка вина, громадный камин, а перед ним — литая чугунная решетка: антураж был соблюден. А бывший подвал старого здания — низкий потолок, маленькие зарешеченные окошки высоко под потолком — замечательно подходил для подобного заведения. И актер Уздечкин сидел на своем месте — лучший столик у камина был виден изо всех концов зала. Правда, сидел он пока в гордом одиночестве: то ли посетители робели перед знаменитостью, то ли им было просто не до него. Ася усмехнулась — вторая догадка была вернее. Одного взгляда на тех, кто сидел за столиками, хватало, чтобы проникнуться исходящим от них сознанием собственной респектабельности и солидности. Это были отнюдь не случайные люди, зашедшие поужинать в ресторан. На разбитных королевских мушкетеров, впрочем, они тоже не походили.

«Интересно, понравилось бы Павлику здесь? Почему мы никогда с ним тут не бывали? — подумала Ася и тут же разозлилась на себя: — Что же, она и шагу без мыслей о Павлике ступить не могу? Ведь решила же — сегодня о драконах ни слова!»

Сергей заказал столик в глубине, почти у стены, откуда открывался прекрасный обзор, и галантно уступил дамам места лицом к залу. Нинка, однако, вместо того чтобы заняться наблюдениями, тут же уткнулась в меню:

— А можем мы позволить себе лобстера? — обворожительно улыбаясь, спросила она Сергея.

— Ниночка, мы можем позволить себе все, что угодно! — улыбнулся он. — Все, что пожелает душа и сможет предложить это достославное заведение!

— Тогда я буду лобстера, — решительно заявила Нинка. — И шпинат. А на десерт пудинг с шоколадом и взбитыми сливками.

Ася усмехнулась: вот в этом вся Нинка. Шпинат — для сохранения фигуры, а взбитые сливки — для души. Ну не может она душу свою не порадовать!

— А вы, Асенька, чего желаете? — спросил Сергей.

Ее передернуло — какая она ему «Асенька»! Но поправлять Сергея Ася не стала: нужно было сразу же это сделать, еще утром, когда он так назвал ее по телефону. А теперь что ж, надо терпеть.

— Мне что-нибудь попроще. Зеленый салат и рыбу какую-нибудь…

— Может, форель? Здесь замечательная форель.

— Форель так форель.

Ася не ела со вчерашнего дня, да и сейчас голода не чувствовала. Но надо же было хоть что-то заказать, ради приличия.

Сергей сделал заказ. Официант принес бутылку белого вина, открыл ее, налил немного Сергею и, после того как тот вино одобрил, разлил вино по фужерам.

— За милых дам! — торжественно произнес Сергей, поднимая фужер. Смотрел он при этом только на Асю.

Ася потихоньку отпивала вино и оглядывала зал, предоставив Нинке поддерживать светский разговор.

— В этом сезоне все словно с ума сошли — классику бросились ставить. В «Современнике» «Грозу» репетируют, так шуму на всю Москву! Яковлева Кабаниху, между прочим, играет, — сообщила Нина последние новости.

— Яковлева? — переспросил Сергей. — Елена Яковлева?

— Ну да, та, что Каменская.

— Она замечательная актриса.

Нинка пожала плечами.

— Конечно, — сказал Сергей. — И очень талантливая. Вот не знаю, видели ли вы фильм «Сердце не камень»…

Разговор за столиком тек, как ручей, и его журчание нисколько Асе не мешало — лишь бы ее не трогали.

К тому времени, как принесли заказ, Нина с Сергеем уже оживленно обсуждали предстоящий конкурс «Золотая маска». Сергей несколько раз пытался вовлечь в разговор Асю, но она отделывалась односложными «да» и «нет». Нинка даже пнула ее под столом ногой, чтобы та вела себя прилично!

Еще раз оглядев зал, Ася заметила, что знаменитый Уздечкин за своим столиком уже не одинок: к нему подсели двое, мужчина и женщина. Наверное, знакомые, решила Ася, потому что разговор за столиком шел довольно оживленный. Уздечкин выглядел таким же обаятельным, каким его любили миллионы поклонниц.

Когда-то, давным-давно, его карьера началась со сказочного героя-любовника, и даже теперь, спустя почти двадцать пять лет, кое-какие черты того героя все еще проступали в стареющем актере.

Собеседник Уздечкина сидел к Асе в профиль. Ася почему-то решила, что он очень похож на римского императора Траяна. Вот только у императора была довольно густая челка, а этот совершенно лысый. Лысый, грузный, в дорогом пиджаке, вместо галстука — яркий шейный платок. На пальце Ася разглядела массивный золотой перстень. Его спутница сидела к Асе спиной. Стройная и, судя по всему, молодая — то-то Уздечкин так старается! Ася видела лишь ее руку с зажатой между пальцами длинной тонкой сигаретой: изящное запястье, яркий маникюр, кольца, узенькая полоска золотого браслета. Темные волосы высоко подняты и заколоты на затылке, но непослушные завитки кое-где падали на высокую шею, вырез терракотовой кофточки открывал прямые ключицы. Ася разглядывала незнакомку со спины, и ее почему-то охватило чувство тревоги.

— А вы, Асенька, как считаете?

— Что?

— Вы согласны со мной? — Сергей наклонился через стол и прикоснулся к Асиной руке. — Что с вами? Вам нехорошо?

— Нет, я просто задумалась, извините. — Ася виновато улыбнулась. — Задумалась и пропустила, о чем идет речь.

Сергей усмехнулся:

— Нина обвиняет меня в сексизме, а я отбиваюсь изо всех сил. Ей-богу, я очень уважаю женщин, совершенно не считаю их глупее или неспособнее мужчин, но ведь есть же ограничения, наложенные самой природой, с которыми спорить просто глупо! Поэтому феминизм никогда не привьется в разумно устроенном обществе…

— Вы просто неправильно трактуете феминизм, — важно сказала Нина. — Феминизм — это не борьба женщин за равноправие. Это просто иное отношение к жизни и к людям. Когда к каждому человеку, независимо от пола, относишься не только как к другому, но и как к себе подобному.

— Погоди-погоди, — сказала Ася. — Ничего не поняла.

А про себя подумала: ну началось, Нинка вошла в роль ученой дамы, хотя феминизм ее никогда не интересовал.

— Тут важны два момента, — разглагольствовала Нинка. — Отношение как «к другому», когда признаешь за партнером, другом, подругой право быть другим, не таким, как ты, и уважаешь это право. Отношение как «к себе подобному» — понимание того, что другой равноценен тебе, и его нельзя учить, ему нельзя ничего навязывать.

— Нина, это утопия, — улыбнулся Сергей. — Люди никогда не строят отношения на принципах равенства.

— Никогда — сильно сказано.

— Ну, во всяком случае, очень редко. Вы, Асенька, так не считаете?

— М-мм, — сказала Ася. Честно говоря, по этому вопросу у нее вообще никакого мнения не было. — Я думаю…

Но что она думала, Сергей так и не узнал. Потому что в этот момент собеседники Уздечкина попрощались со знаменитостью и направились к выходу. Ася увидела лицо темноволосой девушки и обомлела: это было то самое лицо! Злополучная «И» с фотографии, «любимому мужу от любимой жены»…

Ася медленно поднялась, не закончив фразы. Как сквозь туман, услышала встревоженный Нинкин голос:

— Аська, ты что? Ты куда?

— Нет… Да… Я сейчас, — пробормотала Ася и рванулась к выходу, следом за уходящей парой.

Не успела — все-таки их разделял целый зал. Когда Ася выбежала на улицу, девушка уже садилась в серо-стальной «Мерседес»: мелькнули тонкие колени, точеные икры, обтянутые высокими сапогами, и дверца захлопнулась. «Мерседес» плавно тронулся с места. Ася по инерции пробежала несколько шагов и остановилась, глядя вслед серой роскошной машине до тех пор, пока та не затерялась в уличном потоке.

— Ася, что с вами? — услышала она у себя за спиной голос Сергея.

Он смотрел обеспокоенно и недоуменно.

— Все в порядке, — сказала Ася. — Просто показалось, что увидела знакомую.

— Ну и как?

— Не догнала. — Ася заставила себя улыбнуться как можно беззаботнее. Господи, делся бы этот Сергей куда-нибудь подальше, ей так нужно сейчас поговорить с Нинкой! Причем как можно скорее, и наедине.

Она позволила отвести себя в зал.

— Показалось, что знакомую увидела, — объяснила она Нинке и добавила как бы между прочим: — Ту самую «И» с фотографии.

Брови Нинки взлетели вверх, глаза на секунду округлились, но она тут же взяла себя в руки.

— Жаль, что не догнала, — бросила она довольно равнодушно, — так вот, я говорю, что Сережа неправильный смысл вкладывает в само понятие «феминизм»…

Происшествие удалось обсудить только минут через пятнадцать, уединившись в туалете.

— Ты уверена, что это та самая? — с пристрастием допрашивала Нинка.

— Не знаю, — Ася нервно передернула плечами, — вроде она. Я еще когда затылок ее изучала, заподозрила что-то неладное. А потом, когда она повернулась…

— Ага… И с Уздечкиным, — подытожила Нинка. — Это нам кое-что дает.

— Что?

— Ну это ниточка. Пусть тоненькая, но мы за нее потянем!

— Как? Ты что, подойдешь к Уздечкину и спросишь, кто эта дама, которая только что сидела с ним за столом?

— А что, подойду и спрошу.

— И он тебя пошлет.

— Ну это как спросить… — Нинка загадочно улыбнулась. — Пойдем, а то бросили Сережу одного, неудобно.

— Ох! — Ася вздохнула и уже взялась было за дверную ручку, как вдруг спросила: — Слушай, а что ты там про феминизм несла? Откуда ты все это знаешь?

— Ах это… — Нинка небрежно махнула рукой, — это Митька летом с феминисткой встречался, она все пыталась со мной подружиться и просветить. Такие речи задвигала — закачаешься! Вот видишь — теперь пригодилось.

Ася невольно усмехнулась: у Мити, Нинкиного брата, подчас заводились совершенно неожиданные девушки…

Когда подруги вернулись в зал, за столом Уздечкина уже сидела другая компания. Нинка бросила Асе многозначительный взгляд — мол, потерпи! Останется один, и я все выясню!

Следующие полчаса для Аси превратились в настоящую пытку. Нинка из кожи вон лезла, чтобы поразить Сергея своей эрудицией, тот в свою очередь старался произвести впечатление на Асю. Ася еле-еле удерживала на лице маску вежливой заинтересованности: ей до смерти хотелось узнать, что за личность эта загадочная «И».

Наконец Уздечкин снова остался в одиночестве. Нинка, извинившись перед Сергеем, встала и направилась прямо к знаменитости. Подошла, что-то ему сказала, Уздечкин улыбнулся, Нинка села напротив… Сергей изумленно наблюдал за этой сценой, потом повернулся к Асе:

— Нина знакома с Уздечкиным?

— Ну… — сказала Ася, — более-менее.

Изо всех сил стараясь сохранить вид равнодушный и непринужденный, она ковыряла ложечкой мороженое (уже принесли десерт) и про себя посылала Сергея куда подальше: ведь результат Нинкиного расследования она сможет узнать, только когда они останутся наедине. Асю просто распирало любопытство, но при Сергее нужно было держать себя в руках.

Затянувшаяся пауза за их столиком уже становилась неловкой. Сергей пил кофе и смотрел на Асю — нежно и со значением, — и не замечать этого взгляда Асе было все труднее и труднее.

Наконец Нинка распрощалась с Уздечкиным (он даже привстал и галантно поцеловал ей ручку) и гордо прошествовала к Асе с Сергеем.

Прошел еще час разговоров ни о чем, бессмысленного флирта, нежных взглядов и полунамеков, — Асе временами казалось, что Сергей не выдержит и закричит на нее. Потом — еще одно испытание Асиного терпения — бесконечно долгая поездка в машине (хотя от Пушкинской до Асиного дома было рукой подать). Сергей сначала хотел завезти домой Нину, но обе девушки решительно заявили, что Нина сегодня ночует у Аси, потому как они это уже решили.

— Ну? — буквально закричала Ася, как только они с Нинкой, распрощавшись со своим слишком вежливым кавалером, вошли в подъезд.

Нинка пожала плечами:

— Фактически ничего. Он ее не знает.

— Как это «не знает»?

— Очень просто. Уздечкин же сидит как приманка, цену заведению набивает. И не все, кто к нему подсаживается, его хорошие знакомые. Уздечкин знает только мужика, с которым она была. Он продюсер, и довольно известный. Я про него тоже слышала. Зовут Игорь Петрович, фамилия Лапников. Но и с Лапниковым Уздечкин знаком через Плотникова.

— Кто такой Плотников?

— Ну Вадим Плотников, тоже продюсер, не знаешь, что ли? Сериалы на ОРТ делает. Вот, а что за девочка с Лапниковым была — фиг знает, Уздечкину это не интересно. Красивая, конечно, но у него у самого таких девочек вагон. Лапников называл ее Димочкой, так что она точно не «И».

Лифт, пыхтя и гремя, добрался до нужного этажа.

— А как ты это все из него выудила? — спросила Ася, роясь в сумочке в поисках ключей от квартиры. — Вот черт, куда они подевались? Я же всегда кладу их в кармашек, а здесь нет…

— Забыла? — встревожилась Нинка. — Что будем делать, поедем ко мне?

— Нет, вот, нашла. — Ася открыла дверь. — Заходи. Так как ты к Уздечкину-то подкатилась?

— Самый короткий путь к цели — прямой, — наставительно сказала Нинка, стаскивая тяжелые ботинки. — Просто спросила, и все.

— И все?

— Конечно. Сказала, что вроде бы увидела знакомую, но подойти не успела, вот решила у него выяснить. А Уздечкин подумал небось, что я его поклонница и это просто такой способ поговорить с ним, распрекрасным. Ну я его не стала разочаровывать, сыграла милую робкую влюбленную. Думаю, он остался доволен.

— Не сомневайся, — усмехнулась Ася. — Вон даже ручку тебе поцеловал.

— Ага, теперь неделю мыть не буду. Ну что станем делать дальше? Если она Димочка, значит, ты обозналась.

Ася с сомнением покачала головой:

— Не думаю.

— Обозналась, обозналась, — убедительно сказала Нинка. — И потом, таких совпадений не бывает. Чтоб ты вчера нашла фотографию, а сегодня — здрасьте пожалуйста! — встретила ту же дамочку в ресторане… Мексиканский сериал какой-то! Нет, вряд ли. Просто ты на взводе, и тебе в каждой более или менее похожей брюнетке эта «И» мерещится.

Ася хотела сказать, что вообще все, что с ней произошло за последний месяц, сильно напоминает мексиканский сериал, но вместо этого спросила:

— «Димочка» — это, интересно, уменьшительное от какого имени?

— Не знаю.

— Странное, должно быть, имя, — сказала Ася. — Вольдемара? Или Доминика?

— Домна, — хмыкнула Нинка. — Да не майся ты, не все ли равно, от какого уменьшительное, если это точно не она.

Глава 9 Самое страшное

Ну и нудное же это занятие — беговая дорожка! Ася честно перебирала ногами, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, на счетчике тренажера отщелкивались метры, Асин взгляд упирался в белую стену зала, а рядом трудились такие же, как она, заложницы здорового образа жизни. Впрочем, нет, не такие же. Ася ни за что не пошла бы ни в какой фитнес-клуб, если бы… Если бы не случилось того, что случилось. Они сейчас с Павликом уже вернулись бы из Испании, и, наверное, Ася нашла бы себе дела поинтереснее, чем всякие дурацкие шопинги и ухаживание за собой. Павел бы обязательно что-нибудь подсказал. А теперь его нет, и никакого стимула к жизни тоже, ничего не хочется и не можется…

Дальше так продолжаться не может. Нужно было что-то делать: найти работу или пойти учиться (английский и французский не в счет). Пока Павла нет, нужно как-то пережить это время. Ася чувствовала — та жизнь, которую она вела до сих пор, медленно сводит ее с ума.

А Павлик вернется, обязательно вернется. Он просил верить ему — и Ася верит. А фотография… Ну и что? Если она забыта в книге — причем в такой, какую Павлик вряд ли часто перечитывает, зачем ему Островский? — значит, для него эта «И» ничего не значит. Ну, может, был роман, может, она думала, что он на ней женится и заранее так фотографию подписала… Мало ли что. Замуж девушке хотелось, она и торопила события. А он взял и не женился.

Беговая дорожка крутилась все быстрее и быстрее, и Ася бежала, чтобы оставаться на месте, все быстрее и быстрее. Потом щелкнул таймер — двадцать положенных на бег минут истекли. Теперь в душ, потом в бассейн. Ася усмехнулась — не жизнь, а стандарт, рекламная мечта. Только вот никакой радости ей это не приносит.

В душевой было пусто, лишь две юные дивы трепались, принимая душ после тренажеров. Ася постаралась расположиться подальше от них, но девушки общались так громко, что даже сквозь шум воды было слышно почти каждое слово. Видно, одной из подружек недавно повезло побывать на о-очень престижной вечеринке, и она делилась впечатлениями:

— И вот я танцую с ним и спрашиваю: «А как вас зовут?» Он говорит: «Коркунов». Я говорю: «Это конфеты?» А он: «Конфеты — это я». Прикинь?

— Чума! — завистливо отозвалась вторая. — А мой урод опять лажанулся. Прикинь, сколько презентаций устроил, а ни одной фотки нет! А ведь на последней тусне и Лужок был, и Жирик, и этот… ну тот, который новый в администрации… Нет бы подсуетиться, постоять рядом, когда камерой щелкают! Все так делают. А потом невзначай так показываешь фотку, где ты и с кем. Кстати, Майка недавно гаишник тормознул, а у Майка в правах — фотка с Лужком. Так гаишник с него взял всего стольник.

— Баксов?

— Рублей, конечно. Сто баксов пришлись бы без фотки…

Ася быстро ополоснулась и выскочила из душевой. Нет, надо срочно искать работу, а то превратишься в такое же нечто! Клубы, баксы, бутики, а в душе — пустота.

Сев в машину и повернув ключ зажигания, Ася взглянула на часы, прикидывая, куда ехать. Домой сейчас нельзя, там Елена будет убираться еще как минимум час. Вот наказание тоже! Павел, нанимая ее, конечно, хотел как лучше. Может, если бы она пошла на работу, Ася бы с ним согласилась, — надо же кому-то дом в порядке содержать! Но сейчас эта Елена была как бельмо на глазу. Асе все равно делать нечего, а уборка — какое-никакое занятие…

Ася поехала в «Рамстор», накупила продуктов (хотя холодильник и так не пустовал) и лишь потом двинулась домой.

На Беговой попала в очередную пробку.

Затрещал мобильник. «Нинка, — подумала Ася. — Опять у нее что-нибудь срочное». Других дел, кроме как спешных, срочных и неотложных, у Нинки просто не могло быть.

Но это была не Нинка.

— Анастасия Васильевна? — раздался голос Елены. — Не могли бы вы немедленно приехать домой?

Странно — Елена все еще не ушла? По Асиным расчетам, она должна была выместись еще полчаса назад. И вдруг до Аси дошло: в первый раз Елена звонила ей на мобильный.

— Что-то случилось? — встревожилась Ася.

А сердце екнуло — Павлик! Павлик приехал! И сразу же — нет, он бы сам тогда позвонил…

— Мы поговорим, когда вы приедете, — сказала Елена. — Когда вы будете дома?

— Я в пробке стою, — сказала Ася. — Это срочно?

— Срочно, — отрезала Елена и отключилась.

Сердце колотилось как бешеное и, казалось, сейчас выпрыгнет из груди. Ася вцепилась в руль так, что костяшки пальцев побелели. «Возьми себя в руки, не паникуй, не паникуй…»

Шестым, седьмым, восьмым, или каким-то еще чувством поняла — звонок связан с Павлом. Хотя с Еленой она никогда о нем не говорила. Да они вообще за все время едва ли обменялись дюжиной реплик. Асины отношения с домоправительницей сложились так, что они почти не встречались, и обеих это вполне устраивало. И вдруг… этот звонок. Что могло случиться?

Еще на два метра продвинулись… Тут у Аси сдали нервы, и она изо всей силы надавила на клаксон.

До дома она добралась через сорок пять минут. У подъезда стояли милицейская машина и «скорая». Выскочив из своего «Фольксвагена», Ася бросилась к подъезду, но по дороге ее остановил молоденький милиционер:

— Простите, туда нельзя.

Ася попыталась вырваться:

— Но я здесь живу! Меня вызвали домой, срочно!

Милиционер спросил документы, потом велел подождать и скрылся в подъезде. Он вернулся через минуту с пожилым усталым мужичком в коричневой куртке.

— Крылова Анастасия Васильевна? — осведомился усталый, посмотрев в Асин паспорт, потом на Асю.

— Да, да, — раздраженно сказала Ася. — Вы меня пустите домой или нет?

Мужичок внимательно, как-то нехорошо внимательно рассматривал Асю.

— В чем дело? — Ася разозлилась. — Вы можете мне толком объяснить, почему меня не пускают?

— Моя фамилия Скворцов, старший оперуполномоченный ОВД Центрального округа, — представился мужичок и в подтверждение своих слов извлек из внутреннего кармана красную книжку и покрутил ею у Аси перед глазами.

— Очень приятно, — сказала Ася. — Можно мне пройти? Мне надо домой.

— Видите ли, Анастасия Васильевна, — Скворцов деликатно взял Асю под локоток, — час назад в вашем подъезде обнаружено тело неизвестного мужчины…

У Аси перед глазами все поплыло, она рванулась вперед, оттолкнув Скворцова, молоденький милиционер кинулся за ней, схватил за рукав, но Ася вырвалась и вбежала в подъезд.

Еще какие-то люди пытались удержать ее, кто-то что-то говорил, но фигуры людей были как-то смазаны, слова доносились как из тумана, а в фокусе — только распластанное на полу у лифта нечто, что не могло быть Павлом, никак не могло быть Павлом и тем не менее было им…

Человек лежал лицом вниз, но Ася сразу узнала темно-синий плащ — они вместе покупали его в начале сентября — и сумку Павла, которая валялась рядом. Она уставилась на эту сумку, автоматически заметив, что угол ее кармана чуть-чуть оторвался, а кожа на ручке потерлась — такие глупости, мелкие, дурацкие детали, но Ася зацепилась за них взглядом и никак не могла оторваться. Потому что то, что находилась рядом, было слишком страшно и не вмещалось в ее сознание.

— Анастасия Васильевна, — донеслось откуда-то издалека, — Анастасия Васильевна!

Оперуполномоченный Скворцов крепко взял ее за локоть, а другой мужчина перевернул лежащего на спину. Костюм — темно-серый в едва заметную полоску, они его купили тогда же, когда и плащ, темно-синий галстук — его выбирала сама Ася… Левая рука откинулась в сторону, рукав рубашки немного задрался вверх… Почему-то она сначала посмотрела на эту руку. Все мгновенно отпечаталось в Асиной памяти, все, до мельчайших деталей. Вместо Павликова лица, такого родного и любимого, Ася увидела кровавое месиво. Горло сдавило так, что невозможно было дышать. Она бы, наверное, упала, если бы Скворцов не держал ее так крепко.

— Во внутреннем кармане пиджака найден паспорт на имя Крылова Павла Георгиевича, — ровным голосом сказал Скворцов. — Вы можете подтвердить, что это ваш муж, Анастасия Васильевна?

Ася издала горлом какой-то булькающий звук, кивнула… и больше уже ничего не помнила.

Смутно — озабоченное лицо Елены, незнакомые люди ходили по квартире, потом откуда-то взялась Нинка… Ася одетая лежала на постели, и Нинка уговаривала ее выпить какие-то таблетки. Ася попыталась отпить воды из стакана и чуть не захлебнулась…

Потом — пустота.

Последующие два дня следа в Асиной памяти почти не оставили. Оглушенная успокоительными, она была словно между сном и явью, потому что то, что случилось, никак не могло происходить на самом деле.

Потом ей рассказали, что тело Павлика нашла Зинаида, соседка с нижнего этажа. Эта дама преклонного возраста была не в меру любопытна, — Павел ведь в этом доме и пожить не успел, но она его хорошо запомнила. Может быть, потому, что ему несколько раз пришлось выяснять с ней отношения, когда в его квартире шел ремонт. Зинаида все грозилась написать жалобу на то, что рабочие стучат и шумят в неположенное время. Но обаяние Павла и несколько коробок конфет сделали Зинаиду терпимее.

У Зинаиды была собачка Лизка, размером с большого откормленного кота, такая же склочная и брехливая, как и ее хозяйка. Зинаида вывела Лизку на пять минут погулять, но заболталась с соседкой и проторчала на улице не меньше часа. А когда вошла в подъезд — пожалуйста! Труп у лифта! Только что шла — ничего не было, и вдруг лежит. Другая бы на ее месте кинулась вызывать милицию, но Зинаида, переборов страх, подошла поближе, чтоб все хорошенько рассмотреть. А потом сразу поднялась и позвонила в Асину квартиру. Дома была Елена, она и вызвала сначала Асю, а потом милицию.

Представители власти, прибыв на место происшествия, обнаружили при трупе паспорт, кредитки, права — словом, обычный набор документов среднего бизнесмена. Не было только бумажника и часов. Естественно, чтобы наиболее вероятной сочли версию убийства с целью ограбления.

Хоронили Павла через три дня в закрытом гробу. Ася в приготовлениях похорон никак не участвовала — все устраивали Елена и люди с работы. Нинка зря паниковала насчет занятий Павла. Как оказалось, ничего особенно таинственного в его работе не было — Павел числился инженером-компьютерщиком в небольшой фирме, торгующей медицинским оборудованием, и часто ездил в командировки по разным городам — налаживать это самое оборудование, доставленное заказчикам. Вот и сейчас, судя по найденному при нем авиабилету, он возвращался из Красноярска.

На все интересующие милицию вопросы ответил начальник Павла, хозяин фирмы, некто Аристарх Николаевич Каплевич. Ася впервые его увидела на похоронах, — солидный мужчина, от которого буквально веером расходились флюиды достатка и благополучия. Скорбное лицо, приличиствующее случаю, Асю не обмануло: этому Аристарху Николаевичу на Павла было глубоко наплевать. Ну произошел несчастный случай, лишивший фирму классного специалиста… Неприятно, конечно, но за такие деньги он найдет замену не хуже.

Аристарх Николаевич, выразив Асе положенные соболезнования, отбыл с кладбища на темно-синем «Вольво». Остальные сотрудники фирмы, где, как выяснилось, трудился Павлик, поехали к Асе домой, помянуть усопшего.

Сотрудников было немного: бухгалтерша Тамара, скромная женщина неопределенного возраста (ей можно было дать и сорок, и все шестьдесят), секретарша шефа Эльвира Михайловна (почему-то у Аристарха в секретаршах сидела не юная дива с длинными ногами, а сорокалетняя чопорная дама) и Андрей, молодой парень, чуть старше Аси, второй инженер-компьютерщик на этой странной фирме.

Еще была Елена и верная Нинка. Больше никто на похороны не пришел.

Асе было все равно — сто человек, или один, или ни одного, она вообще никого не замечала и ничего не понимала, двигаясь как сомнамбула. А вот въедливая Нинка про себя отметила, что немного у Асиного мужа было друзей. Удивительно получается: человек прожил на свете тридцать лет, а провожать его пришли только жена и товарищи по работе. Родители, положим, умерли, братьев-сестер нет. Конечно, так бывает. А другие родственники? Неужели совсем никого нет? Допустим, и такое тоже бывает, — реже конечно, но бывает. Но он ведь был маленьким, где-то жил, ходил в школу — должны же у него быть друзья детства, с которыми он во дворе играл, школьные приятели?.. Ну, допустим, он не москвич (хотя — точно не москвич, Ася говорила, из Бийска). Но ведь институт-то он закончил московский! Что, так и проучился в институте пять лет, ни с кем не общаясь, бирюк бирюком? Не похож Асин Павлик на нелюдима, совсем не похож… «А с чего я, собственно, взяла, — рассуждала Нина, — что он московский институт закончил?» Про то, где ее драгоценный Павел учился, Ася и словом не обмолвилась, — скорее всего, сама не знала. Так что Павлик свободно мог учится на инженера-компьютерщика где угодно, хоть в Гарварде, хоть в Урюпинске (если там, конечно, этому учат).

И тут Нина вдруг поняла, какая заноза ее тревожит. Не похож был Павел на провинциала! Вот режьте ее на куски, ешьте ее с маслом, Нинка головой бы поручилась — Павел москвич. Причем и родился, и вырос в Москве. Нинка, как любая москвичка в третьем-четвертом поколении, безошибочно отличала настоящих москвичей от «новодела». Нет, она ничего не имела против провинциалов и никакой столичной гордости у нее не было, — ну что же делать, если по-настоящему пробиться и сделать карьеру у нас можно только в столице! И Аська — ее лучшая подруга — не москвичка! Но по Аське это сразу видно, хоть и одета она сейчас — высший класс, и выговор московский усвоила лучше некуда (все-таки год в «Щуке» не прошел даром). Все равно — по каким-то неуловимым признакам — не москвичка. А вот муж ее… Н-да…

И как же это так получилось, что во всей громадной Москве не нашлось ни одного человека, который знал бы покойного Павла Георгиевича Крылова не по работе, а просто так, по личной жизни?

Впрочем, один человек его все-таки знал — та загадочная «И» с фотографии. Только вот где она сейчас, эта «И»?

Нинка была так потрясена своим открытием, что только со второго раза услышала просьбу Эльвиры Михайловны передать ей салатик. Секретарша Аристарха сидела за столом рядом с ней, по другую руку Эльвиры сидела Елена, и они уже минут десять обсуждали какие-то кулинарные рецепты. Тамара чинно и молча поглощала фаршированные помидоры, Андрей что-то тихо говорил Асе, а она, безучастная ко всему, слушала и не слышала. И Нинка решила, что именно сейчас самое подходящее время расспросить сотрудничков о жизни и деятельности Асиного дорогого покойного. Тем более что другого случая могло и не представиться. Она наклонилась к Тамаре:

— Простите, а вы давно знаете Павла Георгиевича… то есть знали?

— Да около года, — сказала Тамара, деликатно отправляя в рот кусочек сырной начинки. — С тех пор как он пришел к нам на работу. Очень хороший был специалист, прямо не знаю, как Аристарх Николаевич будет без него обходиться. До Паши у нас был Володя, тот тоже здорово в компьютерах разбирался, но, знаете ли, пил. Пришлось уволить.

— А Павел Георгиевич?

— Что вы! То есть не то чтобы в рот не брал — это было бы даже подозрительно, если человек совсем не пьет — почти наверняка закодированный алкоголик. Нет, с клиентами после переговоров мог выпить рюмку-другую, но я его ни разу не видела не то что пьяным, а даже слегка навеселе. Нет, Паша был такой… со всех сторон положительный.

За пятнадцать минут беседы Нинка получила массу интересных сведений. Она узнала, что фирма «Вернер Кросс» специализируется на оборудовании для родильных домов: диагностические аппараты, томографы, барокамеры для недоношенных и прочие нужные вещи. Что поставляют они это оборудование в Новосибирск, Омск, Томск, Челябинск и в другие города. Что инженер-компьютерщик обязан проследить за доставкой и установкой оборудования, поэтому и Андрею, и Павлу приходилось ездить в командировки. Что недавно пришел большой заказ из Красноярска, куда, собственно, и летал Паша, Павел Георгиевич.

Вот только про самого Павла Георгиевича Нинка ничего так толком и не узнала.

Поминки продолжались недолго. Тамара и Эльвира Михайловна засобирались домой, Андрей должен был развезти их на своей машине.

Еще раз выразив Асе глубокие соболезнования, коллеги покойного Асиного мужа отбыли восвояси. Вслед за ними засобиралась и Елена. Посуда почти молниеносно была убрана и помыта, остатки еды рассортированы, упакованы и запрятаны в холодильник. Напоследок Елена почти ласково погладила по-прежнему безучастную ко всему Асю по плечу, а Нинке, вышедшей проводить ее в холл, сказала, что через некоторое время позвонит, чтобы договориться о дальнейшей работе: «Поскольку Павла Георгиевича больше нет с нами, может быть, Анастасия Васильевна захочет расторгнуть контракт. Передайте ей, пожалуйста, что с моей стороны никаких возражений не будет, мы поступим так, как решит Анастасия Васильевна».

Верная Нинка уложила Асю в постель, заставив выпить две таблетки снотворного, а сама устроилась в кабинете на диване. Ей не хотелось сегодня оставлять Асю на ночь одну.

В конце концов, не все ли уже равно, какие загадки таились в биографии этого треклятого Павлика! Его уже нет, царство ему небесное, а Асе вряд ли повредят тайны, погребенные вместе с ее мужем. Что хотите с ней делайте, но Павлик с самого начала ей не нравился! И поспешное замужество подруги казалось подозрительным. Уж больно все как в сказке выходило — прекрасный принц на белом коне встречает бедную девушку, осыпает ее златом и делает принцессой. Слишком много всего и даром. А где бывает бесплатный сыр, Нинка хорошо знала и очень боялась, что эта мышеловка захлопнется так крепко, что ее доверчивая подружка уже никогда не сможет оттуда выбраться. Не раз пыталась она поговорить с Асей на эту тему, но ведь та и слушать ничего не хотела, совсем одурев от своей любви.

Конечно, грех так думать, но нет худа без добра: имущество Павла официально записано на Аську, так что из бедной провинциалки ее подруга превратилась в богатую и свободную москвичку.

А любое горе в конце концов проходит. Время лечит.

Часть вторая Вдова

Глава 1 Все не так

Ася медленно брела по улице, направляясь к дому. Мелкий холодный дождь, зарядивший с утра, наконец кончился, но тучи не разошлись, и низкое небо давило свинцовой тяжестью. Листья уже почти облетели, и черные обрубки мокрых деревьев казались мертвыми на сером фоне неба.

Ася первый раз после дня похорон выбралась из дома: нужно было зайти в жэк, оформить кое-какие бумаги. Коммунальные службы, как языческие боги, принимали только бумажные жертвоприношения, не считаясь с человеческими бедами.

Полтора часа, проведенные в жэке, окончательно вогнали Асю в ступор, и домой она шла очень медленно, еле-еле передвигая ноги. Жаль, что жэк близко: если бы вот так идти и идти, ни о чем не думая, то, может быть… Хотя что «может быть»? Никакого «может быть» не будет. Но это «может» билось где-то в глубине сознания, прорываясь к поверхности, и — Ася чувствовала — было очень важным… Она только сейчас вдруг ясно ощутила существование маленькой надежды, но ухватить ее и вытащить из подсознания наружу не получалось…

— Ася!

Она вздрогнула, досадливо помотала головой: мысль была упущена.Знакомый вишневый «Ауди» стоял на другой стороне улицы. Сергей бежал к Асе от машины. Секунда — и вот он уже рядом.

— Асенька, я вам звонил, и Нина мне сказала…

— Да-да… — Ася проглотила внезапно подкативший к горлу комок. Вот кого ей совсем сейчас не хотелось видеть, так это Сергея.

— Примите мои соболезнования, Асенька.

Сергей стоял перед ней как-то слишком близко и пытался заглянуть ей в глаза.

— Асенька, я хочу, чтобы вы знали: если вам что-нибудь будет нужно, если какая-нибудь… любая, абсолютно любая помощь…

— Да-да, — машинально повторила Ася.

— Я все сделаю. Все, что в моих силах, и даже больше. Только скажите!

— Спасибо, — ответила Ася. — Но мне сейчас ничего не нужно.

Сергей все не уходил. Стоял и смотрел на нее, словно чего-то ждал.

— Извините, Сережа, — сказала Ася, — я не приглашаю вас к себе. Я очень устала.

— Конечно, Асенька, конечно, — торопливо сказал он и посторонился.

Ася прошла к двери.

— Можно я вам позвоню? — услышала она за спиной голос Сергея, не оглядываясь, пожала плечами и скрылась в подъезде.

Скинув у двери ботинки и куртку, Ася прошла в кабинет, забралась на диван с ногами и сжалась в комочек. За окном смеркалось, в комнате царил полумрак. Контуры предметов терялись в темноте, на белых стенах плясали блики от уличных фонарей. Огромная пустая квартира — и никакой надежды… Может быть, Нинка приедет — она каждый день приезжает, заботится. С другой стороны, хорошо, что сейчас ее нет: Асе хотелось побыть одной. Ей нужно было подумать.

В том, как она приняла смерть Павла, была какая-то неправильность. То есть после того, как прошел первый шок, Ася вдруг странно успокоилась. Все суетились вокруг нее, оберегали, выводили из шока, а она смотрела на происходящее словно со стороны, словно ни к ней, ни к Павлику это все никакого отношения не имеет. Она не отупела от горя, как думала Нинка, она просто чувствовала себя какой-то замороженной. А теперь заморозка потихоньку отходила, и к Асе вернулась способность думать и анализировать. Больше всего в последние дни ей хотелось, чтоб ее оставили в покое, дали возможность побыть одной и хорошенько разобраться в себе и в обстановке.

Ведь она, лишившись любимого мужа, должна сходить с ума, — откуда же эта отстраненность? Откуда ощущение какого-то театра? Да, точно, театра, словно она (да и все вокруг) играют роли, играют очень хорошо, старательно. А потом пьеса закончится, занавес закроется, и раздираемые страстями герои превратятся в нормальных людей, которые поедут домой, сядут ужинать и смотреть телевизор, может быть даже поругаются с домашними из-за пустяков…

Что-то было не так. Что-то совсем не так, и ей обязательно надо понять, в чем неправильность. Ася, мысленно собравшись с силами, стала прокручивать в памяти все, что произошло в последние дни, словно отматывала назад киноленту, стараясь внимательно рассмотреть каждый кадр, каждую деталь.

Стоп! Вот… вот оно! Неужели?..

Нинка заявилась в полдвенадцатого, опять с ночевкой. Преувеличенно-бодрым голосом поинтересовалась, что Ася поделывала днем (словно не звонила ей раз тридцать), потом обследовала холодильник:

— Ты ела что-нибудь? Нет? Так и знала, сейчас будем ужинать! Я голодна, как кадавр.

Налила воду в кастрюлю, поставила на огонь. Единственное, что Нинка хорошо готовила, — это пельмени из пачки. Ася стояла в дверях кухни и наблюдала за ее действиями.

— Ребята хотят к тебе зайти, — сказала Нинка. — Я пообещала, может, на сорок дней. Если уж мы на девять дней никого не звали. Правильно?

— Сядь, — сказала Ася.

— Что?

— Сядь и выслушай меня спокойно.

Нинка слегка оторопела:

— Что-то еще случилось?

— Не знаю.

Ася села напротив Нинки, положив сцепленные в замок руки перед собой на стол. Сосредоточилась.

— Я хочу тебе кое-что сказать.

— Ну? — торопила подругу Нинка.

— Только ты выслушай спокойно, хорошо?

— Хорошо, — сказала Нинка. — А когда я тебя неспокойно слушала?

— И, пожалуйста, не говори сразу, что я сошла с ума или что-нибудь выдумываю, — попросила Ася. — Постарайся вникнуть и разобраться.

— Ну говори уже, говори, к чему такое предисловие!

— Мы похоронили не Павлика, — тихо, но четко, глядя Нинке прямо в глаза, сказала Ася.

— Ася! — Голос Нинки сорвался на плач. — Ну не надо, пожалуйста!

— Говорю тебе — это был не Павлик. Если, конечно, в гробу лежал тот, что был в подъезде.

Нинка хлопала глазами:

— Ты что!

— Говорю тебе — нет! — сказала Ася. — Меня это все время мучило. Чувствую, что-то не так, а понять не могу.

— Что ты чувствуешь?

— Ты опять скажешь, что я сумасшедшая.

— Да не скажу я, не скажу! — Нинка вся дрожала.

— Я чувствую, что Павлик жив.

— Сумасшедшая, — вздохнула Нинка.

— Я не знаю как, но чувствую. Не могу объяснить. Мы с ним связаны как-то, я бы знала, если бы с ним действительно случилось несчастье.

— Асенька, милая, — ласково сказала Нинка, — всякие там астральные нити, может, и существуют, не знаю, я в это не очень верю. Но против фактов же не попрешь… Тело все опознали, и ты сама подтвердила, что… Ой, ты что? — оборвала себя Нинка, заметив, как Ася побледнела. — Я не хотела напоминать. Вообще, давай прекратим этот разговор, зачем ты себя терзаешь!

— Нет, не прекратим, — заявила Ася. — Мне нужно с тобой этим поделиться, иначе я действительно с ума сойду. Только выслушай спокойно, хорошо?

— Хорошо, — согласилась Нинка.

— И не перебивай.

Ася встала, прошлась по кухне, снова собираясь с мыслями, потом остановилась перед подругой. Та внимательно смотрела на нее.

— Ты можешь не верить в существование астральной связи, в мои предчувствия — ради бога. Если бы были только предчувствия, я, может быть, об этом бы и не заговорила. Но есть еще кое-что. Рука.

— Какая рука? — испуганно прошептала Нинка.

— Подожди, ты же обещала не перебивать. Значит, рука. Шрам на руке. У Павлика на правом запястье был довольно заметный шрам. Небольшой, сантиметра два. А у того, которого убили в подъезде, никакого шрама не было. Рука откинулась, рукав чуть-чуть задрался, открыв как раз это место.

— И ты вот так сразу увидела и запомнила? — Не перебивать — это было выше Нинкиных сил.

— Увидела сразу, а вспомнила только потом. Странно, у меня вся картина в голове словно сфотографировалась, а проявилась не сразу, только после похорон.

— Может, ты просто этот шрам не заметила?

Ася упрямо помотала головой:

— Нет, его точно не было. И еще есть кое-что. Рубашка.

— Что, рубашка не та?

— Нет, как раз та. Это точно любимая рубашка Павла, ему ее на заказ шили, он мне говорил. Но тому, кто лежал в подъезде, рубашка была явно велика. Шея в воротнике болталась.

Нинка внимательно слушала подругу.

— Так. Еще?

— Форма головы немного другая. У… — Ася хотела сказать «убитого», но запнулась, — у лежавшего череп был какой-то квадратный. В общем, у Павлика голова не такая.

— Еще?

— Если ты про факты — все. Остальное — астральные ощущения.

— Угу…

Нинка задумалась. Она верила и не верила. Зрительная память у Аси отличная, тренированная, — опять-таки год в «Щуке» даром не прошел, их там учили в первую очередь подмечать детали. Но какая-то фантастика получается! Зачем убивать кого-то и выдавать его за Павла? И потом, что, они все сговорились? Все?!! И милиция, и его сослуживцы, и соседка Зинаида? Чушь, просто чушь!

Все эти соображения Нинка выложила Асе.

— И потом, какой ему смысл жениться, не прожив с тобой ни дня, исчезнуть, а потом еще и свое убийство инсценировать? Зачем такие сложности?

— Действительно, зачем? — усмехнулась Ася. — А я ведь, заметь, и не утверждаю, что он сам все это инсценировал.

— Ага, понятно, это дело рук ГРУ, ФСБ и ЦРУ. И еще Моссада и Интерпола. Вся планета работает против твоего Павлика. Или на, уж не знаю, как правильнее. Может, он вообще тайный мировой диктатор?

— Нин!

— Что? Ася, не надо множить сущности без надобности. Хорошо, пусть он не умер. Пусть будет все так, как ты говоришь. Пусть он где-то там живет и даже процветает. Но его нет, понимаешь? В твоей жизни его все равно нет! И, скорее всего, уже не будет.

Ася упрямо покачала головой.

— Хорошо, — сказала Нинка. — Что мы можем сделать?

Она сказала «мы» автоматически, не задумываясь, потому что, разумеется, ни за что не собиралась бросать Асю в такой ситуации. Если не получится ее отговорить, если она захочет влипнуть во все это еще глубже — что делать, Нинка влипнет вместе с ней, чтобы потом постараться Асю оттуда вытащить.

— Не знаю, — ответила Ася. — Еще не знаю.

— Хорошо, — сказала Нинка. — Давай рассуждать логически. Если там был не Павел, то кто тогда?

— Я же тебе говорю — не знаю.

Нинка помолчала:

— Н-да, ситуация… Ладно, зайдем с другого конца. Если это был не Павел, то где же тогда он?

— Тоже не знаю. Ох, Нин, я ничего не знаю, но сидеть и ждать больше не могу! Надо что-то делать! Надо придумать, что делать!

С Нинкиной точки зрения, ничего сделать было как раз нельзя, а лишь только сидеть и ждать. Вообще бред какой-то: Павлик умер… Павлик не умер… Так не бывает! И тут Нинку осенило:

— Слушай, Ась, а ведь официально Павел если и жив, то все равно не существует! На него выписано свидетельство о смерти, паспорт уничтожен, даже могила есть. Значит, чтобы доказать, что это не он, надо попросить, чтобы эксгумировали тело. А потом подать заявление в милицию, в розыск. Это же их прямая обязанность. Давай сходим к этому Скворцову, поговорим, объясним ему все. Ты ведь жена, имеешь право. А?

Ася с сомнением покачала головой. Почему-то она заранее была уверена, что официальный путь ни к чему не приведет. Но, с другой стороны, Нинка права — что они сейчас еще могут сделать?

В милицию Ася отправилась на следующее же утро. Но, как она и предполагала, разговор со Скворцовым оказался абсолютно бесполезным. Он очень сочувствовал Асе, обращался с ней мягко, был вежлив и предупредителен, но предложение об эксгумации решительно отверг. Тело опознано несколькими заслуживающими доверие свидетелями, в том числе и женой покойного, самой Асей, — есть же ее подпись в протоколе. Кроме того, есть подписи сослуживцев: Каплевич А.Н., Терещенко Т.В. и Ванникова А.В. Аристарх, Тамара и Андрей — а Ася и не знала, что их тоже приглашали для опознания. Так что об эксгумации и речи быть не могло, повода нет. Асины доводы — отсутствие шрама, чужая рубашка — Скворцов вежливо выслушал, но, очевидно, отнес к фантазиям убитой горем вдовы. В общем, ушла Ася ни с чем, если не считать добытого номера телефона офиса «Вернер Кросс». Телефон Ася спросила в последний момент, просто на всякий случай.

Вечером на кухне опять состоялся «совет в Филях».

— Он же специалист! — объясняла Нинка. — Этот Скворцов всю жизнь преступления расследует, ему виднее!

— Тем более. — Сегодняшняя беседа только укрепила Асю в ее подозрениях. — Тем более он должен был насторожиться. А он вроде как даже меня и не слушал.

— Ты же говоришь, он был очень внимателен!

— Ну да, как бывают внимательны врачи к пациентам в психбольнице. Поддакивают, головой кивают, а сами заведомо знают, что все это — полный бред. Что ты на меня так смотришь? Ты мне сама-то не очень веришь!

— Ну, Ась, ну я правда не знаю, что сказать. Я-то тебе верю, но… Но что же делать?

Ася упрямо вздернула подбородок:

— Искать. Я завтра съезжу в эту контору, где якобы работал Павлик. В этот «Вернер Кросс».

— А почему «якобы»? Ты что, не веришь, что он там работал?

— Я уже ни во что не верю.

— А ты хотя бы знаешь, где это находится?

— Недалеко, на Садово-Черногрязской. Я у Скворцова взяла телефончик и позвонила. Нет, сама подумай, они же мне даже номера телефона не оставили! Это нормально?

Нинка хотела сказать, что ненормально другое: что сам Павел не дал Асе номер своего рабочего телефона. А его сослуживцы откуда могли знать, что жена рабочего телефона мужа не знает? И вообще не в курсе, где муж работает и как зарабатывает деньги? Но вслух всего этого она говорить не стала: что толку переливать из пустого в порожнее и сыпать соль на раны и без того несчастной Аське.

И еще у нее появился один секрет от Аси. Нинке на мобильный позвонил Сергей. Вообще-то она сама дала ему номер — на всякий случай. Он попросил, она и дала. И вот сегодня днем они встретились в кафе на Новом Арбате — Нинка выкроила полчаса между занятиями.

Сергей вообще Нинке нравился куда больше этого непонятного Павлика. Она даже немного позавидовала Асе, когда в первый раз его увидела: интересный, молодой, в нем чувствовались надежность и основательность, и вообще… Такой мужик — мечта любой девушки: сразу видно, что жить за ним как за каменной стеной. Потом, он так настойчиво ухаживал за Асей, а где сейчас найдешь современного мужчину, который будет упорно добиваться внимания женщины? Раз не прошло, другой, а на третий он уже и близко не подойдет, поищет себе кого посговорчивее. А Сергей не отступает, и Аськина холодность его не обескураживает, в то же время назойливым или бестактным его не назовешь. В общем, симпатии Нинки были целиком на стороне Сергея, и она готова была всячески способствовать его ухаживаниям за своей подругой.

Потом, с Сергеем, в отличие от Павла, все ясно и понятно: он не скрывает, что работает в МИДе, специализируется на Восточной Европе, — чиновник, конечно, но место вполне престижное, и работа интересная. Это все Нинка выяснила походя, пока они сидели в «ТРАМе», — Сергей, конечно, распинался для Аськи, но та, кажется, пропустила его биографию мимо ушей. Насчет семейного положения, правда, Нинка Сергея не расспрашивала, но по обмолвкам пришла к выводу, что он разведен и свободен. В общем, этот роман, если бы состоялся, стал бы для Аси настоящим спасением: клин клином, говорят, вышибают. А Ася, дурочка, еще упирается.

Сегодня Сергей выглядел озабоченным и встревоженным, даже осунулся немного, а все из-за Аськи. Нинка рассказала о том, как Павла нашли в подъезде, о похоронах, а потом, окончательно проникнувшись к Сергею доверием, поведала все, что знала об этом странном Асином браке. И о скоропалительной свадьбе, на которую никого не пригласили, даже ее, Нинку. И об исчезновении молодого мужа. И даже о том, что все имущество переписано на Асю. Про последнее, впрочем, можно было бы и не говорить, но как-то само собой вылетело. Нинка успокоила себя тем, что у Сергея, похоже, никаких материальных проблем не было: он не из тех, что охотятся за деньгами.

В общем, Сергей с Нинкой заключили пакт о взаимопомощи в Асиных интересах.

Глава 2 Блуждание в потемках

Дождь лил как из ведра. Потоки воды, бурля и пенясь, бежали по вымощенной булыжниками узкой улочке вниз. И сама улочка бежала вниз между высокими серыми стенами домов. Ася шла по ней, по самой середине, над головой — полоска темного хмурого неба, под ногами — вода. Но почему-то ноги не промокали, и дождь будто не замечал Асю — все вокруг мокрое, а она сухая, словно кто-то раскрыл над ней невидимый зонтик.

Улочка все не кончалась и не кончалась, и дома были какие-то одинаковые, — ряды слепых окон и закрытые двери. Ни магазинных вывесок, ни прохожих (хотя в такой дождь какие прохожие!), вообще — никаких признаков жизни. Асе стало страшно, она ускорила шаг, потом побежала. Дождь по-прежнему ее не касался, и лужи словно высыхали под ногами, а потом опять появлялись. Паника нарастала, Ася бежала все быстрее и быстрее, а ощущение было такое, будто она перебирает ногами на месте, как на беговой дорожке. Дома, дома с двух сторон, и вроде бы улочка стала уже, здания буквально нависали над Асей, полоска неба над головой тоже сужалась.

И вдруг, когда ей начало казаться, что дома сейчас сдвинутся вплотную и раздавят ее, улочка внезапно кончилась. И дождь сразу кончился. Ася выбежала на широкую ровную площадку, аккуратно посыпанную желтым песочком и по краям заросшую цветущим шиповником. Там, за площадкой, было небо — не серое, в тучах, а ясное, синее-синее.

Ася подошла к краю — площадка располагалась на обрыве, а там, внизу, был город: ослепительно белые домики под красными крышами, зеленые сады, какие-то кустарники с яркими розовыми, красными и белыми цветами. А еще дальше — море, тоже синее-синее, чуть темнее неба, а в море полным-полно яхт под парусами. В город вела дорога, и Ася ясно увидела надпись на указателе: «Порто-Хеле». Даже не то что увидела — указатель был слишком далеко, — а просто знала: там написано «Порто-Хеле».

Асе до смерти, позарез надо было туда попасть. Но ни тропинки, ни лесенки вниз с обрыва не было: отвесный каменистый склон, метров пятьдесят, не меньше. Что делать? Ася посмотрела вниз, и опять подступил страх: слишком высоко. Но тут она отчетливо услышала: «Прыгай! Прыгай, не бойся!» Это был голос… Павла! Ася зажмурилась, вздохнула, на выдохе, не открывая глаз, прыгнула… и проснулась.

Она лежала в своей спальне, на своей кровати, слишком широкой для нее одной. За окном — темень и холод конца ноября, часы на стене показывали половину восьмого утра. Ася поежилась, поплотнее завернулась в одеяло, закрыла глаза — и поняла, что ни за что не уснет. Впечатление от сна было слишком сильным.

До сих пор Асе никогда не снились вещие сны. Она как-то и не очень верила, что такое вообще бывает. Но если это был не вещий сон, тогда что? Почему же все, пережитое только что во сне, кажется реальнее, чем явь? Это ощущение нарастающего страха, жути, паники — и потом будто ледяная рука, сжимавшая сердце, в момент растаяла, и предчувствие чего-то очень хорошего, ожидающего впереди… Вот-вот — и все сбудется, все случится, до счастья два шага. И голос… Она не могла обознаться, голос Павла она не спутает ни с чьим.

Ася села на постели, подтянув колени к груди — так лучше думалось. Если правда, что сны — подсознательное предчувствие будущего, то, значит, возможно, очень скоро ей придется совершить какой-то отчаянный поступок. А как еще трактовать этот прыжок с обрыва?

Но ведь она же прыгнула! Она это сделала!

В коридоре послышались шаркающие шаги, — видно, Нинка проснулась и пошла в ванную. Ей, бедной, надо было рано вставать, к первой паре. Она и так уже из-за Аси пропустила несколько занятий, а «Щука» — заведение серьезное, там прогулы быстро приведут к отчислению, студенты заняты с утра до вечера, и все важно.

Через десять минут Ася тоже встала и пошла на кухню. Нинка уже пила кофе — сонная, всклокоченная, рыжие волосы торчат как рожки.

— А ты что вскочила? — спросила Нинка хрипловатым голосом. — В «Вернер Кросс» собралась? Так в такую рань все еще спят.

— А мне не спится. — Ася налила себе кофе и села напротив. — Вернее, спится, но как-то странно.

Она выложила Нинке свой сон, и по мере того как она рассказывала, Нинкины глаза становились осмысленными, даже волосы-рожки словно сами собой пригладились.

— Где-то я что-то подобное уже слышала, — пробормотала она. — Что-то очень-очень похожее…

Ася удивленно уставилась на подругу:

— Где это ты могла слышать?

— Подожди-подожди… Ну точно! Маргарита Тучкова!

— Какая Маргарита Тучкова?

— Ну жена генерала двенадцатого года! Помнишь, у Цветаевой, — ну стихи:

Ах, на гравюре полустертой в один великолепный миг
Я видела, Тучков-четвертый, ваш нежный лик.
И вашу тонкую фигуру, и золотые ордена,
И я, поцеловав гравюру, лишилась сна.
— Не помню, — сказала Ася.

— Ну, в общем, я это стихотворение на вступительных читала.

— А при чем здесь Тучков-четвертый?

— Не Тучков, а Маргарита — это его жена. Так вот, ей как-то приснился сон. Будто она идет по незнакомому городу. Идет, идет, разглядывает дома и чувствует, что этот город ей не нравится. Какой-то он однообразный, все дома похожи друг на друга, и все вывески на магазинах одинаковые. Она присмотрелась — а на них на всех написано: «Твоя участь решится в Бородине».

— Ну и что?

— А то. Тучков-четвертый погиб в Бородинской битве в восемьсот двенадцатом, а сон Маргарита видела года за два до войны. Вроде бы когда они только поженились или сын у них только-только родился — не помню, но после какого-то семейного события. Она проснулась, рассказала сон мужу, они вместе стали искать на карте название Бородино и не нашли. Потому что село было маленьким и про него никто тогда не знал. — Нинка усмехнулась. — Очень уж это все на твой сон похоже. Кстати, а что значит «Порто-Хеле»? Это что, название города?

— Наверное. — Ася пожала плечами. — Я такого названия никогда не слышала.

— Вроде на испанский похоже, — сказала Нинка. — И море… Слушай, у тебя карта Испании есть?

— Есть.

Ася сбегала в кабинет и принесла здоровенный атлас мира. Минут пятнадцать девушки ползали по карте, изучая прибрежные города и городки. Порто-Хеле в Испании не было.

Нинка спохватилась, что уже опаздывает, и убежала, обещав позвонить при первой же возможности. А Ася еще часа два внимательно изучала карты — Испанию, потом Португалию, потом на всякий случай обследовала Латинскую Америку и даже Кубу с Мексикой. Никаких следов загадочного Порто-Хеле нигде не было.

После добровольного урока географии, наскоро запихав в себя бутерброд с сыром и заглотнув кофе, Ася выскочила из дома. Ей было незачем торопиться, никто нигде ее не ждал, но непонятное беспокойство не отпускало, и будто чей-то голос настойчиво шептал ей в уши: «Скорей, скорей».

Найти офис фирмы «Вернер Кросс» оказалось не так-то просто. Судя по почтовому адресу, дома, где фирма арендовала помещение, в природе не существовало. Но Ася уже привыкла к трудностям, поэтому, поплутав между домами и обойдя четыре двора, она обнаружила-таки здание, которое ей было нужно. Небольшая двухэтажная хибарка, притулившаяся в углу двора, — Ася сначала приняла ее за большую трансформаторную будку. Однако дверь была новой, стальной, с глазком, сбоку поблескивала металлическая кнопка звонка.

Открыла Асе Тамара — и как-то оторопело застыла на пороге, глядя на посетительницу.

— Здравствуйте, — вежливо сказала Ася. — Можно мне войти?

— Конечно, — еле слышно проговорила Тамара, не двигаясь с места. — Здравствуйте, Ася. А вы с кем-нибудь договаривались?

Информация о том, что Ася вчера созвонилась с Эльвирой Михайловной, что та доложила Аристарху Николаевичу и что сегодня шеф готов принять Асю в любое время, но лучше с утра, Тамару отчасти удовлетворила. По крайней мере, она освободила дорогу, но продолжала смотреть на Асю испуганно-ошеломленно, словно это была не Ася, а тень отца Гамлета.

Поднявшись по узкой лестнице, Ася попала в небольшую комнату-приемную, вполне приличную: стены обшиты деревянными панелями, кожаный диван, в углу горшок с фикусом. И украшение приемной — Эльвира, одетая в безупречный серый деловой костюм, за солидным письменным столом. На столе компьютер, рядом, на приставке, принтер и факс — все как положено. Тренированный Асин взгляд отметил детали, — нет, эта комната явно обставлена не вчера, приемная добротная, обжитая. Так что возникшие было у Аси подозрения, что фирма «Вернер Кросс» фантом-однодневка, рассеялись сами собой.

Эльвира Михайловна, достойная секретарша солидного босса, была сама любезность: Аристарх Николаевич у себя, но сейчас занят, у него посетитель. Что Ася предпочитает, кофе или чай? Чай? Черный? Есть простой, есть земляничный, есть эрл-грей. А может, зеленый? Зеленый жасминовый или просто зеленый?

Через пять минут Ася сидела на диване, перед ней на низеньком столике стояли вазочка с конфетами, тарелочка с печеньем и зеленый чай в чашке из такого тонкого фарфора, что казалось, чуть крепче сожми в пальцах — и чашка рассыплется на мелкие кусочки.

Обслужив Асю, Эльвира вернулась на свое место к компьютеру и, казалось, полностью погрузилась в изучение документов.

Немного выждав, Ася деликатно кашлянула, чтобы привлечь Эльвирино внимание, и спросила:

— Простите, а где все остальные?

Эльвира оторвалась от экрана монитора:

— Вы кого имеете в виду?

— Тамара и Андрей, они где сидят?

— У Тамары кабинет внизу. Там же комната инженеров, — и снова уставилась на монитор.

— То есть Павел… Он тоже работал там, внизу? А можно мне посмотреть?

— Инженеры у нас в конторе обычно не сидят, — сказала Эльвира. — А посмотреть, конечно, можно.

Тут дверь в кабинет открылась, и в приемную вышел невысокий господин в темном костюме.

— Эльвира Михайловна, вот пакет документов, — господин положил на стол тонкую черную папку, — Аристарх Николаевич просил оформить и подшить к делу.

Эльвира кивнула, и господин вышел, на Асю он даже не взглянул.

«Контора как контора, — подумала Ася. — Обычная, каких в Москве тысячи». И с чего она решила, что «Вернер Кросс» чуть ли не подпольный синдикат по производству наркотиков?

Чуть погодя в приемную вышел и сам шеф. Потянулся, хрустнув костями, потом заметил Асю и немного смутился:

— Анастасия Васильевна! Рад вас видеть, очень рад!

Подошел, протянул руку — сама любезность.

— Давайте пройдем ко мне, там удобнее беседовать. Эльвира Михайловна, пожалуйста, доставьте чай в кабинет.

Не успела Ася оглянуться, как чай, печенье с конфетами и она сама плавно переместились из приемной к Аристарху Николаевичу. Ее усадили не на стул у стола для совещаний, а в мягкое кресло возле журнального столика. Сам Аристарх устроился в таком же кресле напротив — обстановка, располагающая к доверительному разговору.

— Позвольте еще раз выразить вам мои соболезнования. — Аристарх скорбно покачал головой. — Вернее, наши соболезнования и от всех сотрудников фирмы. Но, милая Анастасия Васильевна, крепитесь, крепитесь! Кстати, хочу вам сообщить, что вы получите от «Вернер Кросс» тысячу долларов — как единовременную помощь. Может быть, цинично в такой момент упоминать о деньгах, но что поделаешь, жизнь есть жизнь! Мы очень ценили работу вашего мужа, поверьте, Павел Георгиевич и для нас большая потеря, так что эта сумма, так сказать, дань уважения и памяти…

Вежливые, приличествующие случаю слова. Мягкий, обволакивающий, бархатный тембр голоса, а в голосе — дозированная печаль, ни больше ни меньше, ровно столько, сколько положено печалиться руководителю, потерявшему неплохого сотрудника.

— Так я вас слушаю, голубушка Анастасия Васильевна. Какое у вас ко мне дело?

На Асю смотрели серые усталые глаза — глаза доброго начальника. Вообще этот Аристарх был какой-то слишком правильный, как герой сериала. Не человек, а функция. И лицо у него слишком обыкновенное — ни широкое, ни тонкое. И черты лица такие, что отвернешься — и не вспомнишь, взгляду не за что зацепиться. И фигура стандартная — ни толстый, ни худой, ни высокий, ни маленький. Словом, весь он был солидный, респектабельный, положительный и при этом — совсем никакой.

— Дело в том… — Ася на секунду запнулась, нужные слова вдруг вылетели из головы, хотя дома она несколько раз отрепетировала свою речь. — Может быть, вы знаете, что мы с Павликом поженились совсем недавно…

Она потупилась, щеки порозовели, — отлично, Аська, играй, играй!

— Да-да, конечно, — сказал Аристарх подбодряюще.

— Я поэтому очень мало знаю о работе Павла, и… Вы понимаете, теперь мне хотелось бы… Когда его нет… — Ася проглотила подступивший к горлу комок (тут и играть не пришлось), — мне просто захотелось посмотреть, где он работал. Может быть, посидеть за его столом… Я понимаю, это глупо, но… — Ася достала платок и вытерла глаза.

— Да-да, конечно, — повторил Аристарх, — я все понимаю. Я сейчас скажу Эльвире Михайловне или Тамаре, кто-нибудь из них вас проводит.

Он встал, помог Асе подняться и под локоток вывел ее из кабинета.

Вообще-то у Аси было два варианта речи. Первый, развернутый включал вопросы о конторе и о том, чем Павлик, собственно, в этой конторе занимался. Но Ася от него инстинктивно отказалась и произнесла второй, сокращенный, который должен был ей дать доступ к рабочему месту Павла и к его компьютеру (если он вообще был). Определенно, в этом Аристархе Николаевиче что-то настораживало.

В сопровождающие выделили Тамару, Эльвира проводила Асю вниз и сдала с рук на руки.

Комната инженеров была вся заставлена огромными коробками — с большим трудом можно было пробраться к столу с компьютером.

— Это образцы оборудования, — пояснила Тамара. — Вот здесь сидел ваш муж. Только Паша не так уж часто бывал в офисе, его работа в основном была связана с разъездами, и не только в другие города. У нас контракты с десятком роддомов Москвы, все время что-то приходится налаживать, или персонал новый обучить просят…

Ася пробралась между коробками, подошла к столу, потрогала монитор, провела пальцем по клавиатуре…

— А можно, я немного тут посижу? — спросила она.

Глаза с еще не высохшими слезинками грустно смотрели на Тамару. Но та испуганно помотала головой:

— Что вы, это не положено.

— Почему? — наивно спросила Ася. — Я же в компьютерах ничего не понимаю. Даже включить его, наверное, не сумею.

— Ох, да лично к вам это никакого отношения не имеет. Просто инструкция. У Аристарха Николаевича до Эльвиры была другая секретарша, Ольга. Так ей сделал предложение один из наших партнеров, австриец. Ну, замуж позвал, — пояснила Тамара в ответ на Асин непонимающий взгляд. — Она уволилась, приехала к нему в Вену, а замуж не вышла: у него там уже была семья. То ли он просто оформил раздельное жительство, то ли так жил отдельно, не знаю, врать не буду. Так Ольга наша любовницей быть не захотела, вернулась обратно, а на ее место уже Эльвиру взяли. А работу найти сложно. Ольга мыкалась-мыкалась, наконец устроилась в «Симмонс» внештатницей. И попросилась у Аристарха Николаевича приходить работать у нас на компьютере. Он ей разрешил. А через полгода два крупных контракта, над которыми мы работали, в «Симмонс» уплыли. Ольга, сидя за нашим компьютером, имела доступ ко всем документам, она им лучшие условия и предложила. Так что теперь все. С тех пор мы работаем под паролями и посторонних за компьютер не пускаем.

Ася вздохнула: фокус не удался. Глупо, конечно, но она надеялась, посмотрев, чем именно Павлик занимался, до чего-нибудь докопаться…

— А Андрей? — спросила Ася. — Его сегодня здесь нет?

Тамара кивнула:

— Да, он на выездах.

— А может быть, — Ася подкупающе улыбнулась, — может, вы мне дадите его телефон? Мне хотелось бы поговорить с ним о Павлике… Просто так.

Секундное замешательство, колебание — или Асе только показалось?

— Конечно, — сказала Тамара. — Запишите его мобильный. У вас есть чем? А то пойдемте ко мне в кабинет.

Снова очутившись на Садовом, Ася почувствовала, что ей необходимо пройтись, чтобы улеглись впечатления, так что домой она пошла пешком.

Ощущение от посещения этой конторы было в высшей степени странным: словно она побывала в одной из серий «Секретных материалов».

Итак, что она узнала? А ничего, кроме того, что ее и без того неплохое финансовое положение улучшилось еще на тысячу долларов. А вот о Павлике информации никакой — дырка от бублика. Да что же это такое? Ведь ни на минуту ее не оставили одну, везде с ней кто-нибудь ходил. А значит… Значит, им есть что скрывать. Хотя, если посмотреть с другой стороны, это вполне нормально: фирма небольшая, конкурентов полно, и та история с Ольгой-воровкой выглядела вполне правдоподобно. После нее любой руководитель станет перестраховываться. Обжегшись на молоке, как известно, дуешь и на воду.

Но у Аси в запасе оставался еще один неопробованный вариант — Андрей. И сейчас она ему позвонит, где-то был листочек с его Номером?

Ася ожидала чего угодно — мобильник у Андрея окажется выключенным, номер неправильным, Андрей отговорится делами и откажется с ней встречаться. Ни одно из этих предположений не оправдалось: о встрече они договорились сразу, причем Ася даже домой зайти не успевала: через час у памятника Пушкину. Очень оригинальное место, но выбирать было предложено Асе, а ей ничего другого в голову не пришло. Так что она развернулась и побрела по Тверской в направлении Пушкинской площади.

Пришла, разумеется, раньше. Народу — толпа, Ася крутила головой из стороны в сторону, стараясь заметить Андрея на подходе.

— Здравствуйте, Ася.

Ася вздрогнула — Андрей словно ниоткуда возник у нее за спиной. Будто из-под земли вырос, а ведь она ждала его и смотрела внимательно.

— Я вас испугал? Извините, пожалуйста.

— Да нет, что вы. — Ася протянула руку. — Здравствуйте.

Рукопожатие было коротким и крепким, абсолютно дружеское и располагающее, без намека на флирт. И у Аси вспыхнула надежда: сейчас, сейчас она наконец прояснит ситуацию, Андрей не похож на того человека, который станет лгать и притворяться.

— Вы не очень торопитесь? — спросила Ася.

Андрей улыбнулся:

— У меня есть примерно час. На это время я в вашем распоряжении.

— Тогда, может быть, посидим где-нибудь?

Ася и Андрей зашли в одну из кофеен и устроились за уютным столиком.

— Ну так что, Ася, — Андрей смотрел внимательно и участливо, — о чем вы хотели со мной поговорить?

— Жаль, что мы не познакомились раньше, — сказала Ася. — Вы ведь были другом Павла?

Андрей улыбнулся:

— Другом — сильно сказано. Мы просто вместе работали.

— Но вы ведь… Вы же хорошо к нему относились?

— Он был классным специалистом. Я его уважал. — Андрей пожал плечами. — Вы же знаете, Ася, Паша был довольно замкнутым человеком, близко к себе никого не подпускал.

— Постойте-постойте… — Ася потерла рукой лоб. — Павлик замкнутым?..

Вот чего-чего, а замкнутости она в нем не замечала.

— Я пришел в «Вернер Кросс» всего пять месяцев назад, — сказал Андрей. — Может быть, если бы мы знали друг друга дольше… Вы понимаете…

— Да, конечно. — Ася опустила глаза. Говорить или не говорить? Разговор складывался совсем не так, как она себе представляла. Но если она сейчас не спросит, то другого случая может и не представиться.

— Но ведь это достаточный срок, чтобы узнать друг друга, — начала Ася. — Вам не показалось… Ну тогда, на похоронах… Вам ничего не показалось странным?

Андрей непонимающе смотрел на нее.

— Что именно?

— Понимаете, меня не покидает ощущение, что все было как-то не так… Мы ведь поженились чуть больше месяца назад, а до этого были знакомы всего три месяца… — Ася запнулась. Нет, рассказывать про то, что Павлик исчез в первое же утро после свадьбы, она не будет. — Я, собственно даже не успела познакомиться с его друзьями. А потом оказалось, что друзей и нет.

— И что? — Андрей по-прежнему не понимал. — Так бывает.

— Бывает… — Ася закусила губу так, что показалась капелька крови.

Андрей положил ладонь на Асину руку:

— Ася, пожалуйста, ну не надо, не надо. Я все понимаю, я понимаю, как вам сейчас тяжело.

— Ах, нет, нет, не то… Извините, — Ася хлюпнула в платок, — извините. Расскажите мне про Павла.

— Что?

— Что хотите. Что-нибудь.

Андрей убрал руку:

— Даже не знаю. Я ведь вам сказал, что мы тесно не общались. Один раз ездили вместе в командировку, почти сразу же после того, как я пришел в «Вернер Кросс». А потом у меня был свой круг обязанностей, у него — свой. Я курировал Сибирь, он — Урал.

— А куда вы вместе ездили?

Вдруг это та самая ниточка, за которую можно ухватиться!

— В Новосибирск.

Андрей замолчал. Ася подождала минутку:

— И что?

— Да ничего. Это была моя первая командировка. Мы сопровождали аппарат Е-728 для новой клиники. Приехали, установили, отладили, показали персоналу, как с ним обращаться. На все про все — неделя.

Ася прикинула: первая командировка — значит, это было, скорее всего, еще до их знакомства.

— А где вы жили? — спросила Ася.

— В гостинице.

— В отдельных номерах?

— Нет, зачем. В двухместном.

— Но ведь вы же не все время работали? А после работы? Вы ходили куда-нибудь, разговаривали? — Ася умоляюще сложила руки. — Поймите, мне все интересно!

— Ася, дорогая, мы так выматывались, что на разговоры особенно и сил не оставалось. Приходили в больницу в девять утра, уходили в девять вечера. Ужинали, потом тупо смотрели телевизор в номере — и спать. Какие уж тут разговоры.

Однако Ася решила быть настойчивой.

— Но все-таки? Ведь о чем-то вы разговаривали? Вспомните, пожалуйста, мне это очень важно!

— Ну… — Андрей задумался. — Да ничего особенного. Футбол обсуждали, Абрамович тогда как раз хотел тренера в «Челси» поменять. Но Паша не очень футболом увлекался.

Это Ася и без Андрея знала. Павлик вообще к массовым видам спорта был довольно равнодушен.

— А еще?

— Еще… — Андрей бросил взгляд на часы. — О, Ася, извините, мне пора.

Он подозвал официантку, рассчитался за себя и за Асю.

До метро шли молча. Впрочем, идти-то было десять минут…

— До свидания. — Ася протянула руку и улыбнулась (немного натянуто, но, может быть, Андрей не заметил).

Оказалось, заметил.

— Ася, — сказал он, задержав ее руку в своей, — позвольте вам дать совет. Не надо спрашивать.

— Что? — не поняла Ася.

— Не надо никого ни о чем спрашивать и пытаться что-то разузнать. Возможно, то, что я вам скажу, покажется жестоким, но постарайтесь понять. Вы еще очень молоды. Ваша жизнь только начинается. Пусть Паша останется в ней прекрасным воспоминанием, но именно — воспоминанием. Вам надо жить, — Андрей многозначительно посмотрел на нее, — понимаете, жить дальше без него. Поверьте мне, так будет лучше.

Он выпустил Асину руку, повернулся и через секунду исчез в толпе, как будто его и не было.

Глава 3 Сила магии

По дороге к Асе Нинка вспомнила, что нужно купить зубную пасту. Они обе уже третий день забывали это сделать, сегодня тюбик пришлось разрезать пополам, чтобы извлечь последние остатки. И они условились — кто вспомнит, тот и купит. Если обе вспомнят — отлично, будет два тюбика вместо одного, не пропадет.

В аптеке перед закрытием уже было пусто, только какая-то девушка в белом халате неспешно прогуливалась вдоль стеллажей со всякой парфюмерно-косметической и гигиенической дребеденью.

Зубные пасты находились на самой нижней полке. Нинка наклонилась, изучая ценники — Аська сказала, чтоб паста была чем мятнее, тем лучше, — хорошо, выберем ей самую-самую. Но Нинка была совершенно не в курсе, какая из паст самая мятная. Господи, сколько же их, и мятность нигде толком не обозначена.

Девушка в белом халате прошлась вокруг Нинки раз, другой, тоже наклонилась и спросила интимным полушепотом:

— Девушка, вас не интересуют средства для похудания?

Нинка на секунду опешила, потом выпрямилась и смерила нахалку гневным взглядом:

— Почему это вы меня оскорбляете?

Нахалка отпрянула и часто-часто заморгала белесыми ресничками:

— Что вы, когда я вас оскорбила?

— Только что. Вы сказали, что я очень толстая.

— Я ничего такого не говорила! — запротестовала девушка.

— А как тогда ваши слова понимать?

Девушка испуганно посмотрела на Нинку и быстро ретировалась, — наверное, решила, что нарвалась на сумасшедшую. А Нинка, схватив первый попавшийся тюбик, оплатила покупку в кассе и выскочила из аптеки, кипя и булькая от возмущения. Ну надо же, никогда не знаешь, где тебе настроение испортят! Дура, моль белая! Ну да, за последние пару месяцев набрала Нинка лишних три килограмма, ну и что? Неужели так заметно? Но зачем ее сразу коровой-то называть?!

Неудивительно, что Нинка заявилась к Асе в отвратительном настроении.

— Есть будешь? — спросила подругу Ася.

— Никогда! — Нинка достала купленный в палатке у дома кефир. — Еда — медленная смерть!

— Это без еды медленная смерть, — усмехнулась Ася. — И вообще, давай о смерти не будем. Я блинчики с курагой разогрела.

— Блинчики? — Нинка приподняла крышку, посмотрела на сковородку. Блинчики были такие аппетитные, с румяной корочкой… А она сегодня только гамбургер тощий съела. — Ну ладно, съем один. А завтра сяду на диету.

Поскольку Нинка садилась на диету примерно через день и тут же с нее слезала, Ася не стала обсуждать целесообразность такого поступка, а сразу приступила к делу.

Асин доклад о посещении «Вернер Кросс» и встрече с Андреем на Нинку особого впечатления не произвел.

— Ну и что? — спросила она. — Не понимаю, почему тебе это кажется подозрительным. Никто не подпустит человека со стороны к делам фирмы. А этот Андрей просто дал тебе дельный совет. Нет-нет, — замахала Нинка руками, лишь только Ася попыталась рот раскрыть, — я же не спорю с твоими предчувствиями. Павел, может, действительно жив, но «Вернер Кросс» ко всей этой истории, думаю, никакого отношения не имеет. А вот у меня для тебя…

Что именно у нее было для Аси, Нинка договорить не успела — зазвонил телефон. Нинка (к ней аппарат стоял ближе) взяла трубку:

— Тебя.

— Кто?

— Сережа.

Ася замахала руками:

— Скажи, что меня нет!

— Аська, брось! — рассердилась Нина. — Что ты как маленькая!

И сунула Асе трубку.

— Асенька, я не вовремя? — обеспокоенно спросил Сергей.

— Нет, что вы, что вы, — кисло сказала Ася. — Я рада вас слышать.

Господи, ну зачем она врет? Нинкин суровый взгляд на нее, что ли, так действует?

— Я просто хотел узнать, как вы, Асенька. — В голосе нежность, и печаль, и тревога.

— Спасибо. Неплохо, насколько возможно.

— Я понимаю… — Пауза. — Асенька, нужно держаться. Нельзя замыкаться в себе, не стоит сидеть все время в четырех стенах.

Опять пауза. Он ждал, что она ответит, — Ася промолчала.

— У меня тут совершенно случайно возникло одно приглашение, — продолжал Сергей. — У одного моего друга намечается выставка в «Доме Нащокина». Вообще-то он торговый атташе, но всю жизнь увлекался фотографией. Вы не хотели бы пойти на вернисажвместе со мной?

— Большое спасибо, — с ходу сказала Ася, — но…

— Асенька, умоляю, не отказывайтесь, — перебил Сергей. — И не расценивайте это как попытку вас развлечь: я понимаю, в таком состоянии никакая выставка не развлечет. Но мне бы очень хотелось… Одним словом, вы мне сделаете большое одолжение, если согласитесь.

Нинка, сообразившая, о чем идет речь, набросилась на Асю.

— Соглашайся, — зашипела она. — Немедленно соглашайся!

И для убедительности пнула подругу ногой. Нинкина мимика была так выразительна, что Ася ею даже залюбовалась: если Нинку в драмтеатр не возьмут, она вполне может попробовать свои силы в пантомиме. Ася сама написала бы ей рекомендацию к Славе Полунину, если бы была с ним знакома.

— Когда? — спросила Ася.

— Послезавтра. Начало в семь, но мы могли бы встретиться пораньше, где-нибудь пообедать… Я за вами заеду?

— Нет, спасибо.

Нинка опять скорчила невообразимую гримасу, но Ася в ответ сделала страшные глаза, мол, уймись! Вот от обеда с Сергеем ее увольте!

— Ну что ж, — сказал Сергей. — Нет так нет. Давайте тогда встретимся в половине седьмого. Вы знаете, где «Дом Нащокина»?

— Нет.

Сергей объяснил. Оказалось, это недалеко, на Маяковке. В результате договорились встретиться у метро без пятнадцати семь.

— Ну, — Ася повесила трубку, — ты что-то, кажется, хотела сказать до того, как позвонил этот пиявк.

— Кто-кто?

— Ну пиявка мужского рода.

— Не называй его так! — обиделась Нинка. — Если хочешь знать мое мнение…

— По этому вопросу не хочу, — оборвала ее Ася. — Так что ты сказать-то хотела?

Нинка с сомнением посмотрела на подругу:

— Да есть у меня одно предложение, но слишком бредовое. Обещай, что не будешь бить.

— Сразу не буду. Говори давай.

— Гадалка, — понизив голос, многозначительно сказала Нинка.

— Что-о? — Ася изумленно уставилась на подругу.

— Что слышала. Гадалка. Или экстрасенс, или маг — называй как угодно.

— Нин, ты в уме?

— А что такого? Так многие делают. Ты же сама только недавно внушала мне, что астральные нити существуют.

— То есть да, конечно… — Ася растерялась.

А собственно, почему бы и нет? Ведь находят же экстрасенсы по фотографиям пропавших людей. Или вот та знаменитая болгарская прорицательница Ванга, к ней же со всего мира съезжались за советом. Асина мать года четыре назад купила книжку про Вангу, Ася ее тоже прочитала. Но Ванга уже умерла, и потом, она жила в Болгарии, а у них в Москве никого похожего нет. Ну не принимать же всерьез тех теток, что дают в журналы объявления типа «Верну мужа. Гарантия 100 %».

— А кстати, — сказала Нинка, — я тут случайно узнала телефон очень хорошей гадалки. Ее зовут Лада, и, говорят, она одна из самых известных в Москве.

— Откуда?

— Ну узнала, и все. К ней жутко сложно попасть, но если сказать, что «от Лены», она примет.

— Кто такая Лена? — полюбопытствовала Ася.

— Потом объясню, — уклончиво сказала Нинка. — Так я позвоню, договорюсь для тебя?

— Давай, — почему-то легко согласилась Ася.

Прием у знаменитой московской гадалки был назначен на следующий день, на половину пятого. Бумажку с адресом Нинка засунула Асе в кармашек сумки, а номер гадалкиного телефона сразу вбила в телефонную книжку Асиного мобильника.

На следующий день двадцать минут пятого Ася вышла со станции метро «Автозаводская» («Фольксваген» стоял на приколе, Асе смертельно надоели пробки) и отправилась по написанному на бумажке адресу.

Она три раза обошла вокруг дома: и так и эдак, и через арку во двор, и по дорожке мимо магазина «Перекресток» — ну не было нужного номера, и все тут! Дом двадцать четыре, а следующий — двадцать восемь, и хоть ты тресни! Все эти блуждания съели запас времени, и Ася поняла, что опаздывает. Может, плюнуть на гадалку и поехать домой? Но дома пусто и одиноко, и в каждом углу притаилась депрессия. Ладно, попробуем еще раз…

Она вынула из сумки мобильник, пощелкала кнопками, отыскивая нужную запись. Дама немного удивилась Асиному топографическому кретинизму, но еще раз подробно объяснила, как ее найти. И — надо же! — оказалось, дом двадцать шесть — это башня, приросшая к сталинскому двадцать четвертому. Да так ловко пристроенная — Ася несколько раз мимо прошла, но ей и в голову не приходило, что это отдельный дом.

Башня была оснащена охраной по последнему требованию московской мэрии: и домофон, и консьержка. Видно, здесь живут солидные люди.

И квартира, в которую Асю впустила невысокая пухленькая женщина (как потом оказалось, домработница), тоже была солидной. Велено было подождать; Ася уселась в кресло и с любопытством огляделась. Холл, он же приемная, с креслами, журнальным столиком со стеклянной столешницей, раздвижными дверьми и несколькими рододендронами и дифинбахиями, чем-то напоминал приемную «Вернер Кросс», но был куда роскошнее. Все дорогое, стильное: кожа, стекло и металл. И совершенно никаких атрибутов магии и колдовства. А Ася-то ожидала увидеть темные портьеры, зажженные свечи, потемневшие от времени иконы на стенах… И полы здесь должны были быть старыми и таинственно скрипеть. А здесь — светло-серый ковролин и светлый паркет, блестящий от лака. Тоже мне, колдунья…

Тут одна из раздвижных дверей открылась, и в холл вышла дама средних лет в брючном костюме от Диора (или от Сен-Лорана, Ася в фирмах не очень разбиралась, но костюм был просто кричаще-фирменным). Дама, не посмотрев на Асю, быстро прошмыгнула в коридор, сдернула с вешалки короткую пушистую шубку и выскочила из квартиры. Следом за дамой появилась высокая стройная женщина в черном кимоно. У нее было смуглое лицо, огромные мрачные черные глаза и темные волосы до плеч. Она пристально взглянула на Асю — от этого взгляда у Аси внутри словно что-то подалось и засосало под ложечкой.

— Ты звонила? — спросила женщина. Голос у нее оказался неожиданно мягкий, грудной, глубокий. — Ну входи, входи. Да не бойся ты, не съем.

Так, значит, это и есть знаменитая Лада, «самая лучшая гадалка Москвы»… Ася почему-то представляла ее себе иначе — куда старше и толще.

Ася с опаской переступила порог комнаты. Вот эта обстановка уже кое-как соответствовала ее представлениям о магии. Стены здесь были серебристо-черные, на полу — черный ковер, довольно потертый, в углу — массивный стол с двумя тумбами, а на нем — большая старинная книга и икона, тоже, наверное, старинная. А вообще, на столе чего только не было: свечи в подсвечниках и так просто, карты, какая-то коробка с бумажками (вроде картотечной), засохшие цветы, ветки с листьями, еще что-то, — всех предметов не разобрать, в комнате царил полумрак.

— Садись, — Лада кивнула на стул у стола и сама села за стол.

Ася тоже села — на самый краешек стула. Лада взяла ее руку, сосредоточилась, даже глаза прикрыла. Подержала минуту — другую, потом отбросила.

— Так… Фотографию принесла?

— Да-да. — Ася достала из сумки стопочку питерских фотографий: она и Павлик на фоне памятников архитектуры.

Лада выбрала одну — там Павлик был крупным планом заснят на фоне мостика со сфинксами. Сосредоточилась на ней — точно как с Асиной рукой, только глаза прикрывать не стала — и что-то зашептала про себя.

Ася затаила дыхание. Весь ее скептицизм куда-то улетучился. А вдруг получится? А вдруг ей сейчас скажут, где Павлик?

— Точно тебе скажу — он жив, — сказала Лада.

Ася чуть не вскрикнула — ну вот, вот! Она же говорила! А ей никто не верил!

— А где он? Где он сейчас?

Лада покачала головой:

— Далеко. Очень далеко, может быть, в другой стране. Но о тебе думает и помнит.

— А мы увидимся?

— Да. Этот человек тебе по судьбе предназначен. Только вот пока дорога его к тебе закрыта. Сейчас на картах посмотрим, что за препятствие.

Лада взяла довольно потрепанную колоду карт Таро, перетасовала, протянула Асе снять. Потом выбросила четыре карты крестом, посмотрела, нахмурилась:

— О, есть какой-то человек, мужчина, он все делает, чтобы перекрыть тебе дорогу. И еще женщина, молодая. Но она не так опасна, как кажется. И вот, смотри — очень плохая карта. Болезнь или смертельная опасность. — Лада наклонилась над картами, что-то посчитала, прикинула, потом велела: — Ну-ка тащи еще.

Четыре другие карты легли поверх креста. Ладино лицо немного просветлело:

— Не все так плохо, как кажется. Вот, видишь, небеса — добрый знак. И вот тоже… Скорее всего, препятствия ты преодолеешь.

— А что же мне делать? — спросила Ася.

— Ждать, — сказала Лада. — Пока от тебя ничего не зависит. И чем меньше ты сейчас будешь действовать, тем лучше для тебя.

В общем, оставив Ладе пятьдесят долларов, Ася ушла удовлетворенная ровно наполовину. То, что и гадалка подтвердила: Павлик жив, конечно, здорово, но сидеть и ждать сложа руки Ася не могла. Терпение ее кончилось.

Домой ехать не хотелось. Опять ходить по комнатам и изнывать в неизвестности? Ну нет! В фитнес-клуб? Как же надоело ей это бессмысленное времяпрепровождение! Не хочется снова смотреть на холеных дур и бежать на месте по тренажерной дорожке. Ася взглянула на часы — двадцать минут шестого, через полчаса у Нинки как раз кончится репетиция. Можно заехать за ней, а потом пойти куда-нибудь перекусить. Кроме того, Асе не терпелось рассказать про визит к Ладе — вот ведь и ясновидящая подтвердила, что Асины предчувствия вполне реальны!

Полчаса потолкавшись в метро — как раз час пик, — Ася вылезла на «Смоленской» и направилась к «Щуке», раздумывая, как бы половчее отловить Нинку, а самой остаться незамеченной дорогими однокурсниками: она сейчас совершенно не в состоянии трепаться ни о чем и «делать лицо». Может, позвонить Нинке на мобильный и назначить встречу в кафе? Но она во время репетиций мобильник выключает. Нет, лучше постоять на площадке перед лестницей на Новом Арбате: оттуда видно всех выходящих, а ее никто не заметит. Хорошо, что сегодня нет дождя, и ветра тоже нет. Холодновато, правда… Ася подняла воротник куртки, засунула руки глубоко в карманы. Ну ничего, авось долго ждать не придется.

Ася притулилась сбоку у палатки «Кодак»: если пройдет кто-то из знакомых, всегда можно повернуться спиной и сделать вид, что рассматриваешь витрину: со спины-то вряд ли узнают.

Знакомых было слишком много — не у одной Нинки кончилась репетиция. За пятнадцать минут Асе пришлось несколько раз обойти вокруг палатки, этот нехитрый маневр пока позволял ей остаться незамеченной. Ну где же эта рыжая поганка? С Ромочкой своим, небось, кокетничает.

Нинка вышла почти в половине седьмого — Ася уже успела порядком промерзнуть — и, как назло, вышла не одна. С ней была толпа народу: Ромка, Лариса, Игорек, Ленка, и… О господи! Ася глазам не поверила: та самая темноволосая красотка с фотографии! Только сейчас она была, разумеется, не в бикини, а в элегантном коротком пальто и брюках. И в «ТРАМе» тогда была она же, Ася готова была поклясться чем угодно — она, она! А Нинка ее вроде бы и не узнает, вон как щебечет…

Компания на ступеньках, кажется, и не думала расходиться: похоже, решали, куда бы сейчас всем вместе податься. Ася достала мобильник, трясущимися руками потыкала в кнопки, вызывая Нинкин номер. Она видела, как та полезла в сумку, достала трубку, поднесла к уху.

— Я здесь, — сказала Ася. — Только не называй меня по имени, ты не со мной разговариваешь!

— Где? — не поняла Нинка.

— Здесь, в двух шагах от тебя, у «Кодака». Отделайся от них и поднимись на Новый Арбат. Ничего сейчас не спрашивай, сделай это поскорее! Встретимся через десять минут в баре под глобусом. Поняла?

— Поняла, — сказала она.

Ася быстро зашагала обратно к Садовому. Ее била дрожь — то ли нервная, то ли от холода.

Нинка появилась в баре почти сразу вслед за Асей.

— Ох, что я тебе скажу! — с ходу начала она.

— Видела, — сказала Ася. — Кто она?

— Это Ирэна Димитрова. Помнишь, я тебе говорила? Наполовину болгарка, Ларису в «Бесприданнице» играть будет.

— А откуда она взялась?

— Восстановилась. Она брала академку, потому что снималась где-то. Ну я же тебе рассказывала!

— Ага. А ты у нее ни о чем не спрашивала?

— Нет, конечно. Она сегодня первый день появилась. Между прочим, ты была права — тогда в «ТРАМе» это она была. Я слышала, как Вадик Погодин с третьего ее назвал Димочкой. Это, наверное, по фамилии, Димитрова же.

— Ну?

— Что «ну»?

— Как она тебе?

— Нормально. Вообще — отличная девчонка. Совершенно не ломается и ничего из себя не строит. А у нее, между прочим, уже три главные роли в кино и с десяток эпизодов.

— Ладно. — Асе не очень понравился такой отзыв. Лучше бы Нинка сказала, что она выдра и у нее ноги кривые. — Что теперь делать будем? Мне во что бы то ни стало нужно с ней поговорить.

— Легко, — сказала Нина. — У меня есть ее мобильный. Можем позвонить и встретиться. Только попозже, они сейчас всей толпой в «Адру» собрались. А хочешь, можем сейчас тоже пойти в «Адру».

— Нет, — сказала Ася, поразмыслив.

Ей, конечно, не терпелось встретиться с этой «И», которая посмела ее Павлика называть своим любимым мужем, но в «Адре» обстановка была явно не подходящей для приватной беседы.

— Подождем до вечера.

— Ну а у тебя что? — полюбопытствовала Нинка. — Ты к Ладе ходила?

Ася кивнула:

— Ходила. Все в порядке. Она тоже сказала, что Павлик жив.

— Да ну?! — Нинка, похоже, такого не ожидала. — Так прямо и сказала?

— Точно. И еще сказала, что мы будем вместе.

Нинка скептически хмыкнула. Если по правде, она надеялась на отрицательный результат. Вообще, идею посетить Ладу ей подсказала нынешняя пассия ее брата Лена.

«Знаешь, — сказала опытная Лена Нинке, — есть три вещи, которые стоит сделать, когда из твоей жизни исчезает любимый мужчина. Во-первых, напиться. Во-вторых, сходить к гадалке, которая скажет, что у тебя впереди новая жизнь. В-третьих, начать все сначала, познакомившись с другим мужчиной. Хотя это рецепт для брошенных женщин, но в данном случае, думаю, подойдет».

Не подошло. Вместо того чтобы посоветовать Асе забыть о муже и обратить внимание на Сергея, эта Лада лишь укрепила Асины бесплодные надежды.

Глава 4 Другая женщина…

Ирэне Димитровой они дозвонились только вечером, Ася вся извелась в ожидании, но, по Нинкиным расчетам, до девяти компания точно должна была просидеть в «Адре».

Ася, вся превратившись в слух, ловила Нинкины фразы и по обрывкам составляла разговор.

— А вы еще долго там собираетесь… — спрашивала Нинка. — Ага, ага, понятно… А ты потом куда?.. Да нет, просто… Вообще-то я хотела с тобой увидеться… Ну да, сейчас… Да нет, лучше бы прямо сегодня… Ну не то чтобы… Да, срочное… Могу подловить тебя где-нибудь в дороге, на середине. Ты где живешь?.. Отлично, тогда, может, у «Кропоткинской» на Гоголевском? В десять, отлично.

Нинка закрыла мобильник и ободряюще улыбнулась Асе:

— Договорились в десять у метро на бульваре.

— Я поняла, — сказала Ася. — Еще целый час ждать.

Из бара девушки давно уже переместились в соседнее кафе, где можно было нормально поесть: Нинка заявила, что жутко голодна и, если ее не покормят, она откажется принимать участие в расследовании.

— Час так час, — сказала Нинка. — Возьму-ка я еще кофе со штруделем. А ты не хочешь? Ты же вообще не ела ничего.

— Не могу, — Ася улыбнулась, но как-то криво и жалко, — мне, если честно, кусок в горло не лезет.

— А вот этого не надо, — строго сказала Нинка. — Тебе сейчас знаешь какая форма нужна? Ты же с соперницей встречаешься.

— С прошлой, — уточнила Ася. — С прошлой соперницей.

— Кто знает, — глубокомысленно произнесла Нинка, — может, с прошлой, а может, с потенциальной. Поэтому должна быть о-го-го какой!

— Какой?

— Ну, во-первых, уверенной в себе. И у тебя для этого есть все основания: может, она и хотела за твоего Павлика замуж, но женился-то он на тебе! Во-вторых, гордой — по той же причине. В-третьих, вежливой и великодушной — демонстрировать свое превосходство над поверженным врагом недостойно. А главное — ни за что не показывай, что волнуешься. Спокойствие, спокойствие и еще раз спокойствие!

Проведя краткий психотерапевтический сеанс, Нина взглянула на часы и подняла руку, чтобы привлечь внимание официантки:

— Нет, не успею я съесть еще штрудель… Рассчитайте нас, пожалуйста! Пока до бульвара дойдем, как раз десять будет. Хорошо хоть, дождя нет…

Они подошли к «Кропоткинской» ровно в десять — и опоздали: Ирэна уже стояла у перил на маленькой площадке перед входом в метро, как раз под фонарем. У Аси даже сердце екнуло: все-таки эта Ирэна очень красивая. Высокая, даже чуть выше Аси, какая-то по-кошачьи гибкая, ну прямо пантера. Стоит, курит, манерно держа сигарету. Длинные стройные ноги, четко обрисованные облегающими брюками, ничуть не хуже Асиных. Темные глаза кажутся маняще-огромными, и черные крупные завитки выбиваются из-под платка, небрежно повязанного вокруг головы на манер чалмы. Ну и как же, скажите на милость, имея такую соперницу, можно было оставаться спокойной?!

Ася замедлила шаг, но Нинка незаметно подтолкнула ее в спину, мол, не трусь!

— Привет, — небрежно сказала она, подходя к Ирэне. — Мы не опоздали?

— Да нет, это я раньше пришла. — Ирэна улыбнулась, сделала затяжку и щелчком отбросила наполовину выкуренную сигарету в урну. Даже это у нее получилось красиво. — Так что случилось, почему такая спешка?

— Познакомься, это Ася. — Нинка подтолкнула подругу вперед.

— Очень приятно. — Ирэна безразлично улыбнулась, глядя и не глядя на Асю. Конечно, она была настолько красива, что могла не бояться сравнения с другими красавицами. А вот Ася сравнения с Ирэной не выдерживала. — Так что у вас за дело ко мне? — повторила Ирэна, уже с оттенком недовольства в голосе.

Ася незаметно сжала кулаки так, чтобы ногти больно впились в ладонь. Это немного помогло — нет, она не успокоилась, но внешнее спокойствие удалось сохранить. Она достала из сумочки несколько фотографий:

— Посмотрите, пожалуйста.

Ирэна равнодушно взяла фотографии, взглянула — брови удивленно поползли вверх, полные яркие губы дрогнули:

— Так ведь это же Пол!

— Кто? — переспросила Ася. Голос у нее внезапно осип и упал до шепота.

Ирэна пожала плечами:

— Павел Вулкович. Пол — это я его так называла. Только… — Ирэна повертела фотографию, поднесла поближе к глазам. — Подождите, а где это снято? И когда?

— В начале этой осени, в Петербурге, — сказала Нинка.

— Не знала, что он бывал в Петербурге, — задумчиво сказала Ирэна. — Впрочем, от него всего можно ожидать.

— Как, ты сказала, его фамилия?

— Вулкович. Он серб. — Ирэна взглянула на следующую фотографию, потом на Асю, уже с гораздо большим интересом: — А это что, вы рядом с ним?

— Я, — спокойно сказала Ася. — Это мой муж.

— Вот даже как… — Ирэна усмехнулась. — Поздравляю. Ну и как он… в качестве мужа?

— Спасибо, хорошо. — Ася, не дрогнув, выдержала изучающий взгляд соперницы.

Нина поняла, что ей пора вмешаться: между Асей и Ирэной уже проскакивали отрицательные искры, еще немного — и ударит молния.

— Понимаешь, — заторопилась Нина, — Ася несколько дней назад случайно нашла в книге твою фотографию. То есть тогда мы еще не знали, что это ты, а сегодня, как только ты пришла, я тебя сразу узнала.

— Ну и что? — высокомерно спросила Ирэна.

Из «отличной девчонки» она сразу превратилась в стерву. А действительно, ну и что?

— Просто Ася не знала, что ты была знакома с Павликом, — пролепетала Нинка и тут же поняла, что этим объяснением все окончательно испортила.

Ирэна окинула Асю таким взглядом, что та почувствовала себя Золушкой, оставшейся на балу без бального платья.

— А почему вы, собственно, у меня спрашиваете? Спросите у самого Пола… — Она усмехнулась. — А вы его называете Павлик? Смешно.

— Павлика недавно похоронили, — ровным голосом произнесла Ася.

— Что?! — Ирэна испуганно отпрянула, поднесла руку к губам. — Как?

— Несчастный случай. Избили в подъезде.

— Ох, нет, не может быть… — Ирэна словно вся сморщилась, лицо некрасиво скривилось, на лбу прорезалась вертикальная морщинка. Она нашарила в сумке пачку, достала сигарету, прикурила. Затягивалась она глубоко и жадно. Потом огляделась и жалобно сказала: — Я хочу сесть. Есть тут какие-нибудь скамейки?

Они сидели на Гоголевском бульваре, Ирэна курила одну сигарету за другой и говорила, говорила, говорила…

Они познакомились два года назад в Хорватии, в Макарске — есть такой курортный городишко между Сплитом и Дубровником. Ирэна поехала туда с бывшим мужем, тогда муж еще был не бывшим, а настоящим, но супружеские отношения уже клонились к закату. Муж, собственно, и предложил эту поездку как последнее средство сохранить семью. Он был старше Ирэны на пятнадцать лет, а ей тогда было девятнадцать, выскочила замуж не думая, через полгода поняла, что ошиблась. Это ее мама виновата, она всегда твердила: «Замуж нужно выходить по первому требованию!» Вот Ирэна и вышла… Впрочем, ни муж, ни мама к истории с Полом не имеют никакого отношения.

В Макарске первые три дня ей было очень скучно. Буржуазная дыра, респектабельный городишко в две улицы и два отеля «четыре плюс», забитые немцами и чехами. А потом в том отеле, где они жили, начался какой-то бизнес-семинар. А может, не бизнес… Даже скорее всего не бизнес, а какой-нибудь миротворческий, потому что понаехали сербы, боснийцы и черногорцы. И еще, кажется, голландцы, а может, и нет, это тоже не важно.

Пола она увидела в первый раз за табльдотом в ресторане, и он ей сразу понравился. И Ирэна, разумеется, постаралась сделать так, чтобы он ее тоже заметил: раза два профланировала перед его столиком. Потом все высматривала его на пляже, но днем у участников семинара были заседания, и он не появлялся. И за ужином, и за завтраком на следующий день она старательно попадалась ему на глаза и была уверена — ее маневры не остались незамеченными. А вечером она разглядела с балкона, как он с приятелем пошел в город, быстренько собралась — муж смотрел новости по Си-эн-эн — и тоже пошла в город. Она уже говорила, что Макарска — это всего две улицы, поэтому разминуться там было бы трудно.

Пол с приятелем сидели в открытом кафе на главной площади. Она тоже села за столик, заказала красное вино. В общем, через пятнадцать минут Пол подсел к ней.

Сразу же, с первой минуты, ей показалось, что они знают друг друга целую вечность. Может быть, они были вместе в другой жизни, если такая вообще существует. А потом ночью она вышла на пляж, он ждал ее у моря…

Странно, сначала ведь он ей просто понравился. Ирэна хотела только пофлиртовать без всяких далеко идущих последствий. Но стоило ему подсесть к ней в кафе, улыбнуться — и все, она пропала. Увязла с головой.

Они встречались на пляже по ночам. Странно, что муж ни о чем не догадывался, — впрочем, на всякий случай Ирэна подсыпала ему в вечернее пиво снотворное, прямо как в каком-то дурацком детективе. Она и не подозревала, что на такое способна. А потом они вместе съездили в Дубровник. Ирэнин муж экскурсии терпеть не мог, он проводил ее до автобуса, а Пол сел в тот же автобус на окраине Макарски. В Дубровнике они сняли яхту и вышли в море, этот день целиком принадлежал им… И они плавали, и болтали, и ловили рыбу, и любили друг друга, и обсуждали, как все будет в будущем. Ирэна разведется с мужем, как только вернется в Москву, это решено. И Пол приедет к ней — он никогда не был в России, — и она покажет ему свой город, и в Питер они съездят, и по Золотому кольцу. А потом они поженятся. Только вот в Москве он жить постоянно не может, а она только-только поступила в «Щуку», так что она к Москве привязана, осенью начнет учиться… Но это ничего, они решили, что он будет часто приезжать. Хотя вообще-то Ирэна готова была наплевать и на учебу, и на свою будущую карьеру, потому что она просто не представляла себе, как она теперь будет без Пола.

— Тогда я думала, что это самый счастливый день в моей жизни. — Ирэна затянулась, отбросила окурок и тут же прикурила следующую сигарету.

— А что потом? — осторожно спросила Нинка.

— А потом семинар кончился, и он уехал. — Ирэна горько улыбнулась. — И больше я его никогда не видела.

— Как это?

— А вот так. Мы договорились, что он позвонит мне в Москву. Он не позвонил. А того телефонного номера, который он мне дал, как оказалось, в природе не существует.

Ася слушала — верила и не верила. Временами ей казалось, что она сходит с ума. Этот Ирэнин Пол никак, ну никак не мог быть ее Павликом! И тем не менее он им был…

— Подожди, — деловито спросила Нинка. — А на каком вы языке разговаривали?

— На английском, — сказала Ирэна. — Откуда ему русский знать? Так, два слова помнил из курса средней школы.

— А где он работал?

Ирэна усмехнулась:

— Нигде. Он был революционером.

— Это как? — изумилась Нинка. — Разве сейчас профессиональные революционеры бывают?

— Девочки, он же серб. А у них последние двадцать лет сплошная революция. — Ирэна отбросила очередную сигарету и закашлялась. — Я так поняла, что он сначала воевал с хорватами, потом с албанцами, потом… Да там они все друг с другом воюют, могу про это рассказать подробно, если хотите.

— Не надо, — сказала Нинка.

— Подождите, — Ирэна будто очнулась и посмотрела на Асю так, словно впервые ее увидела, — ты говоришь, он был твоим мужем?

— Да, — ровным голосом сказала Ася. — Только его звали Павел Георгиевич Крылов, и он был русским. Москвичом.

— И работал в фирме «Вернер Кросс» инженером-компьютерщиком, — подхватила Нинка.

— Ничего не понимаю, — пробормотала Ирэна. — Не может быть.

— Может. Ты же видела фотографии. Ты же сама его узнала.

— Чепуха какая-то…

— Но это точно он? — допытывалась Нинка.

— На фотографиях? Точно. — Ирэна посмотрела на Асю. — А вы как с ним познакомились?

— Случайно, — ответила Ася. — Этим летом. Был ураган, он меня подвез до дома.

— Тоже любовь с первого взгляда, — усмехнулась Ирэна. Но как-то очень невесело усмехнулась. — Не повезло.

— Как сказать…

— А как ни говори. — Ирэна нервно передернулась. — Вы ведь недавно поженились? Конечно, недавно, если только этим летом познакомились. Значит, на тебе он все-таки женился. Интересно, почему?..

Как ни странно, этот выпад Асю совсем не обидел, — что ж, пусть язвит, если ей так легче.

— Он ушел на следующий день после свадьбы, — сказала Ася. — Просто исчез. А квартира и все остальное оказалось записанным на меня.

— Ничего себе! — выдохнула Ирэна. — И ты не боишься?

— А чего мне бояться?

— Знаешь, просто так, за здорово живешь, квартиру «и все остальное» не оставляют. И что, неужели никто не появлялся и ничего от тебя не требовал?

— Нет. — Ася пожала плечами.

— Странно… Ох как это все странно… А как ты узнала, что его убили?

— Тело нашли в подъезде.

— Как? Ты же говорила, он ушел?

— Ушел. А потом, говорят, вернулся. И не успел войти, как его сразу и убили.

— Фантастика какая-то, — пробормотала Ирэна.

Ася решила идти ва-банк:

— Ты знаешь, а я уверена, что это был не он. И похоронили мы не Павла. Хотя его опознали все: и сотрудники, и соседка. Но это точно был не он! У Павлика на руке шрам был… Кстати, а тогда, когда вы… Ну, два года назад… Ты не помнишь, у него был шрам? Небольшой, белый, на правом запястье? Не помнишь?

Ирэна кивнула:

— Помню. Был.

— А у того, которого в подъезде, не было!

— Слушай, а может, ты сходишь с нами в милицию? — встряла Нинка. — Может, расскажешь, что ты его под другим именем знала…

Тут совершенно некстати в Ирэниной сумке зазвонил мобильник. Она прижала трубку к уху:

— Да, дорогой… Да, я уже освободилась… Через полчаса. Нет, встречать не надо. Все в порядке, не волнуйся. Целую. — Убрала трубку и повернулась к Нинке: — Извини.

Нинка снова повторила свои соображения.

— Нет, девочки, я не хочу лезть в это дело, — категорически заявила Ирэна. — Что было, то прошло. Как вспомню… Я полгода после этого вообще жить не хотела… А еще через полгода, если бы он даже объявился, я бы его все равно не простила. Так что все — отрезано и забыто. Сами разбирайтесь.

Ирэна помолчала, а потом, видимо решив, что последняя фраза прозвучала грубовато, пояснила:

— Кроме того, мой муж… Я замуж вышла месяц назад, он довольно известный продюсер, и всякие сомнительные истории могут ему повредить. А Пол… Или Павлик, как вы его называете… Эта история очень странная. Я не хочу рисковать.

Она поднялась со скамейки. Было уже так темно, что девушки лишь смутно различали ее лицо, но Ася чувствовала — Ирэна пристально смотрит на нее.

— Если передумаешь, скажи Нине, — попросила Ася. — Ты же можешь передумать?

— Нет. — Ирэна покачала головой. — Нет. И еще… Может быть, то, что я сейчас скажу, покажется жестоким… Но, Ася, вам повезло, что Пол исчез из вашей жизни. Даже если так страшно… если его действительно больше нет. Тем более забудьте его и начинайте жить сначала.

Не дожидаясь ответа, Ирэна повернулась и быстро зашагала к метро. Ася смотрела ей в спину, а в висках стучало: «Нет, нет, нет, нет…»

Глава 5 …И другой мужчина

Ася безучастно стояла перед большим зеркалом в спальне, а Нинка деловито копалась в шкафу, подыскивая подходящий наряд для вечернего выхода с Сергеем. Она перебирала плечики с костюмами, блузками, юбками и свитерами, периодически выдергивая что-то приглянувшееся:

— Вот, может, это!

Ася послушно примеряла, но Нинке ничего не нравилось. Вишневый брючный костюм, конечно, очень стильный, но висел на Асе как на вешалке, он и раньше-то был великоват, а за последний месяц Ася еще больше похудела. Трикотажное черное платье с разрезами безумно оригинально, но тоже подчеркивало худобу и круги под глазами, оно скорее подошло бы, если бы Асе предстояло сыграть Панночку в «Вие». Нинка окинула подругу оценивающим взглядом. Та-ак… Вообще ничего обтягивающего на нее сейчас надевать нельзя. Нужно что-то элегантно-балахонистое, богемное… Нинка застыла, соображая, из каких шмоток в этом шкафу можно соорудить нечто богемное. Асин гардероб, очевидно, был составлен под надзором Павла, и ничего вопиюще-модного, кричащего или чересчур смелого здесь не было.

Асе надоело стоять, и она присела на край постели.

— Слушай, Нин, ну зачем ты это устраиваешь! Пойду в джинсах, и нормально.

— В джинсах ты в финтес-клуб пойдешь, — отрезала Нинка. — Или в магазин за хлебом. А завтра ты должна быть неотразимой!

— Зачем? — Ася устало опустила плечи. После вчерашнего разговора с Ирэной она никак не могла прийти в себя. Кстати, для Ирэны эта встреча тоже не прошла бесследно: в училище она сегодня не появилась, вроде как заболела.

В голове не укладывалось: Павел оказался не Павлом, а Полом, сербом-революционером, не говорящим по-русски… Обман, сплошной обман. Но ведь Асю-то он не обманывал! Хотя… Никто не знает, кто он на самом деле. Они с Нинкой вчера полночи обсуждали Ирэнин рассказ, но ни к каким разумным выводам так и не пришли. Нинка твердила, что ей это не нравится, и уговаривала Асю не искать больше Павла, исчез и исчез. Наоборот, нужно поскорее найти себе надежного мужчину, рыцаря и защитника: при таких раскладах оставаться одной не так уж здорово. С одинокой богатой молодой женщиной в Москве бог знает что может случиться…

Но Ася Нинкины доводы слушала вполуха. Ее обескураживало другое: удивительная похожесть Ирэниной истории и ее собственной. Случайное знакомство, стремительный роман (в ее случае еще и скоропалительная свадьба) и потом — исчезновение навсегда. Но ее, Асю, Павел же не собирался оставлять навсегда! Эта записка в медвежонке Кнофлике, и шуба в подарок, и вообще… Он просил верить ему и поклялся, что никогда ее не обидит. Верить и ждать — вот все, что он у нее просил. Не так уж много, если подумать. Но и совсем немало.

— Вот! — торжествующе воскликнула Нинка, выкладывая перед Асей черную хламиду типа пончо из тонкой шерсти, с терракотовым геометрическим узором по краю, и шелковую водолазку в тон узору. — С черными брюками будет в самый раз. И браслет из необработанного янтаря — ну тот, что я тебе на прошлый день рождения дарила. Примерь!

Ася послушно натянула брюки, накинула пончо. Нина обошла ее кругом, озабоченно хмурясь, но результатом осталась довольна.

— Красивая ты, Аська, — похвалила она. — Вот даже когда доведешь себя до состояния облезлой кошки, все равно красивая.

— Мне уже можно все это снимать? — спросила Ася.

— Снимай, — вздохнула Нинка. — Хоть бы спасибо сказала.

Покончив со сборами, Нинка унеслась на встречу с Ромой (она его теперь гордо называла «мой режиссер»). А Ася, немного послонявшись по квартире, решила сходить заплатить за квартиру — и дело сделает, и время до вечера убьет. Может, напрасно она отказалась пообедать с Сергеем до вернисажа?.. Ася мгновенно представила себя и Сергея в ресторане, как он говорит ей комплименты, а она в ответ вяло улыбается, и ее даже передернуло. Нет! Не хочет она с ним обедать. И вообще встречаться с ним не хочет, и ни на какой вернисаж идти не хочет. И зачем только согласилась?

Однако, сказала себе Ася, если уж быть до конца честной, не хотела бы она идти на этот дурацкий вернисаж, никакая лучшая подруга ее не смогла бы заставить. Не в Нинке дело, а в ней самой, в Асе. Сергей был ей глубоко безразличен — тут Ася себя не обманывала. Но что-то в его поведении настораживало, что-то было не так. Как-то уж очень настойчиво, невзирая на обстоятельства, он за ней ухаживал. Ася попробовала заикнуться об этом Нинке, но та посоветовала почаще смотреть на себя в зеркало. Нинка искренне верила, что Сергей просто по уши влюбился в Асю. А что тут особенного, Ася красивая, в красивых часто влюбляются насмерть. Возможно, со стороны все и выглядело нормально, возможно, у Нинки были все основания счесть Асины подозрения паранойей… Даже не подозрения, а так, непонятные предчувствия… Но эти предчувствия Асе подсказывали, что от Сергея следует ждать неприятностей.

Казалось бы, самое разумное в такой ситуации — просто отшить навязчивого поклонника. А Ася вместо этого идет с ним на вернисаж. Странная женская логика… Но, между прочим, женская логика вовсе не такая глупая штука, как думают мужчины. Асе необходимо было разобраться со своими предчувствиями, а для этого нужно действовать. Вернее, спровоцировать Сергея на действие…

Этот внутренний монолог занимал Асю всю дорогу до сберкассы и еще те пятнадцать минут, что она простояла в очереди. Заплатив и разобравшись с квитанциями, она отошла в сторонку — кошелек никак не желал запихиваться в сумку — и вдруг явственно ощутила на себе чей-то взгляд. Ася оглянулась — за спиной никого, только две старушки-пенсионерки, солидный мужчина у кассы да кассирша в окошке. Посмотрела на улицу — уже почти стемнело, и через стеклянную стену ничего не было видно. Но ощущение чужого пристального взгляда не отпускало.

Ася чуть помедлила, дожидаясь, пока мужчина освободится, и вышла из сберкассы вместе с ним. Он пошел к «Белорусской» — Ася не отставала. На ходу она осторожно оглянулась — нет, никто за ними не шел. Вот уж действительно паранойя!

На свидание с Сергеем Ася опоздала минут на десять. Он прохаживался по тротуару перед входом в метро — три шага в одну сторону, три в другую — и то и дело поглядывал на часы. Видно, нервничал, — может, боялся, что она вообще не придет?

Ася извинилась, Сергей запротестовал: ждать красивую женщину — одно удовольствие. Осторожно взял Асю под руку и повел в сторону Каретного Ряда, примериваясь к ее шагам.

После первых ничего не значащих реплик между ними повисло неловкое молчание. Ася давно заметила: если к человеку душа не лежит, то с ним все неловко: идти молча, разговаривать. Но сама она тему для разговора искать не будет — не она же, в конце концов, его приглашала. Вот пусть сам и выпутывается.

— Асенька, а вы бывали когда-нибудь в доме Нащокина? — спросил Сергей.

— Нет.

— О, тогда вам должно быть вдвойне интересно. Вы ведь знаете, кто такой Нащокин?

— Нет, — сказала Ася.

Не знает и не будет притворяться. Она совершенно не собирается казаться Сергею умнее, чем есть.

— Павел Воинович Нащокин был блестящим офицером, близким другом Пушкина, — пустился в объяснения Сергей. — Человек умный, редкого обаяния и душевной чистоты, натура талантливая и самобытная. Пушкину было с ним легко, непринужденно и всегда интересно. Нащокин обладал безошибочным художественным вкусом, острой наблюдательностью и умел отлично рассказывать, и Пушкину это импонировало. Он уговаривал Павла Воиновича писать «записки» и даже сам начал их под его диктовку. Между прочим, именно из нащокинских рассказов возник замысел «Дубровского», может быть, и «Домика в Коломне». Самого Нащокина Пушкин думал изобразить в романе «Русский Пелам», который, впрочем, так и не написал.

— Понятно, — сказала Ася.

— Хотя, справедливости ради, — продолжил Сергей, так и не дождавшись от нее более пространной реплики, — нужно сказать, что Нащокин был игроком и бабником и в связях был довольно неразборчив. Однако Пушкин и сам по этой части был не без греха и Нащокину все прощал. А Гоголь, тоже хорошо знавший и любивший Нащокина, писал ему: «Вы провели безрасчетно и шумно вашу молодость, вы были в обществе знатных повес и игроков, и среди всего этого вы не потерялись ни разу душою, не изменили ни разу ее благородным движениям».

— У вас отличная память, — похвалила Ася.

— А еще у Нащокина была замечательная жена, — сказал Сергей. — Ее звали Вера, и она тоже была хорошим другом Пушкина. С ее слов во второй половине девятнадцатого века, когда и Пушкин, и Нащокин были давно в могиле, были записаны воспоминания и рассказы о Пушкине. Сама Вера Нащокина умерла в глубокой старости… Но вот мы с вами и пришли!

Дом Нащокина — небольшой двухэтажный особняк — совершенно потерялся во дворе высотного дома. На подходе к особнячку красовались два зеленых мусорных бака. А вокруг баков пристроились «вольво», «тойоты», «мерседесы» и «рено». Вишневый «Ауди» Сергея тоже стоял здесь, — в самом деле, не на метро же он приехал. Видно, поставил машину и пошел на встречу с Асей.

Афиша у входа гласила: «Александр Рогов. Фотография и живопись».

Сергей распахнул дверь и галантно пропустил Асю вперед.

Первое, что бросилось ей в глаза, — публика на этом вернисаже была донельзя респектабельная. Никаких мальчиков в растянутых свитерах и девочек с немытыми волосами, никаких сомнительных личностей богемного вида и непризнанных гениев, похожих на бомжей. Нет, здесь по залам прохаживались господа в дорогих костюмах и дамы в туалетах почти вечерних — люди солидные, уверенные в себе и в своем окружении.

Ася вообще-то в прошлом году частенько ходила на вернисажи, но не в такие места. В какой-нибудь авангардной галерее VIP-DIO все просто: артистическая публика кто в чем, водка без закуски, а в качестве экспозиции может быть что угодно: инсталляции из пивных бутылок, ростомеров или объекты из пыли и решеток на окна. Ася, например, была на выставке художника, который все картины рисовал мелом на школьных досках, потому что, «когда рисуешь мелом, он стирается, и возникает метафора стирания времени и образов». Все эти вернисажи, может, и были довольно глупыми (если рассматривать их с точки зрения вклада в Вечное Искусство), но зато там всегда было забавно и непринужденно.

А здесь… А здесь Ася чувствовала себя неловко и неуютно, как всегда бывает в незнакомом месте и с незнакомыми людьми.

Фотографии, висевшие на стенах, не заинтересовали. По ее разумению, человек, снимающий Восток, должен делать фотографии яркие и красочные, а здесь все было выдержано либо в черно-белой, либо в красно-черной гамме. Какие-то бесконечные стены, закоулки, небо, перечерченное проводами, либо бескрайние пески — и ни одного верблюда!

Но, вероятно, Ася не смогла оценить художественных достоинств экспозиции из-за своего невежества. Остальным гостям творчество Александра Рогова было близко и понятно, если судить по долетавшим до Асиного слуха восторженным высказываниям.

У Сергея здесь было много знакомых, то и дело он с кем-то раскланивался, перебрасывался репликами, а потом тихо на ухо Асе комментировал:

— Атташе по делам молодежи при посольстве Нидерландов… Греческий консул… Жена и дочь Дмитрия Ноздрева…

— Кто это?

— Лидер думской фракции «Наша Россия».

Видно, с лидером фракции Сергей был знаком довольно близко: мадам Ноздрева подошла к ним и начала непринужденно болтать. Пока Сергей обменивался с ней вежливыми репликами, Ася разглядывала зал. Вдруг ей показалось, что в толпе мелькнуло знакомое лицо — Андрей, тот самый коллега Павла из «Вернер Кросс». Ася невольно шагнула в сторону, но Сергей еще не закончил беседу, а вежливость не позволила Асе бросить своего кавалера.

— Что-то случилось? — спросил Сергей.

От него не ускользало ни малейшее изменение ни в поведении, ни в настроении Аси.

— Показалось, знакомого увидела. Извините. — Ася улыбнулась Ноздревой.

Лицо мелькнуло и исчезло. «Да нет, — решила Ася, — действительно, показалось. Обман зрения». Ну что делать инженеру-компьютерщику фирмы, торгующей медицинским оборудованием, на этом вернисаже? Можно, конечно, допустить, что Андрей большой ценитель искусства, но здесь собралась публика совершенно другого плана. Искусством здесь никто особенно не озабочен. Ася уже поняла, что вернисаж Рогова — нечто вроде вечеринки для близкого круга…

Всю экспозицию Ася и Сергей посмотреть не успели: подошел знаменательный час открытия вернисажа. Публика столпилась в одном из залов, в центре внимания — невысокий лысоватый господин и толстая дама в ярко-красном брючном костюме.

— Мир художника у Александра Рогова не застыл в музейной статике, он движется, дышит, преображается! — оповестиласобравшихся толстая дама. — Александр Витальевич интересно экспериментирует с техникой, фактурой, системой изображения. Его произведения — царство стихии. Стихия возникновения и исчезновения, созидания и разрушения, стихия линий, красочных пятен, смешения абстрактного и реального. Пространственная глубина выявляется игрой света и тени, контрастами белого и черного цветов…

Дальше Ася не слушала. Ей было откровенно скучно, но из вежливости она старалась не демонстрировать это слишком явно. Сохраняя на лице выражение заинтересованности и понимания, она опять принялась украдкой оглядывать публику.

Видимо, скучно было не ей одной. Но посетители вернисажа соблюдали принятый ритуал: сначала осмотр экспозиции, потом речь-панегирик, а потом наконец шампанское — и можно расслабится. Ведерки со льдом, из которых выглядывали горлышки бутылок, стояли на длинных столах в дальнем конце зала.

Дама говорила минут пятнадцать. Ответное слово художника заняло минуты три, и после этого все ринулись к столам. Ася отошла в сторонку, к противоположной стене — сделала вид, что желает повнимательнее рассмотреть экспозицию.

Александр Рогов, как оказалось, не только фотографировал, но и баловался живописью. Почти весь этот зал был отведен под его картины: пейзажи с закатами и полуденные виды пустыни, выполненные маслом и акварелью. Кое-что Асе даже понравилось — именно потому, что картины были написаны в традиционной манере, без претензий.

Рядом с Асей остановилась пара: дама, каждое движение которой сопровождал мелодичный звон серебряных браслетов и бесчисленных цепочек, украшавших ее мощную шею, и господин в костюме, напомнившем Асе фильмы об американских гангстерах.

— Зря он это выставил, — негромко сказала дама в серебре своему спутнику. — Банальщина.

— Если человеку хочется продемонстрировать плохой вкус, не стоит ему мешать, — усмехнулся спутник.

К Асе подошел Сергей с двумя фужерами шампанского.

— Попробуйте, это новая марка, — сказал он, — клубничное, чилийское.

Ася взяла фужер, отпила немного, — шампанское было странным, словно клубнику залили газировкой. Впрочем, Ася в винах ничего не понимала.

— Сергей Васильевич! Вот ты где! — раздался за спиной у Аси жизнерадостный голос.

Ася обернулась. Ого! К ним подошел сам виновник торжества, мсье Рогов. Вблизи он оказался еще толще и меньше ростом — Ася была выше его на полголовы.

— Пришел все-таки! Ну молоток! — Крепкое рукопожатие, потом Рогов повернулся к Асе: — Может, представишь меня своей очаровательной спутнице?

Представление, необходимые комплименты, Асина вежливая похвала роговскому творчеству — все как в лучших домах. Ася чувствовала себя словно на сцене, будто бы она играет роль в какой-то пьесе из великосветской жизни.

— Как вам шампанское, Анастасия Васильевна? — поинтересовался Рогов. — Не правда ли, превосходное?

Ася улыбнулась и кивнула.

— У этого товара большое будущее. — Рогов уже обращался к Сергею. — Я надеюсь за год-полтора засветить его на всевозможных фуршетах, а потом пустить в розницу. А вино пробовал?

Сергей приподнял свой фужер:

— Вот.

— Чувствуешь, какой букет?

Сергей пригубил, на секунду задумался:

— Аромат зрелых ягод, тропических фруктов и… да-да, замечательно медовый оттенок!

К ним подошел господин в полосатом костюме:

— Ты, говорят, внедряешь на наш рынок «Castello del Diablo» и «Marques de Casa»? Безнадежный номер — там уже все схвачено французами. Держись лучше прежнего «Sunrise».

— В Чили, между прочим, делают вино из тех же французских сортов, — парировал Рогов. — Красные — из каберне совиньон и мерло, белые — из шардонне и совиньон блан. А чилийский климат — это нечто среднее между Бордо и долиной Напа в Калифорнии, так что не вижу разницы. Зато цены у чилийцев раза в три ниже, чем у тех же французов.

— Все это, конечно, так, только вот чилийские вина хороши лишь в возрасте двух-трех лет. Выдержка — слабое место чилийских виноделов.

— Зато поставщикам хорошо: вино готово к употреблению практически сразу после производства…

Мужчины углубились в дискуссию, и Ася незаметно отступила — сначала отошла на несколько шагов, а потом и вовсе скрылась в следующем зале.

Выставкой уже мало кто интересовался: гости разбились на группы по интересам, отдельные личности фланировали от одной компании к другой. Но все здесь, видимо, так или иначе были между собой знакомы — в зале от разговоров стоял гул, как в пчелином улье.

Ася подошла к окну и стала смотреть на улицу. Из подъезда соседнего дома вышла молодая мамаша, ведя за руку ребенка лет трех. Ребенок брыкался и упирался, но у мамы, видно, было железное терпение: вместо того чтобы наподдать ребенку, она пыталась воздействовать на него уговорами. Бомж копается в одном из мусорных баков, а рядом стоят дорогие иномарки… Центр Москвы, город контрастов.

— Здравствуйте, Ася, — послышался негромкий мужской голос у нее за спиной.

Ася стремительно обернулась:

— Андрей! Это все-таки были вы!

— А вы глазастая, — усмехнулся Андрей.

— Почему вы здесь?

— Не буду говорить, что случайно. — Андрей пристально посмотрел на нее. — Я искал встречи с вами.

— Вы знали, что я буду здесь? Но как?

— Ася, вы задаете не те вопросы.

— Но…

Мысли в Асиной голове закружились хороводом. «Не те!» Вопросов у нее было множество, быть бы еще уверенной, что он захочет на них отвечать!

Андрей словно подслушал.

— Сейчас не время и не место, — сказал он. — Сейчас запомните только одно. Я вас очень прошу ничего не предпринимать. Ни с кем не встречаться, никого не расспрашивать, вообще никакой самодеятельности. Потерпите, осталось не так много.

— Но…

— Когда придет время, я сам вас найду. А у вас есть номер моего мобильного — на всякий случай, если что-то случится. Но это — только на крайний случай.

— А как же…

— До свиданья, Ася.

И Андрей скрылся в другом зале.

В голове у Аси все перемешалось. Он ее искал?! Но ведь совсем недавно тот же Андрей советовал ей обо всем забыть и начать новую жизнь. Этот сегодняшний разговор — результат Асиной излишней активности? Но что она сделала? В «Вернер Кросс» пошла? С Ирэной встретилась?

Ничего не понятно.

Впрочем, нет. Понятно главное — Ася права. Павлик жив.

Глава 6 По ходу следствия

Однако Нинка не разделила Асиного оптимизма.

— Так я и знала, — пробурчала она, выслушав телефонный отчет о вернисаже. (Сегодня Нинка в виде исключения ночевала у себя дома.) — Я тебе говорила — не ходи ты к этим… в этот «Вернер Кросс». Подозрительно все это. Слушай, давай еще раз потревожим Скворцова, а? Или я Митьке все как есть расскажу? Все-таки он журналист и занимается почти криминалом. Должен же он что-то понимать в подобных историях.

— Не надо, — отказалась Ася.

— Ась, это не шутки. Мало ли что может случиться! Давай…

— Я запрещаю тебе что-либо кому-либо рассказывать, — железным голосом сказала Ася.

— А что ты собираешься делать?

— Ничего.

— Совсем ничего?

— Совсем. Последую совету Андрея.

На самом деле Ася лукавила: совсем ничего не делать она не могла: ведь никто не сможет спокойно усидеть на раскаленной плите. Только информировать о своих действиях она отныне не будет никого, даже любимую подругу. Ситуация, похоже, действительно складывалась неприятная и опасная — зачем в это втягивать Нинку?

Прежде всего надо хорошенько обдумать и систематизировать факты. Ася устроилась за кухонным столом, налила себе чаю, взяла листок бумаги, ручку и написала:

1. Сергей.

Что она о нем знает? Нинка говорила — чиновник в МИДе. Видно, на хорошем месте сидит, вон какого уровня у него знакомые. Еще что? У него есть машина «Ауди». Ну и что? У всех сейчас машина, это ни о чем не говорит. Дома у него Ася не была и практически ничего о нем больше не знает. Якобы он в нее влюблен… А вот в этом она не уверена. Да, он ведет себя как влюбленный и ухаживает настойчиво, но… Что «но», непонятно, но «но» есть, она сердцем чувствует — есть. Пусть Нинка издевается над астральными нитями и всяческими невидимыми флюидами, Ася готова поклясться: никаких влюбленных «флюидов» от Сергея она не получает.

И еще — насчет их с Сергеем случайного знакомства. Сейчас Ася сильно сомневалась, что оно было таким уж случайным. Ведь «подставиться» под машину неопытного водителя в пробке — плевое дело! Вот Сергей и «подставился». А дальше уже — дело техники.

С Сергеем более-менее разобрались: понятно, что ничего не понятно. Поехали дальше.

2. Андрей.

Тут — вообще темный лес. Про Андрея она вообще не знает ничего, кроме места работы и должности. И еще — он как-то связан с исчезновением Павлика. Последнее недоказуемо, но Ася чувствовала — точно связан. Опять астральные нити… Вопрос в том, верить Андрею или нет? Нинка бы однозначно решила — нет. А Асе интуиция подсказывала, что верить надо.

3. Ирэна Димитрова.

С ней-то как раз все просто. Обычный курортный роман, она была в Павла влюблена, он ею тоже, возможно, увлекся. Но не настолько сильно, чтобы продолжить отношения.

Просто, да не очень. Интересно, что Ирэна знала Павла под другим именем и в другом качестве. Из этого следует, что ни Ирэна, ни сама Ася не знают, кто же такой Павлик на самом деле. Ася вздохнула: печально, что ей он тоже не доверился. Но будем надеяться, все еще впереди.

4. Елена.

Насчет Елены тоже все непонятно. После «смерти» Павла они аннулировали контракт, и с тех пор Елена в Асином доме больше не появлялась. Словно и не было никакой домработницы. А что, если вовсе не Павлик ее нанял? Ведь о Еленином знакомстве с мужем Ася знает только со слов самой Елены. А сказать можно все, что угодно…

И тут Асе в голову пришла невозможная мысль: а что, если фотографию Ирэны в томик Островского подкинула домоправительница? Она могла свободно входить в дом, и Ася практически всегда отсутствовала, когда Елена занималась уборкой… Ну да, она вполне могла это сделать. Но зачем?

А затем. Тот, кто подкинул фотографию (если она действительно подкинута, а не забыта самим Павлом), рассчитывал, что Ася возмутится, обидится и решит, что муж ее попросту бросил. Глупо, конечно… Да нет, вовсе не глупо: обиженная женщина постарается поскорее отомстить предателю, завязав новый роман с первым же встречным. А у Аси под рукой как раз был Сергей. И потом, кто же мог предположить, что Ирэна окажется Нинкиной однокурсницей!

Вырисовывалось нечто, похожее на заговор. С одной стороны, Сергей и Елена, с другой — Андрей. Ася почему-то была уверена, что они по разные стороны баррикады. А Павел, скорее всего, там же, где Андрей.

От всех этих выкладок у Аси голова шла кругом. Конечно, разумнее всего было бы затаиться, сидеть дома, как мышь в норе, и ждать, когда Андрей даст о себе знать. Он ведь обещал! Но хотя он единственный, кто в Асином списке более-менее заслуживал доверия, наученная горьким опытом, Ася довериться всецело уже никому не могла. Сидеть и ждать? Ну нет, так можно вообще ничего не дождаться.

Ася еще раз прочитала свой список. Пожалуй, единственный, кто мог натолкнуть ее на какие-то выводы и прояснить ситуацию, — это Сергей. Да, он темная лошадка и, скорее всего, против нее. Но он чего-то хочет, чего-то от нее добивается. И вряд ли просто «переспать». Значит, его надо раскручивать…

Тут же раздался телефонный звонок. «На ловца и зверь бежит», — подумала Ася, услышав голос Сергея.

— Асенька, — сказал Сергей, — как вы себя чувствуете? Мне показалось, что вчера вечером вы выглядели утомленной.

— Немного, — призналась Ася. — Но вы понимаете…

— Да, конечно. — Сергей помолчал. — Спасибо вам за вчерашний вечер.

— Ну что вы, это вам спасибо.

Ничего не значащий обмен любезностями продолжался минут десять. Ася отвечала на автомате и ждала — ведь не просто же так он позвонил. Культурная программа, по идее, уже должна считаться выполненной: в казино были, в ресторан — водил, на вернисаж — тоже… Теперь пора приступать и к основной части.

— Асенька, — сказал Сергей, — у меня есть предложение.

«Ну вот, — подумала Ася, — стандартная фраза произнесена». А вслух произнесла:

— Интересно.

— У моего хорошего друга послезавтра новоселье. Не хотите пойти со мной в гости?

«Новоселье? Странно… — рассуждала Ася. — Новоселье, по идее, продолжение «культурной программы».

— Не знаю даже, — ответила она в трубку. — А удобно?

Она бы сразу согласилась, но это могло бы показаться подозрительным: всегда отказывалась, а тут вдруг раз — и пожалуйста!

— Конечно! — обрадовался Сергей. — Он и его жена будут очень рады.

Повесив трубку, Ася задумалась: день рождения друга — совсем не то, что она ожидала. На дне рождения всегда бывают гости, пусть не куча народа, но несколько человек — обязательно. Или хотя бы только хозяева, но это же все равно посторонние. А если Сергей действительно готовит Асе какую-то ловушку, лишние глаза и уши ему совсем ни к чему. Значит, этот вечер будет тоже «пристрелочным». Ну и ладно, Ася попытается его использовать с толком. Например, выудить у Сергея какую-нибудь информацию. Если не спускать с него глаз, уж чем-нибудь он себя да выдаст…

День прошел совершенно бестолково. А вечером, как всегда, заявилась Нинка. Она пришла довольно рано и очень уставшая — четыре часа прогоняли «Месяц в деревне»; Роману не нравилось, все были на взводе. В результате Нинка поругалась со «своим режиссером» в пух и перья, но по дороге остыла, позвонила ему, извинилась. Прогон переназначили на завтра. Вот Нинка и решила сегодня полностью расслабиться и не загружать ничем мозги.

Она валялась на Асином диване и смотрела телевизор.

— Главное в мужчине — это то, что на него можно положиться, — неожиданно изрекла она. — Если уж скажет, значит, сделает. И никогда не предаст и не продаст. И ему верить можно! А то вокруг полным-полно разных, которые думать умеют очень даже интересно, а вот верить им — себе дороже…

— Это ты про Рому, что ли? — догадалась Ася.

— Ну и про него тоже. Балаболка. Хорошо говорит: и про честь, и про совесть, и про одиночество, и про беззащитность. И даже про нравственные правила. А сам… А! — Нинка досадливо махнула рукой.

«Наверное, Ромочка опять увлекся какой-нибудь красоткой первокурсницей», — подумала Ася.

— Знаешь, почему у современных барышень совершенно не пользуются успехом всякие Онегины и Печорины?

— Ну, ты куда хватила! — удивилась Ася. — По-моему, сейчас вообще никто ничего не читает.

— По крайней мере, мистер Дарси многим нравится.

— А… Это потому, что сериал вышел, и мистера Дарси играл очень сексуальный актер. А Джейн Остин вряд ли кто из этих барышень читал. И мы бы с тобой не читали, если бы не твоя мама.

— Слушай, я не собиралась рассуждать о литературе! — рассердилась Нинка. — Я о другом. О мужчинах.

— Ну ладно, — примирительно сказала Ася. — О мужчинах так о мужчинах… Предположим, барышни мечтают о мистере Дарси и не желают ничего слышать об Онегине. По-твоему, почему?

— Потому что один — победитель, а другой — пораженец! — изрекла Нинка. — Мистер Дарси если влюбится, то будет добиваться любимую женщину. Причем добиваться не таскаясь за ней повсюду и не надоедая. Он сделает так, чтобы возлюбленная поняла: благороднее, сильнее, лучше мужчину, чем он, она никогда в жизни не встретит. И она сама должна это понять, только из поступков, а не из слов.

— А Онегин?

— Этот — полная размазня. От него поступков не дождешься, зато слов — водопад, целая Ниагара. Такой, чтобы добиться женщину, будет ныть, и докучать ей, и таскаться за ней повсюду. А сделать ничего не сделает. А если с ней, не дай бог, что случится, будет долго плакать, но абсолютно ничем не поможет. — Нинка вздохнула. — У нас, к сожалению, только одни Онегины и водятся.

Ася могла бы ей возразить. Павел, например, очень много для нее сделал. Но его сейчас лучше не поминать: Нинка заведется еще больше. И про приглашение Сергея, а также про свои подозрения насчет него Ася, поразмыслив, тоже решила подруге не сообщать. Нинка упряма как осел: вбила себе в голову, что Сергей для Аси подходящая партия, и теперь в упор не видит странностей этого знакомства…

Они встретились с Сергеем на нейтральной территории — Ася снова не позволила ему заехать за собой. Почему-то ей совершенно не хотелось, чтобы он переступал порог ее квартиры. Точнее, квартиры ее и Павла.

И потом, когда Ася сидела рядом с Сергеем в вишневом «Ауди», ее не покидало чувство непонятной тревоги… «Глупости», — решительно сказала себе Ася. Ведь она уже столько раз с ним ездила, и ничего, с какой стати именно сегодня что-то должно случиться? Они едут в гости, там будет народ — не все же посвящены в заговор. Если этот заговор вообще существует, а не плод ее фантазии.

Друг Сергея жил на улице Свободы, Ася немного знала этот район, поскольку здесь снимала квартиру Лена, бывшая Нинкина одноклассница. Они почти дружили, и Ася с Нинкой иногда заезжали к ней в гости.

Асе представлялось, что друг Сергея обязательно должен жить в каком-нибудь жутко навороченном доме, в каком-нибудь лужковском новоделе, выкрашенном в голубые и поросячье-розовые цвета, с колонками и башенками. И обязательно — охрана в подъезде и подземный гараж.

Оказалось — ничего подобного, стандартная шестнадцатиэтажка, и даже совсем не новая.

— Мы точно едем на новоселье? — неожиданно спросила Ася.

— Конечно. Это мой институтский приятель. Они с родителями разъехались, — пояснил Сергей, припарковываясь во дворе. — Пока средства не позволяют приобрести что-нибудь подходящее, они выбрали более-менее сносный промежуточный вариант.

А, ну тогда понятно. Ася слегка приободрилась — ей совершенно не хотелось попасть в компанию, аналогичную той, что собралась на вернисаже.

Как выяснилось чуть погодя, никакой компании вообще не было.

Дверь им открыл высокий поджарый мужчина восточного типа: непроницаемое лицо и прямые черные волосы до плеч, как у Чингачгука. Никаких восторгов, объятий и восклицаний — «Чингачгук» крепко пожал Сергею руку: «Привет, старик» — и галантно помог Асе снять куртку.

Звали Чингачгука Анзором. «Горячий кавказский парень» — шепнул Асе Сергей. Довольно громко, впрочем, шепнул — Анзор услышал и сдержанно улыбнулся.

За спиной у хозяина пряталась хозяйка — полная противоположность своему мужу: пухленькая, светленькая, с широко распахнутыми голубыми глазами. И имя ей было под стать — Леля. Когда Леле представили Асю, она испуганно улыбнулась, пролепетала, как ей приятно, и тут же опять спряталась за спиной у мужа.

Никого больше не ждали, сразу прошли в комнату, к накрытому на четверых столу. Тут Ася поняла, что на это странное новоселье были приглашены только они с Сергеем.

Стол был выше всяких похвал. Сергей и Анзор сразу пустились в обсуждение аджарского конфликта. Леля, с лица которой испуганное выражение никак не сходило, усердно потчевала свою гостью. Все было совсем не так, как Ася себе представляла, и она просто недоумевала, что здесь делает.

Леля ушла на кухню за горячим. Ася хотела пойти ей помочь, но ее не отпустили — Анзор повел гостей осматривать квартиру. Хотя осматривать у них было нечего: три небольшие комнаты, обставленные стандартной мебелью. Даже странно, что у «горячего кавказского парня» такое скромное жилье.

Потом Леля снова позвала к столу, и началась вторая часть застольной тягомотины. Сергей и Анзор, разобравшись с делами Грузии, перешли к иранскому конфликту. Леля сидела молча и отчего-то все время прятала глаза, Ася ковыряла мясо с грибами. Мясо было очень вкусным, но есть ей совершенно не хотелось.

Наконец застолье закончилось, гости перешли в другую комнату — кофе и десерт под тихую приятную музыку предполагались в библиотеке.

— Коньяк, джин, виски? — спросил Анзор у Сергея, потом повернулся к Асе: — «Адвокат», «Бейллис», «Пино коладо»? А может мартини или чинзано?

Ася выбрала мартини с соком.

— Послушайте, а ведь у меня есть замечательное японское вино, — вдруг сказал Сергей. — Настоящее, сливовое. Мне позавчера клиент привез из Японии. Хотите, принесу? Асенька, вы обязательно должны попробовать.

Ася удивленно воззрилась на Сергея. Откуда это он вино принесет?

— Э, сюрприз! — засмеялся Сергей. — Ася ведь не знает, что я живу в этом же доме!

Вот уж действительно, сюрприз так сюрприз! Но Ася постаралась не слишком изумиться, по крайней мере, не демонстрировать удивление слишком открыто.

— Мы специально сюда поменялись, чтобы быть поближе к другу, — пояснил Анзор. — Сиди, Сережа, потом свою девушку угостишь. Здесь вы у меня в гостях, и не обижай хозяев.

— Ну тогда я сам сделаю Асе коктейль, это-то в твоих гостях можно? — спросил Сергей.

Он подошел к сервировочному столику, что-то с чем-то смешал и протянул Асе высокий стакан: коктейль был сооружен по всем правилам — в мартини даже плавала оливка.

После кофе и обсуждения будущего принятия в Евросоюз стран бывшего Восточного блока необычное новоселье закончилось.

На лестничной площадке Сергей робко предложил:

— Асенька, раз уж мы здесь, давайте поднимемся ко мне. Посмотрите, как я живу. Я вас угощу сливовым японским вином. А? — И он искательно заглянул ей в глаза.

— Почему бы нет? — сказала Ася и улыбнулась: — Я вам доверяю.

Именно этого она ждала весь вечер. Сейчас, вот сейчас наконец что-то прояснится! Немного страшно: вдвоем с едва знакомым мужчиной, который к тому же внушал только опасения. Но почему-то Ася была уверена, что ее не убьют. Нет, Сергею от нее нужно что-то совсем другое… А что — вот и узнаем!

Они поднялись на девятый этаж. Сергей гостеприимно распахнул перед Асей дверь:

— Прошу!

Она вошла в переднюю, похожую на шкаф. Сразу за передней — довольно большая комната, нечто среднее между гостиной и библиотекой, отделанная как-то уж слишком современно для квартиры в стандартном панельном доме. И кухня от комнаты-гостиной-библиотеки отделялась лишь барной стойкой и каким-то экзотическим деревом в большом керамическом горшке. В углу дверь — там, очевидно, спальня.

Ася подошла к дереву, потрогала жесткие темно-зеленые листья — настоящее, не искусственное.

— Что это? — спросила она. — Никогда такого не видела.

— Это разновидность рододендрона, — охотно пояснил Сергей. — Довольно редкая, но большого ухода не требует.

Он усадил Асю в большое кожаное кресло, повозился с музыкальным центром…

— Как вы относитесь к Франции, Асенька?

— Прекрасно.

— Есть такой шансонье Шарль Дюмон. Слышали?

— Нет.

— Его мало кто слышал. Я вам поставлю послушать, не возражаете?

Ася улыбнулась и кивнула.

Голос у Шарля Дюмона был приятно-хрипловатый, негромкий, песни мелодичные, про Париж и про любовь. Сергей отошел к барной стойке, достал высокую узкую бутылку и фужеры. Он стоял к Асе спиной, возился с пробкой…

В кресле было так уютно и спокойно, и клонило в сон. Хотелось закрыть глаза и ни о чем не думать… Очень хотелось.

«Что-то не то», — мелькнуло в сознании. Сейчас всего около десяти, а Ася — сова, ей никогда в это время спать не хочется. Конечно, может быть, в сон клонит от еды, но она ела мало, так, ковыряла вилкой в тарелке…

— Вот, Асенька, попробуйте. — Сергей подошел к ней с фужером в руке. — Уверен, такого вина вы еще не пили.

— Спасибо, — сказала Ася и отпила маленький глоточек.

— Ну как?

— Очень вкусно.

Господи, да ведь ей не надо это пить! Ася вдруг хорошо поняла — ни в коем случае не надо пить этого вина!

Но Сергей не сводил в нее глаз. Что делать?! Мысли путались, сонливость одолевала. Себе Сергей налил не вино, а виски… Что же делать?

— Ой, — сказала Ася, — вы слышите?

— Что такое?

— Кажется, кто-то открывает входную дверь.

Сергей покачал головой:

— Вам показалось, Асенька. Я живу один и в гости никого не жду.

— Да нет, точно, точно! — Ася вскочила.

— Сидите, сидите. — Сергей пожал плечами. — Хорошо, я схожу проверю.

Асе нужна была всего минута, и необходимо было, чтобы Сергей на эту минуту повернулся к ней спиной. Он ушел — две трети вина из фужера тут же оказались в горшке. Пусть редкий рододендрон тоже попробует замечательное японское вино. Будем надеяться, что он от него не загнется.

— Конечно, показалось, — сказал Сергей. — Вы просто очень напряжены, Асенька. Давайте еще вина.

— Нет, спасибо. — Ася отставила фужер, словно она только что из него отпила. — Вино замечательное, но мне уже достаточно.

Она откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Минут десять они сидели молча, слушая Шарля Дюмона. Ася изо всех сил боролась со сном. Видно, Сергей что-то подмешал ей еще в мартини, там, у Анзора. А здесь добавил… Ладно, будем притворяться спящей.

Прошло еще минут пять. Сергей тронул ее за плечо:

— Ася! Ася, вы спите?

«Глупый вопрос», — подумала Ася. Ведь, если человек спит, он все равно не ответит.

Она и не стала отвечать. Уронила голову на грудь и задышала тихо и ровно, как дышат спящие.

Глава 7 Похищение

Изображать спящую было нетрудно, но неприятно. Неприятно не ориентироваться в обстановке и быть в чужих руках беспомощной, как тряпичная кукла. Сергей отнес Асю, вероятно, в соседнюю комнату и уложил на постель. Потом Ася почувствовала, как с нее стянули джинсы и свитер. «Если он станет раздевать меня дальше, не выдержу и дам ему по морде!»

Но он не стал. Вышел из комнаты и плотно прикрыл за собой дверь. Удаляющиеся шаги, потом хлопнула входная дверь…

Ася сначала прислушалась — до нее не доносилось ни звука. Тогда она открыла глаза и огляделась. Тьма кромешная, ничего не разобрать. Слава богу, сонливость прошла, должно быть, от напряжения.

Глаза понемногу привыкали к темноте, и Ася обнаружила, что лежит в небольшой спальне на широкой двуспальной кровати. Слева тумбочка, справа тумбочка, платяной шкаф у стены, на окне плотные шторы. Ася встала, на цыпочках подошла к окну и выглянула в щелку между шторами. Окна выходили на небольшой парк. Девятый этаж — высоко…

Ася вернулась в постель, легла и прислушалась. Ни звука ни шороха. «Что он там, умер, что ли?»

Ася уже почти не сомневалась, что на ее девическую честь Сергей вряд ли покусится: у него уже была масса возможностей, а он ни одной не воспользовался. Но зачем-то же он ее раздел! Зачем? Чтобы она с удобствами переночевала на его двуспальной кровати в одиночестве? А может, все еще впереди, и он готовит какое-нибудь особо изощренное преступление? Асе тут же вспомнился «Основной инстинкт» и нож для колки льда, лежащий под кроватью. Но там убийцей была дама.

Ася прислушалась: вроде бы, в глубине квартиры возникли какие-то звуки. Вроде бы, даже дверь хлопнула. Ну точно, входная дверь, а потом Ася услышала шаги.

Дверь в спальню тихо скрипнула и приотворилась, полоска неяркого света упала на постель. Осторожно вошел Сергей, подошел к постели и склонился над Асей. Она замерла, стараясь дышать тихо и ровно. Труднее всего было не моргать.

— Ну что? Спит? — спросил глухой мужской голос откуда-то у Сергея из-за спины.

Сергей прислушался к Асиному дыханию.

— Спит, — сказал он. — Еще бы ей не спать, я ей три таблетки скормил. Теперь до утра не проснется, а когда проснется, ничего не вспомнит. Можно будет рассказать что угодно.

— И что же ты расскажешь? — усмехнулся невидимый мужчина. — Как ты ее трахал, а она стонала от восторга?

— И это тоже. Пойдем, я хочу выпить.

Когда мужчины ушли, Ася полежала еще несколько минут, а потом осторожно поднялась и на цыпочках подкралась к двери. Ничего не было слышно! Что же делать? Ася беспомощно огляделась: на одной из тумбочек стояла настольная лампа, это ей без надобности. На другой — стеклянная ваза. Вот оно! Ася схватила вазу и приложила к стене — так они делали в школе с подружкой, подслушивая, что говорят о них в учительской. Только они прикладывали к стене обычную банку. Банка, конечно, проводила звук лучше, но за неимением банки сойдет и ваза.

Через вазу разговор в соседней комнате прослушивался довольно отчетливо. Как хорошо, что в этих современных квартирах не самая лучшая звукоизоляция! Будь это дореволюционный дом, ничего бы не разобрала, хоть прикладывай банку, хоть нет.

— Ты уверен, что съемка получилась? — Это был голос Сергея.

— Обижаешь. — Тот, незнакомый, говорил с легким акцентом, как говорят выходцы из Прибалтики: «Опижаешь». — Все получилось в лучшем виде. Ты, главное, сегодня сделай все как надо. Камера в спальне работает. И получит наш отказник в придачу к свидетельству о браке отличную видеопленочку.

— А там уверены, что это сработает?

— А как же?! — Незнакомец хихикнул. — Чего ради ему теперь выходить из игры?

— Но он же давно хотел соскочить, — сказал Сергей.

— Знаешь, друг, с этого поезда соскочить непросто. Могут только списать, но ты же знаешь, как это делается.

— Этого не спишут.

— Пока нет. — Незнакомец опять хихикнул, но как-то нервно. — Пока он нужен. Но если он будет сильно рыпаться… Незаменимых людей нет.

Пауза.

— Ну, давай. За твою невесту, — сказал незнакомец.

Опять пауза, — видно, разливают вино, решила Ася.

— Отличное вино.

— Компот. — Голос Сергея и затем какое-то бульканье. — Вот теперь другое дело.

— Послушай хороший совет: не мешай виски с кока-колой.

— Сколько, интересно, с ней придется возиться? — спросил Сергей.

— С девкой-то? А что, не нравится? Баба ничего.

— Да ну, вобла вяленая.

— Ну с полгодика-то придется. — В голосе незнакомца прозвучала издевка. — Сложное у тебя задание. Особой важности, не каждый справится — молодую красивую девку полгода трахать.

— А ты не веселись. Потом-то с ней что делать?

— Что делать, что делать… Разнылся. Слиняешь, и все. Не повезло девке: одного мужика убили, второй сам ушел. А может, как раз повезло: за год двух сменит.

Опять бульканье: кто-то подлил себе выпить. Потом недовольный голос Сергея:

— Не понимаю, зачем с ней возиться? Она же здесь никому никто, родители где-то в провинции, да и дела им до нее нет. Ну подружка у нее, такая же шмакодявка.

— А у подружки родители журналисты и брат телевизионщик, — хмыкнул незнакомец. — Нет, делай, что приказали, и не рассуждай. Тебе вообще думать вредно, плохо это у тебя получается.

Опять бульканье. «Да они сейчас наберутся как следует», — с ужасом подумала Ася.

— Ну ладно, по последней, и мне пора, — сказал незнакомец.

— Погоди, — сказал Сергей. — Куда торопиться? Давай еще по одной!

— Да ты никак занервничал? Что, трахаться не хочешь?

— Да что ты все заладил: трахать, трахать! Бульканье и удивленный голос Сергея:

— Смотри-ка, все кончилось! — Хлопанье дверцы бара. Звон стекла. — И здесь на донышке.

— Ну и ладно, голова завтра меньше болеть будет.

— Не-ет, так дело не пойдет. Знаешь, я сейчас с тобой выйду, тут магазин «24 часа» недалеко.

— А девка как?

— А что с ней? Девка спит… Пойти, что ли, еще проверить?

Ася мгновенно очутилась под одеялом, тут же открылась дверь. На этот раз Сергей не стал подходить к постели, посмотрел с порога:

— Спит, говорю тебе. Даже не пошевелилась.

Выждав минут пять, Ася снова поднялась, взяла вазу и прокралась к стене. Прислушалась — голоса бубнили в коридоре. Потом хлопнула входная дверь — и тишина. Она подождала еще минуты три, потом осторожно вышла из комнаты.

Квартира была пуста — слава богу, Сергей все-таки отправился за спиртным. Ася метнулась в спальню, мгновенно натянула на себя джинсы и свитер, наспех зашнуровала ботинки, схватила свою сумку и побежала в прихожую. Отодвинула щеколду, покрутила ручку замка железной двери, подергала — не открывается! Уходя, Сергей закрыл ее на ключ, и теперь Асе было ни за что не выбраться. Она дергала и дергала эту проклятую дверь, а потом опустилась на пол и заплакала.

Однако приступ отчаяния длился недолго — Асе быстро удалось взять себя в руки проверенным способом: сжать кулаки так, чтобы ногти больно впились в ладони. «Спокойно, спокойно… Выход есть всегда, надо только его найти…» Сколько у нее времени? Не так уж много, полчаса, если не меньше. Значит, нечего здесь рассиживать, нужно посмотреть, нельзя ли выбраться из этой квартиры каким-нибудь иным способом, не через дверь.

Ася встала, вернулась в комнату, подошла к окну, отдернула занавеску. Может быть, здесь есть балкон, может быть, рядом с балконом проходит пожарная лестница…

Ни балкона, ни лестницы здесь не было. И этаж девятый, даже если открыть окно и звать на помощь, никто не услышит: окна выходят в парк, а кто же гуляет ночью в ноябрьском парке? Даже запоздалые собачники и те уже давно спят.

Что же делать? Мозг лихорадочно работал, перебирая и отметая варианты. Вызвать милицию? И что она скажет? Ее не насилуют, не убивают, даже не бьют. А рассказать все как есть невозможно — не поверят. Да никакая милиция на такой вызов не поедет, а если и поедет, то только затем, чтобы ее, Асю, в психушку увезти. Вот Сергей-то счастлив будет — и жениться на ней не придется… Нет, такой радости она им не доставит!

Позвонить Нинке? И что та сможет сделать? Ну приедет она, ну пусть даже не одна, а с кем-нибудь, с Ромкой, или с братом, или еще с кем из ребят. И что? Они силой будут отбивать Асю? С какой стати? А вдруг у Сергея есть оружие? Вдруг… Нет, Ася совершенно не хочет, чтобы из-за нее кто-то рисковал жизнью. Никто не знает, насколько далеко эти люди могут зайти. Если судить по инсценировке со смертью Павла, то очень далеко. Выхода нет…

Ася почувствовала, что ее вот-вот снова захлестнет паника, и еще раз проделала трюк с кулаками. Стало полегче. «Думай, Аська, думай!»

Она открыла сумочку, внимательно осмотрела содержимое. Косметичка, кошелек, записная книжка, мобильник. Пальцы нащупали в кармашке сумки что-то твердое, Ася рванула молнию. Боже, как же она забыла! Вот оно!

Ни одному подарку, ни одной покупке Ася так не радовалась, как газовому баллончику, полгода назад на всякий случай засунутому в боковой карман сумки, да там и забытому. Вот если бы он еще и работал… Срок годности у него, вроде бы, еще не вышел.

Конечно, лучше было бы исчезнуть отсюда до прихода Сергея, но если не получается, будем обороняться доступными методами. Ася разделась, юркнула в постель и повернулась на бок, засунув правую руку с зажатым в ней баллончиком под подушку.

Она легла как раз вовремя — почти сразу же хлопнула дверь: вернулся Сергей. Первым делом он проверил пленницу — Ася безукоризненно изображала глубокий сон. Потом, видно, решил добрать норму (или сверх нормы), ведь не зря в магазин ходил. Ася напряженно ждала и чувствовала, как баллончик в руке стал противно-мокрым от пота. Она несколько раз проиграла свои действия, стараясь сосредоточится на координации движений. Главное — не дать ему опомниться и самой не надышаться этой слезоточивой гадостью… И еще — только бы он оставил ключ в двери… «Господи, сделай так, чтоб оставил!» — взмолилась про себя Ася.

Наконец скрипнула дверь. Сергей вошел в спальню и остановился в ногах кровати, глядя на Асю осовелыми глазами. Ни нежности, ни ласки, ни даже похоти в этом взгляде не было — так смотрит человек, когда ему надо выполнить тяжелую, но необходимую работу. Наверное, так смотрит грузчик на тяжелый мешок, который готовится взвалить на спину.

Он стоял, покачиваясь с носка на пятку, долго-долго, Асе показалось — целую вечность. Потом икнул и принялся раздеваться, разбрасывая одежду по комнате как попало. Наконец скрипнула кровать — лег.

Ася напряглась. Вот сейчас, сейчас… Главное — не упустить момент. И когда Сергей, приподнявшись на локте, навис над Асей, она выхватила баллончик и нажала на кнопку. Вонючая желто-белая струя ударила Сергею в лицо. Он завопил, закрылся ладонями — на мгновение, но его хватило. Ася, задыхаясь и чихая, вскочила, схватила свою одежду, сумку и ботинки и метнулась в коридор.

Ключ торчал в двери («Господи, спасибо тебе!»). И лифт стоял на девятом этаже («Еще раз спасибо!»).

Ася, полуголая, босиком, прижимая к груди одежду и ботинки, кубарем выкатилась из подъезда и побежала по направлению к парку. Никакие маньяки, прячущиеся в темноте, ее не пугали. Она пулей пронеслась по одной дорожке, свернула, потом еще свернула, потом еще — так быстро она еще никогда в жизни не бегала. И только увидев из-за кустов огни улицы Народного Ополчения, она остановилась, перевела дух, натянула джинсы и свитер (куртка осталась у Сергея, ну и фиг с ней), обулась, вышла на тротуар и подняла руку.

Минут через пять возле нее остановились «Жигули». Ася с опаской посмотрела на водителя — за рулем сидел честный работяга лет пятидесяти с хвостиком, выехавший ночью «побомбить» для семьи.

— Куда? — спросил работяга.

— Первый проезд Ямского Поля, сто пятьдесят рублей — Ася уселась на переднее сиденье, захлопнула дверцу и наконец расслабилась. Слава богу, через полчаса, даже раньше, она будет дома!

— Чего так легко одета? — спросил водила. — Не замерзнешь? Или от мужа сбежала?

Ася уже собралась было отшутиться и вдруг похолодела: дура, какая же она дура! Ведь ключи от квартиры остались в куртке, а куртка у Сергея! Он же в любой момент может заявиться и взять ее в ее собственной квартире тепленькой! Не-ет, домой ей никак нельзя! А если не домой, то куда?

Ася лихорадочно ощупала сумку. В сумке кошелек и мобильник — уже хорошо. Можно позвонить Нинке и сказать, что она едет к ней. Ох, нет, к Нинке тоже не стоит — не хватало еще Нинке и ее семье неприятностей. Может, в гостиницу?.. На гостиницу денег, наверное, не хватит. И потом, это же Москва, тут свободного номера просто так ни в одной гостинице не сыщешь.

«Жигули» уже вырулили на Ленинградский проспект. Ася повернулась к водителю:

— Знаете, высадите меня, пожалуй, здесь. — Она протянула деньги.

— Что, передумала от мужа сбегать? — усмехнулся он. — Хочешь, отвезу обратно? За ту же сумму.

— Нет, спасибо. — Ася заставила себя улыбнуться, но объяснять ничего не стала. Просто вылезла из машины и скользнула в подземный переход. В принципе она сейчас все равно недалеко от Нинкиного дома. Может, все-таки вызвать Нинку по мобильнику и обсудить ситуацию? Ася чувствовала себя такой маленькой, затерянной и одинокой, так нуждалась во внимании и сочувствии… Вызвать?..

Ася достала мобильный, пролистала телефонную книжку и набрала номер Андрея.

Дальше все произошло со сказочной быстротой. Буквально через десять минут рядом с ней остановился синий джип, передняя дверца открылась, и Андрей велел ей поскорей забираться внутрь.

Он смотрел на дорогу, слушал Асин рассказ и хмурился.

— Это все? — спросил он, когда Ася замолчала.

— Все, — виновато сказала она.

— Я же просил вас ничего не предпринимать.

— А я и не предпринимала, — огрызнулась она.

— А зачем тогда отправились в эти гости? — Быстро взглянул на Асю и примирительно сказал: — Ну ладно, ладно, будем считать, что тема закрыта.

У «Войковской» джип свернул в Коптево, покружил по улицам и остановился у пятиэтажной кирпичной хрущобы.

— Приехали. — Андрей заглушил мотор. — Выходите.

Однокомнатая квартира на пятом этаже — мечта шестидесятника-энтузиаста, всю жизнь прожившего в коммуналке. Ася усмехнулась: не слишком ли много чужих квартир за одни сутки? Но эта была совершенно не похожа на две предыдущие: типичная берлога холостяка, куча хлама и в центре всего компьютер с кристаллическим монитором.

— Сегодня переночуете здесь, — сказал Андрей. — На моем диване, а я лягу в кухне на раскладушке. Вот чистое белье.

Утром Ася проснулась от сильного аромата кофе, щекотавшего ноздри. Андрей возился у плиты в кухне.

— Доброе утро. — Он поставил на стол тарелку, вывалил на нее яичницу-глазунью и налил кофе. — Это вам. В ванной чистое полотенце — голубое — и новая зубная щетка на полочке у зеркала.

— Спасибо, — сказала Ася.

— Пока не за что. Давайте скорей, а то все остынет.

Ася еще не успела доесть яичницу, как Андрей появился в дверях кухни одетый для выхода на улицу.

— Дайте мне ключи от вашей квартиры, — попросил он. — Вам там появляться не стоит, а я заеду заберу вещи.

Ася виновато посмотрела на Андрея.

— Ключи остались в куртке, а куртка… там.

— Ладно, разберемся… Да, кстати, — сказал он уже с порога. — Вы Интернетом пользоваться умеете?

— Умею.

— Можно посмотреть на яндексе почту. Логин «робот», пароль «рур».

Дверь захлопнулась.

Наскоро проглотив яичницу, Ася взяла кружку с кофе и переместилась в комнату. Включила компьютер — здесь, наверное, выделенная линия, значок Интернета на экране. Точно — щелкнула мышкой и сразу попала на яндекс. Вызвала почту, набрала логин и пароль, руки от нетерпения дрожали, она ошиблась, пришлось перенабирать два раза.

Адрес был абсолютно пустым, только в папке «входящие» — единственное письмо от какого-то «nikaspo». Две строчки.

«Любимая, — прочитала Ася, ее начала бить мелкая дрожь. — Андрей передаст тебе то, что ты сама выбрала. Слушайся Андрея и делай все, что он скажет. Скоро мы будем вместе и уже никогда не расстанемся. Твой П.».

Ася перечитала эти две строчки несчетное количество раз. Сейчас она была почти так же счастлива, как в день своей свадьбы. Однако через некоторое время, когда к ней вернулась способность мыслить здраво, в Асину голову закрались некоторые сомнения. Слишком много всего произошло с ней после того, как в ее жизнь вошел Павел. Кто мог поручиться, что это письмо точно от Павлика? И что это такое — «то, что она сама выбрала»?

Вскоре ее сомнения разрешились. Андрей привез Асе всего две вещи: шубку-свингер и медвежонка Кнофлика. Медвежонка-почтальона, которого Ася выбрала в Питере.

Глава 8 В воздухе и на земле

— Сок, вино, минеральнаявода? — Быстрый взгляд и приветливо-безличная улыбка стюардессы.

— Апельсиновый сок, пожалуйста.

Ася отхлебнула из пластикового стаканчика, вздохнула и посмотрела в иллюминатор. Ослепительно синее небо, а внизу облака, похожие на вату под новогодней елкой, призванную изображать снег. Самолет только-только набрал высоту, еще лететь и лететь. От Москвы до Афин почти четыре часа.

Если бы кто-нибудь еще месяц назад сказал ей, что она окажется в этом самолете, ни за что бы не поверила. А собственно, ее здесь и не было. В Афины летела не Анастасия Вержбицкая, студентка-неудачница, несостоявшаяся актриса, и даже не Анастасия Крылова, вдова инженера-компьютерщика Павла Крылова, а госпожа Папаниколау — правда, тоже Анастасия.

В прошлую пятницу без пяти одиннадцать утра синий джип «Тойота» остановился перед старинным голубым особнячком в Харитоньевском переулке. Из джипа вышли парень и девушка. Другой мужчина, постарше, ждал их перед входом. Они перекинулись несколькими словами и скрылись в подъезде. У подъезда висела табличка «ЗАГС».

А через полчаса из этого же подъезда вышли молодожены. Тот, что постарше, вел под руку девушку, парень шел за ними. Новоиспеченный супруг подсадил супругу в машину, но сам почему-то за ней не последовал — обменялся рукопожатием с парнем и зашагал по переулку в направлении Чистопрудного бульвара. Парень сел за руль, и джип поехал в противоположную сторону, к Садовому.

— Ну что, Ася, — спросил Андрей, — как вы себя чувствуете в новой роли?

— Пока никак, — призналась Ася.

Ей было странно. Каких-то пятнадцать минут — и она поменяла имя, статус и гражданство. Правда, насчет гражданства она пока была не уверена, — кажется, это долгая процедура… Но, возможно, ее чудесным образом ускорят, и она не удивится, если ей завтра или послезавтра вручат греческий паспорт. Ее собственный, российский, сейчас лежал во внутреннем кармане пиджака у Андрея.

Жизнь ее вертелась со скоростью центрифуги, и Ася постепенно начала привыкать к этому.

У Аси в детстве была замечательная игрушка — старенький калейдоскоп, непонятно каким образом сохранившийся еще со времен детства ее мамы. Такие игрушки отечественная промышленность выпускала в незапамятные времена: картонная трубочка, с одной стороны глазок, с другой — разноцветные стеклышки. Тряхнешь ее — и стеклышки складываются в мозаику, каждый раз новую. Ася обычно любила подолгу рассматривать эти картинки из стеклышек, но иногда развлекалась тем, что встряхивала трубочку часто-часто, не отрываясь от глазка, и тогда картинки менялись так быстро, что за ними трудно было уследить. Ее жизнь в последний год напоминала ту игру с калейдоскопом, причем чем дальше, тем чаще менялись картинки. Кто-то там, наверху, слишком часто стал встряхивать трубочку калейдоскопа ее жизни.

Своего нового мужа она толком даже не разглядела, да и не особенно старалась. Когда-то, опять же в детстве, Ася читала, что для бракосочетания королей не обязательно было личное присутствие жениха и невесты. Король присылал к невесте, как правило дочери короля соседнего государства, своего представителя. Тот заключал брак от лица своего господина, а потом невесту — уже королеву — везли в ее будущую столицу. И там, в главном городском соборе, король уже по-настоящему венчался с королевой.

Тот, кто сегодня дал Асе новую фамилию, тоже был представителем, доверенным лицом…

Сейчас Ася недоумевала: куда они едут? Явно не к Андрею: к нему на Ленинградку, а они развернулись в противоположном направлении. Миновав Крымский мост, джип выехал на Ленинский и помчался в сторону университета. Потом, недолго покружив по улицам, остановился перед большим серым сталинским домом.

— Приехали, — сказал Андрей.

Ася вышла из машины и недоумевающе осмотрелась.

— И что дальше? — спросила она. — Куда мы приехали?

— Домой, — сказал Андрей, открывая дверь подъезда. — Пока поживешь здесь.

Квартира, в которую Андрей привел Асю, при беглом осмотре показалась ей довольно симпатичной. Но, присмотревшись, Ася сообразила, что постоянно здесь никто не живет. Светлые занавески и обои в цветочек, стенка, диван, телевизор, но стены абсолютно голые, ни картин, ни фотографий, в застекленном шкафу чайный сервиз, но ни одной безделушки, ни книг, ни журналов — ничего. Не квартира, а гостиничный номер.

Однако Ася не стала задавать лишних вопросов, лишь поинтересовалась насчет еды и одежды. Андрей пообещал привезти, записал Асины размеры. Через час-другой он вернется, и они подробно обо всем поговорят.

Ася достала из сумки Кнофлика — она теперь с ним не расставалась, усадила на стол рядом с компьютером. Нажала кнопку, и машина чуть слышно заурчала, ровно и привычно.

Она опять зашла в Интернет, набрала на почте Яндекса логин и пароль, — увы, на этот раз пусто. Ну что ж, сегодня ей ничего и не обещали…

Поскольку ни книг, ни журналов в квартире не было, Ася, чтобы как-то скоротать время, продолжала развлекаться Интернетом. Почитала новости культуры — в московских театрах ожидалось сразу три чеховские премьеры, один «Дядя Ваня», одна «Чайка» и третий за сезон вариант «Вишневого сада». Странно, что «Чайка» только одна… Впрочем, в прошлом сезоне пару-другую «Чаек» уже выпустили. Нинка права, пошел бум на классику.

Вот опять Нинку вспомнила… Ася чувствовала себя настоящей предательницей: Нинка столько для нее сделала, а она бросила любимую подругу в полном неведении погибать от беспокойства и любопытства. Бедняга сейчас небось голову ломает — куда делась Аська? Переживает, нервничает… Может, даже с ума сходит. А Ася лишена хоть какой-то возможности подать о себе весточку. По телефону ей звонить строго-настрого запретили, — да Ася и сама понимает, что по звонку можно запросто вычислить, где человек находится. А вот насчет общения по мейлу никто ничего не говорил. Интересно, можно по мейлу человека вычислить? Ася прикинула — вряд ли, иначе всех хакеров бы переловили.

Но у Нинки нет почтового ящика. Да ей вообще и в голову не придет, что Ася может воспользоваться мейлом: никаких других писем, кроме эсэмэсок, они друг другу в жизни не посылали. Почтовый ящик должен быть у Нинкиного брата Мити — у каждого журналиста есть почтовый ящик — и у Нинкиной мамы. Только вот Ася не знает их адресов…

И тут вдруг ее осенило — не обязательно ведь посылать сообщения на личную почту! Можно послать на работу, им передадут. В «Дорожный патруль» или в «Независимую». А лучше и туда, и туда. Что-нибудь совершенно невинное, типа «передайте Нине, что я здорова и у меня все в порядке».

Так, осталось найти в Интернете адреса. «Независимую» Ася вычислила моментально и сообщение отправила в виде отклика на статью. Нинкина мама обязательно будет смотреть, как читатели приняли ее текст, вот на Асину записочку и наткнется. Теперь остался «Дорожный патруль»… По какой он у нас программе? По РТР, кажется…

На сайте РТР был вывешен последний выпуск, прошедший в эфире вчера ночью. Ася решила действовать опробованным методом и стала выискивать Митин репортаж, сплошняком пробегая новости сайта. Во вчерашних новостях его фамилия не встретилась, Ася вызвала архив: «Сегодня около полуночи на улице Свободы в районе метро «Тушинская» обнаружено тело неизвестного мужчины. Вероятно, он был сбит проходящей машиной. По заключению врачей, смерть наступила мгновенно. Водитель с места происшествия скрылся. Опознавших пострадавшего просят позвонить по телефону…» Ася помертвела — с фотографии на нее смотрело лицо Сергея. Ошибиться она не могла, это точно был Сергей — лицо совершенно целое, только на виске багровая ссадина. Дата — два дня назад. В ту самую ночь… То есть он, вероятно, выскочил вслед за Асей, и… Случайно или нарочно? Конечно, он мог и сам под машину попасть, но почему тогда водитель скрылся?

Благость и спокойствие как ветром сдуло. Господи, ну что же это такое? А она-то думала, все самое плохое уже позади! Значит, еще ничего не кончилось!

Услышав звук открываемой двери, Ася метнулась сначала в кухню, схватила нож, потом выскочила в коридор и затаилась у стены. Если это не Андрей, если ее опять нашли, она сумеет выскочить на лестничную площадку и убежать. А если не сумеет… Что ж, она будет защищаться!

Но это был Андрей. Увидев Асю у стены с зажатым в руке ножом, он присвистнул, отобрал у нее холодное оружие и спросил:

— Что вы здесь делаете?

— Они его убили, — задыхаясь, сказала Ася.

Андрей сразу стал серьезен:

— Кого?

Ася подошла к компьютеру и показала на экран:

— Вот, почитайте.

Он пролистнул страницы, пожал плечами:

— Не считаете же вы, Асенька, своим гражданским долгом позвонить и опознать тело?

— Нет, но…

— А если нет — забудьте. Даже странно, что вы до сих пор не поняли: чем крупнее предполагаемый выигрыш, тем выше делают ставки. В нашей игре ставка равна жизни. А выйти из этой игры почти невозможно.

— Но мы попытаемся?

— Я обещал, что выведу вас, — значит, выведу. При условии, что вы будете меня слушаться беспрекословно.

— Я и слушаюсь.

— Нет, не слушаетесь. Зачем вы включили компьютер?

Ася почувствовала себя ребенком, которого родители застукали за кражей конфет из буфета.

— Хотела Нине, своей подруге, мейл отправить, что я жива и здорова.

— О господи! Отправили?

— Нет… — И Ася рассказала о своих манипуляциях с редакционной почтой.

Андрей с облегчением вздохнул:

— Ну это еще не самое худшее из того, что вы могли натворить. — Потом посмотрел на виноватую Асю и смягчился: — А вы, Асенька, находчивая.

— Спасибо. — Ася улыбнулась. — А что мне делать дальше?

— Сейчас напишите мне доверенность на ведение ваших дел: продажу квартиры, машины и всего барахла. Мы поедем к нотариусу и заверим бумаги. Переночуете здесь одна, только уговор: к компьютеру больше не подходить, к телефону тоже и вообще сидеть и носа наружу не высовывать. А завтра в семь я заеду за вами и отвезу в Шереметьево. — Андрей достал из внутреннего кармана пиджака пачку документов. — Вот ваш греческий паспорт, медицинская страховка, две банковские карточки, двести евро наличными и, наконец, билет до Афин, греческая компания «Олимпик».

Ася взяла тонкую и узкую книжку, посмотрела: билет был на имя госпожи Анастасии Папаниколау. И паспорт был другой — как это так быстро все удалось оформить… Но наученная опытом Ася лишних вопросов уже не задавала.

И вот Ася в воздухе, в самолете, «совершающим рейс по маршруту Москва — Афины», как недавно объявила стюардесса. И никому, слава богу, до нее дела нет. Никто не обращает на нее внимания, ну если не считать грека из соседнего ряда, который строил ей глазки. Ася сделала вид, что не замечает его ухищрений, и уткнулась в журнал.

Полет действительно прошел без приключений, и в половине второго она благополучно приземлились в Афинах. Ася настолько успокоилась, что с удовольствием любовалась видами Греции: самолет заходил на посадку над ярко-синим морем, с голубыми и зелеными пятнами вблизи островов. И день был таким солнечным, даже не верилось, что на календаре конец декабря.

В аэропорту ей было велено взять такси и ехать в Пиррей. Выгрузиться там в порту, у собора Святого Николая, и ждать. Чего? Этого ей Андрей не сказал, но Ася, кажется, догадывалась. Догадывалась — и делала вид, что не понимает, надеялась — и не смела надеяться, мечтала — и отгоняла мечты. Потому что разочарования она бы уже не пережила, это было бы той самой последней соломинкой, что сломала спину верблюда. Так что она старалась ни о чем не думать и смотреть в окно, на незнакомую и чужую страну.

В Афинах Ася никогда не была — и не только в Афинах, она вообще впервые попала за границу. Никакого страха она не испытывала, наоборот, приятно было применить знание английского на практике. Правда, знала она его не так чтобы блестяще, но греки, к которым она обращалась, говорили по-английски еще хуже. Так что проблем с такси и с объяснением маршрута не возникло — объяснились отчасти на ломаном английском, отчасти на пальцах, и это ее даже позабавило.

Сначала город Афины Асе решительно не понравился. Машина ехала по узким и довольно грязным улицам, зажатым между обшарпанными домами. Такие дома Ася давным-давно видела в Анапе, когда они с мамой ездили на море. А еще так в России строят всякие пансионаты и санатории — сплошной ряд балконов, а над балконами уродливые навесы. «Конечно, — сообразила Ася, — без навесов нельзя, ведь летом здесь очень жарко». Дома были невысокие, в основном пятиэтажки.

И еще Ася заметила, что на афинских улицах полным-полно мотоциклов, почти столько же, сколько машин. Треску от них было, как от полчища кузнечиков, мотоциклисты лавировали между машинами с поразительной ловкостью.

Акрополь все время был виден отлично, но разочаровывал — такой маленький, хоть и на вершине горы, но все равно совершенно терявшийся на фоне огромного города. Вообще, как оказалось, Афины — город на горах. Горы вокруг, горы в городе — Ася насчитала две, одну с Акрополем и еще одну, названия которой не знала. И улицы то в гору бегут, то с горы спускаются.

Мимо мелькнула странная скульптура — фигура из сотни-другой зеленых стеклянных пластин, расположенных горизонтально одна над другой. Такое впечатление, что человек бежит, рассекая воздух. Асе понравилось — она про себя назвала скульптуру «бегущим человеком» и решила, что потом выяснит у кого-нибудь, что это такое.

Дорога заняла чуть больше часа. Проехав Афины, въехали в Пиррей — опять узкие улицы и нависающие над ними дома. Пиррей Асе приглянулся больше, но она не успела его толком рассмотреть: машина выскочила на набережную и понеслась вдоль моря. Ася прилипла к стеклу: она впервые видела большой порт и такое большое количество огромных кораблей. Наконец машина остановилась на площади перед небольшой церковью из серого камня. Шофер указал рукой:

— Киркия, Святой Николай!

Заплатив тридцать евро, Ася выгрузилась на тротуар и огляделась. Справа стояли столики открытого кафе, слева — что-то вроде сквера с чахлыми кустиками. Ну и что делать дальше? Сесть за столик, заказать кофе?.. Или пристроиться в скверике на скамейке?.. Для начала, наверное, надо подойти ближе к церкви и осмотреть площадь с другого ракурса. Ведь Андрей ясно сказал — ее должны встретить!

Ася подхватила сумку, сделала несколько шагов по направлению к Святому Николаю и вдруг застыла. Сумка выпала из рук и со стуком ударилась об асфальт.

От церкви Асе навстречу шел Павлик. Настоящий. Живой и невредимый.

Потом Ася никак не могла четко восстановить в памяти эти минуты. Перед глазами все закружилось, она смеялась и плакала, висела у Павлика на шее, он обнимал ее, прижав к себе крепко-крепко… Со стороны это выглядело, наверное, более чем странно, греки к таким сценам не привыкли. Но Ася ничего и никого, кроме Павлика, не видела, даже если бы поглазеть на них собралась целая толпа, она бы все равно не заметила.

— Тише, тише, — шептал ей на ухо Павел, гладя по волосам. — Тише, родная моя. Все кончилось, все уже прошло, плохое далеко позади. Пойдем.

И он потихоньку повел Асю через дорогу к турникетам, установленным у входа на причалы. Одной рукой Павел нес ее сумку, другой обнимал. Ася прижалась к нему, вдыхая знакомый запах. Она потерлась щекой о его плечо, — да, это был Павлик, ее Павлик, и словно не было месяцев одиночества и расставания…

Павел вел ее мимо больших белоснежных лайнеров, мимо громадных туристических теплоходов, но Ася вряд ли что-нибудь видела, она воспринимала все как сквозь туман.

У одного из причалов стояла широкая плоская посудина, выкрашенная в красный, белый и черный цвета. Издалека по сравнению с лайнерами она выглядела крошечной, но вблизи оказалась вполне габаритной. На борту надпись по-английски.

Павел и Ася прошли внутрь, в громадный салон с широкими окнами.

— У нас места у окна, — сказал Павлик. — Это специально, чтобы ты полюбовалась видами.

Ася, не выпуская его руки, устроилась в кресле. Павел сел рядом, посмотрел на Асю, улыбнулся, потом наклонился и быстро ее поцеловал.

— Это правда ты? — в который уже раз спросила Ася.

— Правда, правда, — сказал Павлик. — Хотя в некотором роде и я не я, и ты не ты. Мы с тобой теперь супруги Папаниколау, киркия.

Раздался гудок, и «Летучая кошка» (так Ася перевела с английского надпись на борту) отошла от причала. Пролавировала между теплоходами-громадинами, развернулась и на хорошей скорости рванула из гавани.

— Это корабль на подводных крыльях, — пояснил Павлик. — Вроде нашей «ракеты». Здесь их называют «дельфинами». Скоро ты увидишь знаменитый остров Идра.

— А куда мы едем? — спросила Ася.

Ей было абсолютно все равно, куда ехать. Если с Павлом то куда угодно, хоть в Антарктиду.

— Домой, — загадочно сказал Павлик.

— А как…

— Тсс, — Павел приложил палец к губам. — Мы еще обо всем поговорим. Позже.

Ну позже так позже… Ася не возражала. Главное — он здесь, он ее обнимает, она прижимается щекой к его груди. А остальное может и подождать.

Первая остановка — довольно короткая — на острове Идра. Вторая — на острове Спецес. Через полчаса после Спецеса «Кошка» зашла в небольшую бухту, глубоко врезавшуюся в берег. По берегам бухты раскинулся маленький городок: одноэтажные белые дома под красными крышами, а дальше — горы. Где-то Ася этот городок уже видела…

«Кошка» направилась к причалу.

— Все, Ася, мы приехали, — сказал Павел. — Здесь мы с тобой и будем жить.

— Где? — спросила Ася.

— В Порто-Хеле, — сказал Павел.

Эпилог Вместе

Ася надела крошечные сережки, в последний раз пристально взглянула на себя в зеркало — проверила, все ли в порядке, — и поднялась. На нее смотрела высокая стройная женщина в длинном синем платье с открытыми плечами. Волосы высоко забраны и схвачены на затылке заколкой, на прямых ключицах — золотая цепочка, на пальце — два колечка, одно с бриллиантом, другое гладкое, обручальное.

— Ну все, дорогой, я готова, — сказала Ася, выходя в гостиную. — Можем идти.

Павел сидел в кресле и просматривал какой-то греческий журнал — он прекрасно знал греческий, а вот Асе, несмотря на прилагаемые усилия, этот язык никак не давался.

— Прекрасно выглядишь. — Он окинул Асю оценивающим взглядом, и в его глазах мелькнуло восхищение. Ася это заметила и порадовалась: приятно, когда муж после года совместной жизни не перестает тобой восхищаться.

— Пойдем. — Он поднялся, накинул на плечи жены шубку-свингер.

— Шарф повяжи, — сказала Ася, когда муж надел куртку. — И застегнись, пожалуйста.

Сегодня был предпоследний вечер старого года, и они собирались поужинать в своей любимой таверне.

Хотя идти относительно недалеко, чуть больше получаса пешком (в Порто-Хеле все было близко), они все-таки поехали на машине: с моря дул пронизывающий ветер, и даже в шубке гулять было неуютно. Кроме того, для греков вообще не существовало понятия «гулять», полчаса пешком в этой стране считалось практически непреодолимым расстоянием для пешего хода.

Асе полюбились греческие таверны, и не только из-за вкусной еды. Ася сразу перепробовала греческую кухню, заказывая еду в неимоверных количествах. Павлик смеялся и поощрял ее исследовательские начинания.

А как было приятно проснуться утром, спуститься в кондитерскую и купить к завтраку только что испеченный греческий пирог со шпинатом!

Весь этот год Ася и Павлик безвыездно прожили в этом курортном городишке, в маленькой трехкомнатной квартирке, состоящей из двух крошечных спален и гостиной. Павлик рыбачил, выходил в море на яхте, плавал с аквалангом, ремонтировал дом, а Ася учила греческий и занималась хозяйством. Она довольно быстро включилась в ритм здешней жизни: собственно, именно такого ритма Асина душа всю жизнь и желала.

По утрам на городских улицах еще наблюдалось вялое движение, а от полудня до вечера все замирало: сиеста — святое время отдыха. Настоящая жизнь начиналась после захода солнца. Примерно с восьми вечера народ начинал подтягиваться в таверны, по набережной стайками, человек по шесть-восемь, перемещались чинные греческие старушки в платках и неизменных шерстяных кофтах — невысокие, коренастые, одинаковые, как сестры. Каждую такую стайку непременно сопровождал старик (старики здесь были тоже словно в одной форме отлиты, невысокие, крепкие, пузатые, носатые, с очень темными, глубоко посаженными глазами и щеточкой усов под носом). Греческие старики, однако, не теряли интереса к жизни. И интерес к женщинам не теряли, что Асе пришлось неоднократно испытать на себе: с ней всегда заигрывали, если она появлялась на улице без Павла. Хотя она и носила греческую фамилию, за гречанку ее никто не принимал. А вот Павлик за грека сошел легко…

Впрочем, он легко мог сойти за кого угодно, учитывая его прошлый опыт. О прошлом они помалкивали, единственный разговор, сложный и страшный, состоялся между Асей и Павлом в первый вечер приезда в Порто-Хеле, и больше они к теме прошлого не возвращались.

Ася не злилась, не обвиняла и не предъявляла претензий ни за исчезновение, ни за то, что произошло потом. Она просто хотела знать, что это за игра, в самый эпицентр которой она попала.

— Понимаешь, дорогая, — сказал Павел, — все эти детективы и фильмы про… как бы это сказать… ну особые подразделения… все они в общем-то базируются на реальных фактах. ЦРУ — отнюдь не монополист по части всяких темных дел и секретных операций, наше ГРУ им нисколько не уступает. Мы, думаю, знаем даже больше трюков, чем американцы. И сфера наших интересов очень обширна даже после развала СССР. Моя специализация — бывшие страны Восточного блока и Балканы. Я в армии уже двенадцать лет, последние пять участвую в спецоперациях. Иногда мне поручают совершенно невинные задания, иногда такие, что льется кровь. И, естественно, часто это связано со смертельным риском. Понимаешь? — Павел без улыбки смотрел на Асю. Она кивнула. — Солдат особого подразделения — а мы солдаты, Асенька, принесшие присягу, — так вот, солдат особого подразделения не имеет права на личную жизнь и на личные привязанности. Туда специально отбирают тех, у кого нет родителей, у кого нет семьи. Вступают в подразделение добровольно, никакого насилия. А вот выйти оттуда практически невозможно.

— Почему?

— Потому что, во-первых, ты слишком много знаешь, а во-вторых, тебя кое-где знают.

— Но ты… ты же вышел?

— Надеюсь, да. Я предупреждал, что хочу уйти. Мне поставили некоторые условия. Последнее задание. Мы договорились: если операция пройдет успешно, я смогу начать новую жизнь. Только не в России и не как Павел Крылов. Павел Крылов после проведения операции должен был навсегда исчезнуть. И поэтому тебе, бедной, пришлось все это пережить.

— А Ирэна? — ревниво спросила Ася.

Павел грустно улыбнулся:

— Это могло бы стать первой попыткой выйти из игры. Не стало. Я виноват перед ней, Ася. Все-таки странная штука жизнь: никогда не думал, что вы встретитесь.

— Но ты хранил ее фотографию!

— Нет, Ася. Не хранил. Это была затравка для тебя.

— Значит, Елена…

— Да, она должна была наблюдать за тобой и контролировать ситуацию. Те, кто давал мне задания, сделали все, чтобы игра для меня никогда не кончилась. А для этого нужно было устранить тебя. Не физически — я знал, что тут тебе ничто не угрожает. Нужно было доказать мне, что ты от меня отказалась.

— А ты? — спросила Ася.

— А я боролся за тебя как мог. — Павел улыбнулся: — Кстати, понравился ли тебе мой подарок? По-моему, чудесная шубка!

— Так за мной все-таки следили? — возмутилась Ася. — Кто?

— В тот день — я, — признался Павел. — Я тогда был в Москве.

— И никак не дал о себе знать?

— Ася, так было нужно. — Он обнял ее и притянул к себе. — Ты уж прости меня, родная, за все, что тебе пришлось пережить. Но если бы не ты… Любимая, ты даже не представляешь, как много ты для меня значила. Когда я тебя встретил, то понял — все, с прошлым покончено. Ты, можно сказать, подарила мне другую жизнь. Ты меня воскресила, как Иисус Лазаря, — в общем, совершила чудо.

Павлик наклонился и поцеловал Асину ладонь, потом каждый пальчик отдельно. Ася зарылась лицом в его волосы, вдохнула знакомый запах… Воскресение. Счастье. Но…

— Но теперь что же… — спросила Ася. — Мы никогда не вернемся в Москву?

— Никогда — невозможное слово, Ася. В ближайшие годы — нет, не вернемся. Зато перед нами весь мир. Год-полтора поживем здесь, а потом можем отправиться куда захочешь. Во Францию, в Швейцарию… Хочешь в Баден, по тургеневским местам? Ты ведь любишь Тургенева.

— А как же родители? Моя мама?

— Ну ты же сообщила ей, что вышла замуж за грека и уехала в Грецию.

— Когда?

— Не важно. В общем, она все знает, ей уже сообщили. А завтра ты напишешь ей письмо, его передадут. Все уладится, но со временем. Ты мне веришь? Веришь?

Ася верила.

А что ей еще оставалось?


Оглавление

  • Пролог Одна
  • Часть первая Жена
  •   Глава 1 Утро новобрачной
  •   Глава 2 Что можно вспомнить, сидя на подоконнике
  •   Глава 3 Привет ниоткуда
  •   Глава 4 Таинственный даритель
  •   Глава 5 Странности продолжаются
  •   Глава 6 Чужая игра
  •   Глава 7 Зеленые глаза ревности
  •   Глава 8 Заместительная терапия
  •   Глава 9 Самое страшное
  • Часть вторая Вдова
  •   Глава 1 Все не так
  •   Глава 2 Блуждание в потемках
  •   Глава 3 Сила магии
  •   Глава 4 Другая женщина…
  •   Глава 5 …И другой мужчина
  •   Глава 6 По ходу следствия
  •   Глава 7 Похищение
  •   Глава 8 В воздухе и на земле
  • Эпилог Вместе