Красная опасность [Алистер Макнейл] (fb2) читать онлайн

Алистер Макнейл Красная опасность

Пролог

На экстренном заседании, созванном в сентябре 1979 года генеральным секретарем ООН, обсуждался единственный вопрос — о мерах по борьбе с эскалацией международного терроризма, достигшего небывалого размаха. В то время как преступники могли действовать практически безнаказанно во всех уголках земного шара, преследующим их блюстителям закона то и дело приходилось, сталкиваться с бюрократическими формальностями. По сути дела сами законы суверенных государств зачастую становились в этом случае препятствием в эффективной борьбе с преступностью. Необходимо было безотлагательно найти выход из создавшегося положения.

Собравшиеся на встречу представители сорока шести стран сообщества единодушно приняли решение: учредить под эгидой Совета Безопасности ООН Организацию по борьбе с преступностью — ЮНАКО.^[1] «Пресечение деятельности отдельных лиц и групп, вовлеченных в международные преступные действия, их захват и обезвреживание» — так была сформулирована основная задача этой организации.^[2]

Каждому из сорока шести участников совещания было предложено представить подробную характеристику кандидата от своей страны на пост директора. Право окончательного выбора оставалось за генеральным секретарем.

История тайной деятельности ЮНАКО началась 1 марта 1980 года.

Глава 1

Воскресенье

Итальянский завод компании «Нео-хим» находится неподалеку от автострады А-24, на полпути между Римом и Тиволи. Сосновая роща, посаженная еще в пятидесятых, скрывает его от глаз проезжающих по дороге, к тому же заводской комплекс огорожен пятнадцатифутовым забором. На предприятии сильная военизированная охрана. Службу несут бывшие полицейские и карабинеры. И только один из них, Пьетро Ванелли, «профессионал»: он прослужил в охране всю свою жизнь. Недавно ему исполнилось пятьдесят три года. За полгода до описываемых событий его перевели с первого этажа в ночную смену у центрального входа. Поначалу он был доволен — работа здесь была спокойная, но вскоре, откровенно говоря, заскучал по своим более молодым коллегам: с ними можно было и пошутить, и перекинуться парой слов за сигаретой; но больше всего он сожалел о покере, в который ребята-охранники регулярно, дважды в неделю, играли, собираясь на товарном складе. А он был вынужден сидеть в своей будке в полном одиночестве. Пьетро уже подумывал устроиться где-нибудь в городе ночным сторожем и даже стал подыскивать себе подходящее место.

В эту ночь с субботы на воскресенье он домучивал в караульной будке очередной дешевый детектив, каких прочитал, наверное, уже сотню. От этого занятия его внезапно оторвал резкий свет фар. Кто бы это мог быть? Верно, кто-то из служащих забыл что-нибудь и вернулся или заблудившийся путник ищет дорогу на Рим. Кто еще может появиться в такое время на дороге с запретительным знаком? Ванелли взял фонарик, надел фуражку на уже лысеющую голову, открыл дверь и вышел. Из стоящей у ворот машины — ярко-желтого «фиата-регаты», вышла девушка лет двадцати с небольшим (как раз возраста его дочери), довольно стройная, с длинными рыжими волосами. Лицо ее было в синяках, кровь в уголке рта, выцветшие джинсы запачканы, блузка порвана у плеча. Слезы блестели на ее бледных щеках.

Он открыл дверь:

— Что случилось?

— Помогите, пожалуйста, — прошептала девушка, — они хотят меня убить.

— Кто?

Позади девушки никого не было. Она неожиданно проскользнула мимо него в будку. Он поспешил за ней. Девушка испуганно забилась в угол и села на пол.

— Все в порядке, здесь ты в безопасности, — успокоил ее Пьетро и ободряюще улыбнулся.

Он повернулся, чтобы закрыть дверь, и оторопел — прямо на него был направлен автомат. Перед ним стояли двое, оба с оружием. Один, постарше, черноволосый, с упрямым подбородком, — это был Рикардо Убрино. Другой — молодой, в больших очках и коричневой форме, такой же, как на Ванелли, — Паоло Конте.

— Возьми у него ружье, Карла, — приказал старший, указывая на Ванелли.

Карла взяла ружье и передала его старшему налетчику, а тот снял с плеча второй автомат и бросил девушке.

— Неплохо получилось, не правда ли? Вижу, тебе понравилось, — усмехнулся Убрино, обращаясь к Ванелли, и еще раз внимательно посмотрел на девушку. — Нет, право, недаром я работал в гримерной оперного театра, кое-чему научился...

— Кто вы такие? — спросил Ванелли, отчаянно пытаясь оттянуть время: ему надо было добраться до кнопки сигнала тревоги — под столом, позади.

— "Красные бригады", — с вызовом сказала Карла.

— Что надо? — Ванелли потянулся рукой к кнопке сигнала, но бандит сунул ему в лицо автомат:

— Подумай о своей семье, прежде чем поднимать шум. О своей дочери — она ведь, кажется, замуж собралась? Чертовски не хочется, чтобы с ней что-нибудь случилось перед свадьбой.

Ванелли убрал руку. Бандит, усмехнувшись, потрепал его свободной рукой по щеке:

— Мудрое решение. Позвони тому, кто дежурит в проходной, — Бочетто, кажется? Скажи-ка ему, что у тебя тут избитая девушка и ты вызвал полицию, но лучше, если она подождет полицейских у него. И помни о дочери.

— Ничего у вас не выйдет, — произнес Пьетро.

— Ты позвони. — Карла прижала к его спине автомат.

— Бочетто знает мой голос. Вы не войдете без меня.

— А вот тут ты ошибаешься, — возразила Карла. — Паоло у нас артист, сымитировать твой голос в разговоре по телефону для него сущий пустяк, тем более что он несколько недель специально тренировался. Ваш Бочетто ничего не заметит.

— Она верно говорит: у «Красных бригад» лишних людей не бывает, — усмехнулся Убрино, — каждый делает свое дело. Но, думаю, нам не придется прибегать к услугам Паоло. А твоя дочка в день свадьбы будет просто очаровательна.

Ванелли взял трубку и позвонил. Бочетто не заподозрил плохого.

— Подгони машину и заезжай, — скомандовал Убрино, обращаясь к молодому налетчику — Конте. — Потом закройте ворота, главное — быстрее.

И тут Ванелли увидел третьего бандита, такой же комплекции и такого же роста, как он сам. Одетый в коричневую форму, этот бандит на расстоянии вполне мог сойти за него. Ванелли понял, что сейчас умрет. Он снова потянулся было к кнопке тревоги, но ощутил удар пули в спину и тяжело упал.

Конте влетел в будку.

— Нарди, — ужасаясь, сказал он третьему бандиту, — ты же говорил, что убивать не будем. Ты сам сказал: мы только выведем охрану из строя.

— Пора бы уже тебе подрасти, малыш.

— Заткнись, Нарди, — резко оборвал Убрино и вывел Конте из будки.

— Это твоя первая операция?

Конте кивнул.

— Одно дело — планировать на бумаге, а другое — исполнять. Ванелли бы поднял тревогу — и операция бы сорвалась, — ясно тебе?

Конте снова кивнул.

— Но просто... — проговорил он с трудом.

— Никогда трупа не видел? Да? Я тоже, пока не вступил в «Красные бригады». — Убрино похлопал Конте по плечу. — Пошли, друг, нас ждут.

Нарди сидел за рулем. Фирменная фуражка надвинута так, чтобы лица не было видно. Карла — рядом с ним. Убрино и Конте забрались на заднее сиденье и сползли вниз. Нарди включил мотор и медленно повел машину к главной проходной.

Охрана, как обычно, играла в покер. Дежурили только Ванелли и Бочетто. На всякий случай у них был уговор: если появится кто из начальства (а такое, надо сказать, иногда случалось), то Ванелли и Бочетто их предупредят. Каждому игроку это обходилось всего лишь в двадцать тысяч лир. Не Бог весть что, но все же какая-никакая прибавка к зарплате. Ванелли и Бочетто делили деньги пополам.

Когда Нарди подъехал к зданию и вышел из машины, Бочетто открыл стеклянную дверь и хотел было что-то сказать, но налетчик ударил его стволом автомата. Бочетто рухнул на землю. Карла, Конте и Убрино тоже вышли из машины и направились в холл здания. Как только Карла и Конте скрылись за дверью, Убрино выстрелил Бочетто в затылок.

Догнав своих товарищей, он приказал Карле остаться в холле и направился к проходной, оснащенной рядом телеэкранов.

— Если увидишь кого-нибудь из охраны, немедленно дай знать, — сказал он Конте и вернулся за Карлой. Бесшумно ступая по кафельному полу, они быстро прошли в лабораторию. Убрино прекрасно знал план здания, поэтому без труда отыскал нужную ему дверь. Надпись на табличке гласила: «Профессор Дэвид Вайсман». Убрино открыл дверь не постучав. Он думал, что увидит в лаборатории приборы и диаграммы, но здесь, как в обычном кабинете, на стенах висели одни дипломы. За столом сидел человек с жесткими темными волосами и аккуратно подстриженной бородкой.

Когда Карла и Убрино появились в дверях, глаза профессора расширились от ужаса.

— Это грим, — успокоил его налетчик. — Пробирка у вас?

— Зачем вам понадобился грим? — спросил Вайсман.

— Это вас не касается, — отрезал Убрино и снова повторил свой вопрос: — Пробирка у вас?

Профессор вынул из ящика стола металлический цилиндр, размером с коробку из-под сигар, и протянул Убрино.

— Пробирка в этом цилиндре, — сказал он и нахмурился. — Учтите, сто тысяч долларов мало. Моя работа и риск стоят дороже.

Карла направила автомат на Вайсмана, но Убрино резко отвел дуло от груди профессора.

— Не надо, пусть говорит.

— Противоядие будет готово к концу недели, — продолжил профессор, — но оно обойдется вам еще в сто тысяч. Переведете на мой счет в швейцарском банке.

Убрино взял цилиндр из рук Вайсмана и проверил номер: СР-4785. Все правильно. Это был именно тот номер, который ему назвали перед началом операции.

— Сто тысяч, или противоядия не будет, — повторил профессор, вставая из-за стола.

— А нам и не нужно это противоядие. Прекрасно обойдемся без него, — заявил Убрино, не глядя на профессора.

— Вы с ума сошли! — воскликнул Вайсман. — Нельзя открывать пробирку, не имея противоядия, последствия будут катастрофические.

— Тем лучше, — отчеканил Убрино и, спрятав цилиндр в карман, взглянул на Карлу: — Теперь кончай с ним.

Карла снова направила автомат на профессора. Однако Вайсман успел нажать на сигнал тревоги. Раздался пронзительный звук. Его было слышно на всей территории завода. Опередив девушку, Убрино дважды выстрелил в спину профессора и, схватив Карлу за руку, бросился в коридор. Он был пуст.

— Свяжись с Нарди. Скажи, чтобы ждал нас внизу, у входа, — шепнул Убрино своей сообщнице.

Карла сняла с пояса радиопередатчик и вызвала Нарди. Тот сообщил, что едет к выходу. Когда налетчики уже собирались спуститься по лестнице, путь им преградили охранники.

— Дай автомат, — скомандовал Убрино, взял из рук девушки оружие и прислонил к стене.

Карла недоуменно пожала плечами, но ничего не сказала.

— Верь мне, дорогая, — шепнул он и громко закричал, пряча свой автомат за спиной Карлы: — Я поймал налетчика!

Охранники, при виде человека в форме, бросились к нему, и тут Убрино, выхватив свое оружие из-за спины Карлы, выстрелил в охранника и бросился вниз по лестнице. Карла прикрывала его.

Убрино удалось одним выстрелом убить и второго охранника, но третий сумел тяжело ранить девушку. Карла рухнула на пол, ее блузка быстро пропиталась кровью. Убрино на мгновение заглянул в ее уже невидящие глаза и бросился в холл. Там было тихо и пусто. Налетчик на цыпочках прошел мимо лифта. Достигнув проходной, он переключил автомат с одиночного на огонь очередями, все время держа палец на спусковом крючке. Но в проходной охранников не было. У стола стоял лишь Паоло Конте, вид у него был испуганный. Он явно нервничал. Убрино понял, что это ловушка. Когда сигнал тревоги прекратился, Конте почему-то не связался с ним по радио, — ясно, что охранники сразу его схватили. Они и сейчас, должно быть, здесь — спрятались где-то, используя Конте как приманку. Старый приемчик, но еще работает. Убрино всегда знал, что из Конте хорошего «бригадиста» не выйдет, и оказался прав: слабак он — не смог улизнуть от охранников. Одной веры в идею в таких случаях мало. Его и в группу-то взяли только потому, что он мог имитировать голос Ванелли по телефону. Теперь Паоло придется уничтожить. Убрино выстрелил, и Конте свалился на пол. Налетчик кинулся к двери и почувствовал, как пуля просвистела у виска. Стреляли со стороны лестницы. Он спрятался за толстой цементной колонной, отцепив от пояса дымовую гранату, бросил ее в сторону лестницы. Под прикрытием густого дыма ему удалось выбраться из помещения и вскочить в машину — дверца ее была предусмотрительно открыта. Нарди нажал на газ и бросил Убрино прибор дистанционного управления.

Ворота распахнулись. Когда они оказались в безопасности, Нарди спросил:

— Где пробирка?

— В кармане. — Убрино устало прикрыл глаза.

— А что с Карлой и Паоло?

— Погибли...

— Жаль! Я знаю, вы с Карлой любили друг друга... — Вздохнув, Нарди замолчал.

Молчал и Убрино.

— Она знала, на что шла, — наконец жестко произнес он.

* * *

Налетчики выехали на широкую дорогу и остановились у белого «фиата», машину эту здесь заранее поставил Убрино. Когда Нарди подошел к «фиату», Убрино дважды выстрелил ему в затылок. Такова была инструкция: после того как получит пробирку и окажется в безопасности, Убрино должен был уничтожить оставшихся в живых участников операции. Он швырнул автомат в траву, взял с заднего сиденья «фиата» сверток с одеждой, натянул на себя джинсы и серую рубашку, форму же запихнул в сумку и поставил ее рядом с телом Нарди. Затем сел за руль и, выехав на автостраду А-24, повел свой «фиат» к Риму.

Глава 2

Понедельник

Лино Дзокки надел солнцезащитные очки и вышел на тюремный двор в сопровождении двух дюжих парней. День был ясный, но прохладный, что, надо сказать, гораздо приятнее в Риме, чем летняя жара. Сунув руки в карманы, Дзокки прямиком направился к бетонной площадке в другом конце двора, лишь мельком взглянув на охранника, стоявшего на сторожевой вышке. Дзокки был лет сорока, невысокого роста, с неприятным, жестким лицом. Вырос он в римских трущобах, с юности увлекался Марксом и Энгельсом. Дзокки не исполнилось еще и двадцати, когда его завербовали в «Красные бригады». Несколько лет он занимался тем, что привлекал к работе в «бригадах» молодежь, в основном студентов, и вскоре занял довольно высокий пост в одной из ячеек в Риме, а три года спустя стал руководителем Римской организации «Красных бригад». Сейчас он сохранял этот пост, несмотря на то что был приговорен к десятилетнему заключению за участие в покушении на одного из самых известных судей Италии и только недавно начал отбывать срок. Дзокки уже давно мечтал возглавить «Красные бригады», считая, что прекрасно справится с этой работой, даже если ему придется руководить организацией из тюрьмы.

Дзокки удобно устроился на своем любимом месте на верхней площадке двора, где обычно сидел в хорошую погоду. Два его телохранителя — члены «бригад», отбывающие пожизненный срок, — оглядевшись, уселись рядом. Дзокки достал из кармана сигарету, закурил и вдруг услышал шум вертолета. Когда вертолет завис над тюремным двором, на его борту можно было прочитать надпись «Полиция». Прогуливавшиеся во дворе заключенные начали кричать пилоту что-то оскорбительное. Неожиданно дверь кабины открылась, и раздался выстрел. Заключенные бросились врассыпную. Из вертолета стали палить по сторожевой вышке. Охранник упал на пол, пытаясь спастись от пуль. Когда он поднялся на ноги, вертолет уже взмыл ввысь и был вне досягаемости. Охранник поднял тревогу и, схватив бинокль, стал рассматривать тюремный двор. На одной из площадок лежал Дзокки, возле которого толпились взволнованные заключенные. Голова его была снесена очередью из крупнокалиберного пулемета. Рядом все еще дымилась сигарета.

* * *

Полковник Малколм Филпотт, рыжеволосый шотландец, поудобнее устроился в кресле и закурил трубку. Только что состоявшийся разговор с генеральным секретарем заставил его задуматься. Филпотту было пятьдесят шесть лет. Семь из них он возглавлял специальное отделение Скотланд-Ярда, до того как в 1980 году был назначен на пост директора ЮНАКО.

Напротив Филпотта расположился человек с меланхолическим выражением лица и темными, редкими волосами — его заместитель Сергей Колчинский. Он был на четыре года моложе Филпотта, двадцать пять лет проработал в КГБ, из них шестнадцать — военным атташе на Западе. Три года назад его пригласили в ЮНАКО на место одного русского, уличенного в шпионаже и высланного на родину.

Всего в ЮНАКО было двести девять служащих, в том числе тридцать — лучшие оперативники мира. Работали они по трое. Каждая такая группа имела специальное обозначение в «Ударных силах». Во время операций они имели право пользоваться любым видом оружия по своему усмотрению, регулярно тренировались в специальном центре, который в целях соблюдения секретности находился под землей.

Филпотт взял трость и, тяжело прихрамывая (результат ранения на войне в Корее), подошел к окну. Его кабинет, расположенный на двадцать втором этаже Секретариата ООН, выходил прямо на Ист-Ривер.

— После информации, полученной сегодня утром, полагаю, нам надо использовать для этой операции третью ударную группу, — обратился Филпотт к своему заместителю.

— Вы правы, — согласился Колчинский, — но я бы в любом случае задействовал именно эту группу.

— Я замечаю у вас, Сергей, к ним некоторое пристрастие. — С этими словами Филпотт снова уселся в кресло и включил стоявший перед ним компьютер.

— Дело не в пристрастии, сэр, — возразил Колчинский. — Просто они — наша лучшая команда.

Прочитав информацию на дисплее, Филпотт со злостью ударил кулаком по столу:

— Этого еще нам не хватало: оказывается, они с прошлой недели в отпуске.

Он нажал кнопку пульта.

— Да, сэр? — немедленно ответила секретарша.

— Свяжитесь с Майком, Сабриной и К.В. Сообщите, что их отпуск прерывается. И ждите дальнейших указаний.

* * *

Сабрина Карвер была единственной женщиной среди оперативников ЮНАКО. Сначала мужчины были недовольны, что ее перевели из Федерального бюро расследований и назначили в «Ударные силы», но она быстро доказала, чего стоит. И теперь, спустя два года, те, кто сомневался в ее опыте и способностях, даже завидовали Майку Грэхему и К.В., которые входили с ней в одну «тройку».

Сабрина постоянно жила в Нью-Йорке, но дважды в год непременно старалась побывать в Майами, где в особняке на берегу залива жили ее родители. Вот и в этот раз, получив отпуск в середине марта, Сабрина, которая не виделась с родителями с самого Рождества, когда они по обыкновению приезжали к ней в Нью-Йорк, первые десять дней отпуска решила провести с ними в Майами, а потом слетать на недельку в Швейцарию — покататься на лыжах.

В Майами было очень жарко, и Сабрина почти не вылезала из бассейна или носилась по заливу на быстроходном отцовом катере.

Припарковав «БМВ» недалеко от гавани, Сабрина вышла из машины и направилась к пирсу. Все невольно оборачивались ей вслед: девушка была удивительно хороша собой. Для того чтобы всегда поддерживать форму, она регулярно, если, конечно, не была на задании, три раза в неделю посещала занятия по аэробике. Светлые волосы до плеч Сабрина слегка подкрашивала в каштановый цвет оттеночным шампунем. Мужчины не могли оторвать от нее глаз, когда она, гордо вскинув голову, шла по пирсу в своей белой майке, надетой поверх изумрудного бикини. Сабрина прекрасно сознавала собственную привлекательность, но не обращала на мужчин ни малейшего внимания, считая, что делать это — значит проявлять тщеславие, а девушка презирала тщеславие в любой его форме.

Проходя мимо яхты, принадлежащей одному из крупнейших финансистов и близкому другу ее отца — Джону Бернштейну, она увидела на ней двоих мужчин и, очень удивившись, остановилась: отец только вчера говорил ей, что Бернштейн на совещании в Вашингтоне и пробудет там до следующей недели. Сабрина решила выяснить, что делают посторонние на судне, и ловко прыгнула на палубу. И тут прозвучал выстрел. Пуля пробила стеклянную дверь и попала в пирс. Девушка вовремя успела упасть на палубу. Через мгновение, вскочив на ноги, она увидела, как двое мужчин пытаются удрать на «джет-ски». Сабрина выбралась на пирс и, громко крикнув какой-то паре, чтобы они срочно вызвали полицию, побежала к своей яхте и пустилась в погоню за преступниками. Заметив ее, угонщики разделились: один попытался пробраться к центру гавани, забитому яхтами и катерами, другой ринулся в сторону острова Ламмас. Сабрина решила преследовать того, который хотел скрыться в гавани. Она быстро приближалась к угонщику. Увидев девушку, он полез в карман за оружием и, потеряв равновесие, упал в воду. Сабрина подплыла поближе и помогла парню, который не оказал ни малейшего сопротивления, взобраться на свою яхту. Тяжело дыша, он опустился на мягкое сиденье. Из глубокой раны над глазом сочилась кровь. И тут Сабрина заметила патрульный катер. Когда он подошел к яхте, с катера сбросили канат.

— Там еще один, — попыталась объяснить Сабрина, показывая в сторону острова.

— Привяжите канат к яхте, — скомандовал с патрульного катера рыжеволосый лейтенант, лет пятидесяти, не обращая внимания на ее слова.

Она заглушила мотор и, продев через кольцо, крепко завязала канат узлом. Раненого угонщика втащили на патрульный катер и отвели вниз — обработать рану. Сабрина, проигнорировав протянутые к ней руки, сама взобралась на катер и тут же спросила про второго угонщика.

— Патрульный катер перехватил его у острова Ламмас. — Лейтенант внимательно посмотрел на девушку и добавил, покачав головой: — Детективов насмотрелась, малышка.

— Я тебе не малышка, — резко оборвала его Сабрина.

— А ты, должно быть, из Нью-Йорка, как я сразу не догадался, — улыбнулся лейтенант и потянулся к ее бейсбольной шапочке. Эту шапочку с надписью «Янки из Нью-Йорка» подарил ей Майк Грэхем, встретив ее однажды в испытательном центре в шапочке команды «Ловкачи из Лос-Анджелеса». С тех пор она никогда больше не надевала шапочку «Ловкачей»...

— Только дотронься, я тебя скину в воду!

— Придержи язычок! — Лейтенант погрозил Сабрине пальцем. — Что ты вообще здесь делаешь? Какого черта?! Тебя ведь могли убить!

— Я знаю владельца яхты, он сейчас в отъезде, не могла же я допустить, чтобы яхту украли?! — попыталась оправдаться девушка.

— Зачем было лезть в это дело самой? Вызвала бы полицию!

— В следующий раз обязательно вызову, если, конечно, кто-то из ваших окажется рядом.

— Тебя надо задержать, — задумчиво произнес лейтенант.

— За что? — искренне удивилась Сабрина.

Лейтенант хотел что-то ответить, но в это время сработало сигнальное устройство, которое было прикреплено к нижней части бикини девушки. Сабрина выключила его и обратилась к лейтенанту:

— Мне нужно срочно позвонить в Нью-Йорк.

— Что, дружок по тебе соскучился? — Лейтенант и стоявшие рядом полицейские захохотали.

Сабрина с трудом подавила в себе гнев и, гордо вскинув голову, отчеканила:

— Свяжитесь по радио с полицейским управлением. Там вам подтвердят, что яхта «Порт оф Колл» зарегистрирована на имя моего отца — Джорджа Карвера, бывшего члена конгресса от Демократической партии и посла в Канаде и Соединенном Королевстве. Надеюсь, это вас успокоит.

Лейтенант жестом показал ей на дверь кабины:

— Звоните, я, так и быть, подожду за дверью, но учтите, что вам многое потом придется объяснить.

Сабрина бросилась к телефону и быстро набрала номер, которого не было ни в одном справочнике.

— "Льювелин и Ли", доброе утро, — вежливо ответил ей женский голос.

— Сабрина Карвер, Ай-Ди 1730630. — Это был номер ее досье в офисе Филпотта.

— Хэлло, Сабрина! Полковник срочно хотел поговорить с тобой. Соединяю.

В трубке послышался характерный голос Филпотта:

— Сабрина, срочно вылетай. Дело особой важности. Билет заказан. Рейс через три часа. Брифинг в три тридцать.

Девушка мысленно выругалась.

— Есть небольшая загвоздка, сэр, — сказала она и подробно изложила, что с ней произошло.

— Я позвоню шефу полиции Майами и попрошу разобраться с этим лейтенантом. Как его зовут — Грейди?

— Во всяком случае, он так назвался.

— Хорошо, до скорой встречи.

Через несколько минут шеф полиции Майами связался с лейтенантом. Закончив разговор, Грейди удивленно спросил Сабрину:

— Да кто ты такая, в конце концов?

— Так, «птичка» из Нью-Йорка, — улыбнулась девушка.

— Вы свободны, — сказал ей лейтенант, еле сдерживая раздражение, — но в суде вам все равно придется давать показания.

— Вы знаете, где меня найти. — Сабрина прыгнула на палубу своей яхты и отвязала канат.

— Да, чего в я только не отдал за свидание с этой девчонкой, — задумчиво пробормотал кто-то из полицейских.

— Смотри-ка, какой прыткий! Как бы жена тебе тумаков не надавала, — послышался чей-то голос. Все засмеялись.

— Ну ладно, хватит веселиться, — оборвал Грейди, — надо доставать эти чертовы «джет-ски», пока не утонули.

* * *

Услышав выстрелы, Майк Грэхем сразу подумал о том, что стадо белохвостых оленей преследуют браконьеры. Олени паслись неподалеку от его лесной хижины, на берегу озера Чэмплейн, что в Южном Вермонте. Майк уже несколько раз проводил здесь свой отпуск и очень полюбил этих грациозных животных. Почувствовав, что им угрожает опасность, он, вооружившись винтовкой и мощным цейсовским биноклем, отправился на поиски браконьеров и вскоре их обнаружил. Они сидели неподалеку от озера у белого джипа и жарили мясо на костре. Майк внимательно наблюдал за ними из своего укрытия, нисколько не сомневаясь, что легко сможет справиться с этими парнями. В свои тридцать семь лет Грэхем выглядел достаточно молодо и привлекательно: длинные каштановые волосы, ярко-голубые глаза, стройный, подтянутый. Чтобы постоянно быть в хорошей форме, он ежедневно, даже в отпуске, совершал по утрам пробежки, потом делал гимнастические упражнения, да еще с большой нагрузкой, для чего позади хижины у него было оборудовано некое подобие спортивной площадки. Желание постоянно поддерживать хорошую физическую форму появилось у него еще в детстве, проведенном в Бронксе, когда он увлекался футболом. Его заветная мечта сбылась-таки — окончив университетский колледж и получив диплом по политологии, он подписал контракт с известным футбольным клубом. Но спустя всего лишь месяц его призвали в армию, он оказался во Вьетнаме, получил ранение, и с карьерой футболиста было покончено. Тогда Грэхем решил поступить на службу в Центральное разведывательное управление, обучал военному делу представителей племени мео в Таиланде. Возвратившись в США, Грэхем был включен в группу «Дельта», которая занималась борьбой с терроризмом. Через несколько лет стал командиром отделения "Б". Первым его заданием было уничтожить базу террористов в пригороде Бенгази, где Грэхем действовал вместе с группой из пяти человек. Он как раз собирался отдать приказ окружить базу, когда ему сообщили, что какие-то террористы-арабы захватили в Нью-Йорке его жену и сына — Майка-младшего. Тем не менее Грэхем выполнил задание — база была уничтожена. ФБР искало его жену и сына по всей Америке, но безуспешно. Спустя три месяца он ушел из группы «Дельта» по собственному желанию.

По данным психиатрического обследования Грэхема не хотели принимать в ЮНАКО, но Филпотт, поверив в него, сделал все возможное и невозможное, чтобы его все-таки приняли оперативником, но с одним условием: он должен был ежегодно проходить соответствующие проверки.

В то время, когда Майк подполз к браконьерам, один из них взял ружье и выстрелил по оленям. Он прицелился во второй раз, когда Грэхем неожиданно стукнул его по спине прикладом. Браконьер отлетел к джипу. Второй парень попытался поднять своего дружка на ноги.

— Не смей! — пригрозил ему Майк.

— Ты кто такой? — возмущенно спросил один из браконьеров. — Мы просто хотели поразвлечься...

— Хорошо, теперь моя очередь развлекаться. Ну-ка, разувайтесь, оба. Я мог бы убить вас, а тела утопить в озере, но я не буду этого делать. Поступлю по-другому.

Когда парни разулись, Майк забросил ботинки в озеро, а потом прострелил задние колеса джипа.

— Ну а теперь убирайтесь отсюда, да поскорее. — Майк погрозил браконьерам кулаком. — Если поспешите, к вечеру доберетесь до ближайшего города. Да поберегите ноги, тут коряг много... — Он усмехнулся и быстро скрылся в подлеске, не обращая внимания на вопли браконьеров.

Через двадцать минут он был в своей хижине. Едва переступив порог, Грэхем услышал, как в спальне трезвонит сигнальное устройство, и тут же его выключил. Зазвонил телефон. Он сел на край постели и снял трубку.

— Майк?

— Слушаю.

— Это Сара, от «Льювелин и Ли».

— 1913204, — отчетливо произнес Грэхем свой номер в ЮНАКО.

— Слава Богу, — облегченно вздохнула секретарша. — Два часа пытаюсь связаться с вами — и все безуспешно. У вас что, сигнальное устройство не работает?

— Возможно, — солгал Грэхем.

— Привезите с собой, я договорюсь, чтобы его заменили. А сейчас с вами будет говорить мистер Колчинский.

— Что у вас там происходит, Михаил? — прорычал в трубку Колчинский. — Почему вы не отвечаете?

— Должно быть, сигнальное устройство сломалось. А что, собственно, произошло?

— Срочное задание. Вас ждут на полевом аэродроме в Берлингтоне. Возьмите с собой легкую одежду: там, куда вас направят, в это время года довольно жарко. И не забудьте сигнальное устройство — мы же не можем допустить, чтобы вы пользовались сломанным. — Колчинский не скрывал сарказма.

— Вы меня просто заинтриговали, я умираю от любопытства. — Грэхем улыбнулся, повесил трубку и пошел искать чемодан.

* * *

Сабрина припарковала свой светлый «мерседес-бенц» неподалеку от здания Объединенных Наций, прошла в Секретариат и показала пропуск, где она значилась переводчицей на Генеральной Ассамблее. Это была превосходная «крыша», если учесть, что Сабрина прекрасно владела несколькими иностранными языками и к тому же окончила аспирантуру в Сорбонне.

Поднявшись на лифте на двадцать второй этаж, она подошла к двери в самом конце коридора, на которой не было никакой таблички, и вставила карточку с цифровым кодом. Дверь открылась, и Сабрина вошла в небольшой, хорошо обставленный кабинет. Три стены были покрыты обоями кремового цвета, а в четвертой, отделанной панелями из тикового дерева, было две двери, которые открывались только звуковым микропередатчиком. Правая дверь вела в звуконепроницаемый пункт управления ЮНАКО, где работали аналитики; левая — в кабинет Филпотта, и открыть ее мог только он сам. Секретарша Сара Томас, привлекательная молодая женщина, сидела за пишущей машинкой. Она приветливо улыбнулась Сабрине.

Когда-то в юности, выиграв конкурс красоты, она отказалась от заманчивой карьеры в Голливуде и поступила вместо этого в колледж в Чикаго — учиться на секретаря. Сара уже четыре года работала в ЮНАКО и была замужем за старшим военным инструктором испытательного центра.

— Ну как отдохнули? — спросила секретарша, когда Сабрина закрыла за собой дверь.

— За неделю не очень-то отдохнешь, — вздохнула Сабрина и села на диван. — А где Майк и К. В.?

— Майк скоро появится. Колчинский поехал в аэропорт его встречать. А К.В. еще в Париже. За ним вылетел Жак Раст.

Сабрина показала на пульт:

— Пожалуйста, доложите его Величеству о моем прибытии.

Сара, улыбнувшись, включила внутреннюю связь:

— Сабрина уже здесь, сэр.

— Пусть войдет, — сказал Филпотт, и дверь открылась.

— Добрый день, сэр, — приветствовала его Сабрина и села в черное кожаное кресло.

— Мне недавно звонил шеф полиции Майами. — Филпотт потянулся за своей трубкой. — Он сказал, что вы не только поставили лейтенанта Грейди в неловкое положение перед его подчиненными, но еще и пытались скинуть его в море.

— Этот отвратительный тип...

— Офицер полиции, — перебил девушку Филпотт; его голос звучал грозно. — Вы были обязаны ему подчиняться. Тем более что находились в отпуске, а не при исполнении служебных обязанностей. Мне пришлось приложить много сил, чтобы освободить вас от участия в процессе в качестве свидетеля, но что внимание к нашей организации, а это совершенно недопустимо. Предупреждаю: если вы еще раз выкинете что-нибудь подобное, я вас уволю! Ясно?

— Да, сэр, — пробормотала Сабрина, еле сдерживая гнев.

Филпотт закурил трубку и продолжил:

— Вы стали плохо управляемой с тех пор, как начали работать с Грэхемом. Его презрительное отношение к закону дурно на вас влияет. Наверное, вы хотите доказать, что во всем ему равны? Не советую вам этого делать.

Зажужжал сигнал внутренней связи.

— Да? — ответил Филпотт.

— Мистер Колчинский и Майк Грэхем уже здесь, — сообщила Сара.

— Пусть войдут. — Филпотт выключил внутреннюю связь и открыл дверь передатчиком, лежащим на столе.

Вновь прибывшие расселись в креслах.

— Можно начинать? — спросил Филпотт и, убедившись, что все готовы его слушать, продолжил: — Сегодня утром Сергей и я целый час беседовали с генеральным секретарем о вашем задании. Часто ли он сам лично вникает в такие дела?! Так что можете себе представить всю сложность ситуации. Сергей, прошу вас доложить суть дела.

Колчинский затушил сигарету и встал:

— Этой ночью четверо террористов из «Красных бригад» проникли на химическое предприятие «Нео-хим», неподалеку от Рима. Старший научный советник предприятия профессор Дэвид Вайсман убит, в прошлом он сотрудничал с ЮНАКО в качестве консультанта, поэтому нам удалось быстро ознакомиться с его личным делом. Кроме того, ученые из нашего штаба в Цюрихе внимательно осмотрели кабинет Вайсмана и обнаружили, что из него пропала пробирка в металлическом цилиндре. Посмотрите, точно такой цилиндр я взял в нашем испытательном центре.

— А что было в пробирке? — поинтересовался Грэхем и взял цилиндр из рук Колчинского.

— К этому я и подхожу. — Сергей снова закурил и бросил спичку в пепельницу. — Из бумаг, которые Вайсман хранил в своем сейфе, стало ясно, что он самостоятельно, без ведома компании, работал над усыпляющим газом для «Красных бригад» в Риме.

— Операция была проведена Римской организацией? — перебила Сергея Сабрина.

— Да, — ответил Колчинский. — А второй его темой, которую он тоже вел без чьего-либо ведома, была разработка вирусов. Шесть месяцев назад этот очень опасный вирус появился на свет. Если выпустить его в атмосферу, он может уничтожить миллионы людей. Свою работу Вайсман закончил совсем недавно.

Сабрина вся подалась вперед:

— И какую же из пробирок забрали налетчики?

Колчинский мрачно пояснил:

— Обе пробирки находились в металлических цилиндрах, которые можно было распознать только по номерам. Пробирка с усыпляющим газом осталась в кабинете Вайсмана.

— А противоядие вирусу есть? — спросила Сабрина.

— Профессор как раз работал над этим, но не успел закончить.

— Поскольку он вел подробные записи, то наши специалисты, видимо, сами смогут разработать противоядие, — заметил Грэхем, возвращая металлический цилиндр Колчинскому. Но тот только махнул рукой.

— Все не так просто, Михаил. Ученым надо иметь клетки двух составляющих вируса. Вирусы эти были созданы в лаборатории искусственным путем, в бумагах Вайсмана они фигурируют как «альфа» и «бета». Так что только он один знал, что это такое.

— Господи, что ж теперь будет? — пробормотала Сабрина, проведя рукой по лицу.

— А что, если усыпляющий газ — просто выдумка, а для «Красных бригад» предназначался вирус? — спросил Грэхем.

— Поначалу я тоже так думал, пока не получил вот это. — Филпотт взял со стола лежащий перед ним телекс. — Это текст записанного на магнитофонную ленту послания, которое сегодня утром передали правительству Италии. Голос опознан — это Рикардо Убрино. Он требует, чтобы его товарища, руководителя «бригад» Лино Дзокки, немедленно освободили из тюрьмы и вывезли на самолете на Кубу. Убрино угрожает, что если он не увидит в прямом эфире телевидения, как Дзокки садится в самолет, то в десять часов утра в четверг откроет пробирку. И вот что интересно: он говорит об усыпляющем газе. Значит, уверен, что именно газ находится в пробирке. Зачем же ему вводить кого-то в заблуждение, ведь он прекрасно знает, что власти все равно скоро откроют правду?

— Я чего-то не понимаю, — нахмурилась Сабрина, — зачем нас-то пригласили? Разве итальянское правительство не хочет выполнить требование этого человека?

— Нас пригласили потому, что итальянское правительство не может выполнить его требование: Дзокки убит. Спустя час после того, как правительство получило магнитофонную ленту, он был застрелен неизвестными. Пока что власти запретили работникам телевидения сообщать о смерти Дзокки в программе новостей. Тюрьма тоже заблокирована. Но это не может продолжаться долго. Необходимо найти пробирку, и как можно скорее.

— А почему бы представителям власти не сесть за стол переговоров с руководителями «бригад» и не объяснить им ситуацию? — спросила Сабрина.

— Эта встреча уже состоялась, — ответил Колчинский. — Руководители «бригад» полагают, что вся операция была спланирована самим Дзокки и он контролировал ее из тюремной камеры. Другие члены «бригад» ничего об операции не знали, где скрывается Убрино, им тоже неизвестно, и связаться с ним они не могут. Кроме того, даже если бы это и удалось, кто может сказать наверняка — не дал ли Дзокки указаний Убрино открыть пробирку в случае своей смерти?

— И что всего хуже, — добавил Филпотт, — Дзокки был застрелен с вертолета, на борту которого было написано «Полиция». Ясно, что это мистификация, но поставьте себя на место Убрино: через час после того, как правительство получило его требование, Дзокки застрелили с полицейского вертолета! Случайное совпадение?

— Ясно, что все подстроено, — заметила Сабрина.

— Да, но попробуйте объяснить это «Красным бригадам», — мрачно проговорил Филпотт.

— Почему решили задействовать именно нас? — спросил Грэхем. — Есть ведь и другие группы?

Филпотт взял со стола еще один телекс.

— Сейчас объясню. Это сообщение я тоже получил сегодня утром. Вы, возможно, помните брата профессора — Ричарда Вайсмана. Он один из самых отличившихся во Вьетнаме офицеров морской пехоты. Теперь он уже генерал. Так вот этот человек решил отомстить «Красным бригадам». Не буду вдаваться в подробности — о них вы прочитаете в специальном докладе, скажу только, что он нанял убийцу и шофера, но мы не можем допустить, чтобы эти люди действовали параллельно с нами. Слишком велики ставки. Известно, что генерал нанял в Лондоне какого-то ямайца. Нам необходимо поставить своего человека на его место. И есть только один оперативник, который сможет справиться с этой задачей.

— К.В., — произнесла Сабрина.

— Правильно, — ответил Филпотт.

Он передал Грэхему и Сабрине два конверта, где находились инструкции, которые они должны были сразу же сжечь, как только ознакомятся с ними, билеты на самолет, карты с обозначением маршрута и деньги в лирах. Кроме того, каждый оперативник всегда имел при себе кредитные карточки на всякий непредвиденный случай: во время операций они могли расходовать деньги по своему усмотрению. Но вернувшись в Нью-Йорк, представляли подробный отчет Колчинскому.

Покончив с формальностями, Филпотт обратился к девушке:

— Ваш рейс через два часа. Сергей летит с вами, он поможет вам устроиться в Риме. Я тоже прилечу, как только смогу. Во время моего отсутствия операцией будет руководить Жак. — Филпотт включил дистанционное управление, чтобы открыть дверь, и, окинув взглядом оперативников, произнес с теплотой в голосе: — Желаю вам с Майком удачи. Она вам очень понадобится.

* * *

К.В. Витлок положил трубку телефона и взглянул на жену. Кармен неподвижно стояла на балконе, опершись на перила. Легкий вечерний ветерок трепал ее длинные, до плеч, темные волосы. Эта высокая стройная пуэрториканка была очень хороша собой и выглядела значительно моложе своих сорока лет. Витлок смотрел на жену и думал о том, как сильно ее любит. И все же их брак распадается.

— Красиво, правда? — Он подошел и встал с ней рядом, любуясь сверкающей в ночном небе Эйфелевой башней.

— Жак звонил? — тихо спросила Кармен.

— Да, он скоро будет здесь. — Витлок обнял жену за плечи.

— Не надо. — Она отстранила его руки и вернулась в спальню.

Облокотясь о перила, он смотрел вниз, на авеню де Бурдонэ, и думал о том, как быстротечна жизнь.

Витлоку было сорок четыре года. Худощавый кениец, он еще с университетских времен носил аккуратно подстриженные усы, которые несколько смягчали его резкие черты лица. Окончив с отличием Оксфорд, Витлок возвратился в Кению. Недолго прослужил в армии, потом поступил в разведку, где проработал десять лет, дослужив до полковника. Он был одним из первых, кого Филпотт привлек к службе в ЮНАКО.

В дверь постучали, и Кармен пошла встречать гостя. Это был Жак Раст. Широко улыбаясь, он въехал в комнату в инвалидной коляске и протянул Кармен букет алых роз.

— Совсем свежие, только что сорваны в Люксембургском саду, — подмигнул он Кармен. — Да нет, не волнуйтесь, у знакомого торговца купил.

Кармен поцеловала его в щеку, глаза ее потеплели:

— Спасибо, Жак. Они просто прекрасны. Пойду поставлю в воду.

— А где К.В.?

— На балконе, — ответила она, — сейчас позову.

Раст поставил на пол свой кейс. Интересный, голубоглазый и темноволосый француз, он был одного возраста с Витлоком. Десять лет прослужив во французской контрразведке, поступил на службу в ЮНАКО и работал в одной тройке с Сабриной и Витлоком. Однажды, когда они, наблюдая в Марсельском порту за торговцами наркотиками, попали под обстрел, Жак был ранен в спину и с тех пор так и остался инвалидом. Однако Раст был настолько ценным работником, что ему дали высокий пост в командном центре, а спустя еще некоторое время предложили возглавить отдел европейских операций. Поговаривали, что когда, через четыре года, Филпотт уйдет в отставку, Раст возглавит ЮНАКО, Колчинский займет его место в Цюрихе, а Витлок, оставив к тому времени оперативную работу, станет заместителем начальника управления.

Оставив Витлока и Раста одних в комнате, Кармен вышла на кухню поставить цветы.

— Я ухожу, — объявила она, вернувшись.

— Куда это? — поинтересовался Витлок.

— Какое это имеет значение? — резко ответила Кармен.

— Как какое? Я не хочу, чтобы ты ночью одна слонялась по улицам, — в тон ей, так же резко сказал Витлок.

— Он прав, Кармен, — обратился к ней Раст, — здесь полно бродяг и воришек.

— Не беспокойтесь, я не собираюсь ходить по улицам. — Она взглянула на Витлока: — Ты знаешь, где я буду, если еще, конечно, помнишь наш медовый месяц.

— Знаешь, куда она отправилась? — спросил Раст, как только Кармен вышла.

Витлоккивнул:

— На улице Грюнель есть небольшое кафе, мы часто там ужинали, когда после свадьбы приехали в Париж. Кстати говоря, в этом отеле, в этой самой комнате мы провели наш медовый месяц... А теперь наша жизнь пошла кувырком. Кармен не хочет, чтобы я оставался в ЮНАКО и рисковал жизнью, боится за меня. А я не могу без своей работы. Мы снова приехали в Париж, хотели вспомнить прошлое, все обсудить на досуге, попытаться спасти наш брак. И что же? Через три дня ты звонишь и говоришь, что меня отзывают из отпуска. Естественно, Кармен в ярости...

Раст угрюмо кивнул:

— Я все понимаю, К.В., но мы не можем без тебя обойтись, ситуация критическая.

Витлок тяжело вздохнул и потрепал Раста по плечу:

— Извини, Жак. Я тебя ни в чем не виню. Знаю, только крайняя необходимость заставила вас прервать мой отпуск. Грустно только, что Кармен этого не понимает...

— Я вижу, что с ней происходит. Мне очень больно, что ваши отношения дали трещину. Я сочувствую тебе, но просто не знаю, как помочь...

— Ладно, не будем больше об этом. Расскажи, в чем состоит мое задание.

Раст ввел Витлока в курс дела, потом достал из кейса голубую папку, открыл ее и передал Витлоку фотографию:

— Это шофер, которого генерал Вайсман хочет использовать. Зовут его Рёбен Александр, живет в Лондоне, по происхождению — ямаец. Ты займешь его место.

— Но я на него совсем не похож. Единственное — мы оба чернокожие.

— К счастью, человек этот не любит сниматься, ну просто терпеть не может. Поэтому мы и думаем, что ты спокойно сможешь его подменить. То, что я тебе показал, — фотография из полицейского архива. Это — единственная. Других нет. Так что никто не узнает, что ты — не Александр.

— А Вайсман с ним раньше встречался?

— Нет. Александр уже две недели находится в предварительном заключении, завтра должен состояться суд. Тут-то его и планируют похитить.

— Я что-то не понимаю, Жак, почему нельзя задержать Вайсмана и его людей до тех пор, пока мы не найдем пробирку?

— А на каком основании? Ведь о том, что он решил отомстить за брата, мы знаем только из неофициальных источников. Ричард Вайсман — генерал с тремя звездочками, один из героев Америки. Если мы попытаемся его притянуть, не имея достаточно доказательств, Пентагон с нас шкуру спустит. Так что нужно молчать и действовать тихо. А представь себе, что произойдет, если мир узнает о пробирке? Это же конец света! Мы просто обязаны сделать все, чтобы Вайсман не путался у нас под ногами. Убрино же придется оставить в покое, если мы хотим иметь хоть какой-то шанс разыскать пробирку.

— А кто наемный убийца?

— Его зовут Вик Янг, вместе с Ричардом служил во Вьетнаме. Вот и все, что нам пока известно. Информацию собираем, подробные сведения получишь в Лондоне.

Витлок возвратил Расту фотографию.

— С кем я там буду контактировать?

— Майор Лонсдейл из Скотланд-Ярда, группа по борьбе с терроризмом.

— Разве мы действуем не самостоятельно?

— Нет, британские власти и слышать об этом не хотят. Работать придется вместе с этой группой. У нас не было выбора. Лонсдейл поставит тебя в известность о дальнейших действиях, когда прилетишь в Лондон.

— Во сколько мой рейс?

— В десять.

Витлок посмотрел на часы.

— Уже семь тридцать. Извини, Жак, я должен поговорить с Кармен.

— Желаю удачи, а я пошел.

Они пожали друг другу руки. Витлок взял ключ и вышел вслед за ним.

Улица Грюнель была неподалеку. Кафе совсем не изменилось, подумал Витлок: те же белые стены, зеленый навес над входом, несколько столиков под зонтиками стояли прямо на тротуаре. Он вошел внутрь. Народу было полным-полно.

Кармен сидела у стойки и рассеянно водила пальцем по ободку пустого стакана. Витлок подошел к жене и проговорил с улыбкой:

— Могу я предложить мадам что-нибудь выпить?

— Это уже четвертое предложение за вечер, — ответила Кармен.

— Разве французы могут оставаться равнодушными к красоте?

— Когда ты уезжаешь?

— Рейс в десять часов. Извини...

К столику подошел бармен. Не взглянув на него, Кармен резко сказала:

— Мсье заказывать ничего не будет, он уходит. — Потом повернулась к мужу: — Спасибо за второй «медовый месяц». Благодарю, что он так долго длился — целых три дня...

— Кармен!

— Оставь меня!

Он поцеловал ее в щеку. Ему нечего было сказать.

Кармен сидела к нему спиной и не обернулась: она не хотела, чтобы муж видел ее полные слез глаза.

Глава 3

Вторник

Самолет приземлился в аэропорту Хитроу в полночь, опоздав на десять минут. Витлок взял такси и поехал по указанному адресу. Около дома из красного кирпича, окруженного небольшим садом за низким забором, такси остановилось. Витлок вышел из машины и подошел к воротам. Когда он дотронулся до них рукой, ворота заскрипели. Старый трюк разведывательных служб, подумал Витлок и невольно оглянулся: улица была пуста. Достав из кармана ключ, он открыл дверь и, зайдя в дом, небрежно бросил дорожную сумку на пол. Потом включил свет и огляделся: пестрый ковер, светло-голубые стены, фотография королевы. Из холла вели две двери: одна в гостиную, другая в спальню. Витлок посмотрел на часы: без четверти час. Интересно, когда представители Скотланд-Ярда из отряда по борьбе с терроризмом с ним свяжутся?! Этой ночью? Завтра утром? В любом случае сидеть и ждать их, неизвестно сколько, он не будет. Витлок прошел в спальню.

Прямо напротив двери, в кресле, сидел человек, бледнолицый и светловолосый, коротко подстриженный, лет тридцати пяти. В правой руке он держал автоматическое ружье, нацеленное пришедшему прямо в грудь. Витлок сразу определил, что это мощный браунинг — любимое оружие британской разведки. Пожав плечами, он спросил:

— Что, в Скотланд-Ярде всегда так любезно встречают иностранцев?

Сидящий в кресле человек взял со столика фотографию Витлока, посмотрел, положил обратно, а сверху прикрыл браунингом. Потом сказал, усмехнувшись:

— В наши дни излишняя осторожность не помешает. Майор Лонсдейл.

Они обменялись рукопожатиями, затем подошли к бару.

— Мы всегда держим небольшой запас спиртного на явочных квартирах. Мало приятного сидеть в таком местечке черт знает сколько времени. Алкоголь же помогает немного расслабиться, — улыбнулся майор.

— Да, при умеренном употреблении, — согласился Витлок.

— Что пьете?

— От виски с содовой не откажусь.

Они выпили за успех операции и приступили к делам.

— Что вам известно об Александре? — поинтересовался Лонсдейл, усаживаясь в кресло.

— Немногое — правда, кое-что я успел прочитать в самолете, но, главное, вот что не понимаю, — нахмурился Витлок, — если Вайсман не знает, как выглядит Александр, то как Янг может быть уверен, что он похитит из тюремной машины того, кого надо?

— Янг нанял двух местных, которые знают Александра в лицо. Один из них, Дэйв Хэмфри, работает на нас. Он и сообщил нам о Янге.

— Но, если эти двое знают, как выглядит Александр, мне надо выходить из игры.

— Не беспокойтесь. Мы заплатили Хэмфри, и он опознает вас как Александра.

— А другой?

— Его там не будет. Сейчас этот человек сидит в тюрьме и останется там по сфабрикованному обвинению до тех пор, пока мы не произведем подмену. Янгу сложно будет найти другого сообщника, придется работать вдвоем с Хэмфри. Трудность в другом — мы не знаем, где Янг собирается похитить Александра, то есть вас. Так что замену придется произвести перед выездом.

— Сколько человек будет в машине?

— Мы с вами сядем впереди, а наши люди будут изображать других арестантов.

— И когда нам надо выехать из полицейского участка?

— Процесс в суде назначен на два часа, значит, выедем примерно в половине двенадцатого.

— А что ждет Александра?

— Погостит у нас пару деньков. Как только мы получим добро от ваших коллег, тут же возвратим его обратно в тюрьму.

— А как относятся к этому мероприятию тюремные начальники?

Лонсдейл усмехнулся:

— Естественно, не в восторге. Ведь получится, что они «потеряют» арестованного, но придется им это пережить. Теперь о Янге. Вам достался неплохой сообщник: с детских лет состоял в нью-йоркской шайке, потом служил во Вьетнаме, оказался отличным солдатом, после войны вступил во французский иностранный легион, через восемь лет все бросил и поехал в Центральную Америку бороться с сандинистами. Последнее время служил в «эскадроне смерти» в Эквадоре.

Лонсдейл передал Витлоку факс из командного центра, встал и подошел к окну. Потом спросил:

— Вы женаты?

— Аж шесть лет.

— Чем занимается ваша жена?

— Детский врач.

— Дети есть?

Витлок отрицательно покачал головой. Ему не хотелось говорить о своих семейных делах, и он спросил Лонсдейла:

— Когда вы за мной приедете?

— К десяти. У нас будет предостаточно времени, чтобы добраться до полицейского участка.

* * *

Рим еще спал, когда Колчинский припарковал взятый напрокат «Пежо-405» у кафе «Кальцоне».

На висевшей на двери табличке было написано «Закрыто». Колчинский подождал, пока какая-то парочка прошла мимо, и постучал. В окне приподнялся краешек красной занавески, и через минуту дверь открылась. Сергей, Майк и Сабрина вошли в дом. Кроме хозяина в комнате оказался еще один человек. Он сидел за столиком, перед ним лежала газета «Паэзе сера». Увидев гостей, человек представился:

— Майор Фабио Палуцци, Главное управление безопасности.

Все по очереди пожали ему руку.

Палуцци было тридцать шесть лет. Благодаря угрюмому лицу и очень короткой стрижке он был больше похож на заключенного, чем на одного из самых уважаемых офицеров итальянского отряда «Кожаные головы», который занимался борьбой с терроризмом. Свое название отряд получил из-за кожаных шлемов, которые его члены надевали во время операций.

Палуцци пригласил всех присесть и предложил кофе.

Его подал тот же человек, который впустил пришедших в дом. Палуцци кивнул в его сторону и сказал:

— Джианкарло — глухой. Он работал у нас. Однажды, во время операции под водой, неожиданно взорвалась мина, и у Джианкарло лопнули барабанные перепонки. После госпиталя он купил это кафе. Лучшего места для нашей встречи не найти. Джианкарло может читать по губам, но не беспокойтесь — по-английски он не понимает. Так что мы можем совершенно спокойно разговаривать.

— У вас прекрасное произношение. Где вы учили английский? — поинтересовалась Сабрина.

— У меня мать — англичанка, — ответил Палуцци, достал из кармана телекс и передал Колчинскому: — Полковник Филпотт попросил вручить вам. Я получил этот телекс всего четыре часа назад.

Сергей прочитал текст. В нем было следующее сообщение:

* * *

«Вопрос обсуждался с генеральным секретарем и представителем Италии в ООН. Пришли к общему мнению, что, ввиду крайней опасности, надо поставить в известность „Красные бригады“ о том, что содержится в похищенной пробирке. Я попросил майора Палуцци сделать необходимые приготовления. Филпотт».

* * *

— Но это же им на руку, — удивился Грэхем. — Если «Красные бригады» об этом узнают, то конечно же постараются упрятать пробирку как можно дальше. И кто может предсказать, как они используют ее в будущем?

— не будем спешить с выводами, послушаем лучше майора Палуцци, — сказал Колчинский.

— Я уже говорил с Никола Пизани, руководителем «Красных бригад», он готов с нами сотрудничать, — начал Палуцци.

— Вы ему верите? — перебил майора Грэхем.

— А что вам известно о «Красных бригадах»?

— Достаточно, чтобы не доверять этим мерзавцам.

— За восемь лет я их прекрасно изучил и решил связаться с Пизани. Сейчас объясню почему. Дело в том, что один из руководителей «бригад» работает на нас. Он сообщил, что Пизани провел вчера экстренное совещание, на котором выяснилось, что нападение на завод не было санкционировано комитетом. Сам Пизани только по радио услышал о нападении на химический завод, а также узнал из новостей, что ответственность за случившееся взяли на себя «Красные бригады». Нет сомнения, что нападение на завод организовал Дзокки.

— Почему вы так в этом уверены? — с вызовом спросил Грэхем.

— Потому что в налете принимал участие Рикардо Убрино, который являлся правой рукой Дзокки последние шесть лет. Они были просто неразлучны.

— А не мог ли Убрино сам все это затеять? — усомнился Колчинский.

Палуцци отрицательно покачал головой.

— Операция слишком хорошо спланирована. Убрино же — просто убийца. У него мозги не так устроены, чтобы придумать эдакое. Есть и еще одно соображение. В начале года Пизани узнал, что болен раком. Врачи говорят, что он обречен и вряд ли долго протянет. Естественно, в «бригадах» началась ожесточенная борьба за власть. На место Пизани претендуют два человека — Дзокки и Тонино Калвиери, шеф Миланской организации. Калвиери считают «умеренным», и многие другие руководители его поддерживают. Хорошо относится к нему и Пизани, но у Дзокки есть деньги, и немалые. Римская организация самая богатая, потому что за ее спиной стоят мощные силы.

— Кто же это? — спросил Колчинский.

— Люди, которые симпатизируют «бригадам», хотя в них и не входят. Они не участвуют в заседаниях комитета, но если его решения или действия «бригад» им не нравятся, то быстро дают об этом знать, то есть просто-напросто прекращают денежные вливания. Все это Пизани учитывал, поэтому и назначил Дзокки своим преемником. Вот я и думаю, что именно этот человек разработал операцию по захвату пробирки с химического завода. То, что он в это время был арестован за покушение на римского судью и сидит в тюрьме, значения не имеет. Он и оттуда мог руководить операцией. Кстати, многие руководители «бригад» были просто счастливы, когда Дзокки арестовали, и не очень-то стремились его освободить.

— А почему Пизани согласился сотрудничать с нами? — спросила Сабрина.

— Да потому, что пробирка может быть использована и против него самого, и против комитета, для того чтобы заставить их как можно скорее передать власть Римской организации.

— Но ведь Дзокки мертв.

— Жив Убрино, и Римская организация считает его преемником Дзокки. Вот Пизани и другие руководители «бригад» и вынуждены помогать нам, чтобы разыскать пробирку.

— А почему бы им самим не договориться с Убрино? Получив пробирку, они смогли бы его убрать и передать власть этому Калвиери.

— Неплохой сценарий, Сабрина, но вы не учитываете того, что никто, как сообщает наш агент, не знает, где скрывается Убрино, к тому же, если они уберут этого человека, финансовая помощь от местных и зарубежных «сочувствующих» сразу же прекратится. Совсем другое дело, если его ликвидируем мы.

Руки у Пизани и других руководителей «бригад» останутся чистыми.

— Мы видим, что вы прекрасно разбираетесь в делах «Красных бригад», — удовлетворенно произнес Грэхем, — и надеемся, что во всем можем на вас положиться.

— Потому мне и поручили помогать вам. Я действительно неплохо осведомлен в этом вопросе. Хочу еще сообщить, что Пизани направил к нам самого ловкого и опытного из всех руководителей «бригад» — Калвиери, чтобы он помог разыскать пробирку.

— Вы, кажется, назвали его «умеренным»? — спросила Сабрина.

— Да, это так и есть, мисс Карвер, поэтому он еще более опасен. Калвиери и Дзокки совершенно не похожи друг на друга. Дзокки — экстремист и действует с позиции грубой силы. Он задирист и высокомерен. Калвиери же — вежливый интеллектуал, человек с прекрасными манерами, знающий пять иностранных языков. Неудивительно, что он пользуется большой популярностью в «бригадах». Но от Дзокки знаешь чего ждать. Калвиери же непредсказуем, невозможно угадать, что у него на уме.

— Когда мы с ним встретимся? — спросил Колчинский.

— В восемь, в отеле «Куринале».

— Есть что-нибудь новое о вертолете, с которого застрелили Дзокки?

— Пока ничего. Но это конечно же был не полицейский вертолет.

— А что насчет раненого террориста?

— Конте? Все еще в критическом состоянии, в больнице. Врачи удалили восемь пуль. Чудо, что он еще жив.

Палуцци достал из кармана листок бумаги и передал Сергею. В сообщении говорилось, что все пули, извлеченные из Конте и Нарди, были выпущены из одного автомата. Из этого можно сделать вывод, что Убрино получил инструкцию ликвидировать членов своей команды, как только пробирка окажется у него. Автомат же был найден у трупа Нарди.

— А что известно об этом Убрино? — поинтересовалась Сабрина. — В Центре управления нам почти ничего о нем не сообщили.

— Вырос в тех же трущобах, что и Дзокки, очень рано проникся идеями «Красных бригад», куда Дзокки его и вовлек. Начинал как телохранитель Дзокки, но со временем стал старшим командиром ячейки. Подчинялся непосредственно Дзокки. Мы знаем, что Убрино замешан в четырех убийствах и бесчисленных похищениях здесь, в Риме. Но у нас никогда не было достаточно улик и доказательств вины, чтобы его задержать. И потом, Дзокки всегда вытаскивал своего дружка из любых передряг. — Палуцци взглянул на часы и поднялся. — Думаю, нам пора ехать, если мы хотим попасть в «Куринале» к восьми.

Колчинский и оперативники попрощались с хозяином кафе и направились к машине.

* * *

Девушка-администратор в отеле «Куринале» сказала, что Калвиери полчаса назад прошел в свой номер. Они поднялись на лифте на третий этаж, и Палуцци громко постучал в дверь. Калвиери открыл и пригласил всех войти. Это был синеглазый сорокалетний мужчина с точеными чертами лица, длинные темно-каштановые волосы завязаны сзади. Когда он взглянул на Палуцци, лицо его исказила гримаса. В первый момент оба выглядели как боксеры перед схваткой, но потом справились со своими чувствами, и Палуцци представил товарищей хозяину номера. Все расселись по креслам, и, закурив, Калвиери сказал:

— Пизани просил меня во всем вам помогать. Мы не меньше вас озабочены этой историей и хотим как можно скорее разыскать злополучную пробирку.

— Снявши голову, по волосам не плачут, — съязвил Грэхем. — О чем же вы думали раньше?

— Это была несанкционированная акция, мистер Грэхем. До вчерашнего дня комитет вообще ничего не знал о случившемся.

— И вы считаете, что это вас извиняет? Ну и порядки в вашей организации: правая рука не знает, что делает левая!

Калвиери, глубоко затянувшись, подошел кокну. На другой стороне улицы остановился школьный автобус. Глядя на смеющихся ребятишек, он подумал: сколько же таких безвинных малышей погибнет, если вирус все-таки будет выпущен из пробирки? Не в силах смотреть на их безмятежные лица, он отвернулся и продолжил разговор:

— Что ж, должен признать, недостатков у нас действительно много. Есть и совершенно неуправляемые люди, например, в Риме. Только во главе Римской организации и мог оказаться такой человек, как Дзокки. Где скрывается Убрино, мы тоже, к сожалению, не знаем. Но думаю, что в Риме. Здесь у него много друзей.

— А может быть, и в Венеции, — заметил Палуцци.

— Почему именно там? — удивился Калвиери.

— Несколько лет назад Убрино направили в Венецию, и он пробыл там пару месяцев.

— Надо же, а я и не знал, что Убрино когда-то был в Венеции... Поистине загадочная личность...

— И все же я думаю, что сейчас его там нет, — продолжал Палуцци. — Организация в этом городе слабая и малочисленная, вряд ли его сумеют надежно спрятать. Думаю, он в Риме.

— Я был здесь командиром ячейки двенадцать лет назад, — вмешался в разговор Калвиери, — и у меня остались кое-какие связи. Я уже дал поручение узнать все, что возможно. Если Убрино скрывается в Риме, мне обязательно сообщат. Но взять его будет нелегко.

— Нам надо разбиться на группы. Сабрина пойдет вместе с вами, — предложил Колчинский. Калвиери только пожал плечами:

— Не возражаю.

— Она говорит по-итальянски так же свободно, как вы по-английски. Думаю, вам надо поработать вместе. — Колчинский повернулся к Грэхему: — А вы пойдете с майором Палуцци.

— Хорошо. С чего мы начнем? — обратился к майору Грэхем.

— С завода компании «Нео-хим». Мои люди работали там всю ночь. Посмотрим, что им удалось выяснить.

* * *

Палуцци припарковал белый «альфа-ромео» на стоянке напротив главного входа завода. Поднявшись вместе с Грэхемом по лестнице, он направился прямо к секретарше, сидевшей рядом со стойкой дежурного вахтера, и, представившись, попросил вызвать своего заместителя. Потом подошел к Грэхему, оставшемуся ждать его в центре холла у разбитой колонны — напоминание о событиях минувшей ночи.

— Чем ваши люди здесь занимались? — поинтересовался Грэхем.

— Пытались узнать, кто оплатил Вайсману работу по созданию вируса. Они забрались сюда к вечеру, подождали, пока служащие ушли, и потом осмотрели все кабинеты.

— А как им удалось избежать контроля телекамер?

Палуцци заговорщически улыбнулся:

— Эти системы иногда выходят из строя в самый неподходящий момент.

— Ясно.

— Конечно, это вызовет бурю недовольства, когда администрация узнает, но ничего, нам не привыкать.

Двери лифта открылись, и из него вышел высокий молодой человек. Палуцци представил его Грэхему:

— Лейтенант Анджело Марко, мой помощник.

— Рад познакомиться. — Марко пожал Грэхему руку.

— Выяснили что-нибудь? — спросил помощника Палуцци.

— Коммерческий директор в прошлом году четыре раза получал чек на восемьдесят миллионов лир, и каждый раз в тот же день брал из этой суммы шестьдесят четыре миллиона наличными. При этом все чеки заверены Никки Каросом.

— Карос?! — повторил Палуцци задумчиво. — Это интересно.

— Кто это, Карос? — спросил Грэхем.

— Один из самых богатых торговцев оружием. Он занимается бизнесом, в основном на Ближнем Востоке.

— Если коммерческий директор был посредником между торговцем и Вайсманом, то можно предположить, что Карос действовал от кого-то на Ближнем Востоке... Может быть, это ливанская, иракская или иранская группировка?

— Это нам и придется выяснить, — заметил Палуцци. — Но сначала посетим главного управляющего завода, господина Чиденко.

* * *

Управляющий сидел за огромным дубовым столом. Вид у него был очень недовольный. Когда Палуцци, которого он давно уже ждал, вошел в кабинет, Чиденко набросился на майора:

— Кто разрешил вашим людям обыскивать кабинеты, включая мой собственный, и копаться в сейфах?

— Я разрешил, — холодно ответил Палуцци.

— У вас есть разрешение на обыск?

— Мне оно не требуется.

— Да ну? — Чиденко побагровел от возмущения. — Вместо того чтобы искать пробирку, вы пытаетесь уличить моих людей в связи с Вайсманом! А теперь еще и нарушаете закон! Я сделаю все, чтобы вас отстранили от расследования и передали дело кому-нибудь другому — тому, кто будет правильно исполнять свои обязанности.

— Но прежде, чем вы так поступите, я хочу, чтобы лейтенант Марко вам кое-что показал.

Марко протянул Чиденко бумаги, обнаруженные в сейфе коммерческого директора.

— Это всего лишь банковские счета, — фыркнул Чиденко.

— Но они свидетельствуют о связи вашего сотрудника Витторе Драготти с Вайсманом. К тому же все эти счета подписаны известным торговцем оружием Никки Каросом.

— Ну, значит, у Витторе были с ним какие-то дела. — Чиденко развел руками. — Что в этом плохого?

— Деньги поступали на его личный счет, — подчеркнул Марко.

— Значит, подарок: такое иногда случается в бизнесе.

— А мы полагаем, плата за услуги, — нахмурил брови Палуцци.

— Ну так арестуйте его, — с вызовом бросил Чиденко, — и я посмотрю, как суд отнесется к вашим «уликам».

— Никто не собирается его арестовывать. Все, чего мы хотим, — поговорить с ним.

— Прекрасно, я попрошу кого-нибудь из наших адвокатов зайти.

— Никаких адвокатов, — отрезал Палуцци.

Чиденко потянулся к телефону.

— Вы, очевидно, привыкли глумиться над законами, майор. Какое вы имеете право допрашивать моих сотрудников, да еще без адвокатов?

Палуцци подошел к столу вплотную.

— Хорошо, приглашайте вашего адвоката. Но в этом случае все газеты выйдут сегодня с подробным рассказом о том, что коммерческий директор «Нео-хим» связан с торговцем оружием. Никки Карос — личность известная. Его махинации с отравляющим веществом типа «Сарин» или «Табун» привели к гибели сотен тысяч людей во время войны в Персидском заливе! Представляете, какое впечатление это произведет на читателей?

Главный управляющий изменился в лице и несколько минут сидел молча. Из раздумья его вывел телефонный звонок. Чиденко схватил трубку и передал ее Грэхему:

— Это вас.

Мисс Карвер сообщила, что Убрино видели в Венеции. Об этом ее проинформировал Калвиери.

— Мы с ним едем туда, Майк, встретимся в отеле, — сказала девушка.

— Хорошо, Сабрина, но будь очень осторожна, я совершенно не доверяю этому человеку.

Грэхем положил трубку, и тут же телефон снова зазвонил. Чиденко слушал молча, но глаза его бегали по комнате.

— Витторе уже здесь, — сказал он тихо, прикрыв трубку рукой. — Я иду с вами. Покончим с этим как можно скорее. А потом я сделаю все, чтобы вас отстранили от расследования.

— Вы с нами не пойдете, — отрезал Палуцци.

— Ну уж в этом вы не сможете мне помешать. Я здесь хозяин...

— Хорошо, — оборвал его Палуцци, — я не хотел, но, видно, придется: вы меня вынудили. — Вынув из кармана конверт, майор швырнул его на стол перед управляющим: — Читайте!

Чиденко достал лист бумаги из конверта, прочел, взглянул в текст еще раз и уселся в кресле поудобнее.

— Номер телефона указан. Если хотите, можете позвонить.

Чиденко ничего не сказал и вернул конверт Палуцци.

Выйдя в коридор следом за майором, Грэхем спросил:

— Что было в конверте?

— Письмо за подписью премьер-министра. Оно дает мне право использовать все методы, которые я сочту нужными, чтобы найти пробирку. В письме также сказано, что тот, кто не согласен с моими методами, может позвонить лично премьер-министру.

— Но почему вы сразу не показали письмо управляющему?

— Не люблю судьбу испытывать. Я решил использовать это письмо только в крайнем случае.

Грэхем остановился посреди коридора:

— Что значит «не люблю испытывать, судьбу»?

— Это письмо — фальшивка. Бланк, конечно, настоящий. Несколько таких бланков наш человек взял прямо из кабинета премьер-министра. Текст составляем сами, в зависимости от обстоятельств.

— И так вы поступаете при каждом расследовании?

— Уточню: при каждом сложном расследовании. В самом крайнем случае, как я сказал.

— И ни у кого никогда не возникало сомнений в подлинности этого «документа»?

— Пока нет. Но когда-нибудь это случится, тогда мне придется подать в отставку и начать писать мемуары.

— Риск — благородное дело, — задумчиво пробормотал Грэхем. — Как бы и мне раздобыть бланки из Белого дома?!

Марко оглянулся:

— Вы идете?

Палуцци потрепал Грэхема по плечу:

— Пошли, Майк.

Когда Грэхем и Палуцци вошли в кабинет Драготти, они увидели, что тот стоит у открытого сейфа и просматривает бумаги.

— Не это ли ищете? — Майор протянул ему банковские счета.

Услышав английскую речь, Драготти оглянулся, быстро запер сейф и удивленно спросил:

— Кто вы такой?

Палуцци представился.

— Где господин Чиденко?

— Занят, — ответил майор. — А теперь присядьте. У нас есть к вам несколько вопросов.

— Я не собираюсь отвечать на ваши вопросы, пока не узнаю, на каком основании сегодня ночью был открыт мой сейф. Это грубое нарушение закона.

— Позвоните Чиденко. Он в курсе дела.

Драготти снял трубку и позвонил. Когда он закончил разговор, Палуцци спросил:

— Ну, что сказал Чиденко?

— Посоветовал мне сотрудничать с вами. Что вас интересует?

— Скажите, почему Никки Карос ежемесячно, на протяжении последних четырех месяцев, переводил на ваш счет по восемьдесят миллионов лир? — Палуцци бросил на стол перед Драготти банковские счета. — И почему восемьдесят процентов этой суммы вы немедленно переводили в наличные?

— У нас было деловое соглашение, — ответил Драготти, нервно перебирая счета. — Я понимал, что, возможно, придется за это отвечать, просил его платить наличными, но он об этом и слышать не хотел, настоял на оплате чеком.

— Действительно, Карос никогда не любил расплачиваться наличными, — заметил Палуцци, обращаясь к Грэхему. — Это у него мания какая-то, и она принесла ему немало убытков. — Майор обернулся к Драготти: — Итак, двадцать процентов вы удерживали как комиссионные, остальные же передавали Вайсману наличными?

— Вайсману? — удивленно переспросил Драготти. — Никогда у меня с ним никаких дел не было.

— Не лгите! — нахмурил брови Палуцци.

— Я не лгу. Вы когда-нибудь слышали о фосгене?

— Конечно, — ответил майор. — Нервный газ, смесь хлорина и фосфора.

Драготти кивнул:

— Карос установил со мной связь потому, что ему потребовались большие партии хлорина для одного из клиентов, который захотел заняться производством фосгена.

— Кто этот человек? — поинтересовался Грэхем.

— Карос никогда не называл его имени, а я и не спрашивал.

В дверь постучали, в кабинет Драготти вошел Марко. Он что-то тихо сказал Палуцци и встал около двери. Майор подошел к столу, взял пачку банковских обязательств и положил себе в карман.

— Хватит врать, Витторе! Карос признался.

— В чем? — воскликнул Драготти.

— В том, что он оплачивал ваши услуги посредника между ним и Вайсманом.

— Чушь какая-то, — запротестовал Драготти.

— Его взяли сегодня утром. Целый час он упорствовал, но мы пообещали сделать так, чтобы ему скостили срок, если он во всем признается. Вот он и раскололся. И про вас рассказал такое, что тюрьма вам обеспечена на долгие годы.

— Вы лжете. — Драготти был явно подавлен.

— Если вы скажете правду, мы и вам поможем скостить срок.

Вместо ответа Драготти вытащил свой револьвер из ящика стола, но Палуцци и Марко уже нацелили на него свои «беретты».

— Брось оружие, — приказал Палуцци, держа палец на спусковом крючке.

Витторе побледнел как полотно, его губы тряслись.

— Все что угодно, только не тюрьма...

— Вот ты и раскололся, — злорадно усмехнулся майор. — А торговец-то на свободе, никто его не задерживал. Мы тебя провели, чтобы заставить сознаться.

Глаза Драготти остекленели от ужаса, рот скривился, и он выстрелил себе в висок. В этот момент Чиденко и несколько служащих управления ворвались в кабинет.

— Что здесь произошло? — закричал он, увидев неподвижное тело Витторе.

— Застрелился, — глухо произнес Грэхем и обратился к Палуцци: — Что дальше?

— Свяжусь с местной полицией. Если удастся быстро передать им дело, к полудню будем на Корфе. Надо встретиться с Никки Каросом.

Глава 4

Когда-то Мэри Робсон мечтала стать танцовщицей, даже посещала балетную школу, потом увлеклась «диско». В семнадцать лет, победив на конкурсе в своем родном городе, она приехала в Лондон, надеясь получить роль в шоу на Вест-Энде. Однако оказалось, что таких, как она, великое множество, и вместо шоу Мэри получила работу в Сохо, в клубе со стриптизом. Там она и встретилась с Венделом Джонсоном, индейцем, совершившим немало преступлений. Они стали жить вместе, и через три месяца Мэри обнаружила, что беременна. После родов она растолстела, и с карьерой танцовщицы было покончено навсегда.

Вендел, которого приговорили к семи годам тюремного заключения за воровство, уже семь месяцев отбывал срок. Мэри ждала мужа, хотя ее родители никак не могли понять, как можно любить такого человека. Но женщина хотела, чтобы у Бернарда был отец, да и к Венделу была очень привязана. В тот день, закончив домашние дела, она сидела у окна, думая о горькой судьбе мужа, и вдруг увидела, что у ее подъезда остановилась полицейская машина. У женщины тревожно забилось сердце. Когда раздался звонок, она в ужасе бросилась к двери, мысли ее путались от волнения: наверное, с Венделом несчастье.

— Мисс Мэри Робсон? — спросил полицейский.

— Да, — запинаясь, ответила Мэри. — Что с моим мужем?

— Его ранили в тюрьме во время драки, но не беспокойтесь, рана неопасная.

— Где он?

— В Гринвиче, в районной больнице.

— Я могу его навестить?

— Мы затем и приехали. — Полицейский ободряюще улыбнулся.

— Я буду готова через минуту, только сына возьму.

Полицейский выглянул в окно и кивнул своему коллеге, сидевшему в машине. Тот снял фуражку и провел рукой по густым черным волосам. Этот человек выглядел очень молодо, хотя ему было уже тридцать семь лет. Звали его — Виктор Янг. Он улыбнулся, увидев, как его товарищ ведет Мэри и ее сына к машине. Все шло согласно плану.

* * *

В одиннадцать часов дня, как только Витлок и Лонсдейл приехали в полицейский участок Брикстона, их сразу же пригласили к начальнику. Главный инспектор Роджер Пугх был очень приветлив, и они почувствовали себя свободно.

— Когда мы должны выезжать? — поинтересовался Витлок, усаживаясь.

— В одиннадцать тридцать, — ответил Пугх.

В дверь постучали.

— Входите, — пригласил Пугх.

В кабинет вошел приземистый, темноволосый человек в форме тюремщика. Лонсдейл представил его Витлоку: сержант Дон Харрисон, водитель полицейского фургона. Харрисон передал Лонсдейлу такую же форму, какая была на нем.

— Как дела с Александром? — поинтересовался Лонсдейл.

— Скандалил, так что нам пришлось дать ему снотворное. Зато теперь все в порядке: спит спокойно в безопасном месте. — Харрисон достал из кармана солнцезащитные очки и протянул Витлоку: — Наденьте, это очки Александра.

Лонсдейл переоделся, положил свою одежду на стул и вместе с Витлоком вышел во двор, где их уже ожидал голубой полицейский фургон. Задние двери фургона были открыты. Внутри виднелся узкий проход, разделяющий два ряда тюремных клеток, в которых сидели заключенные. Харрисон отцепил от пояса наручники и, защелкнув их на запястьях Витлока, впустил его в одну из клеток и запер за ним дверь, а ключи передал Лонсдейлу.

— Поехали.

Они уже собирались повернуть с брикстонского шоссе на Кеннинггон-парк-роуд, как вдруг сзади послышался шум полицейской машины. Харрисон автоматически сбросил скорость, уступая дорогу. Полицейская машина, проехав вперед, тоже замедлила движение, и шофер жестом приказал им остановиться.

— Какого черта? Чего еще привязались? — выругался Харрисон.

— Может быть, Янг? — тихо предположил Лонсдейл, всматриваясь в подошедшего полицейского. — Лучше не придумаешь: полицейский фургон и полицейская машина на обочине — никаких подозрений.

— В чем дело? — громко спросил Харрисон. — Мы везем заключенных в суд, должны быть в Олд-Бейли к двенадцати.

— У меня в машине женщина с ребенком, оба без сознания, — сказал «полицейский» с сильным американским акцентом. Это действительно был Янг.

— А что с ними?

— Мой напарник держит их на мушке. Если не будете исполнять мои приказания, он убьет обоих, и начнет с ребенка.

— Какого черта...

— Заткнись! — Янг резко оборвал Харрисона.

— Делай, как он говорит, — спокойно сказал Лонсдейл.

Харрисон заглушил мотор.

— Я здесь старший, — обратился Лонсдейл к Янгу. — Что происходит, в конце концов?

— Скоро узнаете. А теперь вылезайте оба.

Лонсдейл кивнул Харрисону, и они вышли из машины. Взгляд Лонсдейла задержался на женщине с ребенком. Он ненавидел все эти истории со взятием заложников, особенно когда в них были замешаны дети. Вспомнив о своей пятилетней дочке, он еще больше расстроился, чувствуя себя совершенно беспомощным. Временами его работа была ему просто отвратительна.

— У кого ключи от фургона? — спросил Янг.

— У меня, — ответил Лонсдейл.

— Открывай!

Они подошли к задней двери фургона. Пока Лонсдейл возился с замком, «заключенные» начали шуметь, требуя объяснить, что происходит. Следуя инструкции Лонсдейла, они вели себя так, что Янг не заподозрил обмана.

— Где Александр? — спросил он.

Лонсдейл показал на клетку, где сидел Витлок.

— Открой, если хочешь, чтобы ребенок остался жив.

Лонсдейл достал из кармана ключи, выбрал нужный и открыл клетку.

— Что происходит? — Витлок сделал удивленный вид.

— Ты свободен, — сказал ему Янг, — вылезай отсюда.

Витлок недоверчиво посмотрел на него:

— Ты кто такой?

— Не полицейский. Остальное потом узнаешь.

Янг взял у Лонсдейла ключ от наручников Витлока, положил их в карман, завел Харрисона и Лонсдейла в пустую клетку и запер там.

— Сними с меня наручники, — попросил его Витлок.

— Заткнись, — оборвал его Янг. Он подвел Витлока к полицейской машине и, обратившись к Хэмфри, спросил:

— Это он?

Тот кивнул:

— Да, это Александр Рёбен.

— Садись с ними рядом, — приказал Янг Витлоку, указывая на женщину с ребенком.

— Что здесь происходит? — спросил Витлок.

— Замолчи! — крикнул Янг, когда машина двинулась с места.

— И все-таки я хочу знать, в чем дело, — потребовал ответа Витлок. — Кто эта женщина с ребенком?

— Хватит задавать вопросы! Еще одно слово, и с тобой случится то же, что и с ней.

Витлок замолчал и откинулся на сиденье.

Через несколько минут машина замедлила ход и въехала в гараж, где уже стоял светло-зеленый «Фиат-1».

— Зажги свет, — попросил Янг Хэмфри. — Ни черта не видно!

Тот вышел из машины и зажег свет. В этот момент Янг в него выстрелил, и Хэмфри упал на бетонный пол гаража.

Не успел Витлок выбраться из машины, как увидел, что Янг направил на него свое автоматическое ружье.

— Не думаешь ли ты, что я устроил эту заваруху, чтобы тебя убить? — спросил его Янг. Просунув руку в машину через открытое стекло, он шарил в «бардачке» и пристально, не отрываясь смотрел на Витлока. Тот криво усмехнулся:

— Но и его убивать у тебя тоже не было причин...

Не отвечая, Янг вытащил из «бардачка» пистолет с зарядами усыпляющего действия и выстрелил в Витлока. Все поплыло у него перед глазами. Витлок попытался сохранить равновесие, но не смог. Падая, он ударился бы о машину, если бы Янг не подхватил его. Потом стало темно.

* * *

Мисс Карвер нравилось, что венецианцы называют свой город «безмятежным». Он и вправду был безмятежный, этот город, вырастающий из воды как прекрасный цветок. Она любила его каналы и узкие улочки, но больше всего восхищалась неповторимой архитектурой города: площадью Святого Марко, Дворцом Дожей, белоснежной церковью Святой Девы Марии — и считала Венецию самым красивым городом мира.

Сабрина и Калвиери прилетели в аэропорт Марко Поло в полдень. Девушка взяла в ячейке камеры хранения пистолет «беретта» (ключ от камеры оставил ей в справочном бюро аэропорта один из агентов ЮНАКО), наняла моторную лодку, и они отправились к мосту Риалто, где, по словам Калвиери, его люди утром видели Убрино.

Пока они плыли по каналу, Калвиери рассказывал ей о достопримечательностях Венеции.

— Это «Ка до Мосто», — показал он на богато разукрашенный золотом дворец в византийском стиле. — Тринадцатый век. Принадлежал Алвис де Мосто — исследователю, открывшему острова Зеленого Мыса у западных берегов Африки.

— Вы хорошо знаете Венецию, — улыбнулась Сабрина.

— Я люблю этот город, мое прибежище, — ответил Калвиери. — Здесь у меня много друзей. В Венеции самая либеральная в Италии организация «бригад».

— Почему же Убрино приехал именно сюда? Ведь Палуцци говорил, что однажды его отсюда выставили за излишний экстремизм?

— Это, конечно, очень странно, — согласился Калвиери, — но человек, который сообщил мне, что Убрино здесь, еще ни разу меня не подводил.

— В самолете вы говорили то же самое. И все-таки я думаю, что это — ловушка...

Поворачивая за угол у моста Риалто, рулевой погудел в рожок и круто повернул руль, чтобы не столкнуться с идущей навстречу гондолой. Потом, остановившись на рива дель Карбон, бросил канат подростку, стоявшему на причале.

— Но вы же обещали довезти нас до рио Бальони! — удивилась Сабрина, вставая с сиденья.

— Видите, катер дорогу перегородил, есть люди, которые ни с кем не считаются, — пробормотал рулевой.

Делать было нечего, и Сабрина, расплатившись, вылезла на причал, за ней последовал Калвиери.

— И все-таки мне кажется, что это ловушка. Надо хорошенько рассмотреть катер, который перегородил нам путь, а потом уже идти по адресу, который дал вам ваш человек, — сказала девушка.

Калвиери кивнул.

Через несколько минут они дошли до рио Бальони. Это был очень узкий канал, да и заканчивался он тупиком: превосходное место для западни. Сабрина подошла к катеру, переложила пистолет из заднего кармана джинсов в карман блузки и присела на корточки, внимательно рассматривая судно.

— Что вы здесь делаете? — послышался чей-то голос. Сзади них стоял молодой человек лет двадцати пяти, в ярких клетчатых штанах и ветровке.

Сабрина поднялась, окинула его презрительным взглядом и спросила:

— Это ваш катер?

— Да, а что? — Молодой человек говорил с явным американским акцентом.

— А то, что из-за вас мы не можем попасть домой, вы нам дорогу загородили.

— Прошу прощения! — Иностранец был явно смущен. — Я сейчас пойду в отель за ключами и уберу свой катер.

— Ложная тревога, — заметил Калвиери, как только молодой человек удалился. — Пошли!

Нужный дом оказался довольно близко, дверь его была заперта, окна закрыты ставнями. Оглянувшись и убедившись, что поблизости никого нет, Калвиери достал из кармана набор отмычек, быстро справился с замком и рывком открыл дверь. В доме все было покрыто толстым слоем пыли.

— В одном твой человек не ошибся — здесь действительно никто не живет уже много-много лет, — проговорила девушка.

— Включая Убрино. — Калвиери прошел в холл вслед за Сабриной.

— Странно все это...

— Ловушка, наверное...

И тут где-то наверху скрипнула половица. Сабрина взлетела вверх по лестнице, распахнула дверь комнаты и направила свой пистолет в затаившуюся в углу фигурку. Это оказался мальчик лет десяти, глаза его были широко раскрыты от страха. Девушка убрала пистолет.

— Как тебя зовут? — мягко спросила она по-итальянски.

— Марчелло, — ответил мальчуган, не сводя глаз с Калвиери. — Вы из полиции?

Калвиери покачал головой.

— Ну тогда из приюта?

— Нет, — ответила Сабрина. — Ты здесь давно?

— Неделю или десять дней, точно не помню, — ответил мальчик.

— И на что ты живешь? — спросила Сабрина.

— В городе много туристов, даже в марте, ворую у них... Я не хочу обратно в приют. Вы же не скажете им про меня, правда?

— Не бойся, мы тебя не выдадим, — ответил Калвиери. — Скажи, ты кого-нибудь видел здесь в последние дни?

— Никого.

Калвиери потрепал мальчугана по голове и повторил:

— Не бойся, мы о тебе никому не скажем. Прощай!

Когда дверь закрылась, Сабрина спросила Калвиери:

— И как долго мальчик будет скрываться в чужом доме? Все равно полиция его выловит!

— Ну не так скоро, как ты думаешь. Пусть пока поживет на свободе. Думаешь, в приюте ему хорошо? Ты не задумываешься, почему он удрал? Я в свое время из приюта удрал, да и многие наши «бригадисты» тоже. Хорошему в таких заведениях не научишься, учителя только бьют и унижают ребят...

— Ну,такие приюты исключение, а вообще-то там к детям относятся хорошо.

— Ты глубоко ошибаешься. Во всяком случае, об этом мальчике мы сообщать не будем, пусть живет, как хочет. Оставь его в покое.

Они вернулись на берег и увидели, что американец собирается вывести свое судно из устья канала. Он что-то кричал им, но они не расслышали: И в этот момент Калвиери заметил белый катер, который выскочил, из-за ряда «вапоретто».^[3] В руке рулевого был зажат «Узи». Калвиери толкнул Сабрину, и они бросились на землю. В стену позади них вонзились пули.

Первой вскочила Сабрина и бросилась к американцу, наставив на него оружие.

— Дайте ваш катер. Нас обстреляли, надо догнать это судно.

Американец нервно передернул плечами и уступил руль. Резко развернувшись, Сабрина погналась за белым катером. В это время дня Большой канал, как обычно, был забит до отказа, этим и воспользовался бандит. Ловко лавируя между катерами, гондолами и паромами, он быстро скрылся из виду. Сабрина долго искала его повсюду. Она свернула в один из боковых каналов, но так и не нашла его. Внезапно путь ей преградила баржа, обойти которую было невозможно. Девушка окликнула парня, стоявшего на барже, и спросила, не видел ли он белый быстроходный катер. Парень, прищелкнув языком и не сводя глаз с ее фигуры, сказал:

— Хороша. Очень хороша...

— Ты видел катер или нет? — зло переспросила его Сабрина.

Парень почесал в голове:

— Может, и видел. А что там было такого интересного? На барже появился второй юноша. Он держал в руках острогу. В этот момент парень, с которым разговаривала Сабрина, прыгнул к ней на катер и, приставив ей нож под лопатку, приказал:

— Выключи двигатель и не рыпайся.

Она исполнила его требование.

— Ты, конечно, вооружена, — сказал он, усмехнувшись, и протянул руку, чтобы ее обыскать.

Девушка, неожиданно ударив парня локтем в подбородок, закрутила ему руки за спину, разоружила и приставила лезвие к его горлу. Второй с острогой в руках поспешил на помощь товарищу.

— Брось в воду! — приказала ему Сабрина.

Видя, что тот колеблется, девушка прижала лезвие к горлу парня. На шее выступила кровь.

— Сделай, как велят, Антонио, — взмолился он.

Антонио бросил острогу в воду.

Крепко ухватив парня за волосы, Сабрина надавила на нож, из его шеи снова потекла кровь.

— Ну а теперь отвечай, кто вас нанял? Будешь молчать, я тебе горло перережу.

— Я не знаю, как его зовут, — прохрипел парень.

Она нажала еще на лезвие, пленник застонал:

— Я правда не знаю. Поверьте! Вчера вечером какой-то человек подошел к нам в баре и предложил по полмиллиона лир каждому. Просил помочь ему спастись от преследования. Мы должны были только напугать вас, и все.

— Именно меня?

— Нет. Любого, кто бы стал его преследовать.

— Опиши этого человека.

— Высокий, загорелый, волосы — длинные, черные, на правой щеке родинка.

— Куда ведет этот канал?

— Тоже к Большому каналу.

Узнав то, что ей хотелось, Сабрина молниеносно столкнула оторопевших парней с катера на баржу и завела двигатель, но через пару минут поняла, что ее обманули и она в тупике. Неожиданно она почувствовала запах бензина. Прямо перед носом ее катера расплывалось большое блестящее пятно, а от стены в конце тупика отделился человек. Загар и черные волосы вполне соответствовали тому описанию, которое дал юноша незнакомцу. В руках человек держал два зажженных газетных свертка. Один факел он бросил в воду, второй — на облитый бензином тротуар рядом с катером. Бензин вспыхнул, пламя уже готово было перекинуться на катер, но девушке все же удалось дать заданий ход и вывести катер к Большому каналу. Огонь охватил баржу, и Сабрина услышала отчаянные крики парней, но помочь им ничем не могла. Развернувшись, Сабрина увидела белый катер — он неожиданно появился из бокового канала, — достала «беретту» и пустилась за катером в погоню. Когда она поравнялась с вапоретто, человек с белого катера дал по ней короткую очередь, а потом словно под воду провалился. Все поиски оказались тщетными. Сабрина не знала, что ей делать дальше, и тут заметила, что Калвиери машет ей с пристани. Через несколько минут она забрала его на катер.

— Дай мне руль, — попросил он, — я здесь отлично ориентируюсь.

Сабрина кивнула, и они поменялись местами.

— С тобой все в порядке? — встревоженно спросил Калвиери.

— Все, если не считать, что моя гордость задета, — пробормотала Сабрина, испытывая к себе отвращение. — Не могу поверить, что он меня переиграл...

— Не вини себя, со всеми бывает — ты же, в конце концов, тоже человек...

— Я профессионал высокого класса, тем обиднее, что он одержал надо мной победу, — оборвала его Сабрина: — И все же странно, почему он меня не убил? Он вполне бы мог меня застрелить, когда выскочил из-за «вапоретто». Но он стрелял в нос катера. Почему?

— Радуйся, что жива. — Калвиери направил катер в более узкий канал, отходящий от рио Сан Поло, и показал на дом с белыми стенами в конце тротуара: — Это дом моего друга. Бежим, а то сюда уже мчится полиция.

Они выбрались на берег.

— Спасибо тебе, Тонино.

Калвиери удивленно посмотрел на девушку: она назвала его по имени в первый раз.

— Называй меня лучше Тони, — улыбнулся он. — Тонино меня называл только директор школы, а я его не очень-то любил.

— Хорошо, — тихо сказала она.

— Как странно, не правда ли? — удивился Калвиери. — Сейчас я избавил тебя от беды, а в следующий раз вполне могу оказаться, в ситуации, когда мне придется тебя убить.

— Или я должна буду убить тебя, мы ведь сражаемся по разные стороны баррикад, — ответила девушка, глядя Тонино в глаза. А про себя подумала: «Вот тебе и „безмятежный“ город! Нет, никогда, никогда не буду больше называть так Венецию».

Глава 5

Витлок проснулся в самолете от ужасной головной боли, попытался сесть, но не смог. Снова лег на кушетку и начал массировать виски.

— Возьмите — мы использовали их в армии.

Краем глаза Витлок увидел руки в черных перчатках. В одной — две белые таблетки, в другой — стакан воды. Интересно, кто этот человек? Голос не Янга, без американского акцента, наверное, Вайсман. Витлок проглотил таблетки и откинулся на подушку. Постепенно ему стало лучше, он открыл глаза и увидел человека, сидевшего у кабины пилота. Да, это Ричард Вайсман, но не в генеральской форме, как на фотографии, которую дал ему Раст, а в легком сером костюме. Этому человеку явно за пятьдесят, лицо грубое, обветренное, волосы темные, чуть седеющие. На висках. Несомненно, это Вайсман.

Витлок сел и обратился к своему спутнику. Голос его звучал решительно.

— Скажите же, наконец, что происходит? Кто вы такой?

Вайсман кинул взгляд на лежавшие перед ним карты и представился.

— Где ми находимся, черт побери? — снова раздраженно спросил Витлок.

— На моем реактивном самолете, над Францией, на высоте тридцать пять тысяч футов. Через двадцать пять минут приземлимся в Риме. Что еще вы хотите узнать?

— В Риме? — с деланным изумлением переспросил Витлок. — Зачем вы меня туда везете?

Вайсман хотел что-то ответить, но в этот момент дверь в салоне отворилась и на пороге появился моложавый блондин.

Генерал рассмеялся:

— Маскарад закончен. А без грима и парика вы, Янг, выглядите намного симпатичнее.

Увидев Янга, Витлок разозлился еще больше.

— Где женщина и ребенок, вы их убили? — спросил он.

— Не кипятитесь, Александр, ничего с ними не случилось. Просто находились под действием наркотика... А вы лучше выпейте что-нибудь.

— Зачем ты застрелил Хэмфри? — резко спросил Витлок, отстраняя протянутый ему стакан с бурбоном.

— Он слишком много знал, — оборвал его Янг.

С безнадежным видом Витлок закрутил головой:

— Что ты наделал? Меня бы осудили на пять лет, не больше. Через три бы вышел, а теперь мне дадут пятнадцать за соучастие в убийстве!

— Э, нет. Если полиция найдет ружье, тебе грозит обвинение в убийстве, — усмехнулся Янг.

— Ты что, с ума сошел? — заорал Витлок. — Я же никого не убивал!

— Да ну?! — прыснул ему в лицо Янг. — Тогда почему на ружье твои отпечатки пальцев?

— Но это же дикость какая-то. — Витлок в изнеможении откинулся на кушетку. — Стрелял-то ведь ты...

— Да, но я был в перчатках, помнишь? А пока ты валялся без сознания, я приложил твои пальцы к ружью. Вот и все.

— Где сейчас ружье?

— В надежном месте.

— Короче говоря, вы попались на крючок, — спокойно произнес генерал. — Теперь, по крайней мере, не сбежите, пока не сделаете дела.

— А потом вы передадите ружье в полицию?

— Совсем наоборот — я отдам его вам, да еще сто тысяч фунтов в придачу.

— Вы думаете, я вам поверю?

— А почему бы и нет? — Вайсман повел плечами. — К гибели Хэмфри Янга вам не привязать. В случае необходимости он найдет по меньшей мере дюжину свидетелей, которые подтвердят в суде, что во время убийства он находился совсем в другой стороне.

— Здорово вы все это придумали. Ну а мне что делать?

— Вести себя тихо-мирно, выполнять все, что скажем, тогда тебе ничего не грозит.

— А зачем мы все же летим в Рим?

— Надо найти убийцу моего брата.

— Найти его или убить?

— Это одно и то же, — усмехнулся Вайсман.

— Вот обрадовали! Никого я не буду убивать. Хотя знаю, все равно на автомате опять окажутся мои отпечатки пальцев...

— Что вы так разволновались? Вы оба путешествуете по фальшивым паспортам. Вик, дай ему паспорт.

Янг взял свой кейс, достал из него паспорт на имя Раймонда Андерсона и бросил его на стол перед Витлоком. Фотографии в паспорте не было.

— Сейчас мы снимем вас «Поляроидом», будет готово через минуту. — Вайсман подмигнул Витлоку и кивнул в сторону Янга: — Виктор путешествует как Винсент Ярдли. Запомните это имя.

— А вы под каким именем? — поинтересовался Витлок, обращаясь к генералу.

— Под своим: лечу в Рим забрать тело брата. Вот вам вырезки из газет, из них узнаете, как он погиб.

Многие заметки Витлок уже читал: они были включены в досье, которым его снабдил Раст. Он быстро просмотрел их, потом спросил:

— За что «Красные» его прикончили?

— Это я и хочу выяснить, — ответил Вайсман и сжал губы. — Брата интересовала только работа, он никому не делал зла. Ну убили бы меня, это понятно: воевал во Вьетнаме, связан с НАТО... а Дэви за что?

— Сочувствую вашему горю, но я-то тут при чем?

— Вы должны мне помочь. Мне вас рекомендовали как одного из лучших водителей, — объяснил Вайсман. — Вы очень понадобитесь, когда Янгу надо будет уносить ноги... Ну, после того, как он уничтожит всех...

— Кого всех? — взмолился Витлок. На лице его был написан неподдельный ужас. — Сколько же человек надо убрать?

— Двух, убийцу брата и того, кто санкционировал это убийство. Ну а если выясним, что кто-то еще замешан, тоже ликвидируем.

— Это что, вендетта? Пусть полиция ищет убийц!

— Мистер Александр, я — солдат. «Красные бригады» — враг. А меня учили: врага нужно уничтожать.

— Ну и занимались бы этим сами, почему вы берете наемников? — Голос Витлока звучал вызывающе.

Вайсман снял перчатки: на обеих руках у него не было указательных пальцев.

— Вьетконговцы отрезали, когда узнали, что я снайпер. Мне посчастливилось, жив остался. Потом, уже в мирное время, заказал себе винтовку со спусковым крючком в прикладе. Но для настоящего дела она не годится, только для охоты. Могу и промахнуться. А тут надо бить наверняка. Вот я и попросил Янга сделать это дело. Вик был в моем взводе во Вьетнаме. Самый лучший снайпер. И вы мне тоже нужны, так что решайтесь.

— Не думаю, чтобы у меня был выбор, — саркастически заметил Витлок.

— Все очень просто, — угрожающе проговорил Янг. — Если «да», тебе заплатят сорок тысяч фунтов, из них двадцать прямо сейчас. Если «нет» — можешь уходить, дверь сзади тебя.

— Да, тут есть из чего выбирать. Я остаюсь.

— Ну вот и отлично, — улыбнулся Вайсман и протянул Витлоку двадцать тысяч фунтов стерлингов. — Остальные получишь, когда сделаем дело. Я свое слово сдержу.

Витлок взглянул на деньги. Банкноты по пятьдесят фунтов были довольно потертые.

Янг достал из внутреннего кармана куртки небольшую продолговатую коробочку и поставил перед Витлоком на стол.

— Здесь часы, надень их.

— Зачем? У меня есть часы, — удивился Витлок.

— Надень, — настаивал Янг.

— Зачем они мне?

— На тот случай, если ты, получив деньги, решишь смыться, — объяснил Янг. — В часы вмонтировано приводное устройство типа радиокомпаса. А приемное устройство у меня в кармане.

— Значит, ты будешь постоянно следить за мной?

— Надо же нам под страховаться, — вступил в разговор Вайсман. — Сорок тысяч фунтов — достаточно большая сумма. Ты можешь поддаться искушению и совершить поступок, о котором сам потом пожалеешь, а нам бы этого очень не хотелось.

— А если я откажусь?

Янг улыбнулся:

— Тогда придется оставить ружье с твоими отпечатками в таком месте, где полиция его легко обнаружит. В Риме тебя сразу задержат и сдадут властям. Вот так-то, дорогой.

Витлок снял свои часы и надел те, которые ему предложил Вик.

Янг достал из кармана миниатюрный передатчик и выложил его на стол.

— В заднюю стенку часов вмонтировано взрывное устройство большой мощности. Взрыв может быть вызван этим передатчиком. Произойдет он в трех случаях: если ты попробуешь снять часы с руки; если я нажму кнопку на передатчике; если часы и передатчик будут находиться на расстоянии более трех миль друг от друга. Тебя или убьет взрывом, или оторвет руку. Все зависит от того, где в тот момент будет твоя рука.

— Ну вы и мерзавцы, — протянул Витлок; глаза его сверкали, как молнии.

— Я понимаю ваше состояние, мистер Александр, но...

— Нет, вы не понимаете, что творите! — гневно перебил его Витлок. — Похитили меня, накачали наркотиками, запугали, впутали в историю, а теперь еще навязываете эти дурацкие часы-ловушку. Но я ведь и так согласился вам помогать, что вы еще от меня хотите? Если вам нужно, чтобы я на вас работал, уберите эту штуку.

Янг покачал головой:

— И не подумаю. Пока дело не будет сделано, придется тебе носить часы на руке. Кстати, учти: взрывное устройство зарядил я и только мне известно, как его разрядить. Смирись с этим, Александр.

— Неужели и вы считаете, что я должен носить на руке эту мину замедленного действия? — обратился Витлок к генералу.

Вайсман кивнул:

— Вик проводит операцию, а я только, наблюдаю. Пока его действия меня устраивают. Я тоже тебе не доверяю, Александр. Эти часы заставят тебя находиться там, где нам нужно. Если, конечно, ты не готов лишиться руки ради сорока тысяч фунтов. Но думаю, ты достаточно умен, чтобы не пойти на это.

Разговор прервал голос пилота, который предложил пассажирам пристегнуть ремни: самолет шел на посадку.

Застегивая ремень, Витлок подумал о том, что он полностью находится во власти генерала и его сообщника. И неизвестно, сколько это будет продолжаться.

* * *

На столе у Филпотта зазвонил телефон.

— С вами хочет говорить майор Лонсдейл из Скотланд-Ярда, сэр, отряд по борьбе с террористами, — доложила секретарша.

— Соедините.

Она выполнила приказание и положила трубку.

— Полковник Филпотт?

— Слушаю. Я уже два часа жду вашего звонка. Что случилось? С К.В. все в порядке?

— Все прошло отлично. Сейчас он, наверное, уже приземлился в Риме.

— Почему же вы так долго не звонили? — спросил Филпотт.

Лонсдейл рассказал о том, чем он был занят, упомянул и о теле Хэмфри, которое в Стоук-Ньюингтоне нашла местная служба безопасности.

— Что с женщиной и ребенком? — взволнованно спросил Филпотт.

— Все в порядке.

— А зачем они Янгу понадобились?

— Харрис знает отца мальчика — Вендела Джонсона...

— Кто такой Харрис? — перебил его Филпотт.

— Это второй человек, которого Янг нанял, чтобы похитить Александра.

— Тот, которого вы вчера задержали?

— Да, тот самый, — ответил Лонсдейл. — Янг хотел взять заложника, чтобы заставить полицию освободить Александра. Но он понимал, что схватить первого встречного на улице опасно. Вот Харрис и предложил вариант с Мэри и ребенком.

— Это Харрис вам рассказал?

— Да.

— А где Янг раздобыл полицейскую машину и форму?

— Форму он взял напрокат в костюмерной. Потом позвонил в полицию и сделал ложный вызов. Когда полицейская машина приехала в жилой район Ламбета, Харрис и Янг захватили шофера, связали и бросили в какой-то пустой квартире. Через полчаса они, так сказать, освободили Витлока.

— А как К.В. оказался в самолете генерала?

— Самолет Вайсмана находился на американской авиабазе. Часовой, который стоял на посту у ворот, уверяет, что, когда Вайсман приехал на базу в служебной машине, с ним был только шофер. Больше в машине он никого не видел.

— Шофер, вероятно, был Янг?

— Да, по описанию это тот самый американец, который похитил Витлока. Часовой же, я думаю, не видел Витлока, потому что он лежал без сознания на дне машины.

— Я высоко ценю вашу помощь, майор Лонсдейл.

— Не стоит благодарности.

— Позвоню вам, когда можно будет возвратить Александра в полицию.

— Прекрасно, а мы пока позаботимся, чтобы он у нас не скучал. Филпотт повесил трубку и попросил Сару связаться с Колчинским, который, по его предположению, был уже в одном из отелей Рима.

* * *

Палуцци позвонил Никки Каросу. Майор не считал возможным обсуждать что-либо по телефону и хотел договориться о встрече. Карос пригласил Палуцци на Корфу, но высказал сомнение, что сможет быть ему чем-либо полезен.

В полдень Грэхем и Палуцци прилетели в столицу острова на самолете, принадлежавшем НОЧС,^[4] потом пересели в вертолет, в котором и проделали последние двенадцать миль до дома Кароса, расположенного на склонах горы Аджи-Дека. Марко виртуозно посадил вертолет в нескольких метрах от белого «мерседеса», около которого стоял шофер, вооруженный револьвером «бернаделли». Когда Грэхем и Палуцци сошли с вертолета, шофер отобрал у них пистолеты, сказав, что оружие им возвратят тогда, когда они покинут остров.

Проехав пятьсот ярдов, машина остановилась у особняка с пилонами, построенного в испанском стиле и расположенного на склоне горы. Дворецкий, в белых перчатках, проводил их к лифту, и они поднялись на крышу здания, где находился огромный бассейн. Дворецкий отправился за напитками, а гости подошли к перилам, чтобы полюбоваться окрестностями. Вид и правда был великолепный. Внизу виднелась деревушка и Лагуна Кхаликиопеулоса, впереди — самая высокая вершина острова — гора Пандократор, а вдали — Албанский горный хребет. Удивительно мирная картина.

Грэхем, попробовав в бассейне воду — она была теплая, — бросил взгляд на лифт и увидел слева от него шесть стеклянных баков, а в каждом из них — по паре змей. Из табличек он узнал, что здесь содержатся зеленая мамба, королевская кобра, бушмастер и другие виды самых опасных и ядовитых рептилий.

— Бесподобно хороши, не правда ли? — послышался чей-то голос.

Грэхем обернулся и увидел прямо перед собой седого мужчину. Ему было лет за пятьдесят, на асимметричном лице выделялся большой нос. Мужчина появился из лифта, совершенно бесшумно. Он был в белом костюме и панаме.

— Карос. Никки Карос, — представился он.

— Грэхем, Государственный департамент.

— О, американец. — Карос пожал ему руку.

Подошедший к ним Палуцци тоже обменялся с Каросом рукопожатиями.

— Удивительно живучи, — заметил Карос, глядя на змей. — Рептилии существуют на земле уже более трехсот миллионов лет. От них произошли динозавры, ихтиозавры и другие грандиозные доисторические животные. От змей же происходят птицы и млекопитающие. И когда человечество в конце концов себя уничтожит, они по-прежнему будут жить на земле, чтобы — дать новое начало эволюционному процессу.

— Но почему вы держите у себя именно змей, а не крокодилов или ящериц?

— Чего хорошего в огромном, неповоротливом крокодиле, мистер Грэхем? Или в суетливых ящерицах? А змеи прекрасны. Вы только взгляните на их тонкое, стройное тело. А знаете, с какой скоростью они настигают свою жертву? Я иногда часами просиживаю здесь, любуясь на своих красавиц. — Карос улыбнулся и продолжил: — Прошу простить меня за эту лекцию, ведь вы проделали столь долгий путь не для того, чтобы обсуждать змей. Присаживайтесь, пожалуйста.

Они прошли к столу у края бассейна и сели в кресла. Мартовское солнце грело слабо, но воздух был теплым. Дворецкий принес напитки, а также блюдо с «лоуканика» — маленькими острыми сосисками со специями. Взглянув вслед уходящему дворецкому, Грэхем увидел, что у лифта, скрестив руки на груди, стоит огромный мускулистый негр с золотой серьгой в левом ухе. Он был очень похож на героев известных пиратских фильмов Эррола Флинна.

Карос поймал встревоженный взгляд Грэхема и произнес:

— Не беспокойтесь. Это всего лишь Будиен, алжирец, — мой телохранитель. Он обычно молчит, но если уж заговорит, к нему прислушиваются. Итак, джентльмены, чем могу быть полезен? Честно говоря, меня удивляет, почему госдепартамент решил послать своего представителя ко мне. Я ведь не веду никаких дел с вашей страной.

— Моя страна тут ни при чем, мистер Карос, — ответил Грэхем. — Нас интересует Витторе Драготти. Что вы можете рассказать о нём?

Лицо Кароса осталось абсолютно спокойным. Он ничем не выдал себя, что нисколько не удивило его гостей: Карос, бесспорно, был профессионалом.

Пригубив свой стакан, наполненный чаем со льдом, он спокойно произнес:

— Простите, но я никогда не слышал этого имени.

И тут Палуцци стал действовать по плану, который был заранее разработан: достав из кармана куртки банковские счета, четыре из них он передал Каросу.

— Эти счета были найдены в стенном сейфе Драготти. Как вы это объясните?

Карос нахмурился, аккуратно разложил документы на столе и, надев очки, начал их внимательно изучать. Посмотрев на счета, которые Палуцци отметил красным карандашом, он лишь плечами повел.

— У меня никогда не было никаких дел с Драготти. Чем он занимается и где работает?

— Коммерческий директор компании «Нео-хим» в Риме, — ответил Палуцци.

— "Нео-хим", — задумчиво произнес Карос, — это фармацевтическая компания. У нас нет с ней контактов. Единственное, что я могу предположить: может быть, кто-то из моих компаньонов вел дела с Драготти.

— Хватит притворяться, Карос, — оборвал его Палуцци. — Я знаю точно, ни одно платежное обязательство не может быть выдано без вашей подписи! Никто из компаньонов не мог вести дела с Драготти без вашего ведома.

В разговор вступил Грэхем:

— Сегодня мы виделись с Драготти, мы пообещали скостить ему срок, и он согласился сотрудничать с нами. Витторе признался, что был посредником между вами и Вайсманом.

На лбу Кароса выступил пот. Он вытер его рукой и взглянул на Будиена. Телохранитель хотел было подойти к хозяину, но Карос жестом приказал ему удалиться.

— Мы, конечно, задокументировали все, что сообщил нам Драготти, — продолжил Грэхем. — Его показаний вполне достаточно для того, чтобы на двадцать лет упрятать вас в тюрьму.

Как только Будиен зашел в лифт, Карос обратился к своим посетителям:

— Быть может, мы как-то договоримся? Я не хотел бы садиться в тюрьму. И так много врагов...

Карос подошел к перилам, окинул взглядом Лагуну Кхаликиопоулоса и, помолчав, произнес:

— Я отведу вас к Убрино. В обмен за это вы дадите мне двадцать четыре часа после того, как пробирка найдется. Не так много за такого рода услугу, которую я вам оказываю.

Грэхем взглянул на Палуцци: «Ваше мнение?» Кивком Палуцци показал, что он согласен, и, взглянув на Кароса, сказал:

— Ну что ж, это пойдет. Когда вы можете отвести нас к Убрино?

— Сегодня вечером. Мы должны встретиться с ним в Риме в восемь часов около церкви Сант Иво, недалеко от Пантеона.

— А пробирка будет у него с собой? — спросил Палуцци, делая какие-то пометки в блокноте, который он достал из кармана.

— Надеюсь, — ответил Карос, — он обязан все время держать ее при себе.

— Почему вы решили встретиться с Убрино?

Карос пожал плечами:

— Он сам попросил меня о встрече, сказал, что это важно и для меня.

Грэхем, подозрительно взглянув на Кароса, погрозил ему пальцем:

— Не пытайтесь нас обмануть, а то оглянуться не успеете, как окажетесь в тюрьме.

— Зачем мне вас обманывать? Мне это ничего не даст.

— На кого вы работаете? — спросил Палуцци.

— Ни на кого. Я работаю вместе с руководителем Римской организации «Красных бригад» Лино Дзокки.

— Почему он к вам обратился? — поинтересовался Палуцци.

— Потому что знал: комитет не санкционирует эту операцию. А ему на нее были нужны деньги. Я же располагал средствами.

— Сколько всего получил Вайсман? — спросил Грэхем.

— Сто тысяч долларов. Его изобретение стоит гораздо больше. Этому вирусу нет цены. Он просто бесценен.

— А кто заказал ученому разработать «усыпляющий газ»? — задал вопрос Палуцци.

— Дзокки. Но так, для забавы. Вернее, для отвода глаз.

— Значит, Убрино знает, что у него в пробирке вирус?

— Конечно.

— А сколько вы должны были получить после того, как операция будет закончена?

— Двадцать миллионов фунтов стерлингов.

Грэхем присвистнул:

— Дзокки говорил вам, где он достанет такие деньги?

Карос покачал головой. Он все еще стоял у перил и смотрел на лагуну, когда вдали появился белый вертолет «Газель».

— Вы что, так и будете целый день любоваться видом? — поинтересовался Грэхем.

Карос обернулся к нему:

— Думаю, он хотел заключить с кем-то сделку: его должны были бы освободить, ну и, конечно, заплатить деньги за то, что он вернет пробирку.

Пока они разговаривали, вертолет стремительно приближался к особняку. Заметив, что на нем установлены два пулемета, Грэхем отскочил в сторону, столкнув в воду сидящего на стуле Палуцци, и сам бросился в бассейн. Почти в этот же момент пулеметы открыли огонь. Карос как-то смешно дернулся, на белом пиджаке пятнами проступила кровь. Он перевалился через перила и рухнул вниз. Пилот, что-то высматривая, завис над террасой, потом резко повернул влево и удалился в сторону Корфы. Грэхем и Палуцци еще оставались под водой и, когда стрельба стихла, вылезли из бассейна, секунд через десять. Еле переводя дыхание, они бросились к перилам и увидели, что Карос лежит на скале. На фоне серых камней отчетливо выделялся его белый пиджак. Палуцци в бешенстве выругался по-итальянски и провел рукой по губам. Они были разбиты в кровь.

Заметив его хмурый вид, Грэхем пробормотал, извиняясь:

— Я вас сильно ударил... Некогда было предупреждать...

Палуцци тронул Грэхема за плечо:

— Я обязан вам жизнью.

— Ерунда! — Грэхем снял мокрую рубашку. — Ничем вы мне не обязаны.

В этот момент на террасу ворвался Будиен с двумя вооруженными охранниками. Подбежав к перилам, они уставились на распростертого на скале Кароса. Охранники, посмотрев на Грэхема и Палуцци, что-то тихо сказали Будиену.

— Они думают, что это мы все подстроили, — перевел Палуцци с греческого.

Будиен повернулся к Палуцци:

— Вы видели, какого типа был вертолет?

— Нет, — солгал Палуцци. — Я только заметил, что он был белого цвета и управлял им один человек.

— Вы разглядели его лицо?

— Вы что, шутите? Я же прыгнул немедленно в воду. А кто, по-вашему, мог убить Кароса?

— У хозяина было много врагов. Любой из них мог это подстроить.

— Как насчет Лино Дзокки? — поинтересовался Палуцци, наблюдая за реакцией алжирца. Однако лицо его по-прежнему оставалось бесстрастным.

— Я не знаю этого человека, синьор Карос никогда не посвящал меня в свои дела. — Неожиданно телохранитель взглянул на Палуцци с подозрением: — Так вы с американцем для того сюда и приехали, чтобы расспрашивать синьора Кароса об этом Дзокки?

— Да нет, мы просто упомянули его в разговоре, и все.

— Скоро здесь будет полиция, ей вы все и расскажете. И еще попробуйте объяснить, как это вам удалось выйти из такой переделки целыми и невредимыми.

— Вы что, полагаете, мы имеем какое-то отношение к убийству Кароса? — возмутился Палуцци.

— Это дело полиции — разбираться. Охранники останутся с вами. Учтите: им дан приказ стрелять, если вы попытаетесь смыться.

Палуцци подождал, пока Будиен ушел к лифту, и объяснил Грэхему, что происходит.

— Тем не менее отсюда есть только один выход. — Грэхем взглянул в сторону лифта.

— Должно быть, Анджело слышал стрельбу с вертолета...

— А что он может сделать?

— Сбросит нам веревочную лестницу. Уцепиться за нее будет непросто, но, пожалуй, это наш единственный шанс выбраться отсюда.

Грэхем взглянул на часы: 4.17.

— Ждем до четырех двадцати, не дольше. После этого попытаем счастья с лифтом. Нам надо убраться отсюда, пока не явилась полиция. Местные полицейские, возможно, связаны с Каросом и работали на него.

— Боюсь, что охранники прикончат нас раньше, чем мы доберемся до лифта.

— А что помешает им убить нас, когда мы попытаемся подняться на вертолет по веревочной лестнице? Так что сначала придется нам их убрать. — Грэхем заметил приближающийся вертолет: — Мне кажется, кабриолет подан.

— Что будем делать с охраной? — спросил Палуцци.

— Они увидят вертолет и обязательно подойдут к нам. Ты займись тем, что пониже ростом, а я возьму на себя его друга, — сказал Грэхем.

Действительно, охранники уже бежали в их сторону, один из них потребовал, чтобы Грэхем и Палуцци отошли от перил и подняли руки. Второй охранник держал ручной пулемет «спектр», поджидая, когда вертолет приблизится. Тем временем лифт пошел вниз: видимо, Будиен тоже заметил вертолет и послал за подкреплением. Нельзя было терять ни минуты. Палуцци набросился на невысокого охранника и со всей силой ударил его коленом в пах. Тот мгновенно выпустил автомат из рук. Второго охранника застрелил Грэхем (тот даже не успел открыть огонь). Подхватив оружие, они бросились к лифту, опасаясь, что оттуда вот-вот появятся люди.

Тем временем вертолет опустился совсем низко над террасой и сбросил веревочную лестницу.

— Поднимайся! — крикнул Грэхем Палуцци, пытаясь заглушить шум мотора.

Тот покачал головой:

— Я и так тебе обязан...

— Ничем ты мне не обязан, — заорал Грэхем. — Полезай первым, не спорь.

Палуцци кивнул, переведя взгляд с лифта на вертолет. Конец веревочной лестницы длиной в тридцать футов, коснувшись перил, уже волочился по террасе. Не выпуская автомат, Палуцци ухватился за нее левой рукой. Вертолет стал набирать высоту. Грэхем, обрушив огонь на приближающийся лифт, успел уцепиться за последнюю перекладину лестницы, но, ударившись головой о металлическую подпорку террасы, выпустил пулемет. Выскочившие из лифта охранники открыли огонь, но вертолет уже был вне досягаемости.

По лицу Грэхема текла кровь, ему пришлось собрать всю свою волю, чтобы не поддаться охватившей его слабости и не потерять сознание. Его левая рука соскользнула с перекладины лестницы. Какое-то время он висел над скалой, держась за перекладину лишь одной рукой. Это были страшные мгновения: тело его болталось из стороны в сторону, голова тряслась. Сделав невероятное усилие, он снова ухватился за лестницу левой рукой, попытался подтянуться, но сил не хватило. Грэхем закрыл глаза, надеясь, что голова перестанет кружиться, но ему стало еще хуже. Пальцы скользили по перекладине. Сжав зубы, он пытался ухватиться за веревку, но левая рука совсем ослабела, и он почувствовал, что сейчас свалится вниз. И тут Палуцци сжал его левое запястье и что-то крикнул, но Грэхем не расслышал, голова у него раскалывалась от боли. Он почувствовал, что теряет сознание, но ступни его ног коснулись воды. «Прыгай!» — что есть силы крикнул ему Палуцци. Грэхем отпустил перекладину и упал в море. Палуцци подхватил товарища, чтобы тот не ушел под воду и не захлебнулся. Грэхем хотел было что-то сказать, но в глазах у него потемнело.

* * *

Штаб-квартира НОЧС в Риме располагалась в большом здании серого цвета на виа По, неподалеку от западногерманского консульства. Официально значилось, что здесь находится архив министра обороны. Палуцци и Марко прошли через вращающуюся дверь центрального входа и направились по длинному подземному коридору в самый конец — к двери, на которой не было надписи. Они оказались в комнате с рядами настенных полок, заставленных картонными коробками, старыми досье и папками с документами. Марко остановился у противоположной от входа стены, отцепил висевший на поясе прибор дистанционного управления и привел его в действие: за стеной, которая сдвинулась в сторону, оказалась металлическая звуконепроницаемая дверь. Он набрал нужный код, дверь открылась, и они прошли в коридор, застланный голубым ковром. Он набрал другой код: дверь закрылась, стена стала на свое место. Палуцци послал Марко посмотреть, что у них есть в компьютере о Будиене, а сам пошел прямо в свой кабинет — послушать, какая информация собралась на автоответчике. Там было и сообщение от Мишеля Песко, командира подразделения, который просил его немедленно зайти. Палуцци отложил все дела, выключил автоответчик и пошел к командиру в кабинет.

Песко был человеком высокого роста, с холодными голубыми глазами. До того как он был принят в НОЧС (его предшественник погиб во время военных учений в горах Сицилии), Песко служил в одной из пяти ударных альпийских бригад итальянской армии. Его назначение командиром подразделения вызвало недовольство среди тех, кто хотел, чтобы этот пост занял Палуцци, и таких, надо сказать, было немало. Прошло уже три месяца, как Песко исполнял свои обязанности, но он все еще считался чужаком. Он и Палуцци не ладили друг с другом. Палуцци претило то, что новичок не был знаком с работой НОЧС, а Песко раздражала популярность Палуцци среди коллег. Общались они только по необходимости. Высшие чины в штабе итальянской армии знали о неприязни, возникшей между Песко и Палуцци, но все никак не могли решить, кого оставить на этом посту, а кого перевести в другое подразделение. Примиряться же враги не хотели.

Палуцци постучал в дверь, хотя кабинет Песко был открыт. В нем было, как всегда, очень накурено. Недруги приветствовали друг друга сухим кивком головы. Увидев сидящих на кушетке Колчинского и Сабрину, Палуцци приветливо улыбнулся им.

— Где Майк? — спросила девушка.

— В больнице Святого Джованни, — ответил Палуцци и сразу же поднял руку, успокаивая ее. — Не волнуйтесь, с ним все в порядке. — Он коротко рассказал о том, как их спас в море вертолет береговой охраны, который вызвал Марко.

— Грэхем тяжело ранен? — с беспокойством продолжала расспрашивать Сабрина.

— Пришлось наложить четырнадцать швов. Врачи боялись, что он потеряет зрение, но после ряда проверок стало ясно — никакой опасности нет. И все же какое-то время он должен оставаться в больнице.

— Но это невозможно! — воскликнул Колчинский и посмотрел на часы. — Уже шесть тридцать. Далеко отсюда до больницы?

— Минут десять на машине, — ответил Палуцци.

— Я поеду с майором, — предложила Сабрина.

— Нет, — твердо произнес Колчинский. — Вы работаете с Калвиери, и я хочу, чтобы вы возвратились в отель и не спускали с него глаз. А я поеду с Палуцци.

Сабрина что-то недовольно проворчала в ответ и, сложив руки на груди, откинулась на спинку дивана.

Песко встал, затушив сигару.

— Прошу извинить, у меня встреча в штабе в восемь тридцать. — Он улыбнулся Сабрине: — Особенно приятно было познакомиться с вами, мисс Карвер.

Сухо кивнув Палуцци, Песко вышел из кабинета.

— Да, не очень-то вы любите друг друга, — глядя на Палуцци, заметила Сабрина, когда командир подразделения ушел.

— Хватит, Сабрина, — оборвал ее Колчинский.

— Ну, это ни для кого не секрет, — фыркнул Палуцци. — Песко нам нужен, как рыбе зонтик. Он же ничего не умеет. Чему он может нас научить? Не то что Джузеппе Камерало, который был до него, — настоящий профессионал: он вдохновлял нас, вел за собой. И никогда не требовал того, чего не мог сам. А Песко за все время ни разу не был с нами на учениях, кому может нравиться эта конторская крыса? Естественно, люди хотят, чтобы их командиром был такой человек, как Камерало.

— А почему этого Песко сюда назначили? — спросила Сабрина.

— Потому, что он «службист». Джузеппе терпеть не мог возиться с бумагами. Когда он погиб и здесь провели аудиторскую проверку, оказалось, что Камерало не вел никаких записей. Все было в полном беспорядке. Вот к нам и направили Песко. Мне же поручили возглавить оперативную работу. Люди считают командиром меня, а Песко бесится, хочет, чтобы все его уважали, считались только с ним. Но если он будет целыми днями сидеть за столом и перебирать бумажки, то никогда ничего не добьется. — Палуцци присел на край стола и спросил Сабрину: — Ну, как поездка в Венецию?

Она рассказала о том, что там произошло.

— Вам удалось опознать человека, который стрелял в вас?

— Десять минут назад Песко передал мое описание этого человека компьютерщикам. Ответа пока нет.

Палуцци собрался было позвонить в компьютерный отдел, но тут в кабинет вошел Марко, его помощник, с папкой в руках.

— Я собрал сведения о Будиене, как вы просили. — Заметив в комнате Сабрину и Колчинского, Марко осекся: — Извините, сэр, я не знал, что вы не один.

Палуцци представил сидящих в кабинете вошедшему:

— Это Сергей Колчинский, заместитель директора ЮНАКО, и Сабрина Карвер, коллега Грэхема.

Лейтенант Марко пожал руки Колчинскому и Сабрине и передал Палуцци папку с документами.

— Будь так любезен, Анджело, — обратился к нему Палуцци, — узнай у компьютерщиков, почему они не дают ответа. Для того чтобы определить, кто этот человек, который стрелял в Сабрину, больше десяти минут не требуется.

Марко кивнул и вышел, а Палуцци, открыв папку, зачитал документ, в котором содержались сведения о Филиппе Будиене, телохранителе Кароса, и обещал присутствующим, что для них снимут копии с этого документа.

— Будиен под наблюдением? — спросил Колчинский.

— Двадцать четыре часа в сутки. Телефон прослушивается. Но пока ничего нет. — Палуцци уселся в кресло Песко. — Есть что-нибудь от вашего коллеги Витлока?

Колчинский кивнул и закурил сигарету.

— Витлок звонил мне в полдень. Он и Янг остановились в пансионе здесь, в Риме. Вайсман — в отеле «Хасслер-Вилла Медичи».

Палуцци присвистнул:

— Это один из самых дорогих отелей в Риме: у него что, денег много?

— Его бывшая жена получила в наследство верфь недалеко от Нью-Йорка. Пять лет назад продала ее примерно за сто миллионов долларов, а когда они в прошлом году развелись, за Ричардом остался реактивный самолет, ранчо в Колорадо и десять миллионов.

— И он еще продолжает служить в армии? Будь я так богат, нипочем не стал бы надрываться на службе!

— Деньги для генерала не имеют большого значения. Он прежде всего солдат. И надо отдать ему должное — хороший солдат.

Зазвонил телефон. Палуцци снял трубку и, слушая, что говорит Марко, ввел информацию в стоявший на столе Песко компьютер.

— Есть что-нибудь? — спросила Сабрина, как только он положил трубку.

На экране появились два лица. Палуцци кивнул и нажал кнопку принтера. Изображение отпечаталось на принтере, и Палуцци передал его Сабрине.

— Да, это он, — заявила Сабрина и передала факсимиле Колчинскому. — Но почему их двое?

— Это близнецы, — объяснил Палуцци, — похожи, как две капли воды, но у одного есть родинка на правой щеке, а у другого — нет. Только по ней их и можно отличить.

Сабрина села рядом с Колчинским и еще раз взглянула на факсимиле:

— Просто удивительно, до чего похожи!

— Вы можете сказать, кто из близнецов был в Венеции? — обратился к ней Палуцци.

— С родинкой на щеке. Я его долго не забуду. Как зовут этих близнецов?

— Карло и Томазо Франча. Карло тот, которого вы видели в Венеции, значит, в вертолете, на Корфе, был Томазо.

— Но вы, кажется, сказали, что лица не удалось разглядеть, — спросил майора Сергей.

— Да, но я знаю, они всегда выходят на задание вместе.

— Что еще о них известно?

Палуцци нажал другую кнопку компьютера, и на экране появился текст. Майор быстро прочитал его, перевел в уме на английский и, повернувшись к коллегам, сказал:

— Близнецы родились в Салерно в 1956 году, рано осиротели. Оба занимались спортом, достигли больших успехов и, несмотря на юный возраст, участвовали в профессиональных соревнованиях по горным лыжам. Карло особенно преуспел в скоростном спуске, а Томазо в слаломе. Оба были включены в итальянскую сборную на зимней Олимпиаде 1976 года, но накануне соревнований не прошли тест на наркотики и были отстранены. Федерация навсегда запретила им принимать участие в спортивных соревнованиях. Некоторое время, они занимались тем, что показывали на улицах различные трюки, пока не втянулись в преступный бизнес. Сейчас работают как вольные наемники в Италии и Греции.

— Вам уже приходилось сталкиваться с близнецами? — спросил Колчинский.

— Лично мне нет, но Я о них много слышал.

— Они что, симпатизируют «Красным бригадам»?

— Симпатизируют тому, кто им платит, мисс Карвер. А стоят близнецы недешево и сами назначают цену за свою работу — такое только они могут себе позволить, потому что считаются едва ли не самыми лучшими наемниками.

— Ирония судьбы, не правда ли? — задумчиво заметила Сабрина. — Выходит, Карос сам оплатил собственную гибель.

— Получается, что так, — ответил Палуцци.

— Ну а известно, где они сейчас? — спросил Колчинский.

— Нет. Обычно они ведут бродячий образ жизни. Правда, у близнецов есть летняя вилла во Фреджене. Это фешенебельный курорт на берегу моря в десяти — двенадцати милях отсюда. Но весь последний год они ни разу там не появлялись. Я, конечно, распоряжусь, и мы примем все необходимые меры, чтобы их разыскали, но не думаю, что найти их будет легко; учтите, мы имеем дело с профессионалами высокого класса.

— Может быть, поиск лучше начать с вертолета? — спросил Колчинский. — Его, наверное, не так трудно будет найти? В конце концов, не каждый день над островом появляются белые вертолеты «Газель», да еще с 30-миллиметровыми пулеметами.

— Я уже послал людей этим заняться, но сомневаюсь, что им удастся что-нибудь выяснить: эти двое могли спрятать вертолет где угодно.

— Не думаю, что это легко сделать, — заметил Колчинский.

— Может, и так, но где начинать поиск: в Италии, в Греции? А может, на Корфу, Сардинии, Сицилии? Вертолет могли спрятать в любом месте, а времени у нас в обрез.

— Да, времени нет, но, возможно, сегодня вечером нам удастся перехватить пробирку. — Голос Колчинского звучал бодро.

— Зря надеетесь, — остудил его Палуцци. — Убрино не появится, если не будет полностью уверен в своей безопасности.

— Вы думаете, нам подстроят ловушку? — спросил Колчинский.

— Вначале, когда Карос упомянул о встрече с Убрино, я так не думал. Для Кароса было бы слишком опасно попытаться уничтожить меня и Майка, не подвергая опасности собственную жизнь. Но после того какон погиб, я считаю, что, может быть, эта ловушка готовилась для него? Карос слишком много знал. Возможно, Убрино как раз и планировал вызвать его на встречу и ликвидировать. Если не считать того, что мы вычислили связь Кароса с исчезнувшей пробиркой, все шло точно по плану. Возможно, Убрино как раз и намеревался уничтожить Кароса прежде, чем он нам что-нибудь успеет рассказать.

— Но Томазо Франча опоздал и не успел заставить Кароса замолчать. И тут на Корфу явились вы с Михаилом. Тогда он и попытался ликвидировать всех троих, так? — выдвинул Колчинский свою версию.

— Нет, я так не думаю. — Палуцци покачал головой. — Если бы Томазо хотел это сделать, он мог нас убить, когда мы барахтались в бассейне, — это было достаточно легко, но он явно охотился только на Кароса.

— Что-то подобное произошло и с нами в Венеции, — заметила Сабрина, обращаясь к Колчинскому. — Ну, как будто стрелявший хотел, чтобы мы спаслись.

— Ничего не понимаю, — пробормотал Колчинский. Он встал и затушил сигарету. — Хорошо, сейчас уже семь часов. Я хотел бы повидать Михаила, прежде чем мы отправимся к Сант Иво, а пока я прикажу перевести для вас материалы о Будиене и братьях Франча на английский.

— Я сама это сделаю, — сказала Сабрина, хмуро взглянув на Колчинского, — вряд ли я смогу чем-нибудь еще заняться, сидя у себя в номере.

Колчинский взял папки с документами у Палуцци и передал их Сабрине. Майор сочувственно ей улыбнулся и, позвонив Марко, сообщил, что едет вместе с Колчинским к Сант Иво. Затем, отпустив Марко домой — немного поспать, положил трубку и встал.

— Вы вооружены? — спросил он Колчинского.

Тот покачал головой.

— Возьмите мой пистолет, — предложила Сабрина, достала «беретту» из заднего кармана джинсов и протянула Колчинскому.

— Оставьте пистолет при себе, мисс Карвер. Я возьму оружие для мистера Колчинского с нашего склада, — сказал Палуцци.

Девушка убрала пистолет.

— Перестаньте называть меня мисс Карвер. А то я чувствую себя как старая дева. Давайте — просто Сабрина.

— А меня называйте — Сергей, — добавил Колчинский.

Палуцци улыбнулся:

— Какой тип оружия вы предпочитаете, Сергей?

— "Токарев-Т-33", но вообще я хорошо владею любым оружием.

— Дадим вам «Токарев», нет проблем, — заверил Палуцци и тут же позвонил на склад. — Сейчас принесут, — сказал он, усаживаясь за стол.

В дверях появился Марко и спросил:

— Сэр, вы уверены, что мне не надо сопровождать вас к Сант Иво?

— Да, идите и отдохните немного. Если вы мне понадобитесь, я вас немедленно вызову.

— Вы меня проводите? — спросила Сабрина Марко. — Пора мне возвратиться в отель и узнать, чем там занимался Калвиери, пока я тут находилась.

— И не забудьте предупредить: если позвонит К.В., пусть его немедленно соединят с вами, — напомнил Колчинский.

— Не забуду, — ответила Сабрина и вышла следом за Марко. Как только принесли пистолет «Токарев» и майор за него расписался, Палуцци и Колчинский сели в машину и отправились в больницу Святого Джованни, которая находилась на улице де Амба Арадам, напротив базилики Святого Джованни Латерано, главного кафедрального собора в Риме. В вестибюле больницы Палуцци подошел к справочной и узнал, как пройти к Грэхему: он лежал в отдельной палате. Они поднялись на третий этаж, откуда открывался прекрасный вид на виллу Челимонтана и парк, окружающий Колизей. Колчинский постучал в дверь палаты, и они вошли.

Грэхем сидел в кровати, облокотившись о подушку. Увидев коллег, он сразу же положил на стул газету «Интернэшнл дейли ньюс», которую просматривал перед их приходом. Кровоподтек на левой стороне лица Майка был не очень заметен — его закрывала повязка, наложенная на швы около глаза.

— Как чувствуете себя, дружище? — обратился к нему Колчинский. Он смахнул со стула газету и сел, всматриваясь в лицо Грэхема.

— Отлично, — улыбнулся Грэхем и отбросил простыни. Он был в джинсах и чистой белой рубашке с коротким рукавом, которую Палуцци прислал ему из отеля. — Я готов, только туфли надену.

— Куда это? — строго спросил его Колчинский.

— Разве Фабио не рассказал вам о Сант Иво?

— Рассказал, конечно, но вы туда не поедете, — возразил Сергей. — Вы останетесь здесь, по крайней мере до утра.

— И не подумаю здесь оставаться, я здоров! — взорвался Грэхем.

Колчинский тяжело вздохнул:

— Ну зачем же всегда спорить с начальством? Врачи считают, что вам следует остаться в больнице до утра. Думаю, они знают, что для вас лучше.

— Да ну?! После того как Керри и Мики были похищены, психиатры именно так и говорили: «Мы знаем, что для вас лучше, мистер Грэхем». Черта с два, они знают! Для них я был просто очередной «историей болезни», которую они открывают, когда приходят утром на работу, и закрывают вечером, когда уходят домой. А знают ли они, что такое жить с постоянным чувством вины? Понимают, через что я прошел? Им только кажется, что они могут это себе представить. Если бы я имел дело с психиатром, который лишился семьи при аналогичных обстоятельствах, я, пожалуй, согласился бы его выслушать, потому что он действительно мог бы понять, что я испытываю. То же самое и сейчас: пусть приведут врача с такой же раной, как у меня, и я готов буду к нему прислушаться. Черт побери, Сергей, что они себе воображают, когда считают себя вправе решать, что для меня лучше? В конце концов, это мое тело, и голова тоже моя. А я знаю, что со мной все о'кей.

Колчинский устало провел рукой по лицу.

— Как хотите, Михаил, можете уходить. Но с нами вы все равно не поедете. Возвращайтесь в гостиницу, Сабрина уже там.

— Замечательно, — невнятно пробормотал Грэхем, — она, конечно, тут же начнет за мной ухаживать, как мамочка.

— Она просто заботится о вас, что в этом плохого? — Колчинский встал и сердито отодвинул стул. — Увидимся позже, в отеле.

Выйдя вслед за Колчинским в коридор и закрыв за собой дверь, Палуцци спросил:

— Если мой вопрос не покажется вам бестактным, то скажите, что случилось с семьей Майка?

Пока они шли к машине, Колчинский рассказал майору, что жену и сына Грэхема похитили бандиты.

— Их так и не нашли? — переспросил Палуцци. Сергей только покачал головой. — И Грэхем после этого не сломался?

— Михаил не может сломаться. Он настоящий профессионал и не позволит себе расслабиться.

Палуцци завел машину и вздохнул:

— Не знаю, как бы я это пережил, если в такое случилось с моими близкими.

— Упаси вас Бог от такого!

Они отъехали.

— Сколько у вас детей? — спросил Колчинский.

— Один сын — Дарио. Ему восемь месяцев. Совсем крошка, но забот с ним хватает.

— Могу себе представить. А что делает ваша жена?

— Сидит дома с ребенком. Дарио не дает ей скучать. А раньше жена была стюардессой на «Эр Франс».

Они проехали мимо ярко освещенного Колизея.

— Вы там бывали? — поинтересовался Палуцци.

— Не раз. Я прожил в Риме больше года.

— Вы мне об этом не говорили, — удивился Палуцци.

— Я тогда работал в КГБ — был в Риме военным атташе. Давно, десять лет тому назад.

— Скучаете по России?

— Скучаю по зиме. — Колчинский улыбнулся, потом посмотрел задумчиво на проезжающие машины. — Раз в год я стараюсь вырваться на родину, чтобы повидаться с семьей, с друзьями. И только тогда ощущаю, как соскучился по России. Закончу службу в ЮНАКО, обязательно вернусь домой, обязательно.

— И тогда будете скучать по Западу, — подмигнул ему Палуцци.

— Это правда. Вы бывали когда-нибудь в России?

— Нет, не довелось, — ответил Палуцци извиняющимся тоном. — Но моя жена, Клаудина, несколько раз там бывала. По ее словам, это замечательная страна, очень красивая. Я, конечно, хотел бы тоже там побывать. Но вот вопрос — как выкроить время?

Они проехали мимо церкви Святого Марка, одной из старейших в Риме, и двинулись дальше — по проспекту Витторио Эмануэля, по обе стороны которого возвышались великолепные особняки, построенные в стиле барокко и ренессанса, и остановились напротив величественной церкви Сант Андреа делла Балле. Колчинский проверил свой пистолет, положил его обратно в карман куртки и вышел вместе с Палуцци из машины.

Они перешли улицу, и майор показал на церковь, виднеющуюся за театром Валле. Это и была Сант Иво. Оглянувшись, они озабоченно подумали об одном и том же: место многолюдное и потому очень подходит для западни. Если окажется, что здесь засада, они даже не смогут как следует отстреливаться, боясь, что нечаянно попадут в прохожих. Колчинский на минуту задержался у кондитерского магазина, всматриваясь в витрину, как в зеркало, чтобы разглядеть, что происходит на дороге позади него. Ничего подозрительного он не заметил и дал знак Палуцци двигаться дальше, хотя от «Красных бригад» можно было ожидать все что угодно. Если они ставили цель уничтожить кого-то из представителей властей, которых люто ненавидели, то не задумываясь шли на убийство невинных людей. Сергею уже не раз приходилось видеть такое.

Внезапно раздавшаяся пулеметная очередь разнесла вдребезги витрину кондитерской. Стреляли из черного «мерседеса». Колчинский упал на землю, а когда приподнял голову, то увидел женщину средних лет, распростертую на тротуаре перед окном. Она была мертва, белая блузка залита кровью. Улица враз опустела: испуганные прохожие в панике разбежались. Колчинский подполз к Палуцци, который скрючился за серебристым «БМВ», не выпуская из рук «беретту».

— На сантиметр промазал, не больше, — прошептал Палуцци. — Не заметили, кто стрелял?

Колчинский огорченно покачал головой.

Томазо Франча, сидевший в черном «мерседесе», поравнялся с серебристым «БМВ» и подмигнул Карло, который находился на заднем сиденье. Они улыбнулись друг другу. Карло погладил пальцем спусковой крючок своего пистолета-пулемета «узи» и пробормотал:

— Никуда не денутся. Нам торопиться некуда.

* * *

Грэхем, проводив Колчинского и Палуцци до госпитальной стоянки для машин, взял такси и пообещал шоферу щедрое вознаграждение, если тому удастся незаметно «сесть на хвост» «альфа-ромео» майора. Водитель подмигнул Грэхему, как взволнованный школьник, и поднял большой палец в знак того, что ему нравится это предложение. Они бросились в погоню за «альфа-ромео». Неожиданно раздался визг тормозов. Это шофер резко затормозил, чтобы не врезаться в «фиат-типо», который остановился за черным «мерседесом». Шофер не мог подать назад, потому что за ним уже выстроился длинный хвост машин, и он сильно перепугался.

Грэхем выскочил с заднего сиденья, рывком открыл переднюю дверцу и выбросил шофера на дорогу. Потом быстро сел за руль. Майку удалось извернуться, объехать «фиат» и со всего размаху таранить «мерседес». В момент столкновения Томазо ударился о руль. Мотор его машины заглох. Грэхем снова направил такси в «мерседес». Томазо, который пытался завести машину, ругался от злости. Наконец мотор «мерседеса» завелся, машина заскрипела шинами об асфальт и двинулась в сторону моста Витторио Эмануэля. Грэхем бросился в погоню. Карло обрушил на такси пулеметную очередь. Пули пробили ветровое стекло, но Грэхем успел нагнуться. Карло снова выпустил очередь, прострелив передние шины такси, оно потеряло управление и врезалось в бок стоявшему автомобилю. Грэхем ударился головой о руль и сразу почувствовал, что рана под повязкой закровоточила. Он отстегнул ремень и потянулся, чтобы открыть дверь. Тем временем ее открыли снаружи. Взволнованные прохожие что-то говорили ему, но Грэхем не мог разобрать слов. Кто-то протянул руку, чтобы помочь пострадавшему, но Майк не пожелал выйти из машины: он откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Голова разрывалась от невыносимой боли. Через несколько секунд он открыл глаза, вытер тыльной стороной ладони кровь с лица и осторожно вылез из машины. Майк еле стоял на ногах: ему пришлось даже схватиться за открытую дверцу, чтобы не упасть. В этот момент сквозь толпу к нему протиснулись Колчинский и Палуцци.

— С тобой все в порядке? — взволнованно спросил майор.

Грэхем кивнул.

— Что вы здесь делали? — накинулся на Майка Колчинский.

— Вас спасал, вы что, не заметили? — Лицо Грэхема исказилось от нестерпимой боли.

— Мы были в полной безопасности.

— Это только кажется, ребятки. А если бы он прострелил бензобак? Вам это в голову не приходило?

Грэхем перевел взгляд с Колчинского и увидел подошедшего шофера. При виде изуродованного капота такси тот в ужасе схватился за голову. Подъехала полицейская машина, из нее вышли два карабинера. Один, немедленно очистив проезжую часть от зевак, начал регулировать движение, стараясь рассосать пробку. Транспорт скопился уже с двух сторон. Второй полицейский с сержантскими знаками отличия подошел к такси. Шофер попытался ему что-то объяснить, но он остановил его. Сержант внимательно оглядел повреждения, следы от пуль, простреленные шины и только после этого, обернувшись к шоферу, спросил, чья это машина. Водитель такси стал пространно объяснять, что произошло. Сержант слушал, кивал время от времени, потом подошел к Грэхему, который стоял сбоку, прислонясь к машине. Он прижимал носовой платок к ране на лице. Но прежде чем сержант успел заговорить, перед ним вырос Палуцци и протянул ему свое удостоверение. Сержант, взглянув на документ, кивнул в сторону Грэхема и поинтересовался, имеет ли он тоже отношение к НОЧС.

Палуцци покачал головой:

— Нет, он американец, нам помогает. Это все, что вам нужно знать.

Сержант внимательно посмотрев на Палуцци, буркнул:

— Это мы еще посмотрим. Считаете, что законы не для вас писаны?

— Избавьте меня от лекций, — попросил его Палуцци, убирая удостоверение. — Я больше ничего не могу вам объяснить.

— Плевать я на вас хотел! — взорвался сержант, не сводя глаз с Грэхема. — Он мог кого-нибудь убить, поэтому я забираю его с собой.

— Сколько вам лет, сержант?

— Двадцать восемь. А почему вы спрашиваете?

— У вас вся жизнь впереди — о карьере надо думать. Вы же не хотите себе все испортить только потому, что вмешиваетесь в дела, не имеющие к вам никакого отношения?

— Вы что, мне угрожаете? — буквально прошипел полицейский.

Палуцци оглядел сержанта с головы до ног, потом еще раз взглянул ему в глаза:

— Ну хорошо. Я могу сказать по-другому: забирайте американца на допрос, а я позабочусь, чтобы вас лишили погон.

— За что же это? За то, что я выполняю свои обязанности? Придумайте что-нибудь получше.

Майор вынул из кармана письмо премьер-министра и протянул его полицейскому:

— Вряд ли я могу придумать что-нибудь получше.

Прочитав письмо, сержант вложил его обратно в конверт и отдал Палуцци:

— У меня нет выбора, майор. Что вы собираетесь делать теперь?

— Отвезу американца в госпиталь. Ему надо обработать рану. Потом он напишет подробное объяснение, и я его сразу же вам пришлю.

— Но это против правил.

— С вашим начальством я обо всем договорюсь, не беспокойтесь.

— А как с шофером такси?

— Он получит полную компенсацию. — Палуцци протянул сержанту свою визитку. — Будут проблемы, звоните.

Полицейский положил карточку в карман, с презрением взглянул на Палуцци и бросился проверять только что подъехавший грузовик на буксире.

Колчинский спросил подошедшего Палуцци:

— Какие-нибудь неприятности?

— Так, ерунда, — ответил тот.

— А женщина погибла или ранена? — спросил Грэхем.

— Мертва. Мне придется вернуться и объясниться с полицией. — Палуцци отдал Колчинскому ключи: — Вы поведете машину. Подбросьте меня до Пьяццы, потом отвезете Майка в больницу.

— Мне после за вами заехать?

— Нет, не надо. Кто-нибудь из ночных дежурных меня заберет. Встретимся в отеле.

— Хорошо. — Колчинский открыл дверцу, собираясь садиться, и посмотрел на Палуцци: — Если приедете раньше нас, поговорите с Сабриной, она, надеюсь, будет в отеле.

Палуцци кивнул и сел на заднее сиденье. Грэхем опустился рядом с Колчинским и спросил:

— Все еще сердитесь на меня, товарищ?

Колчинский глубоко вздохнул и медленно покачал головой. Потом включил передачу и съехал с края тротуара.

Глава 6

Витлок безо всякого удовольствия смотрел на стоящий перед ним обед, который только что принесли по его заказу. Бифштекс выглядел неаппетитно: кусок мяса буквально «плавал» в масле. Витлок поковырял вилкой и с отвращением отодвинул тарелку. Тем не менее есть хотелось — в животе урчало от голода. Конечно, он мог бы поесть вместе с Янгом в столовой пансионата... Но стоило ему представить их совместную трапезу, как бифштекс сразу же показался съедобным. Он открыл вторую коробку и вывалил из нее горошек и овощи на тарелку, где было мясо. Пока Витлок ел свой нехитрый обед, он еще и еще раз вспоминал все, что с ним произошло в Риме.

В аэропорту Вайсман случайно повстречался с бывшим коллегой по службе, старшим офицером взвода первой дивизии морской пехоты, которая сейчас базировалась в Вероне и подчинялась НАТО. Он предложил генералу служебную машину с шофером на все время его пребывания в Риме.

Вайсман это предложение не принял, сославшись на то, что приехал в Италию не по служебным делам, а как гражданское лицо, однако согласился, чтобы офицер подвез его до отеля «Хасслер-Вилла Медичи». Поблагодарив офицера и любезно распрощавшись с ним, он тут же взял себе машину напрокат. Офицер, увидев, что в его услугах не нуждаются, ретировался, а генерал поднялся в свой номер.

Обо всем этом Витлок узнал от Янга. После того как они устроились в пансионе, Янг позвонил генералу, а потом передал Витлоку содержание их разговора.

Пансион, где они разместились, показался Витлоку отвратительным: грязный, неуютный, да еще и запахи неприятные. Где-то по соседству все время громко играло радио, а сидевшая внизу женщина явно была проституткой, по крайней мере она так выглядела; Витлоку было, правда, все равно, кто она, так как, кроме Кармен, женщины его не интересовали. Днем он позвонил в Париж, где ему сообщили, что накануне вечером Кармен уехала из отеля. Он пытался дозвониться домой в Нью-Йорк, но их номер не отвечал. Тогда он решил позвонить Кармен на работу, но и там никто не брал трубку. Связался он и с сестрой Кармен, которая тоже жила в Нью-Йорке; та ответила, что после того, как Кармен с ним уехала в Париж, они не виделись. Конечно, у жены в Нью-Йорке было немало друзей, но вряд ли она воспользовалась их помощью. В этом они с Витлоком были похожи: оба любили решать личные проблемы самостоятельно. А что, если она взяла вещи и куда-то уехала насовсем? Нет, это не в ее характере. Даже если Кармен все еще на него обижена, намеренно волновать мужа она не станет. Так где же она?

От тревожных мыслей Витлока отвлек голос Янга, который внезапно появился в дверях комнаты.

— Стучи в следующий раз, — зло буркнул Витлок и снова уткнулся в свою тарелку.

— Я и стучал, но ты не отзывался. — Янг закрыл дверь и присел на краешек кровати: — Почему ты не пообедал в столовой пансиона? Там кормят гораздо лучше.

— Все зависит от компании, — возразил Витлок, разрезая бифштекс.

— Я б на твоем месте попридержал язык.

Витлок доел и повернулся лицом к Янгу:

— Что тебе надо?

Янг встал и протянул ему ключи от взятой напрокат машины:

— Поехали.

— Куда?

— В подземный гараж на улице Мармората.

— С кем встреча?

— Тебя не касается.

— Слушай, я по уши увяз в этой истории благодаря тебе. Могу я по крайней мере знать, что происходит?

Янг, взяв Витлока за ворот рубашки, поднял его со стула и прижал к стене. Витлок с трудом сдержал желание вырваться и повалить Янга на спину, но не мог себе этого позволить, и Янг с видом победителя отчеканил:

— В историю тебя втравил не я, а генерал. Это он решил, что мне нужен шофер, я его ни о чем не просил. Сам сделаю все, что надо, и прекрасно без тебя обойдусь.

— Рад слышать, — пробормотал Витлок.

— И помни, взрывным устройством управляю я. Только попробуй удрать.

Подавив в себе ярость, Витлок пошел с Янгом в коридор. Они спустились в холл по лестнице. Пухленькая дежурная, не отрывая глаз от вязания, приветливо улыбнулась им. Выйдя из пансиона, Витлок и Янг сели в красный «фиат-ибицу». Захлопнув за собой дверь, Янг достал из кармана карту, где карандашом был указан их маршрут.

Через десять минут они оказались на улице Мармората и въехали в гараж.

— Кого или что мы ищем? — спросил Витлок.

Янг показал на белый «Фиат-1», припаркованный около бетонной колонны. Витлок подъехал ближе. Янг, увидев лежавшую в «фиате» газету «Дейли америкэн», вышел из машины.

— Все правильно. Я недолго. Ты пока следи, сделай несколько кругов, я дам тебе знать, как только освобожусь.

Витлок посмотрел Янгу вслед и решил, что тот встречается здесь с кем-то, кто может дать ему сведения об убийстве Дэвида Вайсмана. «Янг делает свои дела, а я сижу в автомобиле, какая же от меня польза ЮНАКО?» — подумал он с раздражением. Янг тоже был не в восторге от своего напарника. На черта он ему сдался? Сам бы со всем справился и получил на сто тысяч больше. Но ничего не поделаешь — операцией руководит Вайсман и придется терпеть этого англичанина. Ничего, он еще сыграет свою игру, когда операция будет закончена. Александр сидит, по существу, на пороховой бочке, и в один прекрасный момент прогремит взрыв... В то время когда перед Янгом возникла картина гибели ненавистного англичанина, его кто-то спросил:

— Закурить не найдется?

Он обернулся и увидел человека лет двадцати пяти, который незаметно появился из-за «фиата». Темные длинные волосы парня были растрепаны, бледное болезненное лицо выглядело несколько испуганным. Это был Джонни Рамона. Янг протянул ему пачку сигарет и чиркнул зажигалкой.

— Мне бы надо заплатить за сигареты, но у меня есть только такая бумажка. — Рамона вынул из кармана джинсов половину банкнота стоимостью в пятьсот лир.

Янг извлек откуда-то вторую половину такого же банкнота и приложил ее к той, которую держал в руке парень. Половины сошлись.

— Информация есть? — спросил он парня.

Рамона кивнул и показал на «фиат».

— Поговорим в машине.

Янг сел рядом с водителем и тут же повернул зеркальце так, чтобы видеть, что происходит сзади. Рамона усмехнулся:

— А вы человек осторожный...

— Приходится, если хочешь уцелеть... Ладно, у вас есть для меня новости?

— Деньги принесли?

Янг вынул деньги, показал их Рамоне, но не отдал:

— Сначала информация, потом деньги.

Рамона откинулся на спинку сиденья и проговорил:

— Нападение на завод — дело рук «Красных бригад».

— Это я и без тебя знаю, ты мне что-нибудь новенькое расскажи. — Янг посмотрел в зеркальце и увидел, что Витлок проехал мимо него.

— Операцию проводила Римская организация «бригад». Возглавлял группу Рикардо Убрино, один из двух старших командиров этой организации.

— Где он сейчас?

Рамона пожал плечами:

— Никто не знает. Как будто сквозь землю провалился — ни слуху ни духу. Единственный, кто наверняка хорошо об этом осведомлен, — Лино Дзокки, но с ним не связаться.

— Кто такой Дзокки?

— Шеф Римской организации, но он сейчас в тюрьме, и встретиться с ним невозможно. Все свидания с заключенными отменены до специального разрешения.

— Ты сказал, что Убрино — один из двух старших командиров. А кто второй?

— Луиджи Рокко.

— Он может знать, где скрывается Убрино?

Рамона покачал головой:

— Думаю, что не знает.

— Ладно. Теперь скажи, кому подчиняется Дзокки?

— Никола Пизани, руководителю «Красных бригад». — С этими словами Рамона достал из кармана конверт и, вынув из него лист бумаги, протянул его Янгу: — Это структурная схема руководства «Красных бригад». На самом верху — Пизани, прямо под ним — Дзокки и Калвиери...

— Кто такой Калвиери? — оборвал его Янг. — Где-то я слышал это имя.

— Он обычно выступает по телевидению от имени «Красных бригад».

— Может он знать, где Убрино?

— Сомневаюсь. Убрино действует в Риме, Калвиери — в Милане. Они принадлежат к двум разным фракциям, которые борются друг с другом. Дзокки — приверженец жесткой линии, а Калвиери — умеренной. Вот все, что я знаю. Теперь давайте деньги!

— Погоди, ты мне еще не все рассказал. Скрыл, что ты тоже член «Красных бригад».

— Это неправда!

Янг посмотрел в зеркальце, подождал, пока Витлок снова проедет мимо, и закричал:

— Пока ты тут выдаешь мне информацию, твои дружки за мной следят! Ловко придумано.

— Честное слово, мистер! Я не связан с...

Договорить Рамона не успел. Янг выхватил нож и всадил его парню в сердце, потом, прислонив труп к спинке сиденья, вышел из «фиата». Вокруг никого не было. Янг сделал знак Витлоку, чтобы тот забрал его в машину, и они быстро тронулись с места.

В пансионе Янг предложил Витлоку выпить, тот отказался, и тогда Янг отправился в бар один. Он должен был вернуться через двадцать минут, и Витлок принял решение. Он быстро прошел к себе, достал из гардероба чемодан и бросил его на кровать. Вместе с одеждой, которую он купил на днях, в чемодане лежала сумочка для туалетных принадлежностей. В ней было два микрофона, маленький радиоприемник, микрокассетный плейер и микронаушники. Эту сумочку ему передал днем один из агентов. Витлок проверил микрофоны: один был обычный радиомикрофон, другой — так называемый «выдвижной». Для того чтобы установить обычный микрофон, надо было пробраться в комнату Янга. Но Витлок не мог рисковать — его сообщник мог вот-вот вернуться — и решил использовать «выдвижной». По пожарной лестнице, которая находилась в конце коридора, он забрался на плоскую крышу здания. Зажав микрофон в зубах, он стал спускаться по лестнице, которая вела вниз, добрался до окна комнаты Янга и воткнул конец микрофона в деревянную раму. Острый металлический костыль вошел в нее с трудом, потому что дерево оказалось очень твердым, но все же микрофон сидел крепко. Витлок посмотрел на часы: у него оставалось еще восемь минут.

И тут окно неожиданно распахнулось. Витлок вжался в лестницу, боясь пошевелиться. К счастью, Янг, который, облокотясь о подоконник, смотрел на улицу, его не заметил. Он махал рукой той самой женщине, которую Витлок видел сегодня в пансионе. Сейчас эта женщина поднимет голову — и все будет кончено: она заметит, что он подобрался по лестнице к чужому окну, и начнет созывать людей. Однако женщина не обратила на Янга никакого внимания, и тот захлопнул окно. Вернувшись в комнату, Витлок проверил приемное устройство: оно было в порядке. Сначала в комнате Янга стояла абсолютная тишина, потом вдруг в наушнике раздался щелчок. Витлок догадался, что его сосед открыл банку пива. Видимо, он и вернулся так быстро потому, что решил выпить пиво в комнате. Затем Витлок уловил, что Янг набирает по телефону чей-то номер. Подложив под спину подушку, он устроился поудобнее и надел второй наушник. Слышимость была превосходная.

«Добрый вечер, сэр, — сказал Янг. — Я только что встречался с информатором. Получил все необходимые сведения. Он назвал мне имя человека, который спустил курок. Это Убрино — главный „бригадист“ в Риме. Он куда-то исчез, но я не сомневаюсь, что выслежу его. Информатор назвал еще троих, это... Пизани, руководитель „Красных бригад“, его заместители — Дзокки и Калвиери. Дзокки сейчас в тюрьме. Нет, сэр, Александр имен не знает. Предпочитаю, чтобы он знал вообще как можно меньше. Я по-прежнему считаю, что он только помеха. Его вообще надо убрать. Он и так знает слишком много. Позвоню вам завтра. Спокойной ночи, сэр».

Витлок догадался, что Янг разговаривал с генералом. Понял он и другое: его «сообщник» охотится теперь за всеми четырьмя «бригадистами», а не только за Убрино. Надо передать эту информацию Колчинскому. Кого же Янг намеревается убрать в первую очередь? Разрешит ли ему Вайсман ликвидировать Александра или все же прикажет оставить его в покое? Витлок выругался. Жаль, что он не слышал, что говорил Вайсман! И как теперь быть? Витлок почувствовал себя совершенно беззащитным, так как не мог иметь при себе оружие. Александр им никогда не пользовался, и Янг об этом прекрасно знал. Остается только одно: использовать против Янга свой ум и высокий профессионализм. Его размышления прервал Янг, который появился на пороге комнаты с банкой пива.

— Поехали, — приказал он. — Время не ждет.

* * *

Сабрина отложила журнал «Ля Република» и подошла к окну: перед ней раскинулся один из самых прекрасных городов мира. Глядя на сияющее море огней, она невольно припомнила свои предыдущие встречи с «вечным городом». Однажды родители подарили ей билет на самолет, и она прилетела в Рим вместе с тремя университетскими подружками. Тогда они мало что успели посмотреть: вечерами допоздна веселились в клубах и дискотеках, потом целыми днями нежились в постели, приходя в себя. Были и кавалеры на одну ночь...

Сабрина отошла от окна и покачала головой, вспоминая то время. Сейчас ей трудно было представить, что когда-то она могла так глупо себя вести: посещала все самые престижные вечеринки, терлась среди богатых и знатных. Ее по праву считали одной из самых ярких дебютанток в Европе: мужчины, которые годились ей в деды и отцы, постоянно делали ей предложения руки и сердца. Устав от поклонников и вечеринок, Сабрина увлеклась мотогонками. Закончилось это аварией на Ла-Манше, разбитым «порше», несколькими переломами и задетым легким. Пролежав четыре месяца в Американском госпитале в Париже, Сабрина пришла к выводу, что живет неправильно. Ей нужна была определенная цель и дело, которое могло увлечь. Выйдя из госпиталя, она поступила в ФБР, приобрела там некоторый опыт и перешла в ЮНАКО. Вспоминая все это, Сабрина увидела в зеркале свое отражение — по лицу блуждала легкая улыбка. «Да, я прошла длинный, но интересный путь», — подумала она с удовлетворением.

В дверь постучали. Сабрина посмотрела в «глазок»: Палуцци. Она открыла дверь и пригласила его войти. Палуцци огляделся:

— Что, Майк и Сергей еще не вернулись?

— Я думала, они с вами, — сказала Сабрина.

— Я к ним стучал, но дверь никто не открыл, и я подумал, что, возможно, они у вас.

— Я даже не знаю, где они: возможно, все еще в госпитале. Проходите, присаживайтесь. Хотите выпить?

— Что-нибудь безалкогольное, пожалуй. Если есть, содовую.

Девушка достала из холодильника бутылку содовой, хотела было принести стакан, но майор попросил ее не беспокоиться и начал пить прямо из бутылки. Потом вытер рот рукой.

— Ох и тяжелый выдался сегодня денек!

— Но вряд ли можно назвать его удачным, — заметила Сабрина и присела на кровать. — Мы ведь за соломинку хватаемся, иначе не скажешь: какие у нас реальные шансы разыскать Убрино до четверга? А это — крайний срок...

— Да, шансов немного. Это правда. Если бы нам хоть немного повезло... — Палуцци сделал еще глоток и повернулся к Сабрине. — Теперь вся надежда на Конте. Врачи уверены, что он придет в себя. Вопрос только — когда?

— И вы думаете, он знает, где прячется Убрино?

— Совершенно очевидно, что Убрино были даны указания уничтожить всех членов группы. Об этом говорит и убийство Нарди, и попытка убрать Конте. Почему ему дали такое указание? Вероятно, потому, что они слишком многое знали об этой операции. Больше причин я не вижу.

— Я вас понимаю, но это довольно сложный ход.

— Да, это так. Но вы сами только что сказали, что у нас мало шансов найти Убрино до четверга. Так что ничего другого не остается...

Оба задумались и замолчали. Тишину прервал телефонный звонок. Сабрина взяла трубку: Пока она говорила, Палуцци подошел к окну.

— Калвиери звонил, — сказала Сабрина, повесив трубку. — Ему только что сообщили, Убрино в Риме.

— Это достоверная информация?

— Калвиери сказал, что звонок был анонимный. Вообще-то похоже на ловушку. В любом случае надо проверить.

Снова раздался звонок. Сабрина подошла к телефону.

— Это, наверное, меня, — заметил Палуцци.

Сабрина кивнула, передала ему трубку, пошла к шкафу, достала «беретту» и кобуру.

— Да, действительно Калвиери звонил аноним, — сказал Палуцци, повесив трубку.

Застегнув пояс с кобурой, надетый поверх майки, Сабрина взглянула на майора.

— Кто вам это сообщил?

— Один из моих людей в «рафике». Машина стоит на улице, и мои люди постоянно записывают все разговоры Калвиери. Я еще в управлении вам об этом говорил.

— Да нет, ничего не говорили, — покачала головой Сабрина.

— А мне казалось, что сказал. Пока вы и Калвиери были в Венеции, мы поставили у него в комнате подслушивающее устройство. Телефон тоже прослушивается. Возможно, он об этом и догадывается. Но все равно так лучше.

Сабрина надела куртку.

— За ним следят?

— Да, когда он выходит один, без вас.

— Ну и что?

— Ничего.

В дверь постучали: пришел Калвиери. Сабрина пригласила его войти.

— Добрый вечер, Палуцци. Сабрина, надеюсь, сказала о звонке?

— Звонок был анонимный? Очень оригинально.

— Мне сказали, что Убрино видели в Риме.

— Это не может быть ловушкой?

— Все возможно, — согласился Калвиери. — Вы знаете, я в Риме не очень-то популярен среди «бригадистов». Большинство из них рады были бы меня пристрелить.

— Хотите группу поддержки в помощь? — предложил Палуцци.

— Нет, ни в коем случае, — наотрез отказался Калвиери. — Уличное сражение нам ни к чему.

— Вы вооружены? — спросила Сабрина.

Калвиери кивнул.

— Да, у него «хеклер-и-кох», — пояснил Палуцци, взглянув на Сабрину. — Но не надейтесь, что он вас прикроет, если что: он никогда им не пользуется.

— Это не совсем так. Просто никто не знает, пользуюсь ли я оружием. Понимаете разницу?

Мужчины с неприязнью посмотрели друг на друга.

— Фабио, вы могли бы остаться здесь, подождать Майка и Сергея, — предложила Сабрина, пытаясь сгладить возникшую между майором и «бригадистом» напряженность, — они вот-вот, думаю, вернутся.

— Спасибо, — согласился Палуцци. — Я их подожду. Берегите себя — будьте осторожны.

Сабрина улыбнулась ему и вышла следом за Калвиери.

* * *

Небольшой дом из красного кирпича, окруженный аккуратной оградой, был самым обычным в пригороде и не вызывал никаких подозрений. В таких домах «бригадисты» любили размещать свои запасные базы.

Калвиери остановил машину напротив дома и заглушил мотор. Потом огляделся. К дому вела вымощенная дорожка, по обеим сторонам которой находились ухоженные цветники, над входом горел фонарь. Окно слева от двери было занавешено, за занавеской виднелась полоска света. Калвиери прошел к гаражу, который находился справа от дома. Гараж был закрыт, но перед ним стоял «альфа-ромео-альфетта».

— Вы бы еще позвонили заранее, предупредили о нашем приезде, — съязвила Сабрина, — ведь те, что сейчас в доме, видели, что подъехала машина. Почему вы не оставили ее в конце улицы? По крайней мере, у нас был бы выбор: зайти с парадной двери или с черного хода. Теперь мы не можем нагрянуть неожиданно.

— Но здесь нет черного хода.

— Откуда вы знаете? — недоверчиво спросила Сабрина.

— Мне приходилось здесь останавливаться. Вход только один — парадный. Правда, в дом можно попасть и через гараж. Так что пошли!

— А если нас подстрелят в саду?

— Не нагоняйте на себя страху! Это ведь пригород. Стоит начаться стрельбе, полиция появится через минуту. Значит, база будет раскрыта. Нет, западня может быть только в доме. На улице никто на нас не нападет: слишком много глаз.

— Ну и что вы предлагаете?

— Зайдем через парадную дверь, что же еще остается? У меня с собой отмычки, какой-нибудь да открою. Если Убрино в доме, он может выйти только через гараж. Почему бы вам не посторожить его здесь?

— Давайте сделаем наоборот. Я пойду в дом, а вы посторожите.

— Но я знаю дом, знаю, где там можно спрятаться. А вы, случись что, этого не знаете.

— Тогда пошли вместе, — предложила Сабрина, заметив неуверенность в глазах Калвиери. — Или мы идем вместе, или я позвоню Палуцци и попрошу прислать мне в помощь своих людей. Выбирайте.

— Ладно, пойдем вместе. — Калвиери открыл ворота и заглянул в гараж. — Он не мог отсюда выбраться.

— Откуда вы знаете?

— У двери гаража припаркована машина. Так что ему пришлось бы выйти через парадное.

Они осторожно приблизились к входной двери. Она была не заперта. Калвиери осторожно провел пальцами по косяку — проверил, нет ли проводов от взрывного устройства, их не оказалось. Тогда он открыл дверь и вошел в прихожую. Там было пусто. Сабрина достала из кармана «беретту» и тоже проскользнула в дом. В холле было несколько дверей: Все они были плотно закрыты. Девушка показала на первую, слева от входа. Калвиери кивнул в знак согласия и, не отводя взгляда от закрытых дверей, достал из кармана пистолет-пулемет. Сабрина прижалась к стене по одну сторону двери и сделала Калвиери знак, чтобы он встал с другой стороны.

— Я войду первой, — прошептала она.

Он неохотно кивнул.

Держа наготове пистолет, Сабрина открыла дверь, пригнувшись, нырнула в комнату и увидела, что в ней, лицом к двери, в кресле сидит человек. Но это был не Убрино, а довольно плотный мужчина, лет за сорок. Его гладко зачесанные назад темные волосы открывали довольно грубое, простоватое лицо.

Мгновенно опустившись на одно колено, Сабрина наставила пистолет ему в грудь:

— Вставайте очень медленно, руки держите так, чтобы я их видела.

Глядя мимо девушки, человек улыбнулся Калвиери, появившемуся в дверном проеме:

— Браво, Тони! Это твой новый телохранитель?

Калвиери опустил оружие:

— Что ты здесь делаешь, Луиджи? Жаль, мне не пришло в голову, что именно ты окажешься в доме.

— Вы его знаете? — спросила Сабрина.

— К сожалению, знаю. Это Луиджи Рокко — самая омерзительная марионетка Дзокки.

— На твоем месте. Тони, я бы придержал язык. Моим людям не нравится, когда меня оскорбляют такие, как ты. Оглянись.

Калвиери медленно оглянулся, нервы его были напряжены до предела. Из соседней комнаты вышли двое, оба с автоматами «Калашников».

— Брось оружие. Тони. — Рокко взглянул на Сабрину: — И ты, красотка, тоже.

Калвиери разжал пальцы, и один из охранников Рокко тут же выхватил из его рук пистолет-пулемет. Сабрина, глядя на наставленные на нее автоматы, нехотя выпустила оружие.

— Ты не ответил на мой вопрос, Луиджи, — с вызовом проговорил Калвиери, проходя в комнату.

— Я отвечу, но позже. Ты не собираешься представить меня своей очаровательной спутнице?

— Сабрина Трестелли, выпускница университета Тренто.

— Красота и интеллект вместе, замечательно! Жаль, красотка, что ты попала не в ту компанию. — Рокко, кивнув в сторону Сабрины, сказал своим людям: — Развлеките даму, пока я поговорю с синьором Калвиери.

— Все, что ты хочешь мне сказать, можешь говорить в ее присутствии, — предупредил Калвиери, глядя, как «бригадисты» приближаются к Сабрине. Один из них схватил ее за плечи, но девушка ударила его коленом в пах, и парень, вскрикнув от боли, свалился на пол.

— Прикоснешься ко мне — руку сломаю, — предупредила Сабрина второго.

— Тот в растерянности взглянул на Рокко, ожидая дальнейших указаний.

— Оставь ее, а этого — убери. — Рокко показал на лежащего на полу охранника. — Ждите в другой комнате. Я вас позову, когда будет нужно.

Охранник помог своему товарищу подняться, они вышли и закрыли за собой дверь. Рокко встал, подошел к столу и предложил своим пленникам что-нибудь выпить, но они отказались.

Тогда Рокко, налив себе виски, опустился обратно в кресло. Сабрина и Калвиери присели рядом на кушетку.

— Не кажется ли тебе, Луиджи, что ты зашел слишком далеко. Чего ты хочешь?

— Ответов. — Рокко отхлебнул виски.

— Каких еще ответов? — огрызнулся Калвиери.

Рокко провел рукой по сальным волосам:

— Дзокки и Убрино нет с нами, и вся ответственность лежит на мне. В городе полно слухов, точно никто ничего не знает, но люди винят «Красные бригады» за нападение на завод компании «Нео-хим». Я должен знать правду, Тони, вот я и заманил тебя сюда. Говори все, что тебе известно. Мне надо успокоить членов «бригад».

— Тебе лучше встретиться с Пизани и поговорить с ним.

— Я все же умнее, чем ты думаешь. Тони. Пизани недолго протянет. И хотя он формально продолжает оставаться во главе «бригад», уже несколько месяцев всем заправляешь ты, Тони.

— Кто это тебе сказал? Дзокки? — Взглянув в глаза Луиджи, Калвиери понял, что угадал правильно. — И ты еще жалуешься, что кто-то распускает слухи? Да, синьор Пизани тяжело болен, это верно. Но ты напрасно думаешь, что он не работает. Это просто чушь. Кто же тогда послал меня в Рим на поиски Убрино? Не сам же я принял это решение? Я здесь по специальному распоряжению Пизани. Он сам скажет, когда захочет уйти от дел, а пока он наш руководитель. Так что с одним слухом, надеюсь, покончено.

— А как насчет того, что Дзокки нет в живых? — Рокко допил виски и поставил стакан. — Говорят, что именно поэтому в тюрьму никого не пускают.

— Нет, причина в том, что из-за неполадок с тюрьмой прервана «быстрая связь». Я точно знаю, что синьор Пизани беседовал с одним из врачей, которых приглашали к заключенным. Тот видел Дзокки вчера, в полдень. Но, возможно, позже он был убит. Мы не можем ни утверждать, ни отрицать этого, но давайте рассуждать логически: если бы с Дзокки что-нибудь случилось, комитет, я думаю, знал бы уже об этом.

— Как зовут врача, который видел вчера Дзокки? — поинтересовался Рокко.

— Вы не доверяете синьору Пизани, не верите ему на слово? — набросился на него Калвиери.

— Я только хотел бы сам с ним побеседовать, вот и все.

— То есть, по-вашему, Пизани врет?

— Да нет, конечно, но как я могу опровергнуть слухи, если у меня нет фактов?

— Я же говорю, вам надо встретиться с синьором Пизани. Он прекрасно поймет, в какое затруднительное положение вы попали. Если у вас все, отпустите нас. У меня масса дел на сегодня.

С этими словами Калвиери поднялся, собираясь направиться к двери, но Рокко остановил его и спросил:

— Почему вы ищете Убрино? Что он похитил с завода?

— Это вас не касается.

— Я имею право знать, — резко ответил Рокко. — Ты находишься в моем городе, Тони, поэтому меня касается все, что здесь происходит.

— В начале следующей недели Пизани созывает заседание комитета, чтобы обсудить последствия операции на «Нео-хим». Я не имею права до этого что-либо рассказывать.

— Тебе еще надо дожить до следующей недели. Многие молодые «бригадисты» недовольны, что ты преследуешь Убрино как дикого зверя. Так что, боюсь, я не смогу гарантировать тебе безопасность в Риме.

— Так вот в чем дело! Вы не можете контролировать своих подчиненных и боитесь, что, если со мной что-нибудь случится, прежде чем будет установлена связь с Дзокки, это может уменьшить ваши шансы возглавить в будущем «бригады».

— Это неправда! — оборвал его Рокко. — Но предупреждаю: убирайтесь из Рима немедленно.

— Я уеду, но только тогда, когда буду уверен, что Убрино здесь нет. И ни минутой раньше. — Калвиери, задержавшись у двери, еще раз оглянулся на Рокко: — И все-таки повторяю: если со мной что-нибудь случится, это очень плохо отразится на вас. Вам никогда не стать шефом «бригад».Хорошо еще, если останетесь руководителем ячейки.

Рокко, подождав, пока Калвиери и Сабрина скроются за дверью, сердито затушил сигарету и потянулся к телефону.

* * *

За стальными высокими воротами появился вооруженный охранник и направил луч фонарика прямо на «альфа-ромео-альфетту», в которой сидел Рокко. Он опустил стекло в машине и прокричал охраннику, что у него назначена встреча с Никола Пизани. Охранник, связавшись по рации с начальством и получив подтверждение, открыл ворота. В то время, когда Рокко выезжал во двор, за ним наблюдали Витлок и Янг, сидевшие в машине «фиат-ибица», припаркованной в конце улицы.

— Что теперь? — поинтересовался Витлок.

— Это ничего не меняет. Я все равно пойду.

Витлок задумался, пытаясь проанализировать ситуацию. Чей это дом? Янг совсем почти ничего ему не рассказывает: считает, чем меньше он знает, тем для него же и лучше. По-видимому, дом принадлежал кому-то из руководителей «бригад». Может быть, даже самому Пизани. Однако Витлок ни в чем не был уверен, поэтому и чувствовал себя совершенно беспомощным. Кроме того, он был очень расстроен: до сих пор ему не удалось связаться с Колчинским. А что, если Янг знает место, где прячется Убрино? Что тогда? Все равно он не сможет помешать этому человеку, или ему придется отказаться от той роли, которую он играет, и сделать то, что он считает нужным. Все это очень беспокоило Витлока.

— Пошли, — сказал Янг, выходя из машины.

Витлок вылез из машины, положил ключи в карман и взглянул на Янга. Тот натянул на голову черный шлем, взял с заднего сиденья бесшумный карабин и повесил его через плечо. Одетый во все черное, Янг выглядел зловеще. Витлок дошел за ним до стены, оглянулся и, убедившись, что на улице никого нет, подсадил Янга. Тот осторожно, чтобы не задеть провода сигнала тревоги, взобрался на стену, оглядел сад, выбирая место, куда спрыгнуть. Сначала он сбросил карабин, потом проворно соскочил сам и, покатившись по земле, спрятался под ближайшим деревом. Переведя дыхание, достал из пристегнутой к ремню сумки прибор ночного видения, осмотрел дом, сад и заметил охранника недалеко от дома. Рядом с ним лежал сторожевой пес. Очень осторожно, перебегая от дерева к дереву, Янг стал приближаться к дому. Когда до него осталось не больше двадцати ярдов, собака, возможно почуяв кого-то чужого, вскочила. По лицу Янга струился пот, но он даже не пытался стереть его, боясь пошевельнуться: любое движение могло насторожить собаку. Охранник тоже посмотрел на деревья, но ничего не заметил в темноте. Он что-то тихо сказал псу и отпустил его с поводка.

Янг навел карабин в приближающуюся собаку. Он нервничал: убить собаку было несложно, главное — ее остановить. Убитая собака, падая, могла по инерции сбить его с ног, тогда охранник, воспользовавшись его замешательством, непременно уничтожит врага. Поэтому Янг выстрелил собаке в ноги, она тут же свалилась, уткнувшись мордой в землю. Охранник только хотел поднять свой автомат, как Янг дважды выстрелил ему в грудь. Добил он и истекавшую кровью собаку. Она дернулась и затихла. Янг, не поднимаясь с колена, напряженно вглядывался в темноту: не появятся ли другие охранники. Но все было тихо. Тогда он вскочил и оттащил труп собаки под дерево, а охранника отволок в заросли. Затем на цыпочках подошел к крыльцу и, согнувшись у окна, попытался разглядеть через тюлевую занавеску, что происходит в комнате. Там работал телевизор, но в комнате никого не было видно. Вдруг кто-то окрикнул его по-итальянски, приказывая подняться. Янг сжал в руке карабин, наблюдая за охранником в стекле, как в зеркале. В тот момент, когда охранник приблизился и ткнул его в спину прикладом, Янг ловко отскочил назад. Охранник потерял равновесие, а Янг, упав на спину, покатился по земле и выстрелил охраннику в голову. Тот рухнул на деревянные перила, которые треснули под его тяжестью, и свалился с крыльца прямо в цветник.

Янг выругался про себя: нет времени спрятать тело, сейчас наверняка появится стража, которая услышала шум. Он дернул дверь, и она открылась. Заперев ее за собой, стал осторожно продвигаться по холлу и вдруг услышал шорох. На верхней ступеньке лестницы стоял человек, которого Янг видел за рулем «альфа-ромео». Рокко успел выстрелить, но промахнулся. Янг ответил мощным огнем. Пули изрешетили стену, у которой стоял Рокко, и тот упал. Янг бросился вверх по лестнице, но, когда достиг площадки, там уже никого не было. Он понимал, что нельзя терять времени. Во что бы то ни стало надо было разыскать Пизани, пока не подошла охрана, но где он мог быть? Возможно, услышал стрельбу и попытался где-нибудь спрятаться? Янг открыл дверь ванной, но она была пуста, заглянул в соседнюю комнату — все было тихо, в спальне — тоже никого. Вдруг послышался звук, разбитого стекла. Кто-то пытался залезть в окно. Но Янг был уверен, что все окна первого этажа надежно защищены от воров решетками, значит, через них охранникам в дом не пробраться. Может быть, они нашли еще какой-нибудь путь? Сколько же их здесь? Янг открыл еще одну дверь в какую-то комнату, и в этот момент две пули, просвистев мимо, врезались в стену. Пригнувшись и открыв огонь, Янг влетел в комнату и сразу упал на ковер. Одна его пуля попала Рокко в плечо, и тот выронил револьвер. В углу комнаты Янг увидел мертвенно-бледного человека, сидевшего в кресле. Ноги его были укутаны пледом. По фотографии, которую ему передал Рамона, Янг сразу же узнал Пизани. Отшвырнув ногой револьвер Рокко под кровать и не сводя глаз с шефа «бригад», он потянулся и закрыл дверь. Пизани не двигался и тоже внимательно следил за Янгом, а Рокко, стоя посреди комнаты, держался рукой за правое плечо, куда его ранил Янг. Пальцы у него были в крови. Янг выстрелил ему в голову. Рокко отлетел к стене и рухнул на пол, оставив кровавый след на белых рифленых обоях. Тогда Янг направил дуло карабина в Пизани.

— Я рад, что вы хороший профессионал, — тихо проговорил Пизани и сильно закашлялся, лицо его свело судорогой от невыносимой боли. Он стер с губ слюну. — Доктора дают мне два месяца, ну три от силы, не больше.

— Откуда вы знаете, что я говорю по-английски?

— Когда иностранец интересуется «Красными бригадами», это обязательно становится известно. Мы ведь как одна семья, особенно здесь, в Риме. К сожалению, Джонни Рамона послушался моих указаний и передал вам кое-какую информацию. Он всегда отличался жадностью. Но вы, по крайней мере, избавили нас от необходимости его наказать...

Послышались шаги, и кто-то, говоривший по-итальянски, толкнул дверь, но она не открылась. Продолжая улыбаться и глядя на Янга, Пизани сунул руку под плед, и в тот же момент Янг выстрелил ему в голову. Пизани упал на спинку кресла, по лицу его потекла кровь. Плед соскользнул с его колен — никакого оружия там не было. И тут Янг понял: Пизани просто решил умереть, избавив себя от раковой агонии. Он нарочно сунул руку под плед, зная, что имеет дело с профессионалом. И еще — он не хотел, чтобы охранники его спасли. Янг подбежал к окну, рывком распахнул его и влез на подоконник. И тут наемного убийцу чуть-чуть не задела пуля, пролетевшая в нескольких дюймах от его головы. Потеряв равновесие, он упал на крышу пристройки и, больно ударившись локтем о желоб, соскользнул в траву. Пока Янг лежал на спине, приходя в себя после падения, перед ним возник охранник с автоматом «Калашников» в руках. Это был тот самый парень, который в него стрелял, совсем молодой, почти подросток; видно было, что он нервничает. Янг поискал взглядом свой автомат: тот отлетел очень далеко, но не все еще было потеряно — на левом запястье у него висел нож.

Янг попытался сесть, застонал, делая вид, что расшибся, и прежде чем юноша успел дотронуться до него своим «Калашниковым», приказывая встать, Янг уже выхватил свой нож. В это время в окне спальни мелькнуло чье-то лицо. Юноша поднял глаза, а Янг в это время всадил в него нож и, подхватив «Калашников», открыл огонь по окнам. Охране пришлось спрятаться. Бросив «Калашников», Янг схватил свой автомат и кинулся под деревья, где было сравнительно безопасно, отцепил от пояса миниатюрный радиопередатчик и, связавшись с Витлоком, предупредил его, что сейчас придет. Оглядываясь, он стал продвигаться к выходу и тут заметил охранника, к поясу которого был прикреплен прибор дистанционного управления, открывающий ворота. Охранник стоял на улице, по ту сторону забора. Янг понял, что попал в ловушку, и со злостью выругался; потом включил свой передатчик и снова вызвал Витлока.

Витлок положил радио на щиток, вылез из машины и медленно пошел вдоль улицы. Достав пачку сигарет, он стал шарить по карманам, отыскивая зажигалку. Потом перешел улицу и обратился к охраннику на ломаном итальянском: «Огонька не найдется?»

Охранник покачал головой и махнул рукой, требуя, чтобы он ушел от ворот. Витлок сделал вид, что послушался, но тут же, резко повернувшись, ударил охранника в подбородок. Удар был сильный и хорошо рассчитанный: парень, потеряв сознание, рухнул на землю. Витлок отстегнул от его пояса прибор дистанционного управления и открыл ворота. Янг быстро проскользнул на улицу, а Витлок тут же закрыл ворота, тщательно протер прибор дистанционного управления, чтобы не осталось отпечатков пальцев, и выкинул его в ближайший водосток. Они побежали к машине. Витлок завел мотор и выехал на дорогу. Янг снял перчатки, спортивный свитер и шлем-маску, достал из сумки белую майку, натянул ее, заправив в брюки, затем запихнул перчатки, свитер и автомат в сумку, взъерошил свои светлые волосы и взял лежавшую перед ним пачку сигарет.

— Вот я тебе и пригодился, — заметил Витлок. Было видно, что он очень доволен.

Янг глубоко затянулся, но ничего не сказал.

— Могу я хотя бы узнать, кого ты прикончил? Все равно об этом завтра напечатают в газетах.

— Вот и попроси администратора оставить тебе эти газеты. Давай лучше подумаем, как избавиться от машины. Можно вернуть ее в агентство по прокату и взять другую по дороге в отель.

— Это будет слишком заметно. Полицейские получат описание машины и конечно же проверят все агентства по прокату. Если мы вернем ее после совершенного преступления, это будет выглядеть очень подозрительно. Лучше оставим ее на стоянке, а утром в каком-нибудь агентстве возьмем другую.

Янг кивнул в знак согласия, выбросил в окно недокуренную сигарету, закрыл глаза и всю дорогу до пансиона сидел молча.

* * *

Вернувшись в гостиницу, Сабрина с Калвиери прошли прямо к ней в номер. Дверь открыл Колчинский.

— Что с Майком? — встревоженно спросила девушка, едва переступив порог.

— Сама у него спроси, — улыбнулся Колчинский и показал рукой на кровать в углу комнаты.

Сабрина подошла и присела рядом с Майком. Увидев на его лице кровоподтек, она вздрогнула:

— Как ты себя чувствуешь?

— Все в порядке, а как у вас дела? — Ему явно не хотелось говорить о себе.

— Да никак, — вздохнула Сабрина и рассказала все, что с ней произошло.

— А может случиться так, что Рокко узнает правду? — обратился Колчинский к Калвиери.

— Нет, — ответил тот, — о пробирке знаем только мы с Пизани, он ему ничего не расскажет.

— Рокко меня не волнует, — вступил в разговор Палуцци, сидевший у окна в кресле. — Поймите, наконец, что вся Римская организация «Красных бригад» приводилась в движение одним человеком — Дзокки. Он здесь стержневая фигура; все решения, если хотите, принимал только он. Все, что могут сделать Убрино и Рокко, это проследить, чтобы приказания Дзокки выполнялись беспрекословно. Но ни один из них не может руководить организацией, тем более Римской, самой сложной и противоречивой. Поэтому сейчас так много слухов. У Рокко нет ни способностей, ни опыта, чтобы справиться с ситуацией. А Дзокки разобрался бы во всем в течение нескольких часов.

— Палуцци прав, — согласился Калвиери и тоже сел в кресло у окна. — Дзокки один командовал Римской организацией; сейчас в организации царит полный беспорядок — хаос. Сабрина сама в этом убедилась. Придется немало потрудиться, чтобы все здесь наладить.

— Ну что же, хоть что-нибудь хорошее получится из всей этой истории, — заметил Грэхем, холодно взглянув на Калвиери.

Некоторое время все сидели молча.

— Сабрина говорила, вы знакомы с Каросом? — прервал Колчинский затянувшуюся паузу.

Калвиери кивнул:

— Да, когда-то я с ним общался, но исключительно на деловой основе. Таких, как он, я не переношу. Он — типичный капиталист, жадный, уважающий только силу. Из-за таких, как он, наше так называемое свободное общество разъедает воровство и коррупция.

— Не читайте нам лекций, Калвиери, — оборвал его Грэхем. — Расскажите-ка лучше о братьях Франча. Вы их тоже знаете, и тоже только на деловой основе?

Калвиери, почувствовав иронию в голосе Грэхема, улыбнулся:

— Да, я знаю о них, но никогда с близнецами не общался.

Зазвонил телефон, Сабрина взяла трубку.

— Это вас, Тони.

Когда Калвиери закончил разговор, лицо его было бледнее мела.

— Что случилось? — встревоженно спросил Колчинский.

— Синьора Пизани застрелили, — еле выговорил Калвиери.

— Как это произошло?

— Подробностей пока не знаю. Известно только то, что в дом Пизани пробрался вооруженный человек в маске и убил его, Рокко и еще четырех «бригадистов». Просто не могу поверить в то, что произошло. Я разговаривал с Пизани всего несколько часов назад. Мне надо немедленно поехать на место происшествия. Мы должны провести собственное расследование. Но есть только одна зацепка: известно, что сообщник убийцы — чернокожий. С вами я по-прежнему буду сотрудничать, в этом плане ничего не изменилось. И синьор Пизани этого хотел. Договорюсь с кем-нибудь из руководителей организации, чтобы он за всем проследил, но пока я сам должен быть там.

— Когда вы собираетесь вернуться? — спросил Колчинский.

— Надеюсь, к утру. — Калвиери вынул записную книжку из кармана, вырвал листок и, написав номер телефона покойного Пизани, передал Колчинскому: — Я буду по этому номеру, если понадоблюсь.

Подождав, пока Калвиери уйдет, Колчинский плюхнулся в свободное кресло у окна:

— Чернокожий сообщник! Нетрудно догадаться, кто бы это мог быть, — пробормотал он.

— Но почему убили именно Пизани? — пожал плечами Палуцци. — О нападении на завод этот человек узнал только на следующий день из передачи по радио.

— Но Янг-то не знал, что Пизани не виноват в смерти профессора, — пояснила Сабрина, — вот и охотился на него, все правильно.

— В таком случае он, наверное, собирается уничтожить весь комитет, — заметил Палуцци, — а нам это совсем не нужно.

— Не понимаю, что вас так тревожит, — спросил Грэхем Палуцци. — Прекрасно, если Янг уберет всех руководителей — в «бригадах» начнется настоящий хаос.

— Упаси Бог! Я изучил всех членов комитета вдоль и поперек, что, надо сказать, потребовало немалых усилий. Если придут новые люди, все опять придется начинать сначала. К тому же мы лишимся нашего осведомителя. А это невосполнимая потеря, особенно учитывая пост, который он занимает.

Грэхем поднялся и пошел было к двери, потом резко повернулся лицом к Палуцци. Глаза его сверкали, как молнии.

— Опять, в который раз, повторяется старая история? Лучше черт, которого мы знаем... Вместо того чтобы сломать хребет всему комитету, вы идете другим путем, куда более легким: пусть уж они все остаются на месте, потому что мы можем держать их под контролем, ну а уж если кто-нибудь из них нарушит «правила», пусть пеняет на себя. По-моему, вы просто потворствуете «Красным бригадам»...

— Я понимаю ваше возмущение, но...

— Да ну? Вы на это способны? — перебил Грэхем Палуцци, не скрывая сарказма. — Быть может, и ваших близких террористы убили ради какой-то «высокой цели», которую эти скоты даже сами понять до конца не могут.

— Майк!

— Не вмешивайся, Сабрина, — прорычал Грэхем, продолжая смотреть прямо в глаза Палуцци; но девушка не хотела молчать.

— Все не можешь простить себе то, как ты поступил в Ливии, да? — Сабрина встала и подошла к Грэхему. — И потому придираешься к другим, мстишь им за свою ошибку. Но никакой ошибки не было. Не прерывай меня, я давно хотела тебе об этом сказать. Когда ты поступил в «Дельту», ты знал, на что идешь. И Керри тоже знала. Поэтому она и просила тебя перейти на работу в офис. Но ты отказался, потому что на такой работе не выдержал бы и пяти минут. Ты же прирожденный оперативник. И Керри это прекрасно понимала. Она, может, тебе об этом никогда не говорила, но в глубине души знала, что ты прав. Потому она и оставалась с тобой, ведь так? Так что в Ливии ты принял правильное решение. Я уверена, Керри тоже хотела, чтобы ты поступил именно так. Почему ты не хочешь в этом признаться? Посмотри правде в глаза, Майк!

Грэхем сжал кулаки, и на какое-то мгновение Сабрине показалось, что он ее сейчас ударит. Но он выскочил из комнаты, хлопнув дверью.

Колчинский печально покачал головой и потер лицо руками.

— Что ты наделала, Сабрина! Зачем ты вывела его из себя? Нам только ссоры сейчас не хватает.

— Но это надо было сказать, Сергей, — оправдывалась Сабрина.

— Для такого разговора можно было выбрать более подходящее время. — Колчинский со злостью ударил кулаком по ручке кресла. — Зачем ты сыплешь соль на его раны? Надо же быть более чуткой к товарищу. Знаешь ведь, как дороги ему Керри и сын.

— Знаю не меньше вашего! Но стоит упомянуть их имена, как вы сразу же переводите разговор на другое. А хорошо ли это? Только усугубляете его вину. А надо помочь Майку справиться с этим чувством. Оно и так его постоянно гложет.

Колчинский глубоко вздохнул и кивнул на телефон:

— Может, закажете нам еще кофе?

Сабрина присела на кровать, сняла трубку и спросила Фабио, заказывать ли кофе для него.

— Спасибо, не откажусь. И что-нибудь поесть, если можно. Я ужасно проголодался, — ответил Палуцци.

Сабрина заказала три кофе, бутерброды, потом, повесив трубку, обратилась к Колчинскому:

— Вы ведь знаете, что я права, Сергей.

— Давайте прекратим этот разговор.

В дверь постучали. В комнату вошел незнакомый человек и передал Палуцци какую-то папку.

— Кто это был? — спросил Колчинский, когда посыльный ушел.

— Один из служащих нашего управления, — пояснил майор. — У меня несколько групп задействовано по этому делу, каждая занимается своим участком. Принесли от них донесения.

— Удалось что-нибудь выяснить? — спросила Сабрина.

Майор просмотрел документы и ответил:

— Тюремному надзирателю показали фотографию вертолета «Газель»: на похожей машине Томазо Франча прилетел на Корфу. Так вот, надзиратель утверждает, что Дзокки был убит именно с такого вертолета.

— Час от часу не легче, — устало вздохнул Колчинский.

— Выходит, Дзокки и Карос нанимают братьев, а потом эти братья своих же работодателей и убивают. Чепуха какая-то!

— Вероятно, действует третья сила, — предположила Сабрина.

Палуцци покачал головой:

— Но кто же это? Не представляю. И потом, если бы эта сила действительно существовала, Карос нам бы об этом сказал.

— Но может быть, он просто не успел этого сделать? — возразила Сабрина.

— Сказал же он нам о Дзокки, мог бы назвать и других, — рассуждал вслух Палуцци.

— Очень уж он быстро сообщил нам о Дзокки, вам не кажется это подозрительным? — пробормотал Колчинский.

— Вы думаете, Карос нарочно назвал Дзокки, чтобы скрыть истинных соучастников? — спросила Сабрина. — А вы, Фабио, как считаете?

Палуцци покачал головой:

— Нет, без Дзокки здесь не обошлось. Убрино полностью от него зависел и никогда ничего не делал, не посоветовавшись с ним.

— Что еще разузнали ваши люди?

— Витторе Драготти, коммерческий директор «Нео-хим», был, по всей видимости, в очень затруднительном материальном положении. Вот он и выступил посредником между Каросом и Вайсманом.

— А деньги, которые Карос платил Вайсману, по-прежнему не обнаружены? — поинтересовался Колчинский.

— Его банковские счета проверяли «от и до». И здесь, и в Америке никаких денег в банках нет. Возможно, они скрыты где-нибудь в Швейцарии.

В дверь опять постучали. Вошел официант, принес кофе с бутербродами. Сабрина добавила себе немного молока и опять села на кровать.

— Бутерброд не хотите? — спросил девушку майор.

— Спасибо, я не голодна. Да и белый хлеб не ем. — Сабрина усмехнулась. — Приходится во всем себя ограничивать, чтобы быть в форме.

— Зачем такие муки? У вас и так прекрасная фигура, — галантно заметил Палуцци.

— Спасибо за комплимент, но французы говорят: «Хочешь быть красивой — страдай!»

— Вы перевели досье на Будиена и братьев Франча? — вернулся к делу Колчинский, уплетая бутерброд.

Сабрина, кивнув, вернула документы майору, а Колчинскому вручила фотокопию перевода.

— Майку я тоже дам копию, когда мы увидимся.

— Сделайте это сегодня же вечером — он должен быть в курсе.

— Постараюсь, — неуверенно произнесла Сабрина.

— И будьте добры, наладьте с ним отношения, — строго произнес Колчинский. — У нас нет времени для личных обид. Мы должны действовать как одна команда. И если кто-то этого не сможет, мне придется его заменить.

— Хорошо, я поговорю с ним, — согласилась наконец Сабрина.

Колчинский, допив кофе, обратился к Палуцци:

— Еще есть что-нибудь?

— Да нет, ничего существенного. Паоло Конте по-прежнему в том же состоянии. Как только он придет в себя, мне немедленно сообщат.

— А вы обязательно свяжитесь со мной, — попросил Колчинский, — в любое время.

— Не сомневайтесь, — заверил его майор и встал, подавив зевоту. — Я, пожалуй, пойду. Жена меня уже несколько дней не видела. Завтра утром, Сергей, я подготовлю для вас подробный отчет об убийстве Пизани.

— Спасибо, это будет просто замечательно.

Палуцци, пожелав всем спокойной ночи, откланялся.

— Мне еще надо кое-какие бумажки посмотреть перед сном, — сказал Колчинский, поднимаясь. И еще раз напомнил Сабрине: — Помиритесь с Михаилом, я вам это серьезно говорю.

Когда Колчинский ушел, Сабрина, подождав немного, взяла фотокопию перевода и направилась к Грэхему. Но его в комнате не оказалось. Девушка тихо выругалась. Где же он может быть?

Майк стоял на лестнице около лифта.

— Это Сергей вас прислал, да? — спросил он, окликнув Сабрину.

— Я бы все равно пришла. Нам надо поговорить.

Майк открыл дверь, зажег свет, достал из чемодана коробку из-под сигар и вынул из нее специальный контрольный аппарат «Б-405», которым снабжались все оперативники. С помощью этого аппарата Грэхем убедился, что за время отсутствия в комнате не поставили подслушивающее устройство. Затем взял из холодильника бутылку минеральной воды.

— Хотите что-нибудь выпить?

— Нет, спасибо, я только что пила кофе.

Девушка села в кресло около окна. Потом протянула Майку фотокопию перевода и рассказала обо всем, что произошло после его ухода.

— Простите, что я вас расстроила, — тихо произнесла Сабрина, — но мне так хотелось вам помочь. Вы зря себя мучаете, поверьте... И зря замыкаетесь в своем горе.

— Может быть, вы и правы, — пробормотал Грэхем, по-прежнему крепко сжимая бутылку.

Его слова прозвучали для нее неожиданно. Он медленно поднял глаза и посмотрел на Сабрину. В них было новое для нее, особое выражение. И он показался ей вдруг очень уязвимым. Таким она его никогда не видела.

— Вы единственный человек, который попытался мне помочь преодолеть ту боль, ту горечь, которые заполнили мое сердце после гибели Керри и Мики. Я хочу рассказать вам то, что, возможно, поможет лучше понять, что же со мной происходит. Я никому этого не рассказывал. Даже матери, а ближе нее у меня никого нет. — Грэхем поставил бутылку около себя на ковер и провел рукой по волосам. Видно было, что он пытается привести в порядок свои мысли. Наконец, поднял глаза на Сабрину и продолжил: — За два дня до того, как я уехал в Ливию, Керри узнала, что беременна. Тогда я и принял решение, что, вернувшись, уйду из «Дельты». Но рассказать жене о своем решении не успел. События развивались слишком стремительно. Мы еще думали пригласить к себе родных, сказать им, что Керри собирается стать матерью. На этой вечеринке я и хотел поделиться с женой своими планами... Не довелось...

— А вы были бы счастливы, если бы действительно ушли с оперативной работы? — спросила Сабрина.

— Поверьте, мне нелегко далось это решение, но в той ситуации я был уверен, что поступаю правильно. У меня был широкий выбор: я мог бы стать инструктором, консультантом, инспектором, наконец. И все это далеко не конторская работа. Я бы продолжал заниматься тем, что мне интересно, и в то же время семья была бы рядом. Керри об этом мечтала. Вы и представить себе не можете, что я пережил, узнав, что жену и сына похитили. Я был просто убит. Хотел бросить свою работу, только бы мне их вернули! Но, подумав, понял, что просто не могу так поступить. Мой долг был бороться с теми, кто занимается терроризмом, иначе я бы оказался скотиной и просто бы не мог посмотреть в глаза жене и сыну, если бы мы снова встретились. Вы понимаете теперь, в каком аду я живу?

— Конечно, понимаю, — мягко ответила Сабрина. — И Керри тоже поняла бы, что вы не могли поступить иначе.

Грэхем встал:

— Завтра у нас тяжелый день. Пойду приму ванну, потом посплю немного. Кто знает, когда нас поднимут.

— Спасибо за откровенность, Майк.

— И вам тоже, — пробормотал Грэхем. — Спасибо за помощь.

Она обняла его и быстро вышла из комнаты.

Глава 7

Среда

Колчинского разбудил телефонный звонок. Он хотел снять трубку, смахнул с тумбочки часы и сигареты и, открыв, наконец, один глаз, увидел, что до телефона ему не дотянуться. Сделав над собой усилие, он сел в кровати и взял трубку.

— Сергей? Это Фабио говорит. Паоло Конте пришел в сознание.

— Прекрасно! — ответил Колчинский, поднимая с пола сигареты и взглянув на часы: было 7.04 утра. — Кто-нибудь из ваших с ним уже разговаривал?

— Еще нет. Я сейчас еду в госпиталь.

— Встретимся через тридцать минут. — Колчинский прикрыл трубку рукой и откашлялся.

— С вами все в порядке? — спросил Палуцци.

— Да вот закурил натощак... — ответил Колчинский, с отвращением взглянув на сигарету. — Я сообщу остальным и позвоню Калвиери.

— Хорошо. Встретимся в госпитале через тридцать минут.

Колчинский положил трубку телефона и затянулся еще раз. Почему он продолжал курить? Курение давно не доставляло ему удовольствия, а просто превратилось в дурную и дорогостоящую привычку. Он потушил сигарету, позвонил Сабрине, Грэхему и Калвиери. Тот не ответил. Тогда он набрал номер Пизани, который Калвиери дал ему накануне вечером. Трубку тут же взяли.

— Могу я попросить Тони Калвиери? — спросил Сергей по-итальянски.

— Подождите, — последовал ответ, и Колчинский услышал, как трубку положили на что-то твердое, наверное на стол.

Через несколько минут трубку взяли:

— Тони Калвиери слушает, говорите.

— Это Колчинский. Конте пришел в себя, он в сознании. Через тридцать минут мы встретимся с Палуцци в госпитале.

— Я подъеду, как только смогу.

— Удалось что-нибудь выяснить?

— Пока ничего существенного, — вздохнул Калвиери. — Расскажу, когда увидимся. Спасибо, что сообщили мне о Конте.

Через десять минут Колчинский встретился с Грэхемом и Сабриной возле гостиницы, и они поехали в больницу Санто Спирито, расположенную в центре города. Палуцци дожидался их в вестибюле.

— Вы говорили с Конте? — сразу же спросил Колчинский.

— Пока не было возможности. Я сам только что приехал. — Палуцци подождал, пока медицинская сестра пройдет мимо и спросил: — Где Калвиери?

— Я застал его в доме Пизани — он все еще там, сказал, что приедет, как только сможет.

— Это хорошо. Я бы хотел, чтобы мы успели поговорить с Конте без него.

— Почему? — поинтересовалась Сабрина.

Они зашли в лифт, Палуцци нажал кнопку третьего этажа и продолжил:

— Психологический расчет: Убрино пытался Конте убить. Нам надо на этом сыграть, если мы хотим войти к парню в доверие. А если ему станет ясно, что мы сотрудничаем с «Красными бригадами», это может нам повредить. Рисковать нельзя.

Они поднялись в отделение, и Палуцци представился двум карабинерам в форме, которые сидели в конце коридора около дверей отдельной палаты.

— А кто остальные? — спросил один из полицейских.

— Они со мной, вот все, что вам нужно знать. Конте не стало хуже?

— Нет, сэр, — ответил полицейский.

Палуцци отвел Грэхема в сторону и шепнул ему:

— Я пошлю карабинеров позавтракать, а вы подождите здесь нашего друга. Делайте что угодно, только чтобы он не проник в палату.

— Понял, — ответил Грэхем.

Палуцци переговорил с полицейскими, и они с удовольствием отправились перекусить. Но когда майор открыл дверь палаты, то увидел, что там дежурит еще один полицейский. Тот вскочил и хотел было остановить майора, но Фабио показал ему удостоверение и тут же предложил пойти позавтракать вместе с коллегами. Полицейский поспешил в кафетерий, а Колчинский и Сабрина вошли в палату и тихо прикрыли за собой дверь.

Конте неподвижно лежал на кровати. Он был очень бледен, глаза налиты кровью. Раненый внимательно следил за каждым шагом посетителей. Хотел им что-то сказать, но не смог — в горле пересохло. Сабрина налила воды в стакан, стоявший на тумбочке, приподняла голову раненого и поднесла стакан к его губам. Он сделал глоток и закашлялся.

— Спасибо, — проговорил он еле слышно.

Сабрина была поражена тем, что Конте очень молод. В досье ЮНАКО значилось, что ему двадцать два года, но он выглядел просто как школьник. Шестнадцать, семнадцать от силы. Что заставило его стать членом «Красных бригад», вступить на опасный путь? Разве он не понимал, что идет на преступление, рискует собственной жизнью? Может быть, понял теперь, когда мечта стать благородным мстителем превратилась в кошмар?!

В дверях появился Грэхем. Палуцци подошел к нему:

— Что случилось? Калвиери приехал?

— С Калвиери-то я справлюсь. Тут доктор появился, он очень на вас зол: говорит, вы должны были позвонить ему, как только приедете. Это так?

Палуцци кивнул и вышел в коридор. Там его ждал человек, лет тридцати с небольшим, с аккуратно подстриженной черной бородкой.

— Доктор Маркетта? — обратился к нему Палуцци.

— Да, — буркнул тот.

Палуцци представился и протянул доктору удостоверение.

— А это кто? — Маркетта ткнул пальцем в Грэхема. — Почему какой-то иностранец мне угрожает? Считаю это для себя оскорбительным. Пожалуйста, объясните.

— Это консультант по вопросам безопасности компании «Нео-хим». Его специально прислали из Нью-Йорка, чтобы он помог нам в расследовании.

— Но мы же договаривались, что вы свяжетесь со мной, как только приедете в больницу. — Врач перешел на итальянский язык, чтобы Грэхем не мог понять, о чем они говорят.

— Я и попытался с вами связаться, но мне сказали, что вы заняты.

— Значит, надо было подождать, пока освобожусь, — возмутился Маркетта.

— Поймите, доктор, я расследую очень серьезное преступление. И у меня нет времени ждать вас или кого-нибудь другого. Есть же у вас помощники? Почему вы не послали их меня встретить?

— Я хотел встретиться с вами сам и объяснить, в каком состоянии находится раненый. Он еще очень слаб, что совершенно естественно после того, как он сорок восемь часов находился в коме. Могу разрешить вам разговаривать с ним только пять минут. Остальные вопросы зададите позднее, когда парень почувствует себя лучше.

— У меня нет возможности откладывать что-то на потом, — возмутился Палуцци. — Мне нужно получить все ответы сейчас же.

— Об этом нечего и говорить. Конте пока нельзя Допрашивать. Даю вам пять минут, не больше.

— Так вот что, доктор, заявляю вам: пока я не получу ответы на все нужные мне вопросы, я отсюда не уйду.

— Майор, вы можете распоряжаться у себя на службе. — Маркетта махнул рукой в сторону окна. — Но здесь ваши полномочия кончаются. Здесь решения принимаю я. Как я говорю, так и будет.

— Помните, что во время нападения на химзавод были убиты четыре охранника? — Палуцци показал на дверь палаты. — И Конте участвовал в этом преступлении.

— Я ненавижу «Красные бригады» не меньше вашего, майор, но мой долг как врача сделать все возможное, чтобы спасти этого человека от смерти. А потом пусть он предстанет перед судом и, я надеюсь, всю оставшуюся жизнь проведет в тюрьме, но в больнице — он пациент, а не террорист. Я не могу к нему относиться иначе.

— Десять минут, — сказал Палуцци, — и прежде, чем вы разразитесь еще одной тирадой, подумайте лучше о родных и близких жертв этого преступления.

— Я не могу рисковать, майор. В его состоянии это очень опасно. Ровно через пять минут придет старшая сестра, чтобы сделать необходимые процедуры. — С этими словами Маркетта резко повернулся на каблуках и пошел к лифту.

— Зачем вы с ним так долго препирались? — спросил Грэхем. — Я что-то не понял.

— Пытался выиграть время для Сергея и Сабрины. Надеюсь, они сумели его использовать.

Грэхем, нахмурившись, опять уселся на стул у двери, а Палуцци зашел в палату. Увидев его, стоявший у окна Колчинский сразу же поднес палец к губам, сделав майору знак остаться в коридоре. Палуцци кивнул и вышел. Он успел заметить, что Сабрина, сидя у постели раненого, держит в руке микрокассетник. Колчинский вышел вслед за майором.

— В чем дело? — удивился Грэхем.

— Ничего особенного, — улыбнулся Колчинский. — Просто Сабрине удалось разговорить парня. И я бы не хотел, чтобы им помешали.

— Но в ее распоряжении не больше пяти минут, — предупредил Палуцци и передал свой разговор с врачом.

— А что, если она не успеет закончить разговор до прихода сестры? — спросил Грэхем.

— Тогда нам придется приехать позднее, — ответил Палуцци.

— Что? — с удивлением посмотрел на него Грэхем. — Мы на грани катастрофы, а вы говорите «приехать позднее». Вы, наверное, забыли, что у нас времени осталось до завтрашнего утра — это крайний срок.

— Не я здесь распоряжаюсь, Майк. Если мы начнем давить на доктора, то можем мгновенно оказаться на улице. К тому же я знаю, что из себя представляет Маркетта: он просто запретит нам дальнейшие посещения, пока Конте не исправится. Это его право, ничего не поделаешь. У нас нет выхода — придется принять его условия.

Грэхем хотел было что-то сказать, но передумал, поняв, что Палуцци прав.

— О, в нашей компании прибыло, — бодро проговорил Фабио, увидев выходившего из лифта Калвиери.

— Доброе утро, — приветствовал их «бригадист» и показал на дверь. — Что-нибудь удалось выяснить?

— Пока ничего, — ответил Колчинский. — У него Сабрина.

— Давайте я с ним поговорю. — Калвиери направился к двери палаты, но Палуцци его остановил:

— Нет, сначала мы должны выяснить, что удалось узнать Сабрине. Если вы зайдете, то можете все испортить.

Калвиери подошел к окну: баржа, груженная свежими овощами и фруктами, вынырнула из-под моста Витторио Эмануэля и исчезла за крутым поворотом реки.

— Что нового об убийстве Пизани? — поинтересовался Колчинский.

— Кроме него погибло четыре человека: Рокко, которого мы с Сабриной видели вчера вечером, и трое охранников-"бригадистов". Убийца как сквозь землю провалился, никаких следов. Кроме того, что один из террористов — чернокожий, нет ничего. Ясно, что работали профессионалы. Даже номера на машине, которую они использовали, были заклеены.

— Кого вы подозреваете? — задал вопрос Колчинский.

Калвиери пожал плечами:

— У нас немало врагов, но профашистские группировки не могли этого сделать. Они бы просто не сообразили нанять человека со стороны, не говоря уже о том, чтобы ему заплатить.

— Вы полагаете, что действовал наемный убийца?

— Я полагаю, да. — Калвиери, задумавшись, прикусил нижнюю губу. — Он мог прилететь вчера вечером, сделать свое дело и утром исчезнуть из Рима. Первое, с чего нам надо начать, — постараться найти чернокожего сообщника. Может быть, он нам поможет выйти на убийцу.

Грэхем и Колчинский переглянулись.

— Вы полагаете, он из местных? — спросил Грэхем.

— Это мы и пытаемся выяснить. Уверен, найдем его раньше, чем это сделает полиция, и конечно же допросим.

— Примените электрошок, начнете вывертывать пальцы? — фыркнул Майк.

— У нас есть свои способы, мистер Грэхем, так же, как и у вас.

Дверь открылась, и вышла Сабрина:

— Я услышала ваш голос. Тони. Конте хочет вас видеть.

— Я так и думал. — Калвиери, торжествующе улыбаясь, посмотрел на Палуцци.

Сабрина предупредила Калвиери, что она представилась раненому как его помощница — Сабрина Тресталли из Милана, иначе бы он не стал с ней говорить.

— Все понял, — ответил Калвиери и прошел вслед за девушкой в палату.

— У вас не было возможности переговорить с тем вашим человеком, Витлоком? — спросил Палуцци, обратившись к Колчинскому.

— Нет, он со мной так пока и не связался.

— А вы сами не можете это сделать?

Колчинский покачал головой:

— Слишком опасно. Он сам позвонит, когда сможет.

— Но мы должны его предупредить, Сергей, — сказал Грэхем. — Головорезы Калвиери могут застать его врасплох.

— Михаил, вы же знаете, что это невозможно. Мы не имеем права ставить под угрозу всю операцию.

— Я могу приказать, чтобы мои люди сели Витлоку на хвост: ни один «бригадист» и близко к нему не подойдет, — предложил майор.

— А если Янг что-то заметит? Ведь мы имеем дело с профессионалом, Фабио, а не с каким-то там простачком из Чикаго, — запротестовал Колчинский.

Грэхем посмотрел на Сергея и шепнул ему:

— И все равно мы обязаны как-то предупредить Витлока.

— Поговорим об этом с глазу на глаз. — Колчинский пошел на попятный, понимая, что Грэхем, по существу, прав.

— Пора уходить, — заметил Палуцци, увидев старшую сестру, появившуюся в конце коридора.

Колчинский встал.

— Я надеюсь, Сабрина вытянула из Конте все, что возможно. И нам не придется приезжать сюда еще раз.

Сестра, приветливо улыбаясь, прошла в палату. Калвиери и Сабрина тотчас вышли в коридор.

— Что удалось выяснить? — сразу же спросил ее Колчинский.

— Расскажу по дороге в отель, а потом послушаем, — ответила девушка, — я все записала на микрокассетник.

Они сидели в комнате Колчинского и завтракали. Сабрина только что выключила микрокассетник с записью и закончила свой рассказ.

— Бог мой, что же нам делать? — пробормотал Сергей и поставил пустую чашку с блюдцем на стол. Он не мог прийти в себя после рассказа девушки, которая прокомментировала свой разговор с Конте, записанный на пленку.

— Нет, я не могу в это поверить, — заговорил Грэхем взволнованно. — Выходит, Убрино собирается завтра утром в десять ноль-ноль открыть пробирку в Оффенбах-центре. А в Швейцарии как раз начинается встреча европейских лидеров! Неужели он это сделает?

— Непременно, если не увидит в ближайшие двадцать четыре часа, как Дзокки садится в самолет, улетающий на Кубу, — мрачно произнесла Сабрина. — И Конте не знает, где Убрино может скрываться.

— Я мало знаком с этим человеком, но полагаю, что он все еще в Риме. Я на его месте остался бы именно здесь, среди людей, которым доверяю, — заявил Калвиери.

— Но об этом нет никаких сведений. Может быть, он уже в Швейцарии, — вздохнул Грэхем.

— Я этого не исключаю, — ответил Калвиери, — но все же думаю, что он предпочел остаться там, где может быть уверен в своей безопасности. Рим именно такое место. У нас, конечно, есть «сочувствующие» и в Швейцарии, но мало кто из них разделяет экстремистские взгляды Римской организации. Мы с Палуцци можем составить список тех, кто бы мог спрятать его в этой стране, но он был бы очень коротким. В Риме же Убрино может найти убежище во многих домах.

— И все же, прошу вас, составьте этот список, — попросил Колчинский.

— Хорошо, я сделаю это через некоторое время. Сейчас же я жду Беттинга из Генуи. Он возглавит расследование убийства синьора Пизани. Я с ним встречусь, а потом буду полностью в вашем распоряжении.

— Ради Бога, возвращайтесь как можно скорее.

— Не беспокойтесь. Приеду, как только освобожусь.

— Вы думаете, что Убрино действительно в Риме? — обратился Грэхем к Палуцци, как только Калвиери ушел.

— Вполне допускаю. И найти его здесь будет трудно. На помощь Калвиери я не очень-то рассчитываю, так как он не пользуется здесь большим влиянием. Даже у Пизани в Риме был невысокий авторитет, ибо, как я уже вам говорил. Римская организация живет по своим собственным законам.

— Так что же нам делать? — рассуждал вслух Колчинский. — Может быть, попытаться схватить Убрино в Оффенбах-центре?

— Хорошо, если бы нам это удалось, — ответил Палуцци. — Но человек этот несколько лет тому назад работал гримером в оперном театре и очень преуспел в своем мастерстве. Он уже не раз так изменял свою внешность, что его никто не мог узнать. Уверен, что и на этот раз он что-нибудь придумает.

Колчинский устало провел рукой по лицу.

— Да, тяжеловато нам придется.

В это время раздался телефонный звонок.

— Это, должно быть, К.В. — Сабрина бросилась к телефону и узнала голос Филпотта. — Доброе утро, сэр, — удивленно сказала она и взглянула на часы. В Нью-Йорке было всего четыре часа утра.

— Сергей здесь?

— Да, сэр, — ответила девушка и передала трубку Колчинскому.

— Доброе утро, Малколм, — приветствовал шефа Колчинский и сделал знак Сабрине, чтобы она принесла ему сигареты и спички. — Не ожидал от вас звонка раньше полудня.

— Плохие новости: мне только что позвонил майор Лонсдейл из подразделения по борьбе с терроризмом из Скотланд-Ярда. Подлинному Александру удалось бежать.

Колчинский сел на кровать и бросил сигарету в пепельницу, так и не закурив.

— Этого нам только еще не хватало!

— Лонсдейл не сомневается, если Александр попытается покинуть страну, им удастся его арестовать, но что, если он все же ускользнет? Так что обязательно надо предупредить К.В.

— Я постараюсь сделать это как можно скорее. А теперь послушайте самую главную новость. — И Колчинский вкратце рассказал шефу все, что Сабрине удалось вытянуть из Конте.

— Я позвоню Рейнхардту Кухлманну, комиссару швейцарской полиции, — отреагировал на его рассказ Филпотт, — мы долго с ним вместе работали. Скажу, что вы будете ему звонить. Вы можете все с ним обсудить в деталях. Не сомневаюсь, что он будет вам полезен. И еще: свяжитесь с Жаком — он в Цюрихе, сообщите ему новости и попросите установить связь с Рейнхардтом.

Закончив разговор, Сергей рассказал всем присутствующим о побеге Александра. Он был очень встревожен, так как предупредить К.В. было крайне сложно: Янг пристально следит за ним и может догадаться, что он не тот человек, за которого себя выдает.

— Что будем делать? Есть предложения? — Колчинский взглянул на Грэхема и Сабрину.

— Я кое-что придумал, — объявил Грэхем, — но понадобится участие Сабрины. Если она нальет мне еще чашечку кофе, я посвящу всех вас в свой замечательный план.

* * *

Грэхем и Сабрина проехали мимо пансиона, иМайк показал коллеге, где остановился К.В. Потом завернул за угол, припарковался в первом подходящем месте и помог девушке выйти из машины. Сабрина в этот день выглядела необычно: на ней были облегающая белая блузка, черная кожаная мини-юбка, черные чулки и черные туфли на высоком каблуке. Волосы распущены, губы ярко накрашены, щеки нарумянены, на веках густые синие тени. Обычно так много косметики она никогда не употребляла. Этот вид был Сабрине омерзителен, но ничего не поделаешь: она играла сегодня роль проститутки.

— Вам кажется это забавным, а меня тошнит, — сердито сказала она Майку, потянувшись за черным кожаным жакетом.

— Вы выглядите просто восхитительно, — подмигнул ей Грэхем.

— Не ожидала, что и вам нравятся вульгарные женщины, — фыркнула Сабрина, открывая дверцу машины. — Увидимся в отеле.

Грэхем пожелал ей удачи и уехал. Сабрина осталась одна, Тяжело вздохнув, она неторопливо направилась к пансиону. Мужчины провожали ее восхищенными взглядами, свистели вслед, но девушка ни на кого не обращала внимания — пусть думают, что она набивает себе цену. Вообще-то Сабрина любила красиво одеться, но делала это для себя, а не для того, чтобы кому-то понравиться. Она терпеть не могла, когда с ней заигрывают, и сегодня чувствовала себя ужасно. Но работа есть работа, ради успеха задуманного дела надо потерпеть. Дверь пансиона была открыта, и Сабрина прошла прямо в холл. Женщина-администратор, как обычно дежурившая внизу, проводила ее равнодушным взглядом — ей было не привыкать к тому, что сюда постоянно заглядывают проститутки. Сабрина поднялась по лестнице на второй этаж и остановилась на минуту. Из номера вышла пожилая супружеская пара, старушка окинула девушку неодобрительным взглядом. Подождав, пока эти люди скроются, Сабрина, сунув в рот жевательную резинку, направилась к номеру Витлока и громко постучала. Дверь открыл Янг.

— Я ищу мистера Андерсона, — сказала Сабрина с сильным итальянским акцентом. — Это вы?

— Нет, это мой товарищ. Андерсон, к тебе пришли!

При виде Сабрины у Витлока глаза полезли на лоб от удивления, но, моментально овладев собой, он подошел к двери, надеясь, что девушка какой-нибудь репликой подскажет ему, как себя вести.

— Это вы звонили в агентство и приглашали девушку, которая владеет английским? — высокомерно спросила Сабрина, прекратив жевать резинку. — Но вы ничего не сказали о том, что вас двое. Это будет стоить дороже.

Янг подмигнул Витлоку:

— Черт побери, когда же ты успел заказать такую красотку?

— Вчера вечером, когда мы, вернулись в гостиницу, я обзвонил несколько агентств, но всюду мне сказали, что до утра не смогут прислать девушку, говорящую по-английски.

— А сегодня все-таки прислали... Хороша, ничего не скажешь. — Янг не сводил с Сабрины глаз.

— Если я тебе нравлюсь, плати, — невозмутимо предложила Сабрина.

— Как-нибудь в другой раз, — усмехнулся Янг и потрепал Витлока по плечу: — Увидимся позднее.

Витлок подождал, пока Янг ушел, потом закрыл дверь и, включив радио, поймал какую-то музыку.

— Здесь прослушивается? — спросила Сабрина и выплюнула жвачку в пепельницу.

Витлок покачал головой:

— Нет, я как раз утром проверял. Но стены тонкие, как бумага. Не удивлюсь, если Янг попытается подслушать, что здесь происходит. В любом случае радио заглушит шум, который, предполагается, мы должны производить.

— Слава Богу, — криво усмехнулась Сабрина.

— Кто придумал для вас роль проститутки?

— Майк, конечно. Но другого выхода увидеться с вами у нас не было.

— Я давно под наблюдением?

Сабрина улыбнулась:

— Откуда вы знаете?

— А как еще вы могли бы узнать, где я нахожусь?

— Двое людей Фабио следят за пансионом после нападения на дом Пизани. Я слышала, вы сменили машину?

— Да, это было первое, что я сделал сегодня утром. Мы не могли знать наверняка, заметили ее вчера вечером или нет...

— Насколько нам известно из полицейского донесения, которое Фабио получил сегодня утром, — не заметили. Другое дело, что известно о нападении «Красным бригадам». Калвиери очень скрытничает.

— А как бы вы вели себя на его месте?

— Так же, наверное. Это — одна из причин, почему я здесь.

Сабрина рассказала Витлоку о побеге Александра и о том, что думает Калвиери о чернокожем сообщнике платного убийцы.

— Не сомневаюсь, что у Калвиери есть более точное описание моей персоны, чем у полиции, — заметил Витлок, когда Сабрина закончила свой рассказ.

— Пока они ищут среди местных, — возразила Сабрина.

— Наверное, они делают это по указанию Калвиери. Но где гарантия, что вскоре он не переменит своего мнения? Да, мое положение осложняется: Александр бежал, и мне придется его остерегаться, да еще каждую минуту ждать, что ко мне могут вломиться специальные агенты «Красных бригад». А они очень быстро могут меня вычислить.

Сабрина достала из сумочки браунинг и протянула Витлоку:

— Он может вам пригодиться.

— А как я объясню Янгу? Ведь Александр никогда не носит при себе оружия. Нет, я не буду рисковать.

— Но, возможно, именно против Янга вам и придется его применить, особенно если следующей его мишенью станет Калвиери. — Девушка рассказала все, что узнала от Конте. — Нельзя допустить, чтобы Калвиери погиб, без него мы не сможем вести переговоры с Убрино. Так что, пожалуйста, возьмите оружие.

Витлок взял у Сабрины браунинг и положил его в ящик тумбочки, потом взглянул на часы с ловушкой, но решил ничего не говорить девушке. У его коллег и так достаточно проблем, со своими он должен справиться сам. Сабрина прервала неожиданно возникшую паузу:

— Я точно не знаю, когда мы отправимся в Берн, возможно, в ближайшие часы. Здесь нам уже практически нечего делать. Поддерживайте связь с Жаком, он будет передавать ваши донесения Сергею.

Витлок кивнул.

— Мне, пожалуй, пора. — Сабрина встала и одернула мини-юбку. — Скорей бы снять с себя эту гадость и вымыть лицо. Не понимаю, как могут женщины, пусть даже определенных занятий, носить такие юбки, по-моему, в них страшно неудобно. Что же касается косметики, я ее просто не терплю. Чувствуешь себя клоуном на арене цирка.

— Спасибо, что пришли, я очень ценю ваш поступок.

Витлок проводил Сабрину до двери.

— Берегите себя, — улыбнулась она ему на прощание.

— И вы тоже.

Покинув пансион, Сабрина остановила первое попавшееся такси. Возможно, шофер проехал бы, мимо, если бы она выглядела по-другому. Но сейчас девушку это не задело: она была просто счастлива, что возвращается в отель.

* * *

Несмотря на то что проспект Витторио Эмануэле был забит транспортом, Калвиери нашел место для парковки. Выйдя из машины, он прошел два квартала до недорогого маленького ресторанчика «Ла Сфера ди Кристалле». Этот ресторанчик находился здесь давно, и хозяином был все тот же лысый толстяк, большой любитель музыки, особенно Берлиоза. Калвиери зашел внутрь. С тех пор как он был в ресторанчике в последний раз, здесь ничего не изменилось. Тогда он командовал одной из ячеек Римской организации и часто приходил сюда послушать музыку. Музыка была все та же; он сразу узнал «Венгерский марш» из «Проклятия Фауста».

— Вам столик на одного? — спросил его женский голос.

Обернувшись, Калвиери увидел совсем юную официантку и подмигнул ей:

— Нет, спасибо. Я ищу синьора Кастелано. Он ждет меня. Мое имя — Калвиери.

— Я знаю, кто вы. — Лицо девушки просветлело. — Видела вас по телевизору. Вы очень здорово говорили, убедительно.

— Рад слышать. А вот и мой друг.

— Тони, — пророкотал Кастелано, сжав Калвиери в медвежьих объятиях. — Ты прекрасно выглядишь, дорогой!

— А ты все толстеешь. — Калвиери похлопал Кастелано по животу.

Пухлое, добродушное лицо Кастелано задрожало от смеха, но он тут же стал серьезным. Он прижал руку к груди.

— У меня очень тяжело на сердце сегодня, Тони. Синьор Пизани был великим человеком. Но ты, я верю, что ты, наш новый лидер, будешь его достоин.

— Я пока просто исполняю обязанности руководителя «бригад». Заседание комитета, где состоятся выборы, назначено на следующую неделю.

— И выберут тебя, вот увидишь. Ты самый достойный из всех.

— Боюсь, что Дзокки другого мнения.

— Дзокки — свинья. И место ему — в тюрьме!

Они прошли через переполненный зал ресторана к небольшой двери, где было написано «Директор», и Кастелано сказал:

— Синьор Беттинга ждет тебя в моем кабинете. Хочешь что-нибудь поесть? Принести тебе маленькую пиццу по-неаполитански? Я помню, ты всегда ее любил.

— Спасибо, я сыт, а от чашечки вашего знаменитого кофе-капуччино не откажусь.

Кастелано заторопился на кухню, а Калвиери вошел в кабинет и закрыл за собой дверь. Луиджи Беттинга сидел за столом и от нечего делать просматривал кулинарный журнал. Это был подвижный человек небольшого роста с черными, как бусинки, глазами. Ему не исполнилось еще и сорока лет, но он рано начал седеть. Калвиери знал его много лет, и они давно уже были друзьями.

— Извини, что не успел приехать рано утром, — сказал Беттинга, вставая из-за стола, — рейс из Генуи отложили.

— Главное, что ты сейчас здесь. — Калвиери взял сигарету из лежавшей на столе пачки. — Но скажи, почему ты отказался встретиться со мной в доме Пизани?

— Там полно полицейских, я же хотел поговорить с тобой наедине.

— Что-нибудь серьезное?

— Да, нам удалось установить личность сообщника убийцы.

В дверь постучали, это Кастелано принес кофе. Он поставил чашки на стол и тихо ушел, прикрыв за собой дверь.

— Замечательная новость, — Калвиери взял чашечку кофе и уселся в кожаное кресло. — Он местный?

Беттинга покачал головой:

— По паспорту его зовут Раймонд Андерсон, но я уверен, что паспорт фальшивый.

— Где он остановился?

— В пансионе на улице Марше, неподалеку от виллы Боргезе.

— А сам убийца? О нем удалось что-нибудь узнать?

— Пока нет. Но у насесть его описание, которое мы получили от администратора агентства по найму автомобилей. Блондин интересной наружности, говорит с американским акцентом.

— Американским? — задумчиво пробормотал Калвиери.

— За пансионом ведется наблюдение. Как ты считаешь, что еще нужно сделать?

— Надо выследить американца и взять его живым. Мы должны выяснить, на кого он работает. Возможно, его следующей жертвой станет кто-нибудь из нас.

— А как насчет Андерсона?

— Он не так важен. Мне нужен американец. — Калвиери отхлебнул кофе. — Мы должны провести операцию очень осторожно, чтобы полиция ничего не заподозрила. Если станет известно, что мы захватили американца, полицейские обшарят все наши базы, чтобы его разыскать. Есть только один человек, кому я мог бы доверить это дело.

— Эсколетти?

— Так точно. Джанкарло Эсколетти. Скажи ему, чтобы вылетел в Рим следующим же рейсом.

— Он уже здесь. В отеле «Кондотти». Я послал за ним еще вчера, сразу после разговора с тобой.

— Какой же ты умница, честное слово. Почему бы и тебе не выставить свою кандидатуру на пост руководителя «бригад»?

— Мне это никогда даже в голову не приходило, — замахал руками Беттинга. — У нас же есть лидер — это ты. Так что давай прекратим этот разговор и вернемся к делу. Скажи, что Убрино взял с завода? Синьор Пизани не попросил бы тебя сотрудничать с властями, если бы не произошло что-то чрезвычайно важное. — Обычно бесстрастное лицо Беттинга сейчас оживилось, глаза горели. Он с нетерпением ждал ответа.

— Сейчас я не могу тебе об этом сказать, но обещаю, что на ближайшем же заседании комитета представлю отчет.

— Ты полагаешь, между нападением на завод и убийством Пизани есть какая-то связь?

— Это-то я и надеюсь выяснить с помощью американца.

Как только Калвиери ушел, Беттинга сразу же позвонил Эсколетти.

— Это Беттинга. Я только что говорил с синьором Калвиери. Он хочет, чтобы американца взяли живым.

— А что делать с Андерсоном?

— Что хочешь. Можешь его уничтожить, но сделай это так, чтобы власти не всполошились — Калвиери очень об этом просил.

— Хорошо. Я позвоню, когда все будет кончено.

Беттинга положил трубку, взял из стоящей на столе вазочки несколько мятных леденцов и задумчиво положил их в рот.

* * *

— Где вы были? — потребовал ответа Колчинский, как только Калвиери переступил порог его комнаты.

— Вы это знаете не хуже меня, — ответил Калвиери: — Люди Палуцци следят за мной и вам обо всем докладывают. А если они еще не успели чего-то сообщить, скажу: я выезжал по делу, которое связано с «Красными бригадами».

— Но мы же договаривались, что вы постоянно будете вместе с нами, пока пробирку не найдут. Поэтому, будьте добры, когда в следующий раз возникнет неотложное дело, пошлите вместо себя кого-нибудь из своих помощников.

— Будет исполнено, — усмехнулся Калвиери. — Слушаюсь.

— И нечего иронизировать. Идите лучше собирать вещи. — Колчинский протянул Калвиери авиабилет. — Мы вылетаем из Рима в двенадцать двадцать. Рейс 340 на Берн. И вы конечно же летите вместе с нами.

* * *

Эсколетти припарковал взятый напрокат «фиат-регату» недалеко от пансиона и вышел из машины. Это был высокий человек лет пятидесяти с довольно приятным лицом и сединой на висках. Много лет назад он работал врачом в клинике, но за попытку изнасилования пациентки был осужден и отстранен от практики. Выйдя из тюрьмы, связал свою жизнь с преступным миром. В 1984 году, встретившись с Калвиери, который приехал в Милан вербовать членов «бригад», тоже стал членом этой организации и получил прозвище Специалист. Эсколетти с юности прекрасно владел огнестрельным оружием и заслуженно пользовался в «бригадах» славой одного из лучших убийц. На него постоянно был большой спрос. В 1987 году он получил повышение в «Красных бригадах», был назначен старшим консультантом по вопросам безопасности. Имея неплохие познания в медицине, он не только давал дельные советы «бригадистам» Италии, когда они прибегали к террору, но и сам исполнял самые ответственные задания старших руководителей комитета. Одно из таких заданий ему предстояло выполнить и сегодня.

Эсколетти обогнул пансион, свернул на узкую аллейку, которая шла сбоку от здания, и по пожарной лестнице поднялся на второй этаж, где, как он знал, жили Андерсон и Ярдли. План у него был очень простой: с помощью газового пистолета, лежащего в кармане плаща, вывести этих людей из строя; потом, быстро спустившись по пожарной лестнице, войти в пансион уже с главного входа и сказать администратору, что проживающие в номерах пятнадцать и шестнадцать постояльцы пригласили врача — возможно, отравление, а потом вызвать для них «скорую помощь».

В машине этой, которая уже стояла неподалеку от пансиона, сидели «бригадисты». Они и должны были, положив «больных» на носилки, увезти их на одну из загородных баз. Там Андерсона и Ярдли допросят, а потом уничтожат. Эсколетти уже не раз проворачивал подобные дела, и они всегда оканчивались успешно.

Опустив руку в карман, он нащупал газовый пистолет и громко постучал в одну из комнат. Никто не ответил. Во втором номере тоже никого, видимо, не было. Эсколетти тихо выругался. Этого он как раз и опасался: слежка за пансионом была установлена только сорок минут назад — постояльцы могли уйти раньше. Но хорошо, что хоть далеко не уехали — их «фольксваген», который Андерсон взял утром напрокат, стоял на улице, около дверей пансиона.

Эсколетти решил быстро обыскать комнаты, хотя надежды, что он найдет что-нибудь интересное, было мало. Ему было ясно, что он имеет дело с профессионалами. По крайней мере один из них, тот, который называл себя Ярдли, точно профессионал. Но ничего страшного — и этот заговорит, никуда не денется, когда попадет к нему в руки. Ведь у Эсколетти были свои методы — недаром его называли Специалистом.

* * *

Когда Сабрина покинула пансион, Витлок решил пойти прогуляться. Из-за часов с ловушкой далеко уходить ему было нельзя, поэтому он тщательно следил за тем, чтобы, шагая по улице, все время оставаться в радиусе одной мили от бара, в котором сидел сейчас Янг. Прогуливаясь, Витлок думал о том, что следующей своей жертвой Янг может выбрать Калвиери, а ему придется помешать новому убийству. Но как это сделать, имея на руке взрывное устройство? Хорошо еще, что Сабрина оставила ему браунинг. Витлок безо всякого сожаления уничтожил бы Янга, если бы не проклятые часы, с помощью которых Янг мог его подорвать.

Если бы от них избавиться! Тогда бы он послал к черту и Филпотта, и его приказ доставить Янга живым. А как быть с Александром? Хотя вряд ли им доведется встретиться, не сможет Александр напасть на их след в Лондоне: Янг своим настоящим именем нигде не назывался, да и вылетели они оттуда по фальшивым паспортам. На американской авиабазе Александр тем паче вряд ли решится что-нибудь выяснять. Ну а если и решится, что дальше? Куда это его приведет? Нет, Александра опасаться не стоит. Единственное, что серьезно беспокоило Витлока, — так это «Красные бригады». Он понимал, что совершил ошибку, ударив охранника у дома Пизани, но разве у него был другой выход? Помочь Янгу его заставила необходимость — в его кармане находилось взрывное устройство с пультом управления, и, если бы по Янгу открыли огонь, он мог бы взорвать часы и погубить Витлока. Да, «Красные бригады» сейчас наверняка усиленно ищут убийцу Пизани и его чернокожего сообщника. А это значит, что ему с Янгом грозит нешуточная опасность. Рассказать же Янгу все, о чем его предупредила Сабрина, нельзя. Остается только надеяться, что, когда Калвиери улетит в Швейцарию, они обязательно последуют за ним и там будут хоть какое-то время в относительной безопасности.

Вернувшись в пансион, Витлок еще на лестнице увидел, как какой-то человек пытается открыть отмычкой дверь комнаты Янга. Кто это может быть? Агент полиции? «Бригадист»? Он действует один или с сообщниками? Наблюдает ли кто-нибудь за пансионом? Надо предупредить Янга! Все эти мысли проносились в мозгу Витлока, пока он сбегал вниз по лестнице. Стараясь не привлекать к себе внимания администратора, он выскочил на улицу и помчался в бар. Там было всего пятеро посетителей, и К.В. легко отыскал Янга у стойки.

Увидев сообщника, Янг ухмыльнулся:

— Ну как она? Хороша? Не хуже, чем выглядит?

— Мне надо вам кое-что сказать, — проговорил Витлок серьезным тоном.

— Ну, что там еще? — буркнул Янг и поднес бутылку ко рту.

— Здесь много народу, сядем за стол.

Они заняли самый дальний от стойки столик. Витлок сел лицом к двери, чтобы видеть входящих, так как был уверен, что за ним следят. Когда он рассказал Янгу о том, что видел в пансионе, тот спросил, не встречал ли он раньше этого человека. Витлок покачал головой: «Нет».

— Как он выглядит?

— Немолодой, виски седые. Похож на полицейского.

Янг отодвинул бутылку.

— Надо быстро отсюда убираться. Если за тобой слежка, скоро прибудет и подкрепление. Подожди меня здесь.

Он подошел к стойке, о чем-то тихо переговорил с барменом и передал ему пачку банкнотов. Бармен сунул деньги в карман и показал на дверь позади себя. Янг жестом подозвал к себе Витлока.

— Я только что купил нам дорогу к спасению. Выйдем через заднюю дверь бара, но за входом наверняка наблюдают.

Они зашли за стойку, миновали кухню, где повариха резала овощи, и вышли на аллею.

— Куда теперь? — спросил Витлок. — Надо взять такси. Сколько у вас с собой денег?

— Сорок тысяч лир.

— У меня еще меньше. Придется позвонить Вайсману и рассказать, что произошло. Нам понадобятся деньги.

— Я потом позвоню. Но сначала мы поедем на центральный вокзал.

— Что нам делать на вокзале? — пожал плечами Витлок. — На железнодорожные билеты наших денег не хватит.

— Поэтому мы и едем на вокзал. Вайсман оставил в камере хранения сумку. Там деньги, новые паспорта и оружие. Так что будем ловить такси.

Глава 8

Рейнхардт Кухлманн служил комиссаром полиции шестнадцать лет. Ему исполнился уже шестьдесят один год, и он собирался выйти в отставку. Правда, на протяжении последних лет он уже дважды уходил со службы, но оба раза возвращался обратно. Сейчас он понимал, что придется уйти, хотя делать это ему не очень хотелось. Однако жена и невестка настаивали, убеждая заняться наконец своим здоровьем, больше внимания уделять семье. Они не понимали, что всю свою жизнь он посвятил защите законности и правопорядка. Он за сорок два года службы так привык к своей работе, что просто не представлял, что будет делать на пенсии. «Я просто умру со скуки! — думал он, открывая свой кейс с документами. — Надо попытаться еще раз объяснить это близким».

На папке значилось только одно слово: «ЮНАКО». Малколм Филпотт был его давнишним другом, но Кухлманн терпеть не мог эту организацию. Он понимал, что ударные отряды по борьбе с разного рода нарушителями необходимы, но методы, которые там использовались, его возмущали. Грубая сила, шантаж, запугивание претили комиссару. В глазах Кухлманна сотрудники этих отрядов были такими же преступниками, как и те, против кого они боролись. Особенно он не мог терпеть иностранцев, которые приезжали в его страну в составе этих отрядов, вели себя на его родине как хозяева и стреляли в кого хотели. К сожалению, никто не разделял его возмущения, поэтому Рейнхардт сам себе иногда казался анахронизмом в современном мире.

Раздался стук в дверь. Кухлманн сразу же узнал в вошедшем Колчинского, фотографию которого он только что видел в «деле», лежащем на столе. Они обменялись рукопожатиями.

— У меня такое чувство, как будто мы давно знакомы, — улыбаясь, сказал Сергей. — Малколм мне о вас много рассказывал.

— Надеюсь, он не говорил ничего плохого? — Кухлманн показал на стулья около окна: — Прошу садиться. Узнав о том, что вы вот-вот подъедете, я заказал для вас кофе. Сейчас принесут. Как долетели?

— Очень устал. А вы когда вернулись из Цюриха?

— Два часа назад.

— Вы полностью в курсе дела?

Кухлманн кивнул на папку с документами:

— Да, ваш человек, Жак Раст, все рассказал мне.

Официант принес кофе. Кухлманн взял у него поднос и поставил на журнальный столик.

— Какой кофе вы предпочитаете?

— С молоком, и один кусочек сахара, — ответил Колчинский.

— Скажите-ка мне, как это Расту удалось раздобыть шесть номеров, да еще так быстро? Сейчас, во время саммита, здесь нет ни одной свободной койки в третьеразрядных гостиницах, а он получил отдельные номера, да еще в «Метрополе»!

Колчинский загадочно улыбнулся и ничего не ответил. Филпотт предупредил его, что Кухлманн плохо относится к ЮНАКО, и лучше не говорить на эту тему. Он догадывался, что комиссар, по-видимому, намекает на то, что Раст использовал какие-то незаконные методы для того, чтобы получить эти номера в гостинице. Наверное, это так и было, но обсуждать действия Раста Сергею не хотелось. Этот человек был незаменим для ЮНАКО. Используя слабости людей, он всегда получал то, что хотел. Комиссар бы, конечно, назвал это шантажом, а Колчинский считал просто деловой хваткой. Сергей отпил кофе и сразу же перешел к делу.

— Скажите, а Жак не передавал вам фотографию Убрино, чтобы вы показали ее своим людям?

— Мы передали ее по факсу на каждый полицейский участок. Специальные бригады прочесывают все отели, пансионы и шале не только в самом Берне, но и в его окрестностях. Если Убрино здесь, мы обязательно его найдем.

— Он мастер маскироваться, — пояснил Колчинский.

— Мы это знаем. Наш специалист-художник пропустил фотографию через компьютер, чтобы получить разные варианты внешности Убрино. Их оказалось семь. Они будут использованы при розыске. Мы, конечно, маленький народ, мистер Колчинский, но наша полиция прекрасно работает, в этом есть заслуга и вашего покорного слуги.

— А я и не сомневался, — улыбнулся Колчинский, — просто констатировал факт: Убрино довольно изворотливый парень. Но думаю, что от нас с вами он не уйдет.

— Мне не нравится, что здесь находится ЮНАКО, мистер Колчинский. Зачем вы привезли в страну этого подонка — Калвиери? Мы прекрасно обошлись бы и без него. У меня работают лучшие полицейские Европы. Для того чтобы заставить преступников отвечать перед законом, они используют свои мозги, а не автоматы. Если бы все зависело только от меня, никто из вас не получил бы разрешения сюда прилететь. Но, к сожалению, у моего правительства другой взгляд на ситуацию.

— Малколм говорил мне, что вы не любите ЮНАКО, но я не представлял, до какой степени...

— Я никогда не скрывал своего отношения к ЮНАКО. Ваши оперативники убивают, кого захотят и где захотят, потому что знают: им не придется за это отвечать перед законом. Какие обвинения могут быть выдвинуты против сотрудника, работающего на организацию, которая официально даже не существует? ЮНАКО не подчиняется закону, и с этим я никогда не смогу смириться. Однако поймите меня правильно: пока вы здесь, в Швейцарии, вы можете рассчитывать на меня полностью. Я никогда не смешиваю работу со своими личными чувствами. Это было бы равносильно профессиональному самоубийству.

Профессиональное самоубийство! Колчинскому хорошо было известно, что это такое. Он провел шестнадцать лет на Западе в качестве военного атташе всего лишь потому, что осмелился критиковать драконовские методы работы КГБ. Самое смешное было в том, что если бы он держал язык за зубами, как многие из его либеральных коллег, то сейчас он, почти наверняка, был бы членом Политбюро или, в крайнем случае, стоял бы во главе одного из управлений КГБ, прославляя начало новой эры в советской политике. Но он поступил так, как считал для себя единственно возможным, и теперь мог жить с чистой совестью. Он ни о чем не сожалел. Вернее, почти ни о чем...

В дверь постучали. Кухлманн пошел открывать. На пороге кабинета стоял Палуцци. Он представился и обратился к Колчинскому:

— Извините, я опоздал немного. Меня задержал звонок лейтенанта Анджело Марко.

— Что сообщил ваш помощник?

— Витлок и Янг исчезли. Поняли, что за ними охотятся «Красные бригады», бросили в пансионе все вещи и убежали.

— Может быть, они уже в руках «Красных бригад»?

— Нет. «Красные бригады» направили по их следу самого опытного своего убийцу — Джанкарло Эсколетти. Пока он был в пансионе, пытаясь их захватить, мы поставили у него в номере подслушивающее устройство. Вернувшись в гостиницу ни с чем, он позвонил Луиджи Беттинга и доложил, что тех, на кого он охотился, в пансионе нет. За Эсколетти мы следим и схватим его прежде, чем он успеет что-либо предпринять. Он нас меньше всего беспокоит. Кто меня действительно заботит, так это Янг. Если он решил убить Калвиери, то обязательно последует за ним в Швейцарию. А может быть, Янг уже здесь. Он отличный снайпер, так что Калвиери наверняка жить осталось недолго.

— У вас есть фотографии Витлока и этого Янга? — спросил Кухлманн.

— Фотография Янга у меня в номере, в досье, — ответил Колчинский. — Она, правда, не очень четкая, но это — единственная, которую нам удалось раздобыть. Фото К.В. у меня с собой нет. Но в его деле, в Нью-Йорке, разумеется, есть.

— Отправьте фотографию Янга факсом в Цюрих, а оттуда мы разошлем ее во все аэропорты и на железнодорожные вокзалы. Как только этот человек появится в Швейцарии, мы обязательно узнаем об этом.

— Могу я воспользоваться вашим телефоном? Мне надо позвонить Жаку.

Комиссар кивнул. Колчинский поговорил с Растом, и тот пообещал, немедленно связавшись с Филпоттом, получить от него факсом фотографию Витлока. Сергей повесил трубку, и тут же раздался звонок. К телефону подошел Кухлманн. Закончив разговор, он объявил присутствующим:

— Убрино нашли! Его опознал агент по продаже недвижимости. Убрино приезжал сюда месяц назад и снял шале в пригороде. В понедельник он взял у агента ключи.

Колчинский и Палуцци взволнованно переглянулись.

— Значит, эта скотина в Швейцарии, а мы три дня гонялись за ним по Риму, — процедил сквозь зубы Палуцци.

— За домом следят несколько моих людей, одетых в гражданское. Пока Убрино там не видели, но люди заметили, что из трубы идет дым. Так что, возможно, преступники уже находятся в доме, — ответил Кухлманн.

— Фабио, позвоните Майку, Сабрине и Калвиери, скажите, что мы встречаемся здесь, — попросил Колчинский.

Затем началось совещание. Было решено, что Палуцци отвезет Грэхема и Сабрину к шале, где они встретятся с двумя полицейскими, которые там дежурят. Осмотрев шале собственными глазами, они будут решать, как лучше осуществить захват Убрино, а главное, как в целости и сохранности получить пробирку.

* * *

— Что-нибудь видите? — поинтересовался Палуцци, когда они подлетели на вертолете к назначенному месту.

— Ни черта, — пробурчал Грэхем и обернулся к Сабрине: — Возьмите бинокль. Не видать там этих полицейских?

— Пока не видно. Только горы и снег. Даже оленей нет. Забытый Богом уголок — хорошее место для убежища! — ответила девушка и вдруг заметила, что внизу между елями что-то сверкнуло, как будто солнечный лучик упал на металлическую лыжную палку.

Может, она ошиблась? Сабрина, тронув Палуцци за плечо, показала в, сторону деревьев. От них отделилась фигура в белом маскировочном костюме и замахала рукой.

— Буду снижаться, — заметил Палуцци, не отводя глаз от приборов, — но я садиться не хочу: не знаю толщину снега. Будьте готовы, я дам вам знак, когда выпрыгивать.

Грэхем и Сабрина были одеты в белые комбинезоны и белые лыжные ботинки. Всю экипировку, кроме солнцезащитных очков, им одолжили в местной полиции. Очки были собственные. Захватив лыжи и лыжные палки, они вылезли в хвостовую часть вертолета. Оперативники были опытными лыжниками, но тем не менее регулярно тренировались в лесной глуши на секретной базе, расположенной в штате Мэн.

Грэхем открыл дверь вертолета «Вестланд Скаут» и вздрогнул от струи холодного воздуха, проникшего в салон. Они встали на лыжи и приготовились к высадке. Сабрина не спускала глаз с Палуцци, ожидая его сигнала. Палуцци продолжал снижаться и, когда до земли оставалось всего несколько футов, тряхнул головой, показав им, что можно выпрыгивать. Оперативники, чтобы iе упасть, согнули колени и плавно приземлились на снег. Вертолет немедленно набрал высоту, развернулся и улетел, а к Сабрине и Грэхему подошел голубоглазый блондин лет тридцати. Его солнцезащитные очки были сдвинуты на лоб.

— Майк, Сабрина? — обратился он к оперативникам.

— Да, это мы, — ответил Грэхем и пожал его протянутую руку.

— Лейтенант Юрген Стресснер, — представился блондин и обменялся рукопожатием с Сабриной.

— Где ваш коллега? — поинтересовался Грэхем.

— Наблюдает за шале. Мы получили приказ помогать вам всем, чем можем. У вас уже есть план действия?

— Пока нет, — ответил Грэхем, — сначала нам надо осмотреть шале.

Вслед за Стресснером они спустились с крутого склона в узкую лощину, откуда вел еще один спуск. Неподалеку виднелась сосновая роща. Ловко лавируя между деревьями, Юрген вывел их на небольшую поляну, где, притаившись за скалой, сидел с биноклем его коллега.

— Сержант Марсель Лакомб, — представил его Стресснер. — Он знает эту местность как никто другой.

Лакомб оказался седоволосым человеком средних лет, с военной выправкой. Он приветствовал прибывших кивком.

— Все еще не появился? — спросил Стресснер товарища и, взяв у него бинокль, передал его Грэхему. Лакомб покачал головой.

Грэхем внимательно оглядел одинокое шале, которое находилось примерно в пятистах метрах от того места, где они спрятались.

— Здесь все просматривается, — заметил Майк, — Убрино сразу нас увидит, как только мы высунемся отсюда.

— Могу я дать совет? — спросил Стресснер.

— Да, конечно, — ответил Грэхем, передавая Сабрине бинокль.

— В шале две двери: передняя и задняя. Я предлагаю, чтобы вы разделились на пары и одновременно подошли к этим дверям. Если Убрино увидит тех, кто подошел к передней двери, то попытается скрыться через заднюю, а там его тоже будут ждать.

— Да, но он может открыть пробирку... — пробормотал Грэхем и взглянул на Сабрину.

— Пробирка? — удивился Стресснер. — Это еще что такое?

— Разве вам ничего не известно? — спросила Сабрина.

— Мы знаем только, как зовут преступника и как он выглядит. Это все.

— Мы должны рассказать им о пробирке, — обратилась Сабрина к Грэхему, — нельзя допустить, чтобы им пришлось действовать вслепую.

Грэхем согласился с ней и коротко объяснил, что содержится в пробирке.

— И вы полагаете, если он нас заметит, то может ее открыть? — взволнованно спросил Стресснер.

— Не исключено, — вздохнул Грэхем. — Но я думаю, скорее всего он попытается убежать, тем более если увидит, что к шале подошли только двое.

— Я тоже так думаю, — поддержала Майка Сабрина. — Пусть двое из нас залягут сзади дома, и если Убрино попытается выйти через заднюю дверь, у нас есть шанс схватить его прежде, чем он успеет открыть пробирку.

— Теоретически все верно, — заметил Грэхем.

— Но выбора у нас нет, — пожал плечами Стресснер.

— Да, верно, — подтвердил Грэхем.

— Итак, решено, я иду с Сабриной, а вы с Лакомбом. Надеюсь, у вас есть оружие?

Стресснер удивился:

— Это Швейцария, не Америка. Мы прибегаем к оружию только в исключительных обстоятельствах.

— А это что, не исключительные обстоятельства? — чуть не выругался Грэхем. — Убрино, будьте уверены, вооружен до зубов. Возьмите мой пистолет.

Стресснер положил Майку на плечо руку:

— Пистолет мне не нужен. Убрино ведь не знает, что мы не вооружены. Вряд ли он захочет затеять перестрелку, более вероятно, что он просто попытается скрыться.

— Или откроет пробирку, — заметила Сабрина.

— Оружие может понадобиться вам, — сказал Стресснер. — Вы ведь будете лежать в засаде, поджидая, когда Убрино выскочит через заднюю дверь.

Грэхем еще раз направил бинокль на шале: занавески были опущены; снег, который, по-видимому, шел всю ночь, припорошил крыльцо; никаких следов, в том числе и от лыж, не было видно. Шале выглядело совершенно пустым и заброшенным. Но из трубы шел едва заметный дым.

— Как нам пробраться к шале, чтобы он нас не заметил? — спросила Сабрина.

— Марсель объяснит, он в этом превосходно разбирается.

— Я не очень хорошо говорю по-английски, — сказал Лакомб, — лучше говорить по-французски. Вы понимаете по-французски?

Сабрина кивнула, и Лакомб подробно объяснил, какой дорогой можно незаметно подойти к дому.

— У вас есть радио? — поинтересовался Стресснер.

Грэхем показал на карман комбинезона:

— Да, Колчинский нас обеспечил. Он даже настроил приемник на вашу частоту.

Стресснер взглянул на часы:

— Через десять минут вы будете на месте. Когда займете нужную позицию, сообщите, и мы двинемся к шале.

Грэхем кивнул и покатился вслед за Сабриной. Сначала они шли между деревьями, потом съехали по склону в овраг и поднялись к тому месту, где высадились из вертолета, затем пересекли склон горы и, спустившись по узкой, отвесной тропинке, выехали на совершенно плоский участок. Сабрина остановилась и показала рукой на горный уступ, который высился справа от них. За ним стояло шале. Натянув капюшоны для полной маскировки, они стали медленно взбираться на вершину. Последние несколько метров им пришлось осторожно карабкаться вверх.

— Посмотрите, от двери лыжня идет! — прошептала Сабрина.

— Да, — пробормотал Грэхем, — но у хижины никого нет, и занавески не шевелятся. Дом словно вымер.

— Свяжитесь со Стресснером и сообщите, что мы на месте.

Грэхем отошел на несколько метров назад, чтобы его нельзя было заметить из шале, вынул из кармана радиотелефон и вызвал Стресснера. Поговорив с ним, он поднял большой палец, подавая Сабрине знак:

— Они выходят. Я проеду поближе к горе, там будет удобнее задержать Убрино, а вы оставайтесь... — Грэхем не успел договорить, потому что в это время раздался шум приближающегося вертолета. — За каким чертом Палуцци сюда прилетел? Я же сказал ему, если нам понадобится помощь, я свяжусь с ним по радио.

— Может, он услышал ваш разговор со Стресснером и решил, что вы обращаетесь к нему. Свяжитесь с ним и скажите, чтобы он улетал обратно.

Грэхем снова полез в карман за радио:

— Янки вызывает Кожаноголового. Прием!

Через несколько секунд раздался ответ:

— Кожаноголовый слушает Янки, прием.

— Что вы там вытворяете, — выругался Грэхем, — я не просил помощи. Возвращайтесь на базу и ждите дальнейших указаний. Повторяю, возвращайтесь на базу. Я кончил. Прием.

— Кожаноголовый для Янки. Вас понял. Нахожусь на базе. Повторяю, нахожусь на базе. Прием.

Грэхем собирался было ответить, но тут вертолет «Газель», который Томазо Франча использовал на Корфу, вошел в зону видимости. Майк стал быстро взбираться на гребень горы. Он хотел во что бы то ни стало предупредить Стресснера и Лакомба, но было уже поздно. Когда Стресснер, заметив вертолет, обернулся, машина резко снизила высоту и Томазо Франча открыл огонь. Полицейские упали в снег. Вертолет, сделав крутой вираж, стал снижаться прямо над шале. Он пролетел совсем близко от уступа, где замерли Грэхем и Сабрина.

— Кожаноголовый вызывает Янки. Я слышал стрельбу. Что там происходит? Помощь нужна? Прием.

Сабрина схватила лежащее в снегу радио:

— Сестра — Кожаноголовому. Мы попали под обстрел вертолета Франча. Стресснер и Лакомб, наверное, убиты. Нужна помощь. Повторяю, нужна помощь. Прием.

— Вас понял. Сейчас буду. Конец связи.

Первым вскочил на ноги Грэхем:

— Нам надо найти укрытие, прежде чем он вернется. Шале — наш единственный шанс.

Оперативники осторожно приблизились к дому, встали по обе стороны задней двери и приготовили пистолеты «беретта». Грэхем сделал Сабрине знак, чтобы она обогнула шале сбоку. Сабрина кивнула и очень осторожно, прижимаясь к стене, стала продвигаться вперед, все время держа пистолет наготове. Один раз она остановилась, чтобы вытереть пот со лба, и оглянулась через плечо, но Грэхем уже исчез из виду, наверное, огибал шале с другой стороны. И тут Сабрина увидела Стресснера. Он лежал ничком, его белый комбинезон был в крови. Снова послышался шум, и из-за горы появился вертолет. Сабрина бросилась в снег, буквально на секунду опередив мощный огневой залп. Пули испещрили всю стену дома, у которой она только что стояла, а вертолет продолжал атаку, наставив свои 30-миллиметровые орудия прямо на Сабрину. «Сейчас все будет кончено!» — подумала девушка, глубже зарываясь в снег, но в этот момент второй вертолет «Вестланд Скаут» неожиданно обрушил залп прямо по носу «Газели», и Франча отступил. По-видимому, он резко отдернул руки от приборной доски, потому что, рванувшись, «Газель» вышел из-под контроля и медленно двинулся в сторону шале. В последний раз Томазо все же удалось восстановить управление, но вертолет прошел в нескольких дюймах от крыши, и одним шасси задел трубу так, что кирпичи и известка посыпались прямо в снег. Когда Сабрина отползла от дома, «Газель», преследуя «Вестланд Скаут», уже скрылся за соснами.

— Вы в порядке? — раздался за спиной голос Грэхема.

Девушка кивнула и, сняв очки, стерла рукавом пот со лба:

— Вертолет улетел, и мы можем взять Убрино.

— Заходите сзади, а я пойду к передней двери, — тихо проговорил Майк и, согнувшись, начал подбираться к шале, затем отстегнул лыжи, прижался к стене, медленно потянулся к дверной ручке и толкнул дверь. Она была не заперта.

Держа «беретту» наготове и слегка согнув ноги в коленях, он открыл дверь и вошел в дом. Прихожая была плохо освещена, но все же Майк разглядел, что из нее наверх ведет лестница. Наверное, Убрино спрятался на втором этаже дома и сейчас на него нападет. Грэхем хотел было ступить на лестницу, как вдруг увидел через открытую входную дверь, что на крыльцо упали хлопья снега. Дом был в тени, и снег здесь не мог таять, значит, его сдвинул Убрино. Майк выскочил на крыльцо и взглянул на покатую крышу; как раз в этот момент, когда Грэхем поднял пистолет, Убрино съехал с крыши и, ударив Грэхема концом лыжи по запястью, вышиб у него из руки «беретту». Приземлившись, он успел вскочить прежде, чем Майк на него набросился, и свалил Грэхема, применив профессиональный футбольный прием. Убрино больно ударил его лыжной палкой по плечу и потом еще раз — по лицу. Кровь брызнула на снег. Схватившись за рассеченную бровь, Грэхем вскрикнул от боли, а Убрино тем временем бросился бежать вниз по склону горы. Его увидела Сабрина. Погнавшись за ним, она трижды выстрелила ему вслед.

Грэхем вернулся в шале, отыскал чистое полотенце и крепко прижал его к ране, пытаясь остановить кровотечение. Он хотел было открыть воду в ванной комнате, как вдруг опять услышал шум вертолета. Грэхем подошел к двери и взглянул вверх: к шале приближался «Вёстланд Скаут». Он летел совсем низко над соснами, из единственного двигателя, позади кабины, валил черный дым. Протянув еще немного, вертолет упал на землю в тридцати ярдах от шале. Бак с горючим был пробит и охвачен огнем, пламя охватило хвостовую часть машины. Палуцци, открыв дверцу, выскочил из кабины и бросился в сторону шале. Едва он успел отбежать от вертолета, как тот взорвался, горящие осколки разлетелись во все стороны. Майора ударило взрывной волной, он упал, но Грэхем помог ему подняться и повел к дому.

— Все в порядке? — взволнованно спросил Майк, когда они вошли в дом.

— Да вроде ничего, — слабо улыбнулся Палуцци. — А что произошло с вами?

Грэхем рассказал о «встрече» с Убрино, и Палуцци забеспокоился:

— Надо помочь девчонке, дайте мне лыжи.

— У Сабрины есть радио. Если ей понадобимся, она позовет. А что произошло с вами?

— Франча здорово пришлось попотеть, зарабатывая свои денежки: долго ему пришлось догонять меня, но в конце концов он выстрелил мне прямо в двигатель.

— А почему он вас не преследовал?

— Думаю, услышал мой крик отчаяния и решил, что я не дотяну до посадки. Как только мой вертолет загорелся, Франча тут же убрался восвояси. Кухлманн послал сюда пару полицейских вертолетов, но, будьте уверены, пока они прилетят, Франча будет уже далеко.

— Когда они появятся, как вы думаете?

— Минут через десять.

Грэхем отправился в ванную, чтобы смыть с лица кровь и привести себя в порядок, а Палуцци, подойдя к двери и посмотрев на лежащих в снегу Стресснера и Лакомба, прислушался: в горах было тихо, никто не стрелял. «Как-то там Сабрина?» — подумал майор и вздохнул. Его сердце тревожно ныло.

А девушка тем временем преследовала Убрино. Томазо Франча увидел ее, но не рискнул выстрелить, опасаясь ненароком задеть Убрино. Тогда его брат Карло выпрыгнул из кабины вертолета, приземлился на лыжах недалеко от девушки и выстрелил в нее из пистолета-пулемета. Франча сбросил веревочную лестницу, и Убрино, отбросив в сторону лыжные палки, схватился за нее. Томазо Франча нажал специальную кнопку на щите управления, и веревочная лестница начала автоматически подниматься. Вертолет сделал вираж, так что Сабрина не могла даже выстрелить в Убрино. Еще секунда — и он скрылся из виду.

Сабринаоглянулась и увидела, что Карло, улыбаясь, целится в нее из своего «узи». Девушка согнулась, чтобы избежать пуль, и бросилась в густую чащу лиственниц. Карло дважды развернулся и, выписав восьмерку на снегу, погнался за ней. Он стрелял снова и снова, но пули не задевали ее, попадая в деревья. Неожиданно роща кончилась, и Сабрина, оказавшись на краю извилистого спуска, оглянулась: Франча не было видно. Она немного съехала вниз, сделав первый поворот, и, резко остановившись, скрылась среди деревьев. У нее был единственный шанс: оказаться позади Карло. Но что, если он подъедет к повороту? На всякий случай, держа пистолет наготове, Сабрина присела.

Франча проскочил поворот и, оказавшись на склоне, увидел девушку. Глаза его раскрылись от удивления: как это ей удалось так быстро остановиться? Пуля проскочила в нескольких дюймах от его головы. Неожиданно преследователь и преследуемый поменялись местами. Карло выстрелил, промахнулся и злобно выругался. Его охватил страх, что девчонка убьет его, но тут Карло неожиданно увидел путь к спасению: перед ним был горный уступ. Он пригнулся, чтобы увеличить скорость, и помчался вперед. Карло сделал пируэт, один из тех, которые принесли ему славу лыжника-профессионала, и выстрелил в Сабрину. Пуля задела ей руку, и девушке пришлось мобилизовать все свое умение, чтобы не потерять равновесие и не упасть в снег. Карло же, приземлившись, приготовился открыть огонь, как только Сабрина покажется на верху гряды. Он уже подъехал к следующему повороту, но девушки все еще не было. Карло решил подождать, пока она спустится. Пропустить ее он не мог. Улыбаясь, Карло пошел на поворот, но улыбка исчезла с его лица, когда в пятнадцати ярдах перед собой он увидел пропасть. Франча попытался притормозить свои лыжи, но не сумел этого сделать и покатился вниз по склону. Только в нескольких футах от края ему удалось остановиться. «Узи» упал вниз. Карло посмотрел на зияющую внизу пропасть: она была очень глубокой. Он оглянулся, чтобы отстегнуть лыжи, но это привело к тому, что ледяная плита под ним сдвинулась, и Карло с ужасом понял, что лежит на глыбе, которая нависла над пропастью и может треснуть в любой момент. Лоб его покрылся испариной, и он нервно проглотил слюну. Даже стереть с лица пот он не мог — любое движение грозило гибелью. Оставалось ждать помощи. Но когда и от кого она придет? И сколько он еще сможет продержаться?

Сабрина осторожно спустилась с горы. Рука у нее болела: кровь из раны текла внутри рукава прямо в перчатку, но девушка не обращала внимания на боль, гораздо больше беспокоила ее встреча с Франча. По сравнению с Карло она была плохо вооружена: у него был «узи» израильского производства, у нее только пистолет «беретта». Стремясь выяснить, где ее поджидает Франча, она оттолкнулась палками и быстро заскользила вниз и вдруг увидела своего врага. Он лежал на снегу над пропастью. Сначала девушка подумала, что это ловушка, но, увидев страх в глазах Карло, поняла все.

— Пожалуйста, помогите мне, — взмолился Карло, обратившись к ней на английском языке.

Сабрина подъехала ближе, по-прежнему сжимая нацеленный на Франча пистолет.

— Помогите, и я расскажу вам все, что вы захотите узнать, — еле слышно проговорил он.

Сабрина легла на затвердевшую снежную поверхность и протянула ему палку. Но длины ее не хватило, и Карло не смог за нее уцепиться. Тогда Сабрина чуть продвинулась вперед, прекрасно понимая, что тоже может оказаться на ледяной глыбе, грозящей вот-вот сорваться. Где кончается гора и начинается ледяная плита, понять было совершенно невозможно. Неожиданно послышался легкий треск, и под Карло обломился еще один кусок льда. Он сжал зубы, стараясь не дышать. Сабрина тоже побоялась продвинуться дальше, лишь вытянулась как только могла. Карло смог уцепиться за конец палки. Сабрина сжимала другой ее конец обеими руками, чтобы быть более устойчивой. Однако лед под Франча продолжал ломаться, и через несколько секунд парень уже почти повис над пропастью. Сабрина уперлась лыжами в снег, отчаянно пытаясь удержаться, но чувствовала, что сползает все ближе и ближе к краю. Франча тащил ее вниз, и Сабрина поняла, что сейчас рухнет в пропасть вместе с ним. Она начала освобождать ремешок, охвативший ее запястье.

— Не надо, не надо! — закричал Франча, пытаясь крепче схватиться за кольцо палки, но ремешок уже соскользнул с руки девушки. Раздался отчаянный вопль, и Карло исчез в пропасти. Наступила гнетущая тишина. Сабрина отползла от края, встала и провела рукавом по вспотевшему лицу. Только теперь ей стало по-настоящему страшно: ведь если бы она не спряталась за склоном, а помчалась вниз по спуску, то вполне могла бы оказаться на месте Карло. И ее тоже никто бы не смог спасти. Сабрина присела на снег, прислонившись к большому дереву, достала из кармана радиотелефон, связалась с Грэхемом и попросила вызвать вертолет: приключений на сегодня ей было вполне достаточно.

Глава 9

— Что у тебя с плечом? — взволнованно спросил Колчинский, когда Сабрина вошла в его номер в гостинице.

— Да пустяки, просто царапина, — ответила девушка.

— А где Михаил? Как он?

— Сейчас увидишь. — Сабрина кивнула в сторону двери.

Когда Грэхем появился на пороге, Сергей, взглянув на него, содрогнулся. Левый глаз Майка заплыл, огромный кровоподтек и швы на щеке были закрыты повязкой, но все же производили ужасное впечатление.

— Не пугайтесь, заживет, — криво усмехнулся Грэхем, закрывая за собой дверь.

— Фабио рассказал вам, что произошло? — спросила Сабрина, наливая кофе.

— Да, я надеялся, что мы все это обсудим, но ничего пока не получится, — ответил Колчинский.

— Что случилось? — встревоженно спросила Сабрина, передавая Майку чашечку кофе.

— Полчаса назад комиссару Кухлманну позвонили и сообщили, что вертолет Томазо Франча «Газель» обнаружен в поле, неподалеку от города Ворб. В вертолете никого не оказалось. Городок этот отсюда недалеко, и комиссар вместе с Фабио туда отправился. Они все осмотрят на месте.

— Тело Карло Франча подобрали? — спросила Сабрина.

— Точнее, то, что от него осталось, — заметил Колчинский.

— А в шале ничего не обнаружено? — задал вопрос Грэхем.

— Полицейского донесения мы пока не получили, — покачал головой Сергей, — но если бы они нашли что-нибудь важное, то немедленно бы сообщили. Думаю, нам и с пробиркой не повезло тоже.

— Естественно, — заметила девушка. — Убрино захватил ее с собой. Неужели кто-то надеялся, что он оставит пробирку в шале?

— Итак, следует признать, что мы не сдвинулись ни на йоту, — вздохнул Грэхем, — а у нас остается всего пятнадцать часов. Вряд ли за это время мы успеем поймать Убрино.

— Последняя надежда — Оффенбах-центр. — Сабрина взглянула на Колчинского: — Какие еще меры предосторожности можно предпринять?

— Комиссар Кухлманн собрал семьдесят полицейских — мужчин и тридцать — женщин со всей страны. Они будут там завтра, одетые в гражданское.

— Почему в гражданское? — удивился Грэхем. — Не лучше ли им быть в форме? Уверен, это может как-то подействовать на Убрино.

— Вы думаете, было бы лучше его напугать? Он ведь не подозревает, что нам известно о его намерении открыть пробирку в Оффенбах-центре. Если же он увидит, что там полным-полно полицейских, то может исчезнуть. Ищи его потом по всей стране! Скроется где-нибудь и начнет новые требования выдвигать. Нет, это нам не годится. Действовать нужно очень осторожно, чтобы не спугнуть Убрино. Он наверняка знает, сколько полицейских обычно дежурит в Оффенбах-центре, и, если заметит, что их там значительно больше, наверняка переполошится, а нас это не устраивает. Как вы правильно заметили, сегодня у нас нет надежды его найти, завтра — последний шанс.

Грэхем допил кофе, поднялся и спросил Колчинского:

— Во сколько сегодня вы собираетесь провести совещание?

— А вы что, хотите уйти?

— Да, надо бы задать несколько вопросов Калвиери.

— Зря вы его подозреваете, Михаил. Понимаю, что вы ненавидите этого человека, но не надо давать волю чувствам. Ясно, что это не он предупредил Убрино.

— Тогда кто же это сделал? Кто сообщил Убрино и Франча о том, что мы собираемся нагрянуть в шале? Об этом знали только шесть человек: вы, я, Сабрина, Фабио, Кухлманн и Калвиери. Кого же мне подозревать?

— Но после нашего короткого совещания Калвиери не выходил из комнаты. Он был с нами, когда позвонил Фабио и попросил Кухлманна о помощи. У него не было времени предупредить Убрино и Франча. Вы знаете, я всегда к вам прислушиваюсь, Михаил, но сейчас думаю, что вы не правы.

— И все же, Сергей, кто-то их предупредил. Два трупа в морге — тому доказательство. А могло быть и три. — Грэхем взглянул на Сабрину.

— А может быть, их вообще никто не предупреждал и это все ваши предположения, — заметила девушка.

— И все-таки я хотел бы поговорить с Калвиери, — настаивал Грэхем.

— Оставьте его в покое, у нас и так с ним достаточно напряженные отношения, — твердо проговорил Колчинский.

Грэхем разочарованно развел руками и присел на краешек кровати. В это время раздался телефонный звонок. Сергей взял трубку.

— Сергей, это К.В. — услышал он голос Витлока.

— Как вы узнали, где мы? — удивился Колчинский.

— Жак сказал. Я не могу долго говорить. Мы с Янгом здесь, в Берне.

— Это я знаю.

— Откуда? — пришел черед удивляться Витлоку.

— Я запросил вашу фотографию из Нью-Йорка, и один из служащих аэропорта по ней вас опознал. Где вы остановились?

— Это не важно. Слушайте главное: Янг собирается напасть на Калвиери.

— Когда?

— Сейчас. Я не мог раньше позвонить. Янг взял из камеры хранения в аэропорту свой чемоданчик. Это, по-видимому, ружье с оптическим прицелом.

— Откуда вы звоните?

— Из телефонной будки около вашего отеля. Янг вошел в здание напротив несколько минут назад. Я думаю, он попытается выманить Калвиери на улицу. Посоветуйте, что делать мне.

— Остановите его. У вас есть при себе оружие?

— К сожалению, нет. Я оставил браунинг в пансионе в Риме, когда мы оттуда убежали.

— Вам нужна помощь?

— Нет, спасибо. Если Янг заподозрит меня, он использует дистанционное управление, чтобы взорвать часы, но я что-нибудь придумаю. Не спускайте глаз с Калвиери. Постарайтесь задержать его в отеле любыми средствами. Я вам позже позвоню.

— Будьте осторожны, К.В.

— Постараюсь. — И Витлок повесил трубку.

Сергей рассказал обо всем товарищам и, задумавшись на минуту, обратился к Сабрине:

— Пожалуйста, спуститесь в холл и, если там появится Калвиери, задержите его, пока я не подам сигнал отбоя.

— И все-таки я считаю, что К.В. надо помочь, — резко проговорил Грэхем, когда Сабрина вышла.

— Михаил! — взорвался Колчинский. — Я не меньше вашего волнуюсь за К.В., но он же ясно сказал: никакой поддержки. Нам остается только ждать его звонка.

— Вернее, только надеяться, что он позвонит, — пробормотал Грэхем.

* * *

Витлок вышел из телефонной будки и внимательно оглядел трехэтажный дом напротив отеля. На последнем этаже в нескольких окнах горел свет. Но в большей части здания было темно. Вряд ли Янг рискнет подняться на третий этаж. Первый тоже исключается: оттуда ему неудобно будет целиться. Остается второй. Витлок взглянул на часы, потом направился к аллее, ведущей вдоль боковой стороны здания, и вдруг увидел человека в светло-коричневом пальто полувоенного типа и темных перчатках. В руке он держал черный докторский чемоданчик. Это был тот самый тип, которого Витлок застал в римском пансионате — он пытался открыть комнату Янга. Эсколетти скользнул по Витлоку взглядом и скрылся в глубине аллеи. Витлок последовал за ним, со страхом думая о том, что этот человек захватит Янга и увезет его на допрос: взрыв может произойти в любую минуту. Витлок осторожно пошел по аллее, стараясь держаться от Эсколетти на достаточном расстоянии. Тем временем Янг, как и предполагал Витлок, забрался на второй этаж дома, который находился напротив отеля: Оглядевшись, сразу же понял, что находится в каком-то молодежном центре. Из висевшего на стене плана-указателя здания узнал, что на первом этаже размещается художественная студия и мастерские, на втором — школа военных искусств, а на третьем — дискотека, которая была открыта по вечерам. Это олень устраивало Янга: выстрела из-за шума музыки никто не услышит. Поднимаясь по лестнице, он встретил несколько подростков, но они не обратили на него никакого внимания. Двойная дверь на втором этаже была закрыта, на ней висел замок, но Янг открыл его безо всяких затруднений и вошел в полутемный зал. Хотя свет здесь едва пробивался сквозь жалюзи, Янг все же разглядел, что на полу аккуратно сложены спортивные маты, а в стеклянных витринах выставлено японское оружие. Чего тут только не было! Он даже присвистнул от удовольствия. В одной витрине было два меча «тачи», которые японцы носят в ножнах, прикрепленных к поясу. Во второй — традиционное оружие ниндзя, «кама»-серп — им убирают урожай и используют в битвах; «кусаригама» — серп на цепочке; «саи» — железный кинжал с двумя крюками по бокам, «сюрикен» — небольшой метательный снаряд из железа с острыми зубцами, «нунчаки» и, наконец, «тон-фа» — тонкая дубовая палка, дюймов двадцати. Янг смотрел на все это богатство как зачарованный, пока громкий сигнал такси, донесшийся с улицы, не заставил его очнуться. Подойдя к закрытому жалюзи окну, он открыл узкий черный футляр и вынул из него разобранную на части снайперскую винтовку «Маузер-СП-66», которую по его просьбе достал Вайсман. Собрав ее и приладив цейсовские линзы оптического прицела, Янг просунул руку через жалюзи и приоткрыл окно. Главный вход в гостиницу «Метрополь» отлично просматривался. Убедившись в этом, он вынул из чемоданчика беспроволочный телефон, позвонил в отель и попросил соединить его с Калвиери.

— Слушаю, — ответил тот.

— Хотите знать, кто убил Пизани? Жду вас у входа в отель через две минуты.

— С кем я говорю?

— Это не имеет значения. Так вас интересует убийца? Если нет, я ухожу.

— Как я вас узнаю?

— Я сам узнаю вас.

Янг убрал телефон обратно в чемоданчик и, положив приклад винтовки на оконную раму, устроился поудобнее. Голова швейцара, стоявшего в дверях, служила ему прекрасной мишенью для наводки. Убедившись, что все в порядке, и проверив ружье еще раз, он зарядил его 7,62-миллиметровой пулей. Янг был превосходным стрелком, и, для того, чтобы поразить цель, ему было достаточно одной пули. Оставалось только ждать, когда появится Калвиери.

Через минуту автоматические двери раздвинулись, руководитель «Красных бригад» вышел на улицу. Крепко сжав винтовку, Янг прицелился ему прямо в лоб и чуть было не нажал на спусковой крючок, как вдруг Калвиери дернулся и подошел к женщине, которая, вероятно, его окликнула. Янг присмотрелся и узнал в женщине проститутку, которая приходила к Александру в Риме. Да, это она, хотя одета и причесана совсем по-другому. Но какое отношение имеет эта девка к Калвиери, а главное — к Александру? Наверное, Александр работает на Калвиери!

Нет, недаром он терпеть не мог этого парня: сердце чувствовало; но теперь-то он с ним разделается, вот только уберет этого гада. Янг прицелился в Калвиери еще раз, как вдруг в комнате вспыхнул свет и чей-то голос крикнул:

— Брось ружье!

Это был Эсколетти. Янг понял, что тот решил взять его живым, иначе давно бы уже выстрелил ему в спину, и положил винтовку на пол. Увидев рядом с незнакомцем черный чемоданчик, Янг догадался, что перед ним тот самый человек, которого Александр видел в пансионе, решил, что тот действует с незнакомцем заодно, и спросил:

— Вы из «Красных бригад?»

— Совершенно верно, — усмехаясь, ответил Эсколетти, — давно бы надо было уже догадаться и вести себя соответственно. Но вы, как и многие, недооценили нас. И напрасно! «Красным бригадам» помогают все, и мы отнюдь не разрозненные группы, как это пытается представить правительство. Иначе, подумайте, как бы нам удалось выследить вас в пансионе в Риме, да и здесь так быстро разыскать.

— И что вы со мной собираетесь делать?

— Отвезем в Италию, где вы предстанете перед судом народа.

— И меня будут судить по законам пролетарской справедливости, не так ли? — усмехнулся Янг. — Такое же говорили вьетконговцы, с которыми я сражался восемнадцать лет назад. Невежественные красные подонки!

— И здорово же они накостыляли вашей стране, — с видимым удовольствием заметил Эсколетти. — Это была настоящая победа народа над фашистами, одна из величайших побед в истории всего социалистического движения.

Наверное, Специалист еще долго продолжал бы свою лекцию, если бы не появился Витлок. Он приставил к спине Эсколетти стальной прут и потребовал бросить оружие; тот замер, но «бернаделли» не положил. Сердце Витлока бешено билось: что, если Эсколетти обернется и увидит, что в руках у него, кроме прута, ничего нет. Тогда жить ему осталось минуту, не больше. Эсколетти все-таки выпустил из рук ружье, но Янг успел подхватить его прежде, чем Витлок. Специалист обернулся, и в этот момент Янг выстрелил ему прямо в затылок.

— Не надо было его убивать! — воскликнул Витлок, взглянув на тело, лежащее на полу.

— Это верно, — ответил Янг, — закрой-ка дверь.

Витлок выполнил приказание и, обернувшись, увидел наставленный на него «Бернаделли».

— Я никогда тебе не доверял. Со всем бы сам справился прекрасно. Ты мне не нужен.

— Ну да, — не скрывая сарказма, заметил Витлок. — А кто тебя спас в доме Пизани? Я и сейчас тебе не помешал...

— За что я и буду вечно признателен, — с не меньшим сарказмом ответил Янг. Глаза его сузились от злости. — Говори, кто была эта женщина с Калвиери?

— Какая женщина? О чем речь? — удивился Витлок.

— Так называемая проститутка, которая посетила тебя в Риме. Пять минут назад она беседовала с Калвиери.

— Да ты ее с кем-то спутал, не мели ерунду.

— Нет, это она! Такие бабы не забываются.

— Чепуха какая-то! С чего бы ей приезжать в Берн? Она и в Риме нарасхват. И вообще, я-то здесь при чем?

— Не морочь мне голову, ты ее знаешь. И если через пять секунд не скажешь, кто она, я прострелю тебе левое колено. Говорят, что это очень больно. Еще через пять секунд я проделаю то же самое с правым. Будешь и дальше молчать, задействую трансмиттер. Мне ужасно хочется его испытать. Это ведь первый и единственный в своем роде. Если он и правда хорош, я его запатентую. Не сомневаюсь, что ЦРУ им заинтересуется.

— Сумасшедший, — сказал Витлок, глядя в сверкающие, как молнии, глаза Янга.

— Пять секунд. Начинаю отсчет.

— Но, послушай же, я, честно, не знаю, кто она, — вздохнул Витлок, глядя в сторону стеклянной витрины у стены, дотянуться до которой не мог. Да если бы и дотянулся, то не успел бы достать оружие.

— Две секунды. — Янг полез левой рукой в карман за передатчиком.

И тут Витлок набросился на Янга, со всей силой ударив его прутом по руке, в которой тот держал ружье. Янг вскрикнул от боли и выронил «бернаделли», но полез в карман за передатчиком. Тогда Витлок схватил врага за запястье и отшвырнул прямо на витрину, где хранились два меча «тачи»; Под тяжестью тела Янга стекло разбилось, и Витлок прижал тыльную сторону руки парня к осколкам, торчащим из рамы, они врезались ему в руку. Вскрикнув от боли, Янг разжал пальцы и выпустил передатчик. Витлок хотел схватить его, но Янг с силой ударил К.В. по лицу, потом нанес ему еще два жестких удара. Витлок упал на колени, а Янг, схватив меч «тачи», вытащил его из ножен и метнул в Витлока. Витлок успел увернуться — лезвие меча пронзило матрас рядом с ним, — поднял ногу и со всей силой ударил Янга в диафрагму, вскочил и выхватил из ножен второй «тачи».

Осторожно переступая с ноги на ногу, враги, сближаясь, скрестили мечи. Витлок прижал Янга к стене, меч почти касался его лица, но Янг извернулся и ударил Витлока ногой по колену. Витлок крикнул от боли, поскользнулся на матрасе и упал, а Янг, увидев валявшийся на полу передатчик, бросил «тачи» и схватил его. Витлок понял, что погиб: сейчас его враг нажмет кнопку. До «бернаделли» было не дотянуться, и тут его пальцы коснулись какого-то холодного предмета, лежащего рядом с ним на полу. Это был восьмиконечный «сюрикен» — метательный снаряд с острыми зубцами. С видом победителя Янг снял предохранитель с кнопки передатчика, и в этот момент Витлок бросил в него «сюрикен».

Железный снаряд ударил Янга в лоб. Обливаясь кровью, он сполз на пол, и передатчик выпал из его рук.

Схватив передатчик, Витлок быстро надел на него предохранитель и подошел к окну, вынул из чемоданчика беспроволочный телефон и, связавшись с Колчинским, рассказал все, что здесь произошло. Сергей посоветовал ему возвращаться в свою гостиницу и ждать специалиста, которого пообещал немедленно вызвать из Цюриха, чтобы тот избавил его от часов со взрывным устройством-ловушкой. Витлок положил телефон в кейс и, подхватив лежавшее на полу «бернаделли», направился к двери.

* * *

— Он не ранен? — взволнованно спросил Грэхем, как только Колчинский сообщил ему, что Витлок убил Янга.

— Слава Богу, нет. Возвращается в свою гостиницу.

— Лучше бы ему прийти к нам.

— Но его же увидит Калвиери и опознает в нем сообщника убийцы Пизани. У «Красных бригад» есть довольно точное описание К.В. Не стоит рисковать. Пусть сидит в укрытии, пока нам не понадобится.

— Я вас понял, — согласился Грэхем.

— Я бы хотел, чтобы вы спустились вниз и сказали Сабрине, что произошло. Когда Фабио и комиссар Кухлманн возвратятся из Ворба, я дам вам знать.

Когда Грэхем, выйдя из лифта, появился в холле, многие оборачивались ему вслед и провожали любопытными взглядами, что было совсем не удивительно, учитывая, как он выглядел. Грэхем же не обращал на них никакого внимания: он разыскивал Сабрину, но безуспешно: в фойе ее не было. Тогда он, вздохнув, направился к стойке дежурной и попросил, чтобы ее вызвали. Как только ее имя объявили по внутренней связи, Сабрина появилась через несколько секунд.

— Где вы были? — спросил Грэхем, отводя ее от стойки дежурной.

— В баре, вместе с Калвиери, — ответила девушка.

— Очень мило, — пробормотал Грэхем.

Сабрина проигнорировала его саркастический тон и спросила:

— Что-нибудь известно о К.В.?

Грэхем коротко рассказал, ей, что произошло.

— Это хорошо, — облегченно вздохнула Сабрина, — я ведь чуть было не упустила Калвиери.

— Как это?

— У меня был такой план: как только бы Калвиери появился, я позвонила бы дежурной по внутреннему телефону и попросила бы позвать его. Хотела сказать, что имею информацию об убийстве Пизани. Думала, что буду разговаривать с Калвиери по телефону, пока К.В. разбирается с Янгом. Но я наблюдала за лифтом, а Калвиери, видимо, спустился по лестнице. Из кабинок внутреннего телефона лестницу мне не было видно. И я заметила Калвиери, только когда он уже собирался выйти из отеля. Пришлось его окликнуть.

— План был неплохой. Но ведь Калвиери мог по телефону узнать ваш голос.

— Ну, я прекрасно умею его изменять.

— И что же дальше?

— Пришлось пойти с ним в бар, что еще было делать? Присоединяйтесь к нам.

— Нет уж, спасибо. С террористами я не пью.

— Это работа, Майк, пойми. Я не собираюсь здесь с тобой пререкаться. Если не хочешь пойти, дело твое. Я просто хотела... — Девушка не докончила фразу и, пожав плечами, повернулась, чтобы уйти.

— Просто хотела что? — Майк схватил ее за плечо.

— Не важно. — Сабрина сбросила его руку и пошла к бару.

Грэхем, глубоко вздохнув, направился вслед за ней.

В баре было довольно много народу. К столу, где уже сидел Калвиери, подошел официант с бутылкой воды и стаканом со льдом и поставил все это на стол перед Грэхемом.

— Запишите на меня. — Калвиери потянулся за счетом, но Грэхем мгновенно схватил счет и подписал. После того как официант отошел, он обратился к Калвиери:

— Будьте любезны, не делайте мне никаких одолжений. За себя я буду платить сам.

— Знаю, что вы меня ненавидите. Вас не устраивают мои убеждения, но почему вы так уверены в своей правоте?

— Спросите об этом людей, чьи родные и близкие стали жертвами «Красных бригад». Много их наберется за двадцать лет, — зло проговорил Грэхем, глядя в упор на Калвиери. — Тогда и поймете, за что я вас ненавижу.

— Но мы убиваем не из любви к убийству, мистер Грэхем, а только тех, кто этого заслуживает: политиков, типа Моро или Тарантелли, которые принесли народу столько горя; вояк, как генерал Джорджьери или ваш Демон Хант, командующий силами по поддержанию мира на Синае. Это же фашисты.

Грэхем отхлебнул воды и наклонился вперед, опираясь руками о стол:

— А как насчет прохожих, которые попадают под перекрестный огонь во время ваших так называемых битв с фашизмом? Они что, тоже относятся к «подлежащим уничтожению»?

— Это, правда, очень печально, но в таких конфликтах всегда бывают невинные жертвы.

Грэхем с отвращением покачал головой:

— Обычный для террориста ответ. Вы разве не знаете, что любого человека, пусть и ненавистного, должен судить только суд?

— А мы судим их судом народа, не надеясь на вашу Фемиду и буржуазный закон, которые стоят только на страже богатых. Нет, мы не стремимся к анархии. У нас есть цели и задачи, как у каждой политической организации. Многие нас поддерживают, особенно рабочие.

— Да, до того как вы убили Альдо Моро в 1973-м, у вас была мощная поддержка, — вступила в разговор Сабрина, — но после этого вам уже никогда не удавалось добиться ее.

— Согласен, власти сделали из Моро мученика, а мы лишились важного заложника, за которого могли бы получить много денег. Его не надо было убивать. Мы совершили ошибку. Но с тех пор снова завоевали симпатии масс. Люди видят, что правительство погрязло в коррупции, платежный баланс наихудший, какой только можно припомнить, безработица достигла пятнадцати процентов, десятки тысяч итальянцев живут за чертой бедности, а правительство во главе с Энцо Беллини ничего не делает, чтобы как-то помочь народу.

— Прекрасный климат для революции, — съязвил Грэхем.

— Прекрасный климат для перемен, — возразил ему Калвиери. — Люди больше не верят ни христианским демократам, ни коммунистам. Настало время отправить всех этих политиков на свалку истории и заменить их новой, динамичной политической силой, которая сможет поставить страну на ноги.

— Другими словами, надо привести к власти «Красные бригады», — заключила Сабрина.

— Совсем необязательно, — возразил ей Калвиери. — Есть, конечно, среди «бригадистов» те, которые мечтают сбросить законно избранное правительство, они надеются, что после этого в стране возникнет всеобщая анархия, неразбериха и на этой волне «Красные бригады» смогут прийти к власти.

— Среди таких «бригадистов», как я понимаю, и Дзокки? — спросила Сабрина.

— Он был хуже многих. Но даже среди членов комитета такие люди есть. И именно им власти постоянно уделяют много внимания в средствах массовой информации, чтобы представить всех нас как жаждущих крови революционных анархистов, которые признают только один закон — пулю и автомат.

— Но вы же сами выступаете в средствах массовой информации и можете высказывать свои собственные взгляды, — заметила Сабрина.

— Я бы этого хотел, но все не так-то просто. В теленовостях только тогда говорят о «Красных бригадах», когда они нарушают закон. И только в этом случае средства массовой информации дают мне слово. Когда же в своих выступлениях я пытаюсь объяснить, что «Красные бригады» отнюдь не однородны, редакторы на телевидении вырезают то, что их не устраивает, и почти все, что я хотел бы сказать, из передачи исчезает. Так что с правдивой информацией мне в эфир не пробиться.

— Какие же цели у тех, которые думают так же, как вы? — спросил Грэхем.

— Теоретически я не против того, чтобы свалить правительство, применив силу. Особенно если речь идет о нынешнем правительстве, где большинство коммунистов. Если бы понадобился доброволец, чтобы покончить с Беллини, я бы не задумываясь с удовольствием разрядил пистолет ему в голову. Однако здесь, в Европе, свергнуть правительство силой не удастся. В этом-то я и расхожусь с приверженцами военного решения вопроса. Расхожусь потому, что армия и полиция поддержат правительство и плохо вооруженный народ будет разгромлен, восстание подавлено — на вещи надо смотреть реально. Потому такие, как я, предпочитают действовать мирным путем в союзе с другими партиями и движениями. Мы считаем, что рабочий класс должен участвовать в управлении государством. В настоящее время у рабочих такой возможности нет, поэтому безработица постоянно растет. Дальше это терпеть уже нельзя. Вот я и хочу, чтобы Компартия Италии со временем привлекла бы двух, ну, может, трех «бригадистов» и вручила им портфели министров.

— С будущей перспективой на то, что в конце концов «Красные бригады» будут управлять страной? — спросил Грэхем, скрестив руки на груди.

— В отдаленном будущем это, может быть, и станет возможным, но сегодня у нас нет опыта, чтобы самим управлять страной. «Крайние» со мной не согласны. Я же настаиваю на коалиции с КПИ.^[5] У этой партии есть достаточно опыта, а у нас немало идей, тогда как у нескольких правительств, сменявших друг друга за последнее время, их попросту недостает.

— Но вы не учитываете один факт, — заметила Сабрина, — несколько лет назад КПИ объявила вас «обыкновенными террористами». Почему же вы думаете, что они станут сотрудничать с вами, согласятся на коалицию?

— КПИ полностью развалила экономику, утратила популярность. У христианских демократов сейчас более высокий рейтинг. Поэтому у КПИ нет никаких шансов победить наследующих выборах и остаться у власти. Но если КПИ вступит в коалицию с нами, а у нас есть, повторяю, большая поддержка рабочих, наша коалиция опередит христианских демократов, выиграет не только грядущие выборы, но и последующие тоже. В этом я просто уверен. — Калвиери допил бренди. — Пока все, о чем я вам рассказал, только проекты; у нас, конечно, есть контакты с КПИ, но последнее слово должен сказать Беллини и его главные министры.

— А если они не согласятся вручить «бригадистам» портфели министров, не образуют с вами предвыборное объединение, что вы с ними сделаете? Объявите, как Моро и Тарантелли, «подлежащими уничтожению»?

Калвиери улыбнулся, глядя на Грэхема.

— Они уже объявлены. Так что, чем скорее Беллини и его министры согласятся с нами, тем лучше будет для всех.

— Шантаж, — пробурчал Грэхем, — как я сразу не догадался.

— А по-моему — здравый смысл, — заметил Калвиери.

Разговор прервался, потому что по внутреннему радио передали просьбу Грэхему немедленно подойти к телефону. Майк поспешил к аппарату, установленному в дальнем углу бара. Звонил Колчинский.

— Комиссар Кухлманн и майор Палуцци только что вернулись, — сказал он, — встретимся сейчас в моей комнате. Сабрина с вами?

— Да, и Калвиери тоже.

— Я же просил оставить Калвиери в покое, — резко заметил Колчинский.

— Не беспокойтесь, мы просто поболтали в баре. С ним была Сабрина. Не мог же я сесть за другой столик? Скажите, его нужно приглашать к вам? На совещание?

— Нет, приходите вдвоем. При нем мы не сможем говорить откровенно. Сабрина потом ему расскажет все, что нужно.

— Хорошо. Будем через несколько минут. — Грэхем повесил трубку и вернулся к столику.

— Сергей звонил? — сразу же спросила Сабрина.

— Да. Он хочет, чтобы мы к нему поднялись.

— Мне идти с вами? — спросил Калвиери.

— Все, что вам необходимо знать, расскажет Сабрина.

— Очень приятно работать в атмосфере сотрудничества и доверия, — с горечью заметил Калвиери.

— Я бы назвал это скорее здравым смыслом. — Грэхем заставил себя улыбнуться.

Они поднялись на лифте на третий этаж и прошли в номер Колчинского. Сабрина постучала. Колчинский сам открыл им дверь и пригласил войти.

— Слышал, вы только что выпивали вместе с противником, — улыбнулся Палуцци.

— Без всякого желания, поверьте, но узнали кое-что интересное. — Грэхем изложил товарищам взгляды Калвиери, сообщил и о возможной коалиции КПИ и «Красных бригад».

— Никогда об этом не слышал, — заметил Кухлманн.

— А меня это нисколько не удивляет, — сказал Палуцци, — просто КПИ не хочет, чтобы об этом стало известно, по крайней мере, пока.

— Неужели вы думаете, что на следующих выборах КПИ действительно объединится с «Красными бригадами»? — удивился Грэхем.

— Да, это возможно. Как заметил Калвиери, у КПИ нет шансов удержаться у власти. Им нужны дополнительные голоса избирателей. А «Красные бригады» могут их принести, по крайней мере, теоретически.

— Но, я уверена, итальянский народ будет против такого союза! — воскликнула Сабрина.

— Но вы ведь знаете, — пожал плечами Палуцци, — в каком плачевном состоянии находится сейчас наша экономика. И положение ухудшается с каждым днем. Люди потеряли веру в политиков, разве можно их за это винить? Народ хочет быть уверен в своем будущем. И если блок КПИ и «Красных бригад» сумеет предложить им такую надежду, за него многие проголосуют.

— Тогда я не понимаю, почему этот блок еще не образован? — спросил Колчинский.

— Если совсем коротко, из-за Беллини. Он относится к этой идее резко отрицательно.

— Хорошо, что хоть у кого-то есть остатки совести и голова на плечах!

— Вы просто не знаете Беллини, Майк. — Палуцци рассмеялся и потрепал Грэхема по плечу. — Он вовсе не против «Красных бригад» и пойдет на сделку с самим дьяволом, если это поможет ему удержаться у власти. Его не коалиция беспокоит, Беллини просто боится, что может лишиться поста премьер-министра со всеми полагающимися ему привилегиями.

— А если коалиция состоится, его сместят? — поинтересовалась Сабрина.

— Вне всяких сомнений. Вместе с большей частью его кабинета. Особенно это касается главных министров, ему преданных. Хотя я и не голосую за КПИ, должен признать, что у них есть несколько очень неплохих политиков, которые могли бы сделать многое для страны. Эти политики поддерживают идею коалиции. И поэтому никто из них не получил поста в правительстве.

Колчинский, который стоял у окна, повернулся лицом к товарищам и произнес в раздумье:

— А что, если пробирку хотят использовать не только для того, чтобы освободить Дзокки, но и чтобы заставить Беллини уйти с поста премьер-министра? Тогда можно было бы действительно создать коалицию.

Палуцци покачал головой:

— Не только в КПИ есть оппозиция этой идеи. В самих «Красных бригадах» тоже не все с ней согласны. Дзокки решительнее всех остальных выступал против коалиции. Как вам сказал Калвиери, Дзокки из тех «крайних», которые ни на что другое, как правительственный переворот, осуществленный путем насилия, не согласны. Этот человек всегда был категорически против каких бы то ни было отношений между КПИ и «Красными бригадами». Такого же мнения придерживается и вся Римская организация. Идею коалиции поддерживали Пизани, Калвиери и Луиджи Беттинга, шеф Генуэзской организации — все эти трое «умеренные» члены комитета. Если бы кто-нибудь из них был замешан в похищении пробирки, я бы с вами согласился, что они действуют против Беллини, но у Дзокки и Убрино совсем другие цели.

В дверь, постучали, вошли два официанта, и Колчинский попросил их поставить подносы на туалетный столик. Сабрина тут же подписала чек, и они ушли.

— Прошу вас, — предложил Колчинский, — чай, кофе, сандвичи.

Палуцци, налив себе кофе, стал внимательно рассматривать бутерброды.

— Я заказал вам с сыром, салатом и майонезом, — улыбнулся Колчинский.

Палуцци удивленно воскликнул:

— Но откуда вы знаете, что я вегетарианец?

— Из вашего дела в ЮНАКО, — ответил Колчинский, наливая себе кофе.

— Вы завели на меня дело? — возмутился Палуцци, переводя взгляд с Колчинского на Сабрину.

Грэхем положил руку ему на плечо:

— Но, Фабио, когда выбираешь друзей или когда речь идет о врагах, излишняя предосторожность не помешает. Кто сегодня друг, завтра может оказаться врагом.

— Значит, вы поставили меня на одну доску с Калвиери? — с обидой в голосе продолжил Палуцци.

— Нет, — ответил ему Грэхем, — Калвиери всегда был и остается только врагом. И давайте перейдем к делу. Скажите, комиссар, удалось что-нибудь обнаружить, осматривая вертолет?

— Пока ничего. Группа специалистов продолжает там работать, но я сомневаюсь, что они что-нибудь найдут, — ответил Кухлманн.

— Ни одного отпечатка пальцев не обнаружено, — заметил Палуцци, взглянув на Сабрину, — ни единого.

— А что насчет Убрино и Франча? — поинтересовался Грэхем. — Ведь кто-то из местных обязательно должен был их заметить.

— Какой-то водитель подвез до станции двух человек, по описанию очень похожих на Убрино и Франча, — ответил Кухлманн, — но после этого они просто испарились.

— Но беглецы непременно должны были купить билеты. Неужели никто их не запомнил?

— Мы опросили всех служащих на станции, мистер Грэхем, никто их не может вспомнить.

— А что, если они так и не сели в поезд, а просто-напросто вернулись в город?

— Мы и об этом подумали, мисс Карвер, — сказал Кухлманн. — Мы проверили все отели, пансионы, все места, где можно остановиться. Ничего. Я приказал также заняться проверкой всех известных нам лиц в Швейцарии, которые симпатизируют террористам. Если только Убрино или Франча у них, нам сразу же сообщат.

— По-видимому, нам пока ничего другого не остается, как только ждать, — заметил Палуцци, усаживаясь рядом с Грэхемом.

— А вы разговаривали с полковником, Сергей? — спросил Грэхем:

Колчинский кивнул:

— Он этой ночью вылетает в Швейцарию. Утром я встречу его в аэропорту.

— Что он сказал насчет Вайсмана?

— Никто не знает, где он находится, словно сквозь землю провалился.

— А как с Александром? — спросила Сабрина.

— Его видели утром в Лондоне, на станции метро. Скотланд-Ярд обещает задержать его в самые ближайшие дни.

— "Скорая" приехала, — сказал Палуцци, выглянув в окно.

— Какая «скорая»? — спросила Сабрина, пытаясь из-за его плеча рассмотреть, что происходит на улице.

— "Скорая" должна увезти тела Янга и Эсколетти, — ответил Палуцци и отошел, чтобы Сабрине было лучше видно.

— Эсколетти? — переспросил Грэхем, подходя к окну.

— Да, Джанкарло Эсколетти по прозвищу Специалист — самый опытный убийца «Красных бригад», — ответил Палуцци. — Его направили покарать убийц Пизани.

— А откуда вы знаете, что это именно Эсколетти? — спросила Сабрина.

— Сергей сказал, что рядом с трупом нашли черный докторский чемоданчик, и я сразу же понял, что погиб Специалист. Черный чемоданчик это, так сказать, фабричная марка Эсколетти.

— Надеюсь, К.В. не притянут в связи с этим делом? — встревоженно спросил Грэхем Колчинского.

— Я уже обсудил этот вопрос с комиссаром Кухлманном. Дело будет открыто и тут же закрыто. Версия выглядит так: Эсколетти застал Янга врасплох, между ними завязалась борьба, и они убили друг друга. Третьего при этом не было. Во всяком случае, в таком виде эта история появится в утренних газетах.

Грэхем поставил пустую чашку на поднос.

— Я думаю, Сергей, нам пора перейти к обсуждению плана действий на завтра.

— Вы совершенно правы, Михаил. Мы с комиссаром в семь тридцать встретим полковника на аэродроме, поедем прямо в Оффенбах-центр и проведем там короткое совещание с представителями всех государств, участвующих в конференции.

— Они уже знают о пробирке? — спросила Сабрина.

Колчинский кивнул:

— Как только стало известно, что Убрино собирается совершить в Оффенбах-центре, полковник тут же собрал представителей шестнадцати стран при ООН и проинформировал их.

— А что мы завтра будет делать? — поинтересовался Майк.

— Вы и Калвиери будете сидеть в машине, припаркованной неподалеку от Оффенбах-центра, и поддерживать со мной постоянную связь по радио.

— Что толку сидеть в автомобиле! — разочарованно воскликнул Грэхем. — Мы же знаем, как выглядит Убрино, и должны действовать вместе с сотрудниками службы безопасности.

Колчинский осмотрел бутерброды, оставшиеся на тарелке, выбрал себе один и повернулся к Грэхему:

— Убрино тоже знает, как вы выглядите. Знает вас всех в лицо. И если увидит в Оффенбах-центре, то конечно же скроется. И что тогда? Где мы будем его искать? Я вам уже говорил, что к Оффенбах-центру дополнительно стянуты сто полицейских. И мы сможем его схватить.

— И все-таки существует большая опасность, что он будет в гриме, — заметил Палуцци, взглянув на Кухлманна. — А если так, я гарантирую, что никто из ваших людей его не распознает. Он большой мастер на такие дела.

— Я уже слышал об этом, — с еле заметным раздражением ответил Кухлманн. — Поэтому всех, входящих в здание, будут обязательно обыскивать. Кроме того, на каждом входе мы установили рентгеновскую установку, чтобы проверять сумки и кейсы. Себя он, может, и загримирует, но не пробирку. Так что в здание незамеченным он не проникнет, это я вам точно говорю.

— Будем надеяться, — устало вздохнул Палуцци и повернулся к Колчинскому: — Я вам еще нужен? Мне надо сделать несколько звонков и пораньше лечь спать. Завтра всем нам предстоит трудный день.

— Вы свободны, — ответил Колчинский.

— Когда мы должны быть на месте, Сергей? — поинтересовалась Сабрина.

— Я буду там начиная с восьми. И вы подъезжайте к этому времени. — Колчинский взял карту Берна, которая лежала под досье на столике около кровати, и передал Сабрине: — Я пометил крестиком улицу, где надо будет находиться. Это неподалеку от главной дороги.

— Как насчет радио? — спросил Грэхем.

— Радио есть у Фабио. — Колчинский строго посмотрел на Грэхема. — Вам следует держаться вместе и подчиняться приказам.

— Разумеется, сэр, — пробормотал Грэхем и подавил зевок. — Я, пожалуй, тоже пойду спать.

— Думаю, и мне пора отдохнуть, — поднялась Сабрина.

— Не торопитесь, дорогая, — остановил ее Колчинский, — вам, прежде чем лечь спать, придется обо всем проинформировать Калвиери.

— Вы просто душка, Сергей, — ответила Сабрина, скорчив гримасу.

Колчинский проводил Кухлманна и Палуцци до двери и потом, обернувшись к Грэхему и Сабрине, сказал:

— Странно все-таки устроен человек. Вот все мы тут о чем-то разговариваем, делаем вид, что ничего не боимся, что это наша обычная работа. На самом же деле каждый втайне задает себе вопрос: «Что, если Убрино не задержат и он откроет пробирку? Сколько миллионов погибнет, прежде чем найдут противоядие? Да, мы погибнем первыми... И все-таки все держатся молодцом — никакой паники, никаких волнений».

— Ничего странного, Сергей. — Грэхем похлопал Колчинского по плечу. — Просто мы хорошо умеем владеть собой, научились за годы работы. Мы просто обязаны быть оптимистами. За это я вас всех и люблю...

— И все же я знаю, что не засну, — тяжело вздохнул Колчинский, — не смогу взять себя в руки. Наверное, я так и не сталоптимистом...

Сабрина, взглянув на мужчин, увидела, что они не на шутку встревожены. Стараясь, чтобы друзья не заметили и ее подавленного состояния, она тихо вышла из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь. Сергей и Майк остались вдвоем.

— Не думай, что мне — море по колено, — подбодрил Колчинского Грэхем, — не один ты сегодня не в своей тарелке. Я — тоже. Уверен, сегодня не заснет никто.

Витлок долго сидел, уставившись на стоящее перед ним блюдо: его любимое шукрут гарни — кислая капуста с вареной ветчиной и венскими сосисками, которые он только что купил по дороге в пансион. Но есть совершенно не хотелось. Он расковырял сосиску, так и не проглотив ни кусочка. Теперь блюдо остыло и выглядело совсем невкусным. Витлок отодвинул еду, посмотрел на часы: 10.40 вечера. Встал, подошел к телефону, стоящему на тумбочке около кровати, и позвонил в свою квартиру в Нью-Йорке. Ему никто не ответил. Сколько раз за последний час он уже набирал этот номер? Десять? Нет, наверное, раз пятнадцать. И каждый раз с тем же самым успехом. Не удалось ему застать Кармен и на работе, хотя он очень старался это сделать. Положив трубку, подошел к окну и посмотрел вниз, на улицу. Молодая парочка самозабвенно целовалась, стоя в тени около двери. Он сердито отвернулся и опять сел. Витлок страшно беспокоился и никак не мог понять, где Кармен? Ее сестра и друзья ничего о ней не знали: он обзвонил все главные больницы Нью-Йорка, даже морги, но и там ему ничего не сказали. Витлок со всего размаху ударил кулаком по столу и приказал себе больше не думать об исчезновении жены, а сосредоточиться на задании. Его личные беды не должны мешать делу. Надо держать себя в руках!

Витлок взял лежащие на столе ключи от комнаты Янга. Вернувшись в пансион, К.В. хотел ее осмотреть и решил сделать это сейчас, чтобы отвлечься от мрачных мыслей о жене. Он вышел в коридор, огляделся и быстро нырнул в соседнюю комнату. Закрыв за собой дверь, зажег свет. В комнате стояла точно такая же мебель, как у него: двуспальная кровать, стол, стул, комод и умывальник у окна. Обыскав комод, он нашел в нижнем ящике паспорт на имя Винсента Ярдли. Рядом лежал «Вальтер-П-5» — хорошее, надежное оружие, но он все же предпочитал браунинг за его точность. Теперь же выбора не было: браунинг, который передала ему в Риме Сабрина, остался в руках итальянской секретной службы вместе со всеми вещами, которые они бросили в пансионе. Витлок достал из-под кровати голубую сумку Янга, которую тот взял в камере хранения аэропорта Берна. В ней оказались сотни швейцарских франков, все банкноты, уже бывшие в употреблении. Ну что же, он передаст деньги Колчинскому для ЮНИСЕФ.^[6]

Неожиданно Витлок услышал шум, доносившийся из его комнаты, и сразу же подумал о том, что, наверное, к нему пришел специалист, который должен был помочь ему избавиться от злополучных часов с ловушкой. Но это мог быть и кто-то другой, подосланный «Красными бригадами». Тихо закрыв за собой дверь, Витлок бросился в свою комнату и, встав на колено, прицелился из «вальтера» в стоявшего у окна человека. Тому было лет сорок. Незнакомец медленно поднял руки.

— Кто вы? — грозным голосом спросил Витлок.

— Доктор Ганс Готтфрид, — нервно передернув плечом, ответил тот, — меня послал к вам мсье Раст. Я постучал в дверь, но никто не ответил, и я вошел.

Витлок встал, засунув «вальтер» за пояс, и проговорил уже другим тоном:

— Извините, я вас напугал, но меня со всех сторон подстерегает опасность, и я должен быть начеку.

Готтфрид опустил руки:

— Я вас понимаю.

— Выпьете что-нибудь? Чай? Кофе? Больше здесь ничего нет.

— Ничего не надо, спасибо. Могу я взглянуть на ваши часы?

Витлок протянул руку. Готтфрид некоторое время внимательно рассматривал часы, затем попросил показать ему управляющее устройство — трансмиттер, повертел его в руке и снял колпачок-предохранитель.

— Не прикасайтесь к кнопке! — закричал Витлок. Глаза его расширились от ужаса.

Готтфрид мягко улыбнулся:

— Я и не собирался, уверяю вас. Просто хотел посмотреть, что за конструкция.

Витлок сел на кровать:

— Еще раз прошу извинить меня. Я уже на пределе. Собственно говоря, я все время нахожусь в таком состоянии с тех пор, как ношу эту проклятую бомбу. И все время думаю: «Что, если ремешок ослабнет, когда я сплю? Что, если Янг напьется и случайно отойдет больше, чем на три мили от пансиона?» Я спал считанные часы с понедельника и очень устал.

— Я вам сочувствую, — сказал Готтфрид и потянулся к своему кейсу. — Обещаю, что сегодняшнюю ночь вы будете спать спокойно.

Слушая его, Витлок думал о том, что и в эту ночь все равно не заснет: тревога за Кармен лишила его покоя.

— Известно вам что-нибудь об этом устройстве, о его происхождении? — спросил Готтфрид, поставив кейс на стол.

— Янг говорил, что это новинка, единственное в своем роде устройство, и, если оно хорошо сработает, собирался его запатентовать.

— Домашнего изготовления, я так и предполагал. Значит, управляющее устройство тоже может быть с ловушкой.

— Замечательно, — пробормотал Витлок и, подойдя к окну, уселся на подоконник. — Что будем делать дальше?

Готтфрид погладил чемоданчик.

— У меня здесь переносной аппарат для сканирования, который мы изобрели в прошлом году. Работает по тому же принципу, что и рентгеновские установки, используемые в аэропортах для проверки багажа. Так что сможем сейчас узнать: есть в управляющем устройстве ловушка или нет.

— И что тогда делать?

— Все будет зависеть от того, что это такое, — ответил Готтфрид, открыв чемоданчик и начав собирать свое приспособление. — Если окажется, что управляющее устройство необычной конструкции, придется лететь в Цюрих и обезвредить его в лаборатории. Ну а на всякий случай, если, упаси Бог, что-нибудь пойдет не так, как надо, мы пригласим медиков, чтобы они могли оказать вам необходимую помощь.

— Это очень успокаивает, — заметил Витлок, криво усмехнувшись.

— Всякое бывает, надо под страховаться. А сейчас я попробую обезвредить это устройство, то есть отрезать его от источников питания. Значит, придется его открывать. И если этот ваш Янг действительно мастер по ловушкам, боюсь, наша работа будет непростой.

Витлок вытер взмокший лоб тыльной стороной ладони. Готтфрид тем временем достал из чемоданчика длинный шнур, с вилкой на конце, и спросил:

— Где тут у вас розетка?

— Около кровати. Дайте, я включу.

— Спасибо. — Готтфрид передал ему шнур.

— Все в порядке?

— Да, работает.

Витлок взглянул на аппарат, находившийся в чемоданчике. Это была небольшая квадратная коробочка, по бокам которой располагались завесы для защиты; в крышку чемоданчика были вмонтированы экран монитора и кнопки управления. Готтфрид положил трансмиттер внутрь аппарата и нажал какие-то кнопки. На экране появилась внутренняя часть передатчика:

— Два обычных провода, присоединенные к детонатору, — сказал Готтфрид, показывая на них кончиком своего карандаша. — Ничего особенного.

— А что по бокам? Он ведь мог установить шнеллер, который взорвет часы при первой же попытке открыть передатчик?!

Готтфрид внимательно осмотрел трансмиттер с каждого бока и, не найдя ничего подозрительного, произнес в раздумье:

— Есть, правда, другая опасность: световой диод. Крошечный, едва заметный фотоэлемент, вмонтированный в цепь, который приведёт к взрыву, как только на него упадет луч света.

— Другими словами, как только вы снимете крышку с управляющего устройства?

— Совершенно верно. Но и с этим можно справиться: при помощи инфракрасного излучения.

— Значит, мне надо будет лететь с вами в Цюрих? — спросил Витлок.

— Вам решать. В моем аппарате есть и прибор инфракрасного излучения, но если вы предпочитаете полететь в Цюрих...

— Ни в коем случае, если мы можем справиться здесь, — запротестовал Витлок. — У меня ответственное задание, и я могу понадобиться каждую минуту.

— Тогда, приступим. Могу я вас попросить погасить свет и задернуть занавески? Инфракрасные лучи действуют только в полной темноте.

Когда комната погрузилась в темноту, Готтфрид включил прибор инфракрасного излучения, который был вмонтирован в крышку чемоданчика, выключил устройство для сканирования и, достав из него трансмиттер, положил на стол. Потом, вынув отвертку из набора миниатюрных инструментов, который он держал в кармане, начал выкручивать винты из крышки трансмиттера. Витлок замер. Он тяжело дышал, закусив от напряжения нижнюю губу. Пот градом катился по его лицу. Готтфрид, выкрутив последний винт, положил на стол крышку передатчика; в ней ничего опасного не было, и Витлок нервно улыбнулся. Готтфрид же, взяв из набора крошечные плоскогубцы, пристально вгляделся в два проводка: один голубой, другой желтый — на первый взгляд ничего особенного. Он чуть приподнял проводки, чтобы рассмотреть получше, не спрятана ли под ними какая-нибудь хитрая ловушка, которую не было видно на мониторе, но и там ничего не оказалось. Откинувшись назад, он медленно покачал головой.

— Что-нибудь не так? — взволнованно спросил Витлок.

— У меня такое чувство, что здесь что-то кроется, — ответил Готтфрид, продолжая рассматривать провода. — Мне кажется, нас просто приглашают их перерезать. Ну зачем все эти сложности с установкой ловушки в часах, а не в самом передатчике? Какая-то бессмыслица.

Витлок ничего не ответил. Он не мог вымолвить ни слова, потому что в горле у него вдруг пересохло. Готтфрид взял из набора крошечный скальпель и слегка надрезал желтый проводок. Отодвинув пластиковое покрытие, он внимательно всмотрелся в переплетение тончайших проволочек внутри желтого провода. Проделав то же самое с голубым, он наконец откинулся назад и, подумав немного, показал кончиком скальпеля на едва заметный волосок проволоки внутри желтого провода:

— Ловушка здесь.

Витлок с удивлением посмотрел на Готтфрида.

— Как это вы догадались? Для меня все волоски выглядят совершенно одинаково.

— У вас нет опыта в этом деле, а я занимаюсь обезвреживанием взрывных устройств вот уже пятнадцать лет. И знаю, что искать. — Используя скальпель как указку, Готтфрид показал, как проводок соединяется со взрывным устройством: — Смотрите, этот волосок соединяется со взрывным устройством совершенно отдельно, не соприкасаясь со всеми остальными. Настоящая ловушка.

— И такая же есть в голубом проводе?

Готтфрид покачал головой:

— Нет. Тот, кто захочет обезвредить устройство, обязательно перережет оба провода, тогда и произойдет взрыв. Так что достаточно поставить ловушку только в одном.

— Слава Богу, что есть такие специалисты, как вы. — Витлок стер пот со лба. — Как вы смогли в совершенстве овладеть таким мастерством?

— Главное, уметь встать на место изобретателя, понять ход его мыслей и выиграть поединок с ним. Очень увлекательное занятие! — Готтфрид, взяв щипчики, оборвал голубой провод. Используя кончик скальпеля, чтобы изолировать провод-ловушку, он обрезал остающиеся проволочки в желтом проводе и вывел таким образом передатчик из строя.

— Теперь вы можете снять часы, — улыбаясь, проговорил мастер.

Витлок замялся, он был не в силах выполнить его просьбу.

— Поверьте мне, мистер Витлок, часы теперь абсолютно безопасны.

— Дело вовсе не в том, что я вам не верю: я не верю Янгу.

Готтфрид зажег свет и повернулся к Витлоку.

— Вас беспокоит ловушка в ремешке от часов, не так ли?

Витлок кивнул:

— Этот подонок всегда любил смеяться последним.

— Для того чтобы ловушка сработала и произошел взрыв, устройство должно быть подключено к источнику питания, но так как мы обрезали все провода, оно просто не может взорваться. — Готтфрид улыбнулся, увидев, что Витлок все еще колеблется. — Ну как мне еще убедить вас? Снимите часы, не бойтесь!

Витлок расстегнул ремешок, и часы, соскользнув с руки, упали на кровать.

— Спасибо, — тихо сказал он, массируя затекшее запястье.

— Рад, что сумел помочь. Можно мне взять часы с собой? Я бы хотел внимательно их изучить в лаборатории.

Витлок протянул ему часы.

— Возьмите, ради Бога. Мне они столько крови испортили — век бы их не видеть! И давайте что-нибудь выпьем за мое счастливое избавление от этого ужаса.

— Благодарю, но мне необходимо возвратиться как можно скорее. К сожалению, вы не единственный, кому требуется моя помощь такого рода.

— Понимаю. И надеюсь, все пройдет хорошо.

— Уверен, так и будет. — Готтфрид закрыл свой кейс и запер его. — Рад был встретиться с вами, мистер Витлок.

— Я тоже, — ответил К.В., пожимая Готтфриду руку, — но было бы лучше познакомиться с вами при более приятных обстоятельствах.

— Се ля ви. — Готтфрид пожал плечами, соглашаясь с Витлоком, и ушел.

Закрыв за ним дверь, К.В. скинул ботинки и лег на постель, положив руки под голову. Вместо облегчения в его душе была пустота. Наверное, такое ощущение бывает у человека, которого сначала приговорили к смертной казни, а потом помиловали. А еще он чувствовал, что очень устал. И не только от своей опасной и трудной работы, но и от одиночества. Его друзьям — Грэхему, Сабрине, Колчинскому — легче, потому что они действуют вместе. Он же — абсолютно один. И дома теперь его никто не ждет... Да и вернется ли он сам домой? Это теперь зависит только от Убрино. К.В. сел и потянулся к телефону. Набрав номер своей квартиры в Нью-Йорке, Витлок ждал целую минуту — в трубке раздавались только длинные гудки. Он подумал было позвонить Кармен на работу, но вместо этого положил трубку и отпихнул от себя телефон. К чему звонить? Все равно ответа не будет.

Се ля ви...

Глава 10

Четверг

— Сколько времени? — спросил Грэхем.

— На пять минут больше, чем когда вы спрашивали последний раз, — раздраженно ответила Сабрина, — и на десять, чем когда вы спрашивали в предпоследний. И на пятнадцать...

— Хорошо, я понял. Стоит только задать обычный вопрос, и вы сразу же начинаете язвить.

— Но обычно этим занимаетесь вы, Майк...

— Сабрина, не надо ссориться, — вмешался Палуцци, — мы все уже на пределе. Надо беречь друг друга.

Палуцци сидел за рулем белого «БМВ-735», который утром комиссар прислал в отель. Рядом с ним устроился Грэхем, на заднем сиденье Сабрина и Калвиери. Машина была припаркована на улице, выходящей прямо на Оффенбах-центр. Они провели здесь уже сорок минут, дожидаясь, пока Колчинский свяжется с ними по рации, которая лежала на приборном щитке. Палуцци рассматривал здание. Он помнил торжественное открытие центра, которое состоялось в этом году. Тогда один из критиков назвал его «чудовищной коробкой для торта, из стекла и алюминия, но без ленточек». И действительно, в этом цилиндрической формы десятиэтажном здании не было ничего привлекательного; сейчас на его плоскую крышу то и дело садились вертолеты. С каждой минутой их количество все увеличивалось.

— Сколько времени? — Грэхем тронул Палуцци за плечо.

Палуцци взглянул на свои золотые часы:

— Девять двадцать четыре. А где ваши часы?

— Повредил вчера в горах. Вернусь в Нью-Йорк, починю. Они мне очень дороги.

— Подарок жены?

— Да, — пробормотал Грэхем и замолчал.

Палуцци снова принялся разглядывать Оффенбах-центр и все больше приходил к выводу, что критик был прав. Берн, красивый средневековый город, всегда отчаянно сопротивлялся веяниям моды, и Якоб Оффенбах, швейцарский мультимиллионер, получил разрешение на постройку здания в современном стиле только на том условии, что его возведут на окраине, чтобы не портить облик старого города. Жители Берна так и не смогли смириться с творением новой архитектуры, и здание получило название «космический корабль». Оно действительно на него походило и пришлось не по душе местным жителям. Палуцци понимал почему: в этом уютном, красивом городе Оффенбах-центр выглядел холодным и чужим.

— Никто не будет возражать, если я закурю? — спросил Калвиери, нарушив всеобщее молчание.

— Я возражаю, — отрезал Грэхем, потом махнул рукой: — Делайте что хотите, мне все равно, пойду прогуляюсь.

— Не уходите далеко, — предупредил его Палуцци, — Сергей может в любой момент позвонить.

— Не паникуйте, я только дойду вон до той фруктовой лавки.

Грэхем с трудом сдержал себя, чтобы не хлопнуть дверцей. Надев темные очки и сунув руки в карманы, он пошел по узкой улочке до магазина и остановился перед открытой витриной, которая была загорожена от солнца белым навесом. Только он присел перед ней и протянул руку, чтобы попробовать, достаточно ли спелые яблоки, как вдруг почувствовал, что за ним наблюдают. Поднял глаза: в дверях стоял мальчуган, лет пяти, нацеливший прямо на него игрушечное ружье. Грэхем, сделав удивленно-испуганный вид, медленно поднял руки. Мальчуган с опаской смотрел на Грэхема, на его грудь. Грэхем тоже опустил глаза и заметил, что его «беретта» в кобуре выглядывала из-под куртки. Грэхем тут же вскочил на ноги и прикрыл пистолет. Мальчик посмотрел на него с опаской и убежал внутрь лавки. В этот момент кто-то положил руку ему на плечо. Майк обернулся и увидел Сабрину.

— Что тут произошло? — поинтересовалась она.

Когда Грэхем объяснил ей, что мальчик увидел его пистолет, девушка пошла поговорить с испуганным ребенком и через минуту вернулась.

— Я сказала ему, что вы настоящий, живой Магнум,^[7] и мальчик успокоился.

Девушка угостила Майка яблоками, они перешли улицу и присели на развалинах какого-то снесенного дома.

— Извините, что я в машине сорвала на вас свое раздражение, — сказала Сабрина, — ночь была очень тяжелая. Я почти не спала. Может, часа два, не больше.

— Так много? — удивился Грэхем, вертя в руках яблоко. — Я, пожалуй, и часа не спал.

— Что же вы делали?

— Телевизор смотрел, больше нечем было заняться.

Сабрина нагнулась вперед, положив локти на колени:

— Я тоже пыталась, хотя никак не могла сосредоточиться на передаче. Но телевизор не выключала — сидеть в тишине было просто невозможно.

— Со мной было то же самое. По одному из каналов передавали футбольный матч. Так я, хоть и смотрел всю игру, не запомнил, какой счет. Даже затрудняюсь сказать, кто с кем играл. — Грэхем чуть отодвинул манжет рукава блузки девушки и посмотрел на часы: 9.37. — Осталось двадцать три минуты. А мы сидим ждем, когда умрем, и ничего не делаем...

Сабрина коснулась рукой его плеча:

— Я, как и вы, измучилась от безделья, но надо же понять, что Сергей прав: если Убрино нас увидит, тут же скроется. Ищи потом...

Палуцци посигналил и, выйдя из машины, отчаянно замахал им руками. Оперативники бросились к нему.

— Что случилось? — спросил Грэхем, задыхаясь от волнения.

— Сергей позвонил. Убрино задержали, но он отказывается говорить без Калвиери.

— Пробирка с ним? — спросила Сабрина, усаживаясь на заднем сиденье.

Палуцци взглянул на нее в обзорное зеркальце и покачал головой:

— Его обыскали с ног до головы, но пробирки не нашли.

— Он изменил свою внешность? — поинтересовался Грэхем.

— Когда его поймали, он был в обычном виде, — ответил Палуцци, заводя машину. — Но тогда я не понимаю, как он проскочил охрану и проник в здание.

— Что-то не очень понятно! — воскликнула Сабрина, глядя на Калвиери. — Может быть, он снял грим после того, как проник в здание?! Но зачем он это сделал? Такое впечатление, будто хотел, чтобы его задержали.

Калвиери пожал плечами:

— Скоро все узнаем. Главное, что Убрино схвачен!

Палуцци, установив сирену на крыше машины, доехал до шоссе Н-12, потом повернул к Оффенбах-центру и остановился перед красно-белым шлагбаумом. Вооруженный охранник подошел к машине, и Палуцци показал ему пропуск, которым снабдил его Кухлманн. Проверив пропуск, охранник объяснил майору, где находится боковой вход — там их должен был ждать Колчинский, — потом распорядился поднять шлагбаум, и они въехали на территорию центра.

По обеим сторонам дороги виднелись бесчисленные складские помещения самой разной формы и размера, увешанные рекламой средств массовой информации со всего мира. На гигантской автостоянке негде было яблоку упасть, не то что припарковаться — так много там было машин. Объехав вокруг, Палуцци свернул на аллею, которую указал ему охранник, и у запасного выхода увидел Колчинского, который уже шел им навстречу.

— К чему вся эта комедия? — недовольно пробурчал Грэхем, вылезая из машины. — Нельзя, что ли, было воспользоваться главным входом, как все нормальные люди?

— Нельзя, потому что мы вооружены, — объяснила Сабрина, поглаживая спрятанный под жакетом пистолет. — Если бы мы прошли через главный вход, рентгеновские установки непременно бы это заметили.

— Удалось что-нибудь вытащить из Убрино, Сергей? — спросил Грэхем, направляясь к двери вслед за Колчинским.

— Он отказывается говорить, пока не прибудет Калвиери.

Миновав охранника, они оказались в главном холле центра, где толпились журналисты, которые спешили взять интервью у политиков перед началом саммита. Колчинский, достав из кармана четыре пропуска, раздал всем присутствующим.

— Где вы достали эти фотографии? — поинтересовался Грэхем, прикрепляя пропуск к карману куртки.

— Филпотт привез, — пояснил Сергей.

Они сели в лифт и поднялись на пятый этаж, где в одной из комнат для совещаний находился Убрино. Остановившись перед резной дубовой дверью, Колчинский несколько раз постучал. Вооруженный охранник, посмотрев в «глазок», открыл им дверь. Комната была небольшая, без окон, в центре стоял прямоугольный стол темного дерева и такие же четырнадцать стульев. Комиссар полиции велел охраннику удалиться, а Колчинский представил Палуцци и Калвиери полковнику. Филпотт повернулся к Убрино и строго спросил:

— Калвиери здесь. Отвечайте, где вы спрятали пробирку?

Убрино только молча пожал плечами.

— Я сейчас выясню, — свирепо прошипел Грэхем.

Однако Филпотт, положив ему руку на плечо, обратился к Калвиери:

— Поговорите с ним. Может, вам удастся из него что-нибудь вытянуть.

— Он ничего не скажет, потому что понятия не имеет, где спрятана пробирка.

— Вы-то откуда знаете, вы же еще с ним не разговаривали? — удивился Колчинский.

Калвиери достал из кармана трансмиттер размером с пачку сигарет, поднял его так, чтобы всем было видно, и сказал ледяным тоном:

— А я не сообщил Убрино, где пробирка.

Палуцци с ужасом посмотрел на Калвиери:

— Выходит, вы все время играли с нами как кошка с мышкой и обвели нас вокруг пальца? Отличная работа!

Грэхем потянулся за пистолетом, но Калвиери, коснувшись детонатора, спокойно проговорил:

— Этот передатчик подсоединен к взрывному устройству, вмонтированному в стенку цилиндра. Если я нажму кнопку, цилиндр разорвет. И я надеюсь, что сделаю это быстрее, чем мистер Грэхем спустит курок.

— Оставь его, Майк, — сказал Филпотт, не глядя на Грэхема.

Грэхем опустил руку.

— А теперь, — продолжал Калвиери тем же спокойным тоном, — сложите оружие на стол. Дама первая.

Его приказание было мгновенно исполнено.

— Ничего вы этим не добьетесь, — раздраженно заметил комиссар.

— Но вы ведь не знаете даже, чего я хочу.

— Так чего же? — спросил Филпотт. Он был вне себя от ярости.

— Объясню в свое время, а пока, полковник, будьте добры, положите ключ от наручников Убрино на стол рядом с оружием.

— У меня ключа нет. Охранник унес.

— Я бы не рискнул недооценивать умственные способности шефа ЮНАКО. Пожалуйста, и вы не умаляйте моих. — Калвиери улыбнулся. — Я знаю, на кого вы работаете, хотя вы и отказывались мне это сказать; тогда я провел небольшое расследование. Это, правда, заняло некоторое время, но в конце концов я все выяснил.

— Как вам удалось узнать? — потребовал Филпотт ответа. Вид у него был растерянный.

— У меня есть свои источники, и хватит об этом. Давайте ключ.

Полковник выполнил приказание и снова обратился к Калвиери:

— Это вы убили Дзокки, не так ли?

— Вернее, организовал это убийство. — Калвиери открыл один наручник и передал ключ Убрино, тот открыл и второй. — Должен сказать, все эти ваши рассуждения на счет Дзокки меня весьма забавляли, — продолжал Калвиери. — Я прекрасно понимал, что после его гибели власти будут вынуждены пригласить кого-то из «бригадистов» помочь найти пробирку. А я — единственный, кому синьор Пизани мог поручить это щекотливое дело. Ну а потом вы уже просто играли мне на руку. Зачем Убрино брать с собой пробирку? Это слишком опасно. Пробирка все время оставалась у меня: я же знал, что при входе обыскивать нас не будут. Потом в холле я передал пробирку одному из наших друзей, и ее спрятали где-то здесь, в здании. Так что спасибо, что помогли мне пронести пробирку мимо охранников.

Убрино, бросив наручники, взял со стола один из автоматов, засунув себе за пояс пистолет, остальное оружие передал Калвиери.

— Ну а у него какая роль во всем этом? — спросил Палуцци, показывая на Убрино.

— Последние шесть лет он был самым моим надежным человеком в Риме. Я же понимал, что, если в нападении на химзавод будет участвовать Рикардо, вы немедленно заподозрите Дзокки.

— Как вам удалось сюда пройти? — спросил комиссар у Убрино.

Убрино ответил по-английски, но с сильным итальянским акцентом:

— Прошел под видом одного из инженеров группы поддержки: Нино Ферзетти. Мы примерно одного роста и комплекции. Ну, у Нино еще борода, очки... В общем, все очень просто... дело техники. А я, честно говоря, внешность изменять умею. Показал охраннику пропуск Ферзетти, и меня пропустили.

— А где сам этот инженер? — спросил Филпотт.

— Дрыхнет после вчерашнего перепоя.

— Думаю, вы и так уже отняли у нас достаточно времени, — вмешался в разговор Калвиери. — Полковник, когда вы будете знать номер, по которому я могу с вами связаться, сообщите его мне. И поторопитесь. Чем дольше вы протянете, тем меньше времени у вас останется, чтобы выполнить мои требования.

— Последний вопрос, Калвиери, почему вы выбрали именно Оффенбах-центр? — спросил Палуцци.

— Это очень просто. Здесь собрались журналисты со всего мира. Они будут освещать конференцию, так что вы не сможете поднять шум или предпринять что-то другое. Все равно журналисты обо всем пронюхают. Помните, что произошло в 1938 году, когда Уэллс стал читать по радио свою «Войну миров»? Паника охватила всю страну. Сейчас же, если кому-то станет известно о пробирке, с ума сойдет весь мир.

— Я свяжусь с вами через несколько минут, — отрезал Филпотт и направился к двери.

— И еще одно, — остановил его Калвиери, — Сабрина останется с нами.

— Этому не бывать! — взревел Грэхем. Он готов был растерзать Калвиери и едва себя сдерживал.

— Я говорю с полковником Филпоттом, — холодно поставил его на место Калвиери и шепнул что-то на ухо Убрино. Тот мгновенно выхватил из-за пояса пистолет и нацелил его на Кухлманна. — У вас есть пять секунд. Если попробуете сопротивляться, я убью комиссара, а потом и Колчинского.

— Хорошо, — оборвал его Филпотт и повернулся к Сабрине: — Нам придется принять его условие.

— Понимаю, сэр, — ответила Сабрина, чуть заметно улыбнувшись.

— Зачем она вам нужна? — возмутился Грэхем. — У вас же есть детонатор, разве этого недостаточно?

— Детонатор я использую только в самом крайнем случае; — пояснил Калвиери, — то есть если мои требования не будут удовлетворены. Присутствие же Сабрины предостережет и остановит Палуцци и вас от всяких героических поступков. Так что не вздумайте, как оголтелые школьники, штурмом брать эту комнату.

— Ну погодите! Когда-нибудь я все равно до вас доберусь! — Лицо Грэхема исказила ненависть. — И найду вас хоть в небе, хоть под землей. Обещаю.

— Я с нетерпением буду ждать этой встречи, дорогой Майк, а пока закройте, пожалуйста, за собой дверь.

Подождав, пока все вышли, Убрино запер дверь и закрыл ее на засов. Потом передал ключ Калвиери.

Сабрина, пристально глядя Калвиери в глаза, сказала:

— А ваши требования действительно стоят жизни миллионов невинных людей?

— Не пытайтесь сыграть на моих чувствах, Сабрина. Ничего не получится.

— Да, какие у вас могут быть чувства! — воскликнула девушка и отвернулась от «бригадиста».

— Манетте, — обратился Калвиери по-итальянски к Убрино, показывая на наручники.

Убрино закрутил Сабрине руки за спину и защелкнул наручники. Потом, подмигнув ей, потянулся, чтобы потрепать ее по щеке, но тут же получил сильный удар в голень.

— Скажите своему пуделю, чтобы ко мне не прикасался, — потребовала Сабрина, глаза ее сверкали от ярости.

— Думаю, он уже получил урок, — ответил Калвиери, с презрением взглянув на Убрино. Он взял у него пистолет, разрядил его и снова положил на стол. — Оставь ее в покое. Это тебе не одна из твоих девчушек-новобранцев. Сабрина тебя убьет, не успеешь и глазом моргнуть.

— Никто не справится со мной, а женщина и подавно, — процедил Убрино сквозь зубы.

— Я больше повторять не буду: оставь ее в покое!

Раздался телефонный звонок. Калвиери взял трубку.

— Это Филпотт. Я обосновался в офисе управляющего. Мой номер на коммутаторе — 257.

— Я вам позвоню. — Повесив трубку, Калвиери обратился к Убрино: — Займемся делом.

* * *

Дитер Влок, человек около пятидесяти лет, небольшого роста и атлетической комплекции, считался на своей родине, в Западной Германии, одним из лучших управляющих отелем.

Раньше он работал в той же должности в известнейшем отеле в Гамбурге, потом в Баден-Бадене и, наконец, получил этот самый престижный пост управляющего Оффенбах-центром. Из его офиса, расположенного на десятом этаже, открывался великолепный вид на Берн. В этот день он, стоя у окна, выслушивал Филпотта, который рассказывал ему о последних событиях. И хотя он уже утром узнал многое, ему еще было трудно поверить, что рядом с ним произошли такие события.

— Я вам уже говорил сегодня утром — все, что случилось, надо держать строго в секрете, — сказал Филпотт, откидываясь на спинку кресла. — Если прессе станет хоть что-нибудь известно, один Бог знает, какое здесь будет столпотворение — ад кромешный.

— Да, да, я понимаю, — ответил Влок, поворачиваясь лицом к остальным, — и все же мне трудно поверить, что Калвиери готов открыть пробирку, если его требования не будут удовлетворены.

— А что вы думаете? Конечно же откроет, ведь он террорист, — резко заметил Грэхем.

— Ну а чего он хочет?

— Это мы скоро узнаем, — ответил Филпотт, — и потому нам придется использовать ваш кабинет как базу.

— Он полностью в вашем распоряжении. Если мне кто-нибудь будет звонить, мой помощник передаст. Комната мне практически не нужна. Я буду в зале конференций — мне надо проследить, как идет подготовка к открытию конференции. Оно назначено на одиннадцать часов.

— Нет ли у вас архитектурного плана здания? — поинтересовался Филпотт, набивая трубку табаком.

— При себе нет. Но копия хранится в сейфе у администратора. Я вам ее с кем-нибудь пришлю.

— Нет, не нужно, чтобы нас здесь кто-нибудь видел. Лучше Майк пойдет вместе с вами.

— Хорошо. Я еще просто не освоился с конспирацией.

— Как мы сможем с вами связаться, если вы нам понадобитесь? — спросил Колчинский.

Влок, распахнув пиджак, показал на сигнальное устройство, прикрепленное к поясу:

— Обратитесь к дежурному администратору, и он тут же со мной свяжется.

— Непременно так и сделаем, спасибо, — ответил Филпотт.

Когда Влок с Майком ушли, Филпотт уселся поудобнее в кресло, закурил трубку и спросил Колчинского:

— Есть у вас телефон К.В.? Он может нам очень понадобиться.

Колчинский вынул из кармана записную книжку и, найдя нужную страницу, положил ее перед Филпоттом на стол.

— Когда вы собираетесь огласить делегатам требования Калвиери? — спросил Кухлманн, нервно расхаживая взад и вперед по кабинету управляющего.

— Когда буду их знать. Нет нужды тревожить депутатов заранее. И, ради Бога, Рейнхардт, прекратите вести себя как отец, ожидающий прибавления семейства. У меня уже голова болит от ваших метаний по комнате.

Кухлманн сел было рядом с Колчинским на кожаный диван, но тут же снова вскочил, подошел к окну и возмущенно проговорил:

— Мне нужно было не пускать Калвиери в Швейцарию, пока у меня была такая возможность. Но я позволил вам себя уговорить. И поглядите, что из этого вышло. Зачем только я вас послушался?

— Ну и что? — заметил Филпотт, потянувшись за записной книжкой Сергея. — Он бы проделал то же самое в другом месте.

— Но по крайней мере, не в Швейцарии, — сказал Кухлманн.

— Ах вот в чем дело! — взорвался Филпотт и повернулся в кресле лицом к Кухлманну. — Хотите, чтобы подобные вещи обошли вас стороной? Конечно, жить без особых тревог всегда легче...

Кухлманн промолчал.

Филпотт, взяв трубку, набрал номер пансиона, где остановился Витлок.

— К.В.?

— Да, сэр, — ответил Витлок, сразу узнав шотландский акцент Филпотта.

— Я хочу, чтобы вы немедленно приехали в Оффенбах-центр. Пропуск оставлен на главном входе. Мы на десятом этаже, в офисе главного управляющего.

— Еду, сэр, — ответил Витлок.

Повесив трубку, Филпотт посмотрел на Колчинского:

— Нам понадобится оружие для Майка и К.В. Майор Палуцци, вы какое оружие предпочитаете?

— Такое же, как Майк и Сабрина, — «беретта».

— Итак, две «беретты» и браунинг, — сказал Колчинский, поднимаясь с дивана.

— Сергей, я хочу, чтобы вы тоже были вооружены, — добавил полковник.

Колчинский кивнул:

— Я немедленно все закажу. В соседней комнате есть телефон, которым я могу воспользоваться.

— Да, и еще, Сергей, попросите дешевые наручные часы для Майка и К.В.

Зазвонил телефон. Колчинский, направившийся было в соседнюю комнату, остановился.

— Идите за оружием, Сергей, — повторил Филпотт и поднял трубку.

На проводе был Калвиери.

— Что вы там делаете? — потребовал он ответа. — Я звонил минуту назад, у вас было занято. Давайте договоримся с самого начала: линия должна быть все время свободна. Понятно?

— Понятно, — ответил Филпотт.

— Я собираюсь заявить свои требования прямо сейчас. Пишите! Первое: премьер-министр Италии Энцо Беллини, который принимает участие в работе саммита, сегодня же, в пять часов вечера, созовет специальную пресс-конференцию и объявит, что по причине плохого здоровья уходит со своего поста. У него действительно были проблемы с сердцем последние годы, так что его заявление будет выглядеть весьма правдоподобно. Полковник, у меня есть телевизор в комнате, и, если он ровно в пять не появится на экране с этим заявлением, я нажму на кнопку. Все очень просто.

— Чего вы надеетесь добиться отставкой Беллини?

— Это мои проблемы. Вы же, будьте добры выполнять. И еще: в конференции на высшем уровне участвуют шестнадцать государств. Вместе они должны выплатить сумму в сто миллионов фунтов стерлингов следующим пяти революционным организациям: «Аксьон Директ» — Франция, «Красная Армия» — Западная Германия, «Красные бригады» — Италия, ЕТА — Испания, Ирландская республиканская армия — Британия. Каждой — по двадцать миллионов. К пяти часам вечера деньги должны быть готовы.

— Но это невозможно. За семь часов им не удастся собрать такую сумму. Дайте немного больше времени.

— Если говорить точнее, шесть часов пятьдесят пять минут. После того как отставка Беллини будет показана по телевидению, представитель каждой из этих боевых организаций позвонит в министерство иностранных дел своей страны и подробно проинформирует, где и как они хотят получить деньги. Когда деньги будут получены, они сообщат об этом мне. Связаться со мной они имеют право только в том случае, если будут убеждены в собственной безопасности. У каждого из них есть свой пароль, который знаю только я. Так что не пытайтесь обмануть меня и просить своих людей звонить мне и сообщать от лица революционных организаций, что они якобы получили эти деньги. После того как все пятеро со мной свяжутся, я вам позвоню, чтобы договориться насчет вертолета для меня и Рикардо.

— Как насчет Сабрины?

— Она улетит с нами, во всяком случае часть пути мы проделаем вместе. Утром я вам сообщу, где вы можете забрать пробирку и передатчик.

— Я уже говорил вам, что собрать такую сумму денег...

— Если же правительства откажутся заплатить, — оборвал его Калвиери, не слушая возражений, — вы можете, конечно, попытаться потянуть или найти какую-нибудь увертку, или даже начать эвакуацию из здания под предлогом того, что вам якобы стало известно о подложенной бомбе и вы должны организовать поиск. Но знайте, я колебаться не буду и нажму кнопку.

— Но подумайте сами, как им собрать такую сумму за семь часов?

— Вы напрасно считаете, что имеете дело с недоумком. Мы оба прекрасно знаем, что руководители этих пяти стран без особого труда найдут деньги за более короткий срок, чем я даю им для этого. Каждому надо сделать один-единственный звонок, и все. Сообщите мне, какое решение они примут. В их распоряжении осталось шесть часов пятьдесят минут. — Калвиери повесил трубку.

Филпотт посмотрел на стоящего у двери Колчинского, который уже договорился насчет оружия. Возвратился и Грэхем. Бросив на стол три свернутых в трубочку плана здания, он вопросительно посмотрел на встревоженного Филпотта.

— Калвиери только что позвонил мне и передал свои требования, — объяснил ситуацию полковник.

— Я бы сказал, эти правительства еще легко отделаются, — заметил Колчинский, когда Филпотт рассказал им об ультиматуме Калвиери.

— Согласен с вами, — сказал полковник, — он мог бы попросить в десять раз больше, и все равно они вынуждены были бы заплатить.

— А где гарантия, что он не оставит управляющее устройство у себя и не запросит еще сто миллионов, когда его требования будут удовлетворены? — задал вопрос Грэхем.

— Абсолютно никаких гарантий. — Филпотт посмотрел на Палуцци, в задумчивости сидевшего на диване. — Что вы думаете по поводу Беллини?

— Вам известно о плане Калвиери создать коалицию «Красных бригад» и КПИ? — спросил майор.

Филпотт кивнул:

— Да, Сергей сказал мне вчера вечером по телефону. Если Беллини уйдет, коалиция вполне может быть создана.

Палуцци встал и подошел к окну. Он постоял немного, глядя на небо, потом опять обернулся к товарищам:

— Как вы знаете, у НОЧС есть свой человек в «Красных бригадах», который на нас работает. Это член комитета, один из руководителей «бригад». То, что я собираюсь вам сказать сейчас, строго конфиденциально.

— Мы понимаем, — тихо заметил Филпотт.

— Так вот, «Красные бригады» имеют в компартии своего агента. Вы можете, конечно, спросить, а что тут особенного? Действительно, ничего. Но их человек не больше и не меньше как заместитель премьер-министра — Альберто Виетри.

— Бог мой! — в ужасе пробормотал Колчинский. — Значит, если Беллини уходит в отставку, Виетри автоматически занимает его место.

— И «Красные бригады» смогут подчинить себе компартию, — продолжил его мысль Грэхем.

— Теоретически — да, — заметил Палуцци. — Это держится в строжайшей тайне. После смерти Пизани осталось только два человека, которые знают, кто такой Виетри: это наш агент и Калвиери. Так что, сами понимаете, стоит нам только публично бросить тень сомнения на Виетри, мы тут же выдадим своего человека.

— Если только что-нибудь не стрясется с самим Виетри, — заметил Грэхем, — автокатастрофа, инфаркт, ну мало ли что...

— Это обязательно произойдет, поверьте мне, — очень холодно произнес Палуцци. — Альберто Виетри никогда не будет премьер-министром Италии.

— Вы предлагаете... — начал было комиссар полиции и тут же, запнувшись, посмотрел на Палуцци. — Это же убийство.

— А что вы можете предложить? Воевать с ними в белых перчатках? — язвительно спросил майор.

— Надо предупредить Виетри, что, если он не уйдет в отставку, его тайна станет достоянием гласности. Политики больше всего боятся скандалов.

— Замечательный сценарий, комиссар, но Виетри просто-напросто заявит, что это клевета. И потребует в суде восстановить его честь и достоинство. А у нас нет доказательств, нет документально подтвержденных фактов, никаких улик! Оперативные же данные агента во внимание никто не примет...

— Я думаю, что майор Палуцци не нуждается в ваших советах, Рейнхардт, как ему решать внутриполитические проблемы своей страны, — заявил Филпотт.

— Вы санкционируете убийство, Малколм? — с вызовом спросил Кухлманн.

— Рейнхардт, у меня нет сейчас времени спорить с вами. Виетри нас не касается. Наша забота — Калвиери и Беллини. Имейте это в виду.

Филпотт направился к двери, но остановился и, обернувшись, посмотрел на Колчинского:

— Я повидаюсь с Беллини, а потом уже со всеми остальными. Ознакомлю его с требованиями Калвиери. Пока меня здесь не будет, изучите внимательно план здания и составьте список мест, где может быть спрятана пробирка.

— Но это то же самое, что искать иголку в стоге сена!

— Я знаю, Майк, но все же лучше, чем сидеть здесь семь часов сложа руки и ждать, пока ее найдет кто-нибудь из уборщиков.

Полковник ушел, за ним последовал и майор: ему надо было позвонить в управление, в Рим.

— Майор собирается устроить Виетри несчастный случай? — не выдержав спросил Кухлманн Колчинского.

— Нет, даст указание обыскать квартиру Калвиери в Милане. Может быть, там удастся найти хоть какую-нибудь зацепку. Не надо думать, что майор собирается бороться с преступниками незаконными методами.

— А я в этом отнюдь не уверен. Боюсь, для меня здесь и вправду становится слишком жарко.

Колчинский дипломатично промолчал. Взяв копию плана здания, он развернул ее и стал внимательно изучать.

* * *

Энцо Беллини, седоволосый, лет шестидесяти, невысокого роста, с уставшим, испещренным морщинами лицом, не говорил по-английски. Роль его переводчика исполнял Сезаре Камилло, еще молодой мужчина интересной наружности. Он являлся одним из главных помощников Беллини. Многие называли Камилло возможным преемником руководителя КПИ.

На встрече, которую Филпотт и Колчинский провели утром, он представлял премьер-министра. Сейчас оба они сидели напротив полковника в маленькой комнате рядом с конференц-залом и слушали требования Калвиери, которые зачитывал им Филпотт. Беллини молчал, лицо его ничего не выражало. Подождав, пока Камилло все переведет, Филпотт откинулся на спинку кресла, внимательно посмотрел на склонившего голову Беллини и сказал:

— Я полагал, что должен был сообщить об этих требованиях вам прежде, чем объявить о них лидерам других государств.

Камилло перевел эту фразу, но Беллини по-прежнему не сказал ни слова.

— Встреча с лидерами состоится через пять минут. Посмотрим, как они отреагируют на требования Калвиери. Но прежде я должен знать, согласен ли синьор Беллини выполнить его условие.

Беллини, наконец, заговорил.

— Я считаю, что кроме отставки другого выхода у меня нет, — очень тихо сказал он. — Это небольшая цена, которую следует заплатить за безопасность Европы и европейскихнародов.

Закончив, глава государства поднялся и пошел к двери. Он производил впечатление сломленного человека. Камилло повернулся к Филпотту и проговорил:

— Калвиери, видимо, надеется, что благодаря отставке синьора Беллини коалиция между КПИ и «Красными бригадами» станет возможной. Но он глубоко заблуждается. Может быть, наше правительство и не пользуется большой популярностью, но мы сохраняем лояльность по отношению друг к другу. И особенно по отношению к синьору Беллини. Мы перекроем «Красным бригадам» все пути к власти. «Бригадам» нечего об этом даже и мечтать. Наш заместитель премьера, синьор Виетри, проследит за этим. Он ненавидит «Красные бригады» больше, чем кто-либо еще в правительстве. Так что Калвиери ожидает большой сюрприз. Очень большой!

Филпотт закрыл лежащую перед ним папку. Ему очень хотелось рассказать Камилло об истинных симпатиях Виетри. Но он не имел права вмешиваться во внутренние дела Италии. Да к тому же Камилло ему бы и не поверил. Во всяком случае, без доказательств. Полковник вдруг отчетливо вспомнил слова Палуцци: «Альберто Виетри никогда не будет премьер-министром Италии». Возможно, Камилло и прав: Калвиери ждет очень большой сюрприз.

Встреча руководителей европейских стран должна была проходить в звуконепроницаемой комнате, расположенной неподалеку от конференц-зала. Все пятнадцать лидеров, вместе со своими помощниками, уже собрались. Благодаря присутствию помощников отпадала потребность в переводчиках для тех руководителей государств, которые не владели английским, и, таким образом, шансы утечки информации сводились к минимуму.

Когда Филпотт закончил, в комнате воцарилась тишина. Потом раздались гневные голоса: все возмущались наглостью Калвиери. Филпотт дал всем возможность выпустить пар и хлопнул в ладоши, призывая к порядку.

— Если мы хотим прийти к какому-то решению, нам надо обсуждать этот вопрос, не прибегая к эмоциям.

— Где синьор Беллини? — спросил кто-то.

Камилло ответил на этот вопрос:

— Синьор Беллини проводит сейчас встречу с членами итальянской делегации. Он не будет участвовать в церемонии открытия конференции и представлять его на встрече буду я.

Затем снова заговорил Филпотт:

— Я прекрасно понимаю чувства, которые вы испытываете по поводу того, как «бригадисты» обошлись с синьором Беллини. Но сейчас не время и не место это обсуждать. Мы должны перейти к рассмотрению второго требования Калвиери — о выплате ста миллионов фунтов стерлингов пяти террористическим группировкам.

Премьер-министр Дании поднял руку, чтобы привлечь к себе внимание Филпотта:

— Вы верите, что он нажмет-таки кнопку, если его требования не будут выполнены?

— Да, — твердо ответил Филпотт.

— Но он же сумасшедший! — крикнул кто-то.

Все с ним согласились, но Филпотт только покачал головой:

— Нет. Сумасшедший не мог бы так спланировать операцию, как сделал это он. Все было продумано до мельчайших деталей. Все предусмотрено. Так что мы имеет дело не с примитивным бандитом, у которого две извилины в мозгу. Возможно, он значительно умнее многих, сидящих в этой комнате. А такое, поверьте, мне нелегко сказать.

— А не могли бы ваши люди проникнуть в комнату, где находится Калвиери, и захватить пробирку? — спросил премьер-министр Норвегии.

— Исключается, — ответил Филпотт, — в этой комнате нет окон. Так что войти можно только через дверь, и ее придется взламывать, а Калвиери нажмет кнопку при первой же попытке к нему ворваться.

— Давайте прекратим ненужные разговоры, — потребовал премьер-министр Великобритании. — Если бы полковник Филпотт полагал, что есть хоть какая-то возможность захватить управляющее устройство прежде, чем Калвиери нажмет кнопку, он бы нам об этом сказал. Ясно, что такой возможности нет. Это реальность, с которой нам придется считаться. И чем скорее мы примем решение, тем скорее получим пробирку.

Филпотт благодарно кивнул британскому премьер-министру. Они давно знали друг друга. Тот когда-то направил личное дело Филпотта вместе со своим письмом генеральному секретарю ООН, рекомендуя Филпотта на должность директора ЮНАКО. Полковник так и не узнал, помогло ли это письмо, но назначение состоялось, и Филпотт был очень признателен премьер-министру за то, что он в него так поверил. Эта вера премьер-министра в его профессиональные возможности очень помогала полковнику в работе. А премьер-министр тем временем продолжал:

— У нас нет выбора. Речь ведь идет даже не о захвате самолета или взятии заложников, а о смертельном вирусе, способном уничтожить миллионы людей. Нет у нас и возможности с этим вирусом бороться.

— Что же делать?

— Если бы опасность угрожала только нам одним, я бы посоветовал рискнуть, проявить твердость и не идти ни на какие уступки, но опасность нависла над всем человечеством, поэтому я предлагаю — деньги заплатить.

— Но как можно передать сто миллионов фунтов стерлингов в руки террористов? — прервал всеобщее молчание канцлер Австрии. — Они же смогут купить большое количество оружия и с его помощью проводить свои ужасные операции по всей Европе. Возникнет множество очагов напряженности, кровавых конфликтов, погибнет масса людей.

— Вы думаете, мне так хочется пополнять их казну? — Глаза британского премьер-министра засверкали от гнева. — Никто из вас не сделал так много, чтобы объединить наши страны для борьбы с терроризмом, как я, и каждое пенни, которое мы должны будем заплатить этим убийцам, ранит мое сердце. Однако я не вижу другого выхода.

— Вы меня неправильно поняли, господин премьер-министр, — извиняющимся голосом проговорил австрийский канцлер. — Я просто размышлял и полностью согласен со всем, что вы только что сказали.

— Сто миллионов — небольшая цена за безопасность нашего народа, — добавил премьер-министр Швеции, — мы заплатим свою часть.

— Наше правительство тоже заплатит, — объявил помощник премьер-министра Франции.

Остальные лидеры государств поддержали выступавших, и Филпотт облегченно вздохнул.

— Я передам Калвиери ваше решение. Мы конечно же сделаем все, что в наших силах, с тем чтобы разыскать пробирку до установленного срока. Но должен честно признать — шансов на успех у нас почти нет. Придется проводить поиски в обстановке полной секретности, чтобы не спровоцировать катастрофу и не привлечь внимание прессы ко всей этой истории.

— Мы все понимаем, — подал, наконец, голос президент Швейцарии, — к пяти часам деньги будут готовы.

— Мы уверены, что вы и ваша команда сделают все возможное, чтобы все-таки разыскать пробирку, — заключил премьер-министр Британии.

* * *

Встреча с лидерами еще не закончилась, когда Витлок приехал в Оффенбах-центр и принялся вместе с Грэхемом изучать план здания. Вернувшись, полковник прежде всего закурил свою трубку, рассказал коллегам подробности встречи, а потом заявил:

— Нам надо сделать все возможное и невозможное, чтобы отыскать пробирку до пяти часов. Если выкуп будет заплачен, это не только явится победой мирового террористического движения, но и покажет всему миру нашу беспомощность. А у тех политиков, которые спят и видят, как бы покончить с ЮНАКО, будет для этого прекрасный предлог. Могу себе представить, что они будут говорить... о том, что мы сотрудничали с известным террористом Калвиери, даже помогли ему пронести пробирку в здание Оффенбах-центра...

— Кто же мог предположить, что Калвиери задумал? — сердито проговорил Грэхем.

— Значит, плохо работаем. Наши противники скажут: обязаны были просчитать и этот вариант. Надо любыми путями спасти наш авторитет. Приступим же к делу. Вы составили список?

Передавая полковнику листок, Колчинский сказал:

— Нам придется привлечь еще людей. В списке — больше пятидесяти мест, где может быть спрятана пробирка. До пяти часов нам самим все не проверить.

— Да, помещение очень большое. Но если подключить новых людей, это значит, что еще многим, кроме нас, станет известно о пробирке, а поиски следует вести в обстановке строгой секретности. Поэтому предлагаю привлечь не более пяти человек.

— У меня есть четверо, которые ждут в аэропорту, — объявил Палуцци. — Я велел им прилететь сегодня утром на случай, если они нам понадобятся. Они занимаются этим делом уже с понедельника, так что не придется терять время на объяснения.

— Вызывайте их как можно скорее, — потребовал Филпотт, — надо торопиться. Теперь вот о чем я еще подумал: что, если Калвиери передал пробирку женщине? А с нами нет Сабрины, чтобы проверить женские раздевалки и туалеты. Поэтому надо привлечь лучшую женщину-полицейского Берна. Я лично введу ее в курс дела.

— Займусь этим немедленно. — Кухлманн вышел из комнаты.

Филпотт внимательно проглядел список:

— Вам понадобится какое-нибудь прикрытие, чтобы вы смогли свободно передвигаться по зданию, привлекая к себе как можно меньше внимания.

— Я уже об этом позаботился, — успокоил его Колчинский. — Влок сейчас принесет нам полдюжины рабочих халатов, которые мы наденем.

— Мои люди будут здесь через пятнадцать минут, — добавил Палуцци, — я связался с ними. Один из моих заместителей, капитан Молинетти, с группой уже отправился в Милан; они обыщут квартиру Калвиери. Молинетти позвонит только в том случае, если найдет что-нибудь интересное.

— Очень хочу, чтобы это произошло, а пока сообщу Калвиери о результатах встречи. Представляю, как он обрадуется. — Филпотт нахмурился и потянулся к телефону.

* * *

Положив трубку после разговора с полковником; Калвиери посмотрел на Убрино и поднял вверх большой палец. Убрино от радости потряс кулаком и даже подмигнул Сабрине, забыв на минуту о своей неприязни к ней.

— Вы еще не победили, — фыркнула девушка. — До пяти часов еще далеко.

— Не думаю, что ваши коллеги сумеют что-нибудь предпринять, — заявил Калвиери, усаживаясь напротив Сабрины. Он по-прежнему крепко держал управляющее устройство в левой руке. — Я же спрятал ее в таком месте, что и за год не найти...

— Где же? — усмехнулась Сабрина.

— Ну так я вам и сказал! Мудр тот, кто мало говорит.

— Об этой латинской поговорке вам надо было подумать вчера.

— Я вас не понимаю, — удивился Калвиери.

— Вы с таким энтузиазмом рассказывали Майку и мне о том, как хотите возродить Италию. А теперь угрожаете ее уничтожить, заодно с другими странами и народами мира. Когда вы были искренни? Когда говорили правду?

— А как вы думаете?

— Никто из моих коллег не знает вас так, как знаю я. Помните, в Венеции вы пожалели сироту — мальчишку, не сдали его обратно в приют. И вы думаете, я смогу поверить, что такой человек способен уничтожить миллионы мальчишек и девчонок? Нет, нет и нет! И именно потому, что я знаю о вас правду, вы и задерживаете меня здесь. Боитесь, что я расскажу о ней Филпотту, а он — руководителям стран, с которых вы требуете за пробирку выкуп, и они не заплатят. Попробуйте возразить, я слушаю.

— Браво! Какая проницательность! Вам надо было бы стать психологом или оратором! Вы произнесли очень трогательную речь!

Калвиери взял передатчик и повертел им перед Сабриной:

— Так вот, знайте: это, как ядерное оружие. Им только угрожают или, в крайнем случае, могут и использовать. Может быть, тому мальчишке лучше умереть, чем влачить жалкое существование в стране, судьбу которой я не в силах изменить... Пока не в силах. Передо мной выбор: или я спасу Италию, или пусть все летит к черту...

* * *

Филпотт назначил последний инструктаж на 11.15 в комнате администрации на десятом этаже! Кухлманн остался в кабинете Влока отвечать на телефонные звонки. Полковник сел во главе стола, вынул из кармана трубку с мешочком табака и положил рядом с папкой, которую принес с собой. Набивая трубку, Филпотт молча оглядывал присутствующих, которые следили за каждым его движением. Слева сидели Палуцци и его люди, справа — Колчинский, Грэхем и Витлок. Рядом с Витлоком — сержант Ингрид Хаусер, женщина-полицейский, которую он лично только что ввел в курс дела. Эта крупная женщина лет под тридцать, с вьющимися темными волосами произвела на него хорошее впечатление своей спокойной, уверенной манерой держаться.

— Хотите кофе? — предложил Витлок полковнику, показывая на поднос, стоящий в центре стола.

Филпотт покачал головой и открыл папку:

— Я разбил все места, подлежащие осмотру, на четыре сектора. И хочу, чтобы вы разбились на группы, по двое.

— Я в паре с К.В., — тут же предложил Грэхем.

Филпотт опять покачал головой:

— Вы и Сергей, так же как и Витлок, не говорите по-итальянски, так что будете работать в паре с итальянцами.

— Тогда поставьте меня с Фабио, — попросил Грэхем.

— Нет, вас двоих нельзя объединять ни в коем случае, — заметил Филпотт. — Я читал донесение с Корфы. Вы плохо влияете друг на друга.

Грэхем и Палуцци переглянулись, как проказливые школьники.

— К.В. пойдет в паре с майором Палуцци. Кто будет работать с Сергеем и Майком?

— Сержант Висконти и лейтенант Марко. Марко и Майк знают друг друга по Риму, кроме того, лейтенант очень уравновешенный человек и не сможет плохо влиять на Грэхема.

Итальянцы рассмеялись, а Марко засмущался и, махнув рукой, попросил товарищей замолчать.

— Остается группа четыре. — Филпотт показал на людей, сидящих между Марко и Висконти.

— Сержанты Де Сика и Альберетто, — представил их Палуцци.

— Группы один и два будут работать под видом агентов службы безопасности, — продолжил Филпотт, — а группы три и четыре как рабочие службы ремонта и эксплуатации здания. Таким образом, вам удобнее будет осматривать места, зафиксированные в вашем списке. Я постарался поровну разделить между вами объем работы. Но если кто-нибудь будет отставать, можете связаться со мной, и я постараюсь послать другую бригаду на помощь. Надеюсь, ваши люди вооружены?

— Пистолетами «Беретта-92С» — ответил Палуцци.

— Хорошо. — Филпотт посмотрел на Колчинского: — Оружие, которое вы заказывали, принесли. Оно в кабинете Влока.

— А как насчет рабочей одежды? — поинтересовался Грэхем.

— Она тоже там. Кроме того, Дитер Влок снабдил меня четырьмя сигнальными устройствами, которые соединяются с системой, установленной в его офисе. У каждой группы будет по одному устройству. Вас вызовут только в случае крайней необходимости, так что, будьте так добры сразу же позвонить в кабинет Влока с ближайшего внутреннего телефона. Номер для коммутатора указан на каждом листе. И последнее: ради Бога, не забудьте, что на главном входе установлены приборы — определители металлических предметов. Если у вас все же возникнут какие-то осложнения, позвоните в офис. Я или Кухлманн все уладим. Но ни при каких обстоятельствах не обращайтесь за помощью друг к другу. Я не хочу публичных стычек с охраной. Понятно? Думаю, мы все обсудили. Мне остается только пожелать вам удачи.

Колчинский встал, показывая, что совещание закончено. Все вышли из комнаты. Филпотт же продолжал сидеть за столом. Он думал о Сабрине, которая была единственной женщиной среди оперативников ЮНАКО. Никто не мог с ней сравниться. Девушка эта намного превосходила своих коллег-мужчин. Всех, кроме Грэхема. Он был нечто особенное. Опытнее и талантливее его был, пожалуй, только Жак Раст. Такого в ЮНАКО еще никогда не было. Но со временем Грэхем превзойдет и Раста, если, конечно, Сабрина останется его партнером. Они замечательно сработались. До сих пор не было ни одного задания, с которым им не удалось бы справиться. До сих пор. Если бы только она была сейчас вместе с Грэхемом...

Филпотт потянулся за тростью и встал. Захватив с собой папку с документами, он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

Глава 11

Витлок ползал под столами той части ресторана, которую ему отвели для осмотра. Ничего там не обнаружив, он уныло взглянул на Палуцци. Тот показал на часы — время неумолимо бежало, а результатов не было. Теперь предстояло осмотреть холл — действовать на глазах у прессы, что могло вызвать ненужный интерес к их работе со стороны журналистов. Зазвонило сигнальное устройство, прикрепленное к поясу Витлока. Это значило, что ему следовало позвонить полковнику. С сильно бьющимся сердцем он устремился к телефону и позвонил в кабинет Влока. Подошел Филпотт.

— Это К.В., сэр. Пробирку нашли?

— Нет, — резко ответил Филпотт.

Витлок покачал головой, давая понять Палуцци, что надеялись они напрасно.

— Но кое-что есть, — продолжал полковник, — и я хочу, чтобы вы проверили.

— Что именно? — нетерпеливо спросил К.В.

— Вы что-нибудь знаете о Нино Ферзетти?

— Да, мне говорили, что это инженер, работник службы эксплуатации здания, под именем которого Убрино проник в здание.

— Совершенно верно. Комиссар Кухлманн направил местную полицию домой к инженеру посмотреть, в каком он состоянии. Оказалось, он еще не протрезвел. Им удалось привести Ферзетти в чувство. После чего он рассказал, что накануне вечером выпивал с Вито Челлиной, работником того же отдела. Я позвонил Жаку в Цюрих и попросил проверить этого Челлину. Оказалось, за ним ничего нет, но его сводная сестра, Луиза, была связана с «Красными бригадами». Она умерла в прошлом году, приняв слишком большую дозу наркотиков.

— Вы думаете, что Челлина мог быть связным Калвиери здесь, в здании?

— Возможно, но вот что настораживает: уж больно все просто и убедительно выглядит. Складывается такое впечатление, будто Калвиери сам хочет, чтобы мы заинтересовались Челлиной. Иначе зачем Убрино сказал нам о Ферзетти, ведь мог бы и промолчать? Но, возможно, я и ошибаюсь. Поэтому прошу вас вдвоем немедленно поговорить с Челлиной.

— Где он сейчас?

— В подвале. Там располагаются хозяйственные службы.

Витлок и Палуцци спустились на лифте в холл, миновали стойку администратора и прошли в подвал, хотя на двери было написано «Только для сотрудников». Палуцци громко постучал в кабинет менеджера.

— Войдите, — ответил кто-то по-немецки.

Они вошли. За столом сидел угрюмый человек крепкого сложения. К его рабочему халату была прикреплена пластиковая карточка, в которой значилось, что человека зовут Ханс Кесслер. Палуцци обратился к нему тоже по-немецки и назвал себя советником по вопросам безопасности; затем спросил, где можно найти Челлину. Кесслер встревожился и принялся доказывать, что Вито — хороший работник.

— Нас не интересует его характеристика, — оборвал менеджера Палуцци, — нам надо с ним поговорить. Проведите нас к нему немедленно, или же я позвоню Влоку и скажу ему, что вы отказываетесь сотрудничать с представителями властей по вопросу национальной безопасности.

После такого предупреждения Кесслер, хоть и неохотно, провел их в мастерскую и показал на человека, который держал в руках сварочный аппарат и не обратил никакого внимания на вошедших. В комнате было еще пятеро рабочих. Они с любопытством смотрели на внезапно появившегося здесь менеджера и сопровождавших его лиц. Палуцци окликнул Вито, но тот сначала закончил свою работу и только после этого выключил аппарат и поднял защитную маску. Это был долговязый, бледный тридцатилетний мужчина с длинными волосами.

— Да, я Челлина, — сказал он, — а вы кто такие?

— Служба безопасности. Я хотел бы поговорить с вами о вашем друге — Нино Ферзетти.

— Его здесь нет, он не пришел утром на работу.

— Потому что вчера вы что-то подмешали ему в выпивку.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — запинаясь, проговорил Челлина. Видно было, что он нервничает.

Палуцци быстрым движением сорвал с парня защитную маску и, схватив за ворот, швырнул его на верстак.

— У меня нет настроения играть с тобой в кошки-мышки. Немедленно отвечай!

Кто-то из коллег Челлины, схватив валявшуюся на полу отвертку, двинулся на Палуцци, но Витлок преградил ему путь и расстегнул куртку, показывая висевший в кобуре браунинг. Немного поколебавшись, тот отступил и бросил отвертку на пол. Тогда Витлок выставил всех рабочих из мастерской и встал у двери.

— Ну вот, теперь тебе никто не поможет, — процедил Палуцци сквозь зубы, еще крепче стягивая ворот Вито. — Говори, где пробирка, которую утром передал тебе Калвиери?

Челлина потянулся за паяльной лампой и схватил ее, но Палуцци со всей силой ударил его пистолетом по руке. Вскрикнув от боли, рабочий выпустил лампу, и она упала на пол. Майор же, заломив ему руки за спину, толкнул парня прямо к стоящей посреди комнаты ленточной пиле, включил ее и стал наклонять голову Вито так, что лицо его вот-вот должно было коснуться зазубренного лезвия. Челлина пытался сопротивляться, но напрасно.

— Я скажу, где пробирка! — закричал Челлина. Глаза его расширились от ужаса. — Я все скажу, отпустите меня!

— Говори, — потребовал Палуцци, но не только не отпустил Челлину, а, наоборот, стал пригибать его голову все ближе и ближе к пиле.

— Под верстаком, — задыхаясь, выкрикнул рабочий. Лицо его находилось уже совсем близко от лезвия, когда Палуцци выключил, пилу. Парень, дрожа и закрыв лицо руками, повалился на пол.

— Покажи мне, где она, — прорычал Палуцци и, толкнув рабочего к верстаку, прижал ствол пистолета к его спине.

Челлина наклонился и ткнул пальцем в металлический цилиндр, который был прикреплен изоляционной лентой к верстаку.

— Тебе сказали, что здесь? — потребовал ответа Палуцци.

Челлина покачал головой:

— Нет, мне было приказано держать его в мастерской, так, чтобы никто не видел. Вот я и спрятал эту штуку под своим верстаком.

Витлок наклонился к верстаку и начал искать взрывное устройство, но ловушки, определенно, не было. Тогда он отодрал изоляционную ленту и проверил номер на цилиндре: СР-4785. Тот самый, который значился на металлическом цилиндре, похищенном с завода «Нео-хим». Пока К.В. звонил полковнику, Палуцци продолжал допрашивать Челлину.

— Что тебе еще говорил Калвиери?

— Он сказал, что в полдень кто-то придет за цилиндром.

— Кто этот человек, как его имя?

— Не знаю. Калвиери сказал, что мне назовут пароль.

— Почему ты решил помочь «бригадисту»?

— Моя сводная сестра была членом «бригад» в Милане. И Калвиери пригрозил, что расскажет об этом моей матери. Мама тяжело заболела после смерти дочери, сейчас тоже плохо себя чувствует, вот я и испугался, что с ней опять случится приступ и она умрет. Узнать о том, что Луиза была «бригадисткой» для нее было бы ужасно...

— А как на нее подействует твой арест? Об этом ты не подумал?

Челлина ничего не ответил и закрыл лицо руками.

Закончив разговор с полковником, Витлок сообщил Палуцци, что Филпотт требует немедленно принести цилиндр в офис. Надо исследовать его содержимое.

— А что делать с Челлиной? — спросил майор.

— За ним сейчас придут. Рабочий сообщил вам что-нибудь ценное?

— Потом расскажу, — ответил Палуцци.

— Здорово же вы его напугали! — Витлок покосился на электропилу. — А чтобы вы стали делать, если бы он все же отказался говорить?

— Повозился бы чуть дольше, вот и все, — пожал плечами майор.

— И вы бы изуродовали его лицо пилой? — переспросил Витлок. Он никак не мог поверить, что Палуцци решился бы применить пытку при допросе.

— Конечно! Какой смысл зря угрожать?

— Теперь я понимаю, что имел в виду полковник, — пробормотал К. В.

— О чем это вы?

— О том, что вы и Майк плохо друг на друга влияете, — холодно ответил Витлок и вышел в коридор.

* * *

— Нет, я не верю, — говорил Филпотт, вертя в руках цилиндр, — что здесь пробирка. Мне кажется, что нас пытаются сбить с толку. Подождем заключения специалистов, а пока будем продолжать поиски. Может быть, кто-то как раз и хочет, чтобы мы успокоились. Нет, о цилиндре никому пока не надо говорить!

— Вы что, не верите в добросовестность наших сотрудников? — спросил Витлок, с трудом подавив раздражение.

— Нет, я в них верю и думаю, что они будут работать с той же ответственностью и энтузиазмом. Но вот подсознательно... Если мы скажем, что нашли цилиндр, это на них, естественно, повлияет...

Дверь открылась, и вбежал запыхавшийся Колчинский.

— Почему вы никому не сообщили о находке, к чему такая секретность? — возмутился он.

— А что, если здесь нет вируса? — ответил Филпотт, ставя цилиндр на стол. — Вы ничего не сказали Висконти?

— Я все сделал по вашему указанию и сообщил ему только, что я вам нужен, чтобы скоординировать поиски.

— Хорошо. Я поручил Ингрид Хаузер присоединиться к нему и помочь, как только она закончит свой участок работы.

Колчинский взял со стола цилиндр, повертел его в руках и сказал:

— Номер тот же. Почему вы думаете, что это всего лишь подделка?

— Мы слишком легко его нашли. Калвиери спланировал все до мельчайших деталей, и я не верю, что он совершил грубую оплошность в самом конце операции. Однако не будем спешить с выводами. Надо срочно подвергнуть анализу содержимое цилиндра. Наш вертолет уже ждет наверху, на стоянке. Специалисты в Цюрихе готовы немедленно провести исследование.

— Я надеюсь, вы переоцениваете Калвиери, Малколм, — он не так умен, как вы предполагаете.

— Дай-то Бог, — вздохнул Филпотт.

* * *

Колчинский сунул цилиндр в карман и вышел из комнаты.

Дорога, ведущая в Бахштрассе, тупиковую часть верфи Утокай, расположенной на берегу озера Цюрих, была закидана камнями и кирпичами, а все сооружения по обеим сторонам дороги выглядели покинутыми. Надпись при въезде гласила: «Осторожно. Ветхие здания. Парковка под ответственность владельцев автомашин». Другая надпись была еще более угрожающей: «Ветхие здания. Очень опасно. Берегитесь. Проезжайте мимо!»

Бахштрассе принадлежала ЮНАКО. Это они, ее сотрудники, придали сооружениям соответствующий вид, разбросали по дороге камни и кирпичи. Уединение и секретность здесь были совершенно необходимы: в звуконепроницаемых катакомбах, идущих вдоль всей улицы, размещался Европейский исследовательский центр ЮНАКО. Попасть туда можно было лишь только через большой склад-пакгауз, расположенный в самом конце тупика. Прямоугольное помещение склада, как и все остальные здания на этой улице, с выбитыми стеклами, выглядело совершенно заброшенным. Дверь, покрытая волнистым железом, на вид сплющенная и поломанная, открывалась изнутри при помощи электронного устройства, но при этом надо было правильно назвать пароль, который менялся каждый день. Крыша сооружения раздвигалась — тоже только по команде испытательного центра. Делалось это в случае крайней необходимости, иначе трудно было соблюсти секретность.

Сегодня как раз был такой случай: крыша раздвинулась, и вертолет приземлился на бетон, крыша задвинулась снова. Пилот заглушил мотор. При помощи гидравлического пресса та часть пола, на которой стоял вертолет, опустилась, и он оказался на стоянке внутри здания.

Колчинский отстегнул привязной ремень. Захватив небольшую, покрытую свинцом коробочку с цилиндром, он вылез из вертолета и спустился по ступенькам вниз, где его уже поджидал специалист в белом халате.

— Мсье Раст ждет вас в своем кабинете, — вежливо обратился он к Колчинскому и с едва скрываемым нетерпением пошел вперед по коридору, показывая Сергею дорогу.

Наконец Колчинский остановился у двери с надписью «Ж. Раст — Директор» и постучал. Камера зафиксировала его лицо, и через мгновение раздался легкий щелчок — дверь открылась. Сергей зашел в кабинет, дверь тут же закрылась при помощи того же самого электронного устройства. Раст подкатил к нему свое кресло. Они обменялись рукопожатиями.

— Думаю, вы знакомы с профессором Хельмутом Шеффером, он возглавляет наш научный отдел, — сказал Раст, показывая на сидевшего на диване темноволосого человека.

— Да, конечно, — ответил Колчинский. — Как поживаете, Хельмут?

— Спасибо, неплохо, — сказал тот, вставая и протягивая Сергею руку.

— Эмиль — молодец, — заметил Раст, взглянув на свои часы. — Долетел от Берна до нас всего за двадцать минут.

— Да, вы правы, — согласился Колчинский и сел в кожаное кресло напротив Раста. Потом обратился к Шефферу: — Сколько времени потребуется вашим людям, чтобы исследовать содержимое пробирки?

— Если бы цилиндр был стеклянный, — начал объяснять профессор, — все сделали бы за несколько секунд: использовали бы инфракрасную спектрографию или ядерно-магнитный резонанс. Но с металлом это не получится. Цилиндр придется открыть в камере. Она совершенно герметична, никаких отверстий. Всю операцию проведут с помощью специальных телевизионных устройств и механических рук-щупалец. Управлять ими будут, естественно, вне камеры. Как только цилиндр откроют, часть жидкости перельют в стеклянную пробирку и возьмут на анализ. Результаты исследования мы увидим на диаграмме, из которой получим полное представление о компонентах, входящих в состав жидкости, содержащейся в пробирке.

— Сколько времени займет исследование? — повторил свой вопрос Колчинский.

— Сколько времени? — Шеффер задумался. — Около двух часов.

— Так долго? — разочарованно проговорил Колчинский. — А я думал, минут двадцать, не больше.

— Я только вкратце описал вам план исследования, — сказал Шеффер, как бы оправдываясь, — но буду рад рассказать подробно, если вы захотите.

— Нет, спасибо, — чуть улыбнувшись, заметил Колчинский. — Вы все очень популярно объяснили. Но в тонкости вашей науки мне, пожалуй, будет трудно вникнуть.

— Меня уже, наверное, заждались в лаборатории. — Ученый поднялся с дивана и направился к двери. — Как только мы определим, что содержится в цилиндре, я тут же дам вам знать.

Когда Шеффер ушел, Раст предложил Сергею выпить чаю, но тот отказался, сославшись на занятость, и вскоре вертолет доставил его обратно в Оффенбах-центр.

* * *

— Два часа? — недоуменно переспросил Филпотт, когда Колчинский рассказал ему о встрече с ученым. — Ну да ладно, нам все равно надо продолжать поиски.

— Где Висконти? — поинтересовался Сергей и взял со стола свой пистолет.

— Садитесь, — сказал Филпотт, показывая на стул, — отдохните, успокойтесь. Вы ведете себя как перевозбужденный ребенок. Не надо суетиться...

— Но ведь время идет...

— Садитесь, садитесь! — Филпотт положил руку на плечо Колчинского, почти заставил сесть и налил ему чаю. — С Висконти сейчас работает Ингрид Хаузер. Вас я предпочитаю использовать как запасного. Если какая-нибудь группа вовремя не справится с заданием, вы поможете, и нам не придется отрывать от дел какую-нибудь другую пару.

Колчинский кивнул, соглашаясь с полковником, и засунул «беретту» в кобуру. Зазвонил телефон. Филпотт тут же взял трубку.

— В чем дело, Малколм? — взволнованно спросил Колчинский, когда шеф окончил разговор.

— Влок звонил. — Лицо Филпотта было хмурым и озабоченным. — Ему только что сообщили, что в здание подложена бомба.

* * *

Все, кто собрался в офисе Влока, не знали, зачем их сюда пригласили. Грэхем и Марко подошли последними.

— Что произошло, сэр? — спросил Майк.

— Мы получили предупреждение о готовящемся взрыве бомбы, — ответил Филпотт. — Какой-то человек сообщил, что взрыв должен произойти около трех часов, то есть через тридцать восемь минут.

— Вы сообщили Калвиери? — поинтересовался Витлок.

— Нет. Об этом должны знать только те, кто присутствует сейчас в этой комнате. Ну и, конечно, Влок. Он дал слово, что будет молчать. Я даже не хочу ничего сообщать Кухлманну, хотя, строго говоря, угроза взрыва и все с ней связанное относится к его компетенции. Но я хорошо знаю комиссара. Первым делом он как можно скорее всех эвакуирует из здания. Калвиери, естественно, запаникует: он ведь нас специально предупреждал: никаких спектаклей с «угрозой взрыва».

— Где сейчас Кухлманн? — спросил Витлок.

— Допрашивает Челлину, — ответил Филпотт. — Вам я поручаю найти, где установлена бомба, и обезвредить ее.

— Но я сомневаюсь, что эта бомба, вообще существует, — заметил Грэхем.

— Мы не можем рисковать, Майк, — покачал головой Филпотт. — Если бомба действительно установлена и взорвется, а потом станет известно, что мы получили предупреждение, черт знает что начнется. Головы полетят, а моя — в первую очередь. Конечно, я бы предпочел вызвать специалистов, но они тоже потребуют всех эвакуировать. А Калвиери это только заведет еще больше — один Бог знает, что он может выкинуть, почуяв опасность. Так что будем искать бомбу сами. — Филпотт кивнул в сторону Колчинского. — Сергей уже распределил команды по участкам. Приступайте немедленно к поискам.

— Но сможем ли мы найти бомбу? — усомнился Грэхем.

— У вас есть лучшее предложение? — сердито оборвал его Колчинский. — Пошли. Будут новости от Калвиери, полковник немедленно даст нам знать.

Когда раздался телефонный звонок, Калвиери смотрел по телевизору интервью премьер-министра Франции. Звонил Филпотт.

— Вы говорите, греческая организация ЕЛА стоит за этим? — переспросил Калвиери.

— Так, по крайней мере, сказал тот, кто звонил, — ответил полковник. — Необходимо всех эвакуировать из здания. Если только бомба...

— Нет, — сердито оборвал его Калвиери, — я же предупреждал. При первой же попытке эвакуации я нажму кнопку.

Филпотт тяжело вздохнул, пытаясь держать себя в руках:

— Калвиери, я не собираюсь с вами спорить. У нас нет для этого времени. Если вы категорически против эвакуации, по крайней мере попытайтесь выяснить: есть ли бомба на самом деле или это всего лишь выдумка. У вас есть связи. Думаю, не надо вам напоминать, что в ваших интересах, не менее, чем в наших, обезвредить ее вовремя.

— Я этим сейчас же займусь.

— Уже два двадцать пять...

— Я сказал, займусь этим немедленно. — Калвиери положил трубку и, повернувшись, со злостью ударил кулаком по стене.

— Что такое? — взволнованно спросил Убрино.

— Свяжи меня срочно с Беттинга, — тихо сказал Калвиери.

— Зачем?..

— Делай, что сказано, — потребовал Калвиери, и Убрино, недоуменно покачав головой, позвонил в Рим, чтобы узнать, как он может поговорить с Беттинга.

Калвиери рассматривал свою руку. Он так сильно ударил кулаком по стене, что содрал себе кожу и на пальцах выступила кровь. Заметив, что Сабрина за ним наблюдает, спросил ее с вызовом:

— Думаете, я попался?

— Нет, но полагаю, вы чем-то очень огорчены, — ответила Сабрина, выдержав его пристальный взгляд. — Я слышала, вы говорили по телефону о бомбе.

— Ну что? — Калвиери посмотрел на Убрино.

— Они пытаются разыскать синьора Беттинга. — Убрино прикрыл трубку рукой, чтобы не было слышно, о чем он говорит.

— С кем ты разговариваешь?

— С Ларуссо, одним из командиров «бригады» в Риме.

— Я его хорошо знаю! Спроси, нет ли у него телефона штаба ЕЛА в Афинах. Это все, что мне надо узнать. — И Калвиери снова обернулся к Сабрине: — Вы знаете, что такое ЕЛА?

Она покачала головой.

— Это сокращенное название организации «Народная революционная борьба». Фундаменталисты-радикалы, вот они кто. — Калвиери достал из кармана передатчик и, повертев его, продолжил: — Я несколько месяцев планировал операцию, а теперь появилась ЕЛА и угрожает все испортить: явятся специалисты и обыщут все здание...

— Но может быть, это мистификация...

— Нет, я уверен — бомбу подложили, и вы скоро убедитесь в этом...

— Я узнал номер, — прервал своего шефа Убрино.

— Позвони и попроси Андреаса Козанакиса, руководителя ЕЛА. — Калвиери обернулся к Сабрине: — Вы же прекрасно сами знаете, если звонок анонимный, это, как правило, мистификация. Но если организация называет свое имя, тогда угроза действительно существует, а организация хочет привлечь к себе внимание. И если люди не готовы выполнять свои угрозы, их никто не будет воспринимать всерьез.

— Я всего этого не знала, — презрительно заметила Сабрина. — Такое может знать только террорист...

Когда Убрино соединился с абонентом, он передал Калвиери трубку. На проводе был Андреас Козанакис. Калвиери представился и услышал в ответ:

— Это большая честь для нас...

— Идите вы к черту! — оборвал его Калвиери. — Скажите-ка лучше, что это за игры с бомбами?

В трубке молчали.

— Отвечайте! — заорал Калвиери.

— Я не имею возможности обсуждать с вами этот вопрос, — проговорил, наконец, Козанакис.

— Как поживает ваша дочь? — уже спокойно поинтересовался Калвиери.

— Что? — удивленно переспросил Козанакис. Чувствовалось, что вопрос застал его врасплох.

— Сколько ей сейчас лет? Семнадцать? Алексис, кажется, учится на первом курсе в Римском университете, правильно? Я знаю, что Лино Дзокки обещал вам ее оберегать. Жаль, что он сейчас в тюрьме. Я бы ужасно не хотел, чтобы с ней что-нибудь приключилось. У нее впереди целая жизнь...

— Оставьте Алексис в покое, — взволновался Козанакис. — При чем тут моя девочка?

— Тогда расскажите мне о взрывном устройстве.

Козанакис тяжело вздохнул, помолчал немного и наконец ответил:

— Это «семтекс», вес — двадцать фунтов.

— Где установлено взрывное устройство?

— Я не знаю. Этим занимался один из моих помощников.

Калвиери взглянул на часы:

— До взрыва двенадцать минут. Немедленно все узнайте. Если не сообщите мне о бомбе до двух сорока пяти, я немедленно звоню в Рим и поручу парочке моих людей навестить Алексис. Уверен, что они хорошо проведут время.

— Нет! — закричал Козанакис.

— Я знаю, вы этого не допустите, Андреас. — Калвиери сообщил ему номер коммутатора и положил трубку.

— Я не думала, что вы так низко можете пасть! — не выдержала Сабрина.

— А я не думал, что вы так хорошо понимаете по-гречески, — фыркнул Калвиери, — я все больше и больше вами восхищаюсь.

— Не могу ответить комплиментом на комплимент. Вы готовы отдать приказ изнасиловать девчонку — это чудовищно, Калвиери!

— А что бы ЮНАКО сделало в аналогичной ситуации? И почему вы решили, что я отдам приказ ее изнасиловать?

— Я вас прекрасно поняла. Не разыгрывайте из себя оскорбленную невинность.

— Он позвонит до двух сорока пяти, — успокоил Калвиери девушку.

— А если нет? — с вызовом спросила Сабрина.

— Непременно позвонит, не горячитесь. Скажите-ка лучше, что там показывают по телевизору?

— Выступает премьер-министр Дании — говорит об общеевропейской солидарности в 1992 году, — вместо девушки ответил Убрино.

— Беллини не выступал?

Убрино покачал головой:

— Нет. Итальянское правительство по-прежнему представляет секретарь по иностранным делам.

— Хорошо, — сказал Калвиери и, посмотрев несколько минут на экран, достал из кармана пачку сигарет. Пачка оказалась пустой. Он скомкал ее и обратился к Убрино: — Есть закурить?

— Выкурил последнюю двадцать минут назад, — ответил тот извиняющимся тоном.

— Это плохо. Нам, возможно, придется сидеть здесь целую ночь, а у нас уже нет сигарет. — Калвиери подошел к столу и стал шарить в ящиках. Там было все что угодно: ручки, карандаши, даже ментоловые таблетки, но не сигареты.

— А вы что хотели? — улыбнулась Сабрина. — Это же комната для совещаний, а не табачный киоск!

Калвиери со злостью задвинул нижний ящик, посмотрел на часы и сказал:

— У него есть еще шесть минут. Он обязательно позвонит. А как бы вы поступили на его месте? Или вы по-прежнему полагаете, что я не только не найду в себе силы нажать на кнопку, но и оставлю в покое девчонку?

— Убеждена, вы тоже хотите, чтобы вас воспринимали всерьез... Так что все может быть. И все-таки до конца я не могу поверить, что вы нажмете кнопку даже в крайнем случае. Слишком много вы, в таком случае, потеряете.

— Если я окажусь в ситуации, когда буду вынужден нажать на кнопку, это будет значить, что мне уже нечего терять. И давайте прекратим этот разговор. Все будет хорошо: Беллини подаст в отставку, деньги будут выплачены, а пробирку с вирусом я возвращу властям целой и невредимой.

— Будем надеяться, что ЕЛА знакома с данным сценарием, — саркастически заметила Сабрина и опять посмотрела на часы. — Осталось три минуты. Вы все еще уверены, что он позвонит?

— Конечно, — равнодушно произнес Калвиери.

Девушка перевела взгляд на Убрино, смотревшего конференцию лидеров держав, трансляция которой по телевидению все продолжалась. Сейчас он был похож на ребенка и вряд ли понимал, о чем идет речь на конференции. Однако этот ограниченный человек представлял для Сабрины опасность. Она прекрасно понимала, что ее используют как заложницу, когда Убрино и Калвиери нужно будет выбраться из здания. Неожиданно она отчетливо осознала, что ее жизнь целиком и полностью в руках этих людей. Нельзя сказать, чтобы эта мысль ее обрадовала.

Калвиери с беспокойством взглянул на телефон. Черт бы побрал эту ЕЛА! Наверное, Козанакис не смог разыскать своего помощника. Что тогда делать? Остается кнопка, но сумеет ли он действительно нажать на нее? Ни один человек не знает, как он поступит в самый ответственный, страшный момент в своей жизни. Раздался телефонный звонок. Калвиери вздрогнул и мгновенно схватил трубку.

— Бомба положена в багажник белого «ауди-кватро», припаркованного рядом с Центром, — сообщил ему Козанакис.

— Номер машины?

— Он не помнит, но на заднем сиденье лежит плед, это точно.

— Бомба с ловушкой?

— Да. При первой же попытке открыть багажник, она немедленно взорвется.

— Отлично сработано, Андреас.

— Я выяснил, вы звоните из Оффенбах-центра. Что вы там делаете? ЕЛА месяцами планировала данную операцию, а вы ее срываете, это просто безобразие!

— Хватит, — грубо оборвал его Калвиери, — то, что делают сейчас «Красные бригады», гораздо важнее ваших дурацких взрывов. Скоро вы все узнаете из программы новостей. Но до этого — помалкивайте, хотя бы ради своей дочери.

— Мы еще разберемся с вами, Калвиери, — пригрозил Козанакис. Он был взбешен.

— И убежден, найдем общий язык, — усмехнулся Калвиери и повесил трубку.

— Что вы имели в виду, когда сказали «узнаете из новостей»? — переспросила его Сабрина. — Я-то думала, вы тщательно скрываете свои дела от прессы.

— Да, скрываю, но только до поры до времени. Когда же я добьюсь того, чего хочу, то немедленно проведу пресс-конференцию. Пусть весь мир знает, как позорно капитулировали лидеры западноевропейских правительств, а ведь они клялись, что никогда не склонят головы перед так называемыми террористами, я унижу и дискредитирую их в глазах всего мира, и «Красные бригады» войдут в историю, станут легендой. Но не это самое главное. Во всем мире тысячи людей борются за справедливость, и мы скажем им: «Только решительные действия приводят к победе!»

— Вы очень заблуждаетесь, — грустно заметила Сабрина и покачала головой. — Нельзя бороться злом против зла.

— Можно подумать, что ЮНАКО поступает иначе, — фыркнул Калвиери и взял трубку, чтобы сообщить Филпотту, где спрятана бомба. Полковник немедленно взял список, подготовленный Колчинским, и посмотрел, какая команда работает ближе к автостоянкам. Оказалось, что это группа номер один и группа номер три. Филпотт связался с этими людьми и, покуривая, стал ожидать, когда егоприказ будет выполнен.

Через одну-две минуты после разговора с Филпоттом Грэхем и Марко обнаружили белый «ауди-кватро». На заднем сиденье лежал плед. На машине был дипломатический номер, который, как выяснилось впоследствии, оказался фальшивым.

— Нужен кусок проволоки, чтобы открыть дверь, — сказал Марко.

— Обойдемся и без нее. — Грэхем подобрал с ближайшей клумбы камень и разбил им окно в машине.

В этот момент к нему бросились два охранника, стоявшие у главного входа. Один из них больно ударил Майка в грудь и приказал ему положить, руки на крышу машины. Грэхем отпихнул его, и парень свалился на землю как подкошенный. Второй охранник хотел было оттолкнуть Майка, но увидел, что Грэхем направил на него пистолет. Подбежали запыхавшиеся Витлок и Палуцци — они тоже услышали звук разбитого стекла. К.В. заставил Грэхема опустить руку с пистолетом. Палуцци же хотел было предъявить охраннику удостоверение НОЧС, но в это время появился Влок и приказал парню оставить Грэхема в покое. Узнав о бомбе, охранник быстро разогнал группу зевак и показал Влоку на лежащего без сознания коллегу.

— Зачем же было его так бить? — рассерженно спросил Влок Грэхема.

— Это мы потом обсудим. Сейчас нам надо разобраться с бомбой, она вот-вот взорвется, — ответил Грэхем и посмотрел на часы, — осталось одиннадцать минут.

— Вы не можете ее обезвредить на месте?

— Бомба с ловушкой, а у нас нет ни времени, ни подходящего оборудования, — сказал Витлок. — Необходимо как можно скорее убрать отсюда машину.

Грэхем, сев за руль, попытался включить зажигание и спросил:

— Где здесь поблизости пустынное место? Я отведу туда машину и там ее брошу.

— Это слишком опасно, — возразил Палуцци, — взрывная волна может быть большой силы. Она вызовет снежный обвал в горах, и не один. Нельзя так рисковать!

Машина завелась, но мотор тут же заглох. Грэхем со злостью выругался.

— Что будем делать? — взволнованно спросил Влок.

— Надо загнать машину в озеро или в бассейн, в проводе произойдет короткое замыкание, и бомба не взорвется, — предложил Витлок после минутного раздумья.

— Неподалеку есть одно озеро, — вспомнил Влок, — но очень маленькое. До него пять минут езды, не больше.

— Слышали? — обратился Витлок к Грэхему.

— Да, слышал, слышал, туда и поеду, если заведусь!

Наконец двигатель зачихал, и Грэхем махнул рукой, приглашая Влока и Витлока в машину.

— Что вы задумали? — удивился Витлок.

— Увидите. Пока садитесь. — Грэхем обернулся к Палуцци: — А вы расскажите полковнику, что тут у нас происходит.

— Как вы собираетесь вернуться обратно? — поинтересовался Марко.

— Я все уже обдумал, — ответил Грэхем, закрывая дверцу.

— Удачи, — пожелал ему Палуцци, ударив ладонью по крыше машины, а Грэхем, резко крутанув руль, поехал прямо к шлагбауму.

— Какой у вас план? — задал вопрос сидевший на заднем сиденье Витлок.

— У главного входа припаркована полицейская машина. Она может сопровождать нас до озера. Тогда нам потребуется вдвое меньше времени.

— К озеру ведет старая дорога, по ней сейчас ездят только грузовики. Дорога узкая, извилистая — обгонять на ней практически невозможно.

— Час от часу не легче, — пробурчал Грэхем и резко затормозил: они подъехали к красно-белому шлагбауму.

Когда его подняли, Майк встал рядом с полицейской машиной, дежурившей у въезда на территорию центра. Влок представился и объяснил сидевшему за рулем полицейскому, что в багажнике «кватро» — бомба. Тот с трудом поверил в происходящее. Потом открыл дверцу своей машины, и Влок сел рядом с ним. Полицейский завел мотор.

— Подождите! — крикнул Грэхем, пытаясь перекричать гудок полицейской сирены, и повернулся к Витлоку: — Вы что, хотите утонуть вместе с машиной в озере?

Витлок пересел в полицейскую машину, и она рванула с места. Грэхем последовал за ней. Часы на щитке показывали, что до взрыва оставалось восемь минут.

Они выехали на шоссе Н-16, держась в первом ряду, заставляя встречный транспорт уступать им дорогу. Неожиданно полицейская машина перешла в средний ряд; Грэхем последовал за ней, так что идущий позади «фиат-малага» был вынужден резко затормозить. Шофер «малаги» громко ему посигналил. Тем временем полицейская машина перескочила уже в третий ряд, показав, что на следующем повороте собирается съехать с этого шоссе. Грэхем выругался: между ним и полицейской машиной скопилось много автомобилей. Подождав, пока до поворота осталось всего несколько метров, он напрямик из среднего ряда сделал поворот, свернув на боковую дорогу. Позади раздался скрежет металла и скрип тормозов. Грэхем даже не оглянулся. Машины ехали здесь медленно, так что повреждения наверняка небольшие. Разбились фары и бампер, вот и все. Он прибавил скорость, выехал вслед за полицейской машиной на старую дорогу Берн — Тхан и сразу же понял, что имел в виду Влок, когда говорил, что обгонять здесь практически невозможно. Слева был отвесный обрыв, высотой в двести футов, справа — высокая скала, да и видимость плохая. Следуя за полицейской машиной, Майк круто повернул направо и вскрикнул от ужаса: перед ним тащился фургон для перевозки мебели. Когда он, наконец, исчез за поворотом, до взрыва оставалось шесть минут. Грэхем вытер взмокший лоб тыльной стороной ладони, повернул вслед за фургоном и понял, что, двигаясь со скоростью этой черепахи, вовремя до озера не доедет. Закусив губу, он выскочил из-за полицейской машины и начал обгонять фургон. Поравнявшись, они вместе подошли к повороту. И тут водитель фургона увидел идущий навстречу грузовик. Он отчаянно замахал рукой, пытаясь остановить Грэхема, но Майк резко крутанул руль вправо и чудом разъехался с грузовиком; тот подал влево и задел фургон, а «кватро» ударился о скалу. Удар был несильный, но обе дверки смяло, Грэхему удалось вновь вернуться на дорогу. Продолжая движение, он посмотрел в зеркальце: оба, и грузовик, и фургон, остановились. Полицейская машина ехала следом за ним.

До взрыва оставалось три минуты, а озера по-прежнему не было видно. Майк уже решил, если озеро сейчас не покажется, выпрыгнуть из машины и спустить ее с горы, но тут увидел дорожный знак с указанием расстояния до озера — пятьсот метров.

Дорога резко пошла вниз. Он проехал еще один знак, когда наконец-то появилось озеро. Однако с ходу заехать в озеро побоялся, так как не был уверен, что машина успеет затонуть прежде, чем произойдет взрыв. И тут Грэхем увидел пристань. На ней никого не было, только полицейская машина показалась невдалеке: он увидел ее в обзорное зеркальце. Грэхем осторожно въехал на пристань, опасаясь, как бы деревянные доски не проломились под тяжестью автомобиля. Но доски были достаточно крепкие. Он проверил время: оставалась минута. Тем не менее Грэхем решил не выпрыгивать из машины, пока она не съедет с пристани. Нажав на акселератор, он прибавил скорость, и машина, съехав с пристани, погрузилась носом в воду. Не дожидаясь, пока в воде окажется и багажник, где была установлена злополучная бомба, Грэхем отстегнул привязной ремень и хотел открыть дверцу, но она не поддавалась: от удара о скалу ее заклинило. Машина тем временем все глубже погружалась в озеро, холодная вода заполнила салон. Грэхем попытался плечом выбить дверцу — ничего не получилось. Попробовал дотянуться до ручки другой дверцы, которая была рядом с пассажирским сиденьем, но машина вдруг наклонилась вперед, и он ударился о ветровое стекло: Майк уже еле дышал — ему казалось, что легкие вот-вот разорвутся от напряжения...

Увидев, как Грэхем пытается вырваться из тонущей машины, Витлок сразу же почувствовал неладное и ринулся к пристани, сбросив на ходу куртку, браунинг. Прежде, чем «кватро» ушел под воду, он нырнул в озеро. Набрав воздуху в легкие, подплыл к машине и увидел, что Грэхем отчаянно пытается открыть дверцу. Витлок ухватился за ручку обеими руками и, упираясь правой ногой в заднюю дверцу, рванул ручку на себя. Образовалась небольшая щель, но Грэхему удалось в нее протиснуться. Оба оперативника стремительно поднялись на поверхность, перевели дыхание и поплыли к пристани, где их поджидал Влок. Полицейские помогли им вылезти на берег, и Витлок с Майком, тяжело дыша и отплевываясь, опустились на деревянные доски. Смертельная опасность была позади. Витлок положил руку на плечо Майку:

— Ну, как себя чувствуешь, дружище?

— Да ничего... — Грэхем обнял Витлока. — Ты меня спас. Никогда этого не забуду...

Витлок, помогая Грэхему подняться, улыбнулся:

— Сейчас надо переодеться, принять горячий душ и что-нибудь выпить, иначе воспаление легких нам обеспечено.

Вскоре полицейская машина доставила их в отель.

Глава 12

Перед Растом лежала папка со свежей информацией о действиях девятой ударной группы в Париже. Он перечитывал документы уже в четвертый раз, по-прежнему ничего не мог понять, так как думал только о пробирке. Посмотрел на часы. Прошло уже полтора часа, как цилиндр с пробиркой взяли на исследование. Наверное, придется ждать еще полчаса или больше, прежде чем результаты станут известны. Это ожидание просто изматывало его. Раст сделал глоток кофе, который давно остыл, и отставил чашку, собираясь приготовить себе свежий, но в это время раздался стук в дверь. Он посмотрел на стоявший перед ним на столе телемонитор: пришел Шеффер. Раст поспешил открыть дверь.

* * *

Когда Грэхем и Витлок вошли в кабинет, Филпотт разговаривал по телефону и жестом пригласил их садиться.

— Спасибо, что сразу мне сообщили, Жак, — сказал полковник и, положив трубку, обернулся к пришедшим: — Только что стали известны результаты исследования: в пробирке — вода.

— Не могу сказать, что я удивлен, сэр, — заметил Витлок, — как вы говорили, это было бы чересчур просто...

— Влок рассказал вам, что произошло с машиной? — спросил Грэхем.

— Да, я уже вызвал специалистов: они извлекут бомбу и займутся ею. — Филпотт посмотрел на стоящие на столе часы: — У нас остается девяносто минут. Я хочу, чтобы вы немедленно вернулись на свои места и продолжили поиски пробирки.

— Допустим, мы найдем еще одну пробирку, — заметил Грэхем, — но у нас ведь не будет времени послать ее в Цюрих на исследование.

— Я попросил Жака прислать нам контейнер, покрытый углеродистой сталью, вроде тех, что используют для хранения высокотоксичных ядерных отходов, только гораздо меньший по размеру. В течение ближайших тридцати минут вертолет его нам доставит. Если мы найдем пробирку, в этом контейнере она будет в целости и сохранности.

— А если и вторая пробирка окажется не настоящей, что тогда? — спросил Грэхем.

— Давайте-ка сначала ее найдем, — уклончиво ответил Филпотт и связался с Палуцци и Марко, чтобы узнать, где они находятся. Витлок и Грэхем должны были к ним немедленно присоединиться.

Следующие двадцать минут телефон молчал. Потом на протяжении пяти минут раздалось два звонка. Первым позвонил Эмиль, пилот вертолета, сообщивший, что он прилетел в Оффенбах-центр и привез контейнер. Филпотт дал ему указание оставаться в вертолете, на взлетно-посадочной площадке.

Второй звонок был от Мишеля Молинетти. Полковник сразу не мог сообразить, кто это.

— Мне, наверное, надо представиться, я капитан Молинетти из НОЧС, — уточнил тот, почувствовав замешательство Филпотта.

— Вы находитесь в квартире Калвиери в Милане, правильно? — спросил Филпотт, сразу припомнив, кто это.

— Совершенно точно.

— Нашли что-нибудь?

— Телефонную книжку, спрятанную в тайнике под полом в спальне. Там адреса и телефоны всех известных нам террористов Италии, но есть телефоны и какой-то женщины, указаны только ее имя, фамилия, адреса нет. Телефоны — домашний и рабочий. Я справился у телефониста — номера, телефонов Цюриха.

— Цюриха? — переспросил Филпотт и потянулся за ручкой. — Я сейчас же проверю.

— Женщину зовут Хельга Даннхаузер, — сказал Молинетти и назвал номера ее телефонов. — Здесь, в Италии, у нас о ней нет данных. Возможно, она связана с какой-нибудь террористической европейской группой, но никто из нас ничего о ней не слыхал, — добавил он.

— Благодарю вас за звонок, капитан.

— Я только надеюсь, что вам повезет больше, чем нам. Мы проверили абсолютно всех еще до того, как нашли записную книжку Калвиери, и, конечно, довольны, что никто из них не имеет к этому делу никакого отношения. Но больше никакой зацепки у нас нет, так что ситуация, к сожалению, тупиковая.

— Если нам удастся что-нибудь выяснить, я немедленно дам вам знать. Телефон квартиры Калвиери у меня записан.

— В любом случае, полковник Палуцци его знает. До свидания, сэр, и удачи вам.

Положив трубку, Филпотт немедленно вызвал Витлока. Тот, получив сигнал, позвонил ему, и полковник попросил направить к нему Палуцци. Как только Фабио появился, полковник рассказал ему о звонке Молинетти.

— Хельга Даннхаузер? — задумчиво произнес майор, рассматривая листок бумаги, который ему дал Филпотт. — Мне тоже это имя ничего не говорит.

— Позвоните по этим номерам с другого телефона, — попросил Филпотт. — Я бы и сам позвонил, но вы владеете немецким, а я нет.

Пройдя в соседнюю комнату, Палуцци сел за стол секретарши и позвонил по домашнему телефону Хельги, но никто не ответил, потом он набрал ее служебный номер.

— Гутен таг, ЦРФ, — прозвучал в трубке женский голос.

— Я бы хотел поговорить с Хельгой Даннхаузер, — сказал Палуцци по-немецки.

— Вы знаете, в каком отделе она работает?

— Извините, не знаю. В последний раз, когда мы виделись в Берлине, этот телефон дала мне ее приятельница и попросила меня повидаться с Хельгой, когда я окажусь в Цюрихе. Честно говоря, я даже не знаю, что такое «ЦРФ».

— Это «Цюрих Рандфунк фирма» — независимая телевизионная компания. Я лично не знакома с Хельгой, но свяжу вас сейчас с отделом по работе с персоналом. Возможно, Хельга недавно у нас работает.

Но и в отделе Палуцци не очень повезло: ему только сообщили, что в компании никогда не было служащей по имени Хельга Даннхаузер. Поблагодарив за информацию и повесив трубку, он почувствовал какое-то возбуждение: появилось твердое ощущение, что за этим что-то кроется и он напал на верный след. Палуцци тут же позвонил в полицейское управление и попросил выяснить, кому принадлежит домашний телефон Хельги Даннхаузер, по которому он только что звонил. Имя и телефон были введены в компьютер, и буквально через несколько секунд ему сообщили, что данный номер телефона зарегистрирован на мисс Уте Ритлер. Палуцци перезвонил еще раз в «ЦРФ» и попросил Уте Ритлер. Его тут же соединили с отделом новостей. Ответил грубоватый мужской голос.

— Могу я поговорить с Уте Ритлер?

— Уте сейчас нет, — последовал ответ, — она в Берне, освещает европейскую встречу на высшем уровне.

Бросив трубку, Палуцци кинулся в соседнюю комнату: рассказать новости Филпотту.

— За всем этим что-то кроется, — подытожил он, — я чувствую.

— Согласен. Может быть, Калвиери записал номера телефонов под чужим именем в целях конспирации? — Сняв трубку, Филпотт позвонил в комнату прессы и попросил к телефону Уте Ритлер.

— Где-то двадцать минут тому назад мисс Ритлер возвратилась в отель. Ее не будет здесь около часа. Не хотите поговорить с кем-нибудь из ее помощников?

— Нет, у меня к ней личное дело. А в каком отеле она остановилась?

— Я этого не знаю.

— Тогда выясните поскорее, — потребовал Филпотт.

Секретарь, с которой говорил Филпотт, была, по-видимому, смущена, но просьбу его выполнила быстро: сообщила, что Уте Ритлер остановилась в отеле «Амбассадор», который находится на Сефтигенштрассе.

Филпотт записал на листке название отеля, улицу и передал его Палуцци со словами:

— Я хочу, чтобы вы и К.В. немедленно туда поехали. Она — наш последний шанс. И торопитесь, ради всего святого. Остается всего сорок минут.

Сунув листок в карман, Палуцци выскочил из кабинета, Филпотт откинулся на спинку кресла и посмотрел на телефон.

«Ну, кажется, мы наконец-то тебя поймали», — подумал он.

Палуцци нашел место для парковки в квартале от гостиницы «Амбассадор». Он и К.В. бегом кинулись к отелю, поднялись в холл, перепрыгивая через ступеньки, и остановились только у стойки администратора.

— Чем я могу вам помочь? — обратилась к ним, слащаво улыбаясь, молодая блондинка.

— Будьте добры, номер комнаты Уте Ритлер, — попросил Палуцци.

Администратор занесла имя в компьютер:

— Номер двести сорок. Я сейчас скажу, что к ней пришли. Будьте добры, как вас зовут?

— Все в порядке, мы вместе работаем, — ответил Палуцци, выдавив из себя улыбку, — она нас ждет.

— Это на втором этаже. Из лифта направо. — И администратор тут же переключила внимание на кого-то еще.

Оба лифта были заняты. Они бросились вверх, по лестнице. На втором этаже Витлок на мгновение остановился, чтобы взглянуть на часы. Оставалась двадцать одна минута до того момента, когда Беллини должен был объявить о своей отставке. Палуцци уже громко стучал в дверь. Витлок поспешил за ним. Но им никто не ответил.

— Что, если ее здесь нет? — прошептал Витлок.

— Должна быть, — ответил Палуцци и застучал еще сильнее.

— Кто там? — спросил женский голос.

— Полиция.

Дверь приоткрыли, но цепочку не сняли, и тот же голос сказал:

— Предъявите, пожалуйста, ваши документы.

Палуцци протянул фальшивый значок карабинера, а Витлок — удостоверение Скотланд-Ярда, тоже фальшивое, изготовленное в исследовательском центре ЮНАКО в Нью-Йорке.

— Итальянская полиция? И британская? — удивилась женщина. — Но в Швейцарии у вас нет никаких прав.

— Мы приехали в связи с совещанием на высшем уровне. Можем мы задать вам всего несколько вопросов?

Оперативники боялись, что женщина откажется с ними разговаривать, но она открыла дверь и впустила к себе нежданных гостей. Уте Ритлер оказалась привлекательной рыжеволосой молодой женщиной, лет под тридцать. Она была одета в белый купальных халат, но даже в нем видно было, что у нее хорошая фигура.

— Надеюсь, мы не вытащили вас из ванны, — извиняющимся тоном произнес Палуцци.

— Я уже кончила принимать душ, когда вы постучали, — ответила она, закрывая дверь. — Через сорок минут я должна вернуться в Оффенбах-центр. Так что мне очень некогда. Что вы хотели у меня спросить?

— Ваш старый друг, — сказал Палуцци, взяв несколько виноградин из стоявшей на столе вазы, — Тонино Калвиери...

— Кто? — нахмурилась женщина.

Витлок, который внимательно за ней наблюдал, увидел, что это имя не произвело на нее никакого впечатления, даже в глазах ничего не мелькнуло. Но Филпотт, позвонив им прямо в машину, успел сообщить, что Уте — известная ведущая телекомпании ЦРФ, а это значит, что смутить ее не так-то просто. Играть она, во всяком случае, должна уметь хорошо.

— Вы никогда не слыхали о Тонино Калвиери? — переспросил Палуцци.

Сунув руки в карманы халата, женщина задумалась:

— Нет, не слышала. Хотя погодите, не тот ли это террорист, который только что стал новым руководителем «Красных бригад»? Пару дней назад мы передавали о нем короткий сюжет. Но что у него может быть общего со мной?

— Вот это мы и хотим от вас узнать, мисс Уте, — сказал Палуцци.

— Что «это»? — возмутилась она.

— Почему в записной книжке, спрятанной в его квартире в Милане, есть ваш номер телефона?

— Мало ли почему... Я работаю на телевидении... У многих может быть мой телефон.

— Но только не домашний! Поэтому отвечайте, где пробирка, которую вам передал Калвиери? — потребовал ответа Палуцци.

— Хватит молоть чепуху, я вызываю службу охраны гостиницы. — И женщина исчезла в спальне, где был телефон.

— Я бы на вашем месте не торопился, мисс Ритлер, — остановил ее майор, — или лучше называть вас мисс Даннхаузер?

Она напряглась и крепче обхватила пальцами телефонную трубку. Представление было окончено. Присев на край кровати, она положила трубку и опустила глаза вниз.

Палуцци, рассматривая фотографию, стоявшую на тумбочке возле кровати, с удивлением воскликнул:

— Вот это да!

— Что ты нашел в нем особенного? — спросил Витлок и взял в руки фотографию веснушчатого мальчугана.

— Точная копия своего отца, а я-то думал, что знаю о Калвиери абсолютно все.

— Сын Калвиери? — поразился Витлок.

— Он не мог бы больше походить на отца, даже если бы очень захотел, — пробормотал Палуцци и снова обратился к Уте Ритлер: — Он дал вам пробирку, не так ли?

— Я не знаю, о чем вы говорите, — возразила женщина, но в ее голосе уже чувствовалась обреченность.

— Уте, вы должны нам помочь, — мягко произнес Палуцци.

— Я не могу.

— Почему?

— Он пригрозил, что всем расскажет о моем прошлом, если я не выполню то, что он просит.

— То, что вы сейчас говорите, Уте, уже потеряло смысл, — заметил Палуцци, — ваше прошлое известно, во всяком случае, мы все о вас знаем. Поэтому советую вам сотрудничать с нами. Это ваш единственный шанс.

— Я не могу, — еще раз повторила Уте.

— Подумайте, что будет с вашим сыном, если вас приговорят к пожизненному заключению за пособничество террористу? Его отдадут под опеку, и я сомневаюсь, что вы когда-нибудь его увидите. Разве вы этого хотите?

Женщина молчала: видно было, что она борется со своими чувствами, не зная, как поступить. В конце концов Уте заговорила еле слышным голосом:

— Пробирка привязана к шасси нашего микроавтобуса с аппаратурой. Он припаркован у главного входа.

Витлок бросился в соседнюю комнату звонить Филпотту.

— Я не знаю, что в ней, — умоляющим голосом продолжила женщина, — вы должны мне поверить. Тони сказал, что сегодня пробирку у меня заберут — должен кто-то прийти из другой террористической группировки.

— Когда вы встретились с Тони впервые?

— Восемь лет назад, в Риме. Я приехала туда погостить у друзей. Незадолго до этого мои родители погибли в автокатастрофе около Бонна. Мы встретились на демонстрации, которую проводили «Красные бригады». И полюбили друг друга с первого взгляда. По крайней мере, тогда я так думала. Потом узнала, что была просто очередной из его многочисленных подружек. Мы встречались несколько месяцев, и вскоре я поняла, что беременна. Это меня отрезвило: я хотела, чтобы у моего ребенка была настоящая семья и он рос среди нормальных людей. Тони меня понимал, но бросить «бригады» отказался: говорил, что его долг быть с ними. И тогда я решила начать новую жизнь, чтобы Бруно никогда не узнал, кто его отец. Тони помог мне инсценировать собственную смерть — со мной как бы произошел несчастный случай, когда я каталась на лодке в Адриатическом море. Меня считали пропавшей, возможно и погибшей. Тони достал мне новый паспорт на имя Уте Ритлер, и я решила переехать в Швейцарию. Я коротко постриглась, перекрасила волосы и стала носить контактные линзы вместо очков. Потом поступила на работу в телекомпанию ЦРФ. Ну а остальное вы уже знаете, я думаю. До того времени, как он позвонил мне на прошлой неделе и попросил помочь, я с Тони не встречалась и не поддерживала с ним никаких отношений. Я вообще не хотела иметь ничего общего с «Красными бригадами», но он пригрозил, что, если я не соглашусь выполнить его просьбу, он напечатает статью о моем прошлом во всех бульварных газетенках Европы. Какой выбор у меня оставался? Вчера вечером я поехала в его гостиницу и взяла сверток у администратора. Вместе с металлическим цилиндром он передал и инструкцию. Но я не знала, что в нем... — Голос ее совсем упал, она стерла слезу в уголке глаза и спросила: — Вы собираетесь забрать Бруно и отдать его под опеку?

— Нет, — ответил Палуцци, остановившись в дверях и глядя на женщину, — обещаю, что сделаю все от меня зависящее, чтобы ваше имя не фигурировало в этой истории.

Она слабо улыбнулась и зарыдала, прикрыв лицо руками.

Витлок стоял у окна в соседней комнате и смотрел на улицу отсутствующим взглядом.

— Готово? — спросил у него майор.

— Конечно, ну а вы что еще узнали?

— В машине расскажу, — ответил Палуцци и взглянул на часы: было 4.46.

* * *

Филпотт отправил Грэхема и Марко за пробиркой. Влок договорился, чтобы за ними послали служебный микроавтобус, который уже дожидался их позади здания центра. Марко сразу же сел за руль, завел двигатель, и они с Грэхемом направились прямо туда, где были припаркованы машины средств массовой информации. Однако среди них микроавтобуса, который принадлежал ЦРФ, не оказалось. Марко спросил у охранника, не видел ли он, где стоит эта машина. Охранник просмотрел скрепленные листки бумаги и быстро нашел нужное место на плане, который он составил накануне ночью. Оказалось, микроавтобус ЦРФ стоит прямо на газоне, за первым рядом транспортных средств, расположенных у дороги. Марко поблагодарил охранника, развернулся, проехал метров десять назад, протиснулся между двумя огромными автофургонами и, наконец, оказался на газоне, сплошь покрытом проводами. Ехать дальше было нельзя.

Грэхем выскочил из машины первым и ринулся к стоявшему неподалеку белому микроавтобусу, с каждой стороны которого крупными черными буквами было написано ЦРФ. За ним бежал Марко. Быстро оглянувшись по сторонам, он залез под микроавтобус. Грэхем же, полагая, что вряд ли Уте Ритлер спрятала металлический цилиндр под самым дном машины, так как ей пришлось бы для этого скрючившись ползать по траве, внимательно осматривал ходовые части. В это время к микроавтобусу подошли двое механиков, забрались в него и закрыли за собой дверцу. Оперативников они не заметили, так как те, услышав голоса, подобрали под себя ноги, чтобы они не высовывались из-под машины. Грэхем зажег маленький карманный фонарик, собираясь продолжить осмотр боковых частей. В это время, задняя дверца микроавтобуса открылась снова. Майк выключил фонарик и замер. Вышедший механик остановился у лесенки, буквально в нескольких сантиметрах от того места, где лежал Грэхем. Он что-то крикнул по-немецки. Из открытой дверцы микроавтобуса ему кинули пачку сигарет, но он ее не поймал, и пачка упала на среднюю ступеньку лестницы. Грэхем с ужасом подумал, что она вот-вот соскользнет со ступеньки и упадет совсем рядом с ним. К счастью, этого не произошло — протянулась чья-то рука и подняла пачку. Человек, подобравший сигареты, тут же ушел, и Грэхем, облегченно вздохнув, снова зажег фонарик, но в это время кто-то дернул его за ногу. Майк резко повернул голову и больно стукнулся затылком о выхлопную трубу. Оказалось, что это Марко. Он показал на нагрудный карман своего рабочего халата.

— Нашли? — прошептал Грэхем.

— Цилиндр был под крылом автомобиля.

Грэхем выполз из-под машины, потирая ушибленную голову. Неожиданно из-за соседнего автофургона вышел человек. Он остановился и подозрительно посмотрел на незнакомцев. Марко поднялся, отряхнул траву с халата и озабоченно покачал головой.

— Как же так можно ездить? — возмутился он. — Там же все поржавело. Я бы на вашем месте хорошенько проверил дно.

Человек ничего не ответил, только посмотрел, как Грэхем и Марко садятся в служебный микроавтобус, и ушел, пожав плечами. Марко завел машину, и они быстро выехали на дорогу.

— У нас осталось девять минут, чтобы доставить пробирку в вертолет, — сказал Грэхем. — Черт с ним, с запасным входом, так мы никогда не успеем. Поезжайте к главному входу — это наш единственный шанс.

— Но нам там не проехать — детектор металла нас сразу же засечет, — возразил Марко.

— Другого варианта нет.

Марко объехал стоянку по периметру и остановился у главного входа.

— Бегите изо всех сил по лестнице, — сказал ему Грэхем, — они могут отключить лифт прежде, чем вы подниметесь наверх.

— А вы что собираетесь делать?

— Буду вас прикрывать. Что бы со мной ни случилось, не оборачивайтесь. Бегите не останавливаясь.

Марко кивнул, и Грэхем потрепал его по плечу. Перед ними раскрылись электронные двери центра. Первым вошел Марко. Детектор конечно же заверещал, и Марко бросился бежать. Охранник закричал, требуя, чтобы он остановился, хотел было вынуть пистолет из кобуры, но Грэхем ударил его по плечу, и тот выронил оружие, а после второго удара свалился на пол. Подхватив пистолет, Грэхем побежал вслед за Марко. Два охранника по радио вызвали подмогу, но он уже был на лестнице. К счастью, стрелять охранники побоялись: в холле было слишком много народу. Грэхем перевел дыхание только на пятом этаже. Охранников не было видно, что "его очень удивило. Он глубоко вздохнул и, перепрыгивая через ступеньки, снова побежал вверх. На десятом этаже Грэхем огляделся — по-прежнему ни одного стража порядка. Это было странно. Наверно, они поджидают его на вертолетной площадке. Но откуда они могут знать, куда он бежит? Прижавшись к стене, Грэхем рывком распахнул дверь, ведущую на вертолетную площадку. В него никто ни выстрелил.

— Михаил! — так его называл только Колчинский. Рядом с ним стояли Влок и Марко. — Мы подумали, что вы наверняка пойдете через центральный вход, чтобы сэкономить время, — сказал Колчинский, — так что, когда нам сообщили, что два человека из обслуживающего персонала бегут вверх по лестнице, мы сразу догадались, что это вы. Дитер приказал охране пропустить вас к вертолетной площадке.

— Да, Сергей, вы лишили ребят удовольствия схватить нас, — усмехнувшись, заметил Грэхем.

— У вас в запасе было еще четыре минуты, вполне можно было воспользоваться лифтом, а не бежать сломя голову по лестнице, — улыбнулся Колчинский и пошел к телефону, чтобы сообщить Филпотту о завершении операции.

* * *

— Не хотите к нам присоединиться? — Калвиери предложил Сабрине стул, стоящий перед телевизором.

— Там, где я нахожусь, — воздух гораздо чище, — довольно грубо ответила Сабрина.

— Шутите, даже терпя поражение. Я вами восхищаюсь. — Калвиери уселся перед телевизором, потирая руки. — Этого момента я ждал два года, с тех пор как КПИ пришла к власти. Публичное унижение Энцо Беллини.

— Уже пять, — заметил Убрино, глядя на часы, — он должен вот-вот появиться.

Калвиери кивнул:

— Единственное, чего мне сейчас не хватает, — так это сигареты. Все бы отдал за одну.

— И я тоже, — пробормотал Убрино, доставая из пакетика, который он взял из ящика, еще один мятный леденец.

Они внимательно следили за тем, что происходит на экране: из боковой двери появился и сел за стол президент Швейцарии. Журналисты тут же защелкали камерами, а один даже попытался задать какой-то вопрос, но президент поднял руку, и все стихло.

— Дамы и господа, — начал он свое выступление, — благодарю вас за то, что вы собрались здесь сегодня вечером. Я созвал эту пресс-конференцию специально для того, чтобы покончить со слухами, будто бы премьер-министр Италии Энцо Беллини собирается уйти в отставку по состоянию здоровья. Он действительно плохо почувствовал себя сегодня утром, что, очевидно, и послужило почвой для распространения данных слухов. Но я счастлив сообщить вам, что у него всего лишь грипп, ничего более. Я только что его видел. Синьор Беллини просил меня успокоить вас и сказать, что он не собирается уходить в отставку ни сегодня, ни когда-либо в обозримом будущем...

— Что ты такое говоришь?! — закричал Калвиери, глядя на экран. — Беллини должен уйти. Это часть нашей договоренности.

Раздался телефонный звонок. Калвиери схватил трубку.

— Я решил, вам будет интересно посмотреть начало пресс-конференции, — с усмешкой проговорил Филпотт. — Надеюсь, я не ошибся?

— Что за игру вы затеяли? — прорычал Калвиери, тяжело дыша. — Я же предупреждал вас, что случится, если хоть одно из моих требований не будет выполнено. Вы сделали очень большую ошибку...

— Мы нашли пробирку.

— Где? — недоверчиво спросил Калвиери.

— В мастерской.

Калвиери с облегчением рассмеялся.

— Но, как мы и предполагали, это была лишь попытка сбить нас с толку, — продолжал полковник, — и мы продолжали поиски. Мисс Ритлер очень нам помогла. Или мне лучше называть ее мисс Даннхаузер? Ведь, в конце концов, в вашей записной книжке, которую нам удалось отыскать под полом в вашей квартире, она значилась под этим именем.

Калвиери побледнел. Он с трудом нащупал стул и медленно на него опустился.

— Пятнадцать минут назад мы получили результаты исследования из лаборатории, — Филпотт сознательно блефовал, понимая, что другого выхода у него нет, даже если то, что он собирался сказать, окажется неправдой, — и наши ученые определили, что в пробирке действительно находится вирус. Они не стали пытаться снять магнитный заряд со стенки цилиндра, опасаясь, что вы могли поставить ловушку. Пробирку просто удалили из цилиндра и поместили в специальный контейнер для дальнейших исследований. Она не представляет больше никакой опасности.

Калвиери отер пот с лица.

— Не радуйтесь, полковник! Еще не все кончено. У нас осталась Сабрина. Это наша козырная карта, с помощью которой мы выберемся отсюда. И учтите, нам терять нечего, больше нечего.

— Если с Сабриной что-нибудь случится...

— Ничего не случится, если вы будете делать то, что я скажу. Когда мы составим план действий, я позвоню. И не вздумайте брать нас штурмом или придумывать еще какую-нибудь глупость. Вы же не захотите, полковник, стать причиной ее гибели, не так ли? — Калвиери повесил трубку и потер лоб. Он был раздавлен. Взглянув на Убрино, выдавил сквозь зубы: — Они узнали про Хельгу.

— Но как? — воскликнул Убрино. — Ты же говорил, что это невозможно...

— Я знаю, что я говорил, — оборвал его Калвиери. — Они нашли ее имя и телефон в старой записной книжке, спрятанной в моей квартире, под полом. Я даже не помню, когда я ее там положил. Я был уверен, что уничтожил все, что меня с ней так или иначе связывало. Боже мой, что я наделал?!

— Вот вы и проиграли, я же предупреждала, что так и будет, — радостно проговорила Сабрина, присаживаясь на стул. — Пора сдаваться, Тони, теперь вы — конченый человек, и об этом знаете. Провалы и неудачи никто не любит, даже «Красные бригады».

— Замолчи, гадина! — закричал Убрино, вытаскивая из-за пояса пистолет.

— Оставь ее. — Калвиери схватил Убрино за руку и опустил «беретту» дулом вниз. — Она нужна нам, чтобы отсюда выбраться.

— Может, они просто тянут время? — предположил Убрино.

Калвиери покачал головой:

— Тогда они отложили бы пресс-конференцию. Нет, они не собираются выполнять наши требования. Это совершенно очевидно.

— Тогда нажми кнопку.

— Пробирку уже вынули для исследования. Что за смысл взрывать пустой металлический цилиндр?

— Но мы это знаем только с их слов. А если они тебя дурачат? Нажми кнопку. Нам нечего, терять. Нажми.

— Нет! — закричал Калвиери, сверкая глазами. — Сразу видно, что ты долго работал с Дзокки. Чего бы мы достигли, даже если в пробирка по-прежнему оставалась в цилиндре? Убили бы миллионы невинных людей? А для чего?

Убрино посмотрел на девушку:

— Она была права. Ты никогда и не собирался нажимать на кнопку, верно?

— Да, никогда, — с вызовом ответил Калвиери, — но они этого не знали. Иначе они бы не согласились на наши требования. Это — психологическое давление. Понял?

— Я верил тебе, Тони. А ты этого доверия не оправдал. — Убрино нацелил пистолет на Калвиери. — Отдай мне передатчик.

— Сначала тебе придется меня убить, — с вызовом ответил Калвиери, — а этого ты сделать не можешь, я нужен тебе, чтобы выбраться отсюда. У тебя для этого мозгов не хватит.

— Но когда все закончится, я с тобой рассчитаюсь. — Убрино опустил «беретту».

— Делай, что хочешь. — Калвиери махнул рукой и потянулся к телефону, чтобы звонить Филпотту.

* * *

— Что он сказал? — спросил Витлок, как только полковник повесил трубку.

— Требует, чтобы через двадцать минут был готов вертолет, на котором они улетят отсюда. Сабрину берут с собой как заложницу. Я прошу вас, Палуцци, очистить вертолетную площадку, там должен оставаться только наш вертолет. Дитер будет сопровождать вас, чтобы все прошло гладко, без помех.

Влок кивнул и тут же последовал за Палуцци и его подчиненными.

— Сергей и Майк, проверьте, пожалуйста, пятый этаж. Там, я знаю, никого нет, но сделайте это на всякий случай, чтобы быть уверенным на все сто процентов.

Колчинский и Грэхем тоже ушли.

— А вы, комиссар, возьмите под свой контроль один из лифтов и поставьте охрану на каждом этаже: надо, чтобы Калвиери и Убрино в целости и сохранности добрались до вертолетной площадки.

— Да, я за всем прослежу, — с этими словами Кухлманн отправился выполнять указание Филпотта.

— Остался я один, — недоуменно пожал плечами Витлок, — а мне что прикажете делать?

— Никогда не хотели стать пилотом вертолета? — прищурившись, усмехнулся полковник.

Когда, наконец, раздался телефонный звонок, трубку взял Калвиери.

— Вы опоздали на три минуты, — зло проговорил он.

— Но ведь это вам, а не мне надо выбраться из здания, — ответил Филпотт.

— Вертолет готов?

— Да.

— А лифт?

— Остановлен на пятом этаже, как вы просили.

— Если вы только попытаетесь предпринять что-нибудь против нас...

— Вы убьете Сабрину, это я уже слышал, — оборвал его Филпотт.

— Ну что же, мы с вами друг друга понимаем. Мы ее освободим, как только доберемся куда нам надо, и не причиним ей ни малейшего вреда. Завтра утром я позвоню вам в гостиницу и сообщу, где вы сможете ее забрать. А пока — до свидания. — Калвиери повесил трубку и обратился к Убрино: — Конвоировать Сабрину будешь ты.

— Почему не ты? — возмутился Убрино.

— Я сама себя поведу! — предложила Сабрина.

Убрино схватил девушку за руку и прижал к шее пистолет. Калвиери взял Сабрину за другую руку, и они вывели ее в пустой коридор. Все кабинеты были закрыты. В конце коридора виделся лифт. Стояла странная тишина. Убрино впился пальцами в руку Сабрины, пока они шли к лифту. Калвиери, держа пистолет наготове, внимательно следил за дверями кабинетов. Правда, он не думал, что Филпотт решится что-нибудь предпринять: люди его склада обычно держали свое слово, даже если давали его тем, с кем боролись. Такой тип людей всегда удивлял Калвиери. Сам он был верен только идее, которой служил, и ради «высокой цели» легко мог предать даже своих единомышленников. Взгляд его упал на Убрино: воинственность Дзокки, безусловно, оставила на этом человеке свой отпечаток: он стал опасным. Калвиери отчетливо понимал, что как только они окажутся в воздухе, Убрино попытается его убить, и не мог позволить себе рисковать. Но пока он нуждался в Убрино так же, как Убрино нуждался в нем. Временная взаимозависимость — вот и все, что осталось от некогда крепкой дружбы.

Витлок сидел за пультом управления вертолета. На голове у него была надета фуражка Эмиля, с козырьком. Он посмотрел на двери лифта: что же это они так долго поднимаются? Мысли его снова обратились к брифингу, который проходил в кабинете у Влока. Инструкции Филпотта были чрезвычайно просты: освободить Сабрину так, чтобы не причинить ей ни малейшего вреда. А это означало, что одного из сопровождавших ее людей ему придется убить. А может, и обоих. Самый опасный из них, конечно, Убрино. Он прирожденный убийца. Что касается Калвиери, то о нем было известно, что он никогда ни в кого не стрелял, хотя и был вооружен. Грязную работу он обычно поручал другим. Витлок невольно дотронулся до браунинга, который был засунут у него за пояс, и еще раз оглядел пустую площадку. В Берне стемнело, уже зажглись сигнальные огни. За последний час поднялся ветерок и стало прохладно. К.В. поежился, машинально поправив фуражку, еще раз взглянул на дверь: ну где же они, наконец?

Неожиданно двери лифта раскрылись, первым на площадку осторожно вышел Калвиери. Медленно оглянувшись по сторонам, он сделал Убрино знак выходить. Появился Убрино, крепко прижимавший к себе девушку. Витлок прикусил губу от волнения: задача была очень непростая, ведь малейшая ошибка могла стоить Сабрине жизни. Но вместе с тем он почувствовал и дополнительную уверенность в своих силах.

Калвиери показал на мотор вертолета, давая понять, чтобы Витлок завел мотор. К.В., вспомнив, что показывал ему Эмиль, нажал стартовое зажигание, потом достал браунинг и почувствовал, что руки у него вспотели от напряжения. Калвиери, первым подойдя к открытой дверце, заглянул в кабину. Убедившись, что она пуста, залез в вертолет. Убрино подвел Сабрину к двери. Калвиери схватил ее за руку, чтобы помочь девушке взобраться. Убрино оглянулся, схватился за дверцу и хотел было тоже залезть в машину, но в этот момент Сабрина ударила его ногой по голове. Парень упал на площадку, «беретта» выпала у него из рук. Витлок моментально навел на Калвиери браунинг, но тут заметил краем глаза, что Убрино, поднявшись, хочет подобрать свой пистолет. На мгновение Витлок задумался, что делать дальше. И тут Сабрина плечом ударила Калвиери так, что он отлетел к стенке салона. Он застонал от боли, пистолет выскользнул у него из рук. Витлок, распахнув пинком ноги дверку рядом с местом пассажира, выстрелил в Убрино, пока тот целился Сабрине в спину. Пуля попала ему в голову, сразив насмерть. Тогда Витлок навел браунинг на Калвиери, давая тем временем возможность Сабрине ногой отшвырнуть пистолет Калвиери на вертолетную площадку.

Из двери, ведущей на лестницу, выскочили Грэхем и Палуцци. Привлеченные выстрелами, они бегом бросились к вертолету. Следом за ними появились Филпотт, Колчинский и Кухлманн. Грэхем, подобрав два пистолета «беретта», валявшиеся на площадке, приказал Калвиери выходить. Выпрыгнув из вертолета, Калвиери поднял руки вверх. Палуцци обыскал его, сунул трансмиттер себе в карман, нашел ключ и, освободив Сабрину от наручников, помог ей выбраться из вертолета. Сабрина, взяв у Грэхема пистолет, сунула его в висящую на плече кобуру.

Витлок заглушил мотор и выпрыгнул из кабины пилота.

— Вас не ранили? — спросил он девушку.

— Нет, все в порядке! — ответила она, потирая следы от наручников. — Спасибо, К.В.

Витлок, улыбнувшись ей, подошел к Филпотту.

— Отлично сработано! — заметил тот.

— Благодарю вас, сэр.

— Наденьте на него наручники, — сказал Филпотт, показывая на Калвиери.

— Можно мне? — попросила Сабрина и, взяв у Палуцци наручники, защелкнула их на запястьях Тони.

— Сигаретка не найдется? — обратился Калвиери к Сергею. — У меня уже давно кончились.

После того как Колчинский дал Калвиери закурить, тот, глубоко затянувшись, поднял руки в наручниках и, вынув сигарету, посмотрел на Филпотта:

— Я не собираюсь один за все отвечать, вы можете найти Никки Кароса в его собственном доме на Корфу.

— Что за ерунда? — фыркнул Палуцци. — Кароса убили на наших глазах.

— Это представление было разыграно специально для вас с Майком, — усмехнулся Калвиери.

— Мы вели за домом постоянное наблюдение... — начал было Палуцци.

— Вы думаете, он этого не знает? — оборвал его Калвиери. — Как по-вашему, почему Будиен уволил всех слуг? Для того чтобы все выглядело так, будто Карос действительно умер.

— Да мы сами видели, что он мертв, — возразил Грэхем.

— Я не знаю, что вы тамвидели, но мне точно известно — Никки Карос жив, я разговаривал с ним сегодня утром.

— Я хочу, чтобы вы и Сабрина проверили то, что он говорит, — обратился Филпотт к Грэхему. — Эмиль доставит вас на Корфу сегодня же вечером.

— Я полечу вместе с ними, Малколм, — сказал Колчинский. — Эмиль все-таки гражданский пилот, а не военный. А если Карос действительно жив, мы можем попасть под огонь.

— Хорошо, — согласился полковник, подумав минуту, и подозвал к себе Витлока и Палуцци. — Комиссар Кухлманн согласился дать нам два часа до того, как мы передадим Калвиери местной полиции. За это время я бы хотел, чтобы вы вытянули из него как можно больше.

— Где мы можем его допросить? — спросил Палуцци.

— Используйте кабинет Влока.

— А как насчет Убрино? — поинтересовался Витлок.

— Скоро сюда прибудет полиция. Комиссар останется здесь, и мы с ним обсудим ситуацию. Пока не приехала полиция, надо увести отсюда Калвиери, так что поторапливайтесь.

Витлок и Палуцци увели Калвиери. Колчинский, посмотрев на часы, бросил сигарету на землю и обратился к Сабрине:

— Дорога — дальняя, так что нам лучше отправиться как можно скорее.

— За сколько времени мы доберемся до Корфу? — поинтересовалась девушка.

— Вы — мои штурманы, так что вам это и определять, — улыбнулся Сергей и направился к вертолету.

Грэхем и Сабрина, обменявшись очень выразительными взглядами, пошли за ним.

Калвиери сел на предложенный ему стул около рабочего стола Влока и попросил Витлока снять с него наручники, но тот отказался сделать это.

— В чем же тогда смысл нашей сделки? — поинтересовался Калвиери.

— Сделки? — удивился Палуцци.

— Ну да. А почему же тогда я здесь? Почему вы не передали меня местной полиции?

— Передадим через два часа, — сказал Витлок, — и с этого момента вы будете считаться арестованным.

— А до этого?

— До этого, надеюсь, вы не откажетесь с нами сотрудничать, — заметил Витлок, — это вам, конечно, зачтется в дальнейшем.

— Что вы имеете в виду под «сотрудничеством»?

— Полное и чистосердечное признание, — резко ответил Палуцци.

— А что мне с этого будет? Вряд ли я могу рассчитывать на то, что меня простят, не так ли?

— Сокращение срока, — сказал Витлок. Калвиери откинулся назад и произнес с усмешкой:

— Ну да, три пожизненных срока вместо четырех. Меня это, конечно, очень вдохновляет!

Палуцци, положив руки на стол, пристально взглянул в лицо Калвиери.

— Часть своего срока вы должны будете отсидеть в итальянской тюрьме, ну а там вам потребуется помощь. Мне ведь достаточно только сделать один звонок, и все заключенные — члены «бригад» будут переведены в другие тюрьмы еще до вашего прибытия. Можете себе представить, как с вами разделаются заключенные-неофашисты? Тюремщики же и пальцем не пошевелят...

— Довольно, я вас понял. — В глазах Калвиери промелькнул испуг. — Будьте добры, дайте мне еще сигарету, — обратился он к Палуцци, который направился в соседний кабинет за бумагой.

— Посмотрю, что можно будет сделать, — сказал майор «бригадисту», закрывая за собой дверь.

Витлок сел на диван, взглянул на Калвиери и начал допрос:

— Что заставило вас объединиться с Каросом? Ведь вы совершенно разные люди.

— Мы были необходимы друг другу. Мне он был нужен, чтобы финансировать операцию, а ему нужны были деньги, чтобы начать новую жизнь где-нибудь на другом конце света. Я не знаю всего в деталях, но, по-видимому, несколько человек хотели его убить. Рано или поздно, но это обязательно бы случилось.

— Тогда они разыграл собственную «гибель», причем на глазах у властей для пущей убедительности?

Калвиери кивнул:

— Карос понимал, что таким образом ему удастся избавиться от преследования и он сможет начать заново, уехав с Корфу.

— И какова должна была быть его доля?

— Двадцать миллионов.

— Но откуда? Вы же хотели поделить сто миллионов между пятью террористическими организациями... О да, конечно, — догадался Витлок, — вы на самом деле намеревались отдать деньги только четырем организациям, пятая же часть предназначалась для Кароса.

— Верно. Немецкая группировка «Красная Армия» не участвовала в нашем соглашении. У Кароса был человек в Берлине, который должен был получить для него деньги.

— Кто нанял братьев Франча?

— Карос. Они уже и раньше на него работали. Я их никогда не встречал. Только раз говорил с Карло по телефону, чтобы обсудить так называемое нападение на нас с Сабриной в Венеции, благодаря которому я остался вне подозрения, вот и все.

Витлок нахмурился:

— Есть все-таки одна вещь, которую я не понимаю: как вам удалось предупредить Убрино, что Майк, Сабрина и. Фабио направляются в шале?

— У меня все время было с собой передающее устройство, а принимающее — у Убрино, в шале. Мы договорились, что я им воспользуюсь только в случае крайней необходимости. Узнав от меня, что группа направляется в горы, он тут же связался с братьями Франча, ну а остальное вы уже знаете. — Калвиери наклонился вперед, положил на стол руки в наручниках и спросил: — А вы — Александр, правильно? Я сразу понял, как только увидел вас на вертолетной площадке. Мне дали точное описание вашей внешности. А кто был Ярдли?

— Не понимаю, о чем вы говорите? — пожал плечами Витлок, выдержав взгляд Калвиери.

— Прекрасно вы все понимаете! — пробормотал Калвиери и откинулся на спинку стула.

Вернувшись в кабинет, Палуцци положил на стол перед Калвиери блокнот, пачку сигарет и зажигалку, потом снял с него наручники и сказал:

— Ну а теперь — за работу!

Глава 13

Дорога на Корфу, включая остановки для дозаправки горючим, заняла пять с половиной часов. Пока Колчинский снижался над Лагуной Кхаликиопоулоса, Грэхем и Сабрина покрывали лицо специальным кремом для маскировки. Оба они были в спортивных костюмах черного цвета, которые им доставили из исследовательского центра ЮНАКО в Цюрихе. На Сабрине была еще черная шапочка, скрывавшая ее светлые волосы.

— Готовы? — обратился к ним Сергей.

— Да, — ответила девушка, зарядила «беретту» и сунула ее в висевшую на плече кобуру. То же самое сделал и Грэхем.

— Когда мы приземлимся? — спросил он.

— Через несколько минут, — ответил Колчинский.

— Вы уверены, что там нет охраны? — поинтересовалась Сабрина.

— Так, во всяком случае, говорится в донесении, которое мы получили, — объяснил Сергей, — в особняке за последние дни видели одного Будиена.

— Я все-таки считаю, что это — пустая затея, — пробурчал Грэхем, прикрепляя к поясу переговорное радиоустройство.

— Ну а зачем Калвиери было нас обманывать? — задала вопрос Сабрина.

— Я понимаю, — ответил Майк, — вам мои рассуждения могут показаться странными, но если бы вы видели, как застрелили Кароса, уверяю вас, вы бы тоже разделяли мой скептицизм. Этот парень был изрешечен пулями прежде, чем упал на скалу с террасы. После такого просто так не встают и не уходят.

Колчинский, сделав вираж, описал дугу, чтобы не пролетать над домом Кароса, и приземлился на площадке. Подняв палец, он сделал Грэхему и Сабрине знак, чтобы они выходили.

— Значит, договорились: если в течение тридцати минут от нас ничего не услышите, вы возвращаетесь и открываете огонь, — сказал Грэхем, стоя у двери.

— Постарайтесь, чтобы я обязательно получил от вас известие, — ответил Колчинский.

Открыв дверь, Грэхем спрыгнул на площадку. Следом за ним — Сабрина. Вертолет тут же поднялся и улетел в сторону лагуны, на краю которой Сергей должен был дожидаться их дальнейших указаний.

Вместо того чтобы идти к дому по дороге, Майк и Сабрина решили пройти оливковой рощей: за густой листвой и толстыми стволами деревьев из дома их было не разглядеть. Но самое опасное было впереди. До ближайшей из четырех бетонных колонн особняка им надо было пройти тридцать метров по газону. Согласно полученному донесению, в дом можно было попасть, только воспользовавшись стеклянным лифтом. И хотя стекло это было пуленепробиваемое, все же они чувствовали себя неуютно. Лифт мог оказаться ловушкой, из которой так просто не выбраться; кроме того, их передвижение обязательно будет фиксироваться на мониторе. Грэхем предложил девушке вскарабкаться по колоннам, используя специальные присоски, но от этой идеи пришлось тут же отказаться, так как выяснилось, что в целях защиты колонны утыканы острыми стеклами. Тогда Сабрина решила взобраться на террасу по веревке, но тут же обнаружила, что в перила вмонтировано сигнальное устройство. Ясно, что, как только абордажный крюк коснется перил, поднимется тревога, если, конечно, сигнальное устройство включено. Если... Но они просто не могли рисковать. Пришлось отказаться и от этой идеи. Оставалось воспользоваться лифтом.

Майк с Сабриной вышли из укрытия и бегом бросились к лифту. Грэхем встал по одну сторону лифта, Сабрина — по другую. Он нажал кнопку, лифт пришел буквально через несколько секунд. Грэхем быстро обернулся кругом, держа «беретту» наготове. Двери лифта открылись, он был пуст. Они зашли в него, нажали кнопку второго этажа, где решили выйти и проверить, есть ли кто-нибудь в доме, поднявшись по лестнице, не рискуя дольше оставаться в лифте. Двери закрылись, лифт стал медленно подниматься. Перед выходом Грэхем и Сабрина пригнулись, спасаясь от возможного обстрела, но лифт не остановился. Грэхем нажал кнопку следующего этажа, но он не остановился и там, и только перед верхним этажом замедлил свой ход. От напряжения и чувства неминуемой опасности на лицах Майка и Сабрины выступил пот. Как только лифт остановился и двери раздвинулись, они выскочили в коридор, держа пистолеты наготове, но коридор был пуст. Телекамера, вмонтированная в стену над металлической дверью, регистрировала каждое их движение, и Грэхем хотел было выстрелить в нее, но тут металлическая дверь неожиданно открылась, и они увидели, что комната пуста. Наверняка ловушка, подумалось им обоим. Сабрина встала позади Майка, чтобы прикрыть его со спины, но выстрелов не последовало.

Однако стоило им лишь попытаться войти в комнату, как оба были сбиты с ног как бы невидимой силой. Сабрина отлетела к лифту, Грэхем же, ударившись о стену, уткнулся лицом в ковер. В этот момент откуда-то появился Будиен с пистолетом в руках. Он разоружил оперативников и встал в дверях, поджидая, когда они придут в себя.

Первым очнулся Грэхем. Он потер глаза и с трудом привстал на одно колено; его била дрожь, во всем теле чувствовалась какая-то колющая боль. Взглянув на Сабрину, которая все еще лежала без сознания у лифта, Майк с ужасом подумал, что она погибла. Но тут девушка застонала и попробовала сесть. Грэхем помог ей подняться. Будиен жестом приказал им войти в комнату.

Они оказались в зале для отдыха. Здесь все свидетельствовало об увлечении Кароса змеями. Гравюры и деревянная резьба, украшающая стены, бронзовые скульптуры изображали змей, даже рисунок на ковре был со змеями.

В кресле сидел Карос.

— Прошу вас, присаживайтесь, — сказал он и показал на диван.

Будиен передал один пистолет «беретта» Каросу, другой заткнул себе за пояс и встал позади дивана, на который сели оперативники. Карос положил «беретту» на колени и продолжил:

— Я рад, что вы оба остались живы. Честно говоря, никогда не был силен в технике и опасался, не перестарался ли я. Если бы удар оказался смертельным, все мои планы пошли бы насмарку.

— Электрошок? Я так и подумал, — заметил Грэхем, смерив Кароса презрительным взглядом, — но что это было: какой-то прибор, реагирующий на металл?

Карос взял лежащий перед ним на журнальном столике прибор дистанционного управления и пустился в объяснения:

— Все это не очень надежно: трудно подобрать нужный заряд. Он обычно оказывается или слишком сильным, или, напротив, чересчур слабым, и почти никогда таким, каким требуется. Этот прибор работает, используя уловитель тепла, вмонтированный в потолок в коридоре. Датчик реагирует на тепло, исходящее от тела, и отвечает электрическим зарядом. Вообще-то это — часть моей системы безопасности. Я, правда, им до сих пор никогда еще не пользовался, потому-то у меня и были сомнения — правильно ли я выбрал силу заряда.

— Полагаю, эта же система контролирует и лифт, и дверь? — поинтересовалась Сабрина.

— И телекамеру слежения тоже, — ответил Карос, — так что я следил за вами с того момента, когда вы высадились из вертолета. Вся система безопасности контролируется лишь одним прибором дистанционного управления. Чудеса техники, да и только!

— Откуда вы знали, что мы появимся? — спросила Сабрина.

— Догадался: когда в пять часов заявление Беллини об отставке не последовало, я понял — что-то пошло не так. И был уверен, что, если Калвиери схватят живым, он меня обязательно выдаст, так как не захочет отвечать один. Таким образом, мисс Карвер, я ожидал приезда «делегации» или от вашей организации, или от НОЧС.

Карос встал и, сунув пистолет за пояс, кивнул в сторону бара:

— Не хотите что-нибудь выпить? Бренди? Виски? Может быть, бурбон?

— Как вам удалось так ловко инсценировать собственную смерть? — задал вопрос Грэхем, холодно глядя на Кароса.

— Я ждал, когда же вы доберетесь до этой темы, — ответил Карос, наливая себе виски. — За последнее время у меня появилось много врагов, некоторые из них хотели во что бы то ни стало меня убить. Только за три последних месяца я пережил два покушения. К счастью, Будиен был рядом и помешал осуществлению этого замысла. Но я же не мог рассчитывать на то, что он каждый раз будет меня выручать, и понял, что единственный путь выскочить из этой ситуации — «умереть». В таком случае я мог бы начать все заново, где-нибудь далеко от Корфу. Но я не мог взять перед так называемой «смертью» большие суммы из банка — это выглядело бы очень подозрительно. Тогда я и заключил союз с Калвиери с тем условием, что я финансирую задуманную им операцию, а он выплатит мне пятую часть выкупа за пробирку, когда все будет закончено. Вот так все было задумано.

— Вы рассказали, почему вы на это пошли, а теперь объясните, как вы инсценировали свою смерть, — сказал Грэхем.

— Очень просто. Карло и Томазо в прошлом работали в кино, специализируясь на исполнении различных трюков. Так что они знакомы с постановкой фильмов «от и до». Близнецы и разработали план. На вертолете — два пулемета, каждый был заряжен сотней холостых патронов. Меня снабдили маленькими взрывными устройствами, которые я спрятал под курткой. К ним были прикреплены крошечные пакетики с кровью — моей собственной, для пущей убедительности. Будиен находился за пультом управления. Как только Томазо Франча открыл огонь, он тут же привел в действие взрывные устройства, пакетики разорвались, и на рубашке выступила кровь. Я же тем временем упал с террасы, но не на скалу, как вы думали, а на специальную страховочную сетку, которую держали четверо самых преданных моих слуг. Потом Томазо немного покружился над террасой, чтобы удержать вас в бассейне, пока слуги уберут сетку и унесут ее в дом. К тому времени, когда вы и Палуцци подбежали к перилам, я уже улегся на камни и все выглядело так, будто я действительно убит и свалился на скалу, другого вы себе и не могли вообразить, а я приобрел прекрасных свидетелей своей смерти.

— Очень изобретательно, — заметил, наконец, Грэхем, — но почему вы тогда решили, что мы обязательно приедем на Корфу?

— Банковские счета Драготти. Они служили приманкой. Я был совершенно уверен, что рано или поздно вы обязательно приедете. И как только Палуцци позвонил мне и сказал, что вы сюда направляетесь, мы тут же стали действовать, согласно разработанному плану. — Карос залпом допил виски и поставил стакан. — Ну а теперь, когда я удовлетворил ваше любопытство, давайте перейдем к делу. Свяжитесь по радио с вашим пилотом и скажите ему, что мы с Будиеном сдались. Пусть он сядет прямо на террасу, чтобы забрать нас отсюда. Использовать вертолетную площадку слишком рискованно.

— И что потом? — с вызовом спросила его Сабрина. — Вы нас уничтожите, заставите пилота отвезти вас куда вам надо, а потом убьете и его?

— Звучит чересчур трагически, мисс Карвер. Мне совершенно незачем вас убивать, если вы выполните то, что я хочу. А мое единственное желание — уехать с Корфу.

— А если я откажусь помогать вам? — спросил Грэхем.

— Тогда мисс Карвер погибнет, — ответил Карос, показывая на Будиена, державшего Сабрину под прицелом.

Грэхем снял висевший на поясе передатчик, включил его и поднес к губам:

— Грэхем для Эмиля. Слышите меня? Прием.

Его слова удивили Сабрину, так как Эмиля на борту вертолета не было; Грэхем таким образом пытался предупредить Сергея. Но сработает ли? Догадается ли Колчинский, что они попали в западню? После довольно долгой паузы раздался голос Колчинского:

— Эмиль для Грэхема. Слушаю вас. Прием.

Сабрина почувствовала облегчение: Сергей все понял.

— Мы захватили Будиена и Кароса. Просим сесть на террасу, чтобы взять их на борт. Прием, — передал Грэхем.

— Вас понял. Вылетаю. Конец связи, — ответил Колчинский.

— Отлично, — заметил на это Карос и налил себе еще виски. — Вы уверены, что не хотите выпить?

Грэхем и Сабрина ничего не ответили.

— Ну, как хотите, жаль оставлять здесь такое замечательное виски. Напрасно не отдал его братьям Франча, когда они здесь были в последний раз, им это виски очень понравилось. — Карос задумался и рассеянно повертел стакан в руках. — Должен вам сказать, что Томазо очень тяжело переживает смерть брата. Я даже был вынужден отказаться от его услуг. Он стал совершенно ненадежен. Его единственное желание — отомстить вам, и он обязательно вас найдет, мисс Карвер. Можете не сомневаться.

— Если только я не найду его раньше, — фыркнула Сабрина.

Карос, задумавшись, пожал плечами и пригубил виски. Говорить больше было не о чем. Все молчали до тех пор, пока не раздался шум приближавшегося вертолета. Тогда Карос открыл дистанционным управлением дверь. Ведущую на террасу, и велел Грэхему и Сабрине встать.

— Как насчет сумки? — спросил Будиен.

— Возьми с собой, — ответил Карос.

Будиен поднял стоявшую у его ног белую спортивную сумку и, ткнув Грэхема в спину стволом пистолета, приказал ему положить руки на голову. Грэхем исполнил его приказание.

— Теперь медленно иди к двери и не оглядывайся.

Будиен конвоировал Майка, а Сабрину держал под прицелом Карос. Так они вышли на залитую светом террасу. Вертолет парил над перилами, но на террасу не садился. Колчинский понял предупреждение Грэхема, но пока ничего не мог сделать, ждал подходящего момента. Когда Карос дал ему знак посадить вертолет, Сергей сделал вид, что не понял.

— Скажи ему, чтобы садился, — крикнул Будиен Грэхему, но тот отстегнул от пояса радиопередатчик и швырнул его в бассейн. Будиен ударил Майка стволом пистолета по затылку, и он, споткнувшись, чуть было не упал, но Будиен, обхватив его рукой за шею, приставил к горлу пистолет. Увидев это, Колчинский повернул вертолет в сторону лифта и выстрелил в него своей единственной ракетой. Лифт вместе с частью стены превратился в груду стекла, кирпичей и известки. Карос упал и в ужасе выронил пистолет. Сабрина быстро подхватила «беретту» и нацелила его в торговца, который еще не пришел в себя после взрыва. Он медленно встал и поднял руки над головой.

— Брось оружие, — рявкнул позади девушки Будиен.

Сабрина взглянула на него, по-прежнему держа Кароса на мушке. По лицу Будиена текла кровь. Его пистолет был направлен на Грэхема, который лежал лицом вниз. Девушка знала, что, бросив оружие, она нарушит основной принцип ЮНАКО — никогда не подчиняться требованиям преступников. Но если не бросить — Будиен убьет Грэхема. У нее не оставалось выбора. Карос взял из рук Сабрины «беретту» и подтолкнул ее к лестнице, которая вела в гараж, расположенный в подвале дома. Грэхем застонал, и Будиен, наклонившись, хотел было подтащить его к себе поближе, но Майк, который просто сделал вид, что потерял сознание, изловчился и ударил Будиена кулаком по лицу. Будиен схватил Грэхема, который попытался встать, в охапку, и они оба, покатившись, свалились в бассейн, подняв фонтан брызг.

Сабрина уже было обернулась, чтобы напасть на Кароса, но в это время взгляд ее упал на лестницу. С ее верхней ступеньки скользила огромная королевская кобра. Ее маленькая головка была поднята, змея равномерно раскачивалась из стороны в сторону и уже готова была напасть на девушку, но Сабрина быстро схватила Кароса за руку и подтолкнула его к лестнице. Он успел заметить змею только в самый последний момент, когда кобра, сделав молниеносное движение, уже впилась ему в ногу. Он страшно закричал, призывая слугу на помощь, но Будиен в это время боролся с Грэхемом. Майку с трудом удалось вырваться из железных рук Будиена. Он хотел вылезти из бассейна, но тот снова схватил его и окунул в воду, задев едва затянувшийся на лице шов. Кровь из раны Майка хлынула в подсвеченную воду. Будиен крепко держал Грэхема за шею, стремясь утопить его, а Грэхем никак не мог вырваться из железных рук. У Майка было ощущение, что он борется с питоном. Еще немного — и он потеряет сознание. Грэхем сделал последнюю попытку вырваться, но не смог. Захлебываясь, он попытался вытащить «беретту» из-за пояса Будиена, но пистолет выскользнул у него из рук. После этого наступила полная темнота. Словно сквозь сон он услышал глухой стук, за ним еще один, и стальные тиски на его шее разжались. Грэхем поднялся на поверхность. Отплевываясь, он добрался до края бассейна и увидел, что Будиен плавает в нем вниз лицом — спина его была прошита пулями.

— Как вы? — взволнованно спросила Сабрина, присев около Майка. В руке у нее был зажат пистолет Будиена.

Жадно глотая воздух, Грэхем с трудом перевел дыхание и укоризненно взглянул на девушку.

— Вы не очень-то спешили мне на помощь!

— Я не могла! На меня чуть было не напала кобра, огромная, метров пятнадцать длиной, не меньше.

— Какая еще кобра, о чем вы говорите?

— Клетка, в которой были две королевские кобры, повредилась во время взрыва. Одна змея погибла, другая осталась жива.

— Где она сейчас?

— Куда-то уползла вниз по лестнице. — Сабрина посмотрела на вертолет, который стал снижаться над террасой.

— А Карос? — поинтересовался Грэхем, вылезая из бассейна.

— Мертв. Вы можете идти? Нам надо поскорее отсюда убраться. Взрыв, думаю, был слышен на всем острове. Вот-вот прибудет полиция.

Грэхем с трудом встал на ноги, на когда Сабрина протянула ему руку, отстранил ее. Подхватив сумку, брошенную Будиеном, он поспешил за девушкой к вертолету, который в этот момент спустился на террасу.

— Михаил, вы в порядке? — спросил Сергей, когда Грэхем забрался в кабину.

— Да, все отлично, — ответил тот, вытирая рукавом кровь с лица.

— Мы летим в Грецию. Там, в Арте, у меня есть приятель — старый коллега по КГБ. Мы можем остановиться у него и переночевать, а утром направимся в Швейцарию. Жена приятеля — медицинская сестра, она сможет наложить швы. А пока Сабрина забинтует вам рану.

Грэхем открыл «молнию» и, заглянув в сумку, присвистнул: сумка была набита пачками денег. В ней было сотни тысяч фунтов стерлингов.

— Ничего себе! — заметила Сабрина, вытащив одну пачку.

— Более чем достаточно, чтобы начать новую жизнь, — сказал Грэхем, взял у нее деньги и положил обратно в сумку.

— И куда вы предлагаете отправиться? — Девушка озорно вскинула брови.

— Как насчет... Арты?

Сабрина улыбнулась и, выдавив из тюбика немного дезинфицирующей мази на вату, принялась снимать с Майка маскировочный крем, очищая кожу вокруг раны, и старательно перебинтовала ее.

Вертолет, набрав высоту, полетел в сторону Ионического моря.

Глава 14

Пятница

В два часа ночи Колчинский позвонил Филпотту из Арты, чтобы рассказать о том, что произошло на Корфу. Сергей не знал точно, когда они вернутся в Берн: может быть, ближе к вечеру. Филпотт сказал, чтобы он не торопился, так как предварительное разбирательство дела Калвиери должно состояться в три часа дня, но там будут присутствовать Витлок и Палуцци.

Такси остановилось в квартале от здания суда. Человек в черных перчатках, сидевший на заднем сиденье, сложил утренний номер газеты «Интернэшнл геральд трибюн», расплатился с водителем и, подхватив атташе-кейс, вышел из машины. Статья, которую он читал по дороге, называлась так: «Лидер террористов обвиняется в убийстве». Когда таксист уехал, человек посмотрел ему вслед и направился к небольшому отелю, который находился как раз напротив здания суда. Ричард Вайсман приезжал сюда уже второй раз за это утро. Три часа назад он внимательно изучал местность и теперь хорошо знал, где что находится. По узкой аллейке он прошел мимо отеля до пожарной лестницы и огляделся — вокруг никого не было видно. Затем взобрался по лестнице на плоскую крышу и посмотрел на часы: до того, как Калвиери должны были доставить в суд, оставалось четверть часа. Вайсман стал прокручивать в уме события последних двух дней. Когда Янг не позвонил ему из Берна, генерал выехал из отеля «Хасслер-Вилла Медичи» и поселился в более скромной гостинице под чужим именем. Из утренней газеты он узнал, что в Центре военных искусств в Берне, что напротив отеля «Метрополь», было найдено два трупа. И хотя они не были опознаны, Вайсман не сомневался, что один из убитых — Янг. Он прилетел в Берн рано утром, но администратор в «Метрополе» сообщила ему, что Калвиери в гостинице нет. В течение дня он звонил еще несколько раз, но получал все тот же ответ, а вечером, в теленовостях, увидел репортаж об аресте Калвиери. Через одного из своих коллег-военных, на которого он мог положиться, Ричарду удалось выяснить, что предварительное слушание по делу Калвиери начнется в три часа дня, но для того, чтобы помешать «Красным бригадам» освободить своего лидера, его тайно доставят в зал заседаний в десять часов утра. Значит, времени в его распоряжении оставалось очень мало...

Ричард рассеянно взглянул на узкую дорожку, которая проходила сбоку от здания суда: где-то здесь должна остановиться полицейская машина. Агентов службы безопасности утром много не будет, они наверняка подтянутся только к двум часам. Следовательно, выполнить задуманное ему особого труда не составит. Еще раз взглянув на часы, генерал открыл свой кейс и достал оружие. Эта винтовка со специальным глушителем и бесшумными пулями принадлежала Янгу. Вайсман взял ее на вокзале, в камере хранения.

К встрече с Калвиери он был готов.

В 10.24 фургон в сопровождении двух полицейских машин, в одной из которых находились Витлок и Палуцци, въехал в открытые ворота и остановился сбоку от здания суда. Ворота тут же закрылись. Один из стражей порядка залез в фургон и, открыв ближайшую клетку, где был заперт Калвиери, выпустил его. Руки у него были скованы наручниками. Заметив Палуцци, «бригадист» вызывающе улыбнулся.

Первая пуля, выпущенная Вайсманом, задела Калвиери в плечо. Отшатнувшись, он ударился об открытую дверцу фургона. Палуцци бросился к «бригадисту», но не успел ничего сделать: вторая пуля попала Калвиери прямо в грудь, и он упал. Полицейские, растерявшиеся при звуках выстрелов, быстро пришли в себя, взобрались на крышу и, покрикивая друг на друга от смущения, принялись искать стрелявшего. Капитан вывел группу из четырех человек на улицу.

Витлок подбежал к Палуцци, склонившемуся над Калвиери, и прошептал:

— "Скорая" сейчас будет...

— Спешить уже некуда, — ответил майор, закрывая глаза Калвиери.

Витлок со злостью стукнул кулаком по кузову фургона, потом направился звонить Филпотту. Палуцци выскочил на улицу. Вокруг отеля собралась толпа зевак, все горячо обсуждали происшедшее, пытаясь выяснить у полицейских, нашли ли убийцу. Естественно, никакого ответа люди не получили, а появившийся Палуцци приказал разогнать зевак. Сам же майор, узнав, что капитан на крыше, поднялся наверх по пожарной лестнице и увидел, что тот, стоя на коленях, разглядывает брошенную винтовку. Заметя подошедшего Палуцци, капитан поднялся и пробормотал сквозь зубы:

— Убийца скрылся.

Внимательно осмотрев винтовку, майор покачал головой:

— Я же говорил, что необходимо привлечь как можно больше агентов службы безопасности. Но никто моего совета не слушал. Ив том, что Калвиери застрелили у здания суда, виноват комиссар — не смог принять необходимые меры безопасности. Кухлманн живет старыми представлениями, и чем раньше он уйдет в отставку, тем лучше будет для этой страны.

— Комиссар Кухлманн замечательный человек, — оборвал Палуцци капитан, — он прекрасно знает свое дело.

— И вот, перед вами результат, — ухмыльнулся Палуцци, показывая на мертвого Калвиери. — Скоро у вас в городе начнут взрывать бомбы. «Красные бригады» это дело так не оставят, а вы все будете петь дифирамбы своему комиссару! — резко повернувшись, майор сбежал вниз по лестнице и увидел, что к зданию суда подъехала «сгорая помощь».

В машину погрузили труп Калвиери, а Палуцци подумал о том, что теперь в «Красных бригадах» должны будут назначить нового руководителя. Единственным серьезным кандидатом на эту должность был Луиджи Беттинга, который работал на НОЧС.

* * *

Когда Колчинский, Грэхем и Сабрина возвратились в Берн, Филпотт немедленно назначил в своем номере встречу, где Витлок коротко рассказал им о том, что случилось у здания суда.

— Где Фабио? — поинтересовалась Сабрина, когда Витлок закончил.

— Вещи собирает, — ответил Филпотт, — его вызвали в Рим. Видимо, там тоже хотят кое-что выяснить.

Грэхем налил себе вторую чашку кофе и взглянул на сидящего у окна Филпотта:

— Что будет с Вайсманом? У К.В., как я понял, нет сомнений, что это именно он стрелял.

— Ничего не будет, — ответил Филпотт и, сделав глоток кофе, вытер губы бумажной салфеткой.

— Ничего? — удивленно воскликнула Сабрина.

— Нам известно, что он сегодня утром был в Берне, но у него есть алиби на то время, когда все произошло.

— Ну да, проститутка, которой он хорошо заплатил! Она подтвердила, что генерал утром был с ней, — взорвалась Сабрина.

— Пусть и так, но алиби есть алиби, ничего не поделаешь. К тому же у нас нет ни единого свидетеля, который бы мог подтвердить, что видел его утром в гостинице. Ну и потом, самое главное: мы-то знаем, что он мог нажать на спусковой крючок средним пальцем, но попробуйте убедить в этом присяжных, этих домохозяек или бухгалтеров. Они ни за что не поверят. Все дело окажется построенным на косвенных уликах, и Вайсмана никогда не признают виновным.

— Но К.В. может заявить, что именно он нашел Янга, который действовал по его указке, — заметил Грэхем, — а на этом основании можно возбудить дело, по меньшей мере, о соучастии в убийстве.

Филпотт покачал головой:

— Но при этом может выясниться, что мы, вступив в сговор со специальным подразделением Скотланд-Ярда по борьбе с терроризмом, похитили заключенного Александра по дороге в суд. Тогда нас и их в клочки разорвут. И можете быть уверены, что ребята из Скотланд-Ярда никогда больше не согласятся с нами сотрудничать. Мы не можем так рисковать — они наши главные союзники в Великобритании.

Грэхему ничего не оставалось, как согласиться с этими доводами.

— У Скотланд-Ярда и так достаточно неприятностей из-за Александра, который все еще в розыске, — продолжал Филпотт. — Не стоит нам усугублять их тяжелое положение, тем более что это была наша идея — поставить вместо Александра К.В. Нет, я считаю, что лучше уж все оставить, как оно есть.

— А как насчет Конте и этой женщины, Ритлер? — спросил Грэхем. — Что будет с ними?

— Конте предстанет перед судом по обвинению в нападении на химзавод, — ответил Филпотт, — его упекут надолго, будьте спокойны, власти об этом позаботятся. Что же касается Уте Ритлер, я говорил о ней с комиссаром Кухлманном. Он согласился не выдвигать против этой женщины никаких обвинений.

Раздался стук в дверь, и в комнате появился Палуцци.

— Я пришел попрощаться, — заявил он, улыбаясь.

— Едете держать ответ? — спросил Витлок, глядя на него.

— Что-то в этом роде. Мой рейс через час. Я просто пришел сказать вам «чао».

Филпотт поднялся и пожал Палуцци руку.

— Благодарю вас за помощь. Без вас и ваших людей мы бы не справились.

— А мы бы не справились без ЮНАКО, — ответил майор.

Обменявшись рукопожатиями с Колчинским и Витлоком, Палуцци обнял за плечи Грэхема и Сабрину.

— Вас подвезут в аэропорт? — спросил Майк.

— У меня есть «ауди», все равно мне надо ее где-нибудь бросить. — Палуцци чмокнул Сабрину в щеку. — Чао, белла.^[8]

— Чао, но не адьё, — сказала Сабрина, крепко обняв майора.

— Само собой разумеется.

— А в чем разница? — поинтересовался Грэхем.

— "Адьё" — это прощай насовсем, — пояснил Палуцци, — а «чао» — пока или «до встречи».

— Ну, тогда чао, — сказал Грэхем, пожимая Палуцци руку. — Когда будете в Нью-Йорке, обязательно ко мне загляните: я возьму вас с собой на матч. Обещаю, это зрелище не оставит вас равнодушным.

— Договорились, а это вам на память. — И Палуцци, вынув из кармана подарок, завернутый в красивую бумагу, протянул его Грэхему. — Откроете после того, как я уйду. Чао. — Палуцци, помахав всем рукой, вышел из комнаты.

— Откройте сверток, я умираю от любопытства, — попросила Сабрина.

Грэхем разорвал бумагу, и девушка расхохоталась.

— Что там? — спросил Витлок.

— Итальянский разговорник, — улыбнулся Грэхем.

— Надеюсь, вы поняли намек? — спросил Филпотт. — Теперь у вас будет чем заняться в отпуске.

— Значит, мы можем отдохнуть? — удивился Грэхем.

— Ну конечно, с завтрашнего дня, — ответил Филпотт, — но я хотел бы получить ваши индивидуальные отчеты как можно раньше.

— Естественно, — пробормотал Грэхем.

— Я не буду высчитывать из вашего отпуска те несколько дней, которые вы недавно отгуляли. Так что будете отдыхать три полных недели.

— Благодарю вас, сэр!

Филпотту показалось, что Грэхем сказал это с некоторой долей сарказма, но он решил не обращать внимания на его тон.

— Я предварительно зарезервировал пять мест на ночной рейс. Надеюсь, мы летим все вместе?

— Да, я очень хочу вернуться домой как можно скорее, — заявил Витлок, неотступно думая о Кармен.

Сабрина же, не без лукавства взглянув на Грэхема, сказала:

— Мы бы хотели остаться здесь на пару деньков. Покататься на лыжах, полюбоваться видами. Надеюсь, вы не будете возражать?

— Ну что же, я могу ликвидировать заказ. — Филпотт выпустил длинную струю дыма. — Итак, Сергей и К.В., в семь тридцать мы отбываем в Цюрих, наш рейс в десять вечера. А теперь извините, у меня еще куча бумажной работы.

Все встали и направились к двери, но Филпотт, подождав, когда Колчинский и Витлок уйдут, попросил Майка и Сабрину остаться. Он достал папку из кейса и сказал:

— В вашем распоряжении тридцать шесть часов, чтобы найти Томазо Франча. В течение этого времени вы вне подозрений у местной полиции. Но если вы не успеете, вам придется убраться восвояси. Я говорю это совершенно серьезно. Уберетесь первым же рейсом на Нью-Йорк, и попробуйте только пренебречь моими указаниями: оба будете немедленно отстранены от работы. Я понятно говорю?

Грэхем и Сабрина кивнули в знак согласия.

— Но как вы узнали, что мы сами хотели его разыскать? — удивилась Сабрина.

— Интуиция, во-первых, а во-вторых, знаю, что он охотится за вами, — ответил Филпотт и, вынув из папки листок, передал его Сабрине. — Здесь все его последние передвижения. Томазо жил в квартире недалеко отсюда. Убежище ему предоставил знакомый. Мы следили за Франча, но прошлой ночью ему удалось ускользнуть от нашего человека. Тем не менее, можете не сомневаться, он по-прежнему в Берне. Совершенно ясно, что Франча хочет во что бы то ни стало отомстить вам за брата.

— Но если вы это знали, почему мне раньше ничего не сказали?

— Не было возможности: донесения нашей разведки я получил только вчера утром.

— Благодарю вас, — сказала Сабрина.

— Время идет, приступайте! Желаю успеха. — И Филпотт уткнулся в лежащую перед ним папку с документами.

Грэхем и Сабрина вышли из комнаты.

На столе перед Франча стоял стакан с пивом, но Томазо уже двадцать минут к нему не прикасался. В баре было грязно и пусто, только в другом его конце два человека играли в бильярд да за стойкой сидели несколько проституток. Видно было, что бармен скучает: он иногда поглядывал в телевизор, да и то безо всякого интереса.

Франча затушил окурок и тут же закурил следующую сигарету. Он знал, что власти пытаются его выследить, за квартирой ведется наблюдение. Но все это его не очень-то волновало. Он думал только об одном — как отомстить за смерть Карло. И был уверен, что сумеет это сделать, а потом покончит с собой. Ему незачем жить дальше. Когда Томазо узнал, что брат погиб в горах, часть его души умерла вместе с ним. За последние дни Франча спал всего несколько часов, чувствуя себя опустошенным и морально, и физически. Единственное, что заставляло его двигаться, — жажда мести. Он должен был убить Сабрину Карвер. Это — его долг перед Карло. Надо только выбрать подходящий момент.

— Огонька не найдется?

Франча недовольно взглянул на подошедшую проститутку. Женщина была хороша собой, но излишняя косметика ее портила. Достав из кармана коробок, Томазо швырнул его на стол. Закурив, проститутка спросила:

— Почему вы сидите здесь уже полчаса и так и не прикоснулись к пиву? Плохое настроение? Может быть, я помогу?

Он сдавил стакан с такой силой, что тот хрустнул в его руках и пиво выплеснулось на стол. Франча медленно разжал ладонь и увидел, что кусок стекла глубоко вонзился ему в руку. Он вытащил осколок, положил коробок спичек в карман, вытер кровь о джинсы и вышел из бара.

Глава 15

Суббота

Погода была не очень-то подходящая для уик-энда. В Альпах было хмуро и пасмурно, к тому же дул холодный юго-западный ветер. Но Франча это не волновало. Перебинтовав руку, он тепло оделся и, уложив в спортивную сумку «узи», четыре запасные обоймы и пистолет, вышел на улицу. Сев за руль взятого напрокат «фольксваген-пассата», завел машину и поехал к отелю «Метрополь». Напротив главного входа как раз было свободное место для парковки. Томазо счел это хорошим предзнаменованием. Он закурил сигарету — первую в это утро — и приготовился ждать: спешить ему было некуда.

* * *

В девять часов Грэхем и Сабрина встретились у него в комнате, чтобы вместе позавтракать и еще раз обсудить план действий, который они разработали накануне вечером. Оперативники, хотя и не знали, где скрывается Франча, не сомневались, что он следит за отелем, ожидая подходящего момента, чтобы напасть на своего врага. План у оперативников был такой: надо было во что бы то ни стало выманить Томазо из укрытия. «Наживкой» должна была стать Сабрина. Единственное, чего они опасались, — «клюнет» ли на нее Франча за оставшиеся до назначенного Филпоттом срока двенадцать часов. Настало время приводить план в исполнение — медлить больше было нельзя.

Первым на улицу вышел Грэхем. Он спустился вниз по пожарной лестнице и оказался на стоянке. Натянув бейсбольную шапочку команды «Янки из Нью-Йорка», надел солнцезащитные очки и направился к автомобилю «фольксваген-джетта», который накануне взял напрокат. Машина была припаркована так, чтобы Майк мог видеть дорогу, на случай если Сабрину будут преследовать. Посмотрел на часы: девушка должна была появиться через пару минут. Грэхем включил радио, поймал музыку и, положив руки на руль, стал отбивать такт.

* * *

Сабрина, сунув «беретту» в висевшую на плече кобуру, надела белую куртку и застегнула «молнию». Она заколола волосы сзади и выпустила их наружу, потом нацепила черные очки от солнца и вышла, заперев за собой дверь. Спустившись на лифте вниз, Сабрина сказала администратору, куда она пошла, на случай если ее будут спрашивать, и, оставив ключ, направилась к выходу. Проходя мимо газетного киоска в холле, она случайно заметила заголовок статьи — «Смерть Виетри — сердечный приступ». Газета была итальянская. Сабрина тут же ее купила и быстро пробежала глазами статью. Оказалось, что накануне вечером заместитель премьер-министра Италии Альберто Виетри был найден мертвым у себя дома. Причина смерти — сердечный приступ. Прочитав, что его обнаружил сотрудник особой секретной полиции Италии по борьбе с терроризмом — НОЧС, Сабрина получила дополнительное подтверждение своим догадкам. Интересно, какое вещество они использовали, чтобы убить Виетри? Скорее всего синильную кислоту. Если капли этой кислоты попадают на кожу лица, у человека начинается паралич сердца, и даже самый опытный врач констатирует сердечную недостаточность. Старые приемы все еще самые лучшие, подумала Сабрина, свернув газету. Она села за руль взятого напрокат «фиата» и быстро отъехала от отеля.

Франча последовал за девушкой, и, хотя между ним и Май-ком было несколько метров, Грэхем сразу узнал его по фотографии. Он подождал немного, дав проехать нескольким машинам, и, нырнув на Зейгхас-гассе, стал преследовать Томазо, держась от него на некотором расстоянии. Перевернув фотографию Франча, на оборотной стороне которой был записан номер телефона в машине Сабрины, он тут же ей позвонил, чтобы сообщить номер машины Франча — «фольксваген-пассат».

Поговорив с Грэхемом, Сабрина поглядела в обзорное зеркальце: за ней ехали еще две машины, а за ними следовал «пассат». Она удовлетворенно усмехнулась — Франча «клюнул». Доехав до небольшого лыжного курорта в пригороде Берна, она зашла в ателье проката — взять лыжи для катания. Франча тоже остановился здесь же, но остался в машине. Грэхем его не видел, так как ехал за большим автофургоном, который ему все загораживал.

Франча, открыв сумку, достал мини-"узи" и сунул под красную с белым лыжную куртку. В карман он положил пистолет и запасные обоймы. Подумал было застрелить девушку прямо у ателье проката, но решил не торопиться: он успеет прикончить ее на спуске. Это уже — его территория. Между тем Томазо отметил про себя, что у нее хороший вкус — лыжи, которые она взяла, были «Волкл-Р-9». Сам он тоже использовал лыжи только фирмы «Волкл». Сабрина, встав на лыжи, пошла к лифту-подъемнику. Франча направился в ателье проката. Получив лыжи и расплатившись, встал в очередь на фуникулер; народу было мало, ждать пришлось совсем недолго. Томазо зашел в первый же вагончик фуникулера, встал к стенке и, чтобы никто случайно не наткнулся на его мини-"узи", прижал к себе лыжи. В вагончике было всего двадцать семь человек, при вместимости — сорок, поэтому, подумал он, поднимутся они быстро и догнать девушку будет нетрудно. Разыщет он ее тоже легко, благо курорт небольшой.

Когда вагончик фуникулера остановился, Франча выскочил из него одним из первых. Прямо перед ним были склоны для начинающих. Сабрина вряд ли будет здесь кататься: он видел, что она прекрасно стоит налыжах. Какая-то женщина толкнула его сзади, пробормотала извинения, а Томазо вспомнил горный курорт в Австрии, где они с Карло восемь месяцев работали инструкторами до того, как их жизнь резко переменилась. Скольких новичков они поставили на лыжи? Сотни, наверное. Но все они катались слабо — им не хватало ни уверенности в себе, ни настоящего владения техникой.

Его опять толкнули, и он вернулся к реальности. Чуть отступив в сторону, чтобы дать проехать группе лыжников, Томазо обернулся и увидел, что Сабрина сидит у окна в ресторане и пьет кофе. Ловушка? Ну и пусть. Его это беспокоит меньше всего, главное — опередить ее. Он зашел в ресторан и, взяв себе чашку кофе у прилавка самообслуживания, сел за столик так, чтобы видеть выход. Франча был совершенно уверен, что она его не узнала: он ведь выглядел точно так же, как и все остальные лыжники. Томазо достал из кармана пачку сигарет. В ней оставалась только одна — последняя сигарета приговоренного к смерти? Эта мысль показалась ему забавной. Он закурил и, усевшись поудобнее, стал ждать.

Франча был прав: Сабрина его действительно не заметила. Она с увлечением наблюдала за тем, как новички пытаются удержать равновесие и не упасть в снег. Сама она начала кататься с четырех лет, когда родители впервые взяли ее в Инсбрук на каникулы. А к пятнадцати настолько овладела мастерством, что смело съезжала с самых сложных «закрытых» спусков.

Девушка любила этот вид спорта — горные лыжи давали ей ощущение свободы. Чем сложнее был спуск, тем больше он ей нравился. Витлок катался хорошо и Колчинский тоже, что, надо сказать, ее несколько удивляло — по нему не скажешь, что это его вид спорта. Но кто был исключительно хорош, так это Грэхем. Учитывая, что Майк приобщился к горным лыжам, только работая в «Дельте», то есть когда ему уже было лет двадцать пять или около этого, его успехи можно было считать просто выдающимися. Он катался так, будто всю жизнь стоял на горных лыжах. Мысль о Грэхеме вернула Сабрину к происходящему: она должна была не терять его из виду. И тут же заметила Майка: он был здесь единственный в бейсбольной шапочке. Грэхем стоял около ресторана, на улице. Отставив чашку, Сабрина взяла лыжи и направилась к двери.

Франча нащупал пистолет. Пока девушка надевала лыжи, она была прекрасной мишенью. Нет, так она слишком легко умрет, а он хотел, чтобы Сабрина знала, что вот-вот погибнет, и мучилась от этого так же, как страдал Карло, зная, что он должен вот-вот сорваться в пропасть. Томазо вынул руку из кармана, наблюдая, как Сабрина вышла из ресторана и направилась к одному из самых сложных спусков. Убедившись, что никто из коллег ее не сопровождает, Франча надел лыжи и понесся мимо группы начинающих, к «закрытому» спуску. Рукоятка лыжной палки разбередила рану на его ладони, но он не обращал на боль никакого внимания: это было сейчас совершенно не важно. Пока он доехал до черных флажков — начала спуска, перчатка намокла от крови. Томазо оглянулся: никого не было. Может быть, не было и ловушки? На снегу виднелась только одна лыжня, наверное, ее оставила Сабрина. Завидев впереди небольшую рощу, он съехал со склона, решив спрятаться за деревьями и подождать девушку. А если ее охраняют «нянюшки» — что же, он и с ними разберется. Доставая из-под куртки «узи», он заметил какое-то движение чуть выше по склону. Итак, все-таки ловушка! Он собирался было спустить курок, но остановился: выстрелы неизбежно предупредят ее об опасности, да к тому же еще наверняка привлекут внимание полиции. Нет, ее коллегу нужно убить так, чтобы никто не услышал. Приняв такое решение, Томазо поехал к краю рощи и осторожно подкрался к Грэхему, держа мини-"узи" наперевес, как дубинку. Грэхем слишком поздно заметил Франча, и тот ударил его оружием по затылку. Майк упал в снег. Подхватив пистолет Грэхема, Франча тут же его разрядил и забросил в кусты. Потом, наклонившись, прижал острие палки к горлу своего врага.

— Брось сейчас же, — услышал он вдруг чей-то голос и, подняв глаза, увидел перед собой Сабрину, которая держала в вытянутой руке пистолет. Он скользнул взглядом по деревьям: так вот где, оказывается, она его поджидала. — Брось, говорю!

Однако Франча, схватив лежащий рядом «узи», выстрелил в девушку, та метнулась в сторону и выронила пистолет. Пули сыпались градом, попадая в деревья. Пистолет лежал совсем рядом, но девушка не могла его поднять, не попав под огонь. Вскочив на ноги и не оглядываясь, Сабрина начала петлять между деревьями. Выехав на расчищенный участок, который заканчивался совершенно вертикальным спуском, ведущим к следующему пологому склону, она глубоко вонзила палки в снег и, оттолкнувшись, стремительно понеслась вниз. Оглянулась: Франча тоже выехал на этот участок следом за ней и выстрелил. Пули падали в снег со всех сторон. Сабрина прыгнула. Он выстрелил снова. Сделав какое-то не совсем удачное движение, пытаясь уклониться от пуль, девушка потеряла равновесие и упала в снег. Прежде чем она успела подняться, Франча оказался на краю горного кряжа и наставил на нее пистолет-пулемет. Сабрина хотела было что-то сказать, но не могла вымолвить ни слова: в горле пересохло, и она поняла, что погибает. Усмехнувшись, Франча нацелил пулемет ей на ноги: он не убьет ее сразу, а постарается, чтобы она как следует помучилась перед смертью. Он крепче сжал пальцами курок, готовясь выстрелить, но в этот момент краем глаза заметил Грэхема. Майк с размаху ударил его в плечо, и они оба отлетели к краю скалы. Падая, Франча выстрелил, и Майк упал в нескольких шагах от него. Оба лежали неподвижно, уткнувшись в снег. Сабрина подобрала валявшийся «узи», подъехала к Франча и, перевернув его вверх лицом, вздрогнула от ужаса: падая, он наткнулся на собственную лыжную палку, которая нелепо торчала у него из живота. Куртка спереди промокла от крови. Девушка приблизилась к Грэхему и тоже перевернула его на спину — крови на нем не было.

— Майк? — Сабрина тронула его за плечо. — Майк, что с вами?

Грэхем приоткрыл один глаз, потом другой и кисло улыбнулся:

— Такое впечатление, что меня обыграл «Рефрижератор».

Сабрина с облегчением вздохнула:

— Вы можете говорить о чем-нибудь еще, кроме футбола?

— Может, о бейсболе? — Грэхем с трудом сел и взглянул на Франча. — Лучше уж он, чем я, — только и сказал он, сморщившись.

— Спасибо, Майк, — тихо произнесла Сабрина. — Вы меня спасли.

— Да что там! — махнул он рукой, пожав плечами.

Раздался шум мотора, и они увидели приближающийся полицейский вертолет. Грэхем глубоко вздохнул и, подняв над головой лыжную палку, стал ею махать, чтобы привлечь внимание пилота.

* * *

В Нью-Йорке ярко светило солнце. Было необычно жарко для марта, но это не особенно беспокоило Витлока. Он давно привык к жаре и не страдал от нее, так как провел часть детства в Кении. Глубоко погруженный в свои мысли, К.В. стоял на балконе своей квартиры в Манхэттене, окна которой выходили в Центральный парк. Возвратился он домой поздно ночью и до сих пор еще не мог привыкнуть к шестичасовой разнице во времени между Цюрихом и Нью-Йорком. Кармен была дома и сказала, что вернулась накануне вечером. На его вопрос о том, где она провела последние пять дней, отвечала уклончиво. Единственное, что ему удалось выяснить, — это то, что она жила эти дни в гостинице. По ее словам, ей надо было побыть одной, чтобы обдумать их будущее, но ни к какому решению она так и не пришла. Это настолько разозлило Витлока, что он ушел спать в кабинет. За завтраком они едва разговаривали друг с другом. Потом Кармен стала что-то готовить на кухне к благотворительному вечеру, а Витлок, стоя на балконе, кипел от возмущения. Почему жена не хочет быть с ним откровенной? Они же, в конце концов, родные люди — женаты уже шесть лет!

В дверь позвонили. Единственное, чего ему сейчас не хватало, — так это гостей. К.В. решил не обращать на звонок внимания, но, когда позвонили во второй раз, Кармен крикнула ему с кухни, чтобы он открыл. Витлок выругался про себя и пошел к двери. Приоткрыв дверь, он оставил ее на цепочке и остолбенел от удивления: на пороге стоял Филпотт.

— Добрый день, сэр, — чуть запинаясь, приветствовал его К.В., — заходите, пожалуйста.

— Спасибо, — ответил Филпотт, проходя за Витлоком в гостиную.

Осмотревшись, Филпотт покачал головой в знак одобрения:

— Очень мило, К.В.

Витлок улыбнулся:

— Присядете?

Усевшись в кресло, Филпотт вынул из кармана кисет и трубку:

— Могу я закурить?

— Конечно, пепельница на столе. Что-нибудь выпить?

— Скотч, если есть. — Филпотт стал набивать трубку.

Витлок тем временем подошел к бару и разлил спиртное по стаканам.

— Хотел вам сообщить, что Александр снова арестован, — заметил Филпотт.

— Ну и слава Богу, — ответил Витлок. — Лед положить?

— Нет, не надо. И, кажется, Александр рад этому, ему не очень-то понравилось жить, все время скрываясь и переезжая с места на место.

— Но я не думаю, что вы приехали только ради того, чтобы сообщить мне об Александре.

— Нет, конечно. — Филпотт хотел было пригубить стакан, но в это время в комнату вошла Кармен, и полковник тут же поднялся. — Очень приятно снова вас видеть, миссис Витлок.

Кармен, пожав ему руку, села рядом с мужем.

— Снова? — недоумевающе спросил Витлок, переводя взгляд с Кармен на Филпотта. — Вы разве знакомы?

— Вернувшись из Парижа, я ездила к полковнику Филпотту и разговаривала с ним, — объяснила Кармен.

— Что? — переспросил Витлок, не веря собственным ушам. — Ты же знаешь правила...

Филпотт остановил его:

— Нет, нет, не беспокойтесь! Это был особый случай. Мы долго разговаривали. И я посоветовал вашей жене пожить одной несколько дней в «Плазе», подальше от родственников и друзей, которые так или иначе пытаются оказать на нее влияние. — Филпотт отхлебнул немного виски, откинулся на спинку кресла и продолжил: — Мы не хотим потерять вас, К.В., так же как и Кармен не хочет вас лишиться. Когда мы с ней разговаривали, я не мог сказать ей ничего определенного относительно вашего будущего в ЮНАКО: сначала мне надо было кое-что прояснить с генеральным секретарем. Сегодня я почти все утро провел беседуя с ним и говорю сейчас с вами с его ведома и согласия. Естественно, все, что я собираюсь вам сообщить, должно остаться сугубо между нами до тех пор, пока не последует официального сообщения. Абсолютно никто не должен об этом знать, кроме вас.

— Понятно, сэр, — неуверенно произнес Витлок, не очень понимая, о чем идет речь.

Филпотт допил виски, отказался от второго стакана и улыбнулся:

— Ходит немало слухов о том, кто меня сменит, когда я уйду в отставку через четыре года. Так вот, прежде всего, через четыре года я в отставку не уйду, а уйду, по настоянию врачей, в конце этого года. Жак не займет мое место, хотя об этом все говорят: он слишком нужен нам в Цюрихе. Агентурная сеть, которую ему удалось создать, поистине бесценна. Но в случае его ухода сеть эту можно разрушить. Моим преемником будет Сергей, а вы — его заместителем. Но он останется на посту директора ЮНАКО только год: теперь, когда благодаря Горбачеву в России появились шансы на обновление, он хочет возвратиться на родину и работать там. Генеральный секретарь не хотел бы его потерять, но мешать Сергею не станет. Так что через год, когда Колчинский уйдет, вы займете его место.

— Я? — Витлок даже задохнулся от удивления. В лучшем случае он мог рассчитывать на место Раста. Нет, в это невозможно было поверить!

— Это я рекомендовал вас генеральному секретарю, так как убежден, что вы самый подходящий кандидат на эту должность. И к тому же Пользуетесь уважением всех оперативников. Я уверен, вы прекрасно справитесь.

— А Сергей знает об этом?

— Да, и он поддержал мою рекомендацию. Жак тоже в курсе. Он очень рад, как и вы, я думаю.

— Но, сэр, — запинаясь, проговорил Витлок, — как насчет нашей третьей ударной группы? У вас есть кем меня заменить?

— Есть подходящий человек. Это — Фабио Палуцци.

Витлок не мог удержаться от улыбки:

— Так он будет работать вместе с нами?

— Да, я говорил с ним позавчера. Он в восторге от этой идеи и присоединится к нам в следующем месяце. Для начала я поставлю его в какую-нибудь другую группу — поднабраться опыта. А когда вы в ноябре перейдете в управление, он займет ваше место в третьей ударной. — Филпотт посмотрел на Кармен: — Надеюсь, теперь картина для вас прояснилась, миссис Витлок. Я, конечно, понимаю, что вы хотели бы обсудить эти новости между собой. — С этими словами Филпотт достал из кармана два авиабилета и положил их на стол. — Ваш самолет вылетает в Париж завтра днем. Номер в вашем отеле для вас заказан на две недели. Счет оплатит ЮНАКО. И будьте уверены, миссис Витлок, на этот раз мы не испортим ваш отпуск. Даю вам слово.

Кармен улыбнулась. По выражению лица молодой женщины было видно, что ее переполняли чувства и ей трудно говорить.

— Ну что ж, мне пора. — Филпотт потянулся за тростью и встал. — Желаю хорошо провести время!

— Спасибо, сэр. Спасибо за все.

Филпотт кивнул и направился в холл. Витлок и Кармен пошли проводить его до двери.

— Спасибо, полковник, — тихо сказала Кармен.

Филпотт пожал ей руку:

— Рад, если смог хоть чем-то помочь вам. Да, К.В., не забудьте прислать открытку.

Витлок, улыбаясь, закрыл за ним дверь и обернулся к Кармен. По ее лицу текли слезы.

— Что-нибудь не так? — взволнованно спросил он.

— Нет, все прекрасно, — ответила она, целуя его в щеку, — теперь все в порядке.

Примечания

1

United Nations Anti-Crime Organization.

(обратно)

2

Устав ЮНАКО, глава 1, параграф 1-c.

(обратно)

3

«Вапоретто» — рейсовые катера, типа речного трамвая.

(обратно)

4

НОЧС — Главное управление безопасности Италии.

(обратно)

5

КПИ — Коммунистическая партия Италии.

(обратно)

6

ЮНИСЕФ — фонд помощи детям при ООН.

(обратно)

7

Магнум — герой телесериала.

(обратно)

8

До свидания, красавица (ит.).

(обратно)

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

*** Примечания ***