Южный ветер [Норман Дуглас] (fb2) читать постранично

Дуглас Норман Южный ветер

Об авторе

Грэхем Грин написал однажды: «Моё поколение выросло на «Южном ветре»». Под «моим поколением» он разумел, среди прочих, Хаксли, Олдингтона, Лоуренса, первые произведения которых, собственно, и попали в печать благодаря поддержке Нормана Дугласа. «Южный ветер» (1917), первый из трёх его романов, принёс ему мировую славу и переиздаётся до сих пор, будучи зачисленным по разряду «малой классики». У нас о Дугласе мало кто слышал. В прежнее время никому не пришло бы в голову издавать этого «язычника, гедониста и циника», ныне для непечатания тех или иных книг существуют другие причины. Но применительно к «Южному ветру» всё сводится к одному — никому он особенно не нужен. А жаль. Всё-таки эта книга стояла на полке набоковского Себастьяна Найта между «Странной историей доктора Джекила и мистера Хайда» и «Дамой с собачкой», а такое соседство, согласитесь, к чему-нибудь да обязывает. Настоящая публикация извлечений из романа, надеемся, хотя бы отчасти заполнит этот прискорбный пробел. Мы же скажем ещё несколько слов о жизни автора.

Он родился в 1868 году в австрийском Тироле. Отец его был шотландцем, владельцем хлопковой фабрики, мать — немецкой дворянкой. Мальчиком Дуглас провёл какое-то время в английских начальных школах и они ему не понравились. Настоящее образование он получил в немецкой гимназии в Карлсруэ, откуда вышел, владея как древними, так и несколькими европейскими языками, в частности, французским, итальянским и русским (это не считая родных, английского и немецкого).

Затем последовала дипломатическая карьера — два с половиной года Дуглас проработал третьим секретарём британского посольства в Санкт-Петербурге. На этом карьера и завершилась, ибо Дуглас завёл скандальный роман с дамой из высшего света и счёл за лучшее «испариться», по его выражению, из Петербурга. «Испаряться» ему пришлось ещё не раз.

В 1898-м он женился на своей кузине, в соавторстве с которой издал первую книгу, сборник рассказов. Брак, принёсший Дугласу двух сыновей, в 1903-м году распался, после чего, как пишет один из его биографов, «его сексуальные интересы были направлены преимущественно на молодых людей его собственного пола». Эта склонность, никак, кстати, не просматривающаяся в «Южном ветре», заставила Дугласа в 1916-м «испариться» из Англии, где ему грозил арест. К тому времени он уже был автором нескольких книг в жанре «путевых заметок», исторических работ и книги об играх, в которые играют лондонские мальчишки. Дуглас полагал, что истинную мудрость можно обрести лишь беседуя с мальчиками, не достигшими четырнадцати лет. Он начал также писать свой главный роман, тему и обстановку которого ему подсказал близкий друг, Джозеф Конрад. Заканчивать «Южный ветер» Дугласу пришлось на Капри, где он уже жил в 1904–1907 годах, занимаясь исследованиями по истории этого острова. Впоследствии он поселился во Флоренции, в которой провёл следующие двадцать лет, основав с другом небольшое издательство, и из которой ему пришлось в 1928-м «испариться» на юг Франции по причине скандала, связанного с изданием лоуренсова «Любовника леди Чаттерлей». Затем он жил в Португалии, а с начала 40-х в Лондоне. В свою любимую Италию, на Капри, он смог вернуться лишь после окончания войны. Здесь он и оставался до конца жизни (февраль 1952), став местной достопримечательностью, для разговоров с которой люди, по имеющимся свидетельствам, приезжали чуть ли не со всех концов света, и издав напоследок сборник кулинарных рецептов «Венера в кухне, или Поварская книга любви».

Норман Дуглас. Южный ветер

Перевод с английского Сергея Ильина

ГЛАВА I

Епископа донимала морская болезнь. Честно говоря, донимала ужасно.

Это его раздражало. Ибо епископ не одобрял болезней, какие бы формы или обличия оные ни принимали. В настоящее время состояние его здоровья было далеко не удовлетворительным: Африка — он был епископом Бампопо, страны в экваториальной части континента, — натворила чёрт знает каких бед с его желудочным трактом, превратив епископа без малого в инвалида; обстоятельство, которым он отнюдь не гордился, считая, что дурное здоровье делает человека никчёмным в рассуждении какой бы то ни было полезной деятельности. А никчёмность он презирал пуще всего на свете. Здоровый или больной, он всегда почитал необходимым безупречно делать своё дело. Вот в чём состоит главное жизненное правило, говаривал он. Стремиться к безупречности. Быть лучшим среди себе подобных, к чему бы это подобие не сводилось. Отсюда проистекала и его привязанность к туземцам, — они были такими славными, здоровыми животными.

Славными, здоровыми животными: лучшими среди им подобных! Африка побуждала туземцев «безупречно делать своё дело» в согласии с их собственными представлениями о нём. Однако сама Африка обладала определённым злопамятством и жестокостью — почти в человеческой мере.