Песнь о зубре [Николай Гусовский] (fb2) читать постранично

Николай Гусовский Песнь о зубре

СЕКРЕТАРЮ ЕЕ КОРОЛЕВСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА

ДОСТОСЛАВНОМУ ЛЮДОВИКО АЛЬФИО

О, Людовико, тебе эту книжицу сердцем вверяю —

Внемли же просьбе моей: углубись в суть ее содержанья!

Ежели в ней не найдешь ничего, что могло бы коснуться

Нежных ушей Королевы, привлечь к ней вниманье,

Пусть за подарок сойдет, к сожалению, скромный.

Это не я, а твоя одаренность тебя намечает

Дело такое свершить. Должником твоим буду.

СВЕТЛЕЙШЕЙ ПОВЕЛИТЕЛЬНИЦЕ И ГОСПОЖЕ БОНЕ БОЖЬЕЙ МИЛОСТЬЮ КОРОЛЕВЕ ПОЛЬШИ, ВЕЛИКОЙ КНЯГИНЕ ЛИТВЫ, РУСИ, ПРУССИИ И ПР. ГОСУДАРЫНЕ

НИКОЛАЙ ИЗ ГУСОВА

Когда я был в Риме, светлейшая королева, папа Лев Х, упоминая как-то о северной охоте и величине зверей, убедил красноречивыми словами почтеннейшего господина плоцкого епископа Эразма, в то время посла от вашего Величества при нем, чтобы чучело бизона, которого мы называем зубром, его набитая сеном шкура была доставлена в Рим.

Плоцкий епископ обещал эту просьбу исполнить и списался с Радзивилом, виленским воеводой, с целью подыскать шкуру грандиозного зверя этой породы, а меня, тогда своего близкого друга, обязал написать что-либо о природе и охоте на этого зверя, желая предоставить папе вместе с чучелом и описание зубра.

Но все это потерпело неудачу в связи с неожиданной смертью Льва. Остается, однако, маленькое сочинение, написанное тогда мною наспех, так как мне не хватало ни времени, ни дарования, которое я решил опубликовать в честь твоего Величества. Это сочинение преподношу я тебе в виде скромного дара, надеясь, что случится так, что его Королевская Милость по своему обыкновению пойдет на охоту, и эта книжка, содержащая лесные приключения, привлечет тебя к ее прочтению. Тем самым я желаю не столько улучшить свое положение, сколько проложить путь ученым мужам, чтобы и они преподнесли тебе свои творения. И чтобы ты, ученейшая государыня, оценила их дарования и порекомендовала своему светлейшему мужу, который обязан иметь более времени для ведения войн, чем для чтения книг, тех, кого сочтешь наиболее талантливыми. Ибо вижу я с величайшей для себя скорбью и, понятно, с какой-то утратой для государства, что выдающиеся умы испытывают всяческое неуважение. Они из-за материального неустройства не могут себя проявить. Я вижу также, что есть немало людей, обладающих и богатством и дарованием. Однако, когда они видят, что ученые, художники и поэты так мало ценятся, то стремятся больше накапливать богатства, чем облагораживать души. И из-за столь ничтожного дела жертвуют они самым высоким призванием своей личности. А если возьмешь ты на себя общее покровительство этими занятиями, тогда возвысятся таланты, и в больших делах Королевского Величества они принесут помощь, так что государство будет сохраняться в своем положении в эти ужасные времена.

Государство опирается больше на доблесть духа, чем на силу тела, о чем свидетельствуют как греки, так и римляне. Наиболее могущественны они были тогда, когда расцветали науки. А как только начали исчезать таланты, силы упали, а с падением последних обрушилась их держава и восторжествовало рабство. То же и у нас. Те, кто ведут войны согласно обычаям древности, которые отражены наиболее полно в книгах, пусть возвысят военные подвиги и отодвинут то, что мешает общественной деятельности, и подумают, сколько нам бояться турка! Пусть поразмыслят те, кто хорошо знает из чтения исторических книг, что и греки и римляне на вершине могущества своего развернули когда-то военные действия против этих стран мира, пока не усомнятся, что для оружия римлян Германия, а для греков Дунай были почти вечными границами и рубежами на этом пути. Так что и Великий Александр, замысливший господство над всем миром, устрашенный мужеством народа этого, не дерзнул перейти Дунай, на берегу которого остановился, и, как хорошо известно, повел войска против невоинственных народов Азии.

Хотя нам не свойственны ни нравы, ни обычаи древних, однако вечная сила неба и мужество нашего воина-ратника не погибнет когда дело дойдет до оружия, если только мы, невооруженные, не будем раздавлены каким-то роковым несчастьем или, вернее, из-за изворотливости некоторых и беспечности, которая, как мне кажется, нас связывает.

Мне доподлинно известно, светлейшая госпожа, с какой любовью счастья желаешь ты этому королевству и как много рассуждаешь и говоришь об улучшении его положения. Но я действительно не вижу, чем ты можешь ему больше помочь нежели тем, если проявишь себя благожелательной, склонной к опеке науки и искусства. Тогда будет и государству большая польза, а высокая слава имени твоего распространится таким путем еще выше с похвалами твоих воспитанников. Ибо что может быть более чудесным и достойным твоих предков и твоей знаменитейшей из арагонского