Домашний уют [ThWagner] (fb2) читать онлайн

Th.Wagner (Gaberkon) Домашний уют

Пролог

— Ну и что дальше?

— Ну… я не отказываюсь от своих слов!

— Раздвинь ноги.

— ЧТО?!

— Что-что?! Ты же сам сказал: «Я заменю тебе ее»

— А ты и ей говорил: «Раздвинь ноги»

— …да… я же гинеколог.

— Твою мать! Я же парень!

— Придется, видно, поменять квалификацию. Стать проктологом.

— Макс! Ты что, надо мой прикалываешься! Ты из медицины ушел черт знает когда!

— Не так уж и давно… и вообще, дело не в том, что ушел, а в том, что медик всегда остается медиком… Не заговаривай мне зубы!

— Я и не думал, просто… я смущаюсь…

— А как моей невесте говорить обо мне гадости, так тебя это ни капельки не смущало. А как насильно вручать всем моим знакомым моих домашних питомцев, это, по ходу дела, тебя ну никак не смущало. А как… Все, с меня хватит.

Макс развернулся по направлению к двери.

— Ты куда?

— Трахаться!

— Макс!!!

Глава 1 Знакомство

Как говорится: горбатого и могила не исправит. Вот и меня так. Постоянно подбираю бездомных котов и собак. Дома целый зверинец. У меня уже параноидальное ощущение появилось: они меня караулят. И вообще, как можно любить меня, простого менеджера, бывшего гинеколога и великого пофигиста? Это я сейчас как дурак, с конфетами сосательными не расстаюсь, а ведь раньше курил как паровоз, квартира была наполненная окурками и пеплом, а вонь стояла такая, что те редкие девушки, которые все же соглашались пойти ко мне домой, разворачивались у порога.

Только одна — Жанна — решилась «взяться» за меня. Заставила бросить курить, систематически наводила порядок в квартире, готовила для меня и для шестерых моих питомцев, и поддерживала меня, когда началась ломка из-за сигарет. Я уж подумал, что наконец-то я встретил свое счастье — заботливую любовницу. У меня не было к ней каких-либо романтических чувств, просто она была весьма удобна. Так сказать, кошка, которая умела готовить или собака, которая убирала не только за собой, но и за мной.

Но и этому однажды пришел конец.

Была поздняя осень: промозглая погода, серый, неприглядный день. Я возвращался с работы, как обычно, через парк. Народу по такой погоде тут мало. Да и кому хочется подхватить простуду?

Мое внимание привлекла девушка, скромно сидящая на лавочке, всхлипывающая и шмыгающая носом. Как-то жалко мне ее стало.

«Черт!.. опять это у меня началось!»

Но я все же подошел, достал из кармана чупа-чупс, далеко не последний, надо сказать, так как курить я любил сильно, а каждый «чупик» приравнивался к сигарете.

— Привет, держи, — и протянул конфетку.

Мля… Какого же было моё удивление, когда эта девушка на меня посмотрела. Конечно бывают бородатые и усатые женщины, но ведь не настолько. Передо мной был парень, который с благодарным и щенячьим выражением лица, принял смоктушку.

Видя мою реакцию, он смутился, как-то сжался, но промолчал. Видимо, я не единственный, кто принял его невысокое и тщедушное тело за девичье.

— Спасибо, — буркнул мне в ответ.

Что заставило меня поступить с ним, как и со всеми моими котами и собаками – не знаю, возможно, привычка.

— Замерз? Давно сидишь?

— Да.

— Чего домой не идешь?

— Нет у меня дома, я детдомовский, — еще более смущенно прошептал парень.

— Ну, тогда пошли ко мне.

«Твою мать! Да кто меня за язык дергал!» — я пожалел сразу, но так решения и не изменил.

Зато парень подхватил пакет и потертую сумку, последовал за мной, словно собачонка.

— Звать тебя как?

— Андрей Владимирович.

Честно, так сильно я давно не ржал. Это тщедушное существо, детдомовец, и так пафосно зовёт себя Владимирович. Или это только я нахожу это смешным. Да ну ладно.

Дом был рядом, а в квартиру новый питомец зашел без капли опаски.

— Слушай, а тебя не пугает, что я могу быть маньяком?

— Нет. Маньяки так не поступают.

— А ты хоть одного видел?

— Да.

Странный он малый. Этот разговор я не стал с ним продолжать. Ведь я-то этих маньяков не видел.

Тем временем мои питомцы вышли посмотреть на новенького. Надо сказать, что к моему глубокому сожалению, они в людях разбирались намного лучше меня.

— Это вот Вася Лысый, он самый старый кошак, — раздеваясь, я начал знакомить гостя со своей сворой, — он, можно сказать, тут главный.

Андрей подхватил большого и пушистого сибиряка. Промурлыкал ему что-то, параллельно стаскивая свои туфли.

— А почему ты его зовешь лысым?

Вася, покоренный вниманием, начал громко урчать. Тем временем к новенькому подошла сучка Вита.

— Потому что когда я его подобрал, он был частично лысый, голодный и, можно сказать, умирал. И я его выходил, откормил. Сейчас вот не знаю куда деть этого прожерь. Кстати, а это его зам. Зовут Виктория… Просто Вита… Она от одной моей подружки осталась. Хоть характеры у них разные, уже счастье. А вон тот умник, который на нас с подоконника смотрит, то Гром. Он на меня, как гром среди ясного дня упал. С пятого этажа, наверно. Не сознался никто чей он, так и живет со мной, подоконничный мой. Его подружка – Синька, наверное, пошла на балкон последних мух ловить. Ее я возле стройки подобрал, на нее краска упала, долго отмывал, а потом выхаживал от отравления растворителем. Сторож и Нахал вон в углу жмутся. С этими будь осторожен, порвут как Тузик грелку.

Андрей во все глаза рассматривал домочадцев.

— А это – Андрей, — представил я его собравшемуся коллективу. Этому, наверное, парень больше всего удивился. Но промолчал. Хотя его так и подмывало что-то спросить.

Тем временем я уже шел на кухню, а за мной преданно следовала вся моя орава.

Собственно я менеджером и пошел именно потому, что будучи штатным врачом, к которому частенько побаивались идти пациенты, получал мало. Не потому, что я страшный или плохой, из-за того, что привыкли раздвигать ноги лишь после брака, а у меня это было в порядке плановой проверки, что и настораживало.

Глава 2 Вечерний уют

Андрей быстро освоился в моей квартире. И намного быстрее, чем когда-то это сделала Жанна, начал помогать по хозяйству. Как только мы оказались на кухне, он сразу за чайник и по закромам: искать, готовить, нас кормить, а потом уж сам, словно канарейка, что-то поклевал. Убрал и вымыл посуду, протер стол. Подмел пол. Короче поставил меня перед фактом, что он тут остается жить. Собственно, как мои коты и собаки — один в один. Только вот взгляд его что-то мне покоя не давал. Даже приблизительно я его классифицировать не смог. В конечном итоге не выдержал, спросил.

— Андрей, чего ты на меня так косо смотришь?

Парниша очень смутился. Взгляд в пол и как-то засуетился, что ни у одной современной барышни такого взгляда сейчас не сыщешь. Все это я принял за его желание попросить остаться, поэтому продолжил.

— Можешь меня совсем идиотом доверчивым воспринимать, но можешь пока побыть у меня. Но не наглей, — сказал и понял: я попал. Вот теперь я точно попал. Когда можно было сказать: иди ищи другого дурака или дурочку, я стал этим самым дураком. — И постарайся найти работу и жилье.

Его смущение стало еще сильнее, что, по моему мнению, было ничем иным, как стыдом. А если стыдно, то значит не совсем он потерян для общества. Во всяком случае, так говорят, я не проверял. За себя мне стыдно не было, а окружали меня явно бесстыжие представители как людей, так и животных.

Кстати, работать Андрей пытался, причем не единожды, исходя из его трудовой книжки, открытой еще в пятнадцатилетнем возрасте. Должности у него были весьма разные, но на них он не сильно задерживался. От силы по полгода. Я было поинтересовался почему он так часто их менял, и, не получив нормального ответа, решил не продолжать попытки.

Спали мы с ним в разных комнатах. Я на своей двуспальной, скрипучей кровати в спальне, а он на диване в зале, окруженный троицей собак и Лысым — вожаком.

В мою спальню разрешалось входить лишь Грому и Синьке, не имевшим дурной манеры лезть в мою кровать, а тихо избравшим место ночного паломничества широкий подоконник. Васю я вышвыривал к его любимой Витке, с которой они спали в обнимку на коврике у дивана.

Утром на работу я ушел до странности спокойно. И, кстати, впервые позавтракав перед выходом. Может именно это меня и подкупило. День прошел быстро. А вечером, когда я возвращался, спохватился. Ведь у меня дома незнакомый мне парень. Сердце предательски екнуло. Одно дело живность. Она неразумная, но преданная, из квартиры ничего не вынесет, но человек! Кстати. То, что он — выходец из детдома, меня очень настораживало. Вот же годами сложившееся пагубное мнение!

Короче, когда я подходил к квартире, я был готов к худшему.

Дверь. Заперта. Странно. Дверь у меня не захлопывается, поэтому либо он дома, либо воспользовался связкой ключей, висящей на гвоздике у зеркала. Наверняка. Чтобы не засекли сразу.

Только когда я вошел, понял насколько глубоко я ошибался.

Первое. Полы были не только вымыты, но и коврики, пару лет томившиеся на балконе, были постелены. Одежда, беспорядочно валявшаяся по квартире, начиная с самого порога, куда-то исчезла. Обувь… она вся была вымыта и стояла попарно, и только та, которая соответствовала этому сезону. Отпад. Если это только прихожая, то как же выглядят остальные комнаты?!

Кстати, второе. Запах. Разный, очень разный. От запаха уксуса и хлорки, до цветочного запаха и запаха выпечки; спектр, в котором не было таких хорошо знакомых, как вонь кошачьего лотка и въевшегося в стены отвратного запаха сигаретного дыма.

Я снял куртку и привычно одной ногой о вторую принялся стаскивать грязные туфли. Я же и раньше говорил, что пофигист, ну так вот: это истинная правда. Хоть и работаю менеджером с людьми, получаю неплохо, но туфли у меня видят губку с кремом только по большим праздникам. В остальное время они прячутся по углам, чтобы утром я их победоносно смог найти и обрадоваться, что сегодня у меня на это ушло меньше времени, чем вчера. Так вот. Сегодня туфли у меня не полетели в неведомое пространство. Я их поставил у вешалки. И сам удивился, как это просто: поставить что-то на место.

Ну да ладно. На пол без тапочек теперь можно становиться спокойно. Не важно, что тапочки под носом. Просто захотелось походить хоть немного без них.

И первым делом я пошел туда, откуда доносилась музыка. Кстати, единственный магнитофон у меня находился в нерабочем состоянии. А перенести старый телевизор на кухню было полнейшим идиотизмом.

Двери были открыты. Вся свора питомцев локализовалась на маленьком пространстве кухни. Кто где, а Андрей в позе номер два вымывал пол тряпкой, бывшими спортивными штанами. Подпевал работающему магнитофону, не обращая внимания на окружающих.

Я выпал в осадок.

Впервые за долгие годы холостяцкой жизни у меня чисто и меня не встречают голодными глазами лохматые домочадцы.

Обалдеть!

На столе стоял ужин. Хорошо пахнущий, горячий ужин. У меня потеплело на душе.

Впервые я подобрал того, кто может не только о себе позаботиться, но и обо мне. Кишки, почуяв пир, довольно заурчали.

— Привет, а я думал тебя уже …

Парень от неожиданности подскочил. Заикаясь и кряхтя, попытался что-то мне объяснить.

— Да ладно, — успокоил я его. — То, что остался и к лучшему. Сейчас пойду в ванную и будем ужинать.

Выходя, я заметил, как он опять начал себя странно вести. Снова покраснел и отвернулся. Ну не умею я с людьми по-другому. А не нравится, так пусть… но квартира и правда такой чистой на моей памяти еще не была. Даже начал задумываться о ремонте, и это пугало.

Выйдя из ванной, застал Андрея достающим из духовки противень с выпечкой. Запах разносился одуренный.

Вот тогда то, наверное, меня и посетила эта шальная мысль:

«Неплохая из него жена бы вышла, жаль, если какой-то стерве попадется. В жизни всегда так бывает».

Вслух я ничего не сказал, разве что издал мурлыкающий звук похожий на то, как довольно реагирует на еду Васька, когда вечером видит свой завтрак. Да, да. Порой я утром просыпаю, подрываюсь с постели и вихрем мчусь на работу, забыв покормить питомцев. Зато вечером они меня ждут с дичайшим нетерпением, особенно собаки, которых я выгулять, естественно, забываю. Так вот. Мурлыкнул я, кажется, слишком громко. Андрей едва не выронил горячий противень.

— Осторожнее. А то обожжешься, что мне делать?

— Вы же врач, придумаете.

— Я, к твоему сведению, гинеколог. Я бабские письки рассматриваю, а не ожоги лечу. И кстати, уже три года как не работаю по специальности.

Андрей выложил на тарелку пирожки. С них поднимался тонкий пар. А запах!..

Который лишил всякого терпения как Ваську, так и Синьку с Громом. Троица выстроилась вряд под столом, подняв морды, перекликаясь и привлекая наше внимание.

— Погодите немного, скоро дам, дам, только остынет, — успокаивал их Андрюшка.

А я все больше и больше погружался в темные мысли. «Вот почему мне не встретилась девушка такая? Скромная, работящая, внимательная, отзывчивая, аккуратная… Ну где взять-то ее? Жанна и та постоянно меня пилит и пилит. Даже курить бросить заставила, Цербером надо мной стояла, пока этого не сделаю. Правда поддерживала меня после того. Целый месяц вспомнить страшно… последствия — страшные. Хорошо хоть я не наркоман. А то еще страшнее. А этот парень… я его вообще за девушку принял. Черт! Вот правда реальная несправедливость!»

А ужин был, и правда, вкусный.

Глава 3 Понимание

Андрей мотался в поиске работы, но при этом в квартире было идеально чисто, а по возвращению с работы меня ждал вкусный ужин. Орава шерстяных и клыкастых была довольна, им уделяли теперь достойное внимание.

Так продолжалось пару дней, до субботы, когда вечером пришла Жанна. Ключ у нее свой. Соответственно, не зная о новом домочадце, она отворила двери и вошла. Не уверен какое именно у нее было лицо, к сожалению, я его не видел, но его увидел Андрей. Когда он вошел в комнату вслед за Жанной, то был белый как мел. Зато Жанночка красная как спелый помидор и злая как свора чертей первого круга ада.

Истерика началась сразу после моего «Привет, как дела?».

— Как дела, говоришь?! Ты — чмо позорное! Ты — жабник чертов! Я за тобой ухаживала, я люблю тебя, а ты в дом за моей спиной бабу привел и не скрываешь, что я тебе нафиг не нужна! — далее в ход пошло все, что оказалось у нее под рукой.

Два каталога с нашей продукцией пролетели мимо меня, и я возрадовался, что ассортимент не настолько велик в нашей фирме. Потом очередь дошла до заварника, стоявшего рядом с чашками. Чайник был весьма красив, и, похоже, Андрею очень нравился.

Потому как в тот момент когда Жанна потянулась за ним, он перехватил ее руку.

Дальнейшее выходило за рамки моего представления об этом парне. Это тщедушное существо рвануло руку Жанны и повернуло ее фигурное тело лицом к себе. С поджатыми, подрагивающими губами, сквозь зубы прошипел:

— Я — мужчина, — далее еще сильнее потянул ее руку и положил себе на пах.

Честно. Мне было жалко Жанну. Пару минут она стояла как вкопанная. С каждой секундой становясь бледнее и бледнее.

— Го-мо-сек хре-нов… — вырвалось на распев из ее губ, и она столь же стремительно, как только что летали каталоги, вылетела из квартиры.

— Ну гей и что с того? — спокойным голосом произнес Андрей.

— Я не гей! — возразил я ему, — я вообще только с женщинами! Я и гинекологом поэтому стал, женщин люблю! – в тот момент меня охватила, подобная Жанне, истерика. Видно, это заразно.

На мои излияния Андрей спокойно приготовил нам чай, который не успел, в связи с приходом моей невесты, и протянул мне чашку.

— Да мне собственно все равно. Я не страдаю такими предрассудками.

Спокойствие Андрея меня насторожило. Лучше бы насторожило, тогда бы я понял, что в его светлой головке зреет нечеловеческий план. Эх! Какой же я порой придурок доверчивый. Ну и еще тюфяк. Другой бы на моем месте побежал за своей девушкой, бил бы себя тапком в морду и клялся в вечной любви. А я чаек попивал.

Успокаивать меня пришел Нахал. Он улегся мне на колени своей мохнатой, вымытой харей и преданно посмотрел в глаза. Наверное, учуял, что скоро мы с ним расстанемся. Хотя и я сам не знал этого. Но об этом позже.

В тот момент, когда происходили вышеизложенные события, Андрей решил не вмешиваться и сделать вид, что ничего не произошло — эка хитрая жопа! Он вставил в мой ноут диск с историческим фильмом, и мы наслаждались историей Клеопатры. Кстати, ее бы я не отказался на приеме у себя увидеть. Хотя внешность обманчива. Как-то к нам на прием пришла одна, ну супер секси. Мы со Славкой Евтушиным монетку кидали: кто ее смотреть будет. Мне выпала удача. Только, когда она на кресле ноги развела, то я чуть не лишился чувств от ее неухоженности. Я ее аккуратно отдал во внимательные руки тети Шуры и фурацилина… хотя хлорка бы там тоже не была бы лишней.

Ну, это все лирика. Тем более что Жанночка всегда была чистюлей.

Мы посмотрели фильм, особенно тронуло, как там змея убивает царицу.

— Как трогательно, — проронил Андрей, перекрутил на начало сцены и посмотрел ее еще раз.

Только потом я понял, что он там не Клеопатру видел, а мою Жанну, хотя может и всех остальных моих любовниц. Кто же сознается?!

Ну да ладно. В воскресенье позвонила невеста и, не выслушав объяснений, сообщила, что она больше и порога моего дома не переступит. Я начал было ей возражать и объяснять ситуацию, но где уж там. Положила трубку и вырубила мобильник. У меня остался осадок на душе.

Который, кстати, очень быстро прошел, после того, как мой новый домочадец позвал меня на кухню. Да, да. Ничтожные мы люди, мужики. Нас прикорми и мы полностью в вашем распоряжении. Тем более, что Андрей словно меня насквозь видел. Не задавал лишних вопросов и старался не попадаться на глаза, когда я расстроен. В отличие от котов, которые лезли под ноги и ставили мне подножки.

К вечеру как бы все устаканилось. Я сел за отчет по продажам, когда позвонила мама.

Нет, женщины все же порой страшные люди, или даже нелюди. Потому что речь сразу пошла о вечной теме: мое наплевательское отношение к жизни, к людям и к ней лично. Последнее выражалось в моем нежелании подарить ей внука.

— Мам, у меня вон детей полон дом, я им ума дать не могу.

— Это не дети, это твоя блажь, Макс. Что ты вообще творишь? Жанна, такая хорошая женщина, умная, трудолюбивая, честная… что ты ей наговорил?

Упс! А вот где собака бивень закопала! Это только в сказках и мыльных операх невестки со свекрухами не в ладах. А в жизни они умело объединяются для достижения общей цели. Болт, мама, это не ко мне.

— Я ей вообще ни слова не сказал. Она на моего знакомого, у которого сейчас остро стоит квартирный вопрос, подумала, что он — мой любовник. Представь? Это как вообще понимать надо?

— Макс. Она сказала, что он ее трогал.

— Да нет, это она его за яйца щупала, не верила, что это мужик.

— Такого Жанна не могла сделать, она из порядочной семьи, — о какой аргумент! Меня он всегда выводил из себя. Будто бы в порядочных семьях не рождаются такие выродки,.. как я, например.

— Мам… успокойся. Я Жанну не выгонял, и это было недоразумение. И вообще, это мое с ней дело, а не твое.

Разговор переключился теперь на моих собак и кошек — основной камень преткновения между мной и семьёй. Мама не появлялась в моей квартире давно, объясняя тем, что у нее аллергия на шерсть. Порой меня так и подмывало подарить ей сфинкса, только потом становилось жаль животинку. С мамой мы еще проговорили с полчаса. Как обычно: обо всем и не о чем.

Дверь тихо скрипнула. В квартиру ворвалась собачья свора. А я так и не заметил, когда они ушли. Андрей довольный подошел ко мне, и с сияющей улыбкой заявил:

— Послушайте, тут на площадке встретил женщину из дома напротив, ей очень понравился Нахал. И ему она понравилась. У нее еще дочка есть, они с ней играли. Девочка очень плакала, когда мы домой возвращались. Можно им его продать? — Мда. Коротко и лаконично.

Не то, чтобы я так сильно был к ним привязан, понимал ведь, что у меня им не сильно хорошо живется. Хоть я их и выходил всех, но внимания уделяю мало. Часто и покормить забываю, и выгулять не успеваю. Но все равно жалко. Стал на колени перед псиной, обнял его лохматую шею.

— Ну, что, Нахал, ты будешь хорошим мальчиком?

Он заскулил. Понял. И мне тяжело стало. Андрей дал нам так вот постоять, а потом нацепил на пса поводок и, говоря ему какие-то нежно-заботливые слова, вывел из квартиры.

Жалко. Я с ним уже года три, наверное. Но там ему должно быть лучше.

Барбос уселся у дверей. Все же странно, насколько животные понимающие. Вот бы мама такая была.

Глава 4 Первые шаги

Когда Андрей с Нахалом вышли, я сел в свое кресло и словно провалился в прострацию. Возможно, в такие моменты и понимаешь многие вещи. Я живу как живется, не задумываясь о том, что будет завтра. Рядом со мной живет кто-то. Я им не мешаю и хочу взамен лишь понимания. Пусть многих это бесит во мне – их право. Я такой, какой я есть и не намерен меняться, ломать себя. Те, кого я подобрал, они нуждались в помощи. Не скажу, что мне было жалко их, наверное, не жалко, просто на подсознательном, рефлекторном уровне, я знал, что им нужен. И я помогал. Лечил, выхаживал, возвращал к нормальной жизни. Только когда они переставали нуждаться во мне физически, они уже нуждались во мне душевно. Грубо и жестоко с моей стороны приручить живое существо и оставить.

Потому что на том же подсознательном уровне ко мне приходит понимание: я не тот, кто ему нужен. Но это ничего не меняло. Мои коты и собаки все равно оставались со мной, ждали меня, любили, только я не любил их. Только заботился, как-то поддерживая их физическую оболочку.

У меня нет души, потому что я ее не видел. Это как с НЛО. Поверю только тогда, когда узрею своими глазами и то, будучи в трезвом виде.

Не знаю сколько так сидел. Из состояния «словно-провалился-в-прострацию» меня вынул вошедший в комнату Андрей. В руках его были две банки пива.

— Не грустите, ему будет хорошо там, правда. Они позаботятся о Нахале, — он протянул мне банку и сел напротив, раскупоривая свою. — Ему уже место определили, имя дали. Он теперь Барсик. Там девочка — Лена, ей 7 лет, она с папой поскандалила из-за того кто завтра поведет его гулять…

Андрей все еще продолжал мне что-то рассказывать, а я пребывал в странном, отчужденном состоянии.

-… я люблю тебя.

— А? Ты о чем? – эти слова вырвали меня окончательно из тяжелых дум.

— Да так, — улыбнулся Андрей, но все же как-то смущенно. — Ты просто совсем ушел в себя. Вот я и проверял, двери еще открыты или и их закрыл.

— Какие двери, — сижу, втыкаю на него. Подношу банку с пивом, а она уже пустая.

— Простые. Поговорка есть такая: «Уходя в себя, не забывайте оставить дверь открытой».

Вот и проверял. У нас в детдоме часто так подкалывали особо мечтательных.

Не смотря на то, что Андрей значительно осмелел, перешел на «ты», делал уверенные попытки смотреть выше пола, но все равно сейчас он покраснел.

— Что, Дрюня, и над тобой прикалывались? Ну как, велся?

Парень вздрогнул. Нервно отпил пива.

— Не называйте меня так, пожалуйста, — встал и пошел на кухню.

Да, вот такой я сукин сын. Не обращаю внимания на то, что говорю. Мне от девушек часто были выговоры, а порой и с занесением в голову и другие части тела, за мои вот такие подколы. Только, видно, горбатого могила не исправит.

На кухне что-то зашарудело и вся лохматая свора кинулась туда. Сволочи они все. Я их тут выхаживал, поил, кормил… а они вот так от меня и к другому. Наверное, Андрей прав.

Мне надо жить одному.

— Макс! — позвал с кухни новый ее повелитель.

Нехотя встал. Ужин — дело святое. А самое важное, что сегодня он был просто сказочный. Вот и где он этому научился?

В очередной раз пожалел, что Андрей – парень.

За обедом разговорились о новом законе о налогообложении. Хотя, разговорились, это мягко сказано. Я сидел и высказывал, как меня это достало, особенно то, что теперь начнется котовасия с договорами, а может и снизится процент моей прибыли и все такое.

Вечером смотрели фильм. Василий взгромоздился, как селедка, на мою холку и начал громко урчать. А у меня из головы не шли слова Андрея. Может я тоже впечатлительный мечтатель, потому что меня он так просто поймал этими словами о любви.

Не помню о чем фильм, он в самый неподходящий момент я выродил:

— Больше не возвращай меня такими фразами, договорились?

— Какими?

Вот засранец, а ведь по виду понял о чем я, только сидит строит из себя святую невинность.

— Которыми ты меня вернул перед ужином, — я замялся, как-то не по себе стало, когда подумал вслух воспроизвести это. — Ну… о этом… люблю там и все такое. А то Жанна неправильно поймет.

— А эта тут причем? — он вспыхнул. Неужели ему Жанна понравилась? А если и понравилась, мне-то что? С ее такими выходками.

А потом подумал, что все же мне неприятно от того, как все обернулось. Встал, прихватил телефон, так и не ответив Андрею, пошел на балкон. До безумия хотелось курить.

Только лень родилась, наверное, раньше меня. Потому как идти вечером за сигаретами было откровенно впадлу.

Набрал номер Жанны. Гудки. Уже хорошо.

— Ну?

— Жан… ты все не так поняла. Ему негде было жить…

— Ты вообще ненормальный или прикидываешься? Мало того, что псарню развел в квартире, что дышать невозможно, так еще и БОМЖей подбираешь. Тебя не задолбало это?

— Ну…

— Баранки гну!

Ого. Вот таких оборотов речи от Жанны я еще не слышал. Растет. Взрослеет.

— Что ты от меня хочешь?

— Макс, скажи честно, только абсолютно честно. Макс, ты меня любишь?

Сказала в лоб. Я ей уже сотню тысяч раз говорил, что люблю. Ей мало, мало! Сколько раз еще сказать:

— Люблю…

— Да нифига собачьего! Ты и кошаков своих любишь, а они потом с голоду кактусы едят, потому что ты забыл их покормить. Хотя нет, в твоей квартире даже кактусы не живут. Макс, ты никого не любишь и не любил. И себя ты не любишь.

— Но, Жанна, я же их спас, — попытался хоть как-то оправдаться.

— Достал. Это твои вечные отговорки. Оставь меня в покое, — коротко, словно отрезала.

— О как, а когда надо было эррозию лечить, так сразу прибежала, — мля… ну кто меня снова за язык тянул. На том конце что-то затрещало, и связь прервалась.

Перезванивать я не стал. Вернулся в комнату, достал из кармана висящих на вешалке брюк крупную купюру и протянул ее Андрею.

— Сгоняй за пивом… и сигаретами.

— Максим, наверное, это не стоит делать.

— А ты перестань мне нравоучения читать, ладно? Я уже немаленький!

Развернулся в направлении дверей. Пацан преградил мне путь. У него был очень решительный взгляд.

Впервые я ощутил, что кто-то заботится обо МНЕ. Это ощущение столь… столь… даже слов подобрать не могу. Меня многие принуждали делать что-то, или не делать чего-то, да вот только сейчас я ощущаю искренность поступка. Андрей заботился именно обо мне. И это остановило меня. Остановило от поступка, о котором я мог бы сожалеть на утро. Только неумолимо подводило к другому поступку, о котором, возможно, я буду сожалеть всю жизнь.

А может, и буду благодарить всю жизнь – в конце жизни разберемся.

Он взял меня за плечи как-то боязливо, тихонечко, подрагивая, словно понимал, что и не его это дело. Хотя это все мои догадки. Потому что я не знаю истинных целей, двигавших тщедушного парня, стоящего напротив меня.

— Извини, — я впервые в жизни искренне извинился. Оказывается, это так просто.

А он меня обнял. Мля! Ну вот почему, почему он не девушка! Потому что так бы и обнял это худенькое тельце, прижал бы к себе, наслаждался бы этим моментом. Так бы и целовал ее…

Только потом, через пару минут, осознал: никакого «если бы» нет. Я стоял и целовал Андрея. Причем не невинно в щечку, а конкретно так присосался к его нежным, ну мля, совсем не мужским губам. Мало того, уже так по-хозяйски уверенно, пошел обласкивать маленькую упругую попку. И этот засранец еще и по полной мне отвечал, поддразнивая мой язык своим шальным язычком. Вжимался в мои объятия и терся бедром о мой пах. Чертовски приятное ощущение. Развратник, видно, с тем еще стажем.

Я отлетел к противоположной стенке, не веря, что я это сделал. В сердцах или вслух, но слова у меня были в тот момент отнюдь нелитературного плана.

Я реально не знаю что мне делать. Я только что целовал парня! Да я всю жизнь был с девочками! Всю свою жизнь! Мама, сестра, тетя, племяшки, в классе всегда с девчонками, тот еще дамский угодник, институт, аспирантура… да ну не еханый бабай! А встал вот сейчас на пацаненка. Пусть он и жрать готовит и убирает и …

Андрей двинулся по направлению ко мне.

— Стоять! Один шаг и полетишь как фанера над Парижем!

Только и это его не остановило. Он не кот и не пес, которого я пригрел, он уже не питомец, он не Жанна, убежавшая от меня. Он просто шел ко мне. С красными от смущения щеками, и глазами в которых была решимость японского воина идущего на верную смерть.

— Я не боюсь этого. Я заменю тебе их всех. Собак, кошек, баб, всех. Я буду заботиться о тебе. Только о тебе.

В тот вечер ничего не произошло. Я тихо съехал с базара. И, черт меня дери, теперь я как идиот, краснел и отводил взгляд от Андрюхи.

И, как обычно, палец о палец не ударил, чтобы новый питомец покинул квартиру. Хотя нет. Ночью я запирал двери спальни на крючок, который меня мог защитить только от мух.

Андрей же поступал хитрее. Он по полной программе теперь приручал меня.

Глава 5 Друг

Не смотря на неусыпное бдение Андрея, я таки нажрался. Причем нажрался как свинтус, до зеленых жаб. Но не сразу, потому как с этим человеком пить можно только в пятницу – в другие дни это опасное дело.

Есть у меня один хороший друг – Саша Киреев. Мы с ним еще с мединститута знакомы, в одной группе учились. Да и не только учились! Вместе любили пошутить, выпить, а потом пофилософствовать под утро, сидя на крыше общаги или в его комнате, если чердак общаги был закрыт. Жизнь нас развела по разным больницам, по разным направлениям. Я стал гинекологом, пиздоглядом, как цинично любил шутить надо мной Сашка, а он – уролог.

Потом он стал хирургом по своему направлению, а сейчас занялся и трансплантацией почек.

Давно я хотел с ним поговорить об этом. Каждому врачу это интересно. И вот в четверг я все же созрел.

Каждый день возвращаться домой и видеть, как квартира становится все более и более комфортабельной и ухоженной, на столе сытный и вкусный ужин, свора довольная и тихая, а главное, недействующая на нервы и неходящая попятам, все это так настораживает. Как тот еще лентяй, я с радостью принимаю увеличение своего комфорта, но понимание того, что этот комфорт создает человек потенциально опасный для моей ориентации, меня напрягает.

Вот и не могу я жить с таким дисбалансом мозгов и тела.

Мне нужен советчик. А кто может быть лучшим советчиком, как не Киреев?

И вот собрались мы у него на квартире. Кстати, она у него хоть и холостяцкая, но весьма ухоженная. Ну разве если не смотреть на антресоли или нечаянно не открывать кладовку – там полный кабздец.

Так вот. Как положено инициатору, к Сашке я пришел с напитками: 6 литров пива, 2 литра коньяка и минералка. Он посмотрел на выставленную шеренгу, улыбнулся, прихватил паки пива и понес в холодильник. Из него же достал уже готовое, холодное пиво. Засели мы на кухне. Так как возраст уже не студенческий, а мы вполне способны содержать себя, то к пиву у нас была закуска: курица гриль из соседнего супермаркета, кетчуп и тарань.

Я улыбнулся. С Саньком всегда чувствую себя свободно.

— Что сидим, что втыкаем?! — со смехом проговорил Сашка, разливая пиво по высоким кружкам.

— Вздрогнем? — весело парировал я.

— Какой там вздрогнем? Дрожать перед стоматологом будешь.

Да, факультет стоматологии мы несильно любили. Да и вообще. Кто их любит-то. Они то и женятся между собой обычно, так сказать, выводят новое поколение людей-стоматологов. Хотя куролесить мы любили со студентками стомата. Почему-то процент реальных блондинок там был самый высокий. Это уже неважно. Я этих блондинок потом столько перевидал…

— Ну, как твои дела, манагер? — без особой подготовки перешел к делу хирург.

— Дела идут, контора пишет, — засмеялся. — Да нормально все. Только не мое это.

Веришь, не мое. Я как с женщиной говорю, совсем не на то внимание обращаю. Порой аж подмывает спросить о самочувствии или еще что-то, за что мне могут приписать сексуальные домогательства. А с мужиками так вообще абзац. Я просто с ними, как с клиентами говорить не могу.

— А как можешь?

— Никак. О футболе, о политике, о бабах. Полный комплект. Причем при мужиках лучше не говорить кто по специальности. Вечно как выпьем на работе, так и начинают пристебываться: расскажи, да расскажи. А что рассказывать.

— Да… что рассказывать! Там видеть надо, — Саня заржал как конь. — Как Жанна?

— Никак. Расстались.

— Да ты что! Она же единственная, у кого хватало на тебя терпения, — скромно так, почти с тоской, потом продолжил. — Куришь?

— Давай.

— А, нэту. Бросил. Кашель замучил. А сам понимаешь, что такое кашель на операции.

Или когда комок в горле, а ты помытый в маске, руки в кровище, в лучшем случае. Короче.

Бросил. Хотя потом с этим отходняком вообще пришлось отпуск брать. Так что подумываю об электронной сигарете, просто так не могу без нее, особенно вот сейчас. Так бы с удовольствием и затянулся. Кстати, у меня профиты есть, будешь?

— Это сено которые? Черные и вонючие? Пасс. Я не настолько низко пал или не так много выпил.

— Тогда может по коньячку?

И мы приступили к основному блюду. Некоторое время говорили о женщинах, потом о власти, потом добрались и до знакомых. Весьма неожиданно, кстати.

— Кстати, Макс, ты Самохвалова помнишь?

— А то! Конечно. Тот еще мужик.

— Мужик-то он мужик, только нашел он себе мужика. Я их на днях видел. Приехал ко мне по делу. У сестры его мужика проблемы с почкой были. Туда-сюда. Разговорились, вижу, что юлит, а потом проговорился. Короче, посидели, потрындели. Потом я у него спрашиваю:

«Вот ты жалеешь?», а он мне: «Нет». Я призадумался, впервые в жизни, наверное, призадумался. А он продолжает: «Знаешь, стремно было, когда до меня дошло, что люблю я его, а потом понял, что любят ни мужика, ни бабу, а человека. Так легче стало. Не жалею я, Сашка, не жалею»

Макс перекинул как за себя рюмку коньяка, зажал рот кулаком.

— Эх, а вот сигаретки сейчас не хватает, — встал, пошарил по ящикам, достал коричневую пачку Profit. — Окошко открой. Будешь?

Я понял, что переступил рубеж Profit. Закурил. Какая же это дрянь! Коньяк пошел ровно, в запивку.

— А ты бы смог? — реально для меня это вопрос животрепещущий. Мое существо ждало сейчас дома и, как я понимал, глядя на часы, то с качалкой или другим предметом кухонной утвари силового воздействия.

Кстати об этом. Мужики могу сколько угодно говорить, что вот такие жены — суки и стервы, но в тайне им очень приятно, что их ждут и волнуются за них. Хотя бывают случаи тотального контроля, там явно без посторонней помощи мамочек и подружек не обошлось.

Ну да ладно. Это все лирика. А сейчас передо мной сидел вздыхая мой старинный дружбан и рассказывал о нашем общем знакомом, который как я только что пересек границу профита, так и он пересек границу… не знаю как это даже назвать.

— Наверное, смог. Ну, во всяком случае, попробовать мог бы. Понимаешь, после того как я на них посмотрел, бля буду, но чтоб так все семейные жили. И вот что я тебе скажу. Это в нас природа заложила. Как и почки гнилые, как и все остальное.

Сашка еще отхлебнул коньяка. Снова скривился. Видно ему давно тоже хотелось с кем-то поговорить, только не каждому все можно сказать.

— Понимаешь, Макс, я вот уже третий год трансплантацией занимаюсь, можно сказать, что у истоков пересадки почки в нашем городе стою. Насмотрелся много чего. И я против.

Что дано богом, так тому и быть. Если тебе отпущено столько жизни, умей ее прожить достойно. А ведь многие этого не умеют, они всю жизнь на чьей-то шее сидят. Думаешь просто так чик-пик и от родного-здорового откорнали одну почку, а второму родному-больному пришили? А болтяру! Можно сказать, что пересрали жизнь здоровому и недолго проживет больной, — выпалив эту тираду, Сашка отдышался, опять налил нам по рюмкам, хильнул и продолжил, но уже спокойно. — Ну, если и проживет долго, то это уже не жизнь, я тебе скажу. Каждый день на гормонах. Сам знаешь: и удовольствие не из дешевых, и то, что они вынуждены принимать их, очень сильно иммунную систему косит. На тебя в автобусе чхнули, вот и грипп, а грипп в пневмонию или еще во что перерос. Короче, тот, кто забрал жизни кусок, за него платит. И платит так, что ну его нахер.

Мы сидели молча, закурили еще. На сей раз трава пошла нормально. Словно обычные сигареты. У меня была тьма вопросов, только, видно, не стоило их задавать.

— Сашка, неужели так может думать тот, кто делает операцию?

— Так думают у нас все, Максик, все! Это кардиологам хорошо. Они не видят, как потом видит пациент у которого сердце забрали. А я вижу! У меня из одного больного, получаются два. А ты знаешь каково тому, кто получит эту почку. Не сейчас, не сразу, а через пару лет?

Когда, бля, совесть просыпается. А она просыпается! Еще как!

— Ладно, успокойся. Сам знаешь, свои мозги да в чужую голову не пересадишь.

— И правильно! Потому что мозги просто невозможно трансплантировать! Кстати, а вот за это надо выпить стоя!

Мы встали. Стукнулись рюмками и выпили.

После чего Санька поставил свою, и уже заметно покачивающимся шагом пошел в сортир. И вот вы мне не поверите. Я автоматически, словно какая-то неведомая сила двигала моей рукой, набрал номер Андрея. Мне лично было в тот момент пофигу который час и что он делает, но я позвонил сказать, что домой я все же не приду. Звонок оборвал я сразу, как будто боялся, что меня начнут отчитывать как я своих питомцев, нагадивших на коврик в ванной. Хотя, возможно, и побоялся, что меня замучает совесть. Да ну к черту. Зато вернулся Санька с новой идеей.

— Знаешь, Макс, а давай попробуем?

— Что?

— Это!.. — поднял меня за грудки, сгреб в объятия, а он, поверьте, даже по моим меркам немаленький. — Давай попробуем!

Я вечно говорю не то, и, как обычно, ляпнул:

— Трансплантацию?

А он прижал меня сильнее и поцеловал. Еще в институте от его поцелуев девки тащились. Теперь я понял почему. Потому как мне захотелось сейчас его обнять. Ответить на его влажную, отнюдь не слюнявую ласку.

Вот как мы в постели оказались, не помню. Помню, что раздевали друг друга. Не знаю как он, но я так мало кого из дам своих раздевал. Помню еще поцелуй, как его хозяйская рука уролога пошла ласкать мой член.

И все. Больше ничего не помню. Факт тот, что на утро я проснулся голяком, замерзший и с засохшими пятнами почти по всему телу. Нет, не по всему. Рожа была чистая. Что вы думаете, я проверил сразу? Правильно! Туда никто не лазил… кажись… Кто этих урологов знает.

Думаете, я был в шоке и орал как бешеный — нихрена. Саша — друг и мы с ним столько раз спали вместе (хоть и не так откровенно вместе), что во мне ничего такого ужасающего это не вызвало.

А может и вызвало, если бы не колющая на части головная боль. Встал, пошел в сортир и на кухню. Коньяк-то мы весь выпили, но на утро осталось пиво. Непорядок. Достал баклажку из холодильника и присосался. Хорошо, ох как хорошо.

Алкоголь ударил по шарам повторно. Меня повело. В итоге я еще Сашке должен новый сервиз, в общей сложности. Грохоту было много.

Сашка выполз на шум. Не знаю, что там ему снилось, но «утренний привет» был весьма заметен.

— Ты че? — спросил он из сортира.

— Скандалю, горшки бью. Сейчас заяву на тебя вкатаю, за изнасилование.

— Совсем тронулся? Мы ж только отдрочили… кажется.

Я засмеялся. Люблю я этого человека. Как друга люблю. Мы не будем любовниками никогда, но мы никогда и не расстанемся. Потому что такие друзья раз и до конца жизни.

Спустя час, около полудня, когда привели себя в божеский вид, оделись, а Санек еще и запихнул постельное в стирку, мы снова сели за стол. Чинно так. По кофейку на минералке, заедая сычужным сыром.

И я не выдержал. Рассказал ему все о своем новом питомце. Все, все рассказал. И про Жанну, и про поцелуй, и про то, что возбудился, и что в глаза ему сейчас смотреть не могу.

Даже ту фразу: «я люблю тебя». И то, что Андрей признался, что не против. Меня как прорвало.

Сашка молчал.

— Дурак ты, Макс. Какого хера сразу не сказал? Я б тебя сразу домой отправил. Ты вот мне тут жалуешься, а сам, пиздюк, как только я с кухни вышел, ему звонил, предупредил, чтобы не волновался. Что ты у меня спрашиваешь-то? Умей жить, как живется. Помнишь?

Это твои слова.

Я обалдел. Словно моего старинного друга подменили. Даже не знаю, кто сейчас передо мной.

— Санька?.. — было начал я.

— Что? Такая природа, Макс, такая вот она шутница. Найдешь мне такого детдомовца, так я тебе только спасибо скажу. А то страсть как хочется мне собаку, а завести не могу, приглядывать за ней некому.

Вот теперь это Сашка. Такой уж он, сцуко, шутник.

Мы поржали от души.

Вышел я час спустя. Потому как после той шутки, Сашка звал меня к себе в отделение.

Практика в урологии у меня была, да и гинеколог им был нужен. Я шел и думал: а может и правда? Тот, кто родился медиком, тот им и здохнет. Не могу я со здоровыми, вот не могу и все. Натура у меня такая — дурацкая.

Дома меня ждала пустота. Ни Андрея, ни котов, ни собак.

Впервые в жизни я понял, что значит потерять то, за что стоит бороться. Все же Андрюха, тот еще засранец!

Глава 6 Конец всегда значит Начало

Видно, я эгоист. Тот еще самонадеянный, махровый эгоист. Потому как, пройдясь по комнатам, понял: они вернутся. Скромные вещи Андрея дома. Это, наверное, самое первое на что я посмотрел.

Он вернется. Хотя и я порядком дрогнул, когда вошел в пустую квартиру. Может со стороны я и мудак, которому все параллельно, только не так этот. Непараллельно, не все мне равно.

Нарезав пару кругов по квартире, остановился у книжного шкафа. Эта книга, видно, неспроста бросилась в глаза.

Андрология. Не так давно это направление медицины выделено в отдельную отрасль.

Переводимся мы, мужики, эх, как переводимся. Процент импотенции у сорокалетних сравним с тем, что полвека назад был у шестидесятилетних. А болячки… тут вообще рассадник. А простатит. Мля… простатит теперь у всех есть! Хотя если читать некоторые форумы, то и у баб он есть. Хех.. невежество, лень – к чему это приведет – не знаю, но те, кто нашел простату у женщины – им реально надо диссертацию писать.

Так вот, охваченный своими мыслями о медицине, подогретый предложением Киреева, я забыл о своих беглецах. Умостился на кресло и начал листать. Странно, настолько все в человеке просто и продумано. Природа она, и правда, велика в творении своем. Даже болезни и те, как наказание за нарушения, только нужно сразу задумываться за какие именно. И не все так просто, как кажется. Жизнь, природа – они нам намекают раз, другой, а на третий как ошарашат обухом.. по голове, сердцу, почкам, яйцам – где получится, там и осядет наказание.

Все-таки Киреев прав. Забыл я об этом.

Стало трудно читать. Поднял глаза – вечер. Я так просидел пару часов. Пускался дождь.

Где ж их носит-то?

Не выдержали мои нервы, набрал номер Андрея. Гудки. Снова поймал себя на мысли, что с облегчением говорю про себя: «Ну, хоть телефон не выключил»

— Привет, — тихий, извиняющийся голос.

«Аллилуйя!»— как поют в соседнем доме сектанты, пронеслось в моей голове.

— Ты где, я уже заждался.

— Были у Жанны твоей. Она приходила и забрала Ваську и Вику. Я ей помог. Потом…

Я оборвал его.

— Что?!

— Помог донести. Васька порывался на улице погоняться, а грязно же.

— Нет, Андрей, ты не понял. Зачем ты отдал Ваську? Вику-то черт с ней, но Ваську!

Да, вот своего первого кота я бы никому не отдал. Он уже староват. Он самый любимый мой. Я и любимую Вику его, не отдал, когда у меня о ней просили. Васька… Это же первый тут питомец.

— Макс, — спокойно, со стальной ноткой в голосе, почти на распев, обратился Андрей. — А ты о нем думать начал когда? Когда его рядом не оказалось? Ты о нем думал, когда забывал покормить? Мы все для тебя обуза.

— Андрей!.. – я запнулся, комок в горле застрял. — Если ты через 15 минут не окажешься дома, я пойду за сигаретами, — какой же я тупой. Самому стало отвратительно от этих слов.

Еще пару секунд помолчав, слушая его неровное дыхание. — Извини. Андрюша, — обратился к нему и словно почувствовал изменение его дыхания, словно по нему пронеслась дрожь. — Андрюша… нам надо поговорить.

— О чем? — голос совсем изменился, он дрожал и запинался. — О чем нам говорить? О том, что ты в час ночи позвонил и сказал, что ночевать не придешь?

— О нас. Вернись, пожалуйста… вернитесь все, пожалуйста.

Повисла пауза.

— Все не получатся, — с какой-то болью в голосе произнес Андрей. – Сторож-Барбос сбежал. Мы его искали… искали… И я не знаю как теперь к Жанне идти…

— Твою мать! Идите домой! Живо!

Я не выдержал. Во мне проснулась странная, глубоко внутри спящая злость и ярость.

Васька. Этот кошак всегда утешал в те моменты, когда у меня были проблемы. И Жанна это отлично знала. Она давно к нему ревновала. Она думала, что и Вика мне очень дорога, особенно после того, как я не отдал ее подруге Жанны.

Стерва. Так и подмывало ей позвонить. Высказать все, что накопилось, припомнить все на свете! Только рука не поднялась. Как всегда.

Сейчас, как никогда, хотелось закурить. И я не выдержал. Встал, набросил куртку, скользнув в туфли, вышел. Киоск был рядом, во дворе. Конечно, тут не были выставлены сигареты на витрину, но я отлично знал: они ими из-под прилавка торгуют.

Подошел к киоску. Мокрый от дождя и злой как черт, протянул купюру в окошко.

— Не делай этого.

Я вздрогнул. Андрей подоспел вовремя. Такой же мокрый, но с несгибаемым, укоризненным взглядом.

ты сделаешь это…

— Девушка, извините, я передумал… пачку презервативов, пожалуйста.

Пенсионного вида «девушка», привыкшая ко всему в этом тихом дворике, протянула резинки и сдачу, поспешно закрывая маленькое окошко, прячась от дождя. Я положил коробочку в карман и обернулся.

Гром и Синька прятались под тонкой курткой Андрея. Глядя на всю эту троицу, на душе стало тепло.

— Пойдем, — коротко сказал я и повернулся к дому, обнимая за плечи Андрюшку.

Он склонил голову и безмолвно проследовал так со мной. У дверей подъезда мы остановились. Я открыл и пропустил вперед домочадцев. Моих домашних. Моих!

Войдя в квартиру, Андрей первым делом выпустил котов и только потом начал снимать с себя мокрое. Хотелось помочь ему. Я протянул к нему руки, помогая повесить куртку на дверь сушиться. Парень вздрогнул. А по моему телу пронесся жар.

— Пойди с себя мокрое все сними, переоденься. Сейчас налью коньяка.

Заначка у меня всегда была, привычка ныкать на «черный день» появилась еще на первом курсе института. При упоминании о спиртном стало как-то не по себе.

Сбрасывая свои вещи по пути, пошел в спальню. Под креслом в тайном ящике, непонятно для какой цели изобретенным дизайнером, лежала непочатая 0,5. Пошарив еще, я наткнулся на две недокуренные пачки сигарет. О как! Но доставать не стал.

— Оденьтесь, — тихо, боязливо произнес вошедший Андрей.

До меня дошло, что стою я на коленях перед креслом, изучая этикетку на бутылке.

Мля! Реально мне стало стыдно и как-то неудобно светить своими простыми, холостяцкими труселями. Только вместо этого, я повернулся на коленях и улыбнулся.

— Неси стопки.

Складывалось впечатление, что Андрей находится вне этого мира. Словно зачарованный, он пошел на кухню, достал стопки, по звукам, доносящимся оттуда, помыл, принес и протянул их мне.

— Садись.

Послушно сел, кутаясь в мой халат. Да, кстати, а вот халатик он у меня отвернул в первый же день.

Я разлил по стопкам коньяк. Протянул Андрею его порцию. Поднял свою.

— За… — запнулся, мой собутыльник густо покраснел и уставился взглядом в ковер. — За… нас, Андрюша.

Он вздрогнул настолько сильно, что часть алкоголя пролилась, и, трясущимися руками поднес рюмку к губам.

— Нет, постой… — хрипло вырвалось у меня. — Стоя.

Я встал, помогая подняться Андрею. От его коньяка осталась половина. Его трясло то ли от волнения, толи от холода, поэтому я просто не смог заставить себя отпустить это худое тельце. Мы выпили стоя, обнимая друг друга, и остались стоять.

Верно Сашка сказал. Это внутри каждого из нас. Как бы сильно мы не противились, но прописанное природой, рано или поздно, выползет наружу, как вылезает лихорадка на губах – неожиданно.

Забрал у парня рюмку поставил со своей рядом на столик. Теперь я уже обнимал его, поглаживая, обласкивая, шепча какие-то, как всегда, глупые слова. Теперь я понял то, о чём говорил Самохвалов.

«…любят человека…»

…рядом с которым и тепло, и спокойно, без которого не находишь себе места.

А я стоял в это момент и был счастлив. И не важно, что рядом с нами на подоконнике, шумно вылизывались кошаки, что прохладно в доме, что за окном дождь, что я собрался уйти с работы, что… да все без разницы. Просто обнимать, касаться, поглаживая кожу, столь волнующую на ощупь.

Склонился над ним. Снова хотелось почувствовать это необычное ощущение от его губ, от рук на моих плечах, от трущегося о мой пах юного бедра…

Андрей, этот маленький чертенок, таки приручил меня.

Оглавление

Пролог

Глава 1 Знакомство

Глава 2 Вечерний уют

Глава 3 Понимание

Глава 4 Первые шаги

Глава 5 Друг

Глава 6 Конец всегда значит Начало