Огненный вихрь любви [Кортни Хенке] (fb2) читать онлайн

Кортни Хенке Огненный вихрь любви

Глава 1

Осторожно откинув со лба темные влажные волосы, Эмма еще раз посмотрела на огромный дом сквозь листву азалий, растущих возле дороги.

— Терпение, Эмма, терпение, — чуть слышно сказала себе мисс Маклин, потирая затекшие ноги. Эмма потеряла счет времени: сколько она прячется в этом кустарнике — два, три или только один час? — Нужно еще немного подождать… В моем распоряжении еще есть 18 часов.

Нельзя уйти отсюда, не поговорив с мистером Морганом. Она не может вернуться домой побежденной.

Заходящее солнце окрасило далекий горизонт в нежные розово-желтые тона. Эмма раздраженно махнула рукой, прогоняя назойливого шмеля. Внимательно прислушалась. Нет. Не показалось. Замок снова заскрежетал: Марта, секретарь мистера Моргана, вышла из его величественного убежища. Серые глаза Эммы пристально следили за каждым движением женщины с голубыми волосами. Мятежный боевой клич готов был вырваться из груди Эммы, но она заставила себя молчать, дабы не напугать бедную женщину до смерти. По крайней мере, не сейчас.

Не раньше, чем она зайдет в дом.

Марта закрыла дверь и досадливо поморщилась.

Эмма, затаив дыхание, нырнула пониже в кусты, но Марта даже не посмотрела в ее сторону, порылась в объемистой сумочке, достала ключ и открыла дверь.

— Мистер Морган! — позвала она. — Не забудьте зайти за билетами на благотворительный бал.

Из глубины дома мужской голос ответил:

— Спасибо, мама Марта.

Марта улыбнулась и закрыла за собой дверь. К дому бесшумно подъехал кадиллак, Эмма видела его раньше. Марта торопливо спустилась по лестнице и подошла к машине. Ее пальцы еще не успели коснуться ручки на дверце автомобиля, как вдруг она нахмурилась, будто почувствовала чье-то присутствие, и окинула двор подозрительным взглядом.

Эмма замерла и поспешно отвела глаза. Она смотрела на зеленые листочки и слышала только биение своего сердца. Боже, неужели…

Взгляд Марты скользнул по зарослям азалии. Затем она пожала плечами и открыла дверцу. Поприветствовав шофера, женщина ответила на неслышный вопрос:

— Нет, Бенно. Ты же знаешь, если бы он позволил мне помочь ему, все было бы гораздо проще. Но, несмотря на его…

К сожалению Эммы, больше ничего не удалось услышать: дверца захлопнулась. Лимузин выкатил на улицу строгого ангела-хранителя Максвелла Моргана.

— Ну, а что теперь? — спросила Эмма, выбираясь из своего убежища. Она хлопала пищащих комаров, мысленно посылая шофера в пылающую преисподнюю за то, что ей так долго пришлось просидеть в этих чертовых кустах. Туда же Эмма отправляла и мистера Моргана. Зачем окружать себя таким количеством бдительных служащих?

Вздохнув, Эмма быстро сняла блузку и надела элегантный жакет. В конце концов, никто не давал ей права обвинять кого бы то ни было, особенно владельца «Дэниелз Косметикс» — Максвелла Моргана. Хотя он и не купил духи ее матери. Мистер Морган прислал им вежливый отказ. И тогда Эмма решила встретиться с ним лично и без предварительной договоренности. Она должна показать владельцу корпорации эти удивительные духи. Ведь для этого Эмма и убежала из дома, пока остальные члены семьи спорили о том, что нужно делать. Теперь она стоит, слегка пошатываясь, перед особняком мистера Моргана.

Она распустила волосы, и шелковистые локоны цвета кофе упали ей на плечи. У нее должно получиться, ведь ей всегда так везло. Эмма решительно посмотрела на входную дверь. Ни черт, ни потоп не помешают ей попасть в этот дом и увидеть Максвелла Моргана.

Пробираясь сквозь заросли кустарника с дипломатом в руках, Эмма зацепилась за ветку азалии и порвала чулок. Раздосадованная, она не заметила ступеньку, оступилась и чуть не упала. Морщась и потирая лодыжку, Эмма попыталась встать на ногу. От боли потемнело в глазах, но нужно было идти.

Вот тебе и везучая… Почти все шло не так, как она планировала. Эмма скинула туфли и стала осторожно подниматься по лестнице.

Подняв руку, молодая женщина постучала. Неожиданно дверь медленно отворилась. Эмма не верила своим глазам. По-видимому, Марта неплотно прикрыла дверь, и замок не сработал.

Уверенность вернулась к ней. Эмма вытащила из волос листья азалии, потерла грязное пятно на жакете и расправила плечи. По своему опыту она знала: люди доверяют тому, что видят. И она предстанет перед мистером Морганом во всем блеске своего обаяния и красноречия. Он не сможет ей отказать.

Она прижала дипломат к груди и в сотый раз прошептала первую фразу своей пламенной речи: «Мистер Морган! Я здесь для того, чтобы предложить вам крупнейшую сделку. Поверьте, это очень важно… Я здесь, чтобы предложить вам крупнейшую…»

Монотонно проговаривая слова, как заклинание, прихрамывая, Эмма тихо вошла и стала осматривать одну комнату за другой. Уже наступили сумерки, но свет еще не зажгли. Тишину большого дома нарушал только гул кондиционера. Где же этот человек, за которым она гонялась весь день? Эмма заглянула на кухню.

— Чем мы займемся сегодня вечером, моя милая девочка?

Услышав низкий мужской голос, Эмма остановилась. Молодая женщина чувствовала себя преступницей, но отступать было уже поздно. Эмма осмотрела ближайшую комнату — там она тоже никого не обнаружила.

— Может быть, ты хочешь, чтобы я почитал следующую главу нового бестселлера? Или пойдем купаться при лунном свете? Чего тебе хочется?

Эмма едва не сказала «да», но вовремя спохватилась. Эти слова предназначались для другой женщины. И Эмма услышала, как в ответ раздался странный жалобный звук. Если у мистера Моргана сейчас находится женщина, то вряд ли он захочет вести деловые переговоры.

Зная, что у нее нет выбора, Эмма осторожно подошла к сводчатому дверному проему. «Они здесь», — сказала она себе. Внезапно ей стало жарко. Это было самое рискованное предприятие в ее жизни. Эмма не смогла удержаться и скрестила пальцы, медленно перешагнув порог.

Библиотека была слабо освещена, и ей пришлось остановиться, чтобы глаза привыкли к полумраку. Слабый запах кожи и книжной плесени говорили о том, что у хозяина изысканный вкус, но у Эммы не было времени осматривать комнату. Она увидела только одного обитателя и на несколько секунд забыла о цели своего визита.

Он расположился в большом кожаном кресле, глядя в потолок. Золотистые волосы были взъерошены, и одна капризная прядь свешивалась над бровями. На нем не было рубашки, и блики заходящего солнца весело плясали на широкой груди, покрытой темными волосами. У любой из семи женщин ее семьи потекли бы слюнки при виде такого красивого мужчины, но Эмма, пристально разглядывая его лицо, думала о другом.

Только один раз она видела фотографию мистера Моргана. Это было шесть лет назад, в то время он получил в наследство «Дэниелз Косметикс». По мнению Эммы, пост руководителя сделал Максвелла Моргана закоренелым мизантропом и изощренным циником. Этот мужчина готов рассмеяться в лицо самому дьяволу. Усмешка пряталась в уголках его рта — мистера Моргана забавлял вечный маскарад жизни.

Эмма не раз задавала себе вопрос: почему этот человек окружил себя целым отрядом штатного персонала, который делал все, чтобы оградить Моргана от других людей? Для женщины, которая большую часть жизни смотрит с тоской на горизонт, мечтая о далеких краях, невозможно было понять его. Почему он прячется? Какие тайны он скрывает?

Морган неожиданно сморщился, как будто от боли, поднял руку и потер белевший неровный шрам на лбу возле самых волос. Ладонь, лежавшая на столе, сжалась в кулак. Эмме стало жаль Моргана. Захотелось подойти к нему и, ничего не говоря, обнять его. Но она не могла… Она была нежданной гостьей. Эмме стало неловко оттого, что наблюдает за человеком, который и не подозревает, что в его доме еще кто-то есть. Она решила выйти и вернуться снова, но на этот раз сообщить о своем появлении.

Но как только Эмма начала осторожно двигаться назад, грозное рычание заставило ее остановиться.

— Что это, Дикси? — строгим голосом спросил Морган.

«Собака!» — догадалась Эмма. У нее нет времени, чтобы успокоиться и все хорошенько обдумать. Боже, зачем она только пришла сюда с этой безрассудной идеей!

Морган повернул голову, разговаривая с невидимой Дикси. Затаив дыхание, Эмма спряталась в тени огромного шкафа. Морган обвел взглядом комнату, но, кажется, не заметил ее. Эмма облегченно вздохнула. Но эти глаза! Было почти темно, но она смогла различить их яркий янтарный блеск. Максвелл Морган был прекрасным представителем мужского пола!

— Все в порядке, девочка? Еще одна мышь?

Эмма закрыла глаза и лихорадочно обдумывала план дальнейших действий. На этот раз она не упустит свой шанс, крадучись в его…

Вдруг Максвелл Морган вскинул голову и стал принюхиваться.

«Какой невероятный запах», — с интересом отметил Макс. Свежий, чистый, слегка сладковатый, он перенес его на высокую скалу, обдуваемую морскими бризами, приносящими благоухание удивительных цветов с далеких островов. Конечно, это — естественная смесь. Ни один химик не смог бы ее создать в подобном сочетании. Первичный… жасмин. Вторичный… сладкий касатик? Третье… о, черт! Это вещество следовало бы опробовать. Повеяло тонким ароматом распускающихся цветов и благоуханием весенних трав. И все же в состав аромата входил запах какого-то неизвестного оранжерейного цветка.

«Откуда же, о небеса, доносится этот фимиам?» — думал Морган, С репутацией его компании, разрабатывающей необычные духи, при помощи такого аромата они смогли бы сделать несколько миллионов. Продукция, выпущенная на основе столь необычного запаха, завоевала бы рынок с молниеносной быстротой, но…

Чутье Дикси еще не подводило его. Собака была чем-то встревожена. Или кем-то? Понятно, в комнате кто-то есть. Но не Бенно и не Марта.

— Кто здесь? Подойдите ближе, — приказал он. — Или я спущу собаку!

— Нет! Пожалуйста, мистер Морган! Я не воровка! Я здесь для того, чтобы… Чтобы предложить вам крупнейшую сделку!

Напряженная тишина повисла в комнате. Макс не знал: то ли ему закричать, то ли вызвать полицию, то ли просто рассмеяться. Прежде чем он решил, Макс снова услышал женский голос.

— Проклятие! Мой язык отказывается мне повиноваться. Боже, что я говорю…

— «Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно», — словами Гете заключил Макс.

— О, да вы не лишены чувства юмора, — хихикнула Эмма. В ответ раздалось грозное рычание, и улыбка исчезла с лица мисс. Но не так просто можно заставить ее замолчать. — Мистер Морган, вы можете мне не верить, но у меня нет привычки залезать в чужие дома и грабить. Я следила за вашими служащими только для того, чтобы встретиться с вами. Уф, запарилась в этом костюме. Я очень устала и чувствую себя в глупом положении, появившись без приглашения в вашем прекрасном доме, — Эмма вздохнула. — Хотите, я сейчас выйду и войду снова, как будто вы меня никогда и не видели. Вернусь и изложу вам цель моего визита. Хорошо?

Макс никак не мог понять, кто эта женщина и чего она от него хочет. Молчание Эмма расценила как согласие.

— Спасибо, — вздохнула она и поплелась прочь, слегка пошатываясь и бормоча себе под нос: «И чего я так растерялась? Теперь непонятно, что может выйти из этой авантюры. Ты даже не можешь вытянуть из себя ни единого слова. Проклятая бестолковая идиотка! Посмотри на себя! Лучше сними чулки, прежде чем…»

Ее тихий голос доносился из коридора. Макс тряхнул головой, желая отогнать от себя это наваждение.

— Что это, черт побери? — пробормотал он.

Дикси лизнула его руку и растянулась возле кресла. Или ему привиделась эта сумасшедшая женщина, или собака чуяла, что им никто и ничто не угрожает.

К своему удивлению, он предпочел довериться инстинктам Дикси. Любопытство Макса было сильнее страха. Эта женщина, как вихрь, ворвалась и требовала, чтобы ее выслушали. Тот, кто имеет такие разносторонние способности, заслуживает награды за свои старания.

Ее голос очаровывал Макса против его воли. Мило звучащий протяжный южный акцент с восхитительными чертами британского произношения. От нее веяло летним бризом. Но все-таки чего хотела незваная гостья? Кажется, она что-то говорила о чулках?

От чувственного образа, созданного ее чудесным голосом и удивительным ароматом, у Макса перехватило дыхание. Тщетно он пытался совладать с неожиданным возбуждением. Он не мог вспомнить подобного случая в своей жизни: за считанные минуты молоденькая авантюристка вскружила ему голову. Но Максу это совсем не нравилось. Более того, его раздражала навязчивость эротического видения.

Макс злился. Она забралась в его дом, в его единственное убежище. И кто знает, как долго она стояла, наблюдая за ним. Теперь она взяла на себя право распоряжаться ситуацией. Такая наглость просто недопустима.

Тихий шепот и легкое дуновение таинственного аромата отвлекли его от раздумий.

— Кто вы? — спросил он без предисловий.

— Меня зовут Эмма Маклин, и я здесь для того, чтобы предложить вам сделку, очень важную, — уверенно произнесла она.

Максу пришлось отвернуться, чтобы скрыть невольную улыбку. Вместо взволнованной, экспрессивной южанки перед ним стояла милая и спокойная продавщица.

— Маклин? Из «Органик Айленд Индастриз»? Ваша компания писала мне месяц назад о духах, сделанных с добавлением какой-то травы, о которой я не слышал?

— Да, — помедлив, сказала Эмма.

Макс уловил нотку настороженности в ответе и пожалел о том, что так быстро и легко ему удалось раскрыть ее планы.

— Как я уже отмечал в своем письме, я не покупаю ароматы, разработанные вне моей компании.

— Послушайте меня, и за пять минут вы измените ваше решение.

— Напрасный труд. У вас ничего не выйдет.

— Мистер Морган, — Эмма грустно вздохнула, — мне очень неудобно, что приходится говорить с вами в таком виде — вся перепачканная и все такое… Но все, о чем я прошу, — это дать высказаться. Дайте мне этот шанс.

Макс нахмурился, услышав о грязной одежде. Она, очевидно, предполагала, что внешний вид может повлиять на его решение.

— Мисс Маклин, честно говорю вам — я не заметил, как вы выглядите, — с иронией в голосе произнес он.

— Очень галантно, сэр. По вашему письму видно, что вы — джентльмен.

— Можете на это не рассчитывать, — пробормотал Макс и провел пальцами по подбородку. Она все больше и больше очаровывала его. — Как вы попали сюда?

— Через входную дверь. Вам следовало бы проверить замок, — посоветовала Эмма. — Любой может пробраться в дом.

— Нет, — усмехнулся Макс. — Перейдем к делу. Вы надушены этими духами, которые предлагаете?

— Да, — с облегчением выдохнула Эмма.

Макс потрогал кончиком пальца нижнюю губу. Тот факт, что духи изготовлены из редкой травы, изменил его первоначальное впечатление. Но интерес не пропал. Он понимал, что непросто будет запустить в производство эти духи. Сразу же возникала масса вопросов. Сделаны ли духи по точной формуле или по счастливой случайности и только для того, чтобы продать их?

— Почему ваша компания не производит эти духи? — спросил Макс. Эмма ответила не сразу.

— Мы — небольшая компания, мистер Морган. К сожалению, в настоящий момент у нас нет ни оборудования, ни организованной системы распределения, чтобы сделать все, как это необходимо. А у вас есть.

Еле уловимая дрожь в ее голосе подсказала ему, что мисс что-то не договаривает.

— Что еще?

— То есть… я не совсем вас понимаю, мистер Морган, — недоумевала Эмма.

— Вы можете подождать, пока станете способны производить их сами, мисс Маклин. Зачем продавать, если они так хороши?

— Нам необходим ликвидный капитал. И чем быстрее, тем лучше. Для… для другого проекта.

Он был бы дураком, покупая кота в мешке, особенно у этой женщины. Она ворвалась в его дом и причинила ему столько беспокойства. Но Макс никогда не прогонял того, кто в нем нуждался. Сейчас он не был уверен в успехе, несмотря на убедительное объяснение. Что ж, если травы достаточно для производства и если мисс Маклин докажет, что формула может быть повторена…

— У вас есть пять минут, мисс Маклин.

Эмма даже не скрывала радости. У нее появился шанс! Она мгновенно успокоилась. Начало было положено, все остальное теперь зависело от нее.

Стараясь не думать о мятой одежде, она схватила дипломат и начала извлекать одну за другой аккуратно нарисованные иллюстрации. Эмма оглядела комнату и впервые заметила, как точно расставлена мебель. Стереосистема и компьютерная техника занимали почти всю стену. Пока они разговаривали, солнце уже исчезло за горизонтом, а Морган даже и не думал включать светильник, висевший прямо у него над головой. Прихрамывая, Эмма подошла к выключателю:

— Можно?

Макс махнул рукой и улыбнулся. Внезапно Эмме захотелось подойти и поцеловать его красивые губы. Но… «Прежде всего — дело», — сказала она себе, зажигая свет. И немедленно вернулась к своим наброскам. Думай, высокопоставленный руководитель!

Тепло разлилось по телу, глаза слипались. Усталость трех бессонных ночей давала знать о себе. Но нельзя расслабляться ни на минуту.

— Мистер Морган, ваша фирма нам понравилась с самого начала, хотя «Дэниелз Косметикс» — маленькая компания. Дансер сделал вас одной из самых конкурентоспособных. Упаковка продает товар, но вам удалось завоевать репутацию своими уникальными ароматами, которым нет равных в этой отрасли промышленности. Ваши духи очень необычны.

Эмма видела, как он усмехнулся, морщась от ее красноречия. Этот человек лишал Эмму присутствия духа, будто он мог видеть, что творится в ее душе. Раньше этого с ней не случалось. Ей всегда удавалось «пустить пыль в глаза».

Руки слегка дрожали, мысли путались. Эмма сосредоточенно устанавливала эскиз на кресле перед столом Моргана, старательно отгоняя свои странные ощущения.

— В… Вкратце, мистер Морган, у вас есть прекрасная возможность разбогатеть на духах, которые изменяют свой запах в зависимости от их обладательницы, а также, — она сделала небольшую паузу для большего эффекта, — от ее настроения.

Эмма повернулась и улыбнулась ему, надеясь прочитать знаки одобрения на красивом лице Моргана. Но… То, что она увидела, повергло ее в уныние. Мистер Морган сидел с безучастным видом и, казалось, только вежливо слушал. Прекрасные глаза даже не смотрели на нее. Эмме хотелось, чтобы у него осталось хорошее впечатление, независимо от того, купит он духи или нет.

Конечно, она никогда и не думала, что все будет легко. Но капельки холодного пота выступили на лбу, когда она еще раз посмотрела на первый рисунок. На нем была изображена женщина в пастельных тонах с мечтательным взглядом в объятиях сильного мужчины. Племянница Кэтрин прекрасно справилась с работой. Эмма отбросила сомнения и продолжила.

— Хотя трава используется в малом количестве, она отзывается на малейшее химическое изменение в теле женщины. Мистер Морган, этот аромат произведет революцию в парфюмерной промышленности, — голос Эммы становился все увереннее. — Это духи, которые никогда не выйдут из моды.

Эмма не скупилась на жесты и улыбки. Взмахнув рукой, она торжественно провозгласила:

— Представляю «Хамелеон»! Для женщины…

— Мисс Маклин, — тихо сказал он.

Эмма остановилась, внезапно почувствовав неловкость, словно совершила огромную ошибку. Но она не делала ошибок! Почему он не дал договорить? Эмма торопливо вытащила второй эскиз.

— Особый аромат заслуживает уникального флакона. Хрустальная фигурка на пробке и сама форма будут…

Морган покашлял, и Эмма с ужасом увидела, что улыбка исчезла с его лица.

— Мисс Маклин, я вас долго слушал. Мне жаль, но я… я не думаю, что вы хорошо знаете рынок.

— Но…

Долгие часы, дни изнурительной работы, бессонные ночи оказались напрасными. Но она же все делала правильно! Все рассчитала. Губы задрожали:

— Мистер Морган…

— Вы не понимаете. Я не могу… — его прервал запищавший компьютер. — Извините меня, — он встал и повернулся к принтерам.

Принтеры? Эмма неодобрительно посмотрела на них. Два? Зачем одному человеку два?

Морган склонился над принтером, быстро передвигая пальцы по странице, совсем как ребенок, который не может усидеть на месте. Но какое значение это имело сейчас? Он, конечно, хорошо образованный человек. Почему?..

Кровь отхлынула от лица Эммы. «О Боже», — прошептала она, пораженная своей догадкой. Неудивительно, что выступление и прекрасные эскизы не произвели на него должного впечатления.

Оказывается, Максвелл Морган… слепой.

Глава 2

— Это неважно, — сказал Макс. — Небольшая техническая проблема.

Эмма бессмысленно смотрела на него. «Не важно? — думала она. — Неважно, что этот человек слепой? Что она провела три сумасшедших дня, готовясь к презентации? Что на этот раз внешний вид обманул ее, а не других? Что все уловки, столько раз проверенные, бессмысленны?»

Ей стало смешно. Эмма зажала рот рукой, чтобы не рассмеяться. Она считала — он не замечает ее неряшливый вид, оттого что хорошо воспитан. А у него, оказывается, «небольшая техническая проблема»!

Она больше не смогла сдерживаться. Эмма смеялась, смеялась до тех пор, пока слезы не брызнули из глаз. На душе стало легко и спокойно — усталости как не бывало.

— Мисс Маклин? — Макс стоял возле стола и насмешливо улыбался. Наверное, он не понимал всей нелепости ситуации. — Впервые сталкиваюсь с подобной реакцией, — сухо заметил Морган. — Вы слышите меня?

— О да, — все еще хихикая, Эмма опустилась в кресло напротив красивых, но уже ненужных рисунков. — Попалась в собственную ловушку, — пробормотала она.

— Неужели? Я бы так не сказал.

— Сказали бы, если бы знали.

— Знал что?

— Если я буду вам объяснять, то вы подумаете, что я сошла с ума.

— А разве нет? — улыбнувшись, спросил он.

— Может быть, и так, — ответила Эмма уже серьезным голосом. Она смотрела на его губы и представляла как они целуют ее. Эмма прикрыла глаза, отгоняя от себя нескромные мысли. — Если хотите знать правду, мне все равно!

— Все равно?

— Я… я думала…

— Герр Морган?

Услышав незнакомый голос, Эмма вздрогнула. Коренастый мужчина вошел в комнату, держа в руках шляпу.

— Герр Морган, я стучал, но вы не ответили. Марта клялась, что в кустах кто-то прятался. Правда, она никого не видела.

— Спасибо, Бенно. Я прекрасно себя чувствую, — Макс усмехнулся. — Но в понедельник у меня должна быть новая сигнализация.

Эмма, не удержавшись, хихикнула. Бенно повернулся и от удивления открыл рот.

— Я… я мешаю…

— Только дело, Бенно, — Макс покачал головой. — Только дело.

«О делах герру Моргану следовало бы забыть», — думал Бенно, не отводя изумленного взгляда от девушки. Она напомнила ему крошечные овальные портреты, которые он видел в антикварном магазине в Лидии. Большие круглые глаза, тонкие черты лица несли в себе красоту другой эпохи. Подобная красота не нуждалась в косметике. Темные блестящие волосы крупными локонами ложились на плечи. Светло-коричневый костюм ничуть не преувеличивал стройности, но тем не менее выгодно подчеркивал достоинства фигуры. Эта леди не нуждалась в искусственных хитростях — она светилась изнутри.

Казалось, гостья едва сдерживает смех: глаза блестят, уголки плотно сжатых губ приподнялись, а на щеках появились ямочки.

Ах! Если бы он был лет на сорок моложе…

— N Abend, Fraulein!

— N Abend!

Бенно просиял:

— Sprechen Sie Deutsch?

— Ich spreche etwas Deutsh, — произношение было отличным. Бенно обернулся:

— Вам больше ничего не нужно, герр Морган?

— Мисс Маклин, у вас есть машина?

Эмма кивнула. Ее изумило внимание хозяина. Раньше о ней никто так не заботился. Когда она поняла, что напрасно кивает, то поспешно произнесла:

— Да.

Эмма хотела осмотреть местные достопримечательности и взяла машину напрокат. Не удержавшись, ехидно добавила:

— Danke, герр Морган.

— Bitte, — ответил он с улыбкой. — Поезжай, Бенно. Ты не понадобишься мне до понедельника. Нужно будет заехать за Эдамом в аэропорт.

— Да, сэр, — он поклонился Эмме. Она нашла этот оригинальный жест внушающим любовь. Бенно вышел через стеклянную дверь в дальней части комнаты. Макс закрыл ее, вернулся и уселся на край стола, скрестив руки перед собой.

— Теперь предположим, что вы сказали мне, почему…

Эмма не хотела рассказывать ему все. Он и так уже думал, что она ненормальная.

— Мне показалось, что вам скучно меня слушать.

— Последние несколько минут не приходилось скучать.

Его голос звучал как-то странно, и Эмма не понимала, о чем он говорит. Она сидела, опустив голову, и смотрела на свои руки, которые лежали на коленях и слегка дрожали. Неужели он борется с теми же чувствами, что и она?

Нет, непохоже. Этот мужчина из разряда «победителей». Но кого же он ей напоминает? Не чертами лица, а нарочито строгим видом. Эмме опять стало смешно.

— Вы выглядите, как старый мистер Уайлер, — озорно хихикнула она.

— Как кто?

— Это директор моей школы. Однажды я напускала воздушных шаров в его кабинет.

Морган сдался и усмехнулся.

— Почему у меня возникает чувство, что вы часто проделывали такие штуки?

— Не знаю. Почему?

— Вы всегда находите все таким забавным?

— А разве вы нет?

— Иногда, — он поднял голову. — Мне редко это удается.

— Мне тоже.

Морган наклонился вперед, и она уловила слабый запах хорошего одеколона.

— А вы не боялись, что я мог бы вас арестовать?

О подобных последствиях своей авантюры Эмма даже и не задумывалась.

— Если ты не хочешь умирать, то не рождайся, — почти шепотом сказала она.

— Что это? Вест-индийское?

— Гуллах^[1].

— У вас большой запас красивых изречений, не правда ли? Я знаю, я буду ненавидеть себя утром, но все-таки, что это значит?

— Это значит, что если вы боитесь последствий, то не предпринимайте никаких попыток.

— И вы используете все шансы, — неодобрительно заметил он.

— В действительности, нет, — Эмму смутила подобная реакция. — Вы живете, значит, уже играете в самую крупную лотерею из всех.

Эмма почувствовала, как замирает сердце и яркий румянец заливает лицо. Морган сидел так близко, что их колени почти касались. Сладкая истома охватила уставшее тело. Ни думать, ни говорить не хотелось. Просто сидеть в этом уютном кресле и смотреть на мужчину, с которым познакомилась всего лишь несколько минут назад. И который не может увидеть ее, ее взволнованного лица. Но который, казалось, может понять внутренний мир ее души и увидеть его красоту.

Эмма еще раз взглянула в светло-карие глаза. «Глаза — зеркало души», — так говорила мать. Его глаза напомнили ей холодное озеро, затерянное в лесной чаще. Ничто не потревожит покой водной глади — нет в нем ни единого живого существа. Так и эти глаза… Или это только маска? Но почему он не позволяет ей заглянуть в его душу? Разве она не была откровенна с ним?

— У вас очень красивые глаза, — тихо произнесла Эмма. — Обидно…

— Что? — резко спросил он, сжав кулак.

— Что у вас такой холодный взгляд.

Макс повернул голову. Звуки нежного, взволнованного голоса очаровывали его. Волнение не было жалостью, он это знал. Кровь шумела у него в ушах.

— Неужели?

— Да. И я не знаю, почему.

Он чувствовал ее дыхание совсем рядом, возле щеки. От мысли, что может прикоснуться губами к ее лицу, его сердце блаженно замерло. Запах таинственных духов изменился, и перед ним возникли образы молодых любовников, наслаждающихся упоительным экстазом страсти.

Макс быстро поднялся, пряча руки, чтобы хотя бы ненароком не задеть ее. Он не позволит сбить себя с толку. Он будет выдерживать дистанцию.

— Пойду, одену рубашку, — произнес Макс бесстрастным голосом.

— А… а мое предложение?

— Оставьте свои бумаги. Мой коллега и я просмотрим их в понедельник.

— Это слишком поздно! — не сдержавшись, крикнула Эмма. — Я имею в виду…

Она замолчала, не понимая, что с ней происходит. Зачем завела этот разговор? Все, что ей нужно, — это продать духи! А не заниматься психоанализом!

— Вы останетесь пообедать, — приказал он. Эмма заметила, что взгляд его потеплел. Но только на несколько секунд. Морган хотел добавить что-то еще, но передумал и, пройдя мимо, подошел к двери. — Дикси, ко мне.

Эмма уже успела забыть о ее существовании, и, когда огромная охотничья собака выбралась из-под стола, она испугалась. Дикси посмотрела на Эмму, будто оценивая, и медленно вышла вслед за хозяином.

Эмма вдохнула аромат, оставленный Максом, его волнующий мужской запах. Она обвела взглядом опустевшую комнату, не в силах о чем-либо думать. Ей стало грустно.

Звук торопливых шагов, эхом разносившихся по дому, заставил Эмму очнуться. Боже мой, о чем она только думает?! Неужели она здесь для того, чтобы болтать о своей личной жизни? Эти разговоры не имеют никакого отношения к делу. Она сама отвлекла его от главной темы. Раскрыла перед ним свою душу, а он отогнал ее прочь, как назойливого комара. И она допустила это!

Он приказал ей остаться на обед. Независимая натура решительной мисс не могла мириться с его эгоистическим высокомерием, его самонадеянным тоном. Одному Богу известно, сколько раз ей приходилось выслушивать подобные интонации от родителей, сестер, жениха. Эмма выпрямилась и повернулась к двери.

— О нет, не останусь с тобой обедать, не останусь… не останусь… — проговорила она, глядя в темный дверной проем.

Обессиленная, она опустилась назад в кресло. Она должна остаться. У нее нет времени и нет выбора. Это единственная возможность удачно завершить свою кампанию.

— В конце концов, для чего я здесь? — вслух рассуждала Эмма. — Правильно, для того, чтобы продать духи. Это самое главное. А переживать из-за какого-то себялюбца — глупость. Он воздвигнул вокруг себя стены, толще иерихонских. Ну так пусть и сидит в своей крепости. У него даже нет друзей, раз он приглашает на обед первую встречную женщину.

Его голос преследовал ее. Эмма сидела в кресле, обхватив руками голову. Внезапно ей захотелось сыграть на трубе, да так, чтобы дом заходил ходуном. Но сил не хватало даже на то, чтобы встать, — бессонные ночи и томительные дни измучили ее. Пожалуй, впервые в жизни она испытывала чувство полной беспомощности. Если бы Эмма была дома, то бы добралась до кровати и спала бы долго-долго.

Эмма вздохнула, потерла лоб, бессознательно копируя движение Макса, встала и тяжело простонала, увидев эскизы. Кэтрин столько часов провела над рисунками, а они нужны, как трехногая лошадь.

Эмма потянулась, замлевшие мышцы устало заныли. Она смотрела на рисунки и удивлялась, как ей удалось спасти ситуацию. Неужели она только что говорила с ним о своем проекте, подробно описала все детали? Неужели он смог «увидеть» этот образ? Рисунки, возможно, но…

Эмма задумчиво покачала головой. В данном случае нужно что-то другое. Теперь и доклад уже был бесполезен. Эмма швырнула аккуратно отпечатанные страницы на эскизы. И тут она обратила внимание на принтер со шрифтом Брайля. Серые глаза сузились. Если бы у нее был не чертеж, а макет, то Макс смог бы «увидеть» необычный флакон.

— Эврика! — закричала Эмма. Теперь она знала, что необходимо сделать. Взглянула на часы: еще не поздно, и магазины открыты. Переодеться можно будет в машине или в комнате отдыха на заправочной станции. Но на обед она остаться не сможет. Эмма удивилась, что это решение так огорчило ее.

— Ты впадаешь в детство, Макс, — сказал Морган, брызгая холодную воду себе на щеки. Он толкнул дверь в ванную, вытер лицо и направился в спальню. — Ты ведешь себя, как мальчишка. Ты бы мог разбить себе голову, так мчавшись по этим проклятым ступенькам, — он потер шрам на лбу и открыл дверь. — Зачем я пригласил ее на обед? Нет лучше об этом не думать. Так, где же мои рубашки? — Макс закончил свой монолог и прошел в спальню.

Он прекрасно знал расположение комнаты. Огромный, встроенный в стену шкаф находился слева, а справа — королевского размера кровать с отлогой передней спинкой и тренажер на полу. Но вместо шкафа в его воображении возник притягательный образ обаятельной гостьи. Макс отогнал этот мираж.

Когда-то давно, в детстве, он быстро взбирался по лестнице и скатывался вниз по перилам. Ноги скользили по отполированному полу, а мама ругала Макса за такую опасную забаву. Но он не слушался ее и радовался, когда удавалось приземлиться на разноцветную дорожку, которую рисовали солнечные лучи, просвечивая через цветное стекло на двери.

В памяти остался и тот день, когда врачи вынесли ему приговор — слепота неизлечима. Макс долго просидел на радужной дорожке своего детства, которую ему уже не суждено увидеть. Прошло пять лет, а казалось, что вечность.

Макс не привык себя жалеть. Он потерял родителей, ушла любимая, когда после несчастного случая он ослеп. Эмма Маклин была неправа. Жизнь — не лотерея. Это карточная игра. Вам раздают карты, но нужно их заставить работать на себя, и тогда ты выйдешь победителем. Наиболее находчивые подтасовывали карты.

И вот впервые за эти годы он почувствовал себя неуверенно. И в этом была виновата мисс Маклин. При звуке ее голоса он терял над собой контроль. Почему? Что в ней особенного? В его жизни было немало женщин, они появлялись и снова исчезали — он расставался с ними без лишних сожалений. Но что с ним происходит сейчас?

Он встряхнулся, зная, что может думать бесконечно.

— Я ни в ком не нуждаюсь! И меньше всего в тех людях, которые пытаются навязать мне свои условия, — сказал он вслух и решил поразмыслить над ее деловым предложением. Чарующий аромат привлекал его своими таинственными свойствами. — Так вот в чем дело, — удивляясь простоте ответа, произнес Макс. — Это ее духи.

Его волнует этот запах, а не мисс Маклин с ее гортанным, запоминающимся голосом. «Только бизнес», — прошептал Макс и подошел к ящику за рубашкой, автоматически проверяя цвета по шрифту Брайля. Носки лежали в следующем ящике, тоже тщательно сложенные и рассортированные Бенно.

Одевшись, Макс позвал Дикси и стал спускаться по лестнице. Воображение опять рисовало перед ним чувственный образ Эммы Маклин. Макс пропустил ступеньку и чуть не упал. Выругавшись про себя, он продолжал свой путь.

— Мистер Морган.

Макс остановился, молясь, чтобы она не видела его путешествия.

— Что?

— Прошу прощения, но я не могу остаться обедать. У меня… у меня дела.

— Но… — Макс оборвал себя. Он не покажет ей, как сильно хочет, чтобы она осталась. — Прекрасно!

— Напрасно вы стараетесь выглядеть таким безразличным. Шерману это удавалось лучше, чем вам!

Макс слышал, как Эмма прошла мимо, как хлопнула входная дверь, и до боли сжал перила. В доме опять царила тишина. И покой, за который он боролся всю жизнь. Никто не указывает, что следует делать, каким он должен быть, как должен думать. Свободен и… одинок.

Большой дом показался ему совсем пустым и безжизненным. Только нежный аромат еще витал в воздухе.

— Пойдем, Дикси, — позвал он собаку уставшим голосом. — Давай съедим наш обед.

«У нас есть место, где все наше», — прошептал Макс.

На следующий день рано утром Макс стоял посреди библиотеки и подпоясывал халат. «Удивительно, — отметил он. — Но чудесный аромат все еще держится в воздухе». Макс позволил себе немного помечтать, но затем усмехнулся над своей глупостью. Мышцы ныли от поздних длительных занятий на тренажере. Он вспомнил ее нежный голос, звучащий так ласково.

— Это глупо, — сказал он преданной Дикси, когда та обнюхивала его руку. — Она ушла. Ушла и даже не оглянулась, — Макс печально улыбнулся. — По крайней мере, я так думаю.

Дикси заскулила, будто хотела что-то сказать.

— Не будем скучать по ней. Эта женщина безумная. Она вломилась в наш дом! — сказал он и про себя добавил: «И украла мой покой».

Макс вздохнул и пошел на кухню. Рука привычно нашла нужные предметы. Он отмерил воду, налил в кофеварку и опустил бумажный фильтр в корзину.

С отсутствующим видом помешивал кофе, вылавливая крупинки. В конце концов Макс нашел определение тому чувству, которое ощутил после того, как она ушла. Разочарование! Она слишком легко отказалась. Покинула его дом и даже не попыталась убедить Макса, чтобы он купил их.

Макс готовил себе завтрак, когда почувствовал непонятную тревогу. Он остановился. Откуда доносится запах кофе? Он дотронулся до графина — тот был горячий, очень горячий, но…

Макс перевернул корзину. Она была пуста. Когда он обнаружил маленькую кучку зерен на стойке, то покачал головой и усмехнулся.

После утреннего кофе Макс направился в бассейн. В его распоряжении было целых два дня.

«Что за черт, — подумал он, одевая махровый халат. — Да что же это со мной? Она ушла, ушла. Ну что же теперь делать? О, знаю, что делать. Вместо того, чтобы без конца вспоминать ее, буду работать. Работать до тех пор, пока не упаду от усталости. У Марты будет сердечный приступ, когда в понедельник она найдет груду предписаний».

В библиотеке он забрался в верхний ящик и взял магнитофон.

— Нет, Дэнни, я хочу…

Макс замер. Не может быть! Сердце радостно забилось.

— Эмма, — тихо позвал он. Но ответа не последовало. Голос, кажется, шел от компьютера. Макс быстро подошел к нему, наступив на незнакомый предмет. Бумажник, но не его. Положив бумажник на стол, он повернулся и больно ударился о сдвинутое кресло. Определенно здесь кто-то есть.

Наконец, он нашел ее. Эмма сидела, склонившись над клавиатурой. Одна рука подпирала голову, другая свешивалась почти до пола. От легкого прикосновения Эмма как будто проснулась, но затем, что-то пробормотав, снова погрузилась в сон.

«Когда же она вернулась», — поинтересовался он и пробежал пальцами по странице со шрифтом Брайля. «Боже мой», — прошептал Макс. Эмма полностью переделала свой доклад! Жакет висел над принтером, заглушая его громкое щелканье. Рядом с компьютером Макс нашел кусочек глины, по форме напоминающий флакон. Эмма даже склеила коробочку с рельефной картинкой. Должно быть, не спала всю ночь! Он не ошибся — Эмма была решительной женщиной.

Руки против воли снова коснулись ее. Волосы Эммы были неприбраны, но они такие очень, очень мягкие. Не переставая гладить их, Макс опустился на колени. От волнения он почти не дышит. Большой палец находит полные губы. Он не может противостоять их сооблазнительности. Нагибается и прижимает губы к ее губам. Эмма вздохнула, но не проснулась. Он чувствует ее теплое и ровное дыхание. Чудодейственный аромат уносит его на берег моря, и Макс погружается в ласкающие волны. Тело охватывает дрожь. Тяжело дыша, он отодвинулся назад. Нет!

— Мисс Маклин! — позвал он, затем крикнул: — Эмма!

— Нет, Дэнни, нет… — пробормотала она. Макс вздохнул и попытался нащупать ее плечо. «Это оно», — с облегчением отметил Макс. Через тончайшую шелковую ткань он коснулся нежной кожи. И поспешно отдернул руку.

— Мисс Маклин, — опять позвал Макс и встал. — Просыпайтесь.

— М-м-м… — простонала Эмма и пошевелилась. Макс, чувствуя что-то неладное, упал на колени, протянул руки и дотронулся до нее.

— Что случилось, Эмма?

— Мне больно, — сказала она, всхлипывая, и опять тяжело простонала. Макс, проведя руками по шее, обхватил голову Эммы и приподнял ее. Большие пальцы подперли щеки, и он нащупал прямоугольные отпечатки клавиатуры на правой щеке. Его сердце сжалось.

— Что ты с собой сделала, маленькая дурочка, — шептал Макс, растирая затвердевшие мышцы на ее шее. — Ты бы могла попросить меня, я бы помог тебе. Почему ты такая отчаянная?

Эмма захныкала. Макс ослабил давление и принялся нежно поглаживать шею.

— А почему ты делаешь мне массаж?

Макс простонал и на мгновение прижался лбом к ее лбу, но затем неожиданно для себя резко отступил.

— Проклятие! Я не хочу, леди, чтобы вы находились здесь! Вы мешаете мне!

— Из-з-звините, — только и смогла проговорить она. Макс продолжал делать массаж и уже спокойно сказал:

— Вы самая беспокойная женщина, которую я когда-либо видел.

— Средняя в семье.

Макс улыбнулся и опустил руки.

— Спасибо, Макс, — сказала она и вздохнула.

— За что?

— За то, что прогнал его.

— Кого? Дэнни? Он твой брат? — нахмурившись, спросил Макс.

— Нет. Жених, — ответила она равнодушно.

— Вы помолвлены? — еле слышно произнес Макс.

— Уже нет, — слеза скатилась на его палец. — Он никогда не слушал меня. Всегда… — Эмма зевнула, — всегда хотел по-своему… Как все… Вы всегда…

— Он теперь ушел, милая. Не волнуйся, — Макс перевел дыхание.

— Так хочется спать, — пробормотала она и закрыла глаза.

— Эмма, вы не можете здесь спать, — сказал Макс, трогая ее за плечо. — У вас есть отель, чтобы там отдохнуть?

Ответа не последовало. Как бы там ни было, она не может ехать в таком состоянии.

— Пойдем, Эмма. Я уложу тебя в постель, — смутившись, он на секунду замолчал и затем продолжил. — Я имею в виду — в комнате для гостей.

— Минуточку, мама. Я так устала…

— Эмма, — он тронул ее за плечо. — Эмма!

— Смирись с последствиями, — пробормотала она. — Макс, я все переделала. Ни у кого не было подходящего принтера. Я попаду в тюрьму?

— Нет, дорогая. Я не могу отправить тебя в тюрьму.

— Ты теперь сможешь рассмотреть мое предложение? — она вздохнула и прижалась к нему. Макс чуть не задохнулся. Его твердая плоть вырывалась из халата.

— Да, Эмма. Я посмотрю его через минуту.

— Вы должны купить их, потому…

— Почему, Эмма? Почему я должен их купить?

— Хочу спать, — сказала Эмма, зевнув. Боже мой, он должен сдерживать себя! Она даже и не просыпалась! Все, о чем он мог думать сейчас, — это об Эмме в его постели, а не в комнате для гостей.

— Теперь вставай, — Макс поднялся и поставил ее на ноги. Эмму слегка качало. Ростом она оказалась выше, чем он предполагал, и очень тоненькая. — Пойдем, Эмма. Ты должна идти.

— Я не могу, — ее колени подогнулись, и Макс едва успел схватить Эмму за плечи.

— Ты должна помочь мне, милая. Я не могу нести тебя, — Макс начинал злиться. — Эмма! Ты слышишь меня? Ты должна идти.

— Хорошо.

Смиренно она поплелась за ним, держась за руку. Расправив плечи, Макс повел ее к двери.

— История о том, как слепой ведет слепого, — пробормотал он.

По лестнице им удалось подняться без приключений.

— Вот твоя комната, Эмма. Иди немного поспи, — с облегчением произнес Макс. Как только он услышал щелкание замка, Макс повернулся, собираясь уходить.

— Я могу исчезнуть, — предупредила Эмма.

— Но не из моего дома, — сухо заметил он.

— Макс, — позвала она, прикрывая зевок рукой.

— Да, Эмма, — он остановился ивздохнул.

— Ты когда-нибудь любил?

— Однажды, — уставшим голосом ответил он.

— И что произошло?

— Я ослеп.

— Слабое оправдание, — дверь тихо закрылась.

— Да, — прошептал Макс.

Глава 3

— Она забралась в твой дом? Боже мой, Макс. Ты ее арестовал?

— Конечно, нет, — Макс потер шрам. Зачем он звонит Эдаму в Нью-Йорк, вместо того чтобы дождаться его возвращения в понедельник и обо всем спокойно поговорить? — Говорю тебе, она только хочет представить свой проект. Я не могу обвинять Эмму в назойливости. Даже Марте стало жаль бедную женщину.

— Бедная женщина? Ты опять занимаешься благотворительностью?

— Да нет же, Эдам. Не в буквальном смысле, — Макс нахмурился. — Не переживай, я правильно оцениваю ситуацию.

— Я имею в виду совсем другое. Я не помню случая, когда ты принимал неверное решение. Но признайся, что мы можем сесть в лужу с этим делом.

— Возможно. Она что-то не договаривает и обезумела от своей идеи — продать нам аромат.

— Значит, ты должен все проверить, — настаивал Эдам. — Чтобы не нанимать кучу бездельников. Это стоит немалых денег.

— Но ты-то не бездельник, — усмехнулся Макс.

— Moi^[2]? Я говорю о Бенно и Марте, а не о своей поразительной личности, — с ноткой самодовольства ответил Эдам.

— И каково же будет твое бесценное мнение по поводу нового дела?

— Все будет зависеть от ножек леди, — рассмеялся Эдам и добавил уже серьезно. — Возможно, эти духи украдены. Помнишь тот случай в прошлом году?

— Нет, она не преступница, — уверенность звучала в его голосе.

— Незнакомая женщина забирается в твой дом, а ты говоришь, что она не преступница, — Эдам еле удерживался, чтобы не рассмеяться.

— Я убежден, что рецепт принадлежит ее компании и что он подлинный.

— И что теперь?

— Собираюсь купить его.

— Я только что закончил самую большую кампанию в нашей истории, а ты хочешь затеять еще одну, — стонал Эдам на том конце провода. — Ты убиваешь меня, Макс.

— Попробуй, Эдам. Тебе придется сделать совсем немного. У нее все распланировано!

— Ты, как ребенок. И что, все подходит?

— Немного недоработано, но подходит. Женщина удивительная! Я говорил тебе, что она сделала флакон из глины? А когда ты понюхаешь это вещество, тебе покажется, что ты очутился на прекрасном Олимпе и вдыхаешь фимиам.

— Надеюсь, ее нет рядом с тобой? А то поднимет цену.

— Она в постели. И я не…

— Где? Где она? — перебил его удивленный Эдам. — У тебя не было женщины с тех пор, как Шен…

— Не в моей постели!

— Правда? А почему нет?

— Она спит, Эдам. Она проспала весь день, — Макс устал объяснять. Впервые Эдам Дэниелз надоел ему до смерти.

— Ладно. Если ты так говоришь… И что теперь? Мы покупаем непроверенную формулу? — возмутился Эдам. Макс знал, что компаньон постарается отговорить его от этой затеи, и поэтому спокойно ответил:

— Нет. У меня другой план…

Спустя час Макс стоял на кухне и вытирал руки полотенцем. Из шкафа он достал хрустальные стаканы для вина и аккуратно расставил их на столе. Его руки еще раз проверили: свечи зажжены, ваза со свежими розами рядом. Макс остался доволен — все безупречно. «Но прежде всего — бизнес», — сказал он себе. Макс решил создать непринужденную обстановку для обсуждения плана мисс Маклин, а заодно и воскресить утраченный за эти годы навык. Обычно он готовил для себя и Эдама. Обед у них всегда был неофициальным.

Макс проверил расстановку столовых приборов и ругнулся, когда понял, что делает это в четвертый раз. Он глубоко вздохнул и пошел будить Эмму.

Как только он поднялся на первую ступеньку, тотчас зазвенел звонок. Макс повернулся и, нахмурившись, спросил:

— Кто там?

— Это Барри, мистер Морган.

Барри Лоутон, молодой полицейский, с которым Макс часто встречался во время вечерних прогулок по тихим окрестностям, открыл дверь.

— Что-нибудь случилось? — спросил Морган, улыбаясь.

— Об этом я хотел спросить вас, сэр. Я увидел у вас свет и удивился…

— Все хорошо, Барри. У… у меня гости.

— Да? Я не заметил машины, поэтому подумал… подумал, может быть, у вас грабитель.

— Уже нет, — с невозмутимым видом ответил Макс.

— Вы что, уже кого-нибудь поймали?

— Это шутка, — сказал Макс, пожалев, что затеял этот разговор.

— Помню, в прошлом году у вас на фабрике случилось… — Барри вздохнул. — Ладно. Приятного вечера, сэр.

— Спокойной ночи, Барри.

Закрыв дверь, Макс зашагал вверх по лестнице. «Не было печали», — подумал он, чувствуя себя подростком, идущим на первое свидание. Почему это его не злит так сильно, как в прошлый вечер?

Он постучал в дверь, но ответа не последовало.

— Эмма, — тихо позвал Макс и вошел в комнату. Только ровное дыхание говорило о том, что она здесь. Он подошел к кровати. Пальцы скользнули по простыни, ища ее плечо, и наткнулись на что-то мягкое. Эмма тихо простонала во сне. Макс задохнулся и судорожно отдернул руку от упругой груди. Он проклинал себя за столь мгновенную реакцию. Собака Павлова могла бы поучиться у него. Эмма Маклин должна оставить его, и чем быстрее, тем лучше.

Макс начал злиться, но решил не будить Эмму. Спящая, она намного безопасней. Спустившись вниз, он потушил свечи.

…За окном весело щебетали птицы. Эмма моргнула несколько раз и окончательно проснулась. Где она находится? Может, на небесах? Нет, этого не может быть. Святой Петр не позволил бы, чтобы у нее во рту был вкус старых гимнастических носков.

Осторожно щелкнул замок. Эмма с удивлением смотрела на туманный силуэт, который возник в дверях спальни.

— Макс! — воскликнула Эмма и посмотрела на постель. Яркое стеганое одеяло прикрывало ее только до пояса. Широко распахнутыми глазами Эмма глядела на обнаженную грудь. Кто ее раздел?

— Доброе утро, — осторожно произнес Макс, открывая пошире дверь. Она украдкой натянула одеяло на грудь. Это нежное прикосновение напомнило ей… прикосновение руки.

— Доброе утро, — выдавила она из себя. Обернувшись покрывалом, Эмма принялась искать одежду.

Комната выглядела, как в романе «Унесенные ветром»: тяжелая полированная мебель, кровать с пологом и встроенный шкаф. Исключение составляла дорожка из одежды на кремовом ковре, которая тянулась от кровати к двери.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался Макс.

— Прекрасно. За исключением носового платка на зубах.

— Яркий образ, — усмехнулся Макс.

— Сколько времени? — быстро спросила Эмма.

— Восемь тридцать, — ответил он. Золотистые волосы Макса были гладко зачесаны назад. На нем ничего не было, кроме обманчивой полоски черной ткани, которую, шутя, можно было назвать купальным костюмом. Плечи почти загородили дверной проем, и темно-каштановые волосы в виде клина спускались к животу. От него пахло хлором.

— Ты прикасался к моей… — Эмма остановилась, стыдливо опустив глаза.

— Я только пытался тебя разбудить… — смущенно ответил он, — пораньше. Я искал твои плечи.

— Что ж, — она прищурила глаза, — будем считать, что вы извинились.

— Ты разговаривала во сне.

— И ты пытался одеть на меня смирительную рубашку? — заключила она. Если первая попытка не удалась, значит, будет и вторая. И ничто здесь не поможет: ни покрывало, ни простыня. Эмма вызывающе скинула с себя покрывало и с сожалением подумала, что Макс не видит ее красивого тела.

— Ты голодна? — спросил Макс.

— Да.

— Я спущусь, как только приму душ, — он повернулся, чтобы уйти. Из всех маминых нравоучений о том, как должна вести себя настоящая леди, Эмма не могла вспомнить ничего подходящего для такой ситуации.

— Может, мне приготовить кофе или что-нибудь еще? — поинтересовалась она.

— Нет! — Макс повернулся к ней. — Надеюсь, ты не будешь возражать, если я накрою на кухне? Извини. Ты мой гость, Эмма. Тем более, что мне нравится готовить, — и он закрыл за собой дверь.

Что бы это все значило? А каким образом она оказалась в этой комнате? Обхватив колени руками, Эмма сидела на роскошной кровати и вспоминала вчерашний вечер. Она побывала в магазине, позвонила Сисси (та сильно смеялась над проделками Эммы), в бистро ела жирное французское жаркое и обдумывала свой план. Потом вернулась в дом через незакрытую дверь и долго печатала на компьютере. Приглушенно гудел принтер и потом… Поцелуй? Или только желаемая игра воображения?

Эмма слегка коснулась губ. Неужели ей приснилась эта волнующая ласка? Ласка, которая могла бы прогнать призрак Дэнни. Они о чем-то еще говорили. О Дэнни?

«Ты мешаешь мне жить», — голос все еще звучал в ушах. «Это безумие», — прошептала она. Эмма чувствовала себя совершенно разбитой, будто пробыла всю ночь на кутеже. Но к спиртному мисс Маклин прикасалась только один раз — по случаю окончания средней школы.

Если она действительно разговаривала во сне, то можно представить себе, что узнал Макс. «Проклятие, — с негодованием подумала Эмма. — Не хочу, чтобы он покупал «Хамелеона» из жалости».

Она недовольно заерзала на кровати, вспоминая прошедший вечер, когда пришлось воспользоваться ванной комнатой Макса. Со стоном Эмма вскочила с кровати, схватила одежду и выбежала из комнаты. Что-то больно стукнуло по бедру — она вспомнила: нож. Сисси вручила его для защиты, и Эмма положила грозное оружие в дипломат. Там он лежал до тех, пока не понадобился для того, чтобы вырезать флакон.

Ванную Эмма нашла рядом со своей спальней, быстро оделась и спустилась вниз. Где-то хлопнула дверь — Макс пошел принимать душ.

Нужно быстро работать, тогда она успеет представить проект и уже в полдень сесть на самолет. Конечно, если мистер Морган не захочет раньше избавиться от незваной гостьи.

Запах свежеприготовленного кофе доносился из кухни, и желудок Эммы ответил на этот призыв громким урчанием. Она прошла через библиотеку и оказалась рядом с кухней. В углу стоял диванчик в сине-белую полоску, рядом — кресло. Высокий стеклянный стол и четыре желтых стула находились перед ними, а вдоль противоположной стены расположился оранжевый суперсовременный кухонный комбайн. Этот уютный уголок для еды соединялся с кухней подвижной стойкой. Через раздвижную стеклянную дверь было видно просторное патио, выстеленное плитами. На клумбах росли пышные летние цветы.

Эмма опустилась на табурет и надела туфли, которые до сих пор держала в руках. Полилась вода — это душ. «Ужасно хочется есть, — думала Эмма, не сводя глаз с буханки хлеба и мускатной дыни, лежащей возле раковины. — Почему я должна его слушаться? Что он себе позволяет?»

— Командует мной, как ему захочется, — жаловалась она медному чайнику. «Он не может больше так себя вести!» — с возмущением подумала Эмма, но внутренний голос шептал: «Это его дом», на что нетерпеливая мисс ответила:

— А я такая голодная, — и откинулась назад, облокотившись о стойку. Осмотрев еще раз кухню, Эмма хитро улыбнулась и громко произнесла:

— Хорошо, ноги на его кухне не будет, — с этими словами она забралась на чистую стойку и поползла по ней на четвереньках. В шкафу над раковиной нашлась питьевая сода, и Эмма, морщась, почистила зубы. Вернув коробочку на место, она засунула два кусочка хлеба в тостер и один положила в рот. Медленно продвигаясь дальше, мисс Маклин достигла блюда с мускатной дыней. Она не стала искать кухонные ножи, а достала подарок Сисси — складной ножик с рукояткой из слоновой кости и изогнутым лезвием. Аккуратно разрезав дыню, Эмма сполоснула нож и спрятала в карман.

— Ложка, — пробормотала она, подавив желание сразу же впиться зубами в желтую сочную мякоть. Так как нужного предмета не было видно, Эмма решила, что Макс хранит серебряные приборы в выдвижном ящике стола возле плиты. На коленях и локтях, лелея в руках восхитительную дыню, она подползла к плите и открыла ящик.

— Ага, — Эмма схватила ложку и вонзила в ароматный плод. — Пища богов, — бормотала она, жадно поглощая кусок за куском. Сок стекал по подбородку, но Эмма не торопилась достать платок. Недолго думая, принялась за вторую половину. Позади щелкнул тостер, предупреждая, что гренки будут скоро готовы.

— Хм, маленькая техническая проблема, — Эмма нахмурилась и чуть не выронила кусочек дыньки. Нужно возвращаться назад. Не поворачиваясь, она медленно поползла по стойке к выходу. Голубой топ собрался под грудью, оголив плоский живот, и Эмма, коснувшись холодного металла раковины, хихикнула.

В холле послышались шаги. Вошла Дикси, следом появился Макс в облегающих джинсах и рубашке из трикотажа. Эмма, предчувствуя неприятности, остановилась и наблюдала за хозяином.

— Готова завтракать, девочка? — спросил он и потрепал Дикси за уши. — Эмма, а ты?

«Ты мешаешь мне жить!»

«Нет», — простонала она про себя, когда Макс направился на кухню. Если бы мистер Морган видел ее, распростертой на стойке, как превосходное жаркое, он бы порезал Эмму на кусочки. На маленькие кусочки.

— Эмма! — позвал Макс, озадаченно хмурясь, и пожал плечами. — Она вышла в сад, Дикси? А? Ты можешь поймать ветер?

Его голос звучал довольно странно, но у Эммы не было времени анализировать: она продолжала двигаться назад и молилась (чего молодая мисс давно не делала). Наблюдая, как Макс открывает шкаф с пищей для Дикси и шелестит бумагой, Эмма двигалась дальше. Невольно она залюбовалась им: плотные джинсы не могли скрыть от проницательного женского взгляда прекрасно сложенную фигуру. Желтая рубашка только подчеркивала широкие плечи и красивый загар. Глядя на склонившегося Макса (он накладывал еду в тарелку Дикси), Эмма от восхищения перестала двигаться и дышать. Когда она почувствовала, что одна нога болтается в пустом пространстве, Эмма усмехнулась. И тут… с треском выскочила гренка. Макс замер на одно мгновение и затем повернулся в сторону Эммы.

— Что, черт возьми, происходит? — с недовольным видом пробормотал он и, вытянув руку, подошел к тостеру. Эмме казалось, что сердце выскочит из груди. Обернувшись, она с ненавистью посмотрела на чертов прибор.

— Эмма?

Пришло время держать ответ.

— Это моя гренка, мистер Морган. Я не могла ждать, пока… — Эмма вздохнула и быстро перебралась на табурет. Макс поворачивал голову вслед ее шумному передвижению. В янтарных глазах засветился шутливый огонек.

— Понимаю, — ответил Макс и отвернулся. Эмма удивленно наблюдала за ним. — Дикси, позвал он и принялся кормить собаку. Подбадривая себя, Эмма терпеливо дожидалась наказания.

— Ты не переступила порог моей кухни? — спросил Макс, старательно скрывая насмешку.

— Нет, мистер Морган. Не переступила.

— Вы не считаете, что нам пора называть друг друга по именам? — поинтересовался Макс.

— Да? — Эмма пожала плечами.

— Да. Я так думаю, ураган Эмма, — твердо произнес он, подкладывая Дикси кусочки мяса. Она в растерянности сидела и молча наблюдала, как собака доедала свой завтрак. Макс заставил ее чувствовать себя шаловливой школьницей. Как мистер Уайлер.

— Не хотите ли сейчас обсудить мое предложение? Я… я должна скоро идти, — вздохнула Эмма. — Мне нужно успеть на самолет.

— На самолет? — спросил Макс, налил чашечку кофе, намазал гренку маслом и подал Эмме. Кажется, в его голосе слышалось разочарование.

— Да, — тихо произнесла она и подумала: «К сожалению». — Поэтому я работала всю ночь.

Макс нахмурился, повернулся к холодильнику, вытащил яйца и, нащупав стойку, положил их.

— Эмма, какой сегодня день недели? — поинтересовался Макс и подошел к высокому буфету.

— Суббота, конечно, — медленно произнесла она, удивляясь странному вопросу.

— Нет, — он покачал головой. — Воскресенье.

Комната закружилась у нее перед глазами. У нее нет денег на другой билет. А за углом стоял дешевый автомобиль, за аренду которого тоже нужно платить. Что она скажет всем? Эмму охватила нервная дрожь. Родители не будут беспокоиться до тех пор, пока Сисси прикрывает ее, но верная подруга, очевидно, переживает. Проспать двадцать четыре часа!

— Неудивительно, что я была такая голодная, — чуть слышно произнесла Эмма и тут же улыбнулась.

— Надеюсь, вы любите болтунью? Я не готовлю яйца по-другому, — Макс взял маленькую чашку. — О, Эмма, ты оставила мне немного мускатной дыни. Спасибо.

Эмма тяжело простонала и, откинувшись назад, ударилась о стойку.

— Тебе понадобится много сил в скором времени, — с нежностью в голосе произнес Макс.

— Для чего? — выпалила Эмма и от радостного предчувствия подпрыгнула.

— Хочу воспроизвести твою формулу на контрольном оборудовании, — он остановился. — Перед тем, как купить.

— Ты собираешься купить духи?! — Эмма была готова расцеловать Макса. Ей удалось сделать! Все будет в порядке! — О, Макс, спасибо!

— Не надо благодарить меня, — он вылил яйцо в чашку и начал взбивать. — Я не собираюсь платить твою цену.

— Я не могу снизить цену, Макс, — испуганно сказала Эмма, прижав руки к груди.

— Я и не прошу тебя этого делать. Если все пойдет так, как я предполагаю, то ты получишь сумму в десять раз больше, чем ту, которую собиралась.

— Но… — Эмма замолчала. Она не может унижаться перед ним и объяснять, что деньги нужны немедленно. Если «Дэниелз Косметикс» решилась купить, то найдется и еще кто-нибудь. — В таком случае наша сделка не состоится.

— Эмма, — вздохнул Макс. — Поверь, никто не станет рисковать деньгами на непроверенном материале.

— Все проверено! — воскликнула Эмма. — Моя сестра Диана — фармаколог. Были проведены исследования на аллергические реакции, химический распад… Она…

— Я имею в виду рыночную проверку, — отрезал Макс и достал сковородку.

— О, — протянула Эмма. Независимо от того, прав ли Макс относительно других компаний, нет ни денег, ни времени для новой попытки. — Сколько понадобится времени для подобной проверки?

— Поживем — увидим. Рыночная проверка не займет много времени, и мы сможем полностью развернуть производство к тому моменту, когда будут готовы результаты.

Эмма понимала, какой риск Макс брал на себя подобным утверждением. Он доверял своей интуиции. Она может полагаться на свою… и его.

— Мы можем начать немедленно?

— Конечно. Мы начнем завтра утром.

— «Сколько в мире сложностей», — с тоской размышляла Эмма и смотрела, как Макс, помешивая, вылил яйца в сковородку. При малейшем движении мышцы на его спине волновались, волосы высохли, и утренний свет зажигал огнем золотистые пряди. Эмма любовалась им. Не понимала она только одного: зачем Макс старается выглядеть хуже, чем есть на самом деле? Почему постоянно отталкивает ее? В эту минуту Эмма почувствовала, что ближе и дороже этого человека для нее никого нет. Невидимая нить протянулась меж ними.

— Макс, я… — Эмма замолчала, не договорив: «Я хочу остаться с тобой».

— Какие у тебя на сегодня планы? — быстро спросил он, будто услышав ее мысли.

«Наивная, он и не собирается приглашать тебя остаться. Неужели он ко всем так относится? Или только ко мне?» — с обидой подумала Эмма.

«Ты мешаешь мне жить!»

— Посмотреть местные достопримечательности, — ответила Эмма с напускной бодростью. — Хочу поездить, посмотреть, что есть интересного в городе Сент-Луисе.

— Хорошо, — он переложил яичницу на блюдо и поставил перед ней, стукнув тарелкой о стойку. — Ешь быстрее, а то остынет.

Эмма начала злиться. Понятно: «Ешь скорее и убирайся к черту из моего дома, из моей жизни». Боже, как он может кому-нибудь нравиться, этот грубиян. У него вместо сердца — булыжник! А она думала, что их связывает нечто магическое! Какая глупость! Пусть теперь умоляет, она не останется. Даже если придется спать в этой отвратительной развалине — взятом напрокат автомобиле. Возможно, так и будет.

— У меня пропал аппетит, — Эмма встала и быстро повернулась. — Увидимся завтра, Макс.

Она выскочила из дома, будто все демоны ада преследовали ее.

Макс то ругал себя за то, что так вел с Эммой, то успокаивался, говоря: «Все к лучшему. Удивительно взбалмошная мисс. Но какое мне дело до нее? Пусть ведет себя, как ей заблагорассудится, но только не в моем доме». Так он провел утро. Чтобы как-то развлечься, Макс решил навести порядок в комнате для гостей и таким образом убрать следы пребывания Эммы Маклин в его убежище.

Начал он с постели и уже решительно взялся за край простыни… Мягкая ткань еще хранила таинственный запах, волнующий аромат молодой женщины. Рука скользит по одеялу… и останавливается, дотронувшись до нежной кожи на упругой груди с круглым розовым соском… «Проклятие», — шепчет Макс, очнувшись.

Почему он не может забыть Эмму? Почему стало так больно и одиноко душе, когда она убежала? Что происходит с ним? И что делать с этими воспоминаниями, с этой неразрешимой мукой в своем пустом доме?

Ругая себя за слабость, Макс схватил щетку и принялся за уборку. Что за фантазии! Разве можно думать о какой-то близости с этой женщиной? Эта бестия готова перевернуть весь мир вверх тормашками! Но ничего, через несколько дней она уедет и…

Вытирая пыль в комнате, в кресле он обнаружил бюстгальтер и тяжело вздохнул.

— Не везет сегодня, — пожаловался Макс Дикси.

Уже после ленча раздался телефонный звонок. Макс снял трубку и неожиданно заволновался, когда услышал знакомый голос. Это была Эмма.

— Как ты узнала мой номер? — сурово начал разговор Макс.

— Он был записан.

— Записан где?

— На листочке в библиотеке, — призналась Эмма. Ее было плохо слышно из-за дребезжащей рядом посуды. — Под большой кучей бумаги.

— И, естественно, ты должна была его проверить, — раздраженно отметил Макс.

— Естественно. Ладно, приму к сведению. Я по другому поводу.

— Ты хочешь напомнить мне, чтобы я закрыл дверь.

— И это тоже, — Эмма натянуто рассмеялась.

— Тогда бюстгальтер?

— О Боже, я даже не поняла, что его нет. Но я имею в виду… мой бумажник.

Макс вспомнил, что положил бумажник на стол. В то утро, когда нашел Эмму спящей за компьютером. В то утро, когда поцеловал ее.

— Да, он здесь, — ответил Макс и чувство безотчетного беспокойства овладело им. — Что-то случилось?

— Ничего, — выпалила Эмма, и Макс расслышал мужской голос, требующий у нее деньги.

— Эмма, где ты? — настороженно спросил Макс. Эмма, помедлив, произнесла:

— В ресторане около Форест Парк.

— Я попрошу Бенно привезти тебе бумажник, — вздохнул Макс. Даже когда ее нет рядом, эта сумасбродка умудряется беспокоить его.

— Спасибо… Макс, я благодарна тебе за заботу…

— Пожалуйста.

Бюстгальтер и бумажник были уложены в пакет и отправлены по назначению. Под спокойные мелодии Брамса Макс в одиночестве пообедал — жизнь возвращалась в свое спокойное русло. Только ночью, в пустой постели, он долго не мог уснуть. Лежал на спине, положив руки под голову, и мучительные воспоминания проносились перед ним. Потом стиснул зубы, повернулся набок и забылся тревожным сном.

Когда снова зазвонил телефон, Макс подскочил на постели и спросонья опрокинул аппарат с ночного столика. Раздался оглушительный грохот.

— Алло! — прокричал он в трубку. В ответ раздался треск, затем голос Эммы:

— Макс!

«Конечно, — подумал он, — кто это еще мог быть?» Подперев голову рукой, Макс зевнул, нашел часы и нащупал зашифрованные числа.

— Бог мой! Четыре часа ночи!

— Провалиться мне на месте, я надеялась, что у тебя нет часов, — в голосе слышалась тревога. Макс нахмурился.

— Клянусь, у меня нет твоего бумажника.

— Знаю. Его взял сержант и, кажется, не собирается возвращать. Представляешь?

Кроме Эммы были слышны еще чьи-то голоса, доносился лязг металлических дверей. Под храбрым смехом мисс Маклин скрывался смертельный испуг.

— Что случилось?

— Забавные вещи случаются по дороге на фабрику.

На нее напали? Или еще хуже?

— Эмма, с тобой все в порядке? — с тревогой спросил он. Если кто-нибудь тронул ее…

— Не совсем. Я… — она громко выдохнула. — Я в тюрьме, Макс. Нужно, чтобы ты пришел и поручился за меня!

Глава 4

— Привет, Макс. Полагаю, все в порядке?

Услышав фальшиво раскаивающийся голос Эммы, он не знал, то ли сразу задушить ее, то ли крепко обнять, то ли просто рассмеяться. За часы, проведенные в ожидании, Макс перебрал все три варианта.

В конце концов он не предпринял ничего, сохраняя благоразумное спокойствие. Сейчас, зная, что Эмма в безопасности, Морган чувствовал себя родителем, спасшим свое дитя от колес несущейся машины. Сжимая в руке выскальзывающее «Поручительство», Макс устроился на неудобном металлическом стуле.

— Ты сумасшедшая, — он печально тряхнул головой. Только Эмма Маклин могла уснуть в машине, на которой было совершено несколько ограблений. Она села рядом со своим спасителем и ответила с нервным смешком:

— Это криминальные наклонности, Макс. Когда-нибудь они возьмут вверх над моими… — Эмма замолчала, поднялась и отошла к стене.

Кинуться, обнять, утешить ее. Но… Телефонные звонки, громкие голоса (особенно выделялся диспетчерский) — море звуков шумело вокруг. Прежде чем встать, нужно сориентироваться в окружающем пространстве, иначе уткнешься носом в стенку. Макс продолжал сидеть.

— Как ты попадаешь в такие истории? — прервал он молчание и улыбнулся.

— Талант, — устало произнесла Эмма и поспешила переменить тему разговора. — У тебя превосходный адвокат. Спасибо, что позвонил ему.

— Что они говорят обо всем этом? — тихо спросил Макс. Чувствовалось, что Эмма очень расстроена.

— Адвокат сказал… — Эмма понизила голос до баритона. — «Мисс Маклин, надеюсь, вы оцениваете всю серьезность обвинений, выдвинутых против вас».

Макс усмехнулся: актерского таланта Эмме не занимать — она точно скопировала солидные интонации «важного» адвоката Джима.

— После чего ты беззаботно рассмеялась прямо ему в лицо, — сказал Макс.

— Разумеется! Это ошибка. Ограбления были совершены бандой воров из-за пределов штата. Они приезжали в город, грабили и бесследно исчезали. Похоже на ту организацию, которая орудовала на вашей фабрике.

Конечно, это ошибка. Макс не сомневался в правдивости ее слов.

— Ага! Вот почему тебе удается так легко забираться в чужие дома, — смеялся Макс.

— Мастерство, знаете ли, — гордо произнесла Эмма. — Спасибо, Макс: ты сказал им, что эскизы не твои. Это спасло меня от грандиозного обвинения в краже.

Макс тяжело вздохнул и встал.

— Ты готова идти?

— Конечно. Встретимся на фабрике, попозже?

— Нет уж, Эмма! — громко запротестовал он. — Я не собираюсь испытывать судьбу. Я не могу отпустить тебя неизвестно куда. Бенно ждет на улице. Едем ко мне домой.

— В чем дело, Макс? — возмутилась Эмма. — Я не буду…

— Никаких возражений, — отрезал он и помахал подписанным «Поручительством». — Я несу за тебя ответственность, — он взял Дикси за поводок. — Разбирательство назначено на завтрашнее утро, и я пойду вместе с тобой.

— Макс, — тихо позвала Эмма. — Макс, у тебя со мной больше хлопот, чем с одноруким обойщиком, ведь так?

— Да, больше, — Макс отвернулся, пряча улыбку.

— Я не стала бы тебе звонить, если бы знала кого-нибудь еще в городе.

— Понимаю.

Она опять раздумывала.

— Макс, я высоко ценю твоего адвоката, но он не совсем подходит. Мне кажется, что здесь нужен специалист по уголовным делам.

— Деньги?

— Мы крутимся вокруг да около, как винтик на двери сарая, — вздохнула она. — Конечно, дело в деньгах. Они конфисковали автомобиль, который я взяла напрокат, и сказали, что ты должен оплатить все счета.

— Не беспокойся об этом, — кратко сказал Макс и направился к двери. Эмма пристально поглядела вслед, вздохнула, собрала дипломат и последовала за ним. «Мне не нужно было ему звонить, — сожалела она о своем необдуманном поступке. — Но что мне было делать в чужом городе? Кто бы еще мог помочь?» В тот момент, когда Эмма увидела Макса, она хотела кинуться к нему на грудь, но мысль о том, что она не нужна ему, остановила ее. Хотя бы один взгляд, одно малейшее движение…

За двадцать семь лет пришлось познать и горести, и обиды. Жизнь приучила все решать самостоятельно, ни на кого не надеясь, и ценить свое достоинство, прятать искренние чувства и идти по жизни, смеясь. Но при виде Макса она терялась, не понимая, что происходит в душе. Не могла разобраться, что за человек этот мистер Морган. Он был совершенно непредсказуем: то смеялся вместе с ней, то вдруг становился серьезным и отчужденным.

Как будто боялся ее… Или своей привязанности к ней? Вот и сейчас он рассердился на нее, а почему?

Проклятие! Не нужно было звонить ему. Если бы не мрачная тюремная камера.

Когда Эмма вышла на яркий, солнечный свет, то от боли зажмурила глаза и тихонько ойкнула.

— Что случилось? — сразу же отреагировал Макс и мгновенно повернулся.

— Ничего. Просто вкушаю прелести свободы, — сказала она, глубоко вздохнув. Впервые за несколько часов Эмма улыбнулась. — Боже, как я ненавижу, когда меня держат взаперти…

— Они… Они не обидели тебя?

Эмма удивленно посмотрела на Макса: он больше не сердился, темные круги пролегли под чудесными янтарными глазами, а едва заметные морщинки — вокруг рта.

— Макс, я выросла с почтовой маркой, на ней был изображен остров, и с золотой рыбкой в озере. Я привыкла к компании людей вокруг меня.

— Эмма…

— Так получилось, Макс, — перебила Эмма. — Потому что я прошла через Хилл Стрит-Блюз, через Туайлайт Зоун. Ты сомневаешься, что у меня все в порядке? Я крепка, как старый орешек! — выпалила она. Макс подошел поближе, крепко взял за руки:

— Не шути этим, Эмма. Кто-то обидел тебя? — повторил он. Сердце Эммы сжалось. «Может быть, он действительно беспокоился», — подумала она и нежно дотронулась до изгиба его брови и погладила кончиком пальца.

— Обо мне давно никто так не заботился, — прошептала удивленно Эмма. — Мне это нравится.

Она наклонилась вперед и сделала то, чего давно и страстно желала. Эмма поцеловала Макса.

Макс почувствовал легкое прикосновение губ к своим губам — простая благодарность. Он с силой сжал руки Эммы. Тело, душа затрепетали от страстного желания. Прижать к себе, лаская нежную кожу, добраться до каждого укромного уголка ее тела и попробовать на вкус. Здесь, сейчас, сорвать с нее одежду и…

Огромной силой воли Макс подавил свое волнение. Пусть он будет проклят, если подобное повторится.

— Я не беспокоился, — Макс замотал головой. — Только поинтересовался. Я хочу выручить тебя из беды.

Эмма озадаченно наблюдала, как Макс отвернулся. Чувствуя силу его рук, надеялась, что он приблизится к ней. Но Макс не сделал этого. Он отвернулся. Слезы застилали глаза. Как она могла думать, что этот человек понимает ее душу? Он хотел все в свое время. Прекрасно, прекрасно. Это не человек, а кремень. Эмма слишком устала для того, чтобы оживлять камни. Проклятие, он такой же упрямый, как Дэнни. Нельзя показывать, что ты слаба, иначе…

— В тебе больше латуни, чем в армейском тягаче, — констатировала Эмма. — Ты вообразил себя моим хозяином.

— Ну и что?

— Мне двадцать семь лет, — отчеканила она. — Я способна сама о себе побеспокоиться. Что я и делаю уже долгое время.

— Здорово это у тебя получается, — язвительно заметил Макс. — А ума не хватило попроситься переночевать.

— У меня было, где переночевать.

— В этой машине?!

— Я и раньше в ней спала.

— Почему?

— В гостинице не было свободных мест, — насмешливо произнесла Эмма.

— Черт, не заводи меня! Я знаю — тебе нужны деньги. Скажи, зачем!? — потребовал Макс. Эмма отвернулась, обидевшись на надменный тон.

— Это не твоя забота, Макс, — отрезала она. Он хотел что-то возразить, но потом передумал.

Между ними воцарилось напряженное молчание. Подъехал Бенно. В машине Макс сидел, отвернувшись к окну, чтобы Эмма не могла видеть его лица. Автомобиль мчался по шоссе, мерно покачиваясь. Возникают смутные образы: губы прикасаются к нежной коже на груди Эммы, руки раздвигают бедра…

Дьявол, когда же прекратятся эти мучительные видения! Эмма — сумасшедшая и его сведет с ума. Она забралась в его дом и перевернула жизнь вверх дном! Необходимо с ней серьезно поговорить.

— Трава-индикатор будет доставлена завтра, — сказала Эмма. — Я позвонила, и ее срочно выслали.

— Хорошо. Чем скорее ты начнешь…

Тем скорее она уйдет. Макс не произнес этих слов, но подразумевал — Эмма это знала.

Когда Бенно подъехал к дому, она с нетерпением выскочила из машины. Пока шофер открывал входную дверь, Макс не произнес ни слова, но когда Эмма перешагнула порог, он не удержался:

— Спрячь эскизы, — крикнул он. — Я не хочу, чтобы их кто-нибудь украл.

В ответ расстроенная Эмма хлопнула дверью. Проводив взглядом автомобиль, она прошла в библиотеку и аккуратно сложила эскизы на столе Макса — теперь они принадлежат ему. Устало побрела в комнату, где отдыхала накануне. Эмма опустилась на стул, открыла дипломат и ахнула — все вещи лежали в беспорядке. «О Боже, они обыскивали меня, копались в дипломате, рылись в моей одежде».

Вновь возникла крошечная тюремная камера, там сидело уже несколько женщин. Прячась от подозрительных взглядов, Эмма закуталась в накидку, устроившись в дальнем темном углу. Так провела она четыре часа.

Вздохнув, Эмма захлопнула дипломат и побежала с ним вниз по лестнице в подвал, надеясь, что там найдет стиральную машину Быстрее смыть с себя эту мерзость, эти кошмарные воспоминания. Растерянная, Эмма металась по подвалу, пока, наконец, под лестницей не обнаружила вожделенный агрегат. Резко дернув, открыла крышку, бросила всю одежду и опрокинула целую чашку мыла. Ловко стянула с себя джинсы, тенниску, бюстгальтер и носки; закинула вещи в пенную воду, захлопнула крышку и нажала на кнопку «пуск». Только сейчас Эмма увидела, что руки дрожат, выдавая негодование и бессильную злобу.

Все еще брезгливо морщась, она побежала наверх в ванную. Включив горячий душ, Эмма безжалостно терла каждый сантиметр и вымыла голову три раза. О, слава воде! Через полчаса мисс Маклин стояла в ванной и тщательно вытирала волосы, чувствуя огромное облегчение, будто вместе с мыльной водой унеслась и ее ярость. Всхлипывая, она говорила вслух:

— Проклятие! Ну чего это я реву?

Завернувшись в большое махровое полотенце, Эмма сбежала по лестнице и бросилась к телефону. Единственный человек мог успокоить ее — старая и верная подружка Сисси. Через несколько минут заказ был выполнен, и в трубке раздался знакомый скрипучий голос:

— Что случилось? — сразу же спросила Сисси. Эмма, удивившись проницательности подруги, подняла глаза к небесам.

— Почему ты думаешь, что со мной что-то случилось? — ответила Эмма вопросом на вопрос.

— Когда звонит Маклин, — начала Сисси с добродушной иронией, — обязательно что-то случилось, — продолжала она, задыхаясь от кашля.

— Бросай курить, — сказала Эмма в сотый или тысячный раз.

— Бросай притворяться, — отпарировала Сисси. — Милая Эмма, ты звонила мне прошлой ночью. Все было прекрасно, несмотря на неудачное начало с Аполлоном, поэтому я допускаю — что-то произошло. Пустили лису в курятник…

— Да нет, все нормально, почти… — голос Эммы дрожал, на глаза навернулись слезы.

— Эй, детка, мне не нравятся такие звуки, — тревожно сказала Сисси.

— Когда ты уезжаешь в Лондон, — Эмма переменила тему, иначе она просто бы разрыдалась в трубку, — старая любопытная курица?

— В четверг. В Сент-Луисе буду через две недели по делам благотворительности. К этому времени ты уже вернешься домой, — закашляла опять Сисси.

— Не уверена, — выдавила из себя Эмма. — Вероятно, я пробуду здесь дольше, чем предполагала.

— Почему? Мне кажется, что это не из-за духов, ведь у тебя было все подготовлено…

— Да, Сисси, ты, как всегда, права: моя задержка не имеет никакого отношения к делу, — Эмма вздохнула. — Как поживает дядя Джеймсон?

Сисси тяжело простонала.

— Все прекрасно. Только не вздумай расспрашивать его о компании, — предупредила сердобольная Сисси. — У тебя завянут уши!

— У вас все в порядке? — помолчав, спросила Эмма уставшим голосом.

— Голубушка моя, я не знаю этого Макса, но он изводит тебя, ожидая подходящего момента. Они надеются, что получили тебя и, как шакалы, ждут, пока львы оставят им объедки.

— Он ничего не знает о наших делах, я ему не говорила, — недовольно ответила Эмма.

— Ты знаешь, когда беда грозит роду Маклинов, они держатся вместе, как старые моряки на корабле. Твои родители чуть с ума не сошли, когда я рассказала им, что ты сделала. Подняли такой шум, ругали меня за то, что я помогаю тебе. А тетя Роза возмущалась больше всех!

Эмма усмехнулась. Уж кто-кто, а она-то знала, что с тетей, когда та в гневе, лучше не связываться. Но старая Сисси не из робкого десятка и не любит оставаться в долгу.

— Ничего страшного. Так всегда было. Маклины не держат зла, — успокаивала Эмма то ли себя, то ли верную подругу.

— Итак, — продолжала Сисси бодрым голосом. — Если не духи, так что же тебя там держит? Выкладывай, милая.

Эмма так и сделала: рассказала про арест, про то, как помог Макс, не упоминая о ссоре и не высказывая опасений. Возможно, позже Сисси узнает обо всем, но сейчас не было сил описывать тягостные подробности.

— Теперь ты понимаешь, — проговорила Эмма с усмешкой, — все это ошибка. Номер машины не был занесен в их компьютер.

— Почему ты позвонила Максу? Ведь ты могла связаться со мной и я бы перевела по телеграфу деньги на уплату залога, — недоумевала Сисси. У Эммы потеплело на душе при имени «Макс», она улыбнулась, переложила трубку в другую руку и ответила:

— Он был ближе, — Эмма посмотрела в окно; возле дороги росли азалии, те самые, в которых… Мисс Маклин нахмурилась и неестественно бодрым тоном продолжила. — Мне было интересно, как он поведет себя в данной ситуации. Он ведь хочет побыстрее избавиться от меня и тем не менее помог: подписал поручительство и уплатил залог. Только теперь меня мучает один вопрос: он что — мой хозяин, а я — его раба? Я думала, что рабство от…

— Эмма, дорогая, смотри, — предупредила проницательная Сисси. — Впрочем, я не вмешиваюсь в чужие дела…

— Раньше ты так не говорила, — вставила Эмма.

— Раньше я смотрела, как молоденькая мисс, влюбившись, бегала, словно кролик с горящим хвостом, и заканчивалось все потоком горьких слез. Я знаю, тебе нравится Макс, и, очевидно, есть чем.

— Конечно.

— Милая, запомни — никаких скоропалительных решений. Вспомни Дэнни, ты была еще совсем юной и всю себя отдала ему, этому эгоисту. Прыгаешь обеими ногами и погружаешься по шею — это в твоем характере. Сейчас ты стала более упрямой, чем когда жила с Дэнни. Пытаешься взобраться наверх, что ж, попробуй, — Сисси перевела дыхание, покашливая. — Кроме того, есть мужчины, которые не только берут, но и отдают.

— Точно? — Эмма не удержалась от снисходительной усмешки над сентенциями старого друга.

— Точно. Теперь, — вместо поучающей матроны вновь появилась прежняя энергичная Сисси, — я хочу рассказать о последней проделке Эванс.

Эмма слушала забавные истории об агенте, девушке и что-то о цыпленке, но мысли были далеко, и она только успевала вовремя хихикнуть в трубку. «Сисси права, — думала Эмма, — есть мужчины, которые отдают. Но даже если Макс не принадлежит к их числу, все равно, пусть даст хоть малейший повод — я брошусь к нему на шею. Тогда рухнет крепость, в которую он сам себя заточил».

— Извини, Сисси, я должна идти. До свидания.

— До свидания, моя дорогая, — она вздохнула. — Главное — береги себя.

— Я это только и делаю, — Эмма повесила трубку. Несколько минут она сидела в отрешенном виде и мечтала, но потом вскочила и побежала вниз — деятельная натура мисс не выносила бездействия. После того, как одежда была развешана в сушилке и одет купальник (единственная вещь, которую можно терпеть влажной), Эмма принялась исследовать подвал. Она нашла комнатку, где завтра ей предстоит работать, если придет посылка с травой, проверила электроплитку, совсем крошечную, и осмотрела керамическую посуду. Решив попробовать, Эмма вытянула несколько стебельков из пучка высушенного шалфея, свисавшего с потолка.

Часа три, не отрываясь, она колдовала в домашней лаборатории и так увлеклась, что не сразу услышала какие-то подозрительные звуки. Наверху кто-то был. Звал или нет ее Макс? Напряженно прислушиваясь, Эмма подошла к подвальной лестнице. Шаги приближались. Оглядевшись, она опрометью бросилась к стойке, по дороге обо что-то ударилась, но успела спрятаться. Так, на всякий случай.

Вошел мужчина: темноволосый, высокий, худощавый и принялся проверять содержимое чемоданчика Эммы. Мисс Маклин похолодела, предчувствуя самое худшее. Незнакомец обвел взглядом комнату и отправился обратно наверх. Эмма сидела и не знала, что нужно делать.

«Кто этот мужчина?» — думала она, услышав бормочущий мужской голос. «О нет», — прошептала Эмма, вспомнив предостережение Макса.

Это настоящий вор!

Глава 5

— Да. Но ее там нет. Как в воду канула, — Эдам убрал трубку от уха, слушая громкие ругательства на расстоянии. Когда поток иссяк, удивленный Эдам продолжил:

— Макс, я имел в виду, что я не нашел ее. Чемодан стоит на стиральной машине, одежда висит в сушилке — она где-то рядом. Да нет, Макс. Слушай меня внимательно: я найду ее. А позвонил я лишь потому, что ты сам меня предупредил: буду сидеть на телефоне и ждать звонка, — Эдам хихикнул. — Ты ведь совсем недавно привез ее домой. Неужели она опять влипла в какую-нибудь историю?

Макс помолчал несколько секунд и, наконец, ответил:

— Я буду через пять минут.

— Нет, не… — но трубка только жалобно пищала. Эдам посмотрел на нее с досадой и бросил на место. Вздохнув, он наклонился над столом Макса и принялся тщательно просматривать рисунки.

На кухне Эмма беззвучно подошла к стойке и дрожащими руками дотянулась до телефона. Подумав, остановилась: полиция все равно не поверит ей. Скажут, что она украла документы, а затем все придумала. Боже, что же делать?

«Во-первых, нужно успокоиться, — сказала Эмма себе. — Во-вторых, во-вторых…» — беспокойный взгляд блуждал по кухне.

Высокий узкий шкаф стоял возле плиты, и Эмма на цыпочках подкралась к нему: Макс здесь держал разный хозяйственный инвентарь. Дверца открылась, тихо скрипнув. Внутри стояли швабра, метла и пылесос. Эмма достала выбранное оружие и решительно направилась в библиотеку.

Пусть она будет проклята, если позволит этому проходимцу уйти невредимым. Эмма незаметно подкралась к своей жертве… Чутье у Эдама было великолепное — он повернулся… Перед ним стоялахрупкая фурия в бирюзовом купальнике и со шваброй наперевес.

Эмма отпрыгнула в сторону, готовясь к следующей атаке.

— Убирайся отсюда, — прокричала она, потрясая своим оружием. Мужчина стоял, открыв рот. Второй удар привел его в чувство:

— Ты что делаешь! — закричал он и двинулся прямо на нее. Эмма отошла назад и стукнула его еще раз.

— Убирайся, негодяй. Тебе не нужны эти эскизы. Я тебе их не отдам, — она замахнулась, но Эдам увернулся и схватил швабру за ручку.

— Эй, успокойся.

— Я… — тут Эмма вырвала свое оружие и замахнулась снова. — Тебе нечего здесь делать!

Для отступления Эдам использовал большой кожаный стул.

— Так это вы та самая маленькая злючка? — спросил он, внимательно разглядывая девушку.

Воспользовавшись тем, что вор ненадолго отвлекся, Эмма предприняла обходной маневр, но хитрец держал стул между ними. Мужчина сделал обманное движение — Эмма замешкалась, и он, проскочив мимо нее, побежал в гостиную. Она преследовала его по пятам.

По дороге Эдам прихватил стул с тонкой спинкой и, когда экспрессивная мисс занесла над ним швабру, выставил его перед собой. Раздался громкий треск.

— Вы, наверно, Эмма Маклин? — не сдержавшись, прыснул Эдам.

Она остановилась, прищурила глаза и, подозрительно оглядев, спросила:

— А вы кто такой?

— Эдам Дэниелз, — он шутливо склонился в поклоне, — исполнительный директор Макса. Зашел познакомиться с вашими бумагами. Это входит в мои обязанности.

— Так я и поверила! — Эмма подняла швабру. — Эдам Дэниелз в Нью-Йорке.

— Я? — Эдам изобразил искреннее удивление. — Вы хотите сказать, что все это кошмарный сон и я проснулся в отеле, в душном номере? — он поставил стул и приложил руку к сердцу. — Благодарю небеса, сегодняшний день оставит неизгладимый след в моей памяти!

Он всплеснул руками и голосом трагика продолжал говорить навзрыд:

— Представьте себе: сплетни, пересуды, разговоры о том, как Маленькая Крошка избила бывшего бейсбольного игрока Эдама Дэниелза.

Эмма опустила швабру и оперлась на нее с задумчивым видом: а вдруг это правда? Нет… Недоверчиво усмехнувшись, она подняла свое грозное оружие. Но ничего не успела сделать: одной рукой Эдам вырвал швабру и отбросил прочь, другой обхватил Эмму за талию и в мгновение ока перекинул через плечо.

— Вы знаете: вы не женщина, а вулкан, — переводя дух, заявил он. — С моим умом и вашими мускулами мы могли бы составить неплохую команду.

— Опустите меня вниз! — пронзительно визжала Эмма. Этот мужчина ненормальный! Он издевается над своей пленницей или делает предложение?! — Отпустите меня сию же минуту или, клянусь, я покажу вам… — она молотила кулачками по широкой спине.

— О, малышка, если ты беспокоишься о Максе…

— Я не беспокоюсь о Максе…

— Жаль, что никто не беспокоится обо мне, — раздался знакомый голос в дверях гостиной. Эмма простонала. Мало убить этого Эдама Дэниелза!

— Эдам, у вас проблемы?

— Твоя маленькая преступница загнала меня в угол и чуть не избила шваброй. Мне кажется, тебе следовало бы предупредить, что я вернулся.

От волнения Эмма покраснела и желая убедиться, что перед ней не разыгрывают спектакль, она заглянула под руку Эдама. Да, это пришел Макс.

— Твой друг лазил по столу. Что я еще могла подумать? — болтая ногами, смущенно проговорила Эмма. Эдам, играючи, шлепнул ее по заду — она взвизгнула.

— Он обидел тебя? — гневно спросил Макс и шагнул вперед.

— Ты не хочешь сказать «она»? — прокричал Эдам и удивленно уставился на друга. — Эта леди весьма решительно размахивала шваброй!

— Вы такой же нежный и беззащитный, как товарный поезд, — ехидно отметила Эмма. Улыбнувшись, добавила:

— Глубокоуважаемый мистер Дэниелз.

— Мистер? — Эдам приложил руку к сердцу, все еще держа мисс на плече. — Я оскорблен. Я обижен. Я…

— Переигрываете, — отчетливо произнесла Эмма. — В конце концов, опустите меня.

— Пожалуйста, — Эдам усмехнулся. — Во-первых, зовите меня просто Эдам, а во-вторых, разрешите продолжить, — он прокашлялся. — Леди, ради вас я поднялся бы на самую высокую гору, переплыл бы самое широкое море…

— Вспахал бы самую глубокую борозду, — вставила Эмма, точно имитируя пафос исполнительного директора, и тут же спросила невинным голоском:

— О, я вас перебила? Прошу прощения. Просто кровь ударила мне в голову. Хотелось бы посмотреть, как далеко вы зайдете… прежде чем я заставлю вас замолчать.

— Макс! Помоги. Она сведет меня с ума, — жалобно взвыл Эдам.

Их перебранка раздражала Моргана: он слушал и ревновал. Но почему? Какое ему дело до них и до того, как они забавляются? Эмме доставляет удовольствие болтать с Эдамом? Ради Бога. Для него это не имеет никакого значения! Макс натянуто улыбнулся:

— Извини, Эдам. Никогда раньше не слышал, чтобы ты был так искусно атакован. Это тебе послужит уроком, — Макс повернулся. — Теперь, когда я знаю, что мой дом в безопасности — вернусь на фабрику. Эдам, раз вы так хорошо поладили с мисс Маклин, почему бы тебе не взять ее с собой пообедать? Я уверен, она умирает с голоду. Если только снова не побывала на стойке.

— Нет, я уже не в том возрасте, — отпарировала Эмма. Но, казалось, Макс, стоящий посреди гостиной, не слышит ее.

— Ленч, — промурлыкал Эдам и облизнулся, — это звучит очень заманчиво. Эмма, поднимись к себе и оденься. Я подожду тебя внизу.

Оденься? Макс тряхнул головой и резко повернулся к Дэниелзу.

— Эдам, я даю тебе только один час, — в голосе Моргана звучал металл. — Слишком много работы, необходимо разобраться во всех этих бумагах.

— Кстати, Макс, ты сделал неплохой выбор. Потрясающие ноги. И маленькая родинка как раз под левой…

Проклиная Эдама, Эмму и больше всех себя, Макс выскочил из дома, не дослушав Дэниелза. Эта женщина — бестия. Наивный дурак, он позволил ей остаться в своем доме!

Следующие несколько дней были очень напряженными. Траву доставили во вторник утром, и Эмма рьяно принялась за изготовление эссенции. Вся работа проходила в строжайшей секретности: каждый ингредиент подготавливала отдельная группа, весь процесс был известен только мистеру Моргану. После того, как Эмма закончит работать в потайной комнате и отдаст главный компонент, Макс соберет шестнадцать запахов вместе и получит уникальный аромат — духи «Хамелеон».

Несмотря на свое решение, как можно реже встречаться с Эммой, Макс следил, как она трудится в лаборатории. Это обстоятельство было вызвано чисто профессиональным интересом, так, по крайней мере, говорил себе Макс.

Листья плотные, похожие на тростниковый камыш, сначала погружались в ванну с питьевой содой.

— Таким образом мы растворяем внешнюю кислотную оболочку, — объяснила Эмма. — Трава меняет цвет на натуральный в естественной среде, то есть, из желтой становится зеленой или коричневой, в зависимости от влажности и давления воздуха. Поэтому-то и прозвали ее травой-индикатором.

Через четыре часа Эмма достала траву и потолкла в ступке, затем очень осторожно выложила в небольшой чан с кипящим миндальным маслом и держала на огне двадцать минут.

— Пусть теперь стоит до пятницы, — сказала Эмма, отключая плитку. — Иногда буду спускаться и помешивать, чтобы быстрее шел процесс.

Она принялась убирать посуду и… их руки слегка соприкоснулись, от ее волос исходил чудный аромат…

Через минуту Макс уже сидел в машине, которая везла его на фабрику.

Только в среду Эдам принялся за работу, которую дал Макс, поэтому у него не было времени ни на друга, ни на его гостью. Сидя в кабинете, Дэниелз молча наблюдал за ним и тихо посмеивался. Макс, на удивление, был раздражителен и рассеян: два раза подряд заказал партию хрустальных флакончиков, четыре раза прослушал опись товара, Марта ходила измученная противоречивыми приказаниями. Когда Эдам не выдержал и хихикнул, Морган набросился на него:

— Почему ты не бываешь у меня, как обычно? — почти прокричал Макс, кинув ручку на стол.

— Может быть, я и ошибаюсь, но, мне кажется, что ты не хочешь, чтобы я приходил.

— Извини меня, Эдам, — вздохнул Макс и потер шею. — Это не из-за тебя. Это… она, — он покачал головой. — Вчера пришел домой и нашел Эмму наверху книжного шкафа. Она взобралась туда без стула и не смогла спуститься! Она…

Макс подумал, что вчерашний вечер запомнится на всю жизнь. После того, как он добрался до нее, чтобы помочь слезть, Эмма упала к нему в руки, словно спелый персик. Она дотронулась до шрама и нежно спросила, откуда он.

— Заблудился в трех соснах, — ответил Макс и поставил Эмму на пол, быстро отвернувшись, чтобы волнение не выдало его чувства.

Холодный душ не подействовал, тренажер показывал перегрузки.

— Пожалуйста, приходи пообедать, — пригласил Макс. В последнее время Эдам стал слишком навязчивым, но ему нужен был «третий лишний». — Я бы хотел поговорить с тобой.

— Приду, чего бы мне это ни стоило, — ответил Эдам, мило улыбнувшись.

…Вечером Макс ворвался в дом и громко позвал Эмму. Одетая в джинсы и розовый топ, мисс Маклин спускалась по лестнице. Когда Морган скрылся на кухне, Эмма выразительно посмотрела на Эдама, и они последовали за хозяином.

— Не позволяйте этому львиному реву беспокоить вас, — предупредительным тоном прошептал Эдам. — Я люблю этого человека, как брата, но иногда он бывает ужасно свирепым.

— Меня не испугали, — поддразнивала Эмма и закатила глаза, — в меня вселили ужас.

Эдам усмехнулся и галантно предложил стул возле стойки. Расположившись, Эмма стала наблюдать за Максом: он проворно двигался по кухне, готовя королевский салат. Просидев несколько минут, она поинтересовалась, может ли помочь.

— Нет, — холодно ответил он и высыпал нарезанную петрушку в большое блюдо. — Я в состоянии приготовить обед сам. Я не инвалид.

— Я никогда не говорила этого, — спокойно возразила Эмма. — Просто я не привыкла целыми днями сидеть и ничего не делать. Только и всего.

На мгновение Макс остановился, раздумывая, и с новой силой принялся нарезать помидоры.

— Это из-за твоей семьи? — поинтересовался он с напускным равнодушием. — Тебе приходится много работать из-за денег?

— Я выполняю свои обязанности. Может, у тебя есть что-нибудь для меня? Печатать, например…

— Я не могу позволить тебе попасть в какую-нибудь историю, — Макс говорил негромко, но уверенно. — Сиди здесь, как хорошая, послушная девочка, и выполняй только то, что я тебе скажу. Ладно?

— Хорошо, Макс, — смиренно произнесла Эмма, опустив глаза. — Я согласна.

Макс подозрительно нахмурился, но ничего не сказал. Дорезал редиску, поставил тарелки, вино и стаканы на высокий стеклянный стол и положил гостям огромные порции. Эдам подошел к столу и удивленно поднял брови: Эмма не двинулась с места, сидела и гримасничала, пародируя Моргана. Он сообразил, что Эммы нет за столом, повернулся и приказал:

— Подойди и сядь, Эмма. Обещаю, что не добавил в салат мышьяк.

— Да, Макс, — покорно произнесла Эмма, подлетела к столу и села. На пол. Эдам не сводил с нее взгляда: что задумала эта плутовка?

— Итак, Эмма, — сказал Макс, пытаясь завязать вежливый разговор, и устроился за столом, — чем ты занималась сегодня?

С воодушевлением Эмма принялась описывать события дня, но не успела она произнести пару фраз, Макс нахмурился и повернулся к ней.

— Эмма, — остановил он торжественный отчет, — где ты?

— На полу, — голос звучал все так же смиренно.

— Тебя не затруднит присоединиться к нам? — тихо и спокойно спросил Макс.

— Я бы… — Эмма замолчала. Он ждал, но не услышал от нее ни звука.

— Эмма, — процедил Макс сквозь зубы. — Сядь, пожалуйста, на стул.

Эмма устроилась за столом и мило улыбнулась.

— Итак, уф, Эмма, — выдохнул Эдам, беспокойно переводя взгляд с мисс Маклин на Моргана, — я давно хотел спросить тебя, кто эта сногсшибательная женщина на твоих эскизах?

— Моя сестра.

— У нее есть имя?

— Диана.

— У тебя еще есть сестры?

Молчание воцарилось за столом.

— Эмма не любит говорить о своей семье, Эдам, — самодовольно сказал Макс. — Найди другую тему, — посоветовал он. Эмма окинула Моргана гордым взглядом и заговорила:

— У меня две сестры, Эдам, три брата, родители, — усмехнувшись над расстроенным видом Макса, она продолжала. — Сестра моей мамы и брат моего папы женаты друг на друге. Они англичане. Из поколения в поколение семья Маклинов владеет островом Маклин. Дядя с семьей занимает одну половину, мы — другую. Соответственно, у меня семь кузенов, не считая их жен и детей.

— Все на одном острове? — удивленно спросил Макс.

— Большую часть времени. А у тебя, Макс?

— Я был единственным ребенком, — только и сказал он.

— О, — выдохнула она и потянулась к нему, но не успела дотронуться. Макс громко произнес:

— Я думаю, нам не помешает немного музыки. Эмма, включи проигрыватель, — он кивнул в сторону библиотеки. Она поднялась и выскочила из комнаты.

— Макс, — тихо окликнул Эдам, — мне кажется, ты немного груб с нею.

— Знаю, — ответил Макс, потирая шрам. — Но она заставляет чувствовать себя статистом из «Алисы в Стране Чудес». Не понимаю, что с ней делать!

Эмма вернулась на свое место.

— Я не слышу стерео, — сказал Макс. Эмма прислушалась.

— Я тоже.

— Тогда иди и настрой повыше.

— Да, Макс, — с хихиканием, которое противоречило покорным словам, Эмма выбежала в холл. Немного погодя она возвратилась и села.

— Я все еще не слышу, — сказал Макс, призвав все свое терпение.

— Я тоже, — кротко произнесла Эмма и принялась за королевский салат.

— Ты сделала выше?

— Конечно. Я сделала в точности, как ты мне сказал, — изображая недоумение, ответила Эмма.

— Придется сходить самому, — Макс поднялся, отложив в сторону салфетку. Послушная девочка только мило улыбалась. Эдам с любопытством смотрел на нее, когда неожиданно из библиотеки донесся смех Моргана.

— Я освобождаю тебя от всяких клятв, Эмма! — хохотал Макс. Удивленный, мистер Дэниелз нагнулся к Эмме.

— Что ты натворила? — шепотом спросил Эдам.

— Подняла выше стерео, — она пожала плечами. — Но только приставку, остальное оказалось слишком тяжелым.

Эдам рассмеялся и кивнул головой в сторону библиотеки.

— Мне кажется, что я ждал тебя всю жизнь, — он откинулся на спинку стула. — Макс, наверное, сильно расстроился.

Мисс Маклин задумчиво улыбнулась и продолжила есть салат.

Следующий день Эмма провела, бродя без отдыха по дому. Поплавала в бассейне, погуляла по прекрасному саду, вдыхая нежный аромат чайных роз. Мучительные сомнения не давали покоя. «Получится или нет? — думала Эмма, проходя мимо клумб с дивными неизвестными цветами. — А что, если я нарушила технологию и… придется начинать все сначала. И тогда родители не успеют рассчитаться. Нет-нет. Все будет хорошо. Быстрее бы уж, а то чувствую себя индейкой, которую откармливают к рождеству».

Развесив полотенце возле бассейна, она спряталась в тени импровизированного тента и приказала себе спать. Но безжалостное солнце палило так, что ни прохлада бассейна, ни полотенце не спасали от ярких лучей. Тяжко вздохнув, Эмма поднялась и побежала в дом, прихватив с собой шампунь и масло для тела.

Почти целый час она провела в ванной, наслаждаясь горячими струями воды. «Все образуется, — говорила Эмма себе, — иначе быть не может». Одно полотенце она обкрутила вокруг головы, как чалму, другое — вокруг мокрого тела. С улыбкой открыла флакон с маслом, приготовленным на основе «Хамелеона», ровным слоем нанесла на кожу, особенно тщательно натирая ноги.

Мурлыкая, закрыла бутылочку, с ловкостью фокусника собрала одежду.

— Главное — ничего не растерять по дороге, — произнесла довольная Эмма и еще раз окинула взглядом ванную: удостовериться, что она чистая. Открыла дверь, и тут узел раскрутился — Эмма едва успела поймать полотенце. Придерживая его на груди, она зашагала в свою комнату.

— Ой, — струя холодного воздуха из кондиционера заставила растерявшуюся мисс отпрыгнуть в сторону. Она прижала свою ценную ношу к груди, обхватив руками. Полотенце упало на пол.

— Эмма, что-то случилось?

Она глянула вниз и чуть не выронила одежду; Макс стоял в холле и снимал с Дикси ошейник.

— Уф, н… нет, Макс. К… кондиционер воздуха… я хочу сказать, холодно… я…

«О Боже, — думала Эмма, — стоять совершенно голой перед мужчиной — это уж слишком. Хотя, впрочем, зачем беспокоиться — он меня все равно не видит. А жаль…»

— Что могло случиться? — поинтересовалась она, облизнув сухие губы, и наклонилась к упавшему полотенцу. Но поднять никак не удавалось. Эмма решительно запихала всю одежду под мышку и потянулась другой рукой к заветному куску материи. Услышав шаги, она поняла, что полотенце не стоит таких мучительных усилий. Беспокоило только одно: что, если Макс наткнется на нее? Стараясь не растерять остальные вещи, Эмма тихонько подбиралась к своей комнате.

— Не знаю, Эмма. Дом все еще стоит? Пожар, наводнение, землетрясение?

— Все в порядке! — крикнула она, подумав при этом: «Хватит болтать, нужно быстрее уйти отсюда!» Кровь все сильнее стучит в висках, расслабляющая истома охватывает тело, готовое вздрогнуть от малейшего прикосновения. Желание, жажда мужской ласки заставляет дрожать все тело. «Нервы, — говорит Эмма себе, прикоснувшись лбом к прохладе, — всего лишь нервы».

— Что?

— Ничего.

— Последние два дня ты ведешь себя подозрительно спокойно, — саркастично отметил Макс.

— Я могу быть такой же смиренной, как грешник в воскресенье. Когда хочу, — игриво откликнулась Эмма. «Господи, — взмолилась она, — пусть он остановится, а то, не дай Бог, наступит на это проклятое полотенце!»

Макс поднялся на первую ступеньку, Эмма воскликнула и шагнула к нему.

— Не трогай меня! — крикнул он громовым голосом. Макс удержал равновесие, схватившись за перила, и стал подниматься. — Просто я неправильно посчитал, — произнес Морган, лицо его исказила злоба. Эмма отшатнулась, испугавшись подобной реакции, будто Макс залепил ей пощечину. — Я буду работать сегодня и, как только переоденусь, спущусь и приготовлю обед.

Едва Макс почувствовал волшебный аромат, тут же забылась вся досада. «Хамелеон», кружа, уносил его в жаркие, непроходимые джунгли. Слышались резкие крики птиц и гомон вездесущих обезьян; высокая трава безжалостно хлестала по лицу. Меж стволов огромных деревьев мелькает черное гибкое тело дикой кошки — пантера. Вот она присела и замерла, изготовясь к прыжку, только кончик хвоста слегка подрагивает, да глаза горят изумрудным огнем.

Дикси с шумом улеглась на свое место — джунгли исчезли.

— Надеюсь, ты оставила ванную в таком же состоянии, в котором она была, — проворчал Макс. — Не люблю убирать за другими.

— Не извольте беспокоиться, мистер Морган, — язвительно ответила Эмма, — все убрано, только я взяла пару полотенец. А что касается обеда, я спущусь, когда оденусь, — после этих слов она вбежала в комнату и захлопнула дверь.

Сердце глухо стучало у Макса в груди. Оденусь. Нет, «переоденусь». Или все-таки «оденусь»? Он стоял в оцепенении, загипнотизированный магической силой изумрудных кошачьих глаз. Максу стало жарко, быстрым движением он расстегнул ворот. «Может, она только, забавляясь, дразнит меня, вызывая в моем сознании эротические картинки? Нет, Эмма не такая, — подумал он с нежностью. — Удивительно, как она быстро освоилась в моем доме, все вещи оставляя на своих местах. Большинство зрячих людей не справились бы с такой сложной задачей. Несмотря на мои несправедливые упреки, я ни разу не слышал от нее жалоб. Удивительная женщина, да еще ужасно честная. Будь на ее месте кто-нибудь другой, давно бы уже воспользовался ситуацией. А она…»

Макс невольно шагнул в сторону комнаты, за дверью которой только что исчезла Эмма. Реальность исчезла, и он чувствовал себя таким же потерянным, как в первые дни после аварии.

Под ногой лежало что-то мягкое. Макс наклонился и поднял влажное полотенце, пропитанное уникальным ароматом. Морган, наконец, очнулся, и бешенство с новой силой овладело им.

Что он здесь делает? Стоит, как последний идиот, и, черт побери, копается в своих чувствах вместо того, чтобы заниматься делом! Смешно, но еще немного — и он бы пошел бы извиняться перед Эммой.

— Черт с тобой, — пробормотал он и зашагал в свою комнату, яростно сжимая полотенце. — Я не позволю тебе издеваться над собой!

«Но если Эмма действительно такая, какой я себе ее представлял несколько минут назад, тогда это значит, что она…» — усилием воли Макс отогнал от себя назойливые мысли и зашел в комнату.

В пятницу утром радио бодро пообещало понижение температуры. Кондиционер издал последний хриплый вздох и затих. Запах гари из кухни дошел до библиотеки: Макс сжег гренку. Он достал ее и швырнул на ковер Дикси. День начинался неудачно.

— Я собираюсь профильтровать масло, — Эмма первая нарушила гнетущую тишину, которая в последнее время установилась в доме мистера Моргана.

— Хорошо, — коротко ответил Макс. — Тогда встретимся завтра утром в библиотеке.

— Очевидно, ты будешь очень рад, не так ли? — Эмма попыталась засмеяться, но прозвучало подозрительно похоже на всхлипывание. — Начало конца, Макс. Твои мучения скоро кончатся, — и она повернулась на каблуках, не заметив печали Макса.

Спустившись в подвал, Эмма вычерпала слизистое месиво из чана с маслом и швырнула его в ящик для мусора с такой силой, что масло расплескалось во все стороны. На сердце было тяжело, но Эмма боролась с глупыми слезами. «Все к лучшему, — грустно подумала она, — я не нужна ему. Пусть уж лучше я сидела в тюрьме, по крайней мере, не было бы этой мучительной пытки: каждый день видеть его. Янтарные глаза не снились бы каждую ночь, а тело не жаждало бы страстной ласки… Но ничего, через несколько дней этот кошмар кончится. У меня будут деньги, а Макс навсегда уйдет из моей жизни. Пусть исполнится его заветное желание», — душа, казалось, разрывается на части, и уже не слезы, а кровь льется из глаз и капает прямо в чашку с эссенцией.

— Долго еще?

Эмма подняла голову: на лестнице стоял Макс. Как всегда, независимый и гордый. Как хочется подойти, коснуться непослушных золотистых волос, обвить руками, прижаться и плакать от счастья…

— Пару минут, — Эмма опустила глаза, перевела дух и уже спокойно принялась объяснять. — Сейчас я заканчиваю извлекать крупные куски и процежу смесь через марлю, затем перелью в колбу. Это будет то, что нужно.

— Только не разбей ничего.

Тут же чашка с остатками масла выскользнула из рук и мелкими осколками легла возле ног Эммы. Мисс Маклин проклинала все на свете, подбирая их.

— Не беспокойся: это не землетрясение, не пожар, не наводнение.

«Она уже говорит без акцента», — с сожалением подумал Макс. Все попытки не думать о ней, не замечать ее были безрезультатны. Казалось, Эмма всегда была в его жизни, и она, только она, наполняла эту жизнь смыслом. Но если это так, то прощайте свобода и покой. Нет уж…

— Итак, — Макс изобразил радушие, насколько мог. — Итак, к Рождеству ты будешь на седьмом небе от счастья. Откроешь мне секрет: что ты собираешься делать с первым чеком, конечно, после того, как закончишь свой таинственный проект?

— Думаю, что буду путешествовать. И чем дальше от Сент-Луиса, тем лучше, и… Макс услышал, как Эмма айкнула, и звон стекла эхом разнесся по маленькой лаборатории. Он быстро подошел к ней.

— Эмма, что опять?

— Не трогай меня, — резко ответила Эмма. — Да, опять. Господи, вот уж, действительно, руки-крюки.

Макс слушал ее, и в его воображении возник образ маленького ежика, перепуганного, да так, что при малейшей опасности он сворачивался в колючий клубочек.

— Ты ушиблась?

— Я? — Эмма истерично рассмеялась. — Макс, я неуязвима, — она поставила на стол колбу с готовой эссенцией. — Если я правильно поняла — первые деньги будут не раньше Рождества? Ведь так?

— Да, так, — Макс смущенно нахмурился. — Р… рыночная проверка займет немного времени, пару недель, не больше. Но чтобы развернуть рекламную кампанию, установить порядок в розничной торговле, необходимо время. Я и так сделал все, что мог, обычно мы работаем не меньше года, прежде чем запускаем в производство новый аромат, — он перевел дыхание. — Но ты не можешь ждать? — Макс взял ее за руку. — Сумасшедшая женщина, будь я проклят! Я дам тебе эти чертовы деньги!

— Мне не нужны твои «чертовы деньги». Запомни, Макс: я от тебя ничего не возьму! Понимаешь? Ни-че-го, — отрезала Эмма, переставляя на столе колбочки, стаканчики, чашечки. — Но ты ведь не понимаешь, не так ли? Ну, конечно, нет, как ты можешь? — горько усмехнулась она. — Ты же даже представления не имеешь, что значит от кого-то зависеть! Ты заперся в своей крепости и никому не позволяешь приблизиться, — Эмма в ярости махала руками, будто кто-то мог ее видеть. — Ты боишься показать окружающим, что ты такой же, как все, живой человек из духа и плоти, а не из железобетона повышенной прочности! Да, ты смог много добиться в жизни, и теперь ты считаешь, что никому и ничем не обязан! Браво, супермен! Так вот, послушай меня внимательно: я не нуждаюсь в тебе. Я ни в ком не нуждаюсь! Слава Богу, у меня хватит сил обойтись без твоей, так называемой, «помощи». Мне не нужны твои подачки! — с этими словами Эмма прошмыгнула мимо него и с трудом поднялась по лестнице наверх.

Отрешенный, Макс стоял возле лестницы, держась за деревянные перила. Когда он слушал Эмму, у него возникло странное чувство, что все эти фразы ему знакомы. «Но откуда», — недоумевал он. Теперь стало ясно — это его мысли, глупо было бы не признаться в этом хотя бы перед самим собой.

Глава 6

Эмма упала на кровать и залилась слезами. Боже, быстрее бы все закончилось — пребывание ее в этом доме, утомительное ожидание, невыносимые отношения с Максом…

После первых слез ярость исчезла, но на смену пришла безысходность. В отчаянии Эмма села на кровати, обхватив руками колени. «Что же я наделала», — бормотала она. В конце концов, ей хотели только помочь, а теперь, благодаря ее отвратительной гордыне, у Маклинов отнимут остров — их родовые владения. А они так надеялись на ее предприимчивость… Нужно было принять деньги, ведь все равно она бы потом их вернула.

«О Боже, что я наделала?» — повторила Эмма, вспоминая те обидные слова, что сгоряча она наговорила Максу. Что за нелепость — обвинять этого человека в эгоизме! Человека, который, несмотря на все ее выходки, пригласил в дом, вытащил из тюрьмы, купил «Хамелеон» и предложил деньги. И вместо благодарности она накинулась на него, обвиняя во всех смертных грехах. Господи, как стыдно! Макс очень сильный человек, ведь многие люди, оказавшиеся в таком положении, опускают руки. А он мужественно преодолел все препятствия и добился успеха.

Как ей могло прийти в голову, что он бесчувственный себялюбец? Сдержанность и хладнокровие помогли ему выжить и защитить себя, свою ранимую душу. Почему она раньше не понимала этого!? Это она — глупая и безжалостная эгоистка!

«Что же я наделала?» — прошептала Эмма, и слезы снова полились из глаз. Лучшее, что можно сделать сейчас, — это быстро собрать вещи, попросить прощения и уйти. Исчезнуть навсегда из его жизни. Эмма уткнулась в подушку и беззвучно зарыдала.

В коридоре послышались шаги, она вскочила и увидела, как повернулась ручка, дверь приоткрылась, и показались сначала белая роза, а следом и рука Макса.

— Перемирие? — сказал он и помахал цветком, находясь за дверью.

Изумленная, Эмма молча взирала на розу, не в состоянии выговорить хоть одно слово. Что происходит? Вместо того, чтобы ворваться, требуя извинений, он предлагает мир?

— Эмма? — позвал Макс. — Ты здесь?

— Д-да, я-я… — все, что она могла произнести.

Макс распахнул дверь и зашел в комнату, смущенно улыбаясь. Светлые волосы были взъерошены, янтарные глаза смотрели виновато, в руках подрагивала белая роза.

— Я, уф… Не нашел белого флага. Это подойдет? — все еще смущаясь, проговорил он.

Слезы катились по щекам, но Эмма их уже не замечала — тихая улыбка озарила ее лицо.

— Извини меня, — сказал Макс.

— Извини меня, — вторя, как эхо, прошептала Эмма.

— О, Эмма, — беспокойно проговорил он и протянул руки. Они нашли ее легко — Макс обнял Эмму. — Правда, я вел себя, как настоящее чудовище?

— Ты ничего не сделал! — ответила она, задыхаясь. Эмма хотела вырваться, убежать, но не смогла. Она растворилась в объятиях, голова упала на его плечо, носик уткнулся в тепло махрового халата. — Я набросилась на тебя, словно безумная, но ты все время отворачивался от меня, отталкивал показным равнодушием. Но что бы там ни было, я не имела права так разговаривать с тобой.

— Тише, — Макс сильней прижал Эмму к себе. Он готовился выслушать гневное возмущение и теперь несколько растерялся: Эмма, доверчиво прильнув, рыдала, словно трехлетняя девочка. Куда подевалась своенравная гордячка? Он гладил ее плечи.

— Пожалуйста, извини меня. Я никогда не задумывался, как я обращаюсь с людьми. Мне никто раньше ничего подобного не говорил, — виноватым голосом произнес Макс.

— Попробовали бы они это сделать, — выдавила из себя Эмма и достала платок. Макс горько усмехнулся.

— Я не давал им такой возможности? — проговорил он с напускным спокойствием.

— Да нет же, я не это имела в виду, — Эмма замотала головой и хотела продолжить, но Макс опередил ее.

— Я понимаю, Эмма. Я никогда не просил об особых привилегиях, но они всегда у меня были — ведь я слепой. Все эти годы я доказывал себе и другим, что Максвелл Морган — не инвалид, — он коснулся лица Эммы, и забытая роза упала к их ногам. Трогая мокрые ресницы, Макс с горечью сознавал, что эти слезы лились по его вине. Он поспешно отдернул руку, когда пальцы непроизвольно опустились к розовым припухлым губам, и, повернув голову в сторону, продолжил:

— Ты напрасно думаешь, что я бесчувственный себялюбец. Я пытался понять тебя и видел только то, насколько мы разные, стараясь не замечать нашей похожести… — Макс волновался и с трудом подбирал слова. — Поверь мне, я могу тебя понять.

После столь откровенных слов наступила неловкая пауза.

— Зачем ты все это мне говоришь? — чуть слышно спросила Эмма.

— Я и сам не знаю, — вздохнул он, потирая шрам, и повернулся к ней. — Я не оправдываюсь. Но и жалости мне не надо.

— Никто и не предлагал.

— Я знаю, — прошептал Макс, нежно гладя лицо Эммы. — С первого дня нашей встречи я знал это. Мне хотелось удостовериться, что ничего не изменилось, — он почувствовал, как слеза скатилась по ее щеке. При виде таких страданий сердце его разрывалось на части. — Эмма, не плачь, пожалуйста. Не надо слез, милая. Просто пойми меня.

— Зачем? — услышал он в ответ дрожащий шепот.

— Затем… Ты помогаешь мне увидеть себя со стороны, более того, я открываю что-то новенькое в своей душе. Прежде такого со мной не бывало. Вообще-то, сдается мне, что у мистера Моргана отвратительный характер.

— А мне нравится отвратительный характер мистера Моргана, — прошептала Эмма и улыбнулась.

Ее руки скользнули по махровому халату Макса, обвили его, волшебный аромат обволакивал сознание, погружая в блаженный покой. Большие пальцы нашли уголки нежного рта, остальные заблудились среди шелковистых волос. В предвкушении сладостного восторга сердце радостно затрепетало. Губы… эти прекрасные губы… они совсем рядом. Макс наклонился.

Их уста слились в страстном поцелуе. Внезапно Макс оторвал свои губы от губ Эммы, отодвинулся от нее и опустил руки.

— Я, уф… — он с трудом перевел дыхание, сердце готово было выскочить из груди, во рту пересохло. — Эмма, я… я знаю, что ты в затруднительном положении, и я хочу тебе помочь. Тебе нужны деньги. Я готов подписать с вашей компанией контракт на разработку целой линии, и мы будем выпускать продукцию на основе «Хамелеона» — духи, пена для ванн, крема, шампуни…

— Макс, я не позволю тебе это!

— Нет, Эмма, позволишь!

— Ты не можешь рисковать! У тебя уже все готово к производству, а результатов еще нет, и эссенция не получена для контрольной партии. Ты не должен вкладывать инвестиции до тех пор, пока не будешь знать, как раскупаются духи!

— Эмма, тогда скажи мне, зачем тебе нужны деньги, — Макс говорил тихо, но твердо. — Скажи, и тогда, может быть, мы сможем что-нибудь придумать.

Боже, как ей хотелось все рассказать Максу, довериться ему. Но… Конечно, он открыл перед ней свою душу, но тем более она не хотела злоупотреблять его расположением.

— Не беспокойся, я со всем справлюсь сама, — выдавила из себя Эмма и едва сдержалась, чтобы вновь не разрыдаться.

— Не лги.

— Я не лгу.

— Проклятие! — выпалил Макс и взъерошил волосы. — Ты упряма, как сто баранов! Пойми, я ценю твои прекрасные способности, но пойми и другое — этого может оказаться мало. Все, что я хочу, — это помочь тебе.

Эмма вытирала слезы и с трудом сдерживала всхлипы.

— Я не хочу, чтобы меня жалели, — прошептала она.

— Никто и не предлагал, — усмехнулся Макс.

— И я не хочу этого… этого между нами, чтобы не вводить тебя в заблуждение.

— Еще никогда близость с женщиной не вводила меня в заблуждение, — строго выговорил он.

«Разве наши отношения можно определить этим понятием — «близость», — с удивлением подумала Эмма. — И если близость, то прежде всего душ, а не тел. Хотя…» К чему обманывать себя? Губы ее жаждали поцелуев, груди — страстной ласки, тело изнывало от желания стать его женщиной.

Эмма нагнулась, подняла «символ мира» — белую розу, поднесла к лицу и вдохнула чудесный аромат. Внезапно ей стало страшно, словно она стоит на краю пропасти, и только Макс удерживает ее от рокового шага. Что же делать? Но отступление никогда не входило в планы мисс Маклин. Прыгать, так прыгать.

— Меньше чем через шестьдесят дней родовое владение Маклинов, остров Маклин, пойдет с молотка. Конечно, если я не добуду достаточно денег для того, чтобы уплатить налоги.

— Налоги, — Макс нахмурился. — Как мне помнится, ты говорила, что ваша компания процветает. Что же случилось?

— Компания-то процветает, — вздохнула Эмма. — При нормальных обстоятельствах все шло бы прекрасно, — она села на постель. — Несчастья начались около года назад. Кто-то устраивал поджоги. Сначала маленькие, как бы предупреждая.

— Предупреждая, — повторил Макс, прошел до кровати и опустился возле Эммы. — Вас пытаются выжить с острова?

Она с силой сжала хрупкий бутон, лепестки упали на пушистый ковер.

— Да, с острова, — Эмма сидела с безучастным видом и не отрывала глаз от руки, где лежал раздавленный цветок. — Ты когда-нибудь слышал о Хилтон Хед или о Фрипе?

— Конечно, — Макс кивнул, — Это маленькие острова, которые застройщики превратили в курорты для богатых туристов. Если я не ошибаюсь, Фрип находится около Бьюфорта?

— Не ошибаешься.

— И теперь застройщикам нужен остров Маклин, — спросил Макс, потирая шрам.

— Мы тоже пришли к тому же выводу. Нам предлагали его продать несколько лет назад, но это наш дом. Наш дом, — Эмма осторожно положила цветок на подушку. — Пожары не помогли, и теперь они начали браконьерствовать. У нас на острове стадо редких оленей, и мы потеряли уже трех. Теперь их охраняют собаки. Но самое худшее произошло месяц назад.

— Это когда ваша компания написала мне письмо, — вставил Макс.

— Да. Несколько лет назад у нас был большой ураган, и ветер повалил дерево прямо на дом. Пришлось все перестраивать заново. В прошлом месяце нас уведомили, что ввиду новых построек сумма налога с нашей собственности будет переоценена относительно новой рыночной стоимости.

— Которая круто поднялась из-за всех роскошных разработок, развернувшихся по соседству.

— Точно, — Эмма вздохнула. — Мы не знаем, кто затеял это сражение, очевидно, с согласия администрации штата. Ясно только одно, нам надо уплатить большую кучу денег.

— А вы не можете занять?

— Нет! — крикнула Эмма. — Маклины никогда не занимали денег! Это одна из причин, почему я организовала эту компанию… — Эмма резко замолчала.

— Ясно.

Эмма подняла глаза и удивилась: Макс действительно понимал ее. Но пока молчал.

— Мои родители — гордые люди. Большинство из нас получили образование в колледжах только благодаря им, но они не позволят своим детям отдавать долги. После того, как хозяйство разорилось, единственный способ помочь родителям — это найти другой источник дохода. Вот почему возникла «Айленд Органикс».

— Понимаю. Теперь я знаю, откуда взялся твой проект, — с теплотой произнес он. — Ты удивительная женщина, ты это знаешь?

Эмма с нежностью посмотрела на Макса и потянулась к нему, как цветок ясным летним утром тянется к солнцу. Рука коснулась его руки. «Макс», — прошептала она.

Улыбка исчезла с его лица, он резко встал, схватившись за спинку кровати.

— Я думаю, у меня есть разумный компромисс. Ты готова выслушать?

Гневно сверкнув глазами, Эмма отвернулась от Моргана. «Что же это за человек? В конце концов, это издевательство какое-то», — с негодованием подумала она, а вслух произнесла:

— А я думаю, что вам следует купить «Хамелеон» раз и навсегда, как это было в первоначальном варианте. Это во-первых, — отчеканила Эмма. Но Макс только махнул рукой и устало добавил:

— Давай не будем больше возвращаться к этому, хорошо? Я не собираюсь воспользоваться вашим трудным положением ради своей выгоды.

— Мистер, вы случайно не Маклин? — спросила Эмма и снисходительно улыбнулась. Макс пожал плечами и с задумчивым видом произнес:

— А что, если я ссужу вам эти деньги в счет запланированных доходов от продажи?

— У нас нет еще никаких запланированных доходов, — с недоумением ответила Эмма.

— У меня есть. В уме, — Макс улыбнулся и указательным пальцем показал на свой большой лоб.

— Хорошо, — ответила Эмма после некоторого раздумья. — Так как эссенция готова, нет особой нужды в том, чтобы я находилась в твоем доме. Я немедленно переезжаю в отель.

— Нет! — громко возразил Макс и тут же отвернулся от нее. — Я хочу сказать, что в этом нет необходимости. Мы взрослые люди, Эмма, и мы вполне можем ужиться в одном доме… без особых проблем.

Эмма что-то хотела возразить, но Макс не дал ей даже рта раскрыть.

— Кроме того, ты должна помнить, что освобождена под мою опеку. Моя обязанность держать тебя подальше от улиц Сент-Луиса и его законопослушных граждан, — Макс улыбнулся, протянул руку и спросил: — Друзья?

«Боже, чего хочет от меня этот человек? То он пытается избавиться от меня, то ищет предлоги для того, чтобы я осталась. И все это в течение пяти минут. Голова идет кругом», — думала Эмма, крепко пожимая его руку.

— Хорошо.

Воздух дрожал от высказанных слов, сдерживаемых чувств. Макс все не отпускал ее руку — дружеское рукопожатие больше напоминало нечаянную ласку двух любовников.

Очнувшись, Макс выпустил руку Эммы, повернулся и пошел к двери. Там он остановился и объявил:

— Я собираюсь поплавать. Добро пожаловать в бассейн. Но тебе лучше поторопиться, а то я очень голоден, — не дожидаясь ответа, он споткнулся и вышел из комнаты, ища перила. «Это похоже на бегство, — не без смущения подумал Макс. — Почему я ей сказал, что она может остаться? Почему я не отослал ее в отель, подальше от себя?»

Он бросился к себе, переодев плавки, поспешил вниз и, ударившись о приоткрытую дверь, распахнул ее настежь. Макс подошел к бассейну, нащупав край и отметки глубины ногой, нырнул в прохладную воду, и приятная дрожь пробежала по горячему телу.

Вынырнув на другом конце бассейна, Макс почувствовал радостное удовлетворение — вода смыла тревожное беспокойство. «Дружба намного крепче и намного продолжительнее страсти, мне ли это не знать. Мне не нужна ее благодарность. Мне от нее вообще ничего не надо», — подумал Макс, преодолевая метр за метром водную гладь. Может быть, поэтому он попросил ее остаться. Испытать силу воли. Он не имеет права на это, воспользовавшись ее слабостью. «Независимо от того, хочу я или нет», — решил Макс, и голова его вновь исчезла под водой.

Прошла минута, прежде чем Эмма поняла, что Макс ушел, и до ее сознания не сразу дошло, что нельзя медлить, а нужно быстрее идти в бассейн. Но встала она не сразу и еще раз посмотрела на прикрытую дверь. Только тогда Эмма достала бирюзовое бикини.

— Мы не дадим ему так просто уйти, — призывая купальник к себе в союзники, сказала она. — Ведь между нами что-то было? Было. И я не собираюсь отказываться от этого.

Прыгая и повизгивая, Дикси приветствовала мисс Маклин, когда та появилась на кухне. Эмма засмеялась, глядя, как большая собака носится от двери к ней, словно щенок. Не успела она открыть дверь — Дикси вырвалась и помчалась к бассейну. С громким лаем она кинулась в воду, обрызгав с головы до ног смеющуюся Эмму.

— Я забыл тебя, моя девочка, — хохотал Макс, отбиваясь от радостной Дикси.

Эмма шла вдоль бассейна по теплым плитам и наблюдала за их забавами. Макс скрывался под водой, Дикси плыла к нему, перебирая лапами, но хозяина уже там не было.

— Дикси, девочка, я здесь, — кричал он с противоположного конца, собака, гавкнув, бросалась к нему.

«Это напоминает игру в пятнашки, — подумала Эмма, позавидовав их веселью. Она следила за каждым его движением, она любовалась им. — Как он красив, с мокрыми волосами и в этих красных плавках, как играют мышцы на теле. Макс просто великолепен». Неясные желания теплой волной поднимаются в ней, накатывается новое, незнакомое искушение. Ее тело ждет его ласки. Ждет, Алчет, Вожделеет.

А что, если Макс не испытывает к ней подобного влечения? Да нет же, он целовал ее! Его игры сводят Эмму с ума: «К сердцу прижмет, к черту пошлет»…

Подбежав к той части бассейна, где было поглубже, Эмма нырнула, скользнув в воду, словно дельфин. Проплыв несколько метров под водой, она появилась на поверхности, ловя ртом воздух, рядом с Максом. Эмма шлепнула его по груди.

— Ты вода! — крикнула она и отскочила. Макс насмешливо прищурился.

— Дикси, вон! — приказал он и тихо добавил: — Оставь мне свободным поле действий.

Собака выбралась по лестнице, отряхнулась, брызгая во все стороны, шлепнулась возле самого края и приготовилась наблюдать. Эмма призывно рассмеялась, а Макс настороженно прислушался.

— Итак, мисс Острячка, вы надеетесь улизнуть от меня?

Эмма оттолкнулась от ступенек и поплыла в противоположный конец, шепотом читая молитву Благодарения. «Он смеется, значит, все в порядке», — с облегчением подумала мисс Острячка.

В наступившей тишине Макс стоял, выжидая. Эммалегла на спину и слушала, как тихо плещется вода, ударяясь в голубую плитку. Где-то жужжала механическая сенокосилка, а от воя сирены полицейской машины Эмма даже вздрогнула. Мир был полон звуков.

А запахи! Хлор не мог заглушить аромата влажной травы, над которой поднимался пар, горячей земли и мокрой собачьей шерсти.

Так вот что Макс «видит»…

Послышался короткий всплеск, Эмма резко приподняла голову: так и есть, Макс двигался прямо на нее. Оценив противника по достоинству (тот прекрасно владел кролем), она успела отскочить, он едва не коснулся ее. Эмма стояла, боясь пошевелиться, а Макс с важным видом осторожно ступал по дну. Воспользовавшись удобным моментом, она медленно поплыла в тот конец бассейна, где было мелко. Обернувшись, Эмма заметила, что ее преследователь не отстает. Попытка изменить направление ничего не дала, и тогда она решила поменять тактику. Проплыв несколько метров под водой, Эмма, жадно глотая воздух, вынырнула возле лестницы и судорожно обхватила ступеньку. Отдышавшись, она увидела Макса, он шел слева от нее на расстоянии около пяти метров. Эмма опустилась обратно под воду, едва успев набрать воздуха в легкие.

Макс дотронулся до ее головы, и торжествующий крик был, наверное, слышен даже на улице.

— Попалась!

Эмма взвизгнула и, смеясь, плеснула ему в лицо целую пригоршню воды, Макс не остался в долгу и обрушил на нее водопад.

Битва разгоралась. Дикси носилась по патио, где уже стояли маленькие лужицы, и лаяла в знак одобрения. Неожиданно Макс исчез и, прежде чем Эмма успела опомниться, схватил ее за руки.

— Ничего, ничего, — произнес он, вынырнув и отдышавшись. — Нельзя так огорчаться.

— Тебе повезло, — весело сказала Эмма, пытаясь вырваться из цепких рук.

— Дело не в везении, — Максу приходилось прикладывать немалые усилия, чтобы удержать ловкую пленницу. — Просто нужно уметь слушать и не забывать при этом думать.

— Все, сдаюсь, — трагически проговорила Эмма и со вздохом уронила голову себе на грудь. — Супермен разоблачен.

— Не совсем, — посмеиваясь, возразил Макс. — Вот если бы у меня был рентгеновский аппарат, вот тогда бы я…

— Я не буду больше брызгаться. Обещаю, — покорным голосом произнесла Эмма.

— И никогда не будешь мне лгать? — нежно спросил он и отпустил руки. — Ты просто не говори.

Розы наполняют воздух дурманящим ароматом. Кровь все сильней стучит в венах, округлости грудей, вырвавшиеся из купальника, розовеют над поверхностью воды, как маленькие коралловые рифы. Эмма пристально вглядывается в лицо Макса, пытаясь найти ответ. Он касается ее плеча. Дыхание у Эммы перехватывает, словно ее окатило потоком ледяной воды, она чувствует, как напряглись все нервы и мускулы.

Макс нежно гладит Эмму, глаза его потемнели, но она не говорит ни слова. Она чувствует, что этот слепой человек видит лучше многих зрячих, он видит ее душу и понимает, как никто. Он разбудил в ней женщину, хрупкую и нежную, преданную и всепрощающую…

— Ты красивая, Эмма Маклин. Я никогда не встречал таких красив… — он остановился и прикоснулся губами к ее губам.

Эмма посмотрела на Макса, словно ожидая чего-то. Ее веки дрогнули один раз, другой. Затем она плотно сомкнула их, погрузившись в сладостный туман прекрасных грез.

Кончиком языка он проводит по трепетным губам, дразня, и снова прячет его, приглашая поиграть в пятнашки, но уже по-другому. Эмма стонет от удовольствия, ее грудь поднимается навстречу ему, она прижимается к Максу всем телом, будто хочет слиться с ним в единое целое.

И вот он обхватывает ее губы и дарит Эмме настоящий долгий поцелуй: глубокий, исследующий по очереди, ничего не пропуская, каждый миллиметр поверхности губ, языка. Сколько он длился — минуты или часы? Чувствуя вкус чудесной влаги, он пьет это великолепное вино запретными глоточками, но это только начало подлинного и опьяняющего наслаждения.

Эмма что-то шепчет, но Макс ничего не слышит — руки скользят по влажной коже и останавливаются, найдя тесемки купальника. Он снова целует ее, но, уже не довольствуясь маленькими глоточками, пьет, проникая в сладкую глубину языком. Мокрый узел не сразу поддается, приходится прилагать усилия — путь свободен. Макс, едва коснувшись губами подбородка, наклоняется ниже, покрывая поцелуями нежную шею, пальцы трепетно сжимают грудь, находят твердые горячие бутоны.

Со стоном Эмма еще сильней прижимается к мускулистой груди, обхватив крепкую шею. Губы ищут и находят ее губы, язык проникает внутрь, лижет зубы, встречается с ее языком, борется с ним.

Рука ласкает упругую грудь. Боже, как хочет он попробовать на вкус эти твердые, крохотные ягодки. С губ срывается стон…

Теплая волна поднимается в ней, неумолимо заставляя трепетать бедра, и вот Эмма вся дрожит, как в ознобе. Она чувствует, что твердая мужская плоть вырывается из узких плавок, и медленно раздвигает бедра, задыхаясь от предвкушения сладкого и таинственного восторга…

Нетерпеливые руки потянулись к талии, пальцы скользнули под тонкую ткань трусиков и на мгновение замерли. Взять ее не медля ни минуты, ласково, медленно погружаться в нее и, вдруг останавливаясь, отодвигаясь, вызывать упоительные стоны. Снова возвращаться, достигнув крайней точки, и все быстрее и быстрее, заставляя Эмму кричать от наслаждения, до тех пор, пока…

Нет. Макс опустил руки.

«Что-то случилось?» — прошептала Эмма, ласково прикасаясь к его щеке своей.

«Я не могу это сделать. Не здесь. Не теперь. Никогда», — с горечью подумал Макс, но в ответ только помотал головой и спрятал лицо в шелковых прядях. Он боролся со своими сладострастными желаниями, пытаясь усмирить разгоряченную плоть. Нехотя Макс поймал тоненькие тесемочки купальника и быстро завязал их. Торопливо отдернул руки, которые невольно коснулись хрупких плеч.

— Я не могу, Эмма. Прости меня, — мрачно произнес Макс, тяжело вздохнув.

— Почему? — спросила Эмма дрожащим голосом.

«Непонятливая, словно трехлетнее дитя, — с горькой усмешкой подумал Макс, — но только тогда, когда это выгодно».

— Могу тебе ответить: не знаю, — отчеканил он, — Давай не будем касаться этой темы?

— Могу тебе ответить: не обещаю, — с отчаянием проговорила Эмма и, обдав его брызгами, поплыла к хромированной лестнице.

«Ничего не поделаешь, — грустно подумал Макс, — этот момент нужно пережить. Так будет лучше, и прежде всего ей, глупенькой девочке, — он с нежностью вспомнил ее выходки, но тут же заставил себя «выкинуть все из головы». — Дистанция. Нужно держать дистанцию».

— Ты ведешь себя глупо, — крикнула Эмма, выбираясь из воды. — Понимаешь?

— Не надо делать нас больше, чем друзьями, — защищался Макс и потер болезненно ноющий низ живота.

— Макс, никто и не делает, разве что… — она замолчала, предоставляя ему самому додумывать то, чего ей говорить не хотелось.

Стараясь не придавать значения словам Эммы, Макс добрался до лестницы, вышел из воды и на шезлонге обнаружил махровое большое полотенце.

— Ты собираешься послать еще за травой? — Макс решил переменить тему.

— Нет.

Макс отшатнулся — Эмма стояла позади него и была совсем рядом. Боже, она двигается бесшумно, как пантера. Он повернулся и, обороняясь, сунул ей полотенце. Эмма взяла его, а Макс представил, как она растирает гибкое, стройное тело. Но тут же постарался взять себя в руки.

— Для контрольной партии травы больше, чем достаточно. А эссенции испорчена только часть, небольшая часть, — уточнила Эмма.

— Ну что же ты собираешься делать? Ты ведь не в тюрьме, — насмешливо заметил Макс. — Ты можешь с Эдамом осмотреть наши достопримечательности.

— Нет, спасибо, — ехидным тоном проговорила Эмма и, помолчав, добавила, — я хочу пойти с тобой. Или друзья этого не делают? — поинтересовалась она.

— Со мной? — удивился Макс. Но почему бы и нет? Эмма заслужила награду за все те неприятности, которые он ей доставил. — Хорошо. Как насчет завтрашнего дня?

— Договорились.

— У тебя есть какие-нибудь планы? — спросил он с деланым равнодушием.

— Ты хочешь сказать, кроме как взорвать твою кладовую или соблазнить тебя?

— Нет, — отчеканил Макс. — Насчет Сент-Луиса.

— А-а-а, — протянула Эмма. — Насчет Сент-Луиса у меня есть планы. Посетить Триумфальную Арку.

— Триумфальная Арка — это хорошо, — улыбнулся Макс и направился в дом.

Она смотрела, как Макс скрылся за стеклянной дверью, и думала: сможет ли когда-нибудь понять его, увидеть мир его глазами? Единственное, что Эмма понимала совершенно ясно — Сисси была права: она прыгнула обеими ногами.

Она влюбилась в него.

Глава 7

— Готово?

Эмма быстро кивнула лысому, приземистому химику Тони: лампы дневного света придавали его безмятежному лицу землистый оттенок. Химик нажал кнопку, и аппарат глухо загудел. Эмма спрятала руку в карман белого пиджака и суеверно скрестила пальцы.

— Ты уверена, что дала ему нужное количество? — тревожно спросил Макс. Эмма вопросительно посмотрела на него, пытаясь понять, что же больше беспокоит мистера Моргана: дела «Дэниелз Косметикс» или мисс Маклин? С тех пор, когда они покинули бассейн, она поклялась быть терпеливой, и в их отношениях воцарил непрочный платонический мир. Но если предположить, что эротический сон прошлой ночью — в руку, то скоро все изменится. «Прежде всего — «Хамелеон»», — строго сказала себе Эмма. Беспокойство за удачный исход своей блестящей операции мешало ей броситься в объятия любимого мужчины.

— Я все делаю точно, — с преувеличенной уверенностью произнесла она.

Тони поставил последнюю бутылочку с эссенцией рядом с другими. На всякий случай Эмма прочла молитву. Через несколько секунд химик протянул ей крошечную колбочку.

— Начнем, — сказала Эмма, перевела дыхание и, капнув содержимое колбы на запястье, поднесла руку к носу. Довольно улыбнулась: эссенция получилась!

— Вот, — оживленно выпалила Эмма и отдала колбочку обратно Тони. Выслушав указания Макса о том, чтобы эссенцию срочно отослать в Лос-Анжелос, химик поспешил удалиться.

— Можно мне? — вежливо попросил Макс. Эмма вздрогнула, когда он нежно взял протянутую руку и понюхал запястье. «Дружба, дружба, дружба…» — твердила она про себя.

— Ну как? — спросила мисс, едва дыша.

Макс еще раз понюхал, загадочно улыбнулся и отпустил руку Эммы.

— Пахнет, как на перекрестке между цветочным магазином и булочной.

— Через три дня ты не узнаешь запах, — весело засмеялась она.

— Поразительно, что эссенция, не имеющая собственного запаха, может собрать воедино такой удивительный аромат из стольких компонентов.

— В этом-то вся ее прелесть, — увлеченно произнесла Эмма. — В природе, в своей естественной среде запах этой травы заглушают ароматы других растений.

— Да? — Макс больше не улыбался.

— Да, Макс, — чуть слышно проговорила Эмма. — Главная ценность травы-индикатора — это создавать ароматическую гамму, — она замолчала и с волнением посмотрела на Макса.

— Ты… — вздохнул Макс.

— Извини, что опоздал! — прокричал с порога жизнерадостный Эдам. — Что, уже закончили?

Широко улыбаясь запыхавшемуся другу, Макс шагнул ему навстречу. Окатив Дэниелза ледяным взглядом, Эмма поджала губы и отвернулась.

— Ты совсем немного опоздал, — сказал Макс.

Эдам удивленно смотрел то на Эмму, то на Макса.

— Я был занят — отправлял чек, — Эдам пожал плечами. — Кстати, Макс, ты разорен, — друзья обменялись довольными улыбками. — Эмма, у меня еще один из бесконечных контрактов, который ты должна подписать, — Эдам лукаво подмигнул ей и подал стопку листов. Она быстро просмотрела бумаги.

— Неужели это патент на изготовление эссенции?

Эдам кивнул.

— Дело не столько в духах, сколько в самой траве. Ведь она представляет собой наибольшую ценность. Ты говорила, что уникальное растение есть не только на вашем острове, но и на соседних. Но пока никто не догадался использовать ее в промышленном производстве, так?

— Так, — осторожно ответила Эмма.

— Это значит, что любая компания может наложить на это дело руки, то есть, производить наш замечательный экстракт. И поверь мне, старому волку, они попытаются. Сразу же, как только рынок будет завоеван, начнется огромный переполох, которого не было со времени открытия серой амбры^[3].

— Тогда эта эссенция — золотое дно.

— Эдам, — торжественно произнес Макс, — мне кажется, что я слышу, как скрипят колеса фортуны.

— Извини, Макс, — Эмма протянула Эдаму бумаги, не поставив подпись. — Ты владеешь одними духами, а остальное оставь мне.

— Напрасно, ты мне не веришь, — нежно сказал Макс. — Я стараюсь защитить твои интересы. У нас имеется секретная система, которая предотвратит любую кражу.

— Я верю тебе, — с трудом проговорила Эмма. — Верю. Но только три человека знают полный процесс: я, моя мама и сестра Диана.

— И я. Ты забыла — я был в лаборатории рядом с тобой, — насмешливо произнес Макс.

— Да, ты там был, — усмехнулась Эмма. — Но когда я делала эссенцию, то регулировала процесс на глаз, то есть, следила за тем, как изменяется цвет травы. Так что…

— Ноль один в твою пользу, — хихикнул Макс.

— Ловко, — сказал Эдам.

— О начальной подготовке я знаю достаточно, — предостерегающим тоном заметил Макс, — и могу быть опасным.

— Я знаю, — тихо проговорила Эмма. — Я тебе верю, Макс, — ты все сохранишь в секрете.

После такого двусмысленного утверждения в комнате наступила неловкая тишина.

— Я сохраню… Я… я буду хранить так надежно закрытым, как… как…

— …девственница невинность… в первую брачную ночь, — помог другу Эдам.

— Боже, какой ты неуч! — хохотала Эмма. — Ты не умеешь говорить метафорами.

— В вашей семье все говорят так, будто они насмотрелись старых кинофильмов? — пробормотал Эдам.

— Нет, только я.

— Ноль два в твою пользу, — подытожил разочарованный Эдам.

— Да, — согласился Макс.

Троица покинула лабораторию в хорошем расположении духа. Эдам поинтересовался, есть ли у Эммы на сегодняшний день какие-нибудь планы.

— Мы собираемся осмотреть Триумфальную Арку, — с гордостью проговорила Эмма.

— Мы? — от удивления голубые глаза Эдама округлились. — Это ты и Макс?

— Конечно, — подтвердил Морган. В ответ Эдам только свистнул и обратился к Эмме:

— Итак, насчет контракта. Давай хотя бы обговорим права на экстракт.

— Хорошо, мы обсудим этот вопрос, — ответила Эмма, озадаченно поглядывая на Макса.

— Макс, может «Дэниелз Косметикс» объединится с «Айленд Органикс». А то эта леди сотрет нас с лица земли, — усмехнулся Эдам. — Если мы не будем внимательными.

— Хорошая идея, — сказал Макс странным голосом, когда они вышли из холла. — Определенно хорошая идея.

…Величавые вязы мелькали за окном, и Эмма, прищурившись, с интересом наблюдала за озорными солнечными бликами, танцующими в золотистых волосах мистера Моргана. Он сидел, небрежно откинувшись на спинку заднего сиденья. «Это очередная маска», — решила Эмма, глядя, как Макс нервно сжимал трость. Хотя эта поза соответствовала его одежде: коричневым широким брюкам и открытому джемперу из трикотажа. Вот только трость… Макс снисходительно объяснил, что ей удобно пользоваться в ограниченных пространствах, и Дикси оставили дома, потому что она не поместится в смотровой кабине. Несмотря на кажущееся безразличие, было видно, что эта небольшая экскурсия заставляет его переживать, как… девственницу в первую брачную ночь…

— Не хочешь ли сигарету и повязку на глаза? — ехидно поинтересовалась Эмма.

— Что?

— У тебя вид, — продолжала дразниться Эмма, — будто тебя скоро схватят полицейские.

— Слишком жарко сегодня, и у меня нет желания пострелять, — болезненно улыбнулся Макс. Эмма нахмурилась: что с ним происходит?

— А ты как думаешь, Бенно? Сегодня хороший день для перестрелки?

— Хороший день? Nein, — Бенно озабоченно посмотрел на чистое голубое небо. — Думаю, будет дождь.

— И поэтому прекращаем эту бессмысленную дискуссию, — пробормотала Эмма и вернулась к созерцанию пейзажа, пробегающего за окном.

Преодолев многочисленные пробки, они добрались до центра Сент-Луиса, на стоянку рядом с Миссисипи. Как только машина остановилась, Макс достал из кармана темные очки. Эмма не могла вспомнить: видела она их раньше или нет? Быстро одев очки, он выбрался из машины. Бенно помог Эмме и снова сел на свое место, а она подошла к ожидавшему Максу.

Гомон людской толпы, крики, смех и плач детей — звуки эхом отдавались у него в голове Макс заставил себя сосредоточиться, не обращать внимания на дезориентирующий шум.

С реки донесся гудок старенького буксира. Вот он и поможет Максу не сбиться с пути. Эмма не заметит его страха. Пусть беззаботно радуется жизни, она это заслужила.

— Внизу находится мемориал Джефферсона, — объяснял Макс, пока они пробирались мимо машин, поставленных на стоянку. — Но сейчас все это называют просто Аркой.

Эмма посмотрела на изящные стальные дуги, нахмурилась и перевела взгляд на Макса. Он казался таким далеким и неприступным. Они шагали по благоухающей аллее, и Эмме нестерпимо хотелось взять его руку, но она не смела. Иногда Макс останавливался на какое-то мгновение, а затем они снова продолжали свой путь.

Было еще рано, но у подножия Арки уже теснилась масса народа. Вот и их поглотило огромное человеческое море, Эмма едва заметила широкую реку, где вдалеке на волнах покачивались плавучие театры. «Что могло так расстроить Макса? — с грустью думала она. — На нас только один раз и поглядели, и то, скорее, это из-за его приятной наружности, чем из-за необычности костюма: очки и палочка. Ну так что же здесь такого?»

— Как насчет узи и патронов? — начала Эмма.

— Эмма, я не понимаю, о чем ты говоришь, — досадливо поморщился Макс.

— Ты опять окружаешь себя львами. Я думала, ты это делаешь только тогда, когда забираются в твой дом.

— Мы здесь, чтобы осматривать достопримечательности или заниматься психоанализом?

— Я в вашем распоряжении, сэр, — вздохнула Эмма, покорясь. — Куда?

Макс выпрямился и повернулся лицом к легкому бризу.

— Сюда, — холодно произнес он и пошел по тротуару, постукивая белой тростью по бетону. Внимательно наблюдая, Эмма молча следовала за Морганом. Поток людской нес их прямо к основанию Арки. Он преодолел ступеньки, ведущие вниз к маленькому музею, Эмма шла, не сомневаясь в нем, но беспокойство все больше охватывало ее. Неуверенность Макса передавалась ей.

— Ты видишь очередь за билетами? — спросил он. Эмма огляделась вокруг.

— Да.

— Где?

От отчаяния Эмма готова была убежать, куда глаза глядят. Конечно, он не будет просить провести до касс.

— Прямо, приблизительно в футах пятнадцати. В очереди четырнадцать человек.

Макс кивнул и пошел вперед. Маленький белокурый мальчик, облизывая клубничное мороженое, пристально следил за Максом. Эмма уже сожалела о своей затее, но твердо решила довести до конца. «Неужели он не понимает, что люди верят тому, что видят. Нацепив на себя эти очки и прихватив палочку, он надеялся, что на него будут меньше обращать внимания?» — думала Эмма.

— Мама! У него больные глаза?

— Томми, — одернула малыша женщина. — Простите, сэр. Вы же знаете, какие эти дети.

Эмма быстро взглянула на Макса. «Сейчас уйдем», — с испугом подумала она, но…

Лицо его подобрело, он опустился на корточки перед мальчиком и улыбнулся.

— Ничего страшного. Как тебя зовут? Томми?

— Да, — испуганно прошептал мальчик дрожащими губами.

— Томми, да, у меня больны глаза. Каким-то образом. Давно я попал в аварию, и теперь я не вижу, но не совсем.

Томми нахмурился, пытаясь разобраться в словах этого странного дяди.

— Сколько тебе лет? — Макс сдерживался, чтобы не рассмеяться.

— Больше трех, — мальчик вытянул липкую руку и показал четыре пальца. Макс нежно дотронулся до нее.

— Четыре? Ты большой для четырех.

— Я? — малыш от удивления подпрыгнул. — Ты что, меня видишь?

— Почти, — Макс настороженно поднял голову. — Томми, ты играл когда-нибудь в «приклей ослу хвост»?

— На дне рождения моего брата, — энергично закивал он. — Я победил!

— Помнишь, тебе завязывали глаза? Ты не видел осла, но хвост приклеил правильно? Как ты это сделал?

Томми снова задумался — светлые бровки сложились домиком, затем лицо прояснилось.

— О!

— Вот так-то, — Макс поднялся. — Но мы никому не расскажем, это будет наш секрет, хорошо?

— Хорошо.

Очередь зашевелилась. Мать Томми улыбнулась и прошептала: «Спасибо. Это было так мило с вашей стороны».

Купив билеты, они пошли к турникету. Макс остановился, укладывая банкноты в бумажник, Эмма, пройдя немного вперед, вытерла случайную слезу, шепча: «Да, Макс. Это было мило с твоей стороны».

Кабина медленно поплыла вверх. Они не разговаривали. Эмму немного укачало, и, когда они добрались до смотровой площадки, она поспешила выбраться из душной кабинки. Макс подвел свою спутницу к маленькому окошку, коих было целое множество.

Увиденное заставило Эмму забыть и о тошноте, и о мучительных сомнениях — перед ней расстилался многоцветным ковром огромный город.

— О, Макс, — восхищенно протянула она и положила руку на стекло, будто хотела дотронуться до этого волшебного ковра. — Как это великолепно!

Несколько минут Эмма стояла, не в состоянии отвести глаза от грандиозной картины, потом быстро и с упоением заговорила:

— Сверкающая красота развернулась перед нами, город виден, как на ладони. Но у меня не хватит сил описать великолепие огромных зданий, которые, подобно гранитным утесам, гордо возвышаются над старенькими домами прошлого столетия. Рядом с ослепительным куполом церкви зеленеет крыша городского суда или муниципалитета, а следом за ними раскинулся чудесный парк. Слева от него я вижу бетонный прямоугольник какого-то отеля, увенчанного рестораном со стеклянными стенами. Справа от парка расположилась высоченная антенна, как только стемнеет, она украсится красными огоньками, будто новогодняя елка…

Самозабвенная речь переливалась яркими образами и воскрешала забытые силуэты родного города. Эмма стала его глазами, и Макс слушал с наслаждением.

— Сент-Луис сейчас возрождается как новый современный город, — вежливо вставил он, испытывая странное умиротворение. — По крайней мере, нам, его жителям, нравится так думать. Видишь большое здание с верхушкой в виде лестницы?

— Да.

— Это «Юнион Стейшн». Несколько лет назад на этом месте был полуразвалившийся дом, а теперь отель, магазины. Невероятно. Мне бы хотелось сводить тебя туда.

— Да, конечно, — поспешно произнесла Эмма неестественным голосом. Столкнувшись с испытанием сегодняшнего путешествия, она не была уверена, что ей хочется идти с Максом куда-нибудь еще. — Что это за здание прямо перед нами? Я видела похожее в Вашингтоне.

— Старое здание суда, — Макс отвечал с явным удовольствием. — Здесь прошло два судебных процесса по делу Дреда Скота.

— А это стадион Буша, — поинтересовалась Эмма, разглядывая огромный овал. Конечно, это был он, трудно было предположить что-то другое, но ей хотелось, чтобы Макс говорил, не останавливаясь.

— Да, горячая точка города, — Макс улыбнулся. — Ты, наверное, знаешь, сколько здесь бейсбольных фанатов.

— Слышала. А ты любишь бейсбол?

Макс пожал плечами.

— Когда-то посещал все матчи, — неохотно ответил он, — но сейчас… Вообще, я уже несколько лет не ходил на стадион.

С тех пор, как ослеп. Эти слова не прозвучали, но Эмма поняла, что жизнь свою Макс делит на две части: до аварии и после. Она посмотрела на него, и сердце сжалось от непрошеной жалости. Лицо Макса раскраснелось. Он продолжал говорить о перестройке города, все больше воодушевляясь.

Внезапно пол закачался, и Эмма испуганно ухватилась за рукав джемпера.

— Макс! — отчаянно проговорила она. — Мы падаем!

Стальные конструкции призывно задрожали от очередного напора ветра, послышались крики и женский визг. Макс обнял Эмму и прижал к себе, уткнувшись подбородком в черные локоны своей спутницы.

— Начинается буря, — спокойно ответил он и погладил ее плечо, — как и предсказывал Бенно. Я ужасно не люблю бури, но мы можем остаться здесь, не надо спешить. Старая арка выдержит тайфун, милая. Легкий бриз не свалит ее.

Эмма, прижавшись и замерев, как испуганный воробышек на ладони у добродушного великана, слушала бархатные звуки негромкого голоса и чувствовала, как от нежного прикосновения трепещет ее бедное сердце. Вдыхая запах мужского тела, смешанного с ароматом изысканного одеколона, Эмма погружалась в горячую волну сладостных ощущений. Голова закружилась, и она, судорожно вздохнув, обняла Макса.

В ответ на этот немой призыв сердце его билось все сильней и сильней, пальцы уже не поглаживали, а сжимали с неукротимой страстью. Мир исчез, оставляя их наедине.

Эмма медленно подняла голову. Его глаза скрывала темнота очков. Макс наклонился, и она прикоснулась к его губам своими. Он ответил на ласку тихим стоном и жадно припал к ее губам, как истомившийся путник к живительному источнику. Закрыв глаза, Эмма почувствовала обжигающее дыхание.

Она поняла, что любит его.

Нечаянный стон наслаждения заставил Макса очнуться. Он выпрямился, пытаясь справиться с волнением. Эмма слушала стук его сердца и умиротворенно улыбалась. От счастья.

Когда она открыла глаза, то увидела стайку девочек лет четырнадцати-пятнадцати на другом конце смотровой площадки. Те дружно захихикали и отвели взгляды.

— Давай выберемся отсюда, — хрипло прошептал Макс. Эмма кивнула. Он принялся искать трость, которая во время беседы была положена на подоконник.

Эмма задумчиво шла за Максом, наблюдая, как, надев маску неприступности, он прокладывал себе путь к смотровой кабине, постукивая тросточкой.

«Почему я раньше не догадалась? — спрашивала она себя, покусывая нижнюю губу. — После того как он ослеп, весь окружающий его мир исчез в темноте. Постепенно Макс создавал свой новый мир, и сейчас он чувствует себя в нем прекрасно, но этого же мало! Так крот считает свою нору центром вселенной, не считая нужным выбраться наверх, и если не увидит солнце, то хотя бы пытается ощутить на себе ласковые лучики. Все, что находится за пределом владений Макса, этот мир со своей красотой и многообразием, для него лишь досадная помеха. Не со мной — значит, против меня. Вот его жизненное кредо.

Но ничего. Одна из этих неприступных иерихонских стен уже разрушена. Все остальное — дело мастерства. Я даже знаю, как сделать…»

— Макс, мы можем сократить путь? — спросила Эмма решительным тоном. — У меня есть неотложные дела.

Он ответил ей холодным кивком, не останавливаясь.

Глава 8

— Она еще не вернулась?

Небо ответило на вопрос ворвавшегося Эдама раскатами грома. От неожиданности Макс вздрогнул, и пальцы судорожно сжались, Дикси заскулила и лизнула руку, чуть не выдравшую из холки клок шерсти.

— Нет, — проговорил Морган срывающимся голосом и разжал кулак, к ладони прилипли несколько собачьих волосинок.

— Что с тобой? Мой Бог, ты белый, как простыня!

Макс поудобнее устроился в своем любимом кожаном кресле и, приняв безучастный вид, попытался расслабиться. Но удары грома повторились, и на этот раз сильней.

— Тебе, действительно, нужно поучиться у Эммы. Твои метафоры банальны до пошлости, Эдам, — заметил Макс, стараясь унять внутреннюю дрожь.

— Это гроза, — еле слышно проговорил Эдам. — Боже, вот это гроза!

Слышно было, как стекла дрожат под напором ветра и раскатами грома. Эдам что-то вложил в руку. Макс выпил автоматически, и неразбавленное виски обожгло пересохшее горло.

Проклятие! Он чувствовал себя круглым дураком.

— Я не ожидал, что ты приедешь, — устало сказал Макс другу. — Просто подумал, что, может, Эмма побежала к тебе.

— Не ворчи на меня, Макс. Я даже не знаю, что все это значит. Почему она убежала?

— Ты помнишь, — после некоторого раздумия начал Макс, — когда Шанон впервые после аварии появилась со мной на людях? Помнишь?

— Разве можно такое забыть? До того она ныла несколько недель, говоря, что вредно сидеть взаперти и ничего не видеть и не слышать… Потом она таскала тебя по городу, будто ты не в состоянии что-либо сделать сам, — Эдам остановился, переводя дыхание. — Но Эмма не могла поступить подобным образом. Ты лжешь!

Макс глотнул живительную влагу и почувствовал, как тепло приятно разливается по всему телу.

— О, черт, я извиняюсь, Эдам. Ты меня неправильно понял. Я только хотел сказать, что нам не следовало никуда ходить. Ты помнишь, что случилось тогда?

— Конечно, Шанон решила, что твое социальное положение не требует жесткого самоконтроля. Ты ужасал ее.

— Это было слишком резко, — Макс прищурился, словно пытался заглянуть в прошлое.

— Но без притворства и обмана. Макс, твое состояние не имело ничего общего с аварией. Ты замкнулся гораздо раньше, а после несчастного случая слепота стала просто хорошим предлогом. Кстати, когда Шанон оставила тебя, ты не очень-то и переживал, — голосом народного обвинителя говорил Эдам. — Ты надеешься, что и Эмма вильнула хвостом после вашего маленького путешествия, решив, что не может жить с тобой?

— Она даже не дождалась, когда я выйду из машины. Выскочила и сказала, что направляется к ближайшей остановке автобуса, — он грустно усмехнулся. — Я пытался избавиться от нее разными способами и наконец мне это удалось. Только… — Макс развел руками, проговорив с горьким сожалением, и покончил с виски единым глотком. «Скорее всего, Эмма ненавидит тебя, Максвелла Моргана, — сказал он сам себе. — Да и за что любить такое чудовище? Боже, будь я проклят».

— О, прекрасно. Начинаем жалеть себя.

Макс сидел, погрузившись в приятные воспоминания сегодняшнего утра и будто не заметил язвительное замечание друга. Эмма, только она сейчас занимала все его чувства: несколько часов назад он сжимал ее в объятиях, не помня ни о чем, кроме этой хрупкой женщины, ее нежных губ и… своей неудержимой страсти.

Да, он хотел, чтобы она стала его.

Казалось, от грома разорвутся барабанные перепонки, Макс беспокойно погладил шрам. «Господи, сохрани ее, — беззвучно молился он, — не дай ей погибнуть». Воображение рисовало кошмарные картины: Эмма, окровавленная, лежит в канаве, затопленной дождем, и кругом разбросаны покореженные куски металла и осколки стекла. «Если с ней что-нибудь случится, я никогда не прощу себе», — с тоской подумал он.

— Брось, Макс, — приказал Эдам. — Ни к чему вспоминать, что было столько лет назад. Теперь ты в полном порядке.

— Но Эмма, — выдохнул Макс. — Ты не понимаешь. Она сейчас где-то на улице, и я в этом виноват, — почти кричал он, прогоняя ужасные видения. Обхватив голову руками, Макс простонал: — Где же она?

— Не волнуйся, Эмма прекрасно себя чувствует, это я тебе говорю.

— Она звонила тебе? — выпалил Макс, резко повернувшись к Эдаму.

— Нет. Но Эмма — умная девушка. Я не думаю, что с ней может что-то произойти.

— Не то, что некоторые из нас, — Макс криво усмехнулся и откинулся обратно на спинку кресла.

— Прекрати! Ты прекрасно знаешь, что я не об этом говорю. Черт возьми, Макс, я только что видел перед собой живого человека, а ты опять пытаешься забраться в свою чертову скорлупу!

— Что я делаю? — от удивления Макс даже приподнялся, карие глаза округлились. — Я никогда в жизни не чувствовал себя так скверно.

Отхлебнув виски, Эдам почесал влажный затылок и с недоумением уставился на друга. Страх Макса перед грозой удивил его, но больше поразило то, что Морган так беспокоился за свою гостью. Оказывается, «железный Макс» имел слабости, Эдам не узнавал старого друга.

— Ты влюблен в нее? — робко спросил Дэниелз, не зная, что делать в такой ситуации.

— Нет! Конечно, нет! — быстро произнес он, подняв голову. Эдам недоверчиво улыбнулся.

— Она… она друг, — оправдывался Макс. — Особенный друг.

Эдам понимающе усмехнулся.

— Замолчи, Эдам!

— Я не произнес ни слова!

Где-то вдалеке гулко звучали раскаты затихающей непогоды.

— Гроза почти прекратилась, — заметил Дэниелз и посмотрел на мокрое окно.

— Да.

— Мне уйти?

— Нет, — Макс выпрямился в кресле и потрепал свои золотистые волосы. — Спасибо, что приехал.

— Какие проблемы, — Эдам улыбнулся. — Для этого и существуют друзья.

— Молчи, Эдам.

Счастливая, Эмма вбежала в дом. Небеса будто услышали ее — дождик почти совсем прекратился, и солнышко проглядывало сквозь редеющие облака. Все будет прекрасно.

Закрыв переднюю дверь, Эмма, улыбнувшись, уронила сумки на пол. Эдам выскочил из гостиной, когда она сняла и принялась отряхивать мокрое пончо. Макс стоял позади него и тоже молчал. Озорно поблескивая глазами, Эмма пристально посмотрела на него. В первую минуту, когда он «увидел» ее, у него был вид студента, едва не провалившегося на экзамене. Теперь лицо его потемнело от нахлынувшей ярости, пальцы так сжали дверной косяк, что побелели. Но… «Я ничего не замечаю, вот так, — весело говорила себе мисс Маклин. — Бедный Макс даже еще не переодевался с самого утра, и волосы топорщатся, как у заправского панка. Нет, эта рубашка не подходит, надо, чтобы он надел другую. А джинсы, так чудно обтягивающие длинные ноги, можно оставить».

— Привет, — прощебетала она.

— Где ты была весь день, черт побери? — вспыхнул Макс.

— Делала покупки, — безмятежно проговорила Эмма и, усмехнувшись, посмотрела на Эдама. В его глазах зажегся огонек любопытства.

— Почему ты не… — Макс остановился и переспросил. — Что ты делала? Покупки?

— У меня не было одежды для такой жары, — робко проговорила она, силясь не рассмеяться, и добавила. — Или для дождя.

Но вспомнив, что у нее не осталось ни цента, мисс Маклин все же хихикнула. «Если мой план не сработает, можно смело отправляться домой. Или пан, или пропал», — бесшабашно заключила она ход своих мыслей.

— Вы волновались?

— Конечно, нет. Я… — Макс запустил руку в волосы. — Ладно, может быть, я и волновался немного.

Эдам фыркнул и бросил на Эмму многозначительный взгляд. Она почувствовала угрызения совести, но заставила их замолчать. Ведь если все получится, как запланировано…

— Что приготовить сегодня на обед? — Макс постепенно остывал. Эмма в ответ беззаботно рассмеялась.

— Я увожу тебя сегодня вечером.

— На публику? — хрипло спросил он.

— Да, там очень много публики, — ответила Эмма с довольной улыбкой.

— Куда мы идем?

— Это сюрприз, Макс. Ты разве не доверяешь мне?

— Иногда, — угрюмо отметил он.

— Хорошо. Это как раз тот случай. Тебе нужно переодеть рубашку, надень что-нибудь в спортивном стиле, но обязательно теплое. Я только положу покупки и… переоденусь.

— Зачем?

— Затем, что так надо. Убегай!

Макс уже приготовился что-то ответить, но передумал и задумчиво побрел к лестнице. На полпути Макс остановился, повернулся, но затем продолжил свой путь.

— Что ты собираешься делать? — шепотом спросил любопытный Дэниелз, когда Макс скрылся за поворотом.

— Увидишь, — таинственно проговорила сияющая Эмма. Он покачал головой.

— Ничего себе! — одобрительно свистнул Эдам. — Ты просто чудо.

— Спасибо, сэр. И вы тоже.

— Moi? Даже не догадывался, — весело заметил он и уже серьезно добавил. — Ты знаешь, он очень сильно за тебя переживал. Когда-то, в такую же грозу, он на машине врезался в дерево. С большим трудом Макса достали из покореженного автомобиля.

— Я знала про аварию, но не думала, что это произошло в грозу.

— Конечно, ты не знала. Он бы тебе и не сказал никогда, — широко улыбнувшись, Эдам приложил палец к губам. — Хэй, не потеряй его сегодня, куда бы он тебя ни повез. Ему нужна такая женщина, как ты.

— Я надеюсь, — Эмма попыталась улыбнуться. — Вы славный человек, мистер Дэниелз.

— Я знаю, — он скорбно вздохнул. — Это мой крест.

Эмма не могла не рассмеяться.

— Вот это уже лучше. Теперь я оставляю тебя, Эмма, с твоими грандиозными планами. Мне кажется, я здесь больше не нужен, — он открыл дверь, но повернулся и спросил:

— Так какого же цвета твои глаза?

— Серые.

— А сейчас они зеленые.

— Они меняют цвет, — Эмма улыбнулась. — Мама говорит, что это — хамелеоновый цвет.

— Я верю, — кивнул Эдам. — С этого момента я могу поверить во что угодно. А Макс просто счастливчик.

— До свидания, Эдам, — твердо произнесла она.

— Желаю удачи, — нежно сказал он. С улыбкой Эмма закрыла дверь и обвела взглядом деревянную лестницу. Дай Бог, все будет хорошо.

Позвонив Бенно, она полетела обратно в прихожую, схватила свои свертки и побежала к себе в комнату. «Кажется, он подсмеивается надо мной, но главное — Макс согласился», — думала Эмма, стягивая старые джинсы. Надев новые джинсы, тенниску, принялась за макияж. Когда все было готово, она отошла подальше от зеркала и внимательно рассмотрела свое отображение.

Большие серые глаза с подкрашенными зелеными тенями веками излучали ясный, чуть насмешливый взгляд. На щеках играл естественный румянец, и четко очерченные полные губы были плотно сжаты. Короткая стрижка, которую Эмма сделала уже в Сент-Луисе, великолепно подчеркивала достоинства лица с высокими скулами. Стройное тело обтягивали джинсы и тенниска, не скрывая женских прелестей.

Эмма еще раз посмотрела на зеркальную незнакомку и показала ей язык. Поправив волосы, она пробормотала:

— Спокойствие, Эмма, только спокойствие.

Подхватив две шелковые куртки из сумки, стоящей на кровати, мисс Маклин поспешила вниз. Макс в темных очках и с Дикси на поводке уже терпеливо ждал у двери.

— Тебе не понадобится Дикси, — проговорила Эмма, едва дыша. Он нахмурился, положил поводок на место и направился за тростью. — И она тоже.

— Как…

— У тебя есть складная трость в машине, — она переложила сверток в левую руку, а правую дернула за рукав. — Давай, Макс. Положись на меня.

Вместо того, чтобы сопротивляться, Макс улыбнулся и нежно сжал ей руку.

— Веди, — коротко сказал он. У Эммы перехватило дыхание. Что-то хорошее произойдет вечером. Это она знала точно.

В течение всей молчаливой поездки Бенно смотрел на Эмму, как старый заговорщик. Когда они прибыли к месту назначения, Макс, хмурясь, вертел головой и прислушивался.

— Мы в деловой части города, — определил он. — Эмма, зачем мы здесь?

Эмма ничего не ответила, достала большую сумку и складную трость.

— Положи, пожалуйста, сей предмет в мой ридикюль, — с этими словами она протянула обе вещи ему и развернула сверток с двумя малиновыми куртками. Когда Макс выполнил указание, Эмма забрала сумку и накинула ему на плечи одну из курток. — Одень это. Прохладно.

Недоверчиво он потрогал шелк, но надел без слов. Эмма то же проделала со второй курткой, взбила кудри на макушке и подала руку Максу.

— Готов?

Морган кивнул, взял руку и подумал: «Что она задумала? Находимся мы рядом с рекой — слышно, как гудит буксир, но я не чую речного запаха, — значит, вода не очень близко. Место весьма бойкое, люди двигаются быстро».

На улице после дождя было свежо и прохладно. Эмма шептала, куда идти, и они довольно успешно пересекли большую площадь.

«Я никогда и никому не позволял вот так просто водить себя, держа за руку», — подумал Макс, но тут же отбросил эту мысль и в очередной раз попытался выяснить, где все-таки они находятся. С каждым шагом становилось все многолюдней, Макс всегда сторонился толпы, опасаясь непредвиденных обстоятельств.

Но то, что он услышал…

— «Астротерф» в прошлый раз здорово выложился…

— Разобьет «Доджерс».

— Стив, посмотри, я тоже хочу такую куртку.

И голос Эммы:

— Давай заблудимся на несколько минут.

И Макс все понял.

Когда они влились в полноводную людскую реку, их понесло по течению.

— Макс, держись плотнее, а то нас оторвут друг от друга.

От этих уверенных и беззаботных слов на душе у Макса стало гораздо спокойнее. Женская рука обвилась вокруг талии, и после небольшого замешательства он обнял Эмму за плечи. Так и плыли они в людском потоке, в едином ритме держась друг за друга.

— Мы победили! — прокричала довольная Эмма, когда добрались до своих мест. — Удивительный народ эти болельщики, я ведь специально решила приехать пораньше, чтобы обойтись без лишней толкотни, но… — она засмеялась.

— Не беспокойся, все нормально, — он глубоко вдохнул пахнущий морем теплый воздух, внимая ропоту тысячеголосной толпы. Макс уже забыл, какое волнение царит над стадионом в ожидании захватывающей игры, и с каждой минутой оно росло, готовое прорваться, как плотина, после первого звука судейского свистка.

— Арахис! Пиво! — крики продавцов разносились по всему огромному стадиону вместе с ароматом поп-корна и ход-догов.

Не прошло и пяти минут, после того как Эмма и Макс уселись на трибуне. Горячие колбаски с большим слоем кислой капусты быстро исчезли в их желудках. Расторопные продавцы доставили и нектар бейсбольного священнодейства — пенящееся ледяное пиво в больших пластиковых банках.

Это был самый лучший обед в жизни Макса.

Когда команда выбежала на поле, одобрительный гул пронесся по трибунам. Сердце Макса сильно забилось от волнения. Болельщики ободряли, рукоплескали своим кумирам. Макс кричал вместе со всеми, только одно обстоятельство огорчало его — приходилось зависеть от настроения толпы. Открыв стекло часов, он был удивлен — они провели на стадионе целый час и игра вот-вот начнется.

— Это, — Эмма кладет какой-то предмет в его ладони, — тебе для игры.

Крошечная коробочка, прямоугольная, провода расходятся, как усы у полосатой зубатки, только вместо колючек на конце находятся наушники.

— Приемник! — крикнул счастливый Макс, сразу же настроил на нужную волну и надел наушники. Хриплые голоса комментаторов Джека Бака и Майкла Шаннона не мог перекрыть даже рев стадиона.

Устроившись поудобнее и потягивая пиво, Макс тщетно пытался разобраться в своих смятенных чувствах. Мисс Маклин восхищала и смущала его одновременно. Будто он — клубок ниток в лапках шаловливого котенка. Но в одном Макс уверен: он будет благодарен ей за эти радостные мгновения, вернувшие его в беззаботное детство. Морган не думал о завтрашнем дне, а только о вечере и удивительной женщине, которая дарила ему красоту окружающего мира.

— Спасибо тебе, Эмма, — с нежностью произнес он. — Спасибо тебе за все, — Макс поднял руку и дотронулся сначала до малиновой куртки (теперь он знал, что онималиновые, — это значит, что мисс Маклин и мистер Морган ярые фанаты бейсбола), потом погладил ее щеку. — Никто не доставлял мне столько удовольствий.

— В любое время, — она дотянулась до его руки, ласково сжала и вернула ее на подлокотник. — Теперь сиди и смотри игру.

Хихикнув, Макс отвернулся, а Эмма еще долго смотрела на улыбающегося мальчика с карими глазами в темных очках. Она хотела, чтобы он повернулся к ней, но… «Не место и не время. Но это произойдет, — пообещала она себе, — обязательно произойдет».

— Замечательная игра! — ликующе прокричал Макс, плюхнувшись на заднее сиденье такси. — Замечательная музыка! Замечательный бар! Замечательное общество! — он улыбнулся, лиловый синяк на щеке придавал мистеру Моргану весьма задиристый вид. Очки давно были спрятаны в футляр. — Замечательно, просто замечательно!

— После игры нам следовало идти домой, — насмешливо сказала Эмма. — Но нет! Ты должен сходить потанцевать в какой-то притон.

Давясь от смеха, она вспоминала, как они ходили на головах после сенсационной победы «Кардиналз». Избыток адреналина не дал Максу спокойно отправиться домой, и они протопали несколько кварталов, пока не добрались до «Леклидз Лендинг». Эмма уже жалела, что отправила Бенно домой, но зажигательная музыка диксиленда отогнала усталость, и она наслаждалась этой стихией карнавала. А Макс тем временем пил пиво.

— Я не могу сидеть спокойно! — счастливо сказал он. — Нехорошо получилось с этой маленькой ссорой.

— Тебе понравилась маленькая ссора, — иронично заметила Эмма.

— Он начал…

— За другим столиком! — Эмма хихикнула. — Я отвернулась на десять секунд…

— Этот парень — ничтожество.

— Я так и не понимаю, что же произошло.

— Он отказался извиниться.

— …после того, как ты выплеснул пиво прямо на ногу и…

— Ну что тут поделаешь? Я не видел, куда плеснул. Целился в лицо.

— Ты прекрасно знал, что ты делаешь. Бедный парень даже и не догадался, что ты слепой.

— Неужели нет? — он одарил Эмму довольной улыбкой.

— Тебе повезло, что он бросил тебя только один раз. На его месте я бы швырнула тебя через весь зал.

— Я не успел добраться до него — ты утащила меня танцевать, — сказал он мрачно, потом, просияв, добавил. — Ты хорошо танцуешь.

— Ты тоже. Ни разу не наступил мне на ногу.

— Да, не наступил.

— А тогда, помнишь, рядом с нами был мужчина.

— О! Не может быть.

— Все в порядке, ты извинился, крепко обнял его и предложил купить новую пару туфель.

— Это был мужчина?

— Он был маленького роста.

— Я рад, что не поцеловал его!

— Ты поцеловал.

— Поцеловал? — Макс простонал. — Все, моя репутация испорчена.

— Меня это не волновало. Парень с облитой ногой бегал от тебя, как черт от ладана.

— Я тебя тоже целовал?

— Один раз, — просияла Эмма. — В глаз.

— Наверное, я хотел добраться до губ, — он нахмурился. — Минуточку! Что-то еще! — Макс дотянулся до головы. — Что ты сделала с волосами?

— Я постриглась и на макушке сделала перманент.

— К чему такая перемена?

— Сила привычки. Обо мне говорят, что меняю внешность семь раз на дню.

— А я думал, что танцую с Родни Дейнджерфилд.

— Меня это не касается, — ехидно заметила Эмма и рассмеялась. — Кроме того, если я появляюсь в обществе привлекательного мужчины, то должна выглядеть соответствующе.

— Я всегда думал, что ты красива, — хрипло произнес он и снова усмехнулся. — Привлекательный мужчина?

— Перестань кокетничать, Макс.

— Почему кокетничать? Как я могу знать? Сейчас на мне должны быть зеленые брюки и фиолетовая рубашка.

— Опять ты дурачишься. На тебе джинсы, голубая рубашка и малиновая куртка, и ты это знаешь.

— А ты? Как ты одета?

— Джинсы, тенниска, — еле слышно проговорила Эмма.

— Нет, пожалуйста, подробнее, у тебя замечательно это получается.

— Ладно. Плотные прямые джинсы, высокие кроссовки, белая в красную полоску тенниска и малиновая куртка.

— Спасибо.

— Всегда пожалуйста.

Макс небрежно положил руку на плечи и прижал Эмму к себе. Она уютно устроилась в дружеских объятиях, стараясь не принимать желаемое за действительное. Как закончится этот чудесный вечер?

— Моя трость у тебя?

— Конечно, в моем ридикюле.

— Впервые я пользовался ею только для того, чтобы сходить в ванную комнату, — удивлялся Макс, качая головой. Поцеловав Эмму в макушку, он добавил:

— С тобой все возможно, не так ли? Это был удивительный вечер!

— Ты это уже говорил.

Макс усмехнулся, и всю оставшуюся часть пути они молчали. Слушая стук его сердца, Эмма не говорила, боясь вспугнуть очарование этих чудесных минут. Его рука покоилась на ее худеньких плечах, иногда Макс наклонялся и целовал темные кудряшки.

Когда машина подъехала к дому, они не спеша выбрались, вдыхая ночную прохладу, и медленно побрели по дорожке освещенной молодым месяцем. Эмма чувствовала, что Макс не хочет расставаться с ней. Возле двери он крепко обнял ее, вздохнул и принялся искать ключ в кармане.

Повизгивая и приседая, Дикси бросилась к ним, едва Макс успел приоткрыть дверь.

— Как она радуется, — сказала Эмма, глядя, как собака носится по двору.

— Бенно надо было бы выпустить ее погулять, — рассеянно заметил Макс. Эмма быстро обернулась, посмотрела на задумчивого Моргана.

— Что-то не так? — тревожно спросила она.

— Просто чувствую себя… не совсем обычно, — медленно проговорил Макс и замотал головой.

— Ты выпил слишком много пива. Да к тому же острая пища. Тебе следовало бы иметь такой желудок, как у меня, он переваривает гвозди.

— Возможно, — тихо ответил Макс, позвал Дикси, и они вошли в дом. Дедушкины часы приветствовали их двумя ударами.

— Вот это да! Я и не предполагал, что уже так поздно, — он неловко повернулся к Эмме. — Пора ложиться спать.

Ее сердечко екнуло и тревожно забилось. «Это еще ничего не значит», — успокаивала она себя.

— Догадываюсь, — еле слышно проговорила Эмма, не сводя глаз с любимого мужчины.

Неторопливо поднимались они по лестнице: Эмма впереди, Макс на ступеньку ниже. С каждым шагом сердце билось сильней. Пойдет ли он за ней в комнату? Попросит ли пойти в его? Поцелует ли? Эмма вздрагивает от звука его голоса:

— Эмма.

Она останавливается на последней ступеньке и поворачивается. Губы Макса оказались на уровне губ Эммы. «Да», — шепчет она, чувствуя, что голова начинает кружиться.

— Прежде чем закончится этот дивный вечер, я хочу… — тихо говорит он. Его дыхание ласкает губы Эммы.

— Да? — грудь едва касается его груди. — Сделай это, Макс, — нежно просит она.

Эхом по дому разносится боевой клич индейцев, Эмма в испуге отпрянула назад. Макс лихо перекидывает ногу через перила и — о, ужас! — съезжает вниз. Там он приземляется с оглушительным грохотом прямо на пол из красного дерева.

Эмма не успела броситься вниз по лестнице — из темноты донесся жизнерадостный смешок.

— Спокойной ночи, Эмма! — крикнул счастливый Макс.

— Спокойной ночи, Макс! — бросила она. — Надеюсь, ты сломал себе спину!

Под громкий смех она удалилась в свою одинокую спальню.

Глава 9

Макс открыл глаза. Поморгал.

— Неужели я еще в постели? — поинтересовался он сам у себя. — Ой, — Морган дотронулся до ноющей левой щеки и проснулся окончательно. Вспомнил о вчерашнем вечере. «Этого наглеца за соседним столиком нужно было просто удавить из-за его непристойного отношения к Эмме», — подумал Макс и вздохнул.

«Я даже не мог и предположить раньше, что полезу драться. Нет, все-таки здорово я ударил того хама, — похвалил он себя. — Но что на меня так подействовало, что я полностью потерял над собой контроль?» — недоумевал Макс.

Он потянулся и только сейчас обнаружил еще один синяк на заднем месте, шея не поворачивалась. «Слава Богу, хоть голова цела, — думал Морган, потирая шрам. — А ведь могли так намять бока… Это же надо, как я вчера разошелся. Да, давно со мной этого не было».

Странно, но он чувствовал, будто тяжелый груз свалился с плеч. Душа с легкостью парила под веселую музыку, музыку Эммы (нельзя сказать, чтобы это ему нравилось, ведь он привык маршировать под собственного барабанщика). Макс схватился за голову.

— Слава Богу, ты в порядке, — хихикнула Эмма. От запаха кофе и жареной грудинки Максу стало нехорошо.

— Опять побывала на стойке? — неестественно сострил он.

— Я не могла больше тебя ждать.

— Ты дурно на меня влияешь. Водишь меня в сомнительные места, — Эмма села на кровать. Запах пищи становился просто нестерпимым. Макс застонал.

— Ничего страшного, — нежно сказала Эмма, взяла Макса за руку и дала маленький стаканчик. — Выпей глоток.

— Это какое-нибудь тошнотворное зелье домашнего изготовления?

Эмма поднесла стаканчик к его губам. Макс со вздохом покорно выпил.

— По вкусу напоминает мяту, — распробовав, удивленно сказал он и отдал стаканчик. — Что это?

— Ш-ш-ш… три, два, один, сейчас!

Желудок судорожно сжался, Макс прикусил губу, чтобы не застонать от боли. Неожиданно боль отпустила… и похмельный синдром улетучился вместе с нею.

— Что… что это за чудодейственное вещество? — испуганно спросил Морган. — Действие просто поразительное. Это сделала твоя мама?

— Да.

— Ну и ну! Если не умрешь от желудочных спазмов, то будешь долго жить.

— Мама бы меня прокляла, если бы узнала, для чего я использую эту настойку.

— А для чего она предназначена?

— Снимать менструальные спазмы.

— Что? — Макс чуть не задохнулся.

— Не переживай, — успокаивала его Эмма. — Грудь от нее не вырастет. Это безобидное средство. Однажды утром Сисси не могла подняться с постели и я проэкспериментировала.

— Все-таки кто эта Сисси?

— Сисси — друг. Ей, наверно, лет сто, но это обстоятельство не мешает ей быть экзальтированной особой. Когда я попадаю в неприятные истории, она всегда меня защищает. Она — писательница, одна из так называемого «потерянного поколения», частенько я ей печатаю рукописи, чтобы заработать денег. У нее — артрит. Сисси будет в Сент-Луисе через пару недель, она приглашена на благотворительный бал.

— Ее имя случайно не «Чеймверз»?

— Да.

— Боже мой, ты знаешь одного из десяти лучших авторов нашей страны и зовешь ее просто писательницей? У тебя нет совести!

— У меня есть. У Сисси — нет.

— От этого зелья… — Макс сморщился и потер кадык.

— Не беспокойся, Макс. Мама не может положить ничего вредного в свои снадобья, — проговорила Эмма, нежно коснувшись лица Макса. — Может, принести льда?

— Нет, — сказал он и потянул одеяло, сообразив, что на нем ничего нет… и она сидит на кровати. Макс отодвинулся от Эммы, и ушибленный копчик дал знать о себе. Теперь Моргану было все равно, кто сидит на кровати, страсть потухла, не успев разгореться. Макс с облегчением вздохнул.

— Тарелка на шесть часов, — проворковала Эмма, поставив поднос ему на колени. Мягкий шелк скользнул по его руке. — Апельсиновый сок на одиннадцать, кофе — час. Гренки слева от тарелки, бекон на двенадцать.

От удивления карие глаза Макса округлились.

— Откуда ты это знаешь?

— Как ты думаешь, что я делала в твоем книжном шкафу?

— О, — он вспомнил те многочисленные руководства, которые покупала Шаннон, но никогда не читала. — Спасибо.

Макс ел, Эмма молча смотрела на него. Всю ночь она металась в постели, не зная, что делать. В какой-то момент Эмма поняла, что была очень наивной, полагая, что Макса так просто соблазнить. Он будет бороться с ней, он будет бороться с собой — лишь бы не потерять власть. Макс хочет распоряжаться своей жизнью, но почему это значит, что она не может стать ее частью?

Эмма посмотрела на Макса, будто видела его в первый раз. Предчувствие никогда не обманывало ее. Сегодня Макс ведет себя не совсем обычно. Баррикады еще на месте, но, казалось, защитники покинули их.

Ах, как жаль, что она не может знать, что думает и чувствует Макс. Вот Диана, у нее бы получилось… В детстве они с сестрой бродили по острову и наблюдали за жизнью маленьких зверей. Диана их очень любила, и они отвечали ей тем же. Крошечные создания забывали о природных инстинктах и шли к ней прямо в руки, благодаря терпению и любви.

«Сегодня Макс настроен не так решительно, значит…» — думала Эмма, и от этой мысли соски стали твердыми, прикрытые шелком ночной рубашки. Как хорошо, что она не переоделась. Терпение и любовь.

— Эмма, — нежно позвал Макс. — Я… я не хочу больше.

Она посмотрела на недоеденный завтрак.

— Может быть, подогреть?

— Нет, — Макс поднял поднос и протянул Эмме. — Поставь, пожалуйста, вниз.

Взяв поднос дрожащими руками, она поставила его на пол и повернулась к нему.

— Хочешь что-нибудь еще? — спросила она взволнованным голосом.

— Да, — он потянулся за ее рукой. Эмма, сидевшая на кровати, стремительно подала ее. Простыня соскользнула, обнажив широкую грудь, поросшую темно-каштановыми жесткими волосками. Вместо того, чтобы поправить простыню, Макс нежно гладил тонкие пальцы.

— Эмма, почему ты делаешь это все? — медленно проговорил Макс. — Игра и все остальное…

— Я хочу понять тебя. Почему ты прячешься от людей?

— Я не прячусь, Эмма, — нахмурился Макс, озадаченный ее словами. — Просто не люблю толпу. В любой момент можно споткнуться, налететь на кого-нибудь или… или заблудиться!

— Не любишь попадать в глупое положение? — вспыхнула Эмма. Макс молча кивнул головой. — Большинство людей в той или иной мере ставят себя в глупое положение, — она криво усмехнулась. — Добро пожаловать, мистер Морган, в реальный мир. Вас приветствует королева абсурда, — на мгновение Эмма замерла, как пантера перед прыжком, и, наконец, выдохнула: — Я сделаю это.

— Что? — настойчиво спросил Макс и нежно прикоснулся к ее щеке.

— Я хочу тебя, Макс, — тихо сказала она и поцеловала его ладонь.

— Эмма…

— Ты не представляешь, что творилось со мной прошлой ночью, я чуть не сошла с ума… Но я не стыжусь своих желаний, не боюсь своих желаний, — выпалила она. — Единственно, чего я боюсь, — это то, что ты можешь обидеть меня.

— Эмма, милая, я никогда не обижу тебя, клянусь.

— Тогда тебе лучше быстро поцеловать меня, не то, обещаю, что спрячу трость и привяжу Дикси к дереву!

Макс положил руку на плечи и потянул Эмму к себе. Губы его были свежи и солоноваты, как вкус моря. Он целовал глаза, щеки, рот, дразня, проводил по губам языком. Волны желания, нежности, самозабвения окатывают душу Эммы. Ослабевшая, она льнет к нему, руки скользят по жестким волосам, пальцы находят маленький твердый сосок и нежно сжимают его. Эмма слышит приглушенный стон, вырвавшийся из мужской груди.

Внезапно Макс хватает ее за плечи и приподнимает над собой. Она смотрит на смущенного Моргана, охваченного страстью, и заставляет себя молчать.

— Я не могу больше с тобой бороться, — хрипло проговорил он. — Ты знаешь это.

— Конечно, — шепчет она.

— Но я не могу предохранить тебя.

— Можешь, — смущенно сказала Эмма и покраснела. — Проверь верхний ящик в тумбочке. Я положила их вчера вечером перед тем, как мы ушли.

— Неужели ты думала, что я мог… — возмущенный Макс не смог договорить.

— Ты убегал от меня, словно заяц с горящим хвостом, — хихикала Эмма. — Мне кажется, что ты бы не позаботился об этом.

— О, — грустно улыбнулся Макс.

«Терпение и любовь, любовь и терпение», — твердила про себя Эмма.

— Я не прошу луну, Макс.

— Только меня?

— Только тебя, — она нежно провела пальцами по белеющему шраму. — Прямо сейчас.

Макс вздрогнул, руки его ослабели. Эмма наклонилась и поцеловала коричневый кружок на его груди.

— Всего целиком, без условий и сожалений, — шепчет Эмма, касаясь губами колючего подбородка. — Позволь любить тебя, — стонет она и целует сжатые губы. — Я хочу любить тебя.

Макс нежно ответил на легкий поцелуй, потом припал к губам Эммы, кончиком языка лаская чувственный рот, руки скользнули по шелку.

— Эмма, — прошептал Макс, освобождая Эмму от ночной сорочки, — ты уверена?

Тело ее ответило красноречивее всяких слов.

— Еще никогда и ни в чем я не была так уверена, — пробормотала она и снова поцеловала.

Раздев ее полностью, Макс целует гладкие плечи, тонкую шею, покусывает мочки ушей, грудь. Руки скользят по телу, находят грудь, сжимают ее, пощипывают соски — бутоны призывно поднимаются. Неожиданно пальцы отпускают их, пробегают вдоль тела, гладят трепещущие бедра, словно успокаивая, и снова бегут вверх, на обратном пути встречают грудь и вознаграждают ее за долгое ожидание.

Со стоном Макс отпускает себя на волю, на волю собственного тела и неуемной страсти. Разум растворяется в волшебном аромате. Только одно желание — обладать этим прекрасным телом.

Возбуждение росло в ней, посылая властные импульсы во все уголки вздрагивающего тела. Губы ищут и находят ее губы, язык проникает внутрь, лижет зубы, щекочет небо, встречается с ее языком, борется с ним, жаркий, влажный, вызывающий слезы предвкушения на ресницах. Эмма в таком восторге: кажется, вот-вот сладкая волна наслаждения захлестнет и ее. Нет, она сдастся потом, истомившись игрой. Некое растение продолжало расти в ней, пускать корни, разбрасывать бесконечные ветки с силой более мощной, чем сила разума…

— Не спеши, — шепчет Макс и гладит ее крепкий живот, будто холку разгоряченной лошади.

— В следующий раз, — хрипло проговорила Эмма. — Я хочу тебя сейчас.

— Я знаю, — тяжело вздохнул он, опускаясь все ниже и ниже. Сильные руки опрокинули Эмму на подушки, пальцы становятся все настойчивее, прокладывая себе путь к заветному плоду. Вот они пробежали по всему паху, потом ладонь принялась как бы разглаживать складки, но пальцы уже на лобке, путаются в руне, покрывающем его, и находят крохотную точку, узкую щель, раздвигают ее. Крик восторга рвется из груди Эммы. Ладонь ласкает горячую, вздрагивающую расщелину, будто бы успокаивая, ласкает ее, не торопясь, поглаживает лепестки губ, чуть-чуть раздвигает их и медленно приближается к бутону плоти. Эмма уже не сдерживает стоны, чувствуя на животе мощное и упругое орудие, и задыхается от ожидания.

Она нежно прикасается к длинной и крепкой флейте, на которой мужчины поют песнь любви. Макс, простонав, плотнее смыкает губы вокруг твердого соска.

Слезы радости замерли на ресницах, когда Макс сразу вошел в распахнутые ворота, одним ударом погрузившись во влажную глубину Эммы до самого дна.

— Ты такая… горячая, — слышит она страстный шепот.

Он поднимается над Эммой, почти полностью вытаскивая свое копье. Она жалобно стонет и посылает трепещущее лоно вослед.

— Пожалуйста, — взмолилась Эмма, — Макс, пожалуйста, я прошу тебя.

Она чуть не зарыдала от одиночества и, царапая влажную спину, обхватила его стройными ногами. И он заполнил ее снова. И снова. Ее тело, тело гибкого, хищного зверя, покорно раскрывалось навстречу любым желанием своего обладателя. Он наносил ей быстрые могучие удары, погружаясь с каждым разом все глубже и глубже. Стон переходит в плач, плач — в крик. Сладчайший восторг уносит Эмму в другой мир, истома охватывает все тело, и она замирает… Но ненадолго.

Дыхание участилось, обнимавшие ее руки напряглись, и возродившееся тело старалось убедить Макса не медлить, пытаясь помочь мужчине поскорее испытать последний трепет. Темп все более убыстрялся, заставляя Эмму кричать при каждом ударе.

С протяжным громким стоном Макс пролился, и она вторила ему радостными всхлипами. Бушевавшая в ней буря сменилась величественным покоем, ясной безмятежностью. Она прижалась к шершавой щеке, покусывая и целуя ее, и заплакала от радости.

Макс нежно поцеловал Эмму.

— Эмма? — прошептал Макс. — Милая, я обидел тебя? Тебе больно? Ради Бога, прости меня. Я не знал… — растерянно проговорил он. «Боже, разве можно быть таким невнимательным, — ругал Макс себя. — Она же такая нежная, хрупкая…»

— Не это, — счастливо хихикая, Эмма потянулась к Максу. — Ты не обидел меня. Я не ожидала…

«Я тоже», — подумал Макс, но вслух произнес:

— Ты? Ты не можешь найти слов? — съязвил он и торжественно добавил:

— Небеса обрушились, и ад застыл.

— Нельзя быть таким самодовольным, — она шлепнула его по плечу.

— Ведьма.

— Тиран.

Он провел, едва касаясь, по темным завиткам и осторожно спросил:

— После жениха у тебя никого не было, правильно?

— Правильно, — тихо ответила Эмма, но тут же натянуто рассмеялась. — Но был бы, если бы я знала…

— Тише, любимая, тише, — проникновенно пропел Макс и крепко обнял. Слизнув соленую слезинку, он нежно прикоснулся губами к еще пылающим щекам.

— Это когда-нибудь тебя злит? — спросила она, перебирая волосы на его груди.

— Что меня злит? — удивился Макс и, убрав ее руку с груди, поцеловал пальцы.

— Быть слепым.

— Иногда, — улыбнулся он, вопрос не причинил боли. — Я всегда считал, что зрение восстановится: даже тогда, когда проходит курс обучения перед выпиской из больницы. На нем настояли врачи. Пробыв дома несколько дней, я вызвал доктора к себе домой и потребовал дополнительного обследования. Он предупредил меня, что тестирование не даст положительных результатов… Я не верил… — пальцы его бродили по лицу Эммы, помогая воображению дорисовывать облик молодой женщины.

— Что произошло потом?

— Врач был прав: ответ был отрицательным. Но я никак не мог смириться с мыслью, что навсегда останусь слепым: целый день я провел, ломая все, что попадалось под горячую руку, и кричал на весь дом благим матом. А потом напился, — Макс тяжело вздохнул. — Когда я проснулся, глаза мои по-прежнему ничего не видели, и у меня не было волшебного зелья твоей мамы, — он грустно улыбнулся. — Тогда я понял, что нужно решать: либо влачить жалкое существование, либо жить полноценной жизнью. Начал я с того, что выучил шрифт Брайля.

— Это только часть обучения?

— И да, и нет. Ты не поверишь, существуют аппараты для чтения книг с обычным шрифтом или просто записанные на магнитофонную пленку, поэтому шрифт Брайля можно было и не учить. Но мне нравится читать больше, чем слушать, да и баночки с едой, полки с одеждой — все помечено шрифтом. А что касается слепоты… Человек ко всему привыкает.

— Неужели?

— Сейчас я расстраиваюсь только тогда, когда неожиданно на что-то или кого-то наталкиваюсь, или вместо какой-нибудь вещи хватаю воздух, или, — улыбка исчезла с лица Макса, — или когда я занимаюсь любовью с красивой женщиной и не вижу ее лица.

Она прильнула к его груди и прошептала:

— Я закрываю глаза, я хочу знать тебя, как ты меня, — и тянется к соску, смыкает губы, трогает его кончиком языка. Желание с новой силой просыпается в нем. — Я хочу видеть тебя так, как ты видишь меня.

— Эмма, — Макс удивлен, восхищен, сражен. Рука скользит вдоль спины, поглаживает упругие бедра. Эмма поднимается над ним и покрывает его лицо поцелуями. — Эмма, ты…

— Ш-ш-ш… не говори, — пальцы притрагиваются к его губам. — Только чувствуй, Макс. Чувствуй меня, чувствуй мою любовь.

— Да, Эмма, да, — порывисто ответил он и поймал ее пальцы губами.

— Макс, я счастлива, — простонала Эмма…

— Оказывается, ты не так уж и наивна, — пробормотал Макс, когда они оба перевели дыхание.

— Оказывается, — хихикнула довольная Эмма, устало потягиваясь в объятиях Макса.

— Еще бы немного, и я бы умер, — улыбаясь, проговорил он. Черные кудряшки щекотали ему губы.

— Это прекрасная смерть, — дразня, она провела рукой по его плоскому животу и дальше вниз. Протяжно простонав, Макс схватил ее руку еще до того, как она успела добраться до изящного жезла.

— В тебе есть хоть капля жалости, женщина? — приподнявшись на локте, спросил он.

— Нет, — гордо ответила Эмма, яростно сопротивляясь. — Эгоист, ты портишь удовольствие другим.

— Вот как, — протянул Макс. — Интересно, который сейчас час?

— Не знаю, и мне все равно.

— Я хочу есть, — твердо сказал он. — Ты не хочешь поплавать перед ленчем?

— Прямо так? В чем мать родила? — Эмма смотрела на Макса широко распахнутыми глазами. — Что скажет Бенно?

— У него выходной. Ну так что, согласна?

— Согласна, — эхом ответила Эмма, выбираясь из постели. — Давай, кто вперед! Догоняй, — крикнула она и выбежала из комнаты.

— Так нечестно! — бросил он ей в след. — Ты же знаешь, я не могу бегать!

— Ay, бедное дитя, — позвала Эмма, весело смеясь. — Значит, я выиграю!

Макс решительно поднялся, потянулся, и счастливая улыбка осветила его лицо. Как он раньше жил без Эммы? Но, нахмурившись, Макс отогнал эту мысль от себя.

— Почему у тебя дерево растет над бассейном? Листья падают в воду.

— Над бассейном есть дерево? — разыгрывая удивление, спросил Макс, глубоко вдохнул горячий воздух, распахнул дверь, выпуская радостную Дикси.

— Макс!

Он схватил Эмму за голые плечи и резко повернул к себе.

— Теперь, Эмма, тебе не следует ходить вокруг да около, рассказывая всякие небылицы, — строго предупредил он, старательно хмурясь, чтобы не рассмеяться.

— Мои? Небылицы?

— Сейчас мы это проверим, — он тяжело вздохнул и подхватил Эмму на руки.

— Макс! Что ты делаешь?

— Проверяю твои слова, — тем же тоном проговорил Макс и зашагал к бассейну, не забывая внимательно считать ступеньки. Видя, что ее слова не возымели никакого действия, Эмма предприняла еще одну попытку остановить Макса и пронзительно взвизгнула:

— Макс!

— Итак, куда я поместил этот бассейн? — вслух рассуждал он. Десять, одиннадцать…

— Макс!

— Теперь я вспомнил! — с облегчением сказал он, заходя в прохладную воду. Эмма крепко обхватила его шею.

— Ты сумасшедший, ты знаешь это? — поинтересовалась драгоценная ноша.

— Ш-ш-ш… Это великая тайна.

Эмма приникла к губам, дразня их кончиком языка, и услышала, как срывается стон с этих губ и летит в нее, заставляя дрожать ее тело.

— Я думала, что ты устал, — жарко шепчет она.

— У меня открылось второе дыхание.

— Ты хочешь сказать, третье? — весело спросила Эмма. Он улыбнулся ей в ответ. — Твоя улыбка, как луч солнца, Максвелл Морган.

— И твоя улыбка, как луч солнца, Эмма Маклин, — он коснулся ямочек на ее щеках, она — цап! — укусила за палец. — И зубы тоже!

Эмма укусила еще раз и неожиданно возбужденно заговорила:

— У меня есть идея! Почему бы нам не пойти в Юнион Стейшен?

— У меня на уме есть кое-что получше, моя маленькая девочка, — пробормотал Макс и озорно усмехнулся. — Ты поможешь мне приготовить ланч?

— Я бы хотела, но… — смиренно проговорила Эмма, тяжело вздохнув, — грозный хозяин не разрешает мне заходить на кухню.

— Хорошо, мисс Маклин, я беру свои слова обратно, — примирительно сказал Макс. На душе потеплело, когда он представил Эмму, порхающей на его кухне. Макс сильнее прижал ее к себе, стараясь не думать о том, что, возможно, она скоро уйдет из его жизни.

— Кажется, мой дом любит тебя, — хихикнул Макс. — Ты останешься, пока не придут результаты рыночной проверки?

— Все ясно — тебе нужна женщина, с которой ты насыщал бы свою невероятную похоть.

В этих насмешливых словах слышалась надежда одинокого сердца — найти любовь. «Пусть наши отношения остаются такими же легкими, необязательными, иначе… иначе я буду просто дураком», — с сожалением думал Макс.

— Разумеется. Ты останешься?

Эмма ответила не сразу.

— И мне придется выполнять отвратительные обязанности, которые не имеют никакого отношения к гостям? Стирка белья, уборка?

— Пока можешь только готовить, — шутливо приказал он.

— Моя мама воспитывала приличных детей, — гордо сказала Эмма. — Она научила меня одному секретному рецепту, как готовить курицу.

— Значит, ты согласна?

— Если мне не изменяет память, результаты будут недели через две, правильно? Мой друг примерно в это же время прибудет в Сент-Луис, — она потерлась щекой о свежую щетину. — Уговорил, я останусь у тебя — все же лучше, чем в отеле. Но, мне кажется, ты даже не подозреваешь, что тебя ожидает в ближайшем будущем.

Макс громко вздохнул. Он знал.

Глава 10

Сотни пищащих комаров, проносившихся мимо и исчезающих за горизонтом, рисовало воображение Макса, когда Эмма неслась через гудящую толпу и тащила его за собой. Громкоговоритель просил каких-то людей подойти к таким-то телефонам. Запах новой кожи, типографской краски и свежей пищи придавал аэропорту особенный колорит.

Он хотел остаться в машине. Он действительно хотел остаться в машине, пока Эмма будет встречать Сисси. Но как-то, после двух недель, проведенных наедине с этой удивительной женщиной, Макс оказался в людском море с путеводной звездой.

Неожиданно сзади раздался пронзительный гудок. Макс мысленно уже похоронил и себя, и спутницу под багажными тележками. Но благодаря молниеносной реакции «путеводной звезды», они остались живы и даже невредимы.

— Уф, мы на месте, — переводя дыхание, заговорила Эмма. — Но она еще не сошла с самолета.

Вздохнув с облегчением, Макс опустился в кресло. С нервным смешком он достал носовой платок и вытер со лба пот.

— Жарко здесь.

— Да нет, по-моему. Как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно, — ответил Макс бодрым голосом. «Прекрасно, черт побери, — злился на себя Морган. — Зачем, зачем я согласился зайти в этот чертов аэропорт! Боже, какой я дурак!»

Но за эти две недели он не в первый раз ругал себя за свою уступчивость. Взять хотя бы поход в зоопарк. Эмма хихикала всю дорогу, а Максу было не до веселья — толпа угнетала и раздражала его. Но все бы ничего, да он взял и предложил Эмме посидеть возле пруда, где резвились стаи уток. Не успели они опуститься на деревянную скамейку, как Эмма резко вскрикнула, обдав Макса холодными брызгами. Сердце его ушло в пятки.

— Эмма!

— Ты столкнул меня! — смеялась она, показавшись на поверхности пруда.

— Я не толкал, — нерешительно проговорил Макс и серьезно добавил:

— Если ты через минуту не вылезешь из пруда, у тебя будут большие неприятности.

— Мне нечего терять. Не беспокойся, Макс. Ты забыл, что я выросла на острове. Вода — моя родная стихия, я рыба. Кроме того, вода теплая, как парное молоко.

— Эмма, ты нарушаешь общественный порядок! Здесь купаться нельзя. Дай руку!

— С удовольствием.

Макс нашел протянутую руку, но прежде чем успел сообразить, что происходит, оказался рядом с Эммой. В воде. Со смеху они чуть не утонули. Больше всего Макса испугала тогда мысль о том, что гостья вернется на свой родной остров. После происшествия он отказался куда бы то ни было выезжать.

И еще. Спустя два дня Эмма сидела в библиотеке, читала книгу и весело смеялась. Желая поделиться радостью с Морганом, она принялась читать вслух на разные голоса. Да так артистично, что Макс будто видел все персонажи, в общем, получился настоящий моноспектакль, и он хохотал до упаду. Потом Эмма прочитала несколько книг.

Когда она рассказала ему о Дэнни, он бурно и продолжительно возмущался недостойным поведением «подлого эгоиста», да так увлекся обвинительной речью, что чуть не забыл о ней самой. Впрочем, Эмма не обижалась, а только смеялась, говорила, что все давно позабыто. Макс не мог успокоиться и утверждал, что мисс Маклин — самый прекрасный человек, которого он когда-нибудь имел удовольствие знать.

— Я бы не оставил тебя ни за что на свете, — бормотал Макс.

— Ты бы даже не заметил этого, — шептала она. — Я не могу иначе. Если я кого люблю, то его счастье — и мое. Так уж я устроена.

— Эмма, — Макс нежно поцеловал ее. — Ты мне нравишься такая, какая ты есть. Ты уникальная. Как твоя трава, как твой аромат.

На следующий день, когда Морган вернулся с работы, Эмма удивила его настоящим индийским обедом. Удивительная музыка, ароматные яства, сказочные благовония перенесли Макса в жаркие джунгли. Так они и странствовали по миру поздними вечерами: Париж, Китай, Мексика, Германия и неизвестный волшебный край, где жители не носят одежду.

По фабрике мисс Маклин носилась, как торнадо, успевая выполнить огромное количество разных дел, связанных с производством «Хамелеона». Полностью координировала рекламную кампанию, да так удачно, что Макс предложил ей работать у него в фирме, но Эмма отказалась от столь лестного предложения.

«В ней столько энергии, что хватило бы на десять человек, — восхищался молодой женщиной Морган. — А я, эгоист, заставляю ее сидеть дома».

Словно свежий ветер, Эмма ворвалась в его жизнь, и теперь Макс не представлял, что будет делать, когда она покинет этот дом. Дом, который он некогда считал единственным убежищем. Будущее пугало его. Он знал точно: Эмма уйдет.

— Макс, что случилось? — обеспокоенный голос вывел его из оцепенения.

— Ничего, — Макс заставил себя улыбнуться и прислушался. Рев реактивных двигателей заглушал ропот толпы. — Самолет еще не приземлился?

— Перестань уклоняться от ответа. Я чувствую, что с тобой что-то происходит. Я хочу знать, что.

— Эмма, это только плод твоего богатого воображения, — пытался успокоить ее Макс.

— Макс, ты пренебрегаешь мной, — проговорила она, пародируя интонации Моргана. Он улыбнулся, взял ее лицо в ладони, коснувшись пальцами уголков рта, и быстро поцеловал Эмму. — Ничего. Ничего плохого. Поговорим потом.

— Это из-за духов? — не успокаивалась она. — Результаты станут скоро известны.

— Нет, Эмма, не то, — нежно ответил он. Макс знал, как она переживает за семью.

— Но…

Макс не дал договорить Эмме, оборвав ее на полуслове неистовым поцелуем. Пройдет несколько дней, и он будет опять в аэропорту, чтобы сказать ей «до свидания». Макс обнял Эмму.

— Макс, — простонала она.

— Ш-ш-ш…

— Макс, они открывают дверь.

— Какую дверь? — пальцы ласкали темные завитки, Макс медленно повернулся.

— Дверь… м-м-м… дв… о Боже…

— Припасла ли ты для меня кого-нибудь, голубушка?

Макс замер, услышав незнакомый, скрипучий голос. Нет, это не Эмма.

— Я знала о накале страсти, но не догадывалась, что она бушует в стенах аэропорта.

Эмма вырвалась и повернулась на голос. Макс, совершенно не смущаясь, сидел и улыбался.

— Привет, Сисси. Ты, как всегда, с места и в галоп.

Смех Сисси напомнил Максу старую, ржавую дверную петлю, табачный дым наполнил воздух.

— Да и ты, Эмма Маклин, все еще похожа на себя.

— Удивительно, не правда ли? Очевидно, я останусь такой навсегда.

Макс не узнавал Эмму, их беседа была ему непонятна. «Наверное, она смущается», — решил он.

— А кто этот красивый мужчина, которого ты прячешь? Рыцарь печального образа? Я удивлена, что он еще живой. Батюшки, если бы я знала, что он такой красавец, я бы тебя послала в Лондон и прилетела бы сама. Вы, должно быть, Макс?

— Должно быть, но теперь не уверен, — он встал и протянул руку. — А вы, должно быть, Сисси Чеймберз?

— По крайней мере, я прибыла сюда под этим именем.

Макс почувствовал крепкое пожатие руки со сморщенной кожей и больными суставами. «Ей никак не меньше восьмидесяти лет, а рост не больше пяти футов», — успел отметить Макс, прежде чем она, отпустив его руку, крикнула «до свидания» проходящему мимо экипажу. При каждом движении одеяние Сисси шуршало, как огромный парус. «Что на ней одето? — терялся в догадках Макс. — Восточный халат?» Представив мысленно себе Сисси, он едва не расхохотался.

Эмма небрежно положила руку ему на плечо и прошептала:

— Правда, она весьма эксцентричная особа? По выражению лица, я вижу, ты согласен со мной.

— Заметно? — усмехнулся Макс, ему сейчас не хотелось говорить о чем-то сложном. — Скажи мне, пожалуйста, какого цвета это… это… что на ней надето?

— Фукаш.

— Я так и знал, — простонал Макс.

— Ш-ш-ш-ш… Она возвращается, — хихикала Эмма. Они направились к выходу.

— Сисси, куда мы тебя везем?

— В какой-то отель. Не смотри на меня так, Эмма, милочка. Ты же знаешь, я никогда не запоминаю такие вещи. В этом отеле состоится благотворительный бал, из-за которого я и приехала.

— Благотворительный бал! — прокричал Макс. — У меня есть на него билеты.

— Ты собираешься? — нерешительно спросила Эмма.

— Если ты пойдешь со мной, — сказал он и тут же пожалел о вырвавшихся словах. «Зачем? Я же поклялся не выходить в общество вместе с ней. Опять будут неприятности… — переживал Макс. — А впрочем… почему бы и не пойти?»

Макс тряхнул головой, отогнал назойливые мысли и принялся слушать болтовню Сисси.

— Реклама! Ха! Мой агент в одно прекрасное утро проснется абсолютно лысым после того, как я вырву ему оставшиеся волосы!

— О нет, ты не сделаешь этого! — воскликнула Эмма. Взявшись за руки, они шагали дружно в ногу, не сбиваясь. — Сисси и Эван вместе уже двадцать лет, — объясняла она своему спутнику.

— Вот именно! Двадцать лет! Он становится слишком старым для меня.

Макс рассмеялся и решил, что «старый друг Сисси» ему нравится.

— Мисс Чеймберз, позвольте вас пригласить на обед?

— Просто Сисси. Кроме того, формально я еще миссис Чеймберз, хотя Ллойд и удрал от меня пять лет назад, — важно проговорила Сисси.

— Не верь ей, Макс. Она развелась с ним.

— О, голубушка. Не надо портить мои интересные истории, — недовольно заметила Сисси и перешла на шепот. — Мужчины любят женщин, когда ничто не угрожает их свободе. А в хорошем детективном романе на заднем плане всегда присутствует муж.

— Так вы принимаете приглашение?

— Нет, милый, спасибо. По правде говоря, в моем возрасте одного значительного события в неделю более чем достаточно.

— Вот почему она так хорошо ладит со своим агентом.

— Да. При условии, что он не может больше одного раза в неделю.

Макс поперхнулся и закашлялся.

— Ты в порядке? — озабоченно спросила Сисси.

— Макс, тебя спрашивают, — дернула за рукав Эмма.

— Что? А, да, все в порядке, — пробормотал Макс и со вздохом добавил: — По крайней мере, я так думаю, — он покачал головой, не зная, что его больше шокирует: непристойный юмор Сисси или реакция Эммы на подобные шутки. — Мы будем счастливы доставить тебя в отель. Но если ты передумаешь, позвони, пожалуйста.

— Большое вам спасибо, сэр, но я не буду. Голубчик, вон те — мои. Нет, только два. И коробка со шляпкой. И… хорошо. Вы самый милый человек на свете.

Макс изумленно моргал, не сделав ни единого движения в сторону Сисси, и не мог понять, о чем она говорит. Эмма, стоявшая рядом, ничего не объясняла.

— Герр Морган, это… разрешите мне…

— Спасибо, Бенно, — в душе Макс посочувствовал смущенному шоферу. Кто-кто, а уж он его понял. — Помоги… положи все это в машину. Познакомьтесь, это мисс… миссис… это Сисси.

— Привет, Бенно, — проскрипел бодрый голосок. — О, ты такой сильный. Я сяду впереди, оставим этих голубков сзади, хорошо? А сами немного поболтаем.

Макс пришел в себя только в машине, он не помнил, как они выбрались из аэропорта. Это не из-за пространственной речи экстравагантной Сисси.

Только сейчас он понял, что влюблен в Эмму Маклин!

Не подозревая об ошеломляющем открытии Макса, Эмма развлекалась, слушая болтовню Сисси и смущенные ответы Бенно. Когда беспокойная особа покинула автомобиль, долгожданная тишина воцарила в кабине. Эмма, облегченно вздохнув, устроилась на плече у Макса. У Сисси был необыкновенный талант — заполнять собой все окружающее пространство.

«Сисси права, — думала Эмма, закрыв глаза, — я ничуть не изменилась. Очевидно, это моя многочисленная семейка приучила меня отстаивать свое личное «я». Хотя, когда мы с Дэнни были вместе, я была сама не своя, не понимала, что творится со мной, что творится вокруг меня. Но для того, чтобы это осознать, понадобилось время и… встретить Макса. Человек-крепость. Только я думала, что добилась своего, как приходилось начинать все сначала. Но теперь это уже в прошлом», — Эмма обхватила руку Макса и прижалась.

Ее не покидало чувство, что он чего-то ждет. Но чего?

— Ты как будто держишь голубя в руке, — сказала она ему однажды ночью, — и боишься его раздавить. Окружающий мир — это голубь, Макс?

— Нет, — ответил он и подарил страстный поцелуй. И любил ее так долго, пока обессиленная Эмма в изнеможении не упала на смятые простыни.

Если бы не беспокойство о вложенных Максом инвестициях, это был бы самый счастливый день в ее жизни.

Эмма открывала ему мир, Эмма открывала Максу самого себя. Она любит этого заботливого и нежного мужчину. «Никуда я не поеду. «Айленд Органикс» прекрасно справится и без меня. Останусь в Сент-Луисе, буду работать в его компании — покупателем травы». Но Макс не знал еще о ее решении.

Она спокойно дремала, когда Макс неожиданно засмеялся.

— Блаш Дюбуа встречается с кайзером Вильгельмом, — прошептал, наклонившись, Макс.

— Что?

— Сисси и Бенно. Я еле сдержался, чтобы не сказать это, когда она была еще в машине.

— По-моему, Сисси тебя покорила, — хихикала Эмма.

— Она мне нравится.

— Мне тоже. С тех пор как я себя помню, она всегда была рядом. Это Сисси сделала из меня то, что я сейчас есть.

— Нарушителем спокойствия.

Эмма легонько стукнула Макса по плечу.

— Нет, Макс. Она научила меня быть самой собой, всегда, при любых обстоятельствах.

— Тогда я перед ней в неоплатном долгу, — нежно проговорил он.

Удивленная, Эмма подняла голову и посмотрела на Макса. Ласковая улыбка, нежный взгляд. Вдруг Эмме показалось, что он видит ее, его глаза внимательно смотрели на нее. Но мгновение прошло — улыбка исчезла.

— Макс, что случилось?

— Ничего.

— Ты уже говорил это. Я не верю тебе.

— Просто Сисси смущает меня.

— Она всех смущает.

— Но не тебя.

— Я к ней привыкла.

— Ты поразительная женщина.

— Это потому, что я могу ладить с Сисси, — усмехнулась Эмма.

— Не только. Ты заставляешь меня забывать… вещи…

— Какие вещи? — недоумевала Эмма. Макс молчал, только сильнее прижал к себе. Но она нахмурилась и спросила, уткнувшись подбородком в широкую грудь. — Почему, почему ты так делаешь?

— Как?

— Захлопываешь дверь, оставляя меня одну. Прошу тебя, не делай этого.

— Я… — простонал он. — Я не хочу. Поверь мне.

Помолчав, Эмма сказала:

— Хорошо. Пока я тебе верю. Но знай, что бы ни происходило в твоей голове, ничего не изменит наши отношения.

Если бы Эмма могла представить себе, что творилось в его голове… Вся его жизнь перевернулась вверх дном, но тем не менее он с радостью встречал новый день (что, пожалуй, происходило с ним впервые). То он радовался, что Эмма скоро уедет, то вдруг чувство горькой тоски пронизывало душу при одной только мысли о том, что войдет в дом, где не будет ее. «Если эти муки людиназывают любовью, то лучше держаться от нее подальше!» — решил Макс.

— Ты знаешь, я обрадовался, когда Сисси отказалась от приглашения, — прошептал он.

— Почему?

— Я хочу побыть с тобой наедине.

— Но мы так долго были одни.

Макс опять задумался на несколько секунд.

— Сегодняшний вечер особенный.

— Почему?

— Я думаю, нам пора поговорить.

— О чем?

— О том… — Макс остановился. «Действительно, о чем нам нужно поговорить? — спрашивал себя Морган. — Эмма скоро уедет, я не могу отпустить ее, так и не поговорив…» — Не знаю, — продолжил он, — но знаю, что пришла пора поговорить очень серьезно. И о многом.

— Почему не сейчас?

— Потому что мне нужно проверить себя.

Она больше ничего не спрашивала, и Макс был ей за это благодарен. Еще бы немного — и он, не задумываясь, попросил остаться Эмму с ним навсегда. «Я почти люблю ее», — думал Макс.

Но именно это «почти» остановило его. Макс почти увидел ее лицо. Нет, это уже слишком. Все это видения, иллюзии. Призраки памяти.

«Может, моя любовь к ней — тоже иллюзия? И эта женщина только призрак? Нет, я не могу просить ее остаться, пока не буду уверен в ней, в своих чувствах. Импульсивное объяснение не принесет ничего, кроме боли. А как я буду жить с таким непредсказуемым существом, как Эмма Маклин?» — размышлял Макс и, в конце концов, решил, что нужно еще подождать… и подумать.

Как только они пришли домой, Макс сразу пошел на кухню. Крохотная морщинка пролегла меж его бровями. Иногда он останавливается, встряхивает головой, отгоняя досужие мысли, будто они мешают ему готовить обед.

Чтобы не беспокоить Макса, Эмма присела на диванчике с газетой и ручкой в руках (ручкой она отмечала интересные места, которые собиралась перечитать Максу). Ей очень хотелось поговорить с ним, но она не решалась нарушить его одиночество. «Он думает обо мне, о себе, о наших отношениях, зачем мешать? За обедом он сам мне все расскажет», — подумала Эмма и принялась читать.

С удивлением Эмма открыла глаза — оказывается, она заснула. Вот и Дикси тоже, свернувшись калачиком, спит возле ее ног. Сладкий аромат разносился по всему дому. Макс все еще хлопотал на кухне. Подходил ли он, когда она спала? Разобрался он в себе или нет? Желая знать, что же скажет Макс, Эмма побрела на кухню.

Она остановилась возле дверей, с нежностью наблюдая, как грациозно двигается Макс на знакомой территории. Выливает белое вино в высокую кастрюлю (как играют мускулы под синей рубашкой) и ставит на стол огромную бутылку.

Эмма делает шаг вперед.

— Что у нас сегодня на обед? — поинтересовалась она. — Пахнет фантастически.

— Сюрприз. Необыкновенный сюрприз, — произнес Макс, таинственно улыбаясь, помешал в кастрюле, попробовал немножечко и подошел к полочке со специями. — Ты хорошо вздремнула?

— Да.

— Ты знаешь, что ты храпишь?

— Я не храплю!

— Честно, немножко.

— Собираешься мне сказать, до чего ты додумался?

— Позже. Я принял несколько решений, но не до конца обдумал, — он поднял голову и достал баночку с корицей.

Эмма на цыпочках подошла к нему, поцеловала в плечо, но в кастрюлю заглянуть не успела — Макс загородил спиной плиту.

— Я только хотела посмотреть, что ты варишь, — капризно надув губы, сказала она.

— Волшебный напиток из трав, специй и вина, — высыпав на ладонь корицу, кинул пряность в кастрюлю и снова размешал.

— Пахнет очень знакомо, что-то подобное готовила моя мама.

— Это готовится по рецепту моего папы. Он был великолепный повар, но был скрягой.

— Что?

— Скряга.

— Я не верю, что это сказал ты, — простонала Эмма.

Он повернулся к ней, глаза его сияли, наклонился и поцеловал Эмму прямо в губы.

— Ты приносишь мне счастье, Эмма. Я чувствую себя таким счастливым, что иногда это меня пугает. Я… я…

Резко отвернувшись, Макс добавил в кастрюлю еще специй. В нерешительности Эмма опустила руку и почувствовала, как нервная дрожь пробежала по телу. Молча она наблюдала за действиями Макса.

Сняв очередную пробу, он настороженно повернул к ней голову, затем поставил баночку с корицей на место. Не дотрагиваясь до надписей в виде точек, он взял другую коробочку, снял крышку и вытряс содержимое в вино.

— Моя мама совершенно не умела готовить, — проговорил Морган, смеясь. — Она вела бухгалтерские книги в ресторанах моего отца, — он сразу нашел крышку и накрыл кастрюлю. — Свое неумение готовить она компенсировала цифрами.

Макс подошел к раковине и без колебаний взял нож. Сельдерей он резал быстро и профессионально. Эмма пристально вглядывалась в его лицо. Движения Макса были точны и расторопны.

— В детстве я был очень резвым мальчиком, — вспоминал он. — Родители думали, что я ребенок, оставленный эльфами взамен похищенного.

— Макс, — еле слышно позвала Эмма, дрожа от волнения.

— Наш бедный старый дом ходил ходуном, когда я скакал по нему галопом.

— Макс…

— Частенько я пробирался в подвал, у меня там было одно тайное местечко…

— Макс! — испуганно крикнула Эмма и дернула его за рукав.

— Что?

Макс повернулся. Эмма едва не вскрикнула. Глаза. Его красивые янтарные глаза смотрели прямо на нее, не растерянно блуждали, а именно смотрели. Значит, ей не показалось!

Красивое лицо молодой женщины возникло из небытия, словно по мановению волшебной палочки. Образ колебался в туманной дымке и, казалось, сейчас растворится от малейшего дуновения легкого ветерка.

Но он не знал, как она выглядит!

Внезапно, как и появилось, видение исчезло в наступившей темноте.

— Боже, нет, — прошептал Макс и покачал головой. — Не сейчас!

— Макс, что это? Что с тобой? — говорила Эмма срывающимся голосом.

— Опять, — простонал он.

— Опять? — изумилась Эмма. — Ты хочешь сказать, что ты действительно мог…

Макс поднес дрожащую руку к глазам, нажал на них, пытаясь прийти в себя. Голос Эммы был едва слышен, но он помогал успокоиться.

— Ты рассказывал мне, что иногда тебе кажется, ты видишь, и ты решил еще раз проверить. Сейчас с тобой произошло то же самое?

Сжав кулаки, он кивнул. Дыхание постепенно выравнивалось. Он должен сохранять самообладание.

— С тобой все в порядке?

Макс снова кивнул, туман рассеивался, предметы возвращались на свои места.

— Это обычное явление, Эмма. Как фонтомные боли в ампутированной конечности. Если я сталкиваюсь с чем-то знакомым, мозг вспоминает и выдает мне четкую картину. Я иногда даже забываю, что не могу видеть. Все это пустяки, — размышлял он.

Но доводы не выглядели убедительными. Проклятие!

— Как часто это случается, Макс? — она осторожно погладила его по плечу. Моргану пришлось призвать на помощь все самообладание, чтобы тут же не броситься вон из кухни.

— Не очень… пока ты не появилась, — он не хотел говорить последнюю фразу и, услышав резкий вздох, пожалел о вырвавшихся словах. — Извини. Я не виню тебя.

— Почему бы нам не пойти, сесть…

— Нет! — он глубоко вздохнул, волшебный аромат Эммы придал ему силы и унял нервную дрожь. — Я пока не хочу двигаться. Ладно?

— Хорошо.

Щека коснулась его спины, руки обвились вокруг талии. Эмма не может видеть, когда ему больно. Когда-то он тоже поддерживал ее, теперь она утешает его. Внутри у Макса что-то оборвалось.

— Эмма. Я…

«Я люблю тебя», — от волнения Макс остановился, не договорив. Боже, он должен успокоиться, а потом говорить. Он потянулся, чтобы опереться о стойку.

Рука провалилась в пустое пространство. Лихорадочно Макс принялся искать хоть что-нибудь и оступился. Мороз побежал по спине. Стены ушли, кромешная тьма поглотила весь мир.

Макс шел, не зная куда. Он должен выбраться отсюда! Он не может потеряться в собственном доме! Эмма не должна видеть этого!

— Макс, нет!

Но он не останавливается даже тогда, когда ударяется ногой о какой-то предмет. Только одно — вернуться в свой мир!

Почувствовав прикосновение, Макс резко дернулся назад, пытаясь уйти. От внезапной острой боли брызнули слезы, Макс схватился за ушибленный лоб.

— Не убегай от меня. Я люблю тебя. Позволь мне помочь тебе.

Слова доносились будто из другого мира, успокаивали, освещая зловещий мрак. В них слышалась надежда.

— Эмма, — тихо проговорил он.

— Я здесь, Макс, — теплая ладонь коснулась руки, изгоняя страх.

— Не покидай меня, — резкий крик вырвался из его души.

— Я здесь, любимый. Я никогда не расстанусь с тобой, мы всегда будем вместе, всегда, слышишь?

Эмма тянула куда-то вниз. В воспаленном воображении возникла бездонная яма.

— Нет!

— Все хорошо, Макс. Доверься мне.

Он падал, падал… Придя в себя, Макс чувствовал под собой что-то мягкое. Где он? Как он попал сюда?

Весь мир исчез, и только Эмма, милая Эмма осталась с ним. Он не понимал, что она говорит, но ее проникновенный голос ласкал, уносил в мир любви и покоя. Эмма гладила его лицо мокрой ладошкой: чьи это слезы, ее или его? Она здесь, рядом, и это не иллюзия!

И Эмма любит его!

Глава 11

С диким криком Макс обхватил Эмму с таким неистовством, будто от этого зависела его жизнь. Внезапно испепеляющий огонь охватил все тело. Страхи, сомнения остались где-то далеко, лишь одно желание овладело его существом — взять ее, утонуть в страстных ласках любимой женщины, потеряться в ней!

Вдохнув волнующий аромат Эммы, он поднял ее, не обращая внимания на крики протеста или удивления. Руки исчезли под шелком блузки.

— Боже, как я хочу тебя, — пробормотал он, рванул застежку бюстгальтера и сжал упругие груди, — Я хочу тебя.

Эмма задыхалась от вспыхнувшего страстного желания, забыв обо всем, что произошло до этого. Только сейчас начиналась жизнь. Жизнь с мужчиной, которого она не знала прежде, мужчины, одержимого страстью.

Кровь бешено стучала в висках. Она нужна ему! Эмма все больше погружалась в сознание того, что ее берут, готовая отдаться на волю своего обладателя, стать его безвольной игрушкой, быть слабой, покорной, открывающейся навстречу любым желаниям.

— Возьми меня!

Она любит его! Она нужна ему! Только это имеет значение. Эмма запустила пальцы в золотистые волосы и приподнялась навстречу жадным губам.

Дрожащими руками Макс быстро расстегивает пуговицы на блузке, стаскивает, отбрасывает в сторону ее одежду. Первобытное рычание вырывается из груди, он припадает к твердому соску, втягивает этот бутон, ласкает языком, чувствуя, как он вырастает.

Волна предчувствия накатывает на Эмму, и она тихо стонет. Потом все громче и громче, и вот уже крик, крик наслаждения разносится по дому. Нет больше хрупкой куколки!

Плоть его твердеет и наливается кровью. Хриплые стоны Эммы обещают упоительный восторг. Впервые Макс испытывал такое возбуждение. Он дразнил ее грудь языком и пальцами, другая рука скользит по бедрам под юбку. Тонкий нейлон разорвался от нетерпеливого движения, и трусики летят на пол.

Подняв юбку, Макс опрокинул Эмму на диван и нащупал молнию на джинсах. Вырвавшаяся на волю нежная и твердая плоть радостно затрепетала. Раздвинув колени Эммы, он придвинулся ближе.

Какая-то часть его внутреннего «я» протестовала. Не Эмма! Не так! Не как животное!

Но Макс ничего не слышал: разум, тело, душу — все поглотил пламень страсти.

Вцепившись пальцами в ягодицы, он медленно погружался в горячую расщелину. И вот он вонзился, не думая ни о чем, в тело, созданное для него. И вышел и снова погрузился, вышел и снова…

Крик освобождения, крик наслаждения слился с громкими стонами Эммы, и сильные судороги потрясли его тело.

Очнувшись, Макс услышал шумное дыхание, звучавшее неестественно в наступившей тишине. Грудь под его головой была влажной от пота, аромат духов смешался с пряным запахом напитка любви.

Тело заныло от усталости и отвращения. Внезапно вспыхнула реальная картина: образ Эммы, лежащей под ним среди одежды.

Боже праведный, что он наделал?

Макс приподнялся, но Эмма прижала его к себе.

— Не надо, — прошептала она.

Нет, он не будет слушать ее. Может, страсть и оправдывала его действия, но то, что он бесстыдно использовал ее, не могло примирить Макса со своей совестью. С трудом оторвавшись, он принялся натягивать джинсы. Скрежет молнии был подобен скрипу захлопывающейся двери могильного склепа.

— С тобой все в порядке?

Макс едва не разразился истерическим хохотом. «Только что я ее изнасиловал, а она спешит узнать, как я себя чувствую», — с раздражением подумал Макс.

— Макс?

Судорожно обхватив голову руками, он уперся лбом в колени. Эмма привстала, потянулась к Максу. Он поспешно отодвинулся. Нет, нельзя ей позволить прикасаться к себе! Иначе он опять потеряет самообладание.

— Прости меня.

— Все хорошо. Ты не обидел меня.

«Но обижу», — подумал Макс, и ужасная догадка потрясла его.

— Мне не нужно твое сочувствие, — холодно произнес он.

— Ты думаешь, я тебя жалею? — она грустно рассмеялась. — По-моему, ты, действительно, ничего не видишь.

Макс плотно сжал губы, пытаясь заглушить свои чувства. Это единственный способ защитить себя и… Эмму.

— Приведи себя в порядок, — тихо сказал он.

В гнетущей тишине были слышны только шорохи — Эмма не произнесла ни слова. «Уж лучше бы она кричала или даже ругалась», — тоскливо думал Макс, его колотило от отвращения к самому себе.

— Прости, — неуверенно пробормотал он.

— За что?

— За… то, что только что случилось…

— Нет.

Макс не смог даже удивиться. Внутри него была только пустота, вакуум. Ничего подобного Морган не испытывал в своей жизни.

— Макс, — тихо позвала она. — Не покидай меня, — молила она. Но он не мог. Макс сидел неподвижно, холодный комок застрял у него в горле. Он ничего не видел, ничего не слышал, даже собственного голоса.

— Я потерял контроль, Эмма, — звуки возникали из небытия и терялись. — Полностью. Не мог справиться со своими чувствами, со своим страхом. Я не мог остановить себя.

— Мы живые люди, Макс. Это может случиться с каждым, — голос обволакивал его пустое тело, руки обвивали его пустое тело. Максу казалось, что весь этот кошмар происходит не с ним.

— Так поступают животные, но не человек. Я использовал тебя, я мог использовать любое тело, которое попалось бы мне под руку! — лгал он самому себе. — Все, что сейчас произошло, было… было…

— Важным?

— Нет, — устало ответил Макс. — Ничем, — он провел рукой по обивке дивана. Это была парта. Как они попали в гостиную?

— Макс…

— Нужно приготовить обед, — перебил он, — я голоден.

Макс медленно встал, чувствуя себя дряхлым стариком, интуитивно сориентировался в окружающем пространстве и побрел на кухню, помогая руками прокладывать дорогу. Эмма разрушила его надежную крепость. Что-то внутри него умерло, и он решил: Эмма должна уйти, уйти навсегда. Нужно сделать все возможное, чтобы она ушла.

Что же делать? Эмма беспомощно огляделась вокруг. Ей хотелось плакать, но не от обидных слов. Слова были только словами. Страдания заставили его наброситься на нее. Эмма понимала это. Но что же делать теперь, когда он снова замкнулся и до Луны было ближе, чем до него?

Дикси уселась перед ней. «Где же была собака, когда мы занимались любовью?» — удивлялась Эмма, тупо уставившись на нее. Впрочем, какое это имело значение? Она оглядела свою мятую одежду со следами поспешной энергичной близости. «Неужели Макс не понимает, что я тоже упивалась его взрывной страстью. Первый раз он не был со мной мучительно осторожен, обращаясь так, будто я сделана из стекла. Я была женщиной, а не фарфоровой статуэткой! Впервые… Макс же должен понимать…» — с болью думала Эмма.

«Каждый раз, стоит мне продвинуться на один шаг вперед, тут же меня отбрасывает на три шага назад. Я люблю его, Дикси, — шептала Эмма, слезы катились по щекам. Большие карие глаза смотрели на молодую женщину в молчаливом согласии. Эмма погладила собаку, Дикси лизнула ее соленую щеку. — Я не знаю, что мне делать».

Необходимо что-то предпринять — она не позволит Максу уйти от нее так просто!

Дикси последовала за Эммой на кухню. Макс, согнувшись, стоял возле раковины.

— Макс.

Морган вздрогнул, но не повернулся.

— Пожалуйста не подкрадывайся ко мне.

— Я не подкрадываюсь, я… — Эмма попыталась улыбнуться. — Мы будем обедать за стойкой?

— Я не знаю, где мы будем обедать. Я хочу только, чтобы ты оставила меня одного.

— Несколько минут назад ты просил, чтобы я не оставляла тебя.

— Несколько минут назад ты говорила, что любишь меня.

— Да. И могу повторить это, — в ожидании Эмма нервно покусывала нижнюю губу, но Макс молчал, только еще ниже наклонился над раковиной. — А ты?

— А я не могу, — он пожал плечами. — Я ошибался.

— Почему?

— Потому что я не хочу, чтобы это еще раз повторилось.

— Почему?

— Что ты заладила, как трехлетний ребенок: «Почему? Почему?» — раздраженно ответил Макс. В отчаянии Эмма нырнула под его крепкими руками и очутилась между Морганом и стойкой. Макс с трудом дышал, но не отвернулся.

— Я остановлю тебя, следующего раза не будет, — проговорила Эмма, с мольбой глядя на Макса. Он усмехнулся.

— Ты настойчивая?

— Да. Когда это для меня важно, — она взяла его лицо в ладони. — Ты мне нужен.

— Эмма, я…

— Я люблю тебя, Макс. До этого, во время этого, после этого, я люблю тебя, — Эмма нежно улыбнулась, видя, что Макс постепенно смягчается. — Пожалуйста, не отталкивай меня. Пожалуйста, Макс.

Вот, закрыв глаза, он наклоняется. Сухие губы приоткрылись, Эмма тянется к ним. Но…

— Нет, — Макс отшатнулся и судорожно схватился за край стойки, от напряжения пальцы его побелели. — Не делай этого. Ты не должна пользоваться моей слабостью.

— Я и не пользуюсь, — Эмма крутила свои завитки, она устала от его внутренней борьбы. — Что с тобой случилось? Чего ты боишься, Макс? Я не понимаю!

— Ничего я не боюсь. Я только хочу, чтобы тебя здесь не было.

— Я не верю тебе.

— Это правда. Ты мешаешь мне жить.

— Разве не ты говорил, что принимаешь меня такой, какая я есть?

— Это было заблуждение.

— Может, тебе нужен человек, который бы мешал тебе жить. Ты думал когда-нибудь об этом?

— А кто ты такая, чтобы определять, что мне нужно, а что — нет?!

— Не одна я так думаю! Ты говорил… — Эмма замолчала. Похоже, Макс решил забрать все свои слова обратно. Она выпрямилась и подняла голову. — Что тебе нужно, Макс?

— Ничего.

— И никого?

— Никого.

— Итак, ты хочешь жить один, чтобы тебе никто «не мешал»?

— Да.

— Не будет ли тебе тоскливо?

— Нет.

Скрестив руки перед собой, Эмма оценивающе посмотрела на Макса. Его поза была напряженной и вызывающей.

— Ты неправ.

— Эмма, я прошу меня извинить. Очевидно, за последние несколько дней у тебя сложилось ошибочное представление обо мне. Мне нравилось проводить с тобой время, ты восхитительная любовница и занимательный собеседник, — говорил он ровным голосом. Но было видно, что эти слова даются ему нелегко, иначе бы Эмма дала Максу пощечину.

— Но у тебя есть дело, которым надо заниматься, и у меня тоже, — продолжал он. — Пойми, для тебя у меня времени нет. Нам было хорошо вместе… какое-то время, а сейчас пора расстаться.

— Я тоже думала об этом… раньше, — пробормотала Эмма, — но сейчас я так не думаю.

— Ничего не поделаешь — так устроен мир, — Макс пожал плечами. — Теперь я хочу, чтобы ты оставила меня.

— А если я скажу «нет»?

Макс сделал вид, что не слышит ее, поднял крышку кастрюли.

— Почти готово, — проговорил он, вдыхая аромат кушанья. — Извини, но я не приглашаю тебя на обед.

— Может, ты станешь утверждать, что меня нет и никогда не было?

— Эмма, мы сами во всем виноваты. Разве ты не поняла? — Макс взял ложечку и немножко попробовал. — Нужно добавить перца.

— Я заберусь в твой дом.

— Ты же знаешь, что у меня новая система охраны.

— Тогда… я остаюсь, — с упрямством проговорила Эмма.

— Даже если я этого не хочу?

— Я не верю тебе… После всего, что произошло между нами… Я не понимаю, почему ты так ведешь себя.

Макс достал перец и медленно высыпал его в кастрюлю. Эмма молча наблюдала за ним. Он поставил баночку на место, прислонился к плите.

— Ты, в самом деле, хочешь остаться? — заговорил Макс.

— Да, — прошептала Эмма, не понимая, куда он клонит.

— Прекрасно. Ты можешь оставаться сколько захочешь.

Эмма едва не закричала от счастья, но когда он повернулся… Перед ней стоял незнакомый мужчина — жалкая пародия Максвелла Моргана. Боль и отчаяние охватили душу Эммы.

— Но все будет по моим правилам, — холодно произнес Макс. Мороз пробежал по спине от его голоса.

— Каким правилам? — выдавила из себя Эмма. Что происходит? Кто этот мужчина?

— Хватит поездок на бейсбол, — продолжал Макс ледяным голосом. — Хватит поездок куда бы то ни было. Ты здесь для меня, когда бы я ни захотел тебя. Ты делишь со мной постель, когда я хочу, в остальное время ты находишься в своей комнате.

— Это все? — спокойно спросила Эмма, но сердце готово было разорваться от боли. Она понимала, что Макс делает это специально.

— Нет, — Макс вскинул голову. — На кухню ты тоже не заходишь. И никаких купаний, пока я не скажу.

— Мне записать ваши распоряжения, сэр? — резко бросила Эмма. Не было больше сил терпеть эту муку — она заплакала. Если он хотел хлопнуть перед ней дверью, то у него это получилось очень эффектно.

— Как хочешь, — равнодушно ответил Макс.

— Зачем ты говоришь мне все это? — губы Эммы дрожали, но она сдерживала рыдания. — Это не ты!

— Ты неправа. Это я. Ты просто не знаешь меня.

— Ты, в самом деле, хочешь, чтобы я ушла? — проговорила она спокойным голосом. Ей показалось, что лицо Макса потеплело. Но нет, только показалось.

— Нет, — протянул он. — Стабильность, постоянство — на этих понятиях строилась моя жизнь. Если ты хочешь остаться, то должна приспосабливаться к заведенному мною порядку. Если ты не можешь, тогда — «вон Бог, а вон порог».

— И этот вопрос не подлежит обсуждению?

— Нет, — сказал Макс.

— Понятно.

«Нет! Непонятно! — мучительно думала Эмма. — Где ты, Макс? Где мой любимый, который носил меня на руках? Который лихо ездит по перилам? Где мой Макс?»

— Ты подлец, — без злобы проговорила она. — Ты говорил, что никогда не сделаешь мне больно.

Сожаление промелькнуло в выражении его лица, но Макс не сделал ни шагу в сторону Эммы. «Несчастный себялюбец! — ярость бушевала в ее душе. — И он… как Дэнни».

— Ты хочешь, чтобы я стала твоей тенью, — обрушилась на Макса Эмма. — Твоей софой! Чтобы у меня не было собственных мыслей, желаний! Ты хочешь, чтобы полностью подчинилась тебе, и тогда ты будешь мной управлять! — уже кричала Эмма. — Хорошо. Позвольте мне сказать вам, мистер Морган, я — не предмет обстановки. Я — личность, человек. Вы тоже, — она стиснула зубы. — Людям нужны… люди. Из крови и плоти. Любому человеку ведомы страх, неуверенность в себе! Нельзя постоянно контролировать свои поступки! И в этом ничего страшного нет!

— Я…

— Ты думаешь, это стабильность?! Иди ты к черту, Макс! Это не стабильность, это — стоячее болото! — кричала Эмма. — Впервые я жалею о том, что встретилась с тобой. Та ложь, которую ты говоришь мне, — ничто по сравнению с той, что ты говоришь себе. Ты настолько слеп, что не видишь этого, — Эмма всхлипнула, вытерла слезы и продолжила. — Я устала бороться с тобой, Макс. Если случится что-нибудь опять — ты снова скажешь мне, чтобы я покинула твое убежище. Пойми, Макс, пока я буду находиться рядом, я всегда буду угрожать твоему маленькому спокойному мирку… Я бы боролась с тобой, если бы могла победить, но… Могу ли я победить когда-нибудь, Макс? Могу?

Макс ничего не ответил. «Мне нужно было все сказать ему, — устало подумала Эмма, — иначе я не могла. Теперь пора собирать вещи, оставаться нельзя. Я не хочу и не могу быть его рабой, пока… Впрочем, уже все равно».

— Ты получил то, что хотел. Я ухожу.

Тишину нарушило только мерное кипение изысканного кушанья.

— Я позвоню Бенно, — медленно проговорил Макс. — Он отвезет тебя, куда ты захочешь.

— Прекрасно, — бросила Эмма и быстро вышла из кухни. На пороге она оглянулась, смахнув горькие слезы. С гордо поднятой головой Макс одиноко стоял посреди кухни, недоступный, как арктическая пустыня.

Сердце жалобно заныло, но Эмма не могла даже подойти к нему. «Уходя я теряю только Макса, оставаясь, я теряю и Макса, и себя. Все, хватит, я достаточно подчинялась», — заключила Эмма и чуть слышно произнесла:

— Будь ты проклят!

Глава 12

— Эмма, милочка, пошевелись, а не то мы опоздаем.

Эмма, не вставая, мельком глянула на Сисси. В расшитом золотыми нитками красном восточном халате, полы которого касались пушистого ковра, и коричневой чалме мисс Чейнберз являла собой милосердное великолепие. Эмма не могла без слез смотреть на старого друга.

— Повторяю тебе, я не собираюсь на эту бестолковую благотворительную вечеринку, — она повернулась спиной к Сисси, разглядывая узор на подушке затуманенными глазами.

— Ау, не начинай опять, — укоризненно проговорила Сисси и принялась искать носовые платки, запас которых за последний день заметно уменьшился. — Эмма, сейчас же перестань! Ни один мужчина в мире не стоит таких мучений!

— Перестань суетиться, Сисси. Я превосходно себя чувствую, — Эмма села и улыбнулась дрожащими губами. — Видишь? Превосходно. Ты носишься, как курица с отрезанной головой.

— О черт, милая. Я первый раз вижу тебя в таком состоянии, — Сисси опустилась на кровать. Чалма съехала набок, и мисс Чейнберз часто-часто заморгала ярко накрашенными глазами. — Видишь? Нет, ты посмотри, что ты наделала, — Сисси всхлипнула. — Тушь теперь течет мне прямо в рот. В моем возрасте это вредно.

Эмма рассмеялась и вытерла щеки. Морщины, которые избороздили лицо Сисси, наверняка поглотят любые слезы, сколько бы их ни осмелилось упасть в них.

— Поправь шляпу.

Сисси поспешно спрятала седые пряди под парчу и улыбнулась.

— Вот это больше похоже на Эмму Маклин, которую я знаю, — победоносно произнесла она, выпрямилась и стала рыться в дамской сумочке из пурпурной парчи. Достав сигареты, Сисси вытрясла одну, ткнула ее в тонкие губы и щелкнула зажигалкой, украшенной золотой чеканкой. — Собирайся, — выдохнула известная писательница.

— Давай не будем возвращаться к этой теме. Я никуда не хочу идти.

— Ты хочешь хандрить.

— Я не хандрю. Я думаю, — неестественно спокойным голосом проговорила Эмма. Если она начнет опять плакать, то у Сисси будет истерика. Весь день преданная подруга ухаживала за ней, как за тяжелобольной, ободряюще хлопала по руке и ругала всех мужчин без разбору. Конечно, Эмма не посвятила Сисси в подробности истории. Она не была готова к такому разговору, она не была готова вычеркнуть Макса из своей жизни. Эмма не знала, что ей делать. «Проклятие! Нужно было потерпеть один-два дня, Макс бы успокоился, и мы бы помирились!» — с горечью думала мисс Маклин. Но у Сисси были другие соображения.

— Посмотри, голубушка. Ты вымыта, напудрена, надушена и довольна собой. Давай не будем тратить время впустую, — Сисси загадочно улыбнулась и стряхнула пепел. — Кроме того, я… уже позвала кое-кого.

— Сисси, тебе не следовало… — Эмма задохнулась от возмущения.

— О нет, милая! Не твоего золотоголового бога! — Сисси отвела взгляд. — Я, уф… позвала его друга.

— Эдама? — удивленно протянула Эмма. — Теперь понятно, где ты была. Но как ты узнала о нем?

— Бенно, — Сисси просияла, опустив глаза с накладными ресницами. — Этот простак очарован обаянием настоящей леди.

Эмма бросилась на кровать и зарылась лицом в подушку. «Нет, только не Эдам. Он будет укорять меня, что я оставила Макса, что позволила выйти ему сухим из воды, — говорила она себе. — Хотя, может, он сможет помочь разрешить мои сомнения».

— Сисси, — позвала Эмма, не поднимая голову. — У меня нет платья.

— О, — Сисси издала боевой клич, бросила сигарету в пепельницу и подскочила к шкафу. «Боже, как только ей удалось прожить так долго», — размышляла Эмма, наблюдая, как настоящая леди роется в одежде.

— Я купила его в Лондоне для Дианы, — гордо проговорила Сисси, протягивая длинное переливающееся платье изумрудного цвета с открытым верхом. — Но, я думаю, что тебе оно нужнее.

— У меня плохое предчувствие, — пробормотала Эмма.

Полчаса спустя Эмма пристально разглядывала себя в зеркале.

— Здорово, — прошептала она, не веря своим глазам. Платье облегало, словно вторая кожа. Эмма и не подозревала раньше, что у нее такая красивая фигура. Темные волосы были зачесаны наверх и падали на высокий лоб. На скорую руку сделанный макияж подчеркивал сияющие зеленые глаза, все еще немного опухшие. На шее сверкало изумрудное ожерелье (из шкатулки Сисси). Эмма казалась выше ростом — «лодочки» на высоких каблуках скрывало длинное платье. «Да, эта длина отлично подошла бы для сестры», — отметила про себя Эмма и принялась рассматривать себя со спины.

— Ты выглядишь красивой, милая, — услышала она скрипучий голос Сисси. — Просто восхитительно.

— Ладно, — Эмма облегченно вздохнула, — пойдем.

Сисси отпустила платье, которое она придерживала сзади. Эмма простонала — вместо второй кожи оказался блестящий балахон.

— Я говорила тебе! Диана намного… больше меня.

— О, бедная, голубушка. Какая я простофиля, — сказала Сисси, критически осмотрела фигуру Эммы и нырнула в ванную. Торжествующе размахивая пачкой носовых платков, она подошла к молодой женщине.

— Остановись! — прокричала Эмма и замахала рукой. — Я не позволю начинять себя, как рождественского гуся! — она повернулась к зеркалу, посмотрела на себя с одной стороны, с другой, подняла руки. Платье еле держалось на груди, готовое соскочить при малейшем движении.

— Я не могу идти, — зло пробормотала мисс Маклин.

— Чепуха. Возьми носовой платок. Никто и не заметит. Бывало, я помогала твоим сестрам.

— Не надо, Сисси, — Эмма поджала губы. — У тебя есть нитка с иголкой?

— Разумеется, голубушка. Это классное место! Здесь есть набор для шитья, он там, в ванной, — махнула рукой Сисси и скептически нахмурилась. — Что ты собираешься делать? Сделай себе подкладки. На платок.

— Ты прекратишь мне подсовывать эти фальшивки? Я ушью его по бокам. Под руками никто и не заметит отвратительные стежки, а платье будет сидеть на мне, как влитое.

Эмма едва успела закончить неровный, но прочный шов, как раздался стук в дверь. Эмма забежала в ванную. Услышав голос Эдама, ворковавшего что-то Сисси, она только сейчас почувствовала, как соскучилась по нему. Снова нахлынули горькие воспоминания.

— Прекрати, — приказала себе Эмма. — Должен быть какой-то выход. Должен быть!

Надев платье, она дотянулась до молнии на спине, но замок не поддавался — слишком большой шов получился. Выдохнув, Эмма все-таки застегнула платье, помня о том, что теперь нельзя глубоко дышать. Ей не хотелось во время бального танца выскочить из этого роскошного наряда.

Еще раз окинув себя взглядом, Эмма решительно отворила дверь ванной. Эдам сидел в кресле напротив Сисси, играющей коричневым веером с золотой каймой. С энергией профессиональной кокетки нестареющая леди шутливо стукнула опахалом по пальцам Эдама и наигранно произнесла:

— Ты милый.

— Эмма! — мистер Дэниелз вскочил с кресла. — Ты выглядишь… замечательно!

— Ты тоже не так уж плох, — оценила Эмма. Начиная с прически и кончая начищенными ботинками, внешний вид Эдама был безукоризненным. Казалось, молодой джентльмен только что сошел с обложки модного журнала. Увидев благодарную зрительницу, Эдам, отставив ногу назад, вскинул голову и ухватил за лацканы свой черный атласный смокинг. Эмма захихикала. — Ни дать ни взять — герой-любовник. Сколько вы разбили сердец, мистер Дэниелз?

— Кто? Я?

— Чувствую, что и меня ждет та же участь, мой дорогой, — проскрипела Сисси.

— Нет, леди. Это мое сердце разбилось вдребезги от вашего малейшего… э… пренебрежения, — Эдам приложил руку к груди и поклонился Сисси, та взвизгнула от удовольствия. — А теперь — разрешите сопроводить двух восхитительных леди на обед.

— Разрешаем, дорогой, — Сисси восторженно приняла руку Эдама и оглянулась. — Эмма, голубушка, пойдем. Там будет чертовски много развлечений. Все лучше, чем сидеть и пялиться на стены.

Со страдальческой улыбкой Эмма взяла под руку Эдама, и они величаво прошествовали к лифту. Слушая болтовню Сисси и льстивые реплики Эдама, мисс Маклин чувствовала, что волнение охватывает ее все больше и больше. Когда двери лифта раздвинулись, выпуская пассажиров, Эмму слегка подташнивало, и она проклинала старую подружку за то, что ей удалось вытащить ее из номера.

Швейцар забрал у них пригласительные билеты и предложил пройти в фойе, отделанное красным бархатом. По залу прогуливались светские дамы со своими кавалерами, тут и там носились шустрые официанты с бокалами шампанского. «Еще никогда мне не приходилось бывать в столь блестящем обществе, — заключила Эмма. — Будто из романа Джудит Кранц».

— Будь мужественной, крошка, — шепотом подбадривал ее Эдам. В знак благодарности Эмма улыбнулась, он подмигнул ей, и они подошли к величавой хозяйке вечера.

Через двадцать минут лицо Эммы болело от постоянных улыбок. К счастью, Сисси говорила за троих, а мисс Маклин и Эдам служили просто рамкой на портрете новой королевы бала. Эта роль была знакома Эмме, и она немного расслабилась. Когда в очередной раз Сисси приветствовала кого-то через весь зал, молодая леди воспользовалась моментом, проскользнула в фойе и устроилась в кресле за огромной пальмой. «Теперь меня почти никто не видит, зато я вижу всех», — с облегчением подумала Эмма, наблюдая, как толпа медленно перетекает из фойе в танцевальный зал. За прозрачными стенами вращающегося ресторана проплывали яркие картины вечернего Сент-Луиса.

Сзади открылся лифт, и шумная компания прибывших гостей заполнила фойе. «Жаль, что я не на бейсбольной игре», — подумала Эмма, потирая ноющие виски.

В это время Макс стоял внизу, на первом этаже отеля. Он в сотый раз поправлял галстук-бабочку, который, казалось, когда-нибудь задушит своего хозяина. «Господи, скинуть бы этот чертов смокинг. Что может быть лучше малиновой куртки фаната бейсбола, да горячих колбасок с кислой капустой… И рука Эммы в моей… Неужели я уже тогда, на стадионе, любил ее?» — спрашивал себя Макс и не мог согласиться.

— Лифт спускается, герр Морган.

— Спасибо, Бенно, — Макс откашлялся и потянул галстук. — Когда мы найдем Эмму, возвращайся в машину. Надеюсь, я скоро спущусь, — отдал распоряжение Морган и подумал: «Если она примет мои извинения».

— Да, сэр.

Переступая с ноги на ногу, Макс слушал голоса вокруг него. Машинально он расправил плечи. Никакие сомнения не должны помешать выполнить задуманное. Если сам себе не мог простить эту дикую выходку, то, может, Эмма простит его.

Или не простит?

«Прекрати! — сказал Макс самому себе. — Нервничаю, потому что не спал прошлой ночью. Эмма права, все, что я говорил, — это чепуха и ложь. Я мог обмануть себя, но не ее. Боже, как я обидел девушку… Девушку, доверявшуюся мне, дураку. Теперь она мне не поверит. Эмма такая светлая, чистая, а я… Как я мог…»

Двери с шумом раздвинулись, и Макс решительно шагнул вперед.

— Наверх, герр Морган?

— Да, Бенно. Отступать нельзя. Ни в коем случае нельзя.

… — Ага! Вот ты где, — Эдам возник из ниоткуда и протянул бокал искристого вина. «Один стакан шампанского не убьет меня», — решила Эмма и взяла бокал. Эдам сел рядом.

— Твоя подруга — поразительная женщина, — хмыкнул он. Сисси в окружении восхищенных мужчин устраивала великосветский прием, искусно играя веером. — Откуда она берет всю эту энергию?

— Если бы я знала, то давно была бы богатой, — нежно улыбнулась Эмма, сделала глоточек вина и сморщилась от незнакомого и неприятного вкуса.

— Она утомила меня, — пожаловался Эдам, отпив шампанского, взглянул на часы и принялся разглядывать бокал. — Как ты поживаешь? Только правду.

Эмма перестала улыбаться и еще раз приложилась к вину.

— Прекрасно.

— Эмма, кого ты хочешь обмануть? Не надо плести небылицы, ладно? — Эдам тяжело вздохнул. — Макс, как с цепи сорвался, но ничего не говорит мне. Сказал, что ты ушла, как он всегда и предполагал.

— Это он знал, а не я, — Эмма пожала плечами, но остановилась, чувствуя, как платье натягивается на груди.

— Макс не хочет понять, что любит тебя. Он заполз в нору и отказывается выходить.

— А что мне остается делать? — слезы набежали на глаза, но Эмма тут же взяла себя в руки. — Всеми способами он пытался выгнать меня. Наконец, ему это удалось. У него потрясающий талант отталкивать людей.

— Он напуган, Эмма.

— Да, но почему? Почему?

— Я не знаю.

— Это очень важный вопрос, не так ли? — Эмма отпила немного и продолжила. — Он такой упрямый! Он думает, что поступает, как настоящий мужчина!

— Да, он так думает.

— Хорошо. Но пока я это не выясню, я не собираюсь возвращаться.

— Бегство! — Эдам нахмурился, глядя на мисс Маклин.

— Я не убегаю, Эдам. Это только стратегическое отступление.

— Прекрасно. Это-то я и хотел знать.

Снова прибыл лифт. Эдам улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами.

— Он этого заслуживает, Эмма.

— Я знаю, — прошептала она и выпила шампанского. — Ах, если бы он хоть немного стремился…

— Что?

— Я не знаю. К чему-нибудь.

— Ну, если ты светский визит на благотворительный бал называешь чем-нибудь… — ухмыльнулся Эдам.

— А почему бы и нет? — игриво откликнулась Эмма. — Отчего ты так загадочно улыбаешься?

— Есть на то причина. Повернись.

Эмма обернулась и от изумления открыла рот. Посреди фойе стояла знакомая фигура. Шов слегка затрещал, но мисс Маклин было не до этого. Она поморгала. Нет, это не игра воображения! Это Макс!

Сердце бешено забилось, дыхание перехватило. Темно-синий смокинг отлично сидел на его красивой фигуре и чудесно оттенял золотистые волосы. Очков не было, в руке Макс держал тросточку. Пытаясь сориентироваться в пространстве, он медленно поворачивал голову. Бенно невольно повторял движения хозяина.

«Какой-то потерянный он, — думала Эмма. — И вон какие темные круги под глазами, как будто он тоже не спал ночь. Может быть…» — надежда ожила в сердце Эммы.

Она неторопливо поднялась и как во сне поплыла к нему. «Как кружится голова. Наверно, от шампанского или…» — не могла решить Эмма.

Макс повернулся к ней. Увидев мисс Маклин, Бенно растворился с обычной молчаливостью. Она в задумчивости остановилась: «Просто взять его за руку, ничего не говоря, или все-таки сказать… какую-нибудь глупость. Или…» Макс глубоко вздохнул и, улыбнувшись, позвал:

— Эмма?

— Привет, Макс, — смущенно пробормотала она. — Ты… вы… — Эмма откашлялась. — Почему ты здесь?

— Потому что я… — он выпрямился. — Пришли результаты рыночной проверки. «Хамелеон» — победитель. Говорят, что никогда прежде не было столько восторженных откликов.

— Я рада, Макс, — гора свалилась с ее хрупких плеч, но радости она не испытывала. — Не хочешь ли немного шампанского?

— Нет, спасибо. Эдам здесь?

— Да, он… — Эмма повернулась, но мистер Дэниелз уже скрылся в неизвестном направлении. — Он был здесь… минуту назад. Если хочешь, я найду его.

— Нет, не надо. Я… — Макс глубоко вздохнул, — я хотел поговорить с тобой.

— Ты бы мог позвонить.

— Нет. Эдам мне сказал, что ты будешь здесь и…

— Что?

Лифт с шумом открылся, очередная партия гостей высыпала из кабины в фойе. Люди обходили их, торопясь и извиняясь.

— Может, мы куда-нибудь пойдем? — предложил Макс. Эмма чувствовала, как он напрягся, и, схватив Моргана за руку, повела к креслам. Только устроившись, Макс позволил себе расслабиться. Эмма взяла свой бокал и двумя глотками покончила с шампанским: «Мне это сейчас необходимо», — сказала она себе.

— Я скучал по тебе, — начал Макс.

— О! — нервная дрожь охватила Эмму.

— Я… я хочу, чтобы ты вернулась. Если ты, конечно, еще хочешь.

Эмма подняла голову и едва не крикнула: «Да!» Переведя дыхание, она проговорила спокойным голосом:

— Как сказать. Почему ты хочешь, чтобы я вернулась?

— Потому что я люблю тебя, — нежно проговорил Макс.

— Да?

— Я думал, что если вычеркну тебя из своей жизни, то смогу сохранить свой мир и не будет больше беспорядка в моей голове, — Макс натянуто улыбнулся. — Я хотел, чтобы все было так, как до тебя, — глаза его лихорадочно блестели, — но этого не получилось. Все изменилось. Я это понял после того, как ты ушла. Я скучаю по тебе, по твоему веселому смеху, по твоему волшебному аромату, по твоим грабительским набегам на стойку. Черт, даже Дикси скучает по тебе! Дом пуст без тебя. Прошу, вернись ко мне.

Эмма сжала кулаки, чтобы не дать рукам обнять Макса. Ей нужно было больше.

— Ты обидел меня.

— Эмма, поверь, я не хотел. Я испугался, смутился и не смог остановиться. Хотя, конечно, я знал, что делаю тебе больно, — Макс наклонился и осторожно взял Эмму за руку. — Не позволяй мне отталкивать тебя.

— Это что, еще одна проверка, Макс? Ты хочешь, чтобы я любила тебя, но только до тех пор, пока это не угрожает тебе? — Эмма вытащила руку. — Как я могу остановить тебя, если у тебя так хорошо получается?

— Ты любишь меня?

— Да, — быстро и уверенно проговорила Эмма. — Но этого недостаточно, я не понимаю тебя. Я не знаю, что ты от меня хочешь! Мы не можем до бесконечности заниматься перетягиванием каната. Я устала, я не могу больше.

— Эмма, все будет по-другому. Я люблю тебя, — проговорил Макс и подумал: «Несмотря на все, что я сделал, Эмма все еще любит меня! Она любит меня!» — Мы можем решить…

— Как?

Макс вдохнул таинственный аромат Эммы, сердце готово было разорваться от отчаяния. Он призвал все свое мужество и продолжил:

— Когда я… был ошеломлен после… после того, как мы занимались любовью в последний раз, я подумал, что все произошло потому, что боялся чувства вины, — Макс тяжело вздохнул. — Но ты знаешь, что я почувствовал? Одиночество. Я был опустошенным, холодным.

Не услышав и слова в ответ, Макс выпрямился и снова заговорил:

— Я не хочу изменять тебя, Эмма. Я не хочу, чтобы ты стала другой. Это мне следует измениться. Я слишком эгоистичен, привык, чтобы все было по-моему. Я не буду привязывать тебя к себе. Ты можешь работать, можешь оставаться дома, делай так, как захочешь. И когда у тебя появится страсть к путешествиям, ты можешь ехать… потом вернешься ко мне. Вот! — Макс вздохнул с облегчением. У него хватилосил договорить, высказать все, о чем он думал бессонной ночью.

— А как это понимать: «потом вернешься ко мне»?

Макса смутила недоверчивость Эммы. Он что-то не то сказал.

— Я был одержим, подавлен. Я хочу сказать, что не буду пытаться останавливать тебя, когда ты захочешь поехать.

— Ты можешь поехать со мной.

— Нет, милая, я не могу. У меня нет никакого желания путешествовать с тобой, — он улыбнулся, наклонился и взял в ладони лицо Эммы. — Но это не значит, что ты должна оставаться со мной.

— Ты же пришел сюда.

— Я должен был прийти, — Макс нахмурился. — Эмма, неужели ты не понимаешь? Я хочу, чтобы ты вошла в мою жизнь.

— Но ты не хочешь, чтобы моя жизнь стала и твоей.

— Я не могу!

— Почему?

— Потому что… — Макс не находил нужных слов. Что происходит?

— Ведь нет причин, — она убрала его руки с лица, Макс не останавливал ее. — Будь честен со мной хоть один раз! Как ты упрям, Максвелл Морган!

— Морганы не упрямы, а вот Маклины — да! — он провел рукой по своим золотистым волосам. — Морганы уверены в себе, Морганы настойчивы, но…

— Морган — лошадь, Макс! Почему ты не позволяешь мне войти! Неужели ты не понимаешь, что снова оставляешь меня вне своей жизни!

— Ты сумасшедшая, ты знаешь это? — иронично заметил Макс, но Эмма продолжала говорить, будто и не слышала его реплики.

— Все, что я есть для тебя, — это костыль! И я не знаю, что с этим делать!

Голос Эммы удалялся, Макс заволновался: она уходит от него!

— Куда ты, Эмма?

— За шампанским!

— Тебе не нужно пить!

— Я только начала!

Глава 13

Постоянно извиняясь, Эмма пробиралась сквозь толпу в поисках официанта и уже было совсем отчаялась, как вдруг увидела Сисси, та махала ей рукой. Мисс Маклин оглянулась назад, но из-за большого скопления народа Макса она не увидела. Поджав губы, Эмма медленно прокладывала дорогу к верной подруге.

— Где Макс? — прокричала Сисси. В зале стоял невообразимый шум.

— Рядом с лифтом, — Эмма устало упала в бархатное кресло и почувствовала треск. «Чудесно. Хорошо бы закрепить платье, пока я его не потеряла», — пробормотала она.

— Проблемы в раю, голубушка?

— Да, — Эмма взглянула на платье. Если оставшиеся стежки не разойдутся, то все будет в порядке. — Это не человек, это нечто ужасное.

— Таковы все мужчины, дорогая, — Сисси откинулась на спинку кресла и отпила из огромного стакана с каким-то розовым напитком. — Ты хочешь поговорить?

— Нет. Я ищу парочку бокалов с шампанским. Максу и мне необходимо поддержать наши убывающие силы и успокоиться перед тем, как мы задушим друг друга!

— Я не видела тебя такой раздраженной с тех пор, когда Маршал обезглавил всех твоих кукол, — усмехнулась Сисси.

— Кто это Маршал? — сзади появился Эдам.

— Мой брат, — Эмма состроила рожицу. — И Макс близок к тому, чтобы пойти по пути Марии Антуанетты.

— Не думаю, что гильотина сильно изменит его, дорогая, — заметила Сисси.

— О, Сисси, я не хочу менять его. Я только хочу, чтобы он прислушался к голосу разума.

— Чьего разума, Эмма?

Испуганная Эмма уставилась на Сисси широко распахнутыми глазами.

— Я не думала об этом.

— Так вот, подумай, — проговорила Сисси.

— Он замкнулся в своем мирке, Сисси, — неуверенно оправдывалась Эмма. — Я хочу, чтобы он почувствовал себя частью этого мира, а не стоял в стороне и созерцал. Это что, неправильно?

— И это ты мне говоришь? — Сисси выпустила тонкую струйку дыма. — Помню одну десятилетнюю девочку, которая проплыла две мили по кишащей щуками воде лишь только потому, что ей не хотелось слушать назидания своих родственников: что делать, как делать.

— Ты сделала это? — восхищенно спросил Эдам.

— А еще эта девочка не верила в себя и не показала любимому мужчине свое озорное великолепие только потому, что он не хотел его видеть.

— Сисси, за свою самоуверенность он мог получить Нобелевскую премию.

— И эта самая девочка поняла, что покажет миру то, чего он ожидает.

— Эмма, — осторожно проговорил Эдам. — Макс всегда был таким. Не позволяй ему спорить с собой.

— Он рассказывал мне о своих родителях, Эдам. Они хотели, чтобы он был таким, как они, как… — Эмма прищурилась. «Ребенок, оставленный эльфами взамен похищенного», — так он назвал себя. События последних недель пронеслись перед ней. Она видела, что Макс потерял контроль над своими чувствами, над своим разумом. А ведь это составляло его защиту. Значит…

Подобрав подол, Эмма продиралась сквозь толпу. «Хватит стратегических отступлений, — решила Эмма. — Я вытащу его отсюда, закрою в библиотеке, и мы будем все решать наедине».

Макс — великолепный фокусник, слепота помешала Эмме увидеть настоящую беду Моргана. Она не поняла самого главного.

Макс доверял Эмме, но не доверял сам себе. «Бенно поможет мне. Необходимо решить этот вопрос раз и навсегда! Макс сделал первый шаг. Любовь стоит того, чтобы за нее бороться. С собой, с Максом», — думала Эмма, пробираясь к огромной пальме. Достигнув конечного пункта, мисс Маклин остановилась, как вкопанная. Макс ушел.

Макс отошел от стены и остановился. Ему понадобилось немало самообладания, чтобы забраться так далеко. «Не знаю, стоит ли дальше продолжать это рискованное путешествие, — думал он. — Как Эмма скрылась, не договорившись ни о чем?»

Море голосов струилось, огибая Моргана. Несколько раз с ним поздоровались, но, кажется, поблизости знакомых больше не было. Макс вздохнул с облегчением. «Я должен найти Эмму», — сказал он сам себе, напряженно прислушиваясь к голосам.

Вспомнилась другая толпа, толпа бейсбольных фанатов. Они не наводили на него панический ужас — рядом была Эмма. С ней все трудности исчезали. «Боже мой, Эмма была права: я использовал ее как костыль. Столько лет просидел в позолоченной клетке с надежными засовами! Сам сделал клетку, и сам в нее забрался. Я даже не пытался увидеть мир своими глазами, надеясь на Эмму. Ведь именно это она говорила мне. Я до сих пор сижу в коконе, укрывшись от реальности. Весь мой безопасный, хорошо управляемый мир — не что иное, как иллюзия», — заключил Макс.

— Макс!

Морган повернулся, услышав голос старого друга.

— Эдам, где Эмма? — его лицо озарилось светлой улыбкой.

— Двадцать минут назад она пошла искать тебя.

— Она не нашла меня, — Макс больше не улыбался.

— Понятно. Что произошло? Почему ты так усмехаешься?

— Позже скажу. Ты видишь ее где-нибудь?

— Нет. Я искал ее, но не нашел. Эммы здесь нет, — Эдам щелкнул пальцами. — Она что-то говорила о платье, ушла, наверное, приводить в порядок свой туалет.

Макс легко взял за руку Эдама.

— Не доведешь ли ты меня до лифта? Я не хочу терять ни минуты.

— Конечно.

— Я всю ночь шагал из угла в угол. И это моя ошибка, — усмехнулся Макс. Друзья быстро добрались до лифта, — Бенно ждет в вестибюле, поэтому мы сюда не вернемся, хорошо?

— А если ее нет в зале?

— Тогда я найду другой способ вернуть Эмму. Даже если мне нужно будет полететь в Южную Калифорнию или Тимбукту. Черт побери, я еще не умер!

Эмма бежала по вестибюлю и остановилась только тогда, когда увидела Бенно. Она вздохнула с облегчением: Макс не мог уйти домой без шофера.

Придерживая соскальзывающий лиф, мисс Маклин осторожно зашагала по роскошному голубому ковру. Бенно заметил ее, приветливо улыбнулся и поспешил навстречу. Эмма радостно помахала рукой.

— Мистер Морган еще не спускался? — спросила она, затаив дыхание.

— Нет. Он сказал мне ждать, — Бенно опять улыбнулся. — Я думаю, что он пошел искать вас.

— Макс нашел меня. Но мы не договорили. Мне нужна твоя помощь, — она поправила платье. — Ты мог бы незаметно увезти меня отсюда?

— Да, машина стоит на улице, — Бенно подал ключи. — Вы сядете впереди, хорошо?

— Хорошо, — Эмма подмигнула. — Спасибо.

Эмма торопливо сбежала со ступенек, подошла к машине, открыла дверь и забралась на переднее сиденье. Тревожное предчувствие овладело ею, когда она подумала о предстоящем разговоре.

Неожиданно дверь отеля распахнулась, и на крыльцо выбежал Макс. Бенно смутился и едва успел открыть дверь вовремя.

Одного взгляда было достаточно, чтобы увидеть: Эмма решила не торопиться и обо всем поговорить дома. Бенно выразительно посмотрел на нее и повернул ключ зажигания. Она старалась не скрипеть сиденьем, чтобы Макс не догадался о ее присутствии.

Автомобиль плавно тронулся с места, и Эмма позволила себе немного расслабиться. «Ну и что, — думала она, — новая система охраны не имеет никакого значения. Что-нибудь придумаю. Я всегда что-нибудь придумываю. Все пойдет, как по маслу», — самодовольно усмехнулась Эмма.

— Бенно, — проворчал Макс с заднего сиденья, — у нас в машине мышь?

Эмма осторожно выглянула из-за сиденья. Морган сидел, небрежно скрестив ноги. Он повернул к ней голову, удивленно поднял брови.

— Я надеюсь, что ты не собираешься опять забраться в мой дом? — ласково поинтересовался он. — А то мне придется возбуждать против тебя дело. Судья не отклонит обвинений.

— Мой план сработает, Макс, — усмехнулась Эмма. — Как обычно.

— Знаю, Эмма, — он поднял голову. — Ты знаешь, когда я влюбился в тебя?

— На бейсболе.

— Я тоже так думал, — нежно улыбнулся Макс, — но я ошибался. Я влюбился в Эмму Маклин… Я влюбился в тебя с той минуты, когда ты впервые вошла в мой дом… и перевернула его вверх тормашками.

— Макс… — слезы затуманили глаза.

— Я сразу понял, что ты особенная, — Макс задумчиво улыбнулся. — Но мне не нужен костыль, Эмма.

— Ты раньше этого не говорил.

— А знаешь, кто мне нужен? Партнер.

— Но ты говорил, что я нужна лишь для того, чтобы получить эссенцию из травы-индикатора.

— И это тоже, — усмехнулся Макс. — Как ты думаешь, могут «Айленд Органикс» и «Дэниелз Косметикс» прийти к разумному компромиссу? Как насчет объединения?

— Я думаю, мы можем договориться, — Эмма подхватила сползающее платье. — Но я хочу большего.

— Тогда перелезай, — хриплым голосом пригласил Макс. Эмма взглянула на Бенно, тот повернул к потолку зеркало заднего обзора и внимательно следил за дорогой. Усмехнувшись, мисс Маклин перебралась через сиденье. С громким треском разошелся последний стежок, и Эмма едва успела подхватить платье, но не удержалась и, пронзительно взвизгнув, упала на пол.

— Проклятие, — проговорила она.

— Ты знаешь, как нужно делать вступление, — иронично заметил Макс.

— Это талант, — торжественно согласилась Эмма и потерла ушибленную спину.

— Хочешь, я тебя поцелую, и станет легче?

— Ты не знаешь, что ты предлагаешь, — хихикнула Эмма.

— Я предлагаю пока одно: выйти за меня замуж. Эмма… ты станешь моей женой?!.

— О да! Конечно! С радостью! — и Эмма нежно обняла и поцеловала Макса.

Примечания

1

Название племени негров, завезенных с западного побережья Африки в нач. 18-го века в Южную Калифорнию. Известны своим диалектом.

(обратно)

2

Moi (фр.) — я.

(обратно)

3

Воскоподобное вещество, образующееся в пищеварительном тракте кашалота. Используется в парфюмерии как закрепитель аромата духов.

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

*** Примечания ***