сахарницу, а затем насыпал немного сахару, тщательно подмешав туда отраву.
Возможно, появление миссис Неттлер вернуло Сюзн обычную строгость библиотекаря, потому что, когда Хэтуэй потянулся за сигарой — спичку он уже зажег, — девушка сказала:
— В библиотеке не курят, сэр.
Хэтуэй так удивился, что задул спичку, а сигару сунул обратно в карман. Девушка быстро прошла к одному из длинных столов и протянула руку за большим раскрытым томом, но Хэтуэй опередил ее:
— Что это вы хотите сделать, мисс? Она удивилась:
— Поставить книгу обратно на полку.
— Зачем? А что это? — Он взглянул на раскрытую страницу. К тому времени я тоже уже оказался у стола. Я заглянул через его плечо. Книга была немецкая. Я не читаю на этом языке, но узнаю его, когда вижу тексты. Шрифт был мелкий, страница пестрела какими-то геометрическими фигурами и разрозненными строчками букв. Тут и моих познаний хватило, чтобы догадаться, что это химические формулы. Заложив страницу пальцем, я закрыл книгу и посмотрел на корешок.
— Это том Байлштайна, — сказал профессор совершенно невыразительным голосом, будто стоял на кафедре с указкой и мелом в руках. — Нечто вроде энциклопедии органических соединений. Тут их перечислено несколько сотен тысяч.
— В этой книге? — спросил Хэтуэй.
Профессор похлопал книгу этаким дружеским жестом.
— Берясь за какое-нибудь неизвестное вещество, — сказал он, — не мешает сперва справиться о нем у Байлштайна. У него вы найдете способы приготовления этого вещества, его свойства, справочную литературу и все такое прочее. Вещества выстроены по ясной, но не сразу заметной логической системе. В своем курсе по органическому синтезу я отвожу несколько лекций методике нахождения того или иного вещества в любом из этих шестидесяти томов.
Я пришел туда вовсе не для того, чтобы изучать органический синтез, и резко сказал:
— Профессор, я хочу побеседовать с вами в вашей лаборатории.
И вот я стою, держа в руках фунт цианистого калия и понимая, что всяк, кому не лень, мог взять любое его количество, просто попросив, а то и без всякого спросу. А профессор задумчиво говорит:
— Их называли «Библиотечные двойняшки». Я кивнул:
— Ну и что?
— А только то, что это доказывает, сколь поверхностны суждения большинства людей. В них не было совершенно ничего похожего, кроме волос и глаз. Вы, наверное, полагаете, что умершая девушка сама замышляла убийство?
Я пока не собирался высказывать свои мысли вслух.
— А вы разве так не думаете? — спросил я.
— Нет. Она не была способна на такое. Она исполняла свои обязанности с неизменной вежливостью и готовностью помочь. Кроме того, с чего бы вдруг ей это делать?
— А из-за одного студентика, — ответил я. — Его имя Питер.
— Питер Ван-Норден, — сразу же сказал он. — В меру смышленый, но почему-то никудышный студент.
— Девушки оценивают людей по иным меркам, профессор. Обе библиотекарши, похоже, очень им интересовались. Сюзн, вероятно, добилась больших успехов, и Луэлла-Мэри, возможно, решила действовать.
— А потом взяла по ошибке не ту чашку? Я в это не верю.
— Что же тогда, профессор? Сахар был отравлен после того, как миссис Неттлер пила чай в час дня. Сделала ли это миссис Неттлер?
Он быстро поднял глаза.
— А какой у нее может быть мотив? Я пожал плечами:
— Может быть, она боялась, что девушки займут ее место.
— Вздор. Она уходит на пенсию перед началом нового учебного года.
— Вы тоже были там, — мягко сказал я.
К моему удивлению, он воспринял это совершенно спокойно.
— Мотив? — спросил он.
— Вы не так уж стары, профессор, и могли заинтересоваться Луэллой-Мэри. Предположим, она грозилась сообщить декану о том, что вы когда-то сказали или сделали.
Профессор горько улыбался.
— Как же я мог наверняка знать, что цианистый калий достанется тому, кому он предназначен? И почему одна чашка должна оказаться вовсе без сахара? Я мог отравить сахар, но не я же заваривал чай.
Мое мнение о профессоре Родни начало меняться. Он даже не подумал изображать возмущение. Он просто указал на логический изъян моего утверждения, и я сразу оставил его в покое. Это мне понравилось.
— Что же, по-вашему, тут произошло? — спросил я.
— Зеркальное отображение, — сказал он. — Нечто прямо противоположное. Я полагаю, оставшаяся в живых все перевернула. Предположим, что парень достался Луэлле-Мэри, а Сюзн это не понравилось. Скорее было так, а не наоборот. Предположим, что на этот раз именно Сюзн готовила чай, а Луэлла-Мэри сидела за конторкой. В таком случае девушка, заваривающая чай, взяла бы нужную чашку и осталась невредимой. И все было бы логично.
Это-то все и решило. Этот человек пришел к тому же выводу, что и я, так что в конечном счете мне понравился, хотел я того или нет.
— Это надо неопровержимо доказать, — продолжал я. — Но как? Я думал, что доступ к цианистому калию имел кто-то один, а не кто
Последние комментарии
3 часов 50 минут назад
4 часов 57 минут назад
5 часов 54 минут назад
6 часов 9 минут назад
15 часов 19 минут назад
15 часов 21 минут назад