Брачный аферист [Павел Шорников] (fb2) читать онлайн

- Брачный аферист (и.с. Счастливый случай) 484 Кб, 126с. скачать: (fb2) - (исправленную)  читать: (полностью) - (постранично) - Павел Шорников

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Павел Шорников Брачный аферист

1

В коридорах редакции одной из питерских газет, несмотря на середину трудовой недели, царила нерабочая тишина. Вчера в это же время народ кучковался чуть ли не у каждого косяка, покуривая и обмениваясь последними новостями и сплетнями, а сегодня словно всех срочно эвакуировали стараниями очередного телефонного террориста. Но дело было не в виртуальной бомбе, заложенной в сливной бачок, — гораздо проще. Дело было в погоде. Дней десять подряд шел мелкий нудный дождь и вдруг с утра — солнце во все лужи, тополиный пух и оглушительный птичий гомон, — наконец-то настоящее лето. Ну как тут усидишь в душных казенных кабинетах? А предлог, чтобы вырваться на воздух, всегда найдется — тот же обед.

Но редакционная жизнь в этот мертвый час хоть и вяло, все же текла.

У заместителя главного редактора, которого все между собой (в том числе и главный) звали Велосипедом, сидели двое: сам хозяин кабинета и молодая журналистка Светлана Савельева.

Света, одетая очень демократично: кроссовки, джинсы, яркая блузка, — внимательно слушала начальство, инструктирующее ее по поводу нового задания, и невольно следила за очками замглавного. Именно очкам с их специфической формой Велосипед был обязан своей кличкой. Сейчас они стояли у него на бровях. Именно стояли. Хозяин кабинета не имел привычки снимать очки. Когда они ему были не нужны, он приподнимал их за дужку и буквально ставил на брови. А вот когда необходимость в очках вдруг срочно возникала… это был маленький, но виртуозный трюк, от которого получала удовольствие вся газета.

Задание, о котором вот уже четверть часа распространялся Велосипед, с восторгом приняла бы любая из сотрудниц, независимо от возраста. Светлане предстояло лично на себе опробовать все возможные пути поиска спутника жизни или, выражаясь казенным языком, сделать репортаж о состоянии дел на рынке знакомств — брачные агентства, независимые свахи, Интернет, соответствующие издания и клубы. Внимание следовало обратить буквально на все: расценки, сервис и клиентуру… Случаи, анекдоты и легенды, связанные с этой темой, — очень даже желательны.

Впереди маячили романтические свидания, цветы, рестораны, бары, прогулки по взморью, «беседы при луне»… — не работа, а дополнительный отпуск какой-то. Тем более все расходы, связанные со сбором материала, редакция, естественно, брала на себя, вплоть до поездок за границу (в рамках темы).

Но Светлану новое задание не радовало. Она и сама еще не могла понять почему. Только чувствовала — не ее это.

— И последнее, — стал закругляться Велосипед. — Хотелось бы, помимо всего прочего, получить от тебя еще и элементарную агитку. Так сказать, одним выстрелом двух… трех… пятерых зайцев. Вот высший пилотаж. Понимаешь? Чтобы после твоей заметки захотелось тут же округлиться, нарожать детей… Рынок — рынком, а рождаемость падает. Чувствуешь политику? Без политики любая тема — пустой звук.

Света послушно кивнула, но без энтузиазма.

— Я думал, ты будешь в восторге, — почувствовав ее настроение, сказал Велосипед. — Живое ведь дело — полполосы, а то и всю, если потянешь.

— Я не знаю…

— Странно это от тебя слышать. Перестань капризничать и улыбнись… в знак благодарности, ну!

Велосипед вскинул брови — очки тут же упали на переносицу. Светлана не смогла сдержать улыбку. Очки, падающие с бровей на переносицу, — это и был коронный трюк замглавного.

— Вот и отлично, — проговорил Велосипед и уткнулся в какой-то документ. — Ты ведь не замужем, — пробормотал он. — Это как раз тот случай, когда преспокойно можно использовать служебное положение в личных целях. Я бы использовал. Глядишь, срежешь себе жениха и будешь век мне благодарна.

— Жених уже есть, — вздохнув, ответила Светлана. — Его зовут Артем. Осенью свадьба.

Велосипед поставил очки на брови.

— В самом деле? Скрытная ты, однако. Ну а вздыхаешь чего? Можешь не отвечать. Это я так… А насчет задания… Я еще час буду на месте. Звони, если передумаешь. Неволить не стану. Задействуем Тапоркову — всего-то.

Замглавного вскинул брови — очки упали на переносицу.

Светлана вышла из кабинета и по пустому коридору направилась на свое рабочее место.

— Задействуем Тапоркову! — передразнила она вслух Велосипеда и добавила уже про себя: «Знает, как уговаривать!»

Кира Тапоркова была ровесницей Светланы Савельевой. Так получилось, что Света невольно все время перебегала Кире дорогу. Если какая презентация, премьера, вернисаж или что-нибудь в этом роде, то почти всегда осветить знаменательное событие посылали Светлану, хотя Кира тоже в этот момент делами была не обременена. Такая постановка вопроса просто не могла не создать напряжения между двумя молодыми женщинами. И оно было — напряжение. Кира распространяла про Светлану всякие крамольные слухи, напирая на ее особые отношения с начальством. А какие особые отношения? Просто мать Светы училась вместе с Велосипедом на факультете журналистики, и все.

Естественно, Кире от Светланы тоже доставалось. Но до открытой вражды, к счастью, не доходило.

Велосипед специально упомянул Тапоркову. Знал, что Света подарков ей делать не будет. Но добился только, что капризная журналистка не сказала сразу «нет», а обещала подумать.

«О такой теме можно только мечтать, а я упираюсь, будто меня посылают вагоны разгружать. Ерунда какая-то… Ой, да хватит себя обманывать! Хватит! Никакая не ерунда! Все дело в Артеме!»

Света вошла в комнату, где у окна с видом на Фонтанку стоял ее стол, села, бросила рассеянный взгляд на дисплей выключенного компьютера и призадумалась, благо никто думать не мешал — кроме нее, в помещении больше никого не было.

«Да, Артем будет не в восторге…» Развить эту мысль не удалось — зазвонил телефон.

Светлана сняла трубку.

— Редакция, — сказала она.

— Светик, солнышко, зайка, рыбка, киска, — услышала она. Так мог обращаться к ней и ко всей женской половине редакции только один человек — шеф-редактор выпуска выходного дня. Его «рыбок» никто всерьез не воспринимал. Шеф-редактор был молодым человеком шестидесяти трех лет отроду. — Где материальчик? Сегодня сдача.

— Я его вам послала электронной почтой. Сегодня ночью. С домашнего компьютера. Проверьте почтовый ящик, пожалуйста, — отбилась Светлана. — Неужели затерялся?

«Только этого не хватало. А копию я себе оставила? Вот дуреха! Отпахать полночи — и все впустую!»

Услышав еще с десяток «кисок» и «зайчиков», Светлана наконец получила подтверждение, что файл с ее заметкой найден.

«Фу-у-у, слава тебе, Господи. О чем это я? Ах да! О своем собственном зайчике… Артем, конечно, будет не в восторге…»

В этот момент телефон вновь зазвонил.

«Начинается!»

— У меня кот пропал! — всхлипнул женский голос на том конце провода. — Тигровой масти. Глаза голубые. На правой передней лапке нет одного когтя. Ласковый, доверчивый, как ребенок. Мясо не ест, только рыбу, сырую и без костей…

— Вы объявление диктуете? — догадалась Светлана. — Так вам надо позвонить по другому телефону.

Нужный номер был тут же продиктован. Трубка легла на аппарат.

«Не отвлекаться! Значит, Артем… Никаких сомнений, он будет не в восторге…»

Телефон чутко среагировал на ее мысли и вновь разразился трелью.

«Чтоб у тебя контакты закоротило…»

— Редакция.

— Вы загляните в баню номер тринадцать! Ночью загляните! — с ходу да с напором прокричал в трубку мужской голос. — Вы увидите, что там творится!

— А что там творится?

— Да публичный дом, понимаешь, открыли!

— В милицию звонили?

— А чего им звонить! Они сами завсегдатаи! Вы газета, вот вы и разберитесь!

— Вы уверены, что все так и есть, как вы говорите?

— А то нет! — незнакомец вдруг перешел на шепот: — Напротив я живу. Понятно? Бинокль морской у меня. Понятно? Примите меры! Сил нет смотреть на это безобразие.

Сообщать о себе подробности звонивший наотрез отказался.

«Странный тип. Импотент, наверное. А из этого, пожалуй, может кое-что получиться, — решила Светлана и записала в блокнот номер бани и несколько слов по сути вопроса. — Сосватаю-ка эту тему Димке Бережкову. Пусть развлечется, если начальство одобрит… О чем это я? Значит, рынок знакомств… Ах да… Артем. Конечно, он будет не в восторге. — Света покосилась на телефон, но тот равнодушно промолчал. — Да, не в восторге. Он у меня такой ревнивый. А я? Почему я не в восторге? Боюсь увлечься и воспользоваться-таки служебным положением?.. Неужели такое возможно?»

Покосившись еще раз на телефон, Светлана потянулась к своей сумочке, которая лежала на системном блоке компьютера, открыла ее и достала ежедневник. Здесь на первой странице она хранила фотографию своего жениха — Артема Балашова. Вот он — серьезный, с зачесанными назад волосами, правильными чертами лица, с волевым рисунком губ. На такого в любом брачном агентстве, несомненно, возник бы ажиотажный спрос. Но сердце этого красавца-мужчины уже давно было несвободно. В нем безраздельно царила журналистка Савельева.

«А ведь мы могли так никогда и не встретиться, — внимательно разглядывая фотографию, подумала Света. — Сколько прошло? Год… Боже, как летит время…»

Тогда, год назад, Балашов только-только начал свой бизнес на пару с другом Шуриком Родишевским — мелкооптовая торговля лекарствами. Вот на лекарственной почве Светлана и познакомилась с Артемом.

В то лето она похоронила мать — автокатастрофа. Похороны наложились на размолвку с отцом. Это он был в тот роковой вечер за рулем «Мерседеса», и в смерти матери Светлана целиком винила его. И не просто винила. Словами не обошлось. Она порвала с отцом всякие отношения, оставив его одного в семикомнатной квартире, сняла угол и начала новую самостоятельную жизнь, упорно отказываясь от всякой помощи родителя, которую он навязчиво предлагал через своих многочисленных охранников, секретарш, менеджеров.

Но начало новой жизни получилось комом. Из-за длительного стресса у Светланы пропал сон почти совсем. Обращаться к врачам она не стала, решила снять проблему сама, просто и быстро — снотворным. Света перепробовала их с десяток, но проку было мало. Вот тогда-то и появился Артем.

Она вышла на Балашова через его друга и компаньона Шурика Родишевского, к которому обратилась за новейшими американскими пилюлями. Артем сразу разобрался в ситуации. Как-то очень деликатно убедил Светлану отказаться от лекарств и предложил курс фитотерапии. Как оказалось, Балашов неплохо разбирался в травах, даром что по образованию был фармакологом. С помощью какой-то приготовленной еще по бабушкиному рецепту настойки Артем вернул Светлане нормальный сон почти за полторы недели. Этого времени вполне хватило для того, чтобы Света прониклась глубокой симпатией к своему новому знакомому.

Ей нравилась его обходительность, сдержанность, рассудительность — какой-то новый для нее тип мужчины. К концу третьей недели знакомства она с восторгом отдалась ему. Ее даже не остановило то, что Балашов женат. Впрочем, женат он был только на бумаге — находился в состоянии развода. Но когда месяца два спустя Артем предложил ей выйти за него замуж (к этому времени он уже был свободен), Светлана, удивляясь самой себе, ответила отказом. Они не разбежались, остались вместе — уже успели привыкнуть друг к другу. Более того, съехались. А предложения оформить отношения официально поступали от Балашова с тех пор регулярно. На последнее, прозвучавшее в новогоднюю ночь, Света ответила согласием.

Она бы и в этот раз отнекалась и отшутилась. Да, Артем обходительный, сдержанный, рассудительный, но… Все со знаком слишком — еще немного, и он потянет на полновесного зануду. Последнее, скорей всего, и удерживало Светлану от такого серьезного шага, как замужество. Муж-зануда — это ни в какие ворота. Вот добавить Балашову самую малость безалаберности, бесшабашности и даже бестолковости — и был бы он идеальным мужиком. А так…

И все же она сказала «да». И не только потому, что хорошо был подобран момент — новогодняя ночь. Сказала еще и потому, что в ней вдруг на секунду проснулся сухой прагматик. Чем Артем хуже других? Ничем. Свой бизнес, скромный, правда, но свой. Но это все дело второе. Главное, Балашов любит ее, беззаветно, трогательно, искренне. Сказал же кто-то из великих, что из двух любящих по-настоящему любит только один, а второй всего лишь позволяет любить. Так почему не быть тем, кто позволяет?

И словно в доказательство той роли (первой роли), которую она брала на себя, Света назначила свадьбу на осень. Артем хотел весной, но принял условие невесты (уже невесты!) безропотно. Но даже если бы ему удалось настоять на своем, все равно свадьбу пришлось бы отложить. В самом начале весны скоропостижно скончался Шурик Родишевский — сердечный приступ. И Светлана и Балашов были потрясены этой смертью. Особенно Балашов, переживший настоящую душевную травму.

Глядя на то, как Артем мучается потерей друга (ей ли, потерявшей мать, не понять его!), она поклялась себе, что сделает все, чтобы никогда не причинить ему новых мук, включая муки ревности.

И вот это дурацкое задание.

«Все! Иду в отказ!» — решила Света.

Она захлопнула ежедневник, убрала его в сумочку, сняла с телефона трубку, но набрать номер Велосипеда не успела. Дверь открылась, и в комнату вошла Кира Тапоркова, загорелая (солярий), подтянутая (фитнес-центр), источающая запах дорогих духов («Мажи Нуар»), в лаковых туфельках (Патрик Кокс), в кожаных брючках (Гуччи), смелом топе (Хьюго Босс), с часиками от… Вот от какого модного дома были часы на руке у Киры, Светлана вспомнить не смогла, хотя Тапоркова хвасталась ими и всем остальным (в шутку, а на самом деле всерьез) не далее как сегодня утром.

— Ах, вот мы где, — улыбнувшись, сказала Кира. — Тебе привет от твоего папашкина, Владимира Петровича. Я со съезда предпринимателей. — Она небрежно бросила сумочку (Пьер Карден) на свой стол. — Видела его там. Он у тебя такой душка. Завидую. И ведь все тебе достанется.

«Все мне достанется! Вот змея!»

Светлана еле сдержалась. Но что правда, то правда. Владимир Петрович Савельев, ища примирения с дочерью и не зная, как доказать свою родительскую любовь, взял да и завещал Свете вскоре после разрыва все, что у него было, начиная с квартиры и кончая акциями компании, учредителем и генеральным директором которой он являлся.

Света на этот жест никак не прореагировала. Зато очень болезненно прореагировал Артем, когда на первой стадии знакомства она рассказала ему про завещание. Покупать любовь дочери подобным образом?! Дешевле и оскорбительнее нельзя ничего придумать!

— Отец только что звонил мне, — соврала Светлана. — Тебя упомянул. Сказал, что только законченная провинциалка может выбрать в такую жару духи «Мажи Нуар».

Кира снесла укол все с той же улыбкой.

— А за сплетнями твой папа не забыл тебя поздравить с новым интересным заданием? — спросила она.

«Ого! И полчаса не прошло, как я вышла от Велосипеда, а уже всем все известно. Одно слово — газета».

— А я вот хочу тебя искренне поздравить, — продолжила Кира, — и… предупредить…

Последовала многозначительная пауза.

— О чем предупредить? — скорее машинально, чем из любопытства поинтересовалась Светлана.

— Это же я подкинула Велосипеду эту тему… Да я на тебя не в обиде. Мне ее самой подкинули. Правда, в такой обертке… Кровавой обертке.

И Кира не без удовольствия выложила все, что знала.

Оказалось, что в Питере вот уже больше года орудует брачный аферист и маньяк, остановить которого уголовный розыск оказался не в силах. Этот аферист находит своих будущих жертв в основном по газетным объявлениям, обольщает, входит в доверие… Результат не трудно предугадать: женщина, клюнувшая на обаяние афериста, отправляется в мир иной, а ее квартира, деньги и все остальное становится собственностью маньяка.

— Вот так, дорогая, — закончила свой рассказ Кира. — Так что будь осторожней, не расслабляйся. Мы ведь подруги… — Она улыбнулась. — Я не могла не предупредить тебя. Не дай Бог, если что случится. Век себе не прощу.

«А ведь это же сенсационный материал! — поняла вдруг Света. — Прости, Артем, но тебе придется потерпеть!.. Как же она вовремя! Еще бы полминуточки — и я бы отказалась. Спасибо тебе, Кира! Большое спасибо!»

Впоследствии Светлана не раз вспоминала эту минуту. И каждый раз говорила Тапорковой спасибо. Не предупреди она ее… Страшно подумать, что могло бы произойти, если бы не Кира, которая, конечно же, преследовала свои, хорошо понятные Свете цели: не столько предупредить, сколько напугать, отравить существование.

Но напугать не получилось. Кира Тапоркова «подругу» просто недооценила и слава Богу. Какой настоящий журналист не обрадуется подобной теме — аферист и маньяк?! А Света — настоящий журналист — азартная, рисковая. Она уже видела свой сенсационный репортаж напечатанным на развороте. И заголовок видела: «В постели с маньяком». Проблема в том, как выйти на этого маньяка, если он такой неуловимый?.. Выйдет! Есть у нее в органах свои люди, помогут. Это будет бомба!

— Откуда у тебя такая информация? — не скрывая своего интереса, спросила Светлана.

— Не сомневайся, источник надежный. — Кира была явно разочарована — не тот эффект. — Так ты что, берешься?

— Берусь! — улыбнувшись, ответила Светлана.

2

По дороге домой Светлана купила любимый торт «Киевский», который позволяла себе только по великим праздникам, бутылку полусладкого шампанского и так — по мелочам. Повод кутнуть (совсем немножко) был — открытие сезона охоты на брачного афериста-маньяка.

Штурмовать с покупками общественный транспорт не пришлось, хотя ничего зазорного в этом Света не видела и штурмовала бы, если бы не Балашов. Она ездила на «Ауди» Артема, которую он с любовью навязал ей. Сам Артем безлошадным не остался, скромно катался на стареньких отцовских «Жигулях». Светлана не раз предлагала махнуться — «Жигули» вполне бы ее устроили… как журналиста. А вот Балашову как фирмачу больше подошла бы иномарка. Но Артем был непреклонен: для дорогой женщины — самое дорогое.

Последний тезис он не уставал подтверждать вновь и вновь. Сотовый телефон в сумочке Светланы — его подарок ко дню рождения. Колечко с бриллиантом на пальце, которое она любила покрутить туда-сюда (дурная привычка), — презент на Новый год. Золотая цепочка на шее — на Восьмое марта… Сердце гусара. Вот только с фантазией плоховато. Мобильник, колечко и цепочка — исключения. У Светланы скопилось с две дюжины флаконов фирменных духов, начиная с «Живанши» и кончая «Же О'зе». Дорогущей косметикой были заполнены несколько коробок из-под обуви. А про авторучки… про них лучше не говорить. Конечно, журналист без авторучки, что омоновец без автомата, но когда их в доме настоящие залежи… невольно подумываешь о маленьком магазинчике школьных принадлежностей.

Лишние авторучки Светлана просто раздаривала направо и налево коллегам по работе. И до такой степени разбаловала редакционное начальство, что оно даже как-то попыталось сэкономить на статье «канцтовары».

Предупреждать Артема, что готовится маленькое застолье, Света не стала — сюрприз так сюрприз.

Всю дорогу до станции метро «Черная речка», возле которой в обычном пятиэтажном доме Артем снял для них двухкомнатную квартиру «на первое время», Светлана представляла себе, как приятно удивится ее жених, когда вернется домой усталый, голодный. Удивлялся он очень трогательно. Лицо его приобретало детское выражение — вот сейчас расплачется без всякой причины. В такие моменты у Светы всегда пробуждался материнский инстинкт и разрывалось сердце на части. Хотелось схватить Артемку на руки, дать ему грудь и качать, качать, качать…

У самой двери в квартиру ее перехватила соседка.

— Читали мы вашу последнюю статью, — заулыбалась она. — Очень! Даже слишком очень!

В свое время Светлана воспользовалась служебным положением (корочками журналиста) для общего блага, когда в подвале прорвало трубу с горячей водой. С тех пор в благодарность весь дом следил за ее творчеством и периодически приставал с похвалами. Приходилось терпеть.

Отделавшись от соседки, Светлана наконец попала домой, быстренько запихала покупки в холодильник и поспешила в ванную — скорей принять прохладный душ, смыть с себя эту вялость, спровоцированную жарой, ожить.

Обряд воскрешения затянулся. Так приятно было стоять под струями воды, медленно, в полузабытьи вращая головой, что казалось, вот это и есть самое главное — вслушиваться, как ласкают тело миллион капель. Выгонять себя из ванны пришлось при помощи силы воли. Это прекрасно, когда приятно тебе. Но если сделать приятное другому, будет прекрасней вдвойне. Другой — это Балашов, который должен появиться дома через час с небольшим. Света хотела приготовить к его приходу что-нибудь этакое, тем более что готовить ей нравилось.

Остановилась она на жареном филе с грибами и сметаной, фаршированных яйцах с майонезом и овощном салате, муссе из ветчины, сервелате, сыре и бутербродах с икрой.

Артем был пунктуален, как всегда. Он открыл дверь своим ключом. Услышав шум в прихожей, Света вышла из кухни.

Она увидела Балашова, улыбающегося, с бутылкой шампанского под мышкой, тортом «Киевский» в левой руке и цветами в правой. Три пакета, набитые провизией, лежали на галошнице.

«Великолепно!»

— Великолепно! — принимая цветы, повторила Светлана. — И по какому случаю шампанское?

— Я звонил в редакцию, — почувствовав, что сделал что-то не то, ответил Артем, — и мне сказали, что ты получила новое задание и не появишься недели две. Вот я и подумал: хорошо бы отметить это дело… шампанским и твоим любимым… — Балашов поднял торт повыше.

Конечно, ничего страшного не произошло. Торт можно отдать соседям, где трое детей — они будут счастливы. Продукты запихать в холодильник. Шампанское выпить и через неделю. Но ведь подобное случалось уже не раз. Светлана доставала билеты в театр, и в тот же день Артем приносил билеты на то же число, но в другое место. Она приглашала в гости своих друзей — посидеть в тесном кругу, пообщаться, — а вечером выяснялось, что Балашов на это же время тоже пригласил кого-то из своих. Света покупала кассету с последним голливудским блокбастером, Артем тут же приносил точно такую же. А вот не купи она кассету — в этом можно было даже не сомневаться, — и Балашов пришел бы домой с пустыми руками. И так во всем.

— Иди в душ, — сделав небольшую паузу, чтобы погасить знакомую волну возмущения, сказала Светлана. — У меня уже все готово.


Ужин, в общем-то, удался. Они даже смогли посмеяться над очередным проколом Артема. Чай делал сам Балашов — на травах. Здесь ему не было равных. Это было настоящее чародейство. Из кухонного шкафа извлекались фарфоровые склянки, к которым имел доступ только он, летала по воздуху специальная мерная серебряная ложечка, в пузатый заварной чайник лилась звонкая струя кипятка — и в воздухе распространялся дивный аромат.

Колдуя, Артем не забывал прочитать лекцию, на какие органы и как благотворно будет действовать его сегодняшний напиток. Это место Светлана обычно пропускала. Ей было достаточно того, что чай имел всегда новый, всегда неповторимый вкус.

За чаем да за куском торта Света и рассказала, какие подвиги ждут ее впереди.

— Хорошо, — выслушав невесту, заметил Балашов, — допустим, аферист, допустим, маньяк… Но тебе-то, насколько я понял, надо сделать простой обзор рынка знакомств — и все.

Светлана хотела перебить Артема, но он предусмотрительно приложил палец к ее губам.

— Не перебивай, Светик, я еще не закончил мысль. А мысль моя укладывается в простую пословицу: за двумя зайчиками погонишься…

— Да при чем здесь зайчики! — искренне возмутилась Света. — Здесь случай для другой пословицы: два в одном! С кем-то я все равно должна встречаться! Без психологических портретов заметка не пойдет. Так пусть это будут… люди, — она хотела сказать мужики, но пощадила уши жениха, — похожие по приметам на маньяка.

Балашов сразу как-то погрустнел, опустил глаза в чашку с чаем.

— Так ведь и доиграться можно, — заметил он.

— Я буду осторожна.

— А я не об этом. Я об этих женихах. Свидания, цветы… это же игра с огнем.

«Вот! То, чего я боялась, — не в восторге…»

— Ты мне не доверяешь?

Назревал маленький скандал.

— Дело не в этом… Просто… — Артем вдруг поднял глаза. — Постой, а где ты возьмешь эти его приметы? В справочной?

— Напрасно иронизируешь. — Света послала в рот кусочек торта, сделала глоток божественного чая.

— Неужели ты хочешь предложить себя милиции в качестве живца? — предположил Балашов.

— Горячо, — похвалила она его. — Но никакой рыбалки. Живца… Придумал тоже. Все, как всегда, проще. Ты забыл про Щербину.

Артем скривил губы в нехорошей улыбке.

Игорь Щербина был бывшим одноклассником Светланы. Работал он в уголовном розыске. То, что тихий, скромный Игорек стал опером, Света узнала только этой зимой, случайно.

В середине января в НИИ фармакологии, где, до того как заняться собственным бизнесом, работали Балашов и его друг Родишевский, произошла кража. Обчистили когда-то родную лабораторию Артема и Шурика — вынесли самое ценное из оборудования. Поднялся шум на уровне города. Лаборатория была не простая — экспериментальная. В ней разрабатывались лекарства нового поколения. Отголоски шума докатились и до Балашова с Родишевским. И хотя с того момента, когда друзья последний раз переступали порог лаборатории, прошло предостаточно времени, о них вспомнили, теребили целый месяц, вызывая на допросы чуть ли не через день. Хорошо еще в качестве свидетелей, а не подозреваемых.

Между допросами, на какой-то презентации, где Света и Артем были вместе, Балашов со словами: «Вот мой мучитель», — показал на человека, в котором Светлана сразу же узнала одноклассника. В тот раз она к нему не подошла из-за Артема, которого от Щербины трясло, хотя очень хотелось. Даже взглядами не обменялась. Но огорчаться не стала. Наоборот. Теперь она знала, к кому обратиться, случись надобность в информации, касающейся криминала.

— Щербина, конечно, поможет, — недовольно проговорил Балашов. — Он будет рад твоими руками жар загрести. Наградил же тебя Господь таким одноклассником. Одного понять не могу. Если в ментах такие, как твой Игорек, почему же этот аферист, этот маньяк до сих пор на свободе?

Все, вечер грозил быть безнадежно испорчен. Или не совсем безнадежно?

— Да все нормально, глупый, — ласково сказала Светлана. — Все будет лучше не придумаешь. А чтобы не сглазить… поцелуй меня.

Света закрыла глаза и слегка запрокинула голову. Ждать пришлось недолго. Скрипнул стул — обожгло щеку горячее дыхание, губы коснулись губ, сначала осторожно, потом все смелее и смелее. Светлана, все так же с закрытыми глазами, отвечала: на осторожность — осторожностью, на безумство — безумством. Она обхватила Артема за шею и почувствовала, как его сильные руки возносят ее вверх — несут по воздуху. Глаз она по-прежнему не открывала. Так, с закрытыми глазами, и упала на кровать, рассталась с немногочисленной одеждой и потом летала неизвестно куда, неизвестно сколько, изнемогая от блаженства и ярких золотых вспышек на черном бархатном фоне.

Телефона Игоря Щербины, ни домашнего, ни рабочего, Светлана у себя не нашла. Зато все телефоны бывшего одноклассника нашлись у Артема. После завтрака Света настояла, чтобы он при ней проверил свою телефонную книжку на «Щ».

— Да есть он там у меня, есть, — вздохнул Балашов. — Но, честное слово, знал бы, давно бы уже книжку потерял вместе с «дипломатом». А то и с «Жигулями»!

Самое смешное, что, для того чтобы переписать телефоны, пришлось искать ручку. Еще вчера они лезли на глаза, словно говоря: «Возьми меня», — а сегодня…

— Да что они, живые? Разбежались, как тараканы. Издеваются.

— Просто у кого-то слишком доброе сердце, — заметил Балашов и преподнес Свете в подарок набор из пяти авторучек. — Ты мои ключи от машины не видела? Я уже опаздываю.

Стали искать ключи — нашли двенадцать авторучек.

— Нет, это действительно издевательство какое-то, черт возьми! — не смогла удержаться Светлана.

Наконец ключи были найдены. Под подушкой! Как они там оказались, ни он, ни она так и не поняли. Стоя у раскрытой постели, еще хранящей тепло их тел, такой притягивающей, такой расточительной на обещания высших радостей, они едва удержались, чтобы не кинуться в объятия друг друга.

— Задобрить-то ты меня сегодня ночью задобрила, — прокашлявшись, сказал Артем и бросил на Светлану взгляд, от которого она неожиданно почувствовала неловкость. А разве было что-то особенное? Нет. Вроде все, как всегда. — Я говорю, задобрить ты меня смогла. — Балашов вдруг сам смутился. — Но я тебе и сегодня повторяю: оставила бы ты лучше свою затею. Мало ли на кого нарвешься. Это я уже про маньяка.

Артем медленно, словно к его руке была привязана пудовая гиря, обнял Свету за талию.

— Если ты так боишься, — сказала она, высвобождаясь из его неловких объятий, словно он впервые прикасался вот так смело к женщине, — если так переживаешь… И вообще… Ну, чтоб все происходило у тебя на глазах… можешь подстраховывать меня.

— Ты прочитала мои мысли! — обрадовался Балашов. — У меня сейчас на работе относительное затишье. Могу я как хозяин взять двухнедельный отпуск? Могу! — Артем вновь обнял Свету, но уже по-хозяйски, требовательно.

— Ты же опаздываешь, — напомнила она.

Балашов не ответил, поцеловал Светлану в шею, еще раз, еще и легонечко, но настойчиво потянул вниз, на раскрытую постель.

— Ну да! — возмутилась Света. — В верхней одежде на чистую простынь! Я только позавчера белье сменила! А стирать ты будешь?

Этого словесного холодного душа вполне хватило, чтобы привести Артема в себя. Он тут же взглянул на часы.

— У-у-у, опаздываю! В общем, договорились. Мы — напарники. Держи меня в курсе.

Закрыв за Балашовым дверь, Светлана сразу же стала звонить Игорю Щербине. Дома его не оказалось. И на работе тоже не оказалось. Но зато Света выудила из сослуживца Щербины номер мобильника. Она умела выуживать ценную информацию — для журналиста качество первостепенное.

Звонку Светланы Игорь не удивился. Как будто ждал его, хотя это было и не так.

— Нужно встретиться, — таинственно сказала Светлана.

— По делу или так? Хочу предупредить: в школе ты мне очень нравилась. Не боишься всколыхнуть старые чувства?

Света даже немножечко оторопела от такой смелости Щербины. В школе он был скромнее. Намного скромнее.

— Я по делу, — сухо ответила она.

Оказалось, что Светлана позвонила удачно. У Игоря как раз было немного свободного времени, которое он с удовольствием согласился на нее потратить.

— Где встретимся, Светик?

«Ого! Я уже у него Светик!»

Они договорились встретиться у центрального входа в ЦПКиО через полчаса — погулять, пообщаться, а заодно уж и дела решить.

Как ни странно, Света была рада видеть Щербину. В школе она на него никакого внимания не обращала. То, что Игорь вздыхал по ней, было откровением. Но это не помешало им чувствовать себя свободно, наоборот, даже помогало.

Они выбрали безлюдную тенистую аллею и не спеша пошли по ней, еще пахнущей затяжными дождями, наступая на солнечных зайчиков, снующих под ногами. Конечно, не обошлось без воспоминаний. Всех вспомнили, всем перемыли косточки (между телефонными звонками своих мобильников). Делом занялись в последнюю очередь.

— А ты стала еще красивее, — заметил Щербина. — Присядем, — показал он на свободную скамейку.

Отказываться Света не стала. Сидеть на скамейке — не целоваться — раз. И два — эту встречу она воспринимала как репетицию. Сколько еще таких встреч будет. И не со школьными друзьями, а с потенциальными женихами, в каждом из которых она будет подозревать афериста-маньяка. Какие-то вещи придется делать через силу, заставлять себя. К этому надо быть готовой.

— Приударить за тобой, что ли? — широко улыбаясь и невольно выдавая, что вверху слева у него не хватает одного зуба, спросил Щербина.

— Ничего у тебя не получится! — не менее широко улыбнулась в ответ Светлана (с зубами у нее было все в порядке). — Я, Игорек, женихова невеста. И скоро свадьба.

— Вот как. — Игорь выудил из кармана сигарету. — Не возражаешь?.. Я его знаю?

— Ты не поверишь — знаешь. Он проходил у тебя свидетелем по одному делу.

— Какому делу? — встрепенулся Щербина. В нем явно проснулся опер.

— Кража в НИИ фармакологии. — Света открыла сумочку, достала еженедельник и открыла его на первой странице, где была фотография Артема. — Узнаешь?

— Постой… Если не ошибаюсь, Балашов его фамилия. У него еще дружок есть… Родишевский.

— Был дружок. — Светлана убрала еженедельник.

— Поссорились? У бизнесменов это сплошь и рядом.

— Умер он. Сердечный приступ.

— Как приступ?! — удивился Щербина. — Я его прекрасно помню. Здоровый парень.

— С виду здоровый. А сердце, как оказалось, было ни к черту. И еще эта кража… допросы… Воров нашли?

— Что? — переспросил Игорь, пропустив вопрос мимо ушей, настолько сильно подействовала на него новость о смерти бывшего свидетеля.

— Я спросила, нашел ты воров?

— Воров?.. — Щербина замолчал, вдруг швырнул в лужу сигарету, ударил себя по коленке и сказал: — Да! Вот так ходишь, ходишь… Чувствуешь себя быком, а потом раз! И ведь с каждым может быть… Ну и зачем я тебе понадобился? — резко поменял он тему.

Света ждала этого вопроса. Она коротко рассказала, в чем дело, пояснила, какой помощи ждет — приметы афериста-маньяка. Здесь Щербина взял долгую паузу. О чем он так усиленно думал, ей оставалось только гадать.

Ответ одноклассника (как «под копирку», для экономии времени не раз писала сама Света) наполнил ее душу «чувством глубокого разочарования».

— А ты все та же — отчаянная, — протянул Щербина. — Только твоя подруга… обманула тебя. Видишь ли… никакого брачного афериста-маньяка в Питере нет. Вот так.

3

Надо же было поверить в эту утку с аферистом-маньяком! Светлана уже выбирала вид казни для Киры Тапорковой, но оказалось, что не все так плохо. Просто немного понизились ставки.

Да, брачного афериста-маньяка в Питере не было. Но зато был просто брачный аферист. Никаких трупов обольщенных и обманутых женщин тоже, естественно, не существовало. Были просто обманутые женщины. Аферист оказался не только смирным, но и не очень жадным — довольствовался золотом, деньгами, дорогой бытовой техникой, мехами… Чужую квартиру он продал всего один раз.

Заметке под названием «В постели с маньяком» появиться на развороте родной газеты было не суждено — это очевидно. Но там вполне мог оказаться другой материал под названием «В постели с брачным аферистом».

«Тоже неплохо. Но не то. Совсем не то…»

— Он тебе по-прежнему интересен? — спросил Щербина.

Они все еще сидели на скамейке, а у их ног ходил кругами, воркуя, голубь — то ли красовался, то ли попрошайничал.

— Даже не знаю, — ответила Света, крутя колечко на пальце. — Я еще не поняла.

— Думаешь, риску поубавилось? Риск — вот что тебя привлекало. Уж я-то тебя знаю. Но могу тебя успокоить. У этого типа потихоньку съезжает крыша. Последнюю свою невесту он… побрил наголо.

Светлана не выдержала, рассмеялась.

— Что смешного? Говорю, побрил наголо во всех местах. Во всех! Опасной бритвой! Бедная женщина чуть с ума не сошла. Кто его знает, может, в следующий раз ему захочется этой бритвой провести не поперек, а вдоль.

— И при всем при этом ты меня еще и подталкиваешь… Прямо на лезвие опасной бритвы! — Света улыбнулась. — Очень интересно. Кстати, почему он все еще на свободе?

Последний вопрос явно смутил Щербину.

— Ну, с этим не ко мне, — ответил он. — Я этим делом не занимаюсь. Все, что знаю, — чистое мое любопытство… Он ведь в основном по газетным объявлениям знакомится. А это неконтролируемый поток. И потом… хитрый он, гад. Никаких следов после него. Не говоря уже о фотографиях. А фоторобот абсолютного сходства не дает. Правда, есть одна особая примета… пикантная… Сейчас вот он отсиживается вроде бы. А может, и нет.

— Ну а своих сотрудниц вы предлагали ему? Как… приманку?

— Слишком много чести для такой мелкой сошки. Не серийный убийца… Да и как устроить, чтобы он выбрал именно твое объявление из тысячи подобных? — Игорь чуть отстранился и критически оглядел Светлану.

— Если разговор идет об объявлениях, значит, все упирается в текст. А для хорошего журналиста составить текст-приманку ничего не стоит. Может, договоримся? Ты мне фоторобот и особую пикантную примету… Кстати, не число ли зверя на одном интересном месте?.. А я тебе его самого на блюдечке, а?

— Дело не в тексте. Он может запросто и в клубе знакомств каком-нибудь вынырнуть. Дело в вероятности. А вероятность, что вы выйдете друг на друга, нулевая. Хотя… А вдруг встретитесь?! А ты с ним, как я понимаю, еще и поиграть хочешь. Вдруг он что-то почувствует, запаникует… Кажется, никого из нашего класса мы еще не хоронили. Думаешь, я хочу видеть тебя первой в этом списке?

— Что-то никак не могу понять. То ли ты меня уговариваешь, то ли отговариваешь… А за мою драгоценную жизнь можешь не переживать. У меня будет прикрытие.

— Твой Балашов?

Светлана подтвердила догадку Игоря энергичным кивком головы.

— Так, так… И у него хватит сил наблюдать со стороны, как ты флиртуешь черти с кем? Он у тебя не ревнивый?

— Еще какой ревнивый. Поэтому я ему все и рассказала. Поэтому и попросила побыть моим телохранителем.

— Точнее не скажешь. Кому как не ему хранить такое роскошное тело, — сделал грубоватый комплимент Щербина, чем вогнал Свету в легкую краску.

— Ну что, по рукам? — спросила она.

— Черт его знает! Запутала ты меня, Савельева. У тебя ведь вполне может получиться. На ловца и зверь…

Они сговорились на том, что в обмен на информацию Светлана, в случае если ей повезет все же приманить афериста, ничего сама предпринимать не будет, а сразу даст сигнал Щербине. Он и решит, что делать дальше.

«Знаю я эти решения. Оставите меня ни с чем… Нет, раскручу его по полной программе, а уж потом…» — уточнила она про себя этот пункт договора.

— Фоторобот я тебе вышлю по электронной почте, — пообещал Щербина. — А пока могу дать его словесный портрет, если хочешь.

Конечно, она хотела.

Оказалось, что брачный аферист, по крайней мере со слов одноклассника, был настоящим мужиком. В нем сосредоточилось все, что способно вскружить женщине голову: нордические черты лица, обезоруживающая улыбка, атлетическое сложение, гипнотический взгляд, завораживающий голос, подкупающий ум… Такой вполне мог поймать в свои сети не одну жертву. Да такому и самой не жалко отдать все, чем владеешь.

— А пикантная примета? — напомнила Светлана.

— А? Да, да… У него остался шрам после аппендицита. Вот тут.

— Я так и знала! И что мне с этой приметой делать? Просить каждого продемонстрировать район пониже пупка! Так мне и продемонстрируют!..

— Можешь, конечно, начинать сразу с этого, — заметил Игорь. — Тогда тебе никакой фоторобот не нужен. — Он поднялся со скамейки и вспугнул голубя, который туг же взмыл в небо. — В общем, действуй. А мне пора.

Света хотела задать однокласснику еще парочку вопросов, но на помощь оперу пришел его мобильный телефон.

— Понял, — отчеканил Щербина в трубку. — Еду.

Они тут же стали прощаться.

— Ты передай Балашову мои соболезнования, — попросил Игорь. — Мне тоже приходилось терять друзей… А воров мы нашли. Представляешь, на ворованном оборудовании развернули целую подпольную лабораторию. Научную! Работали над новым наркотиком…

Светлана осталась на скамейке одна со своими мыслями. Насладиться одиночеством, надышаться свежим воздухом, налюбоваться почти девственным пейзажем не удалось. В сумочке запищал мобильник.

— Светлана Владимировна, здравствуйте, Ткач говорит, — услышала она знакомый голос водителя отца. — Тут с вашим папой нехорошо. Не ровен час…

— Что с ним? — спросила Света, с удивлением ощутив неприятный укол в сердце.

— Я же не доктор. «Скорую» вызывали. Вы бы подъехали. Он сейчас дома.

Светлана не знала, что и ответить. Мысль о том, чтобы снова оказаться в доме, где она провела последние школьные и все студенческие годы и где не была, казалось, целую вечность, поразила. А ведь ее туда тянуло. Но для того чтобы переступить родной порог, нужно было хоть как-то наладить отношения с отцом. А это было выше ее сил. И вот сейчас… И этот укол в сердце… Какими бы скверными ни были их отношения, но ведь это ее отец. И смерти она ему никогда не желала.

— Я сейчас приеду, — сказала Света и отключила телефон.

Машину она оставила на стоянке, неподалеку от входа в парк. До нее нужно было идти минут пятнадцать. Светлана домчалась за пять. А еще через десять минут загнала машину во двор одного из домов на канале Грибоедова, тормознулась рядом с машиной отца, выскочила, забежала в знакомую парадную и, не вызывая лифта, полетела на третий этаж мимо всполошившегося, но в последний момент узнавшего ее вахтера.

Вот точно так же она бывало бежала наверх, когда получала пятерку, чтобы поскорей поделиться приятной новостью с родителями. Или когда у нее просто было хорошее настроение. Но сейчас все по-другому.

На ее длинный, нетерпеливый звонок дверь открыл незнакомый мужчина с лицом, изрытым следами оспы. Мужчина был без пиджака, но в заплечной кобуре, с торчащим из нее пистолетом, который выдавал в нем охранника, нового.

Они с удивлением посмотрели друг на друга.

— А вы, видимо, Светлана. — Охранник первым овладел ситуацией. — Проходите. — Он сделал шаг в сторону.

Она переступила порог и словно почувствовала себя на несколько лет моложе. Все то же: прихожая со встроенной мебелью, обои, двери в ее комнату, в гостиную, в кабинет отца, в родительскую спальню… Вот туда — в родительскую спальню — Света решительно и направилась.

— Светлана!.. Светлана Владимировна! — попытался остановить ее охранник, но безуспешно.

Она рывком открыла дверь и с изумлением увидела в полумраке (занавески были задернуты) заправленную кровать — никого.

— Владимир Петрович в кабинете, — подсказал охранник.

— В кабинете?!

В голове ее с бешеной скоростью пронеслась сумасшедшая картинка: на широком и длинном отцовском столе красного дерева стоит гроб, а в гробу…

Открывать дверь в кабинет не пришлось. Она сама открылась, и оттудавышел… Владимир Петрович с дымящейся сигаретой в пальцах. Никаких признаков того, что к нему недавно вызывали «скорую помощь», не было. Наоборот, отец Светланы имел вполне цветущий вид, даже вроде чуть-чуть помолодел.

Возникла еще одна немая сцена. Владимир Петрович, похоже, был не готов увидеть в собственном доме родную дочь, а дочь — найти родного отца в такой хорошей форме.

— Это как же понимать?! — едва сдерживаясь, спросила Света.

Как только она произнесла эти слова, охранник тут же ушел на кухню — сразу видно, он был нелюбопытен и тактичен, этот охранник.

— Что-то случилось? — встревожился Владимир Петрович.

— Он еще спрашивает! — Света готова была взорваться. Ее обманули! Заманили в ловушку! — Передай своему водителю, что он достоин звания Народный артист России.

— При чем здесь Ткач?

— При том. При смерти он. «Скорую» ему вызывали. Я как дура срываюсь с места…

— Ах, вот оно что. Приезжала «скорая», да, но не ко мне, а к твоему дядьке Мише… Он ведь тоже Савельев. Ткач, видимо, не разобрался. Так что же, наказать водителя за излишнюю радивость?

Света молчала. Нужно было бы уйти, выдержать характер, не оставаться же! С чего бы вдруг! Неожиданно помог охранник. Он выглянул из кухни и сказал:

— У меня тут чайник закипел, Владимир Петрович, Светлана Владимировна, чаю, а?

Ругая себя за мягкотелость, Светлана согласилась немного посидеть исключительно ради того, чтобы справиться о состоянии здоровья любимого дядя Миши.

— Не загляни он ко мне, — сказал Владимир Петрович, — останься дома, кто знает, чем бы все закончилось. Случай. Как сказал Анатоль Франс: «Случай — это псевдоним Бога, когда он не хочет подписываться своим собственным именем».

Светлана собралась было возразить отцу, а заодно и Анатолю Франсу, которого тот приплел. У всякого случая два лика: счастливый и несчастливый. Так на Бога можно черти что навесить. Но она промолчала.

Беседа явно не клеилась. Чай, едва пригубленный, остывал. Печенье, конфеты, любимый зефир в шоколаде, фрукты — остались нетронутыми. Зато пачка отцовских сигарет опустела наполовину.

Примирения не состоялось.

Но эта незапланированная встреча с единственным родителем все же не была напрасной. Выезжая со двора на набережную, Светлана вдруг отчетливо поняла, что больше всего на свете она боится потерять отца.


Получив какие-никакие приметы брачного афериста и ожидая в ближайшее время обещанный фоторобот, Света начала действовать — расставлять капканы и одновременно собирать информацию для заметки.

«Нулевой цикл», как она его назвала, занял несколько дней. Весь «рынок знакомств» был разделен ею на две части: очный и заочный. К очным относились клубы общения и знакомств, к заочным все остальное.

За количеством охваченных контор гнаться не было никакой необходимости. Света собрала с бору по сосенке: один клуб знакомств (подкупило название — «Узы Гименея»), одна специализированная брачная газета с космическим наименованием «Спутник жизни», брачное агентство «Частное предприятие «Арканов», имеющее выход не только на российский, но и на международный рынок, сваха с редким именем Всеслава и интернетовский сайт знакомств, который поисковая программа выдала под номером один.

Такой тонкий срез давал возможность усидеть сразу на двух стульях — и полноценный материал для заметки собирать, и брачным аферистом вплотную заниматься.

Все разговоры на заданную тему она записывала (и собиралась записывать и впредь) на диктофон, спрятанный в сумочке. Все наблюдения фиксировала в блокноте одной из тех ручек, которые накануне подарил ей Балашов.

Без приключений, как и следовало ожидать, не обошлось.

Обзвонив все точки, намеченные к разработке, Светлана решила начать с брачного агентства ЧП «Арканов» — ближе всего к дому. Здесь всю подноготную о ней занесли в компьютер, после чего пришлось сказать еще несколько слов перед видеокамерой. Услуга недешевая, но, по мнению агентства, необходимая. Конечно необходимая! Так трудно придумать, за что еще можно взять деньги с готового на все клиента. И так везде. Света только успевала собирать квитанции да чеки для финансового отчета перед бухгалтерией родной газеты.

Оператором в ЧП «Арканов» оказался мужчина лет тридцати, вполне приятной наружности. Он усадил Светлану на стул, и она произнесла маленькую речь, упирая на качества (внешние и внутренние), которыми должен обладать потенциальный спутник жизни, — калька со словесного портрета брачного афериста. Закончив, Света хотела подняться, но оператор ее остановил.

— А ведь это я! — приятно улыбаясь, сказал он.

— В каком смысле? — сделала она вид, что не поняла, о чем речь, хотя поняла все прекрасно.

— Я тот, кого ты ищешь, — перешел вдруг оператор на «ты». — Приглядись: нордические черты лица, фигура атлета, голос, а умище — девать некуда.

— С такими данными и — простой оператор? — попыталась отшутиться Светлана.

Этот тип на ее афериста никак потянуть не мог, даже если у него было десять шрамов после операции по поводу аппендицита. Будь ее аферист служащим брачного агентства, его повязали бы после первой обманутой женщины, прямо здесь — по месту работы.

— А я не оператор, — улыбнулся мужчина. — Я тоже клиент. Оператор вышел — какое-то срочное дело. Сказал, ненадолго, просил подождать. По идее, ты за мной… Но когда ты вошла, такая… Прости, но мне в голову ударило… Теперь я понимаю, что искал именно тебя. Невероятно, но мы встретились. Только проникнись, встретились!.. Что ты делаешь сегодня вечером? Может, погуляем, посидим в ресторане?

Светлана застыла на стуле. Такая бесцеремонность, скорость и напор ее ошеломили. Казалось, встав на путь невесты, она была готова ко всему и к встрече с таким типом мужчин тоже. И вот первый контакт — и сразу же неприязнь, чувство оскорбленного женского самолюбия, желание огрызнуться и даже пугнуть милицией.

— Что же ты молчишь, Света? Ты не находишь, что это судьба?

После минутного ступора мысль Светланы наконец заработала в нормальном режиме.

«Это он — аферист! — тут же постановила она. — И ведь похож! Очень похож!.. Но это просто невероятно! Только вошла — и сразу напоролась на него? Таких совпадений не бывает. А что, если все-таки он?!»

Был только один способ понять, тянет ли этот человек на брачного афериста или нет: заставить его продемонстрировать тот самый шрам пониже пупка. Но это невозможно. Какими словами ни проси обнажиться до определенных пределов, это все равно будет истолковано как требование обнажиться полностью.

— Встретиться-то, конечно, можно, — задумчиво протянула она. — А-а-а… как у тебя со здоровьем?

— В каком смысле? — удивился оператор.

— Понимаешь… я хочу детей. Здоровых детей. Мне нужен здоровый мужчина. Тебе никогда не делали общий наркоз? Я где-то читала, что это влияет на наследственность. Это была чистой воды выдумка. Провокационная выдумка. И она сработала.

— По-моему, это чушь, — возразил оператор. — Но если угодно… Ничто так не объединяет, как откровенность. Общий наркоз принимать на грудь не приходилось. А вот местный… Мне в детстве… уж и не помню, сколько мне было… аппендицит вырезали. Это все.

Светлана чуть не подскочила: «Он!!! Аферист!!!»

4

Охота на брачного афериста закончилась, едва начавшись. Вот он, охотничий трофей — прямо перед ней, с виду свежий, аппетитный. И с ним нужно что-то делать.

«Снять шкуру, зажарить и съесть».

А аферист между тем перевел разговор с себя на Светлану, стал расточать комплименты, острить, был даже очень мил — настоящий душка.

«Да чего я сижу! Нужно срочно соглашаться на свидание!» — спохватилась Светлана, но ничего предпринять не успела. Дверь в комнату, где производилась съемка, открылась, и на пороге появилась дама в стильном, но слишком ярком деловом костюме. Это была менеджер, которая проводила со Светой предварительную беседу.

— Боря! Арканов! — произнесла женщина. — Ты освободился? Клиент заждался, нервничает.

«Вот это да! Так он все-таки оператор, — удивилась Светлана, — да еще и Арканов! Уж не сам ли хозяин заведения?»

Боря Арканов, напустив на себя деловой вид, тут же ответил, что съемка окончена и следующий клиент может войти. И словно не было никакого разговора между ними. Словно не благодарил он судьбу за эту встречу, не выпрашивал свидание, и все это ей только пригрезилось.

Заждавшимся клиентом оказалась женщина, возраст которой не поддавался определению. Скорей всего, она была ровесницей оператора Бори. И по тому, как Борис встретил новое лицо, как вновь загорелись его потухшие было глазки, Светлана поняла, что и эта съемка закончится признанием, что вот он, Боря Арканов, как раз и есть тот самый мужчина, в поисках которого одинокая, мечтающая о большом личном счастье женщина оказалась в агентстве.

«А ведь он нисколько не похож на моего афериста, — бросив последний, критический взгляд на оператора, подумала Света. — Прямо гипноз какой-то. Арканов, хм…»

— Арканов, этот ваш Боря, он что, и есть хозяин фирмы? — воспользовавшись тем, что в холле больше никого не было, спросила менеджера Светлана.

Та уже успела занять место за столом, окруженным кадками с пальмами, и сама была похожа на яркое, экзотическое растение.

— Не приведи Господь такого хозяина, — с готовностью, чуть понизив голос, ответила она. — Какой-то дальний родственник нашего шефа. Он вам в любви признаться не успел? Успел. По глазам видно. Кобель еще тот. Пугает клиенток. Из-за него мы вылетим в трубу — это точно. А шефу по барабану, ничего слушать не хочет. Но я-то уже нашла себе место, получше этого. Только подождать немножко надо.

Света воспользовалась моментом и завязала со словоохотливой собеседницей разговор ни о чем, плавно перешедший на специфику бизнеса — для заметки. Магнитофон включать не пришлось. Он работал с того момента, как она переступила порог агентства. Расставались женщины, очень довольные друг другом.

— У вас, Светлана, все будет хорошо, — услышала она на прощанье. — Даже странно, что вы заглянули к нам. С вашими-то данными. Значит, я позвоню вам денька через два.

Денька через два должны были появиться первые результаты — список из кандидатов на руку и сердце. На этом приключения в ЧП «Арканов» были закончены.

Эту историю Артему она решила не рассказывать. Ничего ведь не произошло. Хотя… если бы их не прервали, могло бы зайти далеко.

«А этот мальчик Боря, похоже, умеет пользоваться моментом. Хороший мне урок!» — решила про себя Светлана.

Из этого урока она сделала пару выводов. Во-первых, нельзя быть такой эмоциональной. Да, сначала она возмутилась наглости оператора, но через пять минут ей уже было приятно слышать от него комплименты в свой адрес. Это как раз то, чего больше всего боялся Балашов. Заговорить ее, как оказалось, легче легкого. Заговорить, заманить… соблазнить. А ведь она будет иметь дело не только с серьезными, нормальными мужиками, но еще и со своего рода спортсменами, цель которых не семья на всю жизнь, а постель на одну ночь.

А во-вторых, нужно быть готовой к тому, что аферист в ее сети не попадется. Щербина прав: слишком мала вероятность, что их пути пересекутся. Это Светлана поняла со всей очевидностью. И хотя она везде разместила тексты-приманки, за две недели, которые у нее есть, при всем старании удастся «прощупать» человек десять из нескольких сотен, которые, по ее расчетам, должны откликнуться. И не обязательно, что аферист среди них окажется. Нет, нужно настраиваться на рутину, тупо выполнять задание редакции, раз сразу не хватило духу отказаться. Но… все же и не расслабляться! А вдруг!!!

«Нулевой цикл» закончился «Узами Гименея» — клубом знакомств. Вот где супружеские пары пекли, как пирожки! Светлана едва успела заполнить все анкеты, пройти все тесты и внести вступительный взнос, походивший на первый взнос за среднегабаритную квартиру в блочном доме, как ее тут же собрались запустить в банкетный зал, где уже тусовался народ.

— Столик номер одиннадцать, — взглянув на экран компьютера, сказал молодой человек, в чьи руки попала Светлана. — То, что вы хотели. Психологическая совместимость восемьдесят процентов, физическая — девяносто. Это очень хороший показатель. Можно сказать, вы созданы друг для друга. Он еще без пары. Только сегодня утром обратился к нам… Значит, пройдите по коридору и налево — увидите. Распорядитель уже в курсе. Он представит вас друг другу, а дальше — доверьтесь ведущему вечера.

«Ну ничего себе скорость!»

— Я же не одета! — стала отнекиваться Света. — Кто на такие мероприятия ходит в джинсах?!

Молодой человек бросил на нее удивленный взгляд, как будто она и в самом деле была не одета.

— Отличный спортивный стиль, — серьезно сказал он. — Будете выделяться на общем фоне.

— Как белая ворона.

— Да у нас все по-домашнему.

— Нет уж. Когда следующие посиделки?

Оказалось, что завтра в пять. Нет чтобы денька через два — как у всех, как раз хватило бы времени настроиться на нужную волну. Но отказываться было уже неудобно. Зачем в таком случае она вообще сюда пришла?!

Светлане вручили клубную карту и отпустили, но только до завтра.

«Ну вот! Вроде теперь я сама себе и не принадлежу!.. Интересно, что за тип сидел за одиннадцатым столиком? Если у нас с ним такая совместимость… Не проморгала ли я свое счастье?.. Надеюсь, его оставят за мной. Уж больно хочется взглянуть хоть одним глазком, какими частями он там со мной совместим на девяносто… Господи, что я такое горожу!.. Прости, Артемушка! Ты и только ты!»

Про столик номер одиннадцать она тоже решила ничего не говорить, ограничившись самим фактом, что, к сожалению, придется отбыть положенный срок в клубе, куда, увы, Балашову путь заказан. Отбыть без удовольствия, заставляя себя общаться с заранее не интересным ей мужчиной, через не хочу попивая дрянное вино, страдая от невкусной еды и раздражающей музыки, с трудом перенося плоские шутки ведущего вечера.

Светлана была готова к маленькой стычке: «Как? Вечер без меня? Ни за что!» Но Артем отнесся к этой новости спокойно. В этом была и ее заслуга: постаралась выбрать неблагоприятнейший момент — сразу после ужина, когда у Балашова хватало сил только на то, чтобы завалиться с газетой на диван перед включенным телевизором.

Грозы ничто не предвещало. Артем даже по обыкновению, сыграл в свою любимую игру, которую называл «Аберрация зрения». Это когда бросался беглый, рассеянный взгляд на какой-нибудь газетный заголовок, в результате чего тот прочитывался в искаженном виде. Иногда выходило очень даже презабавно.

— Вот она, ваша журналистская братия! — ткнув в какую-то статью пальцем, возмущенно произнес Балашов. — Крутого фармаколога из себя строит. А сам, дуб, кутикулу с кутиной перепутал… Во! Как тебе такое название: «Мертвецы сошли на берег»?

— А на самом деле? — Светлана подошла к платяному шкафу, раскрыла все створки — пришло время подумать, в чем завтра сесть за одиннадцатый столик. Если, конечно, это место уже не уплыло к кому-то еще.

— На самом деле: «Миротворцы сошли на берег». А вот тоже ничего: «Интервью трупа»! Это вместо «Интервью у трапа»… А вот это оцени: «Препарирован король бельгийцев».

— «Прооперирован», наверное. Что-то сегодня у тебя кладбищенская какая-то тематика.

— Пожалуйста, могу предложить нечто жизнеутверждающее. Как тебе такое? Заметка под названием «Генитальное искусство». Можно смеяться. Это вместо «Гениальное…»! А? Слушай, по-моему, я набрел на мысль. По сути, всякое искусство есть искусство генитальное…

Мысль Артем не закончил, потому что посмотрел на Светлану, которая сосредоточенно, даже увлеченно выбирала себе вечернее платье и все никак не могла выбрать. Выбирала прямо у Балашова на глазах — а куда денешься?

С минуту Артем молча наблюдал, как его невеста прикидывает перед зеркалом то один, то другой наряд. Наконец не выдержал.

— Почему ты раньше не сказала про эти клубы знакомств, да еще закрытые? — спросил он. В голосе чувствовалось легкое раздражение. — Мне кажется, ты даже довольна, что меня не будет рядом.

— А мне кажется, что ты хочешь поскандалить, — парировала Светлана. — Ты же знаешь, я терпеть не могу выяснять отношения. И собираюсь я не на свиданку, а на работу. На работу.

— Ты поняла, что сказала? На работу… Чувствую себя каким-то сутенером.

Светлана сделала вид, что не расслышала его слов.

— А нельзя обойтись без этих «Уз Гименея»?

— Нельзя. Получится не заметка, а халтура. Я так не привыкла.

— Нет, я должен быть там! — Балашов отложил газету в сторону. — Мы же договаривались! Кто тебя прикроет?! Все! Решено! Никуда я тебя одну не пущу. Идем вместе.

— Вход только по клубным картам.

— Прекрасно. Я вступаю в клуб. И завтра мы будем сидеть с тобой за одним столиком.

— Да что ты так разволновался! Клуб — это не тот случай, — крутясь перед зеркалом, возразила Света. — Вот когда начнутся встречи на стороне…

— Ах, на стороне! — придрался к словам Артем, явно вкладывая в них пошловатый смысл. — Ну конечно, вслед за «а» всегда идет «б».

Балашов взял газету, но тут же отшвырнул ее.

— Надену-ка я вот это. — Светлана показала маленькое черное платье. — Как? Одобряешь?

Артем рывком поднялся.

— Мне все это не нравится! — резко заявил он. — Надо же, такая тщательная подготовка. Можно подумать, завтра решается твоя судьба.

— Это все твоя «генитальная аберрация зрения». Ничего особенного не происходит. Я же в люди иду. Естественно, я не могу позволить себе пойти в люди в чем попало.

— Да не в люди ты идешь. Если бы в люди… Все дело в этом брачном аферисте. Ты же наряжаешься для него, хочешь понравиться. Ты уже потеряла голову, заочно. Что будет, когда вы… обрящете друг друга!

Попытки Светланы объяснить, что идея сделать репортаж о брачном аферисте-маньяке хоть сама по себе и неплохая, но скорей всего неосуществимая, что и маньяка-то никакого нет на самом деле, что теперь она думает только о задании газеты, — положение только ухудшили. Артем завелся еще больше, скандала было не избежать.

— Ну ты ведь хочешь встречи с этим… маньяком! Признайся! — допытывался Балашов.

— Я тебе повторяю еще раз, что никакого маньяка нет. Аферист есть, да. Но совершенно безобидный. Да и тот на дно лег.

— С каким разочарованием в голосе ты это говоришь. Наверняка внутри что-то шепчет: а вдруг?! А фантазий у тебя еще не было? — И Артем вдруг дурным голосом стал выдавать текст, словно держал перед глазами бульварный роман: — Он приковал ее руки к спинке кровати. Она ощущала на своем лице его частое горячее дыхание, и голова ее кружилась от сознания того, что с ней должно произойти через минуту. Вдруг она увидела, как блеснул в воздухе длинный нож, живо напомнивший ей фаллос, и вскрикнула. Сердце забилось испуганным зверьком. Холодная сталь нежно коснулась обнаженной груди, и в этот миг она испытала ни с чем не сравнимое блаженство…

— Ну все! Хватит! — крикнула Светлана. — Ты меня достал. Ты этого хотел? — Она повернулась к Артему спиной, повесила платье на место. — Я, между прочим, не твоя жена, — все так же стоя к нему спиной, медленно, четко выговаривая слова, сказала Света. — А если ты будешь разговаривать со мной подобным тоном, никогда ей не стану. Ты понял меня?

На Балашова эта коротенькая речь подействовала как флакон нашатыря под нос. Артем поднялся, подошел к Светлане, осторожно взял ее за плечи, развернул к себе.

— Ну не прав я, не прав, — виноватым голосом произнес он. — Знаешь, каково видеть, как женщина, которую любишь больше всего на свете, которую боготворишь, прямо у тебя на глазах наряжается для кого-то другого?.. Это глупо, конечно, но в голове гудит одна и та же мысль: уведут, уведут, уведут. А я не вынесу, если потеряю тебя. Я сожалею… Я прошу прощения. Ну, Светик! Мир? Я так люблю тебя.

— Ты действительно считаешь, что я мазохистка? — помолчав, спросила Светлана.

— Ничего я не считаю. Это я со зла. Прости еще раз. Если хочешь, ты — экстремал. Экстремалка. Дайвинг, скайтинг, ролинг, серфинг, парашютинг и так далее — это твое. Адреналин, кипящий в крови, — вот что тебе нужно. Такую я и люблю тебя. Очень. Ну же, мир, Светик?

Артем обнял ее, прижал к себе.

— Ладно, мир, — великодушно согласилась Светлана. — Вычеркнуто! — Она положила голову на его плечо. — Слушай, а что за белиберду ты нес про наручники, про горячее дыхание, про холодную сталь?

— А я помню? — ответил Балашов. — Стукнуло в голову. Забудь. Все это чушь.

— Не знаю. Мне, если честно, понравилось. Чувственно. Хотя… ничего особенного. Может, чаю? Я так люблю смотреть, как ты колдуешь над своими склянками…

Эта ночь была одной из лучших, которую они провели вместе. Артем без подсказок угадывал все ее желания, а она его. Изможденные, не имеющие сил подняться, принять освежающий душ, они уснули в объятиях друг друга, вдыхая запах перемешавшегося пота.

Последняя мысль, шевельнувшаяся на поверхности ее сознания, была о Балашове: «А не слишком ли он ревнивый?..»

Снился ей некто. Он был в черной маске палача, весь затянутый в кожу. Обнаженная и распятая, она лежала на постели в какой-то незнакомой комнате. В глаза бил яркий свет, а в душу вползал черный ужас.

Палач достал нож с двойным лезвием, подошел вплотную к постели — она почувствовала обдавший ее замогильный холод — замахнулся, Светлана закричала — и открыла глаза.

Была ночь, чахоточная в это время года, сквозь занавеску просвечивало небо, в черной мути плавали стол, шкаф, кресла…

— Ты что? — Артем сел в постели. — Что-то приснилось? — он склонился и поцеловал ее в лоб. — Ну успокойся, это только сон. Что ты там увидела?

— Ерунду какую-то… — придя в себя, ответила Света. — Кто-то меня чуть не зарезал. Все из-за тебя. Зачем ты понес про эти ножи.

— Эх ты, впечатлительная натура. — Артем лег, обнял ее. — Спи, я никому не дам тебя в обиду даже во сне.

Легко сказать: спи. Светлана лежала с открытыми глазами, прислушиваясь к ровному дыханию Балашова, пытаясь вспомнить, что ее так поразило в этом страшном сне. Нет, не человек в маске. И не комната. Что-то другое.

«Нож! — наконец поняла она. — Двойное лезвие, словно две единички, прикрепленные к рукоятке. Так это — одиннадцать!.. Столик номер одиннадцать! А за ним моя идеальная пара… Одиннадцать… Идеальная пара…»

Здесь мысли ее спутались. Она забылась спокойным, глубоким сном, который не отпустил ее до самого утра, и ничего ей больше не приснилось.

5

Женщина не должна приходить на свидание вовремя. Это правило Светлана усвоила еще в школьные годы, когда ею всерьез стали интересоваться мальчики. Но и наглеть тоже не стоило — опыт того же школьного периода. В «Узы Гименея» она опоздала всего лишь на четверть часа.

Когда в сопровождении распорядителя Света вошла в уютный, с полукруглой эстрадой, наполненный тихими звуками музыки зал, в оформлении которого преобладали чувственные цвета (стены обитые красным с золотом шелком, бордовые гардины на окнах, кремовые абажурчики на светильниках), то поняла, что не одна она такая умная. За столиками сидели в основном мужчины.

«Или у них плохо с женщинами? Не хватало еще пойти по руками… по столикам… Веселенький будет вечерок».

На ее вопрос, почему так мало женщин, распорядитель, похожий на «своего парня», с которым так и хотелось поделиться всеми своими печалями, удивленно ответил:

— Вы что, на самом деле опоздали?.. У нас такой ритуал. Женщина не должна приходить на свидание вовремя. Странно, что вас не проинструктировали.

Их путь лежал к столику номер одиннадцать. За ним уже скучал в одиночестве вчерашний незнакомец: если верить компьютеру — идеальная ее пара. Сообщение это вызвало легкое волнение. Она шла за распорядителем, ощущая на себе оценивающие взгляды, и сама бросала такие же взгляды на каждого из мужчин, который оказывался вдруг перед ней: он, не он?

«Да где этот одиннадцатый столик?! И чего я волнуюсь? Можно подумать, что действительно судьба решается».

А они все петляли и петляли. У Светы даже промелькнула мысль, что сейчас распорядитель сделает кружок, выведет ее за дверь, поблагодарит за оказанное клубу внимание и отпустит на все четыре стороны. Она почти поверила в вероятность такого исхода и тут увидела, как навстречу ей поднялся мужчина: спортивная фигура, открытые, но строгие черты лица и сдержанная, обезоруживающая улыбка.

Как-то вдруг Светлана оказалась прямо перед обладателем этой улыбки, остановилась в полной растерянности, не зная, что делать, что говорить… В общем, повела себя как круглая идиотка. На помощь пришел распорядитель. На то он и был поставлен здесь, чтобы избавить клиентов от неловкости в самые первые минуты знакомства.

— Друзья, — негромко, так, что за другими столиками их слышать не могли, сказал он, и в голосе его не было ни грамма фальши, — позвольте вас представить друг другу. Светлана Савельева… Николай Гладышев…

Дальше последовала коротенькая деликатная справка о каждом из них, пара ни к чему не обязывающих, но снимающих напряжение шуток и предложение открыть бутылку шампанского. Первый тост: за знакомство. Шампанское по фужерам разливал сам распорядитель, как гостеприимный хозяин. Ему потребовалось не больше трех минут, чтобы окончательно раскрепостить и ее, и его (он тоже немного волновался, и это ей понравилось), после чего они оказались предоставлены сами себе.

«Не забывайся! — первым делом напомнила себе Света. — Ты здесь не для того, чтобы найти мужика. Сбор материала для заметки — вот главное!»

— Вам здесь нравится? — спросил Гладышев. — Хотя что я спрашиваю. Если мне здесь нравится, значит, и вам. Если, конечно, нас не надули… в смысле совместимости.

— Вы девственник? — крутя колечко на пальце, задала она вопрос в лоб. Специально. Чтобы поставить Николая в неловкое положение (слишком быстро он освоился!) и чтобы перехватить инициативу.

От таких слов у Гладышева, который в этот момент приложился к своему фужеру, шампанское пошло не в то горло.

— Разве я похож? — кашлянув пару раз в салфетку, спросил он. И тут же продолжил: — У нас в школе была учительница литературы по фамилии Ладья. Так она перед каждой новой книгой, которую мы должны… просто обязаны были прочитать, всегда говорила: как я вам завидую. Кажется, только сейчас я понял ее по-настоящему. Нет, я не девственник. Но, глядя на вас, Света, честно, я завидую тем, кто не раскрывал еще эту интереснейшую из книг под названием… «Любовь».

Светлана почувствовала, как щеки ее опять залил румянец. Слава Богу, не таким ярким был в зале свет, к тому же отраженный от красного, бордового и кремового.

«Прямо все для того, чтобы облегчить жизнь стыдливым девицам вроде меня. Надо будет потом обыграть этот момент…»

— Вы стихов случайно не пишете? — Литературность речи нового знакомого сыграла на понижение его имиджа. И это было хорошо.

— Писал когда-то. Как все, наверное. Пушкин — Дельвигу, а я — соседке по даче. Дописался до того, что она согласилась стать моей женой. С этой поры вся моя жизнь превратилась в сплошное хождение по мухам. Вплоть до развода.

— Хождением по мухам? — удивилась Светлана. — Вы сказали по мухам? Может, по мукам? Алексей Толстой…

— Именно по мухам. У жены, как оказалось (если б я только знал)… как бы это помягче… был своеобразный вкус. Многие любят животных. Вот и она любила…

— Неужели мух? Она была энтомологом?

— Нет. Она была и продолжает быть бухгалтером… Жена держала двух жаб какого-то редкого вида в столитровом аквариуме. Вы бы стали держать в доме жаб и млеть при взгляде на них?

— Не знаю… — честно призналась Светлана. Она тут же представила себе, как берет в руки холодное, скользкое тельце и добавила: — Скорей всего нет. А мухи здесь при чем? Корм?

— Да. Больше обе эти твари… ничего не признавали. Вот, опять стихами заговорил.

— Довольно слабыми, — скривилась Света.

— А надо было еще слабее, чтобы соседка по даче послала меня с ними подальше.

— А так она посылала вас охотиться на мух?

— Почти угадали. Корм покупал я — в зоомагазине — сухой, заметьте. Сухой. Так вот, эти сушеные мухи были шустрее живых, честное слово. Они имели свойство распространяться по квартире неведомым способом. Где я их только не находил… И в супе тоже. А на полу так они просто-таки лежали в несколько слоев. Вот и получалось сплошное хождение по мухам. — Гладышев улыбнулся своей такой обезоруживающей улыбкой.

— Так уж и сплошное? — почувствовала подвох Светлана. — Признайтесь, вы все это придумали.

— А вы проницательны, — сказал он. — Признаюсь. Ничего подобного со мной не было. Но все это чистая правда. Есть у меня один хороший знакомый. Так это его история.

— Жена-бухгалтер тоже его?

— К сожалению, она из моей биографии. Только не спрашивайте, почему мы развелись. Иначе вам придется выслушать еще одну душераздирающую историю, которую я вполне могу опять украсть или выдумать на ходу и ни за что не признаюсь, что соврал.

Появился официант. Он поставил на столик холодные закуски (меню ужина было утверждено заранее), пожелал приятного аппетита и удалился.

— И почему вы развелись с женой? — игриво спросила Светлана. — Я обожаю душераздирающие истории. Только правду.

Николай посмотрел на нее глазами, в которых затаилась то ли грусть, то ли лукавство.

— Хорошо. Только правду и ничего кроме правды, — сказал он, помолчал немного и заговорил, ставшим вдруг глуховатым голосом: — Жена моя была заядлой автолюбительницей, да и сейчас… К тому же лихачка. Я предупреждал ее, что добром это не кончится. Может быть, накаркал… Может быть… Однажды она переехала одного неосторожного пешехода, мужчину, молодого мужчину. Ей повезло, виновата была не она. Тюрьма пролила по ней скупую слезу, всего лишь. А вот молодой человек… Он заработал себе перелом позвоночника и оказался прикован к постели… навсегда. А у него — никого, только трое детей. Что их ждало? Представляете? Вот и жена моя представила, потому и взяла на себя заботу о чужих детях… за неимением собственных. И я ее в этом поддержал… на свою голову. Очень быстро забота о детишках переросла в любовь к ним, которая еще быстрей, как пламя, перекинулась на их отца… Теперь у них дружная семья и… пятеро детей. Вот такой расклад. Что скажете?

Что сказать, Светлана не знала. История тронула. Но у нее были большие сомнения по поводу ее подлинности. Тем более что Гладышев сразу предупредил, что может и соврать.

«А вдруг все это правда и намек на возможную ложь всего лишь защита?»

Светлана, чтобы потянуть время, пригубила шампанское и в тот самый момент, как она делала глоток, Николай все с той же улыбкой спросил:

— Ну а вы… девственница, Света?

Настала ее очередь откашливаться. Вопрос, так лихо запущенный, словно бумеранг вернулся к ней, а она совершенно была не готова принять его, растерялась. Это она-то, которая сама кого хочешь могла смутить своими вопросами. Вот и смутила.

Выручил ведущий вечера. Под фанфары, призывающие к вниманию, в строгом костюме, он появился на маленькой полукруглой эстраде и обратился в зал, где давно уже не было ни одного свободного места:

— Дорогие друзья! Я предлагаю вам немного отвлечься друг от друга. Вы, конечно же, успели получить первое представление о своем партнере. Кто-то наверняка очарован до крайности и поверить не может, что наконец-то встретил свою мечту. Кто-то, наоборот, в который раз повторяет про себя: опять не повезло, стоило ли приходить сюда… Мой вам совет: не поддавайтесь первому впечатлению. Первое впечатление самое обманчивое. Забудьте все, что только что произошло за вашим столиком. Освободите свое сердце, освободите свою душу для новых впечатлений. Хорошее непременно вернется, плохое растает без следа. А сделать это вам поможет наш первый гость. Встречайте: певец и композитор…

Ведущий назвал какую-то неизвестную фамилию. На эстраде появился всклокоченный человек с гитарой, которую он прижимал к груди, как женщину, постоял молча с полминуты, светлея лицом, тронул струны и вдруг запел.

Исполнение было очень даже профессиональным. Светлана с удивлением ощутила на себе обещанный эффект — на какое-то время она забылась, просто слушала. Вывела ее из этого расслабленного состояния неожиданная мысль:

«А ведь он мне нравится, этот Коля Гладышев. — Света скосила глаза на соседа по столику. — Не курит, остроумен, спортивен, ироничен… Артемушка, дорогой, можешь быть спокоен. Ты у меня тоже не куришь, тоже остроумен, спортивен, ироничен… Но до тебя ему далеко. Помню, люблю и все такое прочее… А как он слушает, этот Гладышев. Прямо сажай на сцену, чтобы, глядя на него, глубже продирало… И что он здесь делает, в этом клубе знакомств? Хочет выбрать себе женщину строго по науке? Чтобы уже точно — никаких хождений по мухам? Ой, посмотрел на меня, прямо как рукой погладил. Кажется, я тоже произвела на него впечатление. Приятно, конечно… Наверняка предложит встретиться еще раз. Согласиться-то я соглашусь, а вот прийти… Времени нет. Или все же прийти? Углубить тему… — Она недовольно нахмурила брови. — Не хватало только действительно влюбиться в первого встречного. Никаких свиданий! С глаз долой — из сердца вон!»

Светлана попыталась сосредоточиться на выступлении растрепанного музыканта, но вновь и вновь возвращалась в мыслях к Николаю Гладышеву. Это было наваждение… нет, наказание какое-то.

Концертный номер наконец закончился. На эстраду снова вышел ведущий вечера, сказал еще несколько слов и предложил тост за тайну:

— Тайна — вот что приковывает нас к человеку. Будьте откровенными, будьте открытыми, но будьте и таинственными, будьте загадочными. И пусть вас разгадывают всю жизнь.

Вновь зазвучала негромкая приятная музыка с налетом эротики. Официанты стали подавать горячее.

Гладышев наполнил бокалы.

— А давайте, Света, выпьем за любовь, которая и творит тайну, — предложил он. — Вот вы для меня делаетесь с каждой минутой все загадочнее и загадочнее.

Это было скрытое объяснение в нешуточной симпатии, может быть, даже в любви с первого взгляда. Светлана сразу поняла, на что так тонко намекнул Николай. Не надо было ему трогать эту щекотливую тему. Неосторожной игрой слов он только навредил себе. Света даже обрадовалась, почувствовав себя вдруг свободной. Она что-то ответила, довольно остроумно. Гладышев отбил ее остроту удачной шуткой. Разговор, прерванный ведущим вечера, завязался вновь, но для нее это был уже совершенно не тот разговор — женщина окончательно уступила место журналисту, который скрупулезно собирал информацию для будущей заметки.

Вечер катился к своему благополучному финалу. Позади остались пара шутливых конкурсов, концертная программа, коллективные танцы по кругу и пение хором. Петь хором Светлана наотрез отказалась. Где-то на пике вечера от Николая последовало предложение встретиться еще раз, но в другой обстановке. Света дала согласие, уже не задаваясь вопросом: идти, не идти? Конечно, нет. А если вдруг Гладышев начнет искать ее, шансов у него никаких. По той скупой, наполовину липовой информации, которую она сообщила о себе «Узам Гименея», ее никогда не найдешь. И — прощай Коля, Коля, Николаша.

Но все карты спутала блондинка в голубом, сидевшая через столик от них с Гладышевым.

Светлана уже не в первый раз ловила на себе да на своем соседе ее взгляд. Сначала она подумала, что блондинка интересуется Николаем, который выглядел куда привлекательней ее собственного кавалера. Но последний взгляд женщины в голубом был послан именно ей, да еще сопровожден легким наклоном головы.

«Она хочет мне что-то сказать! — поняла Светлана. — Непонятно… Или мне только показалось? Надо проверить».

— Вы меня извините, Коля, — сказала она, поднимаясь из-за стола. — Я сейчас.

Гладышев понимающе кивнул.

Прихватив с собой сумочку, Света направилась в «дамскую комнату». У зеркала, рассеянно поглядывая на свое встревоженное отражение, обмениваясь репликами с другими дамами, заглянувшими «припудрить носик», она прождала минуты три. Когда терпение ее почти иссякло, появилась блондинка в голубом.

— Извините, дорогуша, что заставила ждать, — заговорщическим тоном сказала она. — Конспирация.

— А что случилось? — не поняла Светлана.

— Хочу вас предупредить об одной вещи.

Света невольно бросила на себя взгляд в зеркало, но уже не рассеянный, а придирчивый: все ли в порядке с ее туалетом, с прической.

— Вы меня не поняли, — заторопилась блондинка. — Кажется, мне знаком этот тип за вашим столиком.

— И это все?

— Нет, не все. Этот тип кинул мою подругу. Украл деньги, драгоценности и, представляете, все нижнее белье — извращенец. Будьте с ним поосторожней.

Вот это была новость! Она даже вопросом не задалась: а не тот ли самый аферист ее кавалер? — настолько твердо простилась с идеей сделать сенсационный репортаж. И вдруг какая-то дама в голубом заявляет, что напрасно она разуверилась в своей звезде, что вот он — брачный аферист собственной персоной, сидит с ней за одним столиком и уже не первый час вовсю обольщает ее.

— Вы уверены, что это тот самый человек? — спросила Светлана. — Вы сказали: кажется.

— Я и сейчас скажу: кажется. Я видела их вдвоем мельком. Но похож. Вроде бы. Вот я на всякий случай и хотела предупредить вас, чтобы вы были с ним поосторожней.

— А ваша подруга? Уж она-то его узнает наверняка.

— Конечно узнает… узнала бы. — Блондинка достала из сумочки помаду, слишком яркую на вкус Светланы, и стала подправлять губы. — Осетрина классная — всю помаду съела… Подруга узнала бы. Только она полгода как в Америке. Добилась своего — нашла себе мужика. Правда, он ненормальный, в смысле — мормон. Но зато иностранец. Повезло. Но ничего. Мы тоже кое на что годимся. Обратила внимание на моего? Уже из штанов выскакивает. Клянется и божится, что бизнесмен. Обещает золотые горы. Но это мы еще проверим, какой он бизнесмен.

— Значит, вы не уверены на сто процентов? — не унималась Света.

— Что он бизнесмен?

— Да нет. Что человек за моим столиком тот самый, кто обворовал вашу подругу.

— Дорогуша, ни в чем нельзя быть уверенной на сто процентов. Особенно в противозачаточных средствах, — назидательно сказала блондинка в голубом. — Если бы я была уверена, то сразу побежала бы в милицию. Я тебя предупредила. Это все. Возвращайся первой. Конспирация так конспирация.

Совершенно сбитая с толку, Светлана вернулась на место.

«Хорошенькое дело, — взглянув на Николая, подумала она. — То ли он, то ли не он. И что мне теперь делать?»

— Вам нехорошо? — обеспокоенно спросил Гладышев. — Побледнели…

Светлана решила тут же воспользоваться заявленной темой.

— Ничего страшного, — ответила она и взялась за бок. — Но… ощущения странные. Вам аппендицит вырезали?

— Нет, — явно смутившись, ответил Гладышев. И тут же, словно пытаясь замаскировать свое смущение, сказал: — Знаете, давайте отложим наше свидание. Вам нужно завтра просто отдохнуть.

— Зачем же откладывать, — медленно проговорила Светлана. — Встретимся, как договаривались. Я обязательно приду.

Последние слова были чистой правдой. Теперь она просто не могла не прийти на встречу со своим новым знакомым по имени Николай. Прав был ведущий вечера: тайна — вот что приковывает нас к человеку.

6

В этот вечер о ее здоровье справлялись дважды. Первый раз в «Узах Гименея», Гладышев. Второй — дома, Балашов.

— Какая-то ты не такая, — сказал он, когда Светлана, вернувшись из клуба, приняла душ и села на диван перед телевизором. — Ты здорова?

Она чуть было не ляпнула: «Далось вам всем мое здоровье!» Вот тут бы и понеслось. Кому это всем?! Да сколько нас?! Да в каких ты с нами со всеми отношениях?! В результате спать бы пришлось в разных комнатах.

— Устала, — как можно доброжелательней ответила Света.

— Не хочешь поделиться, как прошло мероприятие? — не менее доброжелательно спросил Артем.

Пришлось рассказать. Но иронично, не оставив ничего привлекательного в образе Николая Гладышева — среднестатистического соискателя руки и сердца. Балашов развеселился, несколько раз не мог удержаться от смеха, остался очень доволен.

Про то, что в этом среднестатистическом соискателе узнали (кажется!!!) брачного афериста, Светлана, конечно же, умолчала. Блондинка в голубом вполне могла ошибиться. Но могла и попасть в точку. Получалось — пятьдесят на пятьдесят. Сверка внешности Гладышева со словесным портретом от Щербины дала тот же результат — то ли он, то ли нет. Света оказалась обречена на то, чтобы докопаться до истины, разгадать тайну Николая. Этим она и планировала заняться завтра.

— Какие планы на завтра? — спросил Балашов.

— Скромные. Нужно наведаться к свахе. Какая-то Всеслава. — Эта была правда, сваха стояла у нее в плане. — Потом расшифровать магнитофонную запись…

А вот это была лишняя информация. За язык ее никто не тянул. Сама виновата, проговорилась.

«Сейчас он вцепится в меня мертвой хваткой», — поняла Света.

— Ты записывала ваш разговор на диктофон? — оживился Артем. — Так дай послушать!

Да, она записывала разговор с Гладышевым. Пока хватило пленки. Несколько мгновений Светлана колебалась: сказать, что она имела в виду иные разговоры, или сообщить правду? Она выбрала последнее. В конце концов, ничего такого там не было. А если даже и было — она всего лишь играла роль. А те два места, где говорилось о свидании, на пленку не попали — сначала они танцевали, а к тому моменту, когда она подтвердила, что обязательно придет, пленка кончилась — проверено.

Получив кассету, Балашов сразу успокоился, демонстративно отложил ее в сторону и подсел к Светлане на диван.

— Надеюсь, ты не считаешь меня слишком ревнивым? — спросил он и положил руку на ее колено. — Ревнует, значит, любит. Все так просто.

Рука Артема заскользила вверх по ее ноге, задирая шелк халата. Дыхание его участилось. Еще пару секунд, и Балашова было бы уже не остановить. Света накрыла его руку своей, задержав на середине бедра.

— Я так устала, — тихо произнесла она. — Давай сегодня отдохнем.

— Ну, Светик, — взмолился Артем. — Ты же видишь, что со мной творится. Я не усну всю ночь.

Его рука вновь заскользила было вверх по ее бедру, но она опять прервала это движение.

— Я не понимаю, что происходит? — раздражаясь, произнес Балашов. — Это что-то новенькое.

Такое ее поведение действительно было в новинку. Никогда еще не случалось, чтобы она не отозвалась на ласки Артема. И вдруг… Да она больше егосамого удивлена! Отказаться от близости! В самом деле, не заболела ли она? Или что-то и вправду происходит?

— Ты ведь сам сказал, что у меня болезненный вид, — крутанув пару раз колечко, стала оправдываться Светлана. — Вот, как накаркал — голова разболелась. Черт знает что. Давали несвежую осетрину в этих «Узах». Может, отравилась…

Она напустила на себя трагический вид, но приложить пальцы к вискам побоялась — явный перебор.

— Сделаю-ка я тебе отварчик. Как рукой снимет.

Пришлось играть до конца и пить горький, противный отвар, который еле-еле прижился в желудке.

Остаток вечера прошел в суровом молчании. Молча посмотрели какой-то зубодробительный боевик, молча легли спать. Правда, в одну постель, но под разными одеялами.


Утро началось со звонка. Отметился Велосипед — заместитель главного редактора. Трубку поднял Артем.

— Спорим, — сказал он, — ты все утро просидишь на телефоне.

Как в воду глядел.

Велосипед начал с того, что поинтересовался здоровьем своей любимой сотрудницы.

— Я еще сто лет проживу назло вам всем! — пообещала Света, а про себя подумала: «Еще хоть кто-нибудь про здоровье спросит — утоплюсь!»

Далее Велосипед осведомился, как продвигается заметка, а в конце задал главный вопрос, из-за которого, конечно, и звонил: сколько казенных денег уже удалось потратить?

Услышав ответ, Велосипед издал булькающий звук и произнес:

— Скромнее надо быть, Светик, скромнее. У нас тут перерасход намечается. Если на тебя вдруг положат глаз из заграницы… учти, только за свой счет. За сим и звоню.

— Так ведь материал будет ущербный.

— А ты прояви мастерство! Мне, что ли, учить тебя?

О загранице Светлана подумывала, даже очень серьезно. Она нисколько не сомневалась, что в ЧП «Арканов», в котором иностранные женихи водились, ей поступит пара-тройка предложений. Останется только выбрать страну и ехать знакомиться. Но поездку эту она заранее воспринимала как тяжкий служебный долг, который необходимо исполнить. Подумаешь, какой-то зачуханный иностранец, на которого в его отечестве ни одна женщина не смотрит.

И вдруг перед самым ее носом опустили шлагбаум.

«За свой счет! Ну уж дудки! Нужна мне ваша заграница!»

И как-то вдруг очень захотелось рвануть куда-нибудь в Европу, в самый центр цивилизации, и денька три-четыре пожить на всем готовом, без забот, без хлопот… Не судьба.

Велосипед хотел уже повесить трубку, но Светлана остановила его.

— У меня к вам просьба, — сказала она. — Нужно кое-что подправить на нашем сайте в Интернете. На время. Я сама собиралась вам по этому поводу звонить.

Услышав, что именно нужно подправить, заместитель главного редактора удивился:

— Зачем тебе это? Для прикрытия? Чую, что-то ты там затеяла, Савельева. Ну хорошо, подыграю тебе. Но смотри у меня! Чтобы все в рамках!

Вслед за Велосипедом позвонили из ЧП «Арканов» и сообщили радостную весть: есть несколько потенциальных женихов! Светлане предстояло сначала оценить их на видео, для чего нужно было наведаться в агентство лично, после этого ЧП сообщало необходимую информацию приглянувшимся друг другу клиентам и… отпускала голубков в свободный полет. Если полет оказывался неудачным, можно было опять приземлиться на территории агентства и выбрать кого-нибудь получше. И так в течение месяца. А потом — плати по новой и продолжай играть в те же игры, если они тебе так нравятся.

Света пообещала, что заглянет в брачное агентство завтра.

Неожиданно позвонил отец. Видимо, решил, что в их отношениях наступает оттепель. Но Светлана была неразговорчива и холодна.

— Может, придете сегодня ко мне… с Артемом. Посидим по-домашнему, поговорим. Я в нем, если честно, так и не разобрался.

— Достаточно того, что в нем разобралась я.

— Зря ты так, дочка. Прощать после смерти — значит признать свою неправоту. Постарайся понять это.

«А чего здесь понимать, — повесив трубку, подумала Светлана. — То, что я примчалась по ложному звонку — это еще ничего не значит. Никого прощать я не собираюсь. Даже не надейтесь».

Следующей — это было еще более неожиданно — позвонила Кира Тапоркова.

— Как твои приключения? — поинтересовалась она.

Вот здесь Света дала себе волю.

— Зачем ты меня обманула, Кира? Наплела про маньяка, а на поверку оказалось, что это какой-то мелкий аферист. Хотела напугать меня? Наивная! Да если бы не ты со своим маньяком, я бы от этого задания отказалась! Поняла?!

Тапоркова долго молчала, словно подбирала слова для извинения.

— Где сидит твой источник информации? — спросила она.

— Это не важно.

— Нет, важно. Если это твой хороший знакомый, он просто мог пожалеть тебя, разбавить краски. Я так и знала, что ты начнешь раскопки, потому и позвонила. Я сказала тебе правду. Маньяк есть. Смотри не расслабляйся ни под каким видом. Подсыпет тебе чего-нибудь в бокальчик и — ага!

Разговор с Кирой оставил неприятный осадок. А когда он был приятным, этот всегдашний осадок?

«А вдруг Щербина и в самом деле меня пожалел? — спросила себя Светлана, в очередной раз повесив трубку. — Разве такого не могло быть? Он казался таким рассеянным, все чего-то соображал. Решал, сказать ли мне всю правду или только половину? Нет! Скорей всего, он сказал всю правду. Чего ему мне врать-то?! А Тапоркова просто мутит воду. Поняла, что я перепроверю информацию. Вот и решила подлить масла в огонь».

Логика была на стороне Щербины. Но полностью рассеять сомнения не удалось. Мысль, что вчерашний ее сосед по столику очень даже может оказаться не только брачным аферистом, но еще и маньяком, затаилась в глубине сознания.

К такому выводу подталкивало еще и поведение Гладышева. Он был чрезвычайно осторожен. Весь вечер они проговорили почти без остановки, а в результате, при внимательном рассмотрении, оказалось, что ничего конкретного Светлана о Николае не узнала. Ни где и кем он работает, ни где живет… Даже отчество его осталось для нее тайной! Впрочем, как и ее для него… А смущение Гладышева, когда она спросила про аппендицит?!

А ведь была возможность обставить все хитрее. Согласившись встретиться, надо было просто напроситься в связи с прекрасной погодой за город, на пляж. И лучше на нудистский… Вот там можно было бы рассмотреть все шрамы, все родинки и вообще…

«Господи, что я такое горожу! Какой пляж! Все гораздо проще! Щербина обещал прислать фоторобот. Может, уже прислал…»

— Ну, я же предрекал, на тебя сегодня спрос! — сказал Артем, когда Свету в очередной раз попросили к телефону.

— Слушай, ласточка, я вчера у тебя подтяжки оставил, — услышала она в трубке незнакомый голос. — Смотри, чтобы твой не наткнулся на них. Он хоть и тупой, но вполне может за эти подтяжки потянуть и вытянуть мысль, что давно с рогами, как у лося. А там и до мысли, что ребенок не его, рукой подать… А что это за мужик трубку снял?

— А ты, стало быть, уверен, что ребенок твой? — сразу поняв, в чем дело, ответила Света. — В шкаф загляни! Этих подтяжек там штук пятьдесят!

— Ласточка, это ты?! — встревожились на том конце провода. — Что-то у тебя с голосом. Какой шкаф?

— Такой! Сам ты лось сохатый! Понял?!

Светлана повесила трубку. Чья-то приоткрывшаяся вдруг с неприглядной стороны жизнь возмутила. Нет, эти игры не для нее.

«А Гладышев? — тут же поймала она себя. И сама себе возразила: — Я не переспать с ним хочу, а докопаться до сути. В конце концов, из-за этого афериста я и взялась за тему».

— Ну, я пошел, — услышала она из прихожей голос Артема. — Где мой положенный поцелуй?

— А ты куда собрался? — увидев Балашова при полном параде, с «дипломатом» в руке, спросила она.

— Как это куда? На работу. Надо принять партию лекарств из Швеции. Не разворовали бы. Грузчики ушлые пошли.

— А двухнедельный отпуск? Ты же в отпуске.

— Я себя в отпуск отправил, я же себя из отпуска и отозвал. Мы хотели вместе поохотиться на маньяка… хотели? А раз эти звери повымерли… Так зачем понапрасну время тратить. В общем, звони в случае чего мне на работу.

Светлану этот неожиданный трудовой порыв вполне устроил. Было бы хуже, останься Балашов сидеть дома с секундомером в руках, а вечером потребовал бы отчета за каждую потраченную сверх нормы минуту.

Когда за Артемом закрылась дверь, Светлана первым делом заглянула в свой электронный почтовый ящик — не прислал ли Щербина обещанный фоторобот брачного афериста? Не прислал.

Света попыталась дозвониться до бывшего одноклассника, чтобы поторопить его с выполнением этого важного пункта сделки, но потерпела неудачу. Сотовый Щербины был отключен, а по остальным телефонам понятия не имели, где его искать.

Пришлось заняться другим электронным почтовым ящиком, который она абонировала специально для желающих познакомиться с загадочной Андромедой. Под этим именем — Андромеда — Светлана разместила в Интернете довольно провокационное брачное объявление. Количество ответов удивило — сто девяносто три! Она даже себя зауважала.

С этим чувством глубокого уважения Света и принялась разбирать электронную почту. Результаты оказались забавными. Больше половины всех посланий — обыкновенная реклама. Ее приглашали к себе самые популярные в городе салоны красоты. Ей предлагали верный способ сбросить лишние килограммы, уговаривали купить лучшие в мире контрацептивы, шампуни, мыло, косметику и прочие средства личной гигиены. Соблазняли сделать за полцены золотое армирование, посетить новый бутик, приобрести абонемент в фитнес-центр и так далее и тому подобное.

Удивило предложение обзавестись электропилой.

«С помощью нашей пилы вы очень легко и просто разделите нажитое совместно имущество, если дело вдруг дойдет до развода», — такой рекламный ход придумала она сама.

С десяток посланий содержали порнографию — какие-то наглые мужики, не стесняясь, демонстрировали свои достоинства, да еще в действии… С легким румянцем на щеках Светлана все это внимательно просмотрела, решая, упомянуть этот факт в заметке или нет (не известно, как поведет себя Артем, прочитав такое), а просмотрев, благополучно удалила весь мусор из почтового ящика. Осталось с дюжину настоящих, нужного характера, посланий и все, увы, довольно банальные. Все, кроме одного… Похоже, составлял его полусумасшедший — нагромождение слов без заглавных букв и знаков препинания: «спускаясь с небес источающих вечность в объятиях влажных надежд по крошкам алмазных сомнений в одеждах гранатовых страхов под громы завистливых лун и лазерный срез амальгамы вскрывающий тайны богов как вены истерзанных страстью…» — и дальше в том же духе еще на полстраницы.

Света несколько раз прочитала текст на дисплее, но так ничего и не поняла.

«Стихи, что ли? Выделиться хотел? Явно перестарался».

Подумав, она ответила именно этому полусумасшедшему — назвалась своим настоящим именем и назначила встречу на ближайшие дни.

«Зачем я это делаю? Тут с маньяком не разобраться! Так нет, еще и психа подавай для полного счастья».

Но уж слишком ограниченным был выбор. Не хотелось заранее обрекать себя на скучный вечер в компании с кем-нибудь из оставшихся соискателей, судя по плоским текстам, ничего собой не представляющих.

Разобравшись с Интернетом, Светлана позвонила в газету «Спутник жизни», где проходила под именем Иоланта. Там тоже для нее кое-что уже было.

— Пускай еще немного поднакопится, — решила она. — А денька через два я заскочу.

Взглянув на часы, Света увидела, что уже опаздывает к свахе, и, выключив компьютер, стала поспешно собираться. За неимением времени на выбор туалета Светлана натянула любимые джинсы, которые носила только с кроссовками, красный топ, выставляющий напоказ полоску живота и весьма эротичный (с ее точки зрения) пупок, легкую розовую куртку, перекинула сумочку через плечо, постояла в прихожей перед зеркалом, поправила волосы, которые, не мудрствуя лукаво, собрала на затылке хвостом, и — вперед.

Только в машине она поняла, что в таком простецком виде придется встречаться и с Гладышевым.

«Обойдется, — решила она. — Видел меня праздничную, теперь пусть посмотрит на будничную».

К свахе Всеславе, которая жила на Шпалерной прямо напротив сгоревшего Дома писателей, она успела вовремя.

Увидев ее, сваха (женщина средних лет, с добрым круглым лицом) всплеснула руками, испачканными мукой.

— Красавица моя, розочка нежная, куколка ненаглядная, — запричитала она, ну прямо как шеф-редактор из родной газеты. — Такая царевна и одна! Будет суженый тебе! И с руками, и с деньгами, и со всем остальным! И недельки не пройдет, как ты спасибочки мне скажешь.

Всеслава провела ее прямо на кухню, наполненную запахом свежеиспеченной сдобы, где на столе стоял противень с ватрушкой в косую клетку (только и осталось, что поставить в духовку), а рядом — широкая тарелка, а в ней, горкой, готовые, румяные, аппетитные на вид пирожки.

— Выпечку затеяла вот, — словно извиняясь, сказала сваха. — Сын из института должен прийти скоро. Золото, а не сын у меня. Я ведь свахой стала через него. Все книжки да книжки. Дай, думаю, за голубчика моего устрою все. Нашла девушку, хорошую, рукодельницу. А он не смотрит на нее. В книжки свои смотрит. А девушку жалко, такая домашняя, мужа бы только. Пришлось поискать ей. Нашла. За ручку в церковь отвела. И пошло и поехало. Клиентом стала обрастать. Пристроишь душу одинокую, а она еще пяток таких же приведет непристроенных. Во вкус вошла. Объявление разместила… А сын золото у меня, а не сын…

«Все ясно. Сейчас она попытается сплавить мне своего сыночка… Тоже мне, Всеслава!»

Но, как оказалось, усомнилась Светлана в свахе напрасно.

7

После небольшой заминки, внесшей в домашнюю атмосферу офисный дух (Света отсчитала деньги — сваха брала плату за услуги только вперед), сели пить чай. За чаем да пирожками Всеслава поведала, что работает по старинке: от жениха — к невесте, от невесты — к жениху. И так до тех пор, пока не сгладятся все острые углы, большей частью искусственные, пока не утрясутся все мелкие житейские вопросы.

Как-то незаметно сваха перевела разговор на Светлану и ловко выведала у нее чуть ли не всю подноготную, начиная от увлечений и кончая вкусами. Прибавь хозяйка еще немного душевности (это и спасло, что больше некуда), наверняка с удивлением узнала бы, что гостья ее никакая не одинокая душа, ищущая свою половинку, а обыкновенный журналист, выполняющий задание редакции.

Спрашивать, каким видит Светлана своего суженого, Всеслава не стала.

— Вот если бы ты пальчиком показала, ласковая моя, за кого замуж хочешь, тогда дело другое. Я бы этого соколика тебе сосватала живо, — пояснила она. — Но поверь мне, ничего хорошего нет в таких браках. Кто-то один мается непременно. Выбор-то головой сделан. Не хочешь иной раз соединять несоединимое, а все равно хлопочешь — работа… Ты пей чаек-то, бриллиантовая, пей. Пирожок бери.

— Значит, вы черта за ангела выдать можете, если один на другого пальцем покажет? — спросила Света.

— Могу. Но не черти люди и не ангелы, хорошая моя. Они просто люди. Мне такие, как ты, которые сами не знают, чего хотят, нравятся. У них всегда больше шансов на удачный брак. Верно выбирает только сердечко, с которым голова всегда несогласная. А у сердца глаз нет, сладкая моя. Неспроста говорится: любовь зла… Но век сейчас такой — голова на первом месте. И все эти службы знакомств с их компьютерами — это тоже от головы. Во все эти тесты да анкеты не верю я. Какой человек нормальный скажет про себя всю правду, да еще компьютеру? Вот и получает каждый по вранью своему. Вот и верит в то, что получил. Еще бы не верить, заплачены денежки-то… Но главное, не в чем признался, а что утаил, голубушка моя! Не явное, а тайное! Вот от него плясать надо.

— Я тоже что-то утаила? — не удержалась от вопроса Светлана.

— Конечно, ненаглядная. Много утаила чего. И то, что мужчина у тебя есть, но не любимый — тело-то сытое, а глаза голодные. И то, что забота тебя какая-то гложет — все на часы поглядываешь. И то, что ты здесь из любопытства больше — уж так легко с деньгами рассталась. И вот… я тоже спросить тебя хочу. Искать тебе суженого, милая? Настоящего, того, с кем повенчает Господь потом на небесах. Ради которого ты всех других забудешь мужчин, на край света за ним пойдешь. Или ты еще подумать хочешь? Только отвечай сразу. Нет — свои деньги забирай и скатертью дорога. Да — мне доверься и сердечку своему.

Здесь Светлану охватила легкая паника: в самом деле, стоит ли продолжать? Слова Всеславы прозвучали как угроза. Света стала потихоньку давать задний ход, но, вспомнив, что она здесь не жениха просит, а информацию собирает, согласилась идти до конца. Сваха, словно испытывая твердость желания клиентки, а может, потому что содержимое кошелька гостьи не было для нее тайной, потребовала еще денег на непредвиденные расходы.

— С тобой — случай особый, — пояснила она. — Но ты, красавица, не беспокойся. Не понравится жених мой, я все до копейки тебе верну. Только не было еще такого, чтобы я не поняла, что нужно голубушкам моим. Вот увидишь, через недельку, чуть больше сыщу тебе орла, и совьешь ты гнездышко с ним аж на седьмом небе.

Квартиру свахи Света покидала призадумавшись. С одной стороны, было такое ощущение, что ее просто-напросто облапошили, содрали деньги сверх обговоренной заранее суммы.

«Велосипед меня просто убьет! — думала она, спускаясь по лестнице. — Чую, половину всех расходов придется оплачивать самой».

С другой стороны, Светлане казалось, будто она переступила черту — душа не на месте. Сваха Всеслава была не промах. Такая вполне могла найти кого-то из ряда вон. Мысль, что где-то действительно существует человек — ее идеальная пара, — откровенно смущала, беспокоила и… злила! Да никто ей не нужен! У нее уже есть единственный, на всю жизнь — Артем! И как эта сваха смела утверждать, что он нелюбимый!

«Это Артем-то нелюбимый», — возмущалась Света. — Да я его на сотню идеальных мужиков не променяю. Мне не нужен идеальный. Мне нужен надежный!»

В дверях парадного Светлана столкнулась с каким-то молодым человеком. Это и был, без сомнения, сын свахи. Выдала верная примета — книга в руках. От книги молодой человек так и не оторвался, буркнул что-то вместо извинения и направился к лифту, на дверях которого мелом было написано: «Не работает».

Света успела сунуть нос в книгу. На картинках какие-то клещи, не то еще что-то с узловатыми, волосатыми членами, раздутыми брюшками и мощными челюстями…

«Так вот что ему дороже всех женщин на свете! Что ж, бывает и такое».

Светлана села в машину, но трогаться с места не стала. До встречи с Гладышевым времени было более чем достаточно, плюс время на опоздание. Она решила позвонить Артему — просто так. Приласкать лишний раз. Да и самой еще разок убедиться, что у них все по-прежнему.

Секретарша Балашова сразу узнала ее голос.

— Он на складе, — сказала она. — Минуточку. Сейчас я вас соединю.

Что-то в этой простой фразе Светлану задело, но она не успела понять, что именно. В трубке послышался голос Артема.

— Что-то случилось? — сразу забеспокоился он.

— С чего ты взял? Потому что просил звонить в случае чего? А я вот просто так… Нет, вру, не просто. Я подумала, как это здорово, что ты у меня есть, такой заботливый, надежный.

— Наверное, ты себе присмотрела какую-нибудь жутко дорогую безделушку, не иначе. Или машину разбила, — пошутил Артем.

Шутка была принята.

— У меня есть полчаса, — сказала Света. — Хочешь, я заеду к тебе? Выпьем по чашечке кофе…

— Нет, нет, — не дав ей договорить, ответил Балашов. — У меня приемка, потом переговоры… Освобожусь не скоро.

— Жаль. Но все равно, — она сделала паузу, — я тебя люблю…

— Нет, определенно что-то случилось, — засмеялся Артем. — Может, тебе стыдно за вчерашнюю головную боль?

— По-моему, ты пошлишь, — обиделась Света.

— Понял! Признаю свою ошибку. Погорячился. Был не прав. Как насчет бутылочки шампанского? Той, что мы поставили в бар до лучших времен?

— Очень может быть. Только я не знаю точно, когда вернусь. Вот как раз к свахе сейчас собираюсь. Ну все. Не буду тебя отвлекать. Целую.

Она хотела убрать мобильник, но вспомнила о Щербине. Нужно было напомнить ему про обещание выслать фоторобот брачного афериста. Но и на этот раз дозвониться до бывшего одноклассника не удалось.

Светлана отключила трубку, спрятала в сумочку.

«Черт возьми! Сейчас бы все уже было ясно — аферист Гладышев или нет. Мучайся теперь. И зачем я соврала Артему, что еду к свахе? И правильно соврала! Вот когда получу фоторобот и убежусь… вот тогда мне и понадобится телохранитель. А пока придется помучиться».

Глубоко вздохнув, Света завела двигатель и поехала в направлении Смольного.

Свидание с Николаем она назначила у главного входа в Таврический сад. Ей так было удобней — буквально в минуте езды от свахи Всеславы.

По времени выходило, что Светлана будет на месте на двадцать минут раньше срока. Это она-то, которая поклялась себе в подобных случаях опаздывать, опаздывать и еще раз опаздывать. Но ей вдруг захотелось проверить, на месте ли уже Гладышев. Или он из тех, кто приходит за минуту до назначенного часа?

Николай был на месте, как будто занял здесь позицию еще со вчерашнего дня. В светло-синей рубашке, поверх которой была надета черная кожаная безрукавка, в синих джинсах и черных ботинках, он стоял прямо по центру ворот, как контролер, мешая прохожим, и говорил с кем-то по мобильнику. У Светы сразу мелькнула мысль: с женщиной, — и что-то похожее на легкий приступ мигрени.

«Я что, ревную? — удивилась она. — Это к брачному-то аферисту? — И тут же себя одернула: — Это еще нужно проверить! Да и какой он аферист! Совершенно не похож… А они и должны совершенно не походить. Только тогда можно стать настоящим мошенником».

Увидев, как его новая знакомая выходит из иномарки (вчера Светлана приехала в клуб и уехала домой на такси), Гладышев не смог скрыть удивления. Он улыбнулся, тут же прекратил телефонный разговор и пошел ей навстречу.

«А ведь он может подумать, что я так рано, потому что сгораю от нетерпения его увидеть, — пришла вдруг неожиданная мысль. — Ну и пусть думает. Пусть думает, что я лезу, вся такая счастливая, прямиком в его сети».

— А где же цветы? — поздоровавшись, нашла за что зацепиться Светлана.

— Вы хотите таскать с собой по жаре семнадцать алых роз — меньше я не дарю? Так я сейчас быстренько исправлюсь. — Николай стал набирать на мобильнике, который все еще держал в руке, какой-то номер.

«Решительный товарищ», — оценила Светлана.

— Зачеркивается, — сказала она, останавливая его прикосновением руки. — Пожалуй, вы правы. Цветы не для прогулок. Пойдемте потихоньку. Вот сюда.

Держась как можно ближе, но не касаясь друг друга, они, храня молчание, пошли по боковой аллее вдоль ограды, слушая, как воробьи дружно пытаются перечирикать проезжающие мимо машины и орущую на лужайке ребятню.

Шагов через пятьдесят Гладышев осторожно взял Свету под руку. Она сделала вид, что ничего такого в этом нет. Пока все шло по плану, который был разработан накануне. План, конечно, был не ах, но, осуществив его, даже без фоторобота можно получить ответ на вопрос — злодей Николай Гладышев или простой и скромный человек, которого с кем-то спутали?

Предполагала она наличие четкого плана поведения и у своего нового знакомого. Особенно если блондинка в голубом не ошиблась, узнав в Гладышеве бывшего ухажера своей подруги. Аферист обязательно попытается выведать у своей жертвы подробности совершенно определенного свойства. Но действовать он будет осторожно, исподволь, чтобы не вызвать ни малейшего подозрения.

— А кто вы по профессии, Светлана? — задал Николай первый вопрос.

«Так, он решил не церемониться! Сразу быка за рога. Спросил бы тогда уж прямо, где я храню домашнее серебро и валюту».

— Я корректор. Работаю в газете. — Она назвала свою родную газету. Это была домашняя заготовка. Называться журналистом не рискнула — можно вспугнуть. Если Гладышев захочет проверить — пожалуйста. Просмотр свежих и старых подшивок ему ничего не даст — корректоров газета не упоминает. Риска, что он наткнется на подпись «Светлана Савельева», тоже никакого. Все свои материалы Света подписывала псевдонимом (из-за папочки). Остается отдел кадров, где его вежливо отошлют на сайт в Интернете. А там она с утра — корректор. Об этом и просила Светлана заместителя главного редактора. — А что? — с вызовом спросила она. — Или вы согласно профессии делите людей на чистых и нечистых? Тогда я дворник.

— Ничего не имею против дворников. Даже наоборот… В детстве я мечтал стать именно дворником. Мы жили на первом этаже. Напротив обитала дворничиха тетя Люся, веселая, румяная. Когда зимой она убирала снег, просто завидно становилось. Мы с ребятами отнимали у нее лопату и в драку выскребали дорожки до самого асфальта. И все это с каким-то необыкновенным чувством, с восторгом, что ли. Ничего подобного я потом не испытывал. Всякое было: сильнее, слабее. Но чтобы повторилось — никогда.

— Дворником вы не стали, значит, жизнь не удалась?

— Я психолог. Занимаюсь частной практикой, в домашних условиях. Вычищаю человеческие души от всяческой грязи. Чем не дворник?

— Значит, за плечами университет?

— Я не питерский. Здесь — третий год. Пока все складывается удачно. Но не так, как у вас. Корректор, разъезжающий на «Ауди», — это круто.

— Машину подарил отец, — беспечно ответила Света и добавила: — У него фирма. Он меня балует на разные лады. Как будто я сама не могу побаловать себя.

— Вы живете вместе?

— Слава Богу, нет. Здесь я целиком солидарна с американцами: взрослые дети не должны жить с родителями.

«Прекрасно. Теперь у него есть все, чтобы понять, что мной очень и очень стоит заняться».

Николай не стал уточнять, что за фирма у отца и как его зовут. Добыть эту информацию уже не составляло труда, если очень захочется. Можно было элементарно заглянуть в справочник «Кто есть кто в Петербурге», где в числе пяти бизнесменов Савельевых упоминался и Владимир Петрович, единственный, у которого дочь — Светлана. Подсказывать этот самый короткий путь она, конечно, не стала — зачем подставляться! Света не сомневалась, что Гладышев так или иначе до ее отца доберется, если он не тот, за кого себя выдает.

Разговор продолжался и сам собой закрутился вокруг профессиональной тематики. Николай рассказал пару забавных случаев из своей практики психолога. Светлане пришлось ответить несколькими анекдотами из редакционной жизни, которые вполне могли быть доступны корректору.

Тема вдруг неожиданно сменилась, заговорили об искусстве: примитивизм в живописи, авангардизм в кино и пессимизм в литературе. Прошлись по моде, откатились вдруг к древним грекам, рванули вперед к перспективам космонавтики… То есть перешли на обыкновенный треп в самом прекрасном смысле этого слова. И этот треп захватил настолько, что Света совсем забыла об осторожности. О том, что человек, с которым она почувствовала себя так легко, вполне может быть очень опасен. Так здорово было перелетать с одного на другое, перебивать, не боясь показаться невежливой, смеяться, блистать эрудицией. В общем, вести себя так, будто они были знакомы сто лет, несмотря на это тяжеловесное «вы», от которого ни она ни он упорно не хотели отказываться.

Забыв о времени, они петляли по дорожкам сада, пока не вышли вдруг прямо на летнее кафе.

— Это судьба, — обрадовалась Света. — От стакана сока я бы не отказалась.

Ее скромное желание было тут же исполнено, благо народу в кафе оказалось немного. Они заняли свободный столик и сразу как-то посерьезнели.

— Может, коснемся более тонких сфер, — предложил Николай. — Кажется, момент настал.

— Касайтесь, только осторожно.

— Вам не кажется странным, Светлана… еще вчера мы ничего не знали друг о друге, а сегодня…

— …Словно боимся потерять? — продолжила она с иронией.

— Именно, — улыбнулся он. — Бывший стихоплет иногда поднимает во мне голову и начинает красиво говорить. Вы, пожалуйста, и впредь — носом об стол… Я попытаюсь продолжить. У нас с вами щекотливое положение. С одной стороны, наши отношения, которые еще только налаживаются, можно назвать искусственными. Мы знали, на что шли, но не знали, на кого выйдем. Я о том, что тесты — тестами, а посмотреть на человека в простых житейских ситуациях не мешало бы…

Светлана дотянулась до головы Гладышева, не сильно надавила на затылок, как будто хотела сделать то, о чем ее просили: носом об стол.

— Понял, — догадался Николай. — В данном случае это означает: не будь занудой! Что ж… Света, как вы отнесетесь к предложению рвануть денька на три, скажем… в Копенгаген? Думаю, эти три дня вместе дадут нам больше, чем сотня таких вот прогулок.

Это был неожиданный ход. И коварный. Еще утром она с тоской думала о возможности оказаться где-нибудь в центре Европы, и вот является добрый волшебник Николай Гладышев и берется, словно прочитав ее мысли, исполнить самое заветное из желаний.

— Почему именно Копенгаген? — спросила она.

— Всегда мечтал увидеть Русалочку. В детстве я был влюблен в нее. А вы… вы чем-то с ней похожи. Честно, честно… Ну как, согласны?

«С брачным аферистом! Даже не в Париж, а в какой-то Копенгаген! Где один на один и помощи ждать неоткуда! Никогда!» — подумала Светлана.

— А в Дании пляжи есть?

— В Дании все есть.

— Тогда почему бы и нет, — с улыбкой ответила она.

8

Шампанское, которое Балашов предлагал распить вечером, так и осталось стоять в баре, дожидаясь лучших времен. Ужин на двоих, свечи, приятная музыка, задушевный разговор, признания, ласки и пряная ночь — все это осталось томиться под пробкой, так и не выстрелившей в потолок. Или Артема подвела память, или он передумал, или что-то еще — Светлана выяснять не стала. И напоминать тоже не стала. Нет так нет. Даже еще и лучше. Можно заняться делами: расшифровать магнитофонные записи, сделать черновые наброски будущей статьи.

Она включила компьютер, но дальше нескольких набранных строк не пошло. Взгляд соскальзывал с экрана дисплея, как яичница с тефлоновой сковородки, тыкался по углам, вяз в хрустальной вазе с цветами, кружил, как муха вокруг лампы, и вдруг возвращался на несколько часов назад. Она снова видела дорожки сада, траву, усеянную телами загорающих, пруд, в котором, обезумев от жары, плескалось солнце, слышала, как хрустит песок под ногами, рокочут где-то далеко машины, кричат на спортивной площадке дети… Но все это — второй план. А на первом…

Обманывать себя не имело никакого смысла: Гладышев ей нравился. Но это «нравился» — всего лишь так и не развившееся чувство, которым она прониклась к Николаю еще в «Узах Гименея» до того, как на него навесили ярлык афериста, бухнули ложку дегтя в бочку меда. И хорошо, что бухнули. Пусть теперь Гладышев изгаляется как хочет, Светлана на его трюки не поддастся.

Но она будет всячески показывать ему, что все больше и больше очарована, что доверяет ему безмерно, а сама, как энтомолог, станет внимательно изучать это редкое человекоподобное насекомое под микроскопом, фиксируя каждое его движение. Главное, не пропустить момент, когда он попытается впиться в ее тело, чтобы насосаться крови очередной жертвы.

«Человекоподобное насекомое — в этом что-то есть, — заставив себя еще немного постучать по клавиатуре, подумала она. — Но, когда он перейдет от слов к делу, не будет ли слишком поздно?..»

Светлана украдкой посмотрела на Артема. Тот по своему обыкновению лежал на диване в сине-бело-голубом спортивном костюме, очень выигрышном на бордовом фоне обшивки, в белых махровых носочках и читал газету — играл в свою «аберрацию зрения».

«Рассказать Артему? Нет, не сейчас. Еще рано. Вот когда буду уверена… Что же это Щербина не шлет фоторобот?»

Она еще раз заглянула в электронный почтовый ящик — пусто — и вернулась к своим мыслям.

Да, Гладышев оказался достойным соперником. Сегодня ей добраться до истины так и не удалось. Она на такие скорости и не рассчитывала. Но кое-что странное наскрести все же удалось.

Гладышев сказал, что он психолог с частной, домашней практикой. То есть у него нет ни офиса, в который можно заглянуть, ни секретарши, которую можно разговорить, ни коллег по работе, которые тоже могли бы кое-что порассказать. Очень удобно. Психолог! Хоть бы один профессиональный термин ненароком обронил: что-нибудь вроде фрустрации или сублимации. Нет, говорил нормальным человеческим языком, словно и не психолог вовсе. Далее… Гладышев скрыл, довольно неуклюже, какое учебное заведение закончил. Не назвал город, в котором родился… Ни словом не обмолвился о родных, ни словом о друзьях. Ничего нового в информационном плане она о нем опять не узнала. И при этом — сотни историй из прошлого и настоящего — заслушаешься, — которые вполне могли произойти и не с ним. А могли и с ним.

«Все-таки он чрезвычайно занятный тип… — Светлана опять скосила глаза на Балашова. — Ты, Артемушка, не волнуйся. Все будет хорошо. Все идет по плану. Вот когда настанет время его вязать, вот тогда я упаду перед тобой на колени и во всем сознаюсь. Вместе и повяжем… это да! Но зачем он предложил прокатиться с ним заграницу? Аферист никогда бы не стал входить в такие расходы…»

Предложение Гладышева ради ускорения сближения рвануть на пару деньков в Европу действительно выглядело очень странным. Аферист должен был продвигаться в сторону ее денег, сужая круги, как акула. Но Гладышев словно специально направлял Свету в сторону своих собственных денег. Словно предоставлял ей доказательства того, что его оговорили, и никакой он не брачный аферист, а вполне серьезный, солидный человек, мечтающий о банальном счастье в личной жизни.

Промаявшись над этой головоломкой еще минут пятнадцать, Светлана пришла к неожиданному выводу. Она просто недооценила Гладышева. Он опережает ее на шаг. Там, в Таврическом саду… Николай уже знал о ней все! Он знал, что она никакой не корректор, а журналист. Он знал все про ее отца!.. Вот откуда эта щедрость — домашняя заготовка! Он уверен, что вернет все с процентами!.. Наверняка он знал и про задание редакции.

«А про то, что мне известно, что он аферист, это он знает? — тут же спросила она себя. — Нет, конечно, нет! Тогда бы я его больше никогда не увидела. Журналист, изучающий рынок знакомств, — вот кто я для него. Я просто устраиваю его по всем параметрам, которых у него всего один — деньги. Может быть, у него даже серьезные намерения. Может быть, он хочет жениться на мне!!! Почему нет? Не век же ему в аферистах ходить!.. Да, но откуда он все про меня узнал?.. Да просто взял и проследил в первый же вечер. А дальше дело техники — залез в душу кому-нибудь из соседей. А я, дуреха, даже не удосужилась проверить, нет ли за такси «хвоста». Нет, из меня резидента не получится… И не надо. Что же выходит? Если все так и есть, то Гладышев штучка еще та. А я, получается, заломила сук не по плечу… Может, бросить все к черту, пока еще не поздно? Постой-ка! Значит, он и про Артема тоже знает?!»

Светлана опять скосила глаза на Балашова. На этот раз взгляд ее не остался незамеченным.

— Ты смотришь так, будто я лежу не на диване, а в гробу, — удивился он, и лицо его приняло обезоруживающее детское выражение. — Что-то случилось?

«Да! Случилось!» — хотелось крикнуть ей, броситься к Артемке — и то ли защитить, то ли самой искать защиты… и рассказать про Гладышева все, все, все! Света так бы и сделала, но тут вдруг зазвонил телефон.

— Алло, — сказала она, подняв трубку.

Ей никто не ответил. Только угадывалось чье-то дыхание.

— Алло! — повторила она. — Я слушаю.

И опять в ответ — тишина. Она подождала еще немного, отключила трубку и положила на место.

— Такое ощущение, что кто-то проверял, дома ли мы, — сказала Света.

— Да перестань! — улыбнулся Артем. — Просто плохо соединилось. Сейчас еще позвонят. — И словно в доказательство его правоты телефон вновь зазвонил. — О! А ты сразу о страшном.

Света опять взяла трубку. Оказалось, что побеспокоил ее бывший одноклассник и действующий опер Игорь Щербина, сам! Значит, передали, что его упорно разыскивает журналистка Савельева!

— Это ты звонил минуту назад? — сразу спросила она.

— Нет, — ответил он. — Странный звонок, да? С нашей техникой это сплошь и рядом. А ты, значит, уже дергаться начала. Поздравляю!

— Причем здесь это?

— Как же! Ты ведь афериста ловишь. Или уже поймала?

— Нет… Кстати, ты вообще человек слова?

Она не могла спросить напрямую, где фоторобот, из-за Артема, который как ни в чем не бывало вновь уткнулся в свою газету.

— Ты о фотороботе? — догадался опер. — Отчаянная ты все-таки девушка, Савельева. Помнишь, в восьмом классе…

— Может быть, лучше о делах, Игорь? — перебила Светлана.

«Нашел, что вспомнить. Это когда что было. Если на то пошло, мы все заложники прошлого!»

— Можно сразу и о делах, — согласился Щербина. — Я тут долго думал… В общем, если честно, я напрасно принял твое предложение. Я ведь тебя знаю. Ты сначала сама с ним наиграться хочешь, а уж потом, наигравшись, мне передать. Думаешь, ты — кошка. А ты — мышка. Съест он тебя… Короче! Никакого фоторобота тебе не будет. Поняла? Пиши по-быстрому свою заметку и отбегай в сторону. Мы с ним без тебя как-нибудь справимся.

— А если… Должна же я знать!

— Да не пересечетесь вы, можешь быть спокойна. А если пересечетесь, вот как раз на этот случай фоторобот тебе и не нужен! Чтобы черт тебя не попутал, чтоб ты дров не наломала. Просто держись со своими женихами безопасных мест, нейтральных тем и строгой диеты. Поняла?

«Съест он меня! — положив трубку, возмутилась Светлана. — Это мы еще посмотрим, кто кого съест! Сам ты мышь белая, Игорек! Вот теперь тебе назло пойду до конца. И чихала я на твой фоторобот — обойдемся! А если что случится, виноват будешь ты! И только ты!»

— А сейчас у тебя взгляд амазонки, рвущейся в бой. Кто звонил?

Света сказала чистую правду, что звонил Щербина и уговаривал отказаться от охоты на брачного афериста. Но в конце все же приврала:

— Я уже не стала ему объяснять, что он зря беспокоится и я давно уговорила себя сама. Пусть думает, что спас мне жизнь… Кстати, вспомнила она, в прошлый раз он сказал, что тех, кто грабанул твою бывшую лабораторию, поймали.

— Вот как! Кто бы мог подумать!

— Не иронизируй. Еще он просил передать соболезнования.

— Соболезнования? Мне? — удивился Балашов.

— Ну да. Я ему рассказала, что Шурик Родишевский умер. Он был потрясен.

— Душевный мент… Прямо киногерой.

— Перестань. Он еще добавил, что ему тоже приходилось терять друзей.

На это Артем ничего ответить не успел. Вновь зазвонил телефон. Светлана взглянула на Балашова, и тот, все поняв, легко вскочил с дивана — взял трубку.

— Алло! — сказал он, помолчал и снова: — Алло! Перезвоните, вас не слышно. — Артем положил трубку и задумчиво произнес: — Скорей всего, что-то со связью… Или придурок какой-нибудь забавляется. А может, кто-то из твоих женихов… Ты никому не давала наш номер?

Номер домашнего телефона Светлана никому не давала и нигде не оставляла. Но она дала номер своего сотового Николаю Гладышеву. Сама не поняла, как это получилось.

«При чем здесь Гладышев?! Он бы и звонил на мобильник. Зачем ему эти игры в молчанку?»

Она хотела уже обиженно ответить на вопрос Балашова, но ее опередил телефон! Он зазвонил в очередной раз, как-то по-особому нагло и так неожиданно и громко, что Света вздрогнула.

— Ну все, — сказал Артем. — Кто бы это ни был, нас нет дома. — Он вдруг просветлел. — А это идея. Мадам, а не убить ли нам остаток вечера и часть ночи в каком-нибудь ночнике? Оставим наши мобильники дома, забудемся, подвигаемся… По-моему, ты слегка заработалась. Да и я чего-то залежался. — Он кивнул на диван. — Как предложение?

Телефон продолжал звонить.

— Я за, — оторвав взгляд от трубки, согласилась Светлана.

На сборы ушло не больше пятнадцати минут. И все это время квартиру наполняли телефонные трели, но трубку они так и не взяли.


Это была хорошая идея: сбежать из дома и отсидеться в ночном клубе. Побольше бы таких странных телефонных звонков, которые выгонят в мир и не обязательно в «ночник». Можно в театр, на выставку, можно просто в гости к друзьям.

Вечер удался. На сцене добросовестно, «вживую», работала новоиспеченная поп-звезда. Вокруг были сплошь симпатичные лица, шеф-повар в эту ночь просто творил чудеса, а шампанское казалось хмельнее обычного в два раза, и пили они его вволю, потому что приехали сюда на такси.

Даже то, что они наткнулись в клубе на Киру Тапоркову в кардигане из змеиной кожи, с ее далеко не молодым человеком (вот откуда денежки на наряды!), настроение не испортило. Наоборот, подняло. Кира тут же поспешила сделать маленькую гадость, посвятить жениха «подруги» в ее профессиональные дела. Шутка ли, бегает по всем брачным агентствам Питера, мужиков ищет! Того и гляди, найдет какого-нибудь богатенького Буратино, ради которого возьмет да и бросит того, с кем помолвлена.

Надо было видеть, как огорчилась Тапоркова (не смогла скрыть своих чувств), когда узнала, что «поиск мужиков» для Артема не новость.

— Да у вас, оказывается, нет друг от друга секретов, — улыбнулась она, стараясь перекричать оглушительную музыку, сотрясающую зал. Поп-звезду, которая в этот момент отдыхала, подменял диджей со своим любимым набором убойных мелодий. — Может, вы и за маньяком вместе гоняетесь?

Кира, конечно, была уверена, что уж про маньяка Света умолчала. Но и здесь ее постигло разочарование. Артем не стал объяснять, что невеста его про маньяка и думать забыла. Просто подтвердил:

— Да, гоняемся. И довольно успешно.

Очередь нанести ответный удар была за Светланой. И она не удержалась, нанесла.

— Впечатляющий прикид, — покрутив колечко на пальце, похвалила Света «подругу». — Ты вся так и сияешь. Где кардиганчик такой отхватила. Дольче? Ферети?

Кира не удержалась и пошла перечислять модельеров и модные дома: Донна Каран, Луи Вуитон, «Берберри», «Самсонайт», «Шанель»… Добралась до нижнего белья, но тут осеклась, поймав насмешливый взгляд своего бойфренда. Тот оказался очень даже неглупым человеком, все понял, но ничего не сказал.

Рассыпавшись в пожеланиях приятно провести остаток вечера, Кира и ее немолодой человек, который без напряжения (независимая личность!) промолчал весь разговор, удалились.

— Какие у вас душевные отношения, — заметил Балашов, делая глоток коктейля и проверяя его на свет. — Сюда бы немного травки из склянки номер девятнадцать. Вкусбыл бы феерический, а польза!.. Ты что, со всеми в редакции так общаешься, как с Кирой? — Он подождал ответа и добавил: — Что, если это твоя Кира звонила? — И тут же сам себе возразил: — Да нет, вряд ли.

— Ну зачем ты напомнил про эти дурацкие звонки! — возмутилась Света. — Я про них уже почти забыла!

— Сейчас ты про них совсем забудешь! Пойдем-ка разомнем члены!

Артем протянул руку, Светлана отрицательно покачала головой. Они уже танцевали, и больше ей не хотелось.

Но Балашов настоял на своем. Применив силу, он буквально выдернул ее из-за столика и повел в самую гущу танцующих. Сначала с неохотой, а потом все больше и больше заводясь, она стала танцевать. От низких частот вибрировали внутренности, от высоких пылали щеки. Лазерные вспышки делали мгновенные коллективные снимки, которые с невероятной быстротой сменяли друг друга. Вот эта смена и рождала движение. Было так здорово, так весело. И хотелось танцевать, танцевать, танцевать…

Кончилось тем, что Балашову пришлось, опять применив силу, выводить Светлану из круга, который образовался вокруг нее, — такой фурор она произвела.

В комнате отдыха, куда Артем ее привел, они сели в двухместное плетеное кресло-качели, прикрепленное к потолку. Царил полумрак. По стенам, полу и потолку под медитативную музыку скользили ленивые тени. Есть ли в комнате еще кто-то, кроме них, понять было нельзя: кресла-качели были похожи на половинки коконов, и все — развернуты спинками друг к другу.

— Ты не ревнуешь? — спросила Светлана, положив голову на плечо Балашову.

— А разве ты дала повод?

— Как же. Я имела такой успех. Ребята с меня глаз не спускали. Прямо так и раздевали глазами.

— Ну и что? — каким-то скучным голосом отозвался Артем.

Свету его равнодушие задело.

— Мне было приятно, — доверительно сообщила она. — Женщине всегда приятно, когда мужчины раздевают ее глазами.

— А мужчине приятно, когда приятно женщине, — философски заметил Балашов.

И это почему-то еще больше задело ее.

— Между прочим, какой-то нахал все время задевал меня за… пониже спины. Якобы нечаянно.

На самом деле никакого нахала не было, хотя пару раз она ощутила чьи-то прикосновения.

— В самом деле? — не слишком удивился Артем. — Действительно нахал.

— Мне это тоже понравилось, — пошла Светлана дальше.

— Кажется, я начинаю ревновать. И во мне просыпается кровожадный мавр.

Балашов, сделав зверское лицо, взял Свету за горло, слегка сжал.

— Ну, наконец-то! — обрадовалась она. — А то сидит, не понятно, о чем думает.

Губы Артема нашли ее губы. Отвечая, Светлана закрыла глаза, почувствовала, как его рука привычно легла на колено и, задирая бархат вишневого платья, заскользила знакомым маршрутом. На этот раз останавливать движение она не собиралась. Наоборот. Света готова была крикнуть: пожалуйста, не останавливайся! — и не заметила, как проскочила точку возврата. Тело освободилось от сознания и начало свою короткую, безумную, самостоятельную жизнь. Оно требовало, чтобы его ласкали неистово, отчаянно, страстно, ожесточенно… сразу везде…

— Ребята! — раздалось вдруг над ними. — Полтинничком не выручите? Все в рулетку спустил. Очень пить хочется.

Они уставились на просителя, и, наверное, на их лицах был написан один и тот же вопрос: откуда ты, черт тебя подери, взялся?

— Я здесь соснул немного… Полтинничек, а?

Никакого полтинника осквернитель интимного момента не получил. Все испортил, еще и деньги за это сорвать хочет, наглец! Но как же было досадно и как болезненно приходило в «холодное» состояние тело, которое вернули с полдороги в страну вечного блаженства.

Поскучав еще немного в баре (было уже около трех часов), они решили вернуться домой. Прямо у входа в клуб несли ночную вахту частники. Света и Артем сели в первую машину, на заднее сиденье, и поехали.

Когда сворачивали на проспект, Светлана, вспомнив, как вот так же она возвращалась из «Уз Гименея», не поленилась и оглянулась назад. Через минуту оглянулась еще раз. Потом еще…

— Что ты там все высматриваешь? — не удержался от вопроса Артем.

Она склонилась к его уху и тихо, так, чтобы не слышал водитель, сказала:

— Кажется, за нами «хвост».

9

Утром, умытым грибным дождем, позвонил Велосипед, скучным голосом справился о здоровье (Светлана чуть не зарычала) и спросил, как продвигается статья. Получив ответ: «Так себе…» — заместитель главного редактора, без причины вдруг повеселевший, остался вполне доволен.

— Зачем звонил? — положив трубку, удивилась Света.

— Да он просто энергетический вампир! — отозвался Артем. — Все вампиры лезут в начальники. Правда, это не значит, что все начальники вампиры… Вон как ты сдулась прямо. А у него небось голос сразу зазвенел. Зазвенел? В следующий раз, когда он позвонит, сделай фигу или мысленно надень на него венок из белых роз — очень помогает. Но вообще с ними надо быть поосторожней. Вампир вампиру рознь…

«Ну, сейчас начнет читать целую лекцию…»

— Да причем здесь вампиры! — перебила она Балашова. — Ерунда какая-то. Просто он опекает меня чрезмерно в память о матери.

В вампиров всех мастей Светлана не верила. Но звонок начальства окончательно испортил и без того подпорченное с ночи настроение. Эта вчерашняя слежка… А может, никакой слежки и не было? Просто маршруты совпали! Ведь подозрительная машина (черная «Дэу Нексия» — марку с лёта определил Артем, он мечтал о такой) в конце концов свернула в какой-то переулок, и больше они ее не видели. Но неприятный осадок все же остался. И у Балашова тоже. Дома он впал в задумчивость и даже не попытался закончить любовную игру, начатую в клубе в плетеном кресле-качелях.

Утром кривая ее настроения тихонько поползла вверх. Но Велосипед своими вопросами опять направил ее резко вниз.

И вот теперь с таким нерабочим настроением ей предстояло заниматься делами. А их накопилось предостаточно. Нужно было заехать в ЧП «Арканов», выбрать жениха, заскочить в «Спутник жизни», забрать корреспонденцию на имя Иоланты. На сегодня же была назначена встреча с полусумасшедшим поэтом, который на ее брачный интернетовский адрес прислал целую страницу откровенного бреда: «спускаясь с небес…» И еще ей предстояло увидеться с Гладышевым!

Артем ушел первым, смиренно унося на щеке тепло прощального поцелуя. Светлана вышла через пятнадцать минут, она специально переждала Балашова, чтобы забрать из ящика ореховой стенки, где хранились документы, свой заграничный паспорт. Паспорт нужно было передать Николаю для всяких бумажных дел — оформить визы, страховки, купить билеты…

Вчерашние вечерние звонки и ночная слежка совершенно отбили у нее охоту к перемене мест. Она даже подумывала, а не отказаться ли от предложения Гладышева слетать с ним в Копенгаген? Тем более что до сих пор Светлана понятия не имела, как объяснить заграничную поездку Артему. Но паспорт все же взяла. Мало ли, настроение изменится. А Балашову можно сказать первое, что придет в голову.

Прежде чем выйти, Света долго разглядывала в глазок лестничную клетку и прислушивалась к звукам за дверью.

«Доигралась! Теперь за каждым углом будут мерещиться маньяки с опасными бритвами…»

На пути к машине никакие маньяки ей не встретились. Зато попался сосед предпенсионного возраста с первого этажа, возвращавшийся из магазина. Увидев Светлану, он приветливо поздоровался.

«Сейчас скажет: читали мы вашу последнюю статью!..»

Но сосед сказал совсем другое, не удержался:

— Какая вы все же хорошенькая! Боже мой! Хотите йогурта?

От йогурта она отказалась. Но настроение заметно приподнялось — еще одно скрытое признание в любви, простодушное, ни к чему не обязывающее. И сразу как-то и солнце засияло ярче и птицы запели громче. Хорошо!


В ЧП «Арканов» ее провели в отдельную скудно обставленную комнату, где из мебели — только стол с телевизором двойкой, стул и еще один столик, на который свалили приличную горку кассет. На этих кассетах и были кандидаты в женихи. Чтобы добросовестно просмотреть всю эту гору, требовалось несколько часов. Светлана отпустила себе на все про все час. Она достала из сумочки блокнот, авторучку (мало ли какая фраза у кого-то проскочит или к ней какая мысль залетит) и начала просмотр.

Мужики, рекламирующие себя почти одними и теми же словами, были на все вкусы. Толстые и худые, кудрявые и не очень, блондины и брюнеты, с усами и без, молодые и постарше, спортсмены и интеллектуалы, веселые и грустные, даже белые и… черные. Поставив одну из кассет, Светлана с удивлением увидела на экране телевизора негра, который очень даже прилично говорил по-русски — чисто. И вообще, как он сам пояснил, улыбаясь дальше ушей: я самый что ни на есть свой, российский, уроженец северной столицы.

«Это он — мой выбор!» — поняла Света.

Русский негр, да еще по имени Вася и по фамилии Иванов — лучше не придумаешь. Покруче иностранца. В этой куче кассет они были в изобилии. Светлана посмотрела троих (специально не выбирала): американца, немца и поляка. Интересней всех был американец. Уже в возрасте (значит, не много осталось), достаточно крепкий (не придется выполнять роль сиделки), бездетный (не нужно ни с кем делить наследство) и ни слова по-русски (есть возможность попрактиковаться в английском). И все трое приглашали к себе: погостить, присмотреться друг к другу. И не один (вот мужики!) не уточнил, а за чей, собственно, счет!

Не предупреди ее Велосипед, что о заграничных женихах лучше забыть, она остановила бы свой выбор, конечно, на американце… и вряд ли добралась бы до негра Васи Иванова! Нет худа без добра.

Чтобы утрясти все формальности с координатами кандидата в женихи, потребовалось пять минут. И можно было лететь в «Спутник жизни», но улететь помешал Боря Арканов, оператор агентства. Он неожиданно появился из-за декоративной пальмы, как хищник, весь день карауливший свой ужин.

— Девушка Савельева! — обрадовался он, и глаза его беспокойно забегали. — А я вспоминал о тебе. Столько народа после тебя перебывало — ничего не помню. Как в черную дыру. А тебя запомнил. Что бы это значило?

— Это значит, что память крепче на неудачи.

— Как просто… Люблю умных и красивых. Слушай… помоги себя забыть, а? Что ты делаешь вечером?

— Опоздал ты, Борюсик, со своими предложениями. Я уже выбрала себе жениха. Спасибо вашему агентству.

— Французишку какого-нибудь? — нисколько не расстроился оператор.

Ответ Светланы не произвел на Бориса никакого впечатления. Его, наверное, не удивило бы, скажи она, что выходит замуж за лысого карлика без ног, с искусственным глазом и вставной челюстью. Его, похоже, вообще невозможно было удивить. А вот он Свету удивить и даже напугать смог и очень легко.

— Слушай, — сказал на прощанье Арканов, — тут кто-то вломился в наш компьютер… Какие-то хакеры…

— И что? — еще ничего не подозревая, спросила она.

— Ничего не тронули. Только твой файл. Понимаешь? Кому-то понадобилась информация на тебя. Кто-то тобой шибко заинтересовался.

— Ты пошутил?! — с надеждой спросила Светлана. На самом деле это означало: ты мстишь мне за несговорчивость.

— Если бы, — покачал головой Борис. — И не думай, я это не из вредности, что ты такая гордячка. Кого-то ты здорово зацепила.

— Когда взломали компьютер?

Судя по ответу Арканова, получалась очень неприятная вещь: компьютер взломали на следующий день после знакомства с Гладышевым!

Настроение опять упало до нуля. Чтобы его поднять до более или менее приемлемого уровня, требовалось с десяток признаний в любви. Таких, как утром: бескорыстных, ни к чему не обязывающих.

Они попрощались.

— Если что-то серьезное, можешь на меня рассчитывать!

В знак того, что слышит, она махнула рукой, но не оглянулась, не послала в ответ благодарную улыбку.

Выйдя на улицу, где тускло светило солнце и скорбно плавал в воздухе тополиный пух, Светлана направилась к машине, и в этот момент заиграл ее мобильник. Она на ходу достала его из сумочки:

— Я слушаю… — и ужасно хотелось добавить: черт возьми!

Звонил Гладышев. Света сразу узнала его голос. Только подумала о нем — и вот он, словно уловил сигнал.

— Так мы встречаемся сегодня? — спросил он.

«На фига мне эти встречи!»

— Конечно. Паспорт я захватила. Только давайте перенесем встречу на семь. У меня еще дела. — Она подошла к машине, открыла дверь.

— Пусть будет семь… Но тогда подъезжайте… к Красненькому кладбищу. Знаете?

— Да, — только и смогла ответить Света, застыв на месте — одна нога еще на асфальте, другая уже в салоне машины.

«Веселые дела! — сев за руль, воскликнула она про себя. — Свидание на кладбище! Что он задумал? Нет, на это свидание просто необходимо явиться!»

Выехав со стоянки, Светлана проверила, не увязалась ли за ней какая-нибудь машина, например, вчерашняя «Дэу Нексия», но никакого «хвоста» не заметила.

* * *
Редакция газеты «Спутник жизни» находилась неподалеку от Московских ворот. Когда Света заглянула сюда в первый раз несколько дней назад, у нее было предчувствие, что она встретит здесь кого-нибудь из однокурсников по журфаку. Предчувствие обмануло, и это удивило. На этот раз — никаких предчувствий и неожиданная встреча — Рома Белкин.

— А я думаю, ты это или не ты? — обрадовался Рома. — Меня на месте не было, когда ты в прошлый раз приходила. Так ты, Светик, что, всерьез в Иоланты подалась? Ты! За которой полкурса бегало! Или журналистские дела?

Врать Белкину Светлана не стала. Призналась, что да, журналистские дела.

— Как говорится, Бог в помощь, — Рома изменился в лице. — Слушай, — заговорил он почти шепотом, — у нас тут чрезвычайное происшествие. Такого еще не было… Главный велел помалкивать, но по старой дружбе…

— Да что здесь-то произошло?! — От досады она всплеснула руками.

— Здесь? В смысле… А, понятно… Короче, Светик, из твоей ячейки исчезла вся корреспонденция. А там был мешок — не меньше.

— Как исчезла?! — не поняла она.

— Не знаю. Никто ничего не видел, никто ничего не понял. Прямо чудеса какие-то. Но ты не расстраивайся. Тебе сегодня еще накидали. Так что без материала не останешься.

Они попытались поговорить еще, повспоминать, но разговор не клеился. Договорившись встретиться… как-нибудь, когда будет свободное время, бывшие однокурсники попрощались.

Светлана зашла в редакцию, где ей с улыбкой вручили жалких девять конвертов. Белкина, конечно, она закладывать не стала и прав не качала: где остальное! Если действительно пропал мешок писем, она бы их, конечно, не осилила. Но все равно обидно. Только не в обиде дело. Дело в вопросе: кому понадобилась корреспонденция, присланная на имя Иоланты?

Ответ напрашивался сам собой: тому же самому, кто проник в компьютер ЧП «Арканов», тому, кто следил, кто звонил и молчал в трубку. Короче, тому, как сказал оператор Борис, кого она непонятно чем зацепила.

Ряд получался не из приятных. Так и хотелось обвинить во всем Николая Гладышева — афериста и маньяка. Ладно, пусть в компьютер ЧП залез Николай. Но почему именно в этот? Почему не в компьютер «Уз Гименея»? И зачем ему красть письма? Зачем пугать дурацкими звонками? Следить за ней? Наоборот, Гладышев должен делать все, чтобы ничем не вспугнуть, усыпить бдительность, вкрасться в доверие!

Какая-то во всем алогичность, даже глупость. Может быть, все, как всегда, проще? В компьютер, скорей всего, никто не проникал, Арканов все же выдумал эту историю со зла (мелкий пакостник). Слежки не было (показалось — игра воображения и шампанского). Письма прихватила с собой какая-нибудь дама бальзаковского возраста, в ячейке которой было пусто (просто позавидовала неизвестной счастливице!). А в трубке молчал озабоченный придурок. Вот и все.

Придерживаясь последней успокоительной версии, так хорошо все объясняющей, Светлана отправилась на свидание с поэтом — в летнее кафе неподалеку от зоопарка. Звали поэта… Александр Блок.

Кафе оказалось закрыто. На месте, которое должны были занимать столики, стоял длинноволосый человек (коричневый пиджак, желтая рубашка, короткие синие брюки и черные сандалии на относительно белых носках) и кормил голубей. По приметам это и был Блок.

Света несколько минут наблюдала за ним из машины. Поэт держал в руках сдобную булочку, из которой добывал крошки, бросал их под ноги и сосредоточенно наблюдал, как идет борьба за корм.

«Да он еще и философ! Наверняка я первая, кто клюнул на его крошки в интернете».

Светлана вышла из машины и направилась к поэту.

Она остановилась в трех шагах от него. Блок все так же продолжал кормить голубей, не отрывая взгляда от земли. Он не заметил ее! Нужно было как-то привлечь к себе внимание, но все слова как на зло, куда-то разбежались.

— Вам не кажется, Света, — сказал вдруг поэт ангельским голосом, по-прежнему глядя строго вниз, — что все птицы, все животные… вообще, кроме человека, все живое на Земле — это представители иных цивилизаций. Они присланы сюда с миссией рассказать нам о далеких мирах, но не могут докричаться до нас. Не могут, потому что мы сами не хотим ничего слышать.

Блок поднял глаза и твердым взглядом, но с беспокойным огонечком внутри, посмотрел на Светлану.

«Точно псих! — сказала она себе. — Так… Правило трех «нет»! Не возражать, не потакать… и что там третье? Забыла…»

— Я думала, вы меня не заметили, — сказала она вслух и добавила: — Здравствуйте, Саша.

Блок бросил на землю последние крошки.

— Пойдемте в зоопарк, — неожиданно предложил он. — Наверняка вы были там в последний раз лет в десять. Зоопарк — это машина времени. Путешествовать в прошлое так легко. Нужно только забыть все, что было после.

«Нет, с ним определенно надо повнимательнее. Вспомнила! Третье «не» — не расслабляться!»

Конечно, никакого путешествия в прошлое не получилось. Разве что на несколько мгновений, когда ветер вдруг доносил запахи, которые ассоциировались у нее с детством, именно с зоопарком, где она и в самом деле была в последний раз в десять лет.

Александр Блок до настоящего психа не дотянул. Но до звания «чудик» дотягивал вполне. Взять хотя бы его стиль в одежде. Света оказалась права. Она была первой женщиной, которая пришла к нему на свидание. Но, как выяснилось, Светлана вообще единственная, кому он предложил встретиться.

— Почему я? — спросила она.

— Не сейчас, — помолчав, ответил он.

«А вот и тайна… Что называется, заинтриговал».

Как поняла Света, в принципе, Блоку никто не был нужен. Для общения ему хватало самого себя. Обычный человек вызывал у него только скуку.

— Вы не правы, — возразил Александр. — От общения я не отказываюсь. Но мне вполне хватает Интернета. Пространство! Вот о чем речь.

Это уже было в самом конце прогулки, когда они, стоя у решетки в окружении галдящих детей, наблюдали за белыми медведями внизу. Полтора часа отлетели в прошлое как одна минута. Со временем в зоопарке действительно творилось что-то не то.

— Да, пространство, — повторил Блок. — Посмотрите на шкуру этого несчастного животного — желто-серая! Ему нужна не эта комфортабельная бетонная яма, а вся Арктика. Тогда он сольется со льдами и обретет завершенность. Чем меньше пространства, тем неестественней цвета. У души тоже есть цвет. И она нуждается в пространстве. В пространстве общения. Я вижу цвет души. Вот у вас она золотистого оттенка в зеленую, голубую и черную крапинку. Золотистый цвет, хороший цвет.

— А крапинки!

— Это разрывы. Вы насилуете свою душу. Делаете то, что вам противно, — зеленое, обращаетесь с теми, кто вам несимпатичен, — голубое.

Блок замолчал.

— Ну а черное? — не удержалась Светлана.

— Черное?.. Да, это пугающее черное… Конечно, из-за черного мы и встретились… Нет, я не псих, — словно прочитав ее мысли, спокойно сказал поэт. — Я — мистик. Такой же, как мой знаменитый тезка… Когда я случайно заглянул на страничку, где вы развесили свое объявление под ником… ну, под именем Андромеда… Андромеда!!! и прочел его… это странно даже для меня… откуда-то вдруг спустились четыре строки. Словно не мои. Я не люблю рифму. Я записал их и вдруг понял — они предназначены вам. Вы должны прочесть их… как предупреждение. Извините, что не начал сразу с этого. Просто… нет, я не боялся напугать вас… просто вы мне неожиданно понравились.

— И что это за четыре строки, — поспешила сменить тему Светлана.

— Это катрен. В духе Нострадамуса. Если бы я был психом, я бы так и сказал: Нострадамус просил передать вам… Но какая-то чертовщина во всем этом, несомненно, есть. Вы же явились на зов… Вот. Возьмите и прощайте.

Александр протянул ей сложенный в четверо тетрадный лист в клеточку, развернулся и быстро пошел к выходу. Она хотела окликнуть его, но не окликнула. Слишком много было вокруг народу — постеснялась.

Через десять минут, сидя в машине, Светлана с беспокойством, пытаясь постичь скрытый смысл, который отчетливо ощущался, перечитывала вновь и вновь четыре строки, написанные от руки скачущим почерком:

Хрустальный меч в аду куется.
Бумажный щит куют в раю.
Вино на скатерть не прольется.
Змея ужалит тень свою.

10

Никакого сомнения, катрен а-ля Нострадамус намекал, что по Светлане плачет кладбище. Туда она прямиком и отправилась — на Красненькое, где ждал ее Николай Гладышев.

Он действительно ее ждал (ноги на ширине плеч, руки заложены за спину — классическая поза английского копа), но не возле самих кладбищенских ворот, а ближе к часовенке, через раскрытую дверь которой взгляд свободно проникал внутрь, в полумрак и сразу натыкался на неподвижное пламя свечей.

Увидев Свету, Николай обрадовался так, как ребенок радуется новой игрушке, о которой долго мечтал. Конечно, прыгать на месте и хлопать в ладоши он не стал, но было видно, что с трудом сдерживается.

Гладышев, все так же с руками, заложенными за спину, похожий теперь на провинившегося школьника, начал с того, что принес извинения за место, выбранное для свидания.

Простая история. Оказалось, что его машина с утра вдруг закапризничала. Пришлось договариваться со знакомым механиком, которому только и доверял Николай. А знакомый механик обитал в одном из боксов кооперативного гаража, территория которого прилепилась прямо к кладбищенской стене, больше похожей на крепостную. Время, устроившее Светлану, совпало со временем, устроившим механика. Вот и все.

— Я чувствую себя первооткрывателем, — сказал Гладышев. — До меня, наверное, никто не назначал свидание на кладбище.

— У входа, — уточнила Светлана. — Ближе к часовне.

— Рад, что вы все правильно поняли, что пришли… это вам.

Гладышев неожиданно сделал быстрое движение рукой, и Света увидела перед глазами роскошный букет алых роз, который можно было спрятать только за его широкой спиной.

Сердце ее мгновенно растаяло.

— Семнадцать? — вспомнила она слова Николая.

— Меньше я не дарю. У меня есть предложение. Сегодня… — он посмотрел на часы, — уже опоздали, но не беда… у моего друга вернисаж. Почему бы нам не отметиться?

Ключевым словом в этой маленькой речи было слово «друг». Сразу из глубины сознания всплыло имя: Шурик Родишевский. Он ведь похоронен именно на Красненьком кладбище. Не то чтобы она забыла об этом. Просто мысль все время соскальзывала на что-то другое. И вот теперь…

Она посмотрела на часовню, откуда в этот момент выходили две громко разговаривающие женщины в пестрых платках.

— У меня к вам странная просьба, — сказала Светлана. — Вы неожиданно мне напомнили… Поставьте, пожалуйста, свечку за упокой души одного хорошего человека, — кивок в сторону часовни. — Я без платка. Не хочется вламываться. И поедем к вашему другу.

— Он похоронен здесь? Как его звали? — посерьезнев, спросил Гладышев.

— Как Блока, — ответила она. — Александр… Родишевский. Но я его звала Шуриком.

Через пять минут на машине Светланы они уже ехали в центр города, в район станции метро «Маяковская». Букет возлежал на заднем сиденье. Полдороги Николай молчал, но все же не удержался и спросил:

— Этот Шурик… У вас с ним что-то было?

— Просто хороший человек, — повторила Света и, чтобы успокоить Гладышева, очень коротко рассказала о Родишевском. Балашова она упомянула тоже, но так, будто они едва знакомы.

История Шурика неожиданно заинтересовала Николая… как психолога, — так он пояснил свой интерес. Пошли вопросы, на которые Светлана с неохотой, а потом все больше увлекаясь, отвечала. Так, обсуждая жизнь и смерть Александра Родишевского, они доехали до галереи «Арктур», где и проходил вернисаж друга Гладышева.

Им оказался бородатый улыбчивый великан по имени Игнат, в джинсах, в рубахе навыпуск, минуты разговора с которым было достаточно, чтобы ощутить себя своим в его компании.

Увидев новых гостей, Игнат отделился от кучки, наверное, таких же, как он, художников (бородатые, возбужденные) и подошел к Николаю и Светлане. Состоялся обряд знакомства, в конце которого великан неожиданно заявил:

— Попомните мое слово. Осенью будем гулять на вашей свадьбе!

Свету словно нахлестали по щекам, так вдруг они запылали. Гладышев уронил голову на грудь. Игнат просто не мог не заметить такой реакции на свои слова.

— Ну, может, не осенью, — поправился он, — может, зимой.

Почувствовав, что опять сказал что-то не то, великан попытался быстренько поменять тему.

— Как вообще дела-то? — спросил он. — Как там…

— Да, совсем забыл! — перебил Гладышев своего друга. — У меня для тебя есть пара слов! Извините, Светлана, всего на одну минуточку.

Николай взял Игната за руку и отвел в сторону. О чем они там говорили, Света не слышала. Но сразу поняла, что Гладышев не просто так оборвал друга на полуслове. Испугался, что тот ляпнет что-нибудь лишнее. А сейчас наверняка выдавались инструкции, каких тем касаться, а каких нет. Ей очень хотелось послушать, но…

Чтобы отвлечься, Светлана стала смотреть по сторонам.

Еще только войдя в зал, с которого начиналась выставка (всего их было три), она сразу поняла, что друг Гладышева занимается инсталляцией. Не понять этого было сложновато: голые, выкрашенные в приглушенный голубой цвет стены и нагромождение причудливых конструкций по всему пространству.

Свету заинтересовала композиция, центром которой был унитаз. Она подошла поближе и, покручивая по привычке колечко на пальце, стала разглядывать творение Игната. Завязанные узлом водопроводные трубы (как ему это удалось?!). В коконе из колючей проволоки подвешенная прямо над унитазом кукла. Рядом вращающиеся вокруг своей оси, тоже подвешенные, но на разной высоте, обернутые в разноцветную фольгу стульчаки и вантусы.

Все вместе производило странное впечатление. Об этом как раз и говорили двое мужчин, рядом с которыми она остановилась.

— Производит? — допытывался первый.

— Еще как производит, — отвечал второй.

— А раз производит, значит, это искусство. А раз есть искусство, значит, есть творчество. А если есть творчеством, значит, есть художник. Игнат — художник, что и требовалось доказать.

— А я тебе твоими же логическими цепочками сейчас докажу обратное…

Самого доказательства Света так и не услышала. Подошли Николай и Игнат — дискуссия тут же прекратилась.

Игнат вызвался было провести их по своей выставке, но тут в зале появились новые лица. Извинившись, великан предоставил друга и его знакомую самим себе.

— Производит впечатление? — спросил Николай, кивнув на унитаз.

Света с удовольствием повторила логическую цепочку, только что услышанную, доказывающую, что друг Гладышева — художник.

— Даром, что красавица, вы еще и умница, — расщедрился Николай на комплимент. — Повторите это потом для Игната.

Они обошли все залы, не оставив без внимания ни одно творение инсталлятора. Говорили сами и прислушивались к разговорам разношерстной публики, которая странным образом воспринималась как часть экспозиции. Заглянули в бесплатный буфет, где остались только бутерброды с сыром и минеральная вода, подкрепились и после этого, по взаимному согласию, решили покинуть выставку.

У самого выхода Светлана остановилась.

— Кажется, — сказала она, — мне нужно заглянуть в одно место. Вы подождите меня на улице, Коля.

Гладышеву ничего не оставалось, как подчиниться.

Убедившись, что психолог действительно вышел на улицу, Света прямиком направилась к Игнату.

— Хочу попрощаться и поблагодарить, — сказала она другу Гладышева.

— А где Колька? — в свою очередь, поблагодарив за добрые слова, спросил он.

— Готовится к дальней дороге.

Великан неожиданно рассмеялся.

— Фраза с тройным смыслом, — оценил он. — Вы пером случайно не балуетесь?

— Я корректор… Игнат, скажите, а откуда эта мысль о нашей осенне-зимней свадьбе?

— Да просто как-то подумалось, вот и ляпнул, — засмущался великан.

— Вы считаете, Коля будет хорошим мужем? — спросила она, подбираясь все ближе к главному вопросу.

— Конечно! Колька ведь настоящий мужик! Да я его… — здесь Игнат осекся и только повторил: — Мужик он.

— Вы давно его знаете?

— Да мы с ним… Давно!

Светлана покачала головой.

— А о чем вы секретничали? Что у него за тайны от меня? Согласитесь, я как невеста должна знать!

— Хоть режьте автогеном, — виновато ответил Игнат. — Но поверьте, лучше не бывает. Если только в кино.

«Да, да… Так я и поверила… Нет, про аппендицит… про шрам спрашивать бесполезно. Слишком явный интерес. Соврет, чтобы спасти, сам не зная от чего. А потом и доложит…»

— Я все поняла, хотя ничего не поняла, — сказала Светлана. — У меня к вам тоже есть просьба: этот разговор… Пусть он будет нашей маленькой тайной.

Великан побожился, что сохранит молчание.

«А вот сохранит ли! Зря я к нему подкатилась».

Уходя, она услышала его реплику, адресованную явно ей — вдогонку, но как бы никому конкретно:

— Нет, не зимой… Точно! Осенью!

Гладышев послушно ждал на улице, прохаживаясь вдоль балашовской «Ауди». В машину он не сел, решил поехать домой на метро.

— Так, — сказал он на прощанье, — паспорт ваш у меня… На все про все уйдет дня три… Но я надеюсь… Мы увидимся завтра?

«Конечно! — воскликнула она про себя. — Я просто сгораю от любопытства, чем все это закончится!»

Они договорились созвониться завтра днем.

— Давайте я вас все же довезу прямо до дома, — еще раз предложила Светлана.

— Поверьте, это будет дольше, — ответил он. — Там все перекопали, черти. И вообще, мою машину завтра уже починят.

«Что-то здесь не то!» — поняла она.

— Тогда давайте я подброшу вас до метро.

Гладышев проявил характер, отказался и от этого предложения. Здесь они попрощались окончательно. Николай пошел в одну сторону, а она поехала в другую… так должно было показаться ему. На самом деле Светлана сделала кружок и припарковалась (повезло, нашла свободное местечко) возле «Маяковской», куда должен был вот-вот подойти Гладышев.

Он вышел из переулка в расчетное время. С толпой, на зеленый свет светофора, перешел Невский проспект и продолжил движение в сторону входа в метро.

«Нет, все без обмана! Зря подозревала человека, — подумала она, придирчиво разглядывая Николая, которого то и дело прикрывали телами случайные прохожие. — И нисколько он на проходимца не похож…»

Только она это подумала, как Гладышев остановился возле какой-то машины, дверь которой тут же открылась. Вот в этой открытой двери Николай и исчез. Его кто-то ждал, здесь — у метро! Машина оказалась марки «Вольво».

«Слава Богу, не «Дэу Нексия»!» — с горечью заметила Светлана.

«Вольво» проехала мимо «Ауди» так близко, что пришлось даже вжаться в сиденье — только бы не заметили! Лицо водителя (несомненно, это был мужчина) показалось ей знакомым. Но слишком быстро оно промелькнуло.

В который раз совершенно сбитая с толку, Света поехала домой. Дорога обещала показаться короче обычного — было над чем поразмышлять.

Гладышев!!! Вокруг его фигуры все ярче и ярче проступал ореол таинственности. Что-то он темнил, этот психолог! Предъявил друга, но запретил ему рассказывать о себе. Сказал, что поедет домой на метро, а сам сел в чужую машину и отправился бог весть куда.

«Ах, дура я! — слишком поздно спохватилась Светлана. — Нужно было запомнить номер!»

Но с другой стороны… Может быть, Николаю, пока она делала круг, успел позвонить на мобильник кто-то из его клиентов, который случайно оказался рядом с «Маяковской»! Хорошо, пусть не случайно… Начнет она выяснять, кто да что… но где гарантия, что ее раскопки останутся незамеченными? Тот же Игнат мог уже доложить своему другу, что его девушка шибко им интересовалась. Этот интерес он еще может принять за простое любопытство, и то условно. Одно ее неверное движение — вот и получится тот самый крайний, самый нежелательный вариант, о котором предупреждал Игорь Щербина.

Нет, все идет пока очень хорошо. Главное, не дергаться. Гладышев постепенно впускает ее в свою явную жизнь, в которой он вполне благонадежный человек, открытый, добрый, с кучей обаятельных, порядочных друзей. Впускает, потому что уверен: она ничего не знает о его тайной жизни! А она знает! Гладышев — брачный аферист! Это и без фоторобота понятно.

Так и решила она в гневе, но через пять минут настроение резко поменялось. Да с чего она взяла, что Гладышев брачный аферист? Одни эмоции и ничего больше. Прямых доказательств — никаких. Если бы не та блондинка в голубом из «Уз Гименея», ей бы вообще ничего подобного в голову не пришло.

А насчет секретов… Может быть, они с Игнатом просто вместе… сидели в тюрьме — какая-нибудь глупая ошибка молодости! Вот Николай и попросил не распространяться. А она сразу аферист, аферист! Невинного человека оболгала, который от жизни уже предостаточно натерпелся! Это и без фоторобота понятно.

Домой Света заявилась в более или менее хорошем настроении с букетом алых роз. Ей было интересно, как прореагирует Балашов.

— Советую обрезать корни в тазике с водой и добавить таблетку аспирина. Так они дольше простоят, — сказал он. — А для запаха можешь полить их вот этим. Давно я что-то не делал тебе подарков. — И Балашов вручил ей красиво упакованные духи.

Светлана была поражена, не подарком, конечно.

— Тебя словно подменили, — сказала она. — Я думала, ты закатишь сцену ревности.

В ответ на эти слова Артем чмокнул ее в щеку.

— А ты без сцен уже не можешь? Это же элементарно, Светик. Цветы притащил на свидание кто-то из твоих женихов. Задание! Статья! Разве к статье можно ревновать? Ничего не скажешь, роскошный букет. Вот ты и подумала: не выбрасывать же.

Она так и сделала. Обрезала корни, поставила цветы в вазу. И таблетку бросила.

Пока Светлана возилась с розами, Артем ходил за ней по пятам как привязанный и всячески пытался развлечь.

— Да! Мне тут идея одна пришла в голову, — вдруг спохватился он. — А не махнуть ли нам на несколько дней куда-нибудь в Европу? Расслабимся, подышим воздухом чужбины…

Света внутренне напряглась. Опять сработало! Это его вечное дублирование всего и вся! Только бы не полез сразу за паспортом! Тогда — скандал! Разрыв!

— Идея прекрасная! — Она изобразила счастливую улыбку. — Вот сдам статью… Кто-нибудь звонил?

— Звонил мой отец, — подхватил новую тему Балашов. — Жаловался на печень. Надо будет приготовить ему отвар и завезти на недельке. Есть у меня один рецепт… опробованный. А сразу после моего позвонил твой отец.

— И что? — посуровела Света.

— Поговорили… Тоже на здоровье жаловался. Сказал… еще так красиво… что у него ощущение, будто какая-то ведьма каждую ночь втыкает раскаленную спицу в голову восковой куклы, и эта кукла — он.

— Странно. На голову он никогда не жаловался, — стараясь не выдать охватившее ее вдруг беспокойство, проговорила Светлана.

— А что ты хочешь? Возраст. Да еще курит напропалую. Так и до инсульта недалеко. Помирилась бы ты с ним… Пригласи его на свадьбу. Он сказал, что очень этого хочет.

Светлана была уже готова согласиться с Балашовым. Что это будет за свадьба без отца?! Но удержалась.

— Давай поговорим о чем-нибудь другом, — предложила она.

— Давай. Так… откуда у тебя этот роскошный букет?!

Света довольно улыбнулась — значит, все же ревнует! Букет она приписала Александру Блоку. Нарисовала в красках его портрет, от которого Артем пришел в восторг. Но, когда добралась до катрена в духе Нострадамуса, Балашов сразу посерьезнел.

— Дай-ка посмотреть, — попросил он.

Она достала из сумочки сложенный вчетверо тетрадный листок. Артем развернул его, долго держал перед глазами.

— В стихах я не очень, — наконец сказал он. — Но, по-моему, чушь собачья. Ад, рай… Символизм какой-то. А что ты думаешь?

— Не знаю, — задумчиво ответила она. — Но… Никак не могу отделаться от ощущения, что там зашифрована правда, что существует какая-то угроза… Эти звонки, слежка… Но не моей ведь жизни, Артем! Или моей?

Балашов разорвал листок на мелкие кусочки, бросил их на стол, притянул Светлану к себе, крепко обнял.

— Ничего не бойся, — сказал он. — Я с тобой. И никому в обиду тебя не дам.

11

Почту, которую она забрала из брачной газеты «Спутник жизни», Светлана просмотрела на следующий день, сразу после ухода Балашова. Ушел он на работу не в самом лучшем настроении. Вчерашним вечером Света, сославшись на головную боль, отвергла все недвусмысленные знаки внимания Артема. Он отреагировал на перспективу провести очередную ночь под разными одеялами довольно спокойно. Но чувствовалось, что это спокойствие дается ему с трудом.

— У той ведьмы, о которой говорил твой папашкин, видать, две куклы. Вторая — ты, — не удержавшись, подколол Балашов.

Обычно в таких случаях положено отвечать: не трогай моего папу! А еще лучше: не трогай мою маму! Но это был не Светланин случай — промолчала.

«И чего я вдруг стала недотрогой? — засыпая, спросила она себя. — Прямо эксперимент какой-то. Как поведет себя Артем в экстремальных условиях тотального воздержания? А это мысль — эксперимент. Пусть так и будет — эксперимент… И ничего больше!»

За все утро Балашов едва произнес десяток слов. У Светы даже появилась мысль срочно исправиться, опуститься до уровня мужских желаний, прямо сейчас, прямо на ковре. Но она вспомнила это его вчерашнее пренебрежительное «папашкин», и ее порыв остался без последствий. Но чувство вины все же сохранилось, будто она и в самом деле была в чем-то виновата.

Душевное равновесие Светлана попыталась обрести в работе. Из жалкой кучки любовной корреспонденции она выбрала одно более или менее любопытное письмо. Какой-то Георгий Прахов откровенно писал ей: «Вы, Иоланта, у меня тринадцатая». В смысле тринадцатая женщина, которой он пытается сделать предложение. Предыдущие двенадцать — пролет. Но подкупило не это. Прахов смело признавался в том, что ему до сих пор (двадцать шесть лет!) еще не знакомы радости любви.

«…A вообще, и этого, по-моему, стыдиться нечего, я девственник, — писал он. — Нет, я не взываю к вашей жалости. Наоборот, к вашему «рацио». Если вы все время были на вторых ролях, у вас есть возможность стать наконец первой. Но учтите: я свою невинность ценю очень дорого. Вы тринадцатая не потому, что меня отвергли, а потому, что я забраковал…»

Тема девственности живо напоминала ей вечер с Гладышевым в «Узах Гименея», где они откровенно признались друг другу, что, увы, — грешны, давно и не раз. Тогда она подумала, что встретить великовозрастного девственника, нормального во всех отношениях, не монашествующего, — дело совершенно фантастическое. И вот девственник сам плыл к ней в руки. Чем не материал?

Письмо было на двух страницах и ассоциировалось с качелями. Прахов то призывал срочно лишить его невинности — одна крайность, то предрекал, что так нецелованным и помрет, — другая. Без всякого сомнения, на этого раздираемого плотскими желаниями девственника стоило взглянуть. Тем более она — тринадцатая. Очень символичное число.

Указать свои координаты Прахов не забыл. И даже время указал, когда удобнее звонить. Светлана как раз попадала в «окно».

К телефону подошла какая-то женщина, скорей всего, сестра. Для матери слишком молодой голос. В трубке была слышна музыка и чьи-то возбужденные возгласы — это с утра-то!

— А! Иоланта! — поняв, кто звонит, обрадовался Прахов. — И брось ты этого Георгия! Зови меня просто Жора. А как твое настоящее имя! Не Иоланта же!

— Давай я пока побуду Иолантой, Жора.

Прахов предложил встретиться прямо сейчас.

— У сестры день рождение, — сказал он. — А в компании человек просвечивается, как рентгеном.

Предложение не прошло. На сегодня у Светланы была назначена встреча с Васей Ивановым — чернокожим кандидатом в женихи. С Жорой договорились встретиться завтра.

— У меня, между прочим, телефон с АОНом, — сказал на прощанье Прахов. — Так что теперь у нас двусторонняя связь! Целую, Иоланточка!

«Вот черт! Нарвалась! Наглый какой-то девственник попался, — положив трубку, подумала Света. — Тем более интересно взглянуть на него живьем».

Не давая себе расслабиться, она стала расшифровывать магнитофонные записи, которых накопилось предостаточно. Работу прервали трели ее мобильника.

— Это я, — услышала она голос Гладышева. Трагический!

— Что случилось?! — искренне обеспокоилась Светлана.

— Да, в общем-то, ничего… Но меня грызет изнутри. Вот, хочу покаяться.

— Ну так кайся быстрей, — не выдержала она. На том конце провода воцарилась тишина. — Эй, ты куда пропал?

— Я здесь, — послышалось в ответ. — Ты ничего не заметила, Света?

— Как же! У тебя такой голос, будто ты сделал мне какую-то пакость.

— Ты действительно не заметила… что мы уже на «ты»?

«Вот это да! А ведь действительно не заметила!»

— Когда-то это все равно должно было произойти, — ответила она и смутилась. Поняла: фраза содержит в себе больше смысла, чем она в нее вкладывала. — Так в чем… ты хочешь покаяться?

— Вчера я был не совсем честен с тобой. У меня была назначена встреча у метро… Вот почему я с тобой не поехал.

— И зачем было крутить-вертеть. Так бы и сказал. Или это была женщина? — подыграла она Гладышеву.

— Нет, не женщина. Это был мой приятель. Дело в том… Дело в том, что ты его знаешь…

Николай замолчал, ожидая реакции Светланы.

— Ты не хотел, чтобы мы встретились? — послушав немного тишину, спросила она.

— Да… Пожалуйста, не спрашивай, почему и кто именно. Я тебе потом все расскажу. Просто сейчас не тот момент…

— Когдапотом? И что за момент? Знаешь, мне все это не нравится.

— Настолько, что ты не полетишь со мной в Копенгаген? — попытался пошутить Гладышев.

— Вот теперь точно полечу! Сколько мы там пробудем? Три дня? Этого вполне достаточно, чтобы вырвать у тебя твою тайну! Берегись!

Разговор выровнялся. Она сделала вид, что ничего такого не произошло. Договорились о встрече. Николай обещал сюрприз. Слово «сюрприз» он выделил особо, но тогда она не придала этому значения, а зря!

Здесь бы и попрощаться, но они продолжили разговор. Вернулись во вчерашний день, на выставку великана Игната. Повторили пройденное, а точнее, закрепили его. Неожиданно вышли на Достоевского, с удивлением узнали, что им нравится в нем одно и то же. От Достоевского метнулись вдруг к политике. И здесь также нашли общий язык.

— Да мы просто идеальная пара, — задумчиво сказал в конце Гладышев. — Кто бы мог подумать, что все так получится.

После разговора с Николаем она какое-то время словно возлежала на мягких облаках, так было легко и беспричинно хорошо. Но длилось это состояние недолго. До первого вопроса:

«Кто же этот мой знакомый, которого он прячет от меня?»

А ведь она так и подумала о человеке за рулем: знакомый! Но машина слишком быстро промчалась мимо.

За первым вопросом последовали другие. Почему Гладышев решил признаться в обмане? Или для него «Вольво» промчалась мимо балашовской «Ауди» не так быстро, и он успел узнать ее, вжавшуюся в сиденье? Конечно, узнал, конечно, сразу понял, что она за ним следила и уличила в обмане. Вот и решил своим покаянием исправить положение. А заодно и выяснить, успела ли она разглядеть того, кто был за рулем!

«Да кто же он?.. Нет, не вспомнить… И вообще, что, собственно, черт возьми, происходит?!»

Ответа на последний вопрос не было.

«Нужно наводить о Гладышеве справки! — поняла она. — Ладно, сразу после Копенгагена! Сейчас некогда».

Действительно, ей было некогда. Сегодня и завтра — свидания с женихами, послезавтра, скорей всего, улетать. Но была еще одна причина, из-за которой Светлана не спешила узнать всю правду о Николае и которую старалась сама от себя утаить. Она боялась, что раскопает что-нибудь такое, что заставит тут же… в одночасье прекратить всякие отношения с ним. Если разрыву суждено все же произойти, то пусть это случится как можно позже.

«Вот еще новости! — одернула себя Света. — Можно подумать, что я в него влюбилась. Ничего подобного! Ну, симпатичный… Ну, обаятельный… Но до Артема ему далеко. Нет. Гладышев не тот человек, который может увести меня из-под венца».

После такого вывода Светлана просто должна была позвонить Балашову и попросить у него прощения за вчерашнюю головную боль.

— Он на складе. Сейчас я вас соединю, — узнав ее голос, сказала секретарша. И снова в этой простой фразе ей почудилась какая-то странность.

— Наверное, ты хочешь попросить прощения за вчерашнее? — предположил Артем — и все испортил!

— Просто… хотела предупредить, что опять буду сегодня поздно, — сказала она совсем не то, что собиралась.

— И опять с букетом? Кто он — твой избранник — на сей раз?

— Негр он! Простой российский негр.

— Негр?! Докатилась! У тебя извращается вкус.

— А ты хотел, чтобы я выбрала какого-нибудь красавчика, душа — тельняшка, который отбил бы меня у тебя в два счета?

— Ужель такое в принципе возможно? Кажется, я опять превращаюсь в мавра! Кстати, о маврах… Этот негр. Они такие страстные. Африка все-таки. Как бы он с ходу не полез тебе… тебя лапать. Слушай, может, это как раз тот случай, когда требуется подстраховка? А?

«Почему бы и нет? — подумала она. — Пусть поприсутствует. Пусть убедится, что я на самом деле не амуры кручу, а просто работаю…»

— Только обещай не вмешиваться! — поставила она условие, которое было тут же с готовностью принято.

Светлана назвала время и место предстоящего свидания с Васей Ивановым — летнее кафе в Летнем саду.

— А потом можно заглянуть куда-нибудь, расслабиться, — предложил Балашов.

«А как же Гладышев!» — положив трубку, вспомнила она.

На свидание с Николаем она должна была отправиться сразу после встречи с Василием. От Василия можно было отделаться без проблем. А вот от Балашова… Особенно после того, как она обещала провести вместе остаток дня.

«Вот поставила себя в интересное положение… Стоило звонить!.. Ладно, будем действовать по обстановке».


С погодой опять повезло. Солнце было в легкой дымке, с Невы дул нежный ветерок, неся с собой прохладу и запах речной воды.

Светлана купила входной билет (не опустилась до того, чтобы потрясти корочками журналиста и пройти бесплатно) и стала искать летнее кафе, где-то справа от входа в сад, поближе к Фонтанке. Красные столики на зеленом всех мыслимых оттенков фоне она заметила еще издали. Подойдя чуть ближе, пробежалась взглядом по публике, коротающей время за пивом, за соком да за кофе с бутербродами, и заметила за одним из столиков Балашова. Он скользнул по ней равнодушным взглядом, будто увидел первый раз в жизни и она не произвела на него ну никакого впечатления. Светлане даже стало обидно. Но она тут же поняла, чем вызвана такая сдержанная реакция Артема. Прямо напротив него, за соседним столиком, во всем белом, с дорогой сигарой в зубах, сидел негр. Это и был Василий Иванов.

Вот он в отличие от Балашова сдерживать своих чувств не стал. Заметив Свету, Василий затушил сигару, как обыкновенную сигарету, вскочил и бросился ей навстречу.

«Только бы не полез целоваться! — мелькнула мысль. — Артем его придушит?!.. Нет, скорее, тот его! Уж слишком здоровый».

Целоваться Иванов не полез. Весь подвижный (про таких говорят — на пружинах), он остановился перед Светланой.

— А вы еще лучше, чем на кассете, — сказал он на почему-то опять поразившем ее идеальном русском. — Чистейший бриллиант. Здравствуйте, Света.

Они сели за столик. Она — спиной к Балашову, чтобы невольно не отвлекаться на него и не выдать, что они знакомы. Василий по ее просьбе заказал ей стакан сока, и разговор продолжился. Сначала пробуксовывая, а потом все больше и больше набирая обороты.

Несмотря на свое достаточно богатое журналистское прошлое, общаться с сынами Африканского континента ей еще не приходилось. Были японцы, артисты из театра современной пьесы, приехавшие в Питер на гастроли. Были индейцы, прибывшие на Всемирный конгресс национальных меньшинств. А вот таких, как Василий…

В целом Иванов производил благоприятное впечатление. Но особенно ее поразили его белые ладони с черными линиями, по которым, наверное, очень хорошо гадать. Он все время жестикулировал, словно делал пасы, стараясь напустить на Светлану как можно больше дурмана. Еще впечатляли зубы, ровные и пугающе белые. Такие, наверное, бывают только у каннибалов. И конечно, белки глаз. Они так и сверкали на черном влажном лице с курносым, совершенно не характерным для негров, носом.

Выяснилось, что Вася — ювелир, специализирующийся на алмазах. И, как он уверял, очень неплохой. Работал он пока не на себя, а на одну весьма известную российскую фирму. Но через год-другой планировал открыть собственное дело.

— Мои работы — в Алмазном фонде. Меня знают в Европе, — рассекая руками воздух, увлеченно говорил он. — У меня уникальный глаз. Дайте мне любой бриллиант, и я покажу вам точку на карте, где он был добыт и назову имя того, чьим рукам он обязан своей огранкой.

— Так уж и имя! — улыбнулась Светлана.

— Ну… Имя, это, конечно, я хватил, — спрятав руки под стол, дал задний ход ювелир. — Но фирму — да!

— Проверим, — все так же улыбаясь, сказала она. — Вот вам бриллиант.

Света сняла с пальца колечко, которое все это время по привычке крутила туда-сюда, и передала Василию.

Тот, едва взяв кольцо в руки, тут же вернул его.

— Зачем вы так?! — чуть ли не с обидой в голосе сказал он. — Какой же это бриллиант! Это обыкновенный фианит.

Светлана удивленно посмотрела на камень.

— Вы не ошиблись? — спросила она.

Иванов по ее голосу сразу все понял. Ни слова не говоря, он забрал у Светы колечко, достал из внутреннего кармана белоснежного пиджака зачехленную лупу, расчехлил ее и стал изучать камень.

— Это фианит, — твердо проговорил он. — Диоксид циркония с примесью гадолиния и железа. Отсюда — желтоватый оттенок. Огранка — полная бриллиантовая. Это имитация, — возвращая кольцо, подытожил он. — Как я сразу и сказал. Я никогда не ошибаюсь. Мне очень жаль… Вы его сами купили или это подарок?

— Подарок, — пряча кольцо в сумочку, вздохнула она. Ее так и подмывало оглянуться и проверить, как там реагирует на это открытие Балашов.

— Тогда мне жаль человека, который сделал вам такой подарок. Наверняка его кинули, — заявил Василий.

Повисла пауза, которую никто из них не решался нарушить. Помощь (если это можно назвать помощью) неожиданно пришла со стороны.

— Светочка! — раздался вдруг рядом чей-то радостный голос. — Красавица моя, цветочек лазоревый, куколка, рыбка!

Последние слова могли произнести только двое из ее знакомых: шеф-редактор родной газеты и сваха Всеслава. Голос был женским.

— А я-то думаю, что это меня на прогулку в Летний сад потянуло, — подсев по-свойски за столик и перебрасывая взгляд со Светланы на Василия и обратно, затараторила сваха. — Ну здравствуй, Светочка, — поздоровалась она и вдруг добавила: — Здравствуй… Василек.

Света бросила удивленный взгляд на смутившегося ювелира.

«Так они знакомы! Интересный сюжетик!»

— Ну, детки, что, познакомить вас по-новой? — спросила сваха.

— Римма Юрьевна, — встрепенулся Иванов. — Я как только, так сразу. Честное слово! Поверьте! Можно я пойду?

— Ладно, африканская морда твоя… Иди…

Иванов порывисто поднялся из-за стола.

— Постой! — остановила его Всеслава (она же — Римма Юрьевна) и обратилась к Светлане. — Про фианиты пел он тебе?

— Пел, — отозвалась Света.

Сваха посмотрела на Василька.

— Выкладывай! — приказала она.

— Честное слово! Фианит! — перекрестился тот. — Мамой клянусь!

Римма Юрьевна с полминуты сверлила взглядом череп, принадлежавший представителю негроидной расы, и повторила:

— Выкладывай!

Ювелир нехотя полез во внутренний карман пиджака и достал… колечко Светланы!

— А мое назад… можно? — заискивающе спросил он.

— Чтоб ты еще дуру какую с таким же кольцом облапошил! Ой, извини, Светочка, извини, милая… Кольцо у нее останется — компенсация. И пусть делает с ним что хочет, хоть в речку кидает через правое плечо.

Василий спорить не стал, боднул головой и растворился в зелени.

— Ничего не понимаю! — искренне призналась Света, надевая свое родное кольцо на палец. — Всеслава… Римма Юрьевна, объясните!

— Объяснять нечего! — махнула рукой сваха. — Племянник это мой.

И дальше последовали кое-какие подробности из жизни Василия Иванова. Оказалось, что он действительно учился на ювелира, но не доучился. Ни в какой известной фирме Вася не работал, но кормился все равно ювелирным делом.

— Ты только что попалась на один его из трюков. Он себе заранее колечко с камушком высматривает, копию делает, а потом подменяет незаметно. Дуреха сразу к ювелиру бежит, и тот подтверждает — фианит. А то и просто — стекло! И все шито-крыто. Васька, морда африканская, двоих клиенток надуть успел моих, пока я поняла, в чем дело. А я-то думала, что это он ко мне в гости зачастил. Пришлось расплачиваться кровными своими. Вот, второй год отдает.

— А как вы узнали…

— Что он тут будет? Сестра, душа ее грешная, слышала его разговор по телефону. Сестру-то ни в грош он не ставит. А меня боится, как черт ладана… А ты, золотая, бриллиантовая, как на крючок к нему попалась? Небось в каком-нибудь брачном агентстве он тебя нашел, где фотографии требуют? Он как начал с невест у меня, так и расстаться с ними не может. А дуры богатые на него клюют — экзотика.

Пришлось сознаваться, что так оно и было — познакомились через агентство.

— Значит, не поверила ты мне, краса моя, что я суженого тебе сыщу? А зря. Найду, как обещала, такого, какого заказывала. Можно сказать, уже нашла. Познакомишься, забудешь про всех мужиков на свете.

Сзади вдруг раздался резкий звук. Светлана не могла не обернуться. Она была готова увидеть недовольное лицо Балашова. Но… за его столиком, рядом с которым валялся опрокинутый стул, никого не было.

12

Сюрпризы бывают разные. Сюрприз, обещанный Гладышевым, оказался из ряда вон.

Они встретились в условленном месте в назначенный час. Николай настоял, чтобы Светлана оставила машину на ближайшей платной стоянке, сам расплатился, посадил ее в свой подержанный «Ниссан Максима» темно-вишневого цвета и повез куда-то за город.

— Куда мы едем? — забеспокоилась Света.

— Сюрприз, — ответил Гладышев и улыбнулся. — Да ты не бойся! Все идет, как надо.

«Как надо!!! Кому надо? Аферисту и маньяку?!»

Когда они выехали на трассу, ведущую к аэропорту, у Светланы мелькнула догадка, чем может обернуться обещанный сюрприз, но она сразу отвергла ее — только ненормальный способен выкинуть такое.

«Сейчас он свернет… Вот сейчас…»

Но никуда они не свернули. Света оказалась права дважды. И в отношении своей догадки и в отношении нормальности Гладышева. Темно-вишневый «Ниссан Максима», обгоняя попутные иномарки, домчал их до аэропорта Пулково-2.

— Выходим, — загнав машину на платную стоянку, объявил Николай.

— Никуда я не выйду, пока ты не объяснишь, что происходит! — твердо сказала она.

— Ну хорошо! — сразу сдался он. — Мы летим в Копенгаген. Устраивает?

— Прямо сейчас?!

— Прямо сейчас!

— Ты в своем уме? Мы так не договаривались. У меня же ничего с собой нет! У меня там… — Она чуть было не произнесла имя Балашова. — У меня работа, в конце концов! Нет, я так не могу. Вези назад.

— Жаль, — покорно вздохнул Гладышев. — Две взятки должностным лицам — утрясти формальности. Чартерный рейс — удалось примазаться. Номер в четырехзвездочном отеле уже оплачен. Праздник «День велосипедиста» завтра начнется… Праздник! Целых три дня! И пройдет без нас. Так хотелось выкрасть тебя, устроить тебе праздник… А на работу можно позвонить и договориться.

— Надо было предупредить, — уже более миролюбивым тоном проговорила она. — Я бы хоть собралась, настроилась…

— А сюрприз?! Я же все приготовил. Собрался за двоих. Вещи… белье в багажнике. Решайся! К ужину будем в Копенгагене.

«Белье?! Он сказал «белье»? — Случайно не то самое, которое украли у подруги блондинки в голубом?.. Интересно посмотреть, что он там выбрал. Небось, сплошные кружева…»

Светлана задумалась — кольцо на пальце закрутилось туда-сюда. Для сюрпризов такого рода Гладышев выбрал очень удачный момент. Дома ее ждал разъяренный Балашов. Чтобы только не объясняться с ним, она готова лететь хоть на Марс. А через три дня Артем будет как шелковый. А не будет… Что об этом сейчас думать.

— Выходим! — почувствовав легкое головокружение, словно сиганула с огромной высоты, сказала Света.


Чартерным рейсом, к которому удалось примазаться Гладышеву, летела труппа одного из питерских театров в полном составе — на гастроли. Для журналиста этот полет должен был стать настоящей пыткой. Видеть перед собой столько звезд, иметь возможность взять интервью или просто завязать разговор и выжать из этого репортаж, но не сделать ни того ни другого ради какой-то конспирации… Однако никаких терзаний на профессиональной почве Светлана не испытала. Какое там интервью, какие разговоры, когда в душе происходит Бог весть что!

Сейчас вот, в это самое время, она должна была выяснять отношения с Балашовым — и вдруг все переменилось. Будто и не с ней происходит. И не она сидит в удобном кресле и смотрит в иллюминатор на сине-черное небо и такое гладкое сверху Балтийское море. Странно и хорошо.

Без маленькой нервотрепки все же не обошлось. Света совсем упустила из виду, что кое с кем из артистов она в свое время сталкивалась — работа. Один из народных узнал ее, остановился в проходе, по которому дефилировал, и снизошел до общения. Причем говорил народный через голову Николая, так что тот слышал каждое слово.

— Что-то я не понял, — удивился Гладышев, когда артист наговорился досыта. — Ты про него что-то писала?

— Случайно получилось, — стала выкручиваться Света. — Все были на подхвате… Вот меня и заставили.

— А как понять его слова: мне симпатично ваше творчество? — не отставал Николай.

— Ой! Да написала я пару стишков. Показала ему. Имела наглость.

— Ты пишешь стихи? — удивился Гладышев. — Что же ты раньше молчала. Мне, как бывшему бумагомараке, это даже очень интересно. Прочитай.

Светлана хотела отказаться, но тут вспомнила про Александра Блока — не того — этого.

— Хорошо, — сказала она. — Но учти, ты сам напросился, — и начала, заунывным голосом под монотонный гул моторов: — Спускаясь с небес, источающих вечность, в объятия влажных надежд…

Как ни странно, она запомнила этот блоковский бред наизусть. Или, может быть, она была не права и это не совсем бред?

Поразила реакция Гладышева. К концу стихотворения он… заснул! Светлана впервые видела его спящим. Отстранившись, она исподтишка разглядывала его, и спящий психолог не вызвал у нее никаких отрицательных эмоций: не храпит, не чмокает, ртом мух не ловит, и такая трогательная, мальчишеская полуулыбка на губах:

Больше никаких нервотрепок не было. Ни маленьких, ни больших. Посадка — мягкая, паспортный контроль — не строгий, дорога до гостиницы — не утомительная.

Оплаченный заранее номер в четырехзвездочном отеле оказался двухкомнатным: гостиная и спальня. Все под старину. Резные ножки кресел, шелковая полосатая обивка стен, зеркала в позолоченных рамах, малиновые чашечки светильников, наборный паркет, ковры… И на двоих — одна, но огромная кровать с балдахином.

— Спокойно! — поймав ее взгляд, сказал Николай. — Я лягу здесь. — И он показал на диван, над которым висела умело написанная картина на сюжет «купальщицы».

Распаковалась Светлана все с тем же неведомым ей доселе чувством. Что-то вроде терпкой смеси ожидания чуда и подвоха одновременно. Из огромной сумки, которую Гладышев определил под ее вещи, она извлекла вечернее платье (синее с платиновой нитью), юбку беж, пригодную на все случаи жизни, пару блузок, пару шорт, пару маечек, несколько упаковок колготок разных цветов, туфли к вечернему платью, косметику, духи, маникюрный набор, пару пузырьков лака для ногтей, расческу, зубную щетку, еще кое-что по мелочам и… белье. Оно-таки было с кружевами, черное. Но в своей предусмотрительности психолог пошел еще дальше: на дне сумки Света обнаружила упаковку гигиенических прокладок.

«Ну, это уж слишком! — почувствовав румянец не щеках, подумала она. — И все — от чистого сердца? Без задних мыслей? Не верю!»

Переодевшись, они спустились в ресторан, уютный, тоже под старину — позолота, картины, канделябры, узкие витражи окон. Внимательно изучив меню и карту вин, украшенных изображением Русалочки, Светлана оставила право выбора блюд за психологом. Пусть попробует угадать, что она предпочитает в еде. Ведь с бельем-то угадал. Она действительно любила черное и кружева.

На довольно слабом английском Николай сделал заказ. И выбрал совсем не то, что заказала бы она — жареную телятину с гарниром «ройяль» (это на ночь-то), салат из рыбы и раков (овощной надо было, овощной), паштет из гусиной печени (чтоб всю ночь печенью и промаяться), пудинг из яблок (ну это еще куда ни шло), гренки с мозгами (прощайте 90x60x90, здравствуйте 180x120x180), шампанское (можно было что-нибудь и покрепче, не за рулем)… И такое стопроцентное непопадание придало ей уверенности. Не такой уж крутой психолог этот Гладышев.

— За Копенгаген! — поднял первый тост Николай. — Пусть эти три дня станут самыми яркими, самыми наполненными, самыми пронзительными…

— И в какой из трех дней вы надеетесь залезть ко мне в кровать? — сделав глоток шампанского, спросила Света, неожиданно опять переходя на «вы».

— Мы?! Скорее это вы залезете к нам на диван, — ответил Гладышев и тут же извинился: — Пошлить не хотел — вырвалось. Зря ты так. Не надо бояться никаких подвохов. Эти три дня — твои. Если ты знаешь, что такое крайняя степень расслабления, можешь смело выходить на нее.

Светлана собралась было задать следующий вопрос, но Николай опередил ее.

— Ты хочешь спросить, зачем тогда все это? Было бы странно, если бы не спросила… Есть у меня завиральное объяснение. И ты бы в него поверила — не сомневайся. Но… не хочу врать. Потому что… Потому что кое-что произошло. Но обо всем этом я пока умолчу. Даже не пытай.

— Опять это твое «пока»! Опять напустил туману! Не слишком ли много тайн на одного? Таинственный знакомый за рулем «Вольво». Неожиданная поездка аж в Данию. Неведомые причины, отбившие у тебя охоту к завиральным историям… И после этого ты хочешь, чтобы я расслабилась?

— Откуда ты знаешь про «Вольво»? — внимательно глядя в ее глаза, спросил Николай.

— Ну ты даешь! — не растерялась она. — Сам каялся, а подробностей уже не помнишь.

— Да?.. Странно. — Гладышев потер переносицу. — Какой-то у нас дурацкий разговор пошел. Ты не находишь? Давай о чем-нибудь другом.

— Почитать стихи? — с готовностью предложила Светлана, чтобы только психолог побыстрей забыл про эту «Вольво», о которой она проговорилась.

— Стихи? — переспросил Николай. — Тогда нужно заказать квашеной капусты.

— Зачем? — удивилась она.

— Чтобы голове было куда падать, когда я вырублюсь.

С этого момента все встало на свои места. Остаток ужина прошел вполне мирно. Касались любых тем, кроме двух: секса и того неведомого ветра, которым их занесло в Данию.

Гладышев, как и обещал, держался джентльменом. Он первым прошел в ванную (дверь в нее находилась в спальне), появился оттуда в синем гостиничном халате, с напускным безразличием на лице и сразу завалился на свой диван.

Засыпая, Светлана прошлась мысленно по всему пространству минувшего дня — оно оказалось огромным.

«Черт! Завтра же свидание с последним женихом — Праховым! — вспомнила она. И Бог с ним. Потом договорюсь по новой… Артему нужно было все-таки позвонить. Запасись терпением, милый, на три дня. Вернусь — все объясню… И как, интересно, я ему объясню?.. Он уже, наверное, обзвонил все морги. Ладно, завтра позвоню… Может быть… А Гладышев честный… Не слишком ли?.. Давно уже должен ломиться в дверь… Надо было подглядеть в щелку, есть ли у него шрам от аппендицита…»

Мысли ее стали пугаться. Это уже были никакие не мысли, а красочные нити, которые вдруг сплелись в причудливый узор. Она уже была готова понять что-то очень важное, но здесь ее схватил в свои мягкие объятия сон и повлек…


Николай на поверку опять оказался вралем. Он обещал привезти ее прямо на праздник «День велосипедиста», который проводился в Копенгагене каждый год, но до праздника оставалось еще несколько дней.

Светлана на Гладышева нисколько не обиделась. Главное, что праздник царил у нее в душе.

Проснувшись, она выскользнула из-под одеяла, раздернула шторы и увидела сказку: под косыми лучами солнца — остроконечные шпили соборов, непривычно узкие оранжево-чешуйчатые крыши, высоченные печные трубы и флюгера, флюгера, флюгера, самые разнообразные и причудливые, послушные даже намеку на ветер.

Наскоро позавтракав, прихватив с собой фотоаппарат, про который психолог тоже не забыл, они вышли на улицу и пешком отправились гулять по городу. Роль гида взял на себя Николай.

— Не волнуйся, — сказал он. — Все достопримечательности — наши. Я прочел кое-какую литературу… Знания разрывают меня, как молоко разрывает вымя недоеной коровы.

Перво-наперво Гладышев сообщил, что гостиница, которую они только что покинули, расположена в Старом городе — историческом центре, что-то вроде московского Садового кольца. Информацию эту Света оценила в сто граммов парного молока.

Около часа они петляли лабиринтами полупустых узких улочек, мощенных брусчаткой, выходя иногда на «простор» крошечных площадей с домиками-пряниками, такими ухоженными, что российское сознание отказывалось принять их за настоящие. Словно доказательством ирреальности места, куда они попали, стала встреча с трубочистом. Одетый в черный комбинезон, в черном цилиндре, с перепачканными сажей руками и лицом, он словно сошел со страниц сказок Андерсена.

Неожиданно для себя Светлана с ним поздоровалась. Трубочист с улыбкой что-то ответил, остановился, снял цилиндр и, как фокусник, со словами «презент фо леди» извлек из него оловянного солдатика — фантастика! В ответ, порывшись в сумочке, Света извлекла колечко от Васи Иванова и со словами «фо йо леди» вручила его трубочисту. И — фотография на память.

— Никакой он не фокусник, — объяснил Николай. — Они используют шляпы как сумки, куда складывают всякую всячину. А вот ты меня удивила. Бриллианты! Первому встречному!

— А мне для хорошего человека ничего не жалко! — улыбнулась Света. — Не то что бриллиантов.

— А вообще встретить трубочиста — хорошая примета, — миролюбиво добавил Николай.

Гид из Гладышева оказался неплохой. Было даже не важно, о чем он рассказывал, важно другое — как! Если бы Николай говорил сейчас на суахили, то и тогда Светлана слушала бы его с открытым ртом и развесив уши — таким завораживающим был его голос, такой точной выбранная интонация. Он не говорил. Пел… без музыки… прозой.

Но фальшивая нота все же прозвучала. Не прошло и часа, как они вышли вдруг к своей гостинице, но со стороны широкой, очень оживленной улицы — сделали круг.

— Эй ты, корова недоеная! Сусанин доморощенный, — съязвила Светлана.

— Так и было задумано, — невозмутимо ответил Николай. — Вот полюбуйся! Стройет — главная пешеходная улица столицы! Вот по ней мы сейчас и прогуляемся, как добропорядочные датчане.

Но датчанами, похоже, на Стройет и не пахло. Точнее, они были, но в виде торговцев фруктами, горячими сосисками, сувенирами, оккупировавших улицу по всей ее немаленькой длине. А также в виде уличных музыкантов, роллеров и велосипедистов. Последних и без праздника хватало. И все больше солидные люди, которым пристало ездить не на двух, а на четырех колесах.

— Велосипед — национальный вид транспорта, — пояснил Николай.

Так, наверное, и было. Все для них, для велосипедистов. И специальные дорожки, и места для парковок под присмотром полицейских.

— Потому что основной вид преступления в Дании — угон велосипедов, — пояснил Гладышев.

Выходило, что если по городу идет человек на своих двоих, то это на девяносто процентов иностранец — турист. Ими — туристами — и была запружена вся главная пешеходная улица Копенгагена.

Больше всего на Стройет Светлану заинтересовали магазины. Просто хотелось сравнить. Сначала они зашли в «Дэллс», где Гладышев, не возразив ни слова, купил ей чудной расцветки тонкий свитерок. Поняв, что психолог способен на большее, из магазина «Иллюм» она вынесла дорогущий, приглянувшийся ей купальник (две тряпочки, а такие бешеные деньги!). Из «Дю Норд» она выходила с пакетом, в котором лежала сумочка, хорошо сочетающаяся с вечерним платьем, что висело сейчас в их гостиничном номере, в дубовом шкафу.

Потом был антикварный магазин, где Николай расплатился за пепельницу, украшенную фигуркой Русалочки. Дальше — букинистический, где остались деньги за роскошный альбом с видами Копенгагена.

Когда Света предложила заглянуть в ювелирный магазин, нервы Николая сдали.

— Ну, на цепь хватит, — сказал он. — Но учти! С этой минуты ни пить, ни есть, ни в туалет сходить.

И ни словом не обмолвился о кольце с бриллиантом, ставшем трофеем трубочиста, которое принял за настоящее. Такая готовность к жертве тронула. Светлана позволила себе еще только парочку сувениров. И среди них, конечно, опять Русалочка, изображение которой было повсюду.

— Может, пора завязать с магазинами? У нас еще куча музеев, — напомнил Гладышев. — Дворец Шарлоттенборг, дворец Росенборг, дворцовый комплекс Амалиенборг…

— А Русалочка?

— Русалочка, прости Господи, чуть не забыл.

Поход по музеям они решили отложить на завтра. Но ни в какие музеи так и не попали. Судьба распорядилась их временем совсем по-иному.

13

В этот первый день они успели побывать еще в нескольких местах. На Ратушной площади, распугивая мирно пасущихся голубей, Светлана и Николай последовательно сфотографировались на фоне самой Ратуши (так, чтобы в кадр попал памятник Андерсену), на фоне муниципалитета, затем Международного коммерческого центра и, наконец, колонны, увенчанной позеленевшими от времени фигурами с необычно длинными и изогнутыми трубами в руках.

— Пушкин наверняка знал про этих трубачей, — задрав голову, сказал Гладышев. — По легенде, эти типы должны затрубить, если кто-то захочет напасть на город. Чем не «Золотой петушок»?

Побывали они и на смотровой площадке Круглой башни, куда вела не привычная лестница, а вымощенный булыжником, довольно широкий спиральный коридор. Отсюда Копенгаген предстал во всей своей красе. Гладышев сделал панораму — двух десятков кадров как не бывало. Начал он с залива Эрисунн, через который приветы Дании посылала Швеция, им же — заливом — и закончил.

— Увеличу до размеров обоев и оклею у себя спальню, — сказал Николай. — В память о наших странствиях.

До Русалочки они так и не добрались. Застряли в русском ресторане «Александр Невский». Это была плохая идея — идти в русский ресторан. Он оказался наполовину заполнен россиянами. Хорошо еще ни Гладышев, ни Светлана не встретили здесь никого из знакомых. Тогда бы их вообще не выпустили. А так ближе к вечеру они смогли вырваться из рук новых знакомых, клятвенно пообещав, что заедут в гости сначала в Казань и далее: Тюмень, Томск, Енисейск, Якутск, Хабаровск… И, само собой, в село под названием Голопузино, аж на сорок изб, затерявшееся где-то за Уральским хребтом.

Остаток вечера они провели в казино гостиницы. Гладышев не играл. А вот Светлана вдруг получила стопроцентное подтверждение, что азарт — это ее родная стихия. Она засела за рулетку и проиграла все! Осталось только на такси до аэропорта плюс триста крон — стоимость обеда в «Александре Невском» на двоих.

— В общем-то, какая разница, оставили бы мы их в антикварном магазине или оставим здесь… — философски заметил Николай, отдавая ей последние свободные деньги.

— Какого числа ты родился?

— Седьмого… Удачи тебе.

А ведь он просто должен, просто обязан был послать ее к черту, не делать широкого жеста, зажать последние деньги! Но он пожелал ей удачи. В этот момент что-то сдвинулось в мире, что-то произошло. Она с удивлением посмотрела на Николая, и этот взгляд сказал ему очень и очень многое. Он не смог выдержать его — опустил глаза.

Светлана поставила все фишки на семь — и выиграла. Потом была вставка на размер обуви Гладышева — выигрыш! На цвет его глаз — черный — выигрыш!.. Она отыгралась и оказалась даже в плюсе, покрыв все расходы, на которые заставила пойти сегодня Николая. Вокруг собралась толпа, на разных языках подзадоривавшая Свету. И даже крупье сделал в игре сверхзатяжную паузу, ожидая ее ставку.

— Остановись! — твердо проронил Гладышев.

Ей очень хотелось поставить еще, самый последний разочек, но неожиданно для себя она подчинилась.

В номер (уже за полночь) она вернулась такая счастливая, словно всем своим видом хотела опровергнуть поговорку: не в деньгах счастье. Николай — этот джентльмен до мозга костей — пошел опять первым принимать душ перед сном. Она слышала, как зашумела вода, представила себе, как с его мускулистых плеч соскальзывает рубашка, как обнажается сначала торс, потом ноги, а потом весь он, свободный и сильный, становится под горячие струи воды.

Нет, что-то действительно произошло там — в казино, когда Гладышев пожелал ей удачи. Иначе она никогда бы не сделала того, что сделала.

«Не пора ли вплотную заняться пикантной приметой?! Сейчас мы точно узнаем, есть у него шрам или нет!»

Светлана сбросила с себя туфли, словно змея вылезла из платья, кинула его на кровать. Вслед за платьем на кровать полетели другие детали одежды… Последним сверху спланировал черный кружевной лифчик. Не думая ни о чем, словно на сегодняшнее утро был назначен конец света, она открыла дверь в ванную комнату и решительно шагнула через порог.


Весь следующий день и всю следующую ночь они провели в кровати под балдахином, не размыкая объятий, словно понимая, что ничего подобного по возвращению в Питер уже быть не может, словно стремясь пресытиться друг другом, отравиться, довести до отвращения!

Но слишком мало времени было отпущено на такой сложный процесс. День отъезда они встретили поцелуями, такими же ненасытными, такими же головокружительными, как самый первый из них — под душем. За три часа до отлета они все еще лежали в постели, уговаривая друг друга одуматься, взять себя в руки, подняться, приступить к сборам, — и продолжали лежать.

Положение невольно спас (или невольно все испортил?) Гладышев.

— А мы так и не увидели Русалочку, — сказал он.

Они увидели Русалочку. Заскочили на набережную Лангелинье, наполненную криками чаек, по пути в аэропорт. Чем-то она — Русалочка — действительно напомнила Светлане ее саму. Нет, не лицом, было в ее облике что-то роковое. Такой грустный символ великой, но несчастной любви.

А через полтора часа они уже были в воздухе. Оба задумчиво молчали, словно испытывая чувство неловкости за то, что произошло.

Простились они прямо в аэропорту — на нейтральной территории. Светлана не захотела, чтобы Гладышев подвозил ее.

— Я позвоню? — спросил он.

— Нет, — не глядя ему в глаза, ответила она. — Я сама позвоню.

— Когда?

— Только не дави, пожалуйста… Дай мне немножко прийти в себя.

Он поцеловал ее в щеку и сказал:

— Что бы ни произошло… Запомни! Что бы ни произошло… я люблю тебя.

Проводив Николая взглядом, она долго стояла на месте, пытаясь справиться с волной противоречивых чувств, захлестнувших ее. Из оцепенения ее вывел какой-то вполне прилично одетый мужчина, который подошел к ней и… попросил денег. Не глядя, Света достала первую попавшуюся купюру — мужчина сделал круглые глаза и тут же исчез. И сразу стало легче. И уже не рвалась на части душа. Выплеснувшаяся из берегов река возвращалась в свое привычное русло.

Всю дорогу домой Светлана настраивалась на грандиозный скандал. Конечно, она была виновата перед Балашовым. Он столько для нее сделал. Он так ее любит. А она… Даже не позвонила ему, не предупредила, что уехала по делам на несколько дней.

«Должно быть, поседел да похудел, меня искавши, — невесело подумала Света. — Начнет душить, скажу ему — спасибо!..»

Но встреча оказалась совсем не такой, какой она себе ее представляла.

Артем встретил невесту по-будничному, так, словно они расстались утром и никакого трехдневного отсутствия не было.

— Да, — поцеловав Светлану в щеку, сказал Балашов. — Звонили из редакции… этот твой Велосипед. Интересовался, как там статья. Я разговаривал с ним, сделав огромную фигу. Ты знаешь — действует.

— И ты даже не спросишь, где я пропадала? — в растерянности поинтересовалась она.

— Я знаю где, — спокойно ответил он. — Ты летала в Копенгаген.

— Как! — Света была поражена. — Откуда ты знаешь?!

— Чистая случайность. — Артем вновь поцеловал ее в щеку. — На стоянке, где ты оставила машину, работает мой знакомый. Ты его не узнала, а он тебя узнал и тут же позвонил мне. Сказал, что видел тебя с каким-то типом. И номер его машины продиктовал. Я вспомнил про твоего одноклассника-мента Щербину, позвонил ему. Он дал ориентировку своим… Машину нашли в Пулково-2. Ты в это время уже приземлилась. А вместе с тобой приземлился некто Коля Гладышев… Все просто.

Света не знала, что и сказать в свое оправдание. В голове предательски крутилось: черт попутал… с каждой может случиться… прости… а, собственно, что такого произошло?.. Но Балашов невольно сам пришел ей на помощь.

— Почему ты мне не сказала? — спросил он.

— Что не сказала? — эхом отозвалась она.

— Тот тип… Этот Гладышев… он ведь и есть твой брачный аферист? Так? Я сразу догадался. Ты вышла на него и решила действовать в одиночку. Так?

«Нет, не так!» — хотелось ответить ей. Но она сказала совсем другое:

— Так… Я сомневалась. И сейчас сомневаюсь.

— Ну, я доложу, он лихо работает, твой аферист. На заграницу потратился. Знаешь, что… Я, кажется, понял. Он метит в мужья. Точно. Навел справки о твоем отце. Прикинул, что можно неплохо устроиться, вот и стал выкладываться — изменил не тактику, а стратегию.

— Я тоже так подумала, — поддакнула Света.

— Он к тебе приставал? Господи, о чем я спрашиваю. Конечно, приставал. А ты…

Она бросила на него испепеляющий взгляд.

— Все! Ответ ясен, — поднял Артем руки вверх. — Что это я тебя на пороге держу. Ты давай распаковывайся, а я пойду над чаем поколдую. Усталость как рукой снимет и спать будешь ангелочком.

За чаем разговор продолжился.

— Да, последний анекдот, — вспомнил Артем, с аппетитом доедая четвертый бутерброд. — Тут какой-то псих все названивал. Требовал какую-то Иоланту. Просто достал.

— Это мой последний жених, — призналась Светлана.

— Предупреждать надо… Я уж куда только его ни посыпал. А он все звонит и звонит, наглец. Вот что… Теперь мы будем действовать вместе, — заявил Балашов.

— Что ты имеешь в виду? — делая глоток, как всегда волшебного по вкусу чая, спросила Света.

— Я имею в виду брачного афериста. Надо взять его на пушку и под угрозой сдачи ментам вытянуть из него его историю. А история должна быть прелюбопытная.

— Он не такой простой… Даже если это он, ничего мы от него не услышим. Знаешь… Лучше сразу сдать его органам. Пусть им займется милиция. Есть свидетели… Если его опознают…

— Опознают! Это он! Я уверен! Мы сдадим его милиции. Но сначала я этого афериста выпотрошу.

— Он нам все расскажет в обмен на свободу, а мы его сдадим? Не очень-то этично.

— А ты как хотела его разговорить? Уверен, точно так же! А теперь тебе его жалко! Может быть, между вами…

Светлана не дала ему договорить, довольно резко оборвала:

— Не заставляй меня напоминать тебе каждый раз, что я тебе еще не жена! Или ты передумал на мне жениться?

Балашов извинился и привел последний аргумент:

— Ты журналист или ты не журналист, Светик?!

— Что ты думаешь предпринять? — спросила она.

— Познакомь нас!

Светлана сделала неосторожное движение и смахнула со стола чайную ложку. Та, весело звеня, покатилась по полу.

— Познакомить?! Вас?! И как я тебя ему представлю? — нырнув за ложкой под стол, спросила она.

— Пригласишь его сюда…

— Сюда? Ты меня поражаешь все больше и больше.

— Я вижу, — улыбнулся Балашов. — Пригласишь его сюда. Скажешь, что я твой двоюродный брат, с которым ты вместе росла и мнению которого доверяешь. Это будет выглядеть так, будто ты начала знакомить его с семьей. А уж я знаю, какую наживку насадить на крючок, чтобы он заглотил. Знаю, в какую сторону повести удилище. Я возьму его за жабры… Как план?

План был так себе — успех не гарантированный. Но она приняла его. Приняла, потому что знала: никакой Гладышев не брачный аферист. Она была уверена в этом… теперь… после Копенгагена. Уверена, несмотря на то что Николай в очередной раз обманул ее — не хотел с ходу попасть в отбраковку. Шрам внизу живота — особая примета брачного афериста! — у него все же был. Да, был. Но даже с этой вопящей приметой, никакой Гладышев не аферист — не похож — нормальный, надежный мужик!

Балашов тоже должен понять это. Он же не дурак. А она воспользуется вынужденной встречей втроем, даст понять Николаю, что ничего большего между ними быть не может, и они разбегутся навсегда. Гладышев вернется (если захочет) в «Узы Гименея» за новой невестой, а она, как обещала, осенью выйдет замуж за Артема. Все!

Ночь опять прошла под разными одеялами. На сей раз благородство проявил Балашов. Любимая женщина устала, проведя изнурительных три дня в обществе брачного афериста, упорно ее домогающегося. Она имеет полное право отдохнуть.

А с утра пораньше Светлана стала названивать Николаю. Дозвониться удалось только с пятой попытки.

— Ты?! — узнав ее голос, удивился Гладышев. — Я думал, не услышу тебя больше никогда.

— Я не спала всю ночь, — сказала она чистую правду. Так и было: не спала, думала. — Ты хочешь меня видеть? Сегодня!

Конечно, ответ был положительный.

— Тогда приходи к пяти часам. Я приглашу брата…

— Брата? Это так необходимо?

— Да. Я хочу показать тебя ему. Это мой двоюродный брат. Я тебе ничего не говорила о нем… Мы вместе росли. Я очень дорожу его мнением. От того, понравишься ты ему или нет, очень многое зависит.

— Главное, чтобы он мне понравился, — прозвучало в ответ. — Диктуй адрес.

Оставшееся время до назначенного часа Светлана провела сначала в магазинах, закупая продукты для предстоящего необычного семейного ужина, а потом у плиты, готовя из этих продуктов самые изысканные деликатесы.

Дома она была одна. Балашов уехал к себе в офис.

Процесс готовки несколько раз прерывался телефонными звонками. Снова позвонил Велосипед. Света на всякий случай сделала фигу и начала с того, что со здоровьем у нее все в порядке. Велосипед промямлил что-то в ответ и тут же попрощался.

«Неужели и вправду — энергетический вампир?» — с удивлением посмотрев на фигу, подумала Светлана.

Позвонил Гладышев, сказал, что задержится на полчаса.

И был еще один звонок. Объявился ее последний жених — Жора Прахов, девственник.

— Иоланточка! — обрадовался он, услышав ее голос. — Что же ты кидаешь меня? И скажи своему папе, чтобы он не посылал так далеко твоего жениха.

«Ого! Я уже невеста!»

— Посылал тебя не папа, а мой муж! — соврала она.

— Как муж? Ничего не понимаю! Зачем тогда все?

В мягких выражениях, чтобы не вспугнуть, Света призналась, что на самом деле она журналист, пишет развернутую статью о состоянии дел на рынке знакомств. Ей удалось разговорить Жору и взять полноценное интервью. Оказалось, как она и догадывалась, что никакой Прахов не девственник — это всего лишь приманка. А газету «Спутник жизни» он использует как личный гарем.

— Это же горячая зона. Ни у кого в мире не было столько баб, сколько у меня. Запиши число!

Записав, Света даже присвистнула — гигант! Они попрощались, вполне довольные друг другом. Жора только попросил не упоминать его настоящего имени. Реклама была ему не нужна.

— Может,все же познакомимся? — предложил он напоследок.

— Что-то не хочется иметь такой длинный порядковый номер в твоем списке, — ответила она.

Ровно в пять явился Балашов. Известие о том, что Гладышев задержится, он воспринял спокойно. Сел на диван, развернул газету и стал играть в свою любимую «аберрацию зрения».

Ровно в половине шестого раздался звонок в дверь.

Артем отложил газету, посмотрел на Светлану, которая в это время была в гостиной — украшала стол, и сказал:

— Открой. И веди себя естественно. Я с тобой.

Гладышев, такой, как обычно, с цветами (семнадцать алых роз) и дорогим коньяком в фирменной упаковке, поздоровался и хотел поцеловать ее в щеку, но Света отстранилась.

— Прошу тебя, — шепнула она ему. — Ты про Копенгаген… про то, что было, пока помалкивай.

Николай в ответ понимающе кивнул.

Они сошлись для рукопожатия на середине ковра, почти символичного багрово-красного цвета. Двое мужчин, небезразличных ей, с которыми ее связывало слишком многое, чтобы чувствовать себя спокойно в такой компании.

Сели за стол, преодолевая первые минуты взаимной неловкости. Волновались все — она это чувствовала. Но больше всех почему-то Балашов, который и организовал это представление. После первой рюмки напряжение, казалось, спало. Мужчины без труда нашли общую тему — футбол. Так и трепались целый час о футболе: кто забил, кому забил, куда забил, как забил…

Светлана недоумевала. Она ждала от Артема каких-то неординарных шагов, вопросов со значением, словесных ловушек… Но ничего этого не было. Шел обычный мужской разговор, в котором она едва принимала участие.

Наконец пришло время чая.

— Пойду заварю, — поднимаясь из-за стола, сказала Света.

— Позволь мне! — встрепенулся Балашов. — У меня это лучше получится.

— Это правда, — сев на место, подтвердила она. — Артем заваривает его на травах. Это стоит попробовать.

Балашов ушел на кухню, а Гладышев, взяв Светлану за руку, прошептал:

— Что бы сейчас ни произошло, обещай мне сохранять спокойствие.

— А что должно произойти? — удивилась она.

— Обещай! — потребовал он.

— Ну хорошо, обещаю, — все больше недоумевая, сказала Света. Сказала, потому что ничего серьезного произойти просто не могло. Она была уверена в этом. До сих пор ведь все шло гладко и даже скучно. И с чего бы это вдруг все должно было пойти по-другому?

Но она, как это часто было в последнее время, опять ошиблась.

14

Балашов был сама любезность. Чай, уже разлитый по изящным фарфоровым чашкам, он принес на подносе. Сам, не торопясь, с прибаутками расставил чашки. После чего сел и прочитал маленькую занудную лекцию о том, какие ингредиенты были использованы при создании данной вкусовой композиции и как следует пить его чай, чтобы достичь максимального полезного действия.

А чай действительно был на удивление вкусен, как никогда. Светлана оценила напиток с первого же глотка. После такого двойного нахваливания просто невозможно было удержаться и не приложиться к чашке. Но Гладышев не приложился.

— Почему ты не пьешь? — скорее на правах хозяйки, чем из любопытства спросила у него Светлана.

И с этого ее вопроса за столом началась настоящая фантасмагория. Света словно оказалась на сцене, где разыгрывалась сюрреалистическая пьеса.

— Почему я не пью? — переспросил Гладышев. — Да вот думаю, какую смерть мне здесь уготовили?

За столом сразу воцарилась тишина.

— Так какую? А! Артем! — подождав, продолжил Николай. — Спорим, только не острая сердечная недостаточность. Зачем повторяться, создавать ненужные параллели! Апоплексический удар? Ураганный отек легких? Что там у нас еще из жизненно важных органов: почки, печень…

— У него что, крыша поехала? — обращаясь к Светлане, как будто только она его и слышала, спросил Балашов.

Света не смогла произнести ни слова. Она просто не понимала Гладышева, но почувствовала — происходит что-то не то.

— Да я-то нормален, — ответил Артему Николай. — А вот тебе еще предстоит пройти экспертизу…

— Гладышев, ты что несешь? Какая смерть! Что за дурацкие шутки!

— Это не шутки. Все очень даже серьезно… Вот, прошу знакомиться! — Николай показал рукой на Артема. — Гений от фармакологии. Изобретатель нового поколения лекарств… в кавычках… Знаешь, Света, отчего умер твой знакомый Шурик Родишевский?

— Сердечный приступ… — по инерции отозвалась она.

— Да, сердечный приступ… Спровоцированный! Проще говоря, Родишевского отравили! И отравил его… он! — Гладышев ткнул пальцем в сторону Балашова. — Он же только что сделал попытку отравить и меня…

— Ты соображаешь, что говоришь! — возмутилась Светлана. — Артем! Ну что ты молчишь!

— А что ты хочешь услышать от него? Признание! Не дождешься! Не на того напала.

— Артем! Да скажи хоть слово!

Балашов пришел наконец в себя после такой внезапной и коварной атаки, которая, казалось, лишила его дара речи.

— Все нормально, Светик, — улыбнулся он. — Мы просто недооценили этого типа. Этот аферист… еще тот аферист. Подготовился что надо… Он просто знает, что мы жених и невеста. Вот и пытается устранить меня таким подлым образом. Ты же помнишь, его цель — это ты.

— Сейчас же уходи! — Светлана поднялась из-за стола и показала Гладышеву на дверь.

— Уйду, — миролюбиво согласился Николай. — Но пусть он сначала выпьет мой чай. Весь! До капельки.

Света в нерешительности посмотрела на Артема, на лице которого читалась легкая растерянность.

— Выпей его чай — и закончим! — приказала она.

— Светлана! — удивился Балашов. — Ты ему поверила? Поверила, что я мог Шурку… Я!!! Шурку!!! Да он только этого и добивается! Сейчас он наплетет, что я хотел отравить тебя, а потом твоего отца… И в это ты тоже поверишь? Опомнись, Света! Вспомни, кто он! Это же аферист!

— Уходи! — Она вновь показала Гладышеву на дверь.

— Пусть выпьет, и я уйду! — упрямо повторил Николай.

— Хорошо! — сказала она. — Это сделаю я!

Светлана взяла чашку, которая была предназначена гостю, поднесла ко рту, но сделать глоток не успела. Гладышев выбил чашку из ее руки. Фарфор звонко разбился о стену — осколки посыпались на любимый диван Артема. Следы чая остались повсюду: на скатерти, на полу, на стене и даже на потолке.

— Дешевый трюк! — вскочил с места Балашов. — Ты поняла?! Поняла?! Якобы он тебе жизнь спас!

— Спас! А ты был готов пожертвовать ею! Почувствовал, что не видать тебе Светланы, так пусть она не достается никому!

— Ловко стелешь, гаденыш!

— Сейчас узнаем, кто из нас гаденыш!

— Прекратите! — крикнула Света.

Воцарилась тишина. Светлана переводила взгляд с Гладышева на Балашова и обратно. Они оба были на ногах, разделенные столом, готовые кинуться друг на друга.

— Знаешь, почему он вспомнил про твоего отца? — первым заговорил Николай. — Сыграл на опережение! Он действительно хотел его отравить. Но только после того, как ты стала бы его женой. Ты и никто другой наследница империи Савельевых — вот в чем фокус. А после отца он занялся бы тобой…

— Чувствуешь! — задохнулся Артем. — Прямо подметки рвет на ходу! Ловкач! Или излагает нам собственные планы? А? Жениться на тебе, избавиться от твоего отца, а потом и от тебя.

— Интересно, как я хотел избавиться? — спокойно ответил на этот выпад Николай. — Киллера нанять? Тогда и ежик догадается, кому что было выгодно. Другое дело, естественная смерть… Похожая на естественную!.. Светлана! Это он обворовал собственную бывшую лабораторию — вынес оборудование. Все для того, чтобы синтезировать ЯД… нет, не яд… слишком грубо для того, что он получил из вполне безобидных компонентов — композицию! Именно композицию! Достаточно одной дозы такой композиции, чтобы отправить человека на тот свет. И никакая экспертиза без подсказки не догадается, отчего на самом деле наступила смерть. Причины — самые естественные.

— Я же говорил, что он хорошо подготовился, — обращаясь к Свете и кивая на Гладышева, возмутился Балашов. — Только лабораторию ограбил не я! Воров-то поймали! Этого он, похоже, не знал! Теперь ты видишь, что я был прав! Это штучка еще та! Аферист!

— Ты!.. Ты!.. — Светлана не находила слов от возмущения. — Да ты!..

— Остановись! — приказал ей Николай. — Тебе просто подбросили дезинформацию! Понимаешь?! Он должен был чувствовать себя в безопасности! — Теперь Гладышев кивнул на Балашова. — Иначе вся операция пошла бы насмарку!

— Ах, операция! — вскинулся Артем. — Я не удивлюсь, если он сейчас достанет милицейские корочки! Знал бы я, так тоже себе такие в переходе прикупил.

— У тебя есть корочки? — спросила Света.

— Теперь это уже неважно. Ты все равно не поверишь, что они настоящие.

— Ну артист! Так и хочется разразиться аплодисментами. Светлана, спроси-ка у этого артиста, на какие деньги он — простой российский мент — катал тебя в Данию! Товарищи по работе скинулись?

Света вопросительно посмотрела на Гладышева. Тот смутился, но все же не промолчал.

— Дело в том… Ответ тебе не понравится… Деньги на поездку дал… Владимир Петрович — твой отец. Мы посвятили его в тонкости операции. Он счел возможным помочь.

Светлана не сказала на это ни слова. Зато не смолчал Артем:

— Ловко вывернулся. Нет, он на самом деле достоин звания афериста, да еще с большой буквы… Сейчас он скажет, что аферист — это его прикрытие!

— Так и есть. Прикрытие! — подтвердил Гладышев.

— Врешь! — возмутилась Света. — Все врешь! Тебя опознали! В первый же день…

— В «Узах Гименея», блондинка в голубом, — подхватил Николай. — Все не так… эта женщина… блондинка… она оперативный работник. В ее задачу входило привлечь ко мне твое внимание…

— Опять ложь! Ты просто видел, как она делала мне знаки!

— Ну хватит петь! — прорычал Балашов и сделал шаг. — Пора тебя вышвыривать!

— Нет, постой! — крикнула Светлана и тут же повернулась к Гладышеву. — Что еще ты нам приготовил? Говори! Я тебя внимательно слушаю!

— Светик! Ты что! — возмутился Балашов. — Ты же видишь, как он умеет промывать мозги. Выстави его за дверь! А еще лучше выкинуть в окошко.

— Помолчи! Пусть говорит! Пусть ответит, за что ты отравил Шурика.

— Света!!! — возмутился Артем, но, поймав ее взгляд, махнул рукой.

— Так за что он отравил Шурку? А?! Гладышев!

— Родишевский принимал участие в краже оборудования, но ничего не знал о том, что они задумали. А когда узнал… случайно, хотел предупредить тебя. Это и стоило ему…

— Они?! — перебила она. — Кто они?!

— Светик… — вновь заговорил Балашов.

— Я же просила тебя помолчать! Пусть скажет все, что приготовил.

— Это вполне нормально, что ты мне все еще не веришь, — понимающе кивнул Николай и продолжил: — Когда Балашов познакомился с тобой, он ведь был женат. Ты не забыла? Это его жене принадлежит план, как легко и просто заграбастать все, что заработал твой отец. Они развелись — иначе, как бы он женился на тебе! Но далеко от себя она его не отпустила, стала его секретаршей…

— Секретаршей? — воскликнула Светлана. Кольцо на ее пальце крутилось с бешеной скоростью. — Артем, это правда? Твоя секретарша — твоя бывшая жена? Почему ты ничего не сказал мне?!

— Ну вот видишь, — ответил Балашов, — ты расстроилась. Я просто не хотел тебя расстраивать. Не мог же я оставить ее без куска хлеба. Она попросила — я взял ее на работу. Это правда! А все эти россказни… Мы этого типа просто недооценили. Я же говорил…

— Твоя жена уже три часа как дает показания! — холодно проговорил Гладышев. — Света, как он объяснил, что ему известно, где ты пропадала три дня? Сослался на какой-нибудь случай? На самом деле он следил за тобой. Ты думала, он отменил отпуск и ушел с головой в работу? На самом деле все эти дни он за тобой следил! А когда ты звонила в офис, твой звонок просто переадресовывался на его мобильник! Он следил за тобой, а мы за ним! На тебе просто проехались, Балашов! На твоей ревности, которая и не ревность вовсе, а боязнь, что деньги, которые ты уже считал своими, уплывут из рук… У нас есть запись разговора твоего и твоей жены, где вы обсуждаете ситуацию и решаете от меня избавиться. Вы поняли, что я вполне способен расстроить свадьбу. И опять выбрали яд — опробовано! Ты как миленький привел нас в свою подпольную лабораторию…

Гладышев не договорил. В этот момент под окнами раздался вой милицейской сирены. Артем и Светлана вздрогнули.

— Щербина приехал, — спокойно сказал Николай. — Между прочим, это Игорю принадлежит план операции. Если бы ты не обратилась к нему за помощью с этим своим брачным аферистом… Нет никакого брачного афериста в нашей питерской природе! Ты просто в ножки должна поклониться тому, кто вручил тебе этот счастливый билет… Когда Игорь услышал, что Родишевский скончался от сердечного приступа… Кстати, это с ним — Щербиной — у меня была назначена встреча тогда — у «Маяковской».

Она вспомнила! Да, так и было! Машиной, в которую сел Гладышев, управлял ее одноклассник, он же — сотрудник уголовного розыска Игорь Щербина. Светлана бросила на Балашова взгляд, полный ненависти. Тот, ухмыльнувшись, отвернулся. Еще секунда — и она бросилась бы на него, но в этот момент раздался звонок в дверь.


Дальнейшие события Света воспринимала со смешанным чувством. Все сказанное Гладышевым подтвердилось. Вот когда она по достоинству оценила пророчество Александра Блока — не того — этого. Хрустальный меч — это бокал с ядом. Бумажный щит — уголовное дело. Вино, пролитое на скатерть, — смерть. А змея… Да, Артем Балашов… человек, за которого она готова была выйти замуж, оказался настоящим змеем, волком в овечьей шкуре. Его чувства… его любовь к ней — все было обманом, хорошо поставленным и сыгранным спектаклем. Но, наверное, не настолько хорошо. Что-то ведь заставляло ее отвечать «нет» на неоднократные предложения Балашова выйти за него замуж! Даже сказав «да», она инстинктивно проявила осторожность и отодвинула свадьбу на осень.

Светлане страшно было подумать, что могло произойти, если бы свадьба состоялась. Неужели через несколько месяцев отца не было бы уже на свете? Это просто в голове не укладывалось! А как могла уложиться в голове мысль, то и сама она в самом ближайшем будущем могла отправиться в лучший из миров в вечную командировку, отнюдь не по заданию редакции?! Так и было бы, если б не подруга.

Выходило, что своим спасением Света обязана Кире Тапорковой с ее интригами?! Тогда она просто заслужила ее искреннюю благодарность — кольцо с бриллиантом, которое подарил ей Балашов (отдать и забыть, все равно носить она его уже никогда не будет!). Но такой шикарный подарок Кира принять отказалась. А вот дружбу, да еще после того, как узнала всю историю целиком, с подробностями, она приняла охотно и легко.

Метаморфозу, произошедшую с Балашовым, Светлана, в общем-то, перенесла стоически. А вот разрыв с Гладышевым…

Через несколько дней после ареста Артема между ней и Николаем состоялся разговор. Гладышев пытался все объяснить, но объяснять было нечего. Все и так ясно. Ею просто воспользовались. Отвели роль живца. На нее… на нее!!! кого-то там ловили, не важно кого! Пусть Артем негодяй. А Гладышев разве лучше? Он тратил деньги ее отца, как свои… Он коварно приковал ее интерес к себе всего лишь для того, чтобы вызвать ревность Балашова и спровоцировать того на активные действия. Он… он все врал в аэропорту, когда сказал, что любит ее! И врет сейчас, когда пытается доказать, что это правда! Нет, не будет Гладышеву прощения!

— Теперь я поняла, почему ты назвался психологом, — с горечью сказала она. — Такая скрытая похвала самому себе и своему приятелю Щербине. Что ж, поздравляю. Рассчитано все верно. И со свиданием на кладбище, и с уговорами бросить это дело, и с блондинкой в голубом, и с украденными письмами…

Здесь Гладышев смолчать уже не смог. Свидание на кладбище — да, для того чтобы, не вызвав подозрения, расспросить о Шурике Родишевском. Увещевания Щербины бросить это дело — да, чтобы получить обратный результат. Блондинка — да… Но пропавшие из «Спутника жизни» письма — нет.

Письма, взломанный компьютер в ЧП «Арканов», странные звонки — все на совести жены Балашова. Делалось это не без ведома Артема, с одной простой целью — напугать Светлану, заставить ее изо всех сил вцепиться в своего жениха, единственного родного человека на всем белом свете. Чтобы у нее даже мысли такой не возникло, будто свадьба может не состояться.

— Я тебе не верю! — был ее приговор — и такое чувство, будто сама себя осудила на пожизненное одиночество.

Но нет худа без добра. Иногда полезно постоять на краю пропасти — способствует переоценке ценностей. Светлана помирилась с отцом, вернулась домой. Отец встретил ее необычной новостью: Гладышев вернул все деньги, которые брал на поездку в Данию, — продал свою машину.

— И ты взял! — возмутилась Света.

— Не мог же я наступить на горло его мужскому самолюбию. Ты бы помирилась с ним. — Вы — пара.

Помириться призывал и Щербина, который пару раз звонил ей — то ли извинялся, то ли благодарил за содействие.

— Даже не знаю, что и придумать, чтобы образумить вас, — сокрушался он. — Вы же идеальная пара.

Но помириться, это значит простить. А Гладышеву прощения нет — кончено! Она занялась текущими делами — статьей, которую срочно, чуть ли не рыдая, требовал Велосипед. Статью она сдала в срок. Опубликовали ее в субботнем выпуске, никакого шума она не наделала, и демографический взрыв, даже самый маленький, не спровоцировала. Но Света была довольна и тем, что все осталось позади. Этот пресловутый рынок знакомств!.. Все! Тема закрыта!

Но это она так считала. Тема была далеко не закрыта. Совершенно неожиданно (Светлана и думать про нее забыла) объявилась сваха Всеслава — Римма Юрьевна.

— Нашла! — прокричала она в трубку. — Суженого нашла тебе! Как обещала! Все без обмана! Милая, хорошая, век благодарить меня будешь.

— Это уже не актуально, — ответила Света. — Спасибо за беспокойство. Гонорар оставьте себе.

Но сваха оказалась не из слабохарактерных. Она позвонила еще. Потом еще. И еще раз. Наконец Светлана сдалась. И любопытство взыграло, какого же суженого нашла ей Всеслава?!

Сваха предложила свою квартиру в качестве места для первого свидания.

— Сядем, как люди, за стол. Я вас представлю друг другу. Уж это я умею… Чаем с пирожками напою. А освоитесь, оставлю одних…

Свете было все равно, где встречаться, — согласилась. В назначенный день, хмурый, как ее настроение, спрашивая себя: «Зачем я это делаю?» — она позвонила в знакомую квартиру. Дверь открыла сама хозяйка.

— Он уже здесь! — заговорщически прошептала она. — На кухне. Я пирожков там напекла, ватрушку… Чай сама сделаешь, а я побегу. Не могу с вами! Мой Василек опять какой-то дуре свидание в Летнем саду назначил. Надо выручать.

— Да вы что, Римма Юрьевна! — зашептала Светлана. — Что я с ним делать буду?

— Дело молодое. Что хочешь, то и делай. Ой! Побежала я. Через час-два буду.

Дверь захлопнулась — в замке два раза повернулся ключ. И это означало, что Света оказалась запертой в чужой квартире с каким-то незнакомым мужиком. Ужас! Доконала мысль, что имени мужика она спросить не догадалась. И сваха со своим Васильком (морда его африканская!) даже не вспомнила, что бралась представить молодых друг другу непосредственно за столом.

Ругая себя последними словами, Света поплелась на кухню — на запах сдобы. Вот он — суженый! Его фигура темнела на фоне окна, в которое невесть откуда вдруг ворвалось солнце, ослепившее ее на мгновение. Светлана прищурилась.

— Ты?! — вдруг услышала она знакомый удивленный голос.

— Ты?! — в свою очередь воскликнула Света, когда и глаза ее подтвердили то, что восприняли уши. Перед ней во всей своей красе, но такой растерянный и даже обалдевший, стоял… Николай Гладышев.

— Как ты здесь оказался? — вырвалось у нее. — А! Понимаю! Ты все подстроил! Психолог хренов! Выпусти меня отсюда!

— А нас что, заперли? — удивился Николай. — Честное слово… Я здесь не из-за тебя.

— А из-за кого? — почувствовав себя уязвленной, возмутилась Света.

— Ну… — Гладышев смутился. — Ты же знаешь, лучшее лекарство от любви… Вот он и насоветовал обратиться к свахе, на которую вывела нас ты. Сказал, что она лучшая в городе…

— Кто он?!

— Да Игорь! Щербина!

Они вдруг оба одновременно поняли, кто на самом деле организовал эту их встречу в пустой запертой квартире. Конечно, Щербина, который непонятно как вступил в сговор со свахой Всеславой. В глазах Гладышева заплясали чертики. Наверное, и в ее глазах творилось что-то подобное. Так глупо попасться! Водевиль да и только! Комедия положений!

Первой сдалась Светлана. Как она ни сдерживалась, сдержаться не смогла — рассмеялась. И тут же к ней присоединился Николай.

А через десять минут они уже сидели за столом, пили чай с фирменными свахиными пирожками и говорили, говорили, говорили. Они бы так и просидели у окна с видом на Дом писателей весь вечер, всю ночь, все утро… если бы не сваха. Шумная, веселая, она неожиданно появилась перед ними и заголосила:

— Милые мои, хорошие! Какие же вы счастливые! А лица-то как светятся! И когда же свадьба?!

Светлана и Николай посмотрели друг на друга и одновременно, как будто только это и обсуждали, произнесли:

— Осенью!!!


Оглавление

  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5
  • 6
  • 7
  • 8
  • 9
  • 10
  • 11
  • 12
  • 13
  • 14