Наука побеждать [Борис Владимирович Сапожников] (fb2) читать постранично

Война Наука побеждать . Война

Глава 1, В которой герой принимает свой первый бой

Первый бой. Я часто представлял его себе. Не в деталях, нет, без крови, порохового дыма и криков. Я воображал как отличусь, захватив вражеское знамя или со своими людьми отразив атаку кавалерии. Особенно хорошо представлял награждение меня любимого за отвагу в сражении георгиевским оружием, а то и орденом. Четвёртой степени, конечно, зачем же зарываться? Кто же даст прапорщику, чей отец, к тому же, проворовался и пустил себе пулю в лоб, больше?

Как же далеки мои ожидания оказались от грубой реальности. Началось с того, что роту, в которой я служил под началом капитана Губанова, отрядили охранять тылы, так что, по идее, нам и вовсе не пришлось бы принимать участья в сражении. Второй прапорщик нашей роты Петька Большаков, как и я, рвался в бой, то и дело, хватаясь за рукоять шпаги, остальные же офицеры, люди более опытные, были скорее рады такому назначению.

— Кровь пролить за Отчизну ещё успеешь, Серёжа, — хлопнул меня по плечу поручик Федорцов. — А пока есть возможность поглядеть на сражение с весьма удобной позиции. — Он взмахнул рукой, словно обнимая поле боя, где заняли позиции наша и британская армии.

Тысячи человек замерли на поле боя, ожидая команды генералов, чтобы начать калечить и убивать друг друга. Обрусевший шотландец Барклай де Толли во главе Северной армии готовился принять на себя удар Британского экспедиционного корпуса, командовал которым Джон Хоуп, британский генерал, отличившийся в Египте. Теперь же генеральный штаб отправил его покорять других «варваров». Нас, русских. Вот только не справиться золотому льву с двуглавым орлом.

— Смотри, смотри, Серёжа, — рассмеялся поручик Федорцов. — Я в свой первый бой почти ничего не разглядел…

— Да, да, да, — оборвал его подпоручик Антоненко, закадычный приятель Федорцова. — Все мы не раз и не два слышали о том, как ты, Фёдор, героически оборонял в батарею при Эйзенхюттенштадте, весь в дыму и вражьей крови.

— Прекратить разговоры, господа офицеры! — прикрикнул на нас капитан Губанов. — Довольно прохлаждаться. Занять посты по боевому регламенту.

— Первый взвод, стройся! — зычным голосом скомандовал Федорцов.

— Второй взвод, стройся! — вторил ему Антоненко.

— В три шеренги! — уточнил приказ капитан Губанов. — Первый взвод на полсотни шагов впереди и слева от второго.

— В три шеренги!

— Первый взвод вперёд и влево! На полсотни шагов!

— Слушай команды! — закричали унтера, торопя солдат. — Вперёд! Шагай, молодцы!

Я присоединился к своим людям, заняв место в строю. Сильный ветер трепал полы мундира, грозил сорвать с головы кивер, так что я поспешил застегнуть подбородный ремень, ведь без головного убора в строю стоять нельзя.

— Теперь и на сражение не поглядишь, — посетовал Федорцов. Я служил в его взводе. — Только послушать и получится.

Мы простояли около получаса, когда раздались звуки начинающего боя. Первыми, как сообщил мне поручик, «заговорили» 16-фунтовые «единороги» и 12-фунтовые орудия, посылавшие ядра на расстояние в тысячу с лишним шагов. Англичане ответили тем же, правда, огонь они вели куда менее интенсивный, ведь пушек у хоупова экспедиционного корпуса было гораздо меньше. Не успели затихнуть отзвуки первых залпов, как ударили барабаны.

— Двинулись британцы, — откомментировал поручик Федорцов. — Можно по брегету время засекать, через восемь минут дадут залп по нашим.

— Эх, были бы мы там. — Я до хруста сжал пальцы на рукояти шпаги.

— Не бойся, Серёжа, — уже серьёзно произнёс поручик Федорцов, — войн на наш век хватит. С лихвой.

Личного хронометра у меня, конечно, не было, однако прошло меньше десяти минут — и британцы дали залп. Рявкнули «Браун Бессы» калибра семь с половиной линии, моего воображения тогда ещё не хватало, чтобы представить, как свинцовые шарики косят солдат, и может оно и к лучшему. Им тут же ответили наши семилинейные мушкеты. А следом грянуло родное «Ура!», ему ответило «Британия!».

— В штыки сошлись! — сказал Федорцов. — Пошла потеха!

В тот день я впервые услышал кошмарный вой, который висит над полем боя от самого начала до конца. В нём сливаются залпы мушкетов и пушек, крики идущих в атаку солдат, стоны раненных. Иные «любители музыки» зовут его симфонией битвы или как-то в этом духе, правда, такие, как правило, избегают самих битв.

— Вашбродь, дозвольте обратиться, — полуобернулся ко мне старший унтер-офицер.

— Что у тебя, Ермолаев? — спросил я у него.

— Скачет к нам кто-то, — не очень-то по уставу доложил старший унтер.

— С чего ты это взял? — удивился я.

— А вы руку к земле приложите, вашбродь, — ответил Ермолаев, — сразу кожей почуете.

— Вот она, крестьянская смекалка, — усмехнулся на это Федорцов и тут же скомандовал: — Взвод, к бою! Мушкеты зарядить!

— Заряжай мушкеты! — закричали унтера.