Третья политическая сила [Сергей Городников] (fb2) читать онлайн

ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ НА ВНУТРЕННИХ СТОРОНАХ ОБЛОЖКИ

1. Что следует понимать под сословным устройством общества?

Всякое развитое общество подразумевает высокую степень профессионализации деятельности каждого своего члена. То есть, каждый человек в таком обществе занимается своим делом с высокой степенью выучки в определённой специальности. Но рост профессионализма, специализации невозможны без высокого уровня взаимодействия членов общества, без развитых общественных отношений, без чёткого законодательного обеспечения развитию таких общественных отношений.

Однако, к примеру, предприниматель, фермер, квалифицированный рабочий или банкир, с одной стороны, и военный, государственный служащий или управленец-чиновник - с другой, разделены профессиональными интересами настолько, что живут как бы в разных мирах, с совершенно разным отношением к собственности. Главное, принципиальное различие в их интересах связано с тем, что одни поглощены проблемами доходности своей работы, роста капитала, расширением деятельности, платят налоги с заработков или доходов, тогда как другие получают материальные условия и средства для выполнения своего профессионального долга за счёт государственного бюджета, который формируется из налогов. Поэтому, одни заинтересованы как можно меньше платить налогов, тогда как другие кровно заинтересованы в обратном - чтобы налогов собиралось возможно больше.

Это различие в основных интересах приводит к явному или скрытому антагонистическому противоборству податных слоёв населения страны, то есть платящих налоги, с осуществляющими военно-управленческие функции слоями, живущими за счёт налогов. Таким образом, возникает материально обусловленное, юридически закрепляемое в законах основное разделение всякого общества на третье, податное, сословие и второе, военно-управленческое, собственно государственническое, сословие.

Чтобы регулировать их антагонистическое противоборство, не доводить его до взрывоопасной черты, возникает потребность в первом сословии, политическом сословии, которое изучает человека и общество, государство, закономерности их взаимодействия, накапливает знания об этом, выступает арбитром в конфликтах других сословий, продумывает и обосновывает законы. Оно тоже живёт за счёт налогов, а потому его материальные интересы совпадают с главными интересами второго сословия, обуславливают их прочный союз.  

2. Но нельзя отрицать тот факт, что для подавляющего большинства наших соотечественников именно ликвидация дореволюционного сословного деления общества является решающим достижением большевистского октябрьского переворота. Большевики утверждали, что они уничтожили сословия. Правильно ли это?

Чтобы ответить на этот вопрос, надо задаться другим. Исчезло ли разделение коммунистического общественного устройства на тех, кто в открытой или скрытой форме платит налоги, и тех, кто выполняет военно-управленческие функции за счёт налогов?

Всякий здравомыслящий человек ответит, что нет, от такого разделения невозможно избавиться в принципе! Потому что человек не в состоянии жить вне общества. А в обществе всегда будет необходимость в управленцах, в полицейских подразделениях поддержания внутреннего порядка, в военных ведомствах для защиты этого общества от внешних врагов. И в обществе всегда будут необходимы политики, изучающие общество, ищущие наиболее оптимальные пути его развития, хранящие знания о его прошлом, предлагающие идеалы и социальные идеи, разрабатывающие мудрые законы и нормы общественных отношений.

Якобы осуществлённое большевиками уничтожение сословного разделения общества было величайшей ложью или заблуждением. Ибо создаваемое ими социалистическое государство вынуждено было скрывать и подавлять очевидное. А именно, что Ленин создал первое партийно-политическое сословие, чрезвычайно деятельное для своего времени, которое позже постепенно выродилось в не способную к идеологическому и политическому творчеству касту партийной номенклатуры. А Сталин создал организованнейшее второе сословие, военно-управленческое сословие, которое оказывалось вынужденным формировать свою духовную традицию на основе традиции военно-управленческого сословия русской государственности, но при этом стремилось идеологически, посредством института политработников душить как эту традицию, так и органично связанное с ней сословное самосознание. С одной стороны, военный и управленческий слой выполнял все функции второго сословия. Но с другой, - в его среде под воздействием антисословной идеологии приходили в упадок традиции долга, чести, орденского духа, без которых второе сословие не может действенно выполнять свои задачи.

В конечном счёте, идеологические цели пролетарского коммунизма привели к действительному вырождению сословных этики и культуры, творческой ответственности первого и второго сословий, за которым последовало резкое ослабление их способности управлять страной, следствием чего стал крах коммунистического режима.

6 сент. 1996г.

“Дважды два - стеариновая свеча!”

1.

И.Тургенев одарил русскую культуру прекрасным примером образного мышления при харак­те­ристике принципиального раз­ли­чия умозаключений на основании мужской и женской логик. Собст­венно мужчина на вопрос: “Сколько будет дважды два?” - заблуждаясь, может ответить: и “три”, и “шесть”; но женский от­вет на такой же вопрос прозвучит безапелляционно: “дважды два - стеариновая свеча!” Пример этот невозможно не вспоминать, когда сталкиваешься со стилем мышления наших патриотов вообще и национал-патриотов в частности.

В последнем номере журнала “Атака”, на четвёртой странице, предложены “Апрельские тези­сы” плодовитого на огульную критику всех и вся “мэтра” гума­нитарного интеллигентского тече­ния национал-патриотов, обита­ющих главным образом в Москве и С.-Петербурге, А.Иванова. Написанные с целью обобщения результатов 1-й научно-практи­ческой конференции “Государ­ство и национальная идеология”, тезисы в его исполнении, вообще-то, привычно похожи на восточ­ный базар, в котором чего только нет, разбросанного там и сям, аляповато и шумливо, без каких-либо систематизации и порядка. На эту ахинею сваленных в еди­ную кучу и абсолютно чуждых мужской логике заявлений можно было бы не обращать особого внимания, если бы они не являли по-своему чуждую конъюнктур­ности позицию, не схватывали действительно важные провалы в теоретическом осмыслении и в пропаганде революционного национализма.

Известно, что А.Иванов вни­мательно отслеживает состояние мысли в лагерях патриотов и на­ционалистов, и когда он выдаёт абзац: “Слова “народ” и “нация” по смыслу являются синонимами. Это одно и то же понятие, выра­женное на разных языках” (явно в пику моим высказываниям на конференции), - он лишь отража­ет действительное положение дел с удручающим интеллектуаль­ным уровнем мыслительной куль­туры в нашей стране, а в особен­ности, в политических идеоло­гиях. Ведь так оно и есть, к сожа­лению. Ни один из идеологов национализма, - кроме пишущего эти строки, - не задавался целью дать более или менее осмыслен­ное определение базового поня­тия, - а именно, что же есть нация, и, если она отличается от народа, то чем?

Народ и нация отнюдь не од­но и то же, что прекрасно пони­мали даже и основатели больше­визма. Один из них обобщил это понимание следующим образом: нация - “исторически сложившая­ся устойчивая общность людей, возникающая на базе общности языка, территории, экономичес­кой жизни и психологического склада, проявляющегося в общно­сти культуры”. (Сталин, т.2, с.296) Другие идеологи дополняли это, в общем-то, слишком размытое и малопригодное к использованию в политической практике опреде­ление, подчёркивая, что нация представляет категорию именно историческую, возникающую впервые лишь в эпоху капита­лизма. Какой-нибудь неглупый преподаватель кафедры марксиз­ма-ленинизма в прежние совет­ские времена мог бы объяснить А.Иванову и множеству наших нынешних националистов и их абсолютно невежественным в политэкономии лидерам, что сло­жившиеся в эпоху поднимаю­ще­гося капитализма нации являлись буржуазными нациями, посколь­ку их собирала воедино и спла­чивала буржуазия, их главной руководящей силой являлись буржуазия и её националис­ти­ческие партии. И как раз руко­водство буржуазии наложило отпечаток на весь духовный облик и социально-политический строй этих наций.

“Классовый мир внутри нации ради “единства нации”; расшире­ние территории своей нации путём захвата чужих нацио­нальных территорий; недоверие и ненависть к чужим нациям; подавление национальных мень­шинств; единый фронт с импери­ализмом, - таков идейный и со­циально-политический багаж этих наций” (Сталин, т.11, с.338). И хотя никто из марксистов так и не смог дать ясного понимания собственно того, что же есть та­кое капиталистическая нация, потому что такое определение никак нельзя сформулировать на языке классовой борьбы Низов с Верхами, - но некоторую важную суть они подметили весьма верно. А именно, что современная нация есть категория историческая, она есть продукт буржуазной революции и юридического уста­новления приоритета интересов и прав собственности для уско­ренного экономического и по­литического, государственного развития конкретной страны, конкретного государства, кон­кретного государство­образую­щего этноса. И это действительно так. Нация диалектически отри­цает народ как таковой, потому что народ исторически появля­ется в феодальную эпоху, в эпоху добуржуазную. Само слово и по­нятие нация для обозначения населения страны появились в европей­ском политическом словаре лишь в ХIХ веке, или точнее, после и в результате Великой французской буржуазной революции.

То, что у нас сейчас происхо­дит завершение буржуазной революции, есть факт из фактов, не признавать которого могут лишь кухонные и кабинетные Васисуалии Лоханкины. Она свергла и революционным наси­лием политически, исторически отрицает коммунистический, вернее сказать социал-феодаль­ный, режим, постепенно вытесняя его пережитки из сознания моло­дого поколения. Остановить обуржуазивание России уже невозможно, потому что только развитые капиталистические от­ношения способны дать основа­ния выживанию государства, спасти его экономику от всеохватного кри­зиса, краха, развала, гибели. Но именно таковые отношения немыслимы без создания из госу­дарствообразующего народа, то есть из великорусского народа, буржуазной нации со всеми характерными её особенностями, часть из коих отмечали идеологи большевизма.

Поэтому осмелимся возра­зить А.Иванову и подметить, что он, не делая даже попытки поду­мать о причинах появления поли­тического слова нация именно в прошлом веке, ляпнул по-женски безапелляционно явную глу­пость, объявляя, де, народ и на­ция суть одно и то же, -- глупость, достойную невежественного пус­тозвона, а не желающего выгля­деть серьёзным публициста.

2.

Оценивая якобы имевшее место при выборах в Госдуму поражение националистов, А.Иванов в тезисах приводит следующее замечание. “На последних выборах коммунисты и другие левые партии получили более трети голосов, партии, выступавшие под националистическими лозунгами, - всего около 19 процентов. Таким образом, расчёт С.Городникова на подъём национализма с лета 1995 года не оправдался. Прав С.Рыбников, никакой “волны” нет”.

Во-первых, А.Иванов, словно самый отпетый либерал, рассуждает о выборах как о неких способах выявления истинной политической ситуации, - и это в стране, которая переживает углубляющийся общегосударственный кризис, а победители выборов, коммунисты, даже не в силах провозгласить сколь-нибудь осмысленный и привязанный к реалиям исторических процессов лозунг выхода из этого кризиса! И не смогут сформулировать!! - потому что они стали исторически реакционнейшей партией, партией страшно отсталых, архаичных политических интересов, а главное интересов лишь некоей отживающей части населения страны. А потому-то их временные успехи вновь подталкивают Россию к предчувствию Гражданской войны, правда, на этот раз Гражданской войны малой интенсивности.

Из нынешнего общегосударственного кризиса в России, как из любого общегосударственного кризиса в эпоху становления промышленной цивилизации вообще, страну объективно в состоянии вытащить только и только социальная революция. А социальная революция на нынешнем этапе развития России может быть только Национальной революцией, составной частью, началом эпохи Национальной Реформации, во время которой как раз и должна ускоренно создаваться собственно капиталистическая нация со всеми её качествами и особенностями. Победа Национальной революции не может произойти иначе, чем через победу в Гражданской войне малой интенсивности, развязанной отживающими (и становящимися крайне реакционными) политическими силами, - войне, неотвратимо надвигающейся и объективно неизбежной. Лишь после закрепления у власти в её результате авторитарной диктатуры русского городского национализма и возникнут политические условия для Культурной, Духовной Реформации бытия государствообразующего этноса, долженствующей качественно изменить его самосознание, превратить его в городское национальное самосознание.

Однако, чтобы объективная необходимость Национальной революции, являющаяся сейчас для всякого революционно настроенного националиста в общих чертах виртуальной действительностью, претворилась в осуществляемую на практике действительность, необходим мощный субъективный фактор, непосредственно заинтересованный в осуществлении объективной необходимости. Этот субъективный фактор проявляется с возникновением политической партии, политической силы, теоретически и организационно готовой возглавить Национальную революцию и установить авторитарный режим для создания экономических, юридических основ, определённых политических традиций для формирования русской капиталистической нации в эпоху Национальной Реформации, по времени соответствующую примерно шести десятилетиям.

Именно появлением такого субъективного фактора и определяется подъём того или иного движения, а не победами на бессмысленных в настоящий момент и ничего не решающих, в конечном счёте, выборах. Как раз о таком понимании подъёма национализма я утверждал несколько последних лет, когда отмечал, что подлинно революционный национализм, как теоретически и субъектное течение в политике, начнёт отчётливо проявлять себя с лета 1995 года. И делалось такое утверждение не на основании некоей интуиции, мистического и ни к чему не обязывающего предчувствия или озарения, а вследствие теоретического осмысления возникающих и приобретающих политические цели экономических интересов молодых буржуазных отношений; из выводов о начале взросления политических интересов различных сил, которые постепенно, так или иначе, но неотвратимо подчиняются противоборству в борьбе за власть коммерческого и промышленного интересов, - главных антагонистических, главных движущих интересов всякого буржуазно-капиталистического или, вернее сказать, городского капиталистического общества.

Достаточно бегло просмотреть нынешние националистические газеты и журналы, сравнить их количество и качество, сопоставить их содержание с тем, что имело место всего-то год назад, чтобы увидеть огромный, принципиальной значимости скачок, какой совершил политический национализм в России и начало которому было положено, в общем и целом, именно летом 1995 года. В апреле прошлого года Президент РФ Б.Ельцин на волне истерии средств массовой информации издал Указ о мерах по борьбе с фашизмом. А сейчас именно революционные националисты едва ли ни первыми заявили на конференциях в январе и феврале, что в случае выхода к финишной прямой на новых выборах Президента, то есть в июне, пары Ельцин-Зюганов, они из тактических соображений поддержат первого. Именно потому, что националисты осознали себя важнейшей частью борьбы за движение к будущему. Сейчас только слепец в политике не видит, что русский национализм устойчиво идёт в гору, набирает очки, потому что только национализм заявляет, что выход из хронического и углубляющегося политического и экономического кризиса зависит исключительным образом от изменения качества общественного сознания, от появления городского этнократического общества государствообразующего этноса.

Мы поднялись на ту ступень политического развития, когда неизбежно начинается идейная борьба внутри национализма. Разве это не есть самый непосредственный показатель как количественного, так и качественного роста русского политического национализма? А.Иванову, который не в силах избавиться от хламья народной интеллигентности в своём мировосприятии, хочется видеть огромные толпы людей с флагами, строящих баррикады, затем сметающих нынешний режим, - лишь таким ему видится истинный подъём национал-патриотизма. Но ведь восставшие против Верхов толпы дисциплинируют и направляют к определённым политическим целям программные лозунги идейно организованных групп, штабы политического управления, каковыми как раз и являются революционные партии. И именно создание таких штабов, их концепций политического целеполагания, теоретическая разработка методологий революционных подходов к анализу событий, идеологическое обеспечение стратегических и тактических задач - есть самое трудное, самое кропотливое, никакими наскоками не разрешаемое, требующее нескольких лет внутренней теоретической и пропагандистской борьбы дело. Подъём только в таком деле есть подлинный подъём всякого революционно нового политического движения, - а русский национализм есть революционно новое движение, не имеющее даже собственных традиций, только лишь в прошлом году начавшее преодолевать влияние мифов немецкого национал-социализма!

Городской национализм в России медленно, но верно приобре­тает серьёзность, избавляется от отживших мифов прошлого, взрослеет теоретически и идеологически, становится субъектным политическим течением и приближается ко времени появления действительной партии проведения Национальной революции. Повернуть вспять этот прогрессивный процесс уже немыслимо, невозможно. Наоборот, ряды сторонников русских националистов растут месяц за месяцем, в их среде у многих крепнет сила духа и воли, глубокая убеждённость в своей правоте, в своей ответственности за историческую судьбу государства, на точку зрения национализма переходят самые дельные представители патриотов. Вот подлинное проявление любого подъёма авангардного политического движения, а не некие результаты выборов в недееспособный парламент.

Как раз в результате подъёма национализма с лета прошлого года сейчас уже встаёт на повестку дня теоретического анализа важнейший вопрос о главной организационной силе проведения авторитарной диктатуры Национальной революции. Даже сам А.Иванов, подхватываемый глубинными изменениями в нашей действительности, чтобы не совсем уж отстать от жизни, вынужден поневоле искать социальную базу, способную обеспечить действенную поддержку национализму, привести его к власти, - однако делает это он точно страшно отставший от подъёма теоретического национализма кабинетный червь.

Он чувствует, что народная интеллигенция отметается в политике на вторые и третьи роли, как принципиально неспособная к безусловной организованности и жёсткой дисциплине социальная прослойка, потому-то и видит спасательный круг для России в “национал-социализме в новом варианте”. Однако в этом-то как раз и проявляется подлинный и крайне далёкий от творческого подхода “схематизм мышления”, в коем А.Иванов голословно, бездоказательно обвинил С.Городникова. Ибо национал-социализм стал для современного мира абсолютной архаикой. В своё время он превратился в революционно организованную идеологическую и политическую силу только и только потому, что в двадцатых-тридцатых годах переживал подъём революционных настроений ещё не оторвавшийся от пролетарских корней рабочий класс, который, как таковой, численно становился подавляющим в среде горожан ряда индустриальных стран. Но сейчас ситуация в корне иная! Пролетариат и рабочий класс политически вырождаются и вымирают в самых развитых странах мира, от их былой революционности не осталось и следа, потому что у них нет будущего в двадцать первом столетии. Так возможно ли в наши дни живую политическую жизнь загнать в музей? Нельзя же быть серьёзным публицистом и закрывать глаза на то, что все попытки эксплуатировать национал-социализм в России больше походили на провокации, неизбежно проваливались.

3.

Ныне есть только одна сила, способная установить и проводить революционную диктатуру буржуазного национализма. И эта сила есть в первую очередь армия, постепенно рождающаяся в качестве армии буржуазно-капиталистического государства. “Главная ловушка на сегодняшнем этапе - ложно выбранный приоритет, ставка на национал-капитализм, на средний класс, - вещает А.Иванов. - Никакого среднего класса у нас не возникает”. Верх интеллигентской глупости и кабинетного самолюбования! Средний класс у нас возникает, и возникает очень даже быстро. Другое дело, что у нас он ещё не осознал себя в качестве политического класса! Но социальные слои, его составляющие, уже есть. Это офицерский корпус в армии, инженерно-управленческая прослойка, прослойка профессиональных рабочих в ВПК, других производственных структурах. В любой развитой стране мира офицерская среда самая что ни на есть организованная выразительница кровных интересов среднего класса, является его важнейшей частью. А.Иванов это­го не знает?! Но это его собственные проблемы.

У нас армия имеет тысяче столетние традиции ответственности за существование государства, она зиждется на памяти, что именно военные дружины создали Древнерусское государство, заложили краеугольные камни в его фундаменте. Поэтому армия, а с нею предрасположенная к мировосприятию второго сословия молодёжь постепенно становятся главной революционной силой нынешнего этапа развития процессов становления русского буржуазно-капиталистического государства. Если в Италии, Германии 20-х, 30-х годов аналогичные силы, которые собственно и обеспечивали существование режимов фашизма и национал-социализма соответственно, - если они тогда вынуждены были идти на некоторые компромиссы с требованиями рабочего класса, одновременно стремясь вырвать молодёжь из-под его идеологического влияния, то в России считаться с этим не придётся. Предстоящая Национальная революция в России будет иметь столь же выраженный характер военно-политического режима авторитарной диктатуры, как это имело место во Франции при Наполеоне I, при Линкольне в США. Но на нашу диктатуру будут в значительно большей мере воздействовать кровные требования к власти промышленного политического интереса, то есть требования проведения социальной революции, культурной революции, как основы основ воспитания социально-корпоративной этики производственных отношений, главного основания жизнестойкости и конкурентоспособности национального промышленного производства на современном этапе его развития.

Полнейшее непонимание происходящего в борьбе интересов в России приводит А.Иванова к явной нелепице, интеллектуальному дебилизму в политических вопросах, когда он высокоумно провозглашает: “В одиночку ни коммунисты, ни националисты нынешний режим не свалят. В том виде, как они есть, механически объединиться они не смогут. Им на смену должно прийти движение, синтезирующее их идеи и выражающее интересы большинства нации, а не только “национальной буржуазии”. Невольно хочется полюбопытствовать у написавшего такое: это какого такого “большинства нации”, если нации-то как раз и нет? Ибо что же тогда ещё есть нация, если не отсутствующее сейчас в России этнократическое буржуазно-городское общество? И каким же таким образом возможно объединяться революционным националистам с коммунистами, если коммунисты по сути их интересов главные враги этнократического общественного сознания, буржуазно-национального общественного сознания как такового? Они доказывали это повсеместно, во всех странах, почти на всех континентах. Если у А.Иванова до сих пор проявляется девичья наивность при ворковании Г.Зюганова и иже с ним о “русской идее” в евразийском котле народов, ему можно лишь посочувствовать и посоветовать повнимательнее изучить историю ХХ столетия.

4.

“Оптимистическая вера С.Городникова в то, что на смену компрадорскому капиталу неизбежно должен прийти национальный, порождена схематичностью мышления. Но жизнь ломает схемы. Возьмите новейшую историю Египта. Здесь имела место обратная эволюция -- от Насера к Садату.”

Читаешь этот очередной пассаж А.Иванова и, как порой в разговорах с женщинами, оторопь берёт от лихого брыкания мыслей, - опять “стеариновая свеча”! Вот уж действительно, один национал-патриот может такую кашу предложений наворотить, что потом сотня мудрецов не возьмётся разобраться в ней. В отличие от народного интеллигента А.Иванова, который в своих тезисах, в конце концов, скатывается к матёрой иррациональной метафизике поверхностного идеалиста, - что всегда свидетельствует об интеллектуальной беспомощности, - С.Городников, насколько нам известно, материалист до мозга костей и слово "вера" в своём лексиконе не терпит и в своих выводах старается опираться только на достижения социологии и политэкономии, творчески применяя их в разработке теории Национальной Реформации. И пока что эта теория в объяснении нынешних процессов в России, в прогнозе их развития доказала очень высокое соответствие происходящему. К тому же он никогда не говорил такой бессмыслицы, как - "...на смену компрадорскому капиталу неизбежно должен прийти национальный". Но он утверждает и теоретически обосновывает неизбежность смены господствующего ныне в России чудовищного режима, режима диктатуры коммерческого интереса, режимом революционной национальной демократии, которая только и спасёт страну от катастрофы. Ибо режим революционной национальной демократии утвердит в России исторически прогрессивную диктатуру промышленного интереса и поставит коммерческие отношения под жесткий контроль национальной государственной власти, подчинив их решению сложнейшей задачи ускоренного развития рыночно-капиталистического товарного производства.

На чём же С.Городников основывает свои выводы?

Первопричиной всякого движения является диалектическая борьба противоположностей. И только через анализ целей и(или) интересов групп людей, вовлекаемых этими целями и(или) интересами в экономическую и политическую борьбу за их осуществление, возможным оказывается теоретически объяснять логику всякого исторического развития любого имевшего место быть общества. В этой основополагающей посылке исторического материализма, взявший у Гегеля диалектический метод К.Маркс был, безусловно, прав. Он совершил принципиальнейшую теоретическую ошибку в другом. А именно в том, что догматизировал политическую значимость борьбы "эксплуатируемого класса" потерявших связь с земельной собственностью, вытесняемых из деревни в город пролетариев и "эксплуататорского класса" собственников индустриального производства, которая проявлялась на начальном этапе капиталистической индустриализации всякой конкретной страны. Следствием чего в марксистской интерпретации истории стала неизбежной теоретическая и идеологическая консервация роли классовой борьбы в общественном развитии вообще, всегда и везде.

Тогда как общественное развитие, историческое развитие всякого общества происходит вследствие обязательного противоборства антагонистических интересов, в том числе и интересов разных классов. Не борьба классов движет общественным развитием, а диалектическая борьба субъективных интересов, объективно порождаемых различным юридическим отношением к собственности. А борьба классов есть лишь одно из высших проявлений борьбы организованных субъективных интересов, - не больше, но и не меньше.

Интересы классов не абсолютны. Они могут меняться и, действительно, меняются с развитием производительных сил, - что убедительнейшим образом доказало, к примеру, повсеместное появление политического оппортунизма и ревизионизма идей ортодоксального марксизма. Идеологический ревизионизм обязательно начинался в защищавших пролетарские интересы социалистических, социал-демократических партиях на определённых этапах развития промышленного производства в каждой из выходивших к такому этапу развития промышленных производительных сил стране. Сутью ревизионизма было осознание рабочим движением, когда оно превращалось в политический рабочий класс, способный отстаивать свои классовые требования в политической борьбе парламентскими средствами, - что интересы рабочего класса и интересы предпринимателей могут примиряться через компромиссы на базе общего промышленного интереса, на основе общей заинтересованности в эффективном развитии промышленных производительных сил государствообразующего этноса накануне его вызревания к Национальной революции, вызревания к мучительному преобразованию в национальное общество, в буржуазно-городскую нацию.

И как раз экономический, духовный, политический крах СССР показал, что попытка установить коммунистический режим, как режим диктатуры пролетарских, вообще-то политически неразвитых, интересов, при полном уничтожении класса промышленных предпринимателей была предпринята на идеологической базе ошибочной теории, необоснованно абсолютизировавшей политическую ненависть и непримиримость классовой борьбы на промышленном производстве. А главный политический лозунг коммунистических режимов: “Пролетарии всех стран, соединяйтесь!”, - взятый из этой теории и перенесённый в практику ряда государств, разрушил в них культуру рыночного мышления и становление конкретно-национальных обществ, без чего оказалось невозможным добиться эффективного развития конкурентоспособных и ресурсосберегающих производительных сил этих государств.

То есть политическая практика коммунистических режимов, обоснованных историческим материализмом К.Маркса, повсеместно вступала в противоречие с основным политэкономическим законом теоретического марксизма, политэкономическим законом обязательного соответствия производительных сил и производственных отношений. Ибо экстенсивная индустриализация, которую такие режимы осуществляли, не сопровождалась адекватным развитием производственных отношений. Эти отношения оставались догматично пролетарскими в условиях, когда пролетариат переставал быть главной социальной базой в промышленном производстве ведущих капиталистических государств мира, отмирал в них, вытеснялся средним классом с его мелкобуржуазной психологией, тяготеющей к рыночному капитализму, что укрепляло политические основы капиталистических отношений и подрывало коммунистические идеалы, лишая их будущего.

5.

Оказалось, что производительные силы на нынешнем этапе становления промышленной цивилизации быстро развиваются только при рыночных капиталистических отношениях, а характер их развития сильно зависит от корпоративности, социально-производительной культуры общественных отношений внутри конкретного национального общества. Всякое капиталистическое общество нацелено на то, чтобы все ячейки экономического организма делали прибыль. Прибыль же мож­но делать либо за счёт коммерческой деятельности, либо за счёт производства, промышленного или сельскохозяйственного. Значение промышленного производства гораздо большее для общественного процветания, чем сельско­хозяйственного, а потому его роль, его самодовлеющие требо­вания к виду и характеру власти в политическом устройстве современной страны гораздо выше, чем роль сельскохозяйственного производства. Дости­жение высоких показателей роста национальных коммерческой деятельности и промышленного производства - вот две важнейшие задачи буржуазного государства в выстраивании экономики, чтобы она стала максимально прибыльной. То есть поведением людей при капиталистических отношениях со времени первой буржуазной революции в Нидерландах самодовлеюще и предметно движут два главных интереса: коммерческий и промышленный. И оба эти интереса не всегда выступают как классо­вые, но, наоборот, чаще как надклассовые.

В прибыльной промышлен­ной деятельности заинтересо­ваны не только предприниматели, а и рабочие, и учёные, и занятые в сфере образования, и военные в армии, которой нужно самое лучшее снабжение современным вооружением. Тогда как в коммерческой деятельности заинтересо­ваны не только владельцы торговых компаний и коммерческих банков, но и служащие этих компаний и банков, связанные с ними работники транспортных предприятий, всякого рода информационных и сервисных служб, контрабандисты, бандиты, торговцы наркотиками и так далее. Особенности экономических интересов промышленного производства, с одной стороны, и, с другой, - коммерческой деятельности таковы, что у этих интересов оказываются антагонистически непримиримыми требования к государственной политике, как внутренней, так и внешней. Ибо то, что, с точки зрения наивысшей прибыльности деятельности, политически выгодно производству, то, по большей части, политически невыгодно для максимальной прибыльности сделок в коммерции, - и наоборот. К примеру, если наибольшая прибыльность производства зависит от максимально продуманной стратегии развития общества и государства, то наибольшая прибыльность в коммерческих сделках достигается при отсутствии политической стратегии у представительной власти, при нервозной неуверенности рынка в спросе и предложении, при наилучших условиях для сиюминутной спекуляции.

После начала всякой буржуазной революции в обстановке политического распада старого строя именно коммерческий капитал нарастает стремительно, на его основе возникает множество частных собственников, и у них складываются вполне определённые представления о политике, которая им наиболее выгодна. А посколь­ку городская представительная власть в этот период имеет только в них действительную опору своему политическому существованию, к тому же её деятели почти все и самыми различными способами вовлекаются в быстрое обогащение через всяческие спекулятивно-коммерческие сделки, то естественным образом возникает смычка интересов нового буржуазного режима власти и коммерческого политического интереса. Для того, чтобы отбросить другие слои населения от давления на власть, от угроз классу собственников-нуворишей: спекулянтов, ростовщиков, казнокрадов, бандитов и прочих, - угроз отобрать и перераспределить захваченную или приобретённую ими собственность, они и близкие им политические силы производят политический переворот и начинают создавать конституционно узаконенную диктатуру абсолютного господ­ства коммерческого интереса, как способ утверждения классового господства владельцев спекулятивно-коммерческого капитала. И на этом этапе в переживающей буржуазную революцию стране не может быть никакой иной формы власти, кроме как диктатуры коммерческого космополитизма.

Как раз такой режим сейчас и властвует в России. Именно поэтому он внутренне компрадорский, - если воспользоваться определением его патриотами. Закономерности его постепенного, но неизбежного политического вырождения таковы, что он вынужден всё определённее видеть своё спасение только в наёмных и не наёмных силовых ведомствах. И, боясь их патриотизма, устраивая время от времени перетасовки и чистки, всё же делать им уступки, укреп­лять их, - но тем самым взращивать своего политического могильщика. Потому что армия, внутренние силовые формирования всякого рода, имеют собственный взгляд на суть государственного устройства. Они презирают режим диктатуры коммерческого космополитизма, бездарный, не способный обеспечить значительную политическую поддержку своей власти, а потому вынужденный создавать огромную прослойку чиновников-коррупционеров и полицейских подразделений, мораль­но слабеющий буквально месяц за месяцем, не способный предложить стране ни прогрессивных идеалов, ни великих целей, дать объективное целеполагание стране и армии, так как у него нет и не может быть никакой политической стратегии. Такой режим неотвратимо приводит страну к гибельному общегосударствен­ному кризису, к распаду экономики и власти.

Национальная революция как раз и свергает этот режим, подав­ляя коммерческий политический интерес, отстраняя его от влияния на власть, устанавливая особую военно-политическую диктатуру для ускоренного становления рыночно прибыльной капиталистической национальной промышленности.

А.Иванов, как истинный национал-патриот, не в состоянии понять, что задача государства не в том, чтобы замкнуться в лелеемой мечтаниями патрио­тов всех мастей автаркии дебилов, - это немыслимо, нереально. Задача государственной власти состоит в ином, в борьбе за собственное существование. Государственная власть поэтому обязательно окажется у политической силы, которая возьмётся за создание городского общества, соответствующего требованиям капиталистического производства к социальных отношениям и нацеленного на достижение конкурентоспособности продукции производства на мировых капиталистических рынках. Такое общество в современном мире должно быть этнократическим, социально-корпоративным, с развитыми отношениями собственности, то есть национальным, - и потому оно обязательно, в соответствии с объективными закономерностями его появления и развития будет создано в России в начинаемую Национальной революцией эпоху Национальной Реформации. И это не некая “вера С.Городникова”, а неизбежная потребность выживания государства. Государство же есть в своей сути такой организм, который разда­вит в конечном итоге всё, что будет мешать его выживанию. Даже если для этого придётся политически уничтожить патриотов, тем более интеллигентствующих, а из молодёжи создать расчётливую, жестокую и эгоистичную нацию, у которой бредовые идеи “благословлять каждое племя на жизнь вольную, на развитие самобытное” не вызовут ничего, кроме холодной усмешки и презрения.

3 мая 1996г.

Но короли-то голые!

1.

Центризбирком закончил отсев лишних кандидатов в Президенты РФ. Набравшие больше миллиона подписей в свою поддержку кандидаты получили право на доступ к финансовой кормушке для продолжения участия в избирательной кампании. Ставки населения на прошедших отбор кандидатов сделаны. Но как раз начало гонки главных фаворитов показывает, что финиш-то после 16 июня ничего не решит, ничего не изменит по существу проблем страны! Ещё до выборов становится очевидной широким слоям людей, имеющих право голоса, важнейшая особенность политической ситуации. А именно, что и представляющий интересы клики власти Президент Б.Ельцин с огромным аппаратом, на который работают институты и всяческие аналитические центры либералов, и коммунисты с их идеологией ортодоксального марксизма-ленинизма, короли-то голые! Ни те, ни другие не смогли выдвинуть ни одного прогрессивного лозунга, ни одной мало-мальски осмысленной концепции, ни одной программы стратегического развития страны, никакой идеологии преодоления затянувшегося политического кризиса!!

В политике любая слабость, а интеллектуальная в первую очередь, не может не вызывать бессознательного презрения у политически взрослеющих масс, в особенности у средних слоёв горожан. В конце концов, идейное убожество, как руководителей исполнительной власти, так и официозных и полуофициозных лидеров оппозиции, толкаясь, рвущихся к ней, полностью подорвут доверие к демократическим идеалам как таковым. Но при рыночной экономике только авторитет представленных во власти противоборствующих идеалов удерживает непрерывно ведущуюся почти гражданскую войну капиталистических и прочих интересов от неподчинения неким правилам игры, называемым политическими законами. Когда же представительные во власти силы не способны предлагать борьбы идеалов, тогда теряет смысл само понятие политического закона, и почти гражданская война интересов неизбежно вырывается из-под законодательного контроля, приводит к непризнанию противоборствующими силами политического поражения в результате выборов всякого рода, ведёт к устойчивому росту авторитета проповедников прямого вооружённого насилия. То есть общество теряет моральные основания для демократического самоуправления и неприятия военной диктатуры, - власти, не связанной никакими политическими законами. Как раз предчувствие такой ситуации отразилось в заявлении тринадцати “новых русских” нуворишей в их крайне встревоженном, не лишённом угроз обращении к главным политическим противникам нынешних выборов Президента. Заявление это отразило не только их тревогу, но и тревогу зарубежных сил влияния на нынешний режим, обеспокоенных развитием событий.

Однако, любые заявления уже практически бесполезны. В России сейчас деморализованное политикой режима и идеологическим кризисом большинство населения не в состоянии объединиться и выступить с позиции политической ответственности за свою судьбу; определённый вид авторитетной военной диктатуры оно даже будет приветствовать. Тайная диктатура коммерческого космополитизма, которая, в общем-то, приемлема взрастившим её нуворишам, не может больше опираться на идеологические костыли либеральной демагогии Прав Человека и парламентаризма и вынуждена показывать своё истинное лицо не связанной законами власти спекулянтов, тем самым давая оправдание её противникам открыто предъявлять право на собственную диктатуру.Пугает нуворишей и их зарубежных партнёров не имеющая место фактическая диктатура коммерческого космополитизма, а то, что она не удержится у власти и ей на смену придёт диктатура, способная раздавить условия их нынешнего паразитного существования, условия постепенного превращения России в сырьевой придаток западной промышленной экономики.

Роль силовых структур в укреплении исполнительной власти поэтому возрастает буквально с каждым месяцем, а заигрывание режима с ними становится всё откровеннее. Но это заигрывание вынужденное, смешанное с подозрительностью и взаимным недоверием, и именно потому, что силовым структурам по присущим им материальным и социальным интересам обязательно надо знать стратегические цели развития государства, как исторического субъекта мировой политики. А как раз таких целей режим дать им не в состоянии по причинам его космополитической сути. Провал всех попыток власть предержащих в России создать национальную доктрину либерализма, призванную примирить нуворишей и силовиков, доказывает это весомо, грубо, зримо.

2.

Результат кремлёвской забавы под звучным названием: выборы главы государства, - известен заранее. Кто бы ни выиграл de jure, то бишь по очкам, но de facto победит сила. А сила у кого? Пока что у нынешней клики власти, которая и высказываниями В.Черномырдина, и в заявлениях Б.Ельцина утверждает, что политический реванш неокоммунистов, выступающих под вывеской “Г.Зюганов и сотоварищи”, будет катастрофой для России. В переводе с политического языка на нормальный, русский, это означает только одно: клика власти готовит на всякий случай увесистую дубину и время от времени демонстративно помахивает ею, - так, играючи, но чтобы потом не удивлялись, если она кое-кого и зашибёт. Как было, к примеру, в октябре 1993 года. Иначе и не может быть при том положении дел, которое складывается в стране, деморализованной развалом экономики и низким политическим авторитетом власти, углубляющим кризис становления буржуазно-демократического общественного сознания.

Проблема политической устойчивости вновь выходит на передний план политической борьбы, заводя в тупик паровоз проведения собственно экономических реформ. Россия постепенно приближается к такому обострению кризиса власти, когда даже самые преданные ей, - если бы такое вообще оказалось возможным, - силовые структуры будут не в состоянии обеспечивать некое подобие стабильности бездарного по принципиальным основаниям режима. Кризис вызван отсутствием городского общественного сознания у государствообразующего этноса, что проявляется в углублении политической апатии среди русских горожан, в первую очередь молодёжи, и без преодоления этой апатии говорить о продолжении реформ вообще бессмысленно. Выход из кризиса поэтому возможен только и только через качественный скачок в общей политической культуре большинства русских горожан. А это немыслимо без новых политических лидеров, провозглашающих и обосновывающих новые идеи, новые цели исторического развития страны и государства, готовых повести государствообразующий этнос к следующим этапам роста культуры социального поведения, культуры общественного сознания. России сейчас жизненно необходимо появление новой генерации лидеров, способных смело мыслить принципиально новыми историческими концепциями стратегического целеполагания развитию государства и общества, готовых привнести великие идеи и идеалы, которые только и дадут возможность подчинить внутреннюю почти гражданскую войну различных интересов единым корпоративным интересам национального государства.

Во время классической, Великой французской буржуазной революции, на закате правления Директории, то есть такого же режима, который сейчас осуществляет диктатуру в России, подобный кризис общественного политического сознания французов породил новое политическое понятие: власть нотаблей, - то есть власть людей интеллектуально именитых, даровитых, талантливых. Только в их авторитетной диктатуре большинство увидело надежду на спасение страны от хаоса, дезорганизации и гибели. Под влиянием этих настроений в борьбе за власть победителем оказался генерал Наполеон Бонапарт, который, будучи яркой личностью, не побоялся привлечь к строительству национального государства самых одарённых и именитых людей Франции того времени.

Голых королей у власти и вокруг неё Россия больше не в состоянии выдержать дольше двух-трёх лет. И победитель в борьбе за Президентство будет иметь незавидную участь стать историческим символом, мягко выражаясь, монументальной бездарности в тени тех нотаблей, которые придут к власти в результате краха нынешнего режима диктатуры коммерческого политического интереса, - придут как спасители государства и русской нации.

9 мая 1996г.

Национализм и промышленное производство

(тезисы)

1. Крайности сходятся

Президент РФ на трибуне Мавзолея, этаким Л.Брежневым en petit; военный парад в День Победы 9-го мая; соответствующая тематика телевидения, - невольно напрашивается вывод, что всё возвращается на круги своя и непримиримо противоборствующие политические крайности сходятся. Даже совершенно неожиданный и необычный, прямо в американском политическом стиле, перелёт тем же днём Президента в Волгоград, выступление его у Мамаева кургана лишь подчеркнули общую ностальгическую тональность происходившего, отчего словно повеяло коммунистическим прошлым. Неужели же ради этого десять лет страна несла неисчислимые жертвы, переживала страшные потрясения, развал государства, экономическую разруху, которая превращает нас из Сверхдержавы в сырьевой придаток Запада? И нигде, никакой попытки понять, проанализировать, объяснить происходящее, указать, куда же мы движемся! - повсюду царит полная интеллектуальная растерянность, как официозной либеральной власти, так и её главных политических оппонентов. Попытаемся же восполнить этот пробел.

Как-то затушевалось, забылось, зачем, собственно, была начата в середине восьмидесятых годов политика Перестройки. А ведь именно она и привела, в конечном счёте, Россию к тому состоянию, какое мы имеем ныне. Последний Генсек КПСС М.Горбачёв, на которого повесили всех собак и либеральные демократы и коммуно-патриоты самых разных мастей и оттенков, этот самый М.Горбачёв в 86 году высказался яснее ясного о причинах начала перестроечных политических реформ. Он тогда так определил свою позицию: если к 2000 году не произойдёт удвоения валового национального продукта, у СССР нет шансов сохраниться в качестве глобальной державы и государство ждёт политический крах. Горбачёв тогда понял то, что не в силах осознать сейчас ни нынешняя правящая демноменклатура, ни её безрассудные противники, реваншисты неокоммунисты, - а именно, Россия может быть державой только и только на базе бурного промышленного подъёма. И никак иначе. Собственно, вся история России последних столетий яркое подтверждение справедливости этого вывода. Ещё Пётр Великий своей гениальной интуицией определил политическую стратегию жёстких и жестоких Преобразований государства в направлении ускоренного промышленного развития, и свершения России в ХVIII веке доказали историческую правоту его деяний с поразительной наглядностью.

Сейчас эта задача остаётся столь же жизненно значимой для судьбы государства. К примеру, руководство военно-воздушных сил заявляет, что вместо ежемесячно необходимого пополнения в 30-40 новых боевых вертолётов армия получает только 3-4 вертолёта и, если ситуация не изменится коренным образом, у России через пять лет военно-воздушных сил просто не станет. При таком положении дел невольно возникает вопрос, как можно рассуждать всерьёз о державности России вне выяснения политического пути преодоления глубокого кризиса в производстве вообще и в промышленном, военно-промышленном производстве в частности?

Всякие рассуждения о восстановлении величия и державности страны остаются бессодержательной болтовнёй, пока в России не проявится политическая сила, которая ясно поставит стратегическую цель любой ценой добиться ускоренного роста промышленного производства в условиях интеграции в мировой капиталистический рынок и теоретически обоснует способы достижения этой цели. Политическая борьба и власть в России должны быть лишь средством для поворота к цели превращения страны в капиталистическую промышленную Сверхдержаву, а не самоцелью, как это выглядит сейчас.

Не смогли ответить на вопрос о новой политической концепции, необходимой для ускорения темпов роста промышленного производства, коммунисты десять лет назад; боится ответить на него и нынешняя асоциальная власть демноменклатуры, разрушающая производство превращением его в предмет спекуляции. И в этом коммунисты и либералы политически неотличимы одни от других, как сиамские близнецы.

2. Главная причина кризиса

Главная причина кризиса промышленного производства в России обусловлена тем, что развитие промышленного производства напрямую зависит от качества человека и качества общественного сознания, от социальной и общей интеллектуальной культуры конкретного общества. Кризис в промышленном производстве нашей страны лишь отражает своим состоянием глубокий кризис общественного сознания в России, вследствие чего частные эгоистические интересы асоциального меньшинства подчинили себе интересы живущего производством большинства. Ныне этот кризис определяется крайней неразвитостью, практическим отсутствием национально-корпоративного общественного сознания у государствообразующего этноса, переживающего распад народного самосознания. Русские сейчас страшно, недопустимо для выживания государства отстали в становлении городского национального самосознания. И пока не произойдёт революционного поворота к политике ускоренного становления русского национального самосознания, ни о каком выходе из экономического кризиса не может быть и речи. Конечно, если говорить о главных проблемах страны ответственно, а не заниматься словоблудием.

Но такой постановки вопроса, как чёрт ладана, боятся и коммуно-патриоты и власть предержащие нынешнего режима диктатуры коммерческого космополитизма во главе с Президентом. Знаменитый немецкий социолог М.Вебер в одной из своих работ сделал следующее заключение о нравственности в политике. “В политике, в конечном итоге, есть только два смертных греха: уход от существа дела и безответственность”. С такой точки зрения все нынешние власть предержащие и лидеры оппозиции буквально погрязли в смертных грехах. Никто из них не способен подняться до понимания существа дела, до первопричины нынешнего хронического кризиса, кризиса постоянно углубляющегося и ведущего к катастрофе государства. И они не заинтересованы в появлении тех, кто может сказать об этом и, тем самым, превратить их в политические трупы.

Складывается такое положение дел, что только революционный национализм открыто и прямо заявляет о причинах кризиса и о единственном пути его преодоления. Путь выхода страны из всеохватного кризиса пролегает только и только через Национальную революцию, сверхзадачей которой и является прорыв к политике становления социально-корпоративного общественного сознания русских горожан, к политике создания посредством государственной власти собственно русской нации. Но именно поэтому русский политический национализм вызывает такое злобное неприятие нынешним режимом диктатуры коммерческого космополитизма, - и правящий класс режима в этом мало отличается от неокоммунистов и патриотов. И те, и другие знают историю страны в двадцатом столетии, а потому чувствуют или осознают, что Национальная революция неотвратимо отрицает их всех, отнимет у них власть и влияние, воздаст всем по делам, а затем выбросит неспособных к национальному мировосприятию на свалку истории.

10 мая 1996г.

Армия накануне зарождения военного сословного самосознания

Генеральские золото погонные мундиры постепенно вытесняют из окружения Президента костюмы штатских. Меняется и стиль поведения руководства силовых ведомств. Начальник дворцовой охраны Кремля, за ним командующий главным военным округом страны, Московским, словно сговорившись, оба заявляют о необходимости переноса выборов главы государства на более поздний, то бишь на неопределённый срок. И эти заявления воспринимаются вполне серьёзно, вызывают нервную судорогу в средствах массовой информации, в политической жизни не только России. И если начальника охраны своей персоны Президент, как провинившегося мальчишку, публично отчитывает за вмешательство в политику, а тот сносит словесную порку со шкодливой улыбкой на лице, то командующий Московским округом, отражая отнюдь не только собственное мнение, демонстративно остаётся при своём взгляде на происходящее.

Возникают естественные и очень важные вопросы. Случаен ли очевидный рост влияния военных на власть? Связан ли он только с непримиримой политической конфронтацией различных сил накануне выборов, объясняясь тревогой генералов за внутреннюю устойчивость в стране, или же идёт некий закономерный процесс превращения военных в новый политический клан с совершенно самостоятельными требованиями к власти?

Убедительного ответа на приведённый вопрос получить нельзя без анализа сути нынешнего режима, режима диктатуры коммерческого космополитизма. Это действительно диктатура, то есть власть, не связанная никакими законами, - что доказывалось и доказывается всей её историей, начиная с государственного переворота 3-4 октября 1993 года. Даже её собственная Конституция, согласно которой клика власти практически неподконтрольна законодательному собранию, - даже эта Конституция насилуется аппаратом Президента, как угодно и когда угодно. То есть, этот режим не в состоянии управлять страной политически! Потому что у него нет собственной социальной опоры, нет значительной поддержки в массах. Эгоистично грабя страну, стоящие за ним асоциальные силы пришли к хроническому противоборству с самыми широкими социальными слоями населения России. А именно с теми, которые так или иначе связанны с промышленным производством, зависят от развития промышленного производства и порождают особые политические требования к роли и стратегическим целям государства, к социальным программам исполнительной власти. Требования этих социальных слоёв к государственной политике выражают главные экономические интересы огромных регионов, которые включают в себя кровные материальные интересы рабочих, служащих промышленного и прямо зависящего от него сельскохозяйственного производства, учёных, инженеров, преподавателей вузов, учителей, а так же и военных.

Кто же выиграл от установившегося в стране режима и материально и морально? Казнокрады и взяточники, ростовщики и спекулянты, воры и бандиты, бездарная и беспринципная политическая сволочь, пропагандисты всяческой безнравственности и оголтелого космополитизма, агрессивные защитники привязывания страны к западной экономике в качестве сырьевого или полусырьевого придатка и тесно связанная с ними продажная высокопоставленная бюрократия. То есть при либеральной диктатуре коммерческого космополитизма выиграла асоциальная по любым меркам гниль, накипь морально и нравственно разложившихся типов. К чему может эта диктатура привести страну? Только к экономическому, политическому кризисам, к взрыву отвращения и гнева большинства населения России, направленного против власть предержащих режима, который чужд подлинному экономическому и социально-политическому развитию.

Бороться с этим режимом, с той огромной поддержкой, какую ему оказывают формальные и неформальные центры управления мировым коммерческим космополитизмом, невозможно, немыслимо без опоры на организованные вооружённые отряды морально здоровых людей, опирающихся на исторические традиции отождествления своих кровных интересов с интересами государства. И именно армия является средоточием таковых вооружённых отрядов. В своей традиционной памяти она прекрасно помнит, что вооружённые дружины, предтечи армии, создали самоё государство и уже тогда без служения цели возрастания его могущества себя не мыслили.

Однако для того, чтобы армия оказалась способной вмешаться в борьбу за укрепление государства против асоциальной пены, из которой выделился правящий класс нынешнего режима, она должна была кровавым опытом осознать непримиримость своих интересов с интересами диктатуры коммерческого космополитизма, она должна была осознать своё особое положение при буржуазно-демократических преобразованиях, свою роль в том городском обществе, которое постепенно возникает в России. То есть она должна была осознать себя особым военно-управленческим сословием, выделяющимся своей собственной этикой, своей собственной культурой, своей собственной моралью, отчуждающих новую армию, как от народного умозрения, так и от либералов, худшая часть которых и осуществляет ныне диктатуру коммерческого космополитизма.

Именно зарождение сословного самосознания и наблюдается в армии в последний год; оно-то и делает из армии всё более влиятельную в политике силу, всё откровеннее прорывающуюся в окружение исполнительной власти, выказывающую недвусмысленные намерения влиять на власть в собственных интересах. В ответ начинает нарастать противодействие давлению самосознания военных со стороны обеспокоенных таким развитием событий главных сил сложившегося правящего класса, как раз и установивших в стране диктатуру коммерческого политического интереса. Когда ожесточение от этого бескомпромиссного противоборства достигнет такого накала страстей, что армия начнёт чувствовать абсолютную непримиримость своих сословно-государственнических инстинктов и интересов с интересами нынешнего режима, защищающего требования к власти выразителей коммерческого космополитизма, вот тогда Россия созреет для становления политического национализма в качестве действительно исторической партии национального спасения. Потому что тогда революционный национализм, политически и идеологически отражая и защищая право второго сословия на особые этику, культуру, мораль, сможет начать политическую работу по созданию национально-городских общественных отношений, как сословных отношений, необходимых для выстраивания военно-политической диктатуры защиты промышленного интереса. Такую военно-политическую диктатуру не удастся установить без опоры на управленческие способности второго сословия, без чего, в свою очередь, объективно невозможен выход страны из болота общегосударственного кризиса, засасывающего Россию всё глубже и глубже.

14 мая 1996г.

Чему в нынешних обстоятельствах учит опыт Японии?

В 1854 году американский коммодор Пери привёл военную эскадру к берегам Японии и потребовал подписать договор о мире и дружбе, который взломал «железный занавес» японской самоизоляции. Быстрое развитие торгово-денежных отношений Японии с внешним миром привело к важным преобразованиям и революционным событиям 1868 года, которые повернули страну к развитию капиталистических отношений. Зарождение японского капитализма происходило под огромным влиянием США, которые после гражданской войны 1861-1864 годов переживали ускоренное становление национального общества с демократическим самоуправлением. Америка того времени стала предметом восторженного поклонения новоявленных японских либералов, всё в ней восхвалялось, бралось в качестве примера без маломальского осмысления, а собственный образ жизни осмеивался, отрицался и отвергался, как ущербный, тупиковый. Наивысшего подъёма такие настроения достигли в первой половине 80-х годов 19 века, когда широко обсуждалось решение правительства о созыве парламента, снимались всякие ограничения на свободы слова и собраний. Иначе говоря, положение дел во многом напоминало то, что сейчас творится в России.

Но с появлением своих слоёв капиталистических собственников, рынка труда и прослоек наёмных рабочих и служащих возникают представления о собственных экономических капиталистических интересах Японии. Успехи Японии в экономическом развитии и усвоении опыта торгового капитализма вызывали рост противоречий их интересов с американскими интересами. Способы решения данных противоречий наглядно показывали, что американцы защищают свои интересы с позиции предельного национального общественного эгоизма, проявляя открытое высокомерие, лицемерие и стремление не считаться с конкурентами. Масло в тлеющие искры вызревающего противоборства двух самых крупных держав на Тихом океане добавляло отношение к японским иммигрантам в Калифорнии. Ярый поклонник США А.Домеи в 1992 году обличал американцев с такой же страстью, с какой прежде восторгался ими. «Мы подвергаемся дурному обращению, злоупотреблениям, нас прогоняют, как если бы мы были бездомными свиньями или бешеными собаками. Как может японский народ терпеть это? Это американцы нарушили дружбу, и это мы, кто терпит позор. Может ли наше правительство терпеть всё это молча?»

Поворот в представлениях об Америке завершился в 90-х годах, когда в Японии стала складываться городская буржуазия с националистическими настроениями, без которых нельзя было бороться за капиталистическую прибыльность хозяйственной и торговой деятельности, удерживать внутреннюю политическую устойчивость и властное положение крупных капиталистов и тесно связанных с ними правительственных бюрократов. Прежний рассадник настроений либерального поклонения Америке – Токийский императорский университет становится крайне критическим к ней. Буддисты и синтоисты в условиях роста антиамериканских настроений умножили усилия в борьбе против христианских миссионеров. Всё вместе это подготовило поражение либеральных сторонников романтического очарования Америкой, которое произошло в Японии в самом начале 20-го века. С того времени крупный японский капитал подталкивал императорскую власть, правительство к проведению имперской политики в окружающем страну геополитическом пространстве, к выдавливанию из данного пространства всех конкурентов, и самого главного конкурента – США.

Схожий ход событий ожидает и Россию. Нынешнее восхваление Америки, которое безмерно и подобострастно расточают пришедшие к власти либералы, кажется, не имеет пределов. Россия «благодаря им» вдруг из носительницы византийской цивилизационной традиции и первопроходца в осуществлении коммунистического идеала предстала внутри самой себя средоточием зла, неполноценности, убогости и тупости. И больше всех достаётся русским, их травят повсюду, объявляют чуть ли ни главным проклятием современного мира, мешающим процветанию всего «человечества» как раз из-за того, что они единственные противостояли Америке в достижении ею полного мирового господства.

Как долго это продлится? Столько, сколько потребуется для появления в стране крупного капитала, связанного с торговлей на внешних рынках ценным сырьём и оружием, - а для появления такого капитала может быть достаточным нескольких лет. Накопление капитала у сырьевых олигархов и тесно связанных с ними правительственных бюрократов постепенно приведёт к столкновению их интересов с интересами финансовых спекулянтов, которых в нынешних условиях обслуживают гуманитарные либералы. Чтобы увеличивать прибыль, сырьевые олигархи начнут поворачивать бюрократическую власть к противоборству с американскими сырьевыми корпорациями, в том числе в окружающем Россию пространстве. А разочарование в либерализме, который привёл к господству выразителей спекулятивных коммерческих интересов, к развалу промышленного производства, к упадку уровня жизни большинства населения, создаст предпосылки для подъёма настроений разочарования в либеральных восхвалениях Америки. Этими настроениями, в конечном итоге, воспользуются выразители крупных капиталистических интересов, богатеющие на торговле экспортным сырьём. Сырьевые олигархи и связанные с ними бюрократы первыми созреют для лозунгов либерального патриотизма и либерального национализма ради вытеснения американских конкурентов из внутреннего рынка, из рынков окружающих стран. Их поддержат все, кто так или иначе будет зависеть от соответствующих доходов: чиновники, бюджетники, спецслужбы, прокуратура и т.д. А нарастание противоборства выразителей крупных посреднических капиталистических интересов в России с американскими выразителями таких же капиталистических интересов способно дойти до нового предельного военно-политического противостояния России и США. Такое противостояние сначала будет обосновываться призывами к возрождению имперского патриотизма Российской и советской империи. Но затем оно вызовет потребность в поддержке антиамериканской политики режима молодыми русскими горожанами, потребность в политическом национализме, в обосновании укрепления власти идеями национальной демократии. А тогда русский политический национализм вырвется из «объятий» крупных спекулятивно-посреднических интересов и превратится в самостоятельную политическую силу, которая революционно повернёт страну к промышленному капиталистическому развитию.

Сейчас это кажется невозможным, многие вообще говорят о конце русской истории. Но это будет, и исторический опыт Японии яркий тому пример.

20 мая 1996г.

Страна у распутья; однако, выбора у неё нет!

14 мая прошёл очередной, 7-й съезд Союза промышленников и предпринимателей России. То ли почётными гостями, то ли полномочными участниками на сцене среди прочих руководителей Союза мрачно отсиживали срок председатель правительства В.Черномырдин и его заместитель В.Каданников.

Настроение подавляющего большинства бывших в зале участников съезда выразил в своём выступлении А.Вольский. Суть его выступления свелась к заявлению, де, развал промышленного производства привёл к такому положению дел, когда промышленники видят лишь один из двух вариантов развития событий.

1. Либо правительство должно откровенно признать, что Россия необратимо становится сырьевым придатком Запада.

2. Либо необходимо жёсткое вмешательство государства для спасения отечественной промышленности.

Возражений ни у кого не было, и других предложений не поступало. Да иначе и быть не могло, - на прошлых шести съездах все выговорились, напринимали решений без какого-либо толку. Все ждали ответа председателя правительства.

Но что им мог ответить В.Черномырдин? Он-то прекрасно знает, что правительство бессильно изменить ситуацию. Ибо с каждым днём всё определённее проявляется суть сегодняшнего состояния дел в стране: власть у того, у кого большие деньги. А большие деньги сделаны спекулянтами, ростовщиками, бандитами, казнокрадами, взяточниками-бюрократами, - то есть именно этой средой осуществляется реальная власть как безусловная диктатура коммерческого политического интереса. Эти дельцы в принципе не обладают культурой производственных отношений и не способны заниматься развитием производства, потому что производство требует долгосрочных капиталовложений, перспективной социальной политики и не даёт быстрых прибылей, а тем более спекулятивных сверхприбылей. Даже если бы правительство - о невероятное чудо! - вдруг решилось бы пойти против них, поставило бы перед собой цель заставить их работать на восстановление российского производства, у него просто нет необходимого слоя организованных единой волей чиновников, которые посмели бы бросить вызов сложившемуся правящему классу озверевших от вседозволенности воров и спекулянтов.

Как, каким образом может правительство вмешаться в дело спасения отечественной промышленности, когда правящий класс режима складывался при росте только коммерческого капитала, уже набрал опыт отстаивания своих требований к власти, скупил и скупает средства массовой информации, представителей законодательных и исполнительных ветвей власти, на всех уровнях имеет толпы собственных агентов влияния? Любой удар кулака правительства по его главному интересу, коммерческому, подобен удару в резиновую стену, - она вроде бы поддаётся, но после удара восстанавливает свою форму. В таких обстоятельствах капитализация промышленности невыгодна, промышленный капитал страшно слаб и промышленное производство сложно и долго перестаивается к рыночным условиям борьбы за экономическое выживание. К тому же промышленное производство невозможно без социально-политического развития производственных отношений, а такое развитие господствующим в стране ворам и спекулянтам не нужно. Вот что своим опытом знает В.Черномырдин и не в состоянии понять А.Вольский. Какие бы обещания промышленникам не давал премьер с трибуны их съезда, он свои обещания не в силах выполнить на деле. Нынешний режим заведомо превращает Россию в сырьевой придаток, так как он подчиняет интересы государства интересам частной собственности, ставит частное выше общего.

Спасти отечественное производство можно, действительно, только вмешательством государственной власти. Но такую власть надо сначала создать. Нынешняя власть буржуазно-представительная и либерально космополитическая, а не государственная. Для создания государственной власти, как власти капиталистического государства, необходимо свергнуть диктатуру коммерческого интереса и идеологического либерализма.

Свергнуть же диктатуру коммерческого космополитизма нельзя иначе, как вследствие революционного взрыва политического национализма и через установление на его волне диктатуры промышленного политического интереса. Однако для того, чтобы революционная смена режима и правящего класса оказалась возможной, должны вызреть вполне определённые предпосылки. И они, эти предпосылки, неуклонно вызревают в России, и вызревают очень быстро, достигнут самодовлеющего значения в ближайшие два-три года. Важнейшей предпосылкой для активизации субъективных факторов, подготавливающих смену типа власти, станет полная недееспособность режима, его всеохватное политическое банкротство, когда затяжной экономический и политический кризис, в конце концов, обостриться и резко углубит нынешний вялотекущий общегосударственный кризис. Именно к этому времени необходимо, чтобы выявились социально-политические силы, готовые к осознанию себя в качестве особого военно-управленческого сословия и особого партийно-политического сословия с этикой корпоративного аскетизма орденского вида.

Только возникающая вокруг орденской идеи национального общества революционная партия и сознательно служащее традиции государства, и лишь ей, второе городское сословие способны справиться с коррупцией, с бандитизмом, победить в гражданской войне малой интенсивности и установить в России стабильный режим диктатуры промышленного интереса. Только они способны обеспечить внутриполитические условия для долгосрочного планирования структурной перестройки экономики, воспитания новой национально-корпоративной этики производственных отношений предпринимателей и работников, как основы основ появления конкурентоспособного, прибыльного высокотехнологичного производства. И выполнить такую задачу они смогут единственным способом, посредством военно-политической диктатуры национальной демократии.

Абсолютно все развитые страны Запада прошли через разрушительные для промышленного производства режимы всеохватной диктатуры коммерческого интереса, которые свергались одинаково, в результате революционного установления авторитарных военно-политических режимов национальной демократии. Военно-политическими режимами национальной демократии были режим Кромвеля в истории Англии, Наполеона I во Франции, Линкольна в США, Муссолини в Италии и так далее.

Сейчас к подобной революционной смене режима диктатуры коммерческого интереса на военно-политический режим национальной демократии объективно движется Россия. И этот будущий режим национальной государственной власти, осуществляя диктатуру промышленного интереса, не позволит России превратиться в полуколониальный придаток западной промышленности. Пусть никто не строит на этот счёт никаких иллюзий.

21 мая 1996г.

Югославский синдром

1.

Для практической политики русскому национализму чрезвычайно важно разобраться в причинах и следствиях гражданской войны в Югославии, столь явно выявившей непримиримое противоборство трёх направлений религиозного мировосприятия, в том числе в среде одного этноса, говорящего на едином сербскохорватском языке. Нельзя закрывать глаза на то, что и бывший СССР разрушался принципиальными противоречиями, обусловленными существованием трёх полюсов культурно-религиозного притяжения: западноевропейского католицизма; восточноевропейского православия; южного исламизма.

Особенностью событий в Югославии было то, что вследствие кризиса коммунистической идеологии центральная номенклатурно-бюрократическая власть попыталась сохранить территориальную целостность страны за счёт подъёма традиционно православного, скорее культурного, чем фанатично религиозного, патриотизма сербов, что создавало для центральной бюрократии возможности захвата собственности во всех землях Югославии. Это вызвало ответные меры местных элит, которые желали сами распоряжаться местной собственностью и стремились к этно-политической и(или) культурной независимости. Подъём религиозных католических и исламских настроений позволил местным элитам воспользоваться этими настроениями, чтобы совершенно открыто объединяться против центральной власти, получая морально-политическую и материальную поддержку Запада, с одной стороны, и мусульманских режимов Ближнего Востока, режима в Турции - с другой. Политические сообщества с разными религиозными традициями мировосприятия объединяются всегда не просто по некоей симпатии друг к другу, а против предчувствуемой или реальной силы для противостояния ей. Уже одно объединение военно-политических структур католиков хорватов и боснийских мусульман против боснийских сербов отражает то, что последние представляли для двух первых серьёзную опасность. В чём же она заключалась?

На современном Западе стало явным преобладание средних слоёв горожан в среде национальных общественных отношений, которые в каждом государстве характеризуются собственной степенью корпоративности национального самосознания государствообразующего этноса, опирающегося на традиции мелкобуржуазного национализма. Традиции мелкобуржуазного национализма в каждой их современных капиталистических стран Запада становились государственными традициями в эпоху Национальной революции, которая в этой стране завершала буржуазную революцию. Во Франции, к примеру, корпоративность национального самосознания французов развивается со времени, когда Наполеон I конституционно закрепил положение, что настроения мелкобуржуазного национализма французов являются главной опорой национального государства. В Германии она развивается со времени нацистского режима Гитлера. И так далее.

Последние социальные Национальные революции, которые и создавали режимы воспитания национального мелкобуржуазного корпоративизма, происходили в ряде стран католической Европы в 20-х, 30-х годах текущего, ХХ-го века. Тогда же через подобный фашистский режим Национальной революции прошла и Хорватия. К нынешнему дню хорваты, так же как и латыши, эстонцы, чехи, венгры, отчасти литовцы и западные украинцы униаты, по своему культурно-историческому тяготению и политическому опыту испытывают влияние собственных Национальных революций первой трети века. Становление традиций мелкобуржуазного национализма в среде этих народов политически было подавлено коммунистическими режимами, но тем не менее продолжалось фактически всё время после Второй мировой войны, готовое в любой момент проявиться в политической борьбе за власть, как было, например, в Венгрии в 1956 году. С крахом коммунизма в СССР эти традиции мелкобуржуазного национализма быстро разбудили соответствующие им настроения и политические движения, цели которых приобрели западноевропейскую направленность. На основаниях этих традиций стали возникать новые национальные государства Европы, которые устремились в НАТО и в ЕЭС для интеграции с другими национальными государствами евросоюза.

Народы же православно-религиозной мировоззренческой традиции через эпоху Национальных революций не прошли, они только-только к такой эпохе приближаются. Мелкобуржуазное самосознание средних слоёв горожан в них только-только зарождается, пока лишь смутно и неорганизованно выражает тяготение к цивилизованному городскому национализму. Но и народный патриотизм уже не в состоянии быть опорой их государственного развития, так как питавшие его вековые традиции связанного с зависимостью от земли крестьянского существования, феодальные в своей основе, начинают отмирать. Урбанизация и промышленное развитие при коммунистических режимах разрушили крестьянское общинное бытиё этих народов, что необратимо подталкивают их молодые поколения к революционному прорыву в новое качество социологизации городского общественного сознания, становлению этого самосознания как национально-корпоративного, что возможно единственно в национальном этнократическом государстве. А такое государство рождается во время социальной Национальной революции.

Все социальные революции в мировой истории, а в особенности революции Национальные, производили колоссальные потрясения в межгосударственных отношениях, резко нарушали балансы интересов мировых держав. Почему? Потому что при социальной революции сначала переживающее такую революцию государство теряет прежние сферы экономического и политического влияния, а затем, в результате мобилизационных мер, осуществляется целенаправленный революционный перевод конкретного общества в новое качество общественных отношений, что создаёт условия для ускоренного роста производительности труда, принципиального усложнения производственных отношений и промышленного производства. Быстрый подъём производства создаёт проблему избытка товарной продукции, что заставляет пережившее революцию государство втягиваться в борьбу за рынки сбыта товаров, за передел сфер экономического и, следовательно, военно-политического влияния, за контроль над мировыми путями торговли, принуждая все мировые державы, так или иначе, искать новые балансы интересов.

Предчувствие вызревающих в России, в других странах с православной культурной традицией социальных Национальных революций и тревожит Запад, заставляет его нервно и подозрительно укреплять позиции НАТО именно на европейском континенте, что происходит несмотря на крах коммунистического блока. Отражением этой нервозности становится поддержка Западом в военно-политическом конфликте в Югославии, как хорватов, восстанавливающих национальное политическое самосознание, так и исламских сил, которые чужды городским производственным отношениям, городскому капитализму, идеологически видят мир с позиции средневекового земледельческого феодализма. В югославских событиях Запад неизменно выступает против сербов. И точно такую же политику он проводит в отношении русских на постсоветском пространстве.

В таком положении дел заложен парадокс, которого пока не видит никто, но который проявится в ближайшее время. Сближение России, других стран, в которых происходит отмирание православной народной традиции общественного бытия, с Западом, в том числе с прибалтийскими и славянскими национальными государствами, невозможно в принципе до тех пор, пока Национальная революция в России не начнёт эпоху преобразования ряда народов Восточной Европы в городские политические нации. То есть пока в России не придёт к власти революционный националистический режим диктатуры промышленного политического интереса, который возглавит исторически прогрессивный процесс возникновения новых национальных государств на европейском континенте. Сейчас Запад вынужден искать союза с исламским миром для противостояния той нестабильности, которая царит в странах, объективно переживающих буржуазные революции и приближающихся к Национальным революциям. Но затем, когда в Восточной Европе возникнет блок военно-политических режимов национальных демократий, именно мусульманская духовная традиция станет самой опасной цивилизованным основаниям Запада. И это обстоятельство заставит главные политические силы Запада идти на уступки России в переделе сфер геополитического влияния, в восстановлении и укреплении её сфер влияния в самой Европе. Такие уступки, однако, будут не следствием добровольных решений, а вынужденным ответом на возрождение стратегической мощи русского национального государства.

Военно-политический режим национальной демократии, который установится в России после Национальной революции, будет неизбежно культивировать мужество и волю для преодоления нынешнего, вызываемого господством либерализма морального и нравственного разложения в среде русских. А мобилизационный подъём промышленного, в том числе военного производства, повлечёт за собой столь быстрый рост военной и моральной силы национальной России, что это обязательно вынудит Запад признать за ней лидерство в организации и глобальном отстаивании своих имманентных интересов, кровных интересов европейской промышленной цивилизации, как цивилизации расово североевропейской. Такая тенденция отразится на Балканском полуострове в усилении политических позиций сербов, в уступках им правительства Хорватии, других стран и наций Европы, без чего невозможным окажется политическое сближение всех европейских наций для противостояния исламской угрозе их общим жизненно важным интересам. Схожие обстоятельства заставили Запад объединяться после Второй мировой войны для противостояния православно-коммунистической угрозе.

class="book">2. Главные проблемы взаимоотношений народов православной культурно-исторической традиции с народами исламской монотеистической традиции обусловлены несколькими обстоятельствами, которые становятся всё более отчётливыми в последнее десятилетие. На примере Югославии их можно объяснить следующим образом. Хорваты уже стали нацией. Сербы приближаются к Национальной революции, к началу исторического процесса формирования сербской нации. А боснийские мусульмане, составляющие с хорватами и сербами один этнос, остаются народом, способность которого в исторической перспективе вписаться в развитие промышленной цивилизации ещё стоит под вопросом. Ибо ни один исламский народ, не доказал такой способности, нигде не стал собственно нацией в её европейском значении, не смог породить ни индустриальный рабочий класс, ни социально-корпоративный средний класс, как главный политический класс современного капиталистического общества.

Политическая необходимость решительно обозначить безусловную границу между приближающимися к Национальной Реформации народами, с одной стороны, и народами исламского мира - с другой, неизбежно приведёт к острейшей военно-политической конфронтации русской России с южными и поволжскими мусульманскими соседями. Чеченская война только открыла первую страницу толстой книги подобных войн, стала полигоном по наглядному разрушению либеральных мифов о существовании некоего российского народа и СНГ и коммунистических мифов о евразийской империи. Именно провалы попыток примирить чеченское народно-племенное сообщество с бурно развивающимся этническим политическим самосознанием средних слоёв русских горожан, с национальными производственными отношениями, которые будут ускоренно создаваться после русской Национальной революции, и подведут, в конце концов, национальное государство к беспощадному подавлению мусульман России, к тотальному искоренению их агентов влияния внутри национального государства. Идеологическое и политическое противоборство между русским политическим национализмом и исламскими силами будет похожим на то, которое имело место между фашизмом и коммунизмом, а в некоторых отношениях оно окажется ещё непримиримее. Это будет противоборство зарождающейся русской нации с непрерывными попытками посредством мусульманской культурно-религиозной агрессии затормозить развитие её городского общественного самосознания, вернуть русских в болото народного мировоззрения, гибельного для русского этноса и для государства. Ибо русский этнос объективно переживает процесс исторического старения народной формы своего бытия, и спасти его от гибели может только и только революционный прорыв в состояние национального бытия. Как раз этого не могут и не желают понять нынешние наши патриоты и национал-патриоты, которым по их мировосприятию политически понятнее и ближе как раз мусульманское народно-феодальное умозрение, мусульманское неприятие национально-капиталистических промышленных производственных отношений.

Однако объективный ход событий расставит всё по своим местам. Всяческие течения русского народного патриотизма и национал-патриотизма не имеют завтрашнего дня, и русская Национальная революция окончательно вытеснит их из политики. По геополитическим причинам Россия не в состоянии защищать свои стратегические интересы в нынешних своих границах, и в России после Национальной революции это обстоятельство станет главной внешнеполитической проблемой. Геополитическая потребность вернуться в Казахстан и Среднюю Азию, к границам Центральной Европы и укрепиться на Юго-восточном направлении получит в национальном государстве средства для её осуществления, но продвижение национальной России на Юг будет сопровождаться не интеграцией и ассимиляцией мусульманского фактора, что политически невозможно, а непримиримым вытеснением его из национального жизненного пространства. Чтобы создать условия для проведения долгосрочной политики Национальной Реформации, националистический режим России должен будет вновь поднять лозунг, что Россия есть щит европейской цивилизации против мусульманского мира. Под таким лозунгом он сможет нейтрализовать Запад при проведении любой внешней политики, какая будет необходима для обеспечения жизненного пространства русской нации, а так же наций, которые будут создаваться в результате Национальных революций в государствах с православной культурно-исторической традицией по дуге от Кавказа до Югославии.

В ближайшее время Запад осознает, что наплыв мусульман сверх определённого предела в Европу и Северную Америку отнюдь не приведёт к их растворению в местных национальных обществах, но наоборот, станет миной замедленного действия по дестабилизации, разложению и разрушению этих обществ. И только в совместном, едином блоке северной европеоидной расы, в союзе городских наций станет возможным управлять борьбой за выживание и дальнейшее развитие промышленной цивилизации на нашей планете.

30 мая 1996г.

Национализм и народная интеллигенция

1.

Интеллигенция в России зародилась, превратилась в прослойку и стала тем, чем она является ныне, вследствие Преобразований Петра Великого, то есть в результате острой потребности совершенствуемого самодержавной властью феодального государства во множестве образованных людей для самой разной деятельности. Образованные люди нужны были для обслуживания настоятельных задач налаживания управления российской империей ради придания устойчивости центральной власти в её отношениях с собственной страной и протестантской Европой. Царская власть по этим самым причинам брала на себя все основные расходы по ускоренному взращиванию прослойки таких людей, вынужденная заботиться не столько о качестве их знаний и умений, сколько о количестве грамотных исполнителей принимаемых правительством решений. Но поэтому с самого начала власть относилось к ним соответствующим образом: “Я тебя породила, а потому - яйца курицу не учат!”, - мало считаясь с их оценками подобных отношений. В таких обстоятельствах развились особые традиции политического мировосприятия в среде этой прослойки.

Русские образованные люди по мере осмысления, что же они есть такое и какова их роль в социально-политической жизни России, мучительно осознавали первопричины своего появления в существовании западноевропейского интеллектуализма и западной буржуазной цивилизации. Одновременно у них росло понимание явной чужеродности этого интеллектуализма в собственно русской народной среде, в изначальных московских традициях государственности, возникшей на основаниях православного феодально-крепостнического миросозерцания. Две столицы: Москва и Санкт-Петербург, - и разноязычными названиями, и образом жизни как бы постоянно подчёркивали принципиальную невозможность полностью совместить одно с другим, борьбу противоположностей, создающую единство империи. Как следствие в среде образованных людей страны появились два отражающих эти противоположности политических лагеря: с одной стороны западники, и с другой – народные славянофилы. Идейная борьба западников и славянофилов предопределила многое в истории России, так как перерастала в политическую борьбу, всё более ожесточённую по мере роста численности вовлекаемых в неё людей и социальных слоёв. И определяет до сих пор, что отчётливо проявляется при переживаемой сейчас Россией буржуазной революции, когда народные интеллигенты вместе с народной патриотической средой выступают, как славянофилы, обвиняя в происходящих потрясениях “продажных” интеллигентов западников, якобы выполняющих заказ проклятого Запада. При этом славянофилы не могут предложить чётких критериев своего отличия от западников и способов, как от тех навсегда избавиться, ибо одни являются следствием существования других. И славянофилы, и западники оказываются нерасторжимыми, как сиамские близнецы.

Духовная сущность русской интеллигенции пропитана традициями этого противоборства, вследствие которого в её среде появился широкий выбор взглядов на то, каким должно быть соотношение народно-патриотического и западнического начал в культуре и политике России. И даже самая западническая русская интеллигенция не в состоянии избавиться от духа народного патриотизма, неизбежно проявляющегося в той или иной форме и прямо связанного с ортодоксальным православным феодализмом, каким он был до петровских преобразований. Ибо империя, а с нею прослойка образованных людей, вроде черенковой прививки, выросла из главного ствола русского исторического бытия, которым оставалась народная феодальная монархия Московской Руси XVII века. Вольно или невольно, осознанно или нет, но русская интеллигенция по этой причине всегда мучается проблемой, ставить ли христианскую догматику выше западноевропейских рационализма и профессионализма, а любовь и душу выше силы духа, выше требовательной деловитости, или нет. Из этих мучений выросло выдающееся своеобразие её культурного и политического самовыражения.

Русская интеллигенция не вызрела из самой русской почвы, а стала продуктом, порождением, следствием перенесения на эту почву достижений интеллектуального развития Западной Европы, причём той Европы, в которой уже укоренился, витал дух рационального гуманизма, Просвещения и буржуазного прагматизма. Достижения эти переносились оттуда в конкретные обстоятельства российской действительности, в пропитанную средневековой земледельческой архаикой крепостническую страну, где они не могли быть востребованы в полной мере и не могли развиваться всесторонне и творчески, неумолимо ограничиваемые политическими требованиями феодально-бюрократической власти. Поэтому русской интеллигенции свойственна приглушённая, неискоренимая двойственность по отношению к системе государственных учреждений, выражающаяся в буржуазных стремлениях бороться с любой системой феодального насилия ради полных свобод личного самовыражения и неспособность к самостоятельному существованию без системы феодальной, регламентирующей образ жизни власти.

Образованные люди Западной Европы тоже испытывали в Средние века схожую духовную раздвоенность, схожие настроения ученичества и ущербности, но в сравнении с великим античным прошлым. Эти настроения ученического изучения достижений античных Греции и Рима, осознание того, что собственная феодальная действительность мешает использованию знаний об этих достижениях, наглядно проявились в эпоху Возрождения. В Западной Европе схоластический дух слоя светски образованных людей, возникавших из-за потребностей феодальной власти в грамотных исполнителях определённых задач, был надломлен протестантской Реформацией и католической Контрреформацией. После протестантской Реформации начиналось становление самостоятельной, европейской буржуазно-промышленной капиталистической цивилизации, которая заявляла о собственной потребности в прослойке работников умственного труда, исходя исключительно из принципов буржуазного прагматизма и капиталистического рационализма. Самобытные традиции европейского интеллектуализма формировались под жёстким диктатом буржуазно-капиталистического рационализма, для его непосредственного обслуживания, с течением времени вытесняя снизу, то есть экономическими интересами третьего сословия, всяческие формы средневекового схоластического умствования аристократии и образованного дворянства, служителей церкви.

В России достижения протестантского буржуазного интеллектуализма насаждались сверху, самодержавным феодальным государством вопреки православным традициям земледельческой народной жизни, в жесточайшем столкновении с ней. Новые традиции европейской образованности закладывались опять же сверху, аристократией и дворянством, под постоянным воздействием живого примера Петра Великого, ученически изучавшего и заставлявшего под угрозой наказания изучать именно буржуазно-капиталистический рациональный опыт Европы. Используя этот опыт всей мощью государственной власти и её ресурсов, созданная гением Петра Великого империя совершила беспрецедентный в мировой истории рывок в развитии, что подметил ещё Ш.Монтескье. При Екатерине Второй она стала самым мощным промышленным государством в мире.

Однако промышленное производство не привило в стране капиталистического рационализма, не создало собственную традицию профессиональной интеллектуальности. Протестантский рационализм воспринимался ученически. С одной стороны, он сформировал просвещённый светский цинизм и прагматизм бюрократии и чиновничества и поддерживался исключительно идущей сверху управленческой полувоенной дисциплиной во всём устройстве державы. С другой стороны, перерабатываемый, перевариваемый допетровской православной духовной традицией народного умозрения он породил светскую народную дворянскую и аристократическую русскую культуру конца XVIII – начала XIX века, которая мало что оставила от протестантского прагматизма, рассматривая его достижения, как знания для общего Просвещения. Эта культура научилась использовать западноевропейский буржуазный рационализм для схоластического умствования и достигла в этом значительного успеха, ставшего основанием для русского культурного Возрождения в девятнадцатом и в начале двадцатого столетий.

Поверхностное использование опыта протестантского рационализма и прагматизма в России стало очевидным во время промышленной революции в буржуазной Англии, которая благодаря сформировав­шемуся в предыдущее столетие классу буржуазии и, опираясь на её капитал, в период наполеоновских войн увеличила военное производство в 15-20 раз. Тем самым Англия за два десятилетия многократно превысила уровень промышленного производства России, что быстро ослабляло роль России в мировой политике. Попытки Александра I и небольшой группы молодых государственных деятелей преодолеть кризис режима феодальной власти, провести реформы в направлении буржуазно-капиталистической либерализации политической системы ни к чему не привели, но только обострили проблему чужеродности западноевропейского буржуазного рационализма в русской народной стихии, которая вынуждала укреплять феодально-бюрократические средства власти для противодействия ей.

На волне вызревавшего осознания, что империя исчерпала прогрессивный потенциал концепции бытия, заданной ей Петром Первым, с начала ХIХ века в России набрал силу духовный разлад в среде образованной прослойки правящей знати и дворянства, - разлад между по-европейски большими социально-политическими амбициями, знаниями о долженствующей быть их роли в общественной жизни, и той ролью, какую ей, этой прослойке образованных людей, предопределило феодально-бюрократическое государство. Примеры Пушкина, Лермонтова, Грибоедова, то есть примеры “горя от ума” и “лишних людей”, как в жизни, так и в творческом её отображении в образах убедительных литературных героев, весьма характерны для понимания болезненной раздвоенности политического самосознания русских образованных людей, какая стала их отличительной чертой впоследствии. И Пушкин, и Грибоедов, и декабристы, и положительные герои романа “Война и мир”, будучи представителями аристократии, её верхов, частью феодальной элиты, оказывались в силу воспитания, воспитания на основе буржуазно-европейской интеллектуальной традиции конца ХVIII века с её духом буржуазного коммерческого либерализма и интеллектуального свободомыслия, - оказывались чуждыми правящему классу как таковому, опускались в своём положении до взбунтовавшихся слуг государства, до изгоев в своей среде.

Судьбы деятелей французской буржуазной революции, в том числе и судьба императора Наполеона, показывали, что только личностные, в том числе интеллектуальные способности помогали там возноситься ярким личностям на вершины социального успеха, славы и политической власти. А в России, с её мощным бюрократическим аппаратом самодержавного управления, одарённые личности даже и среди самой аристократии отторгались партиями власти, становились для них неприемлемыми, подозрительными. Все попытки отдельных представителей правящего класса подражать европейскому буржуазно-либеральному свободомыслию приводили к трагическому столкновению с не приемлющими этого феодальными по мировоззрению народной средой и административным аппаратом государства, которые так или иначе ломали всякую слишком яркую личность. Трагический образ князя А.Болконского из бессмертного романа “Война и мир” показывает, каким путём умная амбициозная личность, жаждавшая служить общественному благу во французском буржуазном его понимании, постепенно разъедалась, точно сталь ржавчиной, феодально-бюрократическими, народно-православными традициями мировосприятия, которые опускали молодой здоровый дух в болото разложения тлетворной старческой “мудростью”: всё суета сует. И самое ужасное то, что это одобрялось гениальным автором романа, выдавалось Л.Толстым как некая высшая мудрость человеческого существования, как некий главный смысл жизни.

С середины девятнадцатого столетия доступа к широкому образованию добились разночинцы. Именно на их плечи взваливалась ответственность за становление прослойки грамотных дельцов капиталистического способа хозяйствования после реформ 1861 года. Но в условиях феодальной России оказывалось, что просвещённая образованием масса разночинцев не только не вырвалась из сложившихся традиций, но и углубила их самобытный характер. Для отличия от западноевропейских буржуазных интеллектуалов потребовалось вводить русское самоназвание, и оно возникло как бы само собой и сразу же естественным образом было широко подхвачено и укоренилось. Интеллигенцией обозвал писатель Боборыкин русскую среду образованных как угодно, для чего угодно людей, в которых совмещались и нечто от западного городского рационального интеллектуализма, и многое от иррационального народно-земледельческого православия, и кое-что от циничного приспособленчества, своеобразного конформизма государственного чиновничества.

Разночинской интеллигенции органично свойственными оказывались предельная раздвоенность мировосприятия, ожесточённого борения буржуазного рационализма с народно феодальным и полуфеодальным, пропитанным православием традиционализмом и наоборот, ортодоксально православного традиционализма с буржуазным рационализмом. Диалектические борьба и единство этих антагонистических противоположностей как раз и стали причиной политической неорганизованности русской интеллигенции, её политических метаний от “западничества” к “славянофильству”, - и наоборот.

2.

Нездоровая раздвоенность постепенно превращалась в неотъемлемую часть всей духовной традиции русской народной интеллигенции. С одной стороны, она сознавала, что порождена феодальным государством для обслуживания имперского величия страны и народного патриотизма её населения. А с другой стороны, она мучилась своим зависимым, унизительным в сравнении с буржуазным, - то есть характерным для интеллектуалов самых развитых стран Западной и Центральной Европы, - положением, стремилась восстать против царившего порядка вещей, который олицетворялся в самодержавной власти. Она приняла самое непосредственное участие в расшатывании этой власти, проявив при этом особое, чисто народное своё лицо именно во время реформ П.Столыпина, в массе своей отказываясь признать их неизбежность, то есть неизбежность жесточайшего утверждения прав частной собственности, без которых становление буржуазного интеллектуализма и капитализма было немыслимо. Она хотела буржуазного, конституционного либерализма, буржуазной революции, но не в силах была избавиться от традиций феодального, пропитанного православием духа народничества, не в силах была признать буржуазного рационализма de facto, согласиться с неизбежностью переходной эпохи революционного социал-дарвинизма, через которую уже прошли и проходили наиболее развитые державы и государства Запада.

Вследствие болезненной раздвоенности своего мировосприятия интеллигенция в России с начала двадцатого века, после появления представительных органов власти постоянно доказывала неспособность быть ответственной политической силой. В то время как верхи феодального государства уже не могли управлять страной старыми средствами, основанными на господстве феодально-земледельческих прав собственности, она не в силах была становиться буржуазной политической силой, готовой взять на себя бремя организации политической власти на основаниях господства городских капиталистических форм собственности. Февральская буржуазная революция не нашла поддержки среди населения империи вне небольшой прослойки втянутых в капиталистические отношения горожан нескольких крупных городов, не смогла обрести надёжной опоры в политически шаткой интеллигенции, и всего через восемь месяцев была сметена социал-феодальной контрреволюцией большевиков, которая было одновременно великой социальной революцией.

Перед новым режимом со всей остротой встал тот же вопрос, что стоял перед Петром Великим. Как управлять страной в соседстве с западноевропейской промышленной капиталистической цивилизацией, как произвести ускоренную модернизацию государства, исходя из имеющей место страшной отсталости, неготовности подавляющего большинства крестьянства к буржуазному рационализму? Чтобы переходить к модернизации страны, новому режиму в первую очередь понадобилось множество специалистов при отсутствии таковых в крестьянской стране с малограмотным и неграмотным населением. Ускоренное создание многочисленного слоя своей, советской народной интеллигенции для нужд форсированного промышленного строительства и производства, при безусловном политическом подчинении самостоятельных интересов производства социал-феодальной структуре власти, стало главной задачей режима. Она проводилась в жизнь ускоренно, материальными ресурсами государства и исключительно под государственные задачи, с опорой в основном на интеллектуальные достижения буржуазного Запада, но на социал-феодальной культурной основе пропитанного патриархальностью крестьянского миросозерцания. Условия появления советской интеллигенции, становление её традиций самосознания принципиально ничем не отличались от тех, какие были при генезисе интеллигенции российской. Поэтому и наследование советской интеллигенцией вышеперечисленных особенностей, родимых пятен прежней, российской русской интеллигенции происходило в советской социал-феодальной империи органично, естественным образом.

3.

Сейчас, когда в результате Перестройки и победы буржуазной революции страна необратимо становится буржуазно-капиталистической, возникает важнейший вопрос, главный вопрос, вопрос вопросов практической политики. Может ли народная интеллигенция превратиться в средний класс горожан капиталистического государства? Сможет ли русская интеллигенция в нынешней России, воспитанная на традициях российского, затем советского народного полиэтнического патриотизма, созданная государством, феодальным, потом коммунистическим социал-феодальным на идеологической основе мифологизации такого патриотизма, - сможет ли она изменить этим традициям и стать принципиально иной, воспринимающей мир с позиции собственно буржуазно рациональной, то есть националистической в конечном счёте? И как раз на этот вопрос ярчайший адвокат русской интеллигенции среди национал-патриотов, А.Севастьянов, не даёт ответа ни с какого бока.

Духовная традиция вещь страшная, самодовлеющая, пропитывающая всю культуру, на которой выстраивается воспитание и образование человека. Отдельные личности, группы людей могут из неё вырваться, но социальный слой вырваться из традиции не в состоянии, ибо традиция есть стержень его собственного социального положения.

В своё время, в середине ХVII столетия, царь Алексей Михайлович с помощью умнейших сподвижников Ордин-Нащокина, Матвеева и других пытался проводить эволюционные изменения традиций образа жизни знати Московского государства в сторону его европеизации. И, отчасти, такое удавалось. Знаменитый противник подобных изменений протоиерей Аввакуум описывает в своих повествованиях, что столичный боярин велел выбросить его со своего судна в Волгу, когда тот стал позорить обритого и одетого на европейский манер сына этого боярина. Но несмотря на поведение отдельных представителей знати, её традиции образа жизни не то, что изменить, но и сколько-нибудь подправить было делом невыполнимым. Потребовалось революционное потрясение всех основ государства, потребовались Преобразования Петра Великого, чтобы начался действительный прорыв в фактическом деле модернизации традиций правящего класса, превращения московского боярства в имперскую аристократию. Потребовалось рубить головы, насильственно брить бороды, ссылать восстававших в Сибирь, привлекать на службу толпы иноземцев, поднимать их на высшие должности в государственном управлении, чтобы далеко не сразу, лишь в третьем поколении, при Екатерине Второй, утвердилось новое качество традиции власти, возник новый правящий класс, расширенный за счёт вовлечения в него принципиально оевропеенного русского дворянства.

Как же, спрашивается, можно с наскока, вдруг поменять традиции мировосприятия и образа жизни российской русской интеллигенции? Даже в Германии тридцатых годов, где мелкобуржуазное самосознание интеллектуалов в протестантских землях имело глубокие корни, политически утверждалось через парламентаризм конституционной монархии, при кайзере, ещё с последней трети прошлого века, отразилось в философии Действия и Воли, то есть вызревало изнутри, - даже там потребовалась шоковая терапия сжигания книг, погромов, массовых чисток, чтобы удалять тлетворное влияние традиционной христианско-феодальной народности на национальный интеллектуализм.

А.Севастьянов верно ставит задачу необходимости выработки классового сознания работников умственного труда, которых он именует интеллигенцией. Но в том то и дело, что задача эта не решается в принципе в отношении народной интеллигенции, как особого социального слоя с собственными, за столетия сложившимися традициями. Чисто городское буржуазное классовое сознание нельзя воспитать внутри сложившейся феодальной традиции политического поведения русской интеллигенции. Как показывает исторический опыт других капиталистических стран, социальная Национальная революция, завершая и отрицая буржуазную революцию, совершает принципиальное изменение юридических отношений собственности для создания новой социальной упорядоченности населения ради обеспечения поддержки этим новым отношениям собственности. И в этих новых отношениях собственности возникает новая традиция воспитания и образования работников умственного труда, как вовлечённых в борьбу за существование при рыночных капиталистических отношениях. При такой борьбе выживают лишь те, кто способен к политической и классовой организованности, к участию в формировании традиций политически действенного отношения к жизни. По такому же пути пойдут события и в России, в которой станет складываться национальный средний класс с непосредственным участием работников умственного труда.

Но будет ли этот новый класс классом интеллигенции? Нет. Это будет совершенно новый по своему мировосприятию класс, интеллектуальный средний класс, безусловно националистический, социально-корпоративный и собственно русский. Он преодолеет и оставит в прошлом духовную и мировоззренческую раздвоенность русской интеллигенции, её проблемы противоборства славянофилов и западников, её политическую неопределённость и безответственность. И именно он станет определять судьбу России в XXI  веке, когда наука станет превращаться в непосредственную производительную силу постиндустриальной цивилизации.

15 июня 1996г.

Выборы - следующий шаг к двоевластию

1.

Что показали результаты первого тура выборов Президента РФ?

Они показали, что страна политически расколота на два противоборствующих лагеря, а прохождение во второй тур Ельцина и Зюганова лишь отразило это состояние наглядно и убедительно.

Стоящие за Ельциным силы раздули в СМИ шумиху, де, борьба идёт между реформаторами и консерваторами. Это чистейшей воды ложь. Сейчас нынешний режим, лишь олицетворяемый Ельциным, становится столь же чуждым реформам, как и его главные на сегодня противники - коммунисты. Суть раскола не между реформаторами-демократами и консерваторами-коммунистами. Политический раскол произошёл между теми, кто вынужден выживать за счёт производства материальных благ в промышленности и в сельском хозяйстве, с одной стороны, и теми, кто связан с интересами роста коммерческого капитала посредством спекуляции и ростовщичества, отмывания через коммерцию наворованного, награбленного, полученного в виде всевозможных взяток – с другой.

Чтобы убедиться в этом, достаточно спросить себя, за кого в своей подавляющей массе голосовали коммерсанты, ростовщики, бандиты, коррумпированные чиновники, то есть “новые русские”? Разве можно ошибиться в ответе? Конечно, за Ельцина. Потому что именно их интересы в первую голову выражает нынешний режим, который породил их и держится на них, хочет он этого или нет, осознаёт это или пребывает в неведении.

А кто голосовал за Зюганова? В основном те, кто был связан с советским производством или работает в сфере приходящего в упадок производства сейчас. Именно против них направлена вся мощь информационной, пропагандистской войны олигархических сил. Кого у нас официозные средства массовой информации и культуры подают в качестве тупых, глупых и ленивых людей, не желающих приспосабливаться к новой жизни? Только промышленных предпринимателей, “красных директоров”, рабочих, сотрудников научно-технологических учреждений, работников села, - мол, среди них есть редкие исключения, но, в основном, они-де испорчены коммунистическим режимом.

Получается так, что торгаши спекулянты и ростовщики банкиры, казнокрады и бандиты, взяточники чиновники и сутенёры являются без исключения реформаторами и демократами. А вот те, кто связан с производительными силами огромных регионов, названных помощником Президента Г.Сатаровым “маргинальными”, оказываются тупыми и реакционными консерваторами, голосующими за возврат страны “к тоталитарному прошлому”, в том числе представители ВПК, передовой естественной науки, преподаватели школ, вузов, множество врачей и т.д.

2.

Не будем голословными, обратимся к цифрам. В Москве за Ельцина проголосовало больше 60% принявших участие в голосовании. А в регионах ему не удалось заручиться поддержкой и трети избирателей, не говоря уже о вожделенных 50-ти процентах голосов, которые нужны для победы уже в первом туре. При этом не стоит забывать важнейшие факты. В Москве у Ельцина были достаточно прочными позиции и зимой, тогда как в производительных регионах в январе его поддерживали от 5 до 7% имеющих право голоса. Рост числа проголосовавших за него в регионах вызван соответствующей обработкой населения с помощью телевидения, а так же тем, что была использована популярность экс-генерала Лебедя для дезориентации части сторонников народно-патриотических сил, то есть коммунистов.

Случаен ли подобный расклад настроений? Отнюдь не случаен. Что за ним стоит?

75-80% всего частного капитала страны находятся сейчас в Москве, но это произошло вовсе не за счёт неких прогрессивных особенностей столичных дельцов от бизнеса. Главной основой такой колоссальной концентрации частного капитала в одном городе России стало посредничество чиновников, воров и дельцов Москвы в торговых сделках по вывозу на Запад ценного сырья, добываемого в далёких от столицы регионах. Иной причины появления прослойки столичных нуворишей нет. Их капиталы делались не на организации производства, а на спекуляции вывозимыми из регионов нефтью, газом, золотом, ртутью, медью, алюминием, драгоценными камнями и т. д. Затем жадные толпы взяточников, бандитов, воров всякого рода и звания изымали часть этих капиталов в свою пользу. Так возник особый слой асоциальных дельцов, которые стремятся любой ценой сохранить столь выгодное им положение дел, для чего создали собственный режим власти, диктатуру коммерческого космополитизма. Нынешняя власть, как паутиной охвачена, пронизана их спекулятивно паразитическими интересами. По большому счёту, им дела нет до того, что в России разрушаются производительные силы, за счёт которых живут многие десятки миллионов людей. И свою недееспособную власть они отстаивают с ожесточённым остервенением хищников, терзающих страну, как свою жертву.

Они в принципе не способны заниматься производством и свои капиталы не будут вкладывать в развитие производства в России. В общем и целом, их капиталы направляются на Запад, в надёжные банки, на скупку недвижимости, потому что там организованно производство, а потому экономика на подъёме, нет угрозы социального взрыва, который вызревает в России, - то есть эти “новые русские” становятся самыми настоящими рантье. Они просто не в состоянии разрешать проблемы экономического кризиса в России, а потому завели её в хронический политический кризис. Этот кризис не имеет иного разрешения, кроме как посредством революционного политического насилия, которое в наших условиях осуществимо только через политическое восстание производительных регионов и захват ими столицы для того, чтобы установить режим защиты и продвижения промышленных капиталистических интересов.

Тот, кто полагает, что режим диктатуры коммерческого космополитизма может быть заменён каким-то иным режимом в случае “демократической” победы во втором туре выборов коммуно-патриотов, то бишь Зюганова и иже с ним, тот наивен в политике, будто легкомысленная старшеклассница. И Ельцин, и Черномырдин, и командующий московским военным округом, и спецслужбы высказывались по этому поводу яснее ясного. Отдавать власть они не собираются при любом исходе выборов. Но им необходимы шоры легитимности. Иначе придётся обнажать суть режима, как диктатуры, то есть власти не связанной никакими законами, готовой вновь использовать вооружённые формирования армии и ОМОНа для подавления массовых выступлений недовольства, как это уже было 3-4 октября 1993 года. А использование вооружённой силы создаст сложности в отношениях с западными покровителями и может спровоцировать появление в производительных регионах собственных политических, собственных силовых средств отстаивания жизненных интересов, то есть подтолкнуть возникновение двоевластия.

Зарождение предпосылок политического двоевластия и отразили результаты первого тура выборов Президента, когда блок народно-патриотических сил, вообще-то крайне реакционных и политически бесперспективных, в результате предвыборной борьбы за последние полгода оказался символом абсолютного, враждебного неприятия созданных диктатурой коммерческого космополитизма экономических и политических отношений в России. Этот блок стал как бы единственной надеждой спасти производительные силы страны, тем самым спасти самостоятельность государства, удержать его от катастрофы. Но так ли это?

3.

Могут ли неокоммунисты при своём предположительном возвращении к власти стать политической силой, способной организовать и осуществить выведение страны из экономического и политического кризиса? Или выражаясь иначе, смогут ли они сменить правящий класс нынешнего режима и быстро укрепить государство, без чего рассуждения о государственном контроле над экономикой есть бессодержательный трёп людей не умных и безответственных?

Для ответа на этот вопрос придётся поставить другой. Есть ли у неокоммунистов или коммуно-патриотов концепция бытия государства в грядущем мире, которая привлечёт самые деятельные и прогрессивные силы производительных регионов страны для того, чтобы ими заменить нынешний правящий класс России?

Всякая политическая идеология строится на определённых аксиоматических положениях. Коммунистическая идеология возникла и развилась на следующих аксиомах.

Во-первых, на аксиоматическом положении о непримиримом антагонизме интересов предпринимателей промышленного производства и наёмных рабочих. Идее вообще-то ложной, ибо и предприниматели, и рабочие являются, каждый на своём месте, участниками производственного процесса и материально заинтересованы в высокой конкурентоспособности своей товарной продукции, в прибыльности и развитии производства. Между ними, действительно, идёт жёсткая борьба интересов при разделе прибыли, порой принимающая крайние формы, но она естественная, способствует непрерывному совершенствованию производственных отношений, превращая их в национальные общественно-производственные отношения. Что доказал и доказывает весь мировой опыт.

Во-вторых, на аксиоматическом положении о естественном праве пролетариата на диктатуру, как следствии неизбежного преобладания численности пролетариата в индустриальном обществе. Это положение казалось справедливым только в первой половине века, когда в ряде стран происходила бурная индустриализация за счёт массового раскрестьянивания. Но в результате научно-технической революции оно стало в восьмидесятых годах ХХ века не менее ложным, чем предыдущая идея о классовом антагонизме в сфере промышленного производства. А вернее сказать, оно оказалось очевидно ложным из-за объективной действительности в наиболее развитых странах мира, в которых рабочий класс устойчиво сокращается в численности и заменяется на производстве и в общественной жизни мелкобуржуазным средним классом, у которого абсолютно иная социальная психология, в общем-то чуждая психологии пролетариата. Конкретное же бытиё, согласно никем не оспоренному положению Гегеля, определяет политическое сознание населения той или иной страны.

Спрашивается, каким образом неокоммунисты будут создавать политическую технологию смены правящего ныне класса для замены его другим, прогрессивным, если их базовые идеи исторически устарели, доказали непригодность в обстоятельствах конца двадцатого столетия? Все их программы поверхностны и эклектичны, в них сквозит намерение наполнить старые мехи новым вином, а потому они не осуществимы в принципе. Г.Зюганов предпринимает попытки обосновать жалкий и старый идейный багаж коммунистов представлениями о некоем особом характере российского народа, якобы предрасположенного к коммунистическим воззрениям, используя этот аргумент в качестве едва ли ни главного в политической пропаганде. Но эти попытки в ныне имеющих место обстоятельствах всеохватного кризиса страны не менее преступны своей безответственностью, чем деятельность царящего в России режима диктатуры коммерческого космополитизма. Хрен редьки не слаще!

4.

После выборной кампании, когда неизбежно последует новая волна обвального разочарования в Б.Ельцине, а стоящие за ним олигархи пойдут на любые меры ради политической линии углубления диктатуры коммерческого космополитизма, тогда вновь реальная политическая поддержка режима снизу станет резко уменьшаться. Политически слабеющий режим не в состоянии будет утверждать интересы олигархических кланов иначе, как через рост влияния спецслужб и силовых ведомств, через превращение милиции в подобие мафии. Но в этом случае надзор подлинных хозяев страны за деятельностью силовых структур может быть обеспечен только через тех генералов, которые вызывают у них полное доверие, то есть по существу дела антинациональных, либерально-патриотических генералов, генералов не способных понять и воспринять передовые интересы и требования производительных сил, производительных регионов России.

Чистка верхов начальников силовых ведомств из предположения вполне может стать реальностью. Следствием же будет рост отчуждения офицерского корпуса от отдающих приказы ставленников режима. За временной передышкой кажущейся стабилизации руководство режима вновь столкнётся с проблемой, что оно не способно управлять огромной страной. В то же время за периодом растерянности и подавленности населения производительных регионов, политическая потребность в двоевластии вновь заявит о себе лавинообразным объединением непримиримых к режиму движений, осуществляясь под лозунгами с политическими требованиями спасения отечественного производства.

Но на данной ступени развития буржуазной революции в России единственно прогрессивной и спасительной для производительных регионов страны является концепция Национальной Реформации, то есть концепция построения этнократического общества, соответствующего требованиям к производственным отношениям со стороны производительных сил современной промышленной капиталистической цивилизации. Только на её основе возможной будет действительная, а не голословная, разработка политической технологии выведения страны из грядущего и неумолимо приближающегося резкого углубления общегосударственного кризиса. Сложность её восприятия в производительных регионах в то, что она подразумевает осуществление революционной смены правящего класса, духовной революции, социальной революции, как главнейших предварительных условий для поворота к политике подтягивания корпоративной этики производственных отношений до императивных нужд современного промышленного производства, то есть до современных производительных сил. А духовная, социальная революция на конкретно-историческом этапе развития России конца ХХ столетия не может быть иной по форме, кроме как революцией Национальной.

В конечном итоге политическая сила на основе такой концепции обязательно появится в России. И появится она, как Третья сила, призванная разрубить гордиев узел противоречий в идеях коммуно-патриотов о продолжении эволюционного развития дряхлеющейпатриотической государственности ради высвобождения могучей энергии идей о государственности национальной. Но к власти она придёт вследствие вызревающих сейчас представлений о хроническом двоевластии полярных интересов столицы и регионов, являя себя в качестве силы, решительно борющейся за диалектическое отрицание, как нынешнего режима диктатуры коммерческого космополитизма, так и неокоммунистической реакционности. Той реакционности, которая не сможет воспользоваться политическим двоевластием коммерческого и промышленного интересов, так как, вольно или невольно, стоит к ХХI веку задом, будучи не в состоянии оторваться помыслами от традиций политической архаики невозвратного прошлого.

19 мая 1996г.

Ответ на просьбу генерала Платонова В.К. оценить новую программу РОДа (Российского общенародного движения).

Где главное? А именно, где политическая технология реализации заявленных в программе намерений? Намерений можно заявить множество, самых благих и бесспорно правильных. Но если внутри программы не будет постоянно, в каждом пункте подразумеваться политическая технология их реализации, намерения останутся лишь намерениями, не больше того.

В разработке социальных технологий реализации заявлений и заключается собственно ответственная политика. К примеру, нынешнее правительство, Президент Ельцин принимают бессчётное число не совсем бестолковых, порой даже проработанных решений, а выполняются из них, - насколько мне известно, - лишь около 5%.

Программа Ваша “технологически” не реализуема, а потому практически малопригодна для действительной политической деятельности. Она мало чем отличается от программ растущего числа всевозможных патриотических организаций и партий.

06.06.96г

Власть такова, каков правящий класс

1.

Итак, Б.Ельцин официально признал, что совершил порядочно ошибок в прошлое президентство и торжественно пообещал сделать из этого надлежащие выводы и стать хорошим Президентом в следующий срок своих полномочий, то есть больше не делать ошибок или делать их очень мало. Весьма похвальное намерение. Но, как известно, от всякого политического намерения до практического его осуществления дистанция огромного размера, которая для подавляющего большинства политиков становится непреодолимой пропастью. Для нынешней России жизненно важным является вопрос, способен ли Президент, действительно, не совершать много ошибок или мы должны относиться к его обещаниям, как к политической клоунаде, призванной веселить здравомыслящих людей, в чём главные деятели нынешнего режима весьма поднаторели?

В политике есть единственное средство делать мало ошибок - умение думать. Политические гении мировой истории выделялись именно этим качеством. Умение думать - редчайшее умение. Быть умным вовсе не означает способность уметь думать. Развитый ум, как правило, свидетельствует лишь о хорошем образовании, о большом и осмысленном жизненном опыте, не более того. К примеру, среди нынешних дельцов политической элиты России можно назвать некоторое число людей неглупых, часть из них вполне умны, - но нет ни одного умеющего думать! Об этом свидетельствует полное отсутствие идей и концепций, которые были бы связаны в общественном сознании с именами этих дельцов, гнетущий идейный вакуум во всей официозной политике. Когда Президент заявляет о срочной необходимости разработки национальной доктрины вместо того, чтобы её предлагать, - при том, что на него работают аппарат кремлёвской администрации, всевозможные либеральные аналитические центры, ворующие повсюду идеи, мысли, мнения, всё, что можно приспособить под злобу дня, - то возможно уже делать безошибочный вывод о полнейшем отсутствии в его окружении, и даже больше того, во всей политической верхушке как раз думающих людей, или вернее сказать, людей, умеющих думать.

Германский канцлер Бисмарк, который доказал, что умел думать, ещё в прошлом веке сделал очень дельное замечание: “Глупец тот, кто учится на своих ошибках. Я предпочитаю учиться на чужих.” Тогда как наш Президент и вся официозная политическая бестолочь нынешней России не способны в должной мере учиться даже и на собственных ошибках! Единственная причина, почему Ельцин побеждал и побеждает всех своих соперников в том и заключается, что он хотя бы понимает и признаёт это. И Гулливером он выглядит всего лишь среди орды политических лилипутов.

Но вернёмся к нашим баранам.

Способен ли Ельцин делать меньше ошибок в следующий срок своего президентства? Для ответа придётся задаться рядом вытекающих вопросов. За счёт чего Б.Ельцин, как Президент России, собирается совершать меньше ошибок? Что, разве он стал интеллектуальнее, чем был? Что, разве он научился думать? Однако в таком возрасте думать научиться невозможно по биологическим причинам. Так за счёт чего же, чёрт возьми, он намерен совершать меньше политических глупостей? Получается, только лишь опираясь на опыт совершённых прежде существеннейших, вообще-то, недопустимых для государственного деятеля такой страны, как Россия, ошибок.

Психологически и практически, когда политик начинает опираться на опыт прежних ошибок, он становится консерватором. У него невольно развивается комплекс неуверенности в способности принимать верные решения по неожиданным проблемам. Но что гораздо серьёзнее, комплекс неуверенности в его политических способностях неосознанно развивается и в ближайшем окружении. Б.Ельцин никогда не выделялся самостоятельным интеллектом. Вся вера в него у окружения держалась на доверии в его крестьянский здравый смысл и политическую интуицию. Однако масса серьёзнейших ошибок и просчётов, результаты которых особенно очевидными стали в последние полгода, неспособность как-либо сформулировать хоть какие-нибудь, но принципы, а так же обосновать причины тех или иных важных решений, привели к кризису доверия даже у такого безмерно преданного ему человека, как генерал А. Коржаков. Поразившая всех отставка Коржакова связана именно с этим обстоятельством, - он стал раздражать Президента неверием в него, которое выражалось в стремлении помочь ему удержаться на плаву любой ценой. Если внимательно проанализировать перетряски аппарата окружения Б.Ельцина за последнее время, они так или иначе связаны с кризисом доверия в лидера. Ибо политический лидер не может осуществлять свою роль без такого безусловного доверия. Как раз этот самый кризис доверия ближайшего, самого преданного окружения и заставляет Б.Ельцина становиться неспособным проводить дальнейшее углубление реформ, превращает его в политического консерватора, хранителя уже сделанного раньше.

Однако быть консерватором президенту страны сейчас нельзя, недопустимо. Развал промышленного производства достиг угрожающего размера, когда производство оказывается не в состоянии в принципе возвращать банковские ссуды. Долг России финансовым учреждениям других государств превысил все самые тревожные показатели и продолжает расти и расти, и конца этому росту не видно. Это, в свою очередь, неотвратимо приближает крах всей банковской системы страны со всеми вытекающими отсюда экономическими, социальными и политическими последствиями, главнейшее из которых: сползание России к пропасти банкротства и предельного обострения общегосударственного кризиса. Политически это означает, что капиталистические преобразования должны не просто продолжаться, а революционно ускоряться, - то есть руководству страны необходимо разрешать нарастающие проблемы при чрезвычайном творческом напряжении всех умственных способностей. Но как может Президент Б.Ельцин решать проблемы творчески, да ещё и не делать массы ошибок? Особенно Президент нынешний, когда он морально перерождается в консерватора? Это же нонсенс! Наоборот, обстоятельства заставят его принимать множество не опробованных решений, то есть совершать всё больше и больше ошибок. И поэтому его торжественное обещание делать меньше ошибок становится первой и опаснейшей ошибкой его нового президентства, ибо оно обречено оказаться ложью, на которую будут тыкать пальцами и обращать внимание именно как на первое его заявление после почти шарлатанской победы на выборах.

В глубине души теряя веру в себя, не в силах вдохнуть веру в окружение, Президент всё в большей мере вынужден передоверять ответственность за управление страной своему аппарату, Правительству и силовым ведомствам, зависеть от их профессионализма, призванного сгладить и прикрыть политическую некомпетентность первого лица исполнительной власти.

2.

Подчеркнём - дело не в Б.Ельцине как таковом. Дело в гораздо более глубоких причинах, а именно в том, что Президент лишь зеркальное отражение сути сложившегося за пять лет правящего класса диктатуры коммерческого космополитизма. Из кого состоит этот класс? Из ростовщиков и спекулянтов, казнокрадов и бандитов, беспринципной номенклатуры и взяточников чиновников. То есть из людей чуждых творчеству и культуре, принципам, чуждых науке, передовой технологии, чуждых передовой политэкономии, социологии и так далее. Именно правящий ныне класс не умеет думать, а те люди в его среде, которые имеют к этому способности, вызывают неприязнь среди остальных представителей класса, над ними постоянно, словно злой рок висит домоклов меч того или иного наказания за эти способности. Творческому началу в среде этого класса нет места, тем более социально направленному, прорывному, революционному. И первое представительное лицо этого класса во власти не может быть лучше нынешнего Президента. Можно даже утверждать, что Б.Ельцин оказался далеко не худшим из бывших возможными вариантов. Политическое вырождение Президента есть лишь следствие идейного вырождения всего правящего класса, каким он предстаёт к настоящему времени.

Экономическое господство этого класса обусловлено предельным цинизмом и беспринципностью, с которыми делались капиталы и захватывалась собственность составляющими его асоциальными силами, а потому и Президент, выражающий его интересы во власти, олицетворяет такую же беспринципность в политике. Позавчера он был коммунистом, вчера демократом, сегодня утром он либерал, в обед патриот, а к вечеру, пожалуй, станет и националистом. Вся его деятельность на посту политического лидера страны свелась к череде бессистемных и, по большей части, бездумных попыток перетащить политическое устройство США на нашу почву и подпереть его атрибутикой Российской империи. Кажется, он не в силах понять, что в экономике и политике Соединённых Штатов давно и прочно присутствует производительный средний класс горожан, который определяет представления о национальных интересах страны, сдерживая либерально-космополитические интересы коммерческих спекулянтов, тогда как в России его нет. Класс этот не может возникнуть эволюционно, он создаётся в результате социальной революции связанных с производственными интересами средних слоёв горожан, которые объединяются идей национальной общественной власти и которые политическими учреждениями авторитарной диктатуры промышленного экономического интереса поворачивают страну к становлению национального государства с демократическим самоуправлением.

Неумение Б.Ельцина придумать хоть какие-нибудь принципы не позволила ему из клики власти создать пусть плохонькую, но действительную партию, способную разработать стратегическую программу либеральных реформ. Это не случайность, связанная с конкретной личностью Президента, - вовсе нет. Весь правящий ныне в России класс коммерческого космополитизма не смог создать ни одной перспективной партии, построенной на политических принципах, то есть партии со стратегическим целеполаганием. И дело не в неких мистических особенностях России. Ему, этому классу, нигде и никогда не удавалось создать в период своего господства, своей абсолютной политической диктатуры при буржуазной революции собственную жизнеспособную партию, потому что он, по существу вопроса, чужд историческим интересам любой страны и любого государства, ибо он хищно космополитический по своему духу.

Но если таков весь правящий класс выразителей коммерческого интереса, то естественно, что и к главным рычагам власти он допускает только соответствующих деятелей, прошедших жёсткий отбор на бездарность и беспринципность, подконтрольных ему ежедневно, ежечасно, ежеминутно, так, чтобы рычаги власти проворачивались лишь в его интересах. Последние выборы Президента РФ в первом, и особенно во втором турах показали это с замечательной наглядностью.

И всё же обстоятельства меняются, слишком опасными для олигархических кругов и всего правящего класса становятся ошибки власти, укрепляющие положение всё более организованных противников режима. Сам по себе факт признания Президентом совершённых прежде ошибок и происшедшие после фарса с выборами перетряски фаворитов в его окружении отражают стремление правящего класса укрепить исполнительную власть для более надёжной защиты складывающихся интересов собственности. Возникший за пять лет буржуазной революции правящий класс выразителей коммерческого интереса вынужден, именно вынужден, в качестве приводных ремней исполнительной власти привлекать профессиональных управленцев, пусть даже чуждых его взглядам на политические цели этой власти. Но привлекаются они на вторые роли, и правящий класс всё равно навязывает им собственные правила игры, потому что экономической и политической альтернативы ему сейчас просто нет.

Однако грамотные управленцы не спасут режим. Можно сколько угодно тасовать правительство, министров и аппарат Президента, каяться в прошлых грехах и клясться их больше не делать, - общегосударственный кризис будет приобретать всё более и более отчётливые очертания. Объективная неспособность нынешнего режима управлять страной будет внешне представляться так, будто руководители исполнительной власти опять совершают ошибки. Поэтому Б. Ельцину разумнее было бы вовсе не упоминать о желании их не делать, ибо неизбежные новые “ошибки власти” будет теперь укреплять представления о его личной политической слабости, о неспособности быть Президентом.

Лишь принципиальное обновление правящего класса, которое в силах осуществить только и только военно-политическая диктатура промышленного интереса, и проведение такой диктатурой мобилизационной политики формирования среднего производительного класса, безусловно влияющего на кадровую политику всех уровней власти, постоянно питающего верхние эшелоны власти своими представителями, сделает власть творческой и умеющей думать, способной разрешать проблемы с наименьшими просчётами. Без НАЦИОНАЛЬНОЙ РЕВОЛЮЦИИ, которая установит диктатуру промышленного интереса, Россия не выдержит тяжести роли евразийской державы, станет серой и загнивающей полуколонией, гораздо более бедной и отсталой, чем многие страны третьего мира. Что, собственно, мы и видим по фактам устойчивого промышленного упадка в стране и превращения России в мирового лидера по росту долгов международным финансовым институтам, вследствие чего теряющую экономическую, финансовую и политическую независимость и право на будущее процветание.

17 июля 1996г.

Схватка проиграна, но главное сражение ещё впереди

Сделанные в телепередаче “Час пик” признания главного прокурора России Ю.Скуратова свелись к следующему. Прокуратурой не установлены факты превышения конституционных полномочий, как окружением Павла Грачёва, так и службой А.Коржакова, якобы имевшие место в канун второго тура выборов Президента (те самые “факты”, которые и стали официальными причинами чисток среди высокопоставленных генералов). Это вопиющее по наглому, показному беззаконию олигархов событие наглядно подтвердило то, о чём мы писали и говорили прежде. А именно:

а) нынешний режим власти есть диктатура коммерческого космополитизма, то есть власть абсолютного меньшинства асоциальных сил, не связанная никакими законами;

б) этому режиму чужд даже военный патриотизм, не говоря уже о политическом национализме, и никакого внутреннего движения власти к патриотизму быть не может по сути этого режима, и не будет, пока олигархические круги способны контролировать самую власть и страну без использования патриотических настроений;

в) у этого режима нет политических принципов, и политика власть предержащих не может быть никакой иной, кроме как политикой балансирования;

г) Президент РФ на нынешнем этапе роста спекулятивно-коммерческих капиталов теряет политическое лицо и становится всего лишь марионеткой, региональным проводником задач мирового коммерческого интереса, превращающего Россию в полуколониальный придаток западных промышленных монополий.

Отнюдь не случайно, что А.Чубайс, один из признанных политических вождей беспринципного либерализма в России, который с пеной у рта убеждал журналистов, де, не было никакой попытки незаконного выноса полумиллиона долларов из Дома Правительства, шум вокруг которых и стал сигналом начала чисток в силовых структурах, - он, этот самый Чубайс, оказался в результате руководителем аппарата Президента, то есть одной из самых влиятельных фигур в нынешнем устройстве исполнительной власти. Назначению Чубайса и чисткам среди генералов не помешало даже то, что главный прокурор России признал факт попытки незаконного выноса этих денег, больше того, он ясно пояснил, что при задержании пытавшихся пронести их дельцов, - кстати, евреев, - служба Коржакова вела себя корректно. А ведь на пресс-конференции Чубайс, называя этот факт ложью, на весь свет метал громы и молнии возмущения против угроз и якобы имевших место недозволенных методов давления со стороны службы охраны Президента, не смущаясь сравнивать попытки охраны остановить воров с деятельностью КГБ.

Эти поучительные политические уроки высвечивают суть режима и важны для избавления от наивности относительно того, кто и как сейчас хозяйничает в России. Только если уметь делать верные выводы из "поражения под Нарвой", можно "выиграть сражение под Полтавой".

Ценнейший политический вывод из происшедшего таков. Силовые структуры осознают свои особые интересы, как интересы патриотические, они всё определённее раздражаются против растущего влияния олигархов и отчуждаются от них. Наиболее явно и нетерпеливо выражавших такие настроения генералов и убрали из окружения Президента. Они, очевидно, решили, что способны изменить политический курс власти посредством давления на Б.Ельцина, и, естественно, проиграли, потому что попытались выступить против правящего слоя представителей коммерческого политического интереса как такового, то есть против политического основания режима. И Б.Ельцин не мог не пожертвовать ими, так как он превращается всего только в ставленника этого слоя.

Силовые ведомства вскоре придут в себя после чисток, с ними вновь начнут заигрывать, им вновь станут делать определённые уступки, ибо власть предержащие больше не в состоянии удерживать население страны в подчинении собственно политическими средствами. Но победившая клика сделает всё мыслимое и немыслимое, чтобы максимально расширить контроль над силовыми структурами, которые ослабляли её влияние последние полгода. Но именно поэтому армия и, отчасти, секретные службы волей или неволей будут постепенно поворачиваться к политическому национализму и от эпизодического заигрывания с ним, в конечном итоге окажутся вынужденными перейти к серьёзному поиску реальных политических партнёров среди сил конструктивного национализма.

Примечательной особенностью происшедших потрясений в верхнем эшелоне власти стало то, что впервые столь явно обозначилось не просто противостояние непримиримо разных интересов внутри правящего слоя режима, но это противостояние приняло отчётливо этнический, а вернее сказать, даже расовый характер. Евреи, как основные проводники интересов коммерческого космополитизма во всём мире, осуществили успешный заговор против русских генералов-государственников. Такое заключение напрашивается после этого политического события, среди прочего прекрасно подтверждаемое деятельностью средств массовой информации, в которых отчётливо обозначилось полярно разное отношение к нему в зависимости от расовой принадлежности редакторов информационных сообщений и комментариев. С этого момента будет множиться число тех, кому становится очевидным не только то, что режим после выборов Президента окончательно потерял последние лохмотья прогрессивности, потерял перспективу политического выживания даже на срок в четыре года, но и то, что на самом верху борьбы за рычаги политического влияния будет нарастать расовое противоборство. Оно станет обострять среди разных слоёв населения страны осознание неизбежности прихода к власти русского радикального национализма, как единственной идеологической и революционной силы, способной бросить вызов организованности мирового коммерческого политического интереса, вырвать Россию из сетей его наглеющего контроля, из хищных лап его агентов влияния в сложившемся правящем классе господствующего режима.

19 июля 1996г.

Кризис власти перерождается в паралич власти

политический тупик

Трагические события 6 августа в Чечне показали всей стране, всему миру, что шарлатанская победа клики власти на выборах Президента России мало чем отличается от “пирровой победы”. Победа есть, но борьба за неё до предела расшатала ресурсы власти. Чеченские события стали следствием слабых возможностей власти вести действительную войну. Они озлобляют армию, расширили пропасть недоверия между офицерским корпусом и политическим руководством либерального режима, усилили в армии настроения против паразитирующей на стране партии власти, занятой главным образом расхищением бывшей советской госсобственности. А в обстоятельствах отсутствия у коммунистов политической перспективы, что стало понятным многим после президентских выборов, армия становится единственной массово организованной силой, и не просто силой, а вооружённой силой. И она месяц за месяцем неумолимо приобретает субъективность самосознания в новых условиях существования, когда вследствие буржуазной революции происходит зарождение сословного самосознания в разных слоях горожан государствообразующего этноса. Новая армия отчуждена от реальной власти, никак не представлена в её основаниях и в нынешней конституции, существуя вопреки конституции, как бы незаконно, что не позволяет ей даже высказываться о своих интересах. И это обстоятельство неизбежно приведёт её к противостоянию режиму.

Клика власти встревожена. Среди её сторонников и противников растёт понимание, что социальной базы поддержки у неё нет. Как нет и принципов для создания сколько-нибудь заметной политической партии, способной придать режиму политическую устойчивость. А все голоса избирателей “в поддержку курса реформ” на прошедших президентских выборах получены лишь на короткое время, благодаря массированной обработке населения телевидением, и голоса эти отдавались людьми без доверия к власти и к самому Б.Ельцину. Уже через две недели после выборов опросы стали указывать на резкое падение доверия населения вновь избранному Президенту, - о доверии ему высказывали лишь до 10-14% от числа опрашиваемых. О чём это говорит?

Во-первых, о том, что страна стала трезветь от одурения, в какое её целенаправленно погрузили средства массовой информации во время предвыборной кампании. А во-вторых, что сама предвыборная кампания была циничной и, в общем-то, слишком дорогостоящей операцией по приданию мифов легитимности режиму, абсолютно отчуждённому от главных, жизненных интересов огромного большинства населения России. Режим был и остаётся диктатурой коммерческого космополитизма, которая осуществляется самыми дикими, самыми чуждыми русской государственности кланами владельцев коммерческого капитала, озабоченными только получением сверхприбылей от торговли сырьём, сознательно превращающими Россию в сырьевую колонию Запада, Юга и Востока. Даже Турция, Китай оказываются по сравнению с нынешней Россией развитыми промышленными державами.

У этого режима больше нет никаких политических лозунгов, кроме лозунга продолжения реформ, не понятного как для подавляющего большинства населения, так и для специалистов аналитиков, - лозунга, уже не политического, а обслуживающего стремление асоциального слоя частных собственников укрепить своё положение в стране. Режим больше не в состоянии разговаривать со страной на собственно политическом языке, на языке экономических интересов огромных масс людей. Он полностью потерял способность говорить на языке интересов абсолютно всех производительных регионов, на языке производственных отношений страны, которая ещё недавно была второй промышленной державы мира. Поэтому вся болтовня Президента и иже с ним о демократии была и остаётся словесной ширмой, за которой они пытаются скрыть своё полное политическое банкротство. Они уже даже не заикаются об идеалах либерализма, лишь, как хищные звери, держатся за ключевые посты власти ради возможности контролировать бюджет, обогащаться за счёт бюджета и расхищения собственности. Государствен­ный аппарат в их руках всё откровеннее превращается в инструмент грабежа бедных, в том числе через службы налогового разбоя, в инструмент для разрушения страны, а не для её усиления. И объявление Президентом 10-го августа днём всероссийского траура по погибшим в Грозном воинам, сделанное на следующий день после пошлой и показушной инаугурации, отбрасывает мрачную и тревожную тень на предстоящие годы, - годы общегосударственного кризиса, хаоса и гражданской войны всех против всех, ответственность за которую несут силы, стоящие за этим Президентом.

События в Чечне, сама война, смысла которой не понимает воюющая, истекающая кровью, постоянно предаваемая армия, являются следствием полного отсутствия у режима сколько-нибудь определённой политики в отношении всего мусульманского приграничья России, отсутствия мусульманской политики вообще, как впрочем, и политики в отношении Китая, Запада и всех других стран и регионов мира. Вся внешняя политика отдана на растерзание кланам высокопоставленных воров. Война же для них стала сверхприбыльным бизнесом, способствующим ускоренному росту и концентрации спекулятивно коммерческих капиталов. Они наживаются на войне в Чечне, которая становится предлогом и причиной выбивать из бюджета огромные средства на военные расходы. Началась война в интересах тех сил, которые жаждали захватить контроль над нефтью и над стратегически важной, потенциально очень доходной железной дорогой, соединяющей южные регионы России с Ираном. Но теперь она ведётся уже только в интересах вьющихся в окружении власти мародёров, которые нашли способы разворовывания огромных по меркам нищающей страны денег, направляемых ими же, как на саму войну, так и на помощь “по восстановлению” крошечной Чечни. Огромные деньги списываются на разрушения от боевых действий, и провести проверку, так ли это, практически невозможно. Связанные непосредственно с властью силы разворовывают эти бюджетные, то есть собираемые через налоги в других, русских регионах деньги, делятся частью с чеченскими боевиками, чтобы те могли продолжать войну столько, сколько понадобится этим силам. Как только армия добивалась контроля над Чечнёй, тут же из Москвы, из Кремля, подписанные Президентом, срочно приходили приказы о прекращении боевых операций, об отступлении под предлогом перемирия, что давало возможность боевикам выжить, переорганизоваться, укрепиться, запастись оружием, чтобы снова быть способными начать провокации и войну.

Можно ли чем иным объяснить бросающееся в глаза противоречие? На помощь Чечне легко выделяются бюджетные триллионы и триллионы рублей, тогда как во многих стратегически важных регионах, в том числе и на Дальнем Востоке, рабочие, части армии по полгода не получают зарплаты, пограничники голодают, и какие-то десятки миллиардов рублей на зарплату выбиваются лишь после забастовок, голодовок, самосожжений. Война в Чечне стала чрезвычайно доходным, чрезвычайно прибыльным делом для ряда банков, через которые прокручиваются бюджетные средства, для спекулянтов всякого рода и звания, для высокопоставленных бюрократов, взяточников и казнокрадов. Ради затягивания войны подкупаются все и вся. И даже Президент, осознанно или нет, вольно или невольно, но вынужден играть по правилам заинтересованных в ней сил, влиятельных и в его окружении. То есть политическое вырождение власть предержащих режима диктатуры коммерческого космополитизма дошло до такой степени их цинизма и беспринципности, когда всякая разрушительная для страны гражданская война оказывается выгодной, прибыльной для влиятельнейших кланов, которые сложились в недрах самой власти.

Это не некая российская особенность, русская страсть к воровству, как стараются представить дело некоторые подпевалы стоящих за режимом сил и вторящие с их подачи глупцы. Высокопоставленных ворам нужно убедить массы в естественности такого положения дел, якобы обусловленного предрасположенностью к воровству самих масс. Однако причина заключена в обоснованном либерализмом режиме, в правящем классе, который стал сейчас собственником России, заказчиком решений власти. Во времена Великой французской буржуазной революции, когда во Франции установился точно такой же режим диктатуры коммерческого политического интереса, названный Директорией, войны, которые вела революционная армия на нескольких фронтах за целостность республики, оказывались чрезвычайно доходным делом для спекулянтов, казнокрадов, депутатов законодательных палат, через чьи руки проходили направлявшиеся армии бюджетные средства. Те войны обогатили множество мерзавцев, в том числе бывших во власти, в самой Директории. Их прямыми политическими потомками и родственниками являются паразитирующие на чеченской войне вполне конкретные силы в нынешней России.

Этим силам становятся чуждыми не только выступающие против режима политические движения народных патриотов и русских националистов, но и даже сколько-нибудь определённые государственные цели, сколько-нибудь ясные концепции укрепления государственного сознания. Это подтверждает отразившаяся в позиции ряда влиятельных средств массовой информации явно мстительная и отрицательная реакция этих сил на одно лишь заявление Б.Ельцина о необходимости разработки некоей национальной доктрины. А ведь Ельцин ставленник этих сил! Им не нужна никакая национальная доктрина, им она не выгодна, а потому они боятся усиления государственного сознания во власти, боятся укрепления её контролирующих функций, - но именно эти силы во многом определяют политику в стране. И при таком положении дел идёт болтовня о демократии, о демократических выборах, о легитимности режима!

Колоссальные средства были потрачены на избирательную кампанию, в том числе и займы под высокие проценты у международных финансовых институтов, - а ради чего? Ради того только, чтобы хоть на немного оттянуть признание страной факта захвата власти асоциально преступными кланами и установления ими диктатуры политически бездарного и преступного режима, режима диктатуры коммерческого космополитизма! Этот режим не способен на промышленное развитие, на которое надеется подавляющее большинство населения России, а потому не имеет будущего. Он заводит страну в хронический политический кризис, в политический тупик.

экономический тупик

Когда политическая власть оказывается у асоциального меньшинства представителей коммерческого интереса, экономика превращается в средство получения наивысшей спекулятивной прибыли. В такой экономике исчезают внутренние стимулы к производительному труду и инвестированию производства, к поддержанию материальной и социальной инфраструктуры производства, и экономика существует за счёт износа производительных сил. А в обстановке политического разложения власти и отчуждения от неё всех социальных слоёв населения, связанных с производственными отношениями, износ производительных сил происходит с наименьшей отдачей. Результатом становится рост признаков вызревающей экономической катастрофы. Гиперинфляция и даже голод, перебои с энергоснабжением превратились в той или иной мере в злобу дня всех регионов. И то, что происходит в Приморье, где энергетика очутилась на грани полного краха, стало только началом цепной реакции разрушения всей экономической системы России. Даже в Москве, в которой сосредоточены до 80% частных капиталов страны, городской бюджет трещит по швам, а социальная, транспортная инфраструктура разваливается, в чём убедиться можно и беглым взглядом, для этого достаточно спуститься в метро.

Новое правительство пока вызывает у населения страны синдром ожидания. Почти все понимают, что оно ничего не решит, однако некая, крайне малая, но надежда на улучшение общего положения дел даёт правительству кредит политического доверия в течение предстоящего полугода. Затем последует спад доверия, которое сменит повсеместный рост раздражения в отношении тех, кто использовал такое доверие и не оправдал его. Можно ли предотвратить грядущий взрыв социального возмущения? Население позволило бы убедить себя потерпеть ещё, затянуть пояса ради углубления реформ, - но такого углубления реформ нет! Разве можно назвать реформами то, что творится сейчас? В промышленных регионах даже те, кто имеет работу, в том числе и офицеры в гарнизонах, давно не получают зарплату, день за днём, месяц за месяцем видят голодные лица своих детей, а кучка мерзавцев: воров, спекулянтов, ростовщиков, казнокрадов, - жиреет, строит дворцы, швыряет огромные деньги на прихоти своих многочисленных любовниц. Никакого углубления реформ не происходит по крайней мере с весны 1995 года. Наблюдается лишь углубление влияния на власть беспринципных богачей от экономического разбоя, которые никогда не будут заниматься производством, потому что нет у них для этого ни социальной культуры, ни талантов, ни образования, нет творческой страсти и способностей к стратегическому планированию, без чего промышленное производство невозможно, немыслимо.

Война в Чечне обнажила эту омерзительную суть режима до предела.

Для ведения войны правительству нужны огромные денежные средства. А доходы исполнительной власти сужаются по мере развала производства и экономической инфраструктуры производства. У правительства нет иного выхода, как обращаться к коммерческим банкам. Коммерческие банки финансируют правительство, то есть финансируют бюджет, только через государственные краткосрочные обязательства (ГКО), и именно краткосрочные ГКО, на условиях получения немыслимо больших процентов прибыли. Все признают, что это сейчас очень выгодное и самое надёжное размещение капитала. Но тем самым правительство оказывается в кредитной кабале у наиболее крупных банков, что в переводе на нынешний язык означает, у самых крупных ростовщических банков, повязанных прочнейшими интересами на интересы западных финансовых учреждений. Долгосрочные и среднесрочные кредиты правительству владеющие ими банкиры не дадут, потому что из своего опыта знают, аналитические службы им докладывают, а из сути режима себе подобных дельцов они догадываются, что режим живёт одним днём, что он не устойчив, что его политическое кредо: apres nous le deluge! - после нас хоть потоп! Посему долгосрочных займов правительство от них не дождётся и под угрозой расстрела. Даже краткосрочные кредиты в форме скупки ГКО финансовые олигархи дают под такие проценты, которые учитывают максимально возможный риск. И когда правительство диктатуры коммерческого космополитизма надувает обывателя казённым оптимизмом, де, инфляция к концу года упадёт до одного процента, банкиры пропускают эту ложь мимо ушей, и, знай себе, холодно требуют бешеных процентов. Тем более что расчёты по ГКО в мае, а затем в июне были задержаны правительством.

Правительство вынуждено брать краткосрочные кредиты и мыслить, действовать соответственно, то есть краткосрочно. На налоги с каких отраслей экономики может рассчитывать правительство, чтобы рассчитаться с банками при таких условиях? Производство, а особенно крупное производство, чтобы стать рыночно рентабельным и способным давать налоги, требует предварительного среднесрочного и долгосрочного финансирования. Поэтому правительство полностью теряет к нему интерес, готово продавать промышленные предприятия по дешёвке и скопом любому желающему. Одна только коммерческая деятельность, дающая как таковая быструю прибыль, позволяет её участникам платить налоги скоро, и налоги тем большие, чем большие у них возможности для сиюминутной спекуляции. Чтобы не потерять доверия олигархов, правительство обязано расплачиваться с банками постоянно; поэтому оно привыкает поощрять спекуляцию, защищать её, обеспечивать через исполнительную власть проведение тех политических требований, какие выгодны коммерческому космополитизму, коммерческому капиталу, коммерческому политическому интересу. И пока внутренний рынок не будет доведён спекулянтами до нищеты, до резкого спада прибыли от спекуляции, такая политика неизбежно будет продолжаться.

Правительство пытается поощрять мелкое производство, которое может быть создано и может начать работать с прибылью через относительно короткие сроки. Однако спекулятивные цены на сырьё и на полуфабрикаты, рассчитанные на коммерческие сверхприбыли большие центральные и местные налоги, а так же безнаказанный рэкет, помноженный на откровенное взяточничество чиновников, не позволяют мелкому производству подняться, встать на ноги.

Когда внутренний рынок надрывается спекуляцией, а налоговая база, бюджет сокращаются, правительство становится благосклонным к военным авантюрам. Такой авантюрой и была чеченская кампания. Верхи исполнительной власти под влиянием олигархов надеялись с помощью дополнительных, чеченских нефтедолларов рассчитываться со своими заимодавцами; обещаниями дополнительных доходов бюджета от роста товарооборота власть предержащих подталкивали к войне крупные оптовые спекулянты, которые требовали навести порядок на железнодорожной ветке, по которой шла торговля с Закавказьем и Ираном. Военная операция оценивалась власть предержащими бездарного режима как крайне дешёвая и быстрая. Но разваленная и нищая армия, деморализованная и не понимающая, за что она должна воевать, не справилась с “заданием”. Провал операции ударил по престижу режима и втянул его в расширение военных действий. Вместо доходов, война принесла непомерные расходы. Велась она старой техникой и с экономией на всём, в первую очередь на солдатах, и в политическом смысле становилось ясным всем и повсюду, что режим цинично воспринимает их как пушечное мясо, что подрывало доверие к идеологическим основаниям режима.

Всякая война ускоряет развитие идей о необходимости укрепления государственной власти. Если режим власти исторически прогрессивный, война ускоряет его укрепление, развитие его сил и экономических и политических возможностей. Но война же и обостряет проблемы режима загнивающего, бесперспективного, внутренне больного, обнажает его слабость, ускоряет его падение и политический крах. Чеченская война “подталкивает падающего”. В своё время афганская война подтолкнула падение Советского Союза; а нынешняя война в Чечне высвечивает гнилую сущность правящего в России режима, его обречённость. Этот режим доказывает и доказывает, что не в состоянии решать бюджетные проблемы, финансовые проблемы ни экономически, ни военными средствами. И он не способен решать их по своей внутренней сути либеральной диктатуры коммерческого космополитизма.

Полезно в этой связи опять-таки обратиться к классическому примеру мировой истории. Во время своей первой победоносной кампании в Италии, кампании 1796-1797 годов, генерал Наполеон Бонапарт, освобождая богатую Северную Италию от австрийского господства, накладывал колоссальные контрибуции на феодалов и реакционную церковь. Он отправлял в Париж конвои за конвоями с золотом, художественными ценностями. Помогали ли эти денежные вливания режиму Директории, то есть французскому варианту режима диктатуры коммерческого политического интереса, аналогичного тому, что захватил власть в России на наших глазах, - помогали ли эти ценности преодолеть финансовый, экономический кризис, в главных чертах абсолютно схожий с нынешним кризисом в России? Ничуть! Итальянское золото растаскивалось, разворовывалось, и Казна правительства опять оказывалась пустой. Когда же депутаты нижней палаты потребовали у руководства Директории отчёта об этом золоте, сам изворотливый глава режима Баррас не смог внятно объяснить, куда оно подевалось.

Никакие доходы от продажи на Запад нефти, алмазов, золота, никакие кредиты Запада не смогут смазать экономическую машину в России, заставить её работать, а тем более развиваться при политическом курсе имеющей место клики власти, при проводимой ею политике космополитического либерализма. Ибо эта клика в принципе не способна на созидание, впрочем, как и весь доверивший ей власть паразитарный слой спекулянтов, казнокрадов, ростовщиков, бандитов, коррумпированных чиновников, то есть сложившийся за пять лет буржуазной революции правящий класс режима.

Особенностью вызревающей в стране политической ситуации становится то, что правящий класс разворовал, что было ценным, и встревожен разрастающейся кровавой грызнёй разных сил внутри себя за передел самой прибыльной собственности. Клика власти больше не в силах отражать интересы всего правящего класса как такового. Она всё дальше отчуждается от него, защищая с помощью исполнительной власти интересы только сужающейся группы акул коммерческого политического интереса, - и таким образомполитически становится всё откровеннее проводником интересов самых чуждых производству, самых чуждых экономическому развитию, самых разбойных по мировосприятию прослоек, превращающихся в замкнутые противоборствующие кланы олигархов. Отражением такого развития событий стала раздражительная и негативная оценка Советом Федерации, то есть близкими к самым верхам власти представителями режима, доклада правительства по экономической ситуации, зачитанного заместителем премьер-министра О.Лобовым. После этого доклада Совет Федерации объявил, что правительство пытается за статистическими выкладками скрыть полное отсутствие какой-либо программы экономической стабилизации. Что может быть более красноречивым доказательством прогрессирующего разложения режима, его безыдейности и преступной бездарности в вопросах экономического развития?

идеологический тупик

Суть всякого режима проявляется в характере культуры, опирающейся на вполне определённые идеологические установки, которые заложены в основании режима. Когда в Петербурге разрушается здание консерватории, потому что нет денег на его ремонт, а одновременно в том же городе закладывается очередная церковь, что сопровождается широким освещением в официозных средствах массовой информации, можно делать вполне определённые выводы о политических целях режима существующей власти. Монотеистическая религия всегда и везде служила важнейшим средством идеологического насилия в деле придания легитимности правящему классу, для оправдания его в народном, сложившемся при феодализме мировосприятии. К этой же задаче стремится приспособить её и режим диктатуры коммерческого космополитизма, потому что он не в состоянии оправдать своё положение рационально, на основании новых великих целей, - ибо таковых целей у него нет, и не может быть в принципе. Вся история развития других стран в эпохи происходивших в них буржуазных революций служит тому подтверждением.

Современная цивилизация есть промышленная капиталистическая цивилизация европейского происхождения, идеологически развивающаяся на традициях античного рационализма. Традиции античного рационализма, возрождаясь в западной Европе в эпоху позднего средневековья, обеспечили политическую потребность городского населения феодального общества в гностическом, познавательном мировоззрении, в гностической духовной культуре, от которой оттолкнулось мануфактурное, а затем промышленное производство. Сначала Пётр Великий для осуществления политики Преобразований государства, а через два столетия советский коммунистический режим унаследовали у протестантской Европы рациональный гностицизм и материалистические знания для поворота средневековой по православному мировоззрению России к промышленному развитию. В постсоветской же России происходит отказ от достижений советского материализма с его культом околонаучного мировосприятия и от советского духовного коллективизма в производственных отношениях, как раз и обеспечивших бурную индустриализацию крестьянской страны в ХХ веке, в пользу предельного либерального индивидуализма, разрушительного для производства как такового. Это привёло к тому, что под либеральным лозунгом абсолютного обеспечения Прав Человека в стране воцарились силы, поставившие частную собственность над корпоративными представлениями о собственности и установившие политический закон буржуазных коммерческих отношений: человек человеку волк. Для контроля над не сдерживаемой никакой корпоративной этикой и моралью, звереющей человеческой массой, чтобы хоть как-то влиять на неё, теряющая собственный политический авторитет правящая верхушка режима диктатуры коммерческого космополитизма вынуждена использовать народно-земледельческое религиозное насилие, которое не представляет для неё серьёзной опасности. И одновременно она бездумно восстанавливает аппарат власти, доставшийся ей от коммунистического режима, для защиты своего властного положения и насильственного разрушения памяти о великих, имеющих историческое значение, индустриальных достижениях советского государства. Вследствие такой идеологической и политической эклектики режим погружает страну в состояние растерянности и сиюминутного смысла существования, разрывающего связь с историческим бытиём России.

Мировое олигархическое правительство является сейчас для олигархических кланов России единственным гарантом сохранения того, что они награбили, наворовали, превратили в спекулятивный капитал и в частную собственность, а потому они готовы идти на любые шаги по разрушению экономической и политической самостоятельности, целостности страны, покушаясь на её прошлое и будущее. Определяющие политику режима силы из сиюминутных эгоистических интересов подобострастно обслуживают космополитические коммерческие интересы олигархов всего мира, и основное идеологическое положение православия: де, все люди равны перед единым общечеловеческим богом, - как нельзя кстати отвечает выражаемым этими олигархами целям получить поддержку народной массы для соучастия в формировании мирового правительства, мирового рынка, в котором России отводится роль политического захолустья и сырьевого придатка. Поэтому режим диктатуры коммерческого политического интереса в России политически более реакционный, чем был двести лет назад режим Директории во Франции. В отличие от власть предержащих нынешней России, правящие круги режима Директории проводили необходимую для развития промышленного производства политику рациональной секуляризации Франции, так как принуждаемые обстоятельствами они опирались лишь на собственные возможности в борьбе за власть. Им приходилось использовать идеалы ранних лет буржуазной революции, чтобы обеспечивать себе определённую поддержку революционно настроенной армии и ряда оппозиционных политических сил перед лицом угрозы интервенции соседних феодальных держав, в которых важнейшей воинственно враждебной им силой была церковь, открыто требовавшая восстановления во Франции дореволюционных порядков и старых прав собственности.

В нынешней России роль церкви иная. Церковь не борется с либерализмом и режимом за восстановление коммунистического правления, она с ними сосуществует на основаниях отрицания коммунизма и возрождения политических мифов Российской империи. По мере того, как социальная база поддержки режима сокращается, он всё откровеннее заигрывает с церковью и требует от неё идеологической помощи. И получает её. В частности, церковь мешает становлению городского, собственно национального самосознания русских, как самосознания этнократического и социально-корпоративного, без которого нельзя совершить поворот к промышленному капиталистическому развитию. То есть, отстаивая интересы народно-феодального самосознания, она уводит массы государствообразующего этноса от представлений о необходимости становления городской национальной общественной власти, опасной для режима абсолютного меньшинства. Она была прогрессивной несколько лет назад, когда способствовала восстановлению подорванной большевизмом традиции российского патриотизма. Но сейчас вызревает резкое углубление общегосударственного кризиса, преодолеть который страна может только через смену режима диктатуры коммерческого интереса посредством социальной революции в форме русской Национальной революции. В этих новых условиях институт церкви становится всё более реакционным, всё меньше отвечает потребностям городских отношений государствообразующего этноса в росте национального политического самосознания, что особенно заметно проявляется у молодёжи. Сближение режима и церкви способствует тому, что и либерализм, и православие теряют идеологическое влияние, вследствие чего среди русских растёт ощущение идеологического тупика русской истории.

Коммунистические силы позволяли партии власти весь последний год разыгрывать биполярную политическую модель контроля над страной, на антикоммунистической риторике создавать некие идеологические мифы борцов за “демократию и реформы”, осуществлять консолидацию части населения в свою поддержку. Но и эта карта бита после президентских выборов. Даже в рядах КПРФ остаётся мало тех, кто всерьёз верит в политическое будущее своей партии. Коммунистическая идеология пришла наконец к полному политическому банкротству, тем самым обнажив отсутствие конструктивной идеологии и у режима. Рухнувшая коммунистическая идеология уничтожает и свой антипод, антикоммунистическую догматику, позволившую сделать карьеру, как Ельцину, так и подавляющему большинству представителей нынешнего режима.

В стране начинает вырисовываться идеологический вакуум, заполнить который сможет только русский политический национализм.

крах режима приближается

Дубоватый экс-генерал А.Лебедь, очевидно, возомнил себя российским воплощением родоначальника американского маккартизма и с подачи некоторых закулисных фигур режима, встревоженных повсеместным ростом организующегося недовольства производительных регионов и армии, стал вдруг охотиться на ведьм, в частности, обвинив в августовских событиях в Чечне министра внутренних дел. Но именно этот министр показал, что он на порядок умнее и порядочнее, деловитее экс-генерала, волей случая оказавшегося секретарём Совета Безопасности. Министр внутренних дел А.Куликов, имея опыт работы в системе исполнительной власти и пользуясь доступом к тайной информации, высказывается не вследствие депутатской или журналистской истерии, а на основании собственных оценок поступающей к нему оперативной информации. В ответ на обвинения Лебедя он произнёс фразу, которая выражает подлинную причину происходящего. Он заявил на пресс-конференции о подступившем в стране параличе власти. (Кстати сказать, о неизбежности именно паралича власти мы делали вывод в апреле прошлого года, в аналитической статье “Русский национализм - движитель Реформации России”.) Вся суть дела как раз в разрастающемся раковой опухолью параличе власти, который пока ещё осознаётся немногими, но вскоре окажется очевидным большинству.

Диктатура коммерческого космополитизма довела страну до политической развилки, за которой расходятся кровные эгоистические интересы осуществляющих её сил с интересами быстро становящегося на ноги аппарата исполнительной власти режима. Она начинает диалектическим образом отрицаться этим аппаратом, что и проявляется в сбое взаимодействия между Верхами власти и средними звеньями исполнительных учреждений. Организуемые традициями служения государству исполнительные учреждения не желает больше работать на Верхи, на используемую Верхами конституцию, которую те насилуют как угодно и когда угодно ради того только, чтобы удержаться на плаву и заставлять страну обслуживать паразитические интересы непрерывного роста частных капиталов у узкой группы воров и ростовщиков, спекулянтов и бандитов. То есть, партия власти всё очевиднее вырождается именно в клику у кормушки власти, насилующую власть в собственных, связанных с получением спекулятивных дивидендов интересах.

Об асоциальном мировосприятии этой клики, об историческом тупике режима красноречиво свидетельствует яростная попытка политического контрнаступления на решения таможенных учреждений о введении пограничного контроля над перемещениями челноков, предпринятая мэром Москвы Ю.Лужковым и стоящими за ним московскими кланами богатейших нуворишей, связанных с торговлей импортными товарами. Из опасений, что аппарат исполнительной власти в конце концов заставит и их всерьёз платить таможенные пошлины, вдохновляемые и организуемые Лужковым, они подняли несусветный шум в защиту таможенной бесконтрольности “челноков” или, правильнее сказать, мелких оптовиков-спекулянтов. А ведь этих челноков 10(!) миллионов, а с учётом членов их семей все 30 миллионов! Надо только вдуматься в эти цифры, - 20% населения России занимаются и живут не производством, а вывозом получаемой за сырьё валюты за рубеж, ввозя оттуда не средства производства, не опыт современной культуры производства, а бросовый ширпотреб!! И это помимо огромного числа тех, кто заполняет другие ниши экономики, работающей исключительно на коммерческий интерес. Ни одна страна не способна выдержать такого положения вещей, а влиятельные кланы московских спекулянтов и мэр Москвы из эгоистических интересов требуют оставить всё без изменений!

У нас почти половина населения отучается от производственных отношений, и не просто отучается, а по своему политическому умозрению становится враждебной интересам развития капиталистических производительных сил. Из тех же, кто остался в сфере производственной деятельности, значительная часть людей связана материальными интересами с добычей и транспортировкой сырья или с сельским хозяйством. То есть, сейчас у нас лишь меньшинство трудоспособного населения экономически связано с передовыми промышленными интересами, и едва ли не главным образом старшие поколения. В стране набирают экономическое и политическое влияние “новые русские”, которые уже не могут без ужаса думать о высокой социальной этике и морали, необходимой для развития современного производства, в особенности крупнопромышленного.

Результат налицо! По экспертным оценкам западных специалистов за последние годы из России вывезено 500(!!) миллиардов долларов. Страна превратилась из индустриальной державы в мировую провинцию, живущую исключительно за счёт продажи сырья. Она прожирает свой завтрашний день, движется к экономической катастрофе, и вопрос лишь в том, через какой срок разрушительные финансовые и политические отношения столкнут Россию в пропасть гиперинфляции и хаоса. Интересы правящего класса заставляют его рубить сук, на котором держится его финансовое и политическое господство. Паразитизм поощряемых либерализмом потребительских настроений большинства населения страны уже пришёл в столкновение с интересами кланов, которые контролировали торговлю сырьём, на ней делали свои частные капиталы. Именно эти кланы захватили ключевые посты в правительстве и диктуют ему главные экономические решения. Каковы же их новые требования к политике правительства? Им надо, чтобы правительство брало с них как можно меньше налогов, но использовало свои учреждения, бюджет в защиту их интересов. Однако, когда местные возможности предприятий в продаже за рубеж цветных металлов, технологий, полуфабрикатов исчерпываются, тогда всё большее число регионов оказываются неплатёжеспособными. Регионы начинают вместо отчислений в бюджет требовать от правительства дотаций из бюджета, что несёт угрозу сверхприбылям кланов богатых сырьевиков, работающих на них фирм. Может ли такая ситуация не порождать политического озлобления олигархических кланов в отношении подавляющего большинства населения страны, которое тянет голодную руку к их карманам, к их капиталам? Ответ очевиден.

Под воздействием их давления на власть в промышленных регионах по полгода и дольше множество трудоспособных людей не получают зарплату, дети там обречены на нищету, на люмпенизацию сознания. Уже и организации, собственно занимающиеся добычей нефти и газа, золота и алмазов, испытывают финансовые трудности, ибо дочиста обираются торговцами-посредниками и высокопоставленными правительственными бюрократами. Если раньше, на начальных этапах буржуазной революции “челноки” были для них политическими союзниками по общей борьбе за утверждение господства коммерческих отношений, то сейчас превращаются в смертельных конкурентов, так как занимаются коммерцией почти исключительно за счёт вывоза в другие государства получаемой торговцами сырьевиками валюты, частично распределяемой внутри страны ради удержания политической устойчивости режима. И когда мэр Москвы с восторгом молодой проститутки обещает при лицензировании “челноков” получать в бюджет два миллиарда долларов, он не говорит о том, что при этом десятки миллиардов нефте- и газодолларов будут вывезены из страны, бездарно прожраны и пропиты “челноками”, то есть десятью миллионами тех, кто уже не способен заниматься производительным трудом, чужд идеям превращения России в промышленную державу.

Каков же выход, где спасение от надвигающейся экономической катастрофы, от провоцируемой режимом русской демографической и духовной катастрофы? Только в революционной мобилизации всех ресурсов страны для форсированного восстановления крупной промышленности, причём на современной технологической основе. Лишь на таком производстве можно обеспечить быстрый рост производительности труда, быстрое наращивание товарной продукции, восстановление материальной базы рыночных отношений, реальное углубление экономических и политических реформ. Но при одном условии, которого не в состоянии выполнить нынешний правящий класс страны. Не понимая существа дела, на это условие указал Ю.Лужков. Защищая мелкий бизнес, главным образом мелкую торговлю, на которой держатся политические позиции кланов импортёров в их борьбе с интересами кланов сырьевиков экспортёров, он привёл пример своих впечатлений при полёте на вертолёте над столичным мегаполисом. По его словам, там, где видны предприятия малого бизнеса, чистота и порядок, а где большое предприятие, там обязательно кучи хлама, серость, запущенность. Но Лужков не желает задаться вопросом о причинах такого положения дел. И не желает сознательно, умиляясь мелкому бизнесу чисто с политической позиции выдвиженца от представителей коммерческого политического интереса. Почему, к примеру, в Японии или другой промышленно развитой стране на крупнейших предприятиях изумительная опрятность участников производства? И почему в России наоборот? Ведь в этом-то главное! И проблема вовсе не в размерах зарплаты, как нам заявляли экономисты монетаристы, вроде Гайдаров, Явлинских, Чубайсов, Шохиных и прочих и прочих, в конце концов проваливших реформы и разваливших экономику и продолжающих этим успешно заниматься и далее.

Проблема в другом. У нас отсутствует социальная этика производительного труда, необходимая для того, чтобы возникали сложнейшие коллективы высококвалифицированных работников, современные городские социально-корпоративные социумы со сложным разделением труда, без которых говорить о развитии крупного производства, конкурентоспособного при рыночных отношениях есть верх бессмыслицы. Появляется такая социальная культура производственных отношений вследствие социальной Национальной революции, завершающей и отрицающей буржуазную революцию. Средние слои горожан государствообразующего этноса России должны созреть для революционного преобразования нынешних политических отношений в этнократические общественные отношения прежде, чем окажется возможным создавать современную культуру крупнопромышленного производства и позабыть умиления от порядка в мелком бизнесе. А для того, чтобы начали зарождаться национальные этнократические общественные отношения государствообразующего этноса, нужны ритуальные обряды посвящения, среди них национальные войны, которые должны вестись как ритуальные национальные войны, в которых необходимо совершать принесение других народов и этносов в ритуальное жертвоприношение.

Могущество белого общественного сознания Соединённых Штатов Америки, его поразительная живучесть и сила, как общественного сознания национально-американского, была связана именно с тем обстоятельством, что в эпоху их Национальной революции и последующей Национальной Реформации во второй половине девятнадцатого века происходило ритуальное жертвоприношение почти всех североамериканских индейцев.

Политическая проблема кризиса власти в России, наступления паралича власти из-за полнейшей бесконтрольности власти, вытекает в частности из того обстоятельства, что государствообразующий этнос, который, вообще-то говоря, является более широким явлением, чем великорусский народ, никогда не вёл буржуазно-национальных войн с целеполаганием ведения их как войн ритуальных. Русский народ с его имперским патриотическим мировосприятием не в состоянии понять и принять ритуальную национальную войну, его умозрение восстаёт против этого. Россия при процессах демократизации разваливается потому, что русский этнос не в нынешнем состоянии не воспринимает себя в качестве национального общества, не в силах создать городское общественное самоуправление и особую этику национально-корпоративного, социально-корпоративного поведения. В результате, чем шире становятся свободы слова и выбора, тем глубже страна погружается в экономический и политический хаос.

Чеченская война была заранее проиграна Россией в первую очередь потому, что чеченцы вели её с самого начала именно как ритуальную войну, как феодально-племенную войну. Эта война их сплотила, инициировала в них принципиально новое историческое качество самосознания, как народно-племенное самосознание. Тогда как кремлёвская диктатура коммерческого космополитизма вела войну в качестве традиционной войны за восстановление имперских прав России, откровенно обслуживающих эгоистические интересы узкого слоя нуворишей и бюрократов от политики, то есть войну проигранную заранее и политически и морально.

По аналогии с состоянием дел в экономике низовые звенья армии могут совершать чудеса деятельности и героизма, создавать упорядоченные звенья по ведению боевых действий, но, чем крупнее и технически оснащённые воинские подразделения, тем они менее управляемы, менее боеспособны для решения задач современной войны, тем больше там беспорядка. И как раз потому, что армия-то действительно российская, что она политически нацелена на ведение традиционных российских территориальных войн, а не конкретных войн за современные русские национально-капиталистические интересы.

Упадок в крупнопромышленном производстве, экономический, идеологический и политический кризис в стране, провалы в строительстве новой армии, свидетельствующие о параличе власти режима, имеют одну и ту же причину. Они обусловлены тем, что режим диктатуры коммерческого космополитизма не в состоянии связать углубление реформ в экономике, в управлении и в армии с углублением реформ в политике за пределами либерализма, опасается даже народного патриотизма. Он, этот режим, по своим коренным интересам принципиально не способен решительно перейти к становлению националистического режима власти, готового к революционному посвящению государствообразующего этноса в принципиально новое историческое качество, а именно в социально-корпоративную русскую нацию, нацеленную вести жёсткую экономическую борьбу за свои интересы при интеграции в мировой товарообменный рынок. Партию власти режима пугает Национальная революция, - ибо всякая Национальная революция производит радикальную смену класса собственников, создаёт новый правящий класс, выстраивает принципиально новые юридические отношения, выгодные главным образом этому новому правящему классу выразителей промышленного капиталистического интереса. Успокоением для господствующей сейчас партии власти служит лишь то, что русские горожане пока не готовы к Национальной революции.

Как же страна сможет существовать при параличе власти?

Необходим некий переходный период, начало которому положат владельцы самых крупных, делающихся на торговле сырьём коммерческих капиталов, когда они войдут в сговор с руководителями аппарата исполнительной власти и резко усовершенствуют нынешний режим. Суть усовершенствования будет в создании бюрократических и полицейских условий для подавления интересов мелких торговцев, вывозящих валюту и ввозящих ширпотреб, то есть миллионов “челноков”. Такое усовершенствование режима в интересах крупного коммерческого капитала на какой-то срок внесёт упорядоченность в политические и экономические отношения, оживит власть, но лишь в том смысл, что на годы растянет углубление паралича власти, сделает его не столь видимым до поры до времени. Продолжаться же такое, постепенное углубление паралича власти будет до тех пор, пока средние слои горожан государствообразующего этноса не созреют для поддержки Национальной революции, пока не появится политическая сила, способная провозгласить борьбу за социальную Национальную революцию и возглавить эту борьбу.

4 сент. 1996г.

Оглавление

ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ НА ВНУТРЕННИХ СТОРОНАХ ОБЛОЖКИ

  1. Что следует понимать под сословным устройством общества?

  2. Но нельзя отрицать тот факт, что для подавляющего большинства наших соотечественников именно ликвидация дореволюционного сословного деления общества является решающим достижением большевистского октябрьского переворота. Большевики утверждали, что они уничтожили сословия. Правильно ли это?

“Дважды два - стеариновая свеча!”

Но короли-то голые!

Национализм и промышленное производство

  1. Крайности сходятся

  2. Главная причина кризиса

Армия накануне зарождения военного сословного самосознания

Чему в нынешних обстоятельствах учит опыт Японии?

Страна у распутья; однако, выбора у неё нет!

Югославский синдром

Национализм и народная интеллигенция

Выборы - следующий шаг к двоевластию

Ответ на просьбу генерала Платонова В.К. оценить новую программу РОДа (Российского общенародного движения).

Власть такова, каков правящий класс

Схватка проиграна, но главное сражение ещё впереди

Кризис власти перерождается в паралич власти

  политический тупик

  экономический тупик

  идеологический тупик

  крах режима приближается