Фамильный Рукавишников [Татьяна Владимировна Шипошина] (fb2) читать онлайн

Татьяна Шипошина Фамильный Рукавишников

Посвящается сыну Максиму и его жене Екатерине.

сказка

Глава 1

Эта история произошла в старой части Санкт-Петербурга, в коммунальной квартире на четыре семьи, на втором этаже.

В коммуналке, вместе с другими жильцами, проживал дядя Вася Рукавишников. Он занимал в квартире две комнаты, которые достались ему в наследство от умерших родителей.

Раньше дядя Вася проживал здесь вместе с женой Машей и сыном Ванюшкой.

Но вот уже второй год пошёл, как жил дядя Вася в одиночестве. Ушла жена от дяди Васи. И Ванюшку забрала. Ютилась, бедная, теперь где-то в общежитии, и к дяде Васе возвращаться не хотела.

Жена ушла по известной причине, в наше время ни для кого не удивительной. Как-то так получилось, что неплохой мальчик Васёк, затем — хороший парень Василий преобразовался в пьяницу дядю Васю.

Почему это произошло, да почему так быстро, да почему именно с Васей… Кто вам сразу на эти вопросы ответит? Никто! Вот и мы отвечать на них не берёмся. А уж если вы сами узнаете, или догадаетесь, почему — можете тогда и с нами знаниями поделиться.

Однажды дядя Вася сильно напился. Так сильно, что даже войти в квартиру не мог. Забыл, что у него ключи в кармане. Стал звонить в звонок. Сначала — один раз.

По коридору прошаркали тапочки жильца из первой квартиры, Семёна Петровича.

— Кто там? — спросил Семён Петрович.

— Я-м-м… — промычал Вася.

— Кто — я?

Семён Петрович, пенсионер, бывший работник налоговой инспекции, встал на цыпочки и посмотрел в глазок. Увидев качающегося Васю, он в сердцах топнул ногой. (Для соседей дядя Вася не был «дядей», как вы понимаете. Он оставался просто Васей, или даже Васькой. Мы тоже дальше будем называть героя просто Васей, ладно?).

— Меня нет дома, — прокричал Семён Петрович в замочную скважину. — А к Ваське-пьянице — четыре звонка.

Шаги прошаркали от двери. Дверь не открылась.

Вася решил воспользоваться советом и позвонил в звонок четыре раза. Потом ещё четыре. Потом ещё. И только после этого сообразил, что дома-то у него никого нет!

Тогда он позвонил в звонок два раза. Во второй квартире жила старая учительница Нина Алексеевна. Уж она-то — точно должна двери открыть!

Но никто не откликнулся. Видимо, старой учительницы не было дома.

Васе ничего не оставалось, как позвонить в звонок три раза. К двери притопали каблучки.

— Кто-о? — раздался за дверью нежный голосок. — Ты, котик?

В третьей квартире жила Лидочка. Лидочка занималась тем, что меняла женихов. Она щелкнула замком, чуть приоткрыла дверь, и в это время Вася пробасил:

— Я…

— Тьфу ты! — произнесла Лидочка.

Она уже поняла, что это всего лишь пьяный Вася.

Обман!

Кроме того, Вася нарушил ей процесс раскраски ногтей. Лидочка попыталась было захлопнуть дверь у Васи перед носом. Но вдруг, словно ошпаренная, завизжала:

— А-а-а!!! И-и-и!!!

В щёлочку, со стороны лестничной площадки, по полу метнулась серая тень.

— А-а-а!! — вопила Лида.

В это время Вася ввалился в длинный коридор коммунальной квартиры. Из двери в первую квартиру высунулся Семён Петрович:

— И чего это ты кричишь? — спросил он у Лидочки.

— Мышь! Тут… мышь пробежала!!!

— Ты лучше скажи, зачем ты этого пустила? — спросил Семён Петрович, указывая на Васю.

— Я не пускала… Это мышь!!

— Хм… Давно пора дезинфекцию вызывать! — Петрович покачал головой и закрыл дверь в свою квартиру.

— Да хоть кота надо завести! — опомнилась Лидочка.

Лидочка смотрела на свои ногти. Лак был безнадёжно размазан.

Лидочка вздохнула с сожалением и посмотрела на Васю, который, с виноватым видом, всё ещё стоял у двери.

Если бы силу Лидочкиного взгляда можно было измерить количеством бензина, то на Васю, в миг, вылилась бы целая канистра. Оставалось только поднести спичку, и всё…

Лидочка фыркнула и хлопнула дверью в свою квартиру. Через мгновенье из-за двери полились музыка и пение. Мужской голос выводил:

Вася медленно двинулся по коридору. Что-то звенело и падало по ходу его продвижения. Но Вася на это внимания не обращал. Минут через десять он, не раздеваясь, уже спал на своём продавленном диване.

Глава 2

— Вот так, вот так… Напьётся, и света белого не видит. Разве ж так можно? Совсем разум потерял! Эх, жаль! Жаль человека! А ведь он родился человеком, а не каким-нибудь котом!

Вася проснулся под утро. Пожалуй, он даже не смог сразу сообразить, от чего он проснулся. Какой-то звон, писк над ухом…

«Мерещится, наверное, — подумал Вася и побил себя по уху. — Или это совесть меня так мучает. Ишь, уже не просто достаёт, а разговаривать стала. То-о-оненько так. Только от этого не легче, что тоненько…»

Вася вздохнул и повернулся на другой бок

— Ишь, ворочается! — продолжалось пищание. — Совсем опустился! Семью потерял, с работы выгнали! Если последний разум пропьёт — что же с ним, бедным, будет?

«Да, — горько подумал Вася. — Разум я потерял… А был ли он, разум-то…»

— Когда-то был на человека похож, — пищали над ухом. — А теперь — груда какая-то… гора… и пахнет соответственно! Ужас!

Вася развернулся и сел на диване. Пружины жалобно скрипнули. Нет, это определённо не совесть! Это кто-то говорит! Вернее, кто-то пищит над Васиным ухом!

«Всё, допился до белой горячки, — подумал Вася. — Уже мне голоса мерещатся…»

— Так и до белой горячки не далеко, — пропищало рядом.

Вася вскочил и подбежал к выключателю. Щёлкнул. Лампочка на шнуре закачалась.

В комнате было пусто.

— Почудится же такое, — вслух сказал Вася.

— Ему ещё и чудится что-то, — грустно пропищали ему в ответ.

Вася сел на диван, сжал руками голову, и горестно вздохнул:

— Елы-палы!

— Да… я бы подумала о жизни, на твоём месте. Жаль, что ты меня не слышишь. А если слышишь — не понимаешь.

— Я тебя слышу — ответил Вася. — И понимаю, кажется. Ругаешься ты. Я только не пойму — кто ты, и где.

— Не может быть! — пропищал кто-то с удивление в голосе. — Неужели дедушка не врал?

— Да кто же ты? Где? При чём здесь дедушка?

— Вася, Вася! Глаза открой пошире! Я тут, перед тобой на стуле сижу! Рядом с твоей немытой чашкой! Или ты думаешь, что я пошла вешаться в твоём пустом холодильнике? Не дождёшься!

Вася поднял голову.

— Провалиться мне на этом месте! — прошептал он.

— Не надо проваливаться, — пропищали ему в ответ. — Под полом и без тебя тесно.

Вася протёр глаза. Нет, это ему не померещилось.

— Мышь? — спросил Вася. — Ты — м-м-м-мышь?

— Мышь, мышь! Рот закрой, пожалуйста. Будем знакомы. Лиза. Мышь.

Маленькая серая мышка высунулась из-за чашки и помахала Васе серенькой лапкой.

— В-вася… — промолвил Вася, заикаясь.

А что ему ещё оставалось делать?

Глава 3

— Ты настоящая? Откуда ты взялась такая? — спросил Вася. — Ты не мерещишься мне?

— Настоящая, конечно.

— Почему же ты по-человечески разговариваешь?

— Ты лучше спроси, почему ты меня понимаешь?

— Почему?

— Не знаю. Но могу предположить.

— Предположи.

— Мне дедушка рассказывал. А моему дедушке — его бабушка. Или дедушка. А ему — прадедушка.

— Мне никто ничего не рассказывал. У меня прадедушка на войне погиб. А прабабушка — в блокаду. Дедушка и бабушка рано умерли. А папа на подводной лодке служил… я его почти не помню.

— Так вот, продолжала Лиза. — Твой прапрадед… Ты хоть знаешь, что твоим прапрадедом был купец знаменитый? Василий Рукавишников? И весь этот дом когда-то ему принадлежал?

— Что-то слышал. Только мне от этого ни холодно, ни жарко.

— Вася-Вася… короче, был он купцом, мануфактурой торговал. Тканями, значит, и прочим… По рассказам, добрым он был и справедливым. Под Рождество раздавал бедным сукно, а под Пасху — бязи пару рулонов разматывал. К нему, под праздники, очередь из неимущих выстраивалась. Никто с пустыми руками не уходил. Но, что самое главное…

— Что ж ещё?

— Он всегда мышей кормил. На ночь ставил им тарелки с хлебом и сыром.

— Может, он так ткани свои оберегал! — догадался Вася. — Чтоб мыши их не грызли!

— Может, и так. Только он, понимаешь, не кота заводил, не отраву покупал, и норки мышам не законопачивал. Мышеловок, Вася, он не покупал! А угощал! Понимаешь?

— Ну, да.

— Вот как-то раз мышиный предводитель решил купца Рукавишникова поблагодарить. Хоть и страшно ему было, а ночью пошёл он к купцу. Сел рядом с кроватью, ну, и начал благодарить. А купец вдруг проснулся и стал предводителю отвечать. У обоих открылся дар: они смогли друг друга слышать и понимать.

— Что-то не верится.

— А со мной разговаривать — верится? Дар-то передаётся по наследству. По мышиной линии — точно. А вот по человеческой… Можно сказать, что мы — фамильные мыши семьи Рукавишниковых. А Вы, Рукавишниковы — наши фамильные люди. Ты — мой фамильный Вася.

— М-да… — почесал затылок Вася.

Лиза повела ушами и взмахнула хвостом:

— Люди мышей не уважают, к сожалению. И ты, Вася, извини меня… ну, не лучший представитель человеческого рода. Столько лет не то, что меня — никого вокруг не слышал и не слушал. И не замечал.

— Да я…

— Ладно, Вася. Не всё потеряно! Услышал же ты меня сегодня! Значит, не утерян дар. Вот бы дедушка порадовался…

— Мой? — спросил Вася. — Мой дедушка?

— Нет, не твой. Мой! Твой бы дедушка, наверное, в ужас пришёл, глядя на то, во что его внук превратился. Неужели, Вася, у тебя совести нет?

Вася взлохматил волосы и сокрушённо произнёс:

— Эх! Есть у меня совесть! Есть! Утром, когда я просыпаюсь, она тоже просыпается, и начинает меня грызть. А как только опохмелюсь — так она… ну, сначала затихает… а после третьего полстакана совсем уходит. Вот я её и гоняю.

— Ты, Вася, поступаешь, как котяра неразумный… Жаль. За женой, за сыном — не скучаешь?

— Не напоминай… Как тебя?

— Лиза.

— Не напоминай, Лизавета. А то уже совесть мне всю душу изгрызла. Похмеляться пора.

— Не стоит, Вася. Неужто так ты слаб?

— У-у-у-у!!! — завыл Вася.

— Вместо того, чтоб похмеляться — пошёл бы, погулял с сыном. Сегодня суббота, он дома. В зоопарк бы его сводил. Мороженое бы ему купил. Учить тебя.

— Я бы пошёл, — сокрушался Вася. — У меня же денег нет. Ни копейки!

— А на что ты собирался похмеляться?

— Так товарищи… ты — мне, я — тебе.

— Товариши… Собутыльники! Нет, чтоб на ночь для мышей тарелочку поставить! Я уж про сыр не говорю! Хоть бы с хлебом! Не блокада же!

— Прости, — сказал Вася. — Прости, Лизавета…

Глава 4

— Ладно, — вздохнула Лиза. — Прапрадеда своего благодари. Сейчас.

Лиза ловко сползла со стула и исчезла в щели на полу. Вася ждал её, ждал…

Потом назвал сам себя «дураком» и пошёл похмеляться.

Часа через четыре, с трудом переставляя ноги, Вася возвратился домой. Когда он открыл дверь в свой подъезд, в нос ему ударил запах дихлофоса, или ещё какой-то гадости, чем обычно травят мышей и крыс.

Не смотря на то, что мозги Васи были затуманены алкоголем, он сразу же вспомнил про мышку, которая утром разговаривала с ним.

Сердце Васи заколотилось.

«Да это — всё дурь и ерунда» — сказал Вася сам себе.

«Нет, это правда!» — тут же ответил ему внутренний голос.

Пока Вася полз на второй этаж, он спорил со своим внутренним голосом.

«А если вдруг мышка уже отравлена?» — чуть не плакал внутренний голос.

«То же мне, беда! Мышка дохлая! Об этом и думать смешно!» — отвечал внутреннему голосу Вася.

«Часто ли ты видел фамильных мышей? Да ещё и говорящих?» — не унимался внутренний голос.

«Дурак ты, Вася. Заблудился… в трёх мышах…» — сказал Вася сам себе.

Тут внутренний голос с ним согласился. Чего уж!

Когда Вася открыл дверь в свою квартиру, его встретил Семён Петрович.

— С тебя двести рублей, — сказал он Васе, вместо «здравствуйте».

— За что? — не понял Вася.

— За отраву для мышей.

Вася схватился за сердце. Его худшие опасения подтвердились.

— А я что, просил их травить?

— Тебя, алкаша, самого надо, как этих мышей, — тихонько, чтоб Вася не слышал, прошептал Семён Петрович.

Хоть Семён Петрович и храбрился, но Вася был ростом в полтора раза больше него. И силушку богатырскую — ещё не всю пропил.

Из квартиры № 3 высунулась Лидочка.

— Он думает, что мы за него все услуги оплачивать будем, — сказала она. — А кто мне оплатит испорченный маникюр?

— Пора его, пьяницу, вообще из квартиры выселить! — не успокаивался Семён Петрович.

Когда рядом появлялась Лидочка, он чувствовал себя храбрее.

— Вот вызовем участкового в следующий раз, как пьяный заявится, — поддержала соседа Лидочка. — Учти, Васька! Я сама позвоню участковому!

Вася продвигался по коридору со странным выражением лица. Он молчал.

— Ладно, если надо, я за него внесу двести рублей, — учительница Нина Алексеевна, оказывается, находилась в кухне.

Она вышла из кухни с чайником в руке.

— Нечего цацкаться с алкашами, — не согласился с учительницей Семён Петрович. — Нечего за них платить.

— Здравствуйте, Василий Иванович, — поздоровалась с Васей Нина Алексеевна.

— Здравствуйте. Я отдам деньги… заработаю, и отдам…

— Свежо предание! — фыркнул Семён Петрович.

— Извините…

Вася отодвинул от своей двери маленького и толстенького Семёна Петровича, который едва доставал ему до плеча лысой макушкой.

— Извините… мне надо домой…

Вася вошёл к себе и быстро закрыл дверь своей комнаты. Для верности он даже запер её изнутри на замок.

Если бы кто-то через минуту посмотрел на Васю со стороны — точно подумал бы, что у Васи — крыша поехала.

Вася ползал на коленях по грязному полу своей квартиры и взывал:

— Лиза! Лизавета! Лизонька! Лизок! Лизуша! Елизавета! Елизаветушка! Откликнись, пожалуйста! Откликнись! Ты жива? Лиза! Лизочка!

Лиза не выходила.

— У-у-у… — просто завыл Вася. — Это я! Я виноват! Похмеляться пошёл! А тут… Лиза! У-у-у-у…

Глава 5

— Вася… — раздался слабый писк из угла. — Помогите…

— Лиза!

Из уголка комнаты, действительно, выползла Лиза. Она едва дышала. Лапки, слабенькие, как травинки, еле двигались.

— Вася…

Вася взял Лизу, и положил её на ладонь. Он бросился к окну и распахнул его. Свежий и холодный осенний воздух хлынул в комнату.

— Вася… половицу подними… там наши… погибают…

Вася аккуратно положил Лизу в вазочку, стоящую на подоконнике, и бросился в угол комнаты. Поддел шваброй и без жалости отодрал старую половицу. Потом кинулся к буфету, вытащил из него пару блюдец и налил в них воды из графина.

Аккуратно поставил блюдца на пол.

Пока он носился с блюдцами, из-под пола выползли штук двенадцать мышей разного возраста.

Недоверчиво поглядывая на Васю, они всё же подползли к блюдцам и начали пить воду.

— Вася, — позвала Лиза. — Я подышала. Опусти меня к нашим.

Вася опустил. Лиза подошла к щели в полу и вытащила на воздух ещё одного маленького мышонка.

Вася отёр пот со лба и упал на диван. Он и не заметил, как протрезвел. Если бы пару дней назад кто-то сказал ему, что он будет спасать мышей…

— Лиза, может, чего ещё надо? — спросил он.

— Неплохо бы сахару… песочку… — ответила Лиза.

— Сейчас!

Вася осторожно приоткрыл собственную дверь. В коридоре никого не было. Вася прикрыл дверь и отправился на кухню, за сахаром.

Сахарница у него, конечно, была. Но пустая. Вася рассматривал пустую сахарницу, и вспоминал, сколько уже дней она пустует. Дней, а, может, и недель…

«У Петровича позаимствовать, что ли?» — подумал Вася.

Оглянувшись, он взялся за ручку соседнего шкафчика. Шкафчик оказался заперт на замочек.

«Эх, Петрович!» — вздохнул про себя Вася.

К Лидочке он соваться не стал. Вышел из кухни и постучал во вторую квартиру.

— Да?! — послышался голос Нины Алексеевны.

«Слава Богу, дома!» — подумал Вася.

А вслух попросил:

— Нина Алексеевна, у вас сахарку не найдётся? Песочку?

Учительница открыла двери:

— Здравствуйте, Вася. Чайку решили попить?

— Да… Нет… Да… — промямлил Вася.

— Сейчас.

Нина Алексеевна высыпала из сахарницы пол стакана сахару и протянула Васе.

— Хватит?

— Да, — сказал Вася. — На всех…

— Сколько же вас? — удивилась Нина Алексеевна.

— Человек… штук двенадцать. Их…

— Вы здоровы, Вася? — спросила Нина Алексеевна.

— Нина Алексеевна, а вы как относитесь к мышам? — задал Вася встречный вопрос.

Нина Алексеевна всё так же вопросительно и чуть тревожно смотрела на Васю.

— Всё — Божья тварь, — наконец, заключила она.

Правда, Вася так и не понял, к кому относилась эта фраза — к мышам или к нему, Василию.

— Я… Я потом всё расскажу, — засуетился Вася. — Спасибо… мне пора… я спешу…

Нина Алексеевна покачала головой и закрыла дверь.

Глава 6

Маленький мышонок, которого Лиза сама вытащила из щели последним, так и не пришёл в себя. В скорбном молчании мыши возвращались обратно под пол. Одна за другой спускались они в щель, вслед за большой серой мышью, которая несла малыша на руках.…

— Можешь закрывать полы, — сказала Лиза на прощание. — Я вернусь позже. Жди, Вася. Спасибо тебе.

Вася приставил к полу вывернутую доску и слегка прихлопнул её ногой. Грустно было на сердце у Васи.

Словно какая-то завеса поднялась там, в этом потрёпанном сердце, и выпустила на волю всю печаль, а где-то даже и нелепость Васиного существования.

Словно бы в одночасье стало ему ясно, что жизнь его протекает как-то неправильно, ненормально, а главное, слишком быстро и бесцельно.

Словно жил он, никому не нужный, да ему никто нужен не был. И вдруг… Мало того, что он вдруг нужным оказался — кто-то и ему стал необходим.

Кто-то серый с хвостом… Серые с хвостами…

Хочешь — смейся, хочешь — плачь.

Вася то сидел на диване, то лежал, то курил, то выходил на кухню, грел чайник. Пил Вася горячую воду, так как ни чая, ни, как вам известно, сахару в доме у него не водилось.

В кухонном шкафу скучали в одиночестве только пачка соли и пакетик лаврового листа.

За окошком сначала было светло, потом сумеречно, а потом и совсем стемнело. Вася подумал было о том, что неплохо бы выпить… но сразу прогнал от себя эту мысль. Ему необходимо было поговорить с кем-то… А Лизы всё не было…

На кухне он столкнулся с Ниной Алексеевной.

— Что, Вася, не весел? — спросила она. — Заходи ко мне, налью тебе супу.

— Спасибо, — ответил Вася. — Позже. Я пока… это… жду…

— Ну-ну… Кого же это?

Вместо ответа Вася спросил пожилую учительницу:

— А скажите… бывает так, что человеку тошно не только на себя в зеркало смотреть, а вообще, всю свою жизнь разглядывать?

— Бывает, конечно. Есть много примеров в литературе. Лермонтов, например. Или Достоевский — писали об этом. Изучал в школе?

— Да. Только я про них давно забыл. Я и жил-то в последнее время… как-то очень просто… не до Лермонтова… День прошёл, и ладно. Глаза залил — и спать.

— А что у тебя случилось? Чего это ты такие вопросы задавать начал?

Вася только пожал плечами:

— Да… это… не поверит никто… Пойду… Дома побуду…

Даже Нине Алексеевне Вася не мог рассказать, кого он прождал весь субботний вечер.

В этот день, впервые за много месяцев, Вася заснул трезвым. Утренняя опохмелка — не в счёт.

Во сне он видел себя, несущего на руках своего сына. Когда Ванюшка был ещё совсем маленьким. В пелёнках.

Глава 7

Лиза появилась утром.

— Привет, — пропищала она.

Вася сразу же проснулся.

— Как малыш? — спросил он.

— Похоронили… — Лиза утёрла глаза лапкой.

— Сочувствую… Ты это… Прости нас… людей…

— Так заведено в этом мире, — вздохнула Лиза. — Люди… да. А коты? Это сейчас коты ленивые. Вискасом их кормят. А раньше… Сколько мышей погибало… Ладно. Бедный малыш…

Лиза помолчала и подняла глазки на Васю:

— А ты как? — спросила Лиза. — Не надумал к сыну сходить? Смотри… прервётся связь времён… если твой сын будет в другом месте жить. Надо, чтоб здесь. В фамильном доме.

— Да как же я к ним пойду? Во-первых, побриться надо. Во-вторых, у меня же ни копейки денег нет. Что, я к сыну с пустыми руками пойду? Пока на работу устроюсь, пока аванс получу. Не знаю, что делать. Хоть сейчас бы к нему побежал, но…

— Ах, да! Я и забыла! — взмахнула хвостом Лиза. — Я же ещё вчера собиралась тебе принести, а ты похмеляться убежал. Подожди. Я сейчас.

На этот раз Вася терпеливо ждал возвращения Лизы.

Она появилась минут через пятнадцать. В маленьких лапках, чуть придерживая носом, она держала довольно большой для неё круглый предмет.

— Бери! — пропищала она.

Вася наклонился и взял из лапок Лизы этот предмет. Это была старинная монета!! Господи! Что это?

Монета блеснула в руках у Васи.

— Лиза! Ты что принесла? Она что — золотая?

— Как видишь, — с достоинством ответила Лиза. — Своему прапрадеду спасибо скажи. Ну, и моему.

— Как? Как?

— Когда революция началась, твой прапрадед эти монеты припрятал. Вернее, моему прапрапрапрадеду оставил не сохранение. Ведь наша жизнь короче человеческой. Так и сказал: «Отдадите, мол, моим потомкам. Если им надо будет».

— Так это…тащи их все сюда! Там же много?

— Нет, дорогой. Всему своё время. Ты давай-ка беги на набережную. Туда, где нумизматы собираются. Монету продай. В парикмахерскую сходи, еды купи. Может, даже рубаху себе купишь новую. И — к сыну! К сыну и к жене! А завтра — работу искать.

— Да, — сказал Вася, пристально разглядывая монету и вертя её в пальцах. — Да. Ты, наверное, права. Я, наверное, так и сделаю.

— Беги!

— А ты? Вы… как же?

— В одну воронку снаряд дважды не падает. В одной квартире два дня подряд мышей не травят. Беги!

Вася уже сбрасывал домашние тапки.

— Стой! — вдруг остановила его Лиза. — Я забыла тебе сказать. Нельзя обо всём этом рассказывать никому. Только сыну, когда он подрастёт. Ну, и дочке можно. Когда родится. Понял?

— Чего тут не понять, — вздохнул Вася и натянул куртку. — До встречи, Лиза.

Глава 8

Тётя Маша, жена дяди Васи, никак не могла понять, что же случилось с её бывшим, а теперь — уже снова настоящим мужем. Пить перестал, на работу устроился. Сам!

Вечером — шутка сказать! — книжки стал читать. Сочинения Лермонтова и Достоевского, и других писателей, которые нашлись в домашней библиотеке учительницы Нины Алексеевны.

С сыном по выходным то в зоопарк выбирается, то в музей.

Только странность одна у него появилась: вроде бы иногда разговаривает с кем-то, а никого вокруг не видно. Или спать ложится — кому-то вроде как рукой машет. А на ночь ставит на пол тарелочку с крошками хлеба и сыра.

Глядь, а с утра тарелочка и пуста…

— Ты чего это, Вася? Кого это ты кормишь? — спрашивала Маша — Расскажи!

А Вася — ни в какую:

— Да так… — говорит. — Ты, Мань, меня не спрашивай пока. Вот Ванюшка подрастёт — я ему всё расскажу.

Тётя Маша поспрашивала мужа, поспрашивала, да и отстала. Привыкла.

Сама стала тарелочки с хлебом и сыром на ночь ставить. Она ведь добрая женщина, эта тётя Маша.



Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8